«За Сталина!» Стратег Великой Победы

В. В. Суходеев
«За Сталина!» Стратег Великой Победы

Валентине Васильевне и Виктору Николаевичу Корягиным — участникам Великой Отечественной войны — посвящается.

От автора

Книга эта рассказывает о И. В. Сталине как стратеге Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 годов.

Исторические документы, воспоминания современников убеждают, что в середине прошлого XX столетия И. В. Сталин, как ни один другой крупный политик, государственный да и военный деятель, находился в центре мирового исторического процесса и значимых идейно-политических событий. В предвоенные годы он стремился сделать все возможное, чтобы предотвратить Вторую мировую войну, создать систему коллективной безопасности в Европе, разоблачал англо-французскую политику «невмешательства», сумел сорвать создание единого империалистического фронта против Советского Союза.

Во время Второй мировой войны, прежде всего и главным образом на ее освободительном и наиболее продолжительном этапе, обусловленном характером и целями Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии, Сталин добился создания антигитлеровской коалиции и победного завершения самой страшной и кровавой войны в мировой истории разгромом фашистской Германии и империалистической Японии.

Высшими партийными и государственными органами СССР Председатель Советского правительства и Генеральный секретарь ЦК партии И. В. Сталин был наделен чрезвычайными полномочиями и высшей властью. Он возглавил Государственный Комитет Обороны, назначен Председателем Ставки Верховного Главнокомандования, Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами страны, народным комиссаром обороны СССР.

Такая неограниченная власть и широкие полномочия позволили И. В. Сталину объединить усилия советского политического, государственного и военного руководства сплотить воедино фронт и тыл в интересах одной высшей цели — победы над фашистской Германией и империалистической Японией, чтобы обеспечить советскому народу дальнейшее продолжение строительства социализма в Советском Союзе.

В годы Великой Отечественной войны Советского Союза с наибольшей силой проявился военный талант и стратегический дар И. В. Сталина. Его плодотворная деятельность во главе советского народа и Красной Армии обеспечила победу над врагом, создала условия для послевоенного строительства социализма в Советском Союзе и демократического послевоенного мироустройства.

Стратегическое мастерство Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина проявилось в Московской битве, Сталинградской битве, Курском сражении, десяти ударах Красной Армии в 1944 году, названных десятью сталинскими ударами, в Висло-Одерской, Берлинской операциях и разгроме Японии на Дальнем Востоке. Сталин внес большой вклад в развитие советской военной науки. С его именем связано вооружение Красной Армии мощными, по последнему слову техники, боевыми средствами.

В книге показана несостоятельность буржуазных и отечественных фальсификаторов в злобных наветах на полководца, военного стратега И. В. Сталина.

Автор на суд читателя выносит суждение, насколько удалось показать выдающийся вклад И. В. Сталина в великую Победу СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов.

Благодарю за помощь жену, Валентину Павловну Суходееву — участницу обороны Москвы.

Владимир Суходеев

Сталин — это победа

И все же, как бы ни развивались события, но придет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна.

Иосиф Сталин

Великая Отечественная война Советского Союза, длившаяся с огромным напряжением народных сил 1418 долгих дней и ночей и ставшая решающим фактором в ходе Второй мировой войны, по своим масштабам, концентрации военной силы и техники, по напряжению отношений с союзниками по антигитлеровской коалиции, не имела себе равных за всю историю человечества. Советскому правительству во главе с И. В. Сталиным пришлось решать сложнейшие, внезапно возникшие стратегические, политические и международные проблемы войны с вторгнувшейся империалистической гитлеровской Германией. «…Если б тогда не было Сталина, — говорил В. М. Молотов, — не знаю, что с нами и было бы. Роль Сталина исключительна. Сталин руководил не только армией, но и воюющей страной» [210, с. 73].

И. В. Сталин знал, что войны с фашистской Германией не избежать, и заблаговременно готовил страну к отпору грозящей фашистской агрессии. И. В. Сталин 22 июня 1941 г. в 3 часа ночи уже был в Кремле. Как и прежде в трудные моменты, испытывая естественные волнения, он был тверд и решителен на ответные действия. А как только достоверно стало известно о вторжении немецко-фашистской армии в нашу страну, Председатель Совета Народных Комиссаров И. В. Сталин созвал в 4 часа 30 минут утра в Кремле экстренное заседание Политбюро ЦК ВКП(б) с участием наркома обороны маршала С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Г. К. Жукова. Политбюро ЦК рассмотрело военное положение страны и определило меры, которые немедленно должны принять Центральный Комитет партии и Советское правительство, чтобы перестроить всю работу на военный лад.

Определяя задачи, вставшие перед Красной Армией, И. В. Сталин работал над Директивами наркома обороны СССР № 1 — о приведении войск в полную боевую готовность, № 2 — войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и № 3 — о боевых задачах Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов. Учрежденные Директивы были переданы войскам, ведущим по всему советско-германскому фронту ожесточенные бои с превосходящими силами противника.

Политбюро ЦК решило, что с Заявлением Советского правительства в связи с разбойничьим нападением гитлеровской Германии на Советский Союз выступит В. М. Молотов — заместитель Председателя Совнаркома СССР и нарком иностранных дел СССР. Вместе с Молотовым выступление готовил Сталин и другие члены Политбюро ЦК. Сформулированный И. В. Сталиным призыв: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!» — дал советским людям силу и уверенность в разгроме фашистского агрессора.

Однако по-прежнему спекулируют, почему не выступил И. В. Сталин с Заявлением Советского правительства. Но все давно В. М. Молотов разъяснил, почему выступил он, а не Сталин: «…Нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход. Он, как автомат, сразу не мог на все ответить, это невозможно. Человек ведь. Но не только человек — это не совсем точно. Он и человек, и политик. Как политик, он должен был и выждать, и кое-что посмотреть, ведь у него манера выступлений была очень четкая, а сразу сориентироваться, дать четкий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождет несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах» [210, с. 50–51].

Так и было.

По решению Советского правительства состоялось преобразование Прибалтийского особого военного округа в Северо-Западный фронт, Западного особого военного округа — в Западный фронт, Киевского особого военного округа — в Юго-Западный фронт и Одесского военного округа — в 9-ю армию. Сталин запретил, вопреки предложению Тимошенко и Жукова, выдвигать основные части Красной Армии ближе 400 км от границы, что спасало советские армии от разгрома в начальные, тяжелые дни войны.

В первый день войны, 22 июня, И. В. Сталин принял 29 высших партийных, государственных и военных работников, с которыми обсуждал сложившееся положение и неотложные меры по мобилизации всех сил трудящихся, всех материальных ресурсов для борьбы с вторгшимся врагом. Он в течение двух часов с Г. М. Димитровым и Д. З. Мануильским рассматривал задачи Коминтерна и его секций, высказал новые тактические установки братским партиям в условиях развязанной фашистской Германией войны против Советского Союза.

И такую практику И. В. Сталин осуществлял все последующие дни Отечественной войны. У него собирались партийные и государственные работники, ученые, конструкторы, хозяйственники и производственники, деятели литературы и искусства, иностранные дипломаты, представители церкви, однако преобладали все-таки военные — командующие фронтами и армиями, корпусами и дивизиями, члены Военных советов, командиры партизанских соединений. С некоторыми он устраивал встречи по два-три и более раз в день. И. В. Сталин принимал посетителей и вне кремлевского кабинета — на Ближней даче, на пункте управления Генштаба, выезжал в Наркомат обороны СССР.

Второй день войны, 23 июня. И. В. Сталин начал работать в Кремле в 3 часа 20 минут ночи. Он с Молотовым, Ворошиловым, Берией, Тимошенко, Ватутиным, Кузнецовым, Кагановичем и другими руководителями анализировал обстановку на фронте, определял неотложные меры по отпору врагу. Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б) создана Ставка Главного Командования Вооруженных Сил Союза ССР. Председателем утвердили Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, членом Ставки — Председателя Совета Народных Комиссаров СССР И. В. Сталина. По решению Политбюро ЦК введен в действие мобилизационный план по производству боеприпасов и патронов.

24 июня на совещании у И. В. Сталина решено создать при Совнаркоме СССР Совет по эвакуации «для руководства эвакуацией населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей». В тот же день Политбюро ЦК приняло постановление о «вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля». Было образовано Информационное бюро (Совинформбюро) во главе с А. С. Щербаковым. По указанию правительства предприятия авиационной промышленности перемещались из прифронтовой полосы в тыл, ускоренно строились авиазаводы-дублеры в восточных районах страны. Предприняты меры по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе. Для охраны предприятий и учреждений создавались истребительные батальоны. И. В. Сталин принял и вел переговоры с 21 советским руководителем.

И в последующие дни И. В. Сталин первостепенное внимание уделял рассмотрению хода боевых действий и перестройке жизни страны на военный лад. 25 июня по его предложению Политбюро ЦК приняло решение об организации на Урале и в Сибири новой базы танкостроения. 27 и 29 июня по решению Политбюро ЦК проводилась партийная мобилизация коммунистов для усиления политического влияния в частях Красной Армии. И. В. Сталин принимал и вел переговоры 24 июня с 20 советскими деятелями; 25 июня — 29; 26 июня — с 28; 27 июня — 30; 28 июня — с 21 партийным, советским и военным деятелем.

29 июня И. В. Сталин готовил Директиву Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б) партийным, советским и общественным организациям, определившую первоначальные задачи по отпору фашистской Германии, по превращению страны в единый военный лагерь. В тот же день Сталин вместе с Молотовым, Маленковым и Берией дважды приезжал в Наркомат обороны и Ставку Главного Командования, чтобы разобраться в создавшейся обстановке на Западном стратегическом направлении и почему наши войска оставили 28 июня Минск. По приказу Сталина на Западное направление посланы маршалы Тимошенко и Буденный. Генерал Павлов отстранен от командования фронтом. По существу, был создан новый Западный фронт.

30 июня 1941 г. совместным Постановлением Президиума Верховного Совета СССР, Центрального Комитета ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР образован Государственный Комитет Обороны (ГКО). Это означало возвращение к образцу ленинского Совета Рабочей и Крестьянской Обороны в годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции.

В обнародованном Постановлении указывалось: «Сосредоточить всю полноту власти в руках Государственного Комитета Обороны. Обязать всех граждан и все партийные, советские, комсомольские и военные органы беспрекословно выполнять решения и распоряжения Государственного Комитета Обороны». Во главе нового чрезвычайного высшего государственного органа в СССР поставили И. В. Сталина — Председателя Совета Народных Комиссаров СССР, члена Политбюро ЦК, члена Оргбюро ЦК, Генерального секретаря Центрального Комитета ВКП(б). Однако авторы продолжают писать, что Сталин захватил (?) пост Председателя ГКО.

К тому же И. В. Сталин был председателем Транспортного комитета при ГКО. Еще до Отечественной войны он требовал ускоренными темпами развивать железнодорожный транспорт, особенно на Востоке страны. Уделял большое внимание паровозостроению, дорожному обеспечению.

Возглавив Транспортный комитет И. В. Сталин добивался рационального использования железнодорожного, а также морского и речного транспорта. В условиях потерь в начале войны паровозов, вагонов, платформ, цистерн и др. огромное значение имело четкое распределение составов, времени движения, прибытия и т. д. Он требовал надежной охраны железнодорожных путей, мостов и т. п. По указанию И. В. Сталина форсированно была построена железная дорога Саратов — Сталинград. Для этого были сняты рельсы со строящейся еще до войны Байкало-Амурской магистрали. Формально на этом посту И. В. Сталин находился до 1943 г. Но и после назначения по его рекомендации наркомом путей сообщения СССР А. В. Хрулева проблемы железнодорожного транспорта всегда были в центре внимания И. В. Сталина.

С первых дней Отечественной войны И. В. Сталин по существу руководил противовоздушной обороной страны. Особенно его заботила противовоздушная оборона Москвы, Ленинграда, Сталинграда. Он требовал надежной противовоздушной обороны наземных войск и флота.

Избрание И. В. Сталина Председателем Государственного Комитета Обороны было оправданным и естественным. Именно вокруг И. В. Сталина после смерти вождя большевистской партии и создателя Советского государства В. И. Ленина сложилось в непримиримой борьбе с капитулянтами и троцкистами твердое ядро партийных, советских и военных руководителей, которые возглавили советский народ в ходе социалистического строительства, а теперь — мобилизовали на противоборство с немецко-фашистским агрессором.

С избранием Председателем Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин взял на себя тяжелейшую и ответственную обязанность управления воюющей социалистической советской страной, ее фронтом и тылом. Он работал по 16–18 и более часов в сутки. Он думал не о себе, а обо всей стране. Отдавал все свои силы, всю свою волю и весь свой талант великому делу спасения социалистического Советского Союза, защиты его чести, свободы и независимости. Сталин не щадил себя и взыскивал с других. Он день за днем целенаправленно и системно создавал прочный фундамент победы всенародной освободительной войны против фашизма — чудовищной угрозы всему прогрессивному человечеству.

Между тем до сих пор распространяется лживое утверждение Н. С. Хрущева на XX съезде партии о якобы растерянности И. В. Сталина после первых неудач и поражений на фронте, что он, мол, долгое время фактически не руководил военными операциями на фронтах и вообще не приступал к делам [90, с. 148–149]. Так, доктор исторических наук Ю. Н. Жуков в книге «Сталин: тайны власти» утверждает: «…Само по себе создание ГКО, то, что в узком руководстве все же нашлись отчаянные люди, не побоявшиеся в столь критическую минуту разделить высочайшую, но вместе с тем и тяжелую ответственность, наверняка приободрило Сталина, вывело его наконец из прострации, вселило былую уверенность в себе, вернуло твердость духа. Вождь отважился на то, на что он так и не смог решиться в первый день войны» (М., 2005, С. 117).

Программное выступление Председателя Государственного Комитета Обороны к народу по радио 3 июля 1941 г. продолжают сводить либо к простому пересказу положений Директивы 29 июня 1941 г., которую, кстати, он и готовил, либо к мужественному (?) признанию неудач на фронте, того факта, что «в ближайшее время серьезных перемен не предвидится, отступление будет продолжаться».

На деле И. В. Сталин, по свойственному ему обыкновению, основательно готовил свое предстоящее обращение к советскому народу. Он изучил решения, которые принимал В. И. Ленин для спасения молодой Советской республики, когда началась Гражданская война и иностранная военная интервенция, — решения съездов РКП(б), Всероссийских съездов Советов и другие документы. В выступлении И. В. Сталина центральными проходят важнейшие ленинские положения, а именно: напоминание Декрета «Социалистическое отечество в опасности» от 21 февраля 1918 г. — «Советская республика осаждена врагом. Она должна быть единым военным лагерем не на словах, а на деле. Всю работу всех учреждений приспособить к войне и перестроить по-военному!»; лозунг «Учиться военному делу настоящим образом, навести порядок на железных дорогах»; требование «Для ведения войны по-настоящему необходим крепкий организованный тыл»; указание «Побеждает на войне тот, у кого больше резервов, больше источников силы, больше выдержки в народной толще».

3 июля 1941 г. во исполнение июньского постановления Совета Народных Комиссаров СССР в сибирский город Тюмень специальным поездом эвакуирован саркофаг с телом В. И. Ленина. Перед эвакуацией И. В. Сталин спустился в Мавзолей и долго находился у надгробия В. И. Ленина.

3 июля Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин по поручению Центрального Комитета партии и Советского правительства выступил по радио с обращением к советскому народу, к бойцам Красной Армии и Военно-Морского Флота.

Обращение он начал берущими за душу словами:

«Товарищи! Граждане!

Братья и сестры!

Бойцы нашей армии и флота!

К вам обращаюсь я, друзья мои!»

Уже сами эти, казалось бы, простые слова вызвали невиданный энтузиазм у советских людей самых различных возрастов, национальности, политических и религиозных взглядов, будь то на фронте, будь то в тылу. И все это олицетворяло нерушимое единство партии и народа, непререкаемый авторитет И. В. Сталина в народе, армии. И слово Сталина заставило все подчинить нуждам фронта, делу победы над фашизмом.

Речь И. В. Сталина определила программу деятельности партии и народа на весь период Отечественной войны. Больше того — провидчески осветила дальнейший ход и исход Великой Отечественной войны Советского Союза и тем самым Второй мировой войны.

Сталин указал, что войну с фашистской Германией нельзя считать обычной войной между двумя армиями. Это война всего многонационального советского народа против немецко-фашистских войск. Он назвал войну всенародной Отечественной и показал, что во всенародной Отечественной войне решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов Советского Союза, быть им свободными или впасть в порабощение немецких князей и баронов.

Сталин призвал советских людей понять всю серьезность опасности, нависшей над нашей страной, отрешиться от настроения мирного времени, не впадать в панику и бесстрашно бороться с коварным и сильным врагом. Не может быть сомнения, говорил И. В. Сталин, что непродолжительный военный выигрыш для Германии является лишь эпизодом, а громадный политический выигрыш для СССР является серьезным и длительным фактором, на основе которого развернутся решительные военные успехи Красной Армии в войне с фашистской Германией.

Сталин уверенно заявил, что всенародная Отечественная война Советского Союза — это и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма. В этой освободительной войне, говорил И. В. Сталин, Советский Союз не будет одиноким: советский народ будет иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки, в том числе и в лице германского народа, порабощенного гитлеровскими заправилами.

В речи-призыве И. В. Сталина 3 июля 1941 г., как назвал ее воевавший против СССР немецкий генерал К. Типпельскирх в своей «Истории Второй мировой войны», немцы увидели «по существу программу действий» Советского Союза, призыв, который «нашел отклик в сердцах людей. Они откликались на него тем охотнее, чем дольше затягивалась война, чем больше тускнел ореол непобедимости Германии…».

А наши демократы вслед за А. Солженицыным твердят, что Сталин выступал «полуплачущий».

В течение июля и начала августа 1941 г. И. В. Сталин был назначен на все руководящие посты в Вооруженных Силах воюющего Советского Союза. С 10 июля он возглавил Ставку Верховного Командования, с 19 июля назначен народным комиссаром обороны СССР, с 8 августа — Верховным Главнокомандующим и в связи с преобразованием Ставки Верховного Командования — Председателем Ставки Верховного Главнокомандования. Символично историческое совпадение: 8 августа 1812 г. М. И. Кутузов был назначен Главнокомандующим русской армией, разгромившей армию Наполеона в ходе Отечественной войны.

Назначение И. В. Сталина высшим руководителем Вооруженных Сил Советского Союза имело историческое значение. Маршал Г. К. Жуков отмечал: «С образованием Государственного Комитета Обороны и созданием Ставки Верховного Главнокомандования, во главе которых находилось одно и то же лицо — Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) и Председатель Совета Народных Комиссаров, было завершено создание структуры государственного и военного руководства войной. Центральный Комитет партии обеспечивал единство действий всех партийных, государственных, военных и хозяйственных органов.

…С назначением И. В. Сталина Председателем Государственного Комитета Обороны, Верховным Главнокомандующим и наркомом обороны в Генштабе, центральных управлениях Наркомата обороны, Госплане СССР и в других органах правительства и народного хозяйства сразу же почувствовалась его твердая рука» [76, т. 2, с. 72, 72].

Маршал А. М. Василевский писал, что его служебное положение в годы войны, его постоянная, чуть ли не повседневная связь с И. В. Сталиным и, наконец, участие в заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) и Государственного Комитета Обороны, на которых рассматривались те или иные принципиальные вопросы вооруженной борьбы, дают ему право сказать: буквально оправданно было то, что Сталин возглавил Верховное Главнокомандование, хотя и не был профессиональным военным деятелем. И заключал: «В тот предельно трудный период наилучшим решением, учитывая величайший ленинский опыт периода Гражданской войны, явилось объединение в одном лице функции партийного, государственного, экономического и военного руководства. У нас была только одна возможность: немедленно превратить страну в военный лагерь, сделать тыл и фронт единым целым, подчинить все наши силы задаче разгрома немецко-фашистских захватчиков. И когда Сталин, как Генеральный секретарь, Председатель Совета Народных Комиссаров, Председатель ГКО, стал еще и Верховным Главнокомандующим, Наркомом обороны, открылись более благоприятные возможности для успешной борьбы за победу.

Такое объединение в лице И. В. Сталина функции партийного, государственного и военного руководства не означало, что он в годы войны единолично решал все вопросы…» [19, с. 540–541].

Иногда пишут: ГКО — это Сталин. Верно, заседания ГКО проходили в кремлевском кабинете или на Ближней даче И. В. Сталина. Государственный Комитет Обороны — это прежде всего, и главным образом, коллегиальный орган углубленной разработки стратегических целей войны и неограниченной власти в стране. В его состав входили: заместителем Председателя — В. М. Молотов, членами — К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Л. П. Берия; впоследствии — А. И. Микоян, Н. А. Вознесенский, Л. М. Каганович и Н. А. Булганин (вместо К. Е. Ворошилова). Каждому члену ГКО к тому же поручалось ведение определенного круга вопросов, связанных с укреплением и снабжением Советских Вооруженных Сил всем необходимым, бесперебойной работой тыла. Председатель ГКО требовал глубокого осмысления военно-политических задач и четкого исполнения коллективно выработанных ответственных заданий. Государственный Комитет Обороны имел уполномоченных на местах.

И. В. Сталин приглашал на заседания ГКО тех партийных, советских, военных работников и специалистов, которые нужны были для выработки и обеспечения реализации неотложных задач. «Очень часто на заседаниях ГКО, — вспоминал Г. К. Жуков, — вспыхивали острые споры, при этом мнения высказывались определенно и резко. Сталин обычно расхаживал около стола, внимательно слушая спорящих. Сам он был немногословен и многословия других не любил, часто останавливал говорящих репликами: «Короче!», «Яснее!». Заседание открывал без вводно-вступительных слов. Говорил тихо, свободно, только по существу вопроса. Был лаконичен, формулировал мысли ясно.

Если на заседании ГКО к единому мнению не приходили, тут же создавалась комиссия из представителей крайних сторон, которой и поручалось доложить согласованные предложения. Так было, если у И. В. Сталина еще не было своего твердого мнения. Если же Сталин приходил на заседание с готовым решением, то споры либо не возникали, либо быстро затухали, когда он присоединялся к одной стороне» [76, т. 1, с. 71–72].

За годы Отечественной войны Государственным Комитетом Обороны было принято 9971 постановление, не считая многочисленных телеграмм, резолюций на документах, устных распоряжений. Все постановления о назначении на руководящие должности, по вопросам общественно-экономического и военного строительства, создания боевой техники подписывал Председатель ГКО И. В. Сталин. При этом он лично написал почти 2256 постановлений, касающихся Вооруженных Сил СССР.

Необходимо подчеркнуть, что на посту Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталину приходилось решать иные задачи, иметь дело с другими руководящими лицами, учеными и конструкторами, осуществлять обязанности, не похожие на те, что стояли перед ним как Председателем Совнаркома СССР и Секретарем ЦК ВКП(б), а равно впоследствии — перед Председателем Ставки Верховного Главнокомандования, Верховным Главнокомандующим и Наркомом обороны СССР. Разумеется, при этом вся его деятельность не может быть разорвана, ибо подчинялась одному — разгрому немецко-фашистского агрессора и победе Советского Союза в Великой освободительной Отечественной войне.

Распорядок работы Ставки был круглосуточным — определялся, прежде всего, рабочим временем самого И. В. Сталина. Для выработки того или иного оперативно-стратегического решения или для рассмотрения других важных проблем вооруженной борьбы в Ставку вызывались ответственные работники, имевшие непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу. А. М. Василевский рассказывал: «Тут могли быть члены и не члены Ставки, но обязательно члены Политбюро, руководители промышленности, вызванные с фронта командующие. Все, что вырабатывалось тут при взаимных консультациях и обсуждениях, немедленно оформлялось в директивы Ставки фронтам. Такая форма работы была эффективной» [108].

За годы войны И. В. Сталин направил на фронт 60 представителей Ставки и добивался, чтобы они тщательно отслеживали обстановку, своевременно и оперативно реагировали на ее изменение, обеспечивали решение поставленных стратегических задач. Представителями Ставки в войсках по нескольку месяцев были А. М. Василевский, Г. К. Жуков, С. К. Тимошенко, Н. Н. Воронов, Г. М. Маленков и другие советские руководители. И. В. Сталин был непреклонен, если от представителей Ставки к установленному времени не поступало донесений.

И. В. Сталин в тесном взаимодействии работал с начальниками Генерального штаба РККА. Они почти ежедневно, а иногда и по нескольку раз в сутки встречались с И. В. Сталиным. Так, Б. М. Шапошников во вторую половину 1941 г. и до мая 1942 г. был у И. В. Сталина 98 раз. Г. К. Жуков за один месяц и семь дней встречался с ним 16 раз, А. М. Василевский за более чем тридцатимесячный период в должности начальника Генерального штаба — 199 раз, А. И. Антонов, оставаясь за Василевского и будучи начальником Генштаба, со Сталиным встречался 238 раз. Сталин также работал со вторыми и даже третьими должностными лицами Генерального штаба.

Отечественная война против фашистской Германии потребовала от Председателя ГКО, Председателя Совнаркома СССР, члена Политбюро ЦК, секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина выработки программы военной перестройки всей жизни страны на военный лад, мобилизации всех сил народа для отпора фашистскому агрессору и, в конечном счете, его полного разгрома. Очередные задачи и безотлагательные меры, намечаемые Председателем ГКО, главой Советского правительства, членом Политбюро ЦК, секретарем Центрального Комитета партии И. В. Сталиным оформлялись затем как Указы Президиума Верховного Совета СССР и постановления Совнаркома СССР, или совместные решения Президиума Верховного Совета СССР, Совнаркома СССР и Центрального Комитета ВКП(б), или совместные решения Политбюро ЦК, ГКО и Ставки ВГК. Практиковались также совместные заседания Политбюро ЦК, ГКО и Ставки ВГК, на которых решались назревшие вопросы военно-политического и международного положения Советского Союза.

Получив всю полноту власти, И. В. Сталин сделал максимально возможное для того, чтобы решительно переломить тяжело начавшееся единоборство с фашистской Германией и ее сателлитами. Устояв в кровопролитных оборонительных боях, Красная Армия нанесла первое крупное поражение немецко-фашистской армии под Москвой, чем развеяла миф о непобедимости вооруженных сил фашистской Германии. Победа под Москвой привела к созданию антигитлеровской коалиции, что сорвало гитлеровское планы сокрушить СССР в 1942 г. Государственный Комитет Обороны в неимоверно трудных условиях организовал защиту Ленинграда.

Захватив стратегическую инициативу, Красная Армия разгромила немецко-фашистские войска в ходе грандиозного Сталинградского побоища. Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину было присвоено звание Маршала Советского Союза. Курская битва поставила немецко-фашистскую армию перед катастрофой. Тем самым Советский Союз успешно вышел из суровых испытаний начального периода Великой Отечественной войны.

В Великой Отечественной войне наступил новый, победный этап. Началось грандиозное наступление Красной Армии по всему огромному советско-германскому фронту — главному и решающему фронту Второй мировой войны. Этот новый этап ознаменован мощными десятью сталинскими ударами, победной Берлинской стратегической операцией, принудившей в мае 1945 г. вооруженные силы фашистской Германии к безоговорочной капитуляции. На востоке Красная Армия разгромила Квантунскую армию — главную военную силу империалистической Японии.

Советское правительство и Коммунистическая партия, руководимые Председателем Государственного Комитета Обороны и Секретарем ЦК ВКП(б) И. В. Сталиным, привели советский народ и его Вооруженные силы к Победе в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 гг.

В Обращении по радио к советскому народу 9 мая 1945 г. И. В. Сталин сказал: «Теперь мы можем с полным основанием заявить, что наступил исторический день окончательного разгрома Германии, день великой победы нашего народа над германским империализмом…

С победой вас, мои дорогие соотечественники» [183, с. 346, 347].

В 22 часа 9 мая 1945 г. по приказу Председателя Совета Народных Комиссаров СССР, Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР И. В. Сталина в Москве был дан торжественный салют 30 артиллерийскими залпами из 1000 орудий.

В ознаменование Победы над фашистской Германией в Москве на Красной площади 24 июня 1945 г. состоялся Парад Победы. Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР Маршал Советского Союза И. В. Сталин Парад Победы принимал на трибуне Мавзолея В. И. Ленина. Под Знаменем Победы промаршировали войска Действующей армии, Военно-Морского Флота и части Московского гарнизона. К подножию Мавзолея были брошены 200 знамен и стандартов поверженного вермахта.

Маршал Г. К. Жуков назвал И. В. Сталина «достойным Верховным Главнокомандующим». С этим мнением были согласны все маршалы и военачальники, которым пришлось работать, встречаться и даже видеться со Сталиным. Будучи сами прославленными военными деятелями, они авторитет Сталина признавали и ценили не только в силу того, что он руководитель большевистской партии и глава Советского правительства, являлся к тому же Председателем Государственного Комитета Обороны, Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами страны, возглавлял Ставку Верховного Главнокомандования и был наркомом обороны, а прежде всего потому, что видели и признавали его железную волю и твердый характер, высокий интеллект и глубокие военные познания и, не в последнюю очередь, его умение считаться с их полководческим талантом. «И. В. Сталин, — откровенно заявлял маршал А. М. Василевский, — остался в моей памяти суровым, волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным и личного обаяния».

Еще и сейчас, особенно перед празднованием годовщин Советской Победы в Отечественной войне, И. В. Сталину противопоставляется Г. К. Жуков. Чего только не утверждают — что Победа достигнута исключительно благодаря Жукову, при противодействии Сталина Жукову и т. д. И все это при том, что Жуков сам был против его противопоставления Сталину, говорил, что «Маршал Сталин деятельно и повседневно руководил всеми участниками советско-германского фронта, в том числе и тем участком, на котором я находился».

Известно, что звание Маршал Советского Союза, орден Суворова, орден Победы сперва получили Жуков и Василевский и только после них — Сталин и другие военачальники. Жуков в войну был единственным заместителем Верховного Главнокомандующего. Василевский с июня 1945 г. назначен Главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке. Они удостоены дважды звания Героя Советского Союза.

И. В. Сталин возложил на заместителя Верховного Главнокомандующего Г. К. Жукова принятие безоговорочной капитуляции вооруженных сил фашистской Германии в 1945 г. По приказу Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина Парад Победы принимал маршал Г. К. Жуков, командовал Парадом Победы маршал К. К. Рокоссовский. В июне 1945 г. под нажимом маршалов И. В. Сталин принял вновь учрежденное звание Генералиссимуса Советского Союза.

В явных политических целях и сейчас дискредитируется и отвергается полководческое искусство и военная мысль И. В. Сталина. Во многом недооценивается военный мыслитель и полководец А. М. Василевский. Однако продолжается одностороннее освещение полководческой деятельности Г. К. Жукова. Об этом приходится говорить потому, что именно они, выдающиеся деятели советской эпохи, все четыре года Великой Отечественной войны Советского Союза разрабатывали вопросы стратегического масштаба, затем руководили крупнейшими наступательными, а иногда и оборонительными операциями Красной Армии, предвидели и решали запутанный комплекс военно-политических и международных проблем.

Все операции Великой Отечественной войны, как стратегические, так и фронтовые и армейские, как все наступательные, а это почти две трети операций, так и оборонительные сражения, проведены под руководством Ставки Верховного Главнокомандования во главе с И. В. Сталиным. При его личном участии и под его взыскательным контролем осуществлялось их организационное, мобилизационное, материально-техническое, экономическое, политическое, идеологическое и дипломатическое обеспечение. И. В. Сталин держал постоянную связь и советовался с командующими фронтами и армиями, членами Военных советов, а то и командующими дивизий. Со многими встречался лично или вел обсуждение по засекреченной связи, аппараты которой находились в его кабинете, в Кремле, на «Ближней» даче.

Ежедневно в полдень и вечером И. В. Сталину докладывали о положении на фронте и изменениях военной обстановки. Перед ним отчитывались представители ГКО и представители Ставки ВГК на фронтах. Зная подробности разрабатываемых стратегических наступательных операций, наличие военных резервов и места их расположения, предполагаемые новые виды боевой техники для намеченных операций, имеющиеся средства связи и другие данные, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин часто уточнял или ставил новые задачи. Поэтому в решении всех военно-стратегических вопросов последнее слово принадлежало И. В. Сталину.

Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин выезжал на фронт в трудные дни обороны Москвы, чтобы на месте ознакомиться с положением дел. Сопровождавший его в этих поездках охранник А. Т. Рыбин в записках «Сталин на фронте» пишет: «В 1941–1942 гг. Сталин выезжал в прифронтовые полосы: на Можайский, Звенигородский, Солнечногорский оборонительные рубежи».

На Волоколамском направлении И. В. Сталин навестил в госпитале раненого А. И. Еременко, был в 16-й армии К. К. Рокоссовского, осмотрел работу ракетных установок БМ-13 («катюш»), побывал в 316-й дивизии И. В. Панфилова. Через три дня после парада 7 ноября 1941 г. на Красной площади Сталин выезжал на Волоколамское шоссе в одну из дивизий, прибывшую из Сибири, осмотрел ее боевую готовность. «В 1942 г., — продолжает А. Т. Рыбин, — Верховный Главнокомандующий выезжал за реку Лама на аэродром, где шли испытания самолета. 2, 3 августа Сталин прибыл на Западный фронт к генералу Соколовскому и члену Военного совета Булганину. 4–5 августа он находился на Калининском фронте у генерала Еременко. Была проанализирована обстановка, разработан план операции обоих фронтов, особенно Калининского, и вопросы ее материального обеспечения.

О своей встрече с И. В. Сталиным во фронтовой обстановке генерал А. И. Еременко писал: «Верховный прибыл на Калининский фронт 5 августа 1943 г. в село Хорошово. Сталин принял от меня рапорт.

— Здравствуйте, товарищ Еременко, — произнес он мою фамилию с ударением на первом слоге и подал мне руку.

— Здравия желаю, товарищ Сталин! — ответил я.

Он улыбнулся как-то просто и тепло, приветливо потряс мою руку и, пристально глядя на меня, сказал:

— Вы, по-видимому, до сих пор обижаетесь на меня за то, что я не принял вашего предложения на последнем этапе Сталинградской битвы добить Паулюса. Обижаться не следует. Мы знаем, знает весь наш народ, что в Сталинградской битве вы командовали двумя фронтами и сыграли главную роль в разгроме фашистской группировки под Сталинградом, а кто доколачивал привязанного зайца, это уже особой роли не играет.

На эти, по сути дела, слова благодарности я ответил:

— Сталинград теперь уже в истории, а творец ее — наш народ, партия и вы лично, товарищ Сталин.

В этом месте Сталин вставил реплику:

— Все на Сталина валят. Сталин да Сталин. Это неправильно. Я, конечно, давал директивы, но вы же непосредственно там командовали и руководили этой битвой. Победил, безусловно, советский народ во главе с великим русским народом, но им нужно было руководить.

После разговора о кадрах и об оперативном искусстве товарищ Сталин внимательно посмотрел на карту, которую полтора часа назад я прикрепил к стене:

— Ну, теперь докладывайте, как вы спланировали Смоленскую операцию, — сказал он и, улыбнувшись в усы, с ехидцей добавил:

— Вы Смоленск сдавали, вам его и брать.

Я ответил, что постараюсь выполнить приказ.

Прощаясь, И. В. Сталин разрешил сообщить войскам о посещении им фронта.

В тот же день весь руководящий генеральский состав узнал, что Верховный Главнокомандующий был на нашем фронте. Я рассказал о задачах, поставленных перед нами, и о том, что предстоят напряженные бои. Известие о посещении фронта Верховным Главнокомандующим сыграло большую положительную роль в подъеме морального состояния войск» [70, с. 45, 48].

Однако еще и сейчас иные авторы делают вид, что И. В. Сталин вообще на фронт не выезжал, а то и спекулируют, что, мол, «боялся» Верховный выезжать на фронт, приводя досужие вымыслы о «расстройстве желудка» на Волоколамском шоссе. А раз «не был на фронте», делают они злоумышленный вывод, стало быть, не знал истинного положения дел на советско-германском фронте. А вот маршал А. М. Василевский полагал, что И. В. Сталину вообще-то и не обязательно было выезжать на фронт и, тем самым, рисковать. Он получал все необходимые донесения, доклады представителей Ставки ВГК, другие документы. А главное — Верховному Главнокомандующему нельзя было даже на время оставлять общее руководство войной.

И. В. Сталин принимал самое непосредственное участие в разработке буквально всех вооружений, применявшихся Красной Армией на фронтах Отечественной войны. При этом показывал детальное знание основных видов самолетов, танков, противотанковых орудий, стрелкового оружия и много другого. Авиаконструктор А. С. Яковлев писал, что И. В. Сталин знал состояние и уровень немецкой, английской и французской авиации, разговаривал с конструкторами как настоящий авиационный специалист: то советовал применять авиапушки, то подсказывал, какие разрабатывать авиадвигатели, как добиться высокой скорости полета, какие развивать новые виды самолетов и т. д. Конструктор артиллерийского вооружения В. Г. Грабин отмечал, что И. В. Сталин, присутствуя на артиллерийских стрельбах, давал конструкторам советы, как улучшить их системы и устранить обнаруженные недостатки. Его рекомендации, вплоть до мельчайших деталей оружия, конкретные принципиальные задания учеными и производственниками воспринимались как закон. Так что настоящая революция Красной Армии неразрывно связана с именем Сталина, а потому само оружие на фронте называли «сталинским».

В период Великой Отечественной войны И. В. Сталин продолжал огромную теоретическую деятельность, разрабатывал и развивал дальше марксистско-ленинскую науку о войне и армии, вскрыл истоки, характер и закономерности Второй мировой войны, показал особенности, политические цели и методы ведения Великой Отечественной войны Советского Союза, обосновал преимущества советского общественного и государственного строя и его функции в условиях войны, показал роль большевистской партии в качестве руководящей силы советского общества, подчеркнул значение морально-политического единства советского общества, дружбы народов СССР и советского патриотизма.

И. В. Сталин раскрыл закономерности машинного периода современной войны, единства всех видов оружия в советских вооруженных силах, дал анализ постоянно действующих факторов войны в целом и каждого в отдельности, развил положения об активной обороне и законах стратегического наступления, о способах и формах ведения партизанской войны, о решающей роли советского социалистического тыла.

Много важных теоретических положений и практических указаний содержалось в директивах и приказах Верховного Главнокомандующего, народного комиссара обороны И. В. Сталина, его переговорах по прямому проводу с командующими войсками фронтов Великой Отечественной войны.

И. В. Сталин накопленный боевой опыт за годы Отечественной войны закреплял в изменяемых и обновляемых Уставах, наставлениях и инструкциях Красной Армии. Так, в 1944 г. при его активном участии разработаны и переработаны Полевой устав и Боевой устав пехоты, руководство по форсированию рек, руководство по действиям войск в горах, наставление по прорыву позиционной обороны и др. При этом он непременно приглашал для совета знающих и опытных командиров. И только после всесторонней проработки подписывал новые документы, чтобы их сразу же ввести в действие.

Под руководством И. В. Сталина Государственный Комитет Обороны и Советское правительство ускоренными темпами перестроили на военные нужды все народное хозяйство страны. Уже в первые месяцы войны эвакуированы и вошли в строй многие оборонные заводы в Поволжье, на Урале, в Сибири, Средней Азии и Казахстане. С учетом военного опыта ГКО, СНК СССР и ЦК партии принимали неотложные меры для материально-технического обеспечения армии, ее вооружения новейшими образцами оружия. И. В. Сталин строго контролировал производство вооружения и боеприпасов, продовольственное снабжение войск.

В 1943 г. — году коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны — обозначилось военно-экономическое превосходство Советского Союза над фашистской Германией и ее сателлитами. А по мере освобождения Красной Армией от гитлеровских захватчиков советской территории по указанию И. В. Сталина сразу же началось восстановление городов и сел, заводов и предприятий, больниц и школ. При этом увеличение военных расходов в стране происходило наряду с абсолютным ростом производственного и личного потребления и накоплений.

Выдвинутый партией призыв «Все для фронта, все для победы!» стал повседневным девизом советских людей. Работники промышленности, труженики села становились на фронтовую вахту. Ушедших на фронт заменяли женщины и подростки. Многие сотни новаторов народного хозяйства были удостоены присуждения Сталинской премии. Массовым стало движение сбора средств в фонд Красной Армии. От имени Красной Армии И. В. Сталин посылал благодарность советским патриотам.

Во время Великой Отечественной войны И. В. Сталин поддержал научную деятельность Академии наук СССР по укреплению обороноспособности Родины. В конце 1942 г. под его председательством прошло специальное заседание ГКО по созданию атомной бомбы. В том же году И. В. Сталин принимал ученых для обсуждения проблем возможного освоения космоса, создания радиолокационной промышленности и других новых отраслей науки и техники. Он выступил инициатором учреждения Академии педагогических наук РСФСР, Академий наук ряда союзных республик.

Большое внимание в годы Великой Отечественной войны Центральный Комитет партии, лично И. В. Сталин уделяли развитию советской литературы и искусства по пути народности и социалистического реализма. На встречах с писателями, композиторами, кинорежиссерами и артистами И. В. Сталин подчеркивал мировоззренческое значение их творчества, выступал за высокую идейность содержания и общественно-политическую ценность их творчества, требовал глубокого понимания нашей тысячелетней истории, ее неразрывной связи с новой советской жизнью. При всем этом И. В. Сталин откровенно критиковал идейные ошибки и порицал за дурной художественный вкус. Многие деятели советской многонациональной культуры стали лауреатами Сталинской премии по личному предложению И. В. Сталина. Патриотическое воспитание масс, прежде всего и главным образом молодежи, И. В. Сталин считал важнейшим фактором победы Великой Отечественной войны.

В 1943 г. — переломном году Великой Отечественной и всей Второй мировой войны — И. В. Сталин предложил создать советский Государственный гимн вместо партийного гимна «Интернационал». По тексту нового Государственного гимна И. В. Сталин советовался с поэтами С. В. Михалковым и Г. Г. Эль-Регистаном — авторами создаваемого Гимна, по музыке — с композитором А. В. Александровым, чья музыка была взята за основу. Новый Гимн СССР был исполнен в новогоднюю ночь 1944 г. Позади были Сталинградская и Курская битвы, впереди — освобождение Белоруссии, Советской Прибалтики, полное изгнание врага за пределы Советского Союза. Красной Армии предстояло добить фашистскую Германию, освободить от фашистского ярма народы Восточной и Центральной Европы. Партийный гимн «Интернационал» был бы препятствием для освободительной миссии Красной Армии.

В том же 1943 г. И. В. Сталин в Кремле встретился с иерархами Русской православной церкви — патриаршим местоблюстителем митрополитом Московским и Коломенским Сергием (И. Н. Страгородским), митрополитом Киевским и Галицким Николаем (Н. И. Ярушевичем) и митрополитом Ленинградским и Новгородским Алексием (С. В. Симанским). На Поместном соборе Главной Русской православной церкви — Патриархом Московским и всея Руси избран митрополит Сергий. Были решены и другие вопросы деятельности Церкви. Патриархи Сергий и Алексий называли И. В. Сталина «богоизбранным вождем». Были решены и вопросы всех других конфессий, существовавших в Советской стране.

И сегодня лица, стоящие на противоположных идеологических позициях, признают в И. В. Сталине великого государственного деятеля и дальновидного политика. Именно И. В. Сталин, несмотря на разницу в идеологии и в общественном строе, сумел добиться создания англо-советско-американской коалиции, сыгравшей огромную роль в победе над фашистской Германией. И. В. Сталин отдавал должное вкладу союзников по антигитлеровской коалиции в общую победу — победное завершение Великой Отечественной войны Советского Союза и всей Второй мировой войны.

Одновременно И. В. Сталин прекрасно знал и классовую природу союза СССР с империалистическими США и Великобританией в борьбе против империалистических гитлеровской Германии и милитаристской Японии. Он понимал, что союзники будут считаться с нами до тех пор, пока мы громим их империалистических конкурентов и пока на нашей стороне сила. И. В. Сталин (было это в 1944 г.) в беседе с военачальниками сказал: «Вы думаете, союзники не раздавят нас, если увидят возможность нас раздавить?»

Именно И. В. Сталин вынудил союзников по антигитлеровской коалиции провести в переломном 1943 г. Тегеранскую конференцию глав великих держав — СССР, США и Великобритании, укрепившую боевое сотрудничество союзных стран и их армий в борьбе с фашистской Германией. Именно И. В. Сталин заставил президента США Ф. Рузвельта и премьер-министра Великобритании У. Черчилля в конце концов открыть 6 июня 1944 г. в Европе второй фронт против фашистской Германии. Именно И. В. Сталин добился проведения в 1945 г. Ялтинской (Крымской) и Потсдамской (Берлинской) конференций глав союзных правительств — СССР, США и Великобритании. Решение этих международных конференций сыграли важную роль в разгроме фашистской Германии и предопределили победу над империалистической Японией.

Накануне Потсдама благодаря твердости И. В. Сталина был сорван разработанный по указанию Черчилля план «Unthinkable» («Немыслимое») начала войны против СССР, а после Потсдама сорван атомный шантаж нового президента США Трумэна. И хотя после Потсдама, по существу, завершился период союзного сотрудничества времен Второй мировой войны и началась «холодная война» западных стран против Советского Союза, И. В. Сталин выработал долговременную программу мирного сотрудничества Советского Союза с блоком англо-американских стран, программу создания послевоенного мироустройства, исключения возможности новой, на сей раз ядерной, мировой войны.

В годы Великой Отечественной войны Советского Союза И. В. Сталин неустанно разоблачал реакционную сущность фашизма, его человеконенавистническую идеологию, воинствующую, антикоммунистическую политику и злодеяния фашистских оккупантов. Он доказал, что гитлеровцы никакие не националисты, а империалисты, притом наиболее хищнические и разбойничьи империалисты среди всех империалистов мира. Он доказал также, что гитлеровцы являются заклятыми врагами социализма, злейшими реакционерами, захватчиками, угнетателями и душителями человеческой культуры. Он доказал, наконец, что гитлеровцы являются воплощением морального разложения и духовного опустошения реакционеров.

В этой связи стоит специально сказать о принятом по инициативе И. В. Сталина решении ЦК ВКП(б) в 1944 г., указавшем на недостатки и ошибки в освещении истории немецкой философии конца XVIII в. и начала XIX в. И. В. Сталин напомнил, что классики марксизма-ленинизма резко критиковали консервативные политические воззрения немецких философов и подчеркивали преобладание в их мировоззрении консервативной стороны. Он показал, что восхваление прусского монархического государства, возвеличение немцев как «избранного» народа, пренебрежительное отношение к славянским народам, апологетика войны, оправдание колониальной, захватнической политики и т. д. — все это взяли на вооружение германские фашисты. Таким образом, эти важные сталинские установки правильно ориентировали советских обществоведов, помогали советским людям осознанно бороться с гитлеровским фашизмом.

Выступления И. В. Сталина в годы Великой Отечественной войны, его курс на разгром гитлеровской Германии мобилизовывали и сплачивали советский народ в борьбе за победу над немецко-фашистскими захватчиками, указывали путь к разгрому фашизма и уничтожению его идеологии и морали. Это привлекало на сторону советского народа все свободолюбивые и честные силы мира.

На протяжении всей Великой Отечественной войны организующей и вдохновляющей силой советского народа была созданная В. И. Лениным и руководимая И. В. Сталиным Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков). Организаторская и идеологическая работа партии соединила воедино и направила к общей цели все усилия советских людей, подчинив все силы и средства делу разгрома врага. С первых дней войны лучшие силы партии были направлены на фронт где решалась судьба Советской Родины. Партия возбудила в советском народе величайшую волю к победе, невиданную стойкость и выдержку, массовый героизм и самоотверженность на фронте, в тылу врага и во всем советском тылу, где ковалась наша победа. Большевистская партия еще теснее связалась с народными массами, а советский народ еще более укрепил в своем сознании беспредельную веру в дело и идеи партии большевиков.

Советский народ и его Красная Армия в едином порыве сплотились вокруг имени Сталина. Имя Сталина, вера в него, в возглавляемые им партию большевиков и Советское правительство воодушевляли советских людей, воинов, партизан и тружеников тыла — все годы Великой освободительной войны. Без веры в Сталина, без его руководства неимоверно трудно было бы выстоять в критической обстановке 1941–1942 гг. да и в последующие годы и, в конце концов, одержать в 1945 г. выдающуюся Победу в Великой Отечественной войне Советского Союза.

Еще в ходе Отечественной войны И. В. Сталин делал все возможное и необходимое для вывода страны из невиданной разрухи, а главное, закладывал надежные основы будущего подъема и усиления могущества Советского Союза.

Партия, государство, правительство замечательно выдержали этот суровый и строгий исторический экзамен. На приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 г. И. В. Сталин признал, что у нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 гг., но русский народ и другие народы, входящие в состав Советского Союза, верили в правильность политики своего правительства и пошли на жертвы, чтобы обеспечить разгром фашистской Германии. «И это доверие русского народа Советскому правительству, — подчеркнул И. В. Сталин, — оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом» [184, т. 15, с. 228].

Такого доверия, какое имели большевистская партия, социалистическое Советское государство, Советское правительство в годы Великой Отечественной войны Советского Союза, не имели ни одна партия, ни одно государство, ни одно правительство мира. Тем более авторитета в народных массах не имеют ни сегодняшнее Российское государство, ни правительство России, ни нынешняя «Единая Россия».

Теперь же, по истечении более чем шести десятилетий после Победы в Великой Отечественной войне Советского Союза, развернута злобная и невежественная кампания лжи и клеветы на И. В. Сталина, проявившего в те всемирно кризисные годы свои выдающиеся качества государственного деятеля, политика, полководца и мыслителя. Договариваются даже до того, будто Победа в 1945 г. достигнута не благодаря преимущественно политическому и военному руководству И. В. Сталина, а при его противодействии. Иные горе-писатели и режиссеры внушают якобы он делал «все возможное для поражения страны в войне». Находятся и такие лжеученые, которые внедряют в массовое сознание, что вообще и самой Великой Отечественной войны как таковой не было, а была лишь Вторая мировая война, в которой Советский Союз всего лишь воевал на стороне победивших США и Великобритании. И, что прискорбно, в этой кампании активно участвуют далеко не рядовые политики, ученые.

В постсоветской историографии, особенно новых национальных государств, возникших на территории в прошлом Союзных Советских Социалистических Республик, И. В. Сталин осуждается за возврат в состав СССР, государственной территории России, Западной Украины, Прибалтики, Карельского перешейка, Северной Буковины, Курильских островов, половины Сахалина, что добился передачи СССР г. Кенигсберга и прилегающего к нему района.

Клевеща и злобствуя на И. В. Сталина как стратега и полководца Великой Отечественной войны Советского Союза, а заодно и на победоносных военачальников и массовый героизм советских людей на фронте и в советском тылу лжеисторики, политики и продажные журналисты пытаются уверить, что большинство победных сражений, да и сама Великая Победа в Отечественной войне будто достигнута неоправданно высокой ценой человеческих жертв.

И лицемерно в людских потерях в годы Отечественной войны винят только И. В. Сталина. И это при том, что Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин при планировании каждой операции призывал командующих фронтами и армиями максимально беречь людей. Известно, на заключительном этапе войны Жуков доложил Сталину, что к 1 мая взять Берлин не удастся. На это Сталин ответил:

— Ну, ничего, впереди Первомай, это и так большой праздник. А возьмем мы Берлин 2 мая или 3 мая — это не имеет большого значения. Надо жалеть людей, мы меньше потеряем солдат. Подготовьте лучше заключительный этап операции.

Ценнейшим свидетельством современника и руководителя борьбы советского народа за честь и независимость социалистической советской Родины служит книга И. В. Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза». Ее содержание составили все выступления и обращения, доклады и речи, ответы на вопросы корреспондентов, приказы, телеграммы и другие материалы Председателя Государственного Комитета Обороны, Верховного Главнокомандующего, Народного комиссара обороны И. В. Сталина за 1941–1945 гг.

И. В. Сталин требовал обстоятельно изучать и творчески с учетом времени, осваивать богатый и многогранный опыт Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. Так, еще в марте 1945 г. он поставил задачу разработки военной теории и военной идеологии. Затем на совещании с Булганиным, Василевским, Антоновым и Штеменко 11 апреля 1947 г. Сталин подчеркнул: «Нельзя отождествлять военную науку с военным искусством. Военная наука — понятие широкое и всеобъемлющее, военная наука включает в себя и военное искусство, последнее является одной из составных частей военной науки.

Военное искусство включает в себя тактику, оперативное искусство и стратегию, т. е. занимается изучением вопросов, относящихся к способам ведения военных действий и войны в целом. Военная наука кроме вопросов, входящих в военное искусство, исследует вопросы экономики страны, ее материальные и людские ресурсы… Только при условии знания и правильного использования всех указанных выше отраслей военной науки можно рассчитывать на достижение победы в войне…»

Сталин подчеркивал, что армия должна не только обороняться, она должна наступать, защищать интересы государства всеми способами. Он поставил задачу формирования кадров для армии, чтобы они знали теорию, обладали большим практическим опытом, золотым опытом Великой Отечественной войны.

Никакая клевета, кто бы ее ни нес и откуда бы она ни исходила, не в силах умалить многогранность и великую историческую значимость деятельности и мысли И. В. Сталина для победы Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Даже малая толика проделанного им за годы Великой Отечественной войны Советского Союза прославила бы другого на века. И речь идет вовсе не о воспевании личности. Речь идет и должна идти о верности исторической правде, о признании великого вклада политика, государственного деятеля, мыслителя, полководца И. В. Сталина на переломном этапе развития Советского Союза.

И, несмотря на происходящее и еще возможные зигзаги отечественной и мировой истории, отзвуки преобразовательной и военной деятельности И. В. Сталина и его непреходящие мысли и идеи, осознаем или не осознаем мы это, будут сопровождать нас в наступившем двадцать первом столетии и в последующем поступательном движении человечества.

Все это убедительно свидетельствует, что И. В. Сталин не просто являл собой уникальное сочетание в одном лице творческого марксистского мыслителя, мудрого политика, дальновидного и решительного государственного деятеля, глубокого военного теоретика и бесстрашного стратега. Его, И. В. Сталина, нельзя мерить масштабами других, даже самых выдающихся государственников и теоретиков, политических и военных деятелей прошлого и действовавших в одну с ним эпоху. Он был политическим, государственным и военным деятелем, рожденным новой советской социалистической эпохой, теоретиком истинного научного знания, социальным революционером и созидательным строителем советской социалистической цивилизации. Сталин неповторим и незабываем.

Отсюда один из главных выводов жизни и деятельности И. В. Сталина заключается в том, что высшие политические, государственные и военные деятели страны для обеспечения экономической и политической независимости России, ее крепкой обороноспособности должны уметь сочетать теоретический подход, решение политических и экономических задач, дипломатическое искусство и военную стратегию в своей повседневной деятельности и на перспективу.

Важный вывод состоит и в том, что высшие органы власти должны стремиться к тому, чтобы в обществе была политическая стабильность, социальная гармония и патриотическое единство.

И еще — высшие руководители обязаны соответствовать той огромной ответственности, которая лежит на них перед своим народом, а для этого добиваться роста экономической мощи страны, укреплять ее геополитические позиции и создавать благоприятные внешнеполитические условия мирного развития.

Наконец, не в последнюю очередь, высшие руководители страны должны помнить и изучать богатый опыт своих предшественников, и прежде всего И. В. Сталина. Должны постигать замечательные и поучительные исторические многовековые традиции Российского государства, в том числе и, прежде всего, исторические традиции социалистического Советского государства.

Готовя страну к обороне

Из опыта Гражданской войны был сделан главный вывод — для того чтобы вести мирное строительство, нужно иметь крепкую Красную Армию, располагающую умелыми военными кадрами и обеспеченную достаточными материально-техническими средствами. Решение этих задач носило четко выраженный политико-экономический характер. Основные установки по переходу Советской республики от войны к мирному социалистическому строительству сформулировал В. И. Ленин. После его смерти решение этих задач шло под руководством И. В. Сталина. Важные положения по военной теории и стратегии содержались в документах, письмах, записках, телеграммах и выступлениях И. В. Сталина времен Гражданской войны. Многое было сделано в рамках военной реформы 1924–1925 годов.

В речи на похоронах М. В. Фрунзе 3 ноября 1925 года И. В. Сталин говорил:

«Партия потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых верных и самых дисциплинированных своих руководителей.

Советская власть потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых смелых и самых разумных строителей нашей страны и нашего государства.

Армия потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых любимых и уважаемых руководителей и создателей».

Сталин выразил уверенность, что «…партия и рабочий класс примут все меры к тому чтобы облегчить выковку новых кадров на смену старым» [183, т. 7, с. 250–251].

Вопросы военного строительства Центральный Комитет партии, И. В. Сталин решали в тесной связи с народно-хозяйственными планами развития страны, что обеспечивало безопасность СССР от агрессивных происков империализма. За годы первой пятилетки (1929–1932 годы) были построены и начали давать продукцию тракторные, автомобильные, танковые, авиационные и другие заводы, что позволило оснастить Красную Армию необходимой боевой техникой. Армия перешла к кадровой системе комплектования, положила начало боевой подготовки и воспитания войск. За время с 1933 года до осени 1939 года численность личного состава Вооруженных Сил СССР возросла с 885 тысяч до более чем 2 миллионов человек. 1 сентября 1939 года Верховный Совет СССР принял Закон о всеобщей воинской обязанности. Начало Второй мировой войны 1 сентября 1939 года показало, что Коммунистическая партия и Советское правительство реально оценивали мировую обстановку и своевременно принимали необходимые меры по укреплению обороны страны.

Укреплению авторитета начальствующего состава и повышению его ответственности за боевую выучку политическую подготовку и политико-моральное состояние войск содействовало принятие ЦИК и СНК СССР осенью 1935 года постановления о введении в Красной Армии персональных воинских званий, в том числе высшего воинского звания — Маршал Советского Союза. Весной 1937 года Комиссия Обороны при СНК СССР была преобразована в Комитет Обороны при СНК СССР, в состав которого вошел И. В. Сталин. На следующий год был создан Главный Военный совет РККА, членом которого стал И. В. Сталин.

По инициативе Сталина было увеличено до двух третей число кадровых дивизий. Возросла механизация и моторизация всех родов войск. В связи с этим Сталиным был провозглашен лозунг о выращивании людей, овладевших новой техникой. В дополнение к существовавшим Балтийскому и Черноморскому флотам были созданы Тихоокеанский (1935) и Северный (1933) флоты.

Все это свидетельствует о том, что в центре деятельности И. В. Сталина в годы мирного социалистического строительства стояли сложнейшие проблемы и теоретического плана, и по реализации практической работы. Он научно обосновывал, какими путями можно и должно создавать мощную оборону Советского государства в условиях его экономической отсталости сравнительно с развитыми капиталистическими странами, в обстановке сложных комбинаций и антагонистических противоречий главных международных сил, чтобы быть в состоянии отразить агрессию со стороны империалистических государств, а также их различных коалиций.

Партия, Сталин и его ближайшие соратники вырабатывали военную доктрину Советского государства, его военную стратегию и тактику, пути, средства и формы подготовки высококвалифицированных кадров командиров и военных специалистов, политработников, технически грамотных и политически сознательных рядовых бойцов. На эти и множество других каждый раз вновь встававших вопросов не было заранее готовых ответов. Ответы приходилось давать в ходе решения грандиозных по своей сложности и новизне, масштабности и исторической значимости задач строительства Вооруженных Сил СССР.

Еще в начале 20-х годов И. В. Сталин в произведении «К вопросу о стратегии и тактике русских коммунистов» дал определение сущности военной стратегии и тактики, раскрыл значение стратегических и тактических планов, указал на значение правильного выбора направления главного удара, выявил зависимость организационных форм Вооруженных сил от форм и способов ведения военных действий.

Большое влияние на принципы строительства Вооруженных сил страны оказало известное положение, сформулированное Сталиным еще в предвоенные годы: «Формы организации армий, роды и виды войск приспосабливаются обычно к формам и способам ведения войны» [183, т. 5, с. 169].

Важное значение для развития советской военной науки имела и другая его мысль, вскрывавшая органическую связь вопросов военного искусства с экономическими и морально-политическими возможностями страны: «Способы ведения войны, формы войны не всегда одинаковы. Они меняются в зависимости от развития производства… Искусство ведения войны в современных условиях состоит в том, чтобы, овладев всеми формами войны и всеми достижениями науки в этой области, разумно их использовать, умело сочетать их или своевременно применять ту или иную из этих форм в зависимости от обстановки» [183, т. 5, с. 168–169]. Этот принцип позволил нам избежать ущербных крайностей немецкой военной теории, односторонне делавшей ставку в готовившейся войне на «блицкриг».

По существу, программный характер имели указания Сталина, сделанные еще в предвоенные годы о важности развития артиллерии, самолето- и танкостроения и других родов технических войск.

Нельзя забывать, что в период строительства Красной Армии велась ожесточенная борьба с троцкистами по коренным вопросам обеспечения обороноспособности молодого Советского государства, выработке новой военной доктрины, военной стратегии. Троцкий и его сторонники выступали против построения социализма в отдельно взятой стране, считали неизбежной гибель Советского государства в условиях враждебного капиталистического окружения. Партия, Сталин решительно отвергли эту капитулянтскую позицию, приступили к практическому решению неимоверно трудной задачи — созданию оборонной мощи Советской страны, способной отразить агрессию империалистических держав или группы их.

Назначенный в годы Гражданской войны наркомом военных и морских дел Л. Д. Троцкий, разумеется, сыграл определенную роль в организации Красной Армии, хотя и не проявил себя на фронтах сражений с внутренней и иностранной контрреволюцией. Оставаясь формально наркомом до 1925 года, он оказывал влияние на формирование высшего командного состава Красной Армии, но противодействовал партийному руководству Вооруженными силами республики. В таких условиях в армии образовался слой военачальников, обязанных в значительной мере Троцкому своей военной карьерой, а потому лично преданных ему.

Непомерное честолюбие Троцкого, его стремление захватить власть и в партии, и в государстве, используя для этой цели армию, потенциально создавали угрозу бонапартистского варианта развития событий. Опасность эта особенно обострилась в связи с болезнью В. И. Ленина, а затем и его смертью. К тому же Троцкий и его сторонники развернули ожесточенную борьбу против И. В. Сталина. Все это не могло не привести на деле к изменению политического строя страны, к отходу от ленинизма.

Писатель Ф. И. Чуев сообщал, что В. М. Молотов подарил ему экземпляр своей неопубликованной работы «Перед новыми задачами (о завершении построения социализма)». В. М. Молотов писал: «В 20-х и еще больше в 30-х годах окончательно распоясалась и обнаглела крайне враждебная ленинизму группировка троцкистов, хотя и тогда троцкисты фальшиво изображали себя борцами за коммунизм. Высланный из СССР в 1929 году Троцкий в своих заграничных печатных изданиях давал понять, а в письмах к своим сторонникам в СССР прямо указывал, что теперь в борьбе с партией (со «сталинским руководством») подходят любые меры вплоть до террора и вредительства внутри страны, вплоть до грязных изменнических политических сделок с правительствами буржуазных государств, включая гитлеровскую Германию. Связи с разведками буржуазных государств поддерживались Троцким и другими и имели целью ускорить военное нападение агрессивных империалистических государств на СССР, чтобы использовать этот момент для осуществления антисоциалистического переворота внутри страны» [209, с. 428–429].

Действительно, Троцкий и его окружение при поддержке зарубежных банков и правительств развернули бешеную кампанию травли Советского Союза и лично Сталина как его лидера. Известно, что во время советско-финляндской войны определенными кругами на Западе обсуждался вопрос о создании русского альтернативного правительства во главе с Троцким [164, с. 185]. Это угрожало распадом Советского Союза, гибелью дела социализма. Ведь Троцкий откровенно заявлял, что он желал бы разгрома СССР Германией.

Сталин не выдумывал своих врагов. Они были в реальной жизни, и была суровая необходимость с ними бороться. Бороться во имя спасения страны, народа, социализма. Надвигавшаяся война отвела для этой борьбы минимальные сроки. Борьбу нельзя было отложить, нельзя было ее и затягивать. Враг в лице Гитлера и его капиталистических сообщников стоял у порога. Необходимо было спешить очистить страну от «пятой колонны».

В 1939 году немецкий писатель Л. Фейхтвангер, посетив Москву, высказал такую мысль: «Раньше троцкисты были менее опасны, их можно было прощать, в худшем случае — ссылать… Теперь, непосредственно накануне войны, такое мягкосердечие нельзя было себе позволить. Раскол, фракционность, не имевшие серьезного значения в мирной обстановке, могут в условиях войны представить огромную опасность» (Фейхтвангер Л. Москва, 1937: Отчет о поездке для моих друзей. М., 1937).

Определенную роль, подвигнувшую Сталина на проведение решительных мер, сыграло непрестанное хвастовство Троцкого, что армия при всех условиях поддержит его и пойдет за ним. В 1937 году на столе Сталина оказалась книга Троцкого «Преданная революция» [199], в которой автор утверждал, что выражает не свои идеи, а говорит от имени огромного числа своих молчаливых сторонников в СССР. Этих сторонников больше всего могло быть в Красной Армии, у руководства которой он стоял в течение почти семи лет. И многие командиры Красной Армии прошли через руки Троцкого, им отбирались, назначались, выдвигались.

Предстояла трудная, тяжкая, жестокая работа, но через это испытание необходимо было пройти. Понимая, что в карательные органы будут пытаться проникать и неизбежно проникнут враждебные силы, чтобы творить гнусное дело уничтожения преданных кадров, надо было идти на тяжкие издержки, неизбежные в этой работе, трагические ошибки, принимая на свои плечи тяжесть ответственности за допущенные просчеты и за судьбу невинных жертв.

Весь опыт истории показывает, что классовая борьба, особенно на переломных рубежах развития, жестока и беспощадна. В ее жернова попадают не только враги, но и невинные люди. Беспрецедентное, стремительное обогащение кучки людей в последние годы в нашей стране основано на геноциде народа, на его вымирании в чудовищных масштабах, достигающих полутора миллионов в год, на разграблении плодов труда многих поколений советских людей. В этом воплощено проявление классовой борьбы на современном этапе. Не видеть этого — значит быть слепым. «Демократическая» пропаганда делает все, чтобы затмить эти факты, сокрыть их от народа. С дьявольской настойчивостью она пытается скрыть и классовую сущность, и историческую обусловленность политических процессов 30-х годов.

Вопрос о политических процессах 30-х годов — вопрос принципиальный. Хрущевым и его сторонниками, затем нынешними «демократами» вопрос этот сознательно извращен и запутан до последней степени. С установлением истины в этом вопросе действительно много связано: и исторически правдивая оценка советского прошлого нашей страны, и подход к политическим, идеологическим и нравственным основам нашей жизни, и взгляд на перспективы развития нашего российского общества.

В 30-е годы закладывался фундамент социализма, шло утверждение социалистического уклада в экономике и культуре. В стране происходили глубочайшие социальные сдвиги, имевшие судьбоносную мировую значимость. Изменялись, а часто и ломались судьбы миллионов людей. Кто-то шел сознательно за большевистской партией в строительстве новой жизни, были и такие, кто не понимал этой борьбы и этих перемен. Но были и те, кто отчаянно боролся против дела партии, против строительства социализма. Со всем этим приходилось, как с реальным фактом, считаться самым серьезным образом руководству страны.

На упрочение Советского государства была направлена социалистическая законность. Вопросы революционной законности рассматривались на партийных съездах и конференциях, пленумах ЦК ВКП(б), в декретах и постановлениях правительства. Естественно, власть употребляла силу закона для борьбы с наиболее враждебными социализму элементами. При этом следила, чтобы не допускались грубые нарушения социалистической законности. За недопустимые искажения политики партии, превышение полномочий были осуждены и приговорены к высшей мере наказания Ягода и Ежов.

Материалы судебных процессов по делу троцкистско-зиновьевского террористического центра 1936 года, по бухаринско-троцкистскому блоку 1938 года и другим процессам широко печатались в советских газетах той поры и за рубежом. Процессы велись открыто, на них присутствовали зарубежные и наши корреспонденты, писатели, общественность. Теперь властные структуры, провозгласившие гласность и демократию, не заинтересованные в открытии правды об исторических событиях 30-х годов, скрывают такие материалы от народа. Лишают людей возможности почувствовать подлинную историческую атмосферу того времени, оценить характер и масштаб преступлений подсудимых, понять структуру таких блоков и центров, их цели, стратегию и тактику борьбы с советской властью, понять и представить тот урон, который они нанесли первому в мире социалистическому государству перед войной с фашистской Германией, увидеть их связи с иностранными разведками.

Советская власть защищала себя от внутренних и внешних врагов, умела защищать себя, как бы ни были коварны и изощренны формы борьбы контрреволюционных сил, поддерживаемых и провоцируемых капиталистическим окружением. Хрущев и его последователи утверждали и продолжают твердить по сей день, что законные карательные меры, наказание в строгом соответствии с действующим социалистическим законодательством борющегося (гражданина или организации) против утвердившейся законной советской власти, а не просто враждебно к ней относящегося, — это, мол, и есть репрессия. Но репрессия в строгом политико-юридическом толковании — это принуждение кого-то (гражданина) или чего-то (организации) к чему-то, с чем нет согласия или, напротив, существует враждебное отношение. Таким хитрым приемом борьба (в любой форме, любым методом), но именно борьба против установленной народом советской власти подменяется несогласием с той или иной акцией законной советской власти. Тем самым, с одной стороны, скрадывается классовая суть различия борющегося против законной советской власти от просто несогласного с тем или иным действием этой законной советской власти. А с другой стороны — и это главное, — подобным приемом отвергается сама законно утвержденная народом советская власть.

Утверждать о репрессиях и антиисторично. За годы первой пятилетки СССР превратился из страны аграрной в страну индустриально-аграрную, за годы второй пятилетки совершил техническую реконструкцию всего народного хозяйства, создал новую техническую базу для всех отраслей народного хозяйства. И это стало результатом массового героизма рабочего класса, трудового крестьянства и подавляющего большинства народной интеллигенции. Ложью о репрессиях 30-х годов перечеркивается этот героический порыв советского народа, упрочивший положение Советской страны и ее возможности к отражению империалистической агрессии.

Ложь о репрессиях 30-х годов лежит сегодня в основе огульной реабилитации всех боровшихся против советской власти. Дело дошло до того, что стали выходить книги о Троцком как «полководце» Гражданской войны, что Троцкий-де предсказал «крах» ленинизма, а предлагаемый Троцким путь не был бы «столь разорительным» для России.

Спекуляции вокруг проблемы репрессий используются для развенчания социализма, советской власти и прежде всего Сталина. При этом царят полнейшая вакханалия и чудовищность вымыслов о числе жертв, далеко выходящие за пределы элементарного здравого смысла. Конечно, умышленно замалчиваются имеющиеся на это счет информация, данные, статистика. По требованию Н. С. Хрущева ему в феврале 1954 года за подписями Генерального прокурора, министра внутренних дел и министра юстиции СССР было сообщено, что с 1921 года до конца 1953 года за контрреволюционные преступления осуждено 3 777 380 человек, из них к высшей мере наказания приговорено 642 980 человек, некоторым из которых расстрел был заменен на содержание в лагерях и тюрьмах от 25 и ниже лет. Эти данные Хрущев намеренно не стал оглашать на XX съезде партии. Известно, что Хрущев не раз жаловался Сталину: «Мы посылаем вам на утверждение списки арестованных, а вы их не утверждаете». А когда лично принес списки врагов, Сталин усомнился: «Неужели так много?» На что Хрущев заявил: «Их гораздо больше, товарищ Сталин, вы не представляете, сколько их!»

Главный маршал авиации А. Е. Голованов говорил: «Но я-то его (Сталина. — B.C.) знал хорошо — никаким кровожадным тираном он не был. Шла борьба, были разные политические течения, уклоны. При строительстве социализма нужна была твердость. У Сталина этой твердости было больше, чем у кого бы то ни было. Была пятая колонна? Была, и речи быть не может! И, конечно, были не стрелочники, а определенные деятели».

Уже надоевшие «разоблачители» каждый раз увеличивают число жертв. Так, А. Солженицын лет пять назад утверждал: «Только от террора коммунистического режима против собственного народа мы потеряли до 60 миллионов». Теперь насчитывает почти 70 миллионов. Некая окололитературная критикесса А. Альбац писала, что уничтожено было 66 миллионов, теперь считает — до 70 миллионов. А иные называющие себя историками счет доводят аж до 90 миллионов человек. Откуда у них каждый раз появляются все новые и новые миллионы, когда согласно переписи населения СССР в 1939 году на 17 января насчитывалось 170 467 186 человек?

Масштабы жертв «московских процессов» невероятно раздуты нынешними «борцами со сталинизмом». Да, наряду с тем, что из политической жизни исчезли те, кто вел борьбу с социализмом, с советской властью, с Советским государством, в результате засорения органов НКВД троцкистами и перестраховки пострадали и некоторые честные коммунисты, ученые, деятели искусства и военачальники, которых не нужно было трогать. Политическая борьба бьет и по колебавшимся, и по неуверенным в политике партии, и по нестойким в трудную минуту.

Были арестованы и честные люди, которых оклеветали. К примеру, будущие маршалы К. А. Мерецков и К. К. Рокоссовский. На одном из правительственных приемов после окончания Отечественной войны И. В. Сталин спросил К. К. Рокоссовского:

— Вы немалое время провели в заключении. Константин Константинович, там били?

— Били, товарищ Сталин.

— Сколько же у нас еще людей «чего изволите». Вы обижаетесь на партию, что были арестованы?

— Я веры в партию, товарищ Сталин, не терял. Время было такое.

После доклада на XX съезде партии Н. С. Хрущев сначала через одного из секретарей ЦК, а затем и лично просил маршала К. К. Рокоссовского написать что-нибудь, да почернее, о культе Сталина. Константин Константинович без дипломатии ответил:

— Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой! — На другой день, когда маршал К. К. Рокоссовский пришел на работу, в его кабинете заместителя министра обороны СССР сидел маршал К. С. Москаленко, передавший ему решение о снятии с должности.

Так обращался Н. С. Хрущев с теми, кто не льстил ему. Но выдвигал тех, кто выливал грязь на Сталина. Дело в том, что во время войны Сталин называл Москаленко «генерал Паника», говорил, что у него нет лица. К. С. Москаленко, став Маршалом Советского Союза в 1955 году, за это мстил Сталину.

Другой характерный факт.

Летом 1940 года в Москве приземлился немецкий самолет. И. В. Сталина возмутила такая расхлябанность и беспечность руководства противовоздушной обороны Наркомата обороны. Виновные были отданы под военный трибунал. Несмотря на боевые заслуги, начальник ПВО Наркомата обороны Герой Советского Союза Г. М. Штерн был расстрелян. Жестоко? Но стране угрожало гитлеровское нашествие. Надо было крепить оборону Советского Союза.

Противоположный пример.

Во второй половине июля 1941 года И. В. Сталин попросил вызвать оборонщика Б. Л. Ванникова. Его привезли в Кремль прямо из тюрьмы, куда посадили более месяца назад. Сталин сказал ему, что сейчас не время сидеть, надо налаживать производство вооружения, что он назначается заместителем наркома вооружения. Ванников ответил, что не может приступить к работе, потому что знают об его аресте и никто его распоряжения выполнять не будет.

Тогда И. В. Сталин написал постановление Государственного Комитета Обороны: «ГКО удостоверяет, что тов. Ванников Борис Львович был временно подвергнут аресту органами НКГБ, как это выяснено теперь, по недоразумению, что т. Ванников считается в настоящее время полностью реабилитированным. Т. Ванников Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР назначен заместителем Наркома вооружения и по распоряжению ГКО должен немедленно приступить к работе в качестве зам. Наркома вооружения.

20 VII 1941 г. Председатель ГКО

И. Сталин».

Так Б. Л. Ванников стал заместителем наркома вооружения с 1941 года. В этом же году он был удостоен звания Героя Социалистического Труда, а в 1942 году назначен наркомом боеприпасов.

Нынешние «демократы» вовсю раскручивают тему репрессий против невинных людей. Этим преследуется цель, во-первых, обелить тех, кто боролся против социализма, против советской власти, против Советского государства, а, во-вторых, проливая «крокодиловы слезы» о невинных жертвах, сознательно обходят что они были гражданами СССР, хотя и непоследовательными, но в душе сторонниками советского социалистического государства рабочих и крестьян, наконец, в-третьих, «массовостью» жертв убедить, что Сталин — тиран, намеренно крушивший свой народ.

Важное суждение высказал Н. К. Байбаков в книге «От Сталина до Ельцина». Он пишет:

«Не всегда при обсуждении спорных вопросов Сталин высказывал свою точку зрения, но мы, участники кремлевских совещаний, утверждались в уверенности: Сталин в любом сложном деле знает, что предпринять. Никогда ни разу не принимал пустых или расплывчатых директив, а с особой тщательностью продумывал и определял все пути к безусловному, верному решению и его выполнению. Только тогда, когда окончательно убеждался, что нужное решение найдено и оно реально выполнимо, Сталин твердо подытоживал:

— Итак, я утверждаю.

Не скрываю того, что я был в числе тех, кто учился у Сталина, считая, что его ясный и решительный стиль должен быть присущ руководителям любого ранга…

Бытует и доныне мнение, будто существовали некие особые запретные темы, например тема репрессий, с которыми к Сталину обращаться опасно, а то и вовсе невозможно. Это, мол, могло повлечь за собой тяжкие последствия, мол, Сталин не терпел таких обращений.

Я лично убедился во многих случаях, что, наоборот, Сталин уважал смелых и прямых людей, тех, кто мог говорить с ним обо всем, что лежит на душе, честно и прямо. Сталин таких людей слушал, верил им, как натура цельная и прямая.

Ему нравились знающие свое дело люди, особенно «новая волна» специалистов, пришедших на производство в советское время, питомцы нового строя, которых он мог по справедливости считать и своими питомцами. И нас он слушал, как мне кажется, с особым чувством — это нам, тогда молодым людям из рабфаков и институтов, предстояло обживать будущее. Вот почему, заметив чье-нибудь дарование, присматривался к нему — каков сам человек, если трус — не годится, если дерзновенный — нужен. И он таких всячески поддерживал, выдвигал на руководящие посты, ведь не зря знаменитые «сталинские наркомы» — это 30–35-летние люди (в основном) с неизрасходованной энергией и верой, что будущее будет построено именно ими» [11, с. 45–49].

Н. С. Хрущев на XX съезде партии уверял делегатов, что Сталин не считался «с какими-либо нормами партийной и советской законности», «имея неограниченную власть, он допускал жестокий произвол, подавлял человека морально и физически», «человек не мог проявить свою волю», «Сталин говорил, что такого-то надо арестовать». Факты свидетельствуют, что Сталин даже под давлением доказательств вины неохотно соглашался на арест, тем более известных деятелей, ценных работников. Главный маршал авиации А. Е. Голованов рассказывает, что однажды спросил Сталина: «Товарищ Сталин, за что сидит Туполев?» Окружающие замерли. «Говорят, — сказал Сталин, — что он имел отношение к иностранной разведке». «Неужели вы этому верите, товарищ Сталин?» — продолжил Голованов. «А ты веришь?» — сказал он, приблизившись вплотную. «Нет, не верю!» — решительно ответил Голованов.

«И я не верю!» — сказал Сталин. Вскоре Туполев был освобожден [139, с. 28–29].

Молотов говорил в беседе с Головановым: Туполев из той категории интеллигенции, которая очень нужна Советскому государству, но в душе они — противники, и по линии личных связей они опасную и разлагающую работу вели, а даже если и не вели, то дышали этим. Посадили, но приказали: обеспечьте самые лучшие условия, кормите пирожными, всем, чем только можно, больше, чем кому бы то ни было, но не выпускайте! Пускай работает, конструирует нужные стране военные вещи. И не считаться с тем, что в трудный момент такие люди могут стать особенно опасны, тоже нельзя. Теперь Туполев в славе. Туполев говорит о Сталине: «Масштаб! Размах! Хозяин!» [209].

Говорят: надо было обойтись без жертв и без ошибок. Так могут рассуждать по меньшей мере наивные люди. Шла тяжелая борьба, борьба сложная, борьба с коварным и опасным врагом. К тому же надвигалась война. И победи они, жертв было бы больше, да и советская власть, Советское государство могли бы погибнуть.

Трагические события последних десятилетий убеждают что такой вариант тогда был вполне возможен. В ходе перестройки и демореформ руководящее ядро партии — генсек Горбачев, члены Политбюро Яковлев, Шеварднадзе, кандидат в члены Политбюро Ельцин и другие — выступили как предатели дела социализма, разрушители могущественного Советского Союза. Тогда советскую власть, Советское государство, социализм спас Сталин. Ныне Сталина не нашлось. А многие из бывших руководящих кадров партии и государства показали свое истинное буржуазно-мещанское лицо.

Тогда государственный, партийный и военный аппарат был очищен от троцкистов, хотя в высшем эшелоне партии остались те (например, Н. С. Хрущев и другие), кто в прошлом были приверженцами троцкистских взглядов. В докладе 3 марта 1937 года на Пленуме ЦК ВКП(б) И. В. Сталин определил широкую программу всестороннего очищения общественно-идеологической жизни страны от остатков троцкизма. Он говорил: «Необходимо поднять политическую работу нашей партии на должную высоту, поставив во главу угла задачу политического просвещения и большевистской закалки партийных, советских и хозяйственных кадров» [183, т. 14, с. 163].

По указанию Сталина была предпринята глубокая перестройка всей системы общественных наук, в том числе отечественной истории и истории ВКП(б). Партия объявила бой воинствующему русофобству, глумлению над русской историей и культурой. Было усилено патриотическое воспитание населения, прежде всего молодежи, что впоследствии благотворно сказалось в годы Великой Отечественной войны.

Продолжаются обвинения И. В. Сталина в чрезмерной жестокости. При этом Сталину стараются противопоставить Ленина. Известно, что Ленин предлагал исключить Зиновьева и Каменева из партии за предупреждение Временного правительства о готовящемся Октябрьском восстании. Их защитил тогда Сталин. Через пять лет Ленин в «Завещании» вновь напомнил партии об «октябрьском эпизоде» Зиновьева и Каменева. В 1935 году в Ленинграде прошел судебный процесс по делу «Московского центра» зиновьевцев. Суд приговорил Зиновьева к 10 годам, Каменева — к 5 годам заключения. Утверждают, что Ленин бы так не поступил, как Сталин со своими противниками. И опять ложь: да, Сталин поступал круто, но не со своими личными противниками, а с противниками советской власти, противниками Советского государства, противниками социализма. И ведь в конечном итоге и троцкисты, и зиновьевцы, и бухаринцы, и буржуазные националисты выродились в злейших врагов Советского Союза, подвизавшихся на службе иностранных разведок.

Они были тесно связаны с германским фашизмом, готовившим войну против СССР. И троцкисты, и бухаринцы активно занимались вредительством, диверсиями, шпионажем, организацией террористических актов против руководителей нашей страны. Их разгром являлся важнейшим условием победоносного строительства социализма в Советском Союзе и позднее — победы в Великой Отечественной войне.

Есть необходимость остановиться еще на одной стороне этого принципиально важного вопроса, а именно на «деле Тухачевского».

Черчилль в своих мемуарах «Вторая мировая война» по этому поводу пишет: «Осенью 1936 года президент Бенеш получил от высокопоставленного военного лица Германии уведомление, что, если он хочет воспользоваться предложением фюрера, ему следует поторопиться, так как в России в скором времени произойдут события, которые сделают любую возможную помощь Бенеша Германии ничтожной.

Пока Бенеш размышлял над этим тревожным намеком, ему стало известно, что через советское посольство в Праге осуществляется связь между высокопоставленными лицами в России и германским правительством. Это было одним из элементов так называемого заговора военных и старой гвардии коммунистов, стремившихся свергнуть Сталина и установить новый режим на основе прогерманской ориентации. Не теряя времени, президент Бенеш сообщил Сталину все, что он мог выяснить. За этим последовала беспощадная, но, возможно, небесполезная чистка военного и политического аппарата в Советской России и ряд процессов в январе 1937 года, на которых Вышинский столь блестяще выступал в роли государственного обвинителя.

Хотя в высшей степени маловероятно, чтобы коммунисты из старой гвардии присоединились к военным или наоборот они, несомненно, были полны зависти к вытеснившему их Сталину. Поэтому могло оказаться удобным разделаться с ними одновременно в соответствии с обычаями тоталитарного государства. Были расстреляны Зиновьев, Бухарин, Радек и другие из числа первоначальных руководителей революции, маршал Тухачевский, который представлял Советский Союз на коронации короля Георга VI, и многие из высших офицеров армии. В целом было «ликвидировано» не менее пяти тысяч должностных лиц и офицеров в чине не ниже капитана. Русская армия была очищена от прогерманских элементов, хотя это и причинило тяжелый ущерб ее боеспособности. Советское правительство заметно склонилось в сторону антигерманской политики» [207, т. 1, с. 266–267].

Над Чехословакией в то время нависла угроза агрессии фашистской Германии, и ее президент Бенеш был заинтересован в укреплении мощи своего союзника — СССР и предотвращении в нем готовящегося военного переворота. Полученную тайную информацию о заговоре Тухачевского президент Бенеш передал Сталину. Советская сторона с недоверием восприняла первые сведения о секретных связях Тухачевского с немецкой военщиной.

Позднее Хрущев подхватил версию о том, что Сталин «заглотнул» немецкую дезинформацию о Тухачевском, полученную от чешского президента Бенеша. Однако никаких присланных Бенешем документов Хрущев не приводил, а упомянул о них лишь на XXII съезде партии. Все-таки дело заключалось не в документах, пересланных Бенешем.

В своих мемуарах начальник гитлеровской внешней разведки генерал В. Шелленберг писал: «В свое время утверждалось, что материал, собранный Гейдрихом для дискредитации Тухачевского, состоял большей частью из заведомо сфабрикованных документов. В действительности же подделано было не больше, чем нужно для заполнения некоторых пробелов. Это подтверждается тем, что весьма объемистое досье подготовили и представили Гитлеру за короткий промежуток времени — в четыре дня» (цит. по: [124, с. 199]).

Анализируя материалы по поводу Тухачевского и его группы, один из руководителей советской разведки, генерал П. А. Судоплатов, пишет: «Даже те из историков, которые горят желанием разоблачить преступления Сталина, не могут не признать, что материалы дела Тухачевского содержат разного рода документальные свидетельства относительно планов перетасовок в военном руководстве страны… Уголовное дело против Тухачевского целиком основывалось на его собственных признаниях, и какие бы то ни было ссылки на конкретные инкриминирующие факты, полученные из-за рубежа, начисто отсутствуют. Если бы такие документы существовали, то я как заместитель начальника разведки, курировавший накануне войны и немецкое направление, наверняка видел бы их или знал об их существовании» [189, с. 103–104].

Официальную поездку в Лондон маршал Тухачевский использовал для заезда в Варшаву и Берлин, где имел конфиденциальные встречи с польскими и немецкими генералами, в которых намекал на перемены в СССР. На обратном пути остановился в Париже, где открыто нападал на советское правительство. Румынскому министру иностранных дел Н. Титулеску он говорил: «Напрасно, господин министр, вы связываете свою карьеру и судьбу своей страны с судьбами таких старых конченых государств, как Великобритания и Франция. Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере, в течение некоторого времени, будет принадлежать гегемония на Европейском континенте. Я уверен, что Гитлер означает спасение для нас всех» [159, с. 331].

Разведывательные органы СССР и РККА доложили Сталину и Ворошилову о созданной среди высшего военного командования разветвленной заговорщической группы. Троцкий через замнаркома иностранных дел Крестинского дал разрешение Тухачевскому подготовить военную группу для выступления против руководства СССР. На квартире наркома внешней торговли Розенгольца в ходе ряда тайных встреч был разработан детальный план захвата Кремля, убийства Сталина, Молотова, Ворошилова и других советских руководителей. Тухачевский назначил дату выступления на 15 мая 1937 года, но не позднее, поскольку почувствовал угрозу ареста.

11 мая 1937 года по предложению Сталина маршал Тухачевский был освобожден от должности замнаркома обороны СССР и назначен командующим войсками Приволжского военного округа. Вопрос об антисоветской деятельности Тухачевского с его участием был рассмотрен на Политбюро ЦК ВКП(б). Документы, изобличающие кандидата в члены ЦК ВКП(б) Тухачевского, 24 мая Сталин направил членам и кандидатам в члены ЦК ВКП(б) для получения согласия на его исключение из партии и передачу имеющихся материалов в Наркомат внутренних дел. Весь состав ЦК ВКП(б) единогласно такое согласие дал.

Арестованный Тухачевский 26 мая заявил, что признает себя виновным в организации антисоветского военно-троцкистского заговора, назвал своих сообщников и собственноручно написал, что никакого насилия к нему не применялось и он обязуется самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора без утайки.

В написанной для следствия записке на 143 страницах (опубликована в 1991 году в №№ 8, 9 «Военно-исторического журнала» [29, 30] М. Н. Тухачевский считал, что воевать против СССР будут Германия с Польшей:

«Учитывая директиву Троцкого о подготовке поражения того фронта, где будут действовать немцы, а также указание генерала Рундштедта, что подготовку поражения надо организовать на Украинском фронте, я предложил Якиру облегчить немцам задачу путем диверсионно-вредительской сдачи Летичевского укрепленного района, комендантом которого был участник заговора Саблин. В случае сдачи Летичевского района немцы легко могли обойти Новгород-Волынский и Житомирский укрепленные районы с юга и таким образом опрокинуть всю систему пограничных с Польшей укрепленных районов КВО. Вместе с тем я считаю, что если подготовить подрыв железнодорожных мостов на Березине и Днепре, в тылу Белорусского фронта в тот момент, когда немцы начнут обходить фланг Белорусского фронта, то задача поражения будет выполнена еще более решительно. Уборевич и Аппога получили задание иметь на время войны в своих железнодорожных частях диверсионные группы подрывников. Самые объекты подрывов не уточнялись» [30, с. 58].

«Я уже показывал, что, изучив условия возможного развертывания операций немцев и поляков против БВО и КВО во время апрельской военно-стратегической игры 1936 года и получив незадолго до этого установку от германского Генерального штаба через генерала Рундштедта на подготовку поражения на Украинском театре военных действий, я обсудил все эти вопросы сейчас же после игры с Якиром и Уборевичем, а в общих чертах и с прочими членами центра. Было решено оставить в силе действующий оперативный план…

…на Уборевича была возложена задача так разработать оперативные планы Белорусского фронта, чтобы расстройством ж-д перевозок, перегрузкой тыла и группировкой войск еще более перенапрячь уязвимые места действующего оперативного плана [30, с. 62].

На Якира были возложены те же задачи, что и на Уборевича, но, кроме того, через Саблина он должен был организовать диверсионно-вредительскую сдачу Летичевского укрепленного района.

И Уборевич, и Якир должны были в течение лета разработать через штабы БВО и КВО практические мероприятия, вытекающие из этих вредительских установок…

Каменев С. С. должен был разработать по своей линии мероприятия, направленные к тому, чтобы дезорганизовать противовоздушную оборону железных дорог в БВО и КВО и тем внести расстройство как в стратегическое сосредоточение армий, так и в работу последующих снабженческих и оперативных перевозок» (там же, с. 62–63).

Тухачевский писал, что Путна и Горбачев, Гамарник «стремились дезорганизовать систему управления в ОКДВА». Свою записку Тухачевский заканчивал заверением, что «показания о вредительской работе будут изложены дополнительно».

Все это было написано рукой Тухачевского, без какого-либо принуждения его.

Приказом № 96 народного комиссара обороны СССР К. Е. Ворошилова об аресте М. Н. Тухачевского и его сообщников было доведено до сведения личного состава РККА. Согласно закону М. Н. Тухачевский был лишен высшего воинского звания Маршала Советского Союза.

11 июня 1937 года прошло закрытое, поскольку связано с военной тайной, заседание Особого военного трибунала Верховного суда Союза ССР. Тухачевский и семь его сообщников признали себя виновными. Никто не заявлял о жестокости следствия, нарушениях правил военного судопроизводства.

12 июня 1937 года Военный трибунал вынес приговор. Все подсудимые были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. В течение двадцати четырех часов приговор был приведен в исполнение.

В связи с заговором Троцкого — Тухачевского за пособничество германским и японским разведкам было арестовано и осуждено около 10 тысяч командиров разных рангов и политработников РККА. Из армии было уволено несколько тысяч военнослужащих за несоответствие занимаемой должности и морально-бытовое разложение. Теперь же гуляют данные о 40 тысячах репрессированных.

На расширенном заседании Военного совета, которое проходило 1–4 июля 1937 года в Кремле, было заслушано и обсуждено выступление наркома обороны К. Е. Ворошилова о заговоре Тухачевского. Участвовали члены правительства, постоянные члены Военного совета и 116 военных работников с мест и из центрального аппарата Народного комиссариата обороны. В заключительном слове И. В. Сталин говорил:

— Вижу на ваших лицах мрачность и некоторую растерянность. Понимаю, очень тяжело слышать такие обвинения в адрес людей, с которыми мы десятки лет работали рука об руку и которые теперь оказались изменниками Родины. Но омрачаться и огорчаться не надо. Явление хоть и неприятное, но вполне закономерное. В самом деле: почему иностранные разведки должны интересоваться областью сельского хозяйства, состоянием транспорта, промышленности и оставить где-то в стороне Красную Армию? Надо думать, наоборот: иностранные разведки всегда интересовались Вооруженными силами нашей страны, засылали к нам шпионов и резидентов для того, чтобы узнать их наиболее уязвимые места.

Вот здесь выступал т. Кулик, который оговорил, что Тухачевский стал врагом народа якобы потому, что он бывший помещик.

Эта точка зрения неправильная, она биологическая, а не социальная…

Главное — перерождение.

Тухачевский был завербован немецкой разведкой, а точнее, разведчицей Жозефиной, еще тогда, когда учился в академии в Германии…

Как бы ни были опасны замыслы заговорщиков, они нами разоблачены вовремя. Они не успели пустить свои ядовитые корни в армейские низы.

Подготовка государственного переворота — это заговор военной верхушки, не имеющей опоры в народе (Вахания В. В. Личная секретная служба И. В. Сталина. М., 2004. С. 62–63).

Изучив доклады о работе Военной коллегии Верховного суда СССР и военных трибуналов, которые направлялись представителем Военной коллегии Верховного суда в ЦК ВКП(б), СНК СССР и НКО СССР, заместитель председателя Военной коллегии Верховного суда Российской Федерации генерал-майор юстиции А. Т. Уколов и подполковник В. И. Ивкин сообщают следующие сведения. За контрреволюционные преступления были судимы лица высшего, среднего и младшего командного и начальствующего составов, а также рядового состава по годам: 1936 год — 925 человек, 1937 год — 4079, 1938 год — 3132, 1939 год — 1099 и 1940 год — 1603 человека. По данным Архива Военной коллегии Верховного суда СССР к высшей мере наказания в 1938 году были приговорены 52 военнослужащих, в 1939 году — 112 и в 1940 году — 528 военнослужащих. «Проведенный анализ судебной статистики, — заключают они, — позволяет сделать вывод о том, что число жертв политических репрессий в РККА во второй половине 30-х годов примерно в десять раз меньше, чем приводят современные публицисты и исследователи. Более точные масштабы репрессий против командно-политического состава армии и флота можно установить после изучения архивных документов внесудебных органов, которые должны храниться в архивах Министерства безопасности РФ (бывшего КГБ СССР)» [31, с. 57, 59].

Проведенная в конце 30-х годов чистка в Красной Армии не была продуктом произвола Сталина. Это было следствием социальных изменений в стране и необходимостью укрепления обороноспособности Советского социалистического государства.

Решение вопроса о лояльности армии было тогда неотложной задачей, и решать ее можно было только проведением радикальных, широкомасштабных мер, путем очищения армии от сторонников Троцкого. С точки зрения и внутриполитической, и укрепления обороноспособности страны в условиях надвигавшейся войны задача чистки армейских кадров выдвигалась как срочная, безотлагательная необходимость. Хотя это была, бесспорно, крайне болезненная и в определенной степени опасная задача.

И все же проводившаяся в армии чистка была необходимым актом. Она укрепляла обороноспособность страны, в корне подорвала троцкистское влияние в Вооруженных силах, очистила их от изменнических и шпионских элементов. Так, английский посол У. Силе сообщал в Лондон 6 июня 1939 года: «а) Красная армия в настоящее время предана режиму и будет, если получит приказ, вести войну как наступательную, так и оборонительную; б) она понесла тяжелые потери в результате «чисток», но будет серьезным препятствием в случае нападения…» [87, кн. 1, с. 103]. На сохранившуюся боеспособность Красной Армии указывали в донесениях из Москвы военные атташе Франции, а также США.

Через несколько дней после нападения Германии на СССР посол США в Советском Союзе в 1936–1938 годах Джозеф Дэвис, отвечая на вопрос: «А что вы скажете относительно членов «пятой колонны» в России?», сказал: «У них нет таких, они их расстреляли». И продолжил: «Неожиданно передо мной встала такая картина, которую я должен был ясно видеть еще тогда, когда был в России. Значительная часть всего мира считала тогда, что знаменитые процессы изменников и чистки 1935–1939 годов являются возмутительными примерами варварства, неблагодарности и проявления истерии. Однако в настоящее время стало очевидным, что они свидетельствовали о поразительной дальновидности Сталина и его близких соратников».

Касаясь этих же вопросов уже в 1943 году, по сообщению американской газеты «Канзас-сити таймс» от 26 мая, Дж. Дэвис заявил, что процессы в Москве имели своим результатом то, что «у немцев не оказалось «пятой колонны», чтобы оказать им содействие в осуществлении вторжения в Россию» [67, с. 72].

Проводимая с конца 50-х годов огульная реабилитация «жертв» былой чистки армии не только не устранила «белые пятна» прошлого, но, напротив, еще больше запутала эти болезненные и сложные вопросы, подчинив их пропагандистско-политическим целям охаивания советского этапа развития нашего общества сначала перестройщиками, а теперь и демореформаторами.

Заслуживает внимательного отношения мысль, высказанная председателем РКП — КПСС и Международного комитета «За союз и братство народов» О. С. Шениным: «Возмущаться тем, что Сталин выполнил главную задачу так, как это только и было возможно в той конкретной обстановке, может лишь интеллигентский чистоплюй, подменяющий анализ конкретной ситуации пустопорожними абстрактными рассуждениями. Ему репрессии Сталина кажутся только бесчеловечностью и варварством. Он не понимает, что в конкретных условиях того периода логика борьбы вынуждала Сталина идти на такие жертвы, которые воспитанному на абстракциях «интеллигенту» кажутся жестокостью, и что любой из проявивших себя к тому времени «умных интеллигентов» выполнил бы задачу сохранения завоеваний Октября хуже, чем Сталин, а вернее всего, не выполнил бы ее вовсе» [55].

Сколько-нибудь объективный исследователь не может не признавать этого. И правда, хотя и с огромным трудом, пробивается сквозь ложь. Но правду невозможно найти в «демократической» прессе. Иногда она прорывается за рубежом. Так, в книге «Влияние Второй мировой войны на Советский Союз», изданной в Нью-Йорке в 1995 году, констатируется: «Вторая мировая война показала жизненную силу экономического и государственного строя, созданного большевиками в 50-е годы, и самой партии. Они (большевики) доказали это, пройдя через самые, какие только можно представить, тяжелейшие испытания… маловероятно, чтобы эта страна смогла выстоять при какой-либо иной системе» (цит. по: Гласность. 1997. № 8. С. 3).

В докладе на XX съезде партии Хрущев обвинил Сталина в том, что тот не сумел подготовить страну к надвигавшейся войне, к отпору фашистскому агрессору. Делегатам съезда внушалась мысль, что были «и время и возможности… чтобы хорошо подготовить страну к обороне», что «наша промышленность находилась на таком уровне развития, что она была в состоянии полностью обеспечить Советскую армию всем необходимым». Но мобилизации «промышленности своевременно проведено не было. И с первых же дней войны обнаружилось, что наша армия вооружена плохо, что мы не имеем достаточного количества артиллерии, танков и самолетов для отпора врагу. Советская наука и техника дали перед войной великолепные образцы танков и артиллерии. Но массовое производство всего этого не было налажено…» [90, с. 147].

Обвинения, выдвинутые Хрущевым, были более чем серьезны. Они касались не только Сталина. Речь шла о якобы провале программы подготовки страны к отпору агрессору, то есть о результатах работы десятков миллионов советских людей, о деятельности советского правительства, о политике партии в предвоенные годы.

Прежде всего следует зафиксировать бесспорный факт — партия, правительство, Сталин своевременно поняли, какую страшную военную опасность для нашей страны принес приход к власти фашистов в Германии. Они разоблачали агрессивный и реакционный характер нацизма, захватнические планы гитлеровцев. Уже в 1934 году на XVII съезде ВКП(б), было подчеркнуто, что фашизм вынужден будет прибегнуть к войне, что в этой тревожной международной обстановке СССР будет стоять «твердо и непоколебимо на своих мирных позициях, борясь с угрозой войны, борясь за сохранение мира, идя навстречу тем странам, которые стоят так или иначе за сохранение мира, разоблачая и срывая маску с тех, кто подготавливает, провоцирует войну» [165, с. 13].

XVI, XVII и XVIII съезды партии констатировали, что все больше нарастает угроза войны, и со всей решительностью потребовали сосредоточить усилия партии и народа на укреплении обороноспособности страны. Работа началась без раскачки и сразу максимально высокими темпами по всем намеченным направлениям.

В условиях надвигавшейся угрозы войны партия и правительство принимали решительные меры для того, чтобы переломить грозное развитие событий, сорвать возможность сговора мировых империалистических сил за счет СССР. Прикрываясь лозунгами борьбы против большевизма, советского коммунизма, Гитлер рассчитывал, что ему удастся привлечь на свою сторону Англию и США и, таким образом, направить все капиталистические страны на разгром Советского Союза. Однако получилось иначе. На одной стороне оказались Гитлер и Муссолини, а на другой — Сталин, Черчилль и Рузвельт. И это в условиях, когда двадцать лет формировалась антисоветская коалиция. Разве это не свидетельствует об И. В. Сталине как о талантливом политике, искусном дипломате? В истории нужно быть объективным.

Подтверждением этого является и заключенный в августе 1939 года по инициативе германской стороны пакт о ненападении с Германией. Пакт обеспечил нашей стране еще два года для подготовки к отпору фашистской агрессии. Заключение в 1941 году договора о нейтралитете с Японией спасло СССР от японской агрессии, а в конечном итоге от войны на два фронта. Вот почему заключение этих двух международных договоров было высшим достижением внешнеполитической стратегии Сталина и советской дипломатии.

Глубокое историческое сравнение привел В. М. Молотов: 1918 год — Ленин и Брестский мир, 1939 год — Сталин и соглашение с Германией. Молотов говорил: «Надо понимать, когда все использовать. Брестский мир похабный Ленин подписал, а Троцкий был против. Какой умный был Троцкий! Мы с Гитлером заключили мир, а они на нас потом напали, какие мы были глупые! А мы почти два года выиграли. Выиграли! [209, с. 494].

Разумеется, советское руководство не питало иллюзий по поводу истинной сущности захватнической политики фашистской Германии. Сохранилось свидетельство присутствовавшего на советско-германских переговорах руководителя юридического департамента германского министерства иностранных дел Гауса. Он писал, что появившийся во время переговоров Молотова и Риббентропа Сталин, отвечая на вопрос последнего, заявил: «Не может быть нейтралитета с нашей стороны, пока вы сами не перестанете строить агрессивные планы в отношении СССР». Затем уточнил: «Мы не забываем того, что вашей конечной целью является нападение на нас» [5].

Впоследствии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал: «Что касается оценки пакта о ненападении с Германией в 1939 г., в момент, когда наша страна могла быть атакована с двух фронтов — со стороны Германии и со стороны Японии, — нет никаких оснований утверждать, что И. В. Сталин полагался на него. ЦК ВКП(б) и Советское правительство исходили из того, что пакт не избавил СССР от угрозы фашистской агрессии, но давал возможность выиграть время в интересах укрепления нашей обороны, препятствовал созданию единого антисоветского фронта» [76, т. 1, с. 229]. Такова оценка пакта о ненападении с Германией, сделанная одним из главных творцов победы над Третьим рейхом.

Не только борьба за продление мирной передышки, но и стремление обеспечить коренные геополитические потребности Советского Союза преследовались Сталиным в 1939 году при заключении с Германией договора о ненападении. Договор обеспечивал выход нашей страны на внешние рубежи, завоеванные предшествующими поколениями, и отодвигал западную границу от важнейших политических и экономических центров.

1 сентября 1939 года фашистская Германия, спровоцировав пограничный конфликт, напала на Польшу. Началась Вторая мировая война. Как же реалистично и дальновидно оказалось советское руководство, подписав 23 августа 1939 года пакт о ненападении между СССР и Германией.

Через две недели польское правительство сбежало в Лондон. В этой обстановке 17 сентября Красная Армия начала освобождение украинского и белорусского населения от гнета польских панов, захвативших их в 1921 году, и спасая от фашистского рабства.

В конце сентября — начале октября 1939 года правительство СССР заключило с Эстонией, Латвией и Литвой договоры о взаимопомощи. В результате в Прибалтике были размещены части Красной Армии, созданы аэродромы и военно-морские базы. В августе 1940 года три прибалтийские республики добровольно вошли в состав Союза ССР.

27 июня 1940 года Красная Армия освободила от румынского господства жителей Северной Буковины и Бессарабии, насильственно отторгнутых от России после Октябрьской социалистической революции.

Таким образом, западная граница Советского Союза была отодвинута на 250–350 километров. Это укрепляло наши геостратегические позиции.

Задача обеспечения безопасности северо-западных рубежей государства была решена в зимней войне с Финляндией в 1939–1940 годах. Протяженность границы с Финляндией составляла более тысячи километров. От Ленинграда она проходила всего в 32 км. По существу, вторая столица страны, к тому же мощный центр оборонной промышленности, находилась в зоне артиллерийского огня противника. Не защищены были и морские подступы к Ленинграду. А в случае захвата Ленинграда определенные силы вполне могли создать альтернативное правительство, которое стало бы базой для развязывания гражданской войны в стране. В опасной близости от границы находился и Мурманск, наш северный незамерзающий порт, и железная дорога, связывающая его с центральными районами страны. Это факты, с которыми в условиях нарастающей угрозы войны нельзя было не считаться. Поистине глубокий смысл имеет афоризм: «География — это судьба народа».

Советское правительство предлагало разрешить мирным путем вопросы взаимоотношений между СССР и Финляндией. В переговорах с финнами Сталин говорил: «Мы не требуем и берем, а предлагаем… Поскольку Ленинград нельзя переместить, мы просим, чтобы граница проходила на расстоянии 70 километров от Ленинграда… Мы просим 2700 кв. км и предлагаем взамен более 5500 кв. км». Защищая прорубленное Петром Великим «окно в Европу», он заявлял: «Мы ничего не можем поделать с географией, так же, как и вы ее не можете изменить» [87, кн. 1, с. 125, 371].

Однако, поддерживаемое Германией и поощряемое Англией и Францией, финляндское правительство отвергло мирный путь решения вставших вопросов. В ходе зимней войны 1939–1940 года Красная Армия прорвала мощную, укрепленную на современный лад линию Маннергейма и продвинулась на запад от 25 до 200 км. Через три с половиной месяца после начала войны финская армия, которой помогали западные державы, была разгромлена. По подписанному мирному договору Финляндия уступила часть своей территории, обеспечивающей безопасность Ленинграда и северо-западной границы СССР. А главное — были сорваны замыслы ведущих капиталистических стран превратить советско-финляндскую войну в мировую войну против Советского Союза.

Несостоятельными оказались утверждения, будто эта война показала слабость Красной Армии. Нелишне напомнить, что незадолго до советско-финляндской войны Красная Армия одержала блистательные победы над японскими самураями в районе озера Хасан и реки Халхин-Гол.

Конечно, советско-финляндская война заставила сделать и определенные выводы военно-политического характера. Руководством страны были предприняты меры для повышения боеспособности Красной Армии и укрепления ее командных кадров. Эта война показала необходимость освобождения от методов Гражданской войны. Это была современная война, и она требовала перестройки армии на современные методы ведения войны.

Обладая чувством нового, Сталин предвидел, что армия и страна, не учитывающие изменений, происходивших в военном деле, в развитии средств борьбы, в изменении характера боевых действий, обречены на поражение. Выступая 17 апреля 1940 года на совещании по подведению итогов и изучению опыта войны с Финляндией, Сталин со всей остротой поставил вопрос о необходимости овладения командными кадрами способов военных действий. Он говорил: «Традиции и опыт Гражданской войны совершенно недостаточны, и кто их считает достаточными, наверняка погибнет. Командир, считающий, что он может воевать и побеждать, опираясь только на опыт Гражданской войны, погибнет как командир. Он должен этот опыт и ценность Гражданской войны дополнить обязательно… дополнить опытом современной…» [87, кн. 2, с. 278].

Последующие события подтвердили правильность этой мысли Сталина. Вооруженная борьба, развернувшаяся в ходе Второй мировой войны, резко отличалась от военных действий в Первой мировой войне. Под ударами немецко-фашистского «блицкрига» в короткий срок рухнули армии многих европейских стран, в том числе и таких крупных, как Франция и Польша. Военно-политическое руководство этих государств не нашло пути решения возникших новых проблем вооруженной борьбы, надежного противодействия массированным ударам немецких танков и авиации, стратегии «блицкрига».

Сталин отмечал: «Вот этот культ традиции и опыта Гражданской войны развит у людей и отнял у них психологическую возможность побыстрей перестраиваться на новые методы современной войны… А что такое современная война? Интересный вопрос — чего она требует? Она требует массовой артиллерии… Второе — авиация, массовая авиация… Дальше танки, третье, тоже решающее… Минометы, четвертое, нет современной войны без минометов… Дальше — автоматизация ручного оружия… Создание культурного, квалифицированного и образованного командного состава… Требуются хорошо сколоченные и искусно работающие штабы… Затем требуются для современной войны — хорошо обученные, дисциплинированные бойцы, инициативные… Для современной войны нам нужны политически стойкие и знающие военное дело политработники… Вот все те условия, которые требуются для того, чтобы вести современную войну…» [87 кн. 2, с. 278–280].

Для выполнения этой безмерно трудной задачи стране было отведено катастрофически мало времени, если не сказать, что его практически не было. Сталин не раз предупреждал, что нам необходимо пройти путь, который занял у других стран столетия, лет за десять или того меньше. Иначе нас могут смять и загубить дело социализма. Несостоятелен вывод Хрущева о том, что у Советского Союза были «и время, и возможности… чтобы хорошо подготовить страну к обороне».

Все три довоенные пятилетки были нацелены на создание надежного оборонного потенциала:

— первая пятилетка (1929–1932 годы) — строительство Вооруженных Сил СССР;

— вторая пятилетка (1933–1937 годы) — создание такого военного потенциала, который обеспечивал противостояние одному или двум крупнейшим в военном отношении капиталистическим государствам в Европе или в Азии;

— третья пятилетка (1938–1942 годы) — создание такого военного потенциала, который гарантировал страну от нападения коалиции ведущих капиталистических государств. Фашистская Германия, объединившая военный и экономический потенциал почти всей Европы, напала на СССР в середине 1941 года. Эту пятилетку выполнить не удалось.

Одновременно Политбюро ЦК, правительство, Сталин все экономическое строительство подчинили укреплению обороны страны. Все наши новые промышленные предприятия наряду с производством мирной продукции нацеливались и на производство военной продукции. Так, автомобильные заводы производили еще бронемашины и легкие танки, тракторные заводы — средние и тяжелые танки, заводы сельскохозяйственного машиностроения — самолеты и т. д. Это позволило советской экономике сразу же после нападения фашистской Германии развернуть многостороннее военное производство. Этого не ожидали не только фашисты, но и наши западные союзники.

Таково было мудрое стратегическое провидение И. В. Сталина.

Факты свидетельствуют: все пятилетние планы составлялись с расчетом на максимально возможное использование всех ресурсов страны и борьба за их претворение в жизнь велась с предельным напряжением сил. Партию не смутил огромный объем предстоящей работы, предельно сжатые сроки, имевшиеся для ее выполнения. Партию не остановили и вопли оппозиции о невозможности выполнить такую работу в отсталой стране. Партия отбросила троцкистские утверждения, что Советский Союз обречен на гибель, будет раздавлен мировым капитализмом. Партия добивалась обеспечения Советских Вооруженных Сил всеми решающими средствами борьбы: авиацией, танками и артиллерией. Вся эта гигантская работа проводилась партией под руководством И. В. Сталина.

Сталин с огромным вниманием, с тщательностью, можно сказать, дотошностью вникал в конкретные проблемы вооружения армии, и оперативно-технические характеристики создаваемой боевой техники. Известный авиаконструктор А. С. Яковлев пишет об одном из обсуждений, на котором рассматривались вопросы создания новых истребителей.

Когда в боях в Испании обнаружилось, что новый немецкий истребитель «Мессершмитт», да и бомбардировщик Ю-88 превосходят по ряду показателей наши самолеты, это вызвало сильное беспокойство советского руководства. Господство в воздухе, как известно, определялось качеством и количеством истребителей. Были остро необходимы современные самолеты на поле боя, самолеты-штурмовики, взаимодействующие с войсками — пехотой, танками, артиллерией. В 1939 году были предприняты героические авральные меры по ликвидации отставания в военной авиации.

Вот запись А. С. Яковлева о совещании, которое проходило в 1939 году в Кремле:

«Сталин спросил меня:

— Ну как, надумали делать истребитель с двигателем Климова?

— Да, я связался с Климовым и получил все данные о его двигателе. Мы детально проработали вопрос, и наше конструкторское бюро может выступить с предложением о постройке истребителя.

Я назвал летные данные будущего истребителя: скорость, потолок и дальность полета.

— Как вы его вооружите? Пушка на нем будет стоять?

— А как же! На нашем истребителе будет стоять пушка калибра 20 миллиметров и два скорострельных пулемета.

— Это хорошо… — ответил Сталин, в раздумье расхаживая по кабинету. — А знаете ли вы, — спросил он, — что мы такие же истребители заказываем и некоторым другим конструкторам и победителем станет тот, кто не только даст лучший по летным и боевым качествам истребитель, но и сделает его раньше, чтобы его можно было быстрее запустить в серийное производство?

— Я понимаю, товарищ Сталин.

— Понимать мало. Надо машину сделать быстрее.

— А какой срок?

— Чем скорее, тем лучше. К новому году сделаете?

— Я постройкой таких самолетов не занимался, опыта не имею… Но вот американцы делают новый истребитель за два года, так что…

— А вы разве американец? — перебил меня Сталин. — Покажите, на что способен молодой русский инженер… Вот тогда будете молодцом, и придется мне пригласить вас на чашку чая.

— Спасибо, раз надо — сделаем обязательно. Но разрешите задать один вопрос? Вот пригласили сюда десятка два конструкторов, и каждому дается задание. Разве стране нужно столько истребителей и бомбардировщиков? Разве возможно все их запустить в серийное производство?

— Мы и сами прекрасно знаем, — ответил Сталин, — что столько самолетов нам не нужно. Но ведь из всех самолетов, дай бог, получится пять-шесть таких, которые будут годны для серийного производства. А такое количество новых самолетов нас не смущает.

Так побеседовали со всеми приглашенными. Каждый получил задание. Мы разъехались по своим конструкторским бюро возбужденные, заряженные духом творческого соревнования, с твердым намерением победить своих «соперников»…

В конце декабря Сталин по телефону интересовался ходом работ и спрашивал меня, выполню ли я обещание — дать машину к 1 января. Через несколько дней мы отрапортовали о готовности самолета.

Из всех заказанных правительством истребителей наиболее успешно шли работы по самолетам «ЛаГГ», «МиГ» и по нашему «Яку». Микояна, Лавочкина и меня очень торопили. Нам оказывали любую помощь, о которой мы просили…

Выигрыш во времени был особенно дорог для нашей авиации: он позволил за 1939–1940 годы создать новые, вполне современные типы боевых самолетов и к 1941 году запустить их в серийное производство» [220, с. 186–187, 189, 237].

Сталин правильно оценил огромную роль в современной войне массированного применения авиации, артиллерии, танков. Его напряженная деятельность по мобилизации всех сил государства, по созданию авиационной, артиллерийской, танковой промышленности сыграли выдающуюся роль в создании материального фундамента нашей победы в Отечественной войне.

Создатель знаменитой 76-мм пушки В. Г. Грабин пишет в книге «Оружие победы»: «Хрущев сказал, что мы не готовились к войне. А я все свои пушки сделал до войны. Но если бы послушали Тухачевского, то их бы не было. Я попросил Тухачевского выставить на смотре нашу пушку. Тот наотрез отказался. Тогда я сказал, что заявлю в Политбюро. На смотре Сталин ознакомился с данными о нашей «желтенькой», затем обратился ко мне и стал задавать вопросы. Его интересовали дальность стрельбы, действие всех типов снарядов по цели, бронепробиваемость, подвижность, вес пушки, численность орудийного расчета, справится ли расчет с пушкой на огневой позиции и многое другое. Я отвечал коротко. Эта пушка оказалась самой лучшей в войну. Сталин сказал 1 января 1942 года: «Ваша пушка спасла Россию…» [59]. Так ковалось оружие победы в эпоху И. В. Сталина».

Борьба шла за каждую тонну металла, руды, угля, нефти, за каждый танк и самолет. Авиационная промышленность работала по суточному графику с ежедневным отчетом перед ЦК ВКП(б) о выпуске самолетов и моторов по каждому заводу. С января 1939 года по 22 июня 1941 года Красная Армия получила от промышленности около 18 тыс. боевых самолетов, из них 2,7 тыс. новых типов, более 7 тыс. танков, но КВ и Т-34 — лишь 1864. С мая 1940 года до начала войны орудийный парк вырос более чем в полтора раза. В 1941 году более чем втрое по сравнению с предыдущим годом повысился выпуск боеприпасов (Вторая мировая война. Краткая история. М., 1984, с. 103–104). Это позволило коренным образом перевооружить Красную Армию. За всеми этими процессами стоял самоотверженный труд миллионов советских людей, гигантская фигура Сталина, его огромная энергия, правильность выбранного партией курса.

В показаниях, данных на Нюрнбергском процессе, Й. Риббентроп признавался, что «Гитлер считал величайшим достижением Сталина создание Красной Армии» [152, с. 359].

Вместе с тем нельзя забывать, что военная промышленность СССР все еще находилась в состоянии технического перевооружения. Заводы с большим трудом осваивали серийный выпуск военной техники. В 1940 году было выпушено только 64 истребителя Як-1, 20 истребителей МиГ-3, 2 пикирующих бомбардировщика Пе-2, 115 танков Т-34. Штурмовики Ил-2 и истребители ЛаГГ-3 до 1941 года вообще не выпускались [38, с. 3]. Сама жизнь с предельной убедительностью показала, какое огромное значение для судьбы страны, становления ее военно-промышленного комплекса, выпуска новейших видов вооружения, освоения их войсками имели те почти два года мирной передышки, которые мы получили по договору с Германией в 1939 году.

«Как же можно забывать обо всем этом? Как можно сбрасывать со счетов всю ту огромную работу, какая проводилась партией и правительством накануне войны по подготовке страны и армии к отпору врагу? — спрашивал генерал армии С. М. Штеменко и отвечал: «Другой вопрос, что из-за недостатка времени нам не удалось в полном объеме решить вставшие перед нами задачи, такие, например, как формирование механизированных корпусов и новых авиационных полков, оборудование укрепрайонов в новых приграничных районах и другие… Страна не могла к июню 1941 года полностью оснастить войска новым оружием и техникой, в силу чего не все советские дивизии были укомплектованы и многие из них испытывали недостаток этого вооружения, боевых машин, транспорта, средств связи, а возможности старого оружия и военной техники отставали от тех требований, которые предъявляла война» [218, кн. 1, с. 27–28].

Особенно поражает грандиозность свершений, выполненных в предвоенное десятилетие, в сопоставлении с тем гниением и страшным упадком, который переживает наша страна в десятилетие правления «перестройщиков» и «демореформаторов». Величие предвоенных лет особенно контрастно в сопоставлении с тотальным разрушением Российской армии, происходящим на наших глазах. Это не «реформирование», а гибель армии России и с ней самой страны. Без сильной армии в современных условиях огромное по территории государство, обладающее богатейшими природными ресурсами, существовать не может. Оно в своем бессилии будет по кускам растерзано не только крупными хищниками (такими, как США, Германия, Япония), но и мелкими, такими, как Пакистан, Афганистан. С Чечни процесс уже начался. Деятели, ныне стоящие во главе Российского государства, или не понимают этого, или умышленно идут по этому пути.

Лимит времени, отпущенного стране, как шагреневая кожа, катастрофически уменьшался. В Европе бушевала война. Ни одно из значительных европейских государств, которым пришлось испытать силу удара германской военной машины, не смогло устоять против разбойничьих действий вермахта. В 28 дней была разгромлена Польша; в 45 дней — Франция; в несколько недель была завоевана Норвегия. Столько же времени потребовалось гитлеровцам на порабощение и разграбление Балкан. Ни один политик, ни даже сами гитлеровцы не ожидали такого стремительного развития событий.

Готовность СССР к защите от империалистического агрессора или империалистических агрессоров нельзя понять без уяснения по крайней мере двух поистине исторических шагов, предпринятых по инициативе И. В. Сталина.

Это — всенародное обсуждение проекта Конституции Союза ССР и ее одобрение и утверждение VIII съездом Советов 6 декабря 1936 года. Конституция закрепила победу социализма, созданный социалистический строй в СССР. Конституция утвердила основные законы, определяющие порядок образования и деятельности органов законодательства и высшего управления, политические и социальные права граждан. Вместе с тем Конституция возложила на всех граждан обязательства — соблюдать советские законы, честно трудиться, беречь и укреплять социалистическую собственность, защищать социалистическое Отечество. Это был не демократизм вообще, не демократизм буржуазный, а демократизм социалистический. «В результате пройденного пути борьбы и лишений приятно и радостно, — говорил И. В. Сталин, — иметь свою Конституцию, трактующую о плодах наших побед».

В процессе построения нового социалистического общества произошло сближение рабочего класса, колхозного крестьянства и народной интеллигенции, сближение наций и народностей СССР. На этой базе возникли новые движущие силы развития советского общества — морально-политическое единство, дружба народов, советский патриотизм. Укреплялась связь партии большевиков и народа.

С подъемом науки, расцветом национальной по форме и социалистической по содержанию литературы и искусства усиливалось коммунистическое воспитание трудящихся, вырабатывались у них высокие моральные качества строителей новой жизни.

Особенность советского общества того времени была глубоко раскрыта И. В. Сталиным. Он отмечал: «Утверждение социалистической системы во всех отраслях народного хозяйства, подъем промышленности и сельского хозяйства, подъем материального положения трудящихся, повышение культурности народных масс, повышение их политической активности, — все это, осуществленное под руководством Советской власти, не могло не привести к дальнейшему упрочению советского строя».

Сталин подчеркивал, что «…в случае войны тыл и фронт нашей армии ввиду их однородности и внутреннего единства — будут крепче, чем в любой другой стране, о чем следовало бы помнить зарубежным любителям военных столкновений» (Сталин И. Вопросы ленинизма. М., 1945. С. 589, 590).

Это, далее, — выход «Краткого курса истории Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков)», созданного под руководством и при личном активном участии И. В. Сталина. «Краткий курс» сыграл огромную роль в подготовке партийных, советских, хозяйственных и военных кадров в идейном отношении, их политической, марксистско-ленинской закалке. Эта книга за короткий срок получила широкое распространение, служила политическому просвещению трудящихся масс, укрепляла связь партии с народом, развивала чувство гордости за свое социалистическое Отечество и закаляла волю для его зашиты от врагов.

Указывая на растущую угрозу для СССР со стороны империалистических держав, И. В. Сталин во внешнеполитическом курсе страны подчеркивал необходимость следовать двум принципиальным направлениям.

Во-первых, противодействовать стремлениям империалистов США, Англии, Франции и других стран любым путем втянуть СССР в вооруженные конфликты, локальные войны и др., столкнуть с соседними и дружественными государствами. Именно благодаря такому подходу в 1927 году был разрешен конфликт между СССР и Китаем, в 1940 году советско-финляндская война не переросла в войну мировую и др.

Во-вторых, укреплять дело мира во всем мире.

Это достигалось налаживанием и расширением политических, экономических и культурных отношений с капиталистическими странами. В 1933 году установлены дипломатические отношения между СССР и США. К 1941 году Советский Союз имел дипломатические и другие отношения с 30 государствами мира.

Это — разоблачение перед международной общественностью актов и планов агрессии фашистской Германии и ее союзника Италии, милитаристской Японии; разоблачение лицемерной политики невмешательства западных держав; отстаивание идеи коллективной безопасности в Европе и другие акции Советского правительства в защиту мира во всем мире.

Борясь за мирные условия строительства социализма, СССР одновременно боролся за мир между народами и государствами. «Мы — фактор мира, — заявил Сталин на XVII съезде партии в 1934 году и добавил: — Вокруг нас группируются и не могут не группироваться все государства, которые по тем или иным причинам не желают в более или менее близком будущем воевать».

В Сталине 183-миллионный советский народ видел воплощение своих надежд и чаяний. Его имя стало символом морального и политического единства советского общества, звучало призывом в борьбе за мир. С возгласом «За Сталина! За Сталинскую Конституцию!» воины Красной Армии громили японских нарушителей границ на Дальнем Востоке, освобождали белорусов и украинцев от ига панской Польши. Благодаря поддержке И. В. Сталина ширилось массовое стахановское движение в промышленности и сельском хозяйстве.

60-летие со дня рождения Иосифа Виссарионовича Сталина вылилось во всенародный праздник. В лице И. В. Сталина трудящиеся мира приветствовали могущественную и расцветающую страну социализма — Советский Союз. В лице И. В. Сталина прогрессивное человечество приветствовало мощный оплот мира во всем мире, последовательного борца против фашизма — Союз Советских Социалистических Республик.

Иностранные государственные деятели считали за честь направить приветствие И. В. Сталину. 23 декабря 1939 года газета «Правда» напечатала приветствие Адольфа Гитлера:

«Господину ИОСИФУ СТАЛИНУ

Москва

Ко дню Вашего шестидесятилетия прошу Вас принять мои самые искренние поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания, желаю доброго здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза».

25 декабря 1939 года газета «Правда» опубликовала ответную телеграмму:

«Берлин

Главе Германского государства

господину АДОЛЬФУ ГИТЛЕРУ

Прошу Вас принять мою признательность за поздравления и благодарность за Ваши добрые пожелания в отношении народов Советского Союза.

И. СТАЛИН».

Война, как дамоклов меч, нависла над СССР. А далеко еще не все удалось сделать для подготовки Советского Союза к отпору фашистскому агрессору. Сталин отчаянно боролся за продление мирной передышки, идя на огромный риск. Его расчетам в этом отношении не суждено было оправдаться.

Германия пошла на роковой для себя шаг. Стремительный рост мощи социалистического государства ставил для нее под вопрос возможность завоевания территории не только на Востоке, но и на Западе. Но правящие круги Германии, опьяненные легкостью побед в Европе, не мыслили отказаться от своих завоевательных планов и пошли на риск войны на два фронта. Это было авантюрой. В конечном итоге она привела к разгрому Третьего рейха.

Да, в предвоенные годы не все необходимое удалось сделать. И в имевшееся время сделать все было невозможно. Это не значит, что не было ошибок, просчетов и неудач в гигантской работе, развернутой в стране. Они в таком огромном деле были неизбежны. Ведь за истекшие двадцать лёт в мире, по существу, появилась во многом новая страна. Но неоспорим общий итог, имевший решающее значение для судьбы не только нашего государства, но и для всего мира, — подвиг советского народа в предвоенные 30-е годы обеспечил создание мощного фундамента обороноспособности социалистической державы, проложил путь к нашей победе над фашистскими агрессорами. Без подвига 30-х годов не было бы победоносного 1945 года.

Крайне важно пробиться через горы лжи до сознания людей, чтобы ими было осмысленно прочувствовано сердцем величие дел, совершенных в стране в 30-е годы. Что в этих делах воплощен подвиг народа, его гений, его самоотверженное служение Родине, социализму. И в те годы была заложена возможность выстоять в надвигавшихся страшных испытаниях. То, о чем здесь говорится, оставаясь на позициях честности и исторической правды, опровергнуть невозможно.

Но, может быть, был другой путь спасения страны от военного разгрома и можно было избежать угрозы надвигавшейся войны? Может быть, партия и Сталин неправильно оценивали обстановку и неоправданно требовали предельного напряжения сил и жертв со стороны народа?

История подтвердила, что оценка была правильной. Над страной, над самим существованием Советского государства, над физическим существованием нашего народа нависала смертельная угроза. И развязка приближалась со стремительной быстротой. Оправданны ли, правомерны ли были в этих условиях примененные средства, требовавшие огромных жертв от народа? Угрозу можно было отразить, только создав мощные, современные Вооруженные силы, имеющие на вооружении десятки тысяч самолетов, танков, артиллерийских орудий, хорошо подготовленную к современной войне армию и ее командный состав.

Очевидно и то, что создать мощные Вооруженные силы можно было только на базе индустриализации страны. Так же стоял вопрос о коллективизации. Первая мировая война показала, что сельское хозяйство России оказалось неспособным удовлетворить нужды фронта. А надвигавшаяся новая война несла еще более суровые испытания. Необходимо было не только поднять продуктивность сельского хозяйства, но также обеспечить крепость тыла страны. Наличие широкого слоя кулацких элементов заведомо не гарантировало этой устойчивости. Колхозный строй выдержал испытания войны, в необходимом объеме обеспечил потребности фронта и тыла для достижения победы.

Но все же, может быть, можно было искать другие пути для обеспечения безопасности страны? Со всей определенностью нужно сказать — нет, таких возможностей не было. Германский фашизм и его союзники непоколебимо шли курсом войны, добиваясь сокрушения социалистического государства и истребления советского народа. Это была их генеральная линия, и никакими уступками свернуть их с этого курса было невозможно. Рассчитывать на помощь Англии, Франции, США также не было никаких оснований. Курс СССР на создание коллективной безопасности и обуздание агрессоров был сорван. Ныне рассекреченные документы показывают что правительства этих стран стремились направить агрессию Германии на восток. Подталкивали ее на это. Да уже первые операции Второй мировой войны показали их неспособность оказать отпор германскому вермахту.

Справедливо пишет общественный деятель Ю. Белов: «Именно перед реальной угрозой военного нападения на СССР Сталин сознательно пошел даже на более ускоренные темпы индустриализации, чем предполагали пятилетние планы. Пошел и на ускоренные темпы коллективизации, справедливо опасаясь разгула мелкособственнической (мелкобуржуазной) стихии при сохранении многочисленных индивидуальных крестьянских хозяйств. Индустриализацию он перевел на рельсы мобилизационной экономики — война стояла у порога… За годы, чуть более десяти лет, СССР при Сталине прошел путь индустриализации, на что Западу потребовалось сто и более лет. Социалистическая индустриализация стала порукой Великой Победы. Мы спасли не только себя, но и все человечество от чумы фашизма, что записано в скрижалях мировой истории» [175].

Советский Союз мог рассчитывать только на свои силы. Это в большой степени определяло жесткость тех средств и методов, которыми партия была вынуждена проводить индустриализацию и коллективизацию, повышать боеспособность и надежность армии, крепость тыла.

Да, это были суровые годы предельного напряжения сил народа и чрезвычайных мер. В ходе титанической борьбы тех лет, конечно, были допущены трагические ошибки, крупные просчеты. Их необходимо объективно исследовать. При всем этом нельзя не признать, что главная, неимоверно трудная цель — подготовка страны к отражению агрессии — была на решающих, важнейших направлениях достигнута. Страна была спасена от разгрома, а советский народ — от истребления. Этого итога, этого результата при рассмотрении политики партии и Советского государства в предвоенные годы не видеть нельзя: он главный.

Задача состоит в том, чтобы на основе строго научного, честного анализа определить, что было правильным в политике партии и государства, какие ошибки и злоупотребления были допущены, какой опыт должен быть из этого извлечен и как этот опыт может быть использован ныне для вывода нашей страны из глубочайшего кризиса. В нравственном отношении опыт поколения 30-х годов тоже имеет огромное значение, поскольку он позволяет судить о смысле жизни, титаническом труде, деятельности миллионов советских людей, отдавших все для спасения Отечества и превративших его в могучую социалистическую державу. Жизнь требует, чтобы к этой задаче подходили люди с чистой совестью, чтобы они не исходили из мелких шкурнических интересов приспособленчества.

Необходимо остановиться еще на одной сложной, важной и очень болезненной проблеме предвоенного времени, которая оказала трагическое воздействие на начальный период Великой Отечественной войны. Речь идет о том, каким образом, в силу каких причин Германии удалось добиться внезапности нападения на нашу страну. Хрущев сознательно оглупил этот вопрос. Свел его персонально к «тупости» Сталина, его неспособности прислушаться к донесениям разведки. По проторенному им пути пошла и «демократическая» пропаганда.

На XX съезде партии Хрущев вообще отрицал сам факт внезапности нападения Германии на СССР. Он уверял, что это «совершенно не соответствует действительности» [90, с. 146]. Что предостережения о грозящей опасности «Сталиным не принимались во внимание. Больше того, от Сталина шли указания не доверять информации подобного рода с тем, чтобы-де не спровоцировать начало военных действий… Несмотря на все эти чрезвычайно важные сигналы, не были приняты достаточные меры, чтобы хорошо подготовить страну к обороне и исключить момент внезапности нападения» (там же, с. 146–147). Итак, «блестящая» логика — внезапности нападения не было, но внезапное нападение было! А ведь именно так утверждалось в докладе.

Хрущев умышленно умолчал о том, что Сталину шел и другой поток информации, отрицавший возможность нападения Германии в июне 1941 года, и что подавляющее большинство в высшем военном руководстве и ближайшее окружение Сталина придерживались этой точки зрения. Что Германия нападет, сомнения не было. Речь шла только о сроках этого нападения. И на этом фоне развертывалась борьба за то, чтобы как можно дальше отодвинуть начало агрессии Германии.

Полностью ответить на запутанный вопрос, как на самом деле Сталин относился к развединформации о надвигающейся угрозе, стало бы возможным только после анализа секретного архива Политбюро ЦК партии и личного архива Сталина. Эти документы находятся в архиве Президента Российской Федерации, и доступ к ним практически закрыт. К тому же что-то оказалось в США.

Сейчас нет возможности установить, хотя бы в количественном отношении, сколько поступало от разведорганов правдивой информации о подготовке Германии к нападению на СССР, а сколько дезинформации, хотя последней было более чем достаточно. В частности, разведка НКГБ стала жертвой дезинформационной операции работавшего на гитлеровцев О. Берлингса (кличка «Лицеист»), А он считался ценным источником. Через него шла дезинформация о подготовке вторжения Германии в Англию, о верности Германии Договору 1939 года и др. Разоблачен «Лицеист» был только после окончания войны. Известные ныне документы свидетельствуют о том, что ряд поступавших донесений фактически дезавуировались самими руководителями разведведомств и старшими военачальниками. Вот факты, касающиеся этого вопроса.

Начальник разведывательного управления РККА генерал Ф. И. Голиков в докладе Сталину 20 марта 1941 года, изложив возможные варианты действий Германии в ближайшие месяцы, делал вывод: «1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира. 2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки».

А вот что докладывал Сталину 6 мая 1941 года народный комиссар Военно-морского флота адмирал Н. Г. Кузнецов. Сообщая о полученном донесении, что 14 мая произойдет нападение Германии на СССР, он сделал вывод: «Полагаю, что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу, с тем чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР».

14 июня нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков были у И. В. Сталина с докладом о положении в западных военных округах, предложили привести войска в полную боевую готовность. На это Сталин заметил:

— Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас все войска и двинуть их к западным границам? Вы понимаете, что это означает войну?

Сталин был прав: это неизбежно означало бы войну. К тому же он не без основания считал, что войск в западных округах немало. В этом его уверял Тимошенко.

Все же выдвижение войск из внутренних военных округов, начатое ранее, было ускорено. Было дано указание командующим округами вывести с 21 по 25 июня фронтовые управления на полевые командные пункты. Было приказано маскировать аэродромы, воинские части, важные военные объекты, окрасить в защитный цвет танки, рассредоточить авиацию.

21 июня Берия, имевший мощный разведывательный аппарат в своем ведомстве, писал Сталину: «…Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» — о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра».

В такой обстановке у Сталина могла появиться уверенность, что в ближайшее время война не начнется и удастся сохранить мир для советского народа, хотя бы на 1941 год. Тем же, кто за происшедшее 22 июня 1941 года пытается однозначно возложить обвинение на Сталина, надо бы прислушаться к суждению маршала Жукова. Он пишет: «В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость провести несколько раньше в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно-мобилизационным планом». «Полагаю, — считал маршал Василевский, — что Сталин не один несет ответственность перед Родиной за крайне неудачное развитие войны в первые ее месяцы. Эта ответственность лежит и на других. Пусть в меньшей мере, но ее несут нарком обороны и руководящие лица Генерального штаба того времени. Они в силу своего высокого положения и ответственности за состояние Вооруженных сил должны были не во всем соглашаться со Сталиным и более твердо отстаивать свое мнение».

Одновременно в высших руководящих военных инстанциях царило убеждение, что в ближайшие дни нападения Германии на СССР не будет. Сейчас обнародован секретный приказ наркома обороны СССР № 0039 от 18 июня 1941 года командующим войсками округов:

«О состоянии строительства оперативных аэродромов по основному плану строительства на 1941 год.

Положение с ходом строительства опер, аэродромов потрясающе плохо. На 1 июня с.г. охвачено строительством только 50 % утвержденного мною плана строительства аэродромов на 1941 год.

Особо плохо ведется строительство аэродромов в КОВО и ЗАПОВО. Основная причина плохого выполнения плана строительства аэродромов — отсутствие требовательности со стороны военных советов округов, непринятие решительных и исчерпывающих мероприятий по организации на использование всех возможностей на местах работы.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Военсоветам округов немедленно развернуть строительство аэродромов широким фронтом, с расчетом окончания строительства летных полей не позднее августа 1941 г. и полного окончания аэродромов не позднее 1 октября 1941 г.

Выполнение работ представить мне 25 июня 1941 г.

2. Поставьте вопрос перед ЦК КПБ и СНК союзных республик по оказанию максимальной помощи рабочей силой и механизмами и конным транспортом для строительства аэродромов.

3. Привлеките без ущерба боевой подготовки ресурсы для развертывания и более интенсивного хода строительства аэродромов.

Дополнительные лимиты на горючее даны не будут, поэтому шире привлекайте конный транспорт и грабарей.

Нарком обороны СССР

Маршал Советского Союза — С. Тимошенко

Начальник Генштаба КА

Генерал армии — Жуков».

(Цит. по: [121, кн. 4, с. 201–202]).

Сообщая о сосредоточении немецко-фашистских войск у советской границы, разведка докладывала И. В. Сталину и о том, что немецкая армия не обеспечена зимним обмундированием, не имеет достаточного количества горючего для длительной кампании, подвижного состава для перевозок и др., необходимого для удержания временно оккупированной территории.

Это лишний раз доказывает, что в те критические дни Сталин должен был быть крайне осмотрительным, принимать взвешенные решения. Нельзя забывать и того, что Сталин в своих решениях не мог и не должен был учитывать одни только военные факторы. Заблаговременное развертывание вооруженных сил до начала войны, безусловно, было выгодно в военном отношении. Но далеко не всегда это бывает возможным осуществить по политическим соображениям. Мобилизация, а тем более весь комплекс мероприятий по стратегическому развертыванию вооруженных сил всегда считались равносильным началу состояния войны, и поворот назад, к мирному положению, в таком случае очень трудноосуществим. Опыт Первой мировой войны был еще свеж в памяти.

Это понимал Сталин, этого опасался и, надеясь на возможность оттяжки начала войны с германцем, предпринимал максимум возможных в тех условиях усилий вместе с тем, чтобы не переступить последней черты. К тому же не все было ясно в связи с полетом Р. Гесса в Англию. Возможно, Сталин опасался создания единого германского и англо-американского блока против СССР. Исключать такое развитие событий в то время было нельзя.

Что касается известного сообщения ТАСС от 14 июня 1941 года, в котором извещалось, что публикуемые за рубежом сообщения о приближающейся войне между СССР и Германией не имеют оснований, то в нем нельзя видеть только одну отрицательную сторону. Это была не только попытка остановить скатывание Германии на путь войны с СССР оттянуть начало войны, навязывая Германии переговоры. Оно преследовало и цель показать мировому общественному мнению, что если война начнется, то кто является агрессором. С явным неудовольствием это поняли и в Третьем рейхе. Так, в дневнике Геббельса 15 июня 1941 года появляется запись: «Опровержение ТАСС оказалось более сильным, чем можно было предположить по первым сообщениям. Очевидно, Сталин хочет с помощью подчеркнуто дружественного тона и утверждений, что ничего не происходит снять с себя все возможные поводы для обвинений в развязывании войны». Считая, что СССР не готовится к отражению нападения фашистской Германии, Геббельс 16 июня записывает в дневнике: «Сталин и его люди совершенно бездействуют — замерли, словно кролик перед удавом» (см.: [37, с. 36]).

Критики Сталина умышленно обходят вопрос о чрезвычайной сложности и запутанности предвоенной ситуации, о коварной возне, которую вела международная реакция вокруг возможной войны Германии с СССР. Умалчивают о важнейшем значении того, какая сложится не только военная, но и политическая обстановка, в которой война развернется. Сталин был обязан учитывать все эти факторы, и возможность просчета была весьма велика. Крайне важно было сочетать величайшую осторожность по отношению к возможным провокациям со стороны правящих кругов империалистических держав со строжайшей бдительностью, чтобы не позволить им застигнуть страну врасплох.

Правящими кругами Германии с целью достижения вероломного внезапного нападения заранее была разработана и последовательно проведена в жизнь целая система политических, дипломатических и военно-стратегических мероприятий по маскировке готовящегося удара. До Второй мировой войны история не знала столь изощренных, широких по своим масштабам усилий по обеспечению внезапности нападения.

Это было вызвано рядом причин. В военной области они заключались в том, что внезапные удары заранее подготовленной армии вторжения, основу которой составляли танковые и моторизованные соединения, поддержанные крупными силами авиации, в корне меняли характер начальных операций. Позволяли с самого начала войны захватить стратегическую инициативу, нанести максимальный урон главным группировкам, отражающим агрессию, сорвать мобилизацию и мероприятия по стратегическому развертыванию сил, внести дезорганизацию в работу военных и государственных инстанций. То есть добиться результатов, решающим образом предопределяющих дальнейший ход и даже исход вооруженной борьбы.

В действиях немецкой стороны по дезинформации Советского Союза наиболее эффективными оказались три ложные версии, планомерно и настойчиво осуществлявшиеся в предвоенные месяцы.

— Перегруппировка войск на восток представлялась как широкий маскирующий маневр с целью скрыть подготовку вторжения в Англию.

— Концентрация войск на советско-германской границе будто бы проводилась с целью оказания нажима на Советский Союз для того, чтобы добиться от него уступок. Войны в СССР, мол, не будет до тех пор, пока не будет разгромлена Англия и полностью исчезнет опасность войны на два фронта. Советскому Союзу будет вначале предъявлен ультиматум, и, следовательно, в расчеты германской стороны не входит задача достижения внезапности нападения.

— Усиление войск вермахта на востоке представлялось как стремление надежно обеспечить в военном отношении свой тыл во время вторжения в Англию от возможного удара Советской Армии.

Вот как некоторые из этих мероприятий по дезинформации выглядели в немецких планах, рассчитанных по дням. Верховное командование вермахта (ОКБ) в директивах от 15 февраля и 12 мая 1941 года указывало, что с целью введения противника в заблуждение следует в период с 15 февраля по 14 марта поддерживать версию о том, что Германия еще не решила, где ей начать новое военное наступление. Во второй период, с середины апреля, когда передвижение немецких войск на восток скрыть будет уже невозможно, было дано указание представить сосредоточение сил как величайший в истории дезинформации маневр, имеющий целью отвлечь внимание от последних приготовлений к вторжению в Англию.

Нашим разведчикам о директивах ОКБ по дезинформации не было известно, поскольку о них знал очень узкий круг лиц из высшего руководства Германии.

Несмотря на принятые немцами строжайшие меры маскировки сосредоточение и развертывание войск вермахта в районах западной границы СССР советская разведка вскрыла своевременно и с достаточной полнотой. Более трудной оказалась задача раскрыть цели концентрации сил вермахта на востоке и предугадать те шаги, которые последуют со стороны Германии в ближайшее время. Следует признать, что дезинформационные акции немцев имели успех и оказали влияние на оценку советской стороной военно-политической обстановки и перспектив ее развития во временных рамках.

Правящим кругам Германии в этом вопросе сопутствовала удача. Геббельс имел основания сделать следующую запись в своем дневнике: «25 мая 1941 г. В отношении России нам удалось организовать великолепную дезинформацию. Из-за сплошных «уток» за границей уже больше не знают, что ложно, а что верно…» [128, с. 198].

Представляют интерес и записи в дневнике Геббельса, относящиеся к кануну нападения на СССР. Вот некоторые из них: «31 мая 1941 г. План «Барбаросса» разворачивается. Начинаем первую большую волну его маскировки. Необходимо мобилизовать весь государственный и военный аппарат. Истинное положение вещей известно очень немногим. 6 июня. Во всем мире говорят о предстоящем в скором времени заключении военного пакта Берлин — Москва. 14 июня. Английское радио уже заявило, что наше выступление против России — это блеф, за которым скрывается наша подготовка к вторжению. 18 июня. Маскировка наших планов против России достигла наивысшей точки. Мы настолько погрузили мир в омут слухов, что сами в них не разбираемся. Новейший трюк: мы намечаем созыв большой конференции по проблемам мира с участием России» [37, с. 34–36].

В данном случае записи Геббельса не носят следов предвзятости. Изучение недавно рассекреченных документов английской разведки показывает их обоснованность. Документы свидетельствуют, что по крайней мере до конца мая 1941 года английская разведка «твердо придерживалась мнения, что размещение немецких войск на Востоке было прелюдией к переговорам с Советским Союзом». Объединенный комитет по разведке (ОКР) впервые обсудил вопрос вероятности войны лишь 23 мая. Но и тогда он сделал тот же вывод: «Наиболее вероятным курсом является сотрудничество… Если несколько недель назад по всей Европе наибольшее распространение получили слухи о надвигавшемся нападении Германии на СССР, то сейчас дело обстоит противоположным образом. Есть некоторые признаки, дающие основание предполагать, что новое соглашение между двумя странами, может быть, уже почти готово» (цит. по: [59, с. 259]).

В 1940 году в Москве вышла книга комбрига Г. С. Иссерсона «Новые формы борьбы. Опыт исследования современных войн». Он с поразительной точностью, почти пророчески описал ту военную и сложнейшую психологическую ситуацию, которая сложилась для нашей страны через год, весной и в начале лета 1941 года. Иссерсон писал, что мобилизация и сосредоточение войск агрессором будут осуществляться незаметно и постепенно: «В тех или иных размерах о сосредоточении становится известно, однако от угрозы войны до вступления в войну всегда остается еще шаг. Он порождает сомнение, подготавливается ли действительно военное выступление или это только угроза. И пока одна сторона остается в этом сомнении, другая, твердо решившаяся на выступление, продолжает сосредоточение, пока наконец на границе не оказывается развернутой огромная вооруженная сила. После этого остается только дать сигнал, и война сразу разражается в своем полном масштабе» [94, с. 50].

Если одни историки и писатели обвиняют Сталина в том, что он не прислушался к предупреждениям о сроках нападения фашистской Германии на СССР, то другие историки и писатели вслед за В. Резуном (Суворовым) — автором провокационных книжек «Ледокол», «День М» и др. — обвиняют Сталина в подготовке плана превентивного нападения на Германию. При этом указывают, будто это наступление должно было начаться 12 июня 1941 года, а после полета Р. Гесса в Англию якобы перенесено было на 15 июля 1941 года. Сообщают, что для войны с Германией из имевшихся 303 дивизий выделялось 247, что уже в 1942 году Красная Армия должна была бы захватить Берлин. Подобные инсинуации не соответствуют действительности.

А действительность такова.

Разработанный Генеральным штабом план «Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940–1941 гг.» был утвержден 14 октября 1940 года. В середине мая 1941 года в него были внесены уточнения. Так, было записано: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит всю армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предупредить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действиям германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию». Этот вариант нарком обороны СССР маршал С. К. Тимошенко и начальник Генштаба генерал армии Г. К. Жуков доложили И. В. Сталину.

И. В. Сталин с гневом отверг этот вариант и даже не стал его рассматривать. По словам Жукова, Сталин буквально вышел из себя.

«И Красная Армия, — пишет генерал-полковник Ю. А. Горьков, — вступила в войну с сентябрьским планом. Но правка в сентябрьском плане 1940 г., сделанная на основании директив Генштаба, была только оборонительного характера (строительство и оборудование стратегических рубежей обороны, эвакуация предприятий промышленности, особенно военной, а также населения. Указывалось на категорическое запрещение перехода и перелета госграницы)» [58, с. 11].

Через 20 лет после окончания Отечественной войны маршал Жуков вспоминал: «Хорошо еще, что Сталин не согласился с нами, иначе мы получили бы тогда нечто подобное Харькову в мае 1942 года».

В связи с обострением обстановки в конце мая 1941 года состоялось расширенное заседание Политбюро ЦК ВКП(б). Открывая его, Сталин заявил: «…Мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии… От таких авантюристов, как гитлеровская клика, всего можно ожидать, тем более что нам известно, что нападение фашистской Германии на Советский Союз готовится при прямой поддержке монополистов США и Англии. Англо-американская агентура делает в Германии все, чтобы как можно скорее бросить Германию на Советский Союз. Англо-американские империалисты рассматривают фашистскую Германию как ударную силу в борьбе против Советского Союза и демократического движения во всем мире. В этом мы убедились, еще когда анализировали политику англо-французских правящих кругов, направленную на срыв предложений о разоружении, внесенных Советским правительством в Лигу Наций, на отказ прекратить подлую провокационную политику так называемого невмешательства, возродившую германскую агрессию. Достаточно вспомнить, что накануне заключения нами договора с Германией о ненападении бывший британский премьер Чемберлен, со свойственным правящим кругам Англии лицемерием, делал все от него зависящее, чтобы подставить нашу страну под удар фашистской Германии» [183, т. 15, с. 20].

На расширенном заседании Политбюро с докладом о подготовке страны к обороне выступил начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г. К. Жуков. Он. отметил неготовность всех родов войск и видов Вооруженных сил к отражению фашистской агрессии, расценил как ошибочное предпринятое по инициативе Г. И. Кулика, Б. М. Шапошникова и А. А. Жданова разоружение укрепленных районов на старой (1939 года) границе. В заключение Сталин согласился оставить на разоружаемых участках не только пулеметы, но и часть артиллерийского вооружения.

12 июня 1941 года начальник личной разведки советского руководителя генерал-полковник А. М. Лавров доложил И. В. Сталину о концентрации гитлеровских войск и их союзников на западных границах СССР и предложил провести немедленную мобилизацию и усиление Красной Армии. На это Сталин заявил: «Объявить мобилизацию, говоришь? Но ведь это равносильно объявлению войны Германии с нашей стороны. Именно об этом мечтают англо-американские империалисты, делающие все, чтобы столкнуть Советский Союз с Германией. Я думаю, что полученное нами в апреле предупреждение Черчилля о германской агрессии против нас преследует эту же цель: заставить нас в связи с угрозой германского нашествия провести всеобщую мобилизацию и ввязаться таким образом в войну с Германией. Тем более что такой прецедент в истории уже был. В 1914 году Россия не объявляла войны Германии, она лишь объявила всеобщую мобилизацию» (там же, с. 49).

Писатель-драматург-историк Э. Радзинский, вольно обращающийся с историческими фактами, убеждает: дескать, в мае 1941 года Главное управление политической пропаганды Красной Армии направило директиву о воспитании личного состава в наступательном духе. Однако это не соответствует действительности. Директивы такой в войска не посылалось. А что касается воспитания командиров и бойцов в наступательном духе, уверенности в победе над агрессором, то это делается в любой армии.

В 1941 году Советский Союз не помышлял ни о каких упреждающих действиях. Ни 5 мая, ни 15 мая, ни позже никаких «секретных» директив о подготовке к «агрессивным действиям» не отдавалось. В период с 5 по 14 мая 1941 года всем западным военным округам наркомом обороны были поставлены задачи по разработке планов обороны государственной границы (ЦАМО, ф. 16А, оп. 2951сс, д. 237 л. 33–47, 65–81).

Еще в течение 27–29 марта 1941 года Гитлер и Риббентроп четырежды заверяли японского министра иностранных дел Мацуоку, что они не верят в нападение со стороны Советского Союза (Военно-исторический журнал. 1991. № 5. С. 20). Немецкий генерал Ф. Гальдер в «Военном дневнике» 22 марта 1941 года записал: «Я не верю в вероятность инициативы со стороны русских». Посол Германии в СССР Шуленбург в апреле 1941 года докладывал Гитлеру: «Я не могу поверить, что Россия когда-нибудь нападет на Германию».

Советскому Союзу не было никакого смысла начинать войну, тем более летом 1941 года. СССР стремился выиграть время, чтобы лучше подготовиться к отражению фашистской агрессии, собрать урожай 1941 года.

Известно также, что даже после начала войны, подписывая директиву войскам, Сталин запретил армии переходить государственную границу СССР.

Все это доказывает, что у Сталина не было намерения начинать превентивную войну с Германией.

Когда стало известно, что значительные силы вермахта развертываются вдоль западной границы, Советское правительство и военное командование в первой половине 1941 года провели ряд крупных мероприятий, которые имели важное значение для повышения боевой готовности Вооруженных Сил СССР. Однако они оказались далеко не достаточными, а проводившаяся реорганизация и перевооружение бронетанковых и авиационных соединении привели к временному снижению их боеготовности.

В феврале 1941 года был принят план мобилизации, в соответствии с которым в округах и войсковых штабах в течение мая — июня были проведены некоторые мобилизационные мероприятия. К июню 1941 года численность Вооруженных сил увеличилась до 5,3 миллиона человек. В мае — июне началась передислокация ряда дивизий и корпусов пограничных округов ближе к границе, было форсировано строительство укрепленных районов на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. Однако и здесь не обошлось без ошибок: вооружение со старых укреплений было демонтировано, а на новых еще не установлено.

Во второй половине мая — начале июня начинается выдвижение на запад войск из внутренних военных округов. 14–19 июня командование приграничных округов получило указание вывести фронтовые управления на полевые пункты, а 19 июня — приказ о маскировке аэродромов, воинских частей и военных объектов. Флоты и флотилии получили указание повысить боевую готовность. Тем не менее в стратегическом развертывании западных пограничных округов была допущена задержка. Было допущено также запоздание с вводом в действие плана прикрытия.

Многие мероприятия по повышению боеготовности войск к началу войны завершить не удалось. Не была заблаговременно создана группировка сил, способная противостоять наступлению врага, не были отмобилизованы и развернуты органы войскового и оперативного тыла, а низкие транспортные возможности тыловых частей предопределили плохое тыловое обеспечение войск с первого же дня войны.

Особенно тяжелым по своим последствиям было запоздание с приведением в полную боевую готовность тех соединений приграничных военных округов и гарнизонов укрепленных районов, которые должны были вступить в сражение сразу же после вторжения врага. Это было в значительной мере связано с просчетом в оценке времени нападения Германии и боязнью спровоцировать немцев. Только в ночь на 22 июня пограничным округам была передана директива наркомата обороны о приведении войск в боевую готовность. Она запоздала с поступлением в войска и характеризовалась нечеткой постановкой задач. Войска (кроме флота и соединений Одесского военного округа, принявших необходимые меры по инициативе наркома ВМФ и командующего ОдВО) не успели занять оборонительные позиции, сменить аэродромы, поднять самолеты в воздух, осуществить другие необходимые в той обстановке мероприятия.

Одна из причин создавшегося положения заключалась в том, что И. В. Сталин, возглавлявший руководство партии и страны, считал, что Германия не решится (пока ведет войну с Англией) нарушить заключенный с СССР пакт о ненападении, а развертывание ее войск на советской границе проводится с целью политического давления, чтобы добиться уступок от Советского Союза. Он рассматривал поступившие данные о подготовке германского нападения в июне как провокационные.

Стремясь оттянуть военное столкновение с Германией, чтобы использовать выигранное время для подготовки армии и страны к обороне, И. В. Сталин не давал согласия на приведение войск пограничных округов в полную боевую готовность, считая, что эти меры могут быть использованы правителями Третьего рейха как предлог для развязывания войны. Маршал К. А. Мерецков вспоминал, что в беседе с ним в начале 1941 года И. В. Сталин заметил, что пребывать вне войны до 1943 года мы, конечно, не сумеем. Нас втянут поневоле. Но не исключено, что до 1942 года мы останемся вне войны [119, с. 202]!

Как писал Черчилль в своих мемуарах, Сталин в беседе о предвоенной обстановке сказал ему: «Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого» [207, с. 489].

Характерно и признание немецкого генерала З. Вестфаля в написанной в 50-е годы по заданию Министерства обороны США статье «Война расширяется»: «Сталин, конечно, знал, что на его западной границе сосредоточиваются немецкие дивизии. Он знал, чем это было вызвано, и соответственно укреплял свои силы. Несмотря на это, Сталин до самого последнего момента надеялся, что до войны дело не дойдет. Таким образом, стратегически он был готов к наступлению немцев, начавшемуся в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 г., но тактически оно застало его врасплох» [153, с. 60].

Сталин видел неизбежность войны с фашистской Германией, однако был далек от реальности, когда речь шла о сроках ее возможного начала. Его тактика сводилась к тому чтобы избежать ухудшения отношений с Германией, не дать ей предлога для нападения, втянуть Гитлера в переговоры для выигрыша времени. Курс Сталина на то, чтобы не допускать того, что Могла использовать Германия как повод для развязывания войны, был оправдан историческими интересами Советского Союза. Но просчет его состоял в том, что он не увидел того предела, дальше которого такая политика становилась смертельно опасной. Такой предел необходимо было перейти и максимально быстро привести Советские Вооруженные Силы в полную боевую готовность, осуществить мобилизацию. Немалая доля ответственности за то, что Красная Армия оказалась неподготовленной к отражению внезапного вторжения врага, лежит и на руководителях Наркомата обороны и Генерального штаба. Они не сумели сделать правильных выводов из создавшейся военно-политической обстановки и не осуществили неотложные меры по приведению Вооруженных сил в боевую готовность.

При рассмотрении вопроса о просчетах политического и военно-стратегического характера И. В. Сталина накануне войны есть все основания учитывать мнение маршала Жукова, бывшего перед войной начальником Генерального штаба. Он пишет: «…Ошибки Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических и политических факторов… Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием — избежать войны или оттянуть сроки ее начала и уверенностью в том, что это ему удастся».

Оценивая ситуацию кануна войны и принимавшиеся решения, нельзя сбрасывать со счетов ее крайнюю сложность и запутанность, изощренность тех методов политической, дипломатической, военно-стратегической маскировки, которые применяли гитлеровцы для скрытия готовящегося наступления. В военном искусстве Германии еще до начала Второй мировой войны были наиболее полно разработаны формы и способы дезинформации и достижения внезапности действий, упреждения противника в стратегическом развертывании Вооруженных сил. Они были весьма эффективно использованы (и еще более отточены) при нападении на европейские страны. Крупного успеха добился вермахт и при внезапном нападении на нашу страну. В практике Второй мировой войны это не был какой-то исключительный, из ряда выходящий случай. Жертвами внезапного нападения вермахта были Польша, Дания, Норвегия, Бельгия, Голландия, Франция, Греция, Югославия. А на другом конце света — США, потерявшие значительную часть своего военного флота при внезапном ударе Японии по Перл-Харбору.

Что же, дело сводилось к тому, что в каждой из этих стран сидел свой Сталин, сосредоточивший в своих руках всю власть, не понимавший обстановки и не способный принять соответствующих мер? Но почему-то эти руководители не поносятся, над ними не издеваются в этих странах.

«К числу ошибок начального периода войны, — пишет авиаконструктор А. С. Яковлев, — малокомпетентные критики относят якобы не использованную Сталиным передышку после заключения пакта о ненападении с гитлеровской Германией.

…За короткий срок были созданы новые совершенные образцы боевой техники: самолеты, танки, орудия. Я помню, как в период испытаний новых самолетов ежедневно к 12 часам ночи готовилась сводка для Сталина о результатах испытательных полетов.

Эти факты находятся в глубоком противоречии с бытующими, к сожалению, обывательскими разговорами. Так, например, И. Г. Эренбург в книге «Люди, годы, жизнь» писал: «…Сталин не использовал два года передышки для укрепления обороны — об этом мне говорили военные и дипломаты».

Не знаю, кто именно из военных и дипломатов мог так сказать. Эренбург об этом умолчал, но все, кто в эти годы были причастны к вопросам укрепления обороны, решавшимися в ЦК, говорить этого никак не могли.

Все мы были свидетелями напряженнейшей, титанической работы ЦК партии по укреплению Красной Армии и оснащению ее современным оружием в 1939–1941 годах. Нам не хватило для подготовки к войне, как неоднократно говорил Сталин в узком кругу, одного-полутора лет. Новое оружие, необходимость которого подсказала война в Испании, в больших количествах стало поступать на фронт лишь в середине 1942 года, то есть спустя год после гитлеровского вторжения [200, с. 209–210].

Нарастающая угроза военного нападения фашистской Германии на Советский Союз становилась все более очевидной. Уже к маю 1941 года СССР был предпринят ряд оборонительных мер. В середине мая приграничные округа получили указание о форсировании строительства укрепленных районов на новой государственной границе. В конце мая — начале июня на военно-учебные сборы была призвана часть приписного состава, что позволило довести некоторые дивизии до необходимой численности. Ближе к госгранице выдвигались дивизии из глубины пограничных округов. Буквально за несколько дней до начала вероломного нападения Германии решением Политбюро ЦК ВКП(б) были созданы Северо-Западный, Западный, Юго-Западный фронты, а накануне войны — еще Северный и Южный фронты.

В предвоенные годы и месяцы партия, правительство и лично И. В. Сталин осознавали всю опасность, нависшую над Советским Союзом, и с ответственностью готовили страну и народ к грядущим событиям, нелегким испытаниям.

5 мая 1941 года правительство устроило в Кремле прием в честь выпускников военных академий Красной Армии. Их от имени ЦК ВКП(б) и СНК СССР приветствовал И. В. Сталин. Он говорил час, спокойным голосом, без какого-либо текста.

Поздравив выпускников с окончанием учебы, И. В. Сталин охарактеризовал изменения в Красной Армии, произошедшие за 3–4 года. Мы создали новую армию. Наши танки, авиация, артиллерия изменили свой облик.

Сталин проанализировал два года новой мировой войны, остановился на причинах поражения Франции. Он отметил: Германия побеждает, ее армия вооружена новейшей техникой, обучилась новым приемам ведения войны, приобрела большой опыт. Но немцы напрасно считают, что их армия идеальная, непобедимая. Германия не будет иметь успеха под лозунгами захватнических войн, под лозунгами покорения других стран.

Сталин говорил, что если об армии нет должной заботы, ей не оказана моральная поддержка, то появляется мораль, разлагающая армию. К военным начинают относиться пренебрежительно. Армия должна пользоваться исключительной заботой и любовью народа и правительства — в этом величайшая моральная сила армии.

Сталин сказал: коммунисты — не пацифисты, а противники империалистических войн за передел мира, коммунисты за справедливые войны за свободу и независимость народов, за самую справедливую войну в защиту нашего социалистического Отечества.

Сталин подчеркнул: Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина; Германия хочет уничтожить нашу великую Родину. Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в немецких рабов.

Сталин выразил уверенность, что выпускники военных академий справятся с ответственной и трудной работой в войсках и на кораблях, используют полученные знания для укрепления боеготовности Красной Армии.

На состоявшемся приеме И. В. Сталин выступил трижды. Он предложил тост за кадры военных академий. Произнес здравицу в честь артиллеристов, танкистов, авиаторов, конников, связистов и славной пехоты. Приветствуя нашу реконструируемую армию, И. В. Сталин сказал:

— Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, современная армия — армия наступательная.

И. В. Сталин видел, что правительства Англии и других западных государств делают все, чтобы толкнуть фашистскую Германию на войну с Советским Союзом. Он понимал, что у фашистской Германии имеется лучшая армия и по технике, и по организации. И. В. Сталин считал: чтобы хорошо подготовиться к войне, нужно не только создать современную армию, нужно быть готовым политически, быстрее переучиваться.

Международная обстановка все больше осложнялась. Высшее партийное и государственное руководство страны приняло решение всю власть сосредоточить в одних руках: 6 мая 1941 года секретарь Центрального Комитета ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин был назначен Председателем Совета Народных Комиссаров СССР. Страна вернулась к структуре, которая была при В. И. Ленине.

Рассказывая о предвоенных годах, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал в книге «Воспоминания и размышления»:

«Нет ничего проще, чем, когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать разного рода оценки. И нет ничего сложнее, чем разобраться во всей совокупности вопросов, во всем противоборстве сил, противопоставлении множества мнений, сведений и фактов непосредственно в данный исторический момент.

Вновь проследив мысленным взором ход строительства Советских Вооруженных Сил, начиная со времен Гражданской войны, должен сказать, что в основном и здесь мы шли верным путем. Советская военная доктрина, принципы воспитания и обучения войск, вооружение армии и флота, подготовка командных кадров, структура и организация Вооруженных сил непрестанно совершенствовались в нужных направлениях. Всегда был исключительно высок моральный и боевой дух войск, их политическая сознательность и зрелость.

Конечно, если бы можно было заново пройти весь этот путь, кое от чего следовало бы отказаться и кое-что поправить. Но я не могу назвать какое-либо большое, принципиальное направление в строительстве наших Вооруженных сил, которое стоило бы перечеркнуть, выбросить за борт, отменить. Период же с 1939 до середины 1941 года характеризовался в целом такими преобразованиями, которые дали Советской стране блестящую армию и подготовили ее к обороне» [76, т. 1, с. 350, 360].

Заключая описание предвоенных лет, маршал Г. К. Жуков убежденно писал:

«Хочется сказать доброе слово о времени предвоенном. Оно отличалось неповторимым, своеобразным подъемом настроения, оптимизмом, какой-то одухотворенностью и в то же время деловитостью, скромностью и простотой в общении людей. Хорошо, очень хорошо мы начинали жить!

Страна, народ были готовы дать отпор агрессору или агрессорам, будь это фашистская Германия или коалиция империалистических держав.

И. В. Сталин прочно держал в своих руках все нити государственного, политического и идеологического управления, был наиболее сильным политиком и теоретиком, умело и твердо вел строительство социализма в нашей стране».

Высшие органы стратегического руководства войной

ЧРЕЗВЫЧАЙНУЮ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ВЛАСТЬ в Великую Отечественную войну Советского Союза 1941–1945 гг. осуществлял Государственный Комитет Обороны (ГКО). Его 30 июня 1941 г. образовали совместным постановлением Президиум Верховного Совета СССР, Совет Народных Комиссаров СССР и Центральный Комитет ВКП(б).

Мужество Председателя ГКО И. В. Сталина, его целеустремленность, энергия и талант наложили огромный отпечаток на деятельность Государственного Комитета Обороны. Иногда пишут: ГКО — это Сталин. Верно, заседания ГКО проходили в кремлевском кабинете или на Ближней даче. Государственный Комитет Обороны — это прежде всего коллегиальный орган. В его состав входили: заместителем Председателя — В. М. Молотов, членами — К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Л. П. Берия; впоследствии — А. И. Микоян, Н. А. Вознесенский, Л. М. Каганович и Н. А. Булганин (вместо К. Е. Ворошилова). Высшие советские руководители были воплощением необыкновенной работоспособности, глубокого профессионализма и беззаветной преданности делу социализма и интересам советского народа в борьбе с фашистской агрессией.

Каждому члену ГКО поручалось ведение определенного круга вопросов, связанных с укреплением и снабжением Советских Вооруженных Сил всем необходимым, бесперебойной работой тыла. Председатель ГКО требовал четкого исполнения порученных ответственных заданий. Государственный Комитет Обороны имел уполномоченных на местах. На заседания ГКО приглашались те партийные, советские, военные работники и специалисты, которые нужны были для выработки и обеспечения реализации неотложных задач. Все решения, распоряжения, директивы и постановления ГКО предписывалось беспрекословно выполнять государственными, партийными, комсомольскими и другими общественными организациями, военными и гражданскими органами. За годы Отечественной войны было принято 9971 постановление, не считая многочисленных телеграмм, резолюций на документах, устных распоряжений. Все постановления о назначении на руководящие должности, по вопросам общественно-экономического и военного строительства, создания боевой техники подписывал Председатель ГКО. Лично Сталин написал почти 2256 постановлений, касающихся Вооруженных сил. К тому же он был еще председателем Транспортного комитета при ГКО.

Необходимо отметить, что на посту Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталину приходилось решать иные задачи, иметь дело с другими руководящими лицами, учеными и конструкторами, осуществлять обязанности, не похожие на те, что стояли перед Председателем Совнаркома СССР и Секретарем ЦК ВКП(б), а равно впоследствии — перед Председателем Ставки Верховного Главнокомандования, Верховным Главнокомандующим и наркомом обороны СССР. Разумеется, при этом вся его деятельность не может быть разорвана, ибо была подчинена одному — разгрому немецко-фашистского агрессора и победе Советского Союза в Великой освободительной Отечественной войне.

Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин выступал с докладами о 24, 25, 26-й и 27-й годовщинах Великой Октябрьской социалистической революции.

В 1941 г. годовщину победы Советской революции страна праздновала в обстановке идущей четыре месяца Отечественной войны против фашистских агрессоров, вероломно напавших на нашу миролюбивую страну ведущую социалистическое строительство.

В докладе И. В. Сталин кратко, но емко подвел итоги мирного созидания нового, социалистического общества и дал объективный марксистский анализ хода развернувшейся войны за четыре месяца. Он сказал, что наша армия и наш флот, проявляя отвагу и геройство, мужественно защищают честь и свободу Родины Советов. Сталин сделал вывод, что теперь сумасбродный план «молниеносной войны» против Советского Союза «нужно считать окончательно провалившимся». Советский строй, советский тыл продемонстрировали свою прочность. Окреп союз рабочих и крестьян, нерушимой стала дружба народов СССР. Красная Армия набирается опыта ведения современной войны, ее моральное состояние прочно. Сталин вскрыл причины временных неудач Красной Армии и указал пути улучшения положения нашей жизни.

В докладе была обнажена реакционная сущность гитлеровского режима, враждебность национал-социализма теории и практике всемирного прогресса. Злейший враг всего человечества — фашизм нес уничтожение всем неарийцам, насаждая дикость и бескультурье. Сталин показал, что гибель гитлеровских захватчиков неминуема. Победа будет на стороне коалиции СССР, Великобритании и США. Этот вывод ободрил всех участников антигитлеровской коалиции.

И. В. Сталин показал, что необходимо для победы. Чтобы наша армия и наш флот имели деятельную и активную поддержку со стороны всей нашей страны. Чтобы наши рабочие и интеллигенция, мужчины и женщины работали на предприятиях не покладая рук и давали фронту все больше и больше танков, противотанковых ружей и орудий, самолетов, пушек, минометов, пулеметов, винтовок, боеприпасов. Чтобы наши колхозники, мужчины и женщины, работали на своих полях не покладая рук и давали фронту и стране все больше и больше хлеба, мяса, сырья для промышленности. Чтобы вся наша страна и все народы СССР организовались в единый боевой лагерь, ведущий вместе с нашей армией и флотом великую освободительную войну за честь и свободу нашей Родины, за разгром немецко-фашистских армий.

Сталин провозгласил: «Мы можем, и мы должны выполнить эту задачу. Наше дело правое, победа будет за нами!»

Торжественное заседание б ноября 1941 года состоялось в подземном зале станции метро «Маяковская». Присутствовали: члены Политбюро ЦК партии и правительства, рабочие московских предприятий, известные генералы актив Московской партийной организации, солдаты и офицеры, фронтовики. В вагонах метро разместились гардеробы и буфеты.

Заседание, включая доклад И. В. Сталина, транслировалось на всю страну — слово вождя слушали фронт и тыл. Торжественное заседание 6 ноября 1941 года стало большим событием, мобилизовало народ и армию на разгром врага, подняло дух и уверенность всех борцов против фашизма.

В докладе о 25-летии победы советской революции И. В. Сталин говорил 6 ноября 1942 года, что деятельность наших государственных и партийных органов протекала, во-первых, в направлении мирного строительства и организации крепкого тыла для фронта и, во-вторых, в направлении проведения оборонительных и наступательных операций Красной Армии.

Была перебазирована на Восток и начала работать как военная, так и гражданская промышленность. Красная Армия получала необходимую боевую технику и продовольствие. Люди научились работать по-военному, стали более подтянутыми. Наша страна никогда еще не имела такого крепкого и организованного тыла.

Красная Армия одержала победу в битве под Москвой, в районе Ростова. Красная Армия и ее боевые кадры выросли в серьезную силу, способную не только устоять против напора немецко-фашистских войск, но и разбить их в открытом бою и погнать назад.

Вместе с тем враг еще достаточно силен. Его главная группировка находится в районе Орла и Сталинграда.

Касаясь открытия второго фронта в Европе, И. В. Сталин отметил, что второй фронт будет рано или поздно. Он будет не только потому, что он нужен нам, но и, прежде всего, потому, что он не менее нужен нашим союзникам, чем нам. Союзники не могут не понимать, что отсутствие второго фронта против фашистской Германии может кончиться плохо для всех свободолюбивых стран, в том числе — для наших союзников.

«Было бы смешно, — говорил И. В. Сталин, — отрицать разницу в идеологии и в общественном строе государств, входящих в состав англо-советско-американской коалиции. Но исключает ли это обстоятельство возможность и целесообразность совместных действий членов этой коалиции против общего врага, несущего им угрозу порабощения? Безусловно, не исключает. Более того, создавшаяся угроза повелительно диктует членам коалиции необходимость совместных действий для того, чтобы избавить человечество от возврата к дикости и к средневековым зверствам. Разве программа действий англо-советско-американской коалиции недостаточна для того, чтобы организовать на ее базе совместную борьбу против гитлеровской тирании и добиться победы над ней? Я думаю, что вполне достаточна».

«Наша задача, — подчеркивал И. В. Сталин, — в том, чтобы уничтожить гитлеровское государство и его вдохновителей; уничтожить гитлеровскую армию и ее руководителей; разрушить ненавистный «новый порядок в Европе» и покарать его строителей».

«26-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции страна встречала в условиях коренного перелома в ходе Отечественной войны. Если битва под Сталинградом предвещала закат немецко-фашистской армии, — отмечал Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин, — то битва под Курском поставила ее перед катастрофой».

Успешное наступление Красной Армии коренным образом ухудшило хозяйственное и военно-политическое положение фашистской Германии, поставив ее перед глубочайшим кризисом.

Переломным год был не только в ходе военных действий, но и в работе советского тыла. Советское государство имело теперь слаженное и быстро растущее военное хозяйство. Все усилия народа были сосредоточены на увеличении производства и дальнейшем совершенствовании вооружения, особенно танков, самолетов, орудий, самоходной артиллерии.

Все народы Советского Союза единодушно поднялись на защиту своей Родины, справедливо считая Отечественную войну общим делом всех трудящихся без различия национальности и вероисповедания. Трудности и испытания войны еще больше закалили дружбу народов Советской страны.

В дни Отечественной войны, как и в годы мирного строительства, руководящей и направляющей силой советского народа стала партия Ленина, партия большевиков. Она подчинила все наши силы и средства делу разгрома фашистского агрессора. За время войны партия еще более сроднилась с народом, еще теснее связалась с широкими массами трудящихся.

Отечественная война показала, что советский строй оказался не только лучшей формой организации экономического и культурного развития страны, лучшей формой мобилизации всех сил народа на отпор врагу.

Переломным год был не только в Отечественной войне Советского Союза, но и во всей мировой войне. События 1943 года показали, что антигитлеровская коалиция явилась прочным объединением народов и основана на крепком фундаменте. Стало ясно, что дело немецкого фашизма проиграно и созданный им кровавый «новый порядок» рушился. В оккупированных странах Европы нарастал всенародный взрыв возмущения против фашистских поработителей.

Победа союзных стран над гитлеровской Германией, отмечал И. В. Сталин, поставила на очередь дня важные вопросы организации и воссоздания государственной, экономической и культурной жизни европейских народов. Важно было предоставить освобожденным народам Европы полное право и свободу самим решать вопросы об их государственном устройстве и послевоенной жизни.

И. В. Сталин подчеркнул, что победа теперь близка, но, чтобы ее завоевать, необходимо новое напряжение сил, самоотверженная работа всего тыла, умелые и решительные действия Красной Армии на фронте.

Четвертый год войны, отмечал И. В. Сталин в докладе о 27-й годовщине Великого Октября, оказался годом решающих побед советских армий и армий наших союзников над немецко-фашистскими войсками, когда гитлеровская Германия вынуждена была вести войну на два фронта и вести военные действия на своей территории.

Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин дал глубокий анализ десяти решающих ударов Красной Армии против немецко-фашистских захватчиков, проведенных на огромном пространстве от Баренцева до Черного морей. В ходе этих масштабных и победных операций Красная Армия еще и помогла англо-американским союзникам, наконец-то открывшим в июне 1944-го второй фронт в Европе.

Красная Армия смогла успешно выполнить свой долг перед Родиной и изгнать немцев из пределов советской земли благодаря тому, что ее беззаветно поддерживала с тыла вся наша страна, все народы нашей страны. Самоотверженная работа всех советских людей — рабочих, крестьян, интеллигенции, равно как руководящая деятельность государственных и партийных органов проходила под знаменем — «все для фронта».

Трудовые подвиги советских людей в тылу, равно как и немеркнущие ратные подвиги советских воинов на фронте, имели своим источником горячий и животворный советский патриотизм. Сила советского патриотизма, отмечалось в докладе, состоит в том, что он имеет своей основой не расовые или националистические предрассудки, а глубокую преданность и верность народа своей Советской Родине, братское содружество трудящихся всех наций нашей страны.

В докладе раскрыты источники упрочения и расширения фронта противогерманской коалиции, раскрыты главные проблемы послевоенного мира и безопасности. И. В. Сталин пророчески говорил: если великие державы, вынесшие на своих плечах главную тяжесть войны против гитлеровской Германии, будут действовать и впредь в духе единодушия и согласия, то мир будет защищен и предотвращена новая агрессия.

В 1944 году советская земля была освобождена от гитлеровской нечисти. Теперь, указывал И. В. Сталин, за Красной Армией остается ее последняя, заключительная миссия: довершить вместе с армиями наших союзников дело разгрома немецко-фашистской армии, добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином Знамя Победы.

Все четыре доклада Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина являются единым целым. Они призывали советский народ и его Красную Армию крепить и оборонять завоевание Великой Октябрьской социалистической революции — советский строй, установленный в нашей стране. И ставили конкретные задачи на начальный период Отечественной войны, год великого перелома и на ее заключительный победный этап.

После окончания торжественных заседаний давался большой праздничный концерт мастеров советского искусства.

По случаю годовщины Великой Октябрьской социалистической революции 7 ноября народный комиссар обороны, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин издавал приказ. В нем кратко и емко подводились итоги пройденного Красной Армией пути и ставились очередные задачи борьбы против фашистского агрессора. Вечером в этот день производился праздничный артиллерийский салют.

НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ РУКОВОДСТВО ведением Отечественной войны возлагалось на Государственный Комитет Обороны и Ставку Верховного Главнокомандования — высший орган стратегического руководства Вооруженными Силами СССР. Председателем Ставки Верховного Главнокомандования также был назначен И. В. Сталин. Членами Ставки ВГК были А. И. Антонов, С. М. Буденный, Н. А. Булганин, А. М. Василевский, К. Е. Ворошилов, Г. К. Жуков, Н. Г. Кузнецов, В. М. Молотов, С. К. Тимошенко, Б. М. Шапошников.

Распорядок работы Ставки был круглосуточным — он определялся, прежде всего, рабочим временем самого И. В. Сталина, который трудился по 16, а то и по 18 часов в сутки. Для выработки того или иного оперативно-стратегического решения или для рассмотрения других важных проблем вооруженной борьбы в Ставку вызывались ответственные работники, имевшие непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу. А. М. Василевский рассказывал: «Тут могли быть члены и не члены Ставки, но обязательно члены Политбюро, руководители промышленности, вызванные с фронта командующие. Все, что вырабатывалось тут при взаимных консультациях и обсуждениях, немедленно оформлялось в директивы Ставки фронтам. Такая форма работы была эффективной» [108].

За годы войны И. В. Сталин направлял на фронт 60 представителей Ставки и добивался, чтобы они тщательно отслеживали обстановку, своевременно и оперативно реагировали на ее изменение, обеспечивали решение поставленных стратегических задач. Представителями Ставки в войсках по нескольку месяцев были А. М. Василевский, Г. К. Жуков, С. К. Тимошенко, Н. Н. Воронов, Г. М. Маленков и другие советские руководители. И. В. Сталин был непреклонен, если от представителей Ставки к установленному времени не поступало донесений.

Основным оперативным рабочим органом Ставки ВГК являлся Генеральный штаб. Ставка и Генштаб согласовывали усилия фронтов с объединениями и соединениями видов Вооруженных сил и родов войск. Начальники Генерального штаба почти ежедневно, а иногда и по нескольку раз в сутки встречались с И. В. Сталиным. Так, Б. М. Шапошников во вторую половину 1941 г. и до мая 1942 г. был у И. В. Сталина 98 раз, Г. К. Жуков за один месяц и семь дней встречался с ним 16 раз, А. М. Василевский за более чем тридцатимесячный период в должности начальника Генерального штаба — 199 раз, А. И. Антонов, оставаясь за Василевского и будучи начальником Генштаба, со Сталиным встречался 238 раз. Сталин также работал со вторыми и даже третьими должностными лицами Генерального штаба.

Отечественная война против фашистской Германии потребовала от Председателя ГКО, Председателя Совнаркома СССР, члена Политбюро ЦК, секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина выработки программы военной перестройки всей жизни страны на военный лад, мобилизации всех сил народа для отпора фашистскому агрессору и, в конечном счете, его полного разгрома. Очередные задачи и безотлагательные меры, намечаемые Председателем ГКО, главой Советского правительства, членом Политбюро ЦК, секретарем Центрального Комитета партии И. В. Сталиным оформлялись затем как Указы Президиума Верховного Совета СССР и постановления Совнаркома СССР или совместные решения Президиума Верховного Совета СССР, Совнаркома СССР и Центрального Комитета ВКП(б), или совместные решения ЦК партии, Политбюро ЦК, ГКО и Ставки ВГК. Практиковались также совместные заседания Политбюро ЦК, ГКО и Ставки ВГК, на которых решались назревшие вопросы военно-политического и международного положения Советского Союза.

РУКОВОДСТВО ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ СССР народный комиссар обороны И. В. Сталин осуществлял с 19 июля 1941 г. до марта 1947 г. Народный комиссар обороны И. В. Сталин 8 августа 1941 г. издал приказ в связи с успешной бомбардировкой группой самолетов Балтийского флота центра Берлина и его предместий. 23 февраля 1942 г. нарком обороны И. В. Сталин издал приказ в связи с 24-й годовщиной Красной Армии. В приказе прослежен героический путь Красной Армии. И. В. Сталин сформулировал положение о постоянно действующих факторах, определяющих судьбу Отечественной войны.

С 8 августа 1941 г. И. В. Сталин стал Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами Советского Союза. Таким образом, в течение июля и начале августа 1941 г. — за 48 дней войны — закончилось формирование главных руководящих органов Вооруженных сил воюющего социалистического Советского Союза.

На все высшие посты был поставлен Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин: возглавил Ставку Верховного Главнокомандования, Народный комиссариат обороны и стал Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР. И. В. Сталин требовал, чтобы военные кадры решительно отказались от тех взглядов на ведение войны, которые устарели, и настойчиво овладевали опытом развернувшейся войны.

Примечательно историческое совпадение: 8 августа 1812 г. Верховным Главнокомандующим русской армии, разгромившей армию Наполеона в Отечественной войне, стал М. И. Кутузов. В годы Великой Отечественной войны советские полководцы как-то обратили внимание на появление в кремлевском кабинете И. В. Сталина сразу двух портретов — А. В. Суворова и М. И. Кутузова.

Маршал А. М. Василевский рассказывал: нас, бывавших в кабинете И. В. Сталина, заинтересовало появление портретов Суворова и Кутузова. У Сталина ничего так просто не бывало. Напрямую спросить не решались, кому же из них он сам отдает предпочтение. Заметили, что Сталин ставил в пример то Кутузова, то Суворова. Высоко ценя полководческое искусство и Кутузова, и Суворова, полагаю, отмечал Александр Михайлович, что Сталин хотел и стремился к тому, чтобы наши военачальники сочетали в себе замечательные качества и того, и другого прославленных русских полководцев, а главное — следовали заложенным ими традициям бить врага наверняка.

Надо отметить, что масштаб и объем деятельности Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина был огромен и многогранен. «…С назначением И. В. Сталина Председателем Государственного Комитета Обороны, Верховным Главнокомандующим и наркомом обороны, — свидетельствует маршал Г. К. Жуков, — в Генштабе, центральных управлениях Наркомата обороны, Госплане СССР и в других органах правительства и народного хозяйства сразу же почувствовалась его твердая рука» [76, т. 2, с. 72–73].

С мнением Маршала Советского Союза Г. К. Жукова полностью совпадает и мнение о И. В. Сталине Маршала Советского Союза А. М. Василевского. Он отмечал: буквально оправданно было то, что Сталин возглавил Верховное Главнокомандование, хотя и не был профессионально военным деятелем. И продолжал: «В тот предельно трудный период наилучшим решением, учитывая величайший ленинский опыт ведения Гражданской войны, явилось объединение в одном лице функции партийного, государственного, экономического и военного руководства. У нас была только одна возможность: немедленно превратить страну в военный лагерь, сделать фронт и тыл единым целым, подчинить все наши силы задаче разгрома немецко-фашистских захватчиков. И когда Сталин, как Генеральный секретарь, Председатель Совета Народных Комиссаров, Председатель ГКО, стал еще и Верховным Главнокомандующим, наркомом обороны, открылись более благоприятные возможности для успешной борьбы за победу.

Такое объединение в лице И. В. Сталина функций партийного, государственного и военного руководства не означало, что он в годы войны единолично решал все вопросы…» [19, с. 540].

«Думаю, Сталин в период стратегического наступления Советских Вооруженных сил проявил все основные качества советского полководца. Он умело руководил действиями фронтов, и все советское военное искусство за годы войны показало силу, творческий характер, было значительно выше, чем военное искусство хваленной на Западе немецко-фашистской военной школы».

Все маршалы и военачальники, которым приходилось работать с И. В. Сталиным или даже просто встречаться, видеться с ним, считали его «достойным Верховным Главнокомандующим» и между собой кратко, любовно называли Верховный. Будучи сами прославленными военными деятелями, они авторитет Сталина признавали не только и не столько в силу того, что он являлся главой Советского правительства, руководителем партии большевиков и во время войны Председателем Государственного Комитета Обороны, Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами страны, возглавлял Ставку Верховного Главнокомандования и был наркомом обороны, а прежде всего и главным образом потому, что видели и ценили в нем его железную волю и твердый характер, высокий интеллект и глубокие военные познания и — не в последнюю очередь — его умение считаться с их полководческим дарованием и своеобразием личности каждого.

В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР И. В. Сталин непосредственно работал со всеми главнокомандующими видами Вооруженных сил. На начальном этапе войны — с главнокомандующим войсками Северо-Западного направления, главнокомандующим войсками Западного направления, главнокомандующим войсками Юго-Западного направления и главнокомандующим войсками Северо-Кавказского направления; в ходе войны — с главнокомандующим артиллерией Красной Армии, с командующим авиацией дальнего действия, главнокомандующим Военно-морского флота, главнокомандующим партизанским движением; на заключительном этапе войны — с главнокомандующим Группой советских войск в Германии и главноначальствующим Советской военной администрации, главнокомандующим Сухопутными войсками Советского Союза и с главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке.

За все годы Великой Отечественной войны было создано 35 фронтов: в первые месяцы войны — пять фронтов: Карельский, Северо-Западный, Западный, Юго-Западный, Южный; в дальнейшем в связи с большим театром военных действий — до пятнадцати фронтов; разным было количество фронтов в стратегических наступательных операциях, например, в Сталинградской битве в разное время участвовали войска Сталинградского, Юго-Восточного, Юго-Западного, Донского и Воронежского фронтов; на заключительном этапе войны участвовали войска Карельского, Ленинградского, 1-го Прибалтийского, 3-го Белорусского, 2-го Белорусского, 1-го Белорусского, 1-го Украинского, 4-го Украинского, 2-го Украинского и 3-го Украинского фронтов. В советско-японскую войну 1945 г. образованы три фронта: Забайкальский, 1-й и 2-й Дальневосточные.

Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР И. В. Сталин непосредственно работал со всеми командующими фронтами: за годы войны командующими фронтами были 45 маршалов и генералов. При этом И. В. Сталин работал также с командующими армиями, лично знал многих военачальников, вплоть до командиров корпусов и дивизий. Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин работал с командующими Северного, Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского флотов, у штурвалов которых в годы войны стояли семь адмиралов. И. В. Сталин работал с командующими речными и озерными флотилиями, военно-морскими руководителями.

Ежедневно в полдень и вечером И. В. Сталину докладывали о положении на фронте и изменениях военной обстановки. Перед ним отчитывались представители ГКО и представители Ставки ВГК на фронтах. Зная подробности разрабатываемых стратегических операций, наличие военных резервов и места их расположения, предполагаемые новые виды боевой техники для намеченной операции и другие данные, он ставил новые задачи. В решении всех военно-стратегических вопросов поэтому последнее слово принадлежало И. В. Сталину.

Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин возродил почетный ритуал отмечать артиллерийскими салютами все крупные успехи Красной Армии.

5 августа 1943 г., когда были взяты Орел и Белгород, И. В. Сталин спросил вызванных в Ставку генералов А. И. Антонова и С. М. Штеменко: читаете ли вы военную историю? Генералы не нашлись, что ответить. И. В. Сталин продолжил: «Если бы вы ее читали, знали бы, что еще в древние времена, когда войска одерживали победы, то в честь полководцев и их войск гудели все колокола, и нам неплохо бы как-то отмечать победы более ощутимо, а не только поздравительными приказами. Мы думаем давать в честь отличившихся войск и командиров, их возглавляющих, артиллерийские салюты. И учинить какую-то иллюминацию» [219, кн. 1, с. 448–449].

Впервые артиллерийские залпы осветили небо Москвы 5 августа 1943 года в честь доблестных войск, освободивших Орел и Белгород.

Салюты проводились по приказам Верховного Главнокомандующего, в которых наряду с кратким изложением боевых подвигов войск перечислялись участвующие в боях соединения и части с указанием воинских званий и фамилий особо отличившихся командиров. Всему личному составу объявлялась благодарность от имени Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Всего в годы Великой Отечественной войны в Москве было произведено 354 торжественных артиллерийских салюта.

ПРИКАЗОМ НАРКОМА ОБОРОНЫ И. В. СТАЛИНА от 18 октября 1941 г. была восстановлена старая русская традиция присваивать гвардейское звание частям и соединениям, проявившим в боях высокое воинское мастерство и мужество. Гвардейским частям вручались гвардейские знамена, а военнослужащим — нагрудный знак «Гвардия». По инициативе И. В. Сталина в Красной Армии была возрождена и другая славная русская воинская традиция — зачисление защитников Отечества навечно в списки частей, в составе которых они совершили подвиг. В приказе наркома обороны И. В. Сталина № 269 от 8 сентября 1943 г. в списки 1-й роты 254-го гвардейского стрелкового полка навечно зачислен Герой Советского Союза гвардии рядовой Александр Матросов, закрывший своей грудью амбразуру вражеского дзота и тем самым обеспечивший наступление батальона.

По поводу некоторых приказов времен Отечественной войны, однако, продолжается спекуляция. Так, будто приказ № 270. Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии от 16 августа 1941 г. требовал считать всех, кто оказался в плену, злостными дезертирами, а их семьи арестовывать. В приказе четко записано: «Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров». К тому же пытаются уверить, что это личный приказ Сталина. Подписи Молотова, Буденного, Ворошилова, Тимошенко, Шапошникова и Жукова просто-де «собрали». Так утверждать могут только те, кто не понимает смысла образования Ставки ВГК.

Немало лжи намотано и вокруг приказа № 227 наркома обороны И. В. Сталина от 28 июля 1942 г., известного как приказ «Ни шагу назад!». В приказе прозвучала горькая и беспощадная правда о положении, сложившемся после неудачных для Красной Армии сражений в Крыму, под Харьковом и Воронежем. Была утрачена огромная часть территории и ресурсов страны, столь необходимых для продолжения борьбы с фашистским агрессором. Приказ потребовал, наконец, добиться коренного перелома в Отечественной войне, перестать отступать, беспощадно бороться с трусами и паникерами, решительно пресекать любые проявления разгильдяйства и безответственности, повышать личную ответственность каждого труженика за ход и исход Отечественной войны. Приказ народ воспринял как документ, заставляющий быть стойкими и смелыми в бою и в труде, уверенными в победе. Даже противник почувствовал: под отступлением подведена черта, Красная Армия будет уничтожать фашистов и гнать их с советской земли.

Теперь же приказ № 227 сводят к созданию штрафбатов и заградотрядов. Стремятся убедить, что в штрафбатах, с одной стороны, гибло много людей, поскольку провинившихся посылали на самые опасные участки фронта, с другой, благодаря штрафбатам и была выиграна война. Но ни отдельными видами войск, ни тем более штрафбатами войны не выигрываются. Задачей заградительных отрядов были задержание и проверка личности отступавших в тыл военнослужащих и помощь честным бойцам выполнять свой воинский долг. В годы Отечественной войны заградотряды (расформированы в октябре 1944 г.) в спины советских воинов не стреляли, как теперь лживо показывается в киноподелках.

ПРИКАЗЫ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО И. В. СТАЛИНА — исторические документы огромной значимости, раскрывающие сущность и принципы деятельности Советских Вооруженных сил, основы советской военной науки, характерные черты полководческого искусства советских военачальников, героические подвиги советских воинов, проявленные в ожесточенных боях с германскими фашистами и японскими милитаристами. Приказы Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина позволяют глубже осознать великую освободительную миссию Советского Союза.

Директивы Верховного Главнокомандующего, приказы народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина являлись платформой совершенствования мастерства командиров Красной Армии, вооружения их военным искусством побеждать врага. Так, в октябре 1942 г. народный комиссар обороны СССР И. В. Сталин издал приказ № 306 о совершенствовании тактики наступательного боя и боевых порядках частей и соединений в наступлении, приказ № 325 о боевом применении танковых и механизированных частей и соединений, а также другие распоряжения. Надо отметить, что в приказах И. В. Сталина проявлялось великолепное знание местности междуречья Дона и Волги, района боевых действий под Сталинградом и в самом городе. Это и неудивительно: он воевал здесь еще в годы Гражданской войны.

Много важных положений было высказано И. В. Сталиным в указаниях командующим фронтами и армиям. Так, в директиве от 4 января 1943 г. командующему Закавказским фронтом И. В. Тюленеву сформулировал факторы, имеющие большое значение для решения оперативно-стратегических задач. Комментируя их, А. М. Василевский отмечал, «…что все это означало загородить немцам выход с Кавказа и отсечь их соединения, еще вчера нагло лезшие на юг, к Эльбрусу, в Грузию и Азербайджан. Вот вопрос, вставший в повестку дня!».

На заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) И. В. Сталин неоднократно ставил вопрос о введении единоначалия в Вооруженных силах. Он часто советовался по этому вопросу с командующими фронтами и армиями, командирами и политработниками Красной Армии. 9 октября 1942 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о восстановлении полного единоначалия командира, упразднивший институт военных комиссаров в Красной Армии. Введение полного единоначалия положительно сказалось на росте командных кадров, способствовало усилению партийно-политической работы, укреплению порядка и организованности в войсках. На командира возлагалась ответственность за все стороны работы в войсках. В последующем в состав командных кадров влилось большое число бывших комиссаров, обладавших практическим опытом войны.

Новым опытом стратегического руководства стало использование в Сталинградском сражении в полном объеме института представителей Ставки Верховного Главнокомандования. Полномочными представителями Ставки на фронтах Сталинградского направления в период обороны, при подготовке и в ходе контрнаступления, во время ликвидации окруженной группировки гитлеровцев были заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков, начальник Генерального штаба Красной Армии А. М. Василевский, начальник артиллерии Красной Армии Н. Н. Воронов, командующий Военно-Воздушными Силами Красной Армии А. А. Новиков и другие крупные военные работники. Они претворяли в жизнь замыслы и планы Ставки ВГК, помогали командующим войсками фронтов успешно решать боевые задачи.

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА позволила разработать и усовершенствовать боевые Уставы Красной Армии. Так, в 1942 г. под руководством И. В. Сталина состоялось совещание известных военных теоретиков, крупных военачальников и боевых командиров разного ранга. Шло обсуждение основных положений Уставов. В ноябре 1942 г. народный комиссар обороны И. В. Сталин ввел в действие новый Боевой устав пехоты и проект нового Полевого устава (ПУ-43). Сталин подверг резкой критике первого заместителя наркома обороны Жукова за утверждение Боевых уставов артиллерии и зенитной артиллерии без обсуждения со специалистами и в обход Ставки Верховного Главнокомандования. За серьезные недостатки Уставы были отменены и направлены на доработку.

В 1943 г., когда наметился коренной перелом в ходе Отечественной войны, И. В. Сталин предложил создать орден Победы (первоначально орден назывался «За верность Родине»). Верховному Главнокомандующему представили семь эскизов. 5 ноября 1943 г. правительство одобрило окончательный эскиз и представленный образец ордена. 8 ноября 1943 г. Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин подписал Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждение ордена Победы. Было изготовлено 20 экземпляров. Вручено шестнадцати его кавалерам.

В 1944 г. высшим военным орденом Советского государства «Победа» были награждены Г. К. Жуков (знак № 1), А. М. Василевский (знак № 2), И. В. Сталин (знак № 3). В 1945 г. орденом Победы были награждены К. К. Рокоссовский, И. С. Конев, Р. Я. Малиновский, Ф. И. Толбухин, Л. А. Говоров, С. К. Тимошенко, А. И. Антонов, К. А. Мерецков, вторым орденом Победы награждены Г. К. Жуков, А. М. Василевский, И. В. Сталин. В том же 1945 г. по предложению И. В. Сталина кавалерами ордена Победы стали маршал Югославии Иосип Броз Тито, маршал Польши Михал Роля-Жимерский, генерал армии Дуайт Дэвид Эйзенхауэр (США), фельдмаршал Бернард Лоу Монтгомери (Великобритания), король Румынии Михай I.

Вместе с орденом Победы, предназначенным для награждения полководцев, И. В. Сталин предложил учредить орден Славы, которым награждать солдат и сержантов — главных тружеников войны. И. В. Сталин говорил: «Победа не может быть без славы».

И. В. Сталин пожелал, чтобы орден Славы был трех степеней — первой, второй и третьей. Он внимательно рассматривал эскизные проекты. Было утверждено, что орден Славы первой степени изготавливается из золота, второй степени — из серебра с позолоченным кругом и третьей степени — полностью из серебра. Указ об учреждении ордена Славы был подписан Председателем Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калининым также 8 ноября 1943 г.

В приказе Красной Армии 23 февраля 1942 г. И. В. Сталин предсказал, что огромное влияние на исход Отечественной войны окажет морально-политическое превосходство советского народа. Он учредил стройную систему награждения военными орденами и медалями. С 1942 г. были установлены государственные награды: орден Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого, Ушакова, Нахимова. При этом И. В. Сталин придирчиво относился к разработке статусов орденов да и самого изображения великих полководцев. Он по многу раз рассматривал эскизы, представленные разными художниками, и не сразу делал свой окончательный выбор. Не менее требователен Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин был и при награждении этими орденами. Введение новых наград еще выше подняло патриотический настрой войск, звало их на разгром врага, напоминало, что советский народ всегда давал достойный отпор иностранным агрессорам, до последней капли крови защищал свою Родину.

Для награждения за заслуги и отличия в обороне, за взятие и освобождение городов и территорий введены медали СССР. В 1945 г. установлены наградные медали СССР: «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Японией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». По инициативе И. В. Сталина с августа 1944 г. матерям, родившим и воспитавшим 10 и более детей, присваивалось почетное звание «Мать-героиня» и устанавливались соответствующие льготы.

С осени 1942 г., когда шла Сталинградская битва, И. В. Сталин советовался с командующими фронтами и другими военачальниками о введении в Красной Армии новых мундиров и погон.

6 января 1943 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О введении новых знаков различия для личного состава Красной Армии». Для всего личного состава Вооруженных сил СССР вводились новые знаки различия — погоны. Новая форма и погоны заставляли командиров быть более подтянутыми, требовательными к себе, поскольку они сразу выделялись в военной среде. Все это укрепляло дисциплину в армии, еще прочнее становилась связь ее с народом.

В 1943 г. в Вооруженных Силах СССР были введены воинские звания маршал и Главный маршал артиллерии, маршал и Главный маршал авиации, маршал и Главный маршал бронетанковых войск, маршал и Главный маршал войск связи, маршал и Главный маршал инженерных войск. Были установлены соответствующие образцы погон.

С учетом опыта Отечественной войны новые рекомендации командирам ввели новые воинские уставы.

В 1943 г. по предложению И. В. Сталина открылись Суворовские военные и Нахимовские военно-морские училища. Это позволило обустроить многих ребят, потерявших на войне родителей. К тому же содействовало пополнению Вооруженных сил подготовленными и дисциплинированными кадрами.

В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ бесперебойно действовали Президиум Верховного Совета СССР, Советское правительство. Верно, за годы Отечественной войны не было проведено ни одного съезда партии, тогда как за годы Гражданской войны состоялись VII экстренный съезд, VIII съезд и IX съезд РКП(б). В Отечественную войну все усилия партии были направлены на решение кардинального вопроса — отстоять Советское государство. К тому же все члены и кандидаты в члены ЦК были мобилизованы на фронт или оборонные предприятия. Главное, по решению Центрального Комитета ВКП(б) в республиканских, краевых, областных, городских, районных и первичных партийных организациях обсуждались актуальные вопросы партийной жизни, регулярно проходили отчетно-выборные конференции и собрания. Работал комсомол, профсоюзы. Широко была поставлена идейно-политическая работа в массах, крепла дружба народов СССР.

Таким образом, создав в начале Отечественной войны стройную систему высших советских органов стратегического руководства войной, Президиум Верховного Совета СССР, Совет Народных Комиссаров СССР и Центральный Комитет ВКП(б) вооружили советский народ и его армию мощным орудием, способным принимать своевременные и оправданные решения и немедленно претворять их в сражениях с врагом и в развитии советской военной экономики, в мобилизации всех антигитлеровских союзников. Словом, это было не каким-то искусственным образованием, а естественным следствием великой освободительной войны СССР, а потому решения стратегических инстанций пользовались доверием советского народа и его армии, строго и самоотверженно исполнялись советскими патриотами, партийными, государственными и общественными организациями, политическими и военными деятелями Советского Союза.

Эти уникальные стратегические органы остались единственными и неповторимыми в отечественной и мировой истории. Они явили замечательный образец того, как надо на деле бороться с врагами Родины, за интересы народа, за социальный прогресс и мир, за победу социализма.

Военно-теоретический фундамент победы

Создавшаяся с началом Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии небывалая и необычайно сложная международная и внутренняя политическая обстановка поставила перед марксистско-ленинской теорией совершенно новые задачи, потребовала указать надежные пути борьбы с фашистской агрессией и империалистической реакцией, наметить перспективы победы социализма и демократии, установления долговременного послевоенного мироустройства. Научное решение всех этих проблем и надежные практические способы их осуществления должно было дать высшее партийное, государственное и военное руководство СССР.

И решение ответственных задач воюющего Советского государства, воюющей большевистской партии, воюющих Вооруженных Сил СССР дал И. В. Сталин — член Политбюро ЦК ВКП(б), Секретарь Центрального Комитета ВКП(б) и Председатель Совета Народных Комиссаров СССР, в течение полутора месяцев Отечественной войны назначенный Председателем Государственного Комитета Обороны, Председателем Ставки Верховного Главнокомандования и Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР, народным комиссаром обороны СССР. Дал потому что был верным и надежным продолжателем великого дела Ленина. Дал потому, что давно проявил себя творческим марксистом-ленинцем. Дал потому, что имел богатый опыт строительства Вооруженных Сил Советского Союза, смелого решения проблем новой советской военной науки.

И это убедительно подтверждает предшествующая Отечественной войне государственная и военная деятельность И. В. Сталина.

Военные способности И. В. Сталина проявились уже в первые годы молодого Советского государства рабочих и крестьян — в ходе ожесточенных боев Гражданской войны и иностранной военной интервенции 1917–1922 годов. До Октябрьской социалистической революции его знали как мастера организации стачечного и забастовочного движений, подготовки вооруженных восстаний и искусного организатора политической борьбы. После революции он в числе других видных большевистских деятелей активно участвовал в выработке и осуществлении основных вопросов внутренней и внешней политики Советского правительства, возглавляемого В. И. Лениным. Член Политбюро ЦК РКП(б) и член Оргбюро ЦК, член ВЦИК, народный комиссар по делам национальностей И. В. Сталин одновременно был членом Реввоенсовета Республики и Совета Обороны страны. Партия, В. И. Ленин направляли его на самые трудные участки, и всюду он добивался успеха: организация обороны Царицына и взятие фортов Красная Горка и Серая Лошадь на подступах к Петрограду, Пермь, был членом РВС Западного, Южного и Юго-Западного фронтов. «Там, где было относительно спокойно и благополучно, где мы имели успехи, — там, — писал К. Е. Ворошилов в книге «Сталин и Красная Армия», — не было видно Сталина, но там, где в силу целого ряда причин трещали красные армии, где контрреволюционные силы, развивая свои успехи, грозили самому существованию советской власти, где смятение и паника могли в любую минуту превратиться в беспомощность, катастрофу, — там появлялся товарищ Сталин. Он не спал ночей, он организовывал, он брал в свои твердые руки руководство, он ломал, был беспощаден — и создавал перелом, оздоровлял обстановку» (К. Е. Ворошилов. Сталин и Красная Армия. М., 1939, с. 9).

В последующем И. В. Сталин вспоминал: «В Гражданскую войну Ленин обязывал нас, тогда еще молодых товарищей из Цека, «досконально изучить военное дело» (И. Сталин. Соч., т. 16, с. 21). В годы Гражданской войны, подчеркивал И. В. Сталин, не было ни одного, большого или малого вопроса, касающегося военного дела, в решении которого в Центральном Комитете партии или в Советском правительстве В. И. Ленин не принимал бы самого активного и решающего участия. Именно В. И. Ленин взял в свои руки руководство всей борьбой с внутренней и внешней контрреволюцией, заботу о создании и укреплении Красной Армии, формулировании задач Реввоенсоветов, деятельности политорганов и военных партийных организаций, против чего активно выступал Троцкий.

В книге «Сталин» Л. Д. Троцкий вынужден был признать: «Ленин в этот период чрезвычайно нуждался в Сталине… Он играл, таким образом, при Ленине роль начальника штаба или чиновника по ответственным поручениям. Разговоры по прямым проводам… Ленин бы мог доверить их только испытанному человеку, стоящему в курсе всех задач и забот Смольного» (Л. Троцкий. Сталин. М., 1995, с. 33). Примечательно и признание Троцкого, отметившего, хотя его считают создателем Красной Армии, все победы Красной Армии на фронтах Гражданской войны и против интервентов связаны с деятельностью Сталина.

В конце Гражданской войны и иностранной военной интервенции И. В. Сталин обладал огромным военно-стратегическим опытом и полководческими навыками. Бывая на местах, он, как никто другой, знал огромное количество партийных и советских руководителей. И. В. Сталин активно участвовал в работе съездов РКП(б), совещаниях коммунистических организаций Украины, Дона, Кавказа и др. На страницах прессы, прежде всего в газете «Правда», публиковались его статьи и интервью, содержащие анализ положения на фронтах и в стране, внешнеполитической ситуации. Сталин вскрывал и разоблачал истинные цели интервенции «людоедов Антанты» (определение Сталина) на юге России и в Средней Азии, отстаивал ленинские позиции по Брестскому миру, высказал много ценных позиций по проблемам революции и интервенции, вопросам военной науки, например, по организации военных операций, боевому применению артиллерии, борьбе с вражеской конницей, танками, обращению со стрелковым оружием, созданию боевых резервов и другим темам.

И. В. Сталин придавал огромное значение научно-историческому изучению героического опыта Гражданской войны и борьбы с иностранной военной интервенцией. Он отводил большую роль литературе, театру и кинофильмам в раскрытии событий и характера людей, борющихся за свою народную власть, против иноземных оккупантов. Когда М. Горький предложил написать правдивую «Историю Гражданской войны в СССР», И. В. Сталин горячо поддержал его идею и вошел в состав редакции многотомного издания.

Основные установки по переходу Советской Республики от войны к мирному социалистическому строительству сформулировал В. И. Ленин. После его смерти решение этих задач осуществлялось под руководством И. В. Сталина и сплотившихся вокруг него твердых ленинцев. Вопросы военного строительства Центральный Комитет партии, И. В. Сталин решали в тесной связи с осуществлением народно-хозяйственных планов развития СССР, что обеспечивало безопасность страны от агрессивных происков империализма.

Партия, Сталин и его ближайшие соратники вырабатывали военную доктрину Советского государства, его военную стратегию и тактику, пути, средства и формы подготовки высококвалифицированных кадров командиров и военных специалистов, политработников, технически грамотных и политически сознательных рядовых бойцов Красной Армии. На эти и множество других каждый раз встававших вопросов не было заранее готовых ответов. Ответы приходилось давать в ходе решения грандиозных по своей сложности и новизне, масштабности и практической значимости задач строительства Вооруженных Сил СССР. С декабря 1930 года И. В. Сталин стал членом Комиссии по обороне при Политбюро ЦК ВКП(б) и Совнаркоме СССР.

В ходе строительства Красной Армии партия, Сталин вели ожесточенную борьбу с капитулянтской позицией троцкистов по коренным вопросам обеспечения обороноспособности молодого Советского государства, выработке новой военной доктрины, военной стратегии. В 30-е годы был разоблачен и ликвидирован «военный заговор» Тухачевского. Партия добивалась повышения боеспособности РККА, укрепления ее механизации и повышения дисциплины и политической закалки командных кадров армии.

Все это, вместе взятое, позволило Советскому правительству, большевистской партии создать Красную Армию, достаточно боеспособную и вооруженную современной военной наукой. Историческая значимость осуществленного заключалась в том, что после прихода к власти фашистов в Германии в Советском Союзе появилась сила, способная обуздать вероятного агрессора, встать на защиту мира и демократии.

Накануне Второй мировой войны Советский Союз 23 августа 1939 года подписал с Германией пакт о ненападении. После крушения Польши Красная Армия 17 сентября 1939 года начала освобождение украинского и белорусского населения от гнета польских панов, захвативших их в 1921 году, и спасая от немецко-фашистского рабства. В конце сентября — начале октября 1939 года Правительство СССР заключило с Эстонией, Латвией и Литвой договор о взаимопомощи. В результате в Прибалтике были размещены части Красной Армии, созданы аэродромы и военно-морские базы. В августе 1940 года три прибалтийские республики добровольно вошли в состав Союза ССР. 27 июня того же года Красная Армия освободила от румынского господства жителей Северной Буковины и Бессарабии, насильственно отторгнутых от России после Великой Октябрьской социалистической революции. В результате западная граница СССР была отодвинута на 250–350 километров. Это укрепило геополитические позиции Советского Союза и его безопасность.

Задача обеспечения безопасности северо-западных рубежей государства была решена в зимней войне с Финляндией 1939–1940 годов. Советское правительство стремилось мирным путем разрешить вопросы обеспечения безопасности Ленинграда. СССР просил 2700 кв. км и взамен предлагал территорию более 5500 кв. км. Однако поддерживаемое Германией и поощряемое Англией и Францией финляндское правительство отвергло мирный путь разрешения вставших вопросов. В ходе зимней войны 1939–1940 годов Красная Армия прорвала мощную линию Маннергейма и продвинулась вперед от 25 до 200 км. Через три с половиной месяца после начала войны финская армия, которой помогали западные страны, была разгромлена. По подписанному мирному договору Финляндия уступила часть своей территории, обеспечивающей безопасность Ленинграда и северо-западной границы СССР. А самое главное — были сорваны замыслы лидеров ведущих капиталистических государств превратить советско-финляндскую войну в мировую войну империалистических держав против СССР.

Советско-финляндская война заставила сделать и определенные выводы военно-политического характера. На совещании по подведению итогов и изучению опыта войны с Финляндией 17 апреля 1940 года были намечены меры по перестраиванию Красной Армии на новые методы современной войны, укреплению ее командных кадров и выучке их знаниями военной истории и военной науки. Были сделаны выводы из боев с японскими самураями в районе озера Хасан и реки Халхин-Гол. Многому научились и в ходе интернациональной помощи республиканской Испании.

Партия, правительство, Сталин все экономическое строительство подчинили укреплению обороноспособности страны. Все новые промышленные предприятия наряду с производством мирной продукции нацеливались и на производство военной продукции. Так, автомобильные заводы производили еще бронемашины и легкие танки, тракторные заводы — средние и тяжелые танки, заводы сельскохозяйственного машиностроения — самолеты и т. д. Пятилетние планы составлялись с расчетом на максимально возможное использование имеющихся ресурсов, и борьба за их претворение в жизнь велась с предельным напряжением сил. Партию не смущал огромный объем работы, предельно сжатые сроки, имевшиеся тогда для ее выполнения. Вооруженные силы обеспечивались всеми решающими средствами современной войны: авиацией, танками, артиллерией, минометами и другой боевой техникой. Вся эта гигантская работа проводилась партией и правительством под руководством И. В. Сталина.

Уже в 1940 году И. В. Сталин дал глубокое и емкое определение современной войны. Он говорил:

«А что такое современная война? Интересный вопрос, чего она требует? Она требует массовой артиллерии. В современной войне артиллерия это Бог, судя по артиллерии. Кто хочет перестроиться на новый, современный лад, он должен понять, артиллерия решает судьбу войны, массовая артиллерия. И поэтому разговоры, что нужно стрелять по цели, а не по площадям, жалеть снаряды, это несусветная глупость, которая может загубить дело. Если нужно в день дать 400–500 снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить, чтобы он не был спокоен, чтобы он не мог спать, нужно не жалеть снарядов и патронов. …Вот что значит артиллерия. Артиллерия — первое дело.

Второе — авиация, массовая авиация, не сотни, а тысячи авиаций. И вот, кто хочет вести войну по-современному и победить в современной войне, тот не может говорить, что нужно экономить бомбы. Чепуха, товарищи, побольше бомб нужно давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города, тогда добьемся победы. Больше снарядов, больше патронов давать, меньше людей будет потеряно. Будете жалеть патроны и снаряды — будет больше потерь. Надо выбирать. Давать больше снарядов и патронов, жалеть свою армию, сохранять силы, давать минимум убитых или жалеть бомбы, снаряды.

Дальше танки, третье, тоже решающее, нужны массовые танки, не сотни, а тысячи. Танки, защищенные броней — это все. Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте…

Минометы, четвертое, нет современной войны без минометов, массовых минометов. Все корпуса, все роты, батальоны, полки должны иметь минометы 6-дюймовые обязательно, 8-дюймовые. Это страшно нужно для современной войны. Это очень эффективные минометы и очень дешевая артиллерия. Замечательная штука миномет. Не жалеть мин! Вот лозунг. Жалеть своих людей…

Дальше — автоматизация ручного оружия. …Боец с самозарядной винтовкой равняется трем бойцам. Как же после этого не переходить на самозарядную винтовку, ведь это полуавтомат. Это страшно необходимо, война показала это в войсках армии. Для разведки нашей, для ночных боев, в тыл напасть, поднять шум, такой ужас создается в тылу ночью и такая паника, мое почтение. …Как же это дело не использовать.

Значит — пехота, ручное оружие с полуавтоматом-винтовкой и автоматический пистолет — обязательны.

Дальше. Создание культурного, квалифицированного и образованного командного состава. Такого командного состава нет у нас, или есть единицы.

Мы говорим об общевойсковом командире. Он должен давать задания, т. е. руководить авиацией, артиллерией, танками, танковой бригадой, минометчиками, но если он не имеет хотя бы общего представления об этом роде оружия, какие он может дать указания? Нынешний общевойсковой командир — это не командир старой эпохи Гражданской войны, там винтовка, 3-дюймовый пулемет. Сейчас командир, если он хочет быть авторитетным для всех родов войск, он должен знать авиацию, танки, артиллерию с разными калибрами, минометы, тогда он может давать задания. Значит, нам нужен командный состав квалифицированный, культурный, образованный.

Дальше. Требуются хорошо сколоченные и искусно работающие штабы. До последнего времени говорили, что такой-то командир провалился, шляпа, надо в штаб его. Или, например, случайно попался в штаб человек с «жилкой», может командовать, говорят, ему не место в штабе, его на командный пост надо.

Если таким путем будете смотреть на штабы, тогда у нас штаба не будет. А что значит отсутствие штаба? Это значит отсутствие органа, который и выполняет приказ, и подготавливает приказ. Это очень серьезное дело. Мы должны наладить культурные, искусно действующие штабы. Этого требует современная война, как она требует и массовую артиллерию, и массовую авиацию.

Затем требуются для современной войны хорошо обученные, дисциплинированные бойцы, инициативные. У нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен, а когда человек не знает дела, откуда он может проявить инициативу, и поэтому он плохо дисциплинирован. Таких бойцов новых надо создать… Нам нужен новый боец. Его нужно и можно создать: инициативного, индивидуально развитого, дисциплинированного.

Для современной войны нам нужны политически стойкие и знающие военное дело политработники. Недостаточно того, что политработник на словах будет твердить: партия Ленина — Сталина, все равно что аллилуйя-аллилуйя. Этого мало, этого теперь недостаточно. Он должен быть политически стойким, политически образованным и культурным, он должен знать военное дело. Без этого мы не будем иметь хорошего бойца, хорошо налаженного снабжения, хорошо организованного пополнения для армии.

Вот все те условия, которые требуются для того, чтобы вести современную войну нам — советским людям и чтобы победить в этой войне» (Зимняя война 1939–1940. Книга вторая. И. В. Сталин и финская кампания. М., 1998. С. 278–280).

Данное И. В. Сталиным глубокое и охватывающее все составные грани осмысление современной войны стало базовым для подготовки Советского Союза к отпору фашистскому агрессору. Идя на огромный риск, Сталин отчаянно боролся за продление мирной передышки, полученной в 1939 году. В имевшееся время не все возможно было сделать. Ведь за четверть века в мире, по существу, появилась новая страна — страна социалистическая, окруженная империалистическими хищниками. Но решающее значение для судьбы нашей, Советской страны, да и для всего мира, имело то, что особенно в 30-е годы был создан мощный социалистический фундамент обороноспособности СССР. За годы, чуть более десяти лет, СССР под руководством И. В. Сталина прошел путь экономического развития, на который Западу потребовалось сто и более лет. Без подвига большевистской партии и советского народа 30-х годов не было бы победоносной Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии.

Оставаясь на позиции исторической правды, надо сказать, что большевистская партия, Советское правительство, лично И. В. Сталин правильно оценивали внутреннюю и международную обстановку, оправданно требовали предельного напряжения народных сил, ускоренного осуществления индустриализации страны, коллективизации сельского хозяйства, культурной революции и строительства сильной Красной Армии. Другой альтернативы не было: Советский Союз мог полагаться только на собственные силы.

Германский фашизм и его сателлиты упорно шли курсом войны, стремясь разгромить Советский Союз и истребить советский народ. Политика Советского Союза на создание коллективной безопасности и обуздание фашистского агрессора была сорвана правительствами Англии, Франции, США. Больше того. Правительства этих стран все делали для того, чтобы направить агрессию фашистской Германии на восток, против СССР.

Коренные истоки Второй мировой войны, ее характер раскрыты И. В. Сталиным. Он показал, что Вторая мировая война возникла как неизбежный результат развития мировых экономических и политических сил на базе современного монополистического капитализма. «Марксисты не раз заявляли, — говорил И. В. Сталин, — что капиталистическая система мирового хозяйства таит в себе элементы общего кризиса и военных столкновений, что ввиду этого развитие мирового капитализма в наше время происходит не в виде плавного и равномерного продвижения вперед, а через кризисы и военные катастрофы. Дело в том, что неравномерность развития капиталистических стран обычно приводит с течением времени к резкому нарушению равновесия внутри мировой системы капитализма, причем та группа капиталистических стран, которая считает себя менее обеспеченной сырьем и рынками сбыта, обычно делает попытки изменить положение и переделить «сферы влияния» в свою пользу путем применения вооруженной силы. В результате этого возникает раскол капиталистического мира на два враждебных лагеря и война между ними». (И. Сталин. Соч., Т. 16, С. 5).

В период между Первой и Второй мировыми войнами произошло дальнейшее обострение действия закона неравномерности экономического и политического развития капиталистических стран. Соотношение экономических и политических сил внутри мировой системы капитализма резко изменилось. Империалистическая Германия после поражения в Первой мировой войне вновь стала в ряд «великих» западных держав, догнала и перегнала в своем экономическом развитии Англию и Францию. А с помощью американского капитала гитлеровская Германия восстановила и развила свою экономическую и военную мощь, развязала войну за завоевание мирового господства. Именно в период общего кризиса капитализма возник фашизм, и прежде всего его головной отряд — гитлеровская Германия. И. В. Сталин показал, что фашизм является открытой формой господства диктатуры монополистического капитала, диктатуры крупной и наиболее реакционной империалистической буржуазии.

Хотя и Первая, и Вторая мировые войны имеют в основном одни и те же источники своего происхождения, они разнятся между собой. Первая мировая война по своей сущности была войной империалистической, несправедливой со стороны всех ее участников. Вторая мировая война в основном была войной против гитлеровской Германии и блока фашистских государств, носила освободительный характер. С начала Великой Отечественной войны Советского Союза во Второй мировой войне решающую роль стала играть борьба социалистического Советского государства с наиболее реакционными силами империалистического мира — гитлеровской Германией и милитаристской Японией.

И. В. Сталин дал развернутую характеристику Великой Отечественной войны Советского Союза.

И. В. Сталин показал, что, готовясь к нападению на Советский Союз, фашистская Германия задолго полностью перевела свою экономику, а затем и промышленность оккупированных ею европейских стран на выпуск военной продукции. Войска Германии, как страны-агрессора, были целиком отмобилизованы и продвинуты к границам СССР, а затем по сигналу гитлеровских заправил брошены против СССР. «Фашистская Германия, — отмечал И. В. Сталин, — неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении, заключенный в 1939 году между нею и СССР, не считаясь с тем, что она будет признана всем миром стороной нападающей. Понятно, что наша миролюбивая страна, не желая брать на себя инициативу нарушения пакта, не могла стать на путь вероломства» [183, с. 18].

И. В. Сталин назвал войну Советского Союза справедливой, освободительной, ибо она велась в защиту социалистического общественного и государственного строя, в целях уничтожения германского и японского империализма и оказания помощи угнетенным народам Европы и Азии в их борьбе за национальную независимость и демократию. В этой справедливой войне СССР представлял и защищал интересы всего прогрессивного человечества.

И. В. Сталин определил войну Советского Союза войной всенародной, Отечественной, ибо она велась всем советским народом в защиту социалистического Советского Отечества, за право на свободное существование первого в мире социалистического государства рабочих и крестьян. Он говорил: «Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма» [183, с. 16].

Великая Отечественная война Советского Союза против немецко-фашистских захватчиков велась, отмечал И. В. Сталин, за честь, свободу и независимость нашей социалистической Родины, за самостоятельное и свободное развитие народов нашей страны, объединенных в составе многонационального Советского государства, над которым германский империализм хотел установить тягчайший классовый и национальный гнет. Вместе с тем в Великой Отечественной войне Советский Союз отстаивал свободу народов других стран, боролся за утверждение мира на Земле.

Великая Отечественная война Советского Союза была войной против немецкого фашизма, ликвидировавшего последние остатки буржуазно-демократических свобод, стремившегося установить мировое. господство и распространить фашистский режим и фашистскую человеконенавистническую идеологию во всем мире. Свободолюбивые народы мира, боровшиеся за свою независимость и демократические свободы, выступившие против фашистского порабощения и ведущие освободительную борьбу, объединились вокруг Советского Союза и составили мощный антифашистский фронт.

Реакционные правящие круги США и Англии, преследовавшие во Второй мировой войне свои империалистические цели, не могли изменить ход войны в желаемом для них направлении. Им не помогли ни затягивание с открытием второго фронта в Европе, ни стремление не допустить полной капитуляции гитлеровской Германии, ни попытки отстранить СССР от решения вопросов послевоенного мироустройства. Советский Союз нанес сокрушительное поражение фашистской Германии — ударной силе международного империализма — и тем самым сорвал планы англо-американской реакции, пытавшейся сохранить немецкий фашизм от полного уничтожения.

Характерная особенность Великой Отечественной войны Советского Союза заключалась в том, что это была современная война, ведущаяся новыми техническими средствами, новым боевым оружием, на огромном театре военных действий, с применением многомиллионных армий. Словом, война, требовавшая новой стратегии и новой тактики. Она коренным образом отличалась от войны Гражданской и иностранной военной интервенции. Военные действия стали необычайно напряженными, интенсивными, прежнее позиционное понятие о фронте исчезло, фронт стал подвижным, крайне изменчивым, а сама война стала весьма маневренной.

В выступлении по радио 3 июля 1941 года Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин сказал: «Мы должны немедленно перестроить всю нашу работу на военный лад, все подчинив интересам фронта и задачам организации разгрома врага» [183, с. 24]. Прежде всего, продолжал он, необходимо, чтобы советские люди поняли всю глубину опасности, которая угрожает стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных во время, когда война коренным образом изменила положение. Необходимо, далее, чтобы в наших рядах не было места нытикам и трусам, паникерам и дезертирам, чтобы советские люди не знали страха в борьбе и самоотверженно шли на Отечественную освободительную войну против фашистских поработителей. Организовать всестороннюю помощь Красной Армии, укрепить ее тыл. В занятых врагом районах организовать партизанские отряды, создавать диверсионные группы. Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин призвал весь советский народ сплотиться вокруг партии большевиков, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии и Красного Флота, для разгрома врага, для победы.

И. В. Сталин выразил твердую уверенность, что «в этой великой войне мы будем иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки, в том числе и в лице германского народа, порабощенного гитлеровскими заправилами. Наша война за свободу нашего Отечества сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы. Это будет единый фронт народов, стоящих за свободу против порабощения и угрозы порабощения со стороны фашистских армий Гитлера» [183, с. 28].

Определив характер, цели и перспективы Великой Отечественной войны Советского Союза, И. В. Сталин указал советскому народу путь к достижению победы над фашистской Германией. Выступление имело огромное мобилизующее международное значение: вдохновило все демократические народы мира, выступившие против фашистского порабощения, и подвигло их на объединение вокруг Советского Союза. Последующие события полностью подтвердили историческое предвидение советского вождя.

Мужество Председателя Государственного Комитета Обороны, Генерального секретаря ЦК ВКП(б), Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР, народного комиссара обороны страны И. В. Сталина, его целеустремленность, энергия и воля в борьбе за спасение социалистического Советского Союза, в борьбе против фашистской Германии сыграли огромную роль. Были собраны воедино все силы народа и армии. Погашены панические настроения первых дней войны. Переломлен неудачный для страны начальный период Отечественной войны. В битве под Москвой Красная Армия нанесла гитлеровской Германии первое за всю Вторую мировую войну масштабное поражение, стратегия «блицкрига» потерпела крах. Изменился ход не только Отечественной войны Советского Союза, но и ход всей Второй мировой войны. Стало ясно, что фашистская Германия будет разбита.

Перед И. В. Сталиным стояла задача, помимо решения текущих неотложных дел, тщательно анализировать стремительно изменявшуюся военно-политическую обстановку, правильно ее оценивать, продумывать перспективу возможного развития событий и разрабатывать текущие и далеко определявшие судьбу войны и страны решения.

После контрнаступления под Москвой И. В. Сталин сформулировал положение о значении постоянно действующих факторов войны. Он определил ориентиры действий Советских Вооруженных Сил и работы тыла, которые в конечном итоге должны привести к победе. Судьба войны, отмечал Сталин, будет решаться не таким привходящим моментом, как момент внезапности, а постоянно действующими факторами: прочностью тыла, моральным духом армии, количеством и качеством дивизий, вооружением армии, организационными способностями начальствующего состава армии.

С точки зрения теории, это было новое слово в науке о войне, о непосредственной связи хода и исхода войны со степенью и характером экономического и политического развития государства, с господствующей в стране идеологией. С точки зрения практической, это была целостная программа становления и развития политико-экономической и организаторской работы всех структур Советского государства. С точки зрения собственно военной, это была платформа подготовки кадров Красной Армии, вооружения командиров и бойцов военным искусством побеждать врага.

Следуя В. И. Ленину, И. В. Сталин показал, что современная война является всесторонним испытанием всех материальных и духовных сил каждого народа и государства и что такое испытание выдерживают те государства, которые оказываются сильнее своего противника в экономическом, политическом, нравственном отношении, по опыту, мастерству и боевому духу своих войск, по выдержке и единству народа на всем протяжении войны.

В выступлениях и приказах И. В. Сталина вскрыта реакционность немецко-фашистской военной системы, авантюризм ее планов молниеносных военных акций, продиктованных разбойничьим характером германского империализма. И. В. Сталин указал, что Советские Вооруженные Силы, их организация, структура, вооружение, передовая военная наука, высокий моральный дух отражают существо советской государственной системы, превосходство советского общественного строя над строем капиталистическим. Дав обстоятельный анализ соотношения борющихся сил, он уверенно заявил: «Нет сомнения в том, что Советское государство выйдет из войны сильным и еще более окрепшим» [183, с. 120].

В самом начале Отечественной войны И. В. Сталин подчеркнул, что «современная война есть война моторов. Войну выиграет тот, у кого будет подавляющее преобладание в производстве моторов» [183, с. 33]. Этот вывод был положен в основу создания мощной военной промышленности СССР, разработки и развития всех видов боевой техники Красной Армии, находившегося и создаваемого для нее вооружения. С учетом особенностей машинного периода войны он разработал основные принципы организации Вооруженных Сил Советского государства, сформулировал теоретические принципы успешного ведения войны машинной боевой техникой, овладения командирами и бойцами разнообразной военной техникой. И. В. Сталин указывал, что в войне нельзя ориентироваться на какой-нибудь один род войск. Сложность стратегических кампаний и тактических боевых действий требует применения всех родов войск. В годы Великой Отечественной войны было достигнуто единство всех родов оружия, обеспечивалось наилучшее использование свойств каждого из них.

Особое расположение И. В. Сталин испытывал к артиллерии и артиллерийской промышленности. Ему принадлежит крылатое выражение: «Артиллерия — бог войны». Еще в 1937 году он напоминал, что если заглянуть в историю, то увидим, какую важную роль во всех войнах играла артиллерия. Чем побеждал Наполеон? Прежде всего артиллерией. Чем в 1870 году под Седаном были разбиты французы? По преимуществу артиллерией. Для успеха войны исключительно ценным родом войск является артиллерия.

И в довоенные годы, и особенно в годы Великой Отечественной войны Советского Союза И. В. Сталин добивался создания новых артиллерийских систем, повышения их мощности и т. д. Он встречался с конструкторами, выезжал на полигоны, где испытывались новые пушки, гаубицы. Сталин знал немецкую, английскую легкую и тяжелую артиллерию.

Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин требовал в полную меру использовать силу артиллерии в наступательных операциях Красной Армии. Он указывал, что артиллерийское наступление означает:

во-первых, что артиллерия не может ограничиваться разовыми действиями в течение часа или двух часов перед наступлением, а должна наступать вместе с пехотой, должна вести огонь при небольших перерывах за все время наступления, пока не будет взломана оборонительная линия противника на всю ее глубину;

во-вторых, что пехота должна наступать не после прекращения артиллерийского огня, как это имеет место при так называемой артиллерийской подготовке, а вместе с наступлением артиллерией, под гром артиллерийского огня, под звуки артиллерийской «музыки»;

в-третьих, что артиллерия должна действовать не вразброс, а сосредоточенно, и она должна быть сосредоточена не в любом месте фронта, а в районе действия ударной группы армии, фронта, и только в этом районе, ибо без этого условия немыслимо артиллерийское наступление.

С тех пор это стало основной формой применения артиллерии во всех наступательных стратегических операциях. Во время Сталинградской битвы Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин требовал максимальной концентрации артиллерии на участке прорыва фронта. Наступление войск Юго-Западного и Донского фронтов 19 ноября 1942 года началось с мощной артиллерийской подготовки. 19 ноября стал праздноваться как День артиллерии.

Выводы И. В. Сталина о методе артиллерийского наступления были положены в основу нового Боевого устава пехоты, утвержденного в 1942 году. В том же году по прямому указанию Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина в Академии наук СССР была создана Лаборатория № 2 под руководством И. В. Курчатова для разработки проблем создания ядерного оружия.

Пристально следил И. В. Сталин за развитием советской авиации, регулярно встречался с летчиками, авиаконструкторами и директорами авиазаводов. Он со знанием дела обсуждал с конструкторами боевые качества разных типов самолетов, давал конкретные советы по разработке новых образцов истребителей, бомбардировщиков, штурмовиков, необходимых для них двигателей, вопросы грузоподъемности, скорости, дальности полета и т. д. Знал Сталин и зарубежное авиастроение, для его изучения направлял советских специалистов. Даже малейшие изменения в конструкции самолетов и авиамоторов производились только с его разрешения и затем оформлялись соответствующими решениями ГКО. Существовал строгий порядок — руководители оборонной промышленности были обязаны ежедневно докладывать И. В. Сталину о количестве произведенной продукции, об обнаруженных и устраненных дефектах. В мае 1942 года для лучшего управления авиацией Сталин предложил на базе военно-воздушных сил фронтов создать воздушную армию. Это позволило успешно маневрировать авиацией в пределах фронтов, завоевать оперативно-стратегическое господство в воздухе.

Еще перед войной Советское правительство, Сталин уделяли огромное внимание созданию бронетанковых и механизированных войск. В стране строились новые танковые заводы, преимущественно в восточных районах. Конструкторами создавались новые танки, повышалась их огневая мощь, скорострельность и др. В сентябре 1941 года был образован Народный комиссариат танковой промышленности. В ознаменование мужества и героизма советских танкистов после грандиозного танкового сражения под Прохоровкой, которое произошло 12 июля 1943 года, по предложению И. В. Сталина был установлен ежегодный всенародный праздник — День танкиста.

Определяя роль боевой техники, И. В. Сталин показал, что сама по себе боевая техника не в состоянии обеспечить победу без массовых армий. Решающая роль в войне принадлежит людям. Народный комиссар обороны СССР И. В. Сталин отмечал — задача Красной Армии, ее бойцов, ее пулеметчиков, ее артиллеристов, ее минометчиков, ее танкистов, ее летчиков и кавалеристов состоит в том, чтобы учиться военному делу. учиться настойчиво, изучать в совершенстве свое оружие, стать мастерами своего дела и научиться, таким образом, бить врага наверняка. И еще. Главное состоит в том, чтобы вся Красная Армия изо дня в день совершенствовала свою боевую выучку, чтобы все командиры и бойцы Красной Армии изучали опыт войны, учились воевать так, как этого требует дело победы.

Уже в начале Отечественной войны И. В. Сталин явил образец создания и умелого использования стратегических резервов как в общегосударственном масштабе, так и в масштабах стратегических кампаний и операций. Он отмечал: «Бывают ведь такие случаи, когда ресурсов много, но расходуются они так бестолково, что преимущество оказывается равным нулю. Ясно, что кроме ресурсов необходима еще способность мобилизовать эти ресурсы и умение правильно расходовать их» (И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1951. С. 72). В превращении возможностей в действительность решающая роль принадлежит субъективному фактору. В годы Отечественной войны И. В. Сталин указал пути превращения возможностей победы над немецко-фашистской армией в реальную действительность, умение организовать эту победу. Так, в критические октябрьские и ноябрьские дни 1941 года И. В. Сталин отклонял все настойчивые просьбы и обращения выделить войска и артиллерию из резерва для укрепления северо-западного направления на подходах к Москве. Позднее генерал армии С. М. Штеменко признавался: «Тогда мы считали, что Сталин допускает ошибку. В декабре месяце, когда немецкие войска были обескровлены, Сталин ввел эти войска в действие. Немец от Москвы был отброшен. Тогда мы поняли только, насколько Сталин велик не только в стратегии, но и в тактике». Нечто подобное происходило и под Сталинградом. Решением Ставки ВГК и лично Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина в течение нескольких месяцев буквально со всех концов страны подтягивались людские резервы и материальная часть, чтобы окружить и «загубить» (по выражению Сталина) немецкие войска Паулюса. На протяжении всей Отечественной войны И. В. Сталиным успешно и эффективно решались задачи создания резервов, искусного маневрирования ими и ввод их в действие на решающих участках огромного советско-германского фронта и в решающий момент.

Сталин подчеркивал исключительно важную роль фактора времени на войне. Это особенно проявилось при определении времени начала контрнаступления под Москвой 5 декабря 1941 года; в назначении сроков наступления войск Юго-Западного и Донского фронтов на 19 ноября, а затем и войск Сталинградского фронта 20 ноября 1942 года; в переходе от активной обороны к решительному наступлению в Курской битве 1943 года. Опыт Великой Отечественной войны убеждает, что советское Верховное Главнокомандование в полной мере обладало замечательной способностью чувства времени начала или завершения крупных стратегических сражений.

Победа над мощным противником, указывал Сталин, не может быть достигнута в одном генеральном сражении. Для этого необходимо провести целый ряд успешных наступательных операций. За годы Отечественной войны действующей армией были проведены 51 стратегическая, более 250 фронтовых и около тысячи армейских сражений, из них почти две трети наступательных. Все эти операции и сражения проведены под руководством Ставки Верховного Главнокомандования во главе с И. В. Сталиным. При его личном участии и под его взыскательным контролем осуществлялось их организационное, мобилизационное, материально-техническое, экономическое, политическое и дипломатическое обеспечение. В боевых действиях Красной Армии воплощалось сформулированное Сталиным положение о том, что только неуклонно нарастающие в своей силе сокрушительные удары могут сломить сопротивление врага и привести к окончательной победе.

После Московской наступательной кампании, величайших битв под Сталинградом и на Курской дуге Красная Армия в 1944 году нанесла десять последовательных стратегических ударов на огромном пространстве от Баренцева до Черного моря. Эти удары были разработаны Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами страны Маршалом Советского Союза И. В. Сталиным. Он осуществлял общее руководство подготовкой и проведением наступательных операций фронтов и групп фронтов через Ставку Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб, а также лично. Эти удары олицетворяли гениальную, совершенно новую победную концепцию ведения Отечественной войны и ее триумфального завершения. По праву эти операции стали называться десятью сокрушительными Сталинскими ударами Красной Армии. И под таким именем они останутся в истории Великой Отечественной войны Советского Союза, несмотря на все происки фальсификаторов и ненавистников всего советского.

Характерной особенностью сталинского полководческого искусства было «чувство» местности. Так, в приказах 1942 года народного комиссара обороны И. В. Сталина проявлялось великолепное знание местности междуречья Дона и Волги, района боевых действий под Сталинградом и в самом городе. Это и неудивительно: он руководил обороной Царицына еще в годы Гражданской войны. В 1944 году во время разработки Белорусской наступательной операции Сталин советовал учитывать, что наступление Красная Армия будет проводить в лесисто-болотистой местности, с форсированием многих рек и т. д.

В выступлениях и приказах И. В. Сталина содержится много ценных указаний о военном искусстве наступления. Он требовал наступления согласно единому замыслу и плану, с учетом всех сил и средств, четко организованного взаимодействия всех родов войск в бою, не огульного продвижения войск вперед, а наступления, сопровождающегося закреплением завоеванных позиций, перегруппировкой сил сообразно с изменившейся обстановкой, подтягиванием тылов и подводом резервов. Указывал на решающую роль организованного и твердого управления войсками в бою, что потеря связи командования с войсками гибельно отражается на исходе боевой операции.

На протяжении всей Отечественной войны Сталин как полководец уделял исключительное внимание вопросу выбора направления главного удара в проводившихся советскими войсками кампаниях, стратегических операциях фронтов и групп фронтов. Проблема главного удара рассматривалась им широко и не ограничивалась только правильным выбором его направления. Сталин прилагал огромные усилия для того, чтобы всесторонне обеспечить достижение успеха на избранном направлении. Он требовал и добивался сосредоточения здесь мощных группировок войск. Вел напряженные поиски оптимальных, нестандартных способов проведения операций, новых организационных форм, максимально возможного материально-технического обеспечения успеха на избранном направлении, подбора наиболее подготовленных командных кадров. При этом принимались все необходимые меры к тому чтобы скрыть от противника готовившийся удар. Вместе с тем он требовал добывать достоверные сведения о намерениях противника, его готовности к отражению удара Красной Армии. Сталин отмечал, что искусство ведения войны заключается в овладении всеми формами войны и всеми достижениями военной науки в этой области, разумном их использовании, умелом их сочетании и своевременном применении в зависимости от обстановки.

Всенародный характер Великой Отечественной войны ярко проявился в размахе партизанского движения, действиях подпольщиков и диверсантов на временно оккупированной фашистскими захватчиками советской территории. Уже 3 июля 1941 года И. В. Сталин призвал в захваченных районах создавать невыносимые условия для врага. 30 мая 1942 года при Ставке Верховного Главнокомандования был создан Центральный штаб партизанского движения. Его возглавить И. В. Сталин поручил П. К. Пономаренко, главнокомандующим партизанским движением назначен К. Е. Ворошилов. В 1943 году Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин призвал партизан всеми силами помогать наступающей Красной Армии, разрушать коммуникации и связь врага, спасать советских людей от истребления и угона на каторгу в Германию. На встречах с вожаками народных мстителей он подчеркивал, что партизаны «и есть наш второй фронт». И. В. Сталин высоко оценил подвиг партизанки Зои Космодемьянской, подпольщиков комсомольской организации «Молодая гвардия». При разработке крупных наступательных операций, проводившихся на советской территории, Верховное Главнокомандование учитывало действия партизан и ставило перед ними конкретные задачи.

Победный путь героические советские войска заканчивали тщательно разработанной и подготовленной Берлинской стратегической операцией. В ней были задействованы войска 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, при участии сил Балтийского флота и Днепровской военной флотилии, а также двух армий Войска Польского. Она была проведена за три недели, с 16 апреля по 8 мая 1945 года. Разгром Красной Армией мощной обороны столицы фашистской Германии, вступление в поверженный Берлин наглядно продемонстрировали эффективность политической и военной стратегии Советского Союза, высшее достижение советского военного искусства, блестящий образец руководства вооруженной борьбой советского Верховного Главнокомандования, всех командных инстанций Красной Армии, их неоспоримое превосходство над военным искусством вермахта и его сателлитов.

Уже в самом начале Отечественной войны И. В. Сталин указал на огромное значение советского тыла, его способности удовлетворить фронт и население страны всем необходимым. Понятие прочности тыла показано во всей объемности — в охвате многообразной жизни и деятельности государства, страны в целом с включением общественного и политического строя, морального духа народа, самоотверженности и стойкости трудящихся масс, организаторской и идеологической работы партии большевиков. «…Враг, — говорил И. В. Сталин, — жестоко просчитался. Он не учел силы Красной Армии, не учел прочности советского тыла, не учел воли народов нашей страны к победе, не учел ненадежности европейского тыла фашистской Германии, не учел, наконец, внутренней слабости фашистской Германии и ее армии» [183, с. 42].

Четыре года Отечественной войны убедительно продемонстрировали, что советский социалистический тыл полностью справился с решением многотрудных и новых задач борьбы с фашистской Германией и ее европейскими и другими приверженцами. Никогда еще советский социалистический тыл не был так прочен, как во время Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии и милитаристской Японии. В период войны советский тыл представлял собой единый, нерушимый лагерь рабочих, крестьян, интеллигенции, всей семьи народов СССР, самоотверженно боровшихся вместе со своей Красной Армией. И. В. Сталин запечатлел: «Если Красная Армия смогла успешно выполнить свой долг перед Родиной и изгнала немцев из пределов советской земли, то она сделала это благодаря тому, что ее беззаветно поддерживала с тыла вся наша страна, все народы нашей страны» [183, с. 158].

В своих выступлениях периода Великой Отечественной войны И. В. Сталин с особой настойчивостью и силой подчеркивал, что советский народ является наследником славных традиций русского народа. Он клеймил германских фашистов, нагло призывавших к уничтожению «великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова».

В речи 7 ноября 1941 года на параде Красной Армии И. В. Сталин раскрыл неразрывную связь справедливой, освободительной войны советского народа с великими патриотическими традициями борьбы русского народа за независимость и свободу Родины. Он говорил: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова, пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»

И. В. Сталин подчеркнул решающую роль русского народа как наиболее выдающейся нации из всех наций, входящих в состав Советского Союза, как руководящей силы Советского Союза. Он особо отметил огромное значение замечательных качеств русского народа — ясности ума, стойкости характера и разумного терпения. Теперь иные авторы пытаются положение о решающей роли русского народа противопоставить сталинскому положению, что одной из важных основ Советского многонационального государства является союз и дружба народов СССР. Опыт Великой Отечественной войны убедительно показал, что русские, украинцы, белорусы и другие народы Советского Союза единодушно поднялись на защиту социалистической Советской Родины, справедливо считают Отечественную войну Советского Союза против фашистской Германии своим общим делом и на фронте и в партизанской борьбе, и в советском тылу. Советских людей не разделяли расовые или националистические предрассудки, а объединяла глубокая преданность и верность своей Советской Родине, единство и мужество в борьбе против германского фашизма. В СССР гармонически сочетались национальные традиции народов и общие жизненные интересы всех трудящихся Советского Союза.

В работах, собранных в книге «О Великой Отечественной войне Советского Союза», И. В. Сталин дал глубокую и развернутую характеристику советской военной идеологии, показал, что она основана на знании законов общественного развития, что ей чужд догматизм. Он указывал, что способы ведения войны, формы войны не всегда одинаковы, а меняются в зависимости от условий развития, прежде всего в зависимости от развития производства. Так, Великая Октябрьская социалистическая революция и порожденный ею советский государственный и общественный строй вызвали революцию в способе ведения войны в защиту социалистического Отечества. Уже в годы Гражданской войны И. В. Сталин отмечал: «Искусство ведения войны… состоит в том, чтобы, овладев всеми формами войны и всеми достижениями науки в этой области, разумно их использовать, умело сочетать их или своевременно применять ту или иную из этих форм в зависимости от обстановки» [184, т. 5, с. 168–169]. В соответствии с этими принципами и законами ведения войны развивались Советские Вооруженные Силы и советское военное искусство, в котором впервые было достигнуто гармоническое единство стратегии, оперативного искусства и тактики, т. е. тех элементов, которые и составляют военное искусство. Характеру социалистического государства соответствовал новый способ ведения войны и новая военная организация, что и проявилось в ходе Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии.

Стратегическое руководство И. В. Сталина Великой Отечественной войной Советского Союза воплощало в себе единство политической и военной стратегии. При этом стратегическое планирование войны и проведение его в жизнь основывалось на правильном сочетании экономических и моральных возможностей с требованиями военного искусства. Сталин создал и осуществлял новые формы перехода от активной стратегической обороны к стратегическому контрнаступлению, принципы наступления, организацию взаимодействия между родами войск, армиями и фронтами, выбор направления главного удара, тактику маневрирования и многое другое. При решении стратегических наступательных операций на заключительном этапе Отечественной войны перед высшим советским политическим и военным руководством встали огромной важности как собственно оперативно-стратегические задачи, так и не менее сложные политико-дипломатические проблемы взаимоотношения с союзниками по антигитлеровской коалиции, поскольку касались послевоенного мироустройства.

В ходе Отечественной войны и после ее победного завершения Сталин придавал огромное значение разработке советской военной идеологии, освоению богатейшего опыта Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии и милитаристской Японии. Так, на совещании с Булганиным, Василевским, Антоновым и Штеменко 11 апреля 1947 года Сталин отмечал: «Нельзя отождествлять военную науку с военным искусством. Военная наука — понятие широкое и всеобъемлющее, военная наука включает в себя и военное искусство, последнее является одной из составных частей военной науки.

Такой грандиозной и определяющей социально-политическое и духовное развитие Победы, как Победа СССР в Великой Отечественной войне 9 мая 1945 года, не было ни в нашей отечественной, ни в общемировой истории. Поэтому И. В. Сталин указывал на настоятельную необходимость изучения опыта Великой Отечественной войны Советского Союза во всей ее сложности и противоречивости, быть постоянно готовыми не только к обороне, но и к наступлению, умению защищать свое государство любыми способами, защищать исконные народные интересы. Этот завет И. В. Сталина, как никогда прежде, актуален сегодня, когда в силу разных обстоятельств утеряна былая мощь наших армии и флота.

Современно и указание И. В. Сталина на важность овладения теоретическим и практическим наследством выдающихся полководцев и военных деятелей прошлого — Петра Первого, Румянцева, Суворова, Кутузова, Брусилова и других. Основательно должно быть разработано и усвоено практическое и теоретическое наследие советских полководцев и военачальников — Фрунзе и Ворошилова, Шапошникова и Василевского, Жукова и Рокоссовского, Тимошенко и Конева, Малиновского и Говорова, Толбухина и Баграмяна, Кузнецова и Голованова и многих других прославленных военачальников Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 годов.

В книге «О Великой Отечественной войне Советского Союза» И. В. Сталин показал, что в основе немецко-фашистской военной системы лежали реакционные, авантюристические планы, продиктованные разбойничьим характером германского империализма. Фашистская Германия и ее военные идеологи определяющую роль в войне отводили танкам и авиации, недооценивая такие рода войск, как пехота и артиллерия. В головы немецко-фашистских солдат и офицеров вдалбливалась расистская «идея» о превосходстве «немецкой расы» над всеми другими народами. Людоедской пропагандой насилия, произвола и человеконенавистничества правители гитлеровской Германии морально растлили немецко-фашистскую армию.

Вскоре после Отечественной войны, раскрывая реакционный характер обанкротившейся немецкой военной идеологии, И. В. Сталин отмечал: «За последние тридцать лет Германия дважды навязала миру кровопролитнейшую войну, и оба раза она оказалась битой. Случайно ли это? Конечно, нет. Не означает ли это, что не только Германия в целом, но ее военная идеология не выдержали испытания? Безусловно, означает. Всякому известно, с каким уважением относились военные всего мира, в том числе и наши русские военные, к военным авторитетам Германии. Нужно ли покончить с этим незаслуженным уважением? Нужно покончить. Ну а для этого нужна критика, особенно с нашей стороны, со стороны победителей Германии» [184, т. 16, с. 22]. В выступлениях и речах, вошедших в книгу «О Великой Отечественной войне Советского Союза», И. В. Сталин вскрыл органические пороки немецко-фашистской военной идеологии, догматизм и консерватизм гитлеровской военной стратегии и тактики. Их стратегия дефективна, подчеркивал он, так как она, как правило, недооценивает силы и возможности противника и переоценивает свои собственные силы. Их тактика шаблонна, так как она старается подогнать события на фронте под тот или иной параграф устава.

И. В. Сталин убедительно показал зрелость, превосходство советской военной идеологии, столь ярко продемонстрированные в период Великой Отечественной войны Советского Союза. Это стало возможным только в результате утверждения социалистического советского общественного строя и победы научной марксистско-ленинской идеологии в СССР. Советской военной науке чужд догматизм и застой, ибо она, советская военная наука, основана на знании законов общественного развития, учете экономического, политического, морального и военного потенциала Советской страны. Это вооружало советский народ пониманием перспектив Отечественной войны, указывало большевистской партии пути и способы добиться победы над фашистской Германией и империалистической Японией. Благородные и возвышенные цели Великой Отечественной войны являлись прочной основой политического и морального настроя советского народа и его армии. Богатейшим приобретением советской науки было полководческое искусство И. В. Сталина, его творческая военно-политическая мысль.

Все выступления и обращения, доклады и речи, ответы на вопросы корреспондентов, приказы, телеграммы и другие материалы И. В. Сталина в 1941–1945 годах составили книгу «О Великой Отечественной войне Советского Союза». Это ценнейшее свидетельство современника и руководителя борьбы советского народа и его армии за честь и независимость советской социалистической Родины против злейшего врага прогрессивного человечества — германского фашизма. На основе всестороннего анализа фактов и событий в книге развернута действительная картина Великой Отечественной войны Советского Союза, дана четкая характеристика одного из этапных периодов в жизни не только Советского Союза, но всей мировой истории.

Книга содержит глубокий анализ и теоретическое обоснование преимуществ советского общественного и государственного строя перед строем буржуазным, раскрывает дальнейшее развитие марксистско-ленинской теории о советском социалистическом государстве и его функциях, о руководящей роли большевистской коммунистической партии, показывает роль и значение морально-политического единства советского общества, дружбы народов СССР и советского патриотизма. Книга выражает дальнейшее развитие марксистско-ленинской теории о войне и армии, вскрывает истоки и закономерности Второй мировой войны, характер и цели Великой Отечественной войны Советского Союза, разоблачает социальную сущность, классовую природу фашизма и его чудовищной человеконенавистнической идеологии. Книга учит, как выходить победителем из любых суровых социально-политических испытаний, мобилизовать и вдохновлять широкие народные массы на борьбу за честь и независимость своей Родины, ее социальный прогресс и миротворческую деятельность.

Действуя настойчиво и масштабно

С первых часов Великой Отечественной войны И. В. Сталин держал в руках управление страной, фронтом и тылом. Он взял на себя тяжелейший груз личной ответственности за ход и исход войны, судьбу страны, народа и армии. Он отдал все свои силы, всю свою волю и весь свой талант делу спасения Отечества, защиты его чести, свободы и независимости, завоеванию победы над фашизмом. Его деятельность во время войны изо дня в день была огромной по масштабам и охватывала широчайший круг сложнейших проблем — военного, экономического, политического, социального, идеологического, дипломатического, внешнеполитического и многих других важнейших направлений.

В архиве Центрального Комитета КПСС сохранились тетради с перечнем лиц, принятых И. В. Сталиным с вечера 21 июня 1941-го по 9 мая 1945 года, сделанные дежурными в его приемной. В тетрадях буквально по часам и минутам, день за днем отражено, кого он принимал, с кем работал и сколько времени. Эти документы дают многое для понимания деятельности Сталина в первые дни войны, о ее масштабах, вопросах и проблемах, которыми он занимался в то время, о значимости его деятельности для страны, для организации отпора фашистскому агрессору. Эти документы были опубликованы в [91, с. 216–220 и 96]. В сталинском кабинете в Кремле постоянно собирались члены Политбюро ЦК ВКП(б), высшие партийные и государственные деятели, крупные военачальники и видные хозяйственные руководители. Они вырабатывали политику воюющего государства, определяли первоочередные и долговременные задачи, стоящие перед советским народом и Красной Армией.

Так, согласно записи в тетради посещений, 21 июня, будучи тяжело больным, Сталин принял и по нескольку часов работал с Молотовым, Ворошиловым, Маленковым, Тимошенко, Жуковым, Буденным, Берией и другими руководящими деятелями. Рабочий день Сталина 22 июня, когда разразилась война, начался в 3 часа 30 минут ночи. Он провел заседание Политбюро, подписал первоочередные документы по мобилизации сил страны на отпор агрессору, по укреплению связи тыла и фронта. Кроме того, им были приняты за день 29 руководителей центральных политических, военных, хозяйственных и международных органов. При этом некоторые встречались с ним неоднократно. Со Сталиным работали Молотов, Тимошенко, Жуков, Кузнецов Н. Г., Шапошников, Ватутин, Маленков, Микоян, Каганович Л. М., Ворошилов, Мехлис, Вышинский, Димитров, Мануильский, Кулик и др.

23 июня с 3 часов 20 минут ночи в Кремле Сталин работал с Молотовым. До 6 часов 25 минут он работал с Ворошиловым, Тимошенко, Ватутиным, Кузнецовым Н. Г., Жигаревым и другими товарищами. Встречи и работа с вызванными лицами в тот день были продолжены Сталиным в 18 часов 45 минут и длились до 1 часа 25 минут ночи уже 24 июня. Всего был принят 21 человек.

24 июня с 16 часов 20 минут до 21 часа 30 минут Сталин принял 20 партийных, государственных, военных и хозяйственных работников. 25 июня с 1 часа 00 минут до 5 часов 50 минут принял 11 ответственных работников и с 19 часов 40 минут до 1 часа ночи уже 26 июня еще 18 ответственных работников. 26 июня с 12 часов 10 минут до 23 часов 20 минут принял 28 партийных, государственных и военных деятелей. 27 июня с 16 часов 30 минут до 2 часов 40 минут ночи 28 июня принял 30 деятелей партии и государства, военачальников и хозяйственных руководителей. 28 июня с 19 часов 35 минут принял 21 партийного, государственного и военного работника. Последние посетители ушли от Сталина в 00 часов 50 минут ночи 29 июня.

1 июля с 16 часов 40 минут до 1 часа 30 минут 2 июля Сталин принял 23 ответственных партийных, государственных, военных и хозяйственных работников. 2 июля с 23 часов 10 минут до 3 часов 20 минут 3 июля Сталин работал с Берией, Ворошиловым, Молотовым, Маленковым, а также с Кагановичем, Микояном и Вознесенским, приглашались еще Щербаков и Пересыпкин. 3 июля, в день выступления по радио, Сталин с 21 часа до 1 часа 55 минут 4 июля принял 18 ответственных партийных, военных и государственных работников.

В таком напряженном ритме работа шла день за днем, долгие месяцы и годы войны. И необходимо было сохранять спокойствие, железную выдержку, избегать суетливости в работе, воодушевлять своей целеустремленностью и энергией других. По свидетельству людей, работавших со Сталиным, это удавалось ему с первых же часов войны. «Все эти дни и ночи Сталин, — свидетельствует Молотов, — как всегда, работал, некогда ему было теряться или дар речи терять. Растеряться — нельзя сказать, переживал — да, но не показывал наружу. Что не переживал — нелепо. Но его изображают не таким, каким он был, — как кающегося грешника изображают! Ну, это абсурд, конечно» [209, с. 51–52].

Знаменитый полярный летчик Герой Советского Союза М. В. Водопьянов 22 июня, узнав о начале войны, прилетел на гидросамолете с Севера в Москву. Приводнился в Химках и сразу же поехал в Кремль. Его принял И. В. Сталин. Водопьянов предложил осуществить налет бомбардировщиков на фашистскую Германию.

— Как вы это себе представляете? — спросил Сталин и подошел к карте.

Водопьянов провел линию от Москвы до Берлина.

— А не лучше ли отсюда? — спросил Сталин и показал на острова в Балтийском море.

С островов Сааремаа (Эзель) и Хиума (Даго) советская авиация наносила бомбардировочные удары по Берлину и промышленным центрам в Германии. И это было в первые дни войны.

В свете этих фактов бесстыдно и убого выглядит ложь о растерянности Сталина в первые часы и дни войны. Но ее упорно продолжают воспроизводить и тиражировать недобросовестные авторы. Например, Э. С. Радзинский, выступая по телевидению вечером 13 марта и утром 14 марта 1997 года, утверждал с присущей ему плутовской ухмылочкой, что с началом войны «Сталин бежал из Кремля… Я проверил по журналу посетителей. Все так: целых три дня Сталин отсутствовал в своем кабинете» (цит. по: [79]). Но тетради посещений, как было показано выше, изобличают подобное измышление.

С так называемой растерянностью Сталина в самом начале войны связана и другая лицемерная легенда — будто бы Сталин предложил Гитлеру прекратить начавшиеся военные действия взамен получения Прибалтики, Молдавии, значительной части Украины, Белоруссии и других советских территорий. Для раскручивания этой клеветы много потрудился генерал-лжеисторик Д. А. Волкогонов. Он пытался для подкрепления своей лжи привлечь показания Берии, якобы сделанные во время процесса над ним, ссылаясь на воспоминания маршала К. С. Москаленко. Но при всем том вынужден был оговориться, что сообщает это, хотя «в достоверности… у меня не было и нет полной уверенности, но вероятность которого (признания. — В.С.) отрицать нельзя» [40, кн. 2, с. 172].

В последние годы эта ложь вновь загуляла по страницам демократической печати. Немало для ее раскручивания сделали историки и публицисты. И все это при том, что уже в первые часы и дни войны Сталин показал необычайную выдержку твердость духа, несгибаемую уверенность в победе советского народа над фашистским агрессором.

Занимавшийся тайными операциями за рубежом во время войны генерал П. А. Судоплатов пишет: «Однако в своих мемуарах Хрущев, знавший обо всех этих деталях, все-таки предпочел придерживаться прежней версии, что Берия вел переговоры с Гитлером о сепаратном мире, вызванные паникой Сталина. На мой взгляд, Сталин и все руководство чувствовали, что попытка заключить сепаратный мир в этой беспрецедентно тяжелой войне автоматически лишила бы их власти. Не говоря уже об их подлинно патриотических чувствах, в чем я совершенно уверен, любая форма мирного соглашения являлась для них неприемлемой. Как опытные политики и руководители великой державы, они нередко использовали в своих целях поступавшие к ним разведданные для зондажных акций, а также для шантажа конкурентов и даже союзников» [189, с. 176].

Во имя победы над фашистской Германией Сталин работал ежедневно по 14–16 часов, оставляя на прием пищи, краткий отдых и личные дела по 8–10 часов.

Даже такой яростный недоброжелатель Сталина, как Волкогонов, отмечает: «Верховный по несколько дней не покидал кабинет, забываясь тревожным сном в комнате отдыха, предварительно поручая Поскребышеву: разбудишь через два часа… Когда однажды Поскребышев, пожалев смертельно уставшего человека, разбудил его на полчаса позже указанного срока, Сталин, взглянув на часы, негромко выругал помощника: «Филантроп…» Сталин, возвращаясь под утро к себе на дачу, полузакрыв глаза, перебирал в памяти множество операций, «пропущенных» через его мозг, нервы, волю. Время быстротечно, но почти с каждой минутой у него связаны какие-то воспоминания, ушедшая в прошлое тревога, теплое чувство от очередной удачи… Его сверлила мысль: в рамках пятидесяти оборонительных и наступательных операций (и только ли их?!) находится огромное полотно войны с ее сражениями, боями, поражениями и победами. И все это «прошло» через голову и сердце, сразу сильно состарив немолодого уже Верховного» [40, кн. 2, с. 303, 304, 313].

И еще из той же книги: «В годы войны он практически не сидел за письменным столом. Дело в том, что в течение дня у Сталина проходили пять-семь заседаний и совещаний — ГКО, Ставки, с наркоматами, членами ЦК партии, работниками Штаба партизанского движения, руководителями разведки, конструкторами и т. д. Рассаживались за длинным столом, нередко только заканчивалось одно заседание, как Поскребышев впускал другую группу товарищей. «Конвейер» стал работать медленнее лишь в 1944 и 1945 годах, когда для всех стало ясно, что разгром оккупантов — дело времени» (там же, с. 340).

Это же отмечают и многие буржуазные историки, подчеркивая, что Сталину удалось справляться с гигантским объемом работы, обрушившимся на его плечи в годы войны. Так, историк Г. Городецкий пишет: «Почти никто не отрицает, что работа Генштаба, Коминтерна, Центрального Комитета и Наркоминдела сводилась воедино в Кремле. Хотя наверху допускалась относительная свобода мнений, учитывались различные альтернативные предложения, окончательной, последней инстанцией всегда был Сталин. С середины мая 1941 года Сталин даже формально стал первым человеком страны, заняв пост Председателя Совета Народных Комиссаров; в этой должности он осуществлял всестороннее руководство как в военных, так и в дипломатических вопросах» [57, с. 12].

Объем работы И. В. Сталина был таким, что, казалось, превосходит человеческие возможности. Маршал Г. К. Жуков подчеркивал в И. В. Сталине «свободную манеру разговора, способность четко формулировать мысль, природный аналитический ум, большую эрудицию и редкую память». И отмечал: «Взгляд у него был острый и пронизывающий. Говорил он тихо, отчетливо отделял одну фразу от другой, почти не жестикулируя… Говорил с заметным грузинским акцентом, но русский язык знал отлично и любил употреблять образные сравнения, литературные примеры, метафоры… Юмор понимал и умел ценить остроумие и шутку… Писал, как правило, сам от руки. Читал много и был широко осведомленным человеком в самых разнообразных областях знаний. Поразительная работоспособность, умение быстро схватывать суть дела позволяли ему просматривать и усваивать за день такое количество самого различного материала, которое было под силу только незаурядному человеку… Он обладал сильной волей, характером скрытным и порывистым» [76, т. 2, с. 104–105].

А. И. Микоян писал: «Верховный был высокоорганизованным руководителем. По степени важности свои решения он писал красным, синим, зеленым или простым карандашом. Он имел цепкую память и знал состояние и местонахождение каждой дивизии, фамилию и звание их командиров, к тому же имел маленький блокнот со справочными данными по фронтам, резервам, в том числе и боевой технике. Ему подражали Шапошников, Жуков, Василевский и наркомы».

Совместный постановлением Президиума Верховного Совета Союза ССР, Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б) 30 июня 1941 года был создан Государственный Комитет Обороны (ГКО) — чрезвычайный высший государственный орган СССР. Председателем ГКО был назначен Председатель Совнаркома СССР и секретарь ЦК партии И. В. Сталин, заместителем председателя В. М. Молотов, первый заместитель Предсовнаркома и народный комиссар иностранных дел СССР.

В годы Отечественной войны в Государственном Комитете Обороны сосредоточивалась вся полнота власти в государстве. Все партийные, советские, комсомольские, другие общественные организации, военные и гражданские органы, все граждане обязывались беспрекословно выполнять решения, распоряжения, директивы и постановления Государственного Комитета Обороны. ГКО направлял их усилия на всемерное использование материальных, духовных и военных возможностей государства, руководил перестройкой народного хозяйства и жизни страны на военные рельсы, мобилизацией ресурсов СССР для ведения войны, устанавливая объем и сроки поставок промышленностью военной продукции, совершенствовал структуру Красной Армии, расставляя руководящие кадры, определял военно-политические задачи Вооруженных сил и характер их стратегического применения. Стратегическое руководство вооруженной борьбой ГКО осуществлял через Ставку Верховного Главнокомандования.

«Надо сказать, — отмечал маршал Г. К. Жуков, — что с назначением И. В. Сталина Председателем Государственного Комитета Обороны, Верховным Главнокомандующим и наркомом обороны в Генштабе, Центральных управлениях Наркомата обороны, Госплане СССР и в других органах правительства и народного хозяйства сразу почувствовалась его твердая рука» [76, т. 2, с. 72–73].

В книге «Государственный Комитет Обороны постановляет (1941–1945)» [58] Ю. А. Горьков пишет: «Из принятых за время войны Государственным Комитетом Обороны 9971 постановления почти 2256 постановлений, касающихся Вооруженных сил, он (Сталин. — В.С.) подписал лично. И не просто подписал: одни он написал лично, другие подготовлены под его диктовку, третьи он существенно переработал, что-то добавил и уточнил. Все это укладывается в 536 дел Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), теперь называется Российский государственный архив социально-политической истории. И. В. Сталиным подписано, утверждено множество документов Политбюро ЦК ВКП(б), Совнаркома СССР, Наркомата обороны, около 1000 приказов и директив Ставки. И в каждом из них виден почерк Сталина, его стиль изложения: мыслей кратких и тесных по объему, но широких по смыслу». Заметим, он лично сам разбирался в проектах постановлений: от норм снабжения Вооруженных сил носовыми платками и «фронтовыми ста граммами» до утверждения планов кампаний войны и стратегических операций, мобилизации за период войны в Вооруженные силы около 34,5 млн. мужчин и женщин. За время войны он 157 раз принял командующих войсками, фронтами с докладами о планах предстоящих операций. Нашел время неоднократно принять членов военных советов фронтов, вызвать для беседы командиров партизанских соединений и отрядов, а также командующих танковыми и воздушными армиями. 1413 раз его посещали лица руководящего состава Вооруженных сил — начальник Генштаба и его заместители, начальники главных управлений НКО, начальник тыла и его заместители. Кроме того, у вождя ежедневно бывали члены ГКО, Ставки, Совнаркома, наркомы всех отраслей промышленности, представители общественности и иностранные дипломаты.

Начиная с первого дня войны, Сталин привлек на свою сторону представителей руководства христианской веры и других вероисповеданий, действующих на территории СССР. Он пресек травлю служителей культа партийными кликушами вроде Емельяна Ярославского. В храмах русской церкви возносились молитвы о даровании победы над врагом. В это время в Кремле можно было встретить священников, писателей, директоров оборонных заводов, рабочих, полковников, рядовых солдат Красной Армии и других лиц.

За всей этой напряженной работой, изнурительной физической нагрузкой, связанной с величайшей ответственностью и даже смертельной опасностью (когда он отказался эвакуироваться в тыл), стоял еще и титанический интеллектуальный труд. В архиве президента имеется 1500 дел с личной перепиской Сталина по самым различным вопросам, а в РЦХИДНИ в личном фонде И. В. Сталина хранится более 5500 авторских дел и документов» [58, с. 80–81).

В деятельности И. В. Сталина органически сливались и стиль Верховного Главнокомандующего, и стиль Председателя Государственного Комитета Обороны, и стиль Председателя Совнаркома СССР, и стиль Генерального секретаря ЦК партии. Подчеркивая это, Маршал Советского Союза Д. Т. Язов пишет: «Великая Отечественная война была настолько массовой по применению живой силы, моторов, в целом техники, инженерных укреплений, что ни одна война до этого и после не может быть сравнима с нею. И ни один полководец не сталкивался с такими массами войск, которые надо было кормить, одевать, обувать, обучать, вооружать, вводить в сражение» (Советская Россия. 1999, 15 декабря).

Вместе с тем необходимо отметить, что на посту Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталину приходилось решать иные задачи, иметь дело с другим контингентом лиц, нежели исполняя обязанности Верховного Главнокомандующего, Председателя Ставки и наркома обороны страны, осуществляя все эти обязанности, не похожие на круг задач Председателя Совнаркома СССР и Генерального секретаря ЦК партии, хотя все они были подчинены одному — разгрому немецко-фашистского агрессора и победе Советского Союза в великой освободительной войне.

Война против фашистской Германии потребовала от Генерального секретаря ЦК, члена Политбюро ЦК ВКП(б) И. В. Сталина выработки программы военной перестройки всей жизни страны, мобилизации всех сил народа для отпора агрессору и в конечном счете его разгрома. Очередные задачи и безотлагательные меры, намечаемые Генсеком ЦК, Политбюро ЦК партии, оформлялись затем как Указы Президиума Верховного Совета СССР и постановления Совнаркома СССР или совместные решения Совнаркома СССР, Президиума Верховного Совета СССР и Центрального Комитета партии, или совместные решения ЦК партии, Политбюро ЦК, ГКО и Ставки ВГК. Практиковались также совместные заседания Политбюро ЦК, ГКО и Ставки ВГК, на которых решались важные вопросы военно-политического и международного положения Советского Союза.

Один из главных итогов Великой Отечественной войны Советского Союза заключается в том, что Коммунистическая партия под руководством И. В. Сталина не только сохранила все основные формы своей организации и методы своей работы, но на деле стала вдохновителем и организатором всенародной борьбы против фашистской Германии. Все содержание, формы и методы работы партии были подчинены достижению победы в Отечественной войне Советского Союза. Политбюро, ЦК партии добивались, чтобы на пленумах партийных комитетов разных уровней, партийных активах решались конкретные задачи, вытекающие из сложившейся обстановки. Проводимые в соответствии с установками ЦК отчеты и выборы в первичных партячейках повышали партийную дисциплину, активность и ответственность коммунистов. Коммунистическая партия в годы войны была единым монолитом, партией сражающейся, партией воюющей.

Авторитетным органом руководства обороной страны был Государственный Комитет Обороны во главе с И. В. Сталиным. За время войны ГКО принял около десяти тысяч решений и постановлений военного и хозяйственного характера, другими словами почти по восемь-девять в день. Эти постановления и распоряжения неукоснительно исполнялись, вокруг них кипела работа, обеспечивавшая проведение в жизнь единой партийной линии в руководстве страной.

Заседания ГКО проходили в любое время суток, как правило, в Кремле или на даче И. В. Сталина. На заседания приглашались те партийные, военные, хозяйственные и государственные работники, которым предстояло принять участие в обеспечении выработанных задач. Во многих мемуарах обстоятельно описан ход заседаний, руководство их работой И. В. Сталиным. Так, Г. К. Жуков вспоминал: «Очень часто на заседаниях ГКО вспыхивали острые споры, при этом мнения высказывались определенно и резко. Сталин обычно расхаживал около стола, внимательно слушая спорящих. Сам он был немногословен и многословия других не любил, часто останавливал говоривших репликами «Короче!», «Яснее!». Заседания открывал без вводных, вступительных слов. Говорил тихо, свободно, только по существу вопроса. Был лаконичен, формулировал мысли ясно.

Если на заседании ГКО к единому мнению не приходили, тут же создавалась комиссия из представителей крайних сторон, которой и поручалось доложить согласованные предложения. Так было, если у И. В. Сталина еще не было своего твердого мнения. Если же Сталин приходил на. заседание с готовым решением, то споры либо не возникали, либо быстро затухали, когда он присоединялся к одной стороне».

С образованием Ставки — первоначально Главного Командования, а затем Верховного Главнокомандования — ее председателем назначается И. В. Сталин. В руководстве военными действиями Ставке принадлежала исключительно важная роль. Именно в Ставке анализировались изменения, происходившие в развитии военно-политической и стратегической обстановки на фронте разрабатывались важнейшие стратегические и оперативные планы и решения по созданию группировок войск, координировались действия фронтов, направлялась деятельность партизан и т. д. Огромная работа проводилась Ставкой по формированию и подготовке стратегических резервов, материально-техническому обеспечению Вооруженных сил страны.

Вот как оцениваются объем и направления работы советского стратегического руководства, Ставки Верховного Главнокомандования в годы Великой Отечественной войны на страницах 12-томной «Истории Второй мировой войны»: «Предметом особой заботы стратегического руководства в ходе войны было непосредственное управление войсками, практическая организация выполнения принятых решений. В ходе проведения кампаний и стратегических операций Ставка тщательно следила за обстановкой, своевременно и оперативно реагировала на ее изменения, при необходимости перенацеливала войска с одного направления на другое, усиливала фронты стратегическими резервами, уточняла или ставила новые задачи на ведение боевых действий, контролировала выполнение отданных приказов и указаний. Большое место в работе Ставки ВГК и Генерального штаба занимало согласование усилий фронтов с объединениями и соединениями видов Вооруженных сил и родов войск. Ставка назначала и в зависимости от обстановки изменяла разграничительные линии между фронтами, создавала новые, разукрупняла или расформировывала старые фронты, своевременно вводила в сражение стратегические резервы, координировала действия фронтов при проведении частных фронтовых наступательных операций и контрударов, привлекала для нанесения ударов авиацию с других направлений или из Резерва ВГК.

Практическое выполнение всех важнейших стратегических решений контролировалось как Генеральным штабом, так и непосредственно Ставкой ВГК. Контроль осуществлялся путем анализа поступавшей информации, прямых переговоров Верховного Главнокомандующего и членов Ставки с командующими войсками фронтов (флотами, армиями), выезда представителей Ставки ВГК, генералов и офицеров Генерального штаба в войска. Осуществление строгого контроля позволяло стратегическому руководству своевременно принимать меры по устранению возникавших трудностей, выявлять насущные нужды войск, характер и размеры необходимой им помощи, а также проверять достоверность информации об обстановке, — положении и состоянии войск, реальность отдаваемых приказов и распоряжений [98, т. 12. с. 336].

Многочисленные документы и свидетельства людей, работавших со Сталиным, показывают что он с величайшей энергией и настойчивостью стремился к тому, чтобы получить максимум исчерпывающих данных о состоянии сил противника, его военно-экономическом потенциале, замыслах, о театре военных действий и т. п. Именно опираясь на такой объем сведений, он подходил к планированию войны, ее кампаний и стратегических операций.

Распорядок работы Ставки был круглосуточным. Он определялся прежде всего рабочим временем самого Сталина, который трудился по 12–16 часов в сутки, как правило, в вечернее и ночное время. Начальники Генерального штаба почти ежедневно, а иногда и по нескольку раз в сутки встречались со Сталиным. Так, Б. М. Шапошников во вторую половину 1941 года и до мая 1942 года был у Верховного Главнокомандующего 98 раз, Г. К. Жуков за 1 месяц и 7 дней встречался со Сталиным 16 раз, А. М. Василевский за более чем тридцатимесячный период работы в должности начальника Генерального штаба — 199 раз, А. И. Антонов, оставаясь за Василевского, со Сталиным встречался 238 раз. Кроме этого, Сталин работал со вторыми и даже третьими должностными лицами Генерального штаба (цит. по: [34, с. 20]).

И еще одно авторитетное свидетельство о том, как Сталин повседневно руководил боевыми действиями войск на фронтах Отечественной войны. Маршал Василевский отмечал, что он и Жуков, когда выезжали на фронт как представители Ставки, то ежедневно, а часто и по нескольку раз в сутки вели переговоры с Верховным Главнокомандующим. «Касаясь вопросов связи со Сталиным, не преувеличу, если скажу, — писал Александр Михайлович, — что начиная с весны 1942 года и в последующее время войны я не имел с ним телефонных разговоров лишь в дни выезда его в первых числах августа 1943 года на встречи с командующими войсками Западного и Калининского фронтов и в дни его пребывания на Тегеранской конференции глав правительств трех держав (с последних чисел ноября по 2 декабря 1943 года)» [19, с. 523].

По напряженности и целеустремленности работы, жесткости контроля за исполнением, воздействию на ход вооруженной борьбы, координации усилий видов и родов войск, по всем этим показателям Ставка Верховного Главнокомандования в Великой Отечественной войне намного превосходила российскую императорскую Ставку Первой мировой войны.

Ставке под руководством Сталина пришлось решать неизмеримо более сложные задачи. Советский Союз вступил в войну в крайне неблагоприятной международной обстановке. В ходе Первой мировой войны значительная часть войск Германии действовала на Западном фронте. На протяжении большей части Великой Отечественной войны (для нас самой тяжелой) второго фронта в Европе вообще не было. Основная часть сил вермахта и войск союзников Германии была сосредоточена против Советского Союза. Над нашими дальневосточными рубежами нависала угроза японского вторжения, и значительную часть сил Советской армии приходилось держать там. Весьма сложными на протяжении всей войны оставались наши союзнические отношения с Англией и США.

Г. К. Жуков для второго издания книги «Воспоминания и размышления» написал отдельную главу о Ставке — «Ставка Верховного Главнокомандования», в которой дал глубокий и объективный анализ этого жизненно важного командного пункта руководства войной. Приведу несколько выдержек из этой главы.

«Ставка, — писал он, — руководила всеми военными действиями вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, производила наращивание стратегических усилий в ходе борьбы за счет резервов и использования сил партизанского движения. Рабочим ее органом… являлся Генеральный штаб.

Новые формы и способы ведения войны, естественно, потребовали организационной перестройки управления войсками. В результате проведенных мер Генштаб был освобожден от ряда функций, которые были переданы другим управлениям. Своей деятельностью Генштаб охватывал все виды вооруженных сил и родов войск — сухопутные, флот, авиацию и т. д. Главное внимание его сосредоточивалось на оперативно-стратегических вопросах, всестороннем и глубоком изучении обстановки, на анализе и обеспечении решений Ставки Верховного Главнокомандования в организационном отношении…

Ставке пришлось… руководить действиями большого количества фронтов, развернутых на огромном пространстве. Это неминуемо было связано со значительными трудностями, особенно в области согласования усилий войск нескольких фронтов, действующих рядом. Начались поиски новых методов управления, которые в конечном итоге привели к возникновению эффективной формы непосредственного влияния стратегического руководства на деятельность фронтов. Так появился весьма своеобразный институт стратегического руководства — представители Ставки Верховного Главнокомандования, которые направлялись на важнейшие участки…

Ставка Верховного Главнокомандования была коллективным органом руководства боевыми действиями Вооруженных сил. В основе ее работы лежало разумное сочетание коллегиальности с единоначалием. Во всех случаях право принятия окончательного решения оставалось за Верховным Главнокомандующим.

Замыслы и планы стратегических операций и кампаний разрабатывались в рабочем аппарате Ставки — в Генеральном штабе с участием некоторых членов Ставки. Этому предшествовала большая работа в Политбюро и Государственном Комитете Обороны. Обсуждалась международная обстановка на данном отрезке времени, изучались потенциальные политические и военные возможности воюющих государств. Только после исследования и обсуждения всех общих вопросов делались прогнозы политического и военного характера. В результате всей этой сложной работы определялась политическая и военная стратегия, которой руководствовалась Ставка Верховного Главнокомандования.

При разработке очередной операции И. В. Сталин обычно вызывал начальника Генерального штаба и его заместителя и кропотливо вместе с ними рассматривал оперативно-стратегическую обстановку на всем советско-германском фронте: состояние войск фронтов, данные всех видов разведки и ход подготовки резервов всех родов войск.

Потом в Ставку вызывались начальник тыла Красной Армии, командующие различными родами войск и начальники главных управлений Наркомата обороны, которым предстояло практически обеспечивать данную операцию.

Затем Верховный Главнокомандующий, заместитель Верховного и начальник Генштаба обсуждали оперативно-стратегические возможности наших войск. Начальник Генерального штаба и заместитель Верховного получали задачу — продумать и рассчитать наши возможности для той или тех операций, которые намечались к проведению. Обычно для этой работы Верховный отводил нам 4–5 дней. По истечении срока принималось предварительное решение. После этого Верховный давал задание начальнику Генштаба запросить мнение Военных советов фронтов о предстоящей операции…

Ставка была хорошо осведомлена о положении на фронтах и своевременно реагировала на изменения обстановки. Через Генштаб она внимательно следила за ходом операций, вносила необходимые коррективы в действия войск, уточняла их или ставила новые задачи, вытекающие из сложившейся обстановки. В случае необходимости производила перегруппировку сил и средств для достижения цели операции и поставленных войскам задач, а в особых случаях прекращала операцию…

Деятельность Ставки неотделима от имени И. В. Сталина. В годы войны я часто с ним встречался. В большинстве случаев это были официальные встречи, на которых решались вопросы руководства ходом войны. Но даже простое приглашение на обед всегда использовалось в этих же целях. Мне очень нравилось в работе И. В. Сталина полное отсутствие формализма. Все, что делалось им по линии Ставки или ГКО, делалось так, чтобы принятые этими высокими органами решения начинали выполняться тотчас же, а ход выполнения их строго и неуклонно контролировался лично Верховным или, по его указанию, другими руководящими лицами или организациями» [76, с. 79, 80, 84–85, 87, 100–101].

Постоянным представителем Ставки в войсках был начальник Генерального штаба А. М. Василевский. В книге «Дело всей жизни» он много внимания уделил работе Ставки Верховного Главнокомандования. «Ответственный представитель Ставки, — писал А. М. Василевский, — всегда назначался Верховным Главнокомандующим и подчинялся лично ему… Представители Ставки, располагая всеми данными о возможностях, замыслах и планах Верховного Главнокомандования, оказывали существенную помощь командующим фронтами в выработке и принятии наиболее правильных оперативных решений, вытекающих из общего плана стратегической операции» [19, с. 524].

Вспоминая о работе Ставки, прославленный полководец говорил в беседе с корреспондентом газеты «Комсомольская правда»:

«Ставка не была неким собирающимся на регулярные заседания органом. Людям, которые просят меня прислать или опубликовать хотя бы один снимок заседания Ставки, я отвечаю: таких снимков просто не существует. За всю войну, если не ошибаюсь, в утвержденном составе Ставка не собиралась ни разу. Работа Ставки строилась особым образом. Верховный Главнокомандующий для выработки того или другого оперативно-стратегического решения или для рассмотрения других важных проблем вооруженной борьбы вызывал к себе ответственных лиц, имевших непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу. Тут могли быть члены и не члены Ставки, но обязательно члены Политбюро, руководители промышленности, вызванные с фронта командующие. Все, что вырабатывалось тут при взаимных консультациях и обсуждениях, немедленно оформлялось в директивы Ставки фронтам. Такая форма работы была эффективной… При чрезвычайных обстоятельствах на том или ином фронте, при подготовке ответственных операций Ставка посылала на фронт своих представителей. Сам я в этой роли выезжал на фронт много раз. Это была ответственная работа. Оценить на месте возможности войск, поработать совместно с военными советами фронтов, помочь им лучше подготовить войска к проведению операций, оказать помощь в обеспечении войск поставками всего необходимого, быть действующим, связующим звеном с Верховным Главнокомандующим — таков лишь короткий перечень всяких забот, лежавших на представителе Ставки» (цит. по: [107]).

О работе Ставки и роли в ней И. В. Сталина делился воспоминаниями С. М. Штеменко — в годы войны начальник Оперативного управления Генштаба: «…Все принципиальные вопросы руководства страной, ведения войны решались Центральным Комитетом партии — Политбюро, Оргбюро и Секретариатом, а затем проводились через Президиум Верховного Совета СССР, Совнарком, а также через ГКО и Ставку ВГК. Для оперативного решения военных вопросов созывали совместные совещания членов Политбюро и ГКО, Политбюро и Ставки, а наиболее важные из них обсуждались совместно Политбюро, ГКО и Ставкой.

В области руководства военными действиями не попирался и принцип единоначалия — этот важнейший принцип военного строительства и управления войсками в мирное и военное время. Руководство операциями Вооруженных сил в высшем звене находилось в руках только Ставки Верховного Главнокомандования. Но поскольку членами Ставки были некоторые члены Политбюро ЦК ВКП(б) и лица высшего военного командования, она, таким образом, являлась коллективным органом верховной военной власти.

Решения Ставки, оформленные документами, подписывались двумя лицами — Верховным Главнокомандующим и начальником Генерального штаба, а иногда заместителем Верховного Главнокомандующего. Были документы за подписью только начальника Генерального штаба. В этом случае обычно делалась оговорка «по поручению Ставки»., Один Верховный Главнокомандующий оперативные документы, как правило, не подписывал, кроме тех, в которых он резко критиковал кого-либо из лиц высшего военного руководства (Генштабу, мол, неудобно подписывать такую бумагу и обострять отношения; пусть на меня обижаются). Подписывались им единолично только различного рода приказы, главным образом административного характера» [218, кн. 2, с. 276].

Начальник Главного артиллерийского управления РККА Маршал артиллерии Н. Д. Яковлев, связывавший Ставку ВГК и Генштаб с наркоматами и заводами, вспоминал:

«За время войны мною было хорошо усвоено: все, что решил Верховный, никто уже изменить не сможет. Это — закон!

Но сказанное совершенно не значит, что со Сталиным нельзя было спорить. Напротив, он обладал завидным терпением, соглашался с разумными доводами. Но это — на стадии обсуждения того или иного вопроса. А когда же по нему уже принималось решение, никакие изменения не допускались.

Кстати, когда Сталин обращался к сидящему (я говорю о нас, военных, бывавших в Ставке), то вставать не следовало. Верховный еще очень не любил, когда говоривший не смотрел ему в глаза. Сам он говорил глуховато, а по телефону — тихо. В этом случае приходилось напрягать все внимание.

Работу в Ставке отличала простота, большая интеллигентность. Никаких показных речей, повышенного тона, все разговоры — вполголоса. Помнится, когда И. В. Сталину было присвоено звание Маршала Советского Союза, его по-прежнему следовало именовать «товарищ Сталин». Он не любил, чтобы перед ним вытягивались в струнку, не терпел строевых подходов и отходов.

При всей своей строгости Сталин иногда давал нам уроки снисходительного отношения к небольшим человеческим слабостям. Особенно мне запомнился такой случай. Как-то раз нас, нескольких военных, в том числе и Н. Н. Воронова, задержали в кабинете Верховного дольше положенного. Сидим, решаем свои вопросы. А тут как раз входит Поскребышев и докладывает, что такой-то генерал (не буду называть его фамилии, но скажу что тогда он командовал на фронте крупным соединением) прибыл.

— Пусть войдет, — сказал Сталин.

И каково же было наше изумление, когда в кабинет вошел… не совсем твердо державшийся на ногах генерал! Он подошел к столу и, вцепившись руками в его край, смертельно бледный, пробормотал, что явился по приказанию. Мы затаили дыхание. Что-то теперь будет с беднягой! Но Верховный молча поднялся, подошел к генералу и мягко спросил:

— Вы как будто сейчас нездоровы?

— Да, — еле выдавил тот из пересохших губ.

— Ну тогда мы встретимся с вами завтра, — сказал Сталин и отпустил генерала…

Когда тот закрыл за собой дверь, И. В. Сталин заметил, ни к кому, собственно, не обращаясь:

— Товарищ сегодня получил орден за успешно проведенную операцию. Что будет вызван в Ставку, он, естественно, не знал. Ну и отметил на радостях свою награду. Так что особой вины в том, что он явился в таком состоянии, считаю, нет…

Да, таков был он, И. В. Сталин. Это во многом благодаря ему в партийно-политическом и государственном руководстве страной с первого дня войны и до последнего было нерушимое единство. Слово Верховного (а он же и Председатель ГКО, Генеральный секретарь ЦК партии) было, повторяю, законом.

Сталин не терпел, когда от него утаивали истинное положение дел» [221, с. 74–76].

Обычно раз в месяц, вспоминал начальник артиллерии Красной Армии Н. Н. Воронов, докладывали в Ставке проект распределения вооружения и боеприпасов на следующий месяц войны. «Однажды, — пишет он, — при утверждении такой ведомости Сталину бросились в глаза цифры: «Для НКВД — 50 000 винтовок». Он забросал нас вопросами: кто конкретно дал эту заявку, зачем столько винтовок для НКВД? Мы сказали, что сами удивлены этим, но Берия настаивает. Тотчас же вызвали Берию. Тот пытался дать объяснение на грузинском языке. Сталин с раздражением оборвал его и предложил ответить по-русски: зачем и для чего ему нужно столько винтовок?

— Это нужно для вооружения вновь формируемых дивизий НКВД, — сказал Берия.

— Достаточно будет и половины — двадцати пяти тысяч.

Берия стал упрямо настаивать. Сталин дважды пытался урезонить его. Берия ничего не хотел слушать.

Тогда раздраженный до предела Сталин сказал нам:

— Зачеркните то, что там значится, и напишите: десять тысяч винтовок.

И тут же утвердил ведомость» [44, с. 194–195].

«Мне, — пишет маршал Г. К. Жуков, — очень нравилось в работе И. В. Сталина полное отсутствие формализма. Все, что делалось им по линии Ставки или ГКО, делалось так, чтобы принятые этими высокими органами решения начинали выполняться тотчас же, а ход выполнения их строго и неуклонно контролировался лично Верховным или, по его указанию, другими руководящими лицами или организациями» [76, с. 100–101].

Взяв на себя управление войсками, И. В. Сталин каждому из своего ближайшего окружения поручил курировать определенный участок обеспечения успешного хода войны и строго спрашивал с них. За В. М. Молотовым было закреплено оснащение Красной Армии танками и контроль за работой танковой промышленности, за Г. М. Маленковым — обеспечение авиации новой боевой техникой, за М. И. Калининым — налаживание работы предприятий, выпускающих военную продукцию, за Н. А. Вознесенским — снабжение армии вооружением и боеприпасами, за А. И. Микояном — организация снабжения армии продовольствием, за Л. М. Кагановичем — упорядочение транспортных перевозок грузов, за А. А. Андреевым — налаживание военных перевозок, за Л. П. Берией — проведение исследований в области ракетостроения и атомной энергии, за А. А. Ждановым — организация обороны Ленинграда, за Н. С. Хрущевым — организация партизанского движения на Украине, за К. Е. Ворошиловым — выполнение отдельных ответственных заданий Ставки ВГК. Г. К. Жуков и А. М. Василевский участвовали в планировании и разработке стратегических операций, чаще других были специальными представителями И. В. Сталина на многих фронтах.

Это обеспечивало четкость и слаженность в работе. Естественно, это не застраховывало и от неудач. Ряд тяжелых ошибок, допущенных нашим военным руководством в ходе войны, особенно в ее начальном периоде, — факт неоспоримый. Они, как и наши победоносные операции, должны быть объективно оценены и исследованы. Но здесь не должно быть места огульному очернительству, предвзятости, издевательству над командными кадрами. К сожалению, именно эта тенденция является преобладающей в историографии Великой Отечественной войны в последние годы. Кроме огромного вреда и попрания исторической правды, она ни к чему не приводит.

Теперь, когда рассмотрены сложнейшие проблемы, которые пришлось решать и выполнять советскому Верховному Главнокомандованию, лично И. В. Сталину, надо сказать, как работал Верховный Главнокомандующий, насколько сложившийся метод его работы соответствовал требованиям войны. Эта сторона вопроса является объектом лживых и весьма утонченных и настойчивых приемов современных фальсификаторов.

Вопрос о том, как работал Сталин, привлекал пристальное внимание в годы войны. Он поучителен и сейчас. Эффективность деятельности Сталина, опыт руководства в условиях тяжелейшей войны государством, партией, Вооруженными силами, боевыми действиями на фронте, гигантский объем и разнообразие задач, которые ему пришлось решать, поистине уникальны. А самое главное состоит в том, что И. В. Сталин умел находить в конце концов верное решение, надежный выход из ситуации, казалось бы, безвыходной и запутанной, решительно переломить ход событий, к прочной победе над сильным и коварным противником. Тому примеров много и в годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции, и в предвоенные годы, и особенно в годы Великой Отечественной войны. Это признавали выдающиеся деятели того времени. Главный маршал авиации А. Е. Голованов, непосредственно общавшийся с Верховным Главнокомандующим, так характеризовал стиль Сталина: «Изучив человека, убедившись в его знаниях и способностях, он доверял ему, я бы сказал, безгранично. Но не дай Бог, как говорится, чтобы этот человек проявил себя где-то с плохой стороны. Сталин таких вещей не прощал никому. Он не раз говорил мне о тех трудностях, которые ему пришлось преодолевать после смерти Владимира Ильича, вести борьбу с различными уклонистами, даже с теми людьми, которым он бесконечно доверял, считал своими товарищами, как Бухарина например, и оказался ими обманутым. Видимо, это развило в нем определенное недоверие к людям. Мне случалось убеждать его в безупречности того или иного человека, которого я рекомендовал на руководящую работу…

Сталин всегда обращал внимание на существо дела и мало реагировал на форму изложения. Отношение его к людям соответствовало их труду и отношению к порученному делу. Работать с ним было не просто. Обладая широкими познаниями, он не терпел общих докладов и общих формулировок. Ответы должны были быть конкретными, предельно короткими и ясными. Если человек говорил долго, попусту, Сталин сразу указывал на незнание вопроса, мог сказать товарищу о его неспособности, но я не помню, чтобы он кого-нибудь оскорбил или унизил. Он констатировал факт. Способность говорить прямо в глаза и хорошее, и плохое, то, что он думает о человеке, была отличительной чертой Сталина. Длительное время работали с ним те, кто безупречно знал свое дело, умел его организовать и руководить. Способных и умных людей он уважал, порой не обращая внимания на серьезные недостатки в личных качествах человека» [208, с. 240–242].

В отчете Молотова о переговорах в Лондоне в мае 1942 года отмечалось, что Черчилль расспрашивал его «о том, каковы методы работы Сталина». А через несколько дней в Вашингтоне Рузвельт говорил Молотову: «Для обсуждения вопросов будущего и вопросов настоящего времени он хотел бы встретиться с великим человеком нашего времени — Сталиным. Он, Рузвельт, не мог этого до сих пор осуществить, но он верит, что эта встреча еще состоится. Он провозглашает тост за руководителя России и русских армий, за великого человека нашего времени, за Сталина» [149, с. 141, 179].

«Во время ужина на Ближней даче, куда я, — вспоминал Баграмян, — был приглашен вместе с Шапошниковым, Василевским, Тимошенко, Хрущевым, очень искусно Сталин создал непринужденную товарищескую обстановку. Его вниманием не был обойден ни один из сидевших за столом, каждому он сумел сказать что-либо существенное и приятное: либо в форме краткого тоста, либо остроумной реплики. Тосты произносились, главным образом, в честь сражавшихся войск. Сталин при этом показал свое умение слушать других, тонко вызывал присутствующих на откровенный обмен мнениями, в ходе которого выяснялись взгляды военачальников на развитие боевых событий, их оценки слабых и сильных сторон противника.

Когда в общей беседе наступила короткая пауза, Сталин достал из кармана кителя листок бумаги, исписанный мелким почерком. Подняв руку с трубкой, чтобы привлечь к себе внимание, он сказал, пряча в усах улыбку, что огласит сейчас один весьма актуальный документ. Это было письмо турецкому султану.

Каждая фраза злого, остроумного, пересыпанного шутками послания вызывала громкий смех присутствовавших. Закончив чтение, Сталин сказал, что Гитлер и его приспешники заслуживают еще большего презрения, ненависти и осмеяния, чем кровожадный турецкий султан и его сатрапы. Видимо, Сталин стремился еще более упрочить в каждом из нас веру в нашу конечную победу, показать, что враг достоин презрения и ненависти. Наверное, поэтому и прочел Верховный Главнокомандующий письмо запорожцев турецкому султану».

Молотов говорил, что Сталин письмо запорожцев турецкому султану носил с собой несколько лет. И в узком кругу любил его читать, отпуская иной раз их соленые слова по поводу английской политики.

На XX партсъезде Н. С. Хрущев уверял делегатов, что «Сталин операции планировал по глобусу» и «был очень далек от понимания той реальной обстановки, которая складывалась на фронтах» (цит. по: [90, с. 149]).

Что же говорят документы и свидетельства людей, непосредственно работавших со Сталиным в годы войны, о «планировании по глобусу»? Характерно признание ближайшего соратника Сталина маршала Жукова. Уже после войны, после «разоблачений» Хрущева в беседе с К. Симоновым Г. К. Жуков засвидетельствовал, что у Сталина «был свой метод овладения конкретным материалом предстоящей операции, метод, который я, вообще говоря, считаю правильным. Перед началом подготовки той или иной операции, перед вызовом командующих фронтами он заранее встречался с офицерами Генерального штаба — майорами, подполковниками, наблюдавшими за соответствующими оперативными направлениями. Он вызывал их одного за другим на доклад, работал с ними по полтора, по два часа, уточнял с каждым обстановку, разбирался в ней и ко времени своей встречи с командующими фронтами, ко времени постановки им новых задач оказывался настолько хорошо подготовленным, что порой удивлял их своей осведомленностью… Его осведомленность была не показной, а действительной, и его предварительная работа с офицерами Генерального штаба для уточнения обстановки перед принятием будущих решений была работой в высшей степени разумной» [167, с. 372, 373]. И еще одно свидетельство маршала Жукова: «Идти на доклад в Ставку, к И. В. Сталину, скажем с картами, на которых были хоть какие-то «белые пятна», сообщать ему ориентировочные, а тем более преувеличенные данные было невозможно. И. В. Сталин не терпел ответов наугад, требовал исчерпывающей полноты и ясности. У него было какое-то особое чутье на слабые места в докладах и документах, он тут же их обнаруживал и строго взыскивал с виновных» [90, с. 294].

Работа Сталина в Ставке была строго регламентирована. Было точно определено, когда, кто и каким способом докладывает ему обстановку на фронтах. Был установлен порядок подготовки и утверждения нормативных документов, сроки отработки информации, получения донесений с фронтов и из управлений Наркомата обороны. Первый доклад Верховному Главнокомандующему производился в 10–11 часов, обычно по телефону, а в 16–17 часов начальник Оперативного управления Генерального штаба с картами масштабом 1:200 000 по каждому фронту с нанесенной обстановкой до дивизии, а то и до полка, докладывал Сталину о действиях наших войск и противника, о намерениях командующих» [35, с. 36–37].

А вот что пишет маршал К. А. Мерецков: «В некоторых книгах у нас получила хождение версия, что будто И. В. Сталин руководил боевыми операциями «по глобусу». Ничего более нелепого мне никогда не приходилось читать». В ходе войны, продолжал он, ему десятки раз приходилось встречаться с И. В. Сталиным. Во время вызова Верховный Главнокомандующий, подойдя к карте в кабинете, спокойно знакомил с положением дел на фронте и разъяснял боевое задание [119, с. 214].

Ложь о «глобусе» опровергают и оперативные документы. Генерал армии А. И. Грибков, работавший в годы войны в Оперативном управлении Генерального штаба, свидетельствует: «Н. С. Хрущев, развенчивая культ личности И. В. Сталина, утверждал, что, мол, тот руководил фронтами по глобусу. Разумеется, все это ложь. В военных архивах хранятся карты различных масштабов с пометками, сделанными рукой Верховного Главнокомандующего» [34, с. 30].

Тесно соприкасавшийся по работе с И. В. Сталиным в годы войны генерал армии С. М. Штеменко пишет: «Должен сказать, что Сталин не решал и вообще не любил решать важные вопросы войны единолично. Он хорошо понимал необходимость коллективной работы в этой сложной области, признавал авторитеты по той или иной военной проблеме, считался с их мнением и каждому отдавал должное. В декабре 1943 г. после Тегеранской конференции, когда потребовалось наметить планы действий на будущее, доклад на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и Ставки относительно хода борьбы на фронте и ее перспективах делали А. М. Василевский и А. И. Антонов, по вопросам военной экономики докладывал Н. А. Вознесенский, а И. В. Сталин взял на себя анализ проблем международного характера» [218, кн. 2, с. 275].

Приведем еще высказывание Маршала Советского Союза И. Х. Баграмяна. «Зная огромные полномочия и поистине железную властность Сталина, — пишет он, — я был изумлен его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус!» — и точка. Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости этого шага. Мне впоследствии частенько самому приходилось уже в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он умел прислушиваться к мнению подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал» [9, с. 402].

Следует отметить, что освещение деятельности Сталина как Верховного Главнокомандующего в годы Великой Отечественной войны затруднено в силу ряда обстоятельств. Во-первых, тем, что фактически не существует ни в отечественной, ни в зарубежной историографии хотя бы беглого, фрагментарного описания этой деятельности. Во-вторых, за истекшие десятилетия не было осуществлено серьезной попытки всесторонне осмыслить значение и результаты деятельности Главковерха величайшей из войн в истории человечества. И, наконец, третья трудность — «демократы» и их буржуазные покровители и коллеги пытаются свести освещение деятельности Сталина к одной строго нацеленной теме — к борьбе Сталина против его политических противников, к процессам 30-х годов, к репрессивным действиям ГПУ, НКВД. Все факты, все данные, которые не работают на версию «кровавого диктатора», ими замалчиваются.

Есть основание согласиться с В. В. Похлебкиным, который в обстоятельной работе «Великий псевдоним» пишет: «…Мы имеем серию крайне похожих друг на друга «разоблачительных», «антисталинских» биографий, отличающихся одна от другой лишь степенью «ядовитой слюны». Среди авторов этих работ Л. Д. Троцкий, Р. Такер, И. Дейтшер, А. В. Антонов-Овсеенко-мл., Р. Слассер и пара бездарнейших фальсификаторов, создавших исторически безграмотные и фактически грубо ошибочные «опусы»-фолианты, — Ф. Д. Волков и Д. А. Волкогонов… Фактически до 60–70 % таких фактов (связанных с деятельностью Сталина. — В.С.) абсолютно исключены из рассмотрения и один этот «технический прием» резко искажает картину и суть событий, в которых не только участвовал, но и которые определял, направлял и контролировал И. В. Сталин — государственный деятель, доминировавший в течение 30 лет в истории страны, партии, международного коммунистического движения и в марксистской идеологии» [14, с. 32, 33].

Характерной особенностью работы Верховного Главнокомандующего было повседневное напряженное внимание к развитию обстановки на театре войны и на отдельных его участках, всесторонний, глубокий анализ ее развития. Этого он неукоснительно требовал и от подчиненных. Свидетельствуют об этом тысячи документов.

Когда 8 мая 1942 года на Крымском фронте сложилась угрожающая обстановка, представитель Ставки Л. З. Мехлис, вместо того чтобы самому исправить положение, потребовал от Верховного Главнокомандующего снять командующего фронтом Д. Т. Козлова, И. В. Сталин, увидев в этом попытку уклониться от личной ответственности за происходящее, телеграфировал Мехлису: «Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымфронте Вы — не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта… Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но Вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов. Дела у Вас в Крыму несложные, и Вы могли бы сами справиться с ними. Если бы Вы использовали штурмовую авиацию не на побочные дела, а против танков и живой силы противника, противник не прорвал бы фронта и танки не прошли бы. Не нужно быть Гинденбургом, чтобы понять эту простую вещь, сидя два месяца на Крымфронте».

За невыполнение указания Ставки и потерю командованием фронта управления войсками Д. Т. Козлов и член Военного совета Ф. А. Шаманин были сняты с постов и понижены в звании, Л. З. Мехлис снят с поста заместителя наркома обороны и начальника Главного политического управления, понижен в звании и больше уже не посылался представителем Ставки.

Генерал Д. Т. Козлов потребовал приема Верховным Главнокомандующим. Свидетелем их встречи оказался К. К. Рокоссовский. Козлов заявил, что делал все, что мог, чтобы овладеть положением, приложил все силы. Сталин не перебивал. Затем спросил:

— У вас все?

— Да, — ответил Козлов.

— Вот видите, — спокойно сказал Сталин, — вы хотели сделать все, что могли, но не смогли сделать того, что были должны сделать.

Козлов ответил, что Мехлис не давал делать то, что он считал нужным, вмешивался, давил, из-за Мехлиса он не имел возможности командовать так, как считал необходимым.

— Подождите, товарищ Козлов! — спокойно продолжил Станин. — Скажите, кто был у вас командующим фронтом, вы или Мехлис?

— Я.

— Значит, вы командовали фронтом.

— Да.

— Ваши приказания обязаны были выполнять все на фронте?

— Да, но…

— Подождите. Мехлис не был командующим фронтом?

— Не был…

— Значит, вы командующий фронтом, а Мехлис не командующий фронтом? Значит, вы должны были командовать, а не Мехлис, да?

— Да, но…

— Подождите. Вы командующий фронтом?

— Я, но он мне не давал командовать.

— Почему же вы не позвонили и не сообщили?

— Я хотел позвонить, но не имел возможности.

— Почему?

— Со мною все время находился Мехлис, и я не мог позвонить без него. Мне пришлось бы звонить в его присутствии.

— Хорошо. Почему же вы не могли позвонить в его присутствии?

— …

— Почему если вы считали, что вы правы, а не он, почему же не могли позвонить в его присутствии? Очевидно, вы, товарищ Козлов, боялись Мехлиса больше, чем немцев?

— Вы не знаете Мехлиса, товарищ Сталин.

— Ну, это, положим, неверно, товарищ Козлов. Я то знаю товарища Мехлиса. А теперь хочу вас спросить: почему вы жалуетесь? Вы командовали фронтом, вы отвечали за действия фронта, с вас за это спрашивается. Вот за то, что не осмелились снять трубку и позвонить, а в результате провалили операцию, мы вас и наказали… Я считаю, что все правильно сделано с вами, товарищ Козлов.

Когда Козлов ушел, Сталин сказал Рокоссовскому:

— Вот какой интересный разговор.

Потом К. К. Рокоссовский говорил:

— Я вышел из кабинета Верховного Главнокомандующего с мыслью, что мне, человеку, недавно принявшему фронт, был дан предметный урок. Поверьте, я постарался его усвоить.

В том же 1942 году, 30 июня, при переговорах по телеграфу с командующим войсками Брянского фронта Ф. И. Голиковым и начальником штаба фронта М. И. Казаковым Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин подчеркивал: «Запомните хорошенько. У вас теперь на фронте более 1000 танков, а у противника нет и 500 танков. Это первое, и второе — на фронте действия трех танковых дивизий противника у нас собралось более 500 танков, а у противника 300–350 танков самое большое. Все зависит теперь от вашего умения использовать эти силы и управлять ими…» (ЦАМО, ф. 132а, оп. 2642, д. 12, л. 253–254).

В период подготовки Сталинградского контрнаступления Ставка за подписью Сталина и Василевского направила командующим фронтами следующий документ:

«При проведении наступательных операций командующие фронтов и армий иногда смотрят на установленные для них разграничительные линии как на забор и как на перегородку, которые не могут нарушаться, хотя бы этого требовали интересы дела и меняющаяся в ходе операции обстановка.

В результате наши армии при наступлении идут вперед прямо перед собой, в пределах своих разграничительных линий, не обращая внимания на своих соседей, без маневра, который вызывается обстановкой, без помощи друг другу и тем облегчают маневр противнику и предоставляют ему возможности бить нас по частям.

Ставка разъясняет, что разграничительные линии определяют лишь ответственность командиров за определенный участок или полосу местности, в которых выполняется ими полученная боевая задача, но их нельзя рассматривать как неизменные и непереходимые перегородки для армий. В ходе операций обстановка часто меняется. Командующий обязан быстро и правильно реагировать на это изменение, обязан маневрировать своим соединением или армией, не считаясь с установленными для него разграничительными линиями.

Ставка Верховного Главного Командования, разъясняя это, разрешает и предоставляет право командующим фронтами менять в ходе операций разграничительные линии между армиями фронта, менять направление удара отдельных армий в зависимости от обстановки, с тем чтобы впоследствии сообщить об этом Ставке.

Командующим фронтами немедленно разъяснить эти указания всем командующим армиями».

И еще — телеграмма Сталина маршалу Жукову, относящаяся к началу 1944 года, к проведению Корсунь-Шевченковской операции:

«Должен указать Вам, что я возложил на Вас задачи координировать действия 1-го и 2-го Украинских фронтов, а между тем из сегодняшнего Вашего доклада видно, что, несмотря на всю остроту положения, Вы недостаточно осведомлены об обстановке: Вам неизвестно о занятии противником Хильки и Нова-Буда; Вы не знаете решения Конева об использовании 5-го гв. кк. и танкового корпуса Ротмистрова с целью уничтожения противника, прорвавшегося на Шендеровку. Сил и средств на левом крыле 1 УФ и на правом крыле 2-го Украинского фронта достаточно для того, чтобы ликвидировать прорыв противника и уничтожить Корсуньскую группировку. Требую от Вас, чтобы Вы уделили исполнению этой задачи главное внимание» (ЦАМО, ф. 148а, оп. 3963, д. 158, л. 32–33).

Такой стиль работы присущ деятельности И. В. Сталина как Верховного Главнокомандующего на протяжении всей Отечественной войны. Трудно, весьма трудно в документах войны усмотреть хотя бы малейшие признаки незнания им обстановки на фронте или в тылу или общего поверхностного руководства страной.

«Что касается И. В. Сталина, то, — писал маршал Д. Ф. Устинов, — должен сказать, что именно во время войны отрицательные черты его характера были ослаблены, а сильные стороны его личности проявились наиболее полно. Сталин обладал уникальной работоспособностью, огромной силой воли, большим организаторским талантом. Понимая всю сложность и многогранность вопросов руководства войной, он многое доверял членам Политбюро ЦК, ГКО, руководителям наркоматов, сумел наладить безупречно четкую, согласованную, слаженную работу всех звеньев управления, добивался безусловного исполнения принятых решений.

При всей своей властности, суровости, я бы сказал жесткости, он живо откликался на проявление разумной инициативы, самостоятельности, ценил независимость суждений. Во всяком случае, насколько я помню, как правило, он не упреждал присутствующих своим выводом, оценкой, решением. Зная вес своего слова, Сталин старался до поры не обнаруживать отношения к обсуждаемой проблеме чаше всего или сидел будто бы отрешенно, или прохаживался почти бесшумно по кабинету, так что казалось, что он весьма далек от предмета разговора, думает о чем-то своем. И вдруг раздавалась короткая реплика, порой поворачивающая разговор в новое и, как потом зачастую оказывалось, единственно верное русло.

Иногда Сталин прерывал доклад неожиданным вопросом, обращенным к кому-либо из присутствующих: «А что вы думаете по этому вопросу?» или «А как вы относитесь к такому предложению?» Причем характерный акцент делался именно на слове «вы». Сталин смотрел на того, кого спрашивал, пристально и требовательно, иногда не торопил с ответом. Вместе с тем все знали, что чересчур медлить нельзя. Отвечать же нужно не только по существу, но и однозначно. Сталин уловок и дипломатических хитростей не терпел. Да и за самим вопросом всегда стояло нечто большее, чем просто ожидание того или иного ответа.

Нередко на заседаниях, в ходе обсуждения острых проблем, ссылался на В. И. Ленина, не раз рекомендовал нам почаще обращаться к его трудам. Ленинские идеи лежат в основе многих принятых ГКО в годы войны важнейших решений. Ленинская тональность явственно ощущается и в ряде выступлений И. В. Сталина предвоенных и военных лет» [201, с. 90–91].

«Демократы» ставят в вину Сталину жесткую требовательность к подчиненным. Так, Д. Волкогонов пишет: «Верховный требовал от них (представителей Ставки в войсках. — В.С.) ежедневного доклада, письменного или по телефону. Если по каким-либо причинам доклад представителя Ставки задерживался или переносился, можно было ждать разноса. При этом Сталин делал это в грубой, бестактной форме… Вообще для Сталина как Верховного Главнокомандующего был присущ ярко выраженный силовой, репрессивный, жесткий стиль работы» [40, кн. 2, с. 272, 275].

Да и немало других авторов очень любят распространяться о жестокости И. В. Сталина во время войны. Возможно, читателю будет небезынтересно суждение маршала А. М. Василевского, человека изумительной деликатности и отзывчивости, высказанное в одной из бесед со мной. Значимость твердости характера Сталина как полководца для А. М. Василевского была неоспорима. И чтобы лучше оттенить это качество Сталина, Александр Михайлович показывал это на примере различия по-своему твердых характеров маршала Шапошникова и маршала Жукова.

Однажды только назначенный начальником Генерального штаба Борис Михайлович Шапошников докладывал Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину обстановку на фронтах и вдруг замялся. Затем признался, что о положении на двух фронтах пока ничего сказать не может, поскольку к установленному времени начальники штабов не передали сведений. Сталин тотчас задал вопрос:

— Вы с них потребовали немедленного донесения?

Шапошников заверил, что на этих фронтах знающие свое дело начальники штабов и донесения будут получены. Сталин спросил:

— Вы их наказали? Так нельзя оставлять нежелание предоставлять нам вовремя необходимую информацию.

— Они наказаны строго. Каждому начальнику штаба фронта я объявил выговор, — ответил Шапошников.

— Выговор? — удивленно произнес Сталин. — Да для генералов это не наказание. Выговоры объявляют в партячейке.

Борис Михайлович сказал, что до революции существовал обычай — офицер, получивший выговор от начальника Генерального штаба, обязан был подать рапорт об освобождении от занимаемой должности.

Сталин не стал дальше обсуждать случившееся. По мнению Василевского, очевидно, он остался удовлетворенным ссылкой на прошлый опыт.

Жесткая требовательность была отличительной чертой характера Георгия Константиновича Жукова. «Он, — говорил А. М. Василевский, — и должен был быть очень требовательным. Это диктовалось военной, фронтовой обстановкой. Да и занимаемые высокие военные посты обязывали. Без жесткой требовательности приказы не выполняются. В бой посылают не уговорами. По себе, признавался Александр Михайлович, сужу, бывали обстоятельства, когда не всегда легко удавалось сдержаться, не накричать. Однако верно, что твердость является достоинством характера полководца, а грубость — не элемент руководства войсками. Эти два качества путать не следует. Собой нужно управлять. Случалось, Георгий Константинович бывал груб, мог оскорбить, унизить, крепко выругаться. Это его не украшало. Правда, он и сам сознавался, что чрезмерно сурово относился к недостаткам подчиненных, но не удавалось иначе. Беспощадный к другим, Жуков был беспощаден к себе, был воплощением четкости, умения мгновенно принимать решения, добиваться их практического воплощения.

«Часто общаясь с Иосифом Виссарионовичем Сталиным, я, — говорил А. М. Василевский, — мог бы привести множество фактов проявления его душевной мягкости и участия. И в этом что-то было общее у Сталина и Шапошникова. И. В. Сталин, наделенный всей полнотой власти, был крайне беспощаден, когда дело касалось исполнения принятого решения. И эта его жесткая требовательность была чем-то сродни жесткой требовательности Жукова. Однако И. В. Сталин не допускал унижения человека, оскорбления личности даже при крайнем раздражении. Ему не нравилась грубость Жукова.

Уж кто-кто, а я, — говорил Александр Михайлович, — на себе испытал беспощадную требовательность И. В. Сталина. На всю жизнь запомнил день 1 августа 1943 года. В мой адрес была направлена грозная телеграмма Верховного Главнокомандующего:

«Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки.

Я уже давно обязал Вас, как уполномоченного Ставки, обязательно присылать к исходу каждого дня операции специальные донесения. Вы почти каждый раз забывали об этой своей обязанности и не присылали в Ставку донесений.

16 августа является первым днем важной операции на Юго-Западном фронте, где Вы состоите уполномоченным Ставки. И вот Вы опять изволили забыть о своем долге перед Ставкой и не присылаете в Ставку донесений.

Вы не можете ссылаться на недостаток времени, так как маршал Жуков работает на фронте не меньше Вас и все же ежедневно присылает в Ставку донесения. Разница между Вами и Жуковым состоит в том, что он дисциплинирован и не лишен чувства долга перед Ставкой, тогда как Вы малодисциплинированны и забываете часто о своем долге перед Ставкой.

Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз позволите себе забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта» [19, с. 335].

Таких телеграмм я, конечно, больше уже не получал. Таковы были требовательность, доверие и уважительность И. В. Сталина. Умел наводить порядок твердой рукой, кого бы это ни касалось», — заключил Александр Михайлович Василевский.

Нельзя забывать, что шла тяжелейшая борьба и малейшая расхлябанность, неисполнительность могли привести к катастрофическим последствиям. Жесткая требовательность Сталина, его твердое руководство войсками, самоотверженный, изнуряющий каждодневный труд сыграли выдающуюся роль в Великой Отечественной войне. В интересах дела он был беспощадно требователен и к себе, и к подчиненным. В суровой требовательности на войне больше гуманности, чем в ложном демократизме и попустительстве упущениям при управлении войсками.

Примечательные штрихи к характеристике стиля деятельности Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина сообщает генерал армии С. М. Штеменко.

Так, о диктовках Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина в книге «Генеральный штаб в годы войны» С. М. Штеменко пишет: «Выслушав доклад А. И. Антонова об обстановке на ночь 22 августа 1943 года, И. В. Сталин приказал ему:

— Садитесь и пишите директиву Ватутину. Копию пошлите Жукову.

Сам он тоже вооружился красным карандашом и, прохаживаясь вдоль стола, продиктовал первую фразу:

— События последних дней показали, что вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки как при планировании, так и при проведении операций.

За этим последовала пауза — Сталин собирался с мыслями. Потом, как говорится, на одном дыхании, был продиктован целый абзац:

— Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок является наступлением огульного характера. Такое наступление приводит к распылению сил и средств и дает возможность противнику наносить удары во фланг и тыл нашим далеко продвинувшимся вперед и не обеспеченным с флангов группировкам.

Верховный на минуту остановился, из-за моего плеча прочитал написанное. В конце фразы добавил собственноручно: «и бить их по частям». Затем диктовка продолжалась:

— При таких обстоятельствах противнику удалось выйти на тылы 1-й танковой армии, находившейся в районе Алексеевка, Коняги; затем он ударил по открытому флангу соединений 6-й гв. армии, вышедших на рубеж Отрада, Вязовая, Папасовка, и, наконец, используя вашу беспечность, противник 20 августа нанес удар из района Ахтырки на юго-восток по тылам 27-й армии, 4-го и 5-го гв. танковых корпусов.

В результате этих действий противника наши войска понесли значительные и ничем не оправданные потери, а также было утрачено выгодное положение для разгрома харьковской группировки противника.

Верховный опять остановился, прочитал написанное, зачеркнул слова «используя вашу беспечность» и продолжал:

— Я еще раз вынужден указать вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые вами при проведении операций, и требую, чтобы задача ликвидации ахтырской группировки противника, как наиболее важная задача, была выполнена в ближайшие дни.

Это вы можете сделать, так как у вас есть достаточно средств.

Прошу не увлекаться задачей охвата харьковского плацдарма со стороны Полтавы, а сосредоточить все внимание на реальной и конкретной задаче — ликвидации ахтырской группировки противника, ибо без ликвидации этой группы противника серьезные успехи Воронежского фронта стали неосуществимыми.

По окончании последнего абзаца Сталин пробежал его глазами опять-таки из-за моего плеча, усилил смысл написанного, вставив после «Прошу не» слово «разбрасываться», и приказал вслух повторить окончательный текст.

«Прошу не разбрасываться, не увлекаться задачей охвата…» — прочел я.

Верховный утвердительно кивнул и подписал бумагу. Через несколько минут телеграмма пошла на фронт.

И. В. Сталин очень пристально следил за обстановкой на всех участках огромного советско-германского фронта. Ему докладывали три раза в день (даже поздно ночью). «Однажды, — рассказывает Штеменко, — я и Антонов приехали с докладом на Ближнюю дачу в обеденное время, а обедал Сталин в 9–10 часов вечера, а иногда и позже. Верховный быстро решил все вопросы и пригласил нас в свою столовую. Такое случалось не раз, и память моя зафиксировала некоторые любопытные детали.

Обед у Сталина, даже очень большой, всегда проходил без услуг официантов. Они только приносили в столовую все необходимое и молча удалялись. На стол заблаговременно выставлялись приборы, хлеб коньяк, водка, сухие вина, пряности, соль, какие-то травы, овощи и грибы. Колбас, ветчины и иных закусок, как правило, не бывало. Консервов он не терпел.

Первые обеденные блюда в больших судках располагались несколько в стороне на другом столе. Там же стояли стопки чистых тарелок.

Сталин подходил к судкам, приподнимал крышки и, заглядывая туда, вслух говорил, ни к кому, однако, не обращаясь:

— Ага, суп… А тут уха… Здесь щи… Нальем щей, — и сам наливал, а затем нес тарелку к обеденному столу.

Без всякого приглашения то же делал каждый из присутствующих, независимо от своего положения. Наливали себе, кто что хотел. Затем приносили набор вторых блюд, и каждый также сам брал из них то, что больше нравится. Пили, конечно, мало, по одной-две рюмки. В первый раз мы с Антоновым не стали пить совсем. Сталин заметил это и, чуть улыбнувшись, сказал:

— По рюмке можно и генштабистам.

Вместо третьего чаще всего бывал чай. Наливали его из большого кипящего самовара, стоявшего на том же отдельном столе. Чайник с заваркой подогревался на конфорке.

Разговор во время обеда носил преимущественно деловой характер, касался тех же вопросов войны, работы промышленности и сельского хозяйства. Говорил больше Сталин, а остальные лишь отвечали на его вопросы. Только в редких случаях он позволял себе затрагивать какие-то отвлеченные темы» [218, с. 312–313].

Масштаб деятельности И. В. Сталина в годы Великой Отечественной войны выходил далеко за пределы официально исполняемых им должностей. Он являлся руководящим деятелем армий и всей воюющей Советской страны. В его руках были сосредоточены все основные рычаги партийного, государственного и военного руководства и управления. Все важнейшие вопросу войны, внутренней и внешней политики решались под его непосредственным руководством и при его личном активнейшем участии. Результаты его деятельности, предлагаемые решения, способы и стиль осуществления ежедневно встававших непростых и нелегких проблем имели судьбоносное значение для отстаивания дела социализма, для будущего социалистического государства, советского народа и его Красной Армии.

Бесспорная заслуга Сталина заключается в том, что он в такой судьбоносный период истории нашей страны, как Великая Отечественная война, сумел неотступно и твердо лично контролировать и направлять важнейшие процессы, происходившие на фронте, в стране, в сфере внешней политики, жестко и повседневно контролировать и компетентно направлять деятельность важнейших структур государственной машины. Он неуклонно добивался четкой исполнительности от всех звеньев государственной и военной машины страны. Работал Сталин, не щадя себя, пока хватало сил. Решался вопрос о судьбе советского народа, о судьбе страны. Сама чрезвычайная обстановка требовала чрезвычайных мер.

Выдающийся полководец и стратег

Предвоенный день — суббота, 21 июня 1941 года, и первый день войны — воскресенье, 22 июня 1941 года, у И. В. Сталина были заполнены напряженной работой, практически не оставлявшей времени на отдых и лечение. Все его помыслы и все его дела были направлены на одно — подготовить Советскую страну к отпору гитлеровской агрессии, скорее перевооружить Красную Армию и создать требуемые мобилизационные запасы и государственные резервы, обеспечить выгодные международные условия для противоборства с фашистской Германией. «Он, — об И. В. Сталине тех дней говорил В. М. Молотов, — думал не о себе, а обо всей стране. Это же главный интерес был наш, всего народа — еще на несколько недель оттянуть».

Теперь не секрет, что И. В. Сталин во второй половине июня 1941 года был мучительно болен. В субботу, 21 июня, когда у него температура поднялась до сорока градусов, в Волынское (Ближнюю дачу) был вызван профессор Б. С. Преображенский, много лет лечивший И. В. Сталина. Осмотрев больного, профессор поставил диагноз — тяжелейшая флегмонозная ангина и настаивал на немедленной госпитализации. Однако Сталин наотрез отказался от больницы. При этом попросил Б. С. Преображенского на всякий случай не выезжать на выходной день из Москвы. И поставил условие, чтобы профессор о своем диагнозе никому не говорил.

Имеются сведения, что И. В. Сталин в субботу 21 июня, в Кремле разговаривал с маршалом С. К. Тимошенко о положении на западной границе, вызывал московских руководителей А. С. Щербакова и В. П. Пронина. Приказал им в субботу задержать секретарей райкомов партии и председателей райисполкомов, запретить им выезжать за город. Он предупредил: «Возможно нападение немцев».

Примерно в 24 часа 21 июня командующий Киевским военным округом М. П. Кирпонос, — пишет Г. К. Жуков в книге «Воспоминания и размышления», — доложил, что появился еще один немецкий солдат-перебежчик и сообщил, что в 4 часа немецкие войска перейдут в наступление. Все говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе. Об этом мы доложили в 00.30 минут ночи И. В. Сталину. Он спросил, передана ли директива в округа. Я ответил утвердительно.

Г. К. Жуков продолжает: в 3 часа 07 минут ему позвонил командующий Черноморским флотом, в 3 часа 30 минут — начальник штаба Западного округа, через три минуты — начальник штаба Киевского округа, в 3 часа 40 минут — командующий Прибалтийским военным округом. Докладывали о налетах немецкой авиации.

Нарком обороны С. К. Тимошенко приказал Г. К. Жукову звонить И. В. Сталину. Доложить, что немцы бомбят наши города, началась война.

Подойдя к аппарату, выслушав сообщение Жукова, Сталин отдал распоряжение:

— Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.

Затем, вопреки строжайшему запрету профессора Б. С. Преображенского, И. В. Сталин вызвал машину и уехал в Кремль.

Через час, в 4 часа 30 минут, 22 июня в Кремле собрались вызванные члены Политбюро, а также Тимошенко и Жуков. Сталин открыл заседание Политбюро. Обратившись к В. М. Молотову, он сказал:

— Надо срочно позвонить в германское посольство.

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения. Принять посла было поручено В. М. Молотову.

«Мы, — отмечает Г. К. Жуков, — тут же просили И. В. Сталина дать войскам приказ немедля организовать ответные действия и нанести контрудары по противнику.

— Подождем возвращения Молотова, — ответил он.

Через некоторое время в кабинет быстро вошел В. М. Молотов.

— Германское правительство объявило нам войну.

И. В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.

Наступила длительная, тягостная пауза.

Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.

— Не задержать, а уничтожить, — уточнил С. К. Тимошенко.

— Давайте директиву, — сказал И. В. Сталин. — Но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.

Трудно было понять И. В. Сталина. Видимо, он все еще надеялся как-то избежать войны. Но она уже стала фактом. Вторжение развивалось на всех стратегических направлениях» [76, т. 2, с. 9–10].

В. М. Молотов, рассказывает писатель Ф. И. Чуев, не раз вспоминал И. В. Сталина в первые дни войны. «Жуков и Тимошенко подняли нас: на границе что-то тревожное уже началось. Может, кто-то раньше сообщил им о какой-то отдельной бомбежке, и раньше двух началось, это уже второстепенный вопрос. Мы собрались у товарища Сталина в Кремле около двух часов ночи: официальное заседание, все члены Политбюро были вызваны. До этого, 21 июня, вечером мы были на даче у Сталина часов до одиннадцати-двенадцати. …Члены Политбюро оставались у Сталина, а я пошел к себе принимать Шуленбурга… И Жуков с Тимошенко прибыли не позже трех часов. А то, что Жуков это относит ко времени после четырех, он запаздывает сознательно, чтобы подогнать время к своим часам. События развернулись раньше» [209, с. 48–49].

В данном случае важна не противоречивость воспоминаний. Это дело исследователей. Важно, как Жуков, так и Молотов, свидетельствуют о напряженной работе Сталина и 21 июня, и 22 июня.

До сих пор с подачи Хрущева в 1956 году мусолится версия, будто советское военно-политическое руководство располагало даже точной датой начала нападения фашистской Германии на СССР, но не предприняло по вине Сталина никаких мер для отражения агрессии. Начальник Генерального штаба — заместитель наркома обороны СССР с января 1941 года генерал армии Г. К. Жуков в книге «Воспоминания и размышления» (1969 год) с присущёй ему прямотой и достоверностью запечатлел: «Позволю со всей ответственностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни Советское правительство, ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не располагали».

Да, в конце мая 1941 года в выступлении на расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) И. В. Сталин уверенно заявил: «Обстановка обостряется с каждым днем. Очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии… От таких авантюристов, как гитлеровская клика, всего можно ожидать, тем более что нам известно, что нападение фашистской Германии на Советский Союз готовится при прямой поддержке монополистов США и Англии…»

Что касается 22 июня 1941 года, то практически за четыре часа до начала войны, в 00 часов 30 минут, в военные округа была передана директива наркома обороны СССР № 1:

«О ПРИВЕДЕНИИ ВОЙСК В ПОЛНУЮ БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ

Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

Копия: народному комиссару Военно-морского флота.

1. В течение 22–23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов необходимо быть в полной боевой готовности, чтобы встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. ПРИКАЗЫВАЮ:

а) в течение ночи на 22 июня 1941 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22 июня 1941 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

ТИМОШЕНКО, ЖУКОВ 21 июня 1941 г.»

В Генеральный штаб эту директиву доставил И. Ф. Ватутин. 22 июня 1941 г. в 06 часов 30 минут И. В. Сталин санкционировал подписание директивы наркома обороны СССР № 2.

«ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР № 2

1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземными войсками границу не переходить.

2. Разведывательной и боевой авиации установить места сосредоточения авиации противника и группировки его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100–150 км, разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать».

Директива № 2 в военные округа была передана в 07 часов 15 минут 22 июня 1941 г. Военные действия шли уже по всему фронту.

В 9 часов 30 минут 22 июня И. В. Сталин в присутствии С. К. Тимошенко и Г. К. Жукова отредактировал и подписал указ о проведении мобилизации и введении военного положения в европейской части страны, а также об образовании Ставки Главного Командования и ряд других документов.

Утром 22 июня было принято решение, что в 12 часов с Заявлением Советского правительства к народам Советского Союза по радио обратится В. М. Молотов. И. В. Сталин, будучи серьезно больным, понятно, выступить с обращением к советскому народу не мог. Он вместе с Молотовым составлял Заявление Советского правительства.

В. М. Молотов говорил: «Почему я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым, нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход. Он, как автомат, сразу не мог на все ответить, это невозможно. Человек ведь. Но не только человек — это не совсем точно. Он и человек, и политик. Как политик, он должен был и выждать, и кое-что посмотреть, ведь у него манера выступлений была очень четкая, а сразу сориентироваться, дать четкий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождет несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах» [209, с. 50–51].

Это же отметил и Г. К. Жуков: «Говорят, что в первую неделю войны И. В. Сталин якобы так растерялся, что не мог даже выступить по радио с речью и поручил свое выступление В. М. Молотову. Это суждение не соответствует действительности» [76, т. 2, с. 10].

А бывший в то время в Киеве Н. С. Хрущев расписывал, что происходило с И. В. Сталиным в Кремле и на Ближней даче. Якобы, когда находившемуся в Кремле Сталину доложили о начале войны, он долго не хотел верить, а затем уехал к себе на дачу. Сталин выглядел старым, пришибленным, растерянным. Он длительное время фактически не руководил военными операциями и вообще не приступал к делам. В те дни он заявил:

— То, что создал Ленин, все это мы безвозвратно растеряли.

«К Сталину, — говорил на XX партсъезде Хрущев, — пришли некоторые члены Политбюро и долго убеждали его, что еще не все потеряно, что у нас страна большая, мы можем собраться с силами и дать отпор врагу». При этом давал понять делегатам съезда, что среди уговаривавших Сталина членов Политбюро был и он, Хрущев. Им, наконец, удалось уговорить Сталина возвратиться в Москву и «принимать какие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте» (цит. по: [90, с. 148–149]).

Жукову не надо было будить Сталина. Хрущеву — призывать Сталина возглавить оборону страны. Сталин и до войны обычно работал по ночам, работал — находился ли в Кремле, находился ли на даче. Так было и в ночь на 22 июня. И дело не в том, кто первым сообщил ему о начале войны. Страна к отражению фашистской агрессии была готова в главном. Нарком обороны маршал Тимошенко и начальник Генштаба генерал армии Жуков заверяли Сталина, Политбюро ЦК и правительство, что Красная Армия выдержит первый удар фашистов, а затем, как и планировалось, нанесет ответный удар. Как известно, Сталин отверг вариант Генштаба, предложенный в мае 1941 года и предусматривавший «ни в коем случае не давать инициативы германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию». И не мифически неожиданное нападение немецко-фашистской армии вызвало потрясение Сталина, его потрясение было вызвано тем, что заверения военных оказались не соответствующими действительности, что, несмотря на героическое сопротивление, Красная Армия вынуждена была отходить с занимаемых позиций.

И. В. Сталин работал, невзирая на свое заболевание, о котором не сказал даже близким соратникам. Он понимал, что это сообщение в начале войны может деморализовать армию и народ. Естественно, он не хотел и доставлять радость врагу.

Вспоминая 22 июня 1941 года, ГК. Жуков писал:

«Примерно в 13 часов мне позвонил И. В. Сталин и сказал:

— Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызвал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.

Я спросил:

— А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?

И. В. Сталин ответил:

— Оставьте за себя Ватутина.

Потом несколько раздраженно добавил:

— Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.

Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе. Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили летчики, угостившие меня крепким чаем с бутербродами» [76, т. 2, с. 13].

Лишь вечером 22 июня 1941 года И. В. Сталин возвратился в Волынское. Из-за нарыва в горле он ничего не ел. Тяжело больной И. В. Сталин в последующие дни приезжал работать в Кремль.

Еще одна запись Г. К. Жукова:

«26 июня на командный пункт Юго-Западного фронта в Тернополь мне позвонил И. В. Сталин и сказал:

— На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Кулик неизвестно где. Маршал Шапошников заболел. Можете вы немедленно вылететь в Москву?

— Сейчас переговорю с товарищами Кирпоносом и Пуркаевым о дальнейших действиях и выеду на аэродром.

Поздно вечером 26 июня я прилетел в Москву и прямо с аэродрома — к И. В. Сталину. В кабинете И. В. Сталина стояли навытяжку нарком С. К. Тимошенко и мой первый заместитель генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Оба бледные, осунувшиеся, с покрасневшими от бессонницы глазами. И. В. Сталин был не в лучшем состоянии.

Поздоровавшись кивком, И. В. Сталин сказал:

— Подумайте вместе и скажите, что можно сделать в сложившейся обстановке? — И бросил на стол карту Западного фронта.

— Нам нужно минут сорок, чтобы разобраться, — сказал я.

— Хорошо, через сорок минут доложите.

Мы вышли в соседнюю комнату и стали обсуждать положение дел и наши возможности на Западном фронте». Наши предложения, заключил Г. К. Жуков, «И. В. Сталиным были утверждены и тотчас же оформлены соответствующими распоряжениями» (там же, с. 34–35).

Будучи еще тяжело больным, И. В. Сталин 29 июня 1941 года дважды был в Наркомате обороны и Генеральном штабе и отдавал соответствующие распоряжения.

29 и 30 июня он находился на даче, завершая работу над важнейшим постановлением СНК и ЦК партии об организации отпора фашистскому агрессору. 1 июля вернулся в Кремль и продолжил работу — подготовку к выступлению по радио с обращением к народу.

3 июля 1941 года Сталин выступил по радио с обращением к советскому народу, к бойцам Красной Армии и Военно-Морского Флота. Он сказал суровую правду о сложившейся в первые дни войны тяжелой обстановке на фронте. В выступлении был дан глубокий анализ происходящих событий и определены задачи армии и народа по защите социалистического Отечества. Сталин призвал советских людей понять всю серьезность опасности, угрожавшей Родине, и отрешиться от настроений мирного времени. Он предупредил, что среди советских людей не должно быть благодушия, беспечности и паникерства, но не должно быть и страха в борьбе с коварным и сильным врагом. Он определил цели войны Советского Союза против фашистской Германии, указав, что эта война является великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Дело идет, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение. Целью этой всенародной Отечественной войны, подчеркивал И. В. Сталин, является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма.

Речь Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина — документ огромного политико-идеологического содержания и значения, сильного нравственно-эмоционального воздействия. Этот волнующий исторический документ не утратил своей важности в наши дни, когда идет фальсификация характера, событий и героев Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 годов. Больше того, этот волнующий документ позволяет глубже понимать антинародную политику нынешнего правящего режима в России.

Ныне руководящие политические и государственные деятели России вытравливают оценку Великой Отечественной войны Советского Союза как Великой Отечественной войны, тем более что она велась Советским Союзом против фашистской Германии. Прямо как небезызвестный щедринский герой все не признавал существования Америки. Англичане пишут, что воевали с фашистской Германией, французы — пишут, американцы — пишут. У нас же школьникам внушается, что не было Великой Отечественной войны, что не было и Советского Союза, а некое государство-облако, которое и воевать-то не умело.

Что ж в таком случае говорить о разного рода писателях, историках и телевизионных знатоках.

Так, А. И. Солженицын в своих работах, в том числе в трехтомной «Публицистике» и других, Великую Отечественную войну Советского Союза 1941–1945 годов не называет ни Великой, ни Отечественной, она для него просто «советско-германская война» или что-то подобное. Больше того, он так заявляет о нашей победе над гитлеровской Германией: «Я еще не понимал (в войну), что нашими победами мы, в общем, роем себе тоже могилу, что мы укрепляем сталинскую тиранию еще на следующие тридцать лет». Называть Великую Отечественную войну «советско-германской войной» — значит извращать причины, характер и последствия Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 годов.

Для историка Ю. Н. Афанасьева Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945 годов не более, чем другая война. Но Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945 годов была не просто одной из войн XX столетия, это была война советского народа в защиту завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции и социализма в Советском Союзе. Не понимать этого — значит также извращать причины и природу Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 годов.

Подобные авторы пишут, что война 1941–1945 годов была вовсе не Отечественной, а войной между «двумя тоталитарными режимами» и за ее развязывание «ответственность в равной мере» несут Гитлер и Сталин. Таким образом пытаются стереть коренную разницу между фашизмом как крайней формой реакционного империализма и социализмом как гуманным общественным строем, обеспечивающим социальную справедливость и равенство людей, воплощающим настоящее народовластие. Гитлер маниакально стремился к мировому господству, требовал уничтожения неарийцев, расово неполноценных людей, ради чего и развязал кровавую бойню. В навязанной войне Сталин отстаивал честь и независимость своей Родины, свободу народов других стран, боролся за утверждение мира на земле. Сталин разоблачил идеологию и практику нацизма, фашизма. Вот почему одним из самых недостойных приемов фальсификаторов истории, лжедемократов выступает стремление отождествить Сталина с Гитлером. Подобные упражнения лишь вносят политическую и идейную путаницу в сознание масс, прежде всего молодежи, и поэтому нетерпимы.

Немало и таких авторов, которые по разным причинам боятся сказать, что Великая Отечественная война 1941–1945 годов была войной Советского Союза против немецко-фашистской Германии. Но в 1941–1945 годах страна называлась СССР, Советским Союзом, Советской Россией. Здесь всякое замалчивание, какая-либо стыдливость, любые попытки переиначить исторический факт существования СССР больше, нежели историческая беспамятность.

Как известно, гитлеровское руководство фашистской Германии предполагало поэтапно достигнуть завоевания мирового господства. Первым этапом на пути к мировому господству фашистская Германия считала завоевание Европы. Ею были сравнительно быстро покорены 12 европейских государств, в их числе такие крупные, как Франция, Польша, Чехословакия. И хотя не была покорена Англия, фашистское руководство Германии считало, что первый этап своего плана завоевания мирового господства оно выполнило, второй, по их мнению решающий, этап на пути к мировому господству — это разгром СССР, захват его природных ресурсов, покорение советского народа и превращение его в германских рабов. Они начали его с тщательной подготовки нападения 22 июня 1941 года на Советский Союз. Лишь после разгрома СССР фашистское руководство Германии надеялось наконец захватить Англию, нанести поражение США и, таким образом, на этом, третьем, этапе завершить установление своего безраздельного господства на всех континентах. Гитлер заявлял, что Германия будет подлинной Германией только тогда, когда она станет владеть всей Европой, миром в целом, до этого немецкий народ «будет лишь прозябать», «наша миссия заключается в том, чтобы подчинить другие народы. Германский народ призван дать миру новый класс господ».

Отсюда ясно, что Великая Отечественная война была не просто отражением немецко-фашистской агрессии против Советского Союза. Она носила отчетливо выраженный классовый характер, ибо была войной против ударного отряда мирового империализма, войной в защиту социализма, другими словами, решала важную идеологическую задачу — спасение мира от фашистской чумы.

Уже в самом начале войны И. В. Сталин четко определил ее характер, природу и цели в обращении по радио к советскому народу 3 июля 1941 года. Он назвал войну Отечественной войной, сказал, что войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной, что это война не только между двумя армиями, а великая война всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной войны против фашистских угнетателей является ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, освобождение временно захваченной врагом территории Советского Союза, а также помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма.

С отрицанием за Великой Отечественной войной характера всенародной борьбы против немецко-фашистских захватчиков связано и принижение героического, самоотверженного подвига советских воинов, партизан, тружеников тыла. Только потерявшие совесть авторы могут писать о «придуманных Матросовых», «глупеньких Зоях», «приукрашенных Пашах», соревноваться в издевательских кличках людям высокой чести и гордости всего народа. Подвигу Александра Матросова, Зои Космодемьянской, Паши Ангелиной и другим героям большое значение придавал И. В. Сталин. Он отмечал, что «Отечественная война рождает у нас тысячи героев и героинь, готовых идти на смерть ради свободы своей Родины» [183, с. 82–85].

В наши дни, пожалуй, нет другого документа, как выступление И. В. Сталина 3 июля 1941 года, которое не подвергалось бы самой гнусной клевете и шельмованию. А потому, что не хотят признавать классового и освободительного характера Великой Отечественной войны, выдающейся роли в ее победе полководца маршала И. В. Сталина.

Вспоминая о силе воздействия речи Сталина 3 июля 1941 года на советских людей, С. В. Михалков пишет: «Хотим мы сегодня признать или не хотим, но ведь именно его речь, начавшаяся словами «Братья и сестры!», в сорок первом вызвала невиданный энтузиазм у людей самых разных возрастов. Они пошли на призывные пункты добровольцами. Вера в слово — огромная вера, если произносит его авторитетный человек. А то, что Сталин был для миллионов авторитетной личностью, отрицать можно либо по скудоумию, либо по злому умыслу» [54].

В речи-призыве И. В. Сталина 3 июля 1941 года, как назвал ее воевавший против нас немецкий генерал К. Типпельскирх в своей «Истории Второй мировой войны», немцы увидели «по существу программу действий» СССР, что этот призыв «нашел отклик в сердцах людей. Они откликались на него тем охотнее, чем дольше затягивалась война, чем больше тускнел ореол непобедимости Германии и чем больше обнаруживалась неспособность немецкой военной администрации создать в оккупированных областях такой режим, который отличался бы от прежнего большей свободой».

Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин призвал: «Все силы народа — на разгром врага! Вперед, за нашу победу!»

На защиту свободы и независимости Советской Родины поднимались рабочие и колхозники, ученые и писатели, участники Гражданской войны и молодежь непризывного возраста. Все они шли с заявлениями, в которых просили направить их на фронт.

Из станицы Вешенской полковой комиссар РККА, писатель М. А. Шолохов телеграфировал 22 июня 1941 года: «В любой момент готов встать в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии и до последней капли крови защищать социалистическую Родину и великое дело Ленина — Сталина».

Композитор Д. Д. Шостакович в письме, напечатанном в газете «Известия» 4 июля 1941 года, писал: «Вчера я подал заявление о зачислении меня добровольцем в народную армию по уничтожению фашизма… Я иду защищать свою страну и готов, не щадя ни жизни, ни сил, выполнить любое задание, которое мне поручат. И если понадобится, то в любой момент — с оружием в руках или с заостренным творческим пером — я отдам всего себя для защиты нашей великой Родины, для разгрома врага, для нашей победы».

Таковы были чувства, охватившие миллионы советских людей всех возрастов и профессий.

Теперь же разного рода капитулянты утверждают, что на фронт людей гнали силой оружия. Поистине у лжи нет предела и морали!

В самые тяжелые месяцы 1941 года Сталин всеми силами стремился организовать оборону страны. За каждым из принимавшихся Сталиным решений стояли сложнейшие проблемы, вопросы, требующие срочного действия, принятия неотложных мер. Ошибка в принятых решениях грозила тяжелыми последствиями. А помимо решения текущих неотложных дел, необходимо было тщательно анализировать стремительно изменявшуюся обстановку правильно ее оценивать, продумывать перспективу развития событий, разрабатывать далеко идущие решения, определяющие судьбу войны и страны.

Мужество Сталина, его целеустремленность, энергия в борьбе за спасение Советской страны сыграли огромную роль. Были собраны воедино все силы народа и армии. В зародыше были погашены панические настроения, которые в условиях неудачно начавшейся войны могли вспыхнуть, разлиться потоком и тем самым погубить Советское государство.

Начальный период войны для нашей страны сложился крайне тяжелым. В отступлении Красной Армии в глубь страны, оставлении врагу после кровопролитных боев значительной части советской территории винят одного Сталина. Это неверно, и не только потому, что нельзя одному Сталину приписывать ни поражения, ни победы. Это неверно, и по существу. Сталин знал, что война не за горами, готовил страну и армию к отпору фашистскому агрессору. Сталин знал и то, что СССР слабей Германии, что немецко-фашистская армия лучше вооружена и имеет опыт двухлетней мировой войны. Сталин допускал, что в случае войны придется отступать. Поэтому он перед войной отодвигал на запад границы Советского Союза — от Финляндии до Румынии. Перед войной, как вспоминали Молотов и некоторые военачальники, обсуждался вопрос «докуда нам придется отступать — до Смоленска или до Москвы». В книге «Война 1941–1945» известные историки Е. Н. Кульков, М. Ю. Мягков, О. А. Ржешевский пишут:

«В июне Политбюро приняло постановление… — о дислокации войск второго стратегического эшелона («второй линии») в основном на реке Днепр, — отражавшее растущую неуверенность в способности нанести агрессору мощный ответный удар и перенести боевые действия на его территорию, как это предусматривалось доктринальными взглядами и расположением выдвигавшихся к западным границам советских войск. Намечалось строительство государственного рубежа обороны на подступах к Москве. Иными словами, новые стратегические решения только прояснялись, когда до войны оставались считаные часы» [113, с. 45–46].

Сейчас написано много спекулятивного о том, что Сталин не верил разведке. Знал Сталин своевременно и о плане «Барбаросса», и что его основной целью было окружить и уничтожить главные силы Красной Армии. Поэтому Сталин принял единственно правильное решение — организовать глубоко эшелонированную оборону. Имеющиеся регулярные войска были рассредоточены на обширной территории до 4,5 тысячи километров по фронту и свыше 400 километров в глубину. И хотя немецко-фашистским войскам удалось продвинуться в глубь нашей территории, своей основной цели гитлеровский план «Барбаросса» не достиг. «Молниеносная война» с Советским Союзом у фашистской Германии не удалась. И это в конечном счете создало условия для будущего разгрома фашистской Германии. Этого-то различные «обвинители» Сталина и не понимают и знать не хотят.

В том, что удалось сохранить основные, кадровые части Красной Армии в начальный, самый тяжелый период Отечественной войны, проявилась сила И. В. Сталина и как полководца, и как политика. Вероломное нападение фашистской Германии заставило Красную Армию начать войну стратегической обороной. Верховному Главнокомандованию, Сталину необходимо было найти формы и способы борьбы, способные противостоять массированным ударам танков и авиации противника. Как известно, военным руководством армий европейских стран такие способы не были найдены, что и сыграло роковую роль, проложило путь к их тотальному поражению.

Советскому военно-политическому руководству, хотя и с огромными издержками, удалось в оборонительных сражениях первого периода войны преодолеть губительные последствия внезапного нападения мощного врага, сорвать немецкий план «молниеносной войны». Измотав и истощив силы противника, изменить соотношение сил в пользу Красной Армии, создать условия для перехода в контрнаступление, вырвать из рук врага стратегическую инициативу.

Правда, в первые месяцы войны не обошлось и без тяжких поражений.

Сталин переживал эти поражения, поскольку перед войной и Тимошенко, и Жуков не раз заверяли его и Политбюро ЦК, правительство, что Красная Армия «располагает всем необходимым» и в случае начала агрессии сдержит первый удар, а затем, как и планировалось, нанесет ответный удар и будет, говоря словами песни, «воевать на чужой территории». Сейчас же все это переводят на далекие от истины утверждения, что-де Сталин не ожидал нападения немцев, поверил Гитлеру, а тот его обманул, и пр.

На Сталина сыпятся обвинения за потери советских войск в первые дни и недели войны. Идет спекуляция на приказе Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии № 270 от 16 августа 1941 года «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах пресечения таких действий», подписанном Сталиным, Молотовым, Буденным, Ворошиловым, Тимошенко, Шапошниковым и Жуковым. В приказе, который зачитывался во всех ротах, эскадрильях и батареях, предписывалось: срывающих во время боя знаки различия и сдающихся в плен считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших Родину; таких дезертиров расстреливать на месте; попавшим в окружение — сражаться до последней возможности, пробиваться к своим, а тех, кто предпочитает сдаться в плен, — уничтожать всеми средствами, а семьи сдавшихся в плен лишать государственной помощи и пособий; смещать командиров, прячущихся во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения; активнее выдвигать смелых и мужественных людей из младшего начсостава и отличившихся красноармейцев [28, с. 26–28].

Меры жесткие, но не единственные, которые принимала тогда Ставка Верховного Главнокомандования, организуя отпор захватчикам. Главным было обучение командиров и бойцов умению вести бой, улучшать оборону и др.

Государственный и полководческий талант И. В. Сталина ярко раскрылся в организации разгрома гитлеровского плана «похода на Москву». Гитлеровские генералы рвались в Москву, чтобы, захватив советскую столицу и крупный промышленно-культурный центр, навсегда покончить с социалистическим Советским Союзом. Немцы назвали операцию «Тайфун», по ее завершении Гитлер намеревался Москву стереть с лица земли вместе с ее жителями.

Когда осенью 1941 года немецко-фашистские войска вплотную подошли к столице, решалась судьба уже не Москвы, а всего Советского Союза. В ходе оборонительных боев развернулось грандиозное Смоленское сражение, сорвавшее планы германского командования быстро захватить Москву.

16 октября 1941 года Государственный Комитет Обороны СССР принял решение об эвакуации из столицы на восток ряда правительственных учреждений, крупных оборонных заводов, научных и культурных предприятий и организаций. В Москве было введено осадное положение.

Сталину докладывали об обстановке в Москве и на подступах к столице. Положение оставалось тяжелым. В Постановлении Государственного Комитета Обороны от 19 октября 1941 года характерным стилем И. В. Сталина было записано: «Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах 100–120 км западнее Москвы поручена командующему Западным фронтом генералу армии Г. К. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы генерал-лейтенанта т. Артемьева возложена оборона на ее подступах». Государственный Комитет Обороны призвал трудящихся соблюдать общественный порядок и спокойствие, оказывать всяческое содействие Красной Армии, обороняющей Москву.

В целом в городе соблюдался жесткий порядок, хотя и не обходилось без тревожной суматохи. Теперь же раздувают сплетни о панике в октябрьские дни в Москве. А ведь даже после эвакуации из города большинства предприятий каждый седьмой самолет, построенный в стране, каждый четвертый снаряд, третий миномет и каждый второй автомат, выпущенный в Союзе, были сделаны в нашей столице. Формировались и уходили на фронт новые батальоны и дивизии народного ополчения. Вокруг Москвы и в самой столице создавались дополнительные линии оборонительных заграждений. Из Мавзолея было извлечено тело В. И. Ленина и эвакуировано в тогда еще маленький сибирский город Тюмень. На Восток из столицы было вывезено большинство иностранных посольств и миссий.

В Москве действовали Ставка Верховного Главнокомандования и Главное Политическое Управление РККА. В метростанции «Кировская» работал узел связи Генерального штаба. На Старой площади функционировал аппарат Центрального Комитета ВКП(б). В Перхушкове, в 30 км от Кремля по Смоленской дороге, находились штаб и командование Западного фронта. Из Сибири начали прибывать новые армейские корпуса.

Обстановку и настроение тех грозных дней прекрасно передал Константин Симонов в замечательном романе «Живые и мертвые».

О создавшемся угрожающем положении в ходе битвы под Москвой говорит такой факт, что даже Г. К. Жуков, командный пункт которого находился близко к линии фронта, обратился к И. В. Сталину с просьбой разрешить перевести командный пункт из Перхушкова подальше от линии фронта — к Белорусскому вокзалу или в Арзамас. Сталин заявил, если только Жуков сдвинется с места, то он лично будет командовать Западным фронтом.

Военным Сталин сказал:

— Я остаюсь в Москве. Штаб Западного фронта останется в Перхушкове. Ни при каких условиях Москву мы не сдадим!

Очевидцы, работавшие в те дни с И. В. Сталиным, утверждают, что он и не собирался покидать Москву. В своих записках его телохранитель А. Т. Рыбин пишет, что личному водителю А. Кривченкову И. В. Сталин сказал: «Остаюсь с русским народом в Москве. Пока я в Москве, враг не пройдет. Пройдут только через мой труп» [158, с. 9].

А. Т. Рыбин рассказывает, что в те дни И. В. Сталин «регулярно появлялся на улицах, осматривал их после налетов немецкой авиации. …Он проверял посты на улице Горького, Земляном Валу, Смоленской площади. На дежурных бойцов это производило огромное впечатление. Как-то в четыре утра Сталин вышел из машины на Калужской. Под ногами хрустело битое стекло. Вокруг полыхали деревянные дома. Машины «Скорой помощи» подбирали убитых и раненых. Нас мигом окружили потрясенные люди. Некоторые женщины были с перепуганными, плачущими детьми. Внимательно глядя на них, Сталин сказал Власику: «А детей надо эвакуировать в глубь страны». Все наперебой стали спрашивать, когда же Красная Армия остановит врага и погонит с нашей земли? Успокаивая людей, Сталин улыбнулся: «Будет, будет и на нашей улице праздник!»

Тем не менее отдельные авторы, подчас даже серьезные, пытались, да еще и сейчас пытаются убедить легковерных читателей, будто И. В. Сталин приготовился тогда покинуть столицу. При этом одни утверждают, что якобы был подготовлен спецпоезд, и описывают, как-де прибыл на вокзал Сталин, а поезд подогнали с запасных путей за Абельмановской заставой. Другие не менее ярко описывают уже якобы заправленный спецсамолет «Дуглас». Третьи — как срочно заканчивается строительство специального бункера под Куйбышевом для Сталина.

Что же касается Куйбышева, то там действительно в октябре 1941 года находилась часть Советского правительства (Н. А. Вознесенский, некоторые наркомы).

Разные люди, в том числе даже очень заинтересованные в отъезде, свидетельствуют о твердой решимости Сталина остаться и отстоять Москву. Типичным был поступок солиста Большого театра С. Я. Лемешева. Он наотрез отказался эвакуироваться и, выйдя из машины у Казанского вокзала, убежденно заявил:

— А почему я, собственно, должен ехать в Куйбышев, когда Сталин находится в Москве? Нам надо здесь помогать фронту, открывать наш театр, а не стремиться в тыл.

В филиале Большого театра шли оперы и балеты, проводились концерты, на которых присутствовали фронтовики. Спектакли ставились и в других театрах.

Надо признать, что тогда раздавались голоса и о возможности сдачи Сталиным Москвы. Мол, сдал же Москву Кутузов Наполеону, а затем победил. При этом авторы подобных допущений «забывали», что тогда столицей России был Петербург. Сталин знал то, чего многие другие не знали, а именно, что в случае захвата гитлеровцами Москвы против Советского Союза на Востоке немедленно выступает милитаристская Япония, а на юге — Турция, для СССР война сразу на двух, а то и на трех фронтах, без преувеличения, тогда грозила катастрофой.

В трудные дни обороны Москвы И. В. Сталин выезжал на фронт, чтобы на месте ознакомиться с положением дел. Сопровождавший его в этих поездках телохранитель А. Т. Рыбин в записках «Сталин на фронте» пишет: «В 1941–1942 годах Сталин выезжал в прифронтовые полосы: на Можайский, Звенигородский, Солнечногорский оборонительные рубежи».

На Волоколамском направлении он заезжал в госпиталь, в 16-ю армию Рокоссовского, где осмотрел в натуре работу ракетных установок БМ-13 («катюша»), побывал в 316-й дивизии И. В. Панфилова. Через три дня после парада 7 ноября 1941 года на Красной площади Сталин выезжал на Волоколамское шоссе в одну из дивизий, прибывшую из Сибири, осмотрел ее боевую готовность. «В 1942 году Верховный Главнокомандующий, — продолжает А. Т. Рыбин, — выезжал за реку Лама на аэродром, где шли испытания самолета. 2, 3 августа 1943 года Сталин прибыл на Западный фронт к генералу Соколовскому и члену Военного совета Булганину. 4, 5 августа он находился на Калининском фронте у генерала Еременко». Была проанализирована обстановка, разработан план операции обоих фронтов, особенно Калининского, и вопросы ее материального обеспечения.

Вспоминая поездку И. В. Сталина в район Волоколамска, Серго Берия в книге «Мой отец — Лаврентий Берия» пишет:

«Вне всяких сомнений, для защитников Москвы, да и для всей воюющей страны, выезд Верховного Главнокомандующего на фронт — событие. Пожелай Сталин, и пропаганда преподнесла бы его так, как надо. Но, как я понял, Сталин в этом абсолютно не нуждался и явно исходил из других соображений. Во всяком случае, пресса о таких поездках молчала.

Когда Верховный собрался в район Волоколамска, кроме его личной охраны, в сопровождении участвовали две роты полка НКВД. Одну, помню, пустили вперед, вторая шла в охранении.

Сам я со своей радиостанцией находился в одной из машин сопровождения и на КП, куда отправились Сталин, отец и Жуков, не был.

Верховный какое-то время провел на командном пункте, осмотрел передний край немцев, и мы возвратились в Москву. Лишь там я узнал, чем был вызван этот выезд на фронт. Оказывается, накануне ему доложили разведданные о том, что немцы готовят последний удар на Москву и сосредоточили на этом участке фронта большие танковые силы. Позднее выяснилось, что ни о каком наступлении противник уже не помышляет. В ходе минувших боев немцы выдохлись и резервов к тому времени для проведения крупной наступательной операции не имели. Убедившись в этом на месте, Сталин приказал возвращаться в столицу.

Уезжали, как и приехали, без лишней помпы. Сталин в той же шинели без знаков различия, в обычной шапке-ушанке сел в машину, и мы тронулись» [14, с. 182].

Еще и посейчас иные авторы делают вид, что выездов И. В. Сталина на фронт «не было», а то спекулируют что-де он «мало бывал на фронте» или того хлеще, мол, «боялся», приводя досужий вымысел о «панике» на Волоколамском шоссе. Раз «не был на фронте», делают злоумышленный вывод, не знал истинного положения дел на фронте.

Верховный Главнокомандующий часто на фронт выезжать не должен: ему нельзя оставлять общее руководство войной. Вот авторитетное мнение маршала А. М. Василевского: «Да, собственно, характер деятельности Верховного Главнокомандующего не требовал таких выездов. Ставка ежедневно получала обширную и разнообразную информацию о положении на фронтах, о боевой обстановке, о состоянии советских войск, их морально-боевых качествах, о деятельности командующих фронтами и армиями, а также данные о противнике. Все это позволяло Верховному Главнокомандующему точно знать ход вооруженной борьбы на каждый день и принимать правильные решения. Кроме того, он ежедневно держал связь с представителями Ставки на фронтах и с командующими фронтами и другими военачальниками» [19, с. 131].

Представителями Ставки назначались наиболее подготовленные военачальники. Они во всех тонкостях знали обстановку да и сами являлись участниками разработки замысла и плана предстоящих операций непосредственными участниками их осуществления. За все годы Отечественной войны было более 60 представителей Ставки. От них Сталин требовал ежедневных докладов или донесений. Сталин сам звонил представителям Ставки, если от них в течение суток не поступало докладов. Например, когда от представителя Ставки Г. М. Маленкова не поступило сообщений, Сталин строго спросил:

— А почему вы, товарищ Маленков, в течение трех недель не информировали нас о делах в районе Сталинграда?

— Товарищ Сталин, я ежедневно подписывал донесения, которые посылал вам Жуков, — ответил Маленков.

— Мы посылали вас не в качестве комиссара к Жукову, а как члена ГКО, и вы должны были нас информировать, — сурово сказал Сталин.

Институт представителей Ставки просуществовал почти до конца войны.

Г. К. Жуков, выступая в день своего 70-летия в Институте истории Академии наук СССР в 1966 году, говорил, что ему часто задают вопрос: как вел себя И. В. Сталин в тревожный момент, когда враг подошел к столице, где он находился во время битвы под Москвой? «Надо сказать, — отмечал Г. К. Жуков, — что Сталин был серьезно встревожен создавшейся обстановкой в октябре, особенно в период 7–25 октября. А когда нам удалось организовать оборону на линии Волоколамск — Можайск — Тула и удалось остановить наступающие части противника, Сталин был уверен в том, что врагу не удастся взять Москву, и он не покидал Москвы в процессе всего сражения и всей войны. Эта уверенность Государственного Комитета Обороны, который возглавлял Сталин, была продемонстрирована, как вам известно, парадами войск 7 ноября в Москве, Куйбышеве и в других районах» [71, с. 13].

Кое-кто договаривается даже до того, что ни военного парада 7 ноября 1941 года, ни Сталина во время парада на Мавзолее Ленина не было. Был, мол, просто смотр войск, отправлявшихся на защиту столицы, на Зубовской площади. Все остальное якобы смонтировано на кинопленку для показа массам, чтобы убедить их в реальном присутствии Сталина в Москве.

Несмотря на близость фронта 6 ноября 1941 года по традиции состоялось торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями города Москвы, посвященное 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. С докладом на заседании выступил Сталин. Он сказал, что война стала поворотным пунктом в развитии нашей страны, заставила перестроить всю нашу работу на военный лад. Война превратила нашу страну в единый и всеобъемлющий тыл, обслуживающий фронт, обслуживающий нашу Красную Армию, наш Военно-морской флот. Период мирного строительства кончился. Начался период освободительной войны с немецкими захватчиками. Сталин раскрыл первоочередные задачи великой освободительной войны за честь и свободу нашей Родины.

7 ноября 1941 года состоялся военный парад на Красной площади. И это в условиях охвата Москвы 51 дивизией немецко-фашистских войск, в составе которых было 1,8 миллиона человек, свыше 14 тысяч орудий и минометов, 17 тысяч танков, около 14 тысяч самолетов, то есть до 42 процентов людей и до 75 процентов танков, сосредоточенных на всем советско-германском фронте.

Участники этого исторического парада вспоминают, как они торжественным маршем прошли по убеленной снегом Красной площади, мимо Мавзолея Ленина, где на трибуне стояли Сталин, другие руководители партии и правительства.

В восемь часов с последним ударом кремлевских курантов из ворот Спасской башни верхом на коне выехал Маршал Советского Союза С. М. Буденный. Генерал-лейтенант П. А. Артемьев доложил о готовности войск к параду по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Буденный объехал строй, поздравляя воинов с великим праздником. Фанфары проиграли сигнал «Слушайте все!». Затем Сталин спокойным, размеренным голосом произнес речь, которую закончил призывом:

«За полный разгром немецких захватчиков! Смерть немецким оккупантам!

Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!

Под знаменем Ленина — вперед, к победе!»

После торжественного марша войска уходили на фронт. Все 1418 военных дней Москва оставалась в сознании нашего народа символом непобедимости Отчизны, символом грядущей Победы.

В конце ноября — начале декабря 1941 года были сорваны попытки фашистов прорваться к Москве. Больше того, создались условия для перехода Красной Армии в контрнаступление. Поскольку начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников находился в Арзамасе, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин и заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант А. М. Василевский 1 декабря 1941 года подписали директиву фронтам на переход в контрнаступление. При этом А. М. Василевский как представитель Ставки выехал на Калининский фронт, чтобы вместе с командующим войсками генерал-полковником организовать переход войск в решительное контрнаступление. Войсками Западного фронта командовал генерал армии Г. К. Жуков.

В ночь с 5-го на 6 декабря войска Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов перешли в наступление и, нанеся тяжелое поражение войскам группы армий «Центр», отбросили врага на 100–250 километров на запад. При самых разных оценках Московской битвы, бесспорно одно — ее победный исход упрочил военно-политическое положение Советского Союза и содействовал укреплению антигитлеровской коалиции, означал перелом в ходе Отечественной войны и развеял миф о непобедимости немецко-фашистской армии.

Вспоминая битву под Москвой, маршал А. М. Василевский писал: «И. В. Сталин справедливо требовал, чтобы военные кадры решительно отказывались от тех взглядов на ведение войны, которые устарели, и настойчиво овладевали опытом развернувшейся войны. Но сам он это делал в то время не так-то быстро, как нам хотелось бы, и был более склонен вести боевые действия до некоторой степени прямолинейно. Тут, конечно, помимо всего прочего, оказывало влияние на Сталина положение на фронтах, близость врага к Москве, продвижение его в глубь страны. Однако Сталин как человек глубокого ума, естественно, не мог не сознавать своих просчетов и недостатков и не делать выводов для себя. И вот для всех нас постепенно становится заметным, как он стал все более глубоко мыслить категориями современной войны, исключительно квалифицированно решать вопросы военного искусства» [19, с. 127].

В ходе битвы под Москвой и на ее завершающем этапе проявилось мастерство многих военачальников Красной Армии. Г. К. Жукову первому из военачальников за годы Отечественной войны было присвоено воинское звание Маршал Советского Союза. В представлении на звание Сталин написал всего три слова: «Жуков спас Москву». И, передавая документ начальнику управления Наркомата обороны генералу Румянцеву, сказал: «Я думаю, что этого будет достаточно» (цит. по: [137]). Прославившиеся в боях за Москву командующий 16-й армией К. К. Рокоссовский и командующий 5-й армией Л. А. Говоров в ходе войны стали Маршалами Советского Союза.

За неудачи зимней кампании 1941–1942 годов Гитлер снял со своих постов опытных фельдмаршалов и генералов Ф. Бока, В. Браухича, Г. Гудериана, Э. Гепнера, А. Штрауса и др. В дальнейшем это негативно сказалось на боеспособности вермахта.

Интересно и характерно признание немецкого генерала Гюнтера Блюментрита, воевавшего в 1941 году под Москвой. В специально написанной по заданию Министерства обороны США в конце 50-х годов большой статье «Московская битва» он признается:

«Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко изменилось. С удивлением и разочарованием мы обнаружили в октябре и начале ноября, что разгромленные русские вовсе не перестали существовать как военная сила. В течение последних недель сопротивление противника усилилось, и напряжение боев с каждым днем возрастало…

Из остатков потрепанных в тяжелых боях армий, а также свежих частей и соединений русское командование сформировало новые сильные армии. В армию были призваны московские рабочие… Сталин со своим небольшим штабом остался в столице, которую он твердо решил не сдавать. Все это было для нас полной неожиданностью. Мы не верили, что обстановка могла так сильно измениться после наших решающих побед, когда столица, казалось, почти была в наших руках. В войсках теперь с возмущением вспоминали напыщенные октябрьские заявления нашего министерства пропаганды.

Стали раздаваться саркастические замечания по адресу военных руководителей, восседавших в Берлине. В войсках считали, что политическим руководителям пора побывать на фронте и своими глазами посмотреть, что там делается…

Воспоминание о Великой армии Наполеона преследовало нас, как привидение. Книга мемуаров наполеоновского генерала Коленкура, всегда лежавшая на столе фельдмаршала фон Клюге, стала его библией. Все больше становилось совпадений с событиями 1812 года…

Теперь политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули в прошлое. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя…

Часто спрашивают: смогли ли бы немцы выиграть эту войну, если бы им удалось захватить Москву? Это чисто академический вопрос, и никто не может ответить на него с полной определенностью. Я лично считаю, что, если бы даже мы овладели Москвой, все равно война была бы далека от благополучного завершения. Россия настолько обширна, а русское правительство обладало такой решимостью, что война, принимая новые формы, продолжалась бы на бескрайних просторах страны» [153, с. 91, 93, 98, 109].

После войны писатель И. Ф. Стаднюк спросил у В. М. Молотова: «Как бы развернулись события, если б Сталин осенью 1941 года покинул Москву?» В ответ услышал: «Москва бы пала». А что последовало бы за захватом немцами Москвы? Напрашивался вывод, с которым соглашаться не хотелось: рухнул бы Советский Союз… Молотов смотрел шире: тут же рухнула бы коалиция антигитлеровских государств» [181, с. 346].

В битве под Москвой гитлеровская Германия потерпела первое масштабное поражение. Стало ясно, что изменился ход войны, что фашизм будет разбит. Нельзя не согласиться с мнением известного историка Ю. А. Полякова, высказанным в статье «Почему мы победили?» о том, что «…без сталинского авторитета в то время, без жесткой требовательности и дисциплины вряд ли удалось бы в условиях тяжелейших поражений, потерь, неудач удержать от развала государственную машину и всю страну. Это практическая сторона. Но есть и другая — психологическая. В военных условиях важен был Сталин как организатор, в руках которого сосредоточивались все бразды правления, а держал он их достаточно твердо. Однако не менее важен был Сталин как символ незыблемости государственной власти, твердости руководства, уверенности в победе, решимости одолеть врага, единства различных народов и различных слоев народа. Каждый, кто знаком с обстановкой первых месяцев войны, не станет отрицать значение выступлений Сталина 6 и 7 ноября 1941 года» [161, с. 74].

Наряду с Москвой крупнейшим индустриальным и культурно-политическим центром в Советском Союзе был Ленинград. Вот почему гитлеровские генералы рвались к колыбели революции, одному из важных оплотов социализма. Гитлер издал приказ захватить Ленинград и «сровнять его с землей». «Немецкие гренадеры, прошагавшие с победой все расстояния от Восточной Пруссии до пригородов Ленинграда, — вещал он, — найдут в себе силы пройти и оставшийся десяток километров» (цит. по: [19, с. 169]).

Ставка Верховного Главнокомандования, Сталин срочными мерами создали устойчивый фронт под Ленинградом. Была увеличена глубина обороны города за счет развертывания резервных армий на тыловых оборонительных рубежах. В критическое для города время во главе обороны Ленинграда и всего Ленинградского фронта был поставлен Г. К. Жуков. Благодаря его полководческому искусству, самоотверженности войск и горожан Ленинград был превращен в недоступную для фашистов крепость.

Еще в начале обороны Ленинграда И. В. Сталин в письме к А. А. Жданову предписывал ни в коем случае не сдавать города. С точки зрения военно-стратегической захват немцами Ленинграда позволил бы им соединиться с финскими войсками, что еще больше укрепило бы гитлеровскую коалицию, заставило бы правительства некоторых других стран, которые все еще колебались, вступить в войну против СССР. С точки зрения политической захват Ленинграда позволил бы фашистам создать марионеточное правительство, чтобы затем обратиться к советскому народу с призывом выступить против советской власти. Тогда нам, подчеркивал Сталин, будет труднее вести войну против немецко-фашистских захватчиков.

ЦК партии и ГКО в неимоверно трудных условиях организовали оборону Ленинграда. Фашистскому командованию так и не удалось захватить вторую столицу страны. 900 дней, несмотря на блокаду, сражался Ленинград. Мировая история до этого не знала примера столь длительной защиты осажденного крупного города. Тем самым советское военное искусство продемонстрировало превосходство над военным искусством гитлеровского вермахта. «Без признания этой аксиомы, — писал Г. К. Жуков, — невозможно ни понять, ни объяснить ход Второй мировой войны в целом и узловых, исторических битв, например, таких как борьба за Ленинград» [76, т. 2, с. 200].

Между тем находятся авторы, которые утверждают будто Сталин преднамеренно обрек Ленинград на голод и вымирание, поскольку, мол, ненавидел город революции. Поистине ложь не знает предела. И это о городе, где протекала революционная деятельность И. В. Джугашвили (Сталина).

После контрнаступления под Москвой Сталин дал правильный прогноз дальнейшего развития событий на советско-германском фронте, сформулировал положение о значении постоянно действующих факторов войны. Тем самым были определены ориентиры действий Вооруженных сил и работа тыла, которые в конечном итоге должны привести к победе. «Момент внезапности и неожиданности как резерв немецко-фашистских войск израсходован полностью, — указывал И. В. Сталин в феврале 1942 года. — Тем самым ликвидировано то неравенство в условиях войны, которое было создано внезапностью немецко-фашистского нападения. Теперь судьба войны будет решаться не таким привходящим моментом, как момент внезапности, а постоянно действующими факторами: прочность тыла, моральный дух армии, количество и качество дивизий, вооружение армии, организационные способности начальствующего состава армии» [182, с. 78].

С точки зрения теории это было новое слово в науке о войне, о непосредственной органической связи хода и исхода войны со степенью и характером экономического и политического развития государства, с господствующей в стране идеологией. С точки зрения практической это была целостная программа становления и развития хозяйственно-политической и организаторской работы для достижения победы. С точки зрения собственно военной это была платформа подготовки кадров Красной Армии, вооружения командиров и бойцов военным искусством побеждать врага. В приказе 1 мая 1942 года Сталин заявил, что Красная Армия имеет все необходимое, чтобы разбить врага и изгнать его из Советской страны, требуется только полностью использовать предоставленную первоклассную технику, в совершенстве овладеть своим оружием, бить врага по всем правилам современной военной науки.

Вопрос о стойкости советского руководства, способности нашего народа продолжать борьбу в тяжелейших условиях, сложившихся в начале Великой Отечественной войны, приобрел острейший международный характер. Он был напрямую связан с перспективой ее развития, с возможностью сокрушить натиск фашистской Германии и ее сателлитов. Поражение Советского Союза проложило бы путь к победе фашизма, к установлению мирового господства Германии, резко изменило бы ход мировой истории, грозило истреблением и порабощением сотен миллионов людей. Перспектива такого развития событий нависала страшной угрозой над человечеством. Поэтому миллионы людей связывали свои надежды именно с борьбой Советского Союза, с решимостью Сталина, его волей продолжать борьбу. Его позиции в этом вопросе придавалось огромное значение. Руководящие круги во всех государствах мира следили за обстановкой, которая складывалась в Кремле, способна ли Красная Армия противостоять вермахту, не рухнет ли она под его ударами, как это произошло со многими армиями европейских стран.

Огромное внимание уделял этому вопросу и президент США Ф. Рузвельт. С целью узнать обстановку на месте, выяснить позицию советского руководства и лично Сталина он в конце июля 1941 года посылает в СССР своего ближайшего советника и сотрудника Г. Гопкинса. Вот как писал об этом решении Рузвельта в сентябре 1941 года американский журнал «Лайф»: «Официальной задачей визита Гопкинса было спросить у Сталина, что ему более всего необходимо от Соединенных Штатов, как долго он думает воевать и что он будет делать, если Япония станет более дерзкой. Но наиважнейшее поручение, данное Рузвельтом Гопкинсу, было — разнюхать, каковы решимость и возможности советских военных сил, возглавляемых Сталиным» (цит. по: [81]).

29 июля Гопкинса принял Сталин. В отчете Рузвельту из Москвы Гопкинс со всей определенностью и убежденностью писал: «Я очень уверен в отношении этого фронта… Здесь существует безусловная решимость победить» [163, с. 296, 297]. Мужеству Сталина многим обязано человечество.

5 января 1942 года на заседании Ставки с участием членов Политбюро ЦК партии И. В. Сталин поставил вопрос о развертывании общего наступления против немецко-фашистских войск. Он говорил:

— Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление. Враг рассчитывает задержать наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти к активным действиям. Он хочет выиграть время и получить передышку.

«Никто из присутствовавших, — как вспоминает Г. К. Жуков, — против этого не возразил. И. В. Сталин развил свою мысль:

— Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до весны…

На словах «до весны» он сделал, — продолжает Жуков, — акцент, немного задержался и затем разъяснил:

— Когда у нас будут новые резервы, а у немцев не будет больше резервов…

Изложив свое понимание возможной перспективы наступления, Верховный перешел к практическим действиям отдельных фронтов» [76, с. 253–254].

Советское военно-политическое руководство считало, что в летней кампании 1942 года немецко-фашистская армия будет угрожать южному флангу Восточного фронта. Однако Сталин не исключал и нового наступления немцев на Москву. Поражение под Харьковом в 1942 году резко ухудшило всю обстановку на южном участке советско-германского фронта. Во второй половине июля 1942 года создалось угрожающее положение на Сталинградском и Ростовском направлениях.

28 июля 1942 года нарком обороны И. В. Сталин издал приказ № 227, известный в народе как приказ «Ни шагу назад!». Сталин готовил приказ в исключительно сложной для страны обстановке. Была потеряна огромная советская территория — Украина, Белоруссия, Прибалтика, Молдавия, многие промышленные и сельскохозяйственные области Российской Федерации. С захватом Сталинграда гитлеровцы намеревались выйти за Волгу, к Уралу.

В приказе прозвучала грозная и беспощадная правда о положении, сложившемся в стране на критическом рубеже войны, величайшая озабоченность народа, правительства, Верховного Главнокомандования, Сталина утратой огромной части ресурсов страны, столь необходимых для продолжения борьбы с фашистским агрессором, грозное требование добиться коренного перелома в ходе войны, перестать отступать, беспощадно бороться с трусами, паникерами, решительно пресекать любые проявления разгильдяйства и безответственности как на фронте, так и в тылу. Слова приказа звучали как набат: «Ни шагу назад!» Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности» [183, т. 15, с. 111].

Быть может, с точки зрения сегодняшнего читателя этот документ и предписанные им меры покажутся безжалостными, даже несправедливыми. Однако его надо оценивать с позиций не сегодняшнего дня, а с позиций того сурового времени, когда фашисты, несмотря на большие потери, сумели прорваться в глубь страны, когда Красная Армия, проявляя мужество и героизм, все же вынуждена была отступать. Тогда и воевавшие на фронте, и трудившиеся в советском тылу восприняли приказ не просто с пониманием, а как документ громадного морального воздействия, вселивший в нас уверенность в своих силах, заставляющий быть стойкими в бою и в труде.

Приказ № 227 — одно из наиболее убедительных доказательств громадного значения морального фактора в разгроме фашистской Германии. В послании к И. В. Сталину русские воины заверяли: «Мы пишем Вам в разгар великого сражения, под гром несмолкаемой канонады, вой самолетов, в зареве пожарищ на крутом берегу великой русской реки Волги, пишем, чтобы сказать Вам и через Вас всему советскому народу, что дух наш бодр как никогда, воля тверда, руки наши не устали разить врага. Решение наше — стоять насмерть у стен Сталинграда».

Маршал А. М. Василевский писал о приказе № 227: «Приказ наркома № 227 как раз и выразил тревогу народа, веление Родины — «Ни шагу назад!». Этот приказ занял видное место в истории Великой Отечественной войны. В нем в сжатой, понятной каждому воину форме излагались задачи борьбы с врагом… Суровость мер за отход с позиций без приказа, предусмотренные приказом № 227, не противоречила факту высокого морально-патриотического подъема в войсках. Она была направлена против конкретных случаев нарушения воинской дисциплины, невыполнения боевой задачи, приказ этот вместе с другими мерами партии, Ставки ВГК, командования фронтов повысил личную ответственность каждого воина за ход и исход каждого боя, каждого сражения. Он не унизил чести советского патриота — защитника Родины» [26, с. 69].

Приказ № 227 сыграл исключительно важную роль в стабилизации фронта и обеспечении нашей победы под Сталинградом. Необходимость такого приказа понималась страной и армией, была положительно встречена и в войсках и в тылу. Вспоминая это время, генерал армии В. Варенников пишет: «Возьмите известный приказ И. В. Сталина № 227 от 28 июля 1942 года. Сегодня дико слышать, что это якобы был драконовский документ. Да нет же! Он был крайне необходим. Его ждали страна, армия. В нем была заложена целая программа мобилизующих действий. Мы еще в училище были, когда вышел этот приказ. А приехав в Сталинград, первое, что нам довели до сведения, так этот приказ. В нем ясно и четко было сказано: «Ни шагу назад!» Действительно, куда дальше?» [53].

Значение сталинского приказа № 227 «Ни шагу назад!» в том, что и фронт и тыл почувствовали: немецко-фашистская армия будет остановлена, под отступлением подведена черта. И фронт и тыл прониклись ответственностью, что должны переломить ход войны и добьются этого.

В ожесточенных боях советские войска осенью 1942 года остановили наступление немецко-фашистских армий в районе Сталинграда и в предгорьях Кавказа. И на фронте, и в тылу создались условия для коренного перелома хода войны в пользу СССР.

До последнего времени много спекуляций о штрафных батальонах. С одной стороны, пытаются убедить, что в них гибло много людей, поскольку их посылали на самые опасные участки фронта. С другой, что благодаря им и была выиграна война. Но ни отдельными видами войск, ни тем более штрафбатами войны не выигрываются. Войну Отечественную вел и выиграл народ, собравший все свои силы и всю свою волю, вооруживший свою армию всем необходимым для победы над фашистским агрессором.

Наступательная стратегия Красной Армии по существу господствовала на полях сражений Отечественной войны с конца 1942 года. Наступательные операции Красной Армии отличались достижением внезапности действий как в стратегическом, так и в оперативном масштабах, нарастающим размахом, умелым выбором направления главного удара, искусным маневрированием боевыми силами и военными средствами, мастерством добиваться победы в сжатые сроки и наименьшей ценой потерь, применением различных способов разгрома противника, отсутствием шаблона в действиях войск. Неуклонно возрастала результативность стратегического наступления Красной Армии. Именно в ходе этих операций были достигнуты важнейшие цели Великой Отечественной войны и Второй мировой войны.

При разработке целей и способов ведения кампаний и стратегических операций на этом этапе Великой Отечественной войны в политической стратегии и военной стратегии советского военно-политического руководства серьезных сбоев, тем более противоречий и столкновений, не было. В успешном решении этих сложнейших задач огромная заслуга принадлежит высшему политическому и военному руководству нашей страны, лично Верховному Главнокомандующему Вооруженными силами И. В. Сталину.

«Советские войска, — писал впоследствии маршал А. М. Василевский, — прочно захватив в свои руки стратегическую инициативу, встали на прямой путь, ведущий к победе. Путь этот был нелегок. Однако все мы сознавали, что уже сделан решающий шаг в освобождении Родины. Стала заметной растущая уверенность в наших действиях, в характере оперативно-стратегических планов и замыслов командующих фронтами. Наши военачальники все лучше овладевали искусством маневренных наступательных операций, не забывая в то же время и о необходимости умело держать оборону» [19, с. 345].

Сталину как Верховному Главнокомандующему и председателю Ставки ВГК принадлежала выдающаяся роль в определении политических и военных целей вооруженной борьбы на различных ее этапах, в разработке планов кампаний и стратегических операций, в которых участвовали огромные массы войск и боевой техники и каждая из которых являлась важным звеном на пути к окончательной победе. Составить конкретное представление по этим вопросам можно, если рассмотреть процесс планирования хотя бы одной из кампаний Великой Отечественной войны, одной из ее битв.

К 17 июля 1942 года советское командование создало надежную основу для срыва фашистского плана овладения Сталинградом. А уже 10 сентября, объехав части и соединения армии, заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков по аппарату ВЧ доложил И. В. Сталину о возможности концентрированного удара по противнику. Верховный Главнокомандующий ответил, что было бы неплохо, если бы Жуков прилетел в Москву.

12 сентября Жуков был в Кремле, куда Сталин вызвал начальника Генерального штаба А. М. Василевского. Жуков доложил, что силами, которыми располагает Сталинградский фронт, прорвать коридор противника и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе не удастся, что нужны дополнительные войска и время на перегруппировку сил для более концентрированного удара Сталинградского фронта; армейские удары не в состоянии опрокинуть фашистов. Василевский доложил о подходе в район Сталинграда новых частей противника из района Котельникова, о ходе сражения в районе Новороссийска, о боях на Грозненском направлении. Выслушав доклады, Сталин подытожил:

— Рвутся любой ценой к грозненской нефти. — И спросил: — Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом?

Жуков ответил:

— Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус, три танковые бригады и не менее 400 орудий гаубичной артиллерии. Кроме того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее одной воздушной армии.

Василевский полностью поддержал запрос Жукова. Сталин достал свою карту с расположением резервов Ставки, долго и пристально ее изучал. Жуков и Василевский отошли подальше от стола в сторону и очень тихо начали обсуждать, что, видимо, надо искать какое-то иное решение. Внезапно, подняв голову от карты, Сталин спросил:

— А какое «иное» решение?

Генералы удивились такому острому слуху Сталина. А когда подошли к столу, Сталин сказал:

— Вот что. Поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда, откуда и какие войска можно перебросить для усиления Сталинградской группировки, а заодно подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в девять часов вечера снова соберемся здесь.

Весь день 13 сентября Жуков и Василевский работали в Генеральном штабе. Они все внимание сосредоточили на возможности осуществления операции крупного масштаба, с тем чтобы не расходовать подготовляемые и уже готовые резервы на частные операции. Перебрав все возможные варианты, они решили предложить Верховному Главнокомандующему такой план действий: во-первых, активной обороной продолжать изматывать противника; во-вторых, приступить к подготовке контрнаступления, чтобы нанести противнику в районе Сталинграда такой удар, который резко изменил бы стратегическую обстановку на юге страны в пользу Красной Армии. Что же касается конкретного плана контрнаступления, то, сказал Жуков, естественно, за один день мы не могли подготовить детальные расчеты, хотя нам ясно, что основные удары нужно наносить по флангам сталинградской группировки.

Сталин ответил, что обдумает их предложение, подсчитает, есть ли необходимые ресурсы для выполнения задуманного плана. В конце сентября он снова вызвал Жукова и Василевского для детального обсуждения плана.

Во время разбора обстановки на участке Сталинградского фронта Сталин спросил Жукова о новом командующем фронтом В. Н. Гордове. Жуков доложил, что Гордов в оперативном отношении подготовленный генерал, но как-то не может поладить со штабом и командным составом. В таком случае, сказал Сталин, во главе фронта следует поставить другого командующего. По решению Ставки Сталинградский фронт преобразовали в Донской и новым командующим назначили К. К. Рокоссовского. Юго-Восточный фронт стал Сталинградским, севернее Донского фронта был восстановлен Юго-Западный фронт. Первым стал командовать А. И. Еременко, вторым — Н. Ф. Ватутин.

По указанию ЦК ВКП(б) в Сталинград для мобилизации экономических, людских ресурсов в интересах обороны города и координации действий фронтов направлялись член ГКО, секретарь ЦК партии Г. М. Маленков, представители Ставки — начальник Генерального штаба А. М. Василевский и командующий ВВС А. А. Новиков, а также заместитель Председателя СНК СССР, нарком танковой промышленности В. А. Малышев, другие руководящие работники.

Решив и другие неотложные вопросы, Сталин направил Жукова обратно в войска Сталинградского фронта с поручением приступить к изучению обстановки в районе Клетской и Серафимовичи, а Василевского — на Юго-Восточный фронт для изучения обстановки на его левом крыле. Затем Сталин сказал:

— Разговор о плане продолжим позже. То, что мы здесь обсуждали, кроме нас троих, пока никто не должен знать. Принимайте все меры, чтобы еще больше измотать и обессилить противника.

После ознакомления на месте Жуков и Василевский снова вернулись в Москву. В Ставке еще раз был обсужден план контрнаступления и после этого утвержден. Г. К. Жуков и А. М. Василевский подписали карту-план контрнаступления. И. В. Сталин написал: «Утверждаю». Операция получила кодовое наименование «Уран».

Сталин сказал Василевскому:

— Не раскрывая смысла нашего плана, надо опросить командующих фронтами в отношении их дальнейших действий.

Жуков вспоминал: «Конец октября и начало ноября мне, А. М. Василевскому и другим представителям Ставки пришлось основательно поработать в войсках, чтобы помочь командованию, штабам и войскам полностью освоить план контрнаступления и способы его выполнения. Итоговые совещания в штабах фронтов, армий и войск показали, что эта сложная и трудоемкая работа была проведена командно-политическим составом с чувством большой ответственности и творческой инициативы» [76, т. 2, с. 329].

В ноябре Жуков еще дважды выезжал на Донской фронт. 10 ноября он с Василевским рассмотрел план и проверил готовность Сталинградского фронта. Утром 13 ноября Жуков и Василевский доложили на совместном заседании Политбюро ЦК, ГКО и Ставки о состоянии готовности войск и командования к предстоящему наступлению.

Василевский рассказывал, что тогда Сталин так отозвался о Гитлере: «Это фаталист. От Сталинграда Гитлер не уйдет. Да, на Кавказ может повернуть, но часть войск у Сталинграда все равно держать будет, потому что город моим именем назван».

Против войск противника, насчитывавших на Сталинградском направлении более одного миллиона человек, 10 290 орудий и минометов, 675 танков и штурмовых орудий, 1216 боевых самолетов, действовали советские войска, имевшие 1,1 миллиона человек, 15 с небольшим тысяч орудий и минометов, 1463 танка и 1350 боевых самолетов. Перед решающим контрнаступлением Сталин направил Жукова и Василевского еще раз на фронт проверить сложившуюся обстановку. А 15 ноября Сталин уполномочил Жукова установить по своему усмотрению день перехода Красной Армии в наступление. Посоветовавшись с Василевским, Жуков назначил дату наступления для Юго-Западного и Донского фронтов 19 ноября и для Сталинградского фронта — 20 ноября. Сталин утвердил это решение.

Чтобы немецкое командование не перебросило под Сталинград часть своих войск из других участков советско-германского фронта, в частности из района Вязьмы, было решено срочно подготовить и провести наступательную операцию Красной Армии в районе севернее Вязьмы, в первую очередь для разгрома фашистов на Ржевском выступе. Сталин обратился к Жукову и Василевскому с вопросом:

— Кто из вас возьмется за это дело?

Согласовав с Василевским, ответил Жуков:

— Сталинградская операция во всех отношениях уже подготовлена. Василевский может взять на себя координацию действий войск в районе Сталинграда, я могу взять на себя подготовку наступления Калининским и Западным фронтами.

Их готовность Сталин одобрил.

Для контрнаступления под Сталинградом было учтено все — положение на фронте, что к этому времени закончится формирование новых резервов, промышленность выпустит достаточно боеприпасов, будут подведены нужные железнодорожные пути и др. Наша разведка предоставила точные данные о состоянии немецко-фашистской армии и венгерских, итальянских и румынских войск.

И вот когда все было спланировано, изучено, подсчитано, практически войска были изготовлены для наступления, Сталин получил письмо от командира 4-го механизированного корпуса В. Т. Вольского. Считая своим долгом офицера и коммуниста, он писал с тревогой, что, мол, контрнаступление обречено на неудачу, ибо не все, по его мнению, учтено, и просил Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина немедленно и более тщательно проверить реальность принятого плана, а до этого отложить операцию, может, и вовсе отменить.

Хотя план контрнаступления был обстоятельно разработан Ставкой и Генеральным штабом, за план ручались Г. К. Жуков и А. М. Василевский, командующие четырех фронтов — К. К. Рокоссовский, Н. Ф. Ватутин, А. И. Еременко и Ф. И. Голиков, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин не отмахнулся от рассмотрения панического письма генерала. Сталин срочно вызвал 18 ноября Василевского из Сталинграда, передал письмо и спросил его мнение. Василевский убежденно ответил, что автор письма глубоко заблуждается, ибо контрнаступление подготовлено хорошо, есть все основания рассчитывать на успех, а корпус с возложенными задачами справится.

Тогда И. В. Сталин попросил соединить его по телефону с В. Т. Вольским: «Здравствуйте, Вольский! Я прочел ваше письмо. Я никому его не показывал, о нем никто не знает. Я думаю, что вы неправильно оцениваете наши и свои возможности. Я уверен, что вы справитесь с возложенными на вас задачами и сделаете все, чтобы ваш корпус выполнил все и добился успеха… Желаю вам успеха. До свидания».

4-й механизированный корпус блестяще выполнил поставленную задачу. Об этом доложили Верховному Главнокомандующему. И. В. Сталин позвонил А. М. Василевскому и сказал: «Передайте ему (В. Т. Вольскому. — В.С.) мою благодарность, наградите его от моего имени и дайте понять, что другие награды ему и другим — впереди». А. М. Василевский взял имевшийся у него трофейный немецкий «вальтер», прикрепил дощечку с соответствующей надписью, поздравил В. Т. Вольского с успехом и передал дословно слова И. В. Сталина. Для мужественного, боевого генерала это, по словам Александра Михайловича, было таким потрясением, что он зарыдал, как ребенок.

Генерал-лейтенант В. Т. Вольский был награжден орденом Суворова 2-й степени.

Советское командование сумело искусно создать мощные ударные группировки на главных направлениях наступления. Так, на Юго-Западном фронте было сосредоточено до 50 процентов стрелковых дивизий, все танковые и кавалерийские корпуса, 85 процентов артиллерии. В интересах этой группировки действовала и вся авиация фронта. Аналогичным образом создавались ударные группировки на Донском и Сталинградском фронтах. Благодаря искусству маскирования сил и скрытно осуществленному маневру, на узких участках прорыва удалось достигнуть значительного превосходства над оборонявшимися войсками противника.

В назначенные сроки войска Юго-Западного и Донского фронтов, а затем войска Сталинградского фронта успешно начали наступление. Уже 23 ноября они сомкнули кольцо вокруг группировки гитлеровцев. Это было первое крупное окружение немецких войск во Второй мировой войне.

Однако сразу уничтожить окруженную группировку гитлеровцев не удалось. Позднее А. М. Василевский признавал, что при организации наступления им были допущены ошибки, на которые немедленно указал Верховный Главнокомандующий.

На помощь 6-й армии Паулюса гитлеровское командование направило танковые дивизии фельдмаршала Э. Манштейна. О начавшемся наступлении противника Василевский срочно доложил Сталину и попросил перебросить прибывающие части, чтобы остановить врага, а операцию по разгрому окруженной группировки гитлеровцев отложить.

Это предложение поначалу вызвало возражение Сталина. Он заявил:

— Вы и так уж слишком возитесь с Паулюсом. Пора с ним кончать. И вообще вы постоянно просите резервы у Ставки, причем для тех направлений, за которые отвечаете. Рокоссовский рядом с вами? Передайте ему трубку.

Когда Рокоссовский взял трубку, Сталин продолжил:

— Как вы относитесь к предложению Василевского?

— Отрицательно, товарищ Сталин.

— Что вы предлагаете?

— Я думаю, следует сначала разделаться с окруженной группировкой и использовать для этого армию Малиновского.

— А если немцы прорвутся?

— В этом случае можно будет повернуть против них 21-ю армию.

— Да, ваш вариант смел… — И после некоторого раздумья Сталин сказал: — …но он рискован. Передайте трубку Василевскому.

Несколько минут Василевский слушал то, что ему говорил Сталин, а затем вновь стал доказывать необходимость передачи армии Малиновского в состав Сталинградского фронта.

— Еременко сомневается в возможности отразить наступление врага теми силами, которые у него есть, — сказал Василевский. И вновь передал трубку Рокоссовскому.

— Товарищ Рокоссовский ваше предложение действительно очень смело, — ответил Сталин. — Но риск чересчур велик. Мы здесь, в Государственном Комитете Обороны, сейчас все рассмотрим, все «за» и «против». Но, видимо, с армией Малиновского вам придется расстаться.

— В таком случае, товарищ Сталин, войска Донского фронта не смогут наступать успешно против Паулюса. Я прошу вас тогда отложить операцию.

Немного подумав, Сталин решительно произнес:

— Хорошо. Временно приостановите операцию. Мы вас поддержим людьми и техникой.

В результате Среднедонской и Котельниковской операций Красная Армия продвинулась на запад и юго-запад на 150–200 километров. 6-я немецкая армия была прочно заперта в «котел». Представитель Ставки Н. Н. Воронов и К. К. Рокоссовский предложили окруженной группировке предъявить ультиматум. Получив документ, Сталин позвонил Воронову и сообщил, что текст будет рассмотрен в ГКО. И тут же задал вопрос:

— Почему не сказано, кому адресуется ультиматум?

Текст ультиматума был рассмотрен в ГКО, отредактирован Сталиным.

А когда Воронов сообщил что командование окруженной группировки отвергло ультиматум, Сталин спросил:

— Что вы собираетесь делать?

— Сейчас все проверим, а завтра начнем работу.

— Желаю успеха, — напутствовал Сталин.

Встал вопрос, кому поручить руководство по разгрому окруженного противника. Сталин высказался за то, чтобы все это было передано в руки одного командующего фронтом, и предложил назвать кандидатуру. Было предложено все войска передать в подчинение К. К. Рокоссовскому. Это мнение поддержали члены ГКО. Сталин обратился с вопросом к Жукову:

— А вы что молчите? Или вы не имеете своего мнения?

Жуков ответил:

— Если передать войска Сталинградского фронта под командование Рокоссовского, будет обижен Еременко. Оба командующие достойны.

— Сейчас не время обижаться, — отрезал Сталин. И приказал Жукову объявить Еременко, что по решению Государственного Комитета Обороны окончательная ликвидация сталинградской группировки противника поручена Рокоссовскому.

Еременко заявил Жукову, что не понимает почему отдается предпочтение командованию Донского фронта. И попросил доложить Сталину его просьбу оставить его здесь до конца ликвидации противника.

Жуков предложил Еременко самому позвонить Верховному Главнокомандующему. На это Еременко ответил, что пытался это сделать, но Поскребышев сказал, что Сталин распорядился по всем этим вопросам говорить только с Жуковым.

Жукову пришлось звонить Сталину и передать весь разговор с Еременко. Сталин отругал Жукова и приказал немедленно дать директиву о передаче трех армий Сталинградского фронта под командование Рокоссовского.

Утром 10 января 1943 года войска Донского фронта начали мощную артиллерийскую подготовку, поддержанную авиацией. Был сорван и план Манштейна по деблокированию войск Паулюса. 31 января командующий 6-й немецко-фашистской армии генерал-фельдмаршал Ф. Паулюс капитулировал.

2 февраля 1943 года Сталинградская битва, продолжавшаяся 200 героических дней и ночей, победно завершилась. Победа под Сталинградом была не просто победой: она была историческим подвигом советского народа.

Сообщение о победном финале Сталинградской битвы вся страна встретила с радостным ликованием и огромным воодушевлением. Народ проникся непоколебимой уверенностью в окончательном разгроме немецко-фашистских агрессоров. На состоявшемся в Сталинграде 4 февраля торжественном митинге было принято проникновенное приветствие героическим воинам — участникам Сталинградской эпопеи, в котором утверждалось: «В памяти народной никогда не изгладятся величие и благородство ваших легендарных подвигов. Наши потомки будут с гордостью и благодарностью вспоминать вас, будут слагать песни и былины о стальных полках и дивизиях славных армий…» [20, с. 114–115].

4 февраля в Москву прилетели Рокоссовский и Воронов и сразу были приняты Сталиным. Не дожидаясь, когда генералы по Уставу доложат о прибытии, Сталин вышел им навстречу и, протягивая руку, произнес:

— Поздравляю вас, поздравляю с успехом!

Навсегда незыблемой останется оценка Сталинградской битвы, данная Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР И. В. Сталиным:

«Не может быть сомнения, что только правильная стратегия командования Красной Армии и гибкая тактика наших командиров-исполнителей могли привести к такому выдающемуся факту, как окружение и ликвидация огромной отборной армии немцев в составе 330 тысяч человек под Сталинградом» (23 февраля 1943 года) и «Сталинград был закатом немецко-фашистской армии. После Сталинградского побоища, как известно, немцы не могли уже оправиться» (6 ноября 1943 года).

Победа под Сталинградом имела решающее значение для всего хода Второй мировой войны.

Сталинградскую битву президент США Ф. Рузвельт назвал эпической. Он писал в послании Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину, что решающий результат битвы празднуют все американцы, что «одержанная под Вашим верховным командованием победа одна из самых прекрасных глав в этой войне народов, объединившихся против нацизма и его подражателей. Командиры и бойцы Ваших войск на фронте, мужчины и женщины, которые поддерживали их, работая на заводах и на полях, объединились не только для того, чтобы покрыть славой оружие своей страны, но и для того, чтобы своим примером вызвать среди всех Объединенных Наций новую решимость приложить всю энергию к тому, чтобы добиться окончательного поражения и безоговорочной капитуляции общего врага» [138, т. 2, с. 52–53].

Поздравляя И. В. Сталина 1 февраля 1943 года «по случаю капитуляции фельдмаршала Паулюса и по случаю конца б-й германской армии», У. Черчилль писал: «Это действительно изумительная победа». А месяцем позже в личном послании Сталину признавался: «Я только что видел прекрасный фильм о победах Красной Армии под Сталинградом и о взятии в плен Паулюса и получил большое удовольствие от этого фильма». Затем Черчилль сообщал, что в свою очередь посылает Сталину с комментариями на русском языке кинолетопись о победах «нашей 8-й армии» в североафриканской пустыне с уверенностью, что он найдет время посмотреть фильм и что «офицеры и бойцы 8-й армии будут гордиться», узнав, что эту летопись видел Сталин. И вынужден был отметить: «Масштабы этих операций невелики по сравнению с громадными операциями, которыми Вы руководите» [138, т. 1, с. 90, 102, 121].

Победа под Сталинградом сорвала все гитлеровские стратегические замыслы на 1942–1943 годы. Сталинградская битва стала триумфом советского военного искусства. Победа советских войск под Сталинградом ознаменовала собой начало коренного перелома в войне в пользу Советского Союза и начало массового изгнания немецко-фашистских оккупантов с нашей территории. С этого времени советское командование полностью овладело стратегической инициативой и удерживало ее до самого окончания Отечественной войны.

Немецкий генерал Г. Дерр, участник боев под Сталинградом, свидетельствовал: «Для Германии битва под Сталинградом была тягчайшим поражением в ее истории, для России — ее величайшей победой. Под Полтавой (1709 г.) Россия добилась права называться великой европейской державой, Сталинград явился началом ее превращения в одну из двух величайших мировых держав» [65, с. 15].

В Германии был объявлен трехдневный национальный траур. Поражение под Сталинградом повергло в ужас как немецкий народ, так и его армию. Гитлеровские союзники Италия, Румыния, Венгрия и Финляндия начали поиски выхода из войны.

Разгром фашистских войск под Сталинградом потряс руководство гитлеровской Германии. Генерал-полковник Г. Гудериан пишет: «Когда я увидел Гитлера после катастрофы под Сталинградом (я не встречался с ним 14 месяцев), я заметил, что он сильно изменился. Левая рука тряслась, сам он сгорбился, глаза навыкате смотрели застывшим, потухшим взглядом; щеки были покрыты красными пятнами. Он стал еще более раздражительным, терял в гневе равновесие, не отдавал себе никакого отчета в том, что он говорил и какие решения принимал» [63, с. 435].

31 января 1943 года генерал-фельдмаршал Ф. Паулюс добровольно сдался в плен. Такого, чтобы немецкий фельдмаршал сдавался в плен, не было за всю историю германских войн. А ведь еще 18 декабря 1940 года генерал-майор Ф. Паулюс поставил последнюю подпись под планом «Барбаросса» — планом, намечавшим разгром СССР в кратчайшие сроки.

В 1943 году высшего воинского звания Маршал Советского Союза удостоены А. М. Василевский и И. В. Сталин. План разгрома немцев в районе Сталинграда был разработан и осуществлен Жуковым, Василевским и Сталиным.

Немцы же не придали значения заявлению Сталина в приказе № 345 по случаю 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции: «Враг уже испытал однажды силу ударов Красной Армии под Ростовом, под Москвой, под Тихвином. Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии. Будет и на нашей улице праздник!» Это было сказано 7 ноября 1942 года. Праздник победы под Сталинградом наступил 2 февраля 1943 года.

О Сталинградской битве дважды речь шла на Тегеранской конференции в 1943 году. 29 ноября на торжественную церемонию маршал И. В. Сталин пришел в парадном светло-сером кителе, премьер У. Черчилль в военном мундире королевских ВВС и президент Ф. Рузвельт в цивильном костюме.

Торжество началось с исполнения Государственных гимнов СССР, Великобритании и США. Затем в зал был внесен черный ящик. Его открыли, и премьер-министр достал из него большой блестящий меч, богато инкрустированный драгоценными камнями.

Обращаясь к Сталину, медленно, делая паузы, чтобы переводчики успевали точно перевести его, Черчилль сказал:

— Его Величество король Великобритании Георг VI поручил мне почетную миссию вручить Вам, господин маршал, для передачи городу Сталинграду почетный меч, выкованный по заказу, который лично одобрил Его Величество. Почетный меч изготовлен английскими оружейниками, предки которых на протяжении многих веков и поколений изготавливали холодное оружие. На клинке выгравирована надпись: «Подарок короля Георга VI людям со стальными сердцами — гражданам Сталинграда в знак уважения к ним английского народа».

Черчилль вручил клинок Сталину. Приняв меч, Сталин поднес его к губам и тихо, но так, что было слышно в дальних углах зала, с заметным грузинским акцентом произнес:

— От имени граждан Сталинграда хочу выразить свою глубокую признательность за подарок короля. Граждане Сталинграда высоко ценят этот подарок, и я прошу Вас, господин премьер-министр, передать благодарность Его Величеству королю.

Участница Тегеранской конференции Зоя Васильевна Зарубина вспоминает: «Поскольку о том, что затем произошло, встречаются разночтения, скажу, что видела сама. Сталин передал меч Ворошилову. Меч был тяжелый, и маршал на какой-то момент его не удержал, но сумел подхватить. Затем меч показали Рузвельту» [152, с. 409].

На заключительном обеде Черчилль еще раз вспомнил о городе, где решалась судьба мира:

«Сталинград стал символом стойкости, мужества русского народа и вместе с тем символом величайшего человеческого страдания. Этот символ сохранится на века. Надо, чтобы будущие поколения могли воочию увидеть и почувствовать все величие одержанной у Волги победы, все ужасы бушевавшей там истребительной войны. Считаю, что было бы хорошо оставить нетронутыми страшные руины легендарного города, а рядом построить новый, современный. Развалины Сталинграда, подобно развалинам Карфагена, остались бы навсегда своеобразным памятником человеческой стойкости и страданиям. Они бы привлекали паломников со всех концов земли, служили бы предупреждением грядущим поколениям».

Рузвельт поддержал Черчилля и добавил, что это решать самим русским.

Затем, сделав несколько глотков кофе и затяжек папиросой, начал говорить Сталин:

— Не думаю, что развалины Сталинграда следует сделать музеем под открытым небом. Руины наводят печальные воспоминания об ужасах войны, многочасовых бомбежках города, обстрелах его, ожесточенных кровопролитных боях на улицах, в скверах и домах. Прошлое, понятно, забывать не следует, но и жить в его окружении нельзя. Город обязательно отстроим заново. Он станет прекрасней довоенного, величавее. Какую-либо часть или несколько разбитых зданий оставим нетронутыми, чтобы они стали памятниками Великой Отечественной войне. Город, подобно Фениксу, возродится из пепла и станет памятником победы над смертью.

На обратном пути из Тегерана Сталин сделал краткую остановку в городе, поинтересовался ходом восстановления Сталинграда. В Москву вместе с И. В. Сталиным уехал и королевский меч. Затем накануне первой годовщины Сталинградской битвы в Кремле во время вручения правительственных наград группе сталинградцев маршал Буденный передал меч короля председателю Сталинградского горисполкома на вечное хранение.

Ныне грандиозному Сталинградскому сражению противопоставляется эль-аламейнская операция британских войск конца 1942 — начала 1943 годов, носившая локальный характер.

Маршал А. М. Василевский заключает: «Буржуазные фальсификаторы тщатся доказать, будто «решающие битвы» Второй мировой войны происходили там, где действовали англо-американские войска. Называется, в частности, район Эль-Аламейна. Еще раз вспомним: в октябре 1942 года на Сталинградском направлении насчитывалось свыше 50 немецких дивизий, а в районе Эль-Аламейна всего лишь 12. Разница, как видим, весьма существенная. Напомним также, что в то время немецкое командование держало под Сталинградом основные силы танков и авиации. Далее. Буржуазные фальсификаторы, потеряв всякое чувство меры, ставят Сталинградскую битву в один ряд с высадкой американских войск на остров Гуадалканал. Но известно, что численность японского гарнизона, оборонявшего этот остров, не превышала 2 тыс. человек.

В «исследованиях», принадлежащих буржуазным фальсификаторам, ничего не говорится о достижениях советского военного искусства в Сталинградской битве. Зато на все лады перепевается утверждение нацистских генералов о якобы нашем подавляющем превосходстве в силах и средствах…

Сколько бы ни усердствовали современные буржуазные фальсификаторы в злонамеренном искажении истории, им не удастся вытравить из сознания человечества величия Сталинградской победы» [19, с. 271–272].

Сталинградская битва описана и в мемуарной литературе, и исследована в специальных монографиях. Если одни объективно рассказывают о ее ходе и непреходящем значении ее победы, то другие, не брезгуя никакими средствами, пытаются во что бы то ни стало умалить значение Сталинградской битвы.

В мемуарах «Воспоминания и размышления» маршал Г. К. Жуков отмечал, что по поводу контрнаступления под Сталинградом появилось немало различных высказываний, в том числе о том, кто же является автором плана такого грандиозного по своим масштабам, эффекту и результатам контрнаступления. Претендентов на авторство появилось больше, чем следует. Жуков писал: «…План проведения операции стратегического масштаба мог возникнуть в полном объеме только в результате длительных усилий войск, штабов и командования всех степеней.

Еще раз повторяю: основная и решающая роль во всестороннем планировании и обеспечении контрнаступления под Сталинградом неоспоримо принадлежит Ставке Верховного Главнокомандования и Генеральному штабу.

Точно так же неоспоримо принадлежит приоритет в непосредственном разгроме врага тем, кто своим смелым ударом, метким огнем, мужеством, отвагой и мастерством громил не на жизнь, а на смерть врага. Я здесь говорю о наших славных бойцах, командирах, генералах, которые, преодолев тяжелые испытания первого периода войны, были накануне контрнаступления в полной готовности взять инициативу сражений в свои руки и учинить врагу катастрофический разгром.

Заслуга Ставки Верховного Главнокомандования и Генштаба состоит в том, что они оказались способными с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и завершения. Следовательно, не о персональных претендентах на «авторство» идеи контрнаступления должна идти речь» [76, т. 2, с. 326].

Между тем в вышедшей в 1961 году книге «Сталинград» маршал А. И. Еременко утверждал, что инициаторами и главными исполнителями плана разгрома немцев в районе Сталинграда был он, тогда генерал-полковник, и член Военного совета Н. С. Хрущев [70, с. 38, 326]. При этом одновременно умалял вклад в победу под Сталинградом Жукова и Василевского, не говоря уже о Сталине.

Жуков в своих мемуарах осудил такую необъективность Еременко. А годы спустя все же спросил Еременко, как же он мог написать такое о Сталинградской битве. На что Еременко ответил: «Меня попросил Хрущев».

Так что о Сталинградской победе еще многое можно сказать.

В канун празднования 60-летия разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом во время прямого разговора с народом Президент РФ В. В. Путин 19 января 2003 года так сказал по поводу переименования Волгограда в Сталинград:

«Теперь непосредственно в отношении Волгограда и Сталинграда.

…Я готов высказать свое собственное мнение по этому вопросу.

Конечно же, в историю нашего Отечества, в историю мировую войдет Сталинградская битва как один из ярчайших эпизодов Второй мировой войны, которым мы все по праву гордимся. И, разумеется, возникает вопрос: почему, скажем, во Франции есть площадь имени Сталинграда, а у нас взяли и переименовали? Это вопрос, естественно, не к нам, не ко мне, так произошло. Я думаю, что если бы так случилось, то, конечно, возвращение имени Сталинграда сегодня в нашей стране (мы же не Франция) породило бы какие-то подозрения в том, что мы возвращаемся к временам сталинизма. Я не уверен, что это пошло бы на пользу всем нам. Но, повторяю, в конечном итоге этот вопрос должен решить местный законодательный орган, по его представлении окончательно свое решение должны сказать парламент страны, Государственная дума».

Такой оценкой перечеркивается вся советская цивилизация, смазывается переломное значение Сталинградской битвы для всего последующего хода Великой Отечественной войны, всего последующего хода Второй мировой войны, наконец, для окончательного разгрома гитлеровского фашизма — злейшего врага всего человечества.

Сталинградская битва — классический образец решающего сражения во всей мировой истории войны.

Постоянной заботой Политбюро ЦК, Сталина была проблема укрепления авторитета начальствующего состава в армии. 9 октября 1942 года Президиум Верховного Совета СССР издал Указ об отмене института военных комиссаров и введении единоначалия в Вооруженных Силах Союза ССР.

«Особенно часто, — отмечал А. М. Василевский, — возвращался к этой мысли И. В. Сталин в период подготовки Сталинградской операции. Неоднократно, в моем присутствии, на заседаниях Политбюро он ставил вопрос о введении единоначалия в Вооруженных силах и немало советовался по этому вопросу с командующими фронтами и армиями и с другими ответственными лицами Наркомата. Ставил не раз этот вопрос и передо мной, но я всегда неизменно отвечал ему, что я молодой коммунист и могу лишь выразить огромную благодарность за помощь, которую на протяжении всей службы оказывали мне военные комиссары. Введение полного единоначалия положительно сказалось на росте командных кадров и политсостава; оно способствовало усилению партийно-политической работы, укреплению порядка и организованности в войсках» [19, с. 218].

Вопросы об упразднении должности военного комиссара и установлении в армии единоначалия поднимал И. С. Конев перед И. В. Сталиным.

Во время войны по предложению Верховного Главнокомандующего были учреждены ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого, Ушакова, Нахимова. Сталин придирчиво отнесся к разработке статусов, да и самого внешнего вида этих полководческих орденов. Он помногу раз смотрел эскизы, представленные различными художниками, и не сразу сделал свой окончательный выбор. Не менее требователен он был и при награждении этими орденами. Введение новых наград еще выше подняло патриотический настрой войск, звало их на разгром врага, напоминало, что наш народ всегда давал достойный отпор иностранным агрессорам, до последней капли крови защищал свою Родину.

В январе 1943 года, когда шла Сталинградская битва, был опубликован приказ о введении новой формы и погон. Сталин уже с осени 1942 года советовался с командующими фронтами и другими военачальниками о введении новых мундиров и погон. Мнения были различные. Буденный говорил: «Как это понять? Мы в свое время кричали «Долой золотопогонников!», а теперь сами будем носить такие погоны?..»

Когда в начале октября 1942 года члены Политбюро и военачальники смотрели образцы погон, Сталин спросил Василевского, только что возвратившегося из-под Сталинграда: «Покажите, какие вы носили погоны?» Василевский показал и высказался за целесообразность введения погон.

Придирчиво осмотрев образцы погон, за их введение высказался М. И. Калинин:

— Видите ли, товарищ Сталин, мы с вами помним старый режим, а молодежь его не знает, и золотые погоны, сами по себе, для нее ничего плохого не означают. Нам с вами эта форма напоминает о старом режиме, но она, думаю, понравится молодежи и потому может принести пользу в борьбе с фашистами. Думаю, что новую форму следует принять… Не все старое стоит забывать, забрасывать, бывает, и нередко, что это старое помогает строить новое.

Новая форма и погоны заставляли командиров быть более подтянутыми, требовательными к себе, поскольку они сразу выделялись в военной среде. С учетом опыта войны, новых рекомендаций командиров ввели и новые воинские уставы.

Забота о Красной Армии, морально-политическом состоянии ее кадров была и в проведении унификации воинских званий. За высокое воинское мастерство, мужество и героизм, проявленные в боях с врагом, соединениям и частям присваивалось звание гвардейских. Были введены гвардейские воинские звания, например, гвардии сержант, гвардии лейтенант гвардии капитан и т. д. В 1943 году были установлены воинские звания — маршал, Главный маршал авиации, артиллерии, бронетанковых, инженерных войск и войск связи. Эти и другие меры Верховного Главнокомандования повышали боеспособность армии, укрепляли ее дисциплину и морально-политическое состояние, что было очень важно именно тогда, на переломном рубеже Великой Отечественной войны.

В 1943 году были учреждены Суворовские военные и Нахимовские военно-морские училища.

По инициативе И. В. Сталина в Красной Армии была возрождена славная русская традиция зачисления защитников Отечества навечно в списки частей, в составе которых они совершили подвиг. Так, в приказе народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина № 269 от 8 сентября 1943 года в списки 1-й роты 254-го гвардейского стрелкового полка навечно был зачислен Герой Советского Союза гвардии рядовой Александр Матросов, закрывший своей грудью амбразуру вражеского дзота и тем самым обеспечивший наступление батальона. Приказ гласил: «…великий подвиг товарища Матросова должен служить примером воинской доблести и героизма для всех воинов Красной Армии.

Для увековечения памяти Героя Советского Союза гвардии рядового Александра Матросова приказываю:

1. 254-му гвардейскому стрелковому полку присвоить наименование «254-й гвардейский стрелковый полк имени Александра Матросова».

2. Героя Советского Союза гвардии рядового Александра Матвеевича Матросова зачислить навечно в списки 1-й роты «254-го гвардейского стрелкового полка имени Александра Матросова».

Зачисление павшего за свободу и независимость Родины воина в списки части — высочайшая почесть и для героя, и огромная честь для всей части и особенно подразделения, где на правом фланге он стоит как бы живой.

К сожалению, в нынешней Российской армии нет многих таких частей, а имена навечно занесенных в списки частей оказались забытыми и, более того, поруганными лжедемократами.

Разгром немецко-фашистских войск в районах Сталинграда, Дона и на Кавказе создал благоприятные условия для развертывания наступления всех фронтов на Юго-западном направлении.

Во многих отношениях поучительным является планирование советским командованием летне-осенней кампании 1943 года, когда чаша весов войны еще колебалась и немецкое командование предпринимало отчаянные усилия, чтобы повернуть ход войны в свою пользу. А также планирование вооруженной схватки в главном событии этой кампании — битве на Курской дуге.

Известно, что после зимних сражений 1942–1943 годов на советско-германском фронте установилось относительное затишье. Весна и начало лета 1943 года были наполнены напряженной подготовкой противоборствующих сторон к предстоящим сражениям, их огромными усилиями по мобилизации материальных и духовных ресурсов своих стран к решающей схватке. Вновь, как и ранее, в поединке столкнулись две школы военной мысли, две стратегии ведения войны.

23 февраля 1943 года Сталин в приказе № 95 сформулировал военно-политические цели, стоявшие перед страной: «Мы начали освобождение Советской Украины от немецкого гнета, но миллионы украинцев еще томятся под гнетом немецких поработителей. В Белоруссии, Литве, Латвии, Эстонии, в Молдавии, в Крыму, в Карелии пока еще хозяйничают немецкие оккупанты и их прислужники. Вражеским армиям нанесены мощные удары, но враг еще не побежден. Немецкие захватчики яростно сопротивляются, переходят в контратаки, пытаются задержаться на оборонительных рубежах и могут пуститься на новые авантюры. Вот почему в наших рядах не должно быть места благодушию, беспечности, зазнайству».

Верховный Главнокомандующий потребовал: «Усилить удары по вражеским войскам, неустанно и упорно преследовать врага, не давать ему закрепляться на оборонительных рубежах, не давать ему отдыха ни днем, ни ночью, резать коммуникации врага, окружать вражеские войска и уничтожать их, если они отказываются сложить оружие» [182, с. 170, 171].

К разработке конкретных военных планов на лето и осень 1943 года советское военно-политическое руководство приступило в конце марта. Эта работа прошла несколько этапов и длилась около трех месяцев. В ней участвовали Ставка Верховного Главнокомандования, Генеральный штаб и штабы видов вооруженных сил и родов войск, командования и штабы ряда фронтов.

Высшим руководителем и координатором этой многогранной работы являлся Сталин, что требовало от него глубокого знания военного дела, трезвой оценки меняющейся обстановки на советско-германском фронте и других театрах Второй мировой войны, возможностей советских войск и войск противника, военно-экономического потенциала воюющих сторон, способности и умения мобилизовать все материальные и духовные силы страны для достижения целей предстоявшей кампании.

Первоначально намечалось, что советские вооруженные силы первыми перейдут к активным действиям, развернут широкое наступление на Юго-западном направлении. К этому имелись объективные предпосылки — значительно усилившийся военно-экономический потенциал страны, возросшее могущество вооруженных сил, их выдающиеся успехи зимой 1942/43 года привели к глубоким изменениям в соотношении сил противоборствовавших сторон. Казалось, это было правильное решение, отвечающее сложившейся обстановке, проверенное мировой практикой.

Однако жизнь и творческий поиск новых, неординарных путей решения проблем вооруженной борьбы внесли свои коррективы в первоначальный замысел. Советской разведкой было установлено, что Германия спешно перебрасывает на Восточный фронт новые мощные силы и что возможным очагом возникновения опасности может стать район Курской дуги. В последующем были вскрыты общий замысел немецко-фашистского командования на проведение летне-осенней кампании 1943 года на советско-германском фронте, направления намечавшихся ударов, силы ударных группировок, в которых особая роль отводилась массированному применению танков и авиации.

Таким образом, еще до начала наступления вермахта хорошо сработавшая разведывательная служба дала советскому командованию возможность планировать боевые действия на основе весомых сведений о положении, силах и намерениях противника, причем не только на Курском направлении, но и в масштабе всего фронта, и всесторонне подготовиться к предстоящей борьбе. Это был крупный успех, и он оказал значительное влияние на ход войны.

Дальнейшее изучение военно-политической обстановки и данных о планах противника подтвердило, что немецко-фашистское командование готовится к проведению летом 1943 года широких наступательных действий и главный удар будет нанесен в районе Курского выступа.

Стало ясно, что борьба примет чрезвычайно ожесточенный характер и будет проходить в условиях крупных изменений в техническом оснащении вооруженных сил противоборствующих сторон. Не менее важно было учесть и то, что боевые действия будут проходить в условиях изменившегося соотношения военных сил противников.

Весной 1943 года перед советским политическим и военным руководством со всей остротой вновь встал вопрос о том, как решать главные задачи войны, какой вид стратегических действий — наступление или оборону — применить на данном этапе.

Вырабатывая план летне-осенней кампании 1943 года, военно-политическое руководство Советского Союза считалось с тем, что боеспособность вермахта оставалась высокой, что и на этом этапе войны предстоит вести борьбу со стойким и хорошо подготовленным противником, имевшим на своем вооружении первоклассную боевую технику.

Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин в первомайском приказе № 195 потребовал от всех бойцов Красной Армии продолжать без устали совершенствовать свое боевое мастерство, а от командиров всех родов войск и общевойсковых командиров стать мастерами вождения войск, умело организовывать взаимодействие всех родов войск и управлять ими в бою, изучать противника, улучшать разведку [182, с. 184–185].

Итак, предстояло принять важнейшее решение: какой вид стратегических действий применить для достижения цели — оборону или наступление.

Поступавшие сведения о противнике Сталин неоднократно обсуждал с руководящими работниками высших политических и военных инстанций. Маршал А. М. Василевский писал: «Анализируя разведывательные данные о подготовке врага к наступлению, фронты, Генеральный штаб и Ставка постепенно склонялись к идее перехода к преднамеренной обороне. Этот вопрос в конце марта — начале апреля многократно обсуждался в ГКО и Ставке» [19, с. 309].

8 апреля Г. К. Жуков, находившийся в районе Курского выступа, направил в Ставку доклад, в котором особо подчеркнул: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника» [76, т. 2, с. 141]. В докладе ставился вопрос о действиях «в ближайшие дни». Более дальняя перспектива событий еще не рассматривалась.

В воспоминаниях А. М. Василевский писал: «Я как раз находился у И. В. Сталина, когда он получил этот доклад. Верховному было известно, что Генеральный штаб придерживается точки зрения Жукова. Прочитав доклад Жукова, Сталин сказал: «Надо посоветоваться с командующими войсками фронтов» — и распорядился запросить мнение фронтов» [19, с. 310].

Касаясь вопросов планирования летне-осенней кампании 1943 года и Курской битвы, необходимо отметить такое важное обстоятельство. Весной 1943 года советское командование впервые за все время войны располагало полными данными о замыслах противника. Это, безусловно, облегчало решение им такой важной исходной задачи планирования, как безошибочный анализ сложившейся военно-политической обстановки. Без этого невозможно правильно предвидеть развитие событий, обоснованно разработать план действий в предстоящей военной кампании и планы ее стратегических операций.

Верховный Главнокомандующий энергично поддержал рациональные соображения, высказанные в докладе Жукова, и 10 апреля дал указание Генштабу подготовить совещание в Ставке по обсуждению плана летне-осенней кампании и запросить мнение командующих фронтами о возможном характере действий и вероятных направлениях ударов противника.

12 апреля в Ставке под председательством И. В. Сталина состоялось совещание. Кроме него присутствовали заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков, начальник Генерального штаба А. М. Василевский, заместитель начальника Генштаба А. И. Антонов. Участники совещания пришли к выводу, что целью вермахта будет окружение и уничтожение войск Центрального и Воронежского фронтов в районе Курского выступа. Предполагалось, что в последующем немецко-фашистское командование попытается развить наступление в восточном и юго-восточном направлениях, считалось также возможным нанесение удара на северо-восток в обход Москвы. На остальных участках фронта, где противник не располагал силами, необходимыми для ведения крупных наступательных операций, предполагалось, что немецкие войска будут обороняться или вести отвлекающие действия.

Хотя инициатива находилась в руках Красной Армии и она имела возможность развернуть наступление первой, Ставка ВГК избрала преднамеренную оборону с последующим переходом в контрнаступление.

Переход к преднамеренной обороне был наиболее целесообразным способом действий в обстановке, сложившейся весной 1943 года. Осенью 1943 года И. В. Сталин в беседе с П. А. Ротмистровым так объяснил, почему он считал целесообразным встретить удар немецко-фашистских войск обороной: «Наша пехота с артиллерией очень сильна в обороне и нанесет большое поражение наступательным силам гитлеровцев. В маневренном же бою после прорыва обороны противника пехота не так сильна. Наши танковые войска, — отметил И. В. Сталин, — доказали, особенно в битве под Сталинградом, что они вполне способны успешно вести бой с сильнейшими танковыми группировками противника в маневренных условиях. Однако в той ситуации, когда фашисты имели почти такое же количество танков, как и Красная Армия, но обладали численным превосходством в тяжелых танках, риск был необоснованным. Вот почему и было принято такое решение, и оно себя полностью оправдало» [155, с. 162].

Сталин, Ставка предприняли огромные усилия по созданию обороны, которая смогла бы сломить мощные танковые тараны врага на передних рубежах борьбы, предотвратить их прорыв к Курску. Оборона создавалась с учетом того, что на вооружение противника поступили тяжелые танки и самоходные орудия. Риск, на который шло советское командование, был оправдан, был обдуман, основывался на анализе возможностей своих войск и войск противника и их вооружения. Но предстояла невиданная по своему напряжению и ожесточенности борьба.

Переход к обороне не означал для советских вооруженных сил потерю инициативы. Это был лучший способ создания благоприятных условий для разгрома наиболее активных и опасных ударных группировок врага. Решение Ставки ВГК о переходе к преднамеренной обороне носило творческий, оригинальный характер. История военного искусства знает мало примеров, когда более сильная сторона переходом к обороне так успешно использовала боевую активность врага, чтобы нанести ему поражение и добиться дальнейшего изменения соотношения сил в свою пользу.

«Сталина, — писал А. М. Василевский, — беспокоило, выдержат ли наши войска удар крупных масс фашистских танков… Ведь гитлеровское командование для осуществления плана «Цитадель» сосредоточило на узких участках прорыва советской обороны до 70 процентов своих танковых дивизий. Однако Красная Армия закалилась в сражениях, приобрела огромный боевой опыт, имела отличное вооружение. Теперь уже фашисты боялись нас. И колебания были отброшены» [126, с. 81].

На совещании 12 апреля был предусмотрен и другой, запасный вариант действий: переход советских войск в наступление в том случае, если противник будет откладывать наступление на Курск. По указанию И. В. Сталина продолжалась и разработка плана перехода в наступление первыми. Окончательное решение было принято Ставкой ВГК в конце мая — начале июня, когда полностью выяснились планы немецко-фашистского командования.

Хотя ожидавшиеся сроки вражеского наступления значительно оттягивались, решение о преднамеренной обороне Ставка ВГК последовательно проводила в жизнь. Командование Воронежского фронта выступило с предложением первыми предпринять наступление и нанести упреждающий удар по немецко-фашистским войскам. Сталин, Ставка это предложение отклонили. Жуков отмечал, что Сталин, как никогда, внимательно прислушивался к мнению военных. Василевский подчеркивал, что у Сталина хватило тогда выдержки и нервов, чтобы не начать наступление преждевременно.

Во время Курской битвы было задействовано семь фронтов — Брянский, Западный, Центральный, Степной, Воронежский, Юго-Западный и Южный.

Сталин приказал Жукову быть на Орловском направлении для координации действий Центрального, Брянского и Западного фронтов, Василевскому было приказано координировать операции Воронежского фронта на южном фасе выступа.

Нельзя не отметить, что в некоторых публикациях процесс выработки советским командованием решений по планированию оборонительного сражения и контрнаступления Курской битвы освещен неточно — в 3-м томе «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 годов» (М., 1961) и некоторых других изданиях принижена роль Ставки Верховного Главнокомандования и явно преувеличена роль командования Воронежского фронта (членом Военного совета являлся Н. С. Хрущев). Обратил на это внимание А. М. Василевский, как известно, принимавший непосредственное участие в планировании и подготовке Курской битвы. В беседе с К. Симоновым он отметил: «Еще более странно описано в этой «Истории» (речь идет о шеститомной «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза». — В.С.) планирование операции на Курской дуге. Из этого описания может создаться ощущение, что эта операция была в основном спланирована на Воронежском фронте, тогда как на самом деле для планирования съехались и участвовали в ней Жуков, Рокоссовский, я, подъехал туда во время этой работы и Хрущев. Это действительно так, но не сверх того» [89, с. 90].

Ставкой ВГК главная роль в оборонительном сражении отводилась Центральному и Воронежскому фронтам. Для того чтобы гарантировать себя от прорыва немецких танковых клиньев в район Курска, Ставка ВГК сочла необходимым заранее создать на Центральном и Воронежском фронтах превосходство в силах. Предусматривалась возможность использования и сил Степного фронта для отражения наступления противника. Также не исключалась возможность участия в оборонительном сражении войск Брянского и Юго-Западного фронтов, если противник нанесет удары и в их полосах обороны [218, кн. 1, с. 217].

По свидетельству командующего Степным фронтом И. С. Конева задача, стоявшая перед войсками фронта, была сформулирована Верховным Главнокомандующим следующим образом: «Видимо, предстоит очень крупное сражение, и Степному фронту предстоит в этом сражении сыграть большую роль. То есть в случае, если противник прорвет нашу оборону, фронту необходимо будет создать ударную группировку, нанести мощный контрудар и разгромить наступающего противника, а затем перейти в контрнаступление. Готовя войска к этим активным действиям, необходимо сейчас привести всю полосу Степного фронта в оборонительное состояние… Сталин обратил мое внимание на то, что оба направления — и Орловское и Белгородское — будут одинаково важны» [88, с. 93].

Планом контрнаступления предусматривалось проведение двух операций: Орловской и Белгородско — Харьковской. Для них выделялось максимально возможное количество сил и средств. Перед советскими войсками были поставлены цели разгромить вражеские группировки, насчитывавшие 25–30 дивизий, что должно было коренным образом изменить обстановку не только на данном стратегическом направлении, но и оказать влияние на ход борьбы на всем советско-германском фронте.

Верховный Главнокомандующий и Ставка ВГК исходили из того, что нанесением одного, даже очень сильного, удара нельзя достичь военно-политических целей кампании. Для этого требовалось, кроме главного, нанести еще ряд ударов, которые в совокупности смогли бы сокрушить значительную часть стратегического фронта противника. Планировалось провести крупные наступательные операции на западном и юго-западном направлениях, в Донбассе, на Северном Кавказе.

Контрнаступление под Курском должно было перерасти в общее стратегическое наступление советских войск на фронте в 2 тыс. км от Великих Лук до Новороссийска. В ходе его предполагалось нанести решительное поражение группам армий «Юг» и «Центр» противника, освободить Донбасс, Левобережную Украину, далеко отодвинуть фронт от Москвы, преодолеть важный стратегический рубеж — реку Днепр, завершить освобождение Северного Кавказа, захватить плацдармы в Крыму.

Решающее влияние на выработку плана контрнаступления советских войск в Курской битве оказала позиция, занятая Верховным Главнокомандующим. «Со времени Сталинграда, — отмечал Г. К. Жуков, — Сталин придерживался своего собственного подхода к проблемам окружения и уничтожения немецких войск. Ход Сталинградской операции запал ему в память, и он неоднократно возвращался к ее опыту… Не надо его (противника. — В.С.) окружать на нашей территории. Надо его вышибать. Гнать надо, скорей освобождать землю, весной надо будет сеять, нужен будет хлеб. Надо уменьшить возможность разрушений, пусть уходит. Создайте ему такую обстановку, чтобы быстрее уходил. Надо поскорее выгнать его с нашей территории. Вот наша задача. А окружение будете проводить потом, на территории противника» [27, с. 62].

Как отмечал А. М. Василевский: «Верховный Главнокомандующий придавал операции «Кутузов» важное значение. В середине мая он дал мне указание выехать на Брянский и левое крыло Западного фронта, чтобы на месте проверить, правильно ли понимают войска поставленные перед ними задачи и как идет подготовка к их выполнению» [19, с. 314].

Разработанный Ставкой ВГК план операции «Кутузов» учитывал особенности предстоявшей операции, в нем был успешно решен ряд сложных проблем, связанных с организацией контрнаступления против мощной группировки противника.

На всех важнейших этапах этой работы Сталину принадлежала решающая роль в принятии окончательных решений.

В ходе подготовки к летне-осенней кампании 1943 года Верховному Главнокомандующему, Ставке ВГК, Генеральному штабу необходимо было решить один из важнейших вопросов стратегии — выбор направления главного удара. Сущность проблемы сводилась к тому, чтобы путем разгрома мощных вражеских группировок добиться коренного изменения военно-политической обстановки на главном стратегическом направлении или на всем фронте. От выбора направления главного удара зависело решение не только крупнейших военных, но и политических задач.

Сведения о том, как решался вопрос о выборе направления главного удара, имеются в книге генерала армии С. М. Штеменко «Генеральный штаб в годы войны». Он писал: «Первоначально многих заинтересовало предложение командования Воронежского фронта: сосредоточить главные усилия южнее Курска и бить в направлении Харьков — Днепропетровск, стремясь овладеть крупным плацдармом на правом берегу Днепра с последующим выходом на рубеж Кременчуг — Кривой Рог — Херсон, а при благоприятных условиях — на меридиан Черкассы — Николаев. По мнению Военного совета фронта, именно здесь наступление позволяло «достичь решающих для исхода войны результатов». Оно вывело бы из строя группу армий «Юг» — наиболее активную в то время силу немецко-фашистского командования, лишило бы противника богатейшей продовольственной базы и таких важных промышленных районов, как Донбасс, Криворожье, Харьков и Днепропетровск. Кроме того, мы приблизились бы к границам южных союзников гитлеровской Германии и тем ускорили бы выход последних из войны.

Удар на Харьков, Полтаву, Киев был, по мнению Генерального штаба, наиболее перспективным. Выход Красной Армии к столице Украины — важнейшему экономическому центру страны — давал большие стратегические результаты. При этом достигалось все, что сулило наступление в направлении Днепропетровска, и вдобавок еще расчленялся фронт противника (особенно в случае выхода советских войск к Карпатам), затруднялось взаимодействие между важнейшими его группировками. Из района Киева в равной степени можно было угрожать флангам и тылу как группы армий «Юг», так (что особенно важно!) и правому крылу группы армий «Центр». Наконец, при таком варианте мы приобретали выгодное положение для последующих действий. Он и был принят» [218, кн. 1, с. 222–223].

Таким образом, план советского командования предусматривал нанесение главного удара на одном стратегическом направлении и проведение ряда последовательных операций, которые должны были вылиться в общее стратегическое наступление на большую глубину.

Последовательно и целеустремленно проведенная концентрация сил и средств до начала кампании на Курском направлении обеспечила советским войскам значительное превосходство над противником и решение задач обороны, контрнаступления, а затем наступления на Киевском направлении. Огромная заслуга в этом принадлежала лично И. В. Сталину.

Важное место в планах Ставки ВГК на летне-осеннюю кампанию 1943 года занимала проблема завоевания стратегического господства в воздухе. Перелом в борьбе за решение этой сложной задачи обозначился уже в битве под Сталинградом. К середине 1943 года было окончательно ликвидировано превосходство противника в авиации и созданы материально-технические предпосылки для нанесения поражения немецко-фашистской авиации.

Перед советскими военно-воздушными силами Ставкой ВГК была поставлена задача нанести решительное поражение авиации противника и окончательно овладеть стратегическим господством в воздухе. В результате воздушных сражений над Кубанью и операций в апреле — июне советские ВВС нанесли серьезный урон авиационным группировкам вермахта.

На войска ПВО страны были возложены задачи оборонять от ударов с воздуха крупные административно-политические центры СССР, а также промышленные районы и объекты, прикрывать войска действующей армии и защищать ее коммуникации, наращивать систему ПВО на театре военных действий в ходе стратегического наступления.

Военно-морской флот планировалось использовать для обеспечения приморских флангов советских войск, защиты своих коммуникаций и борьбы на морских сообщениях противника [98, т. 7, с. 119].

Важная роль отводилась действиям партизан. В приказе № 95 Сталин требовал: «Шире раздуть пламя партизанской борьбы в тылу врага, взрывать железнодорожные мосты, срывать перевозку неприятельских войск, подвоз оружия и боеприпасов, взрывать и поджигать воинские склады, нападать на неприятельские гарнизоны, не давать отступающему врагу сжигать наши села и города, помогать всеми силами, всеми средствами наступающей Красной Армии» [182, с. 172].

При планировании Курской битвы и непосредственно в ходе сражения советским командованием было внесено много нового в решение проблем оперативного искусства: организация обороны, способной противостоять массированным ударам танков и авиации противника и создать благоприятные условия для перехода в контрнаступление; ведение наступательных операций групп фронтов; решение задач организации оперативного взаимодействия разнородных сил и средств, привлекаемых в больших массах к участию в операциях, и ряд других. В этом также была немалая заслуга Верховного Главнокомандующего.

Стратегическое планирование Ставкой ВГК Курской битвы характеризовалось глубоким проникновением в замыслы противника, соответствием политическим целям и экономическим возможностям Советского государства, своевременностью разработки плана, его реальностью, основанной на объективном учете возможностей своих и противника, скрытностью всех мероприятий, связанных с планированием и подготовкой военных действий.

«Трудно перечислить весь круг крупных мероприятий, которые были проведены Государственным Комитетом Обороны, Ставкой и Генеральным штабом в интересах подготовки к решающей битве на Курской дуге. Это была огромная, поистине титаническая работа», — писал впоследствии маршал Василевский.

Всеми видами разведки Ставке и фронтам удалось установить время Перехода в наступление противника на Курской дуге. Начальник Генштаба А. М. Василевский тотчас доложил об этом Верховному Главнокомандующему. Ночью 2 июля И. В. Сталин утвердил директивы командующим Западным, Брянским, Центральным, Воронежским, Юго-Западным и Южным фронтами. Получив сведения от захваченного 4 июля пленного и немецких перебежчиков, что наступление немцев должно начаться утром 5 июля, Жуков, Василевский и Ватутин приняли решение провести артиллерийско-авиационную контрподготовку в 2 часа 30 минут утра 5 июля. «Все кругом закрутилось, завертелось, раздался ужасный грохот, — вспоминает Г. К. Жуков, — началось величайшее сражение в районе Курской дуги».

И. В. Сталин ждал сообщений о начале контрподготовки, и когда она уже вовсю шла, позвонил:

— Ну как? Начали?

— Начали.

— Как ведет себя противник?

Жуков ответил, что противник пытался отвечать на нашу контрподготовку отдельными батареями, но быстро замолк.

— Хорошо. Я еще позвоню.

Захваченные в ходе сражения пленные рассказали, что обрушившийся на них удар был совершенно неожиданным.

Сталин внимательно следил за ходом сражения на Курской дуге. «Под утро 9 июля, — пишет Г. К. Жуков, — на командный пункт Центрального фронта мне позвонил И. В. Сталин и, ознакомившись с обстановкой, сказал:

— Не пора ли вводить в дело Брянский фронт и левое крыло Западного фронта, как это было предусмотрено планом?

Жуков с этим согласился. Тогда Сталин приказал:

— Выезжайте к Попову и вводите в дело Брянский фронт. Когда можно будет начать наступление Брянского фронта?

— Двенадцатого.

— Согласен.

В тот же день Сталин направил Василевского в войска Ротмистрова и Жадова, действовавшие на прохоровском и южном направлениях».

В районе Прохоровки развернулось грандиозное танковое сражение, невиданное в истории человечества.

«Одно было ясно: мы не только выиграли великую битву, но и сами выросли в ней», — делал вывод маршал А. М. Василевский.

Выработанный советским политическим и военным руководством план летне-осенней кампании 1943 года последовательно и твердо проводился в жизнь. Его не смогли поколебать различные привходящие факторы и влияния. А в них не было недостатка. Так, У. Черчилль 27 июня 1943 года писал И. В. Сталину: «Неуверенность противника насчет того, где будет нанесен удар и какова будет его сила, по мнению моих надежных советников, уже привела к отсрочке третьего наступления Гитлера на Россию, к которому, казалось, велись большие приготовления шесть недель тому назад. Может даже оказаться, что Ваша страна не подвергнется сильному наступлению этим летом» [138, т. I, с. 169]. Уже первые дни июля показали необоснованность этих утверждений Черчилля.

В Курской битве выстояли и победили войска, которыми командовали выдающиеся советские военачальники. Сталин доверил командование фронтами К. К. Рокоссовскому, Н. Ф. Ватутину, И. С. Коневу, В. Д. Соколовскому М. М. Попову, лично подбирал или утверждал командующих армиями и дивизиями. Координацию действий фронтов осуществляли представители Ставки Г. К. Жуков и А. М. Василевский.

Даже беглое освещение проблем, над решением которых пришлось работать Верховному Главнокомандующему и Председателю Ставки И. В. Сталину при планировании летне-осенней кампании 1943 года и Курской битвы, показывает сложность и масштабность этого направления его деятельности, ту огромную ответственность, какую он нес за успешность или провал этой работы перед страной, народом, историей. Это был лишь один из участков его победной полководческой деятельности.

Разгром немецко-фашистских войск на Курской дуге означал крах всей летней кампании фашистов. Сталин распорядился, чтобы Генштаб подготовил поздравительный приказ войскам, победившим противника в Курской битве. Когда дело дошло до вывода: «Таким образом, немецкий план летнего наступления нужно считать полностью провалившимся», — Верховный Главнокомандующий, как вспоминает генерал С. М. Штеменко, продиктовал следующую вставку: «Тем самым разоблачена легенда о том, что немцы летом в наступлении всегда одерживают успехи, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении». «Надо об этом сказать, — пояснил Сталин. — Фашисты во главе с Геббельсом после зимнего поражения под Москвой все время носятся с этой легендой [218, кн. 1, с. 447].

Оценивая деятельность Сталина как Верховного Главнокомандующего и как политика, нельзя не отметить и такой факт, сыгравший важную роль в повышении боевого духа и наступательного порыва советских войск. В обстановке начавшегося массового изгнания фашистских оккупантов с советской земли Сталиным было принято решение отмечать победы Советских Вооруженных сил на фронтах Великой Отечественной войны салютами в Москве.

Об обстоятельствах, сопутствовавших принятию этого решения, генерал армии С. М. Штеменко писал: «5 августа, когда были взяты Орел и Белгород, в Ставке возникла новая идея. Как только командующие фронтами доложили Верховному о взятии этих городов… генерала Антонова и меня вызвали в Ставку. Сталин только что вернулся с Калининского фронта. Собрались и все остальные члены Ставки.

— Читаете ли вы военную историю? — обратился Верховный к Антонову и ко мне.

Мы смешались, не зная, что ответить. Вопрос показался странным: до истории ли было нам тогда! А Сталин меж тем продолжал:

— Если бы вы ее читали, то знали бы, что еще в древние времена, когда войска одерживали победы, то в честь полководцев и их войск гудели все колокола, и нам неплохо бы как-то отмечать победы более ощутимо, а не только поздравительными приказами. Мы думаем, — кивнул он головой на сидевших за столом членов Ставки, — давать в честь отличившихся войск и командиров, их возглавляющих, артиллерийские салюты. И учинить какую-то иллюминацию…

Так было решено отмечать победы наших войск торжественными залпами в Москве, и каждый залп сопровождался пуском разноцветных ракет, а перед тем передавать по всем радиостанциям Советского Союза приказ Верховного Главнокомандующего» [218, кн. 1, с. 448–449).

Впервые артиллерийские залпы осветили небо Москвы 5 августа 1943 года в честь войск Брянского фронта, освободивших Орел, и войск Степного фронта, изгнавших немецко-фашистских захватчиков из Белгорода. Салюты проводились по приказам Верховного Главнокомандующего, в которых наряду с кратким изложением боевых подвигов войск перечислялись участвовавшие в боях соединения и части с указанием воинских званий и фамилий особо отличившихся командиров. Всему личному составу объявлялась благодарность от имени Верховного Главнокомандующего.

Приказы передавались центральной радиостанцией Москвы и транслировались всеми радиостанциями СССР. Вести о победных салютах доходили до самых отдаленных уголков великой страны как символы героических подвигов ее сынов и дочерей. На фронте они воспринимались как высшая награда Родины. Они звали войска к совершению новых подвигов [25, с. 82].

Первый салют в столице нашей Родины означал нашу твердую уверенность в окончательной победе в ходе Отечественной войны.

С 5 августа 1943 года в Москве было произведено 363 торжественных артиллерийских салюта в честь советских войск, одержавших крупные победы на фронтах — освобождение столиц союзных республик и зарубежных государств, больших городов, важных железнодорожных узлов, форсирование стратегически значимых водных преград и т. д. По каждому из этих салютов Верховный Главнокомандующий издавал специальный приказ, в котором отмечались особо отличившиеся воинские части и соединения.

Иные недобросовестные авторы и эту славную традицию пытаются ошельмовать. Так, в оборот пущена ложь, что, мол, взятие иных городов и столиц было приурочено к той или иной дате, а поэтому не считались с жизнями солдат. При этом, естественно, упускается из вида, что каждая такая наступательная операция тщательно готовилась, обеспечивалась всеми необходимыми видами боевой техники и т. д. Общий ход войны позволил к празднику взять только два из сотен освобожденных и взятых городов — 6 ноября 1943 года Киев и 2 мая 1945 года Берлин.

Что касается взятия Берлина, то дело обстояло так. В конце апреля 1945 года Красноая Армия вела трудные и упорные бои за столицу фашистской Германии. Жуков доложил Сталину, что к 1 мая Берлин взять не удастся, нужна перегруппировка сил. «Я ожидал, — писал впоследствии Жуков, — от Сталина резких возражений, а Сталин ответил так: «Ну ничего, впереди Первомай, это и так большой праздник, народ хорошо его встретит. А что касается того, возьмем ли Берлин 2 или 3 мая, это не имеет большого значения. Я с Вами согласен, надо жалеть людей, мы меньше потеряем солдат. Подготовьте лучше заключительный этап этой операции» (цит. по: [145]).

Победы в Сталинградской и Курской битвах означали, что страна вышла из суровых испытаний начального периода войны и уверенно перешла в великое наступление. Изменился как сам ход войны, так и ее облик. «Если битва под Сталинградом предвещала закат немецко-фашистской армии, то битва под Курском поставила ее перед катастрофой», — отмечал И. В. Сталин в докладе о 26-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции 6 ноября 1943 года [182, с. 205].

Советскому Верховному Главнокомандованию удалось успешно решить не только задачу летне-осенней кампании 1943 года и Курской битвы, но и труднейшую проблему соотношения намеченных планов с имеющимися для их осуществления силами и средствами. В основном были безошибочно распределены силы, предназначенные для оборонительного сражения и контрнаступления, а также между фронтами и армиями, выделены необходимые силы и средства в стратегический резерв Верховного Главнокомандования. Была предусмотрена и возможность иметь необходимые силы и средства для перехода после победы на Курской дуге в общее стратегическое наступление по всему широкому фронту от севера до юга.

Сталин твердо придерживался принципа — выполнение плана зависит от искусства его исполнения. Он обладал даром умелого и энергичного решения огромного числа важнейших организационных вопросов, обеспечивающих успех военных кампаний и стратегических операций. В докладах, приказах и обращениях он ставил перед народом и армией задачи, соответствующие данной конкретной обстановке.

В докладе «26-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции» 6 ноября 1943 года И. В. Сталин отмечал: «Мы добились коренного перелома в войне в пользу нашей страны, и война теперь идет к окончательной развязке. Но советским людям не пристало останавливаться на достигнутом, упиваться своими успехами. Победу можно упустить, если в наших рядах появится самоуспокоение. Победа не дается без борьбы и напряжения. Она берется с боя. Победа теперь близка, но чтобы ее завоевать, необходимо новое напряжение сил, самоотверженная работа всего тыла, умелые и решительные действия Красной Армии на фронте. Было бы преступлением перед Родиной, перед советскими людьми, временно подпавшими под фашистское ярмо, перед народами Европы, изнывающими под немецким игом, если бы мы не использовали всех возможностей для ускорения разгрома врага. Нельзя давать врагу передышки. Вот почему мы должны напрячь все наши силы, чтобы добить врага» [182, с. 227–228].

В приказе № 309 от 7 ноября 1943 года Верховный Главнокомандующий потребовал: «Всей Красной Армии — смело и решительно взламывать вражескую оборону, день и ночь преследовать врага, не давая ему закрепляться на промежуточных рубежах, умелым и смелым маневром резать коммуникации врага, окружать и дробить его войска, уничтожать и захватывать живую силу и технику противника» [182, с. 238].

Ставка Верховного Главнокомандования для подготовки операций 1944 года умело использовала сложившуюся благоприятную стратегическую обстановку. «Ставка и Генеральный штаб, — пишет Г. К. Жуков, — подсчитали все наши возможности, сделали глубокий анализ состояния противника на всю стратегическую глубину фронта от Баренцева до Черного морей. Анализ показал, что перелом, достигнутый в ходе войны, открывает перед нами широкие перспективы.

Перевес в силах и средствах над врагом, наличие инициативы в руках Советских Вооруженных сил, выгодное расположение войск, крупные людские и материальные резервы и другие благоприятные факторы позволили теперь по-новому решать стратегические задачи на советско-германском фронте. Героическая и бесперебойная работа советского тыла обеспечивала планомерное снабжение действующей армии всем необходимым. Теперь мы могли готовить и проводить крупные операции не на одном-двух направлениях, а последовательно на всем стратегическом фронте. В то же время способность противника парировать эти удары значительно сократилась» [76, т. 2, с. 93].

Возвратившись с Тегеранской конференции, Сталин сказал:

— Рузвельт дал твердое слово открыть широкие действия во Франции в 1944 году. Думаю, что он слово сдержит.

И после некоторого раздумья продолжил:

— Ну а если не сдержит, у нас хватит и своих сил добить гитлеровскую Германию.

Верховный Главнокомандующий поставил вопрос о новой форме проведения кампании 1944 года. В узком кругу лиц, собравшихся в кабинете Сталина, было обсуждено, где именно следовало сосредоточить силы и средства для нового поражения основных сил противника и окончательного разгрома фашистского блока.

Таких районов на всем стратегическом фронте оказалось десять. В книге «Воспоминания и размышления» Г. К. Жуков назвал эти десять сталинских ударов по врагу — под Ленинградом и Новгородом, на Правобережной Украине, в районе Одессы и Крыма, на Карельском перешейке и в районе Ладожского и Онежского озер, в Белоруссии, в районе Львова и Кишинева — Ясс, в Прибалтике и Венгрии, на крайнем северном участке советско-германского фронта. В этих операциях участвовали войска всех 12 существовавших в то время фронтов, Северный, Балтийский и Черноморский флоты, а также ряд речных и озерных флотилий. Были разгромлены наиболее боеспособные силы немецко-фашистских войск. Это, как уже отмечалось, явилось новой гениальной идеей в военной науке и огромным событием в мировой военной истории.

От фашистских оккупантов были полностью освобождены Белоруссия и Украина, большая часть Литвы и ряд районов Латвии, значительная часть территории Польши и др. Во время великого наступления 1944 года Сталин подчеркивал: «Но наши задачи не могут ограничиваться изгнанием вражеских войск из пределов нашей Родины. Немецкие войска напоминают теперь раненого зверя, который вынужден уползать к границам своей берлоги — Германии для того, чтобы залечить раны. Но раненый зверь, ушедший в свою берлогу, не перестает быть опасным зверем. Чтобы избавить нашу страну и союзные с нами страны от опасности порабощения, нужно преследовать раненого немецкого зверя по пятам и добить его в его собственной берлоге. Преследуя же врага, мы должны вызволить из немецкой неволи наших братьев поляков, чехословаков и другие союзные с нами народы Западной Европы, находящиеся под пятой гитлеровской Германии» [182, с. 262–263].

О механизме выработки решений в Ставке, о решающей роли И. В. Сталина в планировании наступательных операций 1944 года дают представление воспоминания маршала К. К. Рокоссовского. Касаясь разработки плана Белорусской операции, он пишет: «Окончательный план наступления отрабатывался в Ставке 22 и 23 мая. Наши соображения о наступлении войск левого крыла фронта на Люблинском направлении были одобрены, а вот решение о двух ударах на правом крыле подверглось критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар — с плацдарма на Днепре (район Рогачева), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили. «Настойчивость командующего фронтом, — сказал он, — доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха» [154, с. 313].

Этот эпизод весьма многозначителен. Ведь Рокоссовский не просто настаивал на своей точке зрения, а исходил еще и из особенностей характера местности предстоящих боев. Сталин показал и умение воспринять убедительную аргументацию, и понимание «чувства местности», владение пространственным представлением.

Некоторые данные о роли Сталина в планировании и подготовке летней кампании 1944 года и Белорусской операции, о стиле его работы приводит в воспоминаниях маршал А. М. Василевский. Вот несколько фрагментов из них: «В течение марта и апреля замысел летней кампании неоднократно обсуждался и уточнялся у Верховного Главнокомандующего. Г. К. Жукова и меня несколько раз вызывали в Москву. Много раз Верховный Главнокомандующий говорил с нами об отдельных деталях по телефону. При этом Сталин нередко ссылался на свои переговоры по этим вопросам с командующими войсками фронтов, особенно с К. К. Рокоссовским… В начале апреля в одном из разговоров он сообщил мне, что склонен, вопреки возражениям командующего Ленинградским фронтом Л. А. Говорова, снова разделить этот фронт на два… Тогда же он поставил мне и другой вопрос, который обсуждался в Ставке, — о разделении Западного фронта…

В первой половине апреля 1944 года Генеральный штаб с разрешения Верховного Главнокомандующего запросил мнение командующих соответствующими фронтами о летней кампании и проведении Белорусской операции… 20 мая разработанный Генштабом план Белорусской операции был представлен Верховному Главнокомандующему. Вскоре он был рассмотрен в Ставке с участием некоторых командующих и членов Военных советов фронтов. В ближайшие же дни Генштаб должен был представить уточненный план на окончательное утверждение в Ставку. Вместе с Г. К. Жуковым и А. И. Антоновым я неоднократно бывал в те дни у Верховного Главнокомандующего. Каждый раз во время этих встреч мы возвращались к обсуждению деталей плана и проведения Белорусской операции, получившей название «Багратион»…

30 мая Ставка окончательно утвердила план операции «Багратион»… Утверждая 30 мая план Белорусской операции, Сталин, как это было уже не раз, заявил, что ближайшая задача Ставки — помочь командованию и войскам фронтов получше подготовить и провести задуманную операцию, а ГКО и Генштаб обязаны принять меры к тому, чтобы своевременно и полностью обеспечить войска всем необходимым. Он предложил направить Г. К. Жукова и меня в Белоруссию в качестве представителей Ставки и спросил, на какие фронты мы хотели бы поехать… В ночь на 31 мая Сталин, Жуков, я и Антонов отработали в Ставке частные директивы фронтам Белорусского направления, указания немедленно приступить к подготовке операции «Багратион» и конкретные задачи на первый этап ее проведения» [19, с. 418–422].

Во время одного из таких обсуждений, рассказывал Александр Михайлович Василевский автору книги, когда присутствовали Жуков и Антонов, Сталин заметил нам: а не предлагаете ли вы бить немцев тем же способом, каким пробовали прежде? Надо найти неожиданное для них решение всей операции. Тогда успех будет на нашей стороне. Василевский подчеркнул, что неповторимость всей операции была выработана именно благодаря Сталину.

Сталин был врагом шаблона. Он поощрял инициативу командующих как в процессе разработки планов кампаний и операций, так и в ходе боевых действий. Вместе с тем он строго и неуклонно требовал подчинения интересов фронта общей стратегической задаче вооруженной борьбы. В случаях нарушений следовало его немедленное вмешательство в действия командующего фронта или армии и принятие мер по исправлению положения. Управление войсками Сталин твердо держал в своих руках.

Когда обозначился успех Белорусской операции, Сталин поставил вопрос о превращении ее в победоносное наступление по всему фронту. На совещании 8 июля 1944 года, которое проходило на даче Сталина, члены Политбюро ЦК партии, ГКО и Ставки сошлись во мнении, что Красная Армия в связи с освобождением Украины, Белоруссии, Литвы и других районов получит значительное пополнение за счет партизанских частей, а также освобожденного от оккупации населения, в то время как армия Германии истощена и не будет иметь значительных людских и материальных ресурсов. К тому же открытие второго фронта заставит наконец Германию несколько усилить свои силы на Западе.

По завершении Белорусской операции 1944 года Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин приказал проконвоировать через Москву немецких военнопленных рядового и офицерского состава, захваченных войсками 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов. Общее руководство движением немецких военнопленных было возложено на командующего войсками Московского военного округа генерал-полковника П. А. Артемьева. 7 ноября 1941 года генерал Артемьев командовал парадом советских воинов, уходивших с Красной площади на фронт.

Движение немецких военнопленных под конвоем проходило 17 июля 1944 года двумя маршрутами по центральным улицам столицы (Ленинградскому шоссе, улице Горького, Садовому кольцу, Большой Калужской улице и др.) с 11 часов дня до 19 часов вечера. В рапорте в Государственный Комитет Обороны нарком внутренних дел Берия докладывал: «При конвоировании со стороны населения было большое количество антифашистских выкриков: «Смерть Гитлеру!», «Смерть фашизму!», «Сволочи, чтоб вы подохли!» и т. д.». Было проконвоировано свыше 50 тысяч военнопленных, среди них 19 немецких генералов. Пленных сопровождали конники с обнаженными шашками и красноармейцы с винтовками наперевес.

В газетах «Правда», «Известия» и других были напечатаны очерки известных писателей и фотографии. Советский народ, зарубежные посольства, весь мир увидели разгромленных фашистов из группы армий «Центр».

Возник вопрос: на что могло надеяться гитлеровское руководство? «На этот вопрос, — пишет Жуков, — Верховный ответил так:

— На то же, на что надеется азартный игрок, ставя на карту последнюю монету. Вся надежда гитлеровцев была на англичан и американцев. Гитлер, решаясь на войну с Советским Союзом, считал империалистические круги Великобритании и США своими идейными единомышленниками. И не без основания: они сделали все, чтобы направить военные действия вермахта против Советского Союза.

— Гитлер, вероятно, сделает попытку пойти любой ценой на сепаратное соглашение с американскими и английскими правительственными кругами, — добавил В. М. Молотов.

— Это верно, — сказал И. В. Сталин, — но Рузвельт и Черчилль не пойдут на сделку с Гитлером. Свои политические интересы в Германии они будут стремиться обеспечить, не вступая на путь сговора с гитлеровцами, которые потеряли всякое доверие своего народа, а изыскивая возможности образования в Германии послушного им правительства.

Затем Верховный спросил меня:

— Могут ли наши войска начать освобождение Польши и безостановочно дойти до Вислы и на каком участке можно будет ввести в дело 1-ю Польскую армию, которая уже приобрела все необходимые боевые качества?

— Наши войска не только могут дойти до Вислы, — доложил я, — но должны захватить хорошие плацдармы за ней, чтобы обеспечить дальнейшие наступательные операции на Берлинском стратегическом направлении. Что касается 1-й Польской армии, то ее надо нацелить на Варшаву» [76, т. 3, с. 147–148].

С этим согласился Сталин и сказал, чтобы Жуков и Рокоссовский лично поставили задачу полякам и помогли им. Подводя итоги совещания, Сталин заключил:

— Немцы будут драться за Восточную Пруссию до конца, и мы можем там застрять. Надо скорее очистить от них Украину и восточную часть Польши. Это очень важно с политической точки зрения.

Направляя Г. К. Жукова в штаб 3-го Украинского фронта, чтобы подготовить фронт к войне с Болгарией, царское правительство которой сотрудничало с Германией, И. В. Сталин посоветовал непременно встретиться с руководителем Болгарской рабочей партии Г. М. Димитровым. «Встретились мы, — вспоминал Г. К. Жуков, — тепло, и он очень обстоятельно рассказал мне, что мне полезно было узнать. Видно было, что у него имеются очень хорошие и быстродействующие связи с подпольными организациями Болгарской рабочей партии».

Г. М. Димитров говорил Г. К. Жукову:

— Хотя вы едете на 3-й Украинский фронт с задачей подготовить войска к войне с Болгарией, войны наверняка не будет. Болгарский народ с нетерпением ждет подхода Красной Армии, чтобы с ее помощью свергнуть царское правительство Багрянова и установить власть Народно-освободительного фронта. Советские войска болгары встретят не огнем артиллерии и пулеметов, а по нашему старому славянскому обычаю — хлебом и солью. Что же касается правительственных войск, то вряд ли они рискнут вступить в бой с Красной Армией.

Сталин широко использовал опыт и талант членов Ставки, командующих фронтами и армиями, командно-начальствующего состава. «Понимая всю сложность и многогранность вопросов руководства войной, он, — писал о Сталине долгие годы работавший с ним маршал Устинов, — многое доверял членам Политбюро, ЦК, ГКО, руководителям наркоматов, сумел наладить безупречно четкую, согласованную, слаженную работу всех звеньев управления, добивался безусловного исполнения принятых решений. При всей своей властности, суровости, я бы сказал жесткости, он живо откликался на проявление разумной инициативы, самостоятельности, ценил независимость суждений. Обладая богатейшей, чрезвычайно цепкой и емкой памятью, И. В. Сталин в деталях помнил все, что было связано с обсуждением, и никаких отступлений от существа выработанных решений или оценок не допускал. Он поименно знал практически всех руководителей экономики и вооруженных сил, вплоть до директоров заводов и командиров дивизий, помнил наиболее существенные данные, характеризующие как их лично, так и положение дел на доверенных им участках. У него был аналитический ум, способный выкристаллизовывать из огромной массы данных, сведений, фактов самое главное, существенное. Свои мысли и решения Сталин формулировал ясно, четко, лаконично, с неумолимой логикой. Лишних слов не любил и не говорил их» [201, с. 90, 92].

Окончательные решения вырабатывались Ставкой коллективными усилиями, тщательно обсуждались, сопоставлялись различные варианты. Но руководящая, определяющая роль в окончательном принятии решений принадлежала Верховному Главнокомандующему.

В годы Отечественной войны советский народ и его армия видели в И. В. Сталине общепризнанного полководца — организатора победы над фашистской Германией и ее союзниками.

Подчеркивая всенародный характер Отечественной войны, Сталин отмечал огромное значение дружбы народов, советского патриотизма, силу которых непременно испытает на себе агрессор, «В советском патриотизме, — заключал он, — гармонически сочетаются национальные традиции народов и общие жизненные интересы всех трудящихся Советского Союза» [182, с. 160–161]. Разрабатываемая и осуществляемая партией политика и практические меры правительства, направленные на разгром гитлеровской Германии, в своем абсолютном большинстве поддерживались всеми народами СССР.

И. В. Сталину принадлежит выдающаяся роль в организации партизанского движения в годы Отечественной войны. Он рассматривал развертывание вооруженной борьбы советских людей на временно оккупированной немецкими захватчиками советской территории как одно из важнейших условий достижения победы над фашистской Германией, И прилагал усилия, чтобы партизанское движение приняло максимально широкий, всенародный характер. Уже выступая по радио 3 июля 1941 года, Сталин призвал: «В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов и обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия» [182, с. 27].

Важные меры по развертыванию всенародного сопротивления фашистским оккупантам разработал Центральный Комитет ВКП(б) в постановлении от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу германских войск». Глубокой ночью 31 августа 1942 года И. В. Сталин с К. Е. Ворошиловым принял вожаков народных мстителей С. А. Ковпака, А. Н. Сабурова, М. И. Дука, М. П. Ромашина и других. Сталина и Ворошилова интересовала обстановка на временно оккупированной территории, отношение жителей к партизанам, снабжение партизан оружием и продовольствием и их тактика, как партизаны сохраняют занятые города и села. Особый интерес вызвала рейдовая тактика соединений Ковпака и Сабурова. В конце беседы было предложено подумать о развитии партизанского движения там, где оно еще не развернулось широко.

Были даны ответы на все вопросы, интересовавшие руководителей партизанских соединений. Так, на вопрос «Будет ли второй фронт и когда?» И. В. Сталин ответил:

— Обязательно будет, но только тогда, когда он потребуется самим нашим союзникам. Пока что вы и есть наш второй фронт. Мы можем теперь дать вам все — и оружие, и боеприпасы. Лишь бы вы дрались хорошо!

В завершение совещания Верховный Главнокомандующий утвердил все заявки, предъявленные руководителями партизанских соединений.

В приказе народного комиссара обороны И. В. Сталина от 5 сентября 1942 года «О задачах партизанского движения» определялись характер и содержание вооруженной борьбы народа против немецко-фашистских захватчиков, ее конкретные формы и методы. В 1943 году Сталин призвал партизан всеми силами помогать наступающей Красной Армии, разрушать коммуникации врага, срывать переброску неприятельских войск, взрывать и поджигать воинские склады, не давать отступающему врагу сжигать наши села и города. Сталин собирал в Москве совещания командиров партизанских отрядов.

ЦК ВКП(б) обязал ЦК компартий республик, краевые, областные и районные партийные комитеты возглавить организацию партизанской борьбы. Для координации боевой деятельности партизан и организации их взаимодействия с советскими войсками создавались специальные органы. 30 мая 1942 года при Ставке Верховного Главнокомандования был создан Центральный штаб партизанского движения, который возглавил П. К. Пономаренко. «По опыту своей работы в Генеральном штабе, — вспоминал А. М. Василевский, — я могу с полным основанием утверждать, что партизанское движение и борьба в тылу врага играли роль важного фактора в общих стратегических планах и расчетах Верховного Главнокомандования и принимались во внимание при разработке крупных наступательных операций, проводившихся на советской территории» [106, с. 112].

Жизнь и борьба советского народа, поднявшегося на защиту своего Отечества, были пронизаны чувством лютой ненависти к фашистскому агрессору. И это чувство становилось сильнее и тогда, когда враг продвигался в глубь страны, и тогда, когда война приближалась к логову фашизма. Вместе с тем эта волна ненависти не захватила советский народ, не захватила Советскую Армию, не превратилась в слепую месть.

Еще в начале войны Сталин заявил: «Иногда болтают в иностранной печати, что Красная Армия имеет своей целью истребить немецкий народ и уничтожить немецкое государство. Это, конечно, глупая брехня и неумная клевета на Красную Армию. У Красной Армии нет и не может быть таких идиотских целей. Красная Армия имеет своей целью изгнать немецких оккупантов из нашей страны и освободить советскую землю от немецко-фашистских захватчиков. Очень вероятно, что война за освобождение советской земли приведет к изгнанию или уничтожению клики Гитлера. Мы приветствовали бы подобный исход. Но было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское — остается» [182, с. 839–840].

Это было произнесено в разгар Московской наступательной операции, в феврале 1942 года, когда только занималась заря грядущей победы. Тогда уже обнаружились разные подходы к судьбе послевоенной Германии: Советский Союз отстаивал и боролся за сохранение германской государственности, за будущее великого германского народа, а правители Англии и США вынашивали планы раздробления германского государства, уничтожения промышленности Германии и замечательных памятников немецкой культуры.

С приближением Красной Армии к границам фашистской Германии нарком обороны СССР И. В. Сталин 19 января 1945 года издал приказ, который требовал от действующей армии не допускать грубого отношения к немецкому населению. Вступив на территорию гитлеровской Германии, Красная Армия не допустила тотального мщения немецкому народу. А когда стали появляться факты мародерства, убийства, изнасилования и др., они быстро и жестко были пресечены. Директивой Верховного Главнокомандующего командующим фронтами и армиями предписывалось под их личную ответственность покончить с любыми бесчинствами, кем бы они ни творились, какими бы мотивами ни объяснялись. При этом гуманное отношение требовалось к немцам, как к военнопленным, так и к гражданским.

14 апреля 1945 года в газете «Правда» была опубликована статья начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александрова «Тов. Эренбург упрощает», в которой известный писатель, много сделавший для разъяснения целей и характера Отечественной войны, был подвергнут резкой критике за изображение немцев как «единой колоссальной шайки». Политическое руководство страны продемонстрировало всему миру, что советский народ не может и не намерен мстить немецкому народу, который сам пострадал от гитлеровского фашизма. В этом сила советского интернационализма, советского гуманизма.

В ходе завершающего этапа Отечественной войны — решение крайне сложных и чрезвычайно трудных стратегических задач, последовательный, раз за разом прорыв мощной обороны врага — во всю силу проявилось военное мастерство Красной Армии, массовый героизм ее воинов. И все это было совершено тогда, когда вермахт еще опирался на ресурсы не только Германии, но и части европейских стран. К тому же фашистская Германия продолжала эксплуатировать такой немаловажной фактор, как затяжку правительствами Англии и США открытия второго фронта. Да и после вторжения англо-американских войск в июне 1944 года на северо-западе Франции гитлеровское командование основные свои силы держало на советско-германском фронте, стремясь остановить наступление Красной Армии на Берлин.

В книге «Война. 1941–1945» известные историки Е. Н. Кульков, М. Ю. Мягков и О. А. Ржешевский пишут: «Новые документы, открытые недавно в советских архивах, указывают, что решение о приостановке наступления на Берлин в феврале 1945 г. все-таки, видимо, было ошибочным. Дело в том, что в первой половине февраля 1945 г. в Генштаб Красной Армии поступило сообщение вначале от британского, а затем и американского командования о том, что немцы после отвода своих войск от Арденн в срочном порядке перебрасывают 6-ю танковую армию СС на Восточный фронт. Указывалось также, что основные немецкие силы сосредоточиваются северо-западнее Бреслау и в Восточной Померании и готовятся к нанесению контрудара по флангам 1-го Белорусского фронта. Уже вечером 12 февраля текст сообщения союзников был телеграфирован в штаб маршала Жукова. Угроза советским войскам, наступавшим на Берлинском направлении, казалась очевидной. Германские танковые соединения действительно могли натворить много бед и даже выйти в тыл 1-го Белорусского фронта. Жуков после ознакомления с телеграммой отдал приказ на приостановку наступления, развернув фронт в направлении Восточной Померании. Против немецкой группировки в районе Бреслау продолжалось наступление 1-го Украинского фронта маршала Конева.

Германское контрнаступление в марте 1945 года было предпринято, однако не там, где оно ожидалось, а в Венгрии, в районе озера Балатон. Именно туда была переброшена 6-я танковая армия СС. В конце марта советский Генштаб счел нужным уведомить командование союзников о том, что их информация о сосредоточении 6-й танковой армии СС в Померании и в районе северо-западнее Бреслау не подтвердилась. Сталин упоминал об этом факте в переписке с руководителями Англии и США, но время ушло. Войска 1-го Белорусского фронта уже ввязались в сражения в Восточной Померании. Наступление на Берлин переносилось на апрель 1945 г.» [ИЗ, с. 135–136].

Наступление на Берлин началось 16 апреля 1945 года. На следующий день, 17 апреля, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин телеграфировал Военному совету 1-го Белорусского фронта: «Гитлер плетет паутину в районе Берлина, чтобы вызвать разногласия между русскими и союзниками. Эту паутину нужно разрубить путем взятия Берлина советскими войсками. Мы это можем сделать, и мы это должны сделать» [218, кн. 2, с. 418].

Известно, что британский премьер У. Черчилль настаивал на взятии Берлина англо-американскими войсками. Отмечая, что если представится возможность захвата Берлина, то «мы, конечно, это сделаем», главнокомандующий союзными экспедиционными войсками Д. Эйзенхауэр, однако, отмечал, что «неразумно с военной точки зрения в данных условиях делать Берлин главной целью, особенно если учесть тот факт, что от него до русских позиций 35 миль» [219, с. 459].

Захват столиц неприятеля всегда считался завершением войны и показателем высокого совершенства разработки наступательной операции и мужества армии. Взятие Берлина — логова фашизма — Красной Армией выделялось и по размаху наступления на огромном театре военных действий, и по взаимодействию трех фронтов — 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского, — различных родов и видов войск, частей Военно-морского флота, а также войск польской армии, и по окружению и одновременному рассечению крупных сил противника, и по умению ведения боевых действий в многонаселенном городе, и по срокам проведения самой операции, с 16 апреля по 8 мая 1945 года.

Берлинская операция была одной из наиболее эффективных стратегических операций Красной Армии. «Осмысливая теперь события тех дней, — писал маршал И. С. Конев, — я прихожу к выводу, что в Берлинской операции наиболее ярко проявилась организующая и направляющая роль Ставки Верховного Главнокомандования и Генерального штаба.

И. В. Сталин внимательно выслушал соображения командующих фронтами, учитывая предложения Генштаба, определил главный замысел Берлинской операции, после чего поставил ясные оперативные задачи фронтам. На основе этих указаний командующие разработали планы операций, которые были рассмотрены и утверждены Ставкой. Верховный Главнокомандующий с присущей ему твердостью руководил Берлинской операцией, внимательно следил за ее развитием, лично координировал действия 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, оказывал необходимую поддержку» [108, с. 501].

В составе трех фронтов действовали 19 общевойсковых, 4 воздушных и 4 танковых армии. Советские войска в ходе Берлинской операции разгромили 70 пехотных, 12 танковых, 11 моторизованных дивизий и большую часть авиации вермахта.

Как известно, гитлеровской Германии, имевшей в 1941 году огромный военно-экономический потенциал и превосходство в силах, так и не удалось тогда окружить советские войска под Москвой и овладеть столицей СССР. С 30 сентября по 4 декабря 1941 года Красная Армия сдерживала мощный натиск фашистских войск, срывала их попытки прорваться на ближние подступы к Москве. А обескровив ударные группировки противника и создав необходимые условия для их разгрома, 5 декабря 1941 года сама перешла в решительное контрнаступление по широкому фронту. Войскам немецко-фашистской группы армий «Центр» был нанесен тяжелый урон, и они были отброшены на запад от Москвы на 100–250 и более километров.

2 мая 1945 года советские войска полностью овладели столицей фашистской Германии — Берлином, Правительство СССР считало, что только после полной капитуляции немецких войск-должно быть объявлено о победе над фашистской Германией. И. В. Сталин заявил: «Капитуляция должна быть учинена как важнейший исторический факт и принята не на территории победителей, а там, откуда пришла фашистская агрессия: в Берлине не в одностороннем порядке, а обязательно Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции. Пусть ее подпишет кто-то из главарей бывшего фашистского государства или целая группа нацистов, ответственных за все их злодеяния перед человечеством» (цит. по: [218, с. 441–442]).

8 мая 1945 года в Карлсхорсте (пригород Берлина) был подписан Акт о безоговорочной капитуляции вооруженных сил фашистской Германии.

Разгром Красной Армией в наступательных операциях стратегической обороны фашистской Германии, вступление наших победоносных армий в поверженный Берлин наглядно продемонстрировали эффективность политической и военной стратегии Советского Союза, высшие достижения советского военного искусства, блестящие образцы руководства вооруженной борьбой Верховного Главнокомандования, всех командных инстанций Красной Армии, их неоспоримое превосходство над военным искусством вермахта и его союзников, их командных кадров. Советское политическое руководство, военное командование через все испытания почти четырехлетней войны привели наш народ, нашу армию к Великой Победе.

В ознаменование победоносного завершения Великой Отечественной войны советского народа, увенчавшейся полным разгромом гитлеровской Германии, 9 мая 1945 года было объявлено днем всенародного торжества — праздником Победы. По радио с обращением к народу выступил И. В. Сталин. Он говорил:

«Товарищи! Соотечественники и соотечественницы!

Наступил великий день победы над Германией. Фашистская Германия, поставленная на колени Красной Армией и войсками наших союзников, признала себя побежденной и объявила безоговорочную капитуляцию…

Теперь мы можем с полным основанием заявить, что наступил исторический день окончательного разгрома Германии, день великой победы нашего народа над германским империализмом…

С победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!» [182, с. 192–194].

24 мая 1945 года Правительство Союза ССР устроило в Кремле прием в честь командующих войсками Красной Армии. На приеме выступил с речью И. В. Сталин. Он подчеркнул заслуги советского народа в Отечественной войне и прежде всего русского народа как наиболее выдающейся нации из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Вывод И. В. Сталина о русском народе как руководящей силе всех народов страны базировался на том, что русский народ был главным героем всех боев и сражений на фронтах Великой Отечественной войны. За годы Отечественной войны высокое звание Героя Советского Союза присвоено более 11,6 тысячи человек. В том числе: 8160 русским, 2069 украинцам, 309 белорусам, 161 татарину, 108 евреям, 96 казахам, 92 армянам, 90 грузинам, 69 узбекам, 61 мордвину, 44 чувашам, 43 азербайджанцам, 39 башкирам, 39 осетинам, 18 марийцам, 18 туркменам, 18 литовцам, 14 таджикам, 13 латышам, 10 киргизам, 10 коми, 10 удмуртам, 9 эстонцам, 9 карелам, 6 адыгейцам, 5 абхазам, 3 якутам и представителям других национальностей.

На советско-германском фронте в 1941–1945 годах погибло 8 668 400 военнослужащих. Из них 5747,1 тысячи русских, 1376,4 тысячи украинцев, 251,4 тысячи белорусов и 1293,5 тысячи военнослужащих других наций и народов СССР (цит. по: Рыбаковский Л. Л. «Людские потери России в войне 1941–1945 годов». М., 2000. С. 32).

Среди гражданского населения на временно оккупированной советской территории погибло 18,3 миллиона человек. Из них на долю гражданского населения России приходится более 9 миллионов погибших, т. е. почти 49,4 процента общих потерь (там же. С. 17).

За годы Отечественной войны звания Героя Социалистического Труда удостоен 201 труженик тыла. Из них 147 железнодорожников, 37 рабочих и крестьян и 117 руководителей высокого ранга.

В конце мая 1945 года по предложению И. В. Сталина в ознаменование Победы над фашистской Германией было решено провести в Москве Парад Победы, пригласить наиболее отличившихся героев-солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов. «Эту идею, — вспоминал Г. К. Жуков, — все горячо поддержали, тут же внося ряд практических предложений… Кажется, 18–19 июня меня вызвал к себе на дачу Верховный. Он спросил, не разучился ли я ездить на коне.

— Нет, не разучился.

— Вот что, вам придется принимать Парад Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский.

Я ответил:

— Спасибо за такую честь, но не лучше ли парад принимать вам? Вы Верховный Главнокомандующий, по праву и обязанности следует вам принимать парад.

И. В. Сталин сказал:

— Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе» (цит. по: [2, с. 193–194]).

Об этом же рассказывает и К. К. Рокоссовский: «Когда вся подготовительная работа была проведена, созвали совещание, на которое пригласили командующих фронтами, был доложен ритуал парада. Остался открытым один вопрос: кто будет принимать Парад Победы и кто будет им командовать?

Один за другим выступали маршалы и единодушно предлагали:

— Парад Победы должен принимать товарищ Сталин.

Сталин, по своему обыкновению, ходил по кабинету, слушал выступающих, хмурился. Подошел к столу.

— Принимающий Парад Победы должен выехать на Красную площадь на коне. А я стар, чтобы на коне ездить.

Мы все горячо стали возражать.

— Почему обязательно на коне? Президент США Рузвельт — тоже Верховный главнокомандующий, а на машине парады принимал.

Сталин усмехнулся.

— Рузвельт — другое дело, у него ноги парализованы были, а у меня слава богу, здоровые. Традиция у нас такая: на коне на Красную площадь надо выезжать. — И еще раз подчеркнул: — Традиция!

После паузы посмотрел на меня и на Жукова и сказал:

— Есть у нас два маршала-кавалериста — Жуков и Рокоссовский. Вот пусть один командует Парадом Победы, а другой Парад Победы принимает» [139, с. 305–306].

По приказу Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади состоялся парад войск Действующей армии, Военно-морского флота и Московского гарнизона — Парад Победы.

На Параде Победы каждый из десяти фронтов, сражавшихся против фашистской Германии в конце войны, был представлен сводным полком, состоявшим из наиболее отличившихся воинов и возглавляемым командующим фронтом, а также его штабом. Сводные фронтовые полки промаршировали в том порядке, в каком фронты закончили войну: начинал правофланговый Карельский фронт (самый северный) — завершал марш левофланговый 4-й Украинский фронт (самый южный), за ним следовал сводный военно-морской полк и полк Московского военного округа. Погода не позволила авиации принять участие в параде. Рядом со Сталиным на трибуне Мавзолея стоял Жуков. Когда полил сильный дождь, он хотел накинуть на себя плащ-палатку. Сталин стоял неподвижно, не обращая внимания на струйки воды, стекавшие с козырька его фуражки. Увидев это, Жуков отказался от своего намерения. Стоявшие руководители партии и военачальники тоже решили не реагировать на временное неудобство.

На Красную площадь Красная Армия принесла знамена разбитых и уничтоженных ею немецко-фашистских армий и дивизий. Двести бойцов под барабанный бой бросили к подножию Мавзолея 200 знамен вермахта. Это был торжественный волнующий акт. Почти 130 лет назад солдаты Кутузова так же побросали французские знамена к ногам царя Александра I после победы над Наполеоном.

По совету Сталина Жуков, вернувшись в Берлин, предложил союзникам провести в сентябре в районе рейхстага и Бранденбургских ворот парад войск четырех держав в честь совместной победы над фашистской Германией. Союзные правительства согласились с этим предложением, но затем накануне парада сообщили, что главнокомандующие союзными войсками не могут прибыть в Берлин, а поэтому уполномочили своих заместителей принять участие в таком параде. Когда Жуков доложил об этом Сталину, он сразу же усмотрел в поведении союзников стремление принизить значение парада войск антигитлеровской коалиции. Дело еще заключалось и в том, что Советская Армия готовилась к показу поступившей на ее вооружение новой боевой техники. Сталин приказал Жукову лично принять парад. Показанные высокопоставленным военачальникам союзных войск новейшие образцы танков и самоходных орудий были своеобразным предупреждением, чтобы западные политики не затевали новых авантюр против СССР.

Подытоживая опыт Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии, 11 апреля 1947 года на совещании с Булганиным, Василевским, Антоновым и Штеменко Сталин говорил: «Нельзя отождествлять военную науку с военным искусством. Военная наука — понятие широкое и всеобъемлющее, военная наука включает в себя и военное искусство, последнее является одной из составных частей военной науки.

Военное искусство включает в себя тактику, оперативное искусство и стратегию, т. е. занимается изучением вопросов, относящихся к способам ведения военных действий и войны в целом. Военная наука, кроме вопросов, входящих в военное искусство, исследует вопросы экономики страны, ее материальные и людские ресурсы… Только при условии знания и правильного использования всех указанных выше отраслей военной науки можно рассчитывать на достижение победы в войне…

Бывшие руководители фашистской Германии не знали военной науки и не умели управлять экономикой страны. Они, эти руководители, и в частности Геринг, не учитывали возможностей страны, ставили ей невыполнимые задачи, и это являлось одной из важнейших причин поражения немцев в войне» [33, с. 3].

В книге «История Второй мировой войны», оценивая военное руководство Гитлера, немецкий генерал Курт Типпельскирх пришел к следующему выводу: «Военное руководство Гитлера осенью и зимой 1942/43 г. внушало справедливые опасения относительно исхода будущих операций… Соображений о том, как его устранить, было много, и теоретическая сторона дела не вызывала сомнений. Гитлер должен был отказаться от своей «полководческой» роли и передать руководство военными действиями, по крайней мере на Восточном фронте, в руки военного человека; в противном случае, какой бы чудовищной эта мысль ни казалась привыкшим к повиновению военным, его следовало заставить сделать это. О добровольном отказе Гитлера от руководства не приходилось и думать: он изменил бы этим самому себе. Насильственное разрешение хотя и было довольно трудным, могло быть осуществимо только в том случае, если бы во главе сухопутной армии стоял незаурядный человек, который из чувства долга перед народом и историей потребовал бы отхода Гитлера от руководства операциями, а если нужно, веря в надежную опору в армии, осуществил бы это насильственно… Гитлер сам был главнокомандующим со времени отставки Браухича в декабре 1941 г. …Гитлер, возможно, чувствовал скрытое недоверие со стороны широких кругов высшего военного командования. Он стремился устранить его тем, что оставлял на высоких постах только таких людей, от выдающихся военных способностей которых, по его мнению, нельзя было отказаться; впрочем, невзирая на общий срок службы и на нормальное продвижение, он все чаще назначал на руководящие посты тех, кому оказывал личное доверие, полагая, что они сохранили в него веру» [196, с. 273–274].

Выгораживание как Гитлера, так и немецкого генералитета далеко от исторической правды. И это убедительно показал в мемуарах «Воспоминания и размышления» маршал Г. К. Жуков. Он подверг критике традиции прусского милитаризма, не раз приводившего Германию на край катастрофы. Если Гитлер всю вину за провал плана «Барбаросса» и другие неудачные операции возлагал на своих бездарных фельдмаршалов и генералов, то теперь они главным виновником поражения Германии считают бездарного Гитлера. Они, подчеркивал Жуков, переоценили свои силы и возможности и серьезно недооценили силу, средства и потенциальные возможности Советского государства.

Уже через год после нападения Германии на Советский Союз некоторые немецкие генералы стали высказывать опасения по поводу руководства войной немецкого верховного командования. Так, начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер записал в дневнике 23 июля 1942 года: «Всегда наблюдавшаяся недооценка возможности противника принимает постепенно гротескные формы и становится опасной. Все это выше человеческих сил. О серьезной работе теперь не может быть и речи. Болезненная реакция (речь идет о Гитлере. — В.С.) на различные случайные впечатления и полное нежелание правильно оценить работу руководящего аппарата — вот что характерно для теперешнего так называемого руководства» [48, т. 3, с. 304].

Опыт Отечественной войны показывает, что наши командующие решали задачи куда сложнее и труднее и с большим успехом, чем немецкие генералы. В целом полководческая деятельность Сталина и его военных соратников характеризовалась глубоким творческим анализом складывающейся обстановки, умением принимать нестандартные решения, оригинальностью стратегического замысла и величайшей настойчивостью в осуществлении задуманных военных операций. Эти качества ярко проявились при принятии важнейших решений по ведению войны, планированию операций, в анализе состояния и возможностей своих войск, замыслов и сил противника, в создании группировок войск и резервов, в выборе направлений главных ударов, гибком и быстром реагировании на изменения обстановки, в тщательной и всесторонней подготовке операций в морально-политическом, оперативном, тыловом и техническом отношениях, в умелом подборе и своевременном перемещении кадров.

В борьбе за достижение поставленных целей Сталин обладал железной волей. Он умел организовать усилия миллионов людей для завоевания победы, крепко держал рычаги власти в своих руках и заставлял работать с отдачей всех сил все звенья государственного, партийного и военного аппаратов. Ему было присуще острое чувство распознавания талантливых людей, умелых организаторов, знатоков военного дела. Он мастерски подбирал своих помощников из одаренных и талантливых военачальников, выращивал их и смело ставил на ответственные посты.

«Война, — говорил И. В. Сталин, — суровое испытание. Она выдвигает сильных, смелых, талантливых людей. Одаренный человек покажет себя в войне за несколько месяцев, на что в мирное время нужны годы. У нас в первые же месяцы войны проявили себя замечательные военачальники, которые в горниле войны приобрели опыт и стали настоящими полководцами» (цит. по: [218, кн. 2, с. 499]).

За годы войны и в ходе Отечественной войны Сталин блестяще справился с задачей формирования и воспитания высшего эшелона военачальников, владеющих передовой военной наукой, умеющих бить врага. Достаточно назвать такие имена, как Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, И. С. Конев, Л. А. Говоров, Н. Ф. Ватутин, И. Д. Черняховский, А. И. Антонов, В. Д. Соколовский, К. А. Мерецков, Р. Я. Малиновский, Н. Н. Воронов, Ф. И. Толбухин, Н. Д. Яковлев, М. С. Малинин, К. Н. Галицкий, С. Г. Трофименко, А. В. Горбатов, С. М. Штеменко, В. В. Курасов, К. А. Вершинин, А. Е. Голованов, Я. Н. Федоренко, П. С. Рыбалко, С. И. Богданов, М. Е. Катуков, Д. Д. Лелюшенко, А. И. Еременко, И. Х. Баграмян, Н. Г. Кузнецов, П. А. Курочкин, С. С. Бирюзов, К. С. Москаленко и многих, многих других.

И. В. Сталин непосредственно работал со всеми командующими фронтами, а также командармами, лично знал многих военачальников вплоть до командиров корпусов и дивизий.

За выдающиеся успехи в организации ведения вооруженной борьбы на фронтах Великой Отечественной войны высшим полководческим орденом Победы дважды награждены И. В. Сталин, Г. К. Жуков, А. М. Василевский. Ордена Победы были удостоены А. И. Антонов, Л. А. Говоров, И. С. Конев, Р. Я. Малиновский, К. А. Мерецков, К. К. Рокоссовский, С. К. Тимошенко и Ф. И. Толбухин.

За особые заслуги в защите социалистического Отечества многие видные полководцы и военачальники удостоены высокого звания Героя Советского Союза, награждены государственными наградами СССР.

Маршал Г. К. Жуков называл И. В. Сталина достойным Верховным Главнокомандующим. С этим мнением были согласны все маршалы и военачальники, которым приходилось работать, встречаться и видеться со Сталиным. Будучи сами прославленными военными деятелями, они авторитет Сталина признавали не только в силу того, что он являлся Председателем Государственного Комитета Обороны, Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами, возглавлял Ставку Верховного Главнокомандования и был наркомом обороны, а, прежде всего потому, что видели и ценили его железную волю и твердый характер, высокий интеллект и глубокие военные познания и не в последнюю очередь его умение считаться с их полководческим дарованием.

Сейчас в средствах массовой информации — и не только в них, айв книгах некоторых авторов — хоть отбавляй надуманных наслоений и откровенной клеветы о взаимоотношениях И. В. Сталина с маршалами и военачальниками разных рангов. Поэтому есть необходимость рассмотреть, как эти отношения складывались на самом деле в годы Великой Отечественной войны. Это тем более важно, что все они вместе добивались нашей общей победы над врагами Советской страны.

Уже с февраля 1941 года И. В. Сталин стал вплотную работать с Г. К. Жуковым, только что назначенным на должность начальника Генерального штаба. За всю войну Г. К. Жуков был единственным заместителем Верховного Главнокомандующего. Верховный Главнокомандующий, заместитель Верховного и начальник Генштаба решали вопросы руководства ходом войны, обсуждали оперативно-стратегические возможности наших войск. Естественно, Жуков часто встречался со Сталиным. В большинстве случаев это были официальные встречи, но были и приглашения на обед к Сталину и совместные прогулки, во время которых он рассказывал о своем детстве, разных событиях своей жизни.

«Что касается отношений Верховного с Георгием Константиновичем, то эти отношения, — признавал Главный маршал авиации А. Е. Голованов, — я бы назвал сложными. Имел Верховный претензии и по стилю работы Г. К. Жукова, которые, не стесняясь, ему и высказывал. Однако И. В. Сталин никогда не отождествлял личных отношений с деловыми, и это видно хотя бы по всем тем наградам и отличиям, которые получены Г. К. Жуковым» [139, с. 21].

Сталин, по словам К. Симонова, был удивлен, что в романе Э. Казакевича «Весна на Одере» отсутствует даже упоминание о Жукове, и на заседании комиссии по присуждению Сталинских премий заметил: «Не все там верно изображено: показан Рокоссовский, показан Конев, но главным фронтом там, на Одере, командовал Жуков. У Жукова есть недостатки, некоторые его свойства не любили на фронте, но надо сказать, что он воевал лучше Конева и не хуже Рокоссовского» [167, с. 198].

Г. К. Жуков не раз подчеркивал, что «Сталин нигде не сказал про меня ни одного плохого слова», что «попробуй меня кто-нибудь при нем обидь — Сталин за меня голову оторвет». «И я, — отмечал Г. К. Жуков, — был, конечно, благодарен ему за такую объективность». Жуков говорил, что «Сталин уважал мою военную голову, а я ценил его государственный разум».

Жуков твердо заявлял, что Сталин владел «основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела. Эти способности И. В. Сталина как Верховного Главнокомандующего особенно раскрылись, начиная со Сталинградской битвы…

Получившая распространение версия о том, что Верховный Главнокомандующий изучал обстановку и принимал решения по глобусу, не соответствует действительности. Конечно, он не работал с картами тактического предназначения, да это ему и не нужно было. Но в оперативных картах с нанесенной на них обстановкой он разбирался неплохо.

В руководстве вооруженной борьбой в целом И. В. Сталину помогали его природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая осведомленность. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу, успешного проведения той или иной наступательной операции. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим» [76, т. 2, с. 108–109].

Жуков подчеркивал, что в обеспечении операций, создании стратегических резервов, в организации производства боевой техники и вообще всего необходимого для фронта И. В. Сталин проявил себя выдающимся организатором, и будет несправедливо, если не отдать ему за это должное.

Еще и сейчас, а особенно во время празднования 50-летия Великой Победы в Отечественной войне, Жуков противопоставлялся и противопоставляется Сталину. Утверждалось и утверждается, что Победа достигнута лишь благодаря Жукову, его воле и полководческому искусству, вопреки Сталину и даже при его противодействии Жукову. Однако во имя исторической правды нет никакой необходимости противопоставлять эти две выдающиеся личности. Сталин был величайшим государственным, политическим и военным руководителем, международным деятелем, возглавлял воюющую державу, превратил страну в единый сражающийся фронт и тыл, осуществлял стратегическое и в целом общее руководство Красной Армией. Жуков был выдающимся полководцем, первым среди прославленных маршалов, одним из организаторов крупнейших стратегических операций Красной Армии от битвы за Москву до завершающей Берлинской операции.

Жуков сам был против противопоставления его Сталину. На пресс-конференции 9 июня 1945 года в Берлине для советских и иностранных корреспондентов корреспондент «Таймс» Р. Паркер спросил Г. К. Жукова:

— Принимал ли маршал Сталин повседневное деятельное участие в операциях, которые вы возглавляли?

Г. К. Жуков ответил достойно:

— Маршал Сталин деятельно и повседневно руководил всеми участками советско-германского фронта, в том числе и тем участком, на котором я находился.

В статье «Величие победы СССР и бессилие фальсификаторов истории», опубликованной в журнале «Коммунист» (1970, № 1), Г. К. Жуков дал резкую отповедь американскому публицисту и историку Г. Солсбери за то, что тот «с легкостью необыкновенной сталкивает Жукова со Сталиным, с другими советскими маршалами, с подчиненными и т. д., лишь бы обосновать свою концепцию решающей роли «сильной личности»… Упражняться в водевилях на историческом материале, связанном с героизмом, кровью, жертвами и подвигом народа, гнусно и пошло».

Великую Отечественную войну Г. К. Жуков закончил дважды Героем Советского Союза (первой Золотой Звездой Героя Советского Союза был награжден в 1939 году, четвертой награжден в 1956 году). Маршал Жуков удостоен двух высших военных орденов Победы, ордена Суворова I степени за № 1. Его личность стала в народе легендарной.

Сталин высоко ценил твердый характер и волю Жукова, его военное мастерство, проявленные при обороне Ленинграда, в битве за Москву, в Сталинградском сражении и боях на Курской дуге, в Белорусской операции и при штурме Берлина. Заместителю Верховного Главнокомандующего Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову от имени и по поручению Советского Верховного Главнокомандования было поручено 8 мая 1945 года принять безоговорочную капитуляцию вооруженных сил фашистской Германии в Карлсхорсте (Берлин). Г. К. Жуков принимал Парад Победы 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади в ознаменование Победы Советского Союза над фашистской Германией в Великой Отечественной войне. В двадцатых числах мая 1945 года И. В. Сталин вызвал маршала Г. К. Жукова в Москву. В состоявшейся беседе Сталин сказал:

— В то время как мы всех солдат и офицеров немецкой армии разоружили и направили в лагеря для военнопленных, англичане сохраняют немецкие войска в полной боевой готовности и устанавливают с ними сотрудничество. До сих пор штабы немецких войск во главе с их бывшими командующими пользуются полной свободой и по указанию Монтгомери собирают и приводят в порядок оружие и боевую технику своих войск. Я думаю, англичане стремятся сохранить немецкие войска, чтобы использовать позже. А это прямое нарушение договоренности между главами правительств о немедленном роспуске немецких войск. Теперь, после смерти президента Рузвельта, Черчилль быстро столкуется с Трумэном.

Жуков предложил воздержаться от допуска военного персонала союзников в зоны Большого Берлина, пока союзные армии не уйдут из советской зоны в Германии.

— Правильно, — одобрил Сталин. — Теперь послушайте, зачем я вас вызвал. Военные миссии союзников сообщили, что в начале июня в Берлин прибудут Эйзенхауэр, Монтгомери и Латр де Тассиньи для подписания декларации о взятии Советским Союзом, США, Англией и Францией верховной власти по управлению Германией на период ее оккупации. В этой связи возникает вопрос об учреждении Контрольного совета по управлению Германией, куда войдут представители всех четырех стран. Мы решили поручить вам должность Главноначальствующего по управлению Германией от Советского Союза.

Заместителем по военной администрации, по совету Г. К. Жукова, был утвержден генерал В. Д. Соколовский.

Ознакомив Жукова с основными вопросами, которыми будет заниматься Контрольный совет Сталин заметил:

— Все постановления Контрольного совета действительны при единогласном решении вопроса. Вероятно, в ряде вопросов вам придется действовать одному против трех. Ну, да нам не привыкать драться одному… Главнейшей целью Контрольного совета должно явиться быстрое налаживание мирной жизни германского народа, полное уничтожение фашизма и организация работы местных властей. В состав местных органов власти в Германии следует отбирать трудящихся из тех, кто ненавидит фашизм.

После Победы Г. К. Жуков был назначен главнокомандующим Группой советских войск в Германии и Главноначальствующим Советской военной администрации и одновременно главнокомандующим Сухопутными войсками и заместителем министра Вооруженных Сил СССР. Недруги пытаются изобразить дело таким образом, будто Сталин после окончания войны решил избавиться от Жукова, поскольку-де видел в нем «соперника» себе как полководцу. Однако правда такова.

1 июня 1946 г. в Москве состоялось заседание Высшего военного совета, на котором Г. К. Жуков обвинялся в нелояльном отношении к И. В. Сталину и в неуважении к ЦК КПСС. На это заседание были приглашены Маршалы Советского Союза и некоторые маршалы родов войск. Заместитель начальника Генштаба генерал Штеменко зачитал документы из папки, положенной ему Сталиным. Это были показания находившихся в застенках Берии бывшего командующего ВВС Советской Армии Главного маршала авиации Новикова и адъютанта Жукова полковника Семочкина. По делу проходило 75 человек, 74 из них сидели в тюрьме, были арестованы и находились под следствием.

После прочтения показаний маршала авиации Новикова Сталин обратился к сидящим в зале:

— Товарищи! Кто хочет выступить и высказать свое мнение по существу выдвинутых здесь тяжелых обвинений в адрес маршала Жукова?

Прения открыли члены Политбюро Маленков, Берия и Молотов. Они пытались убедить присутствующих, что маршал Жуков является опасным заговорщиком. Маршалы Советского Союза Конев, Василевский и Рокоссовский говорили, что у Жукова есть недостатки и он допускал ошибки в работе, но не может быть заговорщиком. Маршал бронетанковых войск Рыбалко заявил, что нельзя доверять «показаниям, вытянутым насилием в тюрьмах» и закончил свое выступление так:

— Товарищ Сталин! Товарищи члены Политбюро! Я не верю, что маршал Жуков заговорщик. У него есть недостатки, как у всякого другого человека, но он патриот нашей Родины и он убедительно доказал это в сражениях Великой Отечественной войны.

После этого Сталин подошел к Жукову, положил руку на плечо вставшего маршала и сказал:

— А что вы, товарищ Жуков, можете сказать в свое оправдание?

Жуков твердым голосом ответил:

— Мне, товарищ Сталин, не в чем оправдываться, я всегда честно служил нашему народу и своей Родине. Ни к какому заговору не причастен. Очень прошу вас разобраться в том, при каких обстоятельствах были получены показания от Новикова и Семочкина. Я хорошо знаю этих людей, мне приходилось с ними работать в суровых условиях войны, а потому глубоко убежден в том, что кто-то их принудил написать неправду.

Сталин спокойно выслушал, посмотрел Жукову в глаза, а затем сказал:

— А все-таки вам, товарищ Жуков, придется на некоторое время покинуть Москву и уехать на периферию.

Жуков спокойно ответил, что готов выполнить свой солдатский долг там, где прикажут партия и правительство [101].

Жуков пишет: «Сталин вызвал меня к себе в кабинет, посадил за стол напротив себя и предложил прочесть пухлую папку документов. В течение всего времени, пока я читал, он спросил:

— Что вы скажете, товарищ Жуков?

Я ответил:

— Здесь есть правда, полуправда, но в целом — это ложь.

После этого Сталин произнес:

— Я вам верю, товарищ Жуков. А сейчас направляйтесь к новому месту службы. (Из книги «Маршал Победы. Воспоминания и размышления».)

Маршала Г. К. Жукова направили командовать Одесским военным округом, затем Уральским военным округом, в которых он организовал подготовку войск с учетом опыта Отечественной войны, наладил работу штабов и др.

Сталин предлагал назначить Жукова наркомом обороны, но против этого решительно выступили Булганин, Хрущев, некоторые известные военачальники. На XIX съезде партии И. В. Сталин предложил и добился избрания Г. К. Жукова членом ЦК КПСС.

В мемуарах маршал Жуков пишет: «Очень хорошо сказал Михаил Шолохов в интервью газете «Комсомольская правда» в дни 25-летия Победы над фашистской Германией: «Нельзя оглуплять и принижать деятельность Сталина в тот период. Во-первых, это нечестно, а во-вторых, вредно для страны, для советских людей, и не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине». К этим словам М. А. Шолохова вряд ли можно что добавить. Они точны и справедливы. Верховный Главнокомандующий сделал все возможное, чтобы Ставка, ее рабочий аппарат — Генеральный штаб и Военные советы фронтов стали подлинно мудрыми и искусными военными помощниками партии в деле достижения победы над фашистской Германией» [76, т. 2, с. 102].

На заместителя начальника оперативного управления Генерального штаба комдива А. М. Василевского еще весной 1940 года обратил внимание И. В. Сталин. В мае 1941 года генерал армии Г. К. Жуков и генерал-майор А. М. Василевский предлагали упредить немцев в стратегическом развертывании войск в случае начала Германией военных действий. Когда в августе 1942 года начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников заболел, И. В. Сталин, обратился к А. М. Василевскому:

— Политбюро ЦК и Государственный Комитет Обороны выдвигают вашу кандидатуру на должность начальника Генерального штаба.

Поблагодарив, А. М. Василевский, с присущей ему скромностью, стал называть известных военных деятелей, которые, по его мнению, могли быть назначены на эту высокую должность. И. В. Сталин настоял на кандидатуре А. М. Василевского. Решением Политбюро ЦК ВКП(б) и приказом Ставки Верховного Главнокомандования 26 июня 1942 года А. М. Василевский был утвержден в должности начальника Генерального штаба, которую он исполнял до февраля 1945 года.

С чувством особого уважения И. В. Сталин относился к А. М. Василевскому, высоко ценил его талант военачальника крупного масштаба и глубокого военного мыслителя. Василевский не ошибался в оценках оперативно-стратегической обстановки. О большом авторитете Василевского у Верховного Главнокомандующего свидетельствуют многочисленные факты. Так, когда кто-либо из командующих фронтами обращался с предложением в Ставку, Сталин обычно спрашивал:

— А вы советовались по этому вопросу с товарищем Василевским?

И если следовал положительный ответ, предложение принималось к рассмотрению в Ставке. При решении вопроса Сталин полагался на мнение Василевского. В тех же случаях, когда Сталин не соглашался с мнением и доводами Василевского, последний умел с достоинством и вескими аргументами убедить Верховного Главнокомандующего, что в такой-то конкретной обстановке иного решения, чем предлагает он, принимать не следует.

Сталин посылал Василевского в качестве представителя Ставки на ответственные участки советско-германского фронта. И тогда, когда на фронте возникала критическая ситуация, и тогда, когда готовилась крупномасштабная стратегическая операция, посылал одного или вместе с Жуковым. Полководческая зрелость Василевского особенно проявилась во время Сталинградской битвы. Красная Армия еще вела оборонительные бои, а Василевский на совещании в Ставке предложил замысел контрнаступления, с тем чтобы зажать немецко-фашистскую группировку в тисках окружения. Его поддержал Жуков. Верховный Главнокомандующий спросил:

— А под силу ли столь серьезная операция? Хорошенько подумайте над возможностью проведения такой операции.

План операции, получившей кодовое название «Уран», был разработан, а затем утвержден Верховным Главнокомандующим. Находясь в Сталинграде, Василевский принимал смелые и обоснованные решения по окружению и уничтожению противника.

В 1943 году Василевский, как представитель Ставки, осуществлял взаимодействие между Воронежским и Степным фронтами в Курской битве. «12 апреля вечером в Ставке, — вспоминал впоследствии Александр Михайлович, — состоялось совещание, на котором присутствовали И. В. Сталин прибывший с Воронежского фронта Г. К. Жуков, я и заместитель начальника Генерального штаба А. И. Антонов. Было принято предварительное решение о преднамеренной обороне. Сталина беспокоило, и он не скрывал этого, выдержат ли наши войска удар крупных масс фашистских танков. Однако шел уже не 1941 год. Красная Армия закалилась в сражениях, приобрела огромный боевой опыт, имела отличное вооружение и прекрасную боевую технику. Теперь уже фашисты боялись нас. И колебания были отброшены» [19, с. 333].

И на фронте, и по возвращении в Генштаб Василевский целиком был поглощен работой. У него практически не оставалось времени для сна. Наблюдая это, Верховный Главнокомандующий стал даже иногда проверять, спит ли Александр Михайлович в отведенное для этого время. А когда Василевский свою усталость уже не мог скрывать, Сталин отдал распоряжение, чтобы Александра Михайловича поместили на ночь в санаторий «Архангельское» и обеспечили ему надлежащий отдых.

Однажды Александр Михайлович, не без некоторого смущения, поведал автору книги о таком состоявшемся между Сталиным и им разговоре. Закончив деловой разбор положения дел на фронте, Иосиф Виссарионович попросил его задержаться и внезапно спросил:

— Как вы материально помогаете родителям? Ведь, насколько мне известно, — продолжал Сталин, — один ваш брат — врач, другой — агроном, третий — командир, летчик, да и вы человек обеспеченный, могли бы помогать родителям. Тогда бы ваш отец бросил свою церковь, которая в его возрасте нужна ему для существования.

Александр Михайлович сказал, что он откровенно сознался Сталину, что со священником-отцом давно, года с 1926-го, утратил всякую связь.

— Так вы со священником дело не имеете? — с лукавинкой заметил Сталин. — А как же вы имеете дело со мной? Ведь я учился в семинарии и хотел пойти в попы.

— Вы, товарищ Сталин, Верховный Главнокомандующий, — ответил Александр Михайлович.

Уже серьезно Сталин сказал:

— Вот что. Советую вам установить связь с родителями и оказывать им систематическую материальную помощь. Поезжайте к ним. Несколько дней вам хватит?

На возражение Василевского — время военное и уехать никак нельзя — Сталин спокойно произнес:

— А мы вас заменим на несколько дней.

Побывав у родителей, Александр Михайлович узнал, что его отец, Михаил Александрович, регулярно получает денежные переводы и убежден, что их посылает ему именно он, Александр, а не другие сыновья, ибо сумма всегда довольно значительная. Кто посылает эти переводы — стало загадкой и для Александра Михайловича. И только по возвращении в Москву все прояснилось. Деньги священнику М. А. Василевскому регулярно посылал лично И. В. Сталин.

Свой рассказ Александр Михайлович заключил так. Прибыв, он сразу же доложил И. В. Сталину, что наладил отношения с отцом.

— Это вы правильно сделали, — ответил Сталин. Затем Иосиф Виссарионович достал из сейфа пачку квитанций почтовых переводов. И, передавая их, произнес: — Но со мной вы теперь долго не расплатитесь!

Сталин высоко ставил полководческий талант Василевского. На заключительном этапе Отечественной войны А. М. Василевский был назначен командующим 3-м Белорусским фронтом, руководил штурмом Кенигсберга. Здесь он был тяжело контужен.

На Тегеранской конференции 1943 года, когда удалось наконец достигнуть конкретной договоренности об открытии второго фронта в Европе, советская делегация дала принципиальное согласие на вооруженное выступление СССР против империалистической Японии. Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин дал задание Генеральному штабу подготовить расчеты по сосредоточению и обеспечению войск на Дальнем Востоке. И. В. Сталин доверительно сообщил А. М. Василевскому. что он назначается Главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке. С июня 1945 года маршал А. М. Василевский приступил к подготовке Маньчжурской стратегической наступательной операции. Под руководством Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке Маршала Советского Союза А. М. Василевского была разгромлена японская Квантунская армия. Эта боевая операция явилась вершиной полководческого искусства маршала А. М. Василевского.

В годы Великой Отечественной войны Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин, заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков и начальник Генерального штаба А. М. Василевский разрабатывали все вопросы вооруженной борьбы в стратегическом масштабе, руководили крупными стратегическими наступательными операциями Красной Армии, умело предвидели и смело решали сложный комплекс военно-политических проблем войны, твердо и решительно вели к победе над фашистской Германией и милитаристской Японией.

Между тем, в последние годы освещается только полководческое искусство Г. К. Жукова. При этом подчас с конъюнктурными перекосами. В явных политических целях дискредитируется и полностью отвергается полководческое искусство И. В. Сталина. И, надо сказать, во многом недооценивается полководческое искусство А. М. Василевского. А он был выдающимся военачальником, вдумчивым стратегом и глубоким военным мыслителем. К тому же человеком волевым, большой внутренней культуры и неотразимого личного обаяния.

Рассказывая о Генеральном штабе в воспоминаниях «Дело всей жизни», А. М. Василевский специально рассмотрел деятельность И. В. Сталина как Верховного Главнокомандующего. Вот несколько характерных оценок.

«По моему глубокому убеждению, И. В. Сталин, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами, всеми военными усилиями страны на основе линии партии и был способен оказывать значительное влияние на руководящих политических и военных деятелей союзных стран по войне. Работать с ним было интересно и вместе с тем неимоверно трудно, особенно в первый период войны. Он остался в моей памяти суровым, волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным и личного обаяния…

Думаю, Сталин в период стратегического наступления советских вооруженных сил проявил все основные качества полководца. Он умело руководил действиями фронтов, и все советское военное искусство за годы войны показало силу, творческий характер, было значительно выше, чем военное искусство хваленой на Западе немецко-фашистской военной школы…

И. В. Сталин прочно вошел в военную историю. Его несомненная заслуга в том, что под его непосредственным руководством как Верховного Главнокомандующего Советские Вооруженные Силы выстояли в оборонительных кампаниях и блестяще провели все наступательные операции. Но он, насколько я мог его наблюдать, никогда не говорил о своих заслугах» [19, с. 541, 544, 551].

И еще один весьма важный штрих к характеристике А. М. Василевского. На Александра Михайловича большое впечатление производило завещание академика Ивана Петровича Павлова молодежи. И Василевский задумал вместе с Георгием Константиновичем Жуковым рассказать молодежи, как они, два Маршала Советского Союза, воспринимают и оценивают Великую Отечественную войну, оставить свое напутствие молодым людям, идущим служить в Советскую Армию, готовящимся к защите своей Родины. К огорчению, Георгия Константиновича вскоре не стало. Однако Александр Михайлович, будучи сам в то время тяжело больным, все же написал такую брошюру страниц на сто машинописного текста. Как человек дисциплинированный, он передал рукопись в Главное политическое управление Советской Армии и Военно-морского флота. Однако некий военный чиновник бросил упрек маршалу, что он слишком часто упоминает фамилию Сталина, иногда заменяя только на «Верховный Главнокомандующий». Обычно сдержанный, на этот раз Александр Михайлович с присущей ему прямотой и даже резко ответил: «А что, полковник, разве вы в годы Отечественной войны были рядом с И. В. Сталиным, знаете, что он нам говорил, как нами руководил, что и как мы совместно обсуждали! И кто вам дал право диктовать, сколько раз можно упоминать фамилию Сталина! Я честно излагаю события и факты. Как было, именно так и должно быть запечатлено!»

В итоге брошюра, а по существу книга, не увидела свет. После кончины Александра Михайловича ее не удалось издать и жене, Екатерине Васильевне. Где-то теперь эта рукопись Александра Михайловича Василевского?

По наблюдениям Г. К. Жукова, из командующих фронтами И. В. Сталин больше всего ценил маршалов К. К. Рокоссовского, Л. А. Говорова, И. С. Конева и генерала армии П. Ф. Ватутина. Упоминание о «командире Р.» и его войсках широко звучало во время битвы за Москву. А 20 октября в сводке Совинформбюро было напечатано полностью: «Бойцы командира тов. Рокоссовского, отражая яростные атаки немцев, сожгли 60 танков…» В центральных газетах напечатана фотография молодого красивого генерала. Как уже отмечалось, в его армию приезжал И. В. Сталин.

Полководческий талант К. К. Рокоссовского ярко проявился во время командования (с 1942 г.) Брянским, Донским и Центральным фронтами. Рокоссовский по ВЧ обратился к Верховному Главнокомандующему с обоснованным предложением, что ликвидацию окруженной группировки войск Паулюса надо поручить одному фронту. Сталин переспросил:

— Одному?

Рокоссовский убежденно повторил:

— Одному фронту. Конечно, надо будет его соответственно усилить.

В Государственном Комитете Обороны состоялось обсуждение плана предстоящих военных действий. Сталин спросил:

— Так кому поручим окончательную ликвидацию противника?

Дело в том, что на выполнение этой важной и почетной задачи были два претендента: командующий Донским фронтом К. К. Рокоссовский и командующий Сталинградским фронтом А. И. Еременко.

— Рокоссовскому, — раздались голоса.

Только Жуков сидел молча, листая какие-то бумаги. Сталин это заметил и с раздражением посмотрел на своего заместителя:

— Вы почему молчите, товарищ Жуков?

Жукову выбирать было особенно трудно. Много лет он знал и Рокоссовского, и Еременко, понимал, что и тот и другой заслужили почетное право добить окруженную группировку врага. И он выбрал:

— Рокоссовскому!

Улыбка тронула усы на хмуром лице Сталина.

— Так и решим! Пусть Рокоссовский добивает Паулюса.

Такое решение было на пользу дела, обеспечивало быстрое завершение Сталинградской операции [139, с. 291].

Сталин любил Константина Константиновича Рокоссовского, называл его «мой Багратион». И Белорусская операция 1944 года получила кодовое название «Операция «Багратион» в честь не только П. И. Багратиона, выдающегося полководца освободительной войны 1812 года, боевого сподвижника генерал-фельдмаршала М. И. Кутузова, но и в честь К. К. Рокоссовского. Сталин ценил Рокоссовского за то, что он первым перешел в контрнаступление под Москвой, что под его руководством была блестяще завершена Сталинградская битва окружением и разгромом крупнейшей немецкой группировки войск во главе с одним из признанных германских полководцев фельдмаршалом Паулюсом, за то, что Константин Константинович внес решающий вклад в разгром фашистов на Курской дуге, осуществил Белорусскую операцию, вместе с Жуковым и Коневым победоносно закончил штурм Берлина. Сталин поручил Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому командовать Парадом Победы на Красной площади в 1945 году.

Вспоминая о И. В. Сталине, К. К. Рокоссовский в книге «Солдатский долг» писал: «…Дежурный доложил, что командарма вызывает к ВЧ Сталин.

Противник в то время потеснил опять наши части. Незначительно потеснил, но все же… Словом, идя к аппарату, я представлял под впечатлением разговора с Жуковым, какие же громы ожидают меня сейчас. Во всяком случае, приготовился к худшему.

Взял трубку и доложил о себе. В ответ услышал спокойный, ровный голос Верховного Главнокомандующего. Он спросил, какая сейчас обстановка на истринском рубеже. Докладывая об этом, я сразу же пытался сказать о намеченных мерах противодействия. Но Сталин мягко остановил, сказав, что о моих мероприятиях говорить не надо. Тем подчеркивалось доверие к командарму. В заключение разговора Сталин спросил, тяжело ли нам. Получив утвердительный ответ, он с пониманием сказал:

— Прошу продержаться еще некоторое время, мы вам поможем…

Нужно ли добавлять, что такое внимание Верховного Главнокомандующего означало очень многое для тех, кому оно уделялось. А теплый, отеческий тон подбадривал, укреплял уверенность. Не говорю уже, что к утру прибыла в армию и обещанная помощь — полк «катюш», два противотанковых полка, четыре роты с противотанковыми ружьями и три батальона танков, да еще Сталин прислал свыше двух тысяч москвичей на пополнение. А нам тогда даже самое небольшое пополнение было до крайности необходимо…

В Ставке я был тепло принят Верховным Главнокомандующим. Он в общих чертах познакомил меня с положением на Воронежском направлении, а после этого сказал, что если у меня имеются на примете дельные работники, то он поможет мне их заполучить для укомплектования штаба и управления Брянского фронта. В то время часть войск и аппарата управления Брянского фронта передавалась новому Воронежскому фронту, который должен был встать между Брянским и Юго-Западным. Я назвал М. С. Малинина, В. И. Казакова, Г. Н. Орла и И. Я. Максименко.

Сталин тут же отдал командующему Западным фронтом распоряжение откомандировать этих товарищей. Он пожелал мне успеха на новой должности, велел не задерживаться долго в Генеральном штабе, а быстрее отправляться на место, потому что обстановка под Воронежем сложилась весьма серьезная…

В марте Верховный Главнокомандующий пригласил меня к аппарату ВЧ и в общих чертах ориентировал относительно планируемой крупной операции и той роли, которую предстояло играть в ней 1-му Белорусскому фронту. Затем Сталин поинтересовался моим мнением. При разработке операций он и раньше прибегал к таким вот беседам с командующими фронтами. Для нас — сужу по себе — это имело большое значение.

Уже был вечер. Только мы собрались в столовой поужинать, дежурный офицер доложил, что Ставка вызывает меня к ВЧ. У аппарата был Верховный Главнокомандующий. Он сказал, что я назначаюсь командующим войсками 2-го Белорусского фронта. Это было столь неожиданно, что я сгоряча тут же спросил:

— За что такая немилость, что меня с главного направления переводят на второстепенный участок?

Сталин ответил, что я ошибаюсь: тот участок, на который меня переводят, входит в общее западное направление, на котором будут действовать войска трех фронтов — 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского; успех этой решающей операции будет зависеть от тесного взаимодействия этих фронтов, поэтому на подбор командующих Ставка обратила особое внимание.

Касаясь моего перевода, Сталин сказал, что на 1-й Белорусский назначен Г. К. Жуков.

— Как вы смотрите на эту кандидатуру?

Я ответил, что кандидатура вполне достойная, что, по-моему, Верховный Главнокомандующий выбирает себе заместителя из числа наиболее способных и достойных генералов, каким и является Жуков. Сталин сказал, что доволен таким ответом, и затем в теплом тоне сообщил, что на 2-й Белорусский фронт возлагается очень ответственная задача, фронт будет усилен дополнительными соединениями и средствами.

— Если не продвинетесь вы и Конев, то никуда не продвинется и Жуков, — заключил Верховный Главнокомандующий.

Заканчивая разговор, Сталин заявил, что не будет возражать, если я возьму с собой на новое место тех работников штаба и управления, с которыми сработался за долгое время войны. Поблагодарив за заботу, я сказал, что надеюсь и на новом месте встретить способных сотрудников и хороших товарищей. Сталин ответил коротко:

— Вот за это благодарю!

Этот разговор по ВЧ происходил примерно 12 ноября, а на другой день я выехал к месту нового назначения» [154, с. 90, 124, 248, 266–287].

После Сталинградской битвы И. В. Сталин называл К. К. Рокоссовского, как и Бориса Михайловича Шапошникова, только по имени и отчеству — Константин Константинович.

Длительное время была в ходу легенда, будто после войны Сталин пытался избавиться от Рокоссовского как от человека, имевшего огромный авторитет в стране и армии. А поэтому-де направил его в 1949 году в Польшу. Но известна беседа перед этим Сталина с Рокоссовским. Обращаясь к Константину Константиновичу с большой личной просьбой, Сталин говорил:

— Обстановка такова, что нужно, чтобы вы возглавили армию народной Польши. Все советские звания остаются за вами, а там вы станете министром обороны, заместителем Председателя Совета Министров, членом Политбюро и Маршалом Польши. Я бы очень хотел, Константин Константинович, чтобы вы согласились, иначе мы можем потерять Польшу. Наладите дело — вернетесь на свое место. Ваш кабинет в Москве всегда будет вашим!

Семь лет К. К. Рокоссовский возглавлял армию народной Польши как министр национальной обороны Польской Народной Республики и Главнокомандующий Войска Польского. Ему было присвоено звание Маршала Польши. Он стал членом Политбюро и заместителем предсовмина ПНР. А когда в 1956 году вернулся в Советский Союз, был назначен заместителем министра обороны СССР.

После выступления с докладом о культе личности на XX партсъезде Н. С. Хрущев сначала через второго секретаря ЦК КПСС Ф. Р. Козлова, а затем лично попросил К. К. Рокоссовского написать что-нибудь почернее о Сталине, упомянуть, что сидел в тюрьме. На это Константин Константинович без дипломатии ответил:

— Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!

На другой день, когда маршал К. К. Рокоссовский приехал в Министерство обороны СССР в его кабинете заместителя министра, в его кресле сидел маршал К. С. Москаленко, передавший ему решение о снятии с должности. Так обращался с неугодными Н. С. Хрущев. Но и К. С. Москаленко мстил Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину, называвшему его подчас «генерал паника».

Большое уважение И. В. Сталин испытывал к Б. М. Шапошникову, называл его только по имени и отчеству. Он был знаком с его фундаментальным трехтомным трудом «Мозг армии», другими работами. 7 мая 1940 года Б. М. Шапошникову было присвоено высшее воинское звание — Маршал Советского Союза. Также менее чем за год до начала Великой Отечественной войны он назначается заместителем народного комиссара обороны страны.

На следующий день после начала войны, 23 июня 1941 года, Б. М. Шапошников постановлением Совнаркома СССР и ЦК партии включается в состав организованного при Ставке института постоянных советников. 30 июля 1941 года по предложению Сталина был назначен начальником Генерального штаба, членом Ставки Верховного Главнокомандования.

Зная дело Генштаба до тонкостей, Б. М. Шапошников быстро провел ряд организационных мероприятий, способствовавших улучшению работы этого главного рабочего органа Ставки Верховного Главнокомандования. Б. М. Шапошников непосредственно участвовал в разработке в 1941 году плана Смоленского сражения, контрнаступления и общего наступления Красной Армии зимой 1941/42 года.

Маршал А. М. Василевский, долго работавший вместе с Борисом Михайловичем, писал уже после войны: «Во время поездок с Шапошниковым в Кремль я имел возможность воочию убедиться, каким высоким уважением пользовался Борис Михайлович у Сталина. Работая в непосредственном контакте с Верховным Главнокомандующим, Шапошников представлял подготовленную Генштабом информацию, высказывал аргументированные предложения, на основе которых Ставка давала затем директивы. Сталин всегда с большим вниманием прислушивался к рекомендациям и мнению Бориса Михайловича. Это, конечно, отнюдь не означало, что Верховный Главнокомандующий всякий раз соглашался с ними. Как мне думается, Сталин особенно ценил Шапошникова за то, что тот никогда не приспосабливал свое суждение по решаемому вопросу к мнению, которое уже складывалось в Ставке. Он умел с достоинством отстаивать свои суждения, если был убежден в их правильности.

Но Сталин знал и другое: если решение принято, Шапошников будет проводить его в жизнь со всей присущей ему энергией вне зависимости от того, совпало оно с его собственной точкой зрения или нет. Личный авторитет Шапошникова, безусловно, благотворно сказывался на процессе превращения Генерального штаба в надежный рабочий орган Ставки Верховного Главнокомандования. По мере того как разворачивались события, Сталин все больше стал придерживаться правила — принимать всякое ответственное решение по военному вопросу лишь после предварительного доклада начальника Генерального штаба» [140, с. 62–63].

За годы войны Сталин вместе с Шапошниковым подписал множество оперативных документов командующим фронтами и армиями.

Маршал Шапошников был крупнейшим военным теоретиком. Он всемерно способствовал становлению и развитию советского Генерального штаба как главного органа управления Вооруженными силами. Подчеркивая большую роль Генерального штаба, Шапошников писал: «Если «оперативный» генеральный штаб можно приравнять к прежнему мозгу армии, то «экономический» и «политический» генеральные штабы должны составить, по нашему мнению, «мозг страны», а «сверхгенеральным штабом» может быть только одно правительство. Одним словом, мы считаем, что руководство подготовкой к войне на политическом и экономическом фронтах должно быть представлено особым органом государства, а не армии, и отнюдь не Генеральным штабом. В общем и целом войну подготавливает, ведет ее и несет ответственность за успех или неудачу не Генеральный штаб, а правительство, которое или само по себе, или через особый орган (Совет обороны) цементирует подготовку на различных линиях». Опыт Отечественной войны подтвердил правильность этих суждений.

А когда по состоянию здоровья Б. М. Шапошников ушел из Генштаба (май 1942 г.), его назначили начальником Военной академии Генерального штаба. Сталин по-прежнему часто звонил ему, приглашал на заседания Государственного Комитета Обороны и Ставки.

Б. М. Шапошникову не пришлось дожить до дня Великой Победы. В день похорон на Красной площади в Москве, 28 марта 1945 года, прозвучал приказ Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза И. Сталина:

«…Армия и флот Советского Союза склоняют свои боевые знамена перед гробом Шапошникова и отдают честь одному из выдающихся полководцев Красной Армии.

Приказываю:

В час погребения Маршала Советского Союза Шапошникова отдать умершему последнюю воинскую почесть и произвести в столице нашей Родины Москве салют в двадцать четыре залпа из ста двадцати четырех орудий».

Войну И. Д. Черняховский встретил полковником. Умело воевавшего, принимавшего нестандартные решения и действующего инициативно генерала И. Д. Черняховского заметил Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. Он назначает Черняховского командующим 60-й армией, а почти через два года — командующим Западным, затем 3-м Белорусским фронтом. 13 апреля 1944 года И. В. Сталин лично встречается с И. Д. Черняховским. Черняховский Сталину понравился. Они долго беседовали. После были встречи в Ставке и на Ближней даче. Ценя отвагу молодого генерала, Сталин предупреждал: «Вы слишком азартны». Он советовал совершенствовать методы, тактику, не количеством, а умом воевать. По предложению И. В. Сталина генерал армии И. Д. Черняховский был представлен к воинскому званию Маршал Советского Союза. Однако в день подписания М. И. Калининым Указа Президиума Верховного Совета СССР И. Д. Черняховский скончался от тяжелого ранения. Эту горестную весть И. В. Сталину сообщил маршал А. М. Василевский.

Известно, что Сталин уважал и ценил храбрых командиров. Он высоко отзывался, например, об Иване Степановиче Коневе, его инициативных боевых действиях. Так, во время Корсунь-Шевченковской операции мощный танковый клин врага врезался в оборону 27-й армии 1-го Украинского фронта, которым командовал Н. Ф. Ватутин. Предвидя это, И. С. Конев перебросил 5-ю танковую армию на стык с соседом и даже частично в его полосу действий. Ему позвонил Верховный Главнокомандующий:

— В Ставке есть данные, что окруженная группировка прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим. Вы знаете обстановку у вашего соседа?

Конев ответил:

— Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты 5-я гвардейская танковая армия и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно.

Сталин спросил:

— Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией вашего фронта.

Конев ответил:

— Да, по своей, товарищ Сталин.

На что Сталин сказал:

— Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам позвоню.

Действительно, минут через 10–15 Сталин позвонил вновь. Тогда же директивой Ставки общее руководство всеми войсками, привлекаемыми для уничтожения окруженных на внутреннем фронте, было возложено на командующего 2-м Украинским фронтом И. С. Конева.

А когда операция, вошедшая в историю как «Сталинград на Днепре», пришла к победному концу, Сталин позвонил Коневу:

— Поздравляю с успехом. У правительства есть мнение присвоить вам звание Маршала Советского Союза.

Самолетом И. С. Коневу доставили маршальские погоны, присланные Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым.

Однако Сталин не раз и ругал Конева, когда тот решал дела, которые должны были решать в лучшем случае командиры полков.

С большим вниманием, пишет Г. К. Жуков в книге «Воспоминания и размышления», относился Верховный Главнокомандующий к мнению Алексея Иннокентьевича Антонова, даже тогда, когда он не являлся членом Ставки, а временно исполнял должность начальника Генерального штаба.

Генерал-лейтенант А. И. Антонов работу в Генеральном штабе начал в 1942 году с должности первого заместителя начальника Генштаба и начальника Оперативного управления. Это был человек высокой штабной культуры и организованности. С 1943 года большинство директивных документов подписывались И. В. Сталиным вместе с генералом армии А. И. Антоновым или одним Антоновым от имени и по поручению Сталина и Ставки. Он докладывал Верховному Главнокомандующему о положении на фронтах. Его не раз направляли в войска. Он непосредственно участвовал в разработке важнейших операций Красной Армии, в том числе Берлинской и Пражской.

А. И. Антонов немало сделал по организационному совершенствованию работы Генштаба на новом победоносном этапе войны. С февраля 1945 года А. И. Антонов занимал пост начальника Генерального штаба, входил в состав Ставки Верховного Главнокомандования. Он единственный генерал армии, удостоенный высшего ордена Победы. Антонов участвовал в Крымской и Берлинской конференциях союзных держав.

Государственное и военное руководство И. В. Сталина, считал А. И. Антонов, — одна из важных составных побед Красной Армии в Отечественной войне.

Хорошее мнение у И. В. Сталина сложилось о командующем авиацией дальнего действия Главном маршале авиации Александре Евгеньевиче Голованове. Дивизия под его командованием и при личном участии бомбила Берлин, Кенигсберг, Данциг и другие стратегические объекты. Соединения авиации дальнего действия поддерживали наземные войска под Сталинградом, Курском и Берлином, помогали нашим и югославским партизанам. «Начиная с того момента, как я, — пишет А. Е. Голованов, — вступил в командование 81-й дивизией в августе 1941 года, в дальнейшем преобразованной в 3-ю авиационную дивизию дальнего действия Ставки Верховного Главнокомандования, а в дальнейшем став командующим АДД, кроме лично Сталина, никто не руководил ни моей деятельностью, ни деятельностью указанных мной соединений и рода войск…

Могу сказать одно, что за все время моего общения с И. В. Сталиным я не имел основания утверждать или с чьих-либо слов предполагать, что отношение Верховного к другим военачальникам как-либо разнилось с отношением ко мне. Отношение его к людям соответствовало, если можно так сказать, их труду, их отношению к порученному им делу. Каково было отношение товарищей к порученной им работе, таково было и отношение к ним И. В. Сталина…

Длительное время работали с ним те кто безусловно, а может быть, правильнее сказать, безупречно знали свое дело, умели его организовать и умели им руководить. Способных и умных людей он уважал, подчас не обращая внимания на серьезные недостатки в личных качествах человека, но, прямо скажу, бесцеремонно вмешивался в дело, если оно шло не так, как он считал нужным, уже не считаясь с тем, кто его проводит, и, не стесняясь, выражал со всей полнотой и ясностью свое мнение. Однако этим дело и кончалось, и работа шла своим чередом. Если же он убеждался в неспособности человека, время на разговоры с ним он не тратил, освобождая от непосильной для него, с его точки зрения, должности. Удельный вес Сталина в ходе Великой Отечественной войны был предельно высок как среди руководящих лиц Красной Армии, так и среди всех солдат и офицеров вооруженных сил. Это неоспоримый факт, противопоставить которому никто ничего не может» (Полководцы. М., 1995. С. 25–27).

Г. К. Жуков отмечает что Верховный из командующих армиями выделял А. А. Гречко и К. С. Москаленко, ставших после войны Маршалами Советского Союза, маршалов бронетанковых войск И. С. Рыбалко и П. А. Ротмистрова, генерала армии Д. Д. Лелюшенко и генерала армии И. И. Федюнинского. Из начальников штабов фронтов отличал В. Д. Соколовского и М. В. Захарова, также ставших после войны Маршалами Советского Союза, и генерала армии М. С. Калинина. Хорошего мнения был о командующем артиллерией Красной Армии Главном маршале артиллерии Н. Н. Воронове. Из военно-морских начальников ценил адмирала флота Советского Союза И. С. Исакова. По-доброму отзывался о генерале армии А. В. Хрулеве. «Невозможно перечислить всех тех, кто пользовался доверием И. В. Сталина. Скажу, — пишет Г. К. Жуков, — только одно: он хорошо знал их лично, ценил за знания и преданность делу и, когда возникала особо ответственная задача, в первую очередь поручал ее решение этим людям» [76, т. 2, с. 113].

Во время войны доверительные и уважительные отношения Верховного Главнокомандующего с командующими фронтами, армиями и флотами имеют огромное значение. Для планирования боевых операций и решения стратегических задач ведения войны еще большую значимость имеет знание и понимание Верховным Главнокомандующим особенностей полководческого искусства, организаторских качеств, воли и характера, накопленного боевого опыта каждого полководца, каждого флотоводца, каждого военачальника. Всем этим обладал и сам Верховный Главнокомандующий Вооруженных Сил СССР Иосиф Виссарионович Сталин.

И. В. Сталин ценил и опирался на глубокий аналитический ум и огромные теоретические познания Б. М. Шапошникова, на разностороннее понимание армейской жизни и тесную связь с войсками С. К. Тимошенко, редкостный дар видения сложившейся на фронте обстановки и нестандартные предложения осуществления боевых операций и стратегических кампаний Г. К. Жукова, основательное стратегическое мышление и четкое планирование боевых действий А. М. Василевским, умение всесторонне и тщательно подготовить фронтовые операции и смелое отстаивание своих решений К. К. Рокоссовским, умелую организацию взаимодействия пехоты, артиллерии и танков и внезапность удара по противнику И. С. Конева, боевой опыт и умение окружать и уничтожать противника А. И. Еременко, умение организовывать форсирование крупных водных преград и добиваться взаимодействия разных видов и родов войск Н. Ф. Ватутина, решительность проведения наступательных операций и умение проникать в замысел противника И. Д. Черняховского, умение осуществлять масштабную оперативную маскировку и решать сложные военно-политические задачи Ф. И. Толбухина, умение применения сил флота для решения стратегических задач и взаимодействие с сухопутными войсками Н. Г. Кузнецова, тщательное планирование операций и стратегическое руководство Вооруженными силами страны А. И. Антонова… Свой полководческий почерк был присущ каждому советскому полководцу, флотоводцу, командующему фронтом, видами вооруженных сил, родов войск. И это бралось во внимание И. В. Сталиным, учитывалось при проведении боевых операций в ходе войны.

Характеризуя высший командный состав времен Великой Отечественной войны, Маршал Советского Союза Д. Т. Язов отмечал: «В новых условиях полководцы должны были быть более молодыми, более грамотными. Не случайно все выпускники Академии Генерального штаба 1936–1938 гг. стали командующими — кто армиями, кто фронтами».

Однако тема «Сталин и маршалы и известные военачальники» недобросовестными историками и публицистами извращается до сих пор. Одни пишут, что маршалы и военачальники учили Сталина «азбучным истинам оперативного искусства и стратегии» (Д. А. Волкогонов), другие утверждают, что Сталин постоянно поучал военачальников и устраивал им разносы, а то и откровенно, мол, сталкивал между собой, обычно ссылаясь на подготовку и ход боев за Берлин. Подобным авторам полезно напомнить высказывание маршала Жукова: «Мне трудно, да в этом нет надобности, особенно выделять кого-либо из участников Берлинской операции — этой величайшей финальной битвы конца Второй мировой войны. Каждый советский воин дрался и выполнял порученную ему задачу с максимальным напряжением своих сил и возможностей.

Разгром противника в операции, сражении или в бою — дело всего коллектива, общее дело. Тот, кто пытается возвыситься над коллективом, или тот, кто хочет кого-либо возвысить, поступает фальшиво» [76, т. 3, с. 290].

Некоторые штрихи к отзыву И. В. Сталина о Н. С. Хрущеве.

По свидетельству Молотова и ряда военачальников, Сталин относился к Хрущеву очень критически, но ценил его как практика за деловую хватку. Свои замечания Сталин высказывал Хрущеву прямо, без всякой дипломатии.

В этом отношении характерны две секретные шифрограммы Сталина в адрес Хрущева в 1941 году. Текст от 10 июля гласит:

«Ваши предложения об уничтожении всего имущества противоречат установкам, данным в речи т. Сталина (имеется в виду речь И. В. Сталина 3 июля 1941 г., где об уничтожении всего ценного имущества говорилось в связи с вынужденным отходом частей Красной Армии. — В.С.). Ваши же предложения имеют в виду немедленное уничтожение всего ценного имущества, хлеба и скота в зоне 100–150 километров от противника независимо от состояния фронта. Такое мероприятие может деморализовать население, вызвать недовольство Советской властью, расстроить тыл Красной Армии и создать как в армии, так и среди населения настроение обязательного отхода вместо решимости давать отпор врагу» (92, с. 207).

На следующий день, 11 июля, последовала новая телеграмма Сталина: «Киев, т. Хрущеву. Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый берег Днепра. Предупреждаю вас, что, если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров» (там же, с. 209).

В связи с утверждением Хрущева о якобы растерянности и параличе воли Сталина в начальный период войны целесообразно привести следующий факт.

На заседании Президиума Российской академии наук 16 ноября 1999 года член-корреспондент РАН Н. Н. Шмелев говорил: «Когда я был молодым человеком, то случайно узнал из двух источников, что по личному распоряжению Н. С. Хрущева уничтожена одна бумажка. Потом покойный академик А. М. Деборин подтвердил, что такая бумажка была и он держал ее в руках. Бумажка — это Постановление Политбюро ЦК от 16 октября 1941 г. о сдаче Москвы, где были подписи всех членов Политбюро, включая и Н. С. Хрущева, не было лишь одной подписи — Иосифа Виссарионовича Сталина. Он не подписал эту бумагу. Теперь об этом я вам рассказал, а Деборина нет. и нет этого документа» (цит. по: [22, с. 500]).

Так кто же был растерян?

Имеются и другие факты уничтожения по указанию Н. С. Хрущева невыгодных для него документов времен Отечественной войны.

Сталин требовал не допускать излишних потерь, уметь бить врага. Так, 27 мая 1942 года в 21 час 50 минут Сталин направил в адрес Тимошенко, Хрущева, Баграмяна следующую телеграмму:

«За последние 4 дня Ставка получает от вас все новые и новые заявки по вооружению, по подаче новых дивизий и танковых соединений из резерва Ставки.

Имейте в виду, что у Ставки нет готовых к бою новых дивизий, что эти дивизии сырые, необученные и бросать их теперь на фронт — значит доставлять врагу легкую победу.

Имейте в виду, что наши ресурсы по вооружению ограничены, и учтите, что кроме вашего фронта есть еще у нас и другие фронты.

Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением. Если вы не научитесь получше управлять войсками вам не хватит всего вооружения, производимого во всей стране.

Учтите все это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь» (ЦАМО, ф. 32, on. 1, д. 16. л. 19).

Стоит вспомнить и Харьковскую операцию Юго-Западного фронта весной 1942 года, окончившуюся крупным поражением советских войск (командующий войсками фронта С. К. Тимошенко, начальник штаба И. X. Баграмян, член Военного совета Н. С. Хрущев). На XX съезде КПСС в 1956 году, грубо попирая факты, Хрущев пытался всю вину за провал операции возложить на Сталина и выгородить себя. Правда же заключается в том, что у истоков этой трагедии в Отечественной войне стоял Хрущев. Именно он и Тимошенко выступили с предложением проведения Харьковской операции, неоднократно с этим обращались к Сталину, в Ставку, гарантировали ее успех и в конце концов убедили Верховного Главнокомандующего, несмотря на сомнения, их поддержать.

Хрущев уверял делегатов съезда, что, когда создалась угроза окружения наших войск, он обратился к Сталину с просьбой остановить наступление, но якобы не был выслушан Сталиным, поэтому и произошла катастрофа. В действительности, Военный совет Юго-Западного фронта, упуская время, всячески противился предложению Генерального штаба прекратить наступление, настаивал на его продолжении и склонил Сталина на свою сторону.

О том, как развивались события, о разговоре Хрущева со Сталиным (а именно на этом Хрущев основывал свой вымысел) в книге «Воспоминания и размышления» Жуков пишет:

«18 мая обстановка на Юго-Западном фронте резко ухудшилась… Мне довелось присутствовать в этот день в Ставке при одном из последующих разговоров И. В. Сталина с командующим Юго-Западным фронтом. Хорошо помню, что Верховный тогда уже четко выразил С. К. Тимошенко серьезное опасение по поводу успехов противника в районе Краматорска. К вечеру 18 мая состоялся разговор по этому же вопросу с членом Военного совета фронта Н. С. Хрущевым, который высказал такие же соображения, что и командование Юго-Западного фронта: опасность со стороны краматорской группы противника сильно преувеличена и нет оснований прекращать операцию. Ссылаясь на эти доклады Военного совета Юго-Западного фронта о необходимости продолжения наступления, Верховный отклонил соображения Генштаба. Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступавших от Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствует действительности. Я это свидетельствую потому, что лично присутствовал при переговорах Верховного» [76, т. 2, с. 282].

Версия Хрущева о причинах катастрофы под Харьковом являет образчик недобросовестности приемов, которые используются в клевете на Сталина, фальсификации подлинного хода событий.

Сталин мучительно переживал сокрушительное поражение под Харьковом, размышлял над его причинами. В два часа ночи 26 июня, после того как Василевский закончил очередной доклад и собирался уходить, Сталин произнес:

— Подождите. Я хочу вернуться к харьковской неудаче. Сегодня, когда я запросил штаб Юго-Западного фронта, остановлен ли противник под Купянском и как идет создание рубежа обороны на реке Оскол, мне ничего вразумительного доложить не смогли. Когда люди научатся воевать? Ведь харьковское поражение должно было научить штаб. Когда они будут точно исполнять директивы Ставки? Надо напомнить об этом. Пусть, кому положено, накажут тех, кто этого заслуживает, а я хочу направить руководству фронта личное письмо. Как вы считаете?

— Думаю, что это было бы полезным, — ответил Василевский.

В письме Военному совету Юго-Западного фронта Сталин писал, что решено снять с поста начальника штаба фронта Баграмяна, как неспособного извлечь урок из катастрофы, разразившейся на Юго-Западном фронте. Эту катастрофу он сравнил с поражением русской армии в начале 1914 года в Восточной Пруссии. Речь идет, говорилось далее, также об ошибках прежде всего Тимошенко и Хрущева. «Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе, с потерей 18–20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то я боюсь, что с Вами поступили бы очень круто…» [40, кн. 2, с. 232–234].

В начале марта 1943 года Н. С. Хрущев позвонил И. В. Сталину и попросил срочно принять его. Сталин приказал ему остаться на фронте. Хрущев все же вылетел в Москву, в конце концов был принят Сталиным, который знал подлинную причину обращения Хрущева.

— Дорогой Иосиф Виссарионович! Товарищ Сталин! — говорил Хрущев. — Вы знаете меня долгие годы. Все это время свои силы и здоровье я отдавал делу партии и социализма. Я весьма благодарен вам за оценку моего труда, считаю вас самым близким человеком моей семьи, учителем, который многое сделал в моем идейном и партийном совершенствовании…

Сталин слушал молча.

— Вся наша семья безмерно благодарна вам, дорогой Иосиф Виссарионович, за то, что вы однажды оказали нам огромную помощь и душевное облегчение по спасению сына Леонида. Сейчас у него снова страшное горе. Леонид вновь совершил преступление и должен предстать перед трибуналом. Ему грозит смертный приговор. Если это случится, я не знаю, переживу ли эту трагическую весть. Своим родным я об этом ничего не сказал и не думаю говорить. Для них это тоже будет большим ударом…

Сталин медленно начал говорить:

— Я знал о случившемся с вашим сыном. Не сомневался, что у нас состоится встреча с разговором о нем. Только исходя из большого уважения к вам, я прощаю вам, товарищ Хрущев, самовольный приезд с фронта в Москву. Мне очень бы хотелось помочь вам, но я… я бессилен сделать это. Однажды я поступился своей партийной и гражданской совестью, пошел вам навстречу и упросил суд помиловать вашего сына. Но он не только не исправился, а совершил второе, более тяжкое преступление. Вторично нарушать законы мне не позволяет моя совесть и горе родственников, советских граждан, ставших жертвами преступных действий вашего сына. В сложившемся положении я ничем помочь не могу, ваш сын будет судим в соответствии с советскими законами.

Во время встречи со Сталиным Хрущев валялся в ногах, вымаливая сыну жизнь.

Сталин спросил:

— Вы просите меня как член Политбюро или как отец?

— Как отец, — ответил Хрущев.

— А что я скажу миллионам отцов, чьи сыновья воюют и гибнут на фронте? — сказал Сталин.

На предложение доставить Леонида Хрущева в Москву и судить военным трибуналом, Сталин возразил: «Я не могу рисковать жизнью летчиков из-за предателя», — и дал указание провести заседание военного трибунала непосредственно в партизанском отряде (См.: Вахания В. В. Личная секретная служба И. В. Сталина. М., 2004. С. 266–267).

Летчик Леонид Хрущев — сын Н. С. Хрущева от первого брака. В бою истребитель Леонида Хрущева пропал, и о сыне Хрущева в Москве стало известно только в ходе пропагандистской акции «Цеппелин», в которой немцы использовали сына члена Политбюро Н. С. Хрущева. Разгневанный Сталин, сын которого Яков тоже находился в плену, но отказался от сотрудничества с немцами, отдал приказ выкрасть Леонида Хрущева у немцев. В ходе сложной операции Леонид Хрущев был вызволен из плена и передан в партизанский отряд (там же. С. 266).

По приговору военного трибунала Леонид Хрущев был расстрелян.

Хрущев затаил злобу на Сталина. В кругу приближенных Хрущев откровенничал:

— Ленин в свое время отомстил царской семье за брата, а я отомщу Сталину, пусть мертвому, за сына. Покажу ему кузькину мать.

В «Воспоминаниях» Н. С. Хрущев писал: «Удивляюсь некоторым крупным военачальникам, которые в своих воспоминаниях хотят обелить Сталина и представить его отцом народа, доказать, что если бы не он, то мы не выиграли бы войну и подпали под пяту фашистов. Это глупые рассуждения, рабские понятия. Что же теперь, когда нет Сталина, мы подпадем под немецкое, английское или американское влияние? Нет, никогда. Народ выдвинет новых руководителей и сумеет постоять за себя, как это было всегда. Несуразность таких рассуждений не нуждается в особом доказательстве» (Хрущев Н. С. «Воспоминания». М., 1997. С. 297).

Как Верховный Главнокомандующий, Председатель ГКО и одновременно Генсек ЦК партии и Председатель правительства Сталин играл выдающуюся роль в решении всех вопросов внутренней и внешней политики Советского Союза. Словом, он решал огромный круг проблем, которые были вне сферы компетенции полководцев Отечественной войны, будь то даже такие выдающиеся, как Жуков, Рокоссовский, Василевский, Конев или кто-либо другой. И главное — они совместно вырабатывали стратегию и тактику Отечественной войны Советского Союза, воплощали ее в блистательные победы Красной Армии.

В 1945 году по предложению Политбюро ЦК ВКП(б) И. В. Сталину в ознаменование исключительных заслуг в Великой Отечественной войне было присвоено звание Генералиссимуса Советского Союза. Он был награжден вторым орденом Победы, и ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Вопрос о присвоении звания генералиссимуса обсуждался несколько раз, и каждый раз Сталин убеждал этого не делать. И только после вмешательства Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского дал свое согласие, когда последний заявил: «Товарищ Сталин, вы маршал и я маршал, вы меня наказать не сможете!»

Убедили Сталина и принять второй орден Победы. От звания Героя Советского Союза Сталин решительно отказался. «Я не подхожу под статус Героя Советского Союза, — сказал он. — Я не совершал никакого подвига». Правда, художники рисовали И. В. Сталина с двумя звездами — Героя Социалистического Труда и Героя Советского Союза. Сама же Золотая Звезда Героя хранилась в Наградном отделе Президиума Верховного Совета СССР. И была только на подушечке, когда И. В. Сталин лежал на смертном одре.

Что же касается звания Героя Социалистического Труда, которое ему было присвоено в день 60-летия со дня рождения, то Золотую Звезду медали «Серп и Молот» к свежевыглаженному кителю прикрепила дочь Светлана. А поскольку на Востоке существует обычай, если это сделала женщина, то так тому и быть, Сталин эту звезду не снимал до самых последних дней жизни.

В честь Победы советского народа и его армии над фашистской Германией было решено в берлинском Трептов-парке воздвигнуть скульптурный ансамбль-памятник. Постановлением Советского правительства художественным руководителем памятника-ансамбля был утвержден скульптор Е. В. Вучетич, прошедший в годы Отечественной войны путь от воина-добровольца до командира батальона. Евгений Викторович рассказывал, что в августе 1945 года К. Е. Ворошилов порекомендовал ему:

— Недавно Потсдамскую декларацию победителей от имени советского народа подписал товарищ Сталин. Значит, в центре ансамбля-памятника должен быть он во весь рост из бронзы, с изображением Европы или глобусным полушарием в руках.

Вучетич сделал соответствующий эскиз. Однако подготовил еще один — «Воин-освободитель», вдохновленный рассказом о советском солдате, спасшем, рискуя жизнью, немецкую девочку во время штурма Берлина. Оба эскиза выставили для обзора в одном из залов Московского Кремля. Посмотреть работу скульптора пришло много народа. Все столпились около полутораметровой скульптурной фигуры генералиссимуса и громко высказывали свое одобрение. Фигуру солдата с девочкой будто не замечали. Появился Сталин. Не торопясь обошел вокруг эскизов, повернувшись к скульптору, спросил:

— Слушайте, Вучетич, вам не надоел этот… с усами? — Он нацелился мундштуком трубки в лицо полутораметровой фигуры.

— Это пока эскиз, — попытался кто-то заступиться за скульптора.

— Автор был контужен на фронте, но не лишен языка, — прервал Сталин и устремил взгляд на фигуру под целлофаном: — А это что?

— Это тоже эскиз, — ответил Вучетич.

— Тоже и… кажется, не то же, — заметил Сталин. — Покажите…

Вучетич снял целлофан с фигуры солдата. Сталин скупо улыбнулся и сказал:

— Вот этого солдата мы и поставим в центре Берлина на высоком могильном холме… Пусть этот великан в бронзе, победитель, несет на своей груди девочку — светлые надежды народа, освобожденного от фашизма.

Потом добавил:

— Только знаете, Вучетич, автомат в руке солдата надо заменить чем-то другим. Автомат — утилитарный предмет нашего времени, а памятник будет стоять в веках. Дайте ему в руку что-то более символичное. Ну, скажем, меч. Увесистый, солидный. Этим мечом солдат разрубил фашистскую свастику. Меч опущен, но горе будет тому, кто вынудит богатыря поднять этот меч… Согласны?..

— Дайте подумать, — ответил Вучетич.

— Думать никому не запрещено. Думайте. Желаю успеха… Возражений не слышу. Да и нет в них нужды…

Сталин крепко пожал Вучетичу руку.

Так был сооружен широко известный тридцатиметровый бронзовый воин-освободитель в плащ-палатке, с непокрытой головой, стоящий в полный рост и попирающий сапогом поверженную и разбитую свастику, левой рукой поддерживающий прижавшуюся к его груди девочку, а в опущенной правой руке держащий тяжелый меч.

Памятник воинам Советской Армии, павшим в боях с фашизмом, был открыт 8 мая 1949 года. Между прочим, еще в 1937 году Гитлер хотел здесь, в Трептов-парке, соорудить памятник, прославляющий его эпоху. Венчать ансамбль должен был дворец победы. Тысячи обработанных элементов, некогда предназначавшихся для нацистского памятника, пошли на отделку памятника-ансамбля воинам Советской Армии» [111].

Победно завершив Отечественную войну против гитлеровской Германии, советский народ под руководством Коммунистической партии приступил к залечиванию тяжелых ран, нанесенных жестоким и неумолимым врагом. Однако безопасности Советского Союза угрожала еще империалистическая Япония. Хотя в 1941–1945 годах Япония не решилась начать военные действия против Советского Союза на стороне фашистской Германии, японский империализм оставался злейшим врагом СССР.

30 октября 1943 года И. В. Сталин принял окончательное решение включиться в войну против японской агрессии. На приеме в Кремле после завершения Московской конференции министров иностранных дел И. В. Сталин доверительно сообщил государственному секретарю США К. Хэллу, что Советское правительство рассмотрело вопрос о положении на Дальнем Востоке и постановило сразу же после окончания войны в Европе, когда союзники нанесут поражение гитлеровской Германии, принять участие в войне против общего противника — Японии. Сталин, писал в своих мемуарах Хэлл, сделал это заявление «уверенно, совершенно бескорыстно, не требуя ничего взамен». Дипломатический ход Сталина, естественно, подталкивал Англию и США, особенно заинтересованных в поражении Японии, к открытию второго фронта в Европе.

На Тегеранской конференции глав трех держав в декабре 1943 года Сталин дал союзникам принципиальное согласие на помощь в войне с Японией. На Ялтинской конференции в феврале 1945 года было подписано «Соглашение трех великих держав по вопросам Дальнего Востока».

Сталин уточнил, что через два-три месяца после капитуляции Германии Советский Союз вступит в войну против Японии при условии возвращения СССР территорий Южного Сахалина и Курильских островов и передачи в аренду бывшей русской военной базы в Порт-Артуре. После Ялтинской конференции подготовка к войне с Японией в Ставке Верховного Главнокомандования и особенно в Генеральном штабе резко активизировалась. Маршала А. М. Василевского отозвали с 3-го Белорусского фронта. Он приступил к разработке плана войны с Японией.

В военном отношении Япония представляла достаточно мощную силу, способную противостоять своим противникам. «В создавшейся ситуации, — отмечается в 3-й книге «Мировые войны XX века. Вторая мировая война. Исторический очерк», — большинство представителей американского командования продолжало считать, что вступление в войну на Тихом океане Советского Союза не просто ускорит разгром Японии, но и сократит при этом военные потери союзников. Президент США Ф. Рузвельт вплоть до своей кончины в апреле 1945 г. рассматривал готовность Москвы вступить в войну против Японии после окончания войны в Европе, что было согласовано на Тегеранской и Ялтинской конференциях, как важнейшее решение всей союзной стратегии. Он, в частности, заявлял в присутствии американского посла в СССР А. Гарримана, что «разгром Японии без помощи России стал бы чрезвычайно тяжелой задачей, решение которой потребовало бы большой крови. И мы должны сделать все возможное, чтобы помочь Сталину в его планах» [121, кн. 3, с. 201].

В июле 1945 года было образовано Главное командование советскими войсками на Дальнем Востоке, его возглавил Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Для ведения наступления против Квантунской армии созданы три фронта: Забайкальский, 1-й Дальневосточный и 2-й Дальневосточный. Действия сухопутных войск должны были поддерживать корабли Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии. Привлекались также войска Монгольской народно-революционной армии.

«Создание Главного Командования на Дальнем Востоке как органа стратегического руководства войсками, на мой взгляд, — пишет маршал А. М. Василевский, — себя оправдало. Наличие такого органа давало возможность оперативно проводить в жизнь указания Верховного Главнокомандования, учитывать все изменения в оперативно-стратегической и военно-политической обстановке и своевременно реагировать на них, а также оказывать фронтам на месте необходимую помощь. Связь Верховного Главнокомандующего со мной и с действующими фронтами была прямой и повседневной, даже тогда, когда он находился на Потсдамской конференции» [19, с. 509–510].

И еще:

«16 июля ко мне в штаб войск Дальнего Востока, находившийся в 25 км юго-западнее Читы, позвонил из Потсдама И. В. Сталин. Он спросил, как идет подготовка операции, и поинтересовался, нельзя ли ее дней на десять ускорить. Я доложил, что сосредоточение войск и подвоз всего самого необходимого не позволяет сделать этого, и просил оставить прежний срок. Сталин дал на это согласие» (там же, с. 513).

И. В. Сталин просил А. М. Василевского ускорить сроки подготовки Маньчжурской операции, потому что ему стало известно о наличии у американцев атомной бомбы. В свою очередь, президент США Г. Трумэн, зная, что советские войска в ближайшее время должны начать операцию против Квантунской армии, принял решение сбросить на Японские острова атомные бомбы. Атомной бомбардировке 6 августа была подвергнута Хиросима, 9 августа — Нагасаки. Бомбардировки Хиросимы и Нагасаки привели к гибели свыше трехсот тысяч японцев, явились своего рода местью американцев за Перл-Харбор. Но главная их цель была атомное давление на СССР.

Атомные бомбардировки США не могли привести к капитуляции Японии. Этого можно было достигнуть только разгромом мощной Квантунской армии. Верное своему союзническому долгу, Советское правительство 8 августа 1945 года заявило, что в связи с отказом Японии прекратить военные действия против США, Великобритании и Китая Советский Союз с 9 августа считает себя в состоянии войны с Японией. И не тянув, как западные союзники, Красная Армия в тот же день начала наступление в Маньчжурии на всех направлениях практически одновременно. Маршал А. М. Василевский регулярно информировал Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина о ходе развернувшейся борьбы. Преодолевая упорное сопротивление врага, Красная Армия к 20 августа в основном завершила разгром Квантунской армии. Всего две недели заняла Маньчжурская операция. Императорская Япония вынуждена была капитулировать.

Военная кампания Вооруженных Сил СССР на Дальнем Востоке, отмечал маршал А. М. Василевский, увенчалась блестящей победой. Ее итоги трудно переоценить. Были наголову разбиты ударные силы врага. Японские милитаристы лишились плацдармов для агрессии. Окончание войны на Дальнем Востоке спасло от гибели сотни тысяч американских и английских солдат, избавило миллионы японских граждан от неисчислимых жертв и страданий и предотвратило дальнейшее истребление и ограбление японскими оккупантами народов Восточной и Юго-Восточной Азии. В результате разгрома Японии создались благоприятные условия для победы народных революций в Китае, Северной Корее и во Вьетнаме. От японцев были освобождены Южный Сахалин и Курильские острова.

По признанию японского руководства, именно действия Советских Вооруженных сил решили судьбу Японии и ускорили окончание Второй мировой войны, а не атомные бомбардировки японских городов американскими самолетами 6 и 9 августа.

2 сентября 1945 года государственные и военные представители Японии подписали в Токио акт о безоговорочной капитуляции. Так закончилась Вторая мировая война.

В обращении к советскому народу 2 сентября 1945 года И. В. Сталин говорил:

«— Теперь мы можем сказать, что условия, необходимые для мира во всем мире, уже завоеваны.

Это означает, что Южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу, и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии.

Наш народ не жалел сил и труда во имя победы.

Мы пережили тяжелые годы. Но теперь каждый из нас может сказать: мы победили. Отныне мы можем считать нашу отчизну избавленной от угрозы немецкого нашествия на западе и японского нашествия на востоке. Наступил долгожданный мир для народов мира.

Поздравляю вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы, с великой победой, с успешным окончанием войны, с наступлением мира во всем мире!

Слава Вооруженным Силам Советского Союза, Соединенных Штатов Америки, Китая и Великобритании, одержавшим победу над Японией!

Слава нашим дальневосточным войскам, Тихоокеанскому военно-морскому флоту отстоявшим честь и достоинство нашей Родины!

Слава нашему великому народу народу-победителю!

Вечная слава героям, павшим в боях за честь и свободу нашей Родины!

Пусть здравствует и процветает наша Родина!

В ознаменование победы над Японией Советское правительство объявило 3 сентября 1945 года праздником Победы!»

И. В. Сталин отдавал должное вкладу союзников в общую победу. Одновременно И. В. Сталин прекрасно знал и классовую природу союза США и Англии с СССР в борьбе с гитлеровской Германией и императорской Японией, понимал, что военные союзники будут считаться с нами до тех пор, пока на нашей стороне сила. Однажды (было это в 1944 году) в беседе с военачальниками он сказал: «Вы думаете, союзники не раздавят нас, если увидят возможность нас раздавить?»

После капитуляции фашистской Германии правящие круги Англии и США всерьез рассматривали возможность начать, привлекая силы немецкого вермахта, сухопутную войну против СССР. План экстренной операции «Unthinkable» («Немыслимое») разрабатывался по указанию Черчилля в обстановке величайшей секретности высшим органом военного руководства вооруженных сил Великобритании — комитетом начальников штабов. Цель операции заключалась в том, чтобы принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи. Начать войну намечалось 1 июля 1945 года. Рассекреченные документы личного досье премьер-министра Великобритании в октябре 1998 года были опубликованы в английской и мировой печати. Краткий комментарий этих документов дал профессор О. А. Ржешевский в газете «Красная звезда» 27 февраля 1999 года, полностью план операции и сопутствующие материалы опубликованы в журнале «Новая и новейшая история» [129].

Анализируя состояние военно-экономического потенциала СССР, разработчики плана войны вынуждены были признать следующее. «В области экономики Россия обеспечивает себя широким спектром материальных потребностей для сухопутных войск и авиации. Военный потенциал России значительно возрос в первой половине 1945 года. Не возникает для нее серьезных проблем и с продовольственным снабжением. Вооружение русской армии совершенствовалось на протяжении всей войны и находится на хорошем уровне, не уступает другим великим державам. Известны случаи, когда немцы заимствовали некоторые виды вооружения. Из соотношения сухопутных сил сторон ясно, что мы не располагаем возможностями наступления с целью достижения быстрого успеха. Мы считаем, что, если начнется война, достигнуть быстрого ограниченного успеха будет вне наших возможностей, и мы окажемся втянутыми в длительную войну против превосходящих сил. Более того, превосходство этих сил может непомерно возрасти, если возрастут усталость и безразличие американцев и их оттянет на свою сторону магнит войны на Тихом океане. В этой обстановке русские будут располагать силами для наступления к Северному морю и Атлантике». Документ подписал начальник Имперского генерального штаба фельдмаршал А. Брук и начальники штабов ВМС и ВВС. Их анализ был подтвержден в сентябре 1945 года на встрече генерала Д. Эйзенхауэра — в то время главнокомандующего союзными силами в Европе — и британского фельдмаршала Б. Монтгомери.

В условиях такого соотношения сил Черчилль не смог осуществить своего плана развязывания третьей мировой войны. К тому же советское руководство, зная из разведданных о британских планах, приняло соответствующие меры противодействия — перегруппировало силы Красной Армии, укрепило оборону, детально изучило дислокацию войск западных союзников. Это подействовало отрезвляюще.

И эти зловещие планы вынашивались тогда, когда главы правительств великих держав на Потсдамской конференции (17 июля — 2 августа 1945 г.) решали вопросы послевоенного мирного устройства.

Черчилль никак не хотел смириться с победой Советского Союза над гитлеровской Германией. Ведь еще в день нападения Германии на СССР он говорил: «Никто за последние 25 лет не был более ярым противником коммунизма, чем я. Я не беру обратно ни одного слова, которое я когда-либо сказал о нем. Но сегодня это уже не играет никакой роли… Мы имеем только одну цель, от которой никогда не отступим, мы ни при каких обстоятельствах не будем вести переговоров с Гитлером и его отродьем… Если Гитлер считает что нападение на Советскую Россию может вызвать хотя бы малейшее изменение больших целей и уменьшение усилий, которые мы прилагаем, чтобы его уничтожить, то он глубоко заблуждается…» [196, с. 175].

Таков Черчилль.

Сталин никогда не забывал о его антисоветизме и антикоммунизме, о его двурушничестве. Он говорил:

— Черчилль всегда был антисоветчиком номер один. Он им и остался.

Между прочим, не простой фигурой был и президент США Ф. Рузвельт. В беседе с сыном Эллиотом в августе 1941 года он откровенничал: «Китайцы убивают японцев, а русские убивают немцев. Мы должны помогать им продолжать свое дело до тех пор, пока наши собственные армии и флоты не будут готовы выступить на помощь. Поэтому мы должны начать посылать им в сто раз, в тысячу раз больше материалов, чем они получают от нас теперь. Ты представь себе, что это футбольный матч. А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамейке. В данный момент основные игроки — это русские, китайцы и, в меньшей степени, англичане. Нам предназначена роль игроков, которые вступят в игру в решающий момент.

Еще до того, как наши форварды выдохнутся, мы вступим в игру, чтобы забить решающий гол. Мы придем со свежими силами. Если мы правильно выберем момент наши форварды еще не слишком устанут» [156. с. 68].

Что уж говорить о пришедшем на смену Рузвельта Трумэне.

Известно, что на следующий день после нападения фашистской Германии на СССР, 23 июня 1941 года, тогда сенатор Г. Трумэн заявил корреспонденту газеты «Нью-Йорк тайме»: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше!» (цит. по: [222, с. 325]). А став президентом США, Трумэн в декабре 1945 года публично заявил: «Русские скоро будут поставлены на свое место, и тогда Соединенные Штаты возьмут на себя руководство движением мира по тому пути, по которому его надо вести» (цит. по: [178]).

Факт, что спустя три месяца после Потсдамской конференции, определившей курс на мирное послевоенное устройство, в Вашингтоне был разработан план, по которому США, поддержанные Англией, должны были нанести массированный атомный бомбовый удар по двадцати городам Советского Союза: Москве, Ленинграду, Горькому, Куйбышеву, Свердловску, Новосибирску, Омску, Саратову, Казани, Баку, Ташкенту, Челябинску, Нижнему Тагилу, Магнитогорску, Перми, Тбилиси, Новокузнецку Грозному, Иркутску и Ярославлю.

При этом варварские замыслы прикрывались громкими словами — «во имя бесстрашного провозглашения принципов свободы и прав человека на территориях СССР и стран Восточной Европы».

Вопреки вожделениям американского президента к концу войны, к 1945 году, Красная Армия стала сильнее и лучше вооружена, нежели в начале войны. Если в начале войны она составляла немногим более 3 миллионов человек, то к концу войны возросла почти до 7 миллионов человек. К концу войны Советские Вооруженные силы имели 35,2 тысячи танков и САУ — в 1,6 раза больше, чем к началу Великой Отечественной войны, орудий и минометов 321,5 тысячи единиц — более чем в 2,9 раза, боевых самолетов 47,3 тысячи — в 2,4 раза больше, чем в начале войны. Красная Армия обрела славу самой мощной армии мира.

И с этим реакционные силы англо-американского империализма вынуждены были считаться.

С развалом СССР сложилось монопольное господство США в современном мире. Они откровенно и нагло добиваются уничтожения России, ее расчленения на множество мелких суверенных государственных образований. На закрытом совещании Объединенного комитета начальников штабов 25 октября 1995 года президент США Б. Клинтон заявил:

«…Последние десять лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием — мы получили сырьевой придаток, а не разрушенное атомом государство, которое было бы нелегко создавать».

Таковы образчики американского геополитического цинизма!

А сегодня США продолжают не просто вынашивать гегемонистские планы, но устанавливают свое мировое господство под прикрытием антитеррористической борьбы. Новоявленный международный диктатор президент Буш-младший устанавливает, кого бомбить, кого свергать, какой режим в какой стране устанавливать и т. д. США перекраивают мир по своим стандартам, всерьез не считаются с ослабленной Россией, к тому же не умеющей защищать свои коренные национально-государственные интересы.

Что стоят в свете этих фактов пропагандистские потуги «демократов», их попытки внедрить в сознание народа ложь о том, что Советский Союз к войне вообще не был подготовлен, что Красная Армия начала и кончила войну, не умея воевать, оружие ее было никудышным, ее Верховный Главнокомандующий и его полководцы были бездарными. При этом самые лестные комплименты отпускаются «демократами» немецким генералам, которые все делали «правильно», а наши полководцы воевали «неправильно», допускали сплошные ошибки, напрасно губили людей. Всячески затемняется факт, что именно Красная Армия под руководством ее командного состава разгромила главные силы вермахта и его союзников, сокрушила фашизм. Совершая только ошибки и просчеты, одержать победу невозможно. Пренебрегая этими очевидными истинами, «демократы» своей пропагандой ненависти к советскому прошлому, не исключая и героического времени Великой Отечественной войны Советского Союза, загнали себя в логический тупик.

Великая Отечественная война показала, что значит и как надо защищать интересы своей Родины, своего народа.

Все выступления и обращения, доклады и речи, ответы на вопросы корреспондентов, приказы, телеграммы и другие материалы И. В. Сталина в 1941–1945 годах составили книгу «О Великой Отечественной войне Советского Союза». Эти документы раскрывают опыт деятельности Коммунистической партии и Советского государства, Государственного Комитета Обороны по руководству борьбой народов СССР против фашистской Германии, содержат оценку всего хода Великой Отечественной войны, ее важнейших стратегических военных операций. В материалах книги освещены крупные вопросы военной науки, стратегии и тактики, экономические и морально-политические факторы победы, характер и сущность освободительной борьбы народов СССР против гитлеровского фашизма, разоблачена его чудовищная человеконенавистническая идеология.

Книга — ценнейшее свидетельство современника и руководителя борьбы советского народа за честь и независимость советской социалистической Родины. На основе всестороннего анализа фактов и событий в книге развернута действительная картина Великой Отечественной войны Советского Союза, дана четкая характеристика одного из этапных периодов в жизни не только нашей страны, но и всей мировой истории. Эти документы позволяют полнее и глубже оценить основы проблем всей партийной, государственной и военной деятельности в 1941–1945 годах. В книге И. В. Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза» выражена твердая уверенность, что, какие бы трудные испытания ни выпадали на долю наших народов, наш героический и трудолюбивый народ способен выходить победителем из любых суровых испытаний.

Добровольцами на фронт ушли два родных сына И. В. Сталина Яков и Василий и приемный сын Артем.

Своего старшего сына Якова Джугашвили 22 июня 1941 года И. В. Сталин напутствовал словами: «Иди и сражайся!» В бою под Витебском 16 июля 1941 года после тяжелой контузии Яков Иосифович был пленен фашистами. Своего настоящего имени не открывал, но кем-то был выдан.

По одним сведениям из сообщений фашистского радио, по другим — от Вильгельма Пика И. В. Сталин узнал, что Яков Иосифович попал в плен. Г. К. Жуков рассказывает, что во время одной из прогулок Иосиф Виссарионович задумчиво произнес: «Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине». Помолчав с минуту, твердо добавил: «Нет Яков предпочтет любую смерть измене Родине».

И. В. Сталин отверг предложения нацистов обменять сына на фельдмаршала Паулюса. Председателю шведского Красного Креста И. В. Сталин ответил решительно: «Солдата на фельдмаршала не меняю. Там все мои сыны». Не поменял, чтобы народ видел, что не только его, но и других отцов и матерей сыновья погибают, попадают в плен. Ради веры народа в Сталина не сделал этого.

Яков Иосифович Джугашвили мужественно перенес все ужасы многочисленных гитлеровских концлагерей — Хаммельбурга, Любека, Заксенхаузена. Ни психологические обработки и жестокие допросы, ни льстивые обещания фашистов не сломили его. Бывшие узники концлагерей в один голос говорят о достойном поведении Я. И. Джугашвили в немецком плену, что он, как мог, оказывал сопротивление фашистам, всякий раз выступал в защиту своей страны и был твердо убежден, что русские победят в войне. Я. И. Джугашвили погиб мученической смертью 14 апреля 1943 года.

От старшего лейтенанта артиллерии Якова Иосифовича Джугашвили на Родину дошла лишь одна весточка: «Если не придется увидеть уже своей Родины, прошу заявить моему отцу Иосифу Виссарионовичу Сталину, что я никогда его не предавал, а то, что сфабриковала гитлеровская пропаганда, является явной ложью. Яков Джугашвили».

В 1977 году по ходатайству многих лиц Яков Иосифович Джугашвили был награжден орденом Отечественной войны I степени (посмертно). Орден передан на хранение его дочери Галине Яковлевне Джугашвили.

В первые же дни войны был мобилизован и младший сын И. В. Сталина — Василий. Летчик Василий Сталин храбро сражался с фашистами, совершил несколько десятков боевых вылетов, участвовал в сражениях с гитлеровскими асами. Однако обстановка лести и попустительства вышестоящего начальства избаловала его. Он начал увлекаться застольями, рукоприкладством к подчиненным, грубо относиться к отдельным офицерам. Узнав от Берии о пьяных выходках Василия, Сталин немедля продиктовал приказ:

«Командующему ВВС Красной Армии

Маршалу авиации тов. Новикову

Приказываю:

1. Немедленно снять с должности командира авиационного полка полковника Сталина В. И. и не давать ему каких-либо командных постов впредь до моего распоряжения.

2. Полку и бывшему командиру полка полковнику Сталину объявить, что полковник Сталин снимается с должности командира полка за пьянство и разгул и за то, что он портит и развращает полк.

3. Исполнение донести.

Народный комиссар обороны И. Сталин.

26 мая 1943 г.»

[93, с. 91–92].

Это был суровый урок. Уже в марте 1944 года В. И. Сталина утвердили в должности командира истребительной авиационной дивизии, правда, оставив в звании полковника. В том же году дивизия полковника В. И. Сталина трижды отмечалась в приказах Верховного Главнокомандующего, а в победном 1945 году — за прорыв обороны немцев и наступление на Берлин и за овладение фашистской столицей он был награжден боевыми орденами.

После войны В. И. Сталин, хотя и командовал корпусом, оставался полковником, хотя полагалось звание генерала. Лишь приказом министра обороны Н. А. Булганина В. И. Сталину было присвоено звание генерал-лейтенанта. Но это произошло после смерти И. В. Сталина. Между прочим, Н. С. Хрущев запретил генералу В. И. Сталину носить фамилию отца: он был просто генералом Васильевым. Кстати, такой фамилией Верховный Главнокомандующий подписывал секретные шифрограммы во время Отечественной войны.

Приемный сын И. В. Сталина — Артем, сын известного большевика, партийного и советского государственного деятеля Ф. А. Артема-Сергеева. Как и Яков, Артем еще до войны стал артиллеристом. «Отец, — впоследствии говорил Артем за себя и за Василия, — использовал единственную привилегию — позвонил в военкомат, чтобы нас мобилизовали первыми». Артем был несколько раз ранен, вышел из окружения. С честью пройдя всю войну, Артем Федорович Сергеев стал генералом.

Так что и по линии детей никто не сможет скомпрометировать И. В. Сталина. Его чести они не уронили.

Факты, исторические документы и воспоминания военачальников, приведенные в этой главе, показывают И. В. Сталина как выдающегося полководца, его определяющую роль в грандиозных победных сражениях Великой Отечественной войны Советского Союза, победном завершении Второй мировой войны.

Укрепляя могущество воюющего государства

Отечественная война потребовала перевода всей деятельности советских, хозяйственных и партийных органов с мирного на военный лад. Этот перевод осуществлялся вновь созданным Государственным Комитетом Обороны, действующими законодательной и исполнительной ветвями власти — Верховным Советом Союза ССР и Советом Народных Комиссаров СССР и высшим органом партии — Центральным Комитетом ВКП(б) и его Политбюро. Единство и взаимодействие высших органов государственной и политической власти обеспечивалось тем, что Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) и председатель Совета Народных Комиссаров СССР (с мая 1941 г.) И. В. Сталин одновременно стал Председателем Государственного Комитета Обороны. Такую неограниченную власть он использовал для укрепления могущества воюющего социалистического государства в интересах одной главной цели — достижения победы над фашистской Германией и ее союзниками и над империалистической Японией.

С первых дней войны была разработана государственная экономическая политика, подчиненная интересам фронта и упрочения советского тыла. В директиве Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года, в выступлении Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина по радио 3 июля и в докладе И. В. Сталина 6 ноября о 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции были четко определены направления, характер и масштабы практических мероприятий по созданию в кратчайшие сроки слаженного военного хозяйства Советского Союза. Ставилась цель резко повысить уровень военного производства, чтобы снабдить сражающуюся Красную Армию всеми необходимыми материально-техническими средствами.

Огромную работу по реорганизации управления советской экономикой, переводу ее на военный лад вместе с другими руководителями партии и правительства проводил И. В. Сталин. Его деятельность охватывала чрезвычайно широкий и разнообразный круг проблем — рост выпуска военной продукции и экономное расходование важнейших материалов, перераспределение трудовых и финансовых ресурсов, снабжение фронта и тыла продовольственными и промышленными товарами, обеспечение промышленности необходимым сырьем, создание новых видов вооружения и боевой техники, налаживание бесперебойных железнодорожных перевозок (ведь он к тому же был еще и председателем Транспортного отдела ГКО), эвакуация из угрожаемых районов крупных заводов и научных учреждений и их размещение и ввод в число действующих на востоке страны, выработка неотложных эффективных мер по возмещению людских и материальных потерь, понесенных в ходе войны, а также решение других неотлагательных проблем, ежедневно возникающих по мере развертывания грандиозной вооруженной борьбы с фашистской Германией.

В начальный период войны важнейшей задачей, от которой зависело создание военной экономики страны, стала эвакуация предприятий, особенно ведущих, оборонной промышленности на Восток. Главные отрасли военной промышленности располагались по линии Ленинград — Москва — Тула — Брянск — Харьков — Днепропетровск. И только 18,5 процента ее производственных мощностей находились в Поволжье, на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. На западные районы приходилось 38 процентов рабочих от всей их численности в стране.

Работой по перебазированию производительных сил страны руководил Совет по эвакуации при Совнаркоме СССР во главе с Н. М. Шверником, заместителями которого были А. Н. Косыгин и Н. Г. Первухин. Из прифронтовой зоны во второй половине 1941 года было перебазировано 1524 промышленных предприятия. На необжитых местах, зачастую под открытым небом, станки буквально с железнодорожных платформ начинали производить военную продукцию. В тыл одновременно перевозились запасы зерна и продовольствия, десятки тысяч тракторов и разных сельскохозяйственных машин.

Несмотря на яростные попытки фашистов сорвать эвакуацию сотен тысяч высококвалифицированных рабочих, инженеров и мастеров колхозного производства, перемещение работников и производительных сил страны произошло в целом слаженно и — что очень важно — в сжатые сроки. На Восток по существу была эвакуирована целая индустриально-колхозная держава. Это был поистине всенародный подвиг, вошедший ярчайшей страницей в историю Великой Отечественной войны.

«Когда началась Отечественная война, — писал академик Евгений Оскарович Патон, — мне был 71 год, но война касается непосредственно и меня. Что делать, где сейчас мое место? Ехал в поезде в Нижний Тагил в командировку.

На крупном железнодорожном узле я опустил два письма. Первое — в Киев, где моя семья и институт. Второе — человеку, на которого в тот день с особой надеждой и верой смотрели миллионы моих сограждан. Я писал ему:

«В мои годы я уже вряд ли могу быть полезным на фронте. Но у меня есть знания и опыт, и я прошу Вас, дорогой Иосиф Виссарионович, используйте меня как специалиста там, где Вы найдете возможным и нужным. Родина в опасности, и я хочу свои последние силы отдать ее защите».

Отправив письмо товарищу Сталину, я почувствовал облегчение. Я словно присоединился, пусть пока только мысленно, к действующей армии.

Я снова развернул тематический план института на 1941 год. Теперь это уже был иной год: год войны. Сколько ей суждено продлиться? Месяцы, годы? Все равно, она должна быть победоносно завершена.

Я читал пункт за пунктом, читал другими, «военными», глазами. Многое из того, что еще сегодня утром казалось самым важным и неотложным, сейчас отодвигалось в сторону, на второй план.

Цельнометаллические вагоны подождут, теперь важнее увеличить, ускорить выпуск вооружения. Исследовательские темы дальнего прицела, которые дадут осязаемые результаты лишь через 2–3 года, — пока тоже в сторону.

На первый план выдвинуты вопросы, решение которых необходимо для войны, для победы» [136, с. 206–207].

Под руководством Е. О. Патона был создан метод автоматической сварки. Замена ручной сварки брони корпусов танков автоматической имела огромное значение для совершенствования танкового производства в годы войны. Этого до конца Второй мировой войны так и не сумели осуществить фашисты, на которых работала вся Европа, не смогли сделать и наши западные союзники, хотя обладали высокоразвитой промышленностью. Наша же танковая промышленность сваривала танки автоматически да еще на конвейерах. В 1941 году Е. О. Патон был удостоен Сталинской премии, а в 1943 году стал Героем Социалистического Труда.

Продолжая свои «Воспоминания», Е. О. Патон писал: «1944 год был для нас во многом не похожим на другие годы. Мы продолжали все шире развертывать работу на оборонных заводах, продолжали жить войной, ее интересами и нуждами» (там же, с. 333).

Сталин руководил важнейшими мероприятиями, связанными с перестройкой народного хозяйства страны, для обеспечения нужд войны. Через неделю после начала войны правительство приняло первый план военного времени — «Мобилизационный народно-хозяйственный план» на III квартал 1941 года, переводивший социалистическую экономику на рельсы военной экономики. 16 августа 1941 года правительство приняло «Военно-хозяйственный план» на IV квартал 1941 года и на 1942 год по районам Поволжья, Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии, рассчитанный на перемещение промышленности в восточные районы страны и форсирование в этих районах военного производства, необходимого для нужд войны. ЦК партии и Совнарком СССР приняли ряд чрезвычайных мер по более эффективному использованию в народном хозяйстве всех наличных кадров и изысканию их резервов. Был увеличен рабочий день, введены обязательные сверхурочные работы, отменены очередные и дополнительные отпуска, что позволило без увеличения числа работников примерно на одну треть повысить использование оборудования.

В июле 1941 года Сталин потребовал от наркома вооружения Устинова срочно начать строительство завода-дублера по производству 20-мм авиапушек в Поволжье, поскольку в ходе тяжелых боев на Ленинградском и Киевском направлениях фашисты все время бомбили наши предприятия по производству этих и других видов вооружения. Было принято постановление ЦК партии и Совнаркома по строительству заводов-дублеров. Вскоре строительство было развернуто, и через полтора месяца задание было выполнено. Маршал Д. Ф. Устинов вспоминает: «Мне не раз приходилось докладывать И. В. Сталину о выполнении графиков выпуска продукции. На их нарушения он реагировал иногда довольно резко. Когда, например, в сентябре один из уральских заводов не выполнил заказ по выпуску орудий, Сталин тут же дал телеграмму директору завода и парторгу, строжайше предупредил их об ответственности. Эта телеграмма всколыхнула весь завод, и случаев нарушения графика больше не было» [201, с. 162].

К середине 1942 года был завершен перевод экономики страны на военный лад. К лету на Востоке действовало уже 1200 крупных эвакуированных предприятий. Кроме того, было введено в эксплуатацию 850 новых заводов, шахт электростанций, доменных и мартеновских печей, прокатных станов и других важных объектов. Возрастал выпуск танков, самолетов, орудий и других средств вооруженной борьбы. По ряду тактико-технических показателей они превосходили немецкое вооружение [47, с. 255, 239].

Во второй половине 1942 года наша промышленность по сравнению с первой произвела боевых самолетов больше в 1,6 раза, орудий в 1,1, минометов (от 88 мм и выше) — в 1,3 раза, снарядов и мин — почти в 2 раза. Танкостроительные заводы в третьем квартале выпустили 3946 танков Т-34, а в четвертом квартале — 4325, что позволило не только восполнить потери, но и создать некоторый резерв. Развернулось производство самоходных артиллерийских установок САУ-76 и САУ-122. В 1942 году возросли масштабы массового производства боевых самолетов с улучшенными тактико-техническими данными (Ил-2, Пе-2, Ла-5, Як-76, Як-9). Совершенствовалось стрелковое оружие (там же, с. 255, 256).

Характерно наблюдение американского публициста Э. Сульцбергера, писавшего из Советского Союза в газете «Лайф» 20 июля 1942 года: «Легендарным стал перевод промышленных предприятий из западной части СССР на восток… Теперь десятки сибирских заводов выпускают станки, запчасти, танки, противотанковые ружья, тягачи, самолеты, снаряды, орудия, винтовки, боеприпасы, ручные гранаты, минометы, артиллерию, дизельные моторы, карбюраторы, перерабатывают медную и железную руду, нефть. На юго-востоке действуют новые текстильные предприятия… Этот, осуществленный в гигантских масштабах, перевод промышленности на восток — одна из величайших саг истории».

С первых же дней войны Сталин добивался неукоснительного и предельно срочного выполнения всех военных заказов, поставки Красной Армии новых видов вооружения. За годы Отечественной войны состоялось свыше 200 заседаний высших руководящих партийных органов — Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК партии, на которых обсуждались нужды фронта, работа тыла в условиях войны. Как вспоминал нарком вооружения Д. Ф. Устинов, в середине июля 1941 года И. В. Сталин указал на необходимость ускорить изготовление авиационных пушек Б. Г. Шпитального. «Полтора месяца — слишком долго. — Сталин посмотрел на висевшие на стене портреты Суворова и Кутузова и спросил: — Вы, товарищ Устинов, знаете, как ценил время Суворов? «Деньги дороги жизнь человеческая — еще дороже, а время дороже всего». Так он говорил. Думаю, что правильно. В условиях войны выигрыш времени имеет особое, часто решающее значение. Это вопрос достижения технического превосходства над противником. К создателям оружия он относится не в последнюю очередь» [201, с. 204].

Эвакуация потребовала огромного напряжения сил. Она стала народным подвигом. Люди работали самоотверженно, нередко под огнем противника, забывая об усталости и сне. Целая индустриальная держава была перемещена на тысячи километров на восток. Там, часто под открытым небом, машины и станки буквально с железнодорожных платформ пускались в дело. Значение этого народного подвига для развития военной экономики страны, для судьбы войны невозможно переоценить.

Маршал войск связи А. И. Белов по этому поводу пишет: «А вспомнить эвакуацию нашей промышленности на Восток. Эвакуацию и развертывание ее в кратчайшие сроки на новом месте. Беспримерная эпопея! И кто был душой ее? Сталин. Я знаю это тоже по рассказам многих участников и очевидцев. Понятно, не одного Сталина тут заслуга. Была огромная организаторская работа партии и правительства, всех органов государственной власти, сверхчеловеческий труд миллионов людей. Но это — большая заслуга и лично Сталина. Его мысли, его умения организовать, его неукротимой воли» [173].

Большое внимание Сталин уделял совершенствованию боевой техники, поступавшей на вооружение армии и флота. Председатель ГКО И. В. Сталин часто встречался с наркомами оборонных отраслей промышленности А. И. Шахуриным, Д. Ф. Устиновым, Б. Л. Ванниковым, В. А. Малышевым и ведущими главными конструкторами авиационной техники Н. Н. Поликарповым, A. Н. Туполевым, С. В. Ильюшиным, А. С. Яковлевым, артиллерийских систем — В. Г. Грабиным, танков — Я. Я. Котиным. А. А. Морозовым, стрелкового оружия — B. А. Дегтяревым, Б. Г. Шпитальным, Г. С. Шпагиным. При этом Сталин всегда был на высоте обсуждаемых вопросов. Он обходился без консультантов и пытливо добирался до малейших тонкостей, порой своими вопросами ставя в тупик конструкторов.

«Однажды, — рассказывал В. Г. Грабин, — меня в Ленинграде срочно вызвали к телефону. Значит, действительно случилось что-то чрезвычайное, не терпящее отлагательства. Несколько минут нервного ожидания, и вот наконец, слышу:

— Здравствуйте, товарищ Грабин, — в голосе Сталина не было обычной жесткости. — Хочу посоветоваться. Есть мнение, что тяжелый танк вооружен маломощной пушкой. Сейчас рассматривается вопрос о его перевооружении: предлагают поставить 107-миллиметровую. Хотелось бы знать, что вы думаете по этому вопросу. Вам, видимо, трудно дать оценку, ведь речь идет о вашей 76-миллиметровой пушке».

Грабин объективно сказал, что 76-миллиметровая пушка для тяжелого танка не просто неперспективна, но даже отстает от современного уровня. И поэтому следует разработать такую мощную пушку, чтобы снаряд пробивал броню танка с дистанции тысяча метров. Но с нами не согласились. Пришлось создавать заказанную 76-миллиметровую пушку.

«— Значит, вы тоже считаете ее недостаточно мощной для тяжелого танка?

— Да, товарищ Сталин.

— Сожалею, что раньше не узнал об этом. Но теперь наши оценки не расходятся? А как, по-вашему, можно ли поставить 107-миллиметровую пушку?

Грабин ответил утвердительно.

— Вы уверены в этом? — продолжал он пытку вопросами.

— Вполне. Для подтверждения скажу, что мы уже установили 107-миллиметровую модернизированную пушку в танк КВ-2.

— Но эту машину мы считаем неприемлемой из-за конструкции башни. Очень большие размеры, да и по форме она неконструктивна. Такие габариты для 107-миллиметровой пушки не требовались.

Значит, вы утверждаете, что 107-миллиметровую пушку можно установить в тяжелый танк? — Я хорошо знал: если Сталин задает несколько раз один и тот же вопрос, он проверяет, насколько глубоко разбирается в проблеме собеседник, насколько тверд он в своем мнении.

— Да, у меня нет никаких сомнений, что такой вариант вполне оправдан. Если я правильно понял, эта пушка должна быть мощнее 107-миллиметровой модернизированной?

— Вы правильно меня поняли. То, что вы уже имеете такой опыт, прекрасно. Значит, теперь мы установим 107-миллиметровую пушку в тяжелый танк?

И продолжил:

— Это очень важно, товарищ Грабин. Пока мы не вооружим тяжелый танк такой пушкой, не сможем чувствовать себя спокойно. Задачу эту надо решать как можно быстрее. Вы сами видите, какая международная обстановка. Я бы просил вас, если возможно, завтра быть в Москве. Вы здесь очень нужны.

— Слушаюсь, завтра же буду, — вдруг почему-то по-военному отрапортовал я» [59, с. 467–468].

О том, что авиация была одним из главных дел Сталина, рассказал Шахурин на таком факте. На вопрос Сталина «Как идет выпуск самолетов?», он показал план выпуска самолетов, по которому предусматривалось увеличивать выпуск самолетов на 1–2 в неделю. Сталин взял у него этот план и написал: «Мы, Шахурин, Дементьев, Хруничев, Воронин, обязуемся довести ежедневный выпуск боевых самолетов с июня 1941 года до 50 самолетов в сутки». Затем, в ходе войны, Шахурин и его заместители Дементьев, Хруничев и Воронин довели выпуск самолетов до 100 и больше в сутки. Всего за войну было выпущено 115,6 тысячи боевых самолетов.

Сталин часто звонил на заводы директорам, парторгам с просьбой увеличить производство самолетов. Директор одного из авиационных заводов М. С. Комаров вспоминал:

«Я был в сборочном цехе, когда диспетчер сообщил мне, что нужно срочно позвонить А. Н. Поскребышеву. Вернувшись в кабинет, я набрал номер телефона, который мне дали. Поднял трубку Поскребышев и сказал:

— С вами будет говорить товарищ Сталин, подождите у телефона, я доложу.

Хотя я ждал разговора, но голос Сталина прозвучал как-то неожиданно.

— Здравствуйте, товарищ Комаров, — сказал Сталин. — Можете ли вы в ближайшее время увеличить суточный выпуск хотя бы на один мотор?

Я ответил:

— Трудно и даже вряд ли возможно.

Сталин отозвался:

— Подумайте. Нужно это сделать. Очень необходимы фронту штурмовики Ильюшина».

Сталин звонил на завод еще не раз. Однажды он спросил М. С. Комарова, что задерживает выпуск моторов?

— Песок, — ответил директор.

— Какой песок? — изумился Сталин.

— На заводе всего двухдневный запас песка, необходимого для формовки, и производство может остановиться.

— Почему ни к кому не обращаетесь?

— Обращался. Но говорят, нет вагонов, чтобы завезти песок.

— Песок будет, — сказал Сталин и повесил трубку.

К исходу следующего дня на завод подали эшелон песка, которого хватило надолго.

Нарком авиационной промышленности СССР А. И. Шахурин пишет о требовательности И. В. Сталина: «Это произошло вскоре после того, как я был назначен наркомом. Меня вызвал Сталин и, что называется, с порога, как только я вошел в кабинет, обрушился с упреками, причем в очень резком тоне: почему, почему, почему? Почему происходят такие-то события на таком-то заводе? Почему отстает это? Почему не делается то? И еще много разных «почему». Я настолько опешил, что еле вымолвил:

— Товарищ Сталин, вы, может быть, упустили из виду, что я всего несколько дней на этой должности.

И услышал в ответ:

— Нет, нет, нет. Я ничего не упустил. Может быть, вы мне прикажете спрашивать с Кагановича, который был до вас на этой работе? Или чтобы я подождал еще год или полгода? Или даже месяц? Чтобы эти недостатки имели место? Чтобы я ничего не трогал? С кого же я должен спрашивать о том, что делается не так в авиапромышленности и не в таком темпе?

Совершенно пораженный сначала этим разговором, после некоторого раздумья я понял, что Сталин не только хотел с меня спросить, но и хотел, чтобы я так же спрашивал с других — требовательно, резко, со всей твердостью подходил к вопросам, которые решала в то время авиаиндустрия» [213, с. 70].

Суровую обстановку того времени и жесткую требовательность И. В. Сталина передает эпизод, рассказанный Н. К. Байбаковым — тогда заместителем наркома нефтяной промышленности СССР. «В один из тех жарких июльских дней (1942 года. — В.С.) меня вызвал в Кремль Сталин. Неторопливо пожал мне руку, взглянул на меня спокойно и просто негромким, вполне будничным голосом проговорил:

— Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ. Он объявил, что если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам.

И чуть-чуть ужесточив голос, Сталин добавил:

— Имейте в виду: если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем.

Я до сих пор помню этот голос, хотя и спокойный, но требовательный, спрашивающий, его глуховатый тембр, твердый кавказский акцент.

Сталин не спеша прошелся туда-сюда вдоль стола и после некоторой паузы снова добавил:

— Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем.

Тогда, когда почти снова повторилось лето 1941 года, очевидно, иначе и нельзя было говорить. Я молчал, думал и, набравшись духу, тихо сказал:

— Но вы мне не оставляете выбора, товарищ Сталин.

Сталин остановился возле меня, медленно поднял руку и слегка постучал по виску.

— Здесь выбор, товарищ Байбаков. Летите и с Буденным думайте, решайте вопрос на месте.

Вот так, с таким высоким отеческим напутствием я был назначен Уполномоченным ГКО по уничтожению нефтяных скважин и нефтеперерабатывающих предприятий в Кавказском регионе, а если потребуется, и в Баку.

Разумеется, мне и в голову не могло прийти обидеться, осудить за жесткость, не оставлявшую никакого выбора, сталинских условий, тем более воспринимать их как некую жестокость. Ведь речь шла о высокой военной ответственности, о слишком тяжелой цене возможной ошибки. Военное время сурово, потому что решается судьба страны, народа. Как же не отвечать своей головой за ответственное дело? Нет, нужно, не колеблясь, класть жизнь на алтарь спасения Родины» [11, с. 64–65].

Приказ Сталина был выполнен. Фашистам на временно захваченной территории Северного Кавказа не досталась наша нефть. Почти за полгода оккупации им не удалось восстановить ни одной нефтяной скважины.

Как известно, еще в предвоенное время по инициативе Сталина на востоке страны создавалась вторая промышленная база. Это было дальновидное решение, подлинное значение которого оценено уже в первые месяцы Отечественной войны, когда пришлось проводить почти одновременную массовую эвакуацию промышленных предприятий с Украины, из Белоруссии, Прибалтики, Молдавии, Крыма, Северо-Западного, а позднее и Центрального промышленных районов. Наличие такой базы ускорило ввод в действие эвакуированных предприятий.

Перемещение промышленных предприятий из западных районов страны на восток, налаживание на них бесперебойной работы находилось под пристальным вниманием Сталина. Из прифронтовой зоны в предельно сжатые сроки во второй половине 1941 года на восток были перебазированы 2593 промышленных предприятия и более чем 10 миллионов человек. Одновременно в тыл перевозились запасы продовольствия, десятки тысяч тракторов и сельскохозяйственных машин, эвакуировались сотни научных институтов, лабораторий, библиотек, уникальные произведения искусства. Для перевозки были использованы около 1,5 млн железнодорожных вагонов [47, с. 127].

От рабочих не отставали и колхозники. Миллионы из них ушли на фронт и в промышленность. Для военных нужд село передало лучшие тракторы и автомобили, лошадей. В фонд Красной Армии поставлялась значительная часть собранного урожая. На колхозные и личные средства покупались для армии самолеты и танки. Вся тяжесть земледельческого труда военных лет лежала в основном на женщинах, стариках и подростках.

Знаменитая женская тракторная бригада Героя Социалистического Труда Паши Ангелиной, эвакуированная в 1941 году из Сталинской (Донецкой) области Украины в Казахстан, на новом месте уже в 1942 году обработала 5401 га вместо положенных 2100 га и сэкономила 13,5 тонны горючего. Она собрала по 150 пудов зерна с каждого гектара, хотя до этого здесь собирали очень низкие урожаи. Бригада еще в войну впервые начала освоение казахстанской целины. Паша Ангелина оказывала помощь в подготовке женских кадров трактористов. По ее призыву «Сто тысяч подруг — на трактор!» свыше 200 тысяч женщин освоили эту сложную профессию. Женщины-трактористки позволили пополнить армию новыми силами, а страну обеспечить хлебом. Ангелину не раз принимал Сталин, беседовал с ней.

Борьба в области производства вооружения и боевой техники между СССР и Германией развернулась еще в предвоенные годы и с огромным напряжением сил велась на протяжении всей войны. Поистине драматического напряжения она достигла в 1943 году, в год коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны. К этому времени уже обозначилось превосходство Советского Союза над Германией и ее союзниками не только на полях сражений, но и в области военной экономики. В книге Н. А. Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны», просмотренной и редактированной И. В. Сталиным, а затем удостоенной Сталинской премии, отмечается: «В истории военной экономики СССР 1943 год является годом коренного перелома, он характеризуется крупнейшими победами Советской Армии, укреплением и развитием военного хозяйства с резко выраженными особенностями расширенного воспроизводства. Значительно увеличилось производство всего совокупного общественного продукта по сравнению с 1942 годом. Увеличилось производственное потребление, вырос народный доход, выросло личное потребление трудящихся и накопление, увеличились основные и оборотные фонды народного хозяйства.

В 1944 году, в течение которого советская земля была полностью очищена Советской Армией от гитлеровской нечисти, в военном хозяйстве СССР продолжалось нарастание процессов расширенного воспроизводства. Увеличение военных расходов в 1943–1944 годах происходило наряду с абсолютным ростом производственного и личного потребления и накопления, а не за счет их абсолютного сокращения, как это было в 1942 году. В этом сказываются особенности расширенного воспроизводства на различных этапах периода военной экономики СССР» [39, с. 496].

В 1943 году советская экономика достигла выдающихся успехов. Это, между прочим, вынужден был признать и президент США Ф. Рузвельт. Говоря о росте американской военной экономики, он в послании конгрессу от 7 января 1943 года отмечал: «Мы не должны забывать при этом, что наши достижения не более велики, чем достижения русских… которые развили свою военную промышленность в условиях неимоверных трудностей, порожденных войной» [143].

После изгнания фашистских оккупантов на освобожденной территории по указанию И. В. Сталина сразу же начиналось восстановление городов и сел, заводов и предприятий, больниц и школ. Государство выделяло немалые средства для возрождения экономики в пострадавших от оккупации районах. Так, в 1944 году они составили две пятых всех капитальных вложений в народное хозяйство. В восстановлении хозяйства участвовала вся страна. Широко было развито шефство тыловых районов для возрождения пострадавших от врага областей.

В прошлом история не знала примера одновременного ведения крупнейших наступательных операций армии и широкого развертывания народом восстановительных работ на огромной территории, освобожденной от противника.

1944 год был годом максимального выпуска основных видов военной техники. Авиационная промышленность дала стране 40,3 тыс. самолетов, из них 33,2 тыс. боевых. Советские ВВС имели на фронте в 4 раза больше самолетов, чем немцы, а в 1945 году это превосходство стало еще большим. С января 1945 года до конца войны танкостроители произвели для армии 49,5 тыс. танков и САУ, в то время как германская промышленность только 22,7 тыс. Потребности фронта полностью удовлетворялись боеприпасами всей номенклатуры. Если в битве под Москвой зимой 1941/1942 г. в сутки расходовалось лишь 700–1000 тонн боеприпасов, то в 1944 году, например, 1-м Белорусским фронтом расходовалось в сутки 20–30 тыс. тонн. Выпуск артиллерийских снарядов, на долю которых приходилось более половины всех боеприпасов, составил в 1944 году 94,8 млн штук, а всего за годы Отечественной войны советская артиллерия получила от промышленности 775,6 млн снарядов и мин, что в 14 раз больше, чем поступило в русскую армию в период Первой мировой войны [38, с. 10].

Отмечая значительный рост к концу войны огневой мощи нашей армии, нарком вооружения Д. Ф. Устинов писал: «В последнюю военную зиму стали особенно сказываться на росте огневой мощи наших войск количественные и качественные изменения в артиллерийском парке. Если взять для сравнения две крупнейшие операции заключительного периода войны, Белорусскую и Берлинскую, можно отметить в последней незначительное вроде бы увеличение общего количества стволов — всего на 15 процентов. Но зато доля тяжелой артиллерии выросла до небывалых размеров, количество ее — прежде всего 100-мм пушек и 152-мм гаубиц-пушек — возросло почти в полтора раза. Такой насыщенности артиллерией, особенно крупных калибров, не было ни в одной операции Великой Отечественной войны. В разгроме берлинской группировки противника участвовало столько орудий, сколько имелось во всех государствах мира к концу Первой мировой войны… Упор на качество, который мы сделали уже в ходе завоевания коренного перелома в войне, а затем неуклонно усиливали, принес свои плоды. Красная Армия была оснащена лучшей в мире полевой и танковой артиллерией» [201, с. 309, 310].

Подвиг тружеников тыла имел историческое значение — такова была его весомость в судьбах страны. В нем воплотилось растущее превосходство социалистической экономики над капиталистической экономикой Германии, опиравшейся на ресурсы почти всей Европы. Возможность такого роста экономической мощи СССР начисто отрицалась руководством Третьего рейха и не учитывалась ни в каких расчетах, да и явилось полной неожиданностью для руководителей антигитлеровской коалиции. Жизнь вдребезги разбила ими созданную легенду, в которую они сами уверовали, о неспособности военной экономики СССР противостоять мощной экономике Германии, об «убогости» советской боевой техники.

По данным Госплана СССР, в 1941–1945 годах наша военная промышленность произвела самолетов 142,8 тысячи, танков и самоходно-артиллерийских установок (САУ) 110,3 тысячи, орудий 523,5 тысячи. Гитлеровская Германия за 1941–1944 годы произвела 78,9 тысячи самолетов, 53,8 тысячи танков и САУ, 170,1 тысячи орудий.

Наши авиаконструкторы и самолетостроители создали истребители и бомбардировщики, обладавшие высокими летно-техническими данными. Всего за годы войны было освоено и запущено в серийное производство 25 типов новых и модернизированных самолетов и 23 типа авиационных двигателей. Например, такого боевого самолета, как штурмовик Ил-2, прозванный фашистами «черной смертью», не было ни в одной стране мира. С лета 1943 года наша авиация имела полное превосходство в воздухе.

Наши тяжелые и средние танки, особенно прославленный Т-34, и самоходно-артиллерийские установки превосходили не только германские, но и все зарубежные машины аналогичного класса. В танковой промышленности впервые в мировой практике песочные формы при отливке крупных стальных деталей были заменены металлическими, что позволяло вдвое сократить затраты труда. Впервые также была применена термическая обработка деталей токами высокой частоты.

Так, командующий 2-й немецкой танковой дивизией генерал-полковник Г. Гудериан признавал: «Наши 37-мм противотанковые пушки оказались бессильными против русских танков Т-34. Дело дошло до паники, охватившей участок фронта до Богородицка. Эта паника, возникшая впервые со времени начала русской кампании, явилась серьезным предостережением, указывающим на то, что наша пехота исчерпала свою боеспособность и на крупные усилия уже более не способна» [63, с. 238].

Высокую оценку танку Т-34 давали и западные исследователи. Например, английский военный теоретик и историк Б. Лиддел Гарт, характеризуя состояние Советских Вооруженных Сил к лету 1943 года, писал: «Танки Красной Армии не уступали танкам других армий, а многие немецкие генералы и офицеры считали их самыми лучшими. Это были превосходные машины по своим ходовым качествам, надежности и вооружению» [114, с. 463].

Оборонная промышленность наладила массовый выпуск реактивных минометных установок — знаменитых «катюш», наводивших ужас на фашистов.

При этом новые виды вооружения создавались, как правило, в рекордно сжатые сроки. Так, 152-миллиметровая гаубица была сконструирована и изготовлена в 1943 году за 18 дней, а массовое производство ее было освоено всего за полтора месяца.

Характерно признание немецкого генерала Курта Типпельскирха: «Сталин смог оснастить свои новые армии гораздо лучше, чем оснащались до того времени русские войска. Вновь созданная по ту сторону Урала или перебазированная туда военная промышленность работала теперь на полную мощность и позволяла обеспечить армию достаточным количеством артиллерии, танков и боеприпасов» [196, с. 256].

В США за годы войны было произведено 297 тысяч самолетов, свыше 86 тысяч танков, а в Советский Союз было направлено лишь 14 450 самолетов и 7 тысяч танков, что составляет 4,9 % самолетов и 8,1 % танков. В то же время в Англию, которая до лета 1944 года вела войну ограниченными силами на второстепенных театрах, из США было отправлено более 10 тысяч самолетов и 12 750 танков [24, с. 11].

Красная Армия воевала оружием собственного производства. Это признавали и английские, и американские политические деятели. Ближайший советник президента Ф. Рузвельта Г. Гопкинс отмечал: «Мы никогда не считали, что наша помощь по ленд-лизу является главным фактором в советской победе над Гитлером на Восточном фронте. Она была достигнута героизмом и кровью русской армии» (цит. по: [214, т. 2, с. 626]).

Поставки союзников были особенно незначительными в 1941–1942 годы, то есть в наиболее тяжелый период Великой Отечественной войны. К тому же качество американской боевой техники не всегда могло противостоять немецкой технике. На это обстоятельство Сталин не раз обращал внимание Рузвельта: «…следует иметь в виду, что самолеты «Китихаук» не выдерживают борьбы с нынешними немецкими истребителями»; «считаю долгом предупредить, что, как утверждают наши специалисты на фронте, американские танки очень легко горят от патронов противотанковых ружей, попадающих сзади или сбоку. Происходит это от того, что высокосортный бензин, употребляемый американскими танками, образует в танке большой слой бензиновых паров, создающих благоприятные условия для загорания. Немецкие танки работают на бензине, но бензин у них низкосортный, не дающий большого количества паров, ввиду чего они гораздо меньше подвержены загоранию. Наиболее подходящим мотором для танков наши специалисты считают дизель» [138, т. 2, с. 31. 24].

«С точки зрения научно-технического прогресса, — подчеркивал маршал А. А. Гречко, — Великая Отечественная война была острым состязанием научно-технической мысли, производственных возможностей экономики и организаторских способностей руководящих кадров двух противоположных социальных систем… Наша оборонная промышленность сумела превзойти врага не только по количеству, но и качеству выпускаемого вооружения. Это особенно характерно для стрелкового автоматического оружия, противотанковых пушек, артиллерийских орудий среднего и крупного калибра, реактивных систем, самоходно-артиллерийских установок, самолетов-штурмовиков и дальних бомбардировщиков, некоторых типов инженерной техники, противопехотных и противотанковых мин и другого вооружения. Весьма показательно, например, что танк Т-34, артиллерийские орудия 76-, 100- и 152-мм калибра, боевые машины реактивной артиллерии БМ-13, БМ-31–12 в течение ряда послевоенных лет превосходили аналогичные образцы зарубежной техники по основным боевым и эксплуатационным данным» [60, с. 167–168].

В 1943 году советская экономика практически сама обеспечивала все потребности фронта. Общий объем промышленного производства в стране увеличился на 17 процентов, а в Германии — на 12 процентов. Располагая меньшей промышленной базой, социалистическая держава превзошла Германию по выпуску вооружения. В 1943 году Советский Союз произвел до 35 тыс. самолетов, или почти на 10 тыс. больше, чем Германия, и 24,1 тыс. танков и САУ против 10,7 тыс. танков и штурмовых орудий, произведенных в Германии [98, т. 7, с. 512]. В войска поступала новая боевая техника, которая по многим показателям превосходила боевую технику врага. Количество автоматического оружия в действующей армии к июлю 1943 года по сравнению с апрелем увеличилось почти в два раза, противотанковой артиллерии — в 1,5; зенитной — в 1,2; самолетов — в 1,7; танков — в 2 раза (там же, с. 97).

Это был наш второй фронт.

Нашим вторым фронтом, по существу, было и развернувшееся в тылу немецких оккупантов партизанское движение. Достаточно сказать, что в разгар Сталинградской битвы Гитлер был вынужден отвлечь на борьбу с партизанами 25 немецко-фашистских дивизий.

И это в то время, когда и Черчилль, и Рузвельт давали заверения, что второй фронт против фашистской Германии союзники откроют если не в 1941-м, то непременно в 1942 году, а затем передвигали то на 1943 год, то на первую половину 1944 года. Однако так и не сдержали «твердого» заверения.

В ответ на послание Черчилля от 19 июня 1943 года, в котором он извещал, что и в 1943 году второй фронт в Европе не будет открыт, Сталин писал:

«Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв Красной Армии, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину» [138, т. 2, с. 76].

Большое внимание Сталин уделял привлечению ученых к совершенствованию и разработке новых видов боевой техники, развитию производства.

Говоря о замечательных кадрах руководителей, Сталин отмечал, что они у нас были не только на фронте, но и в тылу. Он продолжал: «Разве смогли бы сделать другие руководители то, что сделали большевики? Вырвать из-под носа неприятеля целые фабрики, заводы, перевезти их на голые места в Поволжье, за Урал, в Сибирь и в невероятно тяжелых условиях в короткое время наладить производство и давать все необходимое фронту! У нас выдвинулись свои генералы и маршалы от нефти, металлургии и транспорта, машиностроения и сельского хозяйства. Наконец, есть полководцы науки. О них тоже нельзя не сказать…

Не торопясь, без запинки он стал называть фамилии ученых, деятелей промышленности, сельского хозяйства. Потом, помолчав некоторое время, добавил:

— На Гитлера работали сотни тысяч людей, вывезенных в Германию и превращенных, по существу, в рабов. И все-таки он не смог в достатке обеспечить свою армию. А наш народ сделал невозможное, совершил великий подвиг» [218, кн. 2, с. 507].

Крупнейшие деятели науки были включены в научно-технические советы ведущих наркоматов. Так, в Наркомате черной металлургии работали И. П. Бардин, Н. Т. Гудцов, в Наркомате электростанций — А. В. Винтер, Б. Е. Веденеев, в Наркомате путей сообщения — В. Н. Образцов, в Наркомате электропромышленности — А. И. Берг, в Госплане — А. А. Банков и др. В начале войны Государственный Комитет Обороны, заслушав сообщение выдающегося ученого и исследователя вице-президента Академии наук СССР О. Ю. Шмидта, одобрил план работы по военной тематике научных учреждений Академии наук СССР. В переломном 1943 году учреждены Академия педагогических наук РСФСР, Академии наук Армянской ССР и Узбекской ССР. В 1944 году образована Академия медицинских наук СССР. Это было признанием огромного вклада деятелей медицинской науки в создание эффективных методов лечения раненых, в разработку проблем хирургии, терапии, эпидемиологии, санитарной гигиены и др. В 1945 году организована Академия наук Азербайджанской ССР.

По проблемам создания в стране радиолокационной промышленности И. В. Сталин принял известного радиотехника А. И. Берга. Впоследствии ученый вспоминал: «Мой доклад один на один длился более трех часов. Сталин ходил по кабинету, курил трубку… Потом, попыхивая трубкой, подытожил: «А по-моему, товарищ Берг прав!» Так за день до начала Курской битвы был создан Совет по радиолокации при Государственном Комитете Обороны». О новых сортах пшеницы И. В. Сталин подолгу беседовал с академиком Н. В. Цициным.

В 1942 году И. В. Сталин принял группу ученых для беседы о возможности освоения космоса. А в конце года под его председательством прошло специальное заседание Государственного Комитета Обороны по созданию атомной бомбы, на которое были приглашены академики А. Ф. Иоффе, П. Л. Капица, Н. Н. Семенов и В. Г. Хлопин, а с ними молодой профессор И. В. Курчатов.

Выступивший академик А. Ф. Иоффе заметил, что для реализации такой задачи необходимо самое малое десять лет.

— Нет. товарищи ученые! — сказал И. В. Сталин — Такой срок нас не устраивает. Мы со своей стороны готовы пойти на все, чтобы работа у вас шла более высокими темпами… А сейчас мы должны определить, кто будет руководить атомным проектом. Думаю, товарищ Иоффе справился бы с такой задачей.

Иоффе снял свою кандидатуру и предложил Курчатова. К тому времени в его лаборатории изучают явление распада атомов.

Сталин долго пронзительно смотрел на Иоффе, затем произнес:

— А я такого академика не знаю.

— Он, товарищ Сталин, — ответил Иоффе, — не академик. Он пока лишь профессор, подающий большие надежды.

В пользу Курчатова снял свою кандидатуру и академик Капица, поскольку ему не разрешили привлечь к работе физиков-ядерщиков из лаборатории Резерфорда.

— Хорошо, товарищ Иоффе, — сказал Сталин. — Но вы сначала дайте ему звание академика…

В феврале 1943 года было подписано распоряжение по Академии наук СССР о создании Лаборатории № 2 под руководством И. В. Курчатова. Он сразу вызвал в Москву известных ученых Ю. Б. Харитона, И. К. Кикоина, Я. Б. Зельдовича и Г. Н. Флерова. В том же году Игоря Васильевича Курчатова избрали действительным членом Академии наук СССР.

И все это происходило в разгар Сталинградской битвы!

В годы войны необходима была четкая, слаженная работа всей экономики — промышленности, сельского хозяйства, транспорта, связи, снабжения и т. д., — всего государственного организма, печати, пропаганды и др. Все это должно было быть связано воедино, направляться и контролироваться из единого центра, ориентироваться и нацеливаться одной твердой и сильной рукой, и таким единым центром и такой твердой рукой был И. В. Сталин. Он не только обладал всей полнотой власти, он умело ею распоряжался, талантливо руководил как фронтом, так и тылом, мобилизовывал все силы страны, вдохновлял многомиллионный народ на разгром немецко-фашистского агрессора.

Вокруг имени Сталина, великого дела защиты Отечества в едином порыве сплотились народ и армия. Без веры в Сталина неимоверно трудно было выстоять в критической обстановке 1941–1942 годов. Имя Сталина, вера в него, в возглавляемую им партию воодушевляла воинов и партизан в ходе победного наступления 1943 года и последующих годов, вдохновляла работников тыла на самоотверженный труд во имя Победы. Заслуженный и непререкаемый авторитет Сталина в войсках и в тылу страны нельзя пугать с выдуманным пресловутым «культом личности».

Без учета мощного воздействия этого фактора нельзя понять сам ход Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, всесторонне и полно оценить истоки нашей Победы и ее воздействие на последующее развитие как нашей страны, так и мира в целом.

Уже в речи на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года перед красноармейцами, идущими на фронт, И. В. Сталин провозгласил: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!» [182, с. 71–72].

Возрождались русские культурные ценности. На страницах официальной печати, в научных журналах и трудах и в кинокартинах раскрывался вклад русского и других народов СССР в мировую науку и культуру. Большое внимание уделялось истории России. Осуждалось западническое эпигонство.

Все эти важные меры, принятые по инициативе Сталина, привели к духовно-нравственному возвышению России, укрепляли моральные силы и мужество народа, что было так необходимо для достижения победы в Отечественной войне. И что особенно ценно, важными государственными актами подчеркивалась преемственность поколений, единство нашей тысячелетней истории, что построенное новое советское общество не только не порывает, но, напротив, вбирает в себя все то лучшее, что было в прошлой истории России, ее достижениях и ее культуре, чтит и приумножает подвиг народных героев. Этим еще раз демонстрировалась прочность советского социалистического строя, выражалась уверенность в том, что фашистские захватчики будут полностью разгромлены.

Русских и белорусов, украинцев и казахов, грузин и узбеков, евреев и татар, словом, все народы, нации и народности Советского Союза объединяла общая непримиримая ненависть к гитлеровскому фашизму. Такой ненависти всего народа не было ни во Франции, ни в Польше, ни во многих других странах Европы, подвергшихся фашистской агрессии. Там, хотя речь и шла о национальном поражении, социально-политическое устройство не претерпело изменений. Другое дело Советский Союз. Для его народов гитлеровская агрессия несла не просто потерю национальной государственности, а ликвидацию социалистического общественно-политического строя, не просто германизацию населения, а физическое истребление его большей части. Вот такие «сосиски и пиво» были уготованы нам в случае поражения. Вот почему советские люди поднялись на самоотверженную борьбу против гитлеровского фашизма. Народ и политическое руководство страны стали единой силой, противостоящей фашистской Германии. Олицетворением этого единства, выражением этой единой воли стал Сталин. Его анализ, его призывы, выраженные простым, доступным языком, доходили до самых широких масс, вселяли в них уверенность в победе над фашизмом. Выступая на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года, Сталин подчеркнул, что русский народ является руководящей силой всех народов страны потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение. На эту роль русский народ объективно выдвинула и определила как многовековая история, так и особое географическое положение. А что касается терпения, то оно проявляется в зависимости от оценки народом конкретной ситуации, почему народ далеко не всегда одинаково терпелив. Народ терпелив, если им правильно руководят, если он доверяет правительству. В этом случае не бывает и безвыходных положений.

Правильная политика партии и государства была той жизненной основой, которая крепила единство фронта и тыла, которая позволяла Красной Армии одерживать победы над ненавистным врагом. Широкие народные массы воспринимали эту политику как свое кровное дело, они понимали, что решат все задачи по разгрому агрессора, как бы это трудно ни было, обеспечат фронт всем необходимым. Наши люди проявили столько самопожертвования и героизма! Но для того чтобы решать стоящие задачи, нужно было вести огромную идейную работу в массах. Настроения упадничества, паникерства, бездуховности, аполитичности и безыдейности, как никогда, были опасны для судеб нашей страны.

Великая Отечественная война показала всему миру, как народы нашей страны могут отстаивать свою Родину. Надо согласиться с академиком Ю. С. Кукушкиным, который в статье «22 июня и 9 мая в жизни Отечества» пишет: «Всему миру известно, что Советский Союз выиграл войну прежде всего потому, что его народы сплотились в битве с коричневой чумой XX века. Свои планы блицкрига гитлеровцы строили, исходя из расчета, что во время войны в Советском Союзе начнутся междоусобицы на национальной основе. Но они жестоко просчитались. Однако их замыслы враги нашей страны сумели реализовать спустя полстолетия после окончания Великой Отечественной. Это им удалось сделать прежде всего путем разрушения Советского Союза» [71, с. 689].

За последние годы в связи с «демократическими» преобразованиями в стране меняется отношение к тем факторам, которые стали залогом Победы в Великой Отечественной войне, которые привели к тому, что, несмотря на четыре труднейших, требовавших неимоверных сил народа, года Великой Отечественной войны, наша страна создала могущественный фронт освободительной борьбы против гитлеровского фашизма, еще больше возвеличила в глазах народов всего мира роль и значение Советского Союза. Но как бы ни изменились ныне социально-экономические и политико-идеологические условия, нельзя не признать, что победу СССР над фашистской Германией обеспечили социалистическая экономика, советский общественный строй, дружба народов, единство фронта и тыла, единство правительства и народа, руководящая роль Коммунистической партии, тот факт, что во главе партийного, государственного и военного руководства стоял И. В. Сталин.

Для критики Сталина демагогически используется и высылка крымских татар, ингушей, чеченцев, калмыков и других народностей в глубинные восточные районы страны. При этом «упускается», что они были высланы за сотрудничество с немецкими оккупантами и за участие в операциях вермахта (калмыцкий кавалерийский корпус и др.). «Забывается», что в конце 1943 года и начале 1944 года положение Советского Союза было еще тяжелым, обстановка была чревата серьезными опасностями. Сражающиеся на стороне фашистов части, укомплектованные из представителей этих народов, крайне осложнили борьбу Красной Армии за освобождение Северного Кавказа и Крыма.

К тому же неизвестно было, куда могла быть повернута политика США и Англии, а там раздавались голоса за примирение с Германией и поворот оружия против СССР. Неспокойно было и на границе с Турцией, ее дивизии в полной боевой готовности ждали своего часа на закавказской границе Советского Союза. В этих условиях часть мусульманских единоверцев на Кавказе, уже показавших свою враждебность Советскому государству вполне могла стать опасной.

Что же до самого переселения, то это была бескровная акция. А ведь она проводилась во время ожесточенных битв на многочисленных фронтах, когда и силы и средства нужны были для борьбы с гитлеровцами. Поэтому не бросать бы упреки в адрес Сталина за депортацию тем, кто причастен к нынешней кровавой бойне в Чеченской Республике или молчит о ее трагических последствиях.

Массовое выселение было тяжелой и трагической операцией, но она была вызвана именно экстремальными условиями войны на ее переломном этапе. Но ведь были массовые переселения и в США во время Второй мировой войны, когда американское правительство выдворяло своих граждан японского происхождения со своего западного побережья, а заодно и часть немцев. Тогда США находились за многие тысячи километров от театра военных действий. Да и переселение было в концлагеря. Однако что-то никто до сих пор за это не упрекает в негуманности президента Рузвельта.

«Нет, мы правильно поступаем, — говорил в одном из выступлений И. В. Сталин, — что так сурово караем националистов всех мастей и расцветок. Они лучшие помощники наших врагов и злейшие враги собственных народов. Ведь заветная мечта националистов — раздробить Советский Союз на отдельные «национальные» государства, и тогда он станет легкой добычей врагов. Народы же, населяющие Советский Союз, в своем большинстве будут физически истреблены, оставшаяся же часть превратится в бессловесных и жалких рабов завоевателей. Не случайно презренные предатели украинского народа — лидеры украинских националистов, все эти Мельники, Коновальцы, Бандеры уже получили задание от немецкой разведки разжигать среди украинцев, которые те же славяне, ненависть к русским и добиваться отделения Украины от Советского Союза. Все та же старая песня древних времен еще с периода существования Римской империи: разделяй и властвуй. Особенно преуспели в деле разжигания национальной розни и натравливания одних народов на другие англичане…

С нами этот номер, пока мы живы, не пройдет. Так что напрасно гитлеровские дурачки именуют Советский Союз «карточным домиком», который якобы развалится при первом серьезном испытании, рассчитывают на непрочность дружбы народов, населяющих сегодня нашу страну, надеются поссорить их друг с другом…

Однако недооценивать националистов не следует».

Летом 1943 года, в разгар военных событий на советско-германском фронте, правительство по предложению Сталина приняло решение о создании нового Государственного гимна СССР. Новый гимн должен был заменить «Интернационал», написанный Эженом Потье на музыку Пьера Дегейтера.

С 1888 года «Интернационал» был международным революционным гимном пролетариата, а после Октябрьской социалистической революции 1917 года стал Гимном СССР. «Интернационал» было решено оставить партийным гимном.

Правительственной комиссией, возглавляемой маршалом К. Е. Ворошиловым, за основу был принят вариант, написанный С. В. Михалковым и Г. Г. Эль-Регистаном.

С. В. Михалков вспоминает: «Перед маршалом на столе лежит отпечатанная в типографии книга в красной обложке. В ней собраны все варианты текста будущего Гимна СССР, представленные авторами на конкурс. На 83-й странице закладка: наш текст с пометками Сталина.

— Основа есть, — продолжает Ворошилов. — Но вот, посмотрите, замечания товарища Сталина. Вы пишете: «Свободных народов союз благородный». Товарищ Сталин делает пометку: «Ваше благородие?» Или вот здесь: «созданный волей народной». Товарищ Сталин делает пометку: «Народная воля?» Была такая организация в царское время. В Гимне все должно быть предельно ясно. Товарищ Сталин считает, что называть его в Гимне «избранником народа» не следует, а вот о Ленине надо сказать, что он был «великим».

…Нам приходилось слышать от собратьев по перу, что, дескать, не стоило в советском гимне употреблять слово «Русь», поскольку это понятие архаическое, древнее и сегодня звучит диковато. Но нам казалось, что именно это слово и привлекло внимание Сталина. «Великая Русь» — понятие собирательное, в нем есть и сегодняшний день. За этим понятием стоит огромная слава и история русского народа…

Ночью, рассказывал Сергей Владимирович, я и Габо сидели дома и делились впечатлениями. Наши размышления прервал телефонный звонок:

— Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин!

— Надеюсь, не разбудил?.. (знакомый голос с явным грузинским акцентом)… Прослушали мы сегодня гимн. Куце получается.

— Как понять, товарищ Сталин?

— Мало слов. Ничего не сказано о Красной Армии. Надо добавить еще один куплет. Отразить роль нашей армии в героической борьбе против захватчиков. Показать нашу мощь и веру в победу. Когда напишете, пришлите. А мы посмотрим, — сухо ответил Сталин и положил трубку.

До рассвета мы сочиняли и варьировали новый куплет гимна.

После короткого обсуждения нового варианта нового четверостишия Сталин обращается к членам Политбюро:

— Каких захватчиков? Подлых? Как вы думаете, товарищи?

— Правильно, товарищ Сталин! Подлых! — соглашается Берия.

— На том и остановимся! Товарищ Щербаков, пусть этот текст отпечатают сейчас на машинке. А вы пока посидите с нами, — обращается к нам Сталин.

Так появился куплет, в котором были строки:

Мы армию нашу растили в сраженьях,

Захватчиков подлых с дороги сметем!..

В дни работы над текстом гимна Михалкова разыскали на фронте и привезли к командующему генерал-лейтенанту Курочкину. Он говорит: «Срочно звоните Ворошилову. Вас разыскивают где вы пропадаете?»

Дозваниваюсь до Ворошилова, слышу в трубке: «Товарищ Сталин просил у вас узнать, можно ли заменить знак препинания во второй строке второго куплета?» Получить согласие авторов текста на изменение одного знака препинания. Это говорит о многом. Естественно, я не возражал».

Воспоминания Михалкова дополняет Вячеслав Иванович Медведев — старейший концертмейстер вторых баянов Краснознаменного ансамбля красноармейской песни и пляски СССР.

В августе 1943 года ансамбль выступал в Кремле в честь первого салюта в Москве в связи с освобождением от фашистов Орла. Концерт по традиции открывался исполнением маршеобразного «Гимна партии большевиков» на музыку Александрова и стихи Лебедева-Кумача. Когда концерт закончился, Сталин передал пожелание, чтобы ансамбль снова сыграл это произведение, но только помедленнее и на полтона ниже.

«И тут, — говорит В. И. Медведев, — на глазах у всех произошло чудо! Музыка преобразилась, зазвучала необычно торжественно и распевно. Просто дрожь по телу от нее прошла. В зале все смолкли, понимая, что происходит что-то необыкновенное. «Вот теперь это Гимн Советского Союза, — удовлетворенно произнес Иосиф Виссарионович Сталин. — А слова к нему уже есть у товарищей Михалкова и Эль-Регйстана».

Наступил день окончательного утверждения Гимна. В пустом зале Большого театра сидели оба автора текста. В правительственной ложе — члены правительства и Политбюро.

Сталин (обращаясь ко всем): «Мы приняли новый Гимн страны. Это большое событие… Александр Васильевич Александров создал в свое время музыку «Гимна партии большевиков», которая больше всего подошла для Гимна Советского Союза. (Обращается к Шостаковичу.) Ваша музыка звучит очень мелодично, но что поделать. Гимн Александрова более подходит по своему торжественному звучанию. Это — Гимн могучей страны, в нем отражена мощь государства и вера в нашу победу… Товарищ Щербаков! Нам, видимо, надо принять постановление Совнаркома? И назначить день первого исполнения Гимна. Мы можем успеть дать команду нашему радио исполнить Гимн в новогоднюю ночь?» (Сергей Михалков. «Я был советским писателем». М., 1992. С. 35, 37–38, 40).

О создании Гимна оставил свои воспоминания и Г. Г. Эль-Регистан. Сообщая о личной встрече Сталина с авторами, он пишет: «Тов. Сталин дает текст. «Посмотрите, как получилось…» Он весь в его пометках. Поставлены единица, двойка, тройка. Варьируются слова «дружба», «счастье», «слава». Слова «священный оплот» заменены на «надежный оплот». Щербаков спрашивает о «мире». Не надо. Мы воевали. Действительно — хорошо. Везде теперь одинаково запомнят. «Нас от победы к победе ведет!» — хвастовство. Надо, говорит: «Пусть от победы к победе!..» Заметил — «Отчизну свою поведем». Это хорошо. В будущее. Идем печатать. Возвращаемся. Сразу же читает. Каждого спрашивает. Примем? Сталин внес поправку в четверостишие:

Сквозь грозы сияло нам солнце свободы.

Нам Ленин в грядущее путь озарил.

Нас вырастил Сталин — избранник народа,

На труд и на подвиги нас вдохновил.

Во второй строке он вычеркнул слово «грядущее». Сталин нашел, что его могут не понять в деревне. В третьей строке он счел «избранник народа» слишком напыщенным и собственноручно написал «на верность народу».

Авторы попросили себе на память поправки, сделанные Сталиным от руки синими чернилами.

Эль-Регистан рассказывает, что на заключительном прослушивании Гимна в Большом театре присутствовали члены Политбюро ЦК партии, руководители советских учреждений, было много военных. Сталин пришел в маршальской форме. Он заметно поседел. Слушал очень внимательно, был оживлен, энергичен.

Новый Государственный гимн СССР был исполнен в новогоднюю ночь 1944 года. Позади были Сталинградская и Курская битвы, сражение за Днепр. Впереди предстояло окончательное снятие блокады Ленинграда, освобождение Белоруссии, Советской Прибалтики, выход Советской Армии на государственную границу и начало полного изгнания врага за пределы СССР, разгром фашизма. Новый Государственный гимн, его призывные строки и исполненная величавости музыка звали советских людей и на фронте, и в тылу к новому подвигу во имя любимой Родины, воспитывали народ в духе осознанного патриотического долга.

4 сентября 1943 года И. В. Сталин пригласил в Кремль иерархов Русской православной церкви — патриаршего местоблюстителя митрополита Московского и Коломенского Сергия (Страгородского), митрополита Киевского и Галицкого Николая (Ярушевича) и митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского).

Сталин тепло поздоровался с митрополитами, сказал:

— Правительство Союза знает о патриотической работе в церквах с первого дня войны; правительство получило очень много писем с фронта и из тыла, одобряющих позицию, занятую Церковью по отношению к государству.

Затем Сталин попросил митрополитов высказаться об имеющихся у патриархии и у них лично назревших, но неразрешенных вопросах. Митрополит Сергий сказал:

— Самым главным и наиболее назревшим вопросом является вопрос о центральном руководстве Церкви. Я почти 18 лет являюсь патриаршим местоблюстителем, а Синода в Советском Союзе нет с 1935 года. А потому я считаю желательным, чтобы правительство разрешило собрать Архиерейский собор, который и изберет патриарха, а также образует при главе Церкви Священный синод как совещательный орган в составе пяти-шести архиереев.

Митрополиты Алексий и Николай также высказались за образование Синода, заявив, что избрание патриарха на Архиерейском соборе они считают вполне каноническим, так как фактически Церковь возглавляет бессменно в течение восемнадцати лет патриарший местоблюститель митрополит Сергий.

Одобрив предложение митрополита Сергия, Сталин спросил:

— Как будет называться патриарх? Когда может быть собран Архиерейский собор? Нужна ли какая-либо помощь со стороны правительства для успешного проведения собора, имеется ли помещение, нужен ли транспорт, нужны ли деньги?

Сергий ответил:

— Эти вопросы предварительно мы между собой обсуждали и считали бы желательным и правильным, если бы правительство разрешило для патриарха принять титул патриарха Московского и всея Руси; патриарх Тихон, избранный в 1917 году при Временном правительстве, тоже назывался патриархом Московским и всея России.

Сталин согласился, сказав, что это правильно. На второй вопрос митрополит Сергий ответил:

— Архиерейский собор можно будет собрать через месяц.

— А нельзя ли, — сказал Сталин, — проявить большевистские темпы?

И тут же отдал распоряжение привлечь авиацию для сбора всех епископов, чтобы открыть собор через три-четыре дня. 8 сентября собор был созван. Главой Русской православной церкви — патриархом Московским и всея Руси — был избран митрополит Сергий (в миру Страгородский И. Н.).

При патриархе был образован Священный синод.

Митрополиты Сергий и Алексий просили Сталина разрешить организовать богословские курсы при некоторых епархиях. Согласившись с этим, Сталин ответил:

— Почему вы ставите вопрос только о богословских курсах? Правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий при всех епархиях, где это нужно.

Митрополит Алексий сказал:

— Для открытия духовных академий еще очень мало сил и нужна соответствующая подготовка, а в отношении семинарий — принимать в них лиц моложе 18 лет считаю неподходящим, по прошлому опыту зная, что, пока у человека не сложилось определенное мировоззрение, готовить их в качестве пастырей весьма опасно, так как получится большой отсев.

Сталин сказал:

— Ну, как хотите, это дело ваше, если хотите богословские курсы — начинайте с них, но правительство не будет иметь возражений и против открытия семинарий и академии.

На вопрос об организации издания журнала Московской патриархии Сталин ответил:

— Журнал можно и следует выпускать.

Был затронут вопрос об открытии церквей в ряде епархий, о предоставлении права епархиальным архиереям входить в переговоры с гражданской властью по вопросу открытия церквей.

Сталин ответил:

— По этому вопросу никаких препятствий со стороны правительства не будет.

Митрополит Алексий попросил об освобождении некоторых архиереев, находящихся в ссылке, в лагерях, в тюрьмах. Сталин ответил:

— Представьте такой список, мы его рассмотрим.

Архиереям было обеспечено право распоряжаться церковными денежными средствами.

— Не надо, — заметил Сталин, — препятствовать организации свечных заводов.

А на недоумение митрополитов ответил:

— Если нужно сейчас или нужно будет в дальнейшем, государство может отпустить соответствующие субсидии церковному центру.

И митрополиты уж никак не ожидали, что глава правительства поинтересуется их бытом.

— На рынке, — говорил он, — продукты покупать вам неудобно и дорого, и сейчас на рынок продуктов колхозники выбрасывают мало. Поэтому государство может обеспечить вас продуктами по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим в ваше распоряжение две-три легковые автомашины с горючим.

«Русская церковь, — подчеркнул в этой беседе Сталин, — может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР» (цит. по: [94, с. 137]).

Сергий попросил разрешение занять бывший Игуменский корпус Новодевичьего монастыря… «Там сыро и холодно, здание XVI века постройки, — сказал Сталин. — Вам завтра правительство предоставит благоустроенное и подготовленное помещение — трехэтажный особняк в Чистом переулке, который раньше занимал бывший немецкий посол Шуленбург. Имущество, мебель, здание — советские, сейчас покажем план здания».

Подводя итог встрече, Сталин произнес: «Если нет вопросов, то, может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат — Совет по делам Русской православной церкви. Карпов во главе. Как смотрите на это?» И, расставаясь с иерархами, обратился к Сергию: «Ваше высокопреосвященство, это все, что я пока могу для вас сделать».

Первая краткая встреча Сталина с митрополитом Сергием состоялась уже в июле 1941 года. Обсуждался вопрос об участии Церкви в Отечественной войне. На завершающем этапе войны, 10 апреля 1945 года, Сталин принял патриарха Московского и всея Руси Алексия (в миру Симанский С. В.), избранного после кончины в 1944 году патриарха Сергия. На встрече были обсуждены вопросы патриотической деятельности Церкви в мирных условиях, а также расширения духовного образования и церковно-издательского дела.

И Сергий, и Алексий называли И. В. Сталина «богоизбранным вождем». Этого же мнения придерживался и крупный ученый — медик и богослов архиепископ Лука — В. Ф. Войно-Ясенецкий, сидевший в тюрьме до войны. «Сталин, — говорил он, — сохранил Россию, показал, что она значит для мира. Поэтому я как православный христианин и русский патриот низко кланяюсь Сталину».

Во время Отечественной войны было создано Управление мусульман Северного Кавказа к уже существующим — Центральному духовному управлению мусульман России, основанному по указу императрицы Екатерины II в 1769 году, Духовному управлению мусульман Средней Азии и Казахстана с центром в Ташкенте, Духовному управлению мусульман Закавказья с центром в Баку. Духовное управление мусульман России (ДУМЕС) объявило священную войну — джихад германскому фашизму. Они собирали пожертвования на покупку танков, самолетов. Получали благодарственные телеграммы от Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Мусульмане принимали самое непосредственное участие в отражении фашистской агрессии.

Служители всех конфессий разделили судьбу своего народа в нелегкую годину войны. Исполняя свой патриотический долг они совершали служение Отечеству как в традиционных, разрешенных церковью, так и в диктуемых военным временем формах.

Все это привело к изменению взаимоотношений государства и церкви. Произошел отказ от грубой антицерковной кампании. Церковь, забыв прошлые обиды и гонения, поддержала Советское государство, призывала народ сплотиться вокруг державного вождя И. В. Сталина. Митрополит Вениамин (Федченков) писал в 1945 году:

«После недоразумений сотрудничество Церкви и Советского Союза не случайно, а искренно… Религиозный дух Церкви независимо от политического строя пойдет вслед и параллельно с социализмом…» (цит. по: [177]).

Ответственные за судьбу народа и страны, государство и церковь стали опираться на богатейшую русскую духовную традицию.

Иные недобросовестные авторы пишут теперь об «уступках» церкви, об «отступничестве» Сталина от социалистических принципов, марксистско-ленинского учения и т. д. На самом деле эта мера Советского правительства, Сталина была продиктована стремлением объединить весь советский народ, без деления на верующих и неверующих, атеистов. Это отражало морально-политическое единство советского общества и служило делу мобилизации всех сил народа на окончательный разгром фашистской Германии.

Заслуживает внимания объективное суждение известного общественного деятеля и публициста Ю. П. Белова, высказанное в статье «Сим победиши (о единстве социализма и патриотизма)»: «Сталин отлично понимал, что воинствующий атеизм есть дань революционному романтизму, доведенному, может быть, и умышленно, Троцкими и Бухариными до абсурда — до отказа русскому человеку иметь национальное сознание. Это сознание (и самосознание) формировалось под более чем тысячелетним влиянием христианской (православной) религии. Уважение к русскому народу обязывало отказаться от воинствующего атеизма. И в этом не было проявления великодержавного шовинизма, а была правда истории. Сталин, как никто, понимал великое историческое предназначение и тяжелую миссию русского человека. Он хорошо знал отечественную историю и разделял мысль Достоевского, что ко всемирному, всечеловеческому объединению народов сердце русское может быть более других предназначено…»

Мудрое прозрение русского писателя справедливо. Великая Отечественная война доказала это. В ней русский народ был ведущей объединяющей силой.

«Задолго до начала войны произошло соединение классового сознания русских (стремление к социализму как социальной справедливости и к ее идеалу — коммунизму) с их патриотическим сознанием. Особенность последнего — интернационализм. Россия — явление интернациональное. Историческая роль в названном соединении принадлежит Сталину. Единство социализма и патриотизма никогда не было столь наглядным и впечатляющим, как в сталинскую эпоху. Ее драмы и трагедии, от коих нельзя уходить, уважаемый читатель, еще ждут своего исследования. Но одно бесспорно: Великая Победа никогда не пришла бы на нашу землю, если бы русский вопрос не стал гвоздем национальной политики в СССР, если бы советский патриотизм не зиждился на фундаменте русского патриотизма» [176].

И до войны И. В. Сталин, будучи Генеральным секретарем ЦК партии, читал в день пять и более книг объемом в 400–500 страниц. Во время войны он не изменил этому своему правилу. Ему ежедневно приходилось знакомиться со множеством шифровок, военных, политических, хозяйственных, дипломатических и других документов, телеграмм, рапортов и писем трудящихся и воинов. И все же он находил время для систематического чтения произведений классиков отечественной и мировой литературы, романов, поэм и стихотворений советских писателей, научных трудов.

Регулярно просматривал Сталин нашу и трофейную фронтовую кинохронику внимательно знакомился с очерками военных корреспондентов. Главный редактор органа Центрального Комитета и МК ВКП(б) газеты «Правда» П. Н. Поспелов рассказывал, что перед публикацией передовых и наиболее принципиальных военно-политических статей регулярно посылал их на просмотр И. В. Сталину и практически без задержки получал обратно читанные, а зачастую и исправленные материалы с пометкой «Можно печатать». Это подтверждал и главный редактор газеты Наркомата обороны «Красная звезда» Д. И. Ортенберг. В этих газетах не раз печатались статьи, написанные И. В. Сталиным, но либо под псевдонимом, либо безымянно.

И. В. Сталин проявлял чрезвычайную заботу о развитии литературы, науки и искусства. Вот несколько наиболее характерных фактов.

В 1942 году А. Е. Корнейчук написал пьесу «Фронт». В ней речь шла об отношении к ведению Отечественной войны. Заслуженному участнику Гражданской войны, законсервировавшемуся на ее способах ведения боевых операций, противостоял молодой военачальник, понимающий, что старыми методами ныне воевать уже нельзя. У пьесы были реальные прототипы.

И. В. Сталин сразу же оценил достоинства пьесы и рекомендовал ее для публикации в газете «Правда». Пьеса была напечатана в четырех номерах газеты за 24–27 августа 1942 года. Она вызвала различные отзывы, в том числе и резко отрицательные. В архиве И. В. Сталина сохранилась переписка об этой пьесе. 28 августа 1942 года командующий Северо-Западным фронтом маршал С. К. Тимошенко послал И. В. Сталину телеграмму, в которой отмечал: «Опубликованная в печати пьеса тов. Корнейчука заслуживает особого внимания. Эта пьеса вредит нам, ее нужно изъять. Автора привлечь к ответственности, виновных в связи с этим следует разобрать».

В тот же день И. В. Сталин ответил С. К. Тимошенко следующей телеграммой:

«СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

МАРШАЛУ ТИМОШЕНКО

Вашу телеграмму о пьесе Корнейчука «Фронт» получил. В оценке пьесы Вы не правы. Пьеса будет иметь большое воспитательное значение для Красной Армии и ее комсостава. Пьеса правильно отмечает недостатки Красной Армии, и было бы неправильно закрывать глаза на эти недостатки. Нужно иметь мужество признать недостатки и принять меры к их ликвидации. Это единственный путь улучшения и усовершенствования Красной Армии. И. СТАЛИН».

1 сентября 1942 года И. В. Сталин на копии телеграммы, полученной от С. К. Тимошенко, написал: «Т-щу Корнейчуку. Посылаю Вам для сведения телеграмму т. Тимошенко и мой ответ. Стиль телеграммы т. Тимошенко сохранен полностью, привет! И. Сталин». 3 сентября А. Е. Корнейчук в ответном письме сердечно поблагодарил И. В. Сталина за внимание и поддержку.

Драматургу доработать свое произведение, сделать его более актуальным помогли рекомендации Сталина. Пьеса «Фронт» с большим успехом шла в те годы во многих театрах страны. Сталин предложил по пьесе снять кинофильм. Одноименная кинокартина была поставлена Сергеем Дмитриевичем Васильевым и Георгием Николаевичем Васильевым, снявшими в 1934 году фильм «Чапаев». Кинокартина демонстрировалась в кинотеатрах и клубах, повсюду шли жаркие обсуждения, что во многом способствовало правильному пониманию сущности характера Великой Отечественной войны, ведению ее современными приемами.

Вспоминая то время, академик Г. Л. Смирнов пишет: «Потом фронтовой театр показал спектакль по пьесе Корнейчука «Фронт». Со сцены повеяло критическим духом, призывом к пересмотру устаревшей стратегии и тактики. Из нынешнего далека некоторые литераторы и критики свысока и иронически бросают шпильки в адрес автора: не тех критикуете и не за то. Вот если бы Сталина взять под обстрел… Хотел бы я видеть такого смельчака. Однако в пьесе разворачиваются масштабные события армейского и фронтового порядка, через них были показаны больные проблемы. Зал, где сидело немало военных, сочувственно реагировал на происходящее на сцене» [169, с. 53].

В том же году режиссеры Васильевы экранизировали повесть А. Н. Толстого «Хлеб». Был создан двухсерийный фильм «Оборона Царицына». Первая серия вышла на экраны кинотеатров. Вторая серия была по настоянию Сталина снята с демонстрации. Главным образом из-за того, что в кинокартине идеализировались опыт и традиции Гражданской войны, что в тот период было неуместным.

В 1942 году Сталин внимательно прочитал другую пьесу А. Н. Толстого — «Иван Грозный». Он ее одобрил и распорядился издать массовым тиражом. Сталин считал, что Иван Грозный был жесток, но эта жестокость оправдывалась великой целью — создать мощное и единое Российское государство.

По рекомендации Сталина С. М. Эйзенштейну было поручено написать сценарий об Иване Грозном. Ознакомившись в 1943 году со сценарием, Сталин отметил: «Сценарий получился неплохой. Тов. Эйзенштейн справился с задачей. Иван Грозный, как прогрессивная сила своего времени, и опричнина, как его целесообразный инструмент, вышли неплохо». Придавая большое значение созданию правдивого фильма об Иване Грозном, позднее, на встрече с режиссером Эйзенштейном и артистом Черкасовым, Сталин потребовал переделки второй серии кинокартины «Иван Грозный» и разъяснял им: «Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая страну от проникновения иностранного влияния» (цит. по: [118, с. 85]).

Сталин решительно высказывался за бережное отношение к отечественной истории. Получив письмо с протестом против передвижения памятника Минину и Пожарскому ближе к храму Василия Блаженного и требованием «вообще памятник выбросить и вообще забыть о Минине и Пожарском» от Демьяна Бедного, Сталин назвал его «Иваном, не помнящим родства» и заявил: «Историю мы выбрасывать не можем».

Кинорежиссерам и артистам Сталин предлагал создавать фильмы о выдающихся сынах русского, украинского, грузинского и других народов Советского Союза. Еще в феврале 1935 года во время вручения А. П. Довженко ордена Ленина было сказано Сталиным: «За вами долг — украинский Чапаев». Режиссер обещал создать фильм о герое Гражданской войны Николае Щорсе. Печать сразу об этом написала, но Довженко увлекся другим фильмом. Шли годы, Сталин не забыл об обещании и пригласил Довженко. Расспросив о творческих планах, обратился:

— А теперь я вам скажу, для чего вас вызвал. Когда я говорил вам в прошлый раз о Щорсе, я это сказал в плане совета. Я просто думал о том, что вы примерно будете делать на Украине. Ни мои советы, ни газетные статьи ни к чему вас не обязывают. Вы — человек свободный. Хотите делать «Щорса» — делайте, но если у вас имеются иные планы — делайте другое. Не стесняйтесь. Я вызвал вас для того, чтобы вы это знали.

Фильм о героической борьбе народа против буржуазных националистов, за Советскую власть вышел на экраны в 1939 году. Киноэпопея «Щорс», удостоенная в грозовом 1941 году Сталинской премии, звала на борьбу с фашистским зверьем.

Осенью 1943 года Сталин ознакомился со сценарием А. П. Довженко «Украина в огне». По свидетельству писателя, его повесть Сталину не понравилась, и он запретил ее для печати и для постановки [68, с. 5]. Но существо дела не в том, что повесть не понравилась. Сталин говорил, что Довженко не понял, что нынешняя Отечественная война есть также война классовая, ибо самые разбойнические и хищнические империалисты напали на нашу социалистическую страну с целью ее покорения, уничтожения советского строя, порабощения и истребления нашего народа. Именно это, а не какое-либо другое обстоятельство привело к тому, что остатки разбитых эксплуататорских классов, враждебных рабочим и крестьянам, в ходе войны оказались в одном лагере с нашим лютым врагом — немецкими захватчиками. Кому-кому, а Довженко должны быть известны факты выступлений петлюровцев и других украинских националистов на стороне немецких захватчиков против украинского и всего советского народа. Эти подлые изменники родины, предатели советского народа не отстают от гитлеровцев, убивая наших детей, женщин, стариков, разоряя наши города и села. Они целиком перешли на сторону немецких злодеев, стали палачами украинского народа и активно борются против Советской власти, против нашей Красной Армии. Если бы Довженко задался целью написать правдивое произведение — он должен был бы в своей киноповести заклеймить этих изменников. Но Довженко, видимо, не в ладах с правдой. Иначе как понять, что Довженко в своей киноповести не разоблачил этих презренных предателей украинского народа? Они отсутствуют в киноповести Довженко, как будто не существуют. У Довженко не хватило духа, не нашлось слов, чтобы пригвоздить их к позорному столбу. Вместе с тем Довженко критикует политику и практические мероприятия большевистской партии и Советского правительства, направленные на подготовку советского народа, Красной Армии и нашего государства к нынешней войне.

Сталин отметил, что Довженко не понимает, что без ликвидации эксплуататорских классов в нашей стране наш народ, наша армия, наше государство не были бы столь могущественны, боеспособны и едины, какими оказались они в нынешней тяжелой войне против германских империалистов. Довженко несправедливо критиковал политику партии в области национальных отношений, колхозного строительства. По существу, клеветал на советский народ, кадры, командиров Красной Армии, клеветал на украинский народ. Сталин назвал повесть платформой узкого, ограниченного украинского национализма, враждебной политике партии и интересам украинского и всего советского народа.

Прочтя повесть, Сталин спросил Хрущева:

— Вы, Хрущев, читали сценарий?

Хрущев ответил:

— Только в машине, товарищ Сталин, по дороге в ЦК.

В 1944 году режиссер В. И. Пудовкин начал снимать фильм «Адмирал Нахимов». И. В. Сталин сурово раскритиковал сценарий и самого Пудовкина за то, что тот не изучил как следует дело, не изучил Нахимова, а показал два-три бумажных корабля, балы, танцы, разные встречи и еще раз танцы. Получается картина о танцах с эпизодами о Нахимове. Сталин отметил, что нельзя подделываться под отсталые вкусы. Вкусы людей развиваются, а мы, большевики, все сделаем, чтобы они еще сильнее развивались. Пудовкин взялся за фильм о Нахимове, а не знает что русские были в Синопе, что в Синопском бою была взята в плен целая группа турецких генералов во главе с командующим. Нельзя искажать историческую правду. Этот фильм будет показан во всем мире, и все увидят в нем неправду. Кто, не зная дела, берется за него, не уважает себя, отмечал И. В. Сталин. Режиссер учел суровую критику. Фильм «Адмирал Нахимов» вышел на экраны и впоследствии получил Сталинскую премию.

В 1941–1945 годах многие произведения литературы и искусства получили Сталинские премии. Вместе с тем ряд повестей и стихотворений был подвергнут резкой критике за низкий литературно-художественный уровень и крупные идейные провалы и недостатки.

В обсуждении произведений, выдвинутых на соискание Сталинских премий, участвовали члены Политбюро ЦК партии, президент Академии наук СССР, руководители Союза писателей, Союза композиторов, отдельные наркомы. По свидетельству участников заседаний, Сталин приходил наиболее подготовленным по сравнению с остальными. Он практически знал все имеющие сколько-нибудь существенное значение социально-политические работы, произведения художественной литературы, музыкальные сочинения. Многое он прочитывал на стадии сигнальных экземпляров или в «толстых» литературно-художественных, научных, политических журналах. Зачастую лично предлагал тому или иному произведению присудить премию, чем повергал в растерянность и членов Политбюро, и руководителей ведомств искусств и кинематографии, ничего не знавших об этих творениях. Вместе с тем отвергал, а иногда и высмеивал попытки «протащить» на Сталинскую премию художественно беспомощные или политически незрелые работы.

И. В. Сталин часто посещал Художественный театр, знал его основной репертуар и ведущих артистов. Смотрел спектакли Малого театра. Слушал оперы в Большом театре, особенно «Пиковую даму» Чайковского, а то и одно-два действия нравившейся ему оперы.

Приветствовал возвращение на сцену Большого театра «Ивана Сусанина» Глинки как оперы, воспевающей патриотизм русского народа. Однажды в беседе с дирижером Большого театра А. М. Пазовским поинтересовался, когда же состоится премьера оперы. Получив неопределенный ответ заметил:

— Да, если бы и мы на фронте с такой же скоростью продвигались вперед, с какой вы переучиваете «Сусанина», то, пожалуй, далеко еще не добрались бы до Днепра.

А побывав на репетиции и не услышав величественного гимна «Славься» Глинки, с изумлением произнес:

— Как же так, без «Славься»? Ведь на Руси тогда были князья, бояре, купцы, духовенство, миряне. Они все объединились в борьбе с поляками. Зачем же нарушать историческую правду?..

Когда в конце войны в Новосибирске был отстроен Театр оперы и балета, Сталин рекомендовал открыть сезон патриотической оперой Глинки «Иван Сусанин». Врага, напавшего на Россию, ждет один конец — гибель.

Сталин любил слушать оперу «Иван Сусанин» с участием Михайлова. Однако тот, будучи в прошлом протодьяконом, не осмеливался петь в полный голос. Узнав об этом, Сталин, положив руку на плечо артиста, попросил:

— Максим Дормидонтович, вы не стесняйтесь, пойте в полную силу. Я тоже учился в духовной семинарии. И если бы не избрал путь революционера, кто знает, кем бы я стал. Возможно, священнослужителем.

С тех пор Михайлов полностью раскрыл свой талант. Сталин считал, что в роли Сусанина он — истинный костромской крестьянин.

Сталин всегда был внимателен к артистам, старался в чем-то помочь им. Однажды, заметив, что заслуженная артистка А. А. Бышевская до предела истощена, а поэтому из последних сил пропела арию Ярославны, Сталин попросил ее подойти и участливо сказал:

— Александра Андреевна, вы очень исхудали. А по истории княгиня Ярославна должна быть солидней…

Услышав, что она не только голодает, но и не имеет своего угла, Сталин успокоил:

— Квартиру отремонтируем, питание восполним.

Вскоре всем артистам был увеличен паек и прибавлена зарплата. Очевидцы рассказывают, что Сталин любил старинные русские песни. Пел их сам. В большом фойе дачи, вспоминает Молотов, часто во время обеда заводил патефон, ставя пластинки с записями Шаляпина, Русского народного хора имени Пятницкого, грузинских народных песен. Из музыкальной классики предпочитал произведения Глинки, Римского-Корсакова, Мусоргского, Чайковского. Сталин устраивал концерты в Кремле, особенно с участием вокалистов. Слушал исполнение произведений классической музыки выдающимися артистами Валерией Барсовой и Верой Давыдовой, Иваном Козловским и Александром Пироговым и многими другими. На концерты приглашались пианист Эмиль Гилельс, скрипач Давид Ойстрах, балерина Галина Уланова и другие мастера искусства.

А. А. Громыко вспоминает: «Когда во время выступления Козловского некоторые члены Политбюро стали громко выражать пожелание, чтобы он спел задорную народную песню, Сталин спокойно, но во всеуслышание сказал:

— Зачем нажимать на товарища Козловского, пусть он исполнит то, что сам желает. А желает он исполнить арию Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин».

Все дружно засмеялись, в том числе и Козловский. Он сразу же спел арию Ленского. Сталинский юмор все воспринимали с удовольствием» [62, кн. 1, с. 204].

Иван Семенович Козловский рассказывал мне, что беседы с Иосифом Виссарионовичем Сталиным помогли ему, оперному певцу, в народной музыкальной драме Мусоргского «Борис Годунов» глубже понять образ Юродивого и вокальными средствами передать тяжкое обвинение самодержцу и горестные думы «русского люда, голодного люда» в тяжкую годину испытаний. Думаю, говорил Козловский, не я один, а и Михайлов, и Барсова, и другие с полным основанием могли бы называть Сталина своим сорежиссером.

Во время Тегеранской конференции, узнав, что Черчиллю нравится советский эстрадный певец Вадим Козин, по указанию И. В. Сталина артист был спецрейсом доставлен в Тегеран и пел на юбилее британского премьер-министра. А во время Потсдамской конференции Сталин, устроив прощальный концерт для Черчилля, успокаивал волновавшихся артистов: вас слушают простые любители. Он попросил, чтобы наряду с произведениями Чайковского, Моцарта, Баха были исполнена русские и другие народные песни, песни советских авторов.

Был Сталин знаком и с новыми музыкальными произведениями, созданными в годы Отечественной войны. Он поддержал выдвижение Д. Д. Шостаковича на присуждение Сталинской премии за создание Седьмой симфонии.

Услышав Седьмую симфонию Д. Д. Шостаковича в феврале 1942 года в Куйбышеве, А. Н. Толстой писал в газете «Правда»: «Седьмая симфония возникла из совести русского народа, принявшего без колебания смертный бой с черными силами. Написанная в Ленинграде, она выросла до размеров большого мирового искусства, понятного на всех широтах и меридианах, потому что она рассказывает правду о человеке в небывалую годину его бедствий и испытаний. Симфония прозрачна в своей огромной сложности, она и сурова, и по-мужски лирична, и вся летит в будущее, раскрывающееся за рубежом победы человека над зверьем…

Гитлеру не удалось взять Ленинград и Москву… Красная Армия создала грозную симфонию мировой победы. Шостакович прильнул ухом к сердцу Родины и сыграл песнь торжества» [142].

В день рождения М. А. Шолохова, 24 мая 1942 года, И. В. Сталин пригласил писателя к себе на ужин. Беседуя с ним, сказал: «Идет война. Тяжелая. Тяжелейшая. Кто о ней после победы ярко напишет? Достойно, как в «Тихом Доне»… Храбрые люди изображены — и Мелихов, и Подтелков, и еще многие красные и белые. А таких, как Суворов и Кутузов, нет. Войны же, товарищ писатель, выигрываются именно такими великими полководцами. В день ваших именин мне хотелось пожелать вам крепкого здоровья на многие годы и нового талантливого всеохватывающего романа, в котором бы правдиво и ярко, как в «Тихом Доне», были изображены и герои-солдаты, и гениальные полководцы, участники нынешней страшной войны…» [168].

Однажды после беседы с И. В. Сталиным М. А. Шолохов рассказывал сыну:

— Помню, в одну из встреч с ним, когда деловая беседа уже закончилась и перед прощанием пошли короткие вопросы-ответы о том, о сем, я под разговор возьми и спроси, зачем, дескать, вы, Иосиф Виссарионович, позволяете так безмерно себя превозносить? Славословия, портреты, памятники без числа и где попадя? Ну, что-то там еще ляпнул об услужливых дураках… Он посмотрел на меня с таким незлобивым прищуром, с хитроватой такой усмешечкой: «Что поделаешь? — Отец неумело попытался изобразить грузинский акцент: — Людям нужна башка». Меня подвел этот его акцент, послышалась «башка», голова то есть. Так неловко стало, куда глаза деть, не знаю. Не чаю, когда уйду. Потом уже, когда из кабинета вышел, понял — «божка», божок людям нужен. То есть дал понять, что он и сам, дескать, лишь терпит этот культ. Чем бы, мол, дитя ни тешилось… И ведь я этому поверил. Да, признаться, и сейчас верю. Уж очень убедительно это им было сказано» [217].

В 1943–1944 годах М. А. Шолоховым были написаны отдельные главы нового романа «Они сражались за Родину». По указанию Сталина некоторые главы романа были опубликованы в газете «Правда».

Много раз И. В. Сталин смотрел комедийный фильм Г. В. Александрова «Волга-Волга» (в 1941 году был удостоен Сталинской премии).

После одного приема в честь участников декады украинского искусства И. В. Сталин пригласил группу видных деятелей для просмотра кинокомедии, а сам сел между В. И. Немировичем-Данченко и Г. Александровым. «По ходу фильма, — вспоминал кинорежиссер, — Сталин, делясь с нами своим знанием комедии, своими чувствами, обращаясь то ко мне, то к Немировичу-Данченко, полушепотом сообщал: «Сейчас Бывалов скажет: «Примите от этих граждан брак и выдайте им другой». Произнося это, он смеялся, увлеченный игрой Ильинского, хлопал меня по колену. Не ошибусь, если скажу, что он знал наизусть все смешные реплики этой кинокомедии.

Когда на приеме Сталину представили Игоря Владимировича Ильинского, он пошутил:

— Здравствуйте, гражданин Бывалов. Вы бюрократ, и я бюрократ, мы поймем друг друга. Пойдемте побеседуем. — И повел его к столу» [186, с. 253].

Копию фильма «Волга-Волга» И. В. Сталин подарил президенту США Ф. Рузвельту. Тот не сразу мог понять, чем вызван такой подарок. Но когда услышал песню старшего лоцмана «Америка России подарила пароход, у него колеса сзади и ужасно тихий ход», воскликнул: Сталин дал понять, что мы затягиваем с открытием второго фронта.

Другая картина, названная Александровым «Золушкой», Сталину не понравилась, поскольку ее содержание не соответствовало названию и она уступала по сатирическому сарказму «Волге-Волге». Сталин от руки написал двенадцать возможных наименований кинокартины и все это отправил режиссеру домой. Александров выбрал сразу — «Светлый путь». А после войны, когда некоторые чиновники пытались приостановить выпуск кинофильма «Встреча на Эльбе», Сталин после просмотра сказал: «Фильм снят с большим знанием дела».

Сталинской премии были удостоены многие произведения, посвященные великим битвам, близкой победе, полному освобождению советской земли, славянских и других народов от ига фашистского рабства, великой освободительной миссии Красной Армии. Эти примеры показывают, как строго, взыскательно относился И. В. Сталин к художественным достоинствам произведений писателей и мастеров искусства. Он добивался, чтобы в литературе и искусстве наряду с призывом к беспощадной борьбе с фашизмом осмысливались явления и события Отечественной войны, раскрывался образ советского патриота — мужественного фронтовика и самоотверженного труженика тыла.

На встрече с творческой интеллигенцией И. В. Сталин говорил:

«Вот сегодняшняя задача нашей творческой советской интеллигенции и состоит в том, чтобы в своих произведениях всесторонне показать этого простого, прекрасного советского человека, раскрыть и показать лучшие черты его характера. В этом сегодня и состоит генеральная линия в развитии литературы и искусства.

Чем нам дорог литературный герой, созданный в свое время Николаем Островским в книге «Как закалялась сталь» Павел Корчагин?

Он дорог нам прежде всего своей безграничной преданностью революции, народу, делу социализма, своим бескорыстием.

Художественный образ в кино великого летчика нашего времени Валерия Чкалова способствовал воспитанию десятков тысяч бесстрашных советских соколов — летчиков, покрывших себя в годы Великой Отечественной войны неувядаемой славой, а славный герой кинокартины «Парень из нашего города» полковник-танкист Сергей Луконин — сотни тысяч героев-танкистов.

Нужно продолжать эту сложившуюся традицию — создавать таких литературных героев — борцов за коммунизм, на которых советским людям хотелось бы равняться, которым хотелось бы подражать.

…Сколько людей приходили во время войны вдохновиться на подвиги к памятнику Минину и Пожарскому на Красной площади! А на что может вдохновить груда ржавого железа, выдаваемая «новаторами» от скульптуры за произведение искусства? На что могут вдохновить абстрактные картины художников?

Именно в этом причина того, что современные американские финансовые магнаты, пропагандируя модернизм, платят за такого рода «произведения» баснословные гонорары, которые и не снились великим мастерам реалистического искусства.

Есть классовая подоплека и у так называемой западной популярной музыки, так называемого формалистического направления…

В 1944 году мне довелось прочитать инструкцию, написанную одним офицером английской разведки, которая была озаглавлена: «Как использовать формалистическую музыку для разложения войск противника?»

Говоря о дальнейшем развитии советской литературы и искусства, нельзя не учитывать, что они развиваются в условиях невиданного еще в истории размаха тайной войны, которую сегодня мировые империалистические круги развернули против нашей страны, в том числе в области литературы и искусства…

Один ретивый американский сенатор сказал: «Если бы нам удалось показать в большевистской России наши кинофильмы ужасов, мы бы наверняка сорвали им коммунистическое строительство». Недаром Лев Толстой говорил, что литература и искусство — самые сильные формы внушения». (Бахания В. В. «Личная секретная служба И. В. Сталина». М., 2004. С. 298–302).

Примечательно высказывание В. Солоухина об отношении народа к Сталину. В своем произведении «Чаша», опубликованном уже после его смерти, он писал, что народ «…любил его самозабвенно. Разве не рыдали в дни его похорон миллионы россиян, начиная с домохозяек, кончая маршалами Рокоссовским и Жуковым (а ведь Рокоссовский успел уже «посидеть», прежде чем его позвали командовать). Разве сотни стихов и песен о Сталине не говорят об искренней любви к этому неоднозначному человеку? Почему нет ни одного стихотворения о Хрущеве, о Брежневе? Одни анекдоты!» [80].

Победоносное завершение Великой Отечественной войны во всем величии раскрыло исторический подвиг советского народа как в годы войны, так и в предвоенные годы, доказало правильность пути, по которому шло наше государство. Это стало очевидным даже для многих представителей белой эмиграции. Началось движение за ее возвращение на Родину. В ряду самых первых «возвращенцев» был А. Н. Вертинский. В одной из своих песен 1945 года он так оценивал значение И. В. Сталина в Великой Отечественной войне:

И в боях за Отчизну суровых

Шли бесстрашно на смерть за него,

За его справедливое слово,

За великую правду его.

Как высоко вознес он державу,

Вождь советских народов-друзей,

И какую всемирную славу

Создал он для Отчизны своей!

В. Солоухин, комментируя отрывок из этой песни, писал так: «Я позвал своего приятеля, дача которого в пяти минутах ходьбы, фронтовика и даже участника Сталинградской битвы. Хотелось поделиться такой находкой.

Все ниже клонилась голова моего «сталинградца», под конец даже не слезинка ли сверкнула в уголке глаза. Он тихо с горечью сказал: «Все мы растеряли, все…» Возражать я не стал» [80].

К слову, приведенная песня была написана А. Н. Вертинским в 1945 году. Ее он продолжал исполнять, несмотря на кампанию борьбы против «культа личности», а на попытки запрета отвечал, что своих убеждений не меняет что для него и семьи И. В. Сталин — кумир. В 1951 году артист, певец, композитор А. Н. Вертинский был удостоен Сталинской премии за талантливое исполнение роли Кардинала в фильме «Заговор обреченных» (1950 год).

Как бы ни неистовствовала «демократическая» пропаганда, Великая Отечественная война навсегда останется в истории нашей страны одной из самых ярких страниц, свидетельствующих о величии духа, героизме, стойкости советского народа. На скрижалях истории человечества навсегда запечатлен факт эпохального значения — советский народ и его Вооруженные силы вынесли на своих плечах основную тяжесть Второй мировой войны и внесли решающий вклад в разгром фашистской Германии и ее союзников, в освобождение народов Европы и Азии от фашистского ига. В этой титанической, победоносной борьбе нашего народа должны найти достойное отражение дела и свершения Верховного Главнокомандующего Великой войны И. В. Сталина.

За политику мира и международной безопасности

Годы Великой Отечественной войны Советского Союза отмечены неуклонным расширением и проведением принципиальной внешнеполитической деятельности Центрального Комитета ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР. В выступлении по радио 3 июля 1941 года Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин по поручению ЦК Коммунистической партии и Советского правительства изложил основные направления внешней политики воюющего Советского государства. Он говорил:

«Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма. В этой освободительной войне мы не будем одинокими. В этой великой войне мы будем иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки, в том числе в лице германского народа, порабощенного гитлеровскими заправилами. Наша война за свободу нашего Отечества сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы. Это будет единый фронт народов, стоящих за свободу против порабощения и угрозы порабощения со стороны фашистских армий Гитлера. В этой связи историческое выступление премьера Великобритании г. Черчилля о помощи Советскому Союзу и декларация правительства США о готовности оказать помощь нашей стране, которые могут вызвать лишь чувство благодарности в сердцах народов Советского Союза, являются вполне понятными и показательными» [182, с. 27–28].

Вторая мировая война началась в рамках капиталистической системы. После нападения фашистской Германии на СССР, с началом Великой Отечественной войны Советского Союза Вторая мировая война вышла за пределы капиталистической системы и, тем самым, приобрела новое политическое и социальное содержание. Через четверть века после Великой Октябрьской социалистической революции в России в 1917 году социалистическое Советское государство совместно с рядом западноевропейских капиталистических государств вступило в борьбу с фашистской Германией — ударной силой мировой империалистической реакции. И это произошло после двадцатилетней борьбы объединенных сил США, Великобритании, Франции, Германии, Японии, Италии и других капиталистических стран против социалистического Советского Союза.

В июле 1941 года СССР и Англия заключили «Соглашение о совместных действиях в войне против Германии». Позднее, в июне 1942 года, СССР и США подписали «Соглашение о принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии». Создалась англо-советско-американская коалиция против гитлеровской Германии и ее союзников в Европе. В докладе о 25-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции 6 ноября 1942 года И. В. Сталин говорил:

«Было бы смешно отрицать разницу в идеологии и в общественном строе государств, входящих в состав англо-советско-американской коалиции. Но исключает ли это обстоятельство возможность и целесообразность совместных действий членов этой коалиции против общего врага, несущего им угрозу порабощения? Безусловно, не исключает. Более того, создавшаяся угроза повелительно диктует членам коалиции необходимость совместных действий для того, чтобы избавить человечество от возврата к дикости и к средневековым зверствам. Разве программа действий англо-советско-американской коалиции недостаточна для того, чтобы организовать на ее базе совместную борьбу против гитлеровской тирании и добиться победы над ней? Я думаю, что вполне достаточна» [182, с. 132–133]. Советская внешняя политика была направлена на сплочение антифашистских сил и мобилизацию их на усиление борьбы против фашистской Германии.

В создании антигитлеровской коалиции — военно-политического союза социалистического Советского Союза и капиталистических Англии и США, а затем и других стран Европы и Азии — решающую роль сыграла напряженная и дальновидная внешняя политика Коммунистической партии и Советского правительства, направляемых И. В. Сталиным. За этим стояли годы борьбы за признание ведущими капиталистическими державами Советского Союза, борьба за утверждение коллективной безопасности против фашистской Германии, против агрессивного тройственного блока Германии, Италии и Японии, борьба за предотвращение создания единого фронта капиталистических держав против социалистического СССР. Не переломив уже наметившегося курса капиталистического мира на удушение социалистического Советского Союза, наша страна в связи с нападением фашистской Германии оказалась бы в тяжелейшем, если не безвыходном положении. Советской дипломатии, Сталину удалось оттянуть срок нападения фашистской Германии и ее союзников на нашу страну, почти два года оставаться вне начавшейся Второй мировой войны, за это время заметно улучшить свое геополитическое положение. А с началом фашистской агрессии приступить к созданию антигитлеровской коалиции, получить поддержку мировой демократической общественности.

И при всем этом находятся политики и историки, утверждающие, что Сталин развязал Вторую мировую войну, подтолкнул Гитлера к нападению на СССР, излишне принципиально оценивал действия Черчилля-Рузвельта в общей борьбе против фашистской Германии. Поистине иезуитству и лжи нет предела.

Сила Сталина была в том, что он делал все для укрепления антигитлеровской коалиции, добивался принятия каждым ее участником конкретных обязательств и безусловного исполнения. Действовал твердо, но тактично, уважая и лидеров союзных стран и других политических и военных деятелей, участвующих в борьбе против фашизма.

Разгром ударных группировок немецко-фашистских войск под Москвой стал полной неожиданностью для англичан и американцев. Премьер-министр Великобритании У. Черчилль уже во второй половине декабря 1941 года направил в Москву министра иностранных дел А. Идена, бывшего в то время его зятем и руководителем английской разведки. Перед ним была поставлена задача провести с советской стороной переговоры о заключении договора о союзе и взаимопомощи и послевоенном устройстве мира, а заодно и удостовериться, действительно ли гитлеровцы под Москвой потерпели сокрушительное поражение. Дело в том, что и в Англии, и в США считали, что Советский Союз перед натиском фашистской Германии не продержится дольше зимы 1941/42 года.

Учитывая важность заключения договора между СССР и Великобританией, в переговорах с А. Иденом участие принял И. В. Сталин наряду с В. М. Молотовым. Из-за отказа английского правительства признать советские границы 1941 года решено было продолжение переговоров перенести на более позднее время. Сталин предложил свозить Идена в освобожденный Волоколамск. Иден согласился. На заснеженных полях он и сопровождавшие его английские военные увидели разбитую и сожженную немецкую боевую технику — танки, орудия и др., трупы убитых немецких солдат, которых еще не успела убрать похоронная команда. Увиденное произвело на Идена потрясающее впечатление.

Сталину подробно доложили о поездке Идена по освобожденному Подмосковью. «Теперь, — заключил Сталин, — англичане на переговорах с нами будут более сговорчивыми».

На переговорах с Иденом в декабре 1941 года Сталин твердо заявил, что «вопрос о границах СССР… представляет для нас исключительную важность… что вся война между СССР и Германией возникла в связи с западной границей СССР, включая, в особенности, балтийские государства. Он хотел бы знать, готова или не готова Англия, наш союзник, поддержать нас в восстановлении этих границ» [149, с. 31, 33].

В книге приводится любопытная выдержка из мемуаров Идена об этих переговорах: «Предложенный Сталиным протокол указывал, что наши надежды в Лондоне на то, что удастся ограничить обсуждение вопроса о границах общими положениями Атлантической хартии, не оправдались. Цель русских была уже твердо определена. Она лишь незначительно изменилась в последующие три года и заключалась в том, чтобы обеспечить максимальные границы будущей безопасности России… Сталин показывал свои когти. Он начал с того, что запросил немедленного признания советских границ 1941 года как границ, которые будут указаны в послевоенном мирном договоре» (там же, с. 30).

Иден в ходе переговоров заявил: к чему торопиться с установлением послевоенных границ, когда Гитлер все еще стоит под Москвой и до Берлина далеко.

На это Сталин ответил сразу и уверенно:

— Ничего, русские уже были два раза в Берлине, будут и в третий раз!

В декабре 1941 года в Москву прибыл специальный представитель президента США Ф. Рузвельта Г. Гопкинс. Он так описывал свои впечатления от встречи с И. В. Сталиным: «Не было ни одного лишнего слова, жеста, ужимки. Казалось, что говоришь с замечательно уравновешенной машиной, разумной машиной. Иосиф Сталин знал, чего он хочет, знал, чего хочет Россия, и он полагал, что вы также это знаете… Если он всегда такой же, как я его слышал, то он никогда не говорит зря ни слова… Кажется, что у него нет сомнений. Он создает у вас уверенность в том, что Россия выдержит атаки немецкой армии» [214, с. 547–548]. Гопкинс считал Сталина выдающимся военным руководителем, с которым возможно самое тесное сотрудничество в рамках антигитлеровского союза. С его мнением считался Рузвельт.

А вот как сам Рузвельт оценивал деятельность Сталина: «Этот человек умеет действовать. У него цель всегда перед глазами. Работать с ним одно удовольствие. Никаких околичностей. Он излагает вопрос, который хочет обсудить, и никуда не отклоняется» («Советская Россия». 1998, 15 января). Интересны и воспоминания сына Ф. Рузвельта полковника Эллиота Рузвельта: «И мой отец, и Черчилль блестяще знали историю. Сталин по-своему учил историю и географию. Он знал английский, отлично понимал по-английски, но виду не подавал. Я узнал об этом, когда брал у него интервью, а к тому времени я уже посещал курсы русского языка, и когда иногда в моем присутствии велся разговор по-русски, я мог понять, о чем речь. Я обнаружил, что он так же знает английский, как любой из тех русских, кто встречался с отцом, не считая специалистов-переводчиков. Сталин внимательно слушал все, что говорили на этих встречах Черчилль и отец, затем ждал перевода и выигрывал таким образом время, отлично зная, что было сказано. У него было преимущество перед обоими, но он никогда себя не выдавал» [156].

В августе 1942 года, в период напряженнейших боев в предгорьях Кавказа, в Москву прилетел Черчилль. Он так пишет об этих днях в своих воспоминаниях:

«Я размышлял о моей миссии в это угрюмое, зловещее большевистское государство, которое я когда-то настойчиво пытался задушить при его рождении и которое вплоть до появления Гитлера я считал смертельным врагом цивилизованной свободы. Что должен был я сказать им теперь? Генерал Уэйвелл, у которого были литературные способности, суммировал все это в стихотворении, которое он показал мне накануне вечером. В нем было несколько четверостиший, и последняя строка каждого из них звучала: «Не будет второго фронта в 1942 году. Это — все равно, что везти большой кусок льда на Северный полюс».

В день прилета, 12 августа, состоялась первая встреча и беседа И. В. Сталина с У. Черчиллем, которая продолжалась около четырех часов. На беседе присутствовали В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, британский посол в Москве К. Керр, посол США А. Гарриман.

Предваряя свой монолог о втором фронте, У. Черчилль выразил надежду, что он и Сталин будут разговаривать «как друзья» и что Сталин также «выскажется откровенно о том, что он считает полезным предпринять в настоящее время». Далее он сообщил, что его договоренности о втором фронте с Молотовым в мае 1942 г. были лимитированы словами, что он, Черчилль, не может дать Советскому Союзу «никакого обещания на этот год». Американцы и англичане «не в состоянии предпринять операций в сентябре месяце, который является последним месяцем с благоприятной погодой… Но, как известно Сталину, Англия и США готовятся к большим операциям в 1943 г.». Черчилль говорил о недостатке десантных средств, о пока малом количестве американских дивизий на Британских островах, о том, что было бы просто неразумным начать высадку в этом году без всякой гарантии на успех, прервав тем самым большие приготовления к операциям в 1943 г. Сталин задал Черчиллю вопрос, «правильно ли он понимает, что второго фронта в этом году не будет, что английское правительство также отказывается от операции по высадке 6–8 дивизий на французском побережье в этом году». Черчилль переспросил Сталина, что советский лидер «понимает под вторым фронтом», и получил ожидаемый ответ — «вторжение большими силами в Европу в этом году». Специальный представитель президента США Гарриман добавил в этой связи, что он полностью присоединяется к высказыванию Черчилля.

Сталин заявил, что «тот, кто не хочет рисковать, никогда не выиграет войны», что «не надо только бояться немцев». Этот упрек вызвал раздражение Черчилля, который напомнил Сталину что в 1940 г. Англия сражалась с Гитлером практически в одиночку и немцы не решились осуществить высадку на Британские острова.

13 августа состоялась вторая беседа Сталина и Черчилля. Сталина сопровождал Молотов, Черчилля — Гарриман, Брук, Кадоган, Уэйвелл, Теддер. В ходе беседы ключевые вопросы первой встречи получили дальнейшее развитие. Сталин отметил, что расхождение между западными союзниками и СССР состоит в том, что «англичане и американцы оценивают русский фронт как второстепенный, а он (Сталин. — В.С.) считает его первостепенным», и что западные союзники не выполняют своих обязательств по поставкам в СССР оружия и других материалов, «дают не то, что обещано», но в то же время выразил благодарность за эти поставки.

Сталин предложил английским военным, если они изъявят желание, ознакомиться с советскими реактивными установками залпового огня («катюшами». — В.С.), что и было организовано на следующий день. Сталин заявил, что итоговое коммюнике не должно содержать «невыполнимые обещания». Черчилль, в свою очередь, подчеркнул, что нельзя противнику давать повод думать, что «между союзниками имеются разногласия». В заключение Сталин по просьбе Черчилля обстоятельно рассказал о советских планах защиты Кавказа.

14 августа Сталин дал обед в честь Черчилля. Во время обеда продолжалась беседа, в ходе которой, по воспоминаниям Главного маршала авиации А. Е. Голованова, «тосты продолжались. Черчилль на глазах пьянел, в поведении же Сталина ничего не менялось. …Судя по всему, Черчилль начал говорить что-то лишнее, так как Брук, стараясь делать это как можно незаметнее, то и дело тянул Черчилля за рукав. Сталин же продолжал непринужденно вести, как видно, весьма интересовавшую его беседу. Распрощавшись, Черчилль покинул комнату, поддерживаемый под руки. Сталин подошел ко мне и сказал: «Не бойся. России не пропью. А вот Черчилль будет завтра метаться, когда ему скажут что он тут наболтал…» (см.: [139]).

В самые напряженные дни боев на Кавказе, 30 сентября 1942 года, Черчилль писал Сталину о своем желании оказать помощь Советскому Союзу. На самом деле в это время у англичан был разработан план под кодовым названием «Вельвет». Согласно этому специальному плану, 10-я английская армия предназначалась для вторжения на Кавказ. Так под шум идущей войны Англия стремилась прибрать к рукам кавказские источники нефти.

В конце 1942 — начале 1943 годов вставал вопрос о принятии Сталиным участия в трехсторонней встрече глав правительств Англии, США и СССР. Однако в связи с тяжелым положением на советско-германском фронте Сталин не мог покинуть страну для выезда в Шотландию или другие предлагаемые союзниками районы. Правда, он дал согласие на личное предложение Рузвельта встретиться на двусторонней основе, без Черчилля. 26 мая 1943 года Сталин в послании Рузвельту сообщил, что такую встречу можно было бы провести «в июле или августе» на Аляске.

Намечаемая встреча сорвалась. 4 июня от имени американского президента было сообщено, что англо-американская конференция в Вашингтоне, состоявшаяся 12–25 мая 1943 года, приняла решение отложить открытие второго фронта еще на год. В ответном послании от 11 июня Сталин напомнил об обещаниях, которые западные лидеры твердо давали в январе — марте 1943 года, начать высадку во Франции не позднее сентября 1943 года. Сталин, с присущей ему прямотой обвинил Рузвельта и Черчилля в обмане. А вопрос о личной встрече двух лидеров вообще не упоминал.

Между тем в марте — апреле 1943 года состоялся визит английского министра иностранных дел А. Идена в США. Английская сторона всячески стремилась внушить советским руководящим деятелям, что Великобритания не собирается договариваться с США за спиной СССР, напротив, «будет разъяснять американцам, как важно активное участие СССР на правах абсолютного равенства в разрешении всех послевоенных проблем». Иден проинформировал, что во время визита был затронут вопрос о «предполагаемом стремлении Америки к созданию в Европе реакционных правительств и о связях США с правыми элементами европейской политической эмиграции».

Поскольку И. В. Сталин не смог вылететь ни в США, ни в другое приемлемое место встречи, было принято предложение Ф. Рузвельта «направить в самое ближайшее время в Вашингтон г-на Молотова и доверенного генерала». В ответе от 20 апреля 1942 года И. В. Сталин указывал: «Само собой понятно, что Молотов побудет также в Лондоне для обмена мнениями с английским правительством…» В. М. Молотов летел под именем «мистер Браун». На встречах с Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем В. М. Молотов обсуждал главный вопрос — об открытии второго фронта в Европе в 1942 году. Союзники просили Молотова уведомить Сталина, что «надеются открыть второй фронт в этом году».

Проблема открытия второго фронта была ключевым вопросом всей Второй мировой войны. Сталин занимал непримиримую позицию в этом вопросе. Он решительно требовал, чтобы англо-американские союзники выполнили свое главное обязательство перед Советским Союзом и открыли второй фронт в Европе. Так, 18 июля 1941 года в послании Черчиллю Сталин писал: «Мне кажется… что военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на западе (Северная Франция) и на севере (Арктика)» [138, т. 1, с. 19].

Отказ союзников открыть второй фронт в 1942 году вызвал у Сталина резкое усиление недоверия к своим партнерам. В октябре 1942 года, отвечая на вопросы американского корреспондента Кэссиди в отношении второго фронта, Сталин отметил, что реальная помощь союзников СССР малоэффективна по сравнению с той помощью, которую оказывает англичанам и американцам Советский Союз, оттягивая на себя главные силы германских войск.

Сталин был осведомлен, что в том же 1942 году Черчилль, заверяя в союзнической поддержке, подготовил секретный меморандум «Об объединенной Европе», в котором содержалось обращение к европейским странам, включая Германию, «объединиться в борьбе против большевистского варварства» вокруг Англии и США.

Вместо открытия второго фронта англичане и американцы предлагали Сталину ввести свои войска на территорию СССР для «охраны» от фашистского вторжения. В июле 1942 года Черчилль обратился к Сталину с предложением ввести англо-канадские войска в некоторые районы Средней Азии. Черчилль советовал Сталину вывести советские войска с Кавказа и разместить там для «охраны» нефтепромыслов английские войска. Такое же предложение он сделал в отношении Мурманска. Рузвельт предлагал Сталину разместить на советском Дальнем Востоке американские военно-воздушные базы для «отпора» готовящейся японской агрессии. Ответ Сталина на все эти «союзнические» предложения был одинаков: «Да, нам трудно, так давайте вы эти войска отправьте на фронт, а мы уж сами будем охранять» [209, с. 65].

После Курской битвы стало очевидным, что Советский Союз и его Красная Армия одни, без помощи союзников, способны разгромить военную машину фашистской Германии и армии ее сателлитов. Президент США Ф. Рузвельт, по словам сына, говорил ему накануне Тегеранской конференции: «Ведь если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится» [156, с. 161].

Советскому Союзу пришлось не только вести напряженную борьбу с главными силами фашистского блока, но и преодолевать недоброжелательность, порой близкую к открытому противодействию со стороны реакционных сил буржуазных государств, мешать правящим кругам этих стран вступить тайно от Советского Союза в сепаратные переговоры с Германией.

На протяжении всей войны в центре дипломатической деятельности И. В. Сталина стояли проблемы защиты государственных интересов нашей страны, максимального вовлечения в борьбу с Германией ресурсов Англии и США, обеспечения безопасности СССР в послевоенный период, надежности границ, обеспечения наших твердых позиций за столом мирной конференции.

Одной из характерных черт внешнеполитической деятельности Сталина было то, что в переговорах он занимал как бы менее жесткую позицию, чем Молотов. Это была позиция человека, который, глубже вникая в суть обсуждаемых проблем, находил менее жесткие ее решения, не отступая от принципиальных позиций. Эту особенность сталинской дипломатии отметил и президент Финляндии Ю. Паасикиви, страны, которая в период правления Сталина дважды воевала с СССР и дважды потерпела поражение в этих войнах. Уже после смерти Сталина Паасикиви говорил: «Сталин — один из величайших созидателей государства в истории. В отношении Финляндии Сталин проявлял симпатию и дружественность. Поэтому его уход из жизни вызывает искреннюю скорбь нашего народа. Я имел возможность много раз встречаться с генералиссимусом Сталиным и вести с ним переговоры. Об этих встречах я сохранил самые наиприятнейшие воспоминания» [141, с. 150].

А вот как оценивал Хрущев политику Сталина по отношению к Финляндии и другим восточноевропейским странам. Уже будучи отстраненным от дел, на пенсии, он заявил в своих мемуарах: «Вот я — тот человек, который жестко критикует Сталина. Но я всем скажу, что Сталин был умнейший человек. Мы начали войну с финнами в 1939 г. Официально пишут, что финны на нас напали. Да финнам это и не снилось! Мы на них напали, я это точно знаю. Мы хотели тогда, чтобы Финляндия стала советской. Но когда финны дали нам по морде, и крепко дали, Сталин пошел на мир. Карельский перешеек мы взяли, и он сразу подписал договор. Финны отвоевали свою независимость упорной борьбой, и Сталин тоже не стал упорствовать. А когда финны во время войны с Германией двинулись с Гитлером против нас, Сталин все-таки опять пошел потом на мирный договор с ними, хотя обстановка была такая: еще немножко повоевать и можно было всю Финляндию завоевать. Но он не пошел на это. Почему? Считаю, что в этом проявилась разумность Сталина. Он хотел этим актом положить начало разложению германской коалиции: раз русские не захотели завоевать Финляндию, то они не захотят, стало быть, завоевывать Венгрию, Румынию и другие союзные Германии страны. Это толкало союзников Гитлера на мир с нами. Так оно и получилось. Вышли из войны Болгария, Румыния, Венгрия» [41. с. 100].

И на полях сражений и за столом дипломатических переговоров Сталин последовательно отстаивал национальные интересы народов, подвергшихся фашистской агрессии. Советской Армией были освобождены из-под ига фашистов Польша, Чехословакия, Болгария, Румыния, Венгрия, Австрия, Югославия. Неоценимый вклад был внесен Советским Союзом в возрождение суверенитета растоптанных Гитлером Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии, Франции, Греции. Сталин, вопреки требованиям тогдашнего чанкайшистского правительства Китая, настоял на включении в Ялтинское соглашение 1945 года пункта о независимости Внешней Монголии [82].

Во внешнеполитической деятельности Сталина особое место занимала Польша. До войны у Советского Союза с Польшей складывались порой серьезные конфликтные отношения. Во время войны, в августе 1944 года, в Варшаве вспыхнуло антифашистское вооруженное восстание. Восстание в Варшаве Черчилль считал необходимым использовать для нажима на Сталина, дабы тем самым заставить его наконец-то уступить — признать польское правительство Миколайчика в Лондоне.

Сталин не поддался на провокации прожженного политика. Так, в телеграмме Рузвельту Сталин отмечал:

«Ваше и г-на Черчилля послание относительно Варшавы я получил. Хочу высказать свои соображения.

Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию, создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы.

С военной точки зрения создавшееся положение, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, также весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков, между тем советские войска, встретившиеся в последнее время с новыми значительными попытками немцев перейти в контратаки, делают все возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти в новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам».

И хотя против наступающих соединений Красной Армии немецкое командование бросило крупные силы на Варшавском направлении, Варшава была освобождена.

Польское эмигрантское правительство по-прежнему стояло на жестких антисоветских позициях. Сталин писал Черчиллю в 1944 году: «Оба Ваши послания от 20 февраля по польскому вопросу получил от г. Керра 27 февраля.

Ознакомившись с подробным изложением Ваших бесед с деятелями эмигрантского польского правительства, я еще и еще раз пришел к выводу, что такие люди не способны установить нормальные отношения с СССР. Достаточно указать на то, что они не только не хотят признать линию Керзона, но еще претендуют на Львов и Вильно. Что же касается стремления поставить под иностранный контроль управление некоторых советских территорий, то такие поползновения мы не можем принять к обсуждению, ибо даже саму постановку вопроса считаем оскорбительным для Советского Союза…»

Сталин резко ответил на заявление Черчилля в послании от 7 марта, что вопрос о советско-польской границе придется отложить до созыва конференции о перемирии:

«Я думаю, что мы имеем тут дело с каким-то недоразумением. Советский Союз не воюет и не намерен воевать с Польшей. Советский Союз не имеет никакого конфликта с польским народом и считает себя союзником Польши и польского народа. Именно поэтому Советский Союз проливает кровь ради освобождения Польши от немецкого ига. Поэтому было бы странно говорить о перемирии между СССР и Польшей. Но у Советского правительства имеется конфликт с эмигрантским польским правительством, которое не отражает интересов польского народа и не выражает его чаяний. Было бы еще более странно отождествлять с Польшей оторванное от Польши эмигрантское польское правительство в Лондоне».

Несмотря на то что польское эмигрантское правительство занимало непримиримые антисоветские позиции, Польша была членом антигитлеровской коалиции, ее вооруженные силы сражались на многих фронтах Второй мировой войны. Все это Советскому правительству приходилось учитывать, сотрудничая с США и Англией в борьбе против Германии. Новые проблемы возникли, когда Красная Армия вступила на территорию Польши, первой освобождая ее от фашистской оккупации. Правда, еще тогда, когда фашисты рвались к Москве, Сталин уже присматривался к тем польским лидерам, которые могли бы стать костяком будущего нового руководства Польши, ориентированного и учитывающего интересы СССР. В 1944 году было сформировано Войско Польское. Созданный Польский комитет национального освобождения стал временно исполнять функции правительства Польши. Эти советские инициативы, отражавшие в то время интересы значительного большинства поляков, способствовали освобождению страны и становлению впервые в ее истории народной власти. 21 апреля 1945 года в Москве был подписан Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Польской Республикой. Потсдамская конференция 1945 года установила западную границу Польши по Одеру — Нейсе.

Даже такой явный недоброжелатель Советского Союза, как Черчилль, писал: «Без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие другие силы в мире не смогли бы это сделать» (цит. по: [172]).

Хотя тот же Черчилль в Тегеране (1943 год), излагая общую англо-американскую позицию, говорил Сталину: «Очаг польского государства и народа должен быть расположен между так называемой линией Керзона и линией реки Одер с включением в состав Польши Восточной Пруссии и Оппельнской провинции».

На что Сталин ответил: «Если англичане согласны на передачу нам указанной территории (Кенигсберг и Мемель. — В.С.), то мы будем согласны с формулой, предложенной г-ном Черчиллем» [192, т. 2, с. 167].

«Нас, — говорил В. М. Молотов, — всячески старались ущемить, навязать Польше буржуазное правительство, которое, естественно, было бы агентом империализма. Но мы — Сталин и я за ним — держались такой линии, чтоб у себя на границе иметь независимую, но не враждебную нам Польшу. На переговорах и раньше споры шли о границах, «линии Керзона», «линии «Риббентроп — Молотов». Сталин сказал: «Назовите, как хотите! Но наша граница пройдет так!» Черчилль возразил: «Но Львов никогда не был русским городом!» — «А Варшава была», — спокойно ответил Сталин» [209, с. 78].

В Ялте (1945 год) по настоятельному требованию И. В. Сталина западная граница Польши была установлена по Одеру и Нейсе, тем самым произошло приращение польских земель. Между тем англичане пытались доказать, что полякам будет не под силу освоить новые территории. Ведь Польша получала Силезский промышленный район.

Клеветническую цель преследует кампания вокруг так называемого катынского дела. Как известно, в Катынском лесу под Смоленском трагически погибли польские военнослужащие. Геббельсовское радио в апреле 1943 года объявило о расстреле «еврейскими комиссарами» 10 тысяч польских офицеров. В новую фазу катынская история вступила, когда в апреле 1990 года М. Горбачев безапелляционно заявил о виновности НКВД в этом убийстве. «Демократическая» пропаганда приписала решение о расстреле поляков Сталину, а советским людям — исполнение этого варварского действа.

Но в катынской истории много неясного. За все прошедшие годы, несмотря на настойчивые поиски, не найдено ни одного советского документа времен войны, указывающего на расстрел поляков в Катынском лесу органами НКВД, ни свидетелей, ни участников самого расстрела. В то же время факты, обращающие внимание на то, что катынское дело сфабриковано не без участия академика А. Яковлева, Ю. Зоря, В. Фалина, Н. Лебедевой и других активистов «команды Геббельса» (см. Ю. Мухин. «Катынский детектив». М., 1995 и др. труды), игнорируются или замалчиваются. Рано или поздно свое слово о катынской истории должна сказать Генеральная прокуратура РФ.

В этой связи целесообразно вспомнить обмен взаимными личными и секретными посланиями И. В. Сталина и У. Черчилля. Английский премьер, поддерживая польское эмигрантское правительство, не дал отпора геббельсовской лжи о расстреле НКВД поляков в Катыни весной 1943 года. Сталин в личном и секретном послании Черчиллю 21 апреля 1943 года писал:

«Поведение польского правительства в отношении СССР в последнее время советское правительство считает совершенно ненормальным, нарушающим все правила и нормы во взаимоотношениях двух союзных государств.

Враждебная Советскому Союзу клеветническая кампания, начатая немецкими фашистами по поводу ими же убитых польских офицеров в районе Смоленска, на оккупированной германскими войсками территории, была сразу же подхвачена правительством г. Сикорского и всячески разжигается польской официальной печатью. Правительство г. Сикорского не только не дало отпора подлой фашистской клевете на СССР, но даже не сочло нужным обратиться к Советскому правительству с какими-либо вопросами или за разъяснениями по этому поводу.

Гитлеровские власти, совершив чудовищное преступление над польскими офицерами, разыгрывают следственную комедию, в инсценировке которой они использовали некоторые подобранные ими же самими польские профашистские элементы из оккупированной Польши, где все находится под пятой Гитлера и где честный поляк не может открыто сказать своего слова».

В послании от 4 мая Сталин отмечал:

«Я думаю, что с точки зрения духа нашего договора было бы вполне естественно удержать одного из союзников от нанесения удара другому союзнику особенно когда такой удар оказывает прямую помощь нашему общему врагу. Во всяком случае, я так понимаю обязанности союзника. Тем не менее я считал нужным информировать Вас о точке зрения советского правительства по вопросу о польско-советских отношениях. Поскольку поляки продолжали все больше раздувать клеветническую антисоветскую кампанию, не встречая противодействие в Лондоне, нельзя было ожидать, что терпение советского правительства может быть безграничным».

Сталин выразил надежду на более тесное сотрудничество и понимание между СССР, США и Великобританией (см.: 138, т. 1, с. 119, 126).

Сближения с Советским Союзом добивалось эмигрантское правительство Чехословакии во главе с Эдуардом Бенешем. Он еще после заключения пакта о ненападении в 1939 году рассматривал СССР как потенциального союзника. Его правительство первым из находившихся в Лондоне эмигрантских правительств пошло на нормализацию отношений с СССР. Бенеш выразил твердое желание заключить с СССР договор о взаимопомощи не только на период войны, но и на послевоенные годы. 12 декабря 1943 года был подписан Советско-чехословацкий договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве.

8 мая 1944 года состоялось заключение межправительственного соглашения, согласно которому советское военное командование должно было передавать представителям лондонского правительства «власть управления общественными делами» на территории, освобождаемой от немецкой оккупации, сразу же после того, как соответствующая территория перестанет быть зоной непосредственных военных действий. Этим проявлялось уважительное отношение к Бенешу и его правительству.

Во время восстания в Словакии (сентябрь — октябрь 1944 года) советское руководство рекомендовало восставшим не действовать автономно от эмигрантского правительства. Бенеш лично выступил с инициативой вхождения коммунистов в правительство, причем с занятием ведущих постов в силовых министерствах. По его собственному признанию, Сталин даже упрекнул его за то, что представители компартии получили слишком много министерских постов в новом коалиционном правительстве Чехословакии, сформированном в марте 1945 года [134, т. 2, с. 297].

Героическую борьбу вели с нашествием фашистской Германии народы Югославии за свое национальное освобождение, что заставило Гитлера снять несколько дивизий, расположенных в Румынии, и перебросить их на Балканы. Тем самым Германия вынуждена была перенести сроки нападения на Советский Союз с мая на июнь 1941 года.

Партизанская армия под руководством коммунистов во главе с Тито не только не подчинялась, но все время вела борьбу с лондонским эмигрантским правительством и подчинявшимися ему четниками генерала Михайловича. 29 ноября 1943 года партизанами был образован Национальный комитет освобождения Югославии (НКОЮ), который в декабре был признан СССР.

В феврале — апреле 1944 года состоялся обмен военными миссиями между СССР и НКОЮ. В сентябре того же года состоялся визит Тито в Москву. Была достигнута договоренность о временном вступлении Красной Армии в Югославию, а также заключено соглашение о совместных операциях советских войск и Национально-освободительной армии Югославии.

В связи с борьбой коммунистов, народных масс против фашистско-агрессивных сил есть необходимость кратко остановиться на причинах и обстоятельствах роспуска Коммунистического Интернационала.

Собравшийся 25 июля 1935 года в Москве VII конгресс Коммунистического Интернационала заслушал доклад Г. Димитрова «Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала в борьбе за единство рабочего класса против фашизма». Конгресс призвал к борьбе с германским фашизмом, который выступает «как ударный кулак международной контрреволюции». Были сформулированы задачи создания широкого народного фронта. Отмечалось, что правительства народного фронта не являются правительством диктатуры пролетариата, это прежде всего правительство борьбы против реакции и фашизма. Конгресс заявил, что коммунисты в капиталистических странах должны бороться за сохранение демократических свобод. Конгресс провозгласил право на защиту национальной независимости малых народов и слабых государств от нападения фашистско-агрессивных государств. Конгресс указал, что в случае контрреволюционной войны против Советского Союза коммунисты должны призвать всех трудящихся «…всеми средствами и любой ценой содействовать победе Красной Армии над армиями империалистов» (см.: Резолюция VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала. М., 1935. С. 34).

Руководствуясь решениями VII конгресса Коминтерна, коммунисты развернули борьбу против реакции и войны, борьбу за мир. Начавшаяся Вторая мировая война потребовала большей самостоятельности коммунистических партий, тем более что в отдельных зарубежных странах компартии стали активными участниками политической жизни своих государств, вырабатывали собственную программу противодействия фашистскому агрессору. Становилось ясным, что в условиях Второй мировой войны решение задач отдельных компартий международным центром может только затормозить их деятельность.

Рано утром 22 июня 1941 года И. В. Сталин вызвал в Кремль Генерального секретаря Исполкома Коминтерна Г. М. Димитрова и сообщил о нападении фашистской Германии на СССР. В дневнике Г. М. Димитров записал данные ему указания: «Коминтерн пока не должен выступать открыто. Партии на местах развертывают движение в защиту СССР. Не ставить вопрос о социалистической революции. Советский народ ведет Отечественную войну против фашистской Германии. Вопрос идет о разгроме фашизма, поработившего ряд народов и стремящегося поработить другие народы» [105, ч. 2, с. 7]. В тот же день Димитров провел заседание Секретариата Исполнительного комитета Коминтерна, где изложил полученные от Сталина установки.

Впоследствии Сталин провел ряд совещаний с участием Димитрова, Молотова, других видных деятелей международного коммунистического движения. Был рассмотрен вопрос о роспуске Коминтерна как руководящего центра для коммунистических партий, чтобы не мешать самостоятельному развитию коммунистических партий и решению ими своих задач. Для принятия такого решения имело значение и стремление Сталина наладить отношения с лидерами США и Великобритании в рамках антигитлеровской коалиции, ибо они, лидеры США и Великобритании, оставаясь принципиальными врагами коммунизма, боялись идти на окончательный разгром фашистской Германии и милитаристской Японии.

С ростом успехов Красной Армии на советско-германском фронте разрасталась и борьба народов в оккупированных гитлеровцами странах Европы. Во главе сил сопротивления стояли рабочие и коммунистические партии. В мае 1943 года, учитывая изменившуюся международную обстановку, добиваясь сплочения всех патриотов и борцов против фашизма Президиум Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала принял решение о роспуске Коминтерна. Это было смелое историческое решение, окончательно разоблачавшее буржуазную клевету, будто коммунистические партии действуют не самостоятельно, не в интересах своего народа, а по указке извне, из Москвы.

Отвечая по этому поводу на вопрос британского корреспондента, И. В. Сталин подчеркивал: «Роспуск Коммунистического Интернационала является правильным и своевременным, так как он облегчает организацию общего натиска всех свободолюбивых наций против общего врага — гитлеризма.

Роспуск Коммунистического Интернационала правилен, так как:

а) он разоблачает ложь гитлеровцев о том, что Москва якобы намерена вмешиваться в жизнь других государств и «большевизировать» их. Этой лжи отныне кладется конец;

б) он разоблачает клевету противников коммунизма в рабочем движении о том, что коммунистические партии различных стран действуют якобы не в интересах своего народа, а по приказу извне. Этой клевете отныне также кладется конец;

в) он облегчает работу патриотов свободолюбивых стран по объединению прогрессивных сил своей страны, независимо от их партийности и религиозных убеждений, в единый национально-освободительный лагерь для развертывания борьбы против фашизма;

г) он облегчает работу патриотов всех стран по объединению всех свободолюбивых народов в единый международный лагерь для борьбы против угрозы мирового господства гитлеризма, расчищая тем самым путь для организации в будущем содружества народов на основе их равноправия» («Правда». 1943. 30 мая).

Сталин выразил уверенность, что все эти обстоятельства, взятые вместе, приведут к дальнейшему укреплению единого фронта союзников и других объединенных наций в их борьбе за победу над гитлеровской тиранией. Это было тем более важно, что роспуск Коминтерна происходил тогда, когда гитлеровцы напрягали свои последние силы и только организацией общего натиска можно было добить фашистского зверя и, таким образом, избавить народы от фашистского гнета.

После официального роспуска Коминтерна И. В. Сталин продолжал проявлять интерес к деятельности зарубежных компартий, встречался с генеральным секретарем итальянской компартии П. Тольятти, с генеральным секретарем французской компартии М. Торезом и другими руководителями братских компартий. Так, Сталин предложил итальянским коммунистам войти в состав монархического правительства маршала Бадольо и не требовать немедленного отречения короля; французским коммунистам советовал распустить свои вооруженные отряды, добиваться создания объединенного левого блока, сотрудничать с правительством генерала де Голля. Предостерегал польских коммунистов от любых шагов, которые могли быть истолкованы как курс на «советизацию» Польши. Югославским коммунистам не советовал формировать органы власти, контролируемые коммунистами. Китайских коммунистов в 1943–1944 годах предостерегал от свертывания борьбы с иноземными оккупантами и отклонения от политики единого национального Фронта, который проводил Мао Цзэдун (см.: 105, ч. 2, с. 412, 423, 432 и др.).

Сложность и опасность обстановки, в которой приходилось действовать нашей стране и Сталину, сохранялась до последних дней войны. Приходилось серьезно считаться с возможностью резкого изменения позиции наших союзников по антигитлеровской коалиции. Тайные переговоры продолжались и многочисленные факты говорили о возможности такого развития событий.

Известно, что уже осенью 1941 года, а также в 1942 и 1943 годах в Лиссабоне и Швейцарии проходили переговоры за спиной СССР между представителями Англии и Германии, а потом между представителями США и Германии по вопросу заключения сепаратного мира с Германией [202, с. 71].

Определяя внешнеполитический курс СССР, принимая военные решения, следя за действиями союзников по антигитлеровской коалиции, Сталин придавал огромное значение разведке, определяя приоритетные направления ее деятельности. Так, инструктируя перед отъездом в США в конце 1941 года нового резидента НКГБ В. М. Зарубина, И. В. Сталин следующим образом лично сформулировал задачи разведывательных служб в Америке: «Следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и все вместе не пошли против Советского Союза; добывать сведения о военных планах Гитлера в войне против СССР, которыми располагают союзники; выяснять секретные цели и планы союзников в этой войне; пытаться узнать, когда западные союзники собираются в действительности открыть второй фронт в Европе; добывать информацию о новейшей секретной технике, созданной в США, Англии и Канаде» [203, с. 51–52].

В то же время СССР на протяжении всей войны оставался верным союзническому долгу и принимал все меры к укреплению антигитлеровской коалиции. Его политика характеризовалась последовательным и честным выполнением принятых на себя обязательств.

К концу войны попытки влиятельных сил в США и Англии заключить за спиной Советского Союза сепаратную сделку с Германией не только не утихли, но приобрели еще более опасный характер. Но и в этих условиях Советский Союз делал все для укрепления антигитлеровской коалиции, оставался верен союзническим обязательствам.

С середины 1943 года начался распад фашистского блока, и первой его покинула Италия. Великобритания и США стали обсуждать условия ее капитуляции в обход СССР. В послании Рузвельту и Черчиллю от 22 августа 1943 года Сталин отмечал: «До сих пор дело обстояло так, что США и Англия сговариваются, а СССР получал информацию о результатах сговора двух держав в качестве третьего пассивного наблюдающего. Должен вам сказать, что терпеть дальше такое положение невозможно».

Советская дипломатия предприняла решительные шаги, чтобы положить конец тайным переговорам союзников о капитуляции Италии.

Советский Союз в 1944 году вывел из войны Финляндию. По мирному соглашению от Финляндии требовалось разорвать отношения с Германией, интернировать или изгнать из страны немецкие войска, восстановить довоенные границы, освободить советских военнопленных, сократить финляндскую армию, уплатить репарации и передать СССР область Петсамо (Печенга). Советский Союз получил права на аренду района Порккала-Удд (вблизи Хельсинки), чтобы создать там военную базу. Восстанавливалось действие советско-финляндского договора 1940 года.

На Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Англии в 1943 году было признано, что при обсуждении вопроса о перемирии с государствами — сателлитами Германии «советское правительство должно иметь решающий голос» [134, с. 300–301]. 13 мая 1944 года было опубликовано совместное заявление правительств СССР, Англии и США с призывом к Венгрии, Румынии, Болгарии и Финляндии прекратить сотрудничество с Германией, содействовать победе союзников и тем уменьшить собственные жертвы.

По условиям перемирия с Румынией (12 сентября 1944 года), Болгарией (28 октября 1944 года) и Венгрией (20 января 1945 года) на территории этих стран располагались советские войска.

В качестве главы Советского правительства Сталин участвовал в работе Тегеранской, Ялтинской, Потсдамской конференций. На них, когда возникала необходимость, Сталин занимал жесткую позицию по отношению к союзникам, твердо и решительно отстаивая интересы СССР. При рассмотрении принципиальных проблем налаживания и организации взаимодействия Советской Армии с войсками союзников Сталин последовательно и твердо отстаивал интересы наиболее эффективного применения союзных сил в борьбе с фашистским блоком. Конференции глав правительств трех великих держав имели важнейшее международное значение. Сталину как главе советской делегации принадлежала выдающаяся роль в выработке решений этих конференций, в отстаивании коренных интересов нашей страны, в поиске соглашений, направленных на укрепление антигитлеровской коалиции. Число стран — союзников СССР непрерывно росло. К концу войны их насчитывалось более пятидесяти [98, т. 12, с. 115].

Во время Тегеранской конференции появилась информация о возможном покушении на президента США. И. В. Сталин предложил Ф. Рузвельту поселиться на территории советского посольства. Согласие Рузвельта вызвало недовольство Черчилля: он боялся, что Рузвельт подпадет под обаяние личности Сталина, а их беседы без его участия могут обернуться ущербом для Британской империи.

Первая беседа Сталина и Рузвельта была исключительно дружелюбной. Собеседники радостно приветствовали друг друга. Сталин угостил президента любимыми папиросами «Герцеговина-Флор». Вежливо отказавшись, Рузвельт сказал:

— Привык к своим. А где же ваша знаменитая трубка, маршал Сталин, та трубка, которой вы, как говорят выкуриваете врагов?

Сталин в тон ответил:

— Я, кажется, уже почти всех их выкурил. Но, говоря серьезно, врачи советуют мне поменьше пользоваться трубкой. Я все же ее захватил в Тегеран и, чтобы доставить вам удовольствие, раскурю ее в следующий раз.

Рузвельт также серьезно ответил:

— Надо слушаться врачей. Мне тоже приходится это делать…

На первом заседании конференции председательствовал президент Ф. Рузвельт. Каждый из глав правительств сказал несколько приветственных слов. Сталин говорил:

— Приветствуя конференцию представителей трех правительств, я хотел бы сделать несколько замечаний. Я думаю, что история нас балует. Она дала нам в руки очень большие силы и очень большие возможности. Я надеюсь, что мы примем все меры к тому, чтобы на этом совещании в должной мере в рамках сотрудничества использовать ту силу и власть, которые нам вручили наши народы. А теперь давайте приступим к работе.

Первым и основным вопросом в работе конференции был вопрос об открытии союзниками второго фронта. Сталин действовал решительно, чтобы побудить союзников открыть второй фронт на западе Европы не позднее мая 1944 года. Рассказывая, как проходила работа конференции, А. А. Громыко сообщает: «…Сталин несколько раз пытался получить ответ от Черчилля, когда начнется высадка союзников в Европе, то есть когда будет открыт второй фронт. Но он так и не получил этого ответа. Однажды, едва сдержавшись, Сталин поднялся с кресла и сказал Ворошилову и Молотову:

— У нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается…

Черчилль в замешательстве, боясь, что конференция может быть сорвана, заявил:

— Маршал неверно меня понял. Такую дату можно назвать — май сорок четвертого…

Атмосфера разрядилась.

Участники конференции продолжали работу» [62, кн. 1, с. 173].

По воспоминаниям членов английской делегации на конференции, увидев Сталина в мундире маршала, Черчилль тотчас надел свой мундир высшего офицера Королевских воздушных сил, хотя до этого, как правило, носил синий в полоску костюм. А Сара Черчилль-Оливер облачилась в форму женского вспомогательного корпуса военно-воздушных сил Великобритании.

Во время встречи руководителей трех держав У. Черчиллю исполнилось шестьдесят девять лет. На банкете по случаю дня рождения начальник имперского генштаба Алан Брук заявил, что решающую роль в разгроме фашистской армии играет Англия так как Уинстон Черчилль практически первым развернул боевые действия против гитлеровской Германии. Наступило некоторое замешательство. Тогда слово взял И. В. Сталин: «А я думаю, что вам, англичанам, и нам, Советскому Союзу, большую помощь оказывают Соединенные Штаты своей боевой техникой, автомобилями, продовольствием. Поэтому, чествуя Черчилля, я поднимаю тост и за президента Рузвельта. Честь ему и хвала!»

Американский посол А. Гарриман немедленно передал запись тоста Сталина в США. А американские газеты сопроводили его своим заголовком: «Сталин признает. что архитектором разгрома фашистской Германии являются США». Когда по возвращении в Москву И. В. Сталину показали эти газеты, по свидетельству очевидцев, он сказал: «Как же я допустил такую оплошность!»

Черчилль в своем тосте сказал:

— Маршал Сталин может быть поставлен в ряд с крупнейшими фигурами русской истории и заслуживает звания Сталин Великий.

Сталин тотчас же возразил:

— Легко быть великим лидером, если приходится иметь дело с такими людьми, как русские. Красная Армия сражается героически, но русский народ и не потерпел бы иного поведения со стороны своих вооруженных сил. Даже люди не особенно храбрые, даже трусы становятся героями в России.

Вспоминая о Тегеранской конференции, советник президента США адмирал Уильям Леги писал: «После окончания заседания мы заговорили между собой о Сталине. Большинство из нас до встречи с ним считали его бандитским главарем, который пробился на высший пост в своем правительстве. Это впечатление было ошибочным. Мы сразу же поняли, что имеем дело с весьма умным человеком, который умел хорошо говорить и был намерен получить то, чего он хотел для России. Ни один профессиональный солдат или моряк не мог бы упрекнуть его за это. Подход маршала к нашим общим проблемам был прямым, благожелательным и учитывающим точки зрения двух его коллег — пока один из них не выдвигал какое-нибудь предложение, которое, по мнению Сталина, шло вразрез с советскими интересами. Тогда он мог быть бесцеремонно прямым, почти грубым» [46, с. 417].

Конференции и связанные с ними заботы отнимали у Сталина много времени. Однако он успевал и принимать решения, связанные с боевыми действиями Красной Армии. Например, во время Ялтинской конференции к нему в Юсуповский дворец приезжали командующие войсками и армиями. Сталин беседовал с ними обычно в присутствии генерала Антонова, у которого всегда были карты с уже нанесенной обстановкой на фронте и с графическими изображениями будущих операций.

Дипломатическая деятельность Сталина, в частности, его участие в конференциях глав правительств, высоко оценивалась рядом крупных политических деятелей западного мира. Так, Гопкинс об итогах конференции «большой тройки» в Ялте писал: «Мы были абсолютно уверены в том, что одержали первую великую победу мира, и под словами «мы» я разумею всех нас, все цивилизованное человечество. Русские показали, что они могут поступать разумно и проницательно, и ни у президента, ни у кого-либо из нас не осталось никакого сомнения в том, что мы сможем ужиться с ними и вести совместные дела в обозримом будущем. Но я должен сказать еще об одном: никто из нас не мог предсказать, какие будут результаты, если что-нибудь случится со Сталиным. Мы были уверены в том, что можем рассчитывать на его разум, чувства и понимание, но мы совсем не распространяли свою уверенность на те обстоятельства и тех деятелей, которые находились за его спиной там, в Кремле» (цит. по: [214]). В период гонений на Сталина при издании книги Шервуда (книга появилась на русском языке в 1958 году) пошли на грубый подлог и в русский перевод включили лишь начальную половину его фразы до слов «в обозримом будущем» (Т. 2. С. 589). Нужно отдать должное Гопкинсу, он предугадал возможность крутого изменения политики Советского Союза в связи с уходом Сталина. Появление на вершине власти Хрущева подтвердило его предвидение. Грозная тень карибского кризиса тому свидетельство [42, с. 68–69].

Многое сделал для создания и консолидации антигитлеровской коалиции В. М. Молотов — заместитель предсовнаркома и нарком иностранных дел СССР. Он подготавливал и участвовал в конференциях министров иностранных дел СССР, США и Англии в Москве в 1941 году и в 1943 году. Совместно с главами «большой тройки» участвовал в 1943 году в работе Тегеранской и в 1945 году — Крымской и Берлинской конференций. Был на всех важнейших международных совещаниях и переговорах периода Второй мировой войны. Писатель Ф. И. Чуев спросил В. М. Молотова: «Первый послевоенный тост Сталина был — «За нашего Вячеслава»? В. М. Молотов ответил: «Этим он, видимо, хотел подчеркнуть роль нашей дипломатии в годы войны. Сталин сказал публично: «Выпьем за нашего Вячеслава». Я точно не запомнил, но смысл, что дипломатия иногда играет роль большую, чем одна или две армии, так, кажется, у него было, я тут точно не могу повторить, но в таком духе» [209, с. 63].

Важно мнение А. А. Громыко: «При Сталине в партии и стране Молотов являлся фактически вторым по положению лицом. Конечно, принципиальную политику СССР во внешних делах определяло Политбюро во главе со Сталиным, мнение которого имело определяющее значение. Однако в решении конкретных вопросов отношений с другими странами многое зависело от Молотова. От него и возглавляемого им министерства исходило большинство наших предложений в международных делах. Это относится и к периоду войны, который мне особенно знаком, поскольку почти все наши важные внешнеполитические шаги так или иначе касались США как союзной державы» [62, кн. 2, с. 427].

Надо отметить, что в годы Отечественной войны большую дипломатическую работу проводили и наши крупные военачальники. Достаточно сослаться на участие в Тегеранской конференции маршала К. Е. Ворошилова, в Крымской и Берлинской конференциях генерала армии А. И. Антонова.

Напряженной деятельностью в области внешней политики Сталину пришлось заниматься на протяжении всей войны. Важное место здесь занимала длительная и упорная борьба за открытие второго фронта в Европе, за более активное участие союзников во Второй мировой войне, за получение хотя бы минимальной помощи по ленд-лизу. Сталину приходилось почти повседневно решать сложные и деликатные проблемы, возникавшие в ходе войны в союзнических отношениях с правительствами Англии и США.

В своих мемуарах У. Черчилль свел все беседы с И. В. Сталиным во время второго приезда в Москву в 1944 году к эпизоду с пресловутым листком бумаги. На листке бумаги британский премьер набросал цифры процентного распределения советского и английского влияния. Он пишет, что во время встречи со Сталиным 9 октября заявил: «Давайте урегулируем наши дела на Балканах. Ваши армии находятся в Румынии и Болгарии. У нас есть там интересы, миссии и агенты. Не будем ссориться из-за пустяков. Что касается Англии и России, согласны ли вы на то, чтобы занимать преобладающее положение на 90 процентов в Румынии, на то, чтобы мы занимали преобладающее положение на 90 процентов в Греции и пополам — в Югославии?»

Пока это переводилось, Черчилль взял пол-листа бумаги и написал:

Румыния:

Россия 90 %

Другие 10 %

Греция:

Великобритания (в согласии с США) 90 %

Россия 10 %

Югославия: 50–50 %

Венгрия: 50–50 %

Болгария:

Россия 75 %

Другие 25 %.

Черчилль пишет, что этот листок передал Сталину, который к этому времени уже выслушал перевод. Наступила небольшая пауза. Затем Сталин взял синий карандаш и, поставив на листке большую птичку, вернул ему. «Для урегулирования всего этого вопроса, — отмечает Черчилль, — потребовалось не больше времени, чем нужно было для того, чтобы это написать» [207, т. VI, с. 220].

«Давайте сожжем эту бумажку», — предложил Черчилль. «Нет, оставьте ее себе», — сказал Сталин.

На этом основании Черчилль утверждает что Сталин якобы согласился с предложенной «процентной сделкой». Однако Сталин на подобное биполярное соотношение пойти не мог. Он был против усиления влияния Великобритании в балканских странах. Сталин придавал значение не «торгу» вокруг «процентов», а политике новых правительств этих стран после освобождения от гитлеровского ига, политике, создающей обстановку добрососедства и мира в этом важном и опасном социальными взрывами регионе Европы.

16 декабря 1944 года немцы начали наступление в Арденнах. Они нанесли серьезное поражение противостоявшим им американским дивизиям, устремились к реке Маас. 1 января 1945 года фашисты нанесли новый удар, намереваясь вернуть Эльзас. В связи со сложившейся тяжелой обстановкой 6 января Черчилль обратился к Сталину с посланием: «На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших решениях… я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации… Я считаю дело срочным» [138, т. 1, с. 298].

Уже 7 января Сталин направил Черчиллю следующий ответ: «Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему Центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать, для того чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам» (там же, с. 298–299).

Желая ускорить помощь союзникам, советское Верховное Главнокомандование приняло решение начать наступление даже раньше обещанного Черчиллю срока. Огромное по своим масштабам, оно началось 12 января на фронте от Балтийского моря до Карпат. Немецкое командование было вынуждено прекратить свое наступление на западе и спешно начать переброску крупных масс своих войск на восток — против наступавших советских армий.

17 января Черчилль писал Сталину: «От имени Правительства Его Величества и от всей души я хочу выразить Вам нашу благодарность и поздравления по случаю такого гигантского наступления, которое Вы начали на Восточном фронте».

После в мемуарах о Второй мировой войне Черчилль отмечал, что «со стороны русских и их руководителей было прекрасным поступком ускорить свое широкое наступление, несомненно, ценой тяжелых людских потерь. Эйзенхауэр был действительно очень обрадован новостью, которую я ему сообщил». Это также подтвердил и Эйзенхауэр в письме советским военным руководителям: «Важное известие о том, что доблестная Красная Армия новым мощным рывком двинулась вперед, воспринято союзными армиями на Западе с энтузиазмом».

Решение Сталина пойти навстречу союзникам и провести широкие наступательные действия по всему Центральному фронту было тщательно продумано и опиралось на возросшую боевую мощь СССР. Подавив сопротивление немцев, Красная Армия за две с небольшим недели прошла 500 километров, освободила Варшаву и вышла на реку Одер. И к открытию Ялтинской конференции 4 февраля 1945 года находилась в 60 километрах от Берлина.

Опасный узел противоречий и интриг завязался вокруг Берлина. Если бы взятие Берлина советскими войсками затянулось, можно было ожидать самых тяжелых последствий. В условиях сложной и запутанной обстановки необходимо было пресечь закулисные дипломатические маневры англо-американцев и немцев путем быстрейшего разгрома еще остававшихся сил вермахта и овладения столицей Германии.

Политические и военные руководители Англии и США рвались к Берлину. 1 апреля 1945 года Черчилль писал Рузвельту: «Я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток, и в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять» [162, с. 787].

А вот что писал Эйзенхауэр 7 апреля 1945 года председателю Объединенного комитета начальников штабов: «Я признаю, что война ведется для достижения политических целей. И если Объединенный комитет начальников штабов решит, что стремление… взять Берлин превышает чисто военные соображения, я с радостью пересмотрю мои планы, чтобы осуществить такую операцию» [97, т. 2, с. 254].

Взятие Советской Армией Берлина, водружение Красного Знамени над рейхстагом разрубило завязывающийся узел интриг в самом преддверии завершения войны. Это была не только великая победа советского оружия, но и победа советской дипломатии в ее борьбе за сохранение единства антигитлеровской коалиции.

Гигантская, неустанная деятельность Сталина оказывала глубокое влияние не только на борьбу с мощным врагом на полях сражений и на могучий подъем военной экономики. Ее плодотворное влияние в полной мере проявилось и в области внешней политики. Под его руководством советской дипломатии удалось не только в сложнейших условиях разрушить козни врагов страны социализма, создать мощную антигитлеровскую коалицию государств противоположных социальных систем, сохранить ее единство в сложных условиях войны, но и успешно отстоять коренные интересы нашей страны, обеспечить ей мощные позиции в послевоенном мире.

На Потсдамской (Берлинской) конференции 1945 года, как и на двух предыдущих, центральной фигурой был И. В. Сталин. Держался он уверенно и просто. Тщательно и всесторонне подготовленный к каждой встрече с главами союзных держав, часто заводил в тупик западных политических деятелей. Тогда как Черчилль терял самообладание и очень жестикулировал, Сталин внешне сохранял спокойствие, говорил тихо, с нескрываемым сарказмом.

Когда Черчилль пространно расписывал переживаемые Великобританией послевоенные трудности, Сталин заметил:

— Я не привык жаловаться, но должен сказать, что наше положение еще хуже. Мы потеряли несколько миллионов убитыми, нам людей не хватает. Если бы я стал жаловаться, я боюсь, что вы тут прослезились бы, до того тяжелое положение в России. Но я не хочу причинять вам неприятности.

Член американской делегации А. Гарриман с некоторым чувством высокомерия спросил Сталина:

— А ведь вам, должно быть, очень приятно, что вы, после того что пришлось пережить вашей стране, находитесь сейчас здесь, в Берлине?

В ответ услышал:

— Царь Александр до Парижа дошел…

После пленарного заседания 24 июля новый президент США Г. Трумэн в присутствии союзников по антигитлеровской коалиции сообщил И. В. Сталину, что у американцев есть новое оружие разрушительной силы. Черчилль буквально впился глазами в лицо Сталина. Однако И. В. Сталин остался совершенно спокойным.

И Трумэн, и Черчилль заключили, что Сталин ничего не понял и не придал должного значения событию, о котором его только что проинформировали.

После заседания Сталин рассказал Молотову и Жукову, что Трумэн специально задержал его, чтобы сообщить о новом американском оружии. Молотов заметил:

— Цену себе набивают.

Сталин сказал:

— Пусть набивают. Надо будет сегодня же переговорить с Курчатовым, чтобы они ускорили работу…

А через три года Сталин воочию увидел грозное детище советской промышленности и ученых — отечественное атомное оружие — оружие защиты мира. Сталин был уверен, что с Советским Союзом не удастся Америке обращаться как с Японией, которую в августе 1945 года США подвергли атомной бомбардировке.

Советскую внешнюю политику Сталин подчинил разгрому фашистской Германии, сплочению антигитлеровской коалиции, выработке основ послевоенного мирного устройства. Всему этому и была подчинена деятельность Сталина на Потсдамской конференции.

Эту глубинную сущность внешней политики Сталина понимал и такой прожженный политик как Черчилль. Выступая 8 сентября 1942 года в палате общин он говорил: «Для меня имела исключительное значение встреча со Сталиным… Главная цель моего визита (в Москву. — В.С.) состояла в том, чтобы установить такие же отношения уверенности и открытости, которые я установил с президентом Рузвельтом. Я думаю, что, несмотря на языковой барьер, который создает многие препятствия, мне в значительной степени это удалось» [151, с. 93].

Чем объяснить такое уважение к Сталину и его высокий авторитет у руководителей США и Англии? Собственно, ответ содержится в самих высказываниях Ф. Рузвельта и У. Черчилля, приводимых в настоящей книге.

Это можно подкрепить и авторитетным высказыванием нашего известного дипломата А. А. Громыко. В книге «Памятное» он справедливо отмечал: «Это, конечно, беспримерный подвиг советского народа, ставшего грудью на защиту своей страны. Уже в первый период войны американцы были поражены самоотверженностью советских людей в борьбе против фашизма, считавшегося непобедимым». Эти же чувства к советскому народу разделяли и англичане, и французы, и другие народы разных континентов, видя в советском народе и его армии единственную силу, способную сломить хребет фашистской Германии и спасти мир от гитлеровского рабства.

Надо заметить что Сталин зарубежных деятелей не особенно баловал вниманием, берег честь и достоинство нашей страны. И уж тем более кощунственна была бы сама мысль о каком-то заигрывании с зарубежными деятелями, какого бы высокого ранга они ни были.

Уже только поэтому увидеть и услышать И. В. Сталина считалось у зарубежных деятелей крупным событием. А. А. Громыко, вспоминая конференции в Тегеране, Ялте и Потсдаме, писал: «Когда в ходе заседания говорил Сталин — выступал он, как правило, с непродолжительными заявлениями, — все присутствующие в зале ловили каждое его слово. Он нередко говорил так, что его слова резали слух обоих лидеров западных держав, хотя сами высказывания по своей форме вовсе не были резкими, тем более грубыми, — такт соблюдался. То, что заявлял Сталин, плотно укладывалось в сознании тех, к кому он обращался.

Бросалось в глаза, что Рузвельт и Черчилль неодинаково реагируют на заявления Сталина: спокойно и с пониманием — Рузвельт и со строгим выражением лица, а то и с выражением плохо скрываемого недовольства — Черчилль…»

И далее: «Когда говорил американский президент, все присутствовавшие выслушивали его очень внимательно. Они наблюдали за ходом и поворотом его мысли, за меткими суждениями, шутками. Все сознавали, что он высказывал мысли, которые имеют огромное значение в предстоящем строительстве здания мира.

Выступал или делал замечания премьер-министр Англии. Он умело и даже ловко формулировал свои мысли, умел блеснуть и шуткой. Чувствовалось, что он «на ты» не только с политикой, но и с историей, особенно новейшей…

Тем не менее как-то само собой получалось, что все присутствующие — и главные, и не главные участники — фиксировали взгляды на Сталине. Даже если говорил другой участник, то почему-то большинство присутствующих все равно наблюдали за Сталиным, за выражением его лица, за взглядом, стараясь понять, как он оценивает слова и мысли своих коллег.

И вот тихо, как бы между прочим, начинал говорить Сталин. Он говорил так, как будто, кроме него, присутствовали только двое. Ни малейшей скованности, никакого желания произвести эффект, ни единой шероховатости в изложении мысли у него не было. Каждое слово у него звучало так, как будто было специально заготовлено для того, чтобы сказать его в этой аудитории и в этот момент.

Обращало на себя внимание то, что во время высказываний Сталина, даже если они не относились к высокой политике, Рузвельт часто старался дать понять свое отношение — либо кивком головы, либо своим открытым взглядом — к словам советского лидера» [62, кн. 1, с. 181, 227–228).

На Крымской (Ялтинской) конференции в феврале 1945 года главы правительств СССР, США и Англии договорились, завершив разгром фашистской Германии, совместными усилиями установить мир народам. Они утвердили основные принципы послевоенного устройства мира, создали Организацию Объединенных Наций для коллегиального разрешения международных проблем. При ООН была создана уникальная организация — Совет Безопасности для урегулирования спорных вопросов между государствами мирными средствами. Они выработали принцип единогласия постоянных членов Совета Безопасности ООН.

По свидетельству и Рузвельта, и Черчилля, Сталин не раз подчеркивал, что «пока мы с вами живы, мир будет обеспечен. Мы заложили надежные основы будущего справедливого мирового порядка лет на пятьдесят».

Советский дипломат и политик Андрей Андреевич Громыко, по словам сына Анатолия Громыко, члена-корреспондента РАН, говорил ему: «ООН может быть эффективной только в том случае, если при принятии решений будет соблюдаться принцип единогласия великих держав — постоянных членов Совета Безопасности. Любая попытка обойти это — якобы для улучшения Устава — приведет к кризису организации. Идея согласия в Совете Безопасности была нашей. Советское руководство отдавало себе отчет, что если решения будут приниматься простым большинством, то группа капиталистических государств Москве постоянно будет навязывать неприемлемые решения, стремление к компромиссу будет отсутствовать. Правило единогласия — это принуждение к компромиссу». Тогда я, помнится, задал отцу вопрос, являются ли правила единогласия и вето в Совете Безопасности «золотыми правилами» по отношению к ООН. «Вот именно! — воскликнул отец. — Сейчас многие идеализируют международные отношения, не понимают всех гибельных для ООН последствий изменения этих правил. В стенах ООН должно господствовать согласие, а не принудиловка. Кстати, президент Рузвельт, хотя и не сразу, но понял это. Я с ним в 1944 году беседовал по этой проблеме. Рузвельт убедил в справедливости принципа единогласия Черчилля, а затем, в Ялте, сам внес это советское предложение на утверждение «тройки». Сталин, Рузвельт и Черчилль в то время олицетворяли волю народов-победителей. Когда сегодня бросают камни в принцип единогласия, то они летят в их адрес, а не только в сторону одной «упрямой Москвы» [125).

«В Ялте, — пишет сын президента США Ф. Рузвельта Эллиот Рузвельт, — участники конференции обсудили проблему единства «Большой тройки» с полной откровенностью и на должном уровне. Отец поддержал этот принцип, учитывая бесспорную необходимость сохранения единства «тройки» в будущем… Отец и Сталин одобрили идею предоставления членам «Большой тройки» право вето, основывая свою аргументацию на том простом и предельно ясном факте, что мир может быть сохранен только при условии единодушия всех крупнейших держав» [156, с. 180, 235].

На протяжении нескольких десятилетий мир, хотя и хрупкий, сохранялся. В последнее время военщина США игнорирует Совет Безопасности, навязывает свою волю другим, совершает варварские бомбардировки суверенных государств (Ирак, Судан, Афганистан, Югославия и др.). Расширяется возглавляемый США военно-агрессивный блок НАТО на Восток, прежде всего к границам России. В этих условиях прогрессивная международная общественность требует поднимать роль ООН и особенно Совета Безопасности ООН.

По мнению авторитетных западных аналитиков, мировые события последних лет показывают, что нарушение принципа единогласия ведущих государств ведет к пересмотру итогов Второй мировой войны.

Сталин вскрыл безосновательность плана Черчилля нанести поражение Германии серией военных операций с южного направления — в северной части Италии, на Балканах, в Румынии, других странах — союзниках Гитлера. Кроме оттяжки открытия второго фронта, тайный замысел Англии и США он видел в том, чтобы помешать продвижению Красной Армии на Запад и прежде всего к Берлину. Сталин понимал, что с занятием Юго-Восточной Европы англо-американские войска вышли бы к западным рубежам СССР.

Поскольку уже не было сомнений в ближайшей победе, союзники обсуждали послевоенную судьбу Германии. Англо-американская сторона выступала за расчленение Германии на несколько государств — Пруссию, Баварию, Саксонию и др. Сталин не согласился с этим. «По-моему, — говорил он, — решение германской проблемы надо искать не на путях уничтожения германского государства, ибо невозможно уничтожить Германию, как невозможно уничтожить Россию, а на путях ее демилитаризации и демократизации, с непременной ликвидацией фашизма, вермахта и передачей преступных руководителей Третьего рейха под суд народов» (цит. по: [62, т. 1, с. 215]).

Сталин был неприступен, как гранит, когда речь шла о принципиальных вопросах, затрагивающих интересы СССР и достоинство советского народа. Он жестко руководствовался интересами государственной безопасности страны при решении территориальных проблем. Именно при нем русские земли, захваченные враждебными соседями в прошлые или недавние времена — Западная Белоруссия и Западная Украина, Бессарабия и Прибалтика — вновь стали неотъемлемой частью России. Сталин после войны укрепил западные и восточные рубежи страны, не шел ни на какие территориальные уступки и не поддавался никаким давлениям.

Уже в наши дни один из архитекторов «холодной войны» и ядерной дипломатии бывший государственный секретарь США Г. Киссинджер пишет: «Как ни один из лидеров демократических стран, Сталин был готов в любую минуту заняться скрупулезным изучением соотношения сил. И именно в силу своей убежденности, что он — носитель исторической правды, отражением которой служит его идеология, он твердо и решительно отстаивал советские национальные интересы, не отягощая себя бременем лицемерной, как он считал, морали или личными привязанностями» [102, с. 287].

Иностранные дипломаты о И. В. Сталине

В воспоминаниях, изданных в 1962 году, министр иностранных дел Великобритании А. Иден, пожалуй, наиболее часто из западных политиков встречавшийся со Сталиным, писал: «Сталин изначально произвел на меня впечатление своим дарованием, и мое мнение не изменилось. Его личность говорила сама за себя, и ее оценка не требовала преувеличений. Ему были присущи хорошие естественные манеры, видимо, грузинского происхождения. Я знаю, что он был безжалостен, но уважаю его ум и даже отношусь к нему с симпатией, истоки которой так и не смог до конца себе объяснить. Вероятно, это было следствием прагматизма Сталина. Быстро забывалось, что ты разговариваешь с партийным деятелем… Я всегда встречал в нем собеседника интересного, мрачноватого и строгого, чему часто обязывали обсуждавшиеся вопросы. Я не знал человека, который бы так владел собой на совещаниях. Сталин был прекрасно осведомлен по всем его касающимся вопросам, предусмотрителен и оперативен… За всем этим, без сомнения, стояла сила».

Джордж Кеннан во время войны работавший в посольстве США в Москве, писал о Сталине: «Смелый, но осторожный, легко впадающий в гнев и подозрительный, но терпеливый и настойчивый в достижении своих целей. Способный действовать с большой решительностью или выжидательно и скрытно — в зависимости от обстоятельств, внешне скромный и простой, но ревниво относящийся к престижу и достоинству государства… Принципиальный и беспощадно реалистичный, решительный в своих требованиях в отношении лояльности, уважения и подчинения. Остро и несентиментально изучающий людей, Сталин мог быть, как настоящий грузинский герой, большим и хорошим другом или непримиримым, опасным врагом. Для него трудно было быть где-то посередине между тем и другим» [67, с. 74].

Бывший во время войны послом США в Москве А. Гарриман писал о И. В. Сталине: «Я нашел, что он лучше информирован, чем Рузвельт, более реалистичен, чем Черчилль, и в определенном смысле наиболее эффективный из военных лидеров».

Корделл Хэлл, государственный секретарь США в годы войны, отмечал: «Сталин — удивительная личность. Он наделен необыкновенными способностями и разумом, а также умением схватывать суть практических вопросов. Он один из тех лидеров, наряду с Рузвельтом и Черчиллем, на плечи которых ложится такая ответственность, какой не будет знать ни один человек в ближайшие 500 лет».

Известный английский общественный деятель, ученый и писатель Чарльз Сноу опубликовал в 1967 году девять портретов-эссе о самых великих личностях XX века. Свою портретную галерею он завершил эссе о И. В. Сталине. Отдавая должное его историческому величию, Ч. Сноу поставил И. В. Сталина выше своего соотечественника У. Черчилля.

Сейчас изданы стенографические записи откровенных высказываний Гитлера в узком кругу своих приближенных. Вот запись в самый разгар фашистского наступления на Сталинград 22 июля 1942 года (вечер): «После ужина шеф в беседе исходил из того положения, что Советы представляли бы для нас страшную опасность, если бы им удалось с помощью выдвинутого КПГ (Коммунистической партией Германии. — В.С.) лозунга «Не бывать больше войне!» убить в немецком народе солдатский дух…

И чем больше мы узнаем о том, что происходит в России при Советах, тем больше радуемся тому, что вовремя нанесли решающий удар. Ведь за ближайшие десять лет в СССР возникло бы множество промышленных центров, которые постепенно становились бы все более неприступными, и даже представить себе невозможно, каким вооружением обладали бы Советы, а Европа в то же самое время окончательно бы деградировала…

И было бы глупо высмеивать стахановское движение. Вооружение Красной Армии — наилучшее доказательство того, что с помощью этого движения удалось добиться необычайно больших успехов в деле воспитания русских рабочих с их особым складом ума и души.

И к Сталину безусловно, тоже нужно относиться с должным уважением. В своем роде он просто гениальный тип… А его планы развития экономики настолько масштабны, что превзойти их могут лишь четырехлетние (немецкие. — В.С.) планы» [85, с. 450–451].

В «Застольных беседах» Гитлер говорил:

— Сила русского народа состоит не в его численности или организованности, а в его способности порождать личности масштаба Сталина. По своим политическим и военным качествам Сталин намного превосходит и Черчилля, и Рузвельта. Это единственный мировой политик, достойный уважения. Наша задача — раздробить русский народ так, чтобы люди масштаба Сталина больше не появлялись.

Приведу еще свидетельство бывшего министра иностранных дел фашистской Германии Й. Риббентропа, приговоренного Нюрнбергским процессом к смертной казни за тягчайшие военные преступления. «В тяжелые дни после окончания боев за Сталинград у меня состоялся весьма примечательный разговор с Адольфом Гитлером. Он говорил — в присущей ему манере — о Сталине с большим восхищением. Он сказал: на этом примере снова видно, какое значение может иметь один человек для целой нации. Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941–1942 гг., вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твердости этого человека, несгибаемая воля и героизм которого призвали и привели народ к продолжению сопротивления. Сталин — это именно тот крупный противник, которого он имеет как в мировоззренческом, так и в военном отношении… Создание Красной Армии — грандиозное дело, а сам Сталин, без сомнения, — историческая личность совершенно огромного масштаба» [152, с. 265].

Газета «Правда» 9 ноября 1945 года опубликовала корреспонденцию из Лондона о выступлении (теперь уже лидера оппозиции) У. Черчилля 7 ноября в палате общин. Значительную часть своего выступления он посвятил советскому народу и Сталину: «Было бы невозможно говорить о Соединенных Штатах, не упомянув о другом великом партнере в нашей победе над ужасным врагом. Поступить иначе означало бы нарушить равновесие, которое всегда должно сохраняться для того, чтобы можно было поддерживать гармонию и устойчивость в мировых делах.

Поэтому я должен сначала выразить чувство, которое, как я уверен, живет в сердце каждого, — именно чувство глубокой благодарности, которой мы обязаны благородному русскому народу. Доблестные советские армии, после того как они подверглись нападению со стороны Гитлера, проливали свою кровь и терпели неизмеримые мучения, пока не была достигнута абсолютная победа.

Поэтому, говорю я, глубокое стремление этой палаты, а эта палата говорит от имени английской нации, заключается в том, чтобы чувства товарищества и дружбы, развивающиеся между английским и русским народами, не только были сохранены, но и систематически развивались».

Говоря о Сталине, Черчилль заявил: «Я лично не могу чувствовать ничего иного, помимо величайшего восхищения, по отношению к этому подлинно великому человеку, отцу своей страны, правившему судьбой своей страны во времена мира и победоносному защитнику во время войны.

Даже если бы у нас с Советским правительством возникли сильные разногласия в отношении многих политических аспектов — политических, социальных и даже, как мы думаем, моральных, — то в Англии нельзя допускать существования такого настроения, которое могло бы нарушить или ослабить эти великие связи между двумя нашими народами, связи, составляющие нашу славу и безопасность в период страшных конвульсий».

По словам Черчилля, «всякая мысль о том, что Англия преднамеренно проводит антирусскую политику или устраивает сложные комбинации в ущерб России, полностью противоречит английским идеям и совести».

Появление этой корреспонденции в центральном органе партии вызвало у Сталина решительный протест. Он говорил, как можно быть настолько политически близорукими, чтобы не видеть резкого и враждебного изменения политики США и Англии по отношению к Советскому Союзу после разгрома фашистской Германии, а лицемерные хвалебные речи прожженных буржуазных политиканов, притупляющие политическую бдительность людей, принимать за действительную оценку вклада советского народа в разгром германского фашизма.

Сталин понимал, что лидеры западных стран послевоенный миропорядок видят как распространение капиталистической модели рыночной экономики и доминирование США и Великобритании, основанное на финансово-экономической мощи США и их монополии на атомное оружие.

Советских людей Сталин предупреждал, что строить социалистическое государство придется в условиях вражды и постоянных угроз новой войны со стороны бывших союзников по антигитлеровской коалиции — империалистических США и Англии и их союзников. В 1946 году Сталин назвал отставного премьер-министра Черчилля поджигателем войны. На его речь в Фултоне, преодолев тысячу километров, прибыл подлинный соавтор — президент США Трумэн.

Сталин провидчески отмечал: «Господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира».

Сталин продолжал: «По сути дела господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война».

В том же 1946 году Сталин предсказывал, что Соединенные Штаты Америки и Великобритания будут сознательно создавать «капиталистическое окружение» «для Советского Союза». А на вопрос: «Считаете ли Вы, что фактически монопольное владение США атомной бомбой является одной из главных угроз миру?», Сталин ответил:

«Я не считаю атомную бомбу такой серьезной силой, какой склонны ее считать некоторые политические деятели. Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны, так как для этого совершенно недостаточно атомных бомб».

Одновременно Сталин выразил твердую уверенность, что возможности мирного сосуществования Советского Союза с Соединенными Штатами Америки и другими капиталистическими странами «не уменьшаются, а могут даже увеличиваться».

В ходе выборов послевоенного, нового состава Верховного Совета СССР И. В. Сталин 9 февраля 1946 года выдвинул целостную программу нового экономического рывка страны, рассчитанную на двадцать и больше лет. Вместе с тем он подчеркнул, что сохранение капитализма в западных странах является источником войн, а поэтому необходимо крепить обороноспособность СССР. Это был реалистичный завет Сталина партии, советскому народу. К сожалению, не только тогда, но и сейчас отдельные политики и ученые продолжают это толковать как идеологическое противоборство Советского Союза с Соединенными Штатами Америки, Великобританией и другими странами капитала.

СССР проводил внешнюю политику — политику мира и международной безопасности, политику равноправия и дружбы народов, политику уважения их свободы и независимости. Такая политика совпадала с чаяниями передового человечества. Характера и целей советской внешней политики не изменило обладание СССР атомным оружием. Это лишь усиливало позиции СССР в борьбе против агрессоров, поджигателей новой войны и их пособников. Наличие атомного оружия у СССР не давало никаких оснований для сомнения в его миролюбии, настойчивой защите коренных интересов других народов.

Еще и сейчас иные политики и ученые считают атомное оружие само по себе гарантом безопасности России, гарантом мира. Однако это отнюдь не так, и дело даже не в ослаблении ядерной мощи нынешней России. Дело в том, что сама ядерная мощь должна опираться и рассчитывать на экономическую и оборонную прочность страны, на научную выверенность внешней политики, ее принципиальность и выдержанность, на дипломатию, прямую и открытую, исключающую вероломство и предательство друзей и союзников.

Сохраняет силу вывод И. В. Сталина: чтобы не ошибиться в политике и не попасть в положение пустых мечтателей, надо исходить в своей деятельности не из отвлеченных «принципов человеческого разума», а из конкретных условий материальной жизни общества, как решающей силы общественного развития. В предвидении и распознавании событий настоящего и будущего, а не в обманах и интригах заключалась сила внешней политики и дипломатии эпохи Сталина.

Образ Сталина — военного и политического стратега — неразрывно сочетался с деятельностью Сталина-дипломата. Его дипломатическая деятельность и его заветы актуальны и в наше тревожное время.

Не допускать фальсификации победы СССР в Великой Отечественной войне

Шесть с половиной десятилетий отделяют нас, современников, от Великой Победы Советского Союза над фашистской Германией 9 мая 1945 года. Подготовка к празднованию юбилея проходит в обостренной идеологической борьбе.

Вновь и вновь приходится утверждать историческую правду об эпохальном значении Победы СССР и его Вооруженных сил в Великой Отечественной войне, закончившейся разгромом фашистской Германии и сыгравшей решающую роль в завершении шестилетней Второй мировой войны. В который раз приходится разоблачать настойчивые и утонченные попытки растворить Великую Отечественную войну Советского Союза — войну справедливую, освободительную и антифашистскую — в развязанной империалистами Второй мировой войне с расчетливой варварской атомной бомбардировкой США мирных японских городов Хиросимы и Нагасаки. Разнотемные фальсификации Победы СССР в Великой Отечественной войне преследуют зловещую цель — утверждение политики и идеологии антисоветизма, антикоммунизма, а тем самым разрушение России как суверенного государства и важного фактора международного мира и стабильности. Естественно, это не может не получать должного научно обоснованного и исторически достоверного отпора. Истина, писали мыслители прошлого, — пробный камень самой себя и лжи.

В дни подготовки к празднованию 65-й годовщины Победы СССР в Великой Отечественной войне важно, чтобы правда Великой Победы, идеология Великой Победы, потенциал Великой Победы, традиции Великой Победы стали действенным средством борьбы всех патриотов за вывод России из полуколониального положения, неустойчивого социально-политического состояния и вялотекущего общественного кризиса, плацдармом битв за приумножение наших сил, за возвеличение и процветание нашей Родины — России, за возвращение ей ведущего внешнеполитического статуса. Вне этого празднование 65-й годовщины Победы СССР в Великой Отечественной войне будет лишено поистине главного смысла своего исторического значения. К тому же важно иметь в виду нынешнюю особую демографическую ситуацию — поколение Победителей сменяется молодыми людьми, выросшими после развала Советского Союза.

День 9 мая был объявлен Праздником Победы Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1945 года. В первый день празднования Победы 9 мая 1945 года в 21 час по радио с Обращением к народу Советского Союза выступил Председатель Совета Народных Комиссаров СССР, Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР Маршал Советского Союза И. В. Сталин.

И. В. Сталин обратился просто, обыденно: «Товарищи! Соотечественники и соотечественницы!» Как всегда немногословный, он глубоко раскрыл эпохальное значение достигнутой Советским Союзом Победы в Великой Отечественной войне. Сталин подчеркнул, что наступил исторический день великой победы советского народа над германским империализмом. Победа над германским империализмом снискала народу славу народа-Победителя. Независимость Советской Родины отстояла и завоевала победу над врагом героическая Красная Армия. Великие жертвы и неисчислимые страдания народа, перенесенные во время войны, напряженный труд в тылу и подвиг на фронте не прошли даром и увенчались полной победой над врагом. Сталин провозгласил вечную славу героям, павшим в боях с врагом и отдавшим свою жизнь за свободу и счастье нашего народа. Сталин заявил, что победой над немецкими захватчиками и немецкой тиранией окончилась вековая борьба славянских народов за свое существование и свою независимость. Советский Союз торжествует победу и не собирается ни расчленять, ни уничтожать Германию. Период войны в Европе кончился — уверенно утверждал Сталин, начался период мирного развития, свободы народов и мира между народами.

9 мая 1945 года в 22 часа по приказу И. В. Сталина в Москве был произведен праздничный салют 30 артиллерийскими залпами из 1000 орудий. Советское правительство 24 мая устроило в Московском Кремле прием в честь командующих войсками Красной Армии, на котором выступил И. В. Сталин. 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади состоялся Парад Победы в ознаменование победы над фашистской Германией в Великой Отечественной войне Советского Союза. Парад Победы принимали, стоя на трибуне Мавзолея В. И. Ленина, высшие партийные, государственные и военные руководители во главе с Председателем Государственного Комитета Обороны, Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР И. В. Сталиным. Под бой барабанов с позором 200 штандартов поверженного врага были брошены к подножию Мавзолея В. И. Ленина.

9 мая 1945 года стал Днем Победы над фашистской Германией, в которой СССР сыграл решающую роль. День 9 мая 1945 года — дата величайшей всемирно-исторической значимости.

На протяжении более шести десятилетий стало доброй традицией в связи Днем Победы проводить торжественные собрания, встречи с ветеранами Великой Отечественной войны, выставление к могиле Неизвестного солдата в Москве, к памятникам боевой Славы почетных караулов и возложение венков и цветов. Проводились минуты памяти погибших в Великую Отечественную войну. В этом году Минута памяти была омрачена ложью о так называемых сталинских репрессиях. Где же здесь до вечной славы героям, павшим в боях за честь и победу Советской Родины?!

Официально день 9 мая объявлен важнейшим национальным праздником России. Однако нынешние государственные и политические деятели вынули из праздника 9 Мая его сердцевину, а именно — социально-политическую, духовную и всемирно-историческую сущность Победы в Великой Отечественной войне Советского Союза, что советский многонациональный народ и его Красная Армия долгих четыре года вели тяжелую и мужественную войну против немецко-фашистских захватчиков и добились безоговорочной капитуляции фашистской Германии и наказания на Нюрнбергском процессе нацистских военных преступников, признания агрессии тяжелейшим международным преступлением, запрещения распространения и воплощения человеконенавистнической фашистской идеологии. Теперь Отечественную войну 1941–1945 годов представляют как войну одного тоталитарного государства, каковым именуют Советский Союз, против другого тоталитарного государства — гитлеровской Германии. Поэтому требуют прекратить восхищаться героизмом советского народа — на фронте, на временно оккупированной врагом территории и в советском тылу. Отныне даже школьникам внушают что не было СССР, Советской России, а, выходит, было тогда некое государство-облако, которое и воевать не умело, следовательно, ни о какой Победе и речи идти не может.

Ну прямо как небезызвестный щедринский персонаж. Насколько известно, тот не признавал существования Америки. Хотя, в конце концов, вынужден был все же признать, что Америка существует, ибо, оказалось, сие от него не зависит. Нынешние же наши персоны не признают и не хотят признать существования ни Советского Союза, ни Победы СССР в Великой Отечественной войне против фашистской Германии, ни решающей роли Советских Вооруженных Сил в разгроме империалистической, захватнической Японии. Англичане пишут, что воевали с гитлеровской Германией, американцы и даже французы признают, что воевали с гитлеровской Германией. Правда, одновременно союзники СССР по антигитлеровской коалиции приписывают США и Англии основную роль в капитуляции милитаристской Японии и окончании, тем самым, Второй мировой войны. У нас — историческое беспамятство. А точнее: идейно-политическое поле непримиримого и масштабного сражения за научное понимание социализма и за подлинную историю социалистического строительства в Советском Союзе, ее судьбоносного этапа — Великой Отечественной войны против фашистской Германии и всемирно-исторической Великой Победы 1945 года. Многочисленные фальсификации Великой Отечественной войны Советского Союза и ее Великой Победы свидетельствуют о морально-политическом кризисе современного режима в России, его идеологической несостоятельности.

Собственно праздник 9 Мая в последние годы все больше сводится к показному шоу. В Москве проводятся военные парады войск. В этом году даже прошла боевая техника. И все перед грубо задрапированным Мавзолеем В. И. Ленина и частью Кремлевского пантеона! Что здесь от чествования Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне? Откровенное надругательство! Высокие государственные лица, выступающие с самодельной трибуны, поздравляют с Днем Великой Победы. Но… но по-всякому утаивают, что Отечественную войну вел Советский Союз, что советский народ и его Красная Армия разгромили империалистическую Германию, чем обеспечили и разгром империалистической Японии. Однако исторической правды не бывает наполовину.

А ежегодные праздничные маршруты победителей, тружеников тыла, ветеранов армии и флота, простого народа 9 мая блокируют грузовыми и пожарными машинами, кольцом ОМОНа и милиции. Концерты омрачают шлягерами. Демократические СМИ подтасовывают факты и события Великой Отечественной войны Советского Союза. Телевизионные каналы нет-нет да и покажут советский фильм о Великой Отечественной. Но в основном на массового зрителя с экрана обрушивается бесстыдная неправда, целенаправленно дегероизируются подвиги советских патриотов, примитивно и постыдно изображаются сражения и целые наступательные стратегические операции Красной Армии. Какая же здесь Великая Победа Великой Отечественной войны?

Победа 9 мая 1945 года — победа не просто в одной из войн XX века, победа не только в одной из самых тяжелых и кровопролитных мировых войн за всю человеческую историю. Это победа в защиту завоевания Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года, положившей начало строительства социализма в Советском Союзе. Выступая против актуализации Победы в Великой Отечественной войне, антисоветски настроенные политики и ученые тем самым не просто затрудняют уяснение причин и природы Великой Октябрьской социалистической революции и ее международного значения, но и отрицают закономерности строительства социалистического общества в Советском Союзе, ведут борьбу против марксистско-ленинского учения, главным образом осмысления им революции и войны, социализма и путей защиты его достижений. Так антисоветизм смыкается с фашистской политикой и борьбой против Советского Союза, с приемами фашистской антикоммунистической пропаганды.

Победа 9 мая 1945 года не только спасла народы СССР от фашистского рабства, но — и это главное! — позволила советскому многонациональному народу продолжать новый путь социального развития, качественно отличный от всего того, что было прежде в мировой истории, путь строительства социалистического общества в Советском Союзе — на то время по-прежнему единственному социалистическому государству в мировом капиталистическом окружении. Мощь и международный авторитет Советского Союза были общепризнанными. Советскую форму социально-политического и духовного развития многие передовые деятели всего мира считали наиболее разумной, достойной подражания. Немецкий поэт Иоганнес Бехер писал: «…Ни одна страна земного шара не притягивала к себе с такой неодолимой силой художников и ученых, как новая Россия, Советский Союз. Выражение «Учиться у Советского Союза — значит учиться побеждать», варьируясь на тысячу ладов, захватило несчетное количество людей и стало «материальной силой». Учиться у Советского Союза — значит стать хозяином своей судьбы, хозяином жизни» (И. Бехер. Любовь моя, поэзия. М., 1965, с. 7). Победа 1945 года утвердила высокий авторитет СССР на международной арене: без его участия, по существу, не решалась ни одна значимая проблема, затрагивающая коренные интересы мира. Дипломатические отношения с СССР после Второй мировой войны установили и восстановили 49 государств Европы, Азии и Америки (до войны было 25 государств).

Победа 9 мая 1945 года была победой над гитлеровской Германией — злейшим врагом человечества, над фашистской идеологией мракобесия. Ныне политики и идеологи капиталистического мира навязывают мировому сообществу ложную идею, будто и фашизм, и коммунизм разновидность одного и того же социально-политического и идеологического явления. И тем стараются коммунизму приписать все зверства гитлеровского фашизма, зачеркнуть великий подвиг Советского Союза по спасению мировой цивилизации в Отечественную войну 1941–1945 годов. Заставить мир забыть, что Красной Армией вместе с фашистской Германией были побеждены ее сателлиты — Италия, Румыния, Финляндия и Венгрия, разбиты соединения и части испанцев, бельгийцев, датчан, норвежцев, украинских националистов, литовцев, эстонцев и других европейцев. Забыть, что Красная Армия в мае 1945 года спасла берлинское население от голода, по просьбе австрийского президента К. Реннера помогла населению Вены. А разве можно забыть, что высшее командование Красной Армии сделало все возможное, чтобы сохранить Краков, Будапешт, Прагу, Вену и многие исторические реликвии. Теперь смакуются проступки советских солдат. И все ради оправдания зверств фашизма, чтобы закрыть глаза но это, и ныне существует опасность возрождения фашизма, его человеконенавистнической идеологии и морали.

Решающий вклад СССР в достижение победы над нацизмом признавали все союзные лидеры антигитлеровской коалиции. Ф. Рузвельт уже в мае 1942 года отмечал: «С точки зрения большой стратегии трудно уйти от очевидного факта, что русские убивают больше солдат противника и уничтожают больше его вооружения, чем остальные 25 государств Объединенных наций, вместе взятые». У. Черчилль в 1944 году заявлял, что «именно русская армия выпустила кишки из германской военной машины». Шарль де Голль в 1945 году заявлял: «Французы знают… именно Советская Россия сыграла главную роль в их освобождении».

Символом Победы над германским фашизмом навсегда осталось созданное советским скульптором Е. В. Вучетичем изваяние советского солдата с немецкой девочкой на руках. 8 мая 1949 года «Памятник воинам Советской Армии, павшим в боях с фашизмом» был установлен в Трептов-парке на юго-западе Берлина.

Теперь иные историки и публицисты отрицают, что именно благодаря Советскому Союзу был разгромлен германский фашизм, тем самым уничтожена основная преграда социальному прогрессу и культуре, самому существованию человеческой цивилизации и созданы условия для развития и расширения всего исторического процесса на цивилизованной основе — гуманизме, уважительном отношении к социально-политическому и культурному опыту каждого народа. Вот почему нетерпимы всякие проявления русофобии и отголоски неонацистских идей.

Победа 9 мая 1945 года стала и осталась единственным новым социально-политическим явлением в мировой истории: впервые объединенные силы Советского Союза — страны социализма — и развитых капиталистических государств выступили против самого реакционного, крайне националистического, наиболее агрессивного империализма — германского фашизма. Стать союзниками Советского Союза буржуазный мир вынудили и заставили совместными усилиями разгромить гитлеровскую Германию, а затем и империалистическую Японию исторические обстоятельства и внутренняя межимпериалистическая борьба первой половины XX века. Более того. После Победы 1945 года как бы ни разнились требования союзников по антигитлеровской коалиции к новому мироустройству, впервые были заложены основы мирного сосуществования двух противоположных общественно-политических систем и возможность исключения третьей, на сей раз термоядерной, мировой войны.

Победа 9 мая 1945 года обеспечила ряду стран Центральной и Юго-Восточной Европы и Азии условия самим выбирать путь социально-политического развития. В освободительной миссии Красной Армии выразилась ее решимость покончить с фашизмом и защитить государственные интересы СССР, но и всемерное уважение интересов народов других стран. Красная Армия вступала на территории других стран не завоевательницей, не ради изменения существовавшего общественного строя, а исключительно как освободительница стран и народов от немецко-фашистского ига. Впервые за историю образовалась мировая система социализма. Сформировался новый тип международных отношений, основанный на товарищеской взаимопомощи и многостороннем сотрудничестве, на дружбе и братстве народов, на независимости и суверенитете союзнических стран. Теперь, вопреки исторической правде, освободительная миссия Красной Армии в ходе спасения стран Центральной и Юго-Восточной Европы от многолетней и разорительной фашистской оккупации изображается как их насильственный захват Советским Союзом и принудительная советизация. А правительства этих стран, а также стран Балтии даже требуют от России покаяния и материальной компенсации.

Разного рода концепции пересмотра результатов Победы 1945 года на деле скрывают стремление определенных империалистических сил к территориальным переделам в ущерб Российской Федерации. Опять появились претенденты на исконно российские земли и на территории, отошедшие к России в итоге Второй мировой войны на основании соответствующих международных договоров. От России сейчас стремятся не только оторвать ее наконец воссоединенные владения, но и переориентировать некогда союзные советские социалистические республики, а ныне самостоятельные национальные государства, а также государства из ближнего окружения на империалистические США и НАТО. Создать из них, тем самым, антироссийский «санитарный кордон». Происшедшие геополитические сдвиги диктуют нынешнему руководству противостоять агрессивным поползновениям как с Запада и Юга, так и Востока, противодействовать центробежным тенденциям.

Победа 9 мая 1945 года имела своим следствием разрушение мировой колониальной системы. Именно успехи Красной Армии, а в итоге поражение немецко-фашистских захватчиков на советско-германском фронте стали решающим фактором развертывания национально-освободительного движения в Азии, затем в Африке и в Латинской Америке.

Победа 9 мая 1945 года, таким образом, венчает целую эпоху героических и грандиозных сражений за будущее человеческой цивилизации, за всеобщий социальный прогресс, за реальный гуманизм и богатую духовную культуру против фашистского разбоя, изуверства и мракобесия. И все это при решающем вкладе социалистического Советского Союза.

Именно поэтому сейчас разного рода «демократические» политики и многочисленные публицисты прежде всего «переосмысливают» роль СССР в достижении Победы в Великой Отечественной войне, а тем самым и его воздействие на ход и итоги Второй мировой войны, завершившейся полным разгромом фашистской Германии и милитаристской Японии. Подобного рода «переосмысления» нешуточное препятствие на пути дальнейшего общемирового социально-политического и духовного прогресса.

Это, во-первых, коснулось «пересмотра» всех слагаемых общей военной победы СССР в ходе Великой Отечественной войны 1941–1945 годов на разных участках огромного советско-германского фронта, прежде всего крупнейших, решающих наступательных стратегических операций Красной Армии. Теперь под предлогом нового прочтения стали отрицать поворотное значение битвы под Москвой, коренной перелом в Великой Отечественной войне и в развитии мировых событий битвы под Сталинградом и Курского сражения, важность десяти сталинских ударов 1944 года, перенесших войну на территорию фашистской Германии и ее европейских сателлитов и вынудивших англо-американских союзников открыть в Европе второй фронт, и, наконец, великой заключительной Берлинской битвы, венчавшей разгром фашистской Германии. Все это не только искажение исторической картины прошлого, но и — главное! — это стремление развенчать советскую военную науку и советское военное искусство, умалить роль руководства боевыми действиями фронтов Ставкой Верховного Главнокомандования и его рабочим органом — Генеральным штабом Красной Армии, а вместе с тем и умалить массовый героизм советских воинов и командиров.

Во-вторых, подвергается сомнению правомерность установления послевоенных границ СССР на западе, его право на включение в свой состав Западной Украины и Западной Белоруссии, Бессарабии, Северной Буковины, Закарпатской Украины, области Петсамо и Кенигсберга с прилегающими районами, а на востоке — Южного Сахалина и Курильских островов. Таким образом, Советский Союз в результате Победы в Великой Отечественной войне усилил свои геополитические позиции как одного из мировых лидеров. Выгодным стало его пространственно-географическое положение, возрос ресурсный потенциал, увеличилось народонаселение. Создались благоприятные условия для жизни и хозяйственно-культурной деятельности советских людей. Новые границы СССР стали границами мира и доверия, дружбы и сотрудничества с сопредельными странами Европы и Азии, трассами развития мировых экономических связей. С крушением Советского Союза геополитический баланс был разрушен, а для России создалась крайне невыгодная экономико-географическая среда.

В-третьих, чтобы принизить значение Победы 1945 года, пытаются доказать, что она достигнута благодаря помощи США по ленд-лизу. Да, СССР с первых дней Отечественной войны добивался решения вопроса о крупномасштабных поставках США и Великобританией вооружения, военной техники и других необходимых для сокрушения фашистского агрессора материалов. Под впечатлением состоявшегося в Москве на Красной площади 7 ноября 1941 года парада Красной Армии президент США Ф. Рузвельт в тот же день распространил закон о ленд-лизе на Советский Союз. Однако поставки американцев были самыми незначительными в 1941–1942 годах, то есть в наиболее тяжелый период Великой Отечественной войны. А уже 12 мая 1945 года президент США Г. Трумэн приказал прекратить поставки СССР по ленд-лизу. И это при том, что Советский Союз, верный союзническим обязательствам, готовился к войне с Японией. Что же касается общей помощи союзников, прежде всего США, то за все четыре года войны она составила 4 процента отечественного промышленного и сельскохозяйственного производства. За подобные ленд-лизовские поставки СССР расплачивался собственным золотом. И, разумеется, ценность военной помощи союзников несовместима с жертвами советского народа в борьбе с общим врагом и вкладом СССР в разгром гитлеровской Германии и милитаристской Японии. В годы Отечественной войны Советские Вооруженные Силы разгромили и взяли в плен 607 дивизий фашистского блока, тогда как англо-американские войска — только 176. На востоке главную военную силу Японии на материке — Квантунскую армию разгромила Красная Армия.

Неправомерна также переоценка значения полученных Советским Союзом репараций для послевоенного восстановления разрушенного фашистами народного хозяйства страны. Советский Союз лишился 30 процентов своего национального богатства. Победа в Отечественной войне показала мощь советского экономического строя, обеспечившего собственными силами не только восстановление разрушенного фашистами, но возрождение советской промышленности и сельского хозяйства, всей структуры советской социалистической экономики.

В-четвертых, решающую роль Советского Союза в разгроме фашистской Германии принижают сознательным искажением потерь Красной Армии в ходе наступательных стратегических операций, в ведении оборонительных сражений в начальный, самый тяжелый период Отечественной войны. При этом иные политики, да и ученые с журналистами нагло щеголяют цифрами выдуманных «потерь», уверяя, будто советских воинов погибло то ли в десять, то ли в двадцать раз больше, нежели фашистов. Что им за дело до того, что установлены общие потери советского народа в годы Великой Отечественной войны. Всего погибло около 26,6 млн советских людей. Боевые потери Красной Армии и Военно-Морского Флота составили 8 млн 668 тыс. бойцов и командиров списочного состава Вооруженных Сил СССР. Немецко-фашистская армия со своими сателлитами потеряла 8 млн 650 тыс. захватчиков. Таким образом, соотношение немецких и советских потерь составило 1:1,3. Тем кто любит рассуждать о советских потерях в Отечественной войне, следовало бы помнить, что СССР более трех лет при отсутствии второго фронта в Европе один на один громил фашистскую Германию и ее сателлитов, спасая человечество от коричневой опасности.

В результате гитлеровской агрессии погибло примерно 17 млн мирных советских граждан от налетов вражеской авиации, преступных расстрелов и уничтожения в фашистских лагерях смерти. Враг разрушал города и села, промышленные предприятия, учебные заведения и больницы, грабил сырьевые богатства во временно захваченных советских землях.

«Что касается нашей страны, — говорил И. В. Сталин 9 февраля 1946 года, — то эта война была для нее самой жестокой и тяжелой из всех войн, когда-либо пережитых в истории нашей Родины.

Но война была не только проклятием. Она была вместе с тем великой школой испытания и проверки всех сил народа. Война обнажила все факты и события в тылу и на фронте, она безжалостно сорвала все покровы и прикрытия, скрывавшие действительное лицо государств, правительств, партий, и выставила их на сцену без маски, без прикрас, со всеми их недостатками и достоинствами. Война устроила нечто вроде экзамена нашему советскому строю, нашему государству, нашему правительству, нашей Коммунистической партии и подвела итоги их работы, как бы говоря нам: вот они, наши люди и организации, их дела и дни, — разглядите их внимательно и воздайте им по их делам» [184, т. 16, с. 6–7].

Коммунистическая партия, социалистическое Советское государство, Советское правительство успешно выдержали суровый, взыскательный исторический экзамен Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. На приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года И. В. Сталин признал, что у нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, но русский народ и другие народы, входящие в состав Советского Союза, верили в правильность политики своего правительства и пошли на жертвы, чтобы обеспечить разгром фашистской Германии. «И это доверие русского народа Советскому правительству, — подчеркнул И. В. Сталин, — оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом» [184, т. 15, с. 228]. Характерная черта выступлений И. В. Сталина, его приказов в годы Великой Отечественной войны, без всякого преувеличения, заключаются в том, что он неизменно подчеркивал роль в достижении Победы над врагом советского народа — воинов и тружеников тыла, партизан и подпольщиков в стане врага.

Сейчас фальсификаторы много спекулируют на тему — победил народ, войну можно было бы выиграть и без Сталина. А это приводит к отрицанию государственной власти, руководящей роли правящей партии, господствующей в обществе идеологии и морали. Но эти слагаемые общественной жизни не существуют раздельно, хотя и могут быть антагонистичными. В беседе с А. И. Еременко однажды И. В. Сталин вставил реплику:

— Все на Сталина валят. Сталин да Сталин. Это неправильно. Я, конечно, давал директивы, но вы же непосредственно там (в Сталинграде. — B.C.) командовали и руководили этой битвой. Победил, безусловно, советский народ во главе с великим русским народом, но им нужно было руководить (А. И. Еременко. Годы возмездия. М., 1969, с. 48).

Это доходчивый и глубокий ответ на вопрос — народ и Сталин в Отечественной войне.

Советские люди были уверены в правильности осуществляемой в годы Отечественной войны государственной политики и активно ее поддерживали. Высок был авторитет политического и военного руководства страны. Такое доверие народа и армии, какое имели большевистская Коммунистическая партия, социалистическое Советское государство, Советское правительство в годы Великой Отечественной войны Советского Союза, не имели ни одна буржуазная партия, ни одно капиталистическое государство и ни одно либерально-демократическое правительство союзных по антигитлеровской коалиции стран. А через шесть с лишним десятилетий авторитета в широких народных массах не имеют ни нынешнее российское капиталистическое государство, ни нынешнее коррумпированное российское правительство, ни нынешняя правящая партия «Единая Россия». Прежде всего потому, что они проводят антинародную социально-духовную политику, ведут ущербный внешнеполитический курс для России.

Победа в 1945 году подвела итог всей Великой Отечественной войне Советского Союза. Война, прежде всего и главным образом, показала надежность советского общественного и государственного строя в таком небывалом всемирно-историческом испытании, как четырехлетняя война с сильным и коварным противником — фашистской Германией и ее приверженцами как в Европе, так и всем мире. Сейчас иные авторы любят вытаскивать отдельные факты и фактики, выдавать их как подтверждение наличия недовольства советской властью, Сталиным, как осуждение «рабства под Сталиным». Но, как известно, в стране не было даже попыток создания какого-либо подобия антисоветского, антиправительственного подполья, движения. Да, на захваченной оккупантами территории около миллиона сотрудничали с фашистской властью. Однако это было больше не из ненависти к советской власти, а в стремлении выжить в жутких условиях фашистской оккупации. Достоверно известно, что на временно оккупированной фашистами советской территории действовало более полутора миллионов партизан, подпольщиков. Были и факты содействия немецко-фашистским войскам в районах боевых действий Красной Армии, чем и вызвано переселение отдельных народов в глубь советской страны. Шла же не просто тяжелая война, а война с классовым врагом и вне СССР, и внутри страны. Но главным, решающим в этой сложной обстановке было то, что в Советской стране господствовало общенародное устремление сделать все возможное для разгрома фашистского агрессора, отдать все силы и знания борьбе за социализм. Сыны и дочери всех народов Советского Союза действовали как единое целое, вне различия идейной зрелости, политической закалки, культурного развития, религиозной приверженности.

Отечественная война раскрыла всю полноценность и созидательность социалистического советского общественного и государственного строя. Воюющий Советский Союз жил наполненной политической жизнью: все его государственные и общественные построения всецело были подчинены единственной задаче — разгрому гитлеровской Германии. В новых исторических условиях — в развернувшейся освободительной войне — Коммунистическая партия стала той могущественной силой, которая подняла и руководила борьбой советского народа с фашистским агрессором. К концу Великой Отечественной войны в ее рядах насчитывалось почти 6 млн коммунистов. И это при том, что свыше 3 млн членов Коммунистической партии погибло в борьбе с фашистскими захватчиками. В советском тылу коммунисты мобилизовывали силы трудящихся на укрепление обороноспособности страны и развитие военной экономики, добивались повышения их политической активности и роста трудовой деятельности. Боевым помощником большевистской партии выступал Ленинский комсомол. В центре и на местах участие советских людей в государственном управлении обеспечивали Советы депутатов трудящихся. Заботу о семьях фронтовиков и быте трудящихся проявляли профессиональные союзы. Все в стране направлялось во имя и для фронта.

Войне были подчинены вся экономическая структура, все формы социалистической по содержанию и национальной по форме культуры, вся социальная сфера. Все годы войны было полное единство фронта и советского тыла, проявившееся в небывалом историческом подъеме и активности всех социальных слоев и групп населения вне зависимости от возраста, национальной принадлежности, профессии, политической сознательности и религиозной приверженности. Героизм и самоотверженность были нормой повседневного поведения советских людей как на фронте, так и в советском тылу. Отвагу и стойкость проявили партизаны и подпольщики. За мужество и героизм защитникам Советской Родины вручено больше 38 миллионов орденов и медалей СССР. Свыше 11,6 тысячи воинов удостоены высокого звания Героя Советского Союза, из них 104 — дважды и А. И. Покрышкин и И. Н. Кожедуб — трижды. Высокое звание Героя Социалистического Труда присвоено более 200 государственным деятелям, ученым, конструкторам, производственникам и деятелям культуры. Около 4 тысяч ученых, создателей боевой техники, рабочих, колхозников и мастеров искусства были удостоены Сталинской премии, а многие из них дважды, трижды и больше раз. За заслуги и отличия в годы Великой Отечественной войны были награждены: медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» 14,9 млн человек; медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени — 56 тыс., 2-й степени — 71 тыс. человек; медалью «За победу над Японией» — 1,8 млн человек; медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» — 16,1 млн человек.

О высокой спайке советского общества, единстве высшего советского политического и военного руководства в течение всех лет Великой Отечественной войны свидетельствует та неоспоримая историческая реальность, что при разработке целей и способов проведения стратегических, фронтовых и армейских операций, внутриполитических и международных действий не было ни серьезных сбоев, ни тем более неразрешимых противоречий и прямых столкновений. Все было подчинено спасению социализма в СССР, полному разгрому фашистской Германии. В успешном решении этих сложнейших исторических задач, в упрочении единства советского общества и объединении высшего политического и военного руководства страны огромная заслуга Председателя Государственного Комитета Обороны, Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР И. В. Сталина.

Между тем за последнее время стали издаваться работы, в которых пытаются «доказывать», будто Победа в Великой Отечественной войне достигнута не только вопреки противодействию И. В. Сталина, но и наперекор действиям высших советских органов государственной власти и военного руководства. Народ, мол, сам сорганизовался, поняв нависшую угрозу своему существованию и своей стране, и дал отпор немецко-фашистским захватчикам. К тому же якобы хотел освободиться и от «сталинской тирании». Подобная мерзость так же далека от исторической действительности, как геббельсовская брехня от правды. В самые тяжелые 1941–1942 годы советский народ верил в И. Сталина, говорил: раз Сталин в Кремле — победа будет за нами! Маршал А. М. Василевский называл бесчестным и подлым клевету на Сталина.

Надо сказать, что одной из устоявшихся неправд в освещении Победы СССР в Великой Отечественной войне является противопоставление маршала Г. К. Жукова Верховному Главнокомандующему Вооруженными Силами СССР маршалу И. В. Сталину. Чего только не пишут! Если быть верным исторической правде, надо сказать, что все четыре года Великой Отечественной войны Советского Союза вопросы стратегического масштаба разрабатывали, а затем руководили крупнейшими наступательными стратегическими операциями Красной Армии, предвидели и решали запутанный комплекс военно-политических и международных проблем главным образом Председатель Государственного Комитета Обороны, Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР, народный комиссар обороны СССР И. В. Сталин, заместитель Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР, первый заместитель наркома обороны СССР Г. К. Жуков и начальник Генерального штаба РККА, заместитель наркома обороны СССР А. М. Василевский. Сейчас же, к огорчению, нет объективности в оценке решающего вклада в Победу СССР в Великой Отечественной войне напрочь вычеркивается почти вся деятельность И. В. Сталина, во многом односторонне освещается деятельность Г. К. Жукова и недооценивается деятельность А. М. Василевского. Естественно, если этот недостаток не будет преодолен, трудно ожидать исторически достоверного и исчерпывающего освещения Великой Победы СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов.

Советская историография дала глубокое и достоверное понимание причин, характера и итогов Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 годов, равно как и истоков и последствий Второй мировой войны, явившейся неизбежным результатом развития мировых экономических и политических сил на базе монополистического капитализма. И какие бы новые документы ни становились нам известными, неизменным остается понимание войны как продолжение политики насильственными средствами, сохраняет научную силу и марксистско-ленинская методология познания войны.

Победа 1945 года отчетливо продемонстрировала классовую природу союза США и Великобритании с СССР в борьбе с гитлеровской Германии и императорской Японией. Еще до Отечественной войны советское руководство и лично И. В. Сталин предпринимали поистине титанические усилия, чтобы предотвратить третью мировую войну, разоблачали антисоветскую политику Англии Франции и США, стремились хоть на какое-то время отсрочить нападение фашистской Германии на Советский Союз и не допустить общего мирового фронта капиталистических стран против социалистического СССР. Когда фашистская Германия 22 июня 1941 года напала на Советский Союз, Председатель Совета Народных Комиссаров СССР И. В. Сталин выступил инициатором и добился создания антигитлеровской коалиции, сыгравшей важную роль в победе над фашистской Германией. В докладе «25-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции» 6 ноября 1942 года Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин говорил:

«Было бы смешно отрицать разницу в идеологии и в общественном строе государств, входящих в состав англо-советско-американской коалиции. Но исключает ли это обстоятельство возможность и целесообразность совместных действий членов этой коалиции против общего врага, несущего им угрозу порабощения? Безусловно, не исключает. Более того, — создавшаяся угроза повелительно диктует членам коалиции необходимость совместных действий для того, чтобы избавить человечество от возврата к дикости и к средневековым зверствам. Разве программа действий англо-советско-американской коалиции недостаточна для того, чтобы организовать на ее базе совместную борьбу против гитлеровской тирании и добиться победы над ней? Я думаю, что вполне достаточна» [183, с. 132–133].

Факты и события 1941–1942 годов свидетельствовали о начале прогрессивного сближения членов англо-советско-американской коалиции и возможности организации их совместных действий против гитлеровской Германии. Отдавая должное вкладу союзников по антигитлеровской коалиции в общую победу над гитлеровской Германией и милитаристской Японией, И. В. Сталин в то время предупреждал, что для наших военных союзников важны прежде всего и главным образом их собственные классовые интересы, что с Советским Союзом они будут считаться до тех пор, пока на нашей стороне сила. Однажды (было это в 1944 году) в беседе с военачальниками он сказал: «Вы думаете, союзники не раздавят нас, если увидят возможность нас раздавить?»

Непоследовательность отношения наших союзников к Советскому Союзу проявлялась в годы Великой Отечественной войны, во все последующее время Второй мировой войны. Уже в 1942 году союзники отказались открыть второй фронт в Европе. Под разными предлогами оттягивали открытие второго фонта и в 1943 году. И только тогда, когда стало ясно, что Советский Союз и один, без союзников по антигитлеровской коалиции, сможет победить фашистскую Германию, 6 июня 1944 года наконец был открыт второй фронт, но по-прежнему ударные силы вермахта боевые действия вели на огромном советско-германском фронте.

Дипломатическими усилиями СССР, главным образом, И. В. Сталина были созваны три международных конференции глав ведущих держав антигитлеровской коалиции СССР, США и Великобритании — Тегеранской в 1943 году и в 1945 году — Крымской (Ялтинской) и Потсдамской (Берлинской), сыгравших огромную роль в разгроме гитлеровской Германии и милитаристской Японии. При этом во время Тегеранской конференции по совету И. В. Сталина президент Ф. Рузвельт поселился в посольстве СССР. В 1945 году президент Ф. Рузвельт согласился с предложением И. В. Сталина, что конференцию удобнее провести в Крыму. Тогда, в годы войны, президент США и премьер-министр Великобритании и подумать не могли, что они что-то могут диктовать главе правительства СССР. Это ныне президенты и главы западных держав снисходительно относятся к высшему руководству России, а то и навязывают свою великодержавную империалистическую волю.

Известно, в ходе Второй мировой воны США и Великобритания предпринимали попытки, в обход Советского Союза, несущего на себе основную тяжесть войны против немецко-фашистской армии, договориться с гитлеровской Германией. Советское правительство решительно осудило Бернские переговоры в марте 1945 года как «совершенно недопустимые» со стороны союзников.

В напряженные дни боев за Кавказ, 30 сентября 1942 года, У. Черчилль писал И. В. Сталину о своем желании оказать помощь Советскому Союзу. На самом деле в это время у англичан был разработан план под кодовым названием «Вельвет». Согласно этому специальному плану, 10-я английская армия предназначалась для вторжения на Кавказ. Так под шум идущей войны Англия стремилась прибрать к рукам кавказскую нефть. Под благим предлогом обеспечения сопровождения и охраны союзных конвоев со стратегическими грузами английские и американские правящие круги просили предоставить им Мурманск и Владивосток с прилегающими районами. Советское правительство заявило, что английские и американские воинские части могут принять участие в боевых действиях Красной Армии на советско-германском фронте. На что, разумеется, получили отказ.

А после капитуляции гитлеровской Германии правящие круги Великобритании и США всерьез рассматривали возможность начать, привлекая силы немецкого вермахта, сухопутную войну против союзного СССР. По указанию У. Черчилля в апреле 1945 года в обстановке величайшей секретности высшим органом военного руководства вооруженных сил Великобритании — Комитетом начальников штабов стал разрабатываться план экстренной операции под кодовым наименованием «Немыслимое». Документ 22 мая 1945 года подписал начальник Имперского генерального штаба фельдмаршал А. Брук. Цель операции заключалась в том, чтобы принудить Советский Союз подчиниться воле Великобритании и США. Начать войну намечалось 1 июля 1945 года, то есть накануне открытия Потсдамской конференции глав правительств СССР, США и Великобритании, намеченной на 17 июля того же, 1945 года.

Советское руководство, зная из разведданных о британских планах, приняло соответствующие меры для срыва преступного и зловещего замысла, могущего повлечь за собой тоетью мировую войну. Были перегруппированы силы Красной Армии, укреплено ее материально-техническое и военное снаряжение. Была детально изучена дислокация войск западных союзников и привлекаемых частей недобитого вермахта. Превосходство сил Красной Армии отрезвляюще подействовало на англо-американское военно-политическое руководство. Черчилль был крайне раздосадован провалом британского плана войны против СССР.

С победой Советского Союза над гитлеровской Германией никак не мог смириться Черчилль. А ведь еще 9 мая 1945 года сердечно приветствовал Красную Армию и русский народ по случаю одержанной блестящей победы — изгнания захватчиков из своей страны и разгрома нацистской тирании, заверял в лояльной дружбе и симпатии, стремлении дальше идти под ярким солнцем победоносного мира.

Таков двурушник Черчилль, ярый противник коммунизма и злобный антисоветчик.

Не такой простой политической фигурой был и президент США Ф. Рузвельт. В беседе с сыном полковником Элиотом в августе 1941 года он откровенничал о бушевавшей войне:

«Ты представь себе, что это футбольный матч. А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамейке. В данный момент основные игроки — это русские, китайцы и, в меньшей степени, англичане. Нам предназначена роль игроков, которые вступят в игру в решающий момент.

Еще до того, как наши форварды выдохнутся, мы вступим в игру, чтобы забить решающий гол. Мы придем со свежими силами. Если мы правильно выберем момент, наши форварды еще не слишком устанут» [157, с. 68].

Что уж говорить о пришедшем на смену Рузвельту Трумэне. Он, будучи сенатором, 23 июня 1941 года, на следующий день после нападения фашистской Германии на Советский Союз, заявил: пусть они убивают как можно больше друг друга. А спустя три месяца после Потсдамской конференции, определившей курс на мирное послевоенное устройство, президент Трумэн утвердил план, по которому США, поддержанные Англией, должны были нанести массированный атомный бомбовый удар по двадцати городам СССР: Москве, Ленинграду, Горькому, Куйбышеву, Свердловску, Новосибирску Омску, Саратову, Казани, Баку, Ташкенту Челябинску, Нижнему Тагилу, Магнитогорску, Молотову (Перми), Тбилиси, Новокузнецку, Грозному, Иркутску и Ярославлю. При этом указывалось, для поражения Москвы и Ленинграда потребуется по шесть атомных бомб на каждую из столиц.

Да, по приказу Трумэна американские атомные бомбы стерли с лица земли японские города Хиросиму и Нагасаки. Но разгромили Квантунскую армию советские войска и тем самым принудили милитаристскую Японию подписать акт о безоговорочной капитуляции, что и поставило последнюю точку в шестилетней Второй мировой войне.

Победа 1945 года показала, что Советские Вооруженные Силы смогли выдержать все невзгоды Отечественной войны 1941–1945 годов, а на ее заключительном этапе оказались способными разбить самые сильные армии того времени — армии фашистской Германии и империалистической Японии. Красная Армия обрела славу самой мощной армии мира, имеющей опытный командный состав и высокоморальных бойцов, вооруженных новейшей боевой техникой. В Красной Армии мир увидел армию нового типа — армию-спасительницу армию дружбы и братства народов, армию, незыблемо стоящую на страже прочного и демократического мира. Не случайно советских воинов тогда называли «солдатами свободы».

С развалом СССР на протяжении двух десятилетий существует монопольное господство империалистических США в современном мире. При всей заманчивости и при всем многообещании нынешней американской администрации, она, как и все предыдущие президенты США, добивается устранения России как международного политического конкурента, вынашивает замыслы ее расчленения на множество мелких, якобы суверенных государственных образований. Подобно Трумэну, задумывают атомные бомбардировки России, правда, с одним отличием — нанесением точечных атомных ударов по российским стратегическим объектам, сводящих, мол, к минимуму человеческие жертвы. Новоявленный международный диктатор, прикрываясь антитеррористической борьбой и радением за установление демократии, единолично устанавливает, какой режим и в какой стране свергать, кого и в какой стране поддерживать оружием, финансами и т. д. США перекраивают мир по своим, империалистическим стандартам, всерьез не считаются с ослабленной Россией, к тому же не умеющей защищать свои коренные национально-государственные интересы, не имеющей разработанной военной политики и стратегии национальной безопасности Российской Федерации, а также и современной армии.

Что стоят в свете этих фактов разговоры о безымянной Великой Победе?

Исторические фальсификации выявляют, какую у нас, теперешних наследников поколения Победителей, пытаются и действительно отнимают Победу и ее преобразующие последствия.

Победа Великой Отечественной войны Советского Союза в 1945 году выразительно и полноценно показала, что значит, как надо и каким образом советский народ и его Красная Армия защищали свое социалистическое Отечество, свое социалистическое будущее, какого действительно врага одолели. Теперь все это изображают в тяжелых и ужасных тонах, стремясь хотя бы таким образом уничтожить массовый героизм советского народа, всеобщий патриотический энтузиазм и красоту советского человека. Победа — это сплав усилий поколений, совершивших Великую Октябрьскую социалистическую революцию и строивших социалистическое общество, воли и разума советских политиков и военачальников, исторических традиций и господствующей в обществе морали. Все это и воплотилось во время Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии — время, когда светило сердце не одинокого горьковского Данко, а горели и ярко светили сердца многомиллионных советских Данко, показавших человечеству путь к миру, к торжеству разума и безграничному духовному богатству, научивших человечество, как решительно надо очищать этот путь от лютого зверства в фашистском или ином обличье, от всякого мракобесия! Победа 1945 года возвысила человека, значимость его мировосприятия, его действия, его личного поступка. Личность засияла всеми гранями. И это отныне неугасимо. Это должно формировать человека, личность.

Теперь наблюдается стремление приписать Победу в Великой Отечественной войне Русской православной церкви. Так, в трехтомной «История России XX — начала XXI века» (М., 2009), вышедшей под редакцией академика РАН Л. В. Милова, утверждается, что Патриарший местоблюститель, митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) рано утром 22 июня 1941 года оповестил значительную часть населения страны о начале войны и призвал «пасомых» встать против неправды и голого насилия «врагов православного христианства», помнить по примеру предков «не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед Родиной», вспомнить святых вождей Александра Невского, Дмитрия Донского и неисчислимые тысячи простых православных воинов, полагавших свои души за народ и Родину» (Т. 2, с. 521). Как пример вклада Русской православной церкви в Победу ссылаются на то, что в 1943 году И. В. Сталин от имени Красной Армии прислал благодарность за собранные 6 млн рублей на строительство танковой колонны. В доказательство приводят, что в том же 1943 году И. В. Сталин пригласил в Кремль иерархов Русской православной церкви и помог им созвать Поместный собор, разрешил избрать Патриарха Московского и всея Руси. Да, Русская православная церковь поддерживала политику и усилия советского руководства по управлению Отечественной войной, давшие победу над фашизмом. Правда, церковь утешала иных людей. Отдельные священнослужители вступали в партизаны. А так больше слухов, будто с благословения Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина с помощью авиации икону Казанской Божьей Матери возили вдоль линии фронта, что обеспечило победу Красной Армии под Москвой, в Сталинграде. К тому же уверяют, будто многие военачальники скрывали, что они истинно верующие, а воины, мол, почти все верили в Бога. Это-де и привело к Победе. Но это не основание приписывать Церкви Победу СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. А что касается нынешнего времени, то высшие иерархи Русской православной церкви откровенно и настойчиво внедряют практику и идеологию клерикализма, высказывают антисоветские взгляды, ведут борьбу с научной марксистско-ленинской теорией.

Победа позволила Советскому Союзу уже к середине 50-х годов XX столетия восстановить и превзойти довоенный промышленный потенциал, оживить сельское хозяйство, развить военно-промышленный комплекс. В основном было ликвидировано причиненное фашистами на советской земле разрушение, подняты из развалин города и села. Развивалась советская система образования, наука и культура. Росло материальное обеспечение людей. Совершенствовалось советское здравоохранение.

Победа показала, что только Советский Союз оказался той единственной страной, которая сумела объединить для борьбы с фашистским агрессором военную мощь Англии и США, все демократические силы. Если сначала в антигитлеровскую коалицию вошли 26 стран, то к концу Второй мировой войны — свыше 50 государств. Победа показала, что именно Советский Союз сыграл решающую роль в созыве конференций глав правительств трех великих держав — Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской и добился решения ими сложных вопросов завершения Второй мировой войны и послевоенного устройства и долговременного сохранения мира. Победа показала, что лишь Советский Союз решительно и последовательно отстаивал право освобожденных народов самим обустраивать свою политическую и гражданскую жизнь. Победа показала, что до конца Советский Союз был тверд и решителен в разгроме фашистских политических режимов с их реакционной идеологией. Став в последние годы Великой Отечественной войны сверхдержавой, Советский Союз играл большую роль в международных отношениях, да и в жизни отдельных государств и народов.

Почему же случилось то, чего советские люди никогда и предположить не могли? Почему разрушился СССР, выдержавший все тяготы четырехлетней Отечественной войны, выигравший войну с фашистской Германией и милитаристской Японией, начавший новый этап послевоенного строительства социалистического общества? Почему?

Нет и не может быть сомнения в том, что Победа выявила жизнеспособность советского общественного строя. Бесспорно, что Победа выявила жизнеспособность Советского многонационального государства. Несомненно также, что Победа выявила надежность советской военной идеологии и верность путей строительства Советских Вооруженных Сил. Неопровержимо, что Победа выявила правильность и эффективность внутренней и внешней политики Коммунистической партии и Советского правительства в течение всего периода Великой Отечественной войны. Поэтому причины развала СССР не могут быть и не заключены в Победе. На Победу нельзя списывать переживаемые ныне страной и народом социально-экономические трудности, идейный разброд и падение нравственности в обществе.

Победа требовала глубокого теоретического, социально-политического, морально-правового и классового познания характера, хода и итогов Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии. Такое изучение имело важное значение в нескольких аспектах. Во-первых, чтобы выработать программу обеспеченной Победой возможности продолжать строительство социализма и коммунизма в Советском Союзе. Во-вторых, чтобы ясно представлять, какими в новых условиях должны быть вооруженные силы, военная политика и стратегия национальной безопасности страны. В-третьих, чтобы определить и выработать первоочередной и долговременный внешнеполитический курс СССР. В-четвертых, что надо предпринять для предотвращения новой агрессии против СССР. В-пятых, в чем должна заключаться роль СССР в качестве гаранта дальнейшего развития стран и народов по пути социального и духовного прогресса в условиях прочного длительного мира. В-шестых, чтобы противодействовать фальсификации фактов и событий Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии, отрицания особой, решающей роли советско-германского фронта в системе фронтов Второй мировой войны. В-седьмых, чтобы не допустить вычеркивания из памяти народа, прежде всего молодого поколения, эпохальной Победы Советского Союза над германским фашизмом, поскольку иначе нельзя воспитывать патриотов, сознательных строителей социалистического общества.

После Победы в Великой Отечественной войне Советское правительство и Коммунистическая партия под руководством И. В. Сталина решили труднейшую задачу — в кратчайший срок устранили тяжелые последствия фашистского нашествия, восстановили экономику страны и приступили к дальнейшему социалистическому строительству. Обогащенные опытом Великой Отечественной войны, для развития духовного подъема народа, патриотического воспитания много делали советские творческие союзы — писателей, кинематографистов, композиторов, театральных деятелей. Социалистические культура и искусство укрепляли убежденность советских людей в красоте и правильности советского строя, в его будущих преспективах.

Однако послесталинское партийное руководство во многом оказалось неспособным перестроить способы деятельности в новых, мирных условиях и осуществлять политику, соответствующую новым потребностям экономического, социально-политического и духовного развития советского общества, к тому же в новых международных условиях — доминирования США и НАТО в Европе и в целом мире. Это привело к тому, что из года в год стали растрачиваться с таким трудом и с такой кровью добытая Победа и многообещающие последствия Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 годов. Захвативший высокий партийный и государственный пост М. С. Горбачев, политические перевертыши и предатели А. Н. Яковлев, Э. А. Шеварднадзе, Б. Н. Ельцин и другие сознательно вели дело к развалу социалистического Союза, созданного В. И. Лениным и выпестованного И. В. Сталиным, Коммунистической партии Советского Союза и ее мощного идейного оружия — марксистско-ленинского учения.

Да, сейчас нет социалистического СССР, а есть капиталистическая Россия. Нет мощной Красной, Советской Армии — надежной защитницы геополитических и национальных интересов страны. Но только на этом основании считать, как это утверждают некоторые ученые, что Победа 1945 года утратила свое материальное, социально-политическое содержание и ныне сохраняет значение как чисто моральный фактор, как поучительное нравственное назидание, было бы ошибочно. Победа 1945 года указала на значение твердого руководства страны, знающего и умеющего строить и развивать эффективную экономику и социально-культурную сферу жизни общества, выделила значение высокопрофессионального командного состава Вооруженных сил, значение военной идеологии и военного искусства, наконец, указала на значение дальновидной внешней политики. А эти факторы важны как для прогрессивного развития страны, так и для отражения посягательств со стороны любого противника и применения им всевозможных новых способов и методов войны, при ее любой длительности. Таким образом, Победа 1945 года не исчерпывается одной лишь моральной гранью.

Победу в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 годов нельзя рассматривать только как событие, состоявшееся в определенных хронологических рамках прошлого, XX столетия. Это существовавший в действительности реальный исторический процесс борьбы социалистического СССР за существование человеческой цивилизации, ее социальный и духовный прогресс. Приобретенный за этот период исторический опыт, вне зависимости от того, что не существует социалистический СССР, важен и необходим для современности и для будущего развития цивилизации.

Отсюда главный и основной урок Победы 1945 года. Победу 1945 года неразумно отрицать и не признавать только на том основании, что это Победа в Великой Отечественной войне против фашистской Германии и тем самым решающий вклад в окончание Второй мировой войны осуществлен Союзом Советских Социалистических Республик, советским народом и его Красной Армией и Военно-Морским Флотом. С теоретической точки зрения, это рецидив историко-политического нигилизма: искажение действительной истории достижения Победы в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 годов и ее всемирно-исторического воздействия на последующее развитие всемирной истории. С практической точки зрения это означает невозможность выработать правильную, исторически достоверную социально-экономическую, духовно-нравственную, военную и международную политику на ближайшее время и более отдаленную историческую перспективу. И таким образом лишить власть и народ действовать сознательно и с учетом всех факторов во имя интересов своей страны и мира в целом.

К 65-летнему юбилею Победы в Великой Отечественной войне Советского Союза над фашистской Германией сегодня Россия пришла с разрушенной экономикой, неустойчивым социально-политическим климатом. В настоящее время у России нет современной армии. Правящий режим довел народ до нищеты, лишил реальных советских завоеваний и уверенности в завтрашнем дне. Словом, у народа отняли и Великую Победу 1945 года, и страну, бывшую могучим бастионом мира, социального прогресса и духовного богатства.

Значит, урок Победы 1945 года — это наука на сегодня и на будущее.

Завет Сталина

Жизнь отпустила В. И. Ульянову /Ленину/ всего семь лет на строительство нового, социалистического общества в нашей стране. Чувствуя ухудшение здоровья, он с ноября 1922 года надиктовал несколько писем к предстоящему XII съезду партии большевиков и статей по «наиболее важным» вопросам государственного, хозяйственного и партийного устройства и внешней политики молодого Советского государства. Сам Владимир Ильич выражал удовлетворение высказанными мыслями и соображениями, рассматривал их как политическое завещание партии большевиков.

Уже при жизни Ленина богатство его политического завещания Троцкий, Зиновьев, Каменев да и Бухарин сводили исключительно к ленинскому замечанию о характере Сталина. Таким путем они пытались не допустить Сталина к руководству социалистическим строительством в Советском Союзе. Троцкистское извращение политического завещания Ленина в «Секретном докладе» XX съезду КПСС Хрущев использовал для развенчания «культа личности» Сталина. Подобное же троцкистское истолкование политического завещания Ленина допустил Микоян в мемуарах «Так было»: «…Характеристику Сталина, данную Лениным в так называемом «завещании», надо считать абсолютно правильной и точной, подтвержденной всеми последующими событиями.

Я подчеркиваю — правильность сейчас…»

Нынешними властными структурами троцкистская оценка жизни и деятельности И. В. Сталина поставлена на службу оправдания развала СССР, борьбы с социалистическими идеями и научным марксистско-ленинским учением, разнузданной антикоммунистической кампании.

После смерти В. И. Ленина тридцать лет И. В. Сталин возглавлял большевистскую Коммунистическую партию, руководил строительством социализма в нашей стране. Его твердое и умное руководство позволило Советскому Союзу выстоять и развиваться в ненавидящем нас капиталистическом окружении, а впоследствии создать антигитлеровскую коалицию и внести решающий вклад в разгром фашистской Германии и милитаристской Японии — этих главных врагов социального прогресса и человеческой культуры. Сталин способствовал развитию и упрочению новых демократических и социалистических стран в Центральной и Юго-Восточной Европе и на огромных пространствах Центральной, Восточной и Юго-Восточной Азии. В эпоху Сталина Советскому Союзу была обеспечена надежная геополитическая безопасность.

После победного завершения Великой Отечественной войны и окончания Второй мировой войны И. В. Сталин в 1946 году четко и обоснованно изложил наши ближайшие задачи и планы на более длительный период, гарантирующие нашу Родину от всяких случайностей. Много глубоких теоретических идей и актуальных практических задач Сталин выдвинул в научном труде «Экономические проблемы социализма в СССР». Сейчас все это перечеркнуто, но и тогда было не понято даже деятелями из ближайшего окружения Сталина. Например, А. И. Микоян в мемуарах «Так было» труд Сталина уничижительно назвал брошюрой и ополчился на Г. М. Маленкова и делегатов XIX съезда КПСС, высоко оценивших эту книгу и ее основные идеи: «Я был поражен: зачем это было делать?» А что я говорил на съезде, «не отражало моего мнения по этому вопросу».

В послевоенный период Сталин с новой силой подчеркнул необходимость творческого развития марксистско-ленинского учения, развернул дискуссии по актуальным вопросам философии и языкознания, литературы и искусства, по проблемам кино и другим важным темам. При этом во многих случаях принял личное активное участие, высказал основательные положения и важные мысли. Все это, к сожалению, отторгается нынешней властью, предается анафеме и сегодняшней научной и творческой интеллигенцией.

Сейчас иные авторы занимаются подсчетом, сколько дней И. В. Сталин был в своем рабочем кремлевском кабинете. Да, Сталин все послевоенные годы работал, его творческая мысль все время выдвигала новые идеи, можно их по-разному оценивать, но нельзя делать вид, что их не существовало. Молотов вспоминал: «Сталин работал над второй частью «Экономических проблем», давал мне кое-что почитать, но куда все это делось, ничего не известно».

Какой это разительный контраст с Горбачевым, Ельциным, Путиным, за которых думают и пишут другие, а в последние годы даже иностранные советники. И которые либо предавались пустой болтовне о «социальном равенстве», либо пьянствовали, либо ездят по чужим странам и весям. Когда же тут страной, народом заниматься!

Советских людей Сталин предупреждал, что строить процветающее социалистическое государство придется в условиях вражды и постоянных угроз новой войны со стороны бывших союзников по антигитлеровской коалиции — империалистических США и Англии и их союзников. В 1946 году Сталин назвал отставного премьер-министра Черчилля поджигателем войны. На его речь в Фултоне, преодолев тысячи километров, прибыл подлинный соавтор — президент США Трумэн. Сталин провидчески отмечал: «Господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира.

По сути дела господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война».

В том же, 1946 году Сталин предсказывал, что Соединенные Штаты Америки и Великобритания будут сознательно создавать «капиталистическое окружение» «для Советского Союза». А на вопрос «Считаете ли вы, что фактически монопольное владение США атомной бомбой является одной из главных угроз миру?» ответил:

Одновременно Сталин выразил твердую уверенность, что возможности мирного существования Советского Союза с Соединенными Штатами Америки и другими капиталистическими странами «не уменьшаются, а могут даже увеличиваться».

И. В. Сталин формально не оставил никакого политического завещания. Иосифу Виссарионовичу шел семьдесят четвертый год. Практически он был здоров, не обращался последние несколько лет за помощью к врачам. Его смерть — результат насилия, насильственного устранения из социально-политической жизни советского общества, а по существу из мировой истории.

Завещанием И. В. Сталина по праву следует считать речь на XIX съезде КПСС 14 октября 1952 года и почти двухчасовое выступление на Пленуме Центрального Комитета КПСС 16 октября того же года.

В этих материалах Сталин излагал и развивал те идеи и выводы, которым была посвящена вся его жизнь и революционно-созидательная деятельность. Он подвел итог одному периоду и говорил, что требуется на новом этапе строительства социализма в нашей стране и утверждения мира во всем мире.

Сталин говорил, что теперь недостаточно одного признания справедливости социализма. Теперь мало одной храбрости, если надо ради защиты социализма пойти на смерть. Теперь нужно сознательно строить социализм, знать экономические законы его развития, быть квалифицированным специалистом в своем деле, быть человеком высокоидейным и нравственно богатым.

Особые требования Сталин предъявил к руководящим кадрам партии и государства, к советским деятелям. Им должны быть присущи твердая марксистско-ленинская закалка, самоотверженность в осуществлении генеральной линии партии, умение распознавать и преодолевать сопротивление враждебных оппортунистических элементов, непримиримость в борьбе с буржуазной идеологией и моралью, с антикоммунизмом.

Сталин решительно раскритиковал политические ошибки Молотова, теоретические отступления Микояна. И это был не личный выпад Сталина против старых членов Политбюро ЦК. Не с грязью их смешал Сталин, как пишет Микоян. Нет, на их примере Сталин показал, что идейно стойкими партийными и государственными деятелями, высококвалифицированными и инициативными работниками должны быть все, особенно руководители высшего ранга. Этот завет Сталина был впоследствии предан забвению, что и привело к печальным последствиям.

Сталин на послесъездовском Пленуме ввел в состав Центрального Комитета и расширенного Политбюро ЦК много новых, выдвинувшихся за годы Отечественной войны и послевоенного восстановления страны способных и талантливых партийных и хозяйственных работников, ученых и военных деятелей. И еще врачи не констатировали кончину Иосифа Виссарионовича, а уже Хрущев, Маленков, Берия и другие всех выдвиженцев Сталина вычеркнули из состава Центрального Комитета и из состава расширенного Политбюро ЦК. Вот с чего начался разгром КПСС, приведший к развалу СССР!

И. В. Сталин говорил участникам Пленума ЦК КПСС, что политическим деятелям ленинского опыта, воспитанным нашей партией, предстоит в борьбе сломить враждебные попытки и добиться полного успеха в осуществлении наших великих целей. И предупреждал, что для того, чтобы вырастить политического, государственного деятеля, нужны большие усилия. Для этого потребуется десять, нет, все пятнадцать лет, чтобы воспитать государственного деятеля. Все это свидетельствует, что Сталин думал и заботился, кому, в чьи руки вручить эстафету нашего великого дела, чтобы ее успешно понесли вперед.

Сталин призывал поднимать роль Коммунистической партии, ее партийных комитетов. Он требовал не забывать наказа Ленина о важности улучшения работы партии в массах. Отмечая, что некоторые выражают несогласие с нашими решениями, Сталин боролся за единство в руководстве партии. Если Хрущев сузил состав руководящих органов, то Горбачев намного увеличил состав Политбюро ЦК, введя амбициозных и националистических деятелей. Это в конечном итоге привело к параличу функционирование высшего руководящего политического органа.

Важны, говорил Сталин, конкретные практические дела.

Наша партия и наша страна, отмечал И. В. Сталин, всегда нуждались и будут нуждаться в доверии, в сочувствии и в поддержке братских народов за рубежом.

В речи на XIX съезде КПСС Сталин подчеркнул, что теперь буржуазия — главный враг освободительного движения, стала более реакционной, потеряла связи с народом. Теперь от ее либерализма не осталось и следа. Нет больше так называемой свободы личности — права личности признаются теперь только за теми, у которых есть капитал, а все прочие граждане считаются сырым человеческим материалом, пригодным лишь для эксплуатации. Растоптан принцип равноправия людей и наций, он заменен принципом полноправия эксплуататорского меньшинства и бесправия эксплуатируемого большинства граждан. Знамя буржуазно-демократических свобод выброшено за борт.

Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «превыше всего». Теперь не осталось и следа от «национального принципа». Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт.

Сталин выразил уверенность, что знамя буржуазно-демократических свобод, знамя национальной независимости и национального суверенитета поднимут демократические и патриотические силы капиталистических стран. Сегодня произошло поправение западного мира, разгромлены или ослаблены коммунистические и рабочие партии. Однако вывод Сталина, что демократические, патриотические и миролюбивые силы могут обеспечить свободную и спокойную жизнь народов, сохраняет свой смысл.

Дипломатический корреспондент «Нью-Йорк тайме» спросил Сталина: «Где, по вашему мнению, источники современного международного напряжения?» Сталин ответил: «Везде и во всем, где только проявляются агрессивные действия политики «холодной войны», ведомой против Советского Союза».

Сейчас уповают на то, что «холодная война» осталась в прошлом.

Но геополитическая захватническая политика США реальный факт. Как раньше против СССР, так и теперь против России, ведут США политику превращения России в американскую полуколонию, источник дешевого сырья, интеллектуальной и физической рабочей силы. За минувшие полвека ничего не изменилось. Сегодня президент Буш-младший и премьер Блэр и их друзья в расовых оргиях превзошли даже Гитлера в стремлении господствовать над остальными нациями мира. Однако решительного сталинского протеста со стороны нынешних руководителей России что-то так и не слышно.

Сейчас пошла мода приравнивать сегодняшних президентов России к русским царям. Чего уж не писали о Борисе Первом, будто не было Бориса Годунова. Кстати, правителя, не принесшего столько горя и стыда, как Ельцин. В таком приравнивании проигрывает и Путин, поскольку явно не хватает самостоятельности и широты государственного подхода. В таком приравнивании, может, и был бы прок, если бы не утаивали, что прежние цари жили, хотя и были далеки от народа, куда скромнее нынешних «царей» да несравненно лучше заботились о государственных интересах.

А вот со Сталиным сравнивать боятся. И неспроста.

Потому что Сталин был несравненным политическим, государственным деятелем, победоносным полководцем, выдающимся мыслителем, человеком обширных знаний и высокой культуры. Ему равных не было во всем современном буржуазном мире.

Потому, что для Сталина не было ничего выше интересов социализма, многонационального Советского Союза, заботы о науке и культуре страны, хлопот о благе и уровне жизни простых советских людей.

Потому, что Сталин любил, растил и приближал талантливых людей, умелых организаторов, людей смелой мысли к нашему великому делу. Он не терпел верноподданных болтунов, льстецов и лгунов.

Потому, что Сталин боролся против мира, основанного на угнетении и эксплуатации человека человеком; мира, несущего разрушительные войны и гибель миллионов людей; мира, сеющего вражду между разными народами и исповедующими разные религии.

Потому, что Сталин справился сам и требовал от других смело преодолевать сопротивление враждебных оппортунистических элементов, стремящихся не допустить или по крайней мере задержать строительство социализма.

Потому, что Сталин творчески развивал и обогащал марксистско-ленинское учение, беспощадно и строго аргументированно разоблачал ревизионистов и любых фальсификаторов марксизма-ленинизма.

Потому, что Сталин вел скромный образ жизни, был чужд державной помпезности и мещанской роскоши, был добр и внимателен к людям и одновременно требовательным и нетерпимым к любому предательству.

Вот почему Сталина ненавидят противники.

Вот почему, перефразируя слова Пушкина, его (Сталина) пример должен быть другим наука!

Приложения

О Сталине: полководце, человеке

Маршалы и военачальники Советского Союза видели в лице И. В. Сталина вождя советского народа, признавали его полководческий ум и волю, ценили его военные знания и, не в последнюю очередь, уважали его за умение считаться с их военной деятельностью, с их талантом и характером.

Теперь, когда вышли воспоминания практически всех маршалов и военачальников Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., утвердился единый взгляд, что Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР И. В. Сталин, заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков и начальник Генерального штаба Красной Армии А. М. Василевский в годы Великой Отечественной войны Советского Союза решали вопросы стратегического масштаба, разрабатывали и руководили крупнейшими наступательными и оборонительными операциями Красной Армии, предвидели действия врага и решали запутанный комплекс военно-политических и международных проблем.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков

В книге «Воспоминания и размышления», вышедшей многими изданиями, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков дает объективную оценку Председателю Государственного Комитета Обороны, Председателю Ставки Верховного Главнокомандования, народному комиссару обороны СССР, Верховному Главнокомандующему Вооруженными Силами СССР, Маршалу Советского Союза И. В. Сталину, его решающей роли в Великой Победе Советского Союза в 1945 г.

Судьбы И. В. Сталина и Г. К. Жукова тесно переплелись уже накануне Отечественной войны. Впервые И. В. Сталин узнал о Г. К. Жукове и встретился с ним в 1939 г., когда он был вызван в Москву и по рекомендации Наркомата обороны был направлен командующим группировкой советских войск в Монгольскую Народную Республику. На Г. К. Жукова глубокое впечатление произвел И. В. Сталин, его знание военных проблем, обоснованное им значение интернациональной помощи Советского Союза братской Монголии. И. В. Сталин дал высокую оценку решительным и смелым действиям Г. К. Жукова в разгроме японцев на Халхин-Голе.

По предложению И. В. Сталина Советское правительство удостоило Г. К. Жукова высокого звания Героя Советского Союза.

Ныне же вновь запущена порядком истасканная клевета, будто маршал Г. К. Жуков не считал И. В. Сталина за полководца, не признавал за ним умения руководить боевыми операциями и прочее, и прочее. И это лжеисторики и продажные журналисты, а то и иные политики пишут о Жукове и Сталине тогда, когда живо поколение, которое не понаслышке знает о взаимоотношениях двух выдающихся деятелей Великой Отечественной войны Советского Союза.

Г. К. Жуков был решительным противником сталкивания его со Сталиным. Уже 9 июня 1945 г. в Берлине на пресс-конференции для советских и иностранных журналистов корреспондент газеты «Таймс» Р. Паркер спрашивал Г. К. Жукова: «Принимал ли маршал Сталин повседневное деятельное участие в операциях, которые вы возглавляли?»

И получил достойный ответ маршала Жукова: «Маршал Сталин деятельно и повседневно руководил всеми участками советско-германского фронта, в том числе и тем участком, на котором я находился».

Г. К. Жуков подчеркивал: «Я никогда не соглашусь с тем, что многие мои заслуги во время войны были выше и даже как-то сравнимы с заслугами Сталина. Я руководил лишь одним участком военной работы, а он направлял всю страну, все вооруженные силы на борьбу с врагом».

В книге «Воспоминания» Г. К. Жуков специально процитировал сказанное Михаилом Александровичем Шолоховым в интервью газете «Комсомольская правда» в день 25-летия Победы над фашистской Германией: «Нельзя оглуплять и принижать деятельность Сталина в тот период. Во-первых, это нечестно, а во-вторых, вредно для страны, для советских людей, и не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине». И от себя дополнил: «К этим словам М. А. Шолохова вряд ли можно что добавить. Они точны и справедливы. Верховный Главнокомандующий сделал все возможное, чтобы Ставка, ее рабочий аппарат — Генеральный штаб и Военные советы фронтов стали подлинно мудрыми и искусными военными помощниками партии в деле достижения победы над фашистской Германией» [76, т. 2, с. 108].

В тот же год празднования 25-летия нашей Победы в статье «Величие победы СССР и бессилие фальсификаторов истории», опубликованной в журнале «Коммунист» (1970, № 1), Г. К. Жуков дал резкую отповедь американскому публицисту и историку Г. Солсбери за то, что тот «с легкостью необыкновенной сталкивает Жукова со Сталиным, с другими советскими маршалами, с подчиненными и т. д., лишь бы обосновать свою концепцию решающей роли «сильной личности»… Упражняться в водевилях на историческом материале, связанном с героизмом, кровью, жертвами и подвигом народа, гнусно и пошло». И несколько дальше прибавил: «Ох, господа фальсификаторы, до чего же вам хочется любой ценой «исправить» историю в угодном вам духе и выдать белое за черное!»

Жуков не раз подчеркивал, что «в стратегических вопросах Сталин разбирался с самого начала войны. Стратегия была близка к его привычной сфере — политике, и чем в более прямое воздействие с политическими вопросами вступали вопросы стратегии, тем увереннее он чувствовал себя в них». И еще: Сталин владел «основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела. Эти способности И. В. Сталина как Верховного Главнокомандующего особенно раскрылись, начиная со Сталинградской битвы» [76, т. 2, с. 108].

Касаясь неудачного начального периода Отечественной войны, Жуков не перекладывал всю ответственность на Сталина, как сейчас делают некоторые лжеисторики и публицисты. Он видел ответственность и наркома обороны Тимошенко, и свою, начальника Генерального штаба, признавал, что в силу высокого положения в Красной Армии они должны были тогда не во всем соглашаться со Сталиным и добиться срочного проведения мероприятий, предусмотренных оперативно-мобилизационным планом. Вместе с этим Г. К. Жуков подчеркивал, что надо помнить и некоторые объективные данные, а именно, что представляли тогда собой мы и наша армия и Германия и ее армия. Он говорил, надо подумать и подсчитать, насколько выше был ее военный потенциал, уровень промышленности, уровень промышленной культуры, уровень общей подготовленности к войне.

В своих мемуарах Г. К. Жуков, анализируя крупные операции Отечественной войны, так или иначе показывает роль Сталина в разработке планов боевых операций: идет ли речь о битве под Москвой или обороне Сталинграда, Сталинградском контрнаступлении, Курской битве или Белорусской операции, Ясско-Кишиневской операции или заключительной битве за Берлин. Осмысливая эти и другие наступательные операции Красной Армии, маршал Г. К. Жуков, как и маршал А. М. Василевский, маршал К. К. Рокоссовский, маршал И. С. Конев и другие маршалы и военачальники, приходил к выводу, что во всех этих операциях в полной мере проявлялась направляющая роль Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина, именно благодаря ему достигались неповторимость и успех проводимых операций. Сталину, отмечал Жуков, принадлежит главная роль в создании стратегических резервов, в организации производства боевой техники и вообще всего необходимого для фронта. Все это разоблачает нынешних «ниспровергателей» полководца Сталина, что-де Победа в Отечественной войне достигнута вопреки «противодействию» Сталина Жукову. Под этим вымыслом нет реальной исторической правды.

Г. К. Жуков доказывал и неубедительность, и фальшь хрущевской версии, будто И. В. Сталин как Верховный Главнокомандующий изучал обстановку и принимал решения о боевых операциях «по глобусу». Вспоминая один из разговоров с И. В. Сталиным, Г. К. Жуков рассказывал, что вдруг Верховный спросил его про какую-то деревню, кем она занята — немцами или нашими. Мне, говорил Жуков, в то время руководившему действиями двух фронтов, было неизвестно, кем занята эта деревня. Он так об этом и сказал Сталину. Тогда Сталин подвел Жукова к карте и, сказав, что эта деревня занята немцами, посоветовал обратить на нее внимание.

«Как населенный пункт она ничего из себя не представляет, — продолжал Сталин, — может быть, самой деревни после боев вообще не существует. Но если взять конфигурацию всего участка фронта, то пункт этот существенный и в случае активных действий немцев он может представить для нас известную опасность».

После этого Жуков посмотрел на карте конфигурацию этого участка фронта. Я, заключил Жуков, должен был согласиться с правильностью оценки Сталина. И свой рассказ заключил так:

«Это всего лишь один пример такого рода. Вот, оказывается, каким был сталинский глобус!»

К этому, добавлял Г. К. Жуков, у И. В. Сталина «был свой метод овладения конкретным материалом предстоящей операции, метод, который я, вообще говоря, считаю правильным. Перед началом подготовки той или иной операции, перед вызовом командующих фронтами он заранее встречался с офицерами Генерального штаба — майорами, подполковниками, наблюдавшими за соответствующими оперативными направлениями. Он вызывал их одного за другим на доклад, работал с ними по полтора, по два часа, уточнял с каждым обстановку, разбирался в ней и ко времени своей встречи с командующими фронтами, ко времени постановки им новых задач оказывался настолько хорошо подготовленным, что порой удивлял их своей осведомленностью».

Рассказывая это, Г. К. Жуков специально подчеркнул: «Но все же главное состояло в том, что его осведомленность была не показной, а действительной, и его предварительная работа с офицерами Генерального штаба для уточнения обстановки перед принятием будущих решений была работой в высшей степени разумной».

Г. К. Жуков говорил, что на заключительном этапе войны Сталин мог ставить конкретные задачи даже перед командирами дивизий. Конечно, отмечал маршал, И. В. Сталин не работал с картами тактического предназначения, но это ему и не нужно было. Но в оперативных картах с нанесенной на них обстановкой он разбирался неплохо.

Г. К. Жуков говорил, что «идти на доклад в Ставку, к И. В. Сталину, скажем, с картами, на которых были хоть какие-то «белые пятна», сообщать ему ориентировочные, а тем более преувеличенные данные — было невозможно. И. В. Сталин не терпел ответов наугад, требовал исчерпывающей полноты и ясности. У него было какое-то особое чутье на слабые места в докладах и документах, он тут же их обнаруживал и строго взыскивал с виновных» [76, с. 294].

В руководстве вооруженной борьбой в целом, подчеркивал Г. К. Жуков, И. В. Сталину помогали его природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая осведомленность. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу, успешного проведения той или иной наступательной операции. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим [76, т. 2, с. 109].

Касаясь такого вывода маршала Г. К. Жукова, адмирал флота Н. Г. Кузнецов, который, как известно, отличался твердостью и самостоятельностью суждений и у которого сложились непростые и нелегкие отношения со Сталиным, уже будучи в отставке, писал: «За годы Великой Отечественной войны по военным делам с Верховным Главнокомандующим чаще других встречался маршал Г. К. Жуков, и лучше едва ли кто может охарактеризовать его, а он назвал его «достойным Верховным Главнокомандующим». С этим мнением, насколько мне известно, согласны все военачальники, коим приходилось видеться и встречаться со Сталиным» [32, с. 51].

Говоря об этих двух выдающихся полководцах Великой Отечественной войны, нельзя обойти суждение Маршала Советского Союза Д. Т. Язова. На научно-практической конференции в Москве в ноябре 1997 г. он отметил: «Мне хотелось бы просить, чтобы товарищи, которые будут выступать, освещали бы роль Жукова как полководца, а роль Сталина — и как полководца, и как руководителя великого государства… Жуков сказал: «Неплохо было бы подавать по левому берегу Волги резервы, боеприпасы и войска…» Но Жуков не мог принять решение снять рельсы с БАМа, который еще строился до войны, и проложить по левому берегу Волги двухсоткилометровую железную дорогу за несколько недель… Подчеркиваю: не месяцев, а недель! Кто мог это сделать? Сталин! Кто мог приказать в течение тридцати дней прокатать броню в Кузбассе? Сталин!.. И прокатали! И промышленность наша дала в войну 96 тысяч танков, 108 тысяч самолетов» [83].

Г. К. Жуков не раз подчеркивал, что «Сталин нигде не сказал про меня ни одного плохого слова», что «попробуй меня кто-нибудь при нем обидь — Сталин за меня голову оторвет». Он говорил, что когда Сталин выслушал предложение Берии об аресте Жукова, то сказал: «Нет, Жукова арестовать не дам. Не верю во все это. Я его хорошо знаю. Я его за четыре года войны узнал лучше, чем самого себя».

Жуков признавался, что он благодарен И. В. Сталину за объективное отношение к нему. Он ценил, что Сталин уважал его «военную голову». Именно по предложению Сталина Жукову, первому из советских военачальников, в январе 1943 г., когда в войне уже произошел перелом, было присвоено высшее воинское звание Маршал Советского Союза. В представлении на звание Сталин написал всего три слова: «Жуков спас Москву». И, передавая документ начальнику управления Наркомата обороны генералу Румянцеву, сказал: «Я думаю, что этого будет достаточно» [138].

Маршал Г. К. Жуков был награжден орденом Суворова за номером один. Заместителю Верховного Главнокомандующего Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову от имени и по поручению Советского Верховного Главнокомандования было поручено 8 мая 1945 г. принять безоговорочную капитуляцию вооруженных сил фашистской Германии в Карлсхорсте (Берлин).

По предложению И. В. Сталина Г. К. Жуков принял Парад Победы 24 июня 1945 г. в Москве на Красной площади в ознаменование победы Советского Союза над фашистской Германией. Это было высшее признание полководческих заслуг Г. К. Жукова.

Недруги пытаются изобразить дело таким образом, будто И. В. Сталин в 1946 г. решил избавиться от Жукова, поскольку, мол, видел в нем «соперника» себе как полководцу Отечественной войны. Однако правда в другом. Именно по предложению И. В. Сталина маршал Г. К. Жуков за годы Отечественной войны был удостоен самых высоких наград Советской страны. После войны И. В. Сталин предлагал назначить Г. К. Жукова наркомом обороны СССР. Против этого решительно выступили Хрущев, Булганин и некоторые известные военачальники. В результате Г. К. Жуков был назначен первым Главнокомандующим Группой советских войск в Германии и главноначальствующим Советской военной администрации с одновременным выполнением обязанностей Главнокомандующего Сухопутными войсками и заместителя наркома обороны. На XIX партийном съезде по предложению И. В. Сталина Г. К. Жуков избран в Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза.

В замечательной работе «Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине» фронтовик К. М. Симонов, рассказывая об обсуждении на заседании Политбюро ЦК партии кандидатов на Сталинскую премию, приводил слова И. В. Сталина о романе Э. Казакевича «Весна на Одере»: «В романе есть недостатки. Не все там верно изображено: показан Рокоссовский, показан Конев, но главным фронтом там, на Одере, командовал Жуков. У Жукова есть недостатки, некоторые его свойства не любили на фронте, но надо сказать, что он воевал лучше Конева и не хуже Рокоссовского. Вот эта сторона в романе товарища Казакевича неверная. Есть в романе член Военного совета Сизокрылов, который делает там то, что должен делать командующий, заменяет его по всем вопросам. И получается пропуск, нет Жукова, как будто его и не было. Это неправильно». Казакевич признался Симонову, что «Сталин правильно почувствовал, совершенно правильно» недостаток романа.

Главный маршал авиации А. Е. Голованов, близко знавший И. В. Сталина и имевший возможность непосредственно наблюдать его отношения с Г. К. Жуковым, в мемуарах «Он стоял во главе тяжелейшей мировой войны» писал: «Что касается отношений Верховного с Георгием Константиновичем, то эти отношения я бы назвал сложными. Имел Верховный претензии и по стилю работы Г. К. Жукова, которые, не стесняясь, ему и высказывал. Однако И. В. Сталин никогда не отождествлял личных отношений с деловыми, и это видно хотя бы по всем тем наградам и отличиям, которые получены Г. К. Жуковым» [140, с. 21].

Маршал А. М. Василевский говорил автору настоящей работы: Сталину больше по душе была интеллигентность и мягкость маршала Шапошникова. Требовавший неукоснительного выполнения принятых решений, Сталин с пониманием относился к жесткости и требовательности Жукова. Но не терпел грубости, унижения подчиненных, что допускал Жуков. При этом Василевский неизменно подчеркивал, что боевые приказы ведь не уговорами выполняются. Сталин, по мнению Александра Михайловича, хотел видеть наших начальников, соединяющих в себе основные черты характера Шапошникова и Жукова.

И. В. Сталин ценил прямоту Г. К. Жукова, самостоятельность его суждений. Так, однажды, во время разговора с Жуковым Сталин обратился к присутствующим: «Что с вами говорить? Вам что ни скажешь, вы все: «да, товарищ Сталин», «конечно, товарищ Сталин», «совершенно правильно, товарищ Сталин», «вы приняли мудрое решение, товарищ Сталин»… только вот один Жуков иногда спорит со мной».

Встречи Г. К. Жукова с И. В. Сталиным не всегда были только официальными. Сталин приглашал Жукова на обед к себе на Ближнюю дачу. Были совместные прогулки. В это время обсуждались военные операции. Но Сталин и рассказывал о своем детстве, о разных событиях своей жизни. Во время одной из таких прогулок И. В. Сталин сказал первым Жукову, что узнал о пленении старшего сына Якова. И, говорит Жуков, задумчиво произнес: «Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине». Помолчав с минуту, твердо добавил: «Нет, Яков предпочтет любую смерть измене Родине».

За годы войны Г. К. Жуков близко узнал И. В. Сталина. Итожа свои беседы с прославленным маршалом о Сталине, Симонов в работе «Глазами человека моего поколения» пишет, что взгляд Жукова «на Сталина, сложившийся в ходе войны, представляет особую ценность, потому что этот взгляд опирается на огромный четырехлетний опыт совместной работы. Для Жукова Сталин в годы войны — это, прежде всего, Верховный Главнокомандующий, с которым он все эти годы, как правило, имел дело без промежуточных инстанций, непосредственно, и в роли начальника Генерального штаба, и в роли командующего разными фронтами, оставаясь при этом членом Ставки, и в роли заместителя Верховного Главнокомандующего, и координатора действий нескольких фронтов.

Для Жукова Сталин во время войны — это человек, принявший на свои плечи самую трудную должность в воюющем государстве. И Жуков отмечает прежде всего те черты натуры Сталина, которые проявлялись при исполнении именно этой должности, поэтому тот портрет Сталина, который вырастает в этих записях, сделанных со слов Жукова, хотя и не может претендовать на полноту, но отличается конкретностью наблюдений, связанных с той общей работой, которую они оба делали. Добавлю, что в этом портрете присутствуют, конечно, и личные эмоции, вносящие момент субъективности» [168, с. 358–359]. При этом, по словам Симонова, личные эмоции Жукова уживаются с несомненным стремлением к той справедливости в оценках, которая вообще присуща Жукову, несмотря на всю резкость, а порой и непримиримость его характера.

В ходе войны, говорил Жуков Симонову, стали видней заслуги людей, их возможности, их необходимость для дела, чем в ее начале, и с этим все больше связывалось отношение Сталина к людям. Более глубокое понимание обстановки толкало его на то, чтобы прислушиваться к советам, а прислушиваясь к советам, он все глубже вникал в вопросы войны. Жуков говорил, что будет несправедливо, если не отдать Сталину должное за сделанное в годы войны.

Вместе с тем нельзя пройти и мимо того, что подчас в угоду конъюнктурным соображениям маршал Г. К. Жуков отходил от объективной, исторически достоверной оценки стратегического и полководческого дара маршала И. В. Сталина. Так, в подарочном издании к 60-летию Победы книги «Георгий Жуков. Фотолетопись» приводились его слова о И. В. Сталине: «Сталин не был «гениальным полководцем», как о том было сообщено миру в сотнях подобострастных публикаций, фильмов, исследований и заявлений. Он не знал военной науки, теории военного искусства и доходил до всех премудростей стратегии, оперативного искусства в ходе кровавого опыта, множества проб и ошибок. Из-за его амбиции и чудовищного самомнения цена победы оказалась во много раз выше той, какой могла быть»^[1].

Говорил о Сталине: «Как был, так и остался штафиркой» (Газ. «Советская культура». 1988, 23 августа. С. 6).

Словом, во имя исторической правды, объективной оценки советского военного искусства, роли Верховного Главнокомандования нет никакой необходимости сталкивать и тем более противопоставлять Г. К. Жукова И. В. Сталину. И. В. Сталин был и останется в истории величайшим теоретиком марксизма-ленинизма, государственным, политическим и международным деятелем, полководцем Великой Отечественной войны, возглавившим воюющую державу и превратившим страну в единый сражающийся фронт и тыл, одним из главных организаторов антигитлеровской коалиции. Г. К. Жуков был и останется в истории выдающимся полководцем, первым среди прославленных советских маршалов. И. В. Сталин и Г. К. Жуков со своими военными соратниками привели советский народ и его героическую Красную Армию к Великой Победе в Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 годов.

Маршал Советского Союза А. М. Василевский

Полководец и военный теоретик А. М. Василевский не оставил работы о Верховном Главнокомандующем Вооруженными Силами СССР И. В. Сталине, однако, как никто другой, в своем фундаментальном труде «Дело всей жизни» всесторонне и объективно рассмотрел его полководческую деятельность, к тому же показал его дальновидным политиком, государственным деятелем и дипломатом. Размышления А. М. Василевского о полководце И. В. Сталине писатель-фронтовик К. М. Симонов опубликовал в своей книге «Глазами человека моего поколения».

С Красной Армией штабс-капитан А. М. Василевский свою судьбу связал в переломные годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции. Военное дело стало его призванием. По окончании Академии Генштаба он с октября 1937 г. начал работать в Генеральном штабе РККА. В феврале 1940 г. А. М. Василевский впервые встретился с И. В. Сталиным. Назначенный заместителем начальника Оперативного управления Генштаба А. М. Василевский с апреля 1940 г. непосредственно включился в разработку предвоенных оперативных планов по отражению возможной агрессии империалистических держав, главным образом фашистской Германии против Советского Союза.

В начале Великой Отечественной войны Советского Союза А. М. Василевский по предложению И. В. Сталина назначается заместителем начальника Генштаба и начальником его «мозгового центра» — Оперативного управления. Он стал работать в непосредственном контакте с И. В. Сталиным.

В связи с болезнью в мае 1942 г. маршал Б. М. Шапошников попросился на другую работу. Временное исполнение его обязанностей было возложено 11 мая 1942 г. на А. М. Василевского.

На одном из совещаний в Ставке И. В. Сталин, обращаясь к Василевскому сказал, что Политбюро ЦК и ГКО выдвигают его кандидатуру на должность начальника Генерального штаба. Василевский стал просить Верховного Главнокомандующего воздержаться от такого шага. Кого же он предлагает на эту должность? — спросил Сталин. Несколько названных Василевским кандидатур по разным причинам были отклонены. Приказом Ставки ВГК 26 июня 1942 г. А. М. Василевский утвержден начальником Генерального штаба.

1 декабря 1941 г. И. В. Сталин и генерал-лейтенант А. М. Василевский подписали директиву Калининскому и Западному фронтам на переход в контрнаступление под Москвой. В ходе Московской битвы А. М. Василевский фактически исполнял обязанности начальника Генерального штаба, поскольку маршал Б. М. Шапошников был болен и находился в Арзамасе.

Сталин ценил военные знания Василевского, его исключительную работоспособность, умение говорить правду о положении на фронте, причем с глубоким знанием обстановки, делать четкие выводы и вносить обоснованные предложения.

Ставка Верховного Главнокомандования по предложению И. В. Сталина 26 июня 1942 г. утвердила А. М. Василевского начальником Генерального штаба, одновременно с октября 1942 г. — заместителем наркома обороны СССР. Всю войну И. В. Сталин, Г. К. Жуков и А. М. Василевский действовали совместно, как бы дополняя друг друга. Они стояли у истоков замысла по окружению и разгрому немецко-фашистских войск под Сталинградом. В феврале 1943 г. А. М. Василевскому, вторым за годы Отечественной войны, было присвоено высокое воинское звание Маршал Советского Союза. Будучи начальником Генерального штаба, он был представителем Ставки Верховного Главнокомандования на ряде фронтов в стратегических операциях, а в 1944 г. стал членом Ставки. А. М. Василевского по предложению И. В. Сталина назначают командующим войсками 3-го Белорусского фронта, а на заключительном этапе войны — главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке. С 1946 г. А. М. Василевский — начальник Генерального штаба, затем до 1953 г. — министр Вооруженных Сил (военный министр) СССР.

Большой полководческий путь и накопленный военно-политический опыт позволили Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому дать исторически верную и исчерпывающую оценку роли Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина в годы Великой Отечественной войны Советского Союза. «Полагаю, — писал Александр Михайлович в книге «Дело всей жизни», — что мое служебное положение в годы войны, моя постоянная, чуть ли не повседневная связь со Сталиным, и, наконец, мое участие в заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) и Государственного Комитета Обороны, на которых рассматривались те или иные принципиальные вопросы вооруженной войны, дают мне право сказать о нем» [19, с. 540]. Маршал пишет не только по памяти, но привлекает многие документы Отечественной войны.

А. М. Василевский подчеркивает что «… неправильно объяснять неудачное начало войны исключительно ошибками Сталина» [19, с. 117]. Партия видела приближение войны и принимала максимум усилий, чтобы оттянуть сроки нападения фашистской Германии. Советский Союз энергично боролся за сохранение мира: налаживал дипломатические отношения с капиталистическими странами и не давал фашистским главарям повода для срыва Пакта о ненападении 1939 г. А за это время укреплял свою оборонную мощь. «Это был мудрый и реалистичный курс», — заключает А. М. Василевский [19, с. 540].

Начало войны показало, что фашистская Германия сильный, опытный и коварный враг. Поэтому потребовалась новая, совершенная и эффективная структура руководства вооруженной борьбой. Конкретные меры партии и правительства по отражению фашистской агрессии, отмечает А. М. Василевский, с первых дней войны пронизаны ленинскими мыслями о защите социалистического Отечества: «Все для фронта, все для победы!»

В связи со всеусложнявшимися задачами отпора врагу за полтора месяца были созданы совершенно новые органы стратегического руководства — Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил СССР во главе с И. В. Сталиным, затем его назначили народным комиссаром обороны СССР и Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР. Маршал А. М. Василевский ставит вопрос и отвечает:

«Оправданно ли было то, что Сталин возглавил Верховное Главнокомандование? Ведь он не был профессиональным военным деятелем.

Безусловно, оправданно.

В тот предельно трудный период наилучшим решением, учитывая величайший ленинский опыт периода Гражданской войны, являлось объединение в одном лице функции партийного, государственного, экономического и военного руководства. У нас была только одна возможность: немедленно превратить страну в военный лагерь, сделать тыл и фронт единым целым, подчинить все наши силы задаче разгрома немецко-фашистских захватчиков. А когда Сталин как Генеральный секретарь, Председатель Совета Народных Комиссаров, Председатель ГКО стал еще и Верховным Главнокомандующим, наркомом обороны, открылись более благоприятные возможности для успешной борьбы за победу.

Такое объединение в лице И. В. Сталина функции партийного, государственного и военного руководства не означало, что он в годы войны единолично решал все вопросы» [19, с. 540–541].

А. М. Василевский показал, что, как правило, предварительные наметки стратегического решения и плана его осуществления вырабатывались у Верховного Главнокомандующего в узком кругу лиц. Обычно это были некоторые из членов Политбюро и ГКО, а из военных — заместитель Верховного Главнокомандующего, начальник Генерального штаба и его первый заместитель. Нередко эта работа требовала нескольких суток. В ходе ее Верховный Главнокомандующий, как правило, вел беседы, получая необходимые справки и советы по разрабатываемым вопросам, с командующими и членами военных советов соответствующих фронтов, с ответственными работниками Наркомата обороны, с наркомами и особенно руководителями той или иной отрасли военной промышленности.

В годы Отечественной войны А. М. Василевский как начальник Генерального штаба почти ежедневно, а иногда и по нескольку раз в сутки встречался с И. В. Сталиным. «Генеральный штаб, являясь основным рабочим органом Ставки по руководству вооруженной борьбой, — писал А. М. Василевский, — получил возможность решать все вопросы, требующие рассмотрения и санкции Центрального Комитета партии, непосредственно у Сталина, в присутствии членов Политбюро ЦК ВКП(б) и членов ГКО. Рабочая связь Генштаба с ЦК партии, таким образом, поддерживалась постоянно и являлась более многообразной. Несмотря на огромную сложность проблем, вставших перед Генштабом, под руководством ЦК партии, ГКО и Ставки они решались успешно» [19, с. 535].

В превращении Генерального штаба в надежный рабочий орган Ставки большое значение имело то, что маршал Б. М. Шапошников пользовался огромным личным авторитетом у Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Маршал А. М. Василевский вспоминал, что по мере того как разворачивались события, Верховный Главнокомандующий все больше стал придерживаться правила — принимать всякое ответственное решение по военному вопросу лишь после предварительного доклада начальника Генерального штаба. И когда по состоянию здоровья Б. М. Шапошников ушел из Генерального штаба и его заменил А. М. Василевский, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин, рассматривая тот или иной стратегический вопрос, неизменно говорил:

— А ну послушаем, что скажет нам шапошниковская школа!

А. М. Василевский выделял огромный организаторский талант И. В. Сталина, его способность много работать и умение заставить работать в полную силу других, взять от них все, что они могли дать.

Возглавляемое И. В. Сталиным военно-политическое руководство уже в Московскую битву 1941–1942 годов вывело Советский Союз из кризисного, почти катастрофического состояния. «Еще и еще раз хочу отметить, — пишет А. М. Василевский, — что советские воины выстояли, сдержали натиск превосходящего нас численностью и вооружением врага и что большую роль в этом сыграла твердость руководства со стороны Центрального Комитета партии и ГКО во главе с И. В. Сталиным. Они осуществляли неустанную деятельность по мобилизации и использованию сил страны» [19, с. 157].

Вспоминая тяжелые и опасные для нашей столицы и страны в целом октябрьско-ноябрьские дни 1941 года, когда враг стоял у стен Москвы и Ленинграда, А. М. Василевский выделял огромное мобилизующее значение проведения 6 ноября торжественного заседания Московского Совета депутатов трудящихся совместно с партийными и общественными организациями столицы, посвященного 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, и 7 ноября — традиционного парада войск на Красной площади. Он отмечал: «Доклад на торжественном заседании и выступление на Красной площади Сталина явились выражением спокойствия советских руководителей за судьбу советской столицы» [19, с. 159].

Ставка ВГК и Генеральный штаб, лично И. В. Сталин, подчеркивал А. М. Василевский, умело и целеустремленно провели грандиозное Сталинградское сражение. Величия Сталинградской битвы, как бы ни усердствовали современные буржуазные фальсификаторы и их подголоски, никогда не вытравить из сознания человечества. «Сталинградскую битву по праву определяют, — писал он, — как крупнейшее военно-политическое событие всей Второй мировой войны. Именно Сталинградская победа предопределила начало распада фашистского блока, увеличила размах освободительного движения в странах, подпавших под ярмо нацистской оккупации, воочию показала, что на страже социализма не только правда, но и жизненная сила, что фашизм обречен на неминуемую гибель» [19, с. 293].

Когда все к наступлению было готово, рассказывает А. М. Василевский, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин получил паническое письмо командира 4-го механизированного корпуса В. Т. Вольского, уверявшего, что не все учтено, контрнаступление поэтому обречено на провал. И. В. Сталин не отмахнулся от предупреждения. С фронта срочно был вызван А. М. Василевский, который убежденно заверил, что контрнаступление подготовлено хорошо, ручается за успех операции.

Узнав, что 4-й механизированный корпус блестяще выполнил поставленную задачу, И. В. Сталин попросил А. М. Василевского передать Л. Т. Вольскому его благодарность, наградить от его имени и сказать, что другие награды ему и другим — впереди. По словам Александра Михайловича, мужественный, боевой генерал был потрясен этим, зарыдал, как ребенок.

Анализируя Курскую, Белорусскую и другие стратегические операции Великой Отечественной войны, маршал А. М. Василевский раскрывал их особенности, значение как определенного этапа в достижении победы над врагом. Одновременно показывал и то особенное, что вносил в их успех Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. После Сталинградской и особенно Курской битв, отмечал А. М. Василевский, завершился процесс роста И. В. Сталина как военачальника. «Теперь Сталин мыслит категориями современной войны, хорошо разбирается во всех вопросах подготовки и проведения операций, он уже требует, чтобы военные действия велись творчески, с полным учетом военной науки, чтобы они были и решительными, и маневренными, предполагали расчленение и окружение противника. В его военном мышлении заметно проявляется склонность к массированию сил и средств, разнообразному применению всех возможных вариантов начала операции и ее ведения. И. В. Сталин стал хорошо разбираться не только в военной стратегии, что давалось ему легко, ибо он превосходно владел искусством политической стратегии, но и в оперативном искусстве.

Думаю, Сталин в период стратегического наступления Советских Вооруженных Сил проявил все основные качества советского полководца. Он умело руководил действиями фронтов, и все советское военное искусство за годы войны показало силу, творческий характер, было значительно выше, чем военное искусство хваленной на Западе немецко-фашистской военной школы» [19, с. 543–544]. А. М. Василевский отмечал, что «И. В. Сталин считал, что у нас есть свои отличные полководцы, и гордился ими» [19, с. 590].

Маршал видел заслугу И. В. Сталина в том, что он сумел за годы Великой Отечественной войны отобрать, воспитать и выдвинуть на ответственные посты новые руководящие военные кадры. А. М. Василевский в книге «Дело всей жизни» рассказывает, что он как начальник Генерального штаба и заместитель наркома обороны, член Ставки Верховного Главнокомандования, командующий войсками 3-го Белорусского фронта, главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке ощущал постоянное внимание, заботу и помощь И. В. Сталина. О высоком доверии И. В. Сталина к А. М. Василевскому убедительно свидетельствует то, что по его рекомендации Верховный Главнокомандующий назначил генерала И. Д. Черняховского командующим войсками 3-го Белорусского фронта, а генерала А. И. Антонова — начальником Генерального штаба Вооруженных Сил СССР.

А. М. Василевский гордился, что пользовался высоким доверием Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. И подчеркивал, что с И. В. Сталиным можно было спорить и, если предлагалось разумное решение, переубедить его в ранее сложившемся мнении.

В начале Отечественной войны Сталин, по наблюдению Василевского, «бывал и вспыльчив, и несдержан в гневе», но добавлял: и было от чего, — Красная Армия отступала, командиры подчас не умели бить врага. Вместе с тем подчеркивал, «тем более поразительной была его забота в условиях крайне тяжелой обстановки». Так, в октябрьские дни битвы под Москвой Сталин установил, чтобы ответственные работники Генштаба изыскивали в сутки для себя и своих подчиненных как минимум пять-шесть часов для отдыха, иначе, говорил он, плодотворной работы получиться не может. Заметив сильное переутомление Василевского, Сталин установил для него отдых от 4 до 10 часов утра и проверял, выполняется ли это его требование. Случаи нарушения вызывали крайне серьезные и в высшей степени неприятные для Василевского разговоры. Это не была мелкая опека. Сталин добивался умения организовать свое рабочее время, не перегружаться выполнением многих обязанностей, а уметь заставить работать подчиненных. «Забывать о сне недопустимо, — говорил Сталин, — ибо это не может не сказаться на работоспособности».

Возвращались от Сталина, говорил Василевский, около четырех часов утра, чтобы реализовать принятые в Ставке решения, нужно было передать исполнителям или фронтам необходимые указания Верховного. А это требовало времени. Поэтому, признавался Александр Михайлович, приходилось идти на хитрость. Он оставлял у кремлевского телефона за письменным столом адъютанта, который на звонок Сталина обязан был докладывать, что Василевский до 10 часов отдыхает. Как правило, в ответ Сталин говорил: «Хорошо». Но такая «хитрость» не всегда сходила с рук.

Беседы с Александром Михайловичем были интересны и, к огорчению, протекали как-то очень быстро. Василевский говорил, что теперь, спустя десятилетия, вспоминая, что выпало на долю бойцов и командиров, советского военного и политического руководства, на долю самого Сталина, даже не верится порой, что все это было. Что это можно было выдержать. Выдержали. Все выдержали, хотя, конечно, и не все выдержали. Выдержал прежде всего Сталин, поэтому через все прошли и победили. Разгромили фашистского агрессора. Победили потому, что шли в эти годы под пули, снаряды, бомбы, потому, что работали и днем, и ночью, забывая об отдыхе и сне. Потому, что воевали и трудились с мыслью о том, что готовы отдать свою жизнь, лишь бы жила наша любимая социалистическая Родина, был свободен и счастлив наш народ, советский народ.

Александр Михайлович без какого-то пафоса, но глубоко проникновенно говорил, что вдохновителем и организатором борьбы народа с фашистским агрессором была во главе со Сталиным большевистская, Коммунистическая партия, которая в исключительно трудных и подчас кризисных условиях сумела мобилизовать все силы советского народа на противодействие фашистским захватчикам, добиться коренного перелома в ходе войны и обеспечить победоносное ее завершение. Взяв на себя всю полноту ответственности за судьбу социалистического Отечества, ленинская партия коммунистов во главе со Сталиным выступила поистине как воюющая, сражающаяся партия. Безраздельное доверие большевистской, Коммунистической партии, вера в то, что ее руководство обеспечит достижение победы — все это придавало советским людям богатырскую силу, стойкость и мужество.

«Мне, — говорил Александр Михайлович, — довелось пройти через многие сражения в защиту нашей социалистической Родины. Я знал многих героев на войне — и рядовых, и крупных военачальников. Их отличала беззаветная храбрость. Стойкость в бою. Самоотверженность и необычайное мужество. Все эти морально-бытовые качества советских воинов — офицеров и солдат, генералов и маршалов — это и есть проявление высокого патриотизма».

Как и на протяжении всей войны, на Дальнем Востоке ярко проявились отличительные черты маршала А. М. Василевского, его способность анализировать обстановку, собранность в работе, требовательность и отзывчивость к подчиненным, он взял на себя всю ответственность за успех всей кампаний против Квантунской армии — главной военной силы империалистической Японии. Василевский регулярно информировал о проделанной работе Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина, обсуждал острые вопросы подготовки к боевым действиям. Так, 16 июля 1945 г., накануне Потсдамской конференции, Сталин поинтересовался, нельзя ли дней на десять ускорить начало наступательной стратегической операции. Василевский ответил, что по объективным причинам (сосредоточение войск, их обеспечение всем необходимым и др.) раньше запланированного времени начать не представляется возможным — сроки начала операции были оставлены без изменения.

30 июля 1945 г. приказом Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза А. М. Василевский был назначен главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке. По его предложению Ставка ВГК переименовала приморскую группу войск в 1-й Дальневосточный фронт, Дальневосточный фронт стал 2-м Дальневосточным фронтом, на базе Забайкальского военного округа создан Забайкальский фронт. По просьбе А. М. Василевского на Дальний Восток был направлен нарком ВМФ адмирал флота Н. Г. Кузнецов. Советские Вооруженные Силы во взаимодействии с монгольской Народно-революционной армией за три недели боев разгромили Квантунскую армию и принудили Японию к безоговорочной капитуляции. В этой войне с новой силой проявился полководческий талант маршала А. М. Василевского.

После смерти Сталина, когда Василевский ехал в машине с Жуковым, тот сообщил, что его Хрущев освободил от должности заместителя министра обороны СССР.

А. М. Василевский давно почувствовал неприязненное отношение со стороны Н. С. Хрущева. Дело, пожалуй, в том, что Василевский не одобрял заявления Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева, что И. В. Сталин руководил войной по глобусу, не разбирался в оперативно-стратегических вопросах и неквалифицированно управлял Советским государством и его Вооруженными силами. В книге «Дело всей жизни» А. М. Василевский пишет, что не мог понять, как такое можно утверждать: «Будучи членом Политбюро ЦК партии и членом Военного совета ряда фронтов, Н. С. Хрущев не мог не знать, как был высок авторитет Ставки, Сталина в вопросах ведения военных действий. Он также не мог не знать, что командующие фронтами и армиями с большим уважением относились к Ставке, Сталину и ценили их за исключительную компетентность руководства вооруженной борьбой» [19, с. 269].

Маршал Советского Союза А. М. Василевский убежденно утверждал, что выдающийся советский полководец И. В. Сталин прочно вошел в военную историю, что И. В. Сталин был способен и действительно оказывал значительное влияние на руководящих государственных и военных деятелей союзных стран по войне. Александр Михайлович заключал так: без Сталина мы с Жуковым не одержали бы Победы. И этой оценкой сказано все.

И. В. Сталин, подчеркивал А. М. Василевский, остался в моей памяти суровым волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным и личного обаяния.

Маршалы Советского Союза

Год	Ф.И.О.
1935 г.	В. К. Блюхер, С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, А. И. Егоров, М. Н. Тухачевский
1940 г.	Г. И. Кулик, С. К. Тимошенко, Б. М. Шапошников
1943 г.	Г. К. Жуков, А. М. Василевский, И. В. Сталин
1944 г.	Л. А. Говоров, И. С. Конев, Р. Я. Малиновский, К. А. Мерецков, К. К. Рокоссовский, Ф. И. Толбухин
1945 г.	И. В. Сталин — Генералиссимус СССР, Л. П. Берия
1946 г.	В. Д. Соколовский
1947 г.	Н. А. Булганин (до 1958 г.)
1955 г.	И. X. Баграмян, С. С. Бирюзов, А. А. Гречко, А. И. Еременко, К. С. Москаленко, В. И. Чуйков
1959 г.	М. В. Захаров
1961 г.	Ф. И. Голиков
1962 г.	Н. И. Крылов
1967 г.	И. И. Якубовский
1968 г.	П. К. Кошевой
1976 г.	Л. И. Брежнев, Д. Ф. Устинов
1978 г.	С. Л. Соколов
1983 г.	С. Ф. Ахромеев, В. И. Петров
1990 г.	Д. Т. Язов

Главные командования войск в Великую Отечественную войну

Северо-Западное направление (10 июля — 27 августа 1941 г.)

Главнокомандующий Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов

Западное направление (10 июля — 10 сентября 1941 г. и февраль — май 1942 г.)

Главнокомандующие	Сроки командования
Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко	Июнь — сентябрь 1941 г.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков	Февраль — май 1942 г.

Юго-западное направление (10 июля 1941 г. — 23 июня 1942 г. с перерывом с 1 октября по 24 декабря 1941 г.)

Главнокомандующие	Сроки командования
Маршал Советского Союза С. М. Буденный	Июль — сентябрь 1941 г.
Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко	Сентябрь 1941 г. — июнь 1942 г.

Северо-Кавказское направление (21 апреля — 19 мая 1942 г.)

Главнокомандующий С. М. Буденный

Главнокомандующий партизанским движением Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов (6 сентября 1942 г. — ?)

Командующий авиацией дальнего содействия с февраля 1942 г. до мая 1948 г. А. Е. Голованов (с 1944 г. — Главный маршал авиации).

Главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР в 1939–1946 гг. адмирал флота Н. Г. Кузнецов.

Главное командование советских войск на Дальнем востоке (30 июля — 20 декабря 1945 г.)

Главнокомандующий Маршал Советского Союза А. М. Василевский.

Главнокомандующий Группой советских войск в Германии (1945–1946 гг.) Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

Главнокомандующий Сухопутными войсками СССР Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

Фронты Великой Отечественной войны (командующие, сражения)

Северо-Западный фронт (июнь 1941 г. — ноябрь 1943 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-полковник Ф. И. Кузнецов	Июнь — июль 1941 г.
Генерал-майор (генерал-лейтенант с августа 1943 г.) П. П. Собенников	Июль — август 1941 г.
Генерал-полковник П. А. Курочкин	Август 1941 — октябрь 1942 г. Июнь — ноябрь 1943 г.
Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко	Октябрь 1942 — март 1943 г.
Генерал-полковник И. С. Конев	Март — июнь 1943 г.

Войска фронта участвовали в приграничных сражениях 1941 г. на Северо-западном направлении в битве за Ленинград. Провел Торопецко-Холмскую (1942), Старо-Русскую (1942) операции, Демянские операции (1942 и 1943 гг.)

Западный фронт (июнь 1941 г. — апрель 1944 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал армии Д. Г. Павлов	Июнь 1941 г.
Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко	Июль 1941 г.
Генерал-лейтенант А. И. Еременко	Июль — сентябрь 1941 г.
Генерал-лейтенант (с сентября 1941 г. генерал-полковник) И. С. Конев	Сентябрь — октябрь 1941 г. Август 1942 г. — февраль 1943 г.
Генерал армии Г. К. Жуков	Октябрь 1941 г. — август 1942 г.
Генерал-полковник (с августа 1943 г. генерал армии) В. Д. Соколовский	Февраль 1943 г. — апрель 1944.
Генерал-полковник И. Д. Черняховский	Апрель 1944 г.

Войска фронта участвовали в приграничных сражениях (1941), Смоленском сражении (1941), в битве под Москвой (1941–1942), Ржевско-Сычевской операции (1942), Ржевско-Вяземской, Орловской, Смоленской операциях (1943) и провели Спасо-Деменскую операцию (1943).

С 24 апреля 1944 г. полевое управление Западного фронта стало именоваться 3-м Белорусским фронтом.

Юго-Западный фронт (июнь 1941 г. — июль 1942 г. и октябрь 1942 г. — октябрь 1943 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-полковник М. П. Кирпонос	Июнь — сентябрь 1941 г.
Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко	Сентябрь — декабрь 1941 г., апрель — июль 1942 г.
Генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко	Декабрь 1941 г. — апрель 1942 г.
Генерал-лейтенант (с декабря 1942 г. генерал-полковник) Н. Ф. Ватутин	Октябрь 1942 г. — март 1943 г.
Генерал-полковник(с апреля 1943 г. генерал армии) Р. Я. Малиновский	Март — октябрь 1943 г.

В начале Отечественной войны войска фронта провели танковое сражение под Дубно, Луцком и Ровно. Участвовали в Киевской, Елецкой и Уманской операциях (1941), Барвенково-Лозовской, Воронежско-Ворошиловградской операциях (1942), в Харьковском сражении и контрнаступлении под Сталинградом (1942–1943). При участии Воронежского фронта провели Среднедонскую операцию (1942), участвовали в Острогожско-Россошанской и Донбасской операциях (1943), осуществили Запорожскую операцию (1943).

Переименован 20 октября 1943 г. в 3-й Украинский фронт.

Северный фронт (июнь — август 1941 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-лейтенант М. М. Попов	Июнь — август 1941 г.

Войска фронта участвовали в приграничных сражениях (1941) в Карелии и на Кольском полуострове, привлекались к обороне Ленинграда.

23 августа 1941 г. разделен на Ленинградский и Карельский фронты.

Южный фронт (июнь 1941 г. — июль 1942 г., январь — октябрь 1943 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал армии И. В. Тюленев	Июнь — август 1941 г.
Генерал-лейтенант Д.И Рябышев	Август — октябрь 1941 г.
Генерал-полковник Я. Т. Черевиченко	Октябрь — декабрь 1941 г.
Генерал-лейтенант (с февраля 1943 г. генерал-полковник) Р. Я. Малиновский	Декабрь 1941 г. — июль 1942 г., февраль — март 1943 г.
Генерал-полковник А. И. Еременко	Январь — февраль 1943 г.
Генерал-лейтенант (с апреля 1943 г. генерал-полковник, с сентября — генерал армии) Ф. И. Толбухин	Март — октябрь 1943 г.

Войска фронта участвовали в приграничных сражениях (1941), частью сил обороняли Одессу, провели Донбасскую, Ростовскую оборонительную и наступательные операции (1941), Донбасскую операцию (1942). Участвовали в Барвенково-Лозовской, Воронежско-Ворошиловградской операциях и в Харьковском сражении (1942). Во втором формировании провели Ростовскую и Мелитопольскую операции (1943) и принимали участие в Донбасской операции (1943).

Переименован 20 октября 1943 г. в 4-й Украинский фронт.

Резервный фронт (создавался в 1941 г. и в 1943 г.)

Командующие	Сроки командования
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков	Август — октябрь 1941 г.
Маршал Советского Союза С. М. Буденный	Сентябрь — октябрь 1941 г.

В июле 1941 г. был создан для объединения действий резервных армий, развернутых в тылу Западного фронта. Войска фронта провели Ельнинскую операцию, участвовали в битве под Москвой.

В 1943 г. Резервный фронт создавался на короткий период в марте (23–27 марта именовался Курским, 27–28 марта — Орловским), в апреле войска фронта были задействованы на Воронежско-Курском направлении.

15 апреля преобразован в Степной военный округ.

Центральный фронт (июль — август 1941 г. и февраль 1943 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-полковник Ф. И. Кузнецов	Июль — август 1941 г.
Генерал-лейтенант М. Г. Ефремов	Август 1941 г.
Генерал-полковник (с апреля 1943 г. генерал армии) К. К. Рокоссовский	Февраль — октябрь 1943 г.

Войска фронта участвовали в Смоленском сражении (1941). Вторично создан в 1943 г. Участвовал в Курской оборонительной и Орловской операциях (1943), провел Черниговско-Припятскую операцию (1943).

Переименован 20 октября 1943 г. в Белорусский фронт.

Брянский фронт (август — ноябрь 1941 г., декабрь 1941 г. — октябрь 1943 г)

Командующие	Сроки командования
Генерал-лейтенант А. И. Еременко	Август — октябрь 1941 г.
Генерал-майор Г. Ф. Захаров	Октябрь — ноябрь 1941 г.
Генерал-полковник Я. Т. Черевиченко	Декабрь 1941 г. — апрель 1942 г.
Генерал-лейтенант Ф. И. Голиков	Апрель — июль 1942 г.
Генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский	Июль — сентябрь 1942 г.
Генерал-лейтенант (с января 1943 г. генерал-полковник) М. А. Рейтер	Сентябрь 1942 г. — июнь 1943 г.
Генерал-полковник М. М. Попов	Июнь — октябрь 1943 г.

Войска фронта провели Орловско-Брянскую операцию (1941). После вторичного создания участвовали в Брянской операции (1943), в Воронежско-Касторненской и Орловской операциях (1943).

Карельский фронт (октябрь 1941 г. — ноябрь 1944 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-лейтенант (с апреля 1943 г. генерал-полковник) В. А. Фролов	Сентябрь 1941 г. — февраль 1944 г.
Генерал армии (с октября 1944 г. Маршал Советского Союза) К. А. Мерецков	Февраль — ноябрь 1944 г.

Войска фронта до июня 1944 г. находились в обороне; затем провели Свирско-Петрозаводскую (часть Выборгско-Петрозаводской) и Петсамо-Киркенесскую операции (1944).

Ленинградский фронт (август 1941 г. — июль 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-лейтенант М. М. Попов	Август — сентябрь 1941 г.
Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов	Сентябрь 1941 г.
Генерал армии Г. К. Жуков	Сентябрь — октябрь 1941 г.
Генерал-майор И. И. Федюнинский	Октябрь 1941 г.
Генерал-лейтенант М. С. Хозин	Октябрь 1941 г. — июнь 1942 г.
Генерал-лейтенант артиллерии (с января 1943 г. генерал-полковник, с ноября 1943 г. генерал армии, с июня 1944 г. Маршал Советского Союза) Л. А. Говоров	Июнь 1942 г. — июль 1945 г.

Войска фронта участвовали в битве за Ленинград (1941–1944), в Прибалтийской операции (1944), в блокаде Курляндской группировки противника.

Закавказский фронт (август — декабрь 1941 г. и май 1942 г. — август 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-лейтенант Д. Т. Козлов	Август — декабрь 1941 г.
Генерал армии И. В. Тюленев	Май 1942 г. — август 1945 г.

Создан для прикрытия государственных границ с Ираном, Турцией, обороны Черноморского побережья Кавказа. В декабре 1941 г. переименован в Кавказский фронт. В мае 1942 г. создан вторично. В ходе битвы за Кавказ провел ряд оборонительных операций на перевалах Главного Кавказского хребта (Могдок-Малгобетская, Нальчикско-Орджоникидзевская, Новороссийская и Туапсинская). С 1 января 1943 г. войска Закавказского фронта перешли в наступление. Северная группа войск была преобразована в Северо-Кавказский фронт. Закавказский фронт прикрывал Черноморское побережье и государственную границу с Турцией и Ираном.

Калининский фронт (октябрь 1941 г. — октябрь 1943 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-полковник И. С. Конев	Октябрь 1941 г. — август 1942 г.
Генерал-лейтенант (с ноября 1942 г. генерал-полковник) М. А. Пуркаев	Август 1942 г. — апрель 1943 г.
Генерал-полковник (с августа 1943 г. генерал армии) А. И. Еременко	Апрель — октябрь 1943 г.

Войска фронта провели Калининскую (1941), Калининскую (1941–1942), Сычевско-Вяземскую (1942), Великолукскую (1942–1943), Духовшинско-Демидовскую (1943), Невельскую (1943) операции, участвовали в Ржевско-Сычевской (1942), Ржевско-Вяземской (1942 и 1943) и Смоленской операциях (1943).

Волховский фронт (декабрь 1941 г. — апрель 1942 г., июнь 1942 г. — февраль 1944 г.)

Командующий генерал армии К. А. Мерецков.

Войска фронта провели Любанскую (1942), Новгородско-Лужскую (1944) операции, участвовали в Синявинской операции (1942), в прорыве блокады Ленинграда (1943).

Крымский фронт (январь — май 1942 г.)

Командующий генерал-лейтенант Д. Т. Козлов.

Войска фронта вели оборонительные действия в Крыму.

Северо-Кавказский фронт (май — сентябрь 1942 г. январь — ноябрь 1943 г.)

Командующие	Сроки командования
Маршал Советского Союза С. М. Буденный	Май — сентябрь 1942 г.
Генерал-лейтенант (с января 1943 г. генерал-полковник) И. И. Масленников	Январь — май 1943 г.
Генерал-лейтенант (с августа 1943 г. генерал-полковник) И. Е. Петров	Май — ноябрь 1943 г.

Войска фронта вели оборонительные бои под Севастополем, в нижнем течении Дона, на Ставропольском и Краснодарском направлениях. Фронт провел Армавиро-Майкопскую и Новороссийскую (1942), Краснодарскую, Новороссийско-Таманскую и Керченско-Эльтигенскую операции (1943), участвовал в Северо-Кавказской операции (1943) и в боях на Малой Земле.

Воронежский фронт (июль 1942 г. — октябрь 1943 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-лейтенант (с января 1943 г. генерал-полковник) Ф. И. Голиков	Июль 1942 г. октябрь 1942 г. — март 1943 г.
Генерал-лейтенант (с декабря 1942 г. генерал-полковник, с февраля 1943 г. генерал армии) Н. Ф. Ватутин	Июль — октябрь 1942 г. Март — октябрь 1943 г.

Войска фронта провели Острогожско-Россошанскую, Харьковские оборонительные и наступательные операции (1943) и участвовали в Воронежско-Ворошиловградской (1942), Воронежско-Касторненской (1943), Курской оборонительной (1943), Белгородско-Харьковской (1943) операциях.

20 октября 1943 г. переименован в 1-й Украинский фронт.

Сталинградский фронт (июль 1942 г. — январь 1943 г.)

Командующие	Сроки командования
Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко	Июль 1942 г.
Генерал-лейтенант В. Н. Гордов	Июль — август 1942 г.
Генерал-полковник А. И. Еременко	Август — декабрь 1942 г.

7 августа 1942 г. был разделен на Сталинградский и Юго-Восточный фронты.

28 сентября переименован в Донской, а Юго-Восточный — в Сталинградский фронт. Участвовал в оборонительном сражении и контрнаступлении под Сталинградом.

Юго-Восточный фронт (август — сентябрь 1942 г.)

Командующий А. И. Еременко.

Образован за счет части сил Сталинградского фронта. Участвовал в Сталинградской оборонительной операции. Переименован в Сталинградский фронт.

Донской фронт (сентябрь 1942 г. — февраль 1943 г.)

Командующий генерал-лейтенант (с января 1943 г. генерал-полковник) К. К. Рокоссовский.

Создан в результате переименования Сталинградского фронта. Войска фронта участвовали в обороне и контрнаступлении под Сталинградом, провели операцию «Кольцо» по уничтожению окруженной немецко-фашистской армии.

Степной фронт (июль — октябрь 1943 г.)

Командующий генерал-полковник (с августа 1943 г. генерал армии) И. С. Конев.

Участвовал в завершении оборонительного сражения под Курском, Белгородско-Харьковской операции (1943) и в битве за Днепр (1943).

Переименован 20 октября 1943 г. во 2-й Украинский фронт.

Прибалтийский фронт (октябрь 1943 г.)

Командующий генерал армии М. М. Попов.

Имел задачу совместно с Северо-Западным, Волховским и Ленинградским фронтами разгромить группу немецко-фашистских армий «Север».

Переименован во 2-й Прибалтийский фронт.

1-й Прибалтийский фронт (октябрь 1943 г. — февраль 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал армии А. И. Еременко	Октябрь — ноябрь 1943 г.
Генерал армии И. X. Баграмян	Ноябрь 1943 г. — февраль 1945 г.

В ноябре 1943 г. вел наступление на Витебско-Полоцком направлении, провел в декабре 1943 г. Городокскую операцию, в 1944 г. Полоцкую, Шяуляйскую и Мемельскую операции и участвовал в Витебско-Оршанской и Рижской операциях, в блокировании и уничтожении немецко-фашистской группировки в Курляндии. В 1945 г. участвовал в Инстербургско-Кенигсбергской операции и ликвидации Земландской группировки противника.

2-й Прибалтийский фронт (октябрь 1943 г. — апрель 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал армии М. М. Попов	Октябрь 1943 г. — апрель 1944 г.
Генерал армии А. И. Еременко	Апрель 1944 г. — февраль 1945 г.
Маршал Советского Союза Л. А. Говоров	Февраль — март 1945 г.

В ноябре 1943 г. вел наступление на Витебско-Полоцком направлении, в 1944 г. участвовал в Ленинградско-Новгородской и Рижской операциях, в блокировании немецко-фашистской группировки в Курляндии, а в 1945 г. — в ее уничтожении.

3-й Прибалтийский фронт (апрель — октябрь 1944 г.)

Командующий генерал-полковник (с июля 1944 г. генерал армии) И. И. Масленников.

Войска фронта осуществили Псковско-Островскую, Гартускую операции, участвовали в Рижской операции.

Белорусский фронт (октябрь 1943 г. — апрель 1944 г.)

Командующий генерал армии К. К. Рокоссовский.

Войска фронта провели Гомельско-Речицкую (1943) и Калинковичско-Мозырскую (1944) операции.

1-й Украинский фронт (октябрь 1943 г. — июнь 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал армии Н. Ф. Ватутин	Октябрь 1943 г. — март 1944 г.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков	Март — май 1944 г.
Маршал Советского Союза И. С. Конев	Май 1944 г. — май 1945 г.

Образован в результате переименования Воронежского фронта. Провел Киевские наступательные и оборонительные операции (1943), Житомирско-Бердичевскую операцию (1943–1944), Ровно-Луцкую, Проскуровско-Черновицкую и Львовско-Садомирскую операции, Сандомирско-Силезскую, Нижне-Силезскую, Верхне-Силезскую операции (1945), участвовал в битве за Днепр, Корсунь-Шевченковскую (1944), участвовал в Висло-Одерской, Берлинской и Пражской операциях.

2-й Украинский фронт (октябрь 1943 г. — июнь 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал армии (с февраля 1944 г. Маршал Советского Союза) И. С. Конев	Октябрь 1943 г. — май 1944 г.
Генерал армии (с сентября 1944 г. Маршал Советского Союза) Р. Я. Малиновский	Май 1944 г. — июнь 1945 г.

Образован в результате переименования Степного фронта. Участвовал в битве за Днепр (1943), провел Кировоградскую, Уманско-Ботошанскую, Дебреценскую операции (1944); принимал участие в Корсунь-Шевченковской и Ясско-Кишиневской операциях (1944), Будапештской операции (1944–1945), Венской и Пражской операциях (1945).

3-й Украинский фронт (октябрь 1943 г. — июнь 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал армии Р. Я. Малиновский	Октябрь 1943 г. — май 1944 г.
Генерал армии (с сентября 1944 г. Маршал Советского Союза) Ф. И. Толбухин	Май 1944 г. — июнь 1945 г.

Образован в результате переименования Юго-Западного фронта. Провел Днепропетровскую операцию (1943), Березнеговато-Снигиревскую, Одесскую операции (1944), Балатонскую операцию (1945); участвовал в битве за Днепр (1943), в Никопольско-Криворожской, Ясско-Кишиневской, Белградской (1944), Будапештской (1944–1945), Венской (1945) операциях.

4-й УКРАИНСКИЙ ФРОНТ (октябрь 1943 г. — июль 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал армии Ф. И. Толбухин	Октябрь 1943 г. — май 1944 г.
Генерал-полковник (с октября 1944 г. генерал армии) И. Е. Петров	Август 1944 г. — март 1945 г.
Генерал армии А. И. Еремин	Март — июль 1945 г.

Образован в результате переименования Южного фронта. Провел Мелитопольскую операцию (1943) и совместно с Отдельной Приморской армией — Крымскую операцию (1944), участвовал в Никопольско-Криворожской операции (1944). В мае 1944 г. был упразднен и вторично создан в августе. Участвовал в Восточно-Карпатской и Западно-Карпатской операциях (1944), Пражской операции (1945). Провел Моравско-Остравскую операцию (1945).

1-й Белорусский фронт (февраль 1944 г. — июнь 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал армии (с июня 1944 г. Маршал Советского Союза) К. К. Рокоссовский	Февраль, — ноябрь 1944 г.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков	Ноябрь 1944 г. — июнь 1945 г.

Войска фронта провели Рогачевско-Жлобинскую, Бобруйскую, Люблин-Брестскую (1944), Варшавско-Познанскую (1945) операции и участвовали в Минской (1944), Восточно-Померанской (1945) и Берлинской (1945) операциях.

2-й Белорусский фронт (февраль 1944 г. — июнь 1945 г.)

Командующие	Сроки командования
Генерал-полковник П. А. Курочкин	Февраль — апрель 1944 г.
Генерал-полковник И. Е. Петров	Апрель — июнь 1944 г.
Генерал-полковник (с июля 1944 г. генерал армии) Г. Ф. Захаров	Июнь — ноябрь 1944 г.
Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский	Ноябрь 1944 г. — июнь 1945 г.

Войска фронта участвовали в Белорусской (1944), Восточно-Померанской, Восточно-Прусской, Берлинской (1945) операциях и провели Могилевскую, Белостокскую, Осовецкую (1944) и Млавско-Эльбингскую(1945) операции.

3-й Белорусский фронт (апрель 1944 г. — август 1945 г.)

Командующие	Состав командования
Генерал-полковник(с июня 1944 г. генерал армии) И. Д. Черняховский	Апрель 1944 г. — февраль 1945 г.
Маршал Советского Союза А. М. Василевский	Февраль — апрель 1945 г.
Генерал армии И. X. Баграмян	Апрель — август 1945 г.

Войска фронта участвовали в Белорусской, Мемельской (1944), Восточно-Прусской (1945) операциях и провели Вильнюсскую, Каунасскую, Гумбинненскую (1944), Инстербургско-Кенигсбергскую, Кенигсбергскую и Земландскую (1945) операции.

Кроме того, в годы Отечественной войны были:

Фронт Можайской линии обороны (18–30 июня 1941 г.).

Образован для организации обороны на дальних подступах к Москве на рубеже западнее Волоколамск — Можайск — Калуга. Штабом фронта являлся штаб Московского военного округа.

Командующий генерал-лейтенант (с 1942 г. генерал-полковник) П. А. Артемьев.

Фронт резервных армий (14–25 июля 1941 г.).

Образован для организации обороны за западном (Московском) направлении на рубеже Старая Русса — Осташков — Белый — Истомино — Ельня — Брянск (около 750 км).

Командующий генерал-лейтенант И. А. Богданов.

В советско-японскую войну 1945 г.

Забайкальским фронтом командовал Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский;

2-м Дальневосточным фронтом командовал генерал армии М. А. Пуркаев;

1-м Дальневосточным фронтом командовал Маршал Советского Союза К. А. Мерецков.

Стратегические наступательные операции в годы Великой Отечественной войны

Советское Верховное Главнокомандование во главе с И. В. Сталиным провели в годы Отечественной войны такие выдающиеся стратегические наступления, как:

Смоленское сражение (10 июля — 10 сентября 1941 г.)

Это комплекс оборонительных и наступательных операций войск Западного, Резервного, Центрального и Брянского фронтов. Продолжалось 63 дня. Сорвало планы фашистского командования безостановочного наступления на Москву.

Тихвинская стратегическая наступательная операция (10 ноября — 30 декабря 1941 г.)

Проводилась войсками Ленинградского фронта (с 17 декабря Волховского фронта) при содействии Северо-Западного фронта. Продолжалась 51 день. Сорвала стремление фашистов полностью изолировать Ленинград от страны.

Ростовская стратегическая наступательная операция (17 ноября — 2 декабря 1941 г.)

Проводилась войсками Южного фронта. Продолжалась 16 дней. Не допустила прорыва фашистов на Кавказ и положила начало стабилизации положения на южном крыле советско-германского фронта.

Московская стратегическая наступательная операция (контрнаступление под Москвой) (5 декабря 1941 г. — 7 января 1942 г.)

Проводилась войсками Западного, Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов. Продолжалась 34 дня.

Красная Армия нанесла тяжелое поражение немецко-фашистским войскам, отбросила их на 100–250 км, был развеян миф о непобедимости немецко-фашистской армии и тем самым окончательно сорван гитлеровский план «молниеносной войны» против Советского Союза.

Керченско-Феодосийская десантная операция (25 декабря 1941 г. — 2 января 1942 г.)

Проводилась войсками Закавказского (с 30 декабря 1941 г. Кавказского) фронта при участии Черноморского флота и Азовской военной флотилии. Продолжалась 9 суток. Предотвратила возможность вторжения немецких войск на Кавказ через Таманский полуостров.

Ржевско-Вяземская стратегическая наступательная операция (8 января — 20 апреля 1942 г.)

Проводилась войсками Западного и Калининского фронтов. Продолжалась 103 дня. Позволила освободить от фашистских оккупантов Московскую и Тульскую области и многие районы Калининской и Смоленской областей.

Сталинградская стратегическая наступательная операция «Уран» (19 ноября 1942 г. — 2 февраля 1943 г.)

Проводилась войсками Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов при содействии Волжской военной флотилии. Продолжалась 76 дней. В результате победы под Сталинградом Красная Армия вырвала у противника стратегическую инициативу и удерживала ее до конца Отечественной войны, что оказало определяющее влияние на дальнейший ход всей Второй мировой войны. Поражение фашистского блока под Сталинградом потрясло гитлеровскую Германию, подорвало доверие к ней со стороны сателлитов, способствовало активизации движения Сопротивления в странах, оккупированных фашистской Германией.

Северо-Кавказская стратегическая наступательная операция «Дон» (1 января — 4 февраля 1943 г.)

Проводилась войсками Закавказского, Южного и Северо-Кавказского фронтов во взаимодействии с Черноморским флотом. Продолжалась 35 суток. Велась в тесной связи со Сталинградской наступательной операцией. Были освобождены от фашистских оккупантов Ставропольский край и частично Ростовская область, Краснодарский край и ряд автономных республик.

Операция «Искра» по прорыву блокады Ленинграда (12–30 января 1943 г.)

Стратегическая наступательная операция войск Ленинградского и Волховского фронтов во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом. Продолжалась 19 суток. Инициатива под Ленинградом с января 1943 г. окончательно перешла к Красной Армии.

Воронежско-Харьковская стратегическая наступательная операция (13 января — 3 марта 1943 г.)

Проводилась войсками Воронежского фронта, 13-й армии Брянского и 6-й армии Юго-Западного фронтов. Продолжалась 50 дней. От фашистских оккупантов освобождены Воронеж, Курск, Белгород, Харьков.

Орловская стратегическая наступательная операция «Кутузов» (12 июля — 18 августа 1943 г.)

Часть Курской битвы 1943 г. Проводилась войсками Брянского, Центрального фронтов и левого крыла Западного фронта. Продолжалась 38 дней. Была разгромлена орловская группировка противника, 5 августа освобожден город Орел.

Белгородско-Харьковская стратегическая наступательная операция «Румянцев» (2–23 августа 1943 г.)

Завершающая операция Курской битвы 1943 г. Осуществлялась войсками Воронежского и Степного фронтов. Длилась 21 сутки. Были освобождены 5 августа Белгород и 23 августа Харьков.

Смоленская стратегическая наступательная операция «Суворов» (7 августа — 2 октября 1943 г.)

Проводилась войсками Калининского и Западного фронтов. Продолжалась 57 дней. Немецко-фашистские оккупанты изгнаны из части Калининской, Смоленской областей, положено начало освобождению Белоруссии, позволило завершить Курскую битву 1943 г.

Донбасская стратегическая наступательная операция (13 августа — 22 сентября 1943 г.)

Проводилась войсками Юго-Западного и Южного фронтов и Азовской военной флотилии. Длилась 41 сутки. Завершено освобождение Донбасса.

Черниговско-Полтавская стратегическая наступательная операция (26 августа — 30 сентября 1943 г.)

Проводилась войсками Центрального, Воронежского и Степного фронтов. Длилась 36 дней. Была первым этапом борьбы за Днепр. Освобождены областные центры — Сумы, Чернигов, Полтава.

Новороссийско-Таманская стратегическая наступательная операция (10 сентября — 9 октября 1943 г.)

Проводилась войсками Северо-Кавказского фронта, силами Черноморского флота и Азовской военной флотилии. Продолжалась 30 дней. Была завершением битвы за Кавказ. Освобождены Новороссийск и Тамань.

Нижнеднепровская стратегическая наступательная операция (26 сентября — 20 декабря 1943 г.)

Проводилась войсками Степного (2-го Украинского), Юго-Западного (3-го Украинского) и Южного (4-го Украинского) фронтов. Велась 86 дней. Представляла собой завершающий этап битвы за Днепр.

Киевская стратегическая наступательная операция (3–13 ноября 1943 г.)

Проводилась войсками 1-го Украинского фронта. Продолжалась 11 суток. В ходе стремительного наступления 6 ноября была освобождена столица Украины — город Киев, и в его районе на правом берегу Днепра образовали стратегический плацдарм глубиной до 150 км.

Днепровско-Карпатская стратегическая наступательная операция (24 декабря 1943 г. — 17 апреля 1944 г.)

Проводилась войсками 1, 2, 3-го и 4-го Украинских фронтов при участии на завершающем этапе войск 2-го Белорусского фронта. Продолжалась 116 дней. Привела к освобождению Правобережной Украины.

Ленинградско-Новгородская стратегическая наступательная операция (4 декабря 1943 г. — 1 марта 1944 г.)

Известна как первый Сталинский удар 1944 г. Красной Армии.

Проводилась войсками Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом. Продолжалась 48 дней. Ленинград был избавлен от фашистской блокады, от оккупантов освободили Ленинградскую, Новгородскую области, часть Калининской области и некоторые районы Эстонии.

Крымская стратегическая наступательная операция (8 апреля — 12 мая 1944 г.)

Известна как третий Сталинский удар 1944 г. Красной Армии.

Проводилась войсками 4-го Украинского фронта, Отдельной Приморской армии, силами Черноморского флота и Азовской военной флотилии. Продолжалась 35 дней. Освобожден Крым. Черноморскому флоту возвращена его главная база — Севастополь.

Корсунь-Шевченковская стратегическая наступательная операция (24 января — 17 февраля 1944 г.)

Известна как второй Сталинский удар 1944 г. Красной Армии.

Проводилась войсками 1-го Украинского и 2-го Украинского фронтов. Продолжалась 24 дня. Одна из выдающихся операций по окружению и уничтожению крупной группировки немецко-фашистских войск. Противник был отброшен за Днестр, открылась дорога для наступления в юго-восточные районы Европы, на Балканы.

Выборгско-Петрозаводская стратегическая наступательная операция (10 июня — 9 августа 1944 г.)

Известна как четвертый Сталинский удар 1944 г. Красной Армии.

Проводилась войсками Ленинградского и Карельского фронтов во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом. Продолжалась 61 день. Завершающий этап битвы за Ленинград, изгнание врага со всей территории Карело-Финской Республики и освобождение ее столицы — Петрозаводска; ускорила вывод Финляндии из войны на стороне фашистской Германии.

Белорусская стратегическая наступательная операция «Багратион» (23 июня — 29 августа 1944 г.)

Известна как пятый Сталинский удар 1944 г. Красной Армии.

Проводилась войсками 1-го Прибалтийского, 3-го Белорусского, 2-го Белорусского и 1-го Белорусского фронтов при участии Днепровской военной флотилии и 1-й армии Войска Польского. Велась 61 день. Освобождены Белорусская ССР, часть Литовской ССР и Латвийской ССР. Красная Армия вступила на территорию Польши и подошла к границе фашистской Германии.

Львовско-Сандомирская стратегическая наступательная операция (13 июля — 29 августа 1944 г.)

Известна как шестой Сталинский удар 1944 г. Красной Армии.

Проводилась войсками 1-го Украинского фронта. Продолжалась 48 дней. Были освобождены западные области Украины и юго-восточные районы Польши, захвачен крупный плацдарм западнее Сандомира. Красная Армия получила благоприятные условия для развития решающего удара — на Берлин.

Ясско-Кишиневская стратегическая наступательная операция (20–29 августа 1944 г.)

Известна как седьмой Сталинский удар 1944 г. Красной Армии.

Проводилась войсками 2-го Украинского и 3-го Украинского фронтов во взаимодействии с Черноморским флотом и Дунайской военной флотилией. Продолжалась 10 суток. Освобождена Молдавская ССР. Создались благоприятные условия для народов Румынии, Венгрии и Болгарии сбросить фашистскую тиранию. Были сорваны и планы англо-американских империалистов оккупировать Румынию и другие Балканские страны.

Восточно-Карпатская стратегическая наступательная операция (8 сентября — 28 октября 1944 г.)

Проводилась войсками 1-го Украинского и 4-го Украинского фронтов при участии 1-го Чехословацкого армейского корпуса. Продолжалась 51 день. Освобождена Закарпатская Украина. Красная Армия вступила на территорию Чехословакии, оказала помощь Словацкому национальному восстанию.

Прибалтийская стратегическая наступательная операция (14 сентября — 24 ноября 1944 г.)

Известна как восьмой Сталинский удар 1944 г. Красной Армии.

Проводилась войсками Ленинградского, 1-го Прибалтийского, 2-го Прибалтийского и 3-го Прибалтийского фронтов, а также Краснознаменным Балтийским флотом. Длилась 72 дня. Освобождены Эстонская ССР и большая часть Латвийской ССР. Открылась возможность развивать наступление в Восточной Пруссии. Из войны на стороне фашистской Германии выведена Финляндия, которая запросила перемирия.

Белградская стратегическая наступательная операция (28 сентября — 20 октября 1944 г.)^[2]

Проводилась войсками 3-го Украинского и частью сил 2-го Украинского фронтов совместно с Народно-освободительной армией Югославии и войск Отечественного фронта Болгарии. В операции участвовала Дунайская военная флотилия. Продолжалась 23 дня. Освобождены восточные и северо-восточные районы Югославии с ее столицей — Белградом.

Дебреценская стратегическая наступательная операция (6 октября — 28 октября 1944 г.)^[3]

Проводилась войсками 2-го Украинского фронта. Продолжалась 23 дня. От немецко-фашистских оккупантов освобождено почти все левобережье Тисы и Северная Трансильвания. В Венгрии усилилось антифашистское движение.

Петсамо-Киркенесская стратегическая наступательная операция (?—29 октября 1944 г.)

Известна как десятый Сталинский удар 1944 г. Красной Армии.

Проводилась войсками Карельского фронта и Северного флота. Продолжалась 23 дня. Были разгромлены и изгнаны немецко-фашистские войска из Советского Заполярья и северо-восточной части Норвегии.

Будапештская стратегическая наступательная операция (29 октября 1944 г. — 13 февраля 1945 г.)^[4]

Проводилась войсками 2-го Украинского и 3-го Украинского фронтов и Дунайской военной флотилией. Продолжалась 108 дней. Была окружена будапештская группировка немецко-фашистских армий. Был взят Будапешт.

Висло-Одерская стратегическая наступательная операция (12 января — 3 февраля 1945 г.)

Проводилась войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов и при содействии войск 2-го Белорусского и 4-го Украинского фронтов. Началась 12 января по указанию Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина, чтобы помочь союзникам, терпящим поражение от немецких войск в Арденнах. Продолжалась 23 дня. Освободили большую часть Польши, вступили на территорию Германии, захватили плацдарм на западном берегу Одера.

Западно-Карпатская стратегическая наступательная операция (12 января — 18 февраля 1945 г.)

Проводилась войсками 4-го Украинского и 2-го Украинского фронтов. Продолжалась 38 дней. Освободили южный район Польши и значительную часть территории Чехословакии.

Восточно-Прусская стратегическая наступательная операция (13 января — 25 апреля 1945 г.)

Проводилась войсками 2-го Белорусского, 3-го Белорусского и части сил 1-го Прибалтийского фронтов при содействии Краснознаменного Балтийского флота. Продолжалась 103 дня. Красная Армия овладела Восточной Пруссией, ликвидировала форпост германского империализма на востоке и освободила часть северных районов Польши.

Восточно-Померанская стратегическая наступательная операция (10 февраля — 4 апреля 1945 г.)

Проводилась войсками 2-го Белорусского и 1-го Белорусского фронтов при содействии Краснознаменного Балтийского флота и при участии 1-й армии Войска Польского. Велась 54 дня. Красная Армия вышла к побережью Балтийского моря, что обеспечивало фланг главной стратегической группировки на Берлинском направлении. Польскому народу возвращено все польское Поморье.

Венская стратегическая наступательная операция (16 марта — 15 апреля 1945 г.)

Проводилась войсками 3-го Украинского и 2-го Украинского фронтов и Дунайской флотилией при участии болгарских и югославских войск. Велась 31 день. Освобождены Венгрия и восточная часть Австрии с ее столицей — прекрасной Веной.

Берлинская стратегическая наступательная операция (16 апреля — 8 мая 1945 г.)

Проводилась войсками 1-го Белорусского, 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов при участии сил Краснознаменного Балтийского флота, Днепровской военной флотилии и 1-й, 2-й армий Войска Польского. Продолжалась 23 дня. Была разгромлена берлинская группировка немецко-фашистских войск к 15 часам 2 мая. Красная Армия овладела логовом фашизма — Берлином. День 9 мая стал Днем Победы над фашистской Германией.

Пражская стратегическая наступательная операция (6–11 мая 1945 г.)

Проводилась войсками 1-го Украинского, 2-го Украинского и 4-го Украинского фронтов. От фашистской оккупации была освобождена Чехословакия и спасена от разрушения гитлеровцами ее столица — древняя Прага. Операция Красной Армии в Европе завершилась.

Маньчжурская стратегическая наступательная операция (9 августа — 2 сентября 1945 г.)

Проводилась войсками Забайкальского, 1-го Дальневосточного и 2-го Дальневосточного фронтов, силами Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии. Участвовали также части Монгольской народно-революционной армии. Операция продолжалась 25 дней. Была разгромлена Квантунская армия — главная сила Японии на материке. Были освобождены Маньчжурия, Северо-Восточный Китай, северная часть Кореи, Южный Сахалин и Курильские острова. 2 сентября Япония была вынуждена подписать акт о безоговорочной капитуляции. 3 сентября стал праздником Победы над милитаристской Японией.

22 июня 1941 г. и 9 мая 1945 г. — это не просто временные рамки Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии, а 2 сентября 1945 г. — ее продолжение в войне против милитаристской Японии. Это эпоха грандиозных сражений за будущее человеческой цивилизации, за социальный прогресс, гуманизм и духовную культуру мира. Человечество до 22 июня 1941 г. не знало такой великой освободительной войны, как Великая Отечественная война Советского Союза, которая велась не только и не столько при помощи новых на то время технических вооружений, новых методов и способов войны, новой стратегии и тактики боевых действий, сколько воинами и тружениками новой социальной закалки, новой культуры и необычайного духовного богатства, целеустремленности и самопожертвования, руководимых политическими, государственными и военными деятелями новой советской социалистической формации. Это был уникальный сплав героев и простых людей, руководителей и руководимых, сплав, скрепленный высокой идеей и энергией миллионов.

Военно-морской флот в Великой Отечественной войне

Северный флот

Командующий контр-адмирал (с 6 сентября 1941 г. вице-адмирал, с марта 1944 г. адмирал) А. Г. Головко.

Краснознаменный Балтийский флот

Командующий вице-адмирал (с мая 1943 г. адмирал) В. Ф. Трибуц.

Черноморский флот

Командующие	Сроки командования
Вице-адмирал (с апреля 1944 г. адмирал) Ф. С. Октябрьский	Июнь 1941 г., май 1943 г., март 1944 г. — май 1945 г.
Вице-адмирал Л. А. Владимирский	Май 1943 г. — март 1944 г.
Контр-адмирал Н. Е. Басистый	Январь — апрель 1945 г.

Тихоокеанский флот

Командующий адмирал И. С. Юмашев

В Великую Отечественную войну активно действовали военные флотилии:

— Азовская,

— Беломорская,

— Волжская,

— Каспийская,

— Днепровская,

— Дунайская,

— Ладожская,

— Онежская,

— Пинская,

— Чудская,

— Амурская.

Хроника событий

1944 год

1 января — Опубликованы текст и музыка нового Государственного гимна СССР.

5–10 января — Кировоградская наступательная операция войск 2-го Украинского фронта.

6 января — Поздравление И. В. Сталина строителям Челябинской теплоэлектростанции.

7 января — Благодарность И. В. Сталина всем организациям, учреждениям и лицам в СССР и за границей, приславшим новогодние поздравления.

8–14 января — Калинковичско-Мозырская наступательная операция войск Белорусского фронта.

14–27 января — Полное освобождение Ленинграда от вражеской блокады.

20 января — Войска Волховского фронта освободили город Новгород.

21 января — 20 лет со дня смерти В. И. Ленина.

— Поздравление И. В. Сталина с успешным окончанием строительства третьей очереди Московского метрополитена.

24 января — 17 февраля — Корсунь-Шевченковская наступательная операция войск 2-го и 1-го Украинских фронтов.

27 января — Состоялся Пленум ЦК ВКП(б).

27 января — 11 февраля — Ровно-Луцкая наступательная операция войск 1-го Украинского фронта.

28 января — 1 февраля — Состоялась X сессия Верховного Совета СССР.

30 января — 29 февраля — Никопольско-Криворожская наступательная операция войск 3-го и 4-го Украинских фронтов.

1 февраля — Войска Ленинградского фронта форсировали реку Луга и овладели городом Кингисепп.

1 февраля — Преобразование Народного комиссариата обороны из общесоюзного в союзно-республиканский Народный комиссариат и Народного комиссариата иностранных дел из общесоюзного в союзно-республиканский Народный комиссариат.

8 февраля — Войска 3-го и 4-го Украинских фронтов ликвидировали Никопольский плацдарм противника и освободили город Никополь.

14 февраля — Войска 2-го Украинского фронта освободили город Корсунь-Шевченковский.

21–26 февраля — Рогачевско-Жлобинская наступательная операция войск 1-го Белорусского фронта.

22 февраля — Войска 3-го Украинского фронта овладели городом Кривой Рог и районом Криворожских рудников.

23 февраля — Приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина № 16 в связи с 26-й годовщиной Красной Армии.

25 февраля — 10–11 марта — В ЦК ВКП(б) состоялось совещание по вопросам философии.

3 марта — Указы Президиума Верховного Совета СССР об учреждении ордена Ушакова I и II степени, ордена Нахимова I и II степени, медалей Ушакова и Нахимова.

8 марта — Международный женский день.

13 марта — Войска 3-го Украинского фронта освободили город Херсон.

15 марта — 4 апреля — Полесская наступательная операция войск 2-го Белорусского фронта.

20 марта — Войска 1-го Украинского фронта освободили город Винницу.

26 марта — Войска 1-го Украинского фронта освободили город Каменец-Подольский.

— Выход войск 2-го Украинского фронта на Государственную границу СССР с Румынией по реке Прут западнее города Бельцы. Восстановлена западная граница СССР.

26 марта — 14 апреля — Одесская наступательная операция войск 3-го Украинского фронта.

8 апреля — 12 мая — Крымская наступательная операция войск 4-го Украинского фронта, Отдельной Приморской армии и Черноморского флота.

8 апреля — Войска 1-го Украинского фронта вышли на нашу Государственную границу с Чехословакией и Румынией и овладели городом Серет.

10 апреля — Войска 3-го Украинского фронта освободили город Одессу.

11 апреля — Войска Отдельной Приморской армии освободили город Керчь.

13 апреля — Войска 4-го Украинского фронта освободили город Симферополь.

16 апреля — Войска Отдельной Приморской армии освободили город Ялту.

17 апреля — Приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина об отдании последней воинской почести умершему от ран генералу армии Н. Ф. Ватутину.

1 мая — Приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина № 70 в связи с Днем 1-го Мая.

4 мая — В ЦК ВКП(б) состоялось совещание членов Военных советов фронтов в связи с задачей выполнения Красной Армией освободительной миссии в Европе.

9 мая — Войска 4-го Украинского фронта освободили город Севастополь.

12 мая — Красная Армия завершила освобождение Крыма от немецко-фашистских захватчиков.

6 июня 1944 года — Открыт второй фронт высадкой англо-американских экспедиционных сил на территории Северо-Западной Франции.

13 июня — Ответ И. В. Сталина на вопрос корреспондента «Правды», как оценивает товарищ Сталин высадку десанта союзников в Северной Франции.

20 июня — Войска Ленинградского фронта при содействии Краснознаменного Балтийского флота освободили город и крепость Выборг.

— В Кремле И. В. Сталину вручена первая медаль «За оборону Москвы».

23 июня — 29 августа — Белорусская наступательная операция советских войск.

25 июня — Войска 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов окружили витебскую группировку немецко-фашистских войск.

26 июня — Войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов освободили город Витебск.

— Заявление И. В. Сталина при вручении ему послом США г-ном Гарриманом почетных грамот Президента США Ф. Рузвельта для передачи Сталинграду и Ленинграду в ознаменование героической обороны этих городов.

27 июня — Войска 1-го Белорусского фронта завершили окружение бобруйской группировки немецко-фашистских войск и форсировали реку Висла.

28 июня — Войска Карельского фронта во взаимодействии с Онежской военной флотилией освободили город Петрозаводск.

29 июня — Войска 1-го Белорусского фронта ликвидировали бобруйскую группировку немецко-фашистских войск и освободили город Бобруйск.

Июнь — начало июля — В ЦК ВКП(б) состоялось совещание по вопросам освещения истории СССР.

Начало июля — Совещание Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки Верховного Главнокомандования о планах боевых действий на завершающем этапе Отечественной войны.

3 июля — Войска 3-го и 1-го Белорусских фронтов освободили столицу Белорусской ССР город Минск.

13 июля — Войска 3-го Белорусского фронта освободили столицу Литовской ССР город Вильнюс.

17 июля — Войска 1-го Украинского фронта вступили на территорию Польши.

19 июля — Обмен телеграммами между И. В. Сталиным и генералом де Голлем по случаю дня национального праздника Франции.

23 июля — Войска 3-го Прибалтийского фронта освободили город Псков.

26 июля — Войска Ленинградского фронта освободили город Нарву.

27 июля — Войска 2-го Белорусского фронта освободили город Белосток.

— Войска 1-го Прибалтийского фронта освободили город Шяуляй.

— Войска 2-го Украинского фронта освободили города Львов, Станислав, Перемышль.

27 июля — 4 августа — Войска 1-го Белорусского фронта форсировали Вислу и овладели плацдармами в районе Магнушева и Пулав.

28 июля — Войска 1-го Белорусского фронта освободили город Брест.

31 июля — ГКО принял постановление о задачах Красной Армии в связи со вступлением на территорию Польши.

10 августа — Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило директивы советской делегации к переговорам о создании Международной организации безопасности.

17 августа — Войска 3-го Белорусского фронта вышли на границу с Германией (Восточная Пруссия).

20 августа — Всесоюзный день авиации.

20–29 августа — Ясско-Кишиневская наступательная операция советских войск.

21 августа — Войска 2-го Украинского фронта освободили город Яссы.

24 августа — Войска 3-го Украинского фронта освободили столицу Молдавской ССР город Кишинев.

30 августа — Поздравление И. В. Сталина генералу де Голлю по случаю освобождения Парижа от немецких захватчиков.

31 августа — Войска 2-го Украинского фронта вступили в столицу Румынии город Бухарест.

8 сентября — Красная Армия вступила на территорию Болгарии.

14 сентября — Войска 1-го Белорусского фронта овладели предместьем Варшавы — крепостью Прага.

15 сентября — Красная Армия вступила в город Софию — столицу Болгарии.

17–26 сентября — Таллинская наступательная операция Красной Армии.

22 сентября — Войска Ленинградского фронта при содействии Балтийского флота освободили город Таллин — столицу Эстонской ССР.

23 сентября — И. В. Сталин в присутствии В. М. Молотова принял британского посла г-на Керра и посла США г-на Гарримана, которые информировали о решениях, принятых на конференции в Квебеке (Канада).

30 сентября — Восстановление первой очереди новокраматорского завода имени Сталина.

1 октября — ГКО принял постановление «Об усилении внимания делу восстановления и развития угольной и нефтяной промышленности, черной и цветной металлургии и электростанций».

10 октября — Войска 1-го Прибалтийского фронта вышли к побережью Балтийского моря южнее города Лиепаи.

11 октября — Войска 2-го Украинского фронта овладели городом Клуж (столица Трансильвании) и городом Сегед (Венгрия).

13 октября — Войска 3-го Прибалтийского фронта при содействии войск 2-го Прибалтийского фронта освободили город Ригу — столицу Латвийской ССР.

15 октября — Войска Карельского фронта при содействии Северного флота овладели городом Петсамо (Печенга).

20 октября — Войска 3-го Украинского фронта совместно с войсками Народно-освободительной армии Югославии освободили столицу Югославии — город Белград.

— Войска 2-го Украинского фронта освободили город Дебрецен (Венгрия).

23 октября — Войска 3-го Белорусского фронта прорвали долговременную, глубоко эшелонированную оборону немцев и вторглись в пределы Восточной Пруссии.

25 октября — Войска Карельского фронта пересекли государственную границу Норвегии и овладели городом Киркенес.

— Завершилось освобождение Румынии.

27 октября — ГКО принял постановление о задачах Красной Армии в связи со вступлением на территорию Венгрии.

28 октября — Красная Армия завершила освобождение Закарпатской Украины.

Конец октября — Красная Армия завершила освобождение района Петсамо (Печенги). Полностью восстановлена государственная граница СССР.

6 ноября — Доклад Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина «27-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции».

7 ноября — Приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина № 220 в связи с 27-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции.

11 ноября — ЦК ВКП(б) принял решение о создании Бюро ЦК ВКП(б) по Литве, Латвии и Эстонии.

— Приветственная телеграмма И. В. Сталина г-ну Б. Беруту и г-ну Э. Осубка-Моравскому по случаю польского национального праздника — Дня независимости Польши.

15 ноября — Прием в Кремле делегации населения Варшавы. Речь И. В. Сталина.

19 ноября — День артиллерии Красной Армии.

29 ноября — Приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина войскам 3-го Украинского фронта, форсировавшим Дунай и прорвавшим оборону противника.

3 декабря — Переговоры И. В. Сталина с генералом де Голлем.

10 декабря — В Москве подписан Договор о союзе и взаимной помощи между СССР и Французской Республикой.

24 декабря — Войска 3-го Украинского фронта прорвали сильно укрепленную оборону противника юго-западнее Будапешта.

30 декабря — Красная Армия завершила ликвидацию окруженной части противника в излучине Дуная северо-западнее Будапешта.

1945 год

12 января — 3 февраля — Висло-Одерская операция войск 3-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов.

17 января — Советские и польские войска освободили город Варшаву — столицу Польши.

23 января — Войска 1-го Белорусского фронта окружили группировку немецко-фашистских войск в Познани.

26 января — Войска 2-го Белорусского фронта вышли на побережье Балтийского моря и отсекли главные силы восточно-прусской группировки немецко-фашистских войск от центральных районов Германии.

28 января — Войска 1-го Прибалтийского фронта освободили город Клайпеду и завершили освобождение от немецко-фашистских захватчиков Литовской ССР.

4–11 февраля — Ялтинская конференция глав правительств СССР, США и Великобритании.

13 февраля — разгром Красной Армией будапештской группировки противника, полное освобождение города Будапешта — столицы Венгрии.

4 марта — Войска 2-го Белорусского фронта вышли на побережье Балтийского моря.

9 марта — ЦК ВКП(б) принял решение о создании Бюро ЦК ВКП(б) по Молдавии.

22 марта — Политбюро ЦК ВКП(б) утвердил состав советской делегации на конференцию Объединенных Наций в Сан-Франциско.

4 апреля — Освобождение советскими войсками столицы Словакии — города Братиславы.

5 апреля — Советское правительство денонсировало пакт с Японией о нейтралитете от 13 апреля 1941 года.

9 апреля — Штурмом взят город-крепость Кенигсберг.

11 апреля — Подписан в Москве Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Югославией.

13 апреля — Постановление ГКО о мероприятиях по восстановлению угольной промышленности Донбасса, о плане добычи нефти и выработке нефтепродуктов во втором квартале 1945 года.

— Войска 3-го и 2-го Украинских фронтов освободили столицу Австрии город Вену.

16 апреля — 8 мая — Берлинская операция войск 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов.

18 апреля — ЦК ВКП(б) принял Постановление «О мероприятиях в связи с 75-летием со дня рождения В. И. Ленина».

21 апреля — В Москве подписан Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Польшей.

24–27 апреля — Состоялась XI сессия Верховного Совета СССР. Верховный Совет принял Закон о государственном бюджете СССР на 1945 год.

25 апреля — Встреча советских и американских войск на Эльбе.

25 апреля — 25 июня — Конференция Объединенных Наций в Сан-Франциско.

30 апреля — Над рейхстагом водружено Красное Знамя Победы.

1 мая — Приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина № 20 в связи с Днем 1-го Мая.

2 мая — Падение Берлина.

— В Москве дан салют — 24 артиллерийских залпа из 324 орудий.

8 мая — Подписание в Карлсхорсте (пригород Берлина) Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

— Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении дня 9 мая Праздником Победы.

9 мая — Освобождение столицы Чехословакии — города Прага.

— ДЕНЬ ПОБЕДЫ НАД ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИЕЙ.

24 мая — Выступление И. В. Сталина на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии.

26 мая — ГКО принял постановление о постепенном переводе промышленности на мирное производство.

22–23 июня — Состоялась XII сессия Верховного Совета СССР. Верховный Совет принял Закон о демобилизации старших возрастов личного состава действующей армии.

24 июня — Парад Победы в Москве на Красной площади.

17 июля — 2 августа — Потсдамская конференция глав правительств СССР, США и Великобритании.

6 августа, 9 августа — США впервые в истории человечества применили атомное оружие, сбросив атомные бомбы на города Хиросиму и Нагасаки. Пострадало полмиллиона жителей Японии. Начало «холодной войны».

6 августа — Восстановление дипломатических отношений СССР с Румынией и Финляндией.

8 августа — Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о составлении пятилетнего плана восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946–1950 годы.

9 августа — Вступление СССР, согласно союзным обязательствам, в войну с империалистической Японией.

14 августа — Подписание в Москве Договора о дружбе и союзе между СССР и Китаем.

14 августа — Восстановление дипломатических отношений СССР с Болгарией.

1 сентября — Окончание боевых действий Красной Армии на Дальнем Востоке.

2 сентября — Образование Демократической Республики Вьетнам.

— Подписание Акта о безоговорочной капитуляции империалистической Японии.

— Конец Великой Отечественной войны Советского Союза и Второй мировой войны. Крушение оси Рим — Берлин — Токио.

— Обращение И. В. Сталина к народу.

25 сентября — Восстановление дипломатических отношений СССР с Венгрией.

24 октября — Вступление в силу Устава Организации Объединенных Наций.

6 ноября — Торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся совместно с представителями партийных и государственных организаций столицы, посвященное 28-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.

20 ноября — Начало Нюрнбергского процесса над главными немецкими военными преступниками, который закончился 1 октября 1946 года.

28 декабря — И. В. Сталин рассмотрел первый том своих Сочинений.

Библиография

1. Александров Г. Враг будет разбит. М., 1942.

2. Аллилуев В. Ф. Хроника одной семьи: Аллилуевы — Сталин. М., 1995.

3. Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М., 1990.

4. Анфилов В. А. Начало Великой Отечественной войны (22 июня — середина июля 1941). М., 1998.

5. Аргументы и факты. 1987. № 37.

6. Там же. 1998. № 19.

7. Астафьев В. П. Прокляты и убиты. М., 1994.

8. Баграмян И. X. Великого народа сыновья. М., 1984.

9. Баграмян И. X. Так начиналась война. М., 1977.

10. Баграмян И. X. Так шли мы к Победе. М., 1977.

11. Байбаков Н. К. От Сталина до Ельцина. М., 1998.

12. Белади Т., Краус Т. Сталин. / Пер. с венг. М., 1989.

13. Белов М. И. Полководческий феномен Жукова. М., 1998.

14. Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. М., 1994.

15. Булганин Н. А. Сталин и Советские Вооруженные силы. М., 1949.

16. Буллок А. Гитлер и Сталин: Жизнь и власть: сравнительное жизнеописание. В 2 т. Смоленск, 1994.

17. Бушин В. С. За Родину! За Сталина! М., 2003.

18. Бушин В. С. Честь и бесчестие наций. М., 1999.

19. Василевский А. М. Дело всей жизни. М., 1977.

20. В дни великого сражения: Сб. документов и материалов о Сталинградской битве. Сталинград, 1958.

21. Великая Отечественная война. 1941–1945: Военно-исторические очерки. Кн. 4. М., 1999.

22. Вестник Российской академии наук. 2000. № 6.

23. Верт А. Россия в войне 1941–1945. М., 1967.

24. Внешняя политика. 1945. № 10.

25. Военно-исторический журнал. 1978. № 8.

26. Там же. 1987. № 2

27. Там же. 1987 № 10.

28. Там же. 1988. № 9.

29. Там же. 1991. № 8.

30. Там же. 1991. № 9.

31. Там же. 1993. № 1

32. Там же. 1993. № 4.

33. Там же. 1993. № 5.

34. Там же. 1995. № 3.

35. Там же. 1996. № 5.

36. Там же. 1996. № 10.

37. Там же. 1997 № 4.

38. Там же. 1997. № 3.

39. Вознесенский Н. А. Избранные произведения. 1931–1947. М., 1979.

40. Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия: Политический портрет И. В. Сталина. В 2 кн. М., 1990.

41. Вопросы истории. 1992. № 8–9.

42. Там же. 1996. № 11–12.

43. Воробьев В. Ф. И. В. Сталин — организатор побед на фронтах Гражданской войны. М., 1949.

44. Воронов Н. Н. На службе военной. М., 1963.

45. Ворошилов К. Е. Сталин и Красная Армия. М., 1939.

46. Вторая мировая война в воспоминаниях У. Черчилля, Ш. де Голля, К. Хэлла, У. Леги, Д. Эйзенхауэра. М., 1990.

47. Вторая мировая война: Краткая история. М., 1984.

48. Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 3. М., 1971.

49. Гареев М. А. Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства. М., Уфа. 1996.

50. Геббельс Й. Дневники 1945 г. Последние записи. Смоленск, 1993.

51. Генкина Э. Б. Приезд товарища Сталина в Царицын (в 1918 году). Сталинград, 1937.

52. Гланц Д., Хаус Дж. Когда столкнулись титаны. Как Красная армия остановила Гитлера. 1995.

53. Гласность. 1997. 18 июня.

54. Там же. 1998.

55. Там же. 1999. 30 января.

56. Там же. 1999. 15 марта.

57. Городецкий Г. Миф «Ледокола». Накануне войны. / Пер. с англ. М., 1995.

58. Горьков Ю. А. Государственный Комитет Обороны постановляет (1941–1946). Цифры. Документы. М., 2002.

59. Грабин В. Оружие Победы. М., 2000.

60. Гречко А. А. Вооруженные силы Советского государства. М., 1971.

61. Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М., 1993.

62. Громыко А. А. Памятное. М., 1988.

63. Гудериан Г. Воспоминания солдата. / Пер. с нем. М., 1954.

64. Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 1. М., 1973.

65. Дерр Г. Поход на Сталинград. Оперативный обзор. / Пер. с нем. М., 1954.

66. Джилас М. Разговоры со Сталиным. Франкфурт. М., 1970.

67. Диалог. 1996. № 10.

68. Довженко А. Из дневника. // Огонек. 1987. № 43.

69. Дуэль. 1996. № 14.

70. Еременко А. И. Сталинград. М., 1961.

71. Живая память. Ветераны войны и труда: верность Отечеству. 1945–1997. М., 1997.

72. Жилин П. Как фашистская Германия подготовила нападение на Советский Союз. М., 1965.

73. Жилин П. О войне и военной истории. М., 1984.

74. Жомини А. Очерки военного искусства. В 2 т. М., 1939.

75. Жуков Г. К. Величие Победы СССР и бессилие фальсификаторов истории. // Коммунист. 1970. № 1.

76. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 3 т. М., 1990.

77. Жухрай В. М. Просчет Адольфа Гитлера. Новое о И. В. Сталине. М., 1995.

78. Жухрай В. М. Сталин: правда и ложь. М., 1996.

79. Завтра. 1997. № 14.

80. Там же. 1997. № 15.

81. Там же. 1997. № 21.

82. Там же. 1997. № 36.

83. Там же. 1997. № 50.

84. За рубежом. 1965. № 19.

85. Застольные беседы Гитлера. Смоленск, 1993.

86. Земсков И. Н. Дипломатическая история второго фронта в Европе. М., 1982.

87. Зимняя война 1939–1940. В 2 кн. М., 1998. Кн. 1. Политическая история. Кн. 2. И. В. Сталин и финская кампания.

88. Знамя. 1987. № 12.

89. Там же. 1988. № 5.

90. Известия ЦК КПСС. 1989. № 3.

91. Там же. 1990. № 6.

92. Там же. 1990. № 7.

93. Иосиф Сталин в объятиях семьи. М., 1993.

94. Иссерсон Г. С. Новые формы борьбы. Опыт исследования современных войн. М., 1940.

95. Исторический архив. 1994. № 3.

96. Там же. 1996. № 2–4.

97. История внешней политики СССР. Т. 2. 1945–1980. М., 1981.

98. История Второй мировой войны. 1939–1945. В 12 т. М., 1976–1982.

99. История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1970. Т. 5. Кн. 1.

100. Какая же она, правда о Сталине? М., 1998.

101. Калинин М. И. О Советской Армии. М., 1958.

102. Карпов В. В. Маршал Жуков. Опала. М., 1999.

103. Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997.

104. Клаузевиц К. О войне. Т. 1. М., 1941.

105. Клаузевиц К. Основы стратегического решения. М., 1924.

106. Коминтерн и Вторая мировая война. М., 1998.

107. Коммунист. 1970. № 8.

108. Комсомольская правда. 1975. 30 апреля.

109. Конев И. С. Записки командующего фронтом. 1943–1945. М., 1981.

110. Конев И. С. Сорок пятый. М., 1943.

111. Корнейчук А. Е. Фронт. М., 1943.

112. Красная звезда. 1999. 12 января.

113. Кузнецов Н. Г. Накануне. М., 1966.

114. Кульков Е. Н., Мягков М. Ю., Ржешевский О. А. Война 1941–1945. Факты и документы. М., 2001.

115. Лиддел Гарт Б. Вторая мировая война. / Пер. с англ. М., 1976.

116. Майский И. М. Воспоминания советского посла. Война 1939–1943. М., 1965.

117. Маршал Жуков: Каким мы его помним. М., 1988.

118. Марьямов Г. Кремлевский цензор. М., 1992.

119. Марьямов Г. Сталин смотрит кино. М., 1992.

120. Мерецков К. А. На службе народу. Страницы воспоминаний. М., 1984.

121. Мерцалов А. Н., Мерцалова Л. А. Иной Жуков. Неюбилейные страницы биографии сталинского маршала. М., 1996.

122. Мировые войны XX века. Исторический очерк. В 4 кн. М., 2002.

123. Михалков С. Я был советским писателем. М., 1992.

124. Мухин Ю. Катынский детектив. М., 1995.

125. Мухин Ю. Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно. М., 1993.

126. Независимая газета. 1999. 10 сентября.

127. Новая и новейшая история. 1992. № 2.

128. Там же. 1992. № 5.

129. Там же. 1994. № 6.

130. Там же. 1999. № 3.

131. Там же. 2000. № 3.

132. Новиков А. А. В небе Ленинграда. М., 1970.

133. Ортенберг Д. Сталин, Щербаков, Мехлис и другие. М., 1995.

134. Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил во Второй мировой войне. М., 1971.

135. Очерки истории Министерства иностранных дел России. В 2 т. М., 2002.

136. Памяти павших. Великая Отечественная война 1941–1945. М., 1995.

137. Патон Е. О. Воспоминания. Киев, 1955.

138. Патриот. 1995. № 46.

139. Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. В 2 т. М., 1957.

140. Полководцы. М., 1995.

141. Полководцы и военачальники Великой Отечественной. М., 1979.

142. Похлебкин В. В. Великий псевдоним. М., 1996.

143. Правда. 1942. 16 февраля.

144. Там же. 1943. 9 января.

145. Там же. 1943. 30 мая.

146. Там же. 1995. 26 апреля.

147. 50 лет Вооруженных Сил СССР. М., 1968.

148. Радзинский Э. С. Сталин. М., 1997.

149. Рейнгардт. Поворот под Москвой. / Пер. с нем. М., 1980.

150. Ржешевский О. А. Война и дипломатия. Документы, комментарии (1941–1942). М., 1997.

151. Ржешевский О. А. История второго фронта: война и дипломатия. М., 1998.

152. Ржешевский О. А. Сталин и Черчилль: Встречи. Беседы. Дискуссии. М., 2004.

153. Риббентроп Й. Мемуары немецкого дипломата. / Пер. с нем. Смоленск, 1998.

154. Роковые решения. / Пер. с англ. М., 1958.

155. Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1997.

156. Ротмистров П. А. Время и танки. М., 1972.

157. Рузвельт Э. Его глазами. М., 1992.

158. Рыбин А. Т. Сталин на фронте. М., 1992.

159. Рыбин А. Т. Сталин предвидел. М., 1992.

160. Сайерс М., Кан А. Тайная война против Советской России. / Пер. с англ. М., 1947.

161. Самсонов А. М. Сталинградская битва. М., 1968.

162. Свободная мысль. 1994. № 11.

163. Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны. / Пер. с англ. М., 1995.

164. Семенов С. Н., Кардашов В. И. Иосиф Сталин: жизнь и наследие. М., 1997.

165. Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941. М., 1992.

166. XVII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). М., 1934.

167. Серебрянников В. В. Сталин и война // Безопасность Азии. 2002. № 4.

168. Симонов К. М. Глазами человека моего поколения: Размышления о И. В. Сталине. М., 1988.

169. Смена. 1995. № 2.

170. Смирнов Г. Л. Уроки минувшего. М., 1997.

171. Смирнов С. С. Маршал Жуков. М., 1989.

172. Совершенно секретно! Только для командования. Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы. М., 1967.

173. Советская Россия. 1997. 11 июня.

174. Там же. 1997. 11 сентября.

175. Там же. 1998. 15 января.

176. Там же. 1998. 26 февраля.

177. Там же. 1999. 19 августа.

178. Там же. 1999. 7 октября.

179. Там же. 1999. 17 декабря.

180. Соловьев Е. Г., Суходеев В. В. Полководец Сталин. 2001.

181. СССР в борьбе против фашистской агрессии. 1933–1945. М., 1976.

182. Стаднюк И. Ф. Исповедь сталиниста. М., 1999.

183. Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1950.

184. Сталин И. Сочинения. В 13 т. М., 1997.

185. Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи. М., 1995.

186. Сталин и «холодная война». М., 1998.

187. Сталин. Сборник. М., 1997.

188. Суворов В. А. (Резун). Ледокол. Кто начал Вторую мировую войну? М., 1994.

189. Суворов В. А. (Резун). Последняя республика (Почему Советский Союз проиграл Вторую мировую войну). М… 1995.

190. Судоплатов П. Разведка и Кремль. М., 1997.

191. Суходеев В. В. Сталин в жизни и легендах. М., 2003.

192. Суходеев В. В. Эпоха. Сталин: события и люди. Энциклопедия. М., 2004.

193. Тегеранская конференция руководителей трех союзных держав. М., 1978.

194. Тегеран. Ялта. Потсдам. Сб. документов. М., 1970.

195. Теплов Б. М. Проблемы индивидуальных различий. М., 1961.

196. Теплов Б. М. Ум полководца. М., 1990.

197. Типпельскирх К. История Второй мировой войны. М., 1956.

198. Толстой А. Н. Хлеб. М., 1937.

199. Толстой А. Н. Иван Грозный. М., 1946.

200. Троцкий Л. Д. Преданная революция. М., 1997.

201. Троцкий Л. Д. Сталин. М., 1995.

202. Устинов Д. Ф. Во имя Победы. Записки наркома вооружения. М., 1988.

203. Фальсификаторы истории. Историческая справка. М., 1948.

204. Феклисов А. С. За океаном и на острове. Записки разведчика. М., 1994.

205. Фостер У. История трех Интернационалов. М., 1959.

206. Фрунзе М. В. Избранные произведения. М., 1934.

207. Хрущев Н. С. О культе личности и его последствиях. // Известия ЦК КПСС. М., 1989. № 3.

208. Черчилль У. Вторая мировая война. В 6 т. М., 1955.

209. Чуев Ф. И. Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы. М., 1998.

210. Чуев Ф. И. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991.

211. Чуев Ф. И. Так говорил Каганович. М., 1992.

212. Шабалов А. А. Одиннадцатый удар товарища Сталина. Ростов н/Д., 1996.

213. Шапошников Б. М. Воспоминания: Военно-научные труды. М., 1974.

214. Шахурин А. И. Крылья Победы. М., 1983.

215. Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс: глазами очевидца. В 2 т. М., 1958.

216. Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха. Тт. 1–2. М., 1991.

217. Шолохов М. А. Собр. соч. В 8 т. М., 1959.

218. Шолохов М. М. Разговор с отцом. // Литературная газета. 1990. 23 мая.

219. Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. В 2 кн. М., 1975.

220. Эйзенхауэр Д. Крестовый поход в Европу: Военные мемуары. / Пер. с англ. М., 1980.

221. Яковлев А. С. Цель жизни: записки авиаконструктора. М., 2000.

222. Яковлев Н. Д. Об артиллерии и немного о себе. М., 1984.

223. Яковлев Н. Н. Новейшая история США. 1917–1960. М., 1961.

Примечания

1

Георгий Жуков. Фотолетопись. М., 2005. Изд. 2-е. С. 276.

(обратно)

2

В докладе «27-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции» 6 ноября 1944 г. И. В. Сталин отмечал: «В декабре этого года начался девятый удар наших войск между Тисой и Дунаем…» Дебреценская, Белградская и Будапештская стратегические наступательные операции по существу и являются составляющими девятого удара. Сейчас стали эти операции давать самостоятельно и, таким образом, вести речь о двенадцати ударах Красной Армии.

(обратно)

3

То же.

(обратно)

4

То же.

(обратно)

В. В. Суходеев «За Сталина!» Стратег Великой Победы

От автора

Сталин — это победа

Готовя страну к обороне

Высшие органы стратегического руководства войной

Военно-теоретический фундамент победы

Действуя настойчиво и масштабно

Выдающийся полководец и стратег

Укрепляя могущество воюющего государства

За политику мира и международной безопасности

Иностранные дипломаты о И. В. Сталине

Не допускать фальсификации победы СССР в Великой Отечественной войне

Завет Сталина

Приложения

О Сталине: полководце, человеке

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков

Маршал Советского Союза А. М. Василевский

Маршалы Советского Союза

Главные командования войск в Великую Отечественную войну

Северо-Западное направление (10 июля — 27 августа 1941 г.)

Западное направление (10 июля — 10 сентября 1941 г. и февраль — май 1942 г.)

Юго-западное направление (10 июля 1941 г. — 23 июня 1942 г. с перерывом с 1 октября по 24 декабря 1941 г.)

Северо-Кавказское направление (21 апреля — 19 мая 1942 г.)

Главное командование советских войск на Дальнем востоке (30 июля — 20 декабря 1945 г.)

Фронты Великой Отечественной войны (командующие, сражения)

Северо-Западный фронт (июнь 1941 г. — ноябрь 1943 г.)

Западный фронт (июнь 1941 г. — апрель 1944 г.)

Юго-Западный фронт (июнь 1941 г. — июль 1942 г. и октябрь 1942 г. — октябрь 1943 г.)

Северный фронт (июнь — август 1941 г.)

Южный фронт (июнь 1941 г. — июль 1942 г., январь — октябрь 1943 г.)

Резервный фронт (создавался в 1941 г. и в 1943 г.)

Центральный фронт (июль — август 1941 г. и февраль 1943 г.)

Брянский фронт (август — ноябрь 1941 г., декабрь 1941 г. — октябрь 1943 г)

Карельский фронт (октябрь 1941 г. — ноябрь 1944 г.)

Ленинградский фронт (август 1941 г. — июль 1945 г.)

Закавказский фронт (август — декабрь 1941 г. и май 1942 г. — август 1945 г.)

Калининский фронт (октябрь 1941 г. — октябрь 1943 г.)

Волховский фронт (декабрь 1941 г. — апрель 1942 г., июнь 1942 г. — февраль 1944 г.)

Крымский фронт (январь — май 1942 г.)

Северо-Кавказский фронт (май — сентябрь 1942 г. январь — ноябрь 1943 г.)

Воронежский фронт (июль 1942 г. — октябрь 1943 г.)

Сталинградский фронт (июль 1942 г. — январь 1943 г.)

Юго-Восточный фронт (август — сентябрь 1942 г.)

Донской фронт (сентябрь 1942 г. — февраль 1943 г.)

Степной фронт (июль — октябрь 1943 г.)

Прибалтийский фронт (октябрь 1943 г.)

1-й Прибалтийский фронт (октябрь 1943 г. — февраль 1945 г.)

2-й Прибалтийский фронт (октябрь 1943 г. — апрель 1945 г.)

3-й Прибалтийский фронт (апрель — октябрь 1944 г.)

Белорусский фронт (октябрь 1943 г. — апрель 1944 г.)

1-й Украинский фронт (октябрь 1943 г. — июнь 1945 г.)

2-й Украинский фронт (октябрь 1943 г. — июнь 1945 г.)

3-й Украинский фронт (октябрь 1943 г. — июнь 1945 г.)

4-й УКРАИНСКИЙ ФРОНТ (октябрь 1943 г. — июль 1945 г.)

1-й Белорусский фронт (февраль 1944 г. — июнь 1945 г.)

2-й Белорусский фронт (февраль 1944 г. — июнь 1945 г.)

3-й Белорусский фронт (апрель 1944 г. — август 1945 г.)

Стратегические наступательные операции в годы Великой Отечественной войны

Смоленское сражение (10 июля — 10 сентября 1941 г.)

Тихвинская стратегическая наступательная операция (10 ноября — 30 декабря 1941 г.)

Ростовская стратегическая наступательная операция (17 ноября — 2 декабря 1941 г.)

Московская стратегическая наступательная операция (контрнаступление под Москвой) (5 декабря 1941 г. — 7 января 1942 г.)

Керченско-Феодосийская десантная операция (25 декабря 1941 г. — 2 января 1942 г.)

Ржевско-Вяземская стратегическая наступательная операция (8 января — 20 апреля 1942 г.)

Сталинградская стратегическая наступательная операция «Уран» (19 ноября 1942 г. — 2 февраля 1943 г.)

Северо-Кавказская стратегическая наступательная операция «Дон» (1 января — 4 февраля 1943 г.)

Операция «Искра» по прорыву блокады Ленинграда (12–30 января 1943 г.)

Воронежско-Харьковская стратегическая наступательная операция (13 января — 3 марта 1943 г.)

Орловская стратегическая наступательная операция «Кутузов» (12 июля — 18 августа 1943 г.)

Белгородско-Харьковская стратегическая наступательная операция «Румянцев» (2–23 августа 1943 г.)

Смоленская стратегическая наступательная операция «Суворов» (7 августа — 2 октября 1943 г.)

Донбасская стратегическая наступательная операция (13 августа — 22 сентября 1943 г.)

Черниговско-Полтавская стратегическая наступательная операция (26 августа — 30 сентября 1943 г.)

Новороссийско-Таманская стратегическая наступательная операция (10 сентября — 9 октября 1943 г.)

Нижнеднепровская стратегическая наступательная операция (26 сентября — 20 декабря 1943 г.)

Киевская стратегическая наступательная операция (3–13 ноября 1943 г.)

Днепровско-Карпатская стратегическая наступательная операция (24 декабря 1943 г. — 17 апреля 1944 г.)

Ленинградско-Новгородская стратегическая наступательная операция (4 декабря 1943 г. — 1 марта 1944 г.)

Крымская стратегическая наступательная операция (8 апреля — 12 мая 1944 г.)

Корсунь-Шевченковская стратегическая наступательная операция (24 января — 17 февраля 1944 г.)

В. В. Суходеев
«За Сталина!» Стратег Великой Победы

Белградская стратегическая наступательная операция (28 сентября — 20 октября 1944 г.)^[2]

Дебреценская стратегическая наступательная операция (6 октября — 28 октября 1944 г.)^[3]

Будапештская стратегическая наступательная операция (29 октября 1944 г. — 13 февраля 1945 г.)^[4]