Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей, Консультации специалистов: Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика

Россия и ее «колонии» Как Грузия, Украина, Молдавия, Прибалтика и Средняя Азия вошли в состав России

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ II.

Информационная поддержка: Интернет-портал «Православная книга России» www.pravkniga.ru

ПРЕДИСЛОВИЕ

Возможно, это покажется банальным. Возможно, это давно набило оскомину. Но нельзя не говорить об этом. Мы — русские, и должны нести это звание с гордостью, должны соответствовать тому лучшему, что есть в русском народе, что выработалось на протяжении многовековой истории. Это то звание, которое мы должны нести с высоко поднятой головой. Русский человек не может представить своей жизни без любви к Отечеству, жизни без России, поэтому для многих эти понятия слились воедино.

Сколько было приложено усилий к тому, что на протяжении последних лет слова «русский» и «русское» заставляли нас стыдливо опускать глаза. То ли дело «американский», «европейский»… С каким упоением нам пытались привить (к сожалению, эти попытки продолжаются и по сей день) культуру, во многом чуждую, культуру, которая должна была растоптать нашу самобытность, нашу индивидуальность, тот самый русский дух, непонятный, пугающий и, одновременно, интересующий многих иностранцев…

К счастью, относительно недавно наметились положительные изменения в этой области: в русском народе началось пробуждение национального самосознания и национальной гордости. И когда наш народ стал освобождаться от навязанного ложного стыда за свое Отечество и стал ощущать гордость за свою нацию — сразу же обрушилась антисоветская (а следом, и антироссийская) пропаганда, направленная на дискредитацию власти и государства в глазах сограждан. Но удар этот пришел не извне, как следовало ожидать, а как бы изнутри, от наших же с вами братьев, от народов, которые на протяжении сотен лет были нашими соратниками, союзниками, практически соотечественниками. На страницах прессы, на экранах телевизоров мы то и дело видим лидеров стран ближнего зарубежья, которые с ожесточением говорят о России как о стране-узурпаторе, стране-поработителе, «тюрьме народов».

Мы намеренно не разграничиваем в данном контексте Россию и СССР, как это не делается и авторами подобных высказываний. Ведь если бы это разграничение существовало в сознании президентов Грузии, Латвии, Литвы — какие бы претензии на действие властей СССР они смогли бы предъявить нам, современным жителям России? Но претензии к нам есть и продолжают расти, подобно снежному кому. А значит — что Россия, что Союз — все для них одно, единое целое. И мы, в свою очередь, не будем возражать против подобного отождествления. СССР — неотъемлемая часть русской и российской истории. Плохая или хорошая — решает каждый для себя. Но она была. И нельзя предавать ее безжалостному забвению.

И страна-«поработитель» вынуждена реагировать, отвечать, защищать свою честь и свой народ. Защищать не с кулаками, помня, что это братские народы, прожившие с нами бок о бок не одну сотню лет, помня, что за пышущими злобой высказываниями политиков скрывается не неприязнь самого народа, простых, не власть предержащих граждан, а неприязнь и неприятие России с ее самобытностью, которые исходят со стороны крупнейших стран, посягающих на мировое господство. Стран, для которых лидеры небольших государств — не более чем марионетки…

В последнее время мы часто слышим о геноциде народов прибалтийских стран, грузинского и других народов.

Что же подразумевается под словом «геноцид»? Согласно Словарю иностранных слов,^[1] геноцид — «уничтожение отдельных групп населения по расовым и национальным (религиозным) мотивам — тягчайшее преступление против человечества». То есть Советский Союз, «империя зла», как его называют некоторые, на протяжении семи десятилетий своего существования не смог стереть с лица земли неугодные народы, находящиеся под его властью? И вместо этого занимался поддержкой и развитием экономики и социальной сферы в республиках?

Бели бы это был на самом деле геноцид, о котором так часто приходиться слышать, то на сегодняшний день на карте просто не осталось бы таких стран, как Латвия, Эстония, Литва, Грузия, наконец. И что самое главное, не осталось бы и представителей данных народов, в том числе и их настоящих лидеров, столь много говорящих об ужасающих последствиях геноцида.

Оставив на минуту современность, зададимся вопросом: как же сложилось, что такие различные по духу народы собрались воедино? Может быть, они были собраны вместе стальной десницей Российской империи, а на самом деле желали всегда оставаться свободными и независимыми? Может быть, это было жестокое порабощение, не оставившее свободолюбивым народам возможности выбирать?

В последние десятилетия XVIII в. Турция и Персия терзали христианские народы Кавказа, не щадя и своих — мусулъман-азербайджанцев. По историческим данным, к тому времени на территории нынешней Грузии оставалось всего 70 тысяч мужчин.

Еще несколько лет кровавой истребительной войны — и не осталось бы ни одного.

В 1557 г. горяне-кабардинцы, изнуренные татарскими набегами, приняли русское подданство, для верности выдав замуж за Ивана Грозного свою княжну. Через четверть века под покровительство Московского государя перешли жители окрестностей Бештау. На такой же шаг решился и Александр II, царь Кахетии, но Россия в те далекие времена не смогла взять под свое покровительство христианские народы Кавказа, ограничившись лишь материальной помощью.

В 1760 г. кахетинский царь Ираклий II, объединивший Кахетинское и Карталинское царства, стоял перед выбором: или ради спасения народа сменить христианство на ислам, или отдаться под высокую руку императрицы Екатерины II, армии которой громили турков по всему Причерноморью. 24 июля 1783 г. в российской крепости Георгиевск, в Предкавказье, по инициативе Ираклия II, подталкиваемого смертельной опасностью, которой подвергался его народ, уполномоченными Российской империи и Картли-Кахетинского царства был подписан Георгиевский трактат. Восточная Грузия вступила под покровительство великого северного соседа. В рамках соглашения объединенному царству была предоставлена полная внутренняя автономия. Россия гарантировала его территориальную целостность, безопасность границ, содействие соборности грузинских земель, разделенных между семью враждующими царствами и княжествами.

12 сентября 1801 г. Георгий XII, представитель славной династии Багратидов (одним из ярчайших представителей которой стал герой Бородинского сражения генерал Петр Багратион), подписал манифест о передаче верховной власти над Восточной Грузией русскому царю Александру I. Вскоре примеру Картли-Кахетии последовали царства и княжества Западной Грузии: Мегрелия, Имеретия и Гурия. В 1810 г. русские войска взяли штурмом турецкую крепость Сухум-кале, что дало возможность присоединения к России Абхазии.

Вот лишь краткое изложение истории присоединения к России Кавказского региона, как нельзя более ярко показывающее истинное положение дел.

Несомненно, что в истории каждого народа есть как светлые, так и темные, страницы. И в истории русского народа было много того, что никогда не смогло бы стать предметом гордости потомков…

Однако не следует забывать, что судьбу народа зачастую решает не сам народ (исключением в данном случае может являться период революций и гражданских войн, но, и здесь следует учитывать определенные политические (и не только) нюансы и тонкости), а единицы, «кучка людей», правящие без оного, — вершители народных судеб.

Исходя из вышесказанного, нам представляются необоснованными последние обвинения русского народа в грехах «отцов» и «дедов». Ведь, по мнению зарубежных «ораторов», получается так, что Россия и россияне должны до конца жизни расплачиваться за грехи той «кучки людей», что в общем хаосе смогла пробиться к власти и распорядиться судьбами страны и народов, живущих на ее территории…

Вдвойне несправедливо обвинение современных жителей России со стороны грузинских лидеров в грехах «предков», носивших фамилии Орджиникидзе, Джугашвили, Енукидзе, Берия…

Нельзя отрицать, что в истории России (и СССР) были и такие моменты, которые на века запятнали позором имена верховных правителей. Но и тогда в первую очередь страдали жители России, а не жители республик.

И все же… задачей книги «Россия и ее «колонии» не является очернение кого бы то ни было или, наоборот, преувеличенное восхваление добродетелей Российского государства.

Предметом данного исследования стали исторические события, которые, за давностью лет, могут быть изучаемы (и давно изучены) достаточно хладнокровно. История вообще с трудом терпит лукавство, попытки «обелить» одну из сторон — ведь факты говорят за себя. Тема, выбранная нами для исследования — присоединение к России Украины, Молдавии, Прибалтики, Средней Азии и Кавказа. Аргументы — исторические документы, грамоты и договоры, подтверждающие сказанное и не дающие право лукавить и лгать.

В изложении исторических событий, руководствуясь документами, трудами русских историков, мы стремились как можно точнее показать читателю истинную картину расширения границ Российского государства, объяснить, как получилось, что под двуглавым орлом Российской империи, а позднее — под «серпом и молотом» Советского Союза собрались, как неоперившиеся птенцы, перечисленные выше области и регионы? Что послужило причиной этого?

Как из этих разрозненных и столь различных этносов сформировалась одна семья, просуществовавшая не одно десятилетие, и почему с некоторыми из этих народов история нашего сосуществования насчитывает не одну сотню лет?

Думается, мы поступим справедливо, оставив кесарю кесарево, а Богу Божье, предоставив «мудрым мира сего» играть в их политические игры, в основе которых лежит стремление вызвать взаимную ненависть и неуважение в наших народах. Несмотря на подобные попытки, все же мы — это одна семья, единое целое. Как и в любой семье, между нами случались конфликты, возникали разногласия, недопонимания. Возникали зачастую на почве самобытности и яркости каждого народа, которую «не втойтали в грязь» «поработители» (т. е. наши предки), как полагают многие, но которой дали возможность развиться и совершенствоваться.

Вполне очевидным представляется и то, что каждый из нас по отдельности — слаб. В связи с этим вспоминается рассказ Л. Н. Толстого о братьях, которым отец предложил сломать веник. Вывод напрашивается сам собой. Мы сильны не каждый по себе, но в единении, в сотрудничестве, во взаимовыручке.

Безусловно, неоспоримым является тот факт, что Россия нужна бывшим советским республикам в качестве экономического, делового и, возможно, политического центра. И мы отчетливо видим это сейчас (после развала столь нелюбимого многими СССР) по нескончаемому потоку мигрантов из бывших союзных республик, «рвущихся» в центр России, оставив дома голодные семьи, ждущие с нетерпением очередного денежного перевода… И общаясь с молдаванином или украинцем после очередного громкого заявления правителей, видя извиняющееся выражение лица и тревогу в глазах, слыша: «Мы же с вами (с Россией), мы же вас любим и без вас никуда!» — про себя думаешь: «За державу обидно!» Нет, не столько за современную Россию, которая, Бог даст, была, есть и будет, а за ту Россию, собравшую под своим крылом десятки и сотни народов и народностей, ставшую им не мачехой, а любящей матерью, которая, к большому сожалению, существует в настоящее время лишь в сердцах людей, а не на карте…

* * *

Исторические документы, а также главы из трудов русских историков, собранные в данной книге, приводятся в соответствии с нормами современной орфографии и пунктуации. Главы, в которых не указан источник, написаны И. М. Стрижовой и Н. М. Тереховой. Предисловие и заключение — И. М. Стрижовой.

ПРИСОЕДИНЕНИЕ УКРАИНЫ

Освободительная война украинского народа. Воссоединение Украины с Россией^[2]

Украинские земли в первой половине XVII в. входили в состав Польши, Венгрии, Османской империи и России, причем наибольшая часть Украины — от Карпат до Полтавы и от Чернигова до Каменец-Подольска — оставалась под властью Польши. Под ее же властью находилась и Белоруссия.

Украина под властью Речи Посполитой

Усиление феодальной эксплуатации в Речи Посполитой и рост политического влияния магнатства с особой силой проявились на украинских и белорусских землях. Путем насильственных захватов земель на Украине были созданы огромные латифундии^[3] таких магнатов, как Конецпольские, Потоцкие, Калиновские, Замойские и др. Так, Конецпольскому на одной Брацлавщине принадлежало 170 городов и местечек, 740 сел. Он же владел обширными землями на левобережье Днепра. Одновременно росло и крупное землевладение украинских феодалов, которые к этому времени приняли католическое вероисповедание и ополячились. К их числу принадлежали Вишневецкие, Кисели, Острожские и др. Князьям Вишневецким, например, принадлежала почти вся Полтавщина с 40 тыс. крестьянских и городских дворов, Адаму Киселю — огромные поместья на Правобережье и т. д.

Рост магнатского и шляхетского землевладения на Украине сопровождался дальнейшим увеличением крестьянских повинностей. В первой половине XVII в. размер барщины украинских крестьян резко увеличился. Кроме выполнения барщинных повинностей, крестьяне были обязаны поставлять на панский двор хлеб, птицу, яйца. Шляхтичи и магнаты взимали с крестьян деньги и при оформлении брака, и при получении наследства. Крестьян принуждали молоть хлеб только на панской мельнице, пользоваться только панской кузницей и покупать водку и пиво исключительно в панской корчме. Особенно тяжелым было положение крестьян в имениях, сдаваемых в аренду купцам, ростовщикам или шляхтичам. Стремясь в кратчайший срок с лихвой возместить арендную плату, арендатор хищнически эксплуатировал имение и нередко начисто опустошал хозяйства крестьян. Чтобы предотвратить бегство крепостных, арендаторы часто высылали крестьян на работу в кандалах и неделями не отпускали их из имений.

Жизнь и имущество крестьянина находились в полном распоряжении феодала. Француз Боплан, проживший на Украине 17 лет, отмечал, что крестьяне там чрезвычайно бедны, они вынуждены отдавать своему пану все, что тот захочет; их положение хуже, чем положение галерных невольников. Шляхтичи и магнаты называли украинских крестьян «быдлом», т. е. скотом. За малейшее неповиновение крестьянин мог подвергнуться жестоким пыткам. Непокорных паны приказывали вешать и сажать на кол. Конецпольский предписывал своим подчиненным беспощадно расправляться с восставшими крестьянами: «… Вы должны карать их жен и детей, и дома их уничтожать, ибо лучше, чтобы на тех местах росла крапива, нежели размножались изменники его королевской милости и Речи Посполитой».

Почти в таком же бесправном положении находились жители городов — мещане. Ни в одном государстве Европы не было такого количества частновладельческих городов, как в Польше. В Киевском и Брацлавском воеводствах более 80 % городов и местечек принадлежало частным владельцам. Наиболее доходные промыслы в городах — винокурение, пивоварение, рудокопный, поташный и др. — составляли монополию короны и шляхты. Мещане не могли конкурировать с беспошлинной торговлей панов продуктами, скотом, кожей. Наравне с крестьянами они платили панам многочисленные подати со всех источников своих доходов. Слабая королевская власть не была в состоянии защитить горожан от произвола магнатов и шляхты.

Тяжелое положение украинского народа усугублялось господствовавшей в стране феодальной анархией. Крестьяне страдали не только от своих панов, но и от постоянных наездов «чужих» феодалов. Непрекращавшаяся вооруженная борьба между отдельными шляхетскими группировками разоряла украинские села и города. Особенно прославился грабительскими набегами в 30–40-х гг. XVII в. шляхтич Лащ. Современник писал о Лаще, что он «насильничал, убивал, отрезал уши и носы, уводил девушек и вдов и выдавал их замуж за своих негодяев, вместе с ним участвовавших в грабежах». Лаща 236 раз приговаривали к изгнанию и 37 раз к лишению чести, но покровительство магната Конецпольского обеспечивало ему полную безнаказанность. Демонстрируя эту безнаказанность, Лащ однажды появился в королевском дворце в шубе, подшитой судебными приговорами.

Феодальная эксплуатация украинского народа усиливалась национальным и религиозным гнетом. В некоторых крупных городах, например во Львове, украинцам был закрыт доступ в цехи, их ограничивали в торговле, лишали права участвовать в городском суде и самоуправлении, строить дома в центре города и т. п. Официальным языком на Украине был польский. Паны грубо попирали местные обычаи.

В своем наступлении на украинский и белорусский народы польские феодалы опирались на воинствующие католические круги. Католическое духовенство во главе с папой не только поддерживало, но и вдохновляло политику ассимиляции и окатоличивания украинского и белорусского народов. Одной из важнейших задач политики папства и господствующего класса Речи Посполитой было насаждение католицизма среди украинского и белорусского населения. С этой целью была введена уния Православной и Католической Церквей. Униатская Церковь получала право отправлять церковную службу на славянском языке, но признавала главой Церкви папу и принимала католические догматы, становясь в подчиненное отношение к Римской Церкви. Поэтому уния Православной и Католической Церквей, провозглашенная на Брестском соборе 1596 г., стала средством порабощения украинского и белорусского народов польскими феодалами. Украинцам в городах чинили препятствия в отправлении православных религиозных обрядов, запрещали строить православные церкви, заставляли все население вносить десятину на содержание ксендзов и костелов.

Постоянной угрозой для украинского народа были грабительские вторжения татарских отрядов. Крымские татары из года в год совершали набеги на Украину, опустошая ее села и города. Полные драматизма сцены разыгрывались на невольничьих базарах Стамбула и других турецких городов, где продавался «ясырь» — пленные, захваченные хищными кочевниками во время их набегов на окраины России и Украины.

Речь Посполитая слабо охраняла южные границы государства и не умела организовать настоящего отпора татаро-турецкой агрессии. В то время как южные границы России были защищены укрепленными чертами с острожками и наблюдательными пунктами, украинские земли оставались почти открытыми для нападения кочевников.

Господство польских панов и непрекращающиеся нападения турецко-татарских полчищ угрожали самому существованию украинского народа, тормозили рост производительных сил страны, создавали смертельную опасность для украинской культуры.

Политика социального и национально-религиозного угнетения населения Украины, проводимая польскими магнатами и шляхтой, встречала решительный отпор со стороны украинских крестьян, мещан и казаков. Борьба украинского народа против социального гнета проявлялась в отказе от выполнения повинностей, поджоге панских поместий, массовом бегстве на земли Южной Киевщины, Брацлавщины и Подолии, а также в низовье Днепра.

Оседавшее здесь население — в основном это были украинцы, но сюда прибывали также белорусы, русские, поляки, литовцы — выступало против польских магнатов, Католической Церкви и боролось против татарских набегов. В условиях этой борьбы еще в начале XVI в. стало складываться украинское казачество, а в середине XVI в. на днепровских островах, расположенных ниже порогов, возникла Запорожская Сечь. Уже в конце XVI в. и особенно в первой половине XVII в. Сечь фактически не признавала власти Польши. На Сечь ориентировалось не только население Поднепровья, но и все слои и группы украинского общества, страдавшие от классового и национального гнета. Сечь поддерживала постоянные связи с Россией, с донскими казаками, нередко организовывала вопреки воле польского правительства военные походы против Крымского ханства и Турции.

В социальном отношении казачество не было однородным. Его верхушку составляли старшие казаки, или старшина. Они владели землей на Киевщине, Брацлавщине, Полтавщине, эксплуатировали бедных казаков и крестьян, занимались ростовщичеством. Старшие казаки обычно выбирались на командные должности, причем, используя свое влияние, они добивались переизбрания. Из среды этих казаков выходило немало мелких и средних украинских шляхтичей. Подавляющая масса казачества, не занесенная в особый список (реестр) и все время пополнявшаяся беглыми крестьянами и горожанами, составляла наиболее активную силу в борьбе против феодально-крепостнического гнета.

В этой борьбе участвовали также украинские города. В среде городского населения возникали особые братства, например в Киеве, Львове и других городах. Формально эти братства являлись объединениями церковно-просветительного характера, по существу же они играли роль своего рода центров национально-освободительной борьбы. Братства имели свои типографии, издавали учебники и публицистические произведения, направленные против католицизма и унии. Таким образом, освободительное движение на Украине охватывало различные слои украинского народа, выливалось в самые разнообразные формы.

Сопротивление украинского народа натиску польско-литовских феодалов, а также наступлению Католической и Униатской Церкви усилилось в конце XVI и в первой половине XVII в., когда на Украине одно за другим вспыхивали восстания крестьян, казаков и мещан. Перевес сил в этот период был на стороне магнатско-шляхетской Речи Посполитой, которой удалось потопить народные восстания в крови. Однако, несмотря на жестокие расправы панов, борьба народных масс Украины не прекращалась. В 1648–1654 гг. она вылилась в широкую освободительную войну, возглавленную выдающимся государственным деятелем и полководцем Богданом Хмельницким.

Богдан Хмельницкий

Богдан Хмельницкий был широко известен украинскому народу задолго до начала освободительной войны. Для своего времени он был образованным человеком, знал несколько языков, был хорошо знаком с историей своего народа, а также с историей соседних народов. Выходец из мелкой украинской шляхты, Хмельницкий, начиная с 20-х гг. XVII в., принимал участие в походах против крымских татар и в освободительной борьбе украинского народа, в частности, в крестьянско-казацких восстаниях 1637–1638 гг. Полный тревог и волнений жизненный путь Хмельницкого способствовал развитию в его характере таких черт, как воля, настойчивость, мужество и отвага. «В поведении, — писал венецианец Вимина, — он мягок и прост, и этим вызывает к себе любовь казаков, но, с другой стороны, он поддерживает среди них дисциплину суровыми карами». Паны знали о том, что Хмельницкий, по словам того же Вимины, «был последователем бунтовщиков Острянина и Гуни, участником дела, за которое сами предводители заплатили своими головами, а он избежал заслуженного наказания». Участие в этих восстаниях не прошло, однако, бесследно для Хмельницкого. В 1638 г. он был лишен должности войскового писаря и стал простым Чигиринским сотником.

Хорошо зная настроение украинского народа после поражения восстаний 1637–1638 гг., Хмельницкий был уверен в том, что национально-освободительная борьба будет продолжаться. Об этом ярко свидетельствуют слова Хмельницкого, сказанные им гетману Конецпольскому в 1639 г. во время осмотра крепости Кодак, считавшейся оплотом польского господства над Украиной. Когда Конецпольский указал на Кодак как на своего рода символ этого господства, Хмельницкий заявил: «Все созданное рукою, рукою же может быть разрушено».

Польские паны, напуганные недавними крестьянско-казацкими восстаниями, с тревогой наблюдали за деятельностью Хмельницкого. Еще в эти годы польские власти неоднократно подсылали к нему убийц. Позже он стал жертвой панского произвола: польский шляхтич Чаплинский во время отсутствия Хмельницкого разграбил его хутор Субботов, насмерть засек батогами его малолетнего сына и увез жену.

Террористические действия шляхты ускорили осуществление тех планов, которые давно вынашивались Хмельницким и которые отвечали чаяниям самых широких слоев украинского народа. Когда чаша терпения переполнилась и народ поднялся на борьбу, Хмельницкий выступил в качестве организатора и предводителя его военных сил.

В конце 1647 г. Хмельницкий во главе небольшого отряда направился в низовья Днепра. Пополняясь многочисленными отрядами беглых крестьян и казаков, войско Хмельницкого быстро росло. Уже в январе 1648 г. отряды Хмельницкого заставили капитулировать польский гарнизон, находившийся в районе Запорожской Сечи. Вскоре Хмельницкий был провозглашен гетманом войска Запорожского. Его призывы к расширению борьбы против иноземного владычества находили широкую поддержку у трудовых масс украинского народа.

Победы украинских войск у Желтых Вод, под Корсунью и Пилявцами

Развертывание освободительной борьбы украинского народа протекало в очень сложных внешнеполитических условиях. Еще при разработке планов восстания Хмельницкий считал, что единственного верного союзника украинский народ имеет в лице русского народа и что целью борьбы является воссоединение Украины с Россией. Вместе с тем Хмельницкий знал, что Россия не может оказать ему военную поддержку и что на первом этапе войны придется опираться только на вооруженные силы украинского народа. Стремясь обезопасить свой тыл от татаро-турецких набегов и предотвратить, по крайней мере на ближайшее время, возможность сговора польских и крымских феодалов, Хмельницкий стал на путь переговоров с крымским ханом.

Соглашение с Крымом, заключенное в начале 1648 г., имело не только военное, но и политическое значение. Хмельницкий прекрасно понимал, что крымский хан — ненадежный и временный союзник, заинтересованный лишь в военной добыче и в общем ослаблении всех своих северных соседей. Тем не менее он был вынужден и считал необходимым поддерживать союзные отношения с Крымом до тех пор, пока Русское государство не будет в состоянии оказать Украине прямую вооруженную помощь.

Между тем восстание в Поднепровье разрасталось. В марте коронный гетман Николай Потоцкий доносил королю о том, что пламя там уже разгорелось, «что не было ни одной деревни, ни одного города, в котором не раздавались бы призывы к своеволию и где бы не замышляли на жизнь и имущество своих панов и арендаторов». В Польше хорошо понимали, что выступлением запорожского казачества дело не ограничится. Потоцкий с беспокойством отмечал, что Хмельницкий с запорожцами подняли восстание «в заговоре со всеми казацкими полками и всей Украиной». Польские магнаты и паны старались в зародыше подавить начинавшееся освободительное движение. Коронный гетман возглавил карательные войска, отправленные на Украину.

6 мая 1648 г. Хмельницкий полностью уничтожил авангард польской армии у Желтых Вод. Через 10 дней под Корсунью произошло крупное сражение, в котором Хмельницкий проявил себя выдающимся полководцем. Располагая сведениями о пути следования польско-шляхетских войск, украинский гетман заранее выбрал место сражения и занял возможные пути отхода неприятеля. Зажатое в клещи, польско-шляхетское войско через несколько часов боя было полностью разгромлено. Победителям досталась вся неприятельская артиллерия. Потоцкий, намеревавшийся «победою над неприятелем украсить святой крест, а также славное имя королевской милости победным лавром», сам оказался в плену.

В результате побед у Желтых Вод и под Корсунью значительная часть Украины была освобождена. Крупные военные потери Речи Посполитой благоприятствовали дальнейшему развитию восстания, которое охватило новые слои украинского крестьянства, казачества и мещан. Повсеместно возникали крестьянские и казацкие отряды; крестьяне массами «оказачивались». Восставшие занимали города и панские усадьбы, уничтожали остатки правительственных и магнатских войск. Началось освободительное движение и в Белоруссии. В развертывании борьбы белорусского народа большую роль сыграли направленные Хмельницким в Белоруссию казацкие отряды. Так, восстание 1648 г. выросло в освободительную войну украинского и белорусского народов против жестокого феодального и национального гнета.

В ходе этой борьбы сложился широкий блок различных социальных сил, объединенных общей задачей освобождения Украины. Главной и решающей силой войны было угнетенное крестьянство, боровшееся против иноземного порабощения и выступавшее против магнатско-шляхетской эксплуатации. Одновременно в освободительной войне принимали участие широкие слои казачества, а также городского населения — средние и мелкие торговцы, мастера, подмастерья и ученики. Не оставалась в стороне от борьбы и украинская мелкая шляхта, связывавшая с успехом восстания свои планы ликвидации крупного магнатского землевладения на Украине, укрепления своих экономических и политических позиций и устранения влияния Католической Церкви. Только участием в освободительной войне и захватом руководящих должностей украинская шляхта могла сохранить влияние среди населения, с тем чтобы в дальнейшем упрочить в своих классовых интересах феодально-крепостнические порядки. К движению примкнуло и украинское православное духовенство. Существовавшие в лагере украинского освободительного движения социальные противоречия временно отступали на задний план. Хотя в дальнейшем ходе борьбы эти противоречия обострялись и становились все более заметными, они все же не привели к распаду сложившегося блока сил, боровшихся за освобождение Украины.

Освободительная война украинского народа была вместе с тем и борьбой за воссоединение Украины с Россией. Выражая волю украинского народа и выполняя решение созванной под Корсунью войсковой Рады, единодушно высказавшейся за воссоединение с Россией, Хмельницкий уже в 1648 г. поставил этот вопрос перед русским правительством. В своем обращении к царю в июне этого года он писал: «Зичили бих-мо (желали бы мы. — Ред.) co6i Самодержца Господаря такого в своей землi, яко ваша царская велможност православний хрестиянский Цар…».

О всенародном стремлении Украины к воссоединению с Россией заявляли украинцы, прибывавшие в Москву, в этом убеждались и русские люди, приезжавшие в то время на Украину.

Освободительная война украинского народа и его стремление воссоединиться с Россией встречали горячее одобрение и в Москве. Однако царское правительство не могло в то время удовлетворить просьбу украинского народа о воссоединении. Этот акт вызвал бы немедленную войну с Польшей, к которой Россия, ослабленная неудачной Смоленской войной 1632–1634 гг., еще не была готова. Кроме того, русское правительство, напуганное происходившими в это время антифеодальными выступлениями внутри страны, опасалось отправкой войск на фронт ослабить гарнизоны Москвы и других городов. Откладывая решение вопроса о воссоединении и войне с Польшей до более благоприятного времени, оно оказывало украинцам помощь продовольствием, оружием, деньгами.

Опираясь на эту поддержку, Хмельницкий в течение лета 1648 г. достиг больших успехов в формировании боеспособной армии. В то же время гетман не забывал о сложном внешнеполитическом окружении Украины и постоянно следил за внутриполитической борьбой в самой Речи Посполитой. Смерть короля Владислава IV и наступившее затем бескоролевье обострили внутренние распри в лагере польских магнатов. В связи с трудностями формирования крупных вооруженных сил для войны на Украине в правящих кругах Речи Посполитой появились сторонники бескровного подавления украинского освободительного движения. Возглавлявшие эту «мирную» партию Е. Оссолиньский и А. Кисель считали несвоевременной тактику беспощадного применения оружия, которой придерживалось большинство владельцев украинских латифундий во главе с И. Вишневецким и А. Конецпольским. Рядом незначительных уступок украинской шляхте и зажиточному казачеству они надеялись расколоть лагерь восставших и уже затем разгромить движение.

Зная о разногласиях среди панов, Хмельницкий летом 1648 г. завязал переговоры с польским правительством. К этому времени, однако, перевес получили сторонники беспощадного подавления восстания, и в Польше была спешно сформирована 40-тысячная армия, возглавленная магнатами Д. Заславским, Н. Остророгом и А. Конецпольским. Иронизируя над изнеженностью Заславского, неопытностью молодого Конецпольского и ученостью Остророга, Богдан Хмельницкий называл этот польский «триумвират» — «перина, дытына и латына».

Польско-шляхетская и крестьянско-казацкая армии встретились под Пилявцами, неподалеку от Староконстантинова (Южная Волынь). Сражение распалось на ряд схваток и длилось несколько дней. Решающей была битва 13 сентября 1648 г., которая закончилась полным разгромом польско-шляхетских войск. Украинская армия захватила богатые трофеи. Остатки неприятельских войск искали спасения в паническом бегстве («пилявчики», как презрительно прозвал народ бежавших с поля шляхтичей, преодолели за три дня бегства 300 верст). Победа под Пилявцами способствовала развертыванию освободительного движения в Западной Украине, на Волыни, а также в Белоруссии, где восставшие овладели такими крупными центрами, как Туров, Мозырь, Гомель, Бобруйск, Брест. Вместе с белорусским народом боролись пришедшие с Украины отряды казаков под руководством Антона Небабы, Михненко, Кривошапки и др. Однако борьба в Белоруссии протекала менее организованно, чем на Украине. Это дало возможность польским войскам захватить героически защищавшийся Пинск, а в начале 1649 г. овладеть Туровом, Мозырем и Бобруйском.

Несмотря на эти неудачи, борьба белорусского народа способствовала успехам освободительной войны на Украине. Восставшие белорусы сковали значительные силы Речи Посполитой и тем самым обезопасили фланг и тылы украинской народной армии в тот момент, когда она продвинулась далеко на запад.

Преследуя отступающего противника, народно-освободительная армия к концу сентября 1648 г. подошла к стенам Львова, а потом и Замостья. Приближение украинской армии к собственно польским землям сопровождалось подъемом антифеодального крестьянско-плебейского движения в самой Польше. Потерпев ряд тяжелых поражений, многие польские феодалы стали склоняться к заключению перемирия.

В то же время и в украинском войске, осаждавшем Замостье, создалось трудное положение. К ноябрю 1648 г. начал ощущаться недостаток продовольствия и боеприпасов, распространилась эпидемия чумы. Поэтому Хмельницкий согласился начать мирные переговоры. Отпустив по домам основную массу повстанцев, гетман в декабре прибыл в Киев, где был торжественно встречен населением.

Ход освободительной войны в 1649 — начале 1651 гг.

Хмельницкий понимал, что перемирие не может быть прочным и длительным. Зимой гетман энергично готовился к возобновлению военных действий. В январе 1649 г. он направил в Москву посольство Мужиловского с просьбой о принятии Украины в состав Русского государства и с предложением совместных военных действий против Речи Посполитой. Русское правительство на этом этапе борьбы украинского народа не возражало против участия в ней «государевых людей» — донских казаков. Оно стало открыто принимать украинских переселенцев на порубежные территории. Царское правительство оказало значительную дипломатическую помощь Хмельницкому не только самим фактом его признания, но и защитой интересов Украины при переговорах с Крымским ханством и Польшей.

Попытки польского правительства (в феврале 1649 г.) склонить Хмельницкого на свою сторону не дали результатов, и военные действия возобновились. В сражении под Зборовом польское войско потерпело поражение. Однако Хмельницкий не мог воспользоваться результатами этой победы, так как вероломное посредничество крымского хана навязало ему маловыгодный Зборовский договор с Речью Посполитой.

По этому договору, заключенному 8 августа 1649 г., власть польских феодалов в Киевском, Черниговском и Брацлавском воеводствах ограничивалась: административные посты в них могли занимать только представители украинской шляхты, казацкой старшины и мещан. Число реестровых казаков было доведено до 40 тыс. Временными уступками украинской старшине польские паны надеялись расколоть восставших и тем самым подготовить условия для полного восстановления своей власти над Украиной.

Украинский народ не желал мириться с условиями Зборовского договора. Однако его не собирались выполнять также магнаты и шляхта. Возвратившихся из армии крестьян паны «мучили и побивали и похвалялись: то-де вашему и Хмельницкому будет, дайте-де нам справитца». Было ясно, что польские феодалы при удобном случае возобновят вооруженную борьбу. Поэтому одна из важнейших задач украинского народа состояла в укреплении своих вооруженных сил. Современник отметил значительные успехи в этом направлении: «А ружьем де войско всем сполнено. У иных огненой бой, а у иных лучная стрельба, а с киями де, как бывало преж сего, ныне в войске никого нет». Не теряла времени и украинская старшина. На освобожденной территории создавался новый военно-административный и судебный аппарат, возглавляемый украинской шляхтой и казацкой старшиной. Местные органы власти, равно как и центральные учреждения при гетмане Хмельницком, стремились восстановить подорванные освободительной войной феодально-крепостнические порядки.

В это же время гетман все энергичнее ставил вопрос о более тесном взаимодействии с Россией, чаще стал совершаться обмен посольствами. Стремясь предотвратить дальнейшее сближение Украины с Россией, правительство Речи Посполитой решило возобновить военные действия. Война началась с вероломного нападения польских войск на казачий отряд Нечая, стоявший в селе Красном. Затем нападению подверглась Винница, где находился отряд Богуна.

Наступавшие в глубь Украины польско-шляхетские полки чувствовали себя, однако, неуверенно. Их пугала не только перспектива генерального сражения с украинско-казацким войском, но и крайне напряженная обстановка, которую они оставляли позади себя, в самой Польше.

Подъем антифеодального движения в Польше

Под прямым влиянием освободительной войны украинского народа в 1651 г. происходит подъем антифеодальной борьбы польского крестьянства. Пламя крестьянско-плебейского движения распространилось на Мазовию — районы Шреньска, Цеханова, Ружана, Визны, Вышкова, на Серадзьское воеводство — районы Петрокова и Вольбожа.

Наибольшие масштабы оно приняло в Краковском воеводстве. В июне 1651 г. Костка Наперский, возглавивший движение крестьян, овладел замком Чорштын. Это выступление было сразу же поддержано сельским населением Подгалья, а также поветов, близких к Кракову. Восставшие громили шляхетские усадьбы. В универсале (воззвании) Наперский призывал крестьян: «Освобождайте сами себя из этой тяжкой неволи, покуда не поздно. Прежде чем они (т. е. паны. — Ред.) вас вконец уничтожат, лучше вы их всех уничтожьте». У Наперсного были планы расширения крестьянского восстания на другие области Польши, он писал: «Мы все пойдем под Краков и дальше через всю Польшу».

Наперский в своей агитации использовал универсалы Хмельницкого, ссылался на пример борьбы украинского народа, говорил о наличии общих целей у польских и украинских народных масс. Во всем этом проявлялось наличие общих антифеодальных интересов у польского и украинского народов.

Напуганные размахом освободительного движения на Украине, паны спешили ликвидировать восстание польских крестьян.

Краковскому епископу удалось собрать войска и расправиться с восставшими.

Военные действия на Украине в 1651–1653 гг.

Подавив крестьянское движение в Польше, паны стали еще более энергично проводить начавшуюся весной военную кампанию на Украине. Их вооруженные силы встретились с армией Хмельницкого и войсками крымского хана на Волыни, у Берестечка. Здесь 18–20 июня разыгралась крупнейшая битва кампании 1651 г. В решающий момент боя татарский хан изменил, дав приказ своим войскам отступать. Хмельницкий, поехавший в ставку к хану для переговоров, был им задержан. Предательство хана резко изменило ход сражения. Превосходящие силы польско-шляхетского войска прижали украинские войска к болоту. Ценой больших потерь Богуну, принявшему на себя командование, удалось вывести войска из окружения и спасти их от полного разгрома. Но поражение под Берестечком заставило Хмельницкого подписать 18 сентября в Белой Церкви очень невыгодный договор с Речью Посполитой.

Согласно Белоцерковскому договору только Киевское воеводство сохраняло свои особые права. Казацкий реестр с 40 тыс. сокращался до 20 тыс. Шляхта получила возможность вернуться в свои имения, в том числе и в Киевском воеводстве. Белоцерковское соглашение еще меньше, чем Зборовское, отвечало интересам украинского народа, но и правящие круги Польши не были им удовлетворены, поскольку им не удалось полностью восстановить на Украине режим, существовавший до 1648 г.

Готовясь к неизбежной новой войне против Речи Посполитой, Хмельницкий должен был восстановить союзные отношения с Крымом, чтобы обеспечить свой тыл от нападения татар. Вместе с тем он стремился возобновить существовавшие до Берестечской битвы союзные отношения с Молдавией.

Имея в виду эту последнюю цель, гетман весной 1652 г. направил в Молдавию отряд во главе со своим сыном Тимошем. Узнав об этом, командование польско-шляхетских войск решило нарушить договор с Хмельницким и внезапно напасть на отряд Тимоша. Но намерения гетмана Мартына Калиновского стали известны Хмельницкому, и он со всем своим войском двинулся вслед за отрядом сына. 22 мая 1652 г. в бою под Батогом украинские войска нанесли противнику тяжелое поражение. Победа под Батогом отсрочила опасность нового генерального наступления неприятельских войск. После этой победы были восстановлены союзные отношения между молдавским господарем и Хмельницким. Украина, как и Русское государство, получила дополнительное время для накопления сил к предстоящей борьбе.

Но польские паны, понимая это, действовали очень энергично и без обычных проволочек. Летом 1652 г. сейм принял решение создать 50-тысячную наемную армию, частично из наемников-ландскнехтов, и уже в марте следующего года польско-литовское войско под командованием опытного полководца Стефана Чарнецкого начало на Украине активные боевые действия. 15-тысячная армия вторглась в Брацлавщину. Здесь ее встретили казацкие части под командованием Богуна, которым удалось измотать противника и в конце концов обратить его в бегство.

Осенью 1653 г. на Украину двинулось большое польско-шляхетское войско. Располагая меньшими силами, Хмельницкий некоторое время проводил тактику партизанской войны, а затем, когда силы противника были ослаблены, окружил его в районе Жванца. Здесь он намеревался дать генеральное сражение, но измена крымского хана снова спутала его планы. Ислам-Гирей вступил в сепаратные переговоры с Яном Казимиром, предложив ему заключить перемирие. Под Жванцем было подписано соглашение, восстанавливавшее на Украине положение, зафиксированное Зборовским договором 1649 г. Естественно, что обе стороны не могли рассматривать это соглашение как окончательное. Возобновление борьбы было неизбежным.

Земский собор 1653 г.

К исходу шестого года освободительной войны силы украинского народа были напряжены до крайности. В результате непрерывных боев с польскими войсками и вероломных набегов крымских татар целые области Украины были опустошены.

Несмотря на поражения Речи Посполитой, угроза с ее стороны не ослабевала. Все более опасным для украинского народа становился союз с крымским ханом. Сыграв на начальных этапах свою роль, этот союз в дальнейшем все меньше себя оправдывал. В самые решительные моменты войны крымский хан вступал в сговор с польскими феодалами. Становилось очевидным, что украинский народ в этих условиях мог либо попасть под власть турецко-татарских завоевателей, либо снова оказаться в подчинении магнатско-шляхетской Речи Посполитой.

Обеспечить себе возможность дальнейшего экономического и культурного развития украинский народ мог лишь войдя в состав Русского государства, в соединении с русским народом, близким по языку и культуре, по общим историческим традициям и давним экономическим связям. Только Русское государство могло обеспечить Украине эффективную защиту от иноземных поработителей. К концу шестого года освободительной войны проводившаяся все это время подготовка к воссоединению Украины с Россией вступила в решающую фазу.

Русское правительство в течение 1653 г. завершало военную и дипломатическую подготовку к активной защите Украины. В Польшу было направлено русское посольство, которое убедилось в том, что польское правительство все еще стремится вооруженной рукой восстановить на Украине порядки, существовавшие до 1648 г.

Земский собор, собравшийся в Москве осенью 1653 г., единодушно одобрил предполагаемое воссоединение Украины с Россией. В решении собора (1 октября 1653 г.) от имени царя было записано: «.. Гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское с городами их и с землями принять под свою государскую высокую руку…». Через несколько дней в Москве было торжественно объявлено о предстоящей войне с Речью Посполитой за освобождение Украины и Белоруссии. Осенью 1653 г. из Москвы на Украину отправилось большое посольство во главе с боярином В. В. Бутурлиным. Украинский народ на всем пути следования посольства сердечно приветствовал русских представителей, встречая их хлебом-солью.

Переяславская Рада

Бутурлин прибыл в Переяслав. Украинский гетман созвал на 8 января 1654 г. Раду. Эта Рада отличалась от обычных старшинских или войсковых рад тем, что она была объявлена «явной всему народу», т. е. открытой. В ней приняли участие прибывшие отовсюду казаки, крестьяне, ремесленники, городская беднота, купцы, казацкая старшина, представители православного духовенства и мелкой украинской шляхты — «великое множество всяких чинов людей».

Открывая Раду, Хмельницкий обратился к собравшемуся народу с речью, в которой напомнил о «беспрестанных бранех и кровопролитиях», разорявших украинскую землю в течение шести лет. Гетман далее охарактеризовал крайне тяжелое положение тех народов, которые оказались под турецким игом, с горечью говорил о страданиях, причиненных украинскому народу татарскими набегами, говорил о том, что «нестерпимые беды приняли есмя» от татарских орд, с которыми «по нужди» пришлось заключить союз. Он напомнил также собравшимся о тех страданиях, какие украинский народ перенес под властью польских поработителей.

В заключение своей речи Хмельницкий сообщил, что царь Алексей Михайлович, которого «мы уже шесть лет безпрестанными молении нашими себе просим», прислал к украинскому народу посольство и призвал к единению с братским русским народом.

Представители украинского народа встретили этот призыв гетмана единодушными возгласами: «Чтоб есми вовеки вси едино были!» Современники отмечали, что это историческое решение Переяславской Рады встретило всеобщее одобрение на Украине: «Немала радость межи народом стала». «По всей Украине увесь народ с охотою тое учинил».

В феврале 1654 г. в Москву было отправлено посольство из представителей высшей казацкой старшины для переговоров об условиях вступления Украины в состав Русского государства. Результаты переговоров нашли выражение в так называемых Статьях Богдана Хмельницкого и жалованных грамотах русского правительства. Так состоялось воссоединение Украины с Россией.

Этот акт радикально изменил политическую обстановку в Восточной Европе: началась продолжительная война России с Речью Посполитой за Украину и Белоруссию (1654–1667), в которой Крым принял сторону Польши.

Историческое значение воссоединения Украины с Россией

На основании соглашения 1654 г. высшую власть над Украиной стало осуществлять царское правительство. Непосредственное управление казацким войском и администрацией осталось за выборным гетманом, сохранилась выборность всех должностных лиц, военно-административных и судебных органов, а также городского самоуправления. За украинскими шляхтичами и казацкой старшиной, православными монастырями и верхушкой горожан были сохранены права на землю.

Освободительная война народных масс Украины лишь на время расшатала феодально-крепостническую систему. Уже созданный в ходе войны административный аппарат в центре и на местах энергично защищал феодальную собственность и сословные привилегии украинской шляхты. Непрерывный рост землевладения украинских феодалов происходил за счет пожалований «маетностей» (имений), ранее принадлежавших польским магнатам, а также путем захватов земель крестьян и рядовых казаков. Опираясь на поддержку царского правительства, Хмельницкий и его преемники требовали от крестьян «звыклого послушенства» своим феодалам. Изгнанных польских феодалов, таким образом, заменила украинская знать.

Стремление украинских феодалов восстановить прежние размеры феодальных повинностей встречало ожесточенное сопротивление крестьянства и городских низов. 50–60-е гг. XVII в. отмечены многочисленными вспышками народных восстаний. Антифеодальная борьба крестьян, горожан и рядовых казаков переплеталась с борьбой против попыток части старшины оторвать Украину от России и вернуть ее польским панам или передать турецким феодалам.

После смерти Богдана Хмельницкого (1657 г.) украинским гетманом стал Иван Выговский. Он представлял ту группу казацкой старшины, которая считала, что панская Польша лучше, чем царская Россия, обеспечит ее классовые интересы. Выговский подписал Гадячский договор с Польшей (1658 г.), по которому Украина должна была возвратиться под иго польских панов. Когда гетман обнаружил, что ослабленная Польша не могла реализовать этот договор, он совершил второй предательский акт против украинского народа — начал переговоры с Турцией о принятии Украины в ее подданство. Решительные выступления народных масс вынудили Выговского бежать в Польшу. В гетманы был избран сын Богдана Хмельницкого, Юрий, оказавшийся впоследствии послушным орудием в руках старшины, ориентировавшейся на Польшу.

Ни окружению Юрия Хмельницкого, ни преемникам этого гетмана не удалось осуществить свои замыслы. Всякий раз, когда предатели украинского народа пытались отторгнуть Украину от России, трудовой люд Украины поднимался с оружием в руках против изменников.

Царское правительство пристально наблюдало за деятельностью казацкой старшины и из года в год укрепляло свои позиции на Украине. Царизм постепенно ограничивал автономию и политические привилегии украинской старшины. Без царского указа старшина не могла переизбрать гетмана, а гетман лишился права назначать и увольнять старшину и полковников без ведома Рады. В управлении Украиной все большее значение приобретал созданный в Москве Малороссийский приказ (1663 г.). Деятельность местной администрации была поставлена под контроль царских воевод. Воеводы получили право сбора податей с украинского населения. Вскоре после воссоединения русские войска были размещены во всех крупнейших городах Украины: Киеве, Чернигове, Нежине, Полтаве и др.

В то же время царизм защищал классовые интересы украинских шляхтичей и старшины, помогал им расправляться с антифеодальными выступлениями народных масс. В 1666 г., например, царское правительство в помощь старшине отправило войско для подавления восстания казаков Переяславского полка.

Воссоединение Украины с Россией имело огромное прогрессивное значение для исторических судеб обоих народов. Украинский народ был избавлен от порабощения панской Польшей, поглощения султанской Турцией и разорения ордами крымского хана. Отныне русские и украинцы совместными силами стали бороться против иноземных захватчиков. Воссоединение Украины с Россией способствовало укреплению Российского государства и подъему его международного авторитета.

Вхождение Украины в состав России создавало более благоприятные условия для социально-экономического и культурного развития украинского народа. Украина включилась в складывавшийся всероссийский рынок. Украинские купцы продавали в центральных районах России шерсть, кожу, скот, спиртные напитки. Важную статью украинской торговли составляла селитра, употреблявшаяся для производства пороха. На многочисленных украинских ярмарках русские купцы продавали соль, изделия из железа, меха. Укрепление экономических связей с Россией способствовало росту украинских городов и распространению поташного, железоделательного, мукомольного и других промыслов.

Сплоченность трудящихся масс Украины и России укрепилась в совместной борьбе против общих классовых врагов. Уже в крестьянской войне под предводительством Степана Разина участвовали также украинские крестьяне и казаки. Классовый гнет на освобожденной от власти панов части Украины в течение ближайших 100 лет был намного слабее, чем в Польше и даже в России; это сказывалось и на положении крестьянства, и на общем социально-экономическом развитии страны. Магнатско-шляхетская феодальная анархия не разоряла больше народ. Воссоединение Украины с Россией содействовало также культурному общению двух братских народов.

Ключевский В. О.^[4]
МАЛОРОССИЙСКИЙ ВОПРОС

Ляхи и русские, русские и евреи, католики и униаты, униаты и православные, братства и архиереи, шляхта и поспольство, поспольство и казачество, казачество и мещанство, реестровые казаки и вольная голота, городовое казачество и Запорожье, казацкая старшина и казацкая чернь, наконец, казацкий гетман и казацкая старшина — все эти общественные силы, сталкиваясь и путаясь в своих отношениях, попарно враждовали между собой, и все эти парные вражды, еще скрытые или уже вскрывшиеся, переплетаясь, затягивали жизнь Малороссии в такой сложный узел, распутать который не мог ни один государственный ум ни в Варшаве, ни в Киеве. Восстание Б. Хмельницкого было попыткой разрубить этот узел казацкой саблей. Трудно сказать, предвидели ли в Москве это восстание и необходимость волей-неволей в него вмешаться. Там не спускали глаз со Смоленской и Северской земли и после неудачной войны 1632–1634 гг. исподтишка готовились при случае поправить неудачу. Малороссия лежала еще далеко за горизонтом московской политики, да и память о черкасах Лисовского и Сапеги была еще довольно свежа. Правда, из Киева засылали в Москву с заявлениями о готовности служить православному московскому государю, даже с челобитьем к нему взять Малороссию под свою высокую руку, ибо им, православным малороссийским людям, кроме государя, деться некуда. В Москве осторожно отвечали, что, когда от поляков утеснение в вере будет, тогда государь и подумает, как бы веру православную от еретиков избавить. С самого начала восстания Хмельницкого между Москвой и Малороссией установились двусмысленные отношения. Успехи Богдана превзошли его помышления: он вовсе не думал разрывать с Речью Посполитой, хотел только припугнуть зазнавшихся панов, а тут после трех побед почти вся Малороссия очутилась в его руках. Он сам признавался, что ему удалось сделать то, о чем он и не помышлял. У него начала кружиться голова, особенно за обедом. Ему мерещилось уже Украинское княжество по Вислу с великим князем Богданом во главе; он называл себя «единое ладным Самодержцем русским», грозил всех ляхов перевернуть вверх ногами, всю шляхту загнать за Вислу и т. д. Он очень досадовал на московского царя за то, что тот не помог ему с самого начала дела, не наступил тотчас на Польшу, и в раздражении говорил московским послам вещи непригожие и к концу обеда грозил сломать Москву, добраться и до того, кто на Москве сидит. Простодушная похвальба сменялась униженным, но не простодушным раскаянием. Эта изменчивость настроения происходила не только от темперамента Богдана, но и от чувства лжи своего положения. Он не мог сладить с Польшей одними казацкими силами, а желательная внешняя помощь из Москвы не приходила, и он должен был держаться за крымского хана. После первых побед своих он намекал на свою готовность служить московскому царю, если тот поддержит казаков. Но в Москве медлили, выжидали, как люди, не имеющие своего плана, а чающие его от хода событий. Там не знали, как поступить с мятежным гетманом, принять ли его под свою власть или только поддерживать из-за угла против поляков. Как подданный, Хмельницкий был менее удобен, чем как негласный союзник: подданного надобно защищать, а союзника можно покинуть по миновении в нем надобности. Притом открытое заступничество за казаков вовлекало в войну с Польшей и во всю путаницу малороссийских отношений. Но и остаться безучастным к борьбе значило выдать врагам православную Украину и сделать Богдана своим врагом: он грозил, если его не поддержат из Москвы, наступать на нее с крымскими татарами, а не то, побившись с ляхами, помириться да вместе с ними поворотиться на царя. Вскоре после Зборовского договора, сознавая неизбежность новой войны с Польшей, Богдан высказал царскому послу желание в случае неудачи перейти со всем войском Запорожским в московские пределы. Только года через полтора, когда Хмельницкий проиграл уже вторую кампанию против Польши и потерял почти все выгоды, завоеванные в первой, в Москве, наконец, признали эту мысль Богдана удобнейшим выходом из затруднения и предложили гетману со всем войском казацким переселиться на пространные и изобильные земли государевы по рекам Донцу, Медведице и другим угожим местам: это переселение не вовлекало в войну с Польшей, не загоняло казаков под власть султана турецкого и давало Москве хорошую пограничную стражу со стороны степи. Но события не следовали благоразумному темпу московской политики. Хмельницкий вынужден был к третьей войне с Польшей при неблагоприятных условиях и усиленно молил московского царя принять его в подданство, иначе ему остается отдаться под давно предлагаемую защиту турецкого султана и хана крымского. Наконец, в начале 1653 г. в Москве решили принять Малороссию в подданство и воевать с Польшей. Но и тут проволочили дело еще почти на год, только летом объявили Хмельницкому о своем решении, а осенью собрали земский собор, чтобы обсудить дело по чину, потом еще подождали, пока гетман потерпел новую неудачу под Жванцем, снова выданный своим союзником — ханом, и только в январе 1654 г. отобрали присягу от казаков. После капитуляции под Смоленском в 1634 г.

13 лет ждали благоприятного случая, чтобы смыть позор. В1648 г. поднялись казаки малороссийские. Польша очутилась в отчаянном положении; из Украины просили Москву помочь, чтобы обойтись без предательских татар, и взять Украину под свою державу. Москва не трогалась, боясь нарушить мир с Польшей, и 6 лет с неподвижным любопытством наблюдала, как дело Хмельницкого, испорченное татарами под Зборовом и Берестечком, клонилось к упадку, как Малороссия опустошалась союзниками-татарами и зверски свирепою усобицей, и, наконец, когда страна уже никуда не годилась, ее приняли под свою высокую руку, чтобы превратить правящие украинские классы из польских бунтарей в озлобленных московских подданных. Так могло идти дело только при обоюдном непонимании сторон. Москва хотела прибрать к рукам украинское казачество, хотя бы даже без казацкой территории, а если и с украинскими городами, то непременно под условием, чтобы там сидели московские воеводы с дьяками, а Богдан Хмельницкий рассчитывал стать чем-то вроде герцога Чигиринского, правящего Малороссией под отдаленным сюзеренным надзором государя московского и при содействии казацкой знати, есаулов, полковников и прочей старшины. Не понимая друг друга и не доверяя одна другой, обе стороны во взаимных сношениях говорили не то, что думали, и делали то, чего не желали. Богдан ждал от Москвы открытого разрыва с Польшей и военного удара на нее с востока, чтобы освободить Малороссию и взять ее под свою руку, а московская дипломатия, не разрывая с Польшей, с тонким расчетом поджидала, пока казаки своими победами доконают ляхов и заставят их отступиться от мятежного края, чтобы тогда легально, не нарушая вечного мира с Польшей, присоединить Малую Русь к Великой. Жестокой насмешкой звучал московский ответ Богдану, когда он месяца за два до зборовского дела, имевшего решить судьбу Польши и Малороссии, низко бил челом царю «благословить рати своей наступить» на общих врагов, а он в Божий час пойдет на них от Украины, моля Бога, чтобы правдивый и православный государь над Украиной царем и самодержцем был. На это, видимо искреннее, челобитье из Москвы отвечали: вечного мира с поляками нарушить нельзя, но если король гетмана и все войско Запорожское освободит, то государь гетмана и все войско пожалует, под свою высокую руку принять велит. При таком обоюдном непонимании и недоверии обе стороны больно ушиблись об то, чего недоглядели вовремя. Отважная казацкая сабля и изворотливый дипломат, Богдан был заурядный политический ум. Основу своей внутренней политики он раз навеселе высказал польским комиссарам: «Провинится князь, режь ему шею; провинится казак, и ему тоже — вот будет правда». Он смотрел на свое восстание только как на борьбу казаков со шляхетством, угнетавшим их, как последних рабов, по его выражению, и признавался, что он со своими казаками ненавидит шляхту и панов до смерти. Но он неустранил и даже не ослабил той роковой социальной розни, хотя ее и чуял, какая таилась в самой казацкой среде, завелась до него и резко проявилась тотчас после него: это — вражда казацкой старшины с рядовым казачеством, «городовой и запорожской чернью», как тогда называли его на Украине. Эта вражда вызвала в Малороссии бесконечные смуты и привела к тому, что правобережная Украина досталась туркам и превратилась в пустыню. И Москва получила по заслугам за свою тонкую и осторожную дипломатию. Там смотрели на присоединение Малороссии с традиционно-политической точки зрения как на продолжение территориального собирания Русской земли, отторжение обширной русской области от враждебной Польши к вотчине московских государей, и по завоевании Белоруссии и Литвы в 1655 г. поспешили внести в царский титул «всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца Литовского, Волынского и Подольского». Но там плохо понимали внутренние общественные отношения Украины, да и мало занимались ими, как делом неважным, и московские бояре недоумевали, почему это посланцы гетмана Выговского с таким презрением отзывались о запорожцах как о пьяницах и игроках, а между тем все казачество и с самим гетманом зовется Войском Запорожским, и с любопытством расспрашивали этих посланцев, где живали прежние гетманы, в Запорожье или в городах, и из кого их выбирали, и откуда сам Богдан Хмельницкий выбран. Очевидно, московское правительство, присоединив Малороссию, увидело себя в тамошних отношениях как в темном лесу. Зато малороссийский вопрос, так криво поставленный обеими сторонами, затруднил и испортил внешнюю политику Москвы на несколько десятилетий, завязил ее в невылазные малороссийские дрязги, раздробил ее силы в борьбе с Польшей, заставил ее отказаться и от Литвы, и от Белоруссии с Волынью и Подолией и еле-еле дал возможность удержать левобережную Украину с Киевом на той стороне Днепра. После этих потерь Москва могла повторить про себя самое слова, какие однажды сказал, заплакав, Б. Хмельницкий в упрек ей за неподание помощи вовремя: «Не того мне хотелось и не так было тому делу быть».

Соловьев С. М
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА^[5]

<…> несчастная Украина, опустошенная войною, голодом, переселениями, не переставала волноваться: жители ее вырезывали польских солдат и вели гайдамацкую войну; поляки мстили им, истребляя мятежные селения, вырезывая всех жителей. Чернь вооружалась и против Хмельницкого, который по обстоятельствам медлил объявить себя на стороне народного восстания; наконец, для собственной безопасности он должен был опять расширить реестр вопреки Белоцерковскому договору и, видя невозможность мира, завел снова сношения с татарами. Поводом к новой войне была женитьба гетманского сына Тимофея на дочери господаря молдавского Лупула. Лупул дал прежде вынужденное страхом обещание выдать дочь за Тимофея, но под разными предлогами не исполнял его и обратился к Польше с просьбою о помощи против нежданного свата, родство с которым считал для себя унизительным. Вследствие этой просьбы господаря гетман Калиновский стал лагерем на берегу Буга, близ горы Батога, или Батова, недалеко от Ладыжина, чтоб преградить путь жениху, который шел за невестой с козацким и татарским войском. Старый Хмельницкий предупредил Калиновского, чтоб тот дал дорогу его сыну, иначе может произойти невыгодное для поляков столкновение; Калиновский не обратил внимание на предостережение, напал на Тимофея и заплатил за это жизнию своею и двадцати тысяч польского войска. Тимофей беспрепятственно продолжал путь в Молдавию, где господарь должен был выдать за него дочь свою; а старик Хмельницкий, показывая вид, что не одобряет батогского дела, и оправдывая себя и сына перед королем, между тем осаждал Каменец, чтоб укрепиться в Подолии. Король созвал чрезвычайный сейм, на котором положено было собрать 50 000 войска; на сейм явились козацкие депутаты и божились, что гетман их не знал о батогском деле, и к Хмельницкому в Чигирин отправились комиссары от сейма с требованием, чтоб он разорвал союз с татарами и отдал сына в заложники. Богдан вспыхнул, услыхав эти требования, и, схватившись за саблю, сказал: «Если б кто другой, а не вы, мои давние знакомцы и друзья, были ко мне присланы с такими речами, то я бы иначе с ними распорядился. Разве вы не видите моего расположения к Польше, что, поразивши вас теперь на Батоге, я ничего не делаю, тогда как мог бы не только вас вконец разорить, но, пославши многие полки козацкие и татарские, мог бы вас за самый Рим загнать? С татарами мне разойтись нельзя; для комиссии будет время, когда война перестанет; пусть сам король ведет со мною переговоры, а когда и где быть комиссии — это в его королевской воле. Сына в залог послать нельзя: один еще мал, а другой только что женился. Прежде всего пусть король присягнет в ненарушении зборовских условий». Хмельницкий, действительно, надеялся легко управиться с Польшею, опустошенною моровым поветрием, пожарами, голодом, наводнениями. В декабре 1652 г. явился в Москве посол Хмельницкого, войсковой судья Самойла Богданович, с низким челобитьем, чтоб государь умилосердился, велел принять Запорожское войско под свою высокую руку. Дьяки Посольского приказа спросили Богдановича: «Как тому быть, что гетману и всему войску Запорожскому быть под царского величества высокою рукою, и как им жить? Там ли, в своих городах, или где в другом месте? О том с ними от гетмана наказано ли подлинно?» Богданович отвечал: «Как гетману и всему войску Запорожскому быть под царского величества рукою, о том он не ведает, и от гетмана с ним о том ничего не наказано, ведает то гетман, а с ним только наказано царскому величеству бить челом: как прежде царское величество был к гетману и ко всему войску Запорожскому милостив, так бы и теперь своей государской милости от них не отдалял и неприятелям их, полякам, помощи на них не давал; а, кроме того, ни о чем говорить не наказано».

Но 1653 г. заставил Богдана переменить мысли, которые он имел в 1652. В начале года лучший полководец польский, Чарнецкий, ворвался в Украину и сильно опустошил ее; в Польше делалось вооружение; в Молдавии Хмельницкому должно было защищать свата своего Лупулу, против которого встали господарь волошский и князь трансильванский Рагоци. В апреле приехали от гетмана в Москву Кодрат Бырляй и Силуан Мужиловский с просьбою, чтоб великий государь пожаловал, для православной христианской веры велел гетмана со всем войском Запорожским принять под свою государеву высокую руку и учинил бы им на неприятелей их, поляков, помощь думою и своими государевыми ратными людьми. К ним писали и присылали много раз турский (турецкий. — Ред.) султан и крымский хан, зовя к себе в подданство, но они в том им отказали, что они мимо великого христианского государя царя к бусурманам в подданство идти не хотят. Если царское величество то их междоусобие успокоит миром через своих послов, они и той государской милости ради и из воли его государской не выступают, только б изволил царское величество послать теперь поскорее к королю гонца, чтоб он войною на Запорожское войско не наступал и задоров никаких чинить не велел. Королева шведская отправила послов своих к гетману и ко всему войску Запорожскому неизвестно о каких делах, и тех ее послов на дороге переняли поляки: так, гетман велел у царского величества милости просить, чтоб государь пожаловал, велел их, посланников, пропустить к шведской королеве через свое государство проведать, для чего она своих послов к нему посылала, а для верности пусть царское величество пошлет с ними в Швецию от себя кого ему угодно. Бырляй и Мужиловский привезли грамоты от Хмельницкого к Патриарху Никону, к боярам — Морозову, Милославскому, Пушкину — с низким челобитьем, с смиренною просьбою, чтоб они ходатайствовали перед православным царем за него, гетмана, прямого слугу царского величества. Государь не велел пропускать Бырляя и Мужиловского в Швецию на том основании, что это может помешать переговорам с Польшею. В это время принятие в подданство Малороссии и война польская были уже решены в Москве: первая дума об этом у государя с боярами была 22 февраля 1653 года, в понедельник первой недели Великого поста, а «совершися государская мысль в сем деле» в понедельник третьей недели Великого поста, 14 марта.

Для последних переговоров 24 апреля 1653 г. отправлены были в Польшу полномочные послы: боярин князь Борис Александрович Репнин, боярин князь Федор Федорович Волконский и дьяк Алмаз Иванович. Послы нашли Яна Казимира во Львове 20 июля и потребовали, чтоб король над виновными в умалении государева титула велел справедливость учинить пред ними же, великими послами, без всякой отволоки. Потом послы объявили другое дело: присылал к великому государю запорожский гетман Богдан Хмельницкий, что договор, заключенный с козаками сперва под Зборовом, а потом под Белою Церковью, не исполнен с королевской стороны: церкви не отданы, многих православных христиан духовного и мирского чина невинно замучили, войска на них коронные и литовские собраны, хотят на них приходить тайно, чтоб их безвестно разорить и искоренить: так чтоб великий государь для православной веры милость над ними показал, за них вступился и принял их под свою высокую руку; если же царское величество их не пожалует, то они поневоле учинятся в подданстве у турского султана или крымского хана, потому что вперед панам радным верить нельзя, никогда они в правде своей не стоят, а под турским султаном живут многие христиане, и такого гонения от бусурманов не бывает, какое им, черкасам, от поляков. Великий государь, остерегая вечное докончание, запорожским посланцам велел сказать, что им быть по-прежнему под королевским повеленьем безо всякого сомнения; гетман и все войско Запорожское отвечало, что если государь под свою руку их не принимает и к бусурманам в подданство идти не велит, то чтоб царское величество с королем их помирил через своих великих послов и быть им в прежних вольностях без всякого насилования, а как мир станется, то они сейчас же от бусурманов отстанут. И великий государь указал им, великим послам, панам радным говорить, чтоб королевское величество государства своего до разделения и до большого междоусобия и разорения не допускал, подданных своих черкас от поганцев отлучил, договор с ними учинил крепкий, чтоб им вперед в вере неволи не было и жить им в прежних вольностях.

Паны отвечали, что Хмельницкий говорит все неправду, что он поддается турскому султану и принял бусурманскую веру; об этом они узнали недавно; только бусурманскую веру принял он один, Хмельницкий, чернь султану поддаться не захотела, и королевское величество, не желая видеть православных христиан в подданстве у султана, идет на Хмельницкого сам со многими войсками и станет Хмельницкого с товарищами его добивать, чтоб больше государству его разорения от этих бунтовщиков не было. Послы возражали: «Вы, паны радные, говорите неправду: царскому величеству подлинно известно, что православным христианам от вас и от вашего духовенства в вере неволя большая». Когда паны донесли королю о речах посольских, то Ян Казимир велел отвечать послам, что Хмельницкий требует возобновления Зборовского договора, но ему, королю, как стерпеть, что подданный его, самый худой человек, холоп, пишет, чтоб сделано было по его хотенью, чего в Польше и Литве никогда не бывало, а теперь Хмельницкий поддается турскому султану и зовет крымского хана к себе на помощь, обещает султану, что примет бусурманскую веру. Хмельницкий — самый лютый вор, и такому вору как верить? Паны объявили послам, что о Зборовском договоре они и слышать не хотят, договор этот за неправды Хмельницкого снесен саблею, но для царского величества король милосердие свое покажет, если Хмельницкий добьет ему челом, булаву отдаст и вперед гетманом не будет; если и козаки добьют также челом, оружие свое все положат и будут по-прежнему в холопах у панов своих и пашню станут пахать, а реестровых козаков будет по-прежнему шесть тысяч и станут жить в Запорожье и где прежде живали, а в Киеве и других городах по обе стороны Днепра будет стоять войско коронное и литовское; если же Хмельницкий этого не сдержит, то царское величество помог бы на него королю своими ратными людьми. Послы настаивали, чтоб король помирился с козаками на зборовских условиях; паны повторяли, что они о Зборовском договоре и слышать не хотят. Послы предложили, чтоб король послал от себя своего дворянина, а они, послы, отправят своего к Хмельницкому для унятия крови христианской; паны именем королевским отвечали, что не только королю, но и послам отправлять своего дворянина не годится: всякий подумает, будто король у изменника своего мира просит и, боясь его, позволил вам послать за миром к такому изменнику, кривоприсяжце, худому человеку, холопу; надобно было Хмельницкому наперед прислать к королевскому величеству с челобитьем. Если царскому величеству надобно, чтоб Хмельницкий был у королевского величества в подданстве, то пусть пошлет от себя к Хмельницкому, возьмет у него статьи, на которых он хочет быть в подданстве, и перешлет эти статьи к королю, а король решит, на какие статьи можно согласиться и на какие нет. Послы отвечали, что Хмельницкий, кроме Зборовского договора, ничего не примет. Паны говорили гораздо сердито, что Зборовского договора и на свете нет, с Хмельницким у короля никакого договора не было, был договор под Зборовом с крымским ханом; договор этот нарушен Хмельницким, после чего был другой договор, под Белой Церковью, и тот нарушен Хмельницким же, и теперь король всех этих изменников снесет и до конца разорит. Послы: «Королевскому величеству и вам, панам, надобно рассудить: если вы этих своих подданных побьете, города и места разорите и сделаете пустоту, то побьете и разорите не чужое государство, а свое; после эти пустые места кем вам будет населить? Всякий государь славен и силен подданными своими, а у пустоты государю бессилие и бесславие; под Зборовом король договор учинил православной веры не теснить, а унию искоренить и на этих зборовских статьях принял Хмельницкого в подданство по просьбе бусурмана крымского хана; но теперь бы королевское величество по просьбе христианского государя, царского величества, принял Хмельницкого в подданство по Зборовскому договору и православной веры теснить не велел».

После этих разговоров послы начали дело о новых прописках в титуле, требовали по-прежнему смертной казни виновным и приводили в пример персидского шаха, который прислал государю на смертную казнь виновного в прописке титула. Паны отвечали: «И король пошлет виновных к вашему государю на смертную казнь, если государь ваш пришлет наперед к королю головою своего патриарха, за то, что он в королевских областях, уступленных по последнему миру, в попы ставит и благословенные грамоты дает, чем нарушает мирное постановленье». Потом возвратились к делу Хмельницкого, и послы объявили, что король присягал не нарушать веры и вольности своих подданных; если же он станет теснить православную веру, то подданные, как написано в присяге, будут свободны от подданства. Паны отвечали, что послам в эти дела, в королевские присяги, вступаться не довелось и греческой вере утесненья в Польше и Литве нет. Тут послы объявили, что если король перестанет теснить православную веру, уничтожит унию и примет Хмельницкого в подданство по Зборовскому договору, то государь для такого доброго дела велит все прежние ссоры от прописок в титуле оставить. Паны отвечали: «Если царскому величеству угодно, чтоб король простил Хмельницкого и козаков, то пусть же послы отправят к Хмельницкому от себя посольство и уговорят его выйти навстречу к королю и бить ему челом, когда король пойдет на него с войском». Послы объявили прежнее: что если король хочет принять козаков по Зборовскому договору, то они, послы, могут быть посредниками. Паны отвечали: «Чем вы королевское величество обнадежите, что Хмельницкий действительно захочет соблюдать мир и не захочет многих прихотей? Этот изменник и враг Божий непостоянен, три раза присягал и нарушал присягу; да и то королевскому величеству не важное дело, если Хмельницкий и поддастся турскому султану: чернь и козаки уже от него отстали и присылали к королю киевского полковника Антона Ждановича бить челом о винах своих». Послы: «Мы будем уговаривать Хмельницкого, чтоб он, кроме веры, во всех других статьях отдался на волю королевскую, и если он согласится, то этим самым объявит свою правду». Паны отвечали: «Король на зборовских статьях ни за что с Хмельницким не помирится, и унию уничтожить нельзя, потому что сами униаты на это не согласятся. Дайте, великие послы, обязательство, что если Хмельницкий помирится и мира не сдержит, то царское величество заплатит королю за теперешние военные издержки и поможет на Хмельницкого своими ратными людьми».

Послы не согласились дать это обязательство. Тогда паны объявили последнюю меру: если Хмельницкий булаву положит и гетманом не будет, козаки оружие свое перед королем положат и станут просить милосердия, тогда король для царского величества окажет им милость. Несмотря, однако, на эту конечную меру, паны вскоре объявили послам, что король согласен, чтоб они, послы, отправили своего дворянина к Хмельницкому, но послы отвечали, что теперь им этого сделать уже нельзя: они получили весть, что Хмельницкий идет на короля войною вместе с крымскими татарами, чего он не должен был делать, не получивши от них решительного ответа о неуспешности их переговоров; таким образом, Хмельницкий сделался изменником и царскому величеству, и потому они, послы, о Хмельницком больше говорить не будут. Так как король на уничтожение унии не согласился, за что царь готов был оставить все свои требования относительно прописок в титуле, то послы обратились снова к этим требованиям; паны отвечали, что насчет прежних прописок постановлен сеймовый декрет, вопреки которому сделать ничего нельзя; что же касается новых прописок, сделанных после посольства Прончищева, то король посмотрит, как царь распорядится с собственными подданными, виновными в прописке королевского титула, виновными в пропуске малороссийских козаков через Брянский уезд в Литву на войну, с патриархом, виновным в том, что ставил попов в королевскую сторону. С этим послы и были отпущены.

В то время как Репнин с товарищами вели эти переговоры во Львове, Хмельницкий угрозою поддаться турецкому султану торопил дело в Москве. Он объявил Сергею Яцыну, посланцу путивльского воеводы князя Хилкова: «Вижу, что государской милости не дождаться, не отойти мне бусурманских неверных рук, и если государской милости не будет, то я слуга и холоп турскому». 15 июня Яцын приехал в Путивль и сказал, что у гетмана турецкие послы были и еще полномочный посол идет, только присяги ждет. Получивши это донесение, царь послал к гетману стольника Лодыженского с следующею грамотою (от 22 июня): «Мы изволили вас принять под нашу высокую руку, да не будете врагам креста Христова в притчу и в поношение, а ратные наши люди сбираются». Хмельницкий отвечал 9 августа: «Пребываем благонадежны на премногую милость, которую нам твое царское величество показать изволил, что не оставлены будем из-под крепкой руки твоего царского величества. Мы иному неверному царю служить не хотим, только тебе бьем челом, чтоб твое царское величество не оставлял нас. Король польский со всею силою ляцкою идет на нас, погубить хотя веру православную.

С известием об этом отправили мы к тебе посланца нашего Герасима Яковлева, молясь прилежно пресветлому твоему лицу, чтоб твое великое государство скорою и сильною ратию нам руку помощи послать изволил, а мы мириться не будем с королем до милостивой вести от твоего великого государства». Выговский в то же время писал к думному дьяку Лариону Лопухину: «Татарам уже не верим, потому что только утробу свою насытить ищут».

В августе же отправился в Малороссию подьячий Иван Фомин, который должен был отдать тайно Выговскому грамоты турецкого султана, крымского хана, силистрийского паши, гетманов Потоцкого и Радзивилла к Хмельницкому, ибо все эти грамоты тайно пересланы были Выговским в Москву. За эту службу царь прислал Выговскому 40 соболей да три пары соболей добрых. Фомин так описывает прием свой у Хмельницкого: когда он подал царскую грамоту, то Богдан принял ее честно и учтиво, в печать и в грамоту любезно целовал; распечатавши и прочтя ее сам, опять целовал и середи светлицы на государской милости поклонился в землю и сказал: «Благодарю Господа Бога и Пречистую Богородицу, что такой пресветлый великий государь меня, холопа своего, и все войско Запорожское пожаловал своим царским неизреченным жалованьем». Фомин говорил: «Божиею милостию великий государь жалует тебя, гетмана Богдана Хмельницкого, и писаря Ивана Выговского, и полковников, и все войско Запорожское православной христианской веры, велел вас спросить о здоровье». Гетман отвечал: «На премногой государской милости я и все войско много челом бьем и, видя такую царского величества премногую милость, служить как Богу, так и ему, государю, помазаннику Божию, и добра хотеть во всем ради». При этих словах все поклонились низко. Гетману Фомин подал от государя 40 соболей да две пары добрых, значит, меньше, чем Выговскому, которому при гетмане явно дана только пара соболей. Наедине Фомин говорил гетману: «Великий государь тебя, гетмана, и все войско Запорожское за вашу службу жалует, милостиво похваляет: и ты б, гетман, и все войско Запорожское и вперед великому государю служили и радели во всем, а служба ваша у царского величества никогда забвенна не будет». Гетман отвечал, что, он, и писарь, и все войско великому государю служить рады, только б великий государь изволил их принять вскоре под свою высокую руку в вечное холопство и своими ратными людьми на ляхов помощь велел дать также поскорее, потому что ляхи уже наступают. «Если б, — говорил Хмельницкий, — царское величество изволил нас принять вскоре и послал своих ратных людей, то я тотчас пошлю свои грамоты в Оршу, Мстислав ль и в другие города к белорусским людям, которые живут за Литвою, и они тотчас станут с ляхами биться, и будет их с 200 000».

6 сентября отправлены были к Богдану новые посланники: стольник Родион Стрешнев и дьяк Бредихин, объявить, что если поляки по посольству князя Репнина-Оболенского не исправятся, то государь примет козаков. Репнин возвратился и объявил о неудаче своего посольства; тогда 20 сентября послали гонца догнать Стрешнева и Бредихина на дороге и отдать им новый наказ: объявить гетману прямо, что государь принимает его под свою высокую руку, а 1 октября созван был собор из всяких чинов людей, которым объявлено о неправдах литовского короля и присылках гетмана Богдана Хмельницкого с челобитьем о подданстве: «Секретари королевские и воеводы порубежных городов пишут царский титул не по вечному докончанию, со многими переменами; а иные злодеи во многих листах писали с великим бесчестьем и укоризною. Отправляемы были к королю великие послы и посланники говорить о государевой чести и просить наказания ее оскорбителям; король Владислав обещал, что вперед этого ничего не будет, но обещание не было исполнено. Мало того: появились в Польше книги, в которых про царя Михаила, отца его, патриарха Филарета, и про самого царя Алексея напечатаны злые бесчестья, укоризны и хулы, также про московских бояр и всяких чинов людей. Государь послал боярина Пушкина просить у короля смертной казни виновным; паны обещали; в другой раз послан был Прончищев требовать исполнения обещания: король Ян Казимир отправил в ответ своих посланников в Москву с сеймовым декретом на обвиненных; но этот декрет постановлен был не так, как требовалось: многие виновные оправданы, а некоторые хотя и обвинены, но прибавлено, что неизвестно, живы ли они или померли. Снова отправлены были великие и полномочные послы — князь Репнин-Оболенский с товарищами — требовать, чтоб король учинил пристойное исправление; паны радные отвечали, что все это требования пустые, что они постановили декрет против виновных и вперед будут судить оскорбителей царской чести. Больше князь Репнин ничего не мог добиться. Кроме этого неисправления, Ян Казимир ссылается с крымским ханом против Московского государства, пропустил крымского посла через свою землю в Швецию; в порубежных местах от литовских людей постоянные задоры. Наконец, в прошлых годах гетман Хмельницкий и все войско Запорожское много раз присылали, жалуясь на гонение за веру и прося царское величество принять их под свою высокую руку; если же государь их не пожалует, в подданство не примет, то, по крайней мере, вступился бы за них, помирил с поляками. По этой просьбе царь велел князю Репнину ходатайствовать у короля за малороссиян, и князь Репнин потребовал, чтоб поляки исполняли статьи Зборовского договора и возвратили православным церкви их, отнятые униатами, и если король исполнит это, то царь обещал простить всех виновных в умалении его титула. Это требование король и паны поставили ни во что, тогда как Ян Казимир при избрании своем дал клятву не теснить никого за веру и в случае нарушения клятвы освобождал подданных от присяги. Теперь же гетман Богдан Хмельницкий прислал опять посланца своего Лаврина Капусту с тем, что король идет на Украину войною и козаки, не хотя монастырей, церквей Божиих и христиан в мучительство выдать, бьют челом, чтоб государь войска свои вскоре послать к ним велел, да чтоб государь велел прислать в Киев и в другие города своих воевод, а с ними ратных людей хотя с 3000 человек и то для тех же государевых воевод, а у гетмана людей много, да к нему же хотел быть крымский хан с ордою, и иные татары уже пришли и стоят под Белой Церковию: да к гетману же присылал турский султан звать его к себе в подданство, и гетман ему отказал, надеясь на государеву милость; если же государь его не пожалует, принять не велит, то он станет свидетельствоваться Богом, что у государя милости просил много, а государь его не пожаловал; с королем же у них мира отнюдь не будет, будут против него стоять».

Выслушав это объявление, бояре приговорили: «За честь царей Михаила и Алексея стоять и против польского короля войну вести, а терпеть того больше нельзя. Гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское с городами их и землями чтоб государь изволил принять под свою высокую руку для православной христианской веры и святых Божиих церквей, да и потому доведется их принять: в присяге Яна Казимира короля написано, что ему никакими мерами за веру самому не теснить и никому этого не позволять; а если он этой присяги не сдержит, то он подданных своих от всякой верности и послушанья делает свободными. Но Ян Казимир своей присяги не сдержал, и, чтоб козаков не отпустить в подданство турскому султану или крымскому хану, потому что они стали теперь присягою королевскою вольные люди, надобно их принять».

Стрешнев и Бредихин не нашли Богдана в Чигирине: 13 августа из Переяславля он разослал универсалы, призывая народ вооружиться против вероломных ляхов, поднявших на Украйну трансильванского князя и волохов. Около Богдана собралось 60 000 войска, но старый гетман не знал, куда с ним двинуться: с одной стороны шел на Украину король, с другой — пришла весть из Молдавии, что сын гетманский, Тимофей Хмельницкий, осажден в Сочаве восставшими против его тестя молдаванами, волохами, трансильванцами и поляками. Когда Богдан стоял с своим войском под Борком, пришла к нему другая весть, что Тимофей опасно ранен; старик решился двинуться в Молдавию на помощь к сыну, но пришли к нему полковники и объявили: «Непотребно нам чужую землю оборонять, а свою без остереганья метать, будет с нас и того, что за себя стоять и свою землю оборонять». У гетмана в это время было подпито: он вынул саблю и порубил черкасского полковника Еско по левой руке. Протрезвившись, он поспешил поправить дело: пришел к козакам, поклонился трижды в землю, велел выкатить им бочку меду и сказал: «Детки мои! Напейтесь и меня не продайте!» Козаки отвечали: «Пан гетман! В том воля твоя, а быть с тобою мы все готовы». Хмельницкий выступил в Молдавию, но на дороге встретились ему козаки, вышедшие из Сочавы после сдачи ее неприятелям: они везли с собою гроб молодого Тимофея Хмельницкого. Старику не было теперь более нужды идти в Молдавию; во второй половине ноября вместе с ханом он двинулся на поляков, которые стояли под Жванцем, на берегу Днестра, в пятнадцати верстах от Каменца. Здесь повторилась зборовская история: король с своим малочисленным войском находился в отчаянном положении, но хан спас его, принявши мирные предложения: король обещал ему исправно посылать деньги на основании Зборовского договора и позволил татарам в продолжение сорока дней грабить, разорять и уводить в плен русских жителей в польских областях, не касаясь поляков. Хмельницкого хан уверял, что выговорил для козаков Зборовские условия, но Богдан, с которым король не хотел входить ни в какие отношения, поспешил уйти с своим войском в Чигирин, чтоб покончить дело с Москвою.

24 декабря приехал Богдан в Чигирин, где дожидались его московские посланники — Стрешнев и Бредихин, которые объявили, что царь велел принять козаков с городами и землями под свою высокую руку. Гетман 28 декабря отвечал благодарственною грамотою, со всем войском Запорожским до лица земли низко челом бил: «Ради твоему пресветлому царскому величеству верно во всем служить и крест целовать и по повелению твоего царского величества повиноваться готовы будем, понеже мы ни на кого, только на Бога и на твое пресветлое царское величество надеемся». В Москве долго думали, но, надумавшись, спешили решенным делом. За Стрешневым и Бредихиным отправились в Малороссию боярин Бутурлин, окольничий Алферьев и думный дьяк Лопухин принять присягу с гетмана и со всего войска. Они выехали из Москвы 9 октября, но за рубеж перешли только 22 декабря, и 23 Бутурлин писал к Стрешневу в Чигирин, спрашивал, виделся ли он с гетманом и как у них дело делалось? В Малороссии уже знали, зачем идет Бутурлин с товарищами, и потому во всех городах встречали его с торжеством, духовенство — с крестами, мещане — с хлебами. Боярин направлял путь к Переяславу. 31 декабря за пять верст от этого города выехали к нему навстречу переяславский полковник Павел Тетеря и 600 козаков. Сойдя с лошади, Тетеря говорил Бутурлину речь: «Благоверный благоверного и благочестивый благочестивого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, его государского величества, великий боярин и прочие господа! С радостию ваше благополучное приемлем пришествие, от многого бо времени сердце наше горело бы, в наю слухом услаждаясь, яко со исполнением царского обета грядете к нам, еже быти под высокою великодержавного благочестивого царя восточного рукою православному и преславному войску Запорожскому. Тем же аз меньший в рабех того войска Запорожского, имея приказ от Богом данного нам гетмана Зиновия Хмельницкого в богоспасаемом граде Переяславе, изшед во сретение ваю, радостное благородием вашим приветствование сотворяю и нижайшее со всем войском, в том же граде содержащимся, творю поклонение, а в упокоение труда путного милостей ваших во обитель града Переяслава внити молю прилежно». При въезде в город новая встреча от духовенства с образами и хоругвями, новая речь от протопопа. Тетеря объявил Бутурлину, что гетман хотел быть из Чигирина в Переяслав прежде его боярского приезда, но нельзя переехать через Днепр: по той же причине должен был оставаться в Чигирине и Стрешнев.

6 января 1654 г. приехал в Переяслав и Хмельницкий; на другой день приехал писарь Выговский, съехались полковники и сотники. 8 числа утром пришел к Бутурлину Выговский и объявил, что у гетмана с полковниками, судьями и есаулами была тайная Рада, и полковники, судьи и есаулы под государеву высокую руку подклонились. После тайной рады в тот же день назначена была явная. С раннего утра начали бить в барабан и били целый час, чтоб собирался народ. Когда собралось много всяких чинов людей, сделали круг пространный, куда вошел гетман под бунчуком, с ним судьи, есаулы, писарь и все полковники. Гетман стал посреди круга, войсковой есаул велел всем молчать, и гетман начал говорить:

«Паны полковники, есаулы, сотники, все войско Запорожское и все православные христиане! Ведомо вам всем, как Бог освободил нас из рук врагов, гонящих Церковь Божию и озлобляющих все христианство нашего восточного православия. Вот уже шесть лет живем мы без государя, в беспрестанных бранях и кровопролитиях с гонителями и врагами нашими, хотящими искоренить Церковь Божию, дабы имя русское не помянулось в земле нашей, что уже очень нам всем наскучило, и видим, что нельзя нам жить больше без царя. Для этого собрали мы Раду, явную всему народу, чтоб вы с нами выбрали себе государя из четырех, кого хотите: первый царь турецкий, который много раз через послов своих призывал нас под свою власть; второй — хан крымский; третий — король польский, который, если захотим, и теперь нас еще в прежнюю ласку принять может; четвертый есть православный Великой России государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Руси самодержец восточный, которого мы уже шесть лет беспрестанными моленьями нашими себе просим; тут которого хотите выбирайте! Царь турецкий — бусурман: всем вам известно, как братья наши, православные христиане, греки беду терпят и в каком живут от безбожных утеснении; крымский хан тоже бусурман, которого мы, по нужде в Дружбу принявши, какие нестерпимые беды испытали! Об утеснениях от польских панов нечего и говорить: сами знаете, что лучше жида и пса, нежели христианина, брата нашего, почитали. А православный христианский великий государь царь восточный единого с нами благочестия, греческого закона, единого исповедания, едино мы тело церковное с православием Великой России, главу имея Иисуса Христа. Этот великий государь, царь христианский, сжалившись над нестерпимым озлоблением Православной Церкви в нашей Малой России, шестилетних наших молений беспрестанных не презревши, теперь милостивое свое царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с царскою милостию своею прислать изволил; если мы его с усердием возлюбим, то, кроме его царской высокой руки, благотишайшего пристанища не обрящем; если же кто с нами не согласен, то куда хочет — вольная дорога». Тут весь народ завопил: «Волим под царя восточного православного! Лучше в своей благочестивой вере умереть, нежели ненавистнику Христову, поганину достаться!» Потом полковник переяславский Тетеря, ходя в кругу, спрашивал на все стороны: «Все ли так соизволяете?» «Всеединодушно!» — раздавался ответ. Гетман стал опять говорить: «Будь так, да Господь Бог наш укрепит нас под его царскою крепкою рукою!» Народ на это завопил единогласно: «Боже, утверди! Боже, укрепи! Чтоб мы вовеки все едино были».

После Рады гетман с старшинами приехал к боярину, который объявил им: «Великий государь, видя с королевской стороны неисправленье и досады и вечному докончанию нарушенье и не желая того слышать, чтоб вам, единоверным православным христианам, быть в конечном разореньи, а церквам благочестивым в запустении и поругании от латинов, под свою высокую руку вас, гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское с городами и землями, от королевского подданства преступлением присяги его свободных, принять велел и помощь вам своими ратными людьми чинить велел. И ты б, гетман Богдан Хмельницкий, и все войско Запорожское, видя к себе великого государя милость и жалованье, государю служили, всякого добра хотели и на его милость были надежны, а великий государь станет вас держать в своей милости и от недругов ваших в обороне». Выслушав эту речь, гетман и старшины на государевой милости били челом и потом вместе с боярином поехали в карете в соборную церковь. Там уже дожидались их казанский Преображенский архимандрит Прохор, рождественский протопоп Адриан, священники и дьяконы, которые приехали из Москвы. Духовенство встретило боярина и гетмана с крестами и кадилами, пели: «Буди имя Господне благословенно от ныне и до века!» Когда все вошли в церковь, то духовенство хотело уже начать приводить к присяге по чиновной книге, присланной из Москвы; но гетман подошел к Бутурлину и сказал: «Тебе бы, боярину Васи лью Васильевичу с товарищами, присягнуть за государя, что ему нас польскому королю не выдавать, за нас стоять и вольностей не нарушать: кто был шляхтич или козак, или мещанин, и какие маетности у себя имел, тому бы всему быть по-прежнему, и пожаловал бы великий государь, велел дать нам грамоты на наши маетности». Бутурлин отвечал: «В Московском государстве прежним великим государям нашим присягали их государские подданные, также и великому государю царю Алексею Михайловичу клянутся служить и прямить и всякого добра хотеть; а того, что за великого государя присягать, никогда не бывало и вперед не будет; тебе, гетману, и говорить об этом непристойно, потому что всякий подданный повинен присягнуть своему государю, и вы бы, как начали великому государю служить и о чем били челом, так бы и совершили и присягнули бы великому государю по евангельской заповеди без всякого сомнения, а великий государь вольностей у вас не отнимет и маетностями каждому велит владеть по-прежнему». Гетман сказал на это, что поговорит с полковниками и со всеми людьми, и, вышедши из церкви, пошел в дом к переяславскому полковнику Тетере и долго говорил там с полковниками и со всеми людьми, а боярин все дожидался в церкви. Вошли в церковь два полковника — переяславский Тетеря и миргородский Сахнович — и от имени гетмана начали говорить боярину те же речи, чтоб присягнул за государя; Бутурлин отвечал прежнее: «Непристойное дело за государя присягать, никогда этого не повелось». Полковники заметили, что польские короли подданным своим всегда присягают; Бутурлин отвечал на это: «Польские короли подданным своим присягают, но этого в образец ставить не пристойно, потому что это короли неверные и не самодержцы, на чем и присягают, на том никогда в правде своей не стоят». Полковники говорили: «Гетман и мы государскому слову верим, только козаки не верят и хотят, чтоб вы им присягнули». Бутурлин отвечал: «Великий государь изволил вас принять под свою высокую руку по вашему челобитью, и вам его государскую милость надобно помнить, великому государю служить и радеть, и всякого добра хотеть, также стараться о том, чтоб все войско Запорожское к присяге привести; а если какие-нибудь незнающие люди такие непристойные речи и говорят, то вам надобно великому государю службу свою показать, а таких незнающих людей унимать».

С этим полковники пошли назад к гетману; через несколько времени явился сам Хмельницкий и объявил боярину: «Мы во всем полагаемся на государеву милость и присягу по евангельской заповеди великому государю вседушно Учинить готовы, и за государское многолетнее здоровье головы складывать рады, а о своих Делах станем мы бить челом великому государю». Архимандрит начал приводить к присяге по чиновной книге; гетман, писари и полковники плакали, произнося слова присяги. Потом, когда все старшины присягнули, взошел на амвон благовещенский дьякон Алексей и начал кликать многолетье государю; народ плакал от радости, что наконец сподобил их Господь Бог быть под государевою рукою. После всего этого гетман вместе с боярином и товарищами его поехал из собора на съезжий двор в карете, а полковники и народ шли пешком. На съезжем дворе Бутурлин вручил Хмельницкому знамя, булаву, ферязь, шапку и соболи, причем, подавая каждую вещь, говорил речь; так, подавая знамя, говорил, между прочим: «Царское величество сие знамение тебе, благочестивый гетман, дарует: на сем царском своем знамении царя царствующих всемилостивого Спаса написанного в победу на враги, Пресвятую Богородицу в покров и преподобных печерских со святою Варварою русских молитвенников в ходатайство тебе и всему твоему православному воинству подавая». Вручая ферязь, говорил: «Благочестивый государь, орла носяй печать, яко орел покрыти гнездо свое и на птенца своя вожделе, град Киев с прочими грады, царского своего орла некогда гнездо сущий хотяй милостию своего государского покрыти, с ним же и птенца своя верные некогда под благочестивых царей державою сущие в защищение свое прияти, в знамение таковые свои царские милости тебе одежду сию дарует». Подавая шапку: «Главе твоей, от Бога высоким умом вразумленной и промысел благоугодной о православия защищении смышляющей, сию шапку пресветлое царское величество в покрытие дарует, да Бог, здраву голову твою соблюдая, всяцем разумом ко благому воинства православного строению вразумляет».

На другой день, 9 числа, присягали сотники, есаулы, писаря, козаки и мещане. 12 января пришли к Бутурлину писарь Выговский, войсковой судья Самойла, переяславский полковник Павел Тетеря, миргородский Григорий Сахнович и другие полковники и говорили: «Не изволили вы присягать за великого государя, так дайте нам письмо за своими руками, чтоб вольностям нашим, правам и маетностям быть по-прежнему, для того, чтоб всякому полковнику было что показать, приехав в свой полк; прежде, как бывали у нас договоры с королем и панами радными, то нам давали договор за сенаторскими руками; вы от великого государя присланы с полною мочью, и если вы нам такого письма не дадите, то стольникам и дворянам в города ехать для привода к присяге нельзя, потому что всем людям в городах будет сомнительно. Да писали к гетману из Белой Церкви и из других городов, что татары наступают, и стольникам и дворянам в те города ехать будет страшно». Бутурлин отвечал: «Дело нестаточное, что нам дать вам письмо за руками своими, да и вам о том говорить не пристойно; мы вам и прежде сказывали, что царское величество вольностей у вас не отнимает и в городах у вас указал государь до своего государева указа быть по-прежнему вашим урядникам и судиться по своим правам, и маетностей ваших отнять государь не велит. Теперь надобно вам делать так, чтоб Божие и государево дело во всем совершилось по его государскому указу и чтоб стольников и дворян в города послать и в городах всех людей привести к присяге, а если в котором городе татары объявятся, и они в тот город не поедут». Писарь, судьи и полковники спросили: «Долго ли стольникам и дворянам быть в городах наших?» Бутурлин отвечал: «Стольникам и дворянам в ваших городах мешкать не для чего: как только людей к присяге приведут, и они из городов уедут». Выговский с полковниками пошел сказать об этом гетману и другим полковникам, после чего пришел к Бутурлину миргородский полковник Сахнович и сказал, что гетман и полковники положились во всем на государеву волю. Потом пришла к Бутурлину шляхта и говорила, чтоб шляхта была между козаками знатна и судилась бы по своим правам, маетностям быть за ними по-прежнему, причем подали роспись, где росписали себе воеводства и уряды. Бутурлин отвечал шляхте, что они это делают непристойным обычаем: еще ничего не видя, сами себе пописали воеводства и уряды, чего и в мысли взять не годилось; об этом он, боярин, скажет гетману. Тут шляхта стала бить челом, чтоб гетману не говорить: «Мы так писали от своей мысли, а не по гетманскому приказу, это дело в воле государевой».

14 января Бутурлин с товарищами отправился в Киев; 16 числа за полторы версты от Золотых ворот встретил его с речью митрополит Сильвестр Коссов: «Целует вас в лице моем он, благочестивый Владимир, великий князь русский; целует вас святый апостол Андрей Первозванный, провозвестивый на сем месте велию просияти славу Божию, яже ныне вашим пришествием благополучно паки обновляется; целуют вас общему житию начальницы, преподобные Антоний и Феодосий Печерстии и все преподобнии, лета и живот свой о Христе в сих пещерах изнурившие; целуем и мы о Христе ваше благородие со всем освященным собором, целующе ж любовне взываем: внидите в дом Бога нашего и на седалище первейшее благочестия русского, да вашим пришествием обновится яко орля юность наследия благочестивых великих князей русских». Сильвестр стал известен в Москве летом 1651 г., когда прислал государю следующую грамоту: «Избран я на митрополию киевскую во время нужное, когда учинилась в нашей Литовской земле нынешняя междоусобная брань; крестьяне, приписанные к церкви св. Софии, пошли теперь в козаки, церкви доходов, послушания и строения от них нет, только надеемся помощи от Бога и от твоего царского величества. В церкви св. Софии нет книг: двенадцати Миней месячных да Прологов на весь год, да Феофилакта, да Устава большого; а я от многих наездов властелинских, которые властели приезжают в Киев из Польши от панов и от козацких старшин, изнищен до конца, не могу ничего купить. Вели, государь, дать свое жалованье: 12 Миней месячных да Прологи сентябрьские и мартовские, да Феофилакта, да Устав большой, и на меня умилосердись, на одежду теплую пожалуй, чем бы мне зимою согреться». Просьба осталась без исполнения, потому что митрополит не подписался на грамоте своею рукою. Во время последних сношений Хмельницкого с царем о подданстве Сильвестр не отозвался ни разу; в Москве показалось это очень странным: дело идет об избавлении православных от гонения нечестивых латин, Малая Россия соединяется с Великою во имя восточного православия, а митрополит молчит; помнили поведение Иова Борецкого и тем более изумлялись поведению Сильвестра Коссова. Но между положением Иова и Сильвестра была большая разница: Иов держал митрополию во время сильного разгара борьбы между православием и унией, когда новопоставленные архиереи православные подвергались тяжелым нареканиям и преследованиям; Иов в крайности искал спасения везде, обращался к козакам, обращался к Москве, причем все другие расчеты и соображения были забыты. Но Сильвестр правил церковью совершенно в иное время, когда благодаря Хмельницкому религиозные преследования затихли: правда, католические прелаты не пустили Сильвестра в Сенат, зато в Киеве его никто не трогал, в Киеве никто не запирал церквей православных. Прекращение гонений давало простор другим интересам: Сильвестр был шляхтич и потому не мог не сочувствовать шляхетскому государству, а главное, при польском владычестве он был независим, ибо зависимость от отдаленного и слабого патриарха византийского была номинальная, тогда как при подданстве Малороссии московскому государю трудно было избежать зависимости от московского патриарха, которая была уже не то.

После молебна спросил Бутурлин митрополита: «Почему в то время, когда гетман Богдан Хмельницкий и все войско Запорожское много раз били челом великому государю принять их под свою высокую руку, ты никогда о том не бил челом, не писал и не искал себе милости царской?» Сильвестр отвечал, что он ничего об этом не знал, а теперь за государево многолетнее здоровье, и за государыню-царицу, и за благоверных царевен он должен бога молить. 17 января приведены были к присяге сотники, есаулы, атаманы, козаки и мещане киевские; но когда Бутурлин послал к митрополиту и печерскому архимандриту, чтоб они прислали к присяге шляхту, слуг и всех своих дворовых людей, то получил ответ, что, переговори вместе, дадут знать. На другой день, 18 числа, Бутурлин опять послал сказать митрополиту, чтоб он, служа великому государю, склонял подвластных своих к присяге, не отвращал от нее. Митрополит отвечал, что шляхта, слуги и дворовые люди его не принадлежат к Софийскому дому, служат ему по найму и потому не годится им присягать царю. Послы употребили угрозы, митрополит продолжал утверждать, что шляхта и дворовые люди его вольные, что он их к присяге не вышлет, что в пастве его много епископов и духовенства, которые остаются в литовских городах, что если король узнает о присяге его шляхты и дворовых людей царю, то велит изрубить этих епископов и духовенство, и он, митрополит, обязан будет отвечать задуши их Богу. При этом Сильвестр никак не хотел видеться с Бутурлиным. Наконец, 19 числа, митрополит уступил, и шляхта его, слуги и дворовые люди, также и слуги печерского архимандрита были приведены к присяге.

В конце января Бутурлин с товарищами отправился назад в Москву.

Стольник Головин выехал к нему навстречу в Калугу с государевым милостивым словом и между прочим говорил: «А что было гетман и полковники говорили вам, чтоб за нас, великого государя, учинить присягу, что нам за них стоять и вольностей их не нарушить, и вы, служа нам, великому государю, то у них отговорили и все учинили по нашему указу». В начале марта приехали в Москву посланники Хмельницкого, генеральный судья Самойла Богданович Зарудный и переяславский полковник Тетеря, бить челом: 1) чтоб в городах урядники были выбираемы из малороссиян, люди достойные, которые должны будут всем управлять и доходы в казну царскую отдавать; если же приедет царский воевода и станет права их ломать и уставы какие-нибудь чинить, то это им будет в великую досаду. Царь пожаловал, велел быть по их челобитью, только прибавлено, что при сборе казны над малороссийскими урядниками наблюдают люди, присланные государем; 2) чтоб вольно было гетману и войску Запорожскому принимать иностранных послов; а если б послы эти пришли с чем-нибудь противным царскому величеству, то давать знать об этом государю. Царь указал: о добрых делах послов принимать и отпускать, давая обо всем знать в Москву подлинно и вскоре; послов, пришедших с противным делом, не отпускать до указа царского; с турским же султаном и польским королем без указа царского не ссылаться; 3) чтоб число реестровых козаков было 60 000. На это последовало согласие; 4) чтоб по смерти гетмана войско Запорожское само избирало нового. Государь указал, и бояре приговорили: быть по их челобитью; 5) чтоб права, данные князьями и королями духовным и мирским людям, не были нарушены. Последовало согласие. Хмельницкий выпросил себе у царя город Гадяч с принадлежностями в потомственное владение.

С посланниками гетманскими все было улажено, но вот в том же марте месяце пришла грамота из Киева от воеводы князя Куракина с товарищами: как приехали они в Киев и города Киева со всякими людьми осматривали, где бы построить крепость от прихода польских и литовских людей, и нашли место на горе близ Софийского монастыря, то митрополит объявил им, что он этой земли не уступит и города или острога на этом месте ставить не даст, потому что то земля его, митрополичья, софийская, Архангельского и Никольского монастырей и Десятинной церкви, под его митрополичьею паствою; а если они, бояре, хотят черкас оберегать, то они бы оберегали от Киева верст за двадцать и больше; а если бояре начнут ставить город на том месте, которое выбрали, то он станет с ними биться; хотя гетман со всем войском Запорожским и поддался государю, но он, митрополит, со всем собором о том бить челом к государю не посылывал, и живет он с духовными людьми сам по себе, ни под чьею властию; и начал митрополит боярам грозить: «Не ждите начала, ждите конца; увидите сами, что над вами вскоре конец будет» — ив городовом деле отказал впрямь. Тогда воеводы сказали ему, что они его слушать не будут, слушают государева указа, и, поговори с полковниками и со всякими городскими людьми, начали ставить город на избранном месте. Получивши это донесение от воевод, государь писал Хмельницкому, чтоб он велел ехать митрополиту в Москву — дать о себе исправленье. Но гетман вступился за митрополита и велел сказать воеводам, чтоб они на том месте острога не делали, потому что прав церковных и даяньи православных князей ломать нельзя. Тогда царь написал к гетману, что он вместо избранной под крепость земли даст митрополиту и церквам другие земли и чтоб митрополит не оскорблялся.

В июле 1654 г. приехал в Москву Никольский игумен Иннокентий Гизель с товарищами бить челом о подтверждении прав малороссийского духовенства и подал царю грамоту от митрополита Сильвестра, в которой тот оправдывал свое сопротивление крепостной постройке: «Известно буди вашему царскому величеству, то я это сделал не из сопротивления вашему Царскому величеству, как некоторые на меня наклеветали, но потому, что земля эта с древних времен принадлежит митрополии и предшественники мои много страдали, защищая ее, и я, преемник их, не захотел этой земли от Церкви Божией отлучить, ибо и корм только от этой земли мне идет. Вот почему я и спрашивал, есть ли письменное повеление вашего царского величества строить твердыни града на церковной земле; в старину у нас был такой обычай, что, прежде чем приказывать и брать, показывали письменное приказание пославшего, но воеводы не имели письменного повеления вашего царского величества. Прости меня, всемилостивый царь! Сделал я это ради ревности к месту святому церковному, а не из сопротивления вашему царскому величеству. К тому же и от гетмана Богдана Хмельницкого, теперь нашей земли начальника и повелителя, я имел приказание мимо его указа никому не позволять ничего делать и брать, и я не смел преступить этого приказания, а послал объявить об этом гетману, и как скоро он прислал мне указ, чтоб я позволил строить крепость, то я оставил всякое сопротивление, благословил воеводам строить. А что я не посылал до сих пор посланников моих с челобитьем к вашему царскому величеству, то это происходило не от нерадения моего или презрения вашей пресветлой державы: я хотел немедленно послать, но гетман запретил посылать прежде, чем его посланники от вашего царского величества возвратятся». Хмельницкий в своей грамоте также оправдывал митрополита: «Что прогневалось было твое царское величество на преосвященного пастыря нашего, как будто он разорял дело Божие и совокупление православия не принимал, то не верь этому: ибо сколько зла претерпел он за веру и православие святое, и теперь он сильно радуется о мире всего мира, всегда молится и о твоем царском величестве. Изволь преосвященного пастыря и весь собор священный пожаловать, моления их не презреть и прочим клеветам не верить».

Гизель подал статьи, которых утверждения просило малороссийское духовенство; из них важнейшие: 1) чтоб малороссийское духовенство не было изъято из-под власти константинопольского патриарха; 2) чтоб духовные власти удерживали свои должности до смерти, а преемники их поступали бы посредством вольного избрания как духовных, так и мирских людей и чтоб государь москвичей в Малую Россию не присылал на духовные места; 3) чтоб в духовных судах виноватых не отсылать в Великую Россию. Малороссийское духовенство било челом обо всех этих правах, но особенно о первой вольности, которая всем вольностям и правам корень, — быть под послушанием Константинопольского патриарха. «На этом основании, — говорилось в челобитной, — все наши вольности изданы; если мы не сподобимся пожалования вашего царского величества, то митрополит со всем духовенством сильно скорбеть и унывать начнут, и другие духовные, которые еще не под рукою вашего царского величества, а только усердно желают этого, видя вашу скорбь, начнут малодушествовать». Решение на эти статьи государь отложил до возвращения своего из похода.

Костомаров Н. И
Малороссийский гетман Зиновий-Богдан Хмельницкий^[6]

Гетману очень хотелось затянуть Московское государство в войну с Польшей. После Зборовского договора он был огорчен отказом царя помочь ему. Когда приехал к нему гонец толковать о пограничных делах, Хмельницкий, по своему обычаю, сдержанный в трезвом виде и откровенный в пьяном, бывши тогда навеселе, произнес ему такие речи:

«Что вы мне все про дубье и про пасеки толкуете? Вот я пойду, изломаю Москву и все Московское государство; да и тот, кто у вас на Москве сидит, от меня не отсидится: зачем не дал он нам помощи на поляков ратными людьми?» Казаки говорили великорусским гонцам так: «Мы пойдем на вас с крымцами. Будет у нас с вами, москали, большая война за то, что нам от вас на поляков помощи не было».

Московское правительство поняло, что если оно не будет заодно с Хмельницким, то наживет себе в Хмельницком врага, и начало, по выражению того времени, «задирать Польшу». В июле 1650 г. приехал в Варшаву послом Таврило Пушкин с жалобой на то, что, во-первых, в некоторых официальных бумагах неточно был написан царский титул, а во-вторых, на то, что в Польше печатались «бесчестные книги», в которых с неуважением отзывались о царе и московском народе. Так, например, между прочим, в латинской истории Владислава IV, написанной Вассенбергом, было сказано: «Москвитяне только по одному имени христиане, а по делам и обычаям хуже всяких варваров: мы их часто одолевали, побивали и лучшую часть их земли покорили своей власти». Московский посол требовал, чтобы все «бесчестные книги» были собраны и сожжены; чтобы не только слагатели их, но и содержатели типографий, где они были напечатаны, наборщики и печатал ыцики и самые владельцы имений, где находятся типографии, были казнены смертью.

«Из таких требований, — сказали сенаторы послу, — мы видим, что его царское величество ищет предлога к войне; несколько строк, которыми погрешали литераторы, не дают повода к разрыву мира. Стоит ли из-за того проливать кровь!»

Московское посольство настаивало на своем. Несколько книг было сожжено в их присутствии; но это их не удовлетворило. Они уехали, сказав последнее слово, что только наказание слагателей «бесчестных книг» и людей, писавших царский титул с пропусками, может отклонить Польшу от разрыва с Московским государством.

Хмельницкий между тем, сдружившись с крымским ханом, отправил казаков с татарами на Молдавию мстить молдавскому господарю Василию Лупуле за то, что последний не хотел исполнять своего обещания отдать дочь свою за сына Хмельницкого. Казаки и татары навели такой страх на молдавского господаря, что он просил мира и союза. Во время этого похода коронный гетман Потоцкий, воротившись из крымского плена, расположился на Подоли. Он не решался помогать молдавскому господарю, но занимался укрощением подольских холопов, которые образовали тогда шайки под названием «левенцов» и открыто вели войну с коронными жолнерами. Польский отряд, под начальством Кондратского, разбил их и привел к Потоцкому главного их предводителя Мудренка с двадцатью другими атаманами. Потоцкий приказал их изуродовать и распустить, чтобы они наводили страх на всякого, кто не захочет повиноваться панам. Этих изуродованных привели к Хмельницкому. Хмельницкий отправил к Потоцкому полковника Кравченко.

— Или ты еще не напился крови нашей, пан гетман? — сказал Потоцкому Кравченко. — Зачем нарушаешь договор? Зачем переходишь за черту на казацкую землю, когда не слышно неприятеля?

— Земля никогда не была казацкой! — гневно закричал Потоцкий, схватившись даже за саблю. — Земля принадлежит Речи Посполитой. Имею право стоять и на черте и за чертой.

— Речь Посполитая, — сказал Кравченко, — может положиться на казаков; мы защищаем отечество.

— Какие вы защитники, — сказал Потоцкий, — когда вы делаете насилие шляхетству и вынуждаете владельцев бежать из своих имений?

— А зачем паны мучат и утесняют народ? — сказал Кравченко. — Владельцы должны ласково и кротко обращаться с поселянами, потому что они, хотя и подданные ваши, а в ярмо шеи класть не станут.

После этого крупного разговора коронный гетман Потоцкий доносил королю, что Хмельницкий обманывает поляков и полякам остается напасть на Хмельницкого и уничтожить казачество.

Предвидя, что война неизбежна, Хмельницкий начал подготовлять себе союзников: сноситься с Турцией, с седмиградским князем Ракочи, убеждал их действовать вместе против Польши, наконец, завел сношения и с Швецией.

Эти сношения сделались известны в Варшаве. Король в конце 1650 года издал универсал для предварительных сеймиков; король извещал в нем все польское шляхетство, что Хмельницкий строит козни против Речи Посполитой; что на Украине чернь неистовствует против шляхетства; что на будущую весну надобно ожидать войны с казаками.

В декабре собрался сейм. Хмельницкий прислал на него депутатов: Марковича, Гурского и Дорошенка. Они привезли требование: во-первых, уничтожить унию; во-вторых, чтобы знатнейшие чины Польского государства утвердили присягой Зборовский договор; в-третьих, чтобы четыре знатнейших пана: Вишневецкий, Конец-польский, Любомирский и коронный обозный Калиновский, оставались заложниками мира и жили в своих украинских имениях без дворни и ассистенции; в-четвертых, чтобы русский народ не терпел никаких стеснений от панов духовных и светских.

Это требование произвело чрезвычайное волнение как в сенате, так и между послами. Адам Кисель стал было доказывать, что поляки действительно обязаны уничтожить унию, представляя, что тогда и сами православные будут поддерживать Речь Посполитую. Но заявление Киселя еще сильнее взволновало поляков. Они закричали: «Как козел не станет бараном, так и схизматик не будет искренним защитником католиков и шляхетских вольностей, будучи одной веры с бунтовщиками холопами. Как! для схизматиков, для глупого холопства не позволять шляхте верить, как повелевает Дух Святой, а пусть верит, — как предписывает пьяная, сумасшедшая голова Хмельницкого! Вот какой проявился доктор чертовской академии, холоп, недавно выпущенный на волю! Хочет отнять у поляков веру святую! Им не нравится слово «уния», а нам не нравится слово «схизма». Пусть отрекутся от своего безумного схизматического учения. Пусть соединятся с западной церковью и назовутся правоверными».

Таков был голос всей католической и шляхетской Польши того времени. Домогательство русских уничтожить унию затронуло религиозную струну польского сердца. 24 декабря воина была решена единогласно. Положили собрать посполитое рушение и сделать временный налог для платы регулярному войску.

Тем не менее казацкие депутаты получили шляхетское достоинство.

Неприязненные действия начались в феврале 1651 года, неудачные для казаков.

Между тем вся Польша вооружилась. Папский легат привез королю первосвященническое благословение, мантию и освященный меч, а королеве — золотую розу. Этим не совсем был доволен король, потому что папа не прислал ему денег, которых он просил; но когда король обнародовал, что святой отец благословляет отправлявшихся на брань и посылает отпущение грехов, то это сильно воодушевило поляков. Король назначил сборное место под Соколом и прибыл туда в мае.

У казаков было также религиозное побуждение. Приехал к ним из Греции коринфский митрополит Иоасаф. Он препоясал Хмельницкого мечом, который был освящен на самом гробе Господнем. Сам константинопольский патриарх прислал Хмельницкому грамоту, в которой одобрял войну, предпринятую против врагов православия. Но войска в этом году у Хмельницкого было меньше, чем прежде. За ним уже меньше было той нравственной силы, какую он прежде имел в глазах народа; холопы стали не доверять ему за потачку панам, за казнь мятежников. Союз с татарами не по душе был народу, потому что эти союзники, вступая в русскую землю, под видом дружбы, уводили в плен женщин и детей. Многие реестровые казаки, пользуясь своими правами, охотнее бы хотели идти на турок. Находились даже такие, хотя в небольшом количестве, которые предложили свои услуги полякам. Притом Хмельницкий имел повод опасаться вторжения литовского войска и должен был оставить часть войска на северной границе, чем развлекал свои силы. Хмельницкий долго дожидался хана и дал время своим неприятелям собраться. Двинувшись на Волынь, он стоял под Збаражем, не отваживаясь один нападать на короля; а между тем в его стане распространились повальные болезни, так что казаки в одно время вывезли из своего стана двести шестьдесят возов с больными и умершими.

Простояв несколько недель под Соколом, поляки перенесли свой стан на реку Стырь и избрали обширное поле под Берестечком. Хмельницкий, все еще ожидая хана, упустил удобное время напасть на неприятеля, когда поляки проходили по болотистым местам и переправлялись через реку Стырь. Ислам-Гирей прибыл, наконец, со своей ордой; но на этот раз крымский хан шел на войну поневоле и только по приказанию турецкого султана. Ему невыгодно было нарушать Зборовский договор; ему хотелось, напротив, идти войной на Москву, с которой Хмельницкий, к досаде его, дружил. Между татарскими беями были враги, недоброжелатели Хмельницкого. 19 июня (29 по новому стилю) появились казаки и татары в виду польского войска. 20 июня, в два часа пополудни, началось сражение; и вдруг хан стремительно бросился в бегство; за ним побежали все его мурзы и беи. Это бегство до того поразило всех татар, что они, не будучи никем преследуемы, побросали в беспамятстве свои арбы с женами и детьми, больных и даже мертвых, в противность алькорану, запрещавшему оставлять правоверных без погребения. Хмельницкий поручил начальство полковнику Джеджалыку, а сам погнался за ханом, думая остановить его. Хан, остановившись в трех верстах от поля битвы, сказал Хмельницкому: «На нас на всех страх напал. Татары биться не будут. Останься со мной, подумаем. Завтра я пошлю своих людей помогать казакам». Но вместо того, на другой день он двинулся к Вишневцу и потащил за собой Хмельницкого. Писарь Выговский поехал просить хана освободить Хмельницкого; хан и его задержал. Таким образом, гетман с писарем очутились в плену у хана.

Поляки заняли все поле, где стояли татары, и начали теснить казаков. Джеджалык храбро отбивал натиски и отступил к реке Пляшовой. Здесь казаки сбили свои возы в четвероугольник: с трех сторон сделали окопы, а с четвертой большое болото защищало их лагерь. Десять дней выдерживали они неприятельскую пальбу, вступали с поляками в переговоры, но соглашались мириться с ними не иначе, как только на условиях Зборовского договора. Поляки знать этого не хотели, требовали совершенной покорности. Между тем в русском стане началась безурядица и смятение. Начальство перешло от Джеджалыка к полковнику Богуну. Между холопами на сходках стали ходить такие речи: татары разоряют край наш; выдадим королю старшину и будем свободны. Богун, услышавши эти толки, составил план устроить наскоро плотину и уйти с казаками. Ночью с 28 на 29 июня казаки свозили на болото возы, кожухи, шатры, кунтуши, мешки, седла, устроили три плотины и стали уходить отрядами один за другим, незаметно ни для поляков, ни для толпы холопов в своем стане. Утром, 29 июня, когда русские стали завтракать, вдруг кто-то закричал: «Братцы, все полковники ушли!» По всей массе пробежал внезапный страх; все бросились врассыпную; плотины не выдержали, и люди начали тонуть. Холопы метались в разные стороны и впопыхах стремглав бросались в реку. Поляки долго не понимали, в чем дело, и только спустя несколько времени бросились в казацкий лагерь и стали добивать бегущих. Митрополит Иоасаф удерживал бегущих и был убит каким-то польским шляхтичем.

Королю принесли его облачение и освященный меч.

После разгрома казацкого лагеря король распустил посполитое рушение и уехал в столицу, а регулярное (иначе кварцяное) войско двинулось на Украину уничтожать казачество, как поляки надеялись.

Хан продержал Хмельницкого до конца июля под Вишневцем и отпустил, вероятно взяв с него деньги в виде окупа, как сообщают о том польские источники. Хмельницкий, по своем освобождении, поехал прямо в Украину и, прибыв в местечко Наволочь, три дня и три ночи пил без просыпу. Тут начали сходиться к нему полковники с остатками растрепанных своих полков. Но никогда не показал Хмельницкий такого присутствия духа, такого мужества, неутомимой деятельности и силы воли, как в это ужасное время. Народ волновался, обвинял его. В народе было много недовольных за прежнюю потачку панам; сердились на него и за союз с татарами, которые разоряли край. В разных местах были мятежные сходбища, на которых думали выбирать иного гетмана. Хмельницкий на Масловом броде явился перед народным сборищем, успокоил толпу, уверял ее, что не все еще потеряно, что дела поправятся; собирал, одушевлял народ, пополнял полки, сносился снова с ханом, который опять обещал Украине помощь. В то же время Хмельницкий продолжал сноситься с московским правительством; к нему беспрестанно ездили разные подьячие и дети боярские; всем он говорил одно и то же о желании своем поступить под высокую руку православного государя. Но разом он и угрожал Москве, говоря, что если царь не примет его под свою руку, то казаки поневоле пойдут с поляками и крымцами на Московское государство. В минуты, когда гетман, любивший выпить, был навеселе, он говорил резко: «Я к москалям с искренним сердцем, а они надо мной насмехаются. Пойду и разорю Москву, хуже Польши!» В эти дни, к удивлению поляков, Хмельницкий вновь женился: третья жена его была Анна Золотаренко; брат ее сделан был нежинским полковником.

Народ южнорусский, несмотря на понесенный удар и на новые усилия врагов покорить его, казался готовым лучше погибнуть, чем поступить в прежнее порабощение. Казацкие полки быстро наполнялись новыми охотниками; жители поголовно вооружались, за недостатком оружия, косами и ножами.

Польское войско вступило на Украину и встретило сильное и единодушное сопротивление. Жители истребляли запасы, жгли собственные дома, беспрестанно нападали на поляков отдельными шайками, отнимали у них возы, лошадей, портили дороги, ломали мосты. Польское войско стало терпеть недостаток продовольствия.

Лишившись в Наволочи скоропостижно умершего, лучшего из польских военачальников Иеремии Вишневецкого, поляки 13 августа пришли к местечку Три лисы. Казаки, засевшие там под начальством храброго сотника Александренка, вместе с жителями местечка, защищались до последнего и все погибли: женщины дрались наряду с мужчинами, и одна женщина убила косой полковника Штрауса. Поляки за это сопротивление пришли в такое неистовство, что, рассеявшись по окрестным хуторам, истребляли всех русских, не щадя даже грудных младенцев. Зато, со своей стороны, русские с особенным зверством мучили попавшихся к ним поляков и служивших в польском войске немцев. Приведя пленников куда-нибудь в лес или в ущелье, они сначала, для поругания, угощали их вином и медом, вели с ними приятельскую беседу, а потом прокалывали их рожнами, сдирали с живых кожи и тому подобное.

С северной стороны нахлынула на Украину другая военная сила: предводитель литовского войска Радзивилл послал отряд против черниговского полка, которому Хмельницкий поручил беречь границу. По причине оплошности черниговского полковника Небабы, казаки потерпели поражение. Радзивилл занял Чернигов, а потом, в последних числах июля, подступил к Киеву. Киевский полковник Жданович вышел из города в надежде напасть на литовцев, когда последние будут находиться в Киеве. Город был занят литовцами 6 августа; казаки с двух сторон: сухопутьем от Лыбеди и на судах по Днепру — стали приближаться к городу. Тут киевские мещане сами зажгли город, чтобы произвести в литовском войске замешательство и тем пособить нападавшим на него казакам. Но корсунский полковник Мозыра не послушался Ждановича, начал давать не в пору огнем сигналы плывшим по Днепру и тем испортил план Ждановича. Литовцы не могли быть застигнутыми врасплох и отбили нападение. Киев сильно пострадал от пожара. После этого Радзивилл снесся с Потоцким, и оба войска, по состоявшемуся между их предводителями договору, с двух противоположных концов, в конце августа сошлись под Белой Церковью, близ которой находился Хмельницкий со своим войском.

Хмельницкий предложил мир. Положение казаков было печально. Но поляки, с одной стороны, видели отчаяние русского народа, способного вести борьбу на жизнь и на смерть, с другой — затруднялись добывать продовольствие. Поэтому польские предводители согласились мириться и выслали для переговоров с гетманом и старшиной комиссаром Адама Киселя с товарищами в белоцерковский замок.

Народ узнал, что идет дело о сокращении казачества и о сужении границ казацкой земли.

Толпа собралась под замком. Раздались яростные крики: «Ты, гетман, ведешь трактаты с ляхами и нас покидаешь, себя самого и старшину спасаешь, а нас знать не хочешь, отдаешь нас под палки, батоги, на колы да на виселицы! Нет, прежде чем до этого дойдешь — и ты положишь голову, и ни один лях отсюда живым не уйдет!» Они хотели схватить и убить комиссаров. Хмельницкий не устрашился, вышел к толпе, которая грозила ему саблями и дубинами, уговаривал ее, представлял, что послов трогать нельзя, и, наконец, собственноручно положил своей булавой нескольких смельчаков, выдвинувшихся вперед.

Решительность Хмельницкого и влияние, которым он все еще пользовался, несмотря на разлад с народными требованиями, удержали на время народ от дальнейшего взрыва. Переговоры тянулись не один день. Хмельницкий посылал то одно, то другое добавление; между тем казаки делали нападения на польское войско: гетман отговаривался, что это происходит не по его желанию. Хмельницкому опасность угрожала с обеих сторон. Он не решался вступить в решительную отчаянную битву, не надеясь выиграть победы, не решался и заключить мир, потому что народная толпа, по-видимому, готова была растерзать его за это. Так прошло время до 16-го сентября. В это время появилось моровое поветрие как в польском, так и в казацком войске. Обстоятельство это ускорило заключение мира. По договору, называемому в истории, от места его составления, Белоцерковским, у Хмельницкого, вместо трех воеводств, в пределах казацкой черты, осталось одно Киевское воеводство, и, в силу этого сужения границ, число реестрового войска было уменьшено до двадцати тысяч. Шляхетство вступало в свои владения с прежним правом; жиды тоже могли жить везде.

По окончании договора Хмельницкий посетил своих победителей, и, по сознанию самих польских историков, его хотели было отравить, но он догадался, не пил предложенного вина и ускакал в свой стан.

Само собой разумеется, что такой мир не мог продержаться долго. Жители южной Руси, не желая быть в порабощении у панов, во множестве бежали в Московское государство на слободы. Уже в прежние годы совершались такие переселения и появились слободы около Рыльска, Путивля, Белгорода. В этот год переселение произошло в несравненно большем размере. Первый пример показали волынцы. Казаки возникшего было острожского полка, под предводительством Ивана Дзинковского, основали, с Царского дозволения, на берегу реки Тихой Сосны Острогожск и перенесли с собой все казацкое устройство. Таким образом, явился первый слободской полк. За ними — малорусы начали переселяться в огромном количестве в привольные южные степи Московского государства с берегов Днестра, Буга и других мест. Они сжигали свои хаты и гумна, чтобы не доставались врагам, складывали на возы свои пожитки и отправлялись огромными ватагами искать новой Украины, где бы не было ни ляхов, ни жидов. Отряды польского войска заступали им дорогу; украинцы пробивались с ружьями и даже пушками на новое жительство. Тогда менее чем в полгода, появились в пограничных областях многие малорусские слободы, из которых некоторые дали начало значительным городам: так основаны были Сумы, Короча, Белополье, Ахтырка, Лебедин, Харьков и другие. Поселенцы выбирали места, по возможности, безопасные, и потому большей частью вблизи болот, мешавших татарским внезапным нападениям.

По окончании реестрования литовское войско вошло в Черниговское воеводство, а часть коронного пришла на левый берег Днепра, с тем чтобы не пропускать переселенцев в Московское государство. Сам Хмельницкий своим универсалом запрещал народу дальнейшие выселения и строго приказывал не вошедшим в реестр повиноваться панам.

Но русский народ не думал повиноваться панам. Весной 1652 г. вся Украина была уже в огне. По Бугу и Днестру жители бросали свои жилища, скрывались в ущельях и лесах, составляли шайки, нападали на поляков. На правой стороне русский шляхтич Хмелецкий собирал и возбуждал недовольных как против поляков, так и против своего гетмана. На левой — составлял ополчение бывший корсунский полковник Мозыра, смененный Хмельницким. В миргородском полку полковник Гладкий пристал к народному заговору против расставленных польских жолнеров, и в день Святого Воскресенья все они были перебиты. Такую же резню произвели над литовцами около Мглина и Стародуба. Около Лубен мятежные холопы низлагали с гетманства Хмельницкого и выбрали какого-то Бугая своим предводителем.

Хмельницкий не был безопасен в собственном Чигирине. Пришедшая в отчаяние народная громада готова была нагрянуть на него и убить. Гетмана повсюду стали называть изменником, продавшим ляхам Украину. В таком положении Хмельницкий дозволил записываться в реестр более определенного числа. Польский военачальник Калиновский упрекал его за это. Хмельницкий объяснял, что сделал это распоряжение для пользы самих поляков, потому что иначе усмирить народ невозможно.

По требованию короля, Хмельницкий, однако, подписал смертный приговор Гладкому, Хмелецкому и Мозыре; им отрубили головы. Кроме этих жертв, было совершено еще несколько смертных казней. Но скоро после того обстоятельства повернулись так, что Хмельницкий снова стал заодно с народом.

Молдавский господарь Василий Лупул обещал в 1650 г. дочь свою Домну Локсандру в жены Тимофею Хмельницкому, но, извиняясь молодостью невесты, просил отсрочки на год. Потом он не только не хотел исполнять данного обещания, а еще и тайно вредил Хмельницкому во время второй войны последнего с поляками. В 1652 г. Хмельницкий напомнил господарю его обещание и выслал своею сына с казаками к границам Молдавии, давая знать этим, что если господарь не захочет исполнить данного слова добровольно, то принужден будет исполнить его поневоле.

По уверению польских историков, Лупул известил об угрожающем ему насилии предводителя польского войска Калиновского, а Калиновский, расположивший свое войско над рекой Бугом, вздумал пресечь путь сыну Хмельницкого, идущему в Молдавию.

Гетман Хмельницкий предупредил Калиновского письмом, просил не трогать Тимофея и отступить с дороги, так как Тимофей идет себе жениться и не имеет никаких враждебных намерений против поляков, иначе не ручался, чтоб казаки, которых он называл свадебными боярами, не завели ссоры и не вышло бы нарушения мира. Но Калиновский, назло Хмельницкому, нарочно поступил против его предостережения и сам напал на Тимофея Хмельницкого, который шел не только с сильным казацким отрядом, но еще и в сопровождении татарского Карача-мурзы с его ордой. Во время нападения русские холопы, бывшие на работе в польском обозе, умышленно зажгли сено, распространился пожар. Казаки и татары стеснили поляков и совершенно разбили. Калиновский пал в битве. Поляки бежали во все стороны, казаки и окрестные холопы гонялись за ними, не слушали никаких молений о пощаде и без сострадания убивали, приговаривая: «Вот вам за унию! вот вам за Берестечко! вот вам за ваши поборы!» и т. п. Все польское войско в числе двадцати тысяч погибло в этой знаменитой битве, прозванной, по урочищу, где она происходила, батогскою. Удар, нанесенный Польше, был не легче корсунского. Тимофей Хмельницкий благополучно достиг пределов Молдавии, по просьбе господаря оставил свое войско на границе, сам приехал в Яссы и сочетался браком с молдавской принцессой.

Таким образом, недавно заключенный мир, тяжелый для Хмельницкого, был нарушен самими поляками. Жолнеры, стоявшие в других местах, были немедленно изгнаны.

Хмельницкий известил короля о случившемся под Батогом, доказывал, что виной всему Калиновский, а о своих казаках выразился так: «Простите их, ваше величество, если они, как люди веселые, далеко простерли свою дерзость». В Польше это приняли за насмешку. Польша не имела войска и поневоле должна была отложить военные действия до следующего года. Весной 1653 г. польский военачальник Чарнецкий, ворвавшись в Брацлавщину по берегу Буга, истреблял села и местечки: поляки резали жителей без разбора. По выражению их же соотечественника, не щадили ни красивой девушки, ни беременной женщины, ни грудного младенца. Храбрый винницкий полковник Богун остановил этот варварский набег и обратил Чарнецкого в бегство.

Вслед за тем собралось большое польское войско под Глинянами, с намерением идти на Украину и предавать ее окончательному разорению; между тем война разыгрывалась и в другом краю, в Молдавии. Там между Лупулом, тестем Тимофея Хмельницкого, и Стефаном Бурдуцом, купившим себе в Константинополе право на господарство, происходила борьба. Тимофей с казаками защищал тестя; венгерцы и поляки подали помощь врагу его из нежелания, чтоб родственник и союзник Хмельницкого владел Молдавией.

Гетман Хмельницкий обратился опять к царю Алексею Михайловичу, умолял принять его с казаками под свою руку. Царь на этот раз хотя все еще не дал согласия, но отвечал, что принимает на себя посредничество примирить польского короля с Хмельницким.

20 июля явился в Польшу царский посланник боярин Репнин-Оболенский с товарищами, припомнил прежнее требование о наказании лиц, делавших ошибки в царском титуле, и объявил, что царь простит виновных в этом, если поляки, со своей стороны, помирятся с Хмельницким на основании Зборовского договора и уничтожат унию.

Паны на это отвечали, что уничтожить унию невозможно, что это требование равняется тому, если бы поляки потребовали уничтожить в Московском государстве греческую веру, что греческая вера никогда не была гонима в Польше, а с Хмельницким они не станут мириться не только по Зборовскому, но даже и по Белоцерковскому договору, а приведут казаков к тому положению, в каком они находились до начала междоусобия.

Тогда московский посол сказал, что если так, то царь не будет более посылать в Польшу послов, а велит писать о неправдах польских и нарушении поляками мирного договора во все окрестные государства и будет стоять за православную веру, за святые Божии церкви и за свою честь, как ему Бог поможет!

Поляки, соображая, что Хмельницкий пойдет с войском на помощь к сыну, который находился в стесненном положении в Молдавии, двинулись с войском на Подол к Каменцу. Король предводительствовал войском. Поляки надеялись перерезать путь Хмельницкому, который собирался идти в Молдавию на выручку сына. Отправляясь в поход, он известил царя, что поляки идут на поругание веры и святых церквей, и прибавил: «Турецкий царь прислал к ним в обоз в Борки своего посланца и приглашает к себе в подданство. Если, ваше царское величество, не сжалишься над православными христианами и не примешь нас под свою высокую руку, то иноверцы подобьют нас и мы будем чинить их волю. А с польским королем у нас мира не будет ни за что».

Тесть Тимофея, Лупул, ушел из Молдавии, а Тимофей с тещей заперся в сочавском замке. С Тимофеем были казаки. Огромное войско, состоявшее из волохов, молдаван, сторонников Стефана Бурдуца, венгерцев и поляков осадило Сочаву. Осажденные храбро отбивались, ожидая выручки от Хмельницкого. Но однажды осколок разбитого ядром дерева ранил в ногу Тимофея; рана превратилась в антонов огонь; Тимофей умер. Казацкий полковник Федоренко продолжал несколько времени отбиваться, но голод принудил его сдать крепость. 9-го октября казаки вышли из сочавской крепости, выговорив себе свободный проход на Украину с телом Тимофея Хмельницкого. Богдан Хмельницкий встретил на дороге тело сына, приказал везти его на погребение в Чигирин, а сам пошел на поляков.

К нему пристал тогда крымский хан. Поляки, считая себя победителями татар под Берестечком, перестали ему платить сумму, постановленную под Зборовом. Хану захотелось возвратить себе этот доход.

Враги встретились на берегу Днестра под Жванцем, в пятнадцати верстах от Каменца, против Хотина. Была уже поздняя осень. Положение поляков было печальное. Войско их, составленное из непривычных к ратному делу воинов, разбегалось. Но хан наблюдал только одну свою выгоду и предложил полякам мир, с условием, если ему заплатят единовременно сто тысяч червонных, а потом станут платить ежегодно на основании Зборовского договора и вдобавок дадут татарам право на возвратном пути брать сколько угодно пленников в польских областях.

Как ни диким казалось последнее требование, но поляки согласились и на него, выговоривши себе только то условие, чтобы татары брали в плен в продолжение сорока дней одних Русских и не трогали поляков.

Ханский визирь договорился с поляками и в том, что с этих пор хан отступит от казаков, но в настоящее время просил для вида обещать им утвердить Зборовский договор, чтоб не раздражать казацкую толпу; впоследствии же хан сам обещал помогать полякам укротить казаков.

Хмельницкий узнал об этом тайном условии, умолял хана не покидать его — все было напрасно. Союз с поляками, по расчету хана, был выгоднее, чем с казаками. Хмельницкому невозможно было отважиться в данную минуту на борьбу разом и с поляками и с татарами. Он принужден был молчать. Одна надежда у него осталась тогда на царя московского. 16 декабря ушел король; за ним разошлось польское войско. Вслед за тем татары, по условию, страшно опустошили южную Русь до самого Люблина. Однако и поляки не остались без наказания за постыдный договор с ханом, которым они всегда гордившиеся званием свободной нации, избавили себя от печальной для них необходимости предоставить свободу русскому народу: татары, не разбирая своих жертв, сжигали шляхетские дома и увели в плен множество шляхты обоего пола.

Между тем после решительного ответа, данного панами московскому послу боярину князю Репнину-Оболенскому, московское правительство приступило, наконец, к решительному шагу. Оставаться зрителями того, что делалось по соседству, далее было невозможно; предстояла опасность, что казаки отдадутся Турции и, вместе с крымскими татарами, начнут делать опустошения в пределах Московского государства.

Дело было первой важности, и царь Алексей Михайлович 1 октября 1653 г. созвал земский собор всех чинов Московского государства в Грановитой палате.

Думный дьяк изложил все дело о пропусках в титуле, о бесчестных книгах, о том, как гетман Богдан Хмельницкий много лет просил государя принять его под державную руку, о том, как царь предлагал полякам прощение виновных в оскорблении царской чести, с тем, чтоб поляки уничтожили унию и перестали преследовать православную веру, и как поляки отвергли это предложение. Извещалось, наконец, что турецкий царь зовет казаков под свою власть.

Потом отбирался ответ на вопрос; принимать ли гетмана Богдана Хмельницкого со всем войском запорожским под царскую руку?

Бояре дали такое мнение: Ян-Казимир, при избрании на королевство, присягал остерегать и защищать всех христиан, которых исповедание отлично от римско-католического, не притеснять никого за веру и другим не дозволять, а если своей присяги не сдержит, то в таком случае подданные его освобождаются от верности ему и послушания. Король Ян-Казимир присяги своей не сдержал: восстал на православную христианскую веру, разорил многие Церкви, обратил в униатские. Стало быть, гетман Хмельницкий и все войско запорожское, после нарушения королевской присяги — вольные люди: от своей присяги свободны. А потому, чтобы не допустить их отдаться в подданство турецкому султану или крымскому хану, следует принять гетмана Богдана Хмельницкого, со всем войском запорожским, со всеми городами и землями, под высокую государеву руку.

Гости и торговые люди вызвались участвовать вспоможениями в предстоявшей войне; служилые люди обещались биться против польского короля, не щадя голов своих, и умирать за честь своего государя. Патриарх и все духовенство благословили государя и всю его державу и сказали, что они будут молить Бога, Пресвятую Богородицу и всех святых о пособии и одолении.

После такого земского приговора царь послал в Переяслав боярина Бутурлина, окольничего Алферьева и думного дьяка Лопухина принять Украину под высокую руку государя. Послы эти прибыли на место 31 декабря 1653 года. Гостей с достодолжной почестью принял переяславский полковник Павел Тетеря.

1 января прибыл в Переяслав гетман. Съехались все полковники, старшина и множество казаков. 8 января, после предварительного тайного совещания со старшиной, в одиннадцать часов утра, гетман вышел на площадь, где была собрана генеральная рада. Гетман говорил:

«Господа полковники, есаулы, сотники, все войско запорожское! Бог освободил нас из рук врагов нашего восточного православия, хотевших искоренить нас так, чтоб и имя русское не упоминалось в нашей земле. Но нам нельзя более жить без государя. Мы собрали сегодня явную всему народу Раду, чтоб вы избрали из четырех государей себе государя. Первый — царь турецкий, который много раз призывал нас под свою власть; второй — хан крымский; третий — король польский, четвертый — православный Великой Руси, царь восточный. Турецкий царь басурман, и сами знаете: какое утеснение терпят братия наша христиане от неверных. Крымский хан тоже басурман. Мы по нужде свели было с ним дружбу и через то приняли нестерпимые беды, пленение и нещадное пролитие христианской крови. Об утеснениях от польских панов и вспоминать не надобно; сами знаете, что они почитали жида и собаку лучше нашего брата-христианина. А православный христианский царь восточный одного с нами греческого благочестия: мы с православием Великой Руси единое тело Церкви, имущее главою Иисуса Христа. Этот великий царь христианский, сжалившись над нестерпимым озлоблением Православной Церкви в Малой Руси, не презрел наших шести летних молений, склонил к нам милостивое свое царское сердце и прислал к нам ближних людей с царской милостью. Возлюбим его с усердием. Кроме царской высокой руки, мы не найдем благотишнейшего пристанища; а буде кто с нами теперь не в совете, тот куда хочет; вольная дорога».

Раздались восклицания:

«Волим под царя восточного! Лучше нам умереть в нашей благочестивой вере, нежели доставаться ненавистнику Христову, поганому!».

Тогда переяславский полковник начал обходить казаков и спрашивал: «Все ли тако соизволяете?» — «Все!» — отвечали казаки.

«Боже утверди, Боже укрепи, чтоб мы навеки были едино!» Прочитаны были условия нового договора. Смысл его был таков: вся Украина, казацкая земля (приблизительно в границах Зборовского договора, занимавшая нынешние губернии: Полтавскую, Киевскую, Черниговскую, большую часть Волынской и Подольской) присоединялась под именем Малой России к Московскому государству, с правом сохранять особый свой суд, управление, выбор гетмана вольными людьми, право последнего принимать послов и сноситься с иноземными государствами, неприкосновенность прав шляхетского, духовного и мещанского сословий. Дань (налоги) государю должна платиться без вмешательства московских сборщиков. Число реестровых увеличивалось до шестидесяти тысяч, но дозволялось иметь и более охочих казаков.

Когда приходилось присягать, гетман и казацкие старшины домогались, чтобы московские послы присягнули за своего государя так, как всегда делали польские короли при избрании своем на престол. Но московские послы уперлись, приводя, что «польские короли неверные, несамодержавные, не хранят своей присяги, а слово государево не бывает переменно», и не присягнули. Когда, после того, послы и приехавшие с ними стольники и стряпчие поехали по городам для приведения к присяге жителей, малороссийское духовенство неохотно соглашалось поступать под власть московского государя. Сам митрополит Сильвестр Коссов, хотя и встречал за городом московских послов, но внутренно не был расположен к Москве. Духовенство не только не присягнуло, но и не согласилось посылать к присяге шляхтичей, служивших при митрополите и других духовных особах, монастырских слуг и вообще людей из всех имений, принадлежащих церквам и монастырям. Духовенство смотрело на московских русских как на народ грубый, и даже насчет тождества своей веры с московской происходило у них сомнение. Некоторым Даже приходило в мысль, что москали велят перекрещиваться. Народ присягал без сопротивления, однако и не без недоверия: малорусы боялись, что москали станут принуждать их к Усвоению московских обычаев, запретят носить сапоги и черевики, а заставят надевать лапти. Что касается до казацкой старшины и приставших к казакам русских шляхтичей, то они вообще, скрепя сердце, только по крайней нужде отдавались под власть московского государя; в их голове составился идеал независимого государства из Малороссии. Хмельницкий отправил своих послов, которые были приняты с большим почетом. Царь утвердил Переяславский договор и, на основании его, выдал жалованную грамоту.

Московское правительство формально объявило Польше войну. Она вспыхнула разом и на Украине, и в Литве. Весной 1654 г. польское войско вступило в Подол и начало производить убийственную резню. Город Немиров был истреблен до основания. 3000 жителей столпились в большом каменном погребе; поляки стали выкуривать их оттуда дымом, предлагали пощаду, если выдадут старших. Никто не был выдан, и все задохлись в дыму. Отсюда поляки разошлись по разным путям отрядами и, где только встречали местечко, деревню, истребляли там и старого и малого, а жилища сжигали. Везде русские защищались отчаянно косами, дубьем, колодами; все решались лучше погибнуть, чем покориться ляхам. На первый день Пасхи поляки вырезали 5000 русского народа в местечке Мушировке: и там русские не слушались никаких увещаний и погибали, защищаясь до последней капли крови. Но казаки отбили поляков от крепких городов Брацлавля и Умани, и они до времени вышли из Украины.

В Литве дела пошли счастливо для русских. Царь разослал грамоту ко всем православным польского королевства и великого княжества литовского, убеждал отделиться от поляков, обещая сохранить их дома и достояние от воинского разорения. В грамоте уговаривали православных постричь на головах хохлы, которые носили по польскому обычаю: так много придавали в Москве значения внешним признакам. Едва ли эта грамота имела большое влияние; гораздо более помогало успехам царя чувство единства веры и сознание русской единородности. Могилев, Полоцк, Витебск сами добровольно отворили ворота и признали власть царя. Смоленск держался упорнее; но князь Радзивилл, шедши на выручку Смоленска, 12 августа был разбит наголову князем Трубецким и казацким полковником Золотаренком. Смоленск держался еще до конца сентября, наконец воевода Филипп Обухович, видя, что ему нет ниоткуда помощи, сдал город, выговоривши себе с гарнизоном свободный пропуск; царь вступил в Смоленск и приказал обратить в православные Церкви костелы, которые были поделаны поляками из церквей.

Между тем поляки нашли себе союзников в крымцах. Ислама-Гирея уже не было на свете: одна малороссиянка, взятая в его гарем, отравила его в отомщение за измену ее отечеству. Новый хан Махмет-Гирей, ненавистник Москвы, заключил договор с поляками. Зимой, в ожидании вспомогательных татарских сил, поляки опять ворвались в Подол и начали резать русских. Местечко Буша первое испытало их месть. В этом местечке, расположенном на высокой горе и хорошо укрепленном, столпилось до 12 000 жителей обоего пола. Никакие убеждения польских военачальников Чарнецкого и Лянскоронского не подействовали на них, и, когда, наконец, поляки отвели воду из пруда и напали на слабое место, русские, видя, что ничего не сделают против них, сами зажгли свои дома и начали убивать друг друга. Женщины кидали в колодцы своих детей и сами бросались за ними. Жена убитого сотника Завистного села на бочку пороха, сказав: «Не хочу после милого мужа достаться игрушкой польским жолнерам», и взлетела на воздух. Семьдесят женщин укрылись с ружьями недалеко от местечка в пещере, закрытой густым терновником. Полковник Целарий обещал им жизнь и целость имущества, если они выйдут из пещеры; но женщины отвечали ему выстрелами. Целарий велел отвести воду из источника в пещеру. Женщины все потонули; ни одна не сдалась. После разорения Буши поляки отправились по другим местечкам и селам; везде русские обоего пола защищались до последней возможности: везде поляки вырезали их, не давая пощады ни старикам, ни младенцам. В местечке Демовке происходила ужаснейшая резня: там погибло 14 000 русского народа. Коронный гетман писал королю: «Горько будет вашему величеству слышать о разорении вашего государства; но иными средствами не может усмириться неукротимая холопская злоба, которая до сих пор только возрастает».

Вслед за тем прибыла к полякам на помощь Крымская орда, и они вместе с татарами двинулись далее в глубь Украины. Полковник Богун отбил их от Умани. Поляки с татарами пошли на Хмельницкого, который с боярами Бутурлиным и Шереметевым стоял под Белой Церковью. Взявши с собой Шереметева, Хмельницкий пошел навстречу неприятелю. Близ деревни Бавы встретились неприязненные войска: оказалось, что у Хмельницкого и Шереметева войска было меньше. Русские отступили, но чрезвычайно храбро и стойко отбились от преследовавших их поляков и татар. Не отваживаясь нападать на русский обоз под Белой Церковью, поляки опять пустились разорять украинские села и местечки.

Но вслед за тем, в 1655 г., московские русские получили чрезвычайный успех в Литве. Они взяли Минск, Ковно, наконец Вильно. Алексей Михайлович въехал в столицу Ягеллонов и повелел наименовать себя великим князем литовским. Города сдавались за городами, большей частью без всякого сопротивления. Мещане и шляхтичи, сохранившие православие, а еще более угнетенные владычеством панов поселяне, принимали московских людей как освободителей. Успех был бы еще действительнее, если бы московские люди вели войну с большим воздержанием и не делали бесчинств и насилий над жителями.

В то время когда уже вся Литва была в руках Московского государя, Польшу наводнили шведы. Уже несколько лет Хмельницкий сносился со шведами и побуждал их к союзу против поляков. В 1652 году, вместе с Хмельницким, действовал с этой же целью изменник польский подканцлер Радзиевский; но пока царствовала королева Христина, предпочитавшая классическую литературу и словесность военной славе, трудно было впутать шведов в войну. В1654 году она отреклась от престола: племянник и преемник ее Карл X объявил Польше войну за присвоение польским королем титула шведского короля. Летом 1655 года он вступил в Польшу. Познань, а потом Варшава — сдались без боя. Краков, защищаемый Чарнецким, держался до 7 октября и все-таки сдался. Король Ян-Казимир убежал в Силезию. В это время Хмельницкий с Бутурлиным двинулись в Червонную Русь, разбили польское войско под Гродеком, осадили Львов; но этот город, несмотря ни на какие убеждения, не хотел нарушить верности Яну-Казимиру и присягнуть Алексею Михайловичу. Между казацкими вождями и московскими боярами тогда уже происходили недоразумения. Хмельницкий ни за что не дозволял брать штурмом Львов.

Здесь явился к Хмельницкому 29 октября посланец от Яна-Казимира Станислав Любовицкий, давний знакомый Хмельницкого, и привез от своего короля письмо, исполненное самых лестных и даже униженных комплиментов, хотя у Любовицкого было в это время другое письмо к татарскому хану, враждебное Хмельницкому. Беседа с Любовицким в высшей степени замечательна как по отношению к характеру Хмельницкого, так и по духу времени.

«Любезный кум, — сказал ему Хмельницкий, — вспомните, что вы нам обещали и что мы от вас получили? Все обещания ваши давались по науке иезуитов, которые говорят: не следует держать слова, данного схизматикам. Вы называли нас холопами, били нагайками, отнимали наше достояние, и, когда мы, не терпя ваших насилий, убегали и покидали жен наших и детей, вы насиловали жен наших и сжигали бедные наши хаты иногда вместе с детьми, сажали на колья, в мешках бросали в воду, показывали ненависть к русским и презрение к их бессилию; но что всего оскорбительнее, — вы ругались над верой нашей, мучили священников наших. Столько претерпевши от вас, столько раз бывши вами обмануты, мы принуждены были искать, для облегчения нашей участи, такого средства, какого никаким образом нельзя оставить. Поздно искать помощи нашей! Поздно думать о примирении казаков с поляками!»

Любовицкий, подделываясь к Хмельницкому, стал бранить польское шляхетство за то, что оно оставило короля своего в беде, и сказал: «Теперь король будет признавать благородными не тех, которые ведут длинный ряд генеалогии от дедов, а тех, которые окажут помощь отечеству. Забудьте все прошедшее, помогите помазаннику Божьему. Вы будете не казаками, а друзьями короля. Вам будут даны достоинства, коронные имения; король уже не позволит нарушать спокойствия этим собакам, которые теперь разбежались и покинули своего господина».

«Господин посол, — сказал Хмельницкий, поговоривши с казацкой старшиной, — садитесь и слушайте: я вам скажу побасенку. В старину жил у нас поселянин, такой зажиточный, что все завидовали ему. У него был домашний уж, который никого не кусал. Хозяева ставили ему молоко, и он часто ползал между семьей. Однажды хозяйскому сыну дали молока; приполз уж и стал хлебать молоко; мальчик ударил ужа ложкой по голове, а уж укусил мальчика. Хозяин хотел убить ужа; но уж всунул голову в нору, и хозяин отрубил только хвост. Мальчик умер от укушения. Уж не выходил после того из норы. С этих пор хозяин начал беднеть и обратился к знахарям узнать причину этого. Ему отвечали: в прошлые годы ты хорошо обходился с ужом и уж принимал на себя все грозившие тебе несчастия, а тебя оставлял свободным от них. Теперь, когда между вами стала вражда, все бедствия обрушились на тебя; если хочешь прежнего благополучия, примирись с ужом. Хозяин стал приглашать ужа заключить с ним прежнюю дружбу, а уж сказал ему: напрасно хлопочешь, чтобы между нами была такая дружба, как прежде. Как только я посмотрю на свой хвост, тотчас ко мне возвращается досада; а ты, как только вспомнишь сына — тотчас закипит в тебе отцовское негодование, и ты готов размозжить мне голову. Поэтому достаточно будет дружбы между нами, если ты будешь жить в твоем доме как тебе угодно, а я в своей норе, и будем помогать друг другу. То же самое, господин посол, произошло между поляками и русскими. Было время, когда мы вместе наслаждались счастьем, радовались общим успехам. Казаки отклоняли от королевства грозящие ему опасности и сами принимали на себя удары варваров. Тогда никто не брал добычи из Польского королевства. Польские войска совокупно с казацкими везде торжествовали. Но поляки, называвшие себя детьми королевства Польского, начали нарушать свободу русских, а русские, когда им сделалось больно, стали кусаться. Случилось, что и русских большая часть отсечена, и сынов королевства немало пропало. С тех пор как этим народам придут на память бедствия, нанесенные друг другу, тотчас возникает досада, и хотя начнут мириться, а дела не доведут до конца! Мудрейший из смертных не может восстановить между нами твердого и прочного мира, как только вот как: пусть королевство Польское откажется от всего, что принадлежало княжествам земли русской, пусть уступит казакам всю Русь до Владимира, Львов, Ярославль, Перемышль, а мы, сидя себе в своей Руси, будем отклонять врагов от королевства Польского. Но я знаю: если бы в целом королевстве осталось только сто панов, и тогда бы они не согласились на это. А казаки, пока станут владеть оружием, также не отстанут от этих условий. Поэтому — прощайте».

Любовицкий передал Хмельницкому украшение с драгоценным камнем, подарок жене Хмельницкого от польской королевы Марии-Людовики. «Боже Всемогущий, — воскликнул Хмельницкий, — что я значу перед лицом Твоим, но вот как возвысила меня милость Твоя, что к моей Ганне наияснейшая королева польская пишет письма и просит у ней заступничества передо мной!» Однако, обратившись к Любовицкому, Хмельницкий сказал: «Не могу исполнить желания ее величества; не могу нарушить тесного договора с русскими и шведами».

Взявши со Львова небольшую сумму в 60 000 злотых, Хмельницкий отступил от этого города под предлогом, что татары разоряют Украину; но, кажется, к отступлению расположило его тайное посольство шведского короля, который обещал ему русские земли, когда утвердится в Польше. Московские войска, вместе с казацкими, взяли Люблин. Этот город присягнул Алексею Михайловичу, вскоре потом присягнул шведскому королю, а затем — прежнему своему государю Яну-Казимиру.

Весной 1656 г. поляки снова попытались примириться с Хмельницким и просили помощи против шведов. С этой целью приехал к Хмельницкому пан Лянскоронский.

Хмельницкий отвечал: «Полно, господа, обманывать нас и считать глупцами; полякам за их всегдашнее вероломство никто в мире не верит; было время, мы соглашались на мир в угождение королю; а король таил в душе противное тому, что показывал на вид. Мы не войдем с Польшей ни в какие договоры, пока она не откажется от целой Руси. Пусть поляки формально объявят русских свободными, подобно тому как испанский король признал свободными голландцев. Тогда мы будем жить с вами, как друзья и соседи, а не как подданные и рабы ваши; тогда напишем договор на вечных скрижалях; но этому не бывать, пока в Польше властвуют паны. Не быть же и миру между русскими и поляками».

Поляки успешнее обделали свои дела в Москве, чем в Чигирине. Посланник немецкого императора Алегретти, природный славянин, знавший по-русски, прибывши в Москву, умел расположить к миру с Польшей бояр и духовных, указывал надежду обратить оружие всех христианских государей против неверных. Патриарх Никон убеждал царя помириться с поляками и обратить оружие на шведов, чтобы отнять у них земли, принадлежащие Великому Новгороду. Царь прельстился возможностью сделаться королем польским мирным образом; царь отправил своих уполномоченных в Вильну, где, после многих споров и толков с уполномоченными Речи Посполитой, в октябре 1656 года заключен был договор, по которому поляки обязывались, после смерти Яна-Казимира, избрать на польский престол Алексея Михайловича; Алексей Михайлович, со своей стороны, обещал защищать Польшу против ее врагов и обратить оружие на шведов. Хмельницкий, узнавши, что в Вильне собираются уполномоченные для восстановления мира, отправил туда своих посланников; но московские послы напомнили им, что Хмельницкий и казаки — подданные, а потому не должны подавать голоса там, где решают их судьбу послы государей. Казацкие посланники, воротившись на Украину, в присутствии всей старшины, говорили гетману: «Царские послы нас в посольский шатер не пустили; мало того: до шатра издалека не пускали, словно псов в церковь Божию. А ляхи нам по совести сказывали, что у них учинен мир на том, чтобы всей Украине быть по-прежнему во власти у ляхов. Если же войско запорожское со всей Украиной не будет у ляхов в послушании, то царское величество будет помогать ляхам ратью своей бить казаков».

Хмельницкий, услышав это, пришел в умоизумление: «Дитки, — сказал он, — треба отступити от царя, пойдем туда, куда велит Вышний Владыка! Будем под басурманским государем, не то что под христианским!»

Успокоившись от первого волнения, Хмельницкий написал царю письмо и высказывал ему правду так: «Ляхи этого договора никогда не сдержат; они его заключили только для того, чтобы, немного отдохнув, уговориться с султаном турецким, татарами и другими и опять воевать против царского величества. Если они в самом деле искренно выбирали ваше царское величество на престол, то зачем они посылали послов к цезарю римскому просить на престол ^его родного брата? Мы ляхам верить ни в чем не можем. Мы подлинно знаем, что они добра нашему русскому народу не хотят. Великий государь, единый православный царь в подсолнечной! Вторично молим тебя: не доверяй ляхам, не отдавай православного русского народа на поругание!»

Но Москва была глуха к этим советам. Хмельницкий видел, что пропускается удобный случай освободить русские земли из-под польской власти; а между тем не только одна Москва, но и другие соседи мешали его намерениям. Немецкий император с угрозами требовал от Хмельницкого мира с Польшей. Крымский хан и турецкий султан были в союзе с Польшей и не боялись ее трактатов с Москвой, зная, что со стороны поляков это не более как обман; напротив, им страшнее были успехи Хмельницкого, которые вели к объединению и усилению русской державы. Хмельницкий впал в тоску, в уныние и, наконец, в болезнь. Он видел в будущем прежнее порабощение Украины ляхами и прибегал к последним мерам, чтобы предупредить его. В начале 1657 г. Хмельницкий заключил тайный договор со шведским королем Карлом X и седмиградским князем Ракочи о разделе Польши. По этому договору, королю шведскому должна была достаться Великая Польша, Ливония и Гданьск с приморскими окрестностями; Ракочи — Малая Польша, Великое княжество Литовское, княжество Мазовецкое и часть Червонной Руси; Украина же с остальными южнорусскими землями должна быть признана навсегда отделенной от Польши.

Сообразно с этим договором, Хмельницкий послал на помощь Ракочи 12 000 казаков под главным начальством киевского полковника Ждановича. Ян-Казимир дал знать о кознях Хмельницкого московскому государю. Договор, заключенный гетманом с венграми и шведами, стал подлинно известен в Москве, и царь снарядил в посольство окольничьего Федора Бутурлина и дьяка Василия Михайлова со строгим выговором Хмельницкому.

Прежде чем это посольство достигло Чигирина, Хмельницкий, чувствуя, что его здоровье день ото дня слабеет, собрал раду и предложил казакам избрать себе преемника. Казаки, из любви к гетману и притом желая сделать ему угодное, избрали его шестнадцатилетнего сына Юрия. Хмельницкий, хотя сначала и отговаривал их, указывая на его молодость, но потом согласился. Это была величайшая ошибка Хмельницкого.

В начале июля прибыли царские послы с выговором и застали гетмана до того ослабевшим, что он едва мог вставать с постели. Послы, по царскому приказанию, сказали ему, что он забыл страх Божий и присягу, дружась со шведами и Ракочи. Хмельницкий отвечал в таком смысле: «У нас давняя дружба со шведами, и я никогда не нарушу ее. Шведы — люди правдивые: держат свое слово; а царское величество помирился с поляками, хотел нас отдать им в руки; и теперь до нас слух доходит, что он послал свое войско на помощь полякам против нас, шведского короля и Ракочи. Мы еще не были в подданстве у царского величества, а ему служили и добра хотели. Я девять лет не допускал крымского хана разорять украинные города царские. И ныне мы не отступаем от высокой руки его, как верные подданные, и пойдем на царских неприятелей басурманов, хотя бы мне в нынешней болезни дорогой и смерть приключилась — и гроб повезу с собой! Его царскому величеству во всем воля; только мне дивно то, что бояре ему ничего доброго не посоветуют: короной польской не овладели, мира не довершили, а с другим государством, со Швецией, войну начали!»

Выслушав новые упреки от царского посла, Хмельницкий не стал отвечать, извиняясь болезнью; а в другой день, 13 июня, Хмельницкий, призвавши к себе послов, сказал: «Пусть его царское величество непременно помирится со шведами; следует привести к концу начатое дело с ляхами. Наступим на них с двух сторон: с одной стороны войска его царского величества, с другой — войска шведского короля. Будем бить ляхов, чтобы их до конца искоренить и не дать им соединиться с посторонними государствами против нас. Хоть они и выбирали нашего государя на Польское королевство, но это только на словах, а на деле того никогда не будет. Они это затеяли по лукавому умыслу для своего успокоения. Есть свидетельства, обличающие их лукавство. Я перехватил их письмо к турецкому цезарю и отправил его к царскому величеству со своим посланцем».

Тем не менее Хмельницкий, по требованию царских послов, выдал приказ Ждановичу оставить Ракочи; это повредило последнему: успевши уже завоевать Краков и Варшаву, Ракочи был побежден поляками и отказался от своих притязаний.

Ян-Казимир попытался еще раз сойтись с Хмельницким и отправил к нему пана Беневского.

— Что мешает вам, гетман, — говорил Хмельницкому польский посланник, — сбросить московскую протекцию? Московский царь никогда не будет польским королем. Соединитесь с нами, старыми соотечественниками, как равные с равными, вольные с вольными.

— Я одной ногой стою в могиле, — отвечал Хмельницкий, — и на закате дней не прогневлю Бога нарушением обета царю московскому. Раз я поклялся ему в верности, сохраню ее до последней минуты. Если мой сын Юрий будет гетманом, никто не помешает ему заслужить военными подвигами и преданностью благосклонность его величества, но только без вреда московскому царю, потому что как мы, так и вы, избравши его публично своим государем, обязаны ему сохранять постоянную верность!

Скоро после того скончался Хмельницкий. В письме писаря Выговского день его смерти означен 27 июля. Летопись Самовидца говорит, что он умер «о Успении Св. Богородицы».

23 августа тело Хмельницкого было погребено, по его завещанию, в Субботове, в церкви, им построенной. Церковь эта, с замечательно толстыми каменными стенами, существует до сих пор, но путешественник не найдет в ней могилы Хмельницкого: польский полководец Чарнецкий в 1664 г., захвативши Субботово, приказал выбросить на поругание кости человека, так упорно боровшегося против шляхетского своеволия. Несмотря на важные промахи и ошибки, Хмельницкий принадлежит к самым крупным двигателям русской истории. В многовековой борьбе Руси с Польшей он дал решительный поворот на сторону Руси и нанес аристократическому строю Польши такой удар, после которого этот строй не мог уже дер? жаться в нравственной силе. Хмельницкий в половине XVII века наметил то освобождение русского народа от панства, которое окончательно совершилось в наше время. Этого мало; его старанием западная и южная Русь был»; уже фактически под единой властью с восточной Русью. Не его вина, что близорукая, невежественная политика боярская не поняла его, свела преждевременно в гроб, испортила плоды его десятилетней деятельности и на многие поколения отсрочила дело, которое совершилось бы с несравненно меньшими усилиями, если бы в Москве понимали смысл стремлений Хмельницкого и слушали его советы.

Документы^[7]

Решение Земского собора о воссоединении Украины с Россией

^{1 октября 1653 г.}

В прошлом во 161-м году^[8] мая 25 по указу Великого Государя-Царя и Великого князя Алексея Михайловича всея Руси Самодержца говорено на соборах о литовском и о черкаском делах.

А в нынешнем во 162-м году октября в 1 день Великий Государь-Царь и Великий князь Алексей Михайлович всея Руси Самодержец указал о том же литовском и о черкаском делах учинити собор,^[9] а на соборе быти Великому Государю Святейшему Никону, Патриарху Московскому и всея Руси, и митрополитом, и архиепископом, и епископом, и черным властем, и боярам, и окольничим, и думным людям, и стольникам, и стряпчим, и дворянам московским, и дьякам, и дворянам, и детям боярским (выборным) из городов,^[10] и гостям, и торговым и всяких чинов людям. И указал Государь им объявити Литовского Короля и панов рад прежние и нынешние неправды, что с их стороны делаются к нарушенью вечного докончанья, а от Короля и от панов рад исправленья в том не бывало. И чтоб те их неправды его государевым Московского государства всяких чинов людям были ведомы. Также и запорожского гетмана Богдана Хмельницкого присылки объявити, что они бьют челом под государеву высокую руку в подданство. И что ныне король и паны рады при государевых великих послах по договору исправленья не учинили и отпустили их без дела.

И Государь-Царь и Великий князь Алексей Михайлович всея Руси Самодержец, пришед от праздника Покрова Пресвятые Богородицы за кресты и быв в соборной церкви, для собору был в Грановитой палате. А на соборе были: Великий Государь, Святейший Никон, Патриарх Московский и всея Руси, митрополит Крутицкий Селивестр, митрополит Сербский Михайло, архимандриты и игумены со всем освященным собором, бояре, окольничие, думные люди, стольники и стряпчие, и дворяне московские, и жильцы, и дворяне из городов, и дети боярские, гости и гостиные и суконные сотни и черных сотен, и дворцовых слобод, торговые и иных всяких чинов люди и стрельцы. И по государеву цареву и Великого князя Алексея Михайловича всея Руси указу о неправдах Яна Казимера, Короля Польского, и панов рад и о челобитье государю в подданство Богдана Хмельницкого и всего войска Запорожского чтено всем вслух:

В докончальных грамотах блаженные памяти Великого Государя-Царя и Великого князя Михаила Федоровича всея Руси Самодержца и Владислава Короля Польского и Великого князя Литовского написано: быти им обоим Великим Государем меж себя и их государским детем и наследником в братской дружбе, и в любви, и в соединении. А Великого Государя нашего Царя и Великого князя Михаила Федоровича всея Руси Самодержца и его государевых детей и наследников Владиславу королю, и вперед будучим Королем Польским и Великим князем Литовским, и паном раде, и всей Речи Посполитой во всяких письмах описывати и именовати по его государскому достоинству и по вечному докончанью Великим Государем-Царем и Великим князем всея Руси Самодержцем, с полными его государскими титлы, по его государскому достоинству. И как он, Великий Государь, сам себя описует по докончальной грамоте отныне и до века изперед неподвижно безо всякоголримененья. А Владиславу Королю Польскому и Великому князю Литовскому и вперед будучим Королем Польским и великим князем Литовским писатися по прежним обычаем с полными ж их титлы по докончальной грамоте. А к Московскому государству Владиславу Королю Польскому и Великому князю Литовскому, и его братьям, и детям, и внучатом причитанья ни в чем не иметь и Царем и Великим князем все Руси, и титлами Московского государства не писатися и не именоватись. И то вечное докончанье с обе стороны сперва великие послы, а после того и сами обои Великие Государи своими государскими душами, крестным целованьем закрепили и грамотами и печатьми утвердили, что меж ими, обоими Великими Государи, тому вечному утвержденью быти навеки непременну.

И со стороны Владислава Короля Польского и Великого князя Литовского при нем, Владиславе короле, вечное докончанье нарушено: блаженные памяти Великого Государя-Царя и Великого князя Михаила Федоровича всея Руси Самодержца и сына его государева, Великого Государя нашего Царя и Великого князя Алексея Михайловича всея Руси Самодержца, в королевских во многих грамотах и порубежных городов воевод, и каштелянов, и старост, и капитанов, и державцев в государевы порубежные городы к воеводам в листах их именованья и титлы писаны не по вечному докончанью, со многим премененьем. А иные злодеи во многих листах писали с великим бесчестьем и с укоризною, а королевское именованье писали царским именованьем и многих государств государем и обладателем. И о тех королевских многих неправдах посыланы от них, государей, в Польшу и в Литву ко Владиславу Королю Польскому и Великому князю Литовскому их государевы великие послы и посланники. А велено им, будучи у Короля на посольстве и с паны рады в ответах, о государеве чести говорити, и подлинные прописные листы казати, и списки с них дати, и на тех людей казни и наказанья просити.

И во 148-м году писал ко Государю Владислав Король в грамотах своих: которые люди, за его королевским заказом, учнут государево именованье и титло писать не по их государскому утвержденью, и те будут казнены, а которые писали неостерегательно, и тех с сейма однолично велит казнить, а вперед того отнюдь не будет.

А в ответном письме панов рад, каково дали во 153-м году государевым великим послом боярину князю Алексею Михайловичу Льврйу со товарищи, написано, что Королю, покаместа право не ставало, потаместа каранья чинить было не мочно. А ныне за те проступки, после право поставленого, король на сейм пойвати велел, и казнь по проступке их против брава их подлинно учинена будет. И по тем королевским грамотам, и по ответным письмам, и по договорам панов рад при Владиславе Короле исправленья никакова не бывало.

А при нынешнем Яне Казимире короле Польском учило быть и пуще прежнего: блаженные памяти про Великого Государя-Царя и Великого князя Михаила Федоровича всея Руси Самодержца и про деда его государева, блаженные памяти про Великого Государя Святейшаго Патриарха Филарета Никитича Московского и всея Руси, также и про Великого Государя-Царя и Великого князя Алексея Михайловича всея Русси Самодержца в книгах их напечатаны злые бесчестья, и укоризны, и хулы. Чего не токмо Великим Государем христианским, помазанником Божиим, и простому человеку слышати, и терпети невозможно, и помыслити страшно. Также и Московского государства про бояр и про всяких чинов людей напечатаны в тех книгах многие бесчестья и злые укоризны, чего ни в которых государствах не токмо за вечным докончаньем, и в развратье того не бывает. А Владислав Король написан обранным Великим князем Московским мимо вечного докончанья.

И в прошлом во 158-м году по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всея Руси указу посыланы в Польшу и в Литву к Яну Казимиру королю его государевы великие и полномочные послы — боярин и оружейничей и наместник Нижнего Новагорода Григорий Гаврилович Пушкин со товарищи.^[11] А велено им о тех королевских и панов рад многих неправдах говорити накрепко и за государскую честь по посольским договором на виноватых просити казни смертные.

И по королевскому указу паны рада тем государевым великим послам дали договор за руками своими и за печатьми, что тех всех про государево именованье и титла обвиненных людей, которые в росписи от них, великих послов, им, паном раде, написаны в Варшаве на сейме, по правом корунным и литовским и против сеймового уложенья конституции 1637^[12] году судити. И по проступке их осудя, и смертью, кто будет достоен, казнити при государевых послах или при посланниках. А в конституций 1637 года написано: а на таковых, которые б дерзали писать, или титлы умаляти, или отменяти, пенам пердуэллионис закладаем, а по-русски то слово — смертная неотпущательная казнь и отлучение имения.

И по государеву указу, а по королевской присылке, посыланы к Королю на сейм с прописными листами посланники Офонасий Прончищев да дьяк Алмаз Иванов.^[13] И будучи они у Короля и у панов рад, в ответах о государеве чести говорили, и на виноватых по договору и по конституции казни просили; и стояли о том крепко. И Король и паны рада на той сейме при государевых посланниках не токмо что по договору исправленья не учинили, и многих винных людей к суду не поставили, и правды ни в чем не показали.

И после того присылал ко Государю Ян Казимир Король посланников своих — Альбрехта Пецлавского да Хриштопа Униховского, а с ними присылал с сейму на тех подданных своих, за государеву честь обвиненых, людей с декретом. И в том декрете к прямому исправленью ничего не написано. И многие винные люди от вин своих учинены свободными не по делу, а на которых обычных немногих людей и вина положена, и про тех в том же декрете написано: где они, живы ли или померли, про то им и самим не ведомо. И по государеву указу тот декрет у них, посланников, за такими явными неправдами не принят. А сказано им и в ответном письме написано, что для совершенья тех дел пошлет Государь к Яну Казимиру Королю своих государевых великих послов.

А в прошлом во 161-м году посланы к нему, Яну Казимиру Королю, государевы великие и полномочные послы, боярин и наместник Великопермский князь Борис Александрович Репнин-Оболенский со товарищи, чтоб Ян Казимир Король, памятуя вечное докончанье, и посольские договоры, и сеймовые свои уложенья, конституцию, велел в тех вышеименованных делах исправленье учинить пристойное. И те государевы великие послы, будучи в ответе, о государеве чести о исправленье на обвиненных людей по договору паном раде говорили и стояли о том всякими мерами. И Ян Казимир Король в том деле никакова исправленья не учинил. А паны рада в ответах то и дело, что они, великие послы, говорили о чести блаженной памяти Великого Государя-Царя и Великого князя Михаила Федоровича всея Руси Самодержца и сына его государева, Великого Государя-Царя и Великого князя Алексея Михайловича всея Руси Самодержца, называли малым делом.

И те государевы великие послы им, паном раде, о том выговаривали, что они, паны рада, то начальное и главное дело, государскую честь, ставят ни во что и называют малым делом, не бояся Бога и не памятуя вечного докончанья. И тем Великих Государей наших, блаженные памяти Великого Государя-Царя и Великого князя Михаила Федоровича всея Руси Самодержца и сына его, Великого Государя нашего Царя и Великого князя Алексея Михайловича всея Руси Самодержца, обесчестили.

И паны рада говорили и указывали на прежний свой неправедный суд и декрет, что они о том деле, о их государской чести, мимо прежнего суда и декрету инако судити и переделыватъ не будут. И отказали в том впрямь. А которые листы писаны после того их суда и декрету, и про те листы паны рада сказали, что они тех людей, от кого листы писаны, судити учнут так же, как и за прежние прописки. И к тем словам смеялись, а справедливости в том деле никакие не учинили и поставили такое великое дело ни во что.

Да он же, Ян Казимир Король, забыв вечное докончанье, умышляя над Московским государством злые неприятельские замыслы, ссылался с общим христианским неприятелем с Крымским ханом почасту и всякими вымыслы умышлял, чтоб сообща Московское государство воевать И разорить. Да он же, Ян Казимир Король, через свои государства пропустил к Свейской королеве Христине общего христианского неприятеля крымского хана посла для ссоры и войны. А прежде сего того, чтоб Крымским послом через Польшу и Литву в Свею ходить, николи не бывало.

Да с его же королевские стороны учили быть в порубежных местех задоры большие: приходя в государеву сторону, их польские и литовские люди государевых порубежных городов Дворян и детей боярских поместья и вотчины разоряют, и людей их и крестьян грабят и мучат разными муками, и за рубеж вывозят сильно, и всякие злости им чинят. А урядники их по письму государевых порубежных воевод расправы в том не чинят. И по тем по всем мера многие неправды учинились к нарушенью вечного докончанья с королевские стороны.

А с государевой стороны вечное докончанье во всяких мерах и по ся места сдержано крепко и нерушимо.

Да в прошлых годах присылал ко Государю-Царю и Великому князю Алексею Михайловичу всея Руси запорожский гетман Богдан Хмельницкий и все войско Запорожское посланников своих многажда, что паны рада и вся Речь Посполитая на православную христианскую веру греческого закона и на святые Божии восточные церкви востали и гонение учинили большое. И их, запорожских черкас, от истинной православной христианской веры, в которой они издавна живут, учали отлучать и неволить к своей римской вере. И церкви Божии запечатали, а в иных учинили унию, и всякие над ними гонения, и поругания, и злости нехристианские чинили, чего они и над еретиками и над жидами не чинят. И они, черкасы, не хотя благочестивые христианские веры отбыти и святых Божиих церквей в разорении видети и видя себя в таком злом гоненье, поневоле призвав к себе в помочь Крымского хана с ордою, учали за православную христианскую веру и за святые Божии церкви против их стояти. А у Царского Величества милости просят, чтоб он, Великий христианский Государь, жалея благочестивые православные христианские веры и святых Божиих церквей и их, православных христиан, невинные крови пролития, умилосердился над ними, велел их приняти под свою царского величества высокую руку. И учинил им на гонителей христианские веры и Святых Божиих Церквей, на поляков, помочь и послал войска свои.

А в прошлом во 161-м г. присылал ко Государю-Царю и Великому князю Алексею Михайловичу всея Руси Запорожской гетман Богдан Хмельницкий посланников своих дважды, что с королевские стороны по договором, на чем с ними, запорожскими черкасы, мирились, не исполнено, и церкви Божии, которые в договоре написаны были отдать из унии, не отдали, а которые немногие и отданы были, и те оборочены опять под унию. И хотя православную христианскую веру искоренить и святые Божии церкви до конца разорить, войска на них корунные и литовские собрали, и многие городы, и места, и в тех городах и местах святые Божии Церкви осквернили, и обругали, и разорили. И православных христиан духовного и мирского чину многих невинно замучили злыми различными муками, и всякое злое поругание чинили, о чем и слышати жалостно.

И они у Царского Величества запорожские черкасы милости просят со многим слезным челобитьем, чтоб он, Великий Государь, православные христианские веры искоренить в святых Божиих церквей разорить гонителем их и клятвопреступником не дал и над ними умилосердился, велел гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское принять под свою государеву высокую руку. А будет Государь их не пожалует, под свою государеву высокую руку принята не изволит, и Великий бы Государь Его Царское Величество для православные христианские веры и святых Божиих церквей в них вступился, велел их помирити через своих государевых великих послов, чтоб им тот мир был надежен. А собою они с поляками мирится отнюдь не хотят, потому что поляки в правде своей не стоят.

И по государеву указу, а по челобитью гетмана Богдана Хмельницкого и всего войска Запорожского его государевым великим послом, боярину и наместнику великопермскому князю Борису Александровичу Репнину-Оболенскому со товарищи, о том миру и о посредстве королю и паном раде говорити велено. И по государеву указу его государевы великие послы, боярин князь Борис Александрович со товарищи, в ответах паном раде говорили, чтоб король и паны рада то междоусобье успокоили и с черкасами помирились. И православную христианскую веру греческого закону не гнали, и церквей Божиих не отнимали, и неволи им ни в чем не чинили, а учинили б мир по Зборовскому договору,^[14] а которые церкви оборочены под унию, и те б церкви отдали им назад. И будет король и паны рада то учинят, что с запорожскими черкасами помирятся, и в вере им вперед неволи чинить не учнут, и церкви Божии отдадут им по-прежнему, и Великий Государь Его Царское Величество для православные христианские веры и святых Божиих церквей брату своему королевскому величеству такую поступку учинит: тем людям, которые в его государском именованье в прописке объявились, те их вины велит им отдать.

И Ян Казимир король и паны рада и то дело поставили ни во что ж, и в миру с черкасы отказали и штя дравославную христианскую веру искоренити и церкви Божйй разорити, пошли на них войною при них же, великих послах.

Да как у Короля и у панов рад в прошлом во 161-м году сейм был в Бресте Литовском, и у них на сейме приговорено впрямь, что их православных христиан греческого закону, которые живут в Коруне Польской и в Великом княжестве Литовском, побить и церкви Божии розорить, чтоб вера греческого закона искоренилась.

И государевы великие послы, видя их многое упорство, говорили им с большим вычетом в палате и к коретам идучи во все люди вслух, что Великий Государь Его Царское Величество для православные христианские веры и святых Божиих церквей, хотя их междоусобье успокоить, тем людям, которые за их государскую честь достойны были смерти, вины их хотел им отдать. И коли он, Ян Козимир король, и они, паны рада, то поставили ни во что и ни в чем исправленья не учинили, и Великий Государь Его Царское Величество такова их злого бесчестья и многово по вечному докончанью неисправленья болыыи того терпети им не будет. И послов своих и посланников о том к ним вперед посылать не учнет, а велит о тех их неправдах и о нарушенье вечного докончанья писать во все окрестные государства к Великим Государем христианским и бусурманским. А за православную христианскую веру, и за святые Божии церкви, и за свою государскую достойную честь стояти будет, сколько Милосердый Бог помощи подаст.

И паны рада ни на какую меру не сошли ж, и сходства не показали, и исправленья ни в чем не учинили, и во всем отказали, и тех государевых великих послов отпустили без дела. А как Ян Казимир король избран на королевство и на коронованье присягал, и в присяге его написано меж иных дел, что ему меж разнствующими в вере христианской остерегати, и защищати, и никакими мерами для веры самому не теснити, и никого на то не попущати. А будет он той своей присяги не сдержит, и он подданных своих от всякой верности и послушания чинит свободными и разрешения о той клятве своей ни у кого просититге будет и не примет.

А ныне писал ко Государю-Царю и Великому князю Алексею Михайловичю всея Руси Запорожской гетман Богдан Хмельницкий и все войско Запорожское с посланцем своим с Лаврином Капустою, что Король с войсками своими на Украину идет. И они, не хотя монастырей и церквей Божиих и христиан в мучительство выдать, бьют челом, чтоб Государь его пожаловал, войска свои вскоре послать к ним велел. А будет он, Великий Государь, и ныне над ними, православными христианы, не сжалится, как они у него, Государя, с плачем милости просят, а иноверцы те их нечто разорят и под себя подобьют, то они волю их чинити по нужде будут. А запорожской посланец Лаврин Капуста говорил: приказывал да с ним гетман Богдан Хмельницкий, а велел Государю бити челом, чтоб Государь велел прислать в Киев и в иные города своих государевых воевод, а с ними ратных людей, хотя с 3000 человек, и то для тех же государевых воевод, а у гетмана де людей много. Да к нему ж де хотел быть Крымский хан с ордою, а иные татаровя уж и пришли и стоят под Белою Церковью. Да к гетману ж де присылал турской салтан в обоз в Борки посланца своего, зовучи его к себе в подданство. И гетман де ему в том отказал, а надеется на государеву милость. А будет Государь его и не пожалует, принять не велит, и он в том начнет свидетельствовать перед Богом, что он о том у него, Государя, милости просил много, а он, Государь, его не пожаловал, а с королем де у них миру отнюдь не будет, а учнут против его стоять.

Да в вестях объявилось, что люди их черкаские с польскими людьми в подъездах дважды сходились и бились, и им де посчастилосъ и много языков поляков поимали. А литовской де гетман Радивил говорил: будет они с войском Запорожским ничего не учинят, и они тотчас с ними помирятся и пойдут на государеву землю войною.

И выслушав, бояре приговорили: за честь блаженные памяти великого Государя-Царя и Великого князя Михаила Федоровича всея Руси и за честь сына его государева, Великого Государя-Царя и Великого князя Алексея Михайловича всея Руси, стояти и против Польского короля война весть. А терпети больше того нельзя, потому что многие годы^[15] в королевских грамотах и в порубежных листах писали их государские имянованья и титлы мимо вечного докончанья и посольского договору, со многою пропискою.

А по посольским договором, и по ответным письмам, и по своей сеймовой конституции во многие годы исправленья не учинили, и видя королевские подданные такое неисправленье и злым людям за вины их неуимство от того не престали, и с порубежных городов капитаны их и наместники в государевы порубежные городы к воеводам во всех годах государево именованье и титло писали с пропискою. И при государевых послах, при боярине князь Борисе Александровиче Репнине со товарищи, исправленья не учинили и называли то дело — государскую честь — малым делом, и смеяся, и поставили ни во что, и отпустили государевых послов без дела, и тем они вечное докончанье нарушили.

А о гетмане о Богдане Хмельницком и о всем войске Запорожском бояре и думные люди приговорили, чтоб Великий Государь-Царь и Великий князь Алексей Михайлович всея Руси изволил того гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское с городами их и с землями принять под свою государскую высокую руку для православной христианской веры и святых Божиих церквей, потому что паны рада и вся Речь Посполитая на православную христианскую веру и на святые Божии церкви востали и хотят их искоренить, и для того, что они, гетман Богдан Хмельницкой и все войско Запорожское, присылали к Великому Государю-Царю и Великому князю Алексею Михайловичи) всея Руси бити челом многажда, чтоб он, Великий Государь, православной христианской веры искоренить и святых Божиих церквей разорить гонителем их и клятвопреступником не дал и над ними умилосердился, велел их принята под свою государскую высокую руку. А будет Государь их не пожалует, под свою государскую высокую руку приняти не изволит, и Великий бы Государь для православной христианской веры и святых Божиих церквей в них вступился, велел их помирити через своих великих послов, чтоб им тот мир был надежен.

И по государеву указу, а по их челобитью государевы великие послы в ответах паном раде говорили, чтоб Король и паны рада междоусобье успокоили, и с черкасы помирились, и православную христианскую веру не гонили, и церквей Божиих не отнимали, и неволи им ни в чем не чинили, а учинили б мир по Зборовскому договору.

А Великий Государь Его Царское Величество для православной христианской веры Яну Казимиру Королю такую поступку учинит: тем людям, которые в его государском именованье в прописках объявились, те их вины велит им отдать. И Ян Казимир Король и паны рада и то дело поставили ни во что и в миру с черкасы отказали. Да и потому доведется их принять в присяге Яна Казимира Короля написано, что ему в вере христианской остерегати и зашищати, и никакими мерами для веры самому не теснити, и никого на то не попущати. А будет он той своей присяги не сдержит, и он подданных своих от всякия верности и послушанья чинит свободными.

И он, Ян Казимир, той своей присяги не сдержал, и на православную христианскую веру греческого закона восстал, и церкви Божии многие разорил, а в иных унию учинил. И чтоб их не отпустить в подданство турскому салтану или крымскому хану, потому что они стали ныне присягою королевскою вольные люди.

И по тому по всему приговорили: гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское с городами и с землями принять.

А стольники, и стряпчие, и дворяне московские, и дьяки, и жильцы, и дворяне ж и дети боярские из городов, и головы стрелецкие, и гости, и гостиные и суконные сотни, и черных сотен и дворцовых слобод тяглые люди, и стрельцы о государской чести и о приеме гетмана Богдана Хмельницкого и всего войска Запорожского допрашиваны ж по чином порознь.

И они говорили то ж, что за честь блаженной памяти Великого Государя-Царя и Великого князя Михаила Федоровича всея Руси и за честь сына его государева, Великого Государя-Царя и Великого князя Алексея Михайловича всея Руси, стояти и против Литовского Короля войну вести. А они, служилые люди, за их государскую честь начнут с Литовским Королем битися, не щадя голов своих, и ради помереть за их государскую честь. А торговые всяких чинов люди вспоможеньем и за их государскую честь головами ж своими ради помереть.

А гетмана Богдана Хмельницкого для православные христианские веры и святых Божиих церквей пожаловал бы Великий Государь-Царь и Великий князь Алексей Михайлович всея Руси по их челобитью, велел их приняти под свою государскую высокую руку.

^{ЦГАДА, ф. 79, Сношения России с Польшей, 1653, № 8, лл. 1–44 (подлинник).}

Лист Богдана Хмельницкого, посланный из Переяслава Царю Алексею Михайловичу, с благодарностью за воссоединение Украины с Россией

^{8 января 1654 г.}

Список с листа белорусского письма, каков писал ко Государю-Царю и Великому князю Алексею Михайловичи) всея Руси Богдан Хмельницкий, гетман с войском Запорожским, с головою московских стрельцов с Артемоном Матвеевым в нынешнем во 162-м году января в 17 день.

Божиею милостию Великому Государю-Царю и Великому князю Алексею Михайловичу всея Великия и Малые Руси самодержцу (п.т. — полный титул. — Ред.) и иных многих государств Государю и обладателю Вашему Царскому Величеству Богдан Хмельницкий, гетман войска Запорожского, и все войско Запорожское низко до лица земли челом бьет.

Богу Милостивому и Вашему Царскому Величеству велико благодарим, получивше ныне, что от веку жадали есом, Промыслом Божиим и милостию неисчетною Вашего Царского Величества. Что Ваше Царское Величество пожаловати под крепкую и высокую руку свою государскую нас, верных слуг своих, приняти изволил, мы, Богдан Хмельницкий, гетман войска Запорожского, и все войско Запорожское за милость неизреченную Вашему Царскому Величеству паки и паки до лица земли низко челом бьем.

А по словеси евангельскому веру Вашему Царскому Величеству учинили есмо. И то дело совершили есмя перед ближним боярином Вашего Царского Величества и наместником тверским Васильем Васильевичем Бутурлиным, окольничим и наместником муромским Иваном Васильевичем Олферьевым да думным дьяком Ларионом Дмитреевичем Лопухиным. И просим: изволь, Ваше Царское Величество, нас, верных слуг и подданных своих, имети и от всех неприятелей боронити. А что есмя с ближним боярином Вашего Царского Величества и с товарищи его розговаривали о всяких делах, они про то про все пространнее Вашему Царскому Величеству скажут. Потом, дабы Ваше Царское Величество на великих престолах великого царства Российского долголетне царствовал и нас милостию и великими щедротами своими государскими прямых и верных слуг и подданных своих жаловати и миловати изволил, просим, паки и паки просим, и себе самих в милость премногую Вашего Царского Величества усердно вручаем.

Дан с Переяслава, дня 8-го января лета Божиего 1654-го. Вашему Царскому Величеству верные подданные и нанижайшие слуги Богдан Хмельницкий, гетман с войском Вашего Царского Величества Запорожским.

^{ЦГАДА, ф. 124. Малороссийские дела, on. 1,1654, № 1, лл. 35–38 (список XVII в.)}

ПРИСОЕДИНЕНИЕ МОЛДАВИИ

Русско-Молдавские связи. Присоединение к России

Левобережного Днестра и Бессарабии. Управление Бессарабией в составе России

В IX–XIII вв. на территории Днестровско-Прутского междуречья и по реке Южный Буг проживали восточнославянские племена тиверцев и уличей, которых древнерусская летопись включает в число двенадцати племен, населявших Древнерусское государство.

В XII–XIII вв. в северной части Днестровско-Карпатских земель, а иногда и во всём крае распространялась власть Галицкого княжества. Вдоль Днестра, ближе к Галицким землям, обитали «выгонцы» — славяне, бежавшие от гнета бояр из владений галицких и волынских князей. О давнем и тесном общении предков молдаван и славян свидетельствуют устное народное творчество и обряды народов, а также языковые заимствования и топонимика. Например, город Кишинев стоит на реке со славянским названием Бык, через Бухарест протекает река Дымбовица (от старославянского слова дымб — дуб) и т. д.

В XIV в. в результате контактов волохов^[16] и восточных славян сложилась молдавская народность, а в 1359 г. Богдан I создал независимое Молдавское княжество, которое достигло в ту эпоху высокого уровня духовного и экономического развития. Его столицей становятся сначала Байя, затем Сучава, а затем Яссы. Восточной границей княжества была река Днестр. Западная граница проходила по вершинам Карпатских гор, южная — по Черному морю, рекам Дунай, Сирет и Милков, северная — в области Покутье.

Несмотря на героическое сопротивление Стефана III Великого (1457–1504), в XV в. Молдавское княжество было покорено турками и стало частью Оттоманской империи (Оттоманская — она же Османская империя. — Ред.).

Новым фактором, повлиявшим на внешнюю политику Молдавии в конце XV в., становится появление на европейской сцене Московского государства. Оформление молдавско-русского политического союза происходило постепенно. Сохранился ряд грамот Стефана III, где он просил Ивана III о помощи. Так, в 1486 г. Стефан обратился к московскому великому князю с просьбой ходатайствовать перед Казимиром IV об оказании военной помощи княжеству в борьбе против султана. Иван Великий сам помочь не сумел, но добился от польского короля обещания оказывать Стефану поддержку в защите «от всякого его неприятеля».

В XVII в. молдавский господарь Георгий Стефан установил добрососедские отношения с Богданом Хмельницким, надеясь тем самым укрепить свои позиции в борьбе с Турцией и крымским ханом. В марте 1656 г. он передал Алексею Михайловичу грамоту с пожеланием начать переговоры о переходе Молдавии в русское подданство: «Под нашу царского величества высокою руку тебя, Стефана-воеводу, владетеля Молдавские земли, со всею Молдавскою землею приняти вели». Стефан выдвинул ряд условий, как-то: сохранение власти местных государей, их право назначать местных чиновников и отказ Москвы от сбора в Молдавии дани, которую собирают турецкие власти.

29 июня того же года в специальной жалованной грамоте Алексей Михайлович сообщил господарю Стефану о согласии принять все условия перехода Молдавии в русское подданство. Митрополит Гедеон 7 июня 1656 г. принес Патриарху всея Руси Никону присягу на верность России от имени молдавского духовенства, господаря Георгия Стефана и жителей княжества.

Однако в 1658 г. турки низложили Георгия Стефана, и еще долгие годы территория современной Молдавии была местом сражений в многочисленных русско-турецких войнах.

Война, объявленная 9 ноября 1710 г. Турцией России, породила новые надежды у молдавского народа. Но еще накануне войны русский посол в Константинополе П. А. Толстой установил тайную связь с Д. Кантемиром, который обещал — после вступления на молдавский престол — в случае начала русско-турецкой войны стать союзником России.

Заняв господарский престол, Д. Кантемир, воспользовавшись официальным поручением великого визиря, посылает своих людей к Петру I. В конце декабря 1710 г. представители господаря Илья Абаза и Иван Миреску тайно встретились с царем в Киеве и передали ему предложения о заключении русско-молдавского договора.

В начале января к Петру I был послан капитан Прокопий, который от имени господаря обещал, «ежели пустится царь московский с войсками своими против турок, будет и он с ним заодно».

А уже в апреле 1711 г. к Петру I приехал специальный посланец Д. Кантемира, вистерник Стефан Лука, с предложением о заключении военно-политического союза между Молдавией и Россией против Порты. В ответ царь специальной грамотой-дипломом на имя Дмитрия Кантемира от 13 апреля 1711 г. подтвердил все пункты договора, присланного молдавским господарем через своего уполномоченного.

Договор, подписанный в Луцке, подтверждал восточную границу Молдовы по Днестру. В договоре предусматривалось, что «древним обычаем Молдовы вся государственная власть будет в руках господаря».

В договоре указывалось, что царь берет «под защищение» и господаря, и весь молдавский народ. Предусматривались также совместные действия Молдавии и России против Османской империи. Для этих целей Молдавия должна была выставить 10-тысячное войско. С освобождением от османского ига княжество избавлялось от уплаты дани и других поборов в пользу Порты, восстанавливались его границы, существовавшие до установления владычества султана. В дальнейшем Молдавия должна была находиться под покровительством России. Гарантировались территориальная целостность и невмешательство царского правительства во внутренние дела вассалов. В княжестве устанавливалось династическое правление рода Кантемиров. Если неблагоприятные обстоятельства заставят господаря покинуть свои владения, договор гарантировал ему проживание в России.

Заключив военно-политический союз с Молдавией, Петр I отдал фельдмаршалу Б. Шереметьеву приказ готовить армию к форсированию Днестра.

С вступлением русских войск на территорию Молдавии господарь обратился к населению страны с манифестом. Перечислив все бесчинства турецких завоевателей, правитель призвал народ «поспешить объединить наше оружие с его [царя] и всей нашей доблестью и всей нашей силой противостоять насилиям и нашествию варваров».

17 мая 1711 г. к молдавскому народу обратился Б. Шереметьев. Он призвал всех честных людей, желающих освободить свое отечество от турецкого владычества, взяться за оружие и вместе с русскими солдатами громить коварного врага.

В ответ на призыв русского командования, царское воззвание и господарский манифест со всех концов страны начали стекаться к Яссам и вступать в армию тысячи крестьян, ремесленников, служилых людей.

Но Прутский поход не привел к освобождению Молдавии от турецкого ига. Тяжелое положение русской армии, окруженной превосходящими силами врага, отсутствие запасов продовольствия и фуража заставило Петра I через вице-канцлера Шафирова предложить командующему османскими войсками визирю Махмету Балтаджи начать переговоры о мире.

Мирный договор был подписан 12 июля 1711 г. Он предусматривал уход русской армии из Молдавии. Вместе с нею за Днестр ушли и молдавские полки. Турции возвращались Азов и Таганрог, разрушались некоторые мелкие крепости.

Прутский поход 1711 г. положил начало совместным действиям России и Молдавии против Османской империи, укрепил ориентацию Молдавии на Россию.

Новым этапом в разрешении восточного вопроса стала очередная русско-турецкая война 1768–1774 гг., происходившая в правление Екатерины II.

Военно-стратегические планы России объективно совпадали с интересами населения княжества. Это учитывало правительство России. Оно обратилось к народам, порабощенным Турцией, с манифестом, призывая подняться на совместную борьбу против Порты.

Призыв поддержали не только бояре, но и крестьяне. К русской армии из Молдавии направлялись делегации от Церкви и боярства с просьбой спасти княжество от турок.

В1774 г. по Кючук-Кайнарджийскому мирному договору, совершенному между Россией и Османской империей в завершение первой турецкой войны Екатерины II, Молдавия попала под протекторат России, России отошли земли до Южного Буга.

В июле 1787 г. Порта потребовала возвращения Крыма, признания турецкого протектората над Грузией, прекращения покровительства России Дунайским княжествам, отзыва русских консулов. В августе султан объявил России войну. Таким образом было положено начало второй войне (1787–1791) Екатерины II с Османской империей.

В 1788 г. русские войска под командованием A. B. Суворова заняли все междуречье Днестра и Буга и эти земли стали управляться русской администрацией. В 1789 г. в районе Дубоссар находилась главная квартира главнокомандующего русской армией Потемкина.

По Ясскому мирному договору 1791 г., совершенному между Россией и Османской империей в завершение второй турецкой войны, русско-турецкая граница была установлена по реке Днестр, таким образом к России отошли земли между Бугом и Днестром. Русские власти построили ряд крепостей и укреплений: Новые Дубоссары, Григориополь, Овидиополь и Тирасполь. Образованный тогда же Тираспольский уезд вошел в состав Екатеринославского наместничества, а в 1796 г. в Новороссийскую губернию. Вплоть до 1917 г. Тираспольский уезд Управлялся по общероссийским законам.

В результате новой войны с Турцией 18 061 812 гг. в правление Александра I по Бухарестскому мирному договору (1812 г.)к России отошли земли между реками Днестр и Прут, которые получили название «Бессарабия». Этот район в XIX — начале XX вв. входил в состав Херсонской и Подольской губерний. Область на автономных началах включалась в состав Российской империи. Территория Бессарабии соответствует территории нынешней Республики Молдова без Приднестровья плюс небольшие участки территории Украины на правом берегу Днестра.

1 февраля 1813 г. было образовано Временное правительство Бессарабии по гражданскому управлению. Главой правительства и гражданским губернатором был назначен молдавский боярин Стурдза. В связи с вероятностью новой русско-турецкой войны управление в Бессарабской области, как пограничной, было разделено на военное и гражданское. Поэтому военные власти области были подчинены непосредственно главнокомандующему русской армией.

Александр I установил населению Бессарабской области налоговые льготы, освободил от рекрутской повинности. В 1815 г. здесь утвердили наместничество.

В апреле 1818 г. вступил в силу «Устав образования Бессарабской области 1818 г.». Он сохранял за Бессарабией автономные права.

Высшие исполнительно-распорядительные, судебные и отчасти законодательные функции принадлежали Верховному совету. Существовало областное правительство во главе с гражданским губернатором. Все решения правительство принимало большинством голосов. Делопроизводство велось на русском и молдавском языках. В судопроизводстве, богослужении и обучении также применялся молдавский язык. Местное дворянство было приравнено в правах к русскому.

Николай I посчитал необходимым уменьшить права Верховного совета, провести унификацию управления области с губерниями Европейской части России. В 1828 г. он утвердил «Учреждение для управления Бессарабской области». Верховный совет был преобразован в областной, который имел лишь совещательный голос при генерал-губернаторе, который стал председателем совета. Областное правительство было заменено правлением, подчинявшимся Правительствующему Сенату.

Новый закон фактически ликвидировал молдавскую автономию. В «Учреждении для управления Бессарабской области» подчеркивалось, что здесь действуют, за небольшим исключением, общеимперские законы. В то же время на Молдавию не распространялось крепостное право. Местное население было освобождено от рекрутской повинности.

В результате Крымской войны (1853–1856) и Парижского мирного договора (1856) русские границы были отодвинуты от Дуная и часть русской Бессарабии с устьем Дуная была присоединена к Молдавии. Россия лишалась предоставленного ей Кючук-Кайнарджийским миром 1774 г. протектората над Молдавией, и подтверждалась автономия Молдавии и Валахии в рамках Османской империи.

24 января 1859 г. княжества Молдавия и Валахия объединяются в Румынию. В1859 г. молдавские школы стали применять румынский алфавит на основе латинской графики. Молдавские школы и преподавание на молдавском языке были упразднены. Было отменено богослужение на молдавском языке.

В 1873 г. Бессарабская область была опять присоединена к России. В 1918 г. после оккупации Бессарабии румынскими войсками провозглашается ее воссоединение с «исторической родиной». Но территория Приднестровья остается за Россией.

В 1924 г. на территории Приднестровья, заселенной на две трети славянами, была образована Молдавская Автономная Социалистическая Республика (МАССР) в составе Украины. Столицей ее провозглашается старинный «украинский городок» Балта, но в 1929 г. центр автономии перенесли поближе к Молдавии — в Тирасполь. После возвращения Бессарабии СССР в 1940 г. на территории Бессарабии была создана Молдавская Советская Социалистическая Республика, а МАССР была упразднена как автономия. Большая часть ее была включена в состав новой Молдавской союзной республики, а южный и северный сектора Бессарабии (в том числе и выход Молдавии к Черному морю, и первая столица МАССР г. Балта) остаются в составе Советской Украины.

В1990 г. Верховный Совет Молдавской ССР установил новое название государства — Республика Молдова, была принята декларация о государственном суверенитете республики, вступил в силу закон о государственной принадлежности. Реакция национальных меньшинств на эти действия властей советской Молдавии не заставила себя ждать, т. к. исторически левобережье как Днестра, так и Прута являлось зоной смешанного расселения славян, молдаван и кочевых народов Северного Причерноморья. В 1990 г. гагаузы (небольшой тюркоязычный христианский народ, проживающий в районе г. Комрат) провозгласили свою собственную республику, независимую от Кишинева. 2 сентября 1990 г. была провозглашена и Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая Республика. В августе 1991 г. Молдавия провозгласила выход из состава СССР. Тогда же произошли первые столкновения между сформированной к тому времени приднестровской гвардией и молдавскими правительственными силовыми структурами. К марту 1992 г. противостояние между Кишиневом и Тирасполем переросло в вооруженный конфликт. В связи с постоянно ухудшающейся политической обстановкой 28 марта 1992 г. было объявлено чрезвычайное положение с президентским правлением. Конфликт удалось приостановить прежде всего благодаря российскому посредничеству. В соответствии с Соглашением между Российской Федерацией и Республикой Молдова о принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта от 21 июля 1992 г. удалось добиться полного прекращения боевых действий, разъединить противоборствующие стороны и создать между ними зону безопасности, куда введены воинские контингенты совместных миротворческих сил России, Молдавии и Приднестровья.

В настоящее время в Приднестровской республике сохраняется статус непризнанного государства, правительство и население направлено на сближение с Россией, но этого не может допустить республика Молдова, которая готова признать Приднестровье как автономную республику в составе Молдовы, но не на равносубъектных началах. Приднестровцы полагают, что близость к России — единственная надежная гарантия против их насильственной румынизации в составе единого молдавского, а скорее всего, как полагают в Тирасполе, румынского государства.

Документы

Жалованная грамота Царя Алексея Михайловича Молдавскому Господарю Георгию Стефану о согласии принять условия перехода Молдавии в русское подданство, предложенные послами митрополитом Гедеоном и боярином логофетом Григорием Нянулом^[17]

^{29 июня 1656 г.}

Божиею милостию Мы, Великий Государь-Царь и Великий князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец (п.т. — полный царский титул. — Ред.),^[18] объявляем Стефану, воеводе и владетелю Молдавской земли, Наше Царского Величества милостивое слово, что в нынешнем во 164-м году в мае месяце присылали к нам, Великому Государю, к Нашему Царскому Величеству, вы, Стефан воевода, посланников своих, Сучавского митрополита Гедеона да логофета второго Григория Ненула, бити челом, что вы, православные христиане,^[19] всей Молдавские земли всяких чинов люди, пребываете от иноверцев в великом утеснении, и гонении, и разорении, и чтоб Мы, Великий Государь Наше Царское Величество, вас пожаловали, велели для единой православной христианской веры и святых Божиих церквей тебя, Стефана воеводу, со всею Молдавскою землею приняти под Нашу Царского Величества высокую руку в вечное подданство. А вы Нам, Великому Государю, учнете служить верно, и где Наше государское повеленье будет, и вы на всякого Нашего Царского Величества неприятеля ходить и с Нашими Царского Величества ратными людьми начнете стоять заодно.

И Мы, Великий Государь Наше Царское Величество, по своему государскому милосердому обычаю, не помятуя ваших прежних досадительств и с неприятели Нашими, с польскими людьми соединения,^[20] пожаловали, велели тебя, Стефана воеводу, с Молдавскою землею принять под Нашу Царского Величества высокую руку в вечное подданство.

И тебе б, Стефану воеводе, быти под Нашею Царского Величества высокою рукою со всею Молдавскою землею навеки неотступно и Нам, Великому Государю Нашему Царскому Величеству, и сыну Нашего Царского Величества Царевичу и Великому князю Алексею Алексеевичу всея Великия и Малыя и Белыя Росии^[21] и наследником Нашим^[22] служити и всякого добра хотеть.^[23] А кто Нам, Великому Государю Нашему Царскому Величеству, учинится недруг, и того недруга людьми и казною не подмогали и совету с ним никакого не имели по Нашей Царского Величества воле.^[24] И где Наше Царского Величества повеленье будет, на которого неприятеля идти, и вам туды ходити и с Нашими Царского Величества ратными людьми на всякого неприятеля стоять сообщча безо всякой измены.

А что били челом Нам, Великому Государю Нашему Царскому Величеству, по твоему, Стефана воеводы, приказу посланники ваши, митрополит и логофет, и подали статьи. А в тех статьях написано, чтоб Нам, Великому Государю, пожаловать вас: чинов государства вашего применять и нарушать не велеть, а чтоб вам жить в том чину и чтись, как было в вашем государстве при прежних государях, которые были не под повелением турских салтанов. Да вы же будете должны по все годы до веку присылать к Нам, Великому Государю к Нашему Царскому Величеству, великие дары по Нашему Государскому достоинству, только б Нам, Великому Государю, дани с вас против того, как емлют турки, имать не велеть для того, чтоб вам в том по Нашей государской милости получить покой. А буде Божиим изволением, которой Государь Молдавские земли от сего света отойдет, и в вашей бы земле и в государстве иному Государю иного роду, опричь Вашего Государства, Госдарем не быть.

И Мы, Великий Государь Наше Царское Величество, тебя, Стефана воеводу, и всю Молдав-._: скую землю пожаловали, тем всем статьям велели быть во всем по вашему челобитью неотменно. И хотим вас держать в Нашем государском милостивом жалованье и в призренье, и вам бы на Нашу Царского Величества милость быть надежным.

Дана ся Наша Царского Величества жалованная грамота в Нашем царствующем граде Москве.

Лета от создания миру 7164-го июня 29-го дня.

^{ЦГАДА, ф. 68.}

^{Сношения России с Молдавией и Валахией, on. 1,1656 г., № 2, лл. 41–45 (отпуск).}

Грамота молдавских депутатов Императрице Екатерине II с просьбой о защите и покровительстве

^{10/21 декабря 1769 г.}

Всепресветлейшая и превысочайшая и Богом венчанная всеавгустейшая и самодержавнейшая Великая Государыня Императрица Екатерина Алексеевна всея России.

В. И. В. вседолжнейшее поклонение и рабское покорение всенижайше приносим.

Достойная памяти воистину и пресветлая наста иногда оное торжество великому в монархах равноапостольному первому благочестивому Царю Константину,^[25] который единым советом Божьего Промысла и благовестием небесного знамения Честного и Животворящего Креста Господня был вдохновен и вскрылен в преславной оной победе и для того с крепкою верою ополчился над мучителем христианским Максентием^[26] злочестивого и над всеми пресильнейшими гонителями рода христианского, в то время, когда оны христохулительные мучители окрововавлили воду и сушу излиянием мученической крови, которую без всякого милосердия излияли, и чрез бурю сильных ветров христианского изгнания, и чрез лютое их мучительство совсем возмутив оставшихся тогда малейшего числа Христа последователей, православных христиан, которые от страха и трепета взыскивали себе прибежище и пресладкой тишины в обителях неукротимых зверей и ядовитых пресмыкающихся змиев, в пустынях и пропастях земляных. Великий оный монарх, посланный от Бога, стал пред оными мучителями, и не жалобы гордыню оных беззаконных врагов, чрез непобедимое оружие креста и вовсе сокрушил злочестивое их суровство и предал их прелютой смерти. И престала честь идольская, процвете христианская вера, посрамление и сокрушение злочестивых, и тако воспоследовала всем христианам великая радость, и хотя все оное совершенство, непременно, было чрез божественное и праведное его милосердие, а к тому же и чрез особливое счастье оного благочестивого монарха. Однако же сии, что ныне удостоились очи наши видети преславнейше видется быть для того, что суть превосходительнейшие и совершеннейшие и высшим счастьем В. И. В. украшены, потому что чрез оных предовольно и без всякого сомнения и явно показалась вся непобедимая сила оного же Всесильного Бога купно и слава и героической души В. И. В., которое воистину что есть ограждена всяким благочестием и пресветлой премудростью, подражательной премудрости Соломоновой, понеже что всех оных претяжких и темных облаков, которые из всех кругов от(т)оманских над пребедной землей Молдавского княжества прелютых и кровавлевых дождей и чрез бури их яже на нас весьма и все вострепетали были и так ужасались было, что уже ожидали от них и конечной погибели. И оскорым В. И. В. милосердием и защищением внезапно все разорились, и все те, что чрез их суровство и лютовство всегда нас устрашали, и хулной гордостью похвалялись, чтобы вовсе поглотить вся исполнение верных (пред коими мы все были яко овцы готовы на заколение, прешелствуя от места до места чрез долгое время и повсюду скрываясь с великим страхом и трепетом), Божьим судом сами поглощены лютою и прегорькой смертью, ибо во время преславной победы крестоносной армии В. И. В. они сами столь вострепетали и ужасались, что и самые воды нистровские^[27] и дунайские показывалися им аки некоторую преизрядную и прекрасную пучину, и которые из них избавились от оружейного огня, то вместо того глубину и дно оных великих рек измерили, и тако было в снедь птицам небесным и водным рыбам и те, что превозносились были до небеса, праведным судом Божьим даже до ада снидоша обратися болезнь их на главах их, и неправда их на версех их, и уже заходило от очей наших лунная слава и возсия светлость звездей В. И. В. А потом возсия светлость пресладкого и превожделенного дня сиречь день спасения нашего, понеже милосердие Божье не презрит слезное наше воздыхание, но своим человеколюбием наказуя, наказал нас яко же бысть праведного его хотения но ниже постави нас до конца погибнути смертью, и услыша с высоты болезненные наши молитвы, и хотя мы прежде сего посеяли в слезах, обаче ныне с радостью пожинаем, а все сии сделались чрез благое счастье и скорое защищение В. И. В. И мы нижайшие предовольно чувствуем и видели превысочайшую и монаршескую В. И. В. прещедрую и матернюю милость, купно и величие всех благодеяний В. И. В. к нам милосердия, того ради немолчными гласами поем и хвалим, и благодарим Святую и Единосущную и Неразрывную Троицу, ибо с великим милосердием призря на нас, утверждая благочестивое и автократическое монаршее Ваше сердце на избавление наше единоверных из работы агарянского ига, и яко верноподданные рабы В. И. В. всенижайшее и всеподданнейшее наше принесем благодарение, и по всегдашней нашей должности со многим смирением молитвы воссылаем живущему на небесех Богу Саваофу, в первых я, смиренный Гавриил, митрополит Молдавский, купно с во Христе братией моей боголюбивыми епископами и со всем духовным чином, купно же и со всеми подданными же и рабы В. И. В. собранные политическое молдавские бояре и обще со всеми здешними христианами оумиленными сердцами молим Всещедрого Бога, да дарует В. И. В. купно и освещенной отрасле В. И. В. превозлюбленному сыну и наследнику благоверному Государю-Цесаревичу и Великому князю Павлу Петровичу^[28] и всецелобытное здравие и да возвеличит автократорическое Величество Ваше, и да вознесет бо от силы в силу, и да умножит присно пребывательно и нерушимо дражайшее здравие В. И. В. при всерадостнейшей и пресветлейшей жизни в должайшие лета со всегдашней победой и самодержавством и при всесовершеннейшей победой над всеми сопротивными варварами, которые от неоустрашимых и прехрабрых В. И. В. воинов да вострепещутся и устрашатся, и даже до последней части да сокрушатся под ногами В. И. В. А христолюбивая армия В. И. В. во время ополченных браней и всегда да поспешат во всяком благом поспешении без всякого препятствия, с твердостью душевной, с храбростью мужественной, с надлежащим целомудрием и всепреславной победой, и да будет сохранена и покровенна высокой его божественной десницей, без всякого урона. Мы, все жители молдавские, весь духовный и мирской чин, с великой радостью и со всенижайшим смирением выбрали из нашего духовного чина боголюбивого епископа Кушского […] Иннокентия и Петропавловского-Солковского монастыря архимандрита Варфоломея, да Благовещенского-Молдовицкого монастыря игумена Венедикта, а из молдавских благородных бояр г-на Лупула Балша, бывшего великого логофета,^[29] да г-на Иоанна Палладия, бывшего великого логофета, да г-на Анакакия, бывшего великого спатаря,^[30] которых из общего совета посылали к В. И. В. и всеподданнейше В. И. В. просим, да будут приняты с высокой монаршеской кротостью и милосердием, чрез которых яко тии, что уже довольно познали высочайшую В. И. В. милость и благодеяние и яко верноподданные рабы В. И. В. всеподданнейшее наше принесем благодарение и покорение, со всяким нашим благоволением и со повиновением ко всяким В. И. В. повелениям, и в верности подданства нашего с клятвенным обещанием и обещаемся во имя Живого Бога, Нелицемерного Судьи, в том, что в сем повелении В. И. В. будем покорены, и даже до последней капли крови нашей все поведенное нам от В. И. В. без всякого нарушения будем сохранять и поведенное исполнять. И того ради и паки от всего усердия нашего все припадаем под стопы В. И. В., всесмиреннейше и из глубины душ наших просим, яко да всегда будем под высоким защищением и покровом В. И. В., и да будем осенены монаршеской кротостью и охранены непобедимым оружием В. И. В. Господом Богом дарованная и Богом венчанная всемилостивая Государыня Императрица и премилосердная обладательница наша! Не остави нас, единоверных и верноподданных В. И. В., не остави нас в жесточайшее и лютое поругание злочестивых и христианоненавидцев и иноплеменников, но осени нас всесильной десницей В. И. В., покрой нас всесильным и непобедимым покровом и защищением В. И. В., огради нас автократорическим и непобедимым оружием В. И. В., да всегда поживем в тишине и в покое, под высоким В. И. В. самодержавством, в чем и все благонадежны есмы.

^{1769 г. декабря 10-го.}

В. И. В. всенижайшие и всеусердные богомольцы и всеподданнейшие рабы.

^{АВПР, ф. Сношения России с Молдавией и Валахией, оп. 68/2, 1770, д. 1, лл. 29–30 (подлинник), 1769 г., д. 2, лл. 3–6 (перевод).}

Прошение знатного молдавского боярства и духовенства Императору Александру I об оказании помощи и о защите от турецкого гнета

24 января 1802 г.^[31]

Все мы, пребывающие в Молдавии от несносного ига бесчисленных налогов притеснении, и обыде доведены до крайнего разорения и находимся в великом несчастии. Не имея же другого защитника, паки прибегаем к В. И. В., слезно прося: дабы высочайшей милостью нас и ныне не оставить, но щедротами и высоким своим покровом защитить и спасти несчастную землю нашу по данным нам толико кратно государственным обещаниям.

Известно В. И. В., что мы всегда и при всяких случаях были верны и усердно служили Всероссийской империи; что в четырех военных предприятиях, в несчастной земле нашей бывших, мы не щадили ни имения, ни жизнь, но со всевозможным усердием и ревностью всеми мерами старались помочь победоносному оружию В. И. В., твердо надеясь получить плод трудов наших, то есть по высочайшим обещаниям свободу от настоящего тяжкого ига.

А как по неизвестным нам причинам не могли получить желаемого, то в разные времена и многажды в рассуждении слезного нашего состояния, всяких притеснений и всегдашнего грабительства, коими несчастная земля наша разорялась и по днесь разоряется, дерзнули мы нижайшими просьбами трудить В. И. В., утешая себя и надеясь на высочайшее заступление, которого по щедротам блаженной и вечно достойной памяти Императрицы Екатерины, бабки вашей, были удостоены при заключении мира в Кайнардже, потом в Айналикаваке и, наконец, в Яссах^[32] с жалованными грамотами, по которым от пребывающих при Оттоманской Порте министров В. И. В. до последней войны мы были защищаемы.

Со времен же последнего и в Яссах заключенного мира до днесь ни малейшая статья того трактата не сохранена. Но паче прежнего все оны постановления нарушены и уничтожены. Зло же день ото дня умножается и возобновляется, и отечество наше от горести и притеснения погибает без малейшего утешения, изнемогая под бременем неограниченных податей, налогов и казенных работ, чем силы наши совершенно истощились. Как о том в разные времена, не имея способов лично пасть к высочайшим стопам В. И. В. и представить крайние свои нужды, письменно доносили В. И. В. подробно обо всех обстоятельствах, не имея другого способа освободиться от толиких зол, низвергших нас в бездну разорения и слезного состояния. Ибо кроме умноженных после мира в пять крат податей наложены еще другие новые, всякого рода пшеницу, рождающуюся на нашей земле, отымают с насилием и отправляют в Константинополь и в другие крепости, поборы баранами, коровьим маслом, дровами и другими подобными произведениями, кроме повозок, которые для крепостных работ мы поставлять принуждаемся, суть налоги сверх определенных податей и которые совершенно изнуряют нас. Вседневно из крепостей сюда приходят турки и, насилием отнимая имения, убивают поселян наших. Другие же, под предлогом торга поселившись по двадцати и тридцати человек в торговых местах наших, намерены со временем веру нашу и промыслы уничтожить, каковое предприятие для наших земель есть вредное. Господари почти через два года сменяются, и сия смена для нас весьма разорительна, ибо всякая из них более двух миллионов пиастров стоит нам. Каждый новый господарь привозит с собой множество греков из Константинополя, не знающих обхождения и силы дел наших, коих определяет он по всем местам и управам, оставляя почти всех здешних помещиков без должности, от чего происходит всеобщее и бессовестное грабительство. По сим вышеписаным обстоятельствам мы паки прибегаем к высокомонаршим щедротам В. И. В., с слезной просьбой избрать средство, какое вы, Государь, за благо рассудите, защитить нас, бедных и несчастных, и освободить бедствующую Молдавию от несносного ига сего. Ибо во всех наших горестях и притеснениях уповаем только на высочайшие щедроты и милость В. И. В.

И сие да будет известно, что из сих нами В. И. В. представленных обстоятельств буде откроется что-либо наималейшее, то жизнь наша повержена будет опасности.

Того ради всенижайше просим, дабы сия наша просьба была в тайне. И как Всемогущий Бог внушит В. И. В. управить дело сие и нас, бедных и несчастных, высоким своим покровительством защитить и освободить, а здешний православный народ удостоить причастия той радости и благополучия, какими пресветлая Россия пользуется, да воспомнить ныне царствующего паче Великого Александра вовеки.

<…>

^{АВПР, ф. СПб.}

^{Главный архив, 1–9, оп. 8,1801–1802, д. 4, лл. 157–158 (подлинник), лл. 159–162 (перевод).}

Нота^[33] российского посланника в Константинополе B. C. Томары турецкому правительству об управлении Молдавией и Валахией

^{21 июля/21августа 1802 г.}

Нижеподписавшийся, чрезвычайный посланник и полномочный министр Е. В. Императора Всероссийского, получил от Е. И. В. новые повеления относительно Валахии и Молдавии.

Предписывая нижеподписавшемуся быстрое и точное выполнение своих прежних приказов, он более подробно останавливается на жалобах бояр этих двух провинций.

Прежние распоряжения, данные нижеподписавшемуся, известны Блистательной Порте и отражены в ноте, которую он ей передал 4(16) июля 1802 г. Е. И. В., требуя в них установления семилетнего срока правления в княжествах, руководствовался примерами и опытом прошлого.

Валахией более семи лет правил князь Александр Ипсиланти, а Молдавией около шести лет — князь Константин Мурузи. В эти годы благосостояние и процветание этих двух провинций было выше, чем когда-либо. Здесь не следует искать иной причины, кроме долгого правления этих двух господарей.

Однако сенед 1198 (1783) г.,^[34] устанавливающий, что они могут быть смещены только в случае доказанного правонарушения, в то время еще не существовал; и поскольку ныне Е. И. В. не требует более длительного срока, чем те, которые наблюдались в практике до появления сего акта, он полагает, что это удовлетворит Блистательную Порту, тем более что условие о несменяемости создаст для нее досадные неудобства, если в будущем оно будет соблюдаться не лучше, чем в прошлом.

Поэтому Е. И. В., желая надежно оградить себя от неприятных споров с Блистательной Портой по поводу более или менее длительного правления в княжествах, настаивает на окончательном установлении семилетнего срока, за исключением случаев установленного правонарушения.

Тем не менее, если Блистательной Порте будет угодно, она может отдавать предпочтение принципу постоянства, установленному сенедом.

Но коль скоро опыт доказывает, что и в том и в другом случае возможны злоупотребления выражением правонарушения и что оно в то же время должно быть доказано, Е. И. В. требует также, чтобы в случае такого правонарушения об этом уведомили его посланника, прежде чем смещать князя, дабы правонарушение было проверено с той и с другой стороны и тем самым доказано, что оно таковым является.

Кайнарджийским и Ясским договорами Валахия и Молдавия были освобождены от дани на двухлетний срок, чтобы облегчить их участь после бедствий, перенесенных ими во время войны. Между тем общеизвестно, что тогда эти провинции не испытывали таких ужасающих невзгод, какие обрушились на Валахию в последние несколько лет.

Посему Е. И. В. полагает, что при данных обстоятельствах эта провинция менее всего пользуется благами освобождения от налогов на два года, считая со дня вывода войск из страны.

Поскольку Валахия вследствие своего положения подвергается опустошениям и грабежам со стороны Дуная, издавна в ней было принято содержать национальную милицию. Со времен Кайнарджийского мира господари упразднили ее, и, таким образом, когда стране приходится противостоять силе силой, она вынуждена либо призывать османские войска, либо наспех собирать ополчение из самых разных людей, а в том и в другом случае страна терпит значительный урон. Посему Е. И. В. по настояниям бояр требует, чтобы Блистательная Порта обязала господарей Валахии восстановить эту милицию в том виде, в каком она существовала прежде.

Господари, направляющиеся отсюда править в обеих провинциях, приводят с собой множество лиц, которым они раздают руководящие посты. Это злоупотребление противоречит законам страны и влечет за собой тысячу отрицательных последствий, поскольку эти иностранцы не знают традиций, обычаев, а часто даже и языка страны. Е. И. В. настаивает, чтобы эти места распределялись, как прежде, среди местных бояр и чтобы князья могли давать грекам из своей свиты лишь должности, связанные со службой при дворе или при своей особе.

Е. И. В. известно, что вопреки вышеупомянутому сенеду означенные провинции не только подвергаются тем самым реквизициям, которые отменяет этот сенед, но они даже стали еще тяжелее, и народы все больше стонут под бременем новых обложений. Поэтому он требует, чтобы любые новые налоги, подати, денежные или натуральные реквизиции, введенные со времени последнего сенеда, были отменены.

Согласно давнему обычаю, хатти-шерифы и фирманы публично зачитывались в Диване и их содержание совместно осуждалось, затем эти документы сохранялись в архивах княжества. Ныне каждый князь увозит их с собой. Даже изданного в 1775 г. хатти-шерифа, где указаны привилегии, данные Валахии, и императорских сенедов, касающихся границ, уже нет в стране. Е. И. В. требует восстановления вышеупомянутого обычая, возобновления указанных хатти-шерифов и императорских сенедов и, по рассмотрении и урегулировании границ Валахии, возвращения ей узурпированных владений со стороны Браилы, Джурджу, Куле и за Олтой, которые до сих пор не были возвращены ей из-за отсутствия упомянутых императорских сенедов. Е. И. В. требует также возвращения Молдавии тех местностей, на узурпацию которых она может пожаловаться. Наконец, Е. И. В. требует, чтобы Блистательная Порта, возобновив оба фирмана с хатти-шерифом, изданные в 1188 (1773) г., и сенед 1198 (1783) г., включила в них все требования, изложенные в настоящей ноте, и предписала полное и неукоснительное выполнение их.

Е. И. В. не сомневается, что Блистательная Порта увидит в этих требованиях, основанных на справедливости, гуманности и договорах, его постоянное и искреннее желание избегать любого повода для разногласий между двумя дворами и совместно с е. в. султаном способствовать благополучию обеих провинций, которые во всех отношениях представляют интерес для Османской империи и к участи которых Е. И. В. не может и не должен быть равнодушен.

Подпись: В. Томара

^{АВПР, ф. Канцелярия, оп. 468, д. 2222, лл. 252–255 (перевод, копия).}

^{Опубл. ВПР. — Т. I. — С. 250–254.}

Нота турецкого правительства российскому посланнику в Константинополе B. C. Томаре об управлении Молдавией и Валахией

^{24 сентября 1802 г.}

Известно, что в течение некоторого времени имели место злоупотребления и искажения некоторых условий, ранее включенных в скрепленный хатти-шерифом и изданный в 1188 (1773) г. высший фирман, касающийся урегулирования в провинциях Валахии и Молдавии, равно как в другой фирман, также скрепленный хатти-шерифом и изданный в 1206 (1794) г. в возобновление того фирмана, который был составлен на основании сенеда, выпущенного в 1198 (1783) г., и поскольку договоры, существующие между Блистательной Портой и российским двором, дают ему право и справедливое желание вмешаться в пользу вышеупомянутых провинций, дружественный нам высочайший посланник России при Блистательной Порте по повелению своего двора заявил нотой, что для улучшения выполнения указанных условий требуется добавить к ним несколько новых.

В связи с этим состоялось несколько дружественных сношений с вышеозначенным дружественным нам посланником относительно того, что надлежит сделать, предмет был подробно обсужден на конференции, и в соответствии с результатом обсуждения и согласования было издано два фирмана, скрепленных хатти-шерифом: один для Валахии, а другой — для Молдавии; в них подтверждаются прежние условия, включенные в два фирмана, которые были выданы в означенное время указанным провинциям, а также содержатся некоторые новые положения, присовокупленные к прежним.

Поскольку упомянутые провинции являются как бы житницами сей высокой империи, несомненно, что благополучие их жителей заслуживает интереса и заботы со стороны Е. В. Поэтому Блистательная Порта обещает, что все старые и новые положения, включенные в вышеназванные фирманы, будут отныне точно выполняться; никому не будет дозволено нарушать их, и она будет чрезвычайно внимательно и строго следить за тем, чтобы они всегда служили образцом. Дабы вышеупомянутый дружественный нам посланник засвидетельствовал это обещание российскому двору, ближайшему другу Блистательной Порты, был составлен и официально вручен в совокупности с копиями двух означенных фирманов настоящий высший такрир.

4-го джемазиул-агира 1217 г.

(24 сентября 1802 г.) от имени Махмуда Рейса, главы Кьятилов.

^{АВПР, ф. Канцелярия, оп. 468, д. 2222, лл. 342–344 (подлинник).}

ПРИСОЕДИНЕНИЕ ПРИБАЛТИКИ

Литва

Великое Княжество Литовское

Великое княжество Литовское (полное название Великое княжество Литовское, Русское и Жамойтское) — государство, существовавшее с конца XII — первой половины XIII вв. по 1795 г. на территории современных Литвы, Белоруссии (до 1793 г.) и Украины (до 1569 г.).

С 1386 г. находилось в персональной (личной), с 1569 г. — в сеймовой унии с Польшей. Прекратило существование после третьего раздела Речи Посполитой (Польско-Литовского государства) в 1795 г. Основная часть княжества была присоединена к Российской империи.

Большинство населения Великого княжества Литовского были православного (предки современных белорусов и украинцев) исповедания, однако политическая власть находилась в руках литовской знати. Языком официальных документов был старобелорусский (западнорусский, русинский) язык (например, Литовская метрика, статут Великого княжества), в контактах с западными странами — латинский язык, а с XVII в. возобладал польский язык.

В XIV–XV вв. Великое княжество Литовское — соперник Московской Руси в борьбе за господство в Восточной Европе.

Возникновение государства

Ядром государства была первичная Литовская земля, находившаяся на территории акштайтов (культура восточнолитовских курганов). Со времени правления Гедимина учреждена первая столица государства — Вильнюс (Вильно, Литва, город известен с 1323 г.). Название государства окончательно устоялось в 20-х гг. XV в. С середины XIII в. — первой половины XIV вв. охватывало также и белорусские земли, а в 1363–1569 гг. — и большую часть украинских. По общепринятой в литовской историографии версии считается, что государство было основано князем Миндовгом около 1240 г. Домен Миндовга располагался к югу от владений Довспрунга, которые находились между Неманом и Вилией.

По другой версии, государство возникло на основе белорусского Новогрудского княжества, куда в середине XIII в. на княжение был приглашен литовский князь Миндовг (умер в 1263 г.) вместе со своей дружиной. Именно Новогрудок стал первой столицей государства; языческие литовские племена тогда не имели собственных городов.

Консолидация первоначально разрозненных княжеств проходила на фоне сопротивления крестоносцам Тевтонского ордена в Прибалтике. Одновременно шла экспансия в юго-западном и юго-восточном направлении, в ходе которой Миндовг отобрал у Галицко-Волынского княжества земли по Неману.

При князе Гедимине (правил в 1316–1341 гг.) Великое княжество Литовское значительно укрепилось экономически и политически.

Расцвет: правление Олъгерда

При Ольгерде (правил в 1345–1377 гг.) княжество фактически стало доминирующей державой в регионе. Особенно позиции государства укрепились после того, как в 1362 г. Ольгерд разбил татар в битве при Синих водах. Во время его правления в состав государства входили большая часть нынешней Литвы, Белоруссии, Украины и Смоленской области. Таким образом, земли княжества простирались от Балтики до Причерноморских степей, восточная граница проходила примерно между современными Смоленской и Московской областями.

Для всех жителей западной Руси Литва стала естественным центром сопротивления традиционным противникам — Орде и крестоносцам. Кроме того, в Великом княжестве Литовском в середине XIV в. численно преобладало православное население, с которыми язычники-литовцы уживались довольно мирно, а иногда случавшиеся волнения быстро подавлялись.

Литовские князья намеревались занять и русский великокняжеский престол. В 13 681 372 гг. Ольгерд, будучи женатым на сестре великого князя тверского Михаила, поддержал Тверь в ее соперничестве с Москвой. Литовские войска подступили к Москве, но в это время на западных рубежах Ольгерд воевал с крестоносцами, а потому не мог долго осаждать город. Крестоносцы, в отличие от призрачных надежд на все русские земли, виделись Ольгерду более серьезной угрозой, и в 1372 г. он, уже подступив к Москве, развязал себе руки, неожиданно предложив Дмитрию Донскому «вечный мир».

Ягайло и Витовт

Отношения с русскими землями осложнились, когда великий князь Ягайло (правил в 1377–1434 гг.) заключил в 1385 г. личную унию с Польшей (т. н. Кревская уния). Ягайло принял католичество с именем Владислава и женился на наследнице польского престола Ядвиге, став одновременно королем Польского королевства и великим князем Литовским. Католичество было объявлено государственной религией Великого княжества Литовского. Уния помогла обезопасить западные рубежи княжества, но рознь между жителями Короны (так часто называли Польское королевство) и литовского княжества оставалась непреодоленной.

Но двоюродный брат Ягайло Витовт не подчинился унии и возглавил борьбу за независимость Польши. Он заключил союз с Московским княжеством, выдав свою дочь замуж за московского великого князя Василия Дмитриевича. В 1392 г. Витовту удалось добиться формальной независимости: он стал наместником Ягайла в Великом княжестве Литовском.

В это время на западе польско-литовское государство вело жестокую борьбу с Тевтонским орденом. Мир на восточных рубежах во многом способствовал тому, что в 1410 г. соединенные войска Королевства Польского и Великого княжества Литовского нанесли сокрушительное поражение ордену в Грюнвальдской битве (битва при Танненберге). Грюнвальдская битва привела к усилению позиций Великого княжества Литовского. В 1413 г. была заключена новая, Городельская, уния, согласно которой закреплялась независимость Великого княжества Литовского.

Витовт попытался вмешаться в московские дела в 1427 г., когда в Москве началась династическая распря, получившая название «Шемякина смута». Опираясь на то, что великая княгиня московская вместе с сыном, людьми и землями сама отдалась ему под защиту, Витовт надеялся занять престол короля Литвы и Руси. Оставалось только признать этот новый статус Польше, но Ягайло и Королевству Польскому, стремившемуся расширить своё влияние на восточного соседа, это было совершенно не выгодно. По легенде, корону Витовта остановили на территории Польши, и Ягайло лично разрубил ее мечом.

Это была последняя попытка утверждения Великого княжества Литовского в качестве независимой державы. Решительное насаждение католической веры и расширение влияния поляков, хотя и способствовало подъему хозяйства, культуры и науки, вместе с тем крепко привязывало страну к более развитой католической Польше, а система привилегий, дарованных католической шляхте, разрывала внутреннее единство страны. Массовым стал переход православного дворянства в католичество, его полонизация. Тем не менее низшие слои населения, будучи православными, больше ориентировались на Русь.

Закат, княжества

После смерти Витовта в 1430 г. началась борьба за великое княжение между Свидригайлом Ольгердовичем, младшим братом Ягайлы, и Сигизмундом Кейстутовичем, братом Витовта. Первый опирался на поддержку русских князей и бояр, а последний — на поддержку литовских панов. Сигизмунд победил, но в 1440 г. был убит заговорщиками. Преемником ему литовские паны выбрали Казимира «Ягеллончика» (14 401 492). В 1445 г. после гибели Ягайло-Владислава поляки выбрали Казимира своим королем.

В 1449 г. король польский и великий князь литовский Казимир заключил с московским великим князем Василием II мирный договор, который действовал до 80-х гг. XV в., когда на службу к московскому великому князю стали переходить православные князья.

В начале XVI в. началась новая война Великого княжества Литовского с Московским государством. Она продолжалась несколько лет; в итоге к Москве отошли так называемые Северские княжества и Смоленск, а Литва была значительно ослаблена. В 1569 г. по Люблинской унии она вынуждена была объединиться с Польшей в федеративное государство — Речь Посполитую, в котором Великое княжество Литовское становилось лишь весьма ограниченной автономией.

Литва в составе Речи Посполитой

Воспользовавшись тяжелым положением Литвы во время Ливонской войны, польская шляхта добилась от литовских панов в 1569 г. на сейме в Люблине согласия на новый унитарный договор (Люблинскую унию), по которому Польша и Литва образовали одно государство — Речь Посполитую («республику»), в которой им обеспечивалась главенствующая роль. Глава Речи Посполитой подлежал избранию шляхтой обеих частей государства и должен был считаться одновременно королём польским и великим князем литовским. Каждое из объединившихся государств — Литва (княжество) и Польша (Корона) сохраняли свою внутреннюю автономию: отдельную администрацию, суд, бюджет и войско.

Речь Посполитая была многонациональным государством, в котором господство принадлежало польским и литовским феодалам. Быстрая полонизация верхушки власти в Литве, на Украине и в Белоруссии и проникновение на Украину и в Белоруссию польских землевладельцев привели к тому, что в восточных областях государства осложнились внутренние отношения, обостренные национальными и религиозными противоречиями. Крестьяне и горожане Украины и Белоруссии, несмотря на ополяченную верхушку, были близки русскому народу во многом благодаря религии. Чтобы укрепить свою власть, польские феодалы решили оторвать церковь Украины и Белоруссии от православия и связать её с католичеством. В 1856 г. была провозглашена Брестская уния, согласно которой католическая церковь разрешала восточный обряд богослужения. Правительство Речи Посполитой объявило единственно законной церковь униатскую, а православная церковь оказалась всячески притесняема.

Польская верхушка стремилась добиться безоговорочного подчинения Великого княжества Литовского своей власти. Однако осуществить это полностью они не смогли. Несмотря на общий с Польшей сейм и наличие единого короля, княжество Литовское сохраняло свою администрацию. Оно имело особого гетмана, командовавшего войском, канцлера и казначея; население подчинялось своим особым законам и судилось своим судом. Но княжество Литовское являлось составной частью Речи Посполитой, и его судьбы были тесно сплетены с судьбами этого государства.

Во второй половине XVII в. Литва подверглась шведскому нашествию, а в начале XVIII в., в период Северной войны, Литву снова разоряли контрибуции и грабежи войск, действовавших на ее территории. Положение Литвы в этот период осложнялось борьбой литовских магнатов против королевской власти, причем каждая магнатская группировка стремилась к полной самостоятельности. В этой борьбе магнаты пользовались как подкупом отдельных шляхтичей, с помощью которых они срывали сеймики, так и террором. Таким путем в конце XVII в. Сапеги добились в Литве господствующего положения, но в начале следующего столетия другие магнаты выступили против их диктатуры. Магнатские усобицы снова возобновились в то самое время, когда страну разоряли шведские войска и когда народ, ободренный успехами русской армии под Полтавой, решительно выступил против захватчиков.

Положение Литвы в это время было очень тяжелым. Города и села были разорены. Население в результате военных бедствий и эпидемии чумы сократилось почти наполовину. Ограбленные крестьяне часто уже не могли восстановить свое хозяйство. Многие из них погибали или уходили на чужбину искать лучшей доли.

Разорение коснулось и литовских феодалов. Значительное число фольварков было разрушено, села опустошены. Восстанавливая свое хозяйство, паны пытались прибегать к средствам принуждения по отношению к крестьянам, но такие меры вызывали сопротивление. Бегство крестьян из поместий приобрело массовый характер. Об этом свидетельствуют законы против беглых 1712, 1717 и 1718 гг. Крестьяне боролись против феодалов не только путем бегства и повседневного пассивного сопротивления, но и путем восстаний. Известны вооруженные выступления крестьян в 1701 г. в Шауляйской экономии, восстание 1707 г. в Жемайтии, восстание деревни Скуодас в 1711 г. Феодалы жестоко расправлялись с участниками этих разрозненных выступлений. Вместе с тем, заботясь о хозяйственном восстановлении своих фольварков, феодалы нередко заменяли барщину чиншевой^[35] системой; такая замена была выгодна феодалам: она повышала производительность труда, не требовала вклада денежных сумм в хозяйство, сокращала расходы на поместную администрацию. Несколько улучшалось и положение крестьян, так как взимаемый с крестьян чинш был, как правило, умеренным; помимо того, крестьяне получали некоторые льготы и освобождались от придирчивого надзора пана или его управляющего.

Однако правовое положение крестьян при чиншевой системе не изменилось.

Процесс перевода крестьян на чинш шел неравномерно. Более широко он охватил королевские поместья, расположенные главным образом в северо-западной части Литвы, и в меньшей степени коснулся крестьян частновладельческих имений. По мере укрепления крестьянского хозяйства к середине XVIII в. снова начинает расти барщина. Распространение денежной ренты в Литве было временным явлением; оно не подорвало феодально-крепостнической системы.

В городах в это время обостряется борьба плебейских масс и ремесленников против злоупотреблений городского патрициата. Особенно острые формы приняла эта борьба в Вильнюсе в 1712 и 1720 гг.

Первый раздел Речи Посполитой^[36]

Царская Россия в течение долгого времени выступала против раздела и ликвидации Речи Посполитой, которая находилась под ее влиянием. Однако императрица Екатерина II видела угрозу этому влиянию в начавшемся в Польше движении за реформы. Стремясь оказать давление на правящие круги Речи Посполитой, царское правительство использовало в качестве предлога так называемый диссидентский вопрос, т. е. вопрос об угнетенном положении в Польше украинского и белорусского населения, исповедующего Православие. Екатерина II в 60–70-х гг. предъявила Польше требование об уравнении православных и других диссидентов в правах с католиками.

Политика царского правительства в отношении Речи Посполитой вызывала раздражение в правящих кругах Пруссии и Австрии, которые стремились уничтожить русское влияние в Речи Посполитой и добиться согласия Екатерины II на раздел Польши.

Австрия при молчаливой поддержке прусского двора шантажировала царское правительство угрозой заключения союза с Турцией. Впоследствии к этому приему прибегла также и Пруссия. Австрия и Пруссия воспользовались в свою очередь диссидентским вопросом, стараясь всеми способами усилить антирусские настроения в Речи Посполитой. Австрийский двор открыто выступал в роли защитника католицизма и поддерживал противников уравнения в правах православных с католиками. Прусский король давал своим представителям в Польше тайные инструкции противодействовать русскому влиянию.

Надеясь на поддержку со стороны Пруссии и Австрии, правящие круги Речи Посполитой стали на путь открытого сопротивления царскому правительству. Сейм 1766 г. выступил против уравнения в правах католиков и диссидентов. После окончания сейма русское правительство предложило Чарторыским решить вопрос о диссидентах, а также заключить оборонительно-наступательный союз с Россией. Получив отказ, правительство Екатерины II оказало давление на созванный осенью 1767 г. сейм.

Оно добилось решения об уравнении в гражданских правах католиков и диссидентов и отмены почти всех проведенных в 1764 г. реформ. Россия брала на себя гарантию сохранения вольной элекции (избрания) королей, «либерум вето» и всех шляхетских привилегий, признавая их «кардинальными правами» Речи Посполитой.

Против этих решений выступила организованная в феврале 1768 г. в Баре (Украина) конфедерация. Барская конфедерация была весьма пестрой по своему составу. К ней примкнули, помимо ярых клерикалов и вообще консервативных элементов, еще и патриотические круги шляхты, недовольные вмешательством России во внутренние дела Польши и ставшие ее противниками. Конфедерация провозгласила отмену равноправия диссидентов и католиков и начала борьбу против других постановлений сейма 1767 г. Царское правительство направило в Польшу военные силы, которые совместно с войсками Станислава Августа летом 1768 г. разгромили конфедератов.

Войска Барской конфедерации притесняли население, что послужило толчком к ряду крестьянских восстаний. В мае 1768 г. поднялось на борьбу украинское крестьянство, видевшее в организаторах Барской конфедерации своих давнишних угнетателей. Требование крестьян восстановить Православную Церковь являлось лишь религиозным выражением антифеодального и национально-освободительного движения.

Еще в 1767 г. в селе Торчин появился манифест, который распространялся на польском и украинском языках. Манифест призывал польское и украинское крестьянство к совместной борьбе против общего врага — магнатов и шляхты. Крестьянское движение 1768 г. охватило значительную территорию Правобережной Украины. Отряды восставших, возглавляемые Зализняком, Шило, Бондаренко, Гонтой, заняли Звенигородку, Умань и другие укрепленные города.

Размах крестьянского движения, получившего название колиивщины (от кольев, которыми вооружались повстанцы), стал настолько значительным, что встревожил и польское и царское правительства. Против восставших двинулись царские войска под командой генерала Кречетникова и отряд польских войск во главе с Браницким. В результате карательных действий уже летом 1768 г. силы восставших были разгромлены и вожди их казнены. Но борьба не прекращалась, и отдельные крестьянские отряды продолжали действовать.

Колиивщина показала, что магнаты и шляхта уже не в состоянии собственными силами подавлять антифеодальные движения. Обращаясь к царскому правительству за помощью против восставших народных масс, польские феодалы тем самым признали свою зависимость от царской России.

Пруссия и Австрия воспользовались напряженной обстановкой в Польше и приступили к захвату пограничных польских областей. В то же время, осенью 1768 г., Турция объявила войну России, вследствие чего значительные русские военные силы были отвлечены на новый театр военных действий. Правительство Екатерины II опасалось возможного выступления Австрии на стороне Турции. Кроме того, Екатерина II имела основание не доверять нейтралитету Пруссии, а главное, не могла надеяться на прочность своего влияния в самой Польше. В этих условиях она дала согласие на раздел Польши. Первый раздел Польши был закреплен особым договором между тремя державами, подписанным в Петербурге 5 августа (25 июля) 1772 г. Пруссия получила Поморское воеводство (Западную Пруссию без Гданьска), Вармию, Мальборкское и Хелминское воеводства (без Торуня), часть Куявии и Великой Польши. Австрия заняла всю Галицию, часть Краковского и Сандсмирского воеводств и Русское воеводство с городом Львовом (без Холмской земли). К России отошли часть Белоруссии — Верхнее Поднепровье, Подвинье и часть латвийских земель — Латгалия.

Речь Посполитая была бессильна отстоять свои границы, и сейм 1773 г. утвердил акт раздела. Этот раздел означал полное подчинение Речи Посполитой соседним государствам и предопределил — в результате двух последующих разделов, 1793 и 1795 гг., — ее окончательную гибель.

Второй и третий разделы Речи Посполитой

Слабость Речи Посполитой давала повод для вмешательства в ее внутренние дела сильных соседей и позволила осуществить ее первый раздел. 3 мая 1791 г. Речи Посполитой удалось утвердить на сейме новую конституцию, согласно которой отменялось «liberum veto»,^[37] а также деление Речи Посполитой на королевство Польское и Великое княжество Литовское, на их основе провозглашалась единая Польша.

Укрепление государственности противоречило интересам Пруссии, Австрии и России. У них был формальный повод для вмешательства в дела Речи Посполитой, так как ей не разрешалось изменять конституцию и отменять «liberum veto». В самой Речи Посполитой некоторые магнаты и шляхта воспротивились усилению королевской власти. В знак протеста против конституции 3 мая 1791 г. они при поддержке Екатерины II организовали в Тарговицах конфедерацию и обратились к России за помощью. По призыву конфедерации в Речь Посполитую были двинуты русские и прусские войска, создались условия для нового раздела.

В январе 1793 г. был заключен русско-прусский договор и произведен второй раздел Речи Посполитой, по которому к Пруссии отходили польские земли (Гданьск, Торунь, Познань), а Россия воссоединилась с Правобережной Украиной и центральной частью Белоруссии, из которой была образована Минская губерния.

Второй раздел Польши вызвал подъем в ней национально-освободительного движения, возглавленного участником борьбы северо-американских колоний за независимость генералом Тадеушем Костюшко. Оно началось в марте 1794 г. в Кракове, а в апреле — в Великом княжестве Литовском. Осенью 1794 г. А. В. Суворов взял штурмом предместье Варшавы Прагу. Восстание было подавлено, Костюшко попал в плен.

В 1795 г. состоялся третий раздел Польши, положивший конец ее существованию. Соглашение было подписано в октябре 1795 г., но, не дожидаясь его заключения, инициатор раздела Австрия ввела свои войска в Сандомир, Люблинскую и Хелминскую земли, а Пруссия — в Краков. К России отошли западная часть Белоруссии, западная Волынь, Литва и герцогство Курляндское. Последний король Речи Посполитой отрекся от престала и до смерти в 1798 г. жил в России.

Воссоединение с Россией Белоруссии и Западной Украины и вхождение в состав России Литвы и Курляндии имели своим последствием то, что прекратились религиозные преследования православных, а католикам была предоставлена свобода вероисповедания. Россия обеспечила защиту извне, чего не могла гарантировать слабая Речь Посполитая, ликвидировалось своеволие польско-литовских магнатов, лишенных права держать свои войска и крепости. Воссоединение с Россией народов, этнически близких русским, способствовало взаимному обогащению их культур.

Документы

Манифест Императрицы Екатерины II о присоединении к России великого княжества Литовского

^{19 декабря 1795 г.}

Божьей поспешествующей милостью Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская, Царица Казанская, Царица Астраханская, Царица Сибирская, Царица Херсонеса-Таврического, Государыня Псковская и Великая княгиня Смоленская, Литовская, Волынская и Подольская, Княгиня Эстляндская, Лифляндская, Курляндская и Семигальская, Самогицкая, Карельская, Тверская, Пермская, Болгарская и иных; Государыня и Великая княгиня Новагорода Низовские земли, Черниговская, Рязанская, Полоцкая, Ростовская, Ярославская, Белоозерская, Удорская, Обдорская, Кондийская, Витебская, Мстиславская и всея Северные страны повелительница и Государыня Иверских земель, Карталинских и Грузинских Царей и Кабардинских земель, Черкасских и Горских князей и иных наследная Государыня и обладательница.

Нам любезноверным подданным» великого княжества Литовского духовным, благородному рыцарству и земству, городам и всем обывателям.

Присоединив на вечные времена к империи Нашей области великого княжества Литовского^[38] в нижеозначенной черте лежащие, а именно, начиная от пределов Волынской Губернии вниз по течению реки Буга до Бржеста литовского и спускаясь далее по течению сей реки до пределов Подляхии, потом простираясь по рубежам воеводств Бржестского и Новогрудекского к реке Йемену против Гродны, откуда продолжаясь вниз по сей реке до того места, где правый берег сей реки входит в области прусские, и наконец, следуя по старой границе королевства Прусского в сей стране до Палангена и до моря Балтийского, так что все земли, города и округи, в сей черте находящиеся, навсегда имеют состоять под скипетром Российской державы, жители же тех земель всякого рода, пола, возраста и состояния в вечном подданстве оного, возложили Мы на Нашего генерала литовского генерал-губернатора князя Репнина от всякого звания обитателей означенных земель принять на вечное подданство и на верность присягу и потом, приступив ко введению управления по образу изданных от Нас учреждений, коими управляются и все губернии империи нашей, представить нам все те распоряжения, которые благу оных надежнейшим образом способствовать могут. Объявляя вам, Нашим любезноверным подданным, о таковом на вечные времена непоколебимо утвержденном бытии вашем и потомства вашего, обнадеживаем притом императорским Нашим словом за Нас и наследников Наших, что не токмо свободное исповедание веры, от предков вами наследованной, и собственность, законно каждому принадлежащая, в целости соблюдены будут, но что от сего времени каждое состояние народное вышеозначенных областей имеет пользоваться и всеми правами, вольностями и преимуществами, каковыми древние подданные российские по милости Наших предков и Нашей пользуются. Впрочем, удостоверены Мы, что вы, имея уже опыты попечения Нашего о благе вашем, сохранением ненарушимой верности Нам и преемникам Нашим и усердием к пользе и службе государства Нашего потщитесь заслуживать продолжение монаршего благоволения. Дан в С. -Петербурге декабря 14-го дня, в лето от Рождества Христова тысяча семьсот девятдесять пятое^[39] царствования же нашего всероссийского тридесять четвертое^[40] и таврического четвертоенадесять.^[41]

Подлинный подписан (М. П.) собственною Е. И. В. рукою тако: ЕКАТЕРИНА

Печатан в С. -Петербурге при Сенате декабря 19-го дня 1795 г.

^{АВПР, ф. Спб. Главный архив, 1–10, т. 23, 1795, д. 257, лл. 1–1 об. (печатный экземпляр).}

Латвия и Эстония

Территории современной Латвии и Эстонии с XVII в. до 1917 г. назывались Прибалтикой, Прибалтийскими или Остзейскими губерниями, в то время как Литва и Белоруссия именовались Северо-Западным краем (Западными губерниями).

Прибалтика в конце XV — первой половине XVI вв.^[42]

До середины XVI в. Латвия и Эстония продолжали составлять территорию Ливонского орденского государства. В это государство входило несколько различных феодальных владений: Ливонский орден, Рижское архиепископство, три епископства (Тартуское, Сааремаа-Ляанемааское на территории Эстонии и Курземское на территории Латвии) и города. Важнейшим феодальным владением средневековой Ливонии был Ливонский орден.

Орденское рыцарство регулярно пополнялось пришельцами из Германии, которые прибывали в Ливонию в поисках наживы и славы. Тесными узами с немецкой метрополией были связаны также ливонские вассалы, которые происходили в основном из потомков немецких захватчиков XIII в. Из этих вассалов образовалось местное дворянство в епископских и орденских владениях. Орден, епископы и их церковные чины являлись наиболее крупными феодальными землевладельцами. В некоторых орденских землях, например в Северной Эстонии (Харью-Виру), и епископствах преобладающая часть земель принадлежала вассалам-дворянам, угнетавшим эстонские и латышские народные массы. Политика Ливонского орденского государства сохранила до конца своего существования резко выраженный захватнический характер.

В конце XV — первой половине XVI вв. наиболее характерным процессом в социально-экономической жизни Ливонии являлось интенсивное развитие помещичьего землевладения. Это было обусловлено повышением спроса на зерно и другие сельскохозяйственные продукты вследствие роста городов и увеличения неземледельческого населения в стране. Но главной причиной был все более увеличивавшийся в Западной Европе спрос на основной предмет ливонского экспорта — зерновой хлеб и значительное повышение цен на него. Ливонские феодалы (Орден, епископы и вассалы-помещики) не преминули использовать благоприятную конъюнктуру и увеличили производство товарного зерна, что достигалось прежде всего путем усиления феодальной эксплуатации крестьянства. Для расширения господской запашки крестьян сгоняли с их исконных земель, которые превращались в помещичьи и обрабатывались барщинным трудом крестьян. Наиболее распространенной формой сопротивления крестьян возросшему феодальному гнету стали побеги. Феодалы стремились прикрепить крестьян к земле. В связи с этим в конце XV в. и в первой половине XVI в. в Ливонии происходило закрепощение крестьян и юридическое оформление крепостного права.

Закрепощение охватило в первую очередь дворохозяев, которые составляли основную массу крестьянства и отбывали барщину в феодальных поместьях. В XVI в. процесс закрепощения, неуклонно расширяясь, охватил и прослойку безземельного крестьянства — бобылей, живших в крестьянских дворах и усадебных пристройках и работавших у дворохозяев поденщиками, мастеровыми, рыбаками. Особую группу беднейших крестьян составляли «пешеходцы» (юксъялги), которые обычно возделывали запустевшие и целинные земли и, не имея своего рабочего скота, выполняли только пешую барщину. Несмотря на значительную дифференциацию крепостного крестьянства в Ливонии, его борьба своим острием была направлена против общего классового врага — феодалов.

В обстановке расширения и углубления феодальной эксплуатации подневольного крестьянства увеличивался удельный вес дворянского сословия в политической жизни Ливонии. Большое значение с конца XV в. приобрел ландтаг, т. е. представительное учреждение господствующих сословий страны — Ордена, епископств, «рыцарств» и наиболее крупных городов. На деле ландтаг был орудием дворянства, которое с успехом использовало его для укрепления своего политического влияния.

В конце XV в. и в первой половине XVI в. возросла также политическая роль городов, в первую очередь крупнейших из них — Риги, Таллина (Ревеля) и Тарту. Города эти были членами Ганзейского союза и пользовались весьма развитым самоуправлением, всячески противодействуя стремлению крупных феодалов и их вассалов распространить на них свои права и привилегии.

Высшие органы городского самоуправления оставались в руках городских верхов, в первую очередь немецких купцов. При разрешении важнейших вопросов городской жизни в Риге, Таллине и Тарту особенно значительную роль играла Большая гильдия, объединявшая крупных купцов и представителей некоторых ремесленных профессий (например, ювелиров). Из членов этой гильдии выбирался магистрат — высший орган управления города. Члены магистрата и Большой гильдии составляли городской патрициат. Основной массой бюргерства являлись ремесленники и мелкие торговцы, объединявшиеся по профессиям в цехи, входившие в свою очередь в состав Малой гильдии. Среди ремесленников в Риге было значительное количество латышей, а в Таллине и Тарту — эстонцев. Городская беднота, не входившая в гильдии и цехи и не пользовавшаяся гражданскими правами, состояла главным образом из бежавших в город крестьян, занятых в качестве домашней прислуги и разного рода чернорабочих. В крупных городах Ливонии в конце XV и в первой половине XVI в. жило также значительное количество русских купцов и ремесленников. Они составляли в этих городах население особых улиц — «концов».

Классовая борьба между патрициатом, рядовым бюргерством и плебейской массой в первой половине XVI в. нередко проявлялась в весьма острых формах. Классовые противоречия в городах Ливонии переплетались с национальными — между немецкими верхами, с одной стороны, и массами эксплуатируемого эстонского и латышского населения — с другой.

Укрепление политических позиций крупнейших городов Ливонии происходило в условиях роста их посреднической торговли между Западом и Востоком. Оживленной была торговля Риги с Литвой по главному торговому пути — реке Даугаве (Западной Двине). Немаловажное значение имела для Риги, а также для Таллина и Тарту торговля с Россией. Роль ливонских городов в посреднической торговле с Россией стала возрастать после закрытия ганзейской конторы в Новгороде в 1494 г. Это способствовало росту экономического и политического влияния ливонских городов в первой половине XVI в. Однако на почве стремления захватить в свои руки монополию на роль посредника в торговле России с Западом у ливонских городов возникли острейшие противоречия с русским купечеством и правительством, а также с западноганзейскими городами, в частности с Любеком.

Ливонские города принимали активное участие в осуществлении политики Ордена и епископов, направленной к изоляции и экономической блокаде России. Такая политика содействовала развязыванию военного конфликта между Русским государством и орденской Ливонией.

Увеличение удельного веса городов и местного дворянства содействовало разложению Ливонского орденского государства.

Обострение противоречий в Орденском государстве происходило в условиях подъема ре-формационного движения. Реформация, начавшаяся в начале 20-х гг. XVI в., распространилась среди городского бюргерства и вассалов.

Ею были охвачены также городские низы и крестьяне.

Наиболее радикальное крыло реформации в Ливонии было представлено странствующим ремесленником, скорняком Мельхиором Гофманом, который своей деятельностью достиг выдающихся успехов в некоторых крупных городах страны. Вынужденный под давлением феодалов и городского патрициата покинуть Ливонию, Гофман после подавления Крестьянской войны в Германии стал там одним из вождей радикального анабаптизма.

Победило в Ливонии умеренное реформационное движение — лютеранство, явившееся идеологией дворянства и немецких бюргеров Ливонии. Около середины XVI в. большинство населения Ливонии формально считалось принявшим лютеранство. В 1554 г. на ландтаге в Валмиере была провозглашена свобода вероисповедания для лютеран всей Ливонии.

Успехи реформации, подрывая авторитет Ордена как детища католической церкви, создавали значительные затруднения для пополнения его состава новыми «рыцарями», которые, как правило, вербовались вне страны, прежде всего в Германии. Военная мощь Ордена шла на убыль. Реформация подрывала также основы существующей феодально-иерархической государственной организации, верхушка которой в руководстве Ордена и в лице епископов и их капитулов продолжала оставаться тесно связанной с Католической Церковью.

Таким образом, в последние десятилетия перед Ливонской войной как в экономике, так и в расстановке классовых сил в стране происходили большие изменения, содействовавшие обострению социальных противоречий. В этих условиях Ливонское орденское государство стало явным анахронизмом.

На политическом положении Ливонии также сказывались крупные сдвиги, которые происходили в международной обстановке.

Активными конкурентами ганзейских купцов, отстаивавших в прибалтийской торговле свои прежние права и привилегии, стали выступать Англия и Нидерланды. В то же время в Восточной Европе возросла политическая роль Русского государства, а также Великого княжества Литовского, Польши, Швеции и Дании, стремившихся ликвидировать прежнее монопольное положение ганзейцев.

В начале XVI в. магистр Ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг (1494–1535) предпринял попытку вторжения в русские земли. После тщательной дипломатической подготовки Плеттенберг в августе 1501 г. перешел в наступление на псковские земли. Главные русские силы ответили контрударом, вторгшись осенью того же года в глубь Ливонии. Получив значительную помощь от папской курии и ганзейских городов, Плеттенберг предпринял в 1502 г. новое крупное наступление на Псков, согласованное с военными операциями великого князя Литвы Александра Казимировича против русских. В последовавших сражениях с войсками Плеттенберга русские вышли победителями, и в 1503 г. между Ливонией и Россией было заключено перемирие, возобновлявшееся впоследствии и остававшееся в силе до Ливонской войны. Однако и в это время Ливония продолжала участвовать в экономической блокаде Русского государства, которую осуществляли Литва, Польша и Швеция.

Орден, епископства и города Ливонии всячески препятствовали развитию внешней торговли и расширению дипломатических связей Русского государства со странами Западной Европы. Они не допускали проезда в Москву нанятых за границей мастеров, в особенности знатоков военного дела. Назревала борьба России против Ливонии за выход к Балтийскому морю.

В правящих кругах Ливонии к середине XVI в. уже имелась значительная группа, ориентировавшаяся на тесное сотрудничество с Польшей и Литвой. С другой стороны, антипольские тенденции влиятельной части Ордена привели к обострению отношений между политическими группировками в Ливонии. Противникам сближения с Польшей удалось на ландтаге в Валмиере в 1546 г. провести постановление, по которому избрание коадъюторов (заместителей и преемников магистра, а также епископов) в ливонских землях было поставлено в зависимость от одобрения всех правителей. После продолжительного вооружённого конфликта между рижским архиепископом, поддержанным Польшей, и Орденом (так называемая «коадъюторская распря») Ливонский орден потерпел поражение и принял условия, навязанные ему королем Сигизмундом II Августом в мирном договоре, подписанном в Посволе в сентябре 1557 г. Рижский архиепископ Вильгельм был восстановлен в своих правах, а его родственник — мекленбургский герцог Кристоффер признавался коадъютором. Орден заключил с Польшей и Литвой договор о союзе.

Исход «коадъюторской распри» и конфликта с Польшей показал политическую и военную слабость Ливонского ордена. Заключение союза между Ливонией и Польшей было прямым нарушением договора 1554 г. между Россией и Ливонией, по которому Ливония обязалась не вступать в союз с Польшей и Литвой, соглашалась уплачивать подать с Тартуского епископства. Русским купцам должна была обеспечиваться свободная торговля в Ливонии и свободный провоз товаров через нее, иностранцам и русским ливонские власти были обязаны предоставить право свободного проезда в русские земли и обратно.

Ливонская война и народы Прибалтики^[43]

В 1558 г. началась война между Россией и Ливонским орденом, позднее расширившаяся и охватившая ряд европейских государств. Эстонский и латышский народы, видевшие в русских своих союзников и защитников в борьбе против ненавистных угнетателей, выступали в начальный период Ливонской войны с оружием в руках против своих немецких господ, оказывали помощь и содействие русским войскам. Осенью 1560 г. эстонские крестьяне подняли против немецких феодалов восстание, которое приняло значительные размеры и потребовало немалых усилий для его подавления.

Война приняла затяжной характер, в неё вмешался ряд европейских держав. Дания захватила на западе страны Сааремаа-Ляанемааское епископство. В июне 1561 г. Швеция утвердилась в Таллине и стала расширять своё владычество в Северной Эстонии. Ливонский орден и рижский архиепископ полностью подчинились польскому королю и литовскому великому князю Сигизмунду II Августу.

Ликвидация орденского государства, явившаяся результатом Ливонской войны, имела положительное значение для судеб эстонского и латышского народов. Вместе с тем после окончательного распада Орденского государства Ливонская война вступила в новую фазу, превратилась в борьбу держав, соперничавших между собой в разделе ливонского наследства, — России, Польши и Литвы, Швеции и Дании. Русское государство тогда не достигло своей цели — получения широкого выхода к Балтийскому морю. Такой исход войны имел тяжелые последствия и для эстонского и латышского народов. Попавшие в ходе Ливонской войны под власть соперничавших между собой государств — Швеции, Речи Посполитой и Дании — народы Прибалтики оказались под гнетом новых иноземных захватчиков.

На протяжении следующих 150 лет Прибалтика являлась театром бесконечных войн, приводивших к опустошению ее территории и гибели значительной части местного населения.

Прибалтика под властью Швеции и Речи Посполитой в конце XVI в. и начале XVII в.^[44]

Политическая карта Прибалтики после окончания Ливонской войны стала не менее пестрой, чем она была до этих событий. Речь Посполитая захватила в свое владение северную часть Латвии (к северу от реки Даугавы) и Южную Эстонию, которая в период Ливонской войны была занята русскими войсками. Вся эта территория образовала особую провинцию под названием Задвинского герцогства. В 1581 г. под власть Польши перешла и Рига. К югу от Даугавы образовалось зависимое от Речи Посполитой Курземское и Земгальское (Курляндское) герцогство, доставшееся в наследственное ленное владение последнему магистру Ливонского ордена Готарду Кетлеру. Особую территорию составило Курляндское епископство, из которого впоследствии была образована автономная Пильтенская область, подчиненная непосредственно польскому королю. Северная Эстония была захвачена Швецией. Острова Сааремаа и Муху, захваченные Данией в ходе Ливонской войны, остались в ее владении до 1645 г., когда они в результате войны перешли к Швеции.

Задвинское герцогство, вначале находившееся в зависимости от короля Польши и великого князя литовского Сигизмунда II Августа, после Люблинской унии 1569 г. было включено в состав Речи Посполитой. Польское правительство рассматривало Задвинское герцогство, в первую очередь, как аванпост против Швеции и России. Поэтому оно урезывало здесь привилегии немецкого дворянства и в то же время щедро раздавало имения польским и литовским феодалам, расширяя также их права в местном управлении. Со стороны немецкого дворянства последовали резкие оппозиционные выступления, которые особенно обострились в период польско-шведской войны начала XVII в.

С целью искоренения лютеранства и восстановления католицизма правительство провело в Задвинском герцогстве в широких размерах контрреформацию.

Территория Задвинского герцогства вышла из Ливонской войны весьма опустошенной. Большая часть населения погибла от голода и эпидемий. Страна заселялась очень медленно. К концу XVI в. плотность населения составляла примерно 4 человека на квадратный километр. В годы польско-шведской войны, в первой четверти XVII в., численность населения еще более сократилась. Крестьянству приходилось нести не только старинные феодальные повинности. К ним прибавились новые налоги и повинности, связанные главным образом с восстановлением помещичьего хозяйства.

Особое положение в Задвинском герцогстве занимала Рига, по-прежнему остававшаяся наиболее крупным городом Прибалтики. Рига вела в основном посредническую торговлю, способствовавшую обмену между землями Даугавского бассейна и Западной Европой.

В последней четверти XVI в. в Риге происходили крупные столкновения между городским патрициатом и бюргерской оппозицией, известные под названием «календарных беспорядков» (1584–1589 гг.). Поводом для них было введение польскими властями нового, григорианского календаря.

Вследствие раскола в среде бюргерства, боявшегося роста влияния городских низов, патрициат города в ходе «календарных беспорядков» вышел победителем. Но через несколько лет, в условиях польско-шведской войны, магистрат Риги в 1604 г. пошел на известные уступки бюргерству, допустив представителей гильдий к участию в управлении городскими финансами.

Курляндское герцогство, ставшее династическим владением последнего магистра Ордена Готарда Кетлера, вассала польского короля, являлось фактически дворянской республикой. По «Привилегии Готарда» 1570 г. ленные владения помещиков превратились в наследственную собственность. Власть дворянства в стране была закреплена в составленном в 1617 г. основном законе Курляндского герцогства — так называемой «Формуле правления». Высший орган сословного представительства местного немецкого дворянства — ландтаг стал надежным средством для обеспечения его обширных прав и привилегий как в управлении страной, так и в отношении крестьян.

В Курляндском герцогстве в первой половине XVII в. продолжало увеличиваться производство товарного хлеба, экспортируемого в Западную Европу. Расширение в связи с этим барской запашки обусловливало и в дальнейшем рост барщины и усиление закрепощения крестьян. По «Курляндскому статуту» 1617 г. крестьяне были признаны собственностью дворян, также как скот и другое имущество. Судебная власть над крестьянами обеспечила помещикам неограниченные возможности для эксплуатации подневольного крепостного населения.

Развитие ремесла, которое сосредоточивалось главным образом в сельских местностях, шло все время весьма медленными темпами. В конце XVI в. в Курляндии стали появляться крепостные мануфактуры. Одной из более значительных среди них был основанный герцогом железоделательный завод, на котором отливали также пушки и ковали гвозди. Слабое развитие городов как ремесленных и торговых центров налагало сильный отпечаток на экономическую и политическую жизнь страны. Столицей герцогства стал новый город Елгава (Митава).

С 1600 г. Прибалтика превратилась опять в арену активных военных действий между Речью Посполитой и Швецией. Они продолжались с перерывами около четверти века. По Альтмаркскому перемирию Швеция удержала свои завоевания в Задвинском герцогстве и город Ригу.

Таким образом, вся материковая часть Эстонии и западная часть латышских земель из Задвинского герцогства вошли в состав шведской провинции. Юго-восточная часть польских владений, расположенных к северу от Даугавы, осталась под властью Речи Посполитой.

Захваченная шведами часть Прибалтики продолжала служить плацдармом против Русского государства и источником извлечения средств для проводимой Швецией дорогостоящей внешней политики. Швеция получала из своих прибалтийских владений огромные доходы. Были введены новые налоги и пошлины, стационная подать^[45] с крестьян, лиценция (таможенная пошлина) и др. Эти налоги, собиравшиеся главным образом в виде натуральных податей, дали такие значительные доходы, что в конце века Лифляндию стали называть житницей Швеции.

Швеция опиралась в Прибалтике на местных помещиков. В то же время в период правления Густава II Адольфа (1611–1632) и его дочери Кристины (1632–1654) крупные государственные земельные участки в Прибалтике были розданы шведским дворянам и магнатам. Все это приводило к усилению феодальной эксплуатации латышских и эстонских крестьян.

Благодаря поддержке Шведского государства немецкому дворянству в прибалтийских провинциях удалось добиться создания своей сословной организации. Подвластные Швеции Эстляндская и Лифляндская провинции, а также провинция Сааремаа имели каждая свой особый ландтаг в качестве высшего органа местного самоуправления с широкой компетенцией. Право голоса на ландтагах принадлежало только владельцам «рыцарских» — дворянских имений, а также некоторым городам в Лифляндии. В руках немецкого дворянства оставались все органы местного самоуправления и почти полностью административный и судебный аппарат. Представителями королевской власти были шведские генерал-губернаторы и губернаторы провинций.

Установившиеся в Прибалтике порядки обеспечивали классовое господство местного немецкого дворянства и содействовали дальнейшему закрепощению эстонского и латышского крестьянства.

Большинство городов Прибалтики, перешедших под власть Швеции, продолжало в течение долгого времени оставаться в состоянии экономического упадка. Это было следствием ряда причин: длительных и опустошительных военных действий, господствовавшего феодально-крепостнического строя, обременительной как для внутренней, так и внешней торговли таможенной политики шведского правительства и т. д. Посредническая роль прибалтийских городов в торговле с Россией пришла в упадок в связи с крупными внешнеполитическими переменами в восточных землях бассейна Балтийского моря и, в частности, вследствие роста значения Северного морского пути.

Город Нарва, развившийся в период Ливонской войны в крупный торговый центр именно в связи с оживленной русской торговлей, превратился в незначительный поселок. Тарту, занимавший раньше видное место в транзитной торговле России, пришел в полный упадок. Таллин, потерявший свою былую посредническую роль в торговле с Востоком, не сумел в течение долгого времени подняться до уровня, достигнутого в первой половине XVI в.

Прибалтика во второй половине XVII — начале XVIII в.
Присоединение Прибалтики К России. Эстляндия и Лифляндия в составе России

Прибалтика была присоединена к России в ходе Северной войны (1700–1721), которую вела Россия со Швецией за выход к Балтийскому морю. В результате победы России, по Ништадтскому мирному договору 1721 г., в состав империи вошли Лифляндия, Эстляндия, Игрия и часть Карелии (с Выборгом), а также острова Эзель и Даго. Таким образом, у России оказалась Эстония и северная часть Латвии — Видземе с городом Рига.

Остальная территория Латвии была разделена между соседними государствами: Латгалия принадлежала Польскому государству, в Курземе существовало зависевшее от Польши Курляндское герцогство, Пилтенская область принадлежала Дании, Гробиньская область (ныне — Лиепая) была отдана герцогу Пруссии. В 1772 г. по первому разделу Польши к России отошла Латгалия, в 1795 г. по третьему разделу — присоединены Курляндское герцогство и Пилтенская область.

Результаты Северной войны имели огромное значение для исторических судеб народов, вошедших в состав российской империи — латышей и эстонцев.

В период шведского господства в 1-й половине XVII в. Эстляндия и Лифляндия находились под властью Швеции. Обе провинции, превращенные в колонии, управлялись генерал-губернаторами, назначаемыми шведским королем. Шведский гнет тяжело ложился на плечи местного трудящегося населения, особенно крестьянства. Повышенные по сравнению с собственно Швецией государственные налоги, постоянные реквизиции сельскохозяйственных продуктов и скота (особенно во время частых войн в районе самих балтийских провинций), разнообразные извозные повинности, а самое главное, увеличение барщины и ухудшение юридического положения крестьянства характеризуют наиболее ярко этот период шведского господства в Прибалтике. Положение крестьян в Прибалтике продолжало ухудшаться и далее, по мере того как государственные земли переходили к дворянам в собственность в виде всякого рода подарков и пожалований. Крестьянские земельные наделы в Прибалтике систематически сокращались вследствие увеличения барской запашки, вызванного ростом хлебного экспорта. В 80-х гг. шведское правительство широко проводило и в Прибалтике политику редукции, т. е. изъятия у дворянства ранее пожалованных земель, точнее, имения оставались во владении феодалов, только теперь они являлись не собственниками, а арендаторами и, соответственно, обязаны были платить налог государству.

Целью российского правительства во вновь присоединенных регионах было постепенное слияние их в одно политическое и экономическое целое с остальной территорией империи. Для этого, кроме всего прочего, необходимо было подчинить эти территории общероссийскому законодательству и общей системе управления.

Одна из особенностей Прибалтийских губерний была в том, что все местное дворянство, духовенство и большинство городской буржуазии состояло из немцев, которые насчитывали только 1 % от всего населения. Большинство же коренных жителей составляли крестьяне — латыши и эстонцы. Высший орган местного самоуправления и одновременно сословная организация дворянства в Прибалтике — ландтаг — имел очень узкий в социальном отношении состав: кроме немецких помещиков и представителей немецкой буржуазии, туда никто не допускался.

Чтобы закрепить свои позиции в Балтии после присоединения ее к России, Петр I старался привлечь местных феодалов на свою сторону. Для этого он утвердил в полном объеме так называемые «остзейские привилегии», возвратил помещикам все имения, отнятые у них в ходе редукции. Петр I утвердил все прежние права и преимущества прибалтийских городов, сохранил почти нетронутыми организацию самоуправления, средневековый корпоративный строй, право юрисдикции и бургграфский суд (в Риге), привилегии купцов и ремесленников. Кроме всего прочего, Петр I гарантировал остзейским баронам свободу вероисповедания, сохранения немецкого языка в местных государственных учреждениях. Право на занятие всех должностей, кроме военных, стало также исключительной привилегией местного дворянства.

В первой половине XVIII в. законодательная деятельность царского правительства крайне редко касалась местных порядков в Прибалтике. После присоединения к России общий надзор за управлением Лифляндией и Эстляндией осуществляли назначаемые царем губернаторы, но фактическая власть находилась в руках прибалтийского дворянства.

Латвия и Эстония в XVIII в.^[46]

В результате Северной войны к России была присоединена территория Эстонии и северная часть Латвии (Видземе) с Ригой, до этого входившие в состав шведских владений. Ко второй половине XVIII в. относится присоединение Латгалии (1772 г.) и герцогства Курляндского (1795 г.).

Присоединение Эстляндии, Лифляндии и Курляндии сопровождалось признанием со стороны царского правительства особых прав («привилегий») местного дворянства и городов.

В области самоуправления они пользовались правами, не известными русскому дворянству и городам. В административных учреждениях, судах и школах делопроизводство и обучение велись на немецком языке. Лютеранство (за исключением Латгалии) признавалось господствующей религией. Имениями и крепостными могли владеть лишь дворяне, занесенные в особые списки, или матрикулы. На съездах местного дворянства, или ландтагах, пользовались правом голоса лишь лица, занесенные в матрикулы. Все выборные должности могли занимать только местные дворяне.

В 1710 г. при капитуляции Риги и Ревеля Петр I утвердил привилегии, по которым полноправными гражданами в городах признавались лишь лица немецкого происхождения. Торговлю и промышленную деятельность они рассматривали как свою монополию. Полностью сохранилась цеховая организация ремесла. В крупных городах, например в Риге и Ревеле, ремесленные цехи объединялись в Малую гильдию, в которую не допускались эстонские, латышские и русские ремесленники. Немецкое купечество объединялось в особую Большую гильдию, которая также вела упорную борьбу с торговцами ненемецкого происхождения. Городское самоуправление полностью находилось в руках немногочисленного немецкого магистрата. Латыши и эсты составляли основную массу бесправного люда — домашней прислуги, поденщиков и т. п. Обычно они сами или их предки являлись беглыми крепостными.

Царское правительство формально сохранило шведское аграрное законодательство, но правила, определявшие крестьянские повинности, имели обязательную силу лишь для арендаторов и крепостных в казенных имениях, помещичьи же крестьяне были предоставлены полному произволу владельцев. Казенные имения составляли ничтожную часть земельной собственности, так как количество их в продолжение XVIII в. сократилось во много раз из-за многочисленных пожалований государственных земель представителям дворянства.

После присоединения к России в прибалтийских провинциях началось экономическое оживление, которым воспользовались и представители торгового капитала, и помещики. Прибалтийские бароны поставляли большое количество водки на внутренний рынок, увеличили экспорт льна, хлеба и лесных материалов в западноевропейские страны, особенно в Голландию и Англию. Владельцы имений заражались духом предпринимательства. Рост товарного производства сопровождался усилением барщины. Телесные наказания крепостных стали повседневным явлением. Представитель лифляндского дворянства ландрат Розен отождествил крепостных с древнеримскими рабами.

Он утверждал, что в Лифляндии крепостной и его имущество являются неограниченной собственностью помещика. К середине XVIII в. этот взгляд получил общее признание во всех местных административных и судебных учреждениях. Крепостничество в прибалтийских губерниях приняло еще более суровые формы, чем в остальной России.

Во второй половине XVIII в. крестьянское движение усиливалось с каждым новым десятилетием. Особенно широкий размах крестьянские волнения получили в 1784 г., когда вся Лифляндская губерния превратилась в арену массовых крестьянских выступлений. Со своей стороны идеологи нарождающейся буржуазии все чаще выступали с резкой критикой крепостничества. С требованием реформ выступали И. Г. Эйзен, Г. И. Яннау, Г. Меркель и другие последователи французских просветителей XVIII в.

Лифляндский ландтаг был вынужден пойти на некоторые, впрочем ничтожные, уступки крестьянам. В 1765 г. он предоставил крепостным право искать судебную защиту против произвола помещиков. Но сопротивление дворянства свело на нет и эту уступку. Более существенное значение имело распространение на прибалтийские губернии наместнической системы управления, при которой в административных и судебных учреждениях должностные лица, избираемые дворянством, были заменены чиновниками, назначаемыми правительством. С целью поощрения внешней торговли в 1765 г. был опубликован Устав о рижской коммерции, упразднивший ряд средневековых пережитков, препятствовавших дальнейшему росту торговли. В1787 г. на прибалтийские города была распространена реформа городского управления. Цеховая замкнутость была ликвидирована, и в городах Прибалтики стали появляться первые капиталистические мануфактуры. «Остзейские привилегии» находились под угрозой уничтожения. Но Павел I указом 1796 г. восстановил прежнюю систему управления.

Документы

Прошение Курляндского рыцарства и земства о принятии Курляндии под покровительство России 1795 г.

Мы, земский предводитель и земские послы ныне созванного сейма благородного рыцарства и земства герцогств Курляндского и Семигальского.^[47]

Чрез сие всенародно объявляем, что поелику мы на настоящем сейме и нынешнего числа манифестом нашим торжественно отреклись от союза, в коем мы доселе с Польшей пребывали, и от прежнего над нами польского верховного начальства и покровительства по означенным в нашем манифесте побуждениям и причинам и в то же время приняли во уважение не токмо, что нам, яко весьма малой области, невозможно самим собою независимо и без покрова высшей державы существовать, но и сколь тягостна и предосудительна была для общего блага бывшая доселе в Курляндии ленная система,^[48] то натуральным образом долженствовали мы не токмо восчувствовать необходимости покориться вновь верховной власти, но и возыметь желание, отрицаясь от существовавшего доныне верховного начальства, отказаться и от ленной системы и происходившего от оной посредственного правления и покориться непосредственным образом, но беспосредственно сей высшей державе.

При сей [для нас] и потомства нашего столь важной перемене с чувствами покорности и благодарности вспомнили мы то высокое и сильное покровительство, коим мы и сии герцогства в продолжение всего настоящего столетия августейшими обладателями Российской империи уже удостоены были, а наипаче в новейшие времена от Е. В. достославно царствующей Императрицы всея России Екатерины II во время высочайшего благоденственного и достославного Ее государствования, так что пред целым светом почитаем мы долгом чрез сие паки возобновить достодолжное признание, что мы нашим по днесь продолжающимся существованием единственно обязаны сему высочайшему и сильному покровительству. И поелику таковое покорное и благообразное воспоминание необходимо долженствовало возбудить и вселить в нас намерение, чтоб посредством добровольного покорения под достославную державу Е. В. Императрицы Всероссийской не токмо навсегда приобрести сие высочайшее и сильное покровительство, но и тем самым сделаться сопричастными блаженства и счастья, коим наслаждаются верноподданные под правлением столь многомощным, премудрым и правосудным, каково есть правление, Е. В. достославно царствующей Императрицы, того ради, вследствие всего вышеозначенного, мы на настоящем сейме постановили, утвердили и положили и сим и силою сего за себя и потомство наше торжественно и безотменно постановляем:

1) мы за себя и потомство наше себя и сии герцогства покоряем Е. В. достославно царствующей Императрице Всероссийской и под ее высочайшую державу;

2) поелику мы опытом узнали, сколь тягостна и вредна была для общего благосостояния отечества существовавшая доныне под верховным начальством польским ленная система, то мы по примеру наших предков задвинской части Лифляндии (которые в 1561 г. при отречении от верховного начальства Императора и Германской империи отказались купно от тогдашней ленной системы и от проистекающего из оной посредственного правления Тевтонического ордена и покорялись беспосредственно Польше) отрицаемся от существовавшей поныне под верховным начальством Польши ленной системы и от происходящего от оной посредственного правления и потому беспосредственно покоряемся Е. В. Императрице Всероссийской и Ее скипетру и с толиким же подобострастием как и доверенностью предоставляем и совершенно предаем на волю Е. И. В. точнейшее определение будущей нашей участи, тем паче, что Е. В. по днесь была великодушной защитницей и ручательницей всех нынешних прав, законов, обычаев, вольностей, привилегий и владений, и которая по всемилостивейшему и благотворительному Ее образу мыслей всеконечно благоволит с матерним попечением промышлять о поправлении будущего состояния той области, которая Ей с подобострастною и неограниченною доверенностью покоряется:

3) делегацией, из шести особ состоящей, которая имеет быть отправлена в С. -Петербург, исходатайствовать от Е. В. Императрицы Всероссийской принятие сего нашего покорения и в случае всемилостивейшего благоприятия оного учинить присягу в верности и подданстве Е. В. Императрице Всероссийской чрез сию самую делегацию за нас и от имени всех нас и за потомство наше <…>.

В прочем мы от благородных верховных советников и советников, яко по законам лицо его светлости герцога в отсутствие его представляющих, не могли требовать декларации и приступления ко всему вышеозначенному от имени и за его светлость герцога, потому наипаче, что его светлость сам лично находится при дворе Е. И. В. в С. -Петербурге, и мы не сомневаемся, что он в поспешествование истинному благу и благополучию сих герцогств не оставит поднести к стопам Е. И. В. подобную нашей декларацию, тем паче, что его светлости конечно небезызвестно, что по всеконечном разрушении польского верховного начальства, от которого происходят нынешние инвеститурные права его светлости, вышеозначенные наши к общему благосостоянию отечества учиненные положения могут тем менее подлежать какому-либо справедливому противоречию, что оные основаны на вышепомянутом законном примере, который дали нам в 1561 г. задвинские наши предки тогдашним их беспосредственным покорением Польше и уничтожением существовавшего тогда посредственного правления Тевтонического ордена; того ради хотя сим и предписывается помянутой в С. -Петербург отправляемой нашей депутации покорнейше пригласить его высококняжескую светлость герцога нашим именем, чтоб его светлость благоволил поднести к стопам Е. В. Императрицы Всероссийской подобную нашей декларацию, на всякий случай, однако же, долженствует она неотменно изъяснить пред престолом Е. И. В. наше беспосредственное и безусловное покорение и во всем поступать сообразно нашим вышеизображенным положениям. В вящее же уверение мы, земский предводитель и земские послы, просили благородных ховных советников и советников, чтоб они, как наши только старшие собратия, за собственные свои лица учинили деклацию и приступление к сему нашему земскому положению, и потому они купно с нами оное собственноручно подписали с приложением печатей.

Дан в Митаве^[49] на земском собрании так, как наша рыцарская печать утвердила февраля… дня 1795 г.

^{АВПР, ф. Сношения России с Курляндией, оп. 63/2, 1795, д. 2., лл. 20–26 (перевод).}

Манифест.

Императрицы Екатерины II о присоединении к России герцогств Курляндского и Семигальского и Пильтенского Округа

^{15 апреля 1795 г.}

Божией милостью Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская и проч., и проч., и проч.

Нам любезноверным подданным княжеств Курляндского и Семигальского, також Пильтенского округа благородному рыцарству и земству, городам и всем обитателям.

Призвание ваше к попечениям Нашим, издавна продолжаемым, о сохранении отечества вашего в целости и безопасности посреди различных в соседстве беспокойств, наипаче же во время последнего мятежа, в Польше происшедшего, Мы приемлем с особливым нашим благоволением. Быв уверены в чистосердечном желании вашем, на общем собрании вашем изъявленном и через уполномоченных от вас пред престолом Нашим императорским торжественно подтвержденном, о присоединении княжеств Курляндского и Семигальского и округа Пильтенского под державу Нашу, удовлетворяем оному, всемилостивейше приемля вас в число верных подданных Наших и присовокупляя помянутые области на вечные времена к империи Всероссийской; вследствие чего по учинении уполномоченными от вас в Сенате Нашем присяге на верность назначаем в должность генерал-губернатора курляндского генерал-поручика барона Петра фон-дер-Палена, возложа на него привести к таковой же присяге всех и всякого звания обитателей княжеств Курляндского и Семигальского, також и Пильтенского округа; по вступлении же его в управление сими областями представить Нам те распоряжения, которые благу и тишине оных надежным образом способствовать могут. Объявляем при том императорским Нашим словом, что не токмо свободное исповедание веры, от предков вами наследованной, права, преимущества и собственность, законно каждому принадлежащая, в целости соблюдены будут, но что от сего времени каждое состояние народное вышеозначенных областей имеет пользоваться и всеми теми правами, вольностями, выгодами и преимуществами, каковыми древние подданные российские по милости Наших предков и Нашей наслаждаются. В прочем пребудем удостоверены, что вы и потомки ваши сохранением непоколебимой верности Нам и преемникам Нашим и усердием к пользе и службе государства Нашего, которого Промысл Всевышнего учинил вас ныне сочленами, потщитесь заслуживать продолжение монаршего благоволения. Дана в С. -Петербурге, апреля пятогонадесять^[50] дня, в лето от Рождества Христова 1795-е. Царствования же Нашего всероссийского тридесять третье и таврического третиенадесять.^[51]

Подлинная подписана собственною Ее И. В. рукою тако: ЕКАТЕРИНА

^{АВПР, ф. СПб. Главный архив 1–10, оп. 23, 1795, д. 256, лл. 1–2 (печатный экземпляр).}

ПРИСОЕДИНЕНИЕ КАВКАЗА И ЗАКАВКАЗЬЯ

Кавказская линия^[52]

Наши владения в предгорьях Кавказа долгое время не отходили далеко от устья Терека. Только в 1735 г. выстроен был Кизляр недалеко от моря. Но мало-помалу терское казачество увеличивалось притоком новых казаков — поселенцев с Дона и с Волги, а также горцев-осетин и кабардинцев, поступивших на русскую службу; казаки двигались все выше по Тереку. В 1763 г. построена была уже Моздокская крепость, и казачьи городки и станицы почти сплошь унизали течение Терека.

Победоносные турецкие войны Екатерины Великой придвинули русскую границу вплотную к Кавказским горам. Кубанские степи, где кочевали татарские орды, перешли под власть России.

Устраивать вновь завоеванный край прислан был знаменитый Суворов. Кубанские татары не желали упорно признать русской власти и в кровавой борьбе были истреблены почти поголовно. Остатки грозной некогда орды бежали в Турцию или переселены были в Крым. Но с истреблением этого разбойничьего народа на опустевшую степь начались с Кавказских гор стремительные набеги воинственных и диких племен — черкесов, кабардинцев и других. Эти набеги доходили не только до земли донских казаков, но даже до Воронежской губернии. Пришлось сразу принять решительные меры для защиты новой границы.

С завоеванием кубанских степей естественной границей России стали Кубань и Терек. Терек был уже надежно укреплен. Теперь и по берегам Кубани и подальше в степи стали вырастать города-крепости (Екатеринодар, Ставрополь и др.). Скоро кубанские укрепления встретились с терскими. Так сомкнулась сплошная черта укреплений, огородившая нашу южную границу от разбойничьих набегов горцев. Эта черта долгое время известна была под названием Кавказской линии.

Невелики и незатейливы были кавказские крепости: небольшое село, окруженное рвом, высокий земляной вал, на нем — крепкий плетень из толстого хвороста, сторожевая вышка; пять-шесть пушек, какая-нибудь рота солдат — вот и вся крепость. Но не одними такими крепостями держалась охрана линии. При устройстве ее в кубанские степи спешно переселены были несколько тысяч запорожских казаков, служба которых на Днепре стала уже не нужна. Сначала хотели из них составить просто конные солдатские полки, но запорожцы, любя свою казачью жизнь, просили оставить их в казачестве и дать им для поселения новые земли, где пригодится их служба. Императрица Екатерина указала им для поселения привольные кубанские степи и даже прислала им на новоселье, по русскому обычаю, хлеб-соль с блюдом и солонкой из чистого золота. В 1792 г. новые поселенцы получили от императрицы «Жалованную грамоту» на владение кубанскими землями. Образовалось новое, Кубанское казачье войско (малороссийский говор кубанцев до сих пор отличает их от великорусов-терцев). Кубанское войско вместе с терскими казаками в течение полувека вело тяжелую геройскую борьбу, защищая от разбойников-азиатов русскую границу.

За их спиной плодородные ставропольские степи быстро заселялись мирным земледельческим людом, вырастали города. А на линии тем временем шла, ни на день не прекращаясь, жестокая и кровавая борьба.

К южному берегу Терека и Кубани близко подходят грозные Кавказские горы. Эти горы испокон веков населены были дикими воинственными племенами чеченцев, черкесов, кабардинцев, лезгин, осетин, ингушей, кумыков. Кавказские горцы в большинстве были очень бедны: даже князья их зачастую не имели одежды наряднее овчинного тулупа. Зато все эти племена отличались храбростью, и в бою, по отзыву русских, сотня черкесов стоила тысячи татар. Жадные до крови и до грабежа, горцы любили войну больше всего на свете. Азиатская жестокость этих головорезов не знала предела. Захватив в плен русского казака или солдата, они перерезали ему жилы так, чтобы он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, и, раздев догола, бросали в камышах на съедение комарам, тучами висевшим над водой. Никаких договоров они не заключали и не признавали, и их соседство каждый час грозило внезапным набегом. День и ночь по всей Кавказской линии, тянувшейся верст на 700 от устья Терека до устья Кубани, стояла зоркая казачья стража. От укрепления до укрепления выставлялась цепь «кордонов» — человек по 50–60, а иногда и по 200. Между «кордонами» — мелкие сторожевые отряды, «пикеты», человек по 10и «залоги», или «секреты», по 2–3 человека. На каждом сторожевом посту выставлялись особые «фигуры», или «маяки», — соломенные чучела на высоком шесте. Зажженный «маяк» объявлял тревогу по всей линии, обозначая появление врагов. Леса, покрывавшие тогда берега Терека, еще облегчали горцам неожиданные нападения, а от казаков требовали особой бдительности. Конечно, и казачьи удальцы не упускали случая пробраться на враждебный берег, подстеречь и подстрелить чеченца или кабардинца, бродящего около русской границы.

В этой тревожной военной обстановке казаки вырастали прирожденными воинами, ни в чем не уступавшими их вечным врагам — горцам. Казаки усвоили себе их зоркость и ловкость, их знакомство с горной природой, их военные приемы, уменье владеть оружием, переняли от врагов даже их наряд — черкеску. Для сторожевой службы и мелкой пограничной войны казаки были неоценимы. Никакое регулярное войско не могло бы их заменить. Сами горцы считали казачьи станицы опаснее для себя, чем настоящие крепости. «Крепость — камень, брошенный в поле, — говорили они, — дожди и ветры снесут его поздно или рано; а станица, как растение, вопьется в землю корнями — и ничем ее не вырвешь».

И действительно, казачьи станицы были самым надежным оплотом Кавказской линии.

В 1774 г., когда казаки ушли в поход против турок, горцы целым скопищем нагрянули на Наурскую станицу (Терского войска), думая разграбить ее без боя. Тогда взялись за оружие старики, уже вышедшие из строя, мальчики, не доросшие до того, чтобы их брали в поход, даже казачки: они высыпали на вал в своих красных сарафанах, били горцев косами, серпами, обливали их сверху кипятком, горячими щами, варившимися у них к обеду. После целого дня упорного приступа горцы бежали со стыдом. Наурские казачки получили за это дело знаки военного отличия, а в горах долго еще можно было встретить «джигитов» (воинов) с обожженными лицами. Казаки дразнили их: «А что, приятель, ты не в Науре ли щи хлебал?»

С окончательным устройством линии Россия уже твердой ногой стала на северных предгорьях Кавказа. В последние годы царствования Екатерины Великой наместником предкавказских владений России был князь Потемкин, родственник знаменитого наместника Новороссии и Крыма. Под его заботливым управлением край быстро достиг заметного развития. Кизляр, Моздок, Ставрополь, бывшие дотоле лишь крепостями, превратились уже в настоящие города, наполнились промышленным и торговым населением. Наехало сюда торговцев и предпринимателей из немцев и армян, быстро стало развиваться шелководство, виноделие. Недавно построенный и быстро разросшийся Екатериноград (ныне станица в Терской области) украсился пышным дворцом, достойным наместника Великой Российской императрицы. Полудикие горцы с невольным уважением и страхом смотрели на выраставшую мощь России. Князья некоторых горских племен, не смущаясь различием веры, сами спешили просить подданства Русской державе. Их приводили к присяге в Екатериноградском дворце в присутствии наместника и его блестящего двора, при громе пушечной пальбы, и новые русские подданные уезжали к себе в горы, еще более ослепленные блеском роскоши и могущества России.

Присоединение Кабардино-Балкарии^[53]

Кабардино-Балкарская республика объединяет в своем составе в качестве титульных этносов представителей двух народов — кабардинцев, относящихся к адыгской группе кавказской языковой семьи, и балкарцев, принадлежащих к тюркской группе уральской языковой семьи. Из национальностей, проживающих на территории республики, наибольший удельный вес составляют кабардинцы — 49,6 %, русские — 30,7 %, балкарцы — 10,2 %. Наиболее представительные национальные группы: украинцы, осетины, корейцы, турки-месхетинцы, армяне.

Кабардино-Балкария имеет богатую историю, уходящую корнями в глубь веков.

К концу I в. до н. э. в степи, на земли жителей Северо-Западного Кавказа, проникают аланы, которые господствовали на Северном Кавказе более 1000 лет и оставили после себя многочисленные исторические памятники. Центром аланского государства была территория Кабардино-Балкарской республики и Северной Осетии. Именно здесь, на возвышенности между Баксанской и Чегемской долинами, встречаются в большом количестве грандиозные земляные аланские укрепления — городища, каждое из которых занимает площадь 10–15 гектаров. Они имеются возле селений Аргудан, старый Лескен, Верхний Акбаш, Жемтала, Псыгансу и Эльхотово.

С VI в. на Северный Кавказ начинает проникать христианство. История предков адыгов в этот период тесно переплетена с историей восточных славян — антов. В X в. предки кабардинцев неоднократно выступали совместно с русскими против хазар и доходили до их столицы Саркела на Дону.

В XI в. они пришли в близкое соприкосновение со славянским княжеством на Таманском полуострове — Тмутараканью. В период существования Тмутараканского княжества (X–XII вв.), большей частью оседлого населения которого были адыги, древнерусские летописи обычно также называют адыгов именем «касоги». В X–XI вв. Тмутаракань(Тамтаракай, Метрика) для адыгов была крупным ремесленноторговым центром. Адыгам приходилось иметь дела и с Византией, в состав владений которой входили Абхазия, Таманский полуостров, Крым, вести борьбу и с экспансией Хазарского каганата. Адыги уже в 1023 г. помогали Мстиславу Храброму в его борьбе с Ярославом Мудрым за великокняжеский престол в Киеве. Этнографы отмечают сходные черты в типах одежды, жилищ, а также фольклоре адыгов и украинцев того времени.

В первой четверти XIII в. началось опустошительное нашествие на Северный Кавказ монголо-татар. Острие агрессии монголов в центральной части Предкавказья было направлено против алан, которые подверглись разгрому в XIII–XIV вв. и прекратили свое самостоятельное существование. Укрывшись в горах и смешавшись с горскими племенами, они образовали осетинскую, балкарскую и карачаевскую народности.

В первой половине XIII в. захватчики застали укрепленными почти все ущелья Центрального Кавказа. Именно к этому времени относится возникновение скальных укреплений, сторожевых башен в горских аулах и целых крепостей, в том числе Башни Амирхана в Черекском ущелье, Башни Ак-Кала и других. В XIV в. появляются целые укрепленные цитадели, например Усхурская, что связано с новой волной нашествий — походами Тимура. В 1395 г. перед лицом нового грозного врага — завоевателя Тамерлана — черкесы были вынуждены объединиться с ханом Тохтамышем. Разорив все на своем пути, Тимур прошел из Закавказья в Дагестан. Мощная Дербентская крепость пала без сопротивления. Тимур прошел реку Сунжу и стал на Тереке. 15 апреля 1395 г. на берегу Терека недалеко от Нижнего Джулата разыгралось крупнейшее сражение между войсками Тимура и объединенного войска Тохтамыша и адыгов. Победу одержал Тимур. Преследуя разбитого Тохтамыша, Тимур прошел до низовьев Волги, затем двинулся на Москву, но, дойдя до Ельца и разорив Рязанскую землю, повернул назад и совершил походы на Крым и Азов. Желая наказать адыгов за их сопротивление, черкесы выжгли степь между Доном и Кубанью. Это нашествие нанесло громадный урон адыгам, значительно ослабило их влияние.

Передвигаясь с запада на восток, предки кабардинцев сначала заняли Пятигорье, а потом территорию современной Кабардино-балкарской республики. Фольклор приписывает это некоему Кабарду, по имени которого местность и стала называться Кабардэй, то есть страной, принадлежащей Кабарду, а адыгов стали называть кабардинцами.

Некоторые историки утверждают, что название «кабардинцы» появилось подобно названию «запорожцы». Отделившись в силу разных причин от своих племен на Таманском полуострове, предки кабардинцев удалились в глубокие ущелья реки Лабы и стали называться «кобар», то есть «многоущельники». Суффикс «дэй», что значит «принадлежащий ему», очевидно, появился позже. Следовательно, «Кабардэй» — страна многоущельников, страна кабардинцев. Первое упоминание их в источниках в форме «кевертей» относится к XV в. и принадлежит итальянскому автору Иосафату Барбаро. Это то время, когда данная часть адыгов отделилась от адыгского этнического массива и мигрировала на восток, в Центральное Предкавказье. В русских источниках имя кабардинцев известно с XVI в., когда устанавливались политические связи России и Кабарды: кабардинские черкесы, Кабардинская земля, Кабардинское княжество. Таким образом, после XIV в., завершившегося разрушительным вторжением Тимура, кабардинцы освоили обширную и плодородную предгорную равнину, продвинувшись на востоке до реки Сунжи и района нынешнего города Грозного. Заселив предгорья и заперев входы в ущелья, кабардинцы тем самым изолировали в каменистом, бесплодном высокогорье карачаевцев, балкарцев, чеченцев и осетин, попавших в зависимость от кабардинских князей. Осетины платили кабардинским феодалам дань — ясак, основную часть которого составлял скот. По источникам XVIII в., балкарцы и карачаевцы платили дань кабардинским князьям также скотом. Зависимость от кабардинской феодально развитой верхушки сказывалась не только в экономической сфере, но и в сфере бытовой культуры: образ жизни кабардинских князей и уорков (воинов профессионального уровня, сопоставимых с европейскими рыцарями) долгое время был эталоном и образцом для подражания в феодальной среде не только Осетии и Балкарии, но и Дагестана, Чечни, Калмыкии («адыге хабзэ» — адыгские обычаи, в структуре которых выделяется кодекс рыцарского поведения «уорк хабзэ»). Согласно указанным обычаям, заниматься производительным трудом или торговлей дворянам считалось постыдным. Согласно этике уорков, считалось неприличным долго жить, ибо мужчина еще молодым должен достойно рыцаря сложить свою голову в бою. Более всего презирались трусость и жадность. «Щедрость и отвага — лучшее у черкесов средство приобрести известность», — писал адыгский ученый XIX в. Хан Гирей.

В XVII в. произошло разделение Кабарды на две части — Большую и Малую Кабарду. Большая Кабарда занимала земли по рекам Баксан, Чегем, Малка, Черек, Нальчик, Шалушка и часть долины реки Терек. Малая Кабарда располагалась по обеим берегам Терека от Моздока до впадения Малки в Терек.

Сношения адыгских племен с русскими усилились в XVI в., когда адыги вели упорную борьбу против экспансии крымских и турецких феодалов. Кровопролитная вражда раннефеодального Кабардинского государства с крымским ханством заставила верховного князя Кабарды, Темрюка Идарова, искать союза с Москвой. С 1557 г. его страна переходит под покровительство России, а в 1561 г. дочь Темрюка становится женой Ивана IV Грозного. В начале 1570 г. Темрюк Идаров умер от тяжелой раны, полученной в битве с крымцами. Историк кабардинского народа Шора Ногмов под этому поводу отмечал: «Но более всего народ был обрадован союзом и покровительством России». Если учесть, что Ногмов свой труд писал на основании устных преданий кабардинцев, то можно в этих свидетельствах видеть мнение кабардинского народа. Дружба с Россией способствовала усилению влияния Кабарды на Северном Кавказе. К началу XVIII в. под ее властью оказывается значительная часть Центрального и Восточного Кавказа. В Большой Кабарде наиболее крупным владением были «Алегукины кабаки» за рекой Малкой. Каждое владение имело свою боевую дружину, хорошо вооруженную. Но огнестрельное оружие было мало распространено. Состояние феодальной раздробленности приводило к постоянным междоусобным столкновениям, раздиравшим Кабарду.

Чтобы защитить кабардинцев от крымских ханов и распространить влияние России на Кавказе, в 1567 году на реке Терек была основана русская крепость Терки. В1707 г. крымские татары с большим войском вторглись в Кабарду, но ханское войско было отброшено до Кубани. Всего погибло во время похода свыше 30 тыс. крымцев. Это событие и другие такого же рода привели к тому, что вопрос о Кабарде был рассмотрен на Белградской мирной конференции. Согласно 6-й статье Белградского Мирного трактата, подписанного в 1739 г., Кабарда провозглашалась «вольной». Обе империи (Россия и Турция) обязывались не вмешиваться во внутренние дела «пятигорских черкесов» — кабардинцев. В1714–1722 гг. для постоянной защиты Кабарды Петром I на Терек были посланы регулярные войска.

В конфессиональном отношении кабардинцы являются мусульманами-суннитами, подобно другим адыгским народам, но мусульманство было привнесено в Кабарду относительно поздно (в XVII–XVIII вв.) турками и крымскими татарами. Тысячелетием раньше предки кабардинцев приняли православное христианство, проникшее из Византии. Следы былого христианства сохранились как в археологических памятниках, так и в фольклоре кабардинцев. В то же время христианство и ислам не смогли вытеснить остатки традиционных языческих верований, некоторые из которых сохранились и до наших дней. Языческие религиозно-магические культы сочетаются с мусульманскими представлениями и обрядами.

Самоназвание балкарцев «таулу» — горцы, но существуют более частные наименования по названию горных ущелий и, соответственно, обществ: малкъарлыла, бызынгылыла, холамлыла, чегемлслыла. В письменных документах название балкарцев впервые встречается в первой половине XVII в., но это не значит, что история балкарского народа началась в XVII в. Происхождение балкарцев, как и их тюркский язык кипчакской группы, по существу одинаковы с этногенезом и языком карачаевцев. Это народы-братья, вероятно, происходившие из одних общих корней и, возможно, некогда составлявшие одну этническую общность, позже разделившуюся на две обособленные части.

Русско-балкарские отношения налаживались начиная с 50-х гг. XVI в. В документах 1558, 1586, 1587, 1588 гг. в составе кабардинских и грузинских посольств в Москву неоднократно упоминаются имена переводчиков-толмачей кабардинского черкеса, грузинского черкеса, горного черкеса, в которых источники позволяют распознать участников тех посольств — жителей пяти горских обществ, т. е. выходцев из Балкарии и Карачая. В 1590 г. в полный титул русского царя было вписано: «Иверские земли карталинских и грузинских царей и кабардинские земли черкесских и горских князей государь». В 1558 г. в составе посольства детей Темрюка Идарова — Салтана и Мамстрюка — значится некий Булгарьи-мурза, который не известен ни в числе детей Темрюка, ни в родословных списках кабардинских князей. Да и в Москве он был принят как-то по-особенному. В отличие от того, что Салтан был крещен, награжден имением и прочими почестями, Булгарьи-мурзе было сказано, что ему такие почести будут оказаны, если он поведет себя так, как угодно царю. Такое отношение к этому мурзе позволяет думать, что это был представитель не кабардинских князей, а один из рода балкарских князей Балкаруковых. В середине XVII в. установились непосредственные связи русских с Балкарией (в русских источниках — Балкары, Балхарские кабаки), через которую пролегал один из посольских путей в Западную Грузию. Основой хозяйства балкарцев традиционно было животноводство с преобладанием мелкого рогатого скота, в первую очередь, овец грубошерстной карачаевской породы. Значительная часть скота и лучшие пастбища и сенокосы находились в руках местных феодалов-таубиев. В XVIII в. в Балкарию проник ислам, и сейчас балкарцы мусульмане-сунниты.

Победа России в русско-турецкой войне 1768–1774 гг. окончательно решила судьбу Кабарды, когда Турция по Кучук-кайнарджийскому мирному договору признала ее частью России. С тех пор происходило укрепление позиций России на Северном Кавказе. На довольно небольшом расстоянии друг от друга стали возводиться сторожевые крепости с регулярным военным гарнизоном, которые к первой половине XIX в. составили так называемую Кавказскую линию.

В 1787 г. старшины Балкарии обращаются к графу Потемкину с прошением о принятии в подданство. Датой окончательного присоединения Балкарии к России принято считать 11 января 1827 г., когда в Ставрополь приехала балкарско-дигорская депутация — по одному представителю от каждой княжеской фамилии. Эта депутация просила принять их в подданство России. Главнокомандующий царскими войсками на Северном Кавказе генерал Емануель в январе 1827 г. принял присягу балкарских и дигорских таубиев, о чем он доложил Николаю I.

В 1816 г. главнокомандующим русской армий на Кавказе назначен генерал А. П. Ермолов. Ермолов построил крепости на реках Малка, Баксан, Чегем, Нальчик, Урвань и в верховьях Малки. Главным пунктом, в котором должно было сосредоточиться все военно-административное управление Кабардой, Ермолов назначил крепость Нальчик, имевшую прямое сообщение с Владикавказом по кратчайшей дороге через укрепленный мост на реке Лескен.

В период Кавказской войны 1817–1864-х гг. Нальчик был военным гарнизоном, вокруг которого сосредоточилась российская администрация в этом районе. В ходе Кавказской войны кабардинцы сохраняли в основном нейтралитет, и войска Шамиля, вступившие в Кабарду в 1846 г., вскоре вернулись в Чечню и Дагестан, не добившись успеха.

В 60-х гг. XIX в. Кабарда и Балкария были включены в состав Терской области. Связи с центром России укрепились с 70-х гг. XIX в., когда было завершено строительство железной дороги, соединившей Ростов с Владикавказом.

После революции 1917 г. на Северном Кавказе начался процесс так называемой автономизации. В январе 1921 г. ВЦИК издал Декрет об образовании Горской автономной Советской республики, в состав которой вошли Кабарда, Балкария, Осетия, Ингушетия и Чечня. Горской республике была суждена недолгая жизнь: в июне того же 1921 г. Кабарда вышла из Горской республики, объявив себя автономной областью в составе РСФСР. Руководителем новой Кабарды был избран большевик Бетал Калмыков, административным центром стал г. Нальчик. В 1937 г. автономная область преобразована в Кабардино-Балкарскую АССР.

С 1991 г. — Кабардино-Балкарская республика, субъект Российской Федерации с собственной государственностью, институтом президента, парламентом и правительством.

Документы

Грамота Петра I кабардинским владельцам и всему кабардинскому народу о согласии принять кабардинский народ в подданство России и защитить их от внешних врагов

^{4 марта 1711 г.}

Божиею милостию от Пресветлейщего и Державнейшего Великого Государя-Царя и Великого князя Петра Алексеевича [к] Татархану князю черкесскому, и братьем его, и прочим владельцам, и всему народу тому, и кабардинских и горских черкес Наше Царского Величества милостивое слово.

Доносил Нам, Великому Государю, брат ваш князь Александр, который в службе Нашей обретается, что вы имеете желание под Нашу, Царского Величества, высокодержавную руку поддатись и тем себя и подданных ваших из-под ига турецкого и хана крымского свободити.^[54] Тако ж и ныне писала к нему мать его, что крымцы вам неприятели, и частые брани между вами случаютца, и что, конечно, желаете быти у Нас, В[еликого] и Г[осударя], в подданстве. Также из ваших же стран писали к подданному Нашему Царю Арчилу Вахтангеевичу Меретинскому, что они постановили служить Нам, В[еликому] Г[осударю], а с крымцами також-де завоевались, и дабы вам ведомость о том дать.

И Мы, В[еликий] Г[осударь] Наше Царское] В[еличество],^[55] то ваше желание приемлем милостиво и изволяем вас к себе в подданство и оборону принятии.^[56] Только желаем, дабы вы показали к Нам ныне свою службу и верность против салтана турского и хана крымского, которые против Нас войну начали, наруша мир неправедно против данных многих обещаний.^[57] И ежели будете у Нас в подданстве, то не токмо с вас никаких податей требовать не будем, но и погодное вам жалованье давать определим, как то получает от Нас подданный Наш Аюка-хан, как вы прежде сего бывали у предков Наших в подданстве и получали у них жалованье.^[58] И укажем вам вспомогать ему, Аюке-хану, с калмыки и донским и яицким и гребенским казаком, о чем о всем ссылаемся пространнее на словесной приказ, от Нас данной брату вашему, которому в том верьте.

Дан в Москве, лета 1711 марта в 4 день государствования Нашего 29 году.

^{ЦГАДА, ф. 115. Кабардинские дела. 1719, № 1, л. 1. (отпуск).}

Присоединение Осетии

В формировании современного осетинского этноса и его культуры приняли активное участие два ведущих этнообразующих компонента: пришлый степной ираноязычный (скифы, сарматы и аланы) и аборигенный горно-кавказский, понимаемый как носители яркой кобанской археологической культуры I тыс. до н. э. Встреча, взаимодействие, а затем взаимопроникновение тех и других в рамках ограниченной территории привели к смешению и длительному периоду языкового и культурного синтеза. Осетины — народ ираноязычный и индоевропейский по языку и кавказский по физическому облику и многим элементам культуры.

Особенностью истории осетинского народа является то, что он, единый по своим генетическим корням и самосознанию, исторически и географически оказался разделенным на две части, постепенно обособившиеся и обретшие языковую и культурную специфику: южную и северную. На севере эта специфика определялась вхождением Северной Осетии в 1774 г. в Россию и глубоким влиянием ее на осетин севера, в то время как южане издревле (не позже XIII в.) расселились в Грузии на южном склоне Кавказского хребта и испытывали грузинское влияние. Этим определились и диалектные различия в языке.

Северная часть осетин составляет основное население Республики Северная Осетия-Алания с центром в г. Владикавказе и входит в состав Российской Федерации. Численность осетин в Северной Осетии-Алании — около 335 тыс. чел.

Северная Осетия добровольно вошла в состав Российской империи в 1774 г. и не принимала участия в Кавказской войне на стороне Шамиля. Как это, так и прорусская ориентация в целом, были обусловлены, с одной стороны, христианской верой осетин (у алан с начала X в.), с другой стороны — физическим вымиранием осетин в бесплодных горных теснинах и безземельем. Для выживания народа был необходим выход на предгорную плодородную равнину, и обеспечить этот выход в XVIII в. могла только Россия, особенно после победоносной войны с Османской Турецкой империей и подписания Кучук-Кайнарджийского мирного договора 1774 г., по которому Большая и Малая Кабарда окончательно присоединились к России, и осетины получили возможность переселения на равнину под прикрытием русской крепости Владикавказ (основана в 1784 г.).

Первый массовый этап переселения осетин с гор продолжался до 1816 г. Выселение происходило, в основном, из Тагаурского ущелья. Началом второго этапа массового переселения послужил план генерала Ермолова о перенесении Военно-Грузинской дороги с правого берега реки на левый. Для осуществления этого плана нужно было обезопасить левобережную часть Владикавказской равнины. Наместником Кавказа было принято решение — очистить эту территорию от остатков антирусски настроенных горских (кабардинских) феодалов и заселить ее относительно «спокойными» осетинскими аулами. Поэтому в 1822 г. по приказу Ермолова комендант Владикавказской крепости полковник Скворцов разделил всю левобережную часть Терека на участки и указал осетинам земли, где можно селиться. Осетинское население, испытывавшее острую нужду в земле, устремилось на равнину. Переселение на равнину в конце XVIII — начале XIX вв., по словам историка этого процесса Б. П. Березова, стало «новым возрождением» (прежде всего демографическим) осетинского народа. Расселение на равнине, коренным образом изменившее жизнь осетин, непосредственное соседство с русскими селениями усилили доверие к России и открыли осетинам дорогу к образованию, русской культуре, государственной службе.

После Октябрьской революции 1917 г. в составе Горской республики был образован Осетинский округ (январь 1921 г.), 7 июля 1924 г. он был преобразован в Автономную область в составе РСФСР, а в декабре 1936 г. была создана Северо-Осетинская АССР, в начале 1990-х годов преобразованная в Республику Северная Осетия — Алания с президентским правлением и разграничением полномочий между республикой и федеральным центром.

Иной была история Южной Осетии. В1801 г. она вместе с Восточной Грузией добровольно присоединилась к России. Промышленный, культурный и административный центр Южной Осетии — город Цхинвал. Население Южной Осетии (до трагических событий 1991 г.) составляло около 100 тыс. человек. Основную часть населения представляли осетины (67 %) и грузины (28,8 %). В период существования независимой Грузии (1918–1920 гг.) южные осетины иногда восставали, требуя национальной независимости. В 1920 г. грузинское правительство осуществило насильственное выселение значительной части осетин за Кавказский хребет. В 1921 г. к власти пришли коммунисты. С 1922 г. на правах автономной области Южная Осетия вошла в состав Грузинской ССР.

В настоящее время административно-политически Южная Осетия входит в состав Грузии, но в значительной степени формально: после объявления Южной Осетией о своем статусе республики в 1991 г. началась война между Грузией и южными осетинами. Война закончилась с помощью миротворческих сил России, но установившийся мир хрупок, ибо конфликтующие стороны его результатами не удовлетворены.

В частности, Южная Осетия как республика с самостоятельной президентской исполнительной властью стремится к воссоединению с Северной Осетией в рамках единого осетинского государства в составе РФ, но этого не могут допустить грузинские власти.

Документы

Прошение^[59] осетинских старшин Куртатинского и Воллагирского уездов астраханскому губернатору П. Н. Кречетникову об оказании Россией покровительства и военной помощи Осетии

27 октября 1774 г.^[60]

Его превосходительству г-ну генерал-майору кавалеру и астраханскому губернатору Петру Никитичу Кречетникову.

Прошение осетинских Куртатинского и Воллагирского уездов старшин состоит в нижеследующем:

1. Издревле мы были христианского закона, и время от времени предки наши за неимением просвещаемых духовных персон оный потеряли. А как по высочайшему соизволению присланы от Е. И. В. духовные чины для просвещения нашего народа, коих радостно мы приняли, и многие по-прежнему по их наставлению в христианский закон весь наш народ обращаются.

2. При таком ревностном нашем желании и со вступления духовных персон, ненавидя варвары христианского закона, яко то кабардинцы, время от времени ныне стали нас притеснять наложением тягости и лова наших людей к себе в плен, а особливо принявших веру греческого исповедания, и не допущают нас выезжать всегда в российские границы и отбивают нас, чтоб мы совсем незнакомы были, а как по высочайшему соизволению всегда нам объявляется, что мы противу желания нашего оставлены не будем и будем под протекцией всемилостивейшей нашей государыни яко то вольные не зависящие в подданстве никому Большой и Малой Кабарды владельцы. А особливо Малой Кабарды владельцы, а именно Ахлоевы и Мурадовы фамилии, теснят ловлением проезжающих в Моздок и отъезжающих отсюда людей наших без всяких вин и продают временем в посторонние места, а иногда и нам на выкуп за дорогую цену отдают.

3. Как мы находимся под высочайшим Е. И. В. покровительством, то и просим, чтоб построить или возобновить прежнее Осетинское подворье и сделать оттуда в Моздок, Кизляр и обратно в жилища наши свободной проезд и дозволить нам покупать соль, железа по малому числу на удовольствие наше. И буде Осетинское подворье возобновится, то определить к нам пристойную команду, чтоб она от всех причиняемых нам Большой и Малой Кабарды владельцов обид защищала и со обеих сторон между нами разобрание чинить мог начальник оной команды.

4. Из оных наших старшин Куртатинского уезда старшины Жага брат его Панкрат Гуривиев (который был при Осетинской комиссии дьячком и умре) выкупил из плена у горцев одного русского солдата, о чем небезызвестно моздоцкому коменданту г-ну полковнику Иванову, за шестьдесят рублей, коего и привез сюда и отдан ему, коменданту, точию за выкуп его деньги ему не возвращены, почему и просим оные деньги приказать ему выдать.

5. Старшины же Куртатинского уезда Бахтыгирея Тембулатова брат его родной при Осетинском подворье гребенскими казаками убит, за что ему и дано было сорок рублей. Точию он сим не доволен, в таком случае просим сделать ему в том удовольствие, определить ему за него погодную дачу жалованья хотя по десять рублей, за то он еще может при Осетинском подворье служить и за казака. А если сего учинено ему не будет, то он между нами станет в всяком случае делать разврат и несогласие. Во отмщение ж крови брата своего может иногда из лучших российских кого убить.

6. Сего года Чимитинского уезда старшины Шико Джабоева при следовании отсюда в Осетию сын его родной новокрещеный пойман Малой Кабарды владельцем Келеметем Ахлоевым, который им и задержан. И просим его возвратить.

7. Всем нам Малой Кабарды бывшего владельца Расланбека уздени Муртазовы причиняют обиды и утеснения. Просим, чтоб их от тех нападков защитить.

8. Воллагирского уезда старшины Георги Агнаев, Карамурза Караев просят от общества всего их народа, чтоб определить к ним духовных чинов и для защищения их команду так, как и к хуртатцам.

При всем том, чувствуя оказанные нам от вашего правительства многие милости и благодеяния, в возблагодарение за то мы позволяем брать из горских наших мест потребные вам на построение дома всякие находящиеся тамо каменья, какие только потребны. И оные не довольно брать, но и сами обязуемся их сколько надобно возить в Осетинское подворье за постановленную плату. Точию какие те каменья вашему правительству угодны, то для показания их благоволите прислать к нам особливого человека, коего по указанию мы оные камни и возить будем.

И все то заключая, нашею самою верностью под сим прилагаем наши руки пальцем.

Вышеписаные просители состоят по именам живущих в Куртатском уезде по реке Фоке старшины от

деревни Цивтиквари — Тота Гвривиев,

Шавлох Демиров;

деревни Хадигус — Бахтингерей Темболатов; деревни Мисии — Хаимирза Чаликов,

Алегука Хаимирза, Аби Шавхалов;

деревни Воласихе — Нафи Созаков,

Бестав Сабатов;

деревни Джварискеве — Габола Баразгов,

Джава Чопаков;

деревни Барзикаве — Джига Гвривиев; деревни Ачонага — Карагач Чегоев; деревни Каубек — Самиз Бопаев, Ислам Тезиев, который послан от отца за болезнию его;

деревни Чимитском — Бакар Каргиев,

Дабе Даиев, Джачи Мамуков, Шико Джабоев;

Воллагирского уезда — ГиоргиАгнаев,

Карамурза Караев.

^{АВПР, ф. Осетинские дела, оп. 128/2, д. 1, лл. 197–198 об. (перевод).}

Доношение осетинских старшин генерал-поручику П. С. Потемкину, командующему кавказской линией, о верности осетин России и православию и о желании поселиться на реке Терек

^{20 декабря 1782 г.}

Отцы и деды наши Е. И. В. в верноподданстве российском находимся, токмо по заблуждению прежде были отпадшими от православной греко-российской веры, почему и нуждались в священстве, а как стали в познание приходить христианства, то зависящими в священстве были от Грузии по 1745 год, а с того самого времени заведена комиссия российскими монархами, которая и поныне есть.

Всемилостивейше просим, всенижайшия рабы и верноподданные, не оставить нас без священства и в прежнее заблуждение и отпадшими от российския веры. Мы из детей рода нашего из доброжелательства отдали сюды в школу осетинскую с тем, чтоб мы более не могли чрез них уверенными быть и по изучении грамоте и закона Божия не могли бы лишитца, но иногда а^[61] дети, рождающияся без крещения, а крещеные умирать без покаяния. Между нами, вышеозначенными уездами, не имеются роздоры, а только со обазинцами и ингушевцами Малой и Большой Кабарды черкасами, и желаем мы быть в миру и в Тартупе, если позволено будет нам поселиться и жительство иметь, на что охотно желаем.

Того ради вашего высокопревосходительства нижайши рабы просим, о всем вышеписаном рассмотря, учинить милостивую резолюцию и верноподданных Б. И. В. рабов без священства не оставить.

За неумением нами никакого писания и вместо онаго прилагаем свои персты.

Декабря 20 дня 1782 года.

ЦГАДА, ф. 23. Кавказские дела, Ха 13, ч. 1, л. 117 и об. (копия).

Присоединение Закавказья

Персидский поход
Освободительная борьба народов Закавказья^[62]

Политика России в районе Каспийского моря и Закавказья диктовалась серьезными экономическими и политическими интересами.

Через Астрахань были установлены торговые связи со среднеазиатскими ханствами, а также с Ираном и Закавказьем. С другой стороны, Турция, пользуясь ослаблением Ирана, стремилась расширить свои границы на Кавказе, что представляло угрозу для русских в Прикаспии. Армяне и грузины неоднократно просили русское правительство принять их в русское подданство для защиты от иранского и турецкого гнета. Окончание Северной войны позволило России активизировать свою политику в этом районе.

<…>

В первой четверти XVIII в. укрепляются связи России с народами Закавказья. Армения, Грузия и Азербайджан издавна являлись для турок и иранцев объектами грабежа и жестокой эксплуатации. Во время частых войн иранские и турецкие полчища, проходя через эти страны, оставляли за собой пепелища на месте городов и сел. Экономическое угнетение и политическое бесправие народов Закавказья отягчались религиозными преследованиями. Чтобы принудить грузин и армян принять ислам, иранские шахи, например, использовали так называемый закон имама Джафара, по которому член семьи, принявший мусульманство, становился единственным наследником имущества всех своих родных-христиан; нередко люди, принявшие мусульманство, на основании лжесвидетельства признавались родственниками богатых христиан и присваивали их имущество.

В конце XVII — начале XVIII вв. Иран переживал период хозяйственного упадка и политической децентрализации. Одним из важных факторов его ослабления была освободительная борьба народов Закавказья.

Русское правительство внимательно следило за развитием событий в странах Закавказья. Оно было подробно осведомлено о положении в этих странах как через русских и армянских купцов, так в особенности и через многочисленных посланцев, прибывавших из Грузии и Армении в Петербург с просьбами о помощи. Русское правительство стремилось не допустить перехода Азербайджана, Восточной Грузии и Восточной Армении в руки более сильной Турции, чье утверждение на западном побережье Каспийского моря создало бы непосредственную угрозу границам России и русской торговле с Востоком. Кроме того, Петр I намечал направить внешнюю торговлю Ирана с Европой по волжскому транзитному пути и обеспечить русскому купечеству преобладание в этой торговле. Афганское нашествие на Иран (1722 г.) и подъем освободительного движения в странах Закавказья создавали исключительно благоприятную обстановку для выступления России. Оно было ускорено угрозой вторжения турок в иранские владения.

В 1722 г. начался поход Петра I на Кавказ и в Иран, вошедший в историю под названием Персидского похода. В июле русские войска отправились из Астрахани по суше и морем на юг и в августе без боя овладели Дербентом. Появление русских войск, их первые успехи и манифест Петра I к местному населению вызвали новый подъем освободительного движения.

В сентябре грузинский царь Вахтанг VI со своими войсками отправился в Гянджу для соединения с военными силами армянского католикоса Есаи и отрядами азербайджанцев. Они должны были установить связь с русскими в Шемахе. Однако ожидавшаяся встреча грузинских, армянских и азербайджанских войск с русскими не состоялась, так как последние из-за недостатка продовольствия и понесенных от болезней потерь осенью вернулись в Астрахань.

В 1723 г. русские войска возобновили прерванный поход и заняли Баку. Доброжелательное отношение азербайджанцев к России выразилось в том, что русские войска при вступлении в Дербент, Баку и другие города встретили сопротивление лишь со стороны иранских гарнизонов, в то время как местное население оказывало им поддержку. Оттуда русские войска двинулись в Гил ян и овладели Рештом.

В сентябре 1723 г. в Петербурге был заключен договор с Ираном, по которому западное и южное побережье Каспийского моря остались за Россией.

Пользуясь развалом Сефевидской державы, Турция предприняла завоевание ее закавказских владений. Народы Закавказья оказали туркам героическое сопротивление, но силы были неравны. Турки варварски истребляли защитников Тбилиси, Еревана, Тебриза. Россия, только что пережившая тяжелую Северную войну, не была готова к длительной борьбе. Поэтому в 1724 г. русское правительство заключило с Турцией Константинопольский договор, по которому султан признал приобретения России в Прикаспии, а Россия — права Турции на Западное Закавказье.

Таким образом, Персидский поход Петра I не привел к освобождению народов Закавказья от гнета иранских и турецких завоевателей. Тем не менее он способствовал росту влияния России в Закавказье. С особенной силой движение широких народных масс за присоединение к России развернулось в Армении, где составлялись многочисленные обращения к русскому царю с просьбой о принятии в русское подданство.

В результате внешнеполитических успехов возросло международное значение России, она заняла первостепенное место в международной жизни в Европе и Азии, без ее участия не решался ни один важный вопрос европейской политики.

Усиление связей России с народами Закавказья^[63]

Во второй половине XVIII в. Закавказье по-прежнему находилось под владычеством Ирана и Турции. Общий упадок этих государств усиливал освободительные стремления в подвластных землях. Среди многочисленных царств, княжеств и ханств Закавказья возникли довольно крупные образования, пытавшиеся возглавить объединение грузинских, азербайджанских и армянских земель, независимых от Ирана и Турции. К ним относились: возникшее в 1762 г. Карталино-Кахетинское царство в Восточной Грузии, формально входившее в состав Ирана, но фактически пользовавшееся независимостью; Имеретинское царство в Западной Грузии, окрепшее настолько, что оно пробовало свои силы в открытой борьбе с турецкими захватчиками; Кубинское ханство в Азербайджане, стремившееся освободиться от Ирана при помощи России, и т. д. Однако эти государства были недостаточно прочными и мощными, чтобы своими силами добиться независимости. Стремлениям царя Ираклия II, пытавшегося создать централизованное Карталино-Кахетинское государство, противодействовала большая часть грузинского дворянства, которое опасалось потери своих привилегий. Не располагая достаточными силами, чтобы справиться с внутренней оппозицией, Ираклий II еще менее мог рассчитывать на успех в борьбе с новыми нашествиями захватчиков. В тяжелом положении находились Имеретин, которой постоянно угрожали турецкие вторжения, и Азербайджан, раздираемый непрерывными междоусобными войнами.

Среди грузин, армян и азербайджанцев росло число сторонников тесного союза с Россией, опираясь на который можно было бы успешно бороться с турецкими и иранскими поработителями. Усилению ориентации народов Закавказья на Россию способствовали также крепнувшие между ними экономические и культурные связи. Из Азербайджана в Россию вывозились шелк-сырец, шелковые ткани и кустарные изделия. В Азербайджан и транзитом через него в Грузию и Иран русские купцы доставляли предметы, изготовленные русскими и западноевропейскими мануфактурами, — сукна, полотно, кожи, стекло, краски, железо и т. д. Притеснения, испытываемые армянами от турецких и иранских захватчиков, вынуждали их покидать пределы Восточной и Западной Армении и переселяться в другие страны, в особенности в Россию. В Астрахани, Москве, Петербурге, Кизляре, Моздоке возникли довольно крупные армянские колонии, население которых занималось виноделием, шелководством и торговлей.

Стремление закавказских народов обрести покровительство России встречало сочувственный отклик со стороны русского правительства. В Петербурге хорошо понимали, что безопасность каспийской торговли находится в прямой зависимости от русского влияния в Восточном Закавказье. Что касается Западного Закавказья, то оно, кроме того, имело огромное стратегическое значение в качестве плацдарма для борьбы с Турцией.

Отражением настойчивого желания народов Закавказья войти в состав России являлись многочисленные посольства, отправлявшиеся правителями Грузии, Армении и Азербайджана в Петербург с предложениями об условиях присоединения этих стран к России, а также их обращения к России за помощью в борьбе с Турцией и Ираном.

Ключевский В. О
Расширение территории^[64]

… Ставши на Кубани и на Тереке, Россия очутилась перед Кавказским хребтом. В конце XVIII столетия русское правительство совсем не думало переходить этот хребет, не имея ни средств к тому, ни охоты; но за Кавказом, среди магометанского населения, прозябало несколько христианских княжеств, [которые], почуяв близость русских, начали обращаться к ним за покровительством. Еще в 1783 г. грузинский царь Ираклий, теснимый Персией, отдался под покровительство России; Екатерина принуждена была послать за Кавказский хребет, в Тифлис, русский полк. Со смертью ее русские ушли из Грузии, куда вторгнулись персиане, все опустошая, но император Павел принужден был поддержать грузин и в 1799 г. признал царем Грузии преемника Ираклия Георгия XII. Этот Георгий, умирая, завещал Грузию русскому императору, и в 1801 г. волей-неволей пришлось принять завещание. Грузины усиленно хлопотали о том, чтобы русский император принял их под свою власть. Русские полки, воротившись в Тифлис, очутились в чрезвычайно затруднительном положении: сообщение с Россией возможно было только через Кавказский хребет, населенный дикими горными племенами; от Каспийского и Черного морей русские отряды были отрезаны туземными владениями, из которых одни магометанские ханства, на востоке, состояли под покровительством Персии, другие, маленькие княжества на западе, — под протекторатом Турции. Нужно было для безопасности пробиться и на восток и на запад. Западные княжества были все христианские, то были: Имеретия, Мегрелия и Гурия по течению Риона. Следуя примеру Грузии, и они одно за другим признали, подобно ей, верховную власть России — Имеретия (Кутаис) при Соломоне [в] 1802 г.; Мегрелия (при Дадиане) в 1804 г.; Гурия (Озургеты) в 1810 г. Эти присоединения привели Россию в столкновение с Персией, от которой пришлось отвоевывать многочисленные зависимые от нее ханства — Шемахинское, Нухинское, Бакинское, Эриван, Нахичеванское и другие. Это столкновение вызвало две войны с Персией, кончившиеся Гюлистанским договором 1813 г. и Туркманчайским 1828 г. Но, как скоро русские стали на каспийском и черноморском берегах Закавказья, они должны были, естественно, обеспечить свой тыл завоеванием горских племен. С момента присвоения Грузии и начинается это продолжительное завоевание Кавказа, кончившееся на нашей памяти. Кавказский хребет по составу населения делится на две половины — западную и восточную. Западная, обращенная к Черному морю, населена черкесами; восточная, обращенная к Каспийскому морю, — чеченцами и лезгинами. С1801 г. и начинается борьба с теми и другими. Раньше был покорен Восточный Кавказ завоеванием Дагестана в 1859 г.; в следующие годы докончено было завоевание Западного Кавказа. Концом этой борьбы можно признать 1864 г., когда покорились последние независимые черкесские аулы.

Такой сложный ряд явлений вызвало завещание Георгия XII грузинского. Ведя эту борьбу, русское правительство совершенно искренне и неоднократно признавалось, что не чувствует никакой потребности и никакой пользы от дальнейшего расширения своих юго-восточных границ. Совершенно так же расширялась территория и за Каспийским морем, в глубине Азии.

Присоединение грузии к России

Предкавказье и Грузия^[65]

Высокая гряда Кавказских гор перерезает наискось широкий перешеек между Каспийским и Черным морями. С севера к этим горам подходит широкая степь, где кочевали испокон веков хорошо знакомые русским татарские и калмыцкие орды. Две большие реки, стекая с гор, текут по этой степи: Терек на востоке — в Каспийское море, Кубань на западе — в Черное.

Русским издавна пришлось познакомиться с этими местами. Богатая Персия, прилегающая с юга к Каспийскому морю, привлекала к себе русских купцов для торговли, а казаков соблазняла на легкие и добычливые набеги. Уже во времена Грозного казаки заплыли морем с Волги в устье Терека и здесь построили свои городки — Тюмень и Тарки. Так началось славное впоследствии Терское казачье войско. Те казаки, которые селились подальше от устья Терека, в горах, назывались гребенскими (горными). Понятно, что терским и гребенским казакам приходилось постоянно защищать свои городки от набегов диких горских племен. Наравне с донскими и уральскими казаками они считались на службе у Московского царя, и уже Грозный посылал на далекий Терек свое царское жалованье и подкрепления из московских стрельцов и служилых людей.

В то же время начались и сношения России с православной Грузинской землей, лежащей за Кавказом по южным склонам гор и в плодородных долинах. Грузины — малочисленный, но храбрый народ — уже много столетий вели ожесточенную борьбу, защищая свою свободу и свою веру от сильных мусульманских народов: турки, персы, кавказские горцы со всех сторон терзали своими нашествиями и опустошали несчастную Грузию. На беду, грузины еще плохо ладили между собой. Различные области Грузии (Карталиния, Кахетия, Мегрелия, Имеретия, Гурия) то соединялись под властью одного царя, то опять разделялись, иногда даже враждовали между собой. Временами приходилось грузинским царям смиряться перед турками или персами, платить им дань, иные даже принимали мусульманскую веру.

Но народ крепко держался Православия, и стоило появиться на престоле смелому царю-христианину, чтобы он весь снова поднялся на кровавую борьбу.

Россия, конечно, не могла остаться равнодушной к страданиям единоверного народа. Когда грузинские послы впервые предстали пред очи Иоанна Грозного, суровый царь не мог удержаться от слез, слушая их рассказы. Несчастным грузинам была одна надежда на спасение — Россия.

Уже сын Грозного, Федор Иоаннович, уступил мольбам Кахетинского царя Александра и принял его, со всей его землей, под свою высокую руку. Как только успокоилась Россия после смуты, ко двору царя Михаила Федоровича вновь явились послы из Кахетии от царя Теймураза с просьбой: принять его землю в русское подданство «до последнего дня Страшного Суда». «Никого я не имею на свете, кроме Бога и Твоего Царского Величества. Живу только именем Святой Троицы, Твоей милостью и помощью Твоего Царского Величества», — писал Теймураз. И позже такие посольства с мольбой о подданстве и защите, о присылке войска, пушек, денег на жалованье ратным людям много раз являлись к престолу царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича.

Вольные терские казаки нередко, пробравшись через горы, поступали на службу к грузинским царям. Грузинские летописи сохранили рассказы о том, что на помощь Грузии приходили казаки и с Дона и даже с Днепра.

Грузины молили о помощи, называли себя слугами великих государей. Но какую помощь могла оказать им Россия, сама изнемогавшая в тяжелых войнах? Еще при Федоре Иоанновиче сделана была попытка проложить дорогу в Грузию, завоевав Дагестанские горы; но два русских войска только погибли без пользы в незнакомой, дикой, гористой стране. Россия была еще слишком слаба для таких далеких трудных войн. Михаил Федорович и Алексей Михайлович делали для защиты Грузии то, что позволяли им их силы: в переговорах с Турцией и Персией убеждали ради дружбы и мира с русским царем не теснить и не воевать Грузии; с персами такие уговоры нередко и достигали цели.

Грузинам посылали иногда из Москвы деньги или запасы, посылали, по их просьбе, учителей, священников, церковные книги — во всем этом в разоренной Грузии была большая нужда.

При дворе Московских государей всегда можно было встретить знатных грузин княжеской и даже царской крови, пожелавших вступить в русскую службу. В свите царя Алексея Михайловича во время польской войны было несколько грузинских царевичей.

Имеретинский царевич Александр был одним из любимых друзей и сподвижников царя Петра Великого в его молодые годы. Женатый на русской, он получил большие вотчины под Москвой и всю жизнь свою посвятил России. Он был в числе «потешных» Петра, ездил с ним вместе учиться за границу. В битве под Нарвой царевич попал в плен. Шведы, зная его царское происхождение, требовали за знатного пленника огромный выкуп — 20 бочонков золота или 60 пленных шведских офицеров. Зная бедственное положение России, царевич сам писал государю, прося не разоряться на его выкуп: «Пусть никакого убытка не будет государству ради нашей свободы. На то мы званы: терпеть и умереть за Государя и за Россию». Позже, когда успех перешел на сторону русских, Петр поспешил выручить самоотверженного царевича, обменяв его на знатнейшего из пленных шведских генералов.

Под конец жизни, когда кончилась шведская война, Петр Великий обратил свое внимание на Кавказ. Ему хотелось прочно овладеть берегами Каспийского моря, чтобы завести постоянную торговлю через Персию со Средней Азией, с богатейшей азиатской страной Индией. Он сам с сильным войском высадился в Дагестане, занял главные дагестанские и персидские города на берегу Каспийского моря. Слабые преемники великого царя не умели удержать в руках его ценные приобретения: императрица Анна, жалея расходов на поддержку столь отдаленных владений, добровольно вернула их Персии.

Но сношения с Грузией стали с тех пор еще теснее. Еще при жизни Петра царь Карталинский Вахтанг, свергнутый турками с престола, переселился со всем своим семейством в Россию. Вместе с ним по призыву Петра выехало в Россию свыше 1000 человек грузин-царевичей, князей, воинов, духовных. И позже переселение грузин в пределы России не прекращалось. При императрице Елизавете из таких переселенцев образован был в русской армии особый грузинский гусарский полк. Знаменитый князь Багратион, сподвижник Суворова, был родом грузин.

Но не одного убежища для беглецов и военной поддержки искала Грузия у единоверного великого народа. Как только при Петре оживилось в России печатное дело, грузинский царь Арчил просил царя озаботиться и грузинской печатью. Царь Петр велел немедленно отлить грузинские буквы для печати, и из Московской казенной типографии вышли первые печатные книги на грузинском языке. Потом русскими же мастерами и учителями заведена была типография и в столице Карталинии — Тифлисе. От русских же учились и устройству школ и иконописи. <…> это еще теснее сплачивало с нами маленький, единоверный нам грузинский народ.

Присоединение Восточной Грузии

Постоянная захватническая политика Турции и Персии в отношении Грузии, периодические набеги горцев с севера, междоусобная борьба феодалов внутри страны и другие обстоятельства предопределили обращение Грузии к России с просьбой о помощи, покровительстве и взятии ее под свой протекторат.

В условиях, в которых оказалась Грузия в конце XVIII в., единственным спасением являлось принятие ее под верховную власть Российской державы. Так, грузинские послы заявляли в Петербурге в 1752–1754 гг., что «спасение мыслимо лишь в том случае, если русское правительство протянет Грузии руку помощи против врагов, которых еще много». В1760–1762 гг. картлийский царь Теймураз II вел переговоры с русским правительством об оказании Картли военной и финансовой помощи для похода на Иран и обороны от нападений дагестанских феодалов. Особенно активизировались русско-грузинские связи во время русско-турецкой войны 1768–1774 гг., когда в Восточной Грузии был составлен проект договора о принятии ее Россией под свое покровительство. С этой просьбой Ираклий II обратился к Екатерине II в 1782 г. Данная просьба со стороны Грузии совпала с интересами восточной политики России, направленной, в частности, на полное вытеснение турок и персов из Закавказья.

Переговоры о присоединении состоялись летом 1783 г. на Северном Кавказе, в Георгиевской крепости. В переговорах принимали участие святейший князь Г. А. Потемкин, впоследствии первый российский наместник на Кавказе, от Грузии князь Иоанн Мухран-Батони (Багратион-Мухранский) и князь Гарсеван Чавчавадзе, впоследствии первый посол Грузии при дворе русской императрицы.

Трактат (Георгиевский) был подписан 24 июля (4 августа) 1783 г. и носил характер договора о союзе и протекторате. Он состоит из 13 пунктов.

По Георгиевскому трактату Россия гарантировала целостность территории Грузии и помощь в возвращении ей всех потерянных земель, включая Аджарию. Освобожденные территории Грузии передавались во владение грузинского царя, но он лишался права поддерживать дипломатические отношения с другими государствами без ведома русского правительства. Россия обязалась не вмешиваться во внутренние дела Грузии. Грузинские подданные получали одинаковые права с русскими, католикос оставался главой грузинской епархии и становился членом российского Святейшего Синода с правами архиерея 1-го класса. Заключение трактата поддержал католикос Антоний I, просветитель Грузии.

Согласно секретным статьям трактата, Россия обязалась в мирное время содержать в Грузии свои войска, а в случае войны увеличить их численность. В дальнейшем грузинские цари при вступлении на престол могли короноваться лишь с разрешения императора России. Ираклию II рекомендовалось улучшить отношения с имеретинским царем Соломоном, сохранять единство Восточной и Западной Грузии.

Таким образом, на основании Георгиевского трактата в ноябре 1783 г. русские войска вступили в Грузию. В 1785 г. было учреждено Кавказское наместничество.

Несмотря на это, турецкие и персидские завоеватели вынашивали новые планы захвата Закавказья. Турция открыто готовилась к войне и развязала ее в 1787 г. Султан хотел изгнать русских из Восточной Грузии, завладеть остальными территориями Закавказья. Оттоманская Порта надеялась при этом на помощь ряда европейских держав, которые ревниво следили за успехами внешней политики России. Особенно активную антирусскую кампанию проводили в этот период Англия и Пруссия. Прусский король заключил в 1789 г. тайный союз с султаном, который обязался весной следующего года объявить войну Австрии и России и не прекращать ее до тех пор, пока Порта не заключит выгодного для себя мира. Англия ультимативно требовала, чтобы Россия отказалась от желания расширить свои владения за счет Турции.

Война закончилась победой России и подписанием в декабре 1791 г. Ясского мира, по которому отвергались притязания Турции на Грузию. Но, опираясь на открытую поддержку Англии, Турция грозила новой войной, обостряла отношения с Россией и отказывалась выполнять условия Ясского мира. Шах Персии, воспользовавшись отсутствием русских войск в Грузии, в сентябре 1795 г. захватил Тбилиси и подверг его жестокому разорению. На это императрица ответила объявлением войны Персии. Смерть помешала ей довести эту войну до конца. Император Павел, занятый другими делами и заботами, отозвал двинутые в Персию войска. Но оставить на жертву хищникам несчастную Грузию он не хотел. Осенью 1799 г. генерал Лазарев с двумя пехотными полками выступил с Кавказской линии через горы в Грузию. Трудный переход был совершен быстро, и 26 ноября полки в стройном порядке при звоне колоколов и громе пушечной и ружейной пальбы вступили в Тифлис. Население города, так недавно еще испытавшее ужас персидского нашествия, ликовало, встречая давно ожидаемых защитников. Все знали, что на этот раз русские штыки не для короткого похода показались на улицах Тифлиса.

На следующий день созвано было блестящее собрание высшего духовенства, вельмож и дворянства Грузии. Перед лицом собравшихся посол императора Павла торжественно возвестил, что император Всероссийский принимает Грузию под свое покровительство и защиту, а царя Георгия утверждает на его престоле, в знак чего посылает ему свою милостивую грамоту, царскую корону, порфиру и знамя с изображением русского двуглавого орла. Павел I так объяснил причины, побудившие грузинского царя обратиться к России: «Царь грузинский Георгий Ираклиевич, видя угроженным царство свое сколько внешними неприятелями, столько же, а может быть, еще и больше, от возникающих в собственной семье его междоусобий, касательно наследства к престолу, поручил посольству своему, здесь находящемуся, изъявить желание видеть земли грузинские в непосредственном Нам подданстве».

Царь Георгий, со своей стороны, принял присягу на верность императору, отныне верховному властелину над царями Грузии.

Персидский посол, требовавший по старине дани, получил гордый ответ, что Грузия признает над собой только власть России, а у России достаточно силы, чтобы защитить ее от любого врага.

Очень скоро пришлось оружием доказать азиатам эти слова.

Лезгины, подстрекаемые персами, огромным скопищем хлынули с Дагестанских гор на Грузию для привычного набега. Все живое в ужасе разбегалось перед их хищными толпами. Но на этот раз лезгинам не пришлось поживиться добычей. Генерал Лазарев быстрым движением заступил им дорогу. У него было всего 700 человек русской пехоты да с 1000 грузинских всадников-ополченцев против 20 тысяч неприятелей. Но бешеные натиски лезгинской конницы, славившейся на весь Кавказ дикой храбростью, за целый день не могли прорвать железного строя небольшого русского отряда. Непобедимые дотоле лезгины со стыдом бежали, оставив на месте боя несколько тысяч убитых.

Этот грозный урок надолго оградил Грузию от набегов из Дагестана. Но защитой границ сделана была только половина дела. Грузии угрожала еще другая беда.

Царь Георгий был при смерти, его братья, сыновья и племянники заранее начали между собой спор о наследстве, и междоусобие готово было вспыхнуть каждую минуту. Иные из царевичей уже заводили переговоры с персами, другие с лезгинами, обещая исконным врагам грузинские земли и города, лишь бы получить поддержку для завладения престолом.

Предвидя неизбежную смуту и зная, что вечная междоусобная война истощила народ хуже вражеских набегов, умирающий царь обратился к своему покровителю императору Павлу с последней просьбой: принять Грузию в прямое и полное подданство, уничтожив самый престол грузинских царей, служивший только предметом гибельных раздоров.

Почти одновременно скончались царь Георгий и император Павел. Император Александр I долго колебался, обдумывая просьбу почившего царя Грузии. Отнюдь не желая насильственно подчинять себе независимый народ, он изъявил свое согласие на присоединение Грузии не прежде, чем получил достоверные свидетельства, что весь грузинский народ желает видеть его своим царем и самодержцем. 12 сентября 1801 года император Александр подписал манифест о полном соединении Грузии с Россией. Манифест гласил, что император принимает на себя бремя управления Грузией не для приращения сил, не для корысти, не для расширения пределов и без того обширнейшей в мире империи, но считает священным своим долгом, вняв молению самих грузин, дать им и безопасность, и твердое, мирное управление.

Грузинское дворянство и простой народ с радостью приняли присягу своему новому государю императору Всероссийскому. Некоторые из царевичей, не желая поступиться своими былыми правами на престол, попробовали затеять смуту; но народ не оказал им никакой поддержки, и они стали искать помощи у врагов своей родины лезгин, персов и турок. Большинство же царевичей послушно переселились в Россию, вступили в русскую службу или получили пенсии, приличные их высокому происхождению. Среди русской знати до сих пор есть несколько княжеских фамилий, ведущих начало от грузинского царского дома.

Так совершилось давно ожидаемое и давно приготовлявшееся добровольное слияние маленькой Грузии с могущественной Россией. Но нужно было еще много усилий, чтобы удержать и закрепить за Русской державой ее новые владения. Присоединение отвечало интересам грузинского народа и спасло страну от постоянных кровавых вторжений мусульманских государств.

Соединение Грузии с Россией всполошило весь мусульманский мир. Горские племена Дагестана, Персия, Турция, закавказские татары — все, что привыкло жить грабежом или данью на счет беззащитной Грузии, поднялось сразу против русских.

Персы, надеясь на огромную численность своей армии, открыто хвалились отбросить русских обратно за Терек. Между тем держать в Закавказье большое войско Россия не могла. В Европе начиналась как раз в это время страшная борьба с Наполеоном, каждый был на счету. Два-три полка пехоты, несколько пушек и немного казаков с линии и с Дона — вот и все силы, какими мы располагали для защиты Грузии в первые годы после ее присоединения.

Но император Александр сумел выбрать человека, который и с этими ничтожными силами достиг в короткое время изумительных успехов. Это был князь Цицианов, по крови грузин, русский по воспитанию: еще дед его переселился в Россию и был убит на русской службе в войне со шведами при императрице Елизавете. Умный, предприимчивый и бесстрашный князь Цицианов умел не только быстро и хорошо наладить управление Грузией, но и добился добровольного подчинения Имеретии, Мегрелии и Гурии, объединив таким образом под русской властью все древнее грузинское царство (почти целиком нынешние губернии Тифлисскую, Кутаисскую и Елизаветпольскую). Персам он нанес в войне тяжелые удары, а горным разбойничьим племенам успел внушить должный страх и уважение к России. Никаких переговоров с ними он не признавал, а требовал безусловной покорности и дани. «Где видно, чтобы муха с орлом переговоры вела», — писал он лезгинским князьям. Азиаты, уважающие только силу, трепетали перед грозным и суровым Цициановым. Однажды целое скопище лезгин, собравшихся с большим одушевлением для похода против русских, разбежалось, охваченное внезапным и неудержимым страхом, когда где-то вдали грянул и раскатился по горам выстрел русской пушки: так велик был среди горцев страх перед русским оружием.

Но не одной грозой военных подвигов ознаменовали русские свое вторжение в дикий азиатский мир. Когда Цицианов молодецким штурмом взял сильную персидскую крепость Ганжу (ныне губернский город Елизаветполь), из 9 тысяч женщин, бывших в городе, ни одна не погибла и не пострадала; этим отличались подвиги православного русского войска от бесчеловечной азиатской жестокости персов и их соседей. Но персы плохо заплатили благородному Цицианову за его великодушие: доблестный князь был вероломно убит ими во время мирных переговоров под Баку в 1806 г. Его смерть была большой потерей для нас. Но скоро место славного Цицианова заняли другие герои, не уступавшие ему в доблести и честном служении Родине.

В 1812 г., когда на Россию надвигалась гроза нашествия Наполеона, на далекой окраине, в Закавказье, кипела ожесточенная война одновременно и на персидской, и на турецкой границах, и в горах Дагестана. Особенно выдвинулся в это время среди русских полководцев генерал Котляревский.

Кавказские полки, закаленные в многолетней непрерывной войне, славились выдающейся даже для русских выносливостью и храбростью. А под командой таких начальников, как Котляревский, они совершали подвиги прямо сказочные.

Зато все удавалось этим богатырям: удивительные переходы по головоломным крутизнам, еле доступным даже для прирожденных горцев, дерзкие приступы, неслыханные по смелости нападения на вдесятеро сильнейшего неприятеля заканчивались блестящей победой, постыдным погромом, бегством и истреблением огромной персидской армии.

Наконец, на приступе сильнейшей персидской крепости Ленкорани Котляревский был весь изуродован бесчисленными ранами и только чудом остался в живых, но продолжать службу уже не мог и должен был доживать свою славную жизнь калекой. В особом ящике он хранил 40 обломков костей, вынутых из его ран, полученных под Ленкоранью. Зато Ленкорань была взята, и война закончилась в 1813 г. присоединением к России почти целиком нынешних Бакинской губернии и Дагестанской области, принадлежавших до тех пор персам.

Так баснословными подвигами горсть русских людей в трудные для своей Родины годы закрепила господство России на далекой окраине и не выдала врагам доверившейся нам единоверной Грузии.

Присоединение Западной Грузии

В конце XVIII — начале XIX вв. Грузию терзали междоусобные распри, в результате чего в Западной Грузии появились отдельные княжества — Мегрелия, Имеретия, Гурия, Сванетия. Постепенное присоединение этих княжеств к России решило проблему их вражды друг к другу. Знатные представители были уравнены с русской знатью, многие перебрались в Россию и породнились с русской аристократией.

Присоединение Западной Грузии происходило следующим порядком: 1803 г. — княжество Мегрелия, 1804 г. — Имеретское царство, 1810 г. — княжество Гурия, 1858 г. — княжество Сванетия.

Фоном для присоединения Западной Грузии служили русско-турецкие войны. Так, война с Турцией 1828–1829 гг. завершилась Адриано-польским миром, по которому Турция признала присоединение к России Восточной Грузии, Имеретии, Мегрелии, Гурии.

Документы

Грамота Царя Мегрелии Леона к Царю Михаилу Федоровичу о желании грузинского народа перейти в подданство России

^1638 г.

Такову грамоту^[66] прислал ко Государю-Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руси Дидиянской^[67] Леонтий Царь с послом своим с крестовым попом с Гаврил ом декабря в 12 день. А в грамоте его написано. Превысочайшему, благочестивому, Богом хранимому Самодержцу единому, начальнику веры христианские, Царю Государю Московскому и всея Руси многолетнему Царю Михаилу и царствию Твоему.

Раб твой, Дидиянский Государь именем Лев в смиренном образе бьет челом и покланяется и молит Бога, чтоб многолетнему сотворил Бог высоту великого царствия его государева. По сем молит и бьет челом со всеми пребывающими зде в Ыверской^[68] стороне православнии и вернии по закону Христову и по учению апостольскому и Седьмого Собора, и веруют во Святую Троицу и Пресвятую Непорочную Богородицу и во едину Святую Апостольскую Церковь и во Святое едино Крещение и чают воскресения будущаго века. И как-де уповают будущаго века, так-де уповают от великого Его царствия милость получити, потому что избрал Христос Его Великого Государя и учинил начало царствовати надо всеми православными христианы, и Ему-де со всем своим царством подобает кланятися Ему Великому Государю. И было де в Ыверской земле 5 государей^[69] и из них-де перской шах побил 2 государей, а достальных де 3-х Государей государствы Божиею помощию и его царским многодетным счастьем владеет он, Леонтий-Царь. И желал-де он от многого времени, чтоб ему служити его великому царствию, да не изыскал такова времени, как Ему Государю о том побить челом. А ныне-де он послал к Его Великому Царствию крестового своего попа именем Гаврила.^[70] И поклоняется Его Царскому Величеству он, раб его, со святыми Божиими церквами и со святыми мощами и со главою своею и со всею областию своею и со всем державством своим, поддается служити Его Великому Царствию и бьет челом, чтоб он, Великий Государь, пожаловал его, прислал к нему посла своего с своими царскими грамотами и принял бы их под Свою царскую высокую руку, чтоб им всегда быти под Его царского величества рукою и служить бы им царствию Его, яко и иные рабы Его государевы, и иметь бы им от Него, Великого государя, себе помощь и заступление, чтоб им стоять о вере Христовой.

^{ЦГАДА, ф. 110. Сношения России с Грузией, on. 1, 1638, № 1, лл. 59–60. Список перевода XVII в.}

Жалованная грамота Царя Михаила Федоровича Кахетинскому Царю Теймуразу I о принятии Иверской земли под покровительство России

^{31 мая 1641 г.}

Бога единого безначального и бесконечного… в Троице славимого, милостию Мы, Великий Государь-Царь и Великий князь Михаил Федорович, всея Руси Самодержец [п.т.], пожаловали есмя Иверские земли начальнику Теймураза-Царя и сына его Царевича Давыда, велели им дати сю Нашу царскую жалованную грамоту вперед для утверженья, по его, Теймуразову цареву, челобитью и прошенью, потому что изначала Грузинские земли Цари и князи нашей православной христианской веры, а в послушанье были за много лет у прародителей наших, у Великих Государей-Царей и Великих князей российских. А принял дед Наш блаженной памяти Великий Государь-Царь и Великий князь Иван Васильевич всея Руси Самодержец под Свою царскую высокую руку грузинского Леонтия-Царя, царева Александрова отца, во оборону для православной христианской веры. А после Леонтья-Царя сын его Александр-Царь с детьми по тому ж были послушны дяде Нашему блаженной памяти Великому Государю-Царю Великому князю Федору Ивановичу всея Руси Самодержцу и по нем бывшим Великим Государем-Царем Российским и крест им великим государем целовали, и грамоты докончальные Грузинских Царей в Нашей царской казне есть многие. И в прежних годах присылали к Нам Великому Государю бити челом он, Теймураз-Царь, да башачожской Юрий-Царь, да Гурельский Мануйло-Царь, что кизылбашской Абас шах Грузинскую землю повоевал, и церкви разорил, и его, Теймураза-Царя, из его земли изогнал. А в прошлом, во 127-м, присылал к Нам Великому Государю он же, Теймураз-Царь, с грамотою с послом Курмигинским Пречистые Богородицы монастыря игумена Харитона^[71] бити челом о помощи на кизылбашского Абаса-шаха, что землю Грузинскую разорил и церкви Божьи обругал. А он, Теймураз-Царь, ушел в Бахшачинскую землю,^[72] где святое тело Динары-царицы. И Нам бы Великому Государю, ведая его, Теймураза-Царя, скорбь и разоренье, пожаловати и в утесненье в его помощь учинити. И вперед бы его, Теймураза-Царя, со всею Иверскую землею имети в Нашем царском милостивом призренье по-прежнему. А как дед его, Александр-Царь, был под Царскою Величества рукою Российского царства, и они в те поры жили в покое и тишине и ото всех своих недругов во оборони, и слыша предков Наших Царского Величества грозное имя, нихто на них не смел посягнути. А во 132-м году присылал к Нам, Великому Государю, и к отцу Нашему, к Великому Государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичу Московскому и всея Руси, он же, Теймураз-Царь, в послах с грамотами Иерусалимского голговского архиепископа Феодосия,^[73] а в грамоте своей писал о помощи на кизылбашского Абас шаха, а он, Теймураз-Царь, от шахов гоненья отшел в Турскую землю, а хочет быти под Нашею Царского Величества высокою рукою со всею своею Грузинскою землею, так же, как предки его, грузинские Цари, были наперед сего у предков Наших Российских Государей-Царей. И мы, Великий Государь, писали о том к кизылбашскому Абас шаху с посланниками нашими, с Васильем Коробьиным да с диаком Остафьем Кувшиновым,^[74] чтоб Абас шах для Нашей царской братские дружбы и любви вперед на Грузинскую землю наступати не велел и мать бы его и жену отдал ему, Теймуразу-Царю. И кизылбашской Абас-шах к Нашему Царскому Величеству писал с тем же нашим посланникам, что он для царской братские дружбы и любви вперед на Грузинскую землю наступати никак не будет и мать его и жену ему отдаст тотчас. И в прошлом во 145-м году, присылал к Нашему Царскому Величеству он же, Теймураз, посла своего, нареченного митрополита Микифора области Кукосонские, с грамотою, а в грамоте своей к Нам, Великому Государю, писал, что наперед того посылал он к Нашему Царскому Величеству послов своих и не адиножды, и подлинного ответе к нему не прислано. И Нам бы Великому Государю посла его принятии речей его, о чем ему приказано к Нам, Великому Государю, говорити и бити челом, выслушати милостивно. А он, Теймураз-Царь, имеет надежу на Бога и на Нас, Великого Государя, что с начала предки Наши Великие Государи, Цари и Великие Князи Российские предков их Иверских Царей, деда и отца его, Теймуразова, держали в Своем милостивом жалованье и во обереганье и послов меж Себя посылали. Также бы и Нам, Великому Государю, имети его, Теймураза-Царя, чтоб, про то слыша, неверные имели страх, что христианские Государи меж себя в дружбе и в любви. А он, Теймураз-Царь, иного Царя христианской веры опричь Нашего Царского Величества никого не имеет. И нам бы Великому Государю Нашему Царскому Величеству его, Теймураза-Царя, пожаловать, держать под Нашею Царского Величества высокою рукою в Нашем милостивом призренье и во обороне и в защищенье и от Наших бы Царского Величества рук для Христовой любви и для православной христианской веры отринути не велеть, чтоб государство его при Нашем Царском Величестве надежно было соблюдатись. И Нашего б посла к нему прислать осмотреть святые Божии церкви и всю Иверскую землю, и великую церковь, нарицаемую Схето, где положена риза Христова и доныне пребывает. И слыша Мы, Великий Государь, его, Теймураза-Царя, пребывание и от недругов его ему утеснение, о том прискорбели есмя не помалу, и, помятуя прежних Великих Государей, Царей Росийских, предков наших к прежним Грузинским Царям призренье и обереганье, его, Теймураза-Царя, и со всею его Иверскою землею для Христовой любви и для христианской веры пожаловали, от Нашего Царского Величества высокие руки отриновенна не учинили, и хотим держать в своем милостивом призренье, чтоб православная христианская вера от неверных в поруганье не была. И посылали есмя, по его письму и прошенью, послов Наших дворянина Нашего князя Федора Волконского да дьяка Нашего Ортемья Хватова^[75] и государства его и земель и мест велели есмя осмотрити. А для рассмотрены! православной христианской веры и святых церквей и чудотворных мощей посланы с теми Нашими послы духовного чина люди. И в прошлом во 148-м году Нашего Царского Величества послы, князь Федор Федорович Волконской да дьяк Ортемей Хватов, из Грузии к Нам, Великому Государю, к Москве пришли и подали Нам, Великому Государю, статейный список и его, Теймураза-Царя, ответное письмо и запись целовальную за его, Теймуразовою, и сына его, Царевича Давыда, и духовных и ближних их людей руками и за печатями. А в статейном списке и в ответном письме и в целовальной записи написано, что он, Теймураз-Царь, и сын его, Царевич Давыд, и ближние их люди Нам, Великому Государю, и Нашим царским детем, Государю Царевичу князю Алексею Михайловичу и Царевичу князю Ивану Михайловичу целовали крест на том, что им, Теймуразу-Царю и сыну его, Царевичу Давыду, и их детям и ближним их людям со всею Иверскую землею быти под Нашею Царского Величества и у Наших царских детей и у внучат, которых Нам Государем вперед Бог даст, высокою рукою в подданстве навеки неотступным, а к иным них которым Государем не приставати. Да с теми же Нашими Царского Величества послами прислал он, Теймураз-Царь, Нашему Царскому Величеству с послом с грамотою прежнего ж посла Кукосонские области нареченнаго митрополита Микифора.^[76] в грамоте своей, к Нам Великому Государю, писал и речью ему Нашему Царскому Величеству бити челом приказывал, чтоб Нам Великому Государю его, Теймураза-Царя, пожаловать, от Своей Царского Величества руки отриновенных не учинить и прислати б к нему с тем его послом, с митрополитом Микифором, Нашу Царского Величества жалованную грамоту, чтоб та Наша Царского Величества жалованная грамота была у него вперед для его детей, и чтоб ему, Теймуразу-Царю, и его детем ра Наше Царское Величество иметь надежу. А в чем Нашего Царского Величества повеленье будет, и он то все начнет творити, а мимо Нашего Царского Величества повеленья инако творити не будет. И Мы, Великий Государь-Царь и Великий князь Михаил Федорович всея Руси Самодержец и многих государств Государь и обладатель, выслушав ответного письма и целовальной записи и грамоты, и за то его, Теймураза-Царя, что он учинился под Нашею Царского Величества высокою рукою и правду нам дал он, Теймураз-Царь, и сын его Царевич Давыд и ближние его люди, за себя и за всю Иверскую землю крест целовали и руки и печати свои к той записи приложили, похваляем. И послу его велели видети Наши царские очи. И памятуя прежних Великих Государей-Царей Российских предков Наших с прежними Иверскими Цари дружбу и ссылку и его, Теймураза-Царя, к Нашему Царскому Величеству челобитье и прошенье, пожаловали есмя его, Теймураза-Царя, и сына его, царевича Давыда, и ближних их людей и всю их Иверскую землю, под Свою Царского Величества высокую руку приняли для Христовой любви и христианской веры, николи отриновенных их от Нашего Царского Величества рук не учиним, чтоб православная христианская вера от неверных в поруганье не была. И для утверженья по его, Теймураза-Царя, прошенью послали есмя к нему сию Нашу Царского Величества жалованную грамоту за золотою печатью и за дьячьею приписью с Нашими Царского Величества послами, которые к нему посланы с нашим государским жалованьем, со князем Ефимом Федоровичем Мышетцким да с дьяком с Ываном Ключаревым. И посла его, нареченного митрополита Никифора, пожаловав Нашим царским жалованьем, к нему отпустили с ними ж вместе. И Теймуразу-Царю сию Нашу Царского Величества жалованную грамоту держати у себя вперед для детей своих и внучат и во всем Нашему Царскому Величеству и Нашим царским детем и внучатам служити и радети и добра хотети безо всякие хитрости, и чести, и повышенья искати, и быти под Нашею Царского Величества высокою рукою и у Наших царских детей и внучат неотступным до кончины живота своего по своему крестному целованью. А Мы, Великий Государь, и Наши царские дети и вперед учнем его, Теймураза-Царя, и сына его, Царевича Давыда, и иных его детей и внучат, которые у них вперед будут, и их людей и всю Иверскую землю держати под Нашею Царского Величества высокою рукою в Нашем царском милостивом жалованье и во обереганье, смотря по их службе и правде, и на Нашу бы царскую милость и жалованье были надежны. К сей нашей Царского Величества жаловальной грамоте на большое утверженье печать Нашу золотую велели есмя привесить. Писан в государствия нашего дворе, в царствующем граде Москве, лета от создания миру 1749-го, месяца мая, 31-го дня.

Писана грамота на александрийском на большом листу, вся русским письмом, богословие все и государево именованье и титла по владимирского, буки фряжские большие и кайма и фигуры золотом. Подписка дьячья на загибке, печать у грамоты золотая, весу в ней пятьдесят три золотника без чети, снурок, на котором привешена печать, ткан серебро с золотом с кистьми и с ворворки мерою в 2 аршина без чети. А делана та печать у государева Золотого Дела в Приказе у боярина, у князя Бориса Александровича Репнина. А за снурок деньги плачены из Посольского приказу.

^{ЦГАДА, ф. 110. Сношения России с Грузией, on. 1, кн. 5, лл. 49–63 об. (список). Другой список: там же, on. 1,1641, № 2, лл. 1–4 об.}

Письмо Царя Картли и Кахетии Ираклия II Г. А. Потемкину о готовности к заключению соглашения с правительством России

^{31 декабря 1782 г.}

Благочестивейшей великой монархини министр и светлейший князь. <…> В нынешнее время не осмелился б я утруждать вас, но имея упование на всемилостивейшее Е. И. В. повеление и на письмо, которое вы соизволили мне пожаловать,^[77] да к тому ж и разные нужды православного моего народа убедили меня, и потому прошу вашу светлость представить и объявить Е. И. В. престолу отправленные ко высочайшему двору нами пред сим две челобитные и при сем новые просительные пункты, кои прежде вашей светлости представлены быть имеют, и о которых и полковник известен,^[78] и оказать ваше нам вспомоществование, дабы Ея Величество соизволила всемилостивейше принять наши прошении.

При сем вашей светлости доношу, что прошении наши состоят к пользе Великой Монархини всероссийской службы и к пользе многих христианских народов, да притом без сомнения и к собственной нашей пользе. Ежели оныя наши прошении окажутся не по всевысочайшему Е. И. В. соизволению, то, ваша светлость, возымейте в таком случае ваше милостивое старание, дабы приняты были оныя не со гневом и не лишены Ея Величества мы милостей.

Вашей светлости ко услугам всегда готовый Царь Карталинский, Кахетинский и прочих Ираклий.

Писано в Тифлисе 31-го декабря 1782 года.

^{ЦГВИА, ф. 52, Г. А. Потемкин-Таврический, оп. 1/194, № 20, ч. 6, лл. 22–22 об. (подлинник), лл. 34–35 (перевод).}

Полномочия Царя Картли и Кахетии Ираклия II князьям И. К. Багратиону и Г. Р. Чавчавадзе на подписание договора с Россией о признании Грузинским Царем Ираклием II покровительства и верховной власти России^[79]

^{25 июня 1783 г.}

Неоднократно к престолу самодержавному всероссийскому предки Наши Цари Карталинские и Кахетинские, а по примеру их к престолу ныне благополучно царствующей Е. И. В. Екатерины II <…>, приносили нижайшее прошение и Мы, Ираклий II, Царь Карталинский (Картлийский. — Ред.) и Царь Кахетинский, наследный князь Самцхесаатабадский, князь Казахский, князь Борчальский, князь Шамышадыльский, князь Какский, князь Шакский и князь Ширванский, владетель и повелитель Ганжихский и Ериванский, о принятии Нас и преемников Наших под покровительство Е. И. В. и о признании от стороны Нашей верховной власти Ее и преемников российского императорского престола над Карталинскими и Кахетинскими обладателями и, получа, наконец, от Е. И. В. всемилостивейшее соизволение к заключению о том ясных и обоюдно сходственных постановлений, избрали и уполномочили Нам вернолюбезных и верноподданных князя Ивана Константиновича Багратиона… и князя Гарсевана Ревазовича Чавчавадзе, Нашего генерал-адъютанта и надзирателя провинции Казахской, которым даем полную доверенность и власть с назначенным от стороны Е. И. В. полномочным постановить, заключить и подписать трактат о покровительстве над Нами Е. И. В. и высоких Ее преемников и о признании от стороны Моей верховной власти Всероссийских Самодержцев над Карталинскими и Кахетинскими Царями, обещая Нашим царским словом за благо принять и верно исполнять все то, что от князя Ивана Багратиона и от князя Гарсевана Чавчавадзе по силе настоящей полной мочи обещано, постановлено и подписано будет, тако же и дать на то ратификацию Нашу в уреченное время, в уверение чего Мы сию полную мочь собственноручно подписали и повелели утвердить царской Нашей печатью.

Дано в царствующем Нашем граде Тифлисе, июня 28-го дня, лета от рождения Христова 1783-го, царствования же нашего тридцать девятого года.

На подливном подписано: Ираклий (М. П.) Князь Давыд Орбелъянов Князь Кайхосро Чолакаев

^{АВПР, ф. Трактаты, оп. 2, д. 177, лл. 3 (подлинник), лл. 4–4 об. (перевод).}

Договор о признании Царем Карталинским и Кахетинским Ираклием II покровительства и верховной власти России (Георгиевский трактат)

^{24 июля/4 августа 1783 г.}

Во имя Бога Всемогущего, Единого, в Троице Святой славимого.

От давнего времени Всероссийская империя по единоверию с грузинскими народами служила защитой, помощью и убежищем тем народам и светлейшим владетелям их против угнетений, коим они от соседей своих подвержены были. Покровительство Всероссийскими Самодержцами Царям Грузинским, роду и подданным их даруемое, произвело ту зависимость последних от первых, которая наипаче оказывается из самого российско-императорского титула. Е. И. В., ныне благополучно царствующая, достаточным образом изъявила монаршее Свое к сим народам благоволение и великодушный о благе их промысел сильными Своими стараниями, приложенными о избавлении их от ига рабства и от поносной дани отроками и отроковицами, которую некоторые из сих народов давать обязаны были, и продолжением Своего монаршего призрения ко владетелям оных. В сем самом расположении снисходя на прошения, ко престолу Ее принесенные от Светлейшего Царя Карталинского и Кахетинского Ираклия Теймуразовича о принятии его со всеми его наследниками и преемниками и со всеми его царствами и областями в монаршее покровительство Е. В. и Ее высоких наследников и преемников, с признанием верховной власти Всероссийских Императоров над Царями Карталинскими и Кахетинскими, всемилостивейше восхотела постановить и заключить с помянутым Светлейшим Царем дружественный договор, посредством коего, с одной стороны, Его Светлость, именем Своим и Своих преемников признавая верховную власть и покровительство Е. И. В. и высоких Ее преемников над владетелями и народами царств Карталинского и Кахетинского и прочих областей, к ним принадлежащих, ознаменил^[80] бы торжественным и точным образом обязательства свои в рассуждении Всероссийской империи; а с другой, Е. И. В. такожде могла бы ознаменить торжественно, каковые преимущества и выгоды от щедрой и сильной Ее десницы даруются помянутым народам и светлейшим их владетелям. <…>

Артикул первый

Его светлость Царь Карталинский и Кахетинский именем Своим, наследников и преемников Своих торжественно навсегда отрицается от всякого вассальства или под каким бы то титулом ни было, от всякой зависимости от Персии или иной державы и сим объявляет перед лицом всего света, что он не признает над Собой и преемниками иного самодержавия, кроме верховной власти и покровительства Е. И. В. и Ее высоких наследников и преемников престола Всероссийского императорского, обещая тому престолу верность и готовность пособствовать пользе государства во всяком случае, где от него то требовано будет.

Артикул второй

Е. И. В., приемля со стороны Его Светлости столь чистосердечное обещание, равномерно обещает и обнадеживает императорским Своим словом за Себя и преемников Своих, что милость и покровительство их от Светлейших Царей Карталинских и Кахетинских никогда отъемлемы не будут. В доказательство чего Е. В. дает императорское Свое ручательство на сохранение целости настоящих владений Его Светлости царя Ираклия Теймуразовича, предполагая распространить таковое ручательство и на такие владения, кои в течение времени по обстоятельствам приобретены и прочным образом за Ним утверждены будут.

Артикул третий В изъявлении того чистосердечия, с каковым Его Светлость Царь Карталинский и Кахетинский признает верховную власть и покровительство Всероссийских Императоров, поставлено, что помянутые Цари, вступая наследственно на царство их, имеют тотчас извещать о том российскому императорскому двору, испрашивая чрез посланников своих императорского на царство подтверждения и инвеститурой, состоящей в грамоте, знамени с гербом Всероссийской империи, имеющим внутри себя герб помянутых царств, в сабле, в повелительном жезле и в мантии или епанче горностаевой. Сии знаки или посланникам вручены будут, или же чрез пограничное начальство доставлены будут к Царю, который при получении их в присутствии российского министра долженствует торжественно учинить присягу на верность и усердие к Российской империи и на признание верховной власти и покровительства Всероссийских Императоров по форме, прилагаемой при сем трактате. Обряд сей и ныне исполнен да будет со стороны Светлейшего Царя Ираклия Теймуразовича.

Артикул четвертый

Для доказательства, что намерения Его Светлости в рассуждении столь тесного его соединения со Всероссийской империей и признания верховной власти и покровительства все пресветлейших той империи обладателей суть непорочны, обещает Его Светлость без предварительного соглашения с главным пограничным начальником и министром Е. И. В., при нем аккредитуемым, не иметь сношения с окрестными владетелями. А когда от них приедут посланцы или присланы будут письма, оные принимая, советовать с главным пограничным начальником и с министром Е. И. В. о возвращении таковых посланцев и о надлежащей их владетелям отповеди.

Артикул пятый

Чтоб удобнее иметь всякое нужное сношение и соглашение с Российским императорским двором, Его Светлость царь желает иметь при том дворе своего министра или резидента, а Е. И. В., милостиво то приемля, обещает, что оный при дворе Ее принимаем будет наряду с прочими владетельных князей министрами равного ему характера, и сверх того соизволяет и со Своей стороны содержать при Его Светлости российского министра или резидента.

Артикул шестой

Е. И. В., приемля с благоволением признание верховной Ее власти и покровительства над царствами Карталинским и Грузинским, обещает именем своим и преемников своих:

1. Народы тех царств почитать пребывающими в тесном союзе и совершенном согласии с империей Ее и, следственно, неприятелей их признавать за своих неприятелей; чего ради мир, с Портой Оттоманской или с Персией, или иной державой и областью заключаемый, должен распространяться и на сии покровительствуемые Е. В. народы.

2. Светлейшего Царя Ираклия Теймуразовича и Его дома наследников и потомков сохранять беспеременно на царстве Карталинском и Кахетинском.

3. Власть, со внутренним управлением сопряженную, суд и расправу и сбор податей предоставить Его Светлости Царю в полную его волю и пользу, запрещая своему военному и гражданскому начальству вступаться в какие-либо распоряжения.

Артикул седьмой

Его Светлость Царь, приемля с достодолжным благоговением столь милостивое со стороны Е. И. В. обнадеживание, обещает за себя и потомков своих:

1. Быть всегда готовым на службу Е. В. с войсками своими.

2. С начальниками российскими обращаясь во всегдашнем сношении по всем делам, до службы Е. И. В. касающимся, удовлетворять их требованиям и подданных Е. В. охранять от всяких обид и притеснений.

3. В определении людей к местам и возвышении их в чины отменное оказывать уважение на заслуги перед Всероссийской империей, от покровительства коей зависит спокойствие и благоденствие царств Карталинского и Кахетинского.

Артикул восьмой

В доказательство особливого монаршего благоволения к Его Светлости Царю и народам его и для вящего соединения с Россией сих единоверных народов, Е. И. В. соизволяет, чтоб католикос, или начальствующий архиепископ их, состоял местом в числе российских архиереев в осьмой степени… всемилостивейше жалуя ему навсегда титул Святейшего Синода члена; о управлении же грузинскими церквами и отношении, какое долженствует быть к Синоду Российскому, о том составится особливый артикул.

Артикул девятый

Простирая милость свою к подданным Его Светлости Царя, князьям и дворянам, Е. И. В. установляет, что оные во Всероссийской империи будут пользоваться всеми теми преимуществами и выгодами, кои российским благородным присвоены, а Его Светлость, приемля с благодарностью столь милостивое к подданным его снисхождение, обязывается прислать ко двору Е. В. списки всех благородных фамилий, дабы по оным можно было знать в точности, кому таковое отличное право принадлежит.

Артикул десятый Постановляется, что все вообще уроженцы карталинские и кахетинские могут в России селиться, выезжать и паки возвращаться безвозбранно; пленные же, если оные оружием или переговорами у турок и персиян или других народов освобождены будут, да отпустятся восвояси по их желаниям, возвращая только издержки на их выкуп и вывоз; сие самое и Его Светлость Царь обещает исполнять свято в рассуждении российских подданных, в плен к соседям попадающихся.

Артикул первый на десять

Купечество карталинское и кахетинское имеет свободу отправлять свои торги в России, пользуясь теми же правами и преимуществами, коими природные российские подданные пользуются; взаимно же Царь обещает постановить с главным начальником пограничным или с министром Е. В. о всемерном облегчении купечества российского в торге их в областях его или в проезде их для торгу в другие места; ибо без такого точного постановления и условие о выгодах его купечества места иметь не может.

Артикул второй на десять Сей договор делается на вечные времена; но ежели что-либо усмотрено будет нужным переменить или прибавить для взаимной пользы, оное да возымеет место по обоюдостороннему соглашению.

Артикул третий на десять

Ратификации на настоящий трактат долженствуют разменены быть в шесть месяцев от подписания его, или и скорее, буде возможно.

В достоверение чего нижеподписавшиеся полномочные по силе их полных мочей подписали сии артикулы и приложили к ним свои печати в Георгиевской крепости,^[81] июля 24-го дня 1783 г.

На подлинном подписано: Князь Павел Потемкин Князь Иван Багратион Князь Гарсеван Чавчавадзев.

Сепаратные артикулы

Артикул сепаратный первый:

Твердое Е. И. В. намерение, дабы единоверные Ей народы, толь тесными узами с империей Ее соединенные, пребывали между собой в дружестве и совершенном согласии в страх завиствующим им соседям и в отражение соединенными силами всякого покушения на их свободу, спокойствие и благоденствие, побуждает Е. В. преподать Его Светлости Царю Карталинскому и Кахетинскому Ираклию Теймуразовичу дружественные советы и увещания о сохранении дружбы и доброго согласия со Светлейшим Царем Имеретинским Соломоном и о постановлении всего того, что может только способствовать пресечению различных распрей и к упреждению всяких недоразумений, обещая императорским Своим словом не только споспешествовать стараниями Своими событию сего толико полезного дела, но и на таковый мир и согласие дать Свое ручательство.

Его Светлость Царь Ираклий, приемля с должной благодарностью великодушные Е. В. попечения о соблюдении дружбы между народами единого происхождения и закона и высочайшее Ее ручательство, исповедует сим, что в делах их взаимных со Светлейшим Царем Соломоном ныне и впредь признает Е. И. В. совершенным арбитром, подвергая распри и недоразумения, между двумя владетелями паче всякого чаяния происходящие, Ее верховному решению.

Артикул сепаратный второй:

Для охранения владений карталинских и кахетинских от всякого прикосновения со стороны соседей и для подкрепления войск Его Светлости Царя на оборону Е. И. В. обещает содержать в областях его два полных батальона пехоты с четырьмя пушками, которым провиант и фураж по их штатам производиться будет в натуре от земли по соглашению его светлости с главным пограничным начальником за положенную в штатах цену.

Артикул сепаратный третий:

На случай войны главный пограничный начальник всегда со стороны Е. И. В. уполномочен быть долженствует с Его Светлостью Царем Карталинским и Кахетинским согласить и положить на мере о защищении означенных земель и о действии против неприятеля, который не инако как за общего врага разумеем быть должен. Причем постановляется, что ежели бы часть войск карталинских и кахетинских употреблена была для службы Е. И. В. вне пределов их, то оным имеет быть производимо полное содержание противу прочих войск Е. В.

Артикул сепаратный четвертый:

Е. И. В. обещает в случае войны употребить все возможное старание пособием оружия, а в случае мира настоянием о возвращении земель и мест, издавна к царству Карталинскому и Кахетинскому принадлежавших, кои и останутся во владении Царей тамошних на основании трактата о покровительстве и верховной власти Всероссийских Императоров, над ними заключенного.

Сии сепаратные артикулы будут иметь такую же силу, как бы оные в самый трактат от слова в слово внесены были. Чего ради и ратификации на них в тот же срок вместе разменены быть долженствуют. В достоверение чего нижеподписавшиеся полномочные по силе их полномочий подписали сии артикулы и приложили к ним свои печати в Егорьевской крепости, июля 24-го дня 1783 г.

На подлинном подписано: Князь Павел Потемкин Князь Иван Багратион Князь Гарсеван Чавчавадзев.

Дополнительный артикул

Как Карталинские и Кахетинские Цари от давних времен венчаются царским венцом и помазуются на царство святым миром, то Е. И. В. именем Своим и преемников Своего Императорского престола не только Всемилостивейше дозволяет помянутым Царям употребление сего священного обряда, но еще в вящее доказательство отличного своего благоволения жалует им сверх прочих знаков императорской на царствие инвеституры, в договоре положенных, обыкновенную царскую корону, которую как Его Высочество ныне владеющий Царь Ираклий II употреблять, так и светлейшие Его преемники той же венчаемы быть долженствуют.

Его Высочество Царь Ираклий, сию высочайшую милость Е. И. В. с достодолжным благоговением и благодарностью приемля, обещает именем Своим и преемников Своих, что обряд священного тех преемников Его на царство венчания и помазания не прежде совершаем будет, как по учинении положенной трактатом присяги на верность Всероссийскому императорскому престолу и по получении утвердительной императорской грамоты с инвеститурой.

Сей артикул имеет почитаем быть принадлежащим к числу других, трактат составляющих, в достоверие чего уполномоченные к подписанию того трактата по данной им доверенности оный подписали и печатями укрепили в 24… месяца 1784 г.^[82]

Князь Павел Потемкин

Князь Иван Багратион

Князь Гарсеван Чавчавадзев.

Образец, по которому Его Светлость Царь Карталинский и Кахетинский Ираклий Теймуразович учинит клятвенное обещание на верность Е. И. В. Самодержице Всероссийской и на признание покровительства и верховной власти Всероссийских Императоров над Царями Карталинскими и Кахетинскими

«Аз нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием в том, что хощу и должен Е. И. В. Всепресветлейшей и Державнейшей Великой Государыне-Императрице и Самодержице Всероссийской Екатерине Алексеевне и ее любезнейшему сыну, Пресветлейшему Государю-Цесаревичу и Великому князю Павлу Петровичу, законному Всероссийского императорского престола наследнику, и всем высоким преемникам того престола верным, усердным и доброжелательным быть. Признавая именем моим, наследников и преемников моих и всех моих царств и областей на вечные времена высочайшее покровительство и верховную власть Е. И. В. и Ее высоких наследников надо мною и моими преемниками, Царями Карталинскими и Кахетинскими, и вследствие того отвергая всякое надо мною и владениями моими, под каким бы то титулом или предлогом ни было, господствование или власть других Государей и держав и отрицаясь от покровительства их, обязываюсь по чистой Моей христианской совести неприятелей Российского государства почитать за своих собственных неприятелей, быть послушным и готовым во всяком случае, где на службу Е. И. В. и государства Всероссийского потребен буду, и в том во всем не щадить живота своего до последней капли крови. С военными и гражданскими Е. В. начальниками и служителями обращаться в искреннем согласии. И ежели какое-либо предосудительное пользе и славе Е. В. и Ее империи дело или намерение узнаю, тотчас давать знать. Одним словом, так поступать, как по единоверию Моему с российскими народами и по обязанности Моей в рассуждении покровительства и верховной власти Е. И. в. прилично и должно. В заключение сей моей клятвы целую слова и Крест Спасителя Моего. Аминь.»

Сей образец имеет служить и будущим впредь Царям Карталинским и Кахетинским для учинения клятвенного обещания при вступлении Их на царство и при получении подтвердительной грамоты со знаками инвеституры, от Российского императорского двора жалуемой.

В достоверение чего нижеподписавшиеся полномочные по силе их полномочий подписали сии артикулы и приложили к ним свои печати в Егорьевской крепости, июля 24-го дня 1783 г.

На подлинном подписано:

Князь Павел Потемкин

Князь Иван Багратион Князь

Гарсеван Чавчавадзев.

^{АВПР, ф. Трактаты, оп. 2, д. 178, лл. 3–8 (подлинник), лл. 9–16 об. (перевод).}

Письмо Г. А. Потемкина Императрице Екатерине II о заключении Георгиевского трактата

^{5 августа 1783 г.}

Всемилостивейшая Государыня!

Совершен уже по высочайшему Вашего И. В. повелению и с Царем Ираклием трактат, которого производство в оригинале имею счастие поднесть,^[83] повергая посильные мои выполнения и труды от меня употребленных к освященным Вашего И. В. стопам.

Царь же Соломон не токмо что расположен к таковому ж союзу, но остается с великою завистию к счастию Царя Ираклия, скорбя, что он оставлен, будучи верен престолу Вашего И. В. столько же, как тот.

Остается сочинить еще артикул о католикосе, или начальствующем архиепископе Грузии,^[84] которой, составя, представлю на высочайшую апробацию вскоре за сим.

Вашего И. В. верноподданнейший раб князь Потемкин.

Августа 5-го дня 1783 года. Лагерь у Карас-базара.

^{ЦГВИА, ф. 52. Г. А. Потемкин-Таврический, оп. 2, M» 29, лл. 31–31 об. (подлинник).}

Указ императрицы Екатерины II Г. А. Потемкину с выражением благодарности за успешное подписание Георгиевского трактата

^{23 августа 1783 г.}

Божиею милостию Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская и проч., и проч., и проч.

Нашему генералу, Военной коллегии вицепрезиденту, Астраханскому, Екатеринославскому и Саратовскому генералу-губернатору князю Потемкину.

Вслед за известиями о занятии Крыма и всех земель татарских под державу Нашу, учиненном вами к Нашей угодности, получили Мы донесения… о заключении… под руководством вашим трактата с Карталинским и Кахетским (Кахетинским. — Ред.) Царем Ираклием о признании Им и преемниками Его верховной власти и покровительства Нашего и преемников престола Нашего императорского. Удовольствие Наше о совершении сего дела есть равное славе, из того приобретенной, и пользе, несомненно, ожидаемой, и потому новую имеем Мы причину засвидетельствовать вам как виновнику и руководителю сего события Наше монаршее признание…

Мы не замедлим доставить вам ратификацию Нашу на трактат и сепаратные его артикулы и снабдить вас при том случае полным решением по всему до того касающемуся, так как и ответствовать Царю Ираклию на грамоту Его; а между тем поручаем вам известить Его, с каковым удовольствием приняли Мы заключение с Ним договора и преподать ему новые уверения о Нашем к Нему благоволении и покровительстве. Пребываем в прочем вам императорскою Нашею милостию всегда благосклонны.

Письмо Императрицы Екатерины II Царю Картлии и Кахетии Ираклию II о ратификации Георгиевского трактата

^{30 сентября 1783 г.}

Светлейший Карталинский и Кахетинский Царь Ираклий Теймуразович, нам вернолюбезный и искренний. Утвердив императорскою Нашею грамотою договор с Вашим Высочеством, постановленный о признании Вами Наших и преемников престола Нашего Императорского над Царями и царствами Карталинским и Кахетинским верховной власти и покровительства и о дарованных от нас сим владетелям и народам их преимуществах и выгодах, Мы и при сем случае с удовольствием повторяем удостоверения Наши об отличном Нашем благоволении к Вашему Высочеству и ко всему царскому дому Вашему. В новое тому доказательство пожаловали Мы Светлейшей Царице, супруге Вашей орден Наш святой Екатерины, которого знаки при сем для возложения на Нее посылаются. Впрочем, Богу Всемогущему Ваше Высочество со всем домом Вашим поручая, пребываем Вам доброжелательны.

Подлинник подписан собственною Е. И. В. рукою так:

В Санкт-Петербурге сентября 30 дня 1783 г.

ЕКАТЕРИНА

^{ЦГВИА, ф. 52. Г. А. Потемкин-Таврический, оп. 2, № 28, лл. 27 (копия).}

Указ Императрицы Екатерины II Г. А. Потемкину об отправке Царю Карталинскому и Кахетинскому Ираклию II ратификационной грамоты и знаков царской власти

^{30 сентября 1783 г.}

Божиею милостию Мы, Екатерина II, Императрица и Самодержица Всероссийская и проч., Нашему генералу, Военной коллегии вице-президенту, Астраханскому, Екатеринославскому и Саратовскому генералу-губернатору князю Потемкину.

С возвращением полковника Томары доставляем Мы вам императорскую Нашу ратификацию на трактат, постановленный с Карталинским и Кахетинским Царем Ираклием о признании верховной власти и покровительства Нашего и преемников престола Нашего императорского над Царями Карталинскими и Кахетинскими и над всеми их владениями. Отправляя оную к генералу-порутчику Потемкину для размены, вы отошлите к нему и пожалованные от Нас, как полномочным при заключении сего договора бывшим, так и министрам Царя Ираклия, по делу сему трудившимся, деньги и вещи в приложенной при сем росписи означенные,^[85] предоставляя вам или же по усмотрению вашему генералу-порутчику Потемкину, ежели кому надобно еще сделать какую-либо дачу, употребить на то из вещей у вас и у него имеющихся.

В какой силе ответствовали Мы Царю Ираклию на его письмо, от вас с полковником Томарою присланное, вы усмотрите из списка грамоты Нашей к нему при сем же и в оригинале сообщаемой. В новое доказательство Нашего к Нему, дому и народу его благоволения соизволяем Мы, чтоб сын Его ныне уже в монашеском звании находящийся, для посвященья его в сан епископский^[86] в престольный наш город Москву прислан был, которому жалуемые от Нас при сем случае крест и панагию мы к вам посылаем вместе с крестом, пожалованным от нас их католикосу, или первенствующему архиепископу, для употребления на обыкновенном его клобуке.

Вящим же опытом императорского Нашего к Царю Карталинскому благоволения имеют служить первое, жалуемая от Нас ему сверх прочих знаков инвеституры в трактат положенных царская корона, теперь же отправляемая, о чем и особый дополнительный артикул при сем прилагается.^[87] Второе, приписание титула высочества даже в собственной Нашей грамоте к нему употребленное и, наконец, третье, позволение Царям Карталинским бить монету с их изображением и на обороте гербом царств Картал инскаго и Кахетинскаго, над коим только изображен будет орел двуглавый в знак покровительства и верховной власти Всероссийских Императоров над сими владетелями и Их подданными. О всем сем поручая вам известить помянутого Царя, пребываем вам императорскою Нашею милостию всегда благосклонны.

Дан в Санкт-Петербурге, сентября 30-го дня 1783 г.

ЕКАТЕРИНА

^{ЦГВИА, ф. 52. Г. А. Потемкин-Таврический, оп. 2, № 28, л. 25–25 а.}

Письмо Г. А. Потемкина Императрице Екатерине II об отношении в Грузии к заключению Георгиевского трактата

^{13 октября 1783 г.}

Всемилостивейшая Государыня!

Имею счастие поднести у сего Вашему И. В. описание торжества,^[88] с которым народ грузинской восприял объявление высочайшего над ними Вашего И. В. покровительства. Полковник Бурнашов, в Грузии находящийся, уведомляет меня, что возвращение послов грузинских из крепости Георгиевской по заключении там с генерал-порутчиком и кавалером Потемкиным трактата принесло несказанную радость и удовольствие Царю Ираклию, что знатные земли сей ласкают себя при сем случае видами частными; народ же благословляет десницу Вашего И. В., утверждающую общее их спокойство и благоденствие.

Царь Соломон, пол уча уведомление от генерал-порутчика и кавалера Потемкина о вступлении Царя Ираклия под высочайшую Вашего И. В. протекцию, возобновляет просьбу о равномерном принятии и его под верховную власть Вашего И. В. Из подносимого при сем перевода с письма его к помянутому генерал-порутчику^[89] Ваше И. В. усмотреть изволите, сколь усердно желает он сего счастия. Я предписал генерал-порутчику Потемкину, продолжая с ним переписку, стараться содержать его в непременном к России расположении, дабы при первой удобности оным воспользоваться.

Царь Соломон прислал и ко мне письмо, но оное состоит только в просьбе его об исходатайствовании находящемуся при нем лекарю Николаю фон Виттенборгу^[90] чина надворного советника. Я приемлю смелость о сем прошении царском всеподданнейше доложить Вашему И. В.

Вашего И. В. верновсеподданнейший раб князь Потемкин. Октября 13-го дня 1783 года. Чернигов.

^{ЦГВИА, ф. 52. Г. А. Потемкин-Таврический, оп. 2,№ 29, л. 33–33 об. (подлинник).}

^{Опубл.: Вопросы истории. — 1983. — № 7. — С. 118.}

Письмо Г. А. Потемкина Императрице Екатерине II о влиянии Георгиевского трактата на владетелей соседних с Грузией областей

^{23 июня 1784 г.}

Всемилостивейшая Государыня!

Получаемые мною известия из-за Кавказа подтверждают то сильное уважение, которым все тамо живущие народы преисполнены к высочайшему Вашего И. В. имени.

Многие владельцы персидские и главнейший между ими Али-Мурад хан Испаганский^[91] продолжают оказывать усерднейшее свое желание удостоиться высочайшего Вашего И. В. благоволения и ожидают с некоторою взаимною ревностию, что благоугодно будет Вашему И. В. высочайше повелеть на письма их и представления, чрез чиновников своих ими чинимые.

Имеретинцы, последуя достохвальному наставлению умирающего Государя своего,^[92] стараются изъявить при всех случаях усердие и ревность к высочайшему Вашего И. В. престолу. Бывший при покойном Соломоне штаб-лекарь Виттенберг ими удержан для советов. Католикос Имеретинский Максим,^[93] по причине бывших в Имеретии раздоров удалившийся в Грузию, возвращается во отечество с усердным намерением успокоить народ и утвердить в непоколебимой верности и преданности к Вашему И. В. Между тем турки по смерти Соломоновой прислали вскоре в Кутаис одного агу, склоняя имеретинцев поддаться Порте. Не известно еще об учиненном ему ответе. Но как приказано от меня полковнику Бурнашову переехать из Тифлиса в Кутаис и способами благопристойными сохранить ненарушимую к Вашему И. В. преданность, то и не могут турки много там предуспеть.

Армения при умножающемся ныне притеснении ея простирает руки свои к освященному Вашего И. В. престолу, прося избавления от ига агарянскаго, под коим она стенает.

Полковник Бурнашов доносит о явшемся^[94] у него в Тифлисе одном ассирианине, сыне бывшего начальника потомков сей нации, рассеянных в землях владения хана Урумийскаго.^[95]

Число деревень их тамо простирается до ста. А сверх того внутри границ турецких считается их семей до двадцати тысяч, которые все, будучи исповедания несторианскаго и имея собственного епископа, ищут избавления от ига настоящего в сильной деснице Вашего И. В. Я требую достовернейшего об оных сведения.

Отправленные в Россию два Царевича Грузинские, дети Ираклиевы,^[96] прибыли в лагерь генерала-порутчика и кавалера Потемкина и с ними князь Джадзевадзев, аккредитованный к высочайшему Вашего И. В. двору министром от Царя Карталинского и Кахетинского, теперь они предприяли уже дальнейший путь внутрь России.

Вашего И. В. верновсеподданнейший раб князь Потемкин.

Июня 22-го дня 1784 года. Кременчуг.

^{ЦГВИА, ф. 52. Г. А. Потемкин-Таврический, оп. 2, № 29, лл. 56–57 об. (подлинник).}

Манифест Императора Александра I к грузинскому народу об учреждении внутреннего управления Грузии

^{12 сентября 1801 г.}

Божиею милостию Мы, Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский и проч., и проч., и проч.

Объявляем всем обывателям царства Грузинского, кому о том ведать надлежит.

Покровительство и верховная власть Российской империи над царством Грузинским всегда налагали на Монархов Российских и долг защиты. В 1796-м году против сильного впадения к вам Аги-Мегемет-хана в Бозе почивающая Великая Государыня императрица Екатерина Алексеевна послала часть войск Своих. Столь успешное тогда не токмо спасение царства Грузинского, но и счастливое покорение всех областей и народов от берегов Каспийского моря до рек Куры и Аракса ограждали вас от всяких опасностей; оставалось токмо внутренним благоучреждением благоденствие ваше утвердить навеки. Но внезапное и скоропостижное отступление войск российских из Персии, Армении и из пределов ваших испровергли справедливое ожидание ваше — все потом претерпенные вами бедствия, нашествие неверных и иноплеменных народов, разорение городов и селений, порабощение и увлечение в плен отцов, матерей, жен и детей ваших, — наконец, раздор царской фамилии и разделение народа между разными искателями царского достоинства влекли вас в междоусобные брани. Окружающие вас хищные народы готовы были напасть на царство ваше и ненаказанно растерзать его остатки. Соединением всех сих зол не токмо народ, но даже и имя народа грузинского, храбростью прежде столь славнаго во всей Азии, потреби л ось бы от лица земли. Стоя в бездне сей, неоднократно призывали вы покровительство российское. Вступление войск наших и поражение Омар-хана Аварского приостановили гибель вашу, устрашив всех хищников, наполняющих горы Кавказские, и тех, кои раздирают область Персии и Великой Армении; затихли крамолы посреде вас, и все вы единодушно и торжественно воззвали власть российскую управлять вами непосредственно. Мы, вступя на всероссийский престол, обрели царство Грузинское, присоединенное к России, о чем и манифест в 18-й день января 1801-го года^[97] издан уже был во всенародное известие. Вникая в положение ваше и видя, что посредство и присутствие войск российских в Грузии и доныне одно удерживает пролитие крови нам единоверных и конечную гибель, уготованную вам от хищных и неверных сопредельных вам народов, желали Мы испытать еще, нет ли возможности восстановить первое правление под покровительством Нашим и сохранить вас в спокойствии и в безопасности. Но ближайшие по сему исследовании наконец убедили Нас, что разные части народа грузинского, равно драгоценные Нам по человечеству, праведно страшатся гонения и мести того, кто из искателей достоинства царского мог бы достигнуть его власти. Поелику против всех их большая часть в народе столь явно себя обнаружила, одно сомнение и страх сих последствий, возродив безпокойство, неминуемо были бы источником междоусобий и кровопролития; сверх того, бывшее правление даже и в царство Царя Ираклия, который духом и достоинством своим соединил все под власть свою, не могло утвердить ни внешней, ни внутренней безопасности. Напротив, столь кратно вовлекало вас в бездну зол, на краю коей и ныне вы стоите и в которую по всем соображениям должны вы будете низвергнуться, если мощная рука справедливой власти от падения сего вас не удержит. Сила обстоятельств сих, общее по сему чувство ваше и глас грузинскаго народа преклонили Нас не оставить и не предать на жертву бедствия язык единоверный, вручивший жребий свой великодушной защите России. Возбужденная надежда ваша сей раз обманута не будет. Не для приращения сил, не для корысти, не для распространения пределов и так уже обширнейшей в свете империи приемлем Мы на себя бремя управления царства Грузинского. Единое достоинство, единая честь и человечество налагают на Нас священный долг, вняв молению страждущих, в отвращение их скорбей учредить в Грузии правление, которое могло бы утвердить правосудие, личную и имущественную безопасность и дать каждому защиту закона. А посему, избрав нашего генерал-лейтенанта Кнорринга быть главноуправляющим посред и вас, дали Мы ему полные наставления^[98] открыть сие правление особенным от имени Нашего объявлением и привесть в силу и действие предначертанное от Нас постановление, к исполнению коего приобщал избранных из вас по достоинствам и по общей доверенности, уповаем, что вы, вверясь правлению сему, несомненно, под сению оного начально спокойствие и безопасность обрящете, а потом и благоденствие и изобилие.

Все подати с земли вашей повелели Мы обращать в пользу вашу, и что за содержанием правления оставаться будет, употреблять на восстановление разоренных городов и селений. Каждый пребудет при преимуществах состояния своего, при свободном отправлении своей веры и при собственности своей неприкосновенно. Царевичи сохранят уделы свои, кроме отсутствующих, а сим годовой доход с уделов их ежегодно производим будет деньгами, где бы они ни обретались, лишь бы сохраняли долг присяги. Во взаимность сих великодушных попечений Наших о благе всех и каждого из вас Мы требуем, чтобы вы для утверждения постановленной над вами власти дали присягу в верности по форме, при сем приложенной. Духовенство яко пастыри душевные первые должны дать пример.

Наконец да познаете и вы цену доброго правления, да водворится между вами мир, правосудие, уверенность как личная, так и имущественная, да пресекутся самоуправство и лютые истязания, да обратится каждый к лучшим пользам своим и общественным, свободно и невозбранно упражняясь в земледелии, промыслах, торговле, рукоделиях под сению законов, всех равно покровительствующих. Избытки и благоденствие ваше будет приятнейшею и единою для Нас наградою.

Дан в престольном граде Москве, сентября 12-го дня 1801 года.

АЛЕКСАНДР

^{ЦГИА, ф. 1329.}

^{Именные указы и высочайшие повеления Сенату, on. 1, № 242, лл. 40–44 (подлинник).}

Просительные пункты и клятвенное обещание Мегрельского князя Дадъяна при вступлении в подданство России

^{2 декабря 1803 г.}

1. Я, нижеподписавшийся, князь Григорий Дадьян, законный владетель Одижский, Лечгумский, Сванетский, Абхазский и всех земель, искони предкам моим принадлежащих, и самодержавный оных повелитель, от дня подписи сего акта по совершении клятвенного обещания по обряду предаю себя со всем моим законным потомством и со всеми моими владениями, как вышеназванными, так и разными случаями отошедшими в вечное и верное рабство и подданство высочайшей Всероссийской державе, ныне счастливо царствующему Всепресветлейшему Державнейшему Государю Императору Александру Павловичу, Самодержцу всея России, и высочайшим Его преемникам.

Владетельный князь Григорий Дадьян.

2. Да благостью Е. И. В., всемилостивейшего моего Государя и повелителя, предоставлено будет мне, детям моим и всему моему потомству по старшинству колена пользоваться правами и преимуществами владетеля со всеми обязанностями верноподданного раба Всероссийского Государя Императора яко верховного моего и преемников моих Великого Государя и повелителя. На что да буду я осчастливлен высочайшею Е. И. В. грамотой, так как и преемники мои при всяком новом вступлении во владение кого-либо из следующих по старшей линии да будут утверждаемы подобными высочайшими грамотами.

Владетельный князь Григорий Дадьян.

3. Да милосердием Е. И. В., всемилостивейшего моего Государя и повелителя, предоставлены будут мне и преемникам моим суд и расправа во владениях моих и во всероссийском подданстве находящихся. А как главноуправляющим Грузией генерал-лейтенантом и кавалером князем Цициановым объявлено мне было, что во всероссийском подданстве смертная казнь или лишение членов не могут быть терпимы, то да снабжен я буду по повелению Е. И. В., всемилостивейшего моего Государя и повелителя, законами, коими бы указаны были показания за человекоубийство, за пленникопродавство, за воровство и разбой. До издания же сих высочайших законов да позволено будет продолжать наказание по-прежнему для обуздания злодеяний, могущих умножиться по необычности народной к кроткому управлению.

Владетельный князь Григорий Дадъян.

4. Да силою высокославного оружия Е. И. В., Всемилостивейшего моего Государя и повелителя, ограждены будут мои владения, яко во всероссийском подданстве находящиеся, да назначены будут квартиры некоторой части всероссийского войска на вечное пребывание для защиты от внешних врагов и супостатов и для водворения спокойствия и тишины посреди самих владений.

Владетельный князь Григорий Дадъян.

5. Да от щедрот Е. И. В., Всемилостивейшего моего Государя и повелителя, не оставлен я буду некоторой частью дохода в случае отыскания и разработывания во владениях моих золотых, серебряных или иных каких руд.

Владетельный князь Григорий Дадьян.

6. В случае возведения какого-либо нового города во владениях моих да воспользуюсь и я по благости Е. И. В., всемилостивейшего моего Государя и повелителя, некоторой частью дохода с оного, буде во Всероссийской империи в казну поступает какой-либо доход с городов.

Владетельный князь Григорий Дадьян.

7. Во взаимность вышесказанных моих молений к Е. И. В., всемилостивейшему моему государю и повелителю, я, нижеподписавшийся, с преемниками моими обязуюсь властям, от Е. И. В. поставленным, как то главноуправляющему Грузией или кто от сего из генералов будет прислан, повиноваться во всем яко верноподданный раб Всероссийского Государя Императора.

Владетельный князь Григорий Дадьян.

8. Я с преемниками моими обязуюсь высокославным всероссийским войскам, назначенным квартировать во владениях моих, выстроить домы с отапливанием и светом, то есть доставляя чрез моих подданных дрова и свечи или сало баранье на свет.

Владетельный князь Григорий Дадьян.

9. Я с преемниками моими обязуюсь оным войскам доставлять пшеницу и гоми или сорочинское пшено, также ячменя и сено или мякину за цены умеренные, стараясь всеми мерами по всеподданнейшему моему усердию, чтоб никогда недостатка ни в чем не было.

Владетельный князь Григорий Дадьян.

10. Я с преемниками моими обязуюсь в случае отыскания и разработывания руд российскими художниками доставлять потребное число работников за цену, от горного начальства определяемую.

Владетельный князь Григорий Дадьян.

11. Буде в лесах моего владения найден будет годный на корабельное строение для Черноморского российского флота лес, то яко верноподданные Е. И. В., Всемилостивейшего моего Государя и повелителя, я и преемники мои за оный лес ни малейшей платы претендовать не можем, и да будет невозбранно морским российским офицерам их клеймить, с тем чтоб их никто из подданных владения моего не отваживался рубить. За срубку же оных дерев и вывозку их к морской гавани да поведено будет из особого милосердия Е. И. В., всемилостивейшего моего Государя и повелителя, платить по умеренной цене.

Владетельный князь Григорий Дадъян.

12. Когда устроен будет порт на берегах владения моего, то как я до сего дня оными морскими берегами не пользуюсь и они от меня отошли силою моих соседей, то и по устроении российского порта ни мне, ни преемникам моим на доходы таможенные не претендовать, разве если благоугодно будет Е. И. В., всемилостивейшему моему Государю и повелителю, из милосердия повелеть уделять пятнадцатую часть оных, а я с преемниками моими обязуюсь с проезжающих купцов по всем моим владениям за товары никаких пошлин не брать.

Владетельный князь Григорий Дадъян.

13. Прибегая к неизреченному милосердию Е. И. В., всемилостивейшего Государя моего и повелителя, прошу в знак моего начальства, или сардарства, во владениях моих, находящихся в рабстве всей Российской империи, да удостоен буду отличиями, оное означающими по азиатскому обычаю и состоящими в мече и знаме коих всеподданнейше осмеливаюсь испрашивать.

Владетельный князь Григорий Дадъян.

В заключение всего того я за свое лицо и за всех преемников моих утверждаю сие мое всеподданнейшее моление к Б. И. В., Всемилостивейшему моему Государю и повелителю, собственноручным моим подписом с приложением именной моей печати, предал все на благоусмотрение и утверждение Е. И. В., Всемилостивейшего моего Государя и повелителя.

Совершено и подписано лета от воплощения Христова 1803-го декабря 2-го дня.

Владетельный князь Григорий Дадьян.

^{Переводил с грузинского священник Алексий Петриев}

Клятвенное обещание

Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием в том, что хощу и должен Е. И. В., своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Александру Павловичу, Самодержцу Всероссийскому, и Е. И. В. Всероссийского престола Наследнику, который назначен будет верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому Е. И. В. самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и, притом, по крайней мере, стараться споспешествовать все, что к Е. И. В. верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может о ущербе же Е. В. интереса, вреде, и убытке, как скоро о том уведаю, не только благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, также возложенную на меня должность и звание от постановленного надо мною начальства по предписаниям и указам надлежащим образом по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противу должности своей и присяги не поступать, и таким образом себя весть и поступать, как верному Е. И. В., данному благопристойно есть и надлежит, и как я пред Богом и Судом его Страшным в том всегда ответ дать могу, так суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет.

В заключение же сей моей клятвы целую слова и Крест Спасителя моего. Аминь.

<…>

К присяге приводил митрополит Григорий.

<…>

^{АВПР, ф. СПб. Главный архив, 1–7, оп. 6,1803, д. 5, лл. 17–27 (подлинник на грузинском и русском языках).}

^{Опубл.: Дубровин Н. Ф. Закавказье от 1803–1806 года. — СПб., 1866. — С. 513–516.}

Просительные пункты и клятвенное обещание Имеретинского царя Соломона при вступлении в подданство России

^{25 апреля 1804 г.}

1. Я, Соломон из рода Багратионов, Царь всея Имеретии и законный царства Имеретинского владетель, от дня подписи сего акта по совершении клятвенного обещания по обряду предаю Себя со всем Моим законным потомством и со всем Моим царством в вечное и верное рабство^[99] и подданство высочайшей Всероссийской державе, ныне счастливо царствующему всепресветлейшему державнейшему Великому Государю Императору Александру Павловичу, Самодержцу всея России, и высоким его преемникам.

Царь Имеретинский Соломон.

2. Да благостью Е. И. В., Всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, предоставлено будет Мне и детям Моим, а буде Богу не угодно будет благословить дом Мой мужского пола потомством, то по мне Царевичу Константину Давыдовичу и его потомству по старшинству колена, пользоваться правами и преимуществами Царя Имеретинского со всеми обязанностями верноподданного раба Всероссийского Государя Императора яко верховного Моего и преемников Моих Великого Государя и повелителя, на каковое достоинство да буду я осчастливлен высочайшею Е. И. В. грамотой, так как и преемники Мои при всяком новом вступлении на царский престол да будут утверждаемы подобными высочайшими грамотами, с упоминанием о зависимости Гурии от Имеретии.

Царь Имеретинский Соломон.

3. Да милосердием Е. И. В., Всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, предоставлены будут Мне и преемникам Моим суд и расправа в царстве Моем и во всероссийском подданстве находящемся. А как главноуправляющим Грузией генералом от инфантерии и кавалером князем Цициановым объявлено мне было, что во всероссийском подданстве смертная казнь или лишение членов не могут быть терпимы, то да снабжен Я буду по повелению Е. И. В., Всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, законами, коими бы указаны были наказания за человекоубийство, за пленнико-продавство, за воровство и разбой. До издания же сих высочайших законов да позволено будет продолжать наказание по-прежнему для обуздания злодеяний, могущих умножиться по необычности народной к кроткому управлению.

4. Да силою высокославного оружия Е. И. В., Всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, ограждена будет Имеретия яко во всероссийском подданстве находящаяся; да назначены будут квартиры некоторой части всероссийского войска на вечное пребывание для защиты от внешних врагов и супостатов и для водворения тишины и спокойствия посреди самого царства Имеретинского.

Царь Имеретинский Соломон.

5. Да от щедрот Е. И. В., всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, не оставлен Я буду некоторой частью дохода в случае отыскания и разрабатывания в царстве Имеретинском золотых, серебряных или иных каких руд.

Царь Имеретинский Соломон.

6. В случае возведения какого-либо нового города в царстве Имеретинском всероссийского подданства да воспользуюсь и Я по благости Е. И. В., Всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, некоторой частью с оного, буде во Всероссийской империи в казну поступают какие-либо доходы с городов.

Царь Имеретинский Соломон.

7. Во взаимность вышесказанных Моих молений к Е. И. В., Всемилостивейшему Моему Государю и повелителю, Я, нижеподписавшийся, с преемниками Моими обязуюсь властям, от Е. И. В. постановленным, как то главноуправляющему Грузией, повиноваться во всем яко верноподданный раб Всероссийского Государя Императора.

Царь Имеретинский Соломон.

8. Я с преемниками Моими обязуюсь высокославным всероссийским войскам, назначенным квартировать в царстве Имеретинском всероссийского подданства, выстроить дома с отапливанием, то есть доставляя чрез моих подданных дрова.

Царь Имеретинский Соломон.

9. Я с преемниками Моими обязуюсь оным войскам доставлять пшеницу и гоми или сорочинское пшено, также ячмень и сено или мякину за цены умеренные, стараясь всеми мерами по всеподданнейшему усердию, чтоб никогда недостатка ни в чем не было.

Царь Имеретинский Соломон.

10. Я с преемниками Моими обязуюсь в случае отыскания и разрабатывания руд российскими художниками доставлять потребное число работников за цену, от горного начальства определяемую.

11. Буде в лесах царства Имеретинского найден будет годный на корабельное строение для Черноморского российского флота лес, то яко верноподданный Б. И. В., Всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, я с преемниками Моими за оный лес ни малейшей платы претендовать не можем, и да будет невозбранно морским российским офицерам их клеймить, с тем чтоб их никто из подданных Имеретии не отваживался рубить. За срубку же оных дерев и вывозку их к морской пристани да поведено будет из особого милосердия Е. И. В., всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, платить по умеренной цене, дабы оно не послужило народу в отягощение.

Царь Имеретинский Соломон.

12. Всех пленных, взятых из владения князя Дадьяна, возвратить, так как и крепости, взятые в Одижской и Лечгумской провинциях с их округами, очистить и никогда не претендовать на них, одним словом, ни Мне, ни преемникам Моим до владения князя Дадьяна никогда притязаний не чинить.

Царь Имеретинский Соломон.

13. Дорогу от грузинской границы, чрез Вахань лежащую к Кутайсу, оттоль в Одишу и Поти, Я с преемниками обязуюсь расчистить и сделать арбенною (повозочною) дорогою, содержа ее во всей исправности, также отвечая за целость и невредимость по оной проезжать имеющих транспортов и разного рода людей, кольми паче военных служителей.

Царь Имеретинский Соломон.

14. Принадлежавший удел Царевичу Константину Давыдовичу под именем Сабатонишвили весь без остатка так, как он известен всему знатному имеретинскому дворянству, уступаю Я в непосредственное Светлейшего Царевича Константина управление на содержания его из оных доходов.

Царь Имеретинский Соломон.

15. Во взаимность сей Моей добровольной уступки Царевич Константин Давыдович для избежания развлечения власти Моей да пребудет в Грузии или России до конца дней моих для получения пристойного сану его воспитания под покровом и гарантиею Е. И. В., Всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, и да не возмутится управление Мое его присутствием от неблагомыслящих в Имеретии находящихся людей.

Царь Имеретинский Соломон.

16. С товаров, провозимых чрез Имеретию в Грузию от морских пристаней, а из Грузии к оным, также во владения князя Дадиана и из оных, я с преемниками моими к расширению торговли не должен брать пошлин, а взамен того да определена Мне будет от щедрот Е. И. В., Всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, из таможенных российских доходов некоторая часть в вознаграждение убытков.

Царь Имеретинский Соломон.

17. Грузия и Имеретия, состоя равномерно в подданстве Всероссийской державы, а потому от дня подписки сего акта никто из имеретин в Грузию на переселение без ведома и воли моей не волен переходить, также никто из Грузии в Имеретию на переселение без воли главнокомандующего Грузиею не волен переходить; доныне же перешедшие из Грузии в Имеретию и из Имеретии в Грузию имеют оставаться там, где они теперь находятся, потому что Имеретия и Грузия, доселе имея разные начальства, могли и должны были защищать и покровительствовать вышельцам из чужой земли так, как сие принято во всех просвещенных державах.

Царь Имеретинский Соломон.

В заключение всего того Я за Свое лицо и за всех Моих преемников утверждаю сие Мое всеподданнейшее моление к Е. И. В., Всемилостивейшему Моему Государю и повелителю, собственноручным Моим подписом с приложением под всякою статьею именной Моей печати, предал все на всевысочайшее Е. И. В., Всемилостивейшего Моего Государя и повелителя, благоусмотрение и утверждение.

Царь Имеретинский Соломон.

Совершено и подписано лета от воплощения Христова 1804-го апреля 25-го дня на имеретинской границе при урочище Елазнаури.

В присутствии моем и подписании — генерал от инфантерии П. Цицианов.

^{Переводил священник Алексий Петриев.}

Клятвенное обещание

Я, нижеименованный, в лице Моем и преемников Моих обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием в том, что хощу и должен Е. И. В., Всемилостивейшему Великому Государю Императору Александру Павловичу, Самодержцу Всероссийскому, и Е. И. В. Всероссийского престола Наследнику, который назначен будет, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к высокому Е. И. В. самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и, притом, по крайней мере стараться споспешествовать все, что к Е. И. В. верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. О ущербе же Е. И. В. интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не только благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую Мне вверенную тайность крепко хранить буду, также возложенную на Меня должность и звание от постановленного надо Мною начальства по предписаниям и указам надлежащим образом по совести Своей исправлять и для Своей корысти, свойства, дружбы и вражды противу должности Своей и присяги не поступать, и таким образом Себя вести и поступать, как верному Е. И. В. подданному благопристойно есть и надлежит, и как Я пред Богом и Судом Его Страшным в том всегда ответ дать могу, так суще Мне Господь Бог душевно и телесно да поможет.

В заключение же сей Моей клятвы целую слова и Крест Спасителя моего. Аминь.

По сей присяге присягал Царь Имеретинский Соломон. К сей присяге приводил царского двора священник Фессей Григолаев.

При приводе к присяге был генерал от инфантерии Цицианов.

1804 г. апреля 25-го дня на имеретинской границе при урочище Елазнаури.

Переводил священник Алексий Петриев.

Клятвенное обещание Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием в том, что хощу и должен Е. И. В., Всемилостивейшему Великому Государю Императору Александру Павловичу, Самодержцу Всероссийскому, и Е. И. В. Всероссийского престола Наследнику, который назначен будет, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все высокому Е. И. В. самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и, притом, по крайней мере стараться споспешествовать все, что к Е. И. В., верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. О ущербе же Е. И. В. интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не только благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую мне вверенную тайность крепко хранить буду, также возложенную на меня должность и звание от постановленного надо мною начальства по предписаниям и указам надлежащим образом по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противу должности своей и присяги не поступать, и таким образом себя вести и поступать, как верному Е. И. В. подданному благопристойно есть и надлежит, и как я пред Богом и Судом Его Страшным в том всегда ответ дать могу, так суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет.

В заключение же сей моей клятвы целую слова и Крест Спасителя моего. Аминь.

По сей присяге присягали:

салтхуцес князь Зураб Церетели; сардар князь Кайхосро Церетели; милахвар князь Давид Абашидзе; сардар Кешик Ухуцес; князь Давыд Агиев; моларет-ухуцес князь Георгий Церетели; князь Отия Цулукидзе; князь Сехния Цулукидзе; князь Зураб Мачарели; князь Давыд Эристов; князь Соломон Лионидзе; мегвинет-ухуцес князь Семен Церетели.

К сей присяге приводил царского двора священник Фессей Григолаев.

При приводе к присяге был генерал от инфантерии Цицианов.

Апреля 25-го дня 1804 г. на имеретинской границе при урочище Елазнаури.

^{Переводил священник Алексий Петриев}

^{АВПР, ф. СПб. Главный архив. 1–10, оп. 9, 1803 г..}

^{д. 4, лл. 145–156 об. (подлинники на грузинском и русском языках). Опубл.: Дубровин Н. Закавказье от 1803–1806 года. — СПб., 1866. — С. 525–528.}

Присоединение Абхазии

В VI в. до н. э. происходит греческая колонизация, на побережье Абхазии появляются греческие города-колонии Диоскурия (Сухум), Питиунт (Пицунда), Гюэнос (Очамчира), Триглит (Гагра), в которых велась активная торговля с местным населением. С 64 г. н. э. — начало римского завоевания. По сообщению Плиния и Флавия Арриана, в начале II в. н. э. территорию современной Абхазии населяли древнеабхазские племена абазгов, апсилов, мисимиан, санигов и др. Они составляли отдельные княжества (царства) во главе с царями Рисмагом, Спадагом и Юлианом. К первым векам нашей эры относится проникновение в Абхазию христианства, здесь проповедовали апостолы Андрей Первозванный и Симон Кананит. Таким образом, территория Абхазии явилась одним из первых оплотов христианства на Кавказе, в IV в. в Питиунте появляется христианская община. Епископ Питиунта Стратофил был участником Первого Вселенского Собора, проходившего в Никее в 325 г. В VI в. апсилы и абазги принимают христианство в качестве государственной религии. К VIII в. относится окончательное объединение древнеабхазских племен и образование независимого Абхазского государства с царем Леоном II, правящей династией была династия Леонидов. В период наивысшего расцвета Абхазского царства его культура переживает большой подъем, повсеместно строятся величественные храмы и дворцы. В XI–XII вв. Абхазия и Грузия были объединены в одно государство. В этот период наблюдалось дальнейшее укрепление абхазо-грузинских связей, развитие материальной и духовной культуры. В XII в. это государство распалось.

С XIII в. на Черноморском побережье Кавказа появляются генуэзцы. В Абхазии возникают генуэзские колонии: Хакара (Гагра), Санта-София (Алахадзы), Пецонда (Пицунда), Каво ди Букса (Бамбора), Анакуф (Новый Афон), Севастополь (Сухуми), Ала-Гуана (Очамчира), Сайт-Анжел о (Сатан джо) и др. Генуэзцы вели торговлю с абхазами в этих факториях.

Во второй половине XVI в. земли Абхазии попали в зависимость от Османской Турции. За 250 лет владычества турки нанесли стране невосполнимый ущерб. Они ограбили почти все христианские храмы, насильственно насаждали ислам среди абхазов, торговля людьми достигла невиданных размеров. По неполным данным, ежегодно с Черноморского побережья Кавказа вывозилось до 12 тыс. молодых невольников. Из юных абхазцев-невольников готовили воинов, а девушек продавали в гаремы.

В конце XVIII в. Абхазия делилась на три округа: Бзыбский (по течению реки Бзыбь и восточнее до меридиана Гудауты), Абхазский (между Гудаутой и рекой Кодор), Абжуйский (между реками Кодор и Гализга). Кроме того, к Абхазии присоединилось Самурдзакано (между реками Галидзга и Ингури) и Цебельда (по среднему течению реки Кодори), населенная в основном убыхскими племенами.

Но младший сын владетеля, Сафарбей, продолжил дело отца и добился присоединения к России в 1810 г. В 1805 г. владетельный князь Абхазии Келешбей передал право наследственности управления Бзыбским округом своему второму сыну Сафарбею, лишив тем самым прав своего первого сына Асламбея. Сам Келешбей переехал жить в Абхазский округ, которым управлял его третий сын Гасанбей (Абжуйским округом управлял родственник Келешбея — Бекирбей). В 1808 г. князь Абхазии Келешбей Чачба (Шервашидзе) написал русскому царю письмо-ходатайство с просьбой о присоединении Абхазии к России, тем временем его сын Аслан-бей при поддержке Турции захватил Сухум, убил своего отца Келешбея и объявил себя владетелем Абхазии. Младший сын Келешбея — Сафарбей бежал к своему тестю Дадиани в Мегрелию и по совету последнего в 1808 г. обращается к российскому императору с просьбой о принятии Абхазии в лоно России. 17 февраля 1810 г. просьба Сафарбея (Георгия) Шервашидзе высочайше утверждена императором Александром I, Абхазия на правах автономии вошла в состав Российской империи.

8-го июля 1810 г. русская армия подошла к Сухуму, занятому Асланбеем и Турцией, и после двухдневных боев штурмом заняла Сухумскую крепость.

Присоединение Абхазии к России имело для Абхазии прогрессивное значение, ибо после этого Абхазия влилась в общее русло экономической и культурной жизни России и Европы. К тому же страну начинают посещать наряду с царскими чиновниками и военными деятелями и передовые люди России, в том числе сосланные декабристы A. A. Бестужев-Марлинский, A. A. Фок, С. И. Кривцов и близкий к ним H. H. Раевский, полюбившие этот край и с уважением относившиеся к абхазскому народу и его культуре. О близости их к местной интеллигенции свидетельствует и тот факт, что абхазский этнограф-историк Соломон Званба был в близких отношениях с Бестужевым-Марлинским.

Царские сатрапы и местные феодалы угнетали население, что явилось причиной народного восстания 1866 г. в селе Лыхны (бывшей резиденции абхазских владетелей), которое вскоре распространилось по всей стране. После подавления восстания усилилась волна насильственного выселения абхазского народа в Турцию и страны Ближнего Востока. Это трагическое событие в истории абхазского народа известно под названием махаджирства, в результате которого абхазы оказались в Турции, Сирии, Иордании, Греции, Египте и других странах Ближнего Востока, где общее число их в настоящее время превышает 115 тысяч человек.

В целом же присоединение Абхазии к России имело прогрессивное значение. В 1862 г. на основе русской графики лингвистом П. К. Усларом был создан абхазский алфавит, а в 1865 г. И. А. Бартоломеем составлен первый букварь. Позже, в конце XIX в., К. Д. Мачавариани вместе с основоположником абхазской художественной литературы Д. И. Гулиа составил алфавит, более удобный для практического пользования. Разработка алфавита и создание письменности явились мощным стимулом для зарождения и развития абхазской литературы и народного образования в крае, у истоков которых стояли лучшие представители национальной интеллигенции: Д. И. Гулиа, Г. Ф. Шервашидзе (Чачба), Ф. Х. Эшба и др., отдавшие много сил и энергии духовному и культурному возрождению своего народа.

В XVI–XVII вв. город Анакопия, находившийся на Апсарской горе (территория современного Нового Афона), был полностью разорен турками, местное население оставило город, так что к XVIII в. город представлял из себя развалины, заросшие лесом, а имя его было забыто. Но с 1875 г. эта местность начинает оживать благодаря трудам иноков, прибывших в Абхазию из Греции, из русского Пантелеймонова монастыря, расположенного на Афоне. Благодаря им был построен монастырь с величественным собором, вмещающим до 3 тысяч человек, парк, пруды, водопады, гидроэлектростанция, гостиница на вершине Апсарской горы и тянувшаяся к ней из монастыря канатная дорога, на берегу моря — храм Покрова Божией Матери, хозяйственные постройки, школа для абхазских мальчиков.

В конце XIX — начале XX вв. происходит основание в Абхазии курортов. Так, в 1901 г. царь Николай II принял на себя «заботу о Гагрской климатической станции», и началось перерождение поселка. Основателем курорта считается родственник Николая II принц А. П. Ольденбургский. Гагрский курорт создавался по европейским стандартам как великосветский, чтобы сократить утечку русского золота, оставляемого российской знатью в европейских здравницах. В 1903 г. Гагрская климатическая станция была торжественно открыта.

С конца XIX в. по всей России рекламировались отдых и лечение на берегу Сухумской бухты. В 1898 г. на XII международном конгрессе врачей в Москве город Сухум был признан лучшим курортом для лечения легочных заболеваний. Сюда устремился поток предпринимателей — появилось множество частных пансионатов, санаториев и гостиниц. Очарованные красотой местности русские меценаты отдавали бескорыстно средства и силы на развитие местности. Благодаря им в городе появились больницы, сады и парки. Одним из меценатов был ботаник П. Е. Татаринов, заложивший в Сухуме ботанический сад, в котором собирал множество растений со всего мира. Примечателен меценат H. H. Смецкой, построивший три крупнейших санатория для больных туберкулезом, которые он преподнес в дар Министерству народного просвещения для лечения преподавателей и студентов.

В 1921 г. в Абхазии была установлена советская власть, Абхазская ССР вошла в состав Советского Союза, а в 1931 г. на правах автономной республики в состав Грузинской ССР. За время советской власти абхазы были сильно притесняемы грузинами, что вылилось в 1991 г. в желание независимости от Грузии и в 1992–1993 гг. — в войну за независимость.

В настоящее время в Абхазии происходит восстановление страны после войны, а также стремительное развитие туризма. Абхазы гордятся своей независимостью от Грузии и очень благожелательны к русским.

Документы

Присяга Абхазского князя Георгия, Шарвашидзе (Сефер-Али Бека) при вступлении в подданство России

^{23 августа 1810 г.}

Я, нижеименованный, владетель Абхазской области князь Сефер-Али бек, названный при Святом Крещении Георгием Шарвашидзе,^[100] обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Е. И. В., моему Всемилостивейшему Великому Государю Императору Александру Павловичу, Самодержцу Всероссийскому, и Е. И. В. Всероссийского престола Наследнику, который назначен будет, верным, добрым и послушным подданным быть и служить Е. В. как верному подданному пристойно есть и надлежит; противности никакой ни тайно, ни явно не чинить и по владетельному достоинству, в котором высочайшей Е. И. В. грамотой всемилостивейше я утвержден, поступать и исполнение чинить во всем по его, Великого Государя, указам, не щадя живота своего, до последней капли крови; подвластный же мне Абхазского владения народ содержать в порядке и управлять им с правосудием и кротостью, отвращая оный от всяких предприятий, интересам Е. И. В. противных; есть ли же чего собою учинить не могу, о том заблаговременно уведомлять главноуправляющего в Грузии и других российских начальников.

В заключение сей моей клятвы целую слова и Крест Спасителя нашего. Аминь. И прилагаю к сему мою печать.

(М. П.) (М. П.)

По сей присяге приводил Белявского мушкетерского полка полковой священник Исидор Попов.

По сей присяге был Белявского мушкетерского полка майор [Майзов].

Присяга учинена 23-го числа августа 1810 г.

^{АВПР, ф. СПб. Главный архив, 1–10, оп. 9, 1808, д. 1, лл. 87–88 об. (подлинник).}

Клятвенное обещание Абхазских князей и дворян греческого вероисповедания при вступлении в подданство России

^{30 мая 1827 г.}

Клятвенное обещание Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Е. И. В., своему истинному Всемилостивейшему Великому Государю императору Николаю Павловичу, Самодержцу Всероссийскому и Е. И. В. Всероссийского престола Наследнику, Его Императорскому Высочеству Великому князю Александру Николаевичу верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к высокому Е. И. В. самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узакониваемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять и при том, по крайней мере, стараться споспешествовать все, что к Е. И. В. верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. О ущербе же Е. И. В. интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую вверенную тайну крепко хранить буду и поверенный и положенный на мне чин, как по сей генеральной, так и по особливой определенной и от времени до времени Е. И. В. именем от поставленных надо мною начальников определяемым инструкциями и регламентам и указам надлежащим образом по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать и таким образом себя вести и поступать, как верному Е. И. В. подданному благопристойно есть и надлежит, и как я пред Богом и Судом Его Страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет.

В заключение же сей моей клятвы целую слова и Крест Спасителя моего. Аминь.

<…>

При совершении сей присяги присутствовал владетель Мегрелии генерал-лейтенант князь Леван Дадьян.

К присяге приводил протоиерей Давыд Чихладзе.

^{АВПР, ф. СПб. Главный архив, 1–7, оп. 6,1827, д. 2, лл. 8–10 (подлинник).}

Присоединение Армении

Присоединение Восточной Армении к России.^[101]

Армения в начале XIX в.

На рубеже XVIII–XIX вв., как и на протяжении предыдущих трех столетий, Армения была разделена между двумя военно-феодальными государствами Ближнего и Среднего Востока — султанской Турцией и шахским Ираном (Персией).

Восточная Армения находилась под господством Ирана. В этой части Армении и в соседнем Азербайджане существовали персидские полунезависимые ханства — Ереванское, Нахичеванское, Карабахское, Гянджинское, Бакинское и другие; в Грузии в конце XVIII в. имелись два царства (Картли-Кахетинское, Имеретинское) и ряд подвластных Турции феодальных княжеств (Абхазское, Гурийское, Мегрельское и др.).

Центральная и большая часть Восточной Армении входила в состав Ереванского ханства, которое, как сравнительно более крупное и пограничное, называлось также сардарством (наместничеством). Ереванское ханство делилось на 15 магалов-районов), в числе которых — Зангибасар, Ведибасар, Сурмалу, Сардарапат, Талин, Апаран, Дарачичак, Гекча. Наиболее крупными городами и селами считались Ереван, Эчмиадзин, Сардарапат, Аштарак, Карби и Баш-Апаран.

Во главе ханства стоял назначаемый шахом хан (сардар), власть которого была неограниченной; все дела вершились им самолично. Магалами управляли мирболуки, назначаемые из числа беков и других представителей «высшего» сословия, а деревнями — сельские начальники, называемые кехва, или кетхуда. Для управления делами ханства содержались многочисленные чиновники: главный мирза (ведал хозяйственными делами), хазнадар (казначей), муасилбек (в основном исполнял приказы хана), калабек (начальник крепостей), серафюл-бек (управлял военными делами) и другие.

Западная Армения находилась под турецким игом. Она, как и вся Османская империя, в административном отношении делилась на пашалыки. В этой части Армении имелись Баязетский, Ванский, Мушский, Диарбекирский, Карсский, Эрзерумский (Карийский), Сивазский (Себастийский) пашалыки, которые, в свою очередь, делились на санджаки (уезды). Пашалыками управляли назначаемые султаном паши, санджаками — санджакбеки.

Пашалыки были замкнутыми и полунезависимыми феодальными княжествами. Они зачастую не подчинялись султанскому правительству, которое с трудом сдерживало эти центробежные силы.

В Армении, как и в Турции и Персии, господствовали феодальные отношения. Основной производительный класс — крестьянство и другие слои трудящихся подвергались жестокой эксплуатации и угнетению со стороны ханов, беков, пашей, деребеев, медиков, церковников и прочих представителей господствующего класса.

Экономическая эксплуатация трудящихся масс осуществлялась преимущественно взиманием налогов. Крестьяне платили до сорока видов тяжелых налогов, в том числе за землю, воду, леса, пастбища, даже за употребление соли, за получение права на женитьбу и т. д. Каждый мужчина выплачивал подушную, семья — подымную подать. У крестьянина отбиралась большая часть его дохода. Многочисленные налоги выплачивали также ремесленники и торговцы. С крестьян налоги взимались в основном натурой, с ремесленников и торговцев — деньгами.

Сбор налогов производился насильственно. В Ереванском ханстве налоги собирали специальные чиновники хана, которые назывались саркярами. Великий армянский писатель и просветитель Хачатур Абовян вспоминал: «В нашу деревню (Канакер) ежегодно летом приезжал саркиар… он проживал в деревне месяца три или четыре. Ему на это время отводилось лучшее помещение в деревне, он требовал самой заботливой прислуги и хорошего корма для своих служителей и лошадей: ему ежедневно носили в дом лучшие припасы, кур, яйца, масло и прочее… Деревенский служитель каждый день ходил из дома в дом, чтобы выпросить или вытребовать все нужное. С ним обыкновенно шел слуга саркиара с кнутом для подстрекания или наказания его в случае медлительности. Он бил и гнал его перед собою, осыпая бесчисленными ругательствами… Когда хозяин дома не тотчас выдавал все затребованное, человек этот с зверскою яростью врывался в дом, ломал все, беспощадно бил всех, без различия возраста и пола. И это слуга, — можно судить по нему, что был и господин».

Более жестокие насилия совершались в Западной Армении. Здесь право взимания налогов зачастую отдавалось на откуп различным торговцам и ростовщикам. Пользуясь своими широкими правами, они безжалостно грабили крестьян. Эти откупщики были подлинной напастью для народа.

Социально-классовая эксплуатация народных масс, однако, не ограничивалась взиманием налогов и податей. Крестьяне несли также барщинную повинность: сооружали крепости, дома, склады и дороги, обрабатывали земли господ и т. д. Нередко вся сельская община со своими орудиями труда работала в поместьях ханов, пашей и других властителей. Во многих провинциях Западной Армении и на некоторых церковных землях крестьяне фактически были закрепощены. Вследствие неслыханной эксплуатации народ жил в крайней нищете.

Тяжелым было и правовое положение народа. Он подвергался национальному и религиозному гнету. Жестокий режим ханов и пашей попирал все гражданские и политические права армян, которых называли «райа», т. е. бесправный, низший слой. Армянин, будучи христианином, не являлся равноправным гражданином. Его свидетельство в суде не признавалось, он не имел права седлать коня, носить оружие, он должен был уступать дорогу мусульманину, отличаться от него своей одеждой и т. д. За свою национальную принадлежность и вероисповедание армяне выплачивали специальные налоги, главный из которых назывался харадж. Для гаремов шаха, султана, ханов и беков насильственно отбирались женщины и девушки. Власти, феодалы и духовенство всячески разжигали национальное неравенство. Тяжесть национальнорелигиозного гнета ложилась прежде всего на плечи трудящихся. О бесправном положении армянского крестьянина X. Абовян писал: «Девушек утаскивали, мальчиков уводили, часто и голову отрезали, жгли, замучивали. Ни дом армянину не принадлежал, ни скот, ни все добро…»

Положение еще более ухудшалось в результате того, что в Восточной и особенно в Западной Армении почти постоянно господствовало безвластие. Многие паши, ханы, деребеи и беки вели кровопролитные войны то между собой, то против центральной власти. Разорительные набеги совершали кочевые племена и разбойничьи банды. В ходе этих войн и набегов опустошалась страна, вырезалось и угонялось в плен население. Народ жил в постоянной тревоге, отсутствовали необходимые условия для мирного труда. Европейский путешественник, посетивший в 1805 г. Западную Армению, о положении в Баязетском пашалыке писал: «Эта страна подвержена опустошительным набегам. Напрасно земледелец высеивает там семена — урожай отнимают еще не созревшим. Чтобы избавиться от бесчинства разбойников и гнета господствующих в области пашей, крестьянин вынужден бросить поле, уйти со своей семьей и скотом. В этой несчастной стране не существует ни родины, ни безопасности, ни покоя».

Экономическая жизнь страны была очень отсталой. Население занималось в основном сельским хозяйством, которое велось примитивным образом. В земледелии применялись соха, серпы, молотильные доски и другие простые орудия труда. Обширные земельные пространства не обрабатывались. Периодически повторялись неурожаи и сопутствующий им голод. В горных и предгорных районах занимались скотоводством.

Большая часть населения проживала в селах, которые находились в жалком состоянии. О селах Восточной Армении того времени очевидец, царский чиновник-статистик И. Шопен писал: «Ямы, покрытые землею, расположенные без всякого порядка и разделенные между собою смрадными кучами навоза или лужами не менее смрадными; дорожки, извивающиеся то около, то через крышу этих ям, заменяющих дома, — вот общий вид селений… Внутренность жилищ соответствует наружному их виду; лучшая комната приемная — конюшня, сюда ведут почетнейших гостей вместе с рогатым скотом и лошадьми; впрочем, отделение это имеет зимой свою выгоду, потому что в конюшнях теплее, нежели в прочих саклях, открытых навстречу всем ветрам. Сами жители и семейства их живут в особых отделениях, где разложенный посреди пола огонь производит дым, наполняющий всю комнату до выхода из отверстия в потолке, служащего в одно время и трубою, и окном. Здесь с детьми воспитываются телята, барашки и цыплята, а по углам, на насестах, куры и крикливые петухи составляют ночью весьма неприятное соседство».

Наиболее крупными городами Армении в этот период были Ереван, Каре, Эрзерум и Ван. Без промышленности, с малочисленным населением они сохраняли свой средневековый неприглядный облик. О Ереване, например, тот же И. Шопен писал: «Вид его однообразен и наводит уныние. Как во всех почти азиатских городах, так и здесь улицы узки, и изгибы их так кривы, что они примыкают одна к другой почти без прямых углов. Эти улицы образуются двумя рядами низеньких, безобразных стен, слепленных некоторые из несожженного кирпича или из голыша, но чаще — просто из грязи. Весьма некрасивые стены эти изредка прерываются низенькими дверцами домов, всегда тщательно запертых. В середине главных улиц протекает ручей, из которого вода распределяется по садам боковыми водопроводами. Вода эта, подмывая дорогу и стены, образует опасные ямы, обращающиеся летом в смрадные топи; зимою водопроводы замерзают, вода выступает, наводняет улицы, и местами, образуя высокие ледники, иногда вовсе преграждает сообщение».

Распространенными ремеслами были плотничество, столярное, ткацкое, кузнечное, гончарное, скорняжное, оружейное дело, ювелирное ремесло и т. д. Но все они находились в весьма отсталом состоянии. Господствовал ручной труд, недоставало станков и инструментов, вследствие чего, несмотря на затрату больших усилий, продукция была низкокачественной и незначительной по объему.

Ремесленники объединялись в цеха, которые в Восточной Армении назывались амкарствами (амкарутюн), а в Западной Армении — эснафствами (эснафутюн). Объединявшие ремесленников по профессиям, они были замкнутыми и до некоторой степени самостоятельными организациями: сами решали свои хозяйственные дела, споры и прочие вопросы внутреннего порядка, созывали собрания, сходки и устраивали празднества. Цеха ремесленников имели свои знамена, гербы, обладали денежными средствами для оказания помощи своим членам. Во главе цеха стоял один из наиболее искусных мастеров — устабаши (глава мастеров).

Торговля в стране не получила широкого развития, хотя в некоторых городах происходил оживленный товарообмен, чему способствовали проходящие через Армению транзитные торговые пути. Так, один из них, связывающий Константинополь с Тавризом, проходил через Себастию, Эрзерум и Баязет; другой путь связывал Тбилиси с Эрзерумом через Караклис и Гюмри. Ереван был связан с Тбилиси, Тавризом и Эрзерумом, Ван — с Тавризом и Эрзерумом.

В начале XIX в. значительная часть армянского народа жила за пределами своей родины — в соседних и далеких странах. Невыносимые условия, существовавшие в Армении на протяжении веков, опустошения и погромы, чинимые иноземными захватчиками, вынуждали многих покинуть родину и переселиться в другие края. В начале XIX в. армянские поселения имелись в Москве, Тбилиси, на Северном Кавказе (Новый Нахичеван, Моздок, Кизляр), в Астрахани, Крыму, Константинополе, Смирне, в Индии, Иране, Египте, Болгарии и других городах и странах.

Многие армянские колонии не порвали связей с родиной. Находясь в сравнительно более благоприятных политических и экономических условиях, они принимали заметное участие в развитии культурной, общественной и политической жизни своего народа. С этой точки зрения особенно отличались армянские поселения Москвы, Тбилиси, Нового Нахичевана, Константинополя.

Армянская община Москвы состояла в основном из торговцев, среди которых особенно выделялась семья Лазаревых; она накопила значительное богатство, а некоторые ее представители занимали при царском дворе высокие посты. Поселение не было многочисленным, но оно сыграло значительную роль в развитии культурной и политической жизни армянского народа.

Армянское население в Грузии составляло большую массу. Оно занималось преимущественно ремеслами и торговлей. Армянская колония Тбилиси, образовавшаяся в древние времена, также сыграла крупную роль в развитии армянской культуры XIX в.

Город Новый Нахичеван (близ Ростова-на-Дону), в котором жили переселившиеся из Крыма армяне, был основан в 1779 г. В окрестностях Нахичевана образовалось пять армянских селений. Община Нового Нахичевана в своих внутренних делах была самостоятельна. Она, например, имела свой суд, который решал споры горожан, культурно-просветительные и другие вопросы внутри общины.

Число армянского населения Константинополя в начале XIX в. составило около 200 тысяч. Армяне переселялись сюда преимущественно из Западной Армении. В Константинополе находилась резиденция патриарха западных армян. В XIX в. город стал крупным центром западноармянской интеллигенции.

В начале XIX в. армянский народ, подвергавшийся в родной стране жестокому угнетению, не мог своими силами, без помощи извне, свергнуть варварское господство ханов и пашей. Он нуждался в помощи, а в создавшихся исторических условиях ее можно было получить от России. Царское правительство, руководствуясь собственными экономическими и политическими интересами, предпринимало в этот период практические шаги, чтобы присоединить Закавказье к России. Народы Закавказья, в свою очередь, стремились с помощью русских войск свергнуть тяжкий гнет ханов и пашей. Таким образом, их освободительные стремления совпадали с внешней политикой России. Русская ориентация стала общенародной. Деятели армянского освободительного движения этого периода, подобно своим предшественникам — Исраэлу Ори, Иосифу Эмину и другим, установили связь с русским двором, желая ускорить вступление русских войск в Закавказье. В свою очередь, царское правительство вошло в сношения с армянскими политическими деятелями, чтобы использовать их для осуществления своих целей.

В начале XIX в. широкую деятельность развернул, в частности, видный церковный и политический деятель, архиепископ Нерсес Аштаракеци (1770–1857). Будучи горячим сторонником русской ориентации, он приложил много усилий для освобождения Армении от тяжелого гнета ханов и беков и ее присоединения к России.

Освобождение Восточной Армении от ханского ига

В 1801 г. специальным манифестом российского императора Александра I Восточная Грузия была присоединена к России (присоединение Западной Грузии произошло в 1803–1810 гг.).

Этим историческим актом в состав России был включен также ряд северных районов Армении (Лори-Памбакский и Шамшадинский), граничащих с Грузией.

Царское правительство одновременно предприняло новые шаги для присоединения к России и других частей Закавказья — Азербайджана и Восточной Армении. Однако решить эту задачу было труднее, так как персидский двор и властвовавшие в Восточной Армении и Азербайджане ханы готовились с оружием в руках защищать свое господство. Положение осложнялось тем, что Англия и Франция всячески покровительствовали персидским ханам и турецким пашам.

В1804 г. началась русско-персидская война, которая с некоторыми перерывами продолжалась до 1813 г. Русская армия с помощью местного населения нанесла персидским войскам тяжелые удары. В январе 1804 г. она под командованием генерала Цицианова заняла город Гянджу.

Год спустя, в 1805 г., русский отряд под командованием полковника Несветаева, отбросив войска ереванского хана, занял часть Восточной Армении — область Ширак. Таким образом, левобережье реки Арпачай (Ахурян) также вошло в состав России. В том же году в результате мирных переговоров русское подданство приняли ханы Карабаха, Шеки и Ширвана. В 1806 г. новому правителю Кавказа генералу Гудовичу удалось присоединить к России Дербентское, Бакинское и Кубинское ханства.

Решающие сражения произошли в октябре 1812 г. на берегу реки Араке, на Асландузской равнине, расположенной в 70 километрах к юго-востоку от города Шуши. Отряд генерала Котляревского нанес тяжелое поражение войскам наследника персидского престола Аббаса-Мирзы. Два месяца спустя Котляревский после кровопролитных боев занял крепость Ленкорань и присоединил к России Талышское ханство. Как известно, в этот же период героический русский народ наголову разбил вторгшуюся в Россию полумиллионную армию Наполеона Бонапарта. Эта блестящая победа русского народа произвела сильное впечатление во всех странах, в том числе в Иране. Правительство шаха предложило мир. 12 (24) октября 1813 г. в селе Гюлистан (в Карабахе) был заключен мирный договор, по которому Дагестан, Восточная Грузия, Гянджинское, Карабахское, Шекинское, Ширванское, Бакинское, Кубинское, Талышское и Дербентское ханства, а также ряд районов Восточной Армении (Ширак, Лори, Шамшадин, Зангезур) были окончательно признаны владениями Российской империи. По Гюлистанскому договору только Россия имела право держать флот на Каспийском море. Договор одновременно урегулировал торговые отношения между двумя странами и т. д.

Во время русско-персидской войны 1804–1813 гг. русские войска дважды пытались овладеть Ереванским ханством. Первая попытка была предпринята в июне 1804 г. Небольшой отряд, насчитывавший около 4500 человек, под командованием генерала Цицианова двинулся через Гюмри и Аштарак на Ереван. Одержав несколько побед над персидскими войсками у Эчмиадзина и в окрестностях Еревана, отряд занял предместье города и в начале июля блокировал крепость.

Ереванская крепость была расположена на южной окраине города — на высоком и скалистом берегу реки Раздан (Зангу). По описанию современников, с трех сторон ее окружала двойная стена. Внутренняя стена, сооруженная из кирпича и камня, была довольно высокой и толстой и имела 17 башен. На расстоянии 32–40 метров от нее находилась внешняя, более низкая и тонкая стена, сооруженная из глины и камня. Вокруг крепости были вырыты широкие и глубокие рвы, часть которых заполнялась водой. Крепость имела 60 пушек и 2 мортиры, гарнизон состоял из нескольких тысяч солдат.

Осада Еревана длилась со 2 июля до 2 сентября. Цицианов предпринял несколько штурмов, но они не увенчались успехом. Распространившаяся среди солдат болезнь, острая нехватка продовольствия и в особенности боеприпасов создали серьезные трудности для русских войск.

Цицианов снял осаду крепости и возвратился в Грузию.

Вторая попытка овладеть Ереваном имела место осенью 1808 г., когда русский отряд под командованием генерал-фельдмаршала Гудовича двинулся к городу и в начале октября занял его предместье. Ереванская крепость была блокирована. 17 ноября Гудович предпринял сильный штурм, но, несмотря на героические усилия солдат, не добился успеха. Трудности снабжения войск и надвигавшаяся зима вынудили его в конце ноября оставить крепость и отступить.

Ереван был взят русскими войсками позднее — во время русско-персидской войны 1826–1828 гг.

Спустя 13 лет после заключения Гюлистанского мирного договора Иран, подстрекаемый Англией, начал новую войну против России. В середине июля 1826 г. войска ереванского хана внезапно вторглись в северные районы Восточной Армении, а главная персидская армия под командованием Аббаса-Мирзы — в Карабах.

Для немногочисленных русских войск, расквартированных по разным местам Закавказья, создалось тяжелое положение. Противник вначале добился успеха. Полчища ереванского хана, сломив героическое сопротивление русских солдат и местного крестьянства, захватили провинции Ширак и Памбак. Войска Аббаса-Мирзы осадили крепость Шуши, где вместе с армянскими добровольцами укрепился небольшой русский гарнизон. Превосходящие силы противника заняли Гянджу (Елизаветполь). Опьяненный успехами Аббас-Мирза готовился к походу на Тбилиси.

Однако вскоре все изменилось. Получив подкрепления, войска Отдельного кавказского корпуса перешли в контрнаступление. 3 сентября 1826 г. русский отряд под командованием генерала Мадатова наголову разбил у Шамхора авангард персидской армии. Десять дней спустя, 13 сентября, у Гянджи потерпели тяжелое поражение и обратились в бегство главные силы противника. Аббас-Мирза был вынужден перейти Араке и отступить к Тавризу.

В сентябре 1826 г. от персидских войск были очищены также северные провинции Армении. Эта операция проводилась под руководством прославленного партизана Отечественной войны 1812 г., известного поэта Дениса Давыдова. В начале сентября он был назначен командиром русской части, действовавшей против войска ереванского хана. 21 сентября при селении Мирак генерал Давыдов нанес поражение противнику и на следующий день вступил в пределы Ереванского ханства. Однако он прекратил продвижение своей части и возвратился в Джалал-оглы (ныне Степанаван), так как поход на Ереван откладывался до весны следующего, 1827 года.

В марте 1827 г. вместо видного военачальника генерала А. П. Ермолова командиром Отдельного кавказского корпуса был назначен генерал И. Ф. Паскевич. Скоро возобновились военные действия. В начале апреля авангард русской армии двинулся к Еревану и 13-го числа, не встретив сопротивления, занял Эчмиадзин. В начале июня главные силы русских войск под командованием генерала Паскевича также вступили на Араратскую равнину. 26 июня капитулировал хан Нахичевана, 7 июля русские войска заняли крепость Аббасабад.

Вследствие сильной летней жары русские войска временно прекратили военные действия и отошли на отдых в горы Арагац и Карабаба. Только 17 августа у села Ошакан произошло ожесточенное сражение между трехтысячным отрядом генерала Красовского и в десять раз его превосходящими войсками Аббас-Мирзы. Русские солдаты и находившиеся в их рядах армянские и грузинские добровольцы, проявляя исключительную отвагу, отбили бешеные атаки врага, прорвали кольцо окружения, дошли до Эчмиадзина и спасли монастырь от грабежа и разорения, а его малочисленный гарнизон, духовенство, местных жителей и сотни больных солдат — от истребления.

В сентябре возобновились активные военные действия. Паскевич принял решение занять Сардарапат, а затем Ереван.

Крепость Сардарабад соорудил сардар Еревана Гусейн-хан в 1815–1817 гг. под руководством французских инженеров. Она имела квадратную форму, двойную высокую стену, прочные башни и ворота; ее гарнизон насчитывал более 2 тысяч человек.

Осада Сардарабада началась 14 сентября. 18-го числа заговорили все орудия. Через два дня при помощи армянского населения русские заняли крепость. Были захвачены 13 пушек, большие запасы хлеба и другие трофеи. Многочисленные армянские и грузинские пленные, заточенные ханом в крепость, были освобождены.

После этой победы русские войска двинулись на Ереван, оборону которого взял на себя бежавший из Сардарабада Гасан-хан (брат ереванского сардара). В Ереванскую крепость по приказу хана были насильно согнаны тысячи человек, преимущественно армяне — жители города и окрестных сел. Нерсес Аштаракеци, постоянно находившийся в русской армии, установил связь с ними и всячески старался содействовать победе русского оружия.

Ереванская крепость, осада которой началась 24 сентября, подверглась сильной бомбардировке. 28-го числа открыли огонь 14 тяжелых осадных орудий, а всю ночь на 30 сентября стреляли 40 орудий, вследствие чего много домов и других строений было разрушено. Хачатур Абовян писал об этих днях: «Ереванскую крепость обволакивал дым. И огонь с неба, и снаряды пушечные падали на голову несчастных жителей. Пять дней и пять ночей ущелья и горы гремели, грохотали. Казалось, вновь сыплются сера и огонь Содома и Гоморры. Ереванская крепость тлела, как пересохший фитиль, потрещит какой-нибудь час, потом снова угаснет, померкнет, — очень уж много пушечных ядер попало ей в голову и в сердце, вымотало ей душу».

Утром 1 октября один из русских отрядов захватил восточную башню крепости, а другой, взломав северные ворота, вступил в крепость. Гарнизон, насчитывавший три тысячи сарбазов (солдат), капитулировал. Были взяты в плен Гасан-хан и многие высокопоставленные чиновники, захвачены до 100 пушек и прочие военные трофеи. Так, 1 октября 1827 г. над Ереванской крепостью взвилось русское знамя.

Победоносные русские войска ереванцы встречали с большой радостью и искренней благодарностью. X. Абовян отмечал: «Солдаты стали входить в крепость, а в тысяче мест, в тысяче окон люди не в силах были рот открыть, — так душили их слезы. Но у кого было в груди сердце, тот ясно видел, что эти руки, эти застывшие, окаменевшие, устремленные на небо глаза говорят без слов, что и разрушение ада не имело бы для грешников той цены, как взятие Ереванской крепости для армян…

С тех пор как Армения потеряла свою славу… не видели они такого дня, не испытывали подобной радости».

Радость была всеобщей. Ликовали не только жители Еревана, но и население всей Армении, армяне Кавказа, России и даже армянских колоний в дальних странах. Узнав об освобождении Еревана и Восточной Армении, армяне Индии, например, в своих письмах и посланиях на имя Нерсеса Аштаракеци писали: «Армянский народ, обитающий в разных городах Индии, совершенно восхищен, что древняя отчизна их — Араратская страна… находится в пределах России». В другом письме из Мадраса в 1829 г. писали: «…разными путями и чрез архиепископа Нерсеса получены, наконец, после продолжительного ожидания, благоприятные известия о присоединении древней Армении к России и о том, что армянской нации оказывается высочайшее покровительство. Мадрасские армяне, принимая живейшее участие в соотчичах своих, из Персии в Армянскую область переселившихся, восхищены этим событием. Некоторые из них обещают сделать пожертвование в пользу армянских училищ и библиотек, существующих в пределах России, другие желают сами переехать на жительство в Россию. Большие торговые дома решительно помышляют об устройстве и окончании своих дел в Индии, дабы прийти в возможность и удалиться оттуда, и потом водвориться в своей отчизне. Хотя агенты Великобритании и рассеивают разные слухи, дабы поколебать армян в их намерениях и дабы более привлечь их в свои пространные индийские владения, но средства сии могут токмо смущать временно, ибо будущее прочное благоустройство Армянской области привлечет армян к водворению в ней».

Весть о взятии Еревана русскими войсками глубоко тронула и обрадовала видного армянского писателя Месропа Тагиадяна, который, обращаясь к ереванцам, писал из Индии: «Поздравляю вас с тем, что наша сладостная страна освободилась от тяжкого персидского ига… Мои дорогие сограждане, такого счастья, которое выпало на вашу долю, не переживали наши предки даже во время царствования Аршакидов».

После взятия Еревана русские войска добились новых успехов. Преследуя противника, они 13 октября заняли Тавриз, затем провинции Хеш и Салмаст, а зимой — города Марагу, Ардебил и Урмию.

Персидский шах предложил перемирие, которое было принято царским правительством. 10 (22) февраля 1828 г. в деревне Туркманчай, расположенной на пути из Тавриза в Тегеран, был заключен мирный договор.

По Туркманчайскому договору Восточная Армения была окончательно присоединена к России. Иран отказался от притязаний на Закавказье. Шах в числе прочего обязался выплатить контрибуцию.

Русско-персидская война 1826–1828 гг., благодаря которой освободилась Восточная Армения, независимо от политики и субъективных целей царского правительства, имела для армянского народа освободительный характер.

Едва кончилась русско-персидская война, как вспыхнула русско-турецкая (1828–1829 гг.), которая велась на двух фронтах — Балканском и Кавказском. Боевые действия на Кавказском фронте в основном происходили в Западной Армении и Грузии.

Главные силы русской Кавказской армии под командованием генерала Паскевича 14 июня 1828 г., форсировав реку Арпачай (Ахурян) у деревни Гюмри, вступили в пределы Карсского пашалыка. 19 июня русские части нанесли тяжелый удар по турецкой коннице, а затем осадили Карсскую крепость, в которой закрепился карсский паша со своим войском.

Карсская крепость была одной из первоклассных для своего времени. Она имела форму неправильного многоугольника, была окружена двойной высокой стеной, выложенной из крупных необработанных камней, башни которой были приспособлены для дальнобойного обстрела. Внутри крепости, в ее северо-восточном углу, на скалах была расположена цитадель, где находились жилые дома и другие строения, а также военные склады. Один из подземных ходов крепости, имевший 300 ступеней, вел к реке Карс.

Осада Карса длилась три дня. 23 июня, после продолжительной бомбардировки и упорных боев, русские войска овладели крепостью. Они захватили 151 орудие и 33 знамени.

Число пленных достигало 1350, среди них был и сам паша Махмед-Эмин со своим штабом.

В боях за Карс большую помощь русским войскам оказали армяне — жители города. Они поставляли войскам продовольствие и помогали им всеми доступными средствами.

Очистив Карсский пашалык от турецких войск, армия Паскевича в июле заняла Ахалкалак, а 15 августа, после сильной бомбардировки и штурма — Ахалцих.

Отряд русских войск, находившийся под командованием генерала Чавчавадзе, 28 августа занял Баязет, а 12 сентября — Алашкерт. В эти же дни армянский добровольческий отряд, действовавший в составе русских войск, освободил Диадин. Таким образом, был занят и Баязетский пашалык. Военные действия с новой силой возобновились весной 1829 г. После ряда сражений русская армия 27 июня заняла Эрзерум, а в июле — Байбурт и Хнус.

В дни взятия Эрзерума в армию Паскевича прибыл великий русский поэт A. C. Пушкин.

Пробыв несколько дней в действующих частях, он встретился со своими друзьями, в том числе с сосланными на Кавказ декабристами, был очевидцем военных действий, побывал в городе Эрзеруме, а затем дорогой Карс — Гюмри — Тбилиси возвратился в Россию. Эту свою поездку Пушкин описал в известном произведении «Путешествие в Арзрум».

Весной и летом 1829 г. турецкие войска потерпели тяжелые поражения и на главном театре военных действий — на Балканах. В июне русские войска заняли известную крепость Силистрию, а в начале августа город Адрианополь, где 2 сентября и был заключен мирный договор.

По Адрианопольскому договору к России отошли на Балканах устье Дуная, а на Кавказе — Анапа, Поти, Ахалцих и Ахалкалак. Но согласно договору русские войска были выведены из Западной Армении; Баязет, Карс и Эрзерум были возвращены Турции. Эти и другие районы Западной Армении остались под гнетом султанского правительства и его пашей. Таким образом, если Восточная Армения в 1828 г. была освобождена от ханского режима и присоединена к России, то положение Западной Армении не изменилось.

Следует отметить, что в начале XIX в., в результате беспрерывных разорительных войн и усобиц между ханами, бесконечных набегов разбойничьих банд и т. д. значительная часть деревень и населенных пунктов Восточной Армении и в особенности Араратской равнины была разрушена и покинута жителями. Интересы царского правительства требовали увеличить численность населения присоединенной к России части Армении, восстановить ее экономическую жизнь и сконцентрировать в этой пограничной области как можно больше армян, у которых особенно сильно выражалась русская ориентация. Был выдвинут план переселения в Восточную Армению армянского населения, оставшегося под турецким и персидским владычеством. По требованию России как в Туркманчайский, так и Ддрианопольский договоры были включены статьи, разрешающие переселение армян в русские пределы — в Восточную Армению и Закавказье. Для осуществления репатриации армян была создана специальная комиссия.

Оставшееся под турецким и персидским владычеством армянское население с радостью восприняло предложение о переселении в Закавказье. Ханы и паши всячески старались помешать этому, однако, несмотря на трудности и преграды, частичное переселение все же состоялось.

Первыми переселенцами были армяне из Персии. Весной 1828 г., с наступлением теплой погоды, отдельными группами пустились в путь армяне из Тавриза, Салмаста, Хоя, Маку и других мест. Многие бросали даже движимое имущество и спешили перейти русскую границу. Число переселенцев превышало 40 тысяч. Большую помощь им оказал великий русский писатель-гуманист A. C. Грибоедов, бывший в то время русским послом в Персии.

После русско-турецкой войны началось переселение из Западной Армении. Первые группы тронулись с места еще зимой 1829–1830 гг. Но массовая репатриация началась с весны 1830 г. Всего переселилось около 90 тысяч человек преимущественно из Карсского, Эрзерумского и Баязетского пашалыков. Таким образом, в течение 1828–1830 гг. в Восточную Армению и вообще в Закавказье переселилось более 130 тысяч армян.

Репатриация проходила в тяжелых условиях. Переселенцы нуждались в транспортных средствах и продовольствии, они испытывали немало лишений. Но, несмотря на это, переселение 1828–1830 гг., несомненно, было весьма положительным явлением. Увеличилось армянское население Восточной Армении, произошла концентрация армянского народа на родной земле. Оживилась экономическая и социально-политическая жизнь страны.

В русско-персидской войне 1826–1828 гг., в ходе которой Восточная Армения была освобождена от ига персидских ханов и присоединена к России, приняли участие многие декабристы…

После подавления восстания декабристов многие из них (около 70 разжалованных офицеров и более 2800 солдат) по приказу царя Николая I были сосланы на Кавказ. Среди них были Е. Е. Лачинов, М. И. Пущин, H. H. Депрерадович, A. C. Гангеблов, H. H. Семичев, Ф. Г. Вишневский, A. A. Добрынский, Д. А. Искрицкий, А. Е. Ринкевич, H. H. Оржицкий, Н. Р. Цебриков и другие. Все они принимали участие в боях за Армению; Евдоким Емельянович Лачинов, например, участвовал в сражении у села Ошакан 17 августа 1827 г., во взятии Сардарабада, Еревана и за проявленную отвагу был произведен в унтер-офицеры. Михаил Иванович Пущин, будучи командиром саперного батальона, успешно руководил осадой ряда крепостей, в том числе ереванской. О Николае Николаевиче Депрерадовиче командир его полка H. H. Раевский писал, что он при осаде Сардарабада и Эривани, во всех случаях, вел себя с отличной храбростью». В послужном списке Феодора Гавриловича Вишневского отмечено, что за проявленную при взятии сардарабадской крепости отвагу он награжден орденом св. Георгия, а за участие во взятии Еревана удостоен звания унтер-офицера. Во многих боях участвовал Александр Ефимович Ринкевич. В октябре 1827 г. генерал Паскевич докладывал царю: «Прапорщик Ринкевич в делах против неприятеля оказал себя неустрашимым».

Отважно сражались и другие декабристы, находившиеся в войсках действующего Кавказского корпуса.

Большую роль в освобождении Еревана сыграл Лейб-гвардии сводный полк, составленный из рядовых участников восстания декабристов. На всем протяжении осады крепости солдаты-декабристы находились в первых рядах сражающихся войск. 1 октября 1827 г., в день взятия Ереванской крепости, роты Сводного полка, начав штурм, первыми ворвались в крепость.

Декабристы, служившие в разных отрядах русского Кавказского корпуса, приняли участие и в русско-турецкой войне 1828–1829 гг. При взятии Карса, Ахалциха, Эрзерума, Баберда, других городов они вели упорные бои с турецкими войсками. Особенно отличились, кроме уже упомянутых Лачинова, Пущина и Гангеблова, также П. П. Коновницын, И. Г. Бурцев (погиб при взятии города Баберда в июле 1829 г.), А. Бестужев-Марлинский и другие. Многие рядовые декабристы и, в частности, сотни солдат Черниговского полка, которые за революционное выступление на Украине были сосланы на Кавказ, также приняли деятельное участие как в русско-персидской войне 1826–1828 гг., так и в русско-турецкой войне 1828–1829 гг.

… Приняв участие в русско-персидской войне 1826–1828 гг., декабристы тем самым внесли свой вклад в дело освобождения армянского народа от ханского ига. В заключении Туркманчайского мирного договора принимал участие A. C. Грибоедов.

В войнах России против Персии и Турции активно участвовал армянский народ. Связав свои надежды на освобождение от жестокого ига ханов и пашей с победой русского оружия, он сделал все возможное для ее обеспечения. Армянское население в меру своих возможностей помогало русским войскам не только поставкой продовольствия, сбором необходимых сведений и выполнением многочисленных поручений и услуг, но и вооруженной борьбой. Во время военных действий крестьянство зачастую бралось за оружие. В1826–1828 гг. в рядах русских войск мужественно сражались многочисленные армянские, грузинские, азербайджанские добровольцы и ополченцы.

Армянские добровольческие отряды в составе русской Кавказской армии воевали еще в XVIII в. Но особенно широкий размах приобрело добровольческое движение во время русско-персидской войны 1826–1828 гг. и русско-турецкой войны 1828–1829 гг. Летом 1826 г., как только началась русско-персидская война, в Шамшадине под руководством Григора Манучаряна был организован добровольческий отряд, который за короткий срок собрал под свои знамена 500 всадников. По указанию главного командования кавказской армии он действовал в основном против полчищ ереванского сардара и оказал важную услугу русским войскам. Осенью того же года по инициативе генерала Мадатова был создан боевой эскадрон из армян Карабаха. Мужественно сражаясь в рядах русских войск, он успешно выполнил немало боевых заданий.

Весной 1827 г. в Тбилиси был сформирован армянский добровольческий пехотный полк (отряд), переброшенный затем в Армению. В полк могли вступить мужчины в возрасте от 18 до 30 лет. Среди добровольцев были молодые армяне из Тбилиси, Карабаха, Карса, Эрзерума, Баязета, Еревана и других мест. О бойцах этого отряда один из генералов русской кавказской армии H. H. Муравьев писал: «Они выступили с доброю волею и необыкновенным рвением, имея уже и дух молодых солдат… В бою они показали себя как следовало солдатам… все принимали присягу на верность службы и совершали с нами все походы».

В первые месяцы русско-турецкой войны 1828–1829 гг. из населения Араратской долины и соседних районов в добровольческие отряды вступило более двух тысяч человек. Они имели специальную форму: красную шапку, обмундирование из зеленого сукна и желтые ботинки; находясь в передовых частях русской армии, принимали активное участие во многих сражениях. Когда военные действия развернулись в Западной Армении, здесь были организованы новые армянские дружины, пехотные и конные батальоны, которые активно действовали в Карсском, Эрзерумском и других районах. Большое мужество проявили также армяне Баязета. Вместе с немногочисленной русской частью они героически обороняли крепость Баязет и отразили неоднократные атаки превосходящих войск вэнского паши… Руководитель баязетской обороны генерал-майор Попов писал: «Армяне сражались и умирали как герои». Главнокомандующий кавказской армией генерал Па-скевич в октябре 1929 г. доносил царю: «В Баязете 2 тысячи армян сражались в рядах наших солдат».

Добровольческие отряды действовали на всем протяжении военных действий. Многие добровольцы за проявленное мужество были награждены боевыми орденами и медалями.

… Вхождение Восточной Армении в состав России было актом большого прогрессивного значения, оно избавило армянский народ от угрозы физического уничтожения и предоставило значительные возможности для развития экономической, культурной и политической жизни страны.

При персидском господстве численность армянского населения все время уменьшалась. После присоединения к России положение изменилось. В составе Российской империи армянское население не подвергалось резне и таким диким формам национально-религиозного преследования, которые существовали при ханском режиме, не было межфеодальных опустошительных войн. В подобных условиях начался приток армян в Восточную Армению, где уже в 1840-х гг. численность населения по сравнению с началом XIX вв. удвоилась. Это означало, что в составе Российского государства были обеспечены физическое существование армянского народа, его дальнейший численный рост и целостность, его национальная консолидация.

Восточная Армения получила новые возможности экономического развития. При владычестве ханов и беков экономика страны переживала застой и деградацию, тогда как Россия, находясь на более высоком уровне развития, стимулировала развитие экономики Армении, создавала для этого благоприятные условия.

Присоединение Восточной Армении к России имело большое значение и для развития армянской культуры. Богатая и передовая культура русского народа содействовала расцвету армянской литературы, искусства и науки. Такие крупные армянские писатели, как Хачатур Абовян, Габриэл Сундукян, Иоаннес Иоаннисиан, Ованес Туманян и другие, испытали на себе благотворное влияние русской классической литературы. Ованес Туманян писал: «С любовью и почтением преклоняюсь перед великолепной литературой великой русской нации, перед литературой Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Тургенева, Чехова, Толстого и их достойных преемников, литературой, на которой учились очень многие из наших писателей и интеллигентов».

Таким образом, вхождение Восточной Армении в состав России явилось крупным прогрессивным событием в истории армянского народа. Начиная с 1828 г. жизнь восточных армян развивалась по новому руслу. Были созданы благоприятные условия для развития экономической, политической и культурной жизни страны, появились обнадеживающие перспективы борьбы и победы. Начался новый этап в многовековой истории армянского народа.

Документы

Просительные пункты и клятвенное обещание Ибраим-хана Шушинского и Карабагского при вступлении в подданство России

^{14 мая 1805 г.}

Во имя Всемогущего Бога.

Мы, то есть Ибраим, хан Шушинский и Карабагский, и всероссийских войск генерал от инфантерии, кавказской инспекции по инфантерии инспектор, главноуправляющий Грузией, астраханский и кавказский военный губернатор, управляющий пограничными здешнего края делами и по гражданской части в сих губерниях, командующий военной Каспийской флотилией и орденов св. Александра Невского, св. равноапостольного князя Владимира большого креста первой степени и св. великомученика и победоносца Георгия 3-го класса кавалер князь Павел Цицианов, по полной мочи и власти, данной мне от Е. И. В., Всемилостивейшего моего Великого Государя Императора Александра Павловича, приступив с помощью Божиею к делу о вступлении Ибраим-хана Шушинского и Карабагского со всем его семейством, потомством и владениями в вечное подданство Всероссийской империи и ныне счастливо царствующего Великого Государя Императора Александра Павловича и его высоким преемникам, заключили, постановили и подписали на следующих артикулах.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 1.

Я, Ибраим, хан Шушинский и Карабагский, именем моим, наследников и преемников моих торжественно навсегда отрицаюсь от всякого вассальства или, под каким бы то титулом ни было, от всякой зависимости от Персии или иной державы. И сим объявляю пред лицом всего света, что я не признаю над собою и преемниками моими иного самодержавия, кроме верховной власти Е. И. В. Всероссийского, Великого Государя Императора, и Его высоких Наследников и преемников престола Всероссийского императорского, обещая тому престолу верность яко верноподданный раб оного, в чем и должен дать присягу по обычаю на святом Коране.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 2.

Е. И. В., приемля со стороны его высокостепенства толь чистосердечное обещание, равномерно обещает и обнадеживает императорским своим словом за Себя и преемников Своих, что милость и благопопечение их от высокостепенного Ибраим-хана Шушинского и Карабагского и преемников его яко от верноподданных Своих никогда не будут отъемлемы. В доказательство чего Е. В. дает императорское Свое ручательство на сохранение целости настоящих владений его высокостепенства и преемников его.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 3.

Во мзду того чистосердечия, с каковым его высокостепенство Ибраим, хан Шушинский и Карабагский, признает верховную и единственную власть Всероссийских Императоров над собою и преемниками его, постановлено, что помянутый хан, а после его старший сын и так далее потомственно по старшинству колена, вступая на ханство, получать имеют чрез главноуправляющего Грузией императорское на ханство подтверждение с инвеститурой, состоящей в грамоте, государственной печатью утвержденной, по получении которой новый хан долженствует торжественно учинить присягу на верность подданства Российской империи и на признание верховной и единственной власти Всероссийских Императоров над собой и его преемниками. Форма же присяги прилагается при сем трактате, дабы и ныне владеющий Ибраим, хан Шушинский и Карабагский, исполнил сей обряд в присутствии главноуправляющего Грузией.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 4.

Я, Ибраим, хан Шушинский и Карабагский, в доказательство, что мои намерения в рассуждении моего и преемников моих верноподданства Всероссийской империи и признания верховной и единственной власти Всепресветлейших той империи обладателей суть непорочны, обещаю без предварительного согласия главноуправляющего Грузией не иметь сношений с окрестными владетелями. А когда от них приедут посланцы или присланы будут письма, то большую важность в себе заключающие, отсылать к главноуправляющему Грузией и требовать от него разрешения, а меньшей важности сообщать и советовать с особой, имеющей пребывать от лица главноуправляющего Грузией при мне.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 5.

Е. И. В., приемля с благоволением признание верховной и единственной власти Его над владениями Ибраим-хана Шушинского и Карабагского, обещает именем Своим и преемников Своих, 1-е — народы тех владений почитать яко Своих верноподданных, не различая нимало с населяющими обширную Российскую империю; 2-е — высокостепенного Ибраим-хана и его дому наследников и потомков сохранять беспеременно на ханстве Шушинском; 3-е — власть, с внутренним управлением сопряженную, суд и расправу, так равно как доходы со владениев его, предоставить его высокостепенству в полную его волю; 4-е — на охранение особы его высокостепенства и его дома, так как и всех его владений, поставить в Шушинскую крепость всероссийского войска с пушками 500 человек с их штаб- и обер-офицерами. А на случай большой обороны главноуправляющий Грузией обязан будет, смотря по обстоятельствам и по нужде, усиливать отряд тот и военной рукой оборонять владение его высокостепенства яко Всероссийской империи принадлежащее.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 6.

Я, Ибраим, хан Шушинский и Карабагский, обязуюсь в знак верноподданнического моего усердия: 1-е — как на первый случай, так и в последствие времени заготовлять на вышесказанные войска потребное число пшеницы и просяных круп по умеренной цене, утвержденной главноуправляющим, ибо подвоз оного из Елисаветополя затруднителен или совсем невозможным признан быть должен; 2-е — вышесказанным войскам назначить в Шушинской крепости под постои домы по выбору начальника оных и снабжать их потребным числом дров; 3-е — взъезд в Шушинскую крепость от стороны Елисаветополя сделать удобным и дорогу устроить к проезду арбами способной; 4-е — буде благоугодно будет правительству устроить дорогу, ведущую от Шушинской крепости к Джавату, то нужных для того работников поставить мне за цену, назначенную от правительства.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 7.

Е. И. В. в знак вящего благоволения и милости Своей к его высокостепенству Ибраим-хану Шушинскому и Карабагскому всемилостивейше дарует ему и преемникам его знамя с гербом Всероссийской империи, которое долженствует оставаться при нем и по нем при владеющем хане знаком ханства и власти, высочайше дарованной над оным владением, с коим на войну, если б потребовалось, никто кроме самого хана выехать не может.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 8.

Я, Ибраим, хан Шушинский и Карабагский, имея высочайшее Е. И. В. соизволение пользоваться обыкновенными моими доходами, обязуюсь вносить в дань в казну Е. И. В., в Тифлисе находящуюся, по 8000 червонных в год, уплачивая оные в два срока, то есть 1 февраля (Зикааде) одну половину, а другую 1 сентября (Жемадиель Авель), начав взносом первой половины, то есть 4000 червонных, при утверждении сего трактата Е. И. В. А сверх того, по обычаю азиатскому, долженствую я сверх присяги на верность в залог оной дать старшего моего сына Мамат Хасан Аги, сына второго Шукурмо на всегдашнее пребывание в Тифлисе.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 9.

Е. И. В. из особого Своего милосердия всемилостивейше дарует на содержание имеющему пребывать в Тифлисе в залог верности его высокостепенства внуку по 10 руб. серебром российской монеты на день.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 10.

Сей договор делается на вечные времена и не долженствует подвергаться никаким переменам отныне навсегда.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Артикул 11.

Утверждение Е. И. В. на настоящий трактат высочайшей его грамотой, утвержденной государственной печатью, долженствует быть доставлено в шесть месяцев от подписания сего или скорее, буде возможно.

На печати изображено: Ибраим-хан.

В достоверие чего нижеподписавшиеся подписали сии артикулы и приложили к ним свои печати в лагере в Елисаветопольской округе при реке Курак в лето от Рождества Христова 1805-е (по магометанскому исчислению 1220) месяца мая (сафар) 14-го дня.

На печати изображено: Ибраим-хан.

Генерал от инфантерии князь Цицианов.

Клятвенное обещание

Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь пред Всемогущим Богом великим пророком нашим Магомедом сильным и преемником его, пророком же, сильным Алием с одиннадцатью его потомками и святым его Кораном в том, что хочу и должен Е. И. В., своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Александру Павловичу, Самодержцу Всероссийскому, и Е. И. В. Всероссийского престола Наследнику, который назначен будет, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к высокому Е. И. В. самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и при том по крайней мере стараться споспешествовать все, что Е. И. В. верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. О ущербе же Е. В. интереса, вреде и убытке, как скоро о том у ведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую мне вверенную тайность крайне хранить буду и поверенным мне ханством управлять Е. И. В. именем, безмолвно повиноваться высочайшим повелениям и главноуправляющего Грузией и по ним надлежащим образом по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать, и таким образом себя вести и поступать, как верному Е. И. В. подданному благопристойно есть и надлежит. И как я пред Богом и Судом Его Страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет.

В заключение же сеи моей клятвы целую книгу — святой Коран — и во оном страшные слова Валлай, Биллай, Таллаи.

Аминь.

На печати изображено: Ибраим-хан.

По сей присяге приводил Ибраим-хана Ших Алистан Ахунд Мулла Махмад. И приложена печать его.

При приводе к присяге свидетелем был генерал от инфантерии Цицианов.

^{АВПР, ф. СПб. Главный архив, 1–10, оп. 9, 1804, д. 1, лл. 15–21 (подлинник).}

Грамота Императора Александра I о принятии Селим-хана Шакинского в подданство

^{10 июля 1805 г.}

Божиею поспешествующею милостью Мы, Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса-Таврического, Государь Псковский и Великий князь Смоленский, Литовский, Волынский и Подольский, князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогицкий, Карельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий князь Новагорода Низовские земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всех северных стран повелитель и Государь Иверской, Карталинской, Грузинской, Имеретинской, Мегрельской и Кабардинской земли, Черкасских и Горских князей и иных наследный Государь и обладатель, наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский, Государь Еверский и проч., и проч., и проч. Нам любезно-верноподданному Шакинской земли владельцу Селим-хану Наша императорская милость и благоволение. Снисходя на прошение Ваше, изъявленное Нашему генералу от инфантерии, кавказскому инспектору и главноуправляющему Грузией князю Цицианову, вступить в вечное подданство Российской империи, и видя нелицемерные знаки сего желания, равно как и преданности Вашей к высокому Нашему престолу в заключенных Вами с помянутым генералом от инфантерии князем Цициановым условиях, утверждаем и признаем Вас, нашего любезно-верноподданного, владетелем ханства Шакинского под верховным покровительством, державой и защитой Российской империи, приемля Вас и дом Ваш и всех шакинской земли жителей в число Наших верноподданных, обещая Вам и преемникам Вашим Нашу императорскую милость и благоволение. Приняв за благо все статьи постановления, заключенного по взаимному согласию Вашему с Нашим генералом от инфантерии князем Цициановым мая 21-го дня 1805 г., каковое слово от слова при сей жалованной Нашей грамоте прилагается, утверждаем оное во всей силе Нашим императорским словом на вечные времена ненарушимо за Нас и преемников Наших. Для славы дома Вашего и в память Нашей императорской милости к Вам и законным преемникам Вашим, шакинским ханам, жалуем Вам знамя с гербом Российской империи и саблю, которые повелеваем хранить в доме Вашем наследственно и при каждой перемене нового преемника испрашивать высочайшего утверждения в звании хана Шакинского Нашими императорскими грамотами, которые, равно как и сия, по неизреченному милосердию Нашему будут к Вам всемилостивейше посылаемы. За сим поручая Вам управлять шакинским народом с кротостью и правосудием, пребываем [уверены],^[102] что Вы и наследники Ваши как в преданности Вашей к Нашему [престолу],^[103] так и в точном выполнении Ваших обязанностей пребудете непоколебимы. []^[104] и в залог монаршей Нашей к Вам и народу шакинскому милости дана сия императорская Наша грамота за собственноручным нашим подписанием и с приложением государственной печати в престольном Нашем граде Святого Петра июля 10-го дня, в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот пятое и царствования Нашего в пятое.

АЛЕКСАНДР

Князь Адам Чарторыский

^{АВПР, ф. СПб. Главный архив, 1–10, оп. 9, 1804, д. 1, л. 141 (подлинник).}

Туркманчайский мирный договор между Россией и Ираном^[105]

^{10 февраля 1828 г.}

Во имя Бога Всемогущего.

Его Императорское Величество всепресветлейший, державнейший Великий Государь Император и Самодержец Всероссийский и Е. В. Падишах Персидский, равно движимые искренним желанием положить конец пагубным следствиям войны, совершенно противной их взаимным намерениям, и восстановить на твердом основании прежние сношения доброго соседства и дружбы между обоими государствами постановлением мира, который бы, в самом себе заключая ручательство своей прочности, отвращал на предбудущее время всякий повод к несогласиям и недоразумениям, назначили своими уполномоченными для совершения сего спасительного дела: Е. В. Император Всероссийский — Своего генерал-адъютанта, генерала от инфантерии, командующего Отдельным кавказским корпусом, главноуправляющего гражданскою частью в Грузии, губернии Астраханской и области Кавказской, начальствующего Каспийскою флотилиею <…> Ивана Паскевича и Своего действительного статского советника <…> Александра Обрескова, а Е. В. шах персидский — Е. В. принца Аббаса Мирзу. Уполномоченные сии, съехавшись в селении Туркманчае и по размене данных им полномочий, кои найдены в надлежащем порядке, постановили и заключили нижеследующие статьи:^[106]

Статья I.

Отныне на вечные времена пребудет мир, дружба и совершенное согласие между Е. В.

Императором Всероссийским и Е. В. Шахом Персидским, Их наследниками и преемниками престолов, Их державами и обоюдными подданными.

Статья II.

Е. В. Император Всероссийский и Е. В. Падишах Персидский, принимая в уважение, что с войною, между высокими договаривающимися сторонами возникшею и ныне счастливо прекращенною, кончились и взаимные по силе Гюлистанского трактата обязательства, признали нужным заменить означенный Гюлистанский трактат настоящими условиями и постановлениями, долженствующими устроить и утверждать более и более будущие мирные и дружественные между Россиею и Персиею сношения.

Статья III.

Е. В. Шах Персидский от своего имени и от имени своих наследников и преемников уступает Российской империи в совершенную собственность ханство Эриванское по сию и по ту сторону Аракса и ханство Нахичеванское. Вследствие сей уступки Е. В. Шах обязуется не позже шести месяцев, считая от подписания настоящего договора, сдать российским начальствам все архивы и публичные документы, относящиеся до управления обоими вышеозначенными ханствами.

Статья IV

С согласия обеих высоких договаривающихся сторон постановляется границею между обоими государствами следующая черта: начиная с той точки от границы оттоманских владений, которая всех ближе в прямом направлении отстоит от вершины Малого Арарата, граничная черта пойдет до вершины сей горы; оттуда по покатости ее сойдет к верховью реки Нижнего Карасу, вытекающей с южной стороны Малого Арарата; потом сия граничная черта продолжится по течению той реки до впадения оной в Араке против Шерура; от сего пункта она пойдет по руслу реки Аракса до крепости Аббас-Абада; здесь около внешних укреплений сей крепости, находящихся на правом берегу Аракса, будет обведена окружность шириною в пол-агача, т. е. в 3 ¹/₂ российских версты, во всех направлениях, и пространство земли, содержащееся в сей окружности, сполна будет принадлежать исключительно России и имеет быть отрезано с величайшей точностью в течение двух месяцев, считая от сего числа. Начиная с того места, где означенная окружность с восточной стороны примкнется к берегу Аракса, пограничная черта пойдет паки по руслу сей реки до Едибулукского брода; оттуда персидское владение будет простираться по руслу реки Аракса на 3 агача, т. е. на 21 российскую версту; потом граница пойдет прямо чрез Муганскую степь до реки Болгару к месту, лежащему 3-мя агачами, т. е. 21 верстою, ниже соединения двух речек: Одинабазар и Саракамыш. Оттуда граница продолжится по левому берегу реки Болгару вверх до соединения помянутых речек Одинабазар и Саракамыш; потом по правому берегу восточной реки Одинабазар до ее верховья, а отселе до вершины Джикоирских высот, так, что все воды, текущие с сих высот к Каспийскому морю, будут принадлежать России, а все воды, изливающиеся на сторону Персии, будут принадлежать Персии. Поелику же здесь граница между обоими государствами определяется гребнем гор, то положено, что покатость их к морю Каспийскому должна принадлежать России, а противоположная покатость имеет принадлежать Персии. От гребня Джикоирских высот граница пролегает до вершины Камаркуя по горам, отделяющим Талышь от округа Арши. Горные верхи, разделяющие течение вод на обе стороны, будут составлять здесь пограничную черту точно так же, как выше было сказано о пространстве между верховьем Одинабазара и Джикоирскими вершинами. Далее пограничная черта, с непрерывным наблюдением вышеизложенного правила относительно течения вод, будет следовать от Камаркуйской вершины по хребту гор, разделяющих округ Зуванта и округ Арши, до границы округа Велькиджи. Таким образом, округ Зувант, за исключением части, лежащей на противной стороне от вершин помянутых гор, присоединится к России. От границы округа Велькиджи пограничная между обоими государствами черта, в постоянной сообразности с вышеозначенным правилом течения вод, будет следовать по вершинам Клопуты и по главной цепи гор, пролегающих по округу Велькиджи, до северного истока реки Астары, оттуда по руслу сей реки до впадения ее в Каспийское море, где и оканчивается пограничная черта, имеющая отделять российские владения от персидских.

Статья V.

Е. В. Шах Персидский, в доказательство искренней Своей дружбы Е. В. Императору Всероссийскому, настоящею статьею как от Своего имени, так и от имени Своих наследников и преемников персидского престола признает торжественно все земли и все острова, лежащие между пограничною чертою вышеозначенною и между хребтом Кавказских гор и Каспийским морем, как равно и всех кочующих и других народов в тех странах, принадлежащими на вечные времена Российской империи.

Статья VI.

Е. В. Шах Персидский, в уважение значительных пожертвований, причиненных Российской империи возникшею между обоими государствами войною, а также потерь и убытков, потерпенных российскими подданными, обязуется вознаградить оные денежным возмездием. Сумму сего вознаграждения обе высокие договаривающиеся стороны постановили в десять куруров туманов раидже, или двадцать миллионов рублей серебром; сроки же, образ платежа и обеспечение оного постановлены в особом договоре, который будет иметь такую же силу, как бы он был внесен в настоящий трактат от слова до слова.

Статья VII.

Как Е. В. Шах Персидский признал за благо назначить Своим преемником и наследником престола августейшего сына Своего Принца Аббаса Мирзу, то Е. В. Император всероссийский, дабы всенародно доказать Е. В. Шаху персидскому свое дружественное расположение и желание содействовать к утверждению сего наследственного порядка, обязуется признавать отныне в августейшем лице Е. В. Принца Аббаса Мирзы преемника и наследника персидской короны, а по вступлении Его на престол почитать Его законным Государем сей державы.

Статья VIII

Российские купеческие суда по прежнему обычаю имеют право плавать свободно по Каспийскому морю и вдоль берегов оного, как равно и приставать к ним; в случае кораблекрушения имеет быть подаваема им в Персии всякая помощь. Таким же образом предоставляется и персидским купеческим судам право плавать на прежнем положении по Каспийскому морю и приставать к берегам российским, где взаимно в случае кораблекрушения имеет быть оказываемо им всякое пособие. Относительно же военных судов, как издревле одни военные суда под российским военным флагом могли иметь плавание на Каспийском море, то по сей причине предоставляется и подтверждается им и ныне прежнее сие исключительное право с тем, что кроме России никакая другая держава не может иметь на Каспийском море судов военных.

Статья IX.

Е. В. Император Всероссийский и Е. В. Шах Персидский, желая всеми средствами утвердить союз мира и дружбы, столь счастливо между ими возобновленный, соизволяют, чтобы взаимные высоких дворов послы, министры и поверенные в делах, отправляемые к соответственным высоким дворам для исполнения временных поручений или для постоянного пребывания, были принимаемы с почестями и отличием, соответствующими их званию, достоинству высоких договаривающихся сторон, искренней приязни, их соединяющей, и местным обычаям. На сей конец постановлен будет особым протоколом церемониал для наблюдения с той и другой стороны.

Статья X.

Е. В. Император Всероссийский и Е. В. Шах персидский, признавая восстановление и распространение торговых между обоими государствами сношений одним из главнейших благодетельных последствий восстановления мира, в полном взаимном согласии рассудили за благо устроить все распоряжения, относящиеся до покровительства торговли и безопасности обоюдных подданных, и изложить оные в прилагаемом у сего отдельном акте, который, будучи заключен обоюдными уполномоченными, есть и будет почитаем равносильною частью настоящего мирного договора. Е. В. Шах Персидский предоставляет России, как то было и прежде, право определять консулов или торговых агентов повсюду, где польза торговли сего востребует, и обязуется сим консулам и агентам, из которых каждый будет иметь в свите своей не более десяти человек, оказывать покровительство, дабы пользовались они почестями и преимуществами, публичному их званию присвоенными. Е. В. Император Всероссийский обещает со Своей стороны наблюдать совершенное взаимство в отношении консулов или торговых агентов Е. В. Шаха Персидского. В случае основательной жалобы персидского правительства на российского агента или консула российский министр или поверенный в делах при дворе Е. В. Шаха, яко непосредственный начальник их, имеет удалить виновного от должности и временно поручить оную другому лицу по своему усмотрению.

Статья XI.

Все требования обоюдных подданных и другие дела, остановленные войною, будут возобновлены и решены сообразно справедливости после заключения мира. По долговым обязательствам обоюдных подданных между собою и на казне того или другого правительства имеет последовать немедленное и полное удовлетворение.

Статья XII.

Высокие договаривающиеся стороны для выгоды обоюдных подданных постановили по общему их согласию тем из них, которые имеют недвижимую собственность по обе стороны Аракса, предоставить трехлетний срок, в продолжение которого они могут свободно продавать и обменивать оную; но Е. В. Император Всероссийский, поколику то до него касается, изъемлет из сего снисходительного распоряжения Гуссейн-хана, бывшего эриванского сардаря, брата его Гасан-хана и Керим-хана, бывшего правителя Нахичеванского.

Статья XIII.

Все военнопленные обеих сторон, взятые в продолжение последней войны или прежде, а равно подданные обоих правительств, взаимно впадшие когда-либо в плен, должны быть освобождены и возвращены в течение четырех месяцев; они имеют быть снабжены жизненными припасами и прочими потребностями и отправлены в Аббас-Абад для сдачи взаимным комиссарам, кои назначатся для принятия их^: и распоряжения дальнейшего препровождения в места жительства. Высокие договаривающиеся стороны будут таким же образом поступать со всеми военнопленными и всеми российскими и персидскими подданными, взаимно впадшими в плен, кои не будут возвращены в означенный срок по отдаленности их нахождения или по иной какой-либо причине или обстоятельству. Обе державы предоставляют себе точное и неограниченное право требовать таковых во всякое время и обязуются возвращать их взаимно по мере того, как они будут оказываться или когда поступят о них требования.

Статья XIV.

Ни одна из высоких договаривающихся сторон не будет требовать выдачи переметчиков и дезертиров, перешедших в подданство другой до начатия последней войны или во время оной.

Для предупреждения же вредных последствий, взаимно могущих произойти от умышленных сношений между некоторыми из сих переметчиков и их прежними соотечественниками или подвластными, персидское правительство обязуется во владениях его, состоящих между Араксом и чертою, образуемою рекою Чара, озером Урмия, рекою Джакату и рекою Кизил-Озан до впадения ее в море Каспийское, воспретить пребывание тем лицам, кои ныне или впоследствии будут поименно российским правительством означены. Е. В. Император всероссийский со своей стороны обещает равномерно не дозволять персидским переметчикам селиться или проживать в ханствах Карабахском и Нахичеванском и в части ханства Эриванского, на правом берегу Аракса лежащей. Но само собою разумеется, что сие условие имеет и будет иметь силу только в отношении к лицам, носившим публичные звания или имеющим некоторое достоинство, каковы суть: ханы, беки и духовные начальники или моллы, кои личным примером, внушениями и тайными связями могут иметь вредное влияние на прежних своих соотчичей, бывших в их управлении или им подвластных. Что касается вообще до жителей обоих государств, то высокие договаривающиеся стороны постановили, что обоюдные подданные, кои перешли или впредь перейдут из одного государства в другое, могут селиться и жить всюду, где дозволит то правительство, под коим они будут находиться.

Статья XV

Е. В. Шах, движимый благотворным и спасительным намерением возвратить спокойствие державе Своей и устранить от подданных Своих все, что могло бы увеличить еще бедствия, навлеченные на них войною, столь счастливо настоящим договором оконченною, дарует совершенное и полное прощение всем жителям и чиновникам области, именуемой Азербайджаном. Никто из них, к какому бы разряду ни принадлежал, не может подвергнуться преследованию, ниже оскорблению за мнения, поступки свои или поведение в течение войны или в продолжение временного занятия помянутой области российскими войсками. Сверх того, будет предоставлен тем чиновникам и жителям годичный срок, считая от сего числа, для свободного перехода со своими семействами из персидских областей в российские, для вывоза и продажи движимого имущества, без всякого со стороны правительства и местных начальств препятствия и не подвергая продаваемые или вывозимые сими лицами имущества и вещи какой-либо пошлине или налогу. Относительно же имения недвижимого определяется пятилетний срок для продажи оного или учинения произвольных об оном распоряжений. Не распространяется, однако же, сие прощение на тех, кои до истечения помянутого годичного срока впадут в какую-либо вину или преступление, подлежащее судебному наказанию.

Статья XVI.

По подписании сего мирного договора обоюдные уполномоченные отправят без отлагательства во все места известия и надлежащие повеления о немедленном прекращении военных действий.

Настоящий мирный договор, учиненный в двух одинакового содержания экземплярах, подписанный уполномоченными обеих сторон, утвержденный печатями гербов их и взаимно ими размененный, имеет быть утвержден и ратификован Е. В. Императором всея России и Е. В. Шахом Персидским, и торжественные, за собственноручным их подписанием, ратификации будут разменены обоюдными уполномоченными в течение четырехмесячного срока или скорее, буде возможно.

Заключено в селении Туркманчай 10 февраля, в лето от Рождества Христова 1828 г. и 5 шабана 1243 г. Хиджры.

(М. П.) Иван Паскевич

(М. П.) А. Обресков

Присоединение Чечни и Дагестана

Включение в состав России Закавказья (Грузии, Восточной Армении и Северного Азербайджана) поставило вопрос и о присоединении Северного Кавказа, который имел для России важное стратегическое значение для обеспечения «спокойного» тыла в ее ближневосточных и средневосточных делах.

В 1816 г. командиром Отдельного Грузинского (с 1820 г. — Кавказского) корпуса и управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии был назначен А. П. Ермолов. В его подчинение были переданы также Каспийская флотилия и Черноморское казачье войско. Таким образом, в руках Ермолова была сконцентрирована огромная военная и гражданская власть во вверенном ему регионе. Выдающийся военный деятель и талантливый администратор, «человек власти и порядка», Ермолов действовал решительно и беспощадно. По представленному им плану, утвержденному Александром I, было решено перейти от отдельных карательных экспедиций к планомерному и нарастающему ведению военных действий против непокорных горцев. Для этого помимо существовавшей линии крепостей по рекам Тереку и Кубани создавалась новая линия — по реке Сунже. Был основан ряд крепостей: Грозная, Внезапная, Бурная, Прочный окоп и др.

С назначением генерала Ермолова на Кавказе началась война, длившаяся около 50 лет. Ермолов предложил свой план покорения Кавказа — он предложил выселять местное непокорное население из равнин в горы, принявшие же присягу на верность российскому императору оставались. Те, кто не покорялся этим правилам, истреблялись. Недовольство стало быстро распространяться, как только начались попытки царской администрации навязать вольным обществам горцев российские законы и обычаи. Особенно возмущали горцев запреты на набеги, участие в строительстве крепостей, дорог, налоги, а также поддержка чиновниками местных феодалов. Ермолов говорил: «Хочу, чтобы имя мое стерегло страхом наши границы крепче цепей и укреплений. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены… Я не отступлю от предпринятой мною системы стеснять злодеев всеми способами. Главнейший есть голод, и потому добиваюсь я иметь путь к долинам, где могут они обрабатывать землю и спасать стада свои… Голоду все подвержены, и он ведет к повиновению… Выбирайте любое — покорность или истребление ужасное… Я терпеть не могу беспорядков, а паче не люблю, что и самая каналья, каковы здешние горские народы, смеет противиться власти государя».

В1817 г. с 50 тысячами Отдельного Грузинского корпуса и 40 тысячами Черноморского войска Ермолов начал массированное наступление на горные районы Чечни и Дагестана. Попытка некоторых чеченских и дагестанских владетелей предпринять в 1819 г. поход на Сунженскую укрепленную линию потерпела неудачу. В 1821–1826 гг. были жестоко подавлены восстания в Кабарде, Адыгее и Чечне, но горское население их не было покорено.

A. C. Пушкин в своих записках «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года» так описывал местных жителей: «Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены. Дружба мирных черкесов ненадежна: они всегда готовы помочь буйным своим соплеменникам. Дух дикого их рыцарства заметно упал. Они редко нападают в равном числе на казаков, никогда на пехоту и бегут, завидя пушку. Зато никогда не пропустят случая напасть на слабый отряд или беззащитного. Почти нет никакого способа их усмирить, пока их не обезоружат, как обезоружили крымских татар, что чрезвычайно трудно исполнить по причине господствующих между ими наследственных распрей и мщения крови. Кинжал и шашка суть члены их тела, и младенец начинает владеть ими прежде, нежели лепетать. У них убийство — простое телодвижение. Пленников они сохраняют в надежде на выкуп, но обходятся с ними с ужасным бесчеловечием, заставляют работать сверх сил, кормят сырым тестом, бьют, когда вздумается… Недавно поймали мирного черкеса, выстрелившего в солдата. Он оправдывался тем, что ружье его слишком долго было заряжено. Что делать с таковым народом? Должно, однако ж, надеяться, что приобретение восточного края Черного моря, отрезав черкесов от торговли с Турцией, принудит их с нами сблизиться. Влияние роскоши может благоприятствовать их укрощению: самовар был бы важным нововведением. Есть средство более сильное, более нравственное, более сообразное с просвещением нашего века: проповедание Евангелия. Черкесы очень недавно приняли магометанскую веру. Они были увлечены деятельным фанатизмом апостолов Корана, между коими отличался Мансур, человек необыкновенный, долго возмущавший Кавказ противу русского владычества… Кавказ ожидает христианских миссионеров. Но легче для нашей лености в замену живого слова выливать мертвые буквы и посылать немые книги людям, не знающим грамоты».

В первые годы Кавказской войны горцы ощущали отсутствие идейной основы, которая объединила бы их, таких разных, в борьбе с сильным противником. Но потом в их среде родилась система взглядов, получившая название мюридизма. Впервые их сформулировал мулла Курали-Магома в 1822–1823 гг. Это было учение о «пути к спасению» мусульманина. Мыслился этот путь как строгое соблюдение всех положенных правил поведения, подражание во всем пророку Мухаммеду. Мусульмане признавались во всем равными друг перед другом. Одним из главных дел приверженцев мюридизма считалось участие в священной войне против «неверных» (под ними понимались не только христиане, но и не выполняющие мусульманских обычаев горцы). Мюриды (приверженцы мюридизма) беспрекословно повиновались своему религиозному наставнику — мюршиду, даже если он приказывал пожертвовать ради общего дела жизнью, семьей, имуществом.

Учение Курали-Магома взял на вооружение и приспособил к потребностям борьбы с Россией его ученик Гази-Магомед-Магома. Идеологи мюридизма провозглашали, что правоверный мусульманин не может быть подданным монарха-иноверца. Мусульманское духовенство ставило своей целью создать на Кавказе мусульманское теократическое государство по образцу средневековых арабских халифатов. Гази-Магомед-Магома был первым, кто объявил о необходимости связать мюридизм с подготовкой широкомасштабной войны за независимость, объединив в единое движение разрозненные выступления горцев. Ему удалось не только успешно осуществить ряд боевых операций против русских войск, но и заложить основы военно-теократического государства горских народов — имамата. В1828 г. Гази-Магомед-Магомастал первым имамом Дагестана и Чечни и призвал горцев к газавату — священной войне против неверных. Ожесточенные бои развернулись в 1831 г. на подступах к Грозной и Владикавказу. Однако русским войскам удалось оттеснить горцев в горный Дагестан. Десятки аулов при этом были стерты с лица земли. В октябре 1832 г. при штурме русскими отрядами аула Гимры Гази-Магомед-Магома погиб. После его гибели вторым имамом был провозглашен Гамзат-Бек, который в 1834 г. захватил центр Аварии Хунзах и уничтожил семью аварского хана, принявшего подданство русского царя. Но в том же году Гамзат-Бек пал жертвой кровной мести.

Третьим имамом был провозглашен Шамиль — сын аварского узденя (свободного крестьянина).

Талантливый военачальник, волевой и жестокий, Шамиль создал сильное военно-теократическое государство, охватившее Чечню и часть Дагестана. При имаме, обладавшем неограниченной властью, было свое центральное управление Диван-хан — совет из 32 человек, кроме того, существовал Тайный совет по особо важным делам. Созывались периодические совещания наибов (начальников округов) и мусульманских ученых (улемов), обсуждавшие вопросы ведения войны и политического управления. Имамат был разделен на 52 округа (наибства). Управлявший округом наиб считался наместником имама.

Наиб имел право суда и наказания виновных (кроме применения к ним смертной казни), назначал муфтиев для решения гражданских дел. Все гражданские правовые вопросы решались на основе шариата — свода религиозно-этических и правовых предписаний ислама. Введены были денежные пени, призванные заменить кровную месть, учреждены даже ордена и знаки отличия, военные чины, печать, герб, особое государственное знамя. Создана дисциплинированная регулярная армия, разделенная на тысячи, возглавляемые наибами. Кроме того, созывалось народное ополчение, в которое зачислялись все мужчины в возрасте от 18 до 50 лет. Общая численность войск Шамиля составляла от 20 до 30 тыс. человек, в том числе 6 тыс. конницы. Шамилю удалось объединить горцев, осуществить ряд крупных военных операций против русских войск. В 1843 г. его армия осадила г. Темир-Хан-Шуру и развернула боевые действия в Северном Дагестане. Осенью 1844 г. последовали новые успехи Шамиля, которые сильно встревожили Николая I, который так говорил после поездки по Кавказу: «Местное начальство вместо того, чтобы покровительствовать, только утесняло и раздражало. Словом, мы сами создали горцев, каковы они есть, и довольно часто разбойничали не хуже их. Я старался внушить, что хочу не побед, а спокойствия и что надо стараться приголубить горцев и привязать их к русской державе, ознакомив этих дикарей с выгодами порядка, твердых законов и просвещения, что беспрестанные стычки только все более удаляют их от нас и поддерживают воинственный дух в племенах, и без того любящих опасности и кровопролитие». Наместником Закавказья был назначен М. С. Воронцов, которому царь дал чрезвычайные полномочия. В 1845 г. Воронцов занял резиденцию Шамиля — аул Дарго, но попал в окружение, из которого едва вырвался с большими потерями. В 1848 г. власть Шамиля была объявлена наследственной. Это было время наибольших его успехов.

В начале 50-х гг. Шамиль стал терпеть неудачу за неудачей. Планомерное наступление русских войск заставило некоторые горские народы прекратить сопротивление. Подавлены были восстания в 1850–1851 гг. в Кабарде и Адыгее. 1851 г. стал переломным в ходе Кавказской войны. Внутри имамата возникли распри между мюридами. Население стало отходить от движения. Начался переход и горской верхушки на сторону царского правительства. Границы имамата Шамиля сужались. Накануне Крымской войны Шамиль договорился с османским правительством о совместных действиях против русских войск в Закавказье. В августе 1853 г. 15-тысячный отряд Шамиля пытался прорвать Лезгинскую линию по пути на Тифлис, но потерпел неудачу. В апреле 1854 г. османская армия начала наступление на Тифлис. Одновременно на Тифлис повела наступление и армия Шамиля, которому удалось взять Цинандали (в 60 км от Тифлиса). Но из-за разногласий с турецким командованием Шамиль повернул обратно.

По окончании Крымской войны русское правительство сосредоточило на Кавказе до 200 тыс. солдат. Во главе этой армии был поставлен новый наместник Кавказа князь А. И. Барятинский, который возродил тактику Ермолова. В1857–1858 гг. он занял всю Чечню и начал наступление на Дагестан. Шамиль терпел поражение за поражением, неся большие потери. В феврале-марте 1859 г. была осаждена резиденция Шамиля — аул Ведено. Ему удалось с 400 мюридами вырваться из окружения и укрыться в ауле Гуниб, где 26 августа 1859 г. после упорного сопротивления он сдался в плен, был представлен Александру II, который определил ему годовое жалованье в 20 тысяч рублей и поселил с семьей в Калуге.

26 августа 1859 г. Шамиль говорил Барятинскому: «Я тридцать лет дрался за религию, но теперь народы мои изменили мне, а наибы разбежались, да и сам я утомился. Я стар, мне 63 года. Не гляди на мою черную бороду, я сед. Поздравляю вас с владычеством над Дагестаном и от души желаю государю успеха в управлении горцами, для блага их…». А будучи уже в Калуге, он сказал: «Если бы я знал, что Россия так велика, я не стал бы воевать…».

В1869 г. Шамиль был переведен в Киев, а в 1870 г. ему было разрешено отправиться в паломничество в Мекку. В следующем году Шамиль умер в Медине.

Покорение Чечни и Дагестана, пленение Шамиля еще не означало конца Кавказской войны. Действия русских войск продолжались в районе северо-западного Кавказа, где еще предстояло покорить черкесские и адыгейские племена. Овладение в 1864 г. последним очагом сопротивления — урочищем Кбаадой положило конец Кавказской войне, продолжавшейся без малого полвека (с 1817 по 1864 г.) и стоившей многих жертв (русские войска потеряли в этой войне 77 тысяч человек).

ПРИСОЕДИНЕНИЕ СРЕДНЕЙ АЗИИ И КАЗАХСТАНА

В IX–XII вв. происходит процесс формирования узбекской, туркменской, таджикской и других народностей Средней Азии. Самарканд, Бухара, Ургенч, Мерв становятся экономическими, культурными и религиозными центрами мусульманского мира. Завоевание Средней Азии монголо-татарами, начавшееся в 1219 г., принесло неисчислимые бедствия народам. Установилась жестокая система эксплуатации покоренных народов. Местное население подвергалось двойному гнету — со стороны завоевателей и местных феодалов. Вновь усилилось рабство. Происходили частые восстания против монголо-татар. К концу XIV в. Средняя Азия была объединена под властью Тимура.

В начале XVI в. кочевые узбекские племена свергли власть Тимуридов, образовалось государство Шейбанидов, которое после перенесения в 1557 г. при Абдулла-хане II столицы из Самарканда в Бухару стало называться Бухарским ханством. На землях бывшего Хорезма образовалось Хивинское ханство. В XVII–XVIII вв. усиливается феодальная раздробленность. Почти не прекращающиеся войны между Бухарским и Хивинским ханствами приняли особенный размах во 2-й половине XVII в. Это привело к ослаблению обоих государств, подрыву их экономики и торговли, разорению крестьян и ремесленников.

В XVI–XVII вв. начали устанавливаться торговые и дипломатические связи Средней Азии с Россией, которые особенно усилились в 1-й половине XIX в. Активное наступление России на Среднюю Азию относится к 60-м гг. XIX в. В1865–1866 гг. было завоевано Кокандское ханство. В 1866 г. начались военные действия против Бухарского эмирата. В1867 г. для управления присоединенными к Российской империи территориями Кокандского ханства и Бухарского эмирата было учреждено Туркестанское генерал-губернаторство, в 1868 г. эмир бухарский признал царский протекторат. В 1873 г. русские войска генерала К. П. Кауфмана овладели Хивой. По Гандемианскому договору 1873 г. хивинский хан признал себя вассалом России. Продвижение России в Средней Азии вызвало обострение ее отношений с Великобританией. В 1873 г. было достигнуто англо-русское соглашение, по которому Великобритания предоставляла Хивинское ханство «попечению России». В результате Ахалтекинских экспедиций в 18 801 881 гг. была завоевана Туркмения. К1885 г. в состав России добровольно вошли Атрек, Теджен, Мерв и Пендинский оазис. В1885 г. было заключено соглашение с Великобританией об установлении русско-афганской границы. В 1895 г. за Российской империей был закреплен Памир.

Средняя Азия и Казахстан во второй половине XVII–XVIII вв.^[107]

В середине XVII в. самыми крупными феодальными государствами Средней Азии были Бухарское и Хивинское (иначе Хорезмское) ханства. Основное население Бухарского ханства составляли узбеки и таджики, в его пределах по среднему течению Аму-Дарьи обитали также туркмены; другие народности были представлены незначительными группами. Наиболее многочисленную часть жителей Хивинского ханства составляли узбеки и туркмены, а ядро этого государства — Хорезмский оазис был населен преимущественно узбеками.

По нижнему течению Сыр-Дарьи жили каракалпаки, сохранявшие в то время известную самостоятельность, но постоянно вынужденные отстаивать ее от посягательств правителей Хивы и казахских ханов. Казахи, населявшие огромные пространства от Урала до Тянь-Шаня и от Сибири до Каспийского моря, делились на три жуза (орды — в русских источниках) — Старший, Средний и Младший. Жузы представляли собою исторически сложившиеся объединения казахских племен. Основным районом Старшего жуза было Семиречье. Средний жуз занимал территорию современного Центрального Казахстана. Земли Младшего жуза примыкали к Приуралью.

Основной областью расселения киргизов в XVn-XVIII вв. были горы Тянь-Шаня. История киргизов в это время была теснее всего связана с событиями, происходившими в казахском Старшем жузе и в Ферганской долине.

На восточных окраинах Средней Азии существовали многочисленные мелкие самостоятельные и полусамостоятельные феодальные владения. Благодаря недоступности своих гор пользовались известной независимостью таджикские княжества Памира и Припамирья, самым крупным из которых был Бадахшан.

В первой половине XVIII в. в Фергане сложилось и окрепло самостоятельное феодальное государство под властью узбекских правителей племени минг. В этом государстве, населенном в основном узбеками и родственными им тюркскими племенами, насчитывалось также немало таджиков и киргизов. В дальнейшем это государство стало известно под именем Кокандского ханства. <…>

Усиление феодально-родовой знати.

Политические изменения в Средней Азии

В XVII–XVIII вв. в Средней Азии и Казахстане происходит заметное повышение роли феодально-родовой знати, особенно у кочевников. Ближайшие последствия этого были далеко не одинаковы для разных ханств, народов и племен. В Бухарском и Хивинском ханствах это было одной из причин ослабления центральной власти и хозяйственного упадка. Внутри этих государств десятилетиями тянулись феодальные усобицы. Между обоими государствами также происходили постоянные войны. Политическая обстановка в Бухарском и Хивинском государствах была кратко и метко охарактеризована послом Петра I Флорио Беневени: «Все дженерально между собою драки имеют».

В этих условиях возрастало могущество и+шанов — руководителей дервишских братств. Завладев обширными земельными угодьями, накопив большие богатства и используя авторитет религии, они добились возможности беспрепятственно развивать свои хозяйства. Богатство и политический вес руководителей братств настолько возросли, что они могли оказывать влияние на политику ханов, а иногда и прямо устанавливали свою власть. Так, например, это удалось сделать в Фергане в начале XVIII в. ходжам, завладевшим там несколькими крупными городами. У казахов усиление экономических и политических позиций феодалов отразилось в законодательстве хана Тауке (1680–1718). У киргизов это проявилось в появлении манапов, феодально-родовых вождей, пользовавшихся большей властью над своими сородичами, чем обычные главы родов и племен — бии. Знать туркменских племен, подвластных Хиве, стала привилегированным военнослужилым сословием в ханстве, что было четко оформлено установлением системы нукерства (вассалитета). Значительно укрепились позиции знати и у туркмен, живших в Бухарском ханстве. В Западной и Южной Туркмении также усилилось влияние знати, от которой, несмотря на сохранение форм родоплеменной организации и пережитки общинного самоуправления, фактически зависело решение важнейших вопросов.

Развитие феодализма у кочевых народов мало отразилось на формах их политической организации. У них по-прежнему сохранялась племенная разобщенность. Ни Тауке, ни последующим казахским ханам не удалось добиться установления единой центральной власти над тремя жузами. У туркмен своего государства не было. Киргизские родоплеменные группировки политически объединены не были.

Разобщенные и раздробленные народы Средней Азии и Казахстана страдали от нападений извне. В казахские и киргизские земли, в Ферганскую долину и на Ташкент совершали походы джунгарские феодалы, которые сами подвергались атакам со стороны маньчжуров, установивших свое господство в Китае и Монголии. Южная часть Туркмении долгое время находилась под властью иранских шахов, а в начале 40-х годов в Среднюю Азию вторглись войска Надир-шаха.

Вторжение джунгаров.

Переход Младшего и Среднего жузов в подданство России

В середине XVII в. на восточных границах казахских земель участились столкновения казахов с джунгарами. Во второй половине этого века джунгарские феодалы захватили Семиречье — основную территорию Старшего жуза. В конце XVII — начале XVIII вв. все казахские жузы оказались затронутыми их экспансией.

В 20-х гг. XVIII в., оставшихся в памяти казахского народа как время великих бедствий, многие тысячи семей казахов вынуждены были надолго покинуть свои земли и откочевать в глубь Средней Азии и далеко на запад, к рекам Эмбе и Яику. Около 1728 г. казахи сумели на время объединиться и одержать несколько побед над джунгарами. В результате этих побед значительная часть территории Младшего и Среднего жузов была освобождена, и только Старший жуз остался под властью джунгарских феодалов. Несмотря на это, угроза со стороны Джунгарии Младшему и Среднему жузам не была устранена.

Реальной помощи казахи могли ожидать только от России. В последние годы своей жизни хан Тауке просил царя о военной защите от нападений джунгаров. Затем к русскому правительству с просьбами о покровительстве и принятии в подданство обратился правитель Младшего жуза Абулхаир. В 1731 г. эта просьба была удовлетворена, и к Абулхаиру было отправлено посольство для приведения его к присяге. Вступая в русское подданство, Абулхаир надеялся не только получить защиту от джунгаров, но и упрочить с помощью царского правительства свою власть. В том же 1731 г. к России была присоединена центральная часть Среднего жуза, а в 1740 г. приняли присягу правители его северо-восточных районов.

В начале 40-х гг. возобновилось наступление джунгарских феодалов на земли Среднего и Младшего жузов. Это наступление было приостановлено в результате дипломатического вмешательства России. Тем не менее, в то время джунгарские войска захватили отдаленные от русских границ районы по среднему течению Сыр-Дарьи. В 1758 г. джунгарское феодальное государство было завоевано войсками Маньчжурской династии, правившей в Китае. С этого времени над казахскими жузами нависла новая угроза со стороны маньчжурских завоевателей.

Казахстан во второй половине XVIII в.

Хозяйственное развитие Младшего и Среднего жузов определялось все более сильным влиянием экономики России. Казахские скотоводы втягивались в обмен. Вначале торговля шла преимущественно между феодально-байской верхушкой и русскими купцами, но с конца XVIII в. в ней стали принимать участие рядовые казахи, а также русские крестьяне.

Преследуя колонизаторские цели, правительство России строило на своих восточных границах города и укрепленные линии, опоясавшие казахские западные и северные земли. В1735 г. был основан Оренбург, вскоре ставший крупным административным торговым центром. Значительную роль в развитии хозяйственных связей между казахским и русским населением играл также Троицк.

Казахстан и Средняя Азия в XVIII в.

Общение с русскими крестьянами способствовало развитию в казахских районах земледелия и ремесла, в результате чего усиливалась тяга к оседлому образу жизни. Известные изменения происходили и в скотоводческом хозяйстве; кое-где начало распространяться сенокошение и заготовка на зиму корма для скота.

В казахских жузах укреплялась феодальная собственность на землю. Используя свое право распоряжения кочевьями, феодалы захватывали лучшие пастбища и самые удобные для зимовки районы. На положении трудящихся казахов тяжело сказывались и колонизаторские мероприятия царских властей. В 1756 г. казахам было запрещено перегонять скот на богатые зимние пастбища между Уралом и Волгой, а затем последовало распоряжение, лишавшее их права переводить свои стада на пастбища, лежащие за Иртышом. По отношению к крупным феодалам подобного рода запреты фактически не применялись, более того, иногда для влиятельных султанов, биев и батыров делались исключения и в официальном порядке.

Земельные захваты феодалов и колонизаторские мероприятия царских властей приводили к углублению классовых противоречий в казахских жузах, ухудшая и без того трудное положение беднейших слоев населения. С середины XVIII в. начались массовые побеги рабов (пулов) за Яик и Иртыш, многие из них оставались навсегда в русских поселениях. В 60-х гг. имели место выступления трудящихся казахов против своих феодалов.

Крестьянская война в России в 1773–1775 гг., возглавленная Пугачевым, вызвала отклик в казахских степях. В войска Пугачева стали вливаться отдельные группы казахских джигитов; много казахских воинов сражалось в башкирских отрядах повстанческой армии. В1774 г. в Младшем и Среднем жузах начались массовые волнения, сковывавшие силы царских войск. Правители Младшего и Среднего жузов, ханы Нуралы и Аблай, подавляли волнения казахов и оказывали помощь царскому правительству, стремясь прекратить нападения своих подданных на пограничные линии. Участие казахов в военных действиях Пугачева и массовые волнения в Младшем и Среднем жузах подготовляли почву для будущих народных движений, направленных против ханов, феодальной аристократии и гнета царизма.

По данным источников, активное участие в восстание Пугачева принимал батыр Срым Датов. После поражения восстания батыр Срым не сложил оружия и ушел со своим отрядом в степь. Впоследствии он руководил крупным народным движением в Младшем жузе, длившимся (с перерывами) с 1783 г. до 1797 г.

Основной движущей силой этого восстания были трудящиеся скотоводы (шаруа). К движению присоединились и некоторые бии и батыры, интересы которых ущемлялись политикой феодальной аристократии и хана Нуралы. В начальный период восстание было направлено непосредственно против хана Нуралы и его султанов, являвшихся слугами царизма. Но в 90-х гг. оно стало шириться, приобретая все более антифеодальный характер. Бии, ранее примкнувшие к движению, начали от него отходить. В1797 г. царскому правительству удалось путем создания в жузе ханского совета из представителей высшего и среднего слоев аристократии объединить соперничавшие группы казахских феодалов. Батыр Срым, отказавшийся от дальнейшей борьбы, был включен в состав ханского совета. Ханом Младшего жуза стал Айчувак, дряхлый старик. Восстание, преданное биями и старшинами, пошло на убыль и прекратилось. Одной из важных причин поражения была непоследовательность руководителей, в частности батыра Срыма.

В 40-х гг. фактическим правителем Среднего жуза стал Аблай. Он опирался преимущественно на влиятельных батыров и располагал довольно значительной военной силой.

Приняв в 50-х гг. русское подданство, Аблай позже пытался укрепить свое положение при помощи Маньчжурской династии, признав себя подданным Китая. Аблай стремился распространить свою власть на Старший жуз, а в 1770 г. предпринял поход против киргизов с целью подчинить их своей власти; поход принес ему богатую добычу, но не дал политических результатов.

После смерти Аблая ханом стал Вали, но его власть признавалась только частью Среднего жуза. Следуя примеру Аблая, он также пытался опереться на маньчжуров и получил от богдыхана утверждение в ханском достоинстве.

Основная часть Старшего жуза после разгрома Джуягарского ханства маньчжурскими войсками находилась под контролем маньчжурских чиновников, действовавших с помощью казахских феодалов. Правитель Ташкента Юнус-ходжа в 90-х гг. подчинил себе часть территории Старшего жуза до Чимкента включительно, а также овладел казахскими землями по правому берегу Сыр-Дарьи до городов Туркестана. Предоставив внутреннее управление биям, Юнус-ходжа собирал с казахского населения подати (зякет) и держал у себя заложниками влиятельных лиц из казахов.

Киргизы

Имеющиеся в источниках сведения о хозяйстве, социально-экономических отношениях и политическом устройстве киргизов в XVII–XVIII вв. очень скудны.

Хозяйство киргизов в XVIII в. в еще большей степени, чем у казахов, сохраняло натуральный характер, а в общественных отношениях у них более устойчиво держались родоплеменные пережитки. Феодальная эксплуатация была сильно замаскирована обычаями, связанными с родовой взаимопомощью.

Основную массу эксплуатируемого класса составляли трудящиеся скотоводы — букара. Так же как у казахов, у киргизов были рабы, называвшиеся кулами.

Эксплуататорский класс в киргизском обществе состоял из правителей-родоначальников, которые, как и у казахов, назывались биями, и из влиятельного слоя богачей — баев. В отличие от казахов киргизы не имели аристократии, ведущей свой род от Чингисхана. Власть биев в различных родах и племенах не была одинаковой. Китайские авторы, говоря о киргизах, отличали «высших начальников» — биев, которых сравнивали с хакимами и беками Синьцзяна, от следовавших за ними агалыкчи, называя этих последних «большими и малыми старшинами».

По свидетельству китайских авторов, у киргизов в XVIII в. существовал порядок передачи власти правителей (биев) по наследству, но феодальной государственности с династической властью ханов или султанов не было. Русские источники 80-х гг. XVIII в. также отмечают, что киргизы «все разделены по волостям и имеют своих старшин», и подчеркивают, что у этого народа «никакого хана и султана не находится, а имеют одного князя или бия Атекая, который во всей их орде в почтении». Названный здесь князем Атекай (Атеке) был манапом в племени сары-багышей.

По собранным русскими в XIX в. сведениям, первые манапы у киргизов появились не раньше конца XVII в. в северной части Тянь-Шаня и первоначально только у племени сары-багышей. В рассказах самих киргизов существовала версия, согласно которой слово манап происходит от собственного имени вождя племени сары-багышей Манапа, который жил в конце XVII в. и был прадедом Атеке. По преданиям, Манап обладал большой властью и правил с необычайной жестокостью. Слово «манап» стало нарицательным, оно распространилось среди других киргизских родов и племен в качестве обозначения родоначальника, бия, обладающего сильной властью.

Внешнеполитическая обстановка для киргизов определялась экспансией джунгарских феодалов и конфликтами с узбекскими властителями Ферганской долины. При завоевании Семиречья в 1683–1685 гг. джунгары потеснили северокиргизские племена, часть которых, по-видимому, уже в то время вынуждена была переселиться на юг — в горы Ферганы, на Алай и в некоторые районы Восточного Туркестана.

Китайские авторы сообщают, что киргизы, земли которых в долинах рек Кегень, Каркара и на берегах озера Иссык-Куль были захвачены джунгарами, переселились в Андижан и жили там до падения Джунгарского государства (Андижаном в китайских сочинениях называлась вся Ферганская долина и прилегающие к ней горные области). Воспоминания о тяжелой борьбе и бедствиях, которые пришлось испытать киргизскому народу в годы наступления джунгарских феодалов в конце XVII — первой половине XVIII вв., сохранились в киргизских исторических преданиях и в эпосе.

После разгрома маньчжурами Джунгарского государства многие киргизы вернулись на свои земли в Северном Тянь-Шане.

Вслед за завоеванием Джунгарии маньчжурские войска подчинили Восточный Туркестан и подошли вплотную к киргизским землям. В 1758–1759 гг. бии киргизских племен вступили в подданство Китая, но подданство это носило формальный характер и киргизы сохраняли свой прежний уклад жизни.

Номинальной была и власть кокандских правителей, влияние которых до самого конца XVIII в. ограничивалось отдельными районами восточной части Ферганской долины и прилегающих к ней гор. Но хотя киргизы фактически и не подчинялись власти кокандских правителей, они активно участвовали во многих важнейших событиях политической жизни Кокандского государства. В первые годы правления Ирданы-бия, пришедшего к власти в начале 50-х гг. XVIII в., видную роль в Фергане играл Кубад-бий, которого бухарский историк называл «главою киргизов», характеризуя его как «сподвижника и опору Ирданы».

Начало дипломатических связей киргизов с Россией было положено сары-багышами, во главе которых стоял упоминавшийся выше Атеке. В1784 г. впервые в русские города явились киргизские посланцы Абдуррахман и Ширгази, привезшие в дар Екатерине II «от главного родоначальника Атяки батыря» барсовые и рысьи шкуры. Посланцы эти были награждены, а Атеке послано в подарок 800 рублей серебром.

Бухара и Хива

Хозяйственный упадок в Бухарском и Хивинском ханствах, проявившийся в первой половине XVIII в., был связан с усилением феодального гнета, ростом эксплуатации узбекских и таджикских крестьян и ремесленников. Вместе с тем происходил процесс концентрации феодального землевладения. Раздавая землю в издольную аренду мелким земледельцам, феодалы взимали с них всевозможные сборы и подати, вынуждали выполнять многочисленные повинности. Ремесленники подвергались феодальной эксплуатации путем взыскания пошлин, разных сборов, обязательных подношений и др. Деятельность ростовщического капитала, в свою очередь, способствовала разорению крестьян и усугубляла тяжесть феодальной эксплуатации.

В литературе того времени ярко описываются гнет, произвол и насилия, которые господствовали в Бухарском ханстве в конце XVII в. Субхан-Кули-хан (1680–1702) выдавал специальные документы на право досрочного сбора с населения податей натурой и деньгами. Налоги взыскивались за семь лет вперед. С мульковых (частновладельческих. — Ред.) земель взимали под видом мулькона такие подати, что владелец отдавал свою землю даром, но никто не брал.

Верховную власть в Бухарском ханстве продолжала удерживать династия Аштарханидов (1599–1753), внутри которой не прекращалась междоусобная борьба. В начале XVIII в. аштарханидские ханы превратились в номинальных правителей, которые возводились на престол и свергались враждующими феодальными кликами. Иногда сепаратистские выступления феодалов сочетались со вспышками народного возмущения.

О большом народном восстании против Абдул-Азиз-хана (1645–1680), центром которого было селение Дахбед, вблизи Самарканда, сообщает таджикский поэт Сайидо Насафи. Хан подавил восстание и сжег все непокорные селения в этом районе. В правление Убайдуллы-хана (1702–1711) массовое восстание, вызванное порчей монеты, вспыхнуло в столице. Придворный летописец, современник описываемого события, Мир Мухаммед Амини Бухари сообщает в связи с этим: «Народ Бухары непокорен и склонен к восстаниям и мятежам».

Не прекращались войны между Бухарским и Хивинским ханствами, равно как и усобицы в самом Хивинском ханстве. Хивинские ханы Абулгази (1643–1663) и Ануша-хан (1663–1687) совершали неоднократные набеги на бухарские владения. Абулгази-хан вероломно убил туркменских племенных вождей, после чего учинил беспощадный погром туркменских племен, приведший к запустению целых районов.

При последнем представителе династии Аштарханидов — Абулфайз-хане (1711–1747) слабость центральной власти и феодальная раздробленность страны достигли крайней степени. Современники рассказывали, что этот хан имел только титул, распоряжались же всем корыстолюбивые сановники, безнаказанно грабившие народ. В это время от Бухары отпало несколько важных областей; Ташкентом управляли то казахские ханы, то джунгарские феодалы, значительная часть Ташкентской области перешла в подчинение кокандского бия Абдуррахима. Балх с плодородной областью по левому берегу Аму-Дарьи оказался в руках потомков аштарханида Надир-Мухаммед-хана, а затем других узбекских владетелей; окрепла самостоятельность таджикского княжества Бадахшан, где у власти стояла местная династия, основанная во второй половине XVII в. Ярбеком.

Коканд

В Фергане в начале XVIII в. образовалось самостоятельное феодальное государство, возглавлявшееся правителями из племени минг. Основатель этой династии Шахрух-бий совершил несколько походов против городов Ферганской долины, в которых хозяйничали ходжи, отнял у них эти города и включил их в состав своих владений. Его сыну Абдуррахимбию удалось овладеть Ходжентом, а затем, как уже отмечалось выше, значительной частью Ташкентской области. Серьезные удары ферганскому владению мингов, избравших своей столицей Коканд и отстроивших этот город, были нанесены джунгарами.

Джунгарские нашествия ослабили узбекских биев Коканда, но их зависимость от правителей Джунгарии была кратковременной. В начале 50-х гг., после смерти Абдул-Керим-бия, в Коканде в течение нескольких лет происходила борьба за власть между различными претендентами из потомков Шахруха. В конце концов здесь утвердилась власть Ирданы-бия, сына Абдуррахима. В годы его правления кокандское владение начало признаваться самостоятельным государством наряду с Бухарским и Хивинским ханствами.

Укрепление Коканда, явившееся результатом главным образом благоприятных внешнеполитических условий, вызвало приток переселенцев из переживавших упадок Хивинского и Бухарского ханств, а в 50-х гг. и из Кашгарии. Кокандскому ханству благоприятствовало, в частности, то, что оно не было затронуто завоевательными походами Надир-шаха.

Нашествие Надир-шаха

Надир-шах двинул свои войска на завоевание Средней Азии в 1740 г. В начале этого года Надир-шах, уже подчинивший к тому времени большую часть узбекских ханств левобережья Аму-Дарьи, повел свои войска в Мавераннахр. Вступив в Балх, он отправил провиант и артиллерию вниз по Аму-Дарье, а сам с войсками подошел к Чарджоу (Чарджуй) и переправился на правый берег реки. Абулфайз-хан изъявил Надиру покорность и был оставлен на троне, но фактическим правителем Бухары Надир-шах сделал своего ставленника — аталыка («заступающий место отца») из узбекского племени мангытов Мухаммеда-Хаким-бия. Включив в состав своей армии 10 тыс. конников, отобранных из войска Абулфайз-хана, Надир начал поход на Хорезм.

Хивинский хан Ильбарс оказал войскам Надир-шаха мужественное сопротивление, но был взят в плен и убит. Надир-шах захватил Хиву, где оставил гарнизон и своего наместника. В результате нашествия Надира Бухарское и Хивинское ханства сильно пострадали. Походы Надир-шаха и карательные экспедиции его военачальников усугубили хозяйственный упадок в Бухарском и Хивинском ханствах. Многие города и земледельческие оазисы были разграблены и разорены. Население восставших городов частью было угнано в Хорасан, частью разбежалось.

Мангытская династия в Бухаре

После гибели Надир-шаха в 1747 г. господство иранских феодалов над Бухарским и Хивинским ханствами пало. Уполномоченный Надир-шаха в Бухаре Мухаммед-Рахим-мангыт убил Абулфайз-хана и вступил на бухарский престол, приняв титул эмира; так было положено начало Мангытской династии бухарских эмиров (1753–1920). В первые пять лет своего правления Мухаммед-Рахим вел успешную борьбу с непокорными предводителями узбекских племен, которых он принудил к подчинению.

После его смерти в 1758 г. власть перешла в руки его дяди Даниел-бия аталыка (1758–1785), при котором территория Бухарского ханства сократилась вследствие отпадения Шахрисябза и Гиссара, ставших самостоятельными княжествами.

При эмире Шах-Мураде (1785–1800) Бухарское ханство заметно окрепло. Он отменил ряд налогов и провел в жизнь некоторые другие мероприятия, облегчавшие положение налогоплательщиков. Войскам было назначено жалованье. Шах-Мураду удалось покорить отложившегося от Бухары владетеля Шахрисябза и сломить сепаратизм других феодалов. Централизация власти создала условия для некоторого оживления хозяйственной жизни.

Связанный с дервишскими кругами, Шах-Мурад широко использовал влияние духовенства, разжигая в период войн с Ираном вражду к шиитам. Он овладел Мерном и совершил несколько походов в Хорасан. Во время борьбы против своего брата Умар-хана Шах-Мурад разрушил знаменитую Мургабскую плотину, после чего Мургабский оазис пришел в запустение.

Коканд и Хива во второй половине XVIII в.

Во второй половине XVIII в. Коканд уже прочно утвердил свое господство над частью Ташкентской области, но основным ядром его владений оставалась Ферганская долина. Это время было для Ферганской долины периодом дальнейшего и более быстрого хозяйственного развития. Местные летописцы сообщают о дешевизне продуктов в Коканде, о благоприятных условиях для торговли и т. п. Лишь в самом конце XVIII в. началась вооруженная борьба Коканда с Бухарой из-за обладания городами Ходжент, Ура-Тюбе и их районами.

В Хивинском ханстве во второй половине XVIII в. вспыхнула ожесточенная борьба между туркменскими и узбекскими феодалами. С1757 по 1779 гг. здесь шли непрерывные войны, которые вновь сильнейшим образом подорвали хозяйственную жизнь оазиса. В этих тяжелых условиях в 60-х гг. выдвинулся Мухаммед-Амин, глава племени кунграт, опиравшийся на некоторых предводителей узбекских племен, а также на состоятельную часть горожан и духовенство. В1782 г. ему удалось отразить нападение бухарских войск. Мухаммед-Амин имел в своих руках фактическую власть и управлял от имени ханов, выбиравшихся из казахских чингисидов, но не пользовавшихся в стране ни малейшим влиянием. Мухаммед-Амин явился основателем династии иноков, возглавлявших объединения узбекских кочевых племен и правивших, подобно ему, от имени подставных ханов.

Связи с Россией

В XVII в. расширились торговые и политические связи среднеазиатских ханств с Россией. Во второй половине этого века участились приезды хивинских и бухарских послов в Москву и русских посольств в Среднюю Азию.

При Петре I связи России со Средней Азией становятся еще более тесными. Каждые 5–6 лет в Москву или Петербург прибывали посольства из Бухары и Хивы. В XVII–XVIII вв. все большее значение для торговли со Средней Азией приобретает путь к низовьям Волги. В XVIII в. развивается также торговля с Россией по Каспийскому морю. Одна из важнейших торговых дорог проходила через Мангышлак, где были кочевья туркмен-салоров. По этой дороге в Среднюю Азию поступали русские и западноевропейские товары — меха, кожи, сукно, посуда, а также изделия из металла. Из Средней Азии в Россию вывозились хлопчатобумажные и шелковые ткани, холодное оружие и пряности.

Возраставшие связи с Россией увеличивали тягу к ней со стороны туркмен Каспийского побережья. Ярким свидетельством крепнущего влияния России был смелый план туркмена Ходжи-Непеса с помощью русских повернуть Аму-Дарью в Каспийское море и возродить пришедшее в упадок земледелие туркмен. Ходжа-Непес приехал в Петербург и лично изложил свой проект Петру I.

Туркменистан

В XVII–XIX вв. в Туркменистане развивалось натуральное хозяйство: развивалось орошаемое земледелие, скотоводство и домашнее ремесло. В это время на Туркменистан нападали иранские войска, была междоусобица между богатыми слоями населения. Все это побуждало племена искать покровительства у Российской империи. Поэтому в XVII–XIX вв. развивались связи между Россией и Туркменистаном. В XVIII в. Россия послала научные экспедиции Александра Бековича-Черкасского и Ивана Дмитриевича Бухгольца, а в XIX в. — Николая Муравьева и Г. Карелина. В 1869 г. отряд русских войск высадился на восточном берегу Каспийского моря и основал город Красноводск. Это положило начало завоеванию Туркменистана Российской империей. В 1869–1873 гг. племена Западного Туркменистана легко уступили нажиму дипломатов и военной силе России. Однако племена Восточного Туркменистана оказывали сопротивление русским войскам до января 1881 г., когда пала крепость Геок-Тепе. Взятие этой крепости завершило покорение туркменских земель Россией. В 1874 г. был создан Закаспийский военный отдел, а в 1881 г. — Закаспийская область, которая вошла в состав Туркестанского края в 1899 году. В 1880–1886 гг. была построена Закаспийская железная дорога.

До 1917 г. в Туркменистане преобладали предприятия, перерабатывающие первичное сырье: хлопчатоочистительные и маслобойные.

С апреля 1918 г. по октябрь 1924 г. страна официально называлась Туркменской Автономной Советской Социалистической Республикой и входила в Российскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику (РСФСР).

27 октября 1924 г. была образована Туркменская Советская Социалистическая Республика в составе СССР. В 1926 г. в республике приступили к коллективизации сельского хозяйства и созданию крупных хлопководческих плантаций. К 1929 г. почти 15 % декхан стали членами коллективных хозяйств (колхозов), а к 1940 г. практически вся земля находилась в пользовании колхозов, а обрабатывавшие ее крестьяне стали колхозниками. Незадолго до начала Второй Мировой войны Туркменистан вышел на второе место (после Узбекистана) в СССР по производству хлопка. Интенсивно развивались и другие отрасли сельского хозяйства. В этом большую роль играло усовершенствование оросительных систем, в первую очередь, создание водохранилищ и оросительных каналов. Наиболее важным достижением 1930-х гг. явилось формирование рабочего класса. Если до революции основными занятиями населения были скотоводство и земледелие, то ускоренная индустриализация привела к созданию класса городских рабочих, занятых в новых отраслях промышленности. В республике была практически искоренена неграмотность, существовала развитая сеть учреждений народного образования. С 1924 по 1940 гг. число рабочих, занятых в промышленности и других отраслях хозяйства, выросло с 34 до 188 тыс. человек.

22 августа 1990 г. Туркменистан провозгласил свой суверенитет в составе СССР. 26 октября 1991 г. правительство провело референдум по вопросу о независимости Туркменистана. На следующий день Верховный Совет объявил Туркменистан независимым государством.

Узбекистан

Узбекистан в XVI в. входил в Бухарское и Хивинское ханства. Бухарскому хану Абдулле (1557–1598) удалось объединить на время Мавераннахр и Хорезм. Кочевые узбекские племена под влиянием местного населения начали вести оседлый образ жизни. В XVI–XVII вв. развивались связи между Узбекским ханством и Российской империей. В начале XVIII в. на территории Узбекистана образовалось новое Кокандское ханство.

Феодальная раздробленность и произвол феодалов, междоусобные войны и борьба с кочевниками, совершавшими частые набеги, порождали хозяйственную разруху, вели к обнищанию большей части населения, тормозили культурное развитие.

К началу 1870-х гг. Кокандское ханство было присоединено к России и вошло в состав Туркестанского генерал-губернаторства с центром в Ташкенте. Бухарское и Хивинское ханства признали вассальную зависимость от России. В 1873 г. в Коканде вспыхнуло восстание, но его подавили российские войска. И в 1876 г. Кокандское ханство было упразднено. Этим закончилось присоединение Узбекистана к России.

Развитие промышленности потребовало изменений в экономике района; центральное место в сельском хозяйстве заняло разведение хлопчатника, в ущерб посевам других культур и скотоводству. В конце XIX в. группа среднеазиатских интеллигентов начала поиски способов преодоления экономической и социальной отсталости узбекского народа. Эти люди, известные под именем «джадидов», имели издательства и создавали школы, в которых велось преподавание как духовных, так и светских дисциплин. 30 апреля 1918 г. Туркестанский край вошел в состав РСФСР под именем Туркестанской АССР, Бухарская и Хорезмская республики вошли в состав Туркестанской АССР. В октябре 1924 г. была образована Узбекская ССР. С1924 по 1929 гг. в состав УзССР на правах автономной республики входил Таджикистан. Столицей Узбекистана первоначально был Самарканд, но в 1930 г. столица была перенесена в Ташкент.

31 августа 1991 г. Верховный Совет республики провозгласил независимость Узбекистана.

Таджикистан

В XIV в. большая часть Таджикистана вошла в государство Тимура. А после его распада — в Бухарское ханство. В XVII–XIX вв. в Таджикистане существовали раздробленные феодальные хозяйства с отсталым земледелием. В 1737 г. земля, населенная таджиками, разделяется между Бухарским ханством и Афганистаном. В XIX в. Таджикистан был присоединен со всем Туркестаном к Российской империи: в 1866 г. присоединена северная часть Таджикистана, а в 1868 г. завоеван Самарканд, и бухарский эмир признал протекторат России. Интенсивно развивалось хлопководство, вводились новые сорта этой культуры. С проведением в конце XIX в. Среднеазиатской железной дороги увеличился ввоз промышленных товаров из России, создавались первые предприятия лёгкой промышленности. В 1869 и 1872 гг. в Ходженте открылись две шелкомотальные фабрики, оснащенные паровыми машинами, фруктововодочный завод, в Дегмае — стекольный завод. Началась разработка полезных ископаемых. Новое земельное устройство, введенное в Туркестанском крае в 1886 г., создало условия для возникновения капиталистических отношений в земледелии. Но приемы и способы обработки земли оставались крайне отсталыми. Экономический и политический гнет вызывал протесты народных масс. В 1918 г. территория Северного Таджикистана вошла в состав Туркестанской АССР. В Бухарском ханстве сохранялась власть эмира Сейид Алим-хана. В надежде спасти трон эмир собрал армию из 13 тыс. всадников, 12 тыс. пехоты и 70 тыс. ополченцев. Эмир установил связь с A. B. Колчаком, казачьим атаманом А. И. Дутовым, предводителями басмачей. В1920 г. части Красной Армии с командующим туркестанским фронтом М. В. Фрунзе осадили и 2 сентября взяли штурмом г. Старая Бухара. Эмир бежал в Восточную Бухару. 6–8 октября 1920 г. состоялся 1-й Всебухарский курултай (съезд) народных представителей, который провозгласил образование Бухарской народной советской республики (БНСР). В 1921 г. Красная Армия захватила Душанбе, ставший вскоре политико-административным центром Восточной Бухары. Вскоре на всей территории Восточной Бухары была установлена Советская власть. 19 сентября 1924 г. было принято решение о преобразовании БНСР в Бухарскую Советскую Социалистическую Республику и 29 сентября — о вхождении ее в состав СССР. В 1924 г. была образована Таджикская АССР в составе Узбекской ССР. Северные районы современного Таджикистана вошли в состав Узбекской ССР. В 1929 г. Таджикская АССР была преобразована в Таджикскую Советскую Социалистическую Республику. В годы довоенных пятилеток в Таджикистане построены крупные предприятия — Ленинабадский шелковый комбинат, механические завод в г. Орджоникидзеабад, Душанбинский шелкомотальная фабрика и кожевенный завод. Развивалась горнорудная промышленность. В1933–1934 гг. вступили в строй рудники Кансай и Такели, на базе которых в 1937 г. была построена обогатительная фабрика в Кансае.

Перестройка 1985–1991 гг. в СССР породила демократическую волну и возрождение национальных традиций. 25 декабря 1991 гг. независимое таджикское государство возглавил Рахмон Набиев. В 1991 г. была объявлена государственная независимость Республики Таджикистан.

Киргизстан

Территория Киргизстана, как и вся Средняя Азия, является одним из древнейших очагов человеческой цивилизации. Исследования археологов показывают, что первобытный человек освоился здесь со времен каменного века. Киргизы — этнос, известный в Центральной Азии уже в первом тысячелетии до нашей эры, — донесли сквозь века до наших дней свое самоназвание.

Первые государственные образования на территории современного Киргизстана возникли во II в. до н. э., когда южные, земледельческие районы страны вошли в состав государства Паркан.

ВIV–III вв. до н. э. древние киргизы входили в мощные племенные союзы кочевников, которые сильно тревожили Китай. Именно тогда началось строительство Великой Китайской стены. В I–II вв. до н. э. часть киргизских племен ушла из-под власти гуннов (хунну) на Енисей («Энесай», по-киргизски означает «Мать-река») и Байкал («Бай кел», по-киргизски — «Богатое озеро»). Именно здесь они образовали первое свое государство — Киргизский Каганат. Он явился центром консолидации киргизского народа, формирования его культуры. Здесь возникла первая письменность киргизов. На каменных памятниках сохранились рунические надписи. Разрушение государства под ударами завоевателей привело к потере письменности, но не народной памяти. Беспрецедентный по объему эпос «Манас» — подлинная энциклопедия, вобравшая в себя события истории, сведения об обществе, обычаях и быте.

С середины до начала X в. великокиргизское ханство охватило Южную Сибирь, Монголию, Байкал, верховья Иртыша, часть Кашгарии, Иссык-Куль и Талас. Период расцвета киргизского государства был не только периодом завоеваний, но и торгового обмена с китайцами, тибетцами, народами Южной Сибири, Центральной и Средней Азии.

Именно в этот период киргизы, после победы над Уйгурским каганатом, впервые вступили на территорию Тянь-Шаня. Однако в X в. под властью киргизов остались лишь Южная Сибирь, Алтай и Юго-Западная Монголия.

В XI–XII вв. их владения сократились до Алтая и Саян. Между тем, рассеянные по огромному пространству части киргизских племен принимали активное участие в событиях, которыми богата история Центральной Азии. Они сумели сохранить свою этническую самостоятельность и стать ядром притяжения других этносов. Заключительный этап этногенеза связан с монгольским, ойротским (калмыцким), найманским и другими центральноазиатскими народами. Начиная с XIII в. киргизам пришлось вести кровопролитные войны за независимость от различных завоевателей.

Во второй половине XV в. на территории Киргизстана в результате объединения киргизских племен впервые сложилось самостоятельное ханство, в состав которого вошла основная часть сформировавшейся к тому времени киргизской народности.

В начале XIX в. киргизы попали в зависимость от Кокандского ханства. Киргизы стремились освободиться от ига ханов; в разных районах страны вспыхивали стихийные восстания: в 1842–1843 гг. — в Иссык-Кульском районе, в 1845 г. — в окрестностях Оша, восстания таласских и чуйских киргизов происходили в 1857–1858 гг., самое крупное вспыхнуло в 1873–1876 гг.

Присоединение киргизских земель к России началось в середине 1850-х гг. В 1863 г. Северный Киргизстан был присоединен к Российской империи, а в 1876 г. — Южный. В1918 г. было объявлено о вхождении Киргизии в состав Туркестанской АССР. В1924 г. Киргизия была выделена в отдельную Кара-Киргизскую автономную область. В мае 1925 г. область была переименована в Киргизскую, а в феврале 1926 г. получила статус Киргизской АССР. В 19 201 930-е гг. в Киргизии происходило бурное развитие промышленности. К1940 г. угольные шахты Киргизии давали 88 % всего каменного угля, использовавшегося в Средней Азии. Развивались также цветная металлургия, производство сурьмы и ртути, пищевая (производство сахара) и некоторые отрасли легкой промышленности.

31 августа 1991 г. правительство провозгласило независимость Киргизской республики.

Казахстан

Территория Казахстана была заселена еще в глубокой древности. В течение многих веков главным занятием коренных жителей — казахов — было кочевое скотоводство. Земледелием они почти не занимались. Основную пищу — мясо, молоко, сыр, брынза, кумыс — давало животноводство. С ним же были связаны домашние промыслы — изготовление грубых шерстяных тканей, верхней одежды и обуви, кошм, веревок, сосудов. Полезные ископаемые (медь, свинец, цинк, железо) использовались мало.

В конце XV — начале XVI вв. образовалось феодальное государство — Казахское ханство. В XVII в. оно распалось на несколько мелких ханств, враждовавших между собой. В начале XVIII в. казахские ханства — жузы — вели ожесточенную борьбу с джугарскими феодалами, нападавшими с востока. С запада совершали набеги волжские калмыки. С юга казахам угрожали бухарские и хивинские феодалы. В это время казахи млацшего жуза обратились за помощью к России. Так, в 30-х гг. XVIII в. началось присоединение Казахстана к России, которое полностью завершилось в середине 60-х гг. XIX в. В 1731, 1740 и 1840 гг. Младший жуз, Средний жуз и Старший жуз вошли в состав России. После этого в Казахстан переселилось много украинских и русских семей. И в 1868 г. Россия окончательно присоединила Казахстан.

Стало быстро развиваться земледелие, стали строиться первые железные дороги. Но казахи были недовольны присоединением и несколько раз восставали. В 1783–1797 гг. произошло восстание под предводительством С. Датовга. В 1836–1837 гг. — восстание в Букеевском ханстве под предводительством И. Тайманова и М. Утемисова. 26 августа 1920 г. образовалась Казахская ССР, а 4 октября 1920 г. — Казахская АССР.

Присоединение Казахстана к России явилось крутым поворотом в судьбах казахского народа. Оно способствовало созданию основ для его быстрого экономического развития, значительному расширению русско-казахской торговли, укреплению дружественных связей казахов с великим русским народом. Это предоставляло киргизам внешнюю защиту, создавая весьма прочные условия для обретения казахским народом мира и гарантий от внутренних междоусобиц. Казахи были выведены из состояния социально-экономического застоя.

«Было время, когда волною кипело невежество и варварство среди киргиз, — писали казахи Тургайской области в 1884 г. — Набеги и схватки с соседями, отнятие друг у друга скота, порабощение женщин и т. д. — все это составляло фон внутренней жизни киргизского народа. Но могучая воля Абулхаир-хана положила предел вековому мраку… этот хан разом прозрел всю его (народа. — Ред.) печальную будущность и поспешил предупредить ее. В 1731 г. Абулхаир-хан, с согласия благомыслящих народных представителей… предложил судьбу своего народа российскому престолу через особое посольство. Предложение его было принято с величайшей снисходительностью и уважением. Таким образом, Абулхаир начал собой эпоху, откуда открывается для киргиз новый мир… и постепенно начинается стремление к общечеловеческому сближению в смысле цивилизации».^[108]

Непосредственно же для Российской империи этот процесс имел не только экономическое, но и стратегическое значение, поскольку к России была присоединена огромная территория, что укрепило ее позиции на юго-востоке и явилось одним из факторов упрочения позиций России на международной арене.

После февральской революции 1917 г. многие молодые представители интеллигенции вступили в казахскую партию «Алаш-орда», которая с конца 1917 г. по конец 1919 г. вела борьбу за создание казахского государства, поддерживая Белое движение в его борьбе с большевиками. Гражданская война привела к огромным человеческим жертвам; победа большевиков положила конец кочевому образу жизни казахов.

В 1918 г. земли Старшего жуза вошли в Туркестанскую АССР. В августе 1920 г. на территориях, населенных казахами Среднего и Младшего жузов, была образована автономная республика, названная Киргизской Автономной Советской Социалистической Республикой. После национально-государственного размежевания в 1924–1925 гг. автономная республика была переименована в Казахскую АССР. В1936 г. Казахская АССР была преобразована в полноправную союзную республику в составе СССР — Казахскую ССР.

16 декабря 1991 г. была провозглашена независимость республики Казахстан.

Документы

Прошение народа и старшин пяти туркменских родов о принятии их в подданство России

^{11 октября 1745 г.}

Высокопревосходительному и высокопочтенному тайному советнику и Астраханской губернии губернатору Василию Никитичу Татищеву всепокорнейшее доношение Мы, нижеименованные, обретающиеся при Мангишлацкой пристани жители трухменцы Бурунчуского рода кибиток триста семьдесят пять, между нами старшина Куламет Бек; Аннешского рода кибиток триста семьдесят пять, между нами старшина Пирназар Батыр; Кечешского рода кибиток триста семьдесят пять, между нами старшина Мрат Тюмена Беасы; Чакгуцкого рода кибиток триста семьдесят пять, между нами старшина Ад на Мег ли Бек; прибывшие от Хивы Бузачиского рода тысяча кибиток, между нами старшина Мегли Баха Бек, имеем желание свое быть в подданстве Е. И. В. и наследников Ее во всех услугах наших неотменно, как мы, старшины, так и наших родов трухменцы. Того ради вас высокопревосходительство всепокорнейше просим, чтоб поведено было от нас отправить с письмом нашим ко двору Е. И. В., кто из нас изобран будет показанных родов. К сему доношению во уверение приложены печати Бурунческого рода старшины Кутламек Бека да Бузачиского рода Мег ли Бака Бека знак.

Октября от 11-го дня 1745 г.

^{АВПР, ф. Трухменские дела, оп. 99/2, д. 1, лл. 1–1 об. (копия).}

Объявление канцлера А. П. Бестужева-Рюмина Туркменским старшинам о благоволении Императрицы Елизаветы Петровны к туркменскому народу и об условиях принятия их в подданство России

^1746 г.

Что они, старшины, приехали сюда от своего трухменского народа, пребывающего в Мангышлаке, для прошения о принятии их в подданство Е. И. В. Самодержицы Всероссийской, зело похваляются. Но, понеже получено здесь известие, что в самое то время, в которое они, старшины, от Мангышлака для того отправлялись в Астрахань, их же трухменец, Мамат Берды называемый, будучи на берегу Мангышлака, от российского судна подозвал к себе лодку с людьми, и когда оные приближились, то стрелял по них из пищали, что с прямым желанием их о вступлении в подданство весьма несходственно. К тому же слышно здесь, что и перенятые их трухменцами бежавшие из Астрахани в лодке российские люди не все ими, трухменцами, возвращены, но четыре человека из оных мужеска и женска пола и доныне удержаны у них.

Того ради они, трухменцы, принятию их в высочайшую и в свете славную Е. И. В. протекцию сами себя не удостоили, но по сущей справедливости и посылку к ним с хлебом и с другим купечеством из Астрахани удержать было надлежало. Но по природному Е. И. В. нашей Всемилостивейшей Государыни великодушию и в рассуждении того, что и напред сего в Мангышлаке живущие трухменцы по особливой к ним от предков Е. И. В. их императорских величеств милости хлебом и прочим довольствовали их привозным к ним в Мангышлак астраханским купечеством, и ныне то для лучшего их, трухменского народа, удовольствия чинить не запрещено и велено охочим людям дать позволение из Астрахани ездить к ним в Мангышлак с хлебом и с другими товарами; о чем тамошнему губернатору и указ Е. И. В. отправлен.

Теперь их, трухменскому народу, высочайшую Е. И. В. милость заслужить остается следующее средство:

1. С купечеством астраханским, которое к ним для их же собственной пользы будет в Мангышлак приезжать, поступать ласково и никаких нахальств, обид и непристойностей не чинить.

2. А которые из тех же астраханских купцов пожелают от Мангышлака с товарами своими ехать в Хиву и в Бухары, оных не токмо свободно пропускать, но и всякое им вспоможение чинить.

3. Которые ныне у них, трухменцев, имеются российские пленники, оных всех отпустить в Астрахань. Также и впредь, таковые, каким бы образом к ним ни достались, а особливо ежели кому случится несчастье на море и принесены будут к их трухменским берегам, всех отсылать в Астрахань же без наималейшего задержания, за которых по рассмотрению тамошнего губернатора чинено будет им, трухменцам, и награждение.

И когда они, трухменцы, сими предписанными тремя пунктами верность свою и доброе усердие к службе Е. И. В. засвидетельствуют, тогда они и действительно в подданство Е. И. В. приняты быть могут. А между тем ныне они, старшины, отпускаются отсюда с пристойным награждением по-прежнему в Астрахань, откуда велено их немедленно отправить и в Мангышлак морем.

^{АВПР, ф. Трухменские дела, оп. 99/2, д. 2, лл. 1–2 об. (копия).}

Гендемианский мирный договор между Россией и Хивой

^{12 августа 1873 г.}

Во исполнение высочайшей воли Е. И. В. Государя Императора Всероссийского туркестанский генерал-губернатор, генерал-адъютант фон Кауфман 1-й, командующий всеми русскими войсками, действующими в Хивинском ханстве, 29 мая сего года вступил в г. Хиву и овладел всем ханством. Так как присоединение вновь покоренной страны к Российской империи не входило в высочайше предначертанный план действий, то туркестанский генерал-губернатор предложил удалившемуся тогда к туркменам законному владетелю ханства Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-хану вернуться в столицу для принятия от него утраченной власти и прежних прав. Вследствие этого приглашения Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-хан прибыл в лагерь русских войск, расположенных под стенами Хивы, и изъявил полную и чистосердечную свою готовность на исполнение всех требований и на принятие всяких условий, которые будут ему предложены командующим войском. Основываясь на этом заявлении, генерал-адъютант фон Кауфман 1-й, в силу данного ему высочайшего полномочия, объявил Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-хана владетелем Хивинского ханства и для руководства в управлении страною на время пребывания там русских войск дал ему подробные указания.

Таким образом, было установлено в ханстве спокойствие: новому положению дел немедленно подчинились все подданные Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-хана, за исключением большинства родов из туркмен, которые, хотя и изъявили покорность присылкою своих старшин и депутатов к командующему русскими войсками, но на деле не признавали власти хана и не исполняли требований командующего русскими войсками. Они наказаны и усмирены силою русского оружия. Лишение значительной части имущества, большая потеря в людях и в особенности нравственное поражение, ими ныне испытанное, упрочивают власть хана над ними и обеспечивают спокойствие всей страны на будущее время.

Прежде чем вывести русские войска из Хивы, командующий ими туркестанский генерал-губернатор, генерал-адъютант фон Кауфман 1-й, по соглашению с высокостепенным Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-ханом, постановил следующие статьи, с утверждением и принятием коих его высокостепенство хан хивинский заключает мир и дружбу с Россией и пользуется высоким покровительством Е. И. В.

1. Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-хан признает себя покорным слугою Императора Всероссийского. Он отказывается от всяких непосредственных дружеских сношений с соседними владетелями и ханами и от заключения с ними каких-либо торговых и других договоров и без ведома и разрешения высшей русской власти в Средней Азии не предпринимает никаких военных действий против них.

2. Границею между русскими землями и хивинскими служит Аму-Дарья от Кукертли вниз по реке до отделения из нее самого западного протока Аму-Дарьи, а от этого места по сему протоку до впадения его в Аральское море; далее граница идет по берегу моря на мыс Ургу, а оттуда вдоль подошвы южного Чинка Усть-Урта по так называемому старому руслу р. Аму.

3. Весь правый берег Аму-Дарьи и прилегающие к нему земли, доныне считавшиеся хивинскими, отходят от хана во владение России со всеми проживающими и кочующими там народами. Участки земель на правом берегу, составляющие ныне собственность хана и жалованные им для пользования сановникам ханства, отходят вместе с тем в собственность русского правительства без всяких претензий со стороны прежних владельцев. Хану предоставляется вознаградить их убытки землями на левом берегу.

4. В случае, если по высочайшей воле государя императора часть этого правого берега будет передана во владение бухарского эмира, то хивинский хан признает сего последнего законным владетелем этой части прежних своих владений и отказывается от всяких намерений восстановить там свою власть.

5. Русским пароходам и другим русским судам, как правительственным, так и частным, предоставляется свободное и исключительное плаванье по Аму-Дарье. Этим правом могут пользоваться суда хивинские и бухарские не иначе, как с особого разрешения высшей русской власти в Средней Азии.

6. В тех местах на левом берегу, где окажется необходимым и удобным, русские имеют право устраивать свои пристани. Ханское правительство отвечает за безопасность и сохранность этих пристаней. Утверждение выбранных мест для пристаней зависит от высшей русской власти в Средней Азии.

7. Независимо от этих пристаней, предоставляется русским право иметь на левом берегу Аму-Дарьи свои фактории для склада и хранения своих товаров. Под эти фактории в тех именно местах, где указано будет высшей русской властью в Средней Азии, ханское правительство обязуется отвести свободные от населения земли в достаточном количестве для пристаней и для постройки магазинов, помещений для служащих в фактории и имеющих дела с факторией, помещений под купеческие конторы и для устройства хозяйственных ферм. Эти фактории со всеми живущими в них людьми и сложенными в них товарами находятся под непосредственным покровительством ханского правительства, которое отвечает за сохранность и безопасность таковых.

8. Все вообще города и селения Хивинского ханства отныне открыты для русской торговли. Русские купцы и русские караваны могут свободно разъезжать по всему ханству и пользуются особенным покровительством местных властей. За безопасность караванов и складов отвечает ханское правительство.

9. Русские купцы, торгующие в ханстве, освобождаются от платежа зякета (религиозный налог в мусульманском мире, который выражается в форме пожертвования ¹/₁₀ части с дохода. — Ред.) и всякого рода торговых повинностей, так точно, как хивинские купцы не платят с давних пор зякета ни по пути чрез Казалинск, ни в Оренбурге, ни на пристанях Каспийского моря.

10. Русским купцам предоставляется право беспошлинного провоза своих товаров чрез хивинские владения во все соседние земли (беспошлинная транзитная торговля).

11. Русским купцам предоставляется право, если они пожелают, иметь своих агентов (караван-башей) для сношений с местными властями и для наблюдения за правильным ходом торговых дел.

12. Русским подданным предоставляется право иметь в ханстве недвижимое имущество. Оно облагается поземельною податью по соглашению с высшей русской властью в Средней Азии.

13. Торговые обязательства между русскими и хивинцами должны быть исполняемы свято и ненарушимо как с той, так и с другой стороны.

14. Жалобы и претензии русских подданных на хивинцев ханское правительство обязуется безотлагательно расследовать и, буде окажутся основательными, немедленно удовлетворять. В случае разбора претензий со стороны русских подданных и хивинских преимущество при уплате долгов отдается русским пред хивинцами.

15. Жалобы и претензии хивинцев на русских подданных, с том даже случае, если последние находятся внутри пределов ханства, передаются ближайшему русскому начальству на рассмотрение и удовлетворение.

16. Ханское правительство ни в коем случае не принимает к себе разных выходцев из России, являющихся без дозволительного на то вида от русской власти, к какой бы национальности они ни принадлежали. Если кто из преступников, русских подданных, будет скрываться от преследования законов в пределах ханства, правительство ханское обязывается изловить таковых и доставить ближайшему русскому начальству.

17. Объявление Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-хана, обнародованное 12-го числа минувшего июня, об освобождении всех невольников в ханстве и об уничтожении на вечные времена рабства и торга людьми остается в полной силе, и ханское правительство обязуется всеми зависящими от него мерами следить за строгим и добросовестным исполнением этого дела.

18. На Хивинское ханство налагается пеня в размере 2 200 000 руб. для покрытия расходов русской казны на ведение последней войны, вызванной самим ханским правительством и хивинским народом.

Так как ханское правительство, по недостаточности денег в стране и в особенности в руках правительства ее, не в состоянии уплатить эту сумму в короткое время, то во внимание к этому затруднению предоставляется ему право уплачивать эту пеню с рассрочкой и с расчетом процентов по 5 в год, с тем чтобы в первые два года в русскую казну вносилось по 100 тыс. руб.; в следующие за тем два года — по 125 тыс. руб.; в 1877 и 1878 гг. по 150 тыс. руб.; затем два года по 175 тыс. руб., а в 1881 г., т. е. через восемь лет, 200 тыс. руб.; и, наконец, до окончательной расплаты, не менее 200 тыс. 1 руб. в год. Взносы могут производиться как русскими кредитными билетами, так и ходячею хивинскою монетою, по желанию ханского правительства.

Срок первой уплаты назначается 1 декабря 1873 г.; в счет этого взноса предоставляется ханскому правительству собрать подать с населения правого берега за истекающий год в размере, установленном до сего времени; это взимание должно быть окончено к 1 декабря по соглашению ханских сборщиков с русским местным начальником.

Следующие взносы должны быть производимы ежегодно к 1 ноября до окончательной уплаты всей пени с процентами.

Через 19 лет, к 1 ноября 1892 г., по уплате 200 000 руб. за 1892 г. останется за ханским правительством еще 70 054 руб., а 1 ноября 1893 г. придется внести последние 73 557 руб.

Ханскому правительству предоставляется право уплачивать и более выше определенного ежегодного взноса, если пожелает сократить число платных лет и проценты, причитающиеся за остающийся еще долг.

Условия эти с обеих сторон — с одной стороны, туркестанским генерал-губернатором генерал-адъютантом фон-Кауфманом 1-м, с другой стороны, владетелем Хивы Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-ханом, установлены и приняты к точному исполнению и постоянному руководству; в саду Гандемиян (лагерь русских войск у города Хивы), августа в 12-й день 1873 г. (месяц Раджаба в 1-й день 1290 г.).

Туркестанский генерал-губернатор генерал-адъютант фон Кауфман 1-й.

По приложении своей печати, Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-хан, в присутствии туркестанского генерал-губернатора генерал-адъютанта фон Кауфмана 1-го, в 12-й день августа 1873 г. подписался.

Договор этот прочитан и разъяснен Сеид-Мухамед-Рахим-Богадур-хану и его сановникам. Действительный статский советник кавалергер Струве.

Сад Гандемиян (лагерь у города Хивы), 12 августа 1873 г.

^{АВПР, ф. Трактаты, оп. 3, д. 1546, лл. 2–15 об. (подлинник).}

Клятвенное обещание Казахского хана Абулхаира, султана Ерали, Батыров и биев Старшего, Среднего и Младшего жузов в верности и подданстве

^{23 августа 1742 г.}

Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом и пророком нашим Махометом в том, что хощу и должен Е. И. В., своей истинной и природной Великой Государыне Императрице Елисавете Петровне, Самодержице Всероссийской, и по Ней по Самодержавной Е. В. Императорской власти и по высочайшей Ее воле избираемым и определяемым наследникам верным, добрым и послушным рабом и подданным быть и все к высокой Е. В. силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять и в том во всем живота своего в потребном случае не щадить. И притом по крайней мере стараться споспешествовать все, что к Е. В. верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может, так как я пред Богом и Судом Его Страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение же сей моей клятвы целую закона нашего Коран. Аминь.

По сему клятвенному обещанию присягали киргис-кайсацкой Меньшой орды Абулхаир-хан и сын его Эрали-салтан августа 23-го 1742 г. в лагере при Орской крепости в присутствии тайного советника и кавалера Неплюева, в чем и печати свои приложили.

(Печать Абулхаир-хана).

(Печать Эрали-салтана).

К присяге приводил Оренбургской комиссии татарский ахун Ибраим Тляков, в сем и подписуется по-татарски.

По вышеизображенной присяге прибывшие с Абулхаир-ханом киргис-кайсацкие старшины и протчие нижеписаные кайсаки в верности к службе Е. И. В. в присутствии тайного советника и кавалера Неплюева с Абулхаир-ханом присягали и тамги свои приложили августа 23-го числа 1742 г.

<…>

Вышеписаных киргиз-кайсаков к присяге приводил Оренбургской комиссии татарский ахун Ибраим Тляков и в том подписался (следует подпись).

^{АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, оп. 122/1, 1742, д. 4, лл. 158–169 (подлинник).}

Клятвенное обещание Казахского султана Среднего жуза Салтанбета в верности и подданстве России

^{28 августа 1742 г.}

Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь всемогущим Богом и пророком нашим Мухаммедом в том, что хощу и должен Е. И. В., своей истинной и природной Великой Государыне, Императрице Елисавете Петровне, Самодержице Всероссийской, и по ней по Самодержавной Е. В. императорской власти и по высочайшей Ее воле избираемым и определяемым наследникам верным, добрым и послушным рабом и подданным быть и все к высокой Е. В. силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять и в том во всем живота своего в потребном случае не щадить. И притом по крайней мере стараться споспешествовать все, что к Е. В. верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может, так как я пред Богом и Судом Его Страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение же сей моей клятвы целую закона нашего Коран. Аминь.

По сему клятвенному обещанию присягал киргис-кайсацкой Средней орды Салтанбет-салтан августа 28-го числа 1742 г. в лагере при Орску при присутствии тайного советника и кавалера Неплюева, в чем он и тамгу свою приложил (подпись) также.

К присяге приводил Оренбургской комиссии татарский ахун Ибраим Тляков и в том подписался.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, оп. 122/1, 1742, д. 4, л. 160 об. (подлинник), л. 160 (перевод).

Письмо Казахского султана Среднего жуза Барака Императрице Елизавете Петровне о принятии им присяги на подданство России

^{12 ноября 1742 г.}

1742 г. ноября 12-го дня. С татарского письма, присланного от Барак-салтана чрез переводчика Романа Уразина и киргисца Сарымбета-батыря, с которым по переводу значит:

К всепресветлейшей державнейшей Великой Государыне Императрице Елисавете Петровне, Самодержице Всероссийской.

Всепокорнейше в подданство пришли мы, киргис-кайсацкой Средней орды Барак-салтан со всею своею ордою, а именно: найманского роду сорок тысяч кибиток. И хотя мы и тем токмо, что больший брат Абулхаир-хан находится в верном подданстве довольны были, но по силе присланной особливой грамоты, которую велено и нам придти в подданство, мы, признавая Единого Бога и присланного от Бога нашего Мухаммеда почитая истинным пророком по закону нашему, В. И. В. в верности присягу учинили в том, что всякое повеление при случающих временах без всякого умедления исполнить, которые В. И. В. неприятели, а которые В. И. В. приятели, те и нам приятели вовеки наши. И с такими неприятелями будем поступать, не щадя своего живота, и ежели соизволит Всемогущий Господь Бог вовеки. Аминь.

А что на словах будет доносить посланный наш Сарымбет, в том прошу оному верить. По уверению же переводчика Романа Уразина В. И. В. в подданство пришли и с ним отправили вышеозначенного своего киргисца, чтоб он восшествием В. И. В. на всероссийский престол.

На подлинном татарском письме Барак-салтана чернильная печать.

Переводил толмач Усман Ородланов.

^{АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, оп. 122/1, 1742, д. 4, л. 221 об. (подлинник), л. 222–222 об. (перевод).}

Клятвенное обещание султанов, Биев и знатных казахов Старшего жуза при вступлении в подданство России

^{Не позднее 10 февраля 1823 г.}

Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, что хочу и должен Е. И. В., моему всемилостивейшему Великому Государю Императору Александру Павловичу, Самодержцу Всероссийскому, верным, добрым и послушным подданным быть и служить Е. В. усердно, как то верному подданному надлежит, и никакой противности ни явно, ни тайно не чинить, а во всем поступать и исполнение чинить по Е. И. В. указам, не жалея живота своего. Подчиненный же мне народ содержать в правосудии и спокойствии и от всяких предприятий против интересов Е. И. В. и собственной подданного киргиз-кайсацкого народа пользы отвращать, а ежели собой сего учинить не могу, о том заблаговременно российским пограничным командирам знать давать. В заключение же сей моей клятвы целую Коран и прилагаю мою печать.

[Далее следуют печати и тамги султанов, биев и казахов Старшего жуза.].

Поверил правитель пограничных дел Клишин. При приводе к присяге был переводчик губернский секретарь Крынкин.

^{АВПР, ф. СПб. Главный архив, 1–10, оп. 9, 1821–1824, д. 1, л. 38/39 об. (подлинники).}

ПРИСОЕДИНЕНИЕ СИБИРИ

Присоединение Сибири К России

«Второй новый мир для Европы, безлюдный и хладный, но привольный для жизни человеческой… ждет трудолюбивых обитателей, чтобы в течение веков представить новые успехи гражданской деятельности…» Так писал о Сибири во второй половине XVIII в. Н. М. Карамзин.

В начале XIII в. в Центральной Азии на территории от Байкала и верховьев Енисея и Иртыша на севере до южных районов пустыни Гоби и Великой Китайской стены образовалось Монгольское государство. После разгрома Средней Азии монголы завоевали Северо-Восточную и Южную Русь.

Монгольское нашествие и золотоордынское иго стало тяжелым бременем для Руси. К XIV–XV вв. завершается распад Древнерусского государства на удельные княжества, создаются условия для свержения золотоордынского ига и начинается образование единого государства. Во 2-й половине XV — первой трети XVI вв. завершается политическое объединение Руси вокруг княжества Московского, земли европейской части страны (на северо-востоке — до реки Обь) с русским и нерусским населением оказались в составе России.

Завоевание Казани и Астрахани при Иване Грозном и присоединение к Русскому государству ряда народов Поволжья и Среднего Приуралья открывали для правительства возможность продвижения и в Зауралье.

Причины продвижения русских за Урал были экономические и политические. Это — пушнина («мягкое золото»), потребность государства в драгоценных металлах, камнях, стремление ликвидировать ещё одно, последнее татарское ханство — Сибирское (после Казанского и Астраханского). Сибирское ханство было обширным государством, в которое, кроме сибирских татар, входили ханты, манси, зауральские башкиры и другие народы. В 50-х гг. XVI в. хан Едигер признал себя вассалом России, но пришедший затем к власти Кучум вступил в борьбу с ней. В 1581–1582 гг. казачий атаман Ермак Тимофеевич двинулся в поход на Кучума. Ему удалось разбить Кучума и взять его столицу Кашлык. Население Сибири согласилось платить дань не Кучуму, а Ермаку. Однако вскоре Ермак погиб в бою, но начало присоединению Сибири было положено. В 80–90 гг. XVI в. Западная Сибирь вошла в состав России.

В течение XVII в. русские продвинулись от Западной Сибири до берегов Тихого океана, Камчатки и Курильских островов. Маршрут был по трем направлениям. Один — по Северному Ледовитому океану. Так в 1648 г. группа Семена Дежнева открыла пролив, отделяющий Азию от северной Америки. Выйдя из устья реки Колымы, они пришли к берегу близ реки Анадырь. Второй маршрут — прямо к Востоку, до Охотского моря, где в 1648 г. был основан город Охотск. Третий маршрут — вдоль южных границ Сибири и далее по реке Амур. В1643 г. Василий Поярков проплыл по Амуру до Охотского моря, затем совершил плавание вдоль его берегов и вернулся в Якутск, предоставив донесения о богатствах Приамурской земли и о желательности ее приобретения. В 1650 г. на Амур пошел Ерофей Хабаров и завоевал земли вдоль Амура.

Коренные жители встречали русских по-разному: одни — луками и стрелами, другие — добровольным подчинением и исканием помощи у русского царя от нападения единоплеменников и воинственных соседей.

Жители завоеванных земель платили ясак — как правило, пушниной. Московские власти заботились о том, чтобы воеводы и служилые люди бережно обращались с местным населением, чтобы они уговаривали его принять подданство «ласкотою» и не взыскивали с них непосильных налогов.

На завоеванных землях строились города и укрепления, служившие опорными пунктами для русских. Так возникли Енисейский острог, Красноярский острог, Братский острог, Иркутское зимовье и др.

На завоеванные земли постепенно стали переселяться крестьяне. К концу XVII в. численность русского населения Сибири составляла около 150 тыс. человек, из которых половина были крестьяне. Крестьяне приносили с собой земледельческую культуру и благодаря взаимным контактам с местным населением обеспечивали ему развитие уровня производства.

Таким образом, в XV–XVI вв. встретились две взаимозаинтересованные тенденции: стремление набирающего силу Московского государства к продвижению своей границы на восток и заинтересованность народов Сибири к сближению с Москвой — иметь защиту от воинственных кочевых племен, объективная потребность в социально-экономическом покровительстве большого сильного государства.

Документы

Жалованная грамота великого князя Василия III ненцам, живущим по реке Обь, о принятии их в подданство России

^{2 апреля 1525 г.}

Великий Государь Василий, Божиею милостию Царь и Государь всея Руси и Великий князь Владимирский, и Московский, и Новгородский, и Псковский, и Смоленский, и Тверской, и Пермский, и Югорский, и Вятский, и Болгарский и иных.

В Самоедь в Югорскую,^[109] что живут по реке по Оби, князю Карачею Седу, да князю Лехею, да князю Томылу, да князю Белоголову, да князю Яркоме и всем земским людям самояди югорской,^[110] которые живут по Оби реке. Присылали естя к Нам бити челом своего земского человека самоедина Анюдору, чтобы Нам вас пожаловати, под свою руку взяти и за вас стояти и от сторон беречи, а вы Нам хотите служити и дань давати.

И Я вас пожаловал, под Свою руку взял, и вам бы Нам служити и дань Нам давати. А Мы вас жаловати и за вас стояти и от сторон беречи хотим. А с данью бы есте и с поминки ходили в Печеру к Нашим даныциком к Сенке, к Михайлову сыну, к Галову да к Онанье к Романову. А из Печеры бы естя посылали к Нам с Нашими даныцики своих лучших людей, а приехати им к Нам и от Нас ехати добровольно безо всякие зацепки. А которые вас, князи и мурзы, сами похотят к Нам ехати, о которых о своих делах бити челом, и вам к Нам приехати и от Нас отъехати также добровольно безо всякие зацепки.

А ся вам Наша грамота жалованная и опасная.

Да тот же Нюдора бил Нам челом от вас на югорского князя на Кутыгея. А сказывает, что-де Югорской князь Кутыгей вас воюет. И Мне бы вас пожаловати, югорскому князю Кутыгею воевати вас не велети. И Я вас пожаловал, Кутыгею князю воевати вас не велел и грамоту есми к Кутыгею послал, и впредь брани и лиха никоторого чинити не велел. И вы б впредь с Югорским князем Кутыгеем брани и лиха никоторого не чинили.

Писан на Москве. Лета 7033-го, апреля в 2 день.

Назади подпись: Великий Государь Василий, Божиею милостию Царь и Государь всея Руси и Великий князь.

^{ЦГАДА, ф. 159.}

^{Приказные дела новой разборки, оп. 2, № 2338, лл. 6–8 (список 1682 г.).}

Грамота Царя Федора Ивановича в Пустозеро посадским земским людям Сухану Леонтьеву, Сергею Дубровину и Сидору Иванову, сыну Июдину, о челобитной ненцев Хубея Сахина с братом и детьми об обережении их от насильств, чинимых данными сборщиками

^{27 января 1597 г.}

От Царя и Великого князя Феодора Ивановича всея Руси в Пустоозеро посадским земским людям Сухану Леонтьеву, да Сергею Дубровину, да Сидору Иванову, сыну Июдину.

Бил Нам челом с тундры морская самоядь^[111] Хубей Сахин сын с детьми с Секеем да с Нертою да его Хубеев брат Седукей Акуев сын, а сказали, прежде сего имали с них Нашу дань Наши данные сборщики, с лучшего самоедина имали по бобру по красному или по соболику по белому, а с середнего самоедина по песцу по белому, а с лучшего по постеле по важенке. А нынеча-де емлют с них Наши даныцики дани по многу, не по-прежнему окладу. А оне-де, самоедь, ныне охудали и одолжали Лохей да Ванюта, да Талынга, да Карачей. А Наши-де данщики правят и за тое самоедь Нашу дань на нем, на Хубее. Да ему ж де, Хубею, с детьми обида великая и от канинские самоеди,^[112] на Мезень торговати и промышляти их не пропущают, и их не по один год грабят и олени насильством отымают. Да его же де, Хубея с детьми, обидят и насильство чинят великое безданная самоедь Аптыкай Налбода Вонга да Сабый, взяли грабежу у его Хубеевых пастухов сто шестьдесят оленей. Да ему ж де, Хубею с детьми, обида и насильство великое от пермяков от Якова, да от Григорья, да от Офонасья, да от Иваки Ушаковых, сказал и-де они, пермяки, ложно, будто им на отце на его, Хобяеве, на Сахе взяти бескобальнова долгу, и его-де, Хубея, насильством мучили, и взяли живота его в один год те пермяки куш соболей, а в куше-де было шито сорок соболей. А в другой-де год приехал он, Хубей, в городок и то до пермяки, ухватив его, вымучили у него десять соболей, да в третей год вымучили десять же соболей. А он-де, Хубей, им ни в чем не виноват, и на отце-де на его, на Хубееве, никоторого их долгу не было.

Да ему ж, Хубею, да детем его от пустозерцев от Володимера да от Савы от Мартемьяновых обида и насильство великое, поклепал-де они его, Хубея с детьми, братом своим Власом, будто-де брата их Власа убили он, Хубей с детьми, а оне тому не виноваты и брат его не убивали. И поклепав-де и они его, Хубея, взяли у него сильно грабежем двесте оленей. И впредь-де они по тому ж похваляются на него, на Хубея с детьми, хотят сильно грабить олени.

А ему-де, Седукею, обида и насильство великое от пустозерских жильцов, убили-де пустозерцы на пиру, меж себя бьючися, Якова Григорьева, сына Шевелева, и, убив его, закинули в тюрьму мертвого. И те-де пустозерцы тем убитым человеком поклепали его, Седукея, что будто его убил он, Седукей, а он-де, и Седукей, и дети его того ни ведают, ни знают. И тот-де Григорий Шевель взял на нем, на Седукее, и на детех его, изымав и вымучив, поголовщины. Да и впредь-де тот Григорий Шевель угрожает, хочет насильство делати.

Да пустозерской же жилец Игнашко Крутин сказывает, взяти до было ему на его, на Седукееве, отце на Акуе долгу бескобального, сказывает, давал-де живот отцу его, Акуею, тому уж лет с тридцать, и того-де отцова долгу просит на нем, на Седукее, и тем-де ему угрожает впредь насильством.

Да пустозерцы ж Аврам Лагунов с товарищи, запоив самоедина, брата его, Седукеева, родново Ляву и бросили его в реку в Пудомту и потопили. Да в той-де в утоплой голове с ним они помирились и мировые записи меж себя записаны, и пописав записи, да после того тот живот, что он ему за брата его голову дали, то у него, у Седукея, Аврам Лагунов с товарищи взяли грабежем сильно. Да и впредь-де они ему угрожают, хотят сильно грабити.

И Нам бы их, самоедь Хубея с детьми и брата его Седукея, пожаловати, велети на них имати Нашу дань на Нас по-прежнему Нашему указу с их жеребьев, по чему с них доведется, а лишние дани и за иную самоедь, за их товарищев на них, на Хубее и на его детях, и на брате на Седукее, имати не велети и от продаж и от насильств от их братьи самоеди и от русских от сильных людей велети беречи накрепко.

И будет так, как Нам самоедь Хубей с детьми и брат его Седукей били челом, и как к вам ся Наша Великого Государя грамота придет, и вы б с самоеди с Хубея и с его детей, и с брата с его с Седуке впредь имали Нашу дань по прежнему Нашему указу и по писцовым платежным книгам, по чему с них наперед того шло Нашей дани на Нас, а за иную б есте самоедь, за их товарищев Наши дани с них не имали, со всяково б есте имали по расчету, кто чего стоит, и смотря по животам и по промыслам, а не с них с одних, или после им в том счет давали. А наперед будет с них, с Хубея и с его детей, и с брата Седукея, имали Нашу дань за ту самоедь, которые в сей Нашей грамоте имены писаны, и вы б ему, Хубею, и его детям, и брату Седукею в той Нашей дани с тою самоедью, за которую дань на них имали, дали суд и счет и управу меж ими учинили безволокитно по Нашему указу. А впредь бы есте их, самоедь Хубея и его детей и братьев, от сильных от русских людей, от пермяков и от пустозерцов, и от канинские самоеди берегли, чтоб их никто, никакой человек не обидел и насильства безлепишнова и продаж им не чинили никоторыми делы. А будет кто учнет им какую обиду и насильство и продажу учинит, а учнут они на кого в том Нам бити челом о управе, и вы б им на тех людей давали суд и управу меж ими чинили по Нашему указу безволокитно. А кто на них Нам в чем учнет бити челом по делу, а не бездельем, и вы б тем людем, кто на них учнет бити челом, по тому ж давали на них суд и управу и сыскивали всякими сыски накрепко, и разделывали их во всем в правду по Нашему крестному целовань, и на Мезень торговати и промышляти их велети пропущати. А того б есте однолично берегли накрепко, чтоб им ни от кого от сильных людей продажи и насильства не было никоторыми делы.

Писан на Москве лета 7105-го, января в 27 день.

Назади у грамоты написано:

Царь и Великий князь всея Руси Федор Иванович.

Припись дьяка Ивана Вахромеева.

Правил подьячей Безсонко Ильин.

^{ЦГАДА, ф. 150. Приказные дела новой разборки, оп. 2, № 2338, лл. 9–15 (список 1682 г.).}

Присоединение Алтайских племен

2 мая 1756 г. Государственная коллегия иностранных дел от имени императрицы Елизаветы Петровны издала Указ на имя сибирского губернатора, санкционировавший принятие алтайцев в подданство России. Этим актом было официально оформлено добровольное вхождение алтайского народа в состав Российского государства.

До этого алтайские племена находились в составе Джунгарии — крупного государства, расположенного в центральной Азии. Народы Джунгарского государства, ведя полукочевой и кочевой образ жизни, обитали группами и не были связаны прочными экономическими отношениями. Это обстоятельство делало Джунгарию крайне уязвимой для нападения со стороны других, расположенных на юге, монгольских, китайских племен, чем они вскоре и воспользовались.

В 1755–56 гг. войска маньчжурской (цинской) династии Китая разгромили Джунгарию, захватив почти всю ее территорию. Тяжелые муки страданий принесли войска поработителей населению захваченной Джунгарии.

«Монголо-китайцы истребляли все живое на своем пути — убивали мужчин, насиловали и замучивали женщин, а детям разбивали головы о камень или стену; сжигали жилища, резали скот, они перебили до 1 000 000 калмыков… Киргизы (казахи) на своих быстрых лошадях со своими воинственными криками, как стаи хищных птиц, носились над этим необозримым побоищем и уводили в неволю целые тысячи беззащитных джунгаров.

Вскоре в стране воцарился голод, одни начали умирать голодной смертью, а другие резали людей и питались человеческим мясом. За голодом шла оспа. Джунгария была буквально усеяна трупами, ее воды покраснели от пролитой человеческой крови, а воздух был полон дыма от горевших улусов, лесов и трав… все, что имело ноги и могло двигаться, бросилось из Джунгарии в Сибирь… Джунгары искали спасения от голодной смерти, от киргизов и китайцев и могли найти это спасение только в Сибири».^[113]

Алтайский народ, оказавшись в чрезвычайно трудном внешнеполитическом положении, попал под угрозу полного физического истребления в связи с нападением иноземных завоевателей.

Ему предстояло выбрать единственный верный путь для своего дальнейшего развития и существования. И мудрые предки алтайцев, двенадцать сайсанов, 19 июля 1756 г. присягнули на верность России.

Это событие в дальнейшем имело огромное прогрессивное значение для политического, экономического и культурного развития алтайского народа.

Документы

Обращение алтайских зайсанов к командующему войсками Колывано-Кузнецкой линии Ф. Дегаригге с просьбой о помощи

^{6 апреля 1756 г.[114]}

Мы, алтайские знатные зайсанги, все между собою согласись, сие письмо к полковнику чрез Намку посылаем.

Ежели бы вы, с толмачом Михаилом переговори, сие наше дело вскоре привели ко окончанию, то бы оное было хорошо, а ежели бы вы прислали к нам войско и оным нас защитили и к себе взяли, то бы оное хорошо же было, також ежели бы вы здесь на наших местах крепость построили, то бы оное было крепко. И ныне вы, Белого Царя полковник, пожалуйте, возьмите нас к себе, а к нам уже со объявлением нарочные приезжали, что мунгалы хотят нас отсюда взять и перевести к себе, и ежели вы нам войска хотя и не дадите, однако ж, ежели бы вы прислали к нам одного знатного человека, то бы и оное хорошо было, а мунгальским войском командующий владелец, именуемой Шидар Ванг Амунгус, как мы сами видели, имеет при себе пять тысяч человек войска, потом слышали, что оного войска при нем сорок тысяч. А ныне мы намерение имеем Белому Царю подати платить и кроме Белого Царя иного Государя не имеем.

Намки руку приложил.

Переводил переводчик Петр Смирнов.^[115]

^{АВПР, ф. Зюнгорские дела, оп. 113/1, 1755–1757, д. 4, лл. 283–284 (перевод).}

Указ Коллегии иностранных дел сибирскому губернатору ВЛ. Мятлеву о приеме в подданство России ойратских беженцев и населения Южного Алтая

^{2 мая 1756 г.}

Из доношения вашего от 26 февраля сего 1756 г. здесь усмотрено о приезжавших в Бикатунскую крепость татарских двоеданцах с объявлением, яко зенгорские тринадцать зайсангов желают быть в подданстве Е. И. В., а сверх того, зенгорский же зайсанг Омбо, объявляя, что за долговременным невзятьем их в Россию многие уже из них и в мунгалы взяты, однако с ним, Омбою, бухарцев и уранхайцев еще человек до тысячи или более одних боевых людей останется, просит о принятии его и с теми людьми как наискорее, дабы его в Мунгалию не угнали, в протекцию Е. И. В., обещая платить и подати, какие на них положены будут.

А ежели о том указу еще не получено, то б их для охранения от мунгалов хотя в близость к российским крепостям, по способности, на Иню и Белую реки пропустить, а ежели сие его прошение невероятно, то б взять от него аманатов из знатных старшин или из детей его и привести его к Корану, причем он, Омбо, в здешнюю сторону дал знать и сие, что прибыли в улусы его, Омбы, от китайского хана тридцать человек для восстановления с киргис-кайсаками согласия и имеют туда следовать чрез российские крепости.

И когда присланный от оного зайсанга Омбы спрашивая был: по приеме его в подданство Е. И. В. где он намерен жительство иметь и не похочет ли быть в соединении с братскими или волскими калмыками, то он на сие объявил, что помянутый зайсанг в те места идти за дальностью желания не имеет, а желает, как и выше написано, быть по рекам Чарышу, Белой и Ине, почему вы того зайсанга Омбу и с подвластными его в близости границы на реку Иню и Белую со взятием в аманаты сына его и из родственников его лучших людей допустить и принятием в подданство Е. И. В. обнадежить определили. А китайским посланцам, ежели они при крепостях появятся, приказали объявить, чтоб они ехали куда, кроме российских крепостей, усмотрят за способное. А сюда притом представляет, что ежели те посланцы будут просить позволения о проезде чрез российские крепости, то в том каким образом поступать? Также вышеписаных определенных от вас взять в аманаты от зайсанга Омбы зайсангских детей, по приеме, на их ли собственном коште или на казенном содержать. А имеющих вступать в здешнее подданство зенгорских зайсангов детям, которых от них, по присланному к вам из Коллегии иностранных дел указу от 27 яваря сего 1756 г., при том случае взять велено, по скольку именно кормовых денег производить? Здесь получено доношение и от оренбургского губернатора, г-на действительного тайного советника Неплюева, от 14 марта, которым он представлял, что вы и к нему о том писали, объявляя притом, что когда оным желающим здешнего подданства зенгорцам прием действительно начнется, то для умножения на Сибирской линии войска неминуемо понадобятся и заведенные на Уйскую линию яицкие казаки, и чтоб их для того из нынешнего места не переводить, а когда востребуются, то б без задержания их туда выслать. На что помянутый действительный тайный советник Неплюев к вам в рассуждении зенгорских зайсангов, здешнего подданства желающих, писал, что понеже зенгорцы, как выше значит, в таком утеснении обстоят, что уже им и растащение чинится, и затем в приеме их в здешнюю протекцию времени терпеть не могут, того ради такого полезного случая упущать не надлежит, но всячески их, зенгорцев, привлекать должно, а особливо ежели усмотрится, что они к соединению по намерению здешнему с волскими калмыками размышления и отговорок оказывать не будут, то и действительным их принятием нимало мешкать не надобно, ибо и наместнику ханства калмыцкого Дондук Даше нарочных туда послать велено не для иного чего, как для уговаривания их к тому соединению. Да и скоро ли оные наместниковы люди туда прибыть могут, неизвестно. Чего ради им, зенгорцам, можно и не откладывая до тех наместниковых людей хотя издалека, пристойным образом задачу о том учинить, и ежели склонятся, то и действительно с ними, в силе указа из Коллегии иностранных дел поступить, но что принадлежит до требования вашего для того яицких казаков, на то к вам действительный тайный советник Неплюев писал, что по великой отдаленности от Уйской линии тех мест, где приему зенгорских зайсангов быть надобно, яицкие казаки могли бы придти оттого в не состояние, да и дойтить туда им прежде половины лета нечаятельно, ибо им надобно идти до трав, следственно, едва могут ли прежде того времени и выступить, как зенгорцев препровождать надлежит. Притом же они, яицкие казаки, и для прикрытия Уйской линии от киргис-кайсацких и бежавших к ним бунтовщиков-башкирцев владений, и других предосторожностей, а притом и для препровождения тех же зенгорцев по той Уйской линии нужны. А в ведомстве вашем на такие нужные случаи нарочно выписные из сибирских жилищ казаки есть, которым по указу из Правительствующего Сената и жалованье определено. Итак, яицких казаков в такую отдаленность без крайней нужды заводить и на Уйской линии оскудение в людях показывать он, действительный тайный советник Неплюев, за сходно не признавает.

А что о китайских посланцах, которые якобы к киргис-кайсацкому Аблай салтану для постановления между ними согласия едут, чрез крепости пропущать не велели, но мимо оных их дорогою, как они знают, отсылать определили, тому и он согласен.

Потом получен от вас и еще рапорт от 9 марта сего ж 1756 г., при котором присланы сюда два оригинальные письма зенгорских зайсангов, с которых и переводы для вашего известия при сем прилагаются. А оными письмами, как вы усмотрите, просят они, зайсанги (объявляя о себе, что их двенадцать, а подвластных у них людей тысяча пятьсот кибиток), о принятии их в подданство Е. И. В., напротив чего обещают они служить войском и в летнее время иметь в готовности две тысячи, а в зимнее — тысячу человек. Причем присланный от них на Кузнецкую линию к полковнику Дегаригге зайсанг Намки объявил, что бывший зенгорский владелец Дебачи якобы в китайскую сторону захвачен и теперь в зенгорском народе главным владельцем старается утвердиться владелец Амурсана, который пред сим предавался в китайскую сторону, но оттуда бежал. И что противу оного владельца китайское войско в собрании находится, притом же оный зайсанг, объявляя, что как он, так и прочие зайсанги, его товарищи, от которых он прислан, как у китайцев, так и у него, Амурсана, в подданстве быть не хотят, просил о даче им несколько человек драгун для засвидетельствования китайцам и калмыкам, что они в подданство Е. И. В. вступили, а вы меж тем полковнику Дегаригге приказали, ежели те, желающие Е. И. В. протекции зенгорские зайсанги, по намерению их иметь будут свое кочевье близ российских границ, в том им нималого препятствия не чинить со взятьем от них аманатов, и притом иметь от них всевозможную предосторожность, дабы по допущении их в близость к российским жилищам ни малейших обид и насильства, паче ж нечаянного неприятельского нападения не было. И на сие вам в резолюцию сим объявляется.

Понеже бывшие доныне в зенгорском народе владельцы по их особливой силе происходящей как собственно от зенгорского многочисленного народа, так притом и оттого, что они в многие смежные им народы время от времени под власть свою привели, для Сибири совершенно опасными соседями были, как то и тем доказывается, что они до самого последнего владельца, называвшегося Эрдени лама Батур Хонтайджа, который убит по старательству владельца Дебачи, и на многие сибирские места, даже по самую реку Омь, претензию производили, угрожая иногда и силою их отобрать, еже бы, может быть, и действительно от них уже воспоследовало, когда б со здешней стороны, не вступая о том в самую точность, под разными претекстами доныне в том времени продолжать не удавалось, как о том всем вы обстоятельное известие из имеющихся в сибирской губернской канцелярии дел получить можете. В каковом рассуждении и чтоб они, зенгорцы, сколько возможно со здешней стороны раздражаемы не были и тем наипаче причин не возымели о вышеписаной претензии настоять, и проезд им в барабинский народ, который, как известно, жительство имеет внутри здешних границ, для сбирания обыкновенного албана запрещен не был. Ибо, хотя действительный тайный советник Неплюев в 1753 г. в Коллегию иностранных дел и представлял, что понеже они, барабинцы, не только от степных народов линиями уже огорожены, но целыми уездами закрыты, следовательно, стали быть, как и прочие подданные народы внутри, почему других и привязываться к ним допущать видится нужд нет, но, напротив того, в Коллегии иностранных дел тогда рассуждаемо было, что ежели без всякого с зенгорским владельцем соглашения пропуск сборщикам его в Барабу пресечь и тем лишить его издавна полученного в барабинском народе участия, в таковом случае и самого неприятельского нападения ожидать от него уже должно, тем наипаче, что тогда из Сибири войск убавлено, а оставшее тамо, в состоянии ли зенгорской силе отпор учинить и не допустить их ворваться во внутренность Сибири? Также и тамошние крепости, которые называются линиями, в таком ли оборонительном состоянии, чтоб оные против их силы устоять могли, а притом при всем, и Колывано-Воскресенский завод не будет ли в таком случае какой-либо опасности подвержен? О том всем здесь было неизвестно. И для того отправленным из Коллегии иностранных дел к действительному тайному советнику от 3 мая 1754 г. указом велено было ему с вами и с бригадиром, что ныне генерал-майор, Крофтом общее рассуждение возыметь, но вы на сие в Коллегию иностранных дел от 1 июня того ж 1754 г. представляли, что ежели без соглашения с зенгорским владельцем пропуск сборщиков его в Барабу пресечь, то в таком случае неприятельского от него нападения совершенно ожидать должно, причем и Колывано-Воскресенский завод крайней опасности будет подвержен, ибо хотя по сибирским пограничным местам, яко то: Кузнецкая, Колыванская, Иртышская и вновь прожектированная линии учреждены и по оным в пристойных местах крепости, форпосты и станции застроены и для содержания их регулярные и нерегулярные команды распределены, а в некоторых подлежащих крепостях и форпостах и артиллерия есть, но за обширностью тех линий, которые состоят на двух тысячах девятнадцати верстах, и за убавкою из Сибири войск, зенгорской силе отпору учинить и чтоб их ворваться внутрь Сибири не допустить, ненадежно, затем что оные крепости и форпосты один от другого построены и состоят верстах в тридцати и более, между которыми тот неприятель с немалою силою ворваться легко случай сыскать может, и от того его внутри Сибири отвратить, до разорения не допустить и поиск над ними чинить будет некем, ибо распределенной по тем крепостям, форпостам и линиям регулярно команды и казаков за недовольным числом отлучить и крепостей обнажить никак невозможно, а прибавки учинить неоткуда, в чем как бригадир Крофт, так и он, действительный тайный советник Неплюев, с вами напоследок согласился.

Того ради, по такому слабому состоянию сибирской стороны, к зенгорскому владению прилежащей, здесь за пользу признается, чтоб зенгорский народ от внутреннего их беспокойства и междоусобия при случае нынешнего между владельцами их несогласия, также и от наступления чинимого им ныне же с китайской стороны неприятельства, приходил в упадок и бессилие, ибо чем оный будет бессильнее, тем для безопасности сибирского пограничного края надежнее. А притом, сколько их и в китайскую сторону захвачено ни было, и из того равным образом в рассуждении интересов Е. И. В. никакого предосуждения быть не может, потому что оные в их стороне без сомнения в близости от их прежних жилищ, а потому, следственно, и при здешних границах оставлены не будут, но будут заведены куда вдаль, да и в прочем строго содержаны или и раскочеваны быть имеют. По какой причине и со здешней стороны таким продолжающимся ныне в зенгорском народе смущением сколько возможно також-де пользоваться надлежит, толь наипаче, что, как выше написано, некоторые из зенгорских зайсангов сами ныне о принятии их в подданство Е. И. В. усильно просят, токмо сие особливому рассуждению подлежит, где их по принятии содержать, ибо сперва здесь такая резолюция принята была, чтоб их либо в братские или волские калмыки, куда сами они похотят, препроводить, но вы, что до содержания их, зенгорцев, между братскими калмыками касается, сообщили действительному тайному советнику Неплюеву, как он о том сюда в Коллегию иностранных дел от 25 января сего 1756 г. доносил свое рассуждение, по силе которого вы оное содержание почитаете за опасное, для того что там, где братские калмыки жилище имеют, место самое пограничное и регулярными, и нерегулярными людьми, тако ж и жительми не только не умноженное, но и очень недостаточно. И ежели, паче чаяния, по причине нынешней у китайцев с зенгорцами войны с китайской стороны оттуда забрать их похотели бы, в таком случае не только их сохранить, но и тамошнее пограничное с двух сторон место, яко то Кяхтинский форпост и город Нерчинск, где немалое размножение серебру происходит, защитою прикрыть и за дальностью сикурсу получить безнадежно, да и на самих тех желающих протекции, чтоб они тверде и безопасны были, по непостоянству их положиться сомнительно, ибо ежели хотя малое что в неудовольствие свое они примут, то, усмотря означенную малость в тамошних местах войска и совершенный в жителях недостаток, легко могут, тем братским и прочим учиня разорение, либо к китайской стороне склониться, или на прежние жилища пробраться. Те же братские калмыки издавна там своими жилищами уже обселились и, как известно, что некоторою частью и хлебопашество размножают, а зенгорцы яко кочевной народ к тому никакого сродства не имеют, и при кочевании их обыкновенно они разводят огни без всякой во утушении их осторожности, отчего и потеряние лесам и вовсе искоренение звериным промыслам последовать может, которые резоны, представленные от вас в рассуждении неудобного содержания зенгорцев в братских калмыках, принадлежат по большей части к рассмотрению. И при позволении, испрашиваемом зенгорским зайсангом Омбою, о кочевании ему с подвластными его на реках Чарым и прочих, потому что, сколько здесь известно, оные реки впадают в реку Обь и имеют течение внутри крайних сибирских жилищ и по здешнюю сторону Колывано-Воскресенских заводов, который на Белой в Чарым впадающей реке и построен. Притом же во всей тамошней стороне и военных людей недостаточно, следовательно, сколько вы в содержании зенгорцев в братских калмыках опасности предусматривали, то еще больше того, по здешнему рассуждению, кажется, оной быть имеет. И при допущении зенгорцам по принятии их в подданство Е. И. В. непременно кочевать вблизости Колывано-Воскресенского завода и других здешних слобод и деревень на вышеозначенных речках, во уважение чего еще пред сим в отправленном из Коллегии иностранных дел к действительному тайному советнику Неплюеву от 27 января сего 1756 г. рескрипте, с которого и вам для исполнения при указе от того ж числа сообщена копия, между другим писано, что желающих вступить в подданство Е. И. В. зенгорских зайсангов на таком основании, дабы их допустить пребывание иметь при Сибирских линиях, в протекцию принимать за полезно не рассуждается, ибо когда они, при настоящем на тех линиях малолюдстве военных людей, в такой близости от прочего зенгорского народа будут, то надобно рассуждать, что с зенгорской или киргис-кайсацкой сторон едва ли оставят их в покое, а хотя б по нынешнему того зенгорского народа междоусобию и изнеможению сего и не случилось, но их на тамошних границах к поселению привесть невозможно, а по кочевному их состоянию ненадежно, чтоб они надолго в тех местах ужились, толь наипаче, что они и о протекции Е. И. В. принуждены ныне просить только для того единого, чтоб чрез то им от мунгал спастись, а впредь паки быть свободным, в каковом намерении толь охотно и подать вперед за три года, как тогда о том получено было известие, дать обещают, которую в другое время и природным своим владельцам с принуждением платят, почему не лучшего уважения достойно и нынешнее их обещание о платеже в казну Е. И. В. ясака и о содержании для службы Е. И. В. в летнее время двух тысяч, а в зимнее — тысячи человек войска, ибо что касается до наложения на них ясака, то оного более тамошних двоеданцев на них наложено быть не может, а потому, что и сии последние в казну платят весьма немного, кажется, такой с них сбор уже и одного того затруднения наградить не может, с каким надобно б было сбирать оный с зенгорцев, яко к тому не приобыкших и только по крайней необходимости под сию тягость себя подвергающих. И в рассуждении обещаемого от них войска такожде особливой пользы и по тому одному не видится, понеже на оное толь меньше положиться будет возможно, что им в тамошней стороне действовать оставалось только против своих однородцев — зенгорцев, яко против киргис-кайсак за дальностью употреблять их неспособно. Да они и сами, оставя домы, от оных вдаль отлучиться не похотят, и, следовательно, они к тамошней безопасности нимало способствовать не могут, но еще за ними смотрение иметь надлежало б, чтоб от них воровства не происходило или чтоб и совсем не ушли, к чему еще и сие прибавить можно, что хотя б они сами из здешних границ отлучиться, паче чаяния, никогда не похотели, но ежели когда впредь зенгорский народ в спокойное состояние приидет и во оном настоящий владелец утвердится, что по многочисленности зенгорского народа и других их подданных и что здесь и о том неизвестно, дабы никого не оставалось из таких зенгорских владельцев, которые к наследству право имеют, за невозможное почитать не должно, толь наипаче, что иногда в том и вышеозначенный владелец Амурсан преуспеть может, ежели из ближайших к тому наследников не останется, то такой зенгорский владелец, совершенно их тамо имея пред своими глазами, в покое оставить и стерпеть не может, чтоб их из такой близости и силою к себе не забрать, при каковом неприятельском предприятии уже и без разорения тамошних жилищ обойтись не может, причем и со здешней стороны без отражения зенгорского нападения оставить будет предосудительно, отчего и война воспоследовать может. И для того необходимость требует принимаемых в здешнее подданство зенгорцев от тамошних границ отводить вдаль, но внутри Сибири и в отдаленности от тамошних границ таких теплых и для скота привольных мест нет, где б они, зенгорцы, с скотом своим кочевать могли, ибо все те места, которые простираются от зенгорской границы к северу, по их состоянию к житью их за тамошнею стужею и глубокими снегами, им неудобны, а как и вышеписано, их, зенгорских калмык, к поселению привесть некоторым образом невозможно.

И потому Коллегия иностранных дел за теми резонами остается и ныне при прежнем своем рассуждении, чтоб зенгорцев, желающих быть в подданстве Е. И. В., принимая, препровождать по линиям в волские калмыки таким образом, как о том по посланному к вам из Коллегии иностранных дел от 27 января сего 1756 г. указу определено, ибо которые из них единаче туда зайдут, тем уже к обратному побегу никакого способа совершенно не будет, да и зенгорцам доставать их оттуда силою невозможно, а при всем том и прием их в здешнюю сторону им, зенгорцам, столько чувствителен быть не может, нежели когда б они вблизости от них находились. А ежели б когда впредь и претензия в том произошла, то можно будет на сие зенгорцам ответствовать, что они приняты в здешнюю сторону в рассуждении того, понеже в 1701 г. при сыне Аюки-хана Санжипе из здешнего подданного торгоутского народа в зенгорский народ приняты здешние мойоны Данжин, Сынкеев сын, и его сыновья — Аю, Малай и Араптан, да его ж, Данжиновы, племянники — Дадна, Гара и Дарма с двадцатью тысячами кибиток улусных калмык. И для того в том взаимным образом и поступлено, особливо еще в такое время, когда зенгорский народ не имел настоящего владельца, как о том о всем уже и напред сего приложенною при указе к вам от 13 ноября минувшего 1755 г. для исполнения копиею с рескрипта к действительному тайному советнику Неплюеву, от того же числа отправленного, наставление дано.

Только ныне та трудность остается, что, как и выше написано, присланный от зенгорского зайсанга Омбы собою объявил, яко оный зайсанг как к братским калмыкам, так и к волским калмыкам в соединение за дальностью идти не хочет, в каком намерении, может быть, и оный зайсанг Омбо с прочими^[116] находятся. Итак, остается теперь ожидать, не склонятся ж они к тому по приезде к ним отправляемых в Сибирь от наместника ханства калмыцкого Дондук Даши нарочных: попа и зайсанга, которые по полученному ныне здесь известию в непродолжительном уже времени к вам и отправлены быть имеют или уже и отправлены. А между тем и до приезда тех, от наместника ханства посланных, и что оные зенгорские зайсанги неотступно просят о принятии их в здешние границы, представляя уже и опасность им от продолжения, чтоб их в мунгалы не захватили, имеете вы по рассуждению, сообщенному вам от действительного тайного советника Неплюева, чрез кого заблагорассудит приказать их еще именем вашим спросить, в каком подлинно они намерении находятся и не склонятся ли, чтоб им для лучшей безопасности и удобности к кочеванию со скотом их перейти к волским калмыкам, обнадеживая их, что они проведены быть имеют по линиям без всякого изнурения их скотам и там врознь не раскочуются. И ежели все или некоторые из них желание свое к тому предъявят, то в отправлении оных, хотя б к тому времени и от наместника ханства поп и зайсанг не приспели, также и во взятии от них аманатов имеете вы поступить по указу, посланному к вам о том из Коллегии иностранных дел от 27 января сего 1756 г. и оным аманатам в бытность и на границе в крепостях, и на содержание их в пути производить кормовых денег по примеру тому, как и находящимся в Оренбурге киргис-кайсацким аманатам производится, а именно: зайсангским детям по десяти, а будущим при них других калмык детям по пяти копеек каждый на день.

Ежели ж бы они, зайсанги, и по такому чинимому им от вас обнадеживанию к переведению их в волские калмыки не склонились, а остались при том, чтоб они по принятии их в подданство Е. И. В. оставлены были при тамошних границах, то хотя в рассуждении изъясненной выше сего неполезности в содержании их тамо надлежало б им в том отказать и от здешних границ отбить, особливо, ежели бы предугадать было можно, что они в таком случае не иным кем, но мунгалами захвачены б были, но понеже из последнего доношения вашего видно, что они как в китайском подданстве быть не хотят, так равным образом и от Амурсананя удаляются, из которых последнее обстоятельство столь вящее рассуждение заслуживает, понеже они, не имея к тому важных причин, совершенно б от своего народа удаляться не стали, и потому сомнение предстоит, чтоб они, в случае им со здешней стороны отказа, не были принуждены отдаться в защищение по способности Средней киргис-кайсацкой орде, которая и без того уже полученными доныне над зенгорским народом при настоящем во оном смятении знатными авантажами взмерилась. А такое прибавление им и более к тому повода подать может, да и другим зенгорцам, которые иногда впредь также из своего народа отлучаться принуждены будут, примером служить имеет, отчего оная орда и более в силу и в отважность на продерзости придти может.

Того ради в предупреждение сего здесь за благо рассуждено вышеписаным зенгорским зайсангам, хотя б они в соединение к волским калмыкам и не пошли, от подданства Е. И. В. не отказывать, но по вышеозначенным ли рекам или в других местах внутри границы им кочевать позволить — сие оставляется на тамошнее ваше рассмотрение, только чтоб от них российским жилищам опасности не было, а притом в лучший залог их верности — взять в крепости в аманаты от каждого зайсанга по одному сыну, а у которого детей нет, то из его родственников и из других старшинских детей, чтоб оное крепким обязательством им быть могло, которым и кормовые деньги производить против вышеписаного. Сверх того, и самих зайсангов, и их родственников, и другую старшину привесть к присяге по их обыкновению и закону, в чем во всем таким образом и поступить имеете, и чтобы они по вступлении их в подданство Е. И. В. с китайской стороны оставлены были в покое.

Ежели необходимость того будет требовать, надлежит вам, со своей стороны, в китайское войско, против зенгорцев собранное, от себя пристойным образом о том дать знать, требуя, чтоб оные от них обеспокоены уже не были. Тем наипаче, что бывший здесь у российского императорского двора в 1731 г. китайский посол Асхани Амба Тоши с товарищи по указу своего богдохана по случаю их китайской бывшей тогда с зенгорцами войны здесь представлял, что ежели которые зенгорские улусы от наступления их китайских войск будут уходить в Россию, то б оных принимать, обещая при том и из зенгорских земель, которые бы потребны были, в здешнюю сторону уступить.

В которых же местах удобнее и безопаснее от злодейства или уходу их, зенгорцев, за границу впредь содержать их надобно, о том уже здесь точное рассуждение возымеется по получении от вас известия о действительном их в подданство вступлении и о прочих до них касающихся обстоятельствах, а особливо о подлинном их числе, ибо здесь приемлется намерение, что ежели они не в весьма великом числе состоять имеют, то б их по непрочности в них в тамошней стороне со временем принудить и силою перейти к волским калмыкам. А ежели они и с приходящими к ним впредь будут в таком числе, что их к тому силою принудить будет невозможно, в таком случае за лучшее признается отпустить их со временем из здешних границ возвратно, когда они сами того пожелают или к тому вид покажут, или и зенгорский владелец, который в том народе усилится, того требовать будет, чем он со здешней стороны и должен быть может. А между тем из сего по меньшей мере уже такая польза будет, что они удержаны будут от преданства их к Средней киргис-кайсацкой орде, усиливание которой в рассуждении того, что киргис-кайсаки закона магометанского, а как в Сибири, так и в Оренбургской губернии магометан весьма много, еще опаснейшим почитаемо быть долженствует, нежель зенгорского народа; но каким образом как первое, так и другое намерение производить в действо, и какое вы о всем том рассуждение возымеете, о том прислать вам в Коллегию иностранных дел обстоятельное мнение.

Со всем тем все вышеписаное служит вам в резолюцию только в рассуждении самых зенгорских калмык, а ежели между оными, зенгорскими подданными, желающими подданства Е. И. В., сколько ни есть будет бухарцев и других из магометан, и таковых в соединение с волскими калмыками ни при каковых обстоятельствах отпускать не надлежит. А имеете вы их поселить в Тобольску в тамошних юртах, а в случае немалого их числа и по другим внутренним сибирским местам, ибо хотя они такожде зенгорские подданные, однако ж не природные, и будут другого от них, следовательно, и от здешних калмык, закона и языка, и соединять с ними, волскими калмыками, которые всегдашнее свое кочевье имели близ кубанских и других горских магометанского закона народов, пользы не будет. А напротив того, уповательно, что они и в Сибири, когда домами поселятся, ужиться могут, ибо они, а особливо бухарцы, от большей части пропитание свое имеют купечеством. И понеже некоторые из сибирских двоеданцев, а особливо в Кузнецком уезде, также и в других тамошних же местах живущих, хотя в здешную сторону некоторую подать по временам и платили, только судом и расправою, сколько здесь известно, были доныне ведомы в зенгорском народе. Того ради в запас вам при сем же случае предписывается, что ежели б при вступлении их, зенгорцев, в подданство Е. И. В. между ними несколько и из таковых двоеданцев быть имеет, оных равным образом в волские калмыки отправлять, да и при зайсангах зенгорских оставлять не надлежит, а может быть, их ныне же перевесть и поселить внутри Сибири, где за благо рассудите.

Впрочем, определение, учиненное вами о непропуске чрез здешние крепости китайских посланных, едущих Средней киргис-кайсацкой орды к Аблай салтану, такожде и рассуждение действительного тайного советника Неплюева о неотлучении яицких казаков с Уйской на Сибирские линии для представленных от него резонов и здесь апробуется.

Во заключение сего еще вам определяется и сие, что ежели отправленные от наместника ханства Калмыцкого Дондук Даши поп и зайсанг вышеписаных зенгорских двенадцать зайсангов к переходу к волским калмыкам не уговорят, в таком случае вам оных, попа и зайсанга, склонить, чтоб они еще чрез некоторое время на тамошней границе остались, дабы чрез них имеющих иногда впредь выходить к здешним границам зенгорцев к такому переходу уговаривать было можно. И которые из них по тому в соединении с волскими калмыками пожелают, оных вы туда и отправлять имеете, а прочих, которые того не пожелают, оставлять кочевать с теми, которые из пришедших ныне к здешним границам зайсангов на Волгу идти не похотят. Оным же, отправленным к вам от наместника ханства попу и зайсангу, объявить указом Е. И. В., чтоб они при свидании их с находящимися ныне при тамошних границах зенгорскими зайсангами обстоятельно от них уведомились и их распросили о всех до зенгорского народа касающихся обстоятельствах, и какие в том народе по смерти бывшего у них владельца Галдан Череня и доныне происхождения были, и чтоб они, поп и зайсанг, о том сочинили на их калмыцком языке записку и поручили бы вам. А вам прислать оную сюда, в Коллегию иностранных дел, ибо здесь чаятельно, что сим способом о нынешнем зенгорского народа состоянии можно будет подлиннее уведомить. А с сего указа в Правительствующий Сенат подана копия, также сообщены копии в Военную коллегию и действительному тайному советнику Неплюеву.

Дан в С. -Петербурге 2 мая 1756 г.

Подлинный за подписанием их сиятельств канцлера и вице-канцлера.^[117]

^{АВПР, ф. Зюнгорские дела, оп. 113/1, 1755–1757, д. 4 лл. 240–269 об. (отпуск).}

Присяга алтайцев на верность России

^{19 июля 1756 г.}

1756 года летнего средняго месяца 19 дня уранхаевы зайсанги Омбин, брат Амонхогин сын Хадаги, Омбин сын Болот, теленгутов зайсанг Хотуков, брат Худангулов сын Мамут Бурутов, зайсанг Нохойдов, сын Геньдюшко, по сему писму добровольно Великой Государыне Всероссийской вступили в подданство со всеми нашими улусы, с женами и детьми в вечныя роды, и по соизволению Великия Государыни, где повелено будет, тамо и селится, да и впредь чрез российских командиров какие повелении чинится будут, оные всемирно исполнять и во всех случаях прекословия никому не чинить и по своим обычаям россиянам никаких обид и злодейств не показывать. Если же наруша сие, какие противности, или непорядочные поступки причинять будем, тогда Великая Государыня по собственным своим правам с нами и поступать соизволит. В залог оного знатные наши зайсанги, пред бурханы присягою утвердя, и подписались вместо Хадаги Болота Жолочи руку приложил, вместо Мамута Хожимберду руку приложил, вместо его сына Гендюшки лама Лобзанг Зундуй руку приложил, вместо демечи Аму-гуга сын его Чоночи руку приложил, вместо Монхога и всех протчих лама Лобзанг Зундуи руку приложил.

^{ЦГАДА, ф. 248. Сенат, оп. 113, кн. 1226, л. 26–26 об. (перевод).}

^{Опубл.: Международные отношения в Центральной Азии в XVII–XVIII вв. — М., 1991. — Т. 1. — 4. 2.}

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Недостаточная осведомленность как наших соотечественников, так и наших ближайших соседей во многих исторических вопросах побудила нас обратиться к давно изученной теме: присоединению Украины, Молдавии, Прибалтики, Кавказа и Средней Азии к России. Опираясь на документы, исторические исследования, мы стремились как можно объективнее изложить эту проблему (описать внешние и внутренние причины, подтолкнувшие соседние с Российской империей народы обратиться к ней за помощью, искать в России поддержку и опору, а иногда и верховного правителя), попытаться разрешить (хотя бы отчасти) все те сомнения, которые «посеяны» в сердцах наших сограждан громкими заявлениями лидеров Грузии, Латвии, Литвы, Эстонии, а также Украины и Молдавии, Россия — великая держава. А мы с вами — русские. И у нас хватит терпения выдержать многочисленные нападки недружелюбно настроенных по отношению к России политиков из дружественных в недавнем прошлом стран ближнего зарубежья. Обидно лишь то, что небольшая «кучка людей», продав и себя, и свою страну, настраивает враждебно народные массы, изначально дружественно или, по крайней мере, нейтрально относящиеся к русскому народу. Обидно то, что от бесконечного «вдалбливания», наши братья-славяне (и не только славяне) начинают верить в якобы «оккупационную политику» России и в дальнейшем уже с трудом преодолевают этот сложившийся стереотип.

Думается, что данная книга пробудит в русском человеке гордость за свою Родину, за свое великое Отечество, великое своей жертвенностью, самоотдачей и взаимопомощью.

Даты присоединения отдельных стран в состав России
Украина	1654 г.
Молдавия	1791 г.

Прибалтика
Литва	1795 г.
Латвия	1721 г.
Эстония	1721 г.

Кавказ и Закавказье
Кабардино-Балкария: Кабарда	1774 г.
Балкария	1827 г.
Осетия	1806 г.
Грузия: Восточная Грузия	1801 г.
Мегрелия	1803 г.
Гурия	1804 г.
Имеретия	1804 г.
Абхазия	1810 г.
Армения: Карабахское, Ганджинское, Шекинское, Ширванское ханства	1805 г.
Кубинское, Бакинское ханства	1806 г.
Талышинское ханство	1813 г.
Эриванское, Нахичеванское ханства	1822 г.
Чечня, Дагестан	1864 г.

Средняя Азия и Казахстан
Туркменистан	1881 г.
Узбекистан	1876 г.
Таджикистан	1868 г.
Киргизстан	1876 г.
Казахстан	1868 г.

Сибирь
Западная Сибирь	1598 г.
Восточная Сибирь	1650 г.
Алтай	1756 г.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

Абашидзе A. Х. Аджария в геополитических планах начала XX в. (http: //srv 1. nasledie. ru/ data/ 200412/al. txt) Георгиевский трактат (http://nasledie.ru/bibliot/kniga8/ad-jar6.htm).

Алексеев АА. Народы Сибири накануне присоединения к Русскому государству, XIII–XVI вв. (http://www.ssga.ru).

Арх. Афанасий (Мартос). Беларусь в исторической, государственной и церковной жизни. Минск, 2000.

Басин В. Л. Казахстан в системе внешней политики России в первой половине XVIII в. // Казахстан в XV–XVII вв. Вопросы социально-политической истории. Алма-Ата, 1969.

Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы: В 3 т. М., 1953.

Всемирная история. Энциклопедия. Том 4, 5. М., 1958.

Геллер М. История Российской империи. М., 2001.

Зуев A. C. Характер присоединения Сибири в новейшей отечественной историографии (http:// www.zaimka.ru/ zuevl. shtml).

Исаков Л. Туркестан. Средняя Азия и Казахстан во второй половине XVII и в XVIII вв. (http:// insigniar. narod.ru/ turkestan.htm).

Карамзин Н. М. История государства Российского: В 4 т. М., 1989.

Ключевский В. О. Курс русской истории: В 9 т. М., 1987.

Костомаров Н. Л. Окно в Европу (Кн. 3: Господство дома Романовых до вступления на престол Екатерины П). М., 1996.

Маркова О. П. Россия, Закавказье и международные отношения в XVIII в. М., 1966.

Миронов Б. С. Об отношении русских к коренным народам России. // Азбучные истины национализма. Под ред. А. Н. Севастьянова. М., 2002.

Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М., 1997.

Национальная политика России: история и современность. М., 1997.

Орлов А. С., Георгиев В А., Полунов А. Ж)., Терещенко Ю. Л. Основы курса истории России: Учебн. пособие. М., 1999.

Очирова Т. Л. Присоединение Сибири как евразийский вектор внешней политики Московского государства // Цивилизации и культуры. Вып. 1. Россия и Восток: цивилизационные отношения. М., 1994.

Под стягом России: Сборник архивных документов. М., 1992.

Пушкарев Л. H. Культурные связи Украины и России после их воссоединения (вторая половина XVII в.) // История СССР. 1979. № 3.

Его же. Историко-культурные аспекты воссоединения Украины с Россией // 340 лет Переяславской Рады: Международная научная конференция. Тезисы докладов, вып. 1. Донецк, 1994.

Российское многонациональное государство: формирование и пути исторического развития // История и историки. М., 1995.

Россия под скипетром Романовых, 1613–1913 гг. СПб., 1990.

Санин Г. А. Отношения России и Украины с Крымским ханством в середине XVII в. М., 1987.

Соловьев С. М. История России с древнейших времен: В 29 т. Т. 10. М., 1988–1995.

Сорокина О. Российско-молдавские отношения с древнейших времен (http://his.lseptember.ru/ index.php).

Тихомиров А. В. Беларусь в международных отношениях 1772–1914 гг. Минск, 2003.

Цеков В. Родословная памяти. Просим принять нас под высочайшую свою державу (http://otechestvo.org.ua/ vesti/20053/vl604.htm).

Чернов A. B. Вооруженные силы Украины в XVII в. // Вооруженные силы Русского государства в XV–XVII в. М., 1954.

Примечания

1

Словарь иностранных слов. — М., 1954.

(обратно)

2

Всемирная история. Энциклопедия: В 10 т. — М., 1958. — Т. 5.

(обратно)

3

Крупные помещичьи землевладения. — Ред.

(обратно)

4

Ключевский В. О. Курс русской истории: Сочинения в 3 томах. — М., 1993. — Т. 2.

(обратно)

5

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. — М., 2003. — Т. 10. Гл. 3.

(обратно)

6

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Второй отдел: Господство дома Романовых до вступления на престол Екатерины II. Выпуск пятый: XVII столетие, http://www.kulichki.com/ inkwell/text/special/his tory/kostom/kostlec.htm

(обратно)

7

Здесь и далее документы печатаются по изданию: Под стягом России. Сборник архивных документов / Сост., примеч. А. А. Сазонова, Г. Н. Герасимова, О. А. Глушкова, Кистерева. М.: Русская книга, 1992.

(обратно)

8

Написано над строкой.

(обратно)

9

Имеется в виду Земский собор 1 октября 1653 г., на котором было принято решение о воссоединении Украины с Россией. Впервые этот вопрос был поставлен на Соборе 25 мая 1653 г., и был подготовлен проект решения Собора о необходимости воссоединить Украину с Россией. Но окончательное утверждение проекта было отложено до возвращения посольств Б. Репнина, Ф. Волконского, Б. Хитрово и дьяка А. Иванова, отправленного в Польшу 30 апреля 1653 г. Целью посольства было заключение мира между Польшей и Украиной на условиях Зборовского договора и ликвидации унии. Соглашение не было достигнуто, и 7 августа 1653 г. переговоры прекратились (см.: Воссоединение Украины с Россией: Документы и материалы. — М., 1953. — Т. 3. — № 155,166).

(обратно)

10

Далее зачеркнуто: выборным.

(обратно)

11

Послы Т. и С. Пушкины были направлены в Польшу в январе 1650 г. Во время переговоров с польским правительством они требовали выдачи самозванца Т. Анкудинова, называвшего себя сыном В. Шуйского. Для его розыска из Варшавы были посланы на Украину П. Протасов, Г. Богданов и королевский секретарь Ю. Ермолич, получившие специальный наказ (ЦГАДА, ф. 79. Сношения России с Польшей, кн. 78, лл. 836, об. 848).

(обратно)

12

На левом поле помета: 146-й.

(обратно)

13

Посольство А. Прончищева и дьяка А. Иванова отправилось из Москвы в Варшаву 12 января 1652 г. Послы вели с польским правительством переговоры о мирном урегулировании отношений между Украиной и Польшей и о наказании виновных в неправильном написании царского титула. Польское правительство медлило с решением этих вопросов, обещая дать ответ после решения сейма, который предполагалось созвать в мае 1653 г. (Воссоединение Украины с Россией: Документы и материалы. — Т. 3.— № 82).

(обратно)

14

Главными условиями Зборовского договора 8 августа 1649 г. были следующие: Запорожского войска должно быть 40 тысяч по реестру; крестьяне, которые не попадут в реестр, должны были возвратиться в подданство шляхты; территория расселения казаков — три воеводства: Киевское, Брацлавское, Черниговское; давалась амнистия всем, кто принимал участие в восстании, в том числе и шляхте; в местностях, где живут казаки, не должно быть коронных польских войск; на все должности в воеводствах Киевском, Черниговском и Брацлавском должны назначаться только православные; в упомянутых воеводствах запрещалось пребывание иезуитов и евреев-арендаторов; вопрос о ликвидации унии, а также и некоторые другие вопросы должны были решиться на следующем сейме.

(обратно)

15

Далее зачеркнуто: писали во всяких… письмах.

(обратно)

16

Восточнороманское население Балкан и Карпат в Сревневековье. — Ред.

(обратно)

17

Сохранилась аналогичная грамота, но с некоторыми разночтениями, датируемая 14 июня 1656 г. Очевидно, это первый вариант публикуемого документа (ЦГАДА, ф. 68. Сношения России с Молдавией и Валахией, on. 1, 1656 г., № 2, лл. 38–40). В том же деле находится отпуск еще одной грамоты царя Алексея Михайловича молдавскому господарю Георгию Стефану, также от 29 июня 1656 г. (Там же, лл. 50–53). Остается неясным, была ли эта грамота отправлена.

(обратно)

18

Написано над зачеркнутым: пожаловали есмя Стефана, воеводу и владетеля Молдавские земли… изволенье.

(обратно)

19

Написано над строкой.

(обратно)

20

Написано над зачеркнутым: возревновав по Бозе и сжалився над народом православно христианским в ерпении нетерпимом от врагов креста Христова и всего христианства будучих и ищущих высвобожденья из рук мучительных поганских и не хотя видеть церквей благочестивых и людей христоименитых в расхищении и от неверных в поругании; далее зачеркнуто: прежнего.

(обратно)

21

Написано над строкой.

(обратно)

22

То же.

(обратно)

23

То же.

(обратно)

24

То же.

(обратно)

25

Константин I, или Константин Великий — римский император в 306–337 гг. В 311 г. началась борьба четырех августов — Лициния, Максенция, Максимиана Дайи и Константина — за власть. В 312 г. Константин Разбил войско Максенция. С 325 г. Константин правил единолично, поддерживал Христианскую Церковь, пожаловал ей ряд привилегий.

(обратно)

26

См. предыдущее примечание.

(обратно)

27

Имеется в виду р. Днестр.

(обратно)

28

Великий князь Павел Петрович (1754–1801) — сын Петра III и Екатерины II; российский император с 1796 г.

(обратно)

29

Логофет — чиновник, руководитель государственного ведомства. — Ред.

(обратно)

30

Спатарь (спатар) — высокий чин (должность) в Молдавии и Валахии. — Ред.

(обратно)

31

Прошение датировано по сопроводительному письму российского консула в Яссах В. Ф. Малиновского 24 января 1802 г. Щ

(обратно)

32

Имеются в виду русско-турецкие мирные договоры: Кючук-Кайнарджийский 1774 г., Ясский 1791 г. и разъяснительный договор 10/12 марта 1779 г., заключенный в Айнали-Кавак в дополнение к Кючук-Кайнарджийскому.

(обратно)

33

Нота — дипломатический документ, письменное отношение одного правительства к другому по вопросу международной политики.

(обратно)

34

Указ, выпущенный в 1783 г., об урегулировании положения в провинциях Валахии и Молдавии.

(обратно)

35

Чинш — оброк. — Ред.

(обратно)

36

Всемирная история. Энциклопедия: В 10 т. — М., 1958. — Т. 5. Глава XIX.

(обратно)

37

«Либерум вето» (лат.) — свободное «запрещаю». Право любого члена сейма Речи Посполитой своим протестом ликвидировать постановление сейма.

(обратно)

38

По третьему разделу Польши в 1795 г. большая часть литовских земель была присоединена к России. На ее территории были образованы Виленская и Слонимская губернии, которые в 1797 г. были слиты в Литовскую губернию, а в 1801 г. разделены на Гродненскую и Виленскую. Из последней в 1842 г. выделилась Ковенская губерния. Часть Литвы, расположенная по левому берегу Нямунаса, в 1795 г. отошла к Пруссии, в составе которой находилась до 1807 г., затем входила в герцогство Варшавское, а в 1815 г. была присоединена к Российский империи в составе царства Польского (Августовская, а с 1867 г. — Сувалкская губерния).

(обратно)

39

Тысяча семьсот девяносто пятое.

(обратно)

40

Тридцать четвертое.

(обратно)

41

Четырнадцатое.

(обратно)

42

Всемирная история. Энциклопедия: В 10 т. — М., 1958. — Т. 4. Глава XVIII.

(обратно)

43

Всемирная история. Энциклопедия: В 10 т. — М., 1958. — Т. 4. Глава XVIII.

(обратно)

44

Всемирная история. Энциклопедия: В 10 т. — М., 1958. — Т. 4. Глава XVIII.

(обратно)

45

Контрибуция: сено и зерно, взимаемые для нужд армий. После окончания войны превратилась в постоянный налог.

(обратно)

46

Всемирная история. Энциклопедия: В 10 т. — М., 1958. — Т. 5. Глава XXV.

(обратно)

47

Курляндское герцогство (Курляндское и Земгальское герцогство) образовалось при распаде Ливонского ордена в результате подчинения ливонских феодалов польскому королю Сигизмунду II Августу на основе договора от оября 1561 г. Во главе Курляндского герцогства стоял бывший магистр Ливонского ордена Г. Кетлер и его потомки, затем Бироны. После третьего раздела Польши в 1795 г. Курляндское герцогство было присоединено к России, и на его территории была образована Курляндская губерния.

(обратно)

48

Ленная система (лен) — земельное владение, пожалованное на условии выполнения военной или административной службы.

(обратно)

49

Митава — центр Курляндского герцогства (совр. — Елгава).

(обратно)

50

Пятнадцатого дня.

(обратно)

51

Тринадцатое.

(обратно)

52

Россия под скипетром Романовых 1613–1913. Московский филиал СП «Интербук», 1990. Впервые эта книга была издана в Санкт-Петербурге в 1912 году к юбилею дома Романовых.

(обратно)

53

История Кабардино-Балкарской республики. Использованы материалы сайта: http://okbr.narod.ru/histkbr.htni

(обратно)

54

Написано на полях со знаком вставки.

(обратно)

55

Написано на полях со знаком вставки.

(обратно)

56

О первых посольствах из Кабарды с просьбой о принятии кабардинских князей и всего кабардинского народа в подданство России см.: Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII вв. — М., 1957. —Т. 1. (XVI–XVII вв.).

В XVIII в. кабардинские князья продолжали направлять посольства с засвидетельствованием своей верной службы России и с просьбой защиты Кабарды от внешних врагов, в ответ на которые и посылались царские грамоты о принятии их «в подданство и оборону».

(обратно)

57

Написано на полях со знаком вставки.

(обратно)

58

Написано на полях со знаком вставки.

(обратно)

59

Это прошение является не просто ходатайством, а носит актовый характер, так как, во-первых, определяет условия, на которых Северная Осетия желает находиться под покровительством России, а во-вторых, скреплено подписями основных старшин осетинских деревень и уездов. Составлено это прошение в Моздоке во время переговоров осетинского посольства с астраханским губернатором П. Н. Кречетниковым.

(обратно)

60

Дата установлена примерно на основе других документов этого архивного дела.

(обратно)

61

Так в тексте.

(обратно)

62

Всемирная история. Энциклопедия: В 10 т. — М., 1958. — Т. 5. Глава XVI.

(обратно)

63

Всемирная история. Энциклопедия: В 10 т. — М., 1958. — Т. 5. Глава XXV.

(обратно)

64

Ключевский В. О. Курс русской истории. Сочинения в 3 томах. — М., 1993. — Т. 2. Лекция 82, или см. http: //chron. susu. ас. ru/kluchevsky/

(обратно)

65

Россия под скипетром Романовых 1613–1913. Московский филиал СП «Интербук», 1990.

(обратно)

66

Написано над зачеркнутым: «В нынешнем во 147-м году декабря в 12 день…».

(обратно)

67

Имеется в виду Мегрельское княжество (Дадианская земля) на северо-западе Грузии, которое включало территорию от р. Цхенисцхали на востоке и р. Риони на юге до р. Ингури. Около середины XVI в. Мегрельское княжество выделилось из Имеретинского (Имеретского) царства. С 1550-х годов его владетели из рода Дадиани признавали власть имеретинских царей лишь номинально, будучи фактически независимы от них.

(обратно)

68

Иверская (Ыверская) земля — древнее название Восточной (Картли и Кахети) и отчасти Южной Грузии.

(обратно)

69

Имеются в виду, вероятно, цари Кахети Теймураз I, Картли Луарсаб II, Имерети Георгий III, владетели Мегрелии Левон II Дадиани и Гурии Мамия (Мануил). В 1614 и 1616 гг. персидский шах Аббас I предпринял два похода в Восточную Грузию. Во время первого похода, в 1614 г., Аббас I разорил Кахети, захватил царя Картли Луарсаба II. Теймураз I был вынужден укрыться в Имерети, под покровительством царя Георгия III. После попыток Теймураза I восстановить свою власть весной 1616 г. Аббас I с войском вновь появился в Кахети. Теймураз I опять удалился в Имерети. Царем Картли был назначен мусульманин царевич Баграт. Аббас I празднил царство в Кахети и разделил его на две части — восточная была передана правителю Ганджи Пейкар-хану, а западная — картлийскому Баграту (Накашидзе H. Т. Грузино-русские политические отношения в первой половине XVII века. Тбилиси, 1968. С. 53–55).

(обратно)

70

О приезде в Москву мегрельского посла священника Гавриила Гегенавы в 1636–1639 гг. (ЦГАДА, ф. 210. Сношения России с Грузией, on. 1,1636 г., № 1, лл. 1–106). 11 августа 1636 г. Г. Гегенава прибыл в Терский город, 16 ноября 1638 г. был принят в Посольском приказе в Москве, 12 декабря 1638 г. состоялась аудиенция у царя Михаила Федоровича, во время которой он подал публикуемую грамоту. 24 мая 1639 г. Г. Гегенава был отпущен на родину, 2 июня 1639 г. вместе с посланным с ним Ф. Елчиным выехал из Москвы и 13 ноября 1639 г. прибыл в Мегрелию (Накашидзе Н. Т. Указ. соч. — С. 141–142).

(обратно)

71

Дело о приезде игумена монастыря Кумурдо Харитона в Москву. См.: ЦГАДА, ф. ПО. Сношения России с Грузией, on. 1, 1619–1621 гг., № 1, лл. 1–69. В апреле 1618 г. выехал в Москву, куда и прибыл 16 марта 1619 г. Игумен Харитон привез Михаилу Федоровичу отдельные грамоты от Кахетинского даря Теймураза I, Имеретинского царя Георгия III и владетеля Гурии Мамия. Весной 1621 г. игумен Харитон уехал обратно, увозя грамоты царя Михаила Федоровича Теймуразу I, Георгию III и Мамии Гуриели о возобновлении грузино-русских отношений (См.: Накашидзе Н. Т. Указ. соч. — С. 66–63, 74–75).

(обратно)

72

Башачожская (Бакшачинская) земля — Имерети, область в Западной Грузии, где находилось Имеретинское царство, одно из трех самостоятельных феодальных царств в Грузии, наряду с Картли и Кахети, образовавшееся в конце XV в.

(обратно)

73

Дело о приезде в Россию посла Кахетинского царя Теймураза I архиепископа Феодосия в 1624 г. (см.: ЦГАДА, ф. 110. Сношения России с Грузией, on. 1, 1624 г., № 1, лл. 1–134). В марте 1623 г. Феодосий выехал через Трапезунд, Константинополь, Кафу и Азов и в декабре 1623 г. прибыл в Москву. Он привез грамоту Теймураза I и после переговоров в Посольском приказе с думным дьяком И. грамотиным, вероятно, летом 1624 г. уехал обратно (см.: Накашидзе Н. Т. Указ. соч. — С. 85–87).

(обратно)

74

Русские послы В. Т. Коробьин и О. Кувшинов были отправлены в Персию для переговоров с шахом Аббасом I в 1621–1623 гг.

(обратно)

75

Дело об отправлении посольства кн. Ф. Ф. Волконского и дьяка А. Хватова в Кахети (см.: ЦГАДА, ф. ПО. Сношения России с Грузией, on. 1, 1637 г., № 1).

Русское посольство во главе с князем Ф. Ф. Волконским и дьяком А. Хватовым выехало из Москвы вместе с митрополитом Никифором 25 июня 1637 г. Послы имели проект престоцеловальной записи, то есть договора с Теймуразом 1.10 октября 1637 г. послы приехали в Терский город, 5 августа 1638 г. в сопровождении посланцев Теймураза I они добрались до лагеря Теймураза I, 2 сентября 1638 г. прибыли к Алавердскому монастырю, и 9 сентября состоялся прием послов Теймуразом I. После долгих переговоров 23 апреля 1639 г. Теймураз I торжественно подписал престоцеловальную запись, 28 апреля 1639 г. посольство выехало из Грузии и в конце года прибыло в Москву (см.: Накашидзе Н. Т. Указ. соч. — С. 112–122).

(обратно)

76

Дело о втором приезде митрополита Никифора в Россию (см.: ЦГАДА, ф. ПО. Сношения России с Грузией, on. 1, 1640 г., № 1, лл. 1–273; 1641 г., № 1, лл. 1–494).

В 1639 г. митрополит Никифор второй раз приехал в Москву с грамотой от Теймураза I об оказании денежной и военной помощи. 9 июня 1641 г. он, вместе с новыми послами кн. Е. Ф. Мышецким и дьяком И. Ключаревым, которые везли Теймуразу I публикуемую грамоту, отправился в Кахети. 20 сентября 1641 г. послы прибыли в Астрахань, к августу 1642 г. добрались до границ Грузии, 1 сентября 1642 г. в Шуамта, где находился двор Теймураза I, состоялся официальный прием русского посольства. 24 ноября 1642 г. Теймураз I принял кн. Е. Ф. Мышецкого и дьяка И. Ключарева «на отпуск». 26 октября 1642 г. посольство выехало из Кахети и 4 октября 1643 г. прибыло в Москву, привезя ответную грамоту Теймураза I (см.: Накашидзе Н. Т. Указ. соч. — С. 130–135).

(обратно)

77

Документ в деле отсутствует.

(обратно)

78

Имеется в виду Якоб Рейгенс, врач-иностранец, который некоторое время был близок к Ираклию II и пользовался доверием Г. А. Потемкина. Выдавал себя за посла Екатерины II и полковника русской армии. Способствовал успеху переговоров о принятии Ираклием II протектората России, но вместе с тем и ухудшению политической обстановки в Азербайджане и Дагестане. Летом 1783 г. Г. А. Потемкин заменил его С. Д. Бурнашевым (см.: Полиевктов М. А. Европейские путешествия по Кавказу. — Тифлис, 1935. — С. 165–168).

(обратно)

79

Этот документ — полномочия на подписание так называемого Георгиевского трактата между Грузией и Россией.

(обратно)

80

Ознаменовал.

(обратно)

81

Здесь в тексте перевода, видимо, переписчик допустил ошибку, написав «Георгиевская крепость» вместо «Егорьевская крепость». В других местах по тексту перевода говорится о «Егорьевской крепости», что равнозначно названию «Георгиевская крепость». Георгиевская крепость была основана в 1777 г. в городе Георгиевске Терской области на Кавказе.

(обратно)

82

Ошибка в документе. Следует читать — 24 июля 1783 г.

(обратно)

83

Документ в деле отсутствует.

(обратно)

84

В артикуле восьмом Георгиевского трактата утверждались место и степень грузинского католикоса в первом классе российских архиереев. В документе имеется в виду разработка дополнительного статуса о «начальствующем архиепископе Грузии».

(обратно)

85

Роспись денег и вещей, отправленных царю Ираклию II вместе с ратификационной грамотой см.: ЦГВИА, ф. 52, Г. А. Потемкин-Таврический, оп. 2, № 28, л. 28.

(обратно)

86

Имеется в виду Антоний (светское имя Теймураз), третий сын Ираклия II. Под именем Антония II известен как последний католикос Грузии (до 1811 г.). В 1811–1917 гг. католикосата в Грузии не было (см.: Тарсаидзе Н. Г. Исторические этюды. — Тбилиси, 1972. — С. 149).

(обратно)

87

Особый дополнительный артикул см.: ЦГВИА, ф. 52, Г. А. Потемкин-Таврический, оп. 2, 28, л. 31.

(обратно)

88

Описание торжеств по случаю заключения Георгиевского трактата, проходивших в Тифлисе 20 августа 1783 г. (см.: ЦГВИА, ф. 52. Г. А. Потемкин-Таврический, оп. 2, № 29, лл. 34–35).

(обратно)

89

Письмо имеретинского царя Соломона I Г. А. Потемкину-Таврическому см. там же, л. 36.

(обратно)

90

Врачи-иностранцы при дворах закавказских владетелей были распространенным явлением в XVIII в., нередко они играли при них роль советников (см.: Полиевктов М. А. Европейские путешественники по Кавказу. — Тифлис, 1936. — С. 165–168; Маркова О. П. Россия, Закавказье и международные отношения в XVIII веке. — М., 1966. — С. 165).

(обратно)

91

Имеется в виду Али-Мурад, племянник Керим-хана, хан Исфаганский с конца 1783 г.

(обратно)

92

Имеется в виду Соломон I.

(обратно)

93

Максим, католикос Имеретино-Абхазский — глава посольства, направленного в 1769 г. Соломоном I в Петербург с просьбой об оказании помощи Имеретии в борьбе с турками и покровительстве России. В1784 г. Максим был в составе посольства, направленного к русскому двору с аналогичной просьбой (см.: Цагарели А. А. Грамоты и другие исторические документы XVIII столетия, относящиеся к Грузии. — СПб., 1891–1902. — Т. 1. — С. 12, 17–19; Т. 2. — С. 44, 47, 52, 55; Маркова О. П. Россия. Закавказье и международные отношения в XVIII веке. — М., 1966. — С. 137, 198, 233).

(обратно)

94

Так в тексте

(обратно)

95

Урумийское ханство — одно из персидских ханств в XVIII в. на северо-западе Иранского Азербайджана.

(обратно)

96

Имеются в виду сыновья Ираклия II Антоний, в последствии католикос Грузии Антоний Ш, и Мириан, четвертый сын, впоследствии генерал-лейтенант русской службы (см.: Тарсаидзе Н. Г. Исторические этюды. М., 1891. — С. 150).

(обратно)

97

Манифест Павла I о присоединении Грузинского царства к России был написан 18 (30) декабря 1800 г., обнародован в С. -Петербурге 18 (30) января, а в Грузии — 16 (28) февраля 1801 г. В Манифесте провозглашалось, что на присоединение Грузии российское правительство согласилось по просьбе грузинского народа и царя Ираклия в целях защиты Грузии от нападений извне и сохранения порядка внутри страны.

(обратно)

98

Имеется в виду рескрипт К. Ф. Кноррингу от 12 (24) сентября 1801 г. по вопросу о присоединении Грузии к России и об утверждении представленного Кноррингом проекта положения об управлении ею. В рескрипте предписывалось заботиться о развитии в стране торговли, ремесел, земледелия, скотоводства и горного дела, а также принять меры к обеспечению безопасности Грузии и привлечению союзников из числа соседних народов. Опубл.: Акты кавказской археографической комиссии (АКАК). — Т. 1. — С. 433–436.

(обратно)

99

Хотя слова раб и рабство запрещены указом 1786 года февраля 11-го дня, но как в грузинском языке нет слова, равносильного верноподданному, да и все азиатцы не разумеют иначе подданства, как под именем рабства, то и суждено было оставить оное в переводе. (Прим. пер.)

(обратно)

100

Шарвашидзе (Шервашидзе Георгий) — в 1810 г. владетельный хан Абхазии из рода Шервашидзе, Сефер-бей, добровольно принял подданство России. Владение этими землями было сохранено за родом князей Шервашидзе.

(обратно)

101

«История армянского народа». Использованы материалы сайта: http://armenica.info/index.html.

(обратно)

102

Слово неразборчиво.

(обратно)

103

То же.

(обратно)

104

То же.

(обратно)

105

Туркманчайский договор 1828 г. между Россией и Ираном завершил русско-иранскую войну 1825–1828 гг. Одновременно с мирным договором в Туркманчае был подписан Акт о торговле и Протокол о церемониале для российских дипломатических представлений в Персии и персидских в России.

(обратно)

106

В Туркманчае были подписаны секретные дополнительные статьи, названные в основном тексте мирного договора в общей форме дополнительным договором.

(обратно)

107

Всемирная история. Энциклопедия: В 10 т. — М., 1958. — Т. 5. Глава XI.

(обратно)

108

О значении Алтынсарина для киргиз в литературном отношении // Оренбургский листок. — 1884, — № 15.

(обратно)

109

Самоедь Югорская (Югра) — название земель между р. Печора и Северным Уралом в русских источниках XII–XVII вв. В конце XI — 70-х г. XX вв. Югра — владение Новгородской феодальной республики, население платило дань мехами и моржовой костью. С конца XVI в. борьбу за Югру начало Московское великое княжество. Во второй половине XV в. Югра постепенно была включена в состав Российского государства (походы 1465, 1483 и особенно 1499–1500 гг.). Большинство хантских и мансийских княжеств было ликвидировано в конце XVI в., остальные — до 40-х гг. XVII в.

(обратно)

110

Самоедь югорская — название племен хантов и отчасти манси, населявших территорию Югры.

(обратно)

111

Морская самоядь — ненцы севера европейской части России, кочевавшие в районе низовья р. Печоры и побережья Баренцева моря и находившиеся в ведении воеводы г. Пустозерска.

(обратно)

112

Самоедь канинская — ненцы севера европейской части России, кочевавшие в районе полуострова Канин Нос и Мезенской губы и тяготевшие к г. Мезени.

(обратно)

113

Моисеев В. А. Россия и Джунгарское ханство в XVIII в. — Барнаул, 1998.

(обратно)

114

Датируется по рапорту сибирского губернатора генерал-лейтенанта Б. А. Мятлева от 6 апреля 1756 г., с которым лист был прислан в Коллегию иностранных дел (АВПР, ф. Зюнгорские дела, оп. 113/1, 17 551 757 гг., д. 4, л, 282 об.).

(обратно)

115

На л. 283 помета — «1756 г. декабря 5-го дня, записан № 1811».

(обратно)

116

Так в подлиннике.

(обратно)

117

На л. 240, 269 об. — следующие пометы: 1. «353», 2. «Отправлен с коллежским солдатом Антоном Красновым».

(обратно)

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРИСОЕДИНЕНИЕ УКРАИНЫ

  Освободительная война украинского народа. Воссоединение Украины с Россией[2]

  Ключевский В. О.[4] МАЛОРОССИЙСКИЙ ВОПРОС

  Соловьев С. М ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА[5]

  Костомаров Н. И Малороссийский гетман Зиновий-Богдан Хмельницкий[6]

  Документы[7]

ПРИСОЕДИНЕНИЕ МОЛДАВИИ

ПРИСОЕДИНЕНИЕ ПРИБАЛТИКИ

  Литва

    Великое Княжество Литовское

    Литва в составе Речи Посполитой

    Документы

  Латвия и Эстония

  Прибалтика в конце XV — первой половине XVI вв.[42]

  Ливонская война и народы Прибалтики[43]

  Прибалтика под властью Швеции и Речи Посполитой в конце XVI в. и начале XVII в.[44]

  Прибалтика во второй половине XVII — начале XVIII в. Присоединение Прибалтики К России. Эстляндия и Лифляндия в составе России

  Латвия и Эстония в XVIII в.[46]

  Документы

ПРИСОЕДИНЕНИЕ КАВКАЗА И ЗАКАВКАЗЬЯ

  Кавказская линия[52]

  Присоединение Кабардино-Балкарии[53]

    Документы

  Присоединение Осетии

    Документы

  Присоединение Закавказья

    Персидский поход Освободительная борьба народов Закавказья[62]

    Усиление связей России с народами Закавказья[63]

    Ключевский В. О Расширение территории[64]

    Присоединение грузии к России

    Документы

  Присоединение Абхазии

  Документы

  Присоединение Армении

    Присоединение Восточной Армении к России.[101]

      Документы

    Присоединение Чечни и Дагестана

ПРИСОЕДИНЕНИЕ СРЕДНЕЙ АЗИИ И КАЗАХСТАНА

  Средняя Азия и Казахстан во второй половине XVII–XVIII вв.[107]

  Туркменистан

  Узбекистан

  Таджикистан

  Киргизстан

  Казахстан

  Документы

ПРИСОЕДИНЕНИЕ СИБИРИ

  Присоединение Сибири К России

  Присоединение Алтайских племен

  Документы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно