Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей, Консультации специалистов: Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика

Криминальная виктимология

Давид Вениаминович Ривман

Криминальная виктимология

Серия «Учебники для вузов»

Содержание

Введение..............................................'...................................................................... 5

Глава 1. Виктимология: предмет, история, перспективы............... 8

1.1. Понятие и предмет виктимологии......................................... 8

1.2. Виктимологические идеи, представленные

в религиозной и художественной литературе................. 19

1.3. Возникновение и развитие виктимологии....................... 23

Глава 2. Жертва (потерпевший от преступления) ....'................... 33

2.1. Понятия «жертва» и «потерпевший от преступления». Соотношение понятий............................................................ 33

2.2. Индивидуальная виктимность............................................. 38

2.3. Социально-демографическая характеристика жертв (потерпевших от преступлений) и основания их классификации ........................................... 44

2.4. Социально-психологическая типология жертв

(потерпевших от преступлений) ......................................... 56

2.5. Массовая виктимность .......................................................... 73

Глава 3. Виктимологическая составляющая механизма

преступления..................................................................................... 80

3.1. Виктимизация: процесс и результат................................... 80

3.2. Понятие виктимологической ситуации

и ее составляющих ...................................л............................. 83

3.3. Поведение жертвы (потерпевшего)

в механизме преступления .................................................... 93

Глава 4. Виктимология преступлений

против жизни и здоровья.................... .,...................... 113

4.1. Убийства и причинение тяжкого вреда здоровью:

жертвы и ситуации................................................................. ИЗ

4.2. Половые (сексуальные) преступления:

жертвы и ситуации................................................................. 147

4.3. Заражение венерическими заболеваниями

и ВЙЧ-инфекцией: жертвы и ситуации .......................... 169

4.4. Незаконное производство аборта:

жертвы и ситуации................................................................. 176

Глава 5. Виктимология хулиганства: жертвы и ситуации............. 183

Глава 6. Виктимология преступлений против собственности ...... Л 95

6.1. Кражи: жертвы и ситуации ............................................... 195

6.2. Мошенничество: жертвы и ситуации ............................г 207

6.3. Разбой, грабеж, вымогательство:

жертвы и ситуации................................................................. 217

Глава 7. Виктимология Экономических преступлений:

жертвы и ситуации..................................................... 227

Глава 8. Виктимологическая профилактика преступлений .........240

%.1. Общая характеристика

виктимологической профилактики преступлений ..... 240

8.2. Организационное и информационное обеспечение

виктимологической профилактики.................................. 247

8.3. Тактико-методическое обеспечение

виктимологической профилактики.................................. 255

8.4. Общая виктимологическая профилактика.................... 262

8.5. Индивидуальная виктимологическая профилактика в отношении потерпевших с различным виктимным поведением.............................. 267

Глава 9. Возмещение вреда, причиненного жертвам,

их защита и помощь в социально-психологической реабилитации............................................................ 285

Заключение......................................................................................................... 294

Литература.......................................................................................................... 295

введение

Преступность в России растет и становится все более опасной [45, с. 26]. За последние 10-12 лет ее показатели увеличились более чем в четыре раза, стала массовым явлением организованная преступность. В обществе происходит негативная «трансформация морали и права ... путем скачкообразного приспособления их к современному амо­ральному, противоправному и преступному массовому поведе-нию..> [99, с. 475]. «Для современной России неуважение к закону стало нормой, а в некоторых регионах оно стало, без преувеличения, обвальным» [78, с. 16]. Наиболее ярко это проявляется в преступном поведении, но также и в виктимном, в значительной части характери­зующемся своеобразной «виктимологической виной».

В современной России у значительной части граждан крайне низок уровень правосознания, что выражается, в частности, в низкой способ­ности осознавать пределы криминальной опасности и необходимости ей противостоять. Множество людей, плохо приспособленных к само­защите, являются носителями потенциальной личностной уязвимости (виктимности), в массе проявлений определяющей виктимизацию об­щества, которая в России отличается более высоким уровнем, чем в развитых странах.

Ежегодно в нашей стране погибает в результате умышленных пре­ступлений свыше 60 тыс. человек (в 1997 г. — 62 598, в 1998 г. — 64 545), причиняется тяжкий вред здоровью более чем 80 тыс,м чело­век (в 1997 г.- 101 160, в 1998 г. - 81 565). В 1997 г. совершено 28 467, в 1998 г. - 28 794, в 1999 г. - 30 337 убийств. По коэффици­енту убийств (в 1996 г. — 19,9 на 100 тыс. населения) Россия далеко опередила большинство стран мира [78, с. 199,203,204; 35, с. 23].

Множество людей становятся жертвами преступников. Только офици­ально ежегодно регистрируется более 1,5 млн потерпевших (в 1997 г. — 1 704 200, в 1998 г. — 1 852 645). Преступления стали повседневным явлением. Они не могут не волновать буквально каждого человека и не только волновать, но и держать в страхе: любой может оказаться жертвой насильника, убийцы, вора или мошенника. Растет число на­сильственных и корыстных преступлений (количество краж за после­дние годы выросло более чем в 10 раз, разбоев и грабежей — более чем в 5 раз, мошенничеств — более чем в 3 раза), и нет никаких оснований

рассчитывать на положительные изменения в этой динамике [78, с. 273, 244, 250].

Виктимологическая ситуация, сложившаяся в стране, без преувели­чения может быть оценена как крайне напряженная, диктующая необ­ходимость создания системы мер, обеспечивающих личную и имуще­ственную безопасность граждан и юридических лиц. Решение этой, а точнее, многих связанных с этим задач, невозможно без глубокого ис­следования детерминационных факторов и процессов виктимизации с позиции криминогенных проявлений жертв преступлений Именно это обстоятельство инициировало исследования, проводимые в рам­ках сравнительно нового направления в криминологии, получившего название виктимологий.

Интерес к жертве, виктимологические идеи имеют длительную ис­торию. Однако возникновение теории жертвы, виктимологий, датиру­ется серединой XX века. Виктимология взяла на себя* функцию иссле­дования всех закономерностей, связанных с жертвой преступления С этого момента проблема жертвы стала, по существу, криминологи­ческой, т. е. обращенной в область детерминации конкретного преступ­ления и преступности.

Изучение причин и условий, способствующих совершению пре­ступлений, позволяет сделать вывод, что наряду с массой «невинов­ных» жертв многие жертвы своим поведением провоцируют преступ­ления или облегчают преступникам их совершение. Поэтому особый интерес для виктимологий представляют жертвы с виктимогенными девиациями. Без изучения всех и, в частности, таких жертв невозмож­на разработка особых, нетрадиционных мер по предупреждению пре­ступности, направленных на предотвращение неосмотрительного, рискованного, легкомысленного, распущенного, провокационного по­ведения человека, которое может оказаться опасным для него Самого.

Виктимология — это учение о жертвах, для которых типично пове­дение любого виктимологического качества: негативное, нейтральное, положительное. Очевидно, что всестороннее изучение жертв необхо­димо, поскольку немало потерпевших от преступлений оказывается в этой роли в силу опасного для них, но вынуЖденногб поведения (на­пример, при исполнении служебного или общественного долга ). Кро­ме того, обобщенные данные о потерпевших помогают выявить под­линную картину преступности и ее социальные последствия

Жертвы преступлений, виктимность и виктимизация, виктимоген-ные факторы в системе детерминации преступления и преступности в

настоящее время изучаются в рамках курса криминологии, но этого явно недостаточно. Для более глубокого их изучения необходим спе­циальный курс виктимологий, детализирующий криминологическое знание применительно к феномену жертвы.

Предлагаемое вниманию читателя учебное пособие, как надеется ав­тор, станет необходимым источником сведений при изучении викти­мологий в рамках отдельного специального курса или общего курса криминологии.

Главаt

Виктимология:

предмет, история, перспективы

1.1. Понятие и предмет виктимологии

Виктимология в буквальном смысле означает «учение о жертве» (от лат. mktima — жертва и греч. logos — учение). Эта наука возникла как реализация идеи изучения жертв преступлений и изначально развива­лись как направление в криминологии. Однако со временем представ­ления о ней претерпели изменения, определились различные позиции относительно предмета виктимологии и ее научного статуса. Эти по­зиции сводятся к следующему:

1 Виктимология — это отрасль криминологии, или частная крими­нологическая теория, и, следовательно, развивается в ее рамках.

2. Виктимология — это вспомогательная для уголовного права, уго­ловного процесса, криминалистики междисциплинарная наука о жертве преступления. Она существует и функционирует парал­лельно с криминологией.

3. Виктимология — это общая теория, учение о жертве, имеющее предметом исследования жертву любого происхождения, как криминального, так и не связанного с преступлениями. Викти­мология, таким образом, самостоятельная наука, принадлеж­ность которой к юридическим можно признать лишь отчдсти. Скорее это наука о безопасности жизнедеятельности человека. Мы рассматриваем виктимологию как направление в криминоло­гии, но это не значит, что иные подходы к ней не имеют права на суще­ствование. Их также следует хотя бы кратко охарактеризовать.

Представляется, что столь существенные различия в определении научного статуса виктимологии не случайны. Они обозначились еще на заре виктимологии, когда один из ее «отцов» — Б. Мендельсон (1900-1998) поставил вопрос о необходимости создания новой самостоятель­ной науки — виктимологии, а другой — Г. Гентиг (1888-1974)— вообще не использовал это название, априори рассматривая ее как Направление в криминологии.

Развитие этих подходов на протяжении более полувека свидетель­ствует, что, будучи единодушными в признании основной функцией виктимологии изучение жертвы и разработку мер ее безопасности, уче­ные расходятся в определении ее предмета, а следовательно и сфер ее практического применения.

Вопрос о том, какие жертвы должна изучать Виктимология, — прин­ципиальный. «Назначить» жертву в качестве предмета науки нельзя Можно, конечно, волевым путем отнести к предмету виктимологии те или иные категории жертв, произвольно объединив их, но эффектив­ность научного изучения сведется на нет, если эти жертвы не обладают сходными (аккумулированными в их личности) качествами, так или иначе определяющими их способность стать жертвами, характер уязви­мости и причиняемого вреДа. Требование определенной типологично-сти относится и к ситуациям причинения вреда.

Включение в предмет виктимологии всех категорий пострадавших лиц (не только физических), ставших жертвами самых различных обсто­ятельств, делает виктимологию комплексной социолого-технической наукой, не ограниченной криминальной сферой причинения вреда. Но жертвы преступлений и, например, экологических бедствий совершенно различны, а виктимоопасные ситуации не имеют ничего общего. Следо­вательно, признавая за виктимологией право на изучение любых жертв, надо прогнозировать ее становление и развитие в этом качестве, не забы­вая о внутренней противоречивости ее предмета.

Виктимология в таком понимании в отечественной специальной литературе иногда обозначается как Виктимология в широком смысле в отличие от криминальной виктимологии (криминологии в узком смысле), представляемой как ее составная часть [140, с. 17]

Сегодня в отечественной науке всеобъемлющей по предмету викти­мологии нет, но возражать против такого статуса виктимологии, есте­ственно, не следует, тем более странно выглядел бы отказ от ее разра­ботки в этом направлении только потому, что сегодня, как общая теория, она сведена к теории жертвы преступления.

Для вяктимологии перспектива развития в самостоятельную науку, синтезирующую знания о жертвах любого происхождения, не исклки чена. По мере накопления фактологического материала и результате» его теоретического осмысления она может сформироваться в этом ка­честве, если станет комплексной, включающей как минимум:

* криминальную виктимологию (правда, криминология вряд ли легко расстанется с важным элементом своего предмета);

* травмальную виктимологию (изучающую жертв некриминально­го травматизма);

* виктимологию быта и досуга (широкий спектр проблем без­опасности при использовании бытовой техники, безопасности на воде, транспортной безопасности, зависящей и от потенциальных жертв, и др.);

* психиатрическую виктимологию (проблемы жертв с отклонени­ями в психике) [5; 104, с. 116,120];

* виктимологию катастроф, экологических и стихийных бедствий;

ф виктимологию технической безопасности (изучающую последст­вия виктимного поведения, связанного с нарушением правил бе­зопасности труда, пожарной безопасности и др.);

* программы и меры обеспечения безопасности жертв, организа­цию системы виктимологической профилактики.

Эти направления виктимологических исследований жестко не раз­делены, так как, например, жертвы травмы (объекты травмальной вик-тимологии) могут оказаться таковыми в результате нарушений пра­вил техники безопасности или движения транспортного средства, правил обращения с бытовой техникой и т. д. В перспективе должны сформироваться соответствующие частные виктимологические тео­рии (по нашему мнению, криминальная виктимология уже сформиро­валась в этом качестве в рамках криминологии).

Появление частных теорий не вызывается какими-то противоречи­ями относительно эмпирического материала, а связано с необходимос­тью более детального изучения предметной области общей теории той или иной науки и свидетельствует о переходе науки на достаточно вы­сокий уровень исследования.

Перечень возможных компонентов виктимологии, естественно, нельзя считать завершенным. Как в дальнейшем будет развиваться виктимология, окажется ли она востребованной «по максимуму», сей­час определить невозможно. С этим и не следует спешить. На совре-

менном уровне виктимологических исследований ее некриминальные направления лишь обозначились, и от того, насколько глубокими и ре­зультативными будут соответствующие исследования, зависит, в ко­нечном счете, ее статус в системе наук.

Пока что в России сторонники виктимологии в широком смысле ог­раничиваются ее провозглашением, признавая, что сегодня это в боль­шей мере только научная позиция.

Представители двух других позиций, независимо от того, рассмат­ривают ли они виктимологию как междисциплинарную отрасль науч­ного знания или направление в криминологии, определяют ее как на­уку, предмет которой (в самом общем приближении) ограничен только жертвами преступлений и всем, что с ними связано.

По существу, и в том и в другом варианте — это криминальная (кри­минологическая) виктимология, которая в отличие от виктимологии в широком смысле не только реально существует, но и активно развива­ется в системе наук (научных направлений, дисциплин) криминально­го характера Такова логика приращения научного знания: сама идея виктимологии, ее концептуальная основа имели источники, изначаль­но сформировавшиеся на криминальной фактологии.

Нам еще предстоит разобраться в том, что представляет собой на­ука о жертвах преступлений, какое место она занимает в системе дру­гих наук, но прежде следует определиться относительно ее названия. Оперируя термином «виктимология», мы имеем в виду, что, в прин­ципе, ее с равными основаниями можно именовать и криминологи­ческой (учитывая ее происхождение и принадлежность), и крими­нальной (если исходить из специфики предмета). В тех случаях, когда возникнет необходимость излагать позиции, отличающие кри­минальную (криминологическую) виктимологию от криминологии в «широком смысле», мы будем использовать эти термины.

Виктимология¹ возникла как научно-прикладное направление в рамках криминологии совершенно закономерно, так как объективные потребности социальной практики потребовали ответа на вопрос: по­чему, в силу каких причин те или иные лица и социальные группы ста­новятся жертвами чаще, чем иные, оказывающиеся в аналогичных си­туациях? Но ответить на этот*вопрос можно было, только опираясь на определенные обобщения, анализ причин, условий ситуативного пла-

¹ Виктимология — наука криминологическая В этом смысле она — криминоло­гическая виктимология. Вполне правомерно и название «криминальная викти­мология» Но не следует толковать это название буквально как «преступная»

на, индикаторов повышенной уязвимости — как индивидуальной, так , и групповой. Иными словами, потребовалась теория социологической го характера, наиболее близкая к теории причин преступности, и в осо­бенности причин конкретного преступления.

Виктимология изменила ракурс, в котором традиционно рассмат­ривался, да и сейчас рассматривается, человек, оказавшийся жертвой каких-либо криминальных или иных неблагоприятных для него обсто­ятельств. Она подошла к нему как к объективно значимому элементу конкретной опасной ситуации. Такой подход оправдан: многие пре- ^L ступления демонстрируют нам столь значительный «яклад» жертвы В происходящее с нею, что преступление нередко предстает как резуль­тат действия пары — преступника и жертвы. Более того, Виктимология и причинителя вреда стала рассматривать с позиции жертвы, как по­терпевшего, поскольку даже виновный человек становится таковым (и нередко) в силу мало зависящих от него обстоятельств [2, с. 43-44].

Наряду с общеприменимым в криминологии термином «жертва» криминальная Виктимология оперирует обозначающим непосред­ственную жертву преступления термином «потерпевший» независимо от того, признается ли лицо, пострадавшее от преступления, потерпев­шим или нет. Жертвы, поведение которых столь негативно, что исклю­чает возможность их процессуального признания потерпевшими, для виктимологии представляют особый интерес, так как вносят в меха­низм преступления, как правило, наиболее весомый вклад. Виктимо-логию, таким образом, интересует не формально-логическое понятие потерпевшего, а его истинная роль [112, с. 8J.

Соответственно предметом изучения виктимологии являются лица, которым преступлением причинен физический, моральный или мате­риальный вред, в том числе и преступники; их поведение, находившееся в той или иной связи с совершенным преступлением (включая и поведе­ние после него); отношения, которые связывали преступника и жертву до момента совершения преступления; ситуации, в которых произошло причинение вреда. Таким образом, виктимология изучает:

Ф морально-психологические и социальные характеристики жертв преступлений (потерпевших от преступлений),¹ чтобы ответить на вопрос, почему, в силу каких эмоциональных, волевых, мо­ральных качеств, какой социально обусловленной направленно­сти человек оказался потерпевшим;

¹ Далее *- «потерпевший» и «жертва» как аналогичные понятия.

Ф отношения, связывающие преступника и жертву (потерпевше­
го),¹ чтобы ответить на вопрос, в какой мере эти отношения зна­
чимы для создания предпосылок преступления, как они влияют
на завязку преступления, мотивы действий преступника;
Ф ситуации, которые предшествуют преступлению, а также ситуа­
ции непосредственно преступления, чтобы ответить на вопрос,
как в этих ситуациях во взаимодействии с поведением преступ­
ника криминологически значимо проявляется поведение (дей­
ствие или бездействие) жертвы (потерпевшего);
* посткриминальное поведение жертвы (потерпевшего), чтобы от­
ветить на вопрос, что он предпринимает для восстановления сво­
его права, прибегает ли к защите правоохранительных органов,
суда, препятствует или способствует им в установлении истины;
Ф систему мероприятий профилактического характера, в которых
учитываются и используются защитные возможности как потен­
циальных жертв, так и реальных потерпевших;
Ф пути, возможности, способы возмещения причиненного преступ­
лением вреда, и в первую очередь физической реабилитации
жертвы (потерпевшего). ^

Виктимология, следовательно, не может ограничиваться изучением потерпевшего от преступления (жертвы) на психологическом уровне, как отдельно взятого индивидуума.

В ее предмет входит и массовая уязвимость, уязвимость отдельных социальных, профессиональных и других групп. Чтобы решать науч­ные, а главное практические, задачи, необходимо знать: каков удель­ный вес потерпевших от преступлений в общей массе населения; удельный вес отдельных групп населения в массе потерпевших; от ка­ких преступлений и в каких отношениях оказываются потерпевшими различные категории лиц, различающиеся по социальным, морально-психологическим, физическим признакам.

Практическое использование виктимологических возможностей в борьбе с преступностью напрямую связано с ответами на вопросы: Ф почему некоторые люди быстрее или чаще становятся жертвами преступлений (потерпевшими), чем другие (очевидно, здесь не­обходимо изучение уязвимости на психологическом уровне);

^J Здесь и далее при употреблении термина «потерпевший» подразумевается жертва преступления, и наоборот.

* какова роль жертвы (потерпевшего) в механизме преступления;

* какое значение в криминологическом плане имеют отношения, связывающие преступника и его жертву;

* в какой мере общественная опасность преступника зависит от

степени уязвимости жертвы (потерпевшего). Иными словами:

* как соотносятся типичные характеристики различных преступле­ний с личностными качествами (пол, возраст, профессия и т. д.) и l поведением жертв (потерпевших);

* каковы колебания (сезонные, суточные, удельный вес в общей структуре преступности) различных преступлений в зависимости от изменений структуры преступности в том или ином регионе;

* как влияет на реальную возможность совершения преступления определенным, склонным к этому лицом обстановка, обеспечива­ющая его контакты с лицами большей или меньшей уязвимости;

« в какой мере влияет «примерка» к конкретной потенциальной жертве на выбор способа совершения преступления;

* что представляет и от чего зависит сам процесс выбора преступ­ником жертвы;

* как в организационном плане обеспечить выявление лиц, кото­рые с наибольшей вероятностью могут оказаться жертвами (по­терпевшими);

* какие меры воздействия на потенциальные жертвы (включая и принудительные для лиц негативного поведения), непосред­ственно обеспечивающие их безопасность, необходимо использо­вать, включив в общую Систему мер профилактики преступле­ний;

* в каком направлении следует вести поиск новых возможностей этого характера [112; 128].

Криминальная виктимология активно развивается. Она осваивает значительную по объему информацию о жертвах и ситуациях различ­ных преступлений. По мере того как их изучение «выводит» на конк­ретную личностную и ситуативную виктимологическую специфику, в ее составе формируются новые направления. Некоторые из них еще только появились, другие уже могут быть отнесены к частным викти-мологическим теориям. В современной криминальной виктимологии представлены:

*

Ф виктимология насильственной преступности (в ее рамках — вик­тимология преступлений, посягающих на половую неприкосно­венность); виктимология воинских преступлений; виктимология терроризма, захвата заложников, похищения людей;

* виктимология корыстной преступности; виктимология корыст­но-насильственной преступности;

Ф виктимология экономической преступности (в ее рамках — викти­мология преступлений, совершаемых в области кредитно-банков-ской сферы); пенитенциарная виктимология, виктимология пре­ступности несовершеннолетних (ювенальная виктимология);

* виктимология преступлений против правосудия; виктимология преступлений, совершаемых по неосторожности, и др.¹

^v При формировании виктимологических частных теорий по понят­ным причинам нет возможности строго следовать уголовно-правовым критериям, так как непосредственная жертва может виктимогенно проявляться независимо от того, на какой объект уголовно-правовой охраны посягает преступник.

Мы уже имели возможность отметить различия в подходах к виктимо­логии как общей теории жертвы и виктимологии криминальной (крими­нологической), но этим дискуссия о ее статусе не ограничивается.

Она лишь переходит в иную плоскость, поскольку на современном уровне развития виктимологии наибольшую актуальность представ­ляет ответ на вопрос, входит ли она в состав криминологии или нахо­дится вне ее, соответственно «работает» ли она в «криминологическом поле» или развивает"ся как междисциплинарная наука. Эта дискуссия не затрагивает проблемы виктимологии как общей теории жертвы. Она относится исключительно к криминальной (криминологической) виктимологии, предмет которой — жертвы преступления.

По мнению Л. В. Франка и Ю. М. АнтоняНа, высказанному почти четверть века назад, виктимология, возникшая как научное направ­ление в криминологии, должна будет со временем превратиться в

¹ Примером научной разработки проблем ювенальной виктимологии являет­ся книга Дж. Симеон, Г. Маккол «76 способов защитить вашего ребенка от преступников», а в области виктимологической педагогики — книга П. Стат-мен «Безопасность вашего ребенка». Проблемы воинской виктимологии исследуют Мацкевич И. М., Эминов В. Е. (Преступное насилие среди военнослужащих. М.: Юрист, 1994.) Дается по: РивманД. В., Устинов В. С. Виктимология. СПб.: Юридический центр «Пресс», 2000. С. 11.

междисциплинарную отрасль научного знания, отдельную, самосто­ятельную научную дисциплину, выступающую как вспомогательная для криминологии, криминалистики, уголовного права и уголовного процесса [153, с. 73-78; 6, с, 64-65]. При таком подходе виктимоло-гия выводится за рамки криминологии и должна развиваться в каче­стве поставщика информации о потерпевшем всем наукам крими­нального цикла, в том числе и криминологии.

Аналогичного мнения придерживается и Б. В. Сидоров, рас­сматривающий криминальную виктимологию как межотраслевую юридическую дисциплину, имеющую прикладной характер [140, с. 19].

С точки зрения В. И. Полубинского, виктимология — это существу­ющая параллельно с криминологией комплексная, междисциплинар­ная отрасль науки, предмет которой — жертвы преступлений (крими­нальная виктимология) и травматизма (травмальная виктимология). Отметим, что в этой позиции присутствует элемент виктимологии в широком смысле.

Криминальная виктимология, по мнению В. И. Полубинского, рассматривает проблему жертвы преступления с позиции уголовно­го права, уголовного процесса и криминологии. Однако в предмет виктимологии он включает (вот где работает логика проблемы!) все же практически криминологические позиции:

* виктимность как специфическое биопсихосоциальное явление;

* количественные и качественные характеристики лиц, которым

преступлением причинен ущерб; ф виктимогенную обстановку;

* природу и закономерности отношений жертвы и преступника;

* формы и методы защиты возможных жертв от преступных пося­гательств;

* порядок возмещения вреда [101, с. 37].

Авторы приведенных выше позиций сходятся в том, что виктимо­логия —'это междисциплинарная научная дисциплина, не входящая в состав криминологии.

С иной точки зрения виктимология является одним из направлений (отраслью) криминологии. В. Е. Квашис аргументирование возражает против определения виктимологии как науки междисциплинарной [49, с. 16-18].

Мы занимаем аналогичную позицию и полагаем, что на современ­ном этапе виктимология (именно криминальная(криминологиче-

ская) виктимология, поскольку в ином качестве она пока не сущет-ствует) — это новое научное направление, развивающееся в рамках криминологии. Как таковая она, скорее всего, останется в составе криминологии и в том случае, если получат развитие исследования жертв не криминального происхождения, которые, что вполне воз* можно, оформятся в самостоятельную научную дисциплину. Поэто­му возражать против такого термина не следует [40, с. 16]. Он поле­зен/ так как указывает на сущностное содержание виктимологии жертв преступлений.

Виктимология изучает определенную (связанную с жертвой) часть / явлений, имеющих место в сфере причин преступности и условий, спо­собствующих совершению преступлений. Но именно эти явления только в полной их совокупности изучаются криминологией. Таким образом, предмет виктимологии в этой части — элемент предмета кри­минологии.

Виктимология возникла в криминологии не случайно. Она родилась на криминологическом материале, но осмысленном в новом ракурсе, с иных позиций. Сформировав в своих недрах виктимологию, кримино­логическая наука тем самым изменила традиционный подход к изуче­нию и оценке обстоятельств, специфически реализующихся в явлении преступности. Новизна виктимологии не в том, что она «открыла» жерт­ву как до того не известную криминологии. Жертва никодга не была для криминологии секретом. Обратившись к предмету, в принципе, извест­ному (жертве), но практически почти не изученному, она в значительной мере изменила устоявшиеся привычные представления о криминологи­ческих механизмах, нашла новые пути проникновения в существо крими­нальных процессов и раскрыла резервы усиления профилактических возможностей в сфере контроля над преступностью. Криминология в , процессе своего развития идет по пути углубления в существо исследуе­мых явлений, а это приводит к выделению в известной мере автономных сфер исследований. Отсюда и возникновение виктимологии как нового научного направления в криминологии.¹ Она и в дальнейшем будет раз­виваться в ее рамках как самостоятельное направление, отрасль или част­ная теория (в данном случае не столь важно). Это объективная ситуация, и изменить ее волевым решением, даже оформленным в научную пози­цию, вряд ли возможно.

¹ Ривман Д. В. Виктимология и профилактика преступлений Дис. ... д-ра юрид наук. Л , 1979 С. 23-24.

Пока виктимология будет иметь своим предметом только потерпев­ших от преступлений и все, что с ними связано, и тем самым оставаться только криминологической, она не выйдет из состава этой науки. При­знание ее междисциплинарной, вспомогательной для уголовного права, уголовного процесса, криминалистики наукой ни э коей мере не даме* нитее криминологического характера. Комплексная «глобальная* Шк* типология не «уведет» из криминологии виктимологию криминальной жертвы» потому что ее предмет — составная часть предмета криминоло­гии и весь круг интересов сосредоточен в сфере преступности.

Изучение потерпевшего как действующей фигуры уголовного судо­производства, как личности, с которой имеют дело оперативно-розы­скные и следственные службы, конечно, необходимо и имеет много­летнюю историю. Однако его направленность, угол зрения иные, не криминологические^ (это вопросы следственно-судебной процедуры, оценки доказательств и др.). Все, что касается детерминационных прояв­лений потерпевшего, истории формирования его личности, реализации им типичных для него установок и оценочных позиций, уголовный про­цесс, криминалистика, оперативно-розыскная деятельность, уголовное право получают от виктимологии. Именно виктимологической (т. е., по существу, криминологической) информацией она и может им «помочь».

Возможен и обратный процесс — обогащение виктимологического знания информацией о потерпевшем в уголовном процессе, уголовном праве, криминалистике, оперативно-розыскной деятельности.

В конечном счете не столь уж важно, признается ли за виктимологи-ей право на самостоятельное существование или ей отводится место в рамках криминологии. Таким образом, в отношении криминологиче­ской виктимологии, изучающей жертву преступления, обозримая пер­спектива связана только с криминологией.

Время ответит на вопрос о том, станет ли виктимология комплекс­ной наукой о жертвах, виктимности и виктимизации во всем их спектре или параллельно сформируются научные дисциплины каждая со своим предметом (криминальными и не криминальными жертвами). За тер­мином «виктимология» стоят отнюдь не мнимые, а реальные проблемы, изучение которых в интересах борьбы с преступностью, в целом защиты жертв, обеспечения их безопасности совершенно необходимо.

Как научное направление виктимология находит себе место и в Общей и в Особенной части криминологии: общие проблемы викти­мологии являются элементом Общей части криминологии, а викти­мология отдельных видов преступности, групп преступлений, групп

I

Потерпевших входит в Особенную часть криминологии (это частные

%иктимологические теории).

Дискуссии по виктимологическим проблемам ведутся и за рубежом. Разброс мнений впечатляет: от признания виктимологии самостоя­тельной наукой (Б. Мендельсон) до признания ее частью криминоло­гии (X. Нагель) [173, с. 347]. Есть и сторонники полного отрицания какой-либо полезности виктимологии (Г. Кайзер) [46, с. 122,125,126]. Вряд ли нужно доказывать, что такая позиция неконструктивна. Даже за сравнительно короткий период практического обращения к виктимилогическому аспекту борьбы с преступностью уже разработа­ны рекомендации, которые помогают многим потенциальным жертвам избежать виктимизации. Осуществление мер виктимологической про­филактики лозволило получить весьма ощутимый положительный ⁴ эффектов предупреждений преступлений [61, с. 420].

1.2. Виктимологические идеи, представленные в религиозной и художественной литературе

Представления о жертве,, которая не только своим поведением или отношением к тому, кто причиняет ей вред, но вообще самим фактом своего существования способствует возникновению опасной для себя ситуации, возникли много веков назад. Сведения о жертвах определен­ных психологических типов мы находим уже в древнегреческих мифах.

Царь Фив Эдип (герой мифа и трагедии Софокла «Царь Эдип», написанной на его основе) в силу неосознаваемых им обстоятельств оказывается мужем собственной матери и убийцей своего отца. Узнав о содеянном, он ослепляет себя. Эдип — тип невиновной или, точнее, по-особому виновной жертвы, обозначаемой сегодня как «комплекс Эдипа», «Эдипова вина».

В библейском сюжете о Каине и Авеле виктимологическая ситуа­ция иная. Потенциальная жертва Авель осознает опасность, исходя­щую от брата, но в силу определенного психологического состояния (чувства некой вины перед ним) не противится обстоятельствам, идет с Авелем в поле, где и погибает от его руки. Авель иной, чем Эдип, тип жертвы: он — жертва с ощущением некой вины, поэтому не находит в себе сил к сопротивлению и как бы внутренне оправдывает действия причинителя вреда. Его поведение — объективно провоцирующее, хотя он этого не осознает.

Тип жертвы, которую мы сегодня определили бы как агрессивный с элементами некритичности, описан в сюжете о Самсоне и Далнла Виктимное поведение Самсона характеризует его как неоправданно самоуверенного, переоценивающего свои силы. Этот тип жертш свя­зан с так называемым комплексом Самсона [148, с. 8-11; 153, с» 17^/19: 102, с. 6].

Начиная со средних веков тема «виновной» и «невиновной* жерт* вы преступления находит отражение в художественной литературе.¹

Так, героиня романа известного английского писателя Д. Дефо (1661-1731) «Молль Флендерс» преступница Молль делится своим опытом совершения преступлений исходя из состояния,жертвы. В зави­симости от него рна решает, прибегнуть ли к шантажу или просто обво­ровать человека, если он достаточно слаб, чтобы сопротивляться. Но Дефо очень точно прослеживает процесс не только криминалиэации, но и виктимизации Молль как начальный этап ее продвижения к «карье­ре» профессиональной воровки и проститутки. Молль выступает в ро­мане не только как преступница, но и как жертва обмана обольстителя и собственного легкомыслия.

Персонаж романа того же автора «Полковник Джек» Билл со знани­ем дела говорит о легкомыслии тех, кто хранит свои бумажники в слиш­ком просторных карманах {153, с. 19-20]. Поскольку автор говорит сло­вами своего героя, следует признать, что в его произведениях есть высказывания, свидетельствующие о понимании роли жертвы в за­рождении и развитии преступления. Сегодня для этого мы бы ис­пользовали термин «виктимологическая ситуация».

Один из героев повести другого английского писателя — Томаса Кинсея «Убийство, рассматриваемое как искусство» (20-е гг. прошлого столетия) характеризуется так: «Он был со всех точек зрения хорошим объектом для убийства,., У него имелись деньги, но не имелось никакой возможности оказать хоть какое-то сопротивление», Автор повести про­водит идею, что отдельные люди обладают определенными свойствами, делающими их более, чем других, предрасположенными к роли жертвы

I. и. I.IIIMM ........ ..,..,. in .L I .... I..IIII I .1. I .1.1. <

¹ Влияние художественной литературы на формирование основных идей в современной виктимологии отмечено некоторыми зарубежными иссле­дователями. См.: Fattak A. La victimologie — qu'est — elle, et quel est son avenir?//Revue Internationale de Criminologie et de Police Technique. 1967. № 2,113-124; № 3,193-202; Amelunxm C, Das Opfer der Straftat Hamburg, 1970; SchneiderH. Victimologie. Wissenschaft von Verbrechensopfer.Tubingen, 1975.

I 'it даже зарождающими в сознании преступника намерение лишить их | жизни [102, с. 6,7],

| В новелле «Причина» немецкого писателя Леонарда Франка (1882-* 1961) сюжетная линия очевидно виктимологична: поэт Зайлер убивает t ненавистного с юношеских лет учителя, убедившись, что он не изменил­ся и продолжает издеваться над беззащитными учениками. В механиз­ме убийства решающую роль сыграли поведение жертвы, ее взаимоот­ношения с убийцей, причем между причиной и следствием лежит промежуток в двадцать семь лет.

В новелле другого немецкого писателя — Франца Верфеля (1890-1945) «Не убийца, а жертва виновата», вышедшей в свет в 1920 г., рас­крывается процесс зарождения мысли о преступлении у отцеубийцы , цод влиянием и в результате накопления агрессивных аффектов, си­стематически насаждаемых отцом — будущей жертвой [154,102].

Виктимологический аспект личностных отношений, деформирован­ных буржуазным образом жизни, применительно к теме «преступник-жертва» с особой силой раскрывается в романе Теодора Драйзера «Американская трагедия» (1955). Криминально-виктимологический характер описываемой ситуации заключается в том, что Клайд (герой романа), намереваясь утопить беременную от него девушку, заманивает ее на озеро, однако не решается привести свой замысел в исполнение, В лодке происходит объяснение, обманутая девушка укоряет героя и уг­рожает ему разоблачением. Случайно лодка опрокидывается, и девушка тонет. На судебном процессе Клайд пассивен и безучастен, случившееся угнетает его настолько, что он психологически не в состоянии восстано­вить происшедшие события и не находит в себе си л для защиты. Это тип (хотя и своеобразный) преступника-жертвы [154, с. 21-22].

С потрясающей глубиной дан психологический анализ различных типов жертв, влияние не только поведения, но и самих качеств лично­сти жертв на возникновение и развитие криминогенно-виктимных си­туаций в условиях социальной несправедливости, бессмысленных страданий и унижений, слащавости и корыстолюбия в произведениях Ф. М. Достоевского.

Один из героев его романа «Братья Карамазовы», Федор Павлович Карамазов, «человек не только дрянной и развратный, но вместе с тем и бестолковый», всей логикой своего отвратительного поведения по­следовательно создает и развивает конфликтную ситуацию, провоци­рует свое ближайшее окружение. Это тот случай, когда жертва с неиз­бежностью доводит свою обреченность до логического завершения.

Его родной сын Дмитрий говорит об отце: «Вижу лишь развратного сладострастника и комичного комедианта».¹

Иной тип жертвы и иной механизм преступления раскрыты bl, ро­мане Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Жертва Рас-кольникова Алена Ивановна -т злобная, алчная, безжалостна» рос­товщица, паразитирующая на стесненном материальном положении окружающих, спекулирующая на их несчастии. Своим откровенно злобным, корыстным поведением она вызывает у Раскольникова Не­преодолимое отвращение, в конечном счете инициировавшее мькгль об убийстве.

Выбор жертвы предопределен и личностью и социальным статусом жертвы. Это тип активной (хотя и неосознанно) провоцирующей жерт­вы, в отличие от кроткой и ни в чем неповинной Лизаветы, которая по­гибла под топором Раскольникова лишь потому, что случайно оказалась рядом с ростовщицей. Она — «случайная», нейтральная жертва.

В романах Ф. М. Достоевского глубоко раскрываются не только виктимологическая сторона преступлений, значение отношений меж­ду преступником и жертвой в генезисе криминологических механиз­мов, но и «самоубийственные» последствия совершаемых деяний для преступника: так, Раскольников «становится нравственным изгоем, жертвой своей идеи»; в его натуре есть и добро, и зло, но зло побеждает [102, с. 22-24; 153, с. 22-24].

Психология преступления с учетом роли жертвы отражена в про­изведениях А. П. Чехова. В рассказе «Убийство» раскрывается меха­низм преступления через взаимодействие преступника, жертвы, треть­их лиц в конкретной ситуации как следствие предыстории отношений основных действующих лиц разыгравшейся трагедии.

В повести «Драма на охоте» представлены три типа жертв от пре­ступлений, совершенных одним преступником: Ольга Николаевна, поведение которой было очевидно (хотя и неосознанно) провокаци­онным, шаг за шагом приближавшим ее к развязке драмы; слуга Кузьма — своим поведением, явно неосторожным и нерешительным, он невольно способствовал нападению; садовник Франц, оставший­ся без своих сбережений, так как, будучи человеком неосторожным, позволил преступнику лично проследить, где он прятал свои деньги [128, с. 18-22].

¹ Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. Собр. соч.: В 12 т. М.: Правда, 1982. Т. 2. С. 7.

J 1.3. Возникновение и развитие виктимологии

Мысль о жертве как криминогенном факторе витала в воздухе. Обра­щение к жертве все более ясно представлялась необходимым в интере­сах борьбы с преступностью. В конце XIX—начале XX в. тема жертвы стала отчетливо звучать в сочинениях уже не только литераторов, но и юристов, психологов и, конечно, криминологов. Среди первооткрыва­телей виктимологической темы — автор исследования «Убийство и его мотивы» Ф. Т. Джас и А. Фейербах с его книгой «Документальное изло­жение знаменитых преступлений». Оба автора наряду с криминальной проблематикой обращаются и к жертве, являющейся с моральной точки зрения частично (наряду с преступником) ответственной за убийство! Описывая случай отцеубийства, Фейербах так говорит о жертве этого преступления: «Он сам был причиной всего, что с ним произошло, и ему принадлежит большая часть тяжелой моральной ответственности за собственное убийство» [101, с. 19-20].

В XX в. представители научного направления, получившего назва­ние «интеракционизм», провели ревизию всех криминогенных фак­торов и отметили значительную роль жертвы в криминализации лич­ности. Фрагментарные исследования роли жертвы в преступлении предпринимались многими учеными. Так, в учебнике Э. Сазерленда «Криминология» третья глава посвящена жертвам преступления [44, с. 182; 45, с. 107-108].

Среди практиков, обративших внимание на важность учения о жертве преступления, канадский криминолог А. Фаттах называет американца А. В. Аллена, даже отводит ему роль основоположника виктимологии. В мае 1926 г. Аллен выступил с докладом, в котором отметил: «Когда со­вершается преступление, мы хватаем виновного и направляем к нему пси­хиатра, "чтобы тот его обследовал. Мне думается, что аналогичное обсле­дование стоило бы проводить и в отношении некоторых жертв. Это дало бы большую пользу и для практики и для науки» [101, с. 20].

Установить ученого, которого можно было бы назвать единствен­ным «отцом» или основоположником виктимологии в ее современном понимании, довольно трудно.

Создание виктимологии связывается с именами Ганса фон Гентига (1888-1974) и Бенджамина Мендельсона (1900-1998). Время рожде­ния виктимологии, очевидно, следует соотнести с 1941 и 1947-1948 гг., когда были опубликованы разработанные ими ее основополагающие положения.

В 1941 г. появилась статья немецкого криминолога, эмигрировав­шего в США, Ганса фон Гентига «Замечания по интеракции между преступником и жертвой»,¹ в которой он впервые противопоставил таким составляющим преступления, как «жертва» и «преступник», которые до этого рассматривались как механические, статичные по­нятия, динамическую концепцию преступности и преступного, дове­дения, согласно которой жepf ва преступления не должна рассматри­ваться лишь как пассивный объект, ибо она — активный суфь^кт процесса криминализации [173, с. 346]. Он показал, что, исследуя ^с происхождение ситуаций по значительному количеству уголовных дел, можно найти жертву, которая либо поддается, либо содействует, либо провоцирует, т. е. является одним из причинных факторов. «Взаимоотношения между преступником и потерпевшим, — писал он, — вероятно, соответствуют взаимоотношениям между хищными и травоядными животными. Разница в отношениях между хищными и травоядными животными в мире животных и в отношениях между преступником и потерпевшим заключается в том, что хищным зве­рям приходится самим охотиться за добычей, в то время как жертва преступления во многих случаях, по-видимому, сама активно вводит в искушение преступника... Если мы считаем, что есть прирожденные преступники, есть и прирожденные жертвы».² Как видно, еще в ран­них своих исследованиях Г. Гентиг подчеркивал наличие связи меж­ду жертвой и преступником и их взаимодействие в процессе совер­шения преступления [49, с. 10^11].

В 1948 г. Гентиг опубликовал монографию «Преступник и его жерт­ва. Исследование по социобиологии преступности», в которой он сфор­мулировал и развил принципиальные для виктимологии положения. *

Гентиг выделяет три категории понятий, составляющих предмет виктимологии: а) посягатель-жертва, б) латентная жертва, в) отноше­ния между посягателем (причинителем вреда) и жертвой, '

Преступника и потерпевшего он рассматривает как субъектов взаи­модополняющего партнерства. В ряде случаев жертва формирует, вос-

¹ См. Hentig H. Remarks on the Interaction of Perpetrator'and Victim // The

Journal of Criminal Law and Criminology. 1941. V. 31. P. 303-309.

В курсе советской криминологии Г. Гентиг назван ошбочно американским

криминологом, и его фамилия пишется в другой транскрипции как Ханс фон

Хентиг (см.: Курс советской криминологии. М, 1988. Т. 1. С. 169).

² Hentig Я. Remarks on the Interaction of Perpetrator and Victim // The Journal

of Criminal Law and Criminology. 1941. V. 31. P. 303-309;

!* питывает преступника и завершает его становление; она молчаливо ^ соглашается стать жертвой; кооперируется с преступником и прово­цирует его. Гентиг писал: «Негласное взаимопонимание преступника и жертвы является основополагающим фактом криминологии. Разу­меется, никаких договоренностей, тем более паевых, при этом не за­ключается, однако имеет место интеракция, взаимодействие и обмен элементами причинности» [173, с. 350].

В монографии рассматриваются различные типичные ситуации и отношения, связанные с личностью и поведением жертвы, различные типы жертв, обладающих особой притягательностью для преступников, особенной возможностью к сопротивлению, бесполезностью для обще­ства: старики, женщины, эмигрантыХ«иноверцы»), национальные мень­шинства, алкоголики, безработные, дети и др. В отдельные группы жертв выделяются «обезоруженные» (с нечистой совестью, совершив­шие преступление и потому не имеющие возможности сопротивляться вымогательству, шантажу) и, наоборот, «защищенные», т. е. богатые, способные обеспечить свою безопасность. Выделяются также «мнимые» жертвы, жертвы с отягощенной наследственностью, жертвы, склонные стать преступниками, и др. [153, с. 32].

В 1956 г. Г. Гентиг опубликовал многотомный труд «Преступление», последний том которого — «Жертва как элемент окружающего мира» — справедливо оценивается как «подлинная энциклопедия виктимологи-ческого учения, оказавшая огромное влияние на дальнейшее развитие не только виктимологии, но и криминологии в целом» [49, с. 12].

Наряду с Г. Гентигом первооткрывателем проблемы жертвы на прин­ципиально новом уровне, создателем виктимологии и автором ее назва­ния является Б. Мендельсон. В отличие от Г. Гентига, который никогда не использовал этот термин и не выводил виктимологию за пределы кримийологии, Б. Мендельсон рассматривал ее как самостоятельную научную дисциплину.

В его докладе «Новые психосоциальные горизонты: виктимология», сделанном на конференции психиатров, состоявшемся в Бухаресте в 1947 г., и в более поздней работе «Новая отрасль биопсихосоциальной науки — виктимология» содержатся многие основополагающие положе­ния виктимологии:

а) рассматривается понятие «жертва» (называется пять групп жертв: совершенно невиновная («идеальная») жертва; жертва с легкой виной; жертва, равно виновная с посягателем; жертва более винов­ная, чем посягатель; исключительно виновная жертва);

6) вводятся понятия «уголовная чета» (дисгармоничное единство носителя агрессии и жертвы и, наоборот, гармоничное единство, как, например, бывает при криминальном аборте со смертель­ным исходом), «кандидат в жертвы», «добровольная жертва», «жертва-провокатор», «жертва-агрессор», «индекс жертвенно­сти» и др [147, с. 157; 153, с. 34].

В 1975 г. Б. Мендельсон опубликовал монографию «Общая викти-мология», в которой развил свою концепцию виктимологии, связав ее₍. с созданием «клинической» или «практической» виктимологии, в ор­биту которой должны быть включены не только жертвы преступлений, но и жертвы природных катаклизмов, геноцида, этнических конфлик­тов и войн [49, с. 13].

Анализ воззрений основоположников виктимологии показывает, что они далеко не всегда последовательны в своих рассуждениях, не­которые позиции ими необоснованно абсолютизируются; очевидно, особенно в подходе к жертве, влияние биопсихологической концепции причин преступности. Вместе с тем позитивное содержание их работ, влияние на зарождение и становление виктимологии неоспоримо. Они инициировали интерес к виктимологической проблематике, дали им­пульс исследованиям в этом направлении.

Некоторые идеи и положения Г. Гентига получили свое дальнейшее раз­витие на психологическом уровне в работах швейцарского ученого Генри Элленбергера. Он более детально анализирует понятие «преступник-жерт­ва», разные случаи, когда субъект может стать в зависимости от ситуации преступником или жертвой, последовательно — преступником, потом жертвой (и наоборот), одновременно — преступником и жертвой. Значи­тельное место отводится так называемой прирожденной жертве и патоло­гическим состояниям, порождающим виктимологические ситуации,^!

«Элленбергер поднимает вопрос о социальной изоляции как наибо­лее действенном факторе виктимизации, поскольку она развивает у изолированного человека "обман зрения" в отношениях с другими людьми и ведет к непродуманным действиям. Убийцы-рецидивисты ищут свои жертвы предпочтительно среди социально изолированных людей, потому что затраты усилий на них минимальны, как и связан­ная с этим опасность быть задержанными» [173, с. 347].

¹ EUenberger H. Psychologische Biziehnugen zwischen Verbrecher und Opfer // Zeitschrif fur Psychotherapie und Medizinische Psychotogie. 1954. № 4; Blenberger H. Relations psychologique entre ie criminal et la victimes // Revue Internationale de Criminologie et de Police Technique. 1956. № 12.

; Идею создания науки виктимологии поддержал американский со-[ циолог Ф. Вертхам. В книге «Картина насилия» он писал: «Жертва убийства — забытый человек. За сенсационным обсуждением аномаль-i ной психологии убийцы мы забываем отметить отсутствие защиты со стороны жертвы. Нельзя понять психологию убийцы, не понимая со­циологии жертвы. Нам необходима наука виктимология». В другой работе — «Клеймо для Каина» — он обращает внимание на такой раз­гул насилия, который делает его уже привычным, как бы естествен­ным в сознании общества.

«Насилие, *+• писал оц, — представляется теперь уже не как нечто чрезвычайное и противоестественное, а, наоборот, подается как обыден­ное естественное явление в жизни современного общества. Оно совер­шается в татсих масштабах и такими средствами, о которых в прежние времена не могла додуматься самая богатая человеческая фантазия... Американцы испытывают сегодня такое влияние пропаганды насилия, какого никогда не испытывало ни одно поколение ни одной цивилизо­ванной нации» [153, с. 35].

В 1956 г. немецкий кримийолог Г. Шульц ввел понятие преступле­ния на почве личных отношений между преступником и жертвой.

Защитивший докторскую диссертацию «Основные проблемы вик­тимологии» (ФРГ, 1965) Ф. Р. Пааш, разделяя основные идеи Мен­дельсона, тем не менее считает виктимологию разделом крими­нологии. Предложенная им классификация жертв включает: жертв преступников; жертв собственных поступков; преступников, кото­рые становятся жертвами; жертв, которые становятся преступника­ми. В диссертации представлены так называемые предполагаемые, возможные, взаимные, повторные жертвы; жертвы-посредники и жертвы-соучастники.

Швейцарский ученый р. Гассер в книге «Виктимология. Критиче­ские размышления об одном новом криминологическом понятии» подробно излагает историю развития виктимологии, формулирует некоторые теоретические положения, исследует жертву на социо­логическом уровне (одинокая жертва, беженец, иностранный рабочий, жертва с особым семейно-брачным статусом, жертва большого скопле­ния народа и др.). На психологическом уровне выделяются пассивная, неосознанно активная, осознанно активная, осознанно и неосознанно правонарушающая жертва. На биологическом уровне рассматривают­ся физио- и психопатологические черты жертв, жертвы с дурной на­следственностью и «жертвы-рецидивисты». В работе есть и третья

часть — «Профилактика», посвященная мерам защиты жертв от «©ся-гательств.¹

В статье А. Фаттаха 4Виктимология: что это такое и каково ее буду­щее?» рассматривается предмет виктимологии» дается расширенное понятие жертвы, к каковым автор относит не только физических» но и юридических лиц» а также общество в целом.

Немецкий криминолог Ильза Маттес в диссертации «Несоверщви-нолетние потерпевшие как свидетели по делам о пресыщениях против нравственности» рассматривает экертв с позиции их отношения к совер­шенному преступлению и вытекающего из него поведения после преступ­ления (сокрытие случившегося, сообщение родителям, другим лицам).'

Предметом исследования М, Вольфганга стали не отдельные лица, а мелкие предприятия, нацменьшинства, расовые группы* жертвы геноцида и других международных уголовных преступлений.

Заметное место в виктимологических исследованиях в западных странах занимают работы Шнайдера («Виктимология», «Жертва # преступник — партнеры в преступлении»), В. X, Нагеля («О месте вик­тимологии в криминологии», «Начало виктимологии»), С. Шафера («Жертва и ее преступник»), К, Миядзавы («Основныепроблемы вик­тимологии») и др. [153, с. 36-37].

Виктимологические исследования проводились и проводятся так­же в Бельгии, Голландии, Швеции, Финляндии, Японии.

В Болгарии, Чехословакии, Польше, Венгрии виктимология также получила определенное развитие, и результаты виктимологических ис­следований нашли отражение в ряде интересных публикаций. К ним следует отнести труды болгарских ученых К. Кочева и Б, Станкова. Пер* вый в монографиях «Общее понятие потерпевшего в уголовном процес­се» (1968) и «Потерпевший как обвинитель в уголовном процессе» (1971) рассматривает проблемы активизации участия потерпевшего в уголовном процессе, его роль как источника информации о совершен­ном преступлении и т. д.

Второй в статье «Умышленные убийства несовершеннолетних (Роль конкретной жизненной ситуации, мотивы и мотивация преступ­ления)» (1970) анализирует с виктимологических позиций взаимо­действие субъективных и объективных факторов в конкретных кри­миногенных ситуациях. Автор считает, что виктимология входит в состав криминологии.

¹ Gasser R. Victiraologie. Chur, 1965. См.: Укрепление законности и правопо­рядка в период развитого социализма. Душанбе, 1973. С. 127.

I Принципиальные теоретические положения формулирует в статье ЦК проблематике виктимологии» (1972) Йозеф Заплетал (Чехоелова-Кия). Автор рассматривает виктимологию как часть криминологии, зани-"мающуюся жертвой, указывает на специфику связи между поведением ;<ЗКертвы и преступным намерением посягателя, отмечает, что виктимоло-рщи известна латентная, врожденная (предопределенная) жертва, ¹ В работе чехословацкого криминолога И. Котларжа «Некоторые ; сведения, полученные в результате исследования преступлений про­тив нравственности» (1963) выделен раздел «Личность потерпевшего как фактор преступлений против нравственности». Автор приходит к выводу, что в этих преступлениях роль жертвы особенно значима.

В статьях польских авторов А. Бахраха «Криминологические и викти-мологические аспекты автодорожных происшествий» (1956), Бруно Хо-лыста «Роль потерпевшего в генезисе убийства» (1956), Антония Фриделя «Разбой в свете криминалистики и криминологии» (1974), X. Канигонского и К. Степняка «Карманный вор и его жертва» (1991), «Кражи автомобилей» (1993), С. Пикульского «Убийство из ревности» (1990) рассматриваются применительно к специфике исследуемых пре­ступлений «виновные» и «невиновные» виктимогенные предрасположе­ния жертвы. В 1990 г. вышла в свет фундаментальная работа Б. Холыста по виктимологии, в которой с привлечением обширных социологических и психологических данных анализируется поведение жертвы преступле­ния и ее роль в конкретной криминальной ситуации {137, с. 60].

В1961 г. в ГДР вышли из печати работы Л. Феикса «Борьба с поло­выми преступлениями против детей» и «Значение виктимологии в уголовном расследовании на примере сексуальных преступлений», в одной из глав которой приводятся интересные данные о потерпевших-детях. Другой немецкий автор i- M. Блюменталь опубликовал статью «Несовершеннолетние жертвы и посягатели в преступлениях против нравственности».

Следует отметить также статью венгерского криминологу Эндрю Ка-роя «Виктимология — новое направление современной криминологии» (1969) и доклад того же автора и Йожефа Вига на VI Международном конгрессе по криминологии в Мадриде «Роль виктимологии и ее значе­ние в системе криминальных исследований в Венгрии, Советском Со­юзе и других социалистических странах» со специальным акцентом на преступлениях, совершаемых путем насилия (1970). Это далеко не пол­ный перечень работ виктимологического характера, опубликованных в 1960-70-х гг. теперь уже прошлого века [153, с. 60-73].

Особое внимание итальянских виктимологов привлекают пробле­
мы оказания помощи жертвам похищения, половых преступлений,
преступлений против престарелых [ 141, с. 77], >

В Хорватии в рамках виктимологических исследований были про­ведены исследования, посвященные защите детей и несовершеннолет­них, ставших жертвами войны [11, с. 42].

С 1973 г. проводятся международные конгрессы, конференцийусим-позиумы по виктимологии: 1973 г. (Иерусалим, Израиль); 1975 г. (Белладжо, Италия); 1976 г. (Бостон, США); 1979 г. ( Мюнстер, ФРГ); 1980 г. (Вашингтон, США); 1982 г. (Токио, Япония); 1989 г. (Загреб, бывшая Югославия).

В 1979 г. в Мюнстере в период работы III симпозиума было образо­вано под эгидой ООН Всемирное виктимологическое общество.

В Советском Союзе история виктимологии как самостоятельного научного направления открывается публикацией в 1966 г. проблемной статьи «Об изучении личности и поведения потерпевшего (Нужна ли советская виктимология?)», автор которой доцент Таджикского госу­дарственного университета Л. В. Франк в дальнейшем на протяжении многих лет плодотворно работал в этом направлении.

Перу Л. В. Франка принадлежат монографии: «Виктимология и виктимность»- (1972); «Потерпевшие от преступления и проблемы со­ветской виктимологии» (1977); статьи: «Виктимология каклспомога-тельная дисциплина криминологии и криминалистики» (1966); «По­терпевший от преступлений, совершаемых рецидивистами» (1968); «Несовершеннолетние как потерпевшие и правонарушители» (1968) и десятки других публикаций. Он подготовил докторскую диссерта­цию, которую, к сожалению, не успел защитить.

Заслуги Л. В. Франка перед виктимологией неоспоримы: он первым сосредоточился на проблеме жертвы, первом выдвинул идею форми­рования виктимологии в качестве самостоятельной научной дисцип­лины, разработал ряд виктимологических терминов и приятии и ввел их в научный оборот.

Параллельно с Л. В. Франком в последующие годы и по настоядцее время исследованием виктимологических проблем занимается автор настоящей работы. (В 1979 г. им защищена докторская диссертация «Виктимология и профилактика преступлений», опубликовано около 140 работ по разным аспектам виктимологии, включая монографии «Потерпевший от преступления: личность, поведение, оценка» (1973); «Виктимологические факторы и профилактика преступлений» (1975);

I

|«Виктимологический аспект аналитической работы в органах внут­ренних дел» (1977); «Виктимология» (2000) (в соавторстве с В. С. Ус-?тиновым)).

В 1970-90-е гг. наряду с множеством статей, полностью или ча­стично посвященных виктимологическим проблемам, изданы моногра­фии, в которых рассматриваются история и истоки виктимологии, ее основополагающие положения, терминология, понятийный аппарат, научный статус, перспективы теоретического развития и практического использования результатов и т. п. И« авторы — В. И. Полубинский («Криминальная виктимология. Что это такое?» (1977); «Правовые ос­новы учения о жертве преступления» (1979); «Практические аспекты криминальной виктимологии» (1982)); В. Я. Рыбальская («Викти­мологические проблемы преступности несовершеннолетних» (1983)); В. П. Коновалов («Изучение потерпевших с целью совершенствования профилактики правонарушений» (1982)); Д. В. Ривман, В. С. Устинов («Виктимология» (1998)); «Виктимология» (2000)).

В период 1990-2000 гг. защищены докторские диссертации (В. Я. Рыбальская «Виктимологические проблемы преступности несо­вершеннолетних» (1983); В. В. Вандышев «Теоретические и практиче­ские аспекты взаимосвязи криминалистики и виктимологии» (1989)) и диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук (В. Г. Скрипкин «Личность и поведение потерпевшего от умышленных тяжких и менее тяжких телесных повреждений» (1984); О. В. Лукичев «Уголовно-правовая и криминологическая характеристика детоубий­ства» (1997); А. Г. Горшенков «Виктимолбгический аспект предупреди­тельного воздействия на преступность в сфере массовой информации» (1999); Ю. С. Шафиков «Реализация взаимосвязей "жертва — органи­зованная преступная группа" в деятельности следственных и оператив­ных работников» (1999); А. А. Глухова «Виктимологические факторы преступности» (1999); С. В. Надтока «Виктимологические факторы профилактики насильственных преступлений» (1999); Е. А. Гинтовт «Изнасилование: криминологическая характеристика, предупрежде­ние, проблема защиты жертв» (2000); Д. Р. Усманова «Кримино­логические проблемы внутрисемейного преступного насилия» (2000); А. В. Федоров «Криминология как частная криминологическая теория и проблемы ее практического применения» (2000); А. П. Некрасов «Профилактика пенитенциарной преступности» (2000); Н. М. Никола­ев «Правовые и организационные аспекты обеспечения личной безопас­ности осужденных к лишению свободы» (2001) и др.). Содержание этих

исследований имеет для виктимологии и теоретическое, и прикладное значение.

Активно работают над виктимологической проблематикой также А. Ю. Арефьев, Г. Н. Горшенков, Е. Е. Центров и др.

Виктимологические аспекты в рамках других тем исследуют крими­нологи и криминалисты: Ю. М. Антонин, Ю. В. Бышевский, К. К. Горя-инов, П. С. Конев, А. Н. Красиков, Н. Ф. Кузнецова, Э. Ф. Побегайло, О. В. Старков, Д. А. Шестаков и др.

В отечественных монографиях и учебниках по криминологии викти-мология в последние годы также нашла свое место («Криминология» под редакцией Б. В. Коробейникова, Н. Ф. Кузнецовой и Г. М. Минь-ковского (1988) [47]; «Криминология» под редакцией И. И. Карпеца и В. Е. Эминова (1992) [51]; «Криминология» под редакцией Н. Ф. Куз­нецовой и Г. М. Миньковского (1994); «Криминология» под редак­цией В. Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова (1995) [48].

В санкт-петербургских изданиях курса лекций по криминологии (1995 и 1998 гг.) в главе «Механизм индивидуального преступления» (автор Д. В. Ривман) имеется параграф под названием «Виктимологи-ческий аспект конкретного преступления», а в одноименном учебнике издания 1999 г. — параграф «Виктимология» [60].

В учебник под редакцией А. И. Долговой включены парагра­фы «Основы виктимологической профилактики» (глава «Предуп­реждение преступности») и «Виктимологическое направление изу­чения причин преступности» (глава «Социологическое направление криминологии»). В учебном пособии Г. Н. Горшенкова отдельная глава посвящена виктимологическому учению в криминологии [31, с. 128-149]. В седьмой' главе двухтомного курса «Советской криминологии» (1985), посвященной понятию и природе преступно­сти, соответствующий параграф называется «Виктимологические ас­пекты преступности» [73, с. 152-168].

Представляется, что положительные результаты использования вик-тимологических данных, учета фактора жертвы в решении практичес­ких задач борьбы с преступностью убеждают в необходимости изучения виктимологии, а соответственно и помещения в монографической и учебной литературе материалов по виктимологической проблематике [128, с. 31-32].

Глава 2

Жертва (потерпевший от преступления)

^

2.1. Понятия «жертва»

и «потерпевший от преступления». Соотношение понятий

Центральное, стержневое понятие виктимологии — жертва (лат. — victima, англ. — viktim, франц. — viktime, откуда и название самой на­уки). Однако в отечественной виктимологии наряду с термином «жертва» изначально используется термин «потерпевший». Им опе­рируют авторы первых наиболее значительных монографий и многих последующих публикаций по виктимологии. Сложилась определен­ная традиция и вместе с тем необходимость решить, какой из этих тер­минов следует предпочесть и нужно ли вообще развивать идею их кон­куренции.

Для виктимологии как общей теории жертвы, предмет которой — пострадавшие в любых ситуациях не криминального характера (эко­логических катастроф, стихийных бедствий, отказов техники и т. п.) термина «жертва» вполне достаточно, хотя он обозначает пострадав­шего, не детализируя механизма причинения вреда.,

Однако такая нивелировка не подходит, когда речь идет о лице, кото­рому причинен вред непосредственно преступлением. Это тоже жертва, но ставшая таковой в совершенно ином правовом поле. Криминальной (криминологической) виктимологии необходим термин, учитывающий это обстоятельство, а именно «потерпевший». Без него криминальной виктимологии не обойтись. Отказ от его использования в виктимологии практически ставит знак равенства между жертвой любых проявлений жизнедеятельности человека и жертвой преступника, а в более узком пла­не — непосредственной и опосредованной, потенциальной и реальной

жертвой, каковая, собственно, и есть потерпевший от преступления. Опа­саться, что использование в виктимологии наряду с термином «жертва» термина «потерпевший» может привести к смешению соответствующих виктимологического и уголовно-процессуального понятий, нет основа­ний. Во всяком случае, пока такого не произошло.

Л. В. Франк отмечал, что виктимологическое понятие потерпевше­го не должно быть связано с процессуальным признанием гражданина таковым [153, с. 40-41].

В виктимологическом плане потерпевший — это непосредственная жертва преступления, что и оправдывает использование в криминаль­ной (криминологической) виктимологии как равнозначных обоих тер­минов, обозначающих феномен жертвы. Вместе с тем представляется логичным при обозначении жертв-носителей криминально обуслов­ленной и тем более реализованной виктимности оперировать преиму­щественно термином «потерпевший».

В соответствии со ст. 53 УПК РСФСР потерпевший в уголовном процессе — это лицо, признанное в качестве потерпевшего в установ­ленном законом порядке (субъективный критерии) в связи с причине­нием ему преступлением морального, физического или имуществен­ного вреда (объективный критерий).

Следовательно, процессуальное понятие потерпевшего представля­ет (в обязательном порядке) единство объективного (содержания) и субъективного (формы) критериев.

Понятие потерпевшего в виктимологии основывается на объек­тивном критерии, отражающем реальное событие, — наличие вреда, ущерба, причиненного преступлением. Если лицо, непосредственно пострадавшее от преступления (т. е. реальная жертва), не признано потерпевшим, оно, независимо от этого, является таковым. Будучи формальным актом, процессуальное решение не может «отменить» факта Причинения вреда.

Таким образом, виктимологическое и уголовно-процессуальное понятия потерпевшего не совпадают, Они близки, но выполняют раз­личные функции. Разночтения в понятиях потерпевшего необходи­мо учитывать, но заниматься их унификацией или рассматривать в конкурентном плане нет смысла. Виктимология должна использо­вать собственные термины и понятия потерпевшего и жертвы.

Виктимология изучает различные проблемы, связанные с причине­нием вреда. Естественно, в первую очередь она обращается к личност­ным качествам и поведению жертв как факторам криминогенно-викти-

рюгенной детерминации. Именно поэтому среди терминов и понятий

виктимологии наиболее важное значение имеют «потерпевший»,

**жертва», «виктимность», «виктимизация», «виктимогенная» и «викти-

^мологическая ситуация».¹ С ними связано понимание всего, чем должна

Заниматься Виктимология; с них начинается определение границ викти-

мологической проблематики.

Есть две позиции относительно того, что представляет собой жертва в виктимологическом смысле.

Первая — это человек или определенная общность людей в любой , форме их интеграции, которым прямо или косвенно причинен вред преступлением [153, с. 85; 136, с. 41; 54, с. 6,350,351]. ; В западной виктимологии ряд ученых относят к жертвам не только физических и юридических лиц, но даже общество, государство и меж-i, дународный порядок в целом [173].

В отечественной виктимологии эту позицию представляет В. П. Ко­новалов [51, с. 6].

Вторая — это физическое лицо, человек, которому непосредственно преступлением причинен физический, моральный или материальный вред [122, с. 16].

Очевидно, что эти точки зрения не следует ни противопоставлять, ни абсолютизировать. Здесь нужно исходить из понимания сущности феномена жертвы и точного представления о границах и целях ее изу­чения в рамках криминальной (криминологической) виктимологии. Кроме того, применительно к этой проблеме надо различать понятия жертвы и потерпевшего.

С нашей точки зрения, жертва — это преимущественно физическое лицо, которому непосредственно причинен вред. Именно физические лица являются основным предметом виктимологического изучения.

Жертвой в понимании ее с позиций криминологической виктимо­логии может быть и общность людей, но лишь в определенной форме их интеграции, обусловливающей наличие аддитивной виктимности (о понятиях интегративной жертвы, виктимности и ее видах — ниже).

¹ Термин (от лат. terminus — граница, предел) — слово или сочетание слов, употребляемые с оттенком специального научного значения. Понятие — фор­ма мышления, отражающая существенные свойства, связи и отношения пред­метов и явлений. Основные логические функции понятия — выделение об­щего, которое достигнуто посредством отвлечения от всех особенностей отдельных предметов данного класса (см.: Советский энциклопедический словарь, 2-е изд. М.: Советская энциклопедия, 1983. С 1316,1035).

Мы исходим из того, что «общности людей в любой форме их интег-^! рации» в качестве жертвы преступления (предмета криминальрой виктимологии) реально не существует, поскольку при таком подходе к жертвам можно причислить все что угодно, даже общество в целом. Это делает виктимологию наукой без границ и фактически без предме­та. «Общность людей в любой форме их интеграции» если и-может быть признана жертвой, то только не в криминальной виктимологии. Понятия «потерпевший» и «жертва» в данном случае — разнопоряд-ковые[122,с. 17].

Потерпевшим от преступления может быть признано и юридиче­ское лицо, но оно не обладает качествами жертвы. Интегративная жертва появляется там, где ущерб от преступных действий, даже на­правленных против общности, материализован в причинение вреда непосредственно лицам, составляющим эту группу. В этом смысле общность людей, представляемая как жертва, — это совокупность жертв — физических лиц.

Условно говоря, у интегративной жертвы должна быть «живая душа», какой нет у организации, предприятия и т. п.

( Таким образом, интегративная жертва — это не любая, а лишь та­кая общность людей, которая обладает определенными признаками.

1. Все лица, составляющие общность, должны обладать хотя бы од­ним общим для них качеством, обусловливающим виктимную предрасположенность в рамках общей или специальной виктим-ности (например, при геноциде это национальность; при крими­нальной приватизации — принадлежность к группе держателей акций И т. д.).

2. Общность в целом должна обладать аддитивной (интегративной) виктимностью.

3. Внутренняя структура общности, ее ролевые составляющие долж­ны быть такими, при которых виктимизация общности невозмож­на иначе как причинением непосредственного вреда большинству или всем ее членам.

Общность приобретает аддитивную виктимность только вследствие интеграции.

Аддитивная (интегративная) виктимность (потенциальная и реа­лизованная) — это качество уязвимости, обусловленное групповой предрасположенностью лиц, составляющих общность (группу), по ха­рактеру, степени и приближенности к реализации. Аддитивная (ин-

$

;*f егративная) виктимнорть качественно отличается от индивидуаль­ной потенциальной виктимности ее (общности) участников. Она принципиально иная и не является простым сложением индивидуаль­ных виктимных предрасположений; она:

* всегда ситуативна: в значительной и даже решающей степени оп­ределяется внешними для общности факторами;

* внутренне противоречива: участники общности могут оказаться жертвами именно как таковЫе, но вред, причиненный непосред­ственно им, может быть различным;

* может реализоваться в форме самопричинения вреда в случае конфликта внутри общности.

Содержание понятия (и реальное лоложение) потерпевшего от пре­ступления как физического лица в социально-психологическом плане связано с его статусом (совокупностью прав, обязанностей, кругом деятельности как в рамках уголовного процесса, так и вне его), позици­ей (поведением в зависимости от отношений между потерпевшим и пре-, ступником, потерпевшим и другими лицами, включая «сопотерпевших) и ролью в криминогенно-криминальном механизме. Эта роль может быть активной и пассивной, осознанной и неосознанной, решающей и второстепенной; ограничиваться непосредственно ситуацией причине-_?ния[ вреда и быть важнейшим элементом формирования преступника в этом его качестве и др. [153, с. 81-84]. Соответственно жертва преступ­ления может быть активной и пассивной; осознающей сущность и по­следствия своего поведения или остающейся в неведении; близко свя­занной с причинителем вреда и вовсе с ним незнакомой; способной или не способной к сопротивлению и др.

Следует также различать потенциальных (в отношении которых реального причинения вреда еще не произошло), реальных (уже по­несших ущерб), а также латентных (реальных, но по тем или иным причинам оставшихся вне официального учета) жертв преступлений. Для виктимологии латентные жертвы, потерпевшие, намеренно из­бегающие огласки факта причинения им зреда, представляют особый интерес.

Любой потерпевший, любая жертва преступления, как потенциаль­ная, так и реальная, обладает определенными качествами, делающими ее в большей или меньшей степени уязвимой.

Очевидно, что определенные личностные качества, определенное поведение, специфичное общественное или служебное положение

f

создают предрасположенность к более вероятному причинению дан­ному лицу физического, морального или материального вреда.

Совершенно бесспорно, что, например, уязвимость женщины, ре­
бенка, старика от преступлений насильственного характера большая,
чем у молодого мужчины, уже потому, что они, как правило, физиче­
ски слабее преступника. В определенных случаях жертвой преступ­
ления может быть только женщина или только лицо, не достигшее 14
или 16 лет. Предрасположением к повышенной уязвимости может
быть и исполнение лицом определенной социальной роли — про­
фессия, общественные обязанности. Личностная уязвимость имеет
сложную структуру, в которой предрасположения (субъективные и
объективные качества) актуализируются конкретной ситуацией и
превращаются в предпосылки причинения вреда. Большая предрас­
положенность далеко ни всегда выражается в большей реализован­
ной виктимности. Здесь многое решает ситуация₄ Предрасположен­
ность становится предпосылкой лишь как элемент конкретной
ситуации [113, с. 11]. '

Качество, о котором идет речь, обозначается в виктимологии тер­мином «индивидуальная виктимность». К нему мы и обратимся.

2.2. Индивидуальная виктимность

Термин «виктимность» введен в научный оборот Л. В. Франком, однако относительно понятия «виктимность» практически с «рожде­нием» термина появились различные точки зрения. В основном рас­хождения касаются:

а) структурных элементов виктимности;

б) ее оценки как состояния и объективного свойства лица;

в) момента возникновения потенциальной виктимности;,

г) соотношения и зависимости потенциальной и реализованной виктимности.

Рассмотрим индивидуальную виктимность с позиций ее объектив­ного содержания, что позволит предложить наше понимание этого фе­номена и его определение.

Л. В. Франк первоначально определил индивидуальную виктимность «как реализованную преступным актом "предрасположенность", вернее, способность стать при определенных обстоятельствах жертвой преступ-

ления или, другими словами, неспособность избежать опасности там, где она объективно была предотвратима» [148, с. 22]. Как видно из этого оп­ределения, Л. В, Франк рассматривал индивидуальную виктимность как реализованную преступным актом личностную предрасположенность, способность. Учитывая высказанные по этому поводу критические заме­чания [123, с. 18-28], он изменил свою позицию, признав, что индиви­дуальная виктимность — это не только реализованная, но и потен­циальная способность «тех или иных лиц стать потерпевшими или, иными словами, неспособность избежать преступного посягательства там, где объективно это было возможно» [153, с. 8]. При этом имеется в виду не усредненная, а повышенная способность стать жертвой «в силу ряда субъективных и объективных обстоятельств» [153, с. 108].

Следовательно, по Франку, индивидуальная виктимность — это по­тенциальная, а равно и реализованная повышенная способность стать жертвой преступного посягательства при условии, что объективно это­го можно было бы избежать.^!

В. И. Полубинский, критикуя определение Л. В. Франка, приходит к выводу, «что при определении виктимности конкретного человека речь должна идти не обо всякой его повышенной способности стано­виться жертвой преступления, а лишь о такой, которая непосредствен­но связана с какими-либо особенностями личности и поведения само­го пострадавшего или с его специфическими взаимоотношениями с причинителем вреда».

В, И. Полубинский определяет индивидуальную виктимность как «..,свойство данного человека, обусловленное его социальными, пси­хологическими или биофизическими качествами (либо их совокупно­стью), способствующее в определенной жизненной ситуации фор­мированию условий, при которых возникает возможность причинения ему вреда противоправными действиями» [101, с. 32-33].

Иначе говоря, виктимность конкретного индивида представляет со­бой потенциальную способность его оказаться в роли жертвы преступ­ления в результате отрицательного взаимодействия его личностных качеств с внешними факторами. Преступлением лишь реализуется та­кое свойство, объективируется данная способность [101, с. 34].

¹ Индивидуальную виктимность как повышенную способность стать жертвой рассматривает также В. П. Коновалов (Коновалов В. П, Виктимность и ее про-филактика//ВиктимологичесКие проблемы борьбы с преступностью. Ир­кутск, 1982. С. 25).

В. И. Полубинский, хотя и критикует Л. В. Франка, практически занимает аналогичные позиции, признавая, что виктимность •*- этб потенциальная способность, повышенная по отношению к некоему среднему уровню. Однако, и это существенно, В. И. Полубинский связывает виктимность исключительно с субъективными качества­ми индивида. Внешним факторам он отводит роль реализаторов по­тенций виктимности.

И Л. В. Франк, и В. И. Полубинский полагают, что потерпевшим от преступления может стать индивид, вообще не обладающий какой-либо потенциальной виктимностью. Иначе говоря, виктимизация не связывается с реализацией виктимности за исключением случаев по­вышенной способности оказаться в роли жертвы.

Обратимся к критическим соображениям по поводу этих определе­ний, тем более что они не полностью совпадают.

Начнем с того, что определенное поведение, социальная роль, ста­тус, если они создают «предрасположенность» к тому, ч₍То лицо при определенных обстоятельствах может стать жертвой преступления, выражают специфическое свойство этого лица, связанное с его лично­стными качествами. Это свойство — одно из составляющих качества индивидуальной виктимности, представляющей не что иное, как со­стояние уязвимости, зависящее не только от субъективных, но и объек­тивных факторов.¹

Индивидуальная виктимность, следовательно, складывается из личностного и ситуационного компонентов, причем качественная ха­рактеристика первого Находится в системной зависимости от второго.

Личностный компонент индивидуальной виктимности — это спо­собность стать жертвой в силу определенных, присущих индивиду субъективных качеств. Условно говоря, это — виктимная годность оп­ределенного лица.

Повышенная степень уязвимости за счет личностного компонента виктимности вытекает из наличия соответствующих виктимных пред~ расположений, т. е. социальных, психологических, биофизических ка­честв, повышающих степень уязвимости индивида и проявляющихся в большей мере активно.

¹ В. П. Коновалов также различает личностно-психологическую и ролевую виктимность как компоненты индивидуальной виктимности {Коновалов В. П. Изучение потерпевших с целью совершенствования профилактики правонару­шений. М.; ВНИИ МВД СССР, 1982. С. 8).

Без виктимной способности (годности) нет виктимности как тако-в,ой. Виктимная предрасположенность, делающая индивида, в прин­ципе, легкой добычей, например, вора-карманника, сведется на нет, если у этого индивида нет кармана и кошелька. Этот человек в дад-ных крнкретных условиях не способен стать жертвой кражи.

В рассматриваемом плане индивидуальная виктимность, следователь­но, — это не способность, а повышенная индивидуальная виктимность — сочетание способности и предрасположенности стать жертвой, причем способность в большей или меньшей степени усиливается наличием предрасположений. Исходя из этого, мы полагаем, что позиция, из кото­рой следует возможность для конкретного лица оказаться жертвой пре­ступления, т. е. приобрести реальную, реализованную виктимность, не будучи потенциально виктимным, принципиально неверна. Каким бы, на первый взгляд, «невиктимным» ни казался человек, как бы идеально он себя ни вел, стать жертвой лишь за счет внешних обстоятельств он не мо­жет. Необходима еще сумма личностных качеств, определяющих спо­собность стать жертвой, понести ущерб. Связь между личностными ком­понентами виктимности двусторонняя. Если виктимная способность может реализоваться (а при рядовой, обычной виктимности так и проис­ходит) практически при отсутствии виктимных предрасположений, то противоположный вариант реализации невозможен.

По логике понятий, предложенных Л. В. Франком и В. И. Полубин-ским, индивидуальная виктимность, «...как повышенная способность че­ловека в силу социальной роли или ряда духовных и физических качеств при определенных обстоятельствах становиться потерпевшим», приобре­тается им от какого-то конкретного уровня. И это действительно так, Суть лишь в том, что этот уровень — не отсутствие виктимности, а та самая «нормальная», «средняя» потенциальная индивидуальная виктимность, та способность стать жертвой, которую указанные авторы не заметили.

Любой индивидуум потенциально виктимен, поскольку он, находясь в определенной жизненной обстановке, включаясь в сплетение разно-плановых социальных отношений, может оказаться жертвой преступ­ления. Он не приобретает виктимность. Наоборот: просто не может быть потенциально невиктимным. Но это, разумеется, вовсе не означает, что ему «суждено стать жертвой с неизбежностью и предопределенностью».

Виктимные предрасположения, виктимная способность — специ­фические личностные качества — относительны. Они существуют объективно только как системные элементы. Если конкретная ситуа­ция их реализации есть лишь частный случай на уровне единичного

факта, то качествами виктимной потенции их делает состояние обще­ства, еще не изжившего преступность. В этом смысле индивидуальная виктимность есть состояние уязвимости лица, связанное с состоянием общества и заключающееся в возможности реализации (или нереали­зации) качеств, ему присущих, в ходе совершения в отношении него преступления. Субъективные качества виктимности объективируют­ся как элементы системы «человек — среда».

Очевидно, нельзя ставить свойство виктимности в зависимость от того, могла ли жертва объективно предотвратить грозившую ей опас­ность (как это делает Л. В. Франк). Ведь тогда надо признать, что груд­ной ребенок невиктимен, так как его объективная возможность проти­водействовать преступнику равна нулю. Вместе с тем признание виктимности не только состоянием, но и свойством человека ни в коей мере не относится к концепции латентной, врожденной жертвы, так как объективно виктимность не связана с какой-либо фатальностью, неизбежной предопределенностью причинения вреда. В конечном сче­те виктимность — явление социальное.

Таким образом, индивидуальная виктимность — это обусловленное на­личием преступности состояние уязвимости отдельного лица, выражаю­щееся в объективно присущей человеку (но не фатальной) способности стать жертвой преступления. Реализованная преступным актом или оставшаяся в потенции, эта уязвимость зависит от субъективных и объек­тивных предрасположений и в конечном счете выступает как неспособ­ность противостоять преступнику, определяемая совокупностью фак­торов, делающих ее объективной (не зависящей от жертвы) или оставляющих ее на уровне субъективного «нежелания или неумения».

Виктимность характеризуется и таким качественным параметром, как универсальность, т. е. возможность реализации в ситуациях более или менее широкого круга преступлений. В этом плане виктимность проявляется как общая и специальная (или избирательная) характе­ристики человека. Эти характеристики не выражают степени уязвимо­сти человека (повышенная, средняя, пониженная виктимность). Они лишь представляют максимально полный для данного человека «набор» общих и специальных виктимных потенций, каждая из которых может проявляться в различной (от минимальной до самой высокой) степени.

Выявление применительно к каждому объекту виктимологической профилактики его общей и специальной виктимности имеет большое значение, так как позволяет определить направления профилактиче­ского воздействия (исходя из количественной характеристики, набора

циктимных педрасположений) и необходимую его интенсивность (учитывая выраженность этих предрасположений, т. е. виктимных по­тенций). Это тем более важно, так как нередко человек характеризует­ся противоположными параметрами виктимной потенции: например, может легко защититься от нападения, но совершенно не способен ра­зобраться в уловках мошенника, или наоборот. Вместе с тем виктим­ность как состояние уязвимости относительна, так как всегда реализу­ется в ситуации, оказавшейся для этого достаточной. Одинаковые личностные качества, аналогичное поведение могут привести к раз­личным последствиям в зависимости от конкретной ситуации [123, с. 23-27; 113, с. 11-15; 128, с. 41-46].

Исходя из характера и степени выраженности личностных качеств, определяющих индивидуальную виктимную предрасположенность, можно выделить несколько типов жертв

1. Универсальный (универсально-виктимный) тип.

К этому типу относятся лица, обладающие явно выраженными лич­ностными чертами, определяющими их высокую потенциальную уяз­вимость в отношении различных видов преступлений. Это обладатели виктимных предрасположений, реализация которых возможна в ситу­ациях различных преступлений. Жертвы этого типа могут характери­зоваться как типичной для них активностью виктимного поведения, так и пассивностью.

2. Избирательный (избирательно-виктимный) тип.

К этому типу относятся лица, обладающие высокой уязвимостью в отношении определенных видов преступлений. Виктимная предраспо­ложенность может обусловливаться типичными формами поведения в сочетании с характером конфликтных ситуаций. Например, бытовая аг­рессивность имеет следствием причинение вреда жизни или здоровью, коммерческая деятельность связана с причинением имущественного вреда и др.

3. Ситуативный (ситуативно-виктимный) тип.

Потерпевшие этого типа обладают средней потенциальной виктим-ностью и оказываются жертвами преимущественно в результате сте­чения ситуативных факторов, опасность которых оказалась для них непреодолимой.

4. Случайный (случайно-виктймный) тип.

Жертвы этого типа оказываются таковыми в результате случайного стечения обстоятельств (например, в ДТП).

5. Профессиональный (профессионально-виктимный) тип.

Виктимность жертв этого типа связана с их профессиональной за­нятостью.

Надо, однако, учитывать, что у жертв всех типов есть общая, базо­вая, «незаметная» потенциальная виктимность, от которой, собствен­но, и идет отсчет всех количественных и качественных параметров ин­дивидуальной виктимности.

2.3. Социально-демографическая характеристика жертв (потерпевших от преступлений) и основания их классификации

Потерпевший является объектом изучения уголовного права, уголов­ного процесса, криминалистики, судебной медицины, судебной психи­атрии, но каждой из этих дисциплин он интересен в различных отно­шениях, и сама степень этого интереса существенно различается [152, с. 185-186].

Современная (во всяком случае, отечественная) криминология пока проявляет свой интерес к потерпевшему лишь как к элементу кримино­логической ситуации, не вдаваясь в далекую предысторию формирования у него личностных виктимных предрасположений. Собственно, поэтому и появилась виктимология, взявшая на себя функцию изучения жертвы преступления (потерпевшего) с тем, чтобы синтезировать и систематизи­ровать разноплановые и разрозненные данные о потерпевшем в единое целое в целях более глубокого и всестороннего понимания причин пре­ступлений и условий, способствующих их совершению. Такая системати­зация, в свою очередь, позволит осуществить обобщение полученных дан­ных и сделать выводы о том, что является типичным как для ситуаций, в которых происходит причинение вреда (нам еще предстоит их рассмот­реть), так и непосредственно для личности потерпевших. Технологиче­ски решение этой задачи связано с применением различных по основани­ям классификаций потерпевших, учитывающих их субъективные и объективные характеристики. Рассмотрим эти классификации.

Классификация потерпевших по половой принадлежности Пол нередко играет существенную роль в механизме преступле­ния, поскольку является необходимым условием совершения того

шли иного преступления. Есть преступления, в которых потерпев­шим может быть лицо только определенного пола. Например, потер­певшей от изнасилования или насильственного лесбиянства может б|>1ть только женщина, от мужеложества — только лицо мужского пила и т. д. Естественно, при изучении лишьвтих категорий преступ­лений классификация по полу не имеет смысла. Однако в тех случа­ях, когда дело касается изучения преступлений, в которых потерпев­шими могут быть лица обоего пола, такая классификация полезна, поскольку позволяет установить степень и удельный вес виктимно­сти женщин и мужчин применительно к отдельным преступлениям и в целом.

В связи с этим следует отметить, что в случае «однополых» пре­ступлений классификации по полу не требуется, однако это не ис­ключает необходимости учета данного признака, так как рассматри­ваемая демографическая категория четко проявляется, как только мы суммируем количество потерпевших от указанных преступлений и потерпевших от других преступлений. Иначе говоря, пол по­терпевших в конечном итоге обязательно обретает значение, как только проводится более или менее широкое виктимологическое обобщение.

Классификация потерпевших по возрасту

Криминогенная значимость психологических особенностей потер­певших различного возраста особенно заметна как виктимообразую-щее качество на полюсах возрастных групп — у подростков и пожилых лиц.

Психофизические особенности детского и подросткового возра­ста — любопытство, жажда приключений, доверчивость, внушае­мость, неумение приспосабливаться к условиям, в которых возни­кает необходимость находиться, беспомощность в конфликтных жизненных ситуациях, наконец (в ряде случаев), физическая сла­бость — обусловливают повышенную виктимность этой возрастной группы. Эти же качества могут способствовать становлению не только потерпевшего, но и преступника. Практика показывает, что наиболее виктимным среди несовершеннолетних оказываются под­ростки в возрасте 12-14 лет. Это тот возраст, когда при отсутствии жизненного опыта подросток должен решать самые различные за­дачи: освобождения от опеки взрослых, взаимоотношений с лицами другого пола, сверстниками, к определенному времени возникает

проблема выбора профессии. В этот период наиболее активно фор/ мируется личность, создается нравственное лицо индивидууму. Здесь приходится ориентироваться не только на формальное совер­шеннолетие — достижение 18 лет — но и фактическое, так как иног-да человек справляется с возникшими задачами и в 16-17 лет, а в иных случаях не способен решить их и в 20.

Повышенная виктимность несовершеннолетних определяется не только их психофизическими качествами, но и их социальными роля­ми, местом в системе социальных отношений, положением, которое они занимают в семье. Отсюда проистекают такие преступления, как детоубийство, истязание. Есть подтвержденные практикой основания говорить об убийствах, совершаемых в целях устранения препятствий для вступления в брак, завладения наследством, избавления от обязан­ности платить алименты.

Важнейшим проявлением повышенной виктимности несовер­шеннолетних является также негативное воздействие взрослых на их психику, формирующую у них антиобщественную установку личности. Конечно, результаты такого негативного воздействия иногда приводят несовершеннолетнего к совершению преступле­ния (а возможно, это произойдет впоследствии, когда он станет взрослым), но могут поставить его и в положение жертвы. Другими словами, несовершеннолетний становится жертвой негативного воздействия, ибо приобретает антиобщественную установку лично­сти, а далее, в зависимости от развития событий, иногда случайно­го, реализуя эту установку, может стать и потерпевшим и преступ­ником.

Так, художественный руководитель и режиссер театральной студии в одном из городов Челябинской области Рутковский в течение не­скольких лет систематически совершал развратные действия и поло­вые акты со своей ученицей Олей Мышкиной. Его стараниями она уже в 12 лет приобрела опыт сексуального общения. В 16 лет, став помощ­ницей Рутковского по работе в студии, она по его требованию постав­ляла Рутковскому новых жертв — 12-13-летних девочек, с которыми Рутковский также совершал развратные действия. Из жертвы Мыш-кина превратилась в преступницу и была осуждена по одному уголов­ному делу со своим учителем. С точки зрения виктимологии в этом примере показательно, во-первых, то, что Мышкина с определенного момента действовала уже не по принуждению, а умышленно преступ­но; во-вторых, что довольно много несовершеннолетних, но уже и не

Малолетних девочек подчинялись преступнику, сохраняя в тайне про­исходившее [25, с. 14-15].

1 Специфическим проявлением повышенной виктимности несовер­шеннолетних является то, что они вовлекаются в преступную деятель-нрсть, занятие проституцией, пьянство. Рассматривая те или иные пре­ступления, совершенные вместе со взрослыми или в результате их подстрекательства, мы не можем не видеть, что во многих случаях под­росток-преступник находится одновременно и в положении жертвы. Можно указать на ряд «комплектующих» это положение позиций: подросток — жертва потому, что его нравственно искалечили; он — жертва; ибо при совершении преступления нередко именно его под­ставляют под возможный удар, поручая наиболее опасные роли. Не будет преувеличением сказать, что несовершеннолетний в ряде случа­ев эксплуатируется взрослым преступником, действует под влиянием подавляющих его волю насилия и угроз.

Особенности психофизического порядка определяют и повышен­ную виктимность лиц пожилого и преклонного вбзраста. Прежде всего здесь виктимологически проявляется физическая слабость, особенно у женщин, сказываются и определенные болезненные возрастные из­менения. Так, преступником могут быть использованы слабая память, снижение половой потенции и др. «Подходы» к потерпевшему пре­ступник находит, ориентируясь на чувство одиночества, например, ов­довевшей женщины; возможны и иные варианты, когда действует пре­ступница в расчете на одинокого пожилого мужчину.

В преступлениях некоторых видов криминологически значима и национальность потерпевшего, в частности в преступлениях, связан­ных с пережитками местных¹ обычаев (например, кровной мести).

Классификация по полу и возрасту может быть применена при изу­чении потерпевших от различных преступлений. Это даст возмож­ность выяснить, применительно к каким преступлениям наиболее вик-тимны те или иные классификационные группы жертв.

Классификация потерпевших по их ролевому статусу

Лица, занимающие определенные должности или занимающиеся определенного рода общественной деятельностью, именно в силу спе­цифики своей работы чаще, чем другие, оказываются потерпевшими от преступления. Так, работники милиции, сторожа, кассиры, инкас­саторы, военнослужащие при исполнении обязанностей по карауль­ной службе или патрулированию, т. е. лица, обязанные противодей-

ствовать преступнику, рискуют при этом здоровьем и даже жизнью/ При нарушениях правил безопасности в таком же положении могут оказаться специалисты опасных профессий. В сущности, мы имеем дело с групповым виктимным предрасположением,¹ которое следует различать с точки зрения характерного поведения потерпевших: онЬ может быть типично активным — для милиционера, часового, ибо они вмешиваются в ситуацию, и типично пассивным, если потерпевший подвергается нападению, например водитель такси, кассир, инкасса­тор (это подход с точки зрения выбранных и не выбранных ситуаций). Имеет значение для классификации по ролевому положению и уро­вень состоятельности потенциальных жертв. Виктимность начинает возрастать по мере превышения среднего уровня доходов. Очень бога­тым соответствует высокий уровень виктимности, несмотря на значи­тельные меры предосторожности.²

Классификация потерпевших в зависимости от их отношения к преступнику

В механизме преступления часто решающую роль играют отноше­ния, в которых находятся жертва и преступник. Это могут быть отноше­ния родственные, супружеские или иные интимные, соседские, товари­щеские, дружеские, враждебные, служебные и т. д. Социальные связи определяют как существо конфликтов, приведших к преступлению, так и динамику развития криминологической ситуации. Достаточно ука-

¹ Брунон Холыст полагает, что для «группового предрасположения» харак­терно «невиновное предрасположение» в отличие от «виновного предрас­положения», характерного для «индивидуального предрасположения» (Хо­лыст Б. Роль потерпевшего (жертвы) в убийстве // Panstwo i pravo. 1964. № 11). То, что определенное положение, профессия могут быть фактором повышенной виктимности, никаких сомнений не вызывает. Однако вряд ли можно согласиться с тем, что «групповое предрасположение» всегда харак­теризуется «невиновным» поведением жертвы. Среди потерпевших группо­вого предрасположения достаточно часто встречаются лица, внесшие свой «виновный» вклад в механизм преступления. Например, работник мили­ции, не принявший мер предосторожности или превысивший свои права, верхолаз, оказавшийся жертвой несоблюдения правил техники безопасно­сти. На специальные предрасположения повышенной виктимности, связан­ные с должностным и общественным положением, указывает Элленбергер (см.: Франк Л. В. Виктимологические исследования за рубежом//У крепле­ние законности и правопорядка в период строительства коммунизма. Ду­шанбе, 1973. С. 151).

² Виктимология. СПб., 2000. С. 73.

рать на так называемую бытовую преступность, в кбторой наиболее ярко фоявляются стабильные отношения между преступником и потер-гевшим. Без учета этих отношений невозможно вести эффективную ] рофилактику умышленных убийств, причинения телесных повреж-) ений по бытовым мотивам и других бытовых преступлений. В значи-1 ельной мере от характера указанных отношений зависит стабильность контактов между потерпевшим и преступником, а следовательно и реа­лизация профилактических мероприятий, основанных на изоляции конфликтующих лиц друг от друга. Г. Гентиг отметил, что «часто пре­ступник и жертва подходят друг к другу как замок и ключ».¹ Это не пре­увеличение. Удельнцй вес взаимоотношений между потерпевшим и преступником для различных пре^уплений не одинаков. Однако виктимологический характер ряда преступлений совершенно Ьчеви- -ден. К таким преступлениям следует отнести умышленное убийство, причинение вреда здоровью, изнасилование, мошенничество и др.

Виктимологическая типичность указанных и многих других пре­ступлений делает целесообразной указанную классификацию в инте­ресах тактического обеспечения профилактики преступлений (в |пер-вую очередь насильственных) против лиц определенного семейного, должностного или общественного положения.

Классификация потерпевших по нравственно-психологическим признакам В механизме преступления проявляются самые различные нрав­ственно-психологические особенности потерпевших, такие как по­ловая распущенность, склонность к употреблению алкогольных напитков и наркотических веществ, жадность, деспотизм, агрессив­ность, грубость, трусость, жестокость, мнительность, пассивность, доверчивость, доброта, некритичность, предусмотрительность, мо­ральная устойчивость, рассудительность, тактичность, вежливость,

¹ Отношения преступника с потерпевшим, как правило, детально исследу­ются в процессе раскрытия многих преступлений, в особенности тех, в которых преступник не установлен. Например, при работе по раскрытию убийств — это непреложное правило. Гентиг обращает внимание на виктимофгические ре­зервы работы по раскрытию преступлений: «В большинстве преступлений преступник скрыт, а жертва, живая или мертвая, налицо. Основательное изу­чение отношений между преступником и жертвой позволит по-новому по­дойти к проблеме раскрытия преступления». Несколько иной по редакции, но аналогичный по смыслу перевод этого положения см.: Квашис В. Е. Осно­вы виктимологии. С. 13.

решительность, храбрость, хорошая физическая подготовка, фи / зическая слабость и др. Все эти качества проявляются в поведении v при определенных обстоятельствах могут способствовать или пре­пятствовать совершению преступления.

Личностные качества проявляются неоднозначно. Поэтому нельзя исходить из того, что объективно негативное качество всегда негатив­но проявится и в криминологическом механизме. Так, трусость (каче­ство, несомненно, отрицательное) может реализоваться в уклонении лица от вмешательства в рискованную ситуацию, а это устраняет воз­можность причинения ему ущерба. С другой стороны, в подобной си­туации окажется более уязвимым лицо, обладающее такими положи­тельными качествами, как храбрость, порядочность, готовность прийти на помощь. Положительные качества лица во многих случаях, но не всегда, реализуются в попытках пресечения или предотвраще­ния преступлений. Возможно и такое стечение обстоятельств, при ко­тором самые ценные качества человека делают его наиболее доступ­ной жертвой.

Нравственно-психологическая характеристика имеет значение в первую очередь применительно к тем категориям преступлений, в ко­торых указанные черты личности потерпевших ложатся в основу способа и формы совершения преступления или провоцируют пре­ступление. Преступники учитывают, что представляет собой из­бираемая ими жертва, определяют, какие ее качества можно исполь­зовать. ' Например, такие негативные качества потерпевшего, как жадность, страсть к наживе, азарт, включаются в саму технику совер­шения мошенничества. В частности, шулера выбирают себе в партне­ры лиц, которые и сами не прочь обыграть «доверчивого простака», ничуть не смущаясь этической стороной этого дела. Столь же прак­тично преступники эксплуатируют доверчивость потерпевших, при необходимости прибегая к средствам воздействия, усиливающим эти «удобные» для них качества. Достаточно указать на известные «пи­рамиды», создатели которых очень удачно для себя использовали психологическую беспомощность миллионов людей, обманув их с помощью примитивной, но очень агрессивной рекламы.

¹ Мудьюгин Г. Н. Расследование убийств по делам, возбужденным в связи с ис­чезновением потерпевшего: Дис.... канд. юрид. наук. М., 1962. С. 6; Франк Л. В. О классификации потерпевших в целях виктимологического исследования// Вопросы уголовного права, прокурорского надзора, криминалистики и крими­нологии. Душанбе, 1968. С. 190-191.

\ Легкомыслие, распущенность, неопытность некоторых женщин при-шимаются во внимание и используются преступником при определении места, времени, формы преступления. Это касается не только половых преступлений. Хорошо известны мошенничества, когда преступники действуют под видом «престижных» женихов. Здесь срабатывают не только легкомыслие, неопытность, но не реже и желание «устроиться», взять как можно больше от жизни. Пример тому — тысячи россиянок, погнавшихся за заграничным богатством и оказавшихся в домах терпи­мости.

Негативные нравственно-психологические характеристики могут проявиться в виде создания обстановки, способствующей совершению преступления. В этом отношении наиболее показательно состояние опьянения. (Конечно, разница между алкоголиком и человеком, редко употребляющим спиртные напитки, существует, но для ситуации, в которой человек активно или пассивно ведет себя именно в силу со­стояния опьянения, это не имеет значения.) Привычка к спиртному, к наркотикам — черты личностного облика явно виктимного плана. Взять хотя бы столь характерное в этом плане преступление, как «оби-рание» пьяных.

Очевидно, помимо нравственно-психологических особенностей потерпевших следует учитывать и различные отклонения от нор­мального умственного развития. Негативное проявление этих откло­нений может заключаться как в агрессивном, так и в пассивном пове­дении.

Негативные нравственно-психологические качества могут реализо­ваться в самых различных ситуациях, в том числе и выгодных, с точки зрения потерпевшего, для него самого. Это обстоятельство привело к тому, что в классификацию потерпевших предлагается ввести группу «атипичных» потерпевших [152, с. 191], «фальшивой (мнимой) жерт­вы». Механизм причинения вреда атипичным потерпевшим несколько специфичен. В качестве атипичных потерпевших указываются лица, по­страдавшие от преступлений, совершенных ими самими (членовреди­тельство с целью уклонения от военной службы), добровольные по­терпевшие (сожительство лица, не достигшего половой зрелости), самоубийцы (при доведении до самоубийства).

Вероятно, атипичных потерпевших нет необходимости выделять в отдельную классификационную группу, так как вошедшие в нее потерпевшие типичны для определенных категорий преступлений и найдут свое место в других классификационных группах (например,

в категории сознательных или неосторожных самопричинителей или/
подстрекателей). 1

Классификация потерпевших по виду и кратности причиненного им вреда I По кратности причинения вреда потерпевшие могут быть разделе»-ныла эпизодических (пострадали один раз) и «рецидивистов», кото­рым вред причинялся неоднократно.

Последние могут быть также разделены по признаку причинения им вреда однородными или разнородными преступлениями [148, с. 48]. Такая дифференциация может быть ^голезна при организации индивидуальной профилактики, построенной на виктимологической основе.

Классификация потерпевших в зависимости от тяжести преступлений, от которых они пострадали

Классификационные группы должны включать потерпевших от пре­ступлений небольшой тяжести, средней тяжести, тяжких преступлений, особо тяжких преступлений (ст. 15 УК РФ). Возможна группировка потерпевших по тяжести вреда, независимо от тяжести преступления [148, с. 48]. Эта классификация полезна для решения аналитических за-Дач.

Классификация потерпевших по степени «вины»

Разделение на классификационные группы зависит от того, оказал­ся ли потерпевший таковым случайно или в силу обстоятельств, но­сивших закономерный характер.¹

Однако классификации в зависимости от демографических, роле­вых, нравственно-психологических характеристик и отношения по­терпевшего к преступнику, так же как и по другим параметрам, позво­ляющие четко представить, какова общая виктимность той или иной классификационной группы (это необходимо для общей профилакти­ки), все же не могут быть приняты как общеприменимые.

¹ Классификация потерпевших" по степени «вины» хорошо известна в викти­мологической литературе. Так, один из основоположников виктимологии Мендельсон различает: а) совершенно невиновную жертву («идеальная жерт­ва»); б) жертву с легкой виной (жертва как результат своего незнания, неведе­ния); в) жертву, вина которой проявляется в равной степени с виной посягате­ля (сюда относятся и провоцирующие жертвы); г) жертву, целиком виновную в совершенном на нее покушении (см.: Укрепление законности и правопорядке в период строительства коммунизма. Душанбе, 1972. С. 151).

¹ Классификация в зависимости от преступления,

которым потерпевшему причинен вред

Эта классификация является наиболее подходящей для разработки соответствующих методик и непосредственно практических целей предотвращения конкретных преступлений. В преступлении все вик-тимологические характеристики объединяются в определенную си­стему взаимодействий и взаимообусловленностей. Применительно к конкретным преступлениям, но уже как отдельные, исследуемые в об­щей совокупности виктимологических характеристик, здесь найдут свое отражение и демографические факторы^ и все, что связано с отно­шением «преступник — потерпевший».

В этом плане возможна классификация как по отдельным видам преступлений (например, убийство, причинение телесных повреж­дений, изнасилование, развращение несовершеннолетних, мошен­ничество и др.), так и по преступлениям, объединенным одним общим объектом (например, потерпевшие в области половых пре­ступлений, дорожно-транспортных преступлений и др.). Внутри этой классификации могут найти свое отражение более «дробные» различия: по некоторым элементам субъективной стороны состава преступления (например, потерпевшие от неосторожных преступ­лений, от убийства на почве ревности, кровной мести, хулиганских побуждений), по месту совершения преступления, по особенностям преступника, причинившего вред (подростки, рецидивисты, поло­вые психопаты, лица, занимающие определенное должностное по­ложение), по характеристике состояния потерпевшего в момент со­вершения преступления [152, с. 186-187].

Возможны и комплексные классификации (например, потерпевшие от убийства, находившиеся в состоянии алкогольного опьянения, с учетом совершения преступления по месту проживания преступника или, наоборот, потерпевшего).

Принимая за основу классификации потерпевших вид преступле­ния, от которого они пострадали, мы имеем возможность определить, исходя из особенностей преступления, какие социально-психологи­ческие качества потерпевших, каким образом и в каких ситуациях проявляются как активный компонент криминологического меха­низма.

Очевидно, что для одних преступлений актуальными окажутся одни, для других — другие качества личности потерпевшего, его положение в семье, на работе и т. д. Точно так же по-разному включаются в механизм

преступления особенности отношений, связывающих потерпевшего с преступником и другими причастными к преступлению лицами.

Решение задач профилактического характера в значительной сте­пени зависит от своевременного выявления потенциальных потерпев­ших от преступлений по их поведению. В этом плане представляется полезной классификация потерпевших по характеру их поведения.

Классификация потерпевших по характеру их поведения Эта классификация помогает ориентироваться в выявлении лиц, от­носительно которых (судя по их поведению) можно заключить, что для них опасность стать жертвами наиболее реальна. В частности, с позиций индивидуальной профилактической работы соотнесение конкретного субъекта с параметрами этой классификации позволит решить вопрос о необходимости профилактического воздействия, ориентируясь на уже продемонстрированное им поведение и, в определенной мере, на анало­гичное поведение в будущем.

Лица, рискующие оказаться жертвами преступления, ведут себя по-разному: агрессивно или иным провоцирующим образом; пассив­но, уступают насилию; проявляют полное непонимание уловок пре­ступников или элементарную неосмотрительность. Их поведение может быть правомерным или, наоборот, правонарушающим и даже преступным, а вклад в механизм преступления как минимальным, так, при определенных обстоятельствах, и решающим. Исходя из их ситуативно ориентированных ролей, в данной классификации выде­ляются агрессивные, активные, инициативные, пассивные, некритич­ные и нейтральные потерпевшие. (Детальные характеристики этих классификационных групп с учетом мотивов «виновного» и «неви­новного» виктимного поведения раскрываются применительно к виктимологической типологии личности). агрессивные потерпевшие

Эту группу составляют потерпевшие, поведение которых заключа­ется в нападении на причинителя вреда или других лиц (агрессивные насильники) или агрессии в иных формах — оскорблении, клевете, из­девательстве и т. д. (агрессивные провокаторы).

Агрессивные насильники общего плана. Их агрессивность выража­ется в нападении, но не имеет жестко ограниченной адресное™. По ведущей мотивации это •>- корыстные, сексуальные, хулиганы, нега­тивные мстители, лица, психически больные, страдающие расстрой­ствами нервной системы.

Избирательно агрессивные насильники. Их агрессия реализуется в нападении на лицо, как правило, стабильно связанное с нападавшим. По ведущей мотивации это — корыстные, сексуальные, семейные дес­поты, скандалисты, негативные мстители, лица, психически больные, страдающие расстройствами нервной системы.

Агрессивные провокаторы общего плана. Их агрессивное поведе­ние не связано с физическим насилием и не имеет жесткой адреснос-ти. По ведущей мотивации это — хулиганы, негативные мстители, лица, психически больные, страдающие расстройствами нервной си­стемы.

Избирательно агрессивные провокаторы. Их агрессивность реа­лизуется без применения физического насилия и, как правило, направ­лена на стабильно связанное с потерпевшим лицо. По ведущей моти­вации это — семейные деспоты, скандалисты, корыстные, сексуальные, негативные мстители, лица, психически больные, страдающие расстройствами нервной системы.

" активные потерпевшие

В эту группу входят потерпевшие, поведение которых не связано с нападением или толчком в форме конфликтного контакта, но причи­нение им вреда прЬисходит при их активном содействии: сознатель­ные подстрекатели, неосторожные подстрекатели, сознательные само-причинители, неосторожные самопричинители.

ИНЩИА ТИВНЫЕ ПОТЕРПЕВШИЕ

В эту группу входят потерпевшие, поведение которых имеет поло­жительный характер, но приводит к причинению им вреда: инициатив­ные по должности, инициативные по общественному положению, ини­циативные в силу личностных качеств.

па ссивные потерпевшие

В эту группу входят лица, не оказывающие сопротивления, проти­водействия преступнику по различным причинам: объективно не спо­собные к сопротивлению (стабильно или временно), объективно спо­собные к сопротивлению.

некритичные потерпевшие

В эту группу входят лица, демонстрирующие неосмотрительность, неумение правильно оценить жизненные ситуации: с низким образо­вательным уровнем, низким интеллектом, несовершеннолетние, пре­клонного возраста, больные, в том числе психически больные, некри­тичные без очевидных «формализованных» качеств.

нейтральные потерпевшие ,.

В эту группу входят лица, поведение которых во всех отношениях
безупречно: оно не было негативным и никоим образом не вызывало
преступные действия; в пределах своих возможностей потерпевший
критически осмысливал ситуацию [118, с. 89-105]. ,

2.4. Социально-психологическая типология жертв (потерпевших от преступлений)

Для того чтобы с достаточной объективностью прогнозировать ин­дивидуальное поведение, обоснованно избирать меры воздействия на субъект профилактических усилий, необходимо знание внутреннего мира человека, мотивов, коими он руководствуется, всего психоло­гического механизма поведения. Необходимо знание не только обще­го, но и конкретного, единичного. С использованием только классифи­каций (по каким бы исходным параметрам они ни были построены) эту задачу не решить.

Именно поэтому возникает необходимость создать возможно более полную социально-психологическую типологию потерпевших, которая позволила бы судить о внутреннем механизме поступков потерпевшего. В противном случае, рассматривая поведение как компонент механизма преступления, мы не имели бы исходных позиций для объяснения этого компонента. Так, например, пассивное поведение, определенным обра­зом негативно проявившееся в механизме преступления, может быть следствием различных обстоятельств, как внешних по отношению к по­терпевшему (объективных, от его воли не зависящих), так и субъек­тивных, связанных с определенными личностными характеристиками данного индивида. Очевидно, что только на первый взгляд крими­нологическое значение этого поведения в обоих вариантах одинаково. На самом деле оно одинаково лишь по своей объективизации в смысле влияния на развитие криминальных событий, но совершенно различно по своей внутренней, психологической сущности. А это обстоятельство по-разному ставит проблематику воздействия на потенциального потер­певшего, хотя в то же время позволяет «унифицировать» внешнюю сто­рону профилактической работы.

С типологией потерпевших связаны все рассмотренные нами клас­сификации, однако в этом отношении классификация по поведению занимает особое место.

Во-первых, в ее основе лежат общие типы потерпевших, выступаю­щие как исходные позиции классификационных групп.

Во-вторых, в эту классификацию включены элементы, отражающие типичную мотивацию того или иного виктимного поведения и являю­щиеся исходными для характеристики определенных разновидностей типов (подтипов) потерпевших.

, Здесь, нет погрешностей против логики, хотя классификация и ти­пология — различные методы научного исследования.

Под классификацией понимается «закрепленное, обычно твердо ус­тановленное распределение статистической совокупности на опреде­ленные классы, разряды, категории» [144, с. 67]. В этом своем качестве классификация и используется в криминологии как один из методов изучения преступности [43, с. 51].

Типология, в отличие от классификации, выступает как «типоло­гическая дифференциация сложных явлений, дающая возможность выделять более или менее однородные единицы и отбирать индиви­дуальные величины одного и того же вида» [93, с. 36]. То есть при сведении бесконечного разнообразия индивидуальных особенностей людей к тем или иным обобщенным образам (типам) за критерии обобщения принимаются различные, притом неравнозначные свой­ства, признаки. Это зависит от того, в каком ракурсе исследователь намерен раскрыть содержание типа личности. Выделение типов и подтипов зависит от уровня обобщения [144, с. 40].

Классификация — это устойчивая группировка (в нашем случае — признаков потерпевших), а метод типологии не подразумевает жест­кой дифференциации. Типология не содержит резкого обособления одной группы от другой.

Применительно к проблеме типологии личности потерпевшего от преступления (как и типологии личности преступника) эти общие положения типологии как метода имеют принципиальное значение, так как, руководствуясь ими, можно использовать различные уров­ни и масштабы обобщения индивидуальных и групповых особенно­стей.

Для типологии потерпевших в первую очередь необходим метод обобщения, позволяющий выявить социально-психологический об­лик потерпевшего, криминологически значимо проявляющийся в ме­ханизме преступления.

Классификация и типология — относительно самостоятельные ме­тоды исследования, но они взаимосвязаны. Рассматривая соотноше-

ния классификации и типологии личности преступника, К. Е. Игошев указывает три варианта влияния классификации на типологию:

а) классификация создает предпосылки для выделения личности преступника как особого типа;

б) классификация может использоваться для более углубленного изучения структурных элементов личности;

в) классификация позволяет одновременно изучать структуру типа и выделять его как внутреннее целостное образование — тип.

Связь может быть и обратной, когда типология влияет на выбор осно­ваний и особенности построения классификации. В конкретных иссле­дованиях выделение типов может предшествовать их классификации. Тип выступает как наиболее общая модель, которая конкретизируется в классификационных схемах [43, с. 54-55].

Это рассуждение в полной мере относится к соотношению поведен­ческой классификации и типологии потерпевших.

Классификация потерпевших по типичному виктимному поведе­нию и типология потерпевших (по мере ее дальнейшего развития) должны составить единую систему. Они тесно связаны между собой, и связь эта сложная.

С одной стороны, поведенческая классификация имеет в основе об­щие типы потерпевших и, таким образом, в определенной мере «начи­нается» от типологии, которая и сама находится в стадии формирова­ния. С другой — поведенческая классификация за счет наполнения и углубления социально-психологических характеристик применитель­но к комплектующим классификационные группы элементам создает подходы к выработке конкретных подтипов потерпевших и, в конеч­ном счете, — типологии в целом.

Однако возможность разработки социально-психологической типо­логии потерпевших от преступлений, которая нам представляется со­вершенно необходимой как в исследовательских, так и в сугубо прак­тических целях, зависит от ответа на вопрос, имеет ли право на существование само понятие «личность потерпевшего»? Этот вопрос в достаточной мере спорный,¹ но ответ на него следует дать поло­жительный.

¹ П. С. Дагель, в частности, полагает, что «...вряд ли можно выделить какие-то общие признаки, свойственные всем потерпевшим... кроме причинения вреда преступлением» (Дагель П. С. Потерпевший в советском уголовном праве// Потерпевший от преступления. Владивосток, 1974. С. 21).

Причинение вреда преступлением, возможное, в принципе, в отно­шении абсолютно каждого человека, тем не менее реализуется в отно­шении сравнительно небольшого процента людей (причем далеко не во всех случаях можно объяснить «везение» или «невезение» исклю­чительно внешними обстоятельствами). Следует, таким образом, при­знать, что существуют, вероятно, определенные личностные качества, обусловливающие большую, чем средняя, уязвимость данного конк­ретного индивида.

Другими словами, лицо может обладать определенным сочетанием криминологически значимых качеств, которые в известной мере могут расположить его к роли потерпевшего. Эти качества могут стать факто­ром (в сочетании с элементами ситуации), толчковым или иным обра­зом содействующим совершению преступления. Данные качества могут проявиться в поведении, обязательно выходящем за рамки нейтрально­го (со знаком плюс или минус). Для потерпевших характерны как сово­купность качеств, определяющих активное вмешательство в ситуации, в результате чего они пострадали, так и пассивное поведение, также при­ведшее к негативному результату. В таком поведении реализуются со­циально-психологические качества потерпевшего. Но если это так, то можно сделать вывод, что само понятие «личность потерпевшего от пре­ступления» должно приобрести права гражданства, ибо оно отражает объективное положение вещей. При этом следует еще раз подчеркнуть, что понятие «личность потерпевшего» ни в коей мере не предполагает наличия каких-либо врожденных биологических свойств, с необходи­мостью Обусловливающих «страдательную» роль данного индивида.

Мы исходим, таким образом, из признания того факта, что суще­ствуют определенные, типичные черты личности, характеризующие потерпевших, однако с той оговоркой, что потерпевшие не составляют однородной массы. Характерные особенности их личности в достаточ­ной мере выражены в группах, представляющих те или иные катего­рии преступлений.

Многие характерные для потерпевших личностные характеристики встречаются у лиц, не являющихся потерпевшими. Это, однако, не про­тиворечит самой идее понятия «личность потерпевшего». Суть в том, что типичное поведение для потерпевших может быть и у не потерпев­ших, но являться для этих последних нетипичным. Поэтому, включая черты, характеристики, качества в понятие «личность потерпевшего», мы должны исходить не из их исключительности, а из того, что они ха­рактерны, типичны для потерпевших. Отсюда и необходимость рассмат-

ривать эти качества не в отдельности, но в характерной совокупности, определяющей комплекс взаимопроникновений и взаимовлияний, вы­ступающих в качестве целостной характеристики определенной направ­ленности личности. Такой подход к личностным характеристикам в их совокупности позволяет найти соответствующую типизацию этих ха­рактеристик сообразно личности и в отношении потерпевших от пре­ступлений различных категорий,

В широком понимании типичным для потерпевших определенных, категорий является не только наличие, но и отсутствие определенных качеств личности, проявляющееся негативно во взаимодействии с об­стоятельствами или иными чертами личности.

Совокупность личностных качеств определенного человека может проявиться негативно и привести его к положению жертвы преступле­ния лишь в условиях специфической жизненной ситуации, объектив­ные свойства которой проявляются через опосредование их внутрен­ним миром конкретного индивида [69]. При этом надо иметь в виду, что практически никогда не «срабатывает» одно качество личности, одна личностная особенность, но обязательно более или менее полная их совокупность. Именно типичное сочетание различных, нередко прямо противоположных личностных качеств, виктимная значимость которых не абсолютна, а относительна применительно к специфике конкретных, типичных для различных преступлений ситуаций, позво­ляет говорить о личности потерпевшего и, что не менее важно, о произ­водном понятии «личность потерпевшего от определенных категорий преступлений».

Соотношение этих понятий связано с такой характеристикой виктим-ности, как «универсальность», т. е. возможность реализации в ситуаци­ях более или менее широкого круга преступлений и соответственно с понятиями общей и избирательной, или специальной, виктимнопи.

Лицо может обладать качествами, определяющими его высокую уяз­вимость в отношении очень широкого круга преступлений (почти опти­мальная виктимная «универсальность»), и наоборот, для него может быть наиболее виктимоопасным какое-то одно, возможно, крайне ред­кое, преступление. Но и в том и в другом случае лицо обладает опреде­ленной общей характеристикой, обусловливающей его принадлежность к определенной группе и, в конечном счете, к категории лиц, обладаю­щих повышенной виктимностью. Это очень важно, ибо исследование потерпевших от преступления имеет смысл только в том случае, если действительно существуют личностные качества, делающие лицо при

определенных обстоятельствах, в принципе, более уязвимым в отноше­нии преступления, чем другие лица в аналогичных обстоятельствах.

Разумеется, определенные качества человека можно отнести к бес­спорно положительным или столь же-бесспорно отрицательным, но это не ответ на вопрос, какие из них создают для него большую вик-тимность.

Она зависит от'характерного для определенного лица положитель­ного или отрицательного поведения, причем не вообще, а в ситуациях, актуализирующих не все, а определенные качества личности в их со­вокупности.

Личность потерпевшего, таким образом, характеризуется сочетани­ем социально-психологических и биофизических качеств, проявление которых в условиях ситуаций, характерных для определенных пре­ступлений, обусловливает типичное поведение индивида и связанную с этим поведением большую, чем для общей массы людей, вероятность причинения ему физического, морального или материального ущерба действиями преступника.

Сложность исследования внутреннего мира потерпевших от пре­ступлений, а такое исследование необходимо и в теоретическом, и в практическом плане, требует создания типологии потерпевших, ибо если есть типичные, характерные формы виктимного поведения, то есть и та психологическая база, реализацией которой эти формы яв­ляются. «Сходства и различия в положении людей порождают це­лую систему типов индивидуального сознания и поведения, а стало быть, и систему типов личностей. Тип личности — совокупность су­щественных черт характера, которые проявляются в отношении к социальным явлениям и которые человек усваивает из конкретной среды» [142, с. 41].

«Под социальным типом понимается,— пишет А. М. Яковлев,— оп­ределенный тип личности, проявляющий свои ведущие характеристи­ки в виде устойчивых способов (или стереотипов) поведения. Соци­альный тип представляет собой единство индивидуальных свойств личности с типичными элементами его ближайшей среды... Свое реальное воплощение это единство среды и личности находит в пове­дении индивидуума» [175].

Типичное поведение людей в определенных ситуациях есть выра­жение их внутренней сущности. Каждый человек живет и действует в условиях определенной социальной системы, выполняя множест­во различных социальных ролей, представляющих динамическое

выражение его социальных позиций, статусов. В этом плане потер­певший от преступления ничем не отличается от других людей. Но поскольку для потерпевшего его поведение есть выражение опреде­ленной жизненной ориентации, мы Должны обратить внимание на за­висимость потенциальной уязвимости потерпевшего от этой ориен­тации. Важно знать, какая ориентация для потерпевшего типична — общественно полезная или общественно вредная. '

Поведение человека избирательно, оно основано на совокупности харак­терных для него мотивов, побуждений, стабильных, устойчивых отноше­ний к явлениям действительности, другим людям, фактам, обстоятель­ствам жизненной обстановки. Поэтому, оценивая личность того или иного потерпевшего, необходимо определить, какая установка¹ ему присуща.

Специфика потерпевшего от преступления как социально-психо­логического типа заключается в том, что он является носителем внут¹ ренних психологических причин виктимного поведения, которые при определенных внешних обстоятельствах могут реализоваться в таком поведении на основе как негативных, так и положительных мотивов. -

Выявление устойчиво повторяющихся «стандартных» способов поведения, следовательно, равнозначно выявлению социально-психо­логических типов личности [175].

В этом смысле сходным в выработке типологии потерпевших явля­ется характер их поведения. Поэтому вполне логичным представляет­ся сохранить общую для классификации и типологии терминологию и выделить следующие общие, исходные типы потерпевших.

агрессивный тип потерпевшего

К этому типу относятся лица, оказавшиеся потерпевшими от пре­ступления в результате проявленной ими агрессии в форме нападения на причинителя вреда или других лиц, иного провоцирующего поведе-

¹ Под установкой понимается важнейший компонент структуры личности, представляющий собой «некоторую ось сознания, вокруг которой вращаются помыслы и чувства человека и с точки зрения которых решаются многие жиз­ненные вопросы» (Здравомыслов А. Г., Ядов В. А, Отношение к труду и ценнос­тные ориентации личности//Социология в СССР. М.: Мысль, 1965. Т. 2. С. 199). Другими словами, социальная установка — это система социальной ориентации, которую человек для себя лринял (см. эту же работу). А. М. Яков­лев йонимает под установкой способность «действовать определенным обра­зом или избирательное установление связей» (Яковлев А. М. Некоторые тео­ретические вопросы общей методики изучения личности преступника// Проблемы искоренения преступности. М., 1968. С. 85).

ния (оскорбление, клевета, издевательство и т. д.) Соответственно в этом типе представлены агрессивные насильники и агрессивные про­вокаторы.

Для потерпевших этого типа характерно намеренное создание конф­ликтной ситуации. Их поведение (оно может быть преступным, адми­нистративно наказуемым или только аморальным) является реализаци­ей типичной для них антиобщественной направленности личности, в дамках которой агрессивность проявляется по отношению к определен­ным лицам и в определенных ситуациях (избирательно), но может быть и «размытой», не персонифицированной по объекту. Соответственно агрессивные потерпевшие по своему отношению к другим лицам и пове­дению представляют типы избирательно агрессивных насильников и провокаторов и агрессивных насильников и агрессивных провокаторов общего плана.

Для потерпевших — агрессивных насильников (исключения могут быть лишь у психически больных), при всех различиях в мотивации поведения, характерно наличие насильственной антиобщественной установки личности. Их виктимное поведение, за некоторыми исклю­чениями, одновременно и преступное, а их типологические характери­стики вытекают из типологии субъектов указанных преступлений.

Поведение агрессивных провокаторов менее опасно, так как оно ке связано с физическим насилием. Оно большей частью также правона-рушающее, но реже — преступное.

Типологические различия между агрессивными потерпевшими об­щего плана и избирательно агрессивными в основном прослеживаются не в конкретных, отдельно взятых ситуациях, а в масштабе виктимного проявления негативных качеств потерпевших. Так, примером корыст­ного агрессивного насильника общего плана может быть лицо, соверша­ющее разбойные нападения на улице и имеющее достаточно широкую возможность оказаться жертвой активного противодействия. Несрав­ненно меньшие возможности в этом отношении у корыстного избира­тельно агрессивного насильника, совершающего разбойное нападение на своего соседа. Его виктимные возможности ограничены, с одной сто^ роны, единственностью ситуации, с другой — вполне определенной, ча­сто известной нападающему способностью к противодействию избран­ной жертвы.

Отношение агрессивных потерпевших к своему поведению всегда осознанное (действуют умышленно). Что касается возможных опас­ных для них последствий, то здесь наличествует самый широкий круг

представлений — от четкого понимания развития ситуации до полно­го его отсутствия. Это зависит от личностных качеств (в одном слу­чае — это низкий интеллект, неспособность осознать виктимность своего поведения в сочетании с типичной для субъекта агрессивнос­тью, в другом — агрессивность, реализуемая в расчете на избежание вик±имных последствий, в третьем — полная бездумность типичного самоуверенного хулигана и др.), временного состояния (как правило, алкогольного или наркотического опьянения), влияния конкретной ситуации.

Совершенно различна мотивация агрессивного виктимного поведе­ния. Она может быть корыстной, сексуальной, связанной с бытовыми конфликтами, развиваться на фоне психической неуравновешенности и т. д. Соответственно с учетом мотивационной и поведенческой ха­рактеристик могут быть представлены типы (или подтипы) агрессий-ных потерпевших как общей, так и избирательной направленности.

Корыстный агрессивный тип. Виктимное поведение потерпевших этого типа направлено на завладение чужим имуществом. Оно заключа­ется в нападении, физическом или психическом насилии, иных действи­ях, объективно провоцирующих ответное причинение вреда. Выбор объекта агрессии может быть случайным (например, нападение из ху­лиганских побуждений на незнакомого человека) или избирательным, направленным на конкретное заранее выбранное лицо (например, на­сильственные действия с целью устранения совладельца собственнос­ти). Агрессивное виктимное поведение, не связанное с физическим на­силием, может провоцировать ответную насильственную реакцию за счет угроз насилием.

Сексуальный агрессивный тип. Виктимное поведение потерпев­ших данного типа — это поведение лица, покушающегося на совер­шение изнасилования или иного полового преступления, которому в результате сопротивления причинен вред. Для сексуального агрес­сивного насильника общего плана характерно посягательство на слу­чайную жертву, а избирательно агрессивного — на определенное, стабильно связанное с нападавшим лицо. Ненасильственное прово­цирующее виктимное поведение с сексуальной мотивацией свой­ственно иному типу потерпевшего — это «любовники», вторгаю­щиеся в чужую семью, становящиеся жертвами ревнивых мужей; «беглецы» от сексуальных партнерш, нарушившие обещания, и т. д. \грессивная составляющая провоцирующего поведения выражается ъ грубости, оскорблении, унижении, издевательстве и др.

Хулиган (тип с установкой на немотивированную агрессию). Вик­тимное поведение-потерпевших этого типа может заключаться в напа­дении, физическом насилии или ненасильственных, но провоцирующих действиях — приставании, оскорблениях, нецензурной брани и т. д. Это типичное поведение «неудачливого хулигана», часто становящегося жертвой себе подобных,

Негативный мститель. Виктимное позедение потерпевших этого типа заключается в нападении или выражено в иных действиях толч-кового характера — оскорблениях, клевете, угрозах и т. д. в ответ на негативное поведение другого лица, как случайного, так и опреде­ленного, находящегося с ним в стабильных отношениях. Соответ-¹ ственно среди потерпевших этого типа представлены агрессивные насильники и провокаторы общего и избирательного плана.

Скандалист. Виктимное поведение потерпевших этого типа выра­жено в физическом насилии или иных провоцирующих действиях — оскорблении, клевете и др. — в отношении соседей, сослуживцев, зна­комых. Агрессивность потерпевших этого типа избирательна.

Семейный деспот. Виктимное поведение потерпевших этого типа выражается в физическом или психическом насилии в отношении членов семьи. Это тип истязателя, пьяницы, пользующегося тем, что жена связана материальной зависимостью, детьми; чаще всего это мужчины среднего и более старшего возраста, нередко ранее суди­мые.

Лицо, больное психически или страдающее расстройствами нерв­ной системы, с повышенной общей или избирательной агрессивностью, реализующейся в виктимных насильственных или иных провоцирую­щих действиях в отношении определенного лица или лиц.

АКТИВНЫЙ ТИП ПОТЕРПЕВШЕГО '

К потерпевшим этого типа относятся лица, поведение которых не агрессивно и не конфликтно, но в конечном счете приводит к причи­нению вреда им самим. Оно заключается в обращении с просьбой о причинении вреда или в иной форме проврцирует причинение вреда. Виктимная активность может быть и «замкнутой». По существу, для активных потерпевших характерно поведение двух видов: провоци­рующее, если для причинения вреда привлекается другое лицо, и са­мопричиняющее. С учетом специфики поведения и отношения к вик-тимным последствиям в рамках этого типа представлены:

* сознательный подстрекатель (обращающийся с просьбой о при­чинении ему вреда). Типичный пример сознательного подстрека-

теля — женщина, обращающаяся с просьбой сделать криминаль­ный аборт;

• неосторожный подстрекатель (поведение объективно в'форме ⁴ какой-либо просьбы или иным способом провоцирует преступни­ка на причинение вреда, но сам потерпевший этого в должной мере не сознает). Типичная ситуация неосторожного подстрека­тельства — поведение лица, предложившего сесть за руль ш>яяо-му водителю и в конечном счете пострадавшего в аварии; *

• сознательный самопричинитель (лицо, умышленно причиняю­щее себе физический или Имущественный вред). Чаще других встречаются лица, причиняющие себе травмы или иное повреж­дение здоровью с целью уклонения от воинской службы;

• неосторожный самопричинитель (вред причинен собственными неосторожными действиями в процессе совершения иного умыш-^г ленного или неосторожного преступления). Типичный неосто­рожный самопричинитель — человек, пострадавший при подго-трвке взрывного устройства в криминальных целях.

Различие в понимании виктимных последствий и отношении к ним заключается в том, что сознательный подстрекатель, понимая неотвра­тимость причинения ему вреда, может и не осознавать, каким именно он будет, точно так же, как сознательный самопричинитель. В свою очередь, неосторожный подстрекатель и неосторожный самопричиви-тель вообще не осознают того, что их действия опасны. Во всяком слу­чае, они рассчитывают избежать вреда.

инициативный тип потерпевшего \

Потерпевшие этого типа—лица, поведение которых имеет положи­тельный характер, но приводит к причинению им вреда. Сюда отно­сятся в первую очередь те лица, служебное или общественное положе­ние которых делает для них вмешательство в опасные ситуации обязательным. Иначе говоря, это лица, положительное поведение ко­торых обращает на них преступные действия причинителя вреда непосредственно или «взамен» другого лица, ими защищенного, а так­же оказывающие активное сопротивление в ситуациях, где их перво­начального вмешательства не было.

Инициативные потерпевшие подразделяются на инициативных об­щего плана (для них характерно инициативное положительное пове­дение в любых ситуациях конфликтного порядка) и избирательно инициативных (положительное инициативное поведение которых ха-

рактерно лишь для определенных ситуаций). С учетом исполняемых ими социальных ролей в этом типе выделяются:

» инициативный по должности (виктимное поведение определяется обязанностями, вытекающими из должностного положения потер­певшего). Типичный пример — сотрудник милиции, пострадавший при задержании преступника;

• инициативный по общественному положению (виктимное пове-^J дение диктуется необходимостью вмешательства в конфликтные ситуации, недопустимостью уклонения qr этого по моральным 'соображениям). Это депутаты, члены общественных фондов за­щиты прав и др.

» чисто инициативный (исключительно в силу личностных ка­честв, свободных от требований должностного и общественного положения).

Потерпевшие этого типа имеют положительную установку лич­ности. Их осознание последствий вмешательства может быть раз­личным: от стопроцентного до нулевого. Пользуясь терминологией Б. Холыста, можно сказать, что потерпевшие этого типа, более чем какие-либо другие, представляют собой «невиновное групповое предрасположение».

пассивный тип потерпевшего

Потерпевшие этого типа — лица, не оказывающие сопротивления, противодействия преступнику по различным причинам: в силу возра­ста, физической слабости, беспомощного состояния (стабильного или временного), трусости, из опасения ответственности за собственные противоправные или аморальные действия и т. д.

Следует иметь в виду, что пассивность поведения и отнесение потер­певшего к пассивному типу далеко не всегда выражают качества конк­ретной личности, поскольку в принципе активный, инициативный, даже агрессивный человек может не проявить своих качеств из-за обстоя­тельств, которые диктовала ему предпочтительность (с его точки зре­ния) пассивного поведения. {Типичная ситуация такого поведения по­терпевшего — неоказание сопротивления насильнику из-за боязни огласки, скандала, вызванного призывами о помощи, если обстановка, в которой оказалась потерпевшая, создалась при ее участии.)

В рамках пассивного типа выделяются:

»,. объективно не способный к сопротивлению (стабильно или вре­менно);

• объективно способный к сопротивлению (не оказывающий его из-за трусости, боязни огласки, опасения собственной ответственности, нежелания привлечения к ответственности причинителя вреда, страха за судьбу близких, по религиозным соображениям и т,, д.)-Способность или неспособность к сопротивлению, противодей­ствию преступнику — категория не абсолютная: это качеетво связано с конкретными ситуациями. Хотя, естественно, существуют лица, бес­помощные применительно к любым ситуациям и обстоятельствам.

некритичный тип потерпевшего

К потерпевшим этого типа относятся лица, демонстрирующие неосмотрительность, неумение правильно оценить жизненные ситуа­ции. Некритичность может криминологически значимо Проявиться как на базе личностных негативных черт (алчность, корыстолюбие и г др.), так и положительных (щедрость, доброта, отзывчивость» сме­лость и др.), а кроме того, в силу невысокого интеллектуального уровня. В данном случае некритичность выступает как рсновное, решающее личностное качество, поскольку, естественно, для по­давляющего большинства потерпевших в той или иной мере харак­терна некритичность, неумение достаточно дальновидно оценить си­туации, которые привели к причинению вреда

Некритичные потерпевшие подразделяются на некритичных обще­
го плана (некритично воспринимают любые жизненные ситуации) и
избирательно некритичных(не могут разобраться лишь в ситуациях
определенного содержания). Например, отлично ориентируясь в си­
туациях, связанных с насильственными действиями, проявляя сообра­
зительность и умение избрать правильную линию поведения, человек
оказывается совершенно не способным «раскусить» уловки мошенни­
ка. Некритичность потерпевших в связи с личностными и ситуатив­
ными факторами может проявиться по-разному, в связи с чем выделя­
ются варианты личности данного типа: '

» с низким интеллектуальным и образовательным уровнем,

* несовершеннолетний; ф преклонного возраста;

* больной, в том числе психически больной;

• некритичный без очевидных «формализованных» качеств.

нейтральный тип потерпевшего

К этому типу относятся лица, поведение которых во всех отношени­ях безупречно: оно не было негативным и никоим образом не вызыва-

ло преступные действия; в пределах своих возможностей потерпевший критически осмысливал ситуацию.

Конечно, и нейтральное поведение, строго говоря, не нейтрально,
поскольку не мешает преступнику. Однако оно не создает каких-либо
дополнительных условий и не повышает виктимности индивида от
уровня средней. _ч

Ясно, что эти общие типы потерпевших имеют в основе, как веду­
щий типообразущий параметр, поведение, проявление потерпевшего
вовне, в ситуации преступления. О внутренних психолого-мотиваци-
онных механизмах поведения они дают относительное представление.
Действительно, агрессивность, например, может иметь в основе и сек­
суальную, и корыстную направленность; пассивность — как различные
соображения «невыгодности», так и неспособность к противодейст­
вию; некритичность — самые различные уровни непонимания и т. д.
Соответственно для того, чтобы «раскрыть» общий тип, наполнить его
максимально возможней по объему концентрацией психологических
черт, присущих в той или иной мере потерпевшим данного типа, сле­
довало бы идти по пути обобщения, которое, в принципе, может и не
найти (на уровне конкретного индивида) отражения в жизненном ма­
териале, i

Очевидно, этот путь нецелесообразен, и надо оставить за исходным типом нагрузку самой общей поведенческой характеристики раз­личных групп жертв. Иное теряет смысл, поскольку эта категория — «социально-психологический тип потерпевшего» — реально «работа­ет» лишь в расшифровке, в детализации. По сути дела, внутренний, психологический механизм поведения потерпевшего раскрывается только на уровне максимальной конкретизации внутренних побуж­дений и внешних условий их проявления, т. е. применительно к тем или иным видам преступлений. Таким образом, познавательное содер­жание социально-психологического типа потерпевшего раскрывается главным образом через детализацию, расшифровку сходного типа, иначе говоря, через те варианты, которые составляют типологическую группу.

Социально-психологический тип потерпевшего от преступления — это, в принципе, построенная на описании модель, более или менее пол­но отражающая оригинал, а точнее, типичное как результат суммы кон­кретных личностей, послуживших объектами изучения и обобщения.

Таким образом, само понятие «социально-психологический тип по­терпевшего» следует рассматривать в двух аспектах.

а) оно может относиться к человеку, конкретной личности, соответ­ствующей определенному типическому сочетанию индивццуаль-ных социально-психологических свойств, качеств, черт, характери­стик;

б) оно может означать модель, построенную на суммирований типи­ческого в личностях массы людей, проявивших себя в конкрет­ных обстоятельствах, причем в форме «стандартного», привыч­ного, типичного, повторяющегося и тому подобного поведения. Это поведение может быть отрицательным или положительным, но обязательно отклоняющимся, выходящим за пределы «нормы безопасности» и, следовательно, повышающим степень виктим-ности.

Эта точка отсчета — «норма безопасности» — предложена не слу­чайно. Исходным в типизации потерпевших должно быть положение об отклонении индивида от нормы безопасности, выход за границы того условного поля (поля безопасности), в пределах которого ему объективно было бы обеспечено избежание вреда. Здесь должно учи­тываться именно объективное положение вещей, а не моральные и правовые оценки, потому что «норма безопасности» может быть со­блюдена и ценой нарушения норм морали и права.¹

Конечно, и нейтральное поведение — компонент, строго говоря, не нейтральный (в объективном плане нейтральное поведение смыкается с пассивным), однако здесь срабатывает положение, что, в принципе, потерпевшим может оказаться любой человек. Другими словами, это столь распространенное, типичное явление (но складывающееся не за счет личности, а за счет ситуации), что здесь достаточно указания на общий, исходный тип. Детализировать его, чтобы «уложить» подтипы, варианты в рамки определенных моделей, очень сложно, а главное — не нужно.

Существуют типы потерпевших, для которых характерными явля­ются не только Поведение, но и иные личностные параметры, напри-

¹ Норма безопасности — рто определенное обстановкой правило, линия поведе­ния, обеспечивающая лицу избежание причинения вреда преступлением. Она может быть простой, если имеется опасность причинения вреда одного вида, и сложной — при опасности причинения вреда различного характера.

Поле безопасности — это внешняя для лица обстановка (ситуация), в пре­делах которой объективно исключается опасность причинения вреда пре­ступлением.

мер должностное, общественное или семейное положение и др. Эти .«юменты также находят свое отражение в детализации исходных, об­щих типов.

В модели (а социально-психологический тип — это модель) долж­ны быть отражены все элементы структуры личности потерпевших от преступлений, специфичность, типичность проявления оригинала в ситуациях тех или иных преступлений. На первый план выдвига­ются или социальные, или психологические (а чаще и те и другие) компоненты личности, именно те из них, которые наиболее значимы в ситуациях этих преступлений. Поэтому и сконструирована модель, в известной мере, односторонне: в ней наиболее четко отражены именно «нужные», т. е. криминологически значимые для определен­ных ситуаций, определенных преступлений элементы, черты, кото­рые находят себе место в тех или иных, подструктурах личности [99, с. 69-70; 100, с. 111-145; 53, с. 20].

Тип личности никогда в идеале не повторяет, не отражает конкрет­ного индивида. Как обобщение, тип богаче, полнее отдельного индиви­да. Но в то же время, именно как обобщение, он беднее, ибо не может »• отразить абсолютно все психологические нюансы, которыми отлича­ется каждая конкретная личность. Модель богаче в блоках, в крупных мазках, индивидуум — в деталях, ибо многое, четко обрисованное на уровне блока, в нем смазывается, преломляется в различные вариан­ты, смешанные, промежуточные типы.

Создавая типологию потерпевших, т. е. возможно более полную систе­му моделей, отражающих общее в массе конкретных личностей, мы полу­чаем возможность при решении задач различного рода (в том числе и про­филактических) не просто изучать конкретного индивида, но и находить его соответствие определенному социально-психологическому типу и по­лучать исходный вариант работы «по модели». Этот процесс обязательно приведет к тому, что какие-то из компонентов модели отпадут (этого нет в оригинале), какие-то добавятся (этого нет в модели). В итоге создастся возможность ответить на вопрос, что представляет собой индивид, како­му, чистому или смешанному, типу он соответствует.

При разработке типологии потерпевших, таким образом, необходи­мо иметь в виду следующее:

а) типичность социально-психологического облика потерпевших, не являясь совокупностью качеств, черт, свойств, принадлежа­щих исключительно этой категории лиц, вытекает из проявления этих качеств в виктимном поведении, т. е. прведении, отклоняю-

/

щемся за пределы «нормы безопасности» (хотя по существу это
поведение может быть и положительным и отрицательным^ в тощ
числе правонарушающим); '
б) поскольку ситуации различных преступлений по-разному вик-
тимно «проявляют» те или иные свойства личности, типичность
избирательна. Следовательно, общие социально-психодоглче-
ские типы, отражающие лишь главную отличительную чЦйту —
поведение — и соотнесенные с классификационными группами,
могут быть раскрыты лишь за счет расшифровки, детализации
применительно к мотивам поведения и ситуациям криминологи­
чески однородных преступлений.

Типология как схема размещения ^ з^оолоки (социально-психоло­гические типы), сгруппированные по определенному принципу. В этом плане возможны два Варианта.

Поскольку типичное поведение типично не вообще, а в определенных обстоятельствах, постольку и типология потерпевших может быть скон­струирована применительно к определенным видам преступлений. В пользу Такой конструкции говорят и потребности практической профилактики: осуществление предупредительной работы требует ин­формации о потерпевших от определенных категорий преступлений.

Вместе с тем это не единственный конструктивный вариант. Типо­логию потерпевших можно построить и по принципу углубления и расширения классификации по признакам поведения, за счет напол­нения социально-психологическим содержанием классификационных групп, имеющих в основе общие, исходные типы потерпевших. Для решения некоторых задач (в частности, общей и индивидуальной про­филактики) эта типология может быть наиболее удобной.

Типология личности вообще и потерпевших от преступлений в ча­стности может быть сконструирована лишь на фактическом материа­ле. В этом плане каждый блок типологии, т. е. каждый социально-психологический тип личности, есть извлечение из существующего, описание тех социально значимых свойств личности, которые вопло­щаются в различных по своему характеру типах поведения (для на­шего случая — виктимного) в условиях определенных типичных, спе­цифичных ситуаций.

Такие блоки (социально-психологические типы) могут быть созда-f ны лишь через развитие элементов поведенческой классификации по­терпевших, которая в этом отношении «питает» типологию, по какой бы схеме она ни строилась.

Создание типологии потерпевших — задача сложная, но вполне раз­решимая. Уже сейчас обрисовываются психологические типы потер­певших от некоторых наиболее характерных в виктимологическом от­ношении преступлений.

Можно утверждать, Что для некоторых преступлений типичны от­рицательные по своим качествам и поведению типы потерпевших, для других^- положительные, хотя, конечно, в большинстве случаев среди потерпевших от того или иного преступления мы находим и тех и дру­гих [114, с. 8-17,43-69; 128, с. 82-102].

2.5* Массовая виктимность

Люди, обладающие аналогичными, сходными или, наоборот, различ­ными морально-психологическими, бирфизичйскими и социальными качествами, определяющими ту или иную степень уязвимости в отно­шении преступлений, составляют массу, в которой отдельное лицо с его индивидуальной виктимностью выступает лишь как элемент совокуп­ности.

Отсюда следует, что помимо индивидуальной виктимности суще­ствует и виктимность массовая, виктимность как социальное явление. Это сложное явление, которое в зависимости от реализации опре­деленных личностных и ситуативных факторов, сложившихся в опре­деленное множество, некую количественную новую суммарность, выражается в различных видах. К ним следует отнести групповую вик­тимность (виктимность отдельных групп населения, категорий людей, сходных по параметрам виктимности); объектно-видовую виктим^ ность (виктимность как предпосылку и следствие различных видов преступлений); субъектно-видовую виктимность (виктимность как предпосылку и следствие преступлений, совершаемых различными категориями преступников) [122, с. 23] Субъекты последней — антй¹ поды субъектов виктимизации.

К явлению массовой виктимности относится и виктимность интег-ративных жертв ~ аддитивная (интегративная) виктимность.

Однако, прежде чем рассмотреть явление массовой виктимности по существу, следует выяснить, как соотносятся массовая и индиви­дуальная виктимность, является ли массовая виктимность простой суммой актов индивидуальной виктимности или есть нечто иное, ка­чественно отличное [108, с. 111-120].

i

Ответ на вопрос, чем отличается преступность от отдельногр пре­ступления, как объяснить то положение, что взятые поодиночкр явле­ния обладают одними свойствами, но, если их же рассмотреть в делом, свойства этого целого становятся другими, отличными от свойств, со­ставляющих данное целое частей, заключается в том, что если,каждое отдельно взятое преступление «могло случиться, а могло и не обучить­ся», «могло быть, а могло и не быть», т. е. может рассматриваться как «случайное» явление, то по отношению к совокупности этих «случай­ных» явлений такой подход невозможен. Здесь приходится констати­ровать, что это не только могло, но и должно было случиться, т. е. преступность в целом есть явление закономерное для конкретных ус­ловий конкретного общества. Здесь необходимое прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей [175, с. 40; 68, с. 106-107; 48, с. 128,74].

В этой же плоскости лежит и ответ на вопрос о соотношении инди­видуальной виктимности (отдельного факта виктимности и акта вик-тимизации) и виктимности как массового, социального явления.'

Конкретное лицо может оказаться жертвой преступления, может и избежать причинения вреда (либо потому, что не произошло преступ­ления, либо потому, что преступление случилось, но данному лицу «повезло»). Однако совокупность таких «случайных» явлений не ос­тавляет шансов на «постоянное благополучие»: причинение вреда (реализация индивидуальной виктимности) не только может, но И должно происходить. Виктимность на этом уровне — такое же законо­мерное явление, как преступность.

Если индивидуальная виктимность может реализоваться, а может и остаться в виде ие реализованных предрасположений и Предпосы­лок, то виктимность массовая — это, в конечном счете, всегда вик­тимность реализованная, так как виктимные предрасположения и предпосылки массы индивидов, для большинства остающиеся в по-тейции, вместе с тем закономерно реализуются для некоторой Части этих индивидов.

Использование категории причинности применительно к массовым явлениям позволяет вскрыть наряду с общими Причинами, определив­шими главную тенденцию развития того или иного явления, и причи­ны различных отклонений от этой тенденции f 70, с. 22,23].

Применительно к проблемам виктимности, например, можно (и нуж­но) исследовать отклонения у отдельных лиц в формировании положи­тельных установок личности и дать этим отклонениям конкретное при-

\

чинн&е объяснение. Очевидно, они зависят как от индивидуальных лич­ностных качеств, так и от условий, создающих обстановку, в которой формировался конкретный индивид, социальной среды, с которой он как личность взаимодействует [7, с. 10].

Складываясь из отдельных актов индивидуальной (потенциальной и реализфанной) виктимности, массовая виктимность образует социаль­ное явление, отличающееся от составляющих его частей. Индивидуаль­ная викуимноегь и виктимность как социальное явление качественно различается, соотносясь как отдельное и общее.

Виктимность как социальное явление (общее) существует лишь в актах индивидуальной виктимности (отдельном), но это не означает, что они^- два похожих явления: «большое» и «маленькое».

На социальном, массовом уровне специфической причиной вик­тимности является преступность, ибо прежде всего она «создает», «производит» виктимность. В этом смысле виктимность как массо­вое, социальное явление (а это, в конечном счете, всегда реализован­ная виктимность) есть следствие преступности. Иными словами, причины массовой виктимности — это причины преступности, но не рождающие виктимность непосредственно.

Однако виктимность как массовое социальное явление, производ­ное от преступности, — это одна сторона взаимосвязи между этими явлениями. Существует и другая, в которой преступность и виктим­ность (в некоторых ее компонентах) как бы меняются местами.

Массовая виктимность включает в себя три компонента:

а) совокупность потенций уязвимости, реально существующей у населения в целом и отдельных его групп (общностей);

б) деятельный, поведенческий компонент, который выражен в сово­купности актов опасного для действующих индивидов поведения (позитивного, негативного, толкающего на преступление или со­здающего способствующие условия);

в) совокупность актов причинения вреда, последствий преступлений, т. е. реализации виктимности, виктимизации (виктимность — ре­зультат).

Анализ причин правонарушений свидетельствует, что «совокупность правонарушений и их причин можно рассматривать как систему с го­раздо большими основаниями, чем лишь один массив правонарушений как таковых» [70, с. 63; 1, с. 53; 153, с. 109-110]. Но если это так, то виктимность в поведенческом аспекте, виктимное поведение находит

себе место в ряду причин преступности и условий, способствующих
проявлению этих причин. 7

Виктимность является элементом (подсистемой) социальном Систе­
мы «преступность» и «представительствует» в сфере ее причин, спо­
собствующих условий и последствий. I

Элементы подсистемы «виктимность» (виды виктимности! Как бы накладываются на элементы системы «преступность» в той » части, которая связана с механизмами причинения вреда физически*! лицам как индивидуально, так и в составе интегративной жертвы. 1

Психологический фон массовой виктимности пррявляетф много-планово: в содержательном плане массовое виктимное поведение мо­жет быть, как и индивидуальное, нейтральным, положительным и не­гативным.

Массовая виктимность характеризуется состоянием (уровнем, струк­турой и динамикой) [121, с. 24-25].

Уровень виктимности — это выраженное в абсолютных цифрах чис­ло преступлений, повлекших причинение вреда физическим лицам; число потерпевших от этих преступлений, а также случаев причине­ния вреда преступлениями, так как их может быть больше, чем пре­ступлений и потерпевших (жертв).

Индексы (или коэффициенты) виктимности отражают относитель­ные Параметры, характеризующие виктимность. Они, в принципе, ана­логичны индексам преступности.

Индекс виктимности по лицам исчисляется из количества потерпев­ших от преступлений (жертв) за определенный период времени на той или иной территории и общего количества населения в расчете на ты­сячу, '10 тыс., 100 тыс. человек. Этот показатель выражается только в относительных цифрах [121, с. 24-25]. Расчет производится по фор­муле:

К_м=|хЮОО,

где К_м — коэффициент виктимности по лицам; П — количество потер­певших; Н — все население региона, независимо от возраста.

Расчет специальной (избирательной) виктимности производится по формуле:

К_си= 5*1000, Н

где l4 — коэффициент специальной виктимности по лицам, т. е. вик-тимнЬсти — следствия определенных видов преступлений; П — коли­чества потерпевших от определенных видов преступлений; Н — все на­селение региона, независимо от возраста.

Расчет коэффициента реальной виктимности, учитывающий не толькошиц, признанных потерпевшими, но всех жертв преступлений, производится по аналогичным формулам, где К_ы(ж) — коэффициент виктишшсти по лицам; Ж — количество жертв преступлений; Н — все население региона; К_свл(ж) — коэффициент специальной виктим­ности. |

1 * "Ж

K__M=fxlOOO

„ I

ж

К_СШ1(ж) = ^хЮОО.

Коэффициент виктимоопасности всей совокупности преступлений (исходя из количества лиц, признанных потерпевшими, или общего количества жертв) рассчитывается по формулам:

П * Ж

К™=^х1000илиК_юп(ж) = ?.
р р

Для расчета коэффициента виктимоопасности отдельных видов преступлений применяются аналогичные формулы:

К11_ _т, /К,

с«к,=^Г ^K——^fP

"рс ,. ^1Арс

I Коэффициент виктимоопасности может рассчитываться и по мно-

гоэпизодным преступлениям по формуле:

т/» П •,. Ж
К„«- или К_мж)=—.

Для более точной оценки виктимности могут применяться коэффи­циенты латентной виктимности

К _ Ж ^шит П + Ж

и латентной виктимности по ее видам (физический вред, сексуальное
насилие и др.)- /

Структура виктимности может быть построена по самым различным
признакам: полу, возрасту, образованию и другщм параметрам, относя­
щимся к потерпевшим; признакам, относящимся к престужйкам,
Причинившим Вред, а также к преступлениям. Она должна офажать
удельный вес отдельных видов преступлений, которыми причинецвред,
в общем количестве преступлений, совершенных за определеншй пе­
риод времени на той или иной территории; удельный вес различных
групп потерпевших в отдельных видах преступлений; удельный вес по­
терпевших от отдельных видов преступлений в различных гружпах и в
общем числе потерпевших и др. 1

Динамика виктимности отражает изменения в пределах конкретно­
го временнбго периода состояния виктимности, ее уровня и структуры
в отдельности, в сочетаниях и в полной совокупности.' I

Динамика виктимности сложна по ее функциональным зависимо­стям. С одной стороны, виктимность изменяется в связи с количе­ственными и качественными изменениями преступности, с другой — в потенциальном компоненте и не в связи с ее изменениями: виктим­ность изменяется «раньше» преступности, и уже это влечет изменение в последней. «Спрос определяет предложение», и поэтому, например, появление социального слоя богатых и хорошо обеспеченных людей увеличивает количество грабежей, разбоев, вымогательств, захвата за­ложников с целью получения выкупа, усиливает борьбу за обладание собственностью внутри коммерческих структур, в том числе и путем насилия, вплоть до^ убийств, и др. Наоборот, позитивные изменения в столь многочисленной группе, как неосмотрительные пешеходы, отра­зится на снижении транспортных происшествий.

Разумеется, это только «частичка» динамики: изменения преступно­сти и виктимности могут и не быть связаны с влиянием одного из этих явлений на другое, а вызываться социальными изменениями и про­цессами, которые «параллельно» воздействуют и на преступность, и (в смысле изменения «набора» виктимных потенций) на виктимность.

¹ Практическое состояние виктимности (уровень, структура, динамика) отражает в большей мере уровень ее реализации, иначе говоря, уровень виктимизированности. Что касается ее (виктимности) структуры, то, в прин­ципе, она есть выражение и реализованной и потенциальной ее составляю­щих. В известной мере структура виктимности — это ее прогноз.

\

Виктимность — лишь относительно «внутреннее дело преступно­сти». В определенном смысле она, наряду с другими причинами и ус­ловиями, обеспечивает существование преступности, определяет воз­можность совершения преступлений, влекущих причинение ущерба •физическим лицам.

Социальная сущность явления виктимности вытекает из того, что:

» реализованная виктимность есть следствие социального явле­нии — преступности;

* виктимность в потенции есть результат действия совокупности социальных условий на уровне макросреды и социальной сферы отдельных личностей.

«Помощники» преступников, «соавторы» преступлений (в отдель­ности и} в массе) появляются не случайно; они создаются социальными условиями. Если индивидуальная виктимность может реализоваться, а может и остаться в виде не реализованных предрасположений, то i виктимность массовая всегда одновременно потенциальная и реализо­ванная, ибо виктимные предрасположения массы людей, для боль­шинства из них остающиеся потенциальными, вместе с тем закономер­но реализуются для некоторой их части.

Таким образом, массовая виктимность — отражающее состояние общества, связанное с преступностью, исторически изменчивое со­циальное явление, оно выражается в совокупности всех жертв и актов причинения вреда преступлениями физическим лицам на определен­ной территории в определенный период времени и общих для населе­ния и отдельных его групп потенций уязвимости, реализующихся в массе разнохарактерных индивидуальных виктимных проявлений, в различной степени детерминирующих совершение преступлений и причинение вреда.¹

¹ В принципе, сходное определение массовой виктимности как потенциально реализованной предлагает В. И. Полубинский (Полубинский В. И. Правовые основы учения о жертве преступления. Горький, 1979. С. 36). См. также: Ров-мак Д. В., Устинов В. С. Виктимология. 2000. С. 46-53.

..

Глава 3

Виктимологическая составляющая |
механизма преступления

3.1. Виктимизация: процесс и результат

Виктимизация — это процесс и результат превращения лица в жерт­ву преступления. Виктимизация, таким образом, объединяет » себе и динамику (реализацию виктимности) и статику (реализованную вик-тимность). Она являет собой некую материализацию субъективных (личностных) и объективных (ситуативных) виктимных (виктимоген-ных) потенций в качество реального, состоявшегося потерпевшего [128, с. 53-56].

Виктимизация неразрывно связана с процессор криминализации, действиями, следствием которых является причинение вреда. Вне его она невозможна. Индивидуальная Виктимизация происходит в про­цессе совершения причинения вреда конкретному лицу, но в реальной действительности совершается множество преступлений и вред при­чиняется множеству жертв, вследствие чего их индивидуальная вик-тимность, оставаясь таковой, приобретает качество массового явления.

Следовательно, виктимизация как процесс и результат объективно существует не только на индивидуальном, но и на массовом уровне, представленном в суммарном выражении актов виктимизации и их последствий. Показатели массовой виктимности {ее уровень, структу­ра, виды, динамика и т. п.), собственно, и отражают состояние резуль­тативной массовой виктимизации, виктимизации от преступности [54,

с. 12].

Виктимизация заключается не просто в причинении вреда (это кри­минальная сторона события). В процессе причинения вреда он (вред), условно говоря, воспринимается субъектом, в результате чего потен-

циалшая жертва становится реальной. У субъекта виктимиздвдщ все­гда ескь определенное отношение к опасности, оценка возможности ее избежать и т. д. Иначе говоря, виктимизация имеет субъективную (эмоционально-волевую) окраску. Виктимизация субъекта происхо­дит в конкретной ситуации, это объективная ее сторона. Наконец^ вик-тимизания нарушает охраняемые законом общественные отношения, гарантии личной и имущественной безопасности. Таким образом, на индивидуальном уровне виктимизация Включает такие элементы, как субъект и объект, субъективная (эмоционально-волевая) и объектив­ная (си уативная) стороны [54, с. 10].

Викт шизация на массовом уровне-включает аналогичные элемен­ты, но ц редставленные в обобщении определенных, наиболее типич­ных ка* еств индивидуальной виктимности. Личностные виктимные предрасположения и ситуативные предпосылки реализуются во мно­жестве актов причинения вреда конкретным лицам конкретными пре­ступлениями. Это объективное качество и виктимности, и процесса ее реализации, с учетом которого разрабатываются различные классифи­кации и типологии жертв, в частности социально-психологическая.

Понятие «субъект внктимизации» и понятие «непосредственная жертва» всегда совпадают, но это hjs правило для массовой виктими­зации.

«Субъектом виктимизации является субъект тех охраняемых уго­ловным законодательством общественных отношений, которые в ре­зультате преступного деяния претерпели общественно опасные изме­нения или на которые было направлено посягательство» [54, с. 10]. Исходя из этого можно представить непосредственных жертв преступ­ления как субъектов виктимизации.

Субъект индивидуальной виктимизации (непосредственная жерт­ва) — это имеющее определённый социальный статус физическое лицо, гражданин, включенный в систему законодательно охраняемых общественных отношений [54, с. 10].

Интегративный субъект виктимизации — это общность людей, об­ладающая аддитивной виктимностью (интегративная жертва). При виктимизации интегративной жертвы реальный вред также причиня­ется физическим лицам, но индивидуальная виктимизация является частью общей, суммарной и представляет собой реализацию аддитив­ной виктимности.

Субъект массовой виктимизации — это множество, совокупность субъектов — жертв непосредственной индивидуальной виктимизации,

непосредственно виктимизированных интегративных жертв, а/также
опосредованно виктимизированных субъектов (опосредованных, или
косвенных жертв). Но это не особая, представляющая собой иное но­
вое качество коллективная Жертва. - \ I ^}

Объект-виктимизации — это -«охраняемые уголовным законодатель­
ством общественные отношения, которые в результате виктиииаации
подверглись социально нежелательным изменениям, причинна связан­
ным с совершением преступного деяния» [54, с. 11J. I <

Объективная сторона виктимизации (внешняя по отноше 1йЮ к ее субъекту) — это ситуация, в которой происходит виктимиза ;ияг ме­сто, время, способ причинения вреда, поведение потерпевшего послед­ствия виктимизации. Эти составляющие объективной сторон а могут в определенных случаях зависеть 6т субъекта виктимизации. |

Субъективная сторона виктимизации включает мотивы, 'цели субъекта виктимизации, восприятие им ситуаций, которое влияет на его поведение, осознание и отношение к результату виктимизации [54, с. 11-12].

Л. В. Франк предложил рассматривать четыре уровня виктимиза-ции:

а) первый (непосредственные жертвы, т. е. физические лица);

б) второй (семьи);

в) третий (коллективы, организации);

г) четвертый (население райоцов, регионов) [153, с. 110-111; 128, с. 55].

В принципе, здесь нет основаций для возражений. Действительно, объективно преступлениями вред причиняется и отдельным лицам, и коллективам, и организациям, и населению, но здесь на первое ме­сто выдвигается масштаб виктимизации, а критерий непосредствен­ности причинения вреда не уч^ен.

Типичные виктимные характеристики позволяют определенным образом дифференцировать субъектов виктимизации всех уровней с учетом этою-критерия: во-первых, это жертвы — физические лица и интегративные жертвы, которым вред причинен непосредственно (жертвы); во-вторых, — физические лица и интегративные жертвы, ко­торым вред причинен опосредованно (опосредованные жертвы); в-тре­тьих, иные формы интеграции людей, не имеющие качества аддитивной виктимности [54, с. 10-12], которым вред может быть причинен только опосредованно или косвенно (вероятно, есть основания рассматривать

их как определенный класс субъектов, не являющихся жертвами в наи­более точном понимании этого понятия). Соответственно непосред­ственную и опосредованную Жертву следует четко различать. (Очевид­но, что для виктимологии наиболее актуальна первая из них.)

Индивидуальная опосредованная жертва не возникает самостоя­тельно. Ее появление обусловлено опосредованной виктимизацией — последствием непосредственной виктимизации. Так, виктимизация физического лица может иметь следствием причинение, например, имущественного вреда другому лицу, связанному с ним отношениями собственности. Убийство отца (не имеющее никакого отношения к его семейному положению) лишает детей кормильца и тем самым причи­няет им (Материальный и моральный вред. И в том и в другом случае налицо опосредованные жертвы. Ситуация включает физическое ли­цо — непосредственную жертву и физическое лицо — опосредованную , жертву. Если же убийство отца совершено лицом, знающим, что он лишает семью кормильца, посягательству подвергается семья именно как таковая, как интегративная жертва. Она является непосредствен­ной жертвой, а члены семьи, возможно в разной форме, но также ста­новятся непосредственными жертвами (сочетающими в себе качества индивидуальной и интегративной жертвы).

Таким образом, основной (но не единственный) субъект виктимиза-- ции — это физическое лицо, которому вред причинен непосредственйо, а в некоторых случаях имеющая аддитивную виктимность интеграция людей, которые непосредственно виктимизированы как составные эле­менты этой интеграции. Физическое лицо, находясь среди Других лиц, вероятно, виктимизируется не в той «технологии», как в одиночестве, но в любом случае для каждого индивида его «товарищи по несчастью» есть элементы виктимологической ситуации. С этой точки зрений жертва — всегда «одинокая жертва».

Лишь в том случае, когда интеграция обладает аддитивной виктим-ностью, она приобретает качество свбеобразной, но все же жертвы.

3.2. Понятие виктимологической ситуации и ее составляющих

В понятийном аппарате виктимологии важное место занимают по­нятия криминологической и виктимологической ситуаций, а также ситуаций, охватываемых этими понятиями. Без анализа и рассмотре-

ния компонентного состава этих ситуаций невозможно раэобрггьсЯ'В криминогенной роли потерпевших в механизме преступления/

В юридической литературе встречаются различные наименования
и, следовательно, определения ситуации. I

Ю. М. Антонян определяет ситуацию (от лат. situs) как «Ловокуп-
ность, сочетание обстоятельств и условий, создающих те или иные от­
ношения, определяющие обстановку или положение. Под ситуацией
понимается также расстановка и соотношение сил». I

С. Б. Алимов понимает под ситуацией совершения преступления 4совокупность объективных обстоятельств, которая оказал! прямое влияние на возникновение, форму, степень тяжести и иные фобенно-сти конкретного проявления данного преступного акта^. \

В. С. Квашис полагает, что конкретная жизненная ситуация ~- это «совокупность обстоятельств, влияющих на поведение субъекта».

По мнению В. Н. Кудрявцева, конкретная жизненная ситуация — это определенное сочетание объективных обстоятельств жизни чело­века, непосредственно влияющих на поведение человека в данный мо­мент. В криминологическом смысле — это событие или состояние... которое приводит к преступному результату вследствие умысла или по неосторожности. Таким образом, ситуация всегда предшествует преступлению». Ситуацию непосредственно преступления В. Н. Куд­рявцев называет «обстановкой совершения преступления».

Конечно, авторы этих определений правы. Ситуация -+• действитель­но совокупность обстоятельств сложившегося или реально возможного взаимодействия лица и внешних для него обстоятельств в тот или иной определенный момент времени^Вопрос в ином: где границы ситуации. ^

Если точно следовать приведенным определениям, надо ограни­читься анализом обстановки, непосредственно предшествующей пре­ступлению. Остальное остается за пределами ограниченной таким об­разом ситуации. В известной мере ограничивается («укорачивается») и роль потерпевшего, а следовательно, существенно меняется и ее криминологическая оценка. При таком подходе она не будет отражать объективной значимости виктимологической составляющей механиз­ма преступления.

О том, что потерпевший часто играет криминологически значимую роль в механизме преступления, известно давно. Это наблюдение, име­ющее в основе оценку множества ситуаций конкретных преступлений, представлено теперь в обобщениях, позволяющих судить о виктимо­логической стороне криминальных проявлений как о явлении типич-

ном. Рассматривать это явление (все его компоненты — личностные, мотийационные, ситуационные, поведенческие) можно и нужно как составную часть криминологического механизма.

Раз| меется, типичным может быть и активное и пассивное и поло­жительное и негативное поведение потерпевшего. Но было бы непра­вильно полагать, что криминологическая значимость виктимного поведения связана лишь с активностью и негативной мотивацией. Пассивное, некритичное поведение, положительная мотивация дей­ствия или бездействия потерпевшего тоже не нейтральны в механиз­ме преступления. Сталкиваясь с различными ролями потерпевших от преступления, мы и должны разобраться в степени их криминологи­ческой значимости. Иногда материал для таких оценок лежит на по­верхности, но часто — в глубине ситуативных факторов. Интерес к потерпевшему, собственно, и обусловлен тем, что он является необ­ходимым элементом ситуации — одной из составляющих, наряду с личностью преступника, механизма преступления.

Однако этим роль потерпевшего не ограничивается. Она может про­явиться в механизме преступления не только через ситуацию, но и че­рез личность преступника, если в прошлом будущая жертва оказала на него формирующее влияние.

Нравственное формирование личности, равно И-положительное и отрицательное (дефектное), в значительной мере определяется воль­ным или невольным, сознательным или неосознанным влиянием лиц, составляющих важнейший компонент микросреды субъекта, — роди­телей, родственников, друзей и др., так как «иногда условия бытия че­ловека сложнее, чем какие-либо общие идеи и воззрения, формируют человека как личность».

Человек не рождается личностью. Он становится ею, овладевая опытом социальной жизни, в процессе присвоения своей социальной сущности⁸. При формировании личности разные по характеру и силе внешние воздействия, преломляясь через психофизические данные этого лица, превращаются в его привычки, потребности, становятся критериями предъявляемых к себе и другим требований. «Все внеш­ние условия формируют и развивают личность, но из обстоятельств жизни решающее влияние оказывают взаимоотношения людей, в сфе­ре действия которых находится личность».

Нередко «авторы» негативных влияний на потенциальных причи-нителей вреда в дальнейшем (иногда спустя длительное время) оказы­ваются их жертвами.

Обстановка, в которой оказывается преступник, далеко не все^а бы­вает объективно нейтральной. Во многих случаях она в большей или меньшей степени влияет на преступника и его поведение. В кримино­логическом плане оценить преступление можно, лишь рассмотрев са­мым детальным образом все внутренние связи обстоятельств, кфорые в своей совокупности сделали возможным его совершение, определили решимость преступника нарушить закон, повлияли на мотивацию пове­дения. Но каждая конкретная ситуация воспринимается различными лицами по-разному, ибо они «вступают» в нее с ранее сформированны­ми личностными установками, представлениями, способностью к кри­тическим оценкам и т. д.

Отсюда необходимость обращения к этапам, отделенным от време­ни совершения преступления. Именно здесь в ряде случаев обнаружи­ваются отношения будущего потерпевшего с будущим преступником, отразившиеся на формировании черт его личности.

Соответственно, если мы хотим выяснить, какова роль потерпевшего, степень его влияния на возникновение, развитие и последствия пре­ступления действительно во всей полноте, нельзя ограничиваться толь­ко ситуацией, непосредственно предшествовавшей преступлению.

Необходимо определить понятие и границы ситуаций, в пределах которых целесообразно исследовать роль потерпевшего в криминоло­гическом механизме.

В свое время Г. Гентиг заметил, что «в некотором смысле жертва создает преступника». Это замечание давно утратило новизну, но не утратило актуальности. Анализ многих преступлений показывает, что действия преступника, казалось бы, не спровоцированные пове­дением потерпевшего в предпреступной ситуации, в действительно­сти являются в большей или меньшей (иногда решающей) степени результатом вклада лица, которому причинен вред, в формирование личности преступника. Очевидно, уже здесь проявляется «социаль­ная связь, которая подразумевает поведение, сознаваемое всеми уча­ствующими сторонами и осознанно ориентирующее их на дей­ствия других лиц».

Отдаленные по времени от непосредственно преступного акта, вза­имоотношения будущих преступника и потерпевшего могут содер­жать не только формирующие, но и иные элементы зарождения в даль­нейшем криминально разрешившегося конфликта.

Таким образом, сумма объективных и субъективных обстоятельств, факторов и их зависимостей (как связанных, так не связанных с потер-

певшим), составляющих предысторию преступления и само преступ­ление, значительно больше той их части, которая относится лишь к самому преступлению и обстоятельствам, ему непосредственно пред­шествовавшим. Поэтому целесообразно провести различие между ними через понятия личностно-формирующей, предкриминальной (жизненной), криминальной, посткриминальйой, криминогенной и криминрлогической ситуаций.

Дичнастно-формирующая ситуация — система факторов, условий, обстоятельств, оказавших решающее влияние на преступника, форми­рование его личностной направленности и общественно опасных уста­новок, i

Предкриманалъная (жизненная) ситуация — это совокупность об­стоятельств, Непосредственно предшествующих преступлению и вза­имодействующих с личностными качествами субъекта, совершающего преступление.

Криминогенная ситуация — это этап развития криминологического механизма до момента преступления, включающий личностно-форми-рующую и предкриминальную ситуации.

Криминальная ситуация — это непосредственно преступление (об­становка совершения преступления).

Посткриминальная ситуация — совокупность всех обстоятельств, характеризующих поведение преступника и жертвы (если она жива) после преступления во всем, что имеет отношение к преступлению, его последствиям, квалификации и оценкам. '

Криминологическая ситуация — это совокупность обстоятельств, включающих этап формирования личности преступника, как бы он ни был отдален от события преступления (личностно-формирующую ситуацию), предкриминальную (жизненную) ситуацию, непосред­ственно предшествующую преступлению, само преступление (кри­минальную ситуацию), а также посткриминальную ситуацию, рас­сматриваемых как единый причинно связанный процесс.

Таким образом, криминологическая ситуация включает:

а) обстоятельства формирования личности преступника;

б) ситуацию, в которой формируется конкретное намерение и (или) создается реальная обстановка, способствующая совершению преступления;

в) само преступление;

г) ситуацию после преступления.

Ситуация, предшествующая преступлению, Может быть Как^ Крат­
ковременной, так и сравнительно длительной — «...от нескольких Се­
кунд до нескольких лет», примем потерпевший от преступления м'ожёт'
«вступить» в ситуацию насамЫх отдаленных этапах или, HaooVpdT, не^
посредственно предшествующих преступлению. >

Криминологическая ситуация охватывает все обстоятельства, от­носящиеся к конкретному преступлению, причем формирование личности преступника не исключается из нее и рассматривается как этап (и одновременно составной элемент) предшествующей преступ­лению ситуации (предкриминальйая обстановка).

Анализ конкретного преступления в рамках криминологической си*
туации позволяет не только глубоко вникнуть в обстоятельства «появ­
ления» потенциального, а затем и реального преступника» tfo и (в такой
же динамике) потерпевшего, хотя последний может оказаться дейст­
вующим лицом ситуации на самых отдаленных или, наоборот, непос­
редственно предшествующих преступлению этапах. <

В криминологической ситуации мы можем наблюдать потерпевшего уже в известной степени сформировавшегося как личность. Однако по­терпевший, поведение которого в предпреступной обстановке и непос­редственно в ситуации преступления было агрессивным, пассивным или иным, оказывается в ситуации уже как обладатель определенных виктимных предрасположений. И если индивидуум в процессе форми­рования личности приобретает качество повышенной виктимности, то Тем самым создается негатив криминологической ситуации — виктимо-логическая ситуация.

Виктимологическая ситуация включает:

» личностно-формирующую виктимную ситуацию (систему фак­торов, условий, обстоятельств, оказавших решающее влияние на формирование у потенциальной жертвы качеств повышенной виктимности);

* предкриминальную (жизненную) виктимную ситуацию (систему обстоятельств^ непосредственно предшествующих преступлению, во взаимодействии с личными качествами субъекта виктимизадии (потенциальной жертвы)); в совокупности эти ситуации составля­ют виктимогенную ситуацию;

* криминально-виктимную ситуацию (ситуацию непосредственно совершения преступления и причинения вреда);

* посткриминальную виктимную ситуацию (поведение жертвы после преступления и все обстоятельства, влияющие на ее положение).

Содержание виктимрлощческой ритуании, таким образом, состав­
ляют совокупность обстоятельств формирования личности с повы-
щенными виктимными потенциями; конкретная предпреступная
(жизненная) ситуация, преступление и обстоятельства, сложившиеся
после преступления, в которых непосредственно реализуется индиви­
дуальная виктимность, рассматриваемые как единый причинно свя­
занный процесс. 4*

Виктимологическая и криминологическая ситуации реализуются во взаимодействии, так как на этапах конкретной предпреступной (жизненной) ситуации и ситуации преступления (а в ряде случаев — И после него) они совпадают. Различие лишь в том> с каких позиций они воспринимаются преступником и потерпевшим, в чем объективно выражается давление ситуации на каждого из них.

Более того, участие потенциальной жертвы в формировании по­тенциального причинителя вреда (преступника), т. е. виктимологи* ческий аспект начального этапа криминологической ситуации, имеет аналогию в рамках виктимологической ситуации. При наличии ста­бильных связей и потенциальный преступник может оказывать воз­действие на формирование потенциального потерпевшего. В этом случае налицо криминологический аспект виктимологической ситуа­ции.

Оперируя рассмотренными выше терминами, понятиями и опреде­лениями, мы можем рассмотреть роль жертв в механизме совершения преступлений, «выйти» на классификацию ситуаций индивидуальной 1зиктимизации и типологию потерпевших (жертв).

В предпреступной ситуации, в которой будущий преступник «сталки­вается» с будущей жертвой, создается своеобразная система «преступ­ник — жертва», которая является подсистемой более крупной системы «преступник — ситуация». Во мнопссёяучаях потенциальная жертва сво­им поведением формирует ситуацию, в которой повышается веррятность причинения ей вреда. Такие ситуации могут возникать в результате:

а) неправомерных, неэтичных действий, носящих провокационный характер;

б) действий, снижающих критическое восприятие окружающей об­становки (алкогольное или наркотическое опьянение);

в) неосторожного поведения, создающего благоприятные условия для реализации преступных намерений причийителя вреда;

г) подстрекающих действий; ?

д) правомерных поступков, но вызывающих преступную реакцию у

потенциального причинителя вреда.

6 зависимости от криминологического значения поведения потер­певшего, его вклада в механизм преступления и следует классифици­ровать ситуации, которые, в конечном счете, привели к причинению ему вреда. В основе такой классификации лежит в первую очередь вик-тимологическая составляющая криминогенной ситуации.

Виктимологические ситуации в зависимости от поведения потер­певшего делятся на;

а) ситуации толчкового характера, объективно провоцирующие, толкающие преступника на совершение преступления. В случае реализации они выступают в виде повода к совершению преступ­ления. В этих ситуациях поведение потерпевшего заключается в нападении, оскорблении,-причинении обиды, унижения, провока­ции, подстрекательстве, просьбе, угрозе и т. д.; , б) ситуации толчкового характера, в которых поведение потерпев­шего положительное, т. е. не провоцирующее, однако связанное с обращением на него насильственных действий преступника (на­пример, действие работника милиции, пострадавшего при задер­жании преступника или защите третьего лица);

в) ситуации, в которых поведение потерпевшего создает объектив­
ную возможность совершения преступления, хотя и не выступает
как толчок. К этим ситуациям следует отнести, например, действия
потерпевшего, создающего аварийную обстановку на дороге; «все­
прощение», позволяющее преступнику продолжать дальнейшую
преступную деятельность; некритичность, без которой было бы
невозможно мошенничество; '

г) замкнутые ситуации, в которых действия потерпевшего направ­лены на причинение вреда 'самому себе без непосредственного вмешательства другого лица. Например, причинение себе увечья С целью уклонения от воинской службы, уничтожение своего имущества с целью неуплаты налогов и т. д.;

д) ситуации, в которых поведение потерпевшего совершенно нейт­рально с точки зрения влияния на поведение преступника и при­чинение вреда.

Виктимологические ситуации в зависимости от их временнбй протя­женности и количества составляющих их эпизодов делятся на ситуации разового характера, однофактные (один факт) и миогофактные (ситуа-

ции-системы), в которых много эпизодов поведения, определенная их совокупность.

Виктимологические ситуации в зависимости or характера взаимо­действия потерпевшего и преступника включают:

а) ситуации столкновения, в которых потерпевший и преступник находятся в конфликтных отношениях, а их действия реализуют­ся в одностороннем или обоюдном причинении вреда. Ситуации столкновения могут быть:

» последовательными (столкновение имеет место с момента воз­никновения, завязки ситуации);

* непоследовательными (когда первоначально отношения и дей­ствия потерпевшего и преступника не носят конфликтного ха­рактера, но в дальнейшем приобретают его). Примерами непоследовательной ситуации столкновения могут быть совместное употребление спиртных напитков, которое заканчивается дракой, причинением телесных повреждений, либо откровенное демон­стрирование своей доступности женщиной, которая в дальнейшем отка­зывается от совершения полового акта, но становится жертвой насиль­ника.

б) ситуации сотрудничества, в которых действия потерпевшего и преступника направлены на достижение одного результата, и они не связаны конфликтом. Например, незаконное производ­ство аборта, сожительство с лицом, не достигшим половой зре­лости.

Эти ситуации могут быть как последовательными, когда от начала до конца действия и отношения не носят конфликтного характера, так и непоследовательными, в которых первоначально конфликтные дей­ствия и отношения перерастают в согласованные, сотруднические. Сожительство с лицом, не достигшим половой зрелости, с его согла­сия, если ранее это лицо возражало против такого сожительства, а по­том под влиянием уговоров, соблазнившись подарками, согласилось на это, — пример непоследовательной ситуации сотрудничества.

Виктимологические ситуации в зависимости от степени и характе­ра понимания потерпевшим динамики и перспективы развития ситуа­ции разделяются на:

а) закрытые ситуации, в которых потерпевший совершенно не пред-ь ставляет, какой вред ему может быть причинен, и не допускает ?. такой возможности;

б) относительно закрытые ситуации, в которых потерпевший допус­кает возможность причинения ему вреда, но заблуждается отно­сительно его характера или даже рассчитывает на причинение вреда, но не того, который в действительности Оказался причи­ненным;

в) открытые ситуации, в которых потерпевший предвидит возмож­ность причинения ему вреда и понимает, каков этот вред;

г) открытые ситуации самонадеянности, в которых потерпевший понимает, какой вред ему грозит, но необоснованно рассчитывает его предотвратить. Примером такой ситуации является, в частно­сти, попытка потерпевшего обезоружить преступника в расчете на знание приемов самбо, если переоценка своих возможностей привела к причинению вреда.

По глубине предвидения и представления о возможности активного вмешательства с целью недопущения вреда возможны и смешанные варианты, включающие признаки различных видов ситуаций.

Криминологические ситуации в зависимости от отношения потер­певшего к последствиям своих действий и действий преступника (отно­шение к результату) могут быть разделены на:

* негативные, когда потерпевший, независимо от цели своих дей­ствий, не желает наступления того вреда, который в конечном итоге имеет место;

* позитивные, когда потерпевший желает наступления объективно

вредного для него результата.

Варианты отношения к преступному и виктимному поведению и их n последствиям могут быть представлены как:

1) неосторожность (в форме небрежности) преступника — небрезк⁵-ность потерпевшего;

2) неосторожность в (форме самонадеянности) преступника — не­брежность дотерпевшего;

3) неосторожность (в форме небрежности) преступника — самонаде­янность потерпевшего;

4) неосторожность (в форме самонадеянности) преступника — само­надеянность потерпевшего;

5) умысел преступника — небрежность или самонадеянность потер­певшего;

6) умысел преступника — умысел потерпевшего.

В массе преступлений эти соотношения различны. Например, по­следний вариант встречается редко, причем в специфических преступ­лениях¹— криминальном аборте, членовредительстве, половом сноше­нии с лицом, не достигшим 14 лет.

Криминологические ситуации в зависимости от отношения жертвы к исходным обстоятельствам ситуации быть разделены на выбранные и не выбранные. В выбранных ситуациях жертва осознанно включается в механизм развития событий, по собственной воле и своим поведением (толчковым, пассивным или иным) создает возможность причинения себе вреда. Не выбранные — такие ситуации, в которые потерпевший, не имея выбора, попадает помимо своей воли и вынужден принять всю сум­му обстоятельств, составляющих обстановку, проявляющую его личные качества в определенном поведении.

Без знания этих обстоятельств невозможно предупреждать- пре­ступления, так как преступник во¹ многих ситуациях выступает во «взаимодействии» с конкретным потерпевшим, на которого, как и на преступника, должно направляться индивидуальное профилактиче­ское воздействие.

Виктимное поведение жертвы при всей его многовариантности ук­ладывается в рамки виктимоЛогических ситуаций. В них, собственно, и реализуе?ся «участие» жертвы в причинении ей вреда.

3.3. Поведение жертвы (потерпевшего) в механизме преступления

Любое преступление представляет собой акт поведения. В умыш­ленном преступлении это поведение имеет в своей основе более или менее полную оценку лицом как самого поведения, так и его резуль­тата. Вместе с тем при анализе преступления нельзя рассматривать поведение преступника в отрыве от той конкретной ситуации, в кото­рой он действует. Это было бы неправильным не только потому, что нереально представлять преступника в некоем безвоздушном про-!странстве, но и потому, что в значительном количестве преступлений ситуация не является нейтральной и в большей или меньшей степени ^:влияет на преступника и его поведение. Анализируя любое преступ-ление, мы не можем оценить его в криминологическом плане до тех bop, пока не рассмотрим самым подробным образом все внутренние

«вязи обстоятельств, которые в своей совокупности сделали возмож-

ным его совершение, так или иначе повлияли на результаты преступ­ной деятельности, определили как решимость преступника нарушить закон, так и мотивацию поведения. Предкриминальная ситуация в рамках детерминации может играть и роль причины и роль условия, способствующего совершению преступления.

Жертва — элемент предкриминальной и непосредственно крими­нальной ситуации. От нее нередко зависит, в какой ситуации окажется преступник — способствующей или препятствующей совершению пре­ступления. Нередко жертва выступает в роли соавтора и даже автора провоцирующих преступника ситуаций. Давление ситуации — это ха- . рактеристика объективного ее содержания, выражающая степень психо­логического воздействия на лицо, включенное в систему составляющих данную ситуацию обстоятельств и воспринимающее и оценивающее их с большей или меньшей адекватностью.

Разумеется, «люди — не пассивные существа, находящиеся во власти внешних стимулов», и они, в свою очередь, воздействуют на ситуацию [ 171, с. 62]. «Именно поэтому одна и та же ситуация может привести раз­личных людей к совершенно противоположным решениям и действиям»

[68, с. 15].

В поведении, в том числе преступном, проявляется взаимодействие личности и ситуации, причем в крайних точках соотношений этих ком­понентов мы находим:

а) сильное влияние конкретной жизненной ситуации при отсут­ствии антиобщественной установки;

б) глубокую устойчивую антиобщественную установку при отсут­ствии по существу какого-либо давления внешней ситуации. Между этими крайними точками расположен ряд переходных случа­ев, когда взаимодействуют более или менее напряженная ситуация и бо­лее или менее развитые антиобщественные качества личности» [68, с. 15]. Для виктимологического исследования, естественно, наибольший интерес представляют ситуации, давление которых сложилось в боль-•> шей или меньшей мере за счет действия, бездействия,или личностных качеств потерпевшего.'

¹ Конкретное проявление взаимодействия лица и внешних для него обстоя­тельств также следует рассматривать как своеобразную синтезирующую объективные и субъективные элементы ситуацию, поскольку, во-первых, для криминологии имеют значение только те ситуации, в которых действуют люди, во-вторых, люди и сами, как элементы ситуаций, составляют внешнюю обстановку для тех, кто воспринимает эти ситуации «со стороны».

Жертва самим фактом своего существования в определенной ситуа­ции может превратить ее в криминогенную, поскольку может повли­ять не только на зарождение мотивов, но и на возникновение самой мысли о преступлении. Она может реально создать обстановку, прово­цирующую причинение ей вреда. Здесь много вариантов виктимного поведения — от самых малозначительных до решающих.

Таким образом, чтобы ответить на вопрос, какова роль потерпевше­го в механизме конкретного преступления, необходимо установить:

а) в какой мере ситуация, оказавшаяся не нейтральной в отношении создания у преступника решимости совершить преступление или содержащая условия, способствующие совершению преступле­ния, сложилась за счет поведения потерпевшего;

б) каким было объективное содержание «давящей» ситуации и на-сколькб адекватно потерпевший воспринял причинение вреда;

в) каким образом и в какой степени потерпевший оказал влияние на формирование личностной установки преступника, реализовав­шейся во взаимодействии с ситуацией в причинении вреда;

г) какие личностные качества потерпевшего делали его в большей степени уязвимым для преступника.

В конечном счете наиболее значимым для виктимологического ис­следования остается вопрос о детерминационном значении предкри-минальных и криминальных ситуаций и месте, которое занимает в их формировании и реализации будущая жертва, превратившаяся затем в реального потерпевшего.

Пока наша криминологическая наука не имеет четких критериев для оценки перевеса ситуации над установкой личности [68, с. 45], однако есть, на наш взгляд, достаточные основания утверждать, что по значи­тельному количеству преступлении их причину следует искать именно в конкретной жизненной ситуации. Но поскольку в ряде случаев жиз­ненная ситуация, оказывающая основное влияние на преступника, свя­зана именно с поведением потерпевшего от преступления (жертвы), она может выступать в качестве обстоятельства, в значительной и даже ре-. шающей степени определяющего криминальное развитие событий.

Дело в данном случае не только в том, явилось Ли поведение потер-( певшего причиной преступления или условием, способствовавшим его I совершению. Важно принципиальное положение о зависимости пове-I дения преступника от поведения потерпевшего (жертвы). Конечно, ^ сами действия потерпевшего могут быть различны в плане их право-

вой оценки: противоправными, правомерными, безразличными сточ­ки зрения права, а иногда и с точки зрения морали.

Практика показывает, что именно поведение жертвы нередко служит? толчком к совершению преступления. В частности, противоправные¹ или аморальные действия потерпевшего (жертвы) могут выражаться в нападении, грубом обращении, обмане, оскорблении, провокации, под­стрекательстве и других подобных действиях, направленных на буду­щего причинителя вреда и создавших ситуацию, реализовавшуюся в причинении вреда потерпевшему.

Интенсивность воздействия обстановки на преступника (в данном случае — причинителя вреда потерпевшему) подчас настолько высока, что, как свидетельствует судебно-следственная практика, в ряде слу­чаев приводит лиц, не имеющих антиобщественной установки, к со­вершению преступления. Следовательно, в этой крайней точке соот­ношения ситуации и личности преступника реализуется возможность совершения преступления субъектом, у которого отсутствует антиоб­щественная установка личности.

В связис этим возникает естественный вопрос: нет ли такой установ­ки у того, чьи действия вызвали Преступление, в том числе и у жертвы преступления?¹ Такая постаНйвка вопроса имеет смысл даже в том слу­чае, когда речь идет о преступлениях, явившихся результатом неосто­рожности потерпевшего (например, создание аварийной ситуации на транспорте лицом, систематически злоупотребляющим алкоголем, нарушающим общественный порядок), и уж бесспорно она законо­мерна, если преступление вызвано умышленными противоправными или аморальными действиями потерпевшего.

Н. С. Лейкина, в частности, справедливо отмечает, что если «под со­циальной установкой понимать систему социальной ориентации, ко­торую человек для себя принял,... то очевидно, что антиобщественной установки нет у лиц, совершивших преступление под влиянием слу­чайного стечения обстоятельств, в состоянии аффекта, вызванного противоправным действием, при превышении пределов необходимой обороны, впервые по неосторожности, и в зависимости от этого дей­ствия потерпевшего могут играть роль и смягчающих, и отягчающих вину преступника обстоятельств» [75, с. 8]. К таким преступлениям можно отнести превышение Пределов необходимой обороны, соверше-

¹ Здесь и далее, употребляя термин «потерпевший от преступления», мы име­
ем в виду жертву преступления вне зависимости от того, признано ли лицо
потерпевшим по уголовному делу согласно ст. 53 У ПК РСФСР. /

ние преступления под влиянием сильного душевного волнения, вы­званного неправомерными действиями потерпевшего, преступления, совершенные в отношении работников милиции при исполнении ими обязанностей охраны общественного порядка, и др.

В таких ситуациях преступление совершается в результате не пря­мого, а опосредованного проявления, реализации антиобщественной установки. Жертва — носитель антиобщественной установки (это име­ет место, например, при превышении пределов необходимой обороны и преступлениях, совершенных в состоянии аффекта, вызванного дей­ствиями потерпевшего), воздействуя на лицо, не имеющее такой уста­новки, но не способное противостоять этому воздействию, выступает в качестве непосредственного и основного «соавтора» преступления.

Н. у себя в квартире из охотничьего ружья застрелил избивших его и угро­жавших ему убийством А. и С. Преступники, члены одного из санкт-петер­бургских преступных сообществ, вымогали у него крупную сумму денег. Воспользовавшись невнимательностью преступников, Н. из имевшегося у него охотничьего ружья застрелил обоих — одного в квартире, а второго — догнав на лестнице.

Очевидно, что в этой ситуации антиобщественная установка лично­сти потерпевших реализовалась чужими руками непосредственно в от­ношении ее обладателей.¹ Что же касается Н. (в его действиях имелось превышение пределов необходимой обороны), то для него сложившиеся обстоятельства следует оценить как сильное давление ситуации при от­сутствии антиобщественной установки.

С точки зрения обратной связи в реализации антиобщественной установки личности в отношении ее обладателя в определенной мере аналогична оценка и тех ситуаций, в которых взаимодействуют более или менее устойчивая антиобщественная установка и мотивы поведе­ния потерпевшего, явно вызывающие преступника на негативную от­ветную реакцию.

В этой связи В. Н. Кудрявцев пишет следующее: «...в большинстве случаев непосредственная причина преступления — взаимодействие

¹ А. М. Яковлев правильно отмечает, что в насильственных преступлениях мотивация в виде агрессивного уродливого утверждения собственного «Я» свидетельствует о глубоких внутренних конфликтах, которые требуют кри­минологического и социально-психологического изучения (см.: Яковлев А. М. Взаимодействие личности со средой как объект криминологического изуче-ния//Советское государство и право. 1966. № 2)

антиобщественной Направленности личности и ситуации, причем в этом взаимодействии указанные факторы могут быть далеко не равно­ценны: иногда главную роль играет антиобщественная направлен­ность личности, а иногда — ситуация» [69, с. 6-7].

Здесь речь идет о ситуации, непосредственно предшествующей пре­ступлению. Если же иметь в виду криминологическую ситуацию, ох­ватывающую самые отдаленные этапы формирования криминогенной личности, которая и реализуется во взаимодействии с ситуацией, пред­шествующей преступлению, то превалирование «внешнего» (объек­тивного) по отношению к «внутреннему» (субъективному) представ­ляется весьма реальным.

Следует отметить, что в приведенном примере с убийством А. и С. мы имеем дело с относительно «чистым» проявлением обратной связи в реализации антиобщественной установки в отношении ее обла­дателей, поскольку в самих действиях потерпевших имеется состав преступления. Возможно, однако, положение, когда при совершенно очевидной антиобщественной установке личности потерпевшего в его негативных действиях, вызвавших причинение ему вреда, нет состава преступления.

Ситуации такого содержания стали особенно часто встречаться в сфере экономики, бизнеса и всего, что с ними связано. Чаще всего эти ситуации возникают как следствие нарушения договорных обяза­тельств, отказов от возмещения ущерба, споров при распределении прибыли и т. п. Здесь идет речь не об оправдании Действий неудовлет­воренных кредиторов, нередко представляющих опасность для жизни и здоровья недобросовестных должников, а о вйктимологических де­терминантах возникновения таких ситуаций.

Механизм обратного воздействия антиобщественной установки лица, которому в результате преступления причинен физический, мо­ральный или материальный вред, может также исключать какое-либо волевое поведение партнера потерпевшего по криминологической си­туации. Так, например, насильник, заразившийся венерической болез­нью или СПИДом от потерпевшей, тоже приобретает качества жерт­вы, но исключительно от того преступления, которое им же совершено.

Нередко в механизме преступления роли преступника и жертвы пе­реплетаются настолько причудливо, что вообще приходится констати­ровать тот факт, что само различие между ними весьма относительно, поскольку лишь случай решает, кто станет потерпевшим, а кто пре­ступником. К тому же эти роли могут взаимозаменяться и совмещать-

ся в одном лице.¹ Так, например, в ситуациях, связанных с нападением при драках и т. д., стороны взаимно причиняют друг другу вред, и от трудноуловимых нюансов зависит, за кем в этом отношении останется преимущество. Нередко в таких случаях потерпевший и преступник не только ведут себя однотипно, но и обнаруживают сходство в чертах личности. Толчком к совершению преступления, повлекшего причи­нение вреда, может быть поведение потерпевшего, преступное по су­ществу, но не связанное с нападением. Например, при совершении мошенничества преступник-мошенник может оказаться жертвой от­ветных действий выбранного им в качестве объекта лица. При этом ущерб может быть самым различным — физическим или материаль­ным (человек, которого намеревался обмануть мошенник, пользуясь физическим превосходством или угрожая передать его в органы мили­ции, отбирает деньги, вещи и т. д.).

Л. В. Франк для случаев смены ролей потерпевшего и преступника, когда причинение ущерба имеет место с обеих сторон, предложил тер­мин «инверсия вины» (от лат. inwersio — переворачивание, перестанов­ка). Вероятно, здесь более точным было бы говорить о смене, переходе ролей, а не вины, поскольку каждый субъект виновен лишь в том, что совершил.

Хотя при смене ролей преступника и жертвы ущерб обоюден, его характер может существенно различаться. Так, причинитель телес­ных повреждений, в свою очередь, может быть оскорблен (мораль­ный ущерб), причинитель морального вреда — получить телесные по­вреждения. В современных условиях все чаще конфликты в сфере экономической деятельности, предметом которых являются деньги, материальные ценности, недвижимость, разрешаются физическим устранением конкурентов.

Негативный вклад жертвы в механизм преступления может быть

не связан с конфликтными отношениями между нею и преступни-

. ком, причинившим ей вред. Возникают ситуации, в которых причи-

i нитель вреда действует по настоянию, просьбе, поручению лица, для

«которого по тем или иным причинам вред выгоден, необходим:

•' Гентиг объединил эти случаи понятием «преступник-жертва».Элленберграз-I личает случаи, когда субъект в зависимости от обстоятельств может стать или f преступником, или жертвой, последовательно преступником, а потом жертвой | (и наоборот), одновременно преступником и жертвой. См. также: Франк Л. В. ?Виктимологические исследования за рубежом//Укрепление законности и пра­вопорядка в период строительства коммунизма. Душанбе, 1973. С. 151.

например — увечье, получаемое с целью уклонения от воинской службы. В подобных ситуациях вред может оказаться не тем, на ко­торый это лицо рассчитывало, но это уже в большей мере посткрими­нальная ситуация.

В механизме преступления отсутствуют конфликтные отношения между действующими сторонами, и именно это обстоятельство явля­ется решающим в криминологической оценке подобных ситуаций. Причинение вреда может произойти в результате неосмотрительных действий жертвы, из-за неправильной оценки ситуации и следующего из этого неправильного поведения.¹

К ситуациям, в которых поведение жертвы создает объективную возможность совершения преступления, следует отнести также и слу­чаи неоказания сопротивления, отсутствие необходимой реакции на преступные или неправильные действия, «всепрощение», столь частое во взаимоотношениях близких родственников.

В механизме преступления роль жертвы может заключаться в само­причинении вреда. Действия такого лица могут быть по отношению к результату неосторожными или умышленными. Так, например, лицо, причинившее себе телесные повреждения с целью уклонения от воин­ской службы, действует умышленно, а гибель в результате взрыва са­модельной мины, изготовленной для убийства, — результат неосто­рожности. В ситуации доведения до самоубийства жертва лишает себя жизни под давлением преступного поведения другого лица. Однако во всех этих случаях исполнитель реализует роль самопричинителя.

Криминологически значимым в определенных ситуациях является не только негативное поведение жертвы (нападения, оскорбления и др.), но и положительное, которое также может привести к причине­нию вреда (при защите третьего лица от нападения, пресечении пре­ступления и т. д.).

При всем разнообразии ситуаций, как предшествующих преступ­лению, так и составляющих его как таковое, в них усматриваются ти­пические черты, в значительной мере связанные с поведением жерт­вы. В данном случае имеется в виду не столько фактическое сходство ситуаций, сколько типичность Проявления виктимного поведения в причинных связях механизма преступления.

Известную фактическую однотипность можно проследить, напри­мер, в ситуациях, связанных с убийством, причинением телесных по-

¹ А. Фаттах, в частности, приводит остроумное замечание о неосторожности тех, кто кладет свой бумажник в слишком просторные карманы.

вреждений, хулиганством. Фактическая сторона ситуаций совершения половых преступлений иная, но и здесь налицо типичность, свойствен­ная именно этой категории преступлений. Сходство обнаруживается и в ситуациях экономических преступлений, но в более узком диапазоне: они существенно различаются по фактической стороне. И поведение потерпевшего типично только в преступлениях, близких по фактиче­ской стороне ситуаций.

Это, однако, не исключает возможности выделить общие для любых преступлений типы поведения потерпевшего, создающего виктимоо-пасную ситуацию, в той или иной мере способствующую совершению преступления, взяв за основу криминологическую значимость этого поведения.

В зависимости от криминологического значения поведения жертвы, ее «вклада» в механизм преступления и следует классифицировать си­туации, которые, в конечном счете, привели к причинению ей вреда. Конечно, классификации могут быть построены на различной основе, однако нам представляется, что такой основой в первую очередь долж­на быть степень конфликтности, определяемая типичной для жертвы «остротой» поведения. Таким образом, классифицируя ситуации, мы исходим прежде всего из интегрированных формловедения жертвы.¹

Нет сомнений, что многие криминогенные ситуации (мотивирую­щие, проблемные, особенно конфликтные) возникают не только, а иногда и не столько из-за преступника, сколько из-за потерпевшего.

В криминологической литературе отмечается существование ситу­ационных механизмов связи между преступником и жертвой, и на ос­новании этого даются различные классификации жертв как с мораль­но-юридической, так и с психологической точек зрения. Смысл этих классификаций состоит в том, чтобы показать в широком диапазоне взаимодействий преступника и жертвы в предпреступной ситуации различную роль жертвы, которая варьируется от молчаливого согла­шения с преступником и сговора с ним до провокации, от полного не­участия до почти идеального сотрудничества. Сами ситуации с учетом типологических характеристик жертв и преступников, особенностей механизмов взаимодействия между ними, других криминологически

¹ Ю. М. Антонян, рассматривая различные виды ситуаций криминогенного характера, отмечает, что создание таких ситуаций в ряде случаев связано с поведением потерпевшего (см.: Антонян Ю. М. Роль конкретной жизненной ситуации в совершении преступления. М., 1973. С. 5,63-70).

значимых компонентов разделяются на специфические или опасные, в которых всегда есть повод для преступления; неспецифические, где пре­ступник ищет удобный случай; промежуточные. Гентиг назвал специ­фические ситуации потенциальными, чреватыми вредом. Такое «укруп­ненное» разделение ситуаций само по себе может быть принято, но детализация здесь необходима. Кроме того, нас интересует в первую очередь виктимологический аспект любых ситуаций. С этих позиций, например, отнесение ситуации к «опасной» говорит очень мало. Необ­ходимо знать, опасна она из-за потерпевшего или других моментов.

Выделяются ситуаций, в которых поведение жертвы совершенно нейтрально с точки зрения влияния на поведение преступника и при­чинение вреда.

Ситуации могут носить черты не одной, а нескольких указанных групп, например, сочетая определенные характеристики замкнутой и создающей объективную возможность совершения преступления, толчковой и создающей объективную возможность совершения пре­ступления. Однако конечная, итоговая криминологическая оценка так или иначе сводится к одному из приведенных типов по принципу превалирования элементов, наиболее значимых в криминологи­ческом механизме.

Реализовавшиеся ситуации толчкового характера выступают в каче­стве повода к совершению преступления. Однако это не означает, что понятия крими^ологическогатолчка и повода совпадают, что это одно и то же. В связи с этим необходимо сделать следующее замечание.

В юридической литературе понятие «повод к преступлению» упот­ребляется широко. В применении к рассматриваемой теме, следователь­но, можно говорить^ о поведении потерпевшего как поводе к ответным действиям лица, причинившего вред. При этом поводом к совершению преступления обычно считают негативное поведение.¹ Дает ли такой подход что-либо для объяснения криминологической картинынреступ-ления? В известной мере — да. Но вместе с тем он приводит (притом совершенно неправильно) к общему знаменателю понятия, далеко не равнозначные по существу. Так, поводом к совершению преступления может быть и положительное и отрицательное поведение потерпевше­го. Это поведение может быть направлено на причинителя вреда, но мо-

¹ Например, Ю. М. Антонян выделяет три группы ситуаций с кримино­логически значимым поведением потерпевшего, относит к содержащей повод лишь первую группу — ситуации, в которых имеется негативное поведение потерпевшего (противоправное или (и) аморальное).

жег вообще его не касаться. Дело, однако, не только и не столько в объек­тивной значимости этого поведения для причинителя вреда, сколько в том, как оно (поведение) им воспринято, к какой реакции он физически, психически и морально подготовлен. В конце концов, для пьяного дебо­шира, у которого, как говорят, «руки чешутся», достаточно и такого по­вода, как неправильно истолкованный взгляд или ссора между совер­шенно посторонними ему людьми (лишь бы вмешаться).

В. Н. Кудрявцев правильно отмечает, что каждая жизненная ситуа­ция имеет объективное содержание и субъективное значение, которые могут очень сильно расходиться. «При этом человек поступает в соот­ветствии со своим представлением о ситуации... Ситуация играет для него роль повода к совершению преступления, хотя объективно она иногда и не содержит никаких "провоцирующих моментов"» [68, с. 39] А. М. Яковлев характеризует преступное поведение как неадекватную реакцию на сложившуюся ситуацию. В различных сочетаниях, взаимо­действиях поведения потерпевшего и преступника криминологическая картина, естественно, будет различной. Однако в любых вариантах кри-. микологических ситуаций, в отличие от повода, толчком к совершению преступления будет такое поведение потерпевшего, которое является исходной криминологической составляющей механизма преступления, несет нагрузку создания у причинителя вреда преступной решимости.

Толчковый характер ситуации — это ее объективная характеристи­ка, причем толчковые элементы могут быть как негативными, так и позитивными по существу. Объективное давление ситуации не может восприниматься лицом иначе как с его субъективных позиций. Это давление может оказаться достаточным для формирования решимо­сти совершить преступление у данного лица, и в этом случае толчок реализуется. Реализовавшийся толчок может выступить в виде повода к совершению преступления, тогда как повод может и не содержать в основе своей толчка. В сущности, повод есть субъективное отражение объективного содержания ситуации, причем обязательно с негативных позиций, определяющих ее «достаточность» для совершения преступ­ления, даже при отсутствии объективно толчковых моментов.

Внешнее проявление толчка в виде повода может отличаться от его объективного содержания. Так, например, толчком к совершению убийства, иного преступления против личности может быть супру­жеская измена, создавшая предельно напряженную ситуацию, а внешним проявлением толчка — повод в виде недовольства плохо вы­стиранной рубашкой.

Оценивая негативное поведение того или иного человека, которое йе привело к ответным, опасным для него действиям только потому, что он «не на того напал», мы как раз и признаем объективно толчко-вый характер его поведения, не реализовавшийся в преступление и, таким образом, не выступивший в виде повода [118, с. 51-52],

Вернемся к рассмотрению ситуаций, в которых поведение жертвы объективно выступает в качестве существенных и даже решающих криминологических составляющих механизма преступления. В зави­симости от конкретных обстоятельств ее поведение может быть одной из причин или условием, способствующим совершению преступления в зависимости от того, какую детерминационную нагрузку несет конк­ретная ситуация.¹

Поведение жертвы и до и после того, как она превратилась в реаль­ного потерпевшего, — составляющая криминологической и непосред­ственно криминальной ситуации, и если она (ситуация) — причина преступного поведения, то вклад потерпевшего, во всяком случае, яв-• ляется компонентом этой причины.

Естественно, поведение жертвы не может привести к преступлению само по себе. Оно обязательно взаимодействует с негативными факто­рами, относящимися к преступнику. Криминологическое значение виктимного поведения потерпевшего в подобных ситуациях очевидно: объективно отрицательное поведение является одной из криминоло­гических составляющих механизма преступления.

Сложнее дело обстоит с ситуациями, в которых поведение потерпев­шего было бесспорно положительным, но опасным для него. Возникает естественный вопрос: что представляет собой положительное поведение потерпевшего, если оно выступает как непременный компонент меха­низма преступления?

¹ В. Н. Кудрявцев считает, что при решающем значении ситуации в соверше­нии преступления она является его причиной (Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии//Вопросы философии. 1971. № 10. С. 79). Таково же мнение Н. С. Лейкиной (Лейкина Н.С. Причины конкретных преступлений и лич­ность преступника в аспекте индивидуализации наказаниях/Преступность и ее предупреждение. Л., 1991. С. 127-140).

Возражения против этой позиции сводятся к тому, что будто бы из нее сле­дует признание возможности совершения преступления помимо воли и созна­ния субъекта и даже вопреки его желанию. Но такой вывод представляется про­извольным, так как речь здесь идет лишь об удельном весе субъективного и объективного компонентов причины.

Представим себе такое положение: милиционер задерживает пре­ступника, напавшего на другое лицо. При отсутствии этого вмешатель­ства преступление было бы доведено до конца, преступник причинил бы вред данному третьему лицу. Однако вмещательство прервало раз­витие событий. В результате изменения направления преступных дей­ствий милиционер получил телесные повреждения и т. д. Это конкрет­ное преступление не свершилось бы, если бы не было положительных, общественно полезных действий потерпевшего, но тогда эти действия — положительная составляющая совокупной причины преступления. Действия потерпевшего, направленные на пресечение преступления, привели к положительному результату — защите третьего лица. Но в то же время они привели к негативному результату в виде причинения вре­да ему самому. Здесь нет противоречия. В целом положительное пове­дение, в частности противодействие преступнику, может сыграть роль толчка к преступным действиям, направленным на противодействую­щее лицо. Таким образом, можно сделать вывод, что явления положи­тельного характера (в том числе и поведение потерпевшего) могут выступать (но при решающей роли негативных факторов) в качестве элементов общей причины конкретного преступления. Положительное поведение потерпевшего может вызвать действия, направленные на причинение ему вреда, и в ситуациях, не связанных с защитой и иными вмешательствами такого плана. УК РФ знает и такие составы преступ­лений, объективная сторона которых включает как обязательный эле­мент положительное поведение потерпевшего, например преступления, предусмотренные ст. 295,296,317,318,319 УК РФ.

Криминологические характеристики ситуаций причинения вреда зависят от развития их во времени.

Практика показывает, что разрыв во времени между толчковыми дей­ствиями жертвы и действиями преступника в ответ на этот толчок иног­да велик. Но это никак не меняет принципиальной криминологической связи между ними. Если решимость совершить преступление вызвана действиями потерпевшего, значит, толчковъш характер этого поведения налицо. Это положение остается в силе и в том случае, когда у преступ­ника была возможность немедленно отреагировать на толчковое поведе­ние жертвы, но он по каким-либо причинам этого не сделал. Например, решимость причинить вред появилась не сразу, а после потребовавшей времени оценки действий будущего потерпевшего. Схема механизма преступления аналогична и в случаях положительного поведения по­терпевшего, когда действия преступника, направленные на потерпев-

шего, осуществились с определенным разрывом во времени. Так, приза-щите третьего лица вред потерпевшему-защитнику может быть причи­нен непосредственно в процессе защиты. Но возможно причинение вре­да и в порядке сведения счетов спустя продолжительное время. Наконец, положительное поведение жертвы вообще может быть не свя­зано с защитой другого лица, но прямо затрагивать интересы преступ­ника (с его точки зрения) и вызывать соответствующую реакцию.

Б-в, отбывший 5 лет лишения свободы за карманную кражу, после освобожде­ния из исправительного учреждения совершил покушение на убийство Щ., который задержал его с поличным и свидетельствовал против него в суде.

Самой различной может быть протяженность во времени также в ситуациях, когда поведение жертвы создает обстановку, условия, объективно способствующие совершению преступления. Такая ситуа­ция может возникнуть буквально за несколько минут или секунд до совершения преступления, а может трансформироваться в кримино­генную в течение нескольких лет за счет нагнетания негативных ситу­ативных компонентов. Вероятно, максимальное отдаление исходных моментов от их негативной реализации следует видеть в отдалении этапа негативного формирования личности причинителя вреда от про­явления его в причинившем вред поведении.

Обстоятельства, задержавшие ответную реакцию причинителя вре­да на действия жертвы, могут быть самыми различными. Потерпевший может не предусмотреть возможность ответной реакции, может рас­считывать на пассивность лица, интересы которого затрагивает, нако­нец, может просто не учитывать возможного развития событий. В лю­бых вариантах решающим криминологическим фактором является не протяженность во времени, не причины длительного развития собы­тий, а объективная значимость поведения жертвы.

В криминологическом механизме преступления фактор времени - не единственный и не всегда определяющий во «взаимодействии» пре­ступника и потерпевшего. Поэтому следует также различать ситуации, которые представляют собой единичный акт поведения потерпевшего и (или) преступника, и ситуации, в которых имеется определенная систе­ма, последовательный ряд действий потерпевшего и (или) преступника. Иначе говоря, надо различать ситуации, в которых причинение вреда связано с единичным фактом (эпизодом) поведения потерпевшего или преступника (однофактные), и ситуации взрывного характера, в кото­рых происходит нагнетание криминологически значимой обстановки,

заканчивающейся взрывом — совершением действий, причинивших вред, т. е. ситуации-системы (многофактные).

В ситуациях-системах поведение преступника-причинителя вреда не обязательно выступает как непосредственно оборонительная реак­ция на действия потерпевшего. К причинению вреда может привести не какое-то одно нападение, избиение, издевательство, а суммарное давление множества актов негативного порядка, приведшее причини­теля вреда к решимости совершить преступление. Недооценка таких ситуаций в практической деятельности органов милиции, понимание каждого отдельного негативного факта как малозначительного как раз и приводит к совершению «неожиданных» преступлений, которые в действительности явно назревали [98, с. 14-16].

С другой стороны, ситуации-системы могут быть связаны с положи­тельным поведением потерпевшего, когда причинение вреда — резуль­тат негативной реакции преступника на воздействие актов позитивного порядка. Ситуации-системы могут быть не только толчковыми. Так, в частности, систематичность действий потерпевшего может заключать­ся в ряде актов «непротивления» преступнику и т. д.

Возникновение многих ситуаций, их развитие во времени, разного рода «повороты» в действиях преступников и потерпевших, т. е. объек­тивные характеристики ситуаций, часто связаны с содержанием отно­шений, соединяющих преступника и потерпевшего. Отношения меж­ду преступником и потерпевшим нередко влияют не только на возникновение ситуации, но на и выбор преступником способа совер­шения преступления. В ряде случаев на основе существующих между преступником и жертвой отношений однозначно создается возмож­ность совершения преступления. Наконец, сам выбор преступником жертвы может вытекать из существующих между ними отношений.¹

Родственные, иные отношения в одних случаях определяют пассив­ность реакции потерпевшего на преступное поведение, причинившее ему вред, в других, наоборот, именно стабильный контакт потерпев­шего и преступника приводит к такому развитию событий, которое характеризуется как «упреждающее» причинение ущерба.

Ф. на протяжении ряда лет издевался над женой, регулярно избивал ее (в день получки), сделав это своеобразной традицией. В день очередной получки жена Ф., доведенная до отчаяния, как только он вошел в кварти-

¹ Мудьюгин Г. Н. Расследование убийств по делам, возбужденным всвязи с ис­чезновением потерпевшего: Дис.... канд. юрид. наук. М., 1962. С. 6.

ру, проломила ему голову чугунным пестиком. В этой ситуации события развивались таким образом потому,'что преступница (она же потерпев­шая по начальному этапу ситуации) на основе опыта отношений с жерт­вой (а этот опыт приобретен исключительно в силу стабильного контак­та) предвидела возможное поведение потерпевшего и соответственно реагировала на него.

Степень стабильности отношений определяет, насколько реальна возможность их прекращения, а это, в свою очередь, — понимание уча­стниками ситуации перспектив и, как следствие, характер реакции. Вряд ли можно отрицать, что решимость причинителя вреда может быть вызвана отчаянием, сознанием безвыходности положения.

Поведение потерпевших, нередко имеющее сходную, близкую объек­тивную значимость в механизме преступления, основывается подчас на резко отличающемся отношении к происходящим событиям. Свою роль в этом плане играют и оценка, и предвидение "последствий, и от­ношение к этим последствиям, и соображейия возможности их предот­вращения. Поэтому понять виктимологическую составляющую меха­низма преступления можно, лишь разобравшись в обстоятельствах, лежащих в основе этого поведения.

Жертва воспринимает ситуацию с позиции человека, перед кото­рым стоит задача разрешения определенного конфликта. Остррта си­туации, степень ее конфликтности определяет силу ее воздействия на потерпевшего, причем объективная степень воздействия потерпевшим 'воспринимается субъективно.

Давление ситуации может сложиться как за счет поведения пре­ступника, так и других факторов. Возможно и такое положение, когда ситуация не носит с точки зрения потерпевшего конфликтного харак­тера, по крайней мере, в той части, которая связана с действиями при­чинителя вреда. Таким образом, мы переходим к рассмотрению ситуа­ций как бы изнутри, в плоскости движущих сил, определяющих динамику всего криминологического компонента механизма преступ­ления — личности и поведения жертвы. При этом следует учитывать, что влияние ситуации на потерпевшего не ограничивается непосред­ственно обстановкой совершения преступления. В более широком пла­не можно отметить влияние определенной жизненной обстановки (тоже ситуация, но несравненно более широкая по масштабам и охвату индивидов), в той или иной мере способствующей появлению новых потерпевших, как по количеству, так и по типу. Например, слух о яко­бы предстоящей денежной реформе в той или иной форме денежной

конфискации прямо играет на руку мошенникам, работающим под ва­лютчиков, и толкает в их объятия легковерных, а то и просто отчаяв­шихся людей.

Период приемных экзаменов в учебных заведениях рождает специ­фический тип жертв мошенников, работающих под «людей со связями в приемных комиссиях», и т. д.

Поведение жертвы — одна из криминологических составляющих ситуации, в которой действует преступник. Нельзя, однако, рассмат­ривать это односторонне, так как не только преступник, но и потерпев­ший взаимодействует с ситуацией. Поведение последнего есть резуль­тат взаимодействия личностных качеств (психологических, волевых, моральных) и объективных обстоятельств. Вклад^потерпевшего в си­туацию, давящую на преступника, оценивается и по тому, насколько сильно эта ситуация влияет на него самого и как он это влияние вос­принимает в зависимости от опыта, характерной для него реакции, эмоциональной поглощенности данной ситуацией, в целом — психо­физической организации. _v

Одна и та же объективная обстановка, одна и та же ситуация вос­принимается по-разному преступником и потерпевшим, во-первых, потому, что им принадлежат различные роли в механизме преступ­ления, во-вторых, в силу различий, которые всегда имеются между людьми.

Для преступника ситуация включает всю совокупность обстоя­тельств, в том числе и жертву: он все происходящее видит и оценивает как бы вне, «от себя» [6, с. 28]. Диаметрально противоположно поло­жение потерпевшего, для которого ситуация — это все обстоятельства, включая преступника, и, следовательно, база для оценок.

Оказавшись в определенных обстоятельствах, и преступник и жерт­ва привносят в ситуацию свое индивидуальное проявление как в дина­мическом (поведение), так и в статическом (качества личности) плане. Привнесение индивидуальной специфики изменяет, а по сути дела, создает новую ситуацию, в большей или меньшей степени отличную от исходной. При этом преступник и жертва становятся элементами новой ситуации, органически вписывающимися в нее.

Давление ситуации может действовать одновременно и в отноше­нии преступника, и в отношении потерпевшего, может направляться и на одного из них. Криминологические связи и взаимодействия как бы противоположны, соответственно направлены на потерпевшего и пре­ступника.

Так, при негативном поведении жертвы, выразившемся в нападе­нии, оскорблении, провокации, направленных на положительно харак­теризующееся лицо, ставшее в конечном итоге причинителем вреда, налицо отсутствие какого-либо давления ситуации на потерпевшего при максимуме такого давления на причинителя вреда. При взаимном столкновении равно отрицательно характеризующихся потерпевшего и преступника существует большая или меньшая степень давления за счет отрицательного поведения обеих сторон.

Негативный вклад сторон не всегда связывается с конфликтными отношениями потерпевшего и преступника. Криминологическое взаи­модействие потерпевшего и преступника, например толчковое, может основываться как на диаметрально противоположном, так и на еди­ном, по сути, отношении к возможному результату, если стороны пре­следуют единые одели.

В принципе, одинаковое по интенсивности и характеру давление ситуации может привести к различному результату в зависимости от того, как ориентируется потерпевший в сложившейся обстановке, как представляет себе перспективу развития событий и, наконец, какую реакцию считает приемлемой и реально возможной для себя. Если по равно незначительному поводу одно лицо завязывает драку и получа­ет телесные повреждения, а другое просто не реагирует на происшед­шее, то это, видимо, объясняется различным подходом к оценке, раз­личным пониманием дозволенного и недозволенного.¹

Когда ситуация ставит человека перед необходимостью решать, воз­можно и следует ли оказать сопротивление, и он в одном случае актив­но сопротивляется нападающему, а в другом — не оказывает ему про­тиводействия, здесь проявляются различные качества личности: спо­собность оценить обстановку, предусмотрительность, смелость, тру­сость и т. д. При этом нельзя однозначно оценивать поведение потер­певшего как объективнбцелесообразное при оказании сопротивления и нецелесообразное — при противодействии. Конечно, речь идет не о

¹ Характер восприятия ситуации, представление о возможном развитии со­бытий у потерпевшего имеют не только криминологическое значение. Напри­мер, в таком преступлении, как угроза убийством, представление потерпев­шего о реальности этой угрозы, его мнение об основательности возникших у него опасений, имеют прямое отношение к уголовно-правовой оценке дей­ствий угрожавшего лица. Но результат этой оценки в определенной мере за­висит и отличных качеств потерпевшего — его смелости, трусости, критично­сти, жизненного опыта и т. д.

принципе «непротивления», а о выборе наиболее целесообразной и действенной формы противодействия преступнику.

Если физически сильный человек без сопротивления, только по трусости отдает кошелек грабителю, его поведение объективно созда­ет обстановку, способствующую совершению преступления. Когда жертва, будучи заведомо обречена на неудачу, оказывает сопро­тивление группе грабителей, — налицо неумение ориентироваться в ситуации, выбрать наиболее целесообразную линию поведения. В данном случае было бы правильно проследить за преступниками, запомнить их приметы и как можно скорее сообщить о преступлении в милицию.¹

То, что нецелесообразное сопротивление может ухудшить ситуа­цию, совершенно очевидно. Когда, например, грабеж перерастает в убийство, соотносительная тяжесть последствий того и другого пре­ступления очевидна. И тем не менее потерпевший далеко не всегда способен это понять.

Когда такое сопротивление приводит к физическому ущербу, объек­тивно оно оказывается условием, которое также способствовало совер­шению преступления. Это вовсе не означает, что с этических, граж­данских позиций поведение потерпевшего заслуживает осуждения. Наоборот. И тем не менее очевидно, что это положительное поведение при определенных обстоятельствах выступает как объективно спо­собствующее совершению преступления. Ничего не меняет в этом пла­не и то обстоятельство, что в определенных случаях рискованное пове­дение лиц, в дальнейшем потерпевших от преступления, связано с исполнением ими служебного долга, который не оставлял им возмож­ности какого-либо выбора.

В ряде ситуаций сравнительно незначительное давление обстанов­ки приводит к серьезным последствиям лишь потому, что физические недостатки потерпевшего делали его не способным к сопротивлению.

Конечно, решающим в оценке криминологической значимости си­туаций является объективный характер поведения потерпевшего, ве­сомость его вклада в механизм преступления. Тем не менее характер его поведения, мотивы, которыми он руководствуется, цели, которые он преследует, глубина предвидения последствий, которая для него характерна, — все это обстоятельства, без учета которых нельзя

¹ Платанов К. К. Правовые способности как проявление правосознания// Вопросы судебной психологии. М., 1971. С. 26.

всесторонне оценить, что значило поведение потерпевшего в меха­низме возникновения и развития той или иной конкретной кримино­логической ситуации.

В свою очередь, поведение потерпевшего и все, чем он в атом по­ведении руководствовался, неразрывно связано с его личностными характеристиками: установкой личности, полом, возрастом, профес­сией, общественным, должностным и семейным положением и т. д. Без знания этих криминологических обстоятельств совершенно невозмож­но осуществлять профилактику преступлений, так как преступник во многих ситуациях выступает во взаимодействии с конкретной жертвой, на которую, как и на преступника, должно быть направлено индивиду­альное позитивное воздействие [117, с. 40-48; 113, с. 23-27,29-30; 128, с. 105-146].

Глава 4

Виктимология преступлений против жизни и здоровья

4.1. Убийства

и причинение тяжкого вреда здоровью: жертвы и ситуации

Тяжкие насильственные преступления против личности в струк­туре преступности составляют небольшой процент. Так, доля умыш­ленных убийств в 1992 г. составила 0,8%, в 1994 г.— 4,3%, в 1995 г.— 1,2%, в 1998 г.— 3,2%, но в бщую статистику не включены убийства в Вооруженных силах и убийства сотрудников милиции.

Неуклонно растет число оконченных убийств относительно поку­шений. Это свидетельствует не только о растущей агрессивности пре­ступников, но, вероятно, и о недостаточно активном сопротивлении потерпевших.

В 1988 г. с применением огнестрельного оружия совершено 619, а в 1994 г.— 3282 убийства (увеличение в 5,3 раза). Происходит явный сдвиг в сторону убийств по корыстным мотивам.

Умышленные убийства (с покушениями) в России в 1986-1995 гг. по своим абсолютным показателям возросли более чем в 3,4 раза [78, с. 95,202, 205, 207]. В Санкт-Петербурге в 1997 г. погибло 879 чело­век, в 1998 г.- 897, в 1999 г.- 935.¹

Коэффициент совершения убийств (с покушениями) на 100 тыс. населения в Санкт-Петербурге и Москве несколько ниже, чем в целом по России (см. табл. 4.1).

¹ Население и милиция в большом городе//Сравнительное социологическое исследование. СПб. 2001. С. 4.

1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 Россия 15,5 19,6 21,8 21,4 19,9 19,9 20,1 21,1 21,8 Санкт-Петербург 11,2 17,7 20,4 19,5 17,5 16,2 19,3 19,2 18,4 Москва ю,3 15,9 20,9 19,7 18,0 17,3 13,8 14,2

Таблица 4.1

Удельный вес умышленных тяжких телесных повреждений (с 1996 г.— причинение тяжкого вреда здоровью) составил в 1992г.—1,9%, в 1993 г.— 2,4%, в 1994 г.- 2,6%, в 1995 г.- 2,2%, в 1996 г.- 2,0%, а коэффициент соответственно —36,2; 45,1; 45,7; 41,7; 36,1 преступлений на 100 тыс. насе­ления. В абсолютных цифрах это 53 873, 66 902, 67 706, 61 704, 53 417 потерпевших [78, с. 212].

Убийство, причинение тяжкого вреда здоровью относятся к пре­ступлениям, виктимный характер которых наиболее очевиден. Кри­минологический анализ этих преступлений позволяет составить представление о том, какая и в каких отношениях существует взаи­мосвязь между стабильными и динамическими состояниями жертвы, ее психофизическими и социальными качествами, демографически­ми характеристиками, положением в среде лиц, связанных с ней со­бытием преступления, поведением в предкриминальной ситуации и непосредственно в обстановке совершения преступления.

Обратимся к данным, характеризующим личность и поведение жертв преступлений. Среди потерпевших от умышленных убийств и причинения вреда здоровью мужчины составляют соответственно 58,0 и 78,4%, женщины — 42,0 и 21,6%, а среди преступников мужчины — 87,9 и 89,6%; женщины - 12,1 и 10,4%.

Жертв больше, чем убийц: в 1997 г. было убито 41195 человек, а выяв­лено убийц -13 524; в 1992 г,- 33 912 жертв и 15 772 убийцы; в 1993 г.-45 060 жертв и 21 092 убийцы; в 1994 г.- 47 900 жертв и 24 398 убийц [28, с. 14]. В статистику, однако, как правило, не попадают убийства с «отдаленным результатом»: их квалифицируют по ч. 4 ст. 111 У К РФ.

Сравнение показывает, что женщин — жертв убийства в 3,5 раза больше, чем женщин-убийц.

Среди жертв 108 преступников, обвиненных в совершении несколь­ких убийств по сексуальным мотивам, доля лиц мужского пола соста­вила 8,5%, а женщин — 91,5%.

Удельный вес детей и несовершеннолетних среди жертв мужского пола составляет 8,6%. Среди жертв-женщин картина несколько иная' доля детей и подростков составляет 21,6%, совершеннолетних — 63%, в том числе 8,7% — это женщины пожилого возраста [8, с. 91].

Потерпевшие от убийства, причинения тяжкого вреда здоровью, истязания в целом значительно моложе преступников, но нельзя ска­зать, что это правило без исключений. В конкретных преступлениях преступник и жертва могут быть одного возраста. Жертва может быть и старше преступника.

Следует отметить определенное снижение агрессивности после 30 лет: если в возрасте до 30 лет доля преступников больше, чем доля потерпевших соответствующего возраста, то начиная с 31 года, наобо­рот, доля жертв выше доли преступников этого же возраста [164, с. 116].

В большинстве случаев мужчины обладают большими возмож­ностями к сопротивлению, чем женщины, однако поведение мужчин чаще носит агрессивный характер и, следовательно, чаще создает об­становку, чреватую возможностью причинения им вреда в процессе оказания противодействия. Отсюда и большее по сравнению с жен­щинами количество мужчин-жертв. Относительная уязвимость за­висит и от возраста. Если для людей преклонного и детского возраста она определяется в первую очередь физической беспомощностью, то для наиболее активных возрастных категорий — негативным поведе­нием. Большую часть потерпевших составляют лица 18-40-летнего возраста, причем 50% негативного поведения из 70% (убийство) и 43,7% из 61,8% (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) приходится на их долю [54, с. 24-27].

В преступлениях, совершенных в состоянии аффекта, потерпевшие также в основном мужчины: их 88,4%, женщин — 11,6%. Причем около 76% потерпевших-женщин и около 56% потерпевших-мужчин харак­теризовались отрицательно [139, с. 119].

Возрастной состав потерпевших, по нашим данным, выглядит сле­дующим образом (см. табл 4.2).

Известно, что преступники-убийцы и причинители тяжкого вреда здоровью не отличаются высоким образовательным уровнем. Это по­ложение характерно и для их жертв: 64% потерпевших от убийства и 80,5% потерпевших от причинения тяжкого вреда здоровью не окон­чили средней школы

Из взятых в совокупности не имеют среднего образования 68,1% по­терпевших и 64,9% преступников [164, с. 117].

Таблица 4.2

Негативное Положительное Негативное поведение, поведение, поведение, Возраст, лет %^ % от общего % от общего % от этого количества количества возраста Умышленное убийство До 14 7,0 1,0 6,0 14,3 15-18 4,0 1,0 3,0 , 25,0 19-25 9,0 7,0 2,0 77,7 26-30 26,0 24,0 2,0 92,3 31-40 25,0 19,0 6,0 76,0 41-50 8,0 5,0 3,0 62,5 51-60 13,0 9,0 4,0 69,9 Старше 60 8.0 4,0 4,0 50-° Итого: 100,0 70,0 0,30 Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью До 14 2,2 2,2 15-.18 9,0 4,5 4,5 50,0 19-25 21,5 14,1 7,4 64,3 26-30 16,4 9" 6,6 59,9 31-40 25,5 19,8 5,7 76,4 41-56 9,8 6,2 3,6 61,5 51-60 11,2 7,6 3,6 66,7 Старше 60 4,4 1,6 2,8 33,3 Итого: 100,0 61,8 38,2 —

Необразованность, малограмотность, интеллектуальная неразви­тость, нередко связанная с этим примитивность мотивации проявля­ются как криминогенные и виктимогенные факторы с совершенной очевидностью.

Люди малограмотные, с низким уровнем культуры чаще совершают преступления насильственного характера, а значит, и чаще вызывают ответную реакцию, приводящую к причинению им вреда.

Низкий образовательный и культурный уровень нередко приводит и к полнейшему неумению оценить обстановку и возможные послед­ствия поведения, нежеланию обратиться к компетентным органам, осуществляющим защиту интересов личности.

Кроме того, многие убийства, причинение тяжкогр вреда здоровью и истязания совершаются на бытовой почве, лицами одного круга

(супруги, близкие родственники), часто имеющими примерно одина­ковый образовательный и культурный уровень.

Криминологическая оценка ситуаций, обусловивших совершение рассматриваемых преступлений, невозможна без выяснения характе­ра отношений, связывавших преступника и его жертву. Знание этих обстоятельств позволяет выяснить степень стабильности контакта между ними, а также раскрыть, в определенной мере, содержание кон­фликтов, явившихся причиной преступления.

Наше изучение показало следующее (табл. 4.3).

Таблица 4.3

„ Количество Характер отношений Количество потерпевших Поданным между преступником потерпевших от причинения тяжкого Г.Чечеля и жертвой от убийства вреда здоровыо Незнакомы 19,0 36,8 15,2 Родители, 8,0 16,3 в том числе отец 4,0 — мать 4,0 — Дети 4,0 — Супруги, 26,0 7,5 в том числе муж 7,0 0,8 26,0 жена 19,0 6,7 Близкие родственники 9,0 6,0 Знакомые, в том числе: 34,0 49,7 42,4 постоянные 30,0 44,5 37,0 случайные 4,0 5,2 5.41

Эти данные в целом находят подтверждение в результатах других исследований.

Изучение убийств, совершенных в Москве и Московской области в 1991-1994 гг., показало, что жертвами убийств были: супруги — 9,1%; сожители — 6,9%; родственники — 9,0%; соседи — 5,8%; сослуживцы — 7,9%; иные знакомые — 44,5%, незнакомые — 16,8%.

Из сравнения выборочных данных по уголовным делам начала 1980-х гг. и 1993-1994 гг. следует, что возросло число жертв, знако­мых с преступником,— с 33,8 до 44,5%. Возросло и число потерпевших,

¹ Г. Чечель среди жертв убийства и причинения тяжкого вреда здоровью с по­зиции отношений жертвы и преступника выделяет сожителей — среди них жертв 22,8% и законных супругов — среди них жертв 3,2% (139].

которые не были знакомы с убийцей — с 10,7 до 16,8%, в то время как по всем другим категориям жертв произошло снижение их доли в об­щем числе убитых [30, с. 40].

Среди незнакомых жертв преобладают убитые вне жилых помеще­ний: убиты в ситуациях внезапно возникших ссор и драк в местах про­дажи и распития спиртных напитков (на улицах, в скверах, во дворах домов, иногда в местах общественного питания, на вокзалах). Наибо­лее распространенными мотивами убийств незнакомых лиц являлись месть, а также хулиганские мотивы и, в ряде случаев, стремление удов­летворить сексуальные потребности. Нередко отсутствовали явно вы­раженные мотивы.

Девять с половиной процентов стали жертвами корыстного убий­ства, в том числе примерно каждый второй был убит у себя дома в це­лях хищения имущества. При этом 9 из 418 потерпевших были убиты с целью завладения автомобилями либо иным имуществом предприя­тий, организаций, а 3 — в связи с приватизацией квартир.

Показательно, что около 65% потерпевших от корыстных убийств были знакомы с преступником. Судя по результатам исследований, в этих случаях наибольшему риску стать жертвой подвержены те, кто, располагая значительными суммами денег и ценными вещами, откры­вает доступ в свой дом случайным людям. К указанной группе риска относятся торговцы алкоголем, проститутки, а также предоставляю­щие свою квартиру малознакомым или незнакомым лицам для вре­менного проживания и распития спиртных напитков (проще говоря, содержатели притонов) [30, с. 42].

Новым феноменом в российской преступности выступают заказные убийства, большинство из которых пока не раскрывается. Поэтому виктимологическое изучение убийств и других преступлений требует обращения не только к рассмотренным в судах уголовным делам, но и к приостановленным уголовным делам, а в ряде случаев и к прекра­щенным [128, с. 233-234].

Из того обстоятельства, что соответственно около 80 и около 60% потерпевших находились в родственных или иных близких, стабиль­ных отношениях с преступником, очевидно, что преступление явилось результатом длительного развития событий, постепенного обострения обстановки. Несомненно, что такого рода ситуации возможны лишь при наличии между жертвой и преступником длительного контакта, исключающего или затрудняющего выход за пределы взаимного об­щения.

Уязвимость потерпевшего находится в лрямой зависимости от его способности оказать сопротивление преступнику и реализации этой способности. Большинство потерпевших было способно оказывать сопротивление преступнику — соответственно 69 (убийство) и 87,3% (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью). Неспособность к сопротивлению выглядит так (табл. 4.4).

Таблица 4.4

Причина неспособности Убийство, Умышленное причинение к сопротивлению % тяжкого вреда здоровью, % Болезнь, физическая слабость 11 11,2 Беспомощное состояние, в том числе: 20 1,5 сон 12 — малолетний возраст 7 — слабоумие 1,0 1,5 Всего: 31,0 12,7

Из 31 % не способных к сопротивлению (убийство) 12% находились в беспомощном состоянии (сон) в момент совершения преступления, т. е. здесь сыграли свою роль не стабильные качества личности, а, в из­вестной мере, случайное стечение обстоятельств. Следовательно, с учетом стабильных качеств личности объективная способность к со­противлению имелась примерно у 81% потерпевших от убийства. Вме­сте с тем далеко не все потерпевшие реализуют свою способность к со­противлению. Не использовали имеющуюся в момент преступления возможность сопротивляться преступнику 17% потерпевших от убий­ства (из 69% сопротивлялись только 52%) и 22,3% жертв от причине­ния тяжкого вреда здоровью (из 873% потерпевших сопротивлялись 65%). Причины такого поведения различны, но в большинстве своем — это проявление негативных качеств личности: трусости, нерешитель­ности, неумения ориентироваться в обстановке и предвидеть перспек­тиву развития событий.

Значительная часть потерпевших 41% (убийство) и 51,9% (тяжкий вред здоровью) находилась в состоянии алкогольного опьянения, ко­торое, как известно, влияет на способность к сопротивлению и пони­манию ситуации, а также и в целом на поведение (нередко агрессивное или, наоборот, совершенно пассивное, что в различном плане негатив­но сказывается на развитии криминологической ситуации). Важен здесь и другой момент: 58,5% потерпевших от убийства и 46,4% потер-

певших от умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, на­ходившихся в состоянии опьянения, употребляли спиртные напитки вместе с преступником (возможно, знакомым или родственником), причинившим им в дальнейшем вред. Другими словами, поведение потерпевшего так или иначе являлось провокационным по отношению к потенциальному преступнику.

Из потерпевших, находившихся в состоянии опьянения (убийство и причинение тяжкого вреда здоровью) (табл. 4.5):

Таблица 4.5

«лиим-рп о. Причинение Убийство, % „^^ „рвда % Не были знакомы с преступником 22,3 37,7 Родственники и знакомые преступника, в том числе: 77,7 62.3 случайные знакомства 9,7 5,6 постоянные знакомства 42,5 43,5 родственники 22,8 13,0

Значительность криминологической нагрузки, которую имеет опь­янение потерпевшего в преступлениях, где он стабильно связан с пре­ступником, подтверждает и соотношение количества потерпевших этих категорий и потерпевших, находившихся в состоянии опьянения. Так, из числа потерпевших, являвшихся родственниками и знакомыми преступников, были пьяны 39,9% (убийство) и 53,7% (причинение тяжкого вреда здоровью). Практика свидетельствует, что отношение к алкоголю жертв и преступников мало чем отличается.

Состояние опьянения преступника — компонент предкриминальной ситуации, выступающий в роли катализатора, ускоряющего или облег­чающего совершение преступления. Опьянение жертвы — виктимоген-ный фактор криминогенно-Провоцирующего характера.

Превалирование стабильного контакта преступников с потерпевшим, естественно, определяет и превалирование «домашних» преступлений перед «уличными».

Рассматриваемые преступления по месту совершения распределя­ются следующим образом (табл. 4.6).

Место совершения преступления определяется не только харак­тером отношений между преступником и его жертвой, но и состояни­ем опьянения потерпевшего.

Таблица 4.6

Место совершений преступления Убийство, % Причинение тяжкого 1 вреда здоровью, % На улице, в парке, в лесу, в сквере и других открытых местах 33,0 46,5 В жилище преступника 10,0 7,5 В жилище жертвы 25,0 8,2 В общем жилище преступника и жертвы 27,0 18,9 В жилище третьих лиц или ином помещении 5,0 18,9

Очевидно, что определенное (большее или меньшее) виктимологи-ческое значение имеют оба обстоятельства, но суммировать их чисто арифметически нельзя. Их совокупность приобретает новое крими­нологическое качество, в котором каждое из этих обстоятельств зани­мает место в зависимости от особенностей того или иного конкретного преступления' Изучение связи между состоянием опьянения потер­певшего, его отношением к преступнику и местом совершения убийства или причинения тяжких телесных повреждений показывает, что име­ются зависимости, свидетельствующие о повышенной виктимности по­терпевших, независимо от того, где развертываются события.

Есть все основания утверждать, что «родные стены» (да и стены во­обще) мало помогают находящимся в состоянии опьянения. Данная категория составляет значительную часть потерпевших от убийства и умышленного причинения тяжкого телесного повреждения. Совер­шенно закономерно, что почти все убитые у себя дома стали жертвами родственников и знакомых;, тогда как убитые на улице — незнакомых им преступников. Подавляющее большинство убитых и раненых в жилище преступника были пьяны, причем среди них имеется ряд лиц, для которых знакомство с преступником было случайным. Это значит, что потерпевшие, находясь в состоянии опьянения, устанавливали контакт с лицами, им незнакомыми, и следовали с ними в жилище, ни­чего не зная ни о намерениях этих лиц, ни о помещении, в которое они направлялись.

Примерно такая же картина складывается и с приглашением потер­певшим к себе домой малознакомых лиц. Пониженная критичность, выразившаяся в установлении контактов с незнакомыми лицами, чет­ко иллюстрируется как тем, что процент потерпевших, находившихся

Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, убитые на улице и в других открытых местах, составляют 31 ,7% от общего количества потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, и 39,9% от общего количества убитых на улице. В том числе убито постоянными знакомыми 9,8% незнакомыми • 21,9% всего: 31,7% Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, убитые в жилище преступника, составляют 19,5% от общего количества потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, и 80% от общего количества убитых в жилище преступника. В том числе убито постоянными знакомыми 1 2, 1 %• случайными знакомыми 4,9% родственниками 2,5% всего: 19,5% Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, убитые в жилище потерпевшего, составляют 24,4% от общего количества потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, и 40% от общего количества убитых в жилище потерпевшего. В том числе убито постоянными знакомыми 12,1% случайными знакомыми 4,9% родственниками 7,4% всего: 24,4% Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, убитые в общем жилище потерпевшего и преступника, составляют 21 ,9% от общего количества потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, и 33,3% от общего количества убитых в общем жилище. В том числе убито постоянными знакомыми 7,4% родственниками 14,5% всего: 21,9% Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, убитые в жилище третьих лиц или ином помещении, составляют 2,5% от общего количества потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, и 20% от убитых в этих помещениях. В том числе убито постоянными знакомыми 2,5%, т. е. все.

^х Таблица 4.8
Взаимозависимость и процентное соотношение следующих
факторов: состояние опьянения потерпевшего,
место причинения тяжкого вреда здоровью, отношения,
связывающие потерпевшего и преступника

Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, раненные на улице и в других открытых местах, составляют 50,7% от общего количества потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, и 56,4% от общего количества получивших телесные повреждения на улице. В том числе ранено постоянными знакомыми ж 17,3% случайными знакомыми 5,8% незнакомыми 27,6% всего: 50,7% Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, раненные в жилище преступника, составляют 1 1 ,6% от общего количества потерпевших, находившихся в срстоянии опьянения, и 80% от общего количества получивших телесные повреждения в жилище преступника. В том числе ранено постоянными знакомыми 7,4% родственниками 2,8% незнакомыми 1 ,4% всего: 11,6% Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, раненные в жилище потерпевшего, составляют 4,2% от общего количества потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, и 27,3% от общего количества получивших телесные повреждения в жилище потерпевшего. В том числе ранено постоянными знакомыми 1 ,4% родственниками 2,8% всего: 4,2%, Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, раненные в общем жилище потерпевшего и преступника, составляют 15,9% от общего количества потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, и 40% от общего количества получивших телесные повреждения в общем жилище. В том числе ранено постоянными знакомыми 8,8% родственниками 7,1% всего: 15,9% Жертвы, находившиеся в состоянии опьянения, раненные в жилище третьих лиц или ином помещении, составляют 17,6% от общего количества потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, и 48% от общего количества получивших телесные повреждения в жилище третьих лиц или ином помещении. В том числе ранено постоянными знакомыми 8,8% незнакомыми 8,8% всего: 17,6%

Процентные соотношения, характеризующие показатели совершен­ных убийств и причинения тяжкого вреда здоровью, конечно, несколь­ко различаются, но, в принципе, они аналогичны. Например, некоторое уменьшение количества потерпевших от преступлений в собственном жилище компенсируется увеличением количества потерпевших в жи­лище третьих лиц. Это понятно: стабильный контакт, состояние опьяне­ния может равно реализоваться криминальным образом как в «госте­вом», так и в «домашнем» варианте.

Рассмотрим также соотношение образовательного уровня, состояния опьянения и поведения жертв. Это позволит выяснить, насколько четко проявляется взаимозависимость этих компонентов, составляющих, с одной стороны, определенные личные качества потерпевшего — образо­вание, и связанный с ним культурный уровень, с другой — реализацию личных качеств в плане поведения непосредственно в момент преступ­ления и в обстоятельствах, ему предшествовавших: приведение себя в состояние опьянения и действия в этом состоянии (табл. 4.9).

Из приведенных данных следует, что имеется очевидная зависимость между образовательным уровнем потерпевших, состоянием опьянения и характером поведения. Зависимость в данном случае обратная: чем ниже образовательный уровень, тем выше процент негативного поведе­ния в этой категории. Не меняют общей картины и некоторые незначи­тельные отклонения, так как тенденция здесь налицо. Показательно, на наш взгляд, и то, что по всем категориям потерпевших, кроме имеющих высшее и неполное высшее образование, негативное поведение харак­терно для большинства.

Внешне менее четко прослеживается соотношение состояния опь­янения и негативного поведения, но эта «неувязка» вполне объясни­ма и не должна влиять на принципиальную оценку рассматриваемой зависимости. Так, в частности, сравнительно невысокий процент по­терпевших, находящихся в состоянии опьянения, по категории имею­щих среднее образование, объясняется тем, что в этой категории мно­го женщин (пострадавших от мужей жен). Надо учитывать и то, что состояние опьянения не всегда «впрямую» соотносится с негатив­ным поведением: в той же категории со средним образованием, несмотря на сравнительно небольшой процент потерпевших, нахо­дившихся в состоянии опьянения, потерпевших с негативным пове­дением значительно больше. Это опять-таки характерно для женщин, реже употребляющих спиртные напитки, но нередко демонстрирую­щих поведение, чреватое возможностью криминальной развязки.

Таблица 4.9

Взаимозависимость и соотношение следующих факторов: уровня образования, состояния опьянения, поведения потерпевшего

Образование У6ийсТ.о, * ".^^^^Т 1 2 3 Высшее и неполное высшее: трезвые 70,0 44,4 в состоянии опьянения 30,0 55,6 Негативное поведение: - а) нападали 10,0 11,1 б) оскорбляли, издевались 10,0 11,1 в) ненадлежаще себя вели 20,0 22,2 Всего: 40,0 44,0 Положительное поведение: а) пресекали нарушение 20,0 11,1 б) повода не было 40,0 44,5 Всего: 60,0 55,6 Среднее: трезвые 84,6 88,2 в состоянии опьянения 1 5,4 11,8 Негативное поведение: а) нападали 7,6 6,0 б) оскорбляли, издевались 23,5 18,0 в) ненадлежаще себя вели 34,7 40,2 Всего: 65,8 64,2 Положительное поведение: а) защищали третье лицо от нападения, расправы 3,8 11,9 б) пресекали нарушение 3,8 6,0 в) требовалось по службе — 1 1 ,9 г) повода не было 26,6 • 6,6 Всего: 34,2 36,8 Неполное среднее образование: а) трезвые 50.0 40,1 б) в состоянии опьянения 50,0 59,9 Негативное поведение: а) нападали 12,5 20,0 б) оскорбляли, издевались 10,0 8,2 в) ненадлежаще себя вели 60,0 31 ,4 Всего: 82,5 60,1

Окончание табл. 4.9

1 23 Положительное поведение: а) защищали третье лицо от нападения, расправы 2,5 4,1 б) пресекали нарушение 5,0 ~~ 2,8 в) требовали нормального поведения в семье, в быту — 2,8 г) повода не было 10,0 30,2 Всего: 17,5 39,9 Начальное и без образования трезвые 50,0 44, t в состоянии опьянения 50,0 55,9 Негативное поведение: а) нападали 20,8 23,6 б) оскорбляли, издевались 8,0 5,9 в) ненадлежаще вели себя 37,5 38,2 Всего: 66,6 67.7 Положительное поведение: а) защищали третье лицо от нападения, расправы 2,9 6) пресекали нарушение 2,9 в) требовали нормального поведения в семье, в быту 2,9 г) повода не было 35,4 23,6 Всего: 35,4 32,3

(Взять хотя бы предыстории убийств из ревности, ничем не оправ­данную пассивность и т. д)

Обращает на себя внимание и структура негативного поведения. Она неодинакова у различных категорий потерпевших.

Так, у имеющих среднее образование (здесь много женщин) невелик процент нападений, но зато значительно число потерпевших, поведе­ние которых связано с оскорблениями, издевательствами, иными не­надлежащими действиями. Для категории имеющих высшее и непол­ное высшее образование сравнительно мало характерны нападения, оскорбления, издевательства (хотя они и встречаются). В то же время жертвы с начальным образованием^ вообще без образования отли­чаются заметной агрессивностью: более 20% из них нападали на лиц, причинивших им в дальнейшем вред. Видимо, это объясняется тем, что образовательный уровень (и связанный с ним уровень культуры) в ка-

кой-то мере определяет наиболее характерные формы не только поло­жительного, но и негативного поведения.

Необходимо, однако, отметить, что образовательный и культурный уровень нередко совершенно не сказываются на поведении того или иного лица, находящегося в состоянии опьянения. С другой стороны, даже при нападениях, не говоря уже о других формах негативного по­ведения, у лиц с более высоким образовательным и культурным уров­нем преобладают мотивы личного порядка, тогда как у имеющих не­полное среднее образование (и ниже) — хулиганские побуждения.

Личные качества каждого человека проявляются в его поведении, характерном для него отношении к явлениям действительности. По­ведение потерпевшего в ситуации, предшествовавшей преступлению, и непосредственно в ситуации преступления может быть положитель­ным, негативным и нейтральным. Это разделение не отражает в пол­ной мере объективной значимости поведения в механизме преступле­ния, а скорее указывает на правовую и моральную оценку действий потерпевшего. Однако оценка поведения, как положительного, так и негативного, не исключает учета его значения в плане противодей­ствия или способствования преступнику с позиций включения в при­чинные связи в качестве обстоятельства, влияющего на возникнове­ние и динамику ситуации преступления. Поэтому мы рассматриваем не просто положительное и негативное поведение, но толчковое (од­на из причин преступления), создающее обстановку, способствую­щую совершению преступления (одно из способствующих условий), и нейтральное.¹

По видам поведение потерпевших от умышленных убийств и причи­нения тяжкого вреда здоровью распределилось следующим образом: а) положительное поведение - 10,1% (7 и 12,3%). Положительное поведение заключалось в защите третьего лица от нападения — 3,7% (2% и 4,6%), в Требовании прекращения нарушения или пресечении нарушения (без защиты кого-либо) — 4,1% (5 и

¹ Положительное поведение нередко включается непосредственно в кри­минальную ситуацию, оказывает влияние на ее динамику, определяет пово­роты (иногда кардинальные) в действиях преступников, доводя их до пре­ступного результата, прямо вытекающего из взаимодействия отрицательных и положительных составляющих ситуации. Среди прочих субъектом положи­тельного поведения может быть лицо, которому преступлением причинен вред.

2,4%), в требовании по службе — 0,9% (причинение тяжкого вре­да здоровью — 1,5%), в требовании нормального поведения в се­мье, быту — 1,4% (причинение тяжкого вреда здоровью — 3,8%);

б) негативное поведение — 65,2% (70 и 61,8%). Негативное поведе­ние заключалось в нападении на причинителя вреда — 16,7% (14 и 18,8%), в оскорблениях, скандалах, издевательствах, унижени­ях — 9,7% (12 и 9%), в ненадлежащем поведении, включая неока­зание сопротивления при наличии к тому возможности — 38,8% (44 и 34%);

в) нейтральное поведение, т. е. такое, которое не способствовало и не препятствовало преступнику — 24,7% от общего числа жертв (убийство — 23%, причинение тяжкого вреда здоровью — 25,9%).'

Рассмотрим поведение жертв в плане его объективного значения для возникновения, развития и реализации ситуаций умышленных убийств и причинения тяжкого вреда здоровью.

Ситуации, в которых поведение потерпевшего явилось толчком

к совершению умышленного убийства или умышленного причинения тяжкого

вреда здоровью и было связано с нападением на причинителя вреда*

Среди ситуаций, в которых поведение жертвы сыграло решающую роль в развитии преступления, первое место по криминологической значимости занимают такие, где потерпевший нападает на причините­ля вреда. Жертвы в подобных ситуациях составляют 16,7% от общего их количества. Нападения, как показывает практика, существенно раз­личаются и по месту их совершения, и по мотивам, и по времени разви­тия ситуации.

Значительная часть нападений ^совершается на улице на неиз­вестного нападавшему человека, причем, как правило, эти нападения в основном совершаются из хулиганских побуждений. События в ситуа­циях такого порядка развиваются очень быстро и заканчиваются от­ветной реакцией объекта нападения, реализующейся в убийстве напа-

¹ Выделен процент от общего количества потерпевших от умышленных убийств и тяжких телесных повреждений. В скобках даны процентные значе­ния аналогичных позиций по убийству и тяжким телесным повреждениям порознь.

² Виктимологическому исследованию умышленного убийства посвящена работа польского автора Брунона Холыста «Роль потерпевшего в убийстве», в которой детально анализируются варианты провокационного поведения жертвы.

дающего или причинении ему тяжкого вреда. У таких ситуаций нет предыстории, они, если так можно сказать, экспромтны. Иногда в та­ких ситуациях оказываются нападавшими и в результате потерпевши­ми лица, в принципе характеризующиеся положительно, но здесь свои коррективы вносит состояние опьянения, в котором находилось подавляющее большинство нападавших. Нередко возникают и совер­шенно примитивные ситуации, когда у потерпевшего не было ника­кого повода для нападения на причинителя вреда и он действует иде­ально «по-хулигански».

Нападение потерпевшего на причинителя вреда может быть и в несколько ином варианте. События происходят не на улице, внешне есть даже какое-то подобие повода, усугубленное, как правило, состоя­нием опьянения.

Ситуации могут быть и такими, в которых нападение следует из-за
взаимной несдержанности и жертвы и преступника. ^;

Совершенно трезвые Усачев и Чирков подрались в больнице из-за очереди к врачу, и Чирков причинил Усачеву тяжкий вред здоровью.

Как правило, потерпевшие не предполагают, чем для них может за­кончиться их поведение. Однако встречаются ситуации, когда на­падающий имеет полную возможность оценить последствия этого шага, но это его не останавливает. Такое положение складывается, если нападающий — носитель ярко выраженной насильственной уста­новки личности. Агрессивность делает его не только более опасным, но и более уязвимым.

Волин, ранее дважды судимый за хулиганство, вооруженый ножом, напал на охранника магазина, хотя тот предупредил, что применит оружие. За­щищаясь, охранник выстрелил на поражение. Волин не был пьян и мог объективно оценить опасность, но, как позже выяснилось, его целью был не магазин: «душа требовала убить, кого — безразлично». (Потерпевшие в таких ситуациях составляют 5,3%.)

Несколько реже (2,6%) возникают ситуации, в которых толчком к совершению убийства или причинению тяжкого вреда здоровью является нападение во время ссор между соседями по квартире. Такие преступления, как и совершаемые на улице, могут носить экспромт-ный характер, но чаще все же имеют определенную предысторию.

В подобных ситуациях преступление может быть следствием столк­новения равно отрицательных субъектов. Вместе с тем возможны

истолкновения, в которых причинитель вреда, в отличие от жертвы, ха­рактеризуется положительно. В большинстве случаев действия в таких ситуациях квалифицируются как совершенные в состоянии аффекта.

Анкель длительное время всячески унижал и оскорблял соседа по кварти­ре Игонина. В один из дней Анкель в очередной раз оскорбил и несколько раз ударил Игонина, который в этот момент на кухне готовил пищу. Тогда Игонин молотком, которым отбивал мясо, ударил Анкеля по голове, совер­шив покушение на убийство. (Его действия квалифицированы как совер­шенные в состоянии аффекта.)

Вот криминологические составляющие этого преступления:

а) толчковое поведение потерпевшего Анкеля, который напал на Игонина, а до этого длительное время создавал обстановку, чре­ватую совершением преступления;

б) поведение самого Игонина, не сумевшего принять правильное ре­шение в сложившейся ситуации;

в) столкновение ярко выраженной антиобщественной установки
личности жертвы и позитивной установки преступника (потер­
певший — откровенный хулиган, преступник — спокойный, мяг­
кий человек, к тому же тяжело больной); \

г) стабильный контакт преступника и жертвы;

д) совокупность различных воздействи, обеспечивших формирова­ние Анкеля и Игонина такими, какими они «взаимодействовали» в ситуации.¹

Среди ситуаций, связанных с нападением потерпевшего на причи-нителя вреда, следует выделить такие, в которых преступник и потер­певший связаны супружескими отношениями. В этих ситуациях есть различия в фактической стороне, но для большинства из них харак­терно нагнетание криминальной обстановки. Нередко причинители вреда в таких случаях характеризуются положительно и их действия

¹ По данным Б. В. Сидорова (указ. соч. с. 122), в 59,2% случаев совершения убийств и причинения вреда здоровью в состоянии аффекта его возникно­вению предшествовала длительная психотравмирующая обстановка: в 21,4% случаев преступник был взвинчен происшедшей накануне ссорой, в 24,3% случаев — взволнован обстоятельствами, связанными с неправиль­ными действиями потерпевшего, еще в 4,9% случаев — взволнован обстоя­тельствами, непосредственно не связанными с поведением потерпевшего, и т. д.

явно вынужденные: систематические избиения, издевательства по­рождают отчаяние, убеждение, что иного выхода, кроме защиты всеми доступными средствами, нет. Причинение ущерба может последовать непосредственно в ответ на нападение, но может носить и «упреждаю­щий» характер, поскольку решительность причинителя вреда (особен­но в «семейных» вариантах) определяется не только психологическим воздействием нападения, но и негативными наслоениями прошлого.

С., имевшая четырех детей, в течение одиннадцати лет терпела издева­тельства и побои мужа. В один из вечеров муж пришел домой пьяным и ударил ее сковородой по голове. С. спряталась в ванной, а когда спустя некоторое время вышла на кухню, увидела возбужденного мужа, который, как ей показалось, готовился вновь избить ее. С. схватила столовый нож и убила мужа, хотя в этот момент он никакой агрессии не проявлял.

Действия потерпевшего могут быть и не чисто оборонительными, а скорее представлять акт мести, правда, не лишенный и «упреждающе­го» содержания.

Так, Мухина задушила пьяного мужа, который длительное время издевал­ся над ней, избивал. В день убийства он пришел домой пьяным, нецензур­но обругал ее, после чего уснул. Мухина, припомнив все, что вытерпела от мужа, не без оснований полагая, что в будущем ей ждать хррошего не при­ходится, убила спящего.

Значительная часть ситуаций, в которых жертва нападала на при­чинителя вреда, связана с совместным употреблением спиртных на­питков. Схема таких ситуаций, как правило, проста, хотя роль потер­певшего может быть различной. В одних случаях он только участник употребления спиртных напитков, затем напавший на причинителя вреда. В других — еще и организатор, не только напавший на лицо, причинившее ему вред ответной реакцией, но и способствовавший приведению его в состояние, при котором наиболее вероятна самая опасная насильственная реакция. Поводы к конфликтам в таких си­туациях или вообще отсутствуют, или очень легковесны.

Среди ситуаций, связанных с нападением, мы находим и мало чем отличающиеся от уличных нападений попытки проникнуть в запрет­ные объекты в совокупности с агрессивными действиями в отноше­нии препятствующих лиц. Редко, но имеют место ситуации, в кото­рых убийство, причинение тяжкого вреда здоровью/ следует в ответ на сопротивление человека, совершившего преступление и насиль­ственными действиями пытающегося избежать задержания.

Вор-карманник Волков получил тяжелую травму при сопротивлении за­держанию с поличным.'

Поведение потерпевшего, не связанное с нападением на причинителя вреда, но сыгравшее роль толчка в механизме умышленного убийства, причинения тяжкого вреда здоровью

Поведение значительной части потерпевших (24,9%), хотя оно и не связано с нападением на причинителя вреда, тоже является толчком в механизме совершения преступления.

Характерными являются ситуации, в которых действуют лица, состоя­щие в родственных или иных близких отношениях. Толчком к соверше­нию убийства, причинению тяжкого вреда здоровью может стать нежела­ние потерпевшего считаться с мнениями и желаниями членов семьи. Иногда конфликт обостряется неприемлемой формой обращения жерт­вы к причинителю вреда: разного рода оскорблениями, унижением. В та­ких случаях происходит не просто нагнетание обстановки, но и ускорение насильственной реакции, провоцирование ее, так сказать, «впрямую».

При этом совершенно не обязательно, чтобы действия потерпевше­го были противоправными. Они могут не выходить за рамки семейно­го спора. Среди этих ситуаций значительное место занимают разного рода противодействия бракам, разводам, в которых причинителями вреда оказываются лица с безупречным (ранее) поведением.

Крылов совершил убийство жены после того, как длительное время бе­зуспешно пытался с ней развестись Без ее согласия суд неоднократно ему в этом отказывал, хотя у Крылова уже была новая семья.

Криминологическая схема этого убийства очевидна: поведение по­терпевшей, создавшей возможность криминального взрыва, явилось толчком к преступлению, несет основную криминологическую нагруз­ку. Конечно, здесь «сработали» и психологические минусы преступни­ка, позволившие сложившейся обстановке сформировать у него реши­мость пойти на преступление.

Толчком к совершению преступления нередко служит поведение, заключающееся в систематических беспричинных оскорблениях по­терпевшим причинителя вреда. Обычно это лица, не только хорошо знающие друг друга, но и состоящие в стабильном контакте.

Среди ситуаций, связанных с совершением убийства, причинением тяжкого вреда здоровью, значительное место занимают такие, в ко­торых толчком к совершению преступлений послужило негативное

поведение жертвы в самых различных вариантах: супружеские изме­ны, легкомысленное отношение, цинизм в интимных отношениях, бра­вада вызываемой ревностью, вторжение в чужую семью, аморальное поведение, оказывающее воздействие на самые низменные инстинкты будущего причинителя вреда.

К. был убит, после того как он в кругу знакомых рассказал, что «Наставил рога» Е. Узнав об этом, Е. встретил К, около дома и спросил, правда ли это. Услышав высказанный в издевательской форме утвердительный ответ, он ударом ножа тяжело ранил К. (его действия квалифицированы как поку­шение на убийство).

В отдельных случаях убийство, причинение тяжкого вреда здоровью может явиться пусть и недопустимой, но вполне объяснимой реакцией на оскорбительные предложения или требования потерпевшего.

Например, в практике известны случаи убийства педерастов, под­вергнувшихся нападению в ответ на свое предложение.

Конфликты по поводу раздела имущества, другие аналогичные спо­ры обычно возникают при разводах. Неумеренные требования, по­пытки присвоить совместно нажитое имущество, деньги также высту­пают в качестве толчка в механизме преступления.

В ряде ситуаций толчком к совершению преступления является пре­ступное, но не связанное с нападением на причинителя вреда поведе­ние жертвы. Примером такой ситуации может служить убийство «кли­ентом» проститутки, пытавшейся его обворовать.

Типичными вусловиях новых рыночных отношений стали ситуации, в которых толчком к совершению умышленных убийств, в том числе с наймом киллеров, является поведение потенциальных (и реальных) потерпевших — участников коммерческой деятельности. Обычно это связано с дележом прибыли, разделом собственности и т. д.

Довольно часто встречаются ситуации, в которых действия по­терпевшего заключаются в организации употребления спиртных напит­ков им самим и преступником и в последующем нанесении оскорбле­ний, обид преступнику или близким ему лицам В этих ситуациях очевидны две основные составляющие негативного поведения жертвы: создание условий, способствующих совершению преступления (состоя­ние опьянения), и толчковый момент — нанесение обиды, оскорбления преступнику — причинителю вреда. Разумеется, фактическая сторона этих ситуаций весьма разнообразна: на первый план выходят то органи­зационный, то толчковый моменты.

Исходным моментом ситуации могут быть действия потерпевшего: -ничем не вызванная грубость или оскорбительные высказывания в адрес незнакомых, обратившихся с какими-либо вопросами или просьбами.

Толчковое поведение жертвы может суммироваться с аналогич­ным поведением других лиц. Если агрессивные действия (оскорбле­ния, придирки) исходят от группы, то ответная реакция причинителя вреда в известной мере случайна с точки зрения выбранного объекта: потерпевшим может оказаться лицо из числа наименее активных участников группы.

Совершение убийства, причинение тяжкого вреда здоровью могут стать следствием длительных угроз (в отличие от оскорблений) при-чинителю вреда со стороны потерпевшего. Складывается ситуация, когда в определенный момент причинитель, помня о постоянных угро­зах, по его мнению, в оборонительных целях, совершает преступление, хотя непосредственно для негб опасности и не было. В этом случае вза­имодействие преступника и его жертвы в основе своей «упреждаю­щее», как и при нападениях, с той лишь разницей, что убедительности угроз оказалось достаточно для толчка к совершению убийства или причинению тяжкого вреда здоровью.

Поведение потерпевшего, не имеющее толчкового характера, но создающее обстановку, способствующую совершению убийства, причинению умышленного тяжкого вреда здровью

Потерпевшие в ситуациях этого типа составляют 23,6%. Все ситуа­ции, отнесенные к данному разделу, независимо от того, что по факти­ческому содержанию они весьма разнообразны, в криминологическом отношении представляют такие варианты поведения потерпевших, которые не носят толчкового характера, но создают реальную возмож­ность совершения убийства, причинения тяжкого вреда здоровью. Иначе говоря, такое поведение является условием, способствующим совершению преступления.

Возможных последствий того или иного поведения, как правило, по­
терпевший не предвидит. Значение такого поведения в механизме прес­
тупления в различных ситуациях неодинаково. В одних — это поведение
единственно и создает реальную возможность совершения преступле­
ния, в других — оно важное, но не единственное условие, способствую­
щее совершению преступления. Рассмотрим эти ситуации. /

Поведение потерпевшего, способствующее совершению убийства, причинению тяжкого вреда здоровью может заключаться в следую-

щем: находясь в нетрезвом состоянии, он с незнакомыми ему преступ­никами направляется в безлюдное место, что позволяет преступникам совершить преступление без каких-либо помех. Состояние опьянения приводит к тому, что потерпевший теряет необходимую предусмотри­тельность, утрачивает чувство опасности, становится, по существу, беспомощным. Поведение потерпевшего в подобных ситуациях отли­чается в отдельных случаях еще и повышенной активностью, направ­ленной на продолжение контакта с будущим причинителем вреда.

Сепп, человек уже пожилой, находясь в состоянии опьянения, по предло­жению 18-летней К. направился с нею в парадную дома, где и был убит с разбойной целью ее напарником Б.

Практически сходная ситуация, только с меньшей активностью по­терпевшего, складывается тогда, когда человек в состоянии опьянения находится в месте, удобном для нападения на него (безлюдная улица, парк, парадная и т. п.).

Поведение потерпевшего, создавшее условия, способствовавшие совершению убийства, причинению тяжкого вреда здоровью, может заключаться в организации употребления спиртных напитков им са­мим и преступником, но без каких-либо дополнений толчкового харак­тера. Потерпевший нередко не учитывает агрессивных наклонностей лица, которое его усилиями приводится в состояние полной потери контроля над своими действиями.

Трофимов пригласил к себе домой некоего Левина. Совместное употреб­ление спиртного закончилось для Трофимова тяжелым ранением. И это несмотря на то, что Трофимову было известно — Левин судим семь раз, в том числе два раза за убийство!

В подобных ситуациях имеют место дополнительные моменты, свя­занные с негативными чертами личности потерпевшего. Жертвами проявления негативных черт своей личности становятся люди, систе­матически употребляющие спиртное, наркотические вещества, вступа­ющие в интимные контакты со случайными людьми.

С9здать условия, способствующие совершению преступления, мо­жет поведение жертвы, которое само по себе'не противоправно, но ошибочно воспринимается таковым другими лицами.

Кузьмин, любитель интимных сцен, находясь в состоянии опьянения, под­глядывал в окна первого этажа. В него выстрелил один из жильцов дома, принявший его за вора.

Действия стрелявшего были преступными, но и поведение потер­певшего явилось тем необходимым компонентом ситуации, без ко­торого преступление не могло совершиться.

Поведение потерпевшего в данной ситуации криминологически
значимо в той мере, в какой оно дезориентировало причинителя вреда
и сделало возможным совершение преступления, ,

Объективную возможность совершения преступления создает так­
же поведение жертвы, связанное с непоследовательностью в семейных,
брачных отношениях. В частности, это касается случаев, когда брак ра­
сторгнут, но фактические брачные отношения поддерживаются. Это
часто приводит к взаимным претензиям, ревности, нежеланию счи­
таться с тем, что формально бывшие супруги свободны от взаимных
обязательств. Криминологическую нагрузку в таких ситуациях равно
несут как непоследовательность поведения, так и неоправданная не­
осмотрительность потерпевшего. Исходным моментам в развитии си­
туации может быть и поведение потерпевшего, явившееся следствием
легкомысленного подхода к созданию семьи. Связывая себя с челове­
ком, моральные и физические качества которого предопределяют kqh-
фликтность в отношениях супругов, он (а чаще — она) создает предло^
сылки преступления. i •

Наиболее часто возникают ситуации, в которых условия, способству­ющие совершению убийства или причинению тяжкого вреда здоровью, создаются за счет длительного по времени отсутствия отпора насиль­ственным Действиям преступника со стороны потерпевшего. Например, семья на протяжении длительного времени терпит издевательства, по­бои, угрозы одного из членов семьи и не обращается за защитой в компе­тентные органы. Тем самым создается, сохраняется и обостряется об­становка, способствующая совершению преступления.

Супруги Соколовы были убиты сыном, ранее четырежды судимым за кражи и хулиганство. На протяжении длительного времени сын пьяй-ствовал, избивал родителей, открыто заявлял, что убьет их и «не будет мучиться угрызениями совести». Несмотря на совершенно очевидную опасность и необходимость принятия мер, потерпевшие в милицию не об­ращались. Обстановка обострилась до предела и завершилась убийством родителей.

В подобных случаях встречается не только отсутствие сопротивле­ния преступнику, но в ряде ситуаций и активное противодействие са­мих потерпевших принятию мер по их защите. Причинйтак'бго'поведе­ния различные: от обычного страха перед местью дО прямого¹ расчета

невыгодности ареста преступника по соображениям материального
порядка. Нередко причиной молчания потерпевшего является нежела*
ние «выносить сор из избы». Терпимость потерпевших иногда превра­
щается в своеобразное «пособничество» преступнику. •*

^ Большакова трюкды попадала в больницу в результате нанесенных муэкем побоев, однако категорически возражала против привлечения его к уголов­ной ответственности. Уголовное дело по факту истязаний было возбужде­но против воли потерпевшей, в тот момент находившейся в очередной раз в больнице. Узнав об этом, потерпевшая написала заявление с просьбой Прекратить дело. Преступник, которого разыскивали органы милиции, после, выхода Большаковой из больницы убил ее.

Преступника можно было своевременно арестовать, если бы Не &a^L
ведомо ложные показания потерпевшей, лишавшие Следствие необхо¹
димотд доказательственного материала. '

Жертва может своим поведением способствовать совершению убий-Ьтва или причинению тяжкого вреда здоровью, когда проявляет элемен­тарную неосмотрительность и поддерживав? отношение с человеком, враждебность которого для нее очевидна, уединяется с ним, имея воз­можность не делать этого.

Неосмотрительность может быть и иного рода. Например, неосмот­рительность сотрудника милиции, пострадавшего потому, что он не использовал предусмотренных уставом и инструкциями или вырабо­танных практикой приемов несения патрульно-постовой службы, за­держания и проверки подозрительных лиц.

Положительное поведение потерпевшего,

явившееся толчком к совершению убийства

или умышленному причинению тяжкого вреда здоровью

Потерпевшие в этих ситуациях составляют 10,1%. Толчком к совер­шению преступления может быть положительное поведение потерпев­шего, направленное на защиту третьего лица от нападения или иного преступного посягательства. Чаще всего — это вмешательство с целью пресечения хулиганства.

Нередки ситуации, в которых причинение вреда потерпевшему связа­но с его действиями по задержанию преступника, пресечению преступ­ных, действий, но не с целью защиты третьего лица.

Положительное толчковое доведение потерпевшего может заклю­чаться ^предъявлении требований служебного характера, требований нормального поведения в семье, в быту, обращении в суд с иском о

взыскании алиментов, пользовании законными имущественными пра­вами, в частности предъявлении права на наследство.

Специфическими ситуациями убийства или причинения тяжкого вреда здоровью являются также преступления против лиц, выступив­ших с показаниями в суде, или с целью не допустить дачу показаний заключенных, вставших на путь исправления и помогающих ад­министрации исправительных учреждений.

Нейтральное поведение потерпевшего, которое никак не повлияло на развитие ситуации преступления, т. е. не было толчком и не создавало способствующих совершению преступления условий

Всего потерпевших в подобной ситуации — 24,7%. Значительная часть потерпевших не внесла никакого вклада в механизм преступле­ния и не имела практической возможности предвидеть и предотвра­тить грозящую им опасность. Их поведение нейтрально. В основном это люди, которые в силу различных обстоятельств стабильного или разового характера оказались помехой преступнику, а также самим фактом своего существования возлагали на преступника определен­ные обязанности. Обременительными для преступников лицами чаще всего являются дети (в основном новорожденные), а также лица неизлечимо больные и престарелые. Преступники — чаще всего ро­дители, но могут быть и другие родственники. Преступления такого рода редки, но весьма показательны в виктимологическом отноше­нии.

3. совершила убийство сына двух с половиной лет, бросив его в колодец, поскольку ее будущий муж категорически возражал против ребенка и Ч избавление от него ставил условием вступления в брак.

Лицо может быть убито (тяжкий вред здоровью в таких ситуациях — свидетельство неудачи преступника), если оно является владельцем имущества, на которое посягает преступник, или обладает правом на имущество, которое преступник стремится получить. В подобных си­туациях преимущественно действуют преступники и потерпевшие, со­стоящие в родственных отношениях или, во всяком случае, знакомые друг другу.

Другую часть ситуаций составляют такие, где потерпевшие не знают преступников. Это разбойные нападения на улицах, вне жилых помеще­ний, на транспорте и в других местах. Роль потерпевшего в указанных

ситуациях, если иметь в виду их завязку, нейтральна. Потерпевшие как таковые значимы для преступления лишь в силу роли, исполняемой ими в определенной ситуации.

Опасность оказаться жертвой нападения, как уже отмечалось, незави­симо от поведения, может быть связана с необходимостью выполнения лицом служебных обязанностей. Имеется в виду не вмешательство в си­туацию, которое обращает действия преступника на потерпевшего, а само исполнение роли, привлекающей внимание преступника независимо от конкретных действий этого лица. Преступником руководит убеждение, что данное лицо располагает крупными суммами денег, необходимым преступнику оружием, своим присутствием мешает проникнуть в нуж­ное помещение. (Потерпевшие в таких ситуациях — работники милиции, шоферы такси, охранники, сторожа, продавцы и др.)

Человек может оказаться потерпевшим, если он является препят­ствием для преступника в завладении жилой площадью. В принципе, эти ситуации по исходным моментам аналогичны разбойным нападе­ниям. И в этих ситуациях потерпевший ведет себя нейтрально: он «неудобен» преступнику, потому что он существует в данном конкрет­ном качестве.

Примером могут служить убийства одиноких пожилых владельцев приватизированных квартир с целью завладения ими. В последние годы разоблачены организованные преступные группы, совершавшие такие преступления.

Не часто, но встречаются ситуации физического уничтожения лица, располагающего сведениями, разглашение которых нежелательно пре­ступнику. Это могут быть сведения о преступном поведении, но не обязательно. Имеет значение лишь то, насколько сохранение их в тай­не важно для преступника.

Значительное число потерпевших, поведение которых было нейт­ральным в механизме преступления, составляют люди, убитые или получившие тяжкий вред здоровью от случайно встреченных пре­ступников, оказавшиеся во внезапно возникших и быстро развиваю­щихся ситуациях, где они не Могли ни правильно сориентироваться, ни действовать спасительным для себя образом. Поведение потерпев­ших в таких ситуациях никакого импульса действиям преступника не дает, так же как и не создает условий, способствующих соверше­нию нападения.

^Ч4еловек может оказаться потерпевшим из-за ошибки преступника, принявшего его за другого. Каковы бы ни были мотивы преступления,

для потерпевшего ситуация остается совершенно неожиданной и слу­чайной.

Ситуациями, в которых потерпевший практически «представитель­ствует» за другое лицо, своим поведением демонстрируя нейтральное положение в развитии событий, являются убийства на почве мести. Правда, здесь могут сочетаться нейтральные моменты поведения с точ­ки зрения объективно толчковых характеристик и неосмотрительность потерпевшего, если по условиям ситуации он мог и должен был пред­полагать возможность нападения на него. К таким «представительским» ситуациям следует также отнести случаи совершения убийства должно­стных лиц или причинения тяжкого вреда их здоровью преступниками, мстящими за увольнение с работы, привлечение к ответственности, взыскание за причиненный ущерб, и др. Например, убийство ру­ководителя учреждения за то, что преступник уволен с работы, хотя кон­кретное решение об увольнении принимал не сам руководитель; убий­ство судебного или прокурорского работника потому, что другие работники этих учреждении в свое время привлекли к ответственности преступника. Есть и другие ситуации этого плана. Поведение потерпев­ших в процессе возникновения преступления во всех этих случаях ней­тральное, оно не толчковое, не создает соответствующих условий пре­ступнику, сами потерпевшие не предполагают о существующей для них опасности.¹

Типология жертв

(потерпевших от умышленных убийств

и причинения тяжкого вреда здоровью)

Жертвы насильственных преступлений против жизни и здоровья характеризуются как положительными, так и негативными личност­ными чертами, проявляющимися в виктимном поведении.

Для потерпевших с положительным поведением характерны требо­вательность, смелость, решительность (12,4%). Для потерпевших с не­гативным поведением определяющими являются: ₍агрессивность — 24,5%, грубость, невыдержанность—6,4%, деспотизм в отношении близ­ких, родных — 4,3%, неуживчивость — 8,6%, алкогрлизм — 37,6%, поло-

¹ Спецификой поведения отличаются пассивные потерпевшие от истязания (ст. 117 У К РФ), принуждения к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (от. 120 У К РФ), неоказания помощи больному (ст. 124 У К РФ) и оставления в опасности {ст. 125 У К РФ), но это предмет самостоятель­ного исследования.

вая распущенность — 7,8%, неразборчивость в выборе знакомых —31,9% (в том числе по доверчивости —19,3%, по склонности к легкомысленно­му времяпрепровождению — 12,6%), жадность, корысть — 1,7%, некри­тичность - 23,6% [128, с. 103-104].

По виктимологической значимости на первое место среди типов по­терпевших от убийства и причинения тяжкого вреда здоровью следует поставить агрессивный тип. В классификации жертвы этого типа пред­ставлены как агрессивные насильники (нападающие) и агрессивные провокаторы (провоцирующие в иной форме). Это жертвы, виктим-ное поведение которых (негативное и даже преступное) послужило толчком к причинению им вреда.

Специфика типа агрессивного насильника (в меньшей степени и агрессивного провокатора) определяется тем, что он близко стоит к типу насильственного преступника, а нередко полностью с ним со­впадает. Поэтому подробно описывать типы потерпевших этой кате­гории нет смысла. Проще позаимствовать психологические характе­ристики у «чистой» криминологии. Здесь достаточно ограничиться моделью социально-психологического облика, включающей и основ­ные, «ведущие» характеристики, и мотивационную сферу (исходные корыстного, сексуального, хулиганского поведения). Однако и у та­ких потерпевших (крайний случай — «потерпевший-преступник») есть черты, отличающие их от аналогов, которым вред не причинен. Это пониженная критичность, а также очевидное неумение управ­лять своим поведением даже в предвидении его виктимных послед­ствий.

Тип агрессивного насильника включает два типа (или подтипа): аг­рессивного насильника общего и избирательного плана.

Ведущие социально-психологические качества личности у них ана­логичны, с той лишь разницей, что их агрессивность имеет различную адресность.

Тип потерпевшего агрессивного насильника (в классификации жертв — агрессивный насильник) Выглядит следующим образом: мужчина в возрасте 26—40 лет (реже — более старшего или младшего возрасту); образовательный и культурный уровень низкий; представ­ления, интересы и потребности примитивные; физически, как прави­ло, развит хорошо, но преимущества своего физического развития переоценивает; потенциально опасные для себя ситуации, как со­зданные им самим, так и те, в которых он оказался неожиданно, оце­нить критически не умеет; перспективу развития ситуации видит

плохо; возможности противника оценивает «с принижением»; вспыльчив, резок, агрессивен, плохо владеет собой, мстителен; спир­тные напитки употребляет неумеренно; корыстен; чувство призна­тельности, благодарности развито слабо; груб, охотно идет на конф­ликт; страхующий момент социальных связей (родственных, дружеских, производственных) переоценивает. Иногда истеричен, страдает отклонениями в половой сфере и психике. Установка лич­ности — антиобщественная насильственная. Это тип человека, кото­рый демонстрирует негативное аморальное, противоправное, в том числе и преступное толчковое поведение, опасное и для других, и для него самого.

Следует различать два варианта этого типа. Агрессивный насиль­ник общего плана реализует указанные негативные личностные каче­ства в ситуациях, где причинителем вреда может быть лицо, с которым его ничто не связывало. Избирательно агрессивный насильник, наобо­рот, как правило, является родственником, знакомым, сослуживцем и т. д. причинителя вреда. Именно для избирательно агрессивного на­сильника характерна переоценка страхующего момента социальных связей.

Типичные жертвы собственной агрессии — боевики организован­ных преступных формирований (преступники-жертвы).

Потерпевшие этого типа составляют 16,2% от общего количества, в том числе общего плана — 4,0% и избирательно агрессивные — 12,2%.

Другой тип агрессивного потерпевшего — мужчина в возрасте 30-50 лет (реже иного возраста), обладатель тех же негативных качеств, что и указанный выше агрессивный насильник, но физически недостаточно сильный. Знает это хорошо и болезненно переживает, опасных для себя последствий не допускает, в случае активного противодействия нередко обращается в бегство или занимает уничижительную позицию. Иначе говоря, это тип слабосильного, трусливого, злобного, некритичного, обидчивого, с гипертрофированными претензиями человека. С причи­нителем вреда он чаще находится в стабильных отношениях; его агрес­сивные действия (приставание, оскорбления) реже обращаются на лиц, ему совершенно незнакомых. У потерпевших этого типа — антиобще­ственная насильственная установка личности. В классификации этот тип проходит как агрессивный провокатор общего плана или избира­тельно агрессивный провокатор.

В общем количестве жертв потерпевшие этого типа составляют 15,4%, в том числе избирательно агрессивные — 11,6%.

Специфическая жертва, относящаяся к категориям избирательно агрессивных насильников и провокаторов, — семейный деспот (тип, исключительно показательный в виктимологическом плане).

Семейный деспот — это мужчина в возрасте 25—45 лет (реже — бо­лее молодого или пожилого возраста); культурный уровень низкий, образование нередко начальное; правосознание примитивное; пьяни­ца, грубиян, способен на любое оскорбление без причины; убежден в своей безнаказанности и праве на физическую расправу с членами се­мьи, повода к такой расправе вообще не ищет или пользуется любым; не терпит никаких возражений; жену, детей вечно упрекает в том, что материально их содержит, хотя это и не всегда так. В интимных отно­шениях с женой (сожительницей) груб, циничен. Нередко труслив: издевается над членами семьи, которые физически слабее его (женой, дочерьми), избивает их. Сыновей-подростков или взрослых трогает реже, но часто становится их жертвой или «в счет прошлых обид», или при защите от него других членов семьи. В своем «активе» име­ет супружеские измены, уходы из семьи. Нередко страдает ослабле­нием половой потенции и, как следствие этого, озлоблен на жену, истеричен, в ряде случаев — налицо психопатические отклонения. Вымещает свои мнимые и действительных обиды не только на жене, детях, но и на вещах, мебели и т. д. По сути дела, некритичен, плохо понимает потенциальную опасность своего поведения. По мере упад­ка сил с возрастом, болезнями и физическим становлением детей от насильственных действий вынужденно отказывается, становится жа­лобщиком: обращается с требованиями о защите от жены и детей, ко­торые «плохо к нему относятся, не уважают». Тип семейного деспота может сочетаться с проявлениями чисто хулиганского свойства, но это бывает сравнительно редко. Обычно семейные деспоты замыка­ются в узком кругу семьи, где им «все позволено». К тому же это лица корыстные, никогда не отказываются от материальной помощи, тре­буют ее от детей.

Это тип в определенной мере динамический: здесь есть очевидные изменения во времени, однако отнести его следует к категории изби­рательно агрессивных насильников. Всего таких потерпевших — 1,8%.

Другой тип семейного деспота — мужчина среднего или пожилого возраста, образовательный уровень достаточно высок. Это холодный, жестокий, спокойный, выдержанный педант, убежденный, что имеет право на все по отношению к жене и детям, что не преследуется по за-

кону. Рукоприкладством по отношению к жене не занимается, но физически наказывает детей, делая это с наслаждением, по заранее продуманной процедуре. Жену и детей всячески унижает, демонстри­руя их зависимость от него. Эгоистичен, необщителен, спиртные на­питки употребляет умеренно и издевается над семьей чаще в трезвом виде. Это типичный «садист-словесник», подлый, злобный, низкий, но трусливый. Он карьерист и более всего боится потерять лицо в глазах окружающих.

По классификации — это избирательно агрессивный провокатор. В общем количестве потерпевших этот тип составляет 2,5%.

Тип потерпевшего — избирательно агрессивного провокатора, для которого движущим мотивом является сексуальный, — мужчина в возрасте 20—30 лет (реже старше), образование не ниже среднего, культурный уровень достаточно высок, или, по крайней мере, обла­дает определенным внешним лоском, любитель «красивой жизни» — ресторанов, выпивок, женщин. Некритичен. Непосредственно в опас­ных ситуациях ведет себя активно, стремится оказать сопротивление. Однако нередки ситуации, когда он находится в беспомощном состо­янии (например, сон, состояние опьянения).

Этот тип потерпевших составляет 3,9% от общего числа потерпевших.

Другой тип избирательного агрессивного провокатора сексуального плана — мужчина, чаще среднего и пожилого возраста; образователь­ный уровень — от начального до высшего; семейное положение любое (женат, разведен, холост); психофизические качества — самые различ­ные; образ жизни — от внешне идеального до связанного с соверше­нием преступления и отбытием наказания. Основное качество личнос­ти, порождающее виктимность, — гомосексуальность. Практически на основе этого негативного личностного качества существуют два типа потерпевших:

а) вежливый, культурный, спокойный человек, рафинированный интеллигент, нередко — работник творческого труда;

б) грубый, внешне неопрятный, резкий, нетерпимый, злоупотребля­ющий спиртными напитками, нередко ранее судимый, готовый «защищать свои права на партнера».

Для потерпевших этих типов характерны, с одной стороны, осто­рожность, боязливость, склонность к перестраховке, а с другой — не­способность отказаться от своих намерений по Соображениям риска. В итоге они становятся жертвами лиц, к которым обращаются с непри-

личными предложениями, или своих «конкурентов». Поведение и тех и других толчковое, провокационное.

Потерпевших этого типа — 0,8% от общего количества.

В категории избирательно агрессивных провокаторов женщины представлены следующим типом: 20—35 лет, замужняя (имеющая со­жителя); образовательный и культурный уровни невысокие; часто не­умеренно употребляет спиртные напитки; грубая, резкая в обращении, бестактная, намеренно и легко идет на скандал, опасность, возникаю­щую в результате этого, оценивает некритически, легкомысленна, из­меняет мужу, причем не стремится это скрыть; часто не желает сохра­нить семью и требует от мужа, чтобы он оставил ей жилую площадь. При систематических скандалах угрожает обращением в милицию, щ очень редко в действительности это делает. При обращении не пренеб­регает ложными показаниями.

Другой вариант агрессивного провокатора — жена, изменяющая мужу, но скрывающая свою связь. Здесь провокация выступает как неосторожность потерпевшей. Всего потерпевшие этого типа состав­ляют 3,1%.

Наиболее распространенный тип пассивного потерпевшего (пас­сивной жертвы) — это женщина 20—35 лет, замужняя (имеющая сожителя), с низким образовательным и культурным уровнем, роб­кая, легко внушаемая, поддающаяся посторонним влияниям, с обо­стренной стыдливостью, обременена детьми, материально зависит от мужа, терпит его побои и угрозы, издевательства, правосознание низ­кое. Противодействия мужу не оказывает, в милицию, суд не обраща­ется, а если и обращается, то просит затем дело прекратить. Отноше­ние мужа воспринимает как плохое, но вполне объяснимое тем, что «выпивает»; негативное отношение к возможности обращения за за­щитой мотивирует страхом остаться без материальной поддержки, нежеланием «выносить сор из избы», опасением новых побоев. Это тип пассивной потерпевшей, в большинстве случаев объективно спо­собной к сопротивлению и к тому же некритичной.

Такие потерпевшие составляют 16,0% от общего числа потерпев­ших.

Также тип пассивного потерпевшего (пассивной жертвы) — женщи­на легкого поведения; возраст любой, уровень образования и культу­ры — невысокий, пьяница, нечистоплотна, в половом отношении рас­пущенна, нередко больна венерическими заболеваниями, совершенно некритична — опасности возникающих ситуаций не сознает. Часто на-

пинается до такой степени, что приводит себя в беспомощное состо­яние и становится жертвой садистского надругательства. Лжива, не­искренна, в милицию никогда не обращается (например, по поводу побоев), а если оказывается в больнице, дает ложные показания. Свой образ жизни скрывает, но иногда им даже бравирует. К труду испыты­вает отвращение.

В ином варианте этого типа в дополнение к указанным личностным чертам следует отметить грубость, наглость, бесстыдство; при случае способна и совершить кражу у партнера, и шантажировать его, исполь­зуя опасение огласки.

Это тип пассивного и некритичного потерпевшего, а во втором варианте — избирательно агрессивного провокатора корыстного плана.

Потерпевших этого типа мало — 1,3% от общего количества, но они очень показательны в виктимологическом отношении.

К типу пассивного, в значительной мере некритичного потерпевшего (и способного, и не способного к сопротивлению) относится также муж­чина пожилого или преклонного возраста; с преступником связан род­ственными или иными стабильными отношениями; образовательный и культурный уровень низкий; робкий, спокойный, старается избежать скандалов, на оскорбления не отвечает; некритичен: не видит опаснос­ти и перспективы развития ситуации, в которой находится; пра­восознание низкое, за защитой не обращается, готов простить даже побои. Стремится подыскать оправдание негативному поведению пре­ступника. Физически нередко слаб, материально зависит от преступ­ника. В ситуации, которая в конечном итоге выливается в убийство или покушение на убийство, находится длительное время, иногда годы (таких потерпевших — 4,9%,).

Тип пассивного потерпевшего с сексуальной мотивацией — это
гомосексуалист, не умеющий оказать сопротивления, принуждаемый
к сожительству и становящийся жертвой в результате конфликтов
между претендентами на него или попытками порвать с половым парт­
нером. '

Для большинства потерпевших в той или иной мере характерна не­критичность, однако можно выделить тип некритичного потерпевше­го. Некритичность решающим образом определяет виктимность жертв этого типа. Это мужчина любого, возраста, от молодого до пожилого, но чаще всего — среднего; неумеренно употребляющий спиртное; об­разовательный уровень может быть любым; незлоблив, доверчив, лег-

ко заводит знакомства и к выбору знакомых относится некритически; понимание опасности таких знакомств, как и критическое осмысление потенциально опасных ситуаций, отсутствует; в состоянии опьянения и даже в трезвом виде бездумно поддается на предложения преступни­ка где-либо уединиться для встречи с женщиной или для распития спиртных напитков. Непосредственно в момент осознания опасности ведет себя по-разному: активно сопротивляется, пытается скрыться, пассивен и т. д.

Это тип некритичного потерпевшего, создающего обстановку, спо­собствующую совершению преступления. Потерпевшие этого типа со­ставляют 6,2% от общего количества.

Тип инициативного потерпевшего — это, как правило, мужчина (зна­чительно реже женщина), возраст от 18 до 45 лет, но в более редких случаях и старше; образовательный уровень любой, но в основном не ниже среднего; физически развит нормально; смел, решителен, отзыв­чив, принципиален, искренен, добр, требователен, готов рисковать. Критичность, понимание опасности ситуации и ее конечных" послед­ствий снижены, однако возможна и самонадеянность при понимании опасности; действует рискованно. Этот тип потерпевших составляет 23,4% от общего количества потерпевших.

4.2. Половые (сексуальные) преступления: жертвы и ситуации

Преступления против половой свободы и половой неприкосно­венности или, иначе, половые преступления, затрагивают интимную сферу жизни человека.

Эту сферу, по меткому определению известного ученого А. Г. Хар-чева, «охраняют не только стены дома, квартиры, но и такие эффек­тивные психологические силы, как чувство скромности, стыдливости, личного и семейного достоинства» [157, с. 18]. В криминологическом плане понятие половых преступлений охватывает преступления, пося­гающие на половую свободу и половую неприкосновенность личности, а также на нормальное половое развитие и воспитание детей. К числу этих преступлений относятся:

1) изнасилование (ст. 131 УК);

2) насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК);

3) понуждение к действиям сексуального характера (ст. 133 УК);

4) половое сношение и иные действия сексуального характера с ли­цами, не достигшими 14-летнего возраста (ст. 134 УК);

5) развратные действия (ст. 135 УК).

Общественная опасность этих преступлений различна: от сравни­тельно небольшой (ст. 133,134 У К) до максимально высокой (ст. 131, 132 УК). По-разному они представлены и в структуре рреступности.

Криминологические характеристики половых преступлений неот­делимы от анализа и оценки отношений, связывающих преступников и их жертв. Данное обстоятельство имеет особо важное значение для этой группы преступлений.

В равной мере важно изучение поведения потерпевших от половых преступлений, так как для некоторых из них характерно добровольное участие, своеобразное способствование преступнику, совершенно не­типичное для подавляющего большинства других преступлений.

Это прежде всего относится к лицам, не достигшим 14-летнего возра­ста — добровольным партнерам взрослых в половых сношениях или иных действиях сексуального характера (ст. 134 УК). Ситуации этих преступлений возникают не только по инициативе преступников, но и потерпевших, чаще всего сохраняются ими в тайне (отсюда огромная латентность). Цели, которые преследует преступник, в принципе, оче­видны. Мотивы, лежащие в основе поведения добровольной жертвы, могут совпадать с мотивами преступника, но могут быть и отличными. Изучение немногих материалов по этим преступлениям не позволяет ранжировать мотивы и цели, преследуемые жертвами, но характер их прослеживается с достаточной ясностью — это сексуальное любопыт­ство, связанное с ранним половым созреванием; желание обрести само­стоятельность; стремление попасть в круг общения с более взрослыми лицами; стремление получить материальные блага и др. Преступника и добровольную жертву в ряде случаев связывают искренняя привязан­ность, влюбленность — чувства несомненно уважаемые.

Потерпевшие от этих преступлений в личностном плане очень раз­личны. Среди них представлены положительно характеризующиеся, но опередившие свой возраст девочки (ни одного мальчика в наших материалах не оказалось) и наряду с ними предельно развращенные, занимающиеся проституцией. В отношении последних, однако, не следует спешить с выводами. Малолетние проститутки, при том что они добровольно вступают в половые отношения, действительно ча­сто жертвы сводниц, они эксплуатируются организованной преступ­ностью, и в этом плане только «итоговые» оценки их личности не

дают представления об истинной виктимологической составляющей данного преступления.

В последние годы в России катастрофически растет беспризорность детей. Она ведет не только к женской, но и мужской проституции. Судя па тому, что в порнографических фильмах сняты не только де­вочки, но и мальчики, в стране есть детская мужская проституция, сле­довательно, множество преступлений, о которых идет речь.

В виктимологическом плане жертвы этих преступлений имеют вы­сокую личностную виктимность, степень которой многократно увели­чивается за счет ситуативных факторов. Это то немногое, что сейчас можно сказать о виктимологическом аспекте этого преступления.

Понуждение к действиям сексуального характера (ст. 133 У К) свя­зано с угрозами, шантажом и использованием материальной или иной зависимости жертвы от преступника. Из этого следует, что отношения между жертвой и преступником не носят случайного характера. Что касается личностных качеств жертв, то они могут определять неспо­собность или нежелание жертвы противодействовать преступнику или, наоборот, способность оказать ему эффективное сопротивление. Латентносткэтого преступления высокая в основном из-за нежелания жертв обращаться в правоохранительные органы. Его виктимологи-ческое изучение, анализ виктимологических ситуаций, разработка ти­пологии жертв — задачи, которые еще предстоит решить в будущем.

Насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК) — новый состав преступления для уголовного законодательства России. Ранее изучалось только мужеложство, теперь частью декриминализи-рованное.

Насколько можно судить по оперативной и следственно-судеб­ной практике, основная сфера насильственного мужеложства и на­сильственного лесбиянства — исправительные учреждения, испол­няющие наказание в виде лишения свободы. Гомосексуальные половые отношения осужденных — явление постоянное и легко объяснимое. Уголовно-исполнительный кодекс РФ относит муже­ложство и лесбиянство, совершенные добровольно, к злостным на­рушениям режима. Такие факты не секрет для сотрудников ИУ, но отношение к ним, особенно в женских колониях, не слишком стро­гое. Нередко «во имя спокойствия и избежания конфликтов» их стараются не замечать. Вместе с тем очевидно, что некоторая часть осужденных принуждается к гомосексуальным контактам, будучи в них пассивными партнерами. Практикуется так называемое «опус-

кание», когда фактически чем-то провинившийся осужденный на­силуется группой. Жертвами внешне добровольного мужеложства становятся молодые физически привлекательные осужденные. Все это хорошо известно и практикам и ученым, изучающим пенитен­циарные проблемы.

Индивидуальная виктимность потерпевших от всех указанных пре­ступлений несомненно выше средней, но обусловливается различны­ми чертами личности. В основном это физическая неспособность ока­зать сопротивление, неумение сориентироваться в ситуации, инертность, конформизм,, уже имеющийся опыт гомосексуального об­щения и др.

Ситуативные факторы также различны: это и условия исправитель­ного учреждения, и неблагополучная семья, и безнадзорность, и т. д.

С виктимологических позиций весьма показательны развратные действия в отношении лиц, не достигших 14-летнего возраста. Это преступление, в котором потерпевшие — всегда и по существу жертвы уже в силу возраста. Но юный, а иногда и малолетний возраст еще не свидетельство нейтральной роли жертвы в ситуациях данных преступ­лений. Из общего количества изученных нами потерпевших 42,0% вели себя негативно; поведение 58,0% никак не способствовало пре­ступнику в совершении преступления.

Естественно, возникает вопрос, какое негативное поведение может быть у ребенка или подростка. Мы относим к негативному поведению такое, в котором проявились:

а) развращенность, нездоровое любопытство;

б) корыстная заинтересованность в получении подарков, денег от преступника;

в) недопустимая (с учетом возраста) доверчивость, некритичность;

г) сокрытие факта развращения, независимо от мотивов, при усло­вии, что это поведение позволило преступнику продолжать раз­вращение.

По нашим данным, развратные действия совершены в отношении 50,1% потерпевших лицами, им совершенно незнакомыми; 39,4% — знакомыми; 3,0% — родственниками; 7,5% — отцами и отчимами.

По месту совершения преступления потерпевшие распределились следующим образом:

а) были развращены на улице — 40,7%;

б) в своем жилище — 1,6%;

в) в жилище преступника — 4,7%;

г) в общем жилище потерпевшей и преступника — 13,6%;

д) в других помещениях и жилищах третьих лиц — 39,4% [119, с. 110].

Рассмотрим ситуации, в зависимости от того, какое место занимает в механизме совершения преступления поведение потерпевшей. Оно может быть:

» положительным или нейтральным, т. е. таким, которое противо­действовало преступнику или, по крайней мере, не способствова­ло ему в совершении преступления;

* негативным, если создавало условия, способствующие соверше­нию преступления.

Поведение потерпевших, которое никак не способствовало совершению преступления и в которой не проявились какие-либо отрицательные черты, качества личности потерпевших

Всего потерпевшие по этим ситуациям составляют 58,0% от общего количества изученных.

В практике не столь уж редко имеют место ситуации, когда преступ­ник неожиданно нападает на потерпевшую, избирая для этого безлюд­ные места, пытается затащить в подвал, на чердак и т. д„ но встречает упорное сопротивление в виде физического противодействия или при­зывов о помощи. Поведение потерпевшей в подобных случаях исклю­чительно положительное. Поскольку сопротивление требует опреде­ленного физического развития, чаще всего по таким ситуациям проходят потерпевшие 12-13 лет.

Преступник может совершать развратные действия, не прибегая к непосредственному контакту с потерпевшей: обнажаться на виду у по­терпевшей, совершать циничные телодвижения и т. д. Положительное поведение потерпевшей в таких ситуациях заключается в:

а) уходе с места совершения преступления, т. е. прерывании визуаль­ного контакта с развратником без принятия мер к его задержанию;

6) в уходе с места совершения преступления и немедленном сообще­нии взрослым о случившемся;

в) в принятии активных мер по задержанию преступника, конечно, не лично, а с привлечением взрослых работников милиции и т. д.

В этих случаях встречаются потерпевшие различного возраста, но преимущественно — старшего.

В ситуациях, когда в роли преступника-развратника выступает отец, потерпевшие редко оказывают сопротивление. Однако практика знает такие случаи,

В целом ряде ситуаций мы находим нейтральное поведение потерпев­ших, которые ничего не сделали для облегчения действий преступника.

Поведение потерпевших, которое способствовало совершению преступления или позволило преступнику продолжать преступные действия

Всего потерпевшие по данным ситуациям составляют 42,0% от об­щего их количества.

Негативное поведение имеет в основе развращенность и нездоровое
любопытство потерпевших, корыстную, материальную заинтересован­
ность, недопустимую доверчивость, некритичность, заключается в РР-
крытии потерпевшей факта развращения, что позволило преступник^
продолжать развращение данной потерпевшей. ₍

Ситуации! в которых поведение потерпевших было продиктовано

развращенностью, нездоровый любопытством

Такие ситуации, где поведение продиктовано очевидными негатив­ными качествами личности: нездоровым любопытством, развращенно­стью — встречаются не столь уж редко. Конечно, эти качества сами по себе не приводят к преступлению. Однако они учитываются преступ­ником при выборе жертвы, формы преступного поведения, места со­вершения преступления. Не случайно именно знакомые потерпевшим преступники, понимающие, чем им грозит разоблачение, обращают свое Внимание прежде всего на тех девочек, в которых распознали эти отрицательные черты. И надо сказать, что они редко ошибаются [148, с. 94-96].

Любопытство и развращенность потерпевших иногда не просто ка­чества, черты, используемые преступником, но и основа проявления инициативы самой потерпевшей. Например, не столь уж редки ситуа­ции, когда преступник, зная девочку, рассказывает ей об интимных вещах, если потерпевшая принимает его предложение, обнажается в ее присутствии и т. д. Криминологически значимо здесь то, что потерпев­шая с интересом все это слущает и наблюдает и нр пытается избежать восприятия такой явно неподходящей информации. Значение поведе­ния дотерпевшей в механизму преступления существенно -меняется, оно становится из элемента, пассивного активным. ?сли,ж« потерпев­шая, как это нередко бывает, скрывает преступление от родителей, но

рассказываете нем сверстницам, что побуждает их к контакту с тем же преступником, ее поведение выходит за рамки данного преступления.

Оператор котельной К., встретив во дворе Г., 12 лет, предложил ей пойти с
ним в котельную, где он расскажет о том, как совершаются аборты, как
«живут» люди, и заодно угостит конфетами. Г. хорошо знала К. и пошла с
ним, так как ей было интересно все это (ее собственное признание). В ко­
чегарке К. свое обещание выполнил, т. е. совершил типичные развратные
действия. Г. скрыла этот случай от родителей, что лишний раз подтвер­
ждает отличное понимание ею недопустимости происшедшего, но подру­
гам рассказала. Это привело к тому, что в кочегарке у К, побывали и также
подверглись развращению еще несколько девочек. , ,

¹ Akf ивность в поведении потерпевших: может проявиться яе fi н!а-чальной стадия преступления, а в процессе его продолжения и даже после окончания.

Девятилетние П. и Е. вечером гуляли на льду озера. К ним подбежал трени­ровавшийся здесь же спортсмен С. и предложил пойти к расположенному неподалеку стогу сена и там посмотреть, как он⁴ разденется. Девочки согла­сились. С. поочередно совершил с ними развратные действия. Потом он договорился с девочками встретиться на этом же месте через неделю. Они согласились и пришли бы, но им помешали обстоятельства, от них не зави-сящие.

Помимо действий самого преступника криминологической состав­ляющей этого преступления является и поведение потерпевших, в ос­нове которого лежало нездоровое любопытство, нездоровый интерес к предложению преступника. Ситуации такого порядка обычно разви­ваются постепенно, а потерпевших и преступников связывают опреде­ленные стабильные отношения.

В основе негативного поведения потерпевших может лежать не про­сто нездоровое любопытство, но развращенность, ставшая определен­ной чертой личности. Случаи нечастые. Потерпевшие по таким ситуа­циям, как правило, 12-13-летние девочки.

Отчим, начиная с 11- до 13-летнего возраста, т. е. на протяжении двух лет, развращал Б.

Потерпевшая проявляла инициативу в организации встреч с пре­ступником, тщательно скрывала все от матери.

Помимо «чистой» развращенности в этой ситуации присутствовал
и Своеобразный интерес: отчим обещал жениться на ней, как только
она вырастет. ¹ '

Ситуации, в которых поведение потерпевших было продиктовано корыстной, материальной заинтересованностью

В ситуациях, где молчания и непротиводействия потерпевших пре­ступник добивается за счет подарков, обычно в определенной мере имеются и элементы принуждения. Желание получить подарок, ла­комство у потерпевшей есть, но в то же время она может бояться пре­ступника, стесняться его, просто не знать, как избежать общения с ним.

, В. с 9-летнего возраста развращал отец. Девочка подвергалась развратным действиям около четырех лет. Лишь в возрасте 13 лет она стала протесто­вать, активно избегать отца.

Это характерное развитие событий: нередко в подобных ситуациях материальные соображения уходят у потерпевшей на второй план, она более ясно начинает понимать происходящее, становясь старше. Тем не менее задабривание, пробуждение у потерпевшей определенной материальной заинтересованности сыграло свою роль на протяжении длительного времени.

Ситуации, в которых потерпевшие проявили излишнюю доверчивость, некритичность, что позволило преступнику совершить развратные действия Для того чтобы создать обстановку, в которой возможно соверше­ние преступления, преступник, особенно если он незнаком с избран­ной жертвой, чаще всего прибегает к обману, притом нередко доволь­но примитивному. Однако жертвы не проявляют той критичности, которой, в принципе, уже должны обладать, и в результате попадают в положение, позволяющее преступнику совершить развратные дей­ствия. Практика знает ситуации, в которых преступник, добиваясь, чтобы потерпевшая осталась с ним наедине, выдает себя за врача, тре­нера, режиссера и т. д.

В данном случае мы рассматриваем лишь f e ситуации, в которых потерпевшая имела полную возможность правильно понять и оценить действия преступника независимо от того, насколько для нее могли бы быть ясными его истинные намерения.

Ситуации, в которых сокрытие потерпевшей факта совершения развратных действий позволило преступнику продолжать преступление в отношении той же жертвы

Непосредственной причиной сокрытия могут быть страх, стыд, бо­язнь огласки, стеснительность и т. д.

Фактическое содержание «тормозящих» факторов может быть са­мым различным: многое здесь зависит от возраста, развития, воспита­ния, обстановки, в которой живет потерпевшая.

Случаи сокрытия преступления имеют место чаще всего там, где преступник и потерпевшая знают друг друга и стабильно связаны. Со­вершение развратных действий в подобных ситуациях иногда продол­жается длительное время и превращается в систему. Угроз при этом практически не бывает, а если и есть, то неопределенные. Тем не менее эти угрозы «срабатывают», что, собственно, и нужно преступнику.

В ряде случаев единственным мотивом молчания, скрытности по­терпевших являются стеснительность, стыд.

Самым опасным и самым распространенным половым (сексуаль­ным) преступлением является изнасилование. В 1997 г. в стране было зарегистрировано 9307, в 1998 — 9014, в 1999 — 8346 изнасило­ваний. По данным опроса населения в Санкт-Петербурге жертвами сексуального насилия стали в 1998 г. 1,1%, в 1999 г. - 2,2%, в 2000 г.-1,4% опрошенных. Далее оно рассматривается в его виктимологиче^ ском аспекте.

Изнасилование — преступление специфическое не только потому, что его жертвами могут быть лишь женщины. В этом преступлении ис­ключается противоправное поведение потерпевшей. Тем не менее это не значит, что поведение потерпевшей всегда нейтрально по отношению к результату и не имеет значения в развитии ситуации преступления.

Потерпевшие от изнасилования могут быть разделены на две группы: тех, чье поведение в той или иной мере способствовало совершению пре­ступления, явилось толчком к началу преступных действий, и тех, чье поведение было нейтрально (иначе говоря, поведение никак не способ­ствовало совершению изнасилования).

Среди потерпевших 45,5% не имели добрачных связей, 74,5% — не­замужние. Обратимся к данным, характеризующим личность потер­певших и их поведение (табл. 4.10).

Из приведенных данных следует, что поведение негативного ха­рактера типично в первую очередь для потерпевших в возрасте до 25 лет. Если мы примем количество потерпевших с негативным пове­дением за 100%, то это положение выявится еще более ярко — более 90,0% негативного поведения приходится на потерпевших в возрасте до 25 лет. Благоприятные ситуации для изнасилования чаще всего создают несовершеннолетние девушки: в 7 случаях изнасилования из 10 по изученным делам они вели себя подобным образом [81, с. 193].

Таблица 4,10

Возраст, % Негативное Положительное Негативное ' -лет поведение, поведение, поведение, % от общего % от общего % от этого количества количества возраста До 18 30,7 21,7 9,0 „ 70,9 19-25 42,7 25,7 17,0 60,5 26-30 5,9 1,9 4,0 33,3 31-40 11,9 1,0 10,9 8,3 41-50 6,9 1,0 5,9 14,3 От 50 1,9 1,0 0,9 49,9' Всего 100 52,3 47,7 -

В подростковый период, сопровождаемый интенсивным половым созреванием, у девушек инстинктивно пробуждается стремление к приобретению сексуального опыта. Некоторые из них начинают поло­вую жизнь с 12-13 лет. Причем первыми их партнерами нередко бы­вают насильники.

Данные об образовательном уровне потерпевших свидетельству­ют, что в своем большинстве они имеют достаточно высокий образо­вательный уровень: так, лица с высшим и незаконченным высшим об­разованием роставляют 8,8%; средним — 39,8%; неполным средним — 38,9%; начальным и без образования — 12,5%, (По данным Е. А. Гин-товт, категории по уровню образования соответственно: 8,5; 40,3;

39,4; 11,9.)

Отношение жертвы к преступнику характеризуется следующим образом: совершенно незнакомы — 42,5%; дочери (падчерицы) — 2,0%; жены (фактически разведенные) — 0,8%; близкие родственни­ки — 2,7%; знакомые — 52,0% (в том числе случайные знакомые — 37,0%). Хотя, казалось бы, процент знакомых преступников велик, в действительности потерпевшие во многих случаях почти не знали своих «знакомых». Уже одно то, что жертвы случайных знакомых со­ставляют 71,0% от общего количества изнасилованных знакомыми,

¹ По данным Е. А, Гинтовт, изучившей 151 уголовное дело за 1997-1998 гг., процентные соотношения практически такие же. Так, негативное поведение по возрастным группам составляет: до 18 лет — 71,9; 19-25 — 59,5; 26-30 — 33,7; 31-40 — 8,?; 41-50 — 13,6; старше 50 - 49,7 (Изнасилование: кримино­логическая характеристика, предупреждение, проблема защиты жертв. Дис.... канд. юрид. наук. СПб., 2000. С. 52).

показывает, как они порою легкомысленны. (Практически аналогич­ные данные получены ?. А. Гинтовт: жертвы, совершенно незнако­мые с преступником, — 43,0%; дочери и падчерицы — 2,0%; жены, в том числе разведенные, —1,0%; близкие родственники — 2,5%; знако­мые — 51,5%, в том числе случайные — 36,5%).

Изнасилование связано с преодолением сопротивления жертвы. Поэтому для оценки криминологической значимости ее личности и поведения важно, в какой мере она могла сопротивляться преступни­ку. Практика показывает, что 83,1% потерпевших были способны к со­противлению и только 16,9% не могли противодействовать преступ­нику (причины тому: физическая слабость — 13,9%, беспомощное состояние, сон — 3,0%). Однако не все потерпевшие оказывали сопро­тивление насильникам, а только 70,5%. Из этого обстоятельства мож­но сделать вывод, что по отношению к 12,6% потерпевших (не оказали сопротивления 29,5%, не могли сопротивляться 16,9%) изнасилование явилось следствием их «непротивления». Конечно, и сопротивление не всегда спасает от насилия, но практика показывает, что примерно 70% сопротивлявшихся не позволили преступнику довести преступ­ление до конца, хотя им пришлось преодолевать не только физическое, но и (что иногда значительно страшнее) психическое насилие преступ­ника.

По данным нашего изучения, физическое насилие было примене­но в отношении 32,5%, психическое — 12,0%, сочетание физического и психического — 55,5% потерпевших. Для более точной характерис­тики возможности к сопротивлению и реализации этой возможности в зависимости от возраста потерпевших приведем следующие дан­ные:

до 18 лет оказали сопротивление 45,1%, из них успешно — 42,8%;

18-25 лет - соответственно 86,0 и 30%;

26-30 лет-66,6 и 25%;

31-40 лет-83,3 и 20%;

41-50 лет-71,4 и 100%;

старше 50 лет — 50 и 100%.

Сопротивление потерпевших не всегда выражается в физическом противодействии, призывах о помощи. Нередко встречается и хит­рость, и использование возможности убежать от преступника (первое характерно для жертв зрелого возраста, второе — молодого, в том чис­ле и несовершеннолетних).

Жертва изнасилования, в принципе, не может быть правонарушаю-щей. Она может быть легкомысленной, некритичной, неосмотритель­ной, но не более.

Поведение, являющееся негативным элементом механизма изнаси­лования, не всегда является критерием отрицательной характери­стики потерпевшей. Не исключено, что это лишь случайный эпизод в жизни, стечение обстоятельств (в целом 78,5% потерпевших характе­ризуются положительно). Но все же значительная часть жертв (21,5%) характеризуется отрицательно.

Многие жертвы изнасилования отличаются не только провока­ционным поведением перед совершением над ними насилия, но и легко поддаются соблазну, готовы вступить в случайную связь, повеселиться за чужой счет и т. д. В известной мере это связано и с материальной не­обеспеченностью женщин, особенно молодого возраста.

В ситуациях изнасилований, совершенных знакомыми, нередко вы­бор преступника предопределяется репутацией жертвы как доступной или неразборчивой в выборе знакомых. Исходя из этого насильники почти всегда рассчитывают на то, что Их жертвы не будут обращаться с заявлением в милицию, потому что:

а) для жертвы это не слишком значимое событие, в связи с чем, бу­дучи ранее кем-то изнасилованной, она не сообщила об этом орга­нам милиции;

?) жертва не хочет разглашать о себе какие-либо сведения, опасаясь «дурной славы».

К отрицательной характеристике потерпевших от изнасилования относится употребление наркотиков и спиртных напитков. По имею­щимся данным, 38,6% находились в момент насилия над ними в состо­янии алкогольного опьянения. Усугубляет негативную окраску и то, что свыше 92,8% потерпевших употребляли спиртные напитки вместе с насильниками.

Достаточно показательны данные о состоянии опьянения потерпев­ших во взаимосвязи с отношениями, связывающими их с преступни­ками, и местом совершения преступления.

Так, 92,3% потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, были изнасилованы знакомыми, в том числе случайными знакомыми — 64,2%, хорошо знакомыми — 25,9%, родственниками — 2,5%. Только 7,7% потерпевших, находившихся в состоянии опьянения, стали жерт­вами незнакомых насильников.

По нашим данным, территориальная характеристика изнасилования выглядит так: изнасилованы на улице, в иных «незакрытых» местах — 58,5%; изнасилованы в общем жилище потерпевшей и преступника — 3,8%; изнасилованы в жилище жертвы — 5,7%; изнасилованы в жилище насильника — 32,0%.'

Однако эти позиции значительно отличаются, когда речь идет о по­терпевших, находившихся в состоянии опьянения. В доме преступни­ка было изнасиловано 76,9% от общего числа жертв, находившихся в состоянии опьянения, из них постоянными знакомыми — 17,9%, слу­чайными знакомыми — 53,9%, родственниками — 5,1%. Изнасилованы в доме потерпевшей только 5,1%, из них постоянными знакомыми — 2,6%, случайными — 2,5%. Из всех изнасилованных в доме преступни­ка потерпевших в состоянии опьянения было 93,7%, из всех изнасило­ванных у себя дома — только 33,3% жертв, из всех изнасилованных на улице-11,8%.

Особое криминологическое качество состояния опьянения опреде­ляется тем, что оно приобретается в основном при активном участии самой потерпевшей. Разница между «благоприобретенным» опьяне­нием и физической слабостью, которая не зависит от жертвы, доста­точно очевидна.

Прежде чем перейти к рассмотрению конкретных криминологи­ческих ситуаций, необходимо остановиться на изложении общих поло­жений, характеризующих как негативное, так и положительное пове­дение потерпевших от изнасилования.

Изучение потерпевших с негативным поведением показывает, что в его основе лежат недостатки воспитания, нравственного формирова ния их личности и в целом влияние микросреды. Для потерпевших этой группы характерны неосмотрительность, неразборчивость в свя­зях, легкомыслие в приобретении рискованных знакомств. Чаще всего

¹ Поданным Е. А. Гинтовт, в Санкт-Петербурге на улицах совершены в 1997 г. 18,4% от общего числа изнасилований; в 1998 г.- 14,1%; в 1999 г.- 8,4%. В об­щественных местах в 1997 г. - 21,9%; 1998 г.- 18,2%; 1999 г.- 11,3%. В этот период изнасилования частью переместились «под крышу»: изнасилования в 1998 и 1999 гг. соответственно совершались в квартирах и частных домах (31,2 и 29,6%); в подъездах (22,4 и 17,2%); в подвалах(4,1 и 31,5%); в общежи-тиях (4,7 и 3,4%); в садовых домиках, на дачах (0,6% в 1998 г). По другим данным, в парках, садах и скверах совершается около 25%, в квар­тирах — 35% изнасилований (Краткая энциклопедия экстремальных ситуа­ций. М., С. 263).

жертва попадает в опасную ситуацию, не проявив элементарного понимания складывающихся обстоятельств. Наиболее частые мотивы таких знакомств следующие: желание весело провести время, потанце­вать, воспользоваться автомашиной (покататься), получить возмож­ность переночевать, стать содержанкой (любовницей), «отомстить» другому знакомому (вызвать его ревность), выйти замуж, приобрести различные вещи и т. д. Нередко и отсутствие мотивации поведения, вызванное состоянием опьянения.

Мотивы знакомства в определенной мере характеризуют момент за­вязки криминальной ситуации. Однако для глубокого понимания моти­вов Поведения потерпевших, обстоятельств, определивших возникнове­ние этих мотивов (нередко отрицаемых потерпевшими), необходимо исследовать все то, что подготовило потерпевшую к такой, а не иной мотивации ее поведения, хотя бы для этого и пришлось совершать экс­курсы в прошлое, иногда значительно отстоящее по времени от момента совершения преступления.

Типичность негативных исходных поведения потерпевших нали­цо. За этим поведением скрыты более или менее значительные упу­щения в воспитании. У молодых, иногда несовершеннолетних деву­шек часто отсутствует элементарная разборчивость в знакомствах, хорошая подозрительность, если так можно сказать. В итоге склады­вается характерная ситуация, когда потерпевшая знакомится с прак­тически совершенно неизвестным ей человеком, доверчиво посещает с ним помещения, в которых и совершаются изнасилования.

Неразборчивость в знакомствах тесно связана с излишней до­верчивостью. Природа этой доверчивости может исходить от неис­порченности, непонимания темных сторон жизни, но может быть и от равнодушия, бездумности, даже любопытства. Вряд ли можно не согла­ситься с тем, что в основе такой «наивности» лежит элементарная нрав­ственная безграмотность, сводящая поведение к одной задаче: лишь бы сохранить невинность, а все остальное не имеет значения. В любом слу­чае жертва не думает о возможном развитии событий, само знакомство с партнером для нее желательно. Можно с полным основанием утверж­дать, что нездоровое любопытство довольно часто приводит к тому, что жаждущие острых ощущений, много знающие понаслышке, но в дей­ствительности совершенно неопытные девушки становятся в опреде­ленной мере жертвами собственного любопытства. В основе подобного поведения также лежат недостатки воспитания, заключающиеся в ог­раждении девушек подросткового возраста от какой-либо самостоятель-

/

ности. В итоге при первой возможности, вырвавшись из-под надзора родителей, потенциальные жертвы идут на знакомства весьма сомни­тельного свойства.

Нельзя не учитывать, что 14-18 лет — это возраст, когда появляется вполне естественный интерес к лицам другого пола. И вот здесь-то ска­зывается отсутствие моральных «тормозов», которые длительное время заменялись мелочной опекой. Они просто не выработались по извест­ным причинам и, естественно, не сработали в сложившейся неблагопри­ятной ситуации. Столь же двусмысленно выглядит и поведение потер­певших, воспитание которых чрезмерно «рационально». Потерпевшая сознательно идет на знакомство и рискованный контакт с человеком, который ее интересует лишь в плане определенных материальных благ. Проще говоря, жертва рассчитывает на развлечения, получение подар­ков, прекрасно понимая, чего ждет от нее партнер, но надеется избежать «конечного подведения итогов». Поведение потерпевших в определен­ных случаях бывает и предельно откровенным, провоцирующим; оно объективно создает у насильника представление о реальной возможно­сти сексуального контакта. Это — наиболее острые ситуации, к которым мы вернемся при подробном анализе толчковых ситуаций [82, с. 12-13].

Рассмотрим далее наиболее типичные ситуации, в которых со­вершаются изнасилования, разделив их по принятой нами схеме на:

а) ситуации толчкового характера (для данного преступления, воз­можно, следовало бы употребить понятие провоцирующего пове­дения);

б) ситуации, в которых поведение потерпевшей субъективно создало обстановку, способствующую совершению изнасилования;

в) ситуации, в которых поведение потерпевшей было положитель­ным или нейтральным.

Ситуации, в которых поведение потерпевшей носило толчковый (провоцирующий) характер

Всего потерпевшие в таких ситуациях составляют 13% от их общего количества. Толчковый характер поведения потерпевшей от изнаси­лования проявляется в том, что как бы объективно оно не провоциро­вало будущего насильника, она действует в определенной мере неосто­рожно по отношению к результату.

Толчковое поведение потерпевшей часто выражается в установлении контакта с совершенно незнакомыми или малознакомыми мужчинами,

посещении их жилищ или уединении с ними в других укромных местах, совместном употреблении спиртных напитков и совершенно некритич­ном восприятии откровенных намеков и поползновений будущего на­сильника. Независимо от того, что она имеет в виду, потерпевшая де­монстрирует свое положительное отношение к поведению партнера. Отсюда и определенная уверенность насильника в удовлетворении его желаний. Разумеется, такая уверенность имеет место до известного пре­дела (иначе не было бы изнасилования). Как бы в дальнейшем ни вела себя потерпевшая, даже при активном ее сопротивлении, начальный толчковый момент ее поведения налицо. Криминологические составля­ющие механизма преступления в той мере, в какой это касается потер­певшей, сводятся к следующему:

а) уединение с преступником и способствование созданию бла­гоприятствующих условий для совершения преступления;

б) отсутствие элементарной осторожности и критической оценки складывающейся обстановки;

в) демонстрация благосклонного отношения и непротиводействие поползновениям преступника в той стадии развития ситуации, когда отрицательная реакция, скорее всего, остановила бы буду­щего насильника.

Именно непротиводействие в совокупности с демонстрацией благо­склонности (определенное «авансирование») и являются толчковыми моментами, ибо порождают у преступника уверенность (до определен­ного момента) в совпадении интимных желаний.

Ситуации, в принципе аналогичные приведенной выше, могут уси­ливаться за счет прямого толчкового поведения потерпевшей, вы­ражающегося в совершенно ясном согласии на интимную близость, от которой, однако, при дальнейшем развитии событий она отказывается.

Н. познакомилась на пляже с К. и Г., пришла к К. домой, где после распи­тия спиртных напитков он предложил ей совершить половой акт. Н. отве­тила, что они не одни, а после того, как Г. ушел, наотрез отказалась от свое­го обещания и оказала К. сопротивление, когда тот пытался совершить половой акт. В другом случае Т. познакомилась на вокзале с К., поехала с ним на пригородной электричке, обещала сексуальную близость после рас­пития спиртных напитков и, в конечном счете, была изнасилована, несмот­ря на упорное сопротивление.

Ситуация может иметь толчковый характер не только при прямых обещаниях потерпевших. В ряде случаев они ведут себя предельно про-

воцирующим образом, хотя прямо ничего и не обещают. В этих случаях они позволяют себя обнимать, целовать, раздевать и даже имитировать половой акт. Чаще всего такое поведение сопровождается распитием спиртных напитков. Сопротивление, в дальнейшем оказываемое потер­певшей, совершенно неожиданно для преступника, и преступление есть уже, в какой-то мере, результат его неспособности отказаться от удов­летворения сексуального желания.

Поведение потерпевшей может быть предельно циничным, убежда­ющим в допустимости совершения половогб акта, создающим обста­новку, развязывающую самые низменные страсти у будущего насиль­ника.

Г. поехала в лес с двумя знакомыми мужчинами и там в присутствии одно­го из них совершила половой акт с другим. Когда же и второй предъявил на нее права, оказала ему сопротивление, но была им изнасилована. Эта по­терпевшая предельно развращена, ее отказ — просто каприз, никакими мо­ральными соображениями не продиктованный.

Ситуации, в которых поведение потерпевших, не являясь толчковый, объективно создает возможность совершения изнасилования

Всего потерпевших в этих ситуациях 39,3%. В отличие от толчково­го поведения в этих ситуациях потерпевшие своим поведением не со­здают у преступника предположения о возможности совершения по­лового акта с согласия партнерши, но объективно создают условия, в которых совершение изнасилования облегчается, становится более ре­альным. Ситуации такого порядка следующие.

Потерпевшая с незнакомым или малознакомым мужчиной посе­щает его дом, употребляет с ним спиртные напитки. Иногда уединя-; ется с ним не дома, а в других местах. Несколько реже жертва к мо-^; менту встречи уже находится в состоянии алкогольного опьянения, а в отдельных случаях вообще не употребляет спиртное (но не мешает делать это будущему насильнику). Поведение потерпевшей не «обе-; щающее», но само пребывание в сложившейся обстановке, возник­шей с ее участием, чревато возможностью совершения изнасилова­ния. Свою роль в механизме преступления здесь играет и пониженная критичность, поскольку часто в подобных ситуациях поведение пре­ступника, еще до покушения на изнасилование, дает основания подо­зревать его в таком намерении. В этих ситуациях потерпевшие ока-зывают насильнику сопротивление, однако этот положительный

момент не снимает негативного характера их поведения на началь-них этапах развития ситуации [84, с, 22-23],'

Ряд ситуаций, характеризующихся легкомысленным поведением потерпевших, связан с тем, что они не просто уединяются с преступни­ком, но обращаются с просьбой покататься на машине, мотоцикле. Да­лее события развиваются по той же схеме; складывается обстановка, когда потерпевшая остается один на один с преступником, но оказыва­ет сопротивление, Как и во всех ситуациях, где есть сопротивление потерпевшей, налицо сочетание противоположных криминологичв' ских моментов: с одной стороны, создание провоцирующей обстанов* ки, с другой •"- усилия ее изменить,

Ситуации, s которых поведение потерпевших было положительным илиюйтртныц

Всего потерпевших в этих ситуациях 47,7%. Положительное или нейтральное поведение заключается в сопротивлении насильникам при покушениях, совершаемых незнакомыми лицами я безлюдных или малолюдных местах (улица, пустырь, подъезд и др.), Виктимологиче-ски нейтральным (может быть, точнее, «невиновным») поведением следует признать беспомощное состояние психически или физически больной потерпевшей, непонимание происходящего малолетней по­терпевшей и т, д,

Часть изнасилований совершается группами преступников.

Групповые изнасилования в Санкт-Петербурге составили от обще­го их количества в 1995 г, - 12,2; в 1996 - 21,5; в 1997 - 9,7; в 1998 -10,6; в 1999 - 10,8%, В Ленинградской области соответственно; 15,3; 18,2; 12,1; 17,4; 15,9%, В абсолютных цифрах это 147 иэ 95 иэнаеидова-ний, В таких ситуациях возможность противостоять насилий практи­чески минимальна. Почти ice они были доведены насильниками до завершения,

Типология жертв половых (сексуальных) преступлений

Потерпевшие от полового сношения с лицом, не достигшим четыр­надцатилетнего возраста, могут быть представлены двумя типами жертв, исходя из типичных ситуаций этого преступления.

¹ Рнвман Д- В, Личность и доведение потерпевших от изн&еилоэания//Ин-форм. бюллетень УВД. 1971, № 10-20,

Тип активной некрмтмнМ дофздольноЯ жертвы

Де»очка в возрасте 12 — неполных 14 лет. Учится в школе, Вос­питывается в благополучной семье, характеризуется положительно. Физически развита, близка к состоянию полового созревания или опережает в этом отношении свой юараст. Хорошо ориентируется в вопросах секса. Считает, что в близости с мужчинами нет ничего стыдного, но все же скрывает эту сторону своей жизни от родите­лей. «Раскованно» ведет себя в еред§ сверстников и лиц старше себя, Первый половой контакт чаще всего имела с соучеником свое­го или старшего возраста. В половых связях ведет себя свободно. Партнеров до сексу меняет, а я ряде случаев имеет их несколько. Вместе с тем не цинична, воспитанна, ценит отношение к себе. Стре­мится к знакомству со взрослыми мужчинами. Свой возраст от них скрывает, В глазах сверстников — это вполне доступная партнерша по сексу,

О перспективах своего поведения не задумывается. Может быть неосторожна и оказаться беременной, после чего, как правило, все ста­новится известным.

Тип активной цщмичн&й добровольной жергаы с ментами самопричинения вреда

Девочка с аналогичными возрастными характеристиками, но, ус­ловно говоря, официально признанная неблагополучной несовер­шеннолетней. В школе учится плохо. Семья нередко далека от ее вос­питания. Ведет себя распущенно, нередко цинично. О сексе знает лишь то, что составляет его физическую сторону. Поведением своим бравирует. Мотивы поведения различные, включая и желание полу­чить определенные материальные блага. Крайнее выражение нега­тивных качеств — занятие проституцией (в основном на любитель­ском уровне). Часто заражается венерическими болезнями и даже СПИДом,

Тип добровольной активной жертвы - девочка с теми же возрастны­ми характеристиками, но вполне положительного поведения в школе и семье. Влюблена в мужчину старше 18 лет, встречается с ним и рас­считывает в дальнейшем выйти за него замуж. Иногда связь становит­ся известной родителям, которые в зависимости от отношения к парт­неру дочери по сексу или скрывают проишедшее, или «дают делу ход». Тогда возникают уголовные дела.

Типы жертв развратных действий

Tun некритичной, с элементами добровольности жертвы разврат­ных действий с негативным поведением — девочка в возрасте 12-13 лет, не по годам интересующаяся вопросами секса, позволяющая пре­ступнику совершить развратные действия при полной возможности этого избежать. Характеризуется чаще всего положительным поведе­нием в школе, семье. В характере отмечаются такие черты, как скрыт­ность, склонность ко лжи, неискренность.

Тип невиновной нейтральной и реже избирательно некритичной жертвы — потерпевшая такого же возраста с положительным или нейтральным поведением; отличается позитивными личностными чертами.

Тип невиновной нейтральной жертвы — девочки младших возра­стов, некритично относящиеся к обстоятельствам возникновения кри­минальной ситуации к действиям преступника.

Типология жертв

Специфичность такого преступления, как изнасилование, исключает противоправное поведение потерпевших, что, однако, не свидетельству­ет об их положительном поведении. Значительная часть потерпевших своими действиями провоцирует преступление или, во всяком случае, создает условия, облегчающие действия преступника. Представляется возможным выделить два основных типа потерпевших, негативная роль которых в механизме преступления очевидна.

Избирательно некритический тип жертвы — возраст 18-25 лет (реже — 16-17); образование среднее или неполное высшее; неза­мужняя или разведенная, но и в первом случае уже имевшая половые связи; легкомысленная, легко идет на установление контактов, зна­комств и сама ищет'их; некритичная: чувство опасности притуплено, перспективу развития ситуации понимает плохо, иногда вообще не понимает. Провоцирующий, «авансирующий» характер своих дей­ствий понимает, но самонадеянно рассчитывает остановить партне­ра, иным образом снять напряжение, ускользнуть или вообще о вы­ходе не думает (это в случаях полного непонимания опасности ситуации). Нравственные устои непрочны, аморальна, к возможнос­ти установления интимного контакта относится легко. Отказ и со­противление насильнику не связаны с моральными соображениями: «срабатывают» обстоятельства ситуации, боязнь огласки, неуважи-

тельное отношение партнера, антипатия именно к этому лицу, физи­ческое состояние в данный момент. Любит употреблять спиртные напитки, проводить время в компании, интерес к культурному отды­ху (посещение музеев, театров и др.) невысок, иногда его нет вообще, жизненные интересы и цели примитивны: побыстрее устроиться в жизни, а пока что — развлечься за чужой счет. В оказании сопротив­ления решительна (если состояние, например опьянение, вообще по­зволяет сопротивляться), причем чем более груба и примитивна по­терпевшая, тем сильнее сопротивление. К возможности огласки относится отрицательно, но об изнасиловании в органы милиции за­являет. В качестве потерпевшей непоследовательна — если насиль­ник предлагает жениться, возмещает ущерб материально, нередко просит дело прекратить. Мстительна — часто требует привлечения к ответственности насильника, с которым в большинстве случаев зна­кома, и особенности, если он впоследствии ведет себя по отношению к ней неуважительно. Знакомство, однако, как правило, случайное, кратковременное.

Вариантом этого типа потерпевшей является потерпевшая, ранее не имевшая половей свои физические возможности как инструмент получения житейских выгод, но при этом недалекой, некритичной.

Тип избирательно некритичной (в ряде случаев также пассивной) жертвы — девушка 15-18 лет (реже — младшего или старшего возра­ста); образование среднее, неполное среднее — ученица старших классов; ранее половых связей не имела, о сути половых отношений знает поверхностно со слов подруг и др.; отсутствие личного опыта в интимной сфере сочетается с повышенным интересом к вопросам секса; легкомысленна, некритична, легко идет на установление кон­тактов, иногда проявляет в этом инициативу; опасности создающихся ситуаций не видит; партнера предпочитает старше себя, небезразлич­на к его положению, «идеализирует» его. Притязания партнера в пер­воначальный момент ситуации воспринимает, не сознавая их «практической реальности». В «пике» ситуации теряется, нереши­тельна, поддается чувству страха, испытывает острое чувство сты­да. Часто попытки партнера оказываются неожиданными, относит­ся к ним отрицательно, но до ясного понимания опасйости уступает собственному любопытству. Интерес к культурному отдыху срав­нительно невысок. Какой-либо серьезной цели при знакомстве не преследует, желает казаться взрослой, и только. Сопротивление преступнику оказывает, но часто уступает как угрозе, так и физичес-

кому насилию. Очень боится огласки, что является одной из причин отказа от сопротивления. Болезненно переживает утрату девствен­ности, но сама в органы милиции обращается редко, делает это под влиянием старших. С насильником часто хорошо знакома, но столь же часто это знакомство носит случайный характер.

Это тип девушки, рано созревшей физически, выросшей в обстановке родительской опеки, отгораживающей ее от всего «низменного», чер­павшей свои знания из явно неподходящих источников, составившей свое представление об интимной сфере, идеализирующей ее в силу оче­видной инфантильности, но достаточно активной, чтобы попытаться реально удовлетворить свое любопытство.

Тип пассивной, способной к сопротивлению жертвы — потерпев­шая, которая не виновна в создании опасной ситуации, но не оказы­вает сопротивления насильнику, имея к тому реальную возможность. У потерпевших этого типа возраст может быть самым различным, но чаще всего это женщина среднего или пожилого возраста, замужняя, разведенная (во всяком случае — жившая ранее половой жизнью). С преступником, как правило, незнакома, что усугубляет чувство страха. Физически развита нормально, труслива, некритична, в ситу­ации теряется, не может оценить свои возможности к сопротивле­нию, а возможности причинения вреда преступником переоценива­ет. Волю к сопротивлению теряет не столько при физическом, сколько при психическом насилии, под влиянием угроз уступает на­сильнику, предпочитая моральный ущерб физическому; психологи­чески неустойчива, реакции замедленны. К возможности обращения в органы милиции относится по-разному. Если замужем, чаще от это­го воздерживается и скрывает происшедшее. В качестве потерпевшей по уголовному делу последовательно ведет себя и Д9бросовестно по­могает следствию.

Инициативный тип жертвы — это потерпевшие, поведение кото­рых безупречно и которые оказывают сопротивление насильнику. Как правило, это женщины физически сильные, смелые, решитель­ные (самого различного возраста), не останавливающиеся перед при­чинением преступнику значительного физического ущерба. В дру­гих случаях потерпевшие этого типа могут обладать житейской хитростью, изворотливостью — способны усыпить бдительность преступника; с такими потерпевшими преступник не может довести преступление до конца. О преступлении в правоохранительные органы заявляет.

4.3. Заражение венерическими заболеваниями и ВИЧ-инфекцией: жертвы и ситуации

Заражение венерическими заболеваниями и ВИЧ-инфекцией в Рос­сии имеет очевидную тенденцию к количественному увеличению и тер­риториальному распространению. Так, заболеваемость сифилисом с 1992 по 1997 г. выросла в 40 раз, а количество больных сифилисом де­тей (в том числе в возрасте до 14 лет) возросло в 77 раз. По состоянию на конец 1997 г. в России зарегистрировано 6337 ВИЧ-инфицированных (в том числе по Москве — 453 человека). Ежедневно заражается ВИЧ-инфекцией 10 человек [39, с. ПО, 111]. Заражение венерическим забо­леванием (ст. 121 УК РФ) и ВИЧ-инфекцией (ст. 122 УК РФ) -преступления, в которых в большинстве случаев имеет место «виктимо-логическая вина» потерпевшего. В принципе, без более или менее ак­тивных действий жертвы заражение невозможно. Вопрос только в том, в какой мере опасность заражения осознавалась ею. Обратимся к харак­теристикам лиц, заразившихся венерической болезнью.

Возрастной состав потерпевших (в %):

* до 18 лет — 4,7 (только мужчины);

» 19-25 лет — 53,2 (в том числе женщины 5,7);

* 26-30 лет — 28,0 (в том числе женщины 2,9); » 31-40 лет — 9,4 (в том числе женщины 0,9);

* старше 40 лет — 4,7{ только мужчины). Образовательный уровень потерпевших (в %):

* с высшим и незаконченным высшим образованием — 12,3 (только мужчины);

* со средним — 34,2 ( в том числе женщины — 1,9);

* с неполным средним — 50,7 (в том числе женщины — 7,6);

* с начальным — 2,8 (только мужчины).

Для данного преступления обязателен интимный контакт преступ­ника и жертвы, требующий при нормальном жизненном укладе взаим­ного влечения и, естественно, какой-то предыстории во времени. Ее отсутствие уже само по себе указывает н^ аморальность и жертвы и преступника. Негативные личностные и поведенческие характеристи­ки значительной части потерпевших с очевидностью прослеживаются при анализе некоторых криминологически значимых параметров. Так,

38,1% (в том числе — 7,6% женщин) совершенно не были знакомы с лицом, от которого заразились; 61,9% (в том числе — 1,9% женщины) были знакомы с источником Заражения, но только 9,5% состояли в по­стоянных отношениях, а 52,4% (в том числе — 1,9% женщины) были случайными знакомыми или мало знавшими друг друга.

Знакомство возникало в связи с проживанием в одном доме, районе — 19,2%; работой на одном предприятии — 4,7%, встречами в общежити-ях (посещения различных лиц, там проживающих) — 9,5%; посещени­ем ресторана, дискотеки — 14,3%; с наличием общих знакомых — 14,2%.

Существенно влияет на поведение жертвы в ситуации заражения состояние опьянения. Оно может быть эпизодом, не характерным для потерпевшего, но в иных случаях выражать стабильную, устойчивую негативную характеристику личности.

Из общего количества потерпевших 33,3% были трезвыми, а 66,7% — в состоянии опьянения.

Поведение 65,7% потерпевших до заражения венерическими забо­леваниями (насколько его удалось проследить) позволяет полагать, что негативное поведение в ситуации преступления явилось логическим следствием их образа жизни. Есть основания утверж­дать, что негативные коррективы в характерное для 34,3% потерпев­ших положительное поведение внесли опьянение и некоторые вне­шние обстоятельства, в частности проживание вдали от семьи, длительное половое воздержание. Не случайно подавляющее боль­шинство потерпевших — холостяки.

Наиболее виктимологически важными поведенческими составляю­щими являются:

а) степень проявленной потерпевшим инициативы в поиске партне­ра для полового контакта;

б) характер действий потерпевшего, направленных на установление интимной связи с источником заражения после того, как возмож­ный партнер уже известен (активность, инициатива, создание ре­альных условий для интимной близости, следование инициативе источника заражения);

в) поведение в непосредственно интимной ситуации.

Все указанные составляющие в различных сочетаниях определяют большую или меньшую значимость виктимного поведения потерпев­шего. Например, характер инициативности потерпевшего в поиске бу-

дущего партнера (от самого активного до полностью пассивного) мо­жет сочетаться с самыми различными действиями, направленными на получение согласия на половую близость. Поведение потерпевшего в непосредственно интимной ситуации может быть и предельно цинич­ным, и сравнительно скромным — и это далеко не всегда связано соот­ветственно с большей или меньшей его инициативностью.

Характеристика действий потерпевшего, направленных на поиск партнера для полового контакта

Типичны ситуации, в которых жертвы активно ищут на улице, на вокзале, в парке женщину для вступления с нею в половую связь. При этом потерпевший проявляет большую активность, обращается к жен­щинам, которые, по его мнению, могут согласиться на его предложе­ние. По существу, однотипен и поиск женщинами легкого поведения партнера. Всего таких потерпевших — 23,7%, в том числе 7,6% — жен­щины.

Потерпевшие часто находятся в состоянии алкогольного опьянения (19,0%), что приводит к резкому снижению критичности и утрате чув­ства опасности. Потерпевший, как правило, прекрасно понимающий возможность венерического заражения, не принимает это во внимание.

Неосторожность подчас является следствием медицинской безгра­мотности. Во всяком случае, уже сам характер «поиска» свидетель­ствует об аморальности жертвы.

Потерпевший не всегда сам непосредственно ищет партнера для со­вершения полового акта: 9,6% потерпевших обращались с просьбами подобного рода к своим знакомым.

Несколько реже (4,8%) встречаются ситуации, когда потерпевший направляется к женщине, которую раньше уже знал (хотя не обя­зательно находился в близких отношениях) При этом он преследует вполне определенную цель и исходит из безотказности избранного объекта. Здесь делается расчет на легкомысленность партнера. Реше­ние потерпевшие принимают равно и в состоянии опьянения, и в трез­вом виде, а само совершение полового акта чаще происходит после употребления спиртных напитков.

Часты ситуации, когда потерпевший никого не ищет, но пользуется случайным стечением обстоятельств, заранее не запланированной встречей с источником заражения.

Для поведения потерпевшего характерно сознание доступности по­лового партнера. Таких — 61,9%, в том числе женщин — 1,9%.

Соответственно потерпевшие могут быть разделены на;

а) искавших, проявлявших инициативу в поиске;

б) специально никого не искавших, однако воспользовавшихся сте­чением обстоятельств и «включившихся» в ситуацию.

С момента установления контакта наступает этап» в котором пове­дение потерпевшего может быть толчковьш или относительно пассив­ным. Здесь нельзя напрямую соотносить характеристики поведений в «поисковой» стадии ситуации и связанной с установлением контакта. Возможно, что потерпевший, который был неактивен в поиске, позна­комившись с лицом, в дальнейшем оказавшимся источником зараже­ния, начинает реализовывать возможности сложившейся ситуации, активно влияй на возможного партнера. В этом случае налицо толчок со стороны жертвы.

Если потерпевший с самого начала был инициативен в поиске, то, как правило, его поведение в развитии ситуации носит толчковый ха­рактер. Может быть и так, что пассивный в поиске потерпевший пас­сивен и в контакте, а толчком служит предложение будущего сексуаль-Ного партнера — источника заражения. В этом варианте потерпевший активно включается в дальнейшее развитие ситуации, поскольку дан­ное преступление по своей специфике таково, что совершенно безыни­циативной жертвы быть не может. (За исключением редчайших Слу» чаев, когда заражение связано с изнасилованием, насильственными действиями сексуального характера, развращением несовершеннолет­него.)

Характеристика действий потерпевшего,

направленных на установление интимною контакта с источником заражения

(активность создание условий для интимной близости)

В отдельных, сравнительно редких ситуациях потерпевший не проявляет инициативы в установлении контакта с источником зара­жений. Инициатива принадлежит женщине, предложившей свои ус­луги, принятые потерпевшим, представившим для «встречи» свой дом.

Криминологические составляющие здесь таковы: элемента поиска нет, встреча случайна. Толчка в поведении потерпевшего тоже нет, ибо предложение последовало не от него. Дальнейшее же развитие ситуа­ции происходит при активном участии потерпевшего, создавшего ус­ловия Для совершения преступления (предоставление помещения). Потерпевших с таким Поведением -* 4,8%.

4»

В других вариантах потерпевший толкает на поиски партнера для половою акта посредника и на него же возлагает переговоры. Поведе­ние потерпевшего в таких ситуациях толчковое, хотя воздействие это* го толчка на источник заражения осуществляется через посредника. Таких жертв -19,2^,

Ш всех потерпевших, воспользовавшихся услугами посредников, 9,6% использовали жилище лица, от которого заразились и столько же предоставили свое помещение. Следует заметить, что некоторая часть потерпевших Hi указанной группы первоначально получала предло­жения от посредников, которые не были пассивными, исполнителями поручения. Однако реакций на предложение «кого-либо подыскать» в Качестве толчка ускорила развитие событий.

Наиболее часты ситуации, в которых потерпевший непосредствен­но контактирует с будущим половым партнером и сам обращается с соответствующим предложением, т.«. его поведение явно толчковое. Йа 76% потерпевших, составляющих эту группу, 19,2%, кроме того, предоставили свое жилище для совершения полового акта. Всего пре­доставили свое жилье для совершений полового акта 33,3% потерпев­ших; воспользовались жильем источника заражения 57,1%; соверши­ли половой акт в других местах — 9,6% [113, с, 75-79]

В принципе, аналогична картина заражения ВИЧ-инфекцией, хотя некоторые особенности здесь все же есть ' Они связаны с тем, что зна­чительная часть инфицированных заражается не половым путем. В основном это наркоманы, пользующиеся общими шприцами. Жерт­вами СПИДа в медицинских учреждениях выступают доноры, боль­ные, обращающиеся за Медицинской помощью (например, заражение детей в г. Элисте), а также сами медицинские работники.

Заразившиеся ВИЧ-инфекцией — преимущественно (90%) мужчины в возрасте от 21 до 42 лет. Среди них 60% неженатых и 10% разведенных.

Жертвами ВИЧ-инфекции в первую очередь являются гомосексуа­листы. Среди групп риска по уровню зараженности ВИЧ-инфекцией они занимают первое место во всех странах И в России первый зареги­стрированный больной ВИЧ-инфекцией — гомосексуалист [26, с. 191].

Далее к группам риска относятся проститутки, наркоманы (каждый второй ВЙЧ-инфИЦированный — наркоман, использующий наркоти­ки внутривенно).

¹ Имеются в виду ВЙЧ'Нйфйцйрованные в целом Среди них некоторая Часть-потернешйе от преступления, предушотрелного ст. 123 УК РФ.

о

В числе инфицированных также лица, ведущие беспорядочную половую жизнь; иностранцы, посещающие Россию и нашедшие здесь ВИЧ-инфицированных половых партнеров; российские граждане, вы­езжавшие за границу и имевшие там случайные половые контакты с ВИЧ-инфицированными (в основном проститутками).

Исследования, проведенные в ряде зарубежных стран, показывают прямую связь СПИДа и проституции. По официальным данным, до 80% африканских и до 40% американских проституток заражены этим смертельным вирусом [163, с. 87-88].

Есть основания полагать, что и с российскими проститутками дело обстоит не лучше.

Во всяком случае, каждый третий ВИЧ-инфицированный мужчина занимался сексом с проституткой, у каждого из них за последние три месяца перед обследованием было от 3 до 5 сексуальных партнеров, и у всех диагностированы заболевания, передаваемые половым путем (в основном сифилис, гонорея, трихомониаз) [39, с/116; 128, с. 281-282].

Типология потерпевших от заражения венерическим заболеванием и ВИЧ-инфекцией

Для потерпевших от этого преступления характерны такие негатив­ные личностные характеристики, как злоупотребление спиртными на­питками — 66,7%, цинизм, бесстыдство, аморальность — практически для всех, но в предельно открытом виде — для 47,7%, некритичность, медицинская неграмотность — для всех, а для 9,6% оказалось недоста­точным даже прямое предупреждение. Представим следующие типы потерпевших от этого преступления.

Активный тип потерпевшего — мужчина 19-30 лет; образователь­ный уровень невысокий, в пределах неполного среднего образования; холост или разведен; систематически употребляет спиртные напитки; в ситуации заражения, как правило, пьян. Легкомыслен, некритичен, медицински безграмотен: возможность заражения не учитывает или надеется этого избежать, иногда не принимает во внимание предуп­реждений партнерши о наличии у нее заболевания и того, что раньше уже заражался от нее или другой женщины. Аморален, циничен, бес­стыден, ведет беспорядочную половую жизнь, систематически уста­навливает половые контакты с совершенно незнакомыми или мало­знакомыми женщинами, инициативен и настойчив в их поиске. Потребности, интересы — примитивны. К своей репутации равноду­шен, происшедшим бравирует, в лечении недисциплинирован.

Это тип недалекого, примитивного, циничного распутника, безраз­личного к своей репутации и репутации партнерши.

По классификации он относится к активным потерпевшим (нео­сторожным подстрекателям), но с заметным компонентом некритич­ности.

Также активный тип потерпевшего — мужчина 19—30 лет; холост или разведен; образовательный уровень — средняя школа и выше, культурный уровень во всем, что не касается интимной сферы, со­ответствует образовательному уровню; спиртные напитки употреб­ляет умеренно, но в ситуации заражения, как правило, пьян. Относительно некритичен: в принципе, понимает возможность за­ражения, но не связывает эту возможность с конкретной ситуацией. Реже надеется избежать заражения при наличии подозрений отно­сительно конкретной партнерши. Иногда предварительно проверя­ет, не заражались ли от нее другие лица. Аморален, циничен, но до­рожит своей репутацией и всячески избегает огласки своего ' поведения. Подводит под свое поведение теоретическую базу — обо­сновывает беспорядочную половую жизнь необходимостью физио­логической разрядки. Сторонник интимных связей без взаимных обязанностей и обязательств. С источником заражения чаще всего знакомится через лиц из своего окружения, инициативу в поиске проявляет редко.

Активный тип потерпевшей — женщина молодого возраста; неза­мужняя; образовательный и культурный уровень низкие, интересы и запросы примитивные; аморальна, легкомысленна, некритична, ци­нична, бесстыдна. Нередко — это совершенно опустившаяся прости­тутка. В жизни перспектив не видит и не желает видеть. Болезни зна­чения не придает, лечиться не желает. Своей репутацией не дорожит. В отдельных случаях старается «облагородить» свое заражение вы­думками о постоянной связи, бросившем ее муже и т. д. Это тип жен­щины, живущей одним днем.

Следует также указать на потерпевших, встречающихся сравни­тельно редко, однако представляющих определенную с точки зрения типичности группу. Это мужчины самого различного возраста, но большей частью молодые; среди них имеются и холостые, и женатые. В основном это лица с положительным поведением. Поведение, при­ведшее к заражению, не типично для их образа жизни, случайно и вызвано пребыванием в обстоятельствах, связанных с воздержанием. Свое место здесь занимают и ситуации «курортного» типа.

В равной мере (применительно к курортным ситуациям) все это от­носится и к женщинам.

Типы потерпевших от заражения ВИЧ-инфекцией в основном те же самые.

Активный тип с элементами некритичности — наркоман или нар­команка с жесткой наркозависимостью. В состоянии абстиненции пре­небрегает мерами безопасности. Ради инъекции рискует, понимая, что всегда есть опасность заражения, но потребность в наркотике побеж­дает здравый смысл. Живет одним днем — от инъекции до инъекции. Свое положение осознает. Основное чувство — обреченность.

Активный тип с элементами некрйтичности — гомосексуалист (пассивный или активный), вступающий в беспорядочные сексуаль­ные контакты. Мерами предосторожности пренебрегает, хотя опас­ность заражения понимает.

Другой вариант этого типа — также гомосексуалист, но отличаю-• щийся осторожностью в выборе партнеров для секса.

Активный тип потерпевшей — женщина, неразборчивая в связях, или проститутка со всеми качествами этой личности.

4.4. Незаконное производство аборта:

ЖерТВЫ И СИТуаЦИИ [113, с. 60-?5; 128, с. 282-287]

С виктимологической точки зрения незаконное производство абор­та (ст. 123 У К РФ) — преступление специфичное:

а) жертвой (потерпевшей) может быть только женщина;

б) жертва всегда добровольная;

в) жертва всегда активная (сознательный подстрекатель). Исключе­ния в плане активности и добровольности крайне редки.

Изучение дел этой категории показало, что практически все пре­ступления совершаются по прямой инициативе самих потерпевших (демонстрирующих, следовательно, толчковое поведение) и только в отдельных случаях — по инициативе близких потерпевшим лиц.

Возрастной состав потерпевших выглядит следующим образом: 18-25 лет - 41,0%; 26-30 лет - 38,6%; 31 год и старше - 20,4%. (Есть, конечно, и несовершеннолетние, но в число изученных нами они не попали.)

Образовательный_чуровень потерпевших сравнительно невысок: потерпевшие с высшим и незаконченным высшим образованием со-

*

ставляют 6,1%; со средним образованием — 35,9%; с неполным сред­ним образованием — 48,9%; & начальным образованием — 9,1%. То обстоятельство, что 58,0% потерпевших не получили среднего обра­зования, имеет важное криминологическое значение, поскольку вы­бор потерпевших в пользу криминального аборта, неумение оце­нить все возможные последствия подобного вмешательства нередко связаны именно с общим невысоким образовательным и кУльтур-ным уровнем.

Правда, отнюдь не всегда потерпевшие — женщины с узким круго­зором, невысоким культурным и образовательным уровнем, не пони­мающие всей опасности неквалифицированного прерывания беремен­ности, к тому же вне больницы.

В этих случаях причины поведения потерпевших следует искать в иных обстоятельствах, которые могут быть самыми различными: лич­ностные характеристикам (видимо, отрицательные), неблагоприятная жизненная ситуация. /

Среди потерпевших замужние женщины составляют 45,2%, в том числе имеющие детей — 26,1%; одинокие (разведенные и вообще не бывшие замужем) — 54,8%, в том числе имеющие детей — 4,2%. Ха­рактеризуются отрицательно в бытовом отношении 45,2% потерпев­ших, для 54,8% типично положительное поведение в"быту. Из общего числа потерпевших 45,2% быЛи беременны от случайных связей, в том числе замужних женщин, беременных в результате супружеской измены, — 1,4%. Отсюда следуют и мотивы совершения крими­нального аборта: необходимость скрывать происшедшее, нежелание иметь ребенка.

Конечно, среди обстоятельств, вынуждающих женщин идти на риск, есть- и объективно сложные, с которыми нельзя не считаться. Например,"тяжелые жилищные условия, плохая материальная обеспе­ченность и др. Однакаэти обстоятельства не играют решающей роли в мотивации, так как встречаются сравнительно редко. В доказательство можно сослаться на то, что у подавляющего большинства потерпевших жилищные условия были вполне приемлемые и никак не вынуждали потерпевших идти на прерывание беременности, тем более — незакон­ным образом. Так^ в частности, имеют свой дом, квартиру, комнату 85,7% потерпевших, и только 14,3% в этом отношении не устроены. Конечно, и при наличии квартиры, комнаты условия проживания мо­гут быть далекими от идеальных, однако они все же не таковы, чтобы поставить женщину в совершенно безвыходное положение. При этом

надо учитывать, что причины аборта вообще и аборта криминального существенно отличаются.

Среди обстоятельств, обусловивших обращение потерпевшей к лицу, занимающемуся незаконным производством абортов, доминирует бо­язнь огласки факта беременности. Потерпевшая боится, что о ее бере­менности станет известно мужу, родителям, знакомым, сослуживцам. Чаще всего этот мотив имеет место при случайных или внебрачных свя­зях, а также при супружеских изменах (таких потерпевших 57,5%).

Для 16,4% потерпевших обстоятельством, толкнувшим их на крими­нальный аборт, явилось позднее обращение к врачу и невозможность немедленно попасть в больницу. Для 1,3% потерпевших такой причи-.ной явилось нежелание рисковать работой и заработком. Обращение к лицу, незаконно производящему аборты, объясняется также боязнью боли при производстве операции в больничных условиях. Эта боязнь основана у одних потерпевших на собственном опыте, у других — на опыте их знакомых (таких потерпевших 9,3%).

Обстоятельством, приведшим к криминальному аборту, является и отказ в производстве аборта в больничных условиях ввиду того, что велик срок беременности или имеются иные противопоказания меди­цинского порядка (3,9%).

Значительная часть потерпевших (10,3%) не обращается в больницу (даже не рассматривает эту возможность) в силу общей и медицинской безграмотности. Таким образом, основы мотивов, которыми руковод­ствовались потерпевшие, предпочитающие криминальный аборт опера­ции в больничных условиях, — это частично различные жизненные обстоятельства, поставившие их перед необходимостью выбора, а час­тично — отрицательные черты личности и поведения. Практика показы­вает, что определенная часть потерпевших от криминального аборта — личности отнюдь не случайные. Эти женщины прибегают только к кри­минальным вмешательствам, что является одним из выражений их жиз­ненной позиции. С одной стороны, это необходимость скрывать послед­ствия беспорядочной половой жизни, с другой — систематическое проявление медицинской безграмотности как одного из характеризую­щих эту категорию личностных качеств.

Среди потерпевших криминальный аборт делали три и более раз 8,2%, два раза — 12,3%, т. е. 20,5% потерпевших подвергали себя этой операции неоднократно. Некоторых потерпевших не остановило даже то, что после абортов, произведенных вне больницы, они все равно попадали туда из-за осложнений. Так, из 35,6% потерпевших, которые

оказались в больнице после криминального аборта, 6,8% составили женщины, подвергавшие себя криминальному аборту неоднократно.

Отношения, в которых находились преступник и жертва, выглядят следующим образом: родственники — 1,3%, знакомые — 53,5% (в том числе совместная работа — 23,9%, учеба — 5,4%, проживание — 17,7%, постоянные знакомые иного рода — 3,9%, случайные знакомые — 2,6%). Вообще не были знакомы и контакт установили по своей иници­ативе лично или через посредника — 45,2% потерпевших.

В поиске лица, производящего аборты вне больницы, проявляют значительную активность. Если 45,2% потерпевших вообще никого не искали, ибо подходящий человек был известен, то 8,2% проявили ини­циативу и в поиске, и в установлении контакта, а 46,6% толкнули на такой поиск родственников и знакомых, вовлекая их тем самым в ор­биту преступления, помимо будущего причинителя вреда. Следует от­метить, что участие в преступлении третьих лиц может существенно различаться, оставляя самой будущей потерпевшей возможность про­явить инициативу в большей или меньшей степени. В частности, тре­тье лицо может не только подыскать человека, готового произвести аборт, но и договориться с ним; в других ситуациях посредник только знакомит будущих участников преступления; в третьих — лишь по­дыскивает необходимого человека.

Определенным образом жертву характеризует активность в поиске человека, способного произвести аборт, и то, как она воздействует на преступника с целью склонить его на совершение аборта. Это момент исключительно важный, так как является, по сути, подстрекатель­ством жертвой преступника на причинение вреда ее здоровью.

Здесь следует различать два. варианта воздействия жертвы на пре­ступника. Первый — непосредственное воздействие, второй — через посредников.

Поскольку речь идет о подстрекательстве к совершению преступле­ния, важно объективно оценить интенсивность воздействия и его эф­фективность.

В ряде случаев от жертвы или лица, действующего в ее интересах, не требуется особых усилий, чтобы уговорить преступника произвести аборт. Это характерно для случаев, когда преступник уже производил аборты другим лицам, получал деньги, сам заинтересован в этом пре­ступлении. В других случаях преступление совершается только в силу исключительной настойчивости потерпевшей, оказания ею сильного воздействия на преступника (преступницу). Часто в подобных ситуа-

циях преступник действует бескорыстно, из жалости или иных добрых чувств к попавшей в беду женщине или тем, кто за нее просит. Толчке-вый характер поведения потерпевшей очевиден во всех случаях, одна* ко негативный аспект ее поведения особенно отчетливо проявляется в том случав, когда преступник впервые идет на совершение преетуп맫 ни». При этом принципиального аначвния не ишет, как реально про-являете* толчковое йоидени§ потерпевшей: в форме прямого воздей­ствия на преступника или на посредника, который, в свою очередь, воздействует на него. Правда, опосредствованное воздействие на пре­ступника характеризует поведение уже не столько жертвы, сколько того лица, которое действует 8 ее интересах.

Нередко потерпевшие, в свою очередь, поставляют новую клиенту­ру преступнику. Этим занимались 1?,9% потерпевших, & их числе по­дыскали одну новую жертву 14»0%, две - 2,в%, три -1,3%,

Подбирали новую клиентуру из числа родственников - 2,6%, из числа знакомых по месту проживании - 2,6%, из числа знакомых по месту работы - 12,791 Приведенные данные никак не характеризуют развитие криминологической ситуации, в которой в качестве потер­певшей выступала женщина, затем занимавшаяся поиском новой кли­ентуры. Однако в смысле характеристики личности потерпевших и их отношения к факту аборта эти данные весьма показательны. Не будет преувеличением сказать, что почти все жертвы криминального аборта не считают себя потерпевшими, а человека, причинившего им вред (ча-сто значительный), — преступником.

Следствием положительного отношения потерпевших к преступле­нию является также и то, что они не только выступают в роли подстре­кателей, но и нередко пособников, так как приобретают необходимые для производства аборта инструменты и медицинские препараты, а кроме того, многие потерпевшие (38,3%) предоставляют помещения для совершения операций,

Таким образом, все потерпевшие по данному преступлению могут быть разделены на три группы:

а) лица аморального поведения, оказавшиеся беременными в ре­зультате случайной связи или вынужденные скрывать свою связь и ее последствий;

б) лица безграмотные в медицинском отношении;

в) лица, вынужденные пойти на криминальный аборт по не завися­щим от них обстоятельствам. Это самая немногочисленная группа.

Практически во всех ситуациях производства криминального абор­та поведение потерпевшей является не просто необходимым крими­нологическим компонентом, но носит ярко выраженный толчковый характер. Степень воздействия (как и избираемые средства) могут быть самыми различными: от настойчивых уговоров до мельком сде­ланного намека, от обращения к чувству жалости до откровенной де­нежной сделки, В любом случае это исходный момент, без которого преступление не могло бы быть совершено.

Типологий потерпевших от криминального аборта

Для значительной части потерпевших от крп м иь ' ого аборта ха­рактерны такие личностные черты, как аморальность, половая распу­щенность, склонность к случайным интимным связям, медицинская безграмотность, низкое правосознание, нежелание понимать, что сво­ими действиями они ставят под удар тех, кто производит аборты. По­чти для всех потерпевших характерна некритичность.

Выделить можно следующие типы потерпевших.

Тип потерпевшей — активный (сознательный подстрекатель): воз­раст 18-40 лет (основная масса потерпевших — до 30 лет); образова­ние Преимущественно неполное среднее, начальное, культурный уро­вень низкий; незамужем или разведена; аморальна, легко идет на интимные контакты, часто меняет партнеров, связи случайные, в ме­дицинском отношении безграмотна настолько, что о больничном абор­те просто не задумывается. Некритична: вообще не понимает или пло­хо понимает возможность тяжких последствий. Настойчива в поиске; К уголовно-правовой перспективе для лица, к которому обращается, относится равнодушно. Спиртные напитки употребляет, что в сово­купности с элементарной медицинской безграмотностью часто и явля­ется причиной, по которой возникает необходимость в аборте. Моти­вы — нежелание иметь ребенка, боязнь огласки и др.

Разновидность этого типа — обладательница тех же личностных характеристик, однако имеющая более высокий образовательный и общий культурный уровень. Достаточно грамотна в медицинском от­ношении, чтобы понимать, какими последствиями грозит производ­ство криминального аборта, но надеется на положительный исход. Вместе с тем готова рисковать, пренебрегает предупреждениями о по­следствиях.

Это тип активной потерпевшей, в большей или меньшей степени некритичной.

Тип потерпевшей — активный (сознательный подстрекатель) — воз­раст 18-40 лет; образование неполное среднее, начальное; культурный уровень невысокий; замужем, часто уже имеет детей; в моральном от­ношении (поведение в семье, супружеская верность) характеризуется положительно. Психологически неуравновешенна, тяжело восприни­мает материальные, бытовые, жилищные трудности, ссоры с мужем, возможность ухода его из семьи. В медицинском отношении безгра­мотна настолько, что о возможности производства аборта в больнице просто не думает. Некритична - последствий криминального аборта не предвидит. В поиске возможности сделать криминальный аборт ини­циативна и настойчива. Уровень правосознания низкий — об уголов­ной ответственности, возможной для того, кто производит аборт, не задумывается. Отношение к спиртным напиткам, как правило, отри­цательное. Мотивы — нежелание иметь ребенка, тяжелые бытовые ус­ловия, настояния мужа.

Разновидность этого типа — обладательница тех же личностных ка­честв, но имеющая более высокий образовательный и культурный уро­вень, достаточно грамотна в медицинском отношении и хорошо пони­мает возможные последствия криминального аборта. Тем не менее готова рисковать.

Это также тип активной потерпевшей с большей или меньшей сте­пенью некритичности.

Помимо этих основных типов, существуют и более редкие промежу­точные (смешанные) типы. Например, сюда следует отнести женщин, состоящих в стабильной неофициальной связи, вполне морально вы­держанных, но в настоящее время не имеющих возможности офици­ально оформить эти отношения и оказавшихся перед перспективой огласки, при условии, что рождение ребенка создаст трудности или вообще не решаемые проблемы.

Вариант активного типа — женщина, от которой ушел муж (сожи­тель), оставив ее беременной со сроком, когда в больнице делать аборт отказываются, и др.

Глава 5

Виктимология хулиганства: жертвы и ситуации

Хулиганство — одно из наиболее опасных преступлений против об­щественного порядка. Реальное количество преступлений этого типа определить трудно, так как они отличаются высокой искусственной латентностью и неустойчивой практикой в квалификации. Тем не ме­нее по России в 1995 г. зарегистрировано 191 001 и в 1996 г. 181 284 случая хулиганства (соответственно 6,9 и 6,9% от общего количества преступлений) [78, с, 22]. В 2000 г. подверглись избиению в Санкт-Пе­тербурге 11,6, в Волгограде 14,7, в Боровичах 14,6% от общего числа обследованных жертв.¹

Объективная сторона хулиганства включает применение насилия к гражданам либо угрозу его применения, а равно уничтожение или по­вреждение чужого имущества (ст. 213 У К РФ). Насилие — наиболее виктимологический признак хулиганства. Реально оно выражается в нанесении оскорблений, побоев, телесных повреждений. Во всех ситу­ациях такого порядка есть потерпевшие, причем в ряде случаев их лич­ность и поведение криминологически значимо проявляются в меха­низме преступления.²

Среди изученных нами потерпевших женщины составляют 52,9%, а мужчины — 47,1%.

¹ Население и милиция в большом городе//Сравнительное социологическое исследование. СПб., 2001. С. 67.

² Далее приводятся данные изучения 202 потерпевших от хулиганства по Санкт-Петербургу. По данным проведенного В. П. Коноваловым изучения, из 850 потерпевших мужчины составили 63%, женщины — 37%. По возрасту: 13% - моложе 20 лет, 30% - от 20 до 30 лет, 25% - от ЗО^до 40 лет, 24% - от 40 до 50 лет, 8% — от 50 и старше. Доля жертв, поведение которых способствовало собственной виктимизации составила по разным категориям (знакомых, род­ственников, незнакомых) от 14 до 33%. Коновалов В. П. Указ. соч. С. 33-34.

\

\

Среди потерпевших представлены лица самого разного возраста при некотором преобладании лиц среднего и пожилого возраста. По­терпевшие от хулиганства в массе своей несколько старше преступни­ков (это, как правило, хулиганство на улицах и в общественных ме­стах, когда преступник и потерпевший незнакомы).

Поведение потерпевших было положительным у 44,5% (защищали другое лицо, пресекали нарушение); нейтральным — у 26,3% (т. е. никак не способствовали совершению хулиганства); отрицательным — у 29,2%.

В отличие от преступлений против личности негативное поведение встречается у сравнительно небольшого числа потерпевших, причем оно имеет свою специфику. Если поведение преступников-хулиганов все­гда активное, само хулиганство совершается не иначе как путем актив­ных действий (это его объективная сторона), то большинству потер­певших, продемонстрировавших негативное поведение, свойственна пассивность, создающая условия, способствующие совершению пре­ступления. Наиболее "характерным в этом отношении является сокры­тие фактов хулиганства, что приводит к возможности дальнейшего раз­вития криминологической ситуации, связанной с причинением вреда потерпевшему, а также неоказание противодействия преступнику при возможности это сделать. Значительно реже встречается активное пове­дение потерпевших, в той или иной форме толкающее преступника на совершение хулиганских действий. Обычно в таких случаях мы встре­чаемся с личными мотивами, которые, однако, реализуются в действи­ях, грубо нарушающих общественный порядок и демонстрирующих яв­ное неуважение к обществу. Нередко стороной в хулиганстве становятся преступники-жертвы, сами оказывающиеся на скамье под­судимых.

Образовательный и культурный уровень потерпевших от хулиган­ства сравнительно невысок: лица с высшим образованием составили 3,0%, с незаконченным высшим — 3,5%, со средним — 25,2%, с непол­ным средним — 46,2%, с начальным и без образования — 25,7%.

По этому параметру жертвы в определенной мере соотносимы с ха­рактеристиками преступников. Это легко объяснимо: по многим преступлениям проходят в качестве преступников и потерпевших лица, состоящие в стабильных отношениях, а это определяет примерное ра­венство образовательного и культурного уровня.

Так, 40,7% потерпевших были знакомы с преступником; состояли в родственных отношениях — 21,5% (из них родители — 1,5%, дети —

2,5%, супруги — 13,0%, другие близкие родственники — 4,5%); не были знакомы 28,3%. Кроме того, 9,5% потерпевших - это должностные лица и члены общественных объединений, пресекавшие преступления.

Даже в тех случаях, когда стабильных связей нет, например в пре­ступлениях, совершенных в отношении незнакомых на улицах, при­надлежность к одному культурному, образовательному уровню реали­зуется в склонности к одинаковому времяпрепровождению.

В ситуациях, где поведение потерпевших совершенно нейтральное, их образовательный и культурный уровни не имеют значения. Но во многих случаях негативного или позитивного поведения потерпевших, делающего его фигурой криминологически значимой, эти моменты важ­ны. Известно, что для лиц с низким культурным уровнем нередко ха­рактерно агрессивное поведение, действия насильственного характера, порождающие, естественно, соответствующую ответную реакцию. С другой стороны, низкий уровень образования и культуры является одной из причин неумения оценить возможные последствия развития криминальной ситуации и нежелания обращаться за защитой в органы милиции. Значительное число случаев негативного поведения, заклю­чающегося в пассивном отношении к осуществляемым преступником насильственным действиям, относится именно к потерпевшим, отли­чающимся этими характеристиками личности. Оценка многих проявле­ний хулиганства как простых семейных ссор, по поводу которых некуда и незачем обращаться, — это позиция в большинстве случаев недоста­точно грамотных людей. Отсюда и сокрытие многих фактов хулиган­ства, а в конечном итоге — трансформация в иные, иногда с необрати­мыми последствиями, преступления.

Далеко не все хулиганские проявления возникают внезапно. На­оборот, развитие ситуации происходит на протяжении сравнительно длительного времени, имеет в основе личные отношения, обострение которых приводит к совершению антиобщественных поступков и даже правонарушений, оставшихся безнаказанными. В конечном сче­те рядовой скандалист трансформируется в уголовно наказуемого хулигана.

Непосредственно из стабильности контактов преступников и потер­певших вытекает и характеристика хулиганства по месту совершения.

Преступления совершались:

а) в совместном жилище преступника и потерпевшего — 46,0%;

б) в жилище потерпевшего — 8,5%;

в) в жилище преступника — 4,0%;

г) в жилище третьих лиц, служебных и иных помещениях — 20,0%;

д) на улице, в других открытых местах, на транспорте — 21,5%.

То обстоятельство, что около половины преступлений совершается в совместном жилище преступников и их жертв, имеет важное значение для организации профилактической работы, так же как и оценка наибо­лее типичных состояний потерпевших в механизме преступления. В этом отношении потерпевшие от хулиганства выглядят довольно бла­гополучно: только 14,2% находились в состоянии опьянения, причем из них 6,4% употребляли спиртные напитки вместе с преступниками, а 7,8% — отдельно. Хотя на фоне такого типичного «преступления пья­ных», как хулиганство, эта цифра и не впечатляет, относиться к ней сле­дует осторожно. Дело в том, что потерпевший от хулиганства (находя­щийся в состоянии опьянения) — это чаще всего «неудачливый хулиган», ставший жертвой себе подобных.

Виктимные последствия хулиганства во многом зависят от сопро­тивления, оказываемого преступнику потерпевшим. Большинство по­терпевших (81,6%) были способны сопротивляться преступнику и за исключением 6,1% эту способность использовали, хотя в значительной части и безуспешно.

Фактическая сторона и положительного, и негативного поведения потерпевших отличается большим разнообразием. Негативное поведе­ние по силе давления на преступника может быть самым различным и, следовательно, как одна из составляющих криминологической ситуа­ции, должно быть рассмотрено в следующих аспектах:

а) толчковое поведение, как связанное с нападением, так и иное;

б) поведение, создающее обстановку, способствующую совершению хулиганства;

в) положительное поведение, явившееся толчком к причинению вреда (но не самого хулиганства как такового!);

г) защита третьего лица, требование прекратить нарушение и т. д.

Поведение потерпевшего, явившееся -толчком к совершению хулиганства

Всего потерпевших по этим ситуациям — 8,4%.

Среди различного рода ситуаций, в которых потерпевшие ведут себя отрицательно, нападения с их стороны составляют незначительный про­цент. Обычно наиболее активную роль в возникновении криминологи­ческой ситуации играет сам причинитель вреда (преступник). Кроме того, надо иметь в виду, что лица, начавшие драку, напавшие первыми и

получившие физические повреждения, нередко и сами оказываются в . •роли обвиняемых. Это типичный пример «преступников-жертв». В по­давляющем большинстве потерпевшие в ситуациях нападения находят­ся в состоянии алкогольного опьянения,. Характерным для этих ситуа­ций также является то, что непосредственно в преступлении часто участвуют не двое, а большее число лиц. Причинение ущерба нападав­шей жертве обычно является результатом в известной мере случайных обстоятельств, что выражается, во-первых, в том, что ущерб в ряде слу­чаев причиняется не непосредственно, не буквально в момент нападе­ния, а в процессе общей драки; во-вторых, не обязательно тем лицом, на которое напал потерпевший.

Например, А., находившийся состоянии опьянения, затеял драку с неиз­вестным ему мужчиной. Знакомые этого мужчины избили А. Конечно, их ответные действия следует квалифицировать как хулиганство, но исход­ный момент преступления бесспорно связан с толчковым поведением са­мого потерпевшего.

Поведение потерпевшего может явиться толчком к хулиганству, если оно выходит за рамки допустимого и выражает нежелание счи­таться с чувствами другого лица. Это относится в первую очередь к интимной сфере.

Например, Т., продавец магазина, неоднократно изменяла мужу, о чем он узнал. Явившись в магазин, муж жестоко избил Т. прямо в торговом зале, на глазах у граждан. Его действия нарушили общественный порядок, со­рвали работу магазина и были квалифицированы как хулиганство. Однако ясно, что исходным моментом преступления и здесь было поведение по­терпевшей.

Толчком к совершению хулиганства может стать предъявление пре­тензий или требований к лицу, находящемуся в состоянии опьянения, не способному воспринять эти требования и к тому же настроенному агрессивно. Дело здесь не в содержании требований, претензий, а в не­удачно выбранном времени и недопустимой форме. Особенно опасны такого рода ситуации, если они развиваются длительное время, обо­стряются несдержанностью жертвы, склонностью «сводить счеты» не­медленно.

Сходным вариантом ситуации является поведение, выразившееся во вмешательстве потерпевшего в личные отношения других лиц, обычно родственников или знакомых. Такое вмешательство нередко воспринимается отрицательно обеими сторонами, но потерпевший,

проявляя очевидную бестактность, навязывает свое вмешательство, хотя включение в подобную ситуацию третьего лица в большинстве случаев только обостряет ее,

Толчком к совершению хулиганства может быть негативное поведе­ние женщин, чаще всего жен, имеющих склонность к употреблению спиртного, агрессии, провоцирующих мужей На ответные наеильет-венные действия. Подчас и мужья характеризуются крине отрицатель­но, Их реакция на поведение жен в большинстве случаев типично хули­ганская (побои, нецензурная брань). Очевидно, в том, что последствия негативного, Довольно часто и противоправного поведения жен связаны с причинением им физического вреда, можно искать и один из ответов на вопрос о небольшом проценте женщин, осужденных эа хулиганство.

Толчком к совершению хулиганства может быть и поведение потер­певшего, явно нарушающее законные интересы другого лица,

К, сорвал цветы с клумбы, принадлежащей 0„ за что тот на улице несколь­ко раз ударил его палкой, сопрождая свои действия бранью. В Данной ситуации причинитель вреда О, был трезв, он действовал по личным моти­вам, однако допустил грубое нарушение общественного порядка. С другой стороны, поведение потерпевшего, непосредственно создало конфликтную ситуацию, к тому же он находился в состоянии опьянения.

Еще более четко толчковый характер поведения потерпевшего про­является в ситуациях, где обе стороны находятся в состоянии опьяне­ния и равно агрессивно воспринимают конфликтные положения,

С. ехал на велосипеде мимо группы подростков, один из которых схватил руль его велосипеда. С, стал «выяснять отношения» с этими подростками, вел себя оскорбительно, вызывающе, В начавшейся драке С. получил побои.

Приведенные ситуации — не единственно возможные, в которых поведение потерпевших носит толчковый характер, но наиболее ти­пичные. Их объединяет то обстоятельство, что первоосновой развития преступления явилось поведение потерпевшего,

Поведение потерпевшего, обязанное g созданием обстановки,

способствующей совершению хулиганства

Потерпевшие в этих ситуациях составляют 20,8%.

Среди ситуаций, в которых поведение потерпевших создает обста­новку, способствующую преступным действиям хулиганов, первое место занимают различного рода непротиводействия преступникам. По разным причинам (жалость, страх перед расправой и т, д.) в этих

<

ситуациях потерпевшие вообще не обращаются в милицию, суд, про­куратуру или делают это с большим опозданием. Объективно же это приводит к тому, что хулиганские проявления следуют одно за дру­гим, пр§ступили в условиях безнаказанности становится все более аг­рессивным и справиться с ним все труднее,

В-, трижды еуднмий за хулиганство, на протяжении полутора лет букваль­но терроризировал соседей, Он угрожал, оскорблял, избивал, т, но никто не обрвдвлм я милицию, другие учреждения, опасаясь мести. S, вел себя очень просто; ловил поочередно те одного, то другого потерпешего и гре-аил убить, если он посмеет пожвловмкя, Спрашивается, как криминоде-гически оценить поведение девяти (!) потерпевших, позволивших преступ­нику систематически совершат» хулиганство, тогда как он мог быть иаодшроиан уже после первого случая,

В отдельных случаях жертвы не только не обращаются аа защитой, но и скрывают факты хулиганства,

I, систематически избивал ее сын, Однако она не только молчала об этом, но, когда это стадо иавеетно из других источников, категорически отрицала факты избиений, требовала, чтобы ее не признавали потерпевшей В данной конкретной ситуации «сработала* неразумная любовь к сыну, но это че ме­няет криминологической картины; пассивное поведение потерпевшей срзда-ля обстановку для беспрепятственных действий преступника.

Замалчивание фактов хулиганства особенно опасно я обстановке, когда контакт между преступником и потерпевшим етабиль'ный (совме­стная работа, проживание в одной квартире или доме, семейные связи) В этих случаях активное вмешательстве органов милиции имеет место далеко не всегда, тем более что даже при наличии некоторых данных в твкнх условиях редко удается доказать вину хулигана, С другой сторо­ны, без изоляции преступника почти невозможно обеспечить безопас­ность потерпевшего, Итоги, часто печальные - хулиганство перерас гас р более тяжкое преступление против личности, В ситуациях такого ц_и ряда» лишь активизация патертешиих, которад по крайней мере обе< пе­нивши бы своевременное информирование органов милиции о факсах преступлений, может изменить положение и сделать возможными меры по пресечению преступных действий хулиганов,

То, что страх перед преступником мо wf быть причиной ^обраще­
ния аа защитой, - бесспорно, Однако следует учитывать, г № - "
рие потерпевших в эффективность своевременного в- ^ •>
стороны органов власти.

Потерпевшего С. неоднократно избивал сосед по дому Г. С. никуда по это­му поводу не обращался на протяжении длительного времени, хотя пре­ступник буквально охотился за ним. С. — взрослый человек, вполне спо­собный постоять за себя или, по крайней мере, обратиться за защитой. Решающим качеством потерпевшего, которое объективно способствовало преступнику, была, несомненно, трусость.

К условиям, создающим возможность совершения хулиганства, сле­дует отнести и употребление спиртных напитков на улицах, в обще­ственных местах. Нередко к «веселой» компании стремятся присоеди­ниться другие лица, которые, как правило, агрессивно реагируют на отказ. В подобных ситуациях создается обстановка, в которой выгля­дят естественными (по крайней мере для находящегося в состоянии опьянения) и желание присоединиться к компании, и оценка отказа как оскорбления. Отсюда и немедленное сведение счетов, выражаю­щееся в хулиганских действиях, связанных с причинением вреда.

К. и два товарища распивали спиртные напитки прямо на улице. К ним подошел Л., уже находящийся в состоянии опьянения, и попросил, чтобы его угостили. Получив отказ, Л. ударил К. туристским топориком (пора­нил ему нос и располосовал плащ).

Большую криминологическую нагрузку несут действия потерпев­ших, организующих употребление спиртных напитков с лицами, кото­рых они хорошо знщт и об агрессивности которых в состоянии опьяне­ния им известно. Такие ситуации нередко создаются усилиями жертвы.

К. систематически употребляла спиртное вместе с мужем, хотя это заканчи- . валось драками, скандалами, нецензурной бранью. Дважды муж К. привлекал­ся к ответственности за мелкое хулиганство. Тем не менее совместное упот­ребление', спиртного продолжалось. В очередной раз К. выгнал из дома избитую жену, разгромил всю мебель в квартире и выбросил в окно телевизор.

При всем фактическом различии приведенных в данном разделе си­туаций их объединяет одно — поведение потерпевших, создающее для преступников возможность беспрепятственного совершения хулиган­ства, хотя толчковых моментов оно и не содержит.

Положительное поведение потерпевшего, явившееся толчком к хулиганству, в результате которого ему был причинен вред

Всего потерпевших по этим ситуациям — 44,5%. Значительная часть ситуаций, в которых действиями хулиганов причиняется физический (реже материальный) вред, связана с поло-

жительным поведением жертв, в той или иной форме вмешавшихся в развивающиеся события.

Типичными в этом плане являются ситуации, в которых действия лица, которому в дальнейшем причиняется вред, направлены на за­щиту граждан, подвергшихся нападению преступников-хулиганов. Происходит своеобразное переключение насилия с защищаемого на защитника. Если возникновение криминальной ситуации происхо­дит в этих случаях без участия потерпевшего, осуществившего за­щитные действия, то дальнейшее ее развитие и переход в новое качество уже есть результат его вмешательства. Положительное по­ведение жертвы не связано с какими-либо формальными моментами, выполнением возложенных на него обязанностей. Оно, как правило, результат высокой общественной активности, личной храбрости и мужества.

Часто ситуации защиты третьего лица связаны с действиями потер­певших, обеспечивающих безопасность лиц, подвергнувшихся нападе­нию, причем это близкие им люди — родственники, друзья, знакомые. Не всегда такие жертвы-защитники характеризуются в личностном отношении положительно, но объективно, в конкретных ситуациях они выполняют позитивную роль.

Толчком к совершению хулиганских действий, влекущих причине­ние ущерба, могут быть действия лица, делающего замечание, предъяв­ляющего требования прекратить нарушение, и в том случае, когда нет необходимости кого-либо защищать.

И. сделал в трамвае замечание находившемуся в состоянии опьянения 3.. который нецензурно выражался. Когда И. вышел из трамвая, 3. последо­вал за ним и избил.

Мы не рассматриваем ситуации, в которых положительное пове­дение потерпевших вытекает из выполнения ими служебных или об­щественных обязанностей, так как квалификация действий преступ­ников определяется в этих случаях по другим статьям УК РФ.

Таким образом, для положительного поведения потерпевших от ху­лиганства характерны два варианта вмешательства в преступные дей­ствия: в целях защиты третьего лица или пресечения действий, не свя­занных с нападением.

Мотивы положительных действий могут быть чисто личными, но могут выражать и характерную для данного лица положительную ус­тановку.

Наконец, следует различать вмешательство в уже развивающуюся кри­минальную ситуацию и вмешательство ^действия, еще "не составляющие преступления, но с момента «включения» в события будущей жертвы раз­вившиеся в преступление — хулиганство. (Весьма характерный случай: находящемуся в состоянии опьянения субьекту, выражающемуся нецен­зурно, делают замечание, и этот мелкий хулиган, ответив побоями на замечание, трансформируется в хулигана уголовно наказуемого.)

Типология потерпевших от хулиганства

Отрицательные типы потерпевших от хулиганства в значительной мере сходны с типами агрессивных потерпевших от убийства и причи­нения тяжкого вреда здоровью. Отличает их, очевидно, большая им­пульсивность, а главное — постоянная «заряженнобть^ на конфликт, не требующая сколько-нибудь длительного развития событий.

Специфика такого преступления, как хулиганство, определяет сравнительно небольшой процент отрицательного виктимного пове­дения и соответственно потерпевших отрицательного типа, однако все же среди личностных качеств потерпевших можно указать на аг­рессивность — 2,5%; грубость, невыдержанность, нетактичность, не­уживчивость — 5,9%; пассивность (вследствие беспринципности — 3,0%, страха — 13,8%), алкоголизм — 14,2%. Некрйтичность свойственна бо­лее чем половине потерпевших. Вместе с тем такими положительными качествами, как требовательность, инициативность, смелость, благород­ство, обладают 44,5% потерпевших от хулиганства.

Tun потерпевшего — агрессивный насильник или агрессивный провока­тор (хулиган по поведенческой классификации): мужчина молодого, зрелого возраста (18—35 лет), невысокий образовательный и культур­ный уровни,* интересы примитивные; часто употребляет спиртные напитки, в момент преступления, как правило, пьян; физически развит нормально, но самонадеян, свои возможности явно переоценивает, а возможности других — наоборот; некритичен: плохо ориентируется в опасных ситуациях, нередко вообще не задумывается о последствиях своего агрессивного поведения. Очень импульсивен, циничен, груб, вспыльчив, невыдержан, обидчив, хвастлив, задирист. Эти черты осо­бенно резко проявляются в состоянии опьянения: легко идет на скан­дал, стремится к нему, мотивами поведения могут быть желание утвер­дить собственное «Я», доказать свое превосходство, ответить на обиду (причем надуманную), «показать себя» перед знакомыми и т. д. Установка личности — антиобщественная, насильственная.

Это тип человека с примитивной психикой, настроенного антиоб­щественно, чуждого понимания моральных ценностей, злобного и не­выдержанного, подчас истеричного. Другими словами, это «неудачли­вый» хулиган.

Тип потерпевшей — избирательно агрессивный провокатор: женщина молодого (реже средних лет) возраста, грубая, примитивная, распу­щенная в сексуальном отношении, употребляющая спиртные напитки, невыдержанная, истеричная, мстительная, находящая удовлетворение в скандалах. Оказывается потерпевшей обычно после совместного упот­ребления спиртных напитков с мужем и «сведения счетов» за прошлое шШтгри появлении дома в состоянии опьянения.

Действия причинителя вреда квалифицируются как хулиганство, потому что личные мотивы реализуются в поведении» демонстрирую­щем явное неуважение к обществу.

Тип потерпевшего — агрессивный провокатор (как правило, общего плана, но для определенных ситуации — и избирательного): мужчина среднего возраста (реже — молодого или пожилого); образовательный уровень не ниже среднего, культурный уровень удовлетворительный; спиртные напитки употребляет умеренно, в момент преступления трезв; физически развит нормально; некритичен: опасность ситуации недооце­нивает, не умеет выбрать наиболее целесообразную форму обращения с преступником, что и приводит к агрессии последнего. Вспыльчив, невы­держан, обидчив, нетерпим к поведению, нарушающему общественный порядок или конкретно кого-либо (в том числе и его самого) задеваю­щему. Смел^ решителен, прямолинеен, самоуверен — свои возможности переоценивает. Мотивы действий положительные: пресечь нарушение, защитить кого-либо, но практическое воплощение этих положительных намерений негативное — толчковая форма поведения приводит к пере­растанию сравнительно мелкого нарушения в преступление.

Это тип, в принципе, положительного по своей установке человека, но невыдержанного, некритичного, самоуверенного и по этим причи­нам толкающего причинителя вреда на совершение или усугубление . хулиганских действий.

Главная черта этого типа потерпевшего — агрессивность, но на oci-нове положительных исходных, притом осложненная очевидной не­критичностью.

Тип потерпевшего — пассивный (способный к сопротивлению): муж­чина в возрасте от 30 до 50 лет (могут быть старше и моложе, но ред­ко); образовательный и культурный уровень низкие, нередко совер-

шенно примитивен; склонен к употреблению спиртных напитков, в момент совершения преступления обычно находится в состоянии опь- • янения; физически развит слабо, вследствие этого свои возможности недооценивает, а причинителя вреда переоценивает. Некритичен: опасность ситуации и перспективу ее видит плохо или вообще не ви­дит, труслив, нерешителен, ориентируется в событиях медленно, не­злобив, добродушен, терпелив, не мстителен, всегда готов уступить сильному^ очень