Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей,
Консультации специалистов:
Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика




361882.htm

М.Ш.МАГОМЕД-ЭМИНОВ

ТРАНСФОРМАЦИЯ

личности

Рекомендовано Психоаналитической Ассоциацией

Российской Федерации

в качестве учебного пособия

по психологии личности

для психоаналитических

учебных заведений

Москва ПАРФ 1998


Печатается по постановлению Президиума

Психоаналитической Ассоциации

Российской Федерации

Рецензенты:

Доктор психологических наук, профессор В.А.Иванников, действительный член РАО

Доктор философских наук, вице-президент Российского философского общества, профессор Г. Г. Квасов

Магомед-Эминов   М.Ш.

Трансформация личности. - М.: Психоаналитическая Ассоциация,  1998. - 496 с, ил.

ISBN  5-89200-002-8

В книге излагаются основные положения предложенной автором психотрансформативной теории, разрабатывается концептуальный аппарат работы личности, предлагается оригинальный подход к изучению психической травмы в рамках психологии личности. Затрагивается широкий спектр вопросов психологии личности, мотивации, психотерапии. Автор предлагает новые трактовки известных положений психоаналитической теории и практики.

Книга адресована специалистам в области психологии и психоанализа, философии и других гуманитарных наук, студентам, аспирантам, а также широкому кругу читателей, интересующихся психологией личности.

ББК 88.37 УДК 159.923 М 12

М.Ш.Магомед-Эминов,   1998 Оригинал-макет,   оформление, издательство   "Психоаналитической Ассоциации",   1998

ISBN    5-89200-002-8

Введение      8

Глава I

ТРАНСОРДИНАРНОЕ
СУЩЕСТВОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ
     9

  1.  Предыстория концептуализации
    феномена ПТСР      10
  2.  Диагностические критерии пост
    травматического стрессового
    расстройства      12
  3.  Картина ПТСР        14

Тенденция вторжения       14

Тенденция избегания      16

1.4 Личность и травматический стресс      17

Глава II

МОТИВАЦИЯ ЛИЧНОСТИ      20

  1.  "Почему"  и "как" в мотивации      21
  2.  Мотивация - это регуляция      22
  3.  Мотивация как трансформация      23

Динамика искушения      25

2.4 Мотивация как психическая система      30

Двойственность  мотивации      30

Мотивация и мотив      31

Функции мотивации      32

Мотивация деятельности      33

Мотивация личности       34

2.5 Мотивационные образования      35

Параметр "обобщенный-специфический"       35

Параметр "внешний-внутренний"      36

Параметр "устойчивый-неустойчивый"      37

Двойственность мотива       37

2.6 Структура мотивации      39

Мотивация инициации       40

Мотивация селекции       42

Мотивация реализации      43

Мотивация постреализации      44

Компульсивный повтор  и

мотивация постреализации      45

Побуждения       45

2.7.  Мотивация и стресс      48

Понятие стресса       49

Мотивационные детерминанты стресса       50

Глава III

СТРУКТУРА ЛИЧНОСТИ      55

  1.  Расслоенная структура личности      55
  2.  Экзоличность и эндоличность      57

Глава IV

ПРИНЦИП СВЯЗЫВАНИЯ      64

4.1 Характеристики принципа связывания ...      68

Единение многообразия       69

Я-центрация       69

4.2 Концептуальное многообразие Я      71

Предельное Я      72

Интегральное Я      73

Константное Я      73

Феноменальное Я      74

Субстанциональное Я       74

Концептуальное Я       74

Трансцендентальное Я       74

Психологический синтез      75

4.3  Связующая сила личности      76

Глава V

ТРАНСФОРМАЦИЯ:

СТРУКТУРА И ДИНАМИКА      79

5.1 Психотрансформативный

подход к ПТСР      79

5.2 Травмотрансформация личности и

ПТСР      81

5.3 Смыслотрансформация личности      85

Возвращение назад       87

5.4 Вытеснение как трансформация      88

Вытеснение: топика и динамика      89

Вытесненное       90

Восстановление (возвращение)

вытесненного       91

Метапсихологическое объяснение вытес-
нения и возвращение вытесненного       92

Симптом как компромиссное

образование      93

Схема вытеснения      93

5.5 Работа трансформации      94

Структура работы трансформации      96

  1.  Виды трансформации      99
  2.  Процессы трансформации в метафизике
    буддизма и монадологии Г.Лейбница      100

Буддизм      100

Монадология      102

Глава VI

ФОРМЫ ТРАНСФОРМАЦИИ
ЛИЧНОСТИ
     103

  1.  Перевоплощение      103
  2.  Индукционная трансформация
    личности      104
  3.  Травмотрансформация      104
  4.  Онтогенетическая, или базисная,
    трансформация      105
  5.  Нормативная трансформация      106
  6.  Потенциирующая трансформация      107
  7.  Индивидуационная трансформация      108
  8.  Самоактуализирующая трансформация ...      108
  9.  Возрождающая трансформация      109
  10.  Искусственная трансформация      109

Глава VII

РАБОТА ЛИЧНОСТИ      111

Многообразие связей      112

  1.  Имманентность личности
    деятельности      115
  2.  Трансцендентность личности
    деятельности      115

Глава VIII

ФЕНОМЕН ГОРЬКОЙ

КОНФЕТЫ       118

Глава  IX

РАЗВИТИЕ РАБОТЫ ЛИЧНОСТИ             127

  1.  Работа самоанализа      127
  2.  Осознание мотивов      130

Глава X

РАБОТА СОЗНАТЕЛЬНОЙ
ЛИЧНОСТИ
     133

Понятие иерархии       133

Соподчинение образующих       134

"Узлы" личности       134

Иерархизация и типология

личности       135

Глава XI

РАБОТА СОЗНАНИЯ      138

  1.  Перестройка сознания личности      138
  2.  Горизонтальная и вертикальная

работа сознания      140

Глава XII

ТЕМПОРАЛЬНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ

ОПЫТА ЛИЧНОСТИ      144

  1.  Трансформация прошлого      144
  2.  Форма бытия прошлого в

настоящем      145

  1.  Тройственность экзистенции      148
  2.  Анапсиоз и иллюминация      149

Глава XIII

ТРАНСФОРМАЦИЯ ЦЕНТРА
ЛИЧНОСТИ
     151

  1.  Стихийное формирование личности      151
  2.  Развитие сознательной личности      153
  3.  Работа онтизации и работа
    деонтизации      154

Заключение       154

Глава XIV

НАПРАВЛЕНИЯ РАБОТЫ
ЛИЧНОСТИ
     156

14.1 Многообразие связей      156

Экстенсивность      156

Интенсивность       156

14.2 Иерархизация мотивационной

системы      157

Иерархизованность мотивов       157

  1.  Работа структурирования      158
  2.  Внутренняя борьба как

работа личности      158

14.5 Работа самоутверждения      158

Глава XV

ТИПОЛОГИЯ РАБОТЫ

ЛИЧНОСТИ      160

15.1 Ретроспективная и проспективная
работа личности      160

Ретроспективная работа личности      160

Проспективная работа личности      160

15.2 Регрессивная и прогрессивная

работа личности      161

Регрессивная работа личности      162

Прогрессивная    работа личности      162

15.3 Нисходящая и восходящая

работа личности      162

Восходящая работа личности      162

Нисходящая работа личности      162

15.4 Горизонтальная и вертикальная

работа личности      163

Горизонтальная работа личности      163

Вертикальная работа личности      163

15.5 Горизонтное и надгоризонтное

существование личности      164

15.6.  Расширяющая и сужающая

работа личности      165

Расширяющая работа личности      165

Сужающая работа личности      165

Глава XVI

Я И ДРУГОЙ В ПРОСТРАНСТВЕ
ЛИЧНОСТИ
     166

  1.  Понятие Я       168
  2.  Связывание другого      173
  3.  Принцип развязывания      175
  4.  Двойная иерархизация      175

Глава XVII

СОЕДИНЕНИЕ И ОТДЕЛЕНИЕ      178

17.1  Типы направленности личности      180

Основные характеристики

направленностей личности       181

Глава XVIII

СНОВИДЕНИЕ КАК

РАБОТА ЛИЧНОСТИ      184

Исполнение желания      185

18.1 Образующие работы сновидения      186

Сгущение сновидения      186

Смещение в сновидении       187

Образная репрезентация       187

  1.  Структурная модель сновидения      188
  2.  Работа кошмара      190

18.4 Травматическое возмездие      192

Описание случая       192

Глава XIX

ПСИХОТЕРАПИЯ  КАК РАБОТА               196

19.1 Психотерапевтическая ситуация      196

Психотерапевтическая сверхзадача       198

Бинарная структура личности      198

19.2 Нарцистические трансформации      202

Нарцистическая работа       202

Страх смерти       209

Конфликт и травма       210

Двойственность психотерапии       212

Литература           214

ВВЕДЕНИЕ

В этой книге предпринята попытка онтологического анализа личности: в ней идет речь о бытии личности, ее модификациях и метаморфозах, происходящих, в том числе, в модусе трансординарности, а также о том, как сквозь все эти преобразования в работе личности создается ее самоидентичность. Помимо разработки данной тематики, которая занимает большую часть книги, в ней также обсуждается ряд достаточно серьезных вопросов психологии личности, либо прямо вытекающих из основной проблемы, либо являющихся условием ее разрешения.

Весь этот широкий круг идей не распадается, однако, на множество разобщенных между собой тем и понятий, а, напротив, сходится к трем крупным проблемам психологии личности: трансформации личности, принципу связывания и работе личности. В ходе исследования становится очевидным, что они не только связаны друг с другом, но являются важными аспектами более фундаментальной проблемы – понимания личности как единства многообразных проявлений в мире. Здесь мы имеем дело с проблемой, коренящейся в самой структуре бытия личности и помогающей нам понять многообразие человеческого существования, включая существование в модусе повседневности – ординарное существование, и в модусе неповседневности – трансординарное существование.

Наряду с обсуждением вышеперечисленных вопросов, в книге делается попытка построения психотрансформативной модели посттравматического стрессового расстройства и изучения проблемы бытия личности в условиях угрозы небытия. Хотелось бы также отметить, что в данной работе скорее ставятся проблемы, нежели предлагается их окончательное решение.

И, наконец, скажем, что работа основана на обширных эмпирических и клинических данных, полученных нами в ходе оказания психологической помощи уцелевшим (ветеранам локальных конфликтов, лицам, пережившим катастрофы, пред- и постоперационным больным и другим людям, испытавшим травматический стресс).

Глава I

ТРАНСОРДИНАРНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ

Психологический анализ трансформации личности необходимо начать с описания той психологической реальности, в которой наиболее явно обнаруживается изучаемый феномен. В качестве искомой реальности может выступать экстремальная, сверхординарная ситуация. Действительно, наиболее интенсивные изменения личность претерпевает именно в сверхординарной ситуации, где существование человека выходит за пределы повседневности, приобретая черты аномальности, катастрофичности, запредельности (в дальнейшем мы будем называть его трансординарным существованием). Подобное трансординарное существование создается различными катастрофическими событиями, включающими в себя: военные конфликты, террор, землетрясения, аварии, физическое и сексуальное насилие, утрату близких, тяжелые операции и многие другие бедствия. Однако демаркационной линии, разделяющей повседневное (ординарное) и неповседневное (трансординарное) бытие личности, в действительности не существует. Повседневность нашей жизни часто "сотрясается" вторгающимися в нее катаклизмами, которые нарушают размеренный ход устоявшегося существования. Мы живем в мире не одни, хотим мы того или нет, подобные потрясения задевают если не нас самих, то других – близких и далёких нам людей. Конечно, бытие в мире может быть существованием в своём мирке: в отгороженности, безучастности и нечувствительности к страданиям других. Это объясняется экзистенциальной позицией, которую мы сами занимаем, и бессознательными культурными матрицами (калубами), в которых существуем. Кроме прочего, они детерминируют одну из важнейших психологических систем, определяющих наше сознавание жизни, – систему неуязвимости, т.е. защитную конструкцию, предохраняющую наше ЭГО от угрозы небытия. Обозначим эту фундаментальную психологическую систему парадигмой неуязвимости1. Если бросить взгляд на нашу, самую что ни  на есть обычную жизнь (среднюю повседневность) с точки зрения ЭГО, преодолевшего защитные конструкции парадигмы неуязвимости, то в ней откроется много безрадостного и доставляющего страдания человеку. Ведь оказывается, что даже наша повседневная жизнь включает в себя достаточно много травмирующих ситуаций, в которых происходят кардинальные трансформации личности. Однако трансординарное существование, независимо от того, происходит ли оно в модусе повседневности или в модусе неповседневности, не только трансформирует личность человека, но нередко (хотя и не всегда) формирует у него синдромы уцелевшего, т.е. различные посттравматические стрессовые синдромы. Нужно отметить, что в последние годы в мировой психологии трансординарное существование личности нашло лишь узкоклиническую трактовку, отразившуюся в понятии "посттравматическое стрессовое расстройство" (ПТСР). ПТСР было выделено в виде нозологической формы расстройства в диагностическом статистическом руководстве DSM-III Американской психиатрической ассоциации (Diagnostic...,1980). Несмотря на то, что экзистенциальные проблемы личности неправомерно рассматриваются как болезнь, тем не менее, понятие ПТСР имеет большое значение для изучения психотрансформации личности. Поэтому, поставив в качестве промежуточной задачи психологический анализ ПТСР, мы будем  исходить в дальнейшем из следующего плана: вначале разберем предысторию концептуализации ПТСР, затем приведем диагностические критерии ПТСР, и, наконец, проведем содержательный анализ этого феномена.

 

1.1  Предыстория концептуализации феномена ПТСР

Вся феноменология психологических последствий экстремальных событий явно или неявно центрируется вокруг понятий "психологическая травма" или "травматический невроз", история формирования которых уходит своими корнями в представления древних, примером чему является теория истерии Платона. Несмотря на свою долгую предысторию, систематическое изучение данного феномена началось лишь в 80-х годах прошлого века. Значительную роль здесь сыграло данное английским неврологом Дж. Эрикшейном описание функционального расстройства нервной системы (railway-spine – железнодорожного спинного мозга) у лиц, перенесших железнодорожную катастрофу (Erichsen, 1882). Отстаивая "органическое" понимание психологической травмы, болезненные проявления потерпевших он объяснял возникшими в результате механической травмы повреждениями спинного мозга. Несмотря на органическую трактовку railway-spine, Дж. Эрикшейн указал на значение нервного шока в его этиологии и дал тщательное описание симптомологии. Подход, заложенный им, приобрел широкую популярность в Англии, Германии, Америке.

Несколько позже, в соответствии со складывавшимся в то время учением о психогениях, была сформулирована и противоположная точка зрения – о психогенной природе психической патологии. Попеременный акцент то на органическое, то на психогенное понимание психологической травмы еще долго оставался характерным для всех более поздних идей, предложенных в рассматриваемой области. Положение дел кардинально не изменилось даже после введения Г.Оппенгеймом специальной нозологической единицы – травматического невроза, который в качестве термина постепенно завоевал широкую популярность (Oppenheim, 1889). Невротическое расстройство, вызванное травмой, он приписывал молекулярным изменениям в нервной системе, происходящим вследствие физического и психического "сотрясения нервов". Другие, например, Ж. Шарко, соглашаясь с тем, что подобного рода расстройства носят функциональный характер, тем не менее, отрицали нозологическую самостоятельность травматического невроза, аргументируя это тем, что подобные реакции имеют типично истерический характер и должны рассматриваться как истерия (Шарко,   1885).   Среди  отечественных  авторов схожую трактовку дал А.И. Озерецковский, изучавший травматизацию солдат во время войны; свою докторскую диссертацию он даже озаглавил "Истерия в войсках" (Озерецковский, 1891). В целом, решающее значение в происхождении травматического невроза придавалось либо механическим повреждениям (контузиям, коммоциям), либо психогенным факторам, например испугу, как это делалось Э. Крепелином (Крепелин, 1898). Кроме того, параллельно предпринимались попытки понимания психологической травмы в рамках неврозов и психозов, обычно экзогенной формы, т.е. реактивных состояний.

Впервые собственно психологическую трактовку травматического невроза дал З. Фрейд, разрабатывавший ее наиболее интенсивно в тот период своей научной деятельности, когда он пытался раскрыть природу деструктивного влечения, а также определить психологические механизмы кошмарных сновидений у солдат и лиц, уцелевших во время железнодорожных аварий (Freud, 1955). Справедливости ради нужно отметить, что травматическая теория неврозов была сформулирована З. Фрейдом гораздо раньше, еще в период его совместной работы с Ж. Брейером, для объяснения этиологии истерии   (Breuer,   Freud,   1955)2.   В   целом,  учение З.Фрейда оказало самое непосредственное влияние на становление современных подходов к изучению психологической травмы. Так, идея о фиксации на травме, которую также изучали его ученики Ш. Ференци и Г. Зиммель, стала ключевым моментом современной трактовки посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Однако, несмотря на достигнутые успехи, линия психоаналитических исследований психологической травмы велась особняком, параллельно представлениям, складывавшимся в неврологии и психиатрии, без оказания на них до поры до времени какого-либо заметного влияния.

Во время Первой Мировой войны невротические расстройства, связанные с психологической травмой, все еще пытались определить, привлекая такие представления, как "воздушная контузия", "снарядный шок" и др., продолжались дискуссии о травматическом неврозе. Различные клинические классификации, предлагавшиеся в то время, носили еще чисто описательный, умозрительный характер.

В период Второй Мировой войны появился новый аспект в понимании клиники и этиологии психотравмы: исследователи стали связывать ее с нервно-психическим истощением уцелевших солдат и ввели в научный обиход клиническую форму "фронтовой усталости", или "фронтового истощения". Так, Р. Гринкер и П. Шпигель (Grinker, Spiegel, 1945) выделили 19 симптомов, встречавшихся у фронтовиков, которые были сведены ими в синдром "операционной усталости": 1) беспокойство, 2) раздражительность или агрессия, 3) разбитость при пробуждении, летаргия, 4) нарушения сна, 5) тревога, 6) постоянное утомление, 7) реакции испуга, 8) чувство напряжения (например, рвота, диарея), 9) депрессия, 10) изменения личности и потеря памяти, 11) тремор, 12) трудности с концентрацией, спутанность, 13) алкоголизм, 14) охваченность войной, 15) сниженный аппетит, 16) ночные кошмары, 17) психосоматические симптомы, 18) иррациональные страхи (фобии),  19) подозрительность.

Описанная ими картина подтвердилась также в работе Фэйрбэрна и других авторов (Fairbairn, 1952). Что касается отсроченного характера проявления психических последствий воздействия войны на личность человека, то убедительные данные были представлены Г.Арчибальдом и Р.Таденхэмом (Archibald, Tuddenham, 1965) на примере ветеранов Второй Мировой войны.

Наиболее важным шагом в изучении психологических последствий воздействия травматических событий на человека явилось выделение уже указанной нами выше нозологической формы PTSD – посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), критерии которого были определены при обследовании вьетнамских ветеранов и лиц, уцелевших от различных бедствий (Diagnostic..., 1980). Были проведены многочисленные исследования, в которых рассматривались проблемы отсроченных последствий воздействия травматических событий войны (Damelli, 1988; Egendorf et al., 1981; Enkson, 1974; Figley, 1985; Lifton, 1973, 1986; Niederland, 1964), вопросы этиологии (Horowitz, 1976; Lifton, 1986; Wilson, Krauss, 1985; Wilson, Zigelbaum, 1986), диагностики (Horowitz et al., 1980; Malloy, Fairbank, Keane, 1983; Wilson, Krauss, 1985), терапии (Damelli, 1988; Horowitz et al., 1984; Parson, 1984; Shatan, 1974; Smith, 1986). Позже, в DSM-III-R, уточнились критерии PTSD: изменилось определение стрессора, были добавлены характеристики, касающиеся кошмарных сновидений, а также конкретизированы проявления расстройства у детей (Diagnostic...,1987). Наконец, в DSM-IV введено еще одно новшество: помимо категории PTSD, в него включена категория острого стрессового расстройства, которое очень схоже по своим проявлениям с PTSD, но имеет существенные отличия по ряду признаков, в том числе по времени возникновения события и продолжительности его воздействия (Diagnostic..., 1994). Новая диагностическая категория ПТСР, в целом, заменила ранее использовавшийся термин "травматический невроз", хотя некоторые авторы продолжают применять его до сих пор.

1.2 Диагностические критерии посттравматического стрессового расстройства

Ниже мы приводим диагностические критерии ПТСР в соответствии с последней версией DSM-IV (Diagnostic..., 1994). Этот критериальный перечень состоит из 6 основных критериев (А, Б, В, Г, Д, Е), многие из которых, в свою очередь, включают индикаторы. Описание диагностических критериев завершается классификацией ПТСР по трем видам: острое, хроническое и с отсроченным началом.

А. Индивид подвергся воздействию травматического события, включавшего в себя два следующих аспекта.

  1.  Он пережил, стал очевидцем или столкнулся с событием (событиями), связанным со смертью   или   угрозой   смерти,   с   серьезным увечьем или угрозой физической целостности, своей или других людей.
  2.  Его реакция на событие включала в себя сильный   страх,   чувство   беспомощности или ужаса.   

Примечание: у детей, в отличие от взрослых, это может выражаться в дезорганизации или ажитированности поведения.

Б. Травматическое событие упорно продолжает переживаться индивидом вновь, по крайней мере, одним из ниже перечисленных способов.

  1.  У него  навязчиво повторяются  создающие дистресс воспоминания о событии, включающие в себя образы, мысли или впечатления.
    Примечание: у маленьких детей может наблюдаться повторяющаяся игра, в которой выражаются характерные черты или отдельные аспекты травмы.
  2.  У  индивида имеются  повторяющиеся создающие  дистресс   сновидения   о событии.

Примечание:  детям могут сниться пугающие сновидения неопределенного содержания.

  1.  Индивид действует или чувствует себя так, будто травматическое событие повторилось вновь  (включая  ощущения  оживления   опыта, иллюзии, галлюцинации   и   диссоциативные "вспышки видений" (флэшбек) – в том числе то, что происходит при пробуждении или при интоксикации).

Примечание: у маленьких детей может происходить специфичное травме отыгрывание.

  1.  Индивид испытывает интенсивный психологический дистресс под воздействием внутренних или внешних ключевых стимулов, символизирующих или напоминающих какой-либо аспект травматического события.
  2.  Наблюдается физиологическое реагирование на воздействие внутренних или внешних ключевых стимулов, символизирующих или напоминающих какой-либо аспект травматического события.

В. Индивид упорно избегает стимулов, связанных с травмой, и у него отмечается притупление уровня общего реагирования (не имевшееся до травмы), что выражается, по крайней мере, в двух из нижеследующих индикаторов.

  1.  Усилиях,   направленных  на  избегание мыслей,  чувств  или  разговоров,  связанных с травмой.
  2.  Усилиях,   направленных  на  избегание занятий, мест, людей, которые пробуждают воспоминания, связанные с травмой.
  3.  Неспособности вспомнить какой-либо важный аспект травматического события.
  4.  Заметном снижении интереса к значимым видам деятельности или степени участия в них.
  5.  Чувстве отстраненности или отчужденности от других.
  6.  Суженности аффективной сферы (неспособности испытывать переживания любви).
  7.  Восприятии ограниченных перспектив будущего (не рассчитывает сделать   карьеру, создать семью, иметь детей или вести нормальную жизнь).

Г. У индивида имеются устойчивые симптомы сильной активации (отсутствовавшие до травмы), что выражается, по крайней мере, в двух из нижеследующих индикаторов.

1. Бессоннице - трудно засыпает или просыпается.

  1.  Раздражительности, вспышках гнева.
  2.  Трудности концентрации.
  3.  Сверхбдительности.
  4.  Преувеличенной реакции испуга.

Д. Длительность нарушения (наличие симптомов, соответствующих критериям Б, В и Г) превышает один месяц.

Е. Нарушение является причиной клинически значимого дистресса или ухудшения в социальной сфере, в сфере занятости или других важных сферах функционирования. Специально отмечаются:

острое расстройство – если длительность симптомов меньше 3-х месяцев;

хроническое расстройство – если длительность симптомов составляет 3 или более месяцев.

Специально отмечается:

расстройство с отсроченным началом – если симптомы начинаются, по меньшей мере, через 6 месяцев после воздействия стрессора

1.3 Картина ПТСР

Теперь приступим к содержательному описанию феномена ПТСР с учётом диагностических критериев и предварительных представлений о трансформации личности. Наиболее характерными признаками психологической травмы, травматического невроза, а также ПТСР являются два типа психических тенденции, которые можно обозначить вторжением и избеганием (Freud, 1964; Lindemann,1944; Horowitz, 1976; Diagnostic..., 1980). Эти две тенденции характеризуются активным процессом восстановления травмирующих событий, с одной стороны, и активным противодействием этому, с другой, и проявляются в эмоциональной сфере, когнитивных процессах, поведении, общении и др. Первая из них определяется позитивной фиксацией на травме, что детерминирует навязчивое воспроизводство одних и тех же событий, вторая – негативной фиксацией на травме, т.е. выстраиванием психологической защиты от болезненных воспоминаний.

Фиксация на травме говорит о неудачной интеграции травматического опыта в целостную структуру жизненного опыта личности, т.е. о его несвязанности в пределах единства личности. Дезинтеграция опыта, отмечающаяся при этом у уцелевшего, выражается в двух формах: 1) фрагментация жизни – целостный жизненный мир человека, его жизненный путь разрывается, расщепляется на отдельные фрагменты, утрачивающие связанность друг с другом; 2) фрагментация личности – личность человека распадается на отдельные фрагменты – субличности, не связанные друг с другом в единой целостности. Забегая вперед, отметим, что дезинтеграция опыта, а также явления фрагментации тесно связаны с нарушением принципа связывания, изложению которого посвящен специальный раздел этой книги Тенденция вторжения. Вторжение опыта протекает в форме навязчивого воспроизведения, которое, в свою очередь, является разновидностью компульсивного повтора. Здесь следует уточнить, что компульсивный повтор у уцелевшего не ограничивается экспозицией представлений или мыслей, а захватывает все процессы личности. В данном случае он указывает на факт раздвоенности, удвоенности бытия личности, которая существует как бы в параллельных мирах. В момент вторжения человек будто заново оказывается в мире катаклизмического травматического опыта, но при этом он, чаще всего, не впадает в беспамятство и не утрачивает сознавания своего нахождения в данный момент вне мира катаклизма.

Навязчивые образы или картины, вторгающиеся в сознание уцелевшего, имеют своим источником травмирующие события. Связанность навязчивой картины с травматическим опытом не означает, однако, прямого непосредственного отражения в ней болезненных обстоятельств. Образ может быть фрагментом, символом, трансформированным квазипредметом или намеком на болезненные события. Вторжение наблюдается как в бодрствующем состоянии в течение дня, так и во время сна в виде кошмарных сновидений, от которых сновидец просыпается, сновидений страха или того, что называют сновидениями террора, когда уцелевший во время сна не просыпается, а проснувшись, не помнит болезненных картин.

Для иллюстрации описываемого феномена приведем навязчивые образы, имевшиеся у ветерана чеченского конфликта, которые касались: 1) собственных действий (например, того, как он подбирал после боя тела погибших, выносил раненых, бросал гранаты в окна и т.д.); 2) действий других людей - "своих" и "чужих"; воспоминаний травматических сцен – фрагментов и сцен боя; 4) сенсорных стимулов – вида погибших  и  фрагментов тела,  а также звуков, запахов и др.; 5) образов местности, ландшафтов, гор, зданий, сооружений и др.

Несмотря на разнообразие своих содержаний, тенденция вторжения характеризуется следующими основными признаками: а) интенсивностью – распределяющейся по континууму, начиная со слабых, смутных образов и заканчивая яркими вспышками видений; б) продолжительностью – может занимать различные промежутки времени: от нескольких секунд и минут до нескольких часов и даже дней; в) цикличностью – вспышки воспоминаний могут повторяться через определенные периоды времени в течение одного дня, нескольких недель или месяцев.

В действительности,  навязчивый  образ – это лишь условное обозначение сложного составного психического образования, в котором необходимо различать представление (предмет) и сопровождающий его аффект. Подобное различение позволяет выделить три основные типа вторжения, встречающиеся у уцелевшего:

  1.  образ, сопровождающийся аффектом, наличествуют представление и переживание – формула: образ + аффект;
  2.  безаффектный образ – аффект редуцируется, подавляется, наличествует лишь образ - формула:  образ +  [аффект];

3) безобразный аффект – аффект переживается, а образ устранен (вытеснен, изолирован) – формула :  [образ] + аффект

Выражения "безаффектный образ" и "безобразный аффект" являются чисто описательными терминами, указывающими лишь на относительную редукцию соответствующего феномена.

Аффект, оторванный от травматического опыта, может проявляться по-разному: 1) как беспричинная тревога, гнев, вина, тоска, печаль, ярость, состояние подавленности, апатии и др.; 2) как "перемещение" аффекта на другого человека посредством механизма замещения; 3) как институциональная трансференция - "перемещение" аффекта на организации и учреждения (уцелевшие часто испытывают недоверие, раздражение и недовольство по отношению к различным государственным институтам, медицинским учреждениям и др., высказывая в их адрес обвинения в безответственности и бездействии); 4) как отреагирование аффекта путем поиска виновника, обидчика, врага; 5) как аффективно-агрессивная реакция - импульсивно разряжение аффекта, не контролируемое самим человеком.

Основными механизмами образования отщепленного аффекта являются: 1) вытеснение с последующим замещением (вытеснение + замещение), когда аффект сдвигается с одного объекта на другой; 2) изоляция, когда разрывается связь между когнитивным содержанием и аффектом.

Безаффектность воспоминаний и эмоциональная анестезия, характерные для некоторых уцелевших, определяются, главным образом, механизмом отклонения реальности (и психическим оцепенением), являющимся лишь одним из аспектов более общего психологического процесса, для обозначения которого мы вводим специальный термин – анапсиоз (психологическая "спячка").

Независимо от того, сопровождается ли вторжение опыта переживанием аффекта или нет, воспоминание происходит помимо самого человека, т.е. как навязчивый процесс. Поэтому, кроме всех прочих тревог и страхов, у уцелевшего имеется страх страха, т.е. страх испугаться и связанный с ним страх потери самоконтроля. Потеря самоконтроля не только вызывает чувство беспомощности, паники, бессилия, отчаяния или делает человека уязвимым перед массивным затоплением его сознания болезненным опытом, но и представляется уцелевшему как угроза утраты сознания - "сойти с ума", "лишиться рассудка".

В заключение анализа тенденции вторжения скажем, что страх потери самоконтроля является одним из основных побудительных мотивов избегания уцелевшим психологической реабилитации. Другой важный мотив определяется собственно избегательной тенденцией, входящей в критерии посттравматического стрессового расстройства.

Тенденция избегания. Избегание воспоминания травматического опыта, являющееся выражением негативной фиксации на травме, имеет много различных форм проявления. Избегание может носить характер полного избегания, когда человек старается вообще не касаться болезненного опыта, или частичного избегания – он отклоняет определенные фрагменты произошедшего. Фрагментированность воспоминаний, характерная для уцелевшего, - черта, которая в немалой степени определяется влиянием избегательной мотивации на процессы воспроизведения опыта.

Избегание проявляется в следующих основных формах: 1) избегание мыслей, чувств и впечатлений, связанных с травмой; 2) избегание занятий и ситуаций, способствующих оживлению воспоминания; 3) неспособность припомнить травматические эпизоды (психическая амнезия); 4) потеря интересов; 5) отчуждение от других; 6) потеря способности любить и др.

Центральной детерминантой избегания опыта является защита Я с помощью механизма психического сжатия личности, создающего то, что мы уже выше назвали анапсиозом. Психическое сжатие состоит не только из процесса выведения болезненного опыта из своего Я, но включает в себя выстраивание двойного защитного барьера – против внешней и внутренней стимуляции. Полный синдром анапсиоза включает в себя следующие проявления: 1) дубликацию Я; 2) дереализацию; 3) психическое оцепенение; 4) эмоциональную анестезию; 5) агедонию – неспособность получать удовольствие; 6) асексуальность; 7) социальные страхи; 8) изоляцию, отчуждение; 9) снижение интенсивности мотивации; 10) утрату ориентации на будущее;  11) алекситимию.

Психическое сжатие не только защищает уцелевшего от болезненного воздействия прошлого опыта, но и притупляет его боязнь вновь оказаться жертвой какого-либо катаклизма. Дело в том, что созданное психическим сжатием ощущение безопасности построено на отклонении страха, который путем защитных механизмов загоняется вглубь личности, на время предохраняя Я от переживания беспокойства.

1.4 Личность и травматический стресс

Не умаляя значения выделения в DSM клинической формы PTSD, отметим возникшую в литературе вслед за этим тенденцию узкоклинической трактовки личностных проблем уцелевшего. Многообразие проявлений бытия личности в экстремалии (экстремальной жизненной ситуации) стали сводить лишь к негативным характеристикам, представленным в виде некого описательного перечня психических реакций, и рассматривать в отрыве от функционирования личности и проблем человеческого Я. Как только выясняется, что некто является уцелевшим,   ему тут же  "навешивают"  ярлык "ПТСР"3 – явного или скрытого, и пытаются "втиснуть" человеческую трагедию в формализованный симптоматический перечень. Игнорирование личности проявляется не только в описательном характере трактовок, но и в сведении PTSD, по сути, к аффективно-паническим реакциям, трактуемым в рамках расстройства страха (anxiety disorders).

Объяснение психической травмы и ПТСС без учета личности является не то что бы затруднительным, но, как мы думаем, вообще невозможным. В качестве доказательства приведем следующий аргумент: травматический характер определенного события зависит от того смысла, который оно имеет для личности, т.е. от личностного смысла стрессора. Действительно, одно и то же событие, будучи травмирующим для одного, не задевает другого, т.е. существуют индивидуальные различия личности по восприимчивости к воздействию данного, конкретного стрессора. Поэтому без процессов личности (детерминирующих образование смысла) мы не можем адекватно определить не только интенсивность стресса, но даже сам факт стрессового воздействия события4. Однако роль личности в понимании травматического стресса не ограничивается выполнением функции смыслового опосредствования: травматический стресс трансформирует буквально все психические структуры и процессы личности вплоть до ядерных глубинных образований и самого Я человека (Магомед-Эминов и др., 1990, Магомед-Эминов,  1996).

 Более того, травмотрансформации подвергаются не только глубинные слои личности, но и ее наиболее "вершинные" смысловые содержания. Дело в том, что любая сверхординарная ситуация как особая форма существования человека инициирует смыслотворчество личности, исход которого двойственен: с одной стороны, смысловые новообразования создают смысловую ткань для существования в новой реальности, в которой пребывает человек, с другой – новые смыслы закладывают основы того, что мы обозначим смысловым удвоением. То, что создает кажущийся прогресс в аномальной реальности, в повседневности, в мире возвращения, оборачивается регрессом. Смысловой опыт, обретенный человеком в аномалии, становится теперь для него обузой, тяжелым жизненным грузом, который отторгается им как нечто чуждое и чужеродное. "Не надо было воевать, - с горечью сказал ветеран Чечни, - много полегло парней, много было пролито крови и все это ни за что". Так создается почва для смыслового конфликта, выполняющего роль этиологического фактора ПТСР (Magomed-Eminov, 1997). Происходит то, что можно назвать смысловым очуждением: человек сам же для самого себя вот с этим смыслом становится чужим. Обратим внимание на нетождественность понятий очуждения и отчуждения.

Смысловой конфликт – это противоречие между смыслами или смысловыми структурами, не связывающимися в процессе своего соотнесения в иерархизованное единство в пределах одной личностной целостности. Можно задаться вопросом: как возможно пересечение смыслов? Забегая вперед, отметим, что пересечение смыслов связано со смысловым становлением личности, происходящим на основе иерархизации ее смысловой системы. Отношения между смыслами в иерархии могут быть не только синергическими, гармоническими, но и оппозиционными. Как мы уже сказали выше, в основе смыслового конфликта часто лежит смысловое удвоение (или даже смысловая фрагментация) личности. Дело в том, что существование личности в условиях трансординарности формирует новый смысловой центр личности, не совпадающий с предшествующим, но и не отменяющий его. Между тем, два смысловых центра поляризуют вокруг себя смысловые содержания, которые при пересечении друг с другом вступают в конфликтные отношения взаимного обессмысливания, создавая то, что можно на-

звать смыслоутратностью.

Теперь, показав значение личности для понимания психологической травмы и посттравматических стрессовых синдромов, сделаем предметом нашего анализа саму личность со стороны ее трансформации в условиях экстремального трансординарного существования. При решении этой задачи мы будем исходить из общепсихологического подхода к изучению личности в экстремальной жизненной ситуации, отдельные положения которого уже были нами изложены. (Магомед-Эминов и др., 1990, Магомед-Эминов, 1996). Этот подход в дальнейшем мы будем также называть психотрансформативным подходом. Стоит пояснить, что поставленная в работе задача связана с общим теоретическим положением данного подхода о том, что психологические коллизии уцелевшего детерминированы трансформацией его личности, коренящейся в экстремальной ситуации существования.

Нетривиальность выдвинутого положения очевидна, хотя на первый взгляд проблема звучит как будто просто: проблемный круг, обычно трактуемый в рамках стрессологии и психопатологии, мы рассматриваем в рамках общей теории личности. Но этот подход кардинально меняет теоретическую ситуацию в области стрессологии: феномены, обычно регистрируемые в виде психических реакций, находят свое выражение в качестве проявлений функционирования личности, т.е. манифестаций личности.

Развивая подобный взгляд, мы пытаемся преодолеть научный разрыв между психологией личности и психологией экстремального стресса, которого, кстати, не существует в действительности. Проще говоря, мы предлагаем "внедрить" психологию личности в область стрессологии, а стресс "поднять" до уровня личности. Первая часть этой фразы говорит о необходимости изучения обычно игнорируемого в психологии вопроса – бытия личности в аномалии, а вторая – о возможности раскрытия стресса как особого психологического состояния личности, а именно, ее потрясения5. Конечно, дело заключается не в том, чтобы подобрать более подходящий термин для обозначения пиковых состояний, а в раскрытии метаморфоз, трансформаций, претерпеваемых личностью под давлением бремени человеческого существования, независимо от того, происходят ли они в модусе ординарности или в модусе сверхординарности. Переводя понятие стресса в плоскость человеческих драм, трагедий, потрясений мы не должны забывать о том, что всякое травматическое событие вызывает также нарцистический стресс.

 

Глава II

МОТИВАЦИЯ ЛИЧНОСТИ

Для дальнейшего психологического анализа экстремального бытия личности обратимся к мотивации, которая не только детерминирует деятельность человека, но и является фундаментом личности. В этой главе мы попытаемся наметить некоторые основные положения мотивационно-личностной трактовки феномена стресса. Прежде чем приступить к выполнению этой задачи, коснемся проблемы мотивации в целом, безотносительно к травматическому стрессу.

Подробный анализ теоретических проблем психологии мотивации не входит в задачу данной работы, здесь мы ограничимся лишь изложением основных представлений системно-динамической модели мотивации, предложенной нами ранее (Магомед-Эминов, 1987а).

Начнем с указания на то, что разные авторы не только по-разному понимают природу мотивации, но часто используют и различные термины для ее обозначения. Так, К. Левин применяет термин "сила" (Lewin, 1935), Е. Толмен - "вектор исполнения" (Tolman et al., 1955), К. Халл - "потенциал реакции" (Hull, 1952), В. Эдварде - "субъективно-ожидаемая польза" (Edwards, 1954), Д. Маклелланд и Дж. Аткинсон - "тенденция" или "мотивация" (McClelland, 1951, 1971; Atkinson, 1957, 1964), Х. Хекхаузен, Б. Вайнер и Дж. Рейнор используют термин "мотивация" (Heckhausen, 1980; Werner,  1970; Raynor,  1969).

Нет единства и в понимании функций мотивации. Р. Вудвортс, К. Халл, К. Спенс, Е. Толмен и др. ограничивают мотивацию функцией энергетизации, причисляя направляющую функцию мотивации к "механизмам", а именно к структурам научения. В отличие от них, К. Левин рассматривает побуждающие и векторные переменные (потребности и валентности) как составляющие единого целостного процесса. Одно из наиболее распространенных в зарубежной психологии определений мотивации дал П. Янг, который понимал психологию мотивации как исследование всех условий, побуждающих и регулирующих поведение организма (Young, 1936). Основываясь на взглядах П. Янга, К. Мадсен приводит несколько иное определение, указывая, что мотивация – это совокупность всех переменных, которые побуждают, поддерживают и направляют поведение (Madsen, 1968). Сходную позицию занимает один из самых крупных специалистов в рассматриваемой области Дж. Аткинсон, считающий, что психология мотивации должна изучать процессы мотивации, определяющие избирательность, интенсивность и устойчивость поведения (Atkinson,   1974,   1981).

Эти и другие взгляды мы представим в виде рабочей классификации, предназначенной для систематизации феномена мотивации.

  1.  Мотивация сводится к физиологическим механизмам. Анализу в этом случае подвергаются  различные   висцерогенные  потребности, драйвы и условия их возникновения.
  2.  При феноменологическом подходе мотивационные образования (мотивы, потребности и т.д.) рассматриваются как осознанные побуждения.  Данный  подход редуцирует  качественную специфику мотивации к целям, намерениям, волевым процессами и т.д.
  3.  Одним из наиболее распространенных подходов является понимание мотивации  как энергетической функции организма. Мотивация в данном случае выступает со стороны распределения энергии. Функция регуляции при этом
    отводится когнитивным переменным, информационным процессам или механизмам научения.
  4.  Мотивацию трактуют как гипотетический   промежуточный   процесс,   опосредующий стимульно-реактивные связи.

        5. Формалистические подходы к изучению мотивации сводят процессы мотивации к принятию решения в наличном поле альтернатив, максимизации целевой функции.

  1.  Атрибутивные подходы рассматривают мотивацию как процесс приписывания исходу действия   подходящего   мотива  из   некоторого тезауруса мотивов, представляющих собой совокупность культурно-специфических  причинных стереотипов.
  2.  Динамический подход рассматривает мотивацию как некоторую динамически-энергетическую тенденцию, которая является результирующей силой многих факторов.

  1.  Согласно принципу драйва-навыка, при объяснении детерминации во главу угла ставятся скорее ассоциативные процессы научения, нежели процессы мотивации.
  2.  Подход "ожидание Х ценность" понимает мотивацию либо как динамическое, либо как рациональное взвешивание ожиданий и ценностей с мотивом. Имеются варианты, когда это взвешивание рассматривают без мотива.

2.1  "Почему" и "как" в мотивации

Сведение мотивации к энергетической, или "пусковой", функции берет свое начало с Р. Вудвортса (Woodworth, 1918). До него побудительные и направляющие функции мотивации четко не различались. Так, например, Д. МакДаугалл относил обе эти функции к инстинкту, не дифференцируя их друг от друга (MacDougall, 1908). Отделяя эти две функции, Р. Вудвортс различал драйвы (мотивационный компонент - "почему") и механизмы (направляющая структура - "как"). Механизмы были отнесены лишь к когнитивным структурам и поведенческим паттернам, в то время как мотивация превратилась в энергетический фактор.

Более продуктивным подходом к проблеме детерминации поведения явился подход К. Левина, который включил в процесс мотивации также селективную функцию (формирование результирующей силы). Позже Дж. Аткинсон провел важное различение понятий мотивации и мотива, а также рассмотрел проблему селекции как целеобразования в рамках мотивации (мотивации достижения). Тем самым были достигнуты два важных результата:

  1.  мотивации (а также мотиву) приписывалась не только побуждающая, но и селективная функция;
  2.  при объяснении детерминации был сделан шаг от мотива к мотивации: вместо "нагружения" всеми функциями мотива рассматривался процесс мотивации, приводящий к формированию составной результирующей мотивационной тенденции.

В результате, побуждение к действию, выбор цели стали объясняться не на основе отдельно взятой мотивационной переменной - мотива, а через понятие мотивационной тенденции.

Подобные взгляды, однако, не являются общепринятыми: психология мотивации главным образом центрирована на вопросе "почему". Имея в виду этот вопрос, стоит обратить внимание еще на один важный научный факт, раскрывающий нам истоки концептуального становления энергетического представления мотивации. В свое время К. Юнг, оспаривая теорию сексуального влечения З. Фрейда, превратил либидо в неспецифическую энергию любого побуждения, тем самым лишив его содержательной определенности. Понятие неспецифического драйва К. Халла (Hull, 1952) и К. Спенса (Spence, 1961) оказало на современную психологию мотивации еще большее влияние, выразившееся в сведении мотивации к энергетической функции, обеспечивающей поведение

2.2  Мотивация - это регуляция

В свое время в системно-динамической модели мотивации мы сместили акцент с побуждения на регуляцию (управление, организацию) и стали понимать мотивацию как особую форму психологической регуляции (Магомед-Эминов, 1986, 1987а, 19876, 1991). Мотивационно-регулятивной трактовкой деятельности мы не отменили других функций мотивации, но сделали системообразующей именно регулятивную функцию, поставив вопрос нетрадиционным для психологии мотивации образом. Ведь в психологии, как мы уже разъяснили, мотивация – это экономика, энергетика, сила, импульс, т.е. то, что обеспечивает динамику, а не то, что задает направленность. Поэтому, когда мы заявляем, что в вопросах мотивации дело состоит не в том, что побуждает деятельность, а в том, как она регулируется, возникает недоумение. Спрашивается, куда девается "мотор" человеческой машины, двигатель ее деятельности, порывы и силы субъекта? Действительно, не превращает ли регулятивный подход к мотивации личность в "мотивационного импотента", не лишает ли он человека источников психической энергии? Отнюдь нет. Мы считаем, что проблема человеческой экономики (мотивации), состоит не в том, откуда брать энергию, а в том, как ее экономно расходовать, т.е. управлять имеющимися источниками психической энергии. Нет ленивых людей, то есть тех, кому не хватает мотивации, а есть те, кто растрачивает свою энергию или тормозит ее по каким-либо причинам: за мотивационным дефицитом, наблюдающимся у некоторых людей, скрывается регулятивный дефицит. Дело в том, что моти-вационные конфликты изымают у человека огромные психоэнергетические ресурсы. Вот почему проблема детерминации переводит нас в плоскость регуляции психической энергии, т.е. мотивационной системы личности

Возвращаясь к проблеме регуляции, мы можем сказать, что вопрос "как" не только касается когнитивных процессов, но является центральным вопросом психологии мотивации. При этом мотивационную регуляцию нельзя отождествлять с регуляцией мотивации в смысле когнитивного управления мотивационным побуждением. Дело в том, что, несмотря на единство аффекта и интеллекта, мотивация не совпадает ни с аффектом, ни с интеллектом, а включает их в себя как в интегративную целостность. Поэтому и мотивационная регуляция не тождественна ни когнитивному, ни эмоциональному видам психологической регуляции.

Таким образом, выделение качественной специфики мотивационной регуляции деятельности ни в коей мере не означает отрыва мотивации от когниций и аффекта. Решающим моментом здесь является то, в какой системе рассматриваются эти три психических образования. Мы считаем необходимым включить когницию и аффект в мотивационную систему в отличие от других подходов, в которых мотивацию относят к когнициям или эмоциональным явлениям. В терминах регуляции мы можем тогда определить мотивацию как психодинамическую регулятивную систему личности, организующую деятельность по реализации определенного мотива (мотивов). Иначе говоря, мотивационная организация процессов реализации   мотива  есть  регуляция   осуществления определенного жизненного отношения личности к миру. Итак, мотивация – это психодинамическая система личности, организующая (побуждающая, направляющая), регулирующая деятельность на пути осуществления определенного жизненного отношения личности к окружающему миру.

2.3 Мотивация как трансформация

Продолжая логику регулятивной трактовки мотивации, мы можем еще раз сказать, что она является не столько динамически-энергетической функцией или образованием, сколько психотрансформационным процессом, в ходе которого преобразуются психические (ценностные) содержания и перераспределяются психические интенсивности (побуждения). Через понятие мотивации мы соприкасаемся с психологическим движением, психовитальностью, жизненностью, живостью человека, которые сочетают в себе движение и покой, подвижность и неподвижность, инициацию и торможение.

Обратимся к психодинамической теории З.Фрейда. Он не только создал психологическую дисциплину, основанную на теории влечений, но показал существование задержанной, удерживаемой, заторможенной мотивации – мотивации, которой Я человека не дает плавно, пластично, непрерывно двигаться, разворачиваться и осуществляться. Тогда, сталкиваясь с преградой, противоположным движением, противоположными побуждениями, влечения отклоняются, поворачивают вспять, возвращаются назад к истоку, отправному пункту и вновь пытаются "пробиться" к осуществлению. То, что стремится развернуться, развиться, осуществиться, сковывается, заковывается, упаковывается и т.д. Действие и противодействие, движение и покой, желание и запрет, влечение и защита, побуждение и вытеснение, катексис и антикатексис, развитие и задержка – вводят нас в пространство мотивационных трансформаций. Движение и торможение в мотивации позволяют нам говорить о целедвигательных и целетормозящих механизмах мотивации. Целедвигательная мотивация – мотивация, работающая по направлению реализации мотивационного процесса – она двигает мотивацию. Целетормозящая мотивация направлена на торможение мотивационных процессов, реализации жизненных отношений. Тормозящая мотивация препятствует расширению личности и создает ее психическое сжатие.

Приходится оставить иллюзорную картину мотивации как обострения потребности и ее автоматического удовлетворения, которая не встречается в действительности, за исключением, быть может, галлюцинаторного удовлетворения влечения, характерного для младенца и для работы сновидения. Возьмем отдельную мотивационную переменную – мотив, который, кстати, без вклада других образующих мотивации не может достигнуть статуса результирующей тенденции, детерминирующей конкретное действие. Тем не менее, мотив включает в себя: 1) энергетический аспект - интенсивность; 2) ценностное содержание, задающее жизненное отношение человека с миром; 3) направляющий аспект.

Хотя мотив не инициирует конкретного действия, но он инициирует подготовительную деятельность, направляя с той или иной интенсивностью психические процессы в определенную ценностную зону. Он задает некоторую общую неформализованную структуру ситуации, которая апперцептивно тематизируется. Однако весь этот процесс общей мотивационной селекции, управляемый мотивом и протекающий в условиях мотивационных соотнесений, включает в себя торможение действия гетерогенных мотивов. Да и сама первоначальная актуализация мотива идет как выбор мотива в пределах мотивационной иерархии личности. Делание "этого" означает неделание "того". Таким образом, всякая актуализация мотива происходит как перемещение психической интенсивности с одного ценностного содержания на другое или как оказание противодействия подобному процессу.

Регулятивный   процесс   приобретает   еще более замысловатый характер благодаря двум моментам. Первый из них заключается в том, что в ходе мотивационного процесса трансформируется не только мотивация в целом, но и сам мотив – он конкретизируется, содержательно разрабатывается, его интенсивность перераспределяется. Уточним этот аспект в рамках теории объектных отношений. Формирование привязанности к объекту (катектирование Другого) занимает долгий период, в ходе которого устанавливается не только репрезентация другого, но и развивается саморепрезентация. Даже у взрослого человека формирование любовных привязанностей не происходит как одномоментный акт, а является градуальным процессом развития отношений. Следовательно, инвестирование либидо в объект (точнее, в репрезентацию объекта) требует содержательных трансформаций.

Другой важный момент, требующий действия специальных механизмов регуляции, образуется из-за того, что мотивационный процесс чаще всего происходит как прокладывание пути по осуществлению мотива в условиях преодоления противодействующих сил, изменения межмотивационных соотношений. В ходе этого движения возникает пересечение, столкновение различных мотивов, вступающих в конкурентные отношения друг с другом: между ними идет борьба за моторный выход, т.е. за воплощение в действии. Напомним, что одна из ранних   теорий   З. Фрейда   о   психологическом конфликте и вытеснении основывается на мотивационном конфликте между сексуальным влечением и Я-влечением (влечением самосохранения). Межмотивационное препятствие  -  не единственная сила, тормозящая, сдерживающая мотив  от  его  воплощения  в  тенденцию  действия. Допуск мотива к осуществлению проходит определенные стадии, т.е. является градуально-этапным, и определяется Я-системой, которая  контролирует  осуществление мотивационного   образования,   выполняя разрешительную  функцию,   она  разрешает  или   запрещает удовлетворение  побуждения. Данная  функция контроля не выполняется как когнитивная смена директив, а является защитно-регулятивной функцией Я.

Функции защиты, как известно, обеспечиваются специальными защитными механизмами, которым соответствует особый психодинамический  компонент мотивации,  назовем его защитной   мотивацией.   Защитная   мотивация оказывает тормозящее действие на актуализацию и реализацию мотивов, доставляющих Я тревогу (угрозу, опасность). Мотивы, входящие в защитную мотивацию, коренятся в требованиях: 1) принципа реальности (учет требований реального мира); 2) принципа идеализации (учет идеальных представлений);  3)  принципа долженствования (учет должного); 4) ценностного принципа (учет ценностных содержаний жизни);   5)   мировоззренческого   принципа   (учет "взглядов" человека на мир).

Торможение мотива, осуществляемое защитной мотивацией, может быть полным, когда предметное содержание мотива устраняется из сознания в виде намерения, цели, замысла и т.д., или частичным. Частичное торможение означает либо ограничение способов удовлетворения побуждения, либо задержку развития мотивации, разработку мотива на определенном этапе6. Разработка мотива может быть допущена к реализации в виде фантазий, грез – воображаемого удовлетворения, но запрещена в плане реального осуществления. В последнем случае тормозятся процессы образования мотивационной тенденции – процессы формирования намерений.

Динамика искушения. Сложные процессы мотивационной регуляции мы проиллюстрируем на примере трансформации сексуальной мотивации у женщины, занятой сменой партнера, или объекта любви, как это называется в психоанализе. При изложении данного случая мы предпочли описание, приближенное к живому рассказу, что внесло в наше обсуждение некоторую художественность, быть может,

за счет определенной утраты наукообразности. Исходная ситуация: молодая женщина, не отдавая себе отчета в своих побуждениях, постепенно разрабатывает сценарий "смены" любовника. Она занялась этим вопреки тому, что своего   мужа  она  не  только  любит,   но  даже очень боится его "потерять". Отмечающаяся у женщины   мотивационная   амбивалентность, вызванная, скорее всего, регрессивной реактивацией первичных объектных отношений, будет создавать у нее психический конфликт между желанием и запретом, побуждением и торможением.   В  таком  случае  мы   можем  наблюдать циклический навязчивый процесс, состоящий из попыток частичного удовлетворения и частичного наказания. Весьма вероятно, что на начальной стадии эротической инициации женщина активно занималась фантазийной обработкой эротических сценариев из книг, фильмов.  Сама эта эротическая обработка впечатлений, детерминированная вначале дериватами частных влечений прегенитального  характера,  достигнув  определенной интенсивности, может регрессивно реактивировать, актуализировать прегенитапьные влечения и первичные объектные отношения. Тогда должен начаться более активный процесс разработки  мотивационных  сценариев,  соответствующих ухаживанию, разглядыванию, рассматриванию, ощупыванию и т.д.

Отметим, что нередко в фантазиях женщин находят свое удовлетворение садомазохистические частные влечения. В этом случае женщины представляют себе картины, которые в реальности, скорее всего, отвергают. Вот пример одной из наиболее часто встречающихся у них фантазий:

"Меня сильно возбуждают сцены из эротических фильмов, где стоит ничего не подозревающая женщина, а к ней сзади приближается незнакомый мужчина, он неожиданно набрасывается на неё, преодолевая ее сопротивление, и насильно овладевает ею ".

Очевидно, в обсуждаемом случае сексуальный интерес женщины "раздвоился": 1) одна часть либидо продолжает быть привязанной к реальному партнеру (преимущественно в рамках зрелых отношений); 2) другая его часть затрачивается на прегенитальную сексуальность.

В рамках реактивации инфантильной сексуальности у женщины будут активироваться образцы первичных выборов. При этом актуализации подвергается триадическая структура: 1) интроекты, 2) образцы отношений, 3) репрезентации инфантильного ЭГО. Инфантильный образ мужчины будет тщательно конкретизироваться и наполняться текущими впечатлениями. Фантазии женщины станут многослойными, включающими в себя: 1) текущие перверзные и предсексуальные фантазии (в результате чтения литературы типа "Эммануэль" и просмотра   ТВ);   2)   воспоминания прошлых реальных сексуальных отношений; 3) воспоминания детских впечатлений; 4) текущие впечатления о реальных мужчинах.

Двигаясь по направлению к смене объекта, она может заниматься интенсивной внутренней работой. Эта работа может выразиться в повышении сексуального возбуждения, воображении абстрактных идеальных объектов, воображении ситуаций демонстрации себя или идентификации  себя  с  персонажами  фильмов  и  художественных произведений. Находясь под впечатлением сексуального переживания, обуреваемая страстью и искушениями,      женщина может рассматривать встречающихся ей мужчин под углом зрения "подходит – не подходит" (селекция). Застав себя за этим занятием – реальной оценкой кандидатов, попытками реализации и реальнизации, т.е. переходом  от фантазии к реальности, она может почувствовать вину и отвращение к  конкретным   претендентам.  То, что   в  фантазии   привлекало,  доставляло удовольствие, вызывает противоположные чувства при попытках осуществления сценария применительно к конкретным партнерам, не говоря уже о реальных шагах,  пусть даже предварительных. Например, в фантазии она воображает ухаживания абстрактного мужчины. Представляя же аналогичное ухаживание со стороны знакомых или оценивая мужчин по признаку того, может ли она с кем-то из них встречаться, она испытывает неудовольствие, неприязнь. Фантазия возбуждает, толкает ее к разглядыванию мужчин под углом зрения возможности сексуального контакта, при реальном осуществлении которого у нее возникает отвращение. Дело не ограничивается лишь куммуляцией аффекта: женщина осуждает себя и создает ситуации получения наказания в качестве расплаты за легкомысленное поведение и фантазии.

С другой стороны, просмотр эротических фильмов, чтение соответствующей литературы, воображение эротических сцен и сценариев усиливают ее мотивацию и способствуют градуальной разработке тенденции действия. Амбивалентная позиция женщины создает определенные циклы "искушения – отказа". Негативные переживания – страх, чувство вины, отвращение и др. – используются ею для обуздания своих сексуальных побуждений. Позитивные переживания, возникающие в процессе воображения, напротив, усиливают тенденции реализации.

Обсуждаемый эмпирический пример показывает нам трансформацию мотивации, происходящую под воздействием самого человека в работе его личности. Второй важный момент, который мы можем здесь увидеть, касается перипетий мотивационной регуляции в условиях психического конфликта. Что же будет происходить дальше? Все зависит от ЭГО-позиции, занятой женщиной. Она может продолжать находиться в состоянии амбивалентного колебания, сделать выбор в пользу одного из вариантов или  попытаться  перейти  к реализации контакта без сознательного принятия решения.

Разберем последний вариант, и для этого окинем взглядом картину последовательной мотивационной разработки действия. Как мы помним, для молодой женщины все началось с идентификации себя с героинями эротических фильмов. Она стала предаваться грезам о прекрасном принце, мечтам "золушки", воображать картины знакомства, ухаживания, одаривания, "охмурения", красивых свиданий. При дальнейшей фантазийной разработке мотивации женщина будет активно воображать ситуации соблазнения, ситуации предсексуальных отношений, включающие в себя выбор мужчины, демонстрацию себя, поцелуи, ласки, поглаживания, дотрагивания. Далее фантазии могут распространяться непосредственно на сам сексуальный контакт. Тогда фантазирование доходит до воображения разнообразных сцен, касающихся сексуальной активности. Нередко пред-сексуальные и перверзные фантазии, которым предается женщина, используются ею для мастурбации. Процесс активной разработки мотивации в фантазиях усиливает побуждения, ослабляет защиту, толкая женщину к попыткам градуальной реализации. Тогда она может начинать осторожно осматриваться, оценивать кандидатуры и т.д.

Как мы уже отмечали, реальное осуществление контакта зависит от соотношения процессов "побуждения - защиты" и занятой женщиной ЭГО-позиции. Предварительная оценка кандидатов (объектов) может сразу столкнуться с ответным действием защиты, доставляющим женщине страх, отражающим вину, стыд и т.д. Существует вариант, когда исполнение разбивается женщиной на этапы, и сознательно намечается лишь первый шаг, например, познакомиться с интересным собеседником, мужчиной, с которым можно ходить в театр, на выставки  и др.

При градуальном осуществлении цель поиска объекта на начальном шаге не формулируется женщиной в терминах сексуального контакта для того, чтобы не задеть механизмов защиты, с которыми и так ведется тяжелая борьба. Таким образом, для облегчения реального шага и перевода фантазии в реальность может быть поставлена вполне благопристойная промежуточная цель, не связанная в сознании с конечной целью. Отклонение или вытеснение связи между промежуточной и консумматорной целью облегчает реализацию. В таком случае женщина разрешает себе познакомиться с мужчиной, с которым можно куда-то ходить, с кем-то, кто будет "красиво ухаживать". Тем более, что воплощение фантазии в реальность может происходить, как мы уже отмечали, на основе инфантильного прототипа объектных отношений – выгуливания, ухаживания, обхаживания, т.е. того, что делал отец. Под благовидным предлогом женщина вовлекает себя в ситуацию, в которой усиливаются шансы сексуального контакта. Не разрешая себе задумываться о направленности собственных действий, обдумывать последствия начального реального шага, она как бы принуждает себя оказаться объектом сексуальных домогательств. Она создает ситуацию, в которой мужчина мог бы проявить инициативу.

Остановимся еще на одном общем механизме мотивационной работы личности, способствующем прокладыванию пути к реализации мотивов, достижению целей. Речь идет о механизме мотивационной обработки объекта привязанности, состоящем из двух компонентов: 1) вкладывания нечто в объект – позитивирования и 2) устранения нечто из объекта – аннулирования негативного. Таким образом разрабатывается подходящий объект.

Как мы уже отмечали, любые предвосхищения следующего шага или конечной цели сексуального контакта могут активировать защиту и привести к отказу или мотивационной регрессии. При градуальном движении женщина контролирует разворачивание события в пределах отдельного шага. Однако она может утратить этот контроль за градуальностью развития событий по следующим причинам: 1) из-за ослабления ЭГО-контроля вследствие приема алкоголя, 2) из-за действий партнера, 3) из-за охватившего ее "искушения" воспользоваться ситуацией и т.д., 4) из-за психологического оцепенения, 5) из-за дереализации, диссоциации и т.д. В качестве иллюстрации приведем следующий рассказ:

"Я всегда в результате оказывалась, сама того не ведая, помимо своего намерения, в постели с тем, с кем я просто встречалась. Потом я продолжала с ним встречаться еще некоторое время, но уже из самолюбия, чтобы удержать того, с кем спала. Допускаю что-то, не думая, что это произойдет. Вдруг мужчина начинает раздевать, и тогда я застываю, оцепеневаю, на все смотрю как будто со стороны. Кажется, что это происходит не со мной. А после того, как все закончилось, возникает удивление, чувство опустошенности и безразличия. Постепенно реальность возвращается и начинаю воспринимать то, что произошло. Возникает жуткий стыд и отвращение. Я хочу смыть с себя всю эту грязь и иду в ванную'. Все это неприятно, я пытаюсь не думать, забыть, стараюсь вести себя так, как будто ничего этого в реальности не было. Когда расстаюсь с ним, то на следующий день гоню от себя отдельные воспоминания, фрагменты, картины. Каждую всплывшую в памяти сцену топлю в себе, как в омуте. Веду себя так, как будто ничего не было, стараюсь об этом не думать. В моем сознании я не принимаю всего этого в себя, произошедшее полностью во мне не представлено ".

В результате, вместо сексуального удовольствия женщина испытывает травматические переживания, которые она преодолевает путем отклонения реальности и впадения в анапсиоз. Травматический опыт не всегда становится преградой для повторения описанного сценария: с новым партнером у женщины происходило все то же самое. Аналогичный сценарий может происходить и одномоментно как импульсивное поведение. Приведем случай другой женщины:

"Ко мне зашел мой сосед, пожилой мужчина, - рассказывает молодая замужняя женщина, - чтобы показать журнал. Мы сели на диван и стали листать модный журнал. Не успела я опомниться, понять что происходит, как очутилась с ним в постели ".

Некоторые женщины сильно страдают от своего неконтролируемого, импульсивного сексуального поведения. Подобная проблема была у одной пациентки, которая проходила у нас курс психотерапии.

''Когда мужчина хочет, я не могу ему отказать. Я борюсь с собой, укоряю себя, но ничего не могу поделать. Отправляясь в компанию, я даю себе зарок не делать больше такого, но как только мужчина начинает приставать, сама того не ведая, я соглашаюсь. Встревожившись этим, я обратилась к психиатру. Я хотела узнать, больна я или нет. Послушав меня, он усмехнулся и сказал: "Сейчас у меня посетители, приходи ко мне вечером, к концу работы ". Естественно, я больше не пошла к нему. Мне приходится тратить много сил на то, чтобы себя сдерживать, и это мне не удается, я все время вольна собой".

Этот и другие изложенные случаи имеют более глубокие причины и механизмы, которые мы здесь специально не затрагиваем, занятые подробным рассмотрением интересующей нас линии мотивационной регуляции сексуального поведения в условиях психического конфликта "побуждения – торможения". Тем не менее, полученные данные помогают глубже вникнуть в специфику процессов мотивационной регуляции, которые открылись нам как организация процессов по реализации жизненных отношений человека – его мотивов. Они также свидетельствуют об иерархическом характере мотивационной регуляции, представшей перед нами в виде многоуровневой психической системы, включающей в себя побудительные, когнитивные и аффективные процессы, а также телесные проявления, которые могут "психологизироваться", выполняя символические функции, или заменять собой некоторые выпавшие звенья психического процесса.

Другой важный вывод, который здесь напрашивается, лежит в плоскости отношения мотивации и личности: в мотивационный процесс вовлечены образующие Я, репрезентация Другого, паттерны характерологических отношений, механизмов защиты и систем регуляции. С учетом сделанных выводов, мы можем смотреть на мотивационную регуляцию как на мотивационно-личностный процесс и выделить следующие его уровни: 1) динамическую регуляцию, 2) ЭГО-регуляцию, 3) Я-регуляцию, 4) Саморегуляцию.

Динамическая регуляция осуществляется в плоскости трансформации мотивационных содержаний, преимущественно носящих нерефлексивный характер, хотя отдельные компоненты этого процесса могут осознаваться. Таким образом, происходит селективная тематизация восприятия, мышления, воображения, фантазий, грез и т.д. Психические процессы симультанно, автоматически включаются под влиянием динамического контроля. Например, молодая женщина "зазывно" ловит взгляды проходящих мужчин и удивляется, когда они подходят к ней, чтобы познакомиться. Активированная мотивационная тенденция выполняет апперцептивную функцию, задает направление селективного внимания, а также невнимания и т.д.

Эго-регуляция осуществляется в плоскости  отношений  между  Я  и  побуждениями,   с одной стороны, и между Я и торможением, с другой. Таким образом, она выступает в качестве межструктурной регуляции в психической системе.   С  ней  мы уже     ранее  встречались: когда женщина разрешает себе "сексуально растормозиться", читая соответствующие книги, предаваясь грезам и фантазиям, которые обычно она в себе осуждает. Здесь мы имеем дело с инициирующей и тормозящей функцией ЭГО как субличности.

Я-регуляция лежит в плоскости отношения Я как целостной личности и ее составляющих – субличностей. Для того чтобы мотивационное содержание стало предметом Я-регуляции, оно должно предстать как воплощение определенной субличности, т.е. превратиться в собственное выражение   человеческого Я. В случае, когда женщина сталкивается с периодом повторного усиления сексуального побуждения, наступающего после острого самоосуждения, ей необходимо снова пройти стадию допуска: разрешить себе фантазировать или запретить. Она вновь начинает ловить себя на легкомысленных фантазиях   (динамический контроль), которые будут усиливаться, если она разрешит себе  им  предаваться. С другой стороны, под впечатлением от предшествующего самоосуждения (и под воздействием других мотивов защиты) женщина будет тормозить актуализирующееся побуждение, например, целенаправленно   исключать   из   своего   репертуара  просмотр эротических фильмов. Сталкиваясь при просмотре телевизионных передач и фильмов с сексуальными сценами, она сразу же будет переключать телевизор на другую программу. Мы видим, что она оказывается в психологической ситуации взаимодействия двух субличностей, одна из которых готова разрешить, а другая, наоборот, запретить что-то. Когда одна часть ЭГО разрешает, а другая запрещает, регуляция возможна в рамках целостного Я.

Саморегуляция осуществляется в плоскости Я – Другой. При этом другой может быть интернализованным другим или реальным другим. В первом случае саморегуляция приобретает форму самооовладения, т.е. преодоления в себе доминирования дистоничных субличностей, - всего того, что человек воспринимает чужим в самом себе. Вторая сторона самоконтроля лежит в плоскости регуляции межличностных отношений.

"После того как я запрещаю себе сексуальные искушения, - продолжает наша пациентка, - мне приходится тщательно отслеживать свое поведение, чтобы я не засматривалась на проходящих мужчин и вовремя давала им отпор, когда они пытаются со мной познакомиться".

Итак, сначала мы рассмотрели общую мотивационную регуляцию, затем выделили мотивацию реализации и, наконец, подчеркнули многоуровневость регуляции и контроля.

2.4 Мотивация как психическая система

В предложенной нами модели мотивация рассматривается как сложная система, и поэтому проводится ее компонентный, структурный и функциональный анализ. Выделение основных компонентов (или детерминант) мотивации и анализ их связей дает нам представление о структуре мотивационной системы (т.е. о характере ее внутренней организации) в целом и о подструктурных компонентах и механизмах в частности. Функциональный (динамический) анализ позволяет исследовать фазы и этапы мотивации, динамику ее структур и процессов, трансформацию мотива и мотивационных побуждений по ходу мотивационного процесса, смену механизмов функционирования.

Двойственность мотивации. Мы исходим из двойственности человеческой мотивации: она не только побуждает и регулирует деятельность, но и является основанием личности, ядром ее структуры. Теоретическое разведение двух, в действительности объединенных между собой, сторон мотивации – мотивационной стороны деятельности и психодинамического основания личности – никак не означает признания их отдельности и независимости. Они сливаются друг с другом и взаимопересекаются.   Так,   мотив   как   отдельно   взятая мотивационная переменная может выполнять конституирующую функцию (выделение отдельной деятельности), лишь будучи мотивом субъекта, единицей мотивационной иерархии личности. Поэтому сведение мотивации к тематизирующей единице, задающей соответствующую поведенческую констелляцию или очерчивающей границы деятельности, сильно упрощает психологическую реальность. К вопросу о двойственности мотивации мы еще вернемся, а сейчас коснемся вопроса различения мотивации и мотива.

Мотивация и мотив. Мотивация – это организующая психодинамическая система личности, а мотив – отдельная мотивационная переменная, выполняющая в этой системе побудительную и направляющую функции. Обычно в литературе эти два не совпадающие друг с другом явления – мотивация и мотив – не различаются. Когда же они дифференцируются, то мотивация чаще всего выступает в роли описательного понятия, своеобразного родового термина для обозначения всех конкретных видов побуждений: мотивов, потребностей, мотивационных диспозиций, идеалов, интересов и т.п. Конечно, в этом классификационном значении под мотивацией можно понимать систему факторов, побуждающих и регулирующих деятельность. Однако это определение является ограниченным, не ухватывающим как раз работу мотивации – организацию деятельности для осуществления мотива.

С точки зрения рассматриваемого нами подхода, мотивы – это отдельные мотивационные переменные, обретающие свое место в мотивационной работе личности. В ходе этой работы мотив многократно трансформируется, вплетаясь в организационный паттерн мотивационного процесса. Актуализацией мотива "дело" мотивации не завершается, а только начинается: происходит содержательная разработка мотива, воплощение его в целях, намерениях и результатах, а также психоэнергетическая куммуляция побуждений. По указанным выше причинам диагностика определенного мотива не определяет однозначно диагностику соответствующего ему вида мотивации. Необходимо учитывать вклад детерминант конкретной ситуации. Так, например, степень выраженности латентного мотива достижения у человека может быть высокой (высокий индекс мотива), хотя актуальная мотивация достижения при этом остается слабой.

Отличие мотива от мотивации со стороны динамически-энергетических характеристик и заключается как раз в том, что интенсивность актуальной мотивации складывается из интенсивности латентного мотива и интенсивности ситуационных детерминант мотивации. Рассматриваемая особенность мотивации исследуется в экспериментальных процедурах как в зарубежной, так и в отечественной психологии – через разные типы инструкций пытаются актуализировать разные типы и уровни мотивации в экспериментальной ситуации. К сожалению, в некоторых отечественных исследованиях этим и ограничиваются, тогда как необходима и диагностика индивидуально-психологических различий силы "обобщенных мотивов", которые актуализируются в ситуации до обращения к инструкциям. Это дает возможность более адекватно оценить уровень актуальной мотивации.

Валидность диагностики мотива складывается как из валидности методики, так и из валидности диагностической ситуации, другими словами, из валидности всей экспериментальной процедуры диагностики. Не случайно Д.Мак-Клелланд и Х.Хекхаузен, анализируя особенности экспериментальной процедуры измерения мотивов, указывают на необходимость превращения ситуации диагностики в контролируемый фактор (McClelland, 1971; Heck-hausen, 1980). Если ситуация стандартизирована и является относительно одинаковой для всех испытуемых, то индивидуальные различия в уровне мотивации в нейтральной ситуации принимаются за индекс силы латентного мотива. Поэтому индивидуальные измерения мотивов по опросникам без межиндивидуальных оценок не отражают действительности.

Без психологического анализа внутренней организации и функциональной динамики психической системы личности мотивация предстает в виде ряда несвязанных переменных и факторов. Даже когда мотивационные образующие рассматриваются со стороны своих предметных характеристик, чаще всего их место в процессах психологической детерминации ограничивается выполнением функции запуска деятельности. Деятельность, запущенная мотивом, как бы катится по рельсам своей структуры. Куда же исчезает мотив? Он остается вне рамок деятельности.

Функции мотивации.

 Какие же функции выполняет мотивация? Основная функция мотивации как целостной психической системы состоит в реализации жизненных отношений личности и регуляции (организации, управлении) деятельности, их осуществляющей. Здесь мотивация Я раскрывается со стороны регулятивной функции, понимаемой в широком значении организации (управления) процессов (и факторов), их осуществления, и, следовательно, побуждения, актуализации жизненных отношений личности. При этом мотивационная регуляция имеет две стороны. Первая, содержательная, сторона касается мотивационной разработки, включающей в себя формирование в рамках мотивационного отношения проектов, направляющих деятельность в общую предметную зону, целевую конкретизацию проектов, выбор целей, формирование намерений, принятие решений, контроль намерений и т.д.

Вторая, динамически-энергетическая, сторона касается управления мотивационными побуждениями, перераспределения их по ходу осуществления деятельности, формирования мотивационной тенденции, включающей в себя: иниционную тенденцию, тенденцию действия, тенденцию реализации, терминационную тенденцию,  инерционную тенденцию.

Таким образом, мотивационная регуляция, организуя деятельность по реализации мотива и осуществлению жизненного отношения личности, организует как жизненные содержания личности, так и ее мотивационные побуждения. С другой стороны, регулятивно-организующая функция мотивации обретает свою определенность в соответствии со спецификой двух метасистем – личности и деятельности, в которые она входит. Мотивация организует мотивационные линии самоосуществления личности в деятельности, направленной на реализацию определенных жизненных отношений человека. Общая функция мотивации находит свое выражение в четырех конкретных функциях: инициации, селекции, регуляции и терминации, которые, в свою очередь, содержат частные функции.

С целью систематизации перечислим основные функции и процессы мотивации. Итак, мотивация:

1) побуждает, инициирует действия, деятельность, поведение человека;                                                                                  

2) определяет избирательность психических процессов – перцепции, внимания, памяти, мышления, воображения и т.д.;

3) обеспечивает  выбор  целей,  средств и действий, постановку целей;

4) направляет деятельность и действия на мотивационные объекты-цели;

5) поддерживает направленность деятельности и поведения, обеспечивает стабильность действования, а также упорство, интенсивность ее осуществления;

6)регулирует,   контролирует   реализацию поставленного   намерения   и   выполнение  выбранного действия;

7)переключает одно действие на другое при возникновении преграды или возобновляет выбор   новых   путей   действия,   реализующих мотив;

8) прерывает, тормозит или завершает выполнение деятельности, т.е. осуществляет функцию торможения (стоп-функцию).

Мотивация деятельности. Распространенное в отечественной психологии указание на побуждающую и направляющую функцию мотивов недостаточно для объяснения детерминации деятельности, ибо в действительности этот подход ограничивается рассмотрением лишь "пусковой" функции мотива. Если следовать этой точке зрения, то непонятно, как деятельность дальше детерминируется, разворачивается, управляется, а также как трансформируются указанные выше функции мотива. Дело обстоит гораздо сложнее, ибо ни в содержательном, ни в динамически-энергетическом аспектах процессы, детерминирующие деятельность, не тождественны мотиву (или совокупности мотивационных переменных). Поэтому, различая статический и динамический анализ мотивации, считаем недостаточным рассмотрение мотивационных переменных (мотивов) лишь в плане структурного анализа деятельности и полагаем, что требуется также функциональный анализ процессов мотивации в ходе осуществления конкретной деятельности конкретным субъектом в  актуальной ситуации.

Дело в том, что при структурном анализе деятельности действительно достаточно рассмотреть ее относительно мотива, который выступает со стороны своей конституирующей функции. При динамическом анализе деятельности ее необходимо рассматривать уже не относительно мотива, а относительно мотивации, детерминирующей и регулирующей деятельность (а не только запускающей ее). В связи с тем, что деятельность является молярной, неаддитивной целостной системой и осуществляется одновременно на всех уровнях, мотивационные процессы не привязаны лишь к началу деятельности, а имеют свою специфику на всех уровнях и по всему ходу ее выполнения. Если мы четко разделим мотивогенез и мотивофункционирование, а также генетический и функционально-динамические аспекты мотивации, то найдем дополнительное основание для подтверждения соотносительности мотивации целостной деятельности.

При психологическом анализе деятельности акцент вначале делается на полюсе объекта. При этом мотив выделяется как предмет деятельности, а субъект выступает как предпосылка деятельности. При дальнейшем рассмотрении движения деятельности возникает необходимость введения представления о "конкретном субъекте", о "личности как о внутреннем моменте деятельности". В итоге, деятельность в своей действительной полноте объемлет оба полюса -   полюс объекта и полюс субъекта (Леонтьев,  1983).

При анализе предметности потребности рассматривается процесс опредмечивания потребности в мотивах. Здесь речь идет о мотивогенезе. Следует ли из этого, что потребности, опредметившись в мотиве, исчезают и остаются только мотивы? Видимо, нет. Изучая процессы актуального функционирования деятельности, можно сказать, что "развитая" деятельность исходит из предметных потребностей (предметно-субъектный полюс, который нам открывается в форме обобщенного мотива) и направлена на мотивы.

Итак, поскольку деятельность находится в развитии, в трансформации, то при структурном анализе она рассматривается относительно мотива, а при динамическом анализе - относительно мотивации.

Мотивация личности. Мы уже говорили о принадлежности мотивации к двум метасистемам – личности и деятельности. Теперь рассмотрим трактовку понятия мотива личности в рамках системно-динамической модели, не совпадающего прямо и непосредственно с понятием мотива деятельности или поведения (Магомед-Эминов, 1987а, 19876). В дальнейшем переведем представления о личностном мотиве в контекст многообразия феномена мотива в рамках трехфакторной классификации.

Приступая к концептуализации понятия мотива личности, укажем на существующий разрыв между психологией личности и психологией мотивации. Этот тезис из-за своей самоочевидности не требует даже специального доказательства, ведь в научном психологическом языке устоялись выражения: "мотивы деятельности", "мотивы поведения", "учебная мотивация", "познавательная мотивация", "мотивация достижения" и др. – как будто мотивы могут существовать без субъекта-носителя.

Деятельность имеет свой мотив. Тогда почему его нет у личности? Персонификация деятельности, бихевиористское рассмотрение поведения лишает личность мотивационных оснований.  Онтологический анализ личности требует ответа на вопрос о мотивах ее существования, т.е. о направлениях жизненного процесса, характере жизненного пути. Мотивы личности задают экзистенциальные линии в ее жизненном мире.

Для конкретно-психологической операционализации понятия мотива личности воспользуемся следующей аргументацией, которая была изложена нами ранее (Магомед-Эминов, 1987а). В содержании мотива можно выделить нечто специфическое, индивидуально-неповторимое, определяющееся конкретной уникальной ситуацией, и нечто устойчивое, для которого данный конкретный предмет или явление есть не более, чем одна из возможных форм воплощения. Такое устойчивое предметное содержание характеризует уже не столько сам предмет потребности,  сколько личность,  эту потребность испытывающую. По мнению С.Л. Рубинштейна, "свойство характера – это, в конечном счете, есть тенденция, побуждение, мотив, закономерно появляющийся у данного человека при однородных условиях" (Рубинштейн, 1957, с. 176). В данном случае С.Л. Рубинштейн имел в виду именно обобщенное предметное содержание   мотива.   Это   же   содержание   имеется ввиду, когда говорится, например, о таких мотивах, как мотив аффиляции, достижения, игры и других.  В.Н. Мясищев,  использовавший для описания  мотивационных  явлений   категорию отношений, подчеркивал, что "отношения, приобретая устойчивость, выраженность, большую значимость, становятся характерными для личности" (Мясищев, 1960, с.221). Проблема мотивов личности обсуждается также В.К. Вилюнасом (Вилюнас,  1990) и др.

Предпосылки для такого подразделения мотивов имеются и в зарубежной психологии. К. Мадсен, анализируя различные теории мотивации, подчеркивал, что одни психологи четко различают диспозициональные и функциональные переменные в мотивации, а другие используют для них одни и те же понятия (Madsen, 1968). Так, для Г. Мюррея потребности (или мотивы), с одной стороны, выступают как устойчивые мотивационные образования, а с другой стороны, это же понятие используется им, когда речь идет о функциональных переменных (Murray, 1938). К. Мадсен считает, что диспозициональные и функциональные переменные необходимо четко различать. Мы еще вернемся к обсуждению этого вопроса при анализе двойственности предметного содержания мотива.

2.5 Мотивационные образования

Существует большой список мотивационных образований, приводимых в психологической литературе: мотив, драйв, потребность, напряжение, импульс, факторы активации, факторы побуждения, эрг, мотивационная черта, сила,  тенденция, диспозиция, цель, установка и многие другие. Этот терминологический разнобой отчасти объясняется тем, что мотивационная система включает в себя разнообразные мотивационные образующие.

Хотя с первого взгляда создается впечатление рядоположенности этих образующих, в действительности они объединяются в структуры. В процессах мотивации большое значение имеют следующие структуры мотивационных образующих: 1) побуждения – включают в себя мотивы, потребности, диспозиции, интересы и т.д.; 2) мотиваторы – всевозможные побудительные ценности, требующие содержания мира, валентности и т.д.; 3) инициаторы –факторы,  выполняющие функцию инициации; 4) селекторы – факторы, детерминирующие селективные процессы; 5) регуляторы – факторы, выполняющие собственно регулятивную функцию; 6) терминаторы – мотивационные переменные,   выполняющие  функции  торможения, консуммации и стоп-функцию.

Традиционно одной из главных детерминант мотивации считается мотив. К сожалению, термин мотив имеет схожую с мотивацией судьбу: в литературе он трактуется неоднозначно и используется для обозначения разных явлений. Мы исходим из понимания мотива как многомерного функционального образования, имеющего сложную структуру. Для прояснения этого вопроса в свое время нами была предложена трехфакторная классификация мотивационных образований (Магомед-Эминов,  1987а). В  зарубежной  психологии  наиболее распространенным является подразделение мотивационных образований на два типа: диспозициональные и функциональные переменные. В этом случае говорят об обобщенных неспецифических устойчивых  побуждениях  (мотивах, драйвах, потребностях и т.п.) и о специфических, конкретных, ситуационных детерминантах, связанных с первыми, (специфических мотивах, драйвах,  стимулах, подкреплениях,  целевых объектах и т.п.) Эта классификация имеет ряд недостатков. Во-первых, выделенные в ней диспозициональные переменные характеризуются обобщенностью и внутренней локализацией, а функциональные переменные – ситуационностью, специфичностью и внешней локализацией, т.е. раскрываются признаками, которые в действительности сами являются независимыми параметрами. Во-вторых, в этой классификации не учитывается то, что личностные и ситуационные детерминанты мотивации могут быть как устойчивыми, так и неустойчивыми. В частности, отсюда следует, что термины "ситуативный" и "ситуационный", используемые в литературе, не тождественны, ибо явление может быть ситуационным, не будучи ситуативным. Например, тоталитарная система подавления мотивации личности, будучи ситуационной, не являлась, однако, ситуативной, ибо заняла целую эпоху. Понятие "ситуационный" характеризует те аспекты жизненных содержаний, которые относятся к объектному полюсу мотивации, а понятие "ситуативный" указывает скорее на темпоральнные аспекты событий (т.е. на явления актуального момента или на моментальность происходящих явлений).

Для преодоления указанных противоречий мы предлагаем более расчлененную классификацию мотивационных образований на основе трехфакторной модели. В роли трех относительно независимых факторов типологии выступают следующие параметры: "внешний - внутренний", "устойчивый - неустойчивый", "обобщенный - специфический".

Параметр "обобщенный - специфический". Параметр "обобщенный (общий) – специфический (конкретный)" указывает на степень обобщенности предметного содержания мотивационного образования, выражает широту заданного им жизненного отношения личности. В соответствии с этим параметром мотив открывается как двухуровневое явление: предметное содержание мотива на одном уровне носит характер "функционального содержания," задающего общую зону предметной отнесенности активности личности, а на другом – специфический конкретный характер. По двум признакам данного параметра мотивы можно разделить на общие (или обобщенные) и специфические (или конкретные). Обобщенным мотивам соответствует мотивационный класс (зона) специфических, конкретных мотивов. Все специфические мотивы, входящие в этот мотивационный класс, характеризуются одной и той же предметной отнесенностью, т.е. одним функциональным содержанием, но разной качественной спецификой. Предметная отнесенность задает содержательную зону, или зону жизненных содержаний, в которой специфические мотивы приобретают побудительную ценность.

Параметр "внешний - внутренний". По фактору локализации мотивационные образования можно подразделить на внешние (ситуационные) и внутренние (личностные). При этом внутренние мотивационные образования не отождествляются с внутриорганическими, а внешние – с внешней стимуляцией. Речь идет о подразделении предметного содержания мотивационных образований на интрапсихологическое и интерпсихологическое. Дело в том, что мотивация существует как мотивационное отношение личности с окружающим миром. Мотивация тогда и есть определенный процесс, т.е. особая мотивационная работа, увязывающая воедино личностные и ситуационные параметры на пути регуляции деятельности, направленной на преобразование предметной ситуации для реализации релевантного мотива, для осуществления определенного предметного отношения личности к окружающему миру.

Отметив еще раз, что ситуационные детерминанты не обязательно являются ситуативными, скажем, что их особенность заключается в том, что они являются внешними по отношению к личности, то есть интерпсихологическими, но связанными с внутриличностными образованиями. Дело в том, что ситуация есть ситуация личности, и рассмотрение ее характеристик оторванно от личности не продуктивно. Ведь очевидно: бытие личности есть  бытие в мире 

Параметр "устойчивый - неустойчивый". Параметр "устойчивый – неустойчивый" (изменчивость) указывает на меру, в какой мотивационные переменные становятся характерными образованиями, стабильными атрибутами личности, т.е. показывает меру интернализации мотивации, присвоенности ее личностью. Стабилизация мотивационного образования переводит его в класс мотивационных диспозиций, которые заранее задают общие признаки ситуации своей реализации и поэтому в определенном смысле являются доситуационными образованиями.

Таким образом, выше перечисленные параметры позволяют выделить и охарактеризовать следующие четыре вида мотивационных образований.

1. Обобщенные устойчивые мотивы личности характеризуются генерализацией предметного содержания и выражаются в индивидуальных особенностях личности. Сюда относится мотив стремления к успеху, мотив избегания неудачи  и др.

2. Конкретные устойчивые мотивы. Этим мотивам свойственна систематически воспроизводимая активность, направленная на узкие конкретные сферы. Например,   деятельность человека, направленная на изобретение технического устройства.

3. Общие  неустойчивые мотивы.  Предметное содержание их, хотя и является обобщенным, но в нем нет дифференциации, иерархизации и присвоения их личностью.

4. Конкретные неустойчивые мотивы. Этим мотивам свойственны узкая временная перспектива и отсутствие разветвленной системы целей.

Двойственность мотива. Теперь воспользуемся параметром "внешний - внутренний" для обоснования двойственности мотива и, следовательно, двойственности предмета деятельности. В качестве предпосылки терминологического анализа примем положение, к которому мы уже обращались, о том, что деятельность в своей действительности объемлет два полюса – полюс объекта и полюс субъекта (Леонтьев, 1983). Так как мотивация является динамическим компонентом структуры деятельности, то она также является единством субъектного и объектного полюсов, т.е. можно говорить о субъектных (внутренних) и объектных (внешних) составляющих мотивации. Этот вопрос касается двойственности предмета деятельности, о которой говорил А.Н. Леонтьев: первично предмет выступает как подчиняющий себе деятельность субъекта, а вторично – как продукт психического отражения предмета. Если деятельность рассматривать не онтогенетически, а функционально-динамически, то можно увидеть, что в ходе ее увязываются воедино два процесса: один идет в направлении от субъекта к объекту, а другой - от объекта к субъекту.

Итак, деятельность совершается как по логике внешнего предмета, т.е. конкретного мотива, так и по специфике внутреннего предмета, т.е. мотива личности. Этот тезис дает возможность говорить о единстве двух принципов детерминации, сформулированных в психологии. Один из них предложен С.Л.Рубинштейном и постулирует, что "внешние причины действуют через внутренние условия" (Рубинштейн, 1957, с. 10). Другой предложен А.Н.Леонтьевым и говорит о том, что "внутреннее (субъект) действует через внешнее и этим само себя изменяет" (Леонтьев, 1983, т.II, с.200). Действительно, мотивационные образования, которые сформировались в предшествующей деятельности, теперь побуждают, направляют, регулируют актуально совершающуюся деятельность как бы изнутри. Процессы личности задают общее направление и устойчивость этой деятельности, а специфическая мотивационная регуляция идет от конкретного предмета, на который направлена деятельность, т.е. от конкретных мотивов. Следовательно, деятельность исходит из обобщенных мотивов личности и направлена на конкретные мотивы деятельности.

Далее обратим внимание на то, что предметное содержание трансформируется по ходу мотивационного процесса. Например, известно, что мотив достижения может реализовываться в разных видах деятельности. Это объясняется тем, что результат деятельности сам по себе не реализует мотива достижения, который является широко обобщенным по предметному содержанию личностным мотивом. Личностные мотивы характеризуются скорее не самим результатом, на который деятельность направлена, а тем, какие особенности личности осуществляются при достижении данного результата. Итак, в своем рассуждении мы приходим к тому, что конкретные мотивы деятельности связаны с объектным полюсом деятельности, а обобщенные мотивы личности - с субъектным. Однако не любое мотивационное образование возможно разделить по параметру "внешний – внутренний", что объясняется существованием интерактивных компонентов мотивации: например, мотивационная тенденция формируется из различных мотивационных образований (внешних и внутренних).

Мотив

Экстернализация мотива

Разработка мотива

Конкретный мотив

Личностный мотив

(эндомотив)

экзомотив)

Интернализация мотива

                                Деятельность

Рис. 1. Разработка мотива в ходе трансформационного процесса есть его воплощение в действительность; мотив раздваивается на эндомотив (личностный мотив) и экзомотив; предмет деятельности двойственен - деятельность исходит из личностного мотива и завершается в конкретном мотиве; в действительности оба мотива "переплетены" друг с другом и их можно различать лишь в чисто теоретическом плане.

Мотив, разделенный на две части, а именно, на личностный мотив – эндомотив, и на конкретный мотив – экзомотив, объединим вновь в одну целостность. Тогда мы будем иметь в наличии не два вида мотивов, а две стороны единого мотива. Устанавливая соответствие мотива двум полюсам деятельности, мы обнаружим в то же время связанность двух сторон мотива с двумя полюсами мотивации. Далее, вспомнив, что мотивация есть трансформационный процесс, мы можем сделать вывод, утверждающий трансформационный характер самого мотива. Две стороны мотива тогда предстают перед нами как два момента работы трансформации.

Трансформация мотива, идущая от личностного мотива к конкретному, задает определенную реальность становления мотива, не совпадающую с его актуализацией. Происходит воплощение мотива в реальности и втягивание реальности в содержание мотива. Этот процесс состоит из двух движений: 1) движения от личности к миру – экстернализация мотива и 2) движения от жизненных содержаний к личностным основам – интернализация мотива. Подобный процесс слияния показывает нам направление связывания каузальной детерминации с телеологической детерминацией.

В чем же сходится этот двойственный процесс? В намерении. Намерение имеет двойную детерминацию: с одной стороны, оно детерминировано мотивом, из которого "вырастает", а с другой – побудительными ценностями, на которые направлено. Схематически эта связь выглядит так:

мотив =>  намерение <=  ценность

Появление между побуждением и побудительной ценностью (ценностной интенсивностью) намерения наделяет процесс разработки мотива (т.е. предметного наполнения мотива жизненными содержаниями) свойством интенциональности. Мотив - это не только то, на что направлена деятельность, он и сам интенцио-нален, т.е. всегда является направленностью на что-то в мире. Добавим лишь, что эта направленность находится в становлении.

2.6 Структура мотивации

Мотивация как "психическая система" регуляции процессов реализации жизненных (мотивационных) отношений личности с окружающим миром имеет сложное строение. Структура мотивации, рассмотренная со стороны мо-тивационных образующих, представляет собой определенную конфигурацию мотивационных иерархий (мотивов). Мотивационные иерархии связываются друг с другом, создавая мотивационные линии, или мотивационный путь. Однако мотивация, как целостная система, имеет структурные компоненты, не совпадающие со структурой мотивационных образующих. В соответствии с четырьмя основными функциями, осуществляемыми мотивацией в деятельности как в более сложной, включающей ее метасистеме, в структуре мотивации можно выделить четыре компонента: мотивацию инициации, мотивацию селекции, мотивацию реализации, мотивацию постреализации.

Мотивация не является статическим образованием, а имеет процессуальную развертку, функциональную динамику по всему ходу осуществления деятельности. Поэтому указанные выше структурные компоненты мотивации необходимо рассматривать в функциональной динамике и выделить в соответствии с этим пять этапов, или циклов, мотивационного процесса: 1) этап актуализации (запуска), 2) этап подготовки, 3) этап исполнения, 4) этап консуммации, 5) этап терминации.

На этапе актуализации происходит актуализация мотивации, инициация деятельности (ее ориентировочных, подготовительных компонентов); психические функции фокусируются в тематической зоне релевантного мотива; в феноменологическом плане субъект переживает желания, стремления, побуждения.

На этапе подготовки создаются условия для реализации намерения, выполнения действия (действий): активируются проекты, осуществляются выборы цели, происходит формирование намерений; все эти процессы могут носить характер поисковой деятельности, ориентировки в окружающем мире, пробных действий, "разведывательных" исполнений.

На этапе исполнения принимается решение о конкретном выполнении намерения и происходит осуществление действия по его достижению.

На этапе консуммации исполнение завершается достижением определенного результата, при этом происходит завершающая операция, или конечное действие.

На этапе терминации наступает конец деятельности, прерывается ее выполнение, происходит остановка реализации определенной мотивации.

Границы этапов мотивационного процесса и стадии деятельности достаточно подвижны и зависят от характера деятельности и особенностей ее продвижения. Далеко не каждый мотивационный цикл может состоять из всех этапов и происходить как развернутое функционирование: некоторые образующие процессы могут редуцироваться, сокращаться, а то и совсем выпадать.

Этап исполнения и этап консуммации могут быть объединены в этап выполнения. В структуре деятельности осуществление операций в рамках действия (или действий в составном действии) есть исполнение, а результирующее действие – консуммация. Выполнение отличается от терминации, а последняя – от консуммации (итогового исполнения). На каждом из этих этапов существуют специальные механизмы мотивации, т.е. специальные механизмы функционирования мотивационных структур. Причем каждый из структурных компонентов функционирует по всему ходу осуществления мотивационного процесса.

Мотивация инициации. Мотивация инициации – это подсистема мотивации, обеспечивающая актуализацию мотивации, инициацию деятельности (и действий). Актуализация мотивации, в свою очередь, состоит из: актуализации мотивов, активирования проектов, целей и намерений. Инициация деятельности включает не только начало выполнения деятельности (подготовительную фазу деятельности), но и обеспечение процессов действования, т.е. мотивация инициации мотивационно обеспечивает то, что можно назвать начинанием, или запуском, независимо от того, какое место этот процесс занимает в деятельности7.

Указывая на действование мотивации инициации по всему ходу деятельности, мы определяем ее ведущую функцию, отличную от выполняемых специфических функций. Данное замечание касается и других мотивационных компонентов. Мотивация инициации осуществляет свою ведущую функцию (актуализацию мотивации и инициацию деятельности) на запускающем этапе мотивации, т.е. на этапе начинания. Так, например, многие, даже хорошо обдуманные дела и привычные занятия, не выполняются из-за трудности "начать". Схема автоматической эндогенной или экзогенной активации мотива, возникающая по аналогии с обострением чувства голода, мало пригодна для понимания актуализации мотивации личности. Существует много мотивов, пытающихся "про- биться" в данный момент к осуществлению деятельности, и межмотивационная конкуренция создает ситуацию, требующую вмешательства специальных процессов, актуализирующих релевантный мотив и инициирующих деятельность. Кроме того, актуализации мотивации противодействуют не только межмотивационные соотношения, но также разнообразные препятствующие, тормозящие силы, например, терминационная тенденция, механизмы защиты. Таким образом, вопрос актуализации мотива переходит в вопрос мотивационной регуляции.

 Еще один важный момент, создающий необходимость в мотивации инициации, состоит в несовпадении начала деятельности и начала выполнения действия. Между деятельностью и действием существует некий психический "зазор", как раз и заполняющийся процессами инициации. Прежде чем действие начнет выполняться, должны запуститься процессы деятельности (например, первичной ориентировки). Мотивация инициации производит мотивационную оценку до всякого осуществления конкретного действия. И результат этой оценки единственно дает возможность определить характер действования, например, бежать или нападать. В филогенетическом плане развития мотивации некоторые ритуалы инициации можно понять как коллективные процессы обеспечения мотивации инициации.

С  процессами  мотивации  инициации   на этапе запуска связаны мотивационно-эмоциональные оценки ситуации через призму предметных характеристик мотивов. В результате формируется мотивационная тенденция (иниционная тенденция), побуждающая деятельность и направляющая ее в некоторую широкую предметную зону, в которой возможна конкретизация мотива. Это – одна из главных структур, функционирующих на этапе запуска. Однако на данном этапе осуществляется и селективная функция – реализуется направляющая функция обобщенных мотивов, избирательно влияющая на выбор ситуаций и деятельностей, ей релевантных, с одной стороны, и блокирующая активацию других конкурирующих гетерогенных мотивов и мотивационных тенденций, с другой. При этом процесс мотивации инициации имеет два аспекта: содержательный, регулятивный аспект, включающий в себя, например, оценку того, в какой степени данная ситуация благоприятствует или препятствует реализации и конкретизации мотива, и динамический – формирование мотивационной тенденции (побуждения). Формирование мотивационной тенденции происходит путем синтеза внутренних (связанных с обобщенными мотивами, целями и т.д.) и внешних (идущих от побудительных характеристик ситуации) побуждений. Итог мотивационного процесса инициации на этапе запуска также включает в себя содержательный и динамический аспекты. В содержательном аспекте происходит выделение в предметной ситуации ее неформальной структуры со стороны функционального содержания; в рамках этой, еще не конкретизированной зоны и возможна дальнейшая конкретизация, разработка и реализация мотива, осуществление деятельности. В динамическом аспекте на основе интегрирования в единую целостную систему внутренних и внешних побуждений формируется мотивационная тенденция, инициирующая деятельность и направляющая ее в предметную ситуацию (выделенную процессом мотивационной селекции), благоприятную для реализации мотива. Выделение неформальной структуры ситуации, зоны конкретизации мотива и формирование мотивационной тенденции, в свою очередь, активируют процессы мотивации селекции, организующие выбор цели и действия в рамках уже выделенной предметной зоны (формирование намерения).

Мотивация селекции. Ведущая функция мотивации селекции – это обеспечение селективных процессов мотивации, придание деятельности конкретной направленности, избирательности. Два важных аспекта мотивационно-го процесса – выбор цели и выбор действия (или действий) осуществляются именно мотивацией селекции, естественно, с участием других компонентов мотивации. При этом происходит целевая конкретизация мотива и воплощение цели в намерение.

Целевая конкретизация мотива – это процесс содержательной разработки мотива и придания деятельности конкретной направленности. Мотивационные проекты задают ориентиры разработки жизненных содержаний, осуществляющихся в рамках мотивационных отношений, предметные границы которых очерчиваются мотивами. При целевой разработке мотива и мотивационной энергетизации цели воедино сливаются два психологических движения: каузальное – идущее от мотивационных оснований, и телеологическое – связанное с целевыми содержаниями. Мотивация селекции формирует конкретную интенциональность деятельности.

Воплощение цели в намерение осуществляется как формирование намерения, планирование действий. Мотивационная интенциональность обретает характер действенной интенциональности: энергетизированная направленность личности становится двигательной направленностью на жизненное содержание. Таким образом, мотивация на подготовительной стадии конкретизируется, действенно проектируется и обретает интенциональность.

В ходе функционирования механизмов мотивации селекции предметная зона мотивации, выделенная на предыдущем этапе, конкретизируется в целевую структуру (целевую зону мотива),   осуществляются   сложные   процессы выбора цели, смыслообразования, планирования; увязываются воедино мотивы, цели (общие и конкретные), условия. Процессы мотивации селекции могут быть не только суксессивными, развернутыми, рациональными, но и эмоционально-непосредственными, симультанными, спонтанными, свернутыми.

Формирование намерения, конечно, предполагает принятие решения действовать определенным образом. Однако решение в целом – селективное решение – необходимо отличать от действительного, действенного решения - реализационного решения, происходящего в рамках мотивации реализации. За реализационным решением следует выполнение актуализированного намерения. План действий, набросанный в рамках селективных процессов на этапе подготовки, приобретает статус динамического плана. Это означает, что динамический план и двигает намерение, и сам находится в движении, изменении по ходу своего осуществления. Следовательно, нужно отличать планирование действия, создающее намеренность, от конкретизации, коррекции плана при реализации намерения. Изменения, конкретизирующие план, сохраняют его инвариантность, с которой связано определенное намерение. В динамическо-энергетическом плане мотивации селекции соответствует тенденция действия (побуждающая, направляющая действие на цель и намерение). Мотивация реализации. Главная функция, выполняемая мотивацией реализации, состоит в поддержании устойчивости мотивационного процесса, контроль за намерением и управление действием до достижения цели. Выбранные цели не всегда автоматически реализуются, а действия выполняются ("благими намерениями дорога в ад вымощена"). Возникает необходимость в специальных процессах, контролирующих реализацию намерения и регулирующих выполнение действия. Мотивационный процесс направлен на придание устойчивости самим мотивационным процессам, стабилизацию направления деятельности, поддержание выполнения действия и осуществления выбранной цели. Механизм опосредствования - один из главных механизмов мотивации регуляции, представляющий собой "метамотивационную" функциональную систему. На стадии выполнения действия мотивационная регуляция в рамках мотивации реализации может приобретать характер саморегуляции. Саморегуляция здесь понимается как включение процессов личности, Я в регуляцию мотивационного процесса.

В теориях "ожидание X ценность", как известно, не учитывается различие между выбором цели и реализацией выбранной цели и намерения. В этих моделях признается очень упрощенный вариант, построенный на принципе доминантности, согласно которому выбирается та цель, которая максимально соответствует по интенсивности тенденции действия. Полагается, что такой выбор автоматически, без процесса контроля и управления за действием, приводит к конечному результату. Такое понимание следует из теории поля К. Левина, согласно которой результирующая сила (аналогичная тенденции действия) выступает как достаточное основание для выполнения и управления действием. В случаях, когда сила недостаточна для преодоления преграды, К. Левин вводит процесс возникновения дополнительных источников мотивации, создающихся путем формирования намерения. Однако и намерение рассматривается им чисто динамически, без учета процессов саморегуляции – при наличии квазипотребности действие совершается по силовым линиям поля.

В системно-динамической модели намерение имеет и динамический, и содержательный аспекты. Процесс мотивации реализации понимается как "динамически-смысловая" система, выполняющая функции опосредствования, регуляции процессов реализации намерения и выполнения действия. Тогда мотивационная тенденция действия на этапе исполнения превращается в динамический аспект намерения и в модели обозначается как "тенденция реализации намерения". Ее интенсивность будет зависеть от интенсивности предыдущей мотивационной тенденции действия, от характера преград и возможности их преодоления, от степени торможения намерения конкурирующими моти-вационными тенденциями и др.

Мотивация постреализации. Мотивация постреализации состоит из механизмов, процессов, факторов, выполняющих функции терминации, остановки, торможения выполнения деятельности, а также ее прерывания и переключения. Значение мотивации постреализации до сих пор игнорируется в психологии, хотя кажется очевидным, что требуются не только специальные механизмы инициации, деятельности, актуализации мотива, но и специальные механизмы ее остановки, торможения (прерывания и т.д.). Без остановочных механизмов деятельность продолжалась бы бесконечно, или повторялась бы в однообразном цикле, или оставалась бы функционировать в пределах монодеятельности, т.е. одного жизненного отношения. Тогда существование личности в многообразии деятельностей и отношений не было бы возможным из-за неспособности человека переключаться, сочетать деятельности. Его жизнь, как мы уже сказали, была бы цикличным повтором одного и того же или бесконечным движением, "холостой" деятельностью. Но когда такое происходит, можно говорить о дезорганизации структуры мотивации.

Еще один важный аспект постреализационной мотивации раскрывает феномен Б.В.Зейгарник (Зейгарник, 1981). Несмотря на ситуационное переключение активности субъекта, он возвращается к продолжению незавершенной деятельности из-за инерционного характера мотивации постреализации.   С   другой   стороны, исходное мотивационное побуждение может переноситься   с   одного   действия   на   другое,   с одной деятельности на другую. Остаточная мотивационная энергия может внести свой вклад в мотивацию инициации. Таким образом, между мотивацией инициации и остаточной инерционной тенденцией могут существовать и синергические, и антагонистические отношения. Укажем также на три процесса, осуществляющихся в рамках мотивации постреализации:  1) констатирование исхода, 2) переход к выполнению очередных шагов, 3) прекращение выполнения действий. Необходимость включения специальных механизмов мотивации постреализации возникает из того, что вовлеченность в выполнение действия и центрация на ней могут препятствовать переходу к выполнению  следующего  действия.  Далее,  как успех, так и неудача могут центрировать, направлять на себя активность субъекта, что также, в свою очередь, нарушает эффективность выполнения деятельности. Кроме того, возникновение неожиданных, непредусмотренных исходов и т.п. создает необходимость обращения человека к поиску их причин. Отметим, что в литературе существует точка зрения, отождествляющая каузальную атрибуцию со всей мотивацией (Weiner, Kukla, 1970). Считая ее слишком крайней точкой зрения, мы отнесли процессы интерпретации   причин,   главным   образом,   к структуре мотивации постреализации. На этапе терминации, когда выполнение действия прерывается, мотивационная  тенденция     может  перейти   в остаточную тенденцию действия, которая является   аналогом   инерционной   тенденции   действия в модели Дж. Аткинсона и Д. Картрайта (Atkinson,    Cartwright,  1964), Дж. Аткинсона и Д. Берча (Atkinson, Birch, 1974). Конечно, сила этой тенденции значительно выше, когда цель полностью не достигнута. В подобных случаях у человека и возникает тенденция к возобновлению прерванных действий. Инерционная тенденция может выполнять не только побудительную, но и селективную функцию, т.е. тормозить выбор и выполнение гетерогенных деятельностей. Эта тенденция играет позитивную роль, когда человек на время прерывает стремление к цели. Однако отказ от ее осуществления может интерферировать переход к новым целям. 

Компульсивный повтор и мотивация постреализации. Компульсивный повтор, описанный З. Фрейдом (т.е. принудительное воспроизведение вновь и вновь предшествующего опыта), отчасти можно объяснить характерными индивиду трансформациями постреализационных механизмов мотивации. В таких случаях у человека сохраняется остаточная инерционная мотивация большой интенсивности, которая может быть трансферирована. Однако мотивационный перенос энергии предшествующей активности на последующую, видимо, не возникает из-за его удержания механизмами мотивации постреализации.

Все четыре мотивационные структуры действуют одновременно, создавая специфическую для каждой стадии мотивационную конфигурацию. Возьмем для примера совместное действие мотивации инициации и мотивации постреализации на пусковой стадии деятельности. Их взаимодействие может быть конфронтаци-онным или кооперационным. Конфронтационное взаимодействие состоит в следующем: мотивация инициации активирует процесс актуализации мотивации, в то время как мотивация постреализации тормозит его. При кооперационном взаимодействии интенсивность остаточной инерционной тенденции переносится на инициационную мотивационную тенденцию.

С учетом высказанных соображений мы можем построить следующее уравнение, описывающее степень актуализации мотива

Ма =    (Мн X П X В)(М.Н.+ М.П.),

где Ма – интенсивность актуализации мотива, Мн – нормативная интенсивность мотива, В – валентность ситуации (ее мотивационная притягательность), П – потенция ситуации для реализации мотива, М.Н. – интенсивность иниционной тенденции, М.П. – интенсивность инерционной тенденции.

Побуждения. Когда мы говорим о побуждении, то различаем в нем минимум три аспекта: 1) побудитель – мотив, потребность, цель или другие мотивационные переменные; 2) интенсивность – энергетический аспект мотивационной переменной; 3) переживание (стремления, "хотения", желания и т.д.), т.е. феноменальный аспект.

Необходимо отличать побуждения и побудительные ценности, т.е. ценностные содержания жизненной ситуации (мира). Еще раз напомним, что мотивация есть транзактный процесс, и поэтому как она сама, так и отдельные ее образующие не определяются отдельно взятыми содержаниями жизненной ситуации (мира).

                                   Мотивация

Рис.2.

               Мотивация как транзактный процесс реципоктного          

В ходе мотивационного процесса - работы мотивации - происходит не только собственно организация деятельности, но и формирование мотивационной тенденции, которая в энергетическом плане соответствует побуждению и интегрирует разнообразные мотивационные переменные. Результирующая мотивационная тенденция, таким образом, инициирует действие и побуждает его выполнение. Поэтому можно говорить о побуждениях разного уровня, которые в процессе "суммации" дают интегральные побуждения более высших уровней.

Мотив, взятый в отдельности, независимо от того, находится ли он в латентном состоянии или в состоянии актуализированности, является побуждением первого порядка, который сам по себе, без вклада других составляющих мотивационной системы, не в силах организовать деятельность. Побудительной силой (побуждением) обладают не только мотивы, но и побудительные ценности, цели, намерения, даже ожидания и т.д. В модели Дж. Аткинсона мотивация является функцией обобщенного мотива, ожидания цели, побудительной ценности цели, т.е. мотивация   = f (мотив,  ожидание,   ценность)   (Atkinson,   1957). Позже он стал использовать понятие тенденции действия для обозначения мультипликативной функции этих трех переменных (Atkinson, 1964). В мотивации достижения им выделяются две противоположные тенденции - тенденция достижения успеха и тенденция избегания неудачи, которые, складываясь, и дают результирующую тенденцию действия. Таким образом, результирующая тенденция действия выступает как итог процесса, в котором обобщенные мотивы (личностные детерминанты мотивации) увязываются с ожиданиями и ценностями (ситуационные детерминанты).

Близкий к изложенному взгляд развивает Х.Хекхаузен (Heckhausen, 1977), считающий, что тенденция действия является итогом мотивационного процесса. Однако этот процесс он видит как рационалистический, т.е. такой, в котором "взвешиваются" различные ожидания и валентности альтернатив. При этом ожидания и валентности трактуются как компоненты некого "психологического силлогизма", в котором тенденция действия является выводом.

Процесс возникновения тенденции действия, определяющий выбор и выполнение действия, можно понимать как редуцированный мотивационный процесс. Тут и возникают различия в трактовках: для одних авторов - это динамический процесс, в котором увязываются мотивы и ситуационные параметры (Atkinson, 1981), для других - это когнитивный рациональный процесс "взвешивания" ожиданий и ценностей действий, их исходов и последствий (Heckhausen, 1968), для третьих - процесс причинного приписывания (Weiner, 1970), для четвертых - расчет требующихся усилий (Meyer, 1973) и т.д. Все эти различные подходы к объяснению мотивационного процесса, в принципе, можно свести к двум - динамическому и информационному, исходя из критерия, признается ли природа процесса рационалистической, когнитивной или же состоящей полностью или частично из спонтанных динамических процессов.

Различные теории мотивации предложены и в отечественной психологии, укажем лишь на две: одна из них создана В.К Вилюнасом, в частности, разработавшим проблему ситуативного развития мотивации (Вилюнас, 1990); другая предложена В.А.Иванниковым, сформулировавшим теорию волевой регуляции (Иванников, 1991). В рамках последней теории мотивация понимается как особое внутреннее действие по построению побуждения.

В системно-динамической модели считается, что мотивационная тенденция, в которой интегрируются различные мотивационные образующие, трансформируется в ходе осуществления мотивационного процесса. В результате этой трансформации, как это уже было сказано ранее, образуется четыре основых вида мотивационных тенденций: 1) иниционная тенденция, 2) тенденция действия, 3) тенденция реализации, 4) тенденция терминации (включает в себя инерционную тенденцию).

Таким образом, формирование результирующей мотивационной тенденции проходит стадии, на каждой из которых образуется новая интегрированная мотивационная тенденция. Переход мотивационной тенденции с одного уровня на другой определяется не только трансференцией интенсивности с предшествующей тенденции на наличную, но и содержательными трансформациями, образующими мотивационные синтезы. Что касается иниционной тенденции, образованной интеграцией мотива, валентностью ситуации (мотивационной значимостью ситуации), мотивационной потенцией личности (оценкой личных ресурсов для реализации мотива), то в динамически-энергетическом плане она представляет собой интегративное побуждение. Состав его формируется, как минимум, из трех указанных источников интенсивности, возникающих симультанно до всякого конкретного планирования, решения и действования. Иниционная тенденция может редуцироваться, не развившись, в тенденцию действия, если создаются сложности выбора или имеется временное запаздывание с формированием намерения. Редуцированная мотивационная (иниционная) тенденция может, разложившись, перейти в латентное состояние или же продолжать сохраняться в плане удовлетворения в фантазиях, грезах. Если личность не будет тормозить, этот процесс или будет его поддерживать, то начнется интенсивная "фантазийная" разработка мотивации. В этом процессе сочетаются регрессивные и прогрессивные стороны. И хотя в динамически-энергетическом плане иниционная тенденция также является интерактивным побуждением, т.е. его компоненты связаны реципрокными отношениями, она не может детерминировать действие до тех пор, пока не выработается тенденция действия, являющаяся динамическим выражением намерения.

2.7 Мотивация и стресс

Проведенный анализ мотивации предоставляет нам возможность приступить к обсуждению проблемы мотивационных детерминант стресса. И здесь необходимо сказать, что традиционно мотивация личности, к сожалению, не учитывается при изучении феномена стресса. Так, например, травматическое воздействие в первую очередь связывают с каким-либо одним из четырех феноменов: физиологической мобилизацией, эмоциональной реакцией, когнитивной оценкой и поведенческими реакциями, за которыми, еще раз уточним, безусловно находятся мотивационные переменные. Собственно говоря, в экстремальной ситуации, как и в любой другой, актуализируются различные мотивации, релевантные требованиям ситуации, да и само поведение не может осуществляться без соответствующего мотивационного обеспечения.   Поэтому  для   понимания   психических изменений уцелевшего необходимо рассмотреть психодинамические (т.е. мотивационные) параметры личности, которые игнорируются в связи с распространенными в психологической науке биомедицинскими трактовками стресса и психологической. Прежде, чем приступить к решению этой задачи,  целесообразно уточнить понятие стресса.

Мотивация

постреали-

зации

торможение

гетерогенных

мотивов

Мотивация

постреализа-

ции

Мотивация

постреализа-ции

Мотивация

постреализа-ции

Мотивация

постреализа-

ции

Мотивация

реализации

Тематиза-

ция мотива

Мотивация

реализации

Мотивация

реализации

Мотивация

реализации

Мотивация

реализации

Мотивация

селекции

Селекция, релевант-

ная мотиву

Мотивация

селекции

Мотивация

селекции

Мотивация

селекции

Мотивация

селекции

Мотивация

инициации

Активирова-

ние мотива

 

Мотивация

Инициации

Активирова-

ние целей

Мотивация

Инициации

Активирова-

ние намере-ния

Мотивация

инициации

Инициирование

завершения

Мотивация

инициации

Инициация

латентных

мотивов

Этап

актуализа-ции

Этап

подготовки

Этап исполнения

Этап

консумации

Этап

терминации

Таблица 1. Соответствие мотивационных структур и этапов мотивационного процесса. На каждом этапе разворачивания деятельности одновременно действуют все четыре мотивационные структуры, при этом имеются различия в общих и специфических функциях, ими выполняемых. Далее каждая мотивационная структура работает на всех этапах, осуществляя разные функции (в таблице в качестве примера заполнены лишь один столбец и одна строка).

Понятие стресса. Как известно, внимание исследователей к тому, что называют стрессом, привлек в свое время Г. Селье формулировкой биологической модели общего адаптационного синдрома, или биологического стресс-синдрома (Selye, 1936), определив стресс как неспецифический ответ организма на любое требование (Selye, 1976). Возникшее затем терминологическое разнообразие подтолкнуло Р.Лазаруса к утверждению о том, что стресс является собирательным термином для области исследования, включающей в себя стимулы, производящие   стрессовые  реакции, сами  реакции и промежуточные переменные (Lazarus, 1966). Действительно, стресс определяют по-разному: в терминах стимуляции, например, через рассмотрение стрессовых событий (Holmes, Masuda, 1974), в терминах реакций - через рассмотрение физиологической мобилизации (Selye, 1956), в терминах когнитивного "срыва" (Horowitz, 1976), эмоциональных реакций, дезорганизации поведения, а также в терминах взаимодействия "организм (индивид) - среда" (Lazarus, Laurnier, 1978) и интеракции "личность - ситуация" (Endler, 1975, 1980). Схожую классификацию определений стресса предлагает в своей работе Б.Мэйсон (Mason,  1975).

Для психологического изучения стресса большое значение имело выделение Р.Лазарусом двух интерактивных процессов: оценки, понимаемой как когнитивный процесс выявления значения события, или, иначе, как восприятие стрессора, и совладения (копинг - coping) - в широком значении процесса управления внутренними и внешними требованиями или конфликтом требований (Lazarus, 1966). При этом оценка и совладение рассматриваются как транзакция, т.е. реципрокное взаимодействие между индивидуальными характеристиками и особенностями ситуации. Тогда получается, что угроза как особая транзактная целостность образуется интеграцией личностных (индивидуальных) переменных и переменных ситуации. С учетом этих представлений мы можем несколько иначе классифицировать имеющиеся в литературе подходы и будем говорить о четырех основных вариантах использования термина "стресс". Он применяется для обозначения:

1) событий – т.е. стрессовых событий, которые иногда называются стрессорами;

2) нутренних состояний организма илииндивида;

3) реакций, вызванных обытиями или внутренними состояниями;

4) переживаний, возникающих при взаимодействии индивида и среды, например, переживаний угрозы или утраты, вызванных оценкой события.

Некоторые исследователи не различают второго и третьего аспектов стресса, для них физиологические реакции и эмоциональные корреляты этих реакций находятся в одной группе. Во взглядах, рассматривающих лишь  четвертый аспект, вообще упраздняется понятие стрессора как стрессового  агента: стрессовый эффект определяется как самим событием, так и его восприятием. С другой стороны, те, кто разделяют интерактивную (или транзактную) точку зрения, не различают воздействие и восприятие воздействия, уравнивая их как два взаимодействующих фактора статистической модели. Однако  большинство  проблем  в  области психологии стресса, по нашему мнению, возникает по другой причине, а именно, из-за отсутствия процессуальных моделей и игнорирования человеческой мотивации. Очевидно, например, что переживание угрозы связано не только с событием и его восприятием, но и с отношением к нему личности, с ее мотивацией.

Напомним, в системно-динамической модели считается, что человеческое действие детерминируется не отдельно взятым мотивом (или совокупностью мотивационных переменных) или ситуационными требованиями, но результирующей тенденцией действия, формирующейся в ходе мотивационного процесса из интеграции личностных переменных мотивации - побуждений (мотивов, целей, намерений и т.д.) и побудительных ценностей жизненной ситуации, т.е. ценностных аспектов жизни. В обсуждаемых здесь терминах результирующая тенденция действия, т.е. мотивационная тенденция (динамическая составляющая мотивации), является транзактным образованием, чем, собственно, является также и психологический стресс.

Мотивационные детерминанты стресса. Рассматривая связь мотивации со стрессом, необходимо отметить, что биологический стресс-синдром Г.Селье имплицитно основывается на мотивационно-потребностных параметрах организма (Selye, 1936, 1974). Общий адаптационный синдром, представляющий собой неспецифическую физиологическую активацию организма в ответ на опасное событие, связан с жизненно важными потребностями человека, удовлетворение которых описывается как гомеостатический процесс. Для переинтерпретации этой идеи в терминах мотивации выдвинем следующую аргументацию. В экстремальной ситуации у индивида возникает депривация определенных потребностей, требующая от него осуществления релевантного поведения, которое устраняет создавшийся мотивационный дефицит. Интенсивность мотивационного дефицита определяется суммарно интенсивностью побудительной стимуляции и действием механизма торможения. Действительно, Д. МакКлелланд в свое время показал, что даже такая витальная потребность, как пищевая, не возрастает пропорционально времени пищевой депривации, а с какого-то момента притупляется и перестает человеком резко ощущаться из-за действия механизмов защиты (McClelland et al., 1953). Теперь, в рамках обсуждаемого нами мотивационного взгляда на стресс, зададим психологии стресса весьма важный вопрос: на почве какой, собственно говоря, психологической реальности вырастает вся эта психологическая феноменология стресса? Ответы типа: на аффективной, когнитивной, поведенческой – не будут убедительными, если мы не покажем, какой обобщенный мотив актуализируется в экстремальной ситуации, задавая общую ориентацию психическим процессам регуляции, защиты и преодоления.

Напомним, что любое событие имеет, собственно, два аспекта: один из них, конкретно-специфический, предъявляет определенные требования к поведению, актуализируя конкретные мотивы, которые и организуют ситуационно-специфические акты человека; другой аспект события - в своей обобщенности и неспецифичности - адресован личности и побуждает неспецифические личностные мотивы. Далее необходимо только выяснить, в чем состоит неспецифичность событий, происходящих в экстремальной ситуации. Решение вопроса нам подсказывает сам характер бытия личности в экстремальности как бытия в условиях небытия.

Итак, угроза небытия, обозначим ее, не различая пока отдельных составляющих в конкретно-научном значении, уязвимостью, и является, с нашей точки зрения, одной из неспецифических характеристик события, происходящего в экстремальной ситуации8. Теперь на вопрос о том, какой обобщенный мотив личности соответствует опасности, мы можем дать следующий краткий ответ: будучи неспецифическим ситуационным мотиватором, опасность активирует обобщенную мотивацию самосохранения, важными составляющими которой являются такие разнообразные стремления как сохранение самоуважения, статуса, физической целостности, самого себя, своих идеалов. Ясно, что именно мотивация самосохранения и энергетизирует динамическую функцию поддержания целостности личности и даже ее развития, приобретая доминирующее значение в экстремальной ситуации.

Развиваемый нами здесь личностный подход к изучению стресса опирается

на идею о том, что мотивационный процесс предшествует как аффективному, так и когнитивному процессам. Для разъяснения этого положения приведем следующие соображения. При неактуализированности мотивации самосохранения или ее торможении знание об опасности не детерминирует релевантного поведения. Например, во время событий, происходивших вокруг "Белого дома" в 1993 г., в опасной зоне собралось большое количество любопытных. Наиболее удивительным было то, что и зеваки, и многие прохожие не обращали особого внимания на стрельбу, как будто они вообще утратили чувство личной безопасности. Феномен игнорирования опасности распространялся как на тех, кто прогуливался, а некоторые даже с детьми, рядом с местом боевых действий, так и на тех, кто как ни в чем не бывало двигался своими обычными маршрутами - в магазины, на работу, в гости и т.д. Притупление чувства опасности, неактуализированность мотивации самосохранения у прохожих (из-за существования в парадигме неуязвимости) определяли их поведение в большей степени, чем когнитивная оценка, которая должна была бы сигнализировать о грозящей опасности. В интеллектуальном плане они могли сознавать угрозу, которую отклоняли в плане своего Я-влечения.

Поведение, аналогичное описанному, отмечалось нами также у солдат, воевавших в Афганистане и Чечне. При этом было выявлено несколько причин утраты восприятия опасности. Новобранцы не воспринимали опасность из-за отсутствия оптимальной актуализации мотивации самосохранения. Бывалые солдаты, особенно в средний период службы, напротив, не чувствовали опасности из-за полного притупления этой мотивации. Мотивация самосохранения трансформировалась под влиянием воздействия защитной тенденции отклонения реальности.

Теперь мы сделаем еще один шаг в направлении утверждения мотивационно-личностной модели стресса. Психологические теории стресса, с нашей точки зрения, формулируются в онтологической пустоте. Для обозначения стресса как чисто психологического понятия стресс был, образно говоря, отлучен от своей сути - неспецифического физиологического механизма. Взамен утраченного механизма ничего нового предложено не было. Без установления соответствующих психологических механизмов стресс не может быть концептуализирован как собственно психологическое научное понятие. Он вынужден оставаться в статусе неопределенного описательного названия, лишь указывающего на разнородный эмпирический массив данных.

Из логики проводимого нами анализа видно, что психологический механизм стресса мы располагаем в концептуальной плоскости понятия мотивации самосохранения и связанных с ней разнообразных ЭГО-процессов   и функций. Действительно, сказать, что человек испытывает стресс (тут даже не важно по какой причине), означает то же, что говорить об актуализации небытия в его Мире, когда уже само существование человека становится проблематичным. Тогда утверждение бытия личности в противостоянии с силами небытия и есть самосохранение. Мотивация самосохранения выступает, говоря словами М.Хайдеггера, как Забота личности, "присутствие" которой есть "брошенность" в Мир.

Установив мотивационно-личностное основание психологического механизма стресса, несколько слов скажем о содержании мотивации самосохранения. Она не тождественна биологической витальной потребности или иным потребностям: мы анализируем не потребности индивида, обусловленные его биологической природой, а мотивацию личности, коренящуюся в социальных качествах человека. Здесь будет уместно отметить необходимость различения мотивации индивида и мотивации личности. Мотивация индивида релевантна психофизиологической целостности человека как биологического существа. Мотивация личности вырастает из жизненных отношений человека с социальным миром. Вот почему не одно и то же говорить о мотивации самосохранения личности и о мотивации самосохранения индивида. Стремление человека сохранять честь и достоинство, поддерживать свое самоуважение и много других подобных стремлений соответствуют мотивации самосохранения личности, но не индивида как биологической целостности.

Самосохранение, как мы будем здесь его трактовать, есть "самосохранение", т.е. сохранение самого себя, своей самоидентичности. Мотивация самосохранения, в определенном смысле, является нарцистической мотивацией. Ее предметное содержание конституируется разнообразными интересами Я. Поэтому стремление к сохранению самого себя, своей самоидентичности, самодостаточности и другие аналогичные тенденции являются важнейшими составляющими этой мотивации. Ни один из перечисленных аспектов не может быть достаточно адекватно операционализирован в терминах биологического гомеостазиса9. Выше уже были приведены данные, из которых следует, что даже пищевое побуждение человека является человеческим, т.е. включает в себя механизмы Я (воображение, защиту, преодоление). Что касается психологического гомеостазиса, то в случае мотивации самосохранения речь может идти лишь об аналогии, метафоре, не обладающей онтологической реальностью: в своем  сущностном значении  понятие "гомеостазис" предполагает существование некого физиологического дефицита. А какая может существовать физиологическая база у стремления сохранять самоидентичность: эта мотивация первично обладает психической, а не физиологической реальностью.

Таким образом, самосохранение как фундаментальная мотивация личности включает в себя побуждения, определяемые не соматическим дефицитом, а системой интересов Я, структурой личности человека, его характером. Не стоит игнорировать тот факт, что характер человека есть относительно стабильное динамическое образование, направленное на самовоспроизведение путем канализации энергии через типичные энергетические структуры. В более широком плане можно указать на то, что рост и развитие личности не были бы возможными, если бы новообразования не удерживались и не сохранялись в ее структуре.

Подытожим связь между мотивацией самосохранения и стрессовыми реакциями, которые в данном случае можно понимать как актуализированное в ситуации уязвимости психодинамическое состояние личности. Любое событие можно рассмотреть под углом зрения общей неспецифической черты – степени уязвимости, характерной событию и отличной от конкретного его содержания. Каждое из событий актуализирует конкретные мотивы, детерминирующие деятельность, релевантную складывающейся ситуации. С другой стороны, обладая общим признаком, они выступают также в качестве неспецифических валентностей, способных вызвать актуализацию одного и того же обобщенного мотива личности, в данном случае, мотива самосохранения.

Актуализация мотивации самосохранения – не одномоментный акт, а сложный процесс инициации, опосредствованный мотивационной оценкой ситуации, или мотивационной апперцепцией (Магомед-Эминов, 1987а). Мотивационная апперцепция - это восприятие личностью событий через призму мотивационной иерархии, обусловливающее ход психических процессов. Благодаря подобной оценке определяется, например, личностный смысл стрессора. Признание существования докогнитивных процессов мотивационной апперцепции, создающих дорефлексивные, довербализованные смыслы, приводит нас к идее о непрерывно действующем личностном механизме отслеживания окружения, скажем, в рамках, так называемого, тестирования реальности (Freud, 1955). Вероятно, мотивация самосохранения никогда не может быть деактуализированной до конца: должен существовать некий тестирующий режим, своеобразный раппорт с окружающим миром, который и выполняет тонкие сканирующие процессы мотивационной апперцепции с использованием малых доз психической энергии – интенсивностей. Актуализация мотивации самосохранения приводит к активации, мобилизации психических процессов, направленных на самосохранение. Само существование в экстремальной ситуации обусловливает доминирование мотивации самосохранения в мотивационной иерархии личности. Экстремальный травматический стресс предъявляет человеку предельные требования, связанные с угрозой небытия. Существование в этой ситуации носит характер выживания, требующий преодоления угрозы небытия. Даже развитие личности, происходящее в аномальном мире, направлено на поддержание бытия в условиях небытия. Здесь мы имеем пример мотивационной трансформации личности, отражающейся, в свою очередь, в изменениях смысловой сферы.

В заключение скажем, что мы рассмотрели такие важнейшие аспекты психологии личности как мотивация и существование человека в условиях травматического стресса, а также установили связь между мотивацией и экстремальными требованиями ситуации. Далее мы попытаемся обсудить ряд других аспектов психологии личности. И здесь ключевым моментом может быть рассмотрение структуры личности с точки зрения ее стабильности и изменчивости, специфичности и неспецифичостй, которая уже оказалась достаточно продуктивной сначала при анализе мотивации личности, а затем при выявлении мотивационных детерминант стресса.

Глава III

СТРУКТУРА ЛИЧНОСТИ

В свое время Л. Кронбах отметил существование двух разных, малосвязанных друг с другом психологических дисциплин (Сгоnbach,1957). Одна из них направлена на изучение характеристик и особенностей поведения, а другая занята исследованием индивидуальных различий. Это справедливо не только для психологии в целом, но и для психологии личноти в частности. Действительно, в психологической литературе личность обычно рассматривается отдельно от поведения, а ситуация – от личности. Если следовать подобным взглядам, то выходит, что личность не только не действует, но даже и не живет в мире. Акцентируя внимание на нехарактерность для психологического жаргона таких выражений как: "деятельность личности", "жизнь личности", "мир личности", добавим, что в психологии, таким образом, личность рассматривается онтически, а не онтологически.

Вернувшись на конкретно-психологическую почву, зададимся вопросом: что определяет поведение человека – личность или ситуация? Именно так был поставлен в психологии личности вопрос после предложенной В. Мишелем "ситуационной" трактовки ичности (Mischel,   1968). Подвергнув острой критике устоявшийся взгляд на человеческое поведение как функцию внутренних стабильных факторов, не меняющихся от ситуации к ситуации, он подчеркнул, что изменение внутренних или внешних условий модифицирует человеческое поведение. Конечно, эта проблема не нова: с древнейших времен она была предметом неоднократных дискуссий. В ней можно найти отголоски взглядов сторонников эмпиризма и нативизма, споров о роли среды и конституции в развитии личности и детерминации поведения. Дискуссии, разгоревшиеся в психологии личности, как это бывает  при  столкновении двух крайних взаимоотрицающих точек зрения, утихли, когда нашлись те, кто стал утверждать, что истина лежит где-то посередине. С этого момента приобрел популярность взгляд, придающий значение  обоим факторам и их взаимодействию, нашедший свою операционализацию в интеракционных моделях (Endler, Magnusson,  1976).

Тем не менее, когда все как будто бы согласны с тем, что личность и ситуацию необходимо рассматривать во взаимодействии друг с другом, проблема разрыва между личностью и поведением, ее реальным и идеальным бытием все же сохраняется

3.1 Расслоенная структура личности

Для преодоления разрыва между личностью и поведением, с одной стороны, личностью и ситуацией, с другой, выдвинем положение о личности как о целостности, сочетающей в себе постоянство и непрерывность с изменчивостью и прерывностью. В соответствие с выдвинутым нами тезисом мы должны смотреть на личность как на системное образование, в котором две образующих - константная и переменная - сочетаются во внутреннем единстве:             личность = константа + переменная. Подтверждение основополагающего характера предложенной нами дифференциации личности и правомерности выбранной линии психологического анализа можно найти, например, у А.Н.Леонтьева: "Главная задача - пишет он, - состоит в том, чтобы выявить действительные "образующие" личности - этого высшего единства человека, изменчивого, как изменчива сама его жизнь, и вместе с тем сохраняющего свое  постоянство, свою аутоидентичность... существует известное противоречие между очевидной физической, психофизиологической изменчивостью человека и устойчивостью его как личности" (Леонтьев, 1983, т.II с.200).

Следующий шаг, который мы сделаем на пути концептуальной разработки онтологии личности, состоит во введении слойно-уровневого строения личности, которое мы назовем расслоенной структурой личности. Понятие расслоенной структуры личности основывается на предположении о существовании вложенной структуры, в которой стабильное ядерное образование личности – самоидентичность – окружено, охвачено подвижным периферическим личностным образованием.

Итак, у нас имеются два исходных тезиса, подробной разработкой которых мы далее и займемся: 1) существуют константная и переменная образующие личности, 2) между константной и переменной частями личности имеется ядерно-периферическое, или вложенное соотношение. Нужно только уточнить, что в нашем понимании стабильность не означает отсутствие развития, динамики, а изменчивость не совпадает с утратой структуры и дезорганизацией.

Если мы не признаем существования в структуре личности интрапсихологического, динамического, подвижного слоя, в котором закладывается начало поведенческого акта, действия, то личность как бы отрывается от действования, а поведение происходит где-то вне пространства бытия личности, детерминируемое стимулом или мотивами. Сами качества личности, взятые без динамического "действующего" момента, заключенного в них, предстают перед нами как застывшие характеристики покоящейся, недеятельной личности, на которую можно лишь взирать как на статичный ансамбль личностных черт или социальных отношений. Отсюда следует, что для преодоления проблемы разрыва между личностью и поведением, с одной стороны, и личностью и ситуацией, с другой, необходимо найти опосредствующее звено, сочетающее в себе качества объединяемых сторон. В роли этого интегративного звена мы предлагаем взять расслоенную структуру, позволяющую увидеть, как личность продолжается в действовании, а мир вторгается в личность, обретая в ней свое уникальное существование.

Таким образом, введенное нами понятие расслоенной структуры личности предоставляет нам возможность установить недостающий связующий мостик между личностной частью действия и действенной частью личности. В терминах ситуации это будет звучать несколько иначе, а именно: как установление связи между "ситуационной" частью личности и "личностной" частью ситуации. В качестве примера, иллюстрирующего последнее рассуждение, возьмем такую черту личности как аффиляция, т.е. стремление к установлению контактов, соединению, созданию привязанностей и т.д. Аффиляция во многом зависит от задачи, решаемой человеком в общении, и меняется по ходу осуществления контакта. В начале общения человек может быть более сдержанным, раскрываясь постепенно, или, наоборот, может сразу попытаться установить панибратские отношения, приобретающие затем черты высокомерия и экспансивности. Приведенный пример позволяет нам вывести следующее утверждение: то, что считается стабильной диспозицией, в действительности является ситуационно специфичным явлением, изменчивым в соответствии с целями общения и реализуемыми мотивами. Изменчивость диспозиции состоит также и в том, что она ситуационно разрабатывается, наполняясь определенными жизненными содержаниями, конкретизируясь в позициях, целях, намерениях и т.д. На рис.3 мы приводим в виде схемы два из наиболее распространенных в психологии подходов к пониманию личности и поведения. В схеме I личность сводится лишь к определенному набору характеристик: качеств, черт, диспозиций и т.д. Предполагается, что их выделением и описанием завершаются основные задачи теории личности. При этом черты нередко понимаются как результат непосредственной перцепции в системе координат наблюдателя. Хотя некоторые авторы и рассматривают диспозицию как набор поведенческих актов, отметим, что все равно она трактуется ими как нечто являющееся конечным пунктом личностной определенности, а не началом действия. В схеме II поведение трактуется как берущее начало во внешних или внутренних стимулах. При этом исследователи могут говорить о мотивах поведения и деятельности вообще, не имея ввиду личность человека. Независимо от того, понимается ли поведение как реакции или как интеракции, вопрос о функционировании личности остается неразрешенным.

3.2 Экзоличность и эндоличность

Мы подошли к тому моменту, когда можно терминологически выразить расслоение целостности личности на ядерную и периферическую образующие, или субличности.

Рис.3.  Две схемы анализа личности и поведения

Подструктуру личности, соответствующую стабильной непрерывной образующей личности, создающей самоидентичность, обозначим эндоличностью. Подструктуру, соответствующую изменчивой периферической организации (слою) личности, назовем экзоличностью. Сразу разъясним, что эндоличность не является биологическим (или психофизическим) существом или индивидом. Наше представление о двух разных образующих личности можно проиллюстрировать формальной гипотетической конструкцией, образованной оппозиционными парами: ядро - оболочка, содержание - форма, глубина - поверхность, неподвижность - подвижность, генотип - фенотип, инварианта - варианта и т.д., разместив перечисленные характеристики в два столбца

I

II

Ядро

Оболочка

Содержание

Форма

Сущность

Явление

Глубина

Поверхность

Неподвижность

Подвижность

Генотип

Фенотип

Инварианта

Варианта

Стабильность

Изменчивость

Таблица 2. Формальные характеристики эндоличности (I) и экзоличности (II).

Параметры из первого столбца в конденсированном, наложенном друг на друга виде создают что-то вроде гальтоновской фотографии эндоличности, а параметры из второго – экзоличности.

Эндоличность как стабильная непрерывная часть личности внеситуативна, точнее, трансситуативна и в структурном плане соответствует основному складу, ядру личности. Будучи внеситуативной, эндоличность отнюдь не утрачивает своих реальных динамических характеристик и продолжает функционировать в конкретной ситуации, выполняя обобщенные функции. Так, например, она задает границу, в пределах которой организуется жизненный опыт личности.

Экзоличность, наоборот, - это ситуационно-специфический слой личности, обращенный к внешнему миру, своеобразное событийное психологическое содержание, включающее в себя также и двигательный момент, или то, что З.Фрейд называл мотильностью. Экзоличность является не только представителем эндоличности, но и посредником между нею и реальностью. С одной стороны, экзоличность – это выражающее содержание, производное бытие, а с другой стороны, это такое бытие, которое вовлекает внешний мир во внутренний мир личности. Процессы интроекции и проекции, интернализации и экстернализации сходятся, сливаются именно в экзоличности. Экзоличность двунаправлена: она открыта внешнему миру и обращена во внутренний мир. В пользу представленного разделения личности, кроме прочего, свидетельствуют его объяснительные возможности, его теоретическая "сила". Данная типология помогает нам более правдоподобно разрешить ряд достаточно серьезных психологических проблем, например, вопрос о внутренних и внешних образующих личности.

Личность в целом и эндоличность в частности не являются внутриорганическими или внутрипсихическими образованиями. Личность не находится внутри человека и не состоит из набора качеств, прилагаемых к телу. Различие между внешним и внутренним есть разделение между разными образующими личности, а не отделение чего-то, что находится внутри личности, от того, что имеется вовне. Бесспорно то, что личность существует в мире, а также то, что личность "погружается в свою ситуацию". Относительно личности, различение между внутренним и внешним есть различение между интерпсихологическими и интрапсихологическими процессами. Это представление раскрывает нам, почему внешний и внутренний миры человека, в норме сливающиеся в целостное переживание сознавания мира, в патологии расщепляются на два мира, один из которых становится недоступным сознаванию или редуцируется до отдельных фрагментов.

Необходимо отметить троякого рода искушение, неотвязно преследующее исследователей при постановке вопроса о локализации личности, месте, ею занимаемом. С одной стороны, имеется искушение изучать личность как отдельного изолированного субъекта, образующего центр своего мира. Подобный взгляд реализован, например, в учении З. Фрейда, а также в теории объектных отношений. Похожий взгляд развивают те, кто утверждает о существовании некой внутрипсихической сущности, сидящей внутри субъекта подобно пауку в своей паутине и с вожделением всматривающейся в окружающий ее паутинный мир в выжидании значимого другого, привлекательного объекта для потребления или установления отношений. Второе искушение состоит в исследовании личности как внутриличностной организации, размещенной в субъекте и взаимодействующей с другими внутрипсихическими сущностями, также размещенными в других субъектах. И, наконец, третье основывается на представлении о личности как о внетелесной, внепсихической организации, существующей в пространстве социальных отношений как разлитая в нем общественная сущность, социальный тип или социальная категория.

В действительности, личность не находится ни внутри, ни вовне, она имманентна и трансцендентна самой себе как целостности отдельного человека. В какой мере личность есть многомерная иерархия связей, в той же мере личность есть многообразие осуществляющихся в социальном мире связей с другими людьми. Поставим тогда относительно экзоличности вопрос: является ли она внутрипсихичес-кой или внепсихической организацией? Мы видим, что экзоличность не умещается в схему "внутреннее – внешнее", ей свойственна двойная интенциональность: выше было уже отмечено, что она направлена и на внешний мир (экзоинтенциональность), и на внутренний мир (эндоинтенциональность).

Собственно говоря, двойственность интенциональности можно вывести прямо из феноменологии Э. Гуссерля. Есть интенциональность, которая "удерживает мир в скобках", создавая тем самым возможность собственно интенциональности, соответствующей трансцендентальному сознанию. Если медитирующий феноменолог утратит "удерживание мира в скобках", он утратит свое чистое сознавание, и эйдосы от него скроются вместе с феноменологической редукцией. Трансцендентально-феноменологический философ косо смотрит на мир: одним глазом он "удерживает мир в скобках", а другим – высматривает феномены.

Бимодальность интенциональности личности находит свое выражение также в бимодаль-ности переживания, двойственности его строения. В целостном переживании – выражении пристрастного смыслового отношения личности к миру – необходимо выделить два психологических течения, направления, или образующих: эндопереживание – переживание, связанное с жизненными содержаниями внутреннего мира (эндомира) и экзопереживание – переживание, вырастающее из содержания внешнего мира (экзомира). Напомним, мир личности, как и она сама, а также ее интенциональность и переживание в каждый данный момент едины, но это такое единство, которое содержит в себе способность в определенный момент раздвоиться, либо сливаясь затем обратно в стихию единства, либо продолжая находиться в отдельности, создавая психопатологическую ситуацию. Мы видим, что двойственность переживания легко прослеживается и в феноменологическом плане: есть переживания, возникающие из фантазий, воспоминаний, а есть те, которые связаны с актуальным восприятием, впечатлением. В эндопереживании личность переживает "внутреннюю" стимуляцию, ей открываются влечения, желания, побуждения, грезы, фантазии, аффекты, чувства и т.д., а в экзопереживании личность реагирует на "внешнюю" стимуляцию, она открыта внешним требованиям.

Теперь мы яснее представляем двойственность строения защиты Я человека. Одни защитные механизмы – эндозащитные – предохраняют человека от давления эндопереживания – угроз, исходящих из внутреннего мира. Такой функцией наделены психические механизмы защиты в психоанализе. Другая система защиты – экзозащита – предохраняет Я от давления экзопереживания (тревоги, стыда, страха, отвращения, вины и др.), связанного с травматическими событиями.

Наконец, становится ясно, что и сознание человека двунаправленно. С одной стороны, оно воспринимает события внешнего мира – экзосозание, с другой стороны, отражает события внутреннего мира – эндосознание. Способность различать "внутренние" и "внешние" ощущения развиваются у ребенка постепенно в процессе дифференциации Я (сепарации - индивидуации).

Рис 4. Бимодальность переживания. Целостное переживание состоит из экзопереживания, выражающего отношение личности к внешнему миру, и эндопереживания, отражающего состояние внутреннего мира

Все представленные соображения о дифференциации сознания, интенциональности переживания, имеющие достаточно весомые эмпирические и феноменологические обоснования, свидетельствует не только в пользу обсуждаемой типологии личности, но раскрывают также феномен двойного опосредствования, в ходе которого мир вторгается в личность и личность входит в мир; интернализация сплетается с экстернализацией, а интроекция с проекцией.

Еще один важный аргумент, подтверждающий предлагаемую типологию вложенных расслоенных структур личности можно почерпнуть из психологической теории деятельности. Обсуждая проблему определения того, какие процессы и особенности человека относятся к числу психологически характеризующих его личность, а какие являются в этом смысле нейтральными, А.Н. Леонтьев приводит пример, в котором он отличает действительное содержание от оболочки. "В этом случае за видимостью одной деятельности скрывается другая. Именно она-то непосредственно и входит в психологический облик личности, какой бы ни была осуществляющая ее совокупность конкретных действий. Последняя составляет как бы только оболочку этой другой деятельности, реализующей то или иное действительное отношение человека к миру, - оболочку, которая зависит от условий, иногда случайных" (Леонтьев, 1983, т. И, с.202).

Проведенная нами дифференциация личности является чисто теоретической, мы условно разделили то, что в действительности слито и соединено друг с другом. Тем не менее, продолжая линию аналитического изучения личности, попытаемся получить такой же результат несколько иным путем. Для этого воспользуемся формальным преобразованием, состоящим в отображении целостности личности и ситуации на некоторую одномерную гипотетическую шкалу, один полюс которой соответствует "чистой" внеситуационной личности – абстрактной личности, а другой - "чистой" внеличностной или безотносительной к личности ситуации; между ними как раз и располагаются искомые "смеси" обоих факторов, один из которых мы обозначили эндоличностью, а другой – экзоличностью.

Рис. 5. Гипотетическая зависимость факторов личности и ситуации от степени дипозициональности или ситуационности психического содержания. На оси X изображена переменная "ситуация – диспозиция", при перемещении по оси слева направо, возрастает ситуационность и падет диспозициональность. На оси У изображена интенсивность представленности факторов личности (1) и ситуации (2). АЛ – абстрактная личность; ЭКЛ – экзоличность; ЭНЛ – эндоличность; НС – нейтральная ситуация; f – личностная функция; fc- ситуационная функция данной личности.

Собственно говоря, суммарная проекция двух функций fл (личностная функция – зависимость психического содержания личности от ситуации) и fc (ситуационная функция – степень устойчивости, диспозициональности ситуационных содержаний) на ось Y является проекцией композиции fл и fc, отражающей комбинации факторов.

Из четырех характерных комбинаций или смесей факторов, полученных нами, два являются чисто абстрактными – абстрактная отгороженная личность и нейтральная, безотносительная к личности ситуация, являющаяся "вещью", находящаяся вне жизненного мира личности.

Нейтральная ситуация – объективная реальность, безотносительная к личности в данный момент или период: она не фактична, не действенна и не событийна для данного человека. Это наблюдение дает нам возможность подразделить жизненный мир личности по степени действенности жизненных содержаний на близкий мир – действенный мир, мир ее актуальной жизни, и дальний мир – нейтральный, не затрагивающий ее, актуально не действующий для нее в данный момент.

В связи с тем, что термины эндоличность и экзоличность в чем-то напоминают разделение состава личности на эндопсихику и экзопсихику А.Ф.Лазурского (Лазурский, 1921), является целесообразным кратко разобрать эту проблему,   выявив   сходство   и   различие  двух типологий. А.Ф. Лазурский называет эндопсихической ту сторону личности, которая "выражает внутреннюю взаимозависимость психических элементов и функций, как бы внутренний механизм человеческой личности" (там же, с.9). Собственно говоря, этим термином он обозначает совокупность психических функций, которые представляются находящимися внутри личности. Вот его собственные слова: "Иными словами, эндопсихику мы вполне отождествляем с нервно-психической организацией человека, рассматривая эту последнюю, как сложный, организованный, непрерывно действующий двухсторонний (психофизиологический) процесс, причем отдельные психические функции составляют части или стороны этого процесса, тесно между собой связанные, но в то же время пользующиеся в своей деятельности относительной независимостью" (там же, с.9). Экзопсихической называется вторая сторона личности, содержание которой определяется отношениями личности к внешним объектам и к среде: к природе, к материальным вещам, к другим людям, к самому себе.

Итак, у А.Ф. Лазурского различие эндо- и экзопсихических черт личности проведено по признакам: "внутреннее содержание - психические функции (особенности памяти, воображения и т.д.)" и "внешнее содержание - отношение   к  окружающим   явлениям".   Тогда  как наше разделение динамической структуры личности на эндоличность и экзоличность основано на трансформационном принципе, подразделяющем структуры по критерию основного и производного бытия, с одной стороны, и интернализации мира, с другой. Например, эндоличность может включать в себя экзопсихические черты в смысле А.Ф. Лазурского, скажем, отношение к себе, а экзоличность – эндопсихические, например, аффективные реакции.

Понятия эндоличность и экзоличность будут обретать большую полноту и конкретность в ходе последующего психологического анализа. Очевидно, что те отправные содержательные аспекты – прерывность и непрерывность, стабильность и изменчивость, - послужившие нам в качестве предпосылок, начальных моментов введения двух субструктур, в действительности исчерпывающе полно не определяют их. В дальнейшем будет выясняться, что эндоличность и экзоличность особенно подробно конкретизируются в концептуальной плоскости многообразия связей личности, возникновения и распада психических структур. Затронем еще один важный момент, также имеющий отношение к различению терминов. Речь идет о нетождественности эндоличности (об экзоличности по понятным причинам мы не говорим) индивиду в смысле биологического существа, противопоставляемого личности, понимаемой как социальное качество.

Глава IV

ПРИНЦИП СВЯЗЫВАНИЯ

Рассмотрев структуру психической организации личности под углом зрения прерывности – непрерывности, стабильности - нестабильности, мы вплотную подходим к вопросу о том, как возможно в личности единство многообразия. Другими словами, каким образом в работе личности из многообразия опытов создается тождество опыта, принадлежащее одной и той же личности; как разнообразные части личности, ее всевозможные процессы объединяются в одной самоидентичности? Однако решение вопроса о тождестве личности через предположение о конституирующей функции эндоличности по отношению к экзоличности не является достаточным. В этом случае остается непонятным механизм единства эндоличности, которая сама, по нашим представлениям, имеет темпоральное измерение и находится в непрерывном процессе функционирования, движения. Эндоличность не является некой изначально созданной сущностью, на которую наслаивается прижизненный опыт. Она сама находится в становлении, поэтому, наблюдая за многообразием проявлений личности, изучая трансформацию психических процессов и структур, ухватывая калейдоскоп модификаций Я, мы хотим понять, что связывает всю эту спонтанную совокупность содержаний в единую целостность личности. И на этот раз, отдавая себе отчет в том, что мы затронули достаточно сложный многоаспектный вопрос, будем довольствоваться лишь постановкой проблемы и выделением общих принципов психологической организации личности. Содержание принципа, который мы хотим ввести в этой части нашей работы, можно понять, зафиксировав наиболее общие свойства личности. Собственно говоря, личность и представляет собой целостность, высшее единство человека, которое интегрирует отдельные психические содержания и управляет психическими процессами, т.е. личность – это и есть психологическая организация. Значит, главный принцип образования личности можно ухватить через такие конституирующие качества как организация, единство (единение), связывание. С учетом этих характеристик назовем основополагающий, с нашей точки зрения,    принцип    организации    личности

принципом связывания. Этот принцип лишь задает некоторые общие направления организационного "связывания" структуры личности. Собственно говоря, в нем находит свое дальнейшее развитие явление непрерывности применительно к психологической организации личности.

Принцип связывания нельзя отождествлять ни со структурой системы личности, ни с совокупностью разнообразных форм, механизмов, способов связи образующих личности. Не совпадая с отдельными разновидностями связи, он выступает как условие их возможности. Забегая вперед, мы можем сказать, что в процессе анализа психологической организации личности выясняется соотносимость принципа связывания с психологической работой многоуровневой, многомерной иерархической системы личности – работой личности.

Хотя нас интересует принцип связывания относительно личности, отметим, что ранее в философии и психологии в более широком плане были предприняты многочисленные попытки рассмотрения опыта человека с точки зрения его организации. Так, например, в восточной философии организующим принципом считался принцип Кармы, у Р. Декарта - мыслящая субстанция (ego cogito), у Г.Лейбница - "предустановленная гармония", "центральная монада", у И. Канта – трансцендентальная апперцепция, у Э. Гуссерля – трансцендентальное Я, у Ж.П.Сартра – трансцендентальное сознание и принцип cogito, а также законы ассоциаций, апперцептивные установки, детерминирующая тенденция, ожидания, цели, социальные матрицы, структуры опосредования, мотивы, смыслы и т.д."

Здесь уместно сказать о том, что картезианский принцип ego cogito до сих пор продолжает играть роль одного из наиболее уважаемых в философии связующих принципов (сознания). Так, его аналог мы находим в кантовском учении о первоначальном синтетическом единстве апперцепции. Единство трансцендентальной апперцепции – априорного чистого сознания – является условием единства мира явлений, взаимосвязи представлений. Многообразие представлений связывается в одном самосознании благодаря общему акту апперцепции "Я мыслю": "Должно быть возможно, чтобы [суждение] я мыслю сопровождало все мои представления; в противном случае во мне представлялось бы нечто такое, что вовсе нельзя было бы мыслить, иными словами, представление или было бы невозможно, или по крайней мере для меня оно было бы ничем" (Кант, 1994,  с.   100).

11 В этом месте мы выскажем достаточно сильное утверждение, возможно дискуссионное. С нашей точки зрения, основные усилия И. Канта были направлены на философское обоснование принципа связывания. Ведь его понятия: пространства и времени, ассоциации, трансцендентальной апперцепции – отражают три различных аспекта связывания. А у Р. Декарта, конечно, такую функцию выполняет его "ego cogito", из которого при обратном движении от сомнения дедуктивно выводится мир. Тогда мир обретает свою связанность из-за дедуктивного характера определения.

У Э. Гуссерля (Гуссерль, 1991) единство в многообразие интенциональных актов вносит трансцендентальное Я. В результате феноменологической редукции, считает он, мы встречаемся с множественностью актов: "Я воспринимаю", "Я вспоминаю", "Я желаю" и т.д. Однако мы можем заметить, что множественные модусы cogito имеют точку тождества, центрированы: одно и то же Я сначала осуществляет один акт, а затем – другой. Таким образом, все акты Я имеют структурную формулу ego cogito их объединяющей Я-поляризации.

Наконец, трансцендентальное сознание Ж.-П.Сартра как безразличная спонтанность, моментальное творчество из ничего также требует объединяющего принципа, включающего в себя неантизирующую (отрицающую) деятельность и сопровождение "Я мыслю" любого проявления сознания, как это было в кантовском учении о единстве апперцепции (Sartre,  1943).

Возвращаясь в область психологии, проанализируем один любопытный феномен, говорящий о филогенетическом аспекте психического связывания. Личность и сознание современного человека тесно связаны друг с другом, чего нельзя сказать о сознании первобытных людей. Этой идее большое значение придавал и К. Юнг, приводя пример известного в "примитивной" психологии феномена "утраты души". Сознанию первобытного человека не хватало прочной связанности, присущей нашему сознанию, и он не мог произвольно управлять им так же легко, как это делаем мы. Из-за неустойчивости управления и хрупкости связи было нередкостью то, что он вообще терял контроль над сознанием. Тогда у дикаря возникало недомогание, бессилие, что-то вроде депрессии, ощущение, что душа покинула своего хозяина. Применялись даже заклинания знахаря, чтобы вернуть утраченную душу. У лезгинов, жителей Дагестана, до сих пор сохраняется любопытный культурный феномен, предназначенный, вероятно, для поддержания устойчивой психологической связанности личности при выполнении длительной, однообразной, тяжелой работы. Когда житель горного селения возводит себе дом, к конечной, самой трудной операции настила крыши, требующей поднятия тяжестей, собираются почти все односельчане – мужчины, женщины, дети. С утра и весь день люди заняты тяжелой работой, перемещая в мешках на крышу землю и распределяя ее там: одни накапывают землю, другие насыпают ее в мешки, третьи поднимают их по лестнице наверх, четвертые распределяют землю по настилу и выравнивают, пятые в больших котлах варят пищу, а вокруг бегают дети. И важно то, что вся эта работа, осуществляемая сотней человек, происходит под непрерывную ритмическую музыку лезгинки, которую исполняют, сидя на завалинке дома, трое музыкантов. Стороннему наблюдателю открывается сюрреалистическая картина: люди не танцуют под музыку, а работают непрерывно, в темпе, много часов. Здесь мы можем предположить, что ритмические звуки кружения мелодии выполняют несколько функций: поддерживают организованность всей этой большой массы людей в совместном усилии, поддерживают интенциональность личности, включая людей в синхронизированную ритмическую работу, выполняют связующую, сцепляющую функцию, а также создают и поддерживают высокий психовитальный уровень.

Прежде чем продолжать психологический анализ процессов связывания, подытожим проведенное обсуждение: 1) анализируя личность человека, мы сталкиваемся с многообразием составляющих ее частей, факторов, процессов, требующих своего объединения; 2) множество образующих личность содержаний не просто свалены в "кучу" или структурно рядоположены, а "скрепляются", связываются в сложные синтетические образования; 3) связывание многообразия в единство происходит как процесс связывания, соответствующий особому принципу связывания.

На значение процесса связывания указывал также А.Н. Леонтьев: "Изучение процесса объединения, связывания деятельностей субъекта, в результате которого формируется его личность, представляет собой капитальную задачу психологического исследования... Задача эта требует анализа предметной деятельности субъекта, всегда, конечно, опосредствованной процессами сознания, которые и "сшивают" отдельные деятельности между собой" (Леонтьев, 1983, т.II, с. 198). Учитывая, что личность формируется в результате действия процессов связывания ее образующих (отношений, деятельностей, мотивов и т.д.), можно сказать, что принцип связывания приобретает статус фундаментального основополагающего принципа психологии личности. Скажем, забегая вперёд, что недостаточно просто постулировать связывание, его необходимо описать и объяснить как работу личности,  продуктом которой является единство многообразия. Теперь, подтвердив категориальньй статус принципа связывания, привлечем дополнительные материалы для его конкретизации. Значительный вклад в понимание принципа связывания вносят работы З. Фрейда, в которых он употребляет данный принцип под разными названиями и в разных смыслах: и для характеристики психической энергии, и для описания процесса овладения травматическим возбуждением, и для обозначения воздействия вторичного процесса на первичный и др. Не надо забывать и то, что связывание было принято З. Фрейдом в качестве главной задачи влечения к жизни в противоположность разрыву связей, характерному влечению к смерти. Таким образом, свойственная Эросу направленность на объединение и связывание жизненных содержаний касается установления единства и содействия единению10, т.е. организации целостностей, - функция, в определенном смысле схожая с принципом связывания. Для объяснения факта "оформленности" личности в определенную целостную структуру в психологии личности выдвигался еще ряд других представлений: "идентичность" (Erikson, 1950), "тенденция к устойчивости" (Goldstein, 1934), "уравновешенные структуры" (Пиаже, 1969), "самость" (Jung, 1958), "жизненные задачи", "финальные фикции" (Adler, 1912). Г.Олпорт (Allport, 1961) даже создал специальный термин "проприум" (proprium) для обозначения организующего качества личности. Проприум – наиболее важное, центральное качество личности, охватывающее все ее аспекты, формирующее чувство внутреннего единства и уникальности. Олпорт описал семь так называемых проприотических функций, в результате развития которых формируется человеческое Я.

Приходится  признать,  что  без  действия связующего  принципа психическая  структура личности не могла бы образовать единство, а соединившись, распалась бы на отдельные фрагменты из-за неустойчивости отдельных связующих сил. В таких случаях даже говорят о расстройстве личности - расщеплении, или диссоциации. Очевидно, что принцип связывания включает в себя нечто большее, чем создание целостности психических образований и структур. Не совпадает он также с постулированием гештальт-качеств, ибо включает в себя психические акты связывания - группирование, единение, поляризацию, центрацию и т.д., являющиеся характеристиками процессов личности.

Безусловно, нельзя отрицать то, что структуры личности, в известном смысле, стремятся к уравновешиванию, к организации динамическо-энергетических констелляций. Тем не менее, необходимо признать существование специальных организационно-регулирующих инстанций, выполняющих метапсихологические связующие функции. Принцип связывания и задает такую метасистему, интегрирующую в единство все связующие силы личности.

Дело не в том, что личность состоит из системных качеств, как о том часто с пафосом заявляется в литературе, а в том, что существует систематизирующая работа, в которой реализуется синтетическая функция личности. Чисто динамически-энергетические объяснения недостаточны для характеристики принципа связывания. Имеется в виду недостаточность представления, в согласии с которым считается, что психические процессы организуются под влиянием доминирующей  в энергетическом  плане тенденции.  Действие  принципа  связывания осуществляется путем трансформации структур, образования психических синтезов. Подтверждение этой мысли мы можем найти также у З.Фрейда. Он считает, что личность, тождественная ОНО, т.е. действующая исходя из принципа удовольствия, без развития более высшей инстанции – ЭГО, регулирующей побуждения в согласии с принципом реальности, не могла бы выжить и мгновения.

Теперь подойдем к вопросу о связывании со стороны координации. Как только мы фиксируем при психологическом анализе два личностных образования, например, мотива, то в соответствии с принципом связывания должны выявить и некое третье психическое образование, в функцию которого входит организация согласования, координирования в пределах одного того же единства действий этих двух мотивов. Человек не может одновременно реализовывать два разнонаправленных побуждения, осуществлять два взаимоотрицающих действия без специальной управляющей системы, организующей приоритеты выполнения. Сам факт одновременной отнесенности нескольких частей к данной личности означает не только существование объемлющей их целостности, несовпадающей ни с одной из своих частей, но и действие принципа связывания, который делает возможным единство, содержащее обе части.

Возникновение дифференциации психической системы предъявляет личности требование овладения своим поведением. Данному вопросу большое значение придавал Л.С. Выготский, который описал формирование интрапсихологических процессов (Выготский, 1983, т.Ш). Понятие об интрапсихологической структуре, введенное им, предвосхитило представление об образовании интернализованных объектов, сложившееся в психоаналитической теории объектных отношений.

Вот что говорил Л.С. Выготский о связи между дифференциацией и овладением собственным поведением, безусловно имеющей прямое отношение к принципу связывания: "В применении к структуре мы могли бы сказать: именно дифференциация примитивной цельности и ясное выделение двух полюсов (стимула-знака и стимула-объекта) является характерной чертой высшей структуры. Но дифференциация имеет другую сторону, которая заключается в том, что вся операция в целом приобретает новый характер и значение. Мы не могли бы лучше описать новое значение всей операции, чем сказав, что она представляет собой овладение собственным процессом поведения" (Л.С. Выготский, 1983, т.Ш, с. 118). Итак, с учетом взглядов Л.С. Выготского, мы можем утверждать, что принцип связывания касается процессов овладения человеком самим собой и своим поведением. Личность и есть высшая психическая структура, выполняющая функцию самоовладения. Хотя мы неоднократно говорили о единении многообразия психических содержаний, мы ни в малой степени не склонны предполагать одномоментность акта объединения в целостность массива единиц под руководством принципа связывания. Речь может идти о долгом процессе становления личности, в ходе которого и образуется ее идентичность, выполняющая высшую психическую функцию самоовладения.

4.1 Характеристики принципа связывания

Теперь мы попытаемся вкратце описать основные аспекты психологического принципа связывания, состоящего из группирования, единения многообразия и центрации. Такое направление психологического анализа организации личности объясняется тем, что принцип связывания включает в себя различные способы связывания, т.е. обладает определенной структурой. При этом речь идет даже не о различиях, обусловленных строением, иерархией связей, входящей в личность, которая, кстати, тоже вносит свою лепту в структуру принципа связывания, а только о различиях в характере процессов связывания.

Группирование многообразия является одним из аспектов процесса связывания, создающих первичную поверхностную связь психических содержаний, включающих определенное многообразие содержаний в единый трансформационный круг, путем их сосредоточения и накопления в определенной связующей зоне. Предполагается, что накопление психических содержаний в единой зоне создает предпосылку включения других уровней принципа связывания. В процессе группирования многообразия происходит первичная сцепка определенных содержаний, конституирование тематических единиц, Я-группировок опыта. Для иллюстрации обратимся к травматическому опыту уцелевшего. Он представляет собой не отдельное событие, а множество тематически объединенных единиц, событийных моментов. Человек часто даже не представляет, какое конкретное событие оказало на него собственно травмирующее впечатление из-за куммулятивного характера воздействия. Наглядную картину фрагментированной группировки опыта описал "афганский" ветеран:

"На меня временами волнами накатывает тревога, которая затопляет мое сознание... Не могу сказать, в чем дело... Одна чехарда... Всплывают виды каких-то зданий, обрывки фраз, картины того, как жили, смутные образы тех, с кем служил... убитые... "

Единение многообразия. Единение - второй важный момент связывания,  касающийся увязывания Я-группировок в более высший уровень интеграции. Два процесса имеют большое значение в работе единения: вхождение психических содержаний в трансформационную связь и поляризация их в зоне человеческого Я.  В процессе   единения   разные   части   личности входят в соприкосновение, активно взаимодействуют друг с другом, вступают в разнообразные соединения, т.е. происходит своеобразный процесс трансформационной реакции. Для пояснения этой мысли приведем откровение уцелевшего   -  человека,   пережившего   операцию, опасную для жизни.

"Прошло несколько лет  после той операции,   во время которой я мог бы умереть. Казалось, что я преодолел ее воздействие без каких-либо психологических   последствий.   Но   однажды  утром  я проснулся с  щемящим   чувством  беспокойства и горя. Перед моими глазами вставала картина перемещения меня на каталке в операционную. Тогда я владел собой абсолютно,  и ни один человек не сказал про наличие у меня хоть какого-то видимого   беспокойства.   Из   высказываний   врачей   и санитаров мне уже было известно, что мои шансы выжить малы. Однако в горе, которое охватило меня в это утро, сейчас, имело значение вовсе не это. Меня не отпускала одна странная мысль: я горевал о том, что я тогда, перед операцией, не простился ни с кем. Вот увезли меня и все. Было очень странно, что сейчас для меня это имело какое-то значение. Вместо того чтобы радоваться, что я выжил, я переживал тоску, что не смог тогда сказать близким прощальных слов, которые положены в подобных ситуациях. Парадоксальным было еще и то, что мне жалко было не себя, а тех, кто остается жить. И в этом своем горе я задавался вопросом: как же они будут жить?"

Комментарий. Здесь мы имеем случай моментального соприкосновения разных Я-группировок опыта уцелевшего, которые до этого не вступали в реактивную связь. Два Я-опыта, приходящих в соприкосновение, состоят из следующих частей: 1) один Я-опыт – из всего того, что включает в себя впечатление о возможном исходе операции, смерти, уходе из мира – опыт уязвимости; 2) другой Я-опыт – из совершенно обычного, будничного для больницы перемещения на каталке, не сопровождавшегося никакими признаками разлуки, расставания – опыт неуязвимости. Таким образом, возможность смерти и опыт неуязвимости вошли в тесное соприкосновение. Происходит нечто типа образования сплавов, своеобразного бурного процесса психологического связывания, "сшивания", "вплетания" жизненных единиц опыта в новую жизненную ткань, сопровождающегося бурным выделением психических энергий, которые могут стать не только источником развития, но и источником горя, страдания, мучений. Здесь дело даже не столько в том, что опыт уцелевшего заново ожил  (компульсивный  повтор травмофиксированной картины), а в том, что опыт начал жить новой жизнью, преобразовываясь в такие содержания, которые до сих пор не открывались его Я. В просвете бытия ему открылся мир, существующий без него. Он моментально обнаружил, как его место в жизни опустело, и готов был оплакивать утрату себя. Из беглого обсуждения этого случая мы можем сделать еще один вывод о том, что связывание опыта есть процесс формирования новообразований личности, а не сортировка или классификация впечатлений,  воспоминаний.

Я-центрация. Третий аспект принципа связывания мы обозначили центрацией, имея ввиду процесс сосредоточения психических образующих вокруг единого центра личности, переживаемого человеком как самое себя, свое Я, Я-сам. Происходит процесс, который структурирует различные Я-опыты в рамках одного Я: каждый опыт открывается как мой личностный опыт. Опыт, поляризованный в рамках одного Я, еще не приобретает организованности, центрированности вокруг центра личности, т.е. структуры Сам. Я-поляризация (процесс, происходящий на предшествующей стадии) должна быть центрирована: полюс должен иметь свой центр, в противном случае психическая система не уравновешивается, не гармонизируется. Центрирование запускает психологический процесс движения поляризованных Я-содержаний вокруг единого центра.

Без соотнесения отдельных Я-опытов вокруг единого центра человек не смог бы переживать себя субъектом своих действий, эмоций, мыслей. Хотя он может сознавать, переживать, действовать даже при утрате своего Я (феномен деперсонализации), он не в силах организовывать сколько-нибудь последовательно процессы своего поведения. В этом случае любой его психический процесс, даже при сохранности мышления, распадается на калейдоскоп моментальных Я-опытов. Для иллюстрации процессов центрирования приведем один маленький эпизод из жизни Н., страдавшей деперсонализационной депрессией: в магазине при покупке продуктов у нее возникали большие сложности при расчетах с продавцами. Ей было необходимо произвести особые ухищрения, чтобы связать воедино два акта – акт выбора продукта и акт оплаты. При смене направленности интенционального акта с продукта на деньги менялась Я-группировка, и Н. не могла действовать. Ей не удавалось объединить в целостность две Я-группировки: одну, связанную с выбором продуктов, и другую, поляризованную вокруг оплаты. Наличие двух центров опыта Я приводило к колебанию процессов принятия решения. Опыты были поляризованы к Я, но не были центрированы вокруг Я как центра.

Интересный пример, разъясняющий онтогенетический аспект связывания, мы находим у К. Левина в  эксперименте "Ханна садится  на камень" (Зейгарник,   1981).  Девочка пытается сесть на камень, но, "прикованная" видом камня, не может отвернуться от него, чтобы это сделать. К. Левин дал данному факту объяснение в терминах валентности объекта (ребенок не может преодолеть его притягивающую силу) и "полевого" характера ребенка. Не оспаривая правомерность выдвинутого объяснения, сделаем акцент на регулятивном процессе, осуществляющем Я-центрацию. Мы заостряем внимание на неспособности  ребенка организовать  свое поведение из-за отсутствия единения и центра-ции в рамках единого Я двух Я-группировок: "Я-к-камню-лицом"   и   "Я-к-камню-спиной". Таким образом, человек может пытаться организовать свои опыты вокруг определенных идей, представлений, ощущений, но совокупность этих комплексов не организуется в то, что переживается своим Я.

Для большей ясности сказанного свяжем вместе все три аспекта принципа связывания11. Так, если проанализировать небольшой отрезок жизни человека, то можно обнаружить некое многообразие опыта, которое связывается в островки опыта, т.е. Я-группировки. Результатом группирования массива опыта, обозначим этот процесс а-связыванием, является образование Я-группировки или многообразия Я-группировок. Так создается диффузное объединение. Далее оно поляризуется в рамках одного единства, т.е. подвергается процессу единения, сгущения, концентрации, но пока без центрации, - осуществляется ?-связывание. Затем обьединенный массив центрируется вокруг единого центра Я, переживаемого человеком как самое себя с разной степенью отчетливости и сознавания; это третий аспект принципа связывания - ?-связывание. Используя наше рассуждение, можно предложить интересную типологию Я, соответствующую самому принципу и трем его аспектам: связующее Я соответствует общему принципу связывания, Группирующее Я соответствует ?-связыванию, поляризующее Я - ?-связыванию и центрирующее Я - ?-связыванию11.

Любопытную трактовку организации процессов личности вокруг центра представил К. Юнг, применив для этого алхимический термин "циркумамбуляция" (circumambulation). Циркумамбуляцию он понимал как вращение психических содержаний по кругу с концентрацией на его центре (Юнг, 1997). Так, например, процесс становления личности он рассматривал как движение  вокруг самости.  Мы  будем использовать термин "циркумамбуляция" несколько иначе, чем это делал К. Юнг, и поставим его в соответствие с двумя описанными нами выше процессами, входящими в связывание: единения и центрации. Тогда в образе круга и его центра для нас главным выступает не само вращение нечто вокруг центра, а конденсация в трансформационной области (круге) жизненных содержаний и сосредоточение психических единиц вокруг энергетизированного центра творческого процесса.

4.2 Концептуальное многообразие Я

Рассмотренные выше понятия "организация", "связывание", "единение", "центрация" отсылают нас к феномену психической работы личности, преобразующей массив Я-опытов и психических содержаний личности в динамическую целостную структуру, подробному рассмотрению чего будут посвящены дальнейшие главы нашей книги. Речь идет о синтетической функции личности, решающей задачу единения, созидания целостности. Ранее мы рассмотрели проблему личности с противоположной точки зрения, сделав предметом изучения ее аналитическую функцию. При этом подходе мы дифференцировали личность на две субличности, находящиеся в трансформационном отношении. Итак, с одной стороны, мы исследуем дифференциацию личности на эндоличность и экзо-личность, а с другой - принцип связывания, создающий единство многообразия. Так мы достигли пункта, в котором линии нашего исследования как бы расходятся в разные стороны, хотя мы понимаем, что они должны где-то сойтись, соединиться друг с другом. Само сопоставление двух противоположно направленных подходов исследования уже подсказывает нам, каким должен быть следующий шаг нашей работы: мы должны попытаться свести воедино результаты двух первых шагов, не забывая о принципе связывания. Хотя создается впечатление взаимоотрицания ими друг друга, в действительности они соединяются в едином процессе. Прежде чем мы подойдем к этому ключевому пункту, нам нужно найти некий отправной момент, сочетающий в себе, хотя бы в свернутом виде, оба выделенных аспекта. В качестве такого исходного феномена можно взять динамическое образование Я-опыт, который уже попадал раньше в поле нашего зрения. Мы даже задавались вопросом: как все эти опыты Я организуются в единство? Ведь в своем реальном бытии целостная многогранная личность модифицируется, поворачиваясь к миру различными гранями своего Я, самого себя. При этом Я-сам остается самодостаточным, хотя и проявляется в многообразии Я-подобий: Я мыслю, Я переживаю, Я действую, Я смотрю, Я вижу солнце, Я вижу небо и т.д

Итак, задана конфигурация Я и опыта, которая не имеет психической реальности без моего Я, проявляющегося как веер Я-подобий. Конечно, и без меня солнце продолжает светить, но тогда оно светит не для меня. Из теоретичекой ситуации, заданной нашим рассуждением, открывается несколько путей продвижения, ни один из которых по отдельности не является для нас предпочтительным. Однако, на каждом из этих путей те или иные аспекты нашей личности раскрываются наиболее явно, зримо, поэтому последовательно пройдем каждый из них.

Предельное Я. Если довести до логического завершения одну из возможностей, заданную исходной предпосылкой, то на наше Я можно посмотреть как на предел схождения некоего ряда Я-подобий

Я = lim (Я.)

     i->?

где Яi. - i-ый момент Я или i - подобие моего Я. Идея ряда возникает из того наблюдения, что существование Я имеет временную отнесенность. Я проявляется во времени и организовано в некоторую последовательность жизненных актов с заданным порядком, который является временным. Пробегая по этому ряду временных явлений Я, мы сталкиваемся, в лучшем случае, со следами его бытия, нежели с ним самим. Это Я открывается как ускользание. Конечно, можно попробовать застать жизненное пребывание такого Я, только для этого надо успеть оказаться в его "здесь и теперь"- ситуации и взглянуть на все, подойти ко всему в системе его внутренних координат существования. Вот только мы ухватываем в нем что-то устойчивое, вневременное, или трансвременное, как связь разрывается, и мы - в новом опыте. Все дело, оказывается, в том, чтобы растянуть время и сказать ему: "мгновенье, остановись!". С другой стороны, идея продления времени в личности, или режим безвременного существования личности, не укладывается в схему Я-подобий, которые, как мыльные пузыри, слетают с личности. В попытке соотнеси все Я-подобия, или "хамелеонизмы" Я (понимаемые не в моральном смысле, а в красочном переживании Я), с одной личностью в рамках истории ее жизненных проявлений нам нужно воспользоваться понятием предела личности или предельного Я. Подобная предельная личность, Я, сама невидима, точнее, мгновенна, но предъявляет для обозрения и обсуждения итог своего бытия, пусть незавершенного. Его остановка - ведь нечто аналогичное мы и ищем, говоря об устойчивости личности - смерти подобна: для него const - смерть. Это, прямо невидимое, но существующее Я, подобно трудолюбивому пауку, извлекает из себя жизненную нить, из которой ткет узор бытия, позволяющий судить о его деятеле.

Интегральное Я. Перейдем от исторического видения Я, заданного предельным представлением, к тому, что можно назвать интегральной метафорой, рождающей археологические аналогии. С этой точки зрения мы увидим Я как суммацию, конденсацию, напластовывание психических слоев человеческого Я. Формальным представлением, в простанстве которого рассматривается подобное "почвообразование" Я, является интеграл.

Реализуя эту идею для определения Я, можно попытаться проинтегрировать некую Я-функцию - f(H*), заданную на множестве {Я*} проявлений Я. Построим такую функцию следующим образом: отразим множество микромоментов или мгновенных состояний Я {Я} во множество моментальных состояний Я. Получим функцию, в которой каждому ((Я*) соответствует событийная развертка Я*, сама состоящая из мгновенных состояний.

Формализация высказанной идеи имеет следующий вид

Я = ?f(Я*) dЯ*,

где Я* - мгновенное состояние, или миг нашего Я, f(Я*) - функция Я; событийная развертка "мигов", или микромоментов; Я - интегральное Я, образующееся интегрированием f (Я*).

Говоря метафорически, f (Я*) - это совокупность "мигов" бытия, складывающихся в совокупность события, которая и ухватывается нашим Я как единый акт существования. Динамически f(Я*) - это россыпь жизни, веер развернувшихся "мигов", интегративно свернувшихся в Я.

Используя представление об интеграле, на Я можно посмотреть и несколько по-другому, а именно, как на интеграл многообразия {Яi.}.  Я= ?i) dЯi

где Яi. - моментальное состояние; {Яi.} -многообразие моментальных состояний Я.

Интегральное изображение Я, в целом, строится на представлении о неком объемном психическом содержании, складывающимся из психических стопок, слоев. Оседая последовательно друг на друга, слои (прослойки) Я. создают расслоенное объемное Я.

Константное Я. В первом случае на Я мы смотрели исторически, как на предельную психическую реальность, во втором - археологически, как на конденсат, суммацию отдельных Я. В обоих случаях, несмотря на различия, лежащие в основе формализации, имеется нечто общее: само Я как тотальность все время остается в скобках, о нем мы судим косвенно, опосредованно, применяя формальный подход. Другой важный момент состоит в том, что, хотя Я и рассматривается динамически в жизненном движении, при этом опыту, в котором Я и актуализируется, не придается должного значения. Для восполнения этого упущения на Я можно посмотреть как на константную идентичность, тождественную самой себе во всех ситуациях, как на субстанциональное Я.

Содержание, подобное неподвижному Я, создается за счет опытов, которые добавляются к нему или наполняют его.

Феноменальное Я. При таком взгляде на Я оно похоже на пустой контейнер, наполняющийся жизненным опытом, или на соты, заполняемые пчелами нектаром. Здесь в оборот вводится феноменальное Я - форма, оболочка, матрица, сама константная, неменяющаяся, но вмещающая в себя, как пустая емкость, многообразие психических опытов. Организация Я, связывание содержаний в целостность достигается путем формообразования.

Субстанциональное Я. В этом варианте Я смотрится как замкнутая, неподвижная субстанция, подобная монаде, которая обрастает опытом, непрерывно к ней добавляющимся. Ее формула следующая

Я  = субстанциональное Я ©  опыт, где сущность Я есть статичное субстанциональное Я, к которому добавляется (обозначим это ©) суммирующийся опыт.

Создается впечатление, что это субстанциональное Я даже не испытывает особой необходимости или заинтересованности в своем опыте. Опыт к нему как бы пристает, прилипает, окутывая собой подобно покрывалу Майи, наращиваясь на него, как перламутр на песчинку в "жемчужнице". Получается, что его опыт его же и пеленает. В первом варианте Я предстало перед нами как пустой сосуд, вместимость, а во втором как веретено, на которое неустанно нанизывается нить бытия.

Концептуальное Я. На Я смотрят как на мысль, представление или образ, для обозначения используются термины: Я-концепция, представление о себе, самосознание, самооценка и др. Проецируя концептуальную трактовку Я в пространство нашей понятийной схемы, мы обнаружим, что Я-концепция представляет собой лишь один из Я-опытов, или группировок Я. Очевидно, что Я существует не только в мышлении. Для представленной трактовки характерна онтологизация гносеологии Я.

Трансцендентальное Я. Последний из излагаемых вариантов трактовки Я построен на понимании его как априорного связующего акта мысли, формы единства сознания или как нечто сверхиндивидуального, сверхединого - типа индуистской кармы, образующей опыт данности Я. Трансцендентальная апперцепция Канта, трансцендентальное ЭГО Гуссерля, трансцендентальное сознание Сартра - все это в той или иной мере входит в эту последнюю категорию.

Итак, результатом проведенного анализа является типология Я, сформулированная в формальных терминах: 1) Я как предел схождения многообразия актуальных Я; 2) Я как суммация, осадок, интеграл отдельных Я-моментов; 3) Я как форма для содержимого опыта; 4) Я как субстанция, к которой добавляются опыты (Я остается все время одним и тем же, меняется только опыт); 5) Я как концепция, или объект самонаблюдения; 6) Я как априорная схема организации опыта, сверхличностное образование, или трансцендентальная субъективность.

Психологический синтез. Наступил момент, когда мы можем связать воедино дифференциацию и интеграцию личности. Для этого необходимо помнить о том, что, во-первых, всякий опыт требует своего носителя, которым в данном случае и является конкретное Я*. И тогда за любым воспоминанием, представлением, мыслью стоит определенное Я, которое, кстати, не всегда ухватывается в процессе самонаблюдения.

Перевернув картезианское ego cogito, мы можем сказать, что за каждой мыслью должно находиться Я12 Существование Я предшествуетмыслю". Утверждение, что мысли не возникают в голове сами по себе, а являются чьими-то мыслями, особых доказательств не требует. Мы не ограничиваем существование Я сознанием или априорными схемами. И видим необходимость рассмотрения самого Я как сложной динамической расслоенной структуры [Я ->(Я*- опыт)], детальную операционализацию которой мы представим в следующей главе.. 

Указанная структура раскрывается следующим образом: существует целостное Я, в котором и актуализируется конкретное Я* вместе с его опытом. Онтологически это звучит так: бытие актуального Я осуществляется в горизонте тотальной Я-целостности. Данное утверждение успешно преодолевает высказанное выше противоречие: с одной стороны, Я идентично самому себе независимо от опытов, с другой стороны, каждый опыт специфичен и характерен для моментального Я ( Я*). Теперь конфликтная теоретическая ситуация, которая так долго приковывала наше внимание, разрешилась следующим образом: та часть схемы, которая формально выделяется как [Я ->…], характеризует процесс организации самоидентичности, а образующая (Я*- опыт) - текущие моменты Я; стрелкой мы здесь обозначили психический процесс, который позже будет раскрыт как работа личности.

Достигнутый результат позволяет нам соотнести вложенную структуру [Я ->(Я* - опыт)]

с проведенной ранее дифференциацией личности на эндоличность и экзоличность. Сделаем это с помощью следующего отображения

[Я —?(Я*- опыт)]->[эндоличность —?(экзоличность)]13.

Теперь проанализируем полученный результат. Во-первых, выясняется, что целостное Я (позже мы определим, в чем состоит его сущность) соотносится с эндоличностью. Характер этой отнесенности и способ существования Я в эндоличности мы раскроем несколько позже. Во-вторых, получается, что совокупсть Я-опытов, или Я-группировок, соотносится с экзоличностной частью личности. Конечно, Я-опыты могут организовываться в многоуровневые Я-комплексы, но тем не менее они продолжают  входить в кзоличностный слой личности. Как же все эти Я-группировки связываются в экзоличность? Для ответа на этот вопрос напомним, что экзоличностъ была выше охарактеризована нами как модификационный слой, личности, связанный с эндоличностью трансформационной связью. А это означает, что, эндоличность и выполняет функцию связывания Я-группировок, носителем которых она является.

 Итак, мы делаем вывод, что эндоличность, являясь "субстанциональной" основой трансформационных процессов, группирует опыты, функции и структуры в единство, непрерывно удерживая их от распада и сосредотачивая их в единую целостность вокруг центра личности. Тогда можно говорить 6 том, что порождающую, объединяющую, центрирующую функции выполняет эндоличность, а выражающую, представительскую, предъявляющую, посредническую функции - экзоличность. Таким образом, мы сделали важный шаг на пути связывания понятий Я и личность, к чему мы еще вернемся позже

4.3 Связующая сила личности

Продолжая анализ принципа связывания, имеет смысл коснуться его энергетического аспекта, т.е. связующей силы Я. Способность Я организовывать, связывать, синтезировать опыт и части личности в немалой степени зависит от динамически-энергетической образующей - вязующей силы Я. При ее ослаблении Я человека распадается на одиночные фрагменты, Я-подобия. Вот тогда и происходит нечто вроде "полипизации", в отрицании которой А.Н .Леонтьев прозорливо увидел суть личности, сформулировав, пожалуй, самое краткое и точное определение личности в психологии: "личность не состоит из кусочков, - это не "полипняк (Леонтьев, 1983, т.II, с. 196). Взяв за основу эту формулировку, мы введем понятия фрагментации (полипизации) личности и антифрагментации (антиполипизации), входящие в концептуальную схему принципа связывания.

Фрагментация - это утрата психологичес-кой организацией личности связанности и образования в ней несвязанных подструктур, в то время, как антифрагментация состоит из процессов, направленных против процессов развязывания, расшивания связей. Следуя логике расширенной таким образом концептуальной системы, преодоление полипизации (фрагментации)   личности   совпадает со становлением целостности личности, поддержание которой требует действия антиполипизирующих психических сил и особых энергий, обслуживающих эту функцию14. Задержка развития, психический конфликт или экстремальные воздействия могут "полипизировать" (фрагментировать) личность. Каковы же последствия полипизации личности? В этом случае психическая энергия, имеющаяся в распоряжении личности, разделяется на множество подобий, и душевная жизнь человека тускнеет и обедняется. Ослабевает или гаснет иллюминация, исходящая из центра личности, тот внутренний свет, который освещает наше Я. Используя язык метафоры, скажем, что душевная жизнь человека погружается тогда в темные глубины его личности, которая там сегментируется, фрагментируется. Душевная жизнь может протекать в отдельных отсеках, оторванных друг от друга, как у монад с закрытыми окнами. Подобное существование является отрывочным существованием.

Можно привести еще одну иллюстрацию процессов фрагментации, используя метафору З. Фрейда об амебе, примененную им для описания трансформации либидо (Фрейд, 1989). Недифференцированность тела амебы объясняет, почему каждая псевдоподия, вытягиваемая для захвата объекта, образуется из содержимого самого тела. При обратном движении отросток, ухвативший какой-нибудь объект, снова сливается с телом, поглощая таким образом свою добычу. Пусть тело амебы будет аналогом Я, а псевдоподии - его модификациями. Каждая очередная псевдоподия, вступая в контакт с реальностью, уменьшает "содержание" Я, если она не оттягивается обратно. Продолжение этого процесса приведет к следующему: основное содержание Я-тела амебы перетечет в щупальца Я-модификаций, каждая из которых будет прикована к кусочку реальности. Если ни одна из частей Я не захочет вернуться обратно или будет прикована к объекту слишком долго, Я-тело градуально лишится энергии, необходимой ему для выполнения своих функций. Будучи не в силах ни вернуть свои псевдоподии обратно в себя (аналогом чему является изъятие психической энергии от объектов), ни удержать их в себе в качестве самого же себя (аналогом чему является нарцистическая энергия, поддерживающая самодостаточность), Я может дойти до состояния истощения и даже смерти.

                      Я-объект                

 

Я-объект

Я-объект

Я-объект

Я-объект

Рис. 6 Метафора амебы, разъясняющая сегментацию организма, вызванную неэффективным распределением энергии.

Основная часть психической энергии изымается от ядерного Я и привязывается к объекам, создавая релевантные Я-комплексы. Сталкиваясь с подобными фактами дезинтеграции, сегментации, П. Жане говорил о "диссоциации", вызываемой нарушениями синтеза (Жане, 1911), З. Фрейд - о "вытесненном бессознательном", образующимся в результате динамического конфликта (Фрейд, 1989), Х. Кохут - о "фрагментации Я", связанной с нарцистической психопатологией (Kohut, 1971). Возвращаясь к проблемам уцелевшего, отметим, что несвязанность опыта личности в единой целостности является одной из основных характеристик личности уцелевшего от бедствия. Так, у ветеранов локальных войн опыт войны и опыт возвращения не укладываются в рамки одной личности. Его существование приобретает характер транзитного - переходного - существования: одной ногой он стоит в том мире, а другой - в этом. У него возникает разрыв непрерывности жизни, происходит фрагментация жизненного мира. В результате уцелевший оказывается в психологической ситуации незавершенного возвращения. Прошлое не отпускает его от себя, а нынешнее не допускает к себе. Декомпрессия экстремальности и компрессия повседневности в своем суммарном воздействии и создают эту транзитную ситуацию, которую должен разрешить человек, потерпевший бедствие.

Психическая энергия, находящаяся в распоряжении личности, должна отличаться пластичностью и мобильностью, чтобы человек мог свободно перемещать свой интерес с одной репрезентации объекта на другую, в том числе по линии привязанности к себе - привязанности к другому. Когда человек утрачивает контроль над перераспределением психической энергии - привязанностей, - он вынужден делать то, что ему не хочется, в то время как у него отсутствуют силы для реализации согласующихся с Я побуждений и намерений.

Глава V

ТРАНСФОРМАЦИЯ: структура и динамика

В этой части нашей работы мы сначала сформулируем основы психотрансформативной трактовки ПТСР. В ходе реализации этой задачи мы также попытаемся выявить новые аспекты проблемы трансформации. Затем займемся анализом собственно трансформации - ее структуры и динамики.

5.1 Психотрансформативный подход к ПТСР

Отправным пунктом нашего анализа проблемы сделаем психодиагностическую оценку жалоб уцелевшего. Уцелевший, испытывая страдания, выражает их в виде жалоб и предъявляет запрос о помощи специалисту, который, выслушивая и наблюдая за его поведением, выявляет симптомы и делает выводы. То, что страдающий выражает как жалобу, специалист воспринимает как симптом (или переводит в симптом) - элементарный признак расстройства. Жалоба - это конец некого психического процесса, исходящего из глубин личности, который, конечно, может включать в себя целевой момент. Симптом есть начало движения процесса "интерпретация - диагностика", завершающегося в гипотетическом конструкте, каковым является определенная нозологическая форма расстройства

Рис. 7. Процессы порождения жалобы и интерпретации симптома. I - система координат уцелевшего, в рамках которой реализуется жалоба. II - система координат специалиста, в рамках которой жалоба транслируется в симптом, превращающийся в материал гипотетического конструирования при диагностической интерпретации(1) - процесс порождения жалобы из глубинных психических образований, (2) - трансляция жалобы в симптом, (3) - классификация симптомов и их генерализация, (4) - подведение симптома под нозологическую форму расстройства как общий установочный процесс, действующий при приписывании мотивов, (5) - путь реконструкции жалобы – симптома.

Как видно из рис. 7, пациент, высказывая жалобу, "отсылает" нас в глубины своей личности, а специалист, напротив, удаляется от запроса уцелевшего в глубины выстраиваемой им гипотетической конструкции, зачастую не обладающей никакой онтологической реальностью15.

К примеру, кошмарные сновидения уцелевшего в рамках клинической картины являются лишь одним из симптомов, входящих в более обобщенный критерий - вторжение травматического опыта, который включает также и другие симптомы. При подобной описательной трактовке психической реакции последняя утрачивает свою связь с порождающими ее факторами и механизмами, превращаясь в результате в гипотетическую категорию.

Исходя из предлагаемой нами трактовки, жалоба, складывающаяся из разнообразных психических реакций, представляет собой манифестацию психотрансформации личности. Но, будучи поверхностным слоем функционирования личности, она формулируется наблюдателем или самим человеком как симптоматический перечень. В процессе подобной атрибутивной трансляции из психодиагностической картины, превратившейся теперь в симптоматический комплекс, выпадает, с нашей точки зрения, центральный сектор круга, связанный с глубинными психическими процессами. Факт отсутствия в клинической картине трансформационного процесса обозначен нами на рисунке как {0}. На следующем этапе классификации конструируются клинические категории с использованием сортировки симптомов по сходству, различию и тесноте связи.

Трансляция

Классификация

Описание

Объяснение

Рис. 8. Процесс симптоматического описания и объяснения. I - условное обозначение дифференциации психической организации личности на два слоя: манифе-стационный слой, включающий в себя жалобы и глубинный порождающий слой; II - перечень симптомов, выделенных на основе жалоб, между которыми не существует взаимнооднозначного соответствия; III - нозологическая форма расстройства, например, ПТСР, состоящая из перечня критериев.

Поясним, что движение от I-го ко II-му и от П-го к Ш-ему составляет описание, а переход от Ш-го ко П-му и от П-го к I-ому -объяснение. Описание включает эмпирические оценки страданий уцелевшего и категоризацию признаков. Объяснение осуществляется как процесс подведения некого признака под гипотетическую категорию или выстраивается как связь факта с гипотетической конструкцией.

Например, криминальное поведение ветеранов нередко объясняется наличием у них ПТСР. Подобное объяснение подменяет причинные отношения между поведением и факторами личности корреляционной связью.

В соответствии с выявленным порождающим характером психотрансформации личности, нам необходимо изменить точку зрения при анализе "беды" уцелевшего.

Рис. 9. Схема объяснения причин криминального поведения, основанная на использовании диагностических категорий.

Выше мы сделали вывод о том, что врач занимается моделированием симптомокомплекса, его гипотетическим конструированием, не имеющим онтологического статуса, двигаясь от поверхностных проявлений личности вглубь своей теоретической схемы. В соответствии с предлагаемым нами психотрансформативным принципом более продуктивным является противоположно направленное движение - от поверхности личности, т.е. экзоличности в ее глубину - эндоличность. Это означает, что мы должны связывать поверхностные видимые проявления, т.е. симптомы, с внутренней трагедией уцелевшего (с бедой личности).

Подобная связь задает особую форму причинности, а именно, порождающую трансформацию. Порождающая трансформация - это процесс преобразования, при котором исходный объект трансформации превращается в трансформированный объект. Новое состояние личности зарождается в предшествующем состоянии, а не является простым следствием. Хотя, на первый взгляд, трансформация видится как процесс модификации психических содержаний в пределах заданных предметных границ, с этим нельзя согласиться. В процесс порождения втягиваются новые содержания, связи и устраняются старые.

5.2 Травмотрансформация личности и ПТСР

Если мы хотим увидеть за психологическими коллизиями уцелевшего от бедствия нечто большее, чем описательный симптомокомплекс  (термин, введенный взамен травматического невроза), то мы должны изменить саму методологию исследования. Необходимо преодолеть узкоклиническую трактовку психологических проблем уцелевшего в целом и психической травмы в частности. Существует достаточно много эмпирических и клинических данных, подтверждающих правоту такой постановки задачи. Такие синдромы как смыслоутратность, отчуждение, чувство вины и др., создающие тяжелые психологические проблемы, отмечаются у уцелевшего даже тогда, когда у него не диагностируется ПТСР (Magomed-Eminov, 1997). По сути, дело даже не в том, что проблемы уцелевшего шире ПТСР, просто они лежат в другой, нежели болезнь, плоскости - в онтологической плоскости личности.

Таким образом, становится очевидной правомерность занятой нами исследовательской позиции, в рамках которой требуется решить следующие задачи:

1) сменить физиологическую парадигму изучения на психологическую,

  1.  сделать основой психологического анализа личность человека, выйдя за пределы фрагментарных трактовок психической травмы, основанных  на  аффективных  или   когнитивных моделях;
  2.  рассматривать личность не под углом зрения психопатологии или расстройств личности, т.е. болезни  личности, а через призму экстремальной трансформации личности в условиях угрозы небытия.

В связи с тем, что в любых условиях жизни бытие личности "вдвинуто" в той или иной мере в небытие, трансформация личности предстает как совершенно нормальное, естественное явление. Перепадам бытия человека, сдвигам, разладам, провалам существования соответствуют вполне определенные преобразования, модификации, метаморфозы личности. Человек проходит на своем жизненном пути через множество экзистенциальных миров. Подобное экзистенциальное движение требует движений личности, подвижности ее структуры, перерождений, возрождений. Проблематичность существования личности, прошедшей через катастрофическую, экстремальную экзистенцию, состоит в остановке, прерывании психотрансформации личности, функционирование которой локализуется в пределах экстремальной личностной метаморфозы. Хотя жизненная ситуация уцелевшего меняется, его личность продолжает функционировать так, как будто он остается в прежней жизни. Метаморфоза личности уцелевшего идет вразрез с миром возвращения. Однако в этом столкновении трансформированной личности с миром своего наличного бытия содержатся разные возможности, располагающиеся между двумя экзистенциальными полюсами: полюсом жизневосхождения, "иллюминации" существования и полюсом жизнепадения, утратой личностью жизненности, живости.

Итак, мы можем сделать важный вывод: психологические коллизии уцелевшего опредеяются не только трансформацией его личности в сверхординарной ситуации, как мы думали вначале, но и задержкой психотрансформа-ционного процесса после возвращения в повседневность16. От су т с т в и е  у  уцелевшего  перетрансформации  травмометаморфрзы  личности (т.е. структуры личности, сформированной в "травматическом" мире) и создает, собственно говоря, у него ПТСР. Таким образом, симптомокомплекс, обусловленный   психической травмой, т.е. ПТСР, есть манифестация травмотрансформации, состоящей из двух важных детерминант: 1) травмометаморфоз личности (в условиях небытия) и 2) задержек психотрансформационного процесса личности (в условиях возвращения). Травмотрансформация = травмометаморфоза  +  задержка  психотрансформации.

Травмометаморфоза личности в условиях повседневного существования превращается в "паразитарную" субличность. Возникает дубликация личности, тормозящая психотрансформационный процесс, сдерживающая развитие личности. Смысловая структура метаморфозы содержит смысловые пустоты, зоны смысло-бессмысленности (осмысленная бессмысленность)17 и антисмысловые   зоны.   В   то   же время травмометаморфоза может выполнять конструктивную роль при условии ее трансформации в трансметаморфозу – субличность, создающую возможность возвышения над рутиной повседневности, трансценденцию жизни. Процессы травмотрансформации личности раскрывают нам, как в процессе смыслообразования происходит взаимодействие разнообразных смысловых феноменов: смысла, смыслопустоты, смыслобессмысленности и антисмысла.

Для иллюистрации приведем случай врача эвакуационного госпиталя, развернутого в Чечне во время военного конфликта. При этом будем придерживаться следующего плана: вначале приведем фрагмент рассказа уцелевшего, а затем прокомментируем его, выделяя основные моменты психотрансформации личности.

У меня сместилось время. Утро - как похоронный марш. Подняться, что-то сообразить, начать работать для меня сложно. Не могу ни за что взяться. И так до 17-19 часов. А ночью все прекрасно. День – ночь смешались. Два часа ночи – сна ни в одном глазу. Все программы просмотрены. Телевизор уже выключен и спать не хочется.

Что делать - не ясно. Кругом темнота, неуютно, в ушах стоит звон.

Все началось с Чечни: там я ночью бодрствовал, а днем пытался спать. Три палатки на 180 человек и вертолетная площадка – вот и весь наш госпиталь. Там и оперировали. Надо было следить за отоплением. Приходилось все время подкладывать дрова в печь – иначе она погаснет. Дежурный, как обычно,  спит.  Что с него взять: мальчишка лет 18-19. Ему нельзя спать, а он спит. Зима, холодно. Если печка  загаснет, к утру  некоторые  могут превратиться в окоченевшие  трупы.  Или печка-буржуйка может загореться. Вот и не спал всю ночь. Ходил: то одно проверю, то другое. В течение 3 месяцев было важно продержаться ночью. Бродил, как сова. Я чувствовал свою ответственность. Сказал себе:  "хотя бы ты должен ходить, все проверять". А днем, по сути, я не был нужен: утром  просыпались  врачи.   Ночью  ходил,   следил что к чему, а днем забивался куда-нибудь в каморку и спал урывками.

После всего этого возникла психическая опустошенность, глубокий стресс. Что мы там делали, я не понимаю до сих пор.

А теперь вот нет возможности на чем-то сосредоточиться. Я "захламляюсь", ухожу в апатию – надо вынести сбитую плитку из ванной, а я сижу и смотрю. Плитка кругом валяется. Хожу, а она хрустит  под ногами.  А мне как будто  даже и нравится. Я попал в плоскость деструкции. С людьми стал раздражительным, не получается сделать шаг навстречу или уступить в чем-то. С людьми вообще первого шага не делаю. Какое-то извращение реальности. Думаю, ты сделай шаг – тогда я. Он навстречу шаг делает, а я нет. Я не тот, кто я был. Не могу прийти в себя. Полярность мыслей. Появилась внутренняя критика. Она меня пугает. Безумно чувствую раздражение. Все вызывает раздражение и ненависть. Раньше был великан, а теперь вот такой непонятный. Нужна перемена, толчок, удар. В душе заклинило. Разругался со всеми. Мало кто меня понимает. В компании никакие не тянет. Лучше одному, в одиночестве. А когда сижу один, то невыносимо хочется, чтобы был кто-то рядом. Договариваюсь о встрече с друзьями. Приезжаю. Проходит минут 5-10, а я уже не могу, хочется бежать оттуда. Запрятаться в свою раковину и не высовываться. Раньше была какая-то оболочка, сейчас она истонченная, нет защиты, "шуба на голом теле". Эмоциональная оболочка стала полупроницаема, нет буфера,  нет защиты. Не вижу четкую перспективу. Не хочу дальше работать по специальности. Что-то врачебное во мне уничтожили. Там была "каша" из бессмысленных смертей. Все, что было, всплывает. Трудно адаптироваться по-настоящему. Сломался механизм. Сон – пробуждение – амнезия. Все забываю. Могу проснуться в холодном поту. Плохо, страшно, но что снилось? Сновидения оставляют эмоционально окрашенный фон. Знаю, что что-то снилось. Просыпаюсь злой, раздражительный. Но сон не помню. После употребления алкоголя – агрессия. Никакой эйфории, как раньше. Гнетущее состояние. Как будто все начинаю ненавидеть. Как-то на праздник, в гостях, выпил 150 гр. Началась агрессия. Проявляется изящно: оскорбить, поддеть за живое, подчеркнуть слабое место. Приехал домой, и началась истерика – два часа плакал. Это истерика слабого ребенка. После все время глаза на мокром месте. Смотрю фильм или матч, где наши выиграли,  чуть не плачу.

Первые полгода хотел вернуться туда – как преступника тянет на место преступления, так и меня. Тянет вернуться назад. Кайф вернуться назад. Там такая мобилизация происходит всего. Это как наркотик. Все время тянет и это здорово!"

Комментарий.

1. X. попал в сверхординарную экстремальную реальность, существование в которой было возможным лишь благодаря трансформации личности. Эта трансформация шла по двум направлениям: а) по направлению вырабатывания экстремальных стилей выживания (ЭСВ) и б) по направлению актуализации транспотенциалов, т.е. внутриличностных ресурсов и энергий, не задействованных в обычной повседневной реальности.

Чтобы выжить, нужно было "продержаться ночью", которая грозила всевозможными бедами: замерзанием, пожарами и т.д. Чтобы предотвратить эти и другие бедствия, X. приходилось бодрствовать в течение всей ночи, тщательно   проверяя   все,   что   происходит   во  вверенном ему госпитале. Он возложил на себя большую ответственность, отчасти в соответствии с занимаемой должностью (функциональная позиция), отчасти, исходя из своей личной (внутренней) позиции. В результате, у него сформировалась сверхбдительность, соответствующая ЭСВ, чувство сверхответственности и острого переживания психовитальности.

  1.  После возвращения домой экстремальный   тип   выживания,   сложившийся   у   X.   Во время нахождения в Чечне, был перенесен им на   повседневную   жизнь.   Ночью он не  мог заснуть, а днем, наоборот, бодрствовать, работать. Приходилось   воевать на два фронта: ночью, чтобы перестать бодрствовать, днем, наоборот, принуждать себя бодрствовать.
  2.  "После всего этого возникла психическая опустошенность". У X. возник диссонанс между опытом интенсивного выживания и непониманием (отсутствием) смысла своей миссии в целом. Понятно, зачем было нужно бодрствовать   ночью.   Чтобы   люди   не   умерли   от переохлаждения или пожара и т.д. Выживание не   было   вплетено   в   достижение   какой-либо конструктивной задачи,  одобряемой большинством людей.  Наоборот,  отвергнутая война,  в которой он участвовал, бросала "тень" как на его собственное выживание, так и на выполняемую им миссию врача. Отмечается тенденция негативизации  выживания. Смысл  выживания ставится под вопрос.

4. Транспотенциалы, пробужденные в экстремальной ситуации, лишились после возвращения той жизненной ткани, на которой были задействованы18. Теперь его Я как бы "провисает", мается, живет в беспорядке, как во внешнем, так и во внутреннем. Беспорядок в квартире в чем-то перекликается, воспроизводит картины упадка и разрушения, характерные для зоны боевых действий.

5. Расстроились отношения с людьми, он стал раздражительным, неуступчивым, непримиримым - "все вызывает раздражение и ненависть", "разругался со всеми". С одной стороны, уцелевший стремится к одиночеству – запрятаться в свою раковину и не высовываться из нее, а с другой – не может выносить одиночества - "невыносимо хочется, чтобы кто-то был рядом". Конфликт типа "сепарация – аффиляция", создающий амбивалентное одиночество и расстройство отношений с людьми – характерный признак ПТСР.

6. Наблюдается трансформация Я: "Я не тот, кто я был". Он хочет вернуть бывшее Я: "Не могу прийти в себя". Таким образом, происходит удвоение Я, подтверждающееся "полярностью мыслей".   Имеются   признаки   самообвинения, внутренней критики,  которая его пугает.

7. У уцелевшего отмечается процесс вторжения травматического опыта, которому он приписывает трудности адаптации. Он живет в прошлом, поэтому не может интегрироваться в настоящее.

Полученные данные позволяют нам перейти теперь к дальнейшей разработке проблемы трансформации смысловой структуры личности.

5.3 Смыслотрансформация личности

Психологические коллизии личности уцелевшего тесно связаны с трансформацией его смысловой сферы. Воспользуемся материалом интервью, проведенного с врачом госпиталя, чтобы осветить закономерности смыслотранс-формации, подтвердившиеся во многих других случаях.

Психологический анализ травматической смыслотрансформации личности показывает, что она не идет по единому руслу, а распадается на три смысловых направления: 1) утрата или отсутствие смысла своей миссии - "что мы там делали, я не понимаю до сих пор" (непонимание здесь уже перекликается с непринятием); 2) формирование бессмысленности - "там была каша из бессмысленных смертей"; 3) образование антисмыслов, приводящих к смысловому удвоению личности, -   "как преступника тянет на место преступления, так и меня". Обозначив эти направления, не будем вдаваться в их детальный анализ, а обратим внимание на один из достаточно серьезных вопросов психологии личности – вопрос о связи личностного смысла с "групповым смыслом" – неким общим смыслом, который разделяют или должны разделять все члены определенной группы. В индивидуально-личностном плане групповой смысл есть конвенциальное значение, подлежащее воплощению в личностный смысл данного человека. Значение военной миссии, например, должно интернализовываться конкретным военным, превратившись в его личностный смысл. Однако здесь имеется особый аспект, касающийся включения личностного смысла в некий более широкий общий интернализованный (групповой) смысл. Выясняется, что кроме двух видов смысловых противоречий – невоплощенности личностного смысла в значении и невоплощенности значения в смысл – есть еще противоречие, вызванное несовместимостью личного и общего (группового) смысла.

Возвращаясь к смыслотрансформации, отметим, что она включает в себя: 1) поиск смысла, 2) утрату смысла, 3) образование бессмысленности, 4) антиосмысливание. Утрата смысла и образование бессмысленности не совпадают друг с другом: бессмысленность не есть отсутствие смысла или смысловая пустота, наоборот,  она есть наличие бессмысленных содержаний. Утрата смысла не формирует бессмысленность, а создает исчезновение смыслов – смысловой вакуум. Таким образом, бессмысленность не есть пустота, а есть присутствие отсутствия. Отделяя становление бессмысленности от утраты смысла, нельзя ее отождествлять, с другой стороны, с антиосмысливанием, создающим оппозиционные смыслы.

Смысл

Тран-

ссформа-

ция

ормациях

Смысло-обретение

Смысло-утрата

Бессмысленность

i Анти-осмысле-ность

Процесс

Процесс смыслообразования

Смысло-утратный процесс

Формирование бессмысленности

Процесс антисмыс-лообразо-вания

Результат

Обретение смысла

Смысловая пустота

Бессмысленность

Антисмысл

Таблица 2. Четыре составляющих трансформации смысла со стороны процесса и его результата.

Как это видно из таблицы 2, в ходе травмотрансформации личности уцелевшего в его смысловой сфере возникают следующие зоны: 1) пустоты – зияющие смысловые "раны", которые, конечно, могут "зарубцеваться", образовав смысловые "шрамы" (или "рубцы"); 2) зона бессмысленности – включает в себя осмысленную бессмысленность; 3) антисмысловая зона; 4) смысловые зоны.

Из результатов психологического анализа, проводимого в нашей работе, следует важный вывод: рассмотрение бытия личности нельзя ограничивать лишь пространством "чистой" жизни, необходимо расширять концептуальные рамки теории личности, чтобы отразить в ней более широкий пласт человеческого опыта. Поэтому важно преодолеть теоретическое вытеснение проблемы смерти в психологии и изучать личность в парадигме "жизнь – смерть". За пределами обыденности, повседневности человек сталкивается с жизненными аномалиями, катаклизмами, опытом, выходящим за пределы обычного существования человека, и, значит, не отражающимся в обычных психологических конструктах.

Повседневность основывается на чувствах неуязвимости, бессмертия, в то время как сверхординарная, аномальная ситуация неизбежно связана с разрывом чувства бессмертия, что может погрузить человека в ситуацию смыслоутратности. Когда человек оказывается в смысловом вакууме, естественно, от него требуется обретение потерянного смысла, однако, не всегда это возможно. И в данном случае мы вступаем в противоречие с позицией В. Франкла, который выводит психологические коллизии человека целиком из потери смысла (Франкл, 1990). Существуют ситуации конвенциональной бессмысленности, в которых невозможно найти никакого подлинного смысла. Более того, наделение смыслом   бессмысленного явления может приводить к деформации личности и возникновению неврозов, назовем их смыслоневрозами. В этом случае люди страдают не из-за отсутствия смысла, наоборот, их расстройство вызвано неспособностью утратить смысл. Следовательно, подобные неврозы могут исчезнуть не при приобретении смысла, а при утрате ложноприобретенного. Из этого мы можем сделать вывод о том, что для развития личности является важным не только рождение, приобретение смысла, но и его утрата, т.е. умирание смысла.

Преодоление вытеснения смерти, умирания дает возможность не только взглянуть на смерть как на естественное содержание человеческой жизни, но и позволяет рассматривать в области психологии личности конструкты рождения и умирания, появления и исчезновения, прерывности и непрерывности, рождения смысла и его умирания и др.

Утрата чего-то важного в себе, в своей жизни может не только привести к психологической травме, но стать основой "просветления", открывающего новые горизонты развития личности. Перед лицом смерти жизнь нередко приобретает подлинную ценность, а значит, человек может занять жизнеутверждающую позицию, а не только парализовываться от страха смерти или переживать некрофилические тенденции.

Возвращение назад. Не только прошлое вторгается в настоящее в виде компульсивного повтора, воспроизведения болезненных картин, но и сам уцелевший нередко хочет вернуться обратно в прошлое. Поэтому возвращение прошлого необходимо отличать от возвращения в прошлое. Дело в том, что травма как "потрясает" человека, затормаживая его личность, так и пробуждает в нем незадействованные, подлинные глубинные потенциалы - транспотенциалы, как мы их выше обозначили. Поэтому возвращение в прошлое может объясняться не только регрессией из-за актуальной фрустрации или депривации деструктивных травмопобуждений и конфликтов, требующих своего удовлетворения, но и обращением к той реальности, в которой личность была предельно мобилизована, ощущая остроту жизни, яркость существования. Незадействованность пробужденных травмой транспотенциалов личности уцелевшего по причине отсутствия релевантной жизненной ситуации, является еще одним из этиологических факторов ПТСС. Тогда получается, что ПТСС есть разновидность стагнационного синдрома, возникающего из-за застоя глубинно-вершинных потенциалов личности.

Заключение. Кроме выделенного раньше этиологического фактора ПТСР – смыслового конфликта, мы здесь затронули еще четыре тесно связанных с ним этиологических условия:   воспроизведение травматических  стилей выживания, осмысление бессмысленности (интернализация бессмысленности), стагнацию транспотенциалов и смыслоутратность.

Интернализованная бессмысленность (смыслобессмысленность) и антисмыслы создают смысловое переполнение личности, которое человек не в силах "переварить", ассимилировать без трансформации личности. Непрерывность, характерная для процесса смыслообразования личности, приводит, таким образом, к "избыточному" смыслообразованию. Есть вещи, которые нельзя наделять смыслом, например, нельзя наделять смыслом бессмысленность. Чтобы выживать на бессмысленной войне, людям приходилось ее осмысливать, последствием чего и является ПТСР. У нас есть достаточно данных, чтобы утверждать, что ПТСР (посттравматические стрессовые расстройства) являются расстройствами смысла, т.е. посттравматическими стрессовыми расстройствами смысла.

Если человек заболел от смыслобессмысленности, то он может вылечиться, только утратив этот смысл. Метод элиминации смыслов является, с нашей точки зрения, важнейшим инструментом травмотерапии личности: чтобы обрести смысл, его надо утратить. Это положение имеет силу также и для нетравматических неврозов и психологических коллизий человека. Ведь в подобных случаях человек страдает от того, что смыслообразование детерминировано личностным "комплексом" или торможением, маскирующим подлинные смыслы. Только освободившись от смыслов, задающихся "комплексами", личность может обрести подлинные смыслы. Утрата неподлинного смысла есть этап на пути возрождения личности - обретения подлинного смысла. Однако этот процесс не происходит сам по себе, для его осуществления требуется специальная работа личности.

5.4 Вытеснение как трансформация

Вытеснение – фундаментальное понятие психоанализа – служит прекрасным образцом одного из видов трансформации. Для раскрытия ключевых моментов этого трансформационного процесса кратко опишем картину работы вытеснения в соответствии с классической точкой зрения З. Фрейда. Начнем с определения.

Вытеснение – это: 1) фундаментальный защитный процесс, суть которого состоит в устранении какого-либо психического содержания из сознания и недопущении некого бессознательного психического содержания в сознание; 2) сложный психический процесс, лежащий в основе образования бессознательного (вытесненного бессознательного). Различаются два вида вытеснения, соответствующие двум фазам   (или   стадиям)   процесса     вытеснения: первичное (начальное) вытеснение и вторичное (собственно) вытеснение. Первичное вытеснение состоит в том, что в сознание изначально не допускаются психические корреляты влечений, т.е. бессознательные идеи, импульсы, желания, побуждения. Вторичное вытеснение (или вытеснение в собственном смысле) состоит в устранении, выведении из сознания дериватов первично вытесненного представления и связанного с ним аффекта, а также ассоциированных с ними представлений. Собственно вытеснение З.Фрейд называл также подталкиванием.

Вытеснение и удержание в вытесненном состоянии (устранение – недопускание) может касаться как изначально сознательных содержаний, так и тех, которые не являются частью вытесненного бессознательного. Таким образом, психическое содержание из сознания может устраняться и в дальнейшем не допускаться, а с другой стороны, бессознательное содержание не допускается в сознание, а при проникновении в него устраняться.

Вытеснению З. Фрейд придавал большое значение и считал его фундаментом психоанализа. Свою заслугу он видел именно во введении такого понятия как "вытесненное бессознательное". В начальный период развития психоанализа понятие "вытеснение" выступало как аналог общего механизма защиты. При этом не всегда делалось различие между "вытеснением" и "подавлением", которое в динамическом аспекте является сознательным, в отличие от бессознательного вытеснения. Позже вытеснение было посчитано одним из видов защиты (Freud,   1955).

Топографически вытеснение – это процесс, происходящий между системами Ubw и Vbw-Bw (где Ubw – бессознательное, Vbw – предсознательное, Bw – сознательное), ведущий к устранению некоторых содержаний из сознания и противодействующий проникновению в сознание бессознательных содержаний.

Вытеснение имеет также свой динамический аспект. Как защита оно препятствует удовлетворению влечений и связанных с ними желаний, побуждений, импульсов. Проникая в сознание, представление влечения приобретает характер аффективно окрашенной идеи, вытеснение которой предотвращает зарождение аффекта и удовлетворение желания.

Влечение, желание, побуждение отражаются в сознании как некая идея со связанным с ней аффектом. Представление – это коррелят влечения, катектированный определенным количеством энергии влечения. Катексис влечения находит свое воплощение в аффективных процессах, т.е. в аффекте, в котором проявляются влечения или бессознательные желания. Таким образом, два психических коррелята влечения – представление и аффект, в своем единстве составляют психическое содержание, катектированное энергией влечения. Процесс расхода энергии влечения отражается как аффективный процесс. Процессу вытеснения подвергаются оба психических коррелята влечения – идея и аффект. Идея как первоначальный представитель влечения имеет дериваты – группу производных представлений, наделенных катексисом. Далее, процесс вытеснения имеет еще и экономический аспект, заключающийся в том, что для осуществления вытеснения ЭГО расходует энергию – антикатексис. Существует энергетическое противодействие "катексис - антикатексис". В результате расходования антика-тексиса, направленного против катексиса идеи, последняя вытесняется. При вторичном вытеснении осуществляется изъятие катексисов дериватов идеи и ассоциированных с ней манифестаций. В процессе восстановления вытесненного катексис вытесненной идеи может быть использован для катектирования замещающего представления. Это проявляется как перенос аффекта с первоначальной идеи на замещающую идею, а также как замещающее удовлетворение желания.

Вытеснение: топика и динамика. Вы теснение есть процесс преобразования психического содержания, происходящий на границе систем Ubw и Vbw-Bw. Возникает вопрос: в  какой системе имеет место отнятие катексиса и к какой системе принадлежит отнятый катексие? Вытесненное бессознательное представление продолжает оставаться активным, т.е. сохраняет определенной величины катексис. При собственно вытеснении – подталкивании – у представления отнимается катексис, принадлежащий системе Vbw. Таким образом, происходит отнятие катексиса Vbw и сохранение первоначального катексиса Ubw или замена катексиса Vbw на катексис Ubw. Данное описание соответствует функциональному рассмотрению, т.е. переход психического акта из одной системы в другую осуществляется посредством изменения состояния, т.е. перемены катексиса. При топографической трактовке подобный переход должен был бы объясняться на основе изменения записей содержания. Процесс отнятия катексиса недостаточен для понимания процесса вытеснения, необходимо введение процесса противодействия катексисам Ubw, т.е. затраты антикатексиса системы Vbw (Bw).

Вытесненное. Вытесненное – это результат процесса вытеснения. Вытеснение не уничтожает психическое образование, а лишь переводит его в систему Ubw. В результате вытесненный импульс сохраняет связанную с ним бессознательную идею без изменения и катексис некоторой величины как предаффект, как возможность аффекта. Идея продолжает процесс организации, хотя не находится в связи с системой сознания. Таким образом, можно уточнить, что вытеснение, не уничтожая психического образования, только нарушает его связь с сознанием.

Процесс организации вытесненного состоит в проникновении его в сознание путем произведения новых психических дериватов и установления новых связей с содержаниями сознания, т.е. катектированием представлений, замещающих исходное вытесненное. Вытеснение временно устраняет конфликт и защищает ЭГО от напряжения, но благодаря тому, что вытесненное теперь недоступно сознанию, в глубинах бессознательного оно приобретает богатое содержание и беспрепятственно разрастается. Торможение удовлетворения влечения приводит к накоплению связанной с ним энергии и дальнейшему ее увеличению благодаря сопутствующим психическим процессам организации бессознательной идеи, например, фантазированию.

Кроме того, вытеснение не всегда устраняет всю группу дериватов первичного представления. Некоторые дериваты из-за процессов искажения или из-за удаленности связи с первичными представлениями легко минуют защитные механизмы. Благодаря наличию подобных дериватов, преодолевающих сопротивление, и становится возможным процесс свободных ассоциаций. Пациент может высказывать ассоциации спонтанно, не подвергая их критике, оценке именно потому, что они обходят защиту. Анализ логических цепочек таких мыслей позволяет восстановить в сознании пациента смысл первично вытесненной идеи –коррелята влечения. Когда подобный анализ связей наталкивается на комплекс мыслей, тесно связанных с первоначальными представлениями, то они снова подвергаются вытеснению. Невротические симптомы также являются продуктами вытесненного представления, которое путем новообразованных дериватов находит обходной доступ в сознание.

Вытеснение нельзя трактовать как одномоментное явление. Его осуществление занимает длительный период и состоит из многократно повторяющихся актов вытеснения. Вытесненное производит непрерывное "давление" в направлении сознания и сталкивается с противодействующим из системы сознания контрдавлением. Сохранение вытесненного и поддержание непрерывного процесса вытеснения требует постоянного расходования энергии антикатексиса. Подвижность вытесненного, таким образом, состоит из: 1) многократно повторяющегося вытеснения новообразований, проникающих в сознание; 2) непрерывного поддержания процесса противодействия потоку импульсов и расходованию энергии; 3) формирования все более изощренных защитных образований в ответ на все большее накопление дериватов.

Вытеснение представления влечения и есть вытеснение самого влечения. Ведь психическим отражением влечения в сознании выступает именно представление - содержательный аспект влечения, и аффект – количественный, т.е. его энергетический аспект. Других способов обнаружения и проявления влечений в сознании нет. Бессознательные влечения не существуют в виде беспредметной энергии: они отражаются как желания, побуждения, связанные с бессознательными психическими содержаниями – бессознательными идеями. Характер желаний, побуждений, импульсов определяется бессознательной идеей, к которой привязаны определенной величины  катексисы. Вытесненное влечение по сути означает вытеснение мотивационных дериватов – желаний, побуждений.

Вытесненное влечение может находиться в бессознательном (ОНО) в различных состояниях: 1) располагать небольшим количеством психической энергии – идея, желание наделены низкой величиной катексиса, 2) обладать большой величиной катексиса. В последнем случае влечение реактивируется и пытается вновь проникнуть в систему сознания (или ЭГО) обходным путем через организацию процессов образования дериватов и катектируется энергией замещающих представлений. Подобный процесс проникновения в ЭГО в обход механизмов защиты позволяет приблизиться к моторному выходу ЭГО и добиться осуществления акций, дающих замещающее удовлетворение. Акции, осуществляющие такое замещающее удовлетворение, выступают в качестве поведенческих симптомов. Замещающий разряд энергии желаний не доставляет полноценного удовлетворения. Но подобное замещающее удовлетворение есть та цена, которую платит субъект, пытающийся получать удовлетворение, сохраняя вытеснение и обходя тем самым интрапсихический конфликт. Представление или группа представлений наделены катексисом – определенной меняющейся от случая к случаю величиной психической энергии либидо или д ест руд о.

Мы говорим о том, что влечение воплощается не только в представлении, но ив аффекте - психическом корреляте, тесно связанном с последним. По сути своей, представление и аффект - две стороны единого образования, воплощающего влечение в сознании. Один аспект - это содержание влечения, а другой аспект - это связанный с ним катексис, который выражается в процессах, отражающихся в сознании как аффект, интенсивность которого связана с величиной катексиса.

Последствия вытеснения для представления, воплощающего влечения, состоит в том, что оно либо исчезает из сознания (если раньше было сознаваемо) и удерживается вдали от сознания посредством процессов защиты, либо пытается проникнуть в него, обладая достаточной величиной катексиса. Что касается энергетического коррелята влечения, то он не всегда окончательно вытесняется, но может оставаться в виде аффекта, оторванного от первичного представления. В связи с тем, что мотивом и целью вытеснения является избегание неудовольствия, при оценке успешности вытеснения более важным является учитывание аффекта, чем представления.

Какие имеются последствия вытеснения представления? Обычно результатом вытеснения является возникновение замещающего образования, заменяющего вытесненное представление на иное. Совпадает ли механизм вытеснения и механизм образования симптомов, т.е. замещающих образований? В действительности, образование симптомов - это последствие результата вытеснения, т.е. процесса восстановления вытесненного. Таким образом, формирование симптомов и замещающих образований происходит в процессе восстановления вытесненного. Процесс вытеснения приводит к запуску процесса восстановления вытесненного, а последний - к новому витку вытеснения.

Восстановление (возвращение) вытесненного.

Вытесненное психическое образование не уничтожается, а сохраняет свою энергию и побудительные силы, стремящиеся вторгнуться в сознание и добиться моторного исполнения. Таким образом, вытесненный, но не разложенный импульс заново реактивируется, и его дериваты проникают в сознание. Вспомним, дериваты являются образованиями, производными от первичной вытесненной идеи (первичное вытеснение). Дериваты являются замещающими представлениями, ибо на них перенесен катексис первично вытесненного представления. Вытеснение некоторого импульса приводит к устранению представления и отнятию катексиса, т.е. вытеснения аффекта. Аффект может перейти на другое представление, что экономически означает вложение катексиса в представление. Аффективный процесс - есть количественный фактор расходования энергии. Существуют три основные условия, способствующие восстановлению вытесненного: 1) падение силы антикатексиса либо из-за ослабления ЭГО (например, вследствие патологического процесса), либо из-за перераспределения энергии катексиса ЭГО (например, в состоянии сна); 2) влечения, привязанные к вытесненным содержаниям, получают подкрепление из разнообразных источников, например, при интенсификации влечений в процессе полового созревания в пубертатный период; 3) вытесненные содержания пробуждаются новым опытом и/или переживаниями опыта, аналогичного вытесненному. В последнем случае новый опыт подкрепляется латентной энергией вытесненного, которое проявляется под прикрытием нового опыта и с его помощью. Вытеснение при восстановлении подвергается многократным искажениям - сгущению и смещению - под влиянием антикатексиса и/или нового опыта.

Метапсихологическое объяснение вытеснения и возвращения  вытесненного.

Устранение психического содержания структурно происходит из ЭГО, а топографически - из системы "предсознательное - сознательное", что означает лишение психического содержания характеристики предсознательности, изъятие предсознательного катексиса и/или задействование антикатексиса, отнятие у содержания вербального представления. В результате психическое содержание вновь превращается структурно в компоненты ОНО, а топографически - в компонент системы бессознательного. И в том, и в другом случае это есть вытесненное содержание. Вытесненные психические образования не уничтожаются, их содержательные характеристики не стираются, а продолжают сохраняться, обладая тем качеством, которое носит признаки бессознательного: это есть бессознательный мнемонический след, сохраняющий тем самым свой катексис и имеющий возможность реактивироваться из различных источников. Подобное реактивирование означает приобретение гиперкатексиса, т.е. вторжение заново в предсознательное.  Однако это вторжение идет в обход вытеснительного шрама, т.е. подвергается многократным искажениям в соответствии с требованиями ЭГО-синтоничности. Вытесненное содержание может восстановиться, если оно находит компромисс с одной из частей ЭГО, т.е. если выражение влечений приобретает свойство собственного выражения ЭГО.

Если при вытеснении защитный процесс выполняет вытеснительную функцию, т.е. недопущение чего-то в сознание и устранение его из сознания, то при восстановлении вытесненного защитный процесс выполняет компромиссную функцию, т.е. пытается частично решить психический конфликт между усиленным влечением (гиперкатексисом) и/или требованиями реальности и/или притязаниями Супер-ЭГО. При патологических формах восстановления вытесненного, т.е. при репрессивном катектировании из-за фрустрации удовлетворения (внешней и внутренней) фиксаций на предшествующих стадиях психического развития, происходит формирование компромиссных образований в виде симптомов.

Устраняет ли введение структурного конфликта (для объяснения вытесненного бессознательного) динамический конфликт между влечением и ЭГО? По своей сути, структурный конфликт состоит из конфликта "влечение - защита". Мотивом защиты могут быть требования реальности и требования Супер-ЭГО, доставляющие угрозу для ЭГО в случае неприемлемого удовлетворения. А за конфликтом "влечение - защита" стоит динамический конфликт противодействия между стремящимися к удовлетворению сексуальными и агрессивными влечениями и влечениями ЭГО, т.е. влечениями самосохранения от опасностей, с которыми столкнулось бы ЭГО, если бы из-за своего особого положения контроля сознания и мотильности позволило бы удовлетвориться сексуальным и агрессивным влечениям. Хотя мотивы защиты являются структурными (коренящимися в требованиях Супер-ЭГО), но, в конце концов, ЭГО борется со страхом - страхом столкнуться заново с травматическим опытом.

Симптом как компромиссное образование. Симптом - это замещающее удовлетворение вытесненного импульса. Вытеснение импульса приводит к фрустрации удовлетворения, а невроз преодолевает ее, создавая суррогатное удовлетворение. Симптом имеет биполярную структуру, ибо является компромиссом между двумя противоположными стремлениями: вытесняемой и вытесняющей силами. Симптом как компромиссное образование отражает в своей структуре конфликт "влечение - защита" или энергетический конфликт "катексис - антикатексис". Следовательно, симптом как замещающее удовлетворение есть в той же мере удовлетворение, в какой и отказ от удовлетворения.

В структуре разных симптомов варьирует представленность этих двух сторон. При этом в одних случаях обе стороны совпадают, например, при истерии, в других же может происходить распадение двух компонентов системы, например, при обсессивном неврозе. Тогда симптом проявляется как двухфазный процесс: вначале проявляется один компонент, а вслед за этим - другой. Например, при обсессивном неврозе симптом состоит из двух действий, совершаемых одно за другим и устраняющих друг друга. Подобная последовательность создает компромисс "удовлетворения - неудовлетворения": сначала нечто частично удовлетворяется, потом запрещается, и тем самым удовлетворяется другое. Подобный характер носят амбивалентные колебания и защита в виде отмены. Оба импульса взаимно тормозят удовлетворение друг друга, но каждый из них частично и удовлетворяется: удовлетворение сменяется запретом, а запрет - удовлетворением, и все повторяется снова. Становится понятной причина навязчиво повторяющегося характера ритуала при  обсессивном  неврозе.

Устраняет ли двухкомпонентность строения симптома положение о нем как о замещающем удовлетворении, исполнении желания? Симптом и есть замещение реального удовлетворения, сталкивающегося с противодействием и фрустрацией из-за защит ЭГО. Тот конфликт, который создал вытеснение, т.е. неудовлетворение импульса, повторяется в симптоме как удовлетворение и отказ от удовлетворения.

Схема вытеснения. Итак, процесс вытеснения и восстановления вытесненного схематически можно описать следующим образом. Инициированное в некоторой ситуации влечение предъявляет запрос - требует удовлетворения. ЭГО отказывает в удовлетворении влечения в связи с тем, что парализуется интенсивностью запроса или от того, что ожидает для себя опасности в результате удовлетворения влечения. Оба эти аспекта касаются избегания ситуации опасности - первичного травматического переживания или его позднего аналога. ЭГО защищается от опасности процессом вытеснения, в результате которого импульс затормаживается, причина вместе со связанной с ней идеей и перцепцией забывается. Заторможенное влечение не исчезает, либо сохраняет свой катексис, либо приобретает его заново, либо инициируется новой причиной. Реактивируясь, импульсы влечения пытаются заново найти удовлетворение. Однако путь к нормальному удовлетворению для них закрыт вытеснительным шрамом. Поэтому импульс пытается найти обходным путем замещающее удовлетворение, которое приобретает качество симптома. Симптомообразование, таким образом, является разновидностью возвращения вытесненного. "Возвратившееся" содержание подвергается искажению и отличается от первоначально вытесненного, заместителем которого оно теперь и выступает. Замещающее удовлетворение не переживается человеком как удовольствие, а проявляется, наоборот, как неудовольствие, страдание.

5.5 Работа трансформации

Разобранный выше процесс вытеснения психического содержания, дальнейшая его бессознательная обработка и обратное возвращение вытесненного в сознание в преобразованной форме проясняют контуры динамической структуры трансформации, общую схему которой мы попытаемся теперь набросать. Конечно, метаморфозы "вытеснения - возвращения" показывают нам лишь одну из форм трансформации, которая мало пригодна в качестве модели для всех ее видов. Тем не менее, два важнейших пути трансформации - нисхождение и восхождение (их мы опишем позже), которые как заход и восход солнца задают трансформационный цикл, просматриваются и в вытеснении. Здесь необходимо сделать важное для дальнейшего анализа проблемы замечание о том, что понятие трансформации включает в себя как процессы трансформации, так и ее результаты. При этом процесс трансформации разворачивается по стадиям, нередко состоящим из повторяющегося цикла.

Рис. 10. Схема трансформационного процесса вытеснения и возвращения вытесненного. Когда некоторое психическое содержание сознания оказывается неприемлемым для человека (ЭГО-дистоничным), оно попадет под воздействие вытесняющей силы (А), устраняющей его в бессознательное. Переход объекта из состояния (1) в состояние (2) сопровождается как превращениями содержания (утратой актуальных связей и включением их в регрессивные), так и превращениями аффекта, приобретающего форму аффективной предиспозиции. В бессознательном аффект существует лишь как предрасположение к возникновению в системе сознания Вытесняясь, объект (2) продолжает подвергаться новым трансформациям, благодаря бессознательной стимуляции и содержательной обработке. Отторгаемое бессознательное содержание ищет и находит обходной путь возвращения в сознание. При вторжении оно (3) претерпевает трансформацию, превращаясь в замещающее образование (4). искаженное и замаскированное с учетом вытесняющих требований (1). Однако трансформационный процесс на этом не завершается; объект подвергается непрерывной психической работе - обработке, для создания приемлемости его для ЭГО. что находит свое выражение в формировании многослойных защитных псевдоконструкций (5). Построив псевдообъект. Я начинает действовать в согласии с ним. впадая в заблуждение. Две ветви работы защиты связаны друг с другом: результат нисходящей ветви есть исходный момент восходящей.

Для правильного понимания трансформации ее необходимо рассматривать как порождающий процесс, в ходе которого осуществляется психическая работа личности по преобразованию исходного содержания в трансформированную предметность. Подобное определение трансформации, а также введение термина "работа трансформации" предполагает понимание процессов личности как работы личности, а психики - как деятельности, практики. Все это требует некоторых разъяснений.

Положение о том, что личность надо понимать как работу личности, приобретает для нас статус основополагающего общетеоретического постулата психологии личности. Приходится лишь сетовать на то, что выражения "внутренняя работа", "работа над самим собой" и много других высказываний, широко употребляемых в обиходе для обозначения определенной психологической реальности - работы личности, не находят в психологии ни должного внимания, ни своего концептуального оформления. В последней части книги подробно излагается наше представление о работу личности, поэтому здесь мы лишь слегка коснемся этого вопроса, ограничившись указанием на то, что она не является ни рефлексией, ни работой сознания, ни внутренней коммуникациией, ни самодеятельностью. Работа личности - это процессы, в ходе действия которых происходит становление, поддержание непрерывности или преобразование личности. В ходе этого процесса связывания образующих "единиц" личности создается высшее единство человека – самоидентичность.

Через понятие работы личности мы вводим в психологию онтологический анализ личности. Результат работы личности не предстает перед нами как застывший ансамбль отношений, созвездий, черт или статическая структура. Личность является живым, жизненным в любой момент своего существования образованием, находящимся в непрерывном процессе работы личности (связывания и развязывания, встречи и разлуки).

Структура работы трансформации. С учетом проведенного анализа трансформации мы систематизируем наше представление о работе трансформации, последовательно описав ее общую структуру.

Еще раз напомним, что структура и стадии трансформации отличаются от форм трансформации, поэтому вначале мы разберем лишь общее строение трансформационного цикла. С учетом высказанных замечаний в трансформационном процессе мы можем выделить следующую, достаточно простую общую структуру: 1) предмет (или объект) трансформации; 2) работа трансформации; 3) трансформер - трансформированный предмет (или объект); 4) темпоральность; 5) транзитор; 6) пситеменос; 7) трансформационный виток; 8) трансформационная ветвь. Дадим краткое определение выделенным элементам структуры.

Предмет трансформации. Имеется в виду исходный, начальный предмет, объект, состояние, отношение, явление, подвергающееся трансформации, т.е. нечто, подлежащее преобразованию или находящееся  в превращении.

Трансформер (трансформированный предмет). Является результатом, исходом, продуктом трансформации, трансформером - превращенным объектом. В нем как в результате продолжают свое существование его предпосылки.

Работа трансформации. Работа трансформации - это процесс преобразования, превращения исходного предмета в трансформированный. В формальных терминах, достаточно сильно упрощая реальность, можно сказать, что работа трансформации является оператором перевода исходного объекта в трансформер.

Время. Трансформация имеет темпоральный аспект: она осуществляется во времени и с временными содержаниями. Направленность трансформационного процесса на актуальный момент, прошлое или будущее имеет важное значение. В процессе работы трансформации происходит актуализация некоторого потенциального феномена - переход бессознательного психического  содержания  в  сознательное состояние, реализация ранее неосознанного побуждения, актуализация незадействованного потенциала, пробуждение глубинных сил и ресурсов и др. Пситеменос. Область реальности, в которой происходит трансформационный процесс, назовем пситеменосом. Точно так же, как на спокойной глади реки появляются бурлящие воронки, так и в личности возникают турбулентные движения. Зоны интенсивного трансформационного процесса мы обозначим турбулентными зонами. Турбулентная зона - область личности, которая охватывается психологическим конфликтом или процессом роста. Продолжая разработку представленной схемы, мы обнаруживаем необходимость выделения некоторого промежуточного состояния трансформации, чему имеется несколько причин: первая связана с непрерывностью, процессуальностью, темпоральностью трансформации; вторая причина касается многоуровневости работы личности, разнонаправленности процессов превращений, существования точек смены направления преобразования, и, наконец, третья заключается в существовании градаций полноты, зрелости становления явления. Конечно, промежуточное состояние трансформационного объекта, которое мы назовем транзитором, отличается как от состояния исходного материала, так и от продукта превращения.

В связи с тем, что трансформация есть живой непрерывный процесс становления, а не резко оформленный переход от одного стационарного состояния к другому, в широком значении любой трансформер транзитен, и особенно, когда он взят как промежуточный объект двух трансформационных витков (циклов). В узком значении транзитор принадлежит одному трансформационному витку.

                                     Т31

                                       Т32

Рис. 11. Трансформационный процесс, состоящий из двух витков, где ИО1 - исходный объект, РТ1 - работа трансформации, ТФ1 - трансформер, Т31 - транзитор, - все в пределах первого витка; ИО2 - исходный объект, РТ2 - работа трансформации, ТФ2 - трансформер, Т32 -транзитор в пределах второго витка; в рамках объединенного макровитка ТФ1 - трансформер приобретает также качество транзитора.

Трансформация осуществляется, говоря метафорически, по спирали и, следовательно, состоит из непрерывно связанных витков, каждый из которых повторяет трансформационный цикл на ином уровне, или плоскости, психической реальности. На рис.11 приводится упрощенное плоскостное изображение двух витков наипростейшего процесса трансформации, в котором начало и конец последовательных витков формально совмещаются в одной точке.

Трансформационные ветви. Трансформация включает в себя два субпроцесса, различающихся своей направленностью. Первый из них, назовем его восходящей трансформацией, наглядно можно описать словами: рождение, возвращение, обновление, становление, обретение полноты, достижение завершенности, прогресс и т.д. Второй - обозначим нисходящей трансформацией - наиболее точно передается словами: исчезновение, утрата, закат, умирание, деактуализация, регресс и т.д. Эти два трансформационных процесса могут идти параллельно, сливаясь друг с другом, взаимно пересекаясь, или последовательно.

При последовательном сочетании двух трансформационных ветвей, скорее всего, речь идет о доминировании на одной стадии одного вида, а на другой стадии - другого. Два направления развития трансформации можно объяснить, использовав уже известную нам дифференциацию личности. Первая, собственно трансформация, идет от эндоличности к экзоличности, а вторая - от экзоличности к эндоличности. Аналогично этому, работа сновидения и возвращение вытесненного идут по первому пути, а само вытеснение – по второму. Рассматривая характер предложенных нами иллюстраций, нельзя   делать   ошибочный   вывод  о  том,   что результатом трансформации является лишь искажение реальности объекта и замещение его чем-то иным – псевдопредметностью. Как будет видно из дальнейшего анализа, в процессе трансформации нечто может не только затемняться, но, наоборот, просветляться, обретать полноту и завершенность. Трансформация нередко осуществляется как возрождающий процесс, результатом которого является рождение нового, открывающего горизонты для дальнейшего развития.

Для наиболее четкого понимания концептуального аппарата трансформации будет целесообразно использовать его при разъяснении какого-либо практического явления.

Выберем для этого феномен психоаналитической ситуации (ПС). Психоаналитическая ситуация – это ситуация встречи двух людей, у одного из которых есть проблема, но нет возможности ее самостоятельно разрешить, а у другого нет этой проблемы, но имеется компетентность, чтобы помочь с ней справиться. Тот, кто имеет проблему и выражает запрос, называется пациентом (анализируемым), а тот, кто выразил готовность помочь в удовлетворении запроса, - аналитиком. Задача первой встречи между пациентом и аналитиком состоит в том, чтобы произошла вторая встреча. А это возможно только тогда, когда встреча двух состоялась как трансформационное событие. Когда такое происходит,   психоаналитическая ситуация обретает характер трансформационной области, в которой может происходить работа трансформации. Чтобы понять, что должно происходить дальше, поставим вопрос: в чем состоит основная трансформационная задача пациента? Не увлекаясь пространными рассуждениями, дадим следующий краткий ответ: добиться зрелости, полноты, завершенности развития личности, становления Я. Говоря более строго: пациент нуждается в усилении ЭГО, преодолении ингибиций. Таким образом, необходимо решить не только задачу устранения, но и созидания. Трансформационный характер задачи становления состоит в том, что личность должна обновиться, возродиться, оставаясь той же в своей идентичности.

Как возможно это движение вперед в направлении восходящего возрождения? Оказывается, двигаясь назад, личность возвращается к своим истокам, основаниям. В этом движении она не только компульсивно повторяет инфантильный сценарий, но вовлекает в свой мир новое. Значит, работа восхождения предполагает работу нисхождения. Нисходящая трансформация в собственно психоаналитической ситуации начинается как относительная регрессия психической организации личности пациента. В ходе этих трансформаций должны "запуститься" три процесса: 1) процесс утраты всего того, что создает задержки развития, 2) процесс формирования зрелых способов реализации побуждений, отношений, 3) процесс актуализации заторможенных незадействованных сторон личности. Старое в человеке символически умирает, а новое рождается. Инфантильная связь с прошлым тормозит продвижение личности. Тогда ей приходится вернуться назад, чтобы отказаться от всего того, что омертвляет и задерживает. Человек в нисходящей трансформации не только возвращается к истокам своих проблем, но обращается к источникам глубинных сил и энергий, чтобы, основываясь на них, начать новое восхождение. Спустившись в нисхождении в глубины своей личности, человек находит прочные основания, чтобы начинать обновление и возвращение. Найдя жизненные живые зоны своего опыта (зоны анимации), человек заново строит себя в трансформационном процессе.

Превращенные формы. Другой пример, на этот раз из философии, разъясняющий один из видов трансформации, относится к превращенным формам, проанализированным М.К. Мамардашвили. Он считает, что спецификой превращенных объектов или превращенных форм является действительно существующее извращение содержания или такая его переработка, при которой оно становится неузнаваемым прямо. "Превращенные формы являются восполняющими и замещающими формами, и в этом смысле система связей может быть представлена как система уровней преобразования и замещения" (Мамардашвили, 1992, с.275). Таким образом, превращенные формы представляют собой квазипредмет, онтологическую реальность, для которой характерно особое формообразование, происходящее посредством восполнения и замещения отсеченных связей системы – выключенных отношений. Понятие превращенной формы, по мнению автора, дает ключ к анализу сознания, а также применимо к личностным структурам, к явлениям бессознательного, например, к понятию вытеснения. Собственно говоря, в наших терминах превращенная форма – это трансформационный объект, образующийся путем порождающих процессов замещения. Будучи видимостью, он отнюдь не является иллюзией. Созидаясь как квазиобъект, он восполняет отсутствующие связи системы, образно говоря, дыры, квазисубстанциональными определениями

5.6 Виды трансформации

Теперь мы перейдем к выделению двух первоначальных видов трансформации. Оба вида осуществляют порождающий процесс, но отличаются друг от друга по глубине преобразования предмета.

Первый вид трансформации, назовем его экзотрансформацией, состоит в преобразовании эндоличности в экзоличность. Он функционирует непрерывно и является носителем психической работы личности, функционально-динамическим аспектом ее бытия. Образно говоря, в процессе трансформационной психической работы "вращается колесо" бытия личности: психическое содержание из глубины душевной жизни устремляется на поверхность, затем втягивается вновь в глубины, но уже обогащенное новым содержанием реальности. Так осуществляются процессы интериоризации и экстериоризации, интернализации и экстернализации, проекции и интроекции. Упрощенной аналогией экзотрансформации может служить круговорот воды в фонтане: струи воды взвиваются вверх и обратно падают вниз, погружаясь в недра фонтана. Другой аналогией разбираемых нами преобразований может служить пример символической трактовки превращений в алхимии, где трансформационный процесс уподобляли смене темной ночи {нигредо) серебристым рассветом {альбедо), переходящим, в свою очередь, в яркий солнечный свет {рубедо). В действительности цикл на этом не завершается. Он повторяется в обратной последовательности, задавая своеобразную антитрансформацию. Солнце восходит – мы взираем на зарю, солнце заходит – любуемся закатом, и всегда знаем, наступит ночь, за которой вновь последует рассвет. Динамика встречи – разлуки заложена в смене восхода и захода, подъема и заката. Поэтому мы переживаем восторг, глядя на трансформацию дня даже при закате солнца, ибо знаем, что оно снова взойдет.

Трансформация личности не ограничивается чисто модификационными фенотипическими или феноменологическими превращениями, существует и другой механизм трансформации, назовем его эндотрансформацней, соответствующий преобразованию склада личности, ее структуры и характера. Эндотрансформация –это трансформация личности, при которой личность превращается из одной целостности в другую или достигает большей зрелости, полноты самоосуществления, самореализации.

Рис. 12. Два типа трансформации личности: экзо-и эндотрансформации и их связь с экзо- и эндоличностями.

На рис.12 представлены два вида трансформации – экзотрансформация и эндотрансформация, которые работают вместе и, сливаясь друг с другом, обеспечивают функционирование личности и ее развитие.

5.7 Процессы трансформации в метафизике буддизма и монадологии Г.Лейбница.

Правомерность предложенной нами концептуальной схемы становится еще более очевидной, если мы попытаемся на ее основе проанализировать трансформационную идею, нашедшую свое развитие в двух крупнейших философских традициях – буддистской метафизике и монадологии Г.Лейбница.

Буддизм. В философии буддизма в центре внимания находится анализ процессов индивидуального сознания. Личность понимается как поток мгновенно сменяющихся комбинаций, вступающих в связь друг с другом моментов, каждый из которых разворачивается, в свою очередь, как цепь элементов. Восприятие и переживания человека, субъект и объект организуются в подвижный конгломерат, вихрь моментов, в мгновенно складывающийся узор. Комбинация элементов, от которых зависит характер человека, складывается закономерным образом в соответствии с организующей его силой, которую буддизм называет кармой.

С другой стороны, личность трактуется как калейдоскоп последовательных смен одной личности-иллюзии другой личностью-иллюзией и т.д. За сменой личности находится трансформация комплекса дхарм, трансцендентных носителей момента. Таким образом, каждый комплекс дхарм проявляется как конкретная личность, которая потом трансформируется в другую личность-иллюзию. Колесо бытия личности все время вращается, проявляясь в виде цепи смен одной личности-иллюзии другой, в то время как его движение задается метаморфозами комплекса дхарм, происходящими в глубинах личности.

Рис. 13. Метафизика буддизма в соответствии с принципом трансформации, где Л 1, Л2, Л3, - личности, КД1,, КД2, КДЭ - комплексы дхарм, ТК - конфигурационная трансформация,  ТТ  - трансфигурационная трансформация.

Теперь попытаемся систематизировать буддистскую метафизику в соответствии с принципом трансформации и предлагаемой нами моделью. Итак, существует некое актуальное  состояние комплекса дхарм, проявляющееся в наличном состоянии личностной организации личности-иллюзии.

Связь между комплексом дхарм и личностью-иллюзией носит характер модификационной (конфигурационной) трансформации (ТК). Каждая дхарма из комплекса является трансцендентным носителем мгновенного элемента личности-иллюзии. Это указывает на то, что связь между ними носит характер динамической детерминации. Комплексу дхарм соответствует личностный комплекс моментальных событий. Из этого следует, что личность-иллюзия состоит из совокупности связанных моментов. Группировки дхарм в комплексе через определенное время подвергаются трансформации, и образуется их модификация. Этот процесс и представляет собой трансфигурационную трансформацию (ТТ). Ему соответствует смена одной личности другой: одна личность (Л1) исчезает и появляется другая (Л2), соответствующая новой конфигурации дхарм (КД2), и т.д.

Рассмотрение буддистской метафизики под углом зрения трансформации еще раз подтверждает важность учета роли связующего, организующего процесса в бытии личности. Трансформация может превратиться в процесс бесконечных трансформаций личности, если отсутствует единое организующее основание личности. В буддизме мы встречаемся именно с этим феноменом, что вызвано отсутствием нечтотипа "центральной дхармы", аналогичной центральной монаде Г.Лейбница, объединяющей все остальные монады в целостность персоны. Конечно, буддизм признает закон кармы в качестве своеобразного надиндивидуального организующего принципа, но требует его преодоления точно так же, как освобождения от привязанностей, недооценивая значение самосвязывания, т.е. нарцистических стремлений личности.

Монадология. Г. Лейбниц в своем учении, называемом им метаморфозой, монадологией, также пытался описать процессы трансформации. Монада у Г.Лейбница – это простая субстанция, сама не имеющая частей, но входящая в состав сложных субстанций. Монады, как истинные элементы вещей, не имеют ни протяжения, ни фигуры, они не разлагаются, не делятся, а также не образуются путем сложения. Они не только не имеют эмпирических свойств, но даже не взаимодействуют между собой. "Монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти ... ни субстанция, ни акциденция не может извне проникнуть в монаду" (Лейбниц,  1982, т.1, с.413-414). 

Отсутствие изменения монады по внешней причине не означает отсутствия изменений вообще: изменения монады исходят из внутреннего принципа. Хотя монада не состоит из частей,   но  благодаря   изменению  имеет  множественность состояний и отношений. Множественность состояний монады задается преходящим состоянием – перцепцией (восприятием), отличной от апперцепции (сознания). "Ничего иного и нельзя найти в простой субстанции, кроме этого, т.е. кроме восприятий и их изменений" (там же, с. 415). Монады, восприятие которых более отчетливо и сопровождается памятью, Г. Лейбниц называет душами. Простые монады бессознательны. Так как каждая монада имеет лишь внутренний характер и занята сама собой, то монады не могут взаимодействовать друг с другом без действия некого общего закона, роль которого играет предустановленная гармония.

Трансформации Г. Лейбниц придавал большое значение при объяснении ступеней совершенства, которые он связывал с различными степенями сознательности. Более совершенная по степени сознательности монада имеет большее количество отчетливых представлений и находится в связи с большим количеством других монад. Для описания организующей системы, которая из простых субстанций создает сложную, в монадологии используется понятие связи подчинения (Vinculum substanciale). В последней, в отличие от комплекса дхарм буддистов, существует центральная монада, которая подчиняет себе все остальные. По Г.Лейбницу, когда человек умирает, происходит отделение центральной монады от подчиненных ей монад, и тогда они перестают быть связанными.

Теория Г.Лейбница и буддистская философия не только по-разному трактуют связующий момент, но также отличаются своим отношением к трансформации. Устранение модификаций сознания и трансформаций личности – основная практическая задача, выдвигаемая философией буддизма. Для ее разрешения человек должен уничтожить свою личность-иллюзию. Для Г. Лейбница, напротив, метаморфозы связаны с развитием, прогрессом, совершенствованием.

Из двух важнейших сил – силы единения и силы центрации, которые мы рассматриваем как два аспекта принципа связывания, в буддизме присутствует первая, а в монадологии – обе. Игнорирование самоцентрирующих сил в буддизме не случайно, ведь с центрацией в определенной степени связаны нарцистические силы, с которыми  и борется буддизм.

Глава VI

ФОРМЫ ТРАНСФОРМАЦИИ ЛИЧНОСТИ

Предлагаемая здесь типология трансформации включает в себя следующие основные формы: травмотрансформацию, базисную трансформацию, индукционную трансформацию, нормативную трансформацию, потенциирующую трансформацию, индивидуационную трансформацию, самоактуализирующую трансформацию, возрождающую трансформацию. 

6.1  Перевоплощение

Классификацию мы начнем с рассмотрения учения о перевоплощении (и метампсихозе) – самого раннего представления о трансформации, которое имеет весьма длинную историю. В перевоплощение верили примитивные народы, оно встречается в рассуждениях многих философов, и не только древних, оно находило и до сих пор находит признание у поэтов и писателей. Учение о перевоплощении мы встречаем в Упанишадах, в философии буддизма; его сторонниками были древнегреческие философы: Пифагор, Эмпедокл, Платон, Плотин и др. В средние века это учение встречается в Каббале, а также у Джордано Бруно. В дальнейшем проблема перевоплощения находит свое отражение во взглядах Г. Лейбница, Г.Лессинга, И. Гердера, А. Шопенгауэра и др.

Согласно воззрению о метампсихозе, человеческая жизнь понимается как последовательность перевоплощений, при которых душа перемещается из одного тела в другое, необязательно в человеческое. В предыдущей главе мы уже рассматривали буддистскую метафизику и монадологию Г. Лейбница с точки зрения механизмов трансформации, но они же представляют собой два, пожалуй, самых заметных учения о перевоплощении: одно – восточной традиции, другое – европейской. Следует отметить, что хотя перевоплощение души человека по-разному понималось в различных философских и религиозных традициях, в целом оно было связано с идеей о бессмертии души и загробной жизни. Тогда из представления о метампсихозе как о преодолении смерти мы и вычленим  момент  направленности  на  жизнь.

6.2 Индукционная трансформация личности

Метампсихоз, перевоплощение и воскрешение – трансформации, понимаемые традиционно как сверхъестественные явления, мы трактуем символически. Больший интерес, чем они, для нас представляет трансформация, вызванная участием людей в ритуалах, массовых мероприятиях, которую мы обозначим индукционной трансформацией. Примером могут служить описанные К. Юнгом трансформации человека в форме переживания им трансцендентности жизни (Юнг, 1958). Будучи участником священной драмы, инициируемый трансформируется посредством выполнения определенных ритуальных действий. Процесс превращений субъекта, происходящий в таких случаях, обычно объясняется тем, что он якобы удостаивается божественной милости, дара благодати на основании своего участия или присутствия в таинстве, мистерии. Это возможно по той причине, что сама мистерия, священное таинство, месса – это ритуал трансформации божества, который и воздействует на инициируемого в процессе трансцендентирования жизни.

6.3 Травмотрансформация 

Трансформацию личности, возникающую в условиях угрозы небытия, которую выше мы уже неоднократно обсуждали, теперь назовем травмотрансформацией. Существуют разные виды травмотрансформации, но здесь мы остановимся лишь на основных характеристиках феномена.

ПТСР в системе введенных нами представлений можно понимать как трансформационный психический процесс, осуществляющийся на манифестационном и структурном уровнях личности. Психологические коллизии уцелевшего, рассмотренные извне, т.е. в системе координат стороннего наблюдателя, видятся как оторванные от личности психические реакции, хотя в действительности представляют собой модификационную (конфигурационную) трансформацию – экзотрансформацию. Рассмотренное изнутри, через призму структурной трансформации, ПТСР раскрывается как трансфигурационная трансформация. Трансформация уцелевшего определяется особенностями способа его существования, требующего от человека задействования глубинных потенциалов личности, включения особого экстремального режима функционирования. Сверхординарное бытие личности не только активирует, пробуждает сверхпотенциалы (транспотенциалы), но вызывает также и потрясение личности. Перед человеком встает экзистенциальная проблема не только преодоления стресса, но и мужественного существования в условиях потрясенного бытия. Бытие в условиях небытия, существование в парадигме "жизни – смерти" "потрясает" личность, приводит к разнообразным формам ее трансформации. Немаловажное значение имеют трансформации личности, возникающие не только в самой экстремальной ситуации, но и в постмире возвращения. Т^авмотрансформация характеризуется раздвоением, точнее, удвоением, дубликацией личности, возникающим не из-за ее расщепления, как это происходит при психозе или пограничных расстройствах личности, а из-за образования субличности (двойника, экстремального дубликата), находящейся в непрерывной связи с реальностью, которая прекратила свое существование. Травмотрансформация и есть образование экстремальной дубликации личности, формирующей то, что мы выше назвали травмометаморфозой. В симптомах ПТСР мы и находим следы работы дубликации.

Под влиянием этой работы все жизненные проявления личности, ее бытие циркумамбули-рует вокруг опыта небытия: личность не всегда легко может разорвать связь с небытием и остановить непрерывную работу травмотрансформации. Не стоит думать, однако, что все трансформации личности уцелевшего ограничиваются лишь травмотрансформацией. Далее мы покажем, что существуют и позитивные посттравматические трансформации личности.

6.4 Онтогенетическая, или базисная, трансформация

Понятие базисная трансформация основывается на идее производного содержания и представления о базисно-надстроечной структуре личности. Производное содержание – это результат того процесса, который мы выше раскрыли как порождающую трансформацию. В процессе психической работы трансформации психическое содержание подвергается преобразованиям, итогом чего является производное содержание – трансформер. При этом исходное и производное содержание могут находиться в таких отношениях, когда первое является тем, что можно назвать базисом второго. Один из вариантов базисной трансформации в наиболее разработанном виде мы находим у З. Фрейда. Действительно, его идею о том, что фундамент личности складывается в детстве и, следовательно, за психологическими коллизиями взрослых скрыты драмы и конфликты детской душевной жизни, можно трактовать, как мы думаем, в качестве представления о базисной трансформации. В соответствии с этим представлением получается, что актуальные процессы личности являются выражением прошлых психических осадков, слоев душевной жизни.

Трансформационный процесс описанного типа рассмотрен З. Фрейдом в рамках онтогенетического развития личности. Как мы видим, детскому периоду психического развития человека придается основополагающее значение: инфантильная структура личности детерминирует манифестации, симптомы и др. В ходе онтогенетичекой трансформации метаморфозам подвергаются не только влечение и либидо, но и Я, а также объектные отношения, способы адаптации и т.д. Очень показательна в этом отношении трансформация либидо. Либидо, вначале локализованное в оральной зоне, трансформируясь, находит свое место в анальной зоне, далее – в фаллической. Однако смена зон локализации либидо не меняет его природу, поэтому нельзя говорить о существовании орального или анального либидо. Есть одно либидо, которое претерпевает трансформационные изменения. Трансформационный характер либидо определяет то, что объектное либидо, обращаясь на самого человека, превращается в нарцистическое либидо, которое может снова претерпевать обратные метаморфозы. З. Фрейд описал еще и другие процессы трансформации, в том числе широко известную сублимацию, понимаемую им (в экономическом плане) как трансформацию либидо по социально-приемлемым  каналам   под   принудительным   воздействием культуры.

В заключение отметим, что онтогенетическая трансформация, описанная З.Фрейдом, сочетает в себе структурную (трансфигурационную) и модификационную (конфигурационную) трансформации.

6.5 Нормативная трансформация

Нормативная трансформация происходит как последовательное движение развития личности по определенной психосоциальной матрице или по сменяющимся трансформационным этапам. Одну из разновидностей такой трансформации наиболее убедительно описал Э. Эриксон в своей эпигенетической теории развития личности (Erikson, 1950). Введя понятие идентичности, он достаточно правдоподобно показал, как в процессе развития личности при определенных условиях происходит смена одной ЭГО-идентичности на другую. Если на мгновение освободиться от теоретической установки и посмотреть на вещи обыденным взглядом, то каждый из нас знает, что мы отличаемся не только от других, но и от самих себя в разные моменты своей жизни. Не зря первое, что мы делаем, когда снова видим старого знакомого после долгой разлуки – это пытаемся понять или разузнать, остался ли он таким же, каким был в нашей памяти или изменился и стал другим.

Когда личность развивается, то она закономерно проходит определенные стадии, уровни развития. Следовательно, одно целостное состояние личности (Jli) сменяет другое (JIi-1), и само затем также сменяется другим (JIi+1). Конечно, это не три отдельные личности, хотя иногда эти личности разительно непохожи, а три трансформации, или перевоплощения одной и той же личности. При этом мы имеем ввиду не смену саморепрезентаций, Я-концепции или имплицитных теорий личности, а личность в своей действительности. Согласно Э. Эриксону, на каждой стадии развития личность складывается заново, на новых основаниях, но с учетом предшествующих. Формирующаяся идентичность интегрирует в себя разнообразные отношения личности к себе и к окружающему миру.

Хотя оба вида трансформации личности, один из которых предложен З.Фрейдом, а второй – Э. Эриксоном, являются психоаналитическими, между ними, однако, существуют важные различия, не ограниченные лишь масштабом внешнего воздействия на человека. Подход З. Фрейда (мы назвали его базисной трансформацией) основан на идее модификации инфантильной психической структуры в психическую организацию взрослого. Этот трансформационный принцип фактически соединяет взрослого пуповиной со своим детством. Все взрослые личностные коллизии понимаются как трансформационные выражения психических конфликтов детства. Отсюда следует, что взрослый даже не в силах заболеть своими взрослыми болезнями. Описанная нами выше травмотран-сформация личности, вызванная актуальным бытием личности в экстремалии, как видно, не "умещается" в понятие базисной трансформации. В свою очередь, нормативная трансформация, в отличие от базисной, строится как последовательность смен целостных самодостаточных ЭГО-идентичностей. Преобразование личности соотносится со структурными изменениями на разных возрастных этапах развития.

6.6 Потенциирующая трансформация

Существует такая форма трансформации, которая реализуется как процесс актуализации потенциалов личности в релевантной жизненной ситуации. Поясним данную идею. Как только личность попадает в подходящую ситуацию, ресурсы ее развития начинают активироваться, разворачиваться, находя свое выражение в конкретных содержаниях и формах. При этом рост личности происходит не как созревание структур, соотнесенных с возрастными периодами, не как смена нормативных кризисов, не как стремление к самости, а как актуализация потенций личности. Этот вид трансформации имеет место, когда есть мотивационная готовность личности к преобразованиям.

Для понимания потенциирующей трансформации как одной из форм самоактуализации необходимо идентифицировать наличную психическую   организацию   актуальной  личности, т.е. такой личности, какова она есть "здесь и теперь",  личности,  соответствующей  данному уровню своего развития и бытия.  Призыв гуманистической психологии "быть таким, какой есть"   (Роджерс,   1994),   в   чем-то   перекликающийся  с психоаналитической установкой  на полноту сознавания себя, указывает именно на необходимость ухватывания  наличного  бытия личности как исходной точки трансформации. После того, как человек выявляет данное актуальное состояние своей личности, принимает себя целиком и в своей целостности, он оказывается в начале роста личности.  "Быть таким, какой есть" – это не самоцель, а условие роста, поддерживающее мотивацию самоактуализации.  Условная  цель этого роста -  "быть таким, каким можешь быть" – дает возможность человеку реализовывать  глубинные потенциалы. Таким образом, два состояния бытия личности: "быть таким, какой есть" и "быть таким, каким можешь быть" создают два полюса трансформационного процесса роста личности.

Данный тип личностных изменений детерминируется мотивацией самоактуализации и релевантными окружающими условиям. В качестве условий, трансформирующих личность, по К. Роджерсу, выступают, например: конгруэнтность (открытость, подлинность), безусловное позитивное отношение (дружелюбие, доброта, принятие) и глубокое слушание (или эмпатия). При наличии таких условий, с его точки зрения, с неизбежностью наступают конструктивные личностные изменения.

Следует еще раз подчеркнуть, что потенциирующая трансформация личности не привязана к нормативным кризисам или онтогенетическим стадиям развития, ибо касается самоактуализации личности, становлению самости в личности, происходящей в благоприятных условиях.

6.7 Индивидуационная трансформация

Становление индивидуальности, развитие индивидуальной личности может происходить не только путем разворачивания самости в личности, но и как движение личности к самости. В процессе этого движения к самости личность обретает подлинность.

Индивидуационная трансформация не совпадает с самосовершенствованием, основанном на приближении к некой сверхестественной сущности. Особую разновидность индивидуационной трансформации личности, в процессе которой происходит самоактуализация и индивидуация личности, описал К. Юнг (Jung, 1958). Мы уже отмечали особый интерес, который он питал к идее трансформации, охватывающей, по его представлениям, мистические переживания, психопатологические феномены, а также обычные психологические проявления.

Индивидуация – это процесс развития личности, в результате которого человек становится единством, отличным от других, обретает целостность, развивается в индивидуальную личность. Индивидуация, считает К. Юнг, происходит как циркумамбуляция: личность вращается вокруг самости как центра личности, в результате чего она обретает целостность. Своеобразие этого кругового вращения личности вокруг самости состоит в том, что оно происходит по спирали, сходящейся к центру. Непрерывное схождение личности во вращательном движении к самости мыслится К. Юнгом как процесс самоактуализации. В своем представлении об индивидуации К. Юнг реализовал целевой, результативный подход, противопоставляемый обычно в психологии причинному.

6.8 Самоактуализирующая трансформация

Самоактуализация имеет две стороны – движение "от" и движение "к". Она сочетает в себе  саморазворачивание  потенций личности, т.е. потенциирующую трансформацию, и движение личности к самости, обретение самости – индивидуационную трансформацию. Поэтому потенциирующую и индивидуационную трансформацию мы объединяем в самоактуализирующую трансформацию. В ней происходит соединение саморазворачивания целостности в личности и обретение личностью целостности. Соединение двух аспектов развития личности позволяет нам говорить о самости и как о предпосылке, и как о результате развития. В действительности, эти два движения процессов развития находятся во внутреннем единстве.

6.9 Возрождающая трансформация

Мы выделяем еще одну форму трансформации, которая осуществляется в плоскости обновления, возрождения, при которой человек открывает для себя подлинную ценность жизни, вводит в действие глубинное измерение своего существования, а именно, возрождающую трансформацию. Один из важнейших видов возрождающей трансформации есть трансформация личности в условиях предельного существования, бытия в условиях угрозы небытия. Таким образом, бытие личности в ситуации угрозы небытия создает не только травмотрансформацию, но и вызывает возрождающие преобразования личности. Прикоснувшись к небытию, человек может не только психологически "омертвиться", но, напротив, найти в себе новые силы для преобразований. Тогда он обнаруживает в себе мошные (нередко не задействованные в его личности до этого) потенциалы, разворачивающиеся теперь в конструктивном направлении.

Возрождающая трансформация позволяет человеку выйти за пределы повседневности, рутины жизни, автоматизированного, стереотипного существования. Какую бы благополучную, счастливую жизнь человек ни вел, как бы он ни цеплялся за свои достижения, существование его потускнеет, жизнь будет стагнироваться, если его личность не будет обновляться. Возрождающая трансформация преодолевает "застой" жизни, неважно по какой причине он возникает: из-за экстремальных коллизий или "неподвижности" существования. "Новые русские" превратятся в "старых", если не будут систематически "обновляться".

6.10 Искусственная трансформация

Типология трансформаций не исчерпывается рассмотренными выше и включает в себя еще и другие разновидности, для вычленения которых необходимо произвести для начала противоположное действие – укрупнить, обобщить выделенные категории.   Объединим  все выше описанные формы в одну суперформу - естественную трансформацию, которой мы противопоставим искусственную трансформацию.

Под искусственной трансформацией будем понимать психические превращения, преобразования личности в целом или отдельных ее составляющих, возникающие под влиянием специально организованного воздействия, неважно, внутреннего или внешнего. Субъектом трансформирующего воздействия может быть сам человек или другой: в первом случае он сам проводит психологическую работу трансформации над собой, во втором – трансформационная работа проводится над ним другим человеком. Несмотря на то, что цели воздействия не всегда могут быть вполне определенными, конкретными или ясно очерченными, по крайней мере, субъект воздействия знает, что он его оказывает.

Можно выделить следующие основные цели искусственной трансформации личности: 1) сужение личности – устранение нечто неприемлемого, например, симптома, комплекса, болезни; 2) расширение личности – присвоение нечто отсутствующего, например, обретение новых качеств, ценностей, навыков и др.; 3) развитие потенции; 4) преодоление задержки – ингибиторного процесса.

Методы трансформации распадаются на две крайние формы: 1) вторгающаяся трансформация – в личность пытаются внести, вторгнуть нечто постороннее,   нередко для нее чуждое, личностно неприемлемое, хотя быть может, привлекательное для сознания человека; 2) саморазворачивающаяся трансформация – в личность ничего не "вносят", ей не делают никаких "психических инъекций", кодирований или программировании, а пытаются актуализировать, развернуть, инициировать ее собственные ресурсы для преодоления задержки развития. Между этими двумя полюсами трансформации располагается множество промежуточных вариантов.

Исповедь, консультация, психотерапия, питание, обучение, научение – это далеко не полный список видов искусственной трансформации личности. Один из наиболее воинствующих, вторгающихся методов трансформации – кодирование. В сознание "психологически девственного" индивида "встраивают" "суггестивный императив", преобразовывая его в символическое психотехническое устройство. "Компьютерная" метафора создает подходящую символическую платформу для насаждения в личность разнообразных психотехнических алгоритмов. Подлинность психотерапии определяется тем, обеспечивает ли она условия для разворачивания работы личности пациента или остается в пределах формирования субъекта путем вращивания в его сознание искусственных схем и стимулов. Этот аргумент сохраняет свою силу независимо от того, трактуют ли искусственную деятельность как самодеятельность, творческую деятельность или как диалог.


ГЛАВА VII

РАБОТА ЛИЧНОСТИ

В ходе проводимого нами психологического анализа проблемы психотрансформации личности мы неоднократно, хотя и вскользь, затрагивали вопрос работы личности. Теперь, для углубления нашего понимания этого феномена, мы рассмотрим его более подробно и тщательно в концептуальной плоскости введенного нами принципа связывания. Соответствие между принципом связывания и работой личности не говорит об их отождествлении, а дает нам возможность ухватить основополагающее свойство личности - созидание единства многообразия. В работе личности, собственно говоря, находит свое продолжение и дальнейшее развитие работа принципа связывания. В свете этого исходного теоретического пункта мы дадим следующее предварительное определение: работа личности - это жизненные процессы, в которых происходит становление личности как самоидентичности, как единства многообразных связей, как целостности, выполняющей связующую, управляющую, регулирующую функцию. А если совсем кратко: работа личности есть бытие связывания.

Для конкретной операционализации понятия работы личности поставим, прежде всего, вопрос: в связи с чем возникает его необходимость? С первого взгляда создается впечатление, что в теоретическом плане необходимости в таком понятии как будто не существует хотя бы по той простой причине, что в отечественной психологии личность и без этого рассматривается в деятельности как ее субъект (А.Н.Леонтьев, С.Л.Рубинштейн, Б.Г.Ананьев и др.). Зачем же тогда множить понятия, говоря о личности как о работе личности, и создавать тем самым почву для всевозможных заблуждений и путаниц? Однако на самом деле все обстоит не так просто, как это кажется. В действительности, понятие работы личности не только позволит нам преодолеть заблуждения (а не множить их), но и разрешить фундаментальную проблему связи личности и деятельности.

Теперь, для ответа на поставленный нами вопрос о необходимости введения понятия работы личности, выделим два ключевых момента: во-первых, укажем на существование теоретического противоречия между трактовкой личности как субъекта, внутреннего момента деятельности, с одной стороны, и пониманием личности как иерархической целостности, с другой; во-вторых, отметим существование онтологического противоречия между двумя формами бытия человека: деятельностного бытия личности (существования в пределах одной связи, одномерного существования) и между-деятельностного бытия личности (многомерного существования), т.е. противоречие между одномерным и многомерным существованием личности22.

Между тем, разрешение теоретического противоречия в психологии личности и реального противоречия в бытии личности возможно не за счет устранения одного из двух аспектов, создающих проблему (отклоненная часть обязательно вернется в трансфомированном виде), а путем поиска такого единства, в границах которого обе стороны были бы гармонично связаны между собой. Снова вернемся к основному вопросу: как возможна отдельная личность в виде единства многообразных связей человека? Собственно говоря, из проведенного нами психологического анализа личности уже можно дать предварительный ответ: личность возможна как работа личности.

Понятие работы личности, в свою очередь, подводит нас к вопросу о двух уровнях личности (или о двух субличностях): 1) личности как субъекте деятельности и 2) личности как самоидентичности23. Собственно говоря, главная предпосылка введения понятия работы личности отчасти состоит в признании существования двойственности личности, а следующее за этим концептуальное оформление понятия работы личности позволяет более содержательно прояснить выделенные уровни. В связи с тем, что работа личности теоретически связывает два концептуальных аспекта личности и задает онтологическое основание для развития ее целостности, следующим шагом нашего анализа мы сделаем рассмотрение многообразия связей человека с миром.

Многообразие связей. Что представляет собой это многообразие? Для ответа на этот вопрос сначала рассмотрим феномен связи. Каждая связь задает, точнее, соответствует определенному жизненному отношению человека к миру. Так, например, каждому мотиву соответствует определенное жизненное отношение личности к ее окружению.  Когда такая связь или отношение начинает актуализироваться, т.е. переходит от своего потенциального состояния в актуально действующее, она открывается нам со стороны той деятельности, в которой находит свое осуществление. Этот процесс имеет определенную аналогию с процессом трансформации мотива в мотивацию. Онтологический анализ связи (или отношения) личности и состоит, отчасти, в анализе процессов деятельности, вот почему А.Н.Леонтьев отстаивал идею о деятельности как об основании личности, продолжая в то же время опираться на марксистское учение о человеке как об ансамбле общественных отношений. Человек многообразно связан с миром, и в своих привязанностях он деятелен. Именно это многообразие связей с миром и подлежит организации в единство в ходе связующей, организующей работы личности.

22 "Перескакивание" личности из одной деятельности в другую лишь создает отрывочное существование, но не

преодолевает одномерности ее бытия.

23 Дифференциация личности на эндоличность и экзоличность обнаруживается теперь на указанных двух уровнях личности. Эндоличность соответствует самоидентичности (многомерной личности), а экзоличность - личности как субъекту деятельности.

Однако необходимость работы по самоорганизации появляется не только по причине множественности образующих личности, но также из-за возникающих в ходе жизненного процесса пересечений между ними. Внешний мир нередко вовлекает человека в пересекающиеся друг с другом связи и отношения. Но человек не может организовать их в слаженную систему соподчинения без того, чтобы они не "преломились" через его психическую организацию и не завязались в работе его личности. Таким образом, бытие человека, предстающее перед нами в виде многообразия пересекающихся связей и отношений, настоятельно требует существования процессов личности, связывающих это многообразие в единство. Без наличия бытия связывания связей человека с миром он не представлял бы собой личность, а его существование не выходило бы за пределы жизни биологического существа.

На настоящем этапе психологического анализа мы должны отдавать себе отчет в том, что понятие работы личности вводит в рассмотрение особую психологическую организацию -многомерную личность (или кристаллизованное Я), существование которой протекает в многообразии связей.

Однако анализ личности как многомерного образования не является единственной теоретической возможностью, имеющейся в нашем распоряжении. Есть и другой вариант, когда личность изучается в плоскости отдельно взятой связи, отношения, деятельности или мотива. Эта, теоретически допустимая, но онтологически недостаточная "возможность" адекватна лишь в определенных узких пределах одномерного бытия - монодеятельности, за границами которой она теряет свою истинность. Подобная теоретическая схема становится возможной благодаря тому, что в работе личности происходит самосвязывание, объединение отдельных психологических образующих - связей, каждая из которых, взятая по отдельности со стороны деятельности, может быть рассмотрена как основание для изолированного существования личности. Этот уровень личности, существующий в отдельно взятой деятельности, и раскрывается в психологической теории деятельности через понятие личности как субъекта деятельности, ее внутреннего момента (Леонтьев,  1983, т.П).

Сделав этот вывод, мы вернулись к теоретическому пункту, от которого наш анализ личности отткалкивался как от исходного. Обсуждая этот момент, мы зафиксировали наличие теоретической проблемы, вызванной онтологической двойственностью личности. Теперь, резюмируя ее обсуждение, выдвинем следующий важный тезис: в учении А.Н.Леонтьева существуют две теории личности, одна из которых операционализирует личность в пределах отдельной деятельности, а другая рассматривает ее в пространстве связей деятельностей. Это противоречие вызвано не теоретическим заблуждением, а концептуальным отражением действительно существующего онтологического противоречия. Наличие в психологической теории деятельности двух взглядов на личность настолько очевидно, что вызывает удивление, почему это до сих пор игнорируется. Не меньшее удивление вызывает и то, что как критики, так и сторонники теории деятельности выделяют в ней, главным образом, лишь один из аспектов  личности   -   личности   как   субъекта деятельности, и сосредотачивают на нем весь свой теоретический интерес, оспаривая и/или обосновывая его. При этом выставляются аргументы, суть которых образно можно выразить следующими высказываниями: "личность не умещается в деятельности", "личность неполноценна как субъект", "субъект неполноценно рассмотрен как личность" и т.д.

Не вдаваясь в подробности обсуждения хорошо известных в литературе дискуссий по этому вопросу, сделаем лишь одно замечание. Для преодоления действительно существующего противоречия одни авторы пытаются "доразвить" представление о личности как о субъекте деятельности (К.А.Абульханова-Слав-ская, А.Г.Асмолов и др.), а другие предлагают ввести дополнительные измерения, отражающие новые грани личности (Б.С.Братусь и др.).

Так, не соглашаясь с абсолютизацией значения категории деятельности, ряд авторов отстаивает идею об особом "внедеятельностном" бытии личности. При этом они выводят за пределы деятельности разные факторы: сферу общения (Ломов, 1975), совесть (Огурцов, Юдин, 1972), личность в целом (Абульханова-Славская, 1980). К.А.Абульханова-Славская считает, что "психологию личности нельзя вывести из деятельности, состоящей из определенных видов или операций, с одной стороны, и в такой же мере нельзя отождествить активность личности с осуществляемой ее деятельностью, с другой" (Абульханова-Славская, 1980, с. 180). Б.Г.Ананьев отличает понятие субъекта деятельности от понятия личности, считая, что первое определяется видами деятельности, а второе - общественными отношениями (Ананьев, 1968). Неправомерность сведения личности к деятельности отстаивается также Б.С.Братусем: "Да, личность проявляет и формирует себя через деятельность, у нее нет, по сути, других путей формирования и реализации себя. Но она не сводится, не растворяется без остатка в любой из форм этой реализации, не сливается полностью и безраздельно с субъектом деятельности, а составляет особое, системное, прямо не сводимое к деятельности и прямо не выводимое из деятельности образование, существенной характеристикой которого является нравственно-ценностное (или ценностно-смысловое) отношение к происходящему" (Братусь,   1988, с. 123).

В то же самое время важность изучения проявлений индивидуальности личности в проекции личности как субъекта деятельности обосновывает А.Г.Асмолов: "Чтобы понять закономерности развития индивидуальности личности, необходимо проделать движение в направлении от личности к деятельности и увидеть личность еще в одной проекции - "личность как субъект деятельности" (Асмолов, 1990, с.308).

Признавая важность представленных подходов к изучению личности, мы сформулируем тезис, который определит дальнейшее направление психологического анализа проблемы личности в этой книге. Итак, психологический анализ личности как субъекта деятельности вполне правомерен, продуктивен, даже необходим, но недостаточен; его надо развить и связать с анализом личности как самоидентичности. Общей концептуальной платформой, на которой возможно осуществить психологический синтез двух вышеобозначенных сторон личности, является предложенное нами представление о работе личности. С ним связано общетеоретическое положение, которое ляжет в основу разрабатываемого нами подхода: личность и имманентна деятельности, и трансцендентна ей.

7.1  Имманентность личности деятельности

Личность имманентна деятельности как ее внутренний момент, как субъект деятельности. В этом своем качестве личность предстает перед нами как последовательно разворачивающаяся связь с миром. Подобное внутридеятельностное понимание личности позволяет нам ухватить такие крайне важные стороны бытия личности, как: 1) присвоение субъектом окружающей социальной действительности; 2) формирование субъекта как продукта деятельности; 3) трансформация субъекта в деятельности; 4) осуществление личности в деятельности и т.д.

В той мере, в какой представление о личности как о субъекте деятельности кажется убедительным, когда оно осмысливается в качестве последовательно разворачивающейся связи человека с миром, которая устанавливается в действовании, а не абстрактно, изолированно или в духовном плане (объяснение, которое первоначально с успехом было применено для анализа личности как присваивающей формы социальной жизни), в той же мере оно теряет свою убедительность, когда берется в качестве психологического основания "многомерной" личности, существующей в пространстве иерархий связей. Ведь если довести до логического завершения высказанный постулат о личности-субъекте, то из него следует, что личность должна быть имманентна каждой деятельности, в которой она формируется, трансформируется, осуществляется; и, далее, что субъектов существует столько, сколько у человека имеется дея-тельностей: многообразию деятельностей соответствует многообразие субъектов. Между тем, на уровне личности это многообразие деятельностей не может сходиться в виде пучка в одном субъекте. Добавим: не может сходиться ни многообразие связей, ни многообразие отношений, ни многообразие мотивов.

Таким образом, анализ, основанный на этой "субъектной" платформе, точнее, без выхода за ее пределы, не в силах ухватить целостность личности. Ведь личность предстает в данном случае либо как фрагментированная, разорванная структура личности-полипа, либо как монодеятельная личность Акакия Акакиевича, либо в виде личности-монады, или нарцистической личности, либо, наконец, как расщепленные личности героев Ф.М.Достоевского, никак не могущие объединиться в одной целостности. Личность, лишенная самой себя как соглашательной структуры, самосвязующей силы, лишенная способности выходить за свои пределы, продолжая быть в то же самое время самой собой, истощает себя в многообразии опустошающих ее Я-подобий - отдельных субъектов или одномерных личностей, не сформировавших или утративших свою многомерность. Бытие одномерной личности не пробивается через оболочку одномерной связи или монодеятельности.

Трансцендентность личности деятельности

Положение о том, что личность трансцендентна деятельности, является вторым важным аспектом выдвинутого нами общего положения; оно задает исходный момент решения вопроса о становлении самоидентичности личности. Будучи  трансцендентной,   личность   выходит  за пределы деятельности, в которой она приобрела свою определенность. Куда же выходит личность, ищущая преодоления одномерности и своего монодеятельного существования? Что представляет собой та трансцендентная область, куда личность стремится? Личность выходит из деятельности в пространство деятельностей и их связей. Трансцендентность личности деятельности открывается нам как трансценденция личности: личность возвышается над самой собой как субъектом деятельности, трансформируясь в многомерность Я-кристаллизации.

Личность как самоидентичность, как человеческое Я образуется в ходе связывания связей, их иерархизации, т.е. "завязывания узлов", как говорил А.Н. Леонтьев. Вот почему бытие личности в собственном значении высшего единства мы охарактеризовали через понятие бытия связывания. Таким образом, через связывание воедино личностных проявлений мы объясняем единство личности как иерархию многообразных связей. Бытие личности как субъекта деятельности разворачивается в плоскости деятельности и во всевозможных трансформациях последней. Именно на этом уровне анализа личности можно говорить о "производстве" личности в деятельности, о личности как о продукте деятельности и т.д. Другая же форма бытия личности разворачивается в пространстве "единиц" деятельностей, т.е. в пространстве "между"-деятельностями. Движение   личности   из   деятельности   в "между"-деятельностное существование, в "меж-ДУ"-субъектное бытие приводит к преодолению личностью качеств субъекта деятельности. Однако "между"-существование личности не есть присутствие в пустоте, "падение в пропасть", "застревание в  стыках бытия" или "творение себя из ничего". В действительности трансценденция личности есть преодоление одномерности путем приобретения многомерности. Личность  обретает  объемность,   полноту,   целостность,   перестав   быть   плоской   и   однобокой. Самоидентичность, Я-кристаллизация24 не кочует из одной деятельности в другую, а существует в многообразии связей, деятельностей, отношений. Теперь добавим ко всему сказанному следующий ключевой момент: "вовне"-деятельностное (т.е. внутри-деятельностное и внедеятельностное)   бытие личности  есть   существование в работе, а именно, в работе личности.   Другая   сторона самотрансценденции личности - это самотрансценденция деятельности:  деятельность трансформируется  в работу.   Личность   не   является   субъектом   или объектом работы - личность работает, решая проблему бытия

Давайте оглянемся на пройденный путь. В ходе психологического анализа личности у нас возникла проблема: оказалось необходимым сохранить понятие личности как субъекта деятельности и одновременно ввести понятие личности как высшего единства человека, не рискуя при этом впасть в противоречие. Было очевидно, что успех, достигнутый на пути двухуровневого понимания личности, помог бы лучше отразить полноту бытия личности. Если это так, то личность как субъект деятельности устанавливает связи в своей деятельности, а личность как самоидентичность, как Я связывает эти связи в личностную иерархию, что собственно, и соответствует работе личности. Однако ни понятие творческой деятельности, ни понятие самодеятельности (являющиеся по своей сути монодеятельностями) не позволяют ухватить бытие личности в пространстве "между" как работы личности. Чтобы снять данное противоречие, мы более пристально присмотрелись не только к процессу связывания деятельностей, мотивов, отношений, но и к связыванию многообразия субъектов, каждый из которых имманентен определенной деятельности, осуществляющей определенное жизненное отношение человека к миру. За деятельностью, отношениями открывается не только мотив, но и субъект, который данную деятельность осуществляет.

Идея объединения многообразия субъектов в пределах определенной целостности уже до этого   вставала   в   рамках   проводимого   нами психологического анализа: сначала как трансформационная связь между эндоличностью и экзоличностью, потом как действие принципа связывания. Ни структурное, ни функциональное определение, данное связыванию, не смогли окончательно разъяснить становление личности, и поэтому был сделан третий кардинальный шаг, позволивший ухватить существование фундаментального процесса работы личности. Тем самым, мы создали концептуальную схему, объясняющую становление личности в процессе реальной жизни: личность не есть покоящаяся сущность, личность существует в работе личности, т.е. онтологически. Таким образом, психологию личности мы стали строить на работе личности, т.е. на онтологическом, а не на чисто онтическом основании. В результате, мы не отказались от сущностных качеств личности, а включили их в ее бытие и стали считать, что сущностные качества личности не существуют вне бытия личности как работы связывания.

Дальнейшее направление анализа работы личности будет состоять в конкретизации выдвинутых общих положений, выявлении специфических закономерностей работы личности в концептуальной плоскости становления начальных иерархических связей, а материалом психологического анализа личности послужит известный феномен "горькой конфеты" (Леонтьев, 1983, т.П).

24 Я-кристаллизация отсылает нас к идее ядерной иерархической структуры, которую образно можно обозначить кристаллической структурой личности.


ГЛАВА VIII

ФЕНОМЕН ГОРЬКОЙ КОНФЕТЫ

Прежде всего, напомним, что этот, теперь уже хрестоматийный пример был приведен А.Н.Леонтьевым для психологического анализа самого раннего этапа формирования личности, на котором происходит так называемое первое рождение личности. Образование первых соподчинений разных жизненных отношений ребенка, завязывание первоначальных "узлов" личности свидетельствует, по его мнению, о процессе зарождения того особого образования, которое и называется личностью. Таким образом, обсуждаемый феномен иллюстирирует возникновение иерархических отношений (соподчинений) или иерархий деятельностей, которые характеризуют ядро личности. Именно этот процесс завязывания "узлов" между отдельными деятельностями (или отношениями), составляющими ядро личности, мы проанализируем под углом зрения работы личности. Однако необходимо помнить, что становление личности есть длительный процесс, имеющий свои этапы, а не одномоментный акт рождения того высшего единства, целостности человека, каковым является личность.

Итак, начнем анализ данного феномена с описания экспериментальной ситуации, в которой он был обнаружен. Ребенок дошкольного возраста должен был решить задачу: достать удаленный от него предмет, не вставая со своего места. Как только ребенок приступал к решению задачи, экспериментатор переходил в соседнюю комнату, откуда за ребенком велось скрытое наблюдение. Однажды, после безуспешных попыток достать предмет, мальчик нарушил инструкцию: он достал предмет, встав со своего места. Тотчас экспериментатор вернулся обратно, похвалил ребенка за достигнутый успех, и в качестве награды предложил ему злополучную конфету. Однако ребенок не взял конфету, а когда экспериментатор стал уговаривать его взять свою награду, тот тихо заплакал.

Чтобы выяснить, что находится за обнаруженным феноменом, А.Н.Леонтьев выделил три следующих момента: 1) общение ребенка с экспериментатором при постановке задачи; 2) процесс решения задачи; 3) общение ребенка с экспериментатором после того, как он достал предмет.   "Действия      ребенка,   -   разъясняет А.Н.Леонтьев, - отвечали, таким образом, двум различным мотивам, т.е. осуществляли двоякую деятельность: одну - по отношению к экспериментатору, другую - по отношению к предмету (награде). Как показывает наблюдение, в то время, когда ребенок доставал предмет, ситуация не переживалась им как конфликтная, как ситуация "сшибки". Иерархическая связь между обеими деятельностями обнаружилась только в момент возобновившегося общения с экспериментатором, так сказать, post factum: конфета оказалась горькой, горькой по своему субъективному, личностному смыслу" (Леонтьев, 1983, т.П, с.203). У ребенка изменилось отношение к конфете: он отказался от того, ради чего нарушил правила выполнения задания. Образно говоря, в ходе развития ситуации сладкая конфета превращается в горькую, в чем и состоит феноменология феномена горькой конфеты.

Теперь мы сформулируем важное положение, которое обоснуем в ходе дальнейшего анализа феномена "горькой конфеты": трансформация отношений ребенка, образование иерархий связей, характеризующих его личность, происходят не сами по себе, не автоматически, а в работе его личности.

Здесь уместно указать на то, что мы имеем дело с двухуровневой иерархизацией связей ребенка - двух разных его жизненных отношений. Действия ребенка в экспериментальной ситуации,   как   было   сказано,   осуществляют двоякую деятельность: 1) деятельность по отношению к экспериментатору (Д1); 2) деятельность по отношению к награде (Д2). Пока не будем вникать в содержание отношений, в них реализующихся, а займемся самой связью, завязывающейся между этими двумя деятельностями. Поскольку речь идет о связывании дея-тельностей, то очевидно, что оно зарождается в актуальной ситуации независимо от внеситуационных детерминант. В двух ситуациях соотношения деятельностей ребенка различаются: 1) в ситуации выполнения задания деятельности не пересекались, ребенок осуществлял "полевые" действия, не реализуя отношения к отсутствующему экспериментатору, 2) в ситуации награды деятельности ребенка пересеклись, и между ними возникла "сшибка", потенциальное отношение к экспериментатору актуализировалось, стало реально действующим.

"Сшибка" двух жизненных отношений говорит о начале процесса соподчинения отношений, иерархизации деятельностей, т.е. образования связующего "узла"- личностного новообразования. Независимо от причин и механизмов формирования соподчинения связей, перед нами - бесспорный факт переворачивания отношений ребенка, их фундаментальная трансформация. Ребенок отказывается от того, на что он был направлен, и это еще не все: он активно оценивает то, что произошло, выполняя определенную работу самоотношения.

Фундаментальная трансформация личности ребенка - это сложный личностный процесс, который не может произойти без работы личности. Поэтому ключевым моментом анализа феномена "горькой конфеты", первичного соподчинения связей должен явиться анализ работы личности, которая связывает деятельности, завязывает отношения. Иерархия связей ("узлы" личности) не может образовываться автоматически, без процессов работы личности. Работа личности по включению своего предметного действия в отношение к другому действует как процесс, основанный на механизме завязывания "узлов". Из проведенного рассуждения сделаем такой вывод: иерархизация связей есть работа личности, реализующая принцип связывания и делающая возможным движение деятельности.


                   

Рис.14. Иерархизация связей на примере феномена "горькой конфеты", где (Д1) - деятельность ребенка по отношению к экспериментатору, поставившему задание; (Д2) - деятельность ребенка по отношению к награде; (О1 )- отношение к экспериментатору, реализующееся в деятельности Д1 ;(О2) - отношение к награде, реализующееся в деятельности д2; (М j) - мотив, связанный с экспериментатором; (М2) - мотив, задающийся наградой; X, Y, Z -"узлы" личности, т.е. иерархии, образующиеся в работе личности.

На рисунке 14 изображена иерархизация связей в процессе работы личности, реализующая принцип связывания и дающая ребенку возможность отнестись к своему поступку. Однако начертанная схема лишь фиксирует факт работы личности, не раскрывая ни ее строения, ни детерминации, ни механизмов реализации. Этот факт состоит в том, что отношение ребенка к своему деянию трансфомируется: приоритеты, из которых он исходил, переворачиваются. Отношение к экспериментатору "перевесило" тяготение к награде, из-за которой ребенок нарушил правило выполнения задания.

Снова вернемся в экспериментальную ситуацию и посмотрим на нее в системе координат самого ребенка. Экспериментатор предложил ребенку задание и сообщил наложенное на его осуществление ограничение. Правильное решение задачи требует выполнения задания и соблюдения запрета. Ребенок нарушил условие решения задачи, точнее, он решил задачу, нарушив запрет. Хотя ребенок в силах понять совершенное им нарушение, что выражается в его дальнейшем поведении, в самой ситуации выполнения задания при отсутствии взрослого он не переживает конфликта. Ребенок не переживает горечи в ситуации, когда он один знает про обман. Острый конфликт соподчинения отношений, не актуализировавшийся в ситуации выполнения задания, происходит в ситуации вознаграждения за псевдоуспех.  Собственно говоря, отношение 1 и отношение 2 были установлены до переживания конфликта, а вот отношение между отношениями - трансотношение - завязалось в ситуации вознаграждения, открывшейся как психологическая ситуация оценки.

Независимо от того, сформировалось ли соподчинение отношений (и деятельностей) "здесь и теперь", моментально, или актуализировалось уже имеющееся предрасположение, в нем проявляется самоотношение ребенка, остро переживаемое им самим. Переживаемая ребенком горечь (в нее входит и чувство вины, и жалость к себе, и беспомощность, и недовольство собой и др.) демонстрирует нам результат внутренней работы личности, оценившей свое деяние как неприемлемое. И, следовательно, эта горечь есть эмоциональное проявление глубинной работы личности. Ребенок совершает поступок, а не просто совладевает со стрессом, охватившим его от предвосхищения осуждения. Значимость работы личности, выразившаяся в поступке, подтверждается и указанием А.Н.Леонтьева на то, что по описанной схеме соподчинения отношений образуется такое глубоко личностное явление как угрызения совести. Факт переворачивания отношения ребенка к награде-конфете, проявившийся в изменении личностного смысла, говорит также о работе утверждения в себе нового отношения на основе отторжения от себя своего начального отношения.

Таким   образом,   изменение   личностного смысла, горечь переживания ребенка детерминированы скрытой за ними работой личности. Работа самоотношения ребенка заключается в том, что он перевернул свое отношение к деянию - осудил себя, испытал раскаяние. Можно только гадать, что конкретно переживал ребенок. Да это и не имеет значения. Налицо факт определенного отношения ребенка, основанного на его самоотношении.

Однако самоотношение ребенка и работа, его реализующая, возможны пока как интерпсихологический процесс, осуществляющийся при соучастии другого. Ребенок переживает чувство вины лишь в присутствии другого, указывая нам на зачаточный характер его "морали". Мораль ребенка является пока чисто внешней, она срабатывает лишь при носителе морали - другом. Здесь мы имеем пример работы личности, осуществляющейся в определенных своих компонентах как внешняя работа личности (экзоработа). Парадоксально, однако, то, что ребенок в своей работе личности перевернул отношение взрослого - позитивную оценку экспериментатора: в ответ на похвалу он сам осудил самого себя (за "нечистую совесть"). Здесь главное то, что это была его самостоятельная работа, пусть ставшая возможной лишь при участии другого, но, тем не менее, идущая вразрез с ним и с его отношением. Ребенок утвердил, выработал в себе отношение вопреки другому, вознаградившему его за псевдоуспех - вот почему это есть его собственная работа. Однако уточним: это его собственная работа в свете другого. Забегая вперед, отметим, что работа "утверждения - отторжения" связана с работой по "отделению и соединению" с другим.

Из нашего анализа со всей очевидностью следует, что ребенок не только выполняет задание с нарушением запрета, но и осуществляет, в итоге, работу личности по выработке отношения к своему действию и к самому себе, хотя ее результат оказался для него "горьким". Включение ребенком своего предыдущего действия в отношение к отсутствующему взрослому изменило смысл достигнутого результата постфактум. Однако мы видим, что за трансфомацией смысла находится становление личности.

В работе личности ребенка происходит не только связывание двух отношений, соподчинение их, но вырабатывается третье - отношение к себе, которое и иерархизировало предшествующие. Негативная оценка ребенком себя есть позитивное утверждение себя, обретение себя, пусть оно и связано с горем. Почему с горем? Для ответа на этот вопрос, а также для прояснения других аспектов работы личности продолжим анализ феномена "горькой конфеты".

Прежде всего, выделим структуру отношений ребенка в ситуации решения задания с учетом наличия у него трех возможных последствий действий: 1) правильное решение задания - получение награды; 2) нерешение задания- отсутствие награды; 3) неправильное решение задания - получение награды; причем перечисленная совокупность альтернатив имеет место при условии, что ребенок уверен в неосведомленности экспериментатора о способе решения им задания. Тогда, независимо от того, какую конкретную альтернативу выбирает ребенок, он предварительно устанавливает многомерное отношение, состоящее из: 1) отношения к заданию (включает в себя отношение к решению задания и отношение к получению награды); 2) отношения ко взрослому (включает отношение к нему в ситуации постановки задания, отношение к нему в его отсутствии, отношение при вознаграждении и при навязывании конфеты); 3) отношения к самому себе (также многомерно).

Четыре   выделенных  отношения   создают многомерное пространство отношений, в рамках которого ребенок и вырабатывает свое результирующее отношение, детерминирующее зарегистрированный   феномен.   Однако   возможный конфликт выбора в ситуации выполнения задания,   пусть   и  латентный,   не  совпадает  с личностно-моральным конфликтом, испытанным ребенком  в  ситуации  повторного  общения  со взрослым. В ситуации решения задачи ребенок делает выбор из перечисленных трех вариантов или из двух, когда они группируются на уровне морального поступка в две альтернативы - нарушить или  не нарушить  инструкцию.  Кроме того, ребенок мог переживать конфликт выбора при взвешивании альтернатив: выполнить задание, нарушив инструкцию, или действовать с ее соблюдением.

Примечательным в описанном эксперименте является факт открытого переживания ребенком морального конфликта, инфантильного раскаяния, зачаточного угрызения совести, причем ретроспективно, в присутствии взрослого, который, как известно ребенку, не знает о его нарушениях, т.е.  об обмане.

Фундаментальная трансформация - переворачивание отношений ребенка - пока еще требует наличия другого, но направленность ретроспективной работы (отношения к скрытому от чужих глаз деянию в присутствии того, кто мог бы осудить) не соответствует направленности внешней оценки. Более того, работа личности ребенка сепаративна, она идет вопреки отношению к нему взрослого. Именно в этом перевернутом отношении ко взрослому и заключена одна из основополагающих внешних детерминант наблюдаемой работы личности.

Для того, чтобы понять этот новый момент, необходимо провести анализ ситуации вознаграждения, разделив ее на две составляющие: 1) ситуация вознаграждения, 2) ситуация навязывания вознаграждения. В первой ситуации ребенок, отказавшись от вознаграждения, уже осуществил внутреннюю работу: он нашел себя недостойным вознаграждения. Ребенок осудил   себя,   отторг   свое  действие,   изменив свое первоначальное решение, но он не может скрыть отвергаемое им самим нарушение, завуалировать его. Работа личности ребенка "обнажилась" из-за несформированности у него защитной работы завуалирования, скрывания того, что сам он сознает, но в чем не признается из-за страха наказания, осуждения, потери любви или "объекта" любви и т.д.

Во второй ситуации конфликт приобретает острый  характер     переживания   чувства  горя (этим   термином   мы   определим   испытанную ребенком пеструю эмоциональную "смесь", за которой   находится   внутренний   конфликт).   В отношениях между ребенком и экспериментатором возникает конфронтация: экспериментатор навязывает награду, а ребенок упорно отказывается от нее. И тогда плач ребенка открывается нам уже не как его слабость, беспомощность, а как доступный ему способ выражения отказа,  проявление  инфантильного  характера, противопоставляемое назойливости взрослого. Ребенок так самоутверждает себя.  Бессилие и сила, обретение и потеря, соединение и отделение сливаются в плаче ребенка. Он самоутверждается   путем   отказа   от   того,   что   сам, вопреки  взрослому,  считает в себе недостойным,   демонстрируя   закладывающуюся   самостоятельность поступка, отношения, решения. При этом внутренняя позиция ребенка, соподчинение его жизненных отношений создается в актуальном присутствии другого.

Теперь обратим особое внимание на тот факт, что как Я ребенка, так и другой множественны. В глазах ребенка экспериментатор "раздвоен": тот, кто дает задание, и тот, кто оценивает, вознаграждает, в символическом плане различаются (между ними даже может возникать вертикальное расщепление на "хороший" и "плохой" объект в смысле О.Кернберга). Каждому символическому образу другого (интроекту) соответствует собственное ожидаемое поведение. Несвязанность психических содержаний делает возможным свободное "привязывание" к образу экспериментатора разных интроектов. Второй интроект вознаграждает за то, за что не вознаградил бы первый. Связывание в одном целостном образе двух разных интроектов - одного, который за что-то должен наказать, и другого, который за это же хвалит -тоже задача, требующая работы личности. Вскользь заметим, что взрослый в этом эксперименте поступает более "аморально", манипулируя ребенком. Он тоже обманывает ребенка, создавая у последнего ситуацию искушения и тайно наблюдая за ним (а это уже та цена, которую нам приходится платить за экспериментирование). Факт "раздвоения" образа взрослого в глазах ребенка согласуется с действительностью, отнюдь не основанной на догадке об уловках экспериментатора. Образ всевидящего грандиозного другого, великая символическая тень родителя, неотступно следующего за ним повсюду, может внести свою лепту в возникающее у ребенка символическое раздвоение. Неконгруэнтный себе взрослый столкнул ребенка с проблемой самотождественности. Ведь ребенок не един и не один в плане своего Я. Поскольку деятельности, отношения ребенка к миру не были связаны, то и он сам, осуществляющий их, предстает перед нами как мгновенный субъект, ситуативная целостность Я. Несколько упрощая, скажем, что имеется два субъекта, два Я ребенка: одно соответствует деятельности I - обозначим его ЯI, а другое Я - обозначим его ЯII - деятельности II. Далее, целостное Я на уровне каждой деятельности удвоено, дублицировано по линии самоидентичности: Я в ситуации выполнения задания и Я в ситуации вознаграждения символически различаются.

Теперь в рамках используемого здесь концептуального аппарата сформулируем положение, углубляющее анализ феномена "горькой конфеты" и уточняющее механизм работы личности. Я актуальное отторгает от себя, подвергает очуждению Я бывшее, поступившее "неправильно", "нехорошо"25. В психологической реальности ребенка наблюдается двойное фундаментальное переворачивание отношений: одно, идущее по линии трансформации репрезентации Я, другое - по линии трансфомации репрезентации другого.

___________________________

25 "Хорошее" и "плохое" формируется с младенческого возраста точно так же, как и понятие хорошего и плохого объекта. Сначала /все это складывается в оральном плане: все хорошее поглощается, а все плохое выплевывается.

Изобразим это схематически:

     

Рис.15. Трансформация Я и другого в ходе работы личности, где (Я) - Я ребенка, (Д) - взрослый. (Я+) -репрезентация Я в ситуации задания, (Я-) - репрезентация Я в ситуации вознаграждения, (Д-) - репрезентация другого в ситуации задания, (Д+) - репрезентация другого в ситуации вознаграждения, 1 - переворачивание отношений от принятия поступка к его отвержению, 2 - переворачивание отношений от отвержения поступка к принятию; знаки + и - указывают на принятие и отвержение поступка соответственно.

Переворачивание отношений в системе репрезентации Я - другой идет в противоположных направлениях. Я меняет позицию от принятия деяния к осуждению его (Я:Я+—?Я-). Противоположную трансформацию претерпевает в мире Я репрезентация другого. Взрослый, который должен был бы наказать за. нарушение, напротив, поощряет ребенка (Д:Д-->Д+). В итоге, вместо реальности, которую можно было бы подвергнуть проверке, испытанию, мы здесь имеем психическую реальность, в которой происходит разворачивание отношений между Я и интернализованным другим. В процессах взаимодействия Я и другого складываются отношения  координации,  раскрывающие  становление личности в ходе проводимой ею работы. Дифференциация Я и другого идет по линии образования связей типа конвергентных (согласования) и типа дивергентных (расхождения).

(Я-) - Я в ситуации вознаграждения, отвергающее поступок, согласовано с (Д-) - другим в ситуации постановки задачи, от которого ожидается осуждение. Напротив, (Я+), т.е. Я, выполняющее задание и ожидающее поощрения, согласовано с (Д+), т.е. другим, действительно поощряющим ребенка за псевдоуспех в согласии с его ожиданием  награды.

В психологической ситуации конфликтного соподчинения отношений мы имеем факт образования двух Я - дубликации, удвоения Я. Этот процесс, не совпадающий с расщеплением Я, является частным случаем репликации личности. Напомним, что конфликтная "сшибка" двух Я раскрывает работу личности ребенка как связывание разных своих Я, как работу по образованию целостности. Связывание связей, образовывание иерархий совпадает с работой личности по становлению Я, утверждению в себе одного Я (онтизация) и отторжению другого Я (деонтизация). Впрочем, в работе личности ребенка, пока происходящей при соучастии и в присутствии другого, формируется новообразование, ведь соподчинение образующих связей есть их трансформация, образование новой связи, а не "этажирование" исходных. Итак, в ходе работы личности ребенок наделяет нечто в себе сущностным качеством - это есть процесс онтизации, а также лишает другое нечто сущностного свойства - процесс деонтизации.

Работа с образом другого также вплетена в работу личности по самостановлению. Ребенок и к нему выражает двойное отношение: он символически отдаляется от репрезентации поощряющего, т.е. (Д+), но приближается к иной его репрезентации, т.е. к (Д-). В зоне сепарации от другого, поощряющего за псевдоуспех, Я вступает в сепарационное отношение к самому себе путем аффиляции, соединения с другим -носителем норм. Приближение Я к другому мы трактуем как присвоение целостной позиции другого, т.е. абсорбирование его качеств в свою личность. Одним из механизмов подобной работы личности может быть интроективная идентификация - присвоение другого путем идентификации с ним. Отметим, что этот процесс "приближения" происходит в ситуации отдаления от вознаграждающего экспериментатора. Итак, процесс индивидуации требует и процесса соединения, а не только сепарации, на которой делают акцент в теории объектных отношений26.

Раскрыв    механизм работы личности, мы вернемся к вопросу: о чем горюет ребенок? Что он утратил, чтобы так горевать? Ребенок отказался от своего Я, самого себя, который нарушил задание. Он испытывает горе утраты части себя, но, с другой стороны, утрачивая Я, он обретает самого себя согласованного, конгруэнтного самому себе. Феномен "горькой конфеты" ясно показывает нам внутреннюю связанность соединения и отдаления, обретения и утраты. Фундаментальная трансформация личности, происходящая в процессе работы личности, осуществляется в пространстве "между связей", т.е. связывания связей человека с миром.

Я1----С11----Д1

|             |              |

?             ?             ?

С21----С31----С22

?                      ?                      ?

|              |               |

Я2----С12----Д2

Рис.16. Типология "между-связей», завязывающихся в процессе работы личности: Я1, Я2 - два Я ребенка, Д1, Д2 - два интроекга в двух ситуациях соответствеио; С' С * - связи первого типа между парами (Я1- Д1) и (Я2-Д2), С2' - связь второго типа, связывающая два Я, С 3 -связь второго типа, связывающая два интроекта (Д1-Д2), С3' - связь третьего типа, связывающая две связи Cj1 и С,2.

На рис.16 изображена структура из 5 единиц связей, группирующихся в связи первого типа (C11,C12), второго типа (С2123) и третьего типа (С32). Все 5 связей задают исходное пространство,   в  котором  разворачивается  трансформация личности. О других связях (Я1-Д2) и (Я2 - Д1) устанавливающихся в ходе работы личности, мы уже говорили. Забегая вперед, укажем, что в душевной жизни ребенка происходит двойная поляризация: поляризация Я и поляризация Другого. Взаимосвязи, складывающиеся между двумя поляризациями, характеризуют внутреннюю работу личности.

В заключение анализа феномена "горькой конфеты" сделаем следующий важный вывод. Образование иерархии связей ребенка с миром осуществляется как процесс работы личности, в ходе которой происходит фундаментальное переворачивание отношений ребенка к себе и к другому. В этой трансформационной работе Я открывается как другой (срабатывает механизм очуждения и процесс деонтизации), а другой проявляется как другое Я - с него снимается покров чуждости, чужеродности, он делается своим (механизм усвоения, процесс онтизации).

Для, понимания нашего рассуждения необходимо четко различить три значения другого: 1) другой - это реальный другой; 2) другой - это интроект, образ значимого другого, чаще всего внеситуативный; 3) другой - это такое Я, которое отторгается в себе человеком. Чужие в Я, как мы видим, могут присутствовать двояко - и как интроекты, и как собственные отторгнутые части.

26 Ребенок отторгает себя и интроекта (отчуждение), а также соединяет себя с другим интроектом (присвоение). Соединение и отдаление, очуждение и присвоение, онтизация и деонтизация сливаются в работе личности. Пока, конечно, мы имеем дело с экзоработой личности, т.е. с интерпсихологическим феноменом работы, проходящим в плане взаимодействия со взрослым.


Глава
IX

РАЗВИТИЕ РАБОТЫ ЛИЧНОСТИ

Психологический анализ работы личности мы начали с постановки проблемы и формулировки предварительных представлений, которые конкретизировались при обсуждении проблемы начального этапа становления личности. Но вопрос становления личности закономерно вырастает в другой - вопрос собственно развития личности. Две основные стадии развития работы личности соответствуют двум этапам или эпохам развития личности: 1) становлению личности и 2) собственно развитию личности. Первый этап - становление личности - совпадает с детством и соответствует прегенитальной стадии развития личности в психоанализе, а второй - собственно развитие личности, начинающееся в подростковом и юношеском возрасте, соответствует генитальной стадии развития личности. Рассмотренное подразделение не представляет собой, однако, собственно классификацию развития личности, которая состоит, естественно, из большего количества стадий, включающих в себя становление зрелой, завершенной личности.

Прежде, чем мы приступим к решению задачи изучения собственно развития личности, уделим внимание одному важному вопросу, который будет служить связующим мостиком между двумя частями психологического анализа работы личности.

9.1  Работа самоанализа

Предметом настоящего обсуждения является особая форма работы личности - работа самоанализа. Она состоит в усвоении человеком своего опыта, своей жизни, а также в "проникновении" в свою личность. Выполняя эту работу, личность решает задачу ориентации в мире. Развитие личности связано с градуальным расширением и углублением сознавания себя и окружающего мира, а также с развитием системы самоуправления (саморегуляции, самоконтроля). Работа самоанализа и связана с обоими этими аспектами. Необходимость в работе самоанализа вытекает из существования в душевной жизни человека бессознательной сферы, отличной от области сознательного, а также наличия в жизни невидимых, неизвестных, бессознательных структур27. Все было бы еще ничего, если бы бессознательное в виде таинства покоилось бы где-то в глубинах личности и ничем не беспокоило бы человека, и у него не возникало бы необходимости в расширении горизонтов своего сознания. Дело же обстоит отнюдь не так: бессознательное не только вторгается в сознательную жизнь в виде манифе - стаций, дериватов, но является характеристикой факторов и процессов личности. Так, бессознательным является определенный опьгг. человека, а также механизмы защиты ЭГО, создающие характерологические особенности личности. Демаркационная линия, разделяющая противоборствующие в душевной жизни личности силы, не проходит между сознанием и бессознательным. Бессознательным побуждениям могут противостоять бессознательные механизмы личности - механизмы защиты, что приводит к еще большему усложнению строения бессознательных образований, подлежащих осознанию.

Углубляя вопрос о необходимости работы самоанализа, сформулируем следующий тезис: осознание бессознательного необходимо для самоуправления. Ведь человек не может контролировать  то,   что  ему  не   представлено   и   не сознается им. Остановимся на этом подробнее. Упрощенно можно сказать, что поведение суммарно определяется бессознательными и сознательными психическими процессами и факторами:

поведение = f*(сознательное, бессознательное) = f*(знаемое, незнаемое) = f***(управляемое, неуправляемое).

Эти функциональные соотношения основываются на отстаиваемом еще З.Фрейдом представлении о нетождественности психики и сознания: психика ? сознание. Существует психическое образование У, для которого верна формула: У= психика - сознание (вытесненное бессознательное). Таким образом, получается, что психика = сознание - У = сознание + бессознательное.

Исходя из принципа вытеснения, психоанализ предложил "формулу здоровья": "превращение бессознательного в сознательное". Устранение амнезии или вытеснения - несколько иная ее формулировка. Осознание бессознательного перекликается с девизом просветителей - "знание - сила". Овладение этой силой на деле является трудной задачей. Анализируемый оказывает сопротивление самопознанию, за которым находятся те же силы, которые осуществляли в свое время вытеснение. Следовательно, самопознание - работа самоанализа - требует преодоления сил сопротивления и затраты антикатексиса (психической энергии), инвестирующего механизмы защиты Я. В содержательном плане речь идет об устранении искажающей работы вытеснения и выявлении действительного положения дел.

В работе самоанализа тесно переплетаются между собой два вида работы: 1) работа по сознаванию - "проникновение" в свою личность, в свой опыт, 2) работа по противодействию сознаванию - работа "защиты" (или вытеснения, в широком смысле). Эти два вида работы личности имеют место и в случае, когда анализ личности проводится аналитиком. Одна часть личности вступает в рабочий альянс с аналитиком, работает в согласии с ним (конвергентная работа), а другая - противодействует аналитику, оказывая сопротивление его усилиям помочь осознать бессознательное (дивергентная работа). Успех мероприятия зависит, от того, какой вид работы личности пациента доминирует в психоаналитической ситуации.

Позже, когда стала ясна ограниченность "формулы сознавания" в деле лечения неврозов, в психоанализе был выдвинут другой постулат, основанный на идее контроля побуждений: "Там, где было ОНО, должно быть Я". В связи с тем, что Я включает в себя и бессознательную часть, то новую формулу нельзя трактовать по аналогии с конфликтом между сознательным и бессознательным и идеей расширения сознания. ОНО - это структурная часть личности, действующая по принципу удовольствия и направленная на реализацию влечений и их дериватов.

27 Мы различаем два вида бессознательного: личное бессознательное и бессознательные структуры жизни. Последние включают в себя, например, социальные структуры, матрицы, детерминирующие поведение человека.

Расширение Я за счет ОНО говорит о совладении личностью своими побуждениями, иррациональными силами, хотя и не исключает значения расширения сознания. Работа самоанализа состоит из многих, часто сливающихся друг с другом процессов, здесь мы лишь наметим их общие контуры, которые будут конкретизированы позже. Работа сознавания может идти, например, по методу преодоления амнезии - заполнения "провалов" памяти, перевода бессознательного в сознательное.

Рис. 17. Реконструкция травматической сцены в ходе работы анализа.

В ходе этого процесса как бы преодолевается работа невроза. Действительно, два вида работы  -  работа   невроза  и  работа   анализа

идут в двух противоположных друг другу направлениях. В работе невроза травматическая сцена переводится путем разработки в симптоматический комплекс. В работу анализа входит: 1)  описание  симптома -  выявление  сценария симптома, 2) реконструкция травматической сцены, 3) прокладывание линии связи между симптомом и травматическим событием. В происходящее вносит свой вклад также работа "защиты". На рис.17 представлена схема, отражающая направления работы невроза и работы анализа в соответствии с ранними представлениями З.Фрейда - травматической теорией и "симптоматическим анализом".

В действительности не существует линейной детерминации, связывающей травматическое событие и симптом. Симптом сверхдетерминирован: он определяется различными событиями и сам включается в связь с факторами, которые детерминируют другие симптомы. Таким образом, между конфигурацией симптомов и конфигурацией событий "укладываются" многоуровневые слои опыта, которые невозможно, как пучки, отделить друг от друга. Скорее, мы имеем здесь многослойный клубок связей. Поэтому нельзя сказать однозначно, что именно это событие создало психическую травму или  невроз.

Кроме перечисленных, в работу анализа вовлечены и другие факторы и процессы: и относительная регрессия личности анализируемого (его влечений, Я, отношений, способов адаптации), и обратимая диссоциация Я (когда одна часть вспоминает, переживает, а другая наблюдает, рассказывает), и трансференция, приобретающая форму воспроизведения инфантильных конфликтов в актуальной ситуации взаимодействия анализируемого и анализирующего.

__________________

27 Мы различаем два вида бессознательного: личное бессознательное и бессознательные структуры жизни. Последние включают в себя, например, социальные структуры, матрицы, детерминирующие поведение человека.

Многие из этих проблем возникают не только тогда, когда анализирующий и анализируемый - это разные люди, но и когда оба они являются разными частями одного и того же Я. Поэтому работа самоанализа, даже если она начинается с конфронтации Я с "защитным Я", в ходе сознавания опыта трансформируется в работу, проводимую человеком под "руководством" работы защиты. Однако работа самоанализа, редуцированная .до попыток интеллектуализированного проникновения в свою личность, вырабатывает лишь теоретические химеры, поддерживающие инфантильные патологические структуры.

Работа самоанализа (самопознания) - это работа личности, продуктом которой должно явиться не просто увеличение знания о себе, а изменение личности. Полноценная работа анализа должна включать в себя: 1) конструктивность - замену механизма вытеснения (понимаемого в широком значении) более зрелыми механизмами личности; 2) реконструкцию опыта, а также архитектоники душевной жизни, состоящей из взаимосвязанных сил, инициирующих или тормозящих друг друга; 3) конструирование для осуществления работы анализа специальных рабочих конструкций

9.2 Осознание мотивов

Работа личности по осознанию своих действительных мотивов является разновидностью работы самоанализа. Этому виду работы личности придается особо важное значение не только в психологии вообще, но и в аналитической терапии в частности. Работа личности по осознанию мотивов включает в себя ряд конкретных видов работы.

Первая - это собственно осознание мотива (или мотивов) своей деятельности, своих поступков. Она осуществляется в форме "обходной" психологической работы личности. Это объясняется тем, что мотивы не открываются человеку прямо и непосредственно, о них можно судить лишь косвенно, а выявить - обходным путем. То есть осознание мотивов действительно является особой работой личности, требующей для своего выполнения решения специальных задач по осознанию; при этом необходим объективный психологический анализ поведения, не совпадающий с субъективным отражением мотива - с его переживанием и сознаванием.

Субъективно, т.е. феноменально, мотивы репрезентируются: 1) в форме переживания -напряжения, желания, хотения, стремления к цели и т.д.; 2) в форме эмоциональной окраски события, например, каких-то собственных действий в течение дня; 3) в виде мотивировки в представлении сознанию личности "знаемого мотива", т.е. замещающего образования вместо действительного мотива; 4) в виде предметного содержания мотива (воспринимаемого или представляемого), который, однако, не осознается в качестве мотива.

Можно выделить также четыре способа объективного осознания мотивов, т.е. психологического анализа мотивов личности: 1) феноменальное, субъективное "проникновение" в свою личность - самоанализ мотивов; 2) выявление действительных мотивов человека "со стороны"; 3) психологический анализ мотивов, проводимый как работа личности с участием другого; 4) анализ мотивов через анализ деятельности, поведения.

Самоанализ требует определенного уровня развитости личности (такая работа, например, недоступна маленьким детям), особой мотивации самопонимания, преодоления работы механизмов защиты Я. Несмотря на кажущуюся легкость выполнения, самоанализ является сложной работой, степень объективности которой зависит от степени зрелости личности, глубины проникновения в собственное бессознательное. Отмечая ограниченность феноменального проникновения в свою личность, А.Н.Леонтьев, тем не менее, правомерно придает ему важное значение, указывая на то, что оно заключается в уяснении иерархических связей мотивов (Леонтьев,  1983, т.Н). Осознание мотива переводит работу по осознанию в работу личности, которую А.Н.Леонтьев называет "задачей на личностный смысл".

Однако работа личности в виде "задачи на личностный смысл" не состоит в простом осознавании отношения мотива к исходу своего действия или жизненному событию. Эта работа личности осуществляется не в плоскости "мотив - цель (событие)", а в пространстве "междумотивами" (межмотивационном пространстве), т.е. в пространстве иерархии связей, требуя, таким образом, связывания, соподчинения, иерархизации мотивов, т.е. "особой внутренней работы". Решение "задачи на личностный смысл" происходит как работа личности по иерархизации мотивов, установлению их соотношений и соподчинений.

Один из ключевых моментов работы личности по отторжению от себя неприемлемого в себе явления, которое соответствует обозначенному нами процессу очуждения, имеет место и в ходе осознания мотивов. Очуждение - это превращение "чего-то в себе" в чужое для самого себя. Касаясь разрешения задачи на соотноошение мотивов, А.Н.Леонтьев говорит: "Нужна особая внутренняя работа, чтобы разрешить такую задачу и, может быть, отторгнуть от себя то, что обнажилось"(Леонтьев, там же, с.214).

Подтверждение нашим выводам мы находим также в работах З.Фрейда. Обсуждая вопрос перевода вытесненного бессознательного в область сознательной душевной жизни, он говорит о сознательном овладении  несовместимыми желаниями,  назовем эту работу личности работой овладения, которая проходит как замена  неэффективного  бессознательного  механизма вытеснения сознательным осуждением с помощью высших психических сил. "Или больной убеждается, что он несправедливо отказался  от патогенного желания,  и принимает его всецело или частью, или это желание направляется  само  на более высокую,  не возбуждающую никаких сомнений цель (это называется сублимацией), или же отстранение этого желания признается справедливым, но автоматический, а потому и недостаточный механизм вытеснения заменяется  осуждением  с помощью высших психических сил человека; таким образом достигается сознательное овладение несовместимым желанием" ( Фрейд, 1990, с.360). В этом случае можно говорить о переходе работы осознания в работу овладения - осознанное событие включается в связь с высшими психическими силами личности и подвергается осуждению. Действительно, осознание мотивов не есть просто выхватывание появляющихся на сцене сознания мыслей. Оно осуществляется как работа личности, в процессе которой последняя вырабатывает свое отношение к осознанному. Результатом этой работы является превращение чего-либо   в   приемлемое  и   включение   его   в целостность личности (присвоение) или отторжение   от   себя   как   неприемлемого,   чуждого (отчуждение). Работа личности не тождественна внутренней работе. Так, например, работа личности по осознанию своих мотивов может быть основана на проникновении "умственным взором" в свою личность, выяснении подоплеки своего переживания. Однако самосознание мотивов   требует   работы   личности   по   анализу деятельности,   потому   что   субъективно   они выступают лишь в форме переживания (желания, хотения и т.д.). Действительное осознание действительных мотивов может происходить в работе   "говорящей   личности"   -   в   процессе специфически   организованного   "разговора   с другим", а также в ходе тщательного анализа своих   поступков.   Не   зря   феномен   "горькой конфеты",   раскрывающий   суть   становления личности  ребенка, действует лишь  при  непосредственном взаимодействии ребенка со взрослым. В более широком плане работа личности также может происходить  во взаимодействии человека с  природой,  произведениями  искусства и художественной литературы и т.д. (вспомним хрестоматийный пример разговора А.Болконского с дубом).

Из вышесказанного следует еще один важный вывод: иерархизация связей (в данном случае, мотивов), характеризующая человека как личность (самоидентичность), формируется, завязывается в работе личности, решающей задачу, а не закладывается автоматически, помимо нее, пусть даже в системе общественных отношений. Кроме того, становление личности, происходящее в работе по иерархизации своих отношений с миром, не совпадает с работой сознания.

Работа самоанализа, в том числе осознание своих мотивов, тесно связана с процессом выделения себя в мире, формированием внутреннего мира, происходящим в подростковом возрасте. Этот круг вопросов, естественно, подготавливает почву для анализа собственно работы самосознания, т.е. работы сознательной личности.

Обсуждение работы осознания мотивов не будет полным, если мы не соотнесем ее, хотя бы вскользь, с каузальной атрибуцией, т.е. особым процессом, используемым людьми для приписывания причин исходу поведения, особенно успеху и неудаче. Проблема каузальной атрибуции позволяет нам поставить вопрос о значении интерпретации причин в процессах мотивации. В отличие от взгляда, отождествляющего процессы мотивации с атрибуцией (Weiner, 1970), мы определяем значение каузальной атрибуции в зависимости от места, занимаемого ею в мотивационной системе (Магомед-Эминов, 1987а). Дело в том, что причинное приписывание может выполнять созерцательную, аффективную функции или же участвовать в процессах регуляции.


ГЛАВА X

РАБОТА СОЗНАТЕЛЬНОЙ ЛИЧНОСТИ

Для расширения типологии работы личности продолжим анализ, сделав предметом обсуждения второе рождение личности, а именно, становление сознающей себя (сознательной) личности. Этот последний аспект и ляжет в основу понятия работы личности, которая теперь предстанет перед нами как работа сознающей себя личности27.

Развитие работы личности связано с ее становлением. Если это так, то дальнейший психологический анализ работы личности можно   было   бы   построить   на  выделении   неких предельно общих закономерностей развития личности. И вновь к нам на помощь приходит психологическая теория деятельности, в которой совершенно четко и безо всяких неопределенностей говорится о стадиях рождения (становления) личности. Согласно А.Н.Леонтьеву, личность рождается дважды: первый раз, когда у ребенка в явных формах проявляется полимотивированность и соподчиненность действий, и второй раз, когда возникает его сознательная личность. Круг вопросов, связанных с первым рождением, мы уже обсудили с привлечением раскрывающего их феномена "горькой конфеты". Теперь перейдем к анализу второго рождения личности - становления сознательной личности - через призму работы личности, что необходимо для выделения новых аспектов, могущих развить нашу концептуальную схему или подтвердить уже рассмотренное.

Понятие иерархии. Второй этап психологического анализа личности мы начнем с возвращения к вопросу о базисе личности. Основанием личности (самоидентичности) нами была принята иерархия связей человека, т.е. иерархия его жизненных отношений, и значит, иерархия соответствующих им деятельностей, которые и образуют ядро личности - ее самоидентичность, или высшее единство. В соответствии с этим представлением личность, собственно говоря, и есть психологическая система иерархий.Концептуальное значение, которое приобретает в психологии личности понятие иерархии, требует специального разъяснения. Для этого выделим следующие аспекты понятия иерархии: 1) многообразие образующих; 2) соподчинение образующих; 3) "узлы" - структуру связей между образующими; 4) процесс завязывания "узлов"; 5) центрирование образующих.

27 За работой сознания, которую мы разберем ниже, находится работа личности, а не работа чистого сознания, или трансцендентального Я, как это имеет место у Э.Гуссерля.

Многообразие образующих, составляющее иерархию, может включать в себя отношения, связи, деятельности, мотивы и т.д. Поэтому в зависимости от хода психологического анализа личности или от реальной ситуации ее фундаментальных трансформаций могут применяться следующие сопоставимые выражения: "иерархия отношений", "иерархия связей", "иерархия деятельностей", "иерархия мотивов", "иерархия субъектов" (иерархия репрезентаций Я), "иерархия других" ("других Я" как репрезентаций в мире самой личности). В действительности, конечно, каждая из этих иерархий связана трансформационными отношениями и открывается в виде разнообразия единого.

Соподчинение образующих. Соподчинение образующих, собственно говоря, и есть иерархизация - уровневая организация психологической структуры личности. В ходе соподчинения возникают иерархические отношения деятельностей, соотношения разных жизненных связей, констелляций мотивов и т.д. Иерархизация есть наделение "порядком" (организованностью) многообразия путем субординации, суперординации и координации: одни образующие возвышаются, другие, наоборот, опускаются, третьи сливаются, а четвертые вообще устраняются. Организационные отношения, устанавливающиеся над многообразием психических содержаний, определяются не только энергетическим аффективным моментом (принципом доминанты), но и принципом связывания, а также содержательными трансформациями личности. В заключение отметим, что иерархизация, соподчинение - достаточно подвижные процессы, которые в ходе становления личности приобретают относительную устойчивость, стабильность.

"Узлы" личности. Термин "узлы личности" означает связь образующих, т.е. связь связи. Для их различения мы будем говорить о связи первого порядка, т.е. о связи субъекта, устанавливаемой им в деятельности, и о связи второго порядка, или иерархической связи, т.е. связи между связями первого порядка и т.д.

Иерархические связи (отношения) деятельностей, мотивов образуют "узлы" личности. В этом значении иерархия, соподчинение, соотношение деятельностей, мотивов - все указывает на иерархию "узлов" (иерархию связей). Иерархию связей мы назвали самоидентичностью, или Я, отличая ее от личности как субъекта деятельности. Аргумент, подтверждающий это положение, мы находим, например, у А.Н.Леонтьева. "Эти узлы, их иерархии и образуют тот таинственный "центр личности", который мы называем "я" (Леонтьев,  1983, т.II, с.228).

Эти "узлы", иерархии связей завязываются в процессах, которые мы обозначили работой личности.   А.Н.Леонтьев   прямо  не  говорит  о работе личности, кроме лишь нескольких упоминаний о внутренней работе в ходе обсуждения проблемы становления сознательной личности28. В целом, касаясь процессов связывания "узлов" личности, он делает общее замечание "социологического"   характера.   Приведем   для подтверждения лишь две цитаты. "Иначе говоря, "узлы", соединяющие отдельные деятельности, завязываются не действием биологических или духовных сил субъекта,  которые лежат в нем самом, а завязываются они в той системе отношений, в которые вступает субъект" (там же, с.203). Если здесь подчеркивается мысль о завязывании узлов в системе отношений, то в следующем   выражении   акцент   перемещается уже на прямую детерминированность образования  "узлов" личности "общественными  отношениями": "Мы видели, что многообразные деятельности субъекта пересекаются между собой и связываются в узлы объективными, общественными по своей природе отношениями, в которые он необходимо вступает" (там же, с.228). Не оспаривая приведенных соображений, мы переходим от уровня социологии личности на уровень психологического анализа ее процессов, действующих в ходе образования иерархии связей. При анализе собственно работы личности необходимо учитывать отличие психологических отношений от общественных отношений, на чем неоднократно настаивал В.Н.Мясищев (Мясищев, 1957). От того, что мы "привяжем" к конкретной личности более узкий набор общественных отношений, как за это ратовал, например, Э.В.Ильенков (Ильенков, 1984), мы еще не "спустимся" в сферу психологии личности, а по-прежнему останемся на уровне социологической типологизации личности.

Иерархизация и типология личности

Воспользуемся результатами проведенного анализа (иерархизацией связей и работой личности) для уточнения подразделения личности на личность как самоидентичность и личность как субъект (деятельности), составляющих совместно две стороны единой личности. Личность-субъект характеризуется деятельностью, в которой  она осуществляет отношения  с  миром, личность-самоидентичность характеризуется иерархией отношений. Данный тезис находит подтверждение и в приводимой здесь мысли А.Н.Леонтьева: "... в ходе развития субъекта отдельные его деятельности вступают между собой в иерархические отношения. На уровне личности они отнюдь не образуют простого пучка, лучи которого имеют свой источник и центр в субъекте. Представление о связях между деятельностями как о коренящихся в единстве и целостности их субъекта является оправданным лишь на уровне индивида" (Леонтьев, 1983, т.И, с.202). Из данного рассуждения следует, что каждой деятельности соответствует вполне определенный субъект, в противном же случае отдельные части высказанного тезиса вступают в противоречие друг с другом. Действительно, с одной стороны, здесь говорится об отдельных деятельностях субъекта, из чего следует центрированность в субъекте его деятель-ностей, а с другой, утверждается, что на уровне личности деятельности не могут быть центрированы в субъекте. И действительно, деятельности не имеют центра в самом субъекте.

____________________________________

2S Существует ряд причин, объясняющих эту теоретическую ситуацию. Одна из них состоит в том, что касательно личности необходимо различать работу и деятельность: работа личности Ф деятельности личности. В деятельности личность имманентна деятельности, а в работе личности личность трансцендентна деятельности. Отталкиваясь от идеи о том, что работа - это самотрансцендеиция деятельности, мы преодолеваем существующее противоречие.

Дело в том, что в данном случае А.Н.Леонтьев понимает личность как самоидентичность, а не как субъекта, поэтому указывает на то, что "лучи" не имеют своего центра в субъекте, хотя отдельная деятельность и исходит от последнего: каждая деятельность центрирована в субъекте, но связи между деятельностями не центрированы в нем. Тогда возникает вопрос: в чем коренится единство этого многообразия связей, если оно не присутствует в субъекте? Ответ состоит в следующем: это единство коренится в работе личности, происходящей первоначально в системе межличностных отношений, в которые вступает человек в ходе своей деятельности. Необходимо только помнить, что психологические отношения, образующие иерархию личности, и межличностные отношения, в процессе реализации которых создаются эти иерархии, не тождественны29. Значит, первично работа личности происходит в пространстве Я - другой (ребенок - взрослый), т.е. является интерпсихологической работой, подвергающейся интерна-лизации с образованием интрапсихологической работы, осуществляющейся в пространстве связей Я и интернализованных других.

Здесь мы затронем один из ключевых моментов развиваемого нами подхода. Вместо того, чтобы взять в качестве системообразующего фактора концепции явления дифференциации, различения или отрицания, как это распространено в психологии (да и в философии), мы неожиданно стали основываться на процессах интеграции, синтеза, выдвинув в качестве фундаментального положения принцип связывания.   Действительно,   ведь   мы   привыкли   к знаменитому принципу познания "от абстрактного к конкретному" и закону дифференциации в теории развития, из которого следует представление о градуальной дифференциации начальной нерасчлененнои целостности в ходе ее роста. Мы же пытаемся показывать, как из многообразия связей "сбивается" некое единство.) 

Д

Рис. 18. Схема представления о личности как об  иерархии связей, где С1, С2, С3 - субъекты соответствующих деятельностей Д1 , Д2 Д3 ; X1, X2, X3 - соотношения (узлы) связей (С1, Д1),12„Д2 ), (С3,  Д3).

Каждой деятельности (Д.i) соответствует определенный субъект (Сi), т.е. существует некоторая связь (Сi, Дi.) человека с миром, в которой он реализует определенное жизненное отношение. Связи иерархизуются в работе личности, образуя личностные "узлы" (X1, X2, Х3). Образование "узлов" личности приводит к интеграции многообразия субъектов и многообразия деятельности данного человека, что отражено на схеме эллипсами. На следующем рисунке (рис.19) изображена неправдоподобная картина понимания личности как пучка связей, сходящихся в субъекте.

Каждая деятельность {Дi} имеет субъектный полюс, т.е. включает в себя в качестве своего внутреннего момента субъекта Сi. Следовательно, многообразию {Дi.} соответствует многообразие {Сi}. На рисунке 19 изображена схема, в которой делается предположение о том, что С = {Сi}. Последнее соотношение, однако, ограничивается лишь формализованным суммарным представлением о личности В заключение этой части нашей работы для завершенности картины стоит упомянуть о господстве аналитического подхода в учении З.Фрейда, который (между прочим, вопреки достаточно аргументированной позиции, высказанной ранее П.Жане) считал, что синтез происходит сам по себе, и для его осуществления, в отличие от анализа, не требуется затраты специальных усилий.

________________________________________

29 Различение работы личности и межличностной работы личности позволяет нам более глубоко раскрыть связь личности и общения.


Глава XI

РАБОТА СОЗНАНИЯ

Теперь расширим наше представление о работе личности, которая, как уже неоднократно подчеркивалось, в своем становлении приобретает качество работы сознательной личности. Для выполнения этой задачи необходимо провести более глубокий анализ феномена, связанного с сознанием личности, который А.Н.Леонтьев называл "'движением индивидуального сознания", "особым внутренним движением сознания", а мы - работой сознания.

11.1 Перестройка сознания личности

Становление работы сознающей себя личности происходит на основе особой перестройки сознания, необходимость которой порождается связями человека с миром. Существование человека в ситуации многообразно перекрещивающихся связей требует от его сознания активного отражения иерархии связей, процессов происходящего соподчинения и переподчинения мотивов. Таким образом, с развитием многомерной личности, преодолевающей одномерность субъекта, связана трансформация, преобразующая одномерное, плоскостное сознание, ориентирующее лишь отдельные действия субъекта, в многомерное, "объемное" сознание, отражающее иерархию связей. А это требует, говорит А.Н.Леонтьев, особого внутреннего движения сознания, которое он также называет "внутренней работой", или просто движением сознания. Здесь уместно указать на то, что данный феномен мы будем раскрывать в нашей концептуальной схеме как работу сознания, являющуюся одной из важных образующих работы личности. Работу сознания можно понять как процессы смыслового становления личности, в ходе которого сознание человека становится многомерным, а его личность обретает качество сознательности, т.е. развивается в сознательную личность. В пользу этого тезиса указывает, на наш взгляд, следующая цитата А.Н.Леонтьева: "Если описанное раньше движение образно представить себе как движение в горизонтальной плоскости, то новое движение происходит как бы по вертикали. Оно заключается в соотнесении мотивов друг с другом:   некоторые  занимают  место  подчиняющих себе другие и как бы возвышаются над ними, некоторые, наоборот, опускаются до положения подчиненных или даже вовсе утрачивают свою смыслообразующую функцию. Становление этого движения и выражает собой становление связной системы личностных смыслов - становление личности" (Леонтьев, 1983, т.II, с.218).

Итак, работа сознания вплетена в работу личности. Действительно, при более детальном анализе приведенного выше положения мы увидим, что проблема развития сознательной личности, потребовавшая для своего решения обращения к вопросу об особой перестройке сознания, оказывается неразрешимой вне рамок категории   личности.   Движению сознания   в горизонтальной плоскости соответствует становление личностного смысла; движение же сознания по вертикали выражает собой становление связной системы личностных смыслов, т.е, становление личности. Таким образом, в одной плоскости происходит становление личностного смысла, а в другой - системы личностных смыслов. Мы вновь встречаемся с действием принципа связывания, и в данном случае связыванию подлежат личностные смыслы. Результатом работы связывания является образование системы смыслов, что и представляет собой становление личности. Проведенное обсуждение позволяет нам сделать следующий вывод: движение сознания – горизонтальная и вертикальная работа сознания - выражает не только становление работы сознания, но и движение становления личности, т.е. работы личности   (горизонтальной   и   вертикальной

работы личности). Собственно говоря, этот вывод уже предполагается из исходного пункта анализа второго этапа развития личности. Вот почему становление сознательной личности соотносимо с переходом работы личности на уровень работы сознательной личности.

Важность этого тезиса требует дополнительной аргументации. В цитированном выше тексте о движении индивидуального сознания многократно говорится о "движении еще в одном измерении", "движении в горизонтальной плоскости", "движении... как бы по вертикали" и т.д. Обратим внимание не только на частоту использования этих выражений, но и на приобретаемую ими в ходе анализа безымянность. Выражение "движение индивидуального сознания" трансформировалось в "движение", утратив слово "сознание". Это наблюдение было бы малозначительным, несущественным, быть может, даже лежащим в плоскости стиля речи или особенностей редактирования текста, если оно не указывало бы на более глубокие психологические закономерности. Давайте вспомним, что "движение индивидуального сознания" есть "движение сознания личности", рассматриваемое в ходе обсуждения ее становления. Ключевым здесь является следующий момент: "движение сознания", обслуживающее процессы развития личности, в свою очередь, не может быть понято без категории личности. Почему? Потому что движение сознания открывается нам как движение процессов смыслообразования, за которыми уже присутствует личность. Связь двух обсуждаемых аспектов раскрывает нам двойственность процессов развития личности, нашедшую свое неявное отражение в выше цитированном фрагменте. Дело в том, что анализируемое движение личности стало слойным, в нем слились два течения: 1) иерархизация мотивов - собственно работа личности и 2) становление связной системы личностных смыслов, т.е. иерархизация смыслов - работа сознательной личности. Работа соотнесения мотивов, которая, кстати, происходит не без участия сознания, трансформируется в работу смыслообразования. В сознании сливаются два движения - движение от личности (воплощение смысла в значении) и движение из мира (приобретение значением смысла). Наиболее четко эти движения можно узреть при возникновении преград на пути воплощения смысла в значении, когда, образно говоря, эндосознание, примыкающее к самоидентичности, и экзосознание, открытое эмпирическому миру, не сливаются в единство сознания личности, т.е. происходит расщепление сознания. Два движения  -экстернализация смысла и интернализация смысла - не связываются в едином процессе.

Рис. 20. Расщеплением смысла на эндосмысл и экзосмысл можно объяснить, как мы думаем, фрейдовский механизм образования скрытого смысла и явного содержания. Экзосмысл, ведущий оторванное от эндосмысла существование, является содержанием сознания.

Эндосмысл - образующая эндосознания и результат трансформационного процесса движения от личности к миру - отщепляется от экзосмысла - образующей экзосознания и результата процессов вторжения мира в личность. Подобная психологическая ситуация создает психопатологию смысла, имеющую различные клинические формы: смыслоудвоение, смысло-утратность и др.

11.2 Горизонтальная и вертикальная работа сознания

Целесообразно напомнить о том, что в трансформационном процессе необходимо различать движение содержаний от работы трансформации. К примеру, процессы иерархизации мотивов - это движение образующих личности, отличное от работы по иерархизации мотивов. Подобное же различение необходимо распространить и на понятие сознания личности. Снова обратимся к образному высказыванию А.Н.Леонтьева о двух видах движения сознания: движении в горизонтальной плоскости и движении по вертикали. Давайте переведем эти образные выражения в концептуальные определения, обозначив "движение в горизонтальной плоскости" - горизонтальным движением сознания, которому соответствует горизонтальная работа сознания, а "движение по вертикали" - вертикальным движением сознания, которому соответствует вертикальная работа сознания. При этом не надо забывать о том, что горизонтальная работа сознания является образующей горизонтальной работы личности, а вертикальная, соответственно, - вертикальной работы личности.

Чтобы наполнить данные концептуальные определения психологическим содержанием, выявим психологические особенности двух видов работы сознания, или их трансформационные характеристики. Первая - горизонтальная работа сознания - совершается как трансформационный процесс, идущий от мотива к личностному смыслу, а вторая - вертикальная работа сознания - как процесс, идущий от иерархии мотивов к иерархии смыслов. В первом случае мотив наделяет жизненные содержания личностным смыслом, а в другом -мотивационная иерархия выражается в смысловой иерархии.

       

 

 

Рис. 21 Интеграция двух систем - системы отношений и системы деятельности

Дополнительные данные, подтверждающие обсуждаемое нами понятие работы сознания, мы можем найти в психологической теории деятельности, Указывая на связи, образующиеся между мотивационными линиями человека, А.Н. Леонтьев и говорит: « Это происходит неизбежно, но не самой собой, а в результате той внутренней работы, о которой я говорил выше и которая здесь выступает в форме особого движения сознания « (Леонтьев, 1983, тII, с224). Далее в этой же книге, раскрывая понятие самосознания, он отмечает: "Ему свойственно внутреннее движение, отражающее движение реальной жизни субъекта, которую оно опосредствует, мы уже видели, что только в этом движении знания обретают свою отнесенность к объективному миру и свою действенность" (там же, с.227).

Горизонтальная работа сознания есть, по сути, трансформационный процесс воплощения смысла в значениях, т.е. движение личностного смысла; вертикальная работа сознания соответствует процессам иерархизации смыслов, движению соотношения смыслов, многомерности, приобретаемой сознанием, смысловому становлению личности.

В заключение психологического анализа работы сознания сделаем следующие выводы.

1.Сознание человека включено в процессы работы личности по образованию иерархий. Имеется два направления работы: в одном случае - приводящее к образованию личностного смысла (горизонтальная работа сознания), а в другом  -  к  становлению  смысловой  системы (вертикальная работа сознания). Необходимость работы сознания вызывается: во-первых, необ- ходимостью   ориентации   человека   в   системе перекрещивающихся между собой связей и, во-вторых, выполнением им функции опосредствования связей, отношений личности, движения деятельности.

2.Понятие работы сознания невозможно рассматривать без категории личности, ибо она находит   свое  определение   в   концептуальной плоскости понятия работы личности, в которую и входит как одна из образующих.

3.Личностный смысл отражает мотивы, и иерархия смыслов - иерархию мотивов, работа сознания - работу личности. В  ходе работы личности происходит интеграция двух систем - системы деятельностей и системы отношений.

4.Психологические образующие не связываются в иерархии действием работы сознания, которая лишь опосредствует работу личности, осуществляющуюся в пространстве связей, отношений реальной жизни человека. Еще одно подтверждение этому мы находим у А.Н.Леонтьева.   Касаясь   того   процесса,   который   мы назвали работой личности, он пишет: "Процесс этот неотделим от развития сознания, самосознания, но не сознание составляет его первооснову, оно лишь опосредствует и, так сказать, резюмирует данный процесс" (там же, с.204).

5.Работа сознания не тождественна внутреннему движению сознания. Последнее – это трансформационный процесс движения содержаний сознания, в то время как работа сознания заключается в осуществлении трансформации этих содержаний.  В этом качестве она и представляет собой составной компонент работы личности.

6.Работа сознания не пассивно отражает, ориентирует   человека  в   пространстве   связей безотносительно к  его личности, но действительно поднимает работу личности на уровень работы сознательной личности.

7.Работа сознательной личности не совпадает ни с работой сознания, ни с внутренней работой. Так, работа сновидения и работа бессознательного - примеры работы личности, отличные от работы сознания. Более того, работа личности выходит за пределы "внутренней" работы, включая в себя и "внешнюю" работу. В приводимом ниже утверждении А.Н.Леонтьева мы находим хорошее подтверждение двум последним выделенным нами характеристикам работы сознания: "Не следует только думать, что перевороты в прошлом личности производятся сознанием, сознание не производит, а опосредствует их; производятся же они действиями субъекта, иногда даже внешними - разрывами прежних общений, переменой профессии, практическим вхождением в новые обстоятельства"(там же, с.221).

8.По сути, сознание создается не работой сознания, поскольку, скажем словами А.Н.Леонтьева, "деятельность человека и составляет субстанцию его сознания"(Леонтьев, 1983, т.II, с. 185). Таким образом, здесь высвечивается также внутренняя связанность работы личности и работы сознания. Выражаясь языком формулы: работа личности + работа сознания = работа сознательной личности. То есть, мы расчленяем в чисто теоретическом плане две слитые стороны одного единства. А, следовательно, в этой формуле работа личности имманентно включает в себя работу сознания. Поэтому рассматриваемый процесс, связывающий две стороны работы, сам трансформационен: в нем отдельный, формально выхваченный аспект рано или поздно вновь сливается с работой личности. Вот почему работа сознания - это работа сознания личности, т.е. выражение сознательной работы личности. Таким образом, снова выясняется, что работа сознания является одной из образующих работы личности.

Завершая обсуждение вопросов работы сознания, несколько слов скажем о месте этой проблемы в психоанализе. Психоанализ, подвергнув сомнению тождество психики и сознания, первоначально развивался как психология бессознательного. Вместе с тем, он не отменил проблему сознания и не стал умалять ее значения, как об этом ошибочно думают. Наоборот, сознание было поднято психоанализом на должную высоту, вспомним хотя бы знаменитую формулу лечения неврозов - "перевод бессознательного в сознательное". Психоанализ наглядно показывает, к чему приводит затемнение, искажение, обеднение сознания, и провозглашает лозунг просвещения, просветления, познания.

В то же время, подчеркивая значение расширения сознания, его надо брать не как чисто когнитивный процесс или интеллектуальное движение, что характерно, например, когнитивной психологии, а в глубинной психологии - школе Ж.Лакана, а как явление, включенное в процессы личности, тесно связанное с саморегуляцией. Поэтому расширение сознания связано с расширением зоны самоуправления и становлением человека хозяином самого себя.


ГЛАВА XII

ТЕМПОРАЛЬНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ ОПЫТА ЛИЧНОСТИ

Работа личности имеет темпоральный аспект, т.е. осуществляется во времени и с "временными" содержаниями жизни. При этом предметом, материалом работы личности выступают не только психологические содержания, "привязанные" к актуальному моменту, т.е. к настоящему, но и к прошлому, и к грядущему ненному опыту.

12.1 Трансформация прошлого

Сформулируем один из основных темпоральных принципов, касающихся прошлого: прошлое личности еще не стало, оно становится, трансформируясь в ходе работы личности. Прошлое продолжает жить, развиваться в личности, трансформируясь в зависимости от отношения к нему и от работы, проводимой с ним. Значит, прошлое не накапливается в личности в виде неподвижных слоев, пластов или психологических осадков событий, не покоится, а живет; оно еще не стало окончательно, не завершилось, его можно изменить. В результате работы личности опыт меняется, открывается что-то новое; прошлое поворачивается неожиданной гранью, и то, что было важным, может вдруг потерять свою значимость.

В работе личности трансформируется смысл прошлого - характер установленных личностью отношений с собственным прошлым. Кстати, А.Н.Леонтьев косвенно подметил важный аспект трансформации личности, касающийся освобождения личности от груза биографии: "Возникающая переоценка прежнего, установившегося в жизни, приводит к тому, что человек сбрасывает с себя груз своей биографии. Разве не свидетельствует это о том, что вклады прошлого опыта в личность стали зависимыми от самой личности, стали ее функцией?" (Леонтьев, 1983, т.II, с.221). Действительно, связь между прошлым и личностью можно выразить двумя разными формулами

личность = f (прошлого) = f (биографии), прошлое =  f (личности).

Соединив обе формулы, мы можем сказать, что вклад прошлого в личность опосредствован отношением к нему личности. Таким образом, все эти трансформации, перевороты прошлого оказываются возможными благодаря работе личности и опосредствующей работе сознания. Кроме того, трансформационная работа личности включает в себя не только "внутреннюю", но и "внешнюю" работу - смену круга общения, перемену места жительства, занятий, работы, изменение образа жизни, стилей существования  и др.

12.2 Формы бытия прошлого в настоящем

Фундаментальное влияние прошлого опыта на жизнь человека ярко и убедительно показал психоанализ. Замаскированное, превращенное существование прошлого в наличном бытии человека, неполнота представленности прошлого в настоящем, "суженность" сознания и его искаженность ставят перед человеком терапевтические задачи, которые возможно разрешить лишь путем переработки своего прошлого, выработки нового, "взрослого" отношения к инфантильному опыту. Но в таком случае действенный психоанализ может идти лишь как работа (точнее, совместная работа), центральной образующей которой является работа личности анализируемого. Значит, осознание прошлого   должно   сводиться   не   к   простому расширению знания (знание знанию - рознь) человека о своем прошлом, но к его преобразованию в свете новой позиции, зрелой работы личности. А это требует изменения личности, преобразования характера. Изменение личности детерминирует, в свою очередь, трансформацию бытия прошлого в личности, что, как мы уже неоднократно отмечали, не может происходить само по себе или под влиянием внешнего воздействия  без работы личности.

Как мы выяснили, прошлое в человеке не умирает, превратившись в застывшую магму или насекомое, замурованное в янтаре памяти, а обладает способностью оживать, менять свой вклад в личность, жить новой жизнью. Однако существуют разные степени "живости" прошлого. То, что развивается - обладает способностью роста и движения, и это развитие идет с разным ускорением: периоды интенсивного роста сочетаются с его замедлением, переходящим временами в состояние отдохновения или временной остановки. Точно так же с прошлым: прошлое открывается нашему взору в разнообразных своих формах, зависящих не в последнюю очередь от работы нашей личности.

Мы уже обсуждали неожиданный вид "ожившего" прошлого - бытия прошлого как становления в настоящем. Столкнувшись с этим феноменом, мы сделали вывод: прошлое человека непредсказуемо, оно может изменяться, а значит, мы  можем   изменять  себя.   Как  мы  отмечали, судьба человека не предопределена фатально его прошлым, личность не является лишь функцией опыта: и опыт, и судьба являются, в определенной мере, функциями личности.

Нашему взору прошлое открывается еще и в других разнообразных своих формах, которые мы рассмотрим. Спрятанное, упрятанное, запакованное, задвинутое, "подвальное" прошлое - назовем утерянным прошлым. Именно с ним вплотную работает психоанализ. Оно воспринимается нами как исчезнувшее или существующее в провалах и прогалинах сознания.

Перед нами встает обнаженное, голое, обозримое и обозреваемое, видимое и просматриваемое, фактически данное нам прошлое, назовем его обозримым прошлым. Именно о нем говорят, его вспоминают как жизненные события, биографию или историю своей жизни.

К этой второй форме примыкает третья -успокоенное, совершившееся, отдыхающее прошлое. Успокоенное прошлое - не истертая от использования монета, не "выжатый лимон" и не изношенный ненужный хлам жизни. Оно, скорее всего, похоже на отдыхающего путника, гладь успокоившегося от бурного движения моря и потухший до поры до времени вулкан.

Прошлое может омертвиться, лишиться жизненности, но не само по себе, а из-за отношения к нему личности, от "вытравливания" в самом себе собственного опыта. Тогда мы имеем омертвленное прошлое, т.е. четвертую форму темпоральной трансформации.

Взволнованное прошлое - это незавершенное прошлое, продолжающее длиться в настоящем, продолжающее быть фактическим. Оно может продолжать жить в настоящем по-разному, но независимо от форм своего проявления потрясает душевную жизнь человека, создавая в ней "душевные" бури, накатываясь болезненными, а бывает, и радостными волнами событий, никак не желающих успокоиться, прочно занять почетное место в нашей истории, примоститься в тени или отправиться на задворки, опуститься в тайники и подвалы. Такое прошлое волнуется, оно встает перед нами как присутствие прошлого в настоящем - бытие непрошедшего, бытие "дления".

Последняя форма может трансформироваться в непрошедшее яростное прошлое, которое является заметным фактом душевной жизни уцелевшего. Напомним, уцелевшим мы называли человека, вернувшегося из мира, в котором он мог бы исчезнуть, в этот мир, в котором он может продолжать быть. Другими словами, это тот, кто переместился из модуса "жизни - смерти" в модус "жизни", хотя продолжает существовать в парадигме "жизни - смерти". Яростное прошлое - это принудительное прошлое. Оно не отпускает уцелевшего, оно живет в нем, оттесняя настоящее, занимая его место или сливаясь с ним. Темпоральная мно-гослойность, "пирог времен", "Броунада" событий, калейдоскоп картин, пересечение миров и многое другое творится в душевной жизни уцелевшего - вернувшегося с войны, того, кто выжил в болезни, пережил смерть и утрату. И у нас с вами - когда приходит беда. Яростное прошлое, которое сжимает нас тогда в своих тисках - это не то прошлое, которое спокойно дремало в недрах или пластах нашей памяти и теперь остервенело бросается на нас, разбуженное чем-то или кем-либо. Нет, такое прошлое не успокаивается и не затихает, отправившись в бессознательное, создавая багаж памяти или образуя белые пятна, "скоттомы" сознания, провалы души, Это не есть возвращение вытесненного или суррогатная жизнь несостоявшегося; оно не вытесняемо, в лучшем случае, лишь отклоняемо на время. Мы имеем здесь дело не с вытесненным бессознательным, а с обостренным сознанием, личностью, потрясенной ярким пламенем контраста. В темноте бессознательного, и даже на свету сознания, "горит" огонь непрошедшего, вспыхивают искры "потрясающего бытия". Человек потрясен, его охватывает ужас, он бежит от этого "настоящего" прошлого. Бытие уцелевшего является яростным, ярким - это его и потрясает. Ведь и прошлое представлено уцелевшему двояко: как фундаментальный ужас и как фундаментальная "иллюминация", как буйство зла и как полнота жизни - бурное, острое существование. Однако он страдает не только от яростного прошлого, но и от тусклого настоящего, жизни, потерявшей краски в свете открывшегося ему яркого бытия. Его жизнь утратила мелодию бытия под грохотом прошлого и в тишине возвращения. Тем не менее, будучи объятым яростным бытием прошлого, никто не захочет утверждения принципа "забвения забвения", который особенно ценил М.Хайдеггер. Более того, потрясенный яростным прошлым уцелевший с радостью объявил бы забвение принципу "забвения забвения". Он даже публично отказался бы от него, если бы мог, как мечтал отказаться от своих родителей  герой Ф.М.Достоевского.

Представим себе следующую картину. Вот сознание - бодрствование ума, свет души, мир нашей жизни; по другую сторону этой светлой области простирается темнота, начинающаяся с сумерек и переходящая во мрак душевной ночи. В темноту уходит наш опыт и оттуда же он возникает, возвращается, возрождается. Темнота - не обязательно зло: это может быть сон душевной жизни, отдохновение от света дня в восстанавливающей тишине. Но темнота переходит во мрак - в ту область душевной жизни, где рождаются химеры. Это и есть мир забвения, брошенная земля, остров в океане, оторванный от Большой земли.

По ту сторону сознания находится бессознательное.  По эту сторону сознания простирается яркая область душевной жизни - ярь сознания, или яркое сознание, т.е. трансознательное.

Иначе говоря, темноте противопоставляется свет. Сознание, как солнце на рассвете, восходит из темноты ночи и, как солнце во время заката, может опускаться в ночной мрак. И это не все. Сознание может не только погружаться в бессознательное, опускаться в темноту, уходить во мрак, но и возвышаться в светлую область душевной жизни, в которой может превращаться в яркий свет иллюминации, освещающий устои бытия, почву и основания жизни, или может вспыхнуть как пожирающий огонь или палить как знойное солнце. С одной стороны, нас теснит мрак забвения, а с другой -охватывает ярость "забвения забвения". Куда же нам податься? Между Яростным Бытием и Мрачным Бытием существует иллюминирующее нашу жизнь Яркое Бытие, куда нам и нужно стремиться.

Таким образом, перед нами предстала пестрая картина модусов бытия и областей душевной жизни: 1) мрак бытия, 2) темнота бытия, 3) бытие сознания, 4) яркое бытие, 5) яростное бытие.

Теперь бытие уцелевшего открывается нам в новом свете. Он находится на перепутье существования, у него есть выбор; его жизнь может стать: 1) существованием в темноте, или жизнью в анапсиозе, 2) повседневным существованием; 3) яростным существованием, 4) ярким существованием,  иллюминацией бытия30.

_____________

_________________________________

30 Напомним, мир личности мы разделили на повседневный (ординарный) и неповседневный (сверхординарный). Повседневный мир имеет, в свою очередь, три уровня: средняя повседневность, нижняя повседневность и верхняя повседневность

12.3 Тройственность экзистенции

Теперь приступим к дальнейшей разработке выдвинутого нами положения о становлении прошлого. Мы определили, что человек должен расширять границы, горизонты своего существования не только вперед, но и назад, т.е. за счет усвоения, присвоения своего прошлого. При поверхностном взгляде на нашу жизнь кажется, что, поскольку мы живем, она усваивается нами автоматически. В действительности же, человек живет, как минимум, дважды: один раз, когда жизнь с ним случается, и второй раз - когда его жизнь становится, а его мир вбирает в себя случившееся. Поэтому надо различать жизнь как течение, поток жизни и жизнь как ее становление. Или коротко, есть жизнь, и есть жизнь жизни.

Жизнь в целом или отдельное жизненное событие не созревают сразу; жизнь моментальна, но имеет протяженность. Существуют жизненные приливы и отливы: жизнь на нас накатывает, а потом отходит, чтобы затем вновь охватить нас в собственном возвращении (это есть вращение жизни, а не вечное возвращение Ницше). Мы и будем говорить об экзистенциальных приливах и отливах и тройственной структуре экзистенции: экзистенциальный прилив волной накатывает на нас и откатывает уже как экзистенциальный отлив, чтобы вновь предстать в виде возвращенной экзистенции. Экзистенциальная структура "прилив жизни - отлив жизни - возвращенный прилив" раскрывает нам природу психической травмы, посттравматического стрессового расстройства и прочих стрессовых синдромов. Когда событие происходит, человек существует в нем, охваченный им, втянутый в его жизненную воронку, однако, совершившись, событие не завершается, а подвергается экзистенциальному отливу, чтобы затем вновь вернуться к человеку: событие опять готово захлестнуть его. Здесь находится и исходная точка формирования синдрома у уцелевшего, и начало пути его развития, просветления, наполнения жизни жизненностью. Эта идея соответствует следующему положению об этиологии посттравматических стрессовых синдромов, которое мы отстаиваем: посттравматические стрессовые синдромы вызываются не психической травмой непосредственно, а травмоработой личности в посттравматической ситуации существования. Травморабота личности   ретроспективно разрабатывает травматический опыт личности. Этим мы и объясняем отсроченный характер посттравматических стрессовых синдромов.

Приходится признать, что наша жизнь такова, каково наше отношение к возвращенной экзистенции. Само событие не представлено нам в своей полноте, оно открывается полнее лишь в своем возвращении. Событие обретает полноту существования как собственное эхо, отразившееся от множества связей личности. Экзистенциальное эхо отражается от экзистенциальных сгущений, конденсаций жизненных содержаний, протуберанцев существования. Имеется достаточно эмпирических данных, из которых следует, что когда с человеком случается беда, он не сразу остро переживает происшедшее; существует некоторый латентный период, после которого на него накатывает переживание беды. В реанимационных отделениях больниц врачи сделали наблюдение, подтверждающее нашу мысль о возвращенном приливе события, т.е. об эхо-эффекте: у больных через три дня после операции возникает кризис, который нужно перетерпеть и преодолеть. Отсроченный характер кризисных состояний как раз согласуется с травматическим эхо-эффектом. Таким образом, в концептуальной плоскости представления о тройственности экзистенции посттравматическое стрессовое расстройство можно понять как охваченность, оглушенность человека экзистенциальным эхом, затопление его Я экзистенциальным приливом.

С другой стороны, "глас вопиющего в пустыне" никто не слышит, ибо он не создает экзистенциального эха. То есть, когда нет жизненных высот, о которые, как эхо, отразились бы жизненные события, эти события просеиваются, подобно песку, сквозь пальцы, просачиваются, как вода, через поры и трещины бытия. Тогда бытие личности становится "дырявым". Данной метафорой мы хотим сказать, что для обретения смысла жизненное событие должно включиться в жизнь в многообразии своих связей с миром.

Итак, экзистенция трагична в своем постоянном повторении. Давайте повторимся и мы: жизнь есть прилив экзистенции, отлив экзистенции и возвращенный прилив экзистенции. Теперь выясняется, что жизнь проживается даже не дважды, а трижды: первый раз - когда событие происходит, второй раз - когда оно отходит, третий раз - когда возвращается. С другой стороны, сначала жизнь втягивает в себя человека, а потом человек вбирает в себя свою жизнь. То есть мы опять вернулись к позиции двойственности жизни. Событие совершилось, но еще не созрело. Так и жизнь. Она должна набрать где-то в пространстве отлива, подобно вину, свою крепость, аромат существования. Пробовать или не пробовать -вот вопрос. Жизнь готова внедриться в человека. Но для этого личность должна отнестись к ней как к своей жизни. Однако мы не всегда принимаем, допускаем в себя свое существование, свою жизнь, нередко мы ее прогоняем, от нее убегаем. И жизнь тогда сиротливо блуждает сама по себе, без нас с тобой, в своей неприкаянности. Но мужайся! Крик жизни возвращается к тебе эхом твоей жизни.

12.4 Анапсиоз и иллюминация

Воспользовавшись введенным выше концептуальным аппаратом, расширим и углубим наши представления о двух противоположно направленных процессах работы личности - анапсиозе и иллюминации.

 

                Бессознательное                    Транссознательное

Рис.22.   Двухсторонняя топографическая структура психической системы.

Анапсиозу соответствуют такие характеристики как: понижение психического уровня, уменьшение интенсивности мотивации, понижение уровня живости, жизненности личности, психическое сжатие, психовитальное "застывание", "замораживание", "впадание в спячку».

Иллюминация, в свою очередь, характеризуется повышением психовитального уровня, жизненности, живости, усилением яркости жизненных содержаний и ясности сознавания жизни, повышением полноты существования, т.е. анимацией. Для конкретизации этих двух видов работы личности мы введем понятия онтологической редукции  и онтологической  индукции.

Протуберанцы

Провалы

Рис. 23. Схематическое изображение восходящих и нисходящих процессов в психической системе, где 1 -уровень сознания, 2 - восходящий процесс иллюминации, 3 - нисходящий процесс исчезновения (устранения), Рi. -"рубцы" сознания. ' {?

Онтологическая редукция - это процесс аннулирования бытия, наделения "несуществованием" жизненных содержаний, деанимация душевной жизни. Существование человека приобретает в таком случае характер "выключенного существования, процесса выключения жизни. В процессе анапсиотической работы личности не только тускнеет, угасает ее бытие, но "сужается" и "сжимается" само существование, образуются пустоты и провалы бытия. Бытие становится зыбким, существование "подвешенным", а личность "мается" или "замирает".

Онтологическая индукция - это процесс заполнения пустот бытия, оживление потухших очагов жизни и актуализация незадействованных потенциалов личности. В результате формируются высокозаряженные зоны жизни, области полноты существования; личности открываются высоты и глубины бытия. Здесь формируются протуберанцы бытия в противовес его провалам. Дело в том, что плотность бытия личности неравномерна: в нем встречаются разреженные области, превращающиеся в пустоты, а есть зоны с высокой конденсацией, сосредоточением жизненных содержаний. Протуберанцы относятся как раз к последним образованиям бытия.

Работая в плоскости этих новых терминов, скажем, что личность может не только "проваливаться" в пустоты бытия, которые она, между прочим, должна наполнять в своей работе личности, но и сталкиваться с экзистенциальными "плотностями", для кого-то являющимися высотами жизненного восхождения, а для кого-то - преградами, барьерами на пути, разрывающими непрерывность его жизненного  процесса.


ГЛАВА XIII

ТРАНСФОРМАЦИЯ ЦЕНТРА ЛИЧНОСТИ

Выше мы уже говорили о двух этапах развития личности – этапе стихийного становления личности и этапе становления сознательной личности. Теперь сформулируем тезис, который ляжет в основу конкретизации уже рассмотренных закономерностей становления личности: центр, определяющий развитие личности, на первом этапе находится вне ее, а на втором - перемещается в личность. При этом становление личности идет путем кристаллизации Я, основанной на работе личности, которая сочетает в себе самоутверждение (усвоение, онтизацию) и самоотторжение (очуждение, деонтизацию). Первое из выдвинутых нами положений вводит в рассмотрение понятие центра личности, раскрывающего степень самодетерминированности становления личности.  13.1  Стихийное формирование личности Стихийное формирование личности было рассмотрено выше в виде "не направляемого самосознанием складывания личности" (Леонтьев, 1983, т.II, с.217). Здесь нам потребуется некоторое уточнение этого определения. Как сознательные, так и бессознательные процессы участвуют в становлении личности на первом, стихийном, этапе, но они не задействованы при этом в качестве управляющих сил. Центр, задающий направление развития, находится не в личности, а вне ее, т.е. личность экзоцентрирована. Ненамеренность, нецеленаправленность процессов начального становления личности вытекает из того, что сознание ребенка является еще малосвязанным, нецентрированным и не может стать связующей, организующей силой процессов личности. Поэтому и работа личности первоначально не является самоуправляемым, целенаправленным, самостоятельным процессом, другими словами, она не самодетерминирована и не самомотивирована. Это и не удивительно: на начальной стадии ЭГО не является центром сознания, а Я-центром личности. Несамодетермированность становления самоидентичности, таким образом, точно отражает психологическую ситуацию развития личности на первом, достаточно длительном этапе ее стихийного формирования.

13.2 Развитие сознательной личности

Развитие сознательной личности является характеристикой второго этапа, на котором закладывается процесс самоформирования личности. Что значит быть сознательной личностью? Общий ответ звучит так: это означает быть самоуправляемой, самодетерминированной личностью, осуществляющей самостоятельные, активные и сознательные поступки. Работа личности, ранее управляемая обстоятельствами, ситуацией, другими и судьбой, переходит в самоуправляемую, самодетерминированную, самосогласованную работу личности. В подростковом периоде лишь начинает складываться сознательная самоидентичность и формироваться работа личности по самоактуализации, сознательному самоуправлению. Центрирование ЭГО в сознании, кристаллизация Я как центра личности - длительный процесс, совпадающий с развитием зрелости личности. Даже после достижения личностью стадии зрелости ее развитие не завершается, а переходит в стадию обретения большей полноты, завершенности, актуализации базисных потенций, реализации самости. Становление сознательной личности есть, таким образом, образование самостоятельной личности, способной "стоять на собственных ногах", быть самой собой, но не исключая других, а с ними и через них.

Теперь мы можем даже расширить исходную классификацию развития личности, выделив в ней четыре этапа: 1) становление - стихийное становление личности; 2) развитие - развитие сознательной личности; 3) индивидуацию - развитие самобытности; 4) самоактуализацию - обретение личностью полноты и завершенности.

Соотнесем наши рассуждения с психологической теорией деятельности. Активные, сознательные поступки и есть начало личности, по мнению А.Н.Леонтьева: "Нет, человек не беспомощное существо: он сам распоряжается собой, и в его воле выбрать себе те или иные цели в жизни. Подросток, осознавший себя как член общества, ищет в нем "точку отсчета" для себя... Юноша осмысливает свое место в этом мире, свои идеалы, движущие мотивы... Наконец, зрелый человек определяет свои позиции... Таково поступательное движение человеческой жизни, в процессе которого выкристаллизовывается наше "я" (Леонтьев, 1983, т. 1, с.382). Здесь он подчеркивает самостоятельность решения, занятие активной позиции, намеренность действовать в противовес пассивному, бездумному следованию обстоятельствам, беспомощному подыгрыванию судьбе. Кристаллизация Я - становление самоидентичности - происходит, таким образом, через последовательный поиск "точки отсчета", осмысливание  своего  места  в   мире,   определение своей позиции31, т.е. через обретение личностью внутреннего основания поступков.

Теперь сформулируем другой важный тезис, имеющий отношение к обсуждаемой проблеме. Самодетерминированные, самомотивированные сознательные поступки совершаются не автоматически, они требуют работы личности по утверждению в самой себе приемлемого качества (онтизация) и по отторжению неприемлемого (деонтизация).

Определенный концептуальный пласт, затрагиваемый этим положением, уже подвергался разработке при обсуждении феномена "горькой конфеты" и при анализе работы самоанализа. Теперь же попытаемся подойти к вопросу с иной стороны. Как это ни покажется странным, некоторый свет на выдвинутый нами механизм работы личности проливает представление А.Н.Леонтьева о классовой личности. Краеугольным камнем марксистской психологии относительно становления сознательной личности является, как известно, учение о "классовой личности". Это и не удивительно. В стране, жившей по законам классовой борьбы и диктатуры пролетариата, венцом развития личности являлась занимаемая ею классовая позиция,  позиция борца за правое дело, образ которого прочно занял свое место в характере и психологии советского человека. Даже А.Н.Леонтьев, отдавая дань традиции, описывает человека, встающего по ту или другую сторону баррикад в условиях классовых конфронтации. Если взять в скобки партийно-идеологический момент, то можно сказать, что здесь он наиболее близко подходит к одному из важных, с нашей точки зрения, аспектов работы личности. Поэтому, вместо того, чтобы отбросить как непригодные, не соответствующие нынешней жизни, представления о "классовом характере личности", "классовой личности", подвергнем" их анализу с учетом высказанных соображений. Итак, он (субъект) "неизбежно занимает свою позицию - более активную или менее активную, решительную или колеблющуюся. Поэтому в условиях классовых конфронтации он не просто "оказывается", а сам встает по ту или другую сторону баррикад. Оказывается другое, а именно, что на каждом повороте жизненного пути ему нужно от чего-то освобождаться, что-то утверждать в себе, и все это нужно делать, а не только "подвергаться влияниям среды"(Леонтьев, 1983, т.II, с.220). В целом, мы здесь имеем дело с социологией личности, основанной на теории классовой борьбы, которая в своем "очищенном" от борьбы варианте указывает на социальные типы, зависящие от социальной дифференциации общества. Что полезного мы можем заимствовать из вышеуказанного социологического представления для психологического анализа личности? Первое обшепсихологическое понятие мы можем выработать из содержания, заданного высказыванием: "... в условиях классовых конфронтации он не просто "оказывается", а сам встает по ту или другую сторону баррикад" (там же, с.220). Оно выражает то, что можно назвать позицией личности. Говоря о психологическом значении понятия позиции личности, следует отделить от него другие значения; такие как место, занимаемое личностью в общественных отношениях, ее ролевая или функциональная позиции и др. Позиция личности является личностной, хотя бесспорно, она подвержена разно- сторонним влияниям и детерминациям. В наиболее широком значении позиция личности - это относительно устойчивое, самодетерминирован-ное отношение личности, определяющее её поведение. Дальнейшее ее уточнение возможно через понятия "места" и выбора. Личность должна занять определенное место в жизни и делать выборы, его актуализирующие, подтверждающие и удерживающие. Тогда понятие позиции личности смыкается с понятием экзистенциальной позиции, о которой мы уже говорили в начале книги. Психологическое понятие позиции личности не совпадает, таким образом, с социологической, социальной позицией личности, имеющей, бесспорно, важное значение для понимания личности (Асмолов,  1990).

______________________

31 Здесь - позиции личности Ф. социальной позиции, занимаемой человеком в системе общественных отношений,    ролевой позиции и др./


13.3 Работа онтизации и работа деонтизации

Как мы неоднократно заявляли, работа личности включает в себя два внутренне связанных вида работы: 1) работу онтизауци -утверждение в себе самого себя, становление себя, решение личностной задачи быть собой и т.д., 2) работу деонтизации - очуждение нечто в самом себе, отторжение, устранение того, что обнажилось и открылось в себе как неприемлемое,  освобождение от него и т.д.

Дополнительные данные, подтверждающие правомерность выделения этих двух видов работы личности, мы можем почерпнуть также из следующего высказывания А.Н.Леонтьева: "... на каждом повороте жизненного пути ему нужно от чего-то освобождаться, что-то утверждать в себе, и все это нужно делать, а не только "подвергаться влияниям среды" (Леонтьев, 1983, т.II, с.220). О тех же двух моментах работы личности говорится и в другой его работе: "Становление ее проходит в напряженной внутренней работе, когда человек как бы постоянно решает задачу - "чему во мне быть?" - и, случается, отторгает от себя то, что обнажилось. Вспомните Антона Павловича Чехова, "по капле выдавливающего из себя раба..." (Леонтьев,  1983, т.1, стр.382).

Заключение

В этой главе мы рассмотрели ряд вопросов психологии под углом зрения трансформации центра, определяющего развитие личности. Личность изначально не центрирована в самой себе. Вот этот процесс центрации личности в себе, с которым, естественно, связан другой процесс - зрелой децентрации, складывается неодномоментно, занимает определенное, чаще всего достаточно продолжительное время. Процесс трансформации центра личности тесно связан с развитием сознания, точнее, с развитием сознательной личности - особой психологической организации человека, для которой характерна интегрированность и самодетерминированность. В заключение главы обобщим наши предшествующие рассуждения в виде следующих выводов.

1. Становление  личности   идет   по   пути кристаллизации Я, основанной на работе личности, которая сочетает в себе работу онтизации и деонтизации. Занятие личностной позиции, совершение поступка, характеризующие зрелость личности (или становление зрелости) не происходят самопроизвольно: позицию надо занимать, поступок надо  совершать.

2 Занятие человеком личностной позиции есть становление личности, которое требует "напряженной внутренней работы", "делания", т.е. работы личности.

3 Линия психологического анализа позиции личности переходит в линию анализа работы личности по самостановлению (утверждению и очуждению). Здесь речь идет не просто о становлении личности в деятельности как продукта последней, а о действовании личности по саморазвитию, т.е. о работе личности.

  1.  Работа личности не совпадает с внутренней работой и, тем более, не тождественна внутренней   борьбе   и   психологическому   конфликту,   которые,   в   свою   очередь,   являются либо составляющими компонентами, либо разновидностями работы личности.

5 Работа личности не совпадает с формированием субъекта деятельности: личность-самоидентичность ? личности-субъекту. Личность как субъект деятельности порождается деятельностью   независимо   даже   от   того,   взята  лидеятельность   как   самодеятельность   или   как творческая деятельность. Личность как Я (эндоличностъ) становится в работе личности. В результате   мы   имеем   единство   двух   сторон личности: личность в деятельности как субъект реализует свои отношения к миру, а в работе личности интегрирует себя в качестве единства многообразных связей.

 6.Происходит ли работа личности в деятельности или вне деятельности? Личность и имманентна деятельности и трансцендентна ей. Личность  как  субъект  осуществляет  деятельность  и  одновременно  как самоидентичность связывает свои разные деятельности: в работе личности она   "плетет узор    из своих личных деятельностей.

7.Личность - многомерное образование, трансформирующееся одновременно в горизонтальном и вертикальном направлениях личностного пространства; она объемна. Конечно, в процессе развития может происходить и парциализация личности как особая ее деформация, т.е. образование частичных психических структур  путем  регрессии многомерной  самоидентичности до одномерной.

8.Работа утверждения (онтизация)  открывается как усвоение (делание чего-то своим,   делание   своим   самого   себя),   а работа очуждения   (деонтизация)   -   как   отторжение (делание нечто чужим для себя, превращение в чуждое).   Усвоение трактуется здесь онтологически, как усваивание собственного бытия, как личностный процесс, отнюдь не совпадающий с когнитивным процессом. Очуждение - механизм работы личности, не совпадающий с так   называемым   отчуждением   -   термином, идущим от Гегеля и Маркса. В терминах объектных отношений можно сказать так: усвоение превращение самого себя в хороший объект, а очуждение - превращение самого себя в плохой объект. Интернализация другого путем превращения его в самого себя и отторжение от себя (самосепарация) того, что воспринято как чужое, не родное, не свое характеризует работу личности.


Глава XIV

НАПРАВЛЕНИЯ РАБОТЫ ЛИЧНОСТИ

Разрабатывая типологию общих направлений работы личности, мы будем держать в поле зрения три основные, выделенные А.Н.Леонтьевым, параметра личности, имеющие дифференциально-психологическое значение. Речь идет о широте связей человека с миром, степени их иерархизованности и общей структуре.

14.1 Многообразие связей

Многообразие связей, являющееся исходным моментом психологического анализа становления личности, задает также особый характер направленности работы личности. Многообразие связей личности, в пространстве которых происходит работа личности, составляет горизонт связей, имеющий два измерения: экстенсивность и  интенсивность.

Экстенсивность. Экстенсивность горизонта показывает широту или узость связей личности с миром. Среди людей имеются те, кто расширяют горизонт своей жизни, своего мира, кто открыт новому опыту и готов к его переработке. Другие, наоборот, сужают горизонт своего мира, закрыты для нового, избегают ассимиляции опыта. Дело может дойти даже до того, что видение человека становится "туннельным", а личность - "футлярной" ("человек в футляре"); Экстенсивность темпорального горизонта, т.е. открытость человека фактору времени - своему  настоящему, прошлому и будущему - является важным аспектом многообразия связей.

Интенсивность. Интенсивность горизонта связей - переменная, показывающая углубленность или поверхностность связей личности, их насыщенность или обедненность. Существование личности может проходить как незатейливое проживание на поверхности жизненных глубин или может быть утопленным, погруженным в основание жизненных содержаний и связей. Параметр интенсивности имеет не только глубинное измерение, но и высотное, говорящее о задействовании в связях личности высших жизненных содержаний. Приведенное рассуждение дает нам возможность предложить классификацию, которую мы здесь лишь обозначим, не останавливаясь на ней подробно. Три измерения связей личности - поверхностное, глубинное и высотное соотносительны трем формам существования: поверхностному существованию, глубинному существованию и высотному существованию. Высотное существование, ориентированное на горные мотивы и восхождение, задает "горную" психологию. Поверхностное существование характеризуется "растеканием" экзистенции по плоскости, безбрежностью границ, недифференцированностью форм. Глубинное существование характеризуется движением в недра, обитанием в пещерах жизни, проникновением в экзистенциальные кратеры, направленностью к яркой экзистенции и глубинным корням жизни. Экзистенция же полноценной человеческой жизни должна быть объемной, включать в себя движение во всех трех измерениях.

14.2.Иерархизация мотивационной системы

Многообразие связей человека является взаимодействующим многообразием, за которым открывается мотивационная иерархия, определяющаяся межмотивационными отношениями и связями. Посредством установления соотношения мотивов происходит их распределение в различные мотивационные единицы (жизненные единицы).

Мотивационная иерархия соответствует жизненным отношениям личности и связана с аксиологической структурой мира, а мотивационные силы человека - это динамические силы существования человека в мире. Аксиологическая структура мира создает валентное поле, энергетически сгущенное вокруг побудительных ценностей; и в нем же прокладываются определенные пути движения человека к ценностным содержаниям. Между мотивационной иерархией личности и аксиологической структурой мира образуются мотивационные линии, или мотивационная сеть жизненных отношений.

Иерархизованность мотивов. Этот второй важный параметр личности связан с работой иерархизации, осуществляющейся в пространстве межмотивационных отношений (или смысловых связей, которые не всегда осознаны, и поэтому их образование не является прерогативой изолированно взятой работы сознания). Создающиеся в ходе этой работы иерархии мотивов образуют относительно самостоятельные иерархизованные единицы жизни, которые могут быть объединены в рамках единой мотивационной системы или могут оставаться разъединенными, не образуя единство.

Разъединение, т.е. фрагментированность единиц жизни приводит к фрагментации, разорванности жизни человека, существование которого становится отрывочным. Когда же единицы жизни не только внутри себя иерархизованы, но и между собой организованы в иерархию, то происходит центрация системы вокруг мотивационного центра личности, с которым соотносится характеризующий данную личность паттерн поведения.

Некоторые особенности мотивационной системы личности можно наглядно представить, воспользовавшись ее проекцией на двумерную плоскость. Тогда мы будем иметь нечто типа мотивационного профиля, анализ которого дает нам представление об индивидуальных особенностях мотивации личности. Профили могут различаться количеством мотивационных вершин и впадин, их конфигурацией, относительной выраженностью, доминированием некоторых из них по отношению к другим.

В рамках представления о мотивационном профиле можно поставить вопрос о многовершинном и одновершинном профиле. Этот вопрос в определенной мере касается таких аспектов личности как цельность, внутренняя организованность, с одной стороны, и "рыхлость", фрагментированность,  неразборчивость, с другой.

14.3 Работа структурирования

Образование мотивационных иерархических отношений подводит нас к работе структурирования. Как только мы хотим понять связи между иерархиями мотивов (единицами жизни), мы сталкиваемся с процессом более высшего уровня - созданием межиерархических соотношений. Мотивационная система организует структуры личности в конфигурацию иерархизованных мотивационных линий. При этом различные мотивационные линии в моти-вационной сфере вступают во внутренние связи в процессе работы личности. Напомним, что мотивационные иерархии выступают как жизненные отношения человека и выражаются в виде смысловых единиц жизни. Противоречивость многообразия отношений личности порождает противоречия между мотивационными линиями в системе жизненных отношений и в сфере смысловых единиц жизни.

14.4 Внутренняя борьба как работа личности

Разные системы жизненных отношений, мотивационных иерархий могут вступить во внутреннюю борьбу, которой соответствует особая   форма  работы   личности.   Смысловая собственно, на образование согласованных жизненных отношений, т.е. на создание сфера личности может быть втянута в сферу действия этой конфликтной работы. Противоречие между смысловыми единицами, возникающее в ходе работы личности и не разрешающееся в рамках наличного единства личности, мы назвали смысловым конфликтом личности.

Отметим здесь важную особенность структуры личности: иерархии различных жизненных отношений создают динамическую структуру, части которой нередко находятся в конфронтации и противоречии друг с другом. Данная конфронтационно-динамическая структура личности и придает работе личности характер борьбы субличностей. Конфронтационная работа личности, однако, не является основополагающей, ведь работа личности направлена, гармонических структур. Тем не менее, есть люди, для которых конфронтационная работа личности становится ведущей, подчиняя себе все их помыслы и приковывая основную энергию; а иные даже ошибочно полагают, что подлинная работа личности не мыслима без внутренней борьбы. Приходится лишь сетовать на то, что многие психологические теории явно или неявно основываются на идее интрапсихологи-ческого конфликта как своем теоретическом фундаменте.

14.5 Работа самоутверждения

Работа самоутверждения - это особый вид работы личности, в процессе которой происходит становление личности, а не просто преодоление внутренней борьбы. Таким образом, утверждение себя - это не борьба с собой, "истощающая" личность, а делание себя, придавание личности цельности, завершенности. Работа самоутверждения может идти в разных направлениях: 1) как актуализация в себе самости; 2) как развитие исходных предпосылок или потенций; 3) как воплощение себя в определенном образце. Существуют разные пути осуществления работы самоутверждения, например, последний из перечисленных видов трансформации может идти в форме самостоятельной работы или как искусственная трансформация. В этом случае, независимо от способа, содержание работы личности чаще всего приобретает формы, имеющие социо-культурную специфику, вспомним "умерщвление плоти" (отец Сергий Л.Н.Толстого), "закалку характера" (Корчагин Н.Островского), "ломку себя" (Базаров И.С.Тургенева), "выдавливание из себя раба" (А.П.Чехов) и т.д.

Обычно у нас на самоутверждение смотрели отрицательно или, по крайней мере, подозрительно, понимая его тенденциозно, как синоним слова индивидуализм.


Глава XV

ТИПОЛОГИЯ РАБОТЫ ЛИЧНОСТИ

Теперь мы попытаемся набросать предварительную типологию работы личности, расширив уже приведенный перечень ее разновидностей. Выполнение этой задачи мы начнем с обсуждения понятия  ретроспективной работы

 

  1.  Ретроспективная и проспективная работа личности

Ретроспективная работа. Работа личности по осознанию отношения к себе и к своей жизни включает в себя ретроспективную работу, в ходе которой человек "перемещается" в свое прошлое, вспоминает свою жизнь, переживает уже происшедшие жизненные события, пере структурирует их и т.д. В опыте личности существуют некоторые исходные пункты, где берут начало линии трансформации психических содержаний, с разворачиванием которых человек имеет дело в актуальный момент. Поэтому является важным выявление связи между наличным бытием и основаниями жизни. В наиболее широком плане ретроспективная работа - это продвижение процесса работы личности от некоторого актуального пункта к предшествующему.

Такая логика рассуждения позволяет выделить разные подвиды ретроспективной работы. Первый - осуществляется как движение процессов от актуального момента, "здесь и теперь" настоящего к предшествующему, прошедшему прошлому. Психоаналитическая практика построена, главным образом, в соответствии с этой формой движения работы. 

Во втором подвиде ретроспективная работа происходит как движение от предполагаемого, представляемого, фантазируемого будущего к настоящему. Речь идет о психологической разработке актуальной жизненной ситуации в свете ожидаемого воображаемого будущего.

Проспективная работа личности. Разработка опыта может идти не только по линии от настоящего к прошлому, но и, наоборот, от предшествующего события к последующему, т.е. от прошлого события к настоящему моменту или от настоящего момента к будущему, что мы и называем проспективной работой личности. В процессе такой работы человек может взять, например, в качестве исходного момент, когда впервые у него возникло, скажем, травматическое переживание, расстройство, невроз, и выстраивать последовательную цепочку развития психических манифестаций вплоть до настоящего момента. Подобный подход характерен аналитической психологии К.Г.Юнга, который считал, что в процессе терапии необходимо анализировать историю разворачивания болезни от ее исходного состояния к актуальному. Напомним, этот подход противоположен тому, который выдвигал З.Фрейд.

Рис. 24. Ретроспективная и проспективная работа личности. X - исходный момент развития невроза в представлении пациента; У - актуальное состояние расстройства; точки на отрезках - промежуточные стадии развития расстройства.

На рис.24 схематически изображено соотношение двух указанных видов работы. Не останавливаясь на исходном моменте невроза, ретроспективная работа, в отличие от проспективной, идет вглубь опыта личности в поисках

фундаментальных, базисных причин, локализованных не в начальном событии (событиях) расстройства, а коренящихся в первичных интрапсихических конфликтах и травмах.

Проспективная работа имеет также другой аспект, связанный с разработкой, направленной в будущее в виде прогноза развития определенных тенденций, разворачивания целевых, прогностических линий  психических процессов.

Эти два вида работы личности могут быть, в каком-то смысле, соотнесены с двумя формами психологической детерминации - каузальной и целевой. Ретроспективная работа соотносится с причинным анализом, а проспективная работа - с целевым. В первом случае мы задаемся вопросом: "почему нечто происходит?", а во втором - хотим узнать, "на что оно направлено". Представим, что мы анализируем "истерическую выходку" пациента. Можем задаться вопросом о глубинных причинах, мотивах, механизмах этой реакции. Но можем действовать иначе: выяснить, чего он хочет добиться подобным поступком. Аналогичные соображения применимы к случаю, когда плачет ребенок: может случиться, что у него действительно что-то болит, что он чем-то расстроен, но также не исключается вариант выбора им плача как способа воздействия на родителей с целью "выцыганить" что-то ему нужное. Заострим внимание на положении о том, что каждое психическое содержание, симптом из чего-то исходит (это его причина) и на что-то направлен (в этом состоит его цепь), т.е. имеет каузальные и целевые причины.

Что касается места этих двух работ в психоаналитической практике, то здесь мы выскажем следующее соображение: данные виды работы тесно связаны друг с другом и создают конфигурации процессов в виде ретроспективно-проспективной работы, проспективно-ретроспективной работы, а также могут осуществляться относительно самостоятельно друг от друга, не утрачивая при этом своей связанности.

  1.  Регрессивная и прогрессивная работа личности

Регрессивная работа личности. Регрессивная работа личности состоит в трансформации психических процессов личности по направлению к психической организации, имевшейся на предшествующей стадии развития; происходит возврат на преодоленный уровень развития. Регрессивная работа личности сочетается с обратимой частичной диссоциационной трансформацией личности, при которой Я человека сталкивается с бывшим опытом, прошлым Я, актуализирующимися в ситуации "здесь и теперь". В наличное бытие Я вторгаются, таким образом, предшествующие    "Я-опыты".

Как это ни парадоксально звучит, регрессивная работа личности имеет два направления своего развития: 1) движение или "откат" назад из-за отказа или неспособности к продвижению вперед (регрессивная регрессия - регрегресс), 2) временное, обратимое движение назад для продолжения движения вперед (прогрессивная регрессия - прогрегресс). В первом случае личность отвращается от настоящего к прошлому из-за капитуляции перед жизнью, фрустрации потребности, а во втором - чтобы найти в нем опорную точку для движения вперед и т.д.

Прогрессивная работа личности. Это психологическое движение личности состоит в становлении личностных новообразований, в переходе явления с низшего уровня психической системы на более высший, в развитии высших психических сил. Оттеним значение этого процесса указанием на то, что психоанализ должен сочетать в себе как регрессивную, так и прогрессивную работу. Анализ имеет своей целью не столько удовлетворение любопытства человека, сколько трансформацию его личности, изменение характера: мы хотим в себе что-то понять, чтобы себя изменить. Подчеркнем следующий момент: в регрессивной работе личности могут актуализироваться неизвестные до сих пор человеку потребности, побуждения, качества его личности, которые разрабатываются в дальнейшем в ходе прогрессивной работы.

  1.  Нисходящая и восходящая работа личности

Восходящая работа личности. Направлена на становление, возрождение, возвышение, трансценденцию психического содержания. Она подобна восходу солнца, во время которого темнота через серебристый рассвет переходит в яркость солнечного дня. В ходе восходящей работы личность становится более завершенной, полной, "просветленной".

Нисходящая работа личности. Включает в себя все то, что можно обозначить угасанием, утратой, исчезновением, затемнением, движением к ничто. В ходе нисходящей работы Я человека погружается в свои глубины, уровень психической жизни понижается, сознание затемняется. Это похоже на заход солнца. Но и закат имеет множество оттенков и нюансов: солнце заходит, подготавливая свой же восход. Нисходящая работа не тождественна упадку, разрушению, деструкции, она действует совместно с восходящей работой. Обретая нечто, мы что-то и утрачиваем; так, "обретая" зрелость, невротик "утрачивает" инфантильность. Утрата открывает путь к новым обретениям, но здесь необходима связанность работы восхождения и работы нисхождения для того, чтобы обретение и утрата создавали конструктивную жизнь, а не приводили бы к умножению душевных страданий и дезорганизации жизни. Восходящая и нисходящая работа могут идти, образно говоря, витками одной спирали, когда каждый виток поднимает развитие на следующий уровень или понижает его на предшествующий. Нисходящая и восходящая работа не совпадают с регрессивной и прогрессивной работами, хотя и тесно связаны с последними. Для иллюстрации этой мысли приведем следующий пример: посттравматическая трансформация может приобрести форму дезорганизации личности. Здесь мы имеем дело с нисходящей работой, которая отнюдь не совпадает с регрессией: вместо регрессивной актуализации предшествующей структуры происходит дезорганизация наличных структур личности.

15.4 Горизонтальная и вертикальная работа личности

Горизонтальная   работа   личности. Работу личности, осуществляющуюся в плоскости отдельной связи, отношения, мотива или деятельности мы называем горизонтальной работой личности. Это есть работа в пределах определенного горизонта предмета. В ней происходят внутри-горизонтные координации содержаний психической организации личности (работа координации). Плоскость горизонтальной работы личности - это плоскость монодеятельности или пучка монодеятельностей, в рамках которых происходит трансформация личности  как субъекта деятельности.

Вертикальная работа личности. Вертикальная работа личности идет в между-предметном пространстве, является между-горизонтной работой. В процессе этой работы происходит связывание, соотнесение, соподчинение связей, отношений, свойств, качеств, что ведет к развитию личностных новообразований, становлению личности как самоидентичности.

Вертикальная работа личности, кроме прочего, включает в себя субординирующую и суперординирующую работы. Суперординирющая работа состоит в организации низлежащего уровня функционирования вышележащим уровнем иерархии. Субординирующая работа личности, наоборот, есть организация верхнего уровня психической системы под влиянием или воздействием    нижнего уровня.

Управление со стороны ЭГО бессознательными побуждениями ОНО осуществляется как вертикальная суперординирующая работа личности. Напротив, процессы восстановления вытесненного в сознании или трансформации бессознательных содержаний в сознательные представления идет как вертикальная субординирующая работа личности. Эти два вида работы могут идти параллельно, пересекаясь или сочетаясь друг с другом. В одном направлении идет соподчинение сверху вниз, а в другом - соподчинение снизу вверх. Горизонтальная и вертикальная работы личности происходят как совместная работа разных уровней личности. Личность как субъект работает в горизонте деятельности, а личность как самоидентичность - между горизонтами деятельностей.

Горизонтное и надгоризонтное существование личности. Можно говорить о горизонтном и надгоризонтном существовании личности32, имея ввиду в первом случае существование личности в границах определенного горизонта, а во втором - самовневыхождение и существование за пределами заданных, устоявшихся границ. Личность как самоидентичность (эндоличность) - это не моноличность, не многообразие моноличностей, а связующее иерархическое, многомерное единство, кристаллизованное Я. Дело в том, что личности как субъекту деятельности соотвествует горизонтное существование,   а  личности   как   самоидентичности - междугоризонтное, т.е. надгоризонтное и под-горизонтное.

Надгоризонтное существование личности в пространстве "между" субъектами, деятельностями, отношениями, другими - есть, в то же самое время, самовневыхождение личности из деятельности и вхождение ее в работу личности, совпадающую с самотрансценденцией. Иначе говоря, личность поднимается над самой собою и над своей деятельностью. В этом случае актуализируется то, что мы назвали транспотенциалами личности, т.е. происходит реализация незадействованных ресурсов. Подобный процесс осуществления работы личности происходит не как прыжок из одной деятельности в другую, не как "парение" над деятельностью или спонтанное внедеятельностное творение из ничего, а как самотрансценденция личности в пространстве связей. Будучи трансцендентной деятельности, личность имманентна работе личности, в которой она в своем самовневыхождении проводит работу по связыванию своих проявлений как субъекта определенных связей с миром.

Понятие "самотрансценденция личности" имеет смысл, когда указывается трансцендентная область, место, куда может "выходить" личность (у нас - это пространство связей и работа личности). В противном случае личность превращается в парящего духа, и творит саму себя из ничего. Второй важный момент. Психологическое сжатие является нередко результатом психической травмы или используется в качестве защиты для преодоления стресса; работа сжатия может создать "усыхание" личности и стагнацию ее потенциалов. Сужение личности не совпадает полностью ни с "негативным" развитием личности, ни с психическим сжатием и анапсиозом. Очуждение, т.е. превращение нечто в самом себе в чужое для себя, отторжение личностью того, что она обнаруживает неприемлемого в себе в процессе самопознания, самоанализа, психоанализа или просто осознания, происходит в виде работы по сужению личности. Освобождение от "комплекса" есть позитивная работа по сужению личности: она

__________________________

32 Термин  "'горизонт"   используется  в   феноменологии Э.Гуссерля и онтологии М.Хайдеггера.


утрачивает неэффективные психические структуры. Кроме того, конструктивное сужение личности подготавливает основы для развивающего расширения личности. Расширение и сужение касаются не только внутриличностных процессов, но и межличностных отношений. Люди отличаются друг от друга по тому, насколько близко они допускают других в свое личное психологическое пространство, слипаясь с ними в "симбиотические" структуры или, наоборот,
держась на  большой дистанции от других, не вступая с ними в близкие отношения. Такой феномен как интимофобия - боязнь близких интимных отношений - связан с крайним межличностным сужением личности.


ГЛАВА
XVI

Я И ДРУГОЙ В ПРОСТРАНСТВЕ ЛИЧНОСТИ

Психологический анализ становления личности как развития высшего единства многообразных связей человека с миром имплицитно содержит в себе два взаимосвязанных аспекта. Один из них - это вопрос индивидуации, становления Я, личности как отдельной самосвязанной, внутри себя иерархизованной целостности. Второй аспект касается отношений личности с другими, т.е. процессов приобщения. Бытие связывания, существование личности в пространстве "между" открывается теперь в виде бытия личности с другим, т.е. междуличностного существования. Тогда принцип связывания обнаруживает в себе две составляющие: 1) самосвязывание и 2) связывание Я и другого   -   межличностное   связывание.   При этом связь между Я и другим имеет два направления развития: первое - это дифференциация в личности репрезентации Я и репрезентации другого, и второе - становление межличностной связи, связанности бытия между Я и другим. Развивая наше рассуждение дальше, можно сказать, что Я-центрированность и другой-центрированность предстают перед нами как два крайних полюса пространства бытия личности.

Теперь мы можем утверждать, что становление личности включает в себя три фундаментальных аспекта: 1) становление Я, актуализацию самости в личности - образование самосвязанного единства; 2) становление другого в мире Я; 3) становление отношений между Я и другим. Все три аспекта принципа связывания необходимо понимать с точки зрения их тесного взаимодействия друг с другом.

Здесь уместно указать на то, что З.Фрейд рассматривал расширение связей личности с другими в терминах преодоления первичного нарциссизма ребенка, в ходе которого наибольшая часть имеющейся в распоряжении личности психической энергии, или интереса, направляется на других (Freud, 1957). Однако в ходе развития личности энергия, связанная с другим, может изыматься от него и переноситься на свое Я, создавая феномен вторичного нарцистизма, который, в свою очередь, становится препятствием на пути установления новых объектных отношений. Распределение энергии между двумя видами привязанностей - объектной любовью и нарцистической любовью, создают различные типы отношений к себе и другому. Развитие связей между Я и другим раскрыто здесь, главным образом, в рамках теории влечений и перемещения психических энергий, в то время как в психоаналитической теории объектных отношений основной акцент был смещен на значение другого в становлении личности ребенка и на его потребность в отношении к нему. Тогда первостепенное значение приобретают процессы интерна-лизации и отношения между интернализованными психическими содержаниями. В работах М.Кляйн (Klein, 1952), У.Р.Фейербейрна (Fairbairn, 1952), Д.Винникотта (Winnicott, 1965), М.Малер (Mahler, 1968), О.Кернберга (Kernberg, 1975) и других авторов рассматриваются различные аспекты развития объектных отношений, становления зрелых отношений путем преодоления инфантильной примитивной связанности, образования характерных паттернов отношений  и др.

Особый аспект связи Я и другого мы можем найти в психологии самости Х.Кохута (Kohut, 1971), где он подверг тщательному изучению нарцистическое развитие личности. Свои взгляды вначале он применял для понимания нарцистической психопатологии личности, детерминированной психологическими коллизиями самоуважения, любви к себе и т.д. Травматическое нарцистическое ущемление личности ребенка, фрустрация у него любви и создают почву для нарцистической психопатологии. Позже, однако, он расширил свою точку зрения и стал считать, что развитие самости связано с удовлетворением потребностей человека в других (селф-объектах): его потребности в идеализации, потребности в отражении и потребности в схожести, что является важной стороной становления целостной зрелой личности. Развитие нормального нарцистизма приводит к формированию у человека когерентного Я (сцепляющей самости), доставляющей человеку нарцистическую стабильность, уверенность в себе, самоуважение и т.д.

Что же происходит с самостью, если в ней не формируется когерентность? Возникает нарцистический дисбаланс, патологическое состояние самости, названное Х.Кохутом фрагментацией. Фрагментация приводит к утрате (или неразвитости) важных качеств человека - эмпатии, притязательности, самоуважения и др., характеризующих зрелость личности. Х.Кохут, кроме того, делает важное различие между нарцистическим расстройством и пограничной структурой личности: отличительной чертой последней он считает неразвитость сцепляющей самости (Kohut, 1971). Взгляды З.Фрейда и Х.Кохута на нарцистизм различаются: для первого - развитие личности связано с преодолением нарцистизма, а для второго - со становлением нормального нарцистизма. Х.Кохут даже пошел еще дальше, "отвязал" процессы нарцистического развития от перераспределения нарцистического либидо. С экономической точки зрения нарцистизм, по Х.Кохуту, не коренится в нарцистическом либидо. И в этом пункте возникает кардинальная проблема расхождения между Я и самостью, по крайней мере, как последняя понимается Х.Кохутом.

Взгляд на пограничную организацию личности и патологический нарцистизм, отличный от точки зрения Х.Кохута, развил О.Кернберг (Kernberg, 1975) Он показал, каким образом характеристики интернализованных объектных отношений отражаются в типичных характерологических чертах пограничной организации личности. У пациентов с подобной организацией личности выявляются: неспособность действительно чувствовать и переживать эмпатию к другим, искажение образов других людей, к которым они могут приспособиться лишь тогда, когда отсутствует эмоциональная вовлеченность, расщепление личности, включающее в себя горизонтальное и вертикальное расщепления, которые отделяют друг от друга "хорошие" и "плохие" объекты и саморепрезентации, и т.д.

Для подтверждения фундаментального значения принципа связывания, в котором сливаются три линии связей: самосвязывание, связывание другого (синтез интро-другого) и связывание   отношений   Я   с  другим,   мы   кратко коснулись вопросов преодоления первичного нарцистизма, развития нормального нарцистиз-ма (и нарцистической психопатологии) и роли объектных отношений.

Продолжение анализа становления личности в пространстве ее отношений с другим требует углубления наших представлений о соотношении Я и личности. В дальнейшем изложении мы будем придерживаться следующего плана: уточним различные значения понятия Я, используемые в нашей работе, затем поставим вопрос о связывании другого и введем принцип развязывания.

16.1  Понятие Я

Понятие Я используется нами в нескольких, не совпадающих друг с другом значениях, что указывает скорее на многообразие данного феномена, чем на отсутствие терминологического единообразия.

1. В первом своем значении Я - это часть личности, ее структурный компонент, являющийся носителем психических функций, механизмов защиты, системы преодоления. В том числе, это есть психологическая организация личности, выполняющая регулирующую, контролирующую функцию и поддерживающая контакт с внешней и внутренней реальностью. В этом значении Я  можно  назвать ЭГО;  таким образом понимаемое Я будет соответствовать, например, одной из субструктур в структурной теории З.Фрейда, существующей наряду с психическими инстанциями ОНО и Супер-ЭГО.

2. Во-вторых, говоря о Я, мы имеем в виду целостность, тотальность человеческой личности, включающую в себя отдельные части, образующие - субличности. Отождествление понимаемого, таким  образом Я  с личностью  не должно вызывать удивления, ведь первоначальной точкой отсчета мы взяли личность человека, которая рассматривается  в его внутренней системе координат, а не с точки зрения внешнего  наблюдателя,   как  это  распространено   в психологии.   Сторонний   наблюдатель   видит личность чаще всего лишь как совокупность, созвездие черт или отношений, а не как другое Я в его целостности. Понимание Я как целостности личности ухватывает два важных явления:   1) связь личности с отдельными субличностями,  например,  взаимодействие Я  с ЭГО через отдельные Я-опыты и 2) связь Я с другими,   когда   другой   рассматривается   в   мире личности,   моего   мира   (последняя   трактовка реализована в теории объектных отношений).

3. Третье значение Я образуется трактовкой его как самоидентичности, ядра личности, кристаллизованного  Я,  характеризующего  непрерывность личности, ее самотождественность и устойчивость. Здесь связь Я-самоидентичности с эндоличностью проглядывается даже без специального обоснования.

4. Я как модификационно-манифестационный слой личности, находящийся в непрерывном процессе ситуационно-специфических преобразований,   составляет   четвертое   значение  понятия Я (совпадает с экзоличностью).

5. И,  наконец,   последний  аспект  нашей дифференциации Я обозначим самостью.  Самость - это самобытная целостность личности, переживаемая человеком самим собой в отличие от других людей и в отличие от отдельных проявлений   своей   личности.   Самость   имеет много различных аспектов, но следующие три являются  наиболее существенными:   1)  связующая самость - главная связующая организующая  инстанция  личности,  наделяющая личность   высшим   единством;   2)   поляризующая самость - психическая организация личности, структурирующая, конденсирующая отдельные ее проявления; 3) центрирующая самость (сам) - психическая организация, выполняющая функцию центрирования, являющаяся центром личности, вокруг которой организуются, движутся другие составляющие личности.

Разные значения понятия Я ни в коей мере нельзя сводить к одному, потому что они раскрывают разные аспекты личности. Например, как мы уже отмечали, самоидентичность соответствует эндоличности. Такая трактовка связи между этими двумя понятиями углубляет наше понимание эндоличности как многомерной устойчивой иерархии связей, отмежевываясь, тем самым, от возможной ее трактовки как врожденной праструктуры, разворачивающейся в ходе развития, или неизменной структуры, на которую наслаивается прижизненный опыт.

Нужно отдавать себе отчет в том, что понятие Я шире понятия самоидентичности, ибо включает в себя, кроме последнего, изменчивые, прерывные, модификационно-манифестационные аспекты личности. Формально это можно выразить так: самоидентичность = эндоличностъ, а Я = эндоличность © экзоличностъ, где © означает конъюнкцию, = означает тождество.

Несколько слов скажем о Супер-Эго. Супер-Эго тоже является интернализованным другим, но как внутренняя инстанция, замещающая родительский авторитет, продолжает быть интро-другим, а не ассимилированным содержанием самого себя. Поэтому для Я Супер-Эго может явиться в образе чужого, опасного, наказывающего существа из своего же внутреннего мира.

Теперь давайте попытаемся связать самость и ЭГО, с одной стороны, и эндоличность и экзоличность, с другой. Для этого установим следующие соотношения: самость примем в виде ядра центра эндоличности, а ЭГО - в виде центра экзоличности. Из этой концептуальной схемы следует, что самость не только связывает,   центрирует   психические   содержания личности (что дано в переживании целостности), а задает также основные направления организации ЭГО и других субличностей.

После того как мы установили самость в центре эндоличности, у нас появился новый, требующий разъяснения вопрос: является ли сама самость устойчивой, стабильной структурой, как это должно было бы следовать из-за ее размещенности в пространстве эндоличности, или она изменчива и трансформируется? Ответим на него через рассмотрение изменения самости путем трансфигурационной и модификационной (конфигурационной) трансформаций. Первая из них касается собственно становления самости (образования зрелой целостности), что предполагает отличие некого исходного первичного состояния самости, назовем его прасамостъю, от зрелого состояния, которое обычно и называют самостью33. Прасамость, первоначально существующая как неустойчивая психическая организация, формируется, усиливается, развивается путем трансфигурационной (онтогенетической) трансформации; а модификационная трансформация, применительно к самости, обозначает поверхностные, вторичные изменения самости, не затрагивающие ее базисную структуру.

Более тщательный анализ показывает, что ни одно из этих двух преобразований не ухватывает факт самотрансценденции личности, связанный с актуализацией самости в личности. Поэтому ниже мы специально проанализируем развитие личности, выходящее за пределы собственно роста и созревания, и построим классификацию трансформаций самости. Необходимо четко отличать два аспекта самоактуализации, или два направления индивидуации личности. Первое направление соответствует развитию прасамости, исходом которой является становление зрелой завершенной самости. Второе направление касается развития личности, идущей к самости как к некой зрелой психологической организации, выполняющей функцию своеобразной сверх-цели развития личности. Эти два аспекта развития самости необходимо рассматривать в единстве, тогда как Х.Кохутом был, скорее, разработан первый - каузальный подход, а К.Юнгом - второй,  целевой.

Здесь целесообразно поставить вопрос: существуют ли вообще процессы трансформации уже оформившейся самости? Для ответа на этот вопрос укажем, что для оформившейся, или достигшей зрелости, самости характерно сущностное свойство непрерывности. Только будучи непрерывной, самость может быть целостной и полной. Не являясь непрерывной, самость не может связывать личность в единство в своей работе.

Если это так, тогда у нас возникает следующий вопрос: как сочетается непрерывность самости с процессом ее развития? Дабы не впасть в противоречие, мы должны предположить существование трансфигурационнои трансформации самости, сохраняющей ее инвариантность. Другими словами, это говорит о возможности структурных преобразований самости, не нарушающих ее целостности. Ядерные преобразования самости, определяющие трансценденцию личности, должны тогда происходить при условии сохранения непрерывности, без разрывов и фрагментации психической организации. При этом самость, являющаяся интегрированной целостностью, в самой себе отрицает свою целостность, подвергаясь дезинтеграции.

________________________________________

33 Ценные идеи, касающиеся предпосылок развития человеческого Я, имеются во взглядах М.Фордхама о первичной самости (об интеграции и дезинтеграции, адаптации и адаптировании, и др.) (Fordham, 1985), а еще раньше Д.Винникотта, предположившего существование у ребенка некого первоначального несформированного ЭГО (Winnicott,  1965).

Отметим очень важный отличительный момент этого трансформационного процесса: дезинтеграция, совершающаяся в условиях сохранения непрерывности, сама ведет к интеграции. Таким образом, мы получаем здесь особую интегрирующую дезинтеграцию, начальная стадия которой есть относительная утрата предшествующей целостности, переходящей в состояние обретения более высшей интеграции. Вот в такой форме мы и встречаемся с онтизирующей   функцией   деонтизации:   деонтизация превращает сущее в ничто, чтобы на этом "пустом месте" вырастить новое сущее.

Связывая различные аспекты нашего рассуждения, мы можем сделать следующее обобщение. Самость, основной характеристикой которой является интегрированность (целостность, связанность, единство, полнота и др.), где главное - функция интегрирования отдельных частей личности в единство, сама может подвергаться дезинтеграции. Однако дезинтеграция в данном случае (мы ее обозначили интегрирующей дезинтеграцией) не ведет к фрагментации, а характеризует транзитное состояние личности, направленное на достижение более высшего единства. В терминах работы трансформации мы можем сказать, что интегрирующая дезинтеграция приводит к образованию самости-транзитора, т.е. переходного трансформационного состояния самости.

Итак, мы рассмотрели дезинтеграцию самости, сохраняющую ее непрерывность. Однако имеется еще другой вариант трансформации -дезинтеграция самости, нарушающая ее непрерывность. Для анализа данного феномена нам необходимо включить его в концептуальную схему нашего рассуждения, определив там ему подобающее место. Давайте сначала посмотрим, какой пласт психологической реальности поднимает подлежащее нашему изучению явление. Первое, что бросается в глаза при рассмотрении названного феномена, - это разрыв связей в психической организации личности и в ее отношениях с другими. В данном пункте анализа нам нужно приостановиться, чтобы из множества аспектов проблемы выбрать именно тот, который не только продолжает логику нашего рассуждения, но и соответствует реальным связям изучаемых психических содержаний. Обнаруживается, что адекватный аспект проблемы лежит в плоскости, заданной двумя связанными друг с другом вопросами, Первый вопрос касается психологических коллизий личности, возникающих из-за недостижения самостью в процессе развития некого нормального или идеального качества, которое выше было названо нами связующей самостью. Второй вопрос затрагивает то, как целостность самости разрушается под влиянием внутренних и/или внешних воздействий. Феномен, образующийся в плоскости связывания этих двух вопросов, уже встречался нам под названием полипизация, или фрагментация личности.

Теперь, с учетом выявленных моментов, целесообразно выделить следующие три вида фрагментации личности, характеризующие процессы "разрывающей" (самость) дезинтеграции или дезорганизации: 1) фрагментация, вызванная чрезмерным, однобоким развитием отдельного аспекта самости; 2) фрагментация, возникшая   из-за задержки   развития  связующей самости, приводящая к неэффективности реализации принципа связывания в работе самости; 3) травмирование самости под воздействием психологической травмы или нарцистического стресса (травмофрагментация).

Первое, что бросается в глаза при наблюдении за фрагментированной личностью - это разорванность ее связей с другими. В какой мере самость как многомерная связь распадается на отдельные связи, в такой же мере исчезают ее связи с миром и окружающими людьми. При этом расстраиваются не только актуальные связи с миром, и происходит отчуждение личности от реальности и других, но также подвергаются трансформации интернализованные другие (обозначенные нами как интро-другие). Интро-другой - это другой в Я, т.е. не реальный другой, а интернализованный другой, в плоскости связей с которым происходит работа самости.

С учетом различных аспектов связи Я -другой в личности мы можем выделить следующие образующие другого в Я, т.е. интро-другого: 1) интроект - интернализованный объект (другой), рассматриваемый в плане мотивационных привязанностей личности; 2) самообъект (селф-объект у Х.Кохута), т.е. репрезентация другого, входящая в систему "другой-поляризация" в структуре личности; 3) система "не-Я", т.е. все то, что создает чужого в себе.

В заключение для разъяснения процессов образования не-Я дадим психоаналитическую трактовку дифференциации ЭГО и не-ЭГО. Первоначально у младенца, как уже отмечалось, ЭГО не отделено от внешнего мира (не-ЭГО): он не отличает себя от источников внешней стимуляции, оказывающих на него воздействие. Этой неотделенности ЭГО от внешнего мира соответствует некое универсальное, тотальное переживание безграничности, бескрайности - "океаническое чувство" (З.Фрейд), которое может позже обрабатываться в различные интеллектуальные конструкции, описывающие связи душевной жизни человека с мировым целым и т.д.

Первоначально дифференциация ЭГО и не-ЭГО осуществляется на основе различения внешней и внутренней стимуляции путем использования моторных акций. Внешним воспринимается то, что изменяется благодаря Собственной активности (появляется, исчезает, изменяется), а внутренним - источники постоянной стимуляции, не подвергающиеся варьированию с помощью моторных акций. Действие принципа удовольствия на данном этапе психической организации заключается в оральной инкорпорации объекта - частичного объекта. Материнская грудь интроецируется ребенком в структуру ЭГО и принимается им как часть самого себя. Противопоставление ЭГО и внешнего   объекта  первоначально   происходит   при восприятии материнской груди как объекта, на который можно воздействовать своей активностью (криком, плачем и т.д.).

Дальнейший шаг по выделению ЭГО из массы ощущений происходит на основе переживания боли и неудовольствия. Ребенок интроецирует все объекты, доставляющие удовольствие, и проецирует (отстраняет от себя) во вне все источники внутреннего неудовольствия. Таким образом, часть внешнего мира, доставляющая удовольствие, включается в ЭГО, а часть внутреннего мира, доставляющая неудовольствие, устраняется  во внешний мир.

Границей между ЭГО и не-ЭГО становится принцип удовольствия - неудовольствия: все то, что доставляет удовольствие, - это ЭГО, а то, что доставляет неудовольствие, - это внешний чуждый мир. Подобная дифференциация разрушается и корректируется на основе опыта и психической активности. Ребенок обнаруживает, что неудовольствие может иметь внутреннюю локализацию, в то время как то, что приносит удовольствие, может относиться ко внешнему миру. Принцип реальности начинает градуально заменять принцип удовольствия. Формирование механизма испытания реальности позволяет ребенку отличать галлюцинаторное осуществление желания, характерное для него первоначально, от реального удовлетворения потребностей.

16.2 Связывание другого

Анализ проблемы развития самости ставит перед нами новую проблему, а именно: становление другого в Я. Наметим здесь лишь некоторые направления ее возможного разрешения. Ключевым моментом решения проблемы становления другого в Я может быть изучение процесса связывания другого. Вопрос тогда стоит так: как возможно связывание репрезентаций других (интро-других) в единую связанную целостность? Так как выяснилось, что трансформации Я необходимо рассматривать в плоскости отношения "Я-другой", то мы можем раскрыть исходный момент предшествовавшего анализа личности, т.е. структуру Я-опыт как Я-другой-опыт.

C1-----------Д1----------П1---------Др1

!                             !                         !                        !

1---------------------2------------------3------------------4

!                             !                        !                         !

С2------------------Д2--------------П2---------------Др2

Рис. 25. Образование связей между образующими, где 1 - связь субъектов Ct и С2; 2 - связь деятельностей; 3 - связь предметов деятельности; 4 - связь между другими.

Трансформационная структура [Я-другой-опыт] позволит нам включить проблему "внутри" и "между"- личностного взаимодействия Я и другого в уже разработанную концептуальную схему. Сначала остановимся на процессах работы связывания интро-другого. Возьмем исходным пунктом анализа схему связывания отношений, которую мы использовали для изучения становления самоидентичности.

Мы установили, что работа связывания происходит по линии деятельностей, отношений, субъектов т.д. Теперь наступил момент анализа того, как прокладываются связи между репрезентациями других. Другой в мире ребенка первоначально, во-первых, не представлен как целостный стабильный другой, т.е. является парциальным объектом, во-вторых, опосредствует связи ребенка с предметным миром и, в-третьих, обеспечивает существование ребенка.

Тогда возникает проблема анализа развития личности под углом зрения формирования целостности другого. Действительно, изначально для ребенка другие открываются в качестве частичных объектов, например, мать как материнская грудь (Klein, 1952) или ее символ - бутылка с соской. Отношение к "хорошей" и "плохой" груди составляют первоначальные объектные отношения младенца, считает М.Кляйн и ее последователи. Из этого следует, что связи между ребенком и матерью центрируются вокруг материнской груди. На переднем плане внутреннего мира младенца, который должен включать в себя интернализованные объекты, присутствует материнская грудь, при которой мать наличествует лишь как материнсекая тень. Любовь и ненависть выражается ребенком к этой груди-фигуре, задающей центральную тему его проективных и интроективных процессов. Признавая важное значение выделенных закономерностей развития, приходится признать, что в действительности первоначальные отношения младенца с матерью не ограничены лишь оральностью и приемом пищи, а включают в себя разнообразные формы контакта, и в том числе, неорального характера. Мать открывается ребенку в многообразии образов, впечатлений, ощущений, появлений и исчезновений, звуков, речей, прикосновений. Между прочим, Д.Винникотт, понимая значение этого многообразия, пытался участь его, трактуя термин "материнская грудь" в рамках материнства в целом (Winnicott, 1965). На значение эмоциональных связей ребенка с матерью, выходящих за пределы оральности, указывает и Т.Бенедек, используя термин "эмоциональный симбиоз" (Benedek, 1949). М.Малер пошла еще дальше, предложив теорию развития объектных отношений, основанную на дифференциации диады "мать-ребенок", одно из начальных состояний которой она обозначила как нормальная фаза человеческого симбиоза (Mahler et. al.,  1955).

Суммируя вышеизложенные взгляды, выразим следующую мысль в контексте вопроса связывания образа другого: другой первоначально представлен в мире ребенка как МНОГОобразие других, не объединенное в рамках одной целостности. Различные компоненты образа другого, проявляющиеся в один момент, или один и тот же компонент, проявляющийся в разные моменты, не интегрируются в целостность. Отсюда следует очевидность необходимости работы личности, направленной на интеграцию образа другого, синтезирование различных его сторон в одной целостности.

Анализ работы личности, проведенный на материале феномена "горькой конфеты", должен быть дополнен обсуждением становления другого в Я. Естественно, существуют различные стадии этого градуального процесса синтезирования, "связывания" другого в душевной жизни ребенка. Уже к трем годам - возраст, на который и приходится феномен "горькой конфеты", ребенок проходит различные стадии сепарации-индивидуации, в ходе которых разворачиваются объектные отношения. Таким образом, рождение личности ребенка не являвляется одномоментным актом не только в плане длительных процессов становления и развития первоначальной исходной целостности, но также относительно длительных процессов формирования Я ребенка и образования в его внутреннем мире интернализованных объектов, подготавливающих почву для закладывания личности как иерархической самоидентичности.

Парциальным проявлениям другого соответствуют также парциальные Я ребенка, отражающие его отдельные связи или комплексы подобных связей, реализующих его жизненные отношения в совместной деятельности с матерью и работе в системе "мать-ребенок". Связывание парциальных Я и парциальных других (интро-других) во внутреннем мире ребенка происходит не в "умственном" плане или в ходе решения перцептивной задачи распознавания, а в процессе работы личности по связыванию многообразия жизненных отношений к миру и другим34. Если на одном полюсе отношений находится сам человек, то на другом его полюсе присутствует другой. Поэтому иерархизация отношений в единство личности, требует, с одной стороны, связывания в единство частичных Я (Я-полюс отдельных отношений), с другой стороны, единения частичных других (другой-полюс отношений) в целостность интро-другого.

16.3 Принцип развязывания

Для объяснения трансформации Я - другого необходимо углубить введенное нами представление о принципе связывания. Для решения этой задачи выдвинем следующий тезис: принцип связывания предполагает действие принципа развязывания. Именно в совместном движении этих двух принципов и видов работы образуется связанная целостность Я и другого. Строго говоря, принцип развязывания входит в принцип связывания как составной его компонент.

Развивая это положение, отметим, что понятие процесса развязывания уже неоднократно встречалось в наших рассуждениях под названием деонтизации, отторжения, очуждения и др. Занятые рассмотрением более общих представлений, мы специально не выделяли до поры до времени работу развязывания. Теперь, для включения ее в наше рассуждение и преодоления возможного противоречия, мы можем принять собственно принцип связывания и принцип развязывания как составные части общего принципа связывания. Не стоит делать ошибочного вывода, думая, что принцип развязывания действует только в межличностной связи, как это может показаться на первый взгляд. Чтобы переорганизовать иерархию интрапсихологических связей, необходимо "развязывать", "расшивать" старые связи, затем их опять связывать, но уже по-новому. При этом "развязывание" не происходит автоматически, ибо структура, подлежащая элиминации, деонтизации оказывает сопротивление переменам, т.е старое "борется" за продолжение своего существования. Поэтому требуется специальная работа по преодолению противодействия, т.е. работа развязывания.

____________________________

34 В действительности мир личности един, хотя существуют градации полноты его представленности в актуальный момент. В мире личности существует то, что явно не, представлено ей, есть структуры, переживаемые на до-рефлексивном уровне, есть то, что ею воспринимается недифференцированно или, напротив, изолированно, есть структуры, ухватывающиеся целостно. Наконец, мир личности имеет внеэмпирическое измерение, существование в котором требует особой работы личности, назовем ее работой трансценденции. Структуры мира личности включают в себя следующие основные образующие, конкретная конфигурация которых зависит от развития личности: 1) непредставленный мир - бессознательные структуры мира, неоткрытые его стороны; 2) переживаемый мир (досимволически отраженные жизненные содержания); 3) символический мир (включает в себя собственно символические переживания, фантазии, грезы, воображение); 4) реальный мир; 5) трансцендентный мир.

Два аспекта работы личности - онтизация и деонтизация, а также работа усвоения и работа очуждения уже предполагают единство процессов связывания и развязывания. Обобщая вышеизложенное, скажем, что онтология личности включает в себя два экзистенциальных движения: 1) движение от ничто к бытию - связывание; 2) движение от бытия к ничто - развязывание (элиминация). Эти два движения личности наиболее наглядно раскрываются на примере психоаналитической работы.

Так, в ходе анализа происходят две работы. Первая - это работа элиминации (развязывания), в ходе которой происходит градуальное устранение расстройства, комплекса, симптома и т.д. Что же является результатом работы элиминации? На этот вопрос можно ответить метафорически. В ходе работы элиминации нечто превращается в ничто, возникает присутствие отсутствия, т.е. движение к здоровью, понимаемому как отсутствие болезни. Это происходит по наиболее распространенной в психоанализе    формуле    униполярной    работы.

Изобразим схематически работу элиминации. симптом -> работа элиминации -> отсутствие

симптома, или иначе,

болезнь -> работа элиминации -> здоровье =

отсутствие болезни.

С нашей точки зрения, данную формулу, необходимо развить и дополнить работой связывания, которая идет как движение от ничто к бытию и представляет собой второй аспект психоаналитической работы. В ходе этой работы формируются новые качества: устранение расстройства должно сопровождаться и продуктивной работой. В личности "свято место пусто не бывает": если оно не будет "заполнено" (занято) новым содержанием, то комплекс снова свяжется в патологическую структуру.

С ходом нашего рассуждения согласуются также энергетические последствия разложения комплекса.  С каждым комплексом  связан аффективный момент и определенная "доза" психической энергии. Распад комплекса освобождает связанную энергию, переводя ее в свободно  текущее  подвижное  состояние.   Именно  в работе   связывания   освобожденная  энергия   и используется для "завязывания" новообразования. Новое качество возникает не как манифестация комплекса, а как новообразование, создающееся чуть ли не на пустоте, т.е. возникающее из ничто. В содержательном плане ничто - это не нуль, а возможность возможного. Качество, которое может сформироваться в ходе работы личности, еще не стало: в этом плане мы имеем лишь некоторые предпосылки, из которых может что-то вырасти только в работе связывания. Одной из таких предпосылок является связанная с определенным старым содержанием энергия комплекса, которая может стать энергетическим обеспечением нового содержания. Но в этом значении она является в процессуальном плане ничто, т.к. пока никак не задействована в строительстве нового:

ничто->  работа связывания ->   качество, при этом ничто в данной схеме означает отсутствие содержательного образования, связанного определенной энергией. Таким образом, правильно понятая психоаналитическая работа должна состоять не только из работы элиминации - устранения, преодоления амнезии, переработки сопротивления и др., но должна включать в себя работу связывания (созидания) - обретения, возрождения, формирования.

На уровне личности работа элиминации приобретает форму работы деонтизации - формирования ничто, осуществляющегося в соответствии с принципом развязывания. В ходе работы деонтизации нечто преобразовывается в ничто, определенные инфантильные содержания лишаются сущностных качеств. Понятие проработки, введенное З.Фрейдом, как раз входит в эту сферу работы. Второй аспект психоаналитической   работы   (связывание,   онтизация) находит свою конкретизацию в процессе, который мы обозначим разработкой. В ходе разработки создаются личностные новообразования.

16.4 Двойная иерархизация

Самосвязывание - становление самоидентичности, ядра личности - открывается после всего сказанного как процесс двойной поляризации и двойной центрации, если пользоваться терминами  введенного  нами  концептуального аппарата.   Происходит  организация  психических содержаний в области репрезентации Я (Я-поляризация) и в области репрезентации другого (другой-поляризация). Выясняется, что становление   личности   далее   идет   как   процесс образования Я-центрированности и другой-центрированности.   Первая   касается   становления индивидуальности,   зрелой   самоидентичности, самосвязанности, а вторая - становления другого как другого Я в мире личности, формирования связанности с другим, утверждение другого в Я. Таким образом, утверждение самого себя в своей личности сливается с развитием другого в себе. Во внутреннем мире личности происходит   взаимодействие  двух   репрезентаций  - репрезентации Я и репрезентации другого. Так работа личности превращается в межличностную работу личности


.
ГЛАВА XVII

СОЕДИНЕНИЕ И ОТДЕЛЕНИЕ

В ходе межличностной работы личности осуществляется дальнейшее развитие личности: личность движется по пути обретения самобытности, реализующейся в пространстве соединения и отделения. Конечно, можно сказать, как это делает, например, М.Малер, что даже изначальное становление личности происходит как процесс индивидуации (Mahler, 1968). С этим можно согласиться, если "сепарацию-индивидуацию" понимать как инфантильную индивидуацию, достигаемую сепарацией ребенка от матери и отличную от самоактуализирующей индивидуации, происходящую в ходе становления самобытной индивидуальности. Кстати, именно в этом втором значении понятие индивидуации применялось К.Юнгом. Как бы то ни было, нужно иметь ввиду, что психические процессы, вызванные отрывом ребенка от объекта привязанности, не лежат в той же плоскости, что и становление завершенной, уникальной личности, отличной от других. Есть и второй важный момент, имеющий отношение к обсуждаемому вопросу: индивидуация включает в себя не только процесс отделения, но и процесс соединения. Давайте, раз уж мы коснулись проблемы объектных отношений в психоанализе, уделим этому еще немного внимания, взяв в качестве примера для обсуждения теорию М.Малер (Mahler, 1968). Она основывается на известном в рамках теории объектных отношений положении, отстаиваемом также такими ведущими специалистами в этой области как С.Якобсон  (Jacobson,   1964), О.Кернберг (Kernberg, 1971) и др., о том, что интрапсихическая структура развивается в ходе прогрессивной дифференциации саморепрезентации от репрезентации объекта. Процесс психического развития ребенка М.Малер подразделяет на четыре стадии: аутистическую, симбиотическую, сепарации - индивидуации и движения к константности объекта.  На стадии нормального инфантильного аутизма младенец не дифференцирует себя от матери, а репрезентации себя и объекта не являются целостными. На стадии симбиоза ребенок, хотя и остается физически беспомощным, психологически вступает во взаимодействие, для которого характерна   тесная   зависимость   от   матери.   На   этой стадии закладывается почва для пограничного (borderline) расстройства личности, включающего в себя неоформленность идентичности, неспособность понимания других, недостаточная толерантность к тревоге, импульсивность (Kernberg, 1975). Стадия сепарации - индивидуации состоит из нескольких подстадий - дифференциации, практики и повторного сближения, - на которых осуществляется движение ребенка от симбиотических связей к формированию самостоятельности. При этом состояние сепарации может перемежаться с зависимостью от значимых других. На этой стадии устанавливается самоуважение ребенка, формируется его самооценка, т.е. происходит нарцисстическое развитие личности. Неудачи развития ребенка на ней создают почву для формирования психопатологии личности, в частности, нарцисстического характера. Наконец, на четвертой стадии по М.Малер формируются процессы консолидации, которые разворачиваются в новую систему привязанностей. Представители теории объектных отношений изучают главным образом развитие ребенка, происходящее в доэдиповый период, который характеризуется диадическим взаимодействием "мать - ребенок". Страху кастрации эдиповой стадии предшествуют страх потери объекта любви и страх потери любви объекта, закладывающиеся на доэдиповой стадии.

Теория объектных отношений включает в себя много разных, отличающихся друг от друга теории, и в нашу задачу не входит подробный их анализ. Интересующую же нас проблему соединения и отделения, за которой, как мы выяснили, стоят работа связывания и работа развязывания, возможно конкретизировать с учетом уже представленных взглядов. Напомним, что теория объектных отношений центрирована вокруг вопроса решения ребенком задачи сепарации как основания процессов психического развития. Таким образом, индивидуация в этой теории основывается на сепарации. С первого взгляда это положение кажется бесспорным и хорошо обоснованным. Ведь индивидуация есть становление самостоятельной, отличной от других, независимой целостности ребенка. В ходе сепарации мы имеем дело с градуальным отрывом ребенка от матери, как раз соответствующим процессам индивидуации35. Однако более глубокий анализ проблемы показывает, что сепарация (отделение) невозможны без соединения, аффиляции. Если развязывание нечто не будет сопровождаться связыванием, то целостность индивида будет дезинтегрирована.

Ход наших рассуждений подводит к тому, что сепарация предполагает действие нескольких процессов соединения: 1) самосвязывания, интеграции иерархических связей в ходе дифференциации от другого; 2) расширения связей с миром и другими; 3) установления новых связей с объектом сепарации.

Работа процессов сепарации с учетом процессов соединения представляет собой становление личности ребенка, сопровождающееся сепарационной трансформацией его отношений с матерью (и другими значимыми лицами). В ходе данной трансформации происходит самосвязывание личности, образуется иерархия отношений - в результате ребенок вовлекается в отношения с другими, отличными от матери (отцом, иными членами семьи, посторонними), •изменяются его отношения с матерью, включающие в себя теперь не только достижение независимости (самостоятельности), но и обретение новых привязанностей. Сепарация, по сути говоря, есть не выключение из связей, а переход отношений с одного уровня связей на другой. Иначе, сепарация - это трансформация привязанностей. Даже будучи взрослыми, многие продолжают быть инфантильно связанными с родителями. Возникающие при совместной жизни конфликты такие люди пытаются разрешить чисто физической изоляцией, уменьшением контактов и т.д. Только перестав воспринимать родителей как родителей, индивид освобождается от инфантильных привязанностей с ними. Означает ли это, что он разорвал свои связи? По своей сути, нет. Он стал относиться к родителям как к реальным личностям, а не как к "кормильцам" и т.д.

_____________________

35 Собственно индивидуация, выходящая за пределы феномена "Я сам", происходит после развития самоидентичности на пути обретения полноты личности и ее завершенности.

Расширение связей может идти на основе преобразования исходных: отмены, устранения каких-либо старых отношений и т.д. Ребенок, который резво убегает от родителей - физически и психологически, бежит от одних связей к другим: здесь отделение тесно связано с соединением. Вспомним образ блудного сына, который, вернувшись, был снова принят в объятия семьи. Дети растут, становятся, как правило, самостоятельными, отходят от родителей, образуя новый круг общения, создавая свою семью и т.д. Соединение, в свою очередь, требует отделения. Приведем еще один серьезный аргумент, подтверждающий модель "соединения - отделения". В психоанализе существуют противоречия между тем, как рассматривается развитие личности ребенка в теории З.Фрейда, и тем, как оно рассматривается в теории объектных отношений. Согласно З.Фрейду, в процессе развития происходит преодоление первичного нарцистизма ребенка и формирование объектных привязанностей, т.е. З.Фрейд делает акцент на привязанности. Теории объектных отношений, в целом, исходят, как мы уже отмечали, из сепарационной идеи, трактуя развитие ребенка как процесс градуального отделения от матери. Это противоречие можно преодолеть с помощью предлагаемой нами сепарационно-аффиляционной модели развития личности. Здесь мы учитываем   и  зеркальную  функцию,  выполняемую другими, на которую указывали К.Маркс, З.Фрейд, М.Мид, Х.Кохут, Ж.Лакан и др. Дети да и взрослые, не только стремятся к сепарации, но и всматриваются в другого, как в зеркало, в поисках принятия и одобрения. Образование характера ребенка, развитие его самоуважения находятся в тесной зависимости от процессов, происходящих в пространстве Я и другой. Неудачи на пути становления самоуважения создают расстройства Я человека. В таких случаях индивид неустанно ведет борьбу с самим собой и окружающими за самооценку, ищет восхищения; проявляя эксгибицонистские наклонности, испытывает чувство собственной грандиозности и значительности, стремится ущемлять, эксплуатировать других. Здесь мы имеем дело с нарцистическими расстройствами личности, которые характеризуются следующими отличительными признаками: 1) занятостью целиком собою; 2) уплощением аффективной сферы; 3) ощущением высокой угрозы самооценке; 4) чувством пустоты; 5) ощущением "омертвелости" и др.

  1.  Типы направленности личности

Взгляд на индивидуацию, учитывающий сепарацию (отделение) и аффиляцию (соединение) и их интеграцию, лежит в основе предложенной нами классификации типов направленности личности, в которой были выделены три фундаментальные тенденции личности: 1) тенденция "отделение от", 2) тенденция "соединение с" и 3) тенденция "отделение через соединение" (Магомед-Эминов,  1985).

Тенденция "соединение" проявляется в стремлении человека к связыванию с другими людьми, слиянию с ними, принятию их ценностей и убеждений. Тенденция "отделение" является сепаративной тенденцией, проявляющейся в стремлении обособиться от других, противопоставить себя другим, противодействовать им, быть независимым. Не следует думать, что тенденция "соединение" выражается в общительности, а тенденция "отделение" - в замкнутости; для реализации и той, и другой тенденций требуется установление межличностных связей. Может случиться и так, что интенсивность и экстенсивность общения у человека с выраженной тенденцией "отделение" даже выше, чем у человека с тенденцией "соединение".

Мотивация межличностного взаимодействия (потребность в общении) является диалектическим единством этих двух противоположных мотивационных тенденций. Это не исключает того, что в отдельных случаях одна из этих тенденций у человека будет устойчиво преобладать. В этом случае потребность будет носить характер доминирующей тенденции. Тенденции могут также находиться в противоречивых соотношениях, что будет проявляться в различных внутриличностных и межличностных конфликтах. Развитие потребности в общении идет через процесс разрешения противоречий. Высшей ступенью развития диалектического единства двух противоположных моти-вационных тенденций является третья мотивационная тенденция - "быть собой среди других", выражающаяся в стремлении отделения (выделения) себя через соединение с другими и, в то же время, соединение с ними через отделение. Проявляется она в стремлении к взаимопониманию, сопереживанию, самоактуализации, самобытной индивидуальности и т.д. Три перечисленные параметра задают типы направленности личности, к описанию характерных признаков которых мы и переходим.

Основные характеристики направленностей личности. Направленность личности "отделение" характеризуют: 1) центрация на Я, которая в отличие от другого рассматривается как особая отличительная ценность, при этом ухудшается способность децентрироваться от своего Я и учитывать позиции другого; 2) от человека к другому идет система требований; 3) имеется направленность на собственные внутренние переживания; 4) главными являются свои собственные интересы, а интересы другого отрицаются, либо признаются постольку, поскольку способствуют достижению собственных интересов, либо они вообще не принимаются во внимание; 5) другой рассматривается как персонифицированная категория: он безличен и ему приписывается ограниченный набор качеств; 6) от другого ожидается определенный ограниченный репертуар поведенческих, эмоциональных проявлений и т.д.; 7) если ожидания не подтверждаются, то против другого принимаются определенные меры (убеждение, уговоры, наказание и т.д.) или контакт с ним разрывается.

Направленность личности "соединение" характеризуют: 1) центрированность на другом, который в отличие от собственного Я рассматривается как более высокая ценность; наблюдается неспособность децентрироваться от другого и учитывать свои собственные позиции; 2) на первом месте ставятся интересы другого, а свои интересы либо не принимаются во внимание, либо учитываются постольку, поскольку они не противоречат интересам других, либо вообще отрицаются; 3) человек направлен на контроль своего поведения, своих эмоций и тщательно следит, совпадают ли они с ожиданиями других; 4) большую ценность представляют внутренние переживания других, их мнения и оценки; 5) человек ждет от других определенных требований, воздействий, претензий; 6) если его поведение и эмоции не соответствуют ожиданиям других, то он боится, что   будет,  отвергнут,   наказан  и  т.д.;   7)  хотя человек направлен на близкий контакт, психологическая дистанция при этом велика; он ограничивает свою личность, воспринимая себя безликим существом.

Направленность личности "отделение через соединение" характеризуют: 1) равноправность позиций; 2) ценностное отношение как к себе, так и к другому; 3) интерес как к своим, так и к чужим внутренним переживаниям, которые координируются в единый целостный процесс; 4) не абсолютизируются ни свои, ни чужие интересы; 5) направленность не на приписывание, а на понимание точки зрения другого; 6) способность децентрироваться как от Я к другому, так и от другого к Я; 7) точка зрения, что другой - такой же как Я, и что Я - такой же как другой. Для человека с этой направленностью личности характерно принятие гуманистической нормы взаимоотношений, признание человека безусловной и высшей ценностью.

Очевидно, что приведенный список характерных признаков направленностеи личности не является исчерпывающе полным. Кроме того, направленности личности имеют сложную внутреннюю структуру и включают разнообразные мотивационные факторы. Соотношение между рассмотренными выше направленностями личности может быть таким, что одна из крайностей будет устойчиво доминировать в отношениях, а влияние другой будет минимальным.

В зависимости от того, какая направленность личности преобладает, можно выделить две мотивационные акцентуации: социофобию и социофилию. Социофилия проявляется в полном растворении Я в социуме, в боязни остаться наедине с собой, в потере индивидуальности. Возникает своеобразная вторичная симбиотическая связь с другими людьми и размывание границ собственного Я. Социофобия выражается в стремлении к одиночеству, к изоляции; другие люди либо пугают, либо раздражают, либо до них нет никакого дела; поддерживается минимум необходимых контактов. Встречаются разные ее градации, начиная от отчуждения в связи с фрустрацией основных базисных потребностей и заканчивая стремлением к невротической изоляции ("если мир такой тяжелый и несправедливый, то он мне не нужен").

Социофобия

Тенденция отделения

Тенденция отделения-соединения

Тенденция соединения

Социофилия

Изоляция

Я-центра-ция

Я-другой-интеграция

Другой-центрация

Слияние

Отчуяоде-ние

Нарцистизм - эгоизм

Гуманизм

Альтруизм

Конформизм

Таблица 3. Основные направленности личности: пять типов направленности личности связаны с пятью видами личностной позиции и пятью формами социальной позиции личности.

Рассмотренные в работе направленности личности образуют мотивационно-личностный континуум: социофобия, сепарация, сепарация - аффиляция, аффиляция и социофилия. Каждая из этих направленностей понимается как межличностная переменная личности.

Это обстоятельство позволяет нам связать направленность личности с феноменом позиции, точнее, с двумя ее разновидностями - личностной позицией и социальной позицией личности. Установление соответствия между пятью видами направленности личности и позициями дает возможность классифицировать последние также по пяти видам. Итак, в личностной позиции мы выделяем: изоляцию, Я-центрацию, Я-другой-интеграцию, другой-центрацию, слияние; социальная позиция включает в себя, с нашей точки зрения, пять типов: отчуждение, нарцистизм - эгоизм, гуманизм, альтруизм, конформизм.


ГЛАВА
XVIII

СНОВИДЕНИЕ КАК РАБОТА ЛИЧНОСТИ

Психическая деятельность человека протекает не только днем, в бодрствующем состоянии, но и ночью, в состоянии сна. Если это так, т.е. мы принимаем во внимание существование двух форм реальности человеческой жизни, то у нас возникает проблема: куда девается личность человека, когда он спит? Исчезает ли она (личность) ночью, когда человек засыпает, появляясь утром, когда он просыпается? Может быть, личность продолжает работать и в состоянии сна? Предпосылки для ответа на эти вопросы мы находим у З.Фрейда. И в состоянии сна продолжается работа личности, одной из важных форм которой является работа сновидения. Напомним использовавшиеся З.Фрейдом  понятия "работы траура"  (скорби), проработки" и др., среди которых далеко не последнее место занимала "работа сновидения". Он говорил о "работе сновидения" (traumarbeit) как о ключевом понятии для раскрытия психологических закономерностей сновидения, как о процедуре замаскированного исполнения желания, выделяя отдельные виды работы: работу сгущения, работу смещения и др. (Freud, 1955). Давайте уделим несколько больше внимания работе сновидения и в сжатом виде обсудим точку зрения З.Фрейда. Начнем с указания на то, что при психологическом изучении сновидения необходимо остерегаться двух крайне малоправдоподобных точек зрения: с одной стороны, сновидение пытаются понять в плоскости его явного содержания, а с другой - на уровне бессознательных содержаний. Следуя логике первого подхода, исследователь пытается прямо и непосредственно связать массив фрагментов сновидения на основе произвольных теоретических допущений. Во втором случае мы наблюдаем попытки поиска скрытой загадочной причины, которая якобы должна нам разъяснить наблюдаемый хаос сцен. Что же упускают из вида эти две противоположные точки зрения, что ими недооценивается? Ими упускается как раз работа сновидения, которая не просто связывает два указанных уровня, но делает возможным само существование сновидения как полноценного психического явления. Подчеркнув значение работы сновидения, целесообразно теперь дать ее определение. Работа сновидения - это психический процесс, трансформирующий весь массив источников сновидения (материала) в сновидение. Или кратко: работа сновидения есть преобразование скрытого сновидения в явное.

В ходе этой трансформации происходит искажение содержания сновидения. Искажение, а также наличие двух слоев сновидения, явного и скрытого, объясняется работой цензуры. Цензура выполняет защитную функцию, проявляется как сопротивление вытеснению и участвует в образовании сновидения как одна из тенденций компромиссного образования. В целом, работа сновидения осуществляется на основе четырех процессов: сгущения, смещения, пластической образной репрезентации и вторичной обработки. Способ выражения работы сновидения является архаическим (или регрессивным), т.е. в этом процессе используется уровень, преодоленный в ходе психического развития и включающий в себя образную репрезентацию , символические отношения и т.д. Работа сновидения переводит инфантильный опыт субъекта в искаженную, прикрытую форму выражения. Благодаря этому достигается несколько вещей: исполняется желание, удовлетворяются требования цензуры, и преодолевается психическое раздражение, препятствующее продолжению сна. Если сновидение работает, то в чем состоит его основная функция?

Исполнение желания. Сущностью и функцией сновидения является, как об этом настойчиво заявлял З.Фрейд, устранение нарушающих сон психических раздражений путем галлюцинаторного исполнения желания. Исполнение желания считается З.Фрейдом универсальным принципом, применимым для объяснения сущности любого сновидения. Однако, несмотря на универсальность формы, способы исполнения желания различаются. Для конкретизации этой идеи вспомним, что дневные скрытые мысли (дневные остатки) переводятся работой сновидения в архаическую форму выражения и преобразовываются для исполнения бессознательного желания. В детских сновидениях и в сновидениях инфантильного типа наблюдается прямое неприкрытое исполнение желания, которое чаще всего носит ЭГО-синтоничный характер. Однако многие сновидения являются искаженными, также существуют такие, которые переживаются субъектом как неприятные, страшные, болезненные. Как же тут быть с механизмом исполнения желания? Для ответа на этот вопрос необходимо учесть то, что переживание сновидения и механизм исполнения не тождественны. Дело в том, что сновидение является компромиссным образованием, т.е. образуется на основе компромисса противоречивых тенденций - тенденции, ищущей исполнения желания, и тенденции, запрещающей   это   (действие   цензуры).   В   связи   с этим, то что является удовлетворением желания для одной тенденции, может быть одновременно неудовлетворением для другой инстанции или тенденции. В искаженных сновидениях исполнение желания является скрытым, неочевидным, и для выявления смысла требуется толкование сновидения. Это происходит потому, что бессознательные желания, ищущие удовлетворения, являющиеся в тоже время ЭГО-дистоничными, отвергаются, ограничиваются цензурой. Работа сновидения как раз и искажает сновидение для прикрытого, завуалированного исполнения желания. Таким образом, обыкновенные искаженные сновидения характеризуются замаскированным исполнением вытесненного желания.

Механизм исполнения желания как будто не подтверждается еще в одном типе сновидений - сновидениях наказания. В них субъект испытывает мучительные болезненные переживания, связанные с ситуациями критики, наказания. Этот феномен имеет следующее объяснение: сновидения наказания являются исполнением желания цензуирующей, наказующей инстанции (Супер-ЭГО).

В кошмарных сновидениях, возникающих обычно при травматическом неврозе, дело обстоит еще сложнее: происходит модификация исполнения желания. В подобных сновидениях наблюдается компульсивный повтор травматического опыта, порождающий у сновидца страх.

Из-за наличия у него фиксации на травме исполнение желания, происходящее на травматическом материале, заканчивается неуспехом. Для разрешения возможного противоречия необходимо, как мы выше уже говорили, отличать направленность сновидения на исполнение желания от достижения результата, который может быть частичным удовлетворением или даже неудачей. Если трактовать сущность сновидения расширенно, с тем, чтобы охватить как успешный, так и неуспешный результаты, то можно сказать, что сущность сновидения заключается в попытке исполнения желания. Резюмируя точку зрения З.Фрейда на сновидения, можно сказать: в сновидении субъект может ощущать удовольствие от прямого исполнения желания, переживать неудовольствие и страх, испытывать наказание, сталкиваться с навязчивым повтором травматического опыта. В любом из перечисленных случаев, считает З.Фрейд, сновидение побуждается бессознательным желанием (импульсом влечения) и сущность его заключается в исполнении желания. Хотя, как мы это уже знаем, результат исполнения может быть полным, частичным или неудачным, тем не менее, сновидение образуется для исполнения желания, которое становится основой устранения психических раздражений, мешающих продолжению сна. Сновидение как компромиссное образование формируется на основе компромисса двух тенденций:   1) тенденции, связанной с бессознательным желанием и 2) тенденции, определяющейся защитным процессом (цензуирующей инстанцией). Неудача в исполнении желания одной тенденции является осуществлением желания другой. Теперь понятно, почему в сновидении чаще всего происходит частичное удовлетворение влечения и частичная его фрустрация. Рассмотрев основную функцию, выполняемую работой сновидения, перейдем к обсуждению входящих в нее видов работы.

18.1 Образующие работы сновидения

Работа сновидения, которую мы здесь трактуем как работу личности, сама, в свою очередь, состоит из различных процессов, представляющих из себя конкретные виды работы. Для иллюстрации процессов работы сновидения опишем основные ее виды: работу сгущения, работу смещения и работу образной репрезентации.

Сгущение сновидения. Сгущение - это первичный психический процесс, являющийся одной из характеристик работы сновидения. Состоит в том, что материал сновидения подвергается соединению, смешиванию, комбинированию, сжатию с образованием новых единиц.   Сгущенная   единица   сновидения   имеет меньший объем и содержание, нежели скрытые мысли сновидения. Сгущенный элемент обладает высокой психической интенсивностью из-за объединенных в нем катексисов составляющих элементов. В процессе накладывания отдельных элементов друг на друга возникает неясная, расплывчатая картина типа гальтонов-ской фотографии. Таким образом, в сновидении образуются смеси из образов, предметов, имен, названий, местностей, даже людей. Так, несколько знакомых лиц могут объединиться в одно составное лицо, в котором, как в смеси, присутствуют отдельные черты от каждого из прототипов. Сгущение образуется различными способами: 1) исключением некоторых скрытых элементов; 2) включением в состав явного сновидения только части комплекса скрытого содержания сновидения; 3) объединением в явном сновидении скрытых элементов, имеющих общие характеристики.

Отсутствие взаимооднозначного соответствия между явным сновидением и скрытыми мыслями сновидения - результат работы сгущения. Дело обстоит так, что одному явному элементу может соответствовать несколько скрытых мыслей сновидения и, наоборот, какой-нибудь элемент скрытых мыслей может быть представлен несколькими образами явного сновидения. Этот процесс наглядно демонстрирует нам значение принципа сверх-детерминации.

Смещение в сновидении. Суть работы этого первичного психического процесса состоит в переносе катексиса с одного элемента сновидения на другой.

Смещение проявляется двояко: 1) скрытый элемент замещается элементом, содержательно с ним несвязанным; 2) психический акцент смещается со значимого элемента на индифферентный, и в результате в сновидении возникает иной содержательный центр. Таким образом, происходит смещение акцента со значимых представлений на индифферентные: то, что в мыслях обладает высокой значимостью, превращается в сновидении в малозначимое поверхностное явление и, наоборот, в качестве сверхзначимого, главного на переднем плане в сновидении оказывается второстепенное, побочное представление. Подобное смещение акцента с одного элемента сновидения на другой способствует маскировке, искажению мыслей сновидения. При этом смещение является основным инструментом процесса искажения сновидения, которому подвергаются неприемлемые мысли сновидения под воздействием цензуры. По своей сути, смещение приводит к образованию замещающего представления: бессознательный импульс связывается с приемлемым заместителем первоначального ЭГО-дистоничного представления. В связи с индифферентностью,   малозначимостью   и   прикрепленностью связи к исходным представлениям заместитель позволяет бессознательным импульсам обойти цензуру (или удовлетворить требования цензуры). Значимость элемента сновидения связана с величиной аффективной нагрузки. Смещение приводит к отрыву связи аффекта от представления. Освобожденное от аффекта представление может легче замаскироваться. В свою очередь, аффект может сместиться на другое представление, что будет повышать его значимость. Кроме того, аффекты могут сохраняться в первоначальном виде, претерпевать изменения или вообще не проявляться в сновидении. В более общем плане, смещение приводит к образованию символов, которые являются заменителями бессознательных мыслей сновидения.

Образная репрезентация. Важнейшей характеристикой работы сновидения, заключающейся в регрессивном превращении мыслей сновидения преимущественно в зрительные образы, является образная репрезентация. Она является постоянной чертой всякого сновидения, указывающей на архаический, примитивный характер психической деятельности во сне. Образная репрезентация направлена на достижение наглядности, изобразительности, пластичности, конкретности. Мысли могут превращаться и в иные чувственные образы, символы, но доминирующим центральным процессом является визуализация мыслей и образование зрительных сцен, картинок, образов. В результате образной репрезентации отпадают языковые формы, грамматика, логические конструкции, для которых нет изобразительных средств; абстрактные понятия переводятся в наглядные, конкретные образы; объекты, процессы обозначаются символами. Все это соответствует архаической регрессии в психическом аппарате, к которой добавляются еще и другие формы: топографическая регрессия, формальная регрессия и темпоральная регрессия ЭГО. В более общем плане, образная репрезентация совпадает с символической репрезентацией: работа сновидения вместо понятийного мышления использует архаический язык символов. При этом работа сновидения использует различные средства для репрезентации мыслительной деятельности. Общая связь элементов мыслей передается в форме события, логическая связь – в форме одновременности. Каузальная связь репрезентируется с помощью двух последовательных фрагментов или путем превращения одного образа в другой. Связи "или-или", "потому что", "следовательно" во сне не репрезентируются. Категории противоположностей и противоречий не имеют своих средств репрезентации: противоположности соединяются в одно целое, изображаются одним и тем же элементом. Сходство, согласование и общность репрезентируются путем объединения элементов в одну констелляцию.

18.2 Структурная модель сновидения

Основная функция сновидения в теории З.Фрейда - репрезентация желания, точнее, попытка исполнения желания тесно связана с положением об эгоистическом характере сновидения, согласно которому каждое сновидение имеет отношение к самому сновидцу. Другими словами, репрезентация желания связана с репрезентациями Я сновидца: образы сновидения тогда выступают как фрагментации и репрезентации Я. Кстати, в теории объектных отношений исполнение желания трактуется несколько по-иному, чем у З.Фрейда. Как это можно было бы ожидать, акцент смещается с собственно исполнения желания, за которым по умолчанию предполагается Я, на исполнение желания посредством объекта и объектных отношений.

Если в теории объектных отношений акцент делается на значение другого и установление с ним отношений (конечно, в ходе исполнения желания), то у К.Юнга, напротив, усиливается роль Я. Предлагается и соответствующий метод синтетической, или конструктивной интерпретации, происходящей, как он считает, на субъективном уровне (Jung, 1972). Этот субъективный уровень, однако, понимается как ассимиляция архетипических образов, центрированных вокруг особого центра личности,  месторасположение  которого  находится, как уже об этом можно было бы догадаться, в структуре самости. Если мы уж заговорили о самости, то будет не лишним, хотя бы вскользь, упомянуть представление о сновидении Х.Кохута, сформулированное им как раз в контексте обсуждаемой нами проблемы репрезентации Я (Kohut, 1977).Верный своей психологии самости (self) Х.Кохут выделяет особый тип сновидения, содержание которого локализовано в пределах явного содержания и касается собственных состояний сновидца, могущих репрезентировать угрозу дезинтеграции самости.

Здесь стоит напомнить о том, что теория сновидения З.Фрейда была сформулирована в рамках топографической модели психического аппарата и в дальнейшем не была пересмотрена со структурной точки зрения, хотя отдельные авторы предпринимали соответствующие попытки. Со структурной точки зрения следовало бы говорить об осуществлении в сновидении требований трех инстанций: 1) ОНО - требование исполнения желания, коренящееся во влечениях ОНО; 2) Супер-ЭГО - требование наказания, обвинения, осуждения, соответствия идеалам; 3) ЭГО - требование решения проблем, овладения тревогой и травматическим возбуждением.

Для того, чтобы в рамках структурной модели сохранить принцип исполнения желания,   нам   придется   говорить   об   исполнении требований субструктур личности. Собственно говоря, даже в пределах мотивационной теории мы вполне корректно можем говорить о структурном взгляде на исполнение желания. Для этого надо принять во внимание последнюю теорию влечения З.Фрейда, в пределах которой Я-влечения отнесены к либидозным влечениям (с которыми, естественно, связано нарцистическое либидо). Однако нам, кроме того, в соответствии с системно-динамической моделью, надо учитывать регулятивно-организационный аспект человеческой мотивации. Тогда тенденция овладения собой открывается как процесс, встроенный в мотивацию. Это значит, что для исполнения желания требуется организация самого себя: попытки самоорганизации мы и находим в сновидении в виде решения проблем и овладения травмирующими впечатлениями.

В таблице 4 мы приводим классификацию сновидения в соответствии со структурным взглядом на сновидение. Субструктуре ОНО соответствуют инфантильные сновидения, для которых характерно неприкрытое исполнение желания, и искаженные сновидения; ЭГО соответствуют сновидения решения проблем, сновидения овладения тревогой и травматические сновидения. Супер-ЭГО - сновидения страха, сновидения наказания и нарцистическйе сновидения.  Последние,  строго говоря, соответствуют как ЭГО, так и Супер-ЭГО и направлены на исполнение требований, рождающихся в отношениях между ЭГО и ЭГО-идеалом. Рассматривая предлагаемую нами классификацию, нельзя впадать в ошибку и думать, что каждая субструктура личности определяет соответствующие   сновидения,   независимо   от других инстанций. Что это не так, видно из нашего замечания, касающегося нарцистического сновидения, а также из внимательного анализа сновидения страха. Ведь формирование страха происходит для предотвращения удовлетворения влечений в случае, когда цензура -система защиты - не справляется со своей функцией. Поэтому мы здесь имеем дело с компромиссным образованием, в структуре которого формирование страха занимает доминирующее место.

ОНО

ЭГО

Супер-ЭГО

1 .Инфантильные сновидения 2.Искаженные сновидения

1. Сновидения решения проблем 2. Сновидения овладения 3 Травматические сновидения (кошмары и сновидения террора)

1.Сновидения страха 2.Сновидения наказания 3. Нарцистические сновидения (располагаются по оси ЭГО-Супер-ЭГО)

Таблица   4.   Классификация   типов   сновидения   в соответствии со структурной теорией.

18.3 Работа кошмара

Кошмарные сновидения, с которыми мы связали тенденцию овладения травматическим опытом, в противовес традиционной трактовке этих сновидений как способа воспроизведения травматического опыта, продолжают оставаться наиболее загадочным феноменом в психологии. Хотя З.Фрейд и подвел их под принцип исполнения желания, трансформировав этот принцип в попытку исполнения желания, многое продолжает оставаться непонятным. Тенденцию овладения, рассмотренную нами как одну из важных функций кошмарного (травматического) сновидения, мы раскрыли через понятие принципа овладения собой (самоорганизацию). Теперь попытаемся выделить смыслообразующую функцию кошмарного сновидения.

Напомним, что кошмарные сновидения часто снятся людям с посттравматическими стрессовыми расстройствами, а З.Фрейд даже рассматривал их в качестве важнейшего симптома травматического невроза, указывающего на нарушение функции сновидения из-за "разрушения" механизма защиты от раздражения (Freud, 1955). Могут ли кошмарные сновидения выполнять особую психологическую функцию попытки осмысления травматического опыта, не осмысленного в самой аномальной ситуации? Если это так, то кошмары из "трансформеров" парадигмы "жизни - смерти" превратились бы в тенденцию личности, направленную на преодоление фрагментации жизненного мира и сегментации личности. Некоторое подтверждение этому взгляду мы находим у самого З.Фрейда, который, кроме прочего, привлекал феномен кошмара как для обоснования механизмов деструктивного влечения, так и для описания понятия компульсии к повтору, связанному с фиксацией на травме. Хотя травматические неврозы войны З.Фрейд связывал с интернальным нарцистическим конфликтом, тем не менее, он был склонен понимать компульсию к повтору не только в связи с влечением к смерти и принципом нирваны, но и в качестве тенденции овладения опытом, что, по сути, указывает на процессы смыслообразования и интеграции опыта. Собственно говоря, тенденция овладения является стремлением к исполнению желания, но на этот раз связанного с требованиями 3FO. Вот почему в представленной нами выше структурной схеме мы отнесли травматические сновидения к "рубрике" ЭГО, тем самым не просто подчеркнув роль тенденции овладения при образовании кошмара, но и раскрыв ее как смыслообразующий процесс.

Этот объяснительный принцип мы уже распространили на главную переменную ПТСР -фиксацию на травме. Действительно, последняя представляет собой, по сути, обсессивно-компульсивный повтор, другими словами, повтор либо в форме навязчиво-когнитивного процесса, либо в форме принудительно-поведенческих актов. И мы утверждаем, что эти формы повтора характеризуют процессы, направленные на осмысление в постаномальной ситуации травматического опыта, не осмысленного в самой аномалии, т.е. нечто типа отсроченного смыслообразования. Следовательно, не только сновидения, но и навязчивые воспоминания, символический повтор и отыгрывание травматических сценариев нередко указывают на находящуюся за ними неосознаваемую самим субъектом смыслообразующую тенденцию.

Несмотря на выдвинутые нами положения о механизме и функции травматических сновидений, мы можем пойти и дальше, выдвинув новый тезис: сновидение в целом и травматическое сновидение в частности являются иерархической психической системой, на каждом уровне которой реализуется определенное отношение (функция), связывающееся в единство в работе сновидения.

Для демонстрации многослойной аналитикосинтетической работы личности, происходящей в сновидении, мы опишем кошмарное сновидение "афганского" ветерана Н.:

"Кто-то умер и надо его похоронить. Я рою ему могилу... Приближаюсь к гробу с телом покойника... Вначале, издалека, не могу понять, кто же это... Подхожу и вижу, что в гробу лежу я сам... Один Я стою живой и смотрю на другого Я, лежащего мертвым... Я ясно понял,  что это я сам хороню самого себя... И я с ужасом проснулся... И этот сон мерещится мне систематически, и весь ужас, от которого я проснулся, заключается не в том, что я лежу мертвый, а в том, что, видя это, я ничего не чувствовал... Это отсутствие хоть какого-то чувствования меня и убивает,  и беспокоит... ".

Ниже приводятся различные тематические линии толкования этого сновидения, осуществленного методом многослойного анализа-синтеза, в котором учитывается идея сверхдетерминации сновидения и протекания психических процессов сновидения одновременно на различных уровнях.

Первая тематическая линия. Он сам хоронит себя, в чем проявляется тенденция развития Я, готовность к переменам и новому опыту, стремление стать другим, иным, чем он был. Другими словами, в похоронах самого себя мы обнаруживаем символ трансформации личности, особенно же ее ядра – Я-системы.

Вторая тематическая линия. Он встречается с самим собой лицом к лицу, чтобы разлучиться, расстаться с самим же собой. Это сцена встречи и разлуки, приобретения и потери, которой он охвачен.

Третья тематическая линия. Он хочет стать другим, иным, похоронив того, кто испытал весь тот кошмар. Однако его прошлое не становится прошедшим, он не может расстаться с тем самим собой, ибо не способен оплакивать и проститься с самим собой из-за своей бесчувственности. Тогда очень ярко и нацеленно сновидение демонстрирует ветерану степень потери им чувствительности, его неспособность переживать, страдать, горевать, характерные для него теперь.

Четвертая тематическая линия. Он хоронит себя такого, каким он был – настоящим, человечным, и остается опустошенным и потерянным. Здесь проявляется тенденция потери ощущения самого себя и своей самоидентичности, страх того, что он стал другим, лишился своего Я. Заметны признаки страха изменений. В этом случае явно и четко выступает амбивалентная ситуация: импульсы к развитию, становлению другим, с одной стороны, и страх потери себя, страх исчезновения, с другой.

Чтобы измениться, превратиться в другого, необходимо отказаться от чего-то, лишиться и потерять что-то в себе, похоронить старое. Однако страх потерять себя, преследовавший ветерана на войне, переносится им в настоящее, трансформируясь в тенденцию инкапсуляции личности – его прошлый опыт табуирует изменения, ибо изменение было тогда аналогично потере себя.

Пятая тематическая линия. Проявляется тенденция интеграции, ассимиляции прошлого кошмарного опыта, который остался непережитым, неосмысленным, чужеродным и мертвым.

Шестая тематическая линия. Сновидение осуществляет компенсацию   символической смерти, переживание которой в форме нечувствительности, потери живости и жизненности, эмоциональности, оцепенения, охватило ветерана. Тогда интеракция двух Я служит как бы подтверждением того, что он еще жив, а не умер. Тем самым экспозиция "мертвый-живой" служит функции подтверждения собственной витальности и жизненности, в которых он временами сомневается.

Седьмая тематическая линия. Проявляется тенденция преодоления характерных для субъекта бесчувственности и эмоционального оцепенения путем формирования чувства страха: ведь весь его "кошмарный" аффект и заключается в том, что он испугался того, что не почувствовал испуга, увидев себя мертвым.

Восьмая тематическая линия. Кроме того, это сновидение ярко, образно и назидательно сообщает субъекту, что он мог бы умереть, а остался жив. За этим также может находиться проявление страха смерти.

18.4 Травматическое возмездие

У людей, испытывающих травматический стресс, нередко наблюдается синдром возмездия: они воспринимают случившуюся с ними беду как кару за что-то, содеянное ими в прошлом. Ниже мы приведем случай, из которого можно очень наглядно представить трагическую работу личности, находящую свое продолжение в травматических сновидениях возмездия.

Описание случая. Пациентка – женщина 45 лет, находится на лечении в онкологическом центре, ожидает операции в связи с диагнозом – киста левого яичника. За три года до этого перенесла операцию по удалению матки в связи  с фибромой.

"Я все время плачу, все время. Я уже знаю, что такое операция. Я думала, что все это уже кончилось, но оказывается, все только начинается. Я молю бога, чтобы операцию отложили. Все время просыпаюсь и думаю, вдруг отложат. Мне очень тягостно на душе. Я попросила никого не приходить. Не хочу быть в тягость. Особенно мужу. Он вообще не может мне многого простить. Он считает, что я сама во всем виновата. Я не знаю этого точно, но думаю, что он во многом прав. Дело в том, что я сама себя обрекла на такие мучения. Знаете, как бывает: другому не желай того, чего себе не пожелаешь. Понимаете, я в 1984 году узнала, что муж: мне изменяет, вернее, я начала догадываться. Потом, спустя некоторое время, нашла у него ее фотографии. Понимаете, я до этого и подумать не могла, что у него кто-то есть. У нас была хорошая семья. Все у нас было хорошо. Мирно так жили. И вдруг мне соседи говорят: "Таня, обрати внимание, муж твой заболел что ли, часто в рабочее время домой бегает ". Я задумалась, потом фотографии нашла. Он мне сказал,  что это его сестра из Кемерова, я ее никогда не видела. Я, как дура, их в семейный альбом положила. Потом я иду в метро и вижу, как мой муж; эту... целует. Ну, этого я уже не выдержала. Я ее "вычислила" и такую веселую жизнь ей и моему мужу устроила, что им мало не показалось. Это несколько лет длилось. Не буду рассказывать, как я их ловила. Он от меня пытался уйти, а я таблеток напилась. Потом он с ней поехал в командировку, а я за ними поехала. Они только расположились, ая-тут как тут. Я ночи не спала, только и делала, что думала, как им все это дело испортить. Сидела на больничном все время. Мужа встречать ходила – даже если он в магазин идет, я тихонько за ним. Я и на работу ей звонила, и к матери ее приходила. Ее мать меня поддержала. А она – хоть бы что. Я и в их профком писала письма. И что я только ни делала. Потом, однажды, подкараулила ее и избила хорошенько, и, самое главное, я ей сказала, что она меня припомнит, что у нее, у ... матку-то с придатками вырежут, что б она так не... Тут она все поняла и уехала к себе в город. А муж мой сначала не хотел со мной жить, а потом квартиру разменять не смог (у нас – маломертражка) и остался. Но самое ужасное, что матку-то мне вырезали, и придатки сейчас вырежут. Причем перед первой операцией я это как-то не осознала. Мне казалось, что я про все про это вообще забыла. Не вспоминала даже. А тут, как сюда легла, словно всплыло. Я даже больше, чем из-за своей операции, стала переживать из-за измены мужа. Мне кажется, что это все вообще вчера было. Как фотографии нашла – словно я все это вижу. Как будто всплывает. Я просыпаюсь, бывает, и не понимаю, во сне это или наяву. Такая злость на муж,и на ... эту. Что всю жизнь она мне испоганила. Не знаю, но будто это все сейчас происходит. И сниться она мне стала здесь часто. Понимаете, до больницы, вообще лет пять не снилась. Я вообще постаралась это вычеркнуть. Вспоминать себе это вообще запретила. А тут все, как заново, переживать стала. Сон: "Я иду по улице, весна, такая теплая погода. Спокойно так. Вдруг поворачиваюсь и вижу, что она за мной бежит. Я начинаю от нее бежать, она догоняет. Я падаю на что-то очень твердое головой и думаю, что она меня сейчас убьет. И прощаюсь мысленно со всеми. Я лежу и чувствую, что встать не получится. И, вдруг, чувствую, что кто-то "входит в меня", ну понимаете, как мужчина. Сначала приятно, а потом такая резкая, очень резкая боль. Я зажмурилась от боли и страха. Я кричать пытаюсь, думая, что это со мной такое. Глаза открываю, а это она надо мной нависла, ну, как мужчина в такой ситуации. Одной рукой держится за пол, а другую не видно. Я понимаю, что она со мной делает, мне противно, что я с ней, ну понимаете, мне и противно, и приятно в то же время. А потом опять жуткая боль, а она смеется и нож; из меня вынимает. А оттуда – фонтан крови, она улыбается, и я вижу, что у нее зубов нет". Так что меня это стало больше, чем даже операция, волновать. Мне за такие сны очень стыдно. И муж меня не очень поддерживает. Он как-то сказал, мол, ты сама виновата. Не знаю, как мне жить дальше. Наверное, мы все за это платим. Мне очень не по себе. Такая тяжесть на сердце".

Комментарий. Женщина испытала множественную психологическую травму; травматический стресс, испытанный ею, вызван операциями и травматически-нарцистическим стрессом, связанным с изменой мужа и появлением соперницы. В треугольном конфликте женщина предстает перед нами со стороны навязчивой ревности, нарцистической ярости, жажды мщения и осуществления преследования, картина которого наводит, кроме прочего, на размышления об эдиповых корнях ее конфликта, деформированных травматическими впечатлениями, а также доэдиповых коллизий сепарации – индивидуации. Проглядывается также значение садомазохистической констелляции, латентных перверзных тенденций, первичных фантазий, образа "фаллической матери", через все это "красной нитью" проходит переживание травматического  возмездия.

Когда женщина оказалась в травматической ситуации повторного хирургического вмешательства, у нее произошла регрессия до предшествующей травматической ситуации "измена – преследование", т.е. регрессивно активировалась фиксация на травме "измены". Находясь в ситуации угрозы жизни, она озабочена не столько самой операцией, сколько прошлой психологической травмой. В кошмарном сновидении, приснившемся этой женщине, происходит фундаментальное переворачивание позиции   личности:   в   отличие   от   типичных кошмарных сновидений, больная, занимавшая в ситуации прошлой травмы активную позицию преследователя, демонстрирует пассивную позицию – позицию жертвы. Из активного преследователя она сама теперь превращается в пассивный объект преследования. Конечно, мы отделяем эту травмотрансформацию от садомазохистических метаморфоз частных влечений. Переживания женщины детерминируются следующей структурой: измена - преследование – хирургические вмешательства - возмездие. Женщина воспринимает свою беду как возмездие, считает себя виновной; продолжая воспринимать себя жертвой, она в то же время испытывает мстительную агрессивность. Ситуация возмездия продолжается в сновидениях: теперь ее преследует соперница, являющаяся в кошмарах, в которых, кроме того, реализуются еще и другие психопатологиеские конфликты и отыгрываются травматические впечатления. В сновидениях соперница не только преследует ее и наносит ей увечья, но даже насилует, что воспринимается ею как надругательство. Наибольшее страдание, унижение, боль доставляет даже не столько само насилие, сколько то, что она испытывает частичное удовольствие от сексуального посягательства. Таким образом, она сама себя наказывает в рамках садомазохистической констелляции. При этом происходит одновременное удовлетворение садистических и мазохистических  побуждений.   Превращаясь  в объект садистических посягательств, она иdministratorспытывает страх, боль, переходящие в чувство удовольствия в соответствии с мазохистической позицией. Таким образом, травматическое возмездие примыкает, точнее, использует для своего воплощения садомазохистическую мотивационную структуру, в рамках которой возможна пластичная смена активной и пассивной позиций. И здесь мы снова сталкиваемся со своеобразным переплетением линий психической травмы и интернального конфликта. Вот почему при анализе этого сновидения трудно проложить традиционную линию толкования.

Данное сновидение демонстрирует нам, как в работе сновидения связываются вместе разнообразные тенденции: 1) инфантильные сексуальные побуждения (перверзного характера); 2) наказание за сексуальные желания; 3) страх преследования; 4) деструктивные импульсы; 5) травматическое возмездие.

В заключение наметим еще некоторые линии анализа сновидения, не останавливаясь на них подробно, т.к. это не входит в нашу задачу.

Первая линия анализа. Травма "измены" регрессивно реактивируется в условиях "операционного" травматического стресса. Травматические события навязчиво вторгаются заново так, как будто "это все вообще вчера было", "будто это все сейчас происходит" – отклонение опыта, отказ от реальности не помогли, хотя она "вообще постаралась это вычеркнуть". Хотя "вспоминать себе это вообще запретила", "все, как заново, переживать стала". Так вот в кошмарном сновидении происходит отыгрывание травматических сценариев, центрированных вокруг преследования преследователя.

Вторая линия анализа. Реализуется конфигурация жертвы. Хотя женщина сама была преследователем, но она в то же время воспринимала себя жертвой измены мужа и посягательств соперницы. "Такая злость на мужа, на ... эту, что всю жизнь она мне испоганила". Она поглощена своей страдальческой позицией униженной, оскорбленной женщины. В этой психологической ситуации соперница наделяется функцией преследователя, реализующей комплекс жертвы сновидца. Здесь также проглядывается линия инфантильного страха преследования.

Третья линия анализа касается реализации мести. Женщина испытывает агрессивные мстительные побуждения; она осуществляет наказание, обещанное сопернице, путем того, что можно обозначить реверсивной идентификацией – они меняются ролями. Муки соперницы, которыми она хочет насладиться, испытываются теперь ею самой в сновидении путем вовлечения собственных травматических переживаний, связанных с ситуацией хирургического вмешательства.

Четвертая пиния анализа. С предшествующей темой тесно связана реализация латентных гомосексуальных тенденций. Соперница, являющаяся сексуальной соблазнительницей, вызывает у нее не только ревность, но и зависть, а также нарцистическое ущемление Я. В подобной психологической ситуации соперница может выступать как желанный "перверзный" объект, значение которого могло возрасти благодаря еще идентификации с мужем. Последний момент объясняется тем, что женщина в прошлом была охвачена сценами навязчивой ревности: она не однажды задавалась вопросом: "Что хорошего нашел муж в этой особе?"

Пятая линия анализа. Находит свою реализацию потребность наказания, связанная с чувством вины. Осуществляется самонаказание. Одна часть, занимающая активную позицию, наказывает другую, занимающую пассивную позицию. Поэтому здесь страх, боль сочетаются с удовольствием. Удовлетворение за сексуальное влечение и наказание за это проявляются также в зловещей улыбке соперницы, у которой выпали зубы.

Шестая линия анализа. Центральной темой являются инфантильные травматические переживания, детерминированные садистическим восприятием коитуса. Еще один момент сюда вносит страх сексуального насилия.

Седьмая линия анализа касается инфантильного страха образа "фаллической матери".

Восьмая линия анализа связана с репрезентацией Я.  В двух образах сновидения  мы находим воплощение разных субличностей пациентки. Одна ее часть – активная, деструктивно-эротическая, набрасывается на вторую – пассивную, страдальчески-рецептивную часть. Здесь также обнаруживается значение процессов проективной идентификации в треугольном конфликте.

Полный анализ этого сновидения не входит в нашу задачу, и здесь мы ограничились рассмотрением лишь его отдельного аспекта – работы травматического сновидения, в ходе осуществления которой травматическая реальность подвергается фундаменальному переворачиванию: в результате женщина оказывается в психической реальности травматического возмездия. Это сновидение очень наглядно демонстрирует нам, как в работе сновидения находит свое воплощение травматическая работа личности, осуществляющаяся в переплетении драм взрослых треугольных отношений и травматических впечатлений.


Глава
XIX

ПСИХОТЕРАПИЯ КАК РАБОТА

В свете развиваемой нами теории личности мы можем взглянуть и на психотерапию как на особую форму работы по искусственной трансформации личности. Несмотря на крайнюю важность проблемы, позволим себе лишь сжатое описание ее ключевых моментов.

19.1 Психотерапевтичесая ситуация

Психотерапевтическая ситуация – это жизненная ситуация встречи двух людей, у одного из которых имеется проблема, но отсутствует возможность ее разрешения, а у другого отсутствует подобная проблема, но имеется возможность содействовать в ее разрешении. В данном случае нами приведено   метапсихологическое определение психотерапевтической ситуации (ПС), не зависящее от применяемого психотерапевтического подхода. Теперь осветим некоторые важные ее стороны, признаки, или характеристики.

Во-первых, ПС – это жизненная ситуация, т.е. особый мир, в котором действуют свои законы, нормы, ценности, правила, запреты. Рассмотрев ПС как социокультурный феномен, мы обнаружим, что свой вклад в его становление внесли различные явления: медицина, знахарство, магическая практика, религиозная исповедь, воспитание, обучение и т.д. Многообразие феноменов, детерминировавших становление ПС как особой человеческой ситуации, рождает порой самые курьезные конфигурации человеческого существования: человек может жить в "мирах-химерах", где он устанавливает связь с иноземными цивилизациями, анализирует карму, снимает родовую порчу, занимается медитацией и т.д. Для того, чтобы психотерапия стала способом освобождения личности от "иррациональностей", а не новым трюком для вовлечения человека в "миры-химеры", ПС должна быть подлинной человечной ситуацией, дающей возможность человеку актуализировать свои личностные потенциалы.

Во-вторых, ПС связана, и не в последнюю очередь, с личностью клиента (пациента). И то, что "конституирует" клиента, т.е. формирует у человека  мотивацию   поиска   психотерапевтической помощи, можно разделить на четыре составляющие. Первая составляющая заключается в том, что клиент имеет проблему, которая коренится в проблематичности его личности. У него возникают жизненные коллизии, он испытывает стресс, мучается от всевозможных расстройств, болезней, неврозов, психозов и т.д. Вторая составляющая состоит в том, что клиент обнаруживает свою неспособность справиться со своей жизненной ситуацией и разрешить самостоятельно свою проблему, истоки которой находятся в глубинах его личности. У клиента, таким образом, отмечается жизненная несостоятельность. Третья составляющая состоит в том, что клиент обращается за помощью. Острота проблемы и неспособность самостоятельно с ней справиться доходит до того состояния, что клиент принимает решение, сам и/или под воздействием окружающих, обратиться за психологической помощью. И, наконец, четвертая составляющая формирования мотивации поиска психотерапевтической помощи заключается в том, что клиент, обратившись за помощью, формулирует запрос, коренящийся в его действительной проблеме и направленный на достижение определенной жизненной цели. Запрос имеет причины и цели, которые друг с другом тесно переплетены.

Итак, у человека возникает проблема. Обнаружив свою неспособность с ней справиться, он решает обратиться за помощью. И, обратившись за помощью, он предъявляет запрос. Проблема, неспособность, помощь, запрос – четыре важных характеристики того процесса, который превращает индивида в клиента психотерапии.

Присутствие всех четырех отмеченных аспектов является необходимым условием, чтобы встреча состоялась. Дело в том, что существование человека вообще является проблематичным. Поэтому простое наличие проблемы еще не создает у человека готовности к психотерапии: не все, кто имеет проблемы, обращаются за психотерапевтической помощью. Даже когда индивид сознает проблематичность своего существования и видит свою неспособность справиться с проблемами, это еще не означает, что он обязательно обратится за помощью. Мотивация обращения за помощью должна пройти через стадию принятия решения, в ходе которой преодолевается чувство нарцистической ущемленности, страх утраты самостоятельности, независимости, боязнь вмешательства в свою личность, тенденция избегания ситуации реактивации вытесненных побуждений и отклоняемой реальности и др. Воспринимая проблему, переживая свою неспособность с ней справиться и приняв решение обратиться за помощью, индивид должен выразить запрос, и тогда он обращается к психотерапевту.

Запрос – это интенциональность, вырастающая из мотивации личности пациента. Мотивация, на которой основывается запрос, складывается из разных источников: мотивации помощи, мотивации преодоления и т.д. (Магомед-Эминов, 1989)19. В структуре запроса целесообразно выделить четыре основных компонента: 1) жалоба – пациент жалуется на свою жизнь, сетует на свою судьбу, говорит о своих невзгодах, страдает от симптомов; 2) уязвимость – пациент, испытывая свою уязвимость, предельно насторожен и хочет узнать свою судьбу, если даже прямо не говорит об этом: "пройдет ли это", "закончится ли все хорошо", "нормальный ли я человек", - спрашивает он в таких случаях; 3) беспомощность – он испытывает чувство беспомощности (порой глубоко скрытое) и страстно хочет, чтобы ему протянули руку помощи; 4) бессилие – он утрачивает способность контролировать самого себя. Предъявляемая клиентом жалоба составляет лишь "верхушку айсберга" его проблемы, и запрос – это точка соприкосновения между пациентом и психотерапевтом, а также то, что делает возможным встречу.

В-третьих, еще одним важным моментом ПС является полюс психотерапевта. Как становится ясно из нашего рассуждения, ПС изначально имеет два полюса: полюс пациента и полюс психотерапевта. Эти полюсы образуются позициями, занятыми людьми в соответствии с ситуацией их существования20. Психотерапевтический полюс ПС мы раскроем через описание следующих аспектов позиции: 1) тот, кто занимает позицию психотерапевта, должен обладать компетентностью, т.е. умением содействовать решению проблем клиента; 2) в соответствии с имеющимися у него возможностями он предлагает помощь другому в решении его проблемы (или проблематичности) личности; 3) у него не имеется, по крайней мере, тех проблем, решению которых он пытается содействовать; 4) в своей работе он действительно содействует разрешению запроса и последующим его трансформациям.

В заключение перечислим основные составляющие общей структуры психотерапевтической ситуации. ПС включает в себя: 1) пациента – человека, предъявляющего запрос о помощи; 2) психотерапевта – человека, удовлетворяющего запрос; 3) проблему – то, в чем коренится запрос и что является исходным пунктом работы трансформации; 4) проблематичность личности – трансформационный базис личности, детерминирующий ее проблемы; 5) отношения – интернализованные и межличностные отношения (инфантильные и зрелые), которые трансформируются в совместной работе психотерапевта и клиента; 6) работу - совместную работу пациента и психотерапевта, включающую в себя работу личности пациента и работу личности психотерапевта и состоящую из различных видов работы, в том числе инфантильной и зрелой; 7) место – особое психологическое пространство, отличное от физической обстановки, в создание которого вносит свой вклад как пациент, так и психотерапевт; 8) темпоральный аспект – все то, что касается фактора ориентации во времени, актуализации опыта, трансформации прошлого, вторжения будущего в настоящее и т.д.; 9) трансформацию личности пациента как результат психотерапевтической работы.

Психотерапевтическая   сверхзадача. Она состоит в создании условий для трансформации личности пациента, происходящей в работе его личности. Постановка подобной задачи основана на: 1) предположении о том, что действительные источники психологических коллизий человека коренятся в его личности, т.е. в определенной, неэффективной конфигурации ее структуры; 2) представлении о личности как о наиболее мощном "инструменте" решения собственных проблем.

Однако не всякая трансформация личности удовлетворяет сверхзадачу, а только такая, которая формирует эффективную конфигурацию структуры личности. Последняя обязательно включает в себя преодоление задержки развития, порождающей проблему, и актуализацию определенных не задействованных до сих пор сторон личности.

Бинарная структура личности. Соотношение в личности двух частей: зрелой и незрелой, а в клинических терминах - "здоровой" и "больной", имеет основополагающее значение для психотерапевтической работы. Незрелая часть – образное обозначение субструктуры личности, состоящей из инфантильной структуры и/или дезорганизованной структуры. Инфантильная структура характеризуется задержкой развития, включающей в себя три основных типа задержек: 1) гипозадержки – вызываются недоразвитием функции и структуры; в структуре личности им соответствуют зоны гипозадержек; 2) гиперзадержки - вызываются задержкой развития из-за сверхразвития определенной функции и структуры; 3) задержки-утраты – вызываются выпадением определенной функции, структуры, связи или объекта. Дезорганизованная структура – структура, утратившая связанность, целостность из-за травмирующего воздействия. Теперь, с учетом высказанных соображений, мы можем сказать, что неэффективная конфигурация структуры личности создается инфантильными трансформациями  и травмотрансформациями личности, т.е. незрелыми зонами личности и ее дезорганизованными зонами. Здесь мы основываемся на положении о том, что психологическая травма дезорганизует личностную структуру, а не подвергает ее регрессии, как это происходит при типичных неврозах.

Различия между пациентом и психотерапевтом также можно выразить в терминах предложенной нами бинарной структуры личности: пациент – это человек, в структуре личности которого инфантильная часть преобладает над зрелой; а психотерапевт - это тот, у кого зрелая часть должна, напротив, преобладать над инфантильной.

Если мы обозначим инфантильную личность термином (ИЛ), а зрелую личность – термином (ЗЛ), то сможем выразить следующие формальные соотношения: соотношение ЗЛ/ИЛ >> 1 отражает личность психотерапевта, а соотношение ЗЛ/ИЛ < 1 подходит для личности пациента.

Если у психотерапевта ЗЛ/ИЛ <= 1, то в психотерапевтической ситуации мы будем иметь общение двух больных и/или незрелых людей, каждый из которых занят решением своей собственной проблемы. Психотерапевт с подобной конфигурацией личности не только реагирует регрессивными отношениями (в терминах психоанализа – контртрансференцией) на инфантильные (трансферентные) проявления пациента, но и сам энергично проявляет трансферентные отношения, вовлекая в них пациента. В результате создается симбиотическая диада: каждый использует другого в качестве "костыля" (опоры), а также – для отыгрывания собственных конфликтных сценариев.

Пример. Приведем в качестве иллюстрации рассмотренной бинарной структуры личности следующий пример, взятый из психотерапевтического интервью. "Когда я нахожусь с Вами, то имеются два разных субъекта, а без Вас - один слитный", - говорит пациентка психотерапевту, имея в виду именно две субличности: зрелую личность и инфантильную личность. Вот как она описывает эти два своих Я, явно объективирующихся в психотерапевтической ситуации:

"Вот лежу высокомерная, ленивая, не умеющая ждать, желающая добиться детских прихотей, чтобы мне дали то, что Я хочу сейчас, и незамедлительно, чтобы жалели, хвалили, постоянно уделяли внимание... Хотя я понимаю, - добавляет она, ссылаясь на свое Я, имея в виду другую зрелую часть личности, - что мне не нужно все это внимание. И ждать я умею... ".

Еще более конкретно и определенно она говорит о двух Я в следующем фрагменте беседы:

"Первое Я – это здоровая, сильная, разумная Я, та, кто с Вами говорит. Второе Я – это истерик во мне, с которым не могу справиться. Оно объединяет в себе все мои отрицательные, мерзкие мысли, качества. Оно побуждает меня к плохому... Когда я чувствую напряжение, внутри меня борются два этих существа".

Актуализация двух Я наиболее явно происходит в психотерапевтической ситуации, в то время как в обычной жизни они слиты. Их слитность не доставляет ей, однако, внутренней гармонии, которой она прежде обладала: "Я и мое нутро раньше жили дружно. Я была цельной,  нераздвоенной ".

Имеется разница между прежним состоянием гармонии и нынешним состоянием невосприятия диссоциации Я.

«Они соединяются, и я перестаю чувствовать разницу... Действую, как автомат. Помню только то, что касается данного момента. Вот я еду на машине. Мне надо все время контролировать себя. Разговариваю с собой, чтобы хоть как-то поддерживать себя... "

Как мы уже говорили, психотерапия – это совместная работа, в которой сплетаются работа личности пациента и работа личности психотерапевта. Содержание и качество этой работы зависит, естественно, от развитости личности. Работа, детерминированная инфантильной частью личности, есть инфантильная работа личности (включает в себя, например, работу невроза), а работа, детерминированная зрелой частью личности, есть зрелая работа личности. В психотерапевтической ситуации психотерапевт устанавливает отношения со зрелой частью личности пациента, чтобы преобразовать инфантильную работу его личности. В рабочем альянсе – совместной работе, объединяется зрелая часть психотерапевта со зрелой частью пациента для "борьбы" с инфантильной частью. На другом уровне – в рамках инфантильных отношений – разворачивается инфантильная работа личности пациента, фокусированная на личности психотерапевта. Являясь участником двух разноплановых отношений и двух видов совместных работ, психотерапевт должен выполнить свою терапевтическую задачу, которая приобретает теперь следующую форму: он должен содействовать замене инфантильной работы личности зрелой ее работой. А это возможно лишь путем преобразования инфантильной части личности пациента. Процесс преобразования личности пациента должен включать в себя как проработку (термин З. Фрейда), устраняющую инфантильную работу личности, так и разработку (термин, введенный нами выше) новой зрелой работы личности.

Для более глубокого понимания работы личности в психотерапевтической ситуации нам необходимо ввести вспомогательную конструкцию типологии реальностей, или миров существования личности. Она состоит из: 1) реального мира, 2) символическо-травматического мира и 3) транзитного мира.

Реальный мир – это реальность, т.е. действительныи мир действительного существования человека. Реальность подразделяется на повседневный и неповседневный миры. В свою очередь, повседневность состоит из: 1) средней повседневности (мир обычной жизни), 2) верхней повседневности (интенсивность жизненных содержаний), 3) нижней повседневности (инертность жизненных содержаний). Частично пациент, как и все другие люди, живет в этом реальном мире. Но, с другой стороны, он существует в особом символическом мире симптомов, болезни, задержек развития, фантазий, грез, псевдоконструкций, суррогатных замещений реальности. Вместо реального, подлинного удовлетворения своих потребностей, человек получает замещающее, ненормальное, иллюзорное удовлетворение, доставляющее ему, вместе с тем, сильное неудовольствие. Пациент не может полностью быть в реальности, он "привязан" к прошлому травматическому миру, и поэтому у него образуется неподлинный символическо-травматический мир. Не все символические миры являются неподлинными, но у пациента мы имеем дело именно с неподлинным символическим миром, основанном на замене или отклонении реальности. Символическо-травматический мир – это мир подмены. Разделение мира на символический и реальный не задается принятой в психоанализе классификацией ЭГО на гедонистическое ЭГО (действующее   по   принципу  удовольствия)   и реалистическое ЭГО (исходящее из принципа реальности). Дело в том, что и реальный мир полон всякими удовольствиями, но весь вопрос в том: кто пользуется этими благами? Зрелый человек испытывает реальное удовольствие, а невротик - нет, он получает лишь суррогатное инфантильное удовлетворение.

Транзитный мир – это переходный мир, через который пролегает дорога от символическо-травматического мира в реальный и наоборот. Каждый раз, когда пациент встречается в определенном месте с психотерапевтом, они "перемещаются" в этот транзитный мир, в котором каждый из них ведет себя несколько иначе, чем в обычных мирах своего существования. Психотерапевт на время оставляет реальность, чтобы прикоснуться к символическо-травматическому существованию пациента. Пациент, попав в трансформационную зону (теменос) психотерапии, вынужден в определенной мере идти навстречу реальности в лице психотерапевта и отношений, задаваемых им. Даже сам факт систематического прихода на сеансы уже дисциплинирует пациента, требуя от него структурирования своего времени. Транзитный мир психотерапевтического контакта – это особая реальность совместной трансформационной работы. Каждый из ее участников решает в этой работе свою задачу. Пациент в своих самопроявлениях пытается включить психотерапевта в свой мир: работа его личности, главным образом, направлена на перемещение психотерапевта из его реального мира в свой символический, т.к. психотерапевт приобретает для него символическое значение, становясь воплощением образов значимых фигур инфантильного опыта.

Y

X

Работа  личности  психотерапевта

Зрелая работа личности пациента

          Инфантильная работа личности пациента

Рис.26. Структура работы личности в психотерапевтической ситуации. Личность психотерапевта комплементарна личности пациента: в своей работе он содействует воссозданию утраченной (или неразвитой) связи между частями личности пациента, X – инфантильные незрелые отношения со стороны пациента, Y – зрелые отношения со стороны пациента, Z – конфликтные отношения между двумя частями личности пациента.

Психотерапевт же, напротив, дает пациенту возможность быть таким, какой он есть в своей символической неподлинности (подлинность неподлинности), пытаясь затем градуально, шаг за шагом, перемещать пациента в реальный мир. В то же время удвоенность личности пациента в психотерапевтической ситуации возрастает: зрелая субличность пациента пытается действовать согласованно с психотерапевтом, объединившись с ним в совместной работе против работы, ведущейся его инфантильной частью. Работа личности психотерапевта опосредствует два вида процессов личности пациента: инфантильную (затормаживающую) работу личности и зрелую (развивающую) работу личности.

Опосредствующие структуры, складывающиеся в психотерапевтической ситуации, этим не ограничиваются. Транзитный мир также опосредствует перемещение, переход личности пациента из символического мира в мир реальности.

Рис.27. Миры пациента, где X – символический мир, Y- реальный мир, Z – транзитный мир, А – дорога в реальность, закрытая пациенту, В – перемещение пациента в транзитный мир (трансформация невроза в новую форму – транзитный невроз), С – перемещение пациента из транзитного мира  в реальность.

В символическом мире личность пациента заторможена, и он не способен, собственно говоря, испытывать радость, получать удовольствие (тревоги преобладают над радостями). По мере перемещения в реальность пациент научается любить, работать, получать реальное подлинное удовольствие.

Транзитный невроз – дубликат реального невроза пациента, трансформированного в условиях транзитного мира психотерапевтической ситуации и центрированного на отношениях с фигурой психотерапевта. Психотерапевтической работе подвергается, собственно говоря, не реальный невроз человека, а транзитный невроз, в котором реальный невроз находит свое конкретное воплощение с учетом конкретных обстоятельств и отношений. Устранение транзитного невроза как бы "истощает" реальный невроз, который, в свою очередь, утрачивает трансформационные возможности. Симптомы буквально "зависают", утратив свои глубинные основания, и градуально устраняются.

19.2 Нарцистические трансформации

Для иллюстрации динамики представлений символическо-травматического мира пациента в психотерапевтической ситуации мы приводим фрагмент свободных ассоциаций. В цитируемом ниже отрывке представлена "чистая" продукция работы личности пациента, а не манифестации, которые вызваны теоретическими схемами, навязанными ему психотерапевтом. Пациент спонтанно самораскрывается, делится тем, как он живет.

Нарцистическая работа. Пациентка – женщина 26 лет, замужем, имеет ребенка, обратилась за психологической помощью. Психиатрического диагноза нет, соматические отклонения не выявлены, несмотря на неоднократные обращения к врачам по поводу часто возникающей и доставляющей ей страдания тахикардии. Можно предположить, что панический радикал в данном случае был отнесен к вегетативно-сосудистым дисфункциям стрессового характера. Однако в дальнейшем станет ясно, что здесь мы имеем дело с проблемами нарцистического развития личности.

Началу психотерапии предшествовало клиническое интервью (1 сеанс - 50 мин.) и два консультативных сеанса (по 50 мин. каждый). Терапевтический сеанс проходил в соответствии со стандартными требованиями психоаналитической психотерапии: пациентка лежала на кушетке, а аналитик располагался у изголовья. На том этапе психотерапии, фрагмент которого здесь приводится, не осуществлялась ни интерпретация, ни проработка сопротивления, ни анализ трансференции. Главной задачей работы являлось "вхождение" пациента в анализ и предотвращение риска декомпенсации, что объясняет не только нейтральную, но осторожно-сдержанную позицию, занятую нами.

Итак, ниже приводится фрагмент первого сеанса:

П.: "В мою обнаженную грудь воткнута какая-то труба... Она полая с обеих сторон, открытая,  в ней какая-то пустота...   Там белый свет.

Она то сжимается,  то разжимается..."

Данная тема получила свое развитие и во время второго сеанса:

П.: Внутри меня что-то держит. Рука с длинными ногтями проходит через все мое тело, проникает в голову, держит ее и царапает изнутри...

А.: Вы продолжаете представлять все это?

П.: У меня такое ощущение, что я от этого никогда не освобожусь... В центре груди как будто вбит кол,  и он на меня давит...

А.: В прошлый раз Вы тоже говорили о похожем образе.

П.: Сейчас мне представляется деревяшка. Внутри она пустая,  полая...

А.: Что вы ощущаете сейчас, когда все это говорите?

П.: У меня такое ощущение, будто ее вбивают мне в спину... Хотелось бы избавиться от этого,  но не получается.

А.: Отдаете ли вы себе отчет в том, как все это возникает?

П.: Кто-то это делает...

А.:   Что Вы имеете в виду?

П.: Какая-то рука со спины держится за палку или трубу. Она крепко меня держит. Такое чувство, будто она входит в тело со спины. Со стороны груди ее нет. Оттуда бьет фонтан. Такое чувство, будто в области груди образовалась пробоина. Чувствуется какое-то давление. Как будто у меня внутри находится небольшой стержень, он передвигается то вниз,  то вверх...

А.: Что Вы чувствуете, когда это говорите?

П.: Чувствую, как передвигается этот стержень, как бьет и сдавливает... Это стальной прут, теперь он снаружи. Он ищет меня и пытается уколоть. Чувствую, как он придавил меня к стене, мне трудно дышать.

А.:   Что Вам хочется сделать?

П.: Хочется выскользнуть от него, спрятаться.

А.:   Что Вы сейчас чувствуете?

П.: Чувствую подавленность, возникает чувство страха, чувство безысходности. Внутри все сжимается,  сдавливается.

А.: Продолжайте высказывать все, что приходит Вам в голову.

П.: Не так давно у меня было такое же состояние... Когда я гуляла с ребенком, и он чуть не попал под машину. Внутри все сдавило, сжалось, трудно стало дышать, даже сказать ничего не могла. Похожее чувство было после родов: на меня надевали маску, мне трудно было дышать, а они все равно надевали. Мне хотелось, чтобы меня оставили в покое. В ушах стук... Как будто стучит какая-то машинка... Очень знакомый неприятный звук... После этого наркоза сильно кружилась голова.

А.:   Что Вы  испытываете сейчас?

П.: Сейчас ощущение давления присутствует, как будто что-то упирается в грудь и от этого трудно дышать... Мне кажется, что это чувство связано с обидой... Это давление похоже на обиду...

А.: Как это связано?

П.:  Обида вызывает такое же давление.

А.: Давайте поговорим несколько более подробно об этом.

П.: Чувствую, что голову с двух сторон чем-то сдавливают и одновременно тянут вверх... Как-то сверху, через голову, что-то затаскивают внутрь тела. В виде какого-то треугольника... Как бы имеет вид конуса, крупная пирамида. Мешает мне внутри... Создает неприятное чувство … Терзает изнутри... Подтачивает... Создает Оавление... Я не хочу все это испытывать. Я их боюсь... Такое чувство, что меня не допускают. Ощущение, что какая-то сила не подпускает меня к этим чувствам. Пугает меня, что нельзя это делать, что это плохо кончится.

А.: К чему не допускают?

П.: Не допускают к мысли о смерти.

А.: Мысли о смерти?

П.: Думать о чем-то много есть грех, если будешь думать, то возникнет мысль о смерти. Боюсь. Стараюсь не думать, отвлекаться. Чем больше я буду об этом думать, тем ближе я буду подходить...

А.: Ближе будете подходить к чему?

П.: Сейчас немного тревожное состояние. Чувство подавленности.

А.: Понимаете ли,  с чем оно связано?

П.: Может быть, связано с ребенком... Я все время за нее боюсь. Чувство страха. Очень часто бывают приливы страха... Вдруг, бывает, находят мысли, что может что-то произойти. Я пытаюсь отогнать их, но они волной захлестывают меня. Страшно, как бы она не осталась одна. Это чувство одиночества очень страшно. Я сама боюсъ одна оставаться. И когда думаю о ней, боюсь, что она может испытать похожие чувства.

А.: Вы опасаетесь, что с Вами может что-то случиться?

       П.: Могу умереть, хотя сама в это не верю. Сейчас опять возникает такое же чувство, как на первом сеансе, чувство, испытанное в детстве. Тело не мое, оно напоминает кокон, и внутри что-то катается. Это чувство давления существования. Есть извне давление, прижимающее, придавливающее.

       А.:   Что происходит с Вами теперь?

       П.:  Сильное давление,  как будто вывернута наизнанку...

        А.: Как связано то, что происходит внутри, с тем,  что происходит вовне?

          П.: Нечто образовывает спрессованное пространство,  оно и давит...

А.:   Что происходит сейчас?

П.: Появились три руки с длинными когтями. Одна держит за голову, другая за шею, а третья сдавливает   грудь.   Это   связано   со   страхом,   с боязнью. Это мои страхи меня душат.

А.: Кроме давления, напряжения, страхов, которые Вас душат, что Вам еще представляется?

П.:  ...   (трехминутная пауза).

А.: Вы вспоминаете  что-то?

П.: Вижу картину.  Раньше также я ее видела, думала о ней...Вьется тропинка через дремучий лес. Мне хочется сойти с этой тропинки и пойти погулять в лес. Но кто-то обратно толкает меня на тропинку. Я сопротивляюсь. Хочется немного свободы... Меня обратно загоняют на эту дорогу... В конце дороги огромная белая поляна вся в цветах,  и очень ярко светит солнце.

А.: Поляна в цветах?

П.: Да. Подхожу к этой поляне. Там наступает умиротворение, покой, тепло... Но такое чувство,   что я заблудилась в лесу...

А.:   Как  все  это   связано:   Вы   двигались   к поляне и заблудились в лесу?

П.: Впереди есть дорога. Я знаю это, но меня что-то держит, тормозит, не дает по ней идти... Это связывается с нерешительностью, слабостью воли.

А.: Дорогу осилит идущий.

П.: Да, у меня возникает такое ощущение, что надо идти.

Комментарий. Пациентка находится в символическо-фантастическим мире: она представляет, что в ее "грудь воткнута какая-то труба" или "в центре груди как будто вбит кол". Символические структуры постоянно трансформируются: кол уже "вбивают в спину", а "в области  груди  образовывается  пробоина и  оттуда бьет  фонтан".   Продолговатый   предмет,   стержень, кол давит на нее, не давая вырваться, и он также претерпевает различные трансформации: сначала является чьей-то рукой, а рука, в свою очередь, превращается в самостоятельное образование, которое "передвигается то вниз, то вверх" внутри нее, затем выясняется, что это та же рука, но с длинными ногтями, проникающими в ее тело.

Мы видим, что пациентка раскрывает нам психологическую ситуацию охваченности воздействием травмирующей силы - "преследователя". При этом сама она занимает пассивно-страдательную позицию, а давящая сила - активно-агрессивную. Через некоторое время их взаимоотношения приобретают характер "нападения – бегства": травмирующая сила нападает на пациентку, пытается ее уколоть, бьет и сдавливает, а пациентка хочет ускользнуть от ее воздействия и спрятаться. Переживания пациентки, главным образом, сводятся к ощущению давления в области груди и ощущению затрудненности дыхания, к которым добавляется чувство страха, подавленности, безысходности, поэтому данный симптомокомплекс связывают с тахикардией.

В символическо-травматический мир пациентки иногда "вторгается" реальность. Так, центральный элемент, вокруг которого вращаются символические трансформации, т.е. ощущение давления в груди, связан с нарцистической обидой - "это давление похоже на обиду". Субъект и объект воздействия теперь соединяется: давление не только похоже на обиду, но и вызвано ею. Кроме того, у пациентки имеются травматические впечатления, связанные с родами и ребенком, доставляющие ей некие аналоги первичных переживаний.

Имеющийся в данном случае страх смерти трансформируется в тревожное чувство неизвестности и страх одиночества. Боязнь остаться одной "перетекает" в боязнь, что подобное может случиться и с ребенком: что и он будет бояться одиночества. Оказывается, что ребенок может остаться один из-за того, что сама пациентка умрет. И в этот момент у нее возникает переживание инфантильного характера, связанное с личностным расслоением: тело напоминает кокон - снаружи неподвижный, одеревенелый слой, внутри которого имеется подвижное содержание, "что-то катается".

Пациентка вновь сообщает, что испытывает чувство "давления". Здесь мы уже имеем дело с чувством "давления существования", которое вначале символически предстает перед ней в виде руки, сдавливающей грудь, а потом открывается как действие, вызванное собственными страхами. "Это мои страхи меня душат", - заявляет она. Здесь, как и выше, внешняя травмирующая пациентку сила предстает перед ней в качестве интрапсихологического процесса: одна часть ее личности отторгает другую.

Далее мы видим, что, испытывая давление травматических впечатлений, интернального нарцистического конфликта и сверхконтроля, она мечтает о свободе. Свобода ассоциируется со стремлением "сойти с тропинки и пойти в лес", где можно проложить свои собственные пути. Самостоятельности и самодетерминированности   противодействуют   контролирующие силы. Но и это не конец – вновь все переворачивается: лес превращается в место, в котором она заблудилась, а дорога выглядит теперь как заманчивый выход. В конце дороги - "огромная белая поляна в цветах, и очень ярко светит солнце". На эту светлую поляну она и хочет выйти, но ей мешает "преследователь". Однако выясняется, что то, что казалось внешней силой, есть внутреннее состояние "нерешительности", "слабости воли", проективно трансформирующееся во внешние силы и агенты.

Продолжая анализ, сделаем акцент на продолговатом предмете, от которого страдает пациентка: этот "стержень" или "труба", которая ее преследует, давит на нее, либо "кол", создающий у нее "пробоину", можно рассмотреть в плоскости нарцистических трансформаций21. То есть мы имеем дело с нарцистическим уроном, претерпеваемым пациенткой, которая испытала нарцистический стресс в условиях травмирующего ее Я нарцистического ущемления в детстве. Этот нападающий на нее "кол" является символом, пробивающим ее нарцистическую целостность и создающим у нее нарцистические раны, В результате давящего, травмирующего самоуважение воздействия у пациентки возникает массивное нарцистическое возбуждение, обида, ярость, злость.

Не выражая своих аффектов, не имея эффективных способов связывания возбуждения и зрелых форм защиты, пациентка осуществляла анапсиотическую работу. В ходе этой работы возникло психическое сжатие, образовалась своеобразная расслоенная структура: периферическая часть в виде "кокона", сгущения закрыла собой внутреннее нарцистическое возмущение, не находящее эффективного выхода. С этим накопленным возмущением, нарцистическим стрессом и нарцистической обидой связаны Я-репрезентация мученицы и интернализованный объект в виде обидчика. 

Представленный нами анализ подтверждается данными, полученными в работе с другой пациенткой. В этом, втором случае, пациентка Л. формирует в работе личности состояние анапсиоза, достигая "одеревенелости" и интроективно идентифицируясь с "вбитым в нее колом". Создавая своеобразный "деревянный" защитный панцирь, она одновременно внутренне опустошает себя, добиваясь полной эмоциональной анестезии. Ниже приводится фрагмент сеанса:

Л.: Когда мне предлагали делать то, что я не хочу, у меня возникало чувство, что в грудь мне вколачивают кол. Кол проходил в меня и становился мною,  и я сама становилась как этот кол.

       А.: Как ощущаешь себя сейчас, когда это рас сказ ываешь ?

       Л.: И сейчас, когда говорю это, я ощущаю себя так, как будто в меня вбит кол... Мне родители и другие люди говорили, что меня невозможно пробить. Мне приходит в голову, что в какой-то момент возникло такое состояние, что кол, его восприятие и ощущение - это и есть мое спасение. Когда на меня 'напирали", заставляли что-то делать, наказывали, я могла молниеносно восстановить это искусственное ощущение, будто в меня вбит в кол. И тогда я становилась совершенно непроницаемой для людей. Это была моя опора.

А.: Ты отождествила себя с колом для защиты и в результате обрела качество этого кола?

Л.: Абсолютно точно. Эти слова описывают то, что есть в прямом, буквальном смысле слова.

Комментарий. Кол, о котором говорит пациентка Л., кроме прочего, является символом пробивания нарцистической целостности, аналогом нанесения нарцистической раны. Пациентка демонстрирует нам свой метод преодоления нарцистического стресса в виде присвоения качеств угрожающего объекта. Работа защиты идет в направлении того, что мы назвали анапсиозом: с ним связано психическое сжатие, образование "сжатых" структур, а также репликация личности. Идентифицируя себя с тем, что наносит увечья, с этим плотным, пробивающим колом, она сама становится, как кол, и обретает качество кола. Можно сказать, что в этот процесс работы личности вовлечен также механизм идентификации с агрессором.

А.: Ты говоришь, что сейчас впадаешь в такое же состояние,  как в детстве?

Л.: Да, каждый раз, когда ты начинаешь про меня говорить, именно это и происходит.

А.: Ты находишь связь между моей интерпретацией и твоим состоянием. А как проявляется это состояние в жизни?

Л.: Оно возникает автоматически и очень сложно ухватить, захватить этот момент, мгновение. А потом его остановить, т.е. снова расслабиться, перестать ощущать внутри этот кол, очень сложно,  почти невозможно.

А.: Когда ты ощущаешь этот кол внутри, есть ли еще какие-то чувства, переживания?

Л.: Я вспоминаю сейчас, что нет ни чувств, ни переживаний. Все, что касается эмоций, становится каким-то мертвым, как будто выключаются все ощущения. В этот момент я знаю, что у меня тут же холодеют конечности, вообще все тело холодеет, и подозреваю, что у меня снижается температура.

А.: Значит, кроме ощущения, чувства, что ты превратилась в кол, возникает состояние отсутствия каких-либо ощущений, состояние омертвелости,  чувство холода или похолодания?

Л.: Это ощущение, что ты уже не человек; тело твое не мягкое, а твердое. Можно даже сказать, что оно не мягкое, не теплое, а твердое, холодное, стальное, и его нельзя повредить. Оно становится в буквальном смысле слова неуязвимым. В этот момент можно спокойно умереть. Все равно, живешь ты или нет, потому что ты неуязвим.

А.: Неуязвимость – это и есть то достижение, которое ты имеешь,  превратившись в кол?

Л.: Да. Ты неуязвим, тебя уже ничто не может достать в этот момент.

Комментарий. Здесь, применив один из приемов индукционного анализа, мы вовлекли в пространство ассоциаций пациентки символические трансформации другой пациентки из описанного уже нами аналитического случая.

А.: Интересно, что ты скажешь относительно схожей картины, которая возникла у одной женщины: стержень пробивает ее Я то в спине, то в груди. И у нее возникает ощущение пробоины или фонтана, который бьет из груди. Следующая наблюдающаяся трансформация состоит в том, что этот стержень проникает вглубь ее, становится внутренним содержанием, которое начинает давить на нее уже изнутри.

Л.: Я поняла, о чем идет речь: она не смогла сделать этот кол собою, и он ей мешает. Если бы она сделала так же, как и я, ей стало бы легче, потому что тогда она уже овладела бы этим стержнем, и он не доставлял бы ей хлопот, не мучил ее. А сейчас он, как заноза, сидит в ней, и она не знает, как вытащить эту занозу. У нее положение хуже, потому, что она как кровоточащая рана. Мне кажется, что эта женщина много плачет. Я думаю, что она практически не может общаться с окружающими людьми, потому что каждый человек как бы задевает эту занозу, и она начинает изнутри раздирать эту женщину.

А.: Ты довела до конца то, что ей не удалось, выработав у себя состояние одеревенелости. И теперь, если что-то не по-твоему, ты автоматически впадаешь в это состояние "застывания". Но и более "суровый " способ совладения, выработанный тобою,  также создает проблемы.

Л.: Я восприняла все сейчас мне сказанное отстраненно. Смотрю на себя со стороны, как на другого человека, у которого есть масса проблем... Сейчас стало возникать ощущение, что эта одеревенелость извне стала приближаться, окружила меня стеной. Но я не стала ею, как это бывает обычно. Я не надела на себя эту оболочку. Я держу ее на дистанции. У меня возникает защита против этой деревянной стены22.

А.: А чем нынешняя защита отличается от надвигающейся деревянистой стены, ведь она тоже твоя защита?

Л.: Моя нынешняя защита живая, а та – деревянная. Вот она теперь меняется, превратилась в цепную собаку. Это я ее посадила на цепь, я справилась, смогла это сделать. Мы с тобой говорим, а она на нас смотрит. Смотрит прямо в глаза таким ои\епеневающим, приковывающим взглядом. Становится жутко, чувствую себя некомфортно. Но вот что интересно: и она меня боится... и даже больше, чем я ее. Так вот мы и сидим... И взгляды наши прикованы друг к другу.

Комментарий. На интерпретацию аналитика пациентка Л. автоматически реагирует анапсиотической реакцией, которая затем начинает трансформироваться. Возникает связанное с анапсиозом состояние удвоения – пациентка Л. делает себя посторонним человеком и смотрит на себя отчужденно, со стороны. Тем не менее, анапсиоз охватывает ее; она чувствует приближение этого состояния, образно представляя его в виде окружающей ее стены, в которую затем готова превратиться сама. Обычно, становясь "одеревенелой", она защищала себя от травмирующей стимуляции. Теперь она обращается с этим состоянием как с чуждой, опасной силой, которую не допускает в себя и отстраняет на некоторую дистанцию. Пациентка смогла "приструнить" ее, символически посадив, как злую собаку, на цепь. Хотя анапсиотическое состояние и не "отпустило" ее целиком, пациентка чувствует гордость за то, что не сдалась, что оказалась сильнее этого состояния. Можно даже говорить об отслоении идентификации с агрессором, которая, будучи спасительной в детстве, затем превратилась в оковы, защитную броню, задерживавшую в дальнейшем развитие личности.

Здесь мы также имеем пример работы личности, в процессе которой происходят кардинальные трансформации: пациентка Л. подвергает деонтизации экзоличность, представшую в виде окружившей ее стены, т.е. оболочки личности. Она делает ее чужой для себя, проводя, таким образом, конструктивную работу личности. В результате этот личностный слой отторгается, но речь, конечно, идет о градуальном процессе. Образно говоря, на этом этапе две части личности – Я и отторгнутая часть, как в поединке, встали друг против друга на безопасном расстоянии. В дальнейшем работа личности, чтобы быть продуктивной, должна происходить в направлении переработки отторгнутой структуры, в ходе чего будут присваиваться личностные новообразования.

Страх смерти. Теперь немного поговорим о страхе смерти, обнаружившемся у первой пациентки. Она боится, что умрет, и ее близкие будут страдать, оставшись одни. В особенности же она боится за участь своей дочери, которая может, как она думает, претерпеть схожую судьбу – одиночество. В результате у нее образовались различные фобии, связанные со страхом смерти. В действительности ее страх смерти и различные его дериваты скрывают проблему, коренящуюся в привязанности. Задержка развития объектных отношений, доминирование во внутреннем мире значения плохого объекта - "плохой мамы", который она пыталась видоизменить, а также высокий уровень чувства уязвимости, беззащитности, бессилия создают страх утраты привязанности.

Привязанность к мужу и дочери, обретенная пациенткой, обладает для нее сверхценностью, хотя от нее она и страдает. Имеющееся у нее, кроме того, чувство уязвимости доставляет ей страх утраты и этой сверхзначимой привязанности, которую, с другой стороны, она хотела бы утратить, чтобы освободиться. Дело на этом не завершается: ее привязанность имеет эндогенные основания. Пациентка испытала фундаментальную фрустрацию развития близости: в детстве она чувствовала глубокое одиночество, ненужность, брошенность. Хотя между ней и матерью возникла своеобразная стена – подвергались фрустрации и потребность в любви, и чувство безопасности, однако их связь была очень крепкой. С другой стороны, у пациентки сформировался образ "хорошей мамы", расходящийся с настоящей матерью. По словам пациентки, у нее в детстве возникали перепалки с матерью по поводу того, хорошая та мать или нет. В таких случаях споры резко пресекались матерью, которая говорила: "Я тебе не нравлюсь, иди и живи с другой мамой".

Некоторые особенности развития пациентки наглядно просматриваются из следующего фрагмента ее рассказа:

"Мне часто в детстве снились кошмары... Идет война, скорее всего Великая Отечественная... Мою маму поймали фашисты... Я бросаюсь ее искать везде, где возможно. Спрашиваю у прохожих, не видели ли они ее. Но куда бы я не пришла, ее нигде нет: все меня отсылают дальше. Говорят, ее видели в каком-то сарае. Ощущение такое, что она исчезла, так бывает когда пропадает что-то ценное. Она должна быть где-то недалеко, но ее нет... Я проснулась от страха и побежала к матери, но остановилась у ее дверей. Я не могу войти, потому что она меня отругает. Она не любит, когда ее по ночам будят. Я возвращаюсь в постель и до утра не смыкаю глаз, пытаясь бороться со страхом".

В детском травматическом сновидении пациентки проглядывается страх сепарации и потери объекта любви. Травматические впечатления детства, в том числе подобные травматические сновидения, оказывают сильное влияние на становление детских привязанностей. Гонимая травматическим страхом утраты объекта любви, девочка бежит к матери искать успокоения, закрепить свою пошатнувшуюся уверенность в близости. Приближаясь к матери, она сталкивается со страхом, теперь коренящимся в приближении: она боится матери. Фрустрация любви, недостаток участия, а также враждебное обращение с ней со стороны матери создавало у девочки задержки в развитии сепарации и становлении нормальных привязанностей. Кроме того, эта психологическая ситуация вызывает у девочки кошмарные сновидения, которые, в свою очередь, воздействуют на нее, усиливая чувства уязвимости и нарцистической ущербности.

Бессознательная связь с матерью не позволяла войти в связь с отцом, а впоследствии стала препятствием к развитию нормальных зрелых отношений с мужем. Чрезмерная фиксированность в пределах материнской привязанности создавала препятствия на пути вхождения в эдипову ситуацию: Задержка развития, связанная с этим комплексом, ослабляет формирование структуры триадических отношений. Строго говоря, здесь нужно говорить об особой трансформации эдипового комплекса. Что интересно, в ходе клинического интервью пациентка вообще не затрагивала тематику, связанную с фигурой отца. Она буквально навязчиво кружилась вокруг травмирующих ее воспоминаний, касающихся отношений с мамой. Естественно, необходимо учитывать то, что связь с матерью была фрустрирующей, отвергающей, препятствующей формированию уверенности в себе, независимости и самоуважения – нарцистической регуляции.

Конфликт и травма. Теперь вкратце затронем вопрос о взаимодействии двух факторов в психопатологической организации личности: интерналъного конфликта (нарцистического и ненарцистического) и психологической травмы. Воспользуемся данным клиническим случаем для формулировки следующего этиологического положения: психопатология личности есть транзактнып феномен (психическая организация), детерминированный как интерналъным конфликтом (нарцистическим и не-нарцистическим), так и психологической травмой (острой или куммулятивной). 

Интернальный конфликт

X

      Психологическая          травма

Психопатология личности

Рис. 28. Психопатология личности как транзактная психологическая организация, детерминированная взаимодействием интернального конфликта и психологической травмы, которые сами, в свою очередь, находятся под влиянием обратного  воздействия личности.

Сформулированное положение, а также понятие расслоенной структуры личности позволяют нам говорить о следующей классификации психопатологических констелляций личности. Она состоит из трех психопатологических конфигураций личности: 1) психологическая травма локализована в пределах эндоличности, а интернальный конфликт – в пределах экзоличности; 2) интернальный конфликт носит эндоличностный характер, а психологическая травма задевает экзоличность; 3) интернальный конфликт и психологическая травма создают диффузную структуру. Для разъяснения некоторых важных моментов "работающей" психотерапии, т.е. процессов психотерапевтической работы, мы воспользовались текстами клинического интервью.

Рис. 29. Психопатологические конфигурации личности, образующиеся транзактным сочетанием психологической травмы (1) и интернального конфликта (2), где А – конфигурация,   в   эндоличности  которой  локализована психологическая травма, а в экзоличности – интернальный конфликт; В – структура, в которой интернальный конфликт находится в эндоличности, а психологическая травма экзоличности; С – структура, образованная диффузным сочетанием двух взаимодействующих факторов (1) и (2).

Напомним, что З. Фрейд, развивая психологическую теорию неврозов, первоначально сформулировал травматическую теорию, которая потом была заменена теорией психического конфликта. Хотя от понятия травмы он до конца так и не отказался, однако, ее роль, в конце концов, была сведена к роли триггера. В психоанализе травма понимается как аффективный, болезненный опыт, пережитый субъектом и подвергшийся позже вытеснению. Необходимо различать инфантильные травмы, которым в психоанализе, собственно, и придавалось основополагающее значение не только в начальный период становления, но и в современных теориях нарцистического развития личности, от актуальных взрослых травм, вызванных травматическим стрессом. Этот, последний вид психической травмы мы неоднократно анализировали в нашей работе. Теперь затронем вопрос инфантильных травм в рамках психодинамической модели. Если акцент ставится на травматическом факторе в этиологии невроза, то симптомы – феномены невроза – являются последствиями травматического опыта. Травмы относятся к раннему детскому опыту ребенка, который подвергается инфантильной амнезии, прерывающейся лишь отдельными фрагментами опыта – маскирующими (экранирующими) воспоминаниями. Они состоят из сексуального и агрессивного опыта и нарцистических ран (нарцистических обид и шрамов). Таким образом, в психической травме тесно переплетаются следующие аспекты: ранний детский генез, инфантильная амнезия, сексуально-агрессивные содержания и нарцистические раны. Функционально травма является аффективно-когнитивным образованием.

Последствия травмы подразделяются на положительные и отрицательные. Положительные последствия характеризуются фиксацией на травме и компульсией к повторению. Подобные реакции могут быть инкорпорированы в ЭГО и превращены в черты характера. Так, при наличии  в детстве фиксации  на материнской привязанности субъект может в течение всей своей жизни искать женщину, которой он мог бы подчиняться. При наличии фиксации на сексуальном совращении девушка в дальнейшем может направить свою сексуальную жизнь на то, чтобы вновь и вновь провоцировать сексуальные посягательства в свой адрес. Отрицательные последствия – это защитные реакции, которые проявляются как избегание травматического опыта; они могут трансформироваться в торможения и в фобии. Негативные реакции тоже вносят свой вклад в формирование характера как фиксации с противоположной тенденцией.

Невротические симптомы в более узком смысле являются конфликтными образованиями, создающимися двумя тенденциями, связанными с травмой. Симптомы, задержки ЭГО и черты характера имеют свойство компульсии, т.е. внутреннего принуждения. Они обнаруживают относительную независимость от других психических процессов, приспособленных к требованиям реальности. При компульсии внутренние принуждения не согласуются с логическим мышлением и реальностью. Компульсивные структуры не подотчетны контролю ЭГО, не подчиняются требованиям реальности, а наоборот, направлены на доминирование над ЭГО. При высокой интенсивности этих структур и доминировании их проявлений в ЭГО достигается   господство   внутренней   психической   реальности над внешней реальностью, что создает предпосылки для развития психоза. В любом случае, фиксация на прошлой травме приводит невротика к заторможенности жизненных проявлений и неприспособленности к внешней реальности.

Детская травма может непосредственно привести к возникновению детского невроза, который протекает явно или неявно. Чаще всего детский невроз в латентный период как бы заглушается, затихает, т.е. приобретает форму латентности.

В дальнейшем невроз реактивируется либо при наступлении половой зрелости из-за интенсификации влечений, либо из-за защитной организации ЭГО. Эта защитная структура ЭГО создается для обороны от травматического опыта, связанного с новыми требованиями реальности и жизненными задачами, которые субъект должен  решить.

Двойственность психотерапии. Теперь в заключение коснемся вопроса, который мы уже обсуждали применительно психоаналитической работы. Речь идет о месте работы деонтизации и работы онтизаций в общем процессе психотерапевтической работы. Мы думаем, что действенная психотерапия обязательно должна включать в себя два психологических движения личности: первое - это движение от нечто к ничто, а второе – движение от ничто к нечто. Движение от нечто к ничто состоит в элиминации, устранении нечто: симптома, расстройства, комплекса, проблемы и т.д. Это есть работа устранения, уничтожения, освобождения, т.е. превращение негативного содержания в ничто или пустоту. Другое движение - движение от ничто к нечто – заключается в утверждении нечто, созидании связи, отношения, качества и т.д.

Из предлагаемой нами концептуальной схемы становится ясна недостаточность и техники понимания, и техники отреагирования как основополагающих методов психотерапии. Само по себе понимание нечто без работы личности остается голым знанием, а отреагирование накопленного (или ущемленного) аффекта не меняет психическую структуру, с которой он связан. Эффективная психотерапия требует активации зрелой работы личности, содействующей переменам личности.


ЛИТЕРАТУРА

Абульханова-Славская К.А. Деятельность  и психология личности.  М.,   1980.

Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания.  Л.,  1968.

Асмолов А.Г. Психология личности. М., 1990.

Братусь   Б.С. Аномалии личности. М., 1988.

Васильев И.А., Магомед-Эминов М.Ш. Мотивация и контроль за действием.  М.,   1991.

Вилюнас В.К. Психологические механизмы мотивации человека.  М.,   1990.

Гуссерль Э. Парижские доклады//Логос. 1991.  № 2.

Жане   П.   Неврозы  книгоиздателя.  М.,   1911.

Зейгарник Б. В. Теория личности К.Левина. М.,   1981.

Иванников В. А. Психологические механизмы волевой регуляции.  М.,   1991.

Ильенков Э.В. Что же такое личность?//С чего начинается личность/Под ред. Р.И.Косолапова.

Изд.  2.  М,   1984.

Кант   И.   Критика чистого разума. М.,  1994.

Крепелин Э. Психиатрия: Учебник для студентов и врачей Д-ра Э.Крепелина.  СПб.,   1898.

Лазурский А.Ф. Классификация личностей. Петербург,   1921.

Лейбниц   Г. В.   Сочинения.  Т.   1.  М.,   1982.

Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения в 2-х тт.  М.,   1983.

Ломов Б.Ф. Общение как проблема общей психологии//Методологические проблемы социальной психологии.   М.,   1975.

Магомед-Эминов М.Ш. Мотивация общения//Материалы Луриевских чтений.  М.,   1985.

Магомед-Эминов М.Ш. Мотивация достижения: структура и механизмы//Автореф. дисс.кан-д.психол.наук.  М.,   1987а.

Магомед-Эминов М.Ш. Психодиагностика мотивации//Общая психодиагностика/Под ред. А.А.Бодалева,  В.В.Столина.  М.,   19876.  С.   155-179.

Магомед-Эминов М.Ш. Мотивационная регуляция поведения//Эмоционально-волевая регуляция поведения и деятельности. Тез. докл. II Всесоюзн. семинара молодых учен. Симферополь. М., 1986.  С.  58-59.

Магомед-Эминов М.Ш. Психологически-ориентированная психотерапия. Тез. докл. региональн. школы-семинара в г. Вологда 11-16 сент., 1989.

Магомед-Эминов М.Ш. и др. Новые аспекты психотерапии посттравматического стресса. Харьков,   1990.

Магомед-Эминов М.Ш Личность и экстремальная жизненная ситуация//Вестн. Моск. ун-та. Сер.   14, Психология.   1996. № 4. С.  26-35.

Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию.  М.,  1992.

Мясищев В.Н. Личность и неврозы. Л., 1960.

Огурцов А.П., Юдин Э.Г. Деятельность/ /БСЭ,   1972.  Изд.  3. Т.  8.  С.   181.

Озерец ко вский АИ. Истерия в войсках. М.,   1891.

Пиаже Ж. Избранные психологические труды.  М.,   1969

14. L-тановление личности. М., 1994.

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии.  М.,   1940.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957.

Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии.  М.,   1976.

Франк л В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

Фрейд 3. Лекции по введению в психоанализ.  М.,   1989

Шар ко Ж.М. Клинические лекции по нервным болезням. Изоляция при лечении истерии. СПб., 1885.

Юнг   К. Г.  Психология и алхимия. М.,  1997.

Adler A. The accentuated dogmatized guiding fiction//The individual psychology of Alfred Adler/Eds. by H.L.Ausbacher. R.R.Ausbacher.  N.Y.,   1912.

Allport G. W. Pattern and growth in personality. N.Y.,   1961.

Atkinson J.W. An introduction to motivation. New Jersey,   1964.

Atkinson J.W. Cartwright D. Some neglected variables in contemporary conceptions of decision and performance//Psychol. Reports. 1964. Vol.14. P.  575-590.

Atkinson J.W. Motivational determinants of risk-taking behaviour/VPsychol.Rev. 1957. Vol.64. P. 359-372.

Atkinson J.W. Strength of motivation and efficiency of performance//Motivation and achievement/ Eds.  by J.W.Atkinson. J.O.Raynor. Winston,   1974.

Atkinson J.W., Birch D. The dynamics of achievement oriented activity//Motivation and achievement/ Eds.  by J.W.Atkinson,  J.O.Raynor. Winston,   1974.

Atkinson J.W. Personality and motivation// Amer. Psychologist.  1981. Vol. 36. N 2. P.  117-128.

Atkinson J.W. Studying personality in the context of an advanced motivational psychology//Amer. Psychologist.   1981.  Vol.36. P.   117-128.

Archibald H.C., Tuddenham R.D. Persistent stress reaction after combat: A 20-year follow-up//Archives of General Psychiatry. 1965. Vol. 12. P. 475-481.

Benedek T. The psychosomatic implications of the primary unit "mother-child". Am. J. Orthopsychiat. 1949.  Vol.   19.  P.  642-654.

Breuer J., Freud S. Studies on hysteria// Standard edition/Ed, by A.Strachey. Vol. 2. London, 1955.

Cronbach L.J. The two disciplines of scientific psychology//Amer. Psychologist. 1957. Vol. 12. P. 671-684.

Danielli Y. Treating survivors and children of survivors of the Nazi HolocaustZ/Victims of violence and post-traumatic therapy/Ed, by F.M.Ochberg. N.-Y, 1988.

Diagnostic and Statistic Manual of Mental Disorders. Ed. 3, rev. (DSM-III-R). American Psychiatric Association. Washington,   1987.

Diagnostic and Statistic Manual of Mental Disorders. Ed. 4 (DSM-IV). American Psychiatric Association. Washington,   1994.

Edwards W. The theory of decision making// Psychol.  Bulletin.  1954. Vol. 51.  P. 380-417.

Egendorf A., Kadushin C, Laufer R., Rothbart S., Sloan L. Legacies of Vietnam: Comparative adjustment of veterans and their peers. Washington,   1981.

Endler N.S. A person-situation interaction model of anxiety//Stress and anxiety/Eds, by C.D.Spielberger, I.G.Sarason. Vol.   1. Washington,     1975.

Endler N.S. Person-situation interaction and anxiety//Handbook on stress and anxiety: Contemporary knowledge, theory and treatment/Eds, by I.L.Kutash, L.B.Schlesinger.   San Francisco,   1980.

Endler N.S., Magnusson D. Toward an interactional psychology of personality//Psy-chological Bulletin.   1976. Vol.   83.  P.  956-974.

Erichsen J.E. On concussion of the spine: Nervous shock and other obscure injuries of the nervous system in their clinical and medicolegal aspects. London, 1982.

Erikson K.T. Everything in its path. N.Y., 1974.

Erikson  E.H. Childhood and society. NY, 1950.

Fairbairn W.R. Psychoanalytic studies of the personality.  London,   1952.

Fairbairn W.R. War neuroses: Their nature and significance. Boston,   1952.

Fig ley C.R. (Ed.) Trauma and its wake: The study and treatment of post-traumatic stress disorder. N.Y.,   1985.

Fordham M. Explorations into the self// Library of Analytical Psychology. Vol.  7.  London,   1985.

Freud S . Beyond the pleasure principle//Standardedition/Ed, by A.Strachey. Vol.   18.  London,  1955.

Freud S . On narcissism: An introduction //Standard edition/Ed, by A.Strachey. Vol.   14. London,  1957.

Freud S. Moses and monotheism: Three essays/ /Standard edition/Ed, by A.Strachey. Vol. 23. London, 1964.

Goldstein K. Der Aufbau des Organismus Den Haag.  Martin Nijhoff,   1934.

Grinker R., Spiegel P. Men under stress. Philadelphia,   1945.

Heckhausen H. Achievement motive research. Current  problems   and   some   contributions   towards   a

general theory of motivation/ANebraska Sympos. Motivation/Ed, by W.J.Arnold.   1968.  P.   103-174.

Heckhausen H. Achievement motivation and its construct. A cognitive model//Motivation and emotion. Vol.   1.   1977.   P.  283-329

Heckhausen H. Motivation und Handeln. Heidelberg,   1980.

Holmes Т.Н., Masuda M. Life changes and illness susceptibility//Stressfull life events: Their nature and effects/Eds, by B.S.Dohrenwend, B.P.Dohrenwend. N.Y.,   1974.

Horowitz M.J. Stress response syndroms. N.Y., 1976.

Horowitz M.J., Wilner N., Kaltreider N., Alvarez W. Signs and symptoms of post-traumatic disorders//Archives of General Psychiatry. 1980. Vol.  37.

Horowitz M.J., Marmar C, Weiss D., DeWitt K., Rosenbaum R. Brief psychotherapy of bereavement reactions//Archives of General Psychiatry. 1984. Vol. 41.

Hull C.L. A behaviour system. New Haven, Yale,   1952.

Jacobson E. The self and the object world. N.Y..   1964

Jung   C.G.  The undiscovered self. N.Y.,  1958.

Jung C.G. The psychology of the unconscious/ /The collected works of C.GJung. Vol. 7. Bollingen Princeton.   1972.

Kernberg O. Borderline conditions and pathological narcissism.  N.Y.,   1975.

Klein M. Some theoretical conclusions regarding the emotional life of the infant//In the Developments in Psychoanalysis.  London,   1952.

Kohut  H. The analysis of the self. A systematic approach to the psychoanalytic treatment of narcissistic personality disorders. N.Y.,   1971.

Kohut  H. The restoration of the self. N.Y., 1977.

Lazarus R.S. Psychological stress and the coping process.  N.Y.,   1966.

Lazarus R.S., Launier R. Stress-related transactions between person and environment//Perspectives in interactional psychology/Eds. by L.A.Pervin, M.Lewis. N.Y.,  1978.

L e w i n К. A dynamic theory of personality. Selected papers.  N.Y.,   1935.

Lift on   R.J.   Home from the war. N.Y.,  1973.

Lifton R.J. The Nazi doctors: medical killing at the psychology of genocide. N.Y.,   1986.

Lindemann E. Symptomatology and management of acute gnef//American Journal of Psychiatry. 1944. Vol.   101.  P.   141-148.

Madsen H.A. Exploration in personality. N.Y.. 1938.

Madsen K.B. Theories of motivation. Copenhagen,   1968.

Mahler M.S. On human symbiosis and the vicissitudes of individuation. Vol. 1: Infantile psychosis. N.Y.,   1968.

Mahler M.S., Gosliner B.J. On symbiotic child psychosis: genetic dynamic and restitutive aspects/ /Psychoanal. Study of the Child.   1955. Vol.   10.

Magomed-Eminov M. Post-traumatic stress disorders as a loss of the meaning of life//States of mind/ Eds. by D.Halpern, A.Voiskynsky. Oxford University Press,   1997.

Malloy P., Fairbank J., Keane T. Validation of a multimethod assesstment of post-traumatic stress disorders in Vietnam veterans//Journal of Consult,  and Clin.  Psychol.   1983.  Vol.  51.

Mason J.W. A historical view of the stress field (in two parts)//Journal of Human stress. 1975. Vol. 1. P.  6-12.

McClelland   D.C.   Personality.  N.Y.,   195L

McClelland D.C, Atkinson J.W., Clark K.A., Lowell E.L. The achievement motive. N.Y.. 1953.

McClelland D.C. The achievement motive// Current perspectives in social psychology. Ed. 3. Oxford, 1971.

McDougall W. An introduction to social psychology.  London,   1908.

Meyer W.V. Leistungs-motivand Ursachener Klarung von Erfolgung Misserfolg.  Stuttgard,   1973.

Mischel W. Personality and assessment. N.Y., 1968.

Murray H.A. Exploration in personality. N.Y., 1938

Niederland W.G. Psychiatric disorders among persecution victims: A contribution to the understanding of concentration camp pathology and its aftereffects// Journal of Nervous and Mental Diseases. 1964. Vol.139. p.  458-474.

Parson E.R. The role of psychodynamic group therapy in the treatment of the combat veteran// Psychotherapy of combat veterans/Ed, by H.Schwartz. N.Y.,   1984.  P.   153-220.

Oppenheim H. Die traumatischen Neurosen. Berlin,   1889.

Raynor J.O. Future orientation and motivation of immediate activity: An elaboration of the theory of achievement motivation//Psychol.Rev.   1969.  Vol.  76.

Sartre   J.-P.   L'etre et le neant. Paris,   1943.

Selye H.A. Stress without distress. Philadelphia, 1974.

Shatan C.F. Through the membrane of reality. Impacted grief and perceptual dissonance in Vietnam combat veterans//Psychiatric Opinion. 1974. Vol. 10. P.6-15.

Selye H.A. A syndrom produced by diverse nocnous asents//Nature.   1936. Vol.   138. P. 32.

Selye   H.A.   The stress of life. N.Y.,   1956.

Selye H.A. Stress in health and disease. Boston, London,   1976.

Smith J . R. Scalling over and integration: Modes of resolution in the post-traumatic stress recovery process/ /Trauma and its wake: Theory, research and intervention/ Ed. by C.R.Figley. N.Y..,   1986.

Spence K.W. Behaviour theory and conditioning. New Heaven,   1961.

Tolman EC, Bretnall E., Hall C, Glectman H. Principles of performances//Psychol.Rev. 1955. Vol.62.

Weiner   B.   Human motivation. N.Y.,  1970.

Weiner В., Kukla A. An attributional analysis of achievement motivation//J.of Person, and Soc. Psychol. 1970. Vol. 25.  P.   1-20.

Wilson J.P., Krauss G. Predicting PTSD among Vietnam veterans//Post-traumatic stress disorder and the war veteran patient/Ed, by W.E.Kelly. N.Y., 1985.  P.   102-147.

Wilson J.P., Zigelbaum S.D. PTSD and the disposition to criminal behaviour//Trauma and its wake: Theory, research and intervention/Ed, by C.R.Figley. N.Y,  1986.  P.  305-323.

Winnicott D.W. The maturation processes and the facilitating environment. London,   1953.

Woodworth R.S. Dynamic psychology. N.Y, 1918.

Young P.T. Motivation of behaviour. N.Y,  1936.

М.Ш.Магомед-Эминов

Трансформация личности

Редакторы: М.А.Борисова, Н.Я.Чеснова

Технические редакторы: М.И.Бутусова,

О.В.Константинова, А.Н.Шпакова

Корректоры: И.П.Майорова, И.П.Приходько, И.В.Шаповалова

Лицензия № 030679 от 22.01.1996

Сдано в набор 23.03. 98. Подписано в печать 23.06.98.

Бумага офсет № 1. Формат 84х 108 /з2- Гарнитура "Тайме"

Печать офсетная. Усл. печ. л. 15,5. Тираж 3000 экз.

Заказ № 581 .

Издательство Психоаналитической Ассоциации 101000, Москва, Лучников переулок, д. 7/4, стр. 9

Отпечатано с оригинал-макета в Тульской типографии. 300600, г. Тула, проспект Ленина, 109.

1 Небытие угрожает не только физической целостности человека, но и сохранности его Я, самоуважения, самого себя, смысловой сферы личности и т.д. Все это распространяется и на другого.

2 Травматическую  теорию  неврозов  нельзя  путать  с теорией травматического невроза.

3 ПТСС (посттравматический стрессовый синдром) включает ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) и другие стрессовые синдромы.

4 Данный аргумент нельзя снять указанием на роль когнитивных оценок в возникновении стресса, как их понимает, например, Р.Лазарус (Lasarus, 1966). Когнитивные процессы не существуют во внеличностном пространстве, им предшествуют докогнитивные личностные процессы, не тождественные аффекту.

5 Мы можем говорить о личностном стрессе, если захотим сохранить популярный термин, подразумевая под этим, однако, бытие личности в условиях угрозы небытия. Нужно только помнить, что небытие не только "затемняет" личность, но и "просветляет" ее.

6 Разработка мотива имеет два аспекта: 1) работа по воплощению мотива в проекты, цели, планы, намерения; 2) работа по формированию мотивационной тенденции действия.

7 Актуализация мотива, таким образом, не совпадает ни с мотивацией инициации, ни с инициацией деятельности.

8 Событийно это может быть обвал, взрыв, падение, операция, оскорбление, обида, утрата, осмеяние и другие различные явления, которые имеют такую общую характеристику как угроза, опасность.

9 Отметим, что мотивация самосохранения, как она трактуется в данной работе, также не укладывается в подразделение мотивации на мотивацию дефицита и мотивацию роста, поскольку в такой классификации не учитывается внутренняя связь между явлениями прерывности и непрерывности в процессах мотивации.

10 Связывание тесно "связано" с разрыванием, разъединением, можно даже говорить о принципе развязывания, работающем согласованно или в противовес принципу связывания. Далее в этой книге мы будем более подробно рассматривать также принцип развязывания.

11 Отметим, что так называемая Я-концепция не помогает нам прояснить принцип связывания по той причине, что она сама является всего лишь одной из Я-группировок, входящих в Я-опыт человека.

12 Данное предположение не тождественно тезису о том, что факт сопровождения каждого представления "Я мыслю" доставляет сознанию единство. В связи с тем. что предметом нашего изучения является личность, а не сознание, то для нас Я не тождественно чистому сознанию, первоначальной синтетической апперцепции, дорефлексивному сознанию, трансцендентальной субъективности или еще чему-либо подобном.у

13ормула указывает лишь на изоморфизм двух схем, а не на их тождественность.

14  Антиполипизация является составной частью принципа связывания. В последнем ставится акцент на процессах единения, а в первой - на поддержание возникшего единства личности перед лицом ее распада.

15 Этот тезис можно опровергнуть, высказав соображение о том, что нельзя всмотреться в глубины личности, чтобы увидеть путь образования симптома, но эта аргументация не выдерживает критики: анализ симптома возможен через анализ становления личности, историю ее жизненного пути.

16 Мы показали, что ПТСР зависит от двойного смыслового конфликта личности: один из которых образуется в сверхординарной ситуации, а другой возникает в ординарном мире возвращения (Magomed-Eminov,  1997).

17 Например, "чтобы освободить заложников, их пришлось убить', "чтобы освободить город, его пришлось разрушить". Смыслобессмысленность – это квазисубстанциональное определение, либо наделяющее смыслом процессы, утверждающие несуществование нечто, либо заполняющее смысловые провалы.

18 Оказывается, "провисание" работы транспотенциалов личности, актуализировавшихся в сверхординарности, из-за отсутсвия релевантной жизненной ситуации в ординарном мире возвращения есть один из важных этиологических факторов ПТСР.

19 Мотивацию преодоления нельзя путать с поведением совладения (coping), направленным на редукцию стресса, устранение тревоги.

20 Может случиться так, что пациент, обратившись за помощью, в ходе психотерапии займет позицию психотерапевта и активно займется "лечением" последнего, который, кстати, нередко в этом нуждается.

21 Конечно, дикий психоаналитик с радостью ухватится за этот кол, который в его понятийной плоскости однозначно и безо всяких обоснований означает пенис. Тогда выходило бы так, что эта женщина боится агрессивного нападающего пениса, сексуального нападения. Даже в рамках сексуальной символики более праводоподобным было бы говорить о восприятии пациенткой воздействия могущественной силы, способной дезорганизовать ее Я.

22 Дубликация личности, возникающая у пациентки в ответ на интерпретацию, трансформируется в расслоенную дубликацию. При этом экзоличность начинает формировать "деревянистую'   камбиальную структуру.

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно