Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей,
Консультации специалистов:
Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика




Клаудио Наранхо

ЭНЕА-ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ ЛИЧНОСТИ


Самоанализ для ищущего

Под общей редакцией Валерия Зеленского

Перевод с английского А.А.Рунихина

Воронеж НПО «МОДЭК» 1995

ENNEA-TYPE STRUCTURES Self-Analisis for the Seeker

CLAUDIO NARANJO, M.D.

GATEWAYS/IDHHB, INC. PUBLISHERS

Иллюстрации к титульным листам глав - репродукции карикатур с хромолитографий, публиковавшихся в журнале «Ярмарка тщеславия» который издавался в Лондоне с конца XIX в. до переезда в Нью-Йорк в 1914 г.

Девять характеров Commedia dell'arte, иллюстрирующие разделы «Структура черт характера», выполнены Kelly Rivera по оригиналам Walter Massimelli, изгототовленным для книги Carla Poesio «Conoscere Le Machere ialiane», изданной в 1984 r. Edizioni della Speranza s.l.r. (Флоренция, Италия).

Иллюстрации к разделам «Экзистенциальная психодинамика» - репродукции оригинальных работ E.J.Gold.

Все графические материалы воспроизведены по изданию Naranjo С. Ennea-tуре structures: self-analisis for the seeker. - Nevada City: Gateways/IDHHB, Inc., 1990.

Издание подготовлено по инициативе Санкт-Петербургского Психоаналитического общества

и Информационного Центра Психоаналитической культуры

Наранхо К.

Энеа-типологические структуры личности: Самоанализ для ищущего / Пер. с англ. - Воронеж: НПО «МОДЭК», 1995. -224 с.


Для читателей открывается возможность познакомиться с Клаудио Наранхо как с пропагандистом и распространителем учения об энеаграммах, зародившихся в малоизвестной школе суффистов на Среднем Востоке. С помощью всех новейших средств психологии он изучил древнюю систему энеаграмм и придал ей современное звучание.

Предлагаемый анализ типов личности с помощью энеаграмм совершенно отличен по своим целям: он обнажает те скрытые механизмы биологической машины человека, которые являются предсказуемыми и неизбежными. Не ограничивая себя только психологической точкой зрения, он объясняет, как мы возводим всевозможные барьеры внутри себя, на которые, повзрослев, натыкаемся, и что нам с ними делать.

Тем, кто решил следовать по пути самоанализа и самоисследования, материал книги дает уникальную возможность подготовить себя к этой Работе.

ISBN 0-89556-063-1 (англ.)

ISBN 5-87224-081-3 (русс.)

© Claudio Naranjo, 1990.

©Edizioni della Speranza s.l.r., 1984.

©E.J.Gold, 1990

© НПО «МОДЭК», 1995.

© Психоаналитическое общество Санкт-Петербург, 1995.

© Рунихин А.А. Перевод на русский язык, 1995.


Энеаграмма и медоносная пчела - символы, ассоциируемые с древних времен с Порядком Гармонии.


Посвящение

Этой книги не было бы без Оскара Ичазо, благодаря которому я впервые познакомился с «энеаграммами личности» на лекциях, в институте прикладной психологии (Сантьяго) в 1969 г., читавшихся под эгидой чилийской ассоциации психологов, и который впоследствии стал для меня больше чем учителем, повивальной бабкой, участвующей в появлении меня на свет как психолога.


Предисловие (И.Дж.Гоулд)

Клаудио Наранхо являет собой пример превосходного терапевта, преуспевающего психиатра и профессора, на протяжении многих лет служившего проводником по тропе духовности. Он также является автором нескольких ценных в своей области книг, основателем в районе залива группы Ищущих Правду, близким другом и сподвижником Оскара Ичазо и протеже Фритца Перлса; Наранхо унаследовал идеи и придал форму движению развития человеческого потенциала - особенно его направления, практикуемого в Эсаленском институте и в Беркли (Калифорния). С недавнего времени он - всемирно известный и популярный наставник и руководитель семинаров. Кроме всего прочего, он мой давний друг и коллега, которым я искренне восхищаюсь.

Эта книга - не просто упражнение интеллекта. После десятилетий, потраченных на сбор подтверждающих данных и материалов, Клаудио наконец-таки решился на публикацию этого глубокого исследования, являющегося синтезом и кульминацией кропотливой работы всей жизни. За все эти годы у него накопилось богатейшее собрание разнообразных документов, и данная книга представляет собой только одну, первую грань его исследований. Как он сам говорил нам, фактически эта книга - предисловие к гораздо более детальной научной работе. Она будет снабжена обширным справочным материалом, большим количеством ссылок, системным анализом и результатами клинических наблюдений и будет предназначаться в первую очередь специалистам.

Нам очень повезло, что Клаудио выбрал именно такой подход, так как это позволяет большой читательской аудитории открыть для себя нечто, рискующее в противном случае остаться вне сферы ее внимания.

Благодаря этому для читателей - как специалистов, так и просто интересующихся - открывается возможность познакомиться (если это еще не произошло) с Клаудио Наранхо как с пропагандистом и распространителем учения об энеаграммах, зародившегося в малоизвестной школе суффистов на Среднем Востоке. Я ценю это его стремление и верю, что оно принесет свои плоды во многих случаях, которые сразу невозможно предвидеть, не последним из которых является попытка перебросить мост между знанием прошлого и настоящего.

Ограничив содержание этой книги перечислением и краткой обрисовкой существующих энеа-типов в форме, присущей, скорее, указателю, Клаудио создал тем самым полный и незаменимый справочник. Безусловно, это исключительно серьезная книга, но тем не менее я получил удовольствие от ее содержания, что ждет, как я уверен, и других, потому что именно эта ее системность дает возможность путешествовать от одной главы к другой в стремлении найти свое место за Круглым Столом энеа-типов. Я сомневаюсь в том, что эти идеи когда-либо приживутся в гостиных и войдут в число психологических игр дилетантов, но у меня есть надежда, что они станут полезным орудием для всех тех, кто искренне хочет познать себя и глубже проникнуть в свою сущность.

То, чего достиг Клаудио в этой работе, требовало большого искусства. С помощью всех новейших средств психологии он изучил древнюю систему энеаграмм и придал ей современное звучание. Вот одна из причин, почему я нахожу книгу столь восхитительной. Он не «зацикливается» на прошлом и не отворачивается от него, но воссоединяет великие открытия человеческого разума, охватывающие тысячелетия. Речь не идет о копании в старых, отживших свое идеях исключительно из ностальгических чувств; мы хотим увидеть, в чем же состоит их ценность и своевременность для сегодняшнего дня в сравнении с днем вчерашним.

Я хочу подчеркнуть то, что, с моей точки зрения, Клаудио слишком скромен в отношении к себе и к своему вкладу. В течение всех лет сбора данных он провел множество семинаров, раскрывая для сотен и тысяч людей структуры энеа-типов. Его многочисленные занятия дали возможность некоторым предприимчивым людям использовать эти идеи в своих собственных исследованиях, таким образом слово «энеаграмма» получило широкую известность. В некотором смысле Наранхо стал «отцом» многих исследований и публикаций задолго до того, как его собственные работы увидели свет.

Клаудио Наранхо серьезно занимался эзотерической психологией и спиритуализмом - настолько серьезно, что временами это недвусмысленно угрожало его жизни из-за общего осуждения - обстоятельство ни на миг, насколько мне известно, не заставившее его и его последователей поколебаться в исследовательской и просветительской деятельности.

Существует какая-либо опасность, заключенная в учении об энеаграммах? Является ли оно настолько эзотерическим и экзотическим, чтобы тотчас же пролить свет знания на каждого, кто лишь соприкоснется с ним? Мой ответ на первый вопрос - безусловно, «да», на второй «нет». Учение об энеаграммах, становящееся в последнее время настолько распространенным, что о нем наслышан практически каждый обыватель, едва ли кажется опасным в своей популярной форме. Подобно очищенной, «рафинированной» астрологии, образы которой, бывшие когда-то эзотерическими, используются теперь в дешевых подделках, обещающих с завидной легкостью помочь вам определить свой тип личности и место в системе характеров. Это уже не столько основа для изменения, трансформации, сколько возможность приятно пощекотать воображение, тема, пользующаяся успехом на вечеринках и спросом на прилавках.

Предлагаемый анализ типов личности с помощью энеаграмм совершено отличен по своим целям. Клаудио проводит его с неизменной искренностью и простотой: он обнажает те скрытые механизмы биологической машины человека, которые являются предсказуемыми и неизбежными. Не ограничивая себя только психологической точкой зрения он объясняет, как мы возводим всевозможные барьеры внутри себя, на которые, повзрослев, натыкаемся, и что нам с ними делать.

Как человекообразные приматы мы не можем избежать определенных шаблонов, стереотипов поведения; мы не можем просто пожелать им исчезнуть, игнорировать их или же с легкостью превратить их в добродетели или какие-нибудь мистические качества. На сей предмет Клаудио не оставляет никаких иллюзий. Он предлагает не немедленное исцеление, а способ трезво взглянуть на проблему и действительно разрешить ее. Это как раз то, в чем он коренным образом отходит от соблазнительных и разрушительных идей «нового поколения», превалирующих сегодня. Он остается в стороне от вездесущих коварных иллюзий, окружающих и разрушающих великие учения в угоду гипнотическому сну примитивного существования.

Клаудио не вводит в заблуждения уверениями, что несколько волшебных психологических трюков способны стать для нас панацеей от всех несчастий. Он не скрывает того факта, что в действительности тропа самопознания длинна и тяжела и не потерпит лени, либо поверхностности. Годы наблюдений и бесед с ним ясно показали мне, что он не приемлет гомоцентрической философии иллюзионизма. Имея, возможно, более высокое, чем у меня, мнение о потенциале человечества «en masse», он не впадает в заблуждение, свойственное, по моему мнению, большинству сторонников новой психологии и психиатрии, ложно представляющих путь трансформации как легкий. Однако он все же дает нам орудие, которое что-то да значит, которое может действительно помочь нам достигнуть серьезных результатов.

Большинство психологических систем опустошают высшую духовную жизнь, поглощая ее бесконечными волнами двусмысленностей, принижая до интеллектуальной игры. Как мне кажется, одним из самых важных аспектов, привнесенных Клаудио, является то, что психология у него служит высшей духовной целью. Клаудио оставляет место для духовной жизни и совершенно точно разделяет психологическую область и область духовную - редкий случай среди психологов, которые различают духовность, но, как правило, сводят ее к психологическому термину. Клаудио не делает попыток присвоить себе эту сферу знаний. Тем, кто решил следовать по пути самоанализа и самоисследования, материал книги дает уникальную возможность подготовить себя к жизни в этой Работе. Эти слова можно отнести лишь к немногим психологическим системам.

Читатель найдет язык этой книги прямым и точным без излишней академичности. Анализ в высшей степени детализирован и абсолютно профессионален. Выбранный автором формат облегчает пользование книгой; важные черты характера даны в кавычках или выделены шрифтом, что позволяет легко распознать ключевые фразы для тех, кто будет пользоваться книгой как руководством. Для непрофессионалов совершенно необязательно знакомство с основами психологии, чтобы понять основную идею Клаудио, раскрывающуюся в систематизированном описании типов характера.

И более того, Клаудио подчеркнул самую суть, определяя корни своего анализа в основном утверждении, что все эпеа-типы - это варианты человеческого недуга «тиковой обскурации», что понимается как «утрата Бытия». Только из-за одной этой концепции книгу стоит прочитать. Из-за этого же моя настойчивость в рекомендации прочесть эту книгу любому, серьезно изучающему психологию, не будет чрезмерной. Она необходима для правильного понимания иерархии областей между Бытием и личностью, что применимо для любой грани нашего внутреннего мира.

Если мы сможем определить тот момент, когда начинает проявляться изменение в поведении - как средство заполнить чувство пустоты - эту бессмысленность Бытия, утрату внутреннего мира, - как попытку скрыть обскурацию, тогда станет возможным взглянуть на нормы поведения, которых мы придерживались всю свою жизнь, с другой точки зрения и сбросить с себя часть груза, привязывающего нас к этой планете. Эта простая и элегантная концепция дает нам в руки уникальный инструмент, позволяющий определить этиологию неврозов, психозов, как от состояния открытости, готовности к восприятию в детстве мы, взрослея, перемещаемся к состоянию вялости и атрофии.

Концепция «тиковой обскурации» в различных эзотерических направлениях называется по-разному, но она всегда присутствует в любой достоверной, психологической картине Бытия. Она в общих чертах соответствует самоидентификации, как действующего во сне механизма; хотя Бытие и сущность не засыпают, они позволяют себя загипнотизировать или соблазнить чем-то, имеющим ценность в мире человеческих приматов с их различными энеа-типами и соответствующими энеа-склонностями и энеа-удо-вольствиями.

Что касается второго момента, действенности этого обучения, что ж - а что нужно именно вам? В самой системе нет никакой магии. Как любое, истинное учение оно работает на вас, только если вы сами трудитесь. Сам я глубоко погрузился в энеаграмму и пользовался ею для собственных исследований и для работы с другими. Геометрическая фигура эквивалентна другим фигурам в других учениях: звезда Давида, древо жизни, основная аркана Тарота, архетипные характеры и боги и так далее. В некотором смысле эти фигуры и системы произвольны и когерентны друг другу. Выбор той или иной системы - это обычно вопрос предпочтения, определяющегося рабочей необходимостью.

Что эзотерично в этом учении, в смысле тайного или секретного, - это правильное использование знания. Этому вы должны научиться у практика, того, кто знает, кто посвящен, или прислушиваясь к указаниям вашего «Я» на клеточном уровне. Тот, кто знает, как применить эту систему, чтобы отделить машину от сущности личности, способен модифицировать и адаптировать ее. Клаудио тщательно использовал и приручил эту систему энеаграммы и гениально приспособил ее для использования в нашей искушенной психологической культуре. Его верительные грамоты самого высокого класса, его знания почерпнуты не только из чтения книг и размышлений. Он работал с этой системой на протяжении многих лет и знает ее достоинства и недостатки.

Читателям необходимо избегать ограничений любой системы; они должны доверять лишь интуитивному чувству собственной сущности, не позволять ввести себя в заблуждение железному колчедану, но воспринять только истинное сокровище, которое лежит в охраняемой пещере, в конце радуги или в тайнике гномов. Нужно также помнить, что энеа-тип способен не только двигаться, говорить и общаться с другими; он способен еще и учиться, размышлять, практиковаться, переживать восторг, мечты или мистическую гармонию.

Если «Энеа-типологические структуры личности» смогут каким-то образом пробудить в читателе желание понять сущность жизни, то это еще один вклад Клаудио во благо всех чувствующих созданий - за что я ему признателен.

И.Дж.Гоулд


Предисловие автора

Как-то в конце 1987 г., будучи проездом на своей родине, я остановился у своего друга Марты Хуэре, которая слышала о моих разнообразных проектах; Марта пригласила меня вернуться в ее дом как-нибудь в будущем, чтобы написать с ее помощью эту книгу. Я поймал ее на слове и воспользовался этим предложением и в течение января и февраля 1988 г. надиктовал на магнитофонную пленку книгу, которую сначала думал назвать «Структура и психодинамика характера в свете энеаграмм Сармони», но по окончании ее я назвал книгу проще и одновременно амбициознее - «Невроз и характер в свете энеаграмм».

Легкость, с которой книга появилась на свет, не предвещала препятствий и труда, сопровождавших ее завершение. Марта, движимая совокупностью энтузиазма по отношению к содержанию книги, личной привязанностью и жизненной привычкой к усердию, работала часами, и ей почти удалось ввести в мой портативный компьютер весь материал, который я надиктовывал на магнитофон день за днем. После моего отъезда оставалось обработать всего несколько пленок; но летний отпуск Марты закончился, вернулась из Мехико ее десятилетняя дочь, появились другие жизненные сложности, - и поэтому эти несколько кассет месяцы лежали необработанными.

Избавлю своих читателей от описания своих неудач и трудностей, из-за которых книга оставалась неоконченной весь следующий год. Даже когда я вновь приехал в Чили в начале 1989 г. с намерением издать рукопись, на пути к завершению этой задачи стояли всевозможные препятствия. И в довершение всего, уже законченной работе был нанесен значительный ущерб, когда во время моего возвращения в Южную Америку в аэропорту Сан-Франциско у меня украли сумку, в которой была часть рукописи.

Было ли все это случайностью, вмешательством непостижимой воли Божией, происками дьявола или всем вместе взятым, я не знаю, но несмотря ни на что я доволен, потому что мне кажется, все это книге пошло на пользу. Утеря психоаналитических карт, и в особенности кластеров характерных черт (что вынудило опустить ссылки на них и оставить надежду завершить поставленную задачу до следующего раза), послужило основой идеи новой публикации, которая не только может уладить мои обстоятельства, но, как я думаю, обеспечит более подходящую форму появления книги на свет, а именно: деление ее на две публикации, из которых эта - первая. [1]

Стимулом для публикации настоящей части работы «Невроз и характер в свете энеаграмм» был визит к И.Дж.Гоулд незадолго до отъезда в Андалузию, где я расположился в настоящее время, чтобы обработать и издать ту часть книги, в которой содержится концептуальная разработка собственных наблюдений по девяти энеа-типам, накопленных мной на протяжении более двадцати лет, и четко сформулировать психодинамическую картину каждого. Я пользуюсь термином «энеа-тип», конечно, в качестве эквивалента для понятия эго-тип или типа характера в соответствии с энеаграммой.

Психологические характеристики, данные в каждой из глав под заголовком «Структура черт характера», - это результат исследований, охватывающих различные стадии:

1. Разработка на основе накопленного мной опыта кластера терминов, описывающих характер.

2. Концептуальная компоновка основных черт характера для формирования кластеров дескрипторов, которые могут использоваться в качестве определителей для более обобщенных черт характера.

3. Психодинамические карты, представляющие в графическом виде наблюдаемые клинически или предполагаемые взаимоотношения между обобщенными чертами характера. Хотя графики этих моделей (вместе с кластерами и таблицами) были утеряны, некоторые обозначенные в них связи нашли свое отражение в тексте.

Несмотря на то, что многие из этих наблюдений стали известны благодаря преподавательской деятельности моих бывших учеников и книгам тех, кто учился вместе с ними, я не только не могу полностью согласиться с опубликованными до настоящего времени утверждениями, но сейчас, когда ими разрушена секретность, касающаяся энеаграмм, я чувствую необходимость самому изложить итоги своего собственного опыта.

Кроме того, идя дальше простого перечисления характерных черт, как я делал, формулируя первые описания типов характера преподавания в начале 70-х, в этой работе я фокусирую внимание на том, как эти термины организованы с целью подчеркнуть типы характеров и мотивы. Кроме того, от глав к главе в этой книге я развиваю теорию невроза, отличную от теории либидо Фрейда и только частично совпадающую с теорией объективных связей: экзистенциальной интерпретацией невроза, в соответствии с которой основа всей психопатологии - утрата чувства бытия (то есть отсутствие прямых свидетельств или возможности познания бытия), то, что теологи назвали неведением.

Я назвал это теорией невроза Насреддина по знаменитой шутке о Ходже, в которой он однажды, ползая на четвереньках, искал что-то среди рыночных рядов. Как хорошо известно, в его поисках к нему присоединился друг, искали, как объяснил другу Ходжа, ключ от его дома. Только после того, как в безуспешных поисках прошло много времени, друг сообразил спросить: «Ты уверен, что ты его здесь потерял?», - на что Насреддин ответил: «Нет, я его потерял дома». «Тогда почему же ты его ищешь здесь?» «Здесь гораздо светлее», - объяснил Ходжа.

Таким образом, центральной идеей, которую подчеркивает эта книга, является то, что мы ищем ключ к нашему освобождению и к нашему окончательному формированию не в том месте и что эта ошибка в познании есть источник нашего неудовлетворения.

На протяжении всех страниц этой книги я называю этот ключ «бытие», хотя можно справедливо сказать, даже это название слишком ограничено и ограничивающе. Мы можем говорить, что мы существуем, но у нас нет опыта бытия, мы не знаем, что мы такое. Напротив, чем пристальнее и тщательнее изучение, которому мы подвергаем наш опыт, тем более мы открываем, по сути,. чувство утраты, пустоту, иллюзорность, отсутствие самости или бытия. Из-за отсутствия осознанного чувства бытия - это мое убеждение - проистекает мотивация дефицита, основного истинного стимула, который поддерживает все древо либидо. Но либидо - это не эрос, как полагает Фрейд. Эрос - это изобилие чувств, а дефицит - поиск изобилия чувств, который принимает столько же форм, сколько преобладающих страстей составляют, согласно этой теории, низший эмоциональный центр. На базе этих кластеров проводится систематический анализ того, каким образом в каждом энеа-типе древо черт характера основывается на двойной центральной системе базовых черт [2] характера, что подтверждает и, в свою очередь, подтверждается тиковой обску-рацией и может рассматриваться как в качестве эмпирического подтверждения традиционной точки зрения, так и в качестве помощи в самопознании для тех, кто намерен использовать эту книгу как инструмент в процессе самоизучения.


ЭНЕА-ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ ЛИЧНОСТИ

самоанализ для ищущего


Введение в теорию личности

Оскар Ичазо часто пользуется выражением «эта теория», несмотря на тот факт, что он высказывает точку зрения на психоанализ, который представляет как объективное знание, изначально проявляющееся посредством релевантности. Все же, даже если более просвещенные могут понять эти идеи, скорее, интуитивно и эмпирически, чем экспериментально, слово «теория» кажется вполне подходящим, если только мы понимаем его не в современном научном смысле как гипотетическую конструкцию, но в оригинальном значении греческого слова tneoria - видение.

На последующих страницах я дам определение видение в широком смысле и не обязательно в тех терминах, в которых я слышал это определение. На протяжении этой книги я иногда буду пользоваться для этого, как делал Ичазо, словом «протоанализ», хотя этот термин относится не только ко всей совокупности знаний, но изначально к процессу протоанализа. [3]

В психологии четвертого порядка мне хотелось бы подчеркнуть существеннейшую разницу между тем, что Гурджиев называет «сущностью», и тем, что он называет «личностью», - между реальным и условным существованием, с которым мы обычно себя отождествляем. Там, где Гурджиев говорит о личности, Ичазо говорит об эго - в смысле, который обычно соответствует современному его употреблению (путешествие эго, смерть эго, трансцендентность эго и т.д.), а не тому, который присвоен «эго» в современной «эго-психологии». Эта разница соответствует той, которую проводит Винникот между «реальным я» и «вымышленным я», и все же было бы неправильно говорить о сущности, душе, истинном я или атмане так, как если бы их значение было чем-то точным и определяемым. Вместо того, чтобы говорить о сущности как о предмете, нам следует думать о ней как о процессе, лишенном эго, ясном и свободном функционировании интегрированной человеческой целостности.

Хотя «эго» - это то слово, которое я чаще всего употреблял, говоря о своих идеях в начале семидесятых годов, в этой книге я почти так же часто буду пользоваться словом «характер», которое, как я считаю, является подходящим эквивалентом того же самого понятия без тех недостатков, что несет в себе дополнительное значение «эго» в современном психоанализе. Производное от греческого charaxo, что означает «запечатлевать», обращается к тому, что в личности постоянно, так как оно было запечатлено в ней, то есть к поведенческим, эмоциональным и познавательным установкам. Одним из достоинств современной психологии является то, что она осветила процесс разрушения самосознания на начальных стадиях жизни как следствие ранних эмоциональных разочарований в семье.

В ответ на боль и страх индивид стремится справиться с кажущимися чрезвычайными обстоятельствами посредством соответствующих чрезвычайных реакций, которые, особенно в силу осознания угрозы выживанию, становятся фиксированными, превращаются в повторяющиеся реакции, как называл их Фрейд. Это процесс, который влечет за собой утрату контакта со всем, кроме непосредственной реакции на чрезвычайные обстоятельства, подкрепленные опытом (притупление самосознания), и в то же время происходит выработка автоматизма, который превращает человека до какой-то степени, ско-Dee, в робота, чем в свободного агента по отношению к жизни.

Вместе с притуплением самосознания и автоматизацией, которые возникают в ответ на раннюю боль, в структуре эго существует полярность страстно желаемого и ненавистного, что вместе с обскурацией самосознания выделено в буддистской доктрине в качестве трех ядов, подчеркивающих существование самсары, то есть трех корней самосознания эго.

Теория невроза, рассматриваемая с точки психоанализа, конгруэнтна со взглядами Фрейда и Рейха на невроз как на следствие угасания инстинктов, а также с концепцией здоровья как четкой саморегуляции, которую, как правило, разделяют последователи гуманистической психологии со времен Роджера и Перлса. Хотя теория инстинктов с появлением экологии вышла из моды в кругах психоаналитиков, современная теория психологии признает наличие в поведении человека трех целей: выживания, удовольствия, общения. [4]

Доказано, что обычно личность переживает разбалансировку как реакцию на доминирующий инстинкт, и часто работа психотерапевта должна быть посвящена его коррекции. Считается, что такая разбалансировка является результатом проникновения в сферу инстинктов фактора эго, что отражено на схеме протоанализа как смешение страсти от более низкого эмоционального центра к одному из инстинктивных подцентров.

Вопреки традиционным религиям, которые слепо отождествляют инстинкты со сферой страстей, современная точка зрения, определяющая здоровье и оптимальное состояние как состояние свободных, или освобожденных, инстинктов, может быть адекватно соотнесена с современным понятием саморегуляции. Эта точка зрения, в соответствии с которой истинный враг в Священной Войне, которую предписывает наследие Четвертого Пути против неистинного, или низшего, я, - это не зверь внутри нас, но область побуждений, страстей, которые разлагают, подавляют и замещают инстинкты, а также, что самое страшное, и познавательные аспекты эго, создавая «фиксации», которые, в свою очередь, подкрепляют страсти.

В то время как цель традиционной работы над собой - добиться перемещения поведенческого контроля с более низких эмоциональных центров страстей к более высоким центрам, я предвижу дальнейшую стадию: перемещение его от более низких интеллектуальных центров ординарного познания, наполненного неправильными представлениями о реальности, сформированными в детстве (фиксации), к более высоким интеллектуальным центрам умозрительного интуитивного понимания.

Как видно на рис. 1, для высокого и низкого центров инстинкта нет определенных обозначений. Скорее, действие эго-инстинкта, обозначенного энеаграммами трех инстинктов, противостоит инстинкту в чистом виде, что может быть отмечено просто тремя точками.

Мы можем выделить инстинктивный, эмоциональный и познавательный уровни личности, однако, если область инстинктов понимается в этом свете как триединство, личность, или эго, охватывает пять центров.

Рис. 1

Хотя на рисунке инстинкт представлен как центр, принадлежащий как сущности, так и личности, его действие различно в каждом случае. В то время как в личности инстинкт связан в своем проявлении со страстями, в сущности, или, точнее говоря, в сущностном типе, инстинкт свободен.

После того, как мы остановились на понятии личности как целого и взгляде на направления в психопатологии я предлагаю подробнее рассмотреть предмет, начиная с вводного курса в эмоциональный центр эго - область чувств.

Слово «страсть» в течение долгого времени несло в себе дополнительное значение чего-то нехорошего. В своей «Антропологии» Кант говорил: «Эмоция подобна воде, прорывающей плотину, страсть подобна стремительному истоку, который все более и более углубляет все русло. Эмоция подобна опьянению, она клонит тебя в сон, страсть подобна недугу, причиной его является больной организм или яд». Идея эта стала еще более явной в ранние дни психологии. Так, Рибо в своем Essai sur les Rassians писал: «Даже если нельзя все страсти считать недугами, они так близки к этому, что разница между ними почти неуловима и невозможно не считать их взаимосвязанными».

Слово «страсть» соответствует низшим эмоциям, они существуют как во взаимозависимости с болью, так и потому, что индивид подвержен им в качестве пассивного агента, которому недостает свойственного свободному агенту опыта отделения от области страстей, что является результатом интуиции трансцендентности. Несмотря на их субъективность, эмоциональные состояния, которые мы называем страстями, являются частью «машины» или обусловленной личности. Или, иначе, мы можем говорить о том, что движет и обеспечивает машину топливом помимо испорченного инстинкта.

Прежде чем говорить об эмоциях дальше, позвольте мне сказать несколько слов об энеаграмме геометрической структуры, которая стала известна на Западе благодаря Гурджиеву и которую изотерические школы Эго и Ичазо считали моделью, воплощающей всеобщие законы, существующие при любом ходе событий.

Более определенно: треугольник, вписанный в круг, символизирует всеобщее триединство, составляющее все сущее в форме «активной», «пассивной» и нейтрализующей силы, в то время как точки вокруг него, за исключением 3 и 6 позиций, называемые «Точками иска», обозначают семиричную модель в природных циклах. «Закон трех» обращается к Божественному Принципу, «Закон Семи» - к силам Природы. «Невидимые» шоковые точки создают связь между областями бытия и становления, через них проявляется влияние более высокого уровня на более низкий, тот, на котором данный процесс имеет место.

Энеаграмма - это схема, посредством которой «центрируется» структура каждой из пяти областей личности, являющихся, как уже упоминалось, тремя инстинктами, страстями и фиксациями.

Помимо отражения личности, энеаграмма еще и схема, и модель для двух дополнительных центров сущности, которые по традиции можно развить «упорными усилиями и осознанным страданием».

Рис. 2

Исследование энеаграммы страстей на рис. 3 показывает, что три их них занимают более центральную позицию, чем остальные. Согласно символизму энеаграммы, в соответствии с которым различные ее точки соответствуют ступеням и интервалам музыкального лада, психологическо-духовная леность помещена на вершину как основное состояние, как результат действия страстей.

В то время как предположение о психологической инертности, лености перекликается с современной энергией неврозов как обусловленности, две другие точки вписанного треугольника суммируют теорию о неврозах Фрейда как выражение детских, экзистенциальных желаний, которые представляют вымышленное бытие и «злую судьбу» как основу патологии.


Рис. 3


Тот факт, что эти три ментальных состояния обозначены в углах треугольника энеаграммы страстей, отражает их значение как краеугольных камней всей эмоциональной доктрины и то, что точки, обозначенные между ними, можно объяснить как точки взаимодействия в различных пропорциях тех же самых основных состояний. Например, Гнев - это гибрид психологической инертности с претенциозностью, это также является гордостью с преобладанием соответственно инертности или тщеславия.

Взаимосвязь между этими тремя точками показана в виде сторон треугольника, символизирующих психодинамические взаимодействия. Таким образом, можно сказать, что каждая из них- лежит в основе последующей в порядке, обозначенном стрелками, указывающими определенное направление.

Если мы рассмотрим эту психодинамическую последовательность начиная с вершины, можно сказать, что недостаточность ощущения бытия, подразумеваемая в «роботизации» лени, лишает индивида основы, опираясь на которую, можно действовать, и, таким образом, ведет к страху. А так как в мире, как бы мы его ни боялись, нам приходится действовать, мы чувствуем побуждение решать это противоречие, действуя от имени как бы придуманных нас, не имея мужества быть самим собой. В таких случаях мы укрываемся от мира за маской, мы идентифицируем себя с ней, и здесь-то и возникает тщеславие. Чем больше мы отождествляем себя с маской, тем скорее мы забываем, кто мы есть на самом деле, мы закрепляем тиковые обскурации, которые, в свою очередь, подкрепляют страх, и так далее, замыкается порочный круг.

Рассматривая энеаграмму страстей, читатель не может не увидеть, что семь из них не отличаются от главных грегорианских грехов. Можно заметить, что те из них, которые не упомянуты христианством, - это краеугольные камни системы, шоковые точки, традиционно считающиеся невидимыми.

Я думаю, что современная концепция низкого эмоционального центра, или, в других словах, энеаграмма страстей, обеспечивает более доступное для понимания объяснение неврозов, чем то, которое мы находим в теориях, предлагающих специфическую концепцию атмосферы отношений как основной базы всех психологии независимо от вида невроза. Точно так же, как Фрейд разработал основанную на страхе интерпретацию жизни людей и их отношений, а экзистенциалисты подчеркивали первичность «существования» над сущностью, Карен Хорн считает, как и христианские писатели, что основной психологический порок - это гордость; Лилани Клейн делает упор на зависти, а Фейберн и Гантрин подчеркивают шизоидный феномен, связанный, как мы увидим, с точкой 5.

Возможно, ближе всего к истине будет, как считают психоаналитики, то, что для каждой конкретной ситуации или конкретной структуры характера каждого конкретного индивидуума подойдет какая-нибудь одна из таких интерпретаций, даже несмотря на то, что все они взаимосязаны. Таким образом, распознание доминирующей страсти может определить основную интерпретацию; следующим по важности и трансформирующему потенциалу, с этой точки зрения, является выделение познающего эго или фиксации основных представителей «Сатаны» в душе, говоря языком образов, которым пользуется Ичазо.

Не характеризуя страсти (это я сделаю в последующих главах книги), отмечу сейчас, что нам необходимо настроить себя на истинное значение традиционных слов, видя, например, в «гневе» более глубокую и основную реальность «противостояния», а не взрыв раздражения; «вожделение» - это больше, чем позыв к сексу или даже удовольствию: страсть к излишествам или излишняя страстность, для которой сексуальное удовлетворение только один из возможных источников получения наслаждения; точно так же «чревоугодие» понимается здесь не в своем узком значении страсти к еде, но в более широком смысле гедонистических пристрастий и неутолимости желаний. «Скупость» также может включать и не включать в себя денежное скопидомство и будет означать отвратительное и алчное обладание более общего плана - отдаленная альтернатива безграничной связи вожделения чревоугодия, зависти и других эмоций.

Так же, как стороны вписанного треугольника определяют психодинамические связи между ментальными состояниями, обозначенными точками девять - шесть - три - девять, линии, соединяющие точки 1-4-2-8-5-7-1, тоже обозначают психодинамические связи, так что каждая страсть может быть понята как базирующаяся на предыдущей, что читатель может изучать на собственном опыте.

В отличие от позиции христианских теологов, убеждающих в наличии иерархии тяжести смертных грехов, а также в отличие от позиции современной психологии, утверждающей, что характеры не только возникают на различных стадиях развития, но также являются более или менее устойчивыми к изменениям и более или менее подвержены патологиям, настоящая позиция отстаивает положение, что страсти эквивалентны как в этико-теологическом, так и в прогностическом плане. Это утверждение может быть интерпретировано, чтобы подчеркнуть, что хотя некоторые характеры можно лечить более успешно, чем другие, посредством современной психотерапии и ее интерпретации сознания, путь трансформации не является радикально хорошим или плохим для разных личностей в свете традиционного подхода к работе над собой и медитации.

Может быть, лучше это объяснить с помощью образчика традиционной теологии, касающейся греха. Классическое определение Св. Фомы обнаруживает в грехе два аспекта, наиболее явный из которых - вред другим или себе. С этой точки зрения эмоциональные факторы, такие как зависть или гнев, определяют основу недобродетельных действий;


Рис. 4


другой аспект, общий для всех грехов, - это совращение души с пути истинного.

В то время как некоторые психологические типы, по крайней мере, сознательно страдают более (обычно располагаются внизу энеаграммы) или менее (вверху энеаграммы), и это действительно верно, то некоторые (обычно энеа-тип VII) в большей степени являются причиной страданий других, в свете протоанализа они только определяют эквивалентное духовное препятствие; но существует еще огромная разница между степенью очевидного вреда по отношению к себе и другим и действительной мерой разрушительности, которая более или менее скрыта.

Хотя Ичазо определяет фиксации как специфические дефекты познания, грань системы иллюзии в эго - названия, которые он им дает, иногда отражают то же понятие, что и доминантные страсти или ассоциативные характеристики, что не удовлетворяет задаче определения. На рис. 4 я воспроизвожу энеаграмму фиксаций по Ичазо, как она дана Лили в «Межличностной психологии» Тарта. [5]

Здесь можно увидеть, что обращение к негодованию в точке 1 почти взаимозаменяемо с «гневом», а в случаях с точкой 2 лесть, в основном, относится к «самообольщению», что неотделимо от самовозвеличивания, от гордости. В случае с точкой 3 Ичазо употребил слово, коренным образом отлично характеризующее эмоциональный и познавательный аспект характера, и все же я не согласен с тем, что он относит нетерпение к области фиксаций, а уловку - к эмоциональной области страстей. [6]

В «Менделистах» Ичазо в Арике предложена определенная терминология, использовались термины, начинающиеся с «эго», к которым добавлялись первые буквы названия фиксации, указание «эго-мелан» несет иную информацию, чем «зависть», так как оно обращается к мазохистскому аспекту характера в вопросах поиска любви и привязанности через усиление боли и беспомощности. В точке 5 опять же предложенное им слово «скаредность» не выходит за пределы значения скупости. То же самое в случае с точкой 6, трусость дает не больше информации, чем страсть страха. Хотя трусость несет значение «страха перед лицом страха», я предпочитаю считать обвинение, особенно самообвинение центральной проблемой познания энеа-типа VI, что и разработано мной в соответствующей главе.

Когда я впервые услышал лекции Ичазо, который преподавал протоанализ в Институте прикладной психологии, слово, которое он использовал для фиксации в точке 7, было charlataneria, что по-испански значит шарлатанство. Позже, обращаясь к англоязычной аудитории, он обозначил эту личность «эго-прожект». Прожектерство вызывает тенденцию в энеа-типе VII жить планами и фантазиями и подменять действие воображением.

Говоря об «эго-мстительн.», Ичазо опять же указывает на характерологическую диспозицию, которая может быть в соответствующем энеа-типе центральной и обеспечивать аспект, дополняющий «вожделение»: энеа-типа VIII не только страстен, дионисоподобен, но и жесток, и доминирующ; это носитель предрассудочного взгляда на жизнь как на борьбу, где успеха добивается сильнейший.

В случае с точкой 9 слово Ичазо «эго-праздн.», соответствующее праздности, - это опять же преувеличенная леность, слово, используемое для доминантной страсти. Если леность понимается как психоспиритуальность, сходная с автоматизмом в жизни и утратой духовного начала, то можно считать, что безоговорочная вера, определяющая жизненную стратегию энеа-типа IX, - это преувеличение значения сверхадаптации и самопожертвования.

При выборе обозначения фиксаций в свете определений Ичазо проявляется различие в акцентах между ними и «основными чертами» каждого личностного типа. Термины, данные на рис. 5, отвечают значению фиксаций: они как соответствуют определению самых спорных черт каждой структуры характера, так и могут быть поняты как нечто неотделимое от познавательного процесса.


Рис. 5


Так, введение в заблуждение (более подходящий термин, чем «обман» в данном контексте) вбирает в себя самообман наравне с обманывани-ем других и путаницу в осознании того, что есть на самом деле, с тем, что претендует на правду. В случае с мстительностью имеет место ссылка на основную характеристику карательности в энеа-типе VIII, а также на слепую веру, неотделимую от нее, которая иррационально стремится исправить прошлое через возмездие разрушением и болью в настоящем.

Что касается ложного великодушия и удовлетворенности в энеа-типе II, их тоже можно считать основными чертами и ошибкой в процессе познания личности, сходными с введением в заблуждение. То же самое может быть сказано о характеристике саморазочарования в энеа-типе IV, что заставляет искать то, чего нет, вместо того, чтобы постигать то, что есть, и об отчужденности энеа-типа V, неотделимого от убеждения, что лучше «пройти это самому».

В самом начале существования моей первой группы в Беркли студент, доктор Ларри Эфрон, суммировал характеры в виде карикатур и подарил их мне по случаю дня рождения.

В этих карикатурах энеа-тип I изображен не кипящим от негодования типом, а альпинистом, движимым решимостью «упорно пытаться». Я часто называл его - «педант», хотя это то слово, которым можно идентифицировать и других, особенно «энеа-тип III». В то время, как в энеа-типе III наличествует формальный педантизм, в случае с энеа-типом I педантизм моральный, и это характерно.

Энеа-тип II, рассматриваемый в этом сочинении в его артистичном, ярком аспекте, не обязательно вводится словами «гордость или лесть». Как мы увидим, сюда подпадают традиционно истеричные личности. Энеа-тип III, характеризующийся самообманом в отношении восприятия самого себя и переоценкой своей социальной роли, представлен как твердо стоящий на ногах опрятный и преуспевающий профессионал. В противоположность победителю на коллапсе показан в пункте IV обделенный жизнью мученик, страдающая жертва.

Точка 5 - соответственно карикатура изолированности, характер может быть воспринят как внутренняя предрасположенность личности, которая возникает в результате неспособности забывать. Воин в точке 6 опять же создает дополнительное значение, несомненно, отличающееся от страха, но все же подразумевающее характерную тенденцию энеа-типа IV быть в состоянии войны с собой и другими - так же, как и вызванное чувством долга побуждение к героизму, возникающее из страха перед властью и подпитываемое контрафобией желания избежать переживание страха. Однако воин - карикатура, подходящая не для всех индивидуумов энеа-типа VI. У фигуры в точке 7 вместо головы что-то, похожее на сооружение из проводов. Это символизирует ненадежную голову, в которой роятся планы, посторонние книги и артефакты. '

В точке 8 мы видим человека, намеревающегося обратиться к людям, горячо говорить с ними, обладающего мощным голосом и умением держаться. Это подходящее изображение, хотя оно не отражает проявления садизма в поведении данного энеа-типа.

В точке 9 фигура сидит в позе, соответствующей изображению лени, а весь рисунок показывает отдых в тени пальмового дерева на тропическом побережье. Хотя это и соответствует понятию страсти лени в традиционном смысле, но не подразумевает психологической лени человека, не желающего понять себя, и характеристики готовности переадаптации энеа-типа IX.


Рис. 6


Вместо того, чтобы иллюстрировать характер вышеописанными карикатурами, смысл которых может быть означен словами, на рис. 6 в качестве дополнительной информации я привел рисунки Маргариты Фернандес, отражающие некоторые особенности телосложения и жестикуляции, характерные для энеа-типов.

Представленный обзор фиксаций, обеспечивающий читателя характерологической информацией, все же недостаточно раскрывает эти психологические процессы как дефекты познания. Можно сказать, что при разборе любого личностного типа поведения, в которые, согласно теории, кристаллизуются страсти, проявляется в определенной мере идеализация, скрытое убеждение, что жить нужно именно так. В процессе психотерапевтического лечения иногда представляется возможность вызвать в памяти период жизни, когда было принято мстительное решение никогда не любить вновь, жить одному, никогда не доверять и так далее. Часто можно выявить массу выводов, которые личность воспринимает как истинные, однако их необходимо подвергнуть сомнению; это выводы ребенка, сделанные в боли и панике, их нужно пересмотреть, что предлагает Элис в своей книге «Рационально-эмоциональная терапия».

Однако, как бы ни было истинным утверждение, что определенный стиль поведения приводит к предвзятому отношению и познанию, в смысле безоговорочного убеждения, что это лучший способ существования, по-моему мнению, такое предвзятое отношение к познанию не исчерпывает анализа интеллектуального аспекта каждой личностной ориентации, и, таким образом, как я уже говорил в предисловии, в этой книге я для каждого характера исследую метафизические ошибки, или иллюзии (принятие их за Бытие), которые определяют идентификацию эго, то есть я работаю над тем, что в предисловии я назвал теорией неврозов Насреддина, - теорией, подтверждающей, что утрата бытия, или тиковая обскурация [7] подчеркивает каждую страсть, которая, в свою очередь, усиливается ложным поиском бытия.

Посредством систематического анализа всех структур характера в свете тиковой обскурации, как мне кажется, мне удалось осуществить цель, сформулированную Гантрином, который в книге «Шизоидный феномен объективных отношений и личности» пишет: «Теория психоанализа в течение долгого времени имела вид исследований круга проблем, в котором отсутствует очевидный центр, пока не появилась эго психология. Исследования нужно начинать с периферийных феноменов: поведения, настроения, симптомов, конфликтов, механизмов мышления, эротических побуждений, агрессии, страхов, вины, психотики и психоневротических состояний, инстинктов и импульсов, эрогенных зон, стадии взросления и т.д. Все это, естественно, важно и должно найти свое место в общей теории, но все это вторично по отношению к одному совершенно фундаментальному фактору, а именно, к «сути» «личности как таковой». Такой фундаментальный фактор, лежащий в основе всех страстей (отсутствие мотивации), - жажда бытия, существующая бок о бок со смутным осознанием утраты бытия.

К этой теории я добавляю сейчас только свое убеждение, что где бы, как вам кажется, ни было «бытие», - его там нет, и что бытие может быть обнаружено в самых неподходящих местах, или, скорее, самым неподходящим образом: через приятие небытия и путешествие сквозь пустоту.


Глава первая Воинствующая добродетель

(Энеа-тип I)


1. Гнев и взыскательность

«Мы можем рассматривать ярость с трех точек зрения, - говорит Святой Фома в Auestiones Disputatael. - Во-первых, ярость, таящаяся в сердце (Ira Cordis); во-вторых, ярость в той мере, в какой она находит выражение в словах (Ira Locutionis); и, в-третьих, ярость, ставшая действием (Ira Acriones)». Этот обзор вряд ли вызывает в памяти характеристики самолюбующегося типа, которого мы здесь опишем. Да, есть гнев в сердце, в основном, в форме негодования и не такой явный, как гнев, вызываемый вожделением, завистью или трусостью. Что до словесного проявления, то для «гневного» типа в большой степени характерен самоконтроль в выражении гнева в любой из его форм: мы находимся в обществе хорошо воспитанного цивилизованного типа, не спонтанного. Что касается действий, люди энеа-типа I выражают гнев, хотя и, в основном, неосознанно, не столько для себя, сколько для других, так как делают они это типично рациональным способом; фактически многое в этих людях можно объяснить реакцией, направленной против гнева: отрицание деструктивности взвешенным доброжелательным отношением.

Определение гнева Оскара Ичазо как «противопоставления реальности» обладает тем достоинством, что оно ведет к более базисным выводам, чем чувство или выражение эмоций. Однако нужно отметить для себя, что ярлык «гневный тип» едва ли соответствует типичным психологическим характеристикам этого вида личности в ситуациях, являющихся, скорее, критическими и актуальными, чем сознательно ненавистными или оскорбительными. Ичазо называл этот энеа-тип «эго-негодованием», что кажется психологически более точным портретом эмоциональной направленности: скорее, протест и предъявление претензий, чем просто раздражительность. Начиная преподавать, я называл эту фиксацию характера «намеренная хорошесть»; позже я стал называть его «самолюбованием». И это, как мне кажется, дает возможность разграничить в сущем на то, что вы чувствуете, и то, что нам кажется.

Христианские писатели, разделяющие убеждение, что гнев это смертный грех, другими словами, что гнев - это одно из основных психологических препятствий к истинной.добродетели, в основном, как мне кажется, не смогли понять, что именно под видом добродетели неосознанный гнев находит свою наиболее характерную форму выражения. Исключение составляет Святой Иоанн, который в своей книге «Темная ночь Души» с характерологической точностью описывает грех ярости в новообращенных:

«Есть и такие набожные люди, которые впадают в ярость другого сорта. Это случается, когда их раздражают грехи других людей и они наблюдают за ними с чувством тревожного рвения. По временам у них появляется желание сердечно выбранить их, а иногда они заходят так далеко, что потакают своему желанию и провозглашают себя наставниками добродетели. Все это противоречит религиозному смирению». И он добавляет: «Есть и такие, кто досадует на самого себя, когда замечает собственное несовершенство и проявляет нетерпимость, что противоречит смирению, они настолько нетерпеливы, что хотели бы стать святыми за один день. Эти люди намереваются многое совершить, принимают грандиозные решения и все же, так как нет в них смирения и недоверия к себе, чем больше решений они принимают, тем глубже падение и больше их досада, потому что нет в них терпения ждать того, что Господь дает им, когда захочет». [8]


2. Структура характерных черт

Ниже я предпринял попытку показать некоторые черты структуры самолюбующегося характера, чтобы подчеркнуть те из них, которые можно выделить методом коцептуального анализа примерно ста семидесяти дискрипторов.


Гнев

Более чем любую другую черту характера «гнев» можно считать обобщенной эмоциональной базой и изначальной основой этой структуры характера. Наиболее специфичное проявление эмоции гнева - это негодование. И это то, что человек чаще всего ощущает, переживая чувство несправедливости, когда на его долю досталось больше ответственности и усилий, чем на долю других людей. Оно неотделимо от критики других (или тех, кто под ними подразумевается) в том, что они проявили меньше усердия, иногда оно сопровождается принятием роли мученика. Наиболее явное выражение гнева имеет место, когда он воспринимается как оправданный и может в таких случаях принять форму яростного «справедливого негодования».

Кроме того, гнев может вылиться в раздражение, упреки и ненависть, которые, как правило, открыто не выражаются, то есть их явная деструктивность вступает в конфликты с добродетельной самооценкой этого энеа-типа. Помимо восприятия гнева на эмоциональном уровне, мы можем сказать, что страсть гнева определяет весь характер энеа-типа I и является динамичной основой побуждений или отношений, как мы обсуждали в связи с остальными кластерами: критичности, требовательности, доминантности и претенциозности, взыскательности, сверхконтроля, самокритичности и дисциплины.


Критичность

Если осознанный и проявленный гнев и не всегда является одной из наиболее знаменательных характеристик этой личности, то общие характерные черты этого энеа-типа могут восприниматься как производные от гнева, проявление неосознанного гнева или как эквиваленты гнева. Одна из этих черт - критичность, которая не только проявляется в определенном поиске недостатков, но иногда создает тонкую атмосферу, заставляющую других ощущать себя в неловком положении или даже виновным. Критичность может быть описана как интеллектуальный гнев с более или менее неосознанными мотивами. Я говорю это потому, что хотя и возможно, что критичность возникла в процессе переживаемого гнева, наиболее характерной ее чертой является чувство созидательных намерений, желание сделать других или себя лучше. Таким образом, посредством интеллектуальной критичности гнев не только находит свое выражение, но и оправдывается, и рационализируется, и через это отрицается. Моральные упреки - другая форма самолюбовательного неодобрения и не просто выражение гнева, но и форма манипулирования в угоду неудовлетворенным требованиям, где «Я хочу» трансформировано в «Ты должен». Обвинения, таким образом, вызваны надеждой повлиять на чье-либо поведение в пользу собственных желаний.

Специфичность формы критичности в энеа-типе I в том, что она связана с этноцентризмом и другими видами предрассудков, в результате чего имеет место диффамация несостоятельности и

Воинствуюшря добродетель (Энеа-тип I) желание инквизиторски «реформировать» тех, кто принадлежит к другой расе, нации, классу, церкви и т.д.


Требовательность

Требовательность также можно понимать как выражении гнева: мстительная сверхнастойчивость в исполнении своих желаний как реакция на ранние разочарования.

Вместе с собственно требовательностью в эту же группу можно включить характеристики, благодаря которым личности этого энеа-типа являются самыми дисциплинированными как в плане подавления непосредственности и стремления к удовольствиям в других, так и в плане требования добросовестной работы и безукоризненного ее выполнения. Они склонны поучать и проповедовать, безотносительно, подходят ли они к этой роли, хотя эти всегда присущие им свойства и могут найти применение в таких видах деятельности, как работа школьным учителем или проповедником.

Вместе с коррективной ориентацией этим людям присуща склонность к руководству, и не только по отношению к людям, но также ко всему окружению или к собственному внешнему виду. Одержимый навязчивой идеей, такой человек предпочтет, скорее всего, тщательно «вылизанный» сад, где растения высажены в четком порядке, а деревьям предана искусственная форма вроде той, что передает «таоистскую» органическую взаимосвязь.


Доминирование

М ы уже рассмотрели интеллектуальную критичность, которую без натяжки, если не совершенно естественно, можно назвать моральной, или интеллектуальной, авторитетностью, а также руководяще-требовательно-дисциплинарные характеристики (иначе какой же будет толк без авто-рететности), и мне кажется правильным считать доминатность относительно независимой чертой характера, включающей такие свойства, как ав-тократичность, уверенность в себе и настойчивость, выражаемая с чувством собственного достоинства, осознание своей аристократичности и превосходства, надменность, пренебрежительность и, возможно, снисходительные и покровительственные манеры.

Доминирование также можно воспринимать как свойство, подразумевающее выражение или трансформацию гнева, и все же эта ориентация на силу влечет за собой соответствующие стратегии, как уже было сказано, а также чувство самоутверждения на базе высоких стандартов, прилежание, культурную и семейную основу, интеллект и т.д.


Взыскательность

Н аиболее характерно в «гневном» типе то, что стремление к превосходству включает одобрение моральной системы человеческой иерархии, обосновывающей авторитет. Можно сказать, что взыскательный человек скорее признает абстрактный авторитет норм или должности, чем конкретный авторитет личности. Как замечает

Воинствующая добродетель (Энеа-тип I) Мильтон: «Люди с доминирующей индивидуальностью не только придерживаются социальных правил и обычаев, но страстно демонстрируют и защищают их». Такой повышенный интерес к принципам, морали и идеалам - не только выражение подчинения требованиям сильного супер-эго, но в личностном плане является инструментом манипулирования и доминирования, так как эти с энтузиазмом одобряемые нормы распрост-ряняются на других и, как было сказано выше, служат прикрытием личных желаний и требований. И все же личности энеа-типа I ориентированы не только на «Закон и Порядок» и послушно следуют установленным нормам, они также подчиняются людям, если те занимают безоговорочно авторитетные позиции.

Подчеркнутое одобрение норм и санкционированных авторитетов обычно подразумевает консервативную ориентацию, или, если говорить языком Давида Десмана, тенденцию к «следованию традициям» (черта характера, присущая и энеа-типу IX). Трудно разграничить, кроме как концептуально, два аспекта взыскательности: ка-тексис идеальных стандартов, то есть воинственное одобрение норм, и «стремление к совершенству», то есть старание стать лучше. Оба вида добрых намерений подпитывают чувство личной хорошести, доброты, незаинтересованности и не позволяют индивидууму на подсознательном уровне воспринимать себя сердитым, злобным и эгоистичным (Среди терминов, сгрупированных в этот кластер, такие, как «хороший мальчик/девочка», «ханжески честный», «справедливый», «формальный», «моральный» и т.д.).

Формальная добродетель не только проистекает из гнева, стремящегося к переустройству, это также выражение гнева, направленного внутрь, так как она заставляет стать своим собственным резким критиком, полисменом и воспитателем. Группу черт характера, проистекающих из склонности к порядку и ясности, можно отнести к пуританству, так как это средство завоевать привязанность через достоинства - результат эмоциональных разочарований, пережитых в детстве.

Для терапии особенно важно понимание того, как взыскательность потакает гневу, не позволяя его распознать. Точнее, она обеспечивает (поддерживая чувство обязанности) неосознанное-выражение гнева как доминирования, критичности и требовательности. В качестве парадигмы для этой ситуации может послужить образ крестоносца, который обязан крушить черепа в силу превосходства его дела и благородных побуждений. Когда этот стратегический маневр достаточно ясен, мы можем говорить не только об «обязательной» добродетели, но о «ханжеской» добродетели, так как хотя (как отмечает Хорни) взыскательной личности свойственен определенный уровень честности, но всепоглощающая концентрация на правильном и неправильном, хорошем и плохом приводит к неосознанной нечестности в намерениях.

Из предыдущего анализа ясно, что психодинамическое взаимодействие между гневом и взыскательностью взаимно, так же, как мы можем предположить, что стратегии стремления сделать лучше предшествовал гнев в ранней стадии своего развития и она продолжает подписываться неосознанным чувством гнева, легко понять, как сам гнев постоянно возникает из саморазочарования и из внутренней взаимосвязи раздражающей активности и косной взыскательности.

Так как я объединил под одним названием «взыскательность» черты характера, проистекающие из «любви к порядку», «законопослуша-ния» и «ориентирования на правила», «стремление к хорошим поступкам» и «воспитание чувства долга», - того, что заставляют людей принимать на себя отцовскую или материнскую роль по отношению к другим, ниже я подразделил три черты характера: «самоконтроль», «самокритичность» и «дисциплинированность». Эти черты характера находятся в тех же отношениях с взыскательностью, как «критичность», «требовательность» и «доминирование» взаимоотносятся с взыскательным гневом, направленным на других. Точно так же, как критичность, требовательность и доминирование трудно разделить, самоконтроль, самокритичность и дисциплинированность - три стороны одного целого, определяющего, как мы можем выразиться, обратную сторону взыскательности, - близко взаимосвязаны, являясь гранями одного целого. Взыскательность можно определить вместе с гневом как всеобщий динамический фактор в характере и как его основная стратегия.

Самоконтроль

То, чем доминирование - трансформация гнева - является для других черт, тем же самоконтроль является для взыскательности. Чрезмерный контроль над собственным поведением идет рука об руку с характерной косностью, с чувством неловкости, недостатком непосредственности, с вытекающей отсюда неспособностью действовать в незапланированных ситуациях, требующих импровизации. Для других самоконтроль может быть скучен. Излишний самоконтроль от физического поведения доходит до психологических проявлений вообще, до того, что процесс мышления становится чрезвычайно привязан к правилам, то есть к логике и методике, что сопровождается утратой творчества и является препятствием для интуиции. Контроль над чувствами, с другой стороны, ведет не только к забло-кированию выражения эмоций, но даже к отчуждению от эмоциональных переживаний.


Самокритичность

То, чем критичность других является по отношению к гневу, тем же и самокритичность является для взыскательности. Хотя самоунижение может и не быть заметным стороннему наблюдателю, оно стремится укрыться за добродетельным и достойным имиджем. Неспособность принять себя и процесс самоунижения является не только источником хронических эмоциональных разочарований (и неосознанного гнева), но и постоянно присутствующим основанием для взыскательной необходимости стараться больше для обретения своей значимости.


Дисциплинированность

Тем, чем сердитая требовательность является по отношению к гневу, тем же полные неосознанной ненависти эксплуататорские требования к себе являются для взыскательности. Кроме ханжеской пристойности, то есть ориентации на коррекцию и моральные идеи, требовательность к себе включает готовность прилагать необходимые усилия за счет удовольствий, что делает людей энеа-типа I работоспособными, дисциплинированными и чересчур серьезными. И точно так же, как в личностных требованиях можно обнаружить элемент мстительности, в отказе от удовольствий и естественных интересов можно различить элемент мазохизма, так как кроме простого подчинения желаний удовольствий чувству долга личность развивает в себе в большей или меньшей степени пуританское отношение противопоставления себя удовольствиям и игре инстинктов.


3. Экзистенциальная психодинамика

Прежде чем рассмотреть экзистенциальную психодинамику энеа-типа I, было бы неплохо повторить еще раз постулат, который будет формулироваться для сути всех девяти характеров в книге: основа возникновения страстей - тиковая обскурация; утрата чувства целостности является причиной возникновения желания бытия, что выражается в различной форме девяти базовых эмоций эго.

В случае энеа-типа I близость характера к психоспиритуальной лености (гибрид с гордостью) определяет тиковую обскурацию, которая лежит на переднем плане этого психологического типа. Иными словами, в жизненной ориентации энеа-типа I утрата чувства бытия,

И.Дж.Гоулд, «Вид извне», перо и тушь, 5-У4"х11", 1987.

что наблюдается в трех типах характеров в верхней части апиограммы, проявляется как «неосознаная неосознанность», [9] что дает им характерную самоудовлетворенность, в противоположность чувству ущербности или «нищеты духа» тех типов характеров, которые располагаются в нижней части аппограммы неосознанная неудовлетворенность тем не менее оборачивается самой сильной страстью, которая, как бы ни игнорировать ее активным неосознанием, подчеркивает качество межличностных отношений.

В то время как тиковая обскурация приводит в случае с энео-типом VIII и IX к роду психологической грубости, эта тенденция в энеа-тип I, как будет показано, скрыта излишний утонченностью; можно сказать, что на тиковом уровне имеет место реактивная формация: осознанная тиковая недостаточность становится стимулом для ее компенсации посредством действий, направленных на то, чтобы создать ложное ощущение богатства чувств. Основной род деятельности, обещаюший для создания энеа-типа I изобилие чувств - это изображение совершенства. Можно сказать, что в свете этой обскурации поиск бытия может обернуться поиском заменяющей бытие жизни, в которой поведение соответствует внутренним критериям жизненных ценностей. Гневным особенно необходимо понять положение Лао-Цзи:

«Добродетель не ищет способа стать добродетелью, именно поэтому это и есть добродетель».

Другими словами: «Добродетель есть добродетель потому, что она добродетельна».

Однако будет преуменьшением сказать, что добродетель в энеа-типе I подменяет бытие, так как иногда в его жизни не столько морализма, сколько «коррекции», желания привести поведение в соответствие с миром принципов; или желания соответствия жизни каким-либо подразумеваемым или определенным ходам.

В целом можно сказать, что бессознательное понимание ущербности бытия, воображение деструктивности и зла в энеа-типе I компенсируется желанием быть «человеком с характером»: это личность, одаренная определенной сверхстабильностью, определенной силой противостоять искушениям и придерживаться того, что правильно. Кроме того, утрата бытия и жизненных ценностей поддерживает активность, направленную на то, чтобы произвести впечатление собственной значимости, что, как мы видим, достигается посредством возвеличивания добродетели и достоинства.

В сборнике анекдотов о Насреддине энеа-тип I можно узнать в грамматисте, которого Насреддин под видом лодочника перевозит «на другой берег». После того, как Насреддин ответил на вопросы грамматиста, тот, найдя его речь неправильной, спросил: «Разве ты не изучал грамматику?» Получив от Насреддина отрицательный ответ, он изрек с чувством правоты и самодовольства: «Ты потерял полжизни!» Позже Насреддин спросил грамматиста: «А ты умеешь плавать?» И так как наш достойный грамматист ответил, что это не так. Насреддин заметил: «Тогда ты всю свою жизнь потерял, потому что мы тонем».

Эта шутка едко напоминает о противоречиях между «ментальностью грамматиста» и жизнью.

Из-за того, что форме и деталям придается повышенное значение, возникает процесс развития косности и утраты значимости, даже если личность искренне стремится к добродетели, а не к формальной коррекции, как в случае школьного воспитания, помимо сознательно культивируемой доброты всегда присутствует холодность, которая влечет за собой отсутствие любви и иллюзорность или утрату бытия.


Глава вторая

Эгоцентричное великодушие

(Энеа-тип II)


1. Гордость и наигранность

В христианской идеологии гордость считается не только одним из смертных грехов, но первым и самым серьезным - более фундаментальным, чем другие. В величайшем памятнике христианского мироощущения, «Божественной комедии» Данте, мы видим Люцифера, чья гордыня заставила его сказать «Я» перед лицом Единого, в сердце самого ада, изображенного в виде конусообразной воронки, ведущей к центру земли. Эта огромная пещера, согласно мифу Данте, образовалась под тяжестью обуянного гордыней ангела,

упавшего с небес. По склонам чистилища пилигримы спускаются террасами, символизирующими грехи; гордыня располагается на самой нижней, у подножия горы.

Близкий по периоду творчества к Данте Чосер в «Кентерберийских рассказах» [10] дает нам хорошее, но не полное характерологическое определение гордецов в «Рассказе священника», который, в сущности, представляет собой проповедь о грехах. Среди «порченых побегов, порождаемых гордыней», он упоминает: непослушание, хвастовство, лицемерие, пренебрежение, высокомерие, наглость, дерзость, восторженность, нетерпеливость, негодование, самоуверенность, непочтительность, упрямство и тщеславие. Картина, которую составляют эти черты, характеризует личность, не только осознающую свою собственную ценность, но делающую это с агрессивным самовозвеличиванием, противопоставлением себя другим и неуважением к признанным ценностям и авторитетам.

Каким бы правдивым ни был портрет Чосера, ему не удается передать всю шкалу проявлений характера, центр которого - гордость. Фундаментальным для него является стратегия «давать», с целью как обольщения, так и самовозвеличивания. «Официальной психологии» энеа-типа II не удалось правильно описать характерное фальшивое великодушие, присущее этой личности, так как описание истеричного характера подчеркивало импульсивный эгоцентризм, в то время как было бы точнее говорить о второстепенности эгоцентризма и кажущегося великодушия. Описание истеричного характера склонно

издание также интерпретировать эротизм истеричной личности как феномен, имеющий исключительно сексуальные корни, в то время как, возможно, будет правильнее отнести эротизм к средствам обольщения, инспирированным желанием любви.

Взгляд на гордыню как на более греховную личность, чем остальные, может быть хорошей воспитательной стратегией в борьбе против легкого отношения гордых людей к своей жизни, хотя это и не выражает взгляда того психологического направления, которое я представляю на страницах этой книги. В соответствии с просто анализом все страсти представляют одинаковое значение, и хотя одна из них и считается более фундаментальной - основа или психологическое затихание, - это не есть определение степени греховности или классификация прогностики. Положение точки 9 в центре энеаграммы указывает на тот факт, что леность может восприниматься как нейтральная средняя точка спектра страстей и что активное неведение, хотя оно и присутствует в каждом ущербном сознании, является основой феномена энеа-типа IX.

Мы можем рассматривать гордыню как страсть к самонапыщенности или, другими словами, страсть возвеличиванию своего имиджа.

Соответствующую фиксацию, или фиксированное и безоговорочное предубеждение, сопровождающее гордыню, Ичазо с успехом назвал «лестью» и «эго-лестью», он не только определил место лести по отношению к другим людям, но и по отношению к самому себе, что подразумевает самовозвеличивание. Это слово имеет тот недостаток, что вызывает представление о личности, чье поведение - в основном, лесть, в то время как реальность такова, что эта личность подвержена не только лести, но и в равной степени презрению. Такая личность льстит тому, кто, будучи близок, потворствует его гордости и презирает большинство других людей из кичливого превосходства. Более, чем кто-либо другой, гордецы проявляют то, что Идрис Шах назвал ДВК - «действия взаимного комфорта». [11]

С этой позиции энеаграммы мы видим, что гордыня стоит в ее «истеричном» углу, нацеленная на поглощенность собственным имиджем, что является сущностью тщеславия. Обо всех характерах, располагающихся в этом углу - II, III и IV, - мы можем сказать, что здесь действует ошибочное чувство бытия в том, что другие видят и ценят, таким образом,это, скорее, воображаемое «Я», или «Я» истинное, к чему тяготеет психология, из чего вытекают действия и на чем базируется шкала ценностей личности.

Точки 2 и 4 находятся в противоположной стороне по отношение к точки 3 и обозначают соответственно расширение и сокращение собственного имиджа. Там, где зависть ведет к грусти, гордость, как правило, поддерживается внутренней атмосферой веселья, энеа-тип IV - это «трагик», энеа-тип II - «комик».

Точно так же, как и с другими группами противоположных характеров в энеаграмме, существует тесная связь между теми характерами, которые стоят в точках 7 и 2. И обжоры, и гордецы, мягкие, приятные и теплые люди, об обоих можно сказать, что они обольстительны и оба они подвержены нарциссизму в общем ощущении бытия, будучи восхищены собой. Кроме того, оба они импульсивны; более того, они оба используют обольщение в угоду своей импульсивности, хотя делают это по-разному: гордец обольщает эмоционально, чревоугодник интеллектуально. Основная разница между этими двумя характерами в том, что в то время как чревоугодник дружелюбен и дипломатичен, гордец может быть как приятен, так и агрессивен (таким образом, как я иногда отмечаю, их девизом может быть «занимайся любовью и войной»). Их нарциссизм также различен. Можно сказать, что в первом случае он испытывает влияние интеллектуального аппарата: шарлатанство в широком смысле слова; в энеа-типе II он основан на более простодушной самовлюбленности и эмоциональном процессе любви к себе посредством идетификации себя с возвеличенным имиджем и подавлении обесцененного имиджа. Кроме того, нарциссизм чревоугодника направлен больше внутрь себя, что делает его арбитром собственных ценностей, как сказал Самюэль Батлер, описывая один из характеров, «свой собственный посланник к самому себе». [12] Энеа-тип II больше направлен вовне и, таким образом, в его возвеличенном имидже больше заимствованных ценностей. Полярность существует также между энеа-типами IX и VIII, гордыня и вожделение: оба типа импульсивны и высокомерны, хотя энеа-тип II чаще всего считает, что он настолько хорош, что нет нужды в конкуренции, тогда как вожделение чрезвычайно состязательно и явно надменно. В современной психологии характерологическая совокупность энеа-типа II известна как «истеричность» или «наигранность» личности, хотя я не знаю никаких возражений по поводу того, что гордыня является основным аспектом его динамики.


2. Структура основных черт характера

Гордость

В то время как несколько описательных терминов можно сгруппировать по критерию прямого проявления гордыни, а именно: воображаемое преувеличение самоценности и привлекательности, «игра роли принцессы», требование привилегий, хвастовство, желание быть центром внимания и так далее, - есть и другие, которые можно назвать психологическими следствиями гордыни, к ним я сейчас и обращаюсь.


Потребность в любви

Острая потребность в любви в людях энеа-типа II может иногда скрываться за их характерной независимостью, особенно при наличии разочарований и униженной гордости. Гордая личность редко может состояться в жизни без большой любви. Преувеличенно романтическая ориентация энеа-типа II может быть результатом ранних любовных разочарований, ассоциирующихся с опытом утраты уверенности в собственной значимости. Так же, как необходимость подтверждения преувеличенного чувства собственного достоинства ведет к эротическим мотивациям, гордость приводит к потребности в любви (что, в свою очередь, проявляется в физической и эмоциональной близости), так как потребность считать себя чем-то особенным удовлетворяется через любовь другого человека.

Потребность близости энеа-типа II делает личность «чувствительной», а на более утонченном уровне ведет к нетерпимости, к ограничениям и инвазии. Кроме того, сильная потребность в любви гордецов делает их «слишком погруженными» в отношения и собственниками. Существует собственничество, подкрепленное таким видом обольщения, породившее выражение «роковая женщина» (что предполагает, что обольщение служит деструктивным побуждениям).


Гедонизм

Гедонизм также может пониматься как черта характера, связанная с потребностью в любви, когда желание удовольствия может служить заменителем самого удовольствия. Действительно, эти люди нуждаются, как правило, в любви эротической, деликатно проявляемой в нежности, в соответствии с чем они отождествляют понятие быть любимым с понятием получать удовольствия, как в волшебной сказке братьев Гримм «Принцесса на горошине», чья благородная кровь определилась тем фактом, что ее беспокоила горошина под матрацами. Любящая и нежная личность энеа-типа II может превратиться в фурию, если ей не потворствовать и не дать возможности чувствовать себя любимой, потакая ей, как избалованному ребенку.

Постоянное стремление к удовольствиям энеа-типа II естественно определяет веселье в людях наигранных, с их искусственной удовлетвореностью и оживлением. Оно отражается также в склонности чувствовать себя разочарованным, если им не доставляют удовольствия специально (посредством внимания, новизны, стимуляции), из-за нетерпимости к рутине, дисциплине и другим препятствиям на пути к беззаботной, веселой жизни.


Обольщение

Понятно, что личность, характерной чертой которой является наигранность, склонная стремиться к любви и удовольствиям, страстно заинтересована также в том, чтобы быть привлекательной. Можно сказать, что такие люди «работают» над этим и являются прежде всего обольстительными. Существуют черты характера, которые можно, в свою очередь, воспринять как инструменты обольщения - как эротического, так и социального. Так, люди этого типа являются любящими. Те, кто нуждается в привязанности, вследствие того, что не чувствуют себя в этой области в безопасности, полны теплоты, поддержки, чувствительности, сочувствия… даже если их проявление любви может быть вызвано чувствами, определяемыми как «поверхностные», «непостоянные», «нестабильные» и т.д. Поддержка, которую обольстительно предлагает эта личность, - это то, что можно назвать эмоциональной поддержкой, или моральной поддержкой, в том смысле, что это безоговорочно друг, хотя он может оказаться не столь готов помочь, как можно было бы предположить, исходя из его выражения чувств (энеа-тип III и другие могут быть более полезны, если дело дойдет до практической помощи). Таким образом, в их очаровательности проявляется не только артистичное выражение любви, но и неспособность отдавать, и, говоря мотивированно, это тот вид великодушия, который «отдает, чтобы получить».

Лесть тоже можно считать средством обольщения, присущим личностям энеа-типа II. Нужно отметить, что энеа-тип II льстит только тем, кого стоит очаровывать.

Таким образом, эротизм является одним из средств обольщения. Если мы посмотрим на эротические притязания артистических натур, как на средство, служащее более широкой цели доказательства личной значимости (а не в биологическом фрейдовском смысле), я думаю, мы сможем лучше понять и эротизм, и гордость.


Самоуверенность

В месте с острой потребностью в любви и всего, что отсюда вытекает, в качестве характеристики энеа-типа II можно назвать домирование как производное гордыни. В отличие от грубой тиранической требовательности энеа-типа VIII и морализма энеа-типа, который добивается своего, пользуясь авторитетами, энеа-тип II достигает желаемого посредством дерзкой самоуверенности - chutzpah. Это самоуверенность человека, основанная на четком понимании себя, стимулированная сильным несдерживаемым побуждением, что усиливает энергетику ауры этого склонного к приключениям характера. (Как я уже отмечал, гордый Характер заключает в себе резкую комбинацию нежности и неуживчивости).

Другой дискриптор, относящийся к этой категории самоуверенности, - это своенравие, черта характера, побуждающая «делать все по-своему», даже не гнушаясь эмоциональной «сцены» битья тарелок.


Заботливость и ложное благополучие

Большое значение в структуре гордого характера имеет подавление потребностей там, где замешана гордость. Как бы много мы ни имели дела с жизнелюбивыми личностями, которые, казалось бы, всегда стремятся к волнениям и высоким драмам, они, как правило, не осознают и слишком (горды, чтобы раскрыть свои потребности, которые побуждают их доставлять удовольствия и быть экстраординарными.

У гордых, как предполагается, всегда все хорошо и даже больше, чем хорошо, и, чтобы подтвердить это, они и в самом деле должны искать удовольствий в качестве компенсации. И все же ничего не может быть хуже, чем испытывать ощущение потребности в любви, ведь гордость в процессе персонального развития личности стала практически неотделима от собственного имиджа, скорее, дающего, чем принимающего, это и наполняет его чувством удовлетворения от собственного переполняющего великодушия.

Подавление потребностей подкрепляется не только гедонизмом, но и косвенной идентификацией с потребностями других, тех, на которых направлена симпатия, сочувствие и обольстительное лелеяние. Исходя из этого можно понять то, что личность энеа-типа II часто привязана к детям. Она олицетворяет не только неограниченное сумасбродство, но и малышей с их потребностью в защите. Она представляет гордость в том смысле, что может предложить любовь, одновременно скрыто удовлетворяя свою потребность в любви.


Артистичность

Я мог бы озаглавить этот кластер черт характера «артистичное исполнение собственного идеализированного имиджа», подчеркивая то, что может быть абстрагировано в качестве доминирующей стратегии энеа-типа II, в котором ложная любовь и ложное самоудовлетворение являются сильными формами выражения. Однако характеристика привязанности может рассматриваться только как одна из граней типичного идеального имиджа, с которым идентифицирует себя гордая личность. Такой имидж содержит еще и характеристику «счастливый», что мы уже рассматривали, анализируя обольстительность, независимость, включающую в себя отрицание зависимости от потребностей, а также характеристику, для которой слово «свободный» может быть лишь приблизительным термином, если его понимать не как действительную свободу освобождения от характерологических структур, но как свободу от своенравия, импульсивности и сумасбродства. Эта свобода - идеал импульсивного удовлетворения, не только служащий целям гедонизма, но также позволяющий избежать унижения необходимости признать чью-то силу, социальные установки и все виды принуждения. Энеа-тип II не только слишком горд, чтобы признать все эти правила, он восстает против авторитета вообще - часто озорно и с юмором.

Кроме того, «сила», которую можно рассматривать вместе с умом в качестве средства привлечь внимание (что питает поиск удовольствий), может рассматриваться как составная часть более широкого аспекта, чем собственный имидж в жизни. Это не только склонность, это форма позы и возможность поддерживать иллюзию позитивности. Артистичная поза энеа-типа II противостоит попыткам энеа-типа III состояться в идеализированном плане посредством достижений и демонстраций - подобно его артистичным манипуляциям (через скандальное выражение эмоций), противостоит несдержанности энеа-типа III, вытекающей из нарушения самоконтроля.


Восприимчивая эмоциональность

В то время как энеа-типы IV и II явно самые эмоциональные из всех типов энеаграммы, энеа-тип II можно рассматривать как более специфично-эмоциональный тип, поскольку в энеа-типе IV эмоциональность часто сосуществует с интеллектуальным интересом, тогда как энеа-тип II не только чувствующий тип, но и часто антиинтеллектуальный.

3. Экзистенциальная психодинамика

Если понимать гордость как результат, ранних разочарований в любви, что в детском сознании соответствует собственной беспомощности (таким образом возникает импульс к обретению значимости и к непременным постоянным особым действиям, направленным на компенсацию этих ранних разочарований), можно ошибочно интерпретировать гордость как развитие потребности в любви.

И.Дж.Гоулд, «Я, я сам с Самим собой», перо и тушь, 11"х15", 1987.


Это может привести к тому, что телега окажется впереди лошади, так как острая потребность в любви у личностей энеа-типа II, скорее всего, следствие гордости, чем более глубокая предпосылка. В том плане интерпретации, которого мы до сих пор придерживались, целью которого является замена теории либидо, касающейся невротических желаний, экзистенциальной теорией, мы можем рассматривать гордость (как и каждую из страстей) в качестве компенсации осознанной недостаточной значимости, что идет рука об руку с размыванием чувства собственного бытия - естественной, первичной и истинной основой для чувства собственной значимости личности.

Можно сказать, что, несмотря на кажущийся душевный подъем, жизнелюбие и яркость, в гордом характере скрывается тайное осознание пустоты - осознание, трансформированное в боль с истеричными симптомами, в эротизм, и склонность к любовным отношениям. Вопреки обычно интерпретации этой боли как боли любви, будет точнее не отделять ее от всеобщей боли крушения самосознания вне типовых характеристик. В этом случае можно понять, что она трансформируется не только в либидо, но, интерпретируясь как личная незначительность, она питает волю к достижению значимости, что в природе гордости.

Такая интерпретация полезна, так как она ориентирует нас на поиск того, что в современной жизни человека укрепляет эту «дыру» в центре личности. Не трудно понять, как эта дыра возникает, так как, как отметила Хорни, вступить на путь стремления к славе означает почти то же, что продать душу дьяволу - в той мере, в какой энергия личности направлена на достижение имиджа, а не на обретение самого себя.

Чувство бытия основывается на интегрированной целостности собственного опыта и несовместимо с подавлением своих желаний, так же как несовместимо оно с неспособностью жить своей истинной жизнью (занятостью изображения идеального имиджа для избранной аудитории сочувствующих). Волнение может привлечь внимание и время от времени служить в качестве тикового успокоителя, но всего лишь на воображаемом уровне самосознания. То же самое можно сказать и об удовольствии. В поисках удовольствий и развлечений человек утрачивает себя и приобретает желание жить в постоянном экстазе, являясь центром внимания.

Ложное благополучие, таким образом, приговорено к тому, чтобы быть эмоциональной ложью, в которую личность до конца не верит, иначе ему или ей не нужно было бы продолжать неистово стремиться заполнить глубоко ощущаемую дыру небытия. Если это тиковая недостаточность питает гордость и, косвенно, все здание характера, основанного на гордости, то тиковая недостаточность, в свою очередь, порождается каждой чертой характера, которые составляют его структуру: веселостью, предполагающей (подавлением грусти) «утрату реальности», гедонизмом, который в своей погоне за немедленным удовлетворением желаний достигает всего лишь заменителя удовлетворения, а не того, чего требует развитие, принципиальной недисциплинированностью, сопровождающей гедонизм с его свободными и несдержанными качествами «истерии», что также мешает достижению тех жизненных целей, которые приведут к более глубокому удовлетворению и т.д. И в заключение: в осознании этого порочного круга, где тиковая недостаточность питает гордость, которая, в свою очередь, в своих проявлениях поддерживает тиковую недостаточность, лежит надежда целительства, так как цель терапии не должна ограничиваться тем, чтобы обеспечить хорошие взаимоотношения, которые отсутствовали в раннем периоде жизни, она может включать задачу переориентации личности на самоосознание и выработку того глубокого удовлетворения, которое приходит от подлинного существования.


Глава третья

Внешнее впечатление как залог успеха

(Энеа-тип III)


1. Тщеславие, притворство и «маркетинговая» ориентация

Тщеславие - это страстная забота о своем имидже, или страсть жить для чужих глаз. Жизнь для того, чтобы произвести впечатление, подразумевает, что человека заботят не собственные переживания, а ожидания или фантазии других людей, то есть в нем сильны

тщеславные устремления. Ничему больше так не подойдут слова «суета сует», о чем говорит проповедник в «Экклезиасте», как жизни для эфемерного, иллюзорного имиджа (в противоположность жизни, исходя из собственных возможностей).

Говорить о тщеславии как о жизни для собственного имиджа все равно, что говорить о нарциссизме, и, действительно, можно рассматривать нарциссизм как универсальный аспект эго-структуры, отмеченной в правом углу энеаграммы.

Но, так как слово «нарциссизм» использовалось по отношению ко многим личностным синдромам и особенно благодаря определению ДСР III, по поводу нашего энеа-типа VIII, [13] я не включил его в качестве рубрики этой главы.

Тщеславие присутствует в большей степени в «истеричной» области энеаграммы (охватывающей энеа-типы II, III и IV), однако, в случае с гордостью - оно удовлетворяется посредством комбинации воображаемой самонапыщенности и поддержки избранных людей, в то время как в энеа-типе III личность мобилизует себя для того, чтобы доказать объективно свою ценность путем активного восполнения собственного имиджа, приближения его к обобщенному идеалу. Это ведет к стремлению достижения успехов и хорошей формы, как это понимается большинством, или в соответствии с общепринятыми стандартами.

Разница между энеа-типами III и IV лежит в основном в том факте, что первый идентифицирует себя с имиджем, который «проходит», в то время как последний имеет дело с имиджем, который его не удовлетворяет, и поэтому ему присущи бесконечные и бесполезные тщеславные попытки утвердиться. В результате энеа-тип III бодр, энеа-тип IV подавлен.

Как упоминалось в предисловии, Ичазо говорил, скорее, об «обмане», чем о тщеславии, как о страсти энеа-типа III, относя тщеславие к сфере фиксаций. Исходя из своего преподавательского опыта, я понимаю тщеславность, скорее, как страсть, близкую к гордости, в то время как в обмане вижу познавательную сущность фиксации в характере энеа-типа III. Слово «обман» не лучшим образом объясняет особый вид введения в заблуждение, сопутствующий тщеславию, так или иначе это ложь в энеа-типе II и обман в энеа-типе VIII, что отличается от недостатка правдивости в отношении к фактам (энеа-тип III может быть достоверным, не искажающим факты источником информации), в тщеславности же присутствует недостаток правдивости по отношению к чувствам и притворство.

В противоположность комичности в энеа-типе II и трагичности в энеа-типе IV характерный настрой энеа-типа III - нейтральность, или контролируемость чувств, где признаются и находят свое выражение только «правильные чувства».

Хотя в христианстве в традиционный список грехов включена гордость (superbta), а не тщеславие, мне кажется, что обе эти идеи сопоставимы, что отражается общепринятой символикой, где гордость изображают в виде женщины, смотрящейся в зеркало (как на картине Иеронима Босха «Семь смертных грехов»).

Интересно отметить, что характерологическая диспозиция энеа-типа III - единственная диспозиция, не включенная в ДСР III, из чего возникает вопрос, не связано ли это с тем фактом, что эта диспозиция определила формирование модальной личности в американском обществе начиная с двадцатых годов. Эрик Фромм обращается к этому явлению в обсуждении «маркетинговой ориентации» в работе «Человек сам для себя». [14]


2. Структура черт характера

Потребность во внимании и тщеславие

Если мы относим подмену себя внешней видимостью к фиксациям энеа-типа III, что же тогда можно считать доминирующей страстью в этом характере?

По моему мнению, наиболее характерным эмоциональным состоянием и в то же самое время тем, что подчеркивает характерную заинтересованность в демонстрации с целью самоудовлетворения, является потребность во внимании, потребность быть замеченным; пережив когда-то разочарование в этом плане, личность стремится к удовлетворению данной потребности через культивирование внешнего впечатления. В противовес чувству желания быть замеченным, услышанным, одобренным, в характере энеа-типа III наличествует соответствующее ощущение одиночества, возникающее не только из хронических разочарований в потребности быть чем-то для других, но и из факта, что какого бы успеха не добилась личность, он относится к ее ложному «Я» и к ее манипуляциям. Отсюда возникает вопрос: «Любили бы меня ради меня самого, если бы не мои успехи, мои деньги, мое хорошенькое личико и т.д.?» Этот вопрос постоянно подпитывается тем, что личностью движет не только страх неудачи в его лихорадочных стремлениях к успехам, но также страх раскрыть себя и быть отвергнутым, показавшись миру без своей маски.

Я включил выражение «относящийся к внешнему впечатлению» к кластеру дискрипторов энеа-типа III вместе с «тщеславностью», что не только относится к страсти производить впечатление, но и включает признание культурных ценностей и замену внутренних ценностей на внешние. В состав кластера тщеславия я включил также «взыскательность по отношению к форме», «подражательность» и «хамелеонство» (в свете чего, например, тщеславие может создать имидж полного безразличия к производимому впечатлению).

В психологию энеа-типа III входит не только страсть к модуляции внешнего впечатления. Умение достигать своих тщеславных целей обычно подкрепляется психозом личности. Так, красивые женщины наиболее вероятно изберут стратегию великолепия (и соответственно экзистенциальную ошибку путать свою внешнюю привлекательность с их истинным «Я»). Кроме характеристик, отражающих обобщенное желание доставлять удовольствия и привлекать, таких как изысканность, предупредительность или великодушие, некоторые черты характера выделяются благодаря своей положительности, что я обсуждаю ниже: стремление к успеху, социальные навыки и умения, забота о внешнем виде.


Ориентация на достижение успеха

Энеа-тип III стремится к достижению успехов, это может предполагать стремление к богатству и определенному общественному положению. Так как некоторые черты характером могут рассматриваться как средства для достижения указанных целей, я проанализирую их под этим общим заголовком.

а) Для этих людей характерна способность выполнять работу быстро и точно, что делает из них как хороших секретарей, так и хороших исполнителей. На службе у эффективности их мыслительные процессы стремятся к точности, и часто эти люди имеют склонность к математике. Быстрый темп в работе также характеризует этих людей, он выработался, очевидно, как предпосылка к эффективности, а также из желания благодаря этой особой эффективности выделиться. Эффективность выступает еще и как фактор рациональной и практичной жизненной ориентации - ориентации, которую можно часто заметить в характере тех, кто выбрал своей профессией инженерное дело. Хотя здесь имеет место интерес к науке, особое пристрастие этого характера можно лучше всего сформулировать как научность - то есть тенденцию недооценивать те виды мыслительных процессов, которые не являются логико-дедуктивными и научными. Эти люди высоко ценят технологию и имеют тенденцию к систематизации, они обладают умением организовать как свой труд, так и деятельность других людей.

б) С сильным стремлением к достижению успехов связана также и мера жестокости во взаимоотношениях людей, когда дело доходит до выбора между успехом и тактичностью. Личности энеа-типа III не могут не только просто быть приятными, их часто описывают как холодных («черствый сухарь») и расчетливых, они используют других людей, так же как и самых себя, в качестве ступенек к своей цели.

в) Тесно связана со стремлением к успеху и такая черта характера, как самоконтроль, также как и контроль над другими и доминирование. Обычно это можно видеть в отношении родителей к своим детям, которым они навязывают ненужные советы или которых они заставляют поступать по-своему (даже в случае, когда для ребенка будет лучше сделать свой выбор самому).

г) Еще одна важная черта характера этой личности, выступающая в качестве средства достижения успеха и победы, - соперничество, черта, в свою очередь связанная с жестокостью, со стремлением к эффективности и с использованием обмана, блефа, самовозвеличивания, клеветы и другими проявлениями поведения, которые будут обсуждаться ниже в разделе «манипуляции образа».

д) Понятно, что такие свойства характера, как тревога и напряженность, - результат преувеличенного стремления к достижению успеха и подразумеваемого страха поражения. С этим связано повышение кровяного давления в ответ на стресс и превращение таких людей в личностей хорошо известного типа А.


Социальная искушенность и мастерство

Еще одна группа черт характера, выделяющаяся среди дискрипторов энеа-типа III, объединяет характеристики «занимательный», «полный энтузиазма», «дурачливый», «обаятельный», «разговорчивый», «приятный», «заслуживающий одобрения и остроумный». В обобщенном виде эту черту характера можно назвать «социальная великолепность», или «социальная демонстрация», что по отношению к статусу может рассматриваться в данном случае как оправдательная мотивация. «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты».


Культивирование сексуальной привлекательности

Эта черта характера, по своей природе сходная с вышеупомянутыми, относится к самоукрашательству и сохранению сексуальной привлекательности - черта, ассоциации с которой вызывает образ зеркала в традиционном изображении тщеславия. (Вообще говоря, ни одна из женщин не зависит настолько от косметики, как женщина энеа-типа III). Так же, как культивированная сексуальная привлекательность идет рука об руку с фригидностью, так же, говоря "обобщенно, существует особый вид тщеславной красоты: холодная, фарфоровая, кукольная красота - формалистичная и эмоционально пустая.


Обман и манипулирование образом

В случае с тремя обобщенными чертами характера: сексуальной привлекательностью, социальной яркостью и стремлением к успеху - мы сталкиваемся с различными сторонами внешней привлекательности, посредством чего личность стремится удовлетворить свою жажду бытия и что в то же время скрывает пустоту существования. Так как если страсть выделиться можно понять как переросшую раннюю потребность во внимании и оценке, ее можно понимать также и как следствие противоречия между существующим и представляющимся и соответственно как противоречие между внешней оценкой и внутренней ценностью. Так как обман можно назвать фиксацией, то есть дефектом познания в энеа-типе III, я отдельно сгрупировал несколко дискрипторов, имеющих более тесное к нему отношение, такие как: «становиться маской», «принимать навязываемое мнение», «находиться под влиянием», «фальшивый», «липовый». И как факт, наиболее полно характериизующий этот тип, сюда нужно включить эмоциональное переживание обмана. Хотя, если быть точными, обман идет дальше эмоционального переживания, так как вбирает в себя логическое обоснование и другие действия.

Слова «обман» или «симуляция» могут быть использованы как указатели на определенный тип организации данной личности, проявляющийся в связи с самообманом (вера в идеализированный образ, присутствующий в мире), а также в связи с симуляцией перед внешней аудиторией (как в случае с блефом или показной добротой). Кроме того, это идентификация личности с ролью и маской - утрата ощущения, что ты просто играешь роль или надел маску, что ведет к тому, что твоей реальностью становится такой мир, каким его видят другие.

Энеа-тип III не только придает значение внешнему виду, но выработал способность мастерски преподнести себя, других, события и идеи. Особый дар продавать и рекламировать, который характеризует этих людей, является, очевидно, обобщенной способностью, развившейся первоначально из желания «преподнести себя» и выдвинуться. Так, они не только интересуются такими вещами, как их одежда, косметика и демонстрация хороших манер, они эксперты по комплектованию товаров и информации и превосходят других в рекламной индустрии. Черта характера, побуждающая выдвигать других, явно или скрыто может быть сродни другой черте: способности преподносить вещи или людей в плохом виде с целью манипулирования их имиджем неблагоприятным образом, что может быть сделано не только путем злословия, но и посредством искушенного социального умения, когда можно казаться приятным, очерняя при этом оппонента или соперника.


Подверженность чужому влиянию

Тесно связана с группой черт характера, имеющих отношение к внешнему виду и умению преподать себя, еще одна черта, касающаяся тех ценностей, в соответствии с которыми формируется идеальное «Я». Они не являются ни подлинными, ни исконными, они воспринимаются извне личностью, которая больше других поддается чужому влиянию и выработала в себе способность проводить скрытые и постоянные «маркетинговые исследования» в окружении на предмет его мыслей, чувств и действий.

Способность к идентификации себя с доминирующими ценностями воплощает как склонность поддаваться чужому влиянию, так и хамелеонство в энеа-типе III вообще, то есть его готовность изменить свое мнение или внешность в соответствии с модой. С этой чертой связана прогрессивная и консервативная диспозиция энеа-типа III - диспозиция не безоговорочно консервативная, как в энеа-типе IX, но представляющая собой комбинацию конформизма со стремлением к прогрессу или совершенству (результатом чего является ориентация на моду и авангард) без радикализма. Практически то, что является модным и кажется модным, не подвергая сомнению традиционные ценности, - это научно-технический прогресс, и таким образом опять проявляются корни технологической ориентации, что так характерно для психологии энеа-типа III.


Прагматизм

Типичным для энеа-типа III (в отличие от его соседей по энеаграмме с более четко выраженным эмоциональным характером) является характеристика, ведущая через чувство рациональности и систематическую ориентацию к тому, что описывается как «расчетливость».

Выражается эта черта характера не только в интеллектуальном плане, так как контроль над собой, который она подразумевает, может проявляться через организацию и умение, практичность, функциональность и оперативность. Именно благодаря склонности к эффективности можно понять те организаторские способности, которые обычно придают энеа-типу III инженерный предпринимательский менталитет и проявляются в ориентации на технологию и технократию.


Активная вигильность

На более высоком уровне абстрагирования, чем определенность и эффективность познания и поведения, стоят обобщенные черты характера, связанные со стремлением к успеху, которые я назвал гипервигильностью и активностью. Личность энеа-типа III не только гипервигильна, она просто не способна сдаться, подчиниться, ей или ему необходимо все держать под контролем; они с ранних лет учатся справляться со всем, полагаясь на себя, из чувства, что остальные сделают это недостаточно хорошо. Благодаря этому мы не можем определить характерную гиперактивность энеа-типа III, делающую его «самостоятельной» личностью, от подчеркнутого или глубокого недоверия к жизни - недоверия к тому, что все может получиться и без их пристального контроля. То же самое можно отнести и к гипервигильности, это часть чувства подчеркнутой заботы об успешном исходе дела, порожденная ответственностью и недоверием к «способности организма к саморегуляции» в психоментальном плане. Подчеркнутая недоверчивость в энеа-типе III констрастирует с кажущимся «попугайским» оптимизмом (когда считается, что все идет не просто хорошо, а замечательно) и устанавливает один из факторов, благодаря которому в энеа-типе III проявляется склонность к беспокойству.


Нарочитость

Черта характера, которую сторонний наблюдатель может определить как нарочитость, осознаваемая личностью, скорее всего проявляется в ощущении, что вся глубина чувств не познана, как и аналогичная проблема в непонимании, что он или она есть такое (кроме ролей и поддающихся определению характеристик) и неосознанием его или ее желаний (кроме желания доставить другим удовольствие и быть полезным). Хотя жажда постичь все глубины чувств может и не осознаваться личностью, присутствие неудовлетворения явно проявляется в самой напряженности стремления к успеху и усилиях, предпринимаемых для того, чтобы быть приятным и угодным. В какой мере жажда бытия заменяется внешними поисками, в той же мере личность не оставляет себе возможности даже осознать это, углубляя, таким образом, хроническую ошибку.


3. Экзистенциальная психодинамика

Так же, как наличие экзистенциального момента в шизоидном характере явно для того, кто остро осознает внутреннюю пустоту, так же для энеа-типа III характерно, что экзистенциальный момент внутреннего вакуума хорошо виден стороннему наблюдателю, который обычно воспринимает тщеславных людей как поверхностных, пустых или «пластичных».

И.Дж.Гоулд, «Модель в студии», техника суми, 9"х12".

Эта тенденция тщеславных людей игнорировать оскудение их эмпирического мира сближает их с энеа-типом IX, в котором, как мы увидим, тиковая обскурация - благодаря своей централизованности - - абсолютно не осознаваема. Их сходство в этом отношении отражает их взаимосвязь на энеаграмме, согласно которой в тщеславной идентификации личности с внешностью лежат психадиномиче-ские корни патологического самозабвения.

Осознав, что «внутри чего-то не хватает», личность энеа-типа III скорее всего определяет это ощущение пустоты как незнание того, кем он или она является, - проблема идентификации. Широкое признание проблемы идентификации вместе с ощущением его всеобщих рефлексов определяет, как я думаю, превалирование энеа-типа III в американской культуре.

«Незнание, кто я» обычно означает в личности энеа-типа III: «Все, что я знаю, это роль, которую я играю. Существует ли что-нибудь, кроме нее?» Личность пришла к осознание того, что ее жизнь - это серия представлений и что идентификация лежит в данном случае в определении профессионального статуса и других ролей. Вместе с пониманием «это же я» или «эти роли ни для кого ничего не значат» присутствует ощущение того, что личность существует в отрыве от скрытого или потенциального «Я». Вместе с интуитивным чувством игнорирования себя или своей индивидуальности обычно имеет место ощущение незнания своих истинных чувств и желаний - ощущение, захватывающее их в такой мере, что они начинают принимать выдуманные чувства за свои, и их выбор определяют не внутренние установки, а внешние модели.

В то же время, как в более социальноориентированных людях присутствует качество «бабочки», проявляющееся в их поисках своего стандарта, и очевидно, что их самоотчуждение является результатом их излишней поглощенности образом, который они стараются поддержать в глазах общества, в более сексуальноориентированных индивидуумах аналогичные процессы имеют место как результат стремления к «сказальному одобрению» в культивации того, что мы называем сексапильностью. Страсть быть приятным и привлекать здесь также поляризует внимание личности в направлении внешних проявлений ее бытия за счет внимания к глубине эротических и эмоциональных переживаний, что вызывает частые осложнения фригидности в женщинах.

Джодоровский дал глубокое описание такой ситуации в своем эссе о сексуальном супермене, у которого было сотни рук и тысяча пальцев, в каждом из них находился половой орган или язык; супермен отвечал всем требованиям наивысших стандартов сексуального поведения, но его концентрация на собственнойй эффективности трагическим образом не оставляла возможности наслаждаться самому. [15]

Признавая важность экзистенциального момента в энеа-типе III (что можно понять по листу энеаграммы), полезно будет пойти дальше интерпретации страсти к одобрению как подмены любви или как косвенного выражения желания любви. Как бы ни было важным признать истинность этого, я думаю, необходимо признать и то, что постоянная борьба энеа-типа III в стремлении обрести «основание к нарциссизму» поддерживается самовзлелеянным побуждением к совершествованию, что и возникает именно от перераспределения психической энергии в сторону игры и восприятия глазами других (то есть в воображаемом «кино»).

Исходя из мнения об образе жизни, при котором чрезмерное беспокойство о «самостоятельности» стимулирует утрату бытия, нельзя не сделать вывода, что это, в свою очередь, питает поиск бытия в сфере внешних представлений, так как истинно то, что правда может освободить нас, искренний взгляд внутрь, в этот порочный круг может высвободить энергию личности и сфокусировать внимание на том, что всеми избегается и потенциально болезненно, - внутренней сущности.

В неистовом желании достичь успеха, статуса или одобрений и соответственно не имея возможности остановиться, чтобы взглянуть внутрь себя, личность энеа-типа III, как кажется, постоянно повторяет себе этот очень американский приказ: «Не стой там просто так, делай что-нибудь». А значит, необходимо, чтобы ему сказали: «Не делай ничего, просто постой там».

Для психотерапевтов важно понимать, что людям, которым трудно оставаться наедине с самим собой, которые стараются выпутаться из результатов своих переигрываний, может помочь совет прислушаться к себе; полезно также пережить «потерю лица», что влечет за собой то, что человек перестает смотреться в зеркало общества.

Так как внутренняя сущность - это что-то незнакомое для них, что-то, чего, кажется, и не существует в мире, где есть только форма и количество, медитация, особенно медитация, подчеркивающая бездействие, может показаться им совершенно неинтересной и бессмысленной. Однако при достаточной интеллектуальной убежденности или персональном доверии возможно более близкое знакомство с этим бессмысленным «просто сидением», дальнейшая концентрация на скуке или бессмысленности может привести к определенному пониманию трагедии неспособности питаться живыми чувствами бытия.


Глава четвертая

Поиск счастья через боль

(Энеа-тип IV)


1. Завистливая и мазохистская личность

Эмоциональное состояние зависти приводит к болезненному ощущению отсутствия чего-либо и к страстному желанию иметь то, чего у тебя нет; это относится и к ощущению добра как чего-то вне личности и что необходимо приобрести.

Будучи понятной реакцией на ранние разочарования и лишения, зависть формирует в психике фактор саморазочарования, так как страстное желание любви, к чему оно ведет, никогда не удовлетворяет хроническое чувство того, что ты плох, ущербен, напротив, оно стимулирует дальнейшее разочарование и боль. Зависть в энеаграмме занимает место спутника тщеславия и соседствует с точкой 5, алчность, которая влечет за собой сравнимое с завистью ощущение лишения, хотя оно и приводит к иной позиции по отношению к переживанию отсутствия чего-либо. В то время как точка 4 представляет сильное стремление и страстную потребность в том, чего не хватает личности, точка 5 характеризуется психологическим побуждением не ждать ничего извне, позицией, ведущей, скорее, к сокрытию своей энергии, пристрастий и склонностей.

Связь зависти с тщеславием еще более важна, чем связь ее с алчностью, так как точка 4 входит в состав триады в правом углу энеаграммы, которая, как одно целое, тяготеет к чрезмерной заботе о собственном имидже. В то время как личность энеа-типа III идентифицируется с той частью «Я», которая касается идеализированного имиджа, личность энеа-типа VI идентифицирует себя с той частью психики, которая не соответствует идеализированному образу и всегда стремится к достижению недостижимого. Это личность, движимая тщеславием, которой не удалось достичь свей цели, так как в ней присутствует ощущение ущербности и бесполезности (точка 5).

Даже несмотря на то, что энеа-типы, обозначенные в позиции 4 и 5 (зависть и алчность), имеют общее ощущение бесполезности, вины и недостатка, и оба могут быть охарактеризованы как подавленные, во многих отношениях они сильно отличаются друг от друга. В то время как вина в зависти - это осознанная пытка, в алчности она частично завуалирована кажущейся моральной безразличностью (что свойственно также энеа-типу VIII и восстанет против собственных чрезмерных запросов и суждений), в то время как депрессия в зависти проявляется как явное горе, алчные люди часто не могут плакать или выразить свою боль, и их депрессия таким образом проявляется, скорее, как апатия и чувство опустошенности. Можно сказать, что энеа-тип V - это «сухая» депрессия в противоположность «мокрой» депрессии энеа-типа IV: так же, как алчность скрыта, зависть страстна. В этом проявляется четко дифференциация черт: сухая алчность апатична, мокрая зависть страстна; если первая - это пустыня, то вторая - трясина. (То, что французы пользуются словом envie, чтобы сказать «желание», подчеркивает тот вывод, что зависть - это самая страстная из страстей). В то время как энеа-тип V определяет внутреннюю атмосферу спокойствия, энеа-тип IV определяет внутреннюю атмосферу смятения и беспорядка. Наиболее характерный для энеа-типа IV аспект, кроме мотивации зависти, можно видеть в тенденции к самопожертвованию и разочарованию.


2. Структура черт характера

Зависть

Если понимать суть зависти как чрезвычайно сильное желание воплощения «хорошей матери», эта концепция совпадает с понятием «импульс каннибализма» в психоанализе, что может проявляться не только как любовный голод, но и как ненасытность и жадность в более обобщенном смысле.

Согласны мы или нет с Мелани Клейн в отношении завистливых фантазий, которые она приписывает младенцам, [16] я думаю будет правильным принять их в качестве символического выражения переживаний взрослых - и, что будет еще точнее, характерного процесса саморазочарования, что неотделимо от зависти как основной базы ее характеристики избыточных желаний. Верно это или нет, что начало зависти лежит еще во младенчестве, но часто зависть сознательно переплывает не в отношении матери, а в отношении брата или сестры, которым отдается предпочтение, и индивид стремится быть им или ею, а не самим собой в поисках родительской любви. Часто имеет место элемент сексуальной зависти, который Фрейд наблюдал в женщинах и - с точки зрения его сексуальной и биологической интерпретации - заклеймил как «зависть к пенису». А так как эта женская зависть часто переживается некоторыми мужчинами в явных эротических формах, мы можем говорить и о «зависти к вагине» - хотя я придерживаюсь мнения, что сексуальные фантазии проистекают из более базового феномена зависти пола, включающего чувство превосходства противоположного пола. Учитывая предубеждения нашей цивилизации, не удивительно, что зависть к мужскому полу проявляется чаще (и, действительно, женщины энеа-типа IV принимают самое энергичное участие в движении эмансипации женщин), но обе формы сексуальной зависти имеют место в случаях идентификации себя с противоположным полом, подчеркивая гомосексуальность и лесбиянство (что в энеа-типе IV встречается чаще, чем в любом другом характере).

Еще одна область проявления зависти - это социальная, здесь может быть продемонстрирована как идеализация высших классов и сильное побуждение продвинуться по социальной лестнице, что показал Пруст в «Памяти прошлого», так и в качестве полной ненависти соревновательности с привилегированным классом (как в «Красном и черном» Стендаля). Зависть может проявляться и в более утонченной форме постоянной жажды необычности и напряженности, а также неудовлетворенности всем обыденным и недраматичным.

Примитивное патологическое проявление этой тенденции - это симптом булемии, который я наблюдал в связи с характером энеа-типа IV; многие люди испытывают слабое эхо этого состояния: чувство болезненной пустоты внизу живота.

В то время как алчность и, еще более характерно, гнев - это скрытые черты в синдромах личности, частью которых они являются (так как они оба компенсируются психологической отчужденностью и такими реактивными чертами характера, как благожелательность и достоинство соответственно), в отношении зависти сама страсть очевидна, и, таким образом, человек страдает от противоречия между крайней необходимостью и наложенным табу. Кроме того, в свете этого конфликт между склонностью к сильной зависти и соответствующим чувством стыда и омерзения оттого, что ты завидуешь, можно понять «плохой имидж», - черту характера, описанную ниже.


Заниженная самооценка

Наиболее удивительная из всех черт характера, с точки зрения количества дескрипторов в ней, это та, которая ведет к плохой самооценке.

В качестве специфичных характеристик можно назвать не только сам «плохой собственный имидж», но и другие, такие как «чувствовать себя неадекватно», «склонность к стыдливости», «чувствовать себя смешным», «чувствовать себя глупым», «уродливым», «отталкивающим», «испорченным», «губительным» и т.д. Даже хотя я и предпочел говорить о «низкой самооценке» отдельно от других черт (отражая тем самым создание независимого концептуального кластера дескрипторов), невозможно отделить феномен зависти от феномена низкой самооценки, который теоретики объективной реальности интерпретировали как следствие внедрения «плохого объекта». Это тот вид самоочернения, который создает «дыру», из которой проистекает ненасытность зависти в ее проявлениях прилипчивости, требовательности, способности вести на поводу, зависимости, излишней привязчивости.


Заостренность внимания на страдании

До настоящего времени я еще не говорил о кластере черт характера, отмеченных ярлыком «мазохизм». В то понятие нам нужно включить помимо страданий, которые возникают из-за низкой самооценки и разочарований из-за преувеличенных потребностей, еще и использование боли как мстительной и неосознанной надежды обрести любовь через страдание. Индивидуумы энеа-типа IV в результате этих динамических факторов и основной эмоциональной диспозиции не только чувствительны, впечатлительны, страстны и романтичны, но также склонны страдать от одиночества и могут ощущать свою жизнь или жизнь вообще как нечто трагичное.

Обладая глубокими желаниями, склонные к ностальгии, в интимном плане одинокие, внешне часто апатичные, со светлыми глазами, они обычно пессимистичны, ожесточены и иногда циничны. Ассоциативные черты - это сетования, жалобы, уныние и жалость к себе. Особенно выделяется в горестном пейзаже психологии энеа-типа IV то, что имеет отношение к ощущению утраты, - обычно это отголоски действительно пережитых утрат и потерь, иногда оно присутствует как страх перед будущими несчастьями и особенно проявляется в склонности страдать от разобщенности и разочарований в жизни. В энеа-типе IV обращает на себя внимание предрасположенность скорбеть не только по людям, но и в отношении животных. Я думаю, именно в этом кластере мы ближе всего к сути характера этого энеа-типа, особенно в том, что он подразумевает заострение внимания и выражение страдания с целью обрести любовь.

Так же, как функциональный аспект слез в поведении детей - привлечь заботливое внимание матери, я думаю, плач взрослого - это тоже требование внимания к себе. В то время как дети энеа-типа III учатся блистать, чтобы привлечь внимание (а те, кто развил в себе характер энеа-типа V или энеа-типа VIII, не надеясь получить свое, предпочитают отнять силой), здесь личность учится привлекать «негативное» внимание посредством интенсификации потребности - что проявляется не только в нарочитости манер (через воображаемое усиление страданий и усиление выражения страданий), но также и в стремлении попасть в болезненные ситуации, то есть избрав болезненный курс жизни. Плач для личности энеа-типа VI может быть не только болью, но и удовлетворением. Осталось упомянуть, что (как напоминает нам слово «мазохизм») в страданиях может быть грустное очарование. Оно дает ощущение реальности, хотя на самом деле это и не так - ведь главный самообман энеа-типа IV - это преувеличение значения позиции жертвенности, что рука об руку идет с их «притязаниями»,-предрасположенностью к требовательности. [17]


«Целенаправленность»

Личности энеа-типа IV более, чем все другие, могут быть названы «любовеманами», их страстное желание любви подкрепляется сознанием, что обойтись без нее они не могут. «Зависимость» - следствие этого - может проявляться не только как стремление поддерживать отношения, не приносящие удовлетворения, но и как привязчивость - своего рода навязывание контакта, что, как кажется, происходит не из-за потребности в контакте, а из-за желания защитить себя от расставания или оттянуть его момент. Со страстным желанием любви и заботы часто наблюдаемая в личности энеа-типа IV «беспомощность», которая, как и в энеа-типе V проявляется в качестве мотивированной неспособности позаботиться о себе должным образом и может восприниматься как неосознанный маневр с целью обрести защиту. Нужда в финансовой помощи особенно может вызываться желанием чувствовать, что о тебе заботятся.

Благовоспитанность

Люди энеа-типа IV обычно считаются думающими, понимающими, деликатными, мягкими, нежными, сердечными, способными к самопожертвованию, скромными, иногда подобострастными. Воспитанные в них качества проявляются не только в создании образа «дать, чтобы получить», то есть в зависимости только от потребности любви, но и в преувеличенной идентификации собственных потребностей с потребностями других, что иногда делает из них заботливых родителей, сочувствующих работников сферы социальной помощи, внимательных психотерапевтов и борцов на стороне несправедливо обиженных. Черты характера, воспитанные в энеа-типе IV могут быть динамически восприняты как форма обольщения на службе у острой необходимости в другом человеке и его болезненного разочарования. Забота о других может быть мазохистски доведена до самопорабощения и, таким образом, ведет к саморазочарованию и боли, что, в свою очередь, активизирует требовательный и спорный аспекты этого характера.


Эмоциональность

Слово «эмоциональный», хотя и подразумевается в страданиях высокого уровня, заслуживает того, чтобы его рассмотрели отдельно, ввиду определяющего характера чувства, доминантности в структуре характера энеа-типа IV. Мы здесь наблюдаем «эмоциональный энеа-тип», также как и в случае с энеа-типом II, только здесь в большей степени примешиваются интеллектуальные интересы и сосредоточенность на самом себе. (Действительно, эти два типа характеров совершенно правильно определяются как эмоциональные, так как это слово подходит им в большей степени, чем жизнерадостной и обольстительной готовности помочь жадных и защитная теплота более откровенно страшащихся и зависимых трусов). Качество повышенной эмоциональности относится не только к романтическим чувствам, драматизации страданий, зависимости от любви и характеристикам благовоспитанности, но также и к выражению гнева. Завистливые люди остро чувствуют ненависть, и их вопли производят чрезвычайно большое впечатление. Существует еще одно качество, которое можно наблюдать и в энеа-типах II и III, в правом углу энеаграммы - это качество, названное в психиатрии «пластичностью», отражающее способность играть роль, дар модулировать выражение чувств.


Соревновательная заносчивость

Связанное с эмоциональной ненавистью, в этом типе людей иногда присутствует чувство превосходства в качестве компенсации низкой самооценки. Хотя личность может быть охвачена чувством самоунижения и ненависти к себе, отношение к внешнему миру в этом случае - это отношение «примадонны» или, по меньшей мере, очень выдающейся личности. Если претензии на особенность претерпевают крушение, они могут осложниться жертвенной ролью «непонятного гения». При таком повороте событий в личности часто развивается остроумие, способность поддержать интересный разговор и пр., в чем естественная склонность к воображению, анализу или эмоциональной глубине, например, подчинены тому, чтобы добиться необходимого контакта и желанию вызвать восхищение.


Изысканность

Склонность к изысканности (и соответственно антипатия к грубости) проявляется в таких дескрипторах, как «стиль», «нежность», «элегантность», «вкус», «артистичность», «чувствительность» и, иногда, «претензия на художественность», «притворность», «манерность» и «поза». Их можно понять как попытки со стороны личности компенсировать нелестное представление о самом себе (таким образом, можно считать, что низкая самооценка и утонченный самоидеал взаимно поддерживают друг друга); кроме того, они ведут к попыткам личности стать чем-то иным, чем то, что она из себя представляет, возможно, это связано с классовой завистью. Недостаток оригинальности, являющийся следствием таких имитаций, в свою очередь, стимулирует зависть к оригинальности, что точно так же, как попытка подражать оригинальным людям и желание изображать непосредственность, обречено на неудачу.


Артистичность

Характерная склонность энеа-типа IV к искусству более чем очевидна: по меньшей мере, один корень ее лежит в облагороженной черте характера, природа которой зависть. Она подпитывается также стремлением энеа-типа IV быть центром внимания. Другие компоненты - это возможность идеализировать боль через искусство, а также трансмутировать ее до тех пределов, когда она становится элементом в составе красоты.


Сильное суперэго

Изысканность, возможно, является наиболее характерным направлением, на пути к которому энеа-тип IV ищет возможность стать лучше, чем он или на есть на самом деле, и в поисках этих он проявляет дисциплину. В более общем плане, здесь имеет место типично сильное суперэго, что характер энеа-типа IV разделяет с энеа-типом I, но в целом энеа-тип IV более ясно понимает свои стандарты, и его или ее идеал более эстетичен или этичен. Вместе с дисциплиной (которая может доходить до мазохизма) черта суперэго энеа-типа IV включает дискрипторы настойчивости и действия по правилам. Любовь к церемониям также отражает как эстетико-изысканность, так и ориентацию на правила. Сильное суперэго влияет и на чувство вины в энеа-типе IV, стыд, ненависть к себе и самоочернительство.


3. Экзистенциальная психодинамика

В то время как у нас имеются достаточно веские причины считать, что истоки зависти лежат в неудовлетворенной потребности в привязанности в раннем детстве, и хроническое ощущение боли в этом характере можно понять как отголосок боли прошлой, нужно не забывать о том, что это может стать для людей энеа-типа IV ловушкой, где они могут застрять, бесконечно сокрушаясь о прошлом. Кроме того, так как хорошо известно, что ребенок остро нуждается в любви и стремится к ней, преувеличенный обязательный поиск любви в настоящем может рассматриваться как дисфункция и всего лишь мираж приблизительной интерпретации того, что так необходимо взрослому. Именно в этом, а не во внешних поддержке, признании, любви и лежит способность поддержать, признать и любить самого себя, а также возможность ощутить самого себя центром, противопоставленным «эксцентричному» ожиданию добра извне.

Можно рассматривать психологию энеа-типа IV с точки зрения объяснения бытия или сущности, образовавшуюся пустоту стремится «заполнить» зависть, и это, в свою очередь, закрепляется самоуничижением, поиском бытия через любовь и подражанием другим (я подобен Эйнштейну, значит, я существую).

И.Дж.Гоулд, «Призрак внутри тебя», пастель, 12"х12", 1955.

Психология энеа-типа IV сложилось как бы под воздействием принятого на раннем этапе жизни суждения: «Меня не любят, значит, я ничего не стою», и сейчас он добивается собственного признания через любовь, которой когда-то не хватало (люби меня, чтобы я знал, что я чего-то стою), и через процесс самоочистительного искажения - через стремление к чему-то иному, заведомо лучшему и более благородному, чем то, что он или она есть.

Эти процессы саморазрушительны, так как однажды обретенная любовь перестанет цениться («Раз он меня любит, он ничего не стоит»), или, стимулируя невротические претензии, ведет на этой основе к разочарованию и обесцениванию; или, более обобщенно, стремление существовать, подражая стандартам собственного идеала на базе самостремления и слепоты по отношению к ценности своего истинного «я» (так же, как стремление к экстраординарному ведет к отрицанию ординарности). Благодаря этому, энеа-тип IV нуждается, ко всему прочему, в том, чтобы интуитивно проникнуть в эти ловушки, и более, чем другие характеры, он нуждается в самоподдержке: самоподдержке, которая возникает в конечном итоге, в результате осознанного одобрения и чувства собственного достоинства и удовлетворенности жизнью во всех ее формах.

В зависти имеет место патология ценностей, что можно объяснить в свете метафоры (я отыскал ее в «Книге добродетельной любви» Хитского Протоиерея) [18] о собаке, которая несла кость, и, приняв свое отражение в водоеме за другую собаку, несущую более привлекательную кость, погналась за ней, теряя кость, которую несла сама. Можно сказать, что отраженной кости не «существовало» также, как не существует ни идеализированного и ни вызывающего неодобрение собственного имиджа.


Глава пятая

Поиск целостности через отчуждение

(Энеа-тип V)


1. Алчность и патологическая отчужденность

В качестве духовной «утраты ориентира» или духовного препятствия алчность, естественно, должна пониматься отцами церкви не только в буквальном смысле, подтверждение чему мы видим в «Рассказе священника» из чоссеровских «Кентерберийских рассказов» - отражении духа того времени: «Алчность - это не только жадность до земель и имущества, иногда это жажда знаний и славы». [19]

Если побуждение гнева - убежать, то побуждение алчности - сдерживаться и удержаться.

В то время как гнев проявляет жадность настойчивым (даже неосознанно) образом, жадность в алчности проявляется только в цепкости. Это хватка из страха, порожденного фантазией, что отпустить - значит пережить катастрофическое опустошение. За этим скрытым импульсом можно видеть желание непременно использовать что-либо в своих целях.

И все же удерживание - это лишь половина психологии энеа-типа V, другая половина - слишком легко сдаваться. Чрезмерное смирение в отношении любви, и особенно, людей компенсируется захватом в тиски самого себя, что может проявляться, а может и не проявляться в стремлении к обладанию, но включает в себя более обобщенно откладывание на потом собственной внутренней жизни, так же, как экономию усилий и ресурсов. Сдерживание и самоконтроль алчности отличается от тех же качеств «гневного» энеа-типа и сопровождается ограниченностью, личность, цепляясь за настоящее, не раскрывается для будущего.

Точно так же, как об испытывающих ярость можно сказать, что они часто не осознают свой гнев, и что гнев - их главное табу, так и об алчных можно сказать, что алчность их неосознанна и что сознательно они могут ощущать каждое действие, направленное на обладание и очерчивание границ как запрещенное. Можно сказать, что алчные внутренне, скорее, одобряют, чем критикуют окружающий мир, но наиболее значительная разница между этими двумя энеа-типами, лежит в противоречии между активной экстравертности первого и интровертности последнего (интровертности думающего энеа-типа, который избегает действия).

Кроме того, энеа-тип I требователен, в то время как энеа-тип V ищет возможность свести к минимуму собственные потребности и притязания и склонен действовать, побуждаемый добродетелью обязательного послушания. Хотя оба энеа-типа характеризуются сильными суперэго, они подобны полицейским и ворам, соответственно, так как первые идентифицируются, главным образом, со своим идеализированным суперэго - конгруэнтным «Я», в то время как энеа-тип V идентифицируется с подавленной субличностью, переживающей чувство вины, то есть с объектом притязаний на суперэго.

Ичазо использовал для определения фиксации, соответствующей энеа-типу V, слово «скупость», что, как мне кажется, близко к «алчности» - главнейшей страсти или эмоции. «Скаредность» с его дополнительным значением неведения недостатка ближе всего подойдет для понимания дополнительного аспекта стратегии энеа-типа V перед лицом действительности: самоотстранение и разрыв связей. Еще точнее будет говорить об отчуждении, отказе, аутестичности и шизоидности.


2. Структура черт характера

Стремление удержать

Лак и в других типах, в этом характере можно определить кластер дискрипторов, относящихся к дополнительной страсти. Сюда вместе с алчностью включены такие характеристики, как недостаток щедрости в отношении денег, энергии и времени, а также скаредность по отношению к нуждам других. Среди характеристик стремления удержать важно отметить желание удержать существующее направление ума, как бы выработать или выделить последнюю каплю значимости - характеристика, приводящая к типичной неровности мышления, мягкая форма косности, противоречащая открытости личности по отношению к окружающему миру и к тому новому, что в нем появляется, к переходу от настоящего состояния сознания к последующему. Это та характеристика, которую Ван Гебсатель выделил как «заторможенность», как «застревание». [20]

Можно сказать, что подразумеваемая внутренняя стратегия сдерживания ведет к предпочтению самодостаточности по отношению к собственным ресурсам, к нежеланию обращаться к другим. Это, в свою очередь, определяет пессимистический взгляд на возможность обрести заботу и помощь или на то, что у личности достанет силы потребовать или взять то, что ей необходимо.



Стремление не отдать

Желание избежать обязательств можно рассматривать как выражение стремления не отдавать, так как оно подразумевает не отдавать в будущем. Однако в таком желании избежать обязательств есть еще и другой аспект: потребность энеа-типа V быть совершенно свободным, несвязанным, несдерживаемым в обладании всей пол-

нотой самих себя - черта, представляющая собой смесь алчности и сверхчувствительности до полного поглощения (будет обсуждаться позже). Можно отметить, что запасливость подразумевает не только алчность, но и проекцию алчности в будущее - защита от того, чтобы остаться ни с чем. Здесь еще раз эту черту можно рассматривать как следствие не только алчности, но и как следствие острой необходимости характера в автономии (см. ниже).


Патологическая отчужденность

Отметив взаимосвязь понятий «давать» и «брать» в отношениях людей, стремление не давать (что, конечно, является отголоском осознания в раннем периоде жизни того, что отдавать больше, чем получаешь, противоречит инстинкту выживания) вряд ли может быть упорным, разве что за счет самих отношений - как если бы человек размышлял: «Если единственный способ удержать то самое, что у меня есть, - это отдалиться от других и от их нужд и желаний, то именно это я и сделаю».

Аспект патологической отчужденности - это характерная отстраненность энеа-типа V, другими словами, это качество быть «одиночкой», то есть это человек, который привык быть один и который в силу отрицания связей не чувствует себя особенно одиноким. Изолированность, конечно, является частью более широкой черты характера - отчужденнности, так как для изоляции требуется эмоциональная отстраненность и подавление желания общения. В связи с этим можно говорить о трудности, которую испытывают люди энеа-типа V в приобретении друзей, так как важным аспектом этих затруднений является недостаточная мотивация общения.

Хотя легко проследить, каким образом осложненное стремление удержать может перерасти в отчужденность, разрыв отношений взаимозависит от подавления желаний, так как вряд ли можно сопоставить разрыв отношений с потребностью в них, и, таким образом, разрыв отношений влечет за собой отказ от потребностей или их минимализацию.

В то время как стремление удержать по отношению к собственным потребностям является практически следствием отчужденности, подавление выражения гнева в этом характере опирается не только на отрицание потребности любви, но также на страх, присутствующий в шизоидных личностях вследствие того, что они расположены рядом с левым углом энеаграммы.


Страх быть поглощенным

Страх быть «проглоченными другими» и желание избежать этого может быть следствием отказа поддерживать отношения и не только, так как это также и выражение полуосознанности своих собственных подавленных желаний общения и (как подчеркивал Феабери) страх потенциальной зависимости. Высокая чувствительность к постороннему вмешательству и помехам у людей энеа-типа V является не только выражением склонности к отчуждению, но и проявлением склонности человека сдерживаться перед лицом внешних обстоятельств и осознанных нужд Других людей. Другими словами, повышенная чувствительность к вмешательству идет рука об руку со «сверхпокорностью», так как сама эта личность слишком легко становится помехой из-за своей непосредственности, предпочтений, склонности действовать в присутствии других людей конкретно с ее собственными нуждами. Кроме того, в свете этой сверхпокорности (понимаемой как производное от сильного подавления потребности любви) можно понять особое значение одиночества в энеа-типе V. В этой мере, в какой взаимоотношения влекут за собой отказ от собственных предпочтений и аутентичных проявлений, возникает скрытый стресс и необходимость восстановления после него: необходимость опять оказаться в одиночестве.


Автономия

Острая потребность в автономии понимается как следствие разрыва отношений. Вместе с развитием «механизма отчуждения» (используя выражении Х.С.Саливана) человеку необходима способность обходиться без внешней поддержки.

Тот, кто не может за удовлетворением своих желаний обратиться к другим, должен создать собственные ресурсы, храня их, так сказать, в банке из слоновой кости. Тесно связанная с автономией и в то же время оставаясь самостоятельной чертой характера, идеализация автономии управляет подавлением желаний и лежит в основе жизненной философии, очень похожей на ту, которую Гессе вложил в уста Сидхарты: «Я могу подумать, я могу подождать, я могу поспешить». [21]


Бесчувственность

Хотя я уже обращался к подавлению потребностей и поминал угнетение гнева в энеа-типе V, мне кажется, что желательно сгруппировать эти дискрипторы с другими в более обобщенную черту - бесчувственность. Она имеет отношение к утрате осознания чувств и даже к их возникновению, что является результатом избегания любого их проявления. Эти характеристики делают некоторых людей безразличными, холодными, невыразительными и апатичными. Сюда можно поместить и отсутствие жизнелюбия, хотя в большей или меньшей степени неспособность получать удовольствие - более сложный феномен: в то время как энеа-тип I не расположен к наслаждениям, энеа-тип V, как представляется, просто обладает пониженной способностью их переживать. Здесь, однако, кроется факт, что удовольствия не высоко котируются по шкале ценностей этого характера, так как он поглощен более «насущными» проблемами, такими как побуждение держаться на безопасном расстоянии от других и склонность к автономии.


Откладывание действий

Можно сказать, что действовать - это значит вкладывать себя во что-то, задействовать свою энергию, а это идет вразрез с сутью ориентации энеа-типа V на удерживание. И, более обобщенно, действие нельзя рассматривать в отрыве от взаимодействия. Таким образом, если побуждение к общению невелико, побуждение к действию соответственно уменьшается. С другой стороны, действие требует энтузиазма по отношению к чему-либо, наличие чувств - чего в случае с апатичной личностью нет. Делать что-то означает также и демонстрировать себя миру, так как действия раскрывают намерения. Тот, кто хочет скрыть свои намерения (что типично для алчного), будет подавлять также и свои действия в этой области, и вместо спонтанных движений и инициатив будет культивировать чрезмерную сдержанность. Характерное промедление как черту характера можно считать гибридом негативизма и избегания действий.


Ориентация на знания

Энеа-тип V не только интроверт (так как избегает взаимоотношений), но и типичный интеллектуал (что обычно характерно для интровертов). Через доминирующую ориентацию на знания личность может искать замену удовлетворению, например, как замена жизни чтением. И все же символическая подмена жизни - не единственная форма выражения интенсивной мыслительной деятельности. Еще один аспект - подготовка к жизни - подготовка настолько напряженная, что личность никогда не чувствует себя достаточно подготовленной. В выработке знаний в качестве подготовки для (подавленного) действия особенно удивительна деятельность по абстрагированию. Люди энеа-типа V стремятся к действиям, направленным на классификацию и организацию, и не только проявляют интерес к процессу упорядочения, но и стремятся иметь дело с абстракциями, избегая в то же время конкретизации. Избегание конкретизации, в свою очередь, связано со скрытностью энеа-типа V: миру предлагаются лишь результаты их размышлений, но не сырой материал.

С абстрагированием и организацией деятельности связан интерес к науке и любознательность в отношении знаний. Кроме того, подавление чувств и действий вместе с выделением сознания порождает характеристику простого свидетеля жизни, бесстрастного, хотя и проницательного ее наблюдателя, кто в самой своей проницательности ищет возможность заменить жизнь ее пониманием.


Чувство опустошенности

.Естественно, подавление чувств и избегание жизни (в свете избегания чувств) определяет избегание действия вместе с фактическим объединением переживаний. Можно понять чувство стерильности, опустошения, бессмысленности, типичные для энеа-типа V как результат фактического объединения личности, живущей в жизни, где существует родство чувства и действия. Превалирование такого ощущения внутреннего вакуума в современной жизни (в то время как другие симптоматичные неврозы относительно заслонены «экзистенциальными») отражает количество личностей энеа-типа V, посещающих, консультационные кабинеты психотерапевтов. Одним из психодинамических следствий этой экзистенциальной боли от ощущения тусклости существования является попытка компенсировать обеднение чувств и активной жизни посредством жизни интеллектуальной (для которой человек обычно по своему складу хорошо подготовлен), личность занимает позицию любопытствующего и/или критического «стороннего наблюдателя».

Еще одним фундаментальным следствием является факт «пиковой недостаточности», стимулирующий доминирующую страсть, что наблюдается в структуре каждого характера.


Ощущение вины

Энеа-тип V (вместе с энеа-типом IV, в нижней части энеаграммы) характеризуется склонностью к ощущению вины - даже несмотря на то, что энеа-типом IV вина ощущается более интенсивно, «смягчаемая» обобщенной отстраненностью от чувств.

Чувство вины проявляется в смутном ощущении своей неполноценности, в уязвимости, робости, в чувстве неловкости и застенчивости и, что наиболее типично, в характерной скрытности личности. Хотя чувство вины и можно объяснить наличием сильного суперэго энеа-типа V, я думаю, что это еще и следствие раннего скрытого решения личности исключить любовь из жизни (как реакция на отсутствие любви в окружающем мире). Холодную отстраненность энеа-типа V, таким образом, можно рассматривать как эквивалент гнева мстительного энеа-типа (VIII), который выбирает одиночество и борется за существование во враждебном мире. Его уход от людей эквивалентен противоборству им, как если бы, не имея возможности проявить гнев, он аннигилировал противника в своем внутреннем мире. Вступая на путь пренебрежения и отсутствия любви, личность ощущает вину, которая не только сравнима с ощущением вины твердолобого громилы, но более «явна», так как в громиле оно отрицается из чувства самосохранения, тогда как в нашем случае оно проявляется всепроникающим ощущением вины, как у Кафки.


Высокое суперэго

Черта характера высокого суперэго может рассматриваться как взаимозависимая с виной: результатом требовательности суперэго является ощущение вины, а требовательность возникает как компенсация этого ощущения (в отличие от реакции формации, возникающей в высоком суперэго энеа-типа I). Как и личности энеа-типа I, энеа-тип V требует многого от себя и от других. Можно сказать, что энеа-тип I стремится к совершенству вовне, а энеа-тип V внутри себя. Кроме того, первый придерживается относительной идентификации со своим суперэго, тогда как последний идентифицирует себя со своим внутренним образом «непутевого».


Негативизм

источником черты характера, связанной с восприятием потребностей других людей как принуждения и формы противостояния их собственным (сложившимся под влиянием суперэго) требованиям, является, кроме желания избежать вмешательства или влияния, желание отвергнуть осознанные требования как других людей, так и свои. Здесь мы еще раз наблюдаем фактор, подчеркивающий характерное оттягивание действия, так как иногда имеет место желание не делать того, что воспринимается как необходимость, желание не «давать» чего-то, о чем просят или чего ожидают, даже если источник просьбы, скорее, внутренний, чем общественный. Проявлением такого негативизма является то, что чем

бы ни решил, основываясь на реальных желаниях, заняться человек, станет еще на стадии смутных проектов «долженствованием», что ведет к потере мотивации на базе внутреннего сопротивления.


Сверхчувствительность

Мы рассмотрели в энеа-типе V аспект невосприимчивости, необходимо также включить в его характеристику сверхчувствительность, проявляющуюся в чертах от нетерпимости к боли до страха быть отвергнутым.

У меня создалось впечатление, что эта черта является более характерной (в плане психодинамической основы), чем бесчувственность, и что, как предложил Кретчмер, [22] эмоциональная подавленность возникает именно как защита от сверхчувствительности. Сверхчувствительность энеа-типа V ведет к ощущению слабости и ранимости при соприкосновении с миром вещей и даже людей. До тех пор, пока личность не отгородилась полностью от восприятия других людей, она нежна, мягка и безобидна. Это справедливо даже в случае, если человек имеет дело с неодушевленным миром: он не хочет нарушать существующий порядок вещей, ему бы хотелось, так сказать, пройти, не причинив вреда траве, на которую он ступает. Хотя его сверхчувствительность можно приписать, вместе с ориентацией на знание и интровертным уходом от идей, церебро-тонической подоплеке этого энеа-типа, она, кажется, может пониматься как производная в некоторой мере от полуосознанного переживания психологической боли: боли от чувства вины, боли от неосознанного одиночества, боли от опустошенности. Мне кажется, что личность, ощущающая свою полноту и значительность, способна вынести большую боль, чем тот, кто ощущает свою пустоту.

Таким образом, как кажется, отсутствие удовольствия и чувство незначительности воздействует на границы способности восприятия боли и на саму сверхчувствительность, без сомнения, это и есть фактор, стоящий за решением личности избежать болезненных или несущих разочарование отношений, выбрав изоляцию и автономию.


3. Экзистенциальная психодинамика

Поскольку имеет смысл рассматривать шизоидную предрасположенность как отстраненность ввиду осознания отсутствия любви, и так как полезно принять' во внимание факт, что ощущение отсутствия любви продолжает существовать не только как «фантом боли», но и как результат того, что основное недоверие ведет к обесцениванию позитивных чувств других по отношению к личности, восприятию их как- манипулирование - я думаю, откроется совершенно новая перспектива в терпении, если мы примем во внимание последствия пустоты, которую личность невольно создает именно в попытке заполнить ее. Таким образом, можно сказать, что.в данный момент взрослой личности энеа-типа V нужна не просто материнская любовь, но настоящая жизнь, ощущение бытия, изобильности, что он саботировал от случая к случаю в стремлении

И.Дж.Гоулд, «Ваше Королевское Величество», пастель и карандаш, 11"х15", 1987.

избежать жизни и общения.

Таким образом, его главная надежда не в том, чтобы получать любовь (особенно потому, что он не может доверять чувствам других людей), но в его собственной способности любить и устанавливать отношения.

Точно так же, как погруженность в себя воодушевляется жаждой обогащения и приводит к оскудению, неверно направленный поиск бытия ведет к типовой обскурации. Погруженный в себя шизоидный тип оградит себя от вмешательств внешнего мира; но при этом он отдалится и от самого себя.

Скрытым убеждением в энеа-типе V является мысль, что бытие обретается вне области становления: вне тела и чувств, вне самого мыслительного процесса (и так оно и есть, с оговоркой, что достижимо это только для того, кто не избегает тела, чувств и ума).

В то время как легко понять цепкость как осложнение тиковой жажды, неплохо было бы поразмышлять о том, что цепкость - вместе со стремлением избежать чего-либо - является также и ее источником. Этот процесс раскрывается в истории о Мидасе, который в своем стремлении разбогатеть пожелал, чтобы все, к чему бы он ни прикоснулся, превращалось в золото. Непредвиденное трагическое следствие его желания - превращение в золото его дочери - символизирует гораздо нагляднее, чем концептуальные размышления, процесс, посредством которого достижение самой желанной цели может привести к дегуманизации, а стремление к экстраординарному - к утрате способности оценить обычное.


Глава шестая

Преследуемый преследователь

(Энеа-тип VI)


1. Страх и подозрительность

Термины Ичазо для страсти и фиксации энеа-типа VI, как было упомянуто во введении, это «робость» и «трусость».

Робость можно принять для обозначения тревожного колебания или подавления действия из-за страха, но если это так, то это значение не отличается от значения слова «страх», которое я использую для обозначения главенствующих страстей этого характера. Если мы пользуемся словами «страх» и «трусость», чтобы обозначить главенствующие страсти энеа-типа VI, то необходимо указать, как и в случае с гневом и другими эмоциями, на то, что это важное положение не обязательно будет прямо проявляться в поведении. Оно может, напротив, проявиться в чрезмерно компенсирующей сознательной позе героизма. Противопоставленное фобии отрицание страха не отличается по сути от маскировки гнева чрезмерной мягкостью и контролем, маскировки эгоизма чрезмерной уступчивостью и др. форм компенсации, проявляющихся в веренице характеров, особенно в некоторых суб-энеа-типах.

Более характерным, чем страх и трусость, для многих личностей энеа-типа VI может оказаться наличие тревоги - того производного от страха чувства, которое можно охарактеризовать как страх без осознания внешней или внутренней опасности.

Даже несмотря на то, что страх не включен в перечень «смертных грехов», трансцедентность страха может быть краеугольным камнем истинных христианских идеалов; поскольку он доводит Imitatio Chisti до несомненного героизма. Интересно отметить смещение христианских идеалов от мученичества ранних христиан к распространившемуся положению, которое Ницше критиковал, награждая его эпитетом «рабская мораль» (хотя позже, по крайней мере, в Южной Америке церковь опять стала героической до мученичества).

В отличие от понимания добродетели греками (arete), где подчеркивалось мужество, Ницше выделил идеал христианского общества, побуждающий к. чрезмерному послушанию авторитетам, и несбалансированность и превалирование контроля Аполлона над экспансивностью Дионисия. Так же, как можно видеть деградацию в христианском сознании специфическим образом от мужества к трусости, можно говорить и о деградации в ее понимании веры. В то время как вера, в понимании идей четвертого порядка, есть психоанализ, являющийся как бы вратами к потенциальному освобождению от рабства страха, это понимание коренным образом отличается от того, к которому пришел мир в обычных религиозных рассуждениях: строгое следование определенному набору догм.

Как будет объясняться в психодинамическом анализе, я думаю, что непременный двойник страха может быть обнаружен в самоуничижении, самопротивопоставлении и самообвинении - в превращении в собственного врага, что приводит к тому, что лучше противостоять себе (присоединяясь к ожидаемой внешней оппозиции), чем встретиться с внешним врагом. Определение параноидального характера по ДСП III уже, чем определение энеа-типа VI, которое включает в себя три разновидности параноидального мышления в зависимости от отношения к тревоге. Фобический характер психоанализа, отраженный в ДСП III, «избегающая личность», - это еще один, еще более навязчивый стиль, обычно диагностируемый как нарушение психики, где смешалась паранойя с навязчивыми идеями.


2. Структура черт характера

Страх, трусость и тревога

Центральное место среди черт характера, определяющих энеа-тип VI, занимает одна специфическая эмоция, которую современная психология определила как тревогу. Ее можно сравнить с замороженным страхом или с замороженной паникой перед лицом опасности, которая личности больше не грозит (хотя в воображении она продолжает присутствовать).

Изучая дискрипторы энеа-типа VI, я обнаружил кроме тревоги многие другие, в которых в качестве психологической характеристики проявляется страх: страх перемен, страх ошибиться, страх перед неизвестным, страх отречения, страх быть подавленным и обманутым, страх не суметь общаться, страх не выжить, страх одиночества в угрожающем мире, страх быть преданным, страх любить. В эту же группу можно включить и параноидальную ревность.

Тесно связаны с этим черты характера, имеющие отношение к проявлению страха в поведении: ощущение небезопасности, колебание, нерешительность и робость (следствие страха ошибиться), состояние парализованности вследствие сомнений, скованность, неимпульсивность, избегание решений и склонность к компромиссам, излишняя осторожность^ и предусмотрительность, склонность непременно все проверять дважды, постоянная неуверенность, отсутствие уверенности в себе, перестраховка и неумение справиться с неожиданными сигнализациями (так сказать, с теми, для которых не существует установленной линии поведения).

Если страх парализует или подавляет, то, по убеждению Фрейда, подавление импульсов питает тревогу; и можно сказать, что страх - это боязнь собственных импульсивных желаний, боязнь действовать спонтанно. Этот «страх бытия», если использовать выражение Тилича, обычно осложнен страхом перед внешним миром и боязнью будущих последствий сегодняшних действий личности. Еще одна причина, по которой возникает сковывающий личность страх, - это чувство импотенции, грызущее личность, которая боится дать волю агрессивным или сексуальным импульсам. Неспособность положиться на собственные силы, недоверие к собственным возможностям и способностям справиться с ситуациями, с вытекающим из этого отсутствием ощущения безопасности и необходимостью полагаться на других можно рассматривать не как полностью иррациональное явление, но как результат того, что индивид ощущает себя в психологическом плане «кастрированным».


Сверхнастороженная гипернадуманность

Тесно связана с тревогой, но не идентична ей сверхнастороженность, вызванная подозрительностью и чрезмерной осторожностью. В отличие от самоуверенности энеа-типа III, который ориентирует себя на то, чтобы «все держать под контролем», это гипербдительность, ищущая скрытые значения разгадки и что-то необычное. Кроме формирования состояния хронической настороженности, готовности интерпретировать (потенциально опасную) реальность, она ведет к чрезмерной надуманности того, что для других будет предметом того выбора. Я позаимствовал слово Шапиро «гипернадуманность» для необычайно жесткой и напряженной направленности поведения (или подозрительного характера), так же как и для преувеличенной необходимости полагаться на рациональный выбор.


Теоретическая ориентация

Страх лишает труса ощущения уверенности, достаточной, чтобы действовать, таким образом, трус всегда сомневается и хочет узнать все точно. Ему не только необходимо руководство, но обычно (настолько же не доверяя руководству, насколько нуждаясь в нем) он разрешает конфликт, обращаясь за помощью к какой-нибудь логической системе или к здравому смыслу. Энеа-тип VI является не только интеллектуальным энеа-типом, но и самым логичным энеа-типом, склонным к здравому смыслу. В отличие от энеа-типа VIII, который использует интеллект как стратегию, энеа-типу VI, скорее всего, свойственно поклоняться интеллекту, он отличается фанатичной преданностью здравому смыслу, и только ему одному - как в научном мышлении. В поисках ответов, которые разрешили бы его проблемы, энеа-тип VI более, чем другие, задается вопросами, и, таким образом, это потенциальный философ. Он не только использует интеллект для решения проблем, он прибегает и к поиску проблем, как к способу чувствовать себя в безопасности. При его гипербдительности выискивание проблем превратилось в крайнюю паранойю: он постоянно вовлекается в неприятности, ему трудно представить себя без проблем. Пока есть надежда считать, что у него масса проблем - надежда суметь их разрешить, существует и опасность самому начать создавать себе проблемы, что проявляется, например, в невозможности выйти за рамки навязываемой пациентом роли в целительном процессе и сложности в том, чтобы просто быть.

Неэффективность или обобщенная проблема действия робкого энеа-типа VI является не только следствием чрезмерной ориентации на абстрактность, теоретичность и поиск убежища в интеллектуальной деятельности, здесь также следствие боязливой скрытности, непрямоты, неопределенности и «хождения вокруг да около».


Располагающая дружелюбность

Другая группа дискрипторов указывает на обобщенные черты характера, понимаемые как способ справиться с тревогой. Так, можно понять теплоту большинства личностей энеа-типа VI как слабость: способ расположить к себе. Даже если мы и не согласны с фрейдовской интерпретацией дружбы как параноидального стремления держаться вместе перед лицом общего врага, нужно признать, что такая «дружба» существует. В эту категорию попадает поиск защиты, опирающийся на трусость.

Вместе с дискриптором «привязанность» я внес в этот кластер «искать и давать теплоту», «быть хорошим хозяином и быть гостеприимным» и слово «великодушный». Сюда же можно внести и «патологическое благочестие» вместе с «преувеличенной верностью» по отношению к личностям и делу. В эту же категорию попадают такие черты характера, как «тактичность», «мягкость», «подобострастность» и необходимость поддержки и признания в еще более неуверенных в себе трусах. Я заметил, что личности энеа-типа VI, в которых эти черты доминируют, склонны также к грусти, одиночеству, и чувству покинутости, что очень похоже на энеа-тип IV.

С располагающим подобострастием и теплотой в энеа-типе VI связана потребность в общении с более сильным партнером, что дает им ощущение безопасности, хотя и, как правило, несет разочарование их склонности к соревновательности.


Косность

Тесно связано с выражением привязанности в трусости качество уживаемости. Однако саму черту характера «послушание», я включил в группу черт более общего характера, таких как подчинение закону, чувство ответственности за выполнение возложенных внешними авторитетами обязанностей, тенденция следовать правилам и уважать законы и установленный порядок. О личностях энеа-типа VI, в ком доминируют эти черты характера, можно сказать, что у них «прусский характер», из-за этого стереотипа жесткости и организации. Боязнь авторитета и боязнь ошибиться ведет к тому, что им необходимо четкое объяснение того, что хорошо, а что плохо, таким образом, они крайне нетерпимы к двусмысленностям. Они никогда не руководствуются общественнным мнением, как «ориентированный в противоположную сторону» энеа-тип III, a только правилами настоящих или прошлых авторитетов, таких, как свод безоговорочных внутренних канонов Дон Кихота, который представлял себя странствующим рыцарем. Вместе с вышесказанным я включил в список такие черты характера, как «контроль», «правильность», «хорошая информированность», «трудолюбие», «пунктуальность», «точность» и «ответственность».


Драчливость

Альтернативой как мягкому, послушному, располагающему типу преодоления тревоги, так и жесткому, принципиальному, привязанному к правилам типу является кластер черт характера, которые можно определить, как драчливое запугивание, посредством которого (как описывал Фрейд в связи с эдиповым комплексом) индивидуум конкурирует с отцовским авторитетом, а позже в жизни использует позицию авторитета как для того, чтобы ощущать себя в безопасности, так и для того, чтобы получить то, что ему нужно. В той мере, в какой в эти отношения вовлекается конкурентная узурпация, возникает чувство вины, боязнь общения и укрепляется параноидное чувство небезопасности. К этой категории относятся, кроме денансирования авторитета и желания занять это место, «аргументированность», «критичность», «скептицизм» и «цинизм».

Помимо этого я вложил в список следующие дискрипторы: «они думают, что знают, как это сделать правильно», «заставлять других подчиниться», «напыщенный», «блефующий», «сильный», «мужественный» и «помпезный». Оказалось, что такая черта, «как быть козлом отпущения» связана, скорее, с этой «сильной» разновидностью энеа-типа VI, чем с теплым слабым его видом. Мы наблюдаем проявление контрафобии в энеа-типе VI - стратегию, сравнимую с лаем собаки.


Ориентация на авторитеты и идеалы

То, что у агрессивных, послушных и нежных общее, - это их отношение к авторитетам. Можно сказать, что первоначальный источник страха в энеа-типе VI - родительский авторитет и угроза наказания властьпредержащим родителем, обычно отцом. Так же, как вначале его страх приводил к мягкости, послушанию или демонстративному неповиновению (и, обычно, двойственности) по отношению к родителю, сейчас личность продолжает вести себя и чувствовать так же в присутствии тех, кто является для них авторитетом, или по отношению к тем, кого он (осознанно или неосознанно) им наделяет.

Здесь можно упомянуть примеры «авторитарной агрессии» и «авторитарной покорности», отмеченные авторами работы «Авторитарная личность»: энеа-тип VI проявляет агрессию по отношению к тем, кто стоит ниже, и покорность по отношению к тем, кто стоит выше по иерархии авторитетов. [23] Они не только живут в иерархическом мире, они осознанно и ненавидят, и любят авторитеты (так как, несмотря на тревогу при наличии неопределенности, это самый двойственный из всех энеа-типов).

Наряду с послушанием, потребностью в покорности и любви, ненавистью и двойственностью по отношению к авторитетам, энеа-тип VI в большей степени, чем другие, демонстрирует идеализацию авторитетов, что проявляется или в идеализированном обожании героя, обобщенной склонности к благородному и сильному, или в ориентации на благородство вообще, что ведет к чрезмерной мифологизации жизни, чтобы объяснить страсть к изначальному величию. Это увлечение тем, что является большим, чем жизнь, не только подчеркивает обожествление или приписывание одержимости нечистой силой всему, что окружает человека (что наблюдал Юнг в связи с интровертно мыслящим энеа-типом), и осознанной величественностью идеалов фанатиков, оно является также характерной чертой людей энеа-типа VI вообще, которые, учитывая все это, могут быть названы «идеалистами».


Обвинение себя и других

.Вина также явно проявляется в характере энеа-типа VI, как и в энеа-типах IV и V, только в энеа-типе VI механизм возникновения чувства вины идет рука об руку с очевидным процессом оправдания через нападение и формирование внешних врагов. Можно сказать, что не только чувство тревоги, но и чувство вины ищет пути к облегчению через расположение, через умиротворение потенциальных обвинителей, через подчинение личностным интеллектуальным авторитетам или через самоуверенный блеф, за которым личность прячет свою слабость и несовершенство. В узурпации родительского авторитета личность действует не только с целью самозащиты, но также и с целью избежать обвинения.

Можно сказать, что чувство вины, проявляющееся в таких чертах характера, как склонность защищаться самооправданием, ощущение опасности, включает и акт самообвинения, превращающий личность в унижающего родителя по отношению к самому себе. Именно в этом акте самопротипоставления, когда личность становится собственным врагом, я вижу фиксации, соответствующие энеа-типу VI, то есть дефект познания, развитый вследствие страха и ставший собственным источником. Обвинение, как черта характера энеа-типа, направлено не только на самого себя, но также и на других - возможно как следствие нападения с целью избежать мук слишком большого чувства вины. Энеа-тип VI не только сам подвергает себя преследованиям и чувствует себя преследуемым, он также является подозрительным и критичным преследователем - и может подтвердить свою помпезность именно в виду того, что это позволяет высказывать суждения о других.


Сомнение и двойственность

Говорить о самоуничижении - это значит говорить о неуверенности в себе, так же как о подозрительности, подразумевает сомнения в других. Кроме позиции обвиняющего инквизитора по отношению к себе и другим, слово «сомнение» напоминает о неуверенности энеа-типа VI в отношении окружающих: он одновременно принижает и выпячивает себя, как параноидные шизофреники, обуреваемые противоположными чувствами: воспринимают себя одновременно и преследуемыми, и помпезными.

Иными словами, он сомневается в себе и сомневается в своих сомнениях; он подозрителен к другим и боится, что может ошибаться. Результат этой двойной перспективы, конечно же, хроническая неуверенность в выборе направления действия и соответственно тревога, потребность в поддержке и руководстве и так далее. Иногда - в качестве защиты от неопределенности - он может перед всем миром занять позицию истинно верящего, кто абсолютно уверен во всем. В случае, если это не фанатик, для энеа-типа VI больше, чем для всех других типов, характерна двойственность: и наиболее четко его двойственность проявляется в одновременной ненависти и любви по отношению к «облеченным авторитетом» родителям.

Интеллектуальные сомнения, как кажется, являются лишь выражением эмоциональных сомнений, из-за чего он разрывается между ненавистью и обольщением в самом себе, желанием доставить удовольствие и желанием пойти наперекор, подчиниться и восстать, восторгаться и унизить.


3. Экзистенциальная психодинамика

В случае с энеа-типом VI это особенно релевантная тема в виду связи между точками IX и VI в энеаграмме: можно сказать, что страх действий ведет к оторванности от самого себя, что отсутствие обоснования бытия выражается в хрупкости или слабости в отношении самовыражения.

В то время как энеа-тип III вряд ли осознает противостояние самому себе, а энеа-типы IV и V на нем чрезвычайно сосредоточены, переживая его как чувство собственной незначительности, переживание тиковой обскурации в энеа-типе VI проектируется в будущее и несет в себе ощущение предчувствия чего-то страшного.

И.Дж.Гоулд, «Человек с усами», уголь, 10WX15", 1987.

Это состояние было соответствующим образом описано Р.Д.Лейнгом как страх взглянуть внутрь себя и обнаружить, что там никого нет. В этом случае нет ни игнорирования проблемы, ни стремления встретить ее лицом к лицу, но, скорее всего, желание как бы не смотреть на проблему, частично избегать ее.

Хрупкость ощущения бытия имеет то же качество, которое удачно описывается выражением, предложенным Лейнгом в связи с тиковой обскурацией вообще: «тиковое ощущение небезопасности». Можно сказать, что утрата чувства бытия в энеа-типе VI выражается как переживание угрозы бытию, ненадежности бытия. [24] Можно думать, что чрезмерная забота энеа-типа VI о безопасности базируется не столько на физиологическом страхе или даже не на эмоциональном страхе, сколько на чрезмерном беспокойстве о факторах физической и эмоциональной безопасности от опасности, которая «не от мира сего». В отличие от переживаний действительно мужественного героя, который может рискнуть всем, включая жизнь, из смутного чувства, коренящегося где-то вне очевидного существования, трус проецирует свою тиковую небезопасность во внешние области существования через обобщенную неспособность рисковать или чрезмерной заботой об авторитетах и силе как гарантии от такого риска.

В случае с параноидным характером sensu strictu легко понять, что утрата бытия проистекает из поиска бытия - через родство с «великими» и подпитыванием собственной помпезности, что можно проиллюстрировать ситуацией с Дон Кихотом, который в своей идентификации с идеалом странствующего рыцарства, благородства живет вымышленной жизнью, несовместимой со слишком обыденными (не помпезными) переживаниями каждодневной реальности. В других случаях это не помпезность идеала или внутреннего имиджа, что подменяет бытие, но помпезность внешнего авторитета, настоящего или прошлого. Во всех этих случаях можно сказать, что за бытие принимается авторитетность и та особая сила, которой она обладает

Так же как верно, что личности, чей психологический уровень соответствует энеа-типу VI, отказываются от своей силы перед лицом авторитета, можно сказать, что само чувство бытия отвергается проецированием его на личности, системы или идеи, наделенные «большей, чем жизнь» важностью или возвышенностью.


Глава седьмая

Оппортунистический идеализм

(Энеа-тип VII)


1. Ненасытность, обман и нарциссизм

В христианском мире «чревоугодие» включено в число семи «смертных грехов»', однако то, что его обычно интерпретируют как ненасытность по отношению к еде, представляет его как бы менее «греховным», чем другие.

Он не был бы включен в ряд основных греховных характеристик, если бы изначальное значение этого термина не было бы, как в случае с алчностью и вожделением большим, чем буквальное. Если понимать ненасытность шире, в смысле страсти к удовольствию, можно сказать, что это определенно смертный грех, принимая во внимание то, что он для собственной актуализации требует отклонения потенциала личности; гедонизм связывает психику, приводит (через путаницу) к возникновению препятствий на пути поиска summum bonum и заманивает в ловушку. Можно сказать, что слабость к удовольствиям определяет обобщенную восприимчивость к искушениям, и в этом свете понятно утверждение Чосера в его «Рассказе священника»: «Тот, кто подвержен греху чревоугодия, не может противостоять никакому другому греху». [25]

Впервые я услышал соображения Ичазо по протоанализу на испанском языке, и он воспользовался словом «шарлатан» для характеристики личностей энеа-типа VII (и «шарлатанство» для фиксации). Это слово тоже нужно понимать шире, им его буквальное значение: ненасытный - это тот, кто приближается к миру, вооружившись стратегией слов и «веских причин», тот, кто манипулирует посредством интеллекта. Более позднее слово Ичазо для этой личности, «эго-прожект», отражает тот факт, что «шарлатан» - это еще и мечтатель. В самом деле, шарлатанство можно интерпретировать как принцип (или предложение) мечты в качестве реальности. И все же я думаю, что «шарлатанство» более ассоциативный термин, так как прожектерство - это основная черта энеа-типов I и III, а «шарлатанство» привносит дополнительные значения, так же как способность к экспрессивности, роль увещеваетеля и мастера манипулировать словами, ловко превышая границы собственных знаний. Энеа-тип VII более, чем прожектер, он «интриган» с характером стратега, который Ла-Фонтен (обладатель такого же характера) символизировал в лисе.

Ичазо характеризовал «ненасытность» как «желание большего»: оставляю моим ненасытным читателям решать, какая из интерпретаций более верна. Мое впечатление таково, что, несмотря на то, что это описание соответствует в характерологическом плане, оно указывает на жадность, которую ненасытность разделяет с вожделением. Кроме того, хотя и верно, что иногда ненасытные считают, что большее количество одного и того же доставит большее удовольствие, верно также и то, что более характерно для них не стремление к количеству", но (романтичное) стремление к чему-то иному, к эксцентричному, поиск разнообразия, приключений и сюрпризов.

На языке ДСП III синдром энеа-типа VII получил название «нарциссизм», однако нужно помнить тот факт, что это слово использовалось разными авторами и для характеристики других личностей. [26]


2. Структура черт характера

Ненасытность

Личности энеа-типа VII не просто восприимчивы и склонны к исследованиям: их поиск нового, как правило, уносит их от незначительного «здесь» к многообещающему «там». Однако жадность ненасытных несколько маскируется воображаемым удовлетворением или, говоря точнее, за энтузиазмом кроется разочарование - энтузиазмом, который как бы компенсирует неудовлетворенность и не дает личности осознать переживание разочарования.

Касается ли это еды или чего-либо другого, ненасытность обычно направлена не на обыкновенное, напротив, они стремятся к тому, что особенно отличается экстраординарностью. В одном ряду с этим стоит характерный интерес к магии и изотерии, проявление широкого интереса ко всему далекому, будь это в географическом или культурном плане, ко всему, что находится на границе познания.

Кроме того, влечение ко всему, что находится за пределами собственной культуры, отражает тот же перенос ценностей отсюда туда; то же самое можно сказать о типичных антитрадиционных тенденциях энеа-типа VII. В этом случае идеал может существовать, скорее, в утопической, футуристической или прогрессивной перспективе, чем в существующих культурных моделях.


Гедонистическая вседозволенность

Существует пара черт характера, неотделимых от ненасытного пристрастия к удовольствиям, - это избегание страданий и сопутствующая ему гедонистическая ориентация, характерная для личностей энеа-типа VII. Внутренне связана с этими чертами вседозволенность и самооправдание. В связи со вседозволенностью можно сказать, что она не только описывает черту характера личности, относящуюся к ней самой, но и характерное отношение «невмешательства» по отношению к другим; такая вседозволенность иногда ведет к соучастию, когда ненасытные обольщаются грехами других людей.

«Испорченность» тесно связана с самооправданием. Этот термин используют обычно в связи с позицией, согласно которой личность дает себе право получать удовольствие. В этот раздел попадает и «плейбоевская» ориентация жизни, и косвенным образом чрезмерное чувство того, что все в порядке, которое личность развивает в себе как защиту гедонизма от боли и разочарования: «оптимистическая позиция», которая не только дает ощущение, что с ним и со всеми остальными все в порядке, но представляет мир прекрасным местом для жизни. В некоторых случаях можно говорить о «космической удовлетворенности» убежденность личности, в которой подтверждается таким взглядом на жизнь, согласно которому нет добра и зла, нет вины, нет долга, нет обязанностей и нет необходимости прилагать какие-либо усилия, так как вполне достаточно наслаждаться жизнью.


Бунтарство

.Конечно, без бунтарства в современном мире невозможно самооправдание. Основное, что должно быть сказано о бунтарстве энеа-типа VII, это то, что оно проявляется наиболее явно в острой способности различать традиционные предрассудки и находить в них, как правило, смешные следствия. Кроме того, бунтарство в основном облекается в антитрадиционную ориентацию, в то время как интеллектуальная непокорность идет рука об руку с хорошей мерой поведенческого соглашательства. Эти характеристики делают людей энеа-типа VII, скорее, идеологами революций, чем их активистами.

Обычно энеа-тип VII не ориентирован на авторитеты. Можно сказать, что ненасытный рано усвоил в жизни, что хороших авторитетов нет, и все же он принимает авторитеты, скорее, в дипломатическом, чем в оппозиционном плане. Аспект скрытого бунтарства отражает тот факт, что личности энеа-типа VII живут в основном в неиерархическом психологическом окружении: так же, как энеа-тип VI преувеличенно воспринимает себя в своих отношениях с другими людьми, превосходящими или уступающими им, энеа-тип VII подходит к людям с позиций «равноправия». Он как не слишком серьезно принимает авторитет (так как это противоречило бы его самооправданности, вседозволенности, отсутствию чувства вины и превосходству), так и не представляется авторитетом для других, за исключением завуалированных попыток произвести впечатление, принимая в то же время вид скромности.


Отсутствие дисциплинированности

Еще одна черта, которая одновременно и достаточно независима, чтобы ее рассматривать как таковую, и динамически зависящая от ненасытности и бунтарства, проявляется в отсутствие дисциплинированности, нестабильности, отсутствии обязательств и дилетантских чертах энеа-типа VII. Слово «плейбой» отражает не только гедонизм, но и безответственное отношение искателя удовольствий. Отсутствие дисциплинированности в этом характере является следствием его заинтересованности не откладывать удовольствия и, на более глубоком уровне, лежит на восприятии откладывания удовольствий как нелюбви.


Воображаемое удовлетворение желаний

.Катексис фантазии и ориентация на планы и утопию являются частью склонностей ненасытного, подобно младенцу у груди, он цепляется за совершенно прекрасный мир, где нет разочарований. С вышесказанным, а также со стремлением убежать от грубой реальности связано тяготение к будущему и к возможному: ненасытные, обычно, имеют футуристическую ориентацию, так как посредством идентификации с планами и идеалами кажется, что личность в своем воображении живет, скорее, в них, чем в приземленной реальности.


Соблазнительная приятность

Существует две грани личности энеа-типа VII, каждая из которых явилась основой общепринятого определения характера («счастливый» и «дружелюбный» соответственно) и которые вместе дополняют характерные приятные качества энеа-типа VII. Так же, как энеа-тип VII ненасытен по отношению ко всему, что приятно, и добивается ощущения любви через переживание удовольствий, он склонен удовлетворить ненасытность к удовольствиям в тех, кого он хочет соблазнить. Подобно энеа-типу II, противостоящему ему в энеаграмме, энеа-тип VII превосходный соблазнитель и склонен доставлять удовольствия как готовностью помочь, так и беспроблемной жизнерадостной удовлетворенностью. Дружелюбный аспект этого характера подразумевается такими дискрипторами, как «теплота», «готовность помочь», «дружелюбие», «готовность сделать одолжение», «готовность беззаветно служить», «щедрость». Ненасытные - очень хорошие хозяева и могут быть большими мотами. В той мере, в какой щедрость является частью соблазнительности и способом приобретения любви, чем в истинном значении щедрости, она уравновешивается в психике ненасытных своей противоположностью: скрытым, но эффективным эксплуататорством, которое может проявляться как паразитическая тенденция и, возможно, в чувстве обладания правом на заботу и привязанность.

Состояние удовлетворенности жизнью энеа-типа VII лежит частично в приоритетах искажения удовольствий, частично в способности ненасытных к воображаемому удовлетворению. Кроме того, «ощущение, что все хорошо», также служит целям соблазнения, и соблазненческие мотивации могут иногда заставить энеа-тип VII стать особенно жизнерадостным, остроумным и занимательным. Добродушие энеа-типа VII дает возможность другим людям почувствовать себя в их присутствии легко, что эффективно усиливает удовольствие, доставляемое ими, и привлекательность их присутствия до той степени, когда счастье, по меньшей мере частично, соблазнительно и определенно необходимо. Склонность к ощущению счастья в энеа-типе VII (так же как и в случае с энеа-типом III) проявляется за счет подавления и углубления боли и приводит к обеднению переживаний. Это особенно относится к «холодному» энеа-типу VII, в котором подавление этих чувств приводит к хроническому подпитыванию склонности искать убежища в удовольствии.


Нарциссизм

Еще одну группу черт характера, которую можно рассматривать как выражение соблазнительности, можно назвать нарциссизмом. Она включает в себя такие дискрипторы, как «эксгибиционизм», «знает лучше», «хорошо информирован», «интеллектуально превосходит». Иногда это проявляется в необходимости объяснять, как Феллини стремится показать в своих фильмах, где рассказчик постоянно выражает словами все, что происходит на экране.

Можно говорить о «соблазнении через превосходство», которое обычно проявляется через интеллектуальное превосходство, хотя (как в «Тартюфе» Мольера) может привести к имиджу хорошего, святого человека. Явное отсутствие помпезности в таком имидже иногда проявляется даже в тех случаях, когда личность активно стремится доказать свое превосходство, мудрость и доброту. Это не противоречит тому факту, что ненасытные склонны, скорее, к равноправным братским отношениям, чем к авторитетным Благодаря этому их воображаемое превосходство носит, скорее, скрытный, чем явный характер, маскируется нетребовательным, одобрительным, равноправным стилем поведения. Как и в случае с удовольствиями, превосходство энеа-типа VII характеризует только половину переживаний энеа-типа VII; другая - это одновременное понимание собственной неполноценности и соответственно отсутствие чувства безопасности. Как и в энеа-типе V, такое расслоение позволяет одновременно существовать двум суб-Я, однако, в то время как на переднем плане энеа-типа V недооценивание себя в личности, подверженной нарциссизму, верх одерживает помпезность.

Психологические характеристики, которые можно упомянуть в связи с удовлетворенным нарциссизмом «устного восприятия», - это обаяние, качество, в которое преобразуются вызывающие восхищение черты энеа-типа VII (одаренность, понятливость, остроумие, жизнелюбие и так далее), а также его приятность, неагрессивность, мягкость, спокойствие и удовлетворенность. Благодаря обаянию, ненасытные могут также эффективно удовлетворить свою ненасытность, как рыбак с помощью наживки, а это значит, что приятность и шарм не просто соблазнительны, но и манипул яти вны. Благодаря своему необычайному обаянию ненасытный может очаровать других и даже себя. Среди его достоинств - очарование, даже гипнотическое очарование, и шарм - его магия.

Наряду с гранью нарциссизма в энеа-типе VII необходимо упомянуть высокую интуицию и множество талантов, что позволяет предположить, что такой склад характера мог благоприятствовать развитию их основной стратегии (так же как принятие стратегии стимулировало их развитие).


Убедительность

Об энеа-типе VII можно думать как о личности, в ком поиск любви превратился в поиск удовольствий и который в той необходимой мере бунтарства, к которому это приводит, намерен удовлетворить свои желания, прибегнув к умению все объяснить и рационализировать. Шарлатан - это, конечно, тот, кто способен убедить других в полезности того, что он продает. Однако, кроме интеллектуальной деятельности объяснительства, что может стать орудием нарциссизма в энеа-типе VII, убедительность основывается на вере в собственную мудрость, превосходство, респектабельность и добрые намерения. Таким образом можно только искусственно разделить черты характера в этом клубке: способность вызывать восхищение так же, как и способность доставлять удовольствия, стоят на службе у убедительности. Эти качества - убедительность и информированность - обычно проявляются в энеа-типе VII в том, что он становится советчиком, иногда в профессиональной области. Шарлатаны любят влиять на других через советы. В выражении готовности помочь можно видеть не только удовлетворение нарциссизма в шарлатанстве, но и интерес к манипулированию посредством слов: «запутывая людей» и заставляя их осуществлять планы убеждающего. Вместе с манипулятивной мотивацией влияния на других нужно отметить высокие умственные способности, высокие речевые возможности, способность предложить и так далее, что обычно характеризует личность энеа-типа VII.


Мошенничество

Мы уже обсуждали полярность ощущения, что все идет хорошо (и даже лучше, чем хорошо), и побуждения страсти брать от жизни лучшее. Мы говорим о бунтарстве в том плане, как оно описано Фритцем Перлзом: «В очень хорошем мальчике может крыться злобное отродье». Мы столкнулись в энеа-типе VII с противоречием между воображаемым и реальным, между проектами и осуществлением, возможностью и реализацией. Кроме того, мы обнаружили способность доставлять удовольствия, скрытые страстные желания, равное отношение, скрывающее агрессию, щедрость, скрывающую эксплуататорство. Слово «шарлатан» для энеа-типа VII в его значении ложного знания и путаницы между словесной картой и территорией, таким образом, больше подходит для описания этого характера, чем просто убедительность. Рассматриваемое шире, оно ведет к более обобщенному обману (к чему все вышесказанное является добавлением). Действительно, концептуальный ярлык «обман» может больше подойти для определения фиксаций энеа-типа VII, чем символичное или метафоричное «шарлатанство».


3. Экзистенциальная психодинамика

Осталось тщательно рассмотреть, как и в отношении других характеров энеа-типов, как основная страсть укрепляется день за днем не только воспоминаниями о прошедших удовлетворениях и разочарованиях, но и благодаря тому влиянию, какое оказывает характер на здоровое функционирование и самореализацию.

И.Дж.Гоулд, «Джазмен», перо и тушь, 11"х15", 1968.

Как и в случае с другими страстями, ненасытность можно понимать как попытку заполнить пустоту.

Ненасытность, как и орально-агрессивная зависть, ищет вовне то, чего, как смутно понимается, не хватает внутри: только в отличие от зависти (в которой провозглашается осознание тиковой недостаточности) ненасытность лживо прикрывает недостаточность фальшивым изобилием, что сравнимо с грустью (таким образом, страсть проявляется без полного ее осознания).

Однако тиковая недостаточность - это не только источник гедонизма (и избегание боли), но также и его следствие: так как, путая любовь с удовольствиями, невозможно достичь более глубокой значимости, чем та, которая проявляется неизменно. Чувство внутренней ущербности, кроме того, конечно, не укрепляется отчуждением личности от глубин своих переживаний, что является следствием гедонистских потребностей переживать только то, что доставляет удовольствие. Оно порождается также скрытым страхом, который проявляется в этом энеа-типе в форме мягкого примиренчества - страхом, не совместимым с истинной жизнью. Его подкрепляет манипуляторство, которое так же, как и в энеа-типе VIII, предполагает утрату способности к истинным взаимоотношениям (как бы это ни маскировалось дружелюбием), отчуждение себя от чувства общности (как бы то ни скрывалось в энеа-типе VII) посредством ложного чувства общности, что является частью соблазительного очарования.

И в заключение, ориентация ненасытности на духовное, эзотерическое и паранормальное с одновременным поиском точного ответа на тиковую недостаточность, лежащую в его центре, ведет лишь к его углублению, так как поиск бытия в будущем, воображаемом, нездешнем, отдаленном, приводит личность лишь к укреплению в своих разочарованиях на пути к поиску ценностей в настоящем и действительном.


Глава восьмая

Сила

(Энеа-тип VIII)


1. Вожделение и мстительная заносчивость

В Испанском словаре Королевской Академии Испании - где я диктовал эту главу - в отношении вожделения говорится,

проявляющийся в стремлении обладать недозволенным или повышенной жажде к плотским удовольствиям», и дается дополнительное значение - «чрезмерность в определенных вещах».

Именно последнее определение совпадает со значением, которое вкладывает Ичазо в этот термин в своей экспозиции протоанализа, и можно рассматривать первое значение, то есть более употребимый смысл термина, как его производное или вывод. В дальнейшем я буду пользоваться словом «вожделение», чтобы обозначить страсть к чрезмерному, страсть, стремящуюся к напряженности не только через секс, но любыми способами стимуляции: действия, нетерпения, специи, высокая скорость, удовольствие от громкой музыки и т.д.

Вожделение помещается на энеаграмме рядом с верхним углом внутреннего треугольника, что указывает на общность с праздностью, на сексо-моторную предрасположенность и превалирование обскурации познания или «неведения» над «антипатией» и «страстным желанием» (в левом и правом углах соответственно). Аспект праздности вожделения может пониматься не только как чувствовать себя - живым - не иначе как чрезмерно стимулируя свои ощущения, но и как сопутствующее избегание заглянуть внутрь себя. Можно сказать, что жажда ощущать себя еще более живым, характерная для вожделяющей личности, является ни чем иным как попыткой компенсировать скрытый недостаток жизненности.

Располагаясь против зависти на энеаграмме, вожделение, можно сказать, определяет верхний полюс садо-мазохистской оси. Две персоналии, VIII и IV, в некотором роде противостоят друг другу (как предполагают термины), хотя они и до некоторой степени сходны, например, в жажде напряженности. Кроме того, так же, как в мазохистском характере, вожделения есть мазохистский аспект; и в то время как садизм активен, мазохизм носит эмоциональный характер: первый достигает удовлетворения своих потребностей без чувства вины; последний чувствует смятение и вину из-за своих желаний.

В то время как завистливый характер в энеа-грамме наиболее чувствителен, энеа-тип VII самый бесчувственный. Можно рассматривать страсть к напряженности энеа-типа VIII как попытку обрести через действие напряженность, которой энеа-тип IV достигает через эмоциональную чувствительность, что в этом случае не только часто вуалируется базовой ленью, которую этот энеа-тип разделяет с верхней триадой энеаграммы, но и подвергается выхолащиванию чувств с целью достичь взаимозависимой самостоятельности.

Характерологический синдром вожделения связан с характерологическим синдромом ненасытности, оба они характеризуются импульсивностью и гедонизмом. В случае с ненасытностью, однако, импульсивность и гедонизм существуют в контексте слабого, мягкого и нежного характера, в то время как в вожделении он существует в контексте сильного и решительного характера. [27]

Антисоциальные нарушения в личности, описанные в ДСП III, могут рассматриваться как патологическая крайность и особый пример энеа-типа VIII. Еще шире этот синдром можно описать термином Рейха «фаллический нарциссизм» или описанием мстительной личности Хорнея. Слово «садистский» кажется особенно подходящим в свете его позиции, противоположной мазохистскому характеру энеа-типа IV.


2. Структура черт характера

Вожделение

Так же, как гнев можно рассматривать как самую скрытую из страстей, вожделение, возможно, самая явная, исключение из общего правила, кажется, что там, где появится страсть, появляется и табу, или запрещение ее на психическом уровне. Я сказал «кажется» потому, что даже несмотря на то, что вожделеющий энеа-тип страстно одобряет собственное вожделение и вожделение вообще как образ жизни, сама страстность, с которой он воспринимает это убеждение, выдает стремление защититься, как если бы ему нужно было доказать себе и остальному миру, что то, что все называют плохим, таковым не является. Некоторые специфифичные черты характера, выражающие вожделение, такие как «напряженность», «вкус к чему-либо», «контактность», «любовь к еде» и т.д., тесно связаны с основной формацией личности. Сенсомоторный характер его (соматотеническая основа вожделения) может рассматриваться как естественная почва, из которой произрастает вожделение. Другие черты, такие как гедонизм, склонность к скуке в случае недостаточной стимуляции, страсть к развлечениям, нетерпеливость и импульсивность, также попадают в сферу характера вожделения.

Нужно принять во внимание, что вожделение - это больше, чем гедонизм. В вожделении существует не просто удовольствие, но наслаждение удовлетворять возникающее желание, наслаждение заниматься запрещенным и особое наслаждение - бороться за удовольствия. Кроме того, в характере удовольствий здесь присутствует небольшая примесь боли, которая трансформируется в удовольствие: это или боль других, за чей счет получают удовлетворение, или боль, к которой приводят усилия, направленные на преодоление препятствий на пути к удовлетворению. Именно это делает вожделение страстью к напряженности, а не только страстью к удовольствиям. Дополнительная напряженность, дополнительное возбуждение, «приправа», проистекают не из истинного удовлетворения, но из борьбы и тайного триумфа.


Стремление карать

Существует еще одна группа черт характера, тесно связанная с вожделением, ее можно определить как стремление карать, садизм, склонность эксплуатировать враждебность. Среди этих черт мы находим «грубость», «сарказм», «иронию» и другие запугивающие, унизительные и разочаровывающие черты. Из всех характеров он наиболее подвержен гневу и наименее его пугается.

Именно к характеристикам гнева и стремлению покарать энеа-типа VIII обращается Ичсзо, называя фиксацию вожделения «мстительность». Однако у этого слова тот недостаток, что оно ассоциируется с наиболее явной мстительностью энеа-типа IV, чья ненависть иногда проявляется в откровенных вендеттах. С этой точки зрения, энеа-тип VIII не столь очевидно мстителен; напротив, первый характер тут же отплачивает за обиду и быстро преодолевает свое раздражение. Мстительность, присутствующая чаще всего в энеа-типе VIII (кроме стремления «раскрываться» в тот же момент), растягивается надолго, и личность в ответ на боль, унижение и бессилие, пережитые в детстве, берет правосудие в свои руки. Как если бы он хотел поменяться с миром ролями и, претерпев разочарование или унижение ради удовольствия других, решил, что сейчас его очередь получать удовольствия, даже если это и принесет боль другим. Или особенно поэтому, так как в этом тоже может заключаться месть.

Садистский феномен наслаждаться разочарованием или унижением других может рассматриваться как трансформация того, что приходится жить со своими собственными унижениями и разочарованиями (как бипродукт мстительного триумфа), так же как возбуждение или тревога, сильные вкусовые ощущения и острые переживания представляют трансформацию боли в процесс ожесточения личности против жизни.

Антисоциальные характеристики энеа-типа VIII, как бунтарство само по себе (во что оно выливается), могут рассматриваться как гневная реакция на мир и, таким образом, как проявление мстительной склонности карать. То же самое может быть сказано о доминантности, бесчувственности и цинизме, а также производных от них. Стремление покарать можно рассматривать как фиксацию садистского или эксплуататорского характера - и мы должны благодарить Хорнея и Фромма за то, что, опережая свое время, они корректировали эти последние характеристики.


Бунтарство

Хотя вожделение само по себе подразумевает элемент бунтарства в своей настойчивой оппозиции всякому запрещению удовольствий, бунтарство является самостоятельной чертой характера, более явной в энеа-типе VII, чем в любом другом характере. Несмотря на то, что энеа-тип VII не придерживается условностей, его бунтарство носит интеллектуальный характер. Это человек «передовых идей», возможно, с революционными взглядами, тогда как энеа-тип VIII - это прототип революционера-активиста. Однако, кроме специфических идеологий, в характере наличествует не только сильная оппозиция авторитетам, но и презрение по отношению к тем ценностям, которые культивируются традиционным образованием. Именно благодаря такому грубоватому обесцениванию авторитетов «быть плохим» автоматически становится образом жизни. В обобщенном виде бунтарство против авторитетов, как правило, можно проследить до бунтарства против отца, который является носителем авторитета в семье. Мстительные характеры часто учатся не ожидать ничего хорошего от своих отцов и тайно относятся к родительской власти как к неправомерной.


Доминантность

С характерным антагонизмом энеа-типа VIII тесно связана доминантность. Можно сказать, что антагонизм служит целям доминантности, а доминантность, в свою очередь, является выражением антагонизма. Кроме того, доминантностт служит средством защиты личности от положенш уязвимого и зависимого. С доминантностью связаны такие черты, как «высокомерие», «стремление к власти», «жажда триумфа», «унижение других», «соревновательность», «проявление превосходства» и так далее. Кроме того, с этими чертами превосходства и доминантности связаны соответствующие черты характера - пренебрежение и презрение по отношению к другим людям. Легко видеть, что доминантность и агрессивность служат вожделению; особенно в мире, ограничивающем свободу личности, только сила и способность в борьбе отстаивать свои желания могут позволить личности найти оправдание импульсивным проявлениям страсти.

Доминантность и антагонизм служат целям мстительности, как если бы личность в юные годы решила, что слабость, сговорчивость, очарование себя не оправдывают, и ориентировалась на силу и попытки взять правосудие в свои руки.


Бесчувственность

С агрессивной характеристикой энеа-типа VIII тесно связана также характеристика жесткости, проявляющаяся в таких дискрипторах, как «склонность к конфронтации», «запугивание», «жестокость», «бессердечность». Ясно, что такие характеристики являются следствием агрессивного стиля жизни, несовместимого со страхом или жалостью. Все эти качества нечувствительности, реальности, прямоты, резкости и грубости вызывают соответственно презрение ко всем противоположным чертам: слабости, чувствительности и, в особенности, страху. Можно сказать, что специфический пример жесткости психики - это преувеличенная рискованность характера, посредством которой личность отрицает собственные страхи и оправдывает чувство силы, возникающее в результате его внутренней победы.

Рискованность, в свою очередь, питает вожделение, так как личности энеа-типа VIII научились превращать тревогу в источник удовольствия, и вместо того, чтобы страдать, они, благодаря скрытному мазохистскому феномену, научились получать удовольствие от самой напряженности происходящего. Так же, как их небо научилось воспринимать болезненные ощущения острых специй как удовольствие, приятное волнение - и/или процесс приучения себя к этому стал большим, чем удовольствие, стал психологической склонностью, чем-то, без чего жизнь кажется бесцветной и скучной.


Надувательство и цинизм

Следующие две черты характера тесно связаны между собой. Циничное отношение к жизни эксплуататорской личности определяется, по характеристике Фромма, как скептицизм, тенденция воспринимать добродетель всегда как ханжество, недоверие к мотивам других и так далее. В этих чертах, так же как и в жестокости, мы увидим проявление образа жизни и взгляда на жизнь - «клыки и кости в крови». [28]

В отношении надувательства и хитрости нужно сказать, что энеа-тип VIII обманывает грубее, чем энеа-тип VII, в нем легко различить обманщика, это типичный «продавец подержанных машин», который торгуется напористо и настойчиво.


Эксгибиционизм (нарциссизм)

Люди энеа-типа VIII приятны, остроумны и часто очаровательны, но не тщеславны в вопросах, касающихся их внешности. Их соблазнительность, хвастовство и самонадеянные притязания сознательно манипулятивны: они направлены на приобретение влияния и возвышение в иерархии силы и доминантности. Кроме того, они определяют компенсацию за эксплуатацию и бесчувственность, способ купить других или добиться собственной приемлимости, несмотря на такие черты характера, как безответственность, принуждение, агрессивность.


Автономия

Как заметила Хорни, ничего иного, кроме стремления полагаться на себя нельзя, ожидать от того, кто относится к другим людям, как к потенциальным соперникам или предметам эксплуатации. Вместе с характерным стремлением к автономии в энеа-типе VIII проявляется идеализация автономии, соответствующее отрицание зависимости и пассивные оральные усилия. Отрицание этих пассивных черт настолько явно, что Райх выдвинул постулат, что именно фаллическо-нарциссический характер определяет защиту от них. [29]


Сенсомоторная доминантность

.Кроме концепций вожделения и гедонизма, бунтарства, стремления карать, доминантности и стремления к власти, жесткости, рискованности, нарциссизма, хитрости, в энеа-типе VIII присутствует превалирование действий над интеллектом и чувствами, так как это самый сенсомоторный характер из всех. Характерная ориентация энеа-типа VIII на хваткое и конкретное «здесь и сейчас» - в сфере чувств, а в особенности, ощущении тела - это склонность крепко держаться за настоящее, возбужденное нетерпение по отношению к воспоминаниям, абстракциям, предвкушениям и одновременно падение чувствительности к тонкости эстетических и духовных переживаний. Концентрация на настоящем - это не просто проявление ментального здоровья, как это могло бы быть в случае с другими характерами, но следствие установки не считать что-либо, реальным, что не осязаемо и не может намеренно послужить стимулом чувствам.


3. Экзистенциальная психодинамика

Чрезмерное развитие способности действовать для того, чтобы бороться в опасном мире, которому нельзя доверять, возможно, и есть тот фундаментальный путь, избрав который, характер энеа-типа VIII не смог развить все свои человеческие качества. Для дальнейшего разъяснения его экзистенциальной интерпретации нам нужно понять тот порочный круг, в котором не только тиковая обскурация подпитывает вожделение, но вожделение в своей импульсивной хватке ко всему осязаемому приводит к объединению более нежных качеств и к исчезновению их, что приводит к утрате целостности и, таким образом, к утрате бытия. Как если бы вожделеющий характер в своем нетерпении к получению удовлетворения сдвигается на чрезмерно конкретные понятия своей цели, такие как удовольствие, богатство, триумф и так далее, только для того, чтобы обнаружить, что это стремление, замещающее бытие, оставляет его навсегда неудовлетворенным, стремящимся к напряженности ощущений.

Ситуацию можно расширить, прибегнув к парадигме насильника - экстраполяция подхода к жизни вожделеющего хищника. Он оставил надежду стать нужным, не говоря уж о любви. Он принял как должное факт, что получит он только то, что возьмет сам. Как берущий, он не преуспеет, если будет беспокоиться предположениями о чувствах других людей. Как стать победителем, ясно: поставить стремление к победе на первый план; точно так же способ удовлетворить свои нужды - это забыть о других. Однако мир без других людей для наиболее антисоциального энеа-типа VIII не более полон действительной жизни, чем мир шизоидного энеа-типа V. Как шизоидному типу не хватает осознания ценности бытия и свойственно ощущение утраты связей, то же переживает психопат, несмотря на то, что он кажется контактным, увлеченным и до краев полным сильными эмоциями-

Парадигма насильника может послужить основой для дальнейшего обсуждения сходства в том, что садистский энеа-тяп не знает того, к чему он стремится. Конкретность желания, которое слишком ощущаемо (здесь интерес к сексуальным удовольствиям, не сопровождающийся интересом к общению) - это имидж, через который можно понять как конкретизацию здорового побуждения к общению, далекого от собственной ориентации на реальность

И.Дж.Гоулд, «Ф.Легер, герой рабочих», перо и тушь, 11"Х15", 1952.

ситуации (подобной «реалистично-фаллическо-нарциссическим» претензиям) ведет к очевидной утрате психологической реальности. Такая ситуация приводит к сексуализации ориентированной на вожделение личности, как результат подавления, отрицания и трансформации желания любви.

Как бы оно ни было скрыто, за полной энтузиазма экспансивностью, жизнерадостностью и соблазнительным очарованием вожделеющих мы видим утрату связей, подавление нежности, отрицание желания любви, что ведет к потере цельности и чувства бытия.

Энеа-тип VIII, ищущий бытие в удовольствии и во власти получать удовольствие, благодаря настойчивости и чрезмерным усилиям теряет способность воспринимать, в то время как бытие только и возможно в плане восприятия. Упорно стремясь к удовлетворению там, где можно себе хотя бы представить подобие удовлетворения, почти как Насреддин, ищущий на базаре свой ключ, он упрочивает тиковую недостаточность, которая питает его вожделенное стремление к триумфу и другим заменам бытия.


Глава девятая

«Плывущий по течению»

(Энеа-тип IX)


1. Accidia. Страсть к комфорту и сверхприспособляемость

Слова «лень» и «праздность», коими Ичазо описывал основную страсть и фиксацию (соответственно), определяющие энеа-тип IX, не передают того, что они, как изначально предполагалось, должны были означать - до того как вместо латинского термина accidia было введено слово «медлительность».

Профессор Чилийского университета Жанини пишет: «То, что Святой Фома, Григорий Великий, Святой Исидор, Касьян (цитируя только наиболее представительных авторов) определяли как accidia, на самом деле очень сложный феномен и далек от его современных переводов, таких как недостаточность мотивации действия и др.» [30]

В свою очередь, перевод с греческого a-chedia (беззаботность), accidia определяет, скорее, леность психическую и спиритуальную, чем тенденцию бездействия, что относится и к «праздности» в контексте этой книги.

О такой спиритуальной лени можно говорить в связи с людьми, забывшими Бога, или, говоря обычным языком, это глухота по отношению к духу и утрата чувства бытия до тех пределов, когда даже не видишь разницу, - духовное огрубение. В психологическом плане accidia проявляется как утрата внутреннего мира, отказ видеть и самоотречения изменениям.

Комбинация утраты внутреннего мира и сопутствующих ему уступчивости и самоотречения приведут к синдрому добродушной удобной «приземленности», которая может разрастись до буквальности и узости.

Энеа-тип IX - это не просто тот, кто не научился любить вследствие того, что ему (ей) было отказано в любви, но тот, кто забыл о своем разочаровании благодаря своего рода психологической толстокожести, чрезмерному упрощению, психологической ампутации, которая превращает его в наименее чувствительный и наиболее стоический из характеров. (Энеа-тип IX противостоит гиперчувствительным IV и V типам внизу энеаграммы).

Не менее важно, чем этимология слова, то, что писал о нем Святой Фома, когда он говорил, что accidia - это «грусть, заставляющая нас медлить в духовных поступках». [31] Но ленность адресована не только духовности, она предполагает позицию, подкрепляемую депрессивным эмоциональным контекстом.

Как бы точно все вышесказанное ни было, оно не предполагает проникновения духовной лени в мир и проявления ее вне приюта отшельника и монастыря. Так, как характеризует энеа-тип IX, не отсутствие религиозности, а. скорее, наоборот - только в нем и проявляется тенденция к религиозности в социальном и идеологическом толковании мира в большей степени, чем в отношении его мистической сущности. Энеа-тип IX, как мы увидим, это удовлетворенный и великодушный тип людей, чья «медлительность» проявляется не столько в антипатии к духовному, сколько в утрате внутреннего мира, отвращении к психологическим исследованиям и сопротивлении изменениям, что существует бок о бок с чрезмерной стабильностью и склонностью к консерватизму. Его девизом по отношению к себе и другим может быть - «Не дразни собак».


2. Структура черт характера

Психологическая инерция

Приводя в порядок список дискрипторов энеа-типа IX, классифицируя их в соответствии с ощущаемой психологической общностью, я обнаружил, что один из концептуальных кластеров предполагает черту характера, которую можно понять как «недостаточность внутреннего опыта», используя выражение Хорни, которое она употребила в работе с таким же заголовком, это отсутствие огня, флегматичное отсутствие страсти. С этими терминами можно связать «нарколизацию» (также введен Хорни) и «толстокожесть» (обесчувстливание с целью предотвратить «долгие страдания»). Интеллектуальное проявление защитной утраты внутреннего мира - отсутствие тонкости и воображения; эмоциональное соглашательство, омертвление чувств, что может быть как явным (в чрезмерно флегматичном характере или при отсутствии информации о себе), так и скрытым (при добродушном или веселом характере).

На уровне познания самым обманчивым аспектом является глухота личности к его или ее внутренним голосам - утрата инстинкта, хорошо скрытая за явной анимализацией (так же как псевдоспонтанность сексуальной и социальной свободы сосуществует с внутренним омертвлением).

Нежелание видеть, нежелание соприкасаться с чьими-либо переживаниями сродни лености познания, затемнению чувств или внутреннего свидетельства личности. Наряду с таким затемнением познания в свете предоминантно активного характера существует черта, которую можно назвать «конкретизация», проявление которой варьируется от буквальности до чрезмерной приземленности, это отношение к выживанию Санчо Пансы за счет тонкого и таинственного - утраты открытости ко всему неожиданному, к духовному.



Сверхадаптация

Духовная леность, или accidia, - эту страсть в энеа-типе IX, межличностную стратегию жизни и обобщенный взгляд на жизнь можно видеть в кластере, объединяющем «сверхадаптацию», «самоотречение», «самопренебрежение», «невнимание к собственным нуждам» и «расположении к чрезмерному контролю», которые я включил в одну группу, так как невозможно приспособиться (не говоря уже о сверхприспособничестве) без способности держать себя в узде и подавлять собственные порывы.

Противоречит основам аспекта дисциплинированности и контроля энеа-тип IX (черта характера, которую он разделяет с энеа-типом I с меньшей долей интенсивности) то, что мы определяем как склонность этого характера к алкоголю и страсть к еде. И одно и другое иллюстрируют компенсаторскую оправданность физических аппетитов, что не определяет интенсификацию жизненности.

Другие дискрипторы, относящиеся сюда же, - это «обдуманность» и «ответственность». Личности энеа-типа IX не единственные, кто в итоге «тащат груз», но надежные и великодушные, они готовы нести на своих плечах большую ношу. Если в большинстве случаев невозможность воплощения идеала возлюбить ближнего своего как самого себя проистекает оттого, что себя любят больше, чем ближнего, то в энеа-типе IX ситуация противоположная, так как сверхприспособляемые люди откладывают достижение собственных благ и удовлетворение собственных потребностей в чрезмерной податливости требованиям и нуждам других.

Легко понять связь между двумя вышеописанными чертами характера: чрезмерная адаптация к миру была бы слишком болезненна, чтобы выдержать ее без самоотречения.


Смирение

И самоотчуждение, и требующая самоотречения сверхадаптация подразумевают смирение - отказ от себя и отречение от себя и от жизни. Как если бы личность придерживалась стратегии притворяться мертвым, чтобы остаться в живых, трагически становясь мертвыми для жизни во имя жизни. Хотя смирение и подчеркивает сверхадаптацию, она заслуживает отдельного рассмотрения в свете важности черт характера, опирающихся на лень в отношении к собственным нуждам, удовлетворенности и склонность сдаться и не бороться за свои права.


Великодушие

С предоминантной ориентацией на адаптацию связана в добавление к обобщенным: «хорошему характеру», «доброте», «готовности помочь», «способности прощать» и, прежде всего, «самоотрешению», как можно считать «сердечность» энеа-типа IX, дружелюбная жизнерадостность и экстравертная веселость «циклотимика». Кажется, что такая веселость - это часть склонности принимать себя легко, чтобы не давить на других, так же как дружелюбие поддерживается способностью быть для других чем-то большим, чем для себя. Жизнерадостный и гипоманиакальный аспект «вицеротоника» был хорошо известен Диккенсу, который дал нам его замечательный портрет в мистере Майкобере в «Давиде Копперфильде». Сверхприспособляемая личность обычно любит детей, животных, получает удовольствие, копаясь в саду. По отношению к другим - это хороший слушатель, готовый помочь, сочувствующий и утешающий, возможно, сострадающий.


Заурядность

Личности энеа-типа IX часто описываются как непритязательные. Их самооценка обычно бывает низкой, что часто ведет к подавлению потребностей нарциссизма. Их отношение к превосходству и блистательности также невысоко, и они могут пренебрегать собственной внешностью. Характерная заурядность, обыкновенность и простота проистекают, как кажется, оттого, что эти люди отказались от попыток превосходить и блистать. (Энеа-тип IX не желает ни блистать, как энеа-тип III, ни быть самым лучшим, как энеа-тип I). Хотя и кажется, что личности этого характера оставили надежду на признание, в них присутствует глубокая и неосознанная жажда любви в их самоотреченном смирении и скрытом желании быть вознагражденными любовью. Чувство самоценности, так же как и чувство бытия в энеа-типе IX, удовлетворяется не через одобрение, но, скорее, через косвенное соучастие, жизнь через других: утраченная личность становится личностью через симбиоз с семьей, нацией, партией, клубом, командой и т.д. Мы можем говорить о внутреннем мире соучастия как на уровне чувств, семейном, так и на уровне больших групп.


Роботизированная привязанность к привычкам

Различные черты характера, проистекающие из упорядоченных дискрипторов, имеют свойство «роботизированности». Сверхприспособляемые люди - рабы привычек. Они связаны обычаем и регулярностью, что Шелдом наблюдал у висеро-тоников вообще. Они чрезмерно поглощены сохранением собственного равновесия. Как следствие, они склонны к консерватизму и жестко следуют традициям. Эта же черта психологической инерции, как думается, подчеркивает чрезмерную привязанность к семье, к нормам «как положено делать». [32] Роботизацию, конечно, можно рассматривать как следствие утраты внутреннего мира, самоотчуждения. В целом нас удивляет парадокс, что этот усердный и долготерпимый жизненный путь базируется на страсти к комфорту: психологическому комфорту, приобретаемому за такую высокую цену, что, как упоминалось выше, практики биоэнергетики относят личности энеа-типа IX к «мазохистским».


Деструктивность

Из всего вышесказанного ясно, что энеа-тип IX подходит к жизни с точки зрения стратегии нежелания видеть, что приводит к упрощению внешнего и внутреннего мира, уменьшению способности психологической проницаемости, а также к интеллектуальной лени: качество простака, характеризующегося чрезмерной конкретностью и буквальностью. Неудивительно, что утрата внутреннего мира и проницательности ведет в духовном плане к утрате тонкости сознания, необходимого для поддержания чувства бытия помимо множества переживаний в области сенсо-моторики.

То, что эти разнообразные обскурации ведут к путанице в сознании, подтверждается тем фактом, что личности энеа-типа IX описывают себя как рассеянных, легко сбиваемых с толку, иногда обладающих плохой памятью. Мне кажется, что для энеа-типа IX обычное дело быть повсюду и попадать в разные истории, и я думаю, это наблюдение может стать основой статистического факта взаимосвязи между гибелью людей в автомобильных катастрофах и чрезмерной полнотой. Природа их проблем с внимательностью в том, что им трудно сконцентрироваться, а это ведет к желанию уйти из центра событий на их периферию. Однако рассеянность внимания поддерживается намеренным стремлением личности к рассеяности, как если бы его побуждало желание не переживать или не видеть. Телевидение, газеты, шитье, кроссворд, головоломки и прочая аналогичного рода деятельность вместе со сном служат цели наркотизации, или «онемения чувств».


3. Экзистенциальная психодинамика

Так же как внизу энеаграммы (IV и V) осознанная экзистенциальная боль максимальна, в энеа-типе IX, вверху, она минимальна; и в то время как тиковая обскурация энеа-типа III лучше постигается сторонним наблюдателем, который может спросить, «о чем, собственно, весь этот шум?», чем самим субъектом, в энеа-типе IX даже сторонний наблюдатель не угадает утраты внутреннего мира личностью, так как она излучает удовлетворенность настолько, что кажется «на своем месте» для других больше, чем он сам это ощущает. Именно в этом и заключена особая характеристика тиковой обскуракции ленивых, сверх приспособляемых характеров - они слепы по отношению к самим себе.

Разъясняя утрату бытия в других характерах, мы отметили, как страстное желание бытия в своем нетерпении фиксируется на различных его образах, сулящих тиковую надежду. В случае с энеа-типом IX это, скорее, не интенсификация «тикового либидо», которая лежит на поверхности, но, напротив, кажущееся отсутствие страстного желания, которое придает личности ауру духовной завершенности.

Тем не менее кажущаяся просвещенность «здорового крестьянина» приводит к неосознанию неосознанности, к засыпанию под их рассказы. Я не могу понять утверждения Ичазо по поводу того эффекта, что в лени «ловушка» слишком велика для ищущего. Характерно, что верно противоположное: в энеа-типе IX недостаточно от ищущего, несмотря на субъективное ощущение себя таковым и несмотря на демонстрацию того, что замещает поиск: эрудицию, путешествие, коллекционирование антиквариата. Действительно, такая негативная трансмутация способности к трансформации, ведущая к импульсам, ориентированным на меньший риск, типична, и может выразиться в страсти к редкостям. Диккенсовский мистер Пиквик - хороший литературный пример в своих рискованных приключениях в окрестностях Лондона, изучении языков и т.д.

Исследуя экзистенциальную психодинамику различных характеров, я подчеркивал точку зрения, отраженную центральной позицией энеа-типа IX в энеаграмме характеров, что корень всех патологий в «забывании себя». В то время как в других случаях межличностные осложнения, как кажется, являются основой для внутри-личностных

И.Дж.Гоулд, «Скульптор», пастель, 9"x 12", 1986.

переживаний, в энеа-типе IX это передний план, и относительно небольшое количество компенсационных действий дает ощущение внутреннего здоровья личности, «псевдозрелости». Можно сказать, что энеа-тип IX менее невротичен, чем другие характеры в обычном смысле этого слова, которое подразумевает соответствующие психологические симптомы, и что его осложнения чисто духовные.

Даже несмотря на то, что подмена бытия в энеа-типе IX не стоит на первом плане как в неистовой лихорадочной психологии тщеславия или в поиске напряженных ощущений мазохистских или садистских личностей - этот «поиск бытия там, где его нет», присутствует в этом характере так же, как и во всех других. Одну из его форм я назвал «сверхжизнелюбием»: поиск бытия в комфортности жизни живого существа и деятельности, связанной с выживанием. Такой человек может сказать: «Я ем, поэтому я существую». Другая форма - это склонность бытия через принадлежность. Для человека энеа-типа IX желания других - его собственные желания и их радости - его собственная радость. Живя символически, он живет чужой жизнью. Он мог бы сказать: «Я твой, поэтому я существую» - где «ты» можешь быть любимым человеком, политической партией, Пиквикским клубом, даже футбольной командой…

Хотя непременное самоотречение развивается частично как ответ на побуждение принадлежать, оно также выступает как функция тиковой компенсации: «Я существую потому, что могу делать», «Я существую, потому что могу быть полезным». Бытию может быть найдено заменяющее удовлетворение, как через принадлежность, так и через обладание - что подчеркнуто заглавием одной из книг Эриха Фромма «Иметь или быть». [33]

В целом материальность и очевидность делает Санче Пансов нашей действительности самыми удовлетворенными «тиковыми умиротворителями», и поиск бытия в этом конкретном случае, кажущийся самым здравомыслящим, оборачивается самым скрытным. Его скрытность напоминает нам об осле Насреддина: рассказывают, что на отдаленном таможенном пункте видели, как На-среддин на своем осле снова и снова пересекает границу; его заподозрили в перевозке контрабандных товаров, но ничего, кроме сена, в се-

дельных сумках таможенники не нашли. Гораздо позже один из таможенных служащих вновь встретился с Насреддином: оба они жили уже в другой стране, и все обстоятельства того случая остались в прошлом, он спросил Ходжу, что же он перевозил так хитро, что они его так и не смогли поймать. Ответ Насреддина был: «Ослов». Если в высшем смысле здесь указание на скрытность Бога («ближе, чем наша яремная вена»), контрабандный осел Насреддина тоже может служить парадигмой незримости неведения и своеобразной ненавязчивости неврозов энеа-типа lX.


Глава десятая

Советы для дальнейшей работы над собой

Для тех, кто не является частью системы эмпирического обучения или членом кружка и тем не менее желает применить представленную мной информацию, нужно помнить, что духовный прогресс происходит на границе между тем, что мы можем делать (работая, так сказать, в стенах нашей тюрьмы), и тем, чему мы позволяем произойти в виде духовной уступки и проницаемости. Другими словами, не нужно посвящать себя исключительно «психологической работе». Любой, кто не является совершенно непроницаемым, кто не полностью отчужден от всех своих человеческих качеств, ощутит в себе способность к раскаянию («органический стыд», если использовать выражение И.Дж.Гоулда), которое лежит вне вины суперэго перед лицом мирского или небесного авторитета.

Как христиане говорят, что осознание греха может стать вратами для искреннего раскаяния, очищения и окончательного спасения, также можно сказать более простым языком, что любой, кто полностью осознал психологическую зависимость от страстей, почувствует горячее желание освободиться, оживляемое интуитивным ощущением духовной свободы. Другими словами, он будет искренне стремиться или молиться об освобождении от царства страсти, как если бы он желал дышать более чистым воздухом.

Вместе с подтверждением этого желания трансформации и поворота от мирского к божественному я хочу одновременно подчеркнуть, что обучающая стратегия, задействованная в этой работе, основывается не только на самонаблюдении, но включает развитие нейтральности в отношении изучения ее «механизма», нейтральности, при которой желание изменений не «выливается» в поспешную и самоманипулированную попытку «самоусовершенствования».

Хотя изменение поведения и будет целью следующей стадии внутренней работы, эта стадия активного поиска развития внутриличностной добродетели вряд ли осуществима без основы тщательного осознания себя. Веками институты добродетели всех развитых цивилизаций ясно демонстрировали, что без самопознания стремление к добродетели может осуществляться лишь ценой подавления и объединения сознания.

Если личность стремится к самопознанию в отношении набожных устремлений и объективного осознания собственных заблуждений и в то же самое время ищет в сознании место для таких своих недостатков, избежать которых нельзя, так как они являются следствием отпечатков прошлых переживаний и неизбежно длящегося процесса собственной реализации, личность приходит к выводу, что самопонимание самодостаточно. Действительно, правда о самих себе может освободить нас, так как если мы действительно поняли что-либо относительно нас самих, это изменит нас без «наших» попыток что-либо изменить. Правдивый взгляд на то, что мы делаем и как и почему мы делаем это, трансформирует наши застарелые реакции в глупости, которые, скорее всего, отпадут сами по себе или утратят свою власть над устремлениями нашей сущности.

Все, что действенно в отношении осознания наших заблуждений вообще, прежде всего направлено на осознание наших основных черт характера и управляющей страсти, что включает понимание гештальта многих черт характера личности и их динамической связи с этим основным очагом.

В девяти предшествующих главах я считал, что читатель, прорабатывающий их, найдет в одних характерах больше общего с собой, чем в других, и что для некоторых из них самоузнавание в свете одного определенного набора черт и динамик может стать как спонтанным, так и эффективным. Действительно, вера в то, что раскрытие какого-либо характера в книге может послужить инструментом самодиагностики, и вера в то, что знание собственных черт характера может освободить личность от их тирании (как центра психики), приносит мне удовлетворение.

Для тех, кого чтение этой книги не привело к такому самоузнаванию, самым важным аспектом в решении задачи узнать.себя лучше останется самоизучение, ориентированное на внутренний разбор их «основных черт характера». Иногда самоузнавание затруднено вследствие того, что личность еще недостаточно созрела для того, чтобы видеть себя объективно; в таких случаях этой зрелости нужно дождаться, и стремление к самоузнаванию, скорее всего, приведет к возникновению стимула осознать психологические реалии как они есть.

Я посоветую тем моим читателям, которые поняли, что представляет собой доминирующая страсть (и соответствующая ей фиксация), приступить к курсу дополнительного самоизучения, написав автобиографию, принимая во внимание это проникновение в сущность. Эта автобиография должна включать ранние воспоминания - особенно воспоминания болезненных ситуаций и переживаний, связанные с ранними годами жизни в семье, и непременно станет ясным, как через детские переживания формировался характер; особенно как способ преодоления болезненных обстоятельств.

Тем, кто продвинулся, следуя моим советам, так далеко, я рекомендую погрузиться во время письма в свои воспоминания и убедиться, что их повествование не отклонилось в сторону абстракции, но отражает звук, обстановку, действия, намерения и чувства, вызванные из прошлого. Не спешите, пользуйтесь возможностью связаться со своими воспоминаниями, сколько бы времени у вас это ни заняло.

Погрузившись в ваши прошлые воспоминания, ищите возможность создать отношение беспристрастного наблюдателя. Пишите так, как если бы просто отчитывались о фактах, внутренних переживаниях, мыслях, решениях, действиях или реакциях прошлого. После детских лет рассмотрите свое взросление и взросление вашего эго в период юности, время, когда осознается боль детских лет, время, когда стремление к тому, чего не хватало в детстве, оформляется в ранние мечты и планы на жизнь. После этого, продолжая историю своей жизни, можете проследить претворение в жизнь этих мечтаний или идеалов.

Превратите написания этой автобиографии в изучение источников и развития вашего характера - концентрируясь на вашей собственной основной страсти и фиксации… Закончив анализировать свое прошлое, на основе этой базовой структуры вы сможете лучше понять «механизм» собственного поведения в обычной жизни здесь и сейчас.

После изучения своей прошлой жизни вы будете подготовлены к проведению самоанализа своего теперешнего состояния с точки зрения этих идей, то есть существующего самоуправляющего протоанализа: обработка ежедневных переживаний в свете психологического понимания, обсуждаемого в этой книге. Для этого необходима дисциплина самонаблюдения и дисциплина ретроспективы - разжевывание недавних переживаний в свете «рабочих идей».

Так как релевантная рабочая идея, в связи с этой дисциплиной, - это осознание практической пользы обращения к «негативным эмоциям» и так как эти болезненные состояния, вызваны разочарованием страстей, можно сказать, что неизменным аспектом этой работы является то, что Гурджиев называл «сознательным страданием»

- желанием продлить эти переживания для того, чтобы их рассмотреть и исследовать.

Идеальным материалом для письменной обработки являются болезненные и неприятные события дня: моменты разочарования, вины, страха, боли, гордости, одиночества и т.д. Особенно тщательно рассмотрите эпизоды, которые могут ощущаться как «неправильно прожитые»: моменты, когда вы чувствуете, что ваше поведение или слова не были такими, какими они могли бы быть, когда вы ищите альтернативы, желаете «переписать» этот эпизод в вашей жизни. Именно в отношении к таким моментам вы должны применить информацию, почерпнутую в этой книге, в поиске возможности управлять страстью

- основной вашей страстью и в поисках возможности идентифицировать черты характера или склонности, связывающие это поведение с вашим образом жизни вообще.

Кроме текущего описания и анализа внутренне болезненных эпизодов, необходимо стремиться подключить к этому все больше и больше экзистенциальной боли: то есть боли ощущения (возможно возрастающего) собственной механизированности, обусловленности природы собственной личности, отсутствие основной реальности и, особенно, отсутствие чувства истинного бытия.

Можно сказать, что при обычных условиях сознание наполовину полно и наполовину пусто в отношении чувства бытия. Мы лишь наполовину осознаем свое невезение, лишь наполовину понимаем свою разобщенность с тем, что должно было быть ядром переживаний человеческого существа. Или, пожалуй, можно сказать, что мы прикрываем старое, слишком болезненное чувство экзистенциального вакуума фальшивым ощущением бытия, что поддерживается различными иллюзиями, для каждого характера своими.

Осознание толпы - глубочайший аспект осознанных страданий; и все же, в горении этой болью для каждого, кто в нее окунется, отыщется источник самой ценной движущей силы для работы по трансформации. Для тех, кто посвятил себя самонаблюдению и вел дневник в течение 3 или 4 месяцев, я бы порекомендовал перечитать то, что я написал под заголовком «экзистенциальная психодинамика» (в главах, соответствующих их эго-типам), а затем, основываясь на своих наблюдениях, написать вывод, как подтверждающий, так и намечающий дальнейшее развитие.

Работа по самонаблюдению - в том виде, как я ее рекомендовал - это не только возможность развития того, что можно в себе наблюдать, что является внутренним аспектом прогресса на пути к самопознанию; рост способности быть собственным свидетелем, в свою очередь, есть фактор, приносящий плоды психологического внутреннего восприятия.

Из различных дисциплин по развитию самосознания, освобождению от работизированности и утверждению основной позиции я особенно рекомендую для начала задачу по концентрации на животе, как описано в книге Карлфреда фон Дюркейма в его книге «Хара», чтение которой я рекомендую особо заинтересованным практикам для дальнейшего вдохновения. [34] Задача состоит в том, чтобы поддерживать в течение дня чувство присутствия в точке, отстоящей примерно на четыре пальца вниз от пупка, сопровождающееся релаксацией брюшины, плеч, выравниванием позвоночника и ощущением своего дыхания.

Дополнительные рекомендации для тех, кто разделяет интерес использования этой книги помимо чтения - это развивать дальше их способности переживать события без концептуализации или осуждения, чего можно достичь, практикуя медитацию випасаны.

Комбинация самоизучения и медитации была одним из постоянных моментов моей работы и, как естественное следствие, преподавание в духе как буддизма, так и «четвертого пути». Примерно после 20 лет экспериментирования я пришел к заключению, что наиболее подходящей основой для протоанализа является випасана с особым упором на полноту понимания ощущений и эмоций, в то время как практика саматы с упором на уравновешенность больше подходит ко второй стадии работы - где основное внимание уделяется поведению и развитию добродетелей.

По випасане издано несколько книг, которые могут служить как стимулом, так и основой для более широкого понимания темы: я закончу свои советы следующей инструкцией по випасане, которую можно применять начиная прямо с сегодняшнего дня:

• Сядьте на стул или, предпочтительнее, в позе полулотоса, на медитационную скамью.

• Закройте глаза и расслабьтесь. Расслабьте плечи, особо убедитесь в том, что расслаблен ваш язык - он больше связан с внутренним диалогом, чем это обычно осознается. Пусть ваше тело свисает с позвоночника и погружается, если это возможно, в ваш живот. Расслабьте кисти и ступни.

• Теперь переключитесь на дыхание.

• Пусть дышит ваша внутренняя живая сущность, если это возможно, или нижние уровни мозга, не командуйте себе, как военный, делать вдох и выдох.

• Теперь осознайте подъем и опадение верхней части брюшины для того, чтобы избавиться от мускульного напряжения и воспринять собственное дыхание. Ощутите стенку брюшины в начальной области (то есть область треугольника под вершиной грудины и между спускающихся нижних ребер), как она поднимается и опадает с каждым дыхательным циклом. Ощутите свое «солнечное сплетение» во время того, как стенка брюшины поднимается и опадает с каждым дыхательным циклом.

Вышеприведенное упражнение может быть достаточной тренировкой для различных медитационных занятий, но это только основа упражнений в самой випасане. Попытавшись выполнить его и достигнув определенных успехов, отнеситесь к своему дыханию как к напоминанию спросить себя с каждым вздохом: «Что я сейчас чувствую»? Таким образом, это упражнение в медитации станет упражнением по осознанию ментальных событий вместе с ощущением дыхания и фокусировкой на брюшине.

Вопрос «Что я сейчас чувствую?», конечно, не нужно облекать в слова. Сам факт дыхания можно принять за эквивалент немого вопроса или немого напоминания необходимости ощущать, что происходит в теле, чувствах и более тонких аспектах сознания.

В то время как вышесказанное относится к современным попыткам психотерапии не терять связи с «здесь и сейчас», отличительная характеристика упражнений випасаны - это особое отношение к происходящему: сконцентрированное отношение, сравнимое с тем, которое мы обсуждали в связи с осознанием повседневной жизни; нейтральное отношение, дать место в жизни всему, чтобы ни происходило, способность панорамного внимания. Рассматривая глубже, мы видим, что это отношение, цель которого не схватить все и ни от чего не отказываться - это отношение открытости и несвязанного беспристрастия.

Фотографию предоставил John Bryson.


Биографическая справка

Клаудио Наранхо, доктор медицины, изучал медицину и музыку в Чилийском университете и Чилийской национальной консерватории, работал в клинике университета и внес свой вклад в работу отделения антропологической медицины школы медиков. Кроме того, он преподавал социальную психиатрию в Чили в школе образования и психологию искусства в католическом университете.

С самого начала своей карьеры доктор Наранхо был пионером в психологических исследованиях и в ведении новых приемов. В период преподавания в Чили он провел психофармакологические исследования различных психотропных препаратов (таких как yage, ibogane и MDA), в результате которых они стали применяться в клинической практике. В 1963 г. вместе с доктором Раймондом Кателом он основал в Южной Америке отделение Института личности и тестирования способностей и руководил работой по анализу факторов, имеющей целью проведение изучения структуры личности различных культур и создание инструмента психологической диагностики.

Он прошел курс в Чилийском институте психоанализа, интенсивный курс самоанализа под руководством терапевта, учившегося у Карена Хорни, курс гештальт терапии Фритца Перлса и доктора Джеймса Симкина. Позже Наранхо стал фулбрайтовским степендиатом на факультете общественных отношений в Гарварде, Иллинойском университете, Урбана и в Калифорнийском университете, Беркли, проводя исследования по психологии ценностей. Кроме того, он преподавал в Институте исследования Азии, в институте в Ньянгме, а также в университете в Калифорнии, Санта Крус.

Участвуя в объединенных исследованиях университета в Калифорнийском институте оценки и исследования личности, он внес вклад в различные исследовательские проекты и написал несколько книг, включая «Психологию медитации», в сотрудничестве с доктором Робертом Орнштейном, и «Единственный поиск», которые были одними из первых книг, представляющих психологическую перспективу традиционных духовных путей.

Помимо своей широкой деятельности в научных исследованиях и преподавании (и в собственной терапевтической практике), Клаудио Наранхо хорошо известен как один из спонсоров организации обучения под руководством Оскара Ичазо группы американских профессионалов и докторов по оригинальной методике Арика, факт, нашедший отражение в автобиографической книге доктора Джона Лилли. Ему ставят в заслугу великолепную адаптацию системы преподавания энеограммы, происходящей из изотерических источников Среднего Востока, к современной психологии и психиатрической практике. Именно преподавание Наранхо в Беркли вдохновило многих терапевтов и авторов на публикацию книг по использованию энеаграммы типов личности. В 1971 году он основал Институт SAT, объединенную психо-спиритуальную школу, расположенную ныне в Андалузии, Испания.

В течение ряда лет доктор Наранхо является основным докладчиком Ассоциации гуманистической психологии и Европейской ассоциации гуманистической психологии и международных конференций по гештальту и межличностной психологии. Он член Римского Клуба США, член редакторской коллегии «Журнала гуманистической психологии», почетный директор института гештальта в Чили и сотрудник Лондонского института исследований в области культуры. В числе вышедших в последнее время книг доктора Наранхо - «Кем быть» (Джереми С.Таргер, инк.), «Техника гештальт терапии» (Гештальт журнал) и La vieja у Novissima Gestalt (Quatro-vientos).


[1] Я выделил здесь то, что более всего необходимо непосредственному пользователю книги (так сказать, ищущему), в то время как более академичные разделы, которые будут интересны психотерапевтам и специалистам по теории личности, я оставил для более полной книги.


[2] Может быть известно как базовые страсти и фиксации.


[3] В этой книге протоанализ представляет первую стадию процесса, включающего применение трех успешных методов. Это метод самонаблюдения и противопоставления, целью которого является самопознание, метод, ведущий к «священной войне» против эго, в котором делаются усилия сдержать естественные аспекты личности и культивировать положительные в соответствии с главенствующими страстями. Третья стадия носит умозрительный характер и зависит от эмпирического понимания (посредством сложной техники медитации) «божественных идей»; аспектов реальности, которые могут растворять фиксации личности или его скрытые дефекты в способности познания.


[4] В то время как марксистская интерпретация человеческой жизни основывается на голоде, интерпретация Фрейда - на сексе, а современная экзистенциальная теория основывается на привязанности, я не думаю, что кто-либо рассматривал направление, интегрирующее все эти три фундаментальные интерпретации.


[5] «Школа в Арике», глава Джона С.Лили и Джозефа И.Харта в «Межличностной психологии», изданной Чарльзом Тартом (Психологические процессы. Эль Керрито, 1983).

[6] В главе 3 я даю объяснение тому факту, что отношу тщеславие к той же сфере гордости (это, скорее, страсть быть чем-то в глазах других, чем страсть к самонапыщенносги), а также тому, что отношу обман и самообман к познавательным аспектам энеа-типа III (в силу чего индивид ложно себя идентифицирует).

[7] Я предпочитаю использовать этот термин вместо «тиковая тревога», предложенного Р.Д.Лейнгом с тем же самым значением, так как «тиковая тревога» ассоциируется с качеством, которое «тиковая обскурация» закрепляет за специфическими образцами «группы страхов», характеров (V, VI и VII).


[8] * «Темная ночь души», перевод Е.Элисон 1'ирс (Нью-Йорк: Даблдей и Co., 1959) стр. 53.

[9] См. главу 9.

[10] «Кентерберийские рассказы», современное английское Дж.Ю.Николсона (Нью-Йорк: Гарден сити букс, 1934).


[11] Идрис Шах. Отражение (Зенит Букс, Лондон,1968 г.)

[12] Самюэль Батлер, «Характеры» (Кливленд: Кеиз Вестерн Юпивсрсити, 1970).


[13] ДСР III - сокращение, используемое в отой книге для Диагностического и Статистическою Руководства по умственным расстройствам. Издание третье, переработанное. (Вашингтон, штат Колумбия, Американская психиатрическая ассоциация, 1987).


[14] * Фромм Эрик, Человек сам для себя: Введение в психологию этики (Пью Йорк: Халт, Ринехарт и Уинстон, 1964).


[15] «La vida sexnal de hotbne elastiea», в «Metal», №47 (Испания).

[16] Зависть и благодарность (Лондон: Тэвисток, 1957).

[17] Сильвано Аристи «Эмоциональные нарушения» и American Handbook of Psychiatry, том III, главный редактор Сильвано Аристи Шью Йорк: Бэзик Букс, 1974). Аристи предложил именно этот термин «притязательность» для наиболее часто выражающей основы невротической депрессии личности, которую мы будем обсуждать в связи с энеа-типом IX).

[18] Zibro de Bien Amor, изд. Мария Брен Мариньо (Мадрид, издательство Кастилия, 1982).

[19] «Кентерберийские рассказы», современное английское издание Дж.Ю.Николсона (Нью-Йорк: Гарден сити букс, 1943), стр. 595.

[20] В.И. Ван Гебсатель, «Мир принуждений» в «Бытие: новые горизонты в психиатрии и психологии», изданной Роло Мей (Ныо Йорк: Бейдик Букс, 1959).

[21] * Гермам Гессе, «Сидхарта» (Нью-Йорк: Пью Дирсктенз, 1951).

[22] Эрнст Кретчмер. Физиология и характер. Исследование природы телосложения и теории темперамента (Нью-Йорк. Купер Сквер, 1936).

[23] * Т.В.Адфино и др. «Авторитарная личность» (Нью-Йорк: Харнер и Бразерз. 1950).

[24] * Также выражение Тантрина «слабость эго», как мне кажется, точно соответствует параноидальным нюансам утраты бытия.

[25] «Кентерберийские рассказы», современное английское издание Дж.Ю.Николсона (Нью-Йорк: Гарден Сити Букс, 1943), стр. 602.

[26] Например, большинство клинических иллюстраций по нарциссизму в книге Лоуэна относятся к нашему энеа-типу III.

[27] Связь между ненасытностью и вожделением наблюдалась давно, так как мы можем в «Рассказе священника» у Чосера (см. прим. к стр. 66) прочесть: «После чревоугодия идет разврат; так как эти два греха настолько близкие родственники, что их часто не следует разделять».

[28] * Фромм Эрих. «Человек для себя: Вопросы психологам этики (Нью-Йорк: Халт, Ринсхарт и Уннстон, 1964).

[29] Райх, Вильгельм, «Анализ характера», перевод Винцснто Карфано (Нью-Йорк: Саймон и Шустер. 1972).

[30] Х.Джаннини «Eldemonio del Mediodia», в «Teoria» изд. 1975. Сантьяго-де-Чили.

[31] Фома Аквинский. «Summa Theologia» (S.S. 935, статья ЗС, Барселона: ВАС).

[32] Кроме того, и возможно как компенсация в свете их сверхприспособленности они обычно твердолобы и упрямы, с узким кругозором и склонностью к предрассудкам (черта, которую они также разделяют с энса-типом I).

[33] * Эрих Фромм, «Иметь или быть» (Пью Йорк: Бантам Букс, инк., 1982).

[34] Карлфред Граф фон Дюрклейм, «Хара: жизненный центр человека», (Лондон: Джордж Ален и Ливии, Лтд., 1962).


Оглавление

  • Самоанализ для ищущего
  • Посвящение
  • Предисловие (И.Дж.Гоулд)
  • Предисловие автора
  • ЭНЕА-ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ ЛИЧНОСТИ
  • Введение в теорию личности
  • Глава первая Воинствующая добродетель
  • 1. Гнев и взыскательность
  • 2. Структура характерных черт
  • Гнев
  • Критичность
  • Требовательность
  • Доминирование
  • Взыскательность
  • Самокритичность
  • Дисциплинированность
  • 3. Экзистенциальная психодинамика
  • Глава вторая Эгоцентричное великодушие
  • 1. Гордость и наигранность
  • 2. Структура основных черт характера Гордость
  • Потребность в любви
  • Гедонизм
  • Обольщение
  • Самоуверенность
  • Заботливость и ложное благополучие
  • Артистичность
  • Восприимчивая эмоциональность
  • Глава третья Внешнее впечатление как залог успеха
  • 1. Тщеславие, притворство и «маркетинговая» ориентация
  • 2. Структура черт характера Потребность во внимании и тщеславие
  • Ориентация на достижение успеха
  • Социальная искушенность и мастерство
  • Культивирование сексуальной привлекательности
  • Обман и манипулирование образом
  • Подверженность чужому влиянию
  • Прагматизм
  • Активная вигильность
  • Нарочитость
  • 3. Экзистенциальная психодинамика
  • Глава четвертая Поиск счастья через боль
  • 1. Завистливая и мазохистская личность
  • 2. Структура черт характера Зависть
  • Заниженная самооценка
  • Заостренность внимания на страдании
  • «Целенаправленность»
  • Эмоциональность
  • Соревновательная заносчивость
  • Изысканность
  • Артистичность
  • Сильное суперэго
  • 3. Экзистенциальная психодинамика
  • Глава пятая Поиск целостности через отчуждение
  • 1. Алчность и патологическая отчужденность
  • 2. Структура черт характера Стремление удержать
  • Стремление не отдать
  • Патологическая отчужденность
  • Страх быть поглощенным
  • Автономия
  • Бесчувственность
  • Откладывание действий
  • Ориентация на знания
  • Чувство опустошенности
  • Ощущение вины
  • Высокое суперэго
  • Негативизм
  • Сверхчувствительность
  • 3. Экзистенциальная психодинамика
  • Глава шестая Преследуемый преследователь
  • 1. Страх и подозрительность
  • 2. Структура черт характера Страх, трусость и тревога
  • Сверхнастороженная гипернадуманность
  • Теоретическая ориентация
  • Располагающая дружелюбность
  • Косность
  • Драчливость
  • Ориентация на авторитеты и идеалы
  • Обвинение себя и других
  • Сомнение и двойственность
  • 3. Экзистенциальная психодинамика
  • Глава седьмая Оппортунистический идеализм
  • 1. Ненасытность, обман и нарциссизм
  • 2. Структура черт характера Ненасытность
  • Гедонистическая вседозволенность
  • Бунтарство
  • Отсутствие дисциплинированности
  • Воображаемое удовлетворение желаний
  • Соблазнительная приятность
  • Нарциссизм
  • Убедительность
  • Мошенничество
  • 3. Экзистенциальная психодинамика
  • Глава восьмая Сила
  • 1. Вожделение и мстительная заносчивость
  • 2. Структура черт характера Вожделение
  • Стремление карать
  • Бунтарство
  • Доминантность
  • Бесчувственность
  • Надувательство и цинизм
  • Эксгибиционизм (нарциссизм)
  • Автономия
  • Сенсомоторная доминантность
  • 3. Экзистенциальная психодинамика
  • Глава девятая «Плывущий по течению»
  • 1. Accidia. Страсть к комфорту и сверхприспособляемость
  • 2. Структура черт характера Психологическая инерция
  • Сверхадаптация
  • Смирение
  • Великодушие
  • Заурядность
  • Роботизированная привязанность к привычкам
  • Деструктивность
  • 3. Экзистенциальная психодинамика
  • Глава десятая Советы для дальнейшей работы над собой
  • Биографическая справка
  • Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

    Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно