|
|
Ростислав Владимирович Алиев
Штурм Брестской крепости
Предисловие«Зачем еще одна книга о войне?» — так начал свою «Mein Weg mit der 45 Infanterie Division» бывший военный священник 45-й пехотной дивизии д-р Рудольф Гшопф. Вопрос прозвучал в уже покинутой бурями столетия Австрии пятидесятых — там, где те, кто выжил и еще полные сил, когда-то искусные пулеметчики и стрелки верхнеавстрийской дивизии учились жить не под ритм дивизионной артиллерии, а под отбивку прессов, визг токарных станков, такты тракторных двигателей на полях. А то, наиболее энергичные — пока неуклюже, только учась, мотались под ритмы рок-н-ролла на танцплощадках Гмундена, Линца, Вельса и Рида… Гшопфу, в силу возраста уже непричастному к эре Элвиса Пресли, оставалось только предполагать, захотят ли те, кто вечерами толпится на дансингах или, спеша на работу, наполняет вновь оживленные, после ужасов бомбардировок, улицы городов — возвращаться, пусть мысленно, в недавнее прошлое?
Обязаны, был уверен Гшопф — ведь слишком многие их товарищи остались там, в могилах на Западе и Востоке. «То, что было, — всего лишь история, а мы — солдаты, не ждавшие признания тогда, но требующие памяти сейчас» — предисловие к его книге было долгим…Трудное объяснение и себе самому и другим — и тем, кто собирался, уже погрузнев, в кабачках и кафе на ежегодные встречи — трудноузнаваемым, в штатском, оберст-лейтенантам и гауптманам, и тем, кто вступал в жизнь сейчас, под ритмы рок-н-ролла, и тем — на Западе, где прошли и Гшопф, и слишком многие из его верхнеавстрийских читателей…
Вряд ли Гшопф предполагал, что, вышедшую в 1954 году, его книгу будут внимательно читать и там, далеко, на отделенном железным занавесом Востоке. И, наверное, поразился бы, узнав, что 45-я дивизия станет в СССР одним из наиболее известных формирований вермахта — как 6-я армия под Сталинградом, а ее командир (в июне 1941-го) скромный генерал-майор Фриц Шлипер — в далеком Брест-Литовске будет упоминаться не реже генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса.
Но так получилось, что во второй половине пятидесятых — начале шестидесятых, когда над планетой уже гремели новые ритмы, задаваемые парнями из Ливерпуля, 45-я дивизия накрепко слилась с одной из частей советского эпоса о войне — обороны Брестской крепости.
Страна-победитель в ту эпоху усиленно отдавала долги своим гражданам — им пришлось слишком многое вынести за несколько десятилетий, особенно в сороковые… О многих вспомнили: и тем, кто выжил, возвращались ордена, партбилеты, и молчаливые люди с запавшими глазами, осторожными движениями и фанерными чемоданчиками наполняли поезда с Севера и Дальнего Востока.
Тем, кто сгинул, ставились монументы, и старые имена осторожно вписывались во вновь создаваемую историю… Но в новую историю вписывались и новые имена — извлекаемые из полуистлевших листочков, найденных среди костей в развалинах казарм Бреста, из писем, приходящих в Москву из Якутска и Магадана, гремевшие в радиопередачах Всесоюзного радио.
Имена оттуда — из сорок первого, который как-то нужно было объяснить и как-то о нем рассказать. История же этого черного для всего Советского государства года началась здесь — на Буге, где чудовищные водовороты указывают на места воронок от снарядов тяжелой артиллерии, в Бресте — где вросшие в дерево кости немецкого солдата, когда-то погибшего, спрятавшись в дупло, твердо подтверждают реальность ужаса, потрясавшего эту землю.
…В шестидесятые сорок первый — одна из горячих тем советской литературы и кино. Это встречает ошеломляющий отклик — для слишком многих этот год изменил все последующие. И неудивительно, что Брест становится одним из символов СССР — одновременно, хотя, впрочем, лишь для любителей истории, в курсовых и рефератах эту деталь можно было не указывать — все более известной делается и 45-я дивизия. Но там, в Верхней Австрии, те, с военной выправкой школьные учителя и адвокаты, которым уже за сорок, наверное, удивились бы, услышав о себе — «лучшая дивизия Германии», «любимое соединение фюрера, первым вошедшее в горящую Варшаву и побежденный Париж», «земляки Гитлера, сохранение верности фюреру сделавшие своей религией».
Впрочем, война уходила все дальше — Европа опять становилась тихой старушкой, Австрия — зоной туризма, а уже далеко не сорокалетние, сдержанно улыбнувшись, узнав, что были «любимцами фюрера», поехали по местам своей юности — Олешице, Корбени, Брест-Литовск…
В Бресте многое изменилось — и не верилось, что здесь, на границе советской Белоруссии, когда-то встала в песке примитивных дорог целая танковая дивизия, не говоря уж про автотранспорт «сорок пятой» пехотной… Асфальт оживленного города, многоэтажки восьмидесятых, молодежь в «пирамидах»… Но прошлое — вот оно, рядом: купола той церкви, где 3 июля 1941 года, сами молодые, прощались с теми, кто остался молодым навечно, забыть трудно… И панельные многоэтажки куда-то скрылись, когда автобус пошел старыми улицами… И показалось, что десятилетия отступили — и тот, и вон тот дом, помните, «господин обер-лейтенант?» — иронично они иногда называли друг друга именно так. Сейчас в Бресте, привыкшем к туристическим автобусам, они, группа подшучивающих друг над другом стариков в ярких западных одеждах, не вызывают любопытства — таких здесь много, перестройка на дворе…
Экскурсовод знает, что будет дальше: те, кто шутит сейчас, когда автобус будет высаживать их перед главным валом (а весной, когда травы нет, ячейки на его вершине видны и отсюда), поумолкнут — многое изменилось, но эти кирпичи — нет. И высокий и худой, с военной выправкой старик — один из них, внезапно подобравшихся, посерьезневших, вдруг ставшим цепким взглядом, как тогда окинет местность и скажет скорее утвердительно, махнув рукой в сторону невидимого отсюда купола: «Там — церковь…»
Далее — да, вот она — церковь Святого Николая, вон — «Дом офицеров», по-прежнему грозно вырастают на Северном валу Восточного форта. Здесь многое изменилось, да, в общем-то, почти все: с одной стороны — 5000 кубометров бетона, 620 тонн листовой стали монументов, с другой — после войны уж очень были нужны кирпичи… Но следы осколков снарядов противотанковых орудий Вацека и Шейдербауэра — здесь, и отметины пулеметного огня Герштмайера — тоже, лишь коснись рукой перил Трехарочного (хотя для них он — «Северный») моста…
Кафе «Цитадель» — тогда это место знали как Werk 145, и с северной стороны вала еще видны стрелковые ячейки солдат фон Паннвица. А если подняться на главный вал… Но впрочем, им, многим под 80, уже хватило впечатлений…
Там, в залах музея, трудно и сейчас смотреть в такие живые глаза мертвых — наводчика 98-го ОПАД Василия Волокитина или детей Ивана Почерникова.
…Прошлое не отпустит их и ночью — кладбище 45-й дивизии окажется прямо у гостиницы «Интурист». Об этом, конечно, не говорят туристам — но эти все знают и сами. Когда-то они хорошо изучили город. И несколько странно будет им, солдатам, вновь заснуть рядом со своими, спящими в сотне метров отсюда.
Перед сном все смешается — спокойные какой-то предрешенностью лица погибших при артобстреле детей на старых фотографиях, и своих, из взвода, также лежащих сейчас под асфальтом у «Интуриста» — зачастую только в памяти и отпечатанных.
Завтра автобус покинет Брест. Туман, наползший было из прошлого — а впрочем, город и не заметил его, лишь те, под асфальтом, — развеялся…
…А вскоре исчезла и страна — Вечный огонь продолжал гореть, но ее, той, с которой воевала здесь 45-я дивизия, — не стало. Многое изменилось — за три года количество посетителей мемориального комплекса в Бресте сократилось более чем в тридцать раз: с Дальнего Востока приехать в Брест стало таким же сложным, как когда-то из Линца.
Церковь, переданная верующим, заделывала пробоины — но стали рушиться монументы. Бетон века двадцатого оказался слабее кирпичей времен Крымской войны.
Но, крепость устояла и в этот раз. Когда то «советские социалистические», а ныне независимые государства все же смогли объединить усилия и поддержать Брестскую крепость, свою общую историю. Пусть и не все…
Время неслось — обновляли крепость, изменялись и экспозиции музея. Казалось бы, привычная, не сулящая сенсаций работа, на стендах то и дело — новые находки, извлекаемые из земли, из фондов российских и белорусских архивов и от стариков — старые фотографии. Но эти фотографии, от тех стариков всколыхнули особо — когда парни из батальона Эггелинга, молодые, среди развалин только что покоренной ими крепости Брест-Литовска уверенно и торжествующе взглянули в зал со стен музея героической обороны… Многие не поняли.
Однако пропаганда при рассказе о тех годах постепенно уступает место истории. В деревьях белорусских лесов еще сидят осколки — но людей, кто носит их в своем теле, все меньше. А для новых поколений пулеметчики Эггелинга — как «драгуны с конскими хвостами»: да, воевали с Россией, но изымать из музеев французские кирасы — показалось бы по меньшей мере нелепым. Да, впрочем, кто с кем только не воевал…
Сорок первый стал историей. А для нее фото оказались бесценными — там не только те здания, о которых было столько известно, но (увы!) самих-то их и не сохранилось, но и люди — и бывало дочери узнавали своих матерей.
Так документы 45-й дивизии второй раз помогли изучению истории своей же неудачи.
А первый? Так с этого же все и начиналось — захватив в 1942 году отчет командира дивизии генерал-майора Фрица Шлипера, советское командование с удивлением узнало о том, что рассматриваемое ими как последствие должностного преступления (невывод войск из Брестской крепости накануне войны) обернулось подвигом, на масштабности которого настаивал и сам противник.
Так и началась история Брестской крепости — та, что мы сейчас знаем.
Действительно, документов, созданных защитниками крепости, не сохранилось, про фотографии и говорить нечего — поэтому случайно обнаруженный немецкий документ стал основой для исследователей.
С тех пор написано немало — книг, пьес. Сняты кинофильмы, созданы картины. И даты и фамилии — выбиты в камне, впечатаны в названия улиц. И поэтому вновь, как перед д-ром Гшопфом в пятидесятые, сейчас, в двухтысячные — стоит вопрос «Зачем еще одна книга о войне?».
Итак — зачем? Во-первых, сам процесс исторического познания — бесконечен. Иначе бы исследования, скажем, Древнего Рима завершились еще тысячу лет назад. Всегда — находки новых источников, развитие тех или иных методик или взглядов позволяют взглянуть на проблему с иной стороны. С шестидесятых годов, когда, казалось, были расставлены все акценты, прошло слишком много времени — и появились возможности анализировать новые источники, которых не было в распоряжении первых исследователей Брестской обороны, да и рассказать о том, о чем раньше приходилось помалкивать. Ну и, наконец, тема Второй мировой войны все же более волнующа, чем тема войны 1812 года. Действительно — о сороковых все можно сказать в четырех словах «они напали, мы победили», но — как?
Это-то как раз и можно обсуждать… Сейчас, история Брестской обороны — все еще больше легенда, основанная на рассказах ее непосредственных участников, записанных и значительно переработанных спустя 10–15–20 лет, отсчитанных от Июня. И опубликовано было иногда совсем не то, что было записано и даже — переработано. И поэтому задача данного исследования на основании новых, как правило, впервые вводимых в научный оборот источников — показать, как это было в Бресте летом сорок первого.
В этом может вновь помочь 45-я дивизия — сейчас германские архивы российским исследователям куда доступнее, чем российские германским, да, впрочем, и российским тоже…
И это первая причина для «взгляда с того берега» — стало возможным рассказать о событиях, опираясь на множество документальных источников, созданных в те же дни и часы, когда эти события и происходили.
Вторая — любой, кто захочет взглянуть «с этого берега», с удивлением, а потом и с некоторой тревогой обнаружит, что «точек-кочек зрения» о событиях у их непосредственных участников так много и они настолько противоречивы и меняющиеся со временем, что создать какую-то более-менее объективную картину очень тяжело. Интересно, что об этом мне сказали, совершенно независимо друг от друга, сразу несколько человек, неплохо знающих советский взгляд. Причем, что интересно, примерно одинаковыми словами: «Советское мифотворчество распутать невозможно, Ростислав… Немцы и только немцы!» Я убедился, что во многом они правы — хотя свидетельства советской стороны необходимы, о чем, однако, позже.
Третья — автор быстро убедился, что объективное исследование обороны вскроет слишком много белых пятен, сделав их черными. А учитывая, что Великая Отечественная все же более близка, чем, скажем, Гражданская, да и Брестская оборона — тема особая, счел себя не имеющим морального права рассказать кое о чем (обсуждаемом, однако, открыто «знающими тему»). Обход острых углов при рассказе об обороне был бы еще одной лицемерной ложью. Рассказ же о штурме вполне позволяет обойти острые углы и всякие там догадки оставить при себе, если это не искажает отраженные в документах события и так или иначе не затрагивает оценку поступков действующих лиц.
И поэтому тема работы — действия 45-й пехотной дивизии при штурме Брест-Литовска. Необходимо определить ее рамки: во-первых, это рассказ не о штурме Бреста или крепости (часть Бреста находилась в полосе 31-й дивизии, а основные силы 45-й дивизии в решающий для нее день 22 июня были задействованы к югу от города), а лишь о действиях 45-й дивизии на их территории. Все события, включенные в исследование, пусть и на 90 % основанные на советских источниках, присутствуют в нем в первую очередь потому, что либо отражены в документах дивизии, либо оказали сильное влияние на ее действия. Либо служат неким эмоциональным фоном, оживляющим повествование. Отражение целостной картины обороны Бреста или крепости не входило в задачу исследования.
Хотя в то же время, учитывая особый интерес к обороне Брестской крепости, рассказано и о событиях, происходивших там после ухода 45-й пехотной дивизии, ибо штурм завершился, но оборона продолжалась. Новые данные существенно дополняют существующую до сих пор картину событий.
Введенные в работу документы, показывающие общую ситуацию на Брестском направлении или судьбу соединений, чьи бойцы оборонялись в крепости, позволяют лучше представить обстановку на фронте или мотивацию действий командования 45-й дивизии. Например, введение в ткань событий выписок (выделенных курсивом) из KTB[1] XII А.К., вроде бы и не имеющих прямого отношения к Бресту, позволяет оценить масштабы произошедшего с 45-й дивизией, а цитирование различных документов, рассказывающих о действиях 4-й армии РККА, — ситуацию, в которую попали защитники крепости, значение их сопротивления на фоне происходящего с их соединениями уже далеко от Бреста.
При включении в повествование тех или иных фактов, рассказывающих о действиях советской стороны, предпочтение отдавалось ранее не опубликованным. Именно поэтому многие факты, возможно, имеющие существенное значение для обороны, в исследовании не отражены.
Перевод всех цитируемых документов сделан максимально близким к исходной фразе — с целью избежать искажения смысла, о котором можно и не догадываться. Специальные термины переводились в соответствии с вариантами значений, приведенными в «Военном немецко-русском словаре» А. М. Таубе (М., 1945). Если точное значение неясно, но смысл слова понятен (Flossackhosen) — оно остается без перевода, сопровождаясь пояснением.
Перевод воинских званий я оставил на свое усмотрение. «Обер-лейтенант» — это все же не «старший лейтенант», а «фельдфебель» — не «старший сержант». Несколько наиболее устоявшихся вариантов оставил — именно поэтому в тексте присутствуют и Гейнц и Хайнц (оба — Heinz).
Говоря о переводе, следует отметить, что были сверены с оригиналом и наиболее важные места из источников, изданных на русском языке (например, мемуаров Гудериана). Ссылки, однако, сделаны и на российское издание.
Нужно остановиться и на используемых в исследовании названиях населенных пунктов, тех или иных зданий, объектов на территории крепости. Это не такой простой вопрос — в связи с тем, что Брест за двадцать лет побывал в составе трех государств (Польши, СССР, Российской империи). Кроме того — в документах 45-й дивизии применялись особые названия, ничего общего не имеющие с принятыми к востоку от Буга. Причем многие из них возникли спонтанно, уже в период боев. Все это (да еще и при отсутствии необходимых карт) приводило к путанице. Например, в донесениях использовался термин «Zitadellenbr?cke» — не сразу понятно, что речь идет о Тереспольском мосте. Но главное — это вопрос по термину Zitadelle. Дело в том, что Брестская крепость состоит собственно из Центрального укрепления (территории, обнесенной главным валом (Hauptumwallung)) и кольца фортов[2]. В исследовании под Брестской крепостью понимается именно Центральное укрепление, называемое Zitadelle. Однако посреди него находится Центральный остров, чьи укрепления также объединены термином «Цитадель». В итоге есть подозрение, что командованием дивизии и ее частей под Zitadelle подразумевалось то Центральное укрепление, то Центральный остров, а то и только стоящая на нем кольцевая казарма[3]. Таким образом, использовать немецкие названия нельзя.
В итоге в тексте используются сами собой возникшие (как правило, в воспоминаниях советских ветеранов) названия, показавшиеся наиболее простыми. В общем-то, они легко узнаваемы — понятно, что под «Северным» подразумевается Северный остров (Кобринское укрепление) и т. п. Брестские ворота названы Трехарочными, как и ведущий к ним мост через Мухавец. Из немецких же обозначений, например — «Дом офицеров» (сектор кольцевой казармы, где размещался 33-й инженерный полк и 75-й орб)[4].
Ну и, наконец, насчет Zitadelle. Если в тексте встречается Цитадель (с заглавной буквы) — речь идет об укреплениях Центрального острова, если — цитадель (со строчной буквы), подразумевается территория всего Центрального укрепления.
Почему в тексте вместо Бреста фигурирует Брест-Литовск? Для стилизации под документы вермахта, да и вообще под немецкие тексты. Иногда (как правило, когда речь идет о действиях советской стороны) он называется Брестом, несколько раз — Брест над Бугом (при описании польской обороны в 1939 году). В принципе же и немцы называли город Брестом, и в советских документах 1941 года (как и в послевоенных письмах защитников) то и дело встречается «Брест-Литовск». В общем, «Брест-Литовск» лучше передает «дух Июня».
Написание других географических названий сверено (по возможности) с современными картами. Иногда ряд населенных пунктов (легко узнаваемых) в немецких документах дан в польской интерпретации — например, Вулька Подмейска в 1941 году вряд ли называлась немцами Вулькой Подгородной и т. п.
Защитники Бреста называются, тоже в целях стилизации, как правило, «русскими». Разумеется, в боях принимали участие воины разных национальностей. Но «советские бойцы» — слишком казенно, да и нелепо, особенно при «взгляде с той стороны». Для солдат 45-й дивизии они были скорее «краснота», «большевики», «Советы» и т. п.[5]
Время в тексте (если не указано иное) приводится местное, совпадающее с документами дивизии.
Итог исследования — десятки введенных в научный оборот документов, заново изложенные большинство эпизодов сражения в полосе наступления 45-й дивизии, определены как новые очаги обороны, так и откорректирована продолжительность сопротивления как ранее известных, так и всей крепости в целом.
…Голоса гидов Бреста — как и в Москве, хорошо поставленные, но не такие равнодушные, как в Москве. Почти 70 лет минуло, а война, неотделимая часть городской легенды — вот она, рядом, надо лишь пересечь передовой ров, что было так трудно сделать в тридцать девятом…
Моим же первым гидом по крепости стал человек неопределенного возраста, но вполне определенной профессии (собиратель пустых бутылок) — Коля. Был ли в таком нестандартном знакомстве некий высший смысл — неизвестно, скорее прагматик Коля совмещал экскурсию с работой, проведя меня своими самыми «хлебными тропами».
Известно, что бутылки любят уединенные места. Поэтому я зашел в Брестскую крепость с «черного хода», уклонившись от предписанных экскурсиями маршрутов. В итоге белорусские пограничники задерживали меня трижды, первый раз — сразу же, едва я пересек Трехарочный и еще не успел куда-либо ступить, приняв, вероятно, за потенциального нарушителя… Они не ошиблись.
* * *
Практически каждая исследовательская работа включает в себя подобный раздел. Полностью самостоятельное исследование невозможно — с одной стороны, нельзя быть всеобъемлющим экспертом, другой — серьезно втянувшись, иметь при этом еще и достаточно средств на полностью независимую работу. Поэтому в конечном итоге любое исследование — совместный труд людей, увлеченных темой, надеющихся, что, бескорыстно помогая, подтолкнут ее изучение. Рыночные отношения еще не окончательно пронизали российское общество, не говоря уж о белорусском.
Возможно, если бы я знал, сколько это отнимет времени и денег, то не взялся бы. Когда началось некое отрезвление, то было уже поздно — слишком много было уже вложено, и теперь, несмотря ни на что, оставалось только закончить. Но как это сделать? Просчитывая темпы, я не мог не видеть, что, если работу радикальным образом не ускорить, она займет десятилетия. А неограниченного времени не было — все-таки с каждым годом тема «сорок первого года» уходит все дальше. Совмещать зарабатывание денег с исследовательской работой становилось невозможным. А полностью забыться было нельзя. И тут на помощь пришла — Назарюк Светлана Ивановна, мама. Как мать Шукшина, продавшая корову, чтобы сын смог учиться, так и Светлана Ивановна предложила поддержать материально в критический период. Спасибо ей. Девочка шестидесятых, слушавшая по радио Сергея Смирнова, могла ли она предположить, что тема Бреста вновь возникнет в ее жизни?
В общем, я бросил работу — кстати, и при этих условиях перевод около 3000 листов архивных документов занял 13 месяцев. Так благодаря счастливому стечению обстоятельств удалось добиться цели.
Надо сказать, что повезло и с переводчиками — их исключительно добросовестным подходом и участием в судьбе рукописи. Всякий знает, что многое, если не все, зависит не только от профессиональных, но и от человеческих качеств людей, привлекаемых вами к работе — хоть к переводу, хоть к ремонту квартиры. И деньги тут далеко не главное.
Перевод рукописных текстов выполнен Катериной Арцукевич. Некоторые почерки напоминали скорее восточные узоры, чем строчку, и перевод иных страничек (скорее распознавание того, что написано) занимал почти час. Тем не менее 95 % текста распознать удалось, принципиальные места — все.
Помощь в переводе наиболее сложных выражений немецкого языка оказывала Людмила Николаевна Лебедева.
Первые контакты с архивными учреждениями ФРГ и иностранными исследователями — при посредничестве Павла Павлова. Контакты с ветеранами 45 I.D — при помощи Сергея Ищенко.
Евгений Дриг одолжил немецко-русский военный словарь, Александр Симонов — предоставил ночлег в Бресте, Игорь Игнатович — стал идейным вдохновителем общества «любителей истории Брест-Литовска», родившегося на форуме www.fortification.ru.
Советами, материалами и замечаниями помогли — Хитряк Евгений, Иван Волков, Владимир Старостин, Беляев Сергей, Ворожейкин Александр, Филькин Борис, Скамин Владимир, Кунау Андреас, Паршиков П. С., интернет-сообщества: www.vif2ne.ru, www.rkka.ru, www.feldgrau.com, www.axishistorv.com.
… Сколько себя помню, слова «Белоруссия», «Брест», «дот» всегда поднимали некую волну во мне, как бы внутренний детектор срабатывал, реагируя на кодовые слова. Почему, казалось бы? Я-то скорее сибиряк, разве что бабушка белоруска… Окончательно «химическая реакция» произошла, когда, прочитав книгу Кареля, а затем материалы о Бресте на сайте Владимира Старостина (www.volk59.narod.ru). я поразился, насколько отличается взгляд с Запада от взгляда с Востока. И повторяя слова Сергея Смирнова — почувствовал в Бресте некую тайну… Да — не повторяться нельзя, да и эпоха разоблачений закончилась, сейчас можно лишь детализировать. Иное дело, что иногда детализация старой настолько сильна, что создает новую картину… Ну так вот — реакция произошла, Брестская крепость стала идеей фикс, начал писать письмо о своем взгляде на историю обороны Евгению Хитряку, не заметив, как увлекся. Потом оказалось, что один из организаторов обороны — Александр Ефремович Потапов жил в нашем поселке…
Но почему именно Брест? Один из вариантов ответа себе самому — достаточно неожиданный. Начал интересоваться корнями, оказалось, прародина по материнской линии — Ратновский район Волынской области, граничащий с Брестской областью. До Бреста — часа два!
Мечемся, пересекая тысячи километров и сотни лет, а кто-то, невидимый, все равно приведет под то, твое небо, что изначально бледнеет рассветами и пламенеет закатами в ожидании…
Ростислав Алиев
п. Тучково Московской области — с. Кыштовка Новосибирской области
2004–2008 гг.
Часть I
«Королевский тигр»
Глава 1
«Господа! Наша цель — Брест-Литовск»…Весенние ветры над Сент-Квентином несли перемены.
Хотя, наверное, для пятидесяти тысяч жителей этого миловидного французского городка в верхней Сомме наступивший апрель — лишь один из тех, многих, что были и будут. Пусть на дворе и сорок первый год, а в прошлом, сороковом — отгрохотали большие изменения, а все равно — впереди лето и его обычные бытовые заботы… Однако у 17 тысяч солдат 45-й пехотной дивизии генерал-майора Герхарда Кернера, что то и дело группами и поодиночке виднеются на улицах, предчувствие, что быт мирной жизни, так и не успев надоесть, похоже, завершен. Об этом говорит вся дивизия — конечно, солдатские суждения основаны лишь на том, что лето — традиционно горячая пора для вермахта, да и в частях с приходом весны заметно оживление — зачем-то идет проверка надувных лодок… «Пойдем через Ла-Манш?» Но тогда зачем упор на обучение ночным маршам?.. Солдаты теряются в догадках, но уверены в главном — летом они вряд ли останутся в Сент-Квентине. А жаль — к городу привыкли. За исключением нескольких пьяных побоищ (впрочем, ничего «идеологического» — просто перебрали спиртного и (как, впрочем, и мужчинам Сент-Квентина) захотелось немного размяться) отношения с «местными» — относительно неплохие. Хотя кто-то пару раз и перерезал телефонный провод…
У офицеров штаба дивизии, разместившегося в Дворце Правосудия, предчувствия надвигающихся событий более определенные — с 1 апреля гауптман Герхард Эткен[6] вновь начал вести журнал боевых действий дивизии (KTB) — пока в нем четко, по дням, отмеряющие жизнь дивизии лишь записи об учениях… Но будут и другие: похоже, не случайно в конце марта в Берлине в ходе инструктажа Iс, проходившего около недели, где участвовали Iс[7] дивизии (барон Герман фон Рюлинг) и 03 (д-р Фриц Баубин), значительное внимание уделялось армии и военной характеристике Советского Союза.
Впрочем, все же многие проводимые мероприятия указывают и на подготовку какой-то высадки. «Вероятно, в Англии»… — предполагает большинство в дивизии. «Лондон брать будем…» — шутят на улицах Сент-Квентина.
Прошлый год, казалось бы, дал надежду на окончание войны — и солдаты «сорок пятой», уроженцы Верхней Австрии, собирали урожай на окружающих Сент-Квентин полях, восстановили мельницы и пару молочных ферм… Мир близок?
…Им так хотелось верить в это — австрийским солдатам немецкой 45-й пехотной дивизии. Еще недавно они не имели никакого отношения к Третьему рейху — 45 I.D. родилась лишь 1 апреля 1938 г., на базе 4-й верхнеавстрийской, когда вскоре после аншлюса та официально прекратила существование. А все ее части, вслед за самим соединением, получили новые наименования — 8-й верхнеавстрийский полк альпийских стрелков имени императрицы Марии Терезии (Ober?sterreichischen Alpenj?ger-Regiment 8 «Kaiserin Maria Theresia») превратился в 130-й пехотный полк (I.R.130), 14-й верхнеавстрийский пехотный полк — в 133-й пехотный полк (I.R.133), 17-й верхнеавстрийский пехотный полк — в 135-й пехотный полк (I.R.135). Артиллерия: 4-й дивизион пехотных орудий (Infanterie-Kanonen-Abteilung 4) стал 45-й противотанковым дивизионом (Panzer-Abwehr-Abteilung 45)[8], 4-й легкий артиллерийский полк (leichtes Artillerie-Regiment 4) — 98-м артиллерийским полком (A.R.98). Батальоны связистов и саперов практически сменили только номера (соответственно — с 4-го на 65-й и с 4-го на 81-й).
Тогда, в 1938 г., штаб дивизии размещался в Линце. I.R. 130: штаб[9] и второй батальон полка — Круммау, первый — Каплит, третий — Фрайштадт. I.R.133: штаб, первый и второй батальоны — Линц, третий — Вельс. I.R.135: штаб и первый батальон в Риде, второй — Браунау, третий — Гмунден. A.R.98: штаб и первый дивизион — Штайр, второй — Энс (третий еще не сформирован), входящий в состав артиллерии дивизии первый дивизион 99-го артполка (I./A.R. 99)[10] — в Линце, там же — батальон связи и саперный батальон (NachrAbt.65 и PiBtl.81), PzAbwAbt.45 — Фрайштадте, AufklAbt.45 (разведывательный батальон дивизии) — в Штокерау, в расположении кавалерийского полка[11].
Но эти старые австро-венгерские казармы уже давно позабыты — с 1939 г. дивизия из Верхней Австрии сражается за Германию. Чехословакия… Затем — Польша: рекордные марши, солдаты «сорок пятой», удивлявшие своей выносливостью, и первые могилы — у Олешице дивизия предотвратила попытку поляков вырваться из окружения. Франция — форсирование Эны, отнявшее многих «камрадов» — вон они, неподалеку, в земле, под крестами, в леске, справа от дороги на Корбени.
Да, на Эне было нелегко — несмотря на артподготовку, воду обильно разбавили немецкой кровью. Затем — бои за прорыв линии укреплений вдоль Эны, да и деревушка Нефшатель запомнится…
Итак, к сорок первому году можно было смело утверждать — «сорок пятая» маршировать умеет. С ее частями можно затевать блицкриг. Может и форсировать под огнем водные преграды, и смело идти дальше, прорывая прибрежную оборону, все глубже и глубже вонзаясь в территорию противника. Учитывая, что зимой 1940/1941 гг. вермахт разглядывал в хорошую погоду побережье Англии, это могло бы здорово пригодиться…
Однако с июня 1940 г. утекло слишком много воды в Эне — в командном составе дивизии произошли слишком большие перемены. Из командиров полков из «стариков», бившихся на Эне, остался только Гельмут Гипп — командир I.R.130, назначенный на эту должность (в звании оберст-лейтенанта) 4 июня 1940 г.
Он родился 10 июля 1895 г. в Тюбингене. В вооруженных силах — с 25.7.1915 г., 5 сентября 1916 г., проходя службу в 127-м пехотном полку, получил офицерское звание (лейтенант). С 10 ноября 1938 г. по 30 сентября 1939 г. оберст-лейтенант Гипп (звание присвоено 1.3.1938), командир 46-го пулеметного батальона. Перед назначением на должность командира полка в «сорок пятую» Гипп с 10 мая 1940 г. был командиром резервного батальона дивизии[12] (?) в 251 — м пехотном полку.
На Эне Гипп командовал одним из двух ударных полков, проведя его через самую серьезную операцию дивизии во французской кампании.
1 февраля 1941 г. Гельмуту Гиппу было присвоено звание полковника.
Сменились командиры и в двух других полках: 25 октября I.R.133 принял полковник Фриц Кюлвайн, a I.R.135 (15 ноября) полковник Фридрих Вильгельм Йон.
Кюлвайн
Фриц Кюлвайн родился 29 ноября 1892 г. в Гатгене (у города Вейсенбург). Поступив на службу 17.7.1912 г., находясь в рядах 97-го пехотного полка, он (18 февраля 1914 г.) получает звание лейтенанта. 12 октября 1937 г. оберст-лейтенант Кюлвайн (звание присвоено 1.8.1936) стал командиром второго батальона I.R.55 (17-я пехотная дивизия).
1 апреля 1939 г. Кюлвайн становится полковником.
В начале Второй мировой войны 17 I.D. входит в состав XIII А.К. (8-я армия генерала Бласковица). Кюлвайн принимает участие в польской кампании. В октябре он назначен командиром 73-го запасного пехотного полка.
Но уже 15 января 1940 г. он возвращается в свой родной I.R.55, став его командиром. В июне 1940-го полк (в составе 17 I.D.) сражается во Франции. И причем (что немаловажно) — на Эне!
Таким образом, как и Гипп, Кюлвайн был опытным, испытанным в боях Второй мировой войны командиром полка[13].
Этого нельзя было сказать о прибывшем в дивизию в середине ноября 1940-го 46-летнем (род. 19.9.1895) уроженце Саарбрюккена Фридрихе Вильгельме Йоне. Поступив на службу в армию 18 марта 1914 г., Йон 30 января 1915 г. получает звание лейтенанта, находясь в 15-м саперном батальоне.
Его дальнейшая карьера неизвестна, однако 21 февраля 1937 года он (получивший 1.10.36 звание оберст-лейтенанта) назначается на должность начальника отдела в управлении усовершенствований и испытаний главного управления вооружений командования сухопутных войск (Abt.Chef in OKH/WaPruf)[14].
1 апреля 1939-го он одновременно с Кюлвайном получает звание полковника.
На этой должности Йон и находился вплоть до своего назначения командиром I.R.135. Возможно, он был талантливым штабным работником — но опыта командования частями в боевой обстановке не имел.
Йону только предстояло этому научиться — возможно, на своих ошибках…
3 ноября 1940-го в «сорок пятую» прибыл ее новый командир — уроженец Северной Германии генерал-майор Герхард Кернер, ранее Ib[15] при командовании 9-й армией.
Наконец, почти треть личного состава дивизии была выделена на формирование нового соединения. Впрочем, постоянной и энергичной подготовкой надеялись дорастить новичков до уровня ветеранов Эны и Олешице — хотя даже самые интенсивные тренировки на полигоне в Сисонне вряд ли заменят свист пуль в выковывании настоящих солдат.
Менялся и состав штаба — лишь 1 апреля 1941-го в штабе дивизии появился новый Iа[16] — майор[17] i.G[18]. Армин Деттмер.
Помимо Гиппа из «стариков» в дивизии: командиры саперного (PiBtl81) — оберст-лейтенант Масух и разведывательного (А.А.45) — фон Паннвиц батальонов, прошедшие с «сорок пятой» и польский, и французский походы. Дивизионом истребителей танков (PzJgAbt 45) также командовал один из старейших офицеров дивизии — оберст-лейтенант Цан.
Достаточно опытный командир и у A.R.98 — полковник Велькер успешно смог провести его через французскую кампанию. Замаскировать орудия в ожидании решающего момента, терпеливо ждать, а потом огневым шквалом сокрушить укрепления противника — это было ему знакомо.
Однако пока путь 45-й дивизии, несмотря на могилы Корбени и Олешице — был скорее опасным, но все же путешествием. Солдат «сорок пятой» закидывали цветами судетские немцы, давали бутерброды и соки польские фольксдойче. Сбитые ноги маршей, могилы Первой мировой, лани польских лесов и ущелья французских гор, архитектура Реймса и рокот Атлантики… Они прошли через разрушения Франции, горе беженцев Польши и отправили первые извещения о смерти в Австрию. Но пока — железных крестов в дивизии гораздо больше, чем могильных, пока — можно вспомнить, как в Польше их ждало пиво, а во Франции — шампанское. Победы «укрепляют позвоночник» — но путешествие уже закончилось.
Масух
19 апреля майор Деттмер и полковник Велькер вызваны в Гнесен, на совещание в XII А.К., Деттмер выезжает в этот же день, Велькер — на следующий.
Польша?
Гадания закончились — в Гнесене объявлено о предстоящей отправке дивизии на Восток[19]. Период песчаных дюн и полигонов Франции заканчивался. Господа офицеры пакуют вещи: марш — дело привычное для солдат, но похоже, что пива и шампанского в уютных погребках больше не будет — где-то там, на Востоке, их ожидает кое-что покрепче — спирт на складах советского Брест-Литовска: «сорок пятую» включат в состав XII А.К. между 34 и 31-й дивизиями. Ее цель — Брест-Литовск и его цитадель. К штурму привлекаются реактивные установки[20].
…Итак, Брест-Литовск. Город, в 1918 г. уже ставший символом побед немецкого оружия. В то же время это не просто приграничный город, а комплекс фортификационных сооружений, обороняемых противником, чья непредсказуемость и ожесточенность, кстати, во многом и стали причиной Брестского мира 1918 г. Благодаря тому, что Брест лежал достаточно далеко от германских границ, в предвоенное время он мало интересовал вермахт. Сейчас, учитывая стратегию «Барбароссы», о которой, впрочем, командирам частей 45-й дивизии немного было известно, город и его цитадель становились ключевыми пунктами на будущем Восточном фронте.
Расположение фортов в Брестской крепости
К сожалению, пока неясно — кто, как и когда там, в штабах армии и группы армий или еще выше — командовании Сухопутных войск планировал взятие Брест-Литовска и его цитадели. Ясно одно — город, уже с момента принятия принципиальных решений по «Барбароссе», оказался на направлении главного удара. Это диктовало, с одной стороны — повышенное внимание к его взятию, с другой — наиболее заблаговременное начало проработки всех аспектов штурма.
…Состав действующих лиц брестских боев начал подбираться еще во второй половине 1940 г. К этому времени на оккупированной Германией территории Польши находилось лишь несколько дивизий, расположенных в крупных городах, и подразделения охраны границ. Однако вскоре после завершения французской кампании в Познань был переведен штаб группы армий «Б» (генерал-фельдмаршала Федора фон Бока). В конце декабря в Варшаве расположился штаб 4-й армии (А.О.К.4) генерал-фельдмаршала Гюнтера фон Клюге.
До января 1941 г. ни фон Клюге, ни его штаб не получали никаких указаний о подготовке войны с Советским Союзом. Затем из штаба группы армий «Б» был получен приказ, как свидетельствует начальник штаба 4-й армии Гюнтер Блюментритт, «с весьма осторожными формулировками, намекавшими на возможность восточной кампании, и с большим числом туманных фраз и общих положений»[21].
Неясно, что имел в виду Блюмментритт под «осторожными формулировками» в январе 1941 г., если еще в декабре 1940 г. в директиве командования[22] группы армий «Б» по стратегическому развертыванию (план «Барбаросса») было четко сказано, что задача группы армий — наступая к северу от Припятских болот, используя крупные подвижные соединения, ударами из районов Варшава и Сувалки прорвать фронт русских и развивать наступление в общем направлении на Смоленск.
Задача 4-й армии (7, 9, 12[23], 13 и 43-й армейские корпуса), сосредоточив главные силы по обе стороны Бреста и действуя совместно с 2-й танковой группой, временно подчиненной ей, овладеть переправой через р. Западный Буг[24].
Затем в директиве ОКХ от 31 января 1941 г. задача армии была уточнена — нанести главный удар по обе стороны Брест-Литовска, форсировать Буг и открыть дорогу на Минск PzGr2[25].
С этого момента подготовку, вернее пока — выяснение возможностей операции на отдельных направлениях, уже нужно было начинать. 10 февраля 1941 г. Гюнтер Блюментритт попросил начальника штаба XXXXIV А.К. полковника Сикста для разработки тактического задания дать короткое, подобное наброску, предложение по теме: «Штурм Брест-Литовска»[26].
Штабу Сикста предстояло решить задачу скорейшего взятия крепости для открытия важного шоссе на Кобрин.
Привлекаемые к операции силы — штаб корпуса с 3 пехотными дивизиями. Зона охвата — Центральное укрепление.
К 25 февраля Сикст должен был подготовить карту XXXXIV А.К., содержащую:
a) Предложенные границы корпуса (южная граница уже усыновлена!);
b) Исходное положение 3 пехотных дивизий при нападении;
c) Наброски плана действий (подвода на исходные, направления ударов и проч.).
Кроме того, необходимо было рассчитать минимально необходимую дополнительную артиллерию и саперные части, а также применение авиации. «Какие-либо инициативы и повторная рекогносцировка местности — только приветствуются».
…Итак, принципиальные моменты армейским командованием (задачи, силы и средства) уже продуманы. Дело — в их детализации и подборе исполнителей. Последним предстояло форсировать Буг, прорвать линию дотов и, быстрым маршем следуя за противником, пресечь возможность его отхода, постаравшись окружить и уничтожить его войска вблизи границы. Следовательно, войска, привлекаемые к операции, должны были обладать опытом быстрого и успешного форсирования реки, прорыва линии долговременных укреплений и стремительного марша. Более того, именно им предстояло наступать в полосе главного удара, решающего как минимум судьбу приграничного сражения, но фактически — судьбу восточной кампании. Кто мог это сделать? И, вероятно, именно в марте был найден ответ — это дивизии генерал-майора Герхарда Кернера (45 I.D.) и генерал-лейтенанта Ганса Белендорфа (34 I.D.) как участники форсирования Эны (июнь 1940 г., Франция). 31 I.D. генерала артиллерии Рудольфа Кемпфа была хорошо знакома фон Клюге как отлично показавшая себя на Луаре, действуя в составе его 4-й армии. На тот момент дивизия Кемпфа[27] находилась в составе XII армейского корпуса… Именно выбор между последним и XXXXIV A.K. генерала от инфантерии Фрица Коха долго не могло сделать командование 4-й армии. Первоначально план наступления в полосе Бреста готовил именно штаб Коха, на некоторое время ему даже передали 31 I.D.[28] Однако в итоге выбор «брестского корпуса» остановился на XII А.К. генерала от инфантерии Вальтера Шрота, одного из опытнейших командиров корпусов. «Двенадцатым» Шрот командовал еще с 1 сентября 1939-го, провел его сквозь польскую кампанию, затем (9.04.1940), ненадолго передав его Готхарду Хейнрици, Шрот вернулся в корпус 17 июня 1940 г., завершив с XII А.К. и кампанию во Франции.
Почему именно «сорок пятая» была поставлена в центр?
Во-первых (как уже было сказано), как обладающая опытом последовательного форсирования нескольких водных преград, с прорывом расположенной между ними полосы долговременных укреплений. Во-вторых, можно предположить и пропагандистский момент — именно «земляки фюрера» наступали в центре главного удара[29]. Более того, забегая вперед, они чуть ли не первые на всем Восточном фронте должны были нанести удар еще до начала артподготовки (т. е. практически до начала войны) и захватить ключевой для группы армий «Центр» объект — железнодорожный мост у Тересполя. Пропагандистское значение действий «сорок пятой» подчеркивает и тот факт, что к ней на период штурма были прикомандированы корреспонденты всех основных журналов вермахта — «Die Wehrmacht» и «Signal», а также операторы хроникального киножурнала рейха «Deutsche Wochenschau».
Хотя для объективности, опять же забегая вперед, с точки зрения военной, а не пропагандистской, главные задачи группы армий решала 2-я танковая группа (PzGr2) Гейнца Гудериана… Ее задача при начале наступления: форсировать Буг по обе стороны Бреста, прорвать оборону русских и без промедления продвигаться на Рославль — Ельню — Смоленск. Цель стремительного удара, закладывающего основу для победы уже в 1941-м — не дать противнику перегруппироваться и выстроить новый защитный рубеж.
По мнению командующего PzGr2, в интересах стремительности было необходимо, чтобы там, где намечается прорыв, танковые войска пропускались вперед. В секторах, решающих другие задачи — например, штурм крепости, — в наступление шла бы пехота. «Такая ситуация сложилась в секторе наступления PzGr2, — отмечает Гудериан. — Конечно, сами укрепления Брестской крепости устарели, но Буг, Мухавец и залитые водой рвы делали цитадель неприступной для танков. Захватить такую крепость силами танкового соединения можно было, только используя элемент неожиданности, как мы это попытались сделать в 1939-м. В 1941-м условий для такой попытки не было»[30].
Не совсем понятное утверждение. Какие условия имеет в виду Гудериан? Элемент неожиданности? Но внезапное нападение планировалось сделать стержнем операции против СССР. Рассчитывать на него можно было с большой долей уверенности. Свободных танков? Но их было не менее, и причем более мощных, чем в 1939-м. Нет, дело в другом. Гудериан понимал, что в крепости, чье быстрое взятие, в общем-то, непринципиально (главное — мосты Буга и Мухавца и магистрали № 1 и № 2), вполне можно застрять, затратить силы и время — те факторы, что окажутся решающими в России. Логично «скинуть» крепость пехоте — да, штурм может затянуться, но увязание пехотной дивизии для блицкрига не так опасно, как увязание танковой.
…Знакомство Гудериана с Брестской крепостью началось 13 сентября 1939 г., когда разведка его XIX армейского корпуса[31], входящего в 4-ю армию Гюнтера фон Клюге, подошла к Бресту-над-Бугом[32].
К началу Второй мировой войны Брест-над-Бугом был одним из гарнизонных польских городов. Там размещался штаб IX округа, стояло несколько частей. Но в нем было и то, что, хотя сейчас и рассматривалось скорее как исторический памятник и складской комплекс, все же отличало его от остальных гарнизонных городов — старая русская крепость Брест-Литовска, называвшаяся при поляках «укрепленным лагерем Брест».
Брестская крепость. Аэрофотосъемка мая 1941 года
Расположенная в слиянии рек Буга и Мухавца Брест-Литовская крепость была основана в 1833 году. Ее строительство развернулось на территории средневекового Бреста, снесенного для этих целей. Используя рукава Мухавца и прорыв рвы, соединенные с рекой, строители спланировали крепость так, что она состояла из четырех укреплений (Центрального, Северного, Южного и Западного островов), образуемых рвами и реками.
План Центрального острова
Итак, в центре, на Центральном острове[33], находилась Цитадель, построенная по всему его периметру двухэтажная кирпичная казарма (далее — кольцевая казарма) высотой примерно 11 м, протяженностью 1,8 км. Толщина наружных стен с бойницами достигала 2 метров, внутренних с окнами — до 1,5 м[34]. Кольцевая казарма состояла из 500 казематов — с амбразурами для орудий и стрелкового оружия.
Под всей кольцевой казармой (как и под всеми зданиями Цитадели) находились подвалы, использовавшиеся как склады. Важно отметить, что сквозного прохода через кольцевую казарму или ее подвалы не было. То есть противник, захватив какой-либо сектор казарм и, соответственно, подвал, не смог бы, двигаясь по нему, захватить всю кольцевую казарму. Ему пришлось бы выбежать во двор или на крышу и под обстрелом со всех сторон вновь штурмовать следующий сектор или подрывать внутренние стены, что, учитывая их толщину, было достаточно фантастично. Однако это же становилось проблемой и для защитников — отступать им было некуда, оставалось или погибнуть, или сдаться.
Наконец, что больше похоже на легенду, под подвалами шла сеть подземных ходов, соединяющих между собой здания крепости и уходящих за ее территорию.
Подходы к стенам прикрывали рукава Мухавца, а также четыре полубашни, ведущие фланговый обстрел. На территорию Цитадели можно было попасть через четверо ворот — Трехарочные и Бригидские (на Северный остров), Холмские (на Южный остров), Тереспольские (на Западный остров). К каждым из них через рукав Мухавца к соответствующему острову вел одноименный мост, кроме того, вдоль Тереспольского моста шла дамба[35].
В Цитадели находились и другие здания, некоторые из них (как и в других частях крепости) имели в своей основе сооружения средневекового Бреста. В западной ее части, торцевой стороной к Тереспольским воротам, находилось одно из самых мощных ее строений — двухэтажное здание арсенала, длиной 136, шириной 22 м.
Среди зданий Цитадели к 1939 г. — церковь Св. Николая, переоборудованная в костел Св. Казимира, рядом с ней — домик ксендза, старое здание инженерного управления — стало штабом IX округа, в здании офицерского собрания («Белом Дворце») — офицерское казино, гостиница, бальный зал. На территории находились также уборные круглой формы, предназначавшиеся для многочисленного гарнизона русской крепости, всевозможные сараи и проч.
На Цитадели могло разместиться до 12–15 тыс.[36] солдат с боеприпасами и продовольствием.
С востока к Центральному примыкал Северный остров, где размещались дома семей офицеров и кадровых сержантов, почта, магазины, стадион, пороховые склады. В западной части две двухэтажные казармы.
План Северного острова
По Северному острову от Трехарочных ворот к его Северным воротам (выходу из Центрального укрепления) вела дорога, по обе стороны которой находились «Западный и Восточный казематные редюиты». Вошедшие в историю как «Западный» и «Восточный» форты, они представляли собой подковообразные земляные валы, внутри которых находилась внутренняя подкова — меньшая, но более высокая. Внутри земляных валов, как и практически везде в крепости, — кирпичные помещения[37], причем во внутренней подкове — двухъярусные.
Подход к Трехарочным воротам со стороны Северного острова также был защищен валами, со скрытыми в их толще кирпичными помещениями.
Не менее сильно были укреплены Западный и Южный острова, обращенные на запад, откуда и предполагалось нашествие врага.
Все четыре укрепления, общей площадью 4 км?, были обнесены могучим 10-метровым валом (далее — главный вал), внутри которого находились кирпичные помещения. Перед валом проходил ров, заполненный водой (далее — передовой ров[38]).
В главном валу толщиной до 8,5 м[39] были прорезаны туннели ворот, а точнее проходов — Северо-Западных, Северных, Восточных, Южных. К ним через передовой ров вели узкие мостовые насыпи.
В конце 1860-х гг. севернее крепости проложили железную дорогу Москва — Варшава, чья насыпь затрудняла обстрел с Северного острова, создавая мертвую зону. В итоге по другую сторону насыпи, в 850 м от главного вала, был построен форт «Граф Берг» и перед ним — насыпь земляной батареи (на немецких картах обозначаемая как «пехотное укрепление»)[40].
В 1878–1887 гг. в радиусе 3–4 км вокруг Центрального укрепления были построены девять кирпично-земляных фортов, образовавших так называемое внутреннее дополнительное кольцо, в 1910 г. — форт X для защиты нового железнодорожного полотна.
План Западного острова
В 1913 г. начинается строительство внешнего дополнительного кольца, лежащего еще далее, в 4–5 км от внутренних фортов. В то время как Центральное укрепление вместе с внутренним дополнительным поясом почти полностью выполнены в кирпичной кладке, внешний дополнительный пояс выполнялся в трамбованном бетоне при вкладах проволочной сетки.
Внутренний дополнительный пояс был также усилен футляром из трамбованного бетона и вкладами проволочной сетки толщиной 1,5–2 м.
В войну 1914–1918 гг. обстрел крепости немецкими войсками причинил отдельным ее строениям сильные разрушения[41]. При оставлении ее в 1915 г. часть строений (некоторые форты внешнего дополнительного кольца) была взорвана.
Крепость не оправдала возложенных на нее надежд. Ко Второй мировой она была скорее военным лагерем, и то покинутым ушедшими на фронт частями.
…К моменту подхода к Бресту-над-Бугом передовых подразделений корпуса Гудериана в городе, преимущественно в крепости, размещались польские части группировки «Брест» под командой 49-летнего отставного генерала Константина Плисовского. Они насчитывали, по разным данным, от 2500 до 4000 тыс. человек, в основном солдат из маршевых и караульных частей и подразделений, имевших 18 полевых орудий, 8 зениток, 36 французских танков «Рено» FT-17 (112 и 113-я отдельные танковые роты) и взвод танкеток TKS.
Шедший же на Брест XIX А.К. имел 529 танков, 57 бронетранспортеров. Наступление могло быть поддержано более чем 150 орудиями[42].
Генерал Плисовский, не имея сил для организации обороны по линии фортов, принял решение обороняться, опираясь на главный вал. Все подъезды к крепости, мосты, ведущие на Центральный остров, и подступы к Цитадели были заминированы.
Основные силы были размещены на Северном острове, прикрывая крепость с севера. На валах отрыты пулеметные гнезда и окопы полного профиля. Несколько танков вкопали в землю.
14 сентября части 10 PzDiv (разведбат и 8-й танковый полк) прошли линию внешних укреплений. Гудериан приказал всему корпусу как можно быстрее наступать на Брест, используя этот неожиданный успех.
Уже утром 3 PzDiv перерезала железные дороги на Кобрин и Барановичи, захватив Жабинку, 10 PzDiv — заняла Брест и железнодорожный вокзал. 20-я моторизованная шла к крепости вдоль правого берега Буга. К Бугу выдвигались и подразделения 3 PzDiv, обходя Бреете востока.
Разведбат и 8-й танковый полк при поддержке авиации и артиллерии с ходу атаковали Кобринское укрепление. Неудачно — поляки, действуя противотанковыми ружьями (их имелось примерно полтора десятка), артиллерией и «Рено» FT-17 (112-й танковой роты) отбили атаку. Однако, вероятно, главной преградой стало то, что поляки заблокировали ворота корпусами своих танков. Помимо танков, не только выступавших в роли бетонных блоков, но и ведших огонь, позади ворот находились и зенитные орудия. В довершение ко всему несколько немецких танков подорвались на минах.
Во второй половине дня 80 танков 8-го танкового полка вновь попытались пробиться на Северный остров. Они уничтожили танки 113-й танковой роты, но вынуждены были отступить, ничего не добившись. Стало ясно, что с налета крепость не взять.
…С вечера артиллерия XIX А.К. начала работать по Центральному укреплению. Обстрел продолжался всю ночь. Несмотря на него, две группы польских добровольцев совершили вылазки. Одной из них якобы удалось уничтожить несколько танков и бронеавтомобилей.
С утра подразделения 10-й танковой и 20-й моторизованной дивизий вновь начали атаку. Ожесточенные бои, временами переходящие в рукопашные схватки, продолжались весь день. Атака вновь захлебнулась — на гребне крепостных ворот.
Артиллерия и авиация, действующие достаточно активно, мало чем могли помочь штурмующим. Во время авианалетов и ударов артиллерии поляки уходили в казематы, затем вновь поднимались на вал.
Немецкому командованию необходимо было добиться, чтобы пехота атаковала сразу же за огневым валом артиллерии.
На следующий день эту задачу попытались решить два пехотных батальона 10-й танковой и 20-й моторизованной дивизий. С 10 утра при поддержке танков и артиллерии они вновь начали атаку на те же позиции — валы Северного острова (у Северных ворот).
Как и было оговорено, артиллерия открыла огонь, но наступление вновь приостановилось — из-за неспособности пехоты 10 PzDiv наступать непосредственно за огневым валом. Потеряв терпение, Гудериан вместе со своим адъютантом — оберст-лейтенантом Браубахом пошел в передовые подразделения. Однако когда те все-таки вновь поднялись, запоздало и уже без приказа, то, судя по всему, из-за окончательно спутавшегося графика, огонь задних рядов накрывал передние. Браубах отправился туда, чтобы прекратить беспорядок, но его с расстояния 100 метров тяжело ранил польский снайпер с бастиона. Несколько дней спустя адъютант Гудериана скончался от полученных ранений. Атака вновь была отбита, причем с еще более тяжелыми потерями для немцев.
Однако и поляки, к тому времени (с 14 по 16 сентября) отбившие 7 пехотных атак, поддерживаемых танками, артогнем и авиацией, потеряли около 40 % (убитыми и ранеными).
Учитывая потери, уменьшение количества боеприпасов, а также то, что на некоторых участках немцам все же удалось ворваться за главный вал и оттеснить поляков в Цитадель, в 17 часов генерал Плисовский принял решение покинуть Центральное укрепление. Этому решению способствовало и то, что Плисовский, к тому времени раненный осколком, утратил связь с командованием. Ситуацию (а к тому времени польское правительство уже готовилось выехать из страны) не знал никто. Немаловажным было и то, что немцы вот-вот перекроют единственный свободный путь — на Тересполь.
Под покровом темноты поляки покинули крепость. Отход прикрывал маршевый батальон 82-го пехотного полка и 2-я рота саперов, с задачей — заминировать дорогу и взорвать мосты. Затем они имели право покинуть крепость, присоединившись к идущим в Тересполь остальным частям.
Кстати, те действительно двинулись вовремя — в темноте у шоссе на Тересполь прошли перестрелки с патрулями I.R.76 — полком, накануне получившим приказ, переправившись через Буг и выйдя к крепости со стороны Тересполя, атаковать ее с запада. Однако поляки опередили.
Утром 17 сентября I.R.76 полковника Голлника вошел в Цитадель.
Потери сторон при боях за крепость неизвестны, однако только 15 сентября потери 69 пп 20 мд — 127 убито, 226 ранено (в т. ч. 10 — смертельно), 7 утонуло в крепостных рвах.
В районе крепости было взято в плен 988 польских солдат и офицеров, в основном раненые, оставшиеся в госпитале.
При оставлении крепости польскими войсками произошел достойный упоминания эпизод. Командир маршевого батальона 82-го пехотного полка, оставшегося прикрывать отход, капитан Радзишевский, заявил своим солдатам, что остается сражаться, разрешив им уйти. Солдаты приняли решение остаться с ним.
Тем временем отряд Радзишевского ожидали саперы 2-й роты, чьи отправленные к Радзишевскому связные так и не вернулись. Была слышна лишь перестрелка на Северном острове.
Саперы ждали до последнего, пока два их взвода не были блокированы на Центральном острове вошедшими с севера и с запада немцами. Пришлось уйти через Южный остров.
Однако неукротимый Радзишевский продолжал обороняться на Северном острове. Лишь ночью 17 сентября капитан и его люди (причем все еще имея одно орудие!) скрытно покинули его территорию, вновь заняв форт «Граф Берг» («форт Сикорского»). Немцы, занимаясь очисткой крепости, не знали об этом, считая форт пустым. Лишь 19 сентября подъехавший к форту патруль на мотоцикле предложил Радзишевскому сдаться.
Получив отказ, немцы блокировали форт и с утра 20 сентября начали систематически обстреливать его несколькими гаубицами. Но фугасные снаряды среднего калибра не причиняли особого ущерба, а в пехотных атаках немцы уже не видели смысла. В любом случае блокирование форта было достаточно надежным, поляки вряд ли смогли бы выбраться из него.
…22 сентября в Брест вошли подразделения 29-й танковой бригады РККА. Уже вечером Красная Армия взялась за форт — после мощного артналета в него попытались ворваться два бронеавтомобиля. Однако один из них свалился в ров, а второй был подбит выстрелом из единственной пушки, имевшейся у поляков. Трижды форт штурмовала и советская пехота, но, неся потери, вынуждена была отступать.
23 сентября был посвящен в основном приемке Бреста у немцев, блокированный форт на время оставили в покое. 24 и 25 сентября новые атаки — и вновь отбиты.
26 сентября по форту работала тяжелая артиллерия, на штурм были брошены значительные силы. Радзишевский вновь устоял, но потери его группы были тяжелыми. Несмотря на это, он вновь отклонил предложение о капитуляции, теперь уже от советских парламентеров.
Понимая, что дальнейшее сопротивление и в самом деле бессмысленно, Радзишевский ночью, собрав последних защитников, посоветовал им расходиться, стараясь пробраться домой. Что сделал и сам — интересно, что это удалось, несмотря на блокирование.
Пробравшись к своей семье в Кобрин, Радзишевский и был там арестован НКВД. Далее следы человека, чья история больше похожа на красивую легенду, теряются в лагерях СССР.
Конечно, подробности штурма Брест-Литовска (или Бреста-над-Бугом) в 1939 г. пока еще неясны, возможно, они несколько иные или, наоборот, верные, но вновь найденные так изменят картину, что… Тем не менее на основе имеющихся фактов можно сделать определенные наблюдения и выводы.
1) Фортификационные сооружения XIX века вполне подходят для века XX. В них можно обороняться даже от противника, имеющего огромное превосходство в силах и средствах, нанеся ему значительный урон.
2) Ни тяжелая артиллерия, ни авиация не оказались средствами, что сломили бы мужество осажденных. Более того, бой шел практически за локальный участок — главный вал Северного острова. Там не было каких-либо сверхсооружений — окопы, пулеметные гнезда. Просто полевые укрепления, хотя и находящиеся на выгодном месте. И для уничтожения их, хотя бы на участке 200–300 м не хватило всей мощи артиллерии корпуса?
3) Использование танков себя не оправдало. Но вообще непонятно, как их собирались применять? Позволю себе усомниться в «страшных потерях» танков при вылазках польских добровольцев, но действия танков при штурме главного вала были еще более нелепыми, чем слона, пытающегося навести порядок в посудной лавке. К валу было лишь несколько подходов — мостовые насыпи напротив Северных, Северо-Западных и Восточных ворот. Пройдя по насыпи (которая вряд ли окажется не заминирована), нужно внедриться в узкие ворота. Поляки блокировали их танками, хотя существовала масса менее сложных способов вывести из игры танкистов Гудериана — банальный подрыв ворот, минирование или просто зенитка, поставленная с той стороны, заблокировала бы ворота уже не польским, а немецким горящим танком. Немцам оставалось только, как в киножурналах, карабкаться танками по валам, на которые и человеку-то забраться трудновато. Но результат подобного «полигона», скорее всего, отличался бы от киношного. Калибры танковых пушек оказать влияние на исход боя за главный вал также не могли. Они оказались бы полезными лишь в случае прорыва за вал, разблокировки ворот и боев за здания на территории центрального укрепления. Тогда, поддерживая пехоту, уничтожая противника, практически не имеющего средств ПТО, беспрепятственно подходя к обороняемым лишь стрелковым оружием зданиям, танки могли бы решить исход боя.
4) Основная часть территории крепости оборонялась 3 дня — 14, 15, 16 сентября. Радзишевский практически 14–26 сентября, из них 10 дней в одиночестве, противостоя своей группой сначала вермахту, потом Красной Армии. Его действия — свидетельство того, что в отдельных сооружениях крепости оборона мужественных защитников может продолжаться сколь угодно долго. Фактически и группа Радзишевского, и гарнизон Плисовского ушли непобежденными, можно предположить, что, имея резервы сил и средств и не настолько безнадежную общую обстановку, они бы так и не сдали крепость. Более того, и у Радзишевского, и у Плисовского была возможность уйти, которой они предусмотрительно воспользовались. Если бы она отсутствовала и они бы оказались зажатыми в угол, кто знает, возможно, это значительно бы удлинило срок их (и без того долгого) сопротивления.
5) Честно говоря, не совсем понятно — как собирались захватить крепость с налета 14 сентября, если уже 13 сентября у Бреста произошли первые стычки с наступающими подразделениями и, вероятно, к 14 сентября на Центральном укреплении все было готово к их встрече? Тем более средь бела дня? Можно ли вообще захватить подобное сооружение с налета?
Предположительно, 14 сентября на крепость налетели подразделения, не знающие ничего ни о ней, ни о противнике, не проведя ни разведку, ни подтягивание хоть минимально необходимого числа средств. После соответствующего результата придумали легенду о «неудавшемся налете». Вторая версия — о штурме с ходу распорядился именно Гудериан[43], понимая, что в данном случае (если, конечно, вообще штурмовать крепость, а не обойти ее) возможно только два варианта — быстрый захват или долгая, трудная борьба, которая привлекала бы значительные силы. А если шанс, пусть и иллюзорный, захвата с ходу возможен — почему бы не попробовать? Жертвы в таких случаях являются издержками.
…В итоге Брестская крепость заставила задуматься. Стало ясно, что в ее пороховницах еще есть порох. И то, что легкомысленного отношения к себе она не простит.
…Сейчас, в 1941 г., при планировании операции против СССР в немецком командовании разразился спор: какие силы будут прорывать приграничные укрепления — пехота или танки? Устраивающий всех компромисс нашел командующий PzGr3 генерал-полковник Гот, предложивший выдвинуть в первый эшелон и армейские корпуса, но полосы их наступления строго отграничить от танковых[44].
Приняв решение форсировать Буг танковыми дивизиями по обе стороны от Бреста, Гудериан запросил придать ему для штурма крепости пехотный корпус, взяв его из расположенной во втором эшелоне 4-й армии. Выбор пал на XII А.К. Шрота.
Оттуда же Гудериан получил артиллерийскую поддержку и все пехотные части, необходимые для форсирования рек. Предотвращая субординационную неразбериху, Гудериан попросил перевести их под свое командование, пока, в свою очередь, перейдя в подчинение командующего 4-й армией генерал-фельдмаршала фон Клюге. В группе армий на период прорыва сочли такие организационные перестановки вполне допустимыми.
По фронту область наступления ограничивалась Бугом. Начать предстояло с наведения переправы на глазах у противника, ошеломив его. Но «на быстрый захват Брестской крепости рассчитывать не приходилось», — замечает Гудериан[45].
Это заявление — важнейшее. Оно находится в полном противоречии с далее разработанными планами штурма. Что здесь? Позднее прозрение, выдаваемое за предвидение? Отражение неразберихи и несогласованности, присутствовавшей в вермахте, как и в любой другой армии?
…Итак, на первом этапе операции танковой группе Гудериана был придан XII армейский корпус генерала пехоты Вальтера Шрота. Командующий PzG2 вспоминал: «45 и 31-я пехотные дивизии из его состава наступали из области севернее Кодень и Непле, с задачей окружить Брест. Все остальные части корпуса[46], не задействованные в выполнении этой задачи, должны были наступать меж двух дорог: Брест — Кобрин — Береза-Картузская и Мотыкалы — Пилище — Пружаны, прочесывая территорию и обеспечивая безопасность внутренних флангов танковых корпусов».
Гудериан не называет 34-ю дивизию и, говоря о Бресте, упоминает план его окружения 31-й дивизией! Возможно, работая над мемуарами в пятидесятые годы и не имея возможности пользоваться архивами, вывезенными в то время из Германии, он вполне мог ошибиться. Но, скорее всего, он помнит свое тогдашнее впечатление о том, что фактически он имеет лишь две дивизии, а третья неминуемо застрянет в крепости.
Второй момент. Так как Гудериан упоминает о плане по окружению Бреста 31-й дивизией, то можно предположить, что в этом случае 45-я дивизия занимается только крепостью, не отвлекаясь на иные задачи (захват города, переправ и т. д.), имея возможность привлечь для этого большие силы.
Конечно, пока слишком мало данных для безусловных выводов, но, учитывая и далее приводимую информацию, можно предположить, что выделение на захват крепости одной дивизии, а второй на охват города — кому-то показалось чрезмерным. Нет, пусть то соединение, что захватывает крепость, окружит (если получится — то и захватит) и город, и крепость, и решит еще несколько задач в окрестностях Бреста.
Вероятно, авторами изменения планов был и штаб Группы армий, и имевшие разные на то основания фон Клюге и Шрот. Что касается фон Клюге, то Гудериан, возможно, во многом под влиянием споров 1941 г., говоря о своем переходе под его командование, отмечает, что это было определенной жертвой, вызванной лишь интересами дела — «работать под началом… фон Клюге было нелегко»[47]. Неутомимый и решительный, если верить Блюментритту, фон Клюге, имел, однако, и чрезмерно развитое самолюбие, самомнение и тщеславие, что отмечал и командующий группой армий «Центр» фон Бок, в общении с Клюге всегда старавшийся избегать резкостей, что могли бы ранить его[48].
Фон Клюге, покончивший с собой в 1944 г. (во Франции), мемуаров не оставил…. Интересно, но его начальник штаба, полковник Блюментритт, вспоминая о Гудериане, пишет о нем то же, что и Гудериан о Клюге: «С ним нелегко было иметь дело, так как временами генерал был невероятно упрям — по-видимому, у выдающихся личностей эта черта встречается нередко»[49].
Хотя именно Гудериан имел опыт штурма крепости, но планировали его другие люди, вероятно, с одной стороны, надеявшиеся отличиться, с другой — не бросать для этого много сил, способных решить более важные задачи.
В итоге то, что в 1939 г. 10-я танковая и 20-я моторизованная дивизии сделали за 4 дня, «сорок пятой» предстояло сделать за несколько часов.
…Однако в 1941 г. было и то, что отсутствовало в 1939 г., то, что могло сделать этот амбициозный план осуществимым — внезапность, сверхмощная артиллерия и достаточно времени на подготовку, прежде всего, ведение разведки.
В связи с этим у командования дивизии формируется максимально полная информация о Брест-Литовске, хотя, конечно, чаще всего лишь как о составной части приграничных укреплений русских. На данном этапе, в основном для формирования общего представления, этому служили анализ данных о крепости Брест-Литовска, и характеристика отдельных окружающих ее укреплений (по данным времен Первой мировой войны (1916 г.) и аэрофотосъемки ноября 1940 г., подготовленные инспектором восточных укреплений)[50]. Кроме того, описания приграничных укреплений в полосе Бреста и отдельных сооружений цитадели, подготовленные разведслужбами различных командований (прежде всего А.О.К.4), на основе и аэрофотосъемки, и захваченных польских материалов[51]. Далее, базируясь на них, уже должен был быть сформирован максимально учитывающий ситуацию план нападения.
Итак, по данным, поступавшим в штаб дивизии, окрестности крепости — слабоволнистая равнина с наибольшими различиями высот 15 м, рассекаемая речными руслами и ручьями, часто с болотистым дном, на юго-востоке переходящая в болотистые леса Полесья.
Почва здесь, как правило, песчаная или глинистая, с преобладанием песка. Подход к крепости целиком зависит от погоды. Обширные луга вокруг нее при длительной сухой погоде даже на болотистых местах проходимы для транспорта. Дожди же образуют широкие труднодоступные, болотистые пространства, делающие дороги на юго-востоке абсолютно непроходимыми.
Вся крепость окружена несколькими полосами лесонасаждений, в болотистых местах сменяемых рощами ольхи.
С востока на запад крепость пересекает Буг, на севере сливаясь с Лесной. Предельно подробная характеристика береговой линии, водной поверхности этого «природного условия», представлявшегося, учитывая опыт Эны, гораздо более серьезным, чем крепость, препятствием, была сделана еще 13 апреля[52] разведывательной командой Pi.Rgt 507(13.04.1941). Обследовались полосы всех трех дивизий XII А.К. (31, 34, 45).
Описывая полосу «сорок пятой», разведка Pi.Rgt 507 отметила, что в правой ее трети (южная оконечность цитадели до границы полосы) благоприятен для переправы только участок у взорванного дорожного моста и севернее, где прибрежная полоса и водная поверхность не представляют особых трудностей. При сближении и занятии исходного положения найдутся возможности укрыться, зато южная часть, несомненно, не подходит для нападения из-за старицы, частично остающейся на обоих берегах и летом.
Средняя треть (от южной до северной оконечности Цитадели) неблагоприятна для нападения. Однако трудности преодолимы.
Хотя противоположный берег круто, подобно крепости, поднимается из слабого (временами около 2 м/сек.) течения обнаруживающегося рукава Буга, все же на этот покрытый луговой дерниной вал взобраться можно.
Крут и германский берег, обозначенный по нижнему краю стоящим теперь, при наводнении, в воде зеленым покровом — кустами и обломками деревьев, затрудняющими спуск на воду надувных лодок.
Кроме того, непосредственно расположенная впереди у берега территория не прикрыта, подобно гласису[53] заостренная, простреливаемая с вражеского гребня насыпи почти всюду.
У подножия гласиса перед Бугом снова ложится старица, вероятно, не полностью исчезающая летом, так как для ее перехода стоит деревянный мост. Имеется лишь несколько других переходов.
В итоге саперы заключают, что нападение в средней трети полосы боя (непосредственно на цитадель) возможно, только если ее защитники уничтожены тяжелым оружием.
В северной трети полосы 45-й дивизии (ее северная граница до северной оконечности цитадели) река и ее берега не представляют особых трудностей. Однако больше не встречается укрытий, удаленных от реки на расстоянии до 1 км. Единственный подступ — железнодорожная насыпь.
Разведка Pi.Rgt 507 отметила, что 45-й дивизией могут организовываться 3 паромные переправы: в ходе шоссе Тересполь — Брест, на северной и южной (у дорожного моста) оконечностях цитадели.
Подступы к первым двум — твердые шоссе, к третьему — частично укрепленная дорога, минимально достаточная для легкого транспорта боевого обоза дивизии.
В полосе дивизии возможна и наводка временных мостов, но лучше — восстановление старых (например — в ходе шоссе у южной оконечности цитадели[54], вверх по течению, остатки (три четверти) твердого дорожного моста (4 пролета с интервалами по 20 м). 3-го пролета (отсчет с немецкой стороны) нет, а третья мостовая опора, возможно, ветхая. Безусловный плюс в том, что даже если подрыв относящегося к русской стороне пролета не предотвратится, то и тогда придется строить лишь полмоста.
Вторая возможность для строительства временного моста — в ходе шоссе Тересполь — Брест. Старого моста здесь нет[55]. Его значение зависит от степени разрушения мостов, проходимых к большому шоссе Брест — Хабы. Если мост через Мухавец на восточной окраине цитадели разрушен[56], его наводка при определенных обстоятельствах сделает возможной связь с шоссе Брест — Хабы в более короткое время.
Эти же сектора могут использоваться и для наводки понтонных мостов.
Распределение саперных сил корпуса, предложенное Pi.Rgt 507 — придать 34 и 31-й дивизиям по саперной роте и переправочно-мостовому парку, тогда они смогут форсировать Буг без дальнейшей поддержки корпусом. Выделение корпусом саперных сил и матчасти 45-й дивизии в начале нападения пока кажется нецелесообразным. Учитывая, что, согласно задаче, между корпусом и 45-й дивизией держится особо тесная связь, это оправданно лишь при оказании корпусом влияния на исход боя в ее полосе. Вследствие доступности больших шоссе Бяла Подляска — Тересполь — Брест их привлечение будет нетрудным[57].
Саперы посоветовали провести и ряд инженерных работ в полосе 45-й дивизии: во-первых, ремонт и местами расширение проезжей части на шоссе Тересполь — Брест вдоль Буга вплоть до уровня северной оконечности цитадели.
Во-вторых, ремонт береговых пролетов у моста[58] в ходе шоссе Тересполь — Брест (около 100 м от берега Буга) и соединительных путей от шоссе Тересполь — Брест к шоссе Лобачув на северо-восток.
Кроме того, восстановление и укрепление насечек на железнодорожной насыпи между немецким и русским путями.
Также всем дивизиям рекомендована заготовка, подвоз и приготовление лесоматериала и металлоконструкций для предусмотренных временных мостов.
Следующая после Буга преграда — полоса приграничных укреплений («линия Молотова») и особое препятствие в полосе дивизии — старая русская Брест-Литовская крепость, так неожиданно показавшая себя в 1939 г.
…Тогда, несмотря на то что несколько дней крепость находилась в руках немцев, конечно, они еще не думали о ее повторном штурме. Какого-либо осмотра, обмера и т. п. не проводилось. В результате к 1941 г. представление о ней основывалось на обследовании 1916 г., захваченных польских планах и аэрофотосъемке. Однако все эти данные были весьма приблизительны. Обследование проводилось в то время, когда крепость была полуразрушена и брошена, планы — частично устарели, да и не все показывали. Последнее относилось и к аэрофотосъемке — ясно, что с достаточно большой высоты невозможно было разглядеть ни внутренности отдельных укреплений, ни степень их восстановления Польшей (не говоря уж об СССР) в межвоенное время. Не зная, что, где и в каком состоянии находится, было невозможно и представить себе численность войск в районе крепости. Разведка установила лишь энергичное усиление поляками внешнего дополнительного пояса, преимущественно к русскому фронту, небольшими укреплениями, дополнительно выдвинутыми примерно на 3–4 км (на благоприятные позиции). Но закончены ли они, включая начатый в 1913 г. внешний дополнительный пояс, неизвестно.
Отмечено, что прорыв линии фортов возможен только с севера между фортом I и VIII, где лучшие шоссе и наиболее благоприятные грунты, да и маленькое русло Лесной, чья глубина летом 0,5–1,00 м — не преграда, спокойно проходится или объезжается. Здесь и болота обнаруживаются не так резко. Удачно сложилось и то, что на севере крепости и шоссе между Западом и Востоком расположены благоприятные лесные массивы, лежащие вне крайних оборонительных сооружений.
Давая оценку возможному противнику, автор отчета отмечал, что на Центральном укреплении (по данным 1916 г.) возможно размещение 12 000–15 000[59] солдат.
Количество войск, способное разместиться в фортах внутреннего и внешнего дополнительных колец, не приводится. Зато, вероятно оценивая возможность нанесения по ним удара во время артналета, отмечается, что во внутреннем кольце жилые помещения лишь частично из трамбованного бетона, в то время как именно во внешнем оборудовались только противоосколочные укрытия.
В 1916 г. во внешнем дополнительном поясе нашли лишь отдельные неповрежденные усовершенствованные орудийные позиции. Однако учтено, что поляки развили вновь заложенную северную группу — к северо-востоку от Центрального укрепления. Эта группа — единственное современное строение на севере, хотя в свое время на юго-востоке (против России) создавался целый ряд таких укрепленных узлов.
«В общем, нужно говорить, — подчеркивается в сообщении инспектора восточных укреплений, — что крепостные сооружения не представляют для нас никакой особой преграды, однако в сухой сезон нападение легче, так как в распутицу известные русские болота проходятся только с помощью достаточного саперного оборудования, представляя определенную преграду»[60]. Однако, рассказывая о цитадели, инспектор восточных укреплений осторожно, но весомо замечает: «Еще сегодня оборонительные сооружения в качестве предмостного укрепления дают возможность энергичному защитнику задержать агрессора незначительными силами и средствами»[61].
И кто-то — вероятно, в штабе 45-й дивизии — аккуратно подчеркнул эти слова.
Собственно говоря, почему об укреплении, созданном еще в первой половине XIX века, сделан такой вывод? Во-первых, и это главное, Центральное укрепление неплохо показало себя в польскую кампанию. Во-вторых, в противоположность фортам обоих дополнительных поясов или приграничной «линии Молотова», оно таило слишком много неизвестных, внушавших тревогу человеку, не поддавшемуся упоению Франции и Польши и, наоборот, хладнокровно рассматривавшему ход кампаний.
Здесь, возможно, повторяясь, необходимо рассмотреть немецкое представление о Центральном укреплении. С 1939 г. кое-что изменилось, и, кроме того — немецкий взгляд может отличаться и от русского и от того, что есть на самом деле…
Прежде всего — отмечена толщина и высота главного вала, траверсы[62], частично с казематами. Стены выложены камнем. Возможен и продольный обстрел — с основного вала, бастионов и предполагаемых перед ними нескольких капониров. Внутреннее пространство усилено редуитами и редутами.
Жилые казармы и районы расквартирования выполнены в кладке, но неустойчивы для тяжелой артиллерии, бетонируемы только 2 или 3 склада боеприпасов. Первоначально из Центрального укрепления будет вестись, вероятно, артиллерийская защита. Обстрел оттуда ухудшен на севере, северо-западе и юго-востоке (железнодорожные дамбы), на западе (Тересполем), на востоке (Брест-Литовском).
Укрепления Центрального острова (Цитадель) — пустые[63] казармы, не устойчивые к действию тяжелой артиллерии. Внутри — двухэтажная казарма на 2000 человек[64] (способ изготовления неизвестен), различные военные здания и сараи.
Аэрофотосъемки показывают лишь несколько разрушенных оборонительных сооружений. Предполагается, что возведены и дополнительные, усиливающие оборону строения или перестройка зданий. Защитники, вероятно, приписывают Центральному укреплению, вопреки устаревшей схеме расположения и конструкции, еще определенное значение: опираясь на дополнительные кольца (линию фортов), он расширяет промежуточное пространство на север и юг.
С северо-востока к Центральному острову примыкает Северный (Кобринское укрепление).
Его ров сухой, глубиной минимум 5–10 м, шириной перед бастионами — 30 м, перед куртинами[65] — 50 м; стены рвов равелинов[66], как правило, выложены камнями. Под главным валом, вероятно, комплексы подземных убежищ[67], но уязвимые для тяжелой артиллерии.
Возможен продольный обстрел рва из флангов бастиона и, кроме того, от полукапонира у Буга и выдвинутого капонира (точное положение неизвестно).
2 редуита[68] с комплексами подземных убежищ. Усилены ли они — неизвестно.
Должны иметься еще 2 редута, не обнаруженные аэрофотосъемкой[69].
Предполье этой позиции может затопляться подпором воды Буга и Мухавца только в ее самой южной части.
Южный остров (Волынское укрепление) примыкает к Центральному с юго-запада.
Ров — с водой, шириной перед фасами бастиона[70] — 40 м, до середины куртин — 80 м, глубина воды достаточна для обороны. Продольный обстрел рва — с основного вала. Под главным валом куртины комплексы подземных убежищ для примерно 150 человек. Устойчивость к тяжелой артиллерии — неизвестна.
Внутри острова возможны (аэрофотосъемкой не установлено):
Башенный редуит с казармами, редуит с казематами для рядовых солдат и боеприпасов, от 1 до 2 укрепленных бетоном складов боеприпасов и прочие здания.
Возможно искусственное затопление впереди лежащей местности.
И, наконец, западнее Центрального острова — Тереспольское укрепление (Западный остров).
Ров с водой, непосредственно примыкающий к Германии. Шириной перед бастионами — 40 м, перед куртинами — 80 м, достаточная для обороны водная глубина. Продольный обстрел рва возможен с основного вала.
Средние бастионы скрывают горжу[71], внутри редуиты с орудийными амбразурами. На аэрофотосъемке не видно. Возможно усиление неприступности наводнением.
В общем, оценивая аэрофотосъемки ноября 1940 г., сделали вывод: крепость усилили лишь с северо-запада (до 25 км от Центрального укрепления) и запада — несколькими дотами и открытыми полевыми позициями между несколькими фортами.
Все новые сооружения — к северу от Буга и соответственно Лесной. Расширение произошло преимущественно в опоре на отдельные участки.
Аналогичные сооружения, но меньше и на юге крепости, на восточном берегу Буга.
…Выводы достаточно обтекаемые. И еще момент — как упоминалось, все сооружения у Брест-Литовска оценивались и по информации 1916 г. В анализ добросовестно включили и те из них, что в 1941 г. находились на территории Германии, фактически в расположении готовившихся штурмовать крепость частей! Однако во всех материалах на Центральное укрепление, т. е. фактически на саму крепость, нашлось не более 3–4 страничек, хотя вряд ли в 1916 г. она показалась менее неинтересной, чем опорные пункты, часто представлявшие собой стрелковые окопы и противоосколочные убежища!
Крепостью откровенно пренебрегли.
…В то же время разведорганами группы армий отмечалось, что, прежде всего, Брест-Литовск — это один из центральных участков строящейся Советским Союзом полосы приграничных укреплений. Разведка довольно точно установила существующие пограничные укрепления, их число, сосредоточение на территории и примерные данные об их силе. Их точное картографическое положение и отдельные технические параметры должны были получить прежде всего сами войска, собственным более плотным и непосредственно учитывающим предстоящие действия наблюдением.
Укрепления советско-германской границы находились в стадии строительства, начатого в 1940 г, степень завершения в отдельных полосах достаточно отличается. Отмечено, что «в целом из установленных к 1.2.1941-го сооружений готовы лишь около 1/5»[72].
Новые, советского периода, укрепления в полосе Брест-Литовска, тесно примыкая к старым крепостным сооружениям, дополняли их.
В описании, говоря о старых укреплениях цитадели, отмечается что они «охватывают 17 фортов, усиленных перед мировой войной железобетоном: на западе — цитадель, в южной полосе — 8 (из них лишь те, что в 500 м южнее Митки, по-видимому, снабжены бронированными куполами[73]), в восточной — 3, в северной — 5 укреплений»[74].
Вновь подчеркивается, что «не нужно приписывать значительное боевое значение старым укреплениям. Взаимодействуя с новыми, они расцениваются скорее как усиленные полевые оборонительные сооружения»[75].
Новые сооружения наиболее сильны на южном участке, состоя из:
1. Пятнадцати, как правило, еще строящихся малых и средних оборонительных сооружений (в районе Котельня-Боярская — Бернады — Митки — Гершоны — Бараки).
2. Из оцениваемой как противотанковый ров дренажной канавы (1–2 км к югу от оборонительных сооружений) проходящей между Бернадами и шоссе Брест-Литовск — Мокраны.
3. Из двойного противотанкового препятствия (надолбы и примерно 300 м на север за ними противотанковый ров), связывающего старые оборонительные сооружения к югу от Митков и 1 км к югу от Бараков друг с другом.
4. Из ряда небольших полевых оборонительных сооружений, широко раскиданных в этом районе.
Дорожные мосты к югу от большого железнодорожного моста Тересполь, Брест-Литовск, ведущие с запада к цитадели на Буге, а также дорожный мост[76] через Мухавец между Бреста Литовском и его цитаделью разрушены.
Подчеркнуто, что необходимо считаться с подготовкой железнодорожного моста на перегоне Тересполь — Брест-Литовск к подрыву.
В северной полосе крепости Брест-Литовск до старых долговременных укреплений к северу от Козловичей и к югу от Дубровки (5 км северо-западнее Брест-Литовска) новых укреплений меньше. Тем не менее их предложено оценивать (так же как и новые сооружения в южной полосе) как средние оборонительные сооружения. Они искусно пристроены к старым и, связывая их между собой, образуют единый узел с 8–9 в большинстве случаев еще не завершенными оборонительными сооружениями, несколькими небольшими полевыми оборонительными сооружениями в этом районе и многорядном проволочном заграждении между старым долговременным укреплением северо-восточнее Козловичи[77] и железнодорожной линии Брест-Литовск — Белосток.
Подводя итог, авторы доклада делают вывод, что «большая часть новых сооружений вокруг старых долговременных укреплений еще полуготовы. Поэтому их нынешнее боевое значение условно», однако «в целом рассматривая эту полосу, нужно сказать, что Буг и укрепления дают защитнику возможность, чтобы по меньшей мере значительно замедлить важную переправу на этом участке и овладение 3 важными шоссе (на Ковель, Кобрин и Пружаны)».
Понятно, что от наступающих на Брест войск требовалось не только взять укрепления, но, что в масштабах полосы армии было несоизмеримо более важным, обеспечить возможности переправы и продвижения по шоссе моторизованных и танковых частей.
Помимо самих укреплений, необходимо было ознакомить войска и с теми, кто в них находился. С момента Первой мировой войны прошло достаточно времени, и в войсках было не так много ветеранов боев с армией Российской империи. Как же выглядела армия Союза ССР? Над формированием представления о ней усиленно трудились офицеры отдела Iс.
Нижеприведенная информация об армии Советского Союза носила пока общий характер — кто именно ждал 45-ю дивизию на берегах Буга, было пока неизвестно…
Авторы одного из сообщений[78], информируя о Красной армии, почему-то начинают с того, что «в последнее время в пехоте и военных училищах особо настойчиво занимаются обучением ближнему бою. На переднем плане стоит ближний бой с установленным клинковым штыком (байонетного типа). Якобы это обучение входит в ежедневную службу». Судя по всему, это уже знакомый образ неистового бородатого Ивана — любителя штыковых атак.
Интересно сравнить это замечание с выдержками из бюллетеня германского Генерального штаба сухопутных войск «Вооруженные силы Советского Союза по состоянию на 1 января 1941 г.»[79].
«Сила Красной армии основана на численности войск и количестве оружия, на неприхотливости, упорстве и храбрости солдата… Вооруженные силы, особенно после финской войны, видимо, строятся на новой основе. От большевистской мании проведения гигантских маневров и крупных учений возвращаются к индивидуальному обучению офицера и рядового. Основные принципы новых методов обучения сводятся к следующему:
Всесторонняя боевая подготовка войск, начиная с одиночного бойца и мелких подразделений. Главная цель — воспитать сознательных и деятельных бойцов и командиров.
…е) Приучение солдат к выносливости систематическими тренировками (продолжительные марши, непрерывные учения, преодоление пересеченной местности, форсирование рек ит.д.).
…Основные черты характера русского народа — неподвижность, схематизм, боязнь ответственности и принятия самостоятельного решения — не меняются… Красная Армия, значительная по своей численности и по количеству современного оружия, будет храбро сражаться… Инициатива отдельного бойца часто будет отсутствовать. В обороне, особенно при наличии достаточного времени для укрепления позиций, Красная Армия будет упорно сопротивляться. Русскому характеру свойственна способность к сопротивлению не только в обстановке сильного натиска, но даже в случае поражения… Особенно подготовленных соединений нет, кроме 1-й Пролетарской стрелковой дивизии, находящейся в Москве в качестве парадной. Следует подчеркнуть, что боеспособность русских соединений вследствие большого различия в качественном отношении людского состава и техники весьма различна и не допускает никакого сравнения со средней боеспособностью немецких.
Солдаты Красной Армии в основном стойкие, неприхотливые, усердные и храбрые. Значительно выше стал их культурный уровень, расширился общий кругозор, повысилась техническая грамотность. Русский пехотинец со свойственным ему характером русского народа будет особенно хорошо действовать».
Нет данных, что подобная информация дошла до командования 45-й дивизии. Поступающие в дивизионный штаб материалы гораздо более сухи, схематичны, в чем-то примитивны. Тем не менее даже на их основе можно сделать вывод, что дивизии придется встретиться с храбрыми, не боящимися окружения, продолжающими борьбу и в случае поражения бойцами…
…Много информации об армии СССР дала финская война. «Ее продолжающийся анализ свидетельствует, что в ближнем бою русский отдельный боец смел, но в физической ловкости уступал финну.
При обороне на широком фронте русские применяли очевидную тактику опорных пунктов и гнезд сопротивления на основе полевых укреплений, учитывая характер местности. Для боевого расписания русской обороны типично стремление к фланговому прикрытию[80]. В соответствии с „Временным долевым уставом 1936 г. район батальона должен быть готов к обороне с разных направлений“.
Русские с большим успехом приспосабливали полностью разрушенную деревню к обороне полевым оборудованием подвалов. Их окруженные силы снова и снова пытались прорваться.
Финнами русские саперы оцениваются как „отличные“. За последнее время установлено, что вопреки прежней традиции, при тактически и технически трудных боевых действиях, испытывается их применение „штурмовыми группами“. Это, возможно, следствие доказавших свою надежность в нескольких походах немецких принципов».
Специалисты по восточным армиям, говоря о допризывном обучении школьной молодежи в СССР, признают, что за последнее время в нем — небывалое вовлечение учеников всех категорий во время учебных игр на местности особо обучающихся разведке с выполнением картирования местности, боевой стрельбе и использованию средств связи, основательно обучаются противовоздушной обороне.
В бюллетене сообщается о том, что «Главным управлением трудовых резервов» при Совете народных комиссаров объявлен объем призыва для обязательного вступления в школы для подготовки государственных трудовых резервов в 1941 г. — 325 000 молодых людей (16–17 лет) в школы фабричного обучения; 329 000 (14–15 лет) в профессиональные и железнодорожные училища; 654 000 юношей и 35 000 девушек (впервые) добровольцами в профессиональные и железнодорожные училища.
Эти числа показывают большой объем этой учебно-воспитательной организации по подготовке молодежи к военной службе.
Частые обучения «Осоавиахима» занимаются не только борьбой с вражескими парашютистами, но в районах побережья и обороной от вражеских десантных операций.
14 и 16 мая 250 000 рабочих и крестьян участвовали в учениях ПВО в 28 районах Московской области. Сейчас особо содействует военно-пехотному обучению граждан СССР «Осоавиахим» в так называемых «летних лагерях».
Армейская газета «Красная Звезда» в передовой статье обращает внимание на обучение запасников — в середине мая начались их обычные летние упражнения[81]. Рядовые и младшие командиры резерва переквалифицируются на опыте финской войны. Особо требуется обучение специалистов (саперов, связистов, артиллеристов и расчетов противовоздушной обороны) и действиям в составе отделения, взвода, роты и эскадрона. Согласно передовице, необходимо в короткий срок обучить сотни тысяч призванных обращению с современной военной техникой.
Перебежчик сообщил, что в Красной Армии введено противотанковое ружье. Подробного описания еще нет.
В качестве дополнительной информации сообщается, что между СССР и правительством Ирака снова будут восстановлены дипломатические отношения.
Указан объем транзитного сообщения Германия — Дальний Восток через СССР:
За период 1. — 30.4.41 2124 т товаров (март — 2131,5 т) отгрузили из Германии через СССР на Дальний Восток.
В то же самое время с Дальнего Востока через СССР отгрузили 4177 т из Японии (март 4680 т) и 30 377 т (март 34 085 т) из Маньчжурии в Германию.
Следующая информация[82] более конкретна: о всеобщей мобилизации еще неизвестно. Общее число призванных за несколько недель оценивается к концу мая в 500 000 человек. Призыв, по-видимому, нацелен на значительное усиление Красной Армии. Поэтому при определенных обстоятельствах всеобщая мобилизация уже не нужна, тем более что формирование большинства новых воинских частей может не осуществиться из-за нехватки комсостава.
На многих участках усилена пограничная охрана. Русские офицеры, солдаты и самолеты несколько раз нарушали границу. Всюду проведено отселение 800 м приграничной зоны.
В случае войны, по данным перебежчика, применится газ. Рсскую авиацию якобы снабдят контейнерами боевого отравляющего вещества по 80 литров и бомбами с фосгеном.
По словам другого источника, политическими комиссарами тем не менее подчеркивается, что Советский Союз никогда не начнет химическую войну. Однако если рискнет противник, то Россия располагает особо сильными и уничтожающими газами.
Интересно отметить, что при окружении, как правило, моделируемом русскими при всех упражнениях и штабных учениях, необходимо прорываться, что приказывается через 48 или 72 ч. с момента окружения.
Первыми, с кем придется встретиться вермахту на границе, станут советские пограничники. Поэтому информация о пограничных войсках занимает важное место в докладах разведотдела.
Отмечено, что в мирное время они подчиняются народному комиссару внутренних дел. На войне возможно их применение в полевой армии, так как уже в мирное время их обучение идет по действующим в Красной Армии инструкциям и они примерно на 50 % состоят из отставных солдат.
Нынешний командующий: генерал-лейтенант Соколов (в Москве).
Задачи:
a) В мирное время: пограничная охрана, проверка паспортов и таможенные операции, а также надзор за ними.
b) В начале войны: военное обеспечение развертывания армии.
Состав:
Вся линия границы разделена на 11 пограничных округов (погранокругов), каждый из них руководит постоянным гарнизоном — «Пограничным отрядом» (погранотрядом). Командование погранокруга — старший штабной офицер (в ранге командира дивизии).
Пограничный отряд подразделяется на «пограничные комендатуры». Командование: младший по званию штабной офицер (в ранге командира полка).
Далее наряду с комендатурами к погранотряду принадлежат: учебный батальон, маневренная группа (35–40 всадников), тайная оперативная группа.
Пограничная комендатура делится на несколько полевых караулов (застав) (командир — младший по званию офицер) и пограничных постов.
К полевому караулу принадлежат патрули, тайные посты (секреты), конные патрули (разъезды).
Предполагаемый штат погранотряда — 1565 человек, значит, одной пограничной комендатуры — 140 человек[83].
В основе погранвойск — пехотное вооружение. Так как погранотряды насыщены пулеметными подразделениями, то по огневой силе они достигают пехотного полка.
Вся граница в полосе данной области на русской стороне оборудована 2–3 проходящими на определенном интервале один от другого заграждениями из колючей проволоки. Между обоими проволочными заборами и перед ними проходит «контрольно-следовая полоса» — распаханная полоса шириной примерно 8–10 м, часто боронится. Она гарантирует быстрое установление недозволенного перехода границы.
С интервалом примерно 3–6 км вдоль границы сооружены наблюдательные вышки, обеспечивающие сквозное свободное наблюдение всей пограничной черты.
Кроме того, для установления нарушений границы и ее недозволенных переходов имеются:
а) световая сигнализация — при касании растянутых нитей вспыхивает лампа на пограничном посту.
Ракеты — срабатывает при касании растянутых нитей.
Пружинное ружье (аппарат SU) — срабатывает при касании проволоки.
Пограничная служба и пограничная охрана:
Охраняют границу:
1) Патруль по 2 человека — от одного до 5 патрулей на участке примерно 3 км.
2) Пост подслушивания по 2 человека — от 3 до 7 постов на участке 3 км.
3) Посты на наблюдательных вышках: они оснащены сильной панорамой или биноклями.
Далее пограничная область разделена на 3 зоны: — до 30 км до 15 км; и до 8 км от границы.
В отдельные зоны может вступать население только с особыми отметками в паспорте.
Первые 500–300 м от границы очищены от населения и полностью закрыты для посещения.
Служба контрразведки:
Несомненно, что пограничная охрана занимается и тайным сбором информации и контрразведкой. В пограничном районе действуют органы контрразведки, так называемая группа сбора информации («operatiwnije rabotniki»). Для дезориентации ее сотрудники часто меняют обмундирование и знаки различия.
Командир погранотряда — одновременно и уполномоченный для вопросов о границах на основании немецко-русского пограничного соглашения.
Информируя о ВВС СССР, германская разведка прежде всего сообщает, что продолжается подтягивание истребительных авиачастей к западной границе.
Отмечается, что стремление СССР преобразовывать свои ВВС, в основном по немецкому образцу, как самостоятельно оперирующую часть вооруженных сил, наталкивается на трудности. «Наверное, боятся этого шага из-за неизбежного после реорганизации ослабления».
Таким образом, по-прежнему имеется два больших вида авиации — армии и военно-морского флота.
Имеются сообщения о пикирующем бомбардировщике, все же при этом, кажется, речь идет об известном штурмовике и легких боевых самолетах, пока не установлено пикирующих бомбардировщиков, приблизительно равноценных Ju-87 и Ju-88. Тем не менее войскам нужно считаться с атаками с планирования и пикирования.
Разведывательная эскадрилья стрелкового корпуса состоит Из 9 самолетов разведчиков ближнего действия (R 5, R 6, RZ, R 10) и примерно 6 самолетов связи. Есть лишь несколько R 10, современный, двухместный моноплан с низкорасположенным крылом (американский NA 44?). Все другие типы устарели.
Система аэродромного обслуживания:
У русской западной границы заложено и достраиваются много аэродромов.
При этом различают:
Аэродром 1-й ступени: ангары и казармы для минимум 1 полка, лагерь горючего под землей.
Аэродром 2-й ступени: деревянные ангары и бараки, лагерь горючего частично под землей.
Аэродром 3-й ступени: никаких зданий. Предназначен для топливного (бочки) и бомбо-штурмового снабжения. Находится всегда поблизости от аэродрома 1-й или 2-й ступени.
Посадочные площадки: только подготовленная взлетно-посадочная полоса, соответствующая немецкой боевой посадочной площадке.
Расстановка сил.
В полосе Брест-Литовска, вероятно, V.A.K. (Брест) со 141 (штаб — Жабинка) и 150 (штаб — Брест) стрелковыми дивизиями по обе стороны Бреста у границы, затем 54 танковая бригада у Бреста — справа: 85 стр. див. (штаб — Малорита?), слева; 49 стр. див. (штаб — Высоколитовск?).
В Кобрине и вокруг — 4-я армия и 120-я дивизия. Район Пружан — 11-я кавалерийская дивизия.
С начала марта отмечается расширение сил у западной границы — стрелковые, кавалерийские и танковые дивизии. Основные сосредоточения русских сил — у Брест-Литовска, Ломжи и Белостока. Сейчас количество и состав непосредственно находящихся перед армией в пограничном районе русских сил недостаточен для длительной обороны, но возможно усиление введенных в бой сил.
В общем, подводя итоги — можно сказать, что вдоль всей западной границы русскими ведется подтягивание к ней сил, подвоз оружия, техники, боеприпасов и стройматериалов. В полосе Брест-Литовска — ускоренное строительство.
Русские готовятся?
Глава 2
«Королевский тигр»20.4.41
Сент-Квентин: ко дню рождения фюрера и Верховного Командующего торжественные построения во всех частях 45-й дивизии. На сборе штаба дивизии Кернер выступает перед его офицерами и работниками.
Уполномоченный службы военных сообщений 16-й армии («сорок пятая» входила в ее состав) затребовал срочное представление численности перевозимых войск.
21.4.41
Представляются заявки на перевозку. Транспортная комендатура Лилля указывает об организации на марше команд приемки района назначения.
22.4.41
Начинается первая подготовка к выступлению, о чем осведомлены лишь отдельные личности. Дивизия еще ничего не знает. Хотя майор Деттмер после совещания в XII А.К. (в Гнесене) и получает приказ, но район выгрузки известен дивизии лишь приблизительно. Рассчитывается на район Варшавы. Кернер приказывает, чтобы 26.4 выезжала V.P.(команда приемки района назначения).
23.4.41
Дано распоряжение о сдаче Ia ко второй половине 25.4.41 документов, касающихся планировавшихся боевых действий против: Англии. Иметь при себе можно лишь книгу «Армия Великобритании в военное время», но ее изучением заниматься уже не нужно.
Новая команда для V.P. теперь окончательно предусматривает отправку 25.4. Телефонные разговоры с Деттмером, звонящим из транспортной комендатуры Варшавы, говорят о том, что размещение и условия жизни в новом районе хуже, чем во Франции.
Хотя дивизия еще далеко и большинство из ее состава даже не догадывается о своем близком будущем, Деттмер уже получил первое распоряжение, касающееся ее действий у Буга: XII армейский корпус генерала Вальтера Шрота, под чьим командованием «сорок пятой» предстоит пережить немало того, что запомнится надолго, приказывает с 1 мая образовать для наблюдения за объектами русских в приграничной зоне наблюдательный штаб[84].
Его состав: 2 офицера (сначала по возможности офицеры Iс), сменяемые — примерно, через 8–14 дней, но не оба одновременно. Из оборудования — легковая машина с водителем, стереотруба, бинокли.
Вечером в городском театре Сент-Квентина прошел устроенный без какой-либо репетиции «Пестрый вечер», собравший лучшие из представленных на конкурс «зимнего досуга земляков фюрера» (чье жюри кончило свои заседания лишь 22 апреля) творческих достижений. Среди них и несколько удачных «маршей дивизии», походных песен, а также отличные постановки цирковых номеров. Вечер показал удивительно высокий творческий и исполнительский уровень, а также музыкальное мастерство солдат дивизии. В конце вечера Кернер в обращении поблагодарил всех участников за их творчество и выразил надежду, что дивизия покажет свое умение и в «творчестве боя» в предстоящей (и вероятно, скоро) борьбе. Это было последнее выступление генерал-майора Кернера перед своей дивизией.
24.4.41
Продолжается отдельная подготовка. Планируя перевозку, выяснилось, что отдельный объемный транспорт нельзя грузить на французские железные дороги (из-за туннелей). Его, а также (в полном составе) полевую почту, отдел продовольственного снабжения, хлебопекарню, скотобойную роту и штаб дивизии намечено грузить в Аахене. Предварительное распоряжение уходит в части дивизии.
От транспортной комендатуры Лилля получены плановые таблицы перевозок — о том, что погрузка намечена с 28.4 по 6.5.
25.4.41
Приказ на транспортировку уходит частям дивизии. Идет сдача зоны ответственности 95-й дивизии — с нею обсуждается взятие под свой контроль и управление района расквартирования, установлено прибытие команд его приемки. В 6.00 ч. выезжает V.P., а вместе с ним и образованный приказом XII А.К. наблюдательный штаб (гауптман Герштмайер (I.R.133), обер-лейтенант Деттмер (A.R.98)[85], обер-лейтенант фон Рюлинг(Iс)…
26.4.41
Выезжает и Кернер, намереваясь проехав на автомобиле через Гамбург и посетив там свою семью, достичь затем нового района расквартирования дивизии самостоятельно. Для грузящихся в Аахене частей издается особая команда.
Получив согласие Кернера, майор Деттмер сообщает в штаб XII А.К. результаты проведенной его группой рекогносцировки в полосе наступления 45-й дивизии[86]:
Во-первых, установлено, что планируемое наблюдение столкнется с трудностями. Например, наблюдение к югу от шоссе Тересполь — Брест из-за плотной охраны и густых зарослей тополей и ив почти невозможно и, как правило, только с наблюдательной вышки.
Впрочем, севернее шоссе Тересполь — Брест у русских те же проблемы — просмотр с их стороны: до восточной окраины Тересполя — железнодорожной насыпи и восточной окраины Лобачува, где лишь незначительная охрана. Плотный ивняк и вдоль немецкого берега Буга, препятствующий просмотру территории непосредственно за ним.
Поля и луга частично еще под водой, частично болотистые, однако сухим летом почти всюду доступны. Во многих местах проходимы гужевым транспортом и сейчас. Автотранспорт, как правило, привязан к улицам, придется улучшать для него отдельные дороги небольшими силами.
Территория диктует нападение тремя группами. Центральной придется преодолеть водные преграды 3–4 раза, а правой и левой — дважды (только Буг и наполненные водой рвы укреплений).
Исходное положение и задача зависят главным образом от использования реактивных установок. Исходные районы правой ударной группы (усиленного батальона): частью перед позициями «Небельверфер» (в мирное время недопустимо) в бывшем форту[87] (надежном укрытии). Имея возможность скрытого сближения почти на всем расстоянии, она атакует южную часть цитадели и Бреста.
Для центральной ударной группы (усиленной роты) исходное — западная часть Тересполя, подвоз на грузовиках для максимального использования огня «Небельверфер», пока противник не очнулся.
Далее, ворвавшись на Западный и Центральный острова, по возможности быстро овладеть, например, мостами через Буг[88] и рвами крепости.
Исходное положение левой ударной группы (усиленного батальона): подразделений для налета на железнодорожный мост — непосредственно в юго-западном конце железнодорожного моста за дамбой, остальных — вдоль железнодорожной насыпи за ней и в северной части Тересполя.
Ее задачи — штурм, непосредственно перед огневым налетом, невредимого железнодорожного моста с ходу; нападение на северную часть цитадели из района стрельбища и далее захват города Бреста.
Выход в исходное положение — затемно, так как дороги туда частично просматриваются.
Боевое расписание предусматривает, что:
Правая ударная группа — батальон второго пехотного полка дивизии, усиленный всем тяжелым его оружием.
Центральная ударная группа — усиленная рота второго батальона ударного полка.
Левая ударная группа — усиленный батальон ударного полка.
В резерве дивизии — батальон второго пехотного полка (третий пехотный полк, вероятно, в резерве штаба корпуса).
Разгранлиния между правой и центральной ударными группами: южный край Блоткув — южная пробивка реки Буг — по течению Буга и Мухавца до железнодорожного моста Брест — шоссе Брест — Кобрин (к центральной группе).
Обоснование для боевого расписания в 2 полковых группах:
Запутанность территории изначально ставит под вопрос централизованное ведение боя во всей полосе дивизии. Оно и далее не гарантировано, ибо в ходе сражения Буг и Мухавец отделяют правую группу от других. Кроме того, тяжелое оружие пехотного полка 2-й волны[89], таким образом, с самого начала используется под прямым руководством.
Направление главного удара — левая ударная группировка. Территория обеспечивает лучшую артподдержку ее удара, допускает централизованное руководство, а так как задача — захватить железнодорожный мост неповрежденным, то здесь форсирование кажется наиболее успешным.
Начало нападения, обусловленное реактивными установками, — полчаса до восхода солнца.
Использование артиллерии и тяжелого оружия:
Реактивные установки — по предложению командира Nbw.Abt.8.
При правой ударной группе — все тяжелое оружие пехотного полка 2-й волны (без тяжелых минометов). Исходя из этого артиллерия дивизии воздействует частями или в целом на свою полосу и исключает возможную фланкировку из соседней.
Подразделениям тяжелого оружия при центральной ударной группе — на основе указаний ударного полка, далее — уничтожать продолжающие оборону вражеские гнезда на Западном и Центральном островах, в т. ч. огнем тяжелых минометов, концентрируемым под централизованным руководством дивизии. Кроме того — туда же готовится удар двумя батареями.
Действие тяжелого оружия пехоты при левой ударной группе — по указанию полка главного удара. Вся артиллерия дивизии концентрируется на районах стрельбища (Strz), форта в 700 м к северо-востоку от него[90], Северном и Центральном островах. Кроме того, по северо-западной части Цитадели и Северному острову кладется артиллерия особой мощности. После удачного вторжения в цитадель готовится сосредоточение огня всей артиллерии и тяжелого оружия пехоты по западу Бреста для поддержки нападения на него.
Расчет времени:
X-8 мин. Налет на железнодорожный мост без огневой Подготовки.
X-5 мин. Огневой налет реактивных установок, массированный огонь всей остальной артиллерии и тяжелого оружия пехоты по первым целям наступления.
X час. Нападение всех 3 ударных группировок с одновременной переправой. Артиллерия дивизии и артиллерия особой мощности ведут обстрел главным образом Северного и Центрального островов.
X+? Главные силы дивизии следуют там, где были сохранены захваченные или быстро созданы новые переходы.
Достигнув Тришина, правая ударная группировка находится там же и снова вливается в свой полк или (в случае наступления существенно быстрее ударных подразделений) продолжает нападение с пехотным полком 2-й волны на Кобрин и соединения со средней левой ударной группировкой.
КП дивизии и командира A.R.98 в каземате[91] у поворота на Блоткув-Дужи от Тересполя (кладбище в его западной части).
Требования дивизии к штабу корпуса:
Перенесение северной границы участков у Лобачува на север, чтобы район, примыкающий к нему с севера, доставался дивизии как огневая позиция для легкого артиллерийского дивизиона.
Максимальное назначение тяжелых надувных лодок из средств штаба корпуса для переправы отдельных ударных группировок (по 2–4 водных преграды).
Расширение двух полевых дорог для тяжелого конного и моторизованного транспорта.
Усиление исходных районов (особенно в правой части) мешками с песком и окопными работами.
Скорейшее приготовление части пограничного забора как укрытия.
Ускоренно закончить наблюдательные вышки и заранее создать у русских привычку наблюдать у границы небольшие разведгруппы.
Деттмер уже сейчас предложил занять этим II дивизион 1-го кавалерийского полка.
27.4.41
К вечеру дивизия потрясена сообщением, что генерал-майор Кернер, самостоятельно управляя легковой автомашиной, погиб при автокатастрофе в районе Ганновера, в 17.15…
Уведомляются командиры частей и заместитель начальника штаба XVII А.К. Штаб XI армейского корпуса уже известил остальных (ОКХ., семья и т. д.).
Это событие стало для дивизии самой тяжелой потерей с момента ее существования.
28.4.41
Начинается погрузка первых эшелонов. Управление в районе Сент-Квентина принимается 95-й дивизией.
«Сорок пятая» покидает Францию, оставляя в могилах Корбеню, Сент-Квентина, Ардре (у Кале) 462 своего солдата и офицера. Из них 49 — погибшие и после «мясорубки на Эне», жертвы болезней и несчастных случаев[92].
29.4.41
V.P. прибывает с первыми частями в новый район расквартирования (Варшава и ее окрестности). В вопросах боевой подготовки дивизия подчиняется штабу XII А.К. (Радом); территориально — H?h.Kdo.z.b.V. XXXV (Минск — Васовики). Их вышестоящее командование — А.О.К.4 (Варшава).
Наблюдательному штабу (гауптман Герштмайер и обер-лейтенант Деттмер) у Тересполя поручено ведение наблюдения у немецко-русской границы интересов (на Брест-Литовск).
Выявляется, что размещение подразделений дивизии будет очень тесным.
…Вопросы прибытия и расквартирования войск, прибывающих в полосу армии, поднимались начальником ее штаба Блюментриттом еще 12 февраля 1941 г.[93].
Приказано, что срочная доставка многочисленных штабов и войск армии, размещаемых в ее районе, проводится быстро, взаимодействуя с замначштабов корпусов и командующим войсками в генерал-губернаторстве (Польше). Учащенные выгрузки у границы организуются генерал-квартирмейстером и начальником тыла армии.
В полном объеме начинается строительство бараков, дорог и обустройство районов расквартирования.
Всем штабам и войскам указано на то, что с некоторыми достаточно неудобными проводящимися мероприятиями придется смириться и впредь, и во всегда возрастающей мере, причем без сообщения цели.
Блюментриттом подчеркнуто, что «господ командиров корпусов я прошу принять к сведению, что срочные требования армии, далее все возрастающие, перегружающие штабы и войска, значительно ограничивающие другие проекты, выполнять срочно как обусловленные приказанными ОКХ и ускоренно проводимыми мероприятиями»[94].
30.4.41
Штаб дивизии выехал в Аахен, чтобы грузиться там 1.5, где и разместился на ночлег. Прекрасно понимая, что работа новой радиостанции будет обнаружена службами радиоразведки «советов» (Западного особого военного округа), да и появление нового соединения не пройдет не отмеченным агентурой, все же предпринимаются меры по сокрытию прибытия дивизии.
Невозможность использования радиосвязи диктовала опору на телефонную сеть общего пользования[95]. По мнению штаба дивизии, «на востоке, где переключенные для вермахта линии частично используют коммутационную аппаратуру и усилительные подстанциии почтового управления, опасность прослушивания особенно большая. Кроме того, здесь из-за недостатка собственных сил немецкая почта значительно привлекает польский персонал. Необходима особая осторожность при междугородных телефонных разговорах. Ни в коем случае не вести переговоры о тайном или совершенно секретном. Установленные контролем нарушения наказываются»[96].
Отдано распоряжение о периодической перепроверке офицерами на всех телефонных станциях междугородных телефонных разговоров.
В этот день для маскировки телефонной связи в частях дивизии до (включительно) батальонных и дивизионных штабов вводятся кодовые наименования. На сохранение их в тайне указано особо.
45-я дивизия отныне превратилась в «Королевского тигра». Отделы ее штаба вызывались теперь так (например): «королевский тигр, служебное помещение Ia».
Рота, батарея и т. п. представлялись так — «Nr. подразделения и кодовое наименование вышестоящего штаба». Не было кодовых наименований и у тыловых служб. Они представлялись либо «королевский тигр, отдел…», или, называя службу, следили, чтобы не выяснилось, что за «королевским тигром» скрыта дивизия. Например: «королевский тигр, руководитель подвоза», но не: «королевский тигр, руководитель подвоза дивизии».
Объявление кодовых наименований до приданных частей доводилось только в степени, необходимой для поддержания телефонной связи.
«Нужно упорно заботиться об эффективной маскировке междугородных телефонных разговоров. Это особо важно для нашего соединения, недавно переведенного на восток».
Для оценки уровня подготовки генерал Шрот потребовал от вновь прибывающей дивизии четкий отчет о видах и интенсивности проведенного ее частями обучения. Интересует и опыт дивизии в ночных перемещениях и переходах, преодолении больших лесов и болотистых пространств, обширных свободных территорий с дымовой завесой и без нее; и психическая устойчивость к сильным воздушным нападениям.
Генерал Шрот подчеркнул, что в подразделениях важно воспитывать отсутствие какой-либо «танкобоязни» и «газового страха». Танковая тревога должна быть организована и никогда Не вызывать паники. Солдаты должны знать, что постоянно нужно считаться с нападением вражеских танков, однако они имеют средства защиты и помимо противотанкового орудия.
«Остановки на ночлег при наступательном марше перед отравленной территорией исключены. Вопрос лишь о сокращении времени преодоления. Командиры, младшие командиры и подразделения должны быть готовы к этому».
1.5.41
11.37 ч. Штаб 45 I.D. выезжает из Аахена. Маршрут поездки: Аахен — Виттенберг — Магдебург — Лигнитц — Ченстохов, там же идут и остальные эшелоны.
2.5.41
В Гамбурге при замначштаба X А.К. проходят поминки по генерал-майору Кернеру. От дивизии присутствуют: полковник Гипп (командир I.R.130), полковник Йон (командир I.R.135), оберст-лейтенант Цан (командир PzJgAbt.45), оберст-лейтенант Масух (командир 81-го саперного батальона), а также майор Шинделмайзер (IIа) и военный судья доктор Гартенауер (штаб дивизии).
3.5.41
Около 19.00 ч. — эшелон штаба дивизии прибывает в Прусцков (вплотную примыкающий с западу к Варшаве). Подразделения штаба дивизии (отдел тыла, штаб-квартира) размещаются в Прусцкове, группа управления штаба (майор Деттмер (Ia) и обер-лейтенант барон фон Рюлинг (Iс)) — в замке Геленов около Прусцкова.
4.5.41
Работа начинается на основе созданных V.P. документов. Организуется снабжение, связь.
Первые же распоряжения по обучению, отданные вышестоящим командованием, позволяют сделать вывод об использовании против России. Среди них — обучение подразделений взятию бастионов, а также подготовка к плохим дорогам и отсутствию пригодных карт. При намечаемой операции приобретают особое значение противохимическая защита и средства ПВО пехотных подразделений.
Велькер и Деттмер в рамках работ, проводимых в качестве команды приемки района назначения в районе Тересполя, изучали возможности дивизии против крепости Брест-Литовск.
5.5.41
А.О.К.4 издано распоряжение о проведении различных совещаний; следующее, намечаемое на 9.5 — о спланированном на конец мая выдвижении к русской границе.
Продолжая знакомить 45 I.D. с требованиями, предъявляемыми к обучению войск 4-й армии, штаб корпуса посылает в дивизию письмо[97] командующего армией фон Клюге о результатах проводимой им проверки обучения при посещениях войск: «Все службы, соединения и части с большой преданностью совершенствуют обучение отдельного солдата и подразделения. Число проведенных или спланированных подразделениями упражнений показывает, что поставленные мной требования всюду выполнены, а иногда и превзойдены». Фон Клюге распорядился о переносе по окончании еще идущих маршей основного направления обучения (примерно до конца мая):
1. Обучение отделения, взвода, роты и соответственно батареи и эскадрона, упирая на обучение оружию, связанному с боем, особенно тяжелому (пехотных рот).
2. Ближний бой.
3. Упражнение в стрельбе боевыми патронами.
4. Оборона от вражеских бронеавтомобилей и низколетящих самолетов и быстрое преодоление отравленной боевым отравляющим веществом территории.
5. Полевая служба (охранение, разбивка бивака и т. д.).
6. Выезды в поле с младшими командирами для обучения взаимодействия оружия в бою.
7. Уход за лошадьми и автомобилями.
8. Внутренняя служба (уход за оружием, матчастью, седельным снаряжением и посудой, транспортом). Обеспечение достаточным количеством одежды и обуви.
Вместе с тем Клюге отметил: «Необходимо избегать каждого чрезмерного требования, в частности к лошадям. В отдельных соединениях состояние лошадей плохое. При бедной дорогами территории лошадь, наряду с мотором, самый важный помощник для надежного и быстрого ввода в действие нашего высококачественного тяжелого оружия».
Он потребовал от всех командиров обратить особое внимание на квалифицированный уход за лошадьми и правильную конскую сбрую и скорейшее устранение существующих недостатков практическим обучением и надзором, пообещав снова и снова при своих посещениях войск проверять состояние и уход за лошадьми.
Поступившее в этот же день распоряжение XII А.К. о дальнейшем обучении нацеливает его в первую очередь на предполагаемое сражение и на связанные с ним особые виды боя. Как пример передается учебная программа, особо учитывающая предстоящие задачи.
Помимо этого штаб корпуса указал при обучении артиллерии использовать ее опыт на Западе и указания HARKO 302 (командующего артиллерией PzGr2) от 10.2.41 для артиллерийского обучения, вытекающие из картографического материала района, и т. д.
Пример программы обучения, выданной XII А.К. и, по-видимому, взятой за основу дивизией, представляет особый интерес. Это — основа для планов нападения ее батальонов и полков, планов, имеющих достаточно скудное документальное отражение.
Итак, план обучения (на двухнедельный период) предусматривал:
1) Ночные марши по плохим полевым дорогам, проводимые до усиленного подразделения полка. На каждую часть (еженедельно) — 1–2 ночных марша.
2) Занятие исходного положения ночью (для нападения в утреннем сумраке). При этом ударная группа занимает исходные позиции, разведанные и определенные днем раньше, беззвучно подойдя к врагу по неприкрытой территории на 100 м и поднеся тяжелое оружие до 200 м.
В каждом пехотном полку проводится полковое учение по занятию исходного положения, где в распоряжении полка для подхода в исходный район — только полевая дорога; лошади и транспорт до начала утренних сумерек уводятся в укрытие (примерно в 5 км позади передовой линии исходного положения).
3) Нападение — через речное русло шириной около 50 м, защищенное мелью, на усиленную постоянными оборонительными сооружениями позицию, в утреннем сумраке без предшествующей артподготовки. Преодоление последнего перед рекой отрезка — плоской территории без укрытия.
Обучение переправе надувными лодками, преодолению речных отмелей при ручном перетаскивании тяжелого оружия {включая пехотное и противотанковое орудие). Форсирование реки проводится и как упражнение батальона, рассчитывая дои этом на придание штурмовой артиллерии.
Преодолев прибрежные позиции и завершив форсирование, части ведут бой в кустарнике, затем, вырвавшись из него, преодолевают постоянные оборонительные сооружения, чье наблюдение возможно только после прохождения кустарника. Если прибрежные заросли и болотистые места пройдены, в них начинается перетаскивание вручную всего тяжелого орудия пехоты. Разучивается строительство мостиков на надувных лодках[98], временных мостов, бревенчатых настилов и т. д. для преодоления водопроводящих канав и болотистых мест в кустарнике.
Особенно нужно обучаться поддержанному саперами нападению штурмовой группы на постоянные оборонительные сооружения, используя l.F.H., противотанковые и пехотные орудия и стрельбу боевыми патронами вплоть до средств дымообразования. Это обучение проводится до ротных подразделений со стрельбой боевыми патронами.
Артиллерия обучается, в частности: беззвучным ночным маршам на плохих полевых дорогах, ночному приведению батарей в боевое положение (на разведанные и размеренные днем огневые позиции). Ночью уже должна быть гарантирована готовность к открытию огня и стрельба с сокращенной подготовкой.
Необходимый момент обучения — инженерная подготовка: строительство огневых позиций на неприкрытой территории с предотвращением наблюдения противником, маскировка огневых и устройство ложных позиций, интенсивные тренировки по преодолению полевых оборонительных сооружений с ДОС, преодоление бетонных дотов отдельными орудиями прямой наводкой.
Обучение противохимической защите (действиям при применении стойкого[99] и нестойкого отравляющего вещества) — это прежде всего быстрое и уверенное применение ее средств; надевание противогаза за норму времени 15 сек. Проведение, раз в неделю, «газового дня» с основной целью — привычка к нахождению в противогазе. К концу обучения все солдаты должны выдерживать ношение противогаза беспрерывно по 4 ч. Каждая часть, по крайней мере раз в неделю, муштрует быстрое преодоление химических заграждений.
Относительно оборудования учебно-тренировочного полигона в программе обучения указывалось, что «для обучения форсирования реки и последующей борьбе за дот каждый пехотный полк создает себе учебное поле. При этом у реки строят макеты отдельных бункеров, и на удалении от нее — группу бункеров, запрашивая древесину от Ib дивизии». Однако перед 45-й дивизией, единственной в полосе армии, помимо преодоления советских укреплений вдоль Буга стояли и более специфические задачи — штурм крепости середины 19-го века.
…Пришло сообщение, что вскоре нужно рассчитывать на планомерное распределение повозок с возницами из местного населения.
6.5.41
В рамках учебной подготовки офицеров, унтер-офицеров и рядовых пехоты и артиллерии приказано участвовать на «курсах борьбы с танками». Необходимо и обучение борьбе с танком без специального оружия.
7.5.41
Деттмер устанавливает связь с 7-й дивизией (Легионово, командир барон К. фор дер Габленц, Ia оберст-лейтенант Райхельт).
8.5.41
Никаких особенных событий.
9.5.41
К полудню прибывает новый командир дивизии 48-летний генерал-майор Фриц Шлипер. Офицеры и служащие штаба дивизии представляются ему.
Фриц Шлипер
48-летний (род. 4.8.1892 г.) уроженец Кольдромба (Позен) Фриц Шлипер начал службу в артиллерийских частях. В 1912 г. он, находясь в 17-й полку полевой артиллерии, получил звание лейтенанта. В межвоенный период командовал 17-м артполком и Arko 24. В сентябре 1939 г. полковник Шлипер исполнял обязанности начальника штаба XII А.К., с 23 октября — начальника штаба пограничной полосы Группы армий «Центр», 1 ноября он был назначен обер-квартирмейстером (начальником отдела тыла) 18-й армии с одновременным присвоением звания «генерал-майор». На этой должности Шлипер проработал дольше всего — до 25.11.1940, после чего был зачислен в резерв командного состава O.K. Н.
Не самая блестящая карьера, но и сейчас целых полгода Фриц Шлипер находился не у дел. Несмотря на то что формировались новые соединения, места ему не находилось. По-видимому, пришло время более молодых, стремительно делавших карьеру на новой войне. Новоиспеченный генерал-майор принадлежал к старому поколению прусских офицеров…
Конечно, хотя генерал Шлипер и не получил известности «прославленного полководца», не зарекомендовал себя как опытный командир, но вряд ли он оказался бы невостребованным и рано или поздно генералу нашлось бы место где-нибудь в штабе сухопутных войск. Но внезапная смерть Кернера все изменила — 1 мая 1941 г. Фриц Шлипер был назначен командиром 45-й пехотной дивизии…
Шлипер не имел опыта ни командования соединением, ни операций по форсированию реки или взятию крупного города[100].
Более того, Ia, его ближайший помощник (майор Армин Деттмер) также находился на своей должности менее 3 месяцев…
Пока Шлипер знакомится со штабом дивизии, Деттмер участвует в совещании при А.О.К.4 по намеченному на конец мая выдвижению (для 45-й дивизии — по шоссе Варшава — Брест-Литовск), размещению в планируемом пункте постоянной дислокации (для 45-й дивизии — между Бяла-Подляской и Тересполем), вопросам ПВО.
10.5.41
Новый командир «сорок пятой» выступает во второй половине дня перед офицерами и служащими штаба, говоря об основах сотрудничества.
В связи с этим Шлиперу представляются командиры полкой и отдельных частей. С ними обсуждаются первоочередные вопросы обучения и использования войск.
Облегчая дивизии выполнение предстоящих задач, генерал Шрот распорядился об организации ею практического обучения пехоты и саперов быстрому преодолению рек и наполненных водой крепостных рвов (иногда с последующим штурмом вала (крепостной стены)) под воздействием противника; а также обучение штурму напоминающих Брест-Литовскую цитадель зданий и казематов на вовремя подвернувшемся «полигоне» — укреплениях крепости Варшавы.
Дивизии с санкции штаба корпуса при комендатуре Варшавы и коменданта района аэродрома передается в распоряжение форт VI старой варшавской крепости (к западу от аэродрома Варшавы, непосредственно к западу от большого шоссе Варшава — Радом, в 450 м юго-западнее Охота (юго-западная окраина Варшавы). Шротом подчеркнуто, что необходимо искать и дополнительные благоприятные возможности для упражнения, чтобы за выделенное время обучить как можно больше солдат и наиболее разнообразным ситуациям.
VI форт имел неплохие условия для одновременного упражнения минимум 2 рот: наполненные водой рвы длиной 250–1100 м, шириной 12–15 м, глубиной 3 м, в северной части — неиспользуемый каземат.
Обучение, учитывая предстоящие задачи и используя все результаты разведки, планировалось максимально реалистичным, чтобы дивизия, используя все ее средства (малые и большие надувные лодки[101], подручные средства, спортивные снаряды, разборные мосты и т. д.), сотрудничая с тяжелым оружием пехоты и саперов, быстро бы преодолела водные преграды у Брест-Литовска.
На то, что за водными могут последовать и другие, как-то не акцентировалось.
11.5.41
Шлипер с Армином Деттмером и Бруно Шинделмайзером (IIа) едет в Тересполь для создания представления о предусмотренном районе наступления, а осмотрев — основы для плана боя.
Выявляется, что большая часть предполагаемой территории нападения еще затоплена.
Важным событием стало решение о придании соединениям XII А.К. частей армейского подчинения. Распределение, по-видимому, соответствует уже складывающемуся в высшем командовании замыслу перехода через Буг. 45-й дивизии придаются штаб 4-го полка химических минометов[102] особого назначения (NbwRgts.Stab z.b.V.4) (размещение — Гултови), 8-й дивизион химических минометов (Nbw.Abt 8) (Розалин) и 105-й дивизион обеззараживания[103] (Entg.Abt 105)(Позен). Указания по саперным силам придут позднее[104].
На вооружении частей, объединяемых NbwRgt.Stab z.b.V.4 (NbwAbt 8 и Entg.Abt 105), находились тяжелые метательные приборы[105] — пусковые установки для запуска турбореактивных снарядов: деревянные или железные станки, с четырьмя турбореактивными снарядами в укупорках (решетчатых ящиках), состоящие из рамы со стойкой, колышков, забиваемых в землю, натяжных тросов и опорной доски. Рама могла перемещаться вертикально, позволяя придавать угол возвышения от 5° до 42°.
Стрельба начиналась с заднего ряда приборов. Все четыре мины выстреливались за 6 секунд.
Можно предположить, что на вооружении NbwAbt 8 состояла и более мощная установка — шестиствольная 28/32 Nbw 41[106].
28/32 Nbw 41 имела подрессоренный и колесный ход и пневматические шины, что позволяло перевозить ее по шоссе со скоростью до 35 км/ч. Она состояла из ствольной фермы (6 направляющих), верхней подвижной рамы, нижней неподвижной рамы и колесного хода. Запуск шести мин — за 10 сек., 2 залпа за 5 минут. Расчет установки — 6 человек[107].
Ствольная ферма могла вращаться как вертикально, так и горизонтально.
Пусковые установки вели огонь 28-см фугасными и 32-см зажигательным турбореактивным снарядами. Прямое попадание фугасного полностью разрушало каменный дом, полевые укрытия. Все живое в радиусе нескольких десятков метров поражалось взрывной волной. Осколки разлетались на 800 м.
Зажигательный разрабатывался для поджога различных строений и лесов и поражения живой силы. При стрельбе 32-см миной по лугам с сухой травой, лесу и т. д. единичное попадание вызывало горение на площади 200 м? с пламенем до 2–3 м по высоте, прямые попадания валили 30–40-см деревья и могли их поджечь. Для одновременного поджигания площади в один гектар было необходимо попадание 50 мин[108].
При одиночном попадании зажигательного снаряда в здание он, пробивая стены и крышу, поджигал все, что внутри и могло гореть. Горящая нефть (50 л) разбрызгивалась по фронту 20–25 м, в глубину — 10–15 м и в высоту на 2–3 м, внушала ужас, обваривала незащищенные участки кожи[109] и воспламеняла пропитанную ею одежду. К тому же разрыв 1 кг заряда взрывчатки давал осколки.
Дальность стрельбы — 28-см фугасного: макс. 1900 м, мин. — 700 м; 32-см зажигательного — макс. 2000, мин. — 700 м.
…Еще 15–16 апреля по распоряжению командования 12 А.К. офицерами 8-го дивизиона проводилась разведка в полосе 45-й дивизии[110], выяснение здесь возможностей «Небельверфер».
К этому моменту решено, что нападение на цитадель ведется при существенном использовании огневого налета «Небельверфер», используя 9 батарей (3 батареи NbwAbt 8, 3 батареи Entg.Abt 105, 3 батареи обслуживаемых персоналом NbwAbt 8[111]).
Майор, командир NbwAbt 8, рассматривая предстоящую операцию, прежде всего подчеркивает, что начало нападения и его ход должны значительно учитывать особенности «Небельверфер» (незначительная досягаемость от 2000 м, трудно маскируемые огневые позиции, чувствительность установок к обстрелу, сильное рассеивание с возможными недолетами).
Минометы окажут значительный эффект в начале боя. За 5 минут «Небельверфер» сделают 2880 выстрелов самого крупного калибра (1440 28-см фугасных и 1440 32-см зажигательных турбореактивных снарядов) по юго-западной и юго-восточной части, центру и западу северной части цитадели. Одновременно действие «Небельверфер» дополняется огнем тяжелой артиллерии по недосягаемой для них северной части цитадели.
Огневой налет «Небельверфер» должен начаться (самое позднее) за полчаса перед восходом солнца, чтобы пусковые установки, приведенные ночью в боевое положение, не были узнаны и разбиты противником еще до открытия ими огня. Особо светлые ночи с ранними сумерками потребуют еще более раннего огневого налета.
Командир NbwAbt 8 предлагает, что налет на железнодорожный мост (к этому времени признающийся неотъемлемым элементом операции) должен начаться за 3 минуты до начала огневого налета. Его более раннее начало было бы преждевременным выманиванием огня вражеской артиллерии, угрожающего уязвимым позициям реактивных установок, а более позднее — ставило бы под сомнение его успех, учитывая возможность подрыва моста противником вскоре после начала огневого налета.
Именно командир дивизиона реактивных минометов первым очертил план операции по захвату цитадели. По его мнению, он проводится усиленной полковой группировкой, поделенной на 3 ударные группы, с задачами:
Правая ударная группа (батальон) — переход через Буг у дорожного моста по южному краю цитадели.
Центральная ударная группа (предположительно рота) — переход над старицей Буга у дорожных мостов в западной части цитадели.
Левая ударная группа (2 батальона без 1 роты) — переход через Буг непосредственно на юго-восток от железнодорожного моста. Именно левая ударная группа наступает в полосе главного удара.
Исходное положение для правой ударной группы:
Первая волна (отдельные штурмовые группы и расчеты тяжелого оружия, а также средства форсирования) — относившаяся ранее к территории Германии[112] южная оконечность юго-западной части цитадели. Обеспечение укрытия от воздействия собственных реактивных установок, укрывшись в казематах и окопавшись за валами.
Вторая волна — в казематах старого форта[113] у развилки дорог, в 1500 метрах на юго-восток от Тересполя.
Третья волна — непосредственно к югу от уличного перекрестка в 500 м на восток от Блоткув Малы, за насыпью дороги, ведущей в Михалкув.
Реактивным установкам пришлось бы до начала нападения стрелять поверх первых двух волн. «Это недопустимо в мирное время и при известных обстоятельствах приведет к потерям», — признает командир NbwAbt 8, однако считает, что «с этой опасностью можно смириться, так как вероятность несчастных случаев ввиду хороших укрытий не очень большая, зато в этом случае возможно использование эффекта внезапности огня».
Исходное положение для центральной ударной группы: она на автомобилях подвозится в Тересполь или непосредственно к западу от него.
Исходное положение для передовых частей (одной роты) левой ударной группы — непосредственно у относящегося к территории Германии конца моста за расположенным южнее его коротким земляным валом.
Для главных частей левой ударной группы: первый батальон (без одной роты) — длинной тонкой цепью по южному краю дамбы железнодорожного моста до перекрестка железной дороги у «Fw»[114], второй батальон между северной окраиной Тересполь и «Fw» с возможностью перенесения в середину или справа.
Исходное положение переправочно-десантного имущества и тяжелого оружия пехоты (без расчетов) всех ударных группировок непосредственно за находящимся по эту сторону краем зоны рассеивания.
Огневая поддержка (кроме «Небельверфер» и артиллерии особой мощности[115]) атакующих групп: правой и центральной — тяжелым оружием пехоты, левой — всей дивизионной артиллерией.
Предлагаемый командиром NbwAbt 8 ход нападения:
X-8 штурмовая группа начинает налет на железнодорожный мост без огневой подготовки.
X-5 начинается огневой налет «Небельверфер» и артиллерии большой мощности.
X-5 начинается огневой налет дивизионной артиллерии на вражеские укрепления непосредственно к северо-востоку от Железнодорожного моста, непосредственно западнее стрельбища (Strz) и на форт[116] в 700 м к северо-востоку от стрельбища.
X передовые подразделения правой ударной группы устремляются к предоставленному тяжелому оружию пехоты, подавляют, например, оставшиеся гнезда сопротивления на восточном берегу Буга и начинают переправу.
X центральная ударная группа, примчавшись на своих автомобилях, проникает в юго-западную часть цитадели.
X левая ударная группа сразу же начинает с переправы.
После удавшейся переправы все ударные группировки быстро наносят удар по внутреннему ядру цитадели и, в частности, берут в свои руки 4 моста[117], связывающие ядро с остальными частями цитадели.
Главные силы дивизии начинают подводиться там, где сохранились переходы или где они могут создаваться быстрее всего.
Обосновывая свои предложения, командир NbwAbt 8 указывает, что перенесение направления главного удара налево необходимо для защиты от контратак мощным предмостным укреплением отнятого железнодорожного моста, ибо именно слева возможен сдвиг более сильных собственных подразделений непосредственно к Бугу, без угрозы от «Небельверфер». Огневой налет с высокой вероятностью исключает вражеское огневое воздействие справа отсюда, а опора подразделения на железнодорожную насыпь уменьшает его слева.
Расчет правой ударной группы как второй по силе целесообразен из-за защиты спереди частично сохранившегося дорожного моста по южному краю цитадели, дав возможность его расширения как временного моста. Кроме того, ряд укрытий позволяет частям ударной группы находиться впереди «Небельверфер», вплотную приближаясь к Бугу.
Расчет центральной ударной группы целесообразен как наиболее слабой: спорно, удастся ли прорыв крупных сил через, вероятно, горящую юго-западную часть цитадели, кроме того, при отсутствии достаточных укрытий эта ударная группа сосредотачивается до огневого налета позади реактивных установок.
Командиром NbwAbt 8 выдвинуты достаточно обширные требования для эффективного использования «Небельверфер».
Во-первых, для подготовки их к действию необходимо минимум 4 дня и 4 ночи.
Желательно, чтобы размещение NbwAbt 8 и Entg.Abt 105 в конечном районе сосредоточения прошло как можно ранее и ближе к Тересполю или в нем самом, облегчая подготовку.
Для снабжения боеприпасами дивизионы предположительно нуждаются в 20 грузовиках и 500 рядовых (как подсобных рабочих). При более короткой, чем 4 дня и 4 ночи, подготовке запрос в подсобных рабочих достигнет исключительно высоких цифр.
Снабжение турбореактивными снарядами должно облегчаться их выкладкой поблизости от огневых позиций.
Однако сейчас запасы турбореактивных снарядов — на складах боеприпасов «Марта» (10-й километр к северу от Бяла-Подляски) и «Матильда» (8-й км к северо-востоку от Вегрова).
«Марта» удалена примерно на 50 км от района боев. Это, конечно, не очень близко, но перевезти можно, а вот «Матильда» (почти в 150 км) это исключает, поэтому весь боеприпас необходимо подвезти ближе, по меньшей мере в «Марту».
Кроме того, пока нет и необходимого количества боеприпасов (2880 турбореактивных снарядов). О точно имеющемся и еще необходимом количестве сообщат позднее.
При скором переходе к Тересполю вокзал Хотылува (примерно в 20 км на юго-восток от Тересполя) желателен для NbwAbt 8 как вокзал для подвозимого довольствия и матчасти, например, установок). Он имеет запасной путь для 30 (грузовую платформу — для 8) вагонов, пока (в противоположность ронически заткнутой Бяла-Подляски) мало используется и больше никак не соприкасается с русским персоналом (в отличие от Тересполя, с его угрозой шпионажа).
Используя дивизионы «Небельверфер», необходимо регулировать вопрос общего руководства ими. Ясный порядок подчиненности необходим, чтобы открытие огня, распределение целей и взаимодействие (особенно с пехотной штурмовой группой, берущей мост) удались безупречно.
Командиром NbwAbt 8 подчеркнуто, что «скорое освобождение Тересполя, в частности удаление его населения по причинам сохранения в тайне, я считаю непременно необходимым».
Квартиры, освобожденные в Тересполе, сразу бы занимались подразделениями 45-й дивизии.
Чтобы скрыть секретные установки, расположение дивизионов должно быть закрытым (никакого смешивания с другими подразделениями или населением).
Вплоть до упражнения в «Warthelager» установки успешно скрывались от посторонних. «Досадно, если бы незадолго до использования достигнутое сохранение в тайне ставилось под сомнение».
Ну и, наконец, командир NbwAbt 8 предложил длинный список необходимых уже сейчас инженерных работ для использования реактивных установок: расширение разбитой и в нескольких местах болотистой полевой дороги длиной 1250 м от юго-восточного угла Тересполя до уличного перекрестка в 100 м на восток Блоткув Малы) для проезда грузовиков. Она необходима для приведения в боевое положение батарей и снабжения их боеприпасами.
Для этого же — строительство нескольких небольших мостов и простых мостов на территории к юго-востоку от Тересполя, через ручейки и ветви болота, вероятно остающиеся и там.
На северо-востоке Тересполя необходим забор из штакетника (для маскировки огневых позиций), перерыв или перевод нескольких линий электропередачи на его юго-востоке (преграда для траекторий полета).
Ряд инженерно-технических работ проводится и в интересах всей дивизии:
Приспособление казематов у бывшей южной оконечности юго-запада цитадели как противоосколочных, а прилегающих исходных районов для 1-й волны правой ударной группы как пулестойких, в т. ч. к западу от южной оконечности (противоосколочные убежища). То же для ее 2-й волны — приспособление казематов старого форта на развилке дорог в 1500 м на юго-восток[118] от Тересполя.
Приспособление пограничного забора во всей полосе нападения 45-й дивизии как маскирующего выход в исходное положение. Особенно важно сокрытие выхода на исходную позицию у бывшей южной оконечности юго-запада цитадели.
Необходимо расширение следующих разбитых дорог в Тересполе для движения транспорта:
1) 2 дороги параллельно шоссе Тересполь — Брест-Литовск (с запада на восток).
2) Дорога Тересполь — Fw (к северу от Тересполя) (юго-восток — северо-запад).
В них нуждаются как для рассредоточенного подтягивания подразделений и транспорта дивизии, так и для выхода на позицию и снабжения боеприпасами действующих на восточной окраине Тересполя батарей «Небельверфер».
Необязательно, но крайне желательно дальнейшее улучшение ключевой дороги в районе Блоткува (с запада на восток), обеспечивая подход 45-й дивизии по частям в район исходного положения и, в частности, обход, вероятно, расположенного под вражеским артогнем железнодорожного переезда на юго-западной окраине Тересполя. Возможность разъезда особенно желательна для подвозимой автотранспортом централь ной ударной группы.
12.5.41
Шрот, подводя итоги упражнениям батальона I.R. 135, впервые выступает перед командирами полков и отдельных частей дивизии.
Частям издается приказ на проведение обучения № 7 (на период 12–26.5.41). Он требует ограничить обучение тем, что непосредственно важно для предполагаемого использования дивизии как по причинам, указанным в высших штабах, так и нехватки времени. В основном повторяя вышеизложенные требования фон Клюге (упор на небольшие подразделения и непосредственно применяемое оружие), приказ требует и углубление обучения специалистов в использовании их особого оружия и т. д. (знание самой эффективной дальности стрельбы, надежность в определении ее расстояний глазомером), строгую дисциплину при управлении огнем младшими командирами (требуются неоднократные с ними выезды в поле для обучения взаимодействию оружия в бою).
Маршевая подготовка увеличивается до марша примерно на 45 км. «В июне, вероятно, еще представится случай для более значительных переходов».
Всем пехотным и саперному батальону «Королевского тигра», учитывая его задачу, необходимо минимум одно упражнение по штурму постоянных укреплений, защищенных речными руслами и рвами шириной 30–80 м; затем овладение прилегающими к ним казематами и наличие при себе надувных лодок для нападения через следующие водные преграды. Необходимо провести усиленное оснащение надувных лодок и скорейшее доведение до полков результата осмотра выделяемых под упражнения комендатурой Варшавы отдельных фортов варшавских укреплений. Отработать налеты и действия штурмовой группы против особых пунктов (например, мостов).
Для этого придаются сильные подразделения саперного батальона, подробности их использования полковые командиры регулируют непосредственно с оберст-лейтенантом Масухом. Части PzJgAbt и артиллерийские команды связи (отделения связи с пехотой) A.R.98 привлекаются в непосредственном взаимодействии с уполномоченными командирами.
Израсходованное при этом горючее отдельно запрашивается и выделяется Ib.
Каждому пехотному батальону — провести упражнение по уличному бою, овладению и чистке населенных пунктов и районов, занятию и сохранению жизненно важных сооружений и складов. Привлечение саперного батальона и при необходимости противотанкового дивизиона и артиллерии.
Разведана и подготовлена территория для упражнений по стрельбе боевыми патронами.
Остальные пункты приказа добросовестно повторяют примерную программу, предложенную корпусом, а также письмо фон Клюге, особенно насчет сбережения лошадей.
13.5.41
В первой половине дня Шлипер осматривает различные форты у Варшавы и проверяет их на соответствие задачам по обучению взятия крепостей.
После полудня представляются командиры I.R.130 (Гипп). I.R.135 (Йон), A.R.98 (Велькер) и 81-го саперного батальона (Масух). Они инструктируются о подробностях плана нападения на Брест-Литовск. На 17.5 намечено знакомство с предполагаемым районом боя — разведка и ориентирование на местности.
Новое распоряжение корпуса — начиная с 15 мая дивизиям образовать штабы разведки, самостоятельно формируя их состав и указывая им цели в своей полосе. Таким образом, «оборонительные мероприятия у границы интересов» (как пока в некоторых распоряжениях именуются действия вермахта, а приближающаяся война с Советским Союзом — как «предстоящее упражнение») кроме концентрации войск и окопных работ на важнейших участках, ценно дополняются полной «наблюдательной системой», напоминающей «траншейное наблюдение» Первой мировой войны.
В соответствии с распоряжением в первую очередь инструктируются только командиры особого оружия (артиллерия, саперы, связь). Прочие — лишь при выдаче их подразделение особой задачи.
Наряду с тактической разведкой, соединением заблаговременно проводится приемка района расквартирования. Выделяются военные врачи, курирующие гигиенические мероприятия и дополняющие их (вывески у всех источников: «в некипяченом состоянии не пить», наблюдение за устройством отхожих мест и т. д.).
Разведка у границы и на просматриваемой русскими со своих наблюдательных вышек территории ведется незаметно. Необходимо избегать уплотнения штабов разведки. Также в тылу нужно считаться с русскими агентами, особенно среди евреев и польской интеллигенции.
В заключение штаб корпуса подчеркивает, что необходимые маскировочные сооружения, как и силы для улучшения дорог, не выдаются армией и корпусом, а самостоятельно готовятся подразделениями дивизии.
Далее пограничное наблюдение все более конкретизировалось. Подчеркивалась его планомерность, распределенность на наблюдательные полосы, взаимное пересечение и непрерывность, особо на границах с соседями, хорошо скрытые (в том числе и с тыла) НП.
Ведутся занятия с особо отобранными наблюдателями (офицерами и унтер-офицерами) при их смене. Необходимо, чтобы они всегда оставались на своем участке, полностью свыкаясь с ним. Это тем более важно, так как пограничная территория, как правило, бесцветна и пуста: разведка и ориентирование в ее неподвижности затруднены.
Ночью обращается внимание на шумы, световые проявления и т. д.
Результаты разведки в определенный срок подавать на вышестоящий НП (офицеру — куратору полосы наблюдения) и окончательный результат в полосе дивизии на карте, схеме или аэрофотоснимке вместе с коротким письменным сообщением представлять корпусу соответственно к 10 и 25-му каждого месяца. Нужно держать связь с соседями справа и слева. Важные результаты наблюдения сообщаются сразу же.
В этой постоянной сети наблюдения разведка артиллерии и саперов находят ценное дополнение их собственному наблюдению.
Особо подчеркнуто, что хотя «невероятно, что русский нападет, но все же, не упускать из виду вариант „Берта“, стремясь прежде всего к выяснению, перенес ли он крупные силы в пограничные укрепления для нападения».
Для пограничного наблюдения указано и на теснейшую связь с уже долго действующими у границы и хорошо знакомыми с положением таможенными погранслужбами.
Что касается планируемого размещения в районе сосредоточения, также регулируемого последующим распоряжением корпуса, то, сосредоточиваясь там, дивизия принимает охранение на Буге в своей полосе, при русском нападении защищая линию Буга (передний край дивизии). Для приемки подготовительных работ от сменяемых соединений (1 K.D. и 131 I.D.) к ним заблаговременно посылаются офицеры, проводя все изменения скрыто от русских.
Пограничный контроль в сочетании с уполномоченными таможенниками усиливается так, чтобы никто не смог бы (особенно ночью) перейти Буг. Особое внимание — на почтовых голубей и собак связи.
В любом случае необходимо избегать любой провокации русских. Огнестрельное оружие используется только по команде офицера в должности командира роты при безошибочно определенном русском нападении.
Если исходный район отличается от конечного района сосредоточения, охранения вдоль реки остаются в старой полосе, пока не освобождаются вновь вступающими туда силами, поэтому, уже сосредотачиваясь в конечном районе, туда назначаются те силы, что не востребованы в исходных районах впереди.
14.5.41
Шлипер осматривает подразделения и расположение I.R.133.
15.5.41
Наряду с ежедневной служебной деятельностью продолжается разработка основ нападения на Брест-Литовск. Дивизии подвозятся фотографии, планы и т. п. картографический материал. Однако в распоряжении указано на скудное снабжение им в предстоящей кампании. Вероятно, это вызвано и закрытостью русской территории.
Во многом проблему знакомства с Россией, как и пресечения знакомства России с дивизией, в варшавский период решает отдел Iс — в первую очередь сбором и обработкой информации о СССР. Для этой цели и ввода в новую сферу деятельности служат и неоднократные посещения и выступления фон Рюлинга в А.О.К.4 в Варшаве.
В генерал-губернаторстве и особенно в приграничье отдел Iс сосредоточился на контрразведке и сохранении тайны. По прибытии эшелонов с запада частям А.О.К.4 приказано о специальных защитных мерах, в т. ч. особой предусмотрительности против диверсий польского движения сопротивления. Благодаря настойчивым инструктированиям войск, кроме нескольких перерезаний кабеля, расследовавшихся контрразведкой в Варшаве, в зоне ответственности Iс 45.I.D. за весь «польский период» не произошло ничего существенного. Особое значение, так как почти все приказы и распоряжения шли как «Секретно» и «Совершенно секретно», приобрело сохранение тайны. Утерь секретных документов не было совсем, а нарушений дисциплины — почти (лишь отдельные самовольные отлучки (несколько нарушителей преданы военному суду). Однако зачисление на службу в дивизию «возниц крестьянских повозок» увеличило самовольные отлучки, о которых среди этих относящихся теперь к свите армии людей предписывалось сообщать как о самоволках солдат.
Усиленно перепроверяя полевую почту, контрольный пункт армии в дивизии установил ряд утечек информации, как правило, малосерьезных: указаниях на место и район расквартирования, жалобах на плохое питание и т. д. Случаев очевидного разложения не обнаружено. В итоге большое число нарушений инструкций полевой почты привело к приказанной О.К.Н. проверке полевой почты командирами частей, что тотчас резко ограничило утечки.
Исключительно тесный район расквартирования дивизии и сильная загруженность войсками района Варшавы открывали для обслуживания находящихся вне города, отдельно размещающихся подразделений очень невеселые перспективы. Снабжение фильмами вообще не обсуждалось из-за отсутствия свободных залов, только в Прусцкове, в маленьком кинотеатре, за неделю демонстрировалось несколько сеансов (фильмы давало А.О.К.). Снабжение газетами, прежде всего армейской («Der Stosstrupp»), улучшилось после установления контакта с типографией в Варшаве, выписали (и получали) и краковскую газету. Настольные игры и другие средства досуга распределялись незначительно. Отмечено, что культурные мероприятия особо важны, ибо повышение цен в генерал-губернаторстве почти запрещало солдатам посещение ресторанов и т. д. Относительно посещения кино и т. д. части, размещенные в Варшаве отдельно (I.R.133, Прага[119]), находились в гораздо лучшем положении.
16.5.41
Генералы Шлипер и Шрот, а также майор Деттмер присутствуют на упражнении I.R.130 (1 усиленный батальон) по взятию бастионов.
Во второй половине дня по поручению Шлипера высказанные при обсуждении замечания и предложения объявляются Деттмером полковым и батальонным (пехотным) адъютантам для их командиров. Их суть:
Условием упражнения был захват подготовленного к штурму сильнейшей артподготовкой бастиона, защищенного несколькими рвами с крутым склоном.
Так как перед штурмуемыми дивизией бастионами лежит примерно 1 км неприкрытой территории, ее нужно преодолен, беззвучно и перед рассветом. С его началом открывается огонь, войска переходят в наступление. Поэтому минимум одно упражнение любой части должно учитывать это условие.
Возможно, придется преодолеть несколько водных преград поэтому так — средства форсирования требуют тщательнейшей организации и их необходимого количества — и для каждого вновь берущегося рва, и для переправы через них, уже взятых, следующих частей.
Недостаточно отразилось в проведенном упражнении (а это необходимо), чтобы высаживающиеся первыми группы сразу вступали бы в бой, предоставляя руководство дальнейшей переправой следующим подразделениям.
Срок между сосредоточением в местах посадки небольших подразделений после вызова их из укрытия и их посадкой в переправочные средства ограничить минимумом.
Наряду с увеличенным насыщением частей саперными средствами форсирования предусмотрены и вспомогательные байдарки и т. д., предоставляемые до боевых действий. Их дополнительное преимущество (из-за своей, как правило, незначительной емкости) представляет мелкую цель.
Для перетаскивания надувных лодок через опоясывающие бастионы ров с высокими и крутыми склонами, на суше необходимо упражняться в «бечевой тяге».
17.5.41
17 и 18 мая Йон, Кюлвайн, Гипп и Масух вместе со Шлипером и Деттмером — у Тересполя, в районе, предусмотренное для наступления дивизии. Обсуждаемые 13 мая детали план нападения на Брест-Литовск рассматриваются теперь на местности.
Это первый настолько расширенный выезд в полосу предстоящего наступления — фактически присутствует все командование дивизии и командиры ударных частей. Интересно, что их выводы и наблюдения[120] практически не дублируют ни выводы саперов, ни группы Деттмера — Герштмайера — фон Рюлинга.
Первое, на что обратили внимание командиры частей, — подход к реке как вероятной исходной позиции и возможности для захвата моста. На севере территория достаточно благоприятна — высокие насыпи идут к железнодорожному мосту, частично удерживаемому русскими и частично немецкими силами. Бункер на русской стороне служит охранникам убежищем; на немецкой — перед рекой стоит покрытый землей дзот с амбразурой. Русских часовых всегда двое, они размещены на мосту как раз на линии границы, а немецкие (погранично-таможенная служба) — только при входе на мост.
Второе — центральное направление. Здесь большая часть территории к западу от Буга затоплена так, что к реке можно приблизиться только по железнодорожным насыпям и мосткам. А так как, согласно договору, Буг — разделительная линия, русские, «расширяя свои владения», отвели реку от ее первоначального течения[121] (пустив по рву Западного острова, в итоге ставшего их территорией) и на немецкой территории оказался только один каземат (вход с востока) у юго-восточной оконечности Западного острова. Почти все мосты взорваны — фактически, кроме железнодорожного, нет никаких постоянных точек пересечения Буга. Соответственно всякое движение через границу прекратилось — только железная дорога работает по графику. На мосту немецкие рельсы положены в пределах советских, но с обоих его концов рельсы снова отделяются. Немецкие поезда доходят до станции Брест-Литовска, русские — до станции Тересполя.
Третье — возможности наблюдения. У моста дороги, ранее соединявшей Тересполь и Западный остров, стоит небольшая деревянная наблюдательная вышка. Однако, учитывая высоту валов на той стороне, густые лесонасаждения, покрывшие часть крепости, она дает лишь весьма ограниченное представление об окрестностях. На русской стороне — наблюдательная вышка выше, просматривающая всю территорию между Бугом и Тересполем. Впрочем, и сразу за германской вышкой немцами уже почти построена новая, значительно более высокая[122].
Валы, окружающие крепость, в хорошем состоянии; в нескольких пунктах за деревянными дощатыми заборами стремительно поднялись бетонные сооружения.
Часть центра крепости окружена крепкими зданиями в несколько этажей, как правило кирпичных, и очевидно все заняты многочисленными войсками.
Что касается последнего — похоже, все же, на взгляд из 1947-го, тогда, когда Йоном и было рассказано об этих наблюдениях. Во-первых (гений русских проектировщиков?), с вышки практически не просматривалась сама земная поверхность — в лучшем случае прибрежная территория, где войск практически не было, или верхние этажи зданий. А ведь именно на Центральном и Северном островах и размещалась основная часть подразделений РККА, находящихся в крепости.
Итог выезда — признание и закрепление в соответствующем приказе необходимости расширения различных дорог и позиций.
Поступает приказ H?h.Kdo XXXV на марш, ночами с 26.5 по 2.6 в пункт постоянной дислокации между Бяла-Подляской и Тересполем, выделяя частям дивизии магистральные шоссе через Минск — Васовики, Бяла-Подляска.
При 4-й армии проходит совещание офицеров противохимической защиты (до дивизии). Начальник службы ПХЗ армии объявляет, что при войне с Россией планируются настолько быстрые операции, что та сможет поставить лишь несколько легко преодолимых небольших химических заграждений.
18.5.41
В H?h.Kdo XXXV сообщается о состоянии дивизии как вполне боеспособном соединении, не считая проблем из-за нехватки горючего и автомобильных шин.
Комендант авиационной базы Варшава — Окесье (полковник Шталь) готовит для дивизии 2 различных типа спасательных жилетов. Одновременно она получает две пары водных лыж для их испытания 81-м саперным батальоном: к 27.5.1941, испытав, надо отчитаться об их пригодности и заявить необходимость и объем их дальнейшей поставки.
19.5.41
Частям дивизии приказано организовать и отправить в Тересполь штабы разведки и специально выделенные группы рабочих для улучшения дорог и команды приема района расквартирования для оборудования лесного лагеря у Бяла-Подляски.
Во второй половине дня Шлиперу представляются командиры частей армейского подчинения, придаваемые дивизии: штаб 4-го полка химических минометов особого назначения (NbwRgts.Stab z.b.V.4) и его части — 8-й дивизион химических минометов (NbwAbt.8) и 105-й дивизион обеззараживания (Entg.Abt.105).
Доведя до них обстановку и планируемые действия, им приказана рекогносцировка в районе Тересполя и начиная с 22.5 вывод своих частей к Бяла-Подляске (пока в предусмотренный для частей дивизии лесной лагерь).
В 17.30 ч. в Варшаве начинается проводимое командиром XII A.K. совещание по деталям предстоящих действий, где участвуют и Шлипер с Деттмером.
20.5.41
День Фрица Шлипера и Армина Деттмера полностью посвящен совещанию[123] при А.О.К.4 в Варшаве, проводимому командующим армией фон Клюге с командирами корпусов и дивизий, и одновременно начальником ее штаба Блюментриттом сначальниками штабов корпусов и Ia корпусов и дивизий. На нем обсуждались основные проблемы подготовки к действиям[124]:
«1) Доведение предстоящих задач:
До командиров полков и других частей — только после их выхода в конечные районы (примерно с начала июня). Каждый командир может знать лишь то, что важно для него и соседей[125].
2) Разведка:
Пустая, малооживленная польская земля, появляющаяся листва меняет пейзаж и затрудняет точное наблюдение. Поэтому необходимо продолжать разведку и приспосабливать к этому НП. Часто для передовых наблюдателей необходимо и оборудование НП.
Поэтому важна тщательная проверка всех НП. Передовые наблюдатели должны заблаговременно принимать „свою“ территорию в себя и свыкаться глазом.
3) Пограничное наблюдение:
Граница (разделенная на участки наблюдения) наблюдается длительно и планомерно. Опыт Первой мировой войны (НП дивизии, полка, батальона) показывает, что результаты достигаются лишь при наблюдении всегда одними и теми же, не меняющимися при этом, специально отобранными людьми. Ежедневно они, оснащенные биноклями, отслеживают визуально (а ночью и на слух) изменения на русской позиции пограничного прикрытия, внося их в карты обстановки большого масштаба.
Так, постепенно, возникает картина типа и сил позиции пограничного прикрытия.
Независимо от этого армия ходатайствовала о повторной аэрофотосъемке.
Изучение карт, карта укрепления, аэрофотоснимок и вышеупомянутое тщательное и развернутое организованное пограничное наблюдение создадут отправные данные о силе и занятии позиции.
Напоминается о приказанном сроке, ежемесячной передаче результатов наблюдения в армию — на карте, вкратце, к 1 и 15-му числу.
4) Из-за маскировки наибольший объем подготовки к нападению согласовывается как „оборонительные намерения“. Поэтому окопные работы не только служат маскировке, но и оказывают ценную помощь для приказанной при варианте „Берта“ обороны границы интересов.
На неатакуемых местах, например от левого фланга VII А.К. по обе стороны Остроленки, энергично требуемые окопные работы — фактическая помощь от возможных частичных ударов русских на Остроленку (важный мост на Нареве, железнодорожная артиллерия) и левый фланг VIII А.К. Обустройство позиций не только изображает защиту, но и усиливает обороноспособность слабых собственных сил против вражеских местных атак.
5) Маскировка:
После проведения маршей всеми частями армии проводить тщательнейшую и регулярно проверяемую маскировку. В отличие от русских (ее мастеров) большинство из нас слишком беззаботны. В итоге мы видим немногое у врага, а враг у нас — многое.
6) Выкладка боеприпаса для первого нападения:
На основании окончательного артиллерийского развертывания подготавливается планомерная, скрытая выгрузка боеприпаса. Однажды, во время западной кампании, выложенный в районе боевых действий боеприпас дивизии был уничтожен вражеским авианалетом, что имело военно-судебные последствия. Выкладываемый боеприпас сложить достаточно раздельно, небольшими штабелями и хорошо скрыть, храня в неглубоких ямах, защищенных низкими земляными валами.
Офицерам и компетентным пиротехникам необходимо поручать перепроверку выкладки.
7) Картина у границы, наблюдаемая русскими, не должна меняться. Упражнения в пограничной зоне (до 3 километров от границы) запрещены, кроме небольших упражнений по занятию оборонительных позиций по варианту „Берта“.
8) Тщательная подготовка приказанных „налетов“.
Они происходят только непосредственно перед вторжением, т. е. за минуты до начала открытия огня или „с первым выстрелом“, чтобы преждевременно не беспокоить врага.
9) Артиллерия и саперы:
Согласно основному принципу армии (привлечь для первого нападения всю имеющуюся в распоряжении артиллерию, облегчая атакующей пехоте быстрый прорыв и уменьшение потерь), решено о временном (для участия только в начальном периоде наступления) придании ей артиллерии и саперов LIII.A.K. (резерв групп армий) как указано ниже:
a) PzGr2:
артиллерия и саперы 167 и 267-й дивизий. Господин командующий решил, что от их артиллерии в любом случае нужно придать 1 тяжелый дивизион (15 см гаубиц) XII А.К. для 45-й дивизии.
b) XXXXIII А.К: артиллерия и саперы 293-й дивизии;
c) IX А.К.: артиллерию и саперов XIII А.К. (17 и 78-й дивизий).
Дополнительная артиллерия усиления и саперы подтягиваются 2 танковой группой, XXXXIII и IX А.К., взаимодействуя с XIII и LIII А.К., командиров своевременно проинструктировать.
Использование происходит так, что позже, при продвижении возвращающих их дивизий, эту артиллерию и саперные силы нетрудно привлечь снова. Взятие их с собой (даже небольших частей) 2-й танковой группой, XXXXIII и IX А.К. на восток за Буг запрещено из-за угрозы возможности использования резерва групп армий.
Помимо этого временного распределения, армия пытается получить и дополнительную артиллерию (в т. ч. из трофейного имущества), а именно:
а) XII А.К. (для нападения на цитадель Бреста) — 21-см дивизион или батарею[126];
б) для VIII А.К. дивизион трофейной артиллерии;
с) дальнейшая железнодорожная артиллерия, кроме уже предусмотренных 4 батарей (1 на западе Тересполь, 2 у Фронолова, 1 (К5)[127] на западе Остроленка (наибольшая дальность стрельбы 55 км).
2-я танковая группа и корпуса как можно быстрее сообщают, какие цели должны браться под огнем.
10) Бронепоезд:
Опыты показывают, что в большинстве случаев бронепоезда будут обузой, не оказывая какого-либо влияния.
Один сейчас имеющийся в распоряжении армии поезд готовится там, где может назначаться для полосы 2-й танковой группы (Тересполь). Если придается второй, то он предусмотрен для VII А.К.
11) Формирование передовых отрядов и раннее определение их руководителей.
12) Команда связи XII и XXXXIII А.К. остается при 2-й танковой группе и после их удара на восток.
13) В конце мая танковой группе и корпусам подчиняются наличествующие строительные силы и R.A.D. На них переходит ответственность за улучшение дорог и мостов, строительство районов расквартирования и так далее.
Затем армия больше не принимает больших заявок.
14) Доведение задач до командиров эскадрилий должно происходить заблаговременно танковой группой и пехотным корпусом, чтобы знакомить их с картами, соответствующими их заданиям.
15) С 25.5 всеми штабами и подразделениями снова нужно вести KTB[128].
16) В июне рекомендуется оставление излишних дел.
17) Кроме выделенных переправочно-мостовых парков, матчасти временных мостов и так далее, переход Буга подготавливают и самостоятельно со вспомогательными средствами.
При возможности перевозки на грузовых автомобилях подвозятся баржи с Вислы.
Обучение:
1) На основе отданных господином командующим указаний — обучение противотанковой обороне всем оружием, прежде всего пехотой.
2) Противохимическая защита и преодоление отравленной территории, никакого „Газового страха“!
3) Средство ПВО пехотного подразделения.
4) Внимание к ближнему бою.
5) Взаимодействие и использование тяжелого и легкого оружия пехоты.
6) При хорошем обзоре никаких плотных тактических построений для снижения потерь.
7) Тщательная боевая разведка, чтобы не быть ошеломленным огнем хорошо скрытого врага, оказавшегося в тылу.
8) Лошадей тренируют, но стараются беречь.
Уход за лошадьми. Правильная конская сбруя и седлание.
Проверка транспорта на легкую проходимость.
Организация и оборудование:
1) Весь транспорт нагружать как можно легче, весь балласт сначала оставляют под охраной.
2) Как транспорт задействуются и „крестьянские подводы“.
3) Сражающиеся подразделения имеют при себе достаточный запас средств противохимической защиты и противотанковой борьбы.
4) „Rollteppiche“[129] для транспорта.
5) Резервы обуви и одежды.
Регулирование марша:
1) Самое тщательное регулирование и дисциплина на марше.
2) Интервалы в колоннах — по устному указанию господина главнокомандующего в Рембертове.
Снабжение.
Предстоящее задание зависит главным образом от снабжения и подвоза. В решении этого первоочередного и основного вопроса должны тесно сотрудничать Ia и Qu. или Ib.
Служба штаба.
Ответственный для проведения решения командиров по подготовке, организации и т. д. — начальник штаба или (в дивизиях) Ia.
Он равным способом и как можно чаще объединяет Ia, Qu, или Ib, Iс, саперного офицера, офицера связи и т. д. постоянными обсуждениями, чтобы быть в курсе сфер деятельности штаба и суметь вмешаться лично, что особенно касается важного времени подготовки.
Мы все отвечаем за то, чтобы заблаговременно было сделано все для облегчения выполнения нашими подразделениями их определенно нелегкого задания и снизить потери.
Господин командующий ясно подчеркнул, что при первом натиске и прорыве пограничных укреплений в первую очередь необходимо действовать планомерно, заботясь о скорейшем подтягивании по возможности более мощных сил и оружия, чтобы изначально успешно отражать контратаки и придать первому сражению выигрышный оборот.
Если позиция пограничного прикрытия проломлена и в прорыв введено достаточное количество сил и средств ведения боя, то, согласно основной мысли, начинается быстрый и не считающийся ни с чем удар на восток. Без оглядки на фланги и без преждевременного ввода резервов, используя широту пространства врага пронзить и расширять прорыв и, глубоко проникнув, воспрепятствовать ускользанию врага на просторы его территории.
Заявки:
1) Подаются армии до 1.6.41 лишь при неотложной необходимости и учитывая, что она больше не располагает никакими резервами в артиллерии, переправочно-мостовом парке и т. д.
2) Без указания срока:
После его доработки по экземпляру окончательного варианта приказа на нападение (1-й вариант) подается 2-й танковой группе и пехотному корпусу армии. (Востребование приказов танковой группы и корпуса — только однократно при уведомлении о начале общего нападения армии и о проведении первого этапа наступления.)
Сохранение в тайне. Вопреки практически не утаиваемой подготовке, основной приказ фюрера о проведении всех возможных мероприятий маскировки по-прежнему в силе.
Необходимо тщательно обращаться с секретными документами и соблюдать осторожность при междугородних телефонных разговорах.
До последнего момента мы привязаны к безусловному сохранению тайны!»
Во второй половине дня Шлипер присутствует на показательном упражнении в лагере Рембертов — офицеры и унтер-офицеры дивизии демонстрируют приемы борьбы с танками средствами пехоты и артиллерии.
Части команд приема района расквартирования транспортируются по железной дороге в их расположение.
Дивизия продолжает упражнения по взятию бастионов.
Деттмер сообщает в А.О.К., что придаваемые «сорок пятой» части армейского подчинения могут начинать выдвижение в район постоянной дислокации.
21.5.41
Штаб разведки (гауптмана Эткена) в 7.30 выезжает в пункт постоянной дислокации.
День заполнен редактированием предварительного распоряжения на марш, начинаемый в ночь на 27 мая. Предварительно — пункты постоянной дислокации достигнуть к 2.6. Определены 4 маршевых эшелона — Цана, Кюлвайна, Йона и Гиппа.
Цан и фон Паннвиц в первой половине дня обсуждают с Деттмером границы районов своих частей, после полудня тот же разговор идет у Ia с командиром Nbw.Rgt.Z.b.V.4.
23.5 части химических минометов, согласно приказу А.О.К.4, начнут марш из прежнего расположения в пункт постоянной дислокации.
22.5.41
Деттмер — на совещании в А.О.К.4 по регулированию дорожного движения и прохождения частей дивизии по Варшаве 27 и 28 мая. Предложения дивизии выполнимы и принимаются.
Шлипер — на упражнении III/I.R.133. Тема: форсирование Вислы и овладение фортом Сикирки на юго-востоке Варшавы.
Совещание с участием Шлипера — по обучению, связанному с принятым на совещании у фон Клюге (20 мая) решением о перенесении марша на 27/28. Затем особое обсуждение с проинструктированными командирами о тактических заданиях на рекогносцировку.
Штаб корпуса, интересуясь испытаниями переданных в дивизию водных лыж, заранее развеивает иллюзии: «Водные лыжи, переданные 81-му саперному батальону, в их нынешней форме не подходят для военных целей». Однако не собирается отступать: «Батальону поручается легким дооборудованием, вмонтируя опорную плиту внутри лыж, привязать обе лыжи к легкому средству форсирования и испытать его пригодность. Результат сообщить к 01.06.1941»[130].
23.5.41
Продолжение переделки приказов на марш. Шлипер и Шинделмайзер — на упражнении I.R.135, проводимом в фортах II и III.
Иногда эти упражнения (разумеется, когда не присутствует командование) напоминают скорее отдых на воде — беспрерывные плескания в воде износили не только лодки, но и плавки солдат дивизии. Обучение гребле часто превращалось в веселое плескание и клоунаду с гонками на резиновых лодках. Испытываемые Масухом индивидуальные плоты, вероятно, изображая форсирование под огнем, забрасывались камнями под усмешки местных жителей. Солдаты и офицеры лишь слабо догадывались о цели обучения[131].
Вальтер Лоос, I.R.130: «Тогда многие и достаточно разумные задумчиво встряхивали головами и думали, что мы бы смогли заняться этим „каскадом фонтанов“ и во Франции. Хотя постепенно все отчетливее было видно, что вся эта подготовка — для заключительного спора с нашим могущественным восточным соседом — Советским Союзом. Впрочем, об этом говорилось лишь намеками, в глубине сердца верили — или, точнее говоря, хотели не верить в это»[132].
В I.R.130 «заключительную дискуссию» почти не обсуждали, самое большее — о ней лишь шептались, вспоминал Лоос…
Командование, впрочем, делало все, чтобы неверие войск в войну с СССР сохранялось и дальше. 22 мая, в соответствии с указанием штаба OKW от 12.05.1941, одновременно с введением максимально уплотненного графика движения эшелонов, началась вторая фаза дезинформации: усиленное представление сосредоточения сил для «Барбароссы» как широко задуманного маневра по введению в заблуждение западного противника. OKW отмечено, что все усилия будут напрасными, если расположенные на востоке соединения, безошибочно узнают о предстоящем нападении и распространят эти сведения по стране. Поэтому среди них должен циркулировать слух о тыловом прикрытии против России и «отвлекающем сосредоточении сил на востоке».
Оберст-лейтенант Масух, командир PiBtl 81, не дожидаясь конца месяца, уже отчитывается об испытаниях лыж и спасательных жилетов. Хотя донесение не содержит каких-либо эмоциональных всплесков, судя по всему, они были, причем на всех уровнях, вынуждены доказывать «кому-то сверху», что все поиски «чудо-средства» не заменят необходимого числа надувных лодок. Масух отмечает, что «для опытного лыжника водные лыжи не особо трудны. Однако он будет чувствовать себя уверенно только после многочасовых попыток скольжений по воде. Несущая способность водных лыж достаточна для поддержки полностью снаряженного солдата. Скорость течения должна быть менее 1 м/сек»[133].
Для форсирования реки под огнем водные лыжи мало предназначены:
а) из-за долгого крепления (пристегивания) лыжи на этом и отделении на противоположном берегу; b) после падения в воду «лыжник» повиснет в них довольно беспомощно и не сможет двигаться.
Несущая способность сделанного из них плота (прикрепив до доске на передней или соответственно задней трети) при спокойной воде и легко экипированных солдатах — 2 человека. Передний из них готов к стрельбе, задний — передвигает плот. Однако при этом нужно обращать внимание, чтобы отверстия уплотнялись от заливания водой.
…Испытывались два вида спасательных жилетов — Гайслера (торгового флота) и Дрэгера обр. S Wp.734 (баллон сжатого воздуха).
Жилет Гайслера не выдерживает никакого полностью оснащенного солдата, вынужденного еще и делать плавательные движения, жилет Дрэгера — держит и без этого, причем можно держать пистолет на изготовку и стрелять. Плыть вперед в обоих спасательных жилетах несколько трудно — они спроектированы для лежания на спине. Их связывание (двух или нескольких) наподобие плота бессмысленно: несущая способность остается, как и для отдельного человека.
Спасательные жилеты со спинкой вперед ни в коем случае нельзя застегивать из-за препятствия обзору.
Выводы:
1) Заказ водных лыж имеет смысл только в качестве возмещения малых надувных лодок. Они используются и как плот, далеко уступающий малым надувным лодкам.
Предлагается отказаться от требования водных лыж.
2) Спасательные жилеты Дрэгера (образец S Wp.734), как и другие, выдерживающие полностью оснащенного солдата, пригодятся при форсировании. Например, упавшие в воду раненые, носящие их, смогут спастись.
Предлагается затребовать 500 спасательных жилетов[134].
Начал работу штаб Герхарда Эткена. Первый результат — отчет наблюдательного штаба фон Фуметти (A.R.98). К этому времени русские герметично закрыли границу, и расположенные на восток от Буга местечки, прилегающие к ней, отселены и разрушены. Почти сплошное проволочное заграждение прекратило сообщение, товарообмен происходил только над мостом в ходе железнодорожной линии Тересполь — Брест. Русская погранслужба была очень внимательна и недоверчива. «Все же разведка проводилась без заметного повышения прежнего движения на немецкой стороне, так что русский не был предупрежден»[135].
Общие наблюдения[136]:
Строительство: медленно, не глубоко, хорошая маскировка.
Посты: исключительно много постов и патрулей. Очень внимательны и недоверчивы, проявляются мало.
Характер водной преграды: вода непрерывно спадает. Земля еще очень мягкая, частично неподходящая для укреплений.
Воздушное сообщение: отдельные взлеты и посадки на аэродроме Брест. Высота полета в пограничной зоне в большинстве случаев 200–300 м. Биплан с очень светлой окраской. До сих пор никаких нарушений границы.
Ночное впечатление: на стройплощадках идет работа, яркое освещение (светомаскировки нет). Никакого интенсивного строительства. Доставка материала, по-видимому, и ночью. Сильное грузовое и железнодорожное сообщение. Громкая радиомузыка из цитадели (маскировка шума).
1. Затемнено, пока только земляные работы и доставка большого количества древесины. Сейчас там не работают.
2. Скрыт, земляные работы завершены, незадолго до этого окончание деревянной обшивки. Бетонирование. Доставка древесины, гравия, железных стержней. Работает бетономешалка с ленточным конвейером. День и ночь строительство. Ночью свет. По-видимому, дот. Направление стрельбы: наблюдательная вышка.
3. Затемнен. Работы как и на 2. По-видимому, дот.
Направление стрельбы на железнодорожный мост. Влияние с последней трети.
4. Законченный наблюдательный пункт. Закопанный броневик. Наблюдательный сектор: вся территория слева до цитадели, справа от железнодорожного моста.
5. Прокоп шоссе у старого русла Буга. Деревянная обшивка, бетонирование. Цель?
Кроме того, на южном краю острова 2 следующих экскавации. Работы приостановлены уже 10 дней.
6. Бетонированное убежище в старой цитадели. Направление стрельбы — фронтально вдоль железнодорожного моста. Работы с деревом, арматура. По-видимому, усиление потолка.
7. Стройплощадка непосредственно к северу от железнодорожного моста (?) — согласно сообщению его охраны. Еще никаких собственных наблюдений (22–23.05).
8. Готовый дот в доме справа от дерева с шаровой кроной. Скрыт. Направление стрельбы — берег Буга к северу от железнодорожного моста.
9. Очень широкое укрытие перед местностью. Оборонительное сооружение? Направление стрельбы?
10. Размером с 8. Не затемнено. В разрушенном доме. По-видимому, готово. Оборонительное сооружение? Направление стрельбы?
11. 2 стройплощадки, 45 м друг от друга. Затемнено, сухой хворост. Между железной дорогой и Речицей. Земляные работы.
12. [Наблюдение] на правый лесной угол. Затемнено. Готовый дот.
Направление стрельбы: железнодорожный мост.
13. Середина леса. Не затемнено. Готово. Зеленое возвышение с 2 бойницами. Наблюдательный пункт? Оборонительное сооружение? Направление стрельбы и соответственно наблюдения как 12.
14. Левый лесной угол, затемненный. Готовый дот. Направление стрельбы как 12 и к северо-западу (?).
Новости из XII А.К. 27. 28. и 29.5 генерал Шрот в сопровождении полковника Вуерста (штаб XII А.К.) выезжает на осмотр полосы корпуса. В поездки приглашаются только командиры и командующие артиллерией дивизий, без сопровождения. 28.5. — очередь 45-й дивизии.
24.5.41
Шлипер и Шинделмайзер осматривают размещение и автомобили Pz.Jg.Abt.45. Совещание о замене артиллерийских тягачей автомобилями 14-й роты.
Штаб 4-й армии (вероятно, на основе информации, полученной от агентов на советской территории) беспокоит то, что русские при начале операции могут погнать вниз по течению Буга дрейфующие мины для подрыва мостов. Или незаметно заминируют как наиболее благоприятные для штурмующих участки восточного берега, так и речное дно перед ними. Далее, хотя признаков электрических преград или заборов в русских пограничных укреплениях пока что нет, все же, заглядывая вперед, надо подготовить контрмеры.
Совещание Деттмера с полковником Прохом (части железнодорожных войск).
В штабе XII А.К. проходит важное совещание относительно распределения боеприпасов:
1) Дивизией затребовано:
1 боекомплект артиллерийских боеприпасов
2/3 боекомплекта для тяжелого оружия пехоты
1/2 боекомплекта средств для ближнего боя, подрывов и воспламенения
1/3 боекомплекта боеприпаса пехоты.
2) Штаб XII А.К. предусмотрел:
1/2 боекомплекта артиллерийских боеприпасов
1/2 боекомплекта для тяжелого оружия пехоты.
3) Теперь на основании обсуждения для дивизии предусматриваются:
а) 1/2 боекомплекта артиллерийских боеприпасов с ударным взрывателем
30 бронебойных снарядов на l.F.H.
30 дымовых снарядов на l.F.H.
10 бетонобойных снарядов на s.F.H.
55 дымовых снарядов на s.F.H.
25 % особых зарядов для l.F.H.
40 % особых зарядов для s.F.H.
В целом это:
4050 F.H. снарядов с ударным взрывателем
1080 — 10-см бронебойных снарядов для l.F.H.18
1080 F.H. дымовых снарядов
1550 особых зарядов для l.F.H.18
900 — 15-см снарядов 19 с ударным взрывателем
120 — 15-см снарядов 19 бетонобойных
660 — 15-см снарядов 19 дымовых
672 особых зарядов для s.F.H.18
b) 1/2 боекомплекта для тяжелого оружия пехоты, в целом это:
3970 3,7-см бронебойных патронов
760 3,7-см бронебойных патронов 40
3300 3,7-см осколочно-фугасных патронов
450 5-см бронебойных патронов
120 5-см бронебойных патронов 40
90 5-см осколочно-фугасных патронов
6570 5 см минометных мин 36 (l.Gr.W.)
5180 8-см минометных мин 34 (s.Gr.W.)
600 8-см дымовых минометных мин (вместо 405)
1650 7,5-см осколочно-фугасных снарядов Jgr.18 (l.I.G.16)
300 15-см осколочно-фугасных снарядов 38 (s.I.G.33)
c) 2500 штоковых ручных гранат
1000 яйцевидных ручных гранат
1000 дымовых ручных гранат
1000 дымовых шашек
30 боевых зарядов 12,5 кг
15 боевых зарядов 50 кг
135 боевых зарядов 3 кг
75 дымовых патронов
d) в целом 1,5 комплекта ближнего боя (взрывчатки и средств подрыва) — это:
19 ящиков с комплектом взрывчатых веществ комплекта а
15 ящиков с комплектом взрывчатых веществ комплекта b
15 ящиков с комплектом взрывчатых веществ комплекта с
3 ящика с комплектом взрывчатых веществ комплекта d
9 ящиков с комплектом средств для подрыва комплекта а
4 ящика с комплектом средств для подрыва комплекта b
750 метров детонирующего шнура.
Боезапас должен вывозиться (вероятно, с 28.5) колоннами дивизии из армейского склада боеприпасов «Маргарита» (6 км северо-восточнее Деблина) и класться на хранение в дивизионном артиллерийском обменном пункте. Путь следования примерно 150 км.
Nbw.Abt.8 и Entg.Abt.105 на армейском складе боеприпасов «Марта» (к северу от Бялы-Подляски) получат 2880 выстрелов для реактивных установок (40,50 % Wurfk.Spr[137], 50 % Wurfk. Fl).
Вероятно, будут приданы гужевые саперные батальоны 215 и 750-й дивизиям. Тогда назначение средств ближнего боя (взрывчатки и принадлежностей для подрыва) повышается от 2 до 3,5 боекомплекта.
Обсуждалась и планируемая при начале нападения, артподготовка. Заявлено, что предусмотрено подчинение 22-см мортирного дивизиона (чешский), расположенного пока в Ютербоге.
На данный момент предусмотрена следующая продолжительность артподготовки:
31-я дивизия = 1 ч.
34-я дивизия = 1 ч.
45-я дивизия = 10 минут.
Следующее совещание относительно боеприпасов для «Барбароссы», где должны участвовать Ib и WuG дивизий, пройдет, вероятно, 24.5 в 15.30 ч. при А.О.К.4[138].
…При А.О.К. 4 начинается штабное учение, продлившееся до 24.05.1941. Тезисы, кратко характеризующие его основные выводы:
«Успех предстоящего похода зависит от безупречного хода снабжения. Новая организация („Командование генерал-губернаторства“) непосредственно подчиняется задачам О.К.Н.: управление и пополнение снабжения и его подвоз по железной дороге во время операций; использование транспорта в соответствии с основными направлениями наступления. Командованию генерал-губернаторства подчиняется „район снабжения“, управляющий лагерем снабжения.
Ежедневная потребность дивизии (примерно 170 т) до 100 до от основной базы снабжения всех пограничных лагерей может подтягиваться дивизией самостоятельно, при этом необходимо, чтобы продснабжение двигалось только колоннами IVa. Используя большую погрузочную емкость армии, 100 км могут преодолеваться еще раз. Затем „Базы снабжения“ переносятся вперед. При этом может случаться, что дивизии, хотя и стоят рядом с ними, снабжаются еще из пограничных лагерей в генерал-губернаторстве, так как базы пока снабжают другие воинские части. Необходимо препятствовать подчиненным органам неправомочному получению на базах.
В армии должна использоваться каждая тонна транспорта. Никакая колонна не должна стоять неиспользованной. При известных условиях армией или корпусом задействуются колонны дивизий. Поэтому часто в дивизиях их перегружают для необходимой поддержки (вещевой обоз перегружают на крестьянские повозки и в качестве грузового используют автомобили для перевозки лошадей или санитарные). Непосредственное руководство транспортом в дивизии. Если корпус создает себе малые базы, они называются „корпусные обменные пункты“. Запасное хозяйство в дивизиях не раздувается. Никаких излишних требований. Ничто не оставлять. Каждое подразделение отвечает за то, что принятые предметы снабжения имеются при себе. Облегчение транспорта армии за счет местных ресурсов. Ожидать только небольшой добычи продовольствия. То, что тем не менее находится, не реализовывают дополнительно, а меньше запрашивают.
Самое тесное сотрудничество между группой оперативного управления и отделом тыла. По возможности стремиться и к свободному постоянному обмену мыслями. Ia должен информировать Ib вовремя, чтобы суметь обеспечивать снабжение своевременно и в необходимом размере. С другой стороны, от снабжения неоднократно зависят и руководящие решения.
Магистрали должны непременно резервироваться каким-либо движением пехотных и гужевых частей. Разрешено Моторизованное снабжение и марши моторизованных подразделений. Однако при каждой остановке шоссе должно быть свободно. Время от времени магистрали принадлежат исключительно танковым войскам.
Обеспечение учреждений службы снабжения полевым запасным батальоном. При невыясненных отношениях система конвоя при движениях снабжения и уличном контроле решается дивизиями. К тому же охранная дивизия, выполняющая другие задачи, находится в распоряжении только в ограниченном объеме. Насколько возможно, помогают себе сами, иногда привлекая резервный полк.
Улучшение дорог с подручным материалом командами военнопленных, полевого запасного батальона, резервного полка. Подстава с буксирами на трудных местах. Для конных повозок организуют ручное перетаскивание.
Ожидать только небольшие трофеи. Однако если найдено, то регулировать планомерно и честно сообщать, как долго вследствие этого будут независимы от снабжения. Не заниматься спекуляцией. Горючее: брать только то, что отсутствует в 1 заправке. Запасы защищать. Русские горюче-смазочные и эксплуатационные материалы для немецкого транспорта, наверное, неподходящи. Исследование при известных обстоятельствах аптекарем корпуса или армией — там лаборатория ГСМ и команда по обработке горючего тетраэтиловым свинцом. Обязательно сообщать объем найденного для использования в целом. Осторожность при обращении с горюче-смазочными и эксплуатационными материалами, избегая отравления.
Машинно-тракторные станции, тракторы, правда, остро необходимы для сельского хозяйства в России, однако интересы войск преобладающи. Заимствование только для собственных нужд (для артиллерии, противотанковых орудий) вопрос горючего и водителей.
Автомобили. Заполняют только свободные места. Не каждый унтер-офицер имеет собственную легковую машину, так как иначе засорение и повышение требования горюче-смазочных и эксплуатационных материалов (транспорт). Проверка инженерами подразделений. Со всей остротой противиться раскомплектовке.
Продовольственное снабжение. Идеальное требование, что подразделение снабжается из страны пребывания и нуждается только в подвозе муки и хлеба. Никакого дикого реквизирования. Выделять команду учета с охранными командами и крестьянской повозкой. Добычу не использовать дополнительно, а засчитывать. Сообщать о больших складах. Лошади и крестьянские повозки. Берут только то, в чем нуждаются. Никаких больших обысков не проводить.
Пленные. С пожилыми унтер-офицерами полевого запасного батальона составляют рабочую команду и занимаются улучшением дорог и т. д. Походные кухни и транспорт оставлять, офицеров, политических комиссаров и пожилых младших командиров отделять. Отправка в тыл пленных дивизиями на базы армии.
Вещевое довольствие. При больших потерях (газ) положение в дивизии должно уравновешиваться, так как одежда не подвозится.
Преодолевать перегрузку грузовых автомобилей. Никакое излишнее (включая санитарное) оборудование с собой не брать, полезная нагрузка транспорта — это лимит.
Полевая почта. Рассчитывать на большие трудности, так как транспорт недостаточен в любом случае.
Сообщения тщательно проверять. Исправлять сообщения из войск. Обучение адъютантов. Устройство складов боеприпасов, хорошо скрытых и рассредоточенных.
Копать углубления. Для каждого склада выделять ответственного офицера. Боеприпас только частично на позиции. Для дивизионов центрального расположения, где могут нести сами эшелоны. Водный вопрос. При необходимости организовывать водовозные повозки. Приготовить пустые бочки, чтобы позже их догонять»[139].
Несколько шокирующим является путь решения проблемы вещевого довольствия. Странно, почему именно газ приведен в качестве примера причины больших потерь. Необходимо обратить внимание и на способ снабжения войск за счет местных ресурсов. Другого выхода, как видно, не было, вести с собой продовольствие или подвозить за сотни километров армия не могла себе позволить. В то же время понятно, что поиски «местных ресурсов» могли оказаться процессом «творческим» и в конечном итоге отрицательно сказавшимся на дисциплине.
25.5.41
Майор Деттмер — на совещании в штабе XII А.К. Помимо боевой подготовки и размещения, Деттмер докладывает и о спланированном дивизией ведении боя, разработанном на основании проекта приказа о нападении штаба корпуса.
Затем те же вопросы (в ограниченном объеме, не затрагивающем секретной информации) Деттмер обсуждает с 01, гауптманом Герхардом Эткеном (в данное время руководитель команды приемки района расквартирования в Бяла-Подляске).
26.5.41
Шлипер с IIa, майором Бруно Шинделмайзером, осматривает размещение, транспорт и инженерно-саперное имущество 81-го саперного батальона.
Обрадовал штаб корпуса — его дивизиям выделяются дополнительные надувные лодки в размере понтонно-мостового парка, «сорок пятой», кроме того, штурмовые лодки[140] 3 понтонно-мостовых парков (в целом 18 штурмовых лодок), а также по 200 м колейной дороги из стальных листов[141].
Подчеркивается, что стальные листы, выделяемые 507-м саперным полком, по окончании боевых действий нужно обязательно собрать для повторного использования, не рассчитывая на их дальнейший значительный подвоз.
Расположение дотов в полосе 45-й дивизии, вскрытых наблюдением
Поступают новые результаты наблюдения, проводимого штабом разведки (наблюдательный штаб фон Фуметти).
При описании общего положения отмечается, что ночная работа несколько оживилась. Очень оживленная воздушная активность, ежедневно примерно 5 самолетов, высота полета — 200–500 м. 2-моторные самолеты на высоте 6000–7000 м. До сих пор не установлено никакого перелета через границу.
Еженощно красные и зеленые сигнальные ракеты. Замечено 2 прожектора ближе всего к 6 и вблизи вокзала.
По сообщению из соседней полосы 26.5 около Острова 1 км восточнее Ставы замечено 3 привязных аэростата.
1. Затемнение, земляные работы и доставка древесины. Перерыв в строительстве — 5 дней, начиная с 25.5. Бетонирование. Наверное, дот.
1a. Новая стройплощадка, 26.5, в первой половине дня сооружение маскзаграждения. До сих пор только земляные работы и работы с деревом.
2. Затемненный, бетонирование от 25.5 готово. Бойницы. Слышно расколачивание деревянной обшивки для бетонирования. Направление стрельбы на наблюдательную вышку.
3. Дот. Затемнено, с 24.5 очень оживленное строительство, работа и ночью. Бетонирование, переноска гравия. Направление стрельбы — железнодорожный мост, влияние, однако, только с его последней трети.
4. Законченный наблюдательный пункт, закопанный броневик. Наблюдательный сектор слева до моста Цитадели, справа от железнодорожного моста.
Ниже 4 — скрытый танк-амфибия. За сложенным тюком соломы при 4 — прибор для подслушивания. Позади казармы (при 4) 12 4,5-см противотанковых орудия на стоянке.
5. и 5а. Прокопы шоссе шириной примерно 1 м, деревянная обшивка и бетонирование. Цель?
По южному краю Цитадели еще 2 дальнейших участка земляных работ — они уже 14 дней приостановлены.
6. Бетонированное убежище в старой цитадели (юго-западный край). Фронтально направлением стрельбы вдоль железнодорожного моста. По-видимому, только что закончено. Особенно неприятно!
7. Стройплощадка непосредственно к северу от железнодорожного моста. Бетонирование, передвижение с галькой, очень оживленное строительство, особенно ночью. По-видимому (мнение саперного офицера), минные работы? Никакого поля обстрела.
…9. Очень широкое укрытие перед местностью. Готовый дот. Направление стрельбы — берег реки Буг к северу от железнодорожного моста. Очень хорошо скрыт.
10.2 разрушенных дома с бойницами, усиленных, по-видимому, бетонным перекрытием. Оборонительное сооружение?
11.2 стройплощадки, 45 м друг от друга, затемненные с судам хворостом. Дот?
12. На правом лесном углу маскировка хворостом. Готовый дог. По словам таможенной охраны, закончен летом прошлого года. Направление стрельбы — железнодорожный мост — Т. Р.[142]
13. Центр леса, не скрытый, в состоянии готовности. Зеленое возвышение с 2 бойницами. Наблюдательный пункт или оборонительное сооружение. Направление обстрела и наблюдения как 12.
14. Левый лесной угол, затемнено, готов. Дот, также с лета прошлого года готов. Направление стрельбы как 12 и на северо-запад?[143]
27.5.41
Укладка имущества и выступление дивизии из прежнего расположения.
Выход на марш — воспринимается многими как торжественное событие. Например, 133-й полк оставлял Варшаву под звуки полкового оркестра[144].
Обсуждение Деттмера с майором Эльхлеппом (уполномоченный службы военных сообщений командования группы армий В) деталей налета на железнодорожный мост Бреста. Для контроля за маршем частей дивизии майор Деттмер посещает районы сосредоточения маршевых эшелонов и отдельные участки маршрута.
Отъезд Шлипера в Бяла-Подляску на совещание со Шротом, намеченное на 28.5.
Оберст-лейтенант Масух, командир 81-го саперного батальона, просит при достижении конечных мест расквартирования подвезти в батальон, затем подчинив ему, саперный взвод полевого запасного батальона.
Оберст-лейтенант информирует, что 3-я (моторизованная) Pi.Btl.81, (ее 1 взвод уже у Тересполя) 31 мая подводится в конечные места расквартирования, так чтобы ее начиная с ночи с 1 на 2 июня привлечь к дальнейшему улучшению дорог.
Кроме того, Масух повторяет, что испытания доказали непригодность водных лыж для форсирования, добавляя, что, если скорость течения более 1 м/сек, придется делать усиленное дообрудование.
Прежние переводчики с английского разведотдела дивизии, зондерфюреры Евгений Зорга и Фриц Веллер, переводятся в запасную роту переводчиков в Берлине. Так и не получив возможности применения в их настоящей сфере, они, однако, активно участвовали в духовном обслуживании подразделений и пытались стать полезными, применяя свои лучшие навыки. В штабе дивизии откровенно сожалели об их, уважаемых как хорошие товарищи, отъезде. Из-за отсутствия необходимых кадров А.О.К. еще не обещались переводчики с русского[145].
Командир 4-го полка химических минометов поднимает вопрос об эвакуации населения из района расположения для беспрепятственного выхода на позицию, снабжения батарей боеприпасом и его хранения.
Требуется немедленное прекращение всех сельхозработ для предотвращения дальнейшего рыхления земли на предусмотренных огневых позициях.
Для спокойной и защищенной от диверсий работы на огневой позиции и складирования матчасти с 12.00 ч. 3.6.41 требуется освобождение бойни и кладбищенской капеллы, а с 12.00 ч. 7.6.41 — полное освобождение от населения и прекращение всех сельскохозяйственных работ и выгонов в области, примыкающей к расположению. Также начиная с 7.6.41 предоставление в распоряжение для штабелей боеприпасов и размещения охраны и расчетов батарей нескольких строений, находящихся в эвакуируемом районе (без дальнейшего расположения в них других частей).
Новости от наблюдателей[146]:
1. Затемнено, работы с деревом (забивка толстых свай), расширение опалубки. Действует бетономешалка.
Доставка щебня, древесины и гравия, длительная транспортировка грунта. 35–40 рабочих.
Направление стрельбы — четко на северо-запад.
1а. Затемнено, земляные работы, копры столбов, доставки древесины.
1b. Южный край острова. 2 M.G. Полевые оборонительные сооружения развиваются до дотов. Привоз толстых столбов, брусьев и полос, а также бетонных труб. Расширялась дорога для грузового автомобиля по доставке материала. Непосредственно к востоку от этого 2 стройплощадки.
2. Затемнено, бетонирование закончено. Сносят опалубки. Направление стрельбы — юго-запад.
3. Затемнено, день и ночь интенсивное строительство. Оживленная доставка материала.
Направление стрельбы — железнодорожный мост, влияние с последней трети.
4. Законченный наблюдательный пункт, закопанный броневик.
5. Прокоп шоссе у старого русла Буга. Забетонированное заграждение на дороге — в состоянии готовности.
5а. Прокоп шоссе шириной 1,50 м, по-видимому, траншея к пулеметной точке, расположенной непосредственно к югу.
6. Бетонированное убежище в старой цитадели. Направление стрельбы — вдоль железнодорожного моста, фронтально работы с деревом.
7. Стройплощадку непосредственно к северу от железнодорожного моста не видно, никакого поля обстрела, тщательные маскировки, оживленное строительство, в том числе ночью. Освещают минные работы.
9. Готовый дот возле дома с бросающимся в глаза высоким деревом с шарообразной кроной. Направление стрельбы — берег Буга к северу от железнодорожного моста. Маскировочное заграждение из хвороста.
10. В разрушенном доме 2 амбразуры, по-видимому, усиленные изнутри.
11.2 стройплощадки в 45 м друг от друга. Затемнено, маскировочное заграждение из хвороста. Между железной дорогой и Речицей.
12. На правый лесной угол. Затемнено. Готово с лета 1940 г., направление стрельбы — железнодорожный мост.
13. Середина леса. Незатемненный. Готов. Зеленое возвышение с 2 бойницами. Наблюдательный пункт? Оборонительное сооружение? Направление стрельбы и соответственно направление наблюдения — аналогично 12.
14. Левый лесной угол, затемненный. Готово с лета 1940 г., маскировочное заграждение из хвороста. Дот. Направление стрельбы как 12 и на северо-запад?
15. Готовая пулеметная позиция с 2 амбразурами (укреплено кругляками), а также убежищем со старым цементным укрытием (от разрушенного дома?). Амбразуры 50–60 см над водной поверхностью.
16. Готовое полевое оборонительное сооружение южнее 5а — пулеметная позиция с убежищем (потолок из волнистого железа).
17. На углу казарм западного края Центрального острова — 8 окон с направлением стрельбы на железнодорожный мост. Наверное, усиление угла казарм изнутри. К югу сухое укрытие из хвороста.
18. Укрытие, очевидно, только от железнодорожного моста. По словам мостовой охраны, там велись работы осенью 1940 г. Наверное, оборонительное сооружение с направлением стрельбы на юго-запад вдоль шоссе.
19. Северная окраина Речицы, маленькое укрытие из хвороста. Никаких работ. Оборонительное сооружение? Направление стрельбы?
28.5.41
У Тересполя в первой половине дня Фриц Шлипер обсуждает со Шротом план использования дивизии, порядок подчиненности, придание ей артиллерии резерва О.К.Н. и саперных средств. Далее в ходе дня проходят встречи Шлипера с командующим артиллерией корпуса (генерал Хайнеман[147]) и командором A.R.98. Группа управления штаба 45 I.D. в полдень достигла Седлец и работает здесь до 9.00 ч. 1 июня.
А.О.К.4 распорядилось значительно усилить патрулировавшей войсковые посты у русской границы. Охранения и подвижные дозоры (чтобы слишком сильно не бросаться в глаза на фоне таможенников в качестве войсковых постов) несут пограничную службу, идя с винтовкой наперевес и без касок (в фуражках), непосредственно у пограничного забора. Особо указано на то, чтобы патрули и посты таможенной охраны границ выделялись на его фоне, исключая недоразумения между собой и вермахтом — в частности, ночную стрельбу[148].
Марш дивизии проходит согласно приказу, без особых событий.
Прикомандированный к 45-й дивизии корреспондент «Die Wehrmacht» Герд Хабеданк двигался вместе со I.R.135 — от Варшавы к Бугу: «Через жару и пыль по забитым техникой и людскими потоками шоссе, минуя покинутые лесниками леса, нашпигованные автопарками, деревни, населенные батареями, радиостанциями, штабы под высокими соснами».
Жара и пыль были не помехой и лейтенанту Михаэлу Вехтлеру, со своей 5-й ротой идущему в колоннах I.R. 133. «Пролившийся в начале пути ливень вымочил весь полк, но настроение повысилось вновь, когда он сменился жарой, с возможностями купания в озерах по пути. Марш достаточно трудный, но его 40-километровые отрезки тщательно выдерживались»[149].
29.5.41
Редактирование приказа для продолжения марша 31 мая вплоть до конечного размещения. В первой половине дня возвращение Шлипера из планируемого района наступления. Для установления взаимодействия представляется командир батареи особой мощности артиллерии резерва О.К.Н. (гауптман Меесманн).
…Это прибыло второе, после «Небельверфер», но по своему воздействию, пожалуй, стоящее на первом месте средство усиления — 2-я батарея 833-го тяжелого артиллерийского дивизиона[150], две 600-мм установки «Карл».
…Вопрос о привлечении артиллерии особой мощности при штурме укреплений Бреста обсуждался давно. Еще 7 марта на утреннем совещании у командующего сухопутными войсками генерал инспектор артиллерии Бранд отметил, что против Брестской крепости можно использовать «Батарею „К“»[151].
Однако решили остановиться на 60-см мортире Karl (Ger?t 040) — второй по мощности в вермахте (после 80 см «Доры») артиллерийской системе.
Для «Карла» разработали тяжелый бетонобойный снаряд, способный поражать цели на расстоянии от 2840 до 4320 м. Проникая сквозь бетон (в т. ч. армированный) на расстояние до 2,5 м, снаряд разрывался.
Имелись и фугасные снаряды.
Главным недостатком «Карла» в данной ситуации была прежде всего низкая скорострельность — 1 выстрел за 5 минут. При ставящихся условиях — короткая, но мощная артподготовка, затем — стремительный захват, их намечающееся использование заставляло задуматься. Прежде всего — куда бить? Дот вдоль границы? Их легко могли подавить и другие средства. А все, что далее, — скрыто, и, в общем, опираться можно было только на предположения и польские планы. Огонь предполагалось вести без пристрелки, без какого-либо, наблюдения за его результатами (исходя из опыта Эны, все скроет дым и пыль). В таком случае оставалось лишь еще одно средство — морально подавить. И именно оно было решающим — уничтожение пары дотов мало что решит, а вот гигантские взрывы — вполне могут сломить дух гарнизона.
И все же почему выбор пал на «Карлов»? Во-первых, мортира специально создавалась для борьбы с укреплениями, причем более мощными, чем «линия Молотова». Во-вторых дальность сверхтяжелых пушек и железнодорожной артиллерии позволяла нанести удар на более дальние расстояния, чем приграничные укрепления.
Конечно, в расположении «Карлов» столь близко от границы был определенный риск, ибо сражение могло обернуться не так, как задумано, однако «кто не рискует…».
Решение о применении «установок 040» в операции «Барбаросса» командованием сухопутных войск принимается 14 апреля. Две мортиры батареи 833 были доставлены в Тересполь. Однако около 14 мая батарею 833 (к тому времени (с 1 мая) ставшую 1-й батареей 833-го тяжелого артиллерийского дивизиона) перебросили под Лемберг (Львов). А на ее место — 2/833, с 36 снарядами.
Командир 1-й батареи еще к 1 мая успел провести рекогносцировку (места выгрузки, маршруты движения, огневые позиции, цели и НП). По его мнению, выгрузка орудий — на станции Тересполь, сборка — непосредственно на железнодорожном полотне. Причем выгрузку и сборку необходимо скрыть от русских наблюдателей (вышки на том берегу Тересполя), произведя ее за ночь.
Необходимое для «Карлов» оборудование разгружается в Бяла-Подляске, где есть капитально построенные платформы.
Затем следует скрытный марш на огневую позицию для поддержки наступления 4-й армии.
Особый интерес представляют сделанные им наблюдения цели — цитадели Бреста[152]. «Обнаружены только старые каменные крепостные сооружения, покрытые землей и поросшие травой. Цель, которая не нуждается в применении артиллерии особой мощности. Планируется взять цитадель только после очень короткой артподготовки. Лучше всего — выпустить четыре снаряда (по два из каждого орудия), используя их моральный эффект. Их максимальная досягаемость (4300) позволяет вести огонь по любой точке цитадели. Наблюдение достаточно сложно. Цитадель возвышается над рекой, кроме крайней западной ее части, наземное наблюдение за остальными затрудняют многочисленные строения и заросли деревьев».
Планируется и нанесение удара по Северному форту («Граф Берг»), но о нем известно только то, что он существует.
Время прибытия кранов и мортир в Тересполь, а остальных частей в Бяла-Подляску — X-48 часов.
Заметки командира 1-й батареи кажутся несколько самонадеянными, по крайней мере в двух пунктах, уповании на моральный эффект и, надеясь за два дня до часа X полностью подготовить орудия, решив все проблемы.
…В штабе дивизии Меесманн получает директивы на разведку и подготовку позиций. На основе встречи с ним в штаб XII А.К. отправляется запрос о подчиненности якобы приданной для этих работ строительной роты.
Штаб корпуса, также озаботившись предстоящими действиями поступающей артиллерии, распорядился о том, чтобы по прибытии в пункты постоянной дислокации (если еще этого не сделано) ее офицеры (как и остальные командиры) знакомились бы с территорией, а уже ведущееся наблюдение уплотнялось артиллерийскими наблюдателями для заблаговременного свыкания с ней.
Подчеркнуто, что особо ценно раннее использование дивизионов АИР, причем 45-я дивизия взаимодействуете 8-м дивизионом АИР.
30.5.41
Отдых дивизии в достигнутом районе размещения на западе Седлец за исключением маршевого эшелона Гиппа, миновавшего его, следуя в начале походного строя. В главном штабе никаких особых событий. От 19.30 до 23.00 ч. поездка Шлипера и Деттмера к Калушину для перепроверки движения Гиппа.
Прибытие приказа корпуса для нападения с новым боевым расписанием (подчинение батареи особой мощности 833-го тяжелого артиллерийского дивизиона, бронепоезда № 2 и мортирного дивизиона ограниченной подвижности).
Командир 1-й роты 1-го железнодорожного саперного полка просит поручить налет на железнодорожный мост Тересполь его подразделению. Решение еще не принято.
Масух, проведя упражнения на укреплениях со рвами, наполненными водой, обобщает полученный опыт. Он замечает[153], что при обдумывании нападения необходим расчет времени на: а) дорогу от исходного положения до воды и б) преодоление самой водной поверхности и учет отгона средств форсирования в проточной воде (сила течения, стрежень реки).
Поднос средств форсирования (в том числе малых надувных лодок) ручной переноской («марш! марш!») возможен только на короткие расстояния. Для надувных лодок, находящихся непосредственно на берегу, особые группы подноски (на более длинных расстояниях посменно) для подтаскивания к воде не выделяются. Сначала они остаются на этом берегу. Возможно, как вторая волна переправляющихся; иногда в них, как группах подноски, нуждаются дальше, на противоположном берегу. На место команды, в первом натиске преодолевающей водную преграду при самой быстрой гребле и первой врывающейся на вражеский берег, в средства форсирования должна каждый раз садиться новая.
Для всех надувных лодок выделяются гребцы, на малых — хватает и одного, но ловкого. Их команды подчинить руководителям переправы, выделяемым для избежания скученности и других непродуманных действий, располагающим спокойствием, обзором, компетентностью и энергией. (Если возможно — саперные офицеры.)
Места переправы последующих частей обозначаются хорошо видимыми сзади знаками (например, опознавательными знаками).
Если собственных средств форсирования достаточно, то несколько из них выделяются и следующим подразделениям. Особенно при проточных водоемах с сильным отгоном надувных лодок. Необходимо эшелонирование средств форсирования в глубину, если ожидается сильный и своевременный заградительный огонь. При преодолении нескольких водных преград для них изначально выделяются средства форсирования с командой и группами подноски с соответствующими руководителями, избегая застоев. При штурме фортов, защищенных рвом с водой, эти средства форсирования можно подтащить к месту, где они применяются вновь. При этом полезна и бечевая тяга, проводимая, как правило, в мертвом углу земляных валов.
Руководители переправы должны иметь в распоряжении группы с веревками и инструментом, проводящие, где позволяют водные условия, переправу в составе команд подтягивания; помогающие переправе тяжелого оружия пехоты; заменяющие выбывших членов команды переправочного средства.
…Так как последнее время дало понять, что русские увеличивают количество агентов в полосе корпуса[154], штаб армии распорядился усилить пограничный контроль.
Отмечено, что помимо «русских агентов» опасны и все, разносящие информацию о ситуации на границе в качестве сплетен, делая ее хорошо известной русским.
Поэтому в теснейшем взаимодействии с таможенной охраной границ необходимо как устойчивыми охранениями в наиболее важных для перехода местах, так и достаточно многочисленными подвижными дозорами между ними вдоль пограничного забора защищать границу так, чтобы предотвращать ее переход туда и обратно вражескими агентами.
Охранениям, проводимым в полосе конечных мест расположения, необходимо принципиально избегать любых провокаций и инцидентов, сдерживаясь прежде всего по политическим причинам. В частности, ни в коем случае не переходить на русскую сторону. Для этого действующие вдоль нее охранения и дозоры между ними должны точно знать границу и ночью, передвигаясь только по немецкую сторону собственного пограничного забора между устойчивыми охранениями, не заступая на русскую сторону. Однако военные посты и дозоры после предписанного трехкратного оклика «Стой! Кто там?» могут использовать свое огнестрельное оружие, если окликнутое лицо не отвечает или убегает. Собственные доверенные лица обязательно отвечают или сами дают о себе знать. Проводится соответствующий подробный инструктаж передовых охранений, этот вопрос регулируется и с таможенной охраной границ.
Для всех жителей населенных пунктов, непосредственно лежащих у границы, вводится «вечерняя заря»[155] с 21.00 до 5.00 ч., контролируемая M.i.G. (командующим войсками в генерал-губернаторстве) в сотрудничестве с органами гражданской власти.
И, конечно, нужно безусловно гарантировать охрану пограничных, жизненно важных для армии лагерей снабжения.
Штаб корпуса следит за выходом соединений в районы сосредоточения. Так как дивизиям, окончив ночные марши, приходится находиться на биваках дольше, чем спланировано, им отдано распоряжение об улучшении временных жилищ и биваков подразделениями и подчиненными корпусу строительными службами и R.A.D[156], выдаче заявок о получении дров, соломы, тонкой древесной стружки и т. д., перепроверке вопросов питьевой воды и гигиены.
Подчеркивается тщательная маскировка переходов. Картина границы не должна измениться.
Недопущение преждевременного вывоза боеприпаса, подготовки переправочно-десантного имущества в погранзоне и т. д. Артиллерия и тяжелое оружие пехоты могут быть только на позициях, предусмотренных ранее для «варианта Берта». Развертывание артиллерии и занятие позиций А.О.К. разрешит и прикажет как можно позднее, чтобы вся она не стояла неделями откровенно на огневой позиции. Напротив, вся подготовка, т. е. разведка, установление и измерение НП, батарей и др. позиций, соответствующих картам и территории, вестись должна.
Рассчитывается, что О.К.Н. добьется вылета особой эскадрильи для аэрофотосъемок позиций пограничного прикрытия.
Короче говоря, общий принцип:
Вся «бумажная» подготовка, на карте и территории, невидимая или мало бросающаяся в глаза, начинается как можно раньше, напротив, все видимые и выделяющиеся мероприятия проводятся максимально поздно.
Новости от наблюдателей:
1. Затемнен, работы с деревом (забивка толстых свай), доделка опалубки. Работает бетономешалка. Доставка щебня, древесины и гравия, длительный отвоз грунта. 35–40 рабочих.
Направление стрельбы — четко на северо-запад.
1а. Затемнено, земляные работы, забивка свай, доставка древесины.
1b. Южный край острова. 2 пулеметных полевых оборонительных сооружения развиваются до дотов. Привоз толстых свай, брусьев и полос, а также бетонных труб. Расширяется дорога для грузовика, доставляющего материал. Непосредственно к востоку от этого вторая стройплощадка.
2. Затемнен, бетонирование закончено. Сносят опалубки, направление стрельбы — юго-запад.
3. Затемнен, день и ночь интенсивное строительство. Более оживленная доставка материала. Направление стрельбы — железнодорожный мост, влияние с последней трети.
4. Законченный наблюдательный пункт, закопанный броневик.
5. Прокоп шоссе перед старым руслом Буга. Готово забетонированное заграждение на дороге.
5а. Прокоп шоссе шириной 1,50 м, по-видимому, траншея к расположенному непосредственно к югу пулеметному полевому оборонительному сооружению.
6. Бетонированное убежище в старой цитадели. Направление стрельбы — вдоль железнодорожного моста, фронтально. Работы с деревом.
7. Стройплощадка непосредственно к северу от железнодорожного моста не просматривается, никакого поля обстрела, слабая маскировка, оживленное строительство и ночью. По-видимому, минные работы.
9. Готовый дот у дома с необычно высоким деревом с шаровой кроной. Направление стрельбы — берег Буга к северу от железнодорожного моста. Сухое маскировочное заграждение из хвороста.
10. В разрушенном доме 2 амбразуры, по-видимому усиленные изнутри.
11.2 стройплощадки в 45 м друг от друга. Затемнено, сухое маскировочное заграждение из хвороста. Между железной дорогой и Речицей.
12. В правом лесном углу. Затемнено. Готово с лета 1940 года. Направление стрельбы — железнодорожный мост — Т.Р.
13. Середина леса. Незатемненный. Готово. Зеленое возвышение с 2 бойницами. Наблюдательный пункт? Оборонительное сооружение? Направление стрельбы и соответственно направление наблюдения как 12.
14. Левый лесной угол, затемнено. Готово с лета 1940 года, маскировочное заграждение из хвороста. Дот. Направление стрельбы как 12 и северо-западнее?
15. Готовая пулеметная позиция с 2 амбразурами (укрепленными кругляком), а также убежищем со старым цементным укрытием (от разрушенного дома?). Амбразуры в 50–60 см над водой.
16. Готовое полевое оборонительное сооружение к югу от 5а — пулеметная позиция с убежищем (потолок из волнистого железа).
17. Угол казарм на западном краю Центрального острова. Там 8 окон с направлением стрельбы на железнодорожный мост. Вероятно, усиление угла казарм изнутри. К югу укрытие из хвороста.
18. Укрытие, видное только от железнодорожного моста. По высказываниям мостовой охраны, там велись работы осенью 1940 г. Вероятно, оборонительное сооружение с направлением стрельбы на юго-запад вдоль шоссе.
19. Северная окраина Речицы, небольшое укрытие из хвороста. Никаких работ. Оборонительное сооружение? Направление стрельбы?
31.5.41
В первой половине дня Шлипер объезжает несколько частей с проверкой бивака. Деттмер с лейтенантом Беком (833-й тяжелый артиллерийский дивизион) обсуждают выгрузку боеприпаса.
Обер-лейтенант Крумтайх (командир PzZg.2) запрашивает Деттмера об установлении взаимодействия, информации о предполагаемых действиях и ориентирует того о составе поезда.
Вечером — поездка Шлипера для контроля марша эшелона Йона.
Поступают предложения по предстоящей операции от полков.
Ia I.R. 133, оберст-лейтенант Эггелинг[157], обобщая полученный при упражнениях на укреплениях Варшавской крепости опыт, делает упор прежде всего на организационных аспектах предстоящей операции[158]: «В штурмовые группы, нацеленные на постоянные укрепления с несколькими водяными рвами, должны входить тактический и технический руководитель. Далее выделяется энергичный унтер-офицер (по возможности унтер-офицер с офицерским темляком), кому подчиняются группы подноски, отвечающий за подвоз и соответственно возмещение убыли.
Можно рекомендовать сделать аэрофотосъемки фортов упражнения, которые могли бы вручаться руководителям при упражнении, чтобы они, во-первых, на их основе правильно сформировали бы штурмовые группы и, во-вторых, обучались оценке фотографий.
Командиры выделенного штурмовой группой тяжелого оружия должны действовать более самостоятельно, снова и снова принимая новые боевые задачи.
Нужно готовить резервы (вместе с их командирами) надувных лодок, а также чтобы распоряжаться ими в случае потерь или для следующих задач. Указаниям саперов, в том числе пехотных, нужно следовать со всей последовательностью в любых обстоятельствах.
Командиры должны информироваться, чтобы они не давали никаких команд, противоречащих правилам безопасности, что приведет к авариям и потерям».
Оснащение солдата штурмовой группы, предложенное la I.R. 133
Рассматривая технические стороны атаки, при оснащении штурмовых групп Эггелинг рекомендует сделать упор на максимальном их насыщении пистолетами-пулеметами, и сдаче всего, что препятствовало бы солдатам при наступлении, например: портупей, подсумков, рюкзаков и т. д. Для транспортировки яйцевидных и дымовых ручных гранат, сигнальных боеприпасов, ракетницы, противогаза без футляра и т. д. готовится особое штурмовое пехотное снаряжение, (см. рисунок), необходимое для того, чтобы солдат имел по возможности свободные руки. Оснащение этим штурмовым пехотным снаряжением проводится для всей штурмовой группы, включая ее командиров.
Необходима поддержка особо выделенными командами подноса тяжелого оружия, в частности противотанковых орудий и боеприпаса.
К подносу малых надувных лодок привлекаются только действительно необходимые команды.
При всех обстоятельствах надувная лодка должна полностью погружаться в воду, в ином случае затрудняется скорое покидание берега и облегчается выведение из строя ее команды. Причалив к противоположному берегу, команда срочно выпрыгивает на землю, готовая к бою.
Челночное транспортное сообщение возможно только на узких водных преградах и на защищенных от обстрела местах. Необходимые для этого веревки при подносе надувных лодок уже должны в них лежать, а резервные — иметь при себе группы подноски.
Оберст-лейтенант Эггелинг решительно утверждает, что для переправы не подходит переправочное имущество из подручного материала, а малые надувные лодки не годятся для переправы противотанковых орудий.
Предложения I.R.130 представлены Деттмеру непосредственно его командиром, полковником Гиппом.
Полковник отмечает, что на малых надувных лодках в крайнем случае вместо 4 могут переправляться до 6 человек. Нужно выделять соразмерное количество подносчиков, особенно при подтаскивании под огнем. Саперов (в т. ч. пехотных) для этого недостаточно.
Особо — достаточно рядовых выделяется и для подноски очень тяжелых, больших надувных лодок, чье последующее применение необходимо продумать, так как им нельзя находиться на местах переправы слишком долго.
Ширина реки до 30 м безоговорочно позволяет челночное сообщение надувными лодками. Как и Эггелинг, Гипп особо подчеркивает, что при этом во всех них должны лежать достаточно длинные бечевки, о чем, конечно, вполне можно забыть в суматохе последней подготовки.
Места переправы должны быть обозначены днем и ночью. Днем целесообразно вывешивать флаги со свастикой, серой стороной в сторону противника.
В противоположность Эггелингу, Гипп замечает, что подручные средства оказались пригодными, но лишь при тщательной подготовке… Например, преодоление стен (казематов) и крутых склонов ведется с приставными лестницами, веревками, жердями или стволами с поперечинами.
Для спуска со стен на канате подходят и связанные вместе брезентовые полотнища.
Оргвопросы. Гипп на основе опытов также пришел к выводу, что если возможно, то подразделениям для использования надувных лодок на всей полосе форсирования предоставить саперов (в т. ч. пехотных). Во-первых, для каждого места переправы, в зависимости от ширины, определяются один или несколько ответственных офицеров. (Если саперных окажется недостаточно (при нескольких последовательно преодолеваемых рвах, заполненных водой), то привлекаются офицеры из резерва.) Во-вторых, при захвате долговременных укреплений целесообразно не приписывать саперов к ротам, а позволить им начать действовать отдельно как штурмовая группа против важнейших бункеров и соответственно бойниц.
Для тыловых подразделений отдельных частей на противоположном берегу должны готовиться указатели, ведущие их по самым быстрым и разведанным дорогам вперед.
Как возможные проблемы, Гипп отметил тот опыт, что непосредственно на берегу накапливается слишком много людей, ожидающих средство форсирования. Группы, следующие к переправе, должны держаться достаточно далеко от берега и призываться на переправу по мере надобности ведущими ее органами, кому крайне необходимы мегафоны.
Вторая проблема, отмеченная Гиппом, связана с форсированием второй и последующих водных преград: изначальное, вплоть до одиночек, распределение переправляющихся на отдельные надувные лодки, возможно, самое большее, для первого рва и то, если никакие средства форсирования не расстреляны ранее или не пришли в негодность. Поэтому, скорее всего, необходимо импровизировать, что предполагает особую маневренность организации.
Интересно, что от I.R.135 (Йон) никаких предложений так и не поступило.
Штаб корпуса, передав для ознакомления донесения руководителя управления таможенной охраны границ Бялы-Подляски по изъятию подозреваемых в шпионаже, вновь потребовал от действующих у границы частей держать тесную связь с таможенными постами погранохраны. Предложено провести и особые защитные меры для транзитного сообщения на вокзале Тересполя из-за опасности передачи важных сообщений польскими агентами русскому железнодорожному персоналу (например, усилить там железнодорожную полицию).
Кроме того, XII А.К. отмечено, что, согласно заявлению погранично-уполномоченного гауптмана Херцберга (Бяла-Подляска), на составленных для поставок в Россию грузовых поездах находились надписи и декларации, раскрывающие происходящее развертывание.
В эти дни напряженно работал и Iс корпуса. Часы выдвинутого к границе рабочего штаба плотно заняты анализом результатов разведки, подготовкой карт водоемов и дорог, составлением общего материала для дивизий. «Каждый был загружен работой вплоть до самого конца. Основное направление разведки — текущий контроль за казармами[159] в Бресте».
1.6.41
Шлипер и Деттмер едут на совещание к командующему артиллерией корпуса (генералу Хайнеману). В центре обсуждения — действие артиллерии при наступлении дивизии. Шлипером снова, как особо необходимое, подчеркивается требование о назначении начальника артиллерии для операции вторжения.
Все отделы штаба дивизии прибывают в место постоянной дислокации — Бяла-Подляску.
Марши проходят планомерно, согласно приказу на марш.
Дивизией отдано распоряжение о приемке конечного места расквартирования (преимущественно от 1-го кавалерийского полка 1-й кавалерийской дивизии) и охранения Буга в полосе Тересполя с вечера 2.6. Тересполя нужно достигать только в темноте и при тщательной маскировке, не проходя на восток шоссе Тересполь — Коденьдо 22.15 ч.
2.6.41
Шлипер проверяет работы в районе Тересполя. Наряду с контролем за улучшением дорог осматриваются и позиции будущего исходного рубежа, в особенности — реактивных установок и прочего оружия особой мощности.
Неприятная новость — по-видимому, вследствие сильных — дождей последнего времени снова поднимается уровень воды в Буге.
Сообщение штаба разведки[160]:
Строительство: 1 июня — никакого, 2 июня — небольшое, особенно в северном углу Западного острова (на стройплощадке № 2 установлено 10 человек). Начиная с 31.5 ежедневные подрывы[161] 1 км севернее аэродрома Бреста (31.5–9 взрывов, 1.6–8 взрывов, 2.6–7 взрывов). На железнодорожном мосту на русской каменной опоре жестко укреплялись 2 висячих лесов из бруса с толстой проволокой. Там пока никаких работ не установлено.
Посты: посты сильно уменьшены, патрули неизменны (хотя 1 июня исчезли установленные по обе стороны каждой стройплощадки). Очень внимательны и недоверчивы. Проявляются мало. Смена постов, наверное, каждые 6 ч., однако частые междусмены.
Характер водной преграды: от 30.5 непрерывное повышение уровня воды. Возрастающие наводнения и на русской стороне. Никакой дождевой воды! В целом с 30.5 водное зеркало выросло на 41 см…
…Большая моторная лодка (10 человек) спускалась на север рукаву устья Мухавца к деревянному мосту Западного острова (1.6, 11.30).
Воздушное сообщение: по-прежнему сильная воздушная активность. В большинстве случаев биплан. Высота полета 200–300 м. Полет по кривой, сваливание на крыло и фотографирование. Никакого нарушения границы.
Ночное впечатление: никакой светомаскировки. В ночь на 31 мая в Бресте прошло упражнение по светомаскировке. Также за обе последние ночи ослабело строительство. Оживленное движение грузовиков в Бресте.
Изменения на отдельных пунктах по сравнению с 30 мая[162]:
1. Бетонирование.
1а. земляные работы.
1b. больше никаких работ.
2. Готово.
3. Незначительные работы. Вероятно, будет готово в ближайшее время.
…6. Бетонированное убежище готово. Перед амбразурой маскировочная сеть. С 29.5 сооружают деревянную обшивку на потолке бункера. Доставка песка. Цель?
7. Оживленное строительство, в том числе ночью. Доставка материала.
…18. Также видно с новой деревянной вышки при Т.Р.
…20. На севере от 9 по южному краю Речицы. Маскировочное заграждение из хвороста. Никаких работ. Дот. Наверное, готов. Направление стрельбы на Буг между железнодорожным мостом и Т.Р.
21. Непосредственно к северу от 11 в опушке леса. Затемнено. Готовый дот? Направление стрельбы Т.Р.
22. Опушка леса жестко к востоку от 21. Готовый дот? Направление стрельбы — наверное, фланкирующее на северо-запад.
23. Стройплощадка? В треугольнике железная дорога — Буг на лесной поляне, не затемнено. 4 большие палатки.
81-м саперным батальоном, от которого, как уже становится ясно, в наибольшей степени зависит успех операции, проведено штабное учение, в деталях просчитавшее форсирование Буга.
Условие учения — следующее распределение надувных лодок, предложенное как основа при форсировании:
Кому: От кого: Переправочно-мостовой парк-81 81-й саперный батальон I.R.133 А.А.45 Pz.J.45 Собственные Всего Полк, атакующий справа Большие надувные лодки 4 4 — 2 — — 10 Малые надувные лодки 25 — — 2 3 10 40 Полк, атакующий слева Большие надувные лодки 13 4 — — — 1 18 Малые надувные лодки 22 9 9 — — 12 12 81-й саперный батальон Резерв дивизии и для строительства парома — — — — — — — Для действия полка, атакующего справа (большие надувные лодки) 6 — — — — — 10 Для действий полка, атакующего слева (большие надувные лодки) — 4 — — — — 6 Малые надувные лодки — 6 — — — — 6
Саперным батальоном подготовлены и предложения по использованию понтонного парка «В» 81, придаваемого для нападения: переправа с паромами в левой полосе полка, далее: наводка 8-т моста. Недостающий понтонный парк заменяется подручными средствами.
Требующиеся саперные силы для понтонно-мостового парка: на первом этапе саперная рота, усиленная взводом. Если доходит до наводки моста (X+2 часа), потребуется дополнительный взвод.
Заглядывая в будущее, разработаны предложения по использованию штурмовых лодок (их число еще не установлено), средства, позволяющего нанести быстрый удар по ключевым пунктам вражеской обороны:
Удар «Маас» наверх, сначала до шлюза, затем до мостов на юго-востоке («Мецирес»).
Поддержка нападения левого полка ударом с юго-запада и северо-запада против цитадели («Мецирес»).
Сначала три штурмовые лодки назначаются для левой полосы полка для первой переправы. Затем они остаются в 81-м саперном батальоне.
Подразделения штурмовых лодок должны вестись саперными офицерами. Им должны придаваться отборные боевые группы пехоты.
С достижением шлюза подразделение штурмовых лодок придается правому полку. Если его достижение невозможно, то оно поддерживает нападение левого полка высадкой в Цитадели или на Северном острове[163]. После того как твердо обосновались первые боевые группы, экипажи штурмовых лодок догоняют продолжающие выполнять задание боевые группы.
Исходный рубеж, предложенный саперным батальоном, — железная дорога.
Отмечено, что ко времени X только ведущие нападение части, без обозов, могут находиться на железной дороге, ведущей в сторону противника. Для подтаскивания средств форсирования привлекаются и лошади введенного в бой гужевого транспорта (крестьянские повозки).
Последовательность для продвижения на южной дороге: части истребителей танков к переправе с паромами на надувных лодках (вероятно, после X+1 ч.).
На центральной дороге: при ответвлении налево переправочно-мостовой парк В 81 (отдельными машинами начиная с X+1 ч.).
Затем при ответвлении направо — саперы корпуса с понтонно-мостовыми парками. Батальон наведения моста — центр. Более легкие части дивизии — к местам переправы в левой полосе. Батальон наведения моста — справа.
Расчеты времени (с момента выхода из исходного положения):
а) справа первые надувные лодки на противоположном берегу — через 5 минут;
b) слева — от 10 до 15 минут;
c) из своих исходных положений штурмовые лодки смогут достигнуть цитадели через 10–15 минут;
d) первые паромы на надувных лодках в каждой полосе — через 40 минут, учитывая, что их исходное положение несколько дальше;
e) переправа понтонными паромами через 1 ч. Но учитывая, что, вероятно, оборудование может подводиться только через час (после штурма Западного и частей Северного острова), переправа начнется в лучшем случае спустя 2 ч. с начала нападения;
f) время для наводки моста все еще нельзя указать.
Батальоном даны предложения и к пункту приказа дивизии по использованию саперов, касающиеся подчинения его подразделений. Правому полку предлагается придать 1-ю саперную роту (без 1-го взвода), саперные отделения А.А.45 и PzJgAbt.45. (Предлагается выделить саперные отделения только в качестве команд десантного переправочного средства для форсирования. Едва паромная переправа (паромов на надувных лодках) закончена, они собираются у разрушенного моста.)
Саперное усиление левого полка — саперная рота (без 1-го взвода), саперный взвод I.R.133.
Порядок подчиненности теряет силу с достижением железнодорожной линии на восточной окраине укреплений (саперная рота и саперный взвод I.R.133 вновь подчиняются командиру Pi.81).
Задачи для PiBtl.81, предложенные самими саперами:
Оборудование работы парома на надувных лодках для грузов до тонны в полосе каждого полка.
Сооружение места переправы с использованием паромного каната для грузов до 8 т в левой полосе полка. Далее, используя понтонный парк типа «В» Pi.81 и подручные средства, в районе паромной переправы наводится 8-тонный мост. Приспособление дороги отъезда в полосе дивизии.
Итоговое использование штурмовых лодок (как уже указывалось, их число еще неизвестно):
для нападения на цитадель приданной левому полку саперной роте выделяются восемь штурмовых лодок и три — на Северный остров. После успеха нападения Масуху, собрав лодки, нужно передать их в распоряжение дивизии.
Гиппу, взаимодействуя с Масухом, нужно назначить сильную штурмовую группу на 7 штурмовых лодках для нападения («Маас»), и вверх для овладения мостами на юго-востоке («Мецирес»). Мосты блокируются от вражеских бронеавтомобилей. Въезды на них освобождаются от противотанковых мин. Ведется охрана мостов.
3.6.41
Поступает распоряжение о выходе дивизии с 00.00 часов 4 июня из подчинения H?h.Kdo. XXXV и включении в состав XII А.К.
При обсуждении с командирами A.R.98 и Pi.Btl.81 готовятся материалы к запланированному на 11.6 при штабе XII А.К. штабному учению (тема — форсирование Буга и боевые действия в прилегающем районе).
Выходит приказ на обучение № 8, требующий отработать действия личного состава частей в отдельных боевых группах.
Последние части дивизии оканчивают марш.
…Михаэл Вехтлер: «Полки разместились в удобных деревенских домах, в 27 км от границы. С удовольствием распивалось последнее из захваченного французского шампанского. Домой писались последние письма. Среди нас появились „прожекторы“ — сверкающие голыми черепами группы парней, побривших головы к предстоящей кампании (получившие прозвище „солнечные головы“). В хорошо скрытых лесных биваках делались последние перед походом групповые снимки. Все сознавали, что немногие из них когда-либо соберутся снова в полном составе»[164].
Учитывая выход частей в места постоянной дислокации (конечные пункты движения), дивизия детализирует действия при достаточно маловероятном русском нападении («Вариант Берта»)[165]. Его суть — 45-я дивизия обороняется на Буге в полосе конечного района сосредоточения. Передний край — западный берег Буга, прорвавшиеся за него вражеские силы нужно отбрасывать за Буг.
Оборона Буга поручается командиру I.R.135.
Еще вечером 2.6.41 I.R.130 и I.R.135 было отдано распоряжение с 19.00 ч. 4.6.41 в полосе их конечного места расположения, принимать постоянные пограничные охранения, максимально скрытно от русских, в тесном взаимодействии с уполномоченными таможенными службами.
Помимо винтовки наперевес и фуражки, по возможности приравнивается к службе таможенной охраны границ и поведение.
Еще — что касается «союзников по польскому походу» — отдельные русские самолеты, перелетающие границу, обстреливать нельзя. Особо хорошей маскировкой нужно добиваться, чтобы они ничего не установили.
Последнее вряд ли получилось у 45-й дивизии, если верить Вальтеру Лоосу, «чем ближе становилось 22 июня, тем все более нервным становился русский… Уже с раннего утра высоко над Бугом висели русские истребители — т. н. „Ratas“ — летая вверх и вниз по его течению. Видимо, они хотели бы кое-что обнаружить или делать съемки. Но и наши разведчики были наверху, что делало русских летчиков все беспокойнее. Однажды один из них сбросил листовки следующего содержания: „Что вам здесь надо?!“ Мы посмеялись над этим, так как и нам еще никто не сказал ничего определенного»[166].
Помимо обороны Буга в обязанности дивизии включена и охрана склада (лагеря снабжения) «Бригитта» (севернее Хотынува). С этой минуты, по требованию его коменданта, дивизия должна проводить земляные работы для повышения огневого прикрытия, усиления охраны и местного охранения, предотвращая диверсии, установив пулеметы, усилить ПВО.
Это поручено I/I.R.133 (майора Фрайтага) в Клоде. Фрайтаг связывается со штабом подвоза № 676 в Седльце и комендантом склада «Бригитта».
Для внешнего охранения западной стороны склада I/I.R.133 выставляет 2 дозора, взаимодействуя с его комендантом, по его же непосредственному указанию — и действие батальона при тревоге. Nachr.Abt.65 строит проводную связь его штаба с комендантом лагеря. Для противовоздушной обороны склада Фрайтагу придаются части ПВО.
4.6.41
В первой половине дня Шлипер совещается с командирами частей — Кюлвайном (I.R.133), Цаном (PzJgAbt.45) и фон Паннвицем (А.А.45).
Командиру дивизии представляется обер-лейтенант Крумтайх (командир приданного ей PzZug № 2), после чего Шлипер осматривает стоящий на вокзале Бяла-Подляски бронепоезд.
Во второй половине дня Шлипер и Деттмер вместе с Крумтайхом изучают возможности применения бронепоезда у Тересполя.
Из-за переделки ранее спланированных действий и плана наступления 31-й дивизии (часть ее полосы отдана другому соединению) отменяется устное соглашение между Ia 45-й и 31-й дивизий, о совместном налете штурмового подразделения на условные[167] бункеры к северу у железнодорожного моста (севернее Тересполя)[168]. Решено, что если в начале нападения он еще необходим, то проводится действующим там полком централизованно, вместе с налетом на железнодорожный мост. 31-я дивизия выделяет для этого исходное положение к северу от железнодорожной линии, что командир полка оговаривает непосредственно с командиром I.R.82 полковником Госбахом (штаб-квартира I.R.82: имение Непле).
Впрочем, неизменно намерение 31-й дивизии, в начале нападения сконцентрировав основной удар артиллерии на форту и оборонительных сооружениях к югу от поселка Речица[169]. взять их действующим там I.R.82.
Учитывая, что привлекаемым к подготовке нападения (улучшению дорог, устройству позиции и т. д.) строителям необходимо большое количество фашин, отдано распоряжение об их заготовке, до 15.6.41, специально выделенными рабочими группами: пехотным полкам (однако не привлекая I и II/I.R.130, III/I.R.135) — собрать примерно по 1500; A.R.98, PzJgAbt.45 и А.А.45 — примерно по 500 фашин. Необходимая проволока подвезена частям 81-м саперным батальоном.
Для организации заготовки саперный батальон выделил лейтенанта Дицеля, несколько унтер-офицеров и ефрейторов.
Дицель срочно связывается с привлекаемыми частями, чьи представители, встретившись с ним у дома лесничего на западном въезде в Вульку Добрыньска, узнают о месте, где берется предназначенная древесина. На восток оттуда какие-либо лесозаготовки запрещены. Связанные фашины повозками (лошадями!) передаются le.Pi Kol 81 в лесном лагере в 2 км к юго-западу.
С размещением в пункте постоянной дислокации дела начальника гарнизона в Тересполе принимает командир I.R.135, полковник Йон.
Его задача прежде всего — организация заградительных мероприятий в приграничной зоне. Пассажирское сообщение и, в частности, движение грузового транспорта через Тересполь и Блоткув Малы к границе ограничивается самым необходимым.
Шоссе со сквозным проездом через Тересполь переходит на шоссе Тересполь, Блоткув, Лебедзев. Изменения контролируются регулировщиком движения и обозначаются выдвинутым вперед дорожным регулировщиком и соответствующими дорожными указателями на месте изменения направления и перед западным въездом в Тересполь.
Ограничивается движение и через перекресток на восток от Полятыче, где ведет работы обер-лейтенант Йенеке, командир 3-й (моторизованной) Pi.Btl.81.
Приказано при задержании в пограничной зоне всех подозрительных или русских дезертиров, обыскав, доставлять (вместе с найденными при них документами) в кратчайший срок, без допроса, в ближайшее отделение Тайной государственной полиции (пограничный полицейский комиссариат) или таможенную охрану (орган пограннадзора в Тересполе). Пресекать, чтобы подозреваемый что-либо выбрасывал или уничтожал, сообщая об аресте по телефону Iс дивизии.
Для оцепления I.R.135 придаются солдаты дивизионного взвода полевой жандармерии, остальное оцепление ставит сам полк.
Прибыв в Тересполь, Фридрих Йон в числе первых своих дел вновь провел личный осмотр полосы наступления. Его результаты отличались от первого, ибо паводок теперь хоть медленно, но отступал, да и готова новая, более высокая наблюдательная вышка. На Западном острове стало заметно несколько старых казематов, но размещение в них войск оставалось сомнительным. Строительство русскими бетонных укреплений, очевидно, завершалось. В центре крепости по-прежнему располагались большие силы; обзор Северного острова затруднял плотный лес, можно было видеть лишь несколько новых жилых домов[170]. Однако там же предполагалось и множество старых казематов. Гарнизон (особенно артиллерия) занимался обучением.
Йон не сомневался, что нападение столкнется с численно превосходящим врагом; следовательно, важно полностью положиться на элемент неожиданности. Но как ее обеспечить? Да и что она даст — то, что из десяти тысяч запаникуют пять, а остальные пять набросятся на «сто тридцать пятый», как пчелы на медведя? И, в общем-то, это будет более чем достаточно. Ведь парни из Гмундена, Рида и Браунау вряд ли намного сильней парней из бескрайних просторов Сибири или диких гор Кавказа.
Однако Йон демонстрирует оптимизм. В конце концов, сильное, ранее не использовавшееся оружие, да и предыдущие победы германского солдата выглядят более впечатляюще по сравнению с топтанием русских в Карелии.
Кроме того, Йоном отмечено, что течение Буга все еще сильное, форсирование на надувных лодках вызовет значительный снос и потерю времени.
5.6.41
Шлипер осматривает территорию запланированного на 9.6 упражнения передового отряда, вызванного планируемым для него движением по труднопроходимой местности.
Дивизии представляется командующий артиллерией-27 (Arko 27) — 52-летний генерал-майор Фридрих фон Кришер[171], придаваемый для руководства артиллерией при нападении. Он посвящается Шлипером в план нападения, далее осматривает район действий.
Уроженец Карансебеса (Венгрия)[172], фон Кришер начал военную службу 18 августа 1910 г. в 12-м полку полевой артиллерии императорской армии, продолжив ее (и в том же полку) и в армии Австрии. 1 апреля 1938 г. фон Кришер, уже полковник (получил это звание 1.3.1938) был назначен начальником штаба 12-го артиллерийского полка[173].
В день начала Второй мировой войны он становится Ia 251-й пехотной дивизии, развернутой на базе одной из учебных частей. Во время кампании в Польше дивизия находилась на Западе, где боевых действий не велось. Части были задействованы на строительстве укреплений Западного вала.
Так и не получив боевого опыта, 30 ноября фон Кришер был снят с этой должности, на следующий же день (1.12.1939), вероятно в порядке компенсации получив звание генерал-майора. Далее, когда на Западе гремели орудия и в историю впечатывались новые имена, старому австрийскому артиллеристу, разменявшему шестой десяток, дела там не нашлось. Вплоть до 4 октября 1940 г. он находился в резерве, пока наконец-то не получил назначение на должность командующего Arko 27.
Какого-либо опыта в командовании артиллерией соединений, как и опыта современной войны, фон Кришер не имел. Сложности добавляло и то, что намечалось использовать такие, ранее не применяемые средства, как реактивные установки и артиллерию большой мощности (установки «Карл»). Планировать их действия (или, по крайней мере, утверждать предложенные их командирами) также предстояло фон Кришеру. Необходимо учитывать, что огонь должен был вестись по фортификационным сооружениям, достаточно мощным, чье расположение иногда было известно только условно. При этом ставилась задача поразить цели в максимально короткий срок, не проводя какой-либо пристрелки и тщательно скрывая проводимую разведку зоны обстрела.
Было над чем задуматься старому артиллеристу.
31-я дивизия пересылает свой приказ о нападении (для ознакомления).
Как уже указывалось, 130 и 135-й пехотные полки выделяются для усиления погранохраны наряду с ее охранениями, подробности (тот же пароль, отзыв и т. д.) оговаривая с органом пограннадзора в Тересполе. Сейчас решается вопрос о подчинении. В итоге ответственными за погранохрану остаются таможенники (до момента подчинения их вермахту), кому и подчиняются (на этот срок) подразделения полков, выделенных для общего патрулирования, и соответственно караульные посты.
«Pi.Batl.81 откомандирует примерно на 14 дней молодого офицера для обучения железнодорожно-техническим вопросам в генеральную дирекцию восточной дороги в Кракове. Дата и подробности обговариваются с O.R.R. Доктор Массуте, Краков, Кольберга, 5, первый этаж»[174].
6.6.41
Во второй половине дня Шлипер инструктирует командиров, участвующих в нападении частей дивизии и Arko 27 на основании проекта дивизионного приказа о переходе Буга. Обсуждаются возникающие при этом вопросы.
В ответ на предложение штаба корпуса представить заявки на изготовление перспективных аэросъемок полосы наступления дивизия просит обратить внимание на следующие пункты: открытая территория между цитаделью и западом Брест-Лиховска и низовья Мухавца (включая железную дорогу, дорожный мост и открытую территорию к югу оттуда).
Необходима и перепроверка окопных работ в цитадели и у железнодорожного моста и исходного района у Тересполя до Буга (по возможности плановая аэрофотосъемка).
Новости от русских:
Строительство: незначительное, на передовой линии. По-прежнему ежедневные подрывы, 1 км севернее аэродрома Брест.
3–5 июня на русской стороне железнодорожного моста с рулеткой точно измерялись опоры, свод и пролеты. Каждая, даже самая маленькая распорка измерялась 3 мужчинами в синей рабочей одежде монтера.
Посты: силы постов и патрулей на Западном, как и раньше. С утра 5.6. по обе стороны дот 1b, 2 и 3 снова подтянуты посты стройплощадок.
Характер водной преграды: Согласно уровню, с утра 3.6 вода постоянно возвращается…
…Железнодорожное сообщение: неизменно, с русской стороны по железнодорожному мосту проходили полностью нагруженные вагоны…
Воздушное сообщение: дальнейшая сильная воздушная активность.
Ночное впечатление: никакой светомаскировки. Незначительное строительство. Сильное грузовое — и железнодорожное сообщение (шум разгрузки) в Бресте.
Утром 5.6 от Бреста в квартал казарм Вульки Подмейска маршировал артиллерийский полк на конной тяге.
Изменение обстановки у отдельных дотов со 2.6.
1. Бетонирование.
1а. Со 2.6 никакого строительства. Ложное сооружение?
1b. На юго-западном углу Западного острова сооружалось маскировочное заграждение из хвороста высотой 5 м, наверное, против нашего наблюдения с дерева. Оживленное строительство, земляные работы.
3. Незначительное строительство.
6. Строительство на крыше бункера. Твердый слой перекрытия?
14. Строительство на крыше дота.
21. Новая стройплощадка на Восточном острове. Не затемнена. Делают бетонную обшивку, работают с деревом. Оживленное строительство. Доставка гравия и щебня. Точное местонахождение стройплощадки еще не установлено.
С 15.6 для всех действующих соединений вступают в силу приказанные пароли.
В штабе XII А.К.: Шроту приказано выехать в Седлец на совещание с командующим армией.
7.6.41
Шлипер в сопровождении Бруно Шинделмайзера осматривает размещение самокатного эскадрона А.А.45, III/I.R.133, понтонно-мостового парка 81-го саперного батальона, I/I.R.133, 3/A.R.99.
Дивизии представляются несколько офицеров полка особого назначения[175], предлагающих свои услуги для операции, гарантируя надежное взятие железнодорожного моста Тересполя. Пока их предложение не востребовано, так как любое мероприятие могло бы вызвать огонь противника до часа X (начало нападения), чем поставить под сомнение запланированный налет тяжелых минометов[176].
«Сорок пятой» обещаны «Flossackhosen» (снаряжение, позволяющее человеку пересечь реку). Вероятно, под этим термином подразумевается прорезиненный саперный комбинезон, с элементами, поддерживающими на плаву (вокруг пояса), помогающий саперам строить мосты, находясь в воде.
Тереспольский мост. Схема «подрыва»
В этот день после многократных напрасных попыток крупный успех выпал на долю разведки — «железнодорожнику» Беме (саперу, изображающему машиниста грузового состава) все же удалось добыть сведения о подготовке русскими возможного подрыва моста[177].
Плавным движением экстренного тормоза Беме остановил въезжающий в Брест грузовой поезд на мосту, затем, быстро сняв тормоз, он начал искать следы подготовки к взрыву.
Им установлено, что у мостовой опоры (где на высоте примерно 0,25 м от ее подошвы с обеих сторон видны буровые скважины диаметром 5 см) параллельно Бугу выкопан ров глубиной 0,5–0,75 м. 3,5 м ниже рельсового пути из земли выходит наружу кабель и идет вдоль мостовой опоры почти до шпуров (взрывных дыр), однако не касаясь их. Вероятно, далее кабель ведет к опоре линии электропередач, несущей 7 проводов с медной жилой, и по мачте — вниз, кончаясь 3 проводами с медной жилой.
Следующий кабель, длиной 1,50 м, укреплен у опоры моста. Он проходит примерно в 0,50 м вдоль опоры, выходит из земли и лежит на ней свободно по направлению к мостовому пролету.
Тереспольский мост
Кабель — облицованная спиральной пружиной и снабженная черной изоляцией трубка толщиной 2 см с двухполюсной медной проволокой примерно 5 мм диаметра. Однако то, что речь идет не о кабеле подрыва, установлено для Беме точно и надежно.
Кроме этих наблюдений, никаких дополнительных сделать не удалось. Однако рекомендуется дать указание немецкой охране моста наблюдать за русской речной опорой, предотвращая возможную подготовку к ее подрыву.
8.6.41
На совещании, проводимом Ia при начальнике штаба XII А.К., объявлено, что подчинение Pz.Zg.2 дивизии отменяется. Вместо этого (пока на период обучения и для упражнений) ей приписываются бронепоезда № 27 (исходный пункт: Тарнов, снабжение «рабочим штабом Винтера») и № 28 (исходный пункт: Варшава, снабжение — комендатура Варшавы). На их платформах установлены танки — три французских «Somua S-35».
Локомотивы для бронепоездов уже в ближайшие дни, без бронирования, подаются в районы боевых действий и скрыто приспосабливаются для перевозки на путях с широкой колеей. Остальные вагоны после отделки и короткого обучения гарнизона подаются в их исходный пункт не позднее 10.6.
После прорыва обороны «красных» на Буге бронепоезд № 27 нужно направить от Бреста на Ковель, а что касается № 28, то фон Клюге передал свое пожелание не использовать его для захвата железнодорожного моста с налета, как транспорта, пущенного вперед над мостом. Напротив, после налета, удавшегося другими силами, необходимо задействовать его в дальнейших операциях, если позволят рельсовые пути.
Состав железнодорожных бронепоездов № 27 и № 28:
1 контрольная платформа
2 высокобортных вагона-платформы длиной 7,72 м для танков
1 высокобортный вагон-платформа длиной 7,72 м для пехоты
1 локомотив G 10
1 высокобортный вагон-платформа длиной 7,72 м для пехоты
1 высокобортный вагон-платформа длиной 7,72 м для танка
1 контрольная платформа.
Среди имевшегося на поездах оборудования следует отметить комплект для постановки дымовой завесы (оборудование дымопуска при помощи снаряжения, дымовых ручных гранат, дымовых шашек, устройства для распыления (7 бочек).
Кроме того, на совещании Шлипером докладывается и о подготовке к «Варианту Берта». Однако главное — то, что в ожидании визита в полосу корпуса начальника Генерального штаба сухопутных войск (генерал-полковника Гальдера), от дивизии требуют отчета о состоянии подготовки ее частей и оценку противника.
Уже в течение дня требуемый отчет[178], подписанный непосредственно генерал-майором Шлипером, передается в штаб корпуса.
Документ достаточно важный, показывающий точку зрения командования дивизии на предстоящую операцию. Хотя, вероятно, не все проблемы дивизии дошли до Гальдера, но все же отчет производит впечатление достаточно объективного и принципиального документа.
Характеризуя обучение и подготовку частей, Шлипер заявляет, что дивизия полностью боеспособна. Учитывая предстоящие ей особые задачи, проведены упражнения в старых укреплениях с водяными рвами крепости Варшавы, отработано форсирование водной преграды с надувными лодками и вспомогательными средствами, беззвучный ночной выход в исходное положение, разметка позиций и ночное приведение в боевое положение артиллерии и тяжелого оружия, штурм с налета мостов и др. Важное место заняло обучение действиям в составе передового отряда, штурмовых групп и ближнему бою, противохимической защите. Шлипер отметил, что если своевременно прибудет и предоставленное в распоряжение дивизии особое оборудование (штурмовые лодки, Flossackhosen), до 20.6 возможно закончить обучение действий и с ним. Это же относится и к расчетам, выделяемым прибывающему 9.6 мортирному дивизиону.
Говоря о ситуации, перспективах операции, Фриц Шлипер пишет, что, используя приданное особое оружие, задача (овладение цитаделью Брест-Литовска) выполнима при увеличении выделения боеприпасов для l.F.H. на 1000 выстрелов и обеспечении их необходимого количества для мортир и довоз второй половины минометных боеприпасов[179]. Достижение же дальнейших целей зависит от того, будет ли обороняться русскими город Брест и удастся ли своевременно подвести достаточные силы и артиллерию, так как артиллерийская поддержка из позиций на западном берегу Буга не обеспечивает действия дивизии к востоку от Бреста. Пока разлив Буга существенно не сойдет, операция сильно затруднена, так как часть исходного положения пока непригодна и район наступления к югу от Бреста непроходим.
Шлипер отметил некое новое явление на русской стороне. По его мнению (по сравнению с прежними наблюдениями), русский стал исключительно сдержан, скорее даже недоверчив. Хотя по-прежнему, русские действия — это лишь усиление своих оборонительных сооружений. Генерал-майор убежден, что заявленные до сих пор в полосе дивизии вражеские силы вряд ли увеличатся к моменту нападения.
Особо Шлипер отметил, что считает нерациональным применение искусственного тумана[180] при переходе Буга и нападении на цитадель[181]. Тем не менее оно может стать необходимым для ослепления НП на окраинах Бреста, особенно при наступлении дивизии к югу от города. Главная проблема на данный момент — то, что с учетом многократных водных преград в полосе дивизии ее оснащение надувными лодками находится у нижней возможной границы.
Передав отчет в штаб корпуса, Шлипер направляет запрос командиру бронепоезда № 28, прося сообщить:
1) Распределение оружия на отдельные вагоны.
2) Возможности панорамирования отдельного оружия по ширине и глубине.
3) Имеют ли пулеметы углы горизонтальной наводки и ограничитель высот?
4) Есть ли унифицированное управление огнем для оружия бортового залпа?
…При приближении даты начала действий особое значение приобретает своевременное реагирование на действия русских, прежде всего на подготовку ими возможного нападения. На всех уровнях усиливается разведка.
Пришло время усилить приграничное наблюдение и у Шлипера, создав более полную наблюдательную систему. Начиная с 9.6.41 по-новому формируется наблюдательный штаб 45-й дивизии[182].
Его руководителем назначен обер-лейтенант фон Фуметти (A.R.98), с приданием ему офицера-наблюдателя A.R.98 с легковой машиной и водителем от PzJgAbt.45.
Офицеры-наблюдатели: офицер от Arko 27 (наряду с представителем обер-лейтенанта фон Фуметти), по 3 офицера — I.R.130, I.R.135, штаб Nbw.Rgt 4, по 2 офицера — PiBatl.81 и NachrAbt.65.
Наблюдательные команды — по одной от упомянутой части, подчиненные офицерам-наблюдателям, с подробным инструктажем их командирами.
Основа для формирования наблюдательной команды: 1–2 особо отобранных унтер-офицера и 1 рядовой (в качестве писаря) на батарею и роту тяжелого оружия при соответствующей смене, в этом смысле можно использовать взвод радиоразведки 65-го батальона связи.
Участок наблюдения I.R.130 — правая граница: Полятыче (южный край) — Аркадия (южный край), Пухачево (южный край); левая граница: шоссе Бяла-Подляска, Тересполь, Брест. Тришин (включительно).
Правая граница участка наблюдения I.R.135 — Южный остров (включительно) — по течению Мухавца; левая — северо-запад Лобачува (включительно) — южный край Речицы — поселок Березувка.
Для остальных воинских частей — вся вышеуказанная полоса.
Первоочередная задача — установить, ведется ли русскими подготовка нападения (мощное сосредоточение войск, появление средств форсирования, вывод на позиции артиллерии и тяжелого оружия).
Актуально и получение наиболее полной картины русских позиций пограничного прикрытия, их силы, расширения и занятия противником, путем регистрации всех изменений прежней «картины» (вновь построенные позиции, вышки, НП и т. д., подход новых воинских частей, заметных по ранее не встречаемому обмундированию; форменной одежде, петлицам и т. д., вновь появившемуся оружию. Кроме всего прочего, требуется и анализ поведения русских (спокойная и мирная служба, нервозность, вид обучения и т. д.), тщательная оценка всех шумов и источников света, необходимо наиболее точно измерять новые бункеры, позиции и т. д. и переносить их на карту. Нужно наблюдать и за поведением, и наличием гражданского населения (не проводится ли эвакуация?[183]), а 81-му саперному батальону особо — за железнодорожным мостом (не готовится ли подрыв?).
Наконец, наблюдатели должны найти и достаточное количество мест, пригодных как НП для собственной артиллерии и тяжелого оружия пехоты.
Наблюдение проводится днем и ночью, в любую погоду, один из офицеров постоянно занимает 30-ю наблюдательную вышку. Кроме того, необходимо в большем количестве организовать и постоянно использовать НП на деревьях, хорошо скрытые и не просматриваемые русскими.
Arko 27 отдельно приказывается «кодирование местности».
С соседними дивизиями, органами пограннадзора и действующим охранением держится длительная и тесная связь и оцениваются их наблюдения и опыт. Использование соседних полос для стороннего наблюдения только после предыдущего согласия уполномоченных служб.
Сбор донесений предусматривал, что офицеры-наблюдатели ежедневно до 12 ч. сообщают о своих наблюдениях (включая результаты наблюдательных команд) руководителю наблюдательного штаба, а он, в свою очередь, каждые 3 дня (начиная с 10.6.) дает в 45-ю дивизию проанализированный окончательный результат на карте, схеме или аэрофотоснимке, вместе с коротким письменным сообщением. В свою очередь 45-я дивизия ежемесячно, к 10 и 25-му числам, сообщает окончательный результат в XII А.К.
Непосредственное сообщение другим вышестоящим инстанциям категорически запрещено, но одновременно разрешается информирование всеми офицерами-наблюдателями своих командиров.
Особо важные результаты наблюдения (например, подготовка нападения), в том числе в соседних полосах, сразу передаются Ia дивизии.
Действительно, судя по всему, начинается финальная стадия подготовки. Все вроде бы сделано, остаются лишь небольшие, но, однако, запланированные недочеты, и теперь самое главное — не позволить какому-либо случаю испортить всю комбинацию.
Поэтому штаб корпуса после проведения войсками выхода в конечное размещение вновь призывает усилить бдительность, находясь в полной готовности к вражескому нападению[184], констатируя, что, по поступающим отовсюду сообщениям, русские продолжают выдвигать войска в пограничный район. Однако вопреки этому, вновь подчеркивается, что их нападение маловероятно. Если же оно произойдет, то ожидается, что будет внезапным, с использованием русскими военной авиации и воздушно-десантных войск.
Поэтому — еще раз — указывается на связь и взаимодействие с соседями на местности и карте, полное пограничное наблюдение и тесное сотрудничество с таможенной охраной, а также окопные работы (всюду, но в особенности вдоль сквозных шоссе и железных дорог (для «сорок пятой» — по обе стороны железной дороги Тересполь — Брест).
Подручными средствами необходимо оборудовать позиции стрелковых отделений, позиции тяжелого оружия, небольшие убежища, НП, укрытия и погребки для боеприпасов на огневых позициях, НП на деревьях и т. д.
Советский погранично-уполномоченный в Бресте сообщает, что на Буге с 10.06.1941 вверх и вниз по течению от Бреста проводятся гидрографические работы. Командование дивизии, извещая об этом находящиеся у границы подразделения, замечает, что советские плавсредства имеют право проходить Буг на своей стороне вплоть до середины основного фарватера. Он установлен точно, однако проходит на разном расстоянии от берегов. О возможных нарушениях границы, особенно близком подходе плавсредства к немецкому берегу, проведении там измерений или тем более попытке причаливания — скорейшее сообщение в штаб, с точным указанием номера следующего пограничного столба. При возможном причаливании до звонку может происходить арест, но оружие использовать нельзя[185].
Штаб корпуса, считая, что эти измерения могут использоваться и для установки мин и т. д., призывает войска к повышенному вниманию.
Разведка принесла новые данные о Бресте. На сей раз — о сети электростанций города. В том числе — об электростанции в цитадели (на Центральном острове). Размещается в 4 залах главного корпуса, где рядом (в белой башне[186]) и водонапорное оборудование цитадели. Устройство: газогенератор 180 л.с. фирмы Ortwain-Karasinski, Варшава 1936. Динамо производило 220 вольт постоянного тока. С 1938 г. сеть присоединялась к городу и получала от городской электростанции 3500 вольт подземным кабелем до трансформатора, откуда ток передавался дальше воздушной линией электропередачи с напряжением 380 вольт в потребительскую сеть, что имела 220 вольт переменного тока. Средняя нагрузка составляла примерно 160–180 А.
Штабом XII А.К. издается приказ по корпусу № 7. В основном он посвящен организации ПВО в его полосе. Затрагиваются отчетность в период боевых действий, подчинение ряда мелких частей.
Кроме того, в приказе объявлены пароли с 15 июня по 31 июля.
9.6.41
За первую половину дня мортирный дивизион ограниченной подвижности (матчасть трех батарей (682, 683, 684-я) с кадровым составом) выгружается на вокзале Тересполя и размещается в районе расположения III/I.R.133 (в лесном лагере). Издается команда для пополнения и снабжения дивизией обслуживающего персонала (привлекая резерв комсостава и полевой запасный батальон), и под командованием гауптмана Галля начинает формироваться «мортирный дивизион Галля».
Штаб корпуса начинает решать вопрос их боекомплекта.
В Седлеце командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал фон Клюге проводит совещание, посвященное действиям против России. В нем, сопровождая Шрота, участвует и Фриц Шлипер.
В 10.00 ч. в Бяла-Подляску прилетает начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер, встреченный на аэродроме Iа корпуса, и участвует в совещании у начальника штаба XII А.К. (оберст-лейтенант фон Вальденбург), где информируется о подготовке частей к предстоящей операции. При этом присутствует и Армин Деттмер. С упомянутыми офицерами Гальдер отправляется на наблюдательную вышку у Тересполя и в сопровождении фон Вальденбурга осматривает с нее советскую территорию и условия прибрежной полосы у Тересполя и железнодорожного моста Тересполь — Брест. У Буга представляются Ia дивизий.
Далее в штабе корпуса проходит небольшое совещание[187]. В выступлениях Гальдера и офицеров корпуса затрагивается широкий ряд тем:
Почему мы нападаем? Войска необходимо вовремя информировать о причинах.
Исключая внезапность, нужно четко и своевременно отслеживать изменения в ситуации («Вариант Берта»). Подход к противнику. Подготовка продовольственного снабжения. Как дополнительная матчасть и т. д. приданные крестьянские подводы использоваться не могут.
Особенно важно обучение, в большинстве случаев молодых, Ib дивизий, учитывая планируемое «упражнение» и то, что они сталкиваются с совершенно новыми проблемами (взаимодействие с танками, снабжение из баз, сужения дорог танковыми войсками и т. д.). Начальник тыла корпуса должен помогать словом и делом.
Неожиданность при планируемом «учении» особо важна и должна быть гарантирована. Особо тщательно маскируют артиллерийское развертывание и по возможности только последней ночью выводят орудия на позиции или, чтобы не создавать большого шума, въезд в течение нескольких ночей. Никакой пристрелки артиллерии. Открытые огневые позиции. Основной вес на маскировке. Никакого излишнего огня артиллерии по площадям. Лучше всего оказывается пригодным наблюдаемый одиночный огонь против узнанных целей. Отсутствие боеприпаса для установок.
Генерал-полковник согласился с мнением корпуса, что артиллерия 34-й дивизии достаточно слаба, поэтому необходимо самое сильное сосредоточение и никакого расщепления. Придание еще дивизиона s.F.H.
Указание на применение дымовых снарядов, отлично оправдавших себя во всех действиях на юго-востоке.
Связь. Указание на прослушивание всех радиопереговоров соседей и танкового корпуса в вышестоящие служебные инстанции. Для этого корпус должен иметь план радиосвязи танковой группы.
Освобождение от гражданского населения самое большее за 1/2–1 час до начала нападения; выведя его наружу, при необходимости организовать продовольственное снабжение в этом районе.
Гальдер, осматривая полосы 45 и 31-й дивизий, заметил, что район наступления он считает частично трудным, однако полагает, что нападение удастся, одобрив подготовку и планы дивизий и корпуса. Признательно высказавшись о работе корпуса, он отметил, что вся подготовка проведена лучшим образом.
Вылет Гальдера в 14.00 ч.
«Все хорошо проинструктированы, у всех отличное настроение. Подготовка будет закончена к 22.6, — заметил генерал-полковник в своем дневнике по итогам встречи. — Впечатляет бесконечность пространства, где будут наступать наши войска. Возможность сохранения локтевой связи здесь отпадает сама собой. Зато приобретает большое значение единство боевых действий дивизии. Здесь должен окупиться весь труд, который мы десятилетиями вкладывали в подготовку дивизионного звена командования. Артиллерийская подготовка в начале наступления не будет рассчитана на полное подавление, но должна быть достаточной. В отношении инженерно-технического обеспечения и обеспечения связью, кажется, все подготовлено хорошо»[188].
Тем временем Шрот настаивает на изменении приказа о наступлении танковой группы. Он, предписывающий XII А.К. «охватывающее нападение на Брест», по мнению Шрота, ведет к ошибочным точкам зрения и истолкованиям. Так как он предоставляет корпусу выделенные полосы боя, как указывает карта обстановки, строго на всем фронте реки Буг — крепости Брест от Бернад до Козловичей, то на самом деле задача XII А.К. — фронтальное нападение на Брест. Полоса боя абсолютно не дает возможности охвата. Он проводится скорее танковыми корпусами, атакующими от XII А.К. справа и слева.
Предотвращая позднейшие недоразумения, Шрот считает необходимым полностью прояснить ситуацию в приказе о нападении, изменив его формулировку так, чтобы слово «охватывающее» заменялось на «фронтально».
«Сорок пятой» проводится оборудование старого форта[189] в Тересполе (на еврейском кладбище) под дивизионный КП.
Штабу корпуса сообщают о плане налета на железнодорожный мост Тересполя[190].
Силы, привлекаемые к нему, организуются так: группа захвата — офицер, 6 унтер-офицеров и рядовых солдат I.R.135, штурмовая группа — 3 унтер-офицера, 12 рядовых I.R.135, усиленная 2 группами саперов для огнепровода, и отделение 5-й саперной роты 1-го полка железнодорожных войск для контроля и обеспечения моста.
В качестве огневой поддержки — противотанковое орудие, 4 M.G. (с особым, помимо этого, заданием), от I.R.135: 1 взвод s. J.G., 2 взвода l.J.G. и, от I.R.133 1 взвод тяжелых минометов.
Ход операции видится так:
После прибытия полка в исходный район сторожевой пост на мосту принимается его штурмовой группой (группой захвата). Чтобы сделать постоянное появление ее солдат привычным для русских, они будут одеты и вооружены как пограничная служба. За несколько дней до нападения, тыловая стена дзота на германской территории будет удалена, и в нем разместится 37-мм противотанковое орудие для обстрела русского бункера при нападении. Затем немецкие часовые будут медленно перемещаться до линии границы, и их смена в решающий час будет произведена так, чтобы на посту оказались сразу Четверо, чтобы осилить русских часовых.
Итак, в час X-1 мин. группа захвата, находящаяся на мосту в качестве мостовой охраны, тихо подкрадывается вперед и уничтожает русские посты. В час X, используя начинающийся мортирный обстрел, по мосту двинется усиленная штурмовая группа, рассекает огнепроводный шнур и, заняв оборону на небольшом плацдарме, защищает мост.
Одновременно, в час X, по дому мостовой охраны и жилым автоприцепам открывают огонь противотанковые орудия и пулеметы (особого задания), предотвращая их возможный подрыв. Введенные в бой для огневой поддержки J.G. и минометный взвода прикрывают штурмовую группу вперед и по сторонам «огневым окаймлением».
В связи с захватом железнодорожного моста появляется задача и для бронепоезда № 28.
Вначале он, готовый к выезду на вокзале Тересполь, в час X подъезжает в направлении Бреста, встает на дамбе перед мостом, согласно устному указанию, поддерживает всем оружием операцию на мосту и одновременно защищает его от атак с воздуха с малой высоты. После захвата моста и исключения его подрыва бронепоезд № 28 подходит на вокзал Бреста, ведет разведку на северной его окраине и у вокзала, поддерживая своим тяжелым оружием I.R.135 при формировании более сильного предмостного укрепления.
В зависимости от положения и результатов разведки бронепоезд № 28 планируется использовать и для разведки на Жабинку.
Ситуация на русской стороне, по данным штаба наблюдения:
Строительство: незначительное, на передовой линии. По-прежнему ежедневно подрывы. В 2 случаях разрезом устанавливалось точное место подрывов.
7.6 19.00 окончились русские измерения на железнодорожном мосту. Мост подготовлен к подрыву.
Посты: без изменений. 9.6 усилены посты на железнодорожном мосту. Смена в цитадели каждые 2 ч., на железнодорожном мосту каждые 3 ч., однако нерегулярно и с небольшими отклонениями. Смена караула на цитадели между 17.00 и 18.00.
Каждую полночь от Северного острова через белый дом на Буге, железнодорожный мост к русской наблюдательной вышке и назад (вдоль взбороненной русской контрольно-следовой полосы) идет контрольный патруль со светом.
Характер водной преграды: согласно уровню, с утра 3.6 вода постоянно уходит…
Железнодорожное сообщение: неизменно. С русской стороны над железнодорожным мостом проходили полностью загруженные вагоны…
Воздушное сообщение: дальнейшая сильная воздушная активность.
Ночное впечатление: никакой светомаскировки. Необычно спокойно, на русской стороне громкое пение. Ночью 8.6,—9.6 посты беспокоили движение и окопные работы на немецкой стороне.
Подробности (изменение обстановки на отдельных объектах с 5.6).
24. Не затемнено. Готовая бетонная обшивка. Оживленное строительство.
Временно установлено артиллерийской буссолью и дальномером.
25. Не затемнен. С 8.6 информации не прибавилось. Готовая бетонная обшивка. Временно установлено, как и 24.
10.6.41
У Воскшенице и Сельчик (к востоку от Бяла-Подляски) Шлипер руководит упражнением дивизионного передового отряда, где извлекается существенный опыт: 1) Подразделениям, действующим далеко впереди, необходимо придание достаточно эффективных саперных средств и сил, достаточных для перевода тяжелого транспорта отряда через небольшие ручьи с небыстрым течением. 2) Разведка и рекогносцировка приобретают особое значение на труднопроходимой местности, в основном для артиллерийских и инженерных дозоров.
С санкции А.О.К.4 и согласно указанию полков, предназначенных для первого удара, отдельные дома в пограничной зоне очищаются от населения.
На совещании при А.О. К.4 в Варшаве Армин Деттмер добивается возвращения в подчинение дивизии части[191] (удержанной начальником штаба и командующим). Идет проработка вопросов ее использования.
Штабом дивизии на основе сообщений, поступивших от частей, обобщен опыт упражнений в фортах, защищенных рвом с водой[192]. Сейчас он предлагается для ознакомления и разработки наиболее эффективного плана действий частей.
Его общие положения: при «форсируя реку» и «сражаясь за укрепления» необходима особая планомерность при разведке (по возможности с аэрофотоснимком) оборонительных сооружений и водных преград, приведении в готовность и сближении, плане для первого, второго и дальнейших этапов переправы, плане огня и захвата самих укреплений.
Особо необходимым признается точный расчет средств форсирования для отдельных штурмовых групп; распределение групп подноски — для больших надувных лодок, в том числе прибывающих при взаимной смене, в то время как штурмовые группы готовы к ведению боя; если это позволяет положение, плавсредства подводятся раньше и, например, ночью, скрыты (закопаны) у реки.
Признается, что все же необходимы вводные упражнения в песочнице и в форту (где проводятся тренировки).
Одной из проблем вновь признается поднос плавсредств к рекам и рвам. При форсировании должны быть готовы много партий надувных лодок, и, кроме того, для возмещения аварий — их резерв. Надувные лодки переносятся одной или несколькими группами подноски (во взаимной смене). Проблема в том, что подносчики при сближении передвигаются едва ли беглым шагом и представляют очень крупную цель. Указывается, что может быть полезно распределение технических руководителей.
Следующий этап операции — непосредственно переправа. Штаб дивизии предполагает, что так как ожидается сверхсильнейшая собственная артиллерийская подготовка, то, используя ее эффект, первый этап переправы, как правило, удается. Саперные унтер-офицеры руководят переправой как «главные диспетчеры». Они заботятся об обозначении мест переправы, вызове подразделений из исходного рубежа призывными командами (по возможности с мегафоном), об отводе всех надувных лодок на веревках, их равномерном использовании и предотвращении концентрации в местах переправы.
Если из-за слишком большой ширины реки канатно-паромная переправа невозможна, указывающий должен стоять и на вражеском берегу и в каждой большой надувной лодке должна быть выделена весельная группа.
Тяжелое оружие укладывается в лодку с помощью весельных групп или групп подноски.
При зачистке укреплений, предупреждает штаб дивизии, ожидается сильнейший вражеский заградительный огонь. Штурмовым группам необходимо как можно скорее бросаться вперед, со всеми вспомогательными средствами для подавления дотов (в т. ч. — взрывчатка, огнемет, бутылки с бензином) и для преодоления отвесных каменных стен (группы подноски с топорами, веревками, приставными лестницами, досками и т. д.).
При достижении следующих водных преград (горжевых рвов) необходимо скорейшее донесение об этом, чтобы в мертвом углу вала начиналось подтаскивание надувных лодок или их подтягивание на веревках (1 человек у руля) и доставка следующих вспомогательных средств. Поэтому необходима предварительная разведка дорог.
Для частей следующего эшелона атаки обозначать дороги к новым местам переправы.
Подчеркивается, что штурмовые группы должны создаваться наиболее подвижными, снабженными достаточным количеством пистолетов-пулеметов, яйцевидными, штоковыми и дымовыми ручными гранатами в мешках с песком и ракетницами. В дальнейшем для подноски боеприпаса и переправы тяжелого оружия нужно выделять группы подносчиков. В каждой надувной лодке предусмотреть по 2 веревки (и 2 резервных) на всю ширину реки.
Готов и пересылается штабу корпуса проект приказа о нападении[193].
«Карта Гшопфа». Несмотря на в общем то верное обозначение атаки 22 июня, карта имеет недочеты. Многих строений нет, указаны мосты и перемычки к 22 июня уже уничтоженные (еще в 1939 г.). Не указана атака II/I.R.130 и III/I.R.130 указаны неверно. III/I.R.135 — слишком приблизительно. Фактически указаны планы, а не реальный ход событий. Никак не отмечено что атака через Бригидский мост началась значительно позднее
Его суть — учитывая, что за Бугом находятся крупные русские силы, особенно в крепости Брест-Литовска, дивизия, выделяя I.R.133 в резерв корпуса, ведет нападение двумя полковыми группами:
I.R. 130 (справа) и I.R.135 (слева). Резерв дивизии — 2-й батальон I.R.135.
Главное изменение в приказе по сравнению с ранее обсуждаемыми проектами — главный удар решили наносить не слева, а справа.
Планируется, что наносящий главный удар I.R.130 (при поддержке 2/PiBtl.81) пересечет Буг, возьмет Южный остров и предотвратит подрыв мостов на Мухавце к востоку от крепости. Затем, пройдя южной частью города, продвинется к восточным предместьям.
I.R.135: организовав неожиданный налет, захватывает железнодорожный мост через Буг и предотвращает его разрушение; пересечет Буг и штурмом возьмет Северный и Западный острова и часть центра крепости; пробьется через сам Брест-Литовск и также выйдет до восточных предместий.
Таким образом, город будет окружен.
План нападения I.R. 135[194]:
a. III/I.R.135 (минус 9, рота, полковой резерв), взаимодействуя с саперным взводом I.R.135[195], пересечет Буг на надувных лодках, сначала захватит Западный остров, затем центр крепости и мост, ведущий оттуда к Северному острову (Северный мост[196]). Ударное подразделение (11-я (велосипедная) рота) собирается на полпути между Тересполем и Бугом так, чтобы после запуска реактивных снарядов промчаться к Бугу на велосипедах. (Эта мера необходима, потому что на речных берегах они подвергнутся удару собственных реактивных снарядов[197].) 10-я рота[198], I.R.135 собирается в каземате напротив юго-восточной оконечности Западного острова, откуда и переправится на его южную часть.
b. I/I.R.135, поддерживаемый 1/PiBtl.81[199], соберется на берегу Буга только к юго-востоку от железнодорожной насыпи, чтобы пересечь железнодорожный мост или преодолеть реку, на штурмовых лодках или надувных плавательных поясах[200]. Сильные штурмовые группы пересекут Буг у западной оконечности Северного острова, так, чтобы он мог быть доступным. Батальон захватит Северный остров и затем продвинется к железнодорожным путям к востоку от него.
«Карта Кареля». 1. Церковь Цитадели; 2. «Дом офицеров»; 3. Казарма; 4. Опорный пункт Фомина; 5. Казарма; 6. Восточный форт
с. Доступные роты[201] из резерва корпуса сосредоточатся на левом берегу Буга так, чтобы в координации с планом огня они смогли бы поддержать форсирование.
За время перед нападением обеспечить:
1. Скрытое хранение боеприпасов на огневых позициях;
2. Сборку материала для строительства моста в прибрежных зарослях;
3. Строительство дорог для подхода через ранее затопляемую территорию между Тересполем и Бугом;
3. Совещания офицеров и младших командиров.
На 20 июня в боевом составе I.R.135 значилось[202]: 61 офицер, 423 унтер-офицера, 2293 рядовых, 3 чиновника (всего — 2780 человек, что составляет 90 % штатной численности пехотного полка дивизий 1-й волны на 1941 г. (3049 человек)[203]. На вооружении полка — 151 пулемет, 18 тяжелых минометов, 27 легких минометов, 6 легких и 2 тяжелых пехотных орудия, 9 орудий ПТО (3,7 см).
Численность пулеметной и пехотных рот (их степень укомплектованности могла отличаться от полка в целом) точно неизвестна, однако, исходя из процента укомплектованности полка, можно взять за основу по 160 человек в пулеметной и пехотных ротах.
Таким образом, в составе III батальона[204] (командир — Гауптман Пракса), идущего на Западный и Центральный, вплоть до захвата Трехарочного моста, — 520 человек. Вместе с подразделениями усиления (12-й ротой I.R.133) — приблизительно 650 человек. Наступление планировалось вести волнами — в первой пойдет около 200 человек.
В составе атакующей группы I батальона (командир — майор Ельце), наступающего на Северный и запад Бреста, — 750 человек.
Неизвестно, как спланировал атаку Ельце, возможно, часть подразделений вывел в резерв или — решил наступать всеми, но эшелонированно.
Исходя из уставных требований, согласно которым пехотный батальон с примкнутыми флангами наступает на фронте от 400 до 1000 м[205], можно считать, что с этой стороны состав ударных группировок I.R.135 отвечал задаче.
Неизвестны были силы обороняющихся. С целью нейтрализовать возможные неожиданности в распоряжении командира полка имелся значительный резерв. Судя по тому, что он был создан из состава сил 3-го батальона, неожиданности предполагались именно в его полосе.
В то же время выделение дополнительных сил Ельце свидетельствовало о том, что 1-му батальону придается решающее значение — быстрым охватом крепости воспрепятствовать отходу из нее частей русских и вывозу ими матчасти и запасов.
Русских загоняли в угол — с востока их отход перекрывает Ельце, с запада — давит Пракса. Учитывая, что группировка противника в крепости была неизвестна, это было достаточно рискованным решением. Решающими факторами успеха планировалось сделать огневое превосходство и неожиданность удара.
О плане атаки I.R.130 известно меньше — судя по документам, относящимся уже к 22 июня, полк наступал двумя эшелонами. Первый — два батальона: слева — I/I.R.130 (оберст-лейтенант Набер), берет первые два моста на Мухавце, справа — II/I.R.130 (майор Гартнак) — следующие два моста. За ними второй эшелон — III/I.R. 130 (майора Ульриха). Ульрих, похоже, имел в своем распоряжении только две роты — 9 и 12-ю (320 человек). Ими он и должен был захватить Южный остров.
14-я рота была, вероятно, придана повзводно батальонам.
Переправу поддерживал огонь пулеметов 4/I.R.133, задействовалось и саперное отделение А.А.45.
Серьезной проблемой для I.R.130 оставалась возможность подрыва русскими мостов на Мухавце. Это сразу резко затормозило бы наступление всего правого фланга дивизии и корпуса. Поэтому помимо того, что именно на это направление был нацелен главный удар и 45 и 34-й дивизий, было решено (на основе предложения Масуха) провести и специальную операцию, используя 9 штурмовых лодок. Командование поручено лейтенанту Кремеру (комвзвода в 3/Pi.81). Задача: после окончания огневой подготовки у Буга (около 3.20[206]), двигаясь вверх по южному рукаву Мухавца, с налета взять в свои руки 4 моста на Мухавце.
Десантные группы для 7 лодок (без штурманов) выделил 1/130, для двух оставшихся, а также всех штурманов — 2/Pi.81. Подразделениям 3-й роты I.R.130 поручили доставку лодок в полосу наступления 1/130 к берегу Буга, откуда они должны были стартовать в приказанное время.
Задачей полка было не только взять, но и удержать мосты — это лишило бы возможности отхода русскую танковую дивизию, что вкупе с артподготовкой сразу же направило бы ситуацию в нужное русло.
Оценивая план нападения, можно сделать вывод, что перед дивизией Шлипера стояла задача преодолеть, с одной стороны, сопротивление врага, численно превышающего ее атакующие подразделения (например, I.R.130 должен был отразить удар как танковой дивизии[207], прорывающейся к мостам, так и возможные контратаки с востока), а с другой — сделать это в минимальные сроки, необходимые для успешного развития наступления корпуса.
Нужно сказать и о командном составе дивизии, призванном решать эти задачи. Как уже упоминалось, полковник Гельмут Гипп был наиболее опытным из командиров полков «сорок пятой», более того — единственным, кто водил свой полк в бой в составе верхнеавстрийской дивизии. Ему-то и была поручена главная задача — захват мостов Мухавца и блокирование Бреста.
Командиры батальонов I.R.130 не уступали Гиппу — майор Гартнак командовал «вторым» еще в польскую кампанию, Набер — прошел со своим «третьим» всю Францию. Ульрих был помоложе — вот и был выведен во второй эшелон. Гипп был практически уверен, что тот справится, — захват Южного — это же не противостояние с танковой дивизией.
I.R.135: Йон, не имевший опыта командования полком в бою (да и вообще опыта какого-либо боя во Второй мировой), мог опираться на командиров батальонов — майоров Ельце и Парака (второй батальон), прошедших французскую кампанию. Пракса, командир «третьего», был еще гауптманом — его биография неизвестна, но, похоже, батальоном он стал командовать совсем недавно.
Судя по боевому расписанию дивизии, ее первостепенной задачей должно было стать захват и удержание мостов на Мухавце, второе — устранение каких-либо помех, что обеспечивалось наличием в резерве достаточно мощных и опытных сил (батальон Паракса, а в перспективе — полк Кюлвайна), и, наконец, третье — блокирование с востока крепости Брест-Литовска. Похоже, что четвертое — вариант захвата крепости с налета либо рассматривался как сомнительный, либо учитывался как «дополнительная возможность», либо налицо грубый просчет в оценке противника и как следствие — неверное выделение на эту задачу как сил, так и средств.
…В штабе XII А.К.: между XII А.К. и XXXIV танковым корпусом устанавливается новая разграничительная линия, из-за чего полоса правой дивизии (34 I.D.) теряет населенный пункт Полоски.
По мнению штаба корпуса, его (соответствующего проведенному размещению) переуступка нецелесообразна, о чем сообщается в танковую группу.
Так как за последнее время в пограничном районе участились случаи шпионажа и акты саботажа и диверсий, Шрот счел необходимым создание «пограничного района» шириной 10–20 км по эту сторону границы интересов, ограничив в нем свободу перемещения польского и еврейского населения: с 12.00 16.6. для них вступает в силу комендантский час (с 21.00 до 5.00). Еще одна причина для создания пограничного района — привлечение в погранзону новых подразделений, что привело к опасности пограничных инцидентов. Например, при расследовании претензии русского пограничного посредника о том, что немецкие солдаты фотографировали русский пограничный пост, выяснилось, что несколько военнослужащих в их свободное время осматривали границу и при этом сделали запрещенную фотосъемку. Учреждение запретной зоны предотвратило дальнейшие инциденты.
Однако предложение о привлечении мужчин непосредственно пограничной черты к особому виду работ отклонено. Указано, что если жителей подозревают в шпионаже, то к их аресту привлекается местная полиция и таможенная охрана границ.
Снят запрет на необходимую для пограничной охраны эвакуацию (во взаимодействии с местными органами гражданской власти) отдельных пограничных усадеб.
Предотвращая шпионаж во время транзитного сообщения на вокзале Тересполя, штабом корпуса предлагается:
1) Занятие выезжающих из России поездов (самое позднее на железнодорожном мосту к северу от Тересполя) таможенниками или служащими железнодорожной полиции для предотвращения недозволенного перехода границы русскими. Перехват агентов!
2) Постоянный надзор за русским железнодорожным персоналом во время перегрузки и их пребывания в немецкой области. Последнее ограничивать железнодорожным полотном.
3) Для предотвращения наблюдения русской разведкой пребывание русского железнодорожного персонала и выполнение таможенных и транзитных мероприятий со стороны русской группы сопровождения должно происходить не в Тересполе (в доме на главной улице), а в доме на железнодорожном полотне.
4) Армейские транспорты, особенно в течение дня, не подводить до вокзала Тересполя.
Отмечено, что все вышеизложенное диктует усиление таможенных и дорожных полицейских чиновников.
11.6.41
Шлипер проверяет подготовку в районе Тересполя, посещает I/A.R.98 и командиров I.R.130 и I.R.135
Дивизии представляются командиры бронепоездов № 27 (обер-лейтенант Рудольф Опитц) и № 28 (обер-лейтенант Эдвард Сееле) и сообщают о боевом расписании, оборудовании и возможном использовании. Выявляется, что бронепоезда не вполне боеспособны (не хватает большей части оборудования и полностью — необходимого французского боеприпаса[208]), есть недостача в личном составе.
Шлипер обращается в штаб корпуса по поводу распределения саперного оборудования для планируемого «упражнения»[209], ходатайствуя о подчинении дополнительной саперной роты для использования на реке и оставлении понтонного парка типа «В» Pi.Btl.81 после первого нападения. Если же это невозможно, то необходимо подчинение понтонных взводов и паромных канатов с принадлежностями на весь срок перехода дивизии. Что, по мнению командира «сорок пятой», стало необходимым, во-первых, из-за того, что в ее полосе корпусом больше не планируется строительство военного моста. Во-вторых (особенно учитывая ожидающееся сильное предъявление требований к магистральным шоссе корпусными и армейскими частями), дивизия, переводя артиллерию и тяжелый транспорт через реку, не может ждать окончания корпусом временного моста, вынужденная наводить себе 8-тонный мост из понтонного парка и подготовленных подручных средств.
Если второе требование невыполнимо, то первое тем более первоочередно, так как мост из подготовленного подручного средства должен строиться именно саперной ротой и к тому же после передачи 3-й (моторизованной) Pi.Btl.81 в передовой отряд корпуса необходимых сил нет.
Также Шлипер подчеркивает, что выделяемых дивизии штабом XII А.К. надувных лодок только понтонно-мостового парка недостаточно для последовательного преодоления полками нескольких водных преград и при этом еще и дополнения ожидающихся потерь. Приданные дивизии штурмовые лодки не играют никакой роли при переправе существенных частей ударных групп, действуя в спланированной операции лейтенанта Кремера. Не заменит надувные лодки и обещаемый спортивный снаряд (Flossackhosen), а лишь дополнит желаемым способом. Поэтому дивизия просит (как уже неоднократно доложено устно) о дополнительном подчинении надувных лодок (примерно понтонно-мостовой парк).
Также Шлипер распорядился о расположении пунктов боепитания и снабжении их боеприпасами. Ночами на 13, 14, 15 июня транспортные взводы ведут вывоз боеприпасов на пункты боепитания «Йук» и «Хелена», на 13 июня — «Плиш», автоколонны — ночами на 13-е «Вольте», на 15 и 16 июня — «Плум» и в течение 13 июня — «Фипс».
Подача боеприпасов планировалась так, чтобы колонны проходили на восток перекресток к северу от Кобылян около 22.0. Частями к 22.00 в соответствующие дни на перекрестке к северу от Кобылян ставится указатель, ведущий колонны к пунктам боепитания. После разгрузки транспорт колонн отпускается по отдельности в их расположение.
Выкладываемый боеприпас принимается и охраняется получающими его частями, выделяющими солдат для разгрузки. Места складирования готовятся по специальным правилам безопасности и оснащаются готовым материалом для штабеля. Рубероид и т. п. может поставляться только незначительно. На хорошую маскировку указывается особо. Дату распределения боеприпаса на огневые позиции сообщат позднее.
При подаче и разгрузке боеприпаса требуется избегать любого шума. Указание светом, как и у автомобилей, запрещено, автоколонны и транспортные взводы едут с восточной окраины Малашевичи Вельки и назад без света. Это особо имеет значение для складирования боеприпаса в «Йук». Подробно информируются команды разгрузки и рядовые солдаты колонн.
Погрузку в «Гукебайн» ведет (солдатами роты подвоза) обер-лейтенант Хабер, организуя движение так, чтобы колонны проходили перекресток к северу от Кобылян в 22.00, от случая к случаю выделяя подвозимый на пункты боепитания материал для штабеля. Срок подачи боеприпаса для «Фипс» A.R.98 оговаривается непосредственно с обер-лейтенантом Хабером.
I.R.130, 135 и A.R.98 на следующий день после получения, до 12.0, нужно сообщить по телефону Ib «королевского тигра» о принятии боеприпаса, согласно графику.
I.R.135 обеспечивает беспрепятственное прохождение колоннами заграждения в Тересполе, отделение полевой жандармерии постами заграждения и оповещения предупреждает аварии на шоссе Малашевичи Вельки — Тересполь и на путях подъезда к базам боеприпасов.
На среду, 11.6, с 9.00 до 18.00 в Бяла-Подляске в казино «Партизан» намечается штабное учение, проводимое Шротом[210]. От 45-й дивизии на него (помимо командира) приглашены — Ia (майор Деттмер), Ib (майор Вирзинг), Iс (обер-лейтенант барон фон Рюлинг), Arko 27 (генерал-майор фон Кридер), командиры A.R.98 (полковник Велькер), NbWRgt.4, Pi.Btl.81 (оберст-лейтенант Масух) и А.А.45 (оберст-лейтенант фон Паннвиц) как командир передового отряда.
12.6.41
11 (самокатная)/I.R.133 и отдельные откомандированные придаются передовому отряду корпуса (оберст-лейтенанта фон Штольцмана), с 13.6 сводятся под руководство своего командира и размещаются у Воронца.
В дивизию поступает (для ознакомления) приказ о нападении 34-й дивизии (соседа справа).
I.R.130 и I.R.135 знакомятся с проектом плана огня. Ночью начинается снабжение боеприпасами пунктов боепитания дивизии, продолжаясь и в следующие дни.
Майор Деттмер в письме[211] в штаб корпуса, представляя план использования бронепоездов (№ 27 и № 28), сомневается, смогут ли они вообще действовать. Хотя все необходимое для них уже затребовано, но спорно и своевременное прибытие и выполнимость срочно необходимого обучения.
Поэтому идет более детальная проработка боевого расписания. Ибо спрашивается — если поезда действовать не смогут, зачем выделять им пехоту, которой, как ни странно, редко бывает избыток?
Идя навстречу, штаб корпуса отказывается поставить пехоту бронепоезду № 27, объясняя, впрочем, это тем, что тот, направляясь в Ковель, покидает полосу корпуса, входя в полосу «рабочего штаба Винтера»[212], он-то и должен заниматься этим вопросом[213].
Шлипер посещает I/I.R. 135, II/I.R. 135 и II/A.R.98.
I.R.135 принимает охрану железнодорожного моста Тересполя, до этого выставляемую батальоном охраны тыла.
Штабом корпуса издаются особые распоряжения по ведению разведки[214]. Согласно им, наземная разведка, проводимая дивизиями в их полосе боя, особо выясняет: состояние дорог и мостов и состав противостоящих сил (номера полков, расположения штабов). Известно ли об их отступлении? Где танки? Используется ли химическое оружие?
Что касается 45-й дивизии, то особенно важно и быстро ей нужно донести об итогах налета на железнодорожный мост, а уж затем — штурме цитадели, достижении восточной окраины Бреста и состоянии мостов на Мухавце.
Сообщать всеми средствами, при отказе телефонной связи — по радио (таблицей сигналов).
Над Костомлотами — Франополем — Кобрином — Чернавчицами — Непле ведется расширенная авиаразведка с задачей: контроль над собственными танками, выяснение ситуации на шоссе Тевли — Брест, Кобрин — Жабинка, Малорита — Брест (колонны, состав, направление, длина); выходят в исходное положение, где и какие силы, есть ли танки? Также в ее задаче — выявлять укрепления или подготовленные позиции в глубине разведываемого района (при необходимости производить их аэрофотоснимки).
Авиаразведка (по 1 самолету через 30 мин. после нападения) над Костомлоты — Подлесье — Гуцни — Брест (вкл. Тересполь) и Брест (вкл. Гуцни) — Тюхиничи — Непле (вкл.) устанавливает собственные подразделения, а также — виден ли отход врага или подготовка им контратаки? Пытается обнаружить русские танки, узлы связи, штабы, артиллерийское сосредоточение, особо сильное движение донесений, основные районы ПВО.
Кроме этого, ее задачи — отслеживание передвижения войск в Бресте и окрестных казармах, состояние мостов Мухавца, контроль за движением собственных танков (в том числе для исключения взаимного обстрела).
Значение отстреливаемых самолетом световых сигналов:
a) Зеленый: необходимо обозначить передовую линию сигнальным полотнищем или (соответственно) крестом сбрасывания.
b) Красный: общий предупреждающий знак.
c) Фиолетовый: танковая тревога.
Отделом тыла штаба корпуса выпущены дополнения к особым распоряжениям для района операции[215]: полками и отдельными батальонами создаются и готовятся к выезду команды разведки, включающие командира (офицер продовольственного снабжения), ветеринарного офицера, казначея, содержателя технического имущества и охраны.
О найденном ими продовольствии и корме, горючем, автомобилях, конных повозках, лошадях, одежде и т. д. срочно сообщать непосредственно командиру дивизии с указанием места, вида и объема, гарантируя охрану даже самых небольших объемов.
О больших складах продуктов, сырья, железнодорожных грузов и т. д., превышающих потребности подразделения, дивизия, обеспечивая охрану, сообщает с точным указанием места в Qu. (IVa) штаба корпуса. К усилению охраны может привлекаться и население.
Выдача банковских билетов германских кредитных касс проведется А.О.К. своевременно.
Строго запрещено использовать в качестве автотранспорта трактора или сельскохозяйственные машины[216] или иметь их при себе, выполнение этого приказа нужно постоянно проверять.
Дивизия (руководитель подвоза) отвечает за то, чтобы все свободное грузовое пространство движущихся в тыл автомобилей использовалось бы для подвоза пленных[217]. Отделение комсостава от остальных военнопленных проводит Iс (вместе с Ib). Пешим колоннам пленных нельзя использовать пути подвоза. Напоминается об их достаточной охране (всадник и велосипедист).
Руководитель подвоза дивизии в пунктах сбора военнопленных составляет роты обслуживания, выдвигая в зависимости от имеющегося грузового пространства к армейским местам сбора.
О неизвлекаемых трофеях сообщать отделу тыла штаба корпуса с точным указанием места и массы боевой техники.
О трофеях, интересующих авиацию (самолетах и т. д.), сообщать офицеру связи ВВС с наземными войсками при штабе корпуса.
Необходима организация места сбора солдат, отставших от части.
…Непредвиденная суета у границы — у северной пробивки реки Буг около Тересполя река размыла большой кусок берегового откоса и затопляет проволочный забор, частично оторвав его.
В итоге нужно укреплять там берег, для чего требуются саперы и подвоз материалов.
Зато пограничное наблюдение ведется планомерно.
Строительство: незначительное. По-прежнему ежедневно подрывы — на востоке района Речицы, юго-восточнее квартала казарм Вульки Подмейска, далеко на юго-юго-востоке.
Непосредственно у железнодорожного моста — 6 прожекторов. 2 из них — отдельно на мачте связи последних обеих арок. На высокой деревянной мачте на правой стороне железнодорожной насыпи смонтированы 3, на левой — 1 прожектор. 2 следующих — слева от железнодорожной насыпи, из них один — примерно в 200 м, второй — в 280 м северо-западнее от нее. 11.6 на русском берегу удалялись кусты к югу от железнодорожного моста.
15 человек проводили измерения непосредственно северо-восточнее 4.
С севера от железнодорожного моста к Центральному острову прошла русская моторная лодка. Поврежденная крыша церкви цитадели полностью укрыта.
b) Посты: сила постов и патрулей неизменна. Для каждой смены на железнодорожном мосту посты прибывают из цитадели.
c) Характер водной преграды: вода непрерывно возвращается…
d) Железнодорожное сообщение: неизменно…
Воздушная обстановка: неизменно.
f) Ночное впечатление: никакой светомаскировки. Незначительное строительство. Сильнейшее движение (грузовики и конные повозки).
g) Вражеское оборудование связи: у железной дороги на север проходит линия электросвязи поста с 2 F на портальной опоре (2 мм). (Гражданская линия связи, поддерживающая связь Берлин — Москва.) На южной стороне — дорожная линия электросвязи с 2 F на портальных опорах (2 мм), наверное, линии блокировки (блокировочные конденсаторы). Контрольный пункт (одновременно место разъединения) у западного въезда моста. На русской стороне на эту линию электросвязи идут еще больше линий от пограничного дома. Высокая линия электросвязи с 7 проволоками может безошибочно обозначаться как электрическая линия (силовая электроэнергия?). (Доказательство: 1. Прикрепление и вид изоляторов 2. Линии идут к 2 прожекторам, присоединенным к этой линии электросвязи. Использование ее как подрывной спорно (обычно из-за маскировки взрывные линии на мачтах не переносятся.)
h) Население: у железнодорожной насыпи постоянно работают женщины. (Выгрузка песка из вагонов и погрузка на транспорт.)
На Западном и Центральном островах наблюдались женщины и дети.
i) Новые воинские части: 12.6. 12.15 ч. 5 тягачей (гусеничных автомобилей) с тяжелыми орудиями и 2 грузовиками с командой проехали на шоссе Речица — цитадель и заняли огневые позиции между железной дорогой и фортом «Граф Берг». 12.51 следовали два запряженных четверкой орудия на конной тяге.
к) Русская подготовка нападения: никаких признаков!
1) Поведение русских: никаких скоплений у границы. Кроме постов и строительных команд, у границы никто не установлен.
12.6 наблюдалось обучение на учебном плаце к востоку от «Графа Берга». Пение, спорт, чтение карт и ориентация на местности, обращение с орудиями, обучение караульной службе и бросанию ручных гранат.
Изменения на отдельных дотах и участках наблюдения с 9 июня.
На стройплощадке работали — 11.6. 35 человек, 12.6. 50 человек.
Доставка материала:
11.6. 2 грузовика (песок). 4 грузовика (деревянные жерди и железные стержни), гусеничный трактор (с защитным навесом на прицепе), гусеничный трактор (на прицепе — мотор?).
12.6. 3 самосвала. 3 грузовика (с железными балками в форме U и I — опорных балок), 4 грузовика (с маскировочным материалом), 2 грузовика (с досками и песком), тягач (2 конвейерные ленты), грузовик (с тачкой), грузовик (с мотками проволоки и тачками), грузовик (с жестяными трубами диаметром 30 см). Четко наблюдался ввод железных стержней в обшивку из досок (железобетон, как и в 2 и 3).
1 и 3. Ночью строительство (удаление деревянной обшивки).
17. Ночью на углу казармы западного края Цитадели 6 угловых окон не освещены, а все остальные — освещены ярко[218].
23. Днем оживленное строительство.
14.6.41
При докладе врача корпуса о санитарных учреждениях Шрот высказал опасение, что полевой госпиталь 45-й дивизии в Залесье — под особой угрозой, располагаясь в наиболее благоприятной дальности для установленных в крепости орудий и к тому же у перекрестка.
Врач дивизии, полковник медицинской службы доктор Герман, сообщая об этом Деттмеру, предложил перенести его к северу, где, так как деревни Кижовице и Котзуковка закреплены за люфтваффе, в расчет может приниматься только церковь Хорбува.
Шрот проводит штабное учение командного состава (включая командиров полков и отдельных дивизионов), в основном по планируемым действиям при переходе Буга, а вечером уже Шлипер в связи с этим — обсуждение с командирами полков, указав дату нападения (22.06. 3.30.; позже изменено на 3.15).
От штаба корпуса поступает приказ о выходе в исходные районы.
Разведотдел А.О.К.4 впервые[219] знакомит соединения с более конкретными данными о противостоящем противнике, отличающимися от рассказов о русских мастерах штыкового боя. Источник информации — перебежчик A.L., сотрудник отдела снабжения в Бресте. 50-летний A.L. дважды допрашивался, произведя на Iс армии впечатление хорошего и надежного источника. Его сообщения основываются на деятельности[220] по март 1941 г., оказавшись для разведки частично очень новыми и неподтвержденными.
Важность сведений, полученных от перебежчика, лучше всего показывает таблица, сравнивающая их с имеющимися на тот момент у разведотдела армии.
Сведения от A.L. о размещении войск в Бресте и вокруг него Ранее установленное размещение войск в Бресте и вокруг него Штаб армии (номер неизвестен) Штаб корпуса с неизвестным номером, вероятно, часть 4-й армии (штаб — Кобрин) лежит в Бресте? 6-я смешанная дивизия (Sammeldivision) Понятие «смешанная дивизия» неизвестно армии и разъяснение запрошено в ОКН. Возможно, формирующаяся танковая дивизия? Дивизия (номер неизвестен) 150-я стрелковая дивизия 29-я танковая бригада Считается что 29-я танковая бригада в Wysokie Mazowieskie. В Бресте известно о 54-й танковой бригаде 125-й стрелковый полк О расположении этих частей в Бресте или его окрестностях ранее известно не было 231-й стрелковый полк 232-й стрелковый полк 284-й стрелковый полк 287-й стрелковый полк 337-й стрелковый полк Стрелковый полк (номер неизвестен) 84-й полк погранвойск Дивизия охраны границ. Пограничный отряд 204-й полевой артполк Неизвестно 31-й артполк Неизвестно 131-й артполк Неизвестно 47-й тяжелый артполк (моторизованный) Неизвестно 12-й зенитно-артиллерийский полк Неизвестно 18-й зенитно-артиллерийский полк Неизвестно 134-й зенитно-артиллерийский полк Неизвестно Саперный батальон Неизвестно 3 понтонных батальона Неизвестно 60-й железнодорожный полк Неизвестно Кавполк (у имения Бульково, номер неизвестен) Неизвестно Стрелковый полк в Яичице и Волчине (номер неизвестен) Неизвестно
Наблюдательный штаб гауптмана Эткена засек источники света: в центре города, на главном вокзале Бреста и на «мосту Гиппа» (мост через Мухавец в Вульку Подмейска), в казармах к югу от Пухачево, южнее Григоровичи.
Заметно отдельное уличное освещение и освещение окон казарм в цитадели и на стройплощадке 1b: к ней в ночь на 13 июня проехали 11 освещенных автомобилей.
15.6.41. «Гофер»[221]
Начало первых маршей в исходные районы, продолжающихся и в следующие дни под тщательной маскировкой.
Поступает окончательный вариант приказа штаба корпуса о нападении.
Шроту доложено об окончании всей подготовки к нападению (при незначительных ограничениях).
…Проконсультировавшись с начальником инженерных частей корпуса, Шлипер обращается в штаб XII А.К. с заявкой о выделении дивизии, учитывая ее особые задачи, 6 малых огнеметов с расчетами и их скорой передачи 81-му саперному батальону[222], а также — придать дивизии еще 10 больших надувных лодок из резерва корпуса, ибо в той же беседе Шлипер узнал, что еще спорна подача 6 ранее согласованных штурмовых лодок.
У Хорбува Шлипер наблюдает за упражнениями со штурмовыми лодками и посещает в лесном лагере размещение свежесформированного подразделения — мортирного дивизиона Галля.
В штаб дивизии поступают донесения от ее частей и служб. Судя по ним, подготовка практически закончена, но проблемы тем не менее остаются.
Майор Карл-Хайнц Вирзинг (Ib) сообщает[223] Деттмеру об (окончании подготовки к нападению. Но еще проводится ряд работ: например, в ночь на 16 июня намечен завоз на передовую базу снабжения боеприпасами «Плум» снарядов пехотных орудий, а (самое позднее) в ночь на 17 июня закончится подвоз и выкладывание вновь выделенных 900 снарядов ударного действия для L.F.Н.
Полевой госпиталь переносится в Хорбув.
Поступление вновь выделенного газового прибора и озалидной бумаги для врача A.R.98 ожидается 16–20.6.
Ситуация в приданных частях, прежде всего Nbw.Rgt.z.b.V.4 и бронепоезде № 28 самая противоречивая. Что касается «Небельверфер», то окончание подвоза (1440 выстрелов, еще не выданных в лагерях), ожидается 20.6. Все готово к укладке других 1400 выстрелов, подвозимых О.К.Н, но дата их прибытия еще неизвестна.
Подвоз самих пусковых установок из Варшавы закончится, вероятно, 20.6.
Таким образом, пока нет ни боеприпасов, ни установок.
Та же картина и у бронепоезда. К укладке боеприпасов все готово, и их подача согласована О.К.Х. с XII. A.K., но ни место, ни дата неизвестны.
Тем не менее Шлипер докладывает в штаб корпуса о том, что соответствующая указаниям подготовка закончена[224]: готова к развертыванию и действию артиллерия; выполнено техническое усовершенствование дорог и инженерная подготовка; проведено обучение частей, кроме упражнений с Flossackhosen (из-за их отсутствия).
Ожидается, что снабжение боеприпасами дивизии и приданных частей завершится 17 июня, частей Nbw.Rgt.4 — вероятно, 20.6. Однако оба бронепоезда еще не вполне боеспособны из-за недостачи в боеприпасе и важном оборудовании. Когда будут? Неизвестно.
Батарея 833 еще не прибыла, однако, по предварительному сообщению, ожидается 18.6. Подготовленные для нее позиции оказались непригодны из-за опоздавшей передачи таблиц для стрельбы, так как часть целей — под сверхкороткой дальностью стрельбы. Приспособление позиций, расположенных дальше в тыл, надеются закончить до 20.6.
Подчиненные же мортирные батареи (682, 683, 684-я («мортирный дивизион Галля») полностью снабжены личным составом и вполне боеспособны.
Оберст-лейтенант Масух докладывает, что, хотя 6 штурмовых лодок для понтонного парка «В» 81 выделены и должны подвозиться к армейскому складу инженерного имущества Легионово около Варшавы, однако еще не прибыли.
Саперами подготовлены мосты на северной дороге, следующими ночами намечена переноска фашин. 16 и 17 июня на лесопильном заводе Бялы еще должна пилиться древесина для временных мостов. В остальном — все готово.
Лучше положение у полковника Велькера — не хватает лишь полагающегося дополнительного комплекта в 300 выстрелов да легкий дивизион. Вся остальная подготовка проведена — позиции измерены, ограждены воткнутыми в землю ветвями и подготовлены для ночного приведения в готовность. Инструктаж о нападении командиров дивизионов проведен, командиров батарей и прочих служб — намечен на 16 июня.
Боеприпас артполка подивизионно лежит у позиций. Его разделение и подача на сами позиции предусмотрены (I.R.130) в ночь X-2 дня. Боеприпас 13/1.R.133 подвозится с 15 на 16 июня. Условия для прокладки на территории линий связи (выкладываемых ночью X-1 день) разведаны.
I.R.135 доносит, что подготовка закончена: впереди только некоторые земляные работы и окончание прокладки спланированных линий связи.
…Ночи все короче — до самой короткой всего лишь неделя. А там опять — день начнет сокращаться неотвратимо, пусть незаметно вначале, но главное — неизбежно. Так и события здесь на болотистых берегах Буга, в утренних росистых туманах, выступавших на брезенте палаток, и коротких звездных ночах, наполненных гулом моторов, приближались к развязке, и не было сил ни у человека, ни у природы, чтобы их остановить.
Глава 3
Брестская крепостьПолыхают дальние зарницы,Злые тучи ходят у границ.Днем и ночью у границыНе смыкаем мы ресниц.(из песни)За ивняками Буга — секреты погранвойск, в Минске — штаб ЗапОВО и в Москве — НКГБ СССР и разведуправление РККА видели многое, а знали — еще больше.
Вот, например, сообщения в ЦК ВКП(б) (от ГРУ) и Сталину, Молотову, Берии (от НКГБ) от 5 мая: «…По всей границе, начиная от Балтийского моря до Венгрии, идет выселение с приграничной зоны…Проводятся усиленные рекогносцировки немецкими офицерами нашей границы… О предстоящей войне между Германией и СССР немецкие офицеры и солдаты говорят совершенно откровенно, как о деле, уже решенном. Война якобы должна начаться после окончания весенних полевых работ[225]. Немецкие солдаты, со слов своих офицеров, утверждают, что захват Украины немецкой армией якобы обеспечен изнутри хорошо работающей на территории СССР пятой колонной.
С 10 до 20 апреля германские войска двигались через Варшаву на восток беспрерывно как в течение ночи, так и днем. Из-за непрерывного потока войск останавливалось все движение на улицах… По железным дорогам в восточном направлении идут составы, груженные главным образом тяжелой артиллерией, грузовыми машинами и частями самолетов… Проводится заготовка переправочных средств через реку Буг»[226].
Но только те, от кого что-то зависело, объясняли ситуацию так, как казалось наиболее логичным. С одной стороны — Германия связана войной на западе, вряд ли она повторит ошибку Вильгельма, начав войну на два фронта. Ненависть Гитлера к коммунистам и евреям — слишком слабое обоснование для нападения на СССР.
С другой стороны — несмотря на сообщения о концентрации немецких войск в Польше, их состав так и не удалось достоверно установить, и поэтому считалось, что обнаруженных было недостаточно для вторжения и, казалось, что время еще есть. Даты нападения советской разведкой назывались неоднократно, — но оказывались ошибочными, подчас — и подброшенными разведорганами Германии. В итоге доверие к таким сообщениям постепенно угасло.
В-третьих — считалось, что конфликту должен был предшествовать т. н. «угрожаемый период» — обострение советско-германских отношений (предъявление Германией каких-либо требований к СССР). Это подтверждала как международная практика, так и различные агентурные сообщения, например такое: «[в штабе ВВС Германии] заявляют, что вначале Германия предъявит Советскому Союзу ультиматум с требованием более широкого экспорта в Германию и отказа от коммунистической пропаганды. В качестве гарантии выполнения этих требований в промышленные и хозяйственные центры и на предприятия Украины должны быть посланы немецкие комиссары, а некоторые украинские районы должны быть оккупированы германской армией. Предъявлению ультиматума будет предшествовать „война нервов“ в целях деморализации Советского Союза… Большая часть германского офицерства, а также некоторые круги национал-социалистической партии настроены явно против войны с СССР». Через несколько дней источник повторил информацию, явно подброшенную ему с определенной целью: «…По данным польской разведки, между армией и политиками в Германии имеются расхождения… военные высказываются за войну против СССР, в то время как политики настаивают на переговорах.
Политики, руководимые Риббентропом, доказывают, что в переговорах Германия добьется всего того, чего она хочет, т. е. участия в экономическом и административном контроле Украины и Кавказа. Мирное разрешение даст Германии больше, Чем управление завоеванной территорией, лишенной советского административного аппарата. В конце апреля Гитлер еще не принял определенного решения, какой из двух методов следует применить»[227].
Таким образом, руководству СССР внушалось, что решение еще не принято и в конечном итоге оно будет зависеть от поведения самого СССР.
Наконец, доводимая до Кремля германская «деза» не только вводила в заблуждение советское руководство относительно сроков и условий нападения, но и объясняла причины появления у границ соединений вермахта: «…Германские военные силы, собранные на границе, должны показать Советскому Союзу решимость действовать, если ее к этому принудят. Гитлер рассчитывает, что Сталин станет в связи с этим более сговорчивым и прекратит всякие интриги против Германии, а главное — даст больше товаров, особенно нефти»[228].
Несмотря на неясность обстановки, руководство СССР не могло сидеть сложа руки — помимо более тщательного и настойчивого сбора информации, было принято решение и об усилении армии, принимая во внимание поступавшие из-за рубежа сообщения.
В апреле-мае 1941 г. Наркомат обороны и Генеральный штаб с согласия правительства СССР начали проводить скрытую мобилизацию военнообязанных запаса под прикрытием больших учебных сборов (всего призвано на «сборы» 802 тыс. человек)[229]. С апреля 1941 г. развернулась работа по переводу стрелковых дивизий на штат военного времени, утвержденный 5.04.1941-го.
При этом состав сд приграничных округов был доведен: 21 сд — до 14 тыс. человек, 72 сд — до 12 тыс. человек, и 6 сд — до 11 тыс. чел. Например, 12 сд первого эшелона ЗапОВО (3, 10 и 4А) на 11 июня была обеспечена (по штату военного времени) 120-мм минометами, всеми типами артиллерийских орудий, стрелковым оружием[230] и боеприпасами к этому.
В апреле нарком обороны СССР С. К. Тимошенко и начальник Генштаба РККА Г. К. Жуков приказали командующему войсками ЗапОВО Д. Г. Павлову приступить к разработке плана оперативного развертывания. В директиве на его разработку, в частности, говорилось: «Пакты о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией в настоящее время, можно полагать, обеспечивают мирное положение на наших западных границах. СССР не думает нападать на Германию и Италию. Эти государства, видимо, тоже не думают напасть на СССР в ближайшее время. Однако, учитывая… сосредоточение Германией к границам СССР значительных сил… заключение германо-итало-японского военного союза… необходимо при выработке плана обороны СССР иметь в виду… и таких возможных противников, как Германия… Не исключена возможность, что немцы сосредоточат свои главные силы в Восточной Пруссии и на варшавском направлении с тем, чтобы через Литовскую ССР нанести и развить удар на Ригу или на Ковно, Двинск. Одновременно необходимо ожидать вспомогательных сильных ударов со стороны Ломжи и Бреста с последующим стремлением развить их в направлении Барановичи, Минск…»[231]
Основными задачами для ЗапОВО, становящегося с началом боевых действий Западным фронтом: упорной обороной УР прикрыть отмобилизование и сосредоточение войск, не допустить вторжения на территорию СССР. Далее — при наступлении Юго-Западного фронта ударом левого крыла на Седлец способствовать разгрому люблинско-радомской группировки врага.
В соответствии с планом развертывания в начальный период необходимы четыре района прикрытия (РП).
РП № 4 (РП-4), прикрывающий направление Брест — Барановичи, оборонялся войсками 4-й армии генерал-майора A. A. Коробкова[232], чья полоса обороны: справа — (иск.) Дрохичин, (иск.) Гайновка, Коссово; слева — (иск.) Демблин, Влодава, Невеж и далее по реке Припять. Задача — прочной обороной Брестского УРа и полевых укреплений по восточному берегу Буга прикрыть сосредоточение и развертывание армии.
Далее — наступая на Дрошин, Седльце (Седлец), Горволин, Форсировать р. Буг, на 3-й день операции подвижными силами овладеть Седлец, на 5-й — переправами на Висле, на 8-й (главными силами) выйдя на нее, в готовности форсировать. В дальнейшем иметь в виду действия на Радом[233].
…26 апреля Генштаб отдал предварительное распоряжение Военным советам Забайкальского и Дальневосточного ВО быть готовыми к отправке на запад — пяти мк, двух ск и двух вдбр.
С 13 по 22 мая поступили распоряжения Генерального штаба о начале выдвижения к западной границе трех армий. Переброска была спланирована с расчетом завершения сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами, в период с 1 июня по 10 июля 1941 г.
В середине мая нарком обороны СССР С. К. Тимошенко и начальник Генштаба КА Г. К. Жуков подали председателю СНК И. В. Сталину свои соображения по плану стратегического развертывания вооруженных сил СССР на случай войны с Германией и ее союзниками: «…Вероятнее всего, главные силы немецкой армии… будут развернуты к югу от Демблин для нанесения удара в направлении Ковель, Ровно, Киев…[сопровождаемого]…короткими концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи».
Командование РККА, предотвращая удар вермахта, предложило ни в коем случае не давать Германии инициативы — атаковать самим, упредив ее в развертывании, в тот момент его этапа, когда она не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск.
Тимошенко и Жуков предложили главный удар нанести силами Юго-Западного фронта в направлении Краков, Катовице (отрезая Германию от ее южных союзников), вспомогательный — левым крылом Западного фронта в направлении Седлец, Демблин (с целью как сковывания варшавской группировки, так и содействия Юго-Западному фронту в разгроме люблинской группировки противника…)[234].
С военной точки зрения предложение было оправданным. Хотя и достаточно рискованным: с одной стороны, Финляндия показала, что уверенность в победе не всегда к победе приводит, с другой — Германия гораздо сильнее Финляндии.
В-третьих — можно ли доверять разведке в части сведений о численности (и соответственно степени готовности) германской армии в Польше? Последнее опасение было не беспочвенным — например, 15 мая ГРУ ГШ РККА сообщало о наличии на варшавском направлении, в полосе ЗапОВО 30 дивизий. В реальности же даже в декабре 1940 г. Германия держала на востоке (т. е. в Польше) 34 дивизии, к концу апреля 1941 г. их стало 75, а к 15 мая их число подошло к 100[235], причем около 50 — в полосе ЗапОВО. Нелишне напомнить, что и германская разведка, с одной стороны, недооценивала мощь СССР, с другой — пристально следила за всеми перемещениями РККА, исключая возможность внезапного удара. Оценивая возможность русского наступления, Гальдер отмечал, что до 20 апреля «мы значительно слабее русских, но после 20.4… эта опасность будет полностью устранена»[236].
Спешно атаковать Германию силами ЗапОВО? Несколько дней уйдет только на занятие позиций, вывод частей и проч. Не исключено, что немцы заметят развертывание и нанесут удар первыми. Да и политический аспект был немаловажен…
Судя по всему, было принято следующее решение: принимая во внимание, что а) подготовка Германии к нападению очевидна, б) решение Гитлера напасть достаточно твердое и не может быть отменено в результате переговоров, на основе приемлемых для СССР условий, в) Красная Армия не может, по различным причинам, в настоящий момент сорвать нападение Германии собственным ударом, нужно стремиться к следующему: а) войскам приграничных округов не дать спровоцировать агрессию — удар Германии в настоящий момент может иметь катастрофические последствия. Стараться не подавать виду, что намерения Германии известны — продолжать строить укрепления, под различными предлогами скрытно выводя войска из мест расположения к оборонительным рубежам; б) Наркомату обороны — подводить войска из глубины страны, усиливая западные группировки; в) политическому руководству страны быть готовым, после завершения развертывания РККА, и, таким образом, имея веские доводы быть услышанными, — вступить с Германией в переговоры и снять конфликтную ситуацию.
Итак, решающими факторами для планов СССР являлись: максимальное отодвигание начала германского нападения и скорейшее развертывание собственных сил.
Для приграничных же войск это означало быть некими заложниками ситуации — несмотря на очевидные признаки агрессии не проводить каких-либо мероприятий, ибо, заметив их, немцы атакуют, сокрушив как войска прикрытия, так и выдвигающиеся из глубины СССР.
Пожертвовать чем-то, чтобы спасти все — логичное и в масштабах государства вполне оправданное решение. Слишком поздно стало ясно, что вермахт в Польше отнюдь не отсиживается после западных бомбардировок…[237]
Подвод войск в полосу ЗапОВО столкнулся с дорожной проблемой. Переброска велась железной дорогой, а их пропускная способность в Западной Белоруссии была чрезвычайно мала — еще при отправке частей в Финляндию (декабрь 1939) больше 4–5 эшелонов в сутки вытолкнуть не удавалось. Хотя развернулись работы по ее улучшению (к 1 июня на 80 % была отстроена железнодорожная линия Тимковичи — Барановичи), но это удалось лишь в весьма ограниченных масштабах.
Не лучше была ситуация и с шоссейно-грунтовыми дорогами. 10.02.41 г. начштаба ЗапОВО генерал-майор Климовских отмечал: «1. Существующая сеть шоссейных дорог БССР совершенно не обеспечивает ЗапОВО как по количеству и начертанию, так и по состоянию. Имеется всего одна сквозная шоссейная дорога, идущая на запад (при необходимости иметь пять). Дороги узкие, большинство из них имеет щебеночную кору, которая сильно разрушена. Съездов с дорог и объездов мостов, а также бензозаправочных станций и телефонно-телеграфной связи на дорогах не имеется… большое количество еще не восстановленных мостов»[238].
Тем не менее в мае 1941 г. из внутренних военных округов продолжалась переброска на запад 28 дивизий и 4 армейских управлений. В частности, в полосу ЗапОВО сосредотачивались войска Уральского военного округа.
Что же касается самого ЗапОВО, то 13 из 24 его сд находились в непосредственной близости от госграницы СССР, а остальные сд (резерва ЗапОВО) к началу войны, как правило, совершали марши в новые районы сосредоточения.
Был произведен досрочный выпуск в военных училищах.
27 мая. Командующие западными приграничными округами получили приказ приступить к строительству КП фронтов и завершить его к 30 июля. Кроме того, директивами наркома обороны и начальника Генштаба им предписывалось скрытно вывести дивизии, расположенные в глубине, ближе к госгранице. Вывод указанных войск в районы предназначения приказывалось закончить к 1 июля 1941 г.
…Итак, к июню 1941 г. госграницу СССР на брестско-минском направлении, протяженностью более 150 км, прикрывала 4-я армия генерал-майора A. A. Коробкова (начштаба — полковник Л. М. Сандалов, член Военного совета — дивизионный комиссар Ф. И. Шлыков). К 22 июня Коробков командовал армией два с половиной месяца. Как вспоминал Сандалов, сам же командарм признавал, что куда успешнее командовал бы стрелковым корпусом.
Основные силы 4-й армии (тогда — Белорусского фронта) вышли в район Бреста еще в сентябре 1939 г. 22 сентября в город вступила 29-я танковая бригада (комбрига С. М. Кривошеина).
Части вермахта покинули Брест — город стал постепенно наполняться красноармейскими.
В городе разместилось одно из лучших соединений РККА — 6-я Орловская Краснознаменная сд. Она была сформирована еще 23.05.1918 (как Гатчинская пд) в г. Гдов Петроградской губернии из добровольцев отряда П. Е. Дыбенко, петроградских отрядов Красной Гвардии и рабочих г. Нарва.
Отвоевав Гражданскую, дивизия, ставшая в 1921 г. Орловской, а в 1928-м — награжденная Почетным Революционным Красным Знаменем ЦИК СССР (в честь 10-летия существования), в 1939 г. приняла участие в походе в Западную Белоруссию.
К июню 1941 г. ее командиром был полковник М. А. Попсуй-Шапко.
13 июля 1940 года была отправлена из Прибалтики в Белоруссию и вторая из размещавшихся в Бресте к июню 1941 года дивизий — 42 сд. Прибыв первоначально в Береза-Картузская, она сменила там 33 сд. Казармы, где разместилась 42 сд, были построены еще до революции для частей русской армии. Польская власть разместила в них лагерь для политзаключенных. Однако менее чем за год красноармейцы 33 сд сумели так оборудовать помещения, что они почти не отличались от обычных казарм РККА.
42 сд, в отличие от 6 сд, имела свежий боевой опыт: она была сформирована в ЛенВО 17.1.40 на базе отдельных рот и батальонов Карельского УР[239] как легкая моторизованная стрелковая дивизия. Собиралась в Териоки.
Сразу же после создания под командованием полковника И. С. Лазаренко[240] дивизия приняла участие в советско-финской войне, войдя в состав 7-й армии, наступавшей на Карельском перешейке, вдоль побережья Финского залива.
Находясь в составе 34 ск 7А, 11.2.1940 42 сд была переброшена под укрепузел Муурила. Здесь, в полосе 34 ск (от Кархула до побережья), трем его дивизиям противостояли два полка 4-й финской пехотной дивизии[241].
17 февраля 42 сд, начав наступление, при поддержке берегового отряда сопровождения Балтфлота, овладела Муурила, а 19 февраля — Келлолатси.
После этого интенсивность боев в полосе дивизии поутихла.
23 февраля второй батальон 455 сп атаковал северный берег острова Койвисто (Бьорке), захватив д. Патола. Вечером 24 июня батальон сдал участок 65 сп 43 сд[242].
25.2.40 42 сд передана в резерв 7-й армии.
Войдя в состав 10 ск (1.3 — 13.3.40), дивизия получила задачу очистить острова Финского залива. Главные силы дивизии с 6.3.40 находилась в районе Хьютияйнен, а 7–12.3. в Кяйхясниеми.
4 марта ей удалось захватить несколько небольших островов на подступах к островам Уран-саари и Сунион-саари. 9 марта (совместно с 43 сд) — Сунион-саари и несколько мелких островов у западного побережья Финского залива. Попытка 455 и 459 сп ворваться на берег была отражена сильным ружейно-пулеметным огнем финнов. Подразделения залегли, укрывшись за прибрежными валунами, а с наступлением темноты отошли на ранее занятые острова.
Далее части 42 сд действовали в составе 10 ск, получившего задачу охвата Выборга с юго-запада. К 11 марта части корпуса, овладев несколькими населенными пунктами, создали реальную угрозу прорыва и развала всего финского фронта юго-западнее и западнее Выборга.
Однако 42 сд, вплоть до 11 марта, не сумела захватить ни метра на побережье залива, лишь 12 марта 455 сп захватил пос. Вахваниеми, продвинувшись далее немного на северо-запад.
Утром 13 марта, несмотря на то что вот-вот должно было вступить в силу соглашение о перемирии между Финляндией и СССР, 455 сп и 459 сп вновь начали атаку. Немного продвинувшись, они на своем участке так и не смогли перерезать шоссе Выборг — Хельсинки[243].
Несмотря на то что боевой путь 42 сд в финской войне не прославил ее знамена громкими победами, командный состав получил боевую закалку. Соединение, крепко сколоченное фронтом, став, таким образом, в Красной Армии одним из наиболее проверенных, продолжало находиться на западе страны: 12.6.1940 42 сд грузится в эшелоны и 17.6.40 отправляется в Прибалтику[244], участвуя в оккупации Эстонии.
Размещение в Белоруссии, в корпусах бывшего лагеря, хотя и отремонтированного, все же не могло не оказать угнетающего воздействия на военнослужащих 42 сд. Кроме того, масса людей, пройдя бои на Карельском перешейке, нуждалась в снятии стресса «народными средствами», а традиции самогоноварения в тех краях процветали издавна. В итоге среди комсостава расцвело пьянство, в том числе и среди коммунистов. Имелись случаи убийства, дебошей, утери коммунистом, пьяным, совсекретных документов. В отчете[245] о работе дивизионной парткомиссии за 5.12.1940 по 15.04.1941 отмечено, что нарушение партдисциплины происходит в основном из-за пьянства, порождающего порой и более серьезные последствия. «Надо же понять, — говорилось на дивизионной партконференции, — что, находясь здесь, мы должны поднять гораздо выше революционную бдительность, систематически пьющий человек — это находка для иностранного разведчика».
В то же время за пьянство и бытовое разложение было привлечено к партответственности относительно немного коммунистов — 8 человек. Для сравнения — за антипартийные и контрреволюционные высказывания — 2 человека исключены из ВКП(б)[246].
За отчетный период в ВКП(б) принято 29 человек, в кандидаты в члены ВКП(б) — 32 человека.
В начале августа 1940 г., почти одновременно с 42 сд, в Брест прибыло и управление 28-го стрелкового корпуса. Именно в его состав вошли и 42, и 6 сд.
В сентябре 1940 г., вскоре после прибытия в район Бреста 42 сд, комиссией НКО СССР было проведено инспектирование частей ЗапОВО. По итогам проведенных учений, отмечено, что части 42 сд (вероятно, как участвовавшего в боях соединения) показали наибольшие сдвиги в боевой подготовке, части же 6 сд выделялись во всех отношениях в худшую сторону.
Округу приказано совершить коренной перелом во всей системе боевой подготовки, перенеся боевую выучку одиночного бойца, подразделения и части на местность, в поле, в условия, близкие к боевым, как указал нарком обороны С. К. Тимошенко: «Надо учить войска действовать как на войне и только тому, что будет нужно во время войны».
Пока же на Главном военном совете РККА было отмечено, что «отставание в одиночной подготовке бойца, отделения, взвода, особенно по ЗапОВО, в ряде дивизий и полков доходит до 1,5–2 месяцев»[247].
Однако, несмотря на напряженно проводимое обучение, профессиональные качества значительной части рядовых красноармейцев были невысокими. На это влияло и одновременное формирование в РККА множества частей и соединений; изъятие с начала 1941 г. из стрелковых частей красноармейцев со средним уровнем образования для технических родов войск. Несмотря на то что полковые школы, готовившие сержантский состав, в 1941 г. сделали несколько ускоренных выпусков[248], укомплектованность сд ЗапОВО продолжала хромать (мл. командирами — 60 %, средним и старшим комсоставом — 86 %).
На качестве войск сказалось и увольнение в запас в конце 1940 — начале 1941 г. отслуживших срочную службу красноармейцев призыва 1937 г. (большинство имели боевой опыт) и замена их молодыми призывниками, в том числе дополнительного призыва апреля — мая 1941 г., направленного, минуя учебные подразделения, в боевые. К началу войны многие из них, не успев пройти «курс молодого бойца» и принять военную присягу, представляли собой массу неподготовленных безоружных людей в красноармейской форме.
Рост численности личного состава 6 сд и 42 сд демонстрирует следующая таблица[249]:
Дата учета численности л/с № соединения Наличие личного состава % укомплектованности по штату мирного времени % укомплектованности по штату военного времени 1.06.41 6 сд 10 013 97,3 69,1 42 сд 9958 96,8 68,8 22.06.41 6 сд 11 592 112,6 80,0 42 сд 11 505 111,8 79,4
Кроме того, наличие в стрелковых соединениях значительной части красноармейцев призыва осени 1940 г. из среднеазиатских республик, совсем не знавших русского языка или слабо владевших им, крайне отрицательно сказывалось как на уровне их подготовки, так и на боеспособности частей в целом[250].
На подготовке отразилось и длительное привлечение бойцов к строительству УР, жилых помещений, складов, столовых, конюшен, стрельбищ, тиров, танкодромов, спортгородков и т. д. После передислокации войск к новой границе, бойцы, кроме того, отрывались от боевой подготовки для охраны многочисленных карликовых военных складов и несения службы суточного наряда[251].
Несмотря на угрожающую ситуацию, положение не менялось — например, 10 июня на строительство УР было выделено еще несколько стрелковых батальонов.
…Строительство оборонительных сооружений — дотов и позиций полевого доусиления[252] в Брестском УР, первом (и основном) рубеже обороны 4-й армии, развернулось еще в начале лета 1940 г. Его первая позиция (к июню 1941 г. строили только ее, в глубине и не начинали) шла по восточному берегу р. Буг, вдоль ее русла[253].
Дот Брестского УР — двухуровневые бетонные коробки, чьи амбразуры, находящиеся в верхнем каземате (разделенном перегородкой на два капонира), шли почти вровень с землей. Планировка обоих уровней идентична: галерея, специальный тамбур, отводящий от бронедвери взрывную волну, газовый шлюз, хранилища боезапаса, казарма на несколько коек, огороженные места для рации, артезианского колодца, туалета. В одном из отсеков — энергоагрегаты и фильтрационные установки. Наверху в капонирах устанавливались казематные пушки с укороченными стволами или пулеметами.
Построенные доты были в основном одно- или двухамбразурные, пулеметные, артиллерийско-пулеметные и артиллерийские. На ключевых позициях ставили дот в 3–5 амбразур. Толщина стен — 1,5–1,8 м, перекрытия — до 2,5 м (рассчитано на прямое попадание 250-кг авиабомбы). В некоторых дотах было по одной 76-мм пушке и по два станковых пулемета, в других — 45-мм пушка, спаренная с пулеметом ДС. Гарнизоны состояли из 8–9 и 16–18 человек[254].
Всего в Брестском УР к 21 июня забетонировали 128 дотов. Некоторые из них имели арматуру, и там монтировалось вооружение, присланное из Мозырского УР. Однако в боевой готовности (с гарнизонами, оружием и боеприпасами, но без технических средств связи: дот между собой и с войсками не были связаны) имелись только 23 дота[255]: из них в районе Бреста — восемь, в основном в крепости[256]. Войсками со штабом 18 ОПАБ налажена проводная связь.
Главным недостатком дотов было их расположение — они отлично просматривались с НП немецких частей и могли быть уничтожены первым же артналетом. Сами же при этом не могли пристрелять установленное в них вооружение.
Доты в полосе Бреста занимали первая[257] (расположение — севернее Бреста, у Речицы) и вторая (Митьки, Бернады) роты 18 ОПАБ (отдельного пулеметно-артиллерийского батальона).
К началу войны 18 ОПАБ имел 347 человек.
Серьезной проблемой для Брестского УР была и кадровая — комсостав ОПАБ УР к началу войны имел крайне мало командиров-артиллеристов, в основном из стрелковых частей, плохо подготовленных к ведению огня из дотов и показывавших крайне низкие результаты по огневой подготовке. Впрочем, и без них проводимые в Брестском УР учебные стрельбы показывали крайне невысокие результаты.
К началу войны ни один из батальонов УР не был укомплектован до штата (рядовым составом — на 47 %, мл. командирами — на 28 %, командирами — 34 %). Впрочем, зачем комплектовать подразделения, не имеющие матчасти? Однако более того — из трех ОПАБ (по 350–400 человек) начали развертывание пяти (по 1500 человек каждый). Их рядовой состав еще только начал прибывать, а комсостав поступал из артчастей ЗапОВО (из 4А — 66 командиров). Прибывший необученный личный состав, еще не получив ни оружия, ни обмундирования, включался пока в состав 16, 17 и 18-го ОПАБ[258].
Помимо дотов, Брестский УР состоял и из расположенных между ними позиций полевого заполнения, занимаемыми по тревоге частями 4-й армии. Они строились в виде опорных пунктов и батальонных узлов, состояли из деревоземляных и частично из бутовых сооружений, а также из окопов (как правило, прямоугольных ячеек на одного-двух человек, без ходов сообщения, без маскировки) и немногих заграждений (противотанковые — только на отдельных участках в виде рвов и надолб, противопехотные — не минировались). Командных и наблюдательных пунктов и убежищ имелось немного.
Для строительства позиций вся приграничная полоса была разбита на батальонные районы. Вначале оборудовались занимаемые по тревоге, а далее — в зависимости от важности. С мая 1941 г. на строительстве УР работали по стрелковому батальону от каждого полка дивизий[259], все саперные подразделения, основные силы 33-го инженерного полка окружного подчинения и по дивизиону от артполков[260].
В итоге в полосе 62 УР из состава дивизий первого эшелона 4-й армии (6, 42, 75) постоянно работали 9 стрелковых батальонов из 27, 3 артиллерийских дивизиона, 5 строительных участков 74 УНС[261] 62 УР. В Бресте дислоцировался 21 строительный участок 62 УР.
Привлекалось немало вольнонаемных работников. Однако задействовать части РККА показалось проще. С одной стороны, действительно, копая ячейки и сбивая опалубку, бойцы отрывались от боевой подготовки. С другой — это позволяло держать подразделения на планируемых для них же позициях. Командиры свыкались с местностью, исчезала необходимость выводить эти же части на их позиции по тревоге — высвобождаемое погрузочное пространство можно было использовать для вывоза тех же складов из Бреста. Наконец, концентрация тех же частей в Бресте угрожала их окружением или уничтожением артиллерией при внезапном начале войны — вывод части подразделений хоть как-то снимал эту проблему.
Поэтому неудивительно, что за две недели до войны было решено резко ускорить строительство рубежей УР и выводить уже по два батальона от каждого стрелкового полка — но пока только 75 сд.
Тем не менее лучше других были оборудованы полевые позиции в полосе 6 сд (прикрытие района Бреста), хуже — в полосе 42-й, из-за частой смены районов строительства.
Хотя была готова и имела вооружение лишь малая часть дотов, но многие из них были небоеготовы из-за захламленности строительным мусором. В связи с этим нарком обороны в директиве от 11.06.1941 г. приказал немедленно привести все построенные сооружения в полную боевую готовность, а все имеющееся вооружение установить в них не позднее 15.07.1941 г.[262].
Строительство УР велось медленно и в 1941 г. не могло быть завершено. Дислокация частей, предназначенных для их обороны, располагавшихся зачастую в 15–50 км от своих рубежей, внезапного нападения «соседа» не учитывала.
Но оно достаточно долго представлялось фантастичным — во-первых, «сосед» вел войну на западе, во-вторых, с ним был подписан договор и противоречий вроде бы не было, в-третьих, как бы он смог незаметно сосредоточить войска к границе?
Наконец, размещение войск в Западной Белоруссии, диктовалось не какими-то оперативными соображениями, а наличием свободных помещений: войдя на ее территорию, Красная Армия столкнулась с дефицитом казарменного фонда — негде было размещать войска. В Бресте, единственном месте, где были необходимые для проживания помещения, их скопилось огромное количество.
Для размещения красноармейцев пришлось приспособить часть складских помещений и даже восстановить некоторые форты Брестской крепости, взорванные в 1915 г. В нижних дожах их казарм устраивались четырехъярусные нары.
Основным местом расположения войск 4А стало Центральное укрепление, но и в его помещениях они испытывали тесноту (и там тоже бойцы спали на многоярусных нарах).
Прибывший в октябре 1940 г. в 6 сд на должность замкомдива полковник Ф. А. Осташенко: «При знакомстве с частями удручающее впечатление произвело скученное размещение личного состава. Многие роты не имели отдельных помещений для ленинских комнат и канцелярий»[263]. Однако сильнее всего, Осташенко поразило то, что в подвалах пограничной крепости были сложены НЗ всех видов. Подняв на первом же совещании у командира дивизии вопрос об их перемещении, ответа он так и не получил.
Хотя такая скученность настораживала, но командующий округом Д. Павлов, размещая так войска, думал о создании для них наибольших удобств. В ином случае частям пришлось бы ориентироваться на бараки и землянки. Таким образом, хозяйственные соображения побороли у Павлова оперативные. «А мы[264], командование 4А, отнеслись к такому оперативно невыгодному и даже больше того — опасному размещению войск, мягко выражаясь, примиренчески», — позднее самокритично заметит ее бывший начштаба Л. М. Сандалов.
Похоже, что он несколько лукаво посыпает голову пеплом — у командования и округа и армии просто не было выбора: строительство дотов, а не казарм отнимало все мощности, а ночевать две зимы в землянках… С одной стороны — уют огня, бьющегося в тесной печурке, с другой — огромное количество заболевших[265]. Встать на постой в домах? Но это не выход для многомесячного размещения. Тем более — ну кто в 1939–1940 гг. мог угрожать Красной Армии? Что же касается тесноты, то многие из бойцов, вероятно, все же предпочли бы ютиться в казематах Бреста (дети крестьянских изб и заводских коммуналок, они были привычны к тесноте), чем мерзнуть в землянках или палатках.
К тому же подвод всех четырех дивизий 4-й армии к границе диктовался не только наличием помещений, но и стремлением прикрыть все 150 км ее полосы. Таким образом, построение войск 4-й армии не имело ни второго эшелона, ни резервов.
Тем не менее части из крепости то выводились, то вводились вновь. Рев моторов автоколонн и цоканье сотен копыт стали уже привычным фоном для жителей Бреста.
Кто же мог тогда, в сороковом, предполагать, что залихватские «строевые» частей, вводимых в Северные ворота — как стук топоров, под который сооружается хлопнувшая в сорок первом ловушка для 4-й армии?
…Обычно исследователи, говоря о численности частей Красной Армии в Бресте и Брестской крепости[266], опираются на данные, приводимые бывшим начальником штаба 4-й армии Л. М. Сандаловым, или на отчет о действиях 28 ск, поданный 8 июля 1941 г. командиром 28 ск B. C. Поповым[267].
При всей серьезности этих свидетельств они, несомненно, нуждаются в критическом осмыслении.
Во-первых, данные Попова и Сандалова имеют существенные отличия и между собой, и по сравнению с теми сведениями, что предоставили и непосредственные участники боев за Брест.
Во-вторых, оба донесения содержат явные неточности, например, Попов сообщает о размещении на территории крепости 246 ОЗАД, находившегося на самом деле в Северном городке. Или он же, говоря о батальонах связи стрелковых дивизий и самого 28 ск, сначала упоминает о том, что они были выведены в лагерь Бульково (в 8 км северо-восточнее Бреста), затем сообщает о размещении 37 обс[268] в Брестской крепости на 21 июня.
Сандалов, говоря о размещавшихся в крепости частях, под крепостью подразумевает и ее форты.
По позднейшим исследованиям, заметно, что нет даже полной ясности относительно того, какие части располагались в Брестской крепости, не говоря уж об их численности. Это объясняется тем, что не сохранилось каких-либо документов, достаточно бесспорно показывающих расположение и численность частей и подразделений. Картину приходится восстанавливать по воспоминаниям, как уже говорилось, зачастую и противоречащим друг другу, и меняющимся со временем.
Несмотря на это, в данном исследовании за основу взяты прежде всего доступные воспоминания участников событий. Большинство из них достаточно четко помнят последние предвоенные дни.
Помимо численности войск, необходимо рассмотреть степень их готовности к отражению ночного неожиданного нападения.
Что касается матчасти (автотранспорта, артиллерии, танков и бронеавтомобилей[269]), то нужно исходить из нормативов, определенных в плане прикрытия ЗапОВО (для стрелковых частей) — летом 2 часа, зимой 3 часа. О какой-либо подготовке транспорта или матчасти подразделений в Бресте к неожиданному нападению неизвестно — за исключением нескольких орудий 98 ОПАД (прицепленные к тягачам, они находились в готовности к выезду на полигон для смотра техники).
Что же касается личного состава, ночью мирно спящего[270], то для того чтобы начать бой, бойцы должны были мгновенно одеться в аккуратно сложенное у спального места обмундирование, схватив оружие, получить боеприпасы и начать действовать согласно приказу командира подразделения.
Стрелковое и холодное оружие (а также шанцевый инструмент и противогазы) должно было храниться непосредственно в расположении подразделения — в шкафах или пирамидах, запертых на замок[271]. Ключи — у дежурного по роте.
Для сокращения сроков выдачи боеприпасов, продовольствия и фуража, согласно плану прикрытия, все части 4-й армии должны были иметь:
«а) носимый запас винтовочных патронов (90 шт. на винтовку) в опечатанных ящиках под охраной дежурного и дневального в подразделениях… Выдача производится только по тревоге. Возимый запас винтовочных патронов (кроме выдаваемых на руки) разложить по взводам и ротам в опечатанных ящиках, штабелях…
б) на каждый станковый пулемет иметь набитыми и уложенными в коробки по 4 ленты; на ручной пулемет и автомат — по 4 диска. Коробки с набитыми лентами и дисками в опечатанном виде хранить в подразделениях или особых охраняемых помещениях…
в) ручные и ружейные гранаты хранить комплектами в складах части, в специальных ящиках для каждого подразделения.
г) снаряды и мины в количестве 0,25 боекомплекта в окончательно снаряженном виде хранить в опечатанных и закрытых на замок передках и зарядных ящиках в парках частей;
…е) носимый запас продовольствия и личных принадлежностей бойца хранить в подготовленном виде для укладки в вещевые мешки и ранцы;
ж) в складах части хранить для каждого подразделения по одной суточной даче продовольствия и фуража, подготовленной к погрузке в обоз части»[272].
Итак, оружие и боеприпасы подразделения могли получить практически через несколько минут после объявления боевой тревоги — если, конечно, ее сигнал прозвучит и дежурные и дневальные будут на своем месте, целыми и невредимыми.
Это же касается и командиров — имея и оружие и боеприпасы, бойцы, особенно недавно прибывшие в часть, должны были получить и какие-то команды — в противном случае они просто не знали бы что делать.
Хотя многие командиры (как правило, молодые лейтенанты) жили непосредственно в расположении части (в общежитии), а многие — совсем рядом, но тем не менее им надо было быстро добежать до своих бойцов живыми…
Среди личного состава, находящегося в Бресте и крепости, нужно выделить бойцов и командиров дежурных подразделений — по роте (батарее) от части[273], несущих службу суточного наряда. Необходимо отметить, что количество личного состава, привлекаемого к суточному наряду, могло увеличиваться или уменьшаться, однако Устав внутренней службы (УВС-37) требовал максимальной экономии в расходе людей.
Готовность дежурных подразделений к выступлению — 45 минут.
Бойцы дежурных подразделений несли службу суточного наряда — в наряде по кухне, стояли в караулах (склады, гауптвахта, КПП, знамя части и т. д.), в караульных помещениях находилась отдыхающая смена — то есть группа бойцов, имеющих заряженное оружие и боеприпасы.
Обеспеченность бойцов дежурного подразделения боеприпасами — на револьвер системы «Наган» четырнадцать патронов, на винтовку или карабин — 15 (в обоймах), на автоматическую или самозарядную винтовку — три снаряженных магазина[274], на автоматический пистолет — два, а на ручной пулемет — три магазина[275], на станковый пулемет — две снаряженные ленты[276].
Кроме того, небольшой запас боеприпасов был и в караульном помещении — 60 патронов на каждую винтовку, два магазина на ручной и две ленты на станковый пулемет. Все боеприпасы — в обитом железом ящике, ключ — у начальника караула.
Все оружие бойцов караульного подразделения должно быть исправным и полностью заряженным (кроме пулеметов, заряжаемых в момент применения).
Немаловажная деталь — не принявшие присяги бойцы к караульной службе не допускались[277].
При нападении противника начальник караула должен был подать условный сигнал — например, один звонок караульной сигнализации, а при непосредственном нападении на караулы вскрыть ящик с запасными патронами и приказать разводящим раздать их.
Срок нахождения на посту — 4 часа.
Помимо дежурного подразделения, в расположении находились и дневальные, и дежурные по роте.
Согласно УВС-37: «Дежурному по части и его помощнику, а также всему суточному наряду разрешается отдыхать (спать), не раздеваясь и не снимая снаряжения; свободной смене дневальных как днем, так и ночью; всем остальным (кроме очередных дневальных и состава караула) ночью с 23 до 5 часов. Дежурный по части отдыхает, чередуясь со своим помощником, а дежурный по роте — оставляя за себя свободного дневального»[278].
Таким образом, и при ночном нападении в Бресте и крепости помимо спящих находилось и немало тех, кто мог оказать хотя и непродолжительное, но достаточно серьезное сопротивление.
Но следует учесть, что многие часовые стояли вне стен помещения и при внезапном артналете могли быть сразу же убиты или ранены. Кроме того, разумеется, караульная служба не всегда велась при строгом соблюдении уставных норм. Например, при проверке ее несения в 455 сп выяснилось, что «караульное помещение состоит из одной комнаты, также совершенно не оборудованной… Люди спят на голом полу. Дежурный по штабу в 455 сп, как правило, всю ночь спит, а оставляет за себя посыльного, который не знает, где спит дежурный по штабу… Личный состав службу несет не четко, на вопросы в большинстве случаев не ответили… Караульная служба не организована, и требует особого внимания со стороны командования части»[279].
…Итак, части Красной Армии на территории Бреста (той части, что входила в полосу наступления дивизии Фрица Шлипера) и Брестской крепости (основного скопления советских войск в полосе наступления 45-й дивизии)[280] размещались следующим образом.
Южный остров
Наряды 9-й линейной и 3-й резервной погранзастав 3-й погранкомендатуры 17-го Краснознаменного (Брестского) погранотряда: их расположение и численность неизвестны. Исходя из плотности охраны границы на участке Брестского погранотряда — 7 человек на 1 км[281], и протяженности участка Южного острова, примыкающего к госгранице (прибл. 500 м), а также и то, что наряды могли размещаться и вдоль Буга, разделяющего Южный и Западный острова, можно предположить, что на Южном в боевой готовности находилось около 10 пограничников. Их вооружение неизвестно — винтовки, может, был и пулемет.
Полковая школа[282] 84 сп имени Коминтерна (командир полка — майор Дородных С. К.) накануне была выведена на артиллерийский полигон 4-й армии[283] юго-восточнее д. Волынка[284].
План Южного острова. 1. Район школы МКС 84 сп (последние очаги сопротивления на острове); 2. район госпитальных зданий; 3. огород, цветники
Осталось дежурное подразделение — вероятно, взвод (около 30 человек)[285], и освобожденные от полевого выхода. На вооружении помимо прочего — 3 ручных пулемета.
95-й медсанбат 6 сд: 253 человека (на вооружении — 135 единиц стрелкового оружия (в т. ч. 2 пистолета-пулемета).
Армейский и корпусной госпитали: все еще дискуссионный вопрос, что за учреждение (учреждения?) там все же находилось. Сандалов пишет о «половине окружного военного госпиталя», Попов — об «армейском и корпусном госпиталях». Интересно, что составители сборника «Героическая оборона» обошли этот вопрос, называя это учреждение просто «госпиталь» или «госпитали». С. С. Смирнов называет его «окружным». Наконец, А. Исаев[286] приводит данные о том, что на Южном располагался военный госпиталь № 2396 на 50 коек, а окружной военный госпиталь (№ 432, на 450 коек) был в Минске. Однако П. Л. Ткачева, старшая медсестра хирургического отделения госпиталя (называющая его «армейским»), свидетельствует о том, что на 22 июня был назначен переезд медперсонала и больных в Пинск. Так вот, в Пинск эвакуировались и 80 больных, находящихся на стационарном лечении. Причем часть больных госпиталя (помимо этих 80 человек) уже была передана в 95 мсб[287]. Явно госпиталь был рассчитан не на 50 коек.
Согласно же сайту МК БКГ — на Южном острове Брестский военный госпиталь (расформировываемый, в нем и работала Ткачева) и корпусной полевой госпиталь 28 ск (создаваемый). Возможно, Брестский военный госпиталь (он же — гарнизонный или «армейский» госпиталь) — это учреждение окружного подчинения, в начале боевых действий развертываемое в госпиталь армии.
Учитывая все вышесказанное, трудно сказать что-то о численности его л/с и тем более вооружении.
В любом случае на Южном к июню, помимо Брестского военного госпиталя, находился корпусной (28 ск) полевой госпиталь (штат № 4/5) на 150 коек[288]. Из 108 человек по штату (из них 48 — вольнонаемные) личное оружие, вероятно, было только у командования — т. е. не более 4–5 пистолетов на госпиталь.
О численности дежурной смены в дотах и строителях позиций полевого заполнения на Южном острове ничего не известно.
Итого на Южном острове — около 180 вооруженных военнослужащих.
Из них на дежурстве — около 40 человек.
Западный остров
Наряды 9-й линейной и 3-й резервной погранзастав: исходя из протяженности участка Западного острова, примыкающего к госгранице (прибл. 1 км) 10 человек.
1. Расположение окружных курсов шоферов погранвойск Белорусского погранокруга. 2.Расположение сборов ручных пулеметчиков, кавалеристов, спортсменов. 3. Место переправы 11-й роты I.R.135. 4. Расположение транспортной роты 17-го погранотряда
Транспортная рота (авторота) (в пкт 251?) и саперный (инженерный) взвод 17-го погранотряда: штат неизвестен. Помимо них, на Западном размещались окружные курсы шоферов погранвойск Белорусского погранокруга[289] (пкт 242), сборы ручных пулеметчиков, кавалеристов, спортсменов, ветеринарный лазарет[290].
Пограничники, собранные на сборы спортсмены со всего погранотряда, располагались в здании[291] (один из пкт 230, 248 или 246), вероятно, где-то у старого моста через передовой ров, ставший сейчас «руслом Буга». 21 июня, в субботу, после обеда часть бойцов разошлась по заставам — сменить белье, забрать письма, отдохнуть. Остались только те, кто должен был участвовать на предстоящих в воскресенье окружных соревнованиях — 12 бойцов. На их вооружении, кроме гранат и винтовок, находилось и два ручных пулемета. В этом же здании располагались и пограничники кавалерийских сборов — около 50 человек, под командой ст. лейтенанта Чикишева[292].
Руководивший сборами спортсменов начальник физподготовки 17-го погранотряда лейтенант А. П. Сергеев: «В соответствии с планом начальника гарнизона острова ст. лейтенанта А. С. Черного я указал [остающимся в расположении участникам сборов] порядок действий в случае тревоги на границе. По этому плану, физкультурникам надо было закрыть участок у деревянного моста, ведущего через старое, перегороженное русло Буга в сторону крепости. Ст. сержант Минин с ручным пулеметом имел позицию с широким круговым обстрелом»[293].
Где-то здесь же (вероятно, в горжевой казарме) находились и «бензосклады» (скорее всего, запасы бензина для курсов шоферов и автороты пограничников).
Судя по всему, позициями, занимаемыми по тревоге участниками сборов кавалеристов, были валы бастиона вокруг дота 1.
Численность пограничников Западного острова, приводимая в литературе, 300 человек[294]. На основании чего сделаны эти подсчеты, неизвестно.
Однако, говоря о пограничниках, следует отметить не столько их количество, сколько качество — практически это были отборные подразделения, костяк находящихся в Бресте и вокруг него войск. На границу брали лишь красноармейцев, прошедших специальный отбор. Среди них по социальному составу преобладали рабочие. Призыв 1940 г. был особо качественным. Из 466 человек, прибывших в 17-й погранотряд, около 70 % были рабочие, 25 % — служащие. 95 % из 466 — имели высшее, среднее (полное и неполное) образование, с начальным не было. Наконец, что, несомненно, делало их еще более стойкими бойцами, — 72 % из вновь прибывших были коммунисты и комсомольцы.
Не уступали им и старшие призывы. К тому же приказом НКВД СССР от 21.12.1940-го увольнение в запас 7000 рядовых и сержантов погранвойск, заканчивающих к 1 января 1941 г. трехлетний срок действительной службы, было перенесено на год.
Заставы 17-го Брестского погранотряда были на особом счету — количество имеющегося у них вооружения увеличивалось, помимо винтовок на каждой из застав имелось по 3 станковых и шесть ручных пулеметов, 2–3 гранатомета. Запас боевых гранат РГД-33 достигал 1000 шт., патронов — 120 тыс. шт.[295].
С 18–19 июня на участке 3-й погранкомендатуры, как и везде, началась замена оружия на новые образцы. Сдаваемое оружие покрывалось густой смазкой и складывалось (для последующей отправки) в кладовую комендатуры (на втором этаже северного крыла здания пограничников на Центральном). К началу войны отправить его не успели[296].
Боевая подготовка, как и моральный дух пограничников, была на высоком уровне.
В качестве версии можно предположить, что всевозможные «сборы» и «курсы» были не чем иным, как закамуфлированным усилением пограннарядов. Это подтверждает, например, и то, что «курсант окружных курсов шоферов» Михаил Мясников находился в секрете у Буга, в качестве старшего секрета.
Как и на Южном, о численности дежурной смены в дотах и строителях позиций полевого заполнения на Западном данных нет.
Итак, на Западном — 300 пограничников. Из них минимум — 10, максимум… ну, допустим, 150 человек находилось в состоянии полной боевой готовности. И еще — пограничники при начале огня не должны были в первые же минуты куда-то уходить. Они были обязаны принять бой. При любых условиях.
Центральный остров
С Западного острова на Центральный вел Тереспольский мост.
Так совпало, что именно там, у моста, и находились наиболее подготовленные к ведению ближнего боя части: справа — в кольцевой казарме находились 2 роты 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД и сразу за Тереспольскими воротами, ведущими во внутренний двор Цитадели, — здание, где размещались подразделения 17-го погранотряда (9-я линейная застава, 3-я резервная застава, 3-я комендатура).
План Центрального острова. 1. «Дом офицеров» — расположение 33-го инженерного полка и 75-го отдельного разведывательного батальона. 2. «Белый дворец» — расположение 75-го отдельного разведывательного батальона. 3. «Инженерное управление» — расположение 75-го отдельного разведывательного батальона. 4. «Сектор Холмских ворот» — расположение 84-го стрелкового полка. 5. «Сектор Тереспольских ворот» — полубашня. 6.Расположение 333-го стрелкового полка. 7. Расположение штаба 44 сп. 8. Расположение школы МКС (полковой школы) 44 сп. 9.Столовая 33-го инженерного полка. 10. Кухня 455-го стрелкового полка. 11. Церковь Святого Николая. 12. Здание пограничников. 13. «Сектор Тереспольских ворот» — электростанция. 14. Бригидские ворота
Вероятно, в ночь на 22 июня в здании находились: 30 бойцов резервной заставы, около 40 — линейной заставы, около 40 — штаба 3-й погранкомендатуры[297]. Здесь же жили и 10 семей пограничников.
Вооружение резервной заставы было аналогично линейной.
132-й отдельный батальон НКВД был не менее твердым орешком — личный состав, направляемый в подразделения внутренних войск НКВД, также проходил специальный отбор. Он был обязан соответствовать требованиям по национальности, образованию, отношению к Советской власти и т. д.
Численность батальона неизвестна. Большинство его подразделений в ночь на 22 июня несло службу за пределами крепости (в том числе и по охране мостов через Мухавец). В ночь на 22 июня из его состава в казармах находилось около 100[298] человек, из них примерно 30 — дежурный взвод.
По левую сторону от Тереспольских[299], в казематах кольцевой казармы располагались конюшни, склады, мастерские 333 сп (командир полка — полковник Матвеев Д. И.). Далее, ближе к Бригидским воротам — 31-й отдельный автотранспортный батальон (31-й автобат). По штату в нем должно было находиться 255 человек (в т. ч. 32 командира). Однако поскольку почти все командиры отсутствовали, можно предположить, что в расположении автобата находилось не более 200 человек. На их вооружении — 195 винтовок и 14 автоматов. Техника автобата (машины, мотоциклы и бензозаправщики) стояла как во дворе казармы («плац»), так и на берегу правого рукава реки Мухавец (при впадении в Буг).
Дежурное подразделение — около 30 человек.
Во дворе, торцом к Тереспольским воротам, параллельно зданию подразделений 17-го погранотряда стоял массивный корпус 333 сп. Он протянулся практически через весь двор — и с северной, и с южной стороны, проезд между ним и кольцевой казармой перегораживала белая каменная ограда. Под зданием находился подвал, спуски в который были как с улицы, так и из самого здания[300].
Иногда корпус 333 сп называют «штабом 333 сп». На самом деле в нем размещались почти все подразделения полка — включая штаб, все три батальона и полковую школу.
Согласно воспоминаниям и Сандалова, и Попова, в здании на 22 июня находилось 2 батальона и другие подразделения (кроме саперной роты (выведенной в УР). Известно, что в нем не было и транспортной роты (размещенной в Восточном форте), а также комендантского (нес охрану штаба 28 ск[301]) и хозяйственного (в Восточном форте) взводов.
1. Белая каменная ограда. 2. Спуски в подвал. 3. Спуск в подвал («позиция уральца»?). 4. Крыльцо, туалеты. 5. Выход из здания на плац. 6. Выход из здания 333 сп на улицу между ним и зданием пограничников. 7. Следы подрывов? 8. Следы обстрела крупнокалиберным пулеметом. 2-см зенитная установка? 9. Следы обстрела из стрелкового оружия
Однако участники боя на этом участке говорят несколько иначе. Младший политрук, заместитель командира 3-й стрелковой роты по политчасти Каландадзе А. П.: «Первый батальон — севернее Брестской крепости, на строительстве укреплений у р. Лесна, второй — на лесозаготовках, третий — на стрельбище в лагерях»[302]. Об этом же пишет и И. В. Осадчий, секретарь комсомольской организации 333 сп: батальоны располагались «на стрельбище, в районе тактических учений и на строительстве укрепрайона вдоль границы. В крепости оставались лишь тыловые службы, спецподразделения и подразделения, находившиеся на дежурстве»[303].
В ту ночь дежурным подразделением полка была 5-я стрелковая рота[304].
Итак: 5-я стрелковая рота — 178 человек.
Полковые подразделения (батареи 120-мм минометов, 76-мм пушек и т. п.) — около 500 человек[305].
Кроме того, часть командиров жила в общежитии комсостава на втором этаже[306]. Наконец, многие оказались в штабе по совершенно разным причинам — И. В. Осадчий: «В субботу вечером я приехал со стрельбища в крепость по делам службы. В тот же день в наш полк прибыла группа молодых лейтенантов (10–12 человек), только что окончивших военные училища. Расположились мы в одной из комнат штаба полка на втором этаже… В нашей группе оружие (ТТ) было только у меня, молодые офицеры еще не успели его получить»[307]. 21 июня в штаб 333 сп прибыл и мл. политрук, помощник заместителя командира 3-й роты по политчасти А. П. Каландадзе, для утверждения его в должности заместителя по политчасти. Вместе с ним в опустевшем расположении, где шел ремонт, собралось еще 15 бойцов из 1-го батальона — отпускников, освобожденных по состоянию здоровья от полевого выхода или приехавших в командировку (получать белье, продукты и т. п.). Вероятно, та же картина была и в расположении второго и третьего батальонов — по 15–20 человек из каждого из этих подразделений очутились в крепости по разным причинам.
Насчет полковой школы и батальонных тыловых и спецподразделений — неясно. С одной стороны, они вроде бы должны быть выведены вместе с батальонами — с другой — в составе защитников находились и их бойцы[308]. Вероятно, последние, как и Каландадзе, прибыли в крепость со строительства укрепрайона.
Таким образом, можно предположить, что в здании 333 сп находилось около 800 человек. Неизвестно, имели ли оружие те, кто прибыл из укрепрайона, вновь прибывшие в часть командиры, отпускники, некоторые из бойцов штаба полка[309], больные, находившиеся в санчасти, и некоторые другие.
Кроме того, часть постов, где стояли бойцы дежурной роты, находилась вне здания 333 сп. Матчасть артпарка 333 сп стояла параллельно зданию погранподразделений.
…В кольцевой казарме, за расположением 132-го отдельного батальона НКВД, по обе стороны Холмских ворот находились отсеки 84 сп.
В ночь на 22 июня в крепости находился его 3-й батальон (750 человек). Дежурным подразделением полка была 5-я стрелковая рота (178 бойцов).
Там же располагались полковые штабные и специальные подразделения. Однако часть артиллерии в субботу вышла на артиллерийский полигон 4-й армии — 2 взвода 76-мм орудий полевой артиллерии, взвод 120-мм минометов[310]. На полигон в полном составе выдвинулся и первый стрелковый батальон. Наконец, выведенная туда же полковая школа также была усилена взводом 82-мм минометов[311].
Итого из полковых подразделений в 84 сп — около 480 человек. Кроме того, на втором этаже, почти над самыми Холмскими воротами — общежитие молодых командиров, сколько их там находилось — неизвестно[312].
Можно предположить, что общая численность встретивших войну на участке 84 сп — 1200 бойцов и командиров.
Матчасть артпарка 84 сп (45-мм и 76-мм орудия, зенитные установки на автомашинах) стояли во дворе Цитадели, перед его окнами.
Во дворе, севернее сектора 84 сп, находились здания т. н. «Инженерного управления» и «Белого дворца». В них располагался 75-й отдельный разведывательный батальон (75 орб) 6 сд.
В Белом дворце размещались его столовая, склады, клуб и караульное помещение, в Инженерном управлении — штаб и автоброневая рота[313].
На втором этаже участка кольцевой казармы (к востоку от Трехарочных ворот) размещались танковая и мотострелковая роты 75 орб и (в первом подъезде) штаб 33-го отдельного инженерного полка окружного подчинения, и здесь же (но на первом этаже) — подразделения полка (сформированного лишь накануне, в мае-июне, на базе 140-го отдельного инженерного батальона). Впоследствии именно этот участок кольцевой казармы станет известным как «Дом офицеров».
У развилки реки Мухавец, юго-восточнее Белого дворца, стоял транспорт 75 орб — автомашины, бронеавтомобили БА-10 и под летним навесом — плавающие танки Т-38 (Т-38, находившиеся в ЗапОВО, имели в среднем 50 % исправности («На земле Беларуси: канун и начало войны». М., 2006, стр. 83) и Т-40. По штату в батальоне должно было быть 10 автомашин и 16 танков.
В ночь на 22 июня в расположении 75 орб находилось около 250 человек. Дежурным по батальону был лейтенант Галустьянц. Караульное подразделение — неизвестно, вероятно, один из взводов — человек 10–20.
В пристройке у Белого дворца, рядом с конюшней 33-го инженерного полка, жили семьи его командиров: командира хозвзвода мл. л-та В. И. Прусакова (с ним — жена и двое маленьких детей), помначштаба полка лейтенанта Н. Ф. Щербакова (с ним — жена и сын).
Штаты 33-го инженерного полка мне неизвестны[314]. В любом случае степень соответствия им фактической численности — вопрос открытый. Однако почти все подразделения полка находились на строительстве укреплений как в Бресте и крепости, так и на территории Высоко-Литовского и Домачевского районов[315].
4 мая выбыла в летний лагерь у с. Бульково полковая школа.
Командир взвода роты приписного состава 33-го инженерного полка И. Долотов пишет, что «в ночь на 22 июня в крепости находилось около половины состава полка. Большая команда в ночной смене на сооружении ДОТ в форту Берг»[316]. Замполит этой же роты, замполитрука А. Никитин: «Весь личный состав находился на объектах. Только подразделение, несущее караульную службу, хозвзвод да писарский состав оставались в крепости»[317].
Дежурной в последнюю предвоенную ночь была именно рота приписного состава (к-p ст. лейтенант Сорокин)[318]. Она была сформирована еще 3 мая из поступивших в полк на переподготовку жителей Брестской области, большинство из них — бывшие военнослужащие польской армии[319].
Однако следует отметить, что рота приписного состава (в основном сам приписной состав — часть младших командиров жила в казарме (Долотов) находилась на другом берегу Мухавца, в двух казематах горжевой казармы вала[320]. Левее вала были натянуты и 3–4 палатки для ее бойцов.
Учитывая недостаток данных, трудно сказать что-либо определенное как о численности 33-го инженерного полка, так и его подразделения, несшего с оружием в руках караульную службу.
Можно предположить, что там находилось около 150 бойцов — около 100 из них пошли в атаку на церковь Святого Николая, утром 22 июня. Кроме того, часть бойцов находилась в казарме, прикрывая огнем атакующих, часть — погибла при артобстреле, выбежав из казармы, часть — так и осталась в валу на правом берегу Мухавца (пкт 145).
Западнее Трехарочных ворот кольцевую казарму занимал 455 сп. В штабе на первом этаже в ночь на 22 июня находился дежурный по штабу, начальник химической службы 455 сп лейтенант А. А. Виноградов: «Из нашего полка в крепости находились 3-й батальон, полковая школа[321] и спецподразделения»[322].
Командир взвода в 7-й стрелковой роте лейтенант А. И. Махнач: «Наш третий батальон размещался на Центральном острове. Его казармы начинались как раз возле ворот[323], которые соединяли двухэтажное здание 333-го полка с кольцевыми казармами, тянувшимися по берегу Мухавца. У самых ворот находился склад-каптерка с боеприпасами и вооружением, а за ним, в сторону Брестских ворот, размещались: склад с армейским обмундированием, 9, 8, 7-я стрелковые роты, гараж с легковой автомашиной марки „М-1“, помещение 37-го Отдельного батальона связи[324], ворота — проезд к Мухавцу. Напротив костела был штаб полка»[325].
Численность оставшихся в крепости подразделений 455 сп сравнима с 84 сп — к тому же нужно прибавить полковую школу и учесть, что в крепости оставались и артиллерийские подразделения полка. Итого — около 1500 человек.
Дежурное подразделение неизвестно.
455 сп был одним из наиболее боевых частей в Цитадели, большинство его командиров имели опыт финской войны. Бойцов же после увольнения в запас участников боев на Карельском, еще только предстояло подготовить. Отчет по боевой и политической подготовке полка за зимний период 1940/41-го[326] отмечено, что политико-моральное состояние части — здоровое. Например, в письме к родным красноармеец 7-й стрелковой роты Огородников (1920 г.р. призван в 1940 г.) писал: «Живем мы хорошо, питание вполне достаточное, кушаем три раза в день, когда мясное, когда рыбное, в завтраке колбаса и картошка с салом, учусь на хорошо, стреляю отлично. Утром, когда уходим на занятия, музыка нас провожает и [при возвращении] встречает». Далее тов. Огородников описывает, как жилось раньше трудящимся при панской Польше. «[Отмечены] ряд высказываний красноармейцев о том, что, мы призваны нести почетный долг гражданина СССР и закалять свой организм в трудностях, которые будут встречаться на войне». Однако среди личного состава отмечены и нездоровые высказывания — например, в ДКА[327], о женщине — депутате Верховного Совета СССР или «За всем везде очередь и нигде об этом не пишут».
Кроме того, от бойцов, особенно «нерусских национальностей», поступали жалобы на недостаток хлеба, выдаваемого в столовой. Одному из красноармейцев разрешен двойной паек.
В то же время, отмечено, что за последнее время дисциплина в полку значительно улучшилась. В один из выходных дней в увольнение в город вышло более 100 красноармейцев и младших командиров — при возвращении не было ни опозданий, ни замечаний.
Среди недочетов — в полку не организована подготовка снайперов. Однако уже в мае на дивизионные сборы снайперов 455 сп выставил 48 человек[328].
В отчете 455 сп за январь 1941 г. отмечалось, что личный состав хорошо знает «ручной и станковый пулемет, матчасть винтовки (новая винтовка обр. 1938 г. системы Токарева) — плохо. Лучшие подразделения в полку: полковая школа, 2-й батальон»[329]. Среди недочетов в боевой подготовке полка назывались слабое усвоение вопросов тактической подготовки, слабая подготовка младшего комсостава и отсутствие его повседневного инструктажа.
Отличительной чертой полка было то, что 40 % его бойцов не знали совершенно или почти не знали русского языка. Именно они слабо усвоили как матчасть, так и применение оружия. Все остальные — хорошо[330].
По итогам февраля, лучшим стал уже 3-й батальон, однако за огневую подготовку полку — «посредственно». Худшие — 4-я и 3-я стрелковые роты.
Далее, в кольцевой казарме размещался 37-й отдельный батальон связи (37 обс) 6 сд. Весь личный состав батальона связи был выведен в лагерь в 8 км северо-восточнее Бреста[331].
В расположении находилось лишь дежурное подразделение — из состава 1-й телеграфно-кабельной роты (к-p роты мл. лейтенант П. А. Петухов)[332]. Можно предположить, что караул в ту ночь несли 20 человек.
За батальоном связи находились отсеки 44 сп — полковой школы спецподразделений[333] и штаба, 44 сп.
Всего около 500 человек.
Дежурным подразделением 44 сп в ночь на 22 июня была 1-я рота[334] (комроты — лейтенант П. М. Крюков, начальник караула — командир пульвзвода 44 сп мл. лейтенант А. Р. Терещенко). Но ее посты стояли и на Северном, в расположении 1-го батальона и других подразделений полка[335]. Неизвестно, где было и караульное помещение, в котором отдыхала смена. Скорее всего, оно находилось где-то в Цитадели, у штаба[336]. Таким образом, можно предположить, что в Цитадели находилось около 100 человек из дежурной роты. Итого — на Центральном острове из состава 44 сп — 600 человек.
Как и 455 сп, 44 сп, которым командовал майор Петр Михайлович Гаврилов, был частью, прошедшей финскую войну.
В отчете[337] по итогам боевой и политической подготовки полка за октябрь 1940 — март 1941 г. Гаврилов отметил, что состояние дисциплины и боевая готовность части — удовлетворительны. Дисциплинарных проступков (в среднем, помесячно) — 180–200, поощрений — 200–250. Главное аморальное явление — пьянство.
Отрицательные высказывания были отмечены среди призванных из запаса командиров[338]. Один из них, лейтенант, заявил: — «лучше покончить жизнь самоубийством, чем служить в РККА». После увольнения в долгосрочный отпуск командиров-запасников (в том числе и из-за нездоровых настроений и проч.) об аморальных поступках неизвестно.
…Подводя итог подсчетам, получается, что на Цитадели находилось около 5000 бойцов и командиров РККА. Из них около 720 были с оружием, неся караульную службу.
Северный остров
Центральный и Северный острова соединял между собой Трехарочный мост, ведший к Трехарочным воротам Цитадели. На Северном острове, к востоку от моста, находился вал пкт 145. В двух отсеках его горжевой казармы и в рядом стоящих 3–4 палатках размещалась рота приписного состава 33-го инженерного. В других казематах вала — склады, и по большинству данных — полевая армейская хлебопекарня № 44 (44 пах[339]) 6 сд. В ее составе должно было находиться около 120 бойцов и младших командиров, имевших 1 пистолет-пулемет и 69 винтовок. Дежурное подразделение неизвестно. Да и несло ли оно караульную службу?
План Северного острова. 1. Расположение двух 76-мм зенитных орудий 1-й батареи 393 ОЗАД. 2. Вал пкт 143. 3. Вал пкт 145. 4. Восточные ворота. 5. Трехарочный мост. 6. ДНС (Шабловский, Почерников). 7. ДНС (Гаврилов). 8. Спортплощадка (стадион). 9. Расположение 1-го батальона 44 сп и полковых подразделений 44 сп, склада боеприпасов 44 сп. 10. Северо-Западные ворота
На восток, за пкт 145, начинались тянувшиеся к северу т. н. восточные валы — расположение 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона (98 ОПАД) 6 сд (командир дивизиона — капитан Н. И. Никитин).
В его составе должно было насчитываться около 200 человек и 18 45-мм орудий ПТО. А также 21 легкобронированный (толщина брони: лоб — 10 мм, борт и корма — 7 мм) тягач Т-20 «Комсомолец»[340] — имевшие на вооружении 7,62-мм пулемет ДТ (боезапас — 1260 патронов). Именно они впоследствии в донесениях 45-й дивизии часто фигурировали как «танки».
Во второй половине дня 21 июня в расположении дивизиона выстроились несколько тягачей с прицепленными пушками. Водители и расчеты получили приказ завтра утром выехать на полигон для смотра техники.
Дежурной в ту ночь была первая (учебная) батарея, около 50 человек (мл. лейтенанта Н. К. Хавера).
К западу от «Восточных валов» находился «Восточный форт»[341] — два подковообразных вала, концентрически расположенных один в другом (внутренний выше внешнего). Расстояние между ними — 25–30 м.
Внутри каждого из валов, укрытые их толщей земли, находились казематы — во внешнем их было — 94[342], во внутреннем — 14 (двухъярусных).
Во внешнем валу располагались конюшня (около 200 лошадей) и склад боепитания 333 сп. Во внутреннем — размешались подразделения 393 ОЗАД[343] 42 сд — 2 батареи и пулеметная рота, транспортная рота (здесь же, вероятно, и хозяйственный взвод) 333 сп, первая батарея[344] 98 ОПАД. Там же — и склады 393 ОЗАД.
В ночь с 20 на 21 июня 2-я и 3-я батареи 393 ОЗАД[345] выехали на тактические занятия, а на дежурстве осталась первая батарея (ст. лейтенанта С. Ф. Шрамко). Дежурный по части — начальник связи дивизиона л-т А. Д. Домиенко.
Итого в Восточном форту насчитывалось[346] около 180 бойцов и младших командиров.
С восточной стороны внешнего вала, на катках, стволами в сторону ДНС[347] стояли две 76-мм зенитные пушки дивизиона. Где-то там же — три трактора «СТЗ-НАТИ» для их перевозки (один трактор был запасным)[348].
С другой стороны — матчасть роты ПВО 44 сп — 6 ЗПУ[349] (счетверенных пулеметов «Максим»), в кузовах полуторок[350].
Наконец, перед Восточным фортом, к северу от него, стояли палатки приписного состава 44 сп — жителей Брестской области, призванных на 45-дневные сборы.
Западнее Восточного форта, с юга на север острова, тянулась дорога, начинавшаяся от Трехарочного моста. На севере она входила в Северные ворота главного вала, ведя далее, через передовой ров, в Брест.
По обе стороны Северных ворот располагались подразделения 1-го батальона 44 сп и полковые спецподразделения — около 1100 человек, из них 70 — из состава дежурной (первой) роты 44 сп. Артпарк 44 сп находился за главным валом.
Наконец, к западу от Северных ворот начиналось расположение 125 сп 6 сд (командир полка полковник Берков Ф. Ф.[351] (назначен на другое место, но отбыть не успел): в казематах главного вала у Северо-Западных ворот взводы конных и пеших разведчиков, минометная батарея, транспортная рота, музвзвод, штабные и хозяйственные службы. Рядом, в двухэтажном здании, находились штаб полка и рота связи. Соседнюю казарму занимали подразделения 2 сб и полковой школы.
В Западном форту были казармы 1 сб и полковых артбатарей[352].
И Сандалов и Попов свидетельствуют о том, что в крепости осталосьдва батальона 125 сп. Рядовой его музвзвода К. Г. Горбатков утверждает несколько иначе: «Ночью 21 июня строевые подразделения нашего полка вывели в укрепленный район. Помнится, часть подразделений 2-го батальона, хозвзвод, музвзвод, повара, штабные работники и наша полковая школа остались в крепости»[353]. Об этом же пишет и С. С. Смирнов: «В ночь, когда началась война, весь стрелковый полк находился в лагерях или на работах вне крепости. В казармах оставались только несколько дежурных взводов[354], хозяйственные команды, сотрудники штаба да часть полковой школы младших командиров»[355]. Третий (наиболее правдоподобный) вариант диктуют воспоминания капитана Г. А. Ландышева, командира 1-го батальона 125 сп — согласно им свой батальон он вывел из крепости уже после начала боя, утром 22 июня[356].
Таким образом, можно сделать вывод, что именно на северо-западе Брестской крепости располагалась наиболее сильная часть из имевшихся в крепости — 125 сп. Из его состава (полковые подразделения, 4-я рота, 1-й стрелковый батальон) на Северном было 1600 человек (из них 178 — дежурное подразделение).
Надо учесть, что именно на Северном острове проживала и большая часть семей начсостава. Улица, где стояли корпуса ДНС (одно-, двухэтажные дома), шла с запада (от Западного форта) на восток, почти до казематов главного вала у Кобринских ворот, занимаемых 98 ОПАД. В них проживало около 170[357] семей командиров и политработников из разных воинских частей. Дорога, идущая от Северных до Трехарочных ворот, делила улицу на западную и восточную части. Например, в западной жили семьи командиров 125 сп (в т. ч. командира 2-го батальона 125 сп капитана Шабловского), в восточной — 44 сп (в т. ч. командира 44 сп майора Гаврилова).
Хотя многие подразделения, в которых служили жившие в ДНС Северного острова командиры и политработники, к 22 июня вышли за пределы и Бреста и крепости, однако на выходной день мужья и отцы приехали к своим семьям.
Таким образом, всего на территории Северного острова находилось 3400 военнослужащих, из них около 300 человек — в составе дежурных подразделений.
Итого на территории Брестской крепости (Центрального укрепления) находилось около 9000 военнослужащих, из них около 1100 — в составе дежурных подразделений.
Подсчеты не учитывают дежурные расчеты 18 ОПАБ в дотах вдоль Буга (примерно по 2 человека на дот), подразделения, занимавшиеся строительством УР[358] в ночную смену в полосе наступления 45-й дивизии, приписной состав, размещавшийся на территории крепости (о его количестве можно только гадать)[359].
Брест
Непосредственно в г. Бресте размещались штабы 28 ск, 6 и 42 сд, 60-й железнодорожный полк НКВД.
Штаб корпуса еще 20 июня вышел в поле, на КП в район Жабинки, для проведения командно-штабных учений. 21 июня в 18.00 ему было приказано оставаться там же и далее, до особого распоряжения.
В Северном городке Бреста располагался 111-й саперный батальон и 246 ОЗАД, 84-й отдельный разведбатальон, 18-й отдельный батальон связи и 17-й гаубичный арт. полк 42 сд, 447-й корпусной арт. полк 28 ск, окружные курсы младших политруков 4-й армии.
К западу от крепости, прямо перед главным валом, на берегу реки Западный Буг располагался 131-й артполк 6 сд — его 1[360] и 3[361] дивизионы, полковая школа и конюшни. 2-й дивизион — в форту «Граф Берг»[362].
В городе находились и штаб, рота связи, комендантский взвод 17-го Краснознаменного (Брестского) погранотряда. Кстати, под его охраной находились мосты через Буг, расположенные в полосе армии Коробкова: два железнодорожных (Брест и Семятичи) и четыре дорожных (Дрохичин, Кодень, Домачево и Влодава). Начштаба 4-й армии Сандалов утверждает, что погранотряд так и не получил указаний по подготовке их подрыва[363].
Как и из крепости, к 22 июня большая часть войск были из Бреста выведены — на Брестский артиллерийский полигон вышли две батареи второго и одна первого дивизиона 131 ап[364], 18 обс — в лагеря уд. Плоска (в его расположении, помимо штабных, оставалось и по одному подразделению от каждой роты[365]).
111-й саперный батальон работал на строительстве УР.
Большая часть расположений подразделений в Брест вошла в полосу наступления 31-й пехотной дивизии, поэтому численность советских войск в городе в данном исследовании не рассматривается. Практически дивизия Шлипера должна была пройти только расположение 131-го артполка — где, в общей сложности (лишь в полосе наступления 45-й дивизии, куда форт «Граф Берг» не входил) оставались около 500 человек, при 12 (?) орудиях (2 батареи первого артдивизиона и орудия полковой школы)[366].
Наконец, Брест был и одним из основных мест хранения запасов для 4-й армии ЗапОВО. На складах в крепости и частично в самом Бресте хранились боеприпасы, горючее и продовольствие для 6-й и 42-й сд, а также 447-го корпусного артполка. На дивизионном складе 22-й тд (Южный остров) хранились два ее боекомплекта, запасы продовольствия 22-й тд — в Бресте. Там же и окружные запасы, предназначенные для соединений и частей 4-й армии: автобронетанковое имущество — на 970-м (автобронетанкового имущества); продовольствие — на 821-м окружных складах[367]. В стрелковые дивизии (кроме 75 сд) и корпусные артполки, помимо одного боекомплекта снарядов и мин, указанного в директиве по прикрытию, артуправление ЗапОВО направило еще по половине боекомплекта.
При этом в 6-ю и 42-ю сд (на склады в крепости), несмотря на протесты штаба 4-й армии, артснабжение ЗапОВО прислало сверх указанного еще значительное количество боеприпасов[368].
Планировалось, что войска соединений, сосредоточенных в Бресте и крепости, в случае угрожающего положения займут оборону вдоль госграницы, на заранее подготовленных позициях полевого доусиления и 62 (Брестского) УР.
Части 6 сд (полоса обороны: устье р. Пульва — Брест — Прилуки[369]) при объявлении боевой тревоги должны были немедленно покинуть расположение[370] и занять оборону. Срок выполнения — 6–9 часов. Для обороны Бреста и крепости были намечены 84 сп и 204 гаубичный артполк (дер. Ковалево). Непосредственно крепость должны были оборонять третий стрелковый батальон и артдивизион.
Кроме того, в плане прикрытия ЗапОВО предусматривались и действия войск по поддержке пограничных частей до выхода к границе полевых войск. При нарушении последней вооруженными отрядами или бандами в распоряжение командира 17-го (Брестского) погранотряда должен был выделяться стрелковый батальон от 333 сп[371] 6 сд, со сроком готовности 45 минут с момента объявления тревоги.
42-я дивизия после объявления боевой тревоги, перед тем как занять позиции на правом фланге армии (Дрохичин — Высокое[372] — устье р. Пульва) выходит в район сосредоточения (Славы, Высокое). И лишь по особому указанию — сразу же идет в намеченную полосу обороны, минуя район сосредоточения. Срок занятия позиций — 30 часов. Необходимо отметить, что поднятые по боевой тревоге части 42 сд должны были быть переброшены (вдоль границы!) на 50–75 км.
Вывод частей из крепости прикрывался 393 ОЗАД.
По плану прикрытия шифротелеграмма Военного совета ЗапОВО о вводе его в действие такова; «Командующему (3, 4, 10, 13-й) армией. Объявляю тревогу (Гродно, Белосток, Вельск, Кобрин), 1941 года. Подписи». В свою очередь, командармы дают своим войскам шифротелеграммы (кодограммы): «Командиру № корпуса (дивизии). Объявляю тревогу с вскрытием „красного“ пакета. Подписи»[373].
Согласно плану прикрытия, «при объявлении тревоги[374] части проделывают следующие мероприятия:
а) оставляют командный, политический и красноармейский состав в строго необходимом количестве, обеспечивающем возможность выполнения всех работ по переводу части на военное положение; для охраны имущества оставляется по одному человеку на объект, кроме лиц, ответственных за передачу зданий и имущества КЭЧ или воинским частям. Для ускорения процесса передачи в казармах иметь инвентарные списки, которые и будут служить приемосдаточными документами при передаче;
б) в танковых частях диски с боевыми патронами укладываются в машины; все машины должны быть постоянно заправлены горючим и маслом, вода (зимой) заливается с объявлением тревоги;
в) усиливается охрана складов, парков, гаражей;
г) возимые запасы огнеприпасов, горючего и продфуража укладываются в обоз;
д) со вскрытием „красного“ пакета выдаются на руки начсоставу карты НЗ;
е) телефонные элементы заливаются водой по особому приказу.
5. Все боевые сооружения переднего края УР должны быть заняты полным составом гарнизонов и обеспечены пушками и пулеметами. Занятие и приведение сооружений, расположенных на переднем крае, в полную боевую готовность должно быть закончено не позднее чем через два-три часа после объявления боевой тревоги, а для частей УР — через 45 минут.
С объявлением тревоги гарнизоны УР занимают боевые сооружения и полностью изготавливаются к бою, высылается боевое охранение и устанавливается связь.
6. Подъем частей по тревоге и занятие ими участков должно быть доведено до автоматизма…»[375]
Действительно, находясь у границы и учитывая достаточно неясную международную обстановку, части, дислоцирующиеся в Бресте и крепости, должны были воспринимать четкую отработку действий при боевой тревоге, быстроту и слаженность всех подразделений как непременное условие собственного выживания.
Быстрое реагирование на любую ситуацию должно было стать отличительной чертой и 6 и 42 сд. Однако на практике все было далеко не так. Это подтверждают хотя бы выводы комиссии[376], проводившей проверку боевой готовности (в т. ч. поднятие по боевой тревоге) частей 42 сд 30 апреля 1941 г.
44 сп: из-за отсутствия командования поднять подразделение не удалось. При беседе с комполка Гавриловым выяснилось, что плана боевой тревоги в полку нет, а значит — и в его ротах и батальонах. Боеприпасами полк полностью не обеспечен (находятся в пути[377]) или они находятся в подразделениях частично (пульроты). НЗ (имущество и продовольствие): на руки не выдано, частично на складе или в пути.
455 сп: план боевой тревоги «почти имеется», но детальность его разработана слабо (не расписано, кто, где и что получает, и план доставки). Подразделения свои места по тревоге знают, но материально всеми видами довольствия не обеспечены, так как грузы находятся на станции. Из-за этого не готовы и все мелкие подразделения полка.
18 обс: плана боевой тревоги нет. Построение произошло за 15 минут. Замена людей наряда, запряжка лошадей и укладка имущества связи, находящегося в ротах, заняло 40 минут. Проверка ранцев показала, что в них имеются только туалетные принадлежности, котелок и кружка. Полностью погрузку произвести не удалось из-за отсутствия как имущества, так и автомашин.
Последнее обстоятельство для 42 сд (намечаемой, при боевой тревоге по плану прикрытия, к переброске почти за 50 км) могло стать более критическим, чем отсутствие НЗ в ранцах или позднее построение. Нехватка транспорта для одновременного поднятия всех запасов в соединениях и тыловых органах была общей проблемой всей 4-й армии. Л. М. Сандалов отмечает, что на все учения и матчасть, и личный состав транспортных частей, как правило, не привлекались (или частично). Даже по боевой тревоге для погрузки имущества НЗ выделялось небольшое количество транспорта и людей, лишь «обозначающих погрузку». Все расчеты строились на том, что с началом войны тылы получат людей и транспорт по мобилизации[378].
Тем не менее на 11 июня обеспеченность 42 сд автомобилями всех видов была довольно высокой — 83,9 %[379] (в среднем в стрелковой дивизии ЗапОВО — 51 %), тракторами и тягачами — 68,7[380] (в среднем в стрелковой дивизии ЗапОВО — 84,8 %).
Обеспеченность 6 сд (на ту же дату) автомобилями всех видов — 67,2 % (375 единиц), тракторами и тягачами — 102,0 % (101 единица)[381].
Основным видом транспорта был гужевой.
Вторым обстоятельством, угрожавшим срывом сроков сбора и выхода на оборонительные рубежи поднятых по тревоге частей, размещавшихся в Брестской крепости, была сама крепость. Кольцевая казарма и главный вал, опоясанный передовым рвом, в случае войны создавали для размещавшихся там войск чрезвычайно опасное положение. Пропускная способность крепостных ворот была слишком мала. Чтобы вывести из крепости находившиеся там войска и учреждения, требовалось по меньшей мере три часа.
Ситуацию понимали все, кто находился в то время в штабах Бреста. И по прибытии в соединение, и в феврале 1941 года замкомдива[382] 6 сд полковник Ф. А. Осташенко обращался к командиру 28 ск генерал-майору B. C. Попову о вывозе из крепости запасов НЗ. Попов ответил, что более удобных хранилищ нет.
Вновь этот же вопрос Осташенко, начштаба дивизии полковник А. М. Игнатов и замнач отдела политпропаганды полковой комиссар Г. С. Пименов поставили в марте.
Как бы в ответ на их предложение в апреле из Береза-Картузская в Брест перешла 42 сд…
В мае 1941 года Попов решил вывести 6 сд в район Южного городка, оставив в крепости только 1–2 стрелковых полка 42 сд. Однако примерно в первой половине июня Сандалов передал ему распоряжение Павлова, что 6 сд на такое незначительное удаление (4–6 км) в лагерь не выводить. Палатки для нее отпущены не будут[383].
Если бы началу военных действий предшествовал период какого-либо осложнения международной обстановки, переговоров, провокаций и т. д. (как это было, например, перед началом советско-финской или германо-польской войны, да и вообще в войнах того времени), это не было бы критичным — войска были бы выведены своевременно, успев занять позиции. Однако сейчас, в июне, когда внезапное начало войны стало реальностью, такое положение угрожало разгромом всего центрального участка полосы 4-й армии.
Отработка действий по тревоге стала главной заботой командования армии и корпуса. С 10 по 15 июня красноармейцы спали не раздеваясь, а большая часть командного состава ночевала в казармах: подъем по боевой тревоге проводился практически еженедельно[384].
В ночь на 13 июня B. C. Попов поднял по боевой тревоге 42 сд, а в ночь на 14 июня (начштаба армии Сандалов) — 6 сд. Подводя итоги, и Сандалов, и Попов выразили пожелание о выводе 42 сд в р-н Жабинки и об устройстве в стенах крепости двух-трех запасных выходов.
Когда Павлов отверг вывод 42 сд в Жабинку, Попов предложил вывести соединение в лагерь на территории Брестского артиллерийского полигона, но командование округа воспрепятствовало и этому.
Тем не менее необходимо заметить, что большинство подразделений к 22 июня было выведено из крепости и Бреста по тем или иным причинам или готовилось выйти (98 ОПАД). Главной проблемой оставался вывоз складов, но если бы у советских частей было хотя бы несколько часов, многое удалось бы вывезти или хотя бы уничтожить.
…Настроение многих бойцов и младших командиров, чувствовавших предгрозовую атмосферу июня, было невеселым. Начоперотделения штаба 28 ск майор Е. М. Синковский вспоминал: «Вскоре после сообщения ТАСС я был в крепости в 333 сп. Вместе с командиром полка Д. И. Матвеевым был в подразделениях. Один из бойцов спросил: „Скажите, товарищ полковник, когда нас выведут из этой мышеловки?“ Матвеев что-то отвечал, говорил о сообщении ТАСС, но чувствовалось, что бойцы не удовлетворены ответом»[385].
Старый кавалерист Матвеев продолжал носить шпоры. Их звон в гулких коридорах старого здания запомнился многим…
Хотя их готовили в оптимистическо-наступательном духе: на политзанятиях, планировавшихся на июнь-сентябрь, планировалось обсудить темы: 1) Красная Армия — самая наступательная армия в мире. На чужой земле защитить свою землю. 2) Красная Армия выступит прежде, чем враг посмеет напасть на нашу землю[386].
Но, слушая политруков и бравурные радиопередачи, наблюдая за мельканием кинохроники на простынях летних кинотеатров, они чувствовали — будет нелегко. Многие знали суровую правду боев на финской, да и итоги польско-германской — вот они, рядом. Пулевые отметины и следы осколков, воронки и развалины, а рядом через реку — те же, кто сделал это тогда и, скорее всего, готовится сейчас.
И поэтому, если вглядеться внимательно в четкие отпечатки старых фотографий, глаза бойцов из далеких деревень, испуганно ждущих фотовспышки, или командиров, крепко сжавших челюсти, не позволяющих себе расслабиться и в гарнизонном фотоателье, — станет видно: напряжение. Вот в чем они жили и танцуя в парке «1 мая», и покупая отрезы на платье в магазинах Бреста. Постоянное напряжение поздней весны и раннего лета. Его и сейчас видно, и можно ощутимо почувствовать — напряжение и страх тех, чьи кости лежат в песке Бреста, и кого превратили в пыль удары тяжелой артиллерии, а большинство — просто исчезнувших, оставив неясные полулегенды о своей судьбе и выцветшие фотографии в музейных фондах…
А голоса — лишь в письмах.
В. П. Вавилов (рядовой, писарь пулеметной роты 44 сп):
«Сообщая вам, что я в данное время служу на новом месте в пограничном городе Брест, все ближе к своему дружелюбному соседу Германии. История находится от нас за несколько десятков метров. Все равно, наверное, придется скоро с ним столкнуться… 15.04.1941»[387].
Султан Баучиев (писарь батареи 45-мм орудий 455 сп):
«Теперь уже убедился, что не скоро мне придется увидеть родные края: надо бить кое-кого…» «Нет у меня сына! Это все же крупная жизненная ошибка. Нужно было оставить человека, который бы гордился, что отец его (или ее) погиб скромной гибелью воина своего Отечества… 2 мая 1941 года»[388].
Абызов В. Н. (замполитрука, пом. зам. по политчасти к-ра 1-й телеграфно-кабельной роты 37 обс[389].):
«Сегодняшнее письмо — третье по счету, которое получаю в лагерях… Что в отношении международной обстановки, то это она в настоящий момент напряжена до крайностей. И не случайно, находясь на границе, от нас требуется боевая полная готовность, чтобы в любую минуту защитить наши границы, а если и надо — разбить врага на его территории. А сосед наш ненадежный, несмотря на то что мы с ним и имеем договор»[390].
Л. С. Гурчак (лейтенант, командир минометной роты 455 сп):
«Нахожусь сейчас в г. Бресте, на самой границе с „дружественной“ нам Германией. Обстановка пока хорошая, спокойная».
Вано Зедгинидзе (рядовой 393 ОЗАД):
«Я нахожусь ближе всех от германской границы, а вы знаете, что не так уж приятно иметь такого соседа».
Киреев Д. П. (лейтенант, командир пульвзвода полковой школы 455 сп):
«…B воздухе пахнет грозой, и, наверное, гроза будет похуже финской» (май 1941).
Деревянко Г. Д. (замполитрука, отв. секретарь комс. бюро 98 ОПАД):
«Другое вот что — война с Германией будет обязательно, и тогда все от мала до велика поднимутся в решительный бой. Покамест спокойно, но только покамест… Не в этом году, так через 2–3–5 лет, но она будет, будет решительная. Мы выжидаем, я думаю, только подходящего момента, когда все страны ослабнут».
Тараканова М. К. (жена ст. инструктора по агитработе отдела политпропаганды 6 сд П. С. Тараканова):
«Правда, очень неспокойная обстановка, очень задумываюсь о войне. Да, видимо, придется воевать… И так, видимо, придется многое здесь оставить… Будем бежать от этих ужасов и спасать жизнь. И не дай боже… хоть бы нас не втянули в этот пожар»[391].
Н. Г. Мищенко (красноармеец 333 сп):
«Живу я пока хорошо, но почти на волоску. Новостей пока у нас много, но писать не буду. Наши новости должна знать вся страна, но пока никто не знает. Прошу, пиши почаще письма, пока есть кому. Если интересуешься… Прошу, не болтай зря языком»[392].
… Красноармейцы предчувствовали, а страна и их командиры — готовились. Интересно, что в программе командирских занятий[393] на январь-май 1941 г. предмет «изучение иностранных армий» назван «изучение немецкой армии». В январе-марте на это отводилось по 2 часа в месяц. Например, в январе темой занятий была организация пехотной дивизии немецкой армии и ее тактика в обороне, в марте — «тактика немецкой армии во встречном бою». Итого за три месяца — шесть часов… В апреле и мае занятия не проводились. Зато марксистско-ленинской подготовке за январь-май было отведено в пять раз больше времени — по 6 часов в месяц (30 часов!).
Изучение германской армии в то время также не могло не носить налета «правильного мировоззрения»: «большая насыщенность огневыми средствами и техникой пехотной дивизии на первый взгляд представляет довольно внушительную силу, однако это еще не все для высокой ее боеспособности. Руководят техникой и направляют ее люди — солдаты. Германские солдаты в большинстве своем состоят из рабочих и крестьян, политико-моральное состояние которых направлено далеко не в пользу фашистских заправил. Массовые случаи дезертирства и самоубийств, которые все возрастают в армии, очень красноречиво говорят о моральном состоянии германской армии. Солдаты не переносят бесчеловечной муштры и издевательств, на которых строят дисциплину офицеры, и многие из солдат дезертируют или кончают жизнь самоубийством. По сообщениям антифашистской печати, через Силезскую границу бежало в Польшу 180 германских солдат, а через восточно-прусскую границу — 300 германских солдат. Таково действительное положение солдат в германской армии»[394].
Возможно, к 1941 г. «классовое чутье» было решено немного притупить, но возник другой перекос: ни СССР, ни Германия не имеют друг к другу каких-либо претензий, утверждалось повсюду. Это не могло не дезориентировать.
Объемы изучения остальных дисциплин (за период обучения): современная авиация и танки — 4 часа, СУВ (скрытое управление войсками) — 10 часов[395], связь — 4 часа.
В итоге, как вспоминал начштаба 4-й армии Сандалов, комсостав и штабы всех степеней, в том числе и армейского, не умели управлять войсками при помощи радиосвязи, невзлюбив ее из-за трудности применения по сравнению с проводной. Связь штаба армии (Кобрин) с управлением 28-го ск, штабами 6-й и 42-й сд до войны осуществлялась по выделенным для этой цели постоянным проводам гражданских линий связи. Постоянно действующей радиосвязи с выше и нижестоящими инстанциями и с соседями штаб армии не имел[396].
В целом же обеспеченность ЗапОВО рациями: полковыми — 41 %, батальонными — 58 %, ротными — 70 %[397].
Тактике на командирских занятиях 42 сд было отведено 14 часов. В ту пору ее преподавание в РККА было не лишено недочетов: если во второй половине 1940 г. в темах занятий преобладали вопросы подготовки и ведения обороны, то в 1941 г. — наступления. Это отрицательно отразилось на подготовке к обороне, так как многие командиры, направленные в ЗапОВО, прибыли в дивизии тогда, когда там отрабатывались только наступательные действия[398].
В соединениях 4-й армии проводились и многочисленные учения. Однако там, по свидетельству Л. М. Сандалова, главное внимание обращалось на правильность принятого решения, его формулировку и оформление. Управление войсками на основе принятого решения отрабатывалось слабо. Опыта в управлении целыми соединениями, частями и подразделениями со всей боевой техникой и тылами командный состав почти не имел[399].
Однако и при проведении учебы командование старалось учитывать обстановку — например, программа командирских занятий 42 сд на май-сентябрь была значительно скорректирована. На июнь тактике было отведено уже 6 часов, а марксистско-ленинской подготовке уже поменьше — 4 часа.
Тем не менее изучению «тактики иностранной армии» (предмет вновь обрел свое первоначальное название[400]) в мае вновь отводится всего 2 часа. Тема: «Наступление германской пехотной дивизии и пехотного полка». Зато в июне планируется провести и двухчасовые занятия с командирами рот («наступление германского батальона, роты»).
Занятия зачастую проходят в форме докладов командиров и последующего обсуждения. Например, майор Гаврилов к 20 апреля должен был представить тезисы доклада «Марш и встречный бой стрелкового полка — авангарда стрелковой дивизии», к 15 июня — «Наступление усиленного стрелкового полка на укрепленный район». Чтение доклада было намечено на 1 июля.
Командирами дивизии к 15 июня — 1 июля готовились доклады по темам: «Подготовка восточного театра войны в Германии», «Организационная структура и вооружение в германской армии», «Германская артиллерия в современной войне».
…А германская армия и ее артиллерия готовили свой «доклад», приблизившись уже вплотную — вслед за агентурными, пошли сообщения и от погранвойск: 2 июня была засечена идущая с 25 мая из Варшавы переброска, в основном ночью, войск всех родов, а также сосредоточение во многих приграничных пунктах (в основном перед Брестом и Львовом) понтонов, брезентовых и надувных лодок[401].
5 июня в последней разведсводке штаба ЗапОВО, поступившей в штаб 4-й армии, было отмечено прибытие в Бяла-Подляску трех артполков (предположительно тяжелой артиллерии) и 5 бронепоездов. Говорилось о том, что 13 мая через нее же из Варшавы на Тересполь прошло 50 автомашин с боеприпасами, а в ночь на 28 мая оживленное автодвижение на Янув-Подляски, Тересполь. Отмечено выставление маскировочных сетей и заборов. Однако гораздо более тревожным были данные о сосредоточении немцами на границе Белоруссии около 40 дивизий, их них на брестском направлении — 15 пехотных, 5 танковых, 2 моторизованные и 2 кавалерийские[402].
Это означало, что группировка уже фактически сформирована и вторжение может начаться в любую минуту. Но к востоку от Буга ничего не менялось — там, с одной стороны, ожидали от Германии хоть каких-то дипломатических ходов, с другой — надеялись, что хорошо видимая с западного берега безмятежность приграничных частей позволит хоть немного отодвинуть начало войны.
В той же разведсводке от 5 июня отмечалось, что «антивоенные настроения в германской армии принимают более широкие размеры по сравнению с предыдущим периодом». Конечно, в правительстве не строили надежд на «антифашистское восстание» — Гитлера могла заставить одуматься только готовая к бою РККА, но тем не менее…
Темпы перевозок войск из глубины страны в полосу западных приграничных округов продолжали ускоряться[403]. Успеем?..
Однако 12 июня руководству СССР было доложено агентурное сообщение, говорящее о том, что неизвестно, будут ли Советскому Союзу предъявлены какие либо предварительно требования, и поэтому следует считаться с возможностью неожиданного удара[404].
Это меняло ситуацию — теперь оказалось, что вполне возможно, у СССР не будет и 2–3 дней, отведенных Германией под какое-либо дипломатическое прикрытие агрессии. Нужно было предпринять решительные шаги — и 12 июня командование приграничных ВО под видом учений и изменения дислокации летних лагерей приступило к скрытому развертыванию войск вторых эшелонов округов в соответствии с планами обороны госграницы, выдвигая их вперед.
В тот же день Тимошенко и Жуков сообщили Павлову, что с 17 июня по 2 июля на территорию ЗапОВО прибудут 51 и 63 ск.
Одновременно в приграничных округах шла проверка отработанности действий по боевой тревоге — как уже говорилось, бойцы 6 и 42 сд с 10 по 15 июня спали не раздеваясь, вместе с ними в казармах ночевала и большая часть комсостава.
Несмотря на то что скорость выдвижения войск на запад нарастала, времени требовалось еще немало — по справке Генштаба РККА от 13 июня, к границе может быть дополнительно выделено 17 дивизий. Но на их перевозку нужно 600 эшелонов…
Время… 14 июня было опубликовано сообщение ТАСС, с одной стороны — успокаивавшее население запада СССР (существовала опасность его стихийного переезда на восток, что было бы истолковано разведорганами Германии как отселение — и вторжение началось бы немедленно), с другой — хоть как-то объяснявшее немцам переброску собственных войск: «проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии, по меньшей мере, нелепо».
ТАСС, однако, успокоило лишь тех, кто хотел успокоиться. Многие, поняв, что война начнется вот-вот, начали запасаться спичками и солью, в Бресте встали очереди за хлебом и мукой. Пошли тревожные слухи, что в городе уже идут перестрелки… Доброжелатели советовали коммунистам уехать, удивляясь, почему те еще здесь. Действительно, кто мог — отправил семьи на восток. Но бойцы и командиры частей Бреста не читали сообщений, идущих в Кремль и штабы, не общались они и с пограничниками — лишь присущее каждому живому существу ощущение опасности заставляло в непонятной тоске сжиматься сердца многих из них.
На западе от Буга сообщение ТАСС восприняли с иронией.
Сталину и Молотову, напряженно ожидавшим реакции Берлина, она вскоре стала известна. Агенты НКГБ развеяли надежды: «…Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».
Счет пошел на часы.
Глава 4
«Дортмунд»16.6.41. «Шлиффен»
Приказ дивизии о нападении одновременно с приказом по артиллерии Arko 27 отправлены ее частям, соседним дивизиям и штабу XII А.К.
Шлипер в районе Тересполя проверяет подготовку к атаке.
То, что положение более чем напряженно, подтверждает приказ XII А.К, разрешающий уничтожать зенитной артиллерией русские самолеты, открыто перелетающие границу[405]. Правда, лишь те, что безошибочно находятся над территорией Германии[406], и при любых обстоятельствах их обстреливать только над ней.
Впрочем, в штабе дивизии отмечено, что до сих пор таких перелетов не случалось.
Предупреждают о прибытии к 18.6 двух, приданных «сорок пятой» установок особой мощности (самоходных мортир «Карл» калибра 60 см, 833-го тяжелого артиллерийского дивизиона).
Дивизии представляется оберст-лейтенант Шмидт[407] (курирующий 833-й тяжелый артиллерийский дивизион[408]), и лейтенант Энгельхардт, командир штурмовой группы 3-й батареи I/26 зенитно-артиллерийского полка[409], придаваемой примерно на 2 дня (в зависимости от положения) I.R.135. В состав группы Энгельхардта вошли бронированное[410] 8,8-см орудие (не на самоходном лафете[411]) унтер-офицера Клаусена, и 2-см зенитное орудие унтер-офицера Патернолы.
Задачи, поставленные I.R.135 зенитчикам:
a) Уничтожение 2 бетонных дотов, расположенных по южному краю Западного острова.
b) Защита от низколетящих самолетов переправы пехоты и наведения моста у северной пробивки Буга.
c) Защита от русских бронеобъектов (8,8-см орудие).
d) Наземный бой при разгроме цитадели (2-см орудие).
Учитывая начатое выдвижение в исходные районы, XII А.К. указано[412], что крайний срок его отмены — 18.6, кодовым сигналом «Бельфорт» (выдвижение останавливается, части встают биваком, как можно более тщательно маскируясь). Если же 21.6 после полудня выпускается кодовый сигнал «Дортмунд», то нападение, как и предусмотрено, — 22.6. Одновременно разрешается открытая отдача приказов.
И, наконец, кодовый сигнал «Альтона» — отмена нападения: допускается полная демаскировка развертывания.
Избегая любой утечки сведений, фон Вальденбург проинформировал о дне и времени нападения только командиров дивизий и корпусных частей, запретив последним как-либо распространять это. Соответственно дивизии должны довести эту информацию как можно позднее, и только в самом необходимом объеме.
22.6. к 00.45 штаб корпуса будет ждать кодового сигнала «Куффхойсер» — сообщения о выходе в исходное положение.
Кстати, с этой минуты теряют силу кодовые наименования, установленные А.О.К.4 19.4.41 для всех, с 15.4, вновь прибывающих в район армии штабов корпусов и дивизий[413]. Так «Королевский тигр» прекратил свое существование.
Штаб дивизии отдает распоряжение об организации связи[414] при нападении: приведение в готовность и сеть для наступления дивизии развиваются до 14.00 21 июня, одновременно занимаются и коммутационные пункты.
Уже начиная с 14.00 20 июня N.65 занимает коммутационные пункты 45-й дивизии и Arko 27.
Кодовые наименования частей сохраняются, вводятся и новые — «Реблаус» (мортирный дивизион Галля), «Идеалист» (батарея 833), «Реальшуле» (13/I.R.133).
Опора — на проводную связь (в пределах опасной зоны никаких однопроводных линий!). К проложенной оси корпуса дивизия примыкает самостоятельно в точках соединения (они будут заняты N.52). Следующей точкой соединения предполагается развилка дорог у предм. Киевске, 1 км восточнее Бреста, дальнейшая — Жабинка.
Использование найденных в полосе дивизии неизолированных линий связи запрещено всем частям войск связи в их полосах.
Связь по полевому телеграфу ночью с 2 до 3 ч. При исключительных переговорах она меняется на телефонную, а в остальное время ее используют, только если допускает телефонная.
Уничтожение аппаратуры связи на советской территории запрещено, что особо доводится до всех частей. Найденное ими (или передовым отрядом) оборудование для дальней связи заблаговременно берется в свои руки и охраняется. Телефонные технические документы срочно посылаются начальнику связи дивизии, особо важны карты трассировки телефонных линий на территории противника.
Радиосвязь. Для ведущих бой частей радиомолчание прекращается, однако по радио может передаваться только то своевременная передача чего другим путем невозможна. Корреспондирующие радиостанции должны отвечать этим радиостанциям, если для единичных случаев ничто другое не приказано.
Сообщения о погоде ведутся с начала нападения.
Радиовещание из О.К.Н. (А.О.К.) принимается N.65. На той же частоте передаются (и по возможности принимаются N.65), результаты авиаразведки, транслируемые радиостанциями командующих авиацией группы армий В[415], А.О.К.4, PzGr 2, А.О.К.9 радиовещательными передачами поочередно.
Опыт показал, что штабы, прослушивая это, быстрее ориентируются в движении собственных соединений (соседей и т. д.), что существенно высвобождало средства проводной связи. Поэтому прослушивание (в первую очередь собственной радиосвязи) применяется так широко.
Приказано найденные на территории противника неподвижные устройства (радиостанции и телеграф) защищать от повреждений и разрушений, прервав их эксплуатацию так, чтобы не нанести ущерба (например, удалить предохранители и радиолампы, отключить электропитание). Оставшийся на месте обслуживающий персонал задерживать. О расположении, состоянии и мощности радиостанций срочно сообщается начальнику связи дивизии. Любительские передатчики необходимо конфисковать и сохранить, известив начальника связи дивизии при заезде, найденных на территории противника почтовых голубей — убивать.
* * *
Положение у границы неизменно. Штаб «сорок пятой» уверен, что железнодорожный мост Тересполя подготовлен к подрыву. Штаб разведки продолжает снабжать Шлипера донесениями:
а) Строительство: оживившееся, особенно ночью. По-прежнему ежедневно подрывы восточнее Речицы. Усилено строительство полевых позиций. На север и к югу от железнодорожного моста (на берегу) удалили кусты.
Посты: их (и патрулей) сила та же. Замечено, что пограничников в карауле сменили солдаты с черными знаками различия (техническое подразделение).
c) характер водной преграды: вода непрерывно уходит.
d) железнодорожное сообщение то же…
Воздушное сообщение: в пограничном районе собственные и русские самолеты. Нарушений границы не установлено.
Ночное впечатление: никакой светомаскировки. Усилившееся строительство. Очень оживленное транспортное движение — в т. ч. незатемненных грузовиков на шоссе Брест — квартал казарм.
g) вражеское радиооборудование: в лесу около Гершон радиостанция с 2 мачтами, в Бресте постоянная радиоустановка на доме минимум 8 антенн (наверное, милицейская радиосвязь).
i) новые воинские части: ничего не установлено.
k) русская подготовка нападения: никаких признаков.
1) Поведение русских: у пункта 4 русских офицера наблюдают интересующие их изменения на немецком берегу (полевые позиции).
На русской башне в германскую территорию инструктировался офицер.
Больше у границы никаких скоплений. Легковой машины не наблюдалось — только посты и строительные команды.
На учебном плаце восточнее форта «Граф Берг» — обучение: владение пулеметом, бой в составе роты, атака с вклинением, офицерские соревнования по конному спорту, сопровождаемые военной музыкой.
(Изменения на отдельных пунктах с 13.6.)
1а. До сих пор не установлено расчистки, устранения деревьев, бетонирования. Ложные сооружения?
1b. Лихорадочное строительство днем и ночью. Занято до 80 рабочих. Уже 3 дня прибывают 10–15 грузовиков в час с тележкой, груженной смесью бетона. Возможная до сих пор доставка раствора 300–500 м?. Наверное, с центральной бетонной фабрики в Бресте, т. к. на стройплощадке смесителя нет. Развитие ранее заявленной стройплощадки началось (с бетонирования) теперь и по южному краю, у дамбы. На север, к югу от стройплощадки, созданы две конвейерные ленты. 4 конных повозки привозили бревна.
2 и 3. Работы по расчистке (готовы).
4. При пункте 4–12 (уже ранее заявленных) 45-мм противотанковых орудий (моторизованных) на стоянке, частично укрыты. Непосредственно к северу от пункта 4 в разрушенном до подвального этажа доме тонкое продолговатое окно, применимое как полевая позиция.
…9. Непосредственно к югу от пункта 9 строительство полевых позиций.
…14. Закончен твердый слой перекрытия.
…17. Строительство полевой позиции (?) у Буга, земляные работы. К югу от стены казарм Цитадели стоят лошади.
…25. В ночь на 15 июня освещено, по-видимому работы продолжаются и ночью.
…26. Новая стройплощадка, не затемнено. Опалубка. Строительство. Его вид из-за плохого наблюдения (мешают деревья) не установлен.
27. Не затемнено, опалубка. На естественном возвышении строительство. Направление стрельбы, наверное, на север.
28. Готовое мелкое оборонительное сооружение, хорошо скрытое дерном, с длинной амбразурой, наверное, круговая оборона.
29. Неизвестные земляные или строительные работы.
* * *
Кобрин. Штаб 4-й армии. По просьбе командира 28 ск генерала Попова, Сандалов вновь предложил Коробкову запросить штаб округа о выводе из Бреста в Жабинку 42 сд, что тотчас отвергли и сам Коробков, и находившийся рядом член Военного совета армии дивизионный комиссар Ф. И. Шлыков. Последний заявил, что вопрос об этом ставить бесполезно, так как несколько дней назад начальник отдела политпропаганды 6 сд полковой комиссар Пименов послал в Военный совет округа письмо, прося разрешения дивизии занять оборонительные позиции, а семьям начсостава отправиться из Бреста на восток. Отказ был категорическим.
Зашел разговор и о сооружении запасных выходов из крепости, для возможности более оперативных действий по тревоге. Командарм-4 скептически отнесся и к этому предложению: требуется не только пробить толстые стены кольцевой казармы, но и построить новые мосты через каналы и крепостные рвы, наполненные водой[416]. Такая трудоемкая работа по силам лишь саперному батальону, а снять его со строительства УР никто не разрешит. Нет и взрывчатки для подрывов стен.
* * *
17.6.41. «Хиринген»
В первой половине дня проходит совещание командиров полков и отдельных батальонов, где майор Деттмер докладывает о плане по размещению в исходное положение. Детальное выполнение соответствующего приказа особенно трудно:
1) Полоса боя очень тесна, возможности занятия исходного положения у Тересполя ограничены из-за участков сильно заболоченной территории, в основном просматриваемой врагом.
2) Передвижения проводятся на улицах (Бяла-Подляска, Тересполь). Согласно же приказу XII А.К., на восток от Залесья можно маршировать только ночью.
Поэтому выдвижение основных сил можно произвести только в ночь нападения (самую короткую в году). Все это необходимо для сохранения неожиданности вплоть до нападения, что подчеркивается и начальником Генерального штаба сухопутных войск.
При обсуждении затрагивается и указ фюрера от 13 мая[417] (о деятельности военного суда и особых мероприятиях, проводимых войсками). Указано на особо вытекающую из этого ответственность командиров.
К окончанию обсуждения Шлипер прощается с командирами частей, если он не сможет больше встретиться с ними перед нападением.
…Собственно говоря, к какой войне готовились «земляки фюрера»?
В противоположность военным, политическое руководство видело (или, по крайней мере, декларировало войскам) ее иначе — освобождение России от большевизма, а Европы — от вековечной «русской опасности». Соответственно возникла необходимость и освобождать территорию от носителей — сначала большевизма, а далее «опасности».
Сухопутные войска Германии, частью которых и была 45-я дивизия, не могли остаться в стороне.
5 июня командующий сухопутными войсками вермахта фон Браухич издал указания об обращении с политическими комиссарами: «В борьбе с большевизмом нельзя рассчитывать на соблюдение врагом принципов человечности или международного права. Следует ожидать, особенно со стороны политических комиссаров всех рангов как носителей сопротивления, зверское, жестокое, бесчеловечное отношение с нашими военнопленными.
Войска должны сознавать:
В этой борьбе пощада и основанное на принципах международного права снисхождение в отношении этих элементов являются ошибочными действиями. Они вредны для собственной безопасности и для быстрого умиротворения захваченных областей.
Зачинщиками варварских азиатских мер борьбы являются политические комиссары. Поэтому против них необходимо действовать со всей строгостью, немедленно и без рассуждений. Отсюда вытекает, что если они будут схвачены в бою или при оказании сопротивления, то, как правило, их необходимо немедленно уничтожать, применяя оружие.
…С политическими комиссарами, противящимися нашим войскам, необходимо обращаться в соответствии с требованиями „Приказа о функциях судов военного трибунала на территории операции „Барбаросса““… Их следует немедленно, то есть еще на поле боя, отделять от других военнопленных… После того как они отделены, их необходимо уничтожать.
…Политических комиссаров, не проявляющих враждебных действий и не заподозренных в них, вначале не следует трогать».
Как уже можно отметить, благодаря широкому потоку литературы «оттуда» рядовые или офицеры вермахта обходят молчанием этот вопрос (имеются в виду именно комиссары и коммунисты — что касается «простых» советских военнопленных, то, как правило, выражается горячее сочувствие их трудной судьбе). Мемуары солдат 45-й дивизии — не исключение. Что ж, возможность обойти этот вопрос у них имелась — по крайней мере, общество и не ждало ответа или двухтомника воспоминаний «как я убивал коммунистов и комиссаров». Иное дело — командование армий и выше, в своих «воспоминаниях солдат» не имевшее возможности смолчать.
Командующий PzGr 2 генерал Гудериан свидетельствует[418], что незадолго до войны ОКВ направило прямой приказ всем корпусам и дивизиям об обращении с населением и военнопленными в России[419] — о том, что неправомерные действия против них не влекут передачу виновного в этом немецкого солдата под трибунал, а рассматриваются лишь его непосредственным командиром на предмет дисциплинарного взыскания. Этот приказ оказал однозначно разлагающее воздействие на дисциплину в войсках[420]. По словам Гудериана, командующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал фон Браухич и сам это понимал, потому что в приложении к приказу, им подписанному, оговаривалось, что при проблемах с дисциплиной в войсках он теряет силу. Решив, что уже сам факт его опубликования приведет к таким проблемам, Гудериан запретил его передачу в дивизии[421], приказав вернуть документ в Берлин. Поэтому в PzGr 2 этот приказ, «сыгравший впоследствии важную роль на послевоенных судилищах над немецкими генералами, никогда не принимался к исполнению. Как и положено, о своем решении я своевременно известил фон Бока. Не менее известный „приказ о комиссарах“ моя танковая группа даже и не получала. Наверняка его завернули еще на уровне командования группы армий „Центр“. Соответственно „Приказ о комиссарах“ в моих частях тоже не выполнялся».
Оценивая спустя 10 лет события, Гудериан пишет: «Неважно, подписывала ли Россия Гаагское соглашение, присоединялась или нет к Женевской конвенции, немецкие солдаты должны были соблюдать свои международные обязательства и вести себя в соответствии с христианскими законами. Война и без таких приказов является жестоким испытанием для народа воюющей страны, а вины мирных жителей России в этой войне не было, как и вины мирных жителей Германии»[422].
Более объективное свидетельство ситуации в Группе армий «Центр» — дневник ее командующего, Федора фон Бока, ведшийся им непосредственно в то время[423].
В июньские дни (запись от 4.6.41) фон Бок считал, что приказ об особой подсудности «фактически дает право любому солдату пристрелить любого гражданского, „похожего“ или „кажущегося похожим“ на партизана: теперь военнослужащие не отвечают за подобное, даже если при других условиях оно может квалифицироваться как военное преступление. Браухич издал к нему сопроводительный документ, намереваясь ослабить категоричность некоторых формулировок, но, как мне кажется, не слишком в этом преуспел. Одновременно с постановлением пришла телеграмма с инструкциями придержать распространение приказа в войсках вплоть до получения „специальных разъяснений“[424]. Я попросил Грейффенберга[425], находящегося в это время в ОКВ, выяснить, сильно ли изменяют эти „специальные разъяснения“ смысл приказа. Если нет, Грейффенберг должен от моего имени заявить Главнокомандующему, что приказ в его нынешней форме неприемлем и несовместим с воинской дисциплиной».
5 июня так и не получивший никакого ответа на свой «демарш» от 4 июня фон Бок позвонил Браухичу и предложил форму приказа, наиболее понятную офицерам и приемлемую для армии. «Через час Браухич перезвонил мне и сказал, что все, о чем я хлопочу, можно найти в тексте приказа и что его надо толковать именно так, как я предлагаю. Это означало, что полевым войскам все-таки позволяется наказывать население! Что же касается офицеров из военно-полевых судов, то им в каждом конкретном случае придется решать, содержат ли подобные действия состав преступления или нет. Вопрос поддержания дисциплины играет в принятии решения определяющую роль. Что ж, с такой трактовкой приказа я согласен!»[426]
Судя по всему, после согласия фон Бока приказ и был передан в войска. Что касается особой ответственности командиров, то она действительно становилась достаточно высокой — теперь без прений сторон они должны были быстро решить — уж не находится ли перед ними столь опасный комиссар? И, привыкнув выполнять приказы, выполнить и этот…
Однако основным документом, регулирующим поведение войск, идеологическим ориентиром стали «Директивы для поведения войск в России»[427], распространявшиеся до рот включительно. Именно они, вероятно, и были основой для политической обработки рядовых солдат в дивизии:
«1) Большевизм — смертельный враг национал-социалистического немецкого народа. Борьба Германии ведется против этого вредного мировоззрения и его носителей.
2) Эта борьба требует не считающихся ни с чем и энергичных мер против большевистских подстрекателей, партизан, саботажников, евреев, и полного устранения любого активного или пассивного сопротивления.
3) По отношению ко всем военнослужащим Красной Армии — в том числе пленным — необходимо проявлять осторожность и самую тщательную бдительность, считаясь с их коварством при ведении войны. Особенно скрытны, непредсказуемы, коварны и бесчувственны азиатские солдаты Красной Армии.
4) При пленении воинских подразделений нужно сразу отделять командиров от рядовых солдат.
5) Немецкий солдат вступает в Союз Советских Социалистических Республик (U.d.SSR.), не имеющий однородного населения. СССР — это государственное образование, объединившее множество славянских, кавказских и азиатских народов и силой удерживаемое большевистскими властителями. В СССР сильно развит иудаизм.
6) Большая часть русского населения, особенно обедненное большевистской системой сельское население, недоброжелательно к большевизму, внутренне противостоя ему. В небольшевистском русском человеке национальное самосознание связано с глубоким религиозным чувством. Радость и благодарность при освобождении от большевизма часто будет выражаться в церковной форме. Не нужно предотвращать или мешать благодарственным молебнам и процессиям.
7) В беседах с населением и в поведении по отношению к женщинам приказана самая большая осторожность. Много русских понимают немецкий язык, не говоря об этом.
В занятой области, особенно на предприятиях, будет действовать вражеская разведка, стремясь получать сообщения о важном военном оборудовании и мероприятиях. Поэтому любые проявления необдуманности, тщеславия и доверчивости могут иметь самые тяжелые последствия.
8) Любое имущество, взятое у хозяев на основе расписок, и военные трофеи, в частности продукты и корма, горючее и предметы одежды нужно беречь и охранять. Каждая растрата и расточительство вредит подразделению, грабежи по военно-уголовным законам влекут за собой самые тяжелые наказания.
9) Осторожность при использовании захваченных продуктов!
Разрешается пользоваться только кипяченой водой (тиф, холера). Каждое соприкосновение с населением влечет гигиенические опасности. Защита собственного здоровья — солдатская обязанность.
10) Существует обязательство по приему банковских билетов германских кредитных касс и монет, а также для немецких разменных монет стоимостью в 1 или 2 пфеннига, а также 12,5 и 10 имперским пфеннигам или пятипфенниговым. Другие немецкие деньги расходовать нельзя».
Обращение с военнопленными в «сорок пятой» регулировалось и на основе «особых распоряжений по снабжению» отдела тыла (см. ниже) и указаниями штаба PzGr2[428].
Пункты сбора военнопленных предусматривались на востоке Тересполя и юго-восточнее — у бункера[429] на развилке дорог в 1500 м от него. Туда, под достаточной охраной, намечен привод их подразделениями, далее передавая (45-м полевым запасным батальоном) к месту приемки пленных Лехуты — Лобачува. Пункт сбора военнопленных запланировали и на Центральном острове. Предписывалось, чтобы их колонны не использовали пути подвоза и магистрали, а офицеры и политкомиссары отделялись бы от рядовых солдат. Спланировано выделение пленным необходимого транспорта, походных кухонь, санитарного материала, палаток, кухонной посуды, походных фляг, противогазов. Отмечено, что их непокорность резко пресекается, а добросовестный труд, напротив, вознаграждается достаточным питанием и хорошим обеспечением. Дивизией намечено формирование из военнопленных роты для инженерных работ.
Во второй половине дня Шлипер встречается в Тересполе с главнокомандующим 4-й армией, генерал-фельдмаршалом фон Клюге, и докладывает ему о подготовке к нападению.
Днем в части идет приказ о выходе в исходное положение.
Отделом тыла издаются «особые распоряжения по снабжению»[430] к приказу дивизии для перехода Буга и практически полностью его дублирующие «указания для частей снабжения».
В качестве пути подвоза отдел тыла определяет шоссе Бяла-Подляска — Тересполь.
«Станция разгрузки для подвозимого довольствия: Бяла-Подляска, там же при складе материально-технического имущества (МТИ) дивизии находится остаточная команда и команда связи с задачей забрать, например, причитающиеся товары от вокзала, положить на хранение на складе МТИ и охранять вплоть до приезда подразделения.
a) Снабжение боеприпасами ведет дивизионный артиллерийский обменный пункт Гукебайн в надлесничестве Хотылув в 1500 м западнее от западного въезда в Вульку Добрыньска. Выдача боеприпаса — только по письменному указанию Ib дивизии (WuG).
b) Вывоз боеприпасов с баз на огневые позиции разрешается с вечера 19.6. Из хранимого боеприпаса на огневой налет выделяется столько, чтобы полки переходили Буг с полным 1 боекомплектом. Сначала он дополняется по возможности из запасов, оставшихся на базах и вывезенных на огневые позиции. Например, об оставшихся боеприпасах нужно срочно сообщать Ib дивизии (WuG) с точным указанием места.
c) Стреляные гильзы и тару нужно брать с собой колоннами, возвращающимися пустыми, и отдавать дивизионному артиллерийскому обменному пункту. При невозможности этого они кладутся собранными на улицах, с указанием места в Ib/WuG дивизии.
d) Однократное ежедневное донесение о расходе боеприпасов: в 16.00 ч. Помимо этого (независимо от ежедневных донесений об их наличии) в Ib/WuG дивизии дать однократное донесение об их расходе (на 12.00[431]).
3. Административно-хозяйственная служба:
a) V.A.45 Залесье. Первое получение продовольствия в В+1 день (без корма).
b) В день „В“ потребление текущей доли продовольствия. В В+1 день потребление 1 полевой доли. Следующие полевые доли расходуются только при отсутствии иного продовольствия.
c) Части снабжены зерном и грубым кормом до конца месяца. Корм хранится по возможности силами части на предназначенных местах, охраняется и при продвижении подвозится заново.
d) Осторожность с найденными запасами продовольствия! Всегда необходимо разрешение на их потребление от военного врача или соответственно ветеринара части после изучения ими найденных запасов.
…4. Санитарная служба:
a) H.V.P1.: Малашевичи Мале начиная с 14.0021.6.
b) I.R.130 и 135 выделяются по 2 санитарных автомашины.
…d) Полевой госпиталь: Хорбув начиная с 21.6.
e) Предусмотренные армейские учреждения:
Резервные военные госпитали в Бяла-Подляске и Miedzyrzec.
Гигиеническо-бактериологический и химический пункт обследования в Седльце.
Временные устройства обеззараживания подразделений в Бяла-Подляске и Седльце.
Эвакопункт в Брест-Литовске.
f-g) Кипятильник-титан военного образца, как и санитарное оборудование, требовать в IVb дивизии. Туда же сообщать (с точным указанием места) о захваченном (после его использования по безотлагательному собственному требованию и взятия под охрану).
5. Ветеринарная служба:
a) Vet.Кр.45 — в Клоде Мала (15 км на восток от Бяла-Подляски).
b) Место обеззараживания лошадей — в Малашевичах (7 км к юго-западу от Тересполя).
c) Группа обеззараживания лошадей ветеринарной роты: действия при потере большого количества отравленных газами лошадей на месте по требованию ветеринарной службы или ветеринарной роты дивизии.
…i) Звериные эпидемии: повышенное внимание к сибирской язве, сапу, пироплазмозу, бешенству, чесотке. Трупы скота разрешено сразу закапывать местным жителям, пленным. В водоемы не бросать.
5. Автотранспорт:
a) Заправка горючим: Хорбув.
b) Бензоколонка для отдельного транспорта: Малашевичи Вельки.
…d) Буксировочная служба у бензоколонки для отдельного транспорта в Малашевичах Вельки.
e) Первая заправка горючим полностью должна иметься при себе подразделением при наступлении. Дата восстановления указывается дополнительно.
f) Пустые бочки из-под горючего обязательно подвозить в числе, выдаваемом при заправке.
7. Снабжение и хранение имущества:
a) Пункты сбора технического имущества и трофеев в дивизионном артиллерийском обменном пункте Гукебайна.
b) полевые колодцы-37 (в лесном лагере) перед наступлением расширяются или соответственно используются по частям.
9. Обозы:
Продовольственные и вещевые обозы ведутся дивизией не обособленно, а сводятся и ведутся офицерами средствами полка. (Трудности из-за сильно занятых улиц.) Полки ориентируются на то, чтобы по команде Ib дивизии в кратчайшее время разгружать вещевые обозы, оставляя кузов для продовольствия.
10. Полевая почта:
a) Прием и выдача при V.A.45 Залесья.
Полевая почтовая контора 45: Бяла-Подляска.
b) Из-за трудностей с подвозом и дальних расстояний рассчитывать на длительную доставку полевой почты.
9. КП отдела тыла: с 21.6. 14.00 в восточной части надлесничества Хотылув 500 м к югу от западного въезда в Вульку Добрыньска».
Следующий КП, отдел тыла, как и группа управления, надеялся расположить на Южном острове.
А.О.К. 4 высказаны пожелания[432] о первостепенных задачах ВВС, действующих в ее полосе:
1) Поддержка PzGr2 легкой боевой авиацией частей II авиакорпуса по укреплениям на возвышенности Колодно в непосредственном взаимодействии между собой.
2) Преодоление вражеской авиации главными силами II авиакорпуса (тяжелые соединения), при этом нападения на узловые пункты дорожных сообщений и штабы.
3) Преодоление моторизованных сил у Белостока легкой боевой мощью VIII авиакорпуса.
Авиаудары по укреплениям непосредственно у границы, лежащим в зоне досягаемости артиллерии, что, кстати, подтверждают приказы дивизии и корпуса, видимо, не планировались.
Все подразделения извещаются о том[433], что нижние стороны несущих поверхностей самолетов действующих частей люфтваффе помимо эмблемы помечены ярко-желтой окраской до 1/3 от конца несущих поверхностей, а половина корпуса получает ярко-желтое кольцо 1/2 метра шириной.
Но окраска потребует времени, так что пока они летают без нее.
Штаб дивизии распорядился[434] о выходе с 18.6.41 в окончательное исходное положение, в пределах ее тактических границ.
При выдвижении, проводимом максимально скрытно, небольшими группами, запрещены привалы, избегая срыва точно согласованных маршей. Предупреждается, что в районах выхода придется мириться с теснотой и при этом стараться, чтобы русские ничего не заметили.
Указанные в приказе дивизии о нападении пулеметные роты I.R.133 (приданные 130 и 135-му пехотным полкам) подвозятся во взаимодействии с 1/I.R.135 и 1/I.R.130 в их нынешнее расположение (для совместного выдвижения).
К полудню 21.6 Pz.Jg.Abt 45 подвозит саперное отделение А.А.45, присоединяя к приданной I.R.130 роте Pz.Jg.Abt 45, придаваемой ему вместе с саперными отделениями Pz.Jg.Abt 45 и А.А.45 с 0.00 час. 22.6. Их придание I.R.130 непосредственно из исходного района Pz.Jg.Abt 45 (Вулька Добрыньска).
19 или 20 июня 14/I.R.130 и 14/I.R.135 разбираются полками.
20.6 N.65 приказано внести необходимый для дальнейшей прокладки материал на коммутационные пункты и предусмотреть его подвоз для продвижения придаваемых полкам подразделений связистов, после часа X 22.6.
Огнеметы и надувные лодки, приданные I.R.130 и I.R.135, уже подвозятся им Pi.81. Подача приданных им саперных рот и штурмовых лодок, если еще не произошла, регулируется с командиром Pi.81. Распределение малых огнеметов (исправляя приложение № 1 к дивизионному приказу о переходе Буга) таково: I.R.130 — 4, I.R.135 — 8 огнеметов.
Не нужный пока полкам транспорт боевого обоза и грузы как можно ранее отводятся в исходные районы. Возвращение передков в места расположения средств тяги — после 0.00. 22 июня.
Выход в исходное положение планируется закончить до 00.00 22.6, о чем к 00.15 22.6 сообщить в штаб дивизии кодовым сигналом «Куффхойсер».
Начиная с 14.00, 21 июня занять все КП.
Особо приказывается выделение офицеров и органов связи. Отправку офицера связи на КП корпуса (с 14.00 21.6, в форту[435] в 600 м к юго-западу южной окраины Корощина) I.R.13 3 организует самостоятельно.
* * *
10 июня в Калинковичском пехотном училище[436] прошел выпуск командиров взводов. Среди тех, кто получил звание лейтенанта[437] — Александр Махнач. 15 июня их взвод в полном составе (кроме двух человек) получил назначение в 42 сд (г. Береза-Картузская). Но, приехав на следующий день в штаб 4-й армии (Кобрин), молодые лейтенанты узнали, что 42-я дивизия уже в Бресте.
Туда в ночь на 17 июня они и прибыли. В тот же день, скрипя новенькими ремнями портупей, побывали на приеме в штабе 455 сп. Именно в его составе многим из них и предстояло служить. «Нас принял начштаба, старший лейтенант[438]…, который сообщил нам о том, что мы должны нести славные традиции дивизии (42), которая участвовала в финской кампании, что в дивизии есть много награжденных правительственными наградами, в том числе комбат моего батальона ст. л-т Панкратов. Он награжден был орденом Красного Знамени и медалью „За отвагу“. В нашей дивизии, это узнал я от начштаба, есть один Герой Советского Союза.
Нас предупредили в штабе дивизии, что в подразделениях есть много узбеков, таджиков, грузин и т. п., которые, придерживаясь своих обычаев, нарушают дисциплину (к которым отнести надо: бросали ложку во время обеда, а кушали пальцами кашу)»[439].
* * *
18.6.41. «Кайт»
Вальтер Шрот лично связывается с командирами 130 и 135-го пехотных полков.
Деттмер выезжает в Тересполь, преимущественно для проверки поступающих оттуда слухов, о начавшемся исходе беженцев на запад. Оказалось, командир Nbw.Rgt.z.b.V.4, заботясь о достаточной маскировке проекта, выселил часть тереспольцев, скрывая от них огневые позиции реактивных установок. Столь широкое выселение не соответствовало указанию Шлипера освободить только те отдельно расположенные усадьбы, что нельзя достаточно охранять.
Для снабжения боеприпасами позиций реактивных установок в порядке трудовой повинности назначаются 200 рядовых 130 и 135-го пехотных полков.
В этот день в сообщении штабу XII А.К. дивизия ее командованием характеризуется так: вполне боеготовая и справляющаяся с поставленными задачами. Однако низка обеспеченность автомобильными шинами и ощущается недостаток свежих овощей, грубого корма и снижение мясной доли.
О появлении «продовольственной проблемы», хотя и в легкой форме, свидетельствует и фон Бок, в эти дни инспектирующий 4-ю армию, посещая в том числе и XII А.К.: «Везде, где я только не бывал, войска производили на меня приятное впечатление: у военнослужащих цветущий и жизнерадостный вид. Когда я спрашивал солдат, довольны ли они своим рационом, ответ везде был один: „Рацион хороший, но мог бы быть еще лучше!“»[440]
Штабу XII А.К. сообщается о результате испытаний Flossackhosen. Оказалось, что из-за малой скорости при форсировании рек с течением они только ограничивают переправу[441] и, несмотря на ряд преимуществ (легкий вес и удобство транспортировки), при переправе через широкую реку с берегом, занятым противником, приведут, скорее всего, к тяжелым потерям. Причина — незначительная скорость и сильный отгон в проточной воде. Однако, переправившись через большой поток, Flossackhosen можно использовать для переправы через последующие малые водоемы, но только вне заболоченной территории, где носящий его будет поражен быстрее, чем другие. Кроме того, Flossackhosen могут использоваться только теми солдатами, кто применял их ранее.
Вечером сообщение от Масуха — во дворе казармы в Бресте красноармейцы набивали надувные лодки (соломой или сеном)[442], о чем 19.6 извещается штаб XII А.К., подчеркивая, что подготовки русскими нападения в этом не усмотрено.
Наконец-то корпус после поиска и резервов и подручных средств решает выделить 45-й дивизии необходимое количество надувных лодок[443]. 10 штурмовых лодок с экипажами передает 34-я дивизия, кроме того, выделены малые надувные лодки (Pi.Btl.215 — 12, Pi.Btl.750 — 4), и для Pi.Btl.81 большие надувные лодки (Pi.Btl.215 — 4, Pi.Btl — 4). Ну и, наконец, Pi.Btl.215 отдает батальону Масуха 6 малых огнеметов с расчетами[444].
Однако вновь подтверждается придание дивизии «в нагрузку» и бронепоезда № 27. Поэтому все же по решению штаба группы армий она обязана поставить на бронепоезд пехотную команду, даже несмотря на то что сначала тот идет на Ковель для установки связи с атакующими там силами[445].
В ночь на 19 июня прибывает первый эшелон «матчасти 040»: специальные краны (для приведения в боевое положение 60-см установок), боеприпасы, гусеничный тягач. Этой же ночью все это выгружается в Тересполе. Кран установлен.
Начинают занимать огневые позиции зенитные батареи в полосе Гродно — Львов до рубежа Минск, Новоград-Волынский. Значительная часть батарей Западного Особого военного округа находится на учебных стрельбах в лагере «Крупки».
19.6.41. «Эммих»
Первые проблемы с «Карлами»: задержался эшелон с орудиями — один из встречных, идущих из Тересполя локомотивов срывается с рельсов и повреждает рельсовый путь. Восстановление (заново укладывая рельсы с двойным количеством шпал) закончили лишь к вечеру.
Саперы считают, что поставка средств форсирования — еще не решенная проблема. Хотя лодки и предоставлены, но выдача тем не менее ведет к легкообъяснимым трениям. Понятно — несмотря на то что штабом корпуса, частям, расставшимся со столь ценным, накануне операции средством обещано возмещение, рассчитывать на него сведущим в ситуации людям было трудно.
Командиры приданных дивизии бронепоездов № 27 и № 28, обер-лейтенанты Рудольф Опитц и Эдуард Сееле вновь встречаются с ее командованием из-за обсуждаемого Шлипером и Шротом выделения для них пехоты «сорок пятой»… По сообщению Опитца и Сееле транспортными службами подход бронепоездов спланирован так, что 21.6.41 (в 22.08) они должны прибыть на вокзал Малашевичи. Однако ситуация складывается, как и ожидалось — бронепоезда становятся обузой. Во-первых, на их участие в операции надеяться все более бессмысленно[446]. Помимо значительных недостатков в матчасти и транспортном оборудовании, что, вероятно, еще устранимо до дня В, они к тому же совершенно лишены и немецкого, и французского боекомплекта. (Последний обещали отправить 11.6 из Парижа. Можно ли еще рассчитывать на его своевременное прибытие? Сомнительно…)
Кроме того, бронирование локомотивов и спуск ширококолейных вагонов на железнодорожные пути с русской шириной только по имеющимся до сих пор теоретическим расчетам займет 6 ч. Однако и Сееле и Опитц единогласно рассчитывают на 12 ч. (самый минимум). Эта работа никогда не проводилась, да и технических вспомогательных средств у бронепоездов для нее недостаточно[447].
Однако второе (главное) обстоятельство, делающее бронепоезда обузой, — это выделение им пехоты. Согласно обоим командирам, каждому бронепоезду необходимы по 4 пехотных отделения, включая пулеметное. Учитывая выделение дивизией пехотного полка в резерв корпуса и предстоящие ей задачи, а также предельно сомнительное применение бронепоездов, дивизия не может дать им 8 отделений из остающихся у нее двух пехотных полков. Логично выделить пехоту из предусмотренного в резерв корпуса I.R.133, и то лишь если бронепоезда своевременно подготовят к действиям.
В общем, после беседы с ними штабу XII А.К. сообщается, что дивизия больше не рассчитывает на бронепоезда на первом этапе боя.
В этот же день командиры бронепоездов посетили и штаб корпуса. И там Опитц и Сееле честно заявили о готовности к применению не ранее полудня 22.6.
Дивизии представляется таможенный комиссар Тересполя, гауптман Рессель[448], по приказу 12 А.К. подчиняемый ей в В-день, с 0.00 ч[449]. Ему приказано под руководством штабного офицера для контроля марша гауптмана Вацека в В-день (до 2.45) подготовить ограждение на нескольких участках границы. Ресселю помимо подчиненных ему таможенных сил придаются: наряд полиции Тересполя под руководством лейтенанта Волффа с 19 рядовыми и 100 солдат 45-го полевого запасного батальона. Задача — использовать выделенные силы так, чтобы предполагаемое бегство приграничного населения абсолютно не помешало бы передвижениям войск.
Нужно так заблокировать населенные пункты в полосе дивизии — Тересполь, Блоткув, Блоткув Малы и Полятыче, чтобы население не смогло покинуть дома, а убегающие перехватывались и охранялись, собранные в предназначенной для этого усадьбе. Особо в любом случае нужно предотвращать любое передвижение повозок и перегон скота.
…Фон Кришер, учитывая, что 4-му полку химических минометов, скорее всего, выделят боеприпасов менее чем обещано, обращается к Arko 112 (командование артиллерии 31-й дивизии) и Arko 148 (командование артиллерии 34-й дивизии).
Его просьба к соседям — это изменение плана огня их мортирных дивизионов в период от X до (X+5 мин.). В это время фон Кришер просит Arko 112 положить огонь 2 батарей на Западный и одной — на Восточный форты, a Arko 148 — распределить огонь на Центральном острове[450].
Наблюдатели вдоль Буга готовятся свернуть свою работу. Последняя информация от них:
a) Оживленное строительство. Ежедневные подрывы на:
1) Строго на восток от Речицы (между ней и железнодорожной линией). На аэродроме еще никаких подрывов не фиксировалось.
2) К югу от форта «Граф Берг» (на русском учебном плацу).
Дальнейшее усиленное строительство полевых позиций и расчистка берега у железнодорожного моста от травы и кустов.
16.6 между 23.00 и 24.00 русская железнодорожная насыпь у железнодорожного моста освещалась прожекторами, чей выключатель — в ящичке в первой левой мачте у железнодорожной насыпи.
Сильные рабочие шумы между Цитаделью и железнодорожным мостом (наблюдением не проникнуть).
a) Посты: их (и патрулей) сила та же.
b) Характер водной преграды: вода непрерывно уходит. В общем, паводок вернулся до установленной на карте старицы. Земля частично еще очень мягкая…
c) Железнодорожное сообщение: неизменно…
Воздушное сообщение: повышенная воздушная активность. При каждом приближении немецкого самолета в воздух сразу поднимаются русские истребители.
Ночное впечатление: Никакого затемнения. Продолжается сильное строительство, очень оживленное транспортное движение. Выделяющиеся огни на русской стороне, горящие всю ночь.
Вражеские объекты связи: двухпроводная линия от железнодорожного моста до северной русской наблюдательной вышки.
h) Население: установлены женщины — водители грузовиков.
…k) Подготовка русского нападения: 18.6 12.00 наблюдались русские солдаты, набивающие соломой надувные лодки. Безошибочность наблюдения подтверждает большая полностью набитая надувная лодка, поднятая на стоящий там брус[451]. Обнаружены 2 типа лодок: 1) величиной с немецкую большую надувную лодку. Емкость от 8 до 10 мужчин. В камерах видны петли. Маскировочная окраска в основном сине-зеленая. 2) надувные лодки в форме байдарки. Впереди и позади заостренные, шириной примерно от 70 до 80 см, без люков в середине, используются верхом. Цвет, как и у типа 1. В целом наблюдалось от 20 до 25 надувных лодок, из них примерно от 5 до 10 больших, остальные малые.
1) Поведение русских: русские посты заметно нервничают.
Наблюдаемое обучение на учебном плацу у «Графа Берга». Упражнения с тяжелыми минометами, орудиями, проведение учебных стрельб из винтовки и легкого пулемета.
Изменения на отдельных объектах с 16.6:
1а лучше затемнено. 16.6 окончание работы с деревом. 17.6 начало бетонирования, приезд от 10 до 15 самосвалов в час с вмонтированными бетономешалками. Ленточные конвейеры от 1b теперь задействованы у 1а. Днем и ночью лихорадочное строительство.
1b Окончание бетонирования 10.30,17.6. С тех пор — уборка мусора.
…6. Малярные работы. Маскировка.
…17. На берегу — 6 моторных лодок.
…30. Новое большое заграждение из досок. Полевая железная дорога от стройплощадки к предм. Волынка. Вид и ход работ неизвестны. Направление стрельбы, вероятно, северо-запад.
Происходит очистка от деревьев на западе от шоссе цитадель — Котельня (чего ранее не было).
31. Мелкое, отлично скрытое, оборонительное сооружение (возможно, и ложное сооружение).
32. Новая стройплощадка с еще не полностью сооруженной опалубкой. Сильное автомобильное движение. Направление стрельбы, наверное, юг и юго-запад.
33. Желтый дом с красной крышей — с 16.6 постоянный НП (пограничные войска).
Непосредственно на шоссе у разрушенного моста убежище с деревянным перекрытием и окопным перископом.
В штабе корпуса свои проблемы — прибыли последние еще недостающие части, батарея привязных аэростатов и переправочно-мостовой парк 1/41, оказавшийся без надувных и штурмовых лодок. Поэтому их распределение пришлось регулировать заново.
Так как в штате дивизий — только крайне необходимое саперное оборудование, штаб корпуса просит о поддержке армией. Вечером оттуда сообщено, что 5 штурмовых лодок и 24 больших надувных лодки подвезут XII А.К. по воздуху. Дата еще неизвестна. Кроме того, по существующему плану огня XXXXVII танкового корпуса видно, что запланированное нападение пикирующих бомбардировщиков на группу дотов по обе стороны Шумаков отменяется. Она берется только в Y+70 мин. под огнем. Это неприемлемо для атакующей на левом фланге 31 I.D., окружаемой, сильно поднимающейся, высотой 157.
Поэтому штаб корпуса просит PzGr2, поручить XXXXVII танковому корпусу взять группу дотов у Шумаков с Y+10 минут при беспокоящем огне или ослеплении ее дымами.
Поздно вечером пришел эшелон с 60-см орудиями — 2 батареи 833-го тяжелого артиллерийского дивизиона. Так как речь идет о новом, еще полностью не испытанном вооружении, оберст-лейтенанту Шмидту не удается привести их в боевое положение: при установке второго орудия вышел из строя кран (порвалась цепь, сломался редуктор).
Срочно докладывается в штаб армии.
* * *
Брест. Расширенный пленум областного комитета ВКП(б), в зале — много армейских политработников. Выступая, первый секретарь обкома Тупицын подчеркнул напряженность международной обстановки и возросшую угрозу войны. Призвав к повышению бдительности, он одновременно потребовал не вести об этом открытых разговоров и не проводить каких-либо крупных мероприятий, что заметило бы население. На вопросы участников пленума об отправке семей из Бреста на восток Тупицын ответил, что этого не следует делать, чтобы не вызвать нежелательных настроений.
До 19 июня командование приграничных округов получило указание к 22–23 июня вывести фронтовые (армейские) управления на полевые командные пункты[452]. 4-я армия расположение штаба так и не сменила. Получила ли она указание — неизвестно.
В Москве усиливается тревожное настроение — из Белоруссии идет все более недвусмысленная информация… Из спецсообщения НКГБ БССР в НКГБ СССР о военных приготовлениях Германии к войне против СССР от 19.06.41: «1. На расстоянии 400 м от дороги Корощин — Непли в лесу немцы сооружают блиндажи, перед ними в 100 и 200 м от дороги построены наблюдательные пункты. На строительство укреплений берут готовый материал, заготовленный крестьянами для постройки жилых домов. В Тересполе и окрестностях подготовлены автомашины, в них и фашины (из палок, связанных проволокой), предназначенные для проезда по болотам и пескам. 2…(По обе стороны приграничной ж/д линии сделаны блиндажи и прорыты траншеи для стрельбы стоя.)
…Все население Варшавы говорит о предстоящем в ближайшие дни вступлении Германии в войну с СССР. В узком кругу среди варшавской профессуры упорно говорят, что экономическое положение Германии безвыходное, население и даже армия голодают. Германия ищет выход в войне с СССР, оправдывая ее лозунгом „Война — за хлеб“, иначе в ближайшее время в Германии может вспыхнуть революция.
(Агент) по пути к границе в брестском направлении лично наблюдал большое скопление войск; в Тересполе — две пехотные дивизии, прибывшие из Австрии[453].
Солдаты, в особенности та часть, которая участвовала в испанской войне, в проводимую агитацию не верят и выражают антивоенные и антифашистские настроения. Между солдатами ведется обсуждение результатов военных действий, базой недовольства являются частая бомбардировка немецких городов и гибель членов их семей. Имеются частые случаи неповиновения солдат офицерам, симуляции, дезертирства»[454].
Под влиянием подобных сообщений командованием РККА отдан приказ приграничным округам о маскировке аэродромов, войсковых частей и важных объектов округов. Отмечено, что в этом направлении для важнейших военных объектов до сих пор ничего существенного не сделано.
Напоминается, что скученное и линейное расположение парков артиллерийских и мотомеханизированных частей — не только отличные объекты наблюдения, но и выгодные для поражения с воздуха цели. Приграничным округам приказано провести маскировку складов, мастерских, парков и к 15 июля обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха.
Ни наблюдателями 45-й дивизии, ни участниками брестских боев не говорится о каком-либо усилении маскировки в последние предвоенные дни. Артпарки 333 и 84-го полков, и других частей продолжали стоять в сотнях метров от границы[455]. Разводы караулов — под внимательными взглядами из стереотруб. Бресту оставалось надеяться только на ивняк да поросшие высокой травой валы.
* * *
20.6.41. «Линсинген»
Утром офицер 833-го дивизиона на самолете, предоставленном А.О.К.4, вылетает на завод — производитель кранов (Ardelt в Эберсвальде). Тем временем до полудня первое, удачно разгруженное орудие удается привести в боевое положение. Вечером из Эберсвальде возвращается офицер со специалистом и необходимыми для ремонта частями. Перепробовав несколько вариантов решения проблемы, общими усилиями вышли из тяжелого положения[456].
Частям и подразделениям (до рот) уходит приказ о регулировании дорожного движения. При обработке его основания (приказа штаба XII А.К.) с уже установленной последовательностью движения выявляется, что разработанный им порядок может значительно помешать боевым и походным передвижениям дивизии. В обсуждении с корпусным офицером для контроля марша потребовано, чтобы при сражении только дивизия определяла временную срочность проходящих мостом соединений.
Для того чтобы понять, какие объемы должны были за считаное время переварить переправы у Бреста, в качестве примера можно привести вопрос о присоединении подразделений оперативной военной авиации к порядку следования Pz.Gr.2[457].
В районе 31 I.D. у Брест-Литовска должен был переходить маршевый эшелон-1 12-го полка службы связи ВВС, а остальные его части распределялись в порядок следования Pz.Gr.2 на магистрали № 2.
Так вот, маршевый эшелон-1 12-го полка службы связи ВВС — это 342 легковых и грузовых автомашины (длина походной колонны при 20 км/ч около 9 км). Его задача — достигнуть перекрестка на магистрали № 2 в 15 км к северо-востоку от Брест-Литовска.
Маршевый эшелон-2 был не меньше — 391 легковая и грузовая автомашина (длина походной колонны при 20 км/ч около 10 км). Идя колоннами ВВС, он должен был влиться в начале магистрали № 2 за танковой дивизией первого эшелона.
Оба оставшихся маршевых эшелона 12-го полка службы связи ВВС, а именно: эшелон-3, состоящий из 223 грузовых и легковых автомашин (длина походной колонны при 20 км/ч, 6 км) и эшелон-4 состоящий из: 291 грузовой и легковой автомашины (длина походной колонны при 20 км/ч 8 км), должны были как отдельная походная колонна присоединиться за танковой дивизией, следующей второй, в условном месте на магистрали № 2. Их общий объем — 514 легковых и грузовых автомобилей (длина походной колонны при 20 км/ч около 14 км).
Шлипер проверяет подготовительные работы в Тересполе, где командир 3/Pi.81, обер-лейтенант Янеке, сообщает ему, что, вероятно, в полосе I.R.130 на Буге находится мель.
Днем получено долгожданное известие, что 6 штурмовых лодок (штатное оборудование понтонно-мостового парка Pi.81) можно забрать из Легионово. Дальнейшие подвезет авиация.
Днем прибывает и еще недостающая колонна с турбореактивными снарядами. Снабжение боеприпасами продолжается и ночью.
Новое, и, разумеется, ставящее новые проблемы сообщение от бронепоезда № 28[458]. Обер-лейтенант Эдвард Сееле доносит, что ожидаемые боеприпасы прибудут в Варшаву 20 июня в 23.45. После полуночи они будут вывезены грузовиками бронепоезда № 28. Грузовик бронепоезда № 27, не полностью пригодный к работе, заберет из склада ГСМ топливо и ГСМ.
Просьба Сееле — дать несколько грузовиков для вывоза всех боеприпасов без остатка. Сообщение, учитывая напряжение последних дней, забитые дороги и т. п., пришедшее как раз «вовремя».
Но это еще не все. Оказалось, что преждевременный вывоз нельзя было произвести без разрешения транспортного коменданта Варшавы. По телефонному звонку девять грузовиков было не допущено к поездке.
Тем временем фон Кришер продолжает ставить задачи артиллерии, регулируя стрельбу по истечении плана огня (X+29 мин.) на 22 июня[459]. Решено, что одна батарея мортирного дивизиона Галля в X+30 мин. открывает огонь по почтамту Бреста (цель 632), вторая — по его радиоцентру (цель 633).
Использование боеприпасов: 2 шквала беглого огня, затем до выстрелу на батарею в минуту.
…Третья батарея накрывает казармы на восточной окраине города[460], а именно: X+30 мин. 2 шквала беглого огня по главному корпусу (цель 636), затем 2 шквала беглого огня по жилому зданию казарменного комплекса; затем по 1/2 выстрела в минуту по ним обоим.
Батарея дивизиона 99-го артполка в X+30 мин. ставит дымовую завесу у белого собора (цель 613) для пресечения наблюдения на юг. Однако так как собор хранит запасы продовольствия, его нужно сохранять от пробоин. Поэтому огонь переносится на юг, например, в район обстрела дивизиона по сосредоточению огня «южный край».
Обе другие батареи готовятся прежде всего для огневого наблюдения для летчиков и светометрической разведки и для огневой задачи, ставящейся командиром A.R.98.
22.20. Находящийся на наблюдательной вышке обер-лейтенант фон Фуметти заметил на Центральном (рядом с мостом) 6 моторных лодок[461]. Далее 3 надувных лодки плыли от него к Западному острову. По мнению фон Фуметти, это, возможно, боевая разведка[462].
Дивизия, на горьком опыте (июнь 1940 г., форсирование Эны у Нефшатель) зная, к чему может привести преждевременное открытие огня, понимая важность точного времени, распоряжается[463] о принятии всеми оснащенными армейскими радиоприемниками частями в 24.00 В-1 день сигнала точного времени, обязательно передав его остальным по телефону. После чего по этому сигналу (единственно верному эталону) все часы ставятся одинаково.
* * *
Белосток. Штабом пограничных войск НКВД СССР Белорусского округа отдается приказ об усилении охраны: выходные дни для личного состава отменяются, вплоть до 30 июня 1941 г. С 23.00 до 5.00 службу на границе должны нести все люди, кроме возвращающихся из нарядов к 23.00 и часовых заставы. Пограннаряды приказано располагать не ближе 300 м от линии границы.
21.6.41. «Лицманн»
Первая половина дня. Группа управления штаба дивизии переселяется на КП (старый каземат[464] на кладбище Тересполя). Кроме того, здесь размещены: штабы Arko 27, N.A.65 (с центром радиосвязи и телефонными станциями), I.R.135.
Командир пулеметного отделения[465] 12 s.М.G.K. I.R.133 Лео Лозерт начинает свой военный дневник[466]: «Суббота. Солнцеворот. С утра ставили лагерь на нашем последнем биваке.
Уже несколько дней назад командир составил план наших позиций на Буге. Меня, однако, никто в обстановку не посвящал. Но, находясь в пехотной роте, я имел случай изучить аэрофотоснимок и карту крепости, что потом оказалось для меня очень ценным. Во второй половине дня лейтенант Шульц[467] взял меня на позицию нашего взвода у Буга.
Это было очень важно, так как вследствие этого я смог инструктировать следующей ночью не только нашу, но и другую роту на их позициях. Далее это очень пригодилось для расширения позиции моего отделения в ночь нападения, ибо в темноте я не смог бы узнать ее преимущества и недостатки.
Итак, я мог действовать на мои цели не только фронтально, как указано, но и 1000 метров в сторону цитадели. Изучив в результате дневного осмотра позицию, я велел утрамбовать полтора метра толстого вала для 2 станковых пулеметов и еще усилить ее внутри достаточным количеством ящиков с боеприпасами».
* * *
Полдень. Прасковью Ткачеву, старшую медсестру хирургического отделения Брестского военного госпиталя, размещавшегося на Южном острове, вызвал к себе заместитель начальника госпиталя по политчасти батальонный комиссар Н. С. Богатеев. Ткачева уже знала, что госпиталь расформировывается. Сейчас же Богатеев внезапно заявил, что уже в течение двух часов больных (около 80 человек) нужно подготовить к переезду — завтра они, как и медперсонал, выезжают в Пинск.
Сказав Ткачевой (председателю месткома), чтобы она подумала, кого из медперсонала взять с собой, Богатеев ушел допой. Ткачева — в парк имени Первого Мая.
* * *
В исходный район выдвигается и штаб дивизии[468]. Отдел тыла осматривает КП в лесу к югу от западной окраины Вульки Добринской.
Ib, майор Карл-Хайнц Вирзинг, объезжает тыловые части: КП санитарной роты 1/45 (остающейся в резерве), чье оборудование полевого госпиталя придано корпусу, руководителя подвоза и отдел продовольственного снабжения 45-й дивизии, склад боеприпасов «Гукебайн»[469].
Вирзингу временно придается и полевой запасный батальон дивизии (без подразделений, задействованных в мортирном дивизионе Галля, Pi.81 и оцеплении Тересполя).
Также дивизии XII А.К. выделяется от 10 до 20 полевых колодцев.
14.30. Порядок поступления донесений уже настроен на военный лад — поступают первые «дневные»: в километре севернее Кобылян готов к открытию огня мортирный дивизион Галля. Он занял КП еще с 7 утра, наладив телефонную и радиосвязь.
Начинается подвод батарей 45-го противотанкового дивизиона. У A.R.98 тоже нет проблем.
12.30. Полевой караул батальона Набера (I/I.R.130) заметил русскую моторную лодку, прошедшую по Бугу вверх и вниз, со странным экипажем — без кителей, наблюдающим в бинокль немецкий берег. Однако, судя по галифе и фуражкам, это были солдаты[470].
I.R.135 проводит последние мероприятия — III/I.R.135 выставляет 2 дополнительных полевых караула (от отделения каждый) у центральной дороги, непосредственно в нижнем течении к северу от пробивки Буга. Их смена — до четверти часа после рассвета. Восточнее дома у центральной дороги подводится штурмовой взвод для немедленного вмешательства[471].
14.00. Занимаются КП отдельных воинских частей. Днем Iс выдается приказ фюрера солдатам Восточного фронта.
15.00. «Дортмунд»! — лейтенант Майер только что принял кодовое сообщение из штаба XII корпуса. Значит — завтра…
Вечером Деттмер передает кодовое сообщение в части дивизии[472].
* * *
Минск. Штаб Западного ОВО. Выполняя директиву НКО СССР и Генштаба Красной Армии, штаб округа распорядился «для повышения боевой готовности» вывести 47, 44 ск, 17, 50, 121, 161 сд в лагеря, в районы, предусмотренные им планом прикрытия. Генштабом приказано завершить переброску к 1 июля. Соответственно штабом ЗапОВО намечено ее начало на 23 июня. Что касается приграничных дивизий, то наркомом Тимошенко и нач. Генштаба Жуковым приказано оставить их на месте, вывод на границу в районы обороны — лишь по особому приказу[473].
В полосу 4-й армии (к Барановичам) готов начать переброску 47 ск из Бобруйска и Гомеля.
К этому моменту 13 из 24 сд ЗапОВО находятся в непосредственной близости от госграницы СССР. Остальные сд (резерв округа), как правило, совершают марши в новые районы сосредоточения.
Ок. 18.00. Роща в 2 км юго-восточнее Жабинки. КП 28 ск на полигоне корпуса. Закончилось проводимое штабом 4А двухстепенное командно-штабное учение 28 ск на тему «Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды»[474], где участвовали и штабы 6, 42, 75 сд.
Штабу корпуса до особого распоряжения приказано оставаться на КП[475], дивизионным — вернуться в расположение.
…С полигона в Брест, в крепость отправился и Коробков. В разговоре с командирами дивизий и их частей он не заметил энтузиазма к предстоящему на 22 июня выезду на учение. «Понять их нетрудно — замучились, — сказал он, вернувшись в штаб армии (Кобрин), Сандалову, — по-прежнему от каждого стрелкового полка по одному — два батальона работают в пограничной зоне. Ночуют всю неделю в землянках, в палатках, а тут еще воскресенья занимаем ученьями да заседаниями всякими. Надо с этим кончать… Командиры расположенных в крепости частей показывали несколько новых наблюдательных вышек, построенных немцами за рекой. Уверяют, что по ночам слышен шум моторов. Сегодня опять несколько самолетов летали над нашей территорией…»[476]
Новые проблемы и у Сандалова — в штаб армии поступила телеграмма штаба ЗапОВО о немедленном вывозе из Бреста не менее чем на 30 км на восток НЗ 6 сд и 42 сд, чьи склады располагались в Брестской крепости. Оставив им по 1,5 б/к, приказано вывести 34 вагона боеприпасов от 6-й и 9 вагонов — от 42-й стрелковых дивизий. Хотя не так давно этот излишек фактически навязали армии органы артснабжения округа, несмотря на протесты ее штаба.
За несколько часов такое количество не могло быть вывезено, но, похоже, все-таки успели, подогнав вагоны, начать погрузку…
Ок. 19.00. Коробков в телефонном разговоре с Климовских просит разрешения вывести на боевые участки хотя бы дивизии брестского гарнизона[477]. Отказано, разрешено лишь назначенное на 22 июня опытное учение перенести на понедельник или вторник… Пытаясь отвлечься, Сандалов и Коробков пошли на представление Белорусского театра оперетты «Цыганский барон». Тем временем Шлыков и нач. отдела политпропаганды уехали в Брест — на концерт артистов Московской эстрады.
Ок. 20.00. Кобрин. ДКА. Минские артисты на сцене, множество людей в кителях и галифе — в зале. Однако у многих зрителей все усиливаются тревожная озабоченность и какое-то гнетущее чувство. Особенно нервничал Коробков, сюжет, разворачивающийся на открытой сцене Дома Красной Армии, абсолютно не занимал его. То и дело, поворачиваясь к Сандалову, он шепотом спрашивал: «А не пойти нам в штаб?» Так и недосмотрев оперетту, вернулись в штаб армии.
…Комендантскому взводу 333 сп приказано в ночь на 22 июня нести караул у штаба 28 ск. (ул. Леваневского). И. А. Алексев: «Ст. сержант Данилин Д. А. обращается ко мне и говорит, что „по распоряжению начальника штаба 28-го корпуса я приехал на машине получить паек на 5 суток для взвода. Штаб 28-го корпуса завтра выезжает на штабные корпусные учения“. Почему-то для меня выезд штаба корпуса на длительный срок стал сомнительным. Тогда начал спрашивать Данилина Д. А. несколько вопросов для выяснения обстановки в штабе корпуса:
1) Почему сухой паек должен выписывать именно на 5 суток, а не на 2 или 4 суток?
2) Летом 1940-го маневр войск Западного особого военного округа продлился только 3 суток?
3) Что делается в штабе корпуса?
На эти вопросы Данилин Д. А. ответил так: „Во дворе штаба 28-го корпуса находится много автомашин. На них производят погрузку несгораемых ящиков и шкафов со штабными документами“. После такого ответа я понял, что обстановка на границе очень тревожная»[478].
Алексеев, почувствовав непонятное беспокойство, решил написать письмо своей матери. Опустив его в почтовый ящик на первом этаже, отправился спать.
…КП 28 ск. Командир корпуса Попов и начштаба Г. С. Лукин выезжают в Брест. Старшим на КП остается начальник оперативного отделения штаба корпуса майор Е. М. Синковский. Настроение на КП несколько удивленное — многие командиры недоумевают, почему их оставили здесь, а не отпустили в Брест, к семьям на воскресенье.
* * *
В исходных районах частей «сорок пятой» начинаются построения. Зачитывается приказ фюрера. Он развеивает последние сомнения — как ни странно, многие вплоть до последнего времени верили, что войны с СССР не будет.
Строй 3 батальона I.R.130: Вальтер Лоос: «Вечером 21.06 мы получили команду с наступлением сумерек начать выход в точно разведанные и установленные исходные районы, закончив его к 24 ч. Когда роты стояли готовые к выступлению на свои, занимаемые по тревоге[479] позиции, командирами оглашался призыв фюрера к своим солдатам о борьбе с грозящим нашей империи большевизмом, ведущейся вплоть до полного уничтожения противника. Теперь больше не стало сомнений! Это значило войну против Советского Союза».
Йозеф Виммер (связной): «Мы были поражены — все считали, что здесь мы лишь ждем разрешения русского руководства на право проезда в Египет».
Но что говорить о рядовых офицерах, если и в штабе дивизии ситуация представлялась по-разному, иногда с достаточно фантастической стороны. «В том, что присутствие в Польше означало акцию против России, больше не имелось, пожалуй, никакого сомнения. Однако это были лишь предположения, высказываемые на основании циркулирующих слухов. Самый распространенный из них — о грядущей антикоммунистической революции в России, к чему якобы проявляет наибольший интерес Германия, поддерживая революционеров. Далее, в благодарность за поддержку, Германия от установившейся в России военной диктатуры получает в долгосрочную аренду крайне необходимое зернохранилище (Украину). После чего немецкие армии проходят над Черным морем и далее, через Кавказ, на юг к Суэцкому каналу. Овладев им, наиболее важным на Востоке путем, они вынуждают западные державы к соглашению»[480].
Солдаты и офицеры «сорок пятой» не испытывали нехватки веры в успех предстоящей операции. Лейтенант Михаэл Вехтлер (командир 5/I.R.133, выведенной в резерв) оценивал ее, как «легкую», отмечая, что рубеж выхода к исходу первого дня был установлен в 5 км к востоку от Бреста. К этому времени у тех, кто рассматривал укрепления на расстоянии, сложилось общее мнение — «это скорее нормальные казармы, чем крепость». Этот оптимизм отражен в факте, что только два из девяти батальонов, или 22 % пехотных сил, вступали в прямой контакт с врагом, нанося первый удар. Три других тем временем развертывались, в то время как четыре находились в резерве[481].
Но, вероятно, не все разделяли оптимизм Вехтлера и его товарищей. «Панцирягер»[482] Герман Вилд, из 14/I.R.130, обменявшись мнениями о предстоящей операции со своим близким другом Мюллером, зачисленным в группу Кремера, был поражен предчувствием Мюллера нависшей над ним смерти. Неизвестно, пошел ли Мюллер в «лодочники» добровольно, но приближение атаки чрезвычайно беспокоило его.
Неизвестно, что испытывало командование дивизии и корпуса. Потом, в июле и позднее, будет немало сказано о том, что трудности предвиделись заранее, но что другого выхода и не было. Но теперь, в эти последние часы? Лодки и огнеметы выделены в достаточном количестве, тяжелой артиллерии — не менее чем у соседей, на огневых позициях — мортиры большой мощности, способные уничтожить любую цель в зоне обстрела.
Вероятно, тревожила некая неизвестность — уж как-то особенно безмятежным выглядел русский берег. Впрочем, ход событий уже не отменить — сверить часы, порезче заточить карандаши, написать родителям в Гмунден — что еще остается?
Хотя в армии дело находится всем — части проводят последнюю подготовку к нападению. Создаются штурмовые группы, идет выдача боеприпасов.
Штурмовая группа первого взвода (лейтенанта Вильча) 10/I.R.135, сформированная Вильчем, только что, после оглавления приказа о нападении, собралась у ящика с песком, отрабатывая детали предстоящего штурма. Одно из ее отделений возглавил ефрейтор Ганс Тойчлер[483]. 10-я рота атакует одной из первых. Взвод Вильча — вторая волна роты.
* * *
…19 июня лейтенант Махнач наконец-то принял взвод в 7-й роте 3-го батальона 455 сп, получил личное оружие (пистолет). В пятницу, 20 июня, взвод Махнача, как и весь третий батальон, проводил тактические занятия за городом. Их тема — «Рота в обороне». В этот раз занятия, как всегда перед выходными, закончились пораньше — перед тем как разойтись, командирам был зачитан приказ о явке к 8.00 на полигон для осмотра военной техники (командиры специальных подразделений (связисты и т. п.) выехали с вечера 21 июня).
Субботний же день командиры частей Бреста использовали для отдыха. К вечеру Махнач встретился с командиром взвода в своей роте мл. лейтенантом Смагиным, лейтенанты направились к знакомому Махнача по училищу, Николаю Дамарацкому, командиру взвода пулеметчиков в 84 сп. У него находились вещи Махнача. Дамарацкий, живший на втором этаже кольцевой казармы, собирался на полигон, позавидовав друзьям…
Оттуда лейтенанты двинули на Каштановую улицу, на квартиру к Смагину, чьи соседи (трое командиров-связистов) также уехали на полигон. Смагин переоделся — и далее началась программа субботнего вечера. Встретив Валю — подругу Смагина, друзья втроем гуляли по улицам, посетили Дом Красной Армии. Маршрут закончился в парке центра города — «КИМ» или «1 Мая». В этот день там было особенно много молодых командиров — вероятно, в связи с прошедшими в училищах выпусками. Шел концерт, читали лекцию… Лейтенанты и их новые подруги лихо отплясывали под фокстроты. И утомленное солнце все прощалось с морем: оно садилось над городом Брестом, и черные тени ив и тополей парков, бульваров и вдоль Буга все длиннее — как огромные руки, цепляющиеся за тот день, что лучше бы не кончался…
Сержант Владимир Осауленко, помкомвзвода в 1-й батарее 18 ОПАБ — заступил дежурным по батарее. Все как обычно, хотя с час назад ее командир заходил какой-то встревоженный: «Как вы там? Ребят подготовь как следует. Предупреди, чтобы все дружно возвратились домой. В понедельник начнем загружать дот боеприпасами и продовольствием…»
Впрочем, до понедельника еще есть время — и бойцы Осауленко, среди них и недавно призванные (с Украины и из Самарканда), один за другим уходят на танцплощадку. Там — основное место встреч с брестскими девчатами: польки, еврейки и белоруски танцуют с украинцами и узбеками, сибиряками и грузинами. Танцует СССР — и прощаясь, они не испытывают грусти — завтра вновь фокстроты, на этом же месте: и еврейки и грузины не сомневаются, что встретятся вновь. Разве что в увольнение не отпустят…
…«Счастье мое», — ворковал голос из патефона. Скрипели ремни, и шелестел шелк, но у одного из танцующих, второго номера на «Максиме» одного из дотов 1-й роты 18 ОПАБ, Решетило, молодого бойца, чуть не упало настроение. Все испортила его подружка — «плохо тебе завтра будет, боец… Война начнется». Какая война?[484]
Темнеет.
* * *
С наступлением темноты первая волна атакующих подразделений, стараясь соблюдать максимальную бесшумность, занимает исходные рубежи, частично примыкающие непосредственно к Бугу. Оживленное движение началось спокойно и при самой строгой дисциплине[485]…
«21 ч. вышли для занятия позиций к Бугу. Вся рота станковых пулеметов, задействовано и тяжелое оружие 133-го (резервного) полка. Все тащили массу ящиков боеприпасов и страшно вспотели»[486].
Выходят на позиции и громады «Карлов». «Совершенно темной ночью я видел выезд на тщательно охраняемую позицию чудо-орудия „Тор[487]“. Когда я хотел осмотреть это высокое чудовище, меня, несмотря на то что я фельдфебель, остановил рядовой солдат, направивший винтовку»[488].
К Бугу идет и I.R.135 — первая волна III батальона капитана Праксы. С ними и военный корреспондент Герд Хабеданк: «Командир батальона инструктирует нас. Легко, очень тихо мы подкрадываемся вплотную к Бугу. Чтобы гвозди в сапогах не издавали никакого стука, на шоссе насыпан песок. Безмолвными рядами по обочине выдвигаются сформированные штурмовые группы. На светлом северном небе выделяются переносимые надувные лодки. Бесшумно приближается чудище: вручную перетаскиваемая тяжелая зенитная пушка.
Штаб батальона находится в надежном каземате старой крепости. Однако в бункере по ту сторону Буга, с которого начнется наш уничтожающий огонь, на удалении всего лишь 100 м сидит советско-русский. Что ему видно, неизвестно, здесь же отчетливо слышно, как они говорят, вдалеке звучит радио.
Теперь мы знаем дорогу. Мы возвращаемся. На качающихся мостках идем над заросшими наполовину камышом рвами крепости. Призрачно светлеющие контуры ныряют в заросли ивняка: приведение в готовность заканчивается. Всюду бьются соловьи, жерлянка кричит в камыше, все остальное скрыто полной тишиной»[489].
Время выхода в исходные районы — от наступления темноты до 00.00 ч. (приказанный срок окончания сосредоточения на исходных рубежах) наполнено неизвестностью, столкнется ли русская кампания с активной обороной или нет.
Возможный заградительный огонь русских до 00.00 ч. обрушился бы на главные силы подразделений, находящиеся без всякого прикрытия, и вызвал бы досрочное зажигание реактивных установок, а также уничтожил бы подразделения вместе с приготовленным переправочным имуществом. После 00.00 ч. (согласно приказу) активные действия русских вызвали бы немецкое нападение. Вследствие того что этой ночью окопные работы и прочая деятельность не отличаются от обычных, удается не вызвать никакого подозрения у русских[490].
«Сохранение тайны на немецкой стороне, проведенное образцовым способом, предотвратило досрочное вмешательство врага»[491], — указал Iс (обер-лейтенант барон фон Рюлинг).
Последние до начала нападения часы разведотдела заполнены работой над документами о России, особо тщательной оценкой поступивших накануне результатов наблюдения, не содержавших никаких существенных изменений на вражеской стороне. Тем не менее ночь шла в страшном напряжении — ибо вплоть до начала нападения русский, узнав о немецкой подготовке, мог опередить его своим собственным.
Вечером дивизии вновь дал о себе знать офицер полка специального назначения «Бранденбург», который со своим взводом был в русской униформе: «Наши взводы должны захватить мосты и осуществить остальные подготовительные мероприятия. Он стоит наготове до 3.00 часов в полосе 130-го пехотного полка»[492], — сообщает неизвестный. Дивизия справится сама…
21.50. «Сорок пятая» сообщает в штаб XII А.К: «В предвечерний час по Бугу проехала русская моторная лодка. В ней — 1 офицер и 6 рядовых. Выход в исходное положение проходит планомерно».
* * *
22.0. Танцы в парке в самом разгаре. Но часть публики уже расходится — кто-то, как Смагин, пошел провожать своих девушек, и по притихшим улицам, цокая каблуками и скрипя ремнями, двинулись пары. Кто-то — возвращается в крепость, надеясь выспаться перед завтрашним выходом на полигон. Махнач не торопится — сейчас, когда сгущается темнота, в парке становится особенно романтично.
…Медсестра Прасковья Ткачева вернулась поздно. Ей, возможно, после фокстротов в парке «1 Мая» режет слух какая-то необычная тишина в крепости.
…Капитан Иван Николаевич Зубачев, помощник командира 44 сп майора Гаврилова по снабжению, в тот день вернулся домой, в один из корпусов ДНС, как всегда уже затемно.
— Шура, накрывай на стол, посидим сегодня, — сказал он жене, доставая графин с пивом.
Пили и вспоминали — юность, родных и близких.
Сыновья, подростки Юра и Толя, припозднившись, пришли из кино. Капитан Зубачев, обняв их, попросил не обижать мать, «если что-нибудь случится».
Уснули поздно.
…Полковой комиссар Ефим Моисеевич Фомин, заместитель командира 84 сп по политчасти, плотный, свежевыбритый, румяный, проводил с бойцами полка короткую беседу перед просмотром фильма «4-й перископ». Сеанс проходил в клубе 84 сп — бывшей гарнизонной церкви Святого Николая: портреты Ленина, Сталина и Тимошенко на стенах, будка киномеханика на хорах.
Вечер был тихий, и было слышно, как в разных частях Цитадели такие же кинобудки уже начали показ «Чкалова», «Цирка», «Руслана и Людмилы», документальных — «Ветер с востока»[493], «Военная присяга»[494]. Кое-кому из зрителей почему-то не по себе — а остальные взрывами смеха реагируют на мечущихся по белым простыням экранов белозубых киногероев.
…Ниже среднего роста, еще полностью не стемнело — звезды комиссара ярко видны на рукавах гимнастерки, Фомин рассказывает бойцам о содержании фильма, разоблачающего подлые происки врагов социалистической Родины. Акустика в бывшем храме особенно хороша.
Беседа закончена — постояв среди бойцов у клуба, простившись, Ефим Фомин уходит — ему на вокзал, а там — до Даугавпилса. Где, на прежнем месте службы, осталась его семья — сейчас Фомин хочет, забрав их оттуда, перевезти сюда, в Брест.
Три дня назад, 19 июня, жена Августина в телефонном разговоре сказала ему, что некоторые командиры отправляют семьи на восток. Что делать ей, жене комиссара?
Фомин ответил не сразу. Еще совсем недавно он был заместителем командира по политчасти не полка, а дивизии (23 сд). Одновременно — начальником отдела политпропаганды ее штаба. Снятый с должности еще в марте и назначенный сюда, в Брест, ужасно соскучился по жене и сыну Юре. Это — во-первых. Во-вторых — там его семью хорошо знают, в том числе и те, кто лучше бы не знал… Врагов много. Здесь, в Бресте, и Августина и Юра будут под его защитой.
«Делай то, что и другие», — сказал он Августине. А потом добавил, что лучше все же приедет и заберет их к себе.
Ему было 32 года.
* * *
К командиру 44 сп майору Гаврилову подошел дежурный по полку: «Товарищ майор! Вас срочно вызывают в штаб дивизии…» Вот тебе и субботний вечер…
Ну, что там еще?
* * *
22.10. Не подтверждается якобы сделанное 31-й дивизией наблюдение, что русский выкладывает проволочные заграждения на железнодорожном мосту.
22.55. Только что прибывшие к вокзалу Малашевичи и стоящие там бронепоезда сообщают о неготовности к нападению.
Это не мешает, так как уже учтено дивизией. Тем не менее для поставки боеприпаса и горючего PzZg.27 придается грузовик колонны подвоза.
Гораздо более серьезная проблема для всех, не сводящих в эти часы глаз с циферблатов, — полки, больше не имея никакой возможности подъезда, запаздывают с выходом в исходное положение. Нервозности хватает…
Испытывает постоянное ограничение и погрузочное пространство, тем не менее, преодолев трудности с транспортом, снабжение боеприпасами реактивных установок окончено[495].
В этот день аврально принимается сразу несколько требований Шлипера — вновь подвезенная в полосу дивизии строительная рота 3/46 приписывается PiBtl.81. И о чем он просил ранее — пехоту (по 4 отделения) бронепоездам выделяет I.R.133 (резерв корпуса).
Подразделения придаются с пулеметами, боеприпасами и всем необходимым снаряжением. В их составе — только подготовленные командиры отделений и рядовые[496]. Несмотря на то что всеми, в общем-то, понимается бессмысленность выделения каких-либо подразделений бронепоездам, солдат все-таки лучше взять из корпусного резерва, чем из ударных частей, как планировалось ранее.
Наконец, в эти часы 81-й саперный батальон принимает 5 моторных штурмовых лодок на аэродроме Бяла-Подляски.
Наблюдение за русскими у Буга еще ведется, но уже дано распоряжение о его прекращении с начала нападения. Подразделения, ранее задействованные наблюдательным штабом, возвращаются к своим воинским частям и привлекаются ими к действиям. Подчеркивается, что уже к 1 ч. 22.6.41 нужно вернуть выделенный штабу наблюдения автомобиль и приборы для наблюдения (стереотрубы и т. д.).
I.R.133 выделяет отделение ранцевой радиостанции для 13/I.R.133. Подача сразу на КП дивизии.
* * *
Кобрин. Штаб 4-й армии. Около 23.00. Коробкова вызвал к телефону начштаба округа генерал Климовских, передав приказание Павлова — находиться в штабе, быть наготове. Не дано никаких особых указаний по приведению войск в боевую готовность. Там, в Минске, понимает Коробков, этой ночью, похоже, не будут спать… Бессонное настроение штаба округа чувствуется в подготовленной, но так и не отправленной[497] разведсводке: «Войсковым наблюдением систематически отмечается большое передвижение войск группами в районе Тересполь… преимущественно в восточном направлении, а также окопные работы на западном берегу р. Буг. В Бяла-Подляска прибыло 40 эшелонов переправочных средств (деревянные фермы, железные понтоны) и боеприпасов.
Вывод:
1) По имеющимся данным, которые проверяются, основная часть немецкой армии в полосе против Западного Особого военного округа заняла исходное положение.
2) На всех направлениях отмечается подтягивание частей и средств усиления к границе».
…Коробков ограничился тем, что, согласно указанию Климовских, вызвал в штаб ответственных работников армейского управления.
Брест. Штаб 42-й стрелковой дивизии. Майор Гаврилов и другие, собравшиеся там, командиры частей все это время (более часа) ждали командира дивизии Лазаренко. Где же он? В штабе армии? Так и не дождались — почти в полночь полковой комиссар И. Н. Богатиков, предупредив всех о явке на завтрашние учения, усилении бдительности и т. п., приказал расходиться.
* * *
А в это время Рудольф Гшопф отправился на северную окраину Тересполя, где 135-й полк силами 111 батальона готовил передовой медпункт. Лекарский помощник и санитары как раз были заняты выкапыванием противоосколочного укрытия. Остаток ночи они сидели вместе в маленьком домике, стараясь отвлечь друг друга от понятного нервного напряжения[498].
22.6.41. «Цитен»
00.00. Белосток. Управление Белорусского пограничного округа НКВД БССР. И здесь, похоже, ожидается бессонная ночь — от командира Брестского погранотряда стало известно, что западнее Волчина в СССР переплыл перебежчик, сообщив о готовящемся нападении Германии. На основании этого штаб погранвойск НКВД БССР отдал приказ — держать под ружьем до 75 % личного состава, все линейные заставы привести в полную боевую готовность и отразить возможную провокацию[499].
Но приказ еще нужно довести.
Кобрин. Штаб 4-й армии. Коробков под свою ответственность приказал разослать во все соединения и отдельные части опечатанные «красные пакеты» с инструкциями о порядке действий по боевой тревоге по плану прикрытия РП-4. Пакеты хранились в штабе армии, так как решение командующего армией округ еще не утвердил.
0.30 — 165 минут до начала атаки. На КП «сорок пятой» облегченно переводят дух — до 0.30. все воинские части (кроме бронепоездов) кодовым сообщением «Куффхойсер» сообщают об окончании сосредоточения на исходных рубежах.
Однако где-то в болотах застряли «панцирягеры» оберст-лейтенанта Цана… «Das ist alles Scheisse!!» — нервничает КП.
0.45 — 150 минут до начала атаки. Тересполь. Командный пункт 45 I. D. Несмотря на исчезновение Цана, штабу XII А.К. сообщают об окончании сосредоточения частей дивизии на исходных рубежах. Гауптман Рессель (подчиненный теперь дивизии) сообщает, что проведены все мероприятия, препятствующие бегству населения. На русской стороне все спокойно. Слышен лишь обычный шум работ на укреплениях, а также от маневрирующих паровозов на вокзале Бреста.
«Наконец-то…» — вернувшись домой (на второй этаж одного из корпусов ДНС перед Восточным фортом), Гаврилов лишь выпил стакан молока и сразу же свалился в кровать, поставив будильник на 5 часов…
…Штабные работники 84 сп еще не спят. Многие читают книги, писарь Александр Филь сочиняет письмо домой. Шаги в коридоре… Комиссар Фомин?! «Он зашел узнать, почему никто не спит. На наш вопрос: „Почему не уехали?“ ответил: „Небольшая странность… Даже неожиданность — билеты все проданы“. Потом немного пошутил и ушел спать. Мы тоже легли»[500].
Закончить письмо Филь решил утром.
…Фомин остался один в своей комнате над Холмскими воротами. «Небольшая неожиданность?! Странность?!» — передразнил он себя и, передернувшись, порывисто прошелся по кабинету, как по камере… Ибо, ошеломленный, он только что на вокзале видел то, о чем по понятным причинам не мог сказать бойцам: весь вокзал был забит людьми — женщины и дети заполнили и центральное здание, и перроны Московской и Граевской сторон. Их глаза и лица… А тут еще в полку говорили, что портные и часовщики стали заказы задерживать — мертвым и пленным часики-то не нужны, а?! «Твари!! Спокойно… Спокойно…»
И все-таки… «Странность?!!» — Фомин, расстегнув ворот гимнастерки, подошел к окну… Вроде бы тихо?.. Может, совпадение?
«Ладно, как говорится, утро вечера… Посмотрим…» Он все-таки сумел заснуть.
Да, шорох ног в Бресте сюда не доносится — там, в темноте со всех сторон к вокзалу идут и идут…
Люди начали покидать город.
1.00 — 135 минут до начала атаки. Кобрин. Штаб 4-й армии. Командование каждый час связывается со штабами Брестского погранотряда и дивизий. Отовсюду поступают сведения о выходе немецких войск к Бугу. В ответ на информацию об этом штаб ЗапОВО не дает никаких распоряжений.
Коробков, как командующий армией, имел право поднять по боевой тревоге одну дивизию. Однако уже не на шутку встревоженный, собравшись было поднять 42 сд, он все же решил вначале посоветоваться с Павловым. Тот отказал…
Авария на электростанции в Кобрине[501]. Из Бреста сообщили по телефону, что в некоторых его районах погас свет и вышел из строя водопровод. Остывают электроплиты в казармах Северного городка, повара мечут вокруг проклятия, не понимая, что произошло. Обрыв на ЛЭП?
Брест. Штаб 17-го погранотряда. Начальник отряда А. П. Кузнецов, то и дело отвечая на звонки из штаба армии, сразу же и сам связывается с комендатурами, а то и непосредственно с заставами. На 17 заставах из 20 — тишина, но с двух, южнее Бреста — пограничников продолжают тревожить шумы танковых[502] и автомобильных моторов, передвижения конного транспорта. Но это было и раньше… И на третьем тревожном участке (у Волчина), помимо перебежчика (посланного немцами провокатора?) — ничего. Кузнецов, все сильнее нервничая, несколько раз связывается со штабом округа — ответ один: «Ждите указаний». «Наконец-то!» — получив из Белостока приказ, Кузнецов распорядился привести заставы в боевую готовность, а на участке тринадцатой — подготовить подрыв или поджог моста на Буге.
Приказ о приведении в боевую готовность начинает передаваться в комендатуры[503].
1.10 — 125 минут до начала атаки. Тересполь. Командный пункт 45 I.D. Вот и Цан объявился — на восточной окраине Вульки Добрынска, преодолев болота и пески. Докладывает о готовности. В остальном у него все по плану — 1-я рота с 00.00 часов подчиняется I.R.130.
Части замерли в укрытиях, за насыпью, окопах, ивняках. Вальтер Лоос, I.R.130: «Выход на исходную позицию проходил без инцидентов. Лениво струился Буг, имевший лишь умеренный уровень воды, на его темных волнах лежал лунный свет. Медленно продвигались стрелки часов. Штурмовые группы лежали на берегу очень плотно, готовые к броску со своими надувными лодками. За ними — штурмовые роты, тесно набитые в окопы, копанные все предшествующие недели, вплоть до вчерашнего дня специально выделенными группами рабочих. Меж ними, иногда примыкая вплотную, — штабы, огневые позиции тяжелого оружия пехоты, резервов, снова штабы и резервы, огневые позиции артиллерии и реактивных установок, имевших гораздо более примитивную форму, чем сегодня.
Затем следовали исходные районы танков, аэродромы разных истребительных авиаэскадр — на много километров в глубокий тыл все было готово броситься на врага в приказанное время. Особое и трудноописуемое чувство ощущать себя отдельным человеком посреди так сильно сжатого, но тонко продуманного механизма»[504].
«На позиции у советско-русской границы. Батарея, хорошо скрытая, ждет „часа X“, часа сражения». Настоящей проблемой для артиллеристов стала маскировка орудий на открытой местности, прилегающей к Бугу. От советской авиации их практически невозможно было спрятать. На фото — гаубица 15-см sFH 18
1.25 — 110 минут до начала атаки. Минск. Штаб Западного ОВО. Командующим 3, 4, 10-й армиями начинает передаваться директива штаба округа на основе приказа наркома обороны о возможности внезапного нападения вермахта в течение 22–23 июня 1941:
«1. В течение 22–23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев… может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев или их союзников.
…3. В течение ночи на 22 июня 1941 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе».
Идет передача в штабы армий. Связь с 4-й армией отсутствует — там, в Кобрине, только что внезапно прекратилась проводная связь штаба армии с округом и войсками.
1.30 — 105 минут до начала атаки. Аэродром Именин 123 иап, прикрывающего Брест. Еще в начале этой ночи на всех аэродромах авиадивизии полковника Белова самолеты рассредоточены и замаскированы вне летного поля. Летчиков отправили в укрытия. Кроме звеньев дежурной эскадрильи — ее пилоты уже сидят в своих машинах, готовые в любую минуту подняться в звездное небо короткой летней ночи…
Но сейчас, пока командир 123 иап майор Сурин спит (в штабе, не раздеваясь), приходит новый приказ — привести полк в полную боевую готовность… Один за другим на аэродромах Именин, Брест, Лошицы запускаются моторы на И-153, уже стоящих с полным боекомплектом к пулеметам ШКАС…
Может, это и лишнее — но уж больно тревожная какая-то ночь.
Только к 20 новеньким ЯК-1, лишь накануне прибывшим на Именин, никто не подходит — нет к ним ни горючего, ни боеприпасов, ни летчиков…
2.00 — 75 минут до начала атаки. Рудольф Гшопф вновь, как когда-то в сентябре 1939-го, смотрел на землю, ставшую для его соединения полосой наступления. Из окна виднелось ровное поле непосредственно у железнодорожного моста через границу, ее еще в 2.00 ночи прошел грузовой состав из СССР, очевидно, с товарами, поставляемыми на основании немецко-русского экономического соглашения 1939 г.
Почти рядом с домом призрачно поднимался относительно примитивный костяк планок пусковых установок, загруженный теперь в боевом положении. Напротив — в цитадели, в домах, казармах и казематах все, кажется, спало, ни о чем не подозревая. Мирно журчала вода Буга, и равнодушная ночь лежала на территории, где через несколько мгновений начнет бушевать смерть и разрушения. Чем ближе время X, тем страшнее растягивались минуты[505].
…Парк закрылся. Расходятся последние пары. Махнач идет ночными улицами к крепости, вместе с такими же, как он, молодыми командирами, получившими увольнение до 2 часов ночи.
Среди них — старший сержант Иван Долотов, командир взвода 33-го инженерного полка. Окончивший вуз, Долотов предпочел провести субботний вечер в городском театре[506]. Идя к крепости, Долотов встретил местного жителя Зноску, работавшего в 33-м инженерном полку «по части ремонта и подыскивания квартир для комсостава… По дороге в крепость Зноска некоторое время шел молча, а потом вдруг остановил меня и посоветовал в крепость не идти. Я был очень удивлен таким оборотом дела и заметил, что он, очевидно, никогда не служил и не знает, что такое увольнительная записка и воинская дисциплина, что пятиминутное опоздание это уже наряд или другое взыскание. Он заявил, что это все мелочь, что службу он знает, но все говорит за то, что начинается война.
И в подтверждение сослался на моментальное исчезновение в магазинах и на рынке соли, спичек и др. продуктов: „Наши знают, что это война, так было в 1939 г., когда немцы напали на Польшу“. Я, конечно, посмеялся над такими не очень вескими доводами, и мы распрощались. Я пошел в крепость, а он свернул в одну из городских улиц»[507].
* * *
Решаются последние задачи, люди, имеющие часы, в особой цене. На КП частей сходятся командиры подразделений. Лео Лозерт — «Все командиры рот станковых пулеметов, и наш в том числе, по приказу должны были вернуться»[508].
«22 июня, 3 ч. 05 минут. В то время как артиллерия держит советско-русские полевые позиции и бункеры под таким огненным градом, который едва ли существовал до сих пор, всюду готовятся к нападению штурмовые группы». В 3.05 минут огонь еще не велся. На самом деле, похоже, что это 10-я рота I.R.135 идет в ночь на 22 июня на исходное положение (к бункеру). Можно обратить внимание на решетку справа — вероятно, деталь оборонительных сооружений (нач. 20 века). Фрагменты подобных заграждений еще сохранились кое-где на территории Брестской крепости
Хладнокровный Герд Хабеданк ухитрился вздремнуть: «Будильник дребезжит на машине. Подъем! Великий день начался. На востоке уже серебрится небо. Беззвучно по известной дороге идем на командный пункт»[509].
2.30 — 45 минут до начала атаки. Штаб 4-й армии. Кобрин
Связь восстановлена. В ряде участков на линиях в Запрудах и Жабинке связистами обнаружено, что вырезаны десятки метров провода.
Сразу же командарма-4 вызвал к аппарату БОДО командующий округом — Коробков и Сандалов быстро спускаются в подвал, где размещается узел связи армии. Здесь, при свете керосиновых ламп, собрались почти все ответработники штаба 4-й армии, встревоженно переглядываются — из округа передается директива о приведении всех ее частей в боевую готовность! Затем Павлов отдает Коробкову конкретные распоряжения, но все еще осторожен: «Задача — пленить прорвавшиеся немецкие войска. Госграницу не переходить… Из крепости немедленно бесшумно выдвинуть „пачками“ 42 сд для занятия подготовленных позиций. Частями Брестского УР скрытно занимайте дот…» Неужели?..
….Однако, зайдя в крепость, Долотов почувствовал, что странные предостережения Зноски его встревожили. Кругом была тишина, лунный свет блестел на поверхности камешков, окрашенных известью и уложенных вдоль тротуара. Нигде ни звука… Почему-то Долотову не захотелось нарушать тишину стуком шагов, и Иван сошел на песчаный край тротуара… Зайдя в расположение, Долотов как раз докладывал дежурному по роте сержанту Лерману о возвращении из увольнения, как подошедший дежурный по штабу приказал срочно направить в Брест вооруженного связного. Через пять минут связной уже подъехал, сидя на лошади на фоне светлеющего неба, ожидая выдачи боеприпасов.
Но внезапно оказалось, что в роте нет патронов — все 600 штук розданы караульному наряду дежурной роты. Пришлось, вызвав дневальным старшину соседней, выслушать его «благодарности» и взять заимообразно 3 винтовочных обоймы.
Упавший и мгновенно заснувший Долотов уже не слышал стука копыт, далеко разнесшегося в тишине спящей крепости.
Конечно, в ней спали не все — где-то заигрались в шахматы, где-то коротали время и смены многочисленных дежурных подразделений (около батальона в полной боевой готовности)[510], готовили пищу на утро наряды по кухне.
…Вернувшись в крепость, Махнач решил перед сном зайти в расположение роты, проверить, как сложили бойцы форму и почистили оружие.
2.45 — 30 минут до начала атаки. Окончив прием сообщения от Павлова, Коробков сразу же связывается с начштаба 42 сд майором B. Л. Щербаковым. Щербаков начинает собирать командиров частей для вручения им распоряжений, пытается найти командира дивизии.
3.00 — 15 минут до начала атаки. Гшопф: «Вскоре после 03.00 мы освободились и стоя ожидали рассеивающиеся сумерки. Хорошо скрытые солдаты штурмовых групп и рот лежали непосредственно у Буга абсолютно незаметно; страшно волнуясь, они напряженно думали о том, что через минуты придется встать перед ранее неизвестным врагом глаза в глаза»[511].
* * *
Проверив спящий взвод, Махнач решил не идти к себе, а лечь тут же, на кушетке, в расположении (в канцелярии командира роты, помещении 3x4 м в углу казармы, отделенном досками от «солдатской» ее части). Но кушетку уже занял дежурный. Молодой лейтенант, не разрешив дневальному его будить, лег на диванчик соседней роты, как и Долотов, мгновенно провалившись в крепкий сон…
3.10 — 5 минут до начала атаки. КП 2 PzGr у наблюдательной вышки (к югу от Бохыкалы, 15 км северо-западнее Брест-Литовска). Еще темно. Прибыл командующий группой Гейнц Гудериан: «К этому моменту подробное изучение поведения русских говорило о том, что им о наших намерениях ничего не известно. Плац Брестской крепости[512] был у нас как на ладони, и мы видели, как они весь день маршируют повзводно под музыку военного оркестра. Ключевые позиции на том берегу Буга оставались незанятыми. Признаков строительства дополнительных укреплений за последние несколько недель мы тоже не видели. Наша атака явно должна была застать их врасплох, и было неясно, нужна ли на самом деле запланированная часовая артподготовка. В конце концов я решил не отменять ее, чтобы какие-нибудь неожиданности со стороны русских не причинили нам ненужных потерь»[513].
3.14 — минута до начала атаки. Штаб 4-й армии. Кобрин. Прибыли вызванные Коробковым командиры 14 мк и 10 сад. Срочное сообщение от командующего округом!! Телеграф начинает отстукивать: «Командующему армией.
Передаю приказ Народного комиссара обороны для немедленного исполнения:
1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов. Нападение немцев может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев или их союзников.
3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировав;
в) все части привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.
Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить».
…Брест, ул. Леваневского. Штаб 28 ск. К Попову прибыл полковник Кривошеев с предписанием, уточнявшим задачи корпуса в случае объявления боевой тревоги. Электричества все еще нет. Командир корпуса начинает читать предписание при свете керосиновой лампы…
Штаб 42 сд. В кабинете его начальника собираются командиры частей. Комдива (Лазаренко) разыскать так и не удалось. Почему-то нет и командира 44-го полка майора Гаврилова…
Погранзаставы у Бреста все еще не получили приказа о приведении в боевую готовность. Однако понимают, что, похоже, происходит нечто необычное — странная какая-то тишина. И собак немецких пограничников почему-то неслышно…
Железнодорожный мост Тересполя. Прибыла смена немецких часовых. Один из них смотрит на часы… Поднял голову, и его сверкнувший холодом взгляд видят остальные, враз подобравшиеся «часовые», к этому мгновению, почему-то оказавшиеся особо близко к русскому посту…
Тересполь. КП 3-го батальона: «Нарастающая теснота, стальные шлемы, винтовки, длинные пронзительные трели телефонов и спокойный, заглушающий все голос оберст-лейтенанта[514]: „Спокойно, господа, пока 3.14… Ждем еще минуту“».
Часть II
Штурм
Глава 1
Ножом сквозь масло
3.15 ч[515]. «Анемона»
Началось!.. Качнулась земля…
На всем фронте — удар артиллерии.
Ближе всего к стене разрывов, вернее, буре, начавшейся на Западном острове (хотя это всего лишь пехотные орудия I.R.133 и две батареи II/A.R. 98) оказалась 10-я рота и КП 3-го батальона I.R.135, находившиеся в старых крепостных укрытиях метрах в 30 от Буга.
Командир отделения 1-го взвода 10-й роты ефрейтор Ганс Тойчлер после войны признавался, что настолько мощного огневого налета он не испытывал во время всей Второй мировой войны. Небо горело от бесчисленных всполохов взрывающихся снарядов всех калибров. Стоял страшный грохот, треск, тарахтение и вой, как будто бы поистине на землю пришел ад. Зловещее предчувствие овладело отделением Тойчлера, да и всем взводом лейтенанта Вильча…
Находившийся в соседнем бункере Герд Хабеданк в своих предчувствиях не признавался, глядя на сжавшиеся лица офицеров на КП батальона. Однако начало артогня ошеломило его не менее ефрейтора Тойчлера: «Едва началось — как задрожала земля, что-то гремит и катится, острый сквозняк оттуда бьет в лицо. Это битва артиллерии! Оберст-лейтенант был прав, говоря мне вчера: „Будет то, что вы никогда еще не испытывали“». Герд рискнул выглянуть из каземата и замер пораженный — над ним светилось светло-красное небо. «Адский шум, жужжание, треск наполнили воздух. От сильного циклона кусты ивняка сгибаются, как при шторме».
Однако ближайшими к Бугу оказались все же пулеметчики 12-й роты (обер-лейтенанта Лерцера) I.R.133. Несмотря на то что накануне им удалось несколько улучшить свои позиции, можно догадываться, что парням из Линца пришлось испытать сильные чувства. Однако это лишь догадки — сосредоточенный Лео Лозерт на небо, подобно Хабеданку, не смотрел, голова его была занята другим: «Фейерверк начался минута в минуту. Долгие минуты. Было очень прекрасно. Мы потерь не имели». Огонь, кажется, стих? Расчеты начали вытаскивать на бруствер пулеметы…
…Несколько южнее роса у Буга к 3.15 сделала влажными кителя солдат I/I.R.130. Спустя секунды многим из них пришлось утирать пот страха. Вальтер Лоос: «Казалось, что над нашими головами поднялся занавес над ужасами преисподней. Сначала еще слышали выстрелы, грохот и вой ревущих рядом снарядов, тянувших смертельные трассы к противоположному берегу из сотен стволов от самого малого до самого большого калибра. Невольно втянув голову, мы почти забывали дышать. Однако за секунду артиллерийский огонь другого тяжелого оружия набрал столь оглушительную и захватывающую дух силу, какую я больше не испытывал с тех пор. Даже бывшие среди нас участники Первой мировой позже признавались, что в то время они не испытали огонь настолько сконцентрированной мощи. Небо побагровело, и, хотя была ночь, стало ясно, как днем.
Большие деревья, окаймляющие Буг, сгибались туда-сюда в диких движениях, как от невидимой силы, терзаемые атмосферным давлением рвущихся снарядов. За 4 минуты на русский берег рухнули 60 000 реактивных снарядов, впервые примененных в бою, с электрическим воспламенением. Подобно кометам они тянули пучки лучей 6–12 снарядов — их огненные трассы и вой заглушили бушевание собственного артиллерийского огня. Казалось, что на их „удочках“ поднялся мир и старался держаться в этом аду, сохраняя ясную голову»[516].
Герман Вилд из роты «панцирягеров» полка Гиппа, идущей вслед за его 1-м батальоном, находился в противоосколочной траншее, содрогавшейся из стороны в сторону в такт разрывам. Воздух, казалось, был наполнен металлом осколков, летящих на восточный берег и рвущихся там снарядов…
Как и в I.R.135, так и здесь, в полосе форсирования I.R.130 вслед за ведущей беглый огонь артиллерией забились в суматошных очередях sMG, стараясь бить на высоте примерно метра над русским берегом.
Пока I/I.R.130 втягивал голову в плечи и содрогался в противоосколочных щелях, несколько севернее мчалась на велосипедах 11-я рота I.R.135. Небо над ними все сильнее багровело, грохот усиливался, дым заслонял горизонт — а они усиленно нажимали на педали. В кустах на берегу их уже ждали лодки.
Не до наблюдений за небом было и зенитчикам лейтенанта Энгельхардта: в 3.15. 8,8-см орудие унтер-офицера Клаусена открыло огонь. Его задачей было расстрелять в упор два дота[517] на южной оконечности Западного острова, напротив позиций 10-й роты. Однако зенитчики смогли сделать прицельно лишь первые несколько выстрелов, как все заволокло дымом. Расчет Клаусена не растерялся: поворачивая орудие туда-сюда, они продолжали посылать снаряды — якобы в бункеры, расположенные рядом, но скорее по шквалу, пожарам и грохоту, бушевавшему на всем острове.
2-см орудие унтер-офицера Патернолы, расположенное для защиты 8,8-см орудия от низколетящих самолетов примерно в 800 м от его позиции, огня не вело.
У железнодорожного моста Рудольф Гшопф смотрел, как снаряды «Карлов» подняли огромные дымовые фонтаны на Западном. Дрогнула земля, взлетели обломки, дым заполонил горизонт. С неба стал падать пепел, разносимый ветром… Оглушенный тяжелой артиллерией, он почти не слышал, как застучали пулеметы на железнодорожном мосту…
Там группа захвата едва успела вынуть ножи из тел русских часовых — один из них, уже умирая, все-таки успел дать очередь из автомата куда-то в небо… Из-за насыпи уже метнулись к мосту велосипеды пехотинцев и саперов штурмовой группы лейтенанта Цумпе (3-я рота I.R.135). Орудия и пулеметы, приданные Цумпе, в считаные мгновения разнеся домики мостовой охраны, продолжают бить по любым щелям, откуда может прозвучать пулеметная очередь. Все решают секунды. Группа Цумпе крутит педали. Велосипеды мчатся по деревянному настилу моста.
Смерчем на восточном берегу заглушался грохот сапог по мосту. Это бегут саперы из 1-й роты 81-го саперного батальона и 1-го железнодорожно-саперного полка, стараясь держаться ближе к железным аркам моста, надеясь, что русские не успеют взорвать его, пока они не добегут до подрывного кабеля.
Остались метры, как из русского дзота — суматошная пулеметная очередь, сразу же подавленная пулеметом ефрейтора Гольцера. Спрыгнув с велосипедов, саперы метнулись вперед — и с дзотом покончено.
В воздух — белая ракета. Гольцер прекращает огонь. Сейчас главное — найти и обезвредить мины. Это сделает Цумпе.
Тересполь. КП 45-й дивизии. Командование обменивается впечатлениями о первых минутах. Четко видно сосредоточение огня в полосе боя дивизии на цитадели Брест. По сообщениям отовсюду, залп примененных впервые, поочередно зажженных рядов реактивных установок произвел в первый момент сильнейшее впечатление. В отличие от Гшопфа, части отмечают, что выстрелы и попадания 60-см мортир в массе огня не воспринимались. Несколько высоких огненных колонн на вражеской территории говорят об уничтожении запасов горючего или боеприпасов[518]. Вражеское сопротивление — отсутствует. Лишь далеко, на много километров к востоку от Бреста, — видны трассы снарядов ПВО — по-видимому, отражающих атаки люфтваффе с малой высоты.
* * *
Было 3.19. Трассеры, видимые с КП 45-й дивизии, — это огонь дежурных подразделений ПВО аэродрома Именин, у Кобрина, открытый в соответствии с нормативами через 5–10 минут[519].
За эти минуты цитадель превратилась в костер.
Там, где грохнули «Карлы», свидетелей не осталось. Вернее — на КП западного берега Буга считалось, что не осталось…
«Анемона» прокатилась вдоль берега Западного острова. Погибли секреты, загорелись несколько зданий. Северо-западу острова досталось особо — по нему отработали и «Небельверфер» и «Карлы»[520]. Последние наносили удар по доту[521], где рядом, в казематированном редюите, находилась окружная школа шоферов погранвойск.
Взрывы «Карлов» и «Небельверфер», выглядящие столь живописно на западном берегу, на восточном просто не успели произвести должный эффект. В дотах и позициях полевого заполнения никого не было. Те из пограничников, что не были в секретах, находились либо в Цитадели, либо в горжевых казармах, под толщей земли. Ни «Небельверфер», ни орудия A.R.98 пробить валы не смогли. 2 снаряда «Карла» (именно их разрывы и видел Гшопф) грохнули, конечно, серьезно, но поразили лишь тех, кто находился поблизости. А кто там был — неизвестно.
Главными жертвами первых минут войны стали пограничники, собранные на курсы спортсменов и кавалеристов — их здание рухнуло, похоронив под собой многих, кто там находился…
Пока главной проблемой для выживших стал пожар — гарь и дым не давали дышать. Тем не менее пограничники, бойцы транспортной роты и курсанты окружных курсов шоферов, мгновенно одевшись и схватив оружие, выбегая из горящих зданий, занимали оборону или пытались спрятаться от обстрела — в недостроенных дотах (1, 1а, 2, 3) и горжевых казармах, казематированном (с несколькими выходами) редюите, справа от дороги от Тереспольских ворот до Буга[522], где размещались склады трофейного польского оружия. Несколько шоферов заметили, что среди руин казармы спортсменов-кавалеристов кто-то ползает — тут же удалось откопать двух — Мешкова и Максименко. Остальные, те, кого не завалило, уже укрылись в казематах вала. О кавалеристах ничего не известно… К своим бойцам уже бежали их командиры, жившие тут же, на Западном. Дымом заволокло всю северную часть — казалось, и 45-я дивизия, планируя атаку, рассчитывала, что там не останется никого живого. Именно поэтому впоследствии северная оконечность Западного острова осталась нетронутой пехотной атакой… Дым, затмивший полнеба, мешающий вести наблюдение, прицельный огонь и верно оценивать обстановку, стал первой проблемой и у зенитчиков Энгельхардта, и на КП в Тересполе.
…Южный остров. «Анемона» расцветала здесь разрывами снарядов двух 150-мм орудий в прибрежной полосе[523], 1/98 — в районе Южных ворот, 2 батареи дивизиона Галля — в районе госпиталя. Прибрежную полосу обрабатывала артиллерия 130-го полка. По госпиталю нанесли удар и реактивные установки, но из-за их непредсказуемого характера он пришелся по всему острову.
Именно реактивные снаряды и нанесли наиболее заметный урон — госпиталь мгновенно загорелся. Больные и медперсонал, выбегая из здания, стали скрываться в подземных казематах и подвалах.
Но были и те, кто не мог этого сделать, среди около 80 больных хирургического отделения было и немало лежачих. В ужасе проснувшись, они дрожали от грохота и жестко бивших в стены палат, со звоном рассекавших оконное стекло, раскаленных осколков. Кто мог хотя бы подняться, ушли сразу же, но ничем не могли помочь своим товарищам. Те, кто, недвижимый, бессильно пытался подняться, вскоре почувствовали запах дыма…
На Южном острове войск практически не было, а секреты пограничников, вероятно, полностью погибли при артналете на прибрежную полосу. Главная сила на Южном — бойцы 95-го медсанбата и курсанты полковой школы 84 сп, располагавшейся между госпиталем и главным валом. Хорошие бойцы, они, однако имели серьезную проблему — недостаток боеприпасов и оружия. При начале артналета курсанты бросились было к Центральному острову, но бежать предстояло по открытой территории, через огород. В итоге укрылись у вала у Южных ворот, рассчитывая дождаться подхода «главных сил». Туда же отходят, падая на землю при близких разрывах, и немногие оставшиеся в живых пограничники.
За спиной курсантов — треск горящих зданий, дымное облако над крепостью, вопли и грохот взрывов у госпиталя…
…Первые минуты войны громыхнули на Северном разрывами тяжелой артиллерии и реактивных установок. «Небельверфер» били по его западной части, преграждая путь силам, что могли бы предпринять контратаку на только что захваченный железнодорожный мост, 2-я батарея мортирного дивизиона 31-й дивизии — по Западному, 1-я — по Восточному фортам…
На западе Северного острова находились подразделения 125 сп. Удар реактивных установок пришелся по его казармам — полупустым. Его итог, как и везде, крепкие стены устояли, но начался пожар. Большинство бойцов находились в казармах, жертв было мало, на улице же «снаряды ложились на каждом квадратном метре»[524].
К сожалению, о том, как встретил обстрел Западный форт[525], данных нет. Восточный же, где (во внешнем валу) располагались конюшня и склад боепитания 333 сп, а во внутреннем — транспортная рота и первая (дежурная) батарея 76-мм зенитных орудий 393 ОЗАД — встретил «Анемону» достаточно спокойно.
Когда первые снаряды рванули на земляном валу, форт лишь вздрогнул. Проснувшись, бойцы и не поняли, что случилось. «Одни кричали, что это гроза, другие — землетрясение. Кто-то даже умудрился крикнуть, что Германия напала на Венгрию»[526].
Толща вала и стен спасла красноармейцев, жертвой «Анемоны» стал лишь часовой, охранявший склад. Однако, одевшись, бойцы стали выбегать на улицу…
Грохот первых снарядов скинул с кроватей и жителей, расположенных перед Западным и Восточным фортами ДНС («домов начсостава»), где со своими семьями жили командиры расположенных в Бресте частей. Большинство из них все поняло в первую же секунду. Вскочив с кровати, М. П. Кропельницкая накинула только пальто, схватила ребенка, одеяла, спустилась на 1-й этаж, где уже находились соседи Колесниковы (жена, двое детей, старушка мать). Живший на 1-м этаже капитан Гончар[527] в этот момент был дома. «Он забрал семью, нас всех, и мы побежали в сторону речки, где располагались под насыпью склады. Там находилось несколько солдат. Гончар втолкнул нас к ним и побежал в расположение своей части»[528].
Командир 2-й телеграфно-кабельной роты 37 обс, мл. лейтенант Александр Бобков, приказал жене Раисе завернуть в одеяло трехлетнюю Азальду и одеть шестилетнего Леню. Азальда — на руках Раисы, рука Лени — в ладони отца: в считаные минуты, выскочив на улицу, они побежали к пороховому погребу[529], превращенному в склад…
Дарья Прохоренко[530] и ее трое детей в эти минуты нашли убежище во внешнем валу Восточного форта, конюшне 333 сп: «Раздался сильный взрыв, в нашей комнате вылетела рама со стеклами. Я спросонья думала, что ударил гром. И тут же засвистели пули[531], впиваясь в стенку возле нашей постели. Я с детьми спряталась за печку, не знала, что случилось и что мне делать дальше. Но тут муж мне сказал ползти за ним, только не подниматься на ноги. Сказал, что враг перешел границу. Я, говорит, отведу тебя с детьми в подвалы, а сам пойду в часть. Привел и сам ушел»[532].
Эта, первая волна беженцев Северного острова, выбежавшая из домов практически мгновенно после начала обстрела, часто в одних ночных рубашках, схватив на руки лишь детей — оказалась и самой «счастливой», понесшей наименьшие потери. Они нашли убежище прежде всего в казематах вдоль вала Мухавца (пкт 142–143) (как М. П. Кропивницкая), бывших пороховых погребах, превращенных в склады (семья командира телеграфно-кабельной роты 37 обс мл. лейтенанта А. Бобкова), горжевых казармах Восточного и Западного фортов, главного вала — как Е. И. Костякова, жена заместителя командира по политчасти 3-й батареи 98 ОПАД Костикова А. А.: «Проснулась я от страшного грохота и треска. Муж стоял уже одетый и застегивал ремешок от часов на руке. Он сказал: „Не пугайся, это рвутся снаряды у зенитчиков“. Прослушав секунду, я спрыгнула с кровати и говорю ему: „Это война“. Он ответил: „Да, но не пугайся, вас, женщин, всех сейчас вывезут, бегите к штабу“»[533]. Костякова, 6–8 женщин и около 10 детей, добежав до главного вала, укрылись в ремонтных мастерских по обе стороны Восточных ворот. Туда же вскоре прибежало и несколько раненых артиллеристов 98 ОПАД[534].
Но многие семьи не побежали никуда, оставаясь там же — спустившись на первый этаж или пакуя самое ценное, надеялись, что снаряды пощадят жилые дома. Да и бежать куда-либо по территории, периодически грохающей разрывами, было не менее опасно, чем оставаться дома.
Одной из них была семья командира второго батальона 125 сп тридцатитрехлетнего капитана Владимира Шабловского: жена Галина и дочери — Раиса, Татьяна, Наташа, Светлана. Самой старшей из них было восемь лет, младшей — восемь месяцев.
В ночь на 21 июня большинство подразделений батальона ' Шабловского вышло на строительство УР. В крепости осталось лишь дежурное подразделение полка — 4-я рота. На выходные остался дома, в корпусе № 5 ДНС, и сам Шабловский: коренастый, плотный, могучего телосложения, отличавшийся исключительной физической силой. В полку Шабловский пользовался репутацией умелого, строгого и волевого командира[535].
…Разбуженные грохотом, сотрясшим крепость, Шабловский и его жена, взяв дочерей, спустились на первый этаж — там, под лестницей, уже испуганно сбились женщины и дети живших в этом же доме командиров.
Шабловский был прежде всего комбатом — оставив семью, он, прямо в нижнем белье, бросился к расположению полка — туда, где находилась 4-я рота его батальона. Рядом с ним туда же бежали и другие, наскоро одевшиеся, жившие там же (в ДНС) командиры…
…Именно на Цитадель пришлась основная доля огня реактивных установок. Стены они не пробивали, но те сооружения, чьи окна выходили на юго-запад, охватил пожар. Загорелась и вся крыша кольцевой казармы, машины 31-го автобата, помещения 333 сп, выходящие окнами на церковь.
После налета реактивных установок на внутреннем дворе Цитадели практически никого не осталось — хотя этой воскресной ночью там было немного людей, часовые и несколько палаток приписного состава. Выживших нет, рассказать о действии тяжелых установок, испытав их на себе, некому. Но свидетельства есть — среди тех, кто их применял.
Гельмут Беттхер, сапер штурмовой группы, вспоминал их странное воздействие на врага:
«Нами использовались ракеты… Они летели недалеко, но их воздействие было ужасно. Я думаю, тогда там было наихудшее из возможного… Все в пределах круга приблизительно трех с половиной метров было мертво, уничтожено вызванным огнем воздушным вакуумом, разрушавшим все легкие как людей, так и животных. Это было ужасно. Вообще каждый видел, что люди просто сидели там, неподвижные, замороженные, как куклы — Ja! — многие имели раны, но некоторые просто сидели, не двигаясь, на стуле или скамье. Смерть была неизбежна, и пришла очень быстро… Ужасно!»[536]
Иван Долотов проснулся от грохота взрывов: «В оконном проеме небо светилось вспыхивающим буро-красным светом. С верхних нар прыгали раздетые красноармейцы, сбивая с ног нижних. Сапоги и брюки я надевал в коридоре»[537].
Большинство, даже не поняв, что произошло, прятались под нары или выпрыгивали из окон, убегая подальше от грохота.
Над крепостью занимался пожар — огонь бушевал на 2-м этаже в расположении 84-го полка, сгорели 3-й этаж и пожарная вышка Белого дворца, пылали сараи, сено конюшен и дрова, сложенные во дворе.
В эти минуты именно на казарму 84 сп, Белый дворец и развалины Инженерного управления пришелся удар 1-й и 2-й батарей мортирного дивизиона 34-й дивизии. 1-я вела огонь по северо-западу Цитадели, стыку 44 и 455 сп. Грохот 36 210-мм снарядов лишь потряс гарнизон — те, кто не выбежал сразу же, уже после первых разрывов начали лихорадочно одеваться, искать оружие и укрытие в подвалах. Выпрыгнувшие, потеряв голову от ужаса, были бесследно разорваны налетом тяжелой артиллерии.
Брест. Первый секретарь Брестского обкома ВКП(б) Михаил Тупицын, как и многие заснувший поздно, проснулся от грохота — рвануло рядом, так что стекла в его квартире, в крыле здания обкома, вылетели. Сквозь разбитое окно было видно, как у границы огненные вспышки озаряли темное небо и грохот выстрелов, сливающийся в гул, то стихал, то всплескивался там опять.
Вновь два взрыва подряд — на соседней улице[538].
Тупицын, наскоро одевшись, побежал к своему кабинету — там стоял аппарат «ВЧ» (прямая связь с Минском).
«Иммергрюн». 3.19. — 3.25
Отстреляв боезапас «Анемоны», реактивные установки огонь больше не ведут, оставаясь на своих огневых…
Позиции III/ I.R. 135 у Западного острова. Огромные облака дыма закрывают небо. Все еще не рассвело — и теперь, вероятно, рассветет не скоро… Гарь, столбы дыма и пепла закрыли лучи солнца. Обстрел прибрежных зон прекратился, 13/I.R.133 долбит глубины острова — теперь дело за пехотой. Выскакивая из бункеров, первая волна 10-й роты несколькими прыжками достигает берега Буга, стаскивает на воду лодки. К ним присоединяются и офицеры с КП третьего батальона, среди них и военный корреспондент Хабеданк.
Сразу же и пулеметчики роты Лерцера открывают огонь по заранее установленным целям, прикрывая спуск на воду первых лодок, одна за другой скользящих в воду. В них подгоняемые взволнованными призывами садятся штурмовые группы. Плеск воды, взвыли моторы штурмовых лодок, грохочут пулеметы, прикрывающие переправу. Буг отражает кроваво-красные пожары на русском берегу. В глубине островов взметывают обломки разрывы снарядов мортир.
Все, первая волна отправилась[539].
С русского берега — ни выстрела. Та же картина и во всей полосе корпуса[540].
Двинулся первый эшелон батальонов I.R.130 — слева идут подразделения первого (оберст-лейтенант Набер), справа — второго (майор Гартнак). Третий, майора Ульриха, пойдет во втором эшелоне полка. Сформированные штурмовые группы выпрыгивают из своих укрытий, быстрыми перебежками преодолевают несколько метров до Буга, подтаскивают к воде малые надувные лодки и, напрягая все силы, гребут в сторону врага.
Наконец-то получил отмашку и I/I.R.135: мост разминирован — вперед! Но не потеряно ли время? Им это неведомо — сапоги солдат батальона майора Ельце застучали по мосту.
3.25. Пошли и другие роты «первого» 135-го — переправа ведется в двух секторах — «примерно в 900 метрах восточнее ж/д моста и юго-юго-западнее, примерно в 600 метрах от цели 604»[541].
2-я рота I.R.130 тащит к Бугу штурмовые лодки. Сейчас начнется операция лейтенанта Кремера[542]. Вероятно, в его группу пошли добровольцы — дело предстояло самое опасное — на максимальной скорости проплыть по Бугу между Западным и Южным островами, занятыми русскими, достигнув Мухавца, между Холмским и Тереспольским воротами повернуть направо и вдоль также занятого русскими Центрального острова мчаться вверх по Мухавцу, захватив мосты, несомненно, хорошо охраняемые и уже готовые к обороне.
Солдаты, с трудом таща тяжелые штурмовые лодки, уже почти дошли до Буга… Вдруг — грохот и дым: разрывы в самой их гуще! Русские?!. И сразу же — крики раненых, а с неба вместе с болотистой почвой Буга падают куски первых погибших «сорок пятой» и обломки штурмовых лодок. Кремер остолбенел… 4 из 9 лодок уничтожены, 20 подносчиков (солдат 3-й роты) убиты либо ранены[543].
Почему так получилось? Ведь русская артиллерия не стреляла? Нет, это отработала своя, похоже, «Небельверфер». Не зря же все исходные позиции тряслись от страха, наблюдая их полеты. Йозеф Гузенбауэр (PiZug I.R.133): «Я был (как и большинство других „камрадов“) назначен штурманом большой надувной лодки. Наша задача — перевозка солдат I.R.130 через 5 минут после начала войны через Буг. Некоторые немецкие орудия целились в свои цели, беря слишком короткую дистанцию, отчего несколько штурмовых групп оказались в опасности. Мы как раз едва достигли нашей полностью занятой надувной лодкой стержня реки, как слева, справа и позади наших надувных лодок поднялись водяные фонтаны снарядных попаданий. Я (как штурман) сидел на задней воздушной камере нашей надувной лодки (большая надувная лодка имела 3 воздушных камеры), когда внезапно упал назад — в воду. Большой осколок снаряда прямо под моей ягодицей разорвал заднюю воздушную камеру!
Плывущих со мной пехотинцев этот случай не мог вывести из спокойствия. Они гребли, стремясь достигнуть другого берега как можно быстрее, и там освободиться, рванувшись в атаку. Я же, стоя по грудь в воде, двигал поврежденную лодку к противоположному берегу.
…У Кремера было хуже — итак, половина группы потеряна, даже не пересекая границу. Что делать? Хватит ли сил? Продолжать ли операцию?»[544]
11-я рота переправляется без особых проблем. Севернее — из-за насыпи уже выбегают новые солдаты «первого» Ельце — и они пойдут через захваченный Цумпе железнодорожный мост.
* * *
Вторые четыре минуты. На Западном, на тех же местах разорвали землю цитадели еще два снаряда «Карла». Пограничники, курсанты окружной школы шоферов — продолжают сидеть в валах. На улицу не выйдешь — начинка снарядов «Небельверфер» продолжает гореть. Север острова помимо «Карлов» молотят мортиры одной из батарей Галля. Стихает огонь в центре острова — там, к его берегу идут лодки 11-й роты.
Южный. Красноармейцам пока не до обороны — рвутся снаряды тяжелой артиллерии, горят здания госпиталя. Там, в дыму ждут своей мучительной смерти лежачие пациенты хирургического отделения.
Медсестра Прасковья Ткачева в ту ночь была не на дежурстве. Но едва стих грохот реактивных установок и показалось было, что обстрел ослаб, она уже, преодолев свой страх, бежала — туда, в хирургический, где на втором этаже ждали хоть кого-нибудь послеоперационные больные.
Влетев в уже охваченную дымом палату, под крики больных и грохот вновь рванувших на улице снарядов она схватила первого попавшегося, потащив его в укрытие. Времени было слишком мало…
Северный. Бойцы подразделений Восточного форта выбежали на улицу, осколки сразу же разорвавшихся снарядов мортирного дивизиона 34 I.D. попали во многих из них. Тем не менее бойцы, многие ранены, бегут к орудиям, ибо дежурная батарея должна уже через 5 минут после объявления тревоги открыть огонь… А боевую тревогу в их казарме объявили сразу же, как на острове разорвались снаряды[545].
Мортиры 31-й дивизии бьют по Западному форту. Его валы вздрагивают, но пробить их не удается.
Однако несколько снарядов, вероятно из-за недолетов, да, впрочем, прицельный огонь из-за дыма, окутавшего крепость, и невозможен — теперь ударили прямо в расположенные перед Западным фортом «дома начсостава». В эти минуты те командиры и их жены, кто, поднятые «Анемоной» с их простых железных кроватей, еще не успели убежать, лихорадочно одеваются и, беря на руки детей, пытаются захватить самое ценное из скудного имущества.
В комнате на втором этаже корпуса № 9 — семья ст. политрука, ответсекретаря партбюро 333 сп Ивана Почерникова: жена, Александра (воспитательница детсада), 5-летний Алик и 6-летняя Нина. Напротив, в корпусе № 8, также на втором этаже — семья Джиджишвили[546].
…Тамара Джиджишвили: «С Почерниковыми мы были близкими друзьями… Корпуса стали бомбить одновременно с казармами. Мы, раздетые, выскочили в коридор. Напротив, в окно, было видно, как Шура суетится у детских кроваток, а Ваня протягивает ей одежду ребят. В это мгновение в дом попал снаряд, стену и часть помещения словно стесало топором. Когда осела пыль, я увидела только Ваню и Шуру. Детей не было, их вместе с кроватками похоронило под обломками стены. Я стала кричать, но они меня не слышали. От взрыва снаряда Шуре зашибло ноги. Ване повредило лицо осколками, по лицу у него текла кровь. Я, оцепенев, прижимая к себе Тамази, смотрела на них. Они стояли в коридоре. В руках у Ивана была туфелька девочки, Шура зачем-то кинулась в комнату, вернулась с альбомом и штанишками мальчика и вдруг опустилась на ступеньку лестницы. Ваня сел тоже — ступенькой ниже…[547]».
В 3.20, выпустив последние, предназначенные для поддержки 45-й дивизии снаряды, мортирные дивизионы начинают вести огонь в интересах своих дивизий, наступающих слева и справа от крепости.
«Иммергрюн» Цитадель пока не затронул — через несколько минут ей сполна достанется от «Крокуса»…
Во всей полосе корпуса к русскому берегу идут, вероятно, около двухсот надувных лодок — по ним ни выстрела[548].
Лейтенант Цумпе только что обезвредил подрывной заряд на центральной опоре[549] и освещает фонарем соседние — не подготовили ли русские еще сюрпризов? С восточного берега наползает дым. Кажется, пахнет паленым мясом?
Берлинское время — 3.20.
* * *
Брест. Линия ВЧ в кабинете Тупицына еще работала, но, услышав в трубке голос дежурного в ЦК Белоруссии, он едва успел представиться, как страшный грохот накрыл коридоры обкома, сильный удар по голове отбросил Тупицына в противоположный угол кабинета.
Сквозь оседающую пыль была видна дыра в стене — прямое попадание! Грохот — уже возле обкомовского гаража. Они явно пристрелялись, сволочи… Схватив и тотчас отбросив ставшую бессмысленной телефонную трубку, Тупицын, сунув в карман печать обкома, борясь со звоном в голове, побежал в подвал…
Минск. Штаб Западного особого военного округа. Из армий одно за другим приходят сообщения об артобтрелах, авианалетах. В полосе 10 А — «группа диверсантов перешла границу, из них 2 убито, 2 ранено, 3 захвачено плен, один бежал»[550]. Что это — война? Провокация? Сейчас не до раздумий — нужно срочно сообщать в Москву. Начальнику Генерального штаба уходит боевое донесение штаба Западного ОВО № 001/оп, подписанное его начальником, генерал-майором В. Е. Климовских. О положении в районе Бреста информации мало: «…4-я армия — в 4 часа 20 минут началась бомбежка Бреста. Количество самолетов не выяснено… По всей границе, по данным постов ВНОС, — артиллерийская перестрелка»[551].
«Крокус» 3.23 — 3.27
3.25. Сектор форсирования 10-й роты 135-го полка. Отделение Лозерта приостановило стрельбу. Артогонь тоже подутих — русский берег, окутанный дымом, все еще молчит.
Однако страшный грохот идет с Центрального острова — по нему бьют две батареи мортир Галля, третья артполка — продолжает крушить зону немного восточнее района госпиталя[552].
3.27 — первые лодки 45-й дивизии, 10 и 11-й рот «сто тридцать пятого», достигли берега, сразу же развернувшись, идут назад — за второй волной. Штурмовые группы выпрыгивают на советскую землю, занимают оборону. Пулеметчики возобновляют огонь, фельдфебель Лозерт отдает команду: «Общее направление — цитадель, прицел 1500, точка прицеливания — верхушки деревьев», уничтожая возможного врага в глубине острова. К этому моменту решено, что отделение Лозерта остается, а второе, лейтенанта Шульца, наступает вместе со штурмующими: его поведет сам командир взвода.
«Надувные лодки одна за другой скользят в воду Буга, пограничной реки между генерал-губернаторством и Советским Союзом. Скоро, достигая вражеского берега, последуют штурмовые лодки». Вероятно, снимок сделан в полосе переправы 10 и 12-й рот I.R.135. Они переправлялись через передовой ров на Западный остров
Группа Шульца тащит пулеметы к лодкам.
…Новых зарядов так и не найдено. Лейтенант Цумпе дает своим фонарем зеленый свет — путь свободен! В штабе Йона переводят дух — первая удача!
3.27. КП 45-й дивизии. Поступило сообщение от I.R.135 о захвате железнодорожного моста. Недоверчивый Шлипер повторно напоминает о его тщательной проверке на возможные разрывные заряды, приказывая ее повторить. Об овладении мостом он сразу же сообщает в штаб XII А.К. и одновременно 31-й дивизии (левый сосед).
…Основной целью «Крокуса» было нанесение удара по двум Целям на Центральном острове, возле Тереспольских и восточнее Холмских ворот, там, где располагались соответственно 333 сп, 9-я погранзастава и 84 сп, с 75 орб.
Снаряд № 3 одной из установок «Карл» сотряс здание пограничников, угодив как раз в то крыло, где жили их семьи. Безостановочно бьют две батареи мортирного дивизиона — с грохотом рушится и второе, северное крыло — там, где комендантский взвод, курсы наблюдателей, резервная застава. Мл. сержант (3-я комендатура) Сергей Бобренок выбежал во двор изуродованного здания пограничников: «Жарко горят посреди двора штабеля дров, сараи, столбы и деревья. Через каменный забор во двор комендатуры забросило пушку из артпарка 333 сп. Она с грохотом падает в горящие штабеля дров… Из подъезда средней части здания (там квартиры начсостава) выбегают женщины и дети… Одни бегут направо на заставу, другие налево — к комендатуре»[553]. Но многих уже разнесло в клочья «Карлом» или посекло осколками.
Масштабы разрушения ошеломительные — а снаряды продолжают падать… Те, кто прижимается к земле, уже рассказывают друг другу о каких-то «бочках с бензином, падавших с неба». Их слова подтверждает обширная площадь возгорания прямо посреди двора, взметывающая в небеса огромный столб густого черного дыма. Там-то что может гореть — земля? О разлившейся начинке зажигательных снарядов реактивных установок пока никто не знал…
Тоскливо воют овчарки пограничников в вольерах.
Пехотное оружие атакующих полков пока молчит, ожидая указаний Йона и Гиппа. 13-я рота 133-го полка продолжает бить по восточной окраине Западного острова, перенеся огонь дальше в его центр.
Началась постановка дымовой завесы 98 и 99-м артполками, чередуемая с осколочно-фугасными снарядами. Это расчищается дорога для первого батальона 135-го полка — частично пока ожидающего повторной проверки моста… По северу Западного острова бьет II/A.R.98, его III дивизион — по берегу Буга у стрельбища. Сектор главного вала, где батальон прорвется на Центральное укрепление, накрывает I/99, и, наконец, последний довод — снаряд № 3 второй из установок «Карл» рвется на северо-западной части Северного острова, круша старые укрепления на восточном берегу Буга.
I/A.R.98 ставит дымовую завесу, перемежая ее осколочно-фугасными снарядами, на пути атаки II/I.R. 130–200 м восточнее центра Южного острова.
Тем временем завыли моторы штурмовых лодок группы Кремера — он все-таки решился. Наскоро пристроив раненых, потеряв в первые минуты практически половину отряда (оставшиеся лодки не смогут перевести всех), сжав челюсти, Кремер прыгает в лодку. Его солдаты уже там.
Через несколько минут штурмовые лодки выносятся на Мухавец, между Холмским и Тереспольскими мостами, немного снизив скорость на повороте, поворачивают к Холмскому. Находившийся в кольцевой казарме у Холмского моста мл. лейтенант Ф. Е. Забирко был свидетелем их появления: «С запада на Мухавце появилась моторная лодка. В ней находилось 5–6 немецких офицеров в фуражках и черных клеенчатых плащах»[554]. Ближе к лодкам Кремера, в прибрежных кустах Мухавца, укрывался сержант пограничник Морозов Н. М.: «Вдруг я увидел, что навстречу мне плывет катер, на палубе которого стоит группа немецких офицеров… Как только катер минул меня, я приподнялся и бросил свою гранату»[555]. Но не Морозову единственной имевшейся у него гранатой удалось остановить лодки Кремера — они уже готовились лавировать между опор Холмского моста… Как вдруг днища лодок захрустели на песке — отмель! Хуже нельзя было придумать — они остановились как раз напротив кольцевой казармы, где красноармейцы 84 сп уже вполне оправились от обстрела и держали оружие в руках. Их растерянность от появления немцев длилась лишь мгновение — последовал такой огонь, что вода вокруг лодки забурлила от пуль.
Группа Кремера попрыгала в воду, прячась за лодками, пыталась стащить их с мели. Пули крошат щепы. В лодках много пробоин. Если бы у красноармейцев в это время была пара пулеметов, то эпопея группы бы закончилась. Однако это только первые минуты — русские еще не имеют боевого опыта. Их гранаты не долетают. Стрелять они вынуждены с первого этажа — второй горит, мешает прицеливанию и ползущий над рекой дым.
Наконец, лодки сдвинуты. Солдаты Кремера, еще не веря, что остались живы, вновь прыгают в них. Теперь куда? Назад, к Бугу — а там попытаться через другой рукав, севернее.
Через многочисленные пробоины в лодки заливается вода…
«Лилия» 3.27 — 3.35
3.28. Переправляются первые части обоих полков 31 I.D.
…В берег ткнулись надувные лодки I и II батальонов 130-го полка 45 I.D. Их не встретило ни выстрела — радоваться нет времени: это можно будет сделать, лишь захватив мосты на Мухавце. Подразделения сразу же идут вперед.
Йозеф Гузенбауэр: «Под командой переправлявшегося вместе с нами лейтенанта пехотинцы бросились к береговому откосу, за которым лежала цитадель. При этом лейтенант наших пулеметчиков был так тяжело ранен, что сразу умер — упав мне почти под ноги. Мы загрузили погибшего в следующую лодку, взяли поврежденную надувную лодку на буксир и поплыли назад для перевозки следующих партий солдат. Так я увидел первого погибшего — это быстро содействовало превращению неопытного юноши в мужчину».
Сектор форсирования 10-й роты 135-го полка. Лодки, высадившие первую волну, уже вновь у Западного берега — в них прыгает вторая волна 10-й роты, в том числе взвод лейтенанта Вильча.
В это время первая уже начала атаку — поскольку огня пока не ведется, эффект неожиданности нужно использовать максимально. Направление атаки — вдоль Буга, по восточной окраине Западного острова. Первые стычки с русскими.
«…Мы выпрыгиваем на сушу, спешим вперед. Зеленые дамбы между болотистыми рвами, заборы из колючей проволоки, низкие казематы. Лежащий мертвым советско-русский солдат, мертвые лошади в ограде. Дальше, дальше! Пулеметный огонь!! Лает вон там, на первых этажах между листвой высоких тополей. Там? Всего лишь ложная тревога — треща, горит деревянная конюшня и продолжает расстреливать очередями боеприпасы подожженная автомашина. Дрожа, отдельные группы „советско-русских“ с поднятыми руками подходят к нам. Другие прыгают между деревьями, убегая отсюда прочь с винтовками в руках. Вновь и вновь очереди нашего пулемета. Они кувыркаются, бросаются в укрытия, сдаются»[556].
Первая волна пытается как можно быстрее добраться до Тереспольского моста: пока русские еще не опомнились, необходимо захватить этот ключевой пункт. Им не до прочесывания острова — либо это сделают другие, либо русские сдадутся сами…
В лодки прыгает и вторая волна I.R.130, в ее составе идут и «панцирягеры» 14-й роты, среди них и Герман Вилд.
Но расчетам 37-мм противотанковых пушек (вес 450 кг) гораздо труднее, чем пехотинцам. Порвав себе все жилы на руках, покрыв тела синяками, охрипнув от ругательств, 14-я рота едва протащила вручную пушки через болотистый берег.
Сверхпрочные резиновые лодки угрожающе прогибаются под 37-мм противотанковыми орудиями. Осторожно гребут саперы.
А передовые подразделения третьего батальона уже переправились. Вальтер Лоос выскочил на берег. А вот и первые русские — сбились в группы, ошеломленные ужасом артналета, или попрятались поодиночке. На их бледных лицах — страх, многие, казалось, потеряли дар речи и безучастно сдавались в плен[557].
Впрочем, главное, что поразило третий батальон — переправа проходит без единого выстрела с восточного берега.
3.30. Штабом XII А.К. теперь уже уверенно фиксируется — «невредимый железнодорожный мост в наших руках».
«…Проклятие!» — еще ни разу не вступив в бой, лейтенант Кремер продолжает терять людей. Через пару минут, еще не успев дойти до Буга, тонут две лодки, изрешеченные пулями 84 сп[558]. Оказавшись в воде, их экипаж бредет к берегу — добравшись до Центрального острова, он становится первым немецким подразделением, вступившим на его землю в 1941 г. Оставшиеся три пересекают Тереспольский мост и, повернув направо, мчатся по Мухавцу, огибая разбитый Бригидский и наполненный бегущими из цитадели русскими Трехарочный мосты…
3.35. На берег прыгает вторая волна 10-й роты 135-го полка. В полном составе достигнув противоположного берега, они, взобравшись на крутой склон, устранили скудное проволочное заграждение и теперь лежали наготове в высокой, с метр, траве, готовые к бою. Но вот уже встал командир взвода — и, поднявшись вслед за ним, бежит вперед штурмовая группа. Не встречая сопротивления, взвод Вильча прочесывает лежащий реред ним сад и несколько конюшен.
1-й батальон 130-го (оберст-лейтенанта Набера) наступает к мостам Мухавца. Впереди — группа лейтенанта Лера (2-я рота).
Справа — по болотам, проклиная «чертовы топи», пробирается «второй» Ганса Гартнака. Болота, неожиданно обширные и труднопроходимые, сильно тормозят майора Гартнака — успеет ли он к мостам?
Второй эшелон Гиппа — 3-й батальон 130-го (майора Ульриха), в составе которого и Вальтер Лоос (далее рота Лооса пойдет на Брест), наступает вдоль передового рва к Южному острову, вдоль танковой магистрали № 1. Его цель — мост через ров. Пока, как и у Ельце — нож сквозь масло. Во Франции было труднее…
Вторая волна батальона Гартнака только что высадилась. Расчеты 14-й роты начинают вытаскивать свои 37-мм орудия из лодок. Они еще не успели отдохнуть от болот западного берега, но то, что оказалось на восточном, было гораздо хуже. Ил водоотводных канав и грязь беспрерывных болот оказались первыми противниками «панцирягеров» полковника Гиппа в России. «Орудие погружалось в грязь по оси. Держать темп наступления было чрезвычайно трудно», — проклинал свою судьбу Вилд. Тащась сквозь болота, расчеты встречали и русских — но пока это были лишь пленные, полуодетые и ошарашенные ночным нападением[559].
…Северо-запад Северного острова, где через несколько минут пойдет батальон Ельце, сотряс землю снаряд № 4 «Одина». Для него же, первого батальона, обрабатывает главный вал I/99, а мортирный дивизион Галля — Западный и Восточный форты, накрывая и дома комсостава. 13-я рота I.R.133-ro наносит удар по юго-восточной части главного вала на Северном острове — расположению 98 ОПАД.
…Услышав грохот «Анемоны», артиллеристы 98-го противотанкового дивизиона бросились к технике — им в лицо пахнуло гарью и пылью бури, бушевавшей над крепостью. Заводили тягачи, автомобили, цепляли орудия. Но ехать-то куда? Командиров не видно… Иные бросились к кранам — набрать воды во фляжки перед дорогой. Но воды уже не было.
Снаряды 13 I.R.133, упавшие в расположение, заставили их вновь вбежать в укрытие. Оттуда они могли только смотреть под свист снарядов и шелест осколков, как загорается то один, то другой тягач, и, отброшенные взрывами, кувыркаются их орудия.
Те, кто остался в казарме, где от зарева, вставшего над границей, вдруг стало светло, разбирают винтовки, шинели, противогазы. Но патронов нет — дневальный наотрез отказывается выдавать их без командиров.
…Бегущие через Трехарочный мост красноармейцы и не узнали, что именно им предназначался снаряд № 4 «Тора» (правой установки «Карл»). Его цель — чуть левее въезда на мост на Северном острове. Однако если бы он грохнул, то накрыло бы и далеко левее, и далеко правее… Однако он не грохнул и даже не вылетел — и сейчас у «Тора» с проклятиями суетится его многочисленный расчет, — снаряд № 4 застрял в казенной части из-за того, что его медный поясок оказался то ли слишком толст, то ли недостаточно обработан или скошен не на ту сторону. Попытки вытащить снаряд пока безуспешны[560].
98-й артполк смещает удар все восточнее — I дивизион по юго-востоку Южного (где, в общем-то, частей нет), III — вдоль железнодорожных путей к северо-западу от Северного, где пойдут подразделения 135-го, отсекая крепость от города, второй — по северо-восточному сектору кольцевой казармы Цитадели, расположению 455 сп и 33-го отдельного инженерного полка.
Вот и у «Одина», собиравшегося сотрясти Западный форт, засуетился расчет — та же проблема, в казенной части застрял снаряд. Как и расчет «Тора», его пытаются вытащить своими силами, надеясь возобновить стрельбу. Однако в ближайший час у них ничего не выйдет…
3.35. Первые части немецкой авиации перелетают Буг[561].
Услышав наверху рев моторов, мечущиеся по крепости бойцы увидели, как там, еле видные на сером, застланном дымами фоне неба пошли черные самолеты.
«Нарцисс» 3.35 — 3.40
3.37. Не встречая вражеского сопротивления, переправляется первая волна 341.D.
3.40. Штаб XII А.К. докладывает обстановку командованию А.О.К.4; штаб армии ориентирует, что и у соседа слева никакого существенного сопротивления.
Огонь артиллерии Arko 27 смещается все дальше на восток. Из зоны обстрела выведены все острова, кроме Северного, мортирный дивизион бьет по Западному и Восточному фортам и пространству между ними, где бегут люди, пытающиеся вырваться через Северные ворота. Хотя основная часть пока в укрытиях, пережидая обстрел.
Еще в первые минуты семья лейтенанта Бобкова выскочила из своего дома, одного из домов ДНС перед Западным фортом. Подбегая к бывшему пороховому погребу, они надеялись, что окажутся в надежном убежище. Тяжелый замок на двери «убежища» развеял их надежды. Там, перед входом, находившимся как бы в небольшой нише, на площадке, под нависшим бетонным козырьком уже столпилось несколько семей, безуспешно пытаясь сбить замок.
Почему они не пытались найти другое укрытие? Например, расположенные гораздо ближе Восточные и Западные форты? Пришлось бы бежать по открытой местности, да и бурю, бушующую над фортами (основной цели тяжелой артиллерии на Северном острове), было видно и из-под бетонного козырька.
…Вскоре смерть пришла и к ним. Грохнувший снаряд взорвался почти рядом со скопившимися у входа людьми. Мл. лейтенанту Бобкову оторвало ноги, Азальда и Раиса Бобковы были убиты мгновенно. Осколки посекли и насмерть испуганного Леню. Но он только ранен, пытается спрятаться под ногами у немногих выживших. Еще два снаряда! На землю валятся новые трупы, живые с криками устремляются прочь — к клубу 98 ОПАД. Леня от страха не может даже плакать — остался у того, кто был ему защитой — периодически терявшего сознание, умирающего отца.
12-я рота I.R.133 бьет по дороге, ведущей из Восточных ворот, отсекая прорыв тягачей 98 ОПАД, чье расположение накрывает I/A.R.98, второй и третий дивизионы артполка уже вывели огонь за крепость — II/A. R.98 обрабатывает развилку железнодорожных путей у моста через Мухавец, III/A.R.98 — южный въезд на путепровод (северо-западнее крепости). I/A.R.99 — валы бастиона западнее Северных ворот. Таким образом, заканчивается обработка главного вала — фактически он обстрелян на всем протяжении. Все, что там могло быть приготовлено — проволочные заграждения, пулеметные гнезда, — должно было быть уничтожено. 1939 г., показавший значение главного вала, не должен был повториться.
Артиллеристы 98 ОПАД сейчас ощутили всю силу артогня — от испуга многие тряслись как в лихорадке. «Чтобы успокоить себя, мы прижались к стене, но и она содрогалась. В суматохе и смятении мы смотрели друг другу в глаза и спрашивали: „Что же это такое? Почему не объявляют боевой тревоги? Где командиры?“»[562]
По Западному острову штурмовые группы неотвратимо движутся к Центральному. В то же время в южной части Западного острова концентрируются советские бойцы из пограничных подразделений. 11-я рота, пробежав по центральной дороге, рассекла остров на 2 части, зачистив его центр. Однако в южной и северной, попрятавшись в горжевые казармы валов и в казематированные редюиты (пкт 242 и 247), скопилось около 80 человек. Из казармы окружной школы шоферов[563] прозвучали выстрелы. Ее блокировало 12–15 человек 11-й роты. Завязалась первая перестрелка…
В это время в центре Западного острова 11-я рота пронеслась мимо расположения транспортной роты 17-го погранотряда, чей командир, старший лейтенант Аким Степанович Черный[564], сумел прибежать к своим бойцам уже в первые минуты обстрела. Там находилось около 30 человек, остальные были убиты, ранены или через мост убежали в Цитадель. Черный решил первым делом вывести машины и, оставив в расположении пару бойцов, вместе с остальными бросился к гаражам, располагавшимся слева от казармы окружной школы шоферов. По пути встретили ее начальника, старшего лейтенанта Ф. М. Мельникова, жившего в одном доме с Черным.
Теперь бойцы погранвойск бежали к границе тем же путем, где несколькими минутами до этого, только в противоположном направлении, протопали солдаты 11-й роты 135-го полка. Подбежав к казарме школы, пограничники заметили, что она окружена. Упав в окружающий школу кустарник, группа Черного открыла огонь из двух своих пулеметов. Теперь в окружении оказались уже солдаты 11-й роты…
Однако большая часть пограничников, оказавшаяся на пути 11-й роты, отошла на северную часть острова. Командование над ними принял также живший на Западном лейтенант А. П. Жданов — один из командиров окружной школы шоферов погранвойск.
Основная масса группы Жданова — у пкт 242, где и располагалась школа шоферов. 15 человек — на северной оконечности Западного острова[565]. У них в руках оружие, и воевать они умеют.
«Группа советско-русских пленных. Ужас от немецкого артиллерийского огня еще не сошел с их лиц. Обстрел и немецкий штурм прошли так неожиданно, что некоторые из советских солдат даже не оделись». Одеться успело явно немного. Но кое-кто — уже в фуражке. Возраст — 19–20 лет, (командиров и приписных нет). Руки поднимают не все. Учитывая маршрут Хабеданка, снято, вероятно, где-то у вала (или дамбы) у Буга, хотя часть бойцов явно не принадлежит к пограничным войскам…
Цитадель в эти минуты, между окончанием артобстрела и вторжением штурмовых групп, напоминает растревоженный муравейник. Большинство пытается выбраться через Трехарочные ворота, однако многих из них пугает продолжающийся сильный налет на его восточную часть. Поэтому, надеясь его переждать, люди прячутся в восточной части кольцевых казарм, расположении 455 и 33-го инженерных полков, и в горжевых казармах укрепления, впоследствии прославившегося под именем пкт 145.
Однако большинство никуда не бежит — в ужасе от артобстрела, лишившись командиров и не получая никаких команд, не имея оружия, подчас сгоревшего где-нибудь в кольцевых казармах, они забились либо в подвалы, либо в любые кажущиеся надежными убежища. Многие, впав в панику, просто мечутся в ужасе по двору Цитадели, среди дыма, трупов и пожаров.
Нельзя забывать, что лишь за месяц численность соединений резко выросла за счет как молодых солдат, так и приписного состава. Это были уже не ветераны финской, а молодые, большую часть первого месяца своей службы проведшие на строительстве приграничных укреплений солдаты.
Что мог сделать красноармеец без командира? Разве что одеться и схватить винтовку, стоящую здесь же, в расположении. А после? Выходить на позиции, указанные в плане прикрытия? Но вряд ли сержанты, в лучшем случае оказавшиеся рядом, досконально знали район сосредоточения, по которому уже или пронесся артогонь, или осторожно шли штурмовые группы вермахта. Да и на чем? Автотранспорт горит на глазах, лошади, смертельно раненные, ржут так, что сжимается сердце даже у привыкших ко многому людей поколения 30-х. Бежать на восток? Но ведь большинство в Цитадели — это спецподразделения (транспортные, артиллерийские). Бежать, бросив матчасть? Бежать, не имея приказа? А дежурные подразделения? А посты?
К тому же — не прозвучало объявления войны или тревоги (последнее должны были сделать те же дежурные подразделения), да и ни врагов никаких вокруг. Что происходит? Артогонь и самолеты в дымном небе еще не повод бросить все и бежать на восток без оружия и сапог.
А командиры, которых все ждали, наскоро простившись с семьями, в первые же минуты побежав к своим подразделениям, пока пережидали обстрел, бушующий в восточной части Северного острова.
Начальнику штаба 98 ОПАД Ивану Акимочкину, оставившему в ДНС жену и двух детей, не успев надеть ремень и фуражку (он держал их в руках), прорваться удалось: вбежав в штаб, увидев бойцов, столпившихся у дневального, он тут же приказал выдать патроны.
Брест. Встретив на первом этаже обкома секретарей Новикову и Красовского, двух милиционеров и несколько пришедших в обком коммунистов, Тупицын увлек их всех за собой в подвал. Одного из коммунистов послал в штаб дивизии — узнать обстановку.
«Тюльпан» 3.40 — 3.45
3.40. Замечена белая ракета в 900 м восточнее моста. Кто там — одна из передовых групп Ельце (кто-нибудь из идущей к северу от цитадели роты Кене)? Если так, то они сильно рискуют — через секунду там начнет работать артиллерия фон Кришера.
Основные силы батальона — уже на восточном берегу, одни прочесывают казармы 131 ап, другие идут в сторону главного вала, как нож по маслу. Здесь же Йон размещает свой КП. Русских множество — но они все ошарашены. В тыл по мосту бегут первые пленные…
3.42. Переправляется 3-я волна I.R.135. Главные силы I.R.130 уже на русском берегу.
3.43. Никакого огня вражеской артиллерии, сопротивление самое незначительное. Огнем мортирного дивизиона с оптической разведкой проведено разрушение форта V.
Огонь Arko 27 переносится все восточнее. Сейчас фон Кришер обеспечивает в первую очередь поддержку пехоте I/I.R.135 (майора Ельце), огибающей крепость с севера, и III/I.R.130 (майора Ульриха), обходящей ее с юго-востока, захватывая переправы на Мухавце. Поддерживая Ульриха, первый дивизион A.R.98 молотит в 500 м юго-восточнее Южного острова, второй — продолжает обстрел железнодорожной развилки, ту же территорию крушит и мортирная батарея. Остальные мортиры Галля бьют по восточным валам крепости. После обстрела 210-мм мортирами там не должно остаться ничего, что могло бы помешать движению по танковой магистрали № 1.
Третий дивизион A.R.98 бьет между главным валом и железной дорогой, первый A.R.99 — по главному валу западнее Северных ворот.
Главным успехом этих минут стал выход батальона Набера на Мухавец — в 3.45 группа лейтенанта Лера (2-я рота) взяла мост «Гипп» и железнодорожный мост «Холм», что, по замыслу, должна была сделать группа Кремера. Но где Кремер — неясно.
В эти минуты лейтенант Кремер вновь несет потери — вот уже и третья, изрешеченная пулями 84 сп лодка, набравшая воды по самые борта, тонет, едва пронесясь под Трехарочным мостом. Экипаж выпрыгивает в воду, прямо перед казармой 33-го инженерного полка, на виду у десятков русских, бегущих по мосту… Все, что можно сделать — забежать под него…[566]
А две лодки Кремера мчатся дальше…
За несколько минут до захвата Лером мостов на Мухавце, через мост передового рва (пкт 227) подразделения батальона Ульриха вошли на Южный остров. Вскочив на валы у Южных ворот и установив там пулеметы, они прикрыли огнем штурмовые группы: те, вбежав на остров, и, пронесшись через Южные ворота, устремились к госпиталю[567].
В это время группы курсантов полковой школы 84 сп, бойцов 95-го медсанбата и несколько выживших пограничников, скопившихся несколько левее Южных ворот, пока не предпринимали никаких действий — ситуация была все еще неясной. Но, похоже, придется повоевать… И убивать.
А медсестра Прасковья Ткачева продолжает спасать — в хирургическом пламя уже бушует вовсю. Выхватывая последних, что чувствует она, слыша, как из дыма к ней взывают те, кого уже не успеть спасти? Ткачева вынесла двадцать, нескольких — присоединившаяся к ней медсестра Нина Косенкова. В послеоперационной уже бушует пламя… Ткачева и Косенкова видят, как рушится ее крыша. Последние вопли смешались с клубами дыма и грохотом…[568]
Они, надрываясь, продолжают тащить в укрытия тех, кому повезло. Пока.
…Майор Ельце, командир атакующего с севера I/I.R.135, облегченно вздохнул — роты, не встречая сопротивления, прошли Северо-Западные ворота, заняв большой сектор главного вала! Все, захвачен важнейший оборонительный рубеж, сентябрь 1939-го не повторится. Теперь вперед, захватывая растерянных русских и метая гранаты вовнутрь многочисленных строений и подземных казарм, не тратя времени на прочесывание. Цель — дорога, идущая через Северный остров.
Полоса наступления Ельце включала казармы 125 сп, Западный форт и дома начсостава.
Сержант, командир минометного расчета минометной батареи 125 сп В. И. Фурсов: «Бойцы нашей батареи взяли винтовки (их оказалось всего около 12, да и то учебные, и несколько десятков патронов) и выскочили на улицу. В этот момент из штаба полка к нам прибежал лейтенант Полтораков (командир взвода разведки) с шашкой наголо и закричал: „Товарищи, за мной, в районе конюшни немцы![569]“»
Подбежав к главному валу, красноармейцы начали перестрелку с захватившими его солдатами Ельце.
…Последние фазы артналета «сорок пятой» пришлись как раз на северо-запад Северного острова. Именно туда, к расположению своего полка, надеясь вывести 4-ю роту, и пробивался капитан Шабловский, но артиллерия не позволила ему это сделать.
Капитан и другие командиры 125 сп, вооруженные лишь пистолетами (среди них начарт полка П. Д. Войтенко, батальонный комиссар С. В. Дербенев (замполит 125 сп), военврач Гаврилкин, мл. л-т. Кравченко, политрук Синичкин и еще 10–12 человек) переждали огонь в каменном здании склада одного из подразделений связистов, стоявшего между домами № 2 и № 3. Здесь перевели дух — позади, на таком коротком пути, уже лежали мертвые двое из них — лейтенанты, а навстречу, перебежками от дома к дому — несколько женщин, пытаются уйти к дороге. Но вот залпы стихли… «Вперед!» — Шабловский и его группа пытались было подняться. Но тут — новая и более серьезная опасность — первые пулеметные очереди бьют по мечущимся красноармейцам! Заметались и командиры с Шабловским во главе — подскочили было к дому № 3, но там навстречу им уже били пулеметы батальона Ельце, справа от конюшни. Их огонь усиливается — приходится отказаться от дальнейшего пути. Шабловский с частью группы, отходит назад, к дому № 5… А ведь они почти прошли — уже было видно, как с окон второго этажа казармы 125 сп, выбросив вниз матрасы, прыгают курсанты полковой школы — лестницу, ведущую наверх, разбило снарядом.
Проблемой I/I.R.135 стало то, что казармы 125 сп стояли как раз напротив Северо-Западных ворот. Огонь из них был открыт сразу же — в итоге казармы пришлось обходить и, разделившись на группы, врываться на Северный с других направлений.
Успешнее пошло дело у тех, кто побежал вдоль Мухавца — там, в валах, размещались преимущественно склады, где пережидали обстрел семьи начсостава. Отсюда солдаты I батальона пошли к Западному форту — основной, после главного вала, цели в западной части Северного острова. На их пути оказались дома начсостава, на крыльце одного из них — корпуса № 9 (вернее, уже его развалинах) сидели только что потерявшие детей Иван и Александра Почерниковы.
Тамара Джиджишвили (корпус ДНС № 8): «С рассветом в наш дом ворвались немецкие автоматчики[570]. Расталкивая женщин и детей, немцы метались по коридору и комнатам, открывали шкафы, разбрасывая постели, видимо искали наших мужей. Закончив обыск у нас и у Ивановых, они побежали к Почерниковым. Мы стали кричать Ване. Он вскочил с пистолетом в руке. Первый же немец — верзила с поднятым воротником, упал навзничь. Другой пустился бежать, но Ваня застрелил и его. Затем еще и еще выстрелы… Ваня направил пистолет на Шуру. Выстрелив в нее, он покончил с собой»[571].
В доме № 5 немцев увидели еще издалека — решили укрыться пока на чердаке. Там, помимо Шабловского и уже упоминавшегося Войтенко, находились сейчас и другие, не сумевшие пробиться к своим частям ст. л-т И. Д. Панарин (комвзвода 333 сп), военврач 3-го ранга М. Н. Гаврилкин[572]. В корпусе № 5 нашла убежище и С. И. Ноздрина: «…B доме, где остановились, были военные и женщины. Военные находились на чердаке… Старшим был Шабловский, его все знали и слушали. Вооружены были пистолетами»[573].
Помимо командиров в доме № 5 находились и несколько бойцов 125 сп. Стараясь не обнаруживать себя (с пистолетами много не навоюешь), ждали возможности выбраться — но кругом уже были немцы.
…Тамаре Джиджишвили, как и всему дому № 8, повезло — ибо, как правило, единственной альтернативой обыску была граната М-24, летевшая в любое, представлявшее опасность помещение. Суровый принцип уличного боя «перед тобой идет твоя граната» стал в эти минуты смертельным для многих членов семей комсостава…
Услышали нерусскую речь женщины (среди них и М. П. Кропельницкая), по совету капитана Гончара, прятавшиеся в складах под валами у Мухавца (пкт 143–144). Они полезли под нары, спрятав туда же детей. Однако немцы, пробегавшие мимо, даже не стали утруждать себя обыском — в дверь влетела М-24, смертельно ранив прятавшегося там же красноармейца. Несколько осколков поразили двух женщин и 2-летнего сына Кропельницкой[574].
Немцы побежали дальше — до дороги через Трехарочный, первой цели атаки, осталось несколько десятков метров.
Центральный остров. Паника заразна, но не все ей поддаются. 3-й батальон 84 сп чувствует себя победителем после обстрела лодок Кремера, комиссар Ефим Фомин пытается навести порядок, ему помогает комсорг Самвел Матевосян[575].
В расположении 9-й погранзаставы после только что закончившегося на Центральном острове артобстрела осталось в живых примерно 17 человек, включая ее командира лейтенанта Кижеватова. Первое средство от сильнейшего нервного потрясения — махорка. Она нашлась у коновода Алексеева. Первым делом закурили. Затем стали готовить оружие[576].
Пограничники 3-й погранкомендатуры, расположенной в противоположном крыле того же здания, также полуодетые, пытаются откапывать из-под обломков стен винтовки. Уничтожают документы.
В полумраке подвала 333 сп — более 100 человек, среди них 10 младших командиров, 5 лейтенантов[577]. Лейтенанты Санин и Потапов группируют вокруг себя знакомых бойцов.
В это время на Центральном, потерявшем почти весь автотранспорт (именно дым от горящих грузовиков 31-го автобатата закрывал полнеба) хаос достиг предела — младший сержант 75-го разведбатальона К. И. Жармедов: «Когда мы с большими трудностями начали приближаться к танкам, то нас с наших же танков обстреляли пулеметными очередями. И вот, оставшиеся в живых, а их оказалось очень мало, бросились обратно в казарму. Командного состава среди нас не было»[578]. Продолжалось бегство через Трехарочный мост красноармейцев, группами и поодиночке, использующих последнюю возможность покинуть пожарище крепости.
Но многие же в эти минуты бежали через Трехарочный мост в противоположном направлении: наконец-то пришли командиры, среди них были те, кто уже в ближайшие часы возглавит оборону крепости.
Живший в ДНС начальник полковой школы 44 сп (находившейся в северном секторе кольцевой казармы) старший лейтенант В. И. Бытко вбежал на Центральный одним из первых — он, взяв группу курсантов, и не тратя времени на поиски остальных, повел ее к Северным воротам — за ними, у полкового обоза было место сбора полка по боевой тревоге. Далее все подразделения 44 сп должны были идти в район сосредоточения — старое стрельбище к северу от Бреста[579].
Почти вслед за ним в Цитадель, надеясь, выводя полковую школу, вынести из находившегося там же штаба и секретные документы, и полковое знамя вбежал и командир 44 сп майор Гаврилов. Ни знамени, ни документов — штаб горел, да и бойцов своего полка Гаврилов встретил не более двадцати. Остальные уже бежали к главному валу сами, не дожидаясь командиров, или укрылись в подвалах, откуда доставать их времени уже не было.
И через несколько минут бежал обратно и командир 44 сп к Северным воротам, где находилось самое крупное из остававшихся в крепости подразделений — 1-й батальон, размещавшийся с их левой стороны.
…Вбежав на Центральный остров, техник-интендант 2-го ранга Иван Черняев, заведующий делопроизводством обозно-вещевого снабжения 333 сп, первым делом бросился к расположению полка — именно там было место сбора по тревоге. Однако увидев, что оба этажа горят, в растерянности остановился и кинулся назад — к Трехарочному.
Туда же — и несколько командиров, ночевавших в расположении полка в ту ночь, стремясь прорваться в район сосредоточения, предписанный при боевой тревоге. И. В. Осадчий: «Я при любых обстоятельствах должен был прибыть на сборный пункт полка, находившийся в нескольких километрах северо-восточнее Бреста, в лесу у деревни Новые Задворцы»[580].
Из 333 сп уходили как целыми подразделениями под командой своих командиров (дежурная рота, наиболее боеспособное в эти минуты подразделение, почти в полном составе перебежала к Трехарочным[581]), так и группами: разбуженные грохотом писари 333 сп, один из которых был ранен в ногу влетевшим в окно осколком, выбежали в коридор, решив попасть в штаб (на втором этаже). Расположенное рядом караульное помещение уже опустело, сверху со второго этажа слышались крики и стоны раненых, лестничные площадки завалены обломками… Коридор постепенно заполнялся дымом — где-то начался пожар. Писари, не имея оружия, побежали к Трехарочным.
В эти минуты к мосту, но с другой стороны примчался командир 2-го батальона 333 сп старший лейтенант Мамчик, один из опытнейших командиров, прошедший финскую войну — там, у Трехарочного, он и встретил свою роту, едва успевшую перебежать через мост. Опытный комбат и вооруженное подразделение — так образовалась одна из первых сильных боевых групп.
Они столпились у пкт 145, прячась за дымом — здесь на валу горит даже трава, — вероятно, взорвался один из зажигательных турбореактивных снарядов.
Южный остров: среди корпусов госпиталя показалось несколько мокрых пограничников, отходящих с Западного острова — группы Кукушкина и Русакова. Они укрылись в каземате, куда Ткачева и Косенкова стаскали больных. К ним присоединились и Ровнягина[582] с Хорецкой, служащие госпиталя — всего 28 человек. При перевязке одного из пограничников — Родионова (стрелка 3-й резервной заставы), выяснилось, что рядом, впереди, в кустарнике лежит раненый Кукушкин.
19-летняя Вера Хорецкая кинулась к нему, чтобы перевязать.
3.45. Оседает пыль последних разрывов на восточных валах. Артиллерия дивизии выполнила свою задачу. 8,8-см зенитному орудию унтер-офицера Клаусена приказано после наводки переправы переправиться на тот берег и занять позицию у железнодорожного моста.
3.50. Начальник инженерных частей корпуса получает приказ сразу после завершения разведки начать наведение моста.
3.55. Группа лейтенанта Лера видит, как к мосту «Гипп» несутся две немецкие штурмовые лодки — наконец-то, это же Кремер! Короткое обсуждение — надо двигать дальше, к третьему мосту («Вулька»), Там поможет и группа лейтенанта Кляйна (тоже из первого батальона).
3.55. 2/Pi.81 начинает наведение 8-тонного моста к Северному острову (непосредственно к западу от северной оконечности Западного острова).
3.55. Сообщения от бронепоездов — с 23.00 они уже в Малашевиче. Однако поскольку вокзал и разгрузочный (рельсовый) путь преграждены, выгрузку боеприпасов начали только в 3.00 22.6. Время вступления в бой из-за полной нехватки вспомогательных средств совершенно неясно. Над установлением радиосвязи работают.
98 ОПАД: Акимочкин быстро наводит порядок — одного послал в город за ключами от склада боепитания, второму — подать к штабу машину, третьему — заправить бензином автомобили, прибывшие на склад, четвертому — тягач, стоявший под обстрелом, вернуть в укрытие.
…Дороги Южного острова были густо усыпаны сорванными взрывами ветвями и листьями, тут и там на них лежали трупы лошадей или русских, в одном нижнем белье или полуодетых. Живых почти не было — и поэтому довольно быстро среди горящих корпусов госпиталя показались первые солдаты батальона майора Ульриха (III/I.R.130). К этому моменту большинство больных уже были укрыты в подземных казематах. Понятно, что оружия или боеприпасов у больных и у большинства медперсонала не было. Тем не менее по штату[583] в 95 мсб имелось 5 самозарядных винтовок, 2 пистолета-пулемета, 33 пистолета, 99 винтовок и карабинов. Что касается Брестского военного и корпусного госпиталей, то, по крайней мере, личное оружие имело их руководство: в Брестском военном это — начальник, военврач II ранга Маслов и заместитель по политчасти батальонный комиссар Н. С. Богатеев.
Оба они во время обстрела организовывали эвакуацию раненых. Маслов успел укрыться в подземные помещения, батальонный комиссар Богатеев, уничтожавший секретные документы в своем кабинете, — нет. Вытащив пистолет, он выскочил как раз навстречу солдатам Ульриха — и выстрелами из нескольких карабинов был мгновенно убит.
В эти же минуты смертельно ранен и начальник госпиталя 28 ск военврач II ранга С. С. Бабкин.
Вера Хорецкая как раз перевязывала Кукушкина, как вдруг показались двое немецких солдат. «Стойте! Здесь раненые!» — инстинктивно попыталась заслонить его собой, но ярость атаки уничтожила и раненого и медсестру…
Через минуты немцы уже приближались к каземату, где была Ткачева — сразу же грохот выстрелов под его сводами, казалось, заглушил стрельбу на острове. Солдаты Ульриха отошли…
Все в каземате ждут, что вот-вот подойдут свои — полевые части РККА.
Тем временем подразделения III/I.R.130[584] захватывают госпиталь. Еще звучат откуда-то выстрелы, и полностью госпиталь прочесать не удается, более того — к берегу Мухавца не подойти из-за огня, ведущегося с кольцевой казармы (сектора у Холмских ворот, где уже вполне оправились бойцы 3-го батальона 84 сп). Тем не менее Ульрих, взяв Южный остров, свою задачу выполнил.
3.56. От огня артиллерии взлетает в воздух склад боеприпасов в западной части Пухачево.
В полосе I.R.80 (34 I.D.) наведен мостик на надувных лодках.
3.58. Все еще никакой вражеской артиллерийской деятельности.
4.00. У 45 I.D.до сих пор еще никакого вражеского сопротивления. Подтягивается I.R.135.
4.00. Солдаты первых волн 10, 11 и 12-й рот вбежали на Центральный остров[585].
Грохот пулеметной очереди, несколько выстрелов у Тереспольских услышали все. Услышали, несмотря на стрельбу на Южном и Северном, вопли раненых и умирающих. Иван Долотов: «Со стороны Холмских и особенно Тереспольских ворот раздавалась сильная винтовочная стрельба вперемешку с автоматным огнем»[586].
Они уже здесь?!
Стрельба у Тереспольских — значит, враг пришел. Значит, сейчас начнется иное, уже не артобстрел… И потребуется не только прятаться, спасать и спасаться, но и заставить спасаться их…
Казарма 84 сп. Немцы с тыла? Пара пулеметов — к окнам на двор Цитадели. Туда же — несколько десятков бойцов с винтовками.
«Прибыла в Одессу банда из Ростова…» — чьи-то руки с вытатуированным на запястье якорем ловко заправили ленту.
Второй номер молчалив. Узкие глаза на смуглом лице прячут переживания.
Закуток под лестницей в здании 9-й погранзаставы. Кучка полуголых оставшихся в живых пограничников, семья Кижеватова. Сам он уже оделся. Автоматная очередь у ворот — и через минуту мимо окон заставы в сторону Трехарочных ворот пронеслись люди в форме, виданной ранее лишь к западу от Буга.
Кижеватов, мгновенно оценил ситуацию: «Еремеев, откопать пулемет»![587] Высокий и худой, в одних трусах, Григорий Еремеев бросился к завалу. С ним второй номер — Алексеев[588]. Руками начали разбрасывать кирпич.
Брест. Подвал обкома ВКП(б). Собралось уже около сотни человек — среди них почти все члены бюро обкома и горкома. Тупицын наскоро обсуждает с ними обстановку — говорит, что только что прибежавший посыльный сообщил, что в штабе дивизии уже никого нет, все выехали за город на КП.
Новостей мало — в городе, объятом паникой, не удалось связаться ни со штабом армии, ни с погранотрядом.
Все больше слухи (кто-то сказал, что на юге города, за Мухавцом, уже слышны пулеметы), да и обстрел, похоже, усиливается. Пришел обкомовский шофер — легковую автомашину секретаря обкома помяло, но грузовики исправны, заправлены бензином… Мест хватит… Выжидательно смотрят на «первого»… Но Тупицын не спешит покинуть город — одному из секретарей поручено подготовить Брест к эвакуации, второму — уничтожить секретные документы, третьему — обеспечить вооружение коммунистов.
«Собраться вновь здесь же, через час».
4.03. Штаб 45 I.D. Деттмер дает предварительное донесение в XII А.К. — нападение идет планомерно, и главные силы ведущих наступление частей переправились успешно. Истребителями эскадры Мельдерса в воздушных боях, в полосе дивизии между Бяла-Подляской и Брест-Литовском добыто несомненное воздушное превосходство.
…Атакующие подразделения батальона Праксы разделились на три группы: первая бросилась к Холмским воротам, вторая — к стоящей посреди двора Цитадели церкви, третья — к Трехарочным. Кроме того, несколько солдат 10-й роты вбежали в помещения кольцевой казармы у Тереспольских ворот, захватив, в том числе электростанцию.
Пробежав между разрушенным зданием пограничников и горящим — 333 сп, штурмовая группа быстро достигла Трехарочных, моста, по которому навстречу ей к своим подразделениям продолжали бежать командиры.
Помощник начальника штаба 44 сп лейтенант Н. А. Егоров[589] столкнулся с немцами в правом туннеле Трехарочных. Егоров успел трижды выстрелить и метнулся в дверь, справа, где находилась кухня 455 сп. Большую ее часть занимала кухонная плита. Прыгнув за нее, Егоров упал на пол — тут же посреди кухни разорвалась граната. Плита спасла Егорова. Немного подождав, он вошел в соседнее помещение — и, услышав приглушенные голоса, спустился в люк, ведущий в подвал[590].
Его преследователи побежали дальше, но не все. Часть из них вбежала в столовую 33-го инженерного полка, где не было никого, кроме поварих и дежурного наряда.
Остальные выбежали на мост — неожиданно навстречу им метнулись другие «камрады». Экипажи Кремера! Короткие приветствия, и «лодочники» побежали во двор Цитадели, а солдаты III/135 короткими перебежками — на Северный остров. Их увидел от склада боеприпасов 44 сп (Северные ворота) Н. М. Исполатов: «По Мухавецкому мосту, у Трехарочных ворот двигались гитлеровцы. Они шли медленно, то и дело замирая, как собаки на стойке. [Но после первых же выстрелов по ним], согнувшись, бежали вперед»…[591]
План атаки I.R.135 предусматривал вначале захват Центрального и лишь потом, через Северный идти на территорию Центрального вокзала. Однако, вероятно увлекшимся солдатам Праксы показалось, что ситуация складывается так, что приказ можно и скорректировать самим, на ходу… Русские не сопротивляются, и, похоже, сейчас именно тот момент, когда, как они говорят, «куй железо, пока горячо».
Увидев, что немцы уже на Центральном, поток людей через Мухавец устремился с удвоенной силой.
Не теряя времени, солдаты батальона Праксы, засевшие в столовой 33-го инженерного полка, начали обстрел Трехарочного моста и части двора Цитадели — били почти в упор, по красноармейцам, не имевшим оружия и не понимавшим, откуда ведется огонь[592].
Среди пытавшихся пересечь мост и командир взвода приписного состава 33-го инженерного полка ст. сержант Иван Долотов (в валах у Трехарочного (пкт. 145) размещался его взвод). Иван решил, что если не доберется до него, то не выполнит ни воинского, ни комсомольского долга.
Схватив из пирамиды ручной пулемет Дегтярева и коробку с дисками, Долотов выпрыгнул в окно со стороны Мухавца и бросился к мосту. Туда уже «бежали со всех сторон люди, но вступив на мост, падали убитыми. Откуда велся ураганный огонь по мосту, было не разобрать в этой застланной дымом рассветной мгле… Через мост дороги не было»[593].
Красноармейцы и командиры, среди них и Иван Черняев, сбежав с моста, устремились вплавь.
…Бытко со своими курсантами лишь чуть запоздал — встреченный у Трехарочных огнем, он повел бойцов к разрыву в кольцевой казарме, куда бежали сейчас десятки полуодетых людей.
К воде подбежал и Долотов, но понял, что с пулеметом не переплыть. Сзади раздался грохот моторов — оглянувшись, Иван увидел, что напротив Белого дворца (пкт 163 — Р.А.) в реку съезжали три танка Т-38 75 орб, за каждый из них держались один-два красноармейца. Долотов побежал к 75 орб, надеясь зацепиться за один из них. Но работающих Т-38 больше не было, у Белого дворца их осталось лишь четверо, брошенных, по-видимому, из-за неисправности или повреждений, полученных при артобстреле. Спустившиеся в Мухавец Т-38, добравшись до противоположного берега, огибая валы, исчезли в направлении Кобринских ворот[594].
Туда же вместе с переправившимися вплавь через Мухавец курсантами ушел и Василий Бытко[595].
В это время штурмовая группа III/135, вбежавшая на Северный остров, повернула направо — вдоль вала (пкт 145). Долотов их увидел одним из первых: «Навстречу мне бежала группа из 4–5 человек. Мы поравнялись напротив пекарни, расположенной тоже в земляном валу. Расстояние было небольшое, и меня поразила их форма. В следующий момент я лежал на земле, а сквозь листву ивняка, растущего вдоль берега, били автоматные очереди. Некоторое время я лежал не шевелясь, скрытый небольшим бугорком земли. „Вот они — немцы!“ Надо вооружить пулемет. Я чуть не заревел от досады, когда обнаружил, что диски без патронов. Конечно, как я не заметил этого раньше? Ведь с патронами они гораздо тяжелее, но вот в горячке и не заметил. Выходило, что я безоружный, и тут я припомнил, что у нас вообще нет патронов. Не было их и в моем взводе»[596].
Обстреляв Долотова, штурмовая группа устремилась дальше, мимо вала пкт 145, в казематах которого находился замполитрука А. М. Никитин, замполит роты приписного состава 33-го инженерного полка. Услышав выстрелы, Никитин и несколько пережидавших здесь артобстрел солдат разобрали винтовки, стоявшие в пирамиде у входа в каземат. Патроны взяли тут же из находящегося рядом ящика (Никитину досталось две обоймы). Из матрацев и досок сделали защитный бруствер. Залегли[597].
Немцы, разделившись на группы, пробежали мимо — туда, где у дверей склада, под нависающим бетонным козырьком находится Леня Бобков, возле смертельно раненного отца, периодически теряющего сознание. Увидев в нише женщин и детей, немцы приказали им выходить и становиться у входа, вероятно, собираясь позже зачистить ее внутренность гранатами. Все, кто мог, вышли, заковылял и раненый Леня… Однако немцы куда-то исчезли, а вокруг продолжали посвистывать пули — и не знающие, куда деваться, люди почти сразу же вновь скрылись в нишу… Тут-то к складу и подбежало трое немцев — один из них, вероятно, считая, что гражданские из ниши уже ушли, не тратя времени на ее осмотр, подстраховался М-24… В этот момент лейтенант Бобков очнулся, отчаянно крикнув Лене «Ложись!!» Мальчик упал прямо на отца, головой к вертящейся на полу гранате. Женщины закричали, прося кого-нибудь откинуть гранату на улицу. Но кто мог отважиться на это… Взрыв! М-24 добила командира роты Бобкова — его же сыну осколки вонзились в спину и ноги. Взрывная волна сорвала замок с дверей, и они распахнулись. Истекая кровью, Леня вслед за теми, кто все-таки выжил, пополз в темноту подземного каземата[598].
…Тут закончился маршрут зарвавшейся штурмовой группы 11-й роты — далее находились Восточные валы, где спустя уже почти 20 минут после артобстрела большинство бойцов уже пришло в себя. Солдат III/135 встретили огнем, не оставлявшим сомнений, — дальше пройти не удастся. Более того, разгоравшаяся по всей крепости стрельба ясно давала понять, что, похоже, русский еж начал ощетиниваться…
Они бросились назад, к мосту, по тому же маршруту, где их уже поджидала группа Никитина: «Мы с напряжением ждали. Показалась группа фашистских солдат, человек 7–8. Они бежали, пригнувшись, по берегу Мухавца (в сторону моста) и нас не заметили. Подпустив их метров на 10–15, мы дружно открыли огонь. Два фашиста упали и остались лежать. Остальные сползли вниз к Мухавцу. В ответ на нашу стрельбу раздались автоматные очереди… Мы зарядили по второй, последней обойме»[599].
Но каземат Никитина не был приспособлен к обороне, со своей тыльной стороны, от Мухавца. Поэтому все решилось быстро — пара пехотинцев[600] метнулась к валу, в кустах которого спасались и жившие в палатках возле него бойцы приписного состава, и кто угодно, бегающий в эти минуты по Северному острову. Они не имели оружия. Запрыгнув на вал, немцы оказались вне зоны огня из казематов — далее, по валу — над казематами и, спрыгнув, оказались прямо перед ними, бросив пару гранат, скрылись. «Я не успел даже поднять винтовку. Раздался взрыв. В дыму послышались стоны: двое убиты, остальных ранило. Начали гореть нары, матрацы. Каземат наполнился дымом»[601]. Схватив одеяло, Никитин и его бойцы минут через 5 погасили огонь.
Немцы отступали дальше, к Трехарочному мосту. Здесь их прикрыли из окон столовой 33-го инженерного полка, но перебежать к ней через мост было уже опасно. Гремевшая отовсюду стрельба говорила о том, что начался серьезный бой — возможно, солдаты 12-й роты уже пожалели, что зашли слишком далеко. Однако было уже поздно — занявшим оборону у моста, на валу, имея небольшой боезапас и находясь практически в окружении, им оставалось только надеяться…
Штурмовая группа, бросившаяся к церкви, достигла ее без особых проблем — навстречу попадались только обезумевшие от артогня русские. Гоня их перед собой, немцы ворвались в церковь, красноармейский клуб. Им навстречу из Трехарочных выбежали «лодочники». Резко начавшаяся стрельба заставила закончить беготню по крепости — часть «лодочников» вбежала в церковь, часть — в стоящее рядом здание столовой комсостава[602].
Однако по-настоящему не повезло тем, кто направился к Холмским воротам или остался прикрывать ушедших туда у Тереспольских.
У Холмских атакующих уже поджидали — пулеметы и винтовки 3-го батальона 84 сп, нацеленные на двор крепости. Стучали сапоги, штурмовая группа приближалась туда, где к бойцам, занявшим позиции у окон, обратился Самвел Матевосян — ответственный секретарь комсомольского бюро 84 сп: «Фашисты, как кровожадный зверь, набросились из-за куста, ибо они боялись и боятся открытой встречи с русскими, советскими воинами. Мы уже имеем жертвы и будем иметь, но враг уже потерял больше, чем мы, и он потеряет много больше здесь, у стен нашей крепости, чем мы… Вы должны понять, что самое главное в борьбе — не поддаваться панике, не впадать в отчаяние, не терять надежды на победу. Мы далеко от Москвы, но я знаю, и вы все знаете, что Москва уже знает, что Иосиф Виссарионович Сталин думает о нас, и я полагаю, что он уже отдал приказ об оказании нам помощи… Пусть почувствуют послушные баронам и князьям молодчики, что СССР не Польша и не Франция… коммунисты и комсомольцы, я обращаюсь к вам в трудную минуту схватки с врагом… будьте достойными сынами отечества… служить примером всему личному составу гарнизона, а большевики не партийные и не комсомольцы не подведут вас. Да здравствует Родина! Да здравствует Великий Сталин!»[603]
Перебегающая штурмовая группа III/135 поравнялась с бойницами казематов Матевосяна. Дождавшись, когда большая ее часть втянется в зону обстрела, он дал команду открыть огонь.
…Очереди застучали почти в упор, выстрелы из винтовок легко находили жертвы. Те, кто пытался отстреливаться, были мгновенно убиты. Оставшиеся разбежались — часть к церкви, часть — вперед, вдоль ограды Инженерного управления (где у них практически не было шансов), кто-то — назад, к Тереспольским, или, отбежав, пытались укрыться за деревьями и открыть огонь. Но им не дали этого сделать — двери казармы распахнулись, и повалили десятки бойцов 84 сп, довершая дело штыками и выстрелами в упор.
«Когда крикнул „За мной! За Родину!“ многие опередили меня. Буквально у выхода столкнулся с немецким офицером. Верзила высокого роста, мне повезло, что он тоже пистолетом вооружен. В доли секунды… одновременно выстрелили, он зацепил мне правый висок, а сам остался… Я перевязал бинтом рану, мне помог наш санитар»[604].
Оружие и полевую сумку (там был лишь план крепости) Матевосян взял с собой. Быстрый обыск трупа не дал ничего, кроме личного знака.
Пока Матевосян перевязывал голову, немцев, убегающих вдоль ограды Инженерного управления — перестреляли — частично еще по дороге, частично бросившихся вплавь по Мухавцу. Нескольких поднявших руки[605] — среди них и офицера, затолкали в кольцевую казарму.
Тем, кто бросился к церкви, повезло больше — деревья парка мешали прицельному огню пулеметов, солдаты, услышавшие стрельбу у Холмских, открыли огонь — преследующих красноармейцев удалось отсечь. Вбежавшие в церковь, в ужасе от русского штыкового удара, остатки штурмовой группы почувствовали себя в относительной безопасности. Они не догадывались, что это лишь начало их мытарств.
4.07. Установление связи с XXIV танковым корпусом. Его передовые части переправляются во всех полосах. Взят мост у Коденя. Никакого (или самое незначительное) вражеского сопротивления.
Оставшиеся у Тереспольских 40–50 солдат Праксы, услышав стрельбу у Холмских, уже через секунды увидели бежавших в их сторону своих товарищей. Еще несколько минут назад гонявшие русских по Западному, они не поверили своим глазам, увидев их теперь уже в роли преследователей, некоторых в ночных рубахах, но с винтовками. Впрочем, было не до разглядывания — вскинув карабины, они, прячась за дровяными штабелями, стоявшими перпендикулярно к кольцевой казарме (вдоль каменной ограды двора пограничников), открыли вдоль нее стрельбу, позволившую несколько отсечь «красноту»…
Однако к этому времени Еремеев и Алексеев[606], несмотря на постоянно обваливающиеся края ямы (в конце концов, ее подпирал еще один боец), откопали «Максим», несколько винтовок, боеприпасы. Принеся оружие к остальной группе, Еремеев сразу же получил новое задание от наблюдавшего за боем у Холмских Кижеватова — уничтожить немцев у поленниц с тыльной стороны здания погранзаставы.
4.10. Начальнику инженерных частей корпуса отдан приказ: так как мост у Коденя взят неповрежденным, в полосе 34 I.D. начинают сразу с 16-т моста. Начинается и наведение моста у южной окраины цитадели.
4.12. 34 I.D: переправляется I/I.R.80. Начинается строительство паромов.
По-видимому, увлекшиеся стрельбой по бойцам 84 сп, немцы отказались от прочесывания выглядящего покинутым здания пограничников.
Поставив пулемет на первом этаже у двери, ведущей во двор погранзаставы, Еремеев открыл огонь. С такого расстояния промахнуться трудно — пулеметные очереди посекли тела многих и многих солдат III/135[607], добивая раненых и разрывая свежие трупы. Вопли, метания… 8–10 минут — и уйти удалось единицам.
Долотов, находящийся у своей казармы, слышал отчетливо, как в дело вступили пулеметы — «огонь велся сплошным и шквальным».
Неизвестные у Тереспольских уже начали бой, а 33-й инженерный, подавленный событиями, еще молчал: вновь очутившись среди беготни и хаоса, разбуженной войной казармы Долотов не знал, к кому обратиться — из средних командиров был только дежурный по части младший лейтенант Коротков. Видно было, что в обстановке он еще не разобрался.
Предпринятые сразу же попытки послать по одному-двое связных, в ДНС (там, в 4 двухэтажных зданиях перед Восточным фортом жил и.о. комполка майор И. Н. Смирнов, мл. лейтенанты Пятаев, Терехов и Пешков) проваливались — связные погибали, даже не доходя до поливаемого огнем со всех концов Трехарочного.
Но многие уже пришли в себя: «Из построившихся в коридоре красноармейцев быстро выбирали неодетых и полуодетых и отсылали в комнаты для приведения в порядок. Всем распоряжались младшие командиры-комсомольцы. Строй был шумный. Состав красноармейцев делился на группы, которые занимали оборону у окон[608]. Вооружены были только винтовками с примкнутыми штыками и без патронов»[609].
Однако пока стрельба велась только немцами с валов — штурмовые группы 12-й роты, залегшие на пкт 145-м, в горячке дали несколько очередей по широким окнам 33-го инженерного — несколько раненых и убитых уже лежали на полу.
…Сразу же по погранзаставе наугад ударило несколько выстрелов из кольцевой казармы — сектор у Тереспольских оказался последним оплотом немцев на Центральном острове, не считая оказавшихся с этой минуты в окружении столовых комсостава, 33-го инженерного полка и церкви. «Что ж, порешим и их». Еремеев и Алексеев тянут «Максим» на стол в кабинет Кижеватова, направив его на проход Тереспольских ворот. Чудом сохранившиеся занавески позволят остаться невидимыми какое-то время.
На крыше погранзаставы залег снайпер Голубцов.
Но пока у Тереспольских — затишье.
…Итак, маятник уже шел в обратную сторону. У Буга, на Западном острове, группа Черного — Мельникова уничтожила, сцепившись врукопашную, обложивших казарму шоферских курсов (пкт 242) солдат 11-й роты, превосходя их почти втрое. Что дальше? Выводить машины? Но слышно, как у Тереспольского моста, единственного связывавшего остров с «большой землей», идет бой. Пока решили так — Черный, считающий, что все происходящее — нечто временное, остается здесь же, у гаражей. Мельников, собрав курсантов, пошел к Тереспольским воротам, но дошел лишь до здания транспортной роты 17-го погранотряда (у пкт 255[610]). Видимо, его остановила вторая волна атакующих подразделений батальона гауптмана Праксы.
О происшедшем на Центральном острове не знает еще никто в штабе полка или тем более дивизии. Не знает даже ведущий вторую волну сам командир батальона — Пракса…
Его решение лично возглавить атаку диктовалось не только стремлением вдохновить солдат личным примером или свойственной Праксе храбростью — в вермахте при прорыве обороны командир батальона был обязан находиться в передовых подразделениях[611]. Его задача — своевременно подтянуть тяжелое оружие, указать ему цели, а в решающий момент — личным примером увлечь атакующих.
Особо это необходимо при атаке второго эшелона — ключевом моменте боя. Он, подтянутый к передовой, вводится там, где атака развивается наиболее успешно — и добивается решающего перелома. Командир батальона при этом лично вводит в бой резервы.
Вот и сейчас — Пракса полон решимости переломить ситуацию.
4.14. 45 I.D. сообщает, что железнодорожный мост обследовали на подрывные заряды — он свободен. По неподтвержденному сообщению, русский начинает вести заградительный огонь. До сих пор еще никакого существенного вражеского сопротивления.
4.14. Секретарь Брестского горкома ВКП(б) Коротков направляет около 40 коммунистов, скопившихся в подвале обкома — в основном работников партийно-советских органов, в облвоенкомат — вооружиться и занять оборону.
4.15. КП 45-й дивизии. Продвижение идет успешно — штурмовые орудия соседней дивизии идут по железнодорожному мосту. КП наступающих пехотных полков, A.R.98 и саперного батальона переносятся через Буг.
…На Южном положение без изменений. Батальон Ульриха перестреливается с русскими в кольцевой казарме, вероятно, скоро начнет прочесывать остров — в его рощах, похоже, прячется их немало.
А вот на Северном положение серьезное. Хотя солдаты Ельце без труда взошли на искромсанный артиллерией главный вал и, огибая казармы 125 сп, двинулись в глубь острова, огонь, ведущийся, казалось, со всех сторон, заставил остановить продвижение. Поначалу в дыму были видны лишь десятки панически убегающих или мертвых красноармейцев — теперь они даже пытались атаковать.
Началось нечто сумбурное, трудноописуемое. Атака развалилась на несколько локальных перестрелок. Самое скверное для атакующих — то, что красноармейцы, оказавшиеся в тылу ударных групп, открыли целенаправленную стрельбу по офицерам. Батальон вступил в серьезный бой.
Дальше всего прошли группы, пошедшие вдоль берега Буга — Мухавца, валов пкт 142–143. Но вскоре остановились и они — чем ближе к Трехарочному, тем больше становилось красноармейцев, в конце концов остановивших атаку.
…Бьются в агонии тела у Холмских, приходят в себя чудом спасшиеся на поленницах у погранзаставы, готовятся к бою залегшие на валу пкт 145, вторая волна 3-го батальона I.R.135 подходит к Тереспольским.
И вьются над крепостью грачи — деревья, где были их гнезда, упали, сбитые снарядами. Но птицы не хотят покидать насиженные места — здесь, среди смертей и пожаров, их дом. А люди в казематах и зарослях готовы этот дом защищать.
Между тем главное уже свершилось. Нет, назвать штурм провалившимся еще нельзя. В эти минуты произошло другое, то, что на просторах СССР определялось кратко, но емко — «коса нашла на камень».
Берлинское время — 4.17.
Глава 2
Коса на камне4.20. На КП XII А.К. прибыл Гюнтер фон Клюге, выслушивает доклад об обстановке. Создается впечатление, что враг исчез. Результаты дальней разведки еще не поступили.
4.25. Командир инженерно-саперного парка получает команду, и железнодорожный мост сразу покрывают досками, делая проходимым для пехоты и транспорта.
* * *
4.30. Штабом 4-й армии потеряна связь со штабом округа. Связь же со своим первым эшелоном утрачена Коробковым уже через 15–20 мин после объявления тревоги[612].
Командующий Западным ОВО Павлов отдает первое боевое распоряжение командармам округа: «Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому»[613]. Штабом 4-й армии, бой в чьей полосе шел уже фактически с 3.15, распоряжение было получено только около 5 часов.
* * *
Продолжается хаотическая стрельба на Северном, через Северные ворота продолжают уходить поодиночке и группами красноармейцы, многие без оружия и обмундирования.
В Цитадели в последние минуты затишья перед второй атакой, нарушаемого лишь пулеметной перестрелкой с немцами, засевшими у Тереспольских, разгорается пожар — на складе военного обмундирования, где в этот момент находились бойцы 44 сп — Петр Котельников (14-летний воспитанник музыкантского взвода) и один из красноармейцев. «Загорелись тюки с обмундированием. Красноармеец взобрался на полку и сбросил несколько сгоревших тюков на пол, но рядом воспламенялись другие. Я побежал за огнетушителем, но никак не мог снять его: слишком высоко он висел. Наконец, после долгих усилий мне удалось оборвать всю доску вместе с огнетушителем. Когда я вернулся, боец держал в руках другой огнетушитель и направлял струю шипящей жидкости на огонь. Пожар не унимался, горели даже стеллажи. На складе стало жарко. Пламя жгло лицо и руки». В итоге, не сумев погасить пожар[614], Котельников и красноармеец перешли в сектор кольцевой казармы, ближе к Центральным воротам.
В масштабах крепости этот пожар был стратегическим — он надвое рассек северо-запад кольцевой казармы.
…Находившиеся в нем бойцы штабных подразделений 44 сп и 455 сп еще не вступали в бой, лишь слыша ожесточенную стрельбу у Холмских, Тереспольских ворот и на Северном острове. Особенностью кольцевой казармы было то, что сквозного сообщения между всеми их участками не было — и подразделения, не имея возможности выйти во двор, сначала осыпаемый осколками, а потом оглашаемый выстрелами, оказались отсеченными друг от друга.
Поэтому в эти минуты, приходя в себя, они, не сговариваясь, начинают пробивать стены между казематами, пытаясь соединиться.
Лейтенант Махнач, выбравшись из-под нар, куда бросился при начале обстрела, закричал: «„Я лейтенант Махнач! Слушайте мою команду — в ружье!!!“ Тогда понемногу стали отзываться бойцы. В подразделении их (в т. ч. и младших командиров) осталось не более 20. Так как не было возможности вести ответный огонь по врагу (его (врага) не было видно, стреляли с противоположной стороны и стояли пыль и дым). Мы начали тем временем подготавливать оборону: пробивали вдоль здания стенки, разделяющие подразделения (роты), собирали запас караульных патронов, которые были в цинковых ящиках в ротах, собирали раненых»[615].
С другой стороны северо-западного сектора начинают ломать внутренние стены бойцы штабных подразделений и полковой школы 44 сп. Они используют железные койки, оружие, части обгорелых и разбитых машин 31-го автобатальона, стоявших перед их казармой[616]. Многие из машин еще горят.
…Сразу после стычки у Холмских ворот Самвел Матевосян начал допрос пленного офицера, захваченного в рукопашной схватке. Стоявшие здесь же красноармейцы назвали его «артистом» — пленный выглядел странно; «кайзеровская каска со штырем, множество наград на груди»[617].
Допрос проходил эмоционально — Матевосян, размахивая пистолетом, ругался на армянском языке. Самим же Матевосяном поведение пленного описывается по-разному. В 60-х годах, рассказывая о его допросе, он пишет, что офицер «вел себя весьма трусливо, маленький окрик наших бойцов приводил его в истерику. Падая на колени, он все время просил пощады, рассказал, что делается во вражеских частях, находящихся вокруг крепости»[618]. Однако в 1997-м Самвел Матевосян признает, что тот «вел себя дерзко, вызывающе. Это был враг»[619].
Пленный нагло молчал, не отвечая на вопросы, поэтому «без лишних формальностей и проволочек» Матевосян выстрелил ему в рот…
И после войны, вспоминая об этом случае, Самвел Матевосян считал, что иначе поступить было нельзя. «Обстановка была боевая — мы не могли его переправить в тыл, так как сами находились в окружении. Эти решительные действия в начальный период, когда царили и паника, и растерянность… сыграли свою роль»[620].
Закончив допрос, Матевосян получил от комиссара Фомина приказ пробиться в Брест, узнать обстановку и привезти в батальон его комсостав, живший в Бресте.
Несмотря на ожесточенный мортирный обстрел, «Крокус» оставил целыми три бронеавтомобиля БА-10 75 орб, стоявших перед Белым дворцом[621] (из 13 имевшихся по штату). Трехосные БА-10 были вооружены пушкой калибра 45 мм и двумя пулеметами 7,62-мм, имели броню 10 мм. Экипаж — 4 человека, боекомплект — 49 снарядов, 2079 патронов.
Именно на них и решил прорваться в Брест Матевосян, к этому моменту надевший гимнастерку полкового комиссара, показывая наличие комсостава среди защитников[622].
Погрузка снарядов в бронемашины проходила у склада, чья крыша горела. Иные снаряды приходилось брать, оборачивая их в гимнастерки и пилотки.
Загрузив боезапас, три бронеавтомобиля тронулись к Трехарочным…
Прошло 15–20 минут как бойцы Махнача начали проламывать стены. За это время, пробив несколько, удалось соединиться с соседними ротами. Все это время Махнач был единственным командиром среди них, и тут прямо в дверь ворвался небольшого роста черноволосый лейтенант «Сашка-пистолет», знакомый Махначу по училищу. «…И сразу обратился ко мне (мы сейчас узнали друг друга — это был лейтенант Наганов). Но отнеслись один до одного строго. Он сразу ответил на мой вопрос, когда я его узнал и спросил: „Куда ты? Что там?“ — „Давай мне человек двух с ручными пулеметами. Мне надо туда… Там полковая школа… Все командиры наши там, наверное… а я…“ Он сказал еще о том, что надо идти по левой стороне (там стояло разбитое от польской кампании здание), чтобы добраться до своего подразделения»[623].
Лейтенант выглядел взволнованным, был без фуражки, говорил что-то о 84 сп — может, описывал их удачную атаку?
Махнач дал ему двух бойцов с пулеметами, и Наганов, пообещав прислать связного, ушел, сказав на прощание: «Пусть только Москва узнает, что крепость в окружении, от врага и пыли не останется»[624].
…Вторая волна III батальона достигла Тереспольских ворот. Ее основу составляли солдаты 10-й роты, в том числе взвод Вильча, одной из штурмовых групп которого командовал ефрейтор Тойчлер. К этой минуте взвод Вильча еще не столкнулся с серьезным сопротивлением — они наступали вдоль Буга, через казарму транспортной роты 17-го погранотряда. Основная часть выживших ее бойцов ушла вместе с командиром (лейтенантом Черным) выводить машины из гаражей, а группа Мельникова, решившая уходить через Тереспольские, а в итоге засевшая в казарме транспортной роты, наоборот, еще не подошла. В казарме находились лишь двое бойцов да раненые. Разумеется, серьезного сопротивления они оказать не могли.
Итак, подбегая к Тереспольским, вторая волна, судя по всему, уже слышала звуки ожесточенного боя и поняла, что прогулка закончилась. Подбежав к воротам, они, тяжело дыша, сосредоточились перед кольцевой казармой.
Вокруг стояли лужицы — еще недавно из пробитого снарядом бака над Тереспольскими хлестала вода, заливая все вокруг. Сейчас лишь слякоть да редкие капли на постепенно высушиваемых встающим солнцем стенах…
Все слабеющие ручейки от водонапорной башни перемешиваются с лужами крови — там, в них, лежит что-то, но было оно людьми или животными, уже не узнать.
Пока офицеры, навстречу которым вышло несколько человек из засевшей в секторе у Тереспольских остатков первой волны, обсуждали план атаки, Тойчлер рискнул выглянуть в оглашаемый треском редких выстрелов двор.
Рядом с Тереспольскими единственно возможным входом он увидел длинное здание со многими большими «воротами»[625], где, вероятно, собрались русские, уже преодолевшие первый ужас и страх, заняли посты их пулеметчики и стрелки… Площадь перед зданием, частично изрытую снарядами, заполнил густой дым.
Ефрейтор Ганс Тойчлер сразу же профессиональным взглядом отметил, что единственная и незначительная возможность укрыться при перебежке — обломки стен, благо артиллерия здесь поработала хорошо, разнеся и башню над Тереспольскими воротами, и весь угол погранзаставы.
Атака должна быть быстрой и молниеносной, пока не сбежались русские со всей крепости (уже всем стало ясно, что она далеко не пуста). Пулеметчики 10-й роты задавят русский огонь из погранзаставы, а в «ворота» 333 сп полетят ручные гранаты подбежавшей штурмовой группы.
Главное — добежать до здания 333 сп, там — мертвая зона, идя вдоль стены, штурмовые группы окажутся вне досягаемости огня из подвала. Напротив, тем, кто в подвале, придется несладко… Командир батальона, гауптман Пракса лично поведет атаку[626].
4.30 ч. Южный остров
Заняв позиции на северном берегу, у моста к Холмским воротам, часть подразделений батальона Ульриха (I.R.130) начинает обыскивать здания госпиталя.
Их группы видят пограничники, засевшие в каземате с больными из хирургического отделения и медсестрами Ровнягиной, Ткачевой и Косенковой. Сейчас начнется бой — и Ткачева, по их просьбе, быстро записывает фамилии на своем профсоюзном билете (надеясь, что выживет и сообщит о них родным). У нее не больше двадцати минут… Больше в каземате нет и клочка бумаги — как и воды: Ткачева обтирает губы раненых влажной тряпкой. Если советские войска и подойдут, то для многих уже поздно.
Все, немцы приблизились. Бой был коротким: выстрелы из каземата — дымовая завеса — гранатометчики к его входу — М-24, рвущие тела. Грохот, вопли, суматошные выстрелы (делопроизводитель лейтенант Иван Иванов бросился было к Мухавцу — но был пристрелен), стоны — и все затихает.
Через минуты — несколько немцев вошли в заваленный трупами каземат[627]. Толкнув несколько казавшимися живыми, но лишь казавшимися, вышли. «Мертвые», среди них Ткачева, и сама уже раненная, вскочили — их осталось всего четверо из 28, и перебежали в соседний каземат…
Обыск продолжался — как и везде, он сопровождается заброской М-24 в наиболее подозрительные помещения. Глухие взрывы гранат и немецкая речь приближалась к следующему валу, в каземате которого находились больные из госпиталя.
Там уже в это время развернулся мини-лазарет — поступили раненные во время обстрела. Бинтов и медикаментов почти не было, но у начальника госпиталя Бориса Алексеевича Маслова, его врачей и медсестер оставалось их искусство медиков. Этого мало, но удается спасти хоть кого-то.
«Немцы подходят!» Решение за Масловым — можно было открыть огонь из пистолета, и в ответ в каземат полетят гранаты, превратив его в братскую могилу для тех, кого сейчас он спасал.
Маслов поступил иначе — надев новый белый халат, вышел наружу. Пойдя навстречу солдатам Ульриха, мучительно вспоминая полузабытый немецкий, он закричал, что там, под землей — раненые. «Verwundet! Dort! Verwundet!» — несколько солдат, держа гранаты наготове, подошли к каземату. Осторожно заглянули внутрь…
Однако эвакуацию пока нельзя было произвести — по всему острову свистели пули. Маслов остался там же, с пациентами и персоналом, продолжая оставаться их главным врачом[628].
Голос Маслова услышали те четверо, что спаслись из разгромленного каземата Ткачевой — вместе с ним они направились туда вновь. Но поздно — спасать было некого, только прощаться — подойдя к убитым Ровнягиной и Хорецкой, он поцеловал их. Ткачеву и трех ее спутников Маслов перевел к себе.
При попытке зачистить остров дальше, идя вдоль главного вала, солдаты майора Ульриха вынуждены залечь — отдельные группы противника, по-видимому, преодолев первый ужас, начинают защищаться[629].
Цитадель
«Внимание…» Два MG-34 из Тереспольской башни длинными очередями ударили по окнам подвала, выходящим к воротам, подавляя возможный огонь…
«Сейчас начнется…» — Еремеев наводит «Максим» на Тереспольские, решив, пропустив одиночек, бить по первой большой группе. Рядом — его второй номер, Алексеев.
…Пошли!! Вторая волна выбегает… Но не из ворот — двое-трое выпрыгнули из кольцевой казармы, правее Тереспольских. Метнулись к стене 333 сп — пригнулись — и гранаты летят в темноту подвальных окон. Амбразуры не успевают ответить. «Ну гады…» Двое выбежали из ворот, туда же — за стену… И вот — показалась большая группа.
Воздух зашелестел от пуль — ударил «максим» Еремеева, но сразу же давя его, почти в упор, застучали немецкие пулеметы из Кольцевой, а в окно влетела М-24. Еремеев даже не успел понять, что это — дранка или кусок доски, как раздался взрыв. Глаза пулеметчикам засыпало песком и известковой пылью. Хуже досталось Алексееву — его пришлось заменить Федосеевым[630].
Однако пулемет «красноты» подавлен — из-под ворот выбегают новые и новые группы III/I.R.135. Но до безопасности еще далеко — вдоль кольцевой казармы хлещет очередями пулемет 84 сп, стоявший за проломом в ограде Инженерного управления.
Гранаты летят в окна подвала и самого здания — они защищены решетками, М-24 рвутся у проемов, выгибая железные прутья и выбивая куски кирпича. Тем, кто внутри, все равно не избежать осколков. Гранаты — и во входы в подвал 333 сп, окна пограничников. Грохот взрывов… А вот теперь — вперед! Обтекая погранзаставу, вторая волна бежит к Трехарочным.
…БА-10 Матевосяна не удалось добраться до Бреста — Восточные ворота забиты сгоревшими тягачами 98 ОПАД. Двинулись к Северным, по дороге обстреляв продолжающую вести там бой 12-ю роту, но в туннеле Северных горели грузовики. Устремились к Северо-Западным, но, подъехав к отстреливающимся от батальона Ельце домам комсостава, от их защитников узнали, что те заняты немцами. Прорыв на броневиках через немцев — слишком рискованное дело.
Поехали назад, к Трехарочным воротам, куда в это же время, оставляя церковь справа, подбегали штурмовые группы второй волны: «Мы как раз пробегали мимо очередных ворот[631], как прямо на нас загромыхали 2 русских танка. Я едва успел крикнуть: „Бронебойными пулями — огонь!“, как мы уже находились в их поле обстрела. Тем не менее после короткого боя танкам пришлось свернуть и отступить. Это были еще те времена, когда вражеские танки (разумеется, только легкие) можно было прогонять таким образом»[632].
Но, скорее всего, это были не танки (Т-38), а БА-10 Самвела Матевосяна, возвращавшиеся к 84 сп. Матевосян принял бронебойные пули за бронебойные снаряды — возможно, поэтому группе Тойчлера удалось отогнать броневики. Тем не менее бронебойные пули смертельно ранили башенного стрелка Григорьева. БА-10 рванули дальше…
Свидетелем возвращения Матевосяна на участок 84 сп был старшина А. И. Дурасов, командир взвода боепитания 84 сп, занимавший позиции в саду у Белого дворца. «Вдруг на площадку садика выскочил бронеавтомобиль и, развернувшись, остановился у линии обороны, занятой нами. Из машины, шатаясь, спустился раненый водитель, а за ним показался Матевосян в гимнастерке со знаками различия полкового комиссара»[633].
Но почему же вернулся один бронеавтомобиль? Почему Тойчлер упоминает о двух, а не трех «бронеобъектах»?
Судя по всему, бой был несколько более ожесточенным, чем описывают и Матевосян и Тойчлер. Необходимо заметить, что в это время в районе Трехарочных было кому стрелять по броневикам и помимо Тойчлера — и группа 12-й роты на пкт 145, и засевшие в столовой 33-го инженерного полка. Однако в отчете I.R.130 уничтожение «двух русских разведывательных бронеавтомобилей» приписывается «лодочникам» группы Кремера и солдатам Праксы, засевшим у Трехарочного моста (столовая комсостава и церковь). Неясно, как они это сделали — противотанковыми ружьями?[634] Возможно, «лодочники» были в этот момент не только в столовой комсостава или церкви, возможно, выскочили с гранатами и пока броневики отбивались от Тойчлера, взорвали их. Неизвестно — стреляли все. Просто Тойчлеру, сразу после обстрела устремившемуся к Трехарочным, было не до удаляющихся броневиков.
Их видел Иван Долотов — следуя один за другим, три БА-10 ходили взад-вперед вдоль тыловой ограды сада, окружающего штаб. То вперед, то назад, без разворота. Похоже, пытались избежать попаданий? Через несколько минут Долотов заметил их вновь — «все три броневика стояли покосившимися и два из них горели». Судя по всему, из того, что был подбит, но не загорелся, и выбрался Матевосян. Свидетельства Долотова и Дурасова совпадают по месту событий, это же подтверждают и фото — один из броневиков сгорел как раз на месте боя с группой Тойчлера, у столовой 33-го инженерного полка.
Наконец, на Тойчлера вынеслось не три, а два броневика и потому, что третий, возможно, подбили еще в Трехарочных воротах — и к этому причастны не «лодочники» или Тойчлер, а артиллеристы 333 сп (несколько из них уже были в артпарке, ища орудия, уцелевшие после артобстрела). На эту мысль наводит эпизод, рассказанный мл. ветеринарным фельдшером ветеринарного лазарета 333 сп А. К. Леонтьевым: «Полковник Матвеев, командир полка, прорвался на 2 или 3-й день и через ворота на броневиках, через вторые ворота из города к костелу, наши артиллеристы дали огонь, думали, что немцы, броневики развернулись, ушли, под аркой, говорят, полковник вышел и сел затем. Узнав об этом, бойцы плакали»[635].
Насчет Матвеева, да и даты — это, конечно, преувеличение. Но, находясь в артпарке, неопытные бойцы вполне могли открыть огонь по трудноразличимым за деревьями и дымом, рокочущим силуэтам. Хотя подбить — вряд ли.
…Тем временем группа Тойчлера пробилась к Трехарочным воротам, где уже собирались другие группы батальона, наносящие удар справа от церкви.
Здесь произошла заминка. Но Тойчлеру не нравится эта «передышка» — русские сразу же открыли огонь по скоплению немцев у ворот, снова начались потери. Ефрейтор Тойчлер крикнув: «Кто-нибудь идет со мной добровольно?»[636] галопом пересек Трехарочный мост с 6 рядовыми, имевшими, в том числе и 21.МG.
Вслед за ними устремились и остальные, оказавшись как раз вовремя, чтобы поддержать группы 12-й роты, залегшие здесь, ведя бой с русскими противотанковыми пушками. Стремительный рывок Тойчлера продолжался — бегло пройдя слева от пкт 145 и лежащему перед ней большому палаточному городку, они устремились к брошенной русскими огневой позиции зенитной артиллерии. Добежав до нее, группа Тойчлера так стремительно и неожиданно вышла во фланг русской противотанковой пушке[637], что смогла частично перестрелять ее расчет. Несколько артиллеристов смогли убежать. Так, Ганс Тойчлер, вероятно, первый из 45-й дивизии оказался рядом с Восточным фортом, где-то на перекрестке у корпусов ДНС. Через несколько мгновений с ним рядом был и Пракса со своими людьми.
Отсюда были отчетливо видны перебежки солдат Ельце, пробивавшегося к Восточному форту с запада.
4.35. Установление связи с обоими танковыми корпусами — там похожее положение. Никакой вражеской артиллерийской деятельности.
Наблюдая бой батальона Ельце и ожидая, что его солдаты вот-вот добегут до Восточного форта, Ганс Тойчлер не знал, что в эти же минуты (в 4.38), командир I.R.135 Фридрих Йон, следя за боем с противоположной стороны, сообщил на КП дивизии, что необходимо приостановить наступление у развилки железнодорожных путей на восток от Северного острова: сначала требуется привести подразделения в порядок, проведя и его зачистку.
Йон, находившийся в первом батальоне, ничего не знал о судьбе третьего. Однако «приведение подразделений в порядок» означало не что иное, как отход — пусть на сотню-другую метров, но тем не менее. Приостановление наступления у развилки железнодорожных путей — попытка снять оттуда часть войск, ибо их нехватка на Северном становилась все более ощутимой.
Таким образом, ждать помощи от Ельце пробившимся к Восточному форту Праксе и его группам не приходилось. Более того — ослабление натиска Ельце значило, что «русские пчелы» теперь с удвоенной злостью набросятся на немецкого медведя.
Это сразу же и произошло.
…Внезапно на каземате, лежащем перед Тойчлером примерно в 300 м, показались трое… Ефрейтор сначала не сумел точно установить их принадлежность. Однако все решали мгновения — и закон штурмовой группы «не уверен — стреляй» заставил открыть огонь пулеметчиков группы Тойчлера. Однако Пракса, ожидавший с той стороны людей Ельце, приказал прекратить стрельбу, предположив, что это немцы.
Вскоре он со своей группой исчез, вероятно, привлеченный стрельбой в тылу, у пкт 145, оставив на позиции Тойчлера (для закрепления ее за собой) расчет станкового пулемета, сразу же начавшего монтировать лафет. Однако тот даже не успел это сделать — сразу же оказалось, что трое на каземате, разумеется, русские и более того — достаточно опытные снайперы. Лежа на краю каземата[638], где подстрелить их было бы неслыханной удачей, они прямо-таки с удовольствием начали «охоту на зайцев», где смерть богато пожинала плоды.
Стоя на огневой позиции зенитной артиллерии, Тойчлер наблюдал через оптический прицел огонь своей группы, бьющей по русским снайперам из всего имеющегося у нее оружия. Но попытка прогнать «большевиков» была напрасной. Расчет LMG лежал рядом с Тойчлером, ведя ожесточенную стрельбу, проклиная «чертовых снайперов». Внезапно его второй номер крикнул Тойчлеру: «Пригнись!» Едва тот успел это сделать, как другая пуля пронзила грудь ефрейтора Тойчлера. Удар был столь сильный, что Ганс аж завертелся, дважды повернувшись. Однако, чудом не упав, он еще смог подать своему товарищу, находившемуся рядом, руку и попрощаться. Потом рухнул, готовый к смерти, с мыслью о Боге и своей родине…
4.40. Тересполь КП 45-й дивизии
Армин Деттмер по телефону докладывает обстановку штабу корпуса:
Дивизия наступает I.R.135 за Бугом, хорошо продвигается и I.R.130. Началось строительство паромов. 2 моста на Мухавце, непосредственно восточнее Южного острова, в руках дивизии. На Северном острове вражеские части успокоились и защищаются. Подготовленный 2-тонный — пешеходный штурмовой мостик (на звено-паромах плавучего моста) будет выдвинут к югу от Южного острова[639].
Пракса с немногими оставшимися в живых отходит к Трехарочному мосту — там завязался жестокий бой с начавшей атаку на пкт 145 группой Мамчика.
…Группа, во многом состоявшая из командиров, не сумевших пробиться на Цитадель, таких, как Иван Черняев, уже давно перестреливалась с 12-й ротой. Однако немецкий пулеметный огонь не давал возможности приблизиться к ним. И тут из-за Восточного форта появился Т-38, один из тех, кто так и не сумел покинуть крепость. Маленький, вертлявый, он с ходу начал бить по мосту. Под прикрытием его огня группа Мамчика пошла в атаку.
Присутствие командира батальона не спасло положение — остатки 12-й роты стали отходить через Трехарочный мост, прикрываемые огнем из столовой 33-го инженерного полка. Некоторые из них туда и заскочили, остальные начали отступать обратно к Тереспольским.
В 4.45 красноармейская пуля настигла одного из отступавших по двору Цитадели — это был командир III/I.R.135 гауптман Пракса[640].
Достичь Тереспольских удалось немногим — некоторые решили спрятаться в казавшемся покинутом здании 333 сп. Но их заметили…
Группа Мамчика захватила Трехарочный и пкт 145. Но это было лишь начало «эпопеи пкт 145» — места, ставшего одним из наиболее щедро раздающих смерть на территории крепости.
4.47. Тересполь. КП 45-й дивизии
45-му противотанковому дивизиону (без подразделений уже приданных полкам) приказано занять оборону в районе продовольственных складов, готовясь к контратакам танковых частей, ожидая дальнейших распоряжений дивизии.
К этому времени на КП «сорок пятой» складывается впечатление, подтверждаемое Шлипером и личным посещением I.R.130, в сопровождении майора Шинделмайзера (IIa), что из-за полной неожиданности враг готов к сопротивлению только теми подразделениями, что не оказались под фактическим и моральным действием артподготовки.
Сообщения соседних дивизий, едва наталкивающихся на сопротивление, не дают никакого повода предполагать, что враг готовит хоть немного серьезную оборону.
4.50. A.A.45 дается команда — сосредоточившись в районе к югу от фольварка Лобачув, ждать распоряжений дивизии.
4.50 34 I.D. взяла Волынку. Положение у форта V еще не совсем ясно. Котельня и Боярска атакуются[641].
4.55. Сообщение в штаб армии: Пока создается впечатление, что враг полностью поражен (например, перехваченная русская радиограмма: «Что нужно делать?» и др.).
Заметив, что в их здание вбежало несколько немцев, бойцы 333 сп, выскочив из подвалов, забежали в него и начали обследовать одну за другой иссеченные осколками и заваленные обгоревшими нарами комнаты. Кое-где лежали и трупы — на разрушенной лестнице, ведущей на второй этаж (в расположение первого батальона (северное крыло), их было так много, что живые лишь с трудом, используя какое-то обугленное бревно, смогли пробраться наверх.
На втором этаже резко грохнул винтовочный выстрел — красноармеец Борисов, обнаружив врага в одной из комнат, смертельно ранил его. Обыск продолжается — в штабе взяли знамя 333 сп и одну, вполне пригодную радиостанцию, отправив все это в подвал.
Слышно, как в здание залетают редкие пули… Кто и откуда бьет — неизвестно.
Обследуют помещения штаба — надо перетащить в подвал и документы. Но почти все они — уже лишь разносимый ветром пепел. Лишь в двух недогоревших шкафах нашли несколько папок, да насобирали кучу листков, разнесенных взрывами по коридорам.
Внезапно их гулкую тишину, нарушаемую лишь топотом сапог красноармейцев, прорезало: «Руки вверх!» Рванувшиеся в тот отсек (второй этаж южного крыла), где раздался крик, бойцы увидели красноармейца, наставившего винтовку на двух немцев, обнаруженных им на койке под матрацем. Один из них — был ранен в обе ноги, второй — пока цел[642].
Отобрав оружие, одного из пленных сразу же повели в отсек к командирам, где в это время находился помначштаба 333 сп, лейтенант А. С. Санин, взявший на себя командование на этом участке: «Большой, белобрысый, он робко зашел в отсек — я в этот момент был чем-то занят. Его окружили несколько бойцов[643] и начали разговор жестами, как с глухонемым. Смотрел я на эту сцену и удивлялся: никакого чувства вражды и злобы. Его, как друга, хлопали по плечу, и даже нашлись такие, которые были готовы дать покурить. Сколько доброты, простоты, гуманизма заложено в природе русского человека!»
Для допроса Санин решил привлечь Каландадзе. Хотя рядом с ним и находился красноармеец Эдуард Дамм (немец по происхождению). Однако «на всякий случай» Санин, пояснив, что Дамм говорит лишь на диалекте (хотя тот знал и литературный), решил все же провести допрос при Каландадзе. Тот вспоминал: «Один из пленных — сухопарый унтер — лежал, закинув руки за голову и вытянувшись. На голове у него была каска, и тонкое белое лицо скрывалось в тени. Он был бледен — то ли от страха, то ли от утомления. Рядом с ним примостился приземистый ефрейтор. Он грубо и вызывающе смотрел на наших солдат, собравшихся поглазеть на пленных… Они отвечали, назвали себя, свою часть. Унтер, чуть улыбаясь, рассказал, как они проникли в крепость… Ефрейтор хмурился». Если верить Каландадзе, то пленные — шпионы, ибо проникли в крепость еще за день до войны, с рациями корректировали огонь. А со шпионами, да еще и держащимися достаточно нагло (хотя во время допроса, оба пленных лежали на земле) — разговаривать не о чем… Санин же рассказывает несколько иначе: «Среди нас нашелся и переводчик, переводивший ответы немецкого солдата. Тот говорил, что война — это плохо, что воевать он не хочет, что русские хорошие, что он очень боится смерти, что у него есть жена и дети»[644].
На вопрос переводчика «А воевать почему пошел?» пленный испуганно ответил «погнали»…
После допроса их утащили в глубь подвала и посменно охраняли.
5.00. Тересполь. КП 45-й дивизии
Офицер связи при штабе XII А.К. сообщает, что там господствует точка зрения о том, что «корпус ударил в пустоту». Одновременно он сообщает, что соседние дивизии сталкиваются с незначительным вражеским сопротивлением на одинаковой высоте с 45-й дивизией.
На дивизионный КП прибывает командующий 4-й армией, генерал-фельдмаршал фон Клюге. Получив доклад о положении, фон Клюге срочно связывается по телефону с командиром I.R.135 Фридрихом Йоном. Затем ориентирует в обстановке командование «сорок пятой». Из его замечаний можно сделать вывод, что неожиданность полностью удалась во всей полосе наступления армии. Это подтверждается, например, перехватом открыто переданной по радио радиограммой русской авиадивизии, запрашивающей, что, теперь, собственно, нужно делать[645].
Начинается паромная переправа у железнодорожного моста. Наведение второй, в районе запланированного южного моста (южная оконечность Южного острова) полоса наступления второго батальона I.R.130 (майор Гартнак) сорвалось — не удается произвести подготовленное закрепление проволочного троса (он порвался).
5.00. Восточный берег Буга. КП I.R.135. К Йону прибыл командир штурмовой группы 3/26 зенитно-артиллерийского полка лейтенант Энгельхардт. Ему поручена защита от низколетящих самолетов строящегося моста у северной пробивки реки Буг, а примерно с 8.00. введение 2-см орудия в бой в цитадели[646].
Несмотря на то что бой на Южном острове постепенно разгорается, I.R.130 в районе обоих мостов через Мухавец (непосредственно к востоку от Южного острова) занимает оборону подразделениями I батальона. II батальон, наступая по направлению к следующим мостам, прошел железнодорожную насыпь.
Ульрих уже полчаса как ведет ожесточенный бой на Южном — но поскольку это не бой, а «зачистка», то считается, что двух его рот (9 и 12)[647] будет более чем достаточно.
…Отделение станковых пулеметов Лео Лозерта в это время вело противовоздушную оборону[648] Тереспольского железнодорожного моста на открытом поле.
Налетов на мост так и не было, однако Лозерту и Гшопфу, находившемуся недалеко, пришлось наблюдать воздушные бои, начавшиеся около 5 часов утра. Гудящие массы русских самолетов направлялись к району границы, однако немецкими истребителями, уже полностью державшими воздушное пространство, встречались так стремительно, что иногда парашюты советских пилотов дюжинами парили в синеве неба.
…Внезапно Лозерт, заметив, как срывается в воздушном бою очередной «рата», увидел в воздухе 4 вражеских парашюта.
Один из них опустился примерно в 100 м перед перевязочным пунктом батальона, где находился Рудольф Гшопф: «Так как он больше не поднимался, мы предположили, что он ранен. 2 наших санитара с носилками хотели прийти на помощь противнику, но, при приближении обстрелянные им из пистолета-пулемета, были вынуждены залечь в укрытие. Русский летчик, проявляя свойственный им фанатизм, отказался от нашей санитарно-медицинской помощи с оружием в руке»[649].
В это время в роту Лерцера вернулась группа лейтенанта Шульца, принимавшая участие в бою за Цитадель. Пришли не все, некоторых принесли — двое раненых (один из них — тяжело), один погибший (ефрейтор). Это были первые потери I.R.133, еще даже не вступившего в бой[650].
Ефрейтора похоронили тут же, вероятно, надеясь в будущем перенести его на братское кладбище.
…Поднялись привязные аэростаты[651]. Их заметили не только немцы — комиссар Фомин приказал старшине Дурасову любыми путями убрать аэростат. Задача была достаточно трудной — из всего артпарка уцелело только 2 45-мм орудия, снаряды для них пришлось взять в башне броневика Матевосяна. Там оказались только бронебойные — ими Дурасов и открыл беглый огонь по аэростату. Перед этим, посоветовавшись с артиллеристами, они вырыли яму, опустив сошники орудий вниз, чтобы создать больший угол подъема ствола. «Однако попасть в цель было очень трудно, так как снаряды не имели дистанционной трубки и приходилось надеяться только на прямое попадание. Минут через десять аэростат пошел вниз: то ли действительно мы его сбили, то ли кто-то другой — это осталось неизвестным. Так или иначе, но приказ комиссара был выполнен»[652].
Но главное, что происходило в эти минуты на Цитадели и Северном острове, — это организация обороны и добыча боеприпасов их защитниками. Разгромлены подразделения Праксы, залегла пехота Ельце — каждую минуту передышки надо использовать.
Собственно, на Цитадели этим занялись еще в те минуты, когда группа Тойчлера пробивалась от Тереспольских к Трехарочным.
В 5 утра добыл первые патроны и 33-й инженерный полк[653]. «Стало известно, что есть склад боеприпасов, где-то в казармах 84 сп. В это время единого человека, который бы командовал, у нас не было, все происходило по согласованию на ходу между младшими командирами. Вот так и я, выбрав сам 10 человек, среди которых были сержанты Н. Якимов и Гордон А. и красноармеец Саркисов, отправился за боеприпасами. Под прикрытием броневиков добежали до склада. Какой-то старшина указывал, где что брать. Набив за пазухи гранат, захватив несколько коробок с запалами и взяв на плечи по ящику винтовочных патронов, двинулись обратно. Справа горели постройки нашего хозвзвода, кругом повсюду шла стрельба[654]. Упали Саркисов и Гордон, потом еще один. Все мы бросились на землю. Стреляли откуда-то сзади. Мы поползли дальше по-пластунски, волоча по двое каждый ящик с патронами. Саркисов и другой красноармеец (фамилию не помню) остались лежать убитыми. А. Гордон был легко ранен в бедро»[655].
С этого же склада раздаются патроны и бойцам 84 сп, продолжающим перестрелку с Южным островом.
Пограничникам пока не до складов — в нескольких метрах, в секторе кольцевой казармы у Тереспольских — 10-я рота. Обе стороны не прекращают бой — после того как пулеметный расчет Еремеева забросали гранатами, гранатометчика вычислили, и снайпер Голубцов уничтожил его.
Организуется оборона и в подвале 333 сп — склад боеприпасов рядом, в кольцевой казарме, но подход к нему простреливается с Тереспольской башни.
В полковой школе 44 сп и 3-го батальона 455 сп продолжают рубить стены. Только 44 сп пробивается к все сильнее разгорающемуся пожару на складе обмундирования, бойцы 455 сп, наоборот, рубятся в отсеки, примыкающие к Трехарочным, чтобы уйти от все сильнее заполняющего казематы дыма.
Здесь, в казематах у Трехарочных, становится все более многолюдно — Махнач встретил старшину, с немецким штыком и в немецкой каске, сказавшего, что убил одного или двух немцев, командиров — лейтенанта Мартыненко и неизвестного, тяжело раненного старшего лейтенанта. Третий из встреченных командиров — мл. лейтенант С., военфельдшер, только накануне прибывший в 455 сп и еще даже не сдавший документы. С., единственный медик, был назначен начальником медчасти[656].
Всего в казематах 455 сп у Трехарочных собралось около 300 человек. Большинство — заняты снабжением боеприпасами, все, что возможно, спуская в подвалы. Туда же — и раненых, большинство — через широкий проход бетонированной смотровой ямы авторемонтной мастерской 333 сп.
И, наконец, на Северном острове, продолжающем бой с батальоном Ельце, организует оборону майор Гаврилов, командир 44 сп.
…Петру Михайловичу Гаврилову лишь накануне, во вторник, 17 июня, исполнился 41 год. К концу войны сорокалетние будут командовать фронтами, а пока здесь, в крепости, татарин из деревни Альведино Гаврилов оказался одним из наиболее опытных: за его плечами финская и Гражданская (26 октября 1917-го штурм Казанского кремля, с января 1918-го — в Красной Армии: Первый социалистический татарский батальон, деникинский и колчаковский фронты, погони за бандами по Северному Кавказу…). Впрочем, сейчас он и самый старший по должности командир на Северном[657]. В 44 сп за Гавриловым утвердилась слава командира очень требовательного и строгого, называть его «Гаврилычем» рисковали не все, да и то, как правило, за глаза[658].
Гаврилов — из семьи крестьянина-бедняка, долго батрачил, служил кучером у помещицы. С 1922-го в ВКП(б). В 1939-м окончил Военную академию им. Фрунзе, был назначен командиром полка, с которым 10 марта 1940-го и наступал на Тронгсунд. Женат, очень любил приемного сына.
Гаврилов был невысок, немногим выше среднего роста, слегка сутулый, медлителен в движениях, черные глаза под густыми бровями. Черные волосы зачесывал назад. Предпочитал гимнастерку серого цвета, брюки-галифе. Китель не любил.
Заместитель командира 44 сп по политчасти Н. Р. Артамонов: «Характер товарища Гаврилова довольно сложный и противоречивый, имеющий положительные стороны (любовь к военной службе, военная грамотность) и немало отрицательных (нечуткое отношение к подчиненным, скупость в быту). В военном отношении Гаврилов был подготовлен хорошо. В офицерской учебе особенно любил проводить занятия по тактике, занятия по огневой подготовке и другим дисциплинам поручал проводить своим заместителям. Говорил на чистом русском языке. Не любил выступать с лекциями и докладами… Внимательно изучал литературу о немецкой армии и о взглядах немецких военных теоретиков на войну… Товарищ Гаврилов нередко предупреждал офицеров об опасности нападения со стороны фашистской Германии. Уже тогда он подчеркивал, что враг коварен и силен, поэтому к обороне нашей Родины нужно готовиться серьезно и с большим напряжением»[659].
В июне 1941 г. товарищ Гаврилов «допредупреждался» — в дивизионную парткомиссию поступило заявление о тревожных настроениях, распространяемых товарищем Гавриловым среди подчиненных. Слушание дела было назначено на 27 июня…
…Многочисленных красноармейцев из самых разных частей Гаврилов разбил на группы — районами их обороны стали главный вал по левой стороне от Северных ворот, Западный и Восточный форты. Группы защитников довольно многочисленны — каждая более сотни человек. К этому моменту они уже вели бой, располагали оружием и боеприпасами.
Сам Гаврилов устроил свой КП в 150 метрах восточнее Северных ворот.
И еще — несмотря на организацию обороны на отдельных участках, из крепости продолжают выходить люди. Через Трехарочный мост к Кобринским и Северным воротам бегут десятки людей, многие из них уже приняли боевое крещение.
Часть 125-го полка продолжает сражаться на западной половине Северного острова. В это время в крепость со стрелковым взводом пробился начальник снабжения 6 сд майор К. В. Лапшин. Он разыскивает командиров подразделений 6 сд, чтобы передать приказ о выходе к высоте Песчаной, в пяти километрах от Бреста, по дороге на Кобрин. Среди стрельбы и пожаров ему удается встретить капитана Ландышева, командира 1-го батальона 125 сп. К этому времени собранные Ландышевым и командирами рот бойцы залегли на главном валу, напротив кладбища.
Получив переданный Лапшиным приказ, Ландышев отдал распоряжение об отходе. Вместе с его бойцами двинулась и большая группа гражданских, 150–200 человек, служащих тыловых подразделений. Прикрываемые огнем остающихся в крепости групп и одиночек, они и бойцы 1-го батальона, к которым присоединились и другие группы (в том числе 10 пограничников), вышли через Северные ворота[660].
Несмотря на то что большинство пытается покинуть крепость, оставшиеся продолжают вести бой: группа Мамчика, занявшая оборону на валах у Трехарочного, ждала недолго — почти сразу же, через несколько минут, ей пришлось вступить в бой с атакующим вдоль Мухавца батальоном Ельце.
По наступавшим с запада солдатам Ельце велся и ожесточенный огонь с правого фланга — там, за Мухавцом, в кольцевой казарме осталось много курсантов полковой школы и различных подразделений 44 сп. Они уже пришли в себя и стреляют по показывающимся сквозь дым, валы и ивняки солдатам Ельце. Командиров среди них мало — и отдать приказ об экономии патронов некому. Накануне же майор Гаврилов приказал замначштаба Семененко проверить: все ли подразделения сдали боеприпасы на склад, избавив их от лишнего. «Он предложил оставить на винтовку один боекомплект, выбить из лент и дисков патроны, смазать и сдать их на склад боепитания»[661]. «Избавленные от излишков» бойцы, однако, ведя плотный огонь из широких окон казармы, не чувствуют беды — вот-вот подойдет Красная Армия. Сейчас они уверены в этом…
И в азарте боя стреляют, не беспокоясь о боеприпасах, по едва видимым силуэтам, скорее для поддержания духа. Но вот по цепи передано — у вала, идущего вдоль Мухавца, ползет человек в красноармейской форме. Стрельба стихает — бойцы следят за тем, как неизвестный, подползя к реке, быстро, несколькими взмахами рук, переплыл Мухавец — и ползком достигнув казармы, сопровождаемый недоверчивыми взглядами бойцов, крикнув: «Свои!», запрыгнул в окно… Бытко?! Откуда?
Начальник полковой школы, окруженный радостными бойцами, отжимает одежду — доведя курсантов до Северных ворот, он вернулся за остальными. В отсек сходятся новые бойцы — составив группу. Бытко, с двумя наганами в руках, ведет их к Трехарочным. Но пройти уже не удается — потеряв на покрытом трупами мосту и перед столовой 33-го инженерного полка слишком многих курсантов убитыми и поняв, что на сей раз не пройти, оттаскивая раненых, бойцы Бытко отходят к казарме…
Там он, поняв, что теперь здесь надолго, первым делом приказал экономить патроны, бить только наверняка. Далее — по-новому расставив стрелков и пулеметчиков, приказал нести дежурство у амбразур посменно. Командир стрелковой роты на финской, там, под Тронгсундом, раненый и первый в 44 сп получивший орден Красной Звезды, Бытко не теряет присутствия духа. Это взбадривает и остальных…
А бойцы из подвалов 333-го по-прежнему взбадривают себя стрельбой: «Я стрелял из автомата сквозь амбразуру напротив колокольни, стрелял не целясь. Немцев мне не было видно, но я думал, что случайная пуля может попасть во врагов. Теперь я понимаю — сознание того, что я действую, ободряло меня и делало более сильным», — вспоминал А. П. Каландадзе. Он приводит рассказ одного из встреченных в подвале бойцов: «В кого стреляю — не пойму, ничего не видно, но на душе легче — все же обороняюсь»[662].
Уже через пару часов Бытко, возглавивший оборону 44 сп, приказал помначштаба полка Семененко (находясь в одном звании с Бытко, он признал его авторитет как имеющего боевой опыт) уничтожить личные дела комсостава, секретную переписку, да и все, что сочтет нужным. Большая часть документов уже сгорела в штабе — то, что осталось, сейчас облили бензином и сожгли. Семененко, наблюдавшему за тем, как ярко вспыхивают папки с фотографиями и чернильными автобиографиями и тех, кто сейчас был здесь, и тех, большинства, кто уже навечно канул бесследно, стало не по себе… Войдя в каземат Бытко, он угрюмо бросил: «Готово… О нас больше никто не узнает…»
Уничтожение документов идет на всех участках обороны крепости: на втором этаже 33-го инженерного, в конце коридора, ближе к Трехарочным, в штабе полка сквозняки разносят деньги — помначштаба 33-го инженерного ст. л-т Н. Ф. Щербаков взорвал полковой сейф. На купюры, валяющиеся под ногами, никто не обращает внимания — о деньгах думать, похоже, придется не скоро…
«Штурмовая группа проникла в город. Улицы, пришедшие в состояние запущенности, дома, расстрелянные и покинутые еще со времен польской кампании»
…Начштаба 98 ОПАД Акимочкин так и не дождался ключей от склада боепитания. А стрельба уже разгоралась, надо было действовать — несмотря на разрывы мин, двое артиллеристов взломали двери склада и, загрузив боеприпасами шесть тягачей «Комсомолец», с прицепленными орудиями, вынеслись через Восточные ворота — прямо под пулеметы батальона Набера и орудия 14-й роты I.R.130.
Очереди пулеметчиков и резкие удары орудий «панцирягеров» убили водителей двух первых тягачей. Остальные четыре, резко развернувшись, вернулись в расположение дивизиона — там бойцы, отбивающие атаки с севера, замаскировали их в кустах — еще пригодятся…
5.10. Группы лейтенантов Кремера, Лера и Кляйна, после того как промежуточное пространство от железнодорожного моста «Холм» до моста «Вулька» зачищено от отступающих с границы групп красноармейцев, пройдя вдоль восточного берега Мухавца, штурмом взяли «Вульку». При этом было захвачено 80 пленных. Их первые высказывания говорят о том, что враг был полностью ошеломлен.
Кремер, вероятно переживший сильный стресс от потери почти всего своего отряда, стремился завершить операцию каким-либо эффектным жестом, который отчасти бы компенсировал жертвы. Что может быть более подходящим, чем подъем флага над захваченным объектом? Взяв флаг со свастикой, применявшийся для обозначения переднего края при взаимодействии с авиацией, Кремер направился к перилам… Лер, чуя беду, настойчиво пытался отговорить его, но Кремер, впав в исступление, был неостановим — он начал крепить флаг и, вероятно, уже не услышал одинокого выстрела неизвестного снайпера…[663] Подбежали остальные, но было уже поздно — сжимая флаг рейха, Кремер умер, смертельно раненный в голову.
Красивая смерть!.. Кремера, наряду с Цумпе, упомянут в сводке вермахта. Хотя его операция, стоившая стольких жертв, оказалась бессмысленной — ни один из мостов не был захвачен Кремером самостоятельно, как планировалось. Лер сам захватил «Холм» и «Гипп», а «Вулька» Кремер взял лишь вместе с Лером[664] и Кляйном — если бы не их поддержка, исход боя был бы неясен (80 красноармейцев, пусть и утром 22 июня — немалая сила, а две штурмовых лодки Кремера — это лишь 12 человек (плюс 4 штурмана).
Смерть Кремера ненадолго задержала Лера и Кляйна — почти сразу же ими был взят и четвертый, последний из намеченных для захвата 45-й дивизией мостов — железнодорожный мост «Ковель».
5.05. Преодолеваются первые стреляющие вражеские батареи к северу от Дубровки. I.R.82 у форта Речица.
5.10. 34 I.D. сообщает, что части врага у Котельни сдались. За форт V еще идет бой.
5.15. Установка связи с XXIV танковым корпусом — после короткого боя он взял Штрадец и идет по железнодорожному мосту и шоссе.
5.30. Тересполь. КП 45-й дивизии
Прибыл Вальтер Шрот. Ему докладывается обстановка. Общая ситуация: несмотря на то что наступление идет планомерно, наметились очаги русского сопротивления, особенно в полосе наступления I.R.135, с чьим командиром (Фридрихом Йоном) полчаса назад беседовал фон Клюге. Обстановка в полосе I.R.135 на эту минуту: Северный остров зачищается 1-м батальоном; отдельные настойчивые стрелки здесь еще держатся. Для дальнейшего выполнения своей задачи (захват западной части Бреста и при необходимости блокирование города с востока), полк требует дополнительных сил и к тому же просит о выдаче его II батальона (резерв дивизии). Связи с III батальоном, проникшим на Западный и часть Центрального острова, сейчас нет. Положение на острове полностью не выяснено. Полковой КП — на Северном, там же, где и в 3.40 (в р-не переправы, в казармах 131 ап)[665].
Итак, Йон уже более настойчиво попросил подкрепления.
Шрот не против — приказывает подтянуть резерв корпуса (I.R.133) ближе к району боя.
Также Вальтер Шрот ориентирует командование дивизии в обстановке.
5.30. Резерв корпуса получает команду готовиться для подтягивания в район Кобылян и к северу.
5.35. У 45 I.D. обрушился причал. Восстанавливается старый мост у южной оконечности цитадели.
5.37. Донесение летчика: на улицах Бреста автотранспорт, идущий на северо-восток. Колонна, вышедшая в 5.27 ч., достигла перекрестка в 15 км к северо-востоку от Бреста.
5.40. Занят форт V. Донесение летчика: в 5.15 германские подразделения у вокзала Бреста[666].
* * *
5.40. Коробкову удается связаться со штабом ЗапОВО. Уходит первое боевое донесение: «Доношу: в 4.15[667] 22.6.41 г. противник начал обстрел крепости Брест и района города Брест.
Одновременно противник начал бомбардировку авиацией аэродромов Брест, Кобрин, Пружаны. К 6 часам артиллерийский обстрел усилился в районе Брест. Город горит. 42, 6-я и 75-я стрелковые и 22-я и 30-я танковые дивизии выходят в свои районы; о 49-й стрелковой дивизии данных нет. Штаб 28-го корпуса — Жабинка. Данных к 6 часам 30 минутам о форсировании противником р. Зап. Буг не имею. Штабом перехожу на запасный командный пункт — Буховиче. 22-я танковая дивизия под артиллерийским огнем в беспорядке вытягивается в свой район. Самолеты противника с 6 часов начали появляться группами по 3–9 самолетов, бомбили пружанскую дивизию, результаты неизвестны»[668].
* * *
05.45. Йон сообщает на КП дивизии «1-я рота I.R.135 достигла железнодорожного моста»[669]. Это примерно в 800 м к северу от моста «Гипп».
5.50. Первая вражеская артиллерийская деятельность перед 34 I.D. Запущен самолет для корректировки артиллерийского огня.
5.55. Шлипер на основе разговора с Йоном решил ввести в бой резерв дивизии. Офицером для поручений передается команда II/I.R.135, майору Параку: батальону выйти к Северному острову, переходя в подчинение I.R.135.
6.00. Офицер связи при штабе XII А.К. сообщает, что 34-я дивизия взяла форт V. Несколько позже сообщает командир I.R.130, что передовые части (II батальон) находятся в 200 м перед мостом «Вулька» и связь с 34-й дивизией (передовыми подразделениями, на той же высоте) установлена.
У «Вулька» обнаружено несколько русских бронеавтомобилей, два из них застряли в болоте и взяты под огнем II/I.R.130[670].
Внезапно о подводе резерва корпуса в его полосу боя ходатайствует полковник Гипп, так как при продолжении удара на восток силы для защиты города с севера станут недостаточными и дальнейшее продвижение на восток из глубины продолжать нельзя. КП Гиппа и Велькера (A.R.98) переносятся на восточный угол Южного острова.
Можно предположить, что Гипп опасается удара со стороны Цитадели. Там явно находятся части, большие, чем предполагалось. Неясно, сколько сил у русских и на Южном острове — бой все еще продолжается. При продолжении удара к городу, уже задействовавшего почти все силы, существует опасность русского удара из Цитадели, в тыл подразделениям полка, вышедшим к городу с севера.
Теперь и командование дивизии оказалось перед дилеммой: дать резерв Гиппу — это значит продолжать эффектный удар на восток, действуя в соответствии с основной идеей блицкрига — никаких остановок. И стратегически такое решение наиболее правильно.
Но — как тогда быть с цитаделью? Ситуация у Праксы неясна, Ельце вот-вот изойдет кровью на Северном. В конце концов непредсказуемые русские могут окончательно перестрелять весь полк Йона и как минимум — взять под обстрел столь счастливо доставшиеся мосты, как максимум — захватив, взорвать их. К тому же — одолей русские в цитадели, выбей немцев за главный вал — и опять старая песня, знакомая по 1939 г.
Шлипер, менее двух месяцев назад ставший командиром дивизии, оказался перед необходимостью принимать серьезные решения. Впрочем, оставалась надежда, что все образуется само собой — русские, осознав безнадежность сопротивления, отступят или капитулируют.
На Северном острове Ельце вновь пытается переломить ситуацию, начав атаку совместно с подразделениями II/I.R.135 (майора Парака[671]). Вспоминает лейтенант Пауль Орбах (командир 8-й (пулеметной) роты): «Из-за крайне упорного русского сопротивления наш батальон был подведен вперед, вплоть до Северного острова (непосредственно перед крепостью Брест-Литовска), где и разместился. Сначала взводы еще оставались лежать в укрытии примерно в 200–300 м от цитадели.
Мой командир с группой управления роты пошел вперед, на КП батальона, для получения подробных указаний о нашем использовании. Спустя некоторое время связной передал мне команду батальона о том, что я должен отправить заранее отделение моего взвода на батальонный КП. Лично возглавив отделение, я доложил о прибытии командиру батальона, который вкратце ввел меня в обстановку».
Решительно поднявшись, роты батальонов Ельце и Парака продвинулись вперед к городу. Судя по всему, им удалось овладеть Западным фортом и частью главного вала, покинутого батальоном Ландышева. Однако во время атаки, поднимая залегшие было подразделения, майор Ельце все-таки встретил свою последнюю пулю. Тяжело ранен командир 4-й роты лейтенант Кимбергер — в донесении от 16.00 он еще будет значиться среди раненых, к вечеру Кимбергера переведут в другую группу списка… Всех офицеров потеряла и вторая рота — ранены ее командир обер-лейтенант Больс и комвзвода лейтенант Хафнер[672]. Неясно, кто командует батальоном, последний из атакующих командиров рот — гауптман Кене (1-я рота). Но Карл Кене, также вскоре раненый, наступает в обход крепости.
Кто бы ни возглавил батальон, но первому так и не удалось пробиться — тяжелый, изматывающий бой продолжался, несмотря на ввод резервов[673]. Пауль Орбах: «Между тем русские стреляли то отсюда, то оттуда, и никто не имел представления, что же, собственно, происходит. Подняв свое отделение, я повел его (то ползком, то пригибаясь) ближе к цитадели и выбрал себе благоприятное поле обстрела. Непосредственно на самом благоприятном для себя месте уже лежала группа управления роты.
Русские преотлично стреляли, и едва кое-кто высовывал голову, чтобы понять, где они, собственно, сидят, пули уже свистели точь-в-точь у головы.
Командир группы управления роты лежал уже мертвым рядом со мной. Выстрел в голову! Тогда я велел своим пулеметчикам, поддержанным противотанковым и зенитным орудием[674], сделать 2000–3000 выстрелов по уже узнанным целям. Пока мы стреляли, русские не отвечали ни на один выстрел, но как только мы делали лишь небольшой перерыв при стрельбе, вражеский град пуль принуждал нас залечь в укрытия. Для нас стало ясно, что при этих условиях нам никак не войти в крепость. Вскоре рядом со мной уже лежали несколько раненых».
6.00. Тересполь. КП 45-й дивизии
«Панцирягеры» Цана опять задерживаются — он сообщает, что не может проехать железнодорожным мостом в приказанный исходный район, так как мост непроходим[675]. «Панцирягеры», еще не переправленные вперед, засели и на Южном мосту[676]. Ситуация несколько тревожная — Гипп уже вышел к рубежу, где могут начаться атаки русских танков, фугасные снаряды «панцирягеров» не помешали бы и при выдавливании на Северном. Но разговор с Масухом оптимизма не добавляет — переправа артиллерии еще не готова на всем участке.
Батальоны Набера и особенно Гартнака, держащие мосты на Мухавце, рискуют оказаться между молотом и наковальней — с запада к реке, поднятые по боевой тревоге, вышли из Ковалево 33 орудия[677] дивизионов 204 гап (один на конной и два — на механической тяге). Их задача — оборона, взаимодействуя с 84 сп, района Бреста.
Однако к тому времени, как Лер и Кремер взяли мосты, переправиться успели лишь несколько батарей — помимо немецкого огня переправу 204 гап сорвали свои же[678] — 22-я танковая дивизия. А с запада, из Южного военного городка ее автотранспорт и танки еще идут к мостам — на Жабинку[679].
И более того — 22 тд, как и ожидалось, пытается атаковать батальоны I.R.130. А танковая дивизия — это посерьезней, чем артполк или караулы НКВД.
О первой встрече с танками «красных» отчитался командир I/A.R.98 оберст-лейтенант Виндманн, чья вторая батарея (легких полевых гаубиц) находилась в боевых порядках I.R.130[680]. «22.6 ведя наступление, 6/I.R.130, вооруженная 2 противотанковыми орудиями и пулеметами, около 06.00 ч. со стороны перекрестка непосредственно к востоку от Вульки Подгородной подверглась нападению 4 русских танков. Передовой наблюдатель, а сразу за ним и командир 2/A.R.98 обстреливали танки снарядами с ударным взрывателем. Разрывающиеся поблизости от наступающих танков снаряды остановили их, и заставили экипаж покинуть танки. Выбежавшие русские танкисты были убиты или ранены осколками снарядов. Как позже выяснилось, ни один из танков не был поражен. Действие разрывающихся поблизости снарядов было таким, что атмосферным давлением у всех 4 танков были снесены и частично разорваны гусеничные ленты. Этот опыт показывает, что в похожих условиях на большом расстоянии против русских танков могут применяться и снаряды с ударным взрывателем».
Собственно, 6-й роте Гиппа и батарее Виндмана повезло — это был первый бой русских танкистов. И среди их машин не было Т-34[681].
Всего же на 6.20 огнем пулеметов, противотанковых ружей, ПТО 14/I.R 130 и артиллерии 2-й батареи (дивизиона Виндмана) было уничтожено 9 танков[682].
Вообще же у Волынки и Вульки Подгородной еще прячется немало русских.
* * *
Минск. Штаб ЗапОВО
В Генеральный штаб РККА уходит боевое донесение № 002/оп: «…По всей границе ружейно-пулеметный и артиллерийский огонь… Проводной связи с армиями не имеем… По сообщению Киевского особого военного округа, подверглись бомбардировке Луцк, Дубно, Белецк. Немцы перешли госграницу на территории Киевского особого военного округа…»[683].
В штабе ЗапОВО данных о переходе вермахтом границы СССР на территории округа нет. Но в том, что оно или уже произошло, или начнется вот-вот, не сомневается никто.
6.10. 31.I.D. достигает Речицы. Взяты Козловичи. Переправляется 2-й легкий артдивизион.
6.10. I.R.130 твердо овладел мостом «Вулька» и железнодорожным мостом «Ковель». И это — лишь спустя час после победной реляции Лера (о взятии мостов в 5.10) и гибели Кремера, поспешившего с водружением флага. Бой за мосты лишний раз показывает изначальный авантюризм операции по заброске группы на штурмовых лодках.
6.15. Телефонное распоряжение от Рz.Gr. Гудериана: Судя по перехваченным радиограммам и высказываниям пленных офицеров, враг полностью поражен. Всему корпусу приказывается нанесение сильнейшего удара.
* * *
Москва. Наркомат обороны СССР
Уходит директива наркома обороны СССР военным советам приграничных округов: «…1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу»[684].
* * *
6.25. Армин Деттмер докладывает обстановку начштаба XII А.К.: На Северном острове бой еще продолжается. Очистка острова проводится I.R.135. Дивизия полагает, что Цитадель скоро будет твердо в руках дивизии, Южный остров — уже в ее руках. Местная контратака танков между городом и цитаделью отбита 14/I.R.130. I.R.130 находится с передовыми подразделениями в 250 м перед железнодорожным мостом «Ковель». Начатая в южной части цитадели наводка подготовленного моста кончается неудачей — мост сполз и обрушился. Первые два моста Мухавца на восток от речной развилки твердо в руках дивизии; мосты Мухавца к югу и востоку от города выглядят целыми, но еще не защищены. Железнодорожный прикрыт надежно, так как здесь поставлено 8,8-см зенитное орудие[685].
KTB 45 дивизии отмечает и успехи соседей: «6.20. В это время 31-я дивизия (сосед слева) ломает слабое вражеское сопротивление у Речицы. 34-я дивизия (справа) берет Митки». Однако, похоже, этой фразой подчеркивается то, что перед соседями — слабое сопротивление, чем и объясняется их быстрое продвижение.
6.30. Тересполь. КП 45-й дивизии
Йон сообщает о перенесении полкового КП на северо-запад Северного острова к разрушенному мосту. Положение на Цитадели по-прежнему не выяснено. Так как вражеское сопротивление здесь, по-видимому, крепнет, полк ходатайствует о придании пулеметной роты I.R.133 (сначала подчиненной только для перехода Буга) для поддержки борющихся на Цитадели частей, что и одобряется Шлипером. Но еще нужна санкция корпуса на использование подразделения, находящегося в его резерве.
6.30. I.R.133 полковника Кюлвайна начинает марш из своего исходного района в надлесничестве Хотылув в направлении Блоткув — Тересполь[686].
6.30. Arko.27 сообщает об отступлении врагов по шоссе на Кобрин (магистраль № 1). У Harko 302 вызывается артиллерия дальнего огневого воздействия.
6.40. 16-тонный дорожный мост через Мухавец на юго-восточной окраине Бреста в наших руках.
Сообщает 34.I.D.: I.R.107 в железнодорожной линии около Гершон. I.R.80 прошел Аркадию, левым флангом атакуя Вульку.
На КП дивизии поступает радиограмма из штаба корпуса «Предположительный отличительный знак русского танка двойной белый треугольник на башне»[687]. Впрочем, к этому времени все, кто мог встретить танки, их уже встретили. Возможно, радиограмма была бы им только помехой — высматривать «двойной белый треугольник» времени не было.
6.45. 81-й саперный батальон сообщает, что у западной оконечности Северного острова мост через Буг можно поставить на 8 паромах. Южный мост будет готов только во второй половине дня.
Брест. Подвал обкома ВКП(б). Партийное руководство городом и областью собралось вновь. Новости неутешительные — говорят, что в военкомате оружия нет, эвакуацию предприятий провести невозможно. Секретные документы уничтожены лишь частично — в основном в сейфах секретарей обкома. Остальные — за закрытыми дверями, не удалось найти ключей, а иногда — и людей, их имеющих. Кто-то убит, кое-кто — пропал бесследно. Самое скверное — не уничтожены документы сектора партучета, содержащие информацию о коммунистах городской парторганизации.
Ситуация в городе: в крепости, и (кое-где) в Бресте — стрельба, на улицах — беженцы. Идут то на восток (по Московской), то к железнодорожному вокзалу. Оттуда, говорят, успели отправить поезд…
Действительно — через полчаса, едва стихли взрывы, он, раздувая пары, ушел… A.B. Кулеша: «…Это была самая настоящая схватка с обезумевшими от ужаса людьми, готовыми на все, лишь бы уехать… Самая бешеная посадка в моей жизни. Поезд отошел через несколько минут, весь увешанный пассажирами, стремительно набирая скорость. Единственный поезд, вырвавшийся из горящего города на восток»[688]. С трудом проведшие сквозь панику посадку милиционеры почти сразу же начали отстреливаться от наступающих на вокзал саперов 1-го железнодорожного саперного полка (5-й роты лейтенанта Линни)…
7.00. 101-я батарея привязных аэростатов сообщает: Огонь по форту VIII ложится хорошо. Ведется ли в нем сопротивление, узнать нельзя.
7.20. Звонит Ia танковой группы: Между 8.00 и 9.00 произойдет нападение пикирующих бомбардировщиков на магистраль между мостом Бульково и перекрестком к югу от Жабинки.
7.15. На Южном все сильнее разгорается бой — тыл становится понятием эфемерным. Ранен полковник Велькер, командир A.R.98, как и Гипп непредусмотрительно перенесший туда свой КП. Теперь артполком дивизии будет командовать оберст-лейтенант Виндманн.
7.30. Для Йона, похоже, проясняется ситуация с батальоном Праксы: дошли раненые или наконец-то пробились связные через Западный остров. Связи с батальоном не было почти 3 с половиной часа — тем сильнее ошарашили новости. Именно в эти минуты перед командованием полка создается картина положения — не достигнута ни одна цель, и как их достигнуть — неясно: убиты командиры обоих батальонов, один из которых просто растворился в Цитадели, второй уже три с половиной часа бьется за пару сотен метров на Северном. Ввод резерва дивизии почти ничего не дал. Тяжелую артиллерию не применить (иначе сильно облегчат русским уничтожение немцев в Цитадели), противотанковая застряла на переправах, полковая (что удалось перетащить) — пока бессильна. Что делать?
Тем не менее хоть какая то ясность — стали известны части русских в Цитадели. Йон доносит на КП дивизии, что там находится пехота 14-го пехотного полка[689]. Информация не самая полная, и тем более — не самая верная, но какая есть…
7.30. В этот раз совещание в подвале обкома ВКП (б) было недолгим — как только стало известно, что немцы входят в город, все собравшиеся вышли на улицу, решив уходить к Жабинке. Так, среди групп уходящих из города евреев, «восточников», красноармейцев, зачастую безоружных и полуодетых, ревущих моторами автоколонн Красной Армии Брест покидало его руководство. Обгоняемые одинокими, беспрерывно сигналящими грузовиками, вывозящими семьи сотрудников брестских предприятий, подсаживая в их забитые и без того кузова своих родных, коммунисты вышли из города, на улицах которого лишь через несколько часов девушки будут кидать цветы немецким мотоциклистам. А еще через несколько дней — первые выстрелы в немецких солдат покажут, что отныне на востоке нет спокойных мест.
…А на Северном сейчас, вероятно, затишье, и поэтому группы бойцов Красной Армии, блокированные в домах начсостава и на других участках его западной части, пытаются пробиться к своим. Одна из них — группа Шабловского, с ней, в доме № 5 находится и военврач 3-го ранга М. Н. Гаврилкин: «Капитан Шабловский хотел вывести оставшуюся группу военнослужащих из крепости, считал, что оборона бессмысленна. Попытались перебежать к Северным воротам, добежали до парка и были от Северных ворот обстреляны из пулемета. Повернули назад и вернулись в дом. Было их 20–25 человек. Поднялись на чердак»[690].
К домам начсостава тоже пытаются пробиться — с советской стороны, и те, кто не участвует в боевых действиях: их жильцы, в поисках продуктов, для начавших испытывать голод детей. Дарья Прохоренко: «Уходя [муж] сказал мне: когда бой затихнет, сходи домой и возьми детям поесть и одеться. Часов в 7–8 утра приблизительно совсем стало тихо, и я оставила детей с бойцами, попросила солдат, чтобы посмотрели за детьми, чтоб лошади не убили, так как в этих подвалах было много коней, а сама ушла. Прошла полпути к своему дому, как услышала „Хальт!“. Так как я этого слова не знала, я думала, что ослышалась, и продолжала свой путь. Но крик повторился громче, я оглянулась и даже обрадовалась. На подвале, откуда я вышла, было очень много солдат в железных касках. Я засмеялась, хотела крикнуть им что-то приветственное, думала наши бойцы, и тут же со страхом ненависти голос оборвался. Эти солдаты мне машут руками „ко мне!“. Я поняла, что меня зовут к себе. Я подходила к ним и соображала, что же будет с моими детьми, ведь меня возьмут. Подходя к немцам, я старалась подходить ближе к той стене, откуда вышла, и как поравнялась со стеной подвала, так свернула фиги с обеих рук и сама за стенку, а немец спрыгнул с этой стены, да меня чем-то по голове так ударил, что я ничего не видела, в глазах потемнело, стояла как в большом дыму, не помня себя. Видела, как этот немец упал возле меня убитым. Видимо, наши за мной наблюдали и убили этого немца. Я не помню, сама я пришла к детям или с чьей помощью, только помню, что вечером 22 июня я была с детьми в том же подвале, куда привел нас мой муж, те же солдаты и кони, уже был мой муж возле нас»[691].
7.30. Тересполь. КП 45-й дивизии. На основании различных сообщений здесь впервые создается впечатление, что все же более сильные, чем предполагалось, части русского гарнизона оборонительных сооружений сопротивляются позади передней линии дивизии. Первое, что приходит в голову, использовать неоспоримое преимущество «сорок пятой» в артиллерии. Однако теперь артиллерийская поддержка в цитадели невозможна, так как пехота втянута в бой слишком тесно с противником.
7.40. К этому времени I.R.130 растянулся от железнодорожного моста «Ковель» (включительно) вплоть до Южного острова. Гипп, докладывая обстановку Шлиперу, по-видимому, находится под сильным впечатлением событий на Южном, ранения Велькера. Командир I.R.130 признает, что Цитадель, по-видимому, занята довольно сильным и смело защищающимся гарнизоном. Шлипер сообщает Гиппу, что I.R.133 (резерв корпуса) будет вводиться в полосе I.R.130.
Фактически это первое решение Шлипера по приостановке штурма крепости. Он не мог не заметить, что, введя батальон Парака на Северный остров, он фактически ничего не добился, сотня метров — не в счет. Бросить туда еще и полк Кюлвайна? Цитадель сожрет и его, несколько десятков снайперов-фанатиков задержат и полк, а в это время русские прорвут цепочку I.R.130, и (кто знает?) обрушат фронт всего корпуса. Общая ситуация (разгром русских приграничных сил) была неясна ни 22 июня, ни в последующие пару-тройку дней.
Ввести Кюлвайна на Западный? Но ситуация там настолько туманна, что полк рискует, как и на Северном, ввязаться в бой со снайперами, засев на несколько, столь критичных на данном этапе операции, часов.
Нет, единственный оставшийся у дивизии резерв пусть поддержит успехи Гиппа, разовьет его наступление.
7.30. I.R.130 (1-й и 2-я роты при поддержке 13-й и 14-й рот I.R.130) вышли на высоту 140[692].
7.50. Сообщает 1(Н)/21: вражеская артиллерия уничтожена авианалетами.
8.0. Начата переправа на пароме 2-см зенитного орудия унтер-офицера Патернолы, к этому моменту выведенного на позицию непосредственно на берег Буга. Вместе с расчетом на паром поднялся и лейтенант Энгельхардт, решивший лично руководить его действиями. Выдвижение и выход на позицию орудия проводились крайне трудно, так как оно должно было находиться примерно в 200 м от противника, под его сильным пулеметным огнем[693].
8.10. Продолжают приходить новости о третьем батальоне I.R.135, на сей раз — от приданных ему артиллерийских наблюдателей. Офицер I/A.R 99 сообщает, что солдаты III/I.R.135 остановлены и засели перед укреплением Центральной цитадели, имея примерно 35 % (?) потерь.
8.15. Гипп докладывает, что в 7.30 взята высота 140. Теперь решено назначить 11-ю роту как последний резерв полка для обороны напротив укрепления Центральной цитадели на Южном острове. На основании этих сообщений и потому, что I.R.133 прибудет только позже, Шлипер решает подчинить I.R.130 разведотряд оберст-лейтенанта фон Паннвица, обеспечивая выделение на Южном против Цитадели III батальона (прикрывающего мосты на Мухавце[694]).
8.15. Установление связи с XXIV танковым корпусом: 4-я танковая дивизия прошла Медную. 1 K.D.в полосе ручья к юго-востоку от Медной. 3-я танковая дивизия еще висит позади.
8.30. Установление связи с LVII танковым корпусом: 18-я танковая дивизия прошла Лесную у Костичи.
8.30. Батальоны Кене и Парака вновь пошли в атаку. На сей раз, несмотря на ожесточенное сопротивление русских, им удается достичь цели — дороги, пересекающей Северный остров с севера на юг, выйти к Трехарочному мосту.
При этом был подбит и загорелся Т-38, помогавший Мамчику более двух часов держать мост. «В пламени было видно, что не может выбраться из него танкист, не хватало ему, раненому, силы даже перевалиться через люк. Смотреть без слез на это было невозможно»[695].
Скорее всего, Т-38 подожгли 3,7-см орудия 14/I.R.135, чей командир, обер-лейтенант Вессиг, также был убит при атаке на Северном.
Остатки группы Мамчика отползли в кустарник пкт 145, далее до ДНС шла ровная как ладонь спортплощадка, метров четыреста. Огонь шквальный. Припали было к земле, но выстрелы косили одного за другим. Поняв, что сейчас перебьют всех, кто остался, Мамчик охрипшим голосом призвал людей к отходу. Вскочив первый, повел их за собой к ДНС (пкт 10–14). Устремившись за командиром, бойцы смогли добежать до домов и вновь начать перестрелку, во время которой Мамчик и погиб. Солдаты Парака взошли на вал пкт 145, вырыли несколько стрелковых ячеек.
Но за Мамчиком пошли не все — несколько человек укрылись в ивняке у берега, под мостом и в казематах пкт 145. Вал пкт 145, как и вся крепость, превратился в слоеный пирог — с одной стороны он как бы немецкий, с другой — как бы нет, что будет доказано совсем скоро[696]…
…Тересполь. КП 45-й дивизии. I.R.130, сильно растянувшийся, вновь требует прикрытия с севера. В цитадели оживающее русское сопротивление. Шлипер вновь ходатайствует о выделении дивизии резерва корпуса.
…Брест, ул. Дзержинского, д. 19. Облвоенкомат. Майор М. Я. Стафеев, брестский облвоенком, первым примчавшись сюда, события, вот уже несколько часов грохотавшие в городе и вокруг него, принял за крупную пограничную провокацию. Сюда же, на «Дзержинского, 19», сбежались и служащие военкомата и несколько военнообязанных (приведших с собой и женщин и детей), пришли с вокзала 18 политруков запаса, не успевшие уехать на курсы усовершенствования в г. Смоленск, пограничники. Подошли партийно-советские работники, отправленные Коротковым из подвала обкома ВКП(б). Последних набралось около 40. Оружия хватило лишь для тридцати из них: в военкомате нашелся станковый пулемет в разобранном виде и 20 винтовок и карабинов (из взвода обслуживания), немного патронов[697]. Гранат — ни одной. Так и не получив никаких указаний, Стафеев приказал всем оставаться в здании, двоих сотрудников военкомата послал в штабы корпуса и дивизии, отправил гонца в обком, сам же вместе с остальными работниками начал готовиться к мобилизации (поднять военнообязанных).
Но связи с сельсоветами уже не было, а вскоре вернулись и посланцы — в обкоме никого не нашли, в штабах остались лишь дежурные командиры, толком ничего не знающие. Однако в штабе 42 сд удалось взять 25 винтовок и несколько ящиков с патронами, в штабе погранотряда — ручной пулемет и несколько гранат, на складе областного управления НКВД — 27 винтовок.
Обстрел же стих — и стало слышно, как с юга, от Мухавца, приближаются редкие винтовочные выстрелы и автоматные очереди.
Но Стафеев вновь отказывается эвакуироваться без приказа. Он разрешил лишь отправить членов семей, укрывшихся в ленинском уголке облвоенкомата. С трудом во дворе облпотребсоюза удалось найти грузовик — отправив 18 женщин и детей (все не смогли поместиться, и оставшихся перевели в подвал), работники военкомата, поняв, что вырваться из города уже не удастся, стали готовиться к обороне — бойцы взвода обслуживания заняли оборону перед зданием, другие — внутри. Всего набралось около 80 человек. На балконе второго этажа поставили ручной пулемет.
Отправленный из военкомата грузовик, что был должен довести семьи до леса у Кобрина и вернуться за остальными, едва сумел покинуть город — на Московской улице он был обстрелян, женщина и 14-летний мальчик были убиты, несколько человек ранено. Тем не менее с пробитыми шинами, на одних дисках грузовик все же смогли довести до Березы-Картузской.
…Последние подразделения РККА покидали город — с юга входили первые солдаты полка Гельмута Гиппа.
Остатки войск, отступающих из крепости и Северного городка, собирались севернее и северо-восточнее Бреста. Зачастую бойцы прибывали поодиночке в полураздетом виде. Матчасть полков из крепости вывести не удалось, т. к. все было уничтожено на месте.
Легче оказалось положение размещавшихся вне крепости — 131 ап 6 сд, располагавшийся на берегу Буга, вывел 8 орудий второго д-на и одно полковой школы 131 ап. Из Северного городка вышли: два дивизиона 17 гап, 19 орудий (из 36 по штату) и 300 бойцов 447-го корпусного артполка. Последнему, потерявшему под обстрелом несколько тракторов, вероятно, пришлось бросить часть орудий в артпарке из-за отсутствия тяги[698].
Красноармейцы, стремясь вырваться из Бреста, часто не имея оружия, практически не оказывали сопротивления — на их транспорт развернулась охота: «Постоянно полностью занятые русской пехотой грузовики то вновь пытались достигнуть цитадели, то искали выход из города на восток. В большинстве случаев они расстреливались пулеметами или противотанковым орудием в упор»[699], — вспоминал Вальтер Лоос.
На многих улицах стояли подбитые или брошенные автомашины. Например, на мосту у железнодорожного вокзала была уничтожена штабная (18 обс) с документами и знаменем.
…Более-менее вооружив тех, кто пришел в облвоенкомат, у самих его работников, оставшихся в здании, практически не было оружия — лишь у Стафеева и 3–4 других командиров имелись при себе пистолеты. Однако им удалось вновь остановить едущие по ул. Карла Маркса на восток грузовики, вывозящие один из складов — начальник колонны охотно согласился помочь с боеприпасами: три ящика патронов сгрузили у облвоенкомата.
Отправили вторую машину с семьями, но тревога за их судьбу только усилилась — было видно, как из некоторых домов по Белостокской улице по отходящей колонне открыли ружейный и пулеметный огонь неизвестные люди[700].
Судьба этой машины осталась неизвестной.
Стафеев выслал патрули на ближайшие улицы — отовсюду приходят тревожные сообщения. В городе начинается хаос — то и дело неизвестные стреляют с чердаков и балконов. Идет грабеж квартир бежавших из Бреста «восточников», магазинов. Стало известно и о том, что банды грабителей пытаются нападать и на выходящих из города. Их интересуют не только ценности, но и надежда встретить знакомые ненавистные лица…
Кто-то со стороны почтамта дал по облвоенкомату несколько очередей из ручного пулемета. Недобитки…[701]
8.35. 45 I.D. сообщает: в 8.15 I.R.130 достиг Рkt.140 (непосредственно к северу от Тришина). Более слабые частные атаки с танками на восток и к юго-востоку. В цитадели продолжается ожесточенный бой.
8.37. 34 I.D. прошла шоссе восточнее Вульки. Дивизия сильно нуждается в большем мостовом имуществе. Река Буг шириной 180 м.
8.40. Резерв корпуса выдвигается в Тересполь.
8.40. Масух сообщает, что на Центральном острове русские разведывательные бронеавтомобили, часть из которых пыталась прорваться[702]. Еще звучат отдельные выстрелы и на Западном. (В связи с этим, да и остальными сообщениями на КП «сорок пятой» подтверждается впечатление, что все больше отдельных русских за ее передней линией приходят в себя и начинают защищаться.) В частности, потери офицеров уже относительно высоки; в основном от стрелков, ведущих огонь с деревьев и крыш.
8.45.
I.R.130 придается Aufkl.Abt.45 для поддержки атаки на высоту 144. Однако дивизион не успевает к атаке. Первоначально предусмотренное для Aufkl.Abt.45 прикрытие на Южном отпадает, так как снятие 11/I. R.130 отняло бы много времени[703]. Фон Паннвиц выехал вперед к Гиппу, налаживая взаимодействие. I.R.130, по-прежнему висящий вдоль Мухавца и на Южном, только с легкими гаубицами и 3,7-см орудиями ПТО просит об ускоренном подтягивании артиллерии. Начинается подвод 1 и 6-й батарей A.R.98, однако останавливается из-за отсутствия мостов.
В это время люфтваффе сбрасывает несколько бомб на южную часть Бреста… Свидетелем бомбардировки стал военный корреспондент «Die Wehrmacht» Герд Хабеданк, к этому моменту покинувший батальон Праксы. Сейчас Герд не менее стремительно несется с одним из подразделений I.R.130: «Дальше, дальше! Железная дорога, баррикады, штабеля древесины, большая свободная площадь. Отдельный фланговый огонь. Затем крик: „танк спереди!“ И сразу же занимает позицию противотанковое орудие. Все же где он подходит? Выстрел! Еще и еще. „Там он горит, вон там — прямо“, — указывает мне командир орудия. И минутами позже мы уже проходим его, идя длинными рядами у стены дома.
Расстрелянная машина, перед ней на мостовой сидит полностью безразличный водитель. Не зная, что делать, растерянные жители мечутся на улицах. Отдельные выстрелы, в том числе пулеметные очереди, — справа и слева, спереди и сзади. Дальше, дальше! Мы уже в городе. Пустые улицы, закрытые дома и склады, красивая маленькая церковь с византийскими куполами[704]. В воздухе беспрерывное гудение. Немецкие или русские истребители, или как ныне — бомбардировщики, наши или чужие? Безразлично, мы должны идти вперед!»
Один из тех, кто в это время находился над группой Хабеданка — Готфрид Хомахер, еще в 3.33 вылетевший на штурмовку позиций русских у Бреста[705]. Хомахер, как и другие летчики, из-за задымленности наносил удар до площадям. «Сверху мы не видели, что происходит внизу. Я только помню, что все небо было красным от пожаров. Под нами были лишь алые облака дыма». Туда, в облака, полетели бомбы и в этот раз. «Грохоча, бомбы падают на улицу рядом с нами. Вот же, проклятие, теперь нам приходится бросаться в укрытие»[706].
«В штурмовом пехотном снаряжении, ручная граната в кулаке, мы движемся беглым шагом по улицам города. Оружие и боеприпасы перевозятся на найденной ручной тележке. Потерявшие хозяев лошади бегут рысью вдоль улиц. Не угрожает ли нам налет авиации? Снова и снова атакующие солдаты обыскивают глазами небо». Судя по дорожному знаку, снято где-то у пересечения Московской (?) и железнодорожных путей
«Автомобиль советско-русских был остановлен несколькими выстрелами. Сломленный, водитель сел рядом со своей машиной, чтобы быть взятым в плен немецкими солдатами». Честно говоря, судя по взгляду, водитель не сломлен…
В следующий раз подразделения не будут столь безразличны — сейчас же их командиры, понимая, что промедление здесь действительно «смерти подобно», сообщают об активности люфтваффе в штаб полка.
Оттуда сообщение о бомбардировке поступает на КП дивизии. Командование «сорок пятой» сразу же связывается по телефону со штабом XII армейского корпуса.
Действия люфтваффе названы «максимально нежелательными», так как здесь «уже подтягивается транспорт I.R.130»[707].
Однако бомбы все же накрыли и тех, кому были предназначены — одна из них разорвалась на мостовой ул. Дзержинского, напротив облвоенкомата. Осколками был убит красноармеец Василий Толкачев и ранено 12 человек — в том числе майор Стафеев (в руку).
«Панцирягеры» I.R.130. Подбитый советский бронеавтомобиль. Интересно, чей? Заблудившийся (из 22-й танковой дивизии) или не успевший выехать из 84 орб? Обратите внимание, что рядом с «панцирягерами» бежит человек в трусах и майке. На пленного вроде бы не похож… Тогда кто он?
Теперь отход был еще более затруднен — что делать с ранеными? Но предпринимать что-то надо — здесь практически нет и бинтов, не говоря уж о медикаментах.
Стафеев все же решил уходить — несколько человек, переодевшись в гражданскую одежду, ушли разведывать путь, где можно бы было вывести людей из города. Но было уже поздно…
8.45. Офицер связи при штабе XII А.К. ориентирует: 34-я дивизия достигла железнодорожной линии около Гершон. Вулька Подгородская взята. 31-я дивизия взяла Речицу и Козловичи.
8.45. Вальтер Шрот кричит в трубку с КП 31 I.D.: ее главные силы достигли железнодорожной линии Брест — Мотыкалы, левый полк уже прошел ее, достигнув района Катенберг.
8.50. I.R.133 (резерв корпуса) подчинен 45 I.D. и до 10.00 будет подвезен в Тересполь. К этому моменту в 45 I.D. убиты 2 командира батальона и 1 командир роты, ранен 1 командир полка.
9.00. Тересполь. КП 45-й дивизии. На связь вышел Ia штаба корпуса, с долгожданным сообщением — резерв корпуса (I.R. 133) подчиняется дивизии.
Первыми из 133-го полка, кто тотчас же (9.00) получил приказ перейти на территорию крепости, была 12 s.M.G.K. Лерцера. Лео Лозерт заметил, что рота, первая из I.R.133, была переправлена, несмотря на то что была корпусным резервом, на остров, чей переход стоил ее предшественнику — III/I.R.135 больших потерь в офицерах. Лозерт уже знает, что штурмовые группы 10, 11, 12-й рот I.R.135 проникли в цитадель, но сразу же имели тяжелые потери. Из этого замечания можно сделать вывод, что Лозерт, недавно похоронивший первого погибшего из полка, начал понимать серьезность ситуации. Вероятно, как и остальные пулеметчики, к этому времени уже достаточно измотанные бессонной и тревожной ночью.
* * *
9.00. Боевое донесение № 004/оп штаба Западного ОВО уходит начальнику Генерального штаба Красной Армии генералу армии Г. К. Жукову: «…Брест горит. К 6.30 (22.06.1941)данных о форсировании противником р. Западный Буг не было»[708].
Положение ухудшается на всех участках. Связи штаба ЗапОВО с 4-й армией все еще нет.
* * *
9.00. Станция Брест-Литовск занята штурмовым отрядом 5-й роты лейтенанта Линни 1-го железнодорожного саперного полка. Отряд, прибыв на станцию, установил, что подвал вокзала еще занят неприятелем[709]. Было сделано три попытки проникнуть в подвал, каждый раз отбивавшиеся его защитниками с потерями для людей Линни. Дальнейшие попытки больше не предпринимались — вооружение отряда для штурма недостаточно.
«В подвале, построенном как бомбоубежище, находится примерно 35 человек», — сообщает Линни.
На самом деле их было около сотни — вооруженных пограничников, отступавших от Тереспольского моста; зенитчиков, везших в свою часть полученные на складе в Бресте сапоги; около 30 мл. командиров роты связи 45-й авиабазы 74 шап 10 САД, едущих к месту постоянного расположения в Пружаны — принять молодое пополнение; 16 бойцов 66 УР во главе с политруком Ф. Л. Зазирным. Да и немало командиров и бойцов других частей оставалось в эту ночь на вокзале. Разбуженные грохотом на границе, имея при себе оружие, они запаслись боеприпасами — их раздача (доставленных со складов военизированной железнодорожной охраны и линейного отделения милиции) происходила в дежурной комнате милиции. Не имевшим оружия досталось и то, что было изъято у нарушителей границы. Отстреливаясь, с окраин вокзала отошли в его здание, затем — в подвал.
Однако помимо вооруженных, чего и не предполагал Линни, туда же скрылись сотни (по некоторым оценкам — около двух тысяч) пассажиров как ночевавших на вокзале, так и тех, кто прибежал сюда, надеясь вырваться на восток — «восточники», «советки» (жены начсостава и совпартработников), коммунисты, евреи. Те, кому не повезло втиснуться в уже через полчаса с начала артналета отправленный короткий состав, сейчас с тревогой прислушивались к выстрелам. Что это — провокация? Война?
По крайней мере, те, кто занял оборону у подвальных окон, одно знали точно — нужно продержаться до подхода «основных сил». А они подойдут вот-вот…
9.05. Собственные бомбардировщики сбросили бомбы на южный край Бреста. Танковой группе сообщается обстановка, одновременно просится о приостановке здесь бомбардировок.
9.15. Штаб 34 I.D. переходит в Михалкув.
9.15. Начинается новая глава «битвы на Северном» — теперь Фридрих Йон уже не собирается продолжать атаку на восток острова. Русские в Восточном форту, главном валу и других местах восточной части Северного надежно блокированы. Дальнейшая атака, сил для которой недостаточно, приведет лишь к новым потерям. Сейчас главной задачей для командира I.R.135 стало изменение положения на Цитадели, исправление той ситуации, что сложилась в результате разгрома батальона Праксы. Йон намеревается, нацелив ключевые силы на Трехарочный мост, ворваться с Северного на Цитадель и навести там порядок. От первого батальона много ждать уже не приходится — пойдет резерв второго.
Результатов разведки, направленной I.R.135 в Брест, еще нет.
…Однако непредсказуемые русские вновь спутали все карты — они начинают контратаковать на Северном, захватывают несколько с таким трудом занятых пунктов. В бой вводится резерв полка — 9-я рота. Ей удается вышибить русских из вновь захваченных ими зданий, и далее, не останавливаясь, рота наступает на северную часть главного вала.
Пока 9-я рота штурмует вал, одна из рот батальона Парака начинает атаку через Трехарочный.
…Трудности на Северном оказались для Парака «прогулкой» по сравнению с атакой через мост — во-первых, до него еще надо было дойти сквозь плотный огонь «недобитых» из группы Мамчика, засевших у пкт 145, второе — все расположение зданий у Трехарочного еще в 19-м веке было спланировано так, чтобы максимально прикрыть огнем подступы к Цитадели по ее мостам[710].
Однако и перед защитниками встали серьезные проблемы — как ни странно, но кольцевая казарма была не лучшей оборонительной позицией в 20 веке. Ее почти двухметровой толщины стена, неплохо спасая от снарядов, не спасала от атак пехоты, а окна и амбразуры позволяли вести огонь лишь немногим стрелкам и пулеметчикам. Использовать минометы — невозможно, орудия — практически только прямой наводкой. Толща стен суживала сектора обстрела из окон и создавала непростреливаемые пространства — мертвые зоны[711]. Красноармейцам, намеревавшимся обороняться, приходилось высовываться из окна — тогда залегающие на валах у Мухавца немцы использовали возможность поупражняться в прицельной стрельбе наиболее эффективно.
Таким образом, вести наиболее эффективный огонь можно было либо из амбразур полубашни 455 сп (пкт 170) и столовой 33-го инж. полка (пкт 158), либо из подвала кухни 455 сп (пкт 170 — сектор у Трехарочных). Дверь кухни 455 сп выходила в Трехарочные ворота, но могла простреливать только примыкающий к ней их проем.
Казалось бы, обстоятельства складывались максимально благоприятно для второго батальона — столовая 33-го инж. полка, чьи оконные проемы выходили на мост, была захвачена солдатами 12-й роты батальона Праксы (правда, к этому времени израсходовавшего почти все патроны и старавшегося не делать резких движений)[712]. Полубашня 455 сп — похоже, задымлена все сильнее разгоравшимся пожаром.
Единственной позицией, с которой можно было простреливать мост, стал подвал под кухней — бойцы пулеметного взвода полковой школы 455 сп установили там станковый пулемет[713]. Да и дым в полубашне не помешал многим, надев противогазы, стрелять из нее.
Усиленная рота батальона Парака начала атаку…
9.25. I.R.82 (31 I.D.) атакует форт II (2 км северо-западнее предместья Граевске).
Цан, расположивший КП в 200 м восточнее ж/д моста, сообщает, что дивизион наконец-то сосредоточился на исходной позиции в районе его КП. Переправилось — «полтора взвода»[714] (прибл. 5 орудий ПТО). В дивизион вернулся и 1-й взвод, по соглашению с Йоном придававшийся III/135 для взятия Цитадели[715]. Вернулся, якобы выполнив задание, но, скорее всего, из-за отмены последующих атак оказавшийся не удел.
Гиппа вновь беспокоят русские танки — едва подразделение I/I.R.130 заняло оборону на высоте 140 и у форта III, как началась местная контратака русских на отм. 140 при поддержке 6 танков. Потеряв 3 из них, русские отошли[716].
Установлена связь с I.R.80 (правый сосед на той же высоте).
5 и 6-я роты I.R.130 с 9 противотанковыми орудиями (в т. ч. взвод 5-см противотанковых орудий) заняли оборону у танковой магистрали № 1 (1 км на восток от Тришина).
9.40. Пулеметчики роты Лерцера, перейдя Западный остров, заняли позицию справа от Тереспольского моста. Отсюда Лео Лозерту была хорошо видна полоса перед ротой. Но русских не было видно — ожесточенная стрельба шла во внутреннем дворе Цитадели. Через мост то и дело проходили раненые, возвращавшиеся, измотанные ночным боем и чудом выжившие солдаты штурмовых групп, сдавшиеся в плен русские. Хотя рота (вероятно, разместившаяся в расположении окружных курсов шоферов погранвойск) и не вела боя, но расслабляться было нельзя: «В этих домах располагалась учебная офицерская часть, и ее разогнанные подразделения, действуя как стрелки на дереве или ныряя в высокой траве, снова и снова обстреливали нас целыми днями.
Сцена, бывшая типичной для ведения войны немецкими солдатами, всплывает в моей памяти при воспоминании об уличном бое в этих домах. Среди боя в первый день мы натолкнулись на кричащего грудного ребенка. Все стояли вокруг него, а затем для охраны малыша был выделен солдат. Но, несмотря на „штатную единицу“, ребенком занимался каждый, в течение дня люди брались за заботы о его питании, один приносил даже молоко. Вечером ребенка отнесли на батальонный пункт медицинской помощи»[717].
Несмотря на обстрелы пограничников, в течение дня большинство пулеметчиков Лерцера, в основном молодых солдат, спало от усталости. Офицерам и унтер-офицерам расслабиться не приходилось — необходимо было постоянно следить за обстановкой.
Часть солдат роты вошла в штурмовые группы — их задачей стало уже не взятие Центрального, а прочесывание Западного. Во время рейда дошло до боя с пограничниками — несколько русских было захвачено в плен.
В течение дня Лозерт несколько раз посещал 10/I.R.135 в казематах кольцевой казармы у Тереспольских, разговаривал с ее командиром[718].
9.30. Обер-лейтенант фон Фуметти (I/A.R.99) сообщает, что выдвинутые наблюдатели окружены вражескими силами. И почти сразу же приходит новость о том, что окруженные (гауптман Краус (командир I/A.R.99) и два сопровождающих его офицера A.R.98) убиты на Западном острове[719].
Как это произошло — точно неизвестно. В воспоминаниях защитников Западного острова (A. C. Черного и М. И. Мясникова) говорится, как правило, либо об обороне отдельных участков, либо о попытках незаметного прорыва (Мясников). Однако в воспоминаниях Черного есть упоминания об уничтожении, предварительно окружив, немцев у казармы курсантов школы шоферов[720]. Однако что делать артнаблюдателям у западной окраины острова (если, конечно, речь идет о группе Крауса?). Логично предположить, что они находились на его восточной окраине, перед Цитаделью, где, вероятно, и были уничтожены группой того же Черного. Вероятно, именно тогда Черный сжег машины и решил уходить с острова, объединившись с Мельниковым. Прорыв был намечен на северо-восток Северного острова. Атакуя в направлении моста и дамбы, Черному удалось прорваться (хотя из 40 человек, пошедших на прорыв, до казематов Северного удалось дойти только 13, из них 4 — раненым)[721]. Вполне возможно, что где-то у моста ими и была уничтожена группа Крауса.
9.45. Начальник инженерных частей корпуса сообщает, что предусмотренный для XII А.К. переправочно-мостовой парк (XXIV танкового корпуса) уже установлен, так что только с 17.00 он высвободится для XII А.К.
9.50. Несмотря на гибель Крауса, Йон подтверждает, что Западный в руках полка, как и западная половина Северного. «Полк пытается спасать окруженных в укреплениях Центральной цитадели военнослужащих III батальона, пробиваясь по Трехарочному»[722].
К этому времени атака Парака угасла — сильнейший огонь не дает возможности даже вступить на мост. У берега залегли русские, сзади (в Восточном форту и домах комсостава перед ним (Черняев) они же, тех, кто преодолеет их огонь — ждет выстрел в спину из казематов пкт 145. Артиллерия мало чем может помочь — нет возможности поставить немногие орудия ПТО на нужную позицию, а поддержка Arko 27 нереальна, так как стена казармы выходит на север, находясь на защищенной от обстрела стороне. Несмотря на то что артиллерия почти не применяется, артиллеристы несут потери. Вслед за Вессигом убит и командир группы связи с пехотой[723] III/A.R.98 лейтенант Ценнек. Относительно потерь офицеров второй батальон рискует повторить судьбу первого — ранены лейтенанты Орбах (командир 8-й роты) и Гатгербауер (6-я рота). Потери унтер-офицерского состава — не менее велики.
Настоящего успеха добилась лишь 9-я рота I.R.135, заняв северную окраину Северного острова (Северные ворота), она пытается продвинуться на восток, сделать то, что не могли сделать первый и второй батальоны.
…Воспользовавшись ситуацией — провалом атаки Парака, стабилизацией у Тереспольских и Холмских, к этому моменту на Центральном острове красноармейцы начинают брать инициативу в свои руки. Первым делом необходимо выбить немцев из церкви и столовой начсостава[724].
Атаку начинают бойцы 455 сп. Ожесточенный огонь не дает им продвинуться. Заметив стрельбу, по окнам столовой и церкви стреляют и со второго этажа штаба 33-го инженерного полка.
Обороняющихся в столовой совсем немного — не надеясь удержать все здание, они отступают на второй этаж, оттуда и расстреливают нападавших…
Атака 455 сп на столовую начсостава, как и вскоре за ней атака 84 сп на церковь, провалились — сил слишком мало, да и те наступают вразнобой. Стало ясно, что необходимо объединение усилий.
10.00. Тересполь. КП 45-й дивизии. Под влиянием донесений фон Фуметти и Йона на КП усиливается впечатление, что наведение порядка на Цитадели привяжет еще более значительные силы.
Западная окраина Вулька Добринска. КП Ib 45 I.D. От корпуса поступает приказ для колонн «Барбара» и «Михаэль» принимать боеприпас в «Марте» и нагруженные колонны держать готовыми к подаче.
I.R.130 сообщает об обнаружении запасов горючего в бочках (22 кубических метра) на Южном острове цитадели и цистерны в Тришине.
Приказания по технике прибыли с опозданием, и это привело к тому, что подвоз начался грузовыми автомобилями служб подвоза.
10.00. I.R.135 достиг района Тересполь — Блоткув. Здесь после привала с выдачей продовольствия полк готов к тому, чтобы после выхода из подчинения XII А. К. по приказу дивизии переходить Буг, вероятно, не ранее 14.00 ч.
10.05. Перехватывается радиограмма русских. Ее содержание: «Всем: высаживаться на аэродроме Бобруйск».
10.10. 34 I.D. взяла Гуцни.
10.10. Новости с КП Йона — допрошены пленные, взятые на Северном острове. Адъютант командира полка обер-лейтенант Хайдфогель сообщает, что перед I.R.135 сражается 125 сп (частично состоящий из киргизов[725]).
«Действие нашего артиллерийского огня было чудовищным. Когда, после его окончания, наши солдаты вытесняют противника из его позиций, всюду еще продолжаются пожары». Сделано, очевидно, где-то на юге Бреста. Судя потому, что видна железная дорога — у железнодорожных путей рядом с Московской улицей. Неясно, какое подразделение обстреливало этот район
10.15. Передовой эшелон корпуса подводится в район Вулька Добринска.
10.20. На КП дивизии прибывает полковник Кюлвайн, командир ожидаемого к 12.00 возле Тересполя, I.R.133 и получает от Шлипера задачу: быть готовым с 13.00 начать переправу на паромах на южный край Южного острова, наступая справа от I.R.130.
10.50. Об этом намерении Шлипера извещается штаб XII А.К. Но на основании следующих сообщений (в частности, I.R.135) о силах противника в Цитадели и после консультации с Гиппом Шлипер, поняв, что Йон своими силами уже ничего не добьется, решается изменить задачу I.R.133. Сейчас она выглядит так: I/I.R.133 (Фрайтага), усиленный 13/I.R.133, чистит сначала Западный остров, затем укрепления Центральной цитадели. Отсюда идет на Южный с его последующей зачисткой. (Окончательный приказ поступит к 12.30).
* * *
10.55. Буховичи
Здесь, восточнее Кобрина, на запасном КП 4А после уничтожения в Кобрине немецкой авиацией штаба 4-й армии, с 9 часов развертывается управление ее соединениями. Сандалов передает начштаба ЗапОВО боевое донесение № 05 «1. К 10.00. 22.06.41 г. части армии продолжают выходить в районы обороны… причем гарнизон крепости Брест — 42-я и 6-я стрелковые дивизии — потерпел от авиации и артиллерии противника большой урон, в результате которого 6-я стрелковая дивизия вынуждена была к 7.00 22 июня 1941 г. отдать с боями Брест, а разрозненные части 42-й собираются на рубеже Курница, Бол. Черни (459 сп с 472 ап — в р-не Жабинка, Каролин, Хведковичи) и приводят себя в порядок. Таким образом, 42 сд только около 12 часов будет следовать севернее — на уровне своего участка.
2. Отдал приказание:
а) 28 ск не допустить дальнейшего продвижения противника на Жабинка.
б) 14 мк в составе 22 и 30 тд, сосредоточившемуся в р-не Видомль, Жабинка, атаковать пр-ка в брестском направлении, вместе с 28 ск и 10-й смешанной авиационной дивизией уничтожить его и восстановить положение.
5. Связь имеется со штабом 28 ск и периодическая со штабом 4 мк»[726].
Видно, что, несмотря на жесткие условия, в которых с первых же минут оказалась 4-я армия, ее командование готово занять позиции района прикрытия, начать наступление, выбив врага с территории СССР.
* * *
Приблизительно 11 часов. Тересполь. КП 45-й дивизии
Казалось бы — у командования «сорок пятой» достаточно решительные намерения: ввести резерв и добить врага. Но в то, что это произойдет, похоже, уже никто не верит — это подтверждает тот факт, что для дальнейшей зачистки штабом корпуса в распоряжение дивизии предоставляется батарея Nbw.Abt 6 (до сих пор подчиненного 31-й дивизии). Ее прибытие ожидается лишь к вечеру — значит, надежда закончить все еще днем улетучилась, как дым над Брестом.
Таким образом, в 10.50 стало окончательно ясно — имеющимися силами 22 июня Центральное укрепление взять не получится. Речь может идти лишь о деблокировании окруженных групп и захвате наиболее выгодных позиций для предстоящих атак.
Да, блицкриг на отдельно взятой территории не удался. Конечно, все не так плохо и для корпуса (31 и 34-я дивизии идут, практически не встречая сопротивления) и для «сорок пятой» — взяты мосты, обеспечившие скорость Гудериана, блокированы русские в Цитадели, и вот-вот будут добиты группы на островах… Другое беспокоит Шлипера — само время начинает играть против «сорок пятой». Это началось с момента блокирования в церкви людей Праксы и Кремера. С ними, вдобавок ко всему, радиостанция, и они не намерены скрывать своего положения, уже начав просить о помощи. Любая минута промедления с их спасением принесет блокированным смерть — и на КП «сорок пятой», и у Йона, возле Бригидского ждут от генерала Шлипера, еще и двух месяцев не командовавшего дивизией… Чего? Суматошных атак через Трехарочные? Погибнет еще больше, чем будет спасено в церкви… Артогня всеми силами? Но куда — по одинокому пулеметному гнезду у Трехарочных? И чем — артиллерией, неспособной прошибить казематы, вышедшими из строя «Карлами» или «Небельверферами», ради которых придется отводить войска с территорий, отвоеванных таким трудом? Да и не получится ничего — не для погрома казематов созданы реактивные установки, кроме того, накроют они и церковь…[727]
КП на кладбище Тересполя, мыслящий уже с трудом, после бессонной ночи… Йон, не менее измотанный, подавленный гибелью двух из трех командиров батальонов, бесплодными атаками… Парак, наблюдающий в бинокль «Цейс» перестрелку у Трехарочных — все понимают одно: тем долго не продержаться в церкви Святого Николая.
Глава 3
Церковь Святого Николая10.50. 34 I.D. левым полком овладела мостом около Гуцни, образовав предмостное укрепление. Правый батальон уже на высоте 137,4 к юго-востоку от Пухачево. I.R.107 достиг первой цели наступления, его подразделения подходят к высоте 137,4. Взята группа укреплений «Митки».
Врач корпуса сообщает: На данное время в каждой дивизии примерно 60–80 раненых[728].
I.R.130 45 I.D.обходит Тришин. Сражение вокруг цитадели очень ожесточенно — много потерь. Делается попытка выкуривать русских дымовой завесой.
…. «В это время со двора и казармы покатился густой синий дым. Кто-то крикнул „Газы!“ Многие из нас надели противогазы»[729]. Так началась новая атака Парака. Поставив дымовую завесу, вероятно, используя 8,1-см минометы, роте второго батальона удалось промчаться сквозь мост.
Часть рванулась через Трехарочные, часть — начала забрасывать гранатами окна кольцевой казармы 455 сп и 33-го инженерного, выходящие на мост, чтобы, затем, обежав казарму последнего, ворваться во внутренний двор Цитадели со стороны Мухавца, перед Белым дворцом.
В довершение ко всему — две штурмовых группы, внезапно переправившись через Мухавец у Бригидского моста[730], ворвались в Цитадель через Бригидские ворота, надеясь достичь успеха за счет внезапности.
Казалось, это долгожданный успех второго батальона. Большинство красноармейцев — еще в подвалах, помощь к ним не подойдет (пулеметчики у Тереспольских и в церкви держали любое перемещение под огнем), прорвавшиеся к Трехарочным уходили из зоны обстрела красноармейцев, залегших у пкт 145, и других. Ситуация висела на волоске…
Цитадель спасла отчаянная контратака, возглавленная лейтенантом Виноградовым — начальником химслужбы 455 сп. За несколько минут, видя прорыв немцев, Виноградов смог собрать не более 50 человек — времени было мало, наспех собранная им толпа сразу же выскочила к Трехарочным. Внутри дымовой завесы ударили врукопашную — другого выхода и не было. Ярость красноармейцев переломила отчаяние австрийцев — солдаты «сорок пятой» бросились назад через мост.
Тех, кто шел вдоль кольцевой (бросая в нее гранаты), тоже постигла неудача — выстрелы били по ним из полубашни 455 сп, горжи пкт 145. Тем не менее им удалось пробиться к окнам 33-го инженерного полка. Но и там ожесточенная заброска проверенных М-24 не дала результата: бойцы, заметив, что М-24 взрываются лишь спустя 5–6 секунд, кинули на пол матрасы, смягчавшие падение гранат, — и секунд оказалось достаточно, чтобы выбрасывать их обратно.
Несколько немцев все же ворвались было во внутренний двор, перед Белым дворцом, но ожесточенная стрельба, идущая из его окон, заставила прекратить атаку: при отходе через Мухавец бросились вплавь, под прикрытием завесы. Немногие, пытавшиеся спрятаться под Трехарочным мостом, почти сразу же погибли от пулеметного огня из полубашни кольцевой казармы.
Пленных не было, а если и были — вряд ли им позволили бы выбыть из списка погибших…
Однако в столовой 33-го инженерного по-прежнему оставались солдаты батальона Праксы… Они не использовали свой шанс — бросить все и вырваться вместе с убегавшими через мост солдатами Парака. Почему — неизвестно. Может, среди них были раненые и бросить их было нельзя, может — не стали отходить без приказа, да и не рассматривали свою ситуацию как критическую.
…Это был серьезный успех защитников крепости, случившийся лишь благодаря их решительности и смелости.
Но нельзя забывать, что к Трехарочному шли и с другой стороны — штурмовые группы, ворвавшиеся на Центральный остров через Бригидский мост, с ходу захватили помещения штаба 44 сп. Что дальше? Пробиваться сквозь кольцевую казарму — во-первых, сквозного прохода и нет, во-вторых — там все-таки окажут сопротивление бойцы 44 сп, в-третьих — пожар, охвативший огромный кусок казармы, выходящей на Мухавец, отсекал и эту возможность.
Тогда они, оставив в помещениях сгоревшего штаба 44 сп небольшие силы, рванули к Трехарочным напрямую — через плац, на выходящую сюда тыльную сторону здания 333 сп.
…Однако к этому моменту в подвале 333 сп уже сформировалась более прочная, чем утром, оборона. Прежде всего — с обеих сторон, на спусках в подвал (с запада (от плаца) — два спуска, с востока (от пограничников) — четыре) были установлены пулеметы[731]. Из подвальных окон пулеметный огонь вести было невозможно — в узкие оконные проемы просто не поместился бы станковый пулемет. Поэтому и позиции вынесли наружу — спуск служил неким окопчиком, и, обложенный с боков ящиками, мог бы надежно укрыть стрелков. Кроме того, от захваченного немцами сектора кольцевой казармы позиции пулеметчиков отделяло и западное крыло здания 333 сп. Описывая пулеметную позицию («позицию „уральца“») у выхода из полковой школы (запад здания), А. П. Каландадзе замечает: «Пулеметчику приходилось стрелять, расположившись на самых верхних ступеньках лестницы. Иначе не было бы зоны обстрела и пули уходили бы в небо»[732]. Кроме того, у широких ступенек выхода из здания на плац (как раз посреди здания — лучшая позиция!) бойцы соорудили баррикаду, где также укрылся пулеметный расчет. Наконец, в самом подвале из обломков стен, ящиков, балок красноармейцы подвели площадки к самим подвальным окнам, там заняли оборону стрелки.
Конечно, не самая лучшая позиция — но стрелять можно. Нельзя лишь бросать гранаты (невозможно размахнуться), если кто-то и изловчится — то граната упадет почти перед окном и осколки полетят в подвал.
…Вероятно, тут-то, при атаке через плац, немцам и пригодилось 2-см зенитное орудие Патернолы — оно открыло огонь по амбразурам подвалов и пулеметным точкам 333 сп, давя возможный огонь.
К этому времени практикой 2-см орудие уже доказало свою пригодность и при поражении наземных целей — оно могло вести огонь как бронебойным, так и осколочным снарядами, со скорострельностью 220 в/м. Имея угол обстрела 360°, зенитчики могли держать под обстрелом всю площадь перед зданием 333 сп (т. н. плац). Находясь в проеме ворот, их расчет был защищен от обстрела с обеих сторон.
Очереди Патернолы всколыхнули защитников 333 сп, не ожидавших удара с этой стороны. Увидев же перебежку солдат штурмовых групп вдоль кольцевой казармы, часть бойцов впала в панику. Большинство из них относилось к приписному составу. А. И. Леонтьев, ветеринарный фельдшер 333 сп: «Поляк, который должен находиться в амбразуре с пулеметом, бежит навстречу мне от амбразуры с белым полотенцем и кричит „Немцы!“»[733]. Леонтьев машинально выстрелил ему, пробежавшему мимо, в затылок и, схватив пулемет Дегтярева, открыл огонь по бегущим по плацу немцам.
Очереди застучали и из других амбразур — тем не менее немцам удалось захватить отсек полковой школы 44 сп и пробиться вплоть до расположения 8 и 9-й рот 455 сп. До Трехарочного оставалось совсем немного, но огонь Патернолы, бивший по амбразурам 333 сп, не мог достать стрелков 44 сп, оказавшихся за спинами у наступавших (в углу кольцевой). Один из его бойцов вспоминает: «Когда немцы неосмотрительно сунулись атаковать центральную часть крепости на участке полковой школы, им устроили достойную встречу»[734].
Вероятно, атакуя вдоль кольцевой казармы, немцы практически нигде не смогли в нее зайти, ни в секторе 44 сп, ни далее, добежав до 455 сп, пройдя охваченные пожаром ее сектора. Ворвавшись в один из отсеков полковой школы, они, атакуемые, лишь недолго продержались в нем. Затем, попав под огонь 44 сп и той стороны казармы 333 сп, чьи подвальные окна были недоступны зенитке Патернолы, им оставалось лишь отступить, и те, кому удалось это сделать, вероятно, посчитали себя счастливчиками…
Потерпев неудачу на всех участках, солдаты Парака окончательно выдохлись — это был единственный случай, когда им удалось прорваться через Трехарочный мост, а фактически — их последняя серьезная атака в этот день.
Купол церкви Святого Николая был виден и через дымовую завесу у Трехарочных, и сквозь дым пожара на складе обмундирования, напоминая о цели батальона, но «второй» уже не мог ее достичь.
* * *
Из боевого донесения № 05 командующего 4-й армией в штаб округа: «1. К 10.00 22.6.41 г. части армии продолжают выходить в районы обороны (49-я и 75-я стрелковые дивизии), причем гарнизон крепости Брест — 42-я и 6-я стрелковые дивизии — потерпел от авиации и артиллерии противника большой урон, в результате которого 6-я стрелковая дивизия принуждена была к 7.00 22.6.41 г. отдать с боями Брест, а разрозненные части 42-й собираются на рубежи Курница, Бол. Черни (459-й стрелковый полк с 472-м артиллерийским полком — в районе Жабинка, Каролин, Хведковичи) и приводят себя в порядок. Таким образом, 42-я стрелковая дивизия только около 12 часов будет следовать севернее — на уровне своего участка.
Противник превосходит в воздухе, наши авиаполки имеют большие (30–40 %) потери, штаб армии разгромлен (в Кобрин); штаб 28-го корпуса — в Жабинка — также в 12.15 22.6.41 г. бомбили; штаб 14-го механизированного корпуса — Тевли.
2. Отдал приказание:
а) 28-му стрелковому корпусу не допустить дальнейшего продвижения противника на Жабинка;
б) 14-му механизированному корпусу в составе 22-й и 30-й танковых дивизий, сосредоточившемуся в районе Видомль, Жабинка, атаковать противника в брестском направлении, вместе с 28-м стрелковым корпусом и 10-й смешанной авиационной дивизией уничтожить его и восстановить положение.
3. Штаб армии — фл. Буховиче, переходит в Запруды.
4. Прошу задержать продвижение противника с брестского направления авиацией.
5. Связь имеется со штабом 28-го стрелкового корпуса и периодическая со штабом 14-го механизированного корпуса»[735].
Время от времени теряя связь и с округом и с частями, не имея представления ни о собственных потерях, ни о силах и планах противника, Коробков собирается отбивать Брест. Впрочем, что ему еще оставалось? Любое действие в такой ситуации было бы обречено на провал. Оставалось только продемонстрировать решительность и противнику, и своему командованию — возможно, это даст хоть что-то.
* * *
11.00. Начальник инженерных частей корпуса сообщает, что мост в южной оконечности цитадели будет готов к 17.00, а железнодорожный мост — к 12.00, мост около Лобачува еще трудно предположить срок окончания строительства не предвиден.
11.25. Штаб 34 I.D. переходит в казармы Гершоны.
11.30. Звонит Iа армии. XII А.К. сообщает: Брест взят, у цитадели и в южной части города еще жесткий бой. Намерение корпуса: еще сегодня достичь Жабинки.
У Трехарочных укрепляется оборона — решено прикатить из артпарка 333 сп 76-мм орудие. Это поручено лейтенанту А. Л. Петлицкому — комвзвода орудий ПТО 44 сп. В его группу вошло 6 человек — все младшие командиры. Они переползли в подвал 333 сп, где спросили разрешения на откат орудия у руководителя одной из групп, оборонявшихся в подвалах. Получив согласие, поползли к орудиям. Несмотря на выстрелы по ним из церкви и столовой начсостава, группа Петлицкого покатила орудие к Трехарочным, имея при этом 20–30 снарядов[736].
Сразу же возникла проблема — куда его поставить? Если у Трехарочных — то расчет легко перестреляют из церкви и столовой начсостава, тащить к 33-му инженерному — нельзя, из-за огня из его столовой. Единственное место — перед полубашней 455 сп, у круглой уборной (пкт 179). Здесь, пока немцы не прорвались через Бригидские, можно было и укрыть расчет со всех сторон — стенами кольцевой — от огня батальона Парака, круглой уборной — от огня 10-й роты (у Тереспольских), орудийный щит прикрывал от огня из столовой и церкви. Вести огонь из орудия решили только по бронетехнике или прорыву больших групп пехоты, экономя снаряды.
Петлицкий вернулся в подвалы 333 сп — там к этому времени зреет четкое желание выбить, не дающую шагу ступить всему западному сектору Цитадели 10-ю роту из Тереспольских…
11.45. Тересполь КП 45-й дивизии
Задумались об артиллерии и с другой стороны — вышедший на связь с КП полковник Йон заявил, что хочет попытаться сломить сопротивление у Трехарочного моста единственной имеющейся у него гаубицей III/A.R.98, чтобы деблокировать отсюда окруженных в Цитадели. Кроме того, подчеркнуто, что предпосылка для успехов на Центральном — окончательная зачистка Западного острова (I/I.R. 133).
Гипп сообщает, что в 10.10 обер-лейтенант Миске поднял знамя вооруженных сил рейха на башне Южного острова[737], на основании чего полковник Гипп делает вывод об отсутствии здесь какого — либо сопротивления, речь идет лишь об изредка вспыхивающей перестрелке с отдельными русскими.
Между тем неоднократно офицером для поручений и связным устанавливается связь и с еще стоящими в Малашевичах бронепоездами № 27 и № 28. При этом окончательно выясняется, что на них можно больше не рассчитывать.
Цитадель
Красноармейцами готовится вторая атака на церковь Святого Николая. Основные силы — это 84 сп и 33-й инженерный полк, часть пограничников (погранкомендатура). С 44 сп связи нет, 333 сп и Кижеватов — находятся под прицелом пулеметчиков 10-й роты у Тереспольских, простреливающих все выходы из подвалов и погранзаставы. 455 сп: с одной стороны, ему необходимо оборонять Трехарочный, с другой — чтобы добежать до церкви, необходимо взять и столовую начсостава. Учитывая, что и группе Фомина приходится держать под обстрелом Холмский мост, рассчитывать приходится не на многих.
Тем не менее эта атака — первая совместная операция нескольких боевых групп.
«Атаки от нас начались что-нибудь около полудня, — вспоминает Иван Долотов, — перед этим со стороны 84-го полка прибежала группа в 3 человека, которая стала давать распоряжения от чьего-то имени об атаке на костел и, между прочим, об устройстве окопов перед казармами со стороны Мухавца»[738].
Пулеметчики Фомина и 33-го инженерного открыли огонь по окнам церкви, отгоняя от них немцев. Сразу же к церкви устремилась первая волна красноармейцев, за ней — вторая. «Я бежал к костелу со второй очередью атакующих. Пространство до костела небольшое: вчера еще тут стояли палатки, походные кухни чернели под растущими большими деревьями. Но сейчас палаток как не бывало. От дерева к дереву перебежками дошли до стен, многие падали под огнем немцев, который они вели из окон. Лежа у стены, перевели дыхание. Изнутри слышались крики, взрывы и выстрелы. Двери костела, обращенные в сторону 333 сп, были открыты. В них вбегали и выбегали наши красноармейцы»[739].
Им удалось ворваться в церковь — многие из наблюдавших за боем приняли это за победу. Но до нее было еще далековато — немцы, отойдя от окон, засели за колоннами у алтаря — держа под обстрелом вход. С другой стороны — расположившись на хорах, нависающих над входом, они могли расстреливать как тех, кто подбегал ко входу со стороны 333 сп, так и тех, кто пытался бы атаковать алтарь, стреляя им в спину. Почему бы красноармейцам не закидать тех, кто в алтаре гранатами, не забегая внутрь ее? Во-первых, в церкви уже находилась первая волна атакующих, и гранаты бы поразили своих же. Во-вторых, похоже, гранат было не так много. Кроме того — не надо забывать, что подходы к церкви простреливались из столовых начсостава и 33-го инженерного полка. Правда, там берегли патроны… Но могли их не жалеть пулеметчики у Тереспольских, хотя им и плохо было видно из-за деревьев церковного парка мельтешащие у церкви фигурки красноармейцев. Стрельба шла отовсюду…
Часть немцев (прежде всего раненые и, вероятно, захваченные еще в 4 утра русские пленные) находилась в капитальном подвале под церковью — так называемом «нижнем храме». Ворваться туда также было трудно — по узкой лестнице, единственному входу. Да, в общем-то, и не нужно — сидящие в подвальной темноте опасности не представляли. Но не менее трудной задачей было и выкуривание тех, кто на хорах — туда вела узкая винтовая лестница, на которой мог размещаться лишь один человек, как в средневековых замках. Сами хоры были деревянные, их можно было бы и прострелить или, найдя взрывчатку, — подорвать. Но тыльная часть помещений хоров базировалась на каменной основе церкви, и ее можно было взять только штурмом.
Долотов, вбежав в церковь, вначале даже не понял, что к чему: «Внутри костела был мрак и первый момент не видно даже людей, после улицы там было темно, виднелись только красноватые вспышки автоматных очередей и усиленный высокими сводами грохот стрельбы. Немцы были на хорах, наши внизу. Вскоре все стало виднее, и мне показалось, что их не так уж много, 5–6 автоматов стреляли по низу»[740].
Может, у них кончились патроны, может, не выдержали нервы — но немцы, засевшие в алтаре, вскочив, бросились к окнам, выходящим в сторону Инженерного управления (пкт 178). «На крики у дверей я выскочил на улицу. Оказалось, фашисты выпрыгивают из окон и бегут по направлению к кустам, растущим вдоль тротуара у б. польского штаба[741]. Мы открыли огонь по убегающим. А главное то, что они наткнулись на колючую проволоку, скрытую кустами и отгораживающую территорию сада от дороги. Мчась вдоль изгороди по открытому месту, фашисты были уничтожены нашим огнем и огнем из казармы. Очевидно, небольшая группа на хорах поддерживала отход основной группы. Красно-черного флага больше не торчало из окон костела»[742].
Однако уничтожившие немцев бойцы, бежавшие вместе с Долотовым, тут же сами попадали на землю, спасаясь от пулеметного огня из окон столовой 33-го инженерного полка. Считая, что огонь ведут их сверхбдительные товарищи, не различающие своих среди деревьев, они, проклиная «своих» пулеметчиков, пытались было подняться — не тут-то было. Огонь сразу же возобновлялся. Решили дожидаться темноты…
Атака красноармейцев привела к тому, что церковь была наполовину взята — оставшиеся на хорах не могли обстреливать ни 84 сп, ни 33-й инженерный. В то же время они по-прежнему держали под огнем 333 сп, пограничников и 455 сп. Да и по церкви перемещаться было невозможно, так как все ее внутреннее пространство простреливалось с хоров. Можно было находиться только в небольшом закутке под ними, перед входом.
Тем не менее это был пусть и неполный, но успех. Но за него пришлось заплатить — среди примерно 90 человек из состава 33-й инженерного, атаковавших церковь, потери убитыми и ранеными составили не менее 60 %. Был тяжело ранен в голову командир одного из отрядов атакующих мл. лейтенант В. И. Прусаков[743]. Потери 84 сп и других групп, вероятно, были не меньшими.
12.00. Тересполь, КП 45-й дивизии
Примерно в это время Фриц Шлипер докладывает Шроту: после подачи обеих придаваемых для этого батарей I.R.130 продолжает атаку за высоту 140. В цитадели идет ожесточенный бой — очень много убитых. Значительные потери офицеров.
Батальон I.R.133 должен провести зачистку Западного острова. В северной части крепости еще продолжается бой. I.R.133 должен подтягиваться за I.R.130. Вальтер Шрот ориентирует так: враг всюду отступает. Исключение — цитадель Брест. Дневное задание штаба корпуса — это Жабинка. Он приказывает «в цитадель больше ничего не вводить» (отложив, таким образом, ее захват), предлагая ее блокировать, вытаскивать сражающиеся части, обстреливать и изматывать противника тяжелой артиллерией.
Фактически Шрот вновь советует начать отступление. Совет «вытащить подразделения» не что иное, как благие пожелания, учитывая тот факт, что командир корпуса приказывает больше не вводить резервы на Центральное укрепление. Но вытаскивать-то осажденных в церкви Святого Николая уже нечем — остатками батальонов Ельце и Парака или III батальоном, фактически состоящим из остатков 10-й роты и пулеметчиков Лерцера. 10-й роте и Лерцеру в этот момент себя бы защитить….
Конечно, Шлипер понимает, что для Вальтера Шрота судьба засевших в церкви Святого Николая — неизбежные издержки. На войне не без жертв… Но все-таки жертвовать «щепками при рубке леса», что спустя лишь полтора года произойдет в Сталинграде, став, под влиянием суровых условий Восточного фронта делом, в общем-то, привычным, было несколько странно в июне 1941 г.
Поэтому Шлипер все-таки пытается добиться от Шрота, каких-то средств, чтобы все таки пробиться через «чертовы Трехарочные».
12.00. Телефонная команда в дивизии:
1) Враг прорван.
Корпус ожидает, что этой цели достигнут как можно быстрее по меньшей мере передовым отрядом.
2) Дневная задача корпуса: Жабинка и шоссе на северо-запад.
3) Новая разграничительная линия между 45 и 31, а также 34 и 45 I.D.передается по карте.
* * *
4-я армия Коробкова все-таки вышла на связь со штабом округа. Но информация — самая минимальная: штаб армии данными о положении в своей полосе не располагает. Из боевого донесения № 005/оп штаба ЗапОВО: «По радиодонесению — части 4-й армии отошли на меридиан Жабинка. Подробностей не доложено»[744].
* * *
12.00. Подразделениями 1-го батальона I.R.135 взяты трамвайный и ж/д мосты в 200 м севернее Северного острова[745].
Отряду лейтенанта Линни, блокирующему подвал железнодорожного вокзала, в плен сдалось 6 русских. От них он узнал, сколько в подвале людей на самом деле — пораженный Линни, чей отряд почти равен количеству блокированных внизу людей, приказал немедленно оцепить станцию и главное — вокзал.
Линни понимает, что в случая попытки их прорыва ему не удержаться. Необходимо подкрепление — им станет разведотряд фон Паннвица.
12.30. Идет команда в I.R.133 — для очистки Западного острова назначить только одну усиленную роту; выполнив задачу, она должна наносить удар и на Цитадель (если это возможно без больших потерь).
Таким образом, Шлипер с одной стороны фактически прекратил штурм, выделив на Западный уже даже не батальон фрайтага (I/I.R.133), а лишь усиленную роту. Максимум, что она сможет сделать — прочесать Западный и усилить позиции 10/I.R.135 у Тереспольских. Все остальные резервы пойдут на развитие успеха Гиппа.
Ему пора уже начать зачистку города, который, казалось, покинут Красной Армией.
…Тем, кто все еще находился в облвоенкомате, было уже поздно что-то решать — на улице показались первые солдаты подразделений I.R.130[746].
Выстрелы загрохотали сразу же. Вальтер Лоос: «Огонь бил по нам из подвалов, окон, чердаков, от деревьев, новостроек, бункеров. Несколько солдат из нашего отряда, пораженные им, упали на землю. В плотном дыму, чаду и пыли, разрывающимися снарядами и горящими домами, мне было очень тяжело выискивать вражеских стрелков»[747].
С ходу взять облвоенкомат не удалось. Началась перестрелка, то затухавшая, то разгоравшаяся вновь — попытки, подобравшись к зданию, забросать русских гранатами тоже успеха не принесли. Выстрелы защитников не дали и взобраться на второй этаж по пожарной лестнице.
12.30. Стоящие у Блоткува подразделения I.R.133 наблюдают, как над ними сбивают 4 двухмоторных русских бомбардировщика. Их экипажи (5 человек) выпрыгнули с парашютами. Опускающиеся до земли парашюты преследовать не смогли. Место их приземления неизвестно.
12.30. Положение:
Обе фланговых дивизии, ударившие по обе стороны Бреста, уже за городом. Центральная дивизия с полком справа — входит в Брест, левым — зацепилась в цитадели, и та настойчиво защищается. Вводится ее третий полк. Положение, сложившееся в полосе наступления 45 I.D., корпус пытается урегулировать подчинением огнеметов и штурмовых орудий. Фланговые дивизии неуклонно пробиваются вперед.
12.35. Ia XII А.К. передает для ориентировки, что первоочередная задача дивизии — урегулирование ситуации в Бресте.
12.50. КП I.R.130 по сообщению полкового адъютанта обер-лейтенанта Хаусфеделя с Южного острова перенесен к форту III (вместе с КП A.R.98). Южный почти зачищен: однако из укреплений Центральной цитадели по нему идет стрельба. Город кажется абсолютно спокойным, кажется, уже проехал бы и транспорт (Подразделения 13 и 14/I.R.130, а также 1 и 10-й рот, захватывая главную улицу, прорвались через южную часть Бреста и на его востоке (у виадука) соединились с подразделениями 2-й роты, прорвавшейся вдоль южной окраины для дальнейшего наступления на выс. 140). Этот факт решающий — подразделения в цитадели, таким образом, отрезаны от города.
13.00. Звонит командир корпуса, которому к совещанию с командующим нужны сведения о следующем:
1) Какова ситуация на цитадели?
2) Что происходит в городе?
Докладывает Армин Деттмер: Южный остров почти не занят противником. На Западном еще идет перестрелка; никакого ясного впечатления о ее масштабах. К Центральному нельзя приблизиться с одним только тяжелым оружием пехоты. Там обнаружено примерно 40 танков. I.R.135 держит западную половину Северного острова. О ситуации в самом Бресте уже докладывалось.
В ответ Шрот неожиданно требует урегулировать положение на Цитадели еще 22.6. Он готов предоставить для этого огнемет и штурмовые орудия. Если сам Брест свободен, то I.R.130 должен взять цитадель с востока; кроме того, Брест необходимо прочесать, послав сквозь него разведку от юго-востока к вокзалу. Кроме того, командир корпуса изъявил желание, чтобы Шлипер лично, на месте убедился в положении на Цитадели.
Таким образом, со штабом корпуса все-таки нашли золотую середину — Шрот дает штурмовые орудия, именно то, что нужно, для прорыва через Трехарочные. Шлипер все резервы пускает на Брест и удержание мостов на Мухавце. Вероятно, распоряжение Шрота о личном присутствии Шлипера на цитадели вызвано во многом озабоченностью применением штурмовых орудий. Сумеют ли ими правильно распорядиться, не пытаясь решить и те задачи, что несвойственны «штугам»? Да и дивизия раньше не имела опыта наступления при поддержке бронетехники, если не считать малоудачного дебюта у Олешице.
Непонятно, почему так резко поменялась позиция Шрота, лишь за час до этого советовавшего оставить цитадель в покое, вывести войска и подключить тяжелую артиллерию? Вряд ли судьба окруженных в церкви была этому причиной — скорее всего, доложив ситуацию фон Клюге, Шрот сам в свою очередь был ошарашен решением командующего армией — взять Цитадель еще 22 июня! Это, в общем-то, не диктовалось обстановкой — главное было удержать мосты. Но вмешались соображения невоенного характера. Церковь Святого Николая оказалась в центре большой политики — 45-я дивизия, земляки фюрера — была насыщена корреспондентами. Брест — город во многом символичный, знаменующий победу над Россией в 1918 г. И начать Восточный поход с уничтожения «земляков» в русской церкви на глазах однополчан и военных журналистов было бы недопустимо. Для фон Клюге уже сам корпус был фигурой на доске — его интересами можно было бы и пожертвовать для общих, «высших».
В итоге, вероятно, Шроту удалось убедить Клюге, что ввод 133-го полка на цитадель приведет лишь к новым жертвам, что также может не понравиться верхам. Продолжать операцию можно и придав «сорок пятой» не резервы, а средства, с помощью которых можно переломить ситуацию.
На данный момент на КП «сорок пятой» оценивали обстановку так:
Переходами через Буг у Брест-Литовска, включая железную дорогу, удалось овладеть. Беспрепятственный подвод туда населенных на них частей армии (к западу от Буга) гарантирован.
В самой цитадели дивизия еще не является хозяином положения. Враг защищается здесь с силой, неожиданной для дивизии после сильного огневого налета и уверенных первых сообщений ее частей. Положение постоянно меняется, так как враг появляется в хорошо известных ему бастионах или других местах, ведя огонь по передвижениям подразделений, что не может ими предотвращаться, так как отдельные стрелки на крышах и деревьях не видны. Как раз они-то и причиняют дивизии восприимчивые потери, в частности, в офицерах.
13.00. На КП Йона пришли офицеры батареи 201-го дивизиона штурмовых орудий, приданного 34-й дивизии и попросили об участии в сражении, вероятно, на основании распоряжения штаба корпуса.
В батарею входит 6 7,5-см штурмовых орудий Sturmgesh?tz III (сокращенно — Stug («штуг»). Боекомплект каждого — 44 снаряда, экипаж — 4 человека.
Суть плана, чьи детали начинают обсуждаться с командирами подразделений: ворваться в Цитадель с Трехарочного моста и, развив атаку силами роты 11/135, объединиться со штурмовыми группами и частями III/135.
…На Северном идет новое прочесывание домов начсостава. В основном там женщины и дети — как, например, в подвале дома № 8 — и раненые. Однако при попытке приблизиться к корпусу № 5 пришлось отскочить — внезапно с чердака ударили выстрелы. Обозначив себя, русские почти не реагировали на ответный огонь: каждый патрон был на учете.
Атаку на корпус № 5 пришлось пока отложить — кто знает, сколько их там, русских?
…Немецкие пули все-таки подранили некоторых из защитников пятого корпуса — самому Шабловскому пуля попала в руку. Гаврилкин сделал ему перевязку — однако все понимали, что теперь выдали себя стрельбой, с тревогой ожидая неизбежного продолжения атаки.
Но пока ее не последовало — показался офицер-парламентер. Предложил прекратить огонь — или дом будет разрушен. Защитники сдаться отказались.
Однако на Северном все же пошли первые сдающиеся, выходящие из различных потайных мест на занятой немцами его территории. А некоторые уходят и с советской стороны, подняв белый флаг. Одним из свидетелей их выхода был находившийся у Трехарочных ворот писарь 333 сп И. А. Алексеев: «Несколько человек [приписников] прошли через мост, повернулись в левую сторону реки Мухавца вдоль земляного вала и один из них держал в руке белый флаг, перешли в сторону врага. Когда мы заметили, что группа приписного состава с белым флагом направилась в сторону врага, мы открыли по ним огонь из ручного пулемета, и они в кустах конца земляного вала[748] скрылись»[749].
13.10. На КП корпуса прибывает генерал-фельдмаршал фон Бок.
13.10. Донесение от фон Паннвитца — разведотряд достиг Буга.
13.15. Сообщение Масуха[750] касается только, видимо, Южного острова, ему противоречит сообщение I/A.R.99 о том, что на Центральном острове несколько окруженных немецких солдат ведут тяжелый бой: «Некоторые немцы там или взяты в плен, или постепенно израсходовали боеприпасы, они просят о помощи»[751].
Вероятно, среди окруженных в церкви есть кто-то из группы связи с пехотой I/A.R.99, именно он сообщает информацию в артполк.
Однако странно, что и информация о положении остатков III/I.R.135 тоже идет от артполка — в этом же сообщении I/A.R.99 говорится о том, что запад Центрального[752], как и Тереспольский мост, — в немецких, восток — в русских руках. Вероятно, вместе с Праксой убиты и все радисты батальона, радиостанции валяются где-то на Цитадели, и единственная связь — через группу артиллеристов.
Первая (усиленная) рота лейтенанта Хурма (I/I.R. 133), выделенная для зачистки Западного острова цитадели, готова к переправе на него с подчиненным тяжелым оружием.
Западная окраина Вулька Добринска. КП Ib 45 I.D. Мортирный дивизион Галля требует погрузочное пространство для перевозки 36 т боеприпасов, из-за чего пришлось разгружать уже нагруженную колонну.
I.R.133, получившему задачу по прочесыванию островов Цитадели, приказывается организовать охрану найденных запасов и лошадей.
13.20. КП 31 I.D. переносится вперед в километр к востоку от Козловичи. I.R.17 достиг Бердичи.
13.30. 31 I.D. для более быстрого наступления полностью предоставлен в распоряжение железнодорожный мост у Тересполя.
13.45. Между тем через Буг идет передовой отряд XII A.K. и преграждает переход подразделениям дивизии. Об этом Деттмер докладывает Ia штаба корпуса. При этом он просит оставить дивизии приданную передовому отряду 3/(моторизованную) Pi.81, однако позже штаб корпуса отказывает.
13.50. На КП Фридриха Йона прибыл генерал-майор Шлипер. Все готово к атаке штурмовых орудий[753], и она начинается — батарея входит на Северный остров через Северо-Западные ворота, идет по направлению к Трехарочным — решено, что один взвод останется в резерве, в районе домов начсостава, второй при поддержке пехоты начнет бой за Трехарочные — одно орудие останется перед мостом, подавляя огонь из амбразур кольцевой казармы, второе, пройдя ворота, начнет вести огонь по ее тыльной стороне — таким образом, защитникам будет просто негде спрятаться, и они либо будут уничтожены, либо, отступив в подвалы, позволят пройти пехоте.
Третий взвод пойдет к Восточным воротам, где наступление 9-й роты, вначале продвигавшейся неплохо, все же забуксовало перед огнем 98 ОПАД. Наступление «штугов» поддержит рота второго батальона.
Рев двигателей штурмовых орудий услышали издалека. В корпусе № 5 ДНС, отвергнувшем ультиматум, решили, что это приближаются обещанные им меры воздействия — танки, для разрушения дома. Действительно, вскоре к дому подошло штурмовое орудие. Но, остановившись, попыток к действию не предпринимало. «Похоже, пока немцы лишь пугают…»
Однако столь флегматичным и бесстрастным был лишь резервный взвод. Остальные «штуги» начали действовать немедленно и энергично.
…Первым на огневую позицию, ревя двигателями «Майбах», вышел третий взвод — одно орудие пошло через спортплощадку, второе — между Восточным фортом и домами комсостава. Встав, открыли огонь практически в упор, прикрывая подход показавшейся между домами начсостава пехоты…
«Майбах» второго взвода вынесли к Трехарочным — одно из штурмовых орудий заняло позицию у вала, в 6–8 метрах от края моста, в начале дороги, ведущей к пекарне (размещенной в пкт 145). Оглушительно грохнули первые выстрелы… Свидетелем атаки «штугов» был Алексеев И. А.: «Первый танк, идущий вдоль земляного вала, методично обстреливал из пушки с зажигательными снарядами[754] помещения инженерного полка, батальона связи[755] и 333-го стрелкового полка[756]. Обстрелом из танка были разрушены стены мехмастерской, кухня и санчасть со стороны реки, а пожаром были охвачены все деревянные части этих помещений и горел подвальный продовольственный склад 333 сп. Раненые, находившиеся в смотровой яме[757] авторемонтной мастерской 333 сп, все сгорели в этом пожаре».
Обстрел «штуга» наблюдал и А. И. Махнач: «Страшно было наблюдать свое бессилие. Гранаты у нас были без запалов»
