|
|
Untitled
Джон Маркс
ЦРУ и контроль над Разумом. Тайная
история науки управления поведением
человека. В поисках "маньчжурского
кандидата"
The Search for the "Manchurian Candidate"
(Обложки англоязычных изданий издательства Norton Paperback)
Краткая биография Джона Маркса на английском языке
John D. Marks (From Wikipedia, the free encyclopedia)
John D. Marks is a former officer of the United States Department of State who co-
authored the 1974 controversial non-fiction political book The CIA and the Cult of
Intelligence with Victor Marchetti.
Marks worked for five years with the State Department as an analyst and staff assistant
to the Director of the Bureau of Intelligence and Research. After leaving the State
Department he worked with Marchetti on a book about the need to reform the Central
Intelligence Agency. The CIA and the Cult of Intelligence was completed in 1973. CIA
officials read the manuscript and told Marchetti and Marks that they had to remove 399
passages, nearly a fifth of the book. After long negotiations the CIA yielded on 171
items. That left 168 censored passages. The publisher, Alfred A. Knopf, decided to go
ahead and publish the book with blanks for those passages, and with the sections that
the CIA had originally cut but then restored printed in boldface. The publication of
Marchetti's censored book raised concerns about the way the CIA was censoring
information. It led to investigative reports by Seymour Hersh in The New York Times
and the decision by Frank Church to establish the United States Senate Select
Committee to Study Governmental Operations with Respect to Intelligence Activities in
1975. The report, Foreign and Military Intelligence, was published in 1976.
His 1979 book, The Search for the Manchurian Candidate describes a wide range of
CIA activities during the Cold War including unethical drug experiments in the context
of a mind-control and chemical interrogation research program. The book is based on
many interviews including those with retired members of the psychological division of
the CIA, and the book describes some of the work of psychologists in this effort with a
whole chapter on the Personality Assessment System.
Marks later became a fellow of the Harvard Institute of Politics and an associate of the
Harvard Negotiation Project and director of the Nuclear Network in Washington.
In 1982, Mr. Marks founded a non-profit organization called Search for Common
Ground in Washington, DC.
Bibliography
? The CIA and the Cult of Intelligence (1973)
? "How to Spot a Spook", in Washington Monthly (November 1974)
? The CIA File (1976)
? The Search for the Manchurian Candidate (Copyright 1979, Norton Paperback
edition 1991)
? Our Context (2002)
Оглавление
Предисловие научного редактора русского издания ..................................................................... 4
Введение ............................................................................................................................................ 6
От автора .......................................................................................................................................... 15
С чего начинались исследования, связанные с контролем над разумом ............................................ 17
Вторая мировая война ..................................................................................................................... 17
Холодная война против разума ...................................................................................................... 30
Профессор и обработка по типу «А» ............................................................................................. 39
Разведка, или «Колдовской напиток» .................................................................................................... 50
ЛСД .................................................................................................................................................. 50
Случай с д-ром Фрэнком Олсоном ................................................................................................ 65
Без ведома потерпевших — конспиративные квартиры ............................................................. 74
Грибы для контркультуры .............................................................................................................. 86
Чары — электроды и гипноз ................................................................................................................... 98
«Промывание мозгов» .................................................................................................................... 98
Экология человека ........................................................................................................................ 113
Система Гиттингера ...................................................................................................................... 125
Гипноз ............................................................................................................................................ 138
Заключение ............................................................................................................................................. 145
Поиск правды ................................................................................................................................ 146
Примечания ................................................................................................................................... 160
Предисловие научного редактора русского издания
Данная работа, впервые ставшая доступной русско-язычной аудитории, является
мировым бестселлером. И для документальной книги это хорошая рекомендация
ее актуальности и высокого качества. У себя на родине она выдержала несколько
изданий, была переиздана в Великобритании, переведена во Франции и других
странах. Увидевшая свет в США в 1979 году, книга вызвала у американского
общества настоящий шок, породила бурную дискуссию и целую волну
аналогичных исследований, статей, книг, выступлений и пр. Поэтому по причине
многократной перекрестной цитируемости некоторые термины, понятия и
примеры могут узнаваться читателями, особенно интеллектуалами, знакомыми с
ними по другим источникам. В то же время подавляющее большинство книг и
статей на русском языке, изданных за последнее время, в которых речь ведется о
таких темах, как «промывание мозгов», противозаконное психическое
(психологическое) воздействие на личность, использование спецслужбами либо
преступниками гипноза, наркотиков, специальных технологий и т.п.*, опираются
всего на несколько основных публикаций. Поэтому читателю знакомство с этой
книгой не только рекомендуется, но просто необходимо, поскольку она относится
к ограниченному числу первоисточников.
* В советский период почти все отечественные публикации по данной проблематике отражали в основном зарубежный опыт. В
последние годы в России было опубликовано немало серьезных исследований, посвященных различным аспектам
практического использования психологии в правоохранительной деятельности. Одной из наиболее обобщающих работ в этой
сфере права является книга: Прикладная юридическая психология. Уч.пособие для вузов / Под ред. проф.
А.М.Столяренко. — М., 2001.
Как любая неординарная работа, исследование Маркса энциклопедично. Оно
отражает сложное переплетение множества тем и фактов, опирается на
многочисленные источники. Читателю России не все может показаться понятным,
поэтому страноведческие лакуны, некоторые термины, имена и события
прошедших лет нуждаются в дополнительном объяснении. К комментариям по
главам самого автора, которые приводятся в конце книги, мы сочли необходимым
ввести некоторые примечания.
В оригинальном издании название книги «В поисках “маньчжурского
кандидата”» вынесено на первое место. Автор предполагал, что общественность
США уже знакома с проблемой преступного психологического воздействия на
личность по роману Ричарда Кондона «Маньчжурский кандидат» (Condon R.T.
The Manchurian candidate, New York: McCraw, 1958).
Герой романа, американский военнослужащий Раймонд Шоу, участвующий в
боевых действиях во время корейской войны, попадает в плен. Его переправляют
в Маньчжурию, где китайский психиатр Ен Ло, сотрудник Института им.Павлова,
подвергает Разум заключенных, в том числе и Шоу, комплексной обработке,
состоящей из воздействия гипнозом и психотропными препаратами.
Целью такого воздействия на личность являлось формирование человека-робота,
который может послушно выполнить любой приказ, не осознавая того, что он
делает. Для окружающих же этот человек ничем не должен отличаться от себя
самого до такой обработки, то есть внешне он сохраняет самоидентичность.
Перед тем как отпустить Шоу, его подвергают сложному испытанию: он должен
по приказу убить двух своих лучших друзей. И Шоу выполняет приказ.
Убедившись в полном подчинении Шоу внедренной системе контроля, его в
бессознательном состоянии с другими оставшимися в живых американскими
военнопленными доставляют к линии фронта. При этом посредством
постгипнотического внушения в память Шоу вводится ложная информация, будто
он никогда не был в плену, не подвергался психологическому и
психофармакологическому воздействию, а убитые им соратники в
действительности погибли в перестрелке.
По возвращении домой Шоу встречают как героя, и его ждет блестящая карьера.
Более того, отчим Шоу в связке с кандидатом на пост президента США
баллотируется в вице-президенты. В этих условиях у коммунистов появляется
реальный шанс захватить власть в стране путем всего одной блестяще
проведенной операции. Они договариваются с матерью Шоу, которая готова на
все для удовлетворения своего честолюбия: президента убьют, и тогда отчим
Раймонда Шоу, коммунистического биоробота, автоматически станет
президентом США.
Но майор Марко, бывший начальник Шоу, «вычисляет» подлинный сценарий
развивающихся событий и предпринимает все меры, чтобы разрушить вражеский
заговор. Ему удается депрограммировать Шоу, который на глазах у всех убивает
отчима, мать и кончает жизнь самоубийством. Таким образом, Раймонд Шоу,
официальный герой корейской войны, награжденный специальной медалью
Конгресса за героизм, осознанно убивая в себе биоробота-убийцу ценой своей
жертвенной смерти, вновь становится свободным человеком.
В 1962 году в США на экраны вышел фильм Джона Франкенхаймера
«Маньчжурский кандидат». Фильм в значительной степени только усилил
обеспокоенность, поскольку в наглядной форме донес до миллионов людей мысль
о том, что Америка в опасности: среди обычных граждан могут находиться
запрограммированные убийцы. Где же скрываются эти «маньчжурские
кандидаты»? Кто и где их готовит? Какие программы они должны выполнять? На
эти вопросы, собственно, и постарался ответить Джон Маркс своей книгой. Но
его ответ оказался настолько парадоксальным и невероятным, что вызвал бурю
общественного возмущения.
Он фактически подтвердил слухи, предположения и куцые отрывочные сведения,
время от времени проникающие в открытую печать и становящиеся сюжетами
художественных произведений: давно и крупномасштабно ведутся
противозаконные исследования практически всех аспектов, форм и методов
воздействия на человеческую психику. Ведутся с нарушениями норм
профессиональной этики, международных пактов о правах человека и
американских законов. Мужество Маркса состояло в том, что он открыто указал
на главного нарушителя этих норм и законов.
И поэтому смысл и направленность его книги состоят не в описании
экспериментов, какими бы привлекательными они ни показались с точки зрения
«чистой науки», а в утверждении абсолютного примата моральных ценностей над
всеми остальными: не существует и не может быть оправдания преступным
экспериментам над Разумом, кто бы их ни совершал и какими бы благими
намерениями при этом ни руководствовался. В противном случае исчезает
граница между злом и теми, кто берется защищать нас от него.
И последнее. Считаю своим долгом выразить искреннюю благодарность всем
друзьям и коллегам, оказавшим содействие в подготовке русского издания книги
Джона Маркса: З.А.Кривулиной (перевод текста), Е.В.Енгалычевой (перевод и
лингвистические комментарии), Ю.К.Федосееву, Дж.Сьюэрду и А.М.Соколову
(информационное обеспечение), И.М.Цибельману (юридическое сопровождение),
С.А.Карпунину (реляционные базы данных).
Введение
Как-то в середине 60-х врач, работавший на ЦРУ, заявил, выступая перед группой
новобранцев: «Нашей путеводной звездой является не клятва Гиппократа, а
победа свободы». Пораженный злобным рвением этого фанатика, один из
слушателей спросил, что он имеет в виду. Однако ответа не последовало в
течение 12 лет, пока в 1977 г. не появилась книга «В поисках “маньчжурского
кандидата”». После ее переиздания выяснилось, что книга является классикой в
своей области, ибо в ней глубоко, ясно и сдержанно описывается, как ЦРУ
«флиртовало» с безумной наукой, проводя устрашающие медицинские
эксперименты, которые, как полагали в ЦРУ, дадут ему абсолютное господство
над тайными агентами. История этого печального эпизода доказывает, что
секретность сопряжена с опасными соблазнами и что любой идеал, даже «победу
свободы», можно исказить, прибегая к негодным средствам. Как сама книга, так и
история ее написания доказывают, что у американцев двойственное отношение к
практике тайных действий: они охотно признают их необходимость и
одновременно осуждают способы, которые при этом используются.
Как и все большие разочарования, программа секретных испытаний наркотиков,
предпринятая ЦРУ, началась весьма прозаически — с блестящей идеи, что науку
можно использовать для решения некоторых проблем в деятельности разведки.
Основная проблема разведки состоит в ответе на вопрос, как заставить человека
выполнять приказы. Здесь работают всевозможные факторы: деньги, секс, страх,
желание мстить, но полной надежности и уверенности они не дают. Возможно,
что самым сильным, хотя и самым редким фактором является идеологическая
убежденность. Надежность завербованных шпионов также сопряжена с
сомнениями: они могут струсить, оскорбиться, ими может овладеть жадность или
у них могут появиться другие мнения. Тем или иным путем они могут
ускользнуть. Когда ветераны-разведчики говорят о проблемах своей профессии,
то затрагивают две излюбленные темы: как незаметно провести операцию и как
завербовать агента и управлять им.
Вербовка шпионов — одно из древнейших искусств. Сун Цзу, китайский военный
писатель V в. до н.э., посвятил отдельную главу своей большой книги «Искусство
воевать» секретным агентам — проблеме, которую один из древнейших
комментаторов книги назвал «предметом тайных переговоров». Сун Цзу
полностью понимал роль агентов в деле дезинформации при дублировании
вражеских агентов и в определении информации, знание которой необходимо. Он
подчеркнул также важность умелого обращения с агентом, замечая, что «тот, кто
не обладает тактом и тонкостью, не сможет узнать у него правду».
В этом-то и состоит проблема. Такт и тонкость срабатывают не всегда, нелегко им
и научиться. В середине 70-х гг. Ричард Хелмс, бывший директор ЦРУ (1966-1973
гг.), рассказал на сенатских слушаниях, что «разведчик-оперативник воспитан
таким образом, чтобы не рассчитывать на честность агента, на то, что он точно
выполнит ваше требование или сообщит точные сведения, если он не
принадлежит вам душой и телом». Но такое «обладание» агентом не является
нормой; даже величайшая проницательность, такт и чуткость могут потерпеть
поражение в трудных случаях. Когда оперативник мечтает о «волшебной
палочке», он представляет ее себе в виде несгораемого, безотказного,
неприметного устройства, контролирующего мысли агента, это та «волшебная
палочка», которая делает агента покорным исполнителем.
Разумеется, такого устройства в природе не существует. Однако с самого своего
возникновения ЦРУ не просто мечтало о «волшебной палочке». Оно истратило
миллионы долларов на обширную исследовательскую программу, чтобы найти
наркотики или иные эзотерические средства и полностью заставить подчиняться
обычных людей независимо от их желания: заставить их действовать, говорить,
раскрывать самые важные секреты, даже, по приказу, забывать. Для проведения
различных экспериментов были завербованы ведущие врачи и ученые, крупные
организации соглашались их финансировать, и при этом были получены
некоторые важные результаты. Возможно, ЦРУ играло в разработке и изучении
психоактивных препаратов столь же значительную роль, какую взломщики кодов
(code breakers) в Национальном управлении безопасности сыграли в разработке
компьютеров.
Однако «волшебная палочка» не была найдена. Наркотики могут смутить,
напугать, расслабить, возбудить, убить или просто усыпить, но ни один из них не
может вызвать зомбированный транс или рабское послушание. Надежда на
выборочную амнезию была не только беспочвенна, но и основана на
фундаментальном непонимании нейрохимии. Вербовщики шпионов хотели
получить наркотик, который уберет все воспоминания о кодовых словах, адресах,
личности связников и даже о целых операциях. Сотрудники ЦРУ говорят, что не
только устарелая мораль удерживает их от проведения опасных операций, таких,
как, например, убийство, а тот факт, что ЦРУ окажется в дальнейшем подвержено
такой опасности, как угрызения совести убийцы. Таблетка, лишающая человека
памяти, прекрасно решила бы эту проблему.
Как было установлено исследователями, сильный наркотик может стереть
воспоминания, но он стирает их начисто. Если вы забудете о годе, прожитом в
Берлине, то одновременно забудете и о жене и детях. В течение десяти лет эта
программа перемещалась из одной службы ЦРУ в другую, из Отдела
безопасности в Отдел научной разведки и обратно. Затем в 1954 г. она
переместилась в Техническую службу (TSS). Рассматривались самые невероятные
предложения. Постепенно пришлось сделать вывод, что научные исследования не
позволяют совершить ошеломляющие открытия, хотя и удалось вывести
несколько полезных закономерностей в оценке характера человека, и со временем
программа была закрыта. Сведения о проводившихся экспериментах держались в
строгой тайне. Перед уходом в отставку в январе 1973 г. Ричард Хелмс приказал
уничтожить все записи о проводившихся в ЦРУ испытаниях с наркотиками. Он
наивно надеялся на исчезновение памяти об этих экспериментах и их жертвах.
Но удача изменила ему. Бог, ведающий секретами в сообществе американских
разведывательных служб, неведомыми путями осуществляет свои чудеса. Прошло
менее двух лет с тех пор, как Хелмс уничтожил в ЦРУ все документальные
свидетельства о программе испытаний с использованием наркотиков (так он, по
крайней мере, надеялся), как благодаря целой цепи невероятных обстоятельств
эти сведения, подобно телу утопленника, всплыли на поверхность. Первым
звеном в роковой цепи событий явилось открытие, сделанное репортером газеты
«Нью-Йорк таймс» Сеймуром Хершем: ему стало известно, что ЦРУ проводило
эксперименты над американскими гражданами внутри страны, что строго
запрещено хартией ЦРУ от 1947 г. Буря в печати, последовавшая за публикацией
Херша в декабре 1974 г., заставила президента Джералда Форда назначить для
расследования этого и ряда других обвинений комиссию под председательством
вице-президента Нельсона Рокфеллера. Комиссия Рокфеллера истолковала
поручение в строгом соответствии с полученным заданием, надеясь быстро сдать
успокаивающий отчет, который умиротворил бы общественное мнение, действуя
в соответствии с многолетним опытом поведения правительства, попавшего в
скандальную ситуацию.
Но все сложилось иначе. Комиссия обратила внимание на факты, о которых ей
неожиданно сообщили. Джеймс Шлезингер, преемник Хелмса на должности
директора ЦРУ, решил, что покончить с вереницей скандалов, будоражащих
Америку со времен «Уотергейта» (июнь 1972 г.), можно только одним способом.
По подсказке своего заместителя, Уильяма Колби, он приказал всем сотрудникам
ЦРУ сообщать Генеральному инспектору управления обо всех незаконных или
«неподобающих» действиях, которые могли быть приписаны ЦРУ. В объемистом
докладе Генерального инспектора, который в управлении назвали «фамильными
ценностями», содержалось упоминание о программе испытаний наркотиков. В
начале 1975 г. Колби, будучи в это время директором ЦРУ, передал данные,
полученные Генеральным инспектором, в комиссию Рокфеллера. После
официальной передачи новый пакет секретов уже нельзя было спокойно
похоронить, и комиссия вынуждена была упомянуть в своем заключительном
докладе (июнь 1975 г.) о программе испытаний с применением наркотиков. На
двух страницах были изложены факты, а затем последовали уверения в том, что
все сомнительные действия были прекращены в середине 60-х гг. В сообщениях
по этому докладу внимание было сосредоточено на наихудшем «случае» этой
программы испытаний — самоубийстве одного из испытуемых, на котором, без
его ведома и согласия, было проведено испытание ЛСД. Даже в это время
рассматриваемая программа могла остаться тайной, если бы не еще одна
случайность — любопытство бывшего сотрудника Министерства иностранных
дел Джона Маркса, ставшего свободным писателем. Именно Маркс оживил сухие
факты доклада комиссии Рокфеллера.
Разоблачение «секретов, связанных с национальной безопасностью» США,
рассматривается либо как скандал, либо как славная страница в истории страны, в
зависимости от взглядов говорящего. Разведчики-профессионалы однозначно в
ужасе от того, что не были найдены законные способы сохранения секретности,
что является рутинной практикой в других демократических странах. В
Великобритании, гордящейся своими давно завоеванными свободами, строго
соблюдается Закон об охране государственной тайны (Official Secrets Act),
дающий правительству почти неограниченное право решать, что считать тайной и
кому о ней следует знать. Американские разведчики, в том числе и те «старые
ребята», которых готовила английская секретная служба в годы Второй мировой
войны, мечтают о принятии аналогичного закона в США о закрытии секретных
служб для посторонних. В прошлом это почти удалось, и, возможно, в конечном
итоге такой закон будет принят, поскольку неприязнь среднего американца к
«писакам-журналистам» превышает его недоверие к хранителям официальных
секретов.
Однако в данное время американская пресса открыта и может быть опубликовано
все, что репортеры способны обнаружить. Результатом являются публичные
обсуждения невиданной силы и откровенности, совершенно не похожие на мир
волшебной сказки 1950-х гг., когда официальные лица излагали, а пресса
повторяла за ними измышления о международном коммунистическом заговоре,
направленном на уничтожение веры в Бога и четырех свобод (это вовсе не
измышление; в СССР проводились не менее, а возможно и более чудовищные
эксперименты, нарушающие, подписанный его же представителями
«Нюрнбергский кодекс по научным исследованиям», о котором речь будет далее.
— И.И.). Ушло в прошлое черно-белое представление о холодной войне. Новые
реалии часто затрудняют жизнь секретных правительственных служб, которые
предпочли бы помогать друзьям и вредить неприятелю, не объясняя каждый шаг
своему народу. Но у внимательных наблюдателей появилась возможность
взвешенно относиться к тому, что их просят поддержать, иногда это нечто крайне
нежелательное: вспомним, например, начало 60-х гг., когда администрация
президента Линдона Джонсона наращивала тайные военные операции против
Северного Вьетнама, в результате которых Америка была втянута в войну. В то
же время необычная свобода американской прессы зависит от горстки
журналистов, согласных докапываться до тех фактов, которые власти желали бы
оставить нераскрытыми. В итоге свобода американской прессы является
одновременно случайностью американской демократии, поскольку невозможно
предвидеть, что именно вздумается расследовать журналистам. Так, Джон Маркс,
ни у кого не спрашивая разрешения, решил узнать, по какой причине
«военнослужащему» (так в докладе Рокфеллера был назван пострадавший) дали
без его ведома дозу ЛСД, а затем обращались с ним столь небрежно, что он смог
выброситься из окна 10-го этажа отеля в Нью-Йорке (1953 г.).
Прежде чем поступить на службу в Министерство иностранных дел, Маркс
закончил Корнельский университет. Затем его ожидала одиссея, во многом
типичная для последнего поколения американских студентов, для которых
некогда Вьетнам был всего лишь названием на географической карте. Через два
года локальная призывная комиссия присвоила ему класс 1A, и он отправился
добровольцем во Вьетнам в системе Государственного департамента, где провел
18 месяцев, работая по программе умиротворения. Он причисляет себя в тот
период к «уравновешивающей школе» — к государственным служащим
либерального толка, полагавшим, что войну можно было бы выиграть, если бы
удалось убедить правительство Сайгона таким образом изменить политику, чтобы
завоевать сердца и умы людей. Похвальная мечта либералов потерпела крушение,
налетев на неспособность понять их, и вера Маркса в «уравновешивание»
растаяла в январе 1968 г., когда с крыши пятиэтажного дома в Сайгоне он
наблюдал за операцией Тета, следя за медленным подъемом и падением
трассирующих снарядов в ходе сражения.
К середине этого года Маркс вернулся в Вашингтон, где получил должность
помощника директора Отдела разведки и научных исследований Рея Клайна.
Каждый четверг он сопровождал Клайна на собрания Совета разведок США,
проводившиеся в конференц-зале директора ЦРУ на седьмом этаже штаба ЦРУ в
Лэнгли. штат Виргиния, под Вашингтоном. Там Маркс слушал последние сводки
о войне. Как он вспоминает, «ястребы» говорили: «Если бы вы только могли
видеть то, что видит президент!». И продолжает далее: «Ну что же, я видел все».
Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, была Камбоджа. За
посланием NODIS (не подлежит распространению — «no distribution»), в котором
сообщалось о военной помощи, оказываемой правительству Лон Нола,
последовало военное вторжение Америки в страну. Это убедило Маркса в том,
что он больше не может оставаться в правительстве; он ушел из правительства и
пошел работать помощником сенатора Клиффорда Кейса. В 1971 г. Маркса
заинтриговало сообщение, опубликованное в вашингтонской газете «Пост», о
диссиденте — сотруднике ЦРУ Викторе Марчетти. Маркс встретился с ним, и они
проговорили до трех часов ночи. Маркс уже знал кое-что о политике
американской разведки.
Марчетти, который собирался написать
разоблачительную книгу о ЦРУ, познакомил его с миром шпионов-оперативников
внутри этой организации. Он связался с литературным агентом, которого ему
порекомендовал Маркс, и предложил написать книгу ряду издательств в Нью-
Йорке. Один издатель передал примерный план книги в ЦРУ, откуда после этого
к Марчетти поступило распоряжение сдать туда рукопись на рецензирование.
Через год Марчетти сказал Марксу, что не может один написать книгу, и
попросил его о помощи. Маркс охотно принял предложение. Сеймур Херш
посоветовал ему делать записи, печатая их на машинке, и вскоре Маркс стал
брать интервью, записывая по 25 страниц за 3-4 часа беседы. Будучи строгим
приверженцем конституции и «честным бойскаутом», Маркс считал, что
секретная деятельность ЦРУ представляет собой злоупотребления американской
власти, является предательством американских идеалов и проявлением всего
дурного в американской политике в отношении остального мира.
Изначально Маркс и Марчетти намеревались опубликовать все об известных им
секретах, а затем или бежать из страны, или оказаться в тюрьме. По завершении
работы над рукописью в августе 1973 г. Маркс почувствовал внутреннее
облегчение, когда Марчетти решил отдать свою книгу на рецензию в ЦРУ.
Вначале ЦРУ потребовало от авторов снять текст в 339 случаях. Некоторые
требования к изъятию текста вызвали возражения авторов. Споры и юридические
аргументы позволили снизить число купюр до 170. Маркс предложил напечатать
жирным шрифтом те места, которые ЦРУ пыталось исключить, но затем
согласилось оставить, и оставить пробелы в тех местах, в которых были сделаны
изъятия. Это оказалось прекрасным рекламным трюком. Все американские газеты
напечатали портрет редактора Дэниела Окрента в издательстве Кнопфа,
держащего в руках порванные страницы рукописи с просветами в тех местах,
которые были изъяты. В конечном счете книга Марчетти и Маркса была
опубликована. Эта книга, названная авторами «ЦРУ и культ разведки», была
первой значительной работой, посвященной американскому разведывательному
сообществу со времен выхода в свет книги Дэвида Уайза и Томаса Б.Росса
«Невидимое правительство», опубликованной в 1965 г. Книга Маркса и Марчетти
позволила впервые увидеть изнутри деятельность американской разведки. Она
оказалась бестселлером и позволила Марксу начать новую карьеру — карьеру
писателя.
В течение некоторого времени подстегиваемый реформаторским пылом Маркс
преследовал ЦРУ как ангел мести. Книгу, написанную им совместно с Марчетти,
там рассматривали как серьезную угрозу безопасности. Полностью Маркс осознал
это только позднее, читая документы, полученные им по Закону о свободе
информации*. В тот момент Маркс считал, что ЦРУ порождает только
неприятности в международных делах, и он смело взялся за то, чтобы еще больше
усложнить работу этой организации. В ЦРУ были в ярости, но вскоре там смогли
взять реванш.
* Согласно закону США о свободе информации, принятому конгрессом 20 июня 1966 г., гарантируется и осуществляется на
практике полная открытость для граждан США всех документов федеральных органов власти за исключением некоторых
специально оговоренных случаев. Закон поставил под контроль судебной власти вопросы засекречивания документов и
фактически запретил издание тайных решений правительства. — Науч.ред.
В декабре 1974 г. Маркс был направлен в Сайгон от журнала «Роллинг стоун». Он
нелегально въехал в страну по визе, полученной в Бангкоке, и с помощью друга, в
совершенстве говорившего по-вьетнамски. ЦРУ узнало о его поездке, и из Лэнгли
была послана телеграмма с предупреждением о том, что он не заслуживает
доверия и его не следует впускать в страну. Имя Маркса было внесено в черный
список лиц, въезд которых нежелателен; список находился на таможне, однако
капитан, поставивший печать в паспорт, не обратил внимание на имя его
владельца. Итальянский журналист Тициано Терзани рассказал позднее Марксу,
что за этот промах капитану пришлось отсидеть в тюрьме. Накануне Рождества
Маркс пришел в американское посольство, чтобы договориться об интервью с
американскими должностными лицами, сообщив, что намеревается писать для
издательства «Харпер», что соответствовало действительности, и не упоминал о
журнале «Роллинг стоун». В местном центре ЦРУ немедленно узнали, что Маркс
находится в Сайгоне, и на второй день Рождества вооруженные вьетнамцы в
полосатой солдатской форме ночью ворвались в помещение, где находился
Маркс, и арестовали его. По признанию Маркса, последовавшие за этим полчаса
были самыми страшными в его жизни. Он чувствовал себя совершенно
беспомощным. Но вьетнамцы, выполняя указания ЦРУ, удовлетворились тем, что
просто выдворили его из страны.
Спустя 12 лет, в апреле 1986 г., Маркс встретился с отставным сотрудником ЦРУ
Уильямом Джонсоном, который в свое время лично организовал арест и
выдворение Маркса. Весьма образованный ветеран из Отдела стратегических
служб (ОСС), Джонсон десять лет вел борьбу с русской разведкой и имел
несколько длительных командировок во Вьетнам. В книге Фрэнка Снеппа о
падении Сайгона в 1975 г. («Пристойный перерыв») имена Билла Джонсона и его
жены Пэт упоминаются неоднократно; представляется, что Джонсон был одним
из немногих героев проигранной войны, отчаянно пытавшихся спасти работавших
на них вьетнамцев. В 1986 г., на конференции в Боулдере, штат Колорадо,
Джонсон сказал Марксу, что ему повезло, что тот остался жив; вьетнамцы могли
посадить его в Сайгоне в тюрьму Чи-Хоа, где американцы не выживали. Но
Марксу хватило и получаса ужаса. Он больше не предпринимал поездок в страны
«третьего мира», где ЦРУ распоряжалось местными секретными службами.
Маркс понял, что его желание вести тайную войну с ЦРУ имеет предел.
Но Маркс продолжал писать о разведке. Он собрал материал о поддержке ЦРУ
тайной войны в Анголе, а затем передал его Сеймуру Хершу, когда сам не смог
найти издателя. В середине 1975 г. Маркс полагал, что из документов,
представленных в ЦРУ в комиссию Рокфеллера, можно будет получить полезные
сведения. Поэтому он в соответствии с Законом о свободе информации запросил
эти документы. Вначале в ЦРУ сказали, что документы по испытаниям с
применением наркотиков были уничтожены по распоряжению Хелмса в 1973 г.
Но затем, весной 1977 г., когда интересы Маркса постепенно сместились в
сторону психологии человека и он научился различать оттенки в политической
жизни, перестав видеть только черное даже в деятельности ЦРУ, ему сообщили
оттуда, что найдено несколько ящиков с документами. Его интерес пробудили
уже первая порция документов и обещание дальнейших поступлений.
В августе в Белом доме (президентом в это время был Картер) объявили о том,
что обнаружены новые материалы, всего около 16 тыс. страниц, которые
хранились среди документов, относящихся к финансовой истории ЦРУ и поэтому
не уничтоженных. Однако Белый дом описал программу экспериментов с
наркотиками как оборонительную по своему характеру, вызванную страхом перед
русскими. Маркс уже знал, что исследования ЦРУ зашли значительно дальше
обозначенных пределов и были направлены на получение США широких
возможностей для манипулирования поведением человека с целью сохранения
секретов. Рассерженный попыткой Белого дома скрыть правду, Маркс провел
свою первую пресс-конференцию, цитируя на ней те документы, которые у него
уже были, и рассказывая о планах ЦРУ при проведении программы испытаний с
применением наркотиков. Об этом сообщили все три основные программы
новостей; сообщение было также опубликовано на первой странице газеты «Нью-
Йорк таймс»; Вскоре Марксу позвонили из филиала книжного издательства
«Таймс» и предложили написать книгу об испытаниях наркотиков в ЦРУ.
Одолеваемый обычной для писателей нехваткой денег и начинавший серьезно
интересоваться психологией человека и возможностями ее развития, Маркс
согласился.
На написание книги «В поисках “маньчжурского кандидата”» Марксу
потребовался год. В основу книги легли 16 тыс. страниц документов, однако
историю дополнили интервью, взятые у психологов и руководителей ЦРУ, в том
числе у одного из ветеранов Управления, называемого далее Глубокий Транс. К
этому времени Маркс научился понимать руководителей ЦРУ, даже доверять им.
Например, после поездки на Кубу, предпринятую им в исследовательских целях,
Маркс сообщил Уильяму Худу, старому опытному контрразведчику, о своем
общении с работником кубинской разведывательной службы DGI (Главное
разведывательное управление Министерства внутренних дел Кубы, созданное в
1961 г. — Науч.ред.). Однажды ночью этот разведчик принес экземпляр книги
Фрэнка Снеппа и потребовал, чтобы Маркс сообщил ему настоящие имена всех
агентов, которых Снепп вывел под псевдонимами. Маркс отказался, а на
следующий день чиновник кубинского Министерства иностранных дел принес
ему свои извинения. Маркс сообщил об этом эпизоде Худу, поскольку не хотел
участвовать в интригах и, помимо того, опасался, что ЦРУ может узнать о его
контактах с кубинскими секретными службами из других источников.
Чтобы проработать огромную массу материала, поступившего из ЦРУ, Маркс
нанял четырех научных работников, которые должны были разобрать материал по
темам и хронологически. Очень немногие документы были приведены
полностью. Почти все имена были зачеркнуты, за исключением имени Сида
Готлиба. Маркс так никогда и не узнал, по какой причине именно для Готлиба
было сделано исключение. Готлиб возглавлял Техническую службу в то время,
когда ЦРУ пыталось убить Фиделя Кастро. Готлиб часто фигурирует в докладе
комитета Черча «О планах политических убийств» под псевдонимом Виктор
Шейдер. Некоторые из зачеркнутых имен можно было прочесть, держа листы
против света; другие поддавались идентификации из контекста. Например, д-р
Джеймс Мур, эксперт по грибам, был только одним из 200 человек в списке
американских микологов. Чтобы его выявить, хватило нескольких справок о его
работе. Когда Маркс дозвонился ему по телефону, у него создалось впечатление,
что Мур в течение 15 лет ожидал этого звонка.
Но некоторые имена удалось расшифровать с неимоверным трудом. Какое имя из
семи букв начинается на «Б» и оканчивается на «Н»? Маркс, догадавшись,
позвонил Глубокому Трансу и спросил у него, слышал ли он когда-либо о
Мейтланде Болдуине. Тот ответил: «Я думал, что вы никогда не обнаружите
его!». Болдуин был научным работником в Национальном институте
здравоохранения в 1955 г. Он стремился проводить окончательные эксперименты,
связанные с лишением подопытных сенсорных впечатлений, что означало
помещение человека в свето- и звуконепроницаемую камеру на неопределенный
срок. Затем Болдуин предполагал получить результаты таких экспериментов,
«посмотреть, что произойдет».
Предложение Болдуина по гуманным соображениям было отклонено
сотрудниками ЦРУ. Однако Болдуин проводил лоботомию у шимпанзе и даже
пытался пересадить голову одной обезьяны на тело другой. Поэтому не
приходится удивляться тому, что ЦРУ зачеркнуло его имя в документах и
надеялось, что никто не узнает о подобных намерениях.
Каким образом ЦРУ оказалось вовлечено в эти эксперименты, что предполагалось
достигнуть? Все официальные ответы на эти вопросы являлись вариантами
обычных детских отговорок — не я первый начал. В ЦРУ приводились в качестве
примера невероятные признания кардинала Миндсенти* (Венгрия, 1949 г.),
которые трудно объяснить, если не предположить, что советская разведка
изобрела способ гипнотизировать жертву или вводить ей специальный наркотик.
В дальнейшем американцы были поражены и напуганы результатами
«промывания мозгов»** военнопленных, проводившейся китайцами во время
корейской войны. Некоторые из них признавались в ужасных преступлениях,
например в применении бактериологического оружия, а после войны даже
отказались вернуться домой.
* Миндсенти Йозеф (1896-1975) — кардинал, примас (первосвященник католической церкви) Венгрии. Преследовался при
коммунистическом режиме. После подавления восстания 1956 г. нашел убежище в американском посольстве, где провел 15 лет.
В 1971 г. покинул страну. — Науч.ред.
** Термин «промывание мозгов» (англ. «brainwashing») появился после корейской войны. Он обозначает воздействие на
психику комбинацией различных методов, результатом которого становится кардинальное изменение личности. Впервые в
систематизированном виде «промывание мозгов» было описано Эдвардом Хантером: Hunter E. Brainwashing in Red China: The
Calculated Destruction of Men's Mineds. New York: The Vanguard Press, Inc., 1953; Hunter E. Brainwashing: The Story of the Men
Defied It. New York: Farrar, Straus and Cudahy, 1956. — Науч.ред.
В 1954 г. Николай Хохлов* признался ЦРУ в совершении «исполнительных
действий», включая совершение убийств для 13-го отдела Третьего главного
управления КГБ**. Согласно секретному документу, подготовленному ЦРУ для
комиссии Уоррена, расследовавшей убийство президента Кеннеди, Хохлов
«описал две лаборатории, связанные с отделом исполнительных действий...
Хохлов не мог предоставить о ней какой-либо информации. Однако другие
источники сообщали о существовании лаборатории такого типа еще в конце 30-
х гг. В сообщении одного источника в 1954 г. описывалась экспериментальная
лаборатория в Спецбюро №1, известная как «Камера»***. В этой лаборатории
проводились эксперименты на заключенных, приговоренных к смертной казни; на
них испытывались различные порошки, напитки, в том числе алкогольные,
различные типы инъекций и проводились также исследования по применению
гипноза с целью заставить заключенных признаваться в преступлениях».
* Н.Е.Хохлов, капитан КГБ, нелегал-боевик, бежал в Западную Германию в феврале 1954 г. Впоследствии был вывезен в США. —
Науч.ред.
** Актами индивидуального террора и диверсиями занимался 13-й отдел при I-м Главном управлении КГБ (внешняя разведка).
III Главное управление отвечало за направление военной контрразведки. — Науч.ред.
*** Точнее, Бюро №1 (заграничная работа) МГБ. Структура, после 18 марта 1954 г. вместе с Бюро №2 (работа в СССР)
преобразованная в упомянутый выше 13-й отдел. — Науч.ред.
Легко вообразить, что такое пугающее сообщение, как и многие другие,
побуждало ЦРУ удваивать усилия при проведении секретных исследований.
Однако истина состоит в том, что экспериментаторам не требовались
побудительные стимулы и что страх перед русскими чудодейственными
наркотиками не имел ничего общего с источником собственной программы ЦРУ.
Ее проведение началось в годы Второй мировой войны, когда в 1943 г. комитет
«наркотика правды» ОСС под руководством д-ра Уинфред Оверхолстер начал
проводить эксперименты с марихуаной и мескалином, а другая группа ОСС
исследовала «успокаивающее лечение» (иными словами, смертельные яды) с
возможным применением против Гитлера. Несмотря на суровое осуждение на
Нюрнбергских процессах нацистских «научных» экспериментов, ученые из США,
изучавшие описания исследований в Дахау, полагали, что в случае
подтверждения полученных результатов некоторые данные явятся «важным
дополнением к имеющимся знаниям». Оперативники американских секретных
служб были заинтригованы сведениями об экзотических препаратах и
«сыворотках правды». Защищенные завесой секретности, соблазненные мечтой о
«волшебной палочке», они проводили эксперименты на грани медицинских
знаний.
На 16 тыс. страниц документов, которые были просмотрены Марксом и его
сотрудниками, было описано много ужасов, но в своем большинстве
исследования в дальнейшем получили название «гуманистическая психология»,
т.е. изучение способностей мозга*. Маркс писал книгу о двух предметах — о ЦРУ
и человеческом разуме, а к тому времени, когда заканчивал ее, он знал, что разум
человека значительно интереснее. В результате книга «В поисках “маньчжурского
кандидата”» отражает две доминирующие установки — увлеченность открытиями
исследователей-психологов и гнев, направленный против ЦРУ за
злоупотребления этими открытиями ради узких и безответственных с точки
зрения морали целей.
* Исследования в действительности не имеют никакого отношения к одному из течений в современной психологии —
гуманистической психологии, ориентированной на изучение смысловых структур и высших ценностей личности, таких как
свобода, ответственность, любовь, самоактуализация и др. — Науч.ред.
Говоря о морали, трудно отнестись с симпатией к сотрудникам разведывательных
служб. Им ненавистно слово «мораль». Они живут в мире порой суровых, но
всегда целесообразных правил, где конечный результат весит больше, чем
награды за хорошее поведение. Разведчики не любят, когда им читают
нравоучения о том, что хорошо, а что плохо. Кто может их винить за это? Слову
«неправильный» они предпочитают слово «бессмысленный». На вопросы,
связанные с политическими убийствами, страшными медицинскими
экспериментами и подобными «эксцессами», они единодушно отвечают: такие
действия были хуже, чем преступления: они были ошибочными. Если бы на этом
можно было поставить точку, но простить все задним числом, это значило бы
заранее все разрешить. Некоторые вещи недопустимы при любых условиях, а
многие — неверны, когда они совершаются исключительно по соображениям
удобства для кого-либо. Если бы программе исследований ЦРУ сопутствовал
более значительный успех, то мог бы быть изобретен «надежный» способ
убийства Кастро. Сожалели ли бы мы об этом теперь из-за того, что не было
сделано нечто полезное? Убийство Кастро было бы неверным поступком не
потому, что мы не могли бы сохранить его в тайне, и не потому, что вслед за ним
мог бы прийти кто-либо «похуже». Оно было бы неверным, поскольку
Соединенные Штаты не вправе подвергать кубинцев травме, связанной с
убийством их лидера по простой причине, что это удобно для Вашингтона. Сид
Готлиб обеспечил себе место в истории благодаря своим усилиям, направленным
на приобретение токсинов для совершения политических убийств, хотя его роль
при этом была сведена к роли фармацевта. Более зловещим было финансирование
им исследований, направленных на отыскание путей превращения политических
убийств в рутину, на превращение обычного человека в автомат, убивающий по
команде.
Столкновение с фактом осуществления такой попытки было достаточно
мучительным делом. Сердце содрогается при мысли о катастрофе в случае успеха.
Что, если бы Готлиб и его коллеги-исследователи добились успеха в своих самых
диких мечтаниях, когда ни секреты, ни жизнь противника не были бы в
безопасности от ЦРУ? Руководители ЦРУ днем и ночью мечтали о гибели многих
противников, среди которых были Кастро, Хо Ши Мин, Сукарно, Лумумба,
Каддафи, де Голль, Насер, Чжоу Эньлай, Хомейни. Как могли бы Соединенные
Штаты устоять перед соблазном «устранить» эти неудобные фигуры, если бы
существовала возможность осуществить это втайне? Привлекательная в теории
возможность полного владения агентом сопровождалась бы сожалениями,
отрицанием, скрытностью. Однако Провидение милостиво и не позволило нам
добиться успеха. По словам одного из консультантов ЦРУ по программе
испытаний с применением наркотиков, «мы достаточно неэффективны, поэтому о
наших открытиях можно писать».
Томас Пауэрс
Январь 1988
От автора
Данная книга базируется на 16 тыс. страниц документов, которые ЦРУ передало
мне в соответствии с Законом о свободе информации. Без этих документов при
самом глубоком исследовании книгу не удалось бы написать, и секретные работы
ЦРУ по контролю над разумом остались бы навсегда погребенными, что и
предполагалось теми, которым они были известны. Основываясь на документах, я
смог расширить свою базу данных благодаря беседам и интервью, знакомясь с
литературой по бихевиористике. Тем не менее конечный результат не
исчерпывает содержания атаки ЦРУ на разум. Полностью рассказать эту историю
могли бы только немногие участники, но они предпочитают хранить молчание. Я
постарался сделать все возможное, чтобы приблизиться к истине, но, к
сожалению, мне пришлось столкнуться с трудностями, поскольку бульшая часть
участников этих событий отказалась давать интервью, а ЦРУ уничтожило в
1973 г. многие ключевые документы.
Хочу выразить особую благодарность людям, способствовавшим принятию в
конгрессе Закона о свободе информации. Мне хочется думать, что они имели в
виду расследования, подобные проведенным мной, когда вводили в закон идею о
том, что информация о правительстве принадлежит народу, а не бюрократам. Я
благодарен также руководителям ЦРУ, принявшим неприятное для себя решение
опубликовать документы, и тем сотрудникам ЦРУ, которые работали над
механизмом их публикации. С моей точки зрения, система сработала очень
хорошо.
Должен признать, что эта система практически бездействовала в течение первых
шести месяцев моей трехлетней борьбы за свободу информации. Затем, в конце
1975 г., за дело взялись Джозеф Петрилло и Тимоти Салливан, два опытных,
энергичных юриста, в сотрудничестве с фирмой «Фрид, Фрэнк, Шривер, Хэррис и
Кампельман». У меня создалось впечатление, что правительственные правоведы
отнеслись ко мне значительно серьезнее, когда мои запросы на документы стали
поступать на гербовой бумаге с указанием имен вышеперечисленных партнеров.
У автора были бы огромные затруднения, если бы не помощь таких помощников-
юристов. Я высоко ценю их содействие.
Крайне необходимы автору редакторы, издатель, помощники-исследователи,
консультанты и друзья. Особенно мне повезло с друзьями. Мой дорогой друг
Тейлор Бранч редактировал книгу, и я нахожусь под глубоким впечатлением от
мастерства, с которым ему удалось внятно изложить мои мысли. Помимо того,
Тейлор являлся моим агентом, и в этом качестве он также оказал мне весьма
ценные услуги. Прекрасная команда исследователей, без содействия которых я
никогда не сумел бы разобраться в массе материала и в конкретных трудных
моментах. Выражаю им всем глубокую благодарность. Лидер группы — Диана
Сент-Клер. Она создала систему индексации, которая прекрасно работала. Диана
внесла большой вклад в главу, посвященную холодной войне. Особую
благодарность выражаю Бобу Грину из газеты «Ньюсдей», предложения которого
по организации широких исследований пришли к нам при содействии фирмы
«Investigativ Reporters and Editors, Inc».
Такой же вклад внес Ричард Соколов в главы о грибах и явочных
(конспиративных) квартирах. Его работе свойственна основательность, а его
энергия безгранична. Джей Петерзелл глубоко вник в работу д-ра Камерона в
Монреале. Он выполнил также первоклассные исследования методов
«промывания мозгов» и испытаний с ограничением сенсорных ощущений*. Джим
Минц и Кен Камминз оказали мне ценное содействие на ранних этапах
исследований. Центр исследований национальной безопасности под
руководством моего друга Боросейджа обеспечивал физическую поддержку и
оказывал содействие в наших исследованиях; прошу его также принять мою
благодарность. Выражаю благодарность Мортону Гальперину, продолжившему
содействие, когда он стал директором Центра. Прошу принять благодарность за
оказанную мне помощь Пенни Бевис, Ханну Делани, Флоренс Оливер, Альдору
Уиттекер, Ника Фиоре и Монику Андрес. Моя сестра, д-р Патрисия Гринфилд,
отлично выполнила работу по исследованию взаимодействия между ЦРУ и
академическими кругами, а также по системе оценки личности. Выражаю ей
благодарность за ее вклад в дело создания данной книги. Многие люди оказали
особую помощь, и мне хотелось бы выразить благодарность всем: Джеффу Коэну,
Эдди Беккеру, Сэму Цукерману, Мэтью Мезельсону, Джулиану Робинсону,
Милтону Клайну, Марти Ли, М.Дж.Конклину, Алану Шефлину, Бонни
Голдстейну, Полу Эйвери, Биллу Миллзу, Джону Лилли, Хемфри Осмонду,
Джулии Хэггерти, Патрику Остеру, Норману Кимпстеру, Биллу Ричардсу, Полу
Магнуссону, Энди Зоммеру, Марку Чеширу, Сидни Коэну, Полу Альтмейеру,
Фреду и Еве Клейнер, д-ру Джону Кавана, а также сенатору Джеймсу Абуреску и
его сотрудникам.
* Ограничение сенсорных ощущений, или сенсорная депривация, — это лишение человека возможностей получения любой
информации из внешнего мира. Длительное нахождение в этих условиях, как правило, вызывает различные нарушения в
протекании психических процессов. — Науч.ред.
Тексты первых десяти глав я послал многим из тех, у кого брал интервью (и
некоторым, которые отказались дать его мне). Это было сделано с тем, чтобы они
внесли поправки и уточнения или отметили материал, взятый вне контекста.
Ответившие на просьбу очень помогли мне при подготовке окончательного
текста.
Выражаю благодарность за помощь Альберту Гофманну, Телфорду Тейлору, Лео
Александеру, Уолтеру Лангеру, Джону Стоквеллу, Уильяму Худу, С.Томсону,
Сидни Коэну, Милтону Гринблату, Гордону Уэссону, Джеймсу Муру, Л.Хинклю,
Ч.Осгуду, Джону Гиттингеру (только за десятую главу), а также всем тем, кто
просил не называть их имен. Наконец, я хотел бы выразить признательность
моему издательству «Таймс бук» и особенно моему редактору Джону
Дж.Саймону. С самого начала Джон Том Липском, Роджер Деллинек, Георгий
Ворос и Джон Галлахер верили в эту книгу и содействовали ее публикации.
Благодарю Джудит Макзаун, подготовившую рукопись к печати, а также Розалин
Т.Бадаламенти, редактора издательства «Таймс бук», проследившую за процессом
ее печати.
Джон Маркс
Вашингтон, О. К.
24 октября 1978
Часть I
С чего начинались исследования, связанные с контролем над
разумом
Если бы двери восприятия были
чисты, то каждая вещь
представлялась бы человеку такой,
какая она есть — бесконечной.
Уильям Блейк
Гораздо приятнее сидеть, удобно
устроившись в тени, втирая красный
перец в глаза какому-нибудь
бедняге, чем расхаживать под
палящими лучами солнца в поисках
улик.
Сэр Джеймс Стивенс, 1883
Если прошлое и внешний мир
существуют только в мыслях и если
мысли можно контролировать — что
тогда?
Джордж Оруэлл, 1984
Глава 1
Вторая мировая война
На окраине Базеля в Швейцарии находится главный штаб фармацевтической и
химической империи «Сандоз». Здесь, на берегу Рейна, утром 16 апреля 1943 г. д-
ром Альбертом Гофманном было сделано выдающееся открытие. Гофманн, 37-
летний очкарик с коротко подстриженными волосами, возглавлял в компании
исследовательскую программу по разработке конкурентоспособных лекарств из
натуральных продуктов. В то апрельское утро он работал в своей лаборатории,
когда внезапно ощутил легкое головокружение. Ощущение нельзя было назвать
неприятным, оно напоминало состояние опьянения. Хотелось двигаться.
Казалось, нервы разбегаются в разные стороны. Ничего подобного он ранее не
испытывал. Уйдя с работы пораньше, Гофманн с трудом доехал домой на
велосипеде. Он прилег, закрыл глаза, но головокружение не проходило. Дневной
свет казался теперь неприятно ярким. Отключившееся от внешнего мира сознание
лихорадочно работало. Он видел то, что позднее опишет как «непрерывный поток
фантастических образов, перемещавшихся с необычайной пластичностью и
живостью... Все сопровождалось калейдоскопическими переливами красок».
Через несколько часов видения прекратились, и Гофманн, как любознательный
ученый, решил установить их источник. Он предположил, что в его организм
случайно попало одно из веществ, с которыми он в тот день работал. В первую
очередь его подозрение пало на ЛСД (d-lysergic acid diethylamide) — вещество,
которое было им получено в этой же лаборатории пятью годами ранее. В поисках
циркуляторного стимулирующего средства (circulation stimulant) Гофманн
работал тогда с производными спорыньи — грибка, поражающего рожь.
У спорыньи была таинственная и противоречивая репутация. В Китае и
некоторых арабских странах ей приписывали целебную силу, тогда как в Европе
она ассоциировалась со страшной болезнью из Средней Азии, антоновым огнем,
которая поражала людей подобно чуме. При этой болезни пальцы рук и ног
чернели, человек сходил с ума и погибал.
Гофманн предположил, что какая-то производная спорыньи проникла в его
организм через кожу, возможно, при замене в одной из пробирок бумажного
фильтра. Чтобы проверить свое предположение, он три дня готовил свежую
порцию ЛСД, а затем осторожно проглотил 250 мкг (менее 1/100000 унции).
Чтобы добиться результата, Гофманн планировал принять в течение дня еще
некоторое количество ЛСД, ибо ни одно из известных в то время веществ не
оказывало на человеческий организм влияния в таком ничтожно малом
количестве. Он не мог знать, что уже принял такую дозу ЛСД, которая в
дальнейшем будет считаться в несколько раз превосходящей нормальную.
Первый прием подействовал уже через 40 минут, и Гофманн отправился в первое
добровольное «странствие» нашего времени[1]. Гофманн вспоминает, что
чувствовал себя «ужасно... Я был напуган. Боялся сойти с ума. Мне казалось, что
я покинул свое тело. Я думал, что умер. Не знал, чем все закончится. Получить
удовольствие от пребывания в этой незнакомой стране вы можете, только зная,
что вернетесь из нее». Конечно, Гофманн не мог знать, что вернется. Он быстро
пришел в себя после первого странствия, но не знал, какое количество ЛСД его
вызвало. Не знал он и того, была ли новая доза больше того, что мог обезвредить
его организм. Его мысли вращались в неизвестном измерении, но он не был в
состоянии осознать что-либо, помимо своего ужаса.
Одновременно в Германии, на расстоянии менее 200 миль от лаборатории
Гофманна, врачи, связанные с СС и гестапо, испытывали мескалин (вещество,
обладающее многими свойствами ЛСД) на заключенных концлагеря Дахау.
Гофманну и в голову не приходило, что сотрудники немецких секретных служб
полагали возможным использовать вещества, подобные мескалину, для
подавления воли непокорных людей. По мнению члена исследовательской
группы Уолтера Неффа, цель экспериментов в Дахау заключалась в подавлении
воли людей на допросах. В поиске научных данных нацисты дошли в Дахау до
самых ужасных крайностей. На небольшом, тщательно охраняемом участке
концлагеря врачи СС стремились получить ответ на такой, например, вопрос:
какое время может остаться в живых летчик, сбитый в феврале над Северной
Атлантикой? Такого рода информация рассматривалась германской разведкой как
играющая важную роль в связи с недостаточным числом опытных летчиков в
немецкой авиации. Так, по личному распоряжению Генриха Гиммлера врачи
замеряли время, за которое погибали заключенные, погруженные в большие
ванны, заполненные ледяной водой. В других экспериментах, связанных с
«авиационной медициной», заключенных убивали в высотных барокамерах (с
целью установления безопасной высоты полета); заключенных расстреливали,
чтобы испытывать специальные коагулянты на их ранах.
Опыты с мескалином, проводившиеся в Дахау д-ром Куртом Плетнером, были
далеко не столь смертельными, как опыты из «авиационной» серии, однако это
вещество могло нанести немалый вред здоровью, особенно людям даже с
небольшой степенью душевной неустойчивости. Опасность возрастала благодаря
тому, что мескалин добавлялся эсэсовцами в питье заключенных тайно. В отличие
от д-ра Гофманна, подопытные не подозревали, что их крайняя дезориентация
вызывается лекарственным веществом. Вероятно, многие из них думали, что они
просто сошли с ума. Жертвами таких экспериментов всегда были евреи, цыгане,
русские, а также представители других групп населения, жизнь которых не
представляла ценности, по мнению нацистов. Никогда они не были
добровольцами, хотя возможно, что некоторые заключенные вызывались
участвовать в экспериментах в надежде на лучшее обращение.
После войны Нефф сообщил американским ученым, что реакции испытуемых
колебались в весьма широком диапазоне. Некоторые впадали в ярость; другие
были печальны или веселы, как при опьянении. Не удивительно, что «во всех
случаях проявлялись чувство ненависти и желание мести». Нефф заметил, что это
вещество заставляло некоторых людей раскрывать свои «самые сокровенные
тайны». Однако немцы не были склонны признать мескалин в качестве
заменителя более привычных для них физических методов ведения допросов. Они
продолжали эксперименты с гипнозом в сочетании с этим веществом, но, по-
видимому, никогда не были уверены, что нашли средство, дающее власть над
разумом жертвы. Еще когда эсэсовские врачи проводили свои эксперименты в
Дахау, Отдел стратегических служб — Разведывательное управление США в
годы войны — учредило комитет по созданию «наркотика правды» во главе с д-
ром Уинфред Оверхолстер, директором госпиталя Св.Елизаветы в Вашингтоне.
Учрежденный комитет быстро провел испытания с мескалином, несколькими
барбитуратами и скополамином.
Затем, весной 1943 г., комитет пришел к решению о более высокой
перспективности марихуаны («cannabis indica») и приступил к проведению
испытаний совместно с Манхэттенским проектом — сверхсекретной программой
создания атомной бомбы. Неясно, по какой причине ОСС обратился за
содействием к создателям бомбы. Возможно, причина заключалась в том, что, по
словам одного из прежних руководителей проекта, «наш секрет был столь велик,
что мы были надежнее всех других». По-видимому, руководители проекта,
которые шли на любые меры для обеспечения секретности, не опасались
испытывать наркотики на своих сотрудниках.
Манхэттенский проект дал первую дюжину испытуемых, которых попросили
проглотить жидкую концентрированную марихуану, поставлявшуюся одной из
американских фармацевтических компаний в небольших стеклянных флаконах.
Один из присутствовавших при этом участников проекта вспоминает: «Все
произошло иначе, чем мы предполагали. Видимо, организм человека не желал
принимать ее в такой форме. Людей тошнило и рвало». Более того, они не
открывали секретов, а один из них был госпитализирован.
Посовещавшись, эксперты ОСС решили, что лучшим способом введения
марихуаны будет вдыхание ее паров. Ее раствор выливали на горячие угли, а один
из офицеров ОСС по имени Джордж Уайт (который ранее терял сознание от
передозировки при относительно высокой концентрации) испробовал на себе
воздействие паров, но не добился особого эффекта в госпитале Св.Елизаветы. В
итоге группа ОСС обнаружила способ усвоения марихуаны, уже давно известный
музыкантам-джазменам и другим потребителям этого наркотика: через курение
сигарет. Согласно документам ОСС, курение смеси табака и марихуаны
сопровождалось переходом в «состояние безответственности; человек становился
разговорчивее, с легкостью делился имеющейся в его распоряжении
информацией».
Первое полевое испытание сигарет с марихуаной произошло 27 мая 1943 г.
Подопытным был Август Дель Грацио, обозначенный в документах ОСС как
«известный нью-йоркский гангстер»[2]. Джордж Уайт, капитан, который пришел
в ОСС из Федерального агентства по борьбе с наркотиками, пригласил Дель
Грацио в свой кабинет (покурить, поговорить). Ранее Уайт уже обсуждал с Дель
Грацио возможность обеспечить содействие со стороны мафии для удаления из
Нью-Йорка работавших там агентов стран «оси» на время подготовки вторжения
на Сицилию[3].
Дель Грацио сообщил Уайту, что он лично участвовал в убийстве информаторов
федеральных служб. Гангстер не отличался разговорчивостью, и уж если он
разговорился под влиянием «лекарства правды», то и немецкие пленные могли
поступить таким же образом, во всяком случае, подобная возможность
существовала. Уайт усиленно угощал его сигаретами, «подопытный повеселел и
разговорился». В течение двух следующих часов Дель Грацио рассказал
федеральному агенту обо всех тайнах торговли наркотиками. Полученная
информация была столь важной, что ЦРУ изъяло ее из всех документов ОСС,
опубликованных через 34 года. Во время беседы, уже начав говорить, Дель
Грацио сказал Уайту: «Как бы вы ни поступили, никогда не пользуйтесь
материалом, о котором я вам сообщаю». Во время одной из следующих встреч
Уайт добавил в сигареты такое количество марихуаны, что Дель Грацио примерно
на час потерял сознание. Однако в целом эксперимент был признан удачным «для
развязывания языка».
Хотя члены комитета до изобретения «наркотика правды» не верили в то, что
концентрированная марихуана может заставить человека раскрыть свои
глубочайшие секреты, они предложили Уайту продолжить испытания. На
следующем этапе вместе с одним контрразведчиком из Манхэттенского проекта
он взял в ФБР 15-18 досье и приступил к проверке марихуаны на внушавших
подозрение солдатах-коммунистах, расквартированных в военных лагерях на
окраинах Атланты, Мемфиса и Нового Орлеана. Как говорит сотрудник Уайта по
Манхэттенскому проекту, выпускник Гарварда, в дальнейшем судья, ими была
разработана стандартная методика проведения опросов:
Прежде чем приступать к опросу, мы с Джорджем покупали сигареты, осторожно доставали их из пачки, а затем с помощью
шприца для подкожных впрыскиваний вводили в них жидкую марихуану и давали им просохнуть. После этого мы вновь
запечатывали пачку... Мы усаживались с подозреваемым и пытались завоевать его доверие. Например, мы говорили: «Лучше
сидеть дома, чем отправляться под пули в другие страны». Мы начинали задавать вопросы из папки, показывая, что у нас есть
на них дело... На столе стоял кувшин с ледяной водой; что наркотик подействовал, становилось ясно, когда собеседник брался за
стакан. Наркотик срабатывал. Каждый собеседник, за исключением одного (некурящего), сообщал нам новую информацию,
которой до того у нас не было.
Сотрудник из Манхэттенского проекта вспоминает об этой поездке по южным
штатам, как «о добром времени». Они посещали лучшие рестораны, осматривали
достопримечательности. «Джордж был хорошим парнем», — говорит он.
«Однажды, после одного из допросов в Новом Орлеане, мы лежали в своем
номере отеля «Рузвельт»; Джордж достал пистолет и выстрелами «выгравировал»
свои инициалы в лепном украшении потолка. Он воспользовался автоматическим
револьвером 22-го калибра, снабженным глушителем, затратив несколько обойм».
На вопрос, испробовал ли рассказчик на себе этот «наркотик правды», он ответил
утвердительно. «Сигареты дают ощущение парения над землей на высоте около
метра. При этом меня охватывало ощущение полного благополучия... Мои
сотрудники до самого конца войны не соглашались принять от меня сигарету».
С конца Второй мировой войны правительство США во главе с ЦРУ тайно искало
пути управления поведением человека. В этой книге рассказывается о
проведенном поиске, истоки которого прослеживаются во Второй мировой войне.
Программы ЦРУ явились не только продолжением поиска ОСС «наркотика
правды»; они отражают также такие события, как нацистские эксперименты в
Дахау и открытие ЛСД Альбертом Гофманном. Испытав внутренние пределы
сознания, Гофманн сделал открытие, которое вывело его на передовые рубежи
науки. Как никогда ранее, воюющие страны искали идеи у ученых, способных
дойти до этих рубежей, — идеи, которые позволили бы определить разницу
между победой и поражением. В то время как Гофманн, следуя швейцарской
традиции, стоял в стороне, другие ученые, подобно Альберту Эйнштейну,
помогали превращать лабораторные абстракции в оружие невероятной
разрушительной силы. Идеи Ж.Верна о космических кораблях, летящих на Луну,
перестали быть абстракцией после того, как ракеты Вернера фон Брауна начали
бомбить Лондон. С их созданием ученые превзошли научные фантазии. Никогда
ранее их открытия не были столь захватывающими и пугающими. Работа
Альберта Гофманна касалась фантазий, реализация которых, согласно легендам,
была в древности доступна колдунам и волшебникам, пользовавшимся
заговорами и напитками, чтобы подчинять себе людей. В начале эпохи научных
открытий мечта об управлении мозгом приняла современную форму в творчестве
Мэри Шелли, описавшей чудовище — доктора Франкенштейна. Эта мечта была
модернизирована в эпоху холодной войны в виде «маньчжурского кандидата»,
убийцы, мозгом которого управляло вражеское государство[4].
Кто бы мог с полной уверенностью заявить, что такая фантазия не станет
реальностью, подобно ракетам Ж.Верна или расчетам Эйнштейна? И кого удивил
бы налет правительственных служб, в частности ЦРУ, на лабораторию Альберта
Гофманна в попытке овладеть силой, господствующей над разумом, которой
обладает ЛСД?
Проводившиеся в Дахау эксперименты обнажили жестокость, которую человек
способен обрушить на людей во имя успехов науки и для содействия своей стране
в достижении военных преимуществ. Сказать, что эксперименты в Дахау
являются объективными уроками, показывающими, насколько далеко могут зайти
люди в оправдании применяемых ими средств, означает преуменьшить то, что
происходило в концентрационных лагерях. Ничто из того, что когда-либо после
войны делало ЦРУ в разработке технологий, связанных с контролем над разумом,
даже приблизительно не сравнилось с бездушной жестокостью, с которой
нацисты убивали людей в процессе своих «авиационных» исследований. Тем не
менее в попытках отыскать способы и средства, позволяющие манипулировать
людьми, сотрудники ЦРУ и их агенты преодолевали те же многочисленные
этические барьеры. Они экспериментировали, испытывая неизвестные и опасные
методы на людях, не подозревавших о том, что происходило. Они систематически
попирали свободную волю и достоинство подопытных и, подобно немцам,
предпочтительно выбирали своих жертв среди определенных групп населения,
которые рассматривались ими (вследствие предрассудков или по соображениям
удобства) как менее достойные, чем те, к которым они относились сами. Там, где
спонсоры ЦРУ проводили свои эксперименты, они выбирали собственные
эквиваленты для групп, соответствовавших выбранным нацистами евреям и
цыганам. Это могли быть душевнобольные, проститутки, иностранцы,
наркоманы, заключенные, часто это были люди, принадлежавшие к этническим
меньшинствам.
После войны американские официальные лица колебались между этичным и
агрессивным подходами к научным исследованиям. После того как трибунал
вынес приговор оставшимся в живых нацистским преступникам первого эшелона
— герингам и шпеерам, американцы на втором Нюрнбергском процессе обвинили
врачей Дахау в «преступлениях против человечности». Ни один из немецких
ученых не выразил раскаяния. Большинство утверждали, что самые гнусные
преступления были совершены другими. Все перекладывали ответственность на
правительство, которое финансировало научные исследования. Так, д-р Карл
Брандт, личный врач Гитлера, говорил, что решающую роль играет «ценность
эксперимента». На вопрос об отношении к убийству людей в процессе
медицинских исследований Брандт отвечал: «Неужели вы думаете, что могут
быть получены достойные фундаментальные результаты без гибели
определенного количества людей?». Судьи, заседавшие в Нюрнберге, не признали
справедливость таких оправданий. Они предложили особый кодекс, названный
позднее Нюрнбергским кодексом по научным исследованиям[5]. Его главными
моментами были следующие утверждения: исследователи должны действовать
только с полного согласия испытуемых; эксперименты должны давать
результаты, идущие на благо общества, причем они не могут быть получены
иным путем; исследователи не должны проводить эксперименты, результатом
которых может явиться смерть или серьезная болезнь; исключением может быть
случай, когда врач, руководящий экспериментом, сам принимает в нем участие.
Судьи, которые все были американцами, приговорили семерых врачей к смертной
казни через повешение. Еще девять врачей были приговорены к длительным
срокам тюремного заключения. Таким образом, правительство США
использовало всю свою моральную силу для обоснования идеи, согласно которой
определяются пределы, ограничивающие действия врачей по отношению к
человеку, даже если предположить, что от их поведения зависит безопасность
страны.
Нюрнбергский кодекс лежит в основе официальной политики США с 1946 г.,
однако еще до вынесения приговора специальные разведывательные команды
тщательно просеивали и анализировали документы, относившиеся к
проводившимся в Дахау экспериментам, имеющим важное военное значение. В
отчете одной из групп говорится, что, хотя часть данных страдает «неточностью»,
некоторые выводы в случае их подтверждения явятся «существенным
дополнением к имеющимся сведениям». Военные специалисты отправили в
Соединенные Штаты собранные отчеты, в том числе и сведения, относящиеся к
экспериментам с приемом мескалина и применением гипноза. Данные о немецких
исследованиях по контролю над разумом никогда не были опубликованы. Как это
обычно случается, непосредственно после войны в мире оживились различные
политические течения. Союзники превратились в противников, враги стали
союзниками. Происходили и другие перемены. В США новая холодная война
принесла с собой пронзительное чувство страха и ощущение важной роли своей
миссии, во всяком случае среди американских лидеров. На базе этих чувств и
господствующей в Америке веры в технический прогресс возросло стремление
ЦРУ усмирить враждебные мысли и сделать реальными фантазии о шпионах.
Эксперименты продолжались, и ученые из ЦРУ, порой переживавшие неудачи, но
одержимые, возвращались в лаборатории, чтобы осуществить еще одну,
последнюю, попытку. Некоторые теории опровергались, тогда как другие
появлялись в новом обличье, которое оказывалось более заметным за пределами
ЦРУ, чем в мире секретных операций. Только одно оставалось неизменным на
протяжении 25-летнего периода активных поисков: интерес ЦРУ к контролю над
разумом человека, его мыслью должен был оставаться абсолютной тайной.
Мировая война породила не только великие темы поведенческих программ ЦРУ.
Она сформировала также жизненный опыт руководителей ЦРУ и привела к
созданию самого ЦРУ. Тайное безрассудство и мужество ОСС были непривычны
для США, а методы ОСС перерастали в привычки ЦРУ. У руководства ОСС
появились в дальнейшем аналогичные руководители в Разведывательном
управлении. Руководители ЦРУ знали руководителей ОСС, мыслили, как они,
копировали их методы, а порой это были даже одни и те же люди. Когда,
например, руководители Разведывательного управления решили направить
массированные усилия на контроль над мыслями, они обратились к старым
документам ОСС и пошли к достижению поставленной цели тем же путем,
которым шел ОСС. Руководители ОСС привлекали к работе ученых со стороны;
руководители ЦРУ тоже обращались к наиболее престижным ученым из
академических и промышленных кругов, настойчиво уговаривая их оказывать
помощь государству. Они привлекли даже того самого Джорджа Уайта, который
«выбил» свои инициалы в потолке отеля при выполнении задания ОСС.
Деятельность Уайта в ОСС и ЦРУ спустя многие годы приобрела некоторую
ранее не предусмотренную специфику. Для тех, кого это непосредственно
касалось, управление поведением было смертельно опасным делом. В их
сознании возникала путаница, даже простое безумие. В проводившейся ЦРУ
кампании некоторые из самых выдающихся американских ученых-бихевиористов
вводили подопытным пациентам всевозможные препараты, подсоединяли к ним
различные проводочки. Часто они не обращали внимания на очевидно
неблагоприятное воздействие на своих подопытных, аргументируя это
необходимостью проверки теоретических обоснований. Уместно вспомнить
практику ученых-врачей ХIХ в., которые с помощью пиявок пускали кровь своим
пациентам и с презрением отзывались о невежестве тех, кто ставил под сомнение
применявшуюся ими методику. Если бы схемам этих ученых, направленным на
управление мыслями, сопутствовали более значительные успехи, они были бы
значительно тревожнее. Однако, по крайней мере до настоящего времени,
побеждает человеческий дух. И это можно считать благодетельным итогом
кампании, направленной на контроль над мыслительной деятельностью человека.
Вторая мировая война ознаменовала конец американского изоляционизма и
невинности. США обнаружили, что им предстоит ликвидировать большой пробел
в отношениях как с врагами, так и с союзниками в деле применения секретных
военных акций. В отличие от Англии, которая в течение столетий проводила
тайные операции, чтобы предотвратить распад империи, у Соединенных Штатов
отсутствовала традиция проведения подрывных операций в качестве секретного
инструмента государственной политики. Немцы, французы, русские, почти все
страны уже давно принимали участие в этой игре, хотя лучше всего это, по-
видимому, удавалось англичанам.
Секретная деятельность британских агентов в Соединенных Штатах привела к
созданию Франклином Рузвельтом организации, которая получила в 1942 г.
название ОСС. Это была первая организация, созданная в США для ведения
тайной неограниченной войны. Рузвельт поставил во главе ОСС юриста с Уолл-
стрит, героя Первой мировой войны генерала Уильяма Донована — Дикого
Билла. Неотесанный миллионер-республиканец» обладавший большой
интеллектуальной любознательностью, Донован стартовал, в качестве советника
Белого дома по вопросам, связанным с разведкой, еще до Пёрл-Харбора; при этом
у него был прямой доступ к президенту.
Обучаясь у англичан, которые делились своим опытом, хотя не всеми секретами,
Донован создал организацию на пустом месте. Будучи выпускником
Колумбийского колледжа и юристом, закончившим Колумбийский университет,
он рекрутировал своих сотрудников из числа выпускников учебных заведений
Восточного побережья. «Друзьям или друзьям друзей можно доверять». «Старые
ребята» составляли костяк британской секретной службы, и, как в большей части
других правил ОСС, американцы и в этом отношении следовали примеру
англичан.
Одним из новых «рекрутов» Донована был Ричард Хелмс, молодой газетчик,
более всего известный тем, что в 1936 г. сумел взять интервью у Адольфа
Гитлера, работая тогда на Юнайтед Пресс. Ученик швейцарской школы Ле Рози, в
которой учился и шах Ирана, затем выпускник престижного Уильямс-колледжа,
Хелмс свободно вращался в кругу молодых сотрудников ОСС. Он был более
скрытен, чем общительный Донован, однако столь же честолюбив и, умело судил
о людях. Для Хелмса шпионская работа в ОСС легла в основу жизненной
карьеры. Он стал наиболее важным спонсором исследований по контролю над
мыслями, которые проводило ЦРУ, пропагандировал и распространял их,
продвигаясь к командным высотам управления.
Подобно всем основным руководителям военного периода, начиная с президента
Рузвельта, генерал Донован считал, что Вторая мировая война была в
значительной степени основана на победах научных достижений. Идея состояла в
том, чтобы мобилизовать науку на оборону, и администрация Рузвельта создала
систему переплетающихся исследовательских программ, разрабатывающих
всевозможные темы, начиная от расщепления атома и кончая борьбой за
предотвращение психических срывов в бою. Донован поставил бостонского
промышленника Стенли Лавелла во главе отделения исследований и разработок
ОСС и назначил его координатором по связи ЦРУ с правительственным научным
сообществом.
Выпускник Корнельского университета и «доморощенный химик», Лавелл был
надежным, энергичным человеком, обладавшим способностью торговать
отвергнутыми идеями. Подобно большинству людей его поколения, он был
откровенным патриотом. Вскоре после Пёрл-Харбора он записал в своем
дневнике:
Как сказал Джеймс Хилтон. «Рассуждать на войне значит предавать». Моя задача очевидна — отдать все, что во мне есть, чтобы
помочь Америке.
Генерал откровенно сообщил Лавеллу, чего он от него ожидает: «Мне требуется
любой самый незначительный инструмент и любой фокус, который наши люди
могли бы использовать против немцев и японцев, особенно в программах
подпольных движений сопротивления на всех оккупированных территориях. Вам
придется изобрести их, ибо вы будете моим человеком». Такими словами описал
Лавелл приказы, полученные им от Донована после того, как он был представлен
шумному, сверхактивному шефу ОСС. Никогда раньше Лавелл не встречал
человека с такой мощной энергетикой.
Лавелл обратился к светилам из академических и промышленных кругов. С целью
создания различного рода вооружений для ОСС и британской разведки была
организована специальная группа, получившая наименование «дивизион 19».
Группа входила в комитет по исследованиям проблем национальной
безопасности, во главе которого стоял Джеймс Конант. Позднее Лавелл писал, что
его стратегия заключалась в том, чтобы обнаружить «дрянного мальчишку»,
скрывающегося внутри каждого американского ученого, и сказать ему: «Отбрось
свое законопослушное поведение. Предоставляю тебе шанс организовать веселый
шабаш» («merry hell»).
Стенли Лавелла хорошо помнит д-р Джордж Кистяковски, химик из Гарварда,
занимавшийся в годы войны разработкой взрывчатых веществ, а позднее ставший
научным советником президентов Эйзенхауэра и Кеннеди. Он вспоминает, как
Стен пришел к ним с просьбой изобрести такие способы маскировки взрывчатых
веществ, которые позволили бы тайно ввозить их в неприятельские страны. С
одним из своих сотрудников Кистяковски разработал вещество, которое назвали
«Тетушка Джемайма». По вкусу и внешнему виду оно напоминало порошок,
предназначенный для изготовления выпечки. Кистяковски рассказывает:
Из этого порошка можно было выпекать хлеб и печенье. Я принес его однажды на совещание высокого уровня в Министерстве
обороны и в присутствии его участников ел изготовленное из него печенье, демонстрируя, какое это изумительное изобретение.
Все, что требовалось сделать, чтобы оно взорвалось, подобно динамиту, — это прикрепить к нему мощный детонатор.
С такой маскировкой «Тетушку Джемайму» можно было тайно ввозить в
оккупированные страны. Имеются данные, что с помощью порошка был взорван
по меньшей мере один большой мост в Китае.
Лавелл просил ученых-бихевиористов ОСС найти что-либо, что оскорбляло бы
японские культурные традиции. Входившие в его штат антропологи сообщили,
что самым большим позором для японского солдата является процесс
испражнения. Тогда Лавелл заставил химиков создать вещество, издававшее запах
диареи (поноса). Этим составом заполняли хрупкие трубочки, которые привозили
в Китай и раздавали детям в оккупированных японцами городах. Детей научили
следовать на людной улице за японским офицером и разбрызгивать содержимое
трубочки на его брюки. Лавелл дал этому оружию название «Кто? Я?». По его
мнению, это стоило японцу «потери лица».
«Кто? Я?» не должно было убивать или наносить увечья. Это раздражающее
вещество предназначалось для снижения морального духа японского солдата.
Идея поступила из академических кругов, где делались попытки создать науку о
поведении человека. В годы Второй мировой войны поведенческие науки едва
зарождались, однако в ОСС (ранее, чем в секретных службах других стран)
осознали их перспективность на войне. Такие науки, как психология и
психиатрия, социология и антропология, являлись источниками сведений,
которые можно было использовать для манипулирования противником.
Сам генерал Донован полагал, что методы психоанализа можно проверить на
Адольфе Гитлере, чтобы понять, что именно заставляет его поступать тем или
иным образом. Донован поручил работу «аналитика фюрера» Уолтеру Лангеру,
психоаналитику из Кембриджа, штат Массачусетс; его старший брат Уильям
расстался с кафедрой истории в Гарварде и возглавил исследовательский и
аналитический сектор ОСС[6]. Лангер возражал. Он считал, что анализ личности
Гитлера на базе имеющихся данных будет крайне неопределенным, что обычные
психиатрические и психо-аналитические методы не могут быть использованы без
прямого доступа к пациенту. Но Донован был человеком, которого не смущали
такие детали. Он приказал Лангеру продолжить исследования.
При содействии небольшого штата исследователей Лангер просмотрел все
материалы о Гитлере, которые смог разыскать, и опросил людей, знавших его
лично. Понимая крайне ограниченный характер имевшейся в его распоряжении
информации, Лангер продолжал трудиться и завершил свое исследование. Он
охарактеризовал Гитлера как «психопата-невротика» и подверг анализу его
психику. Лангер, ныне отставник, живущий во Флориде, полагает, что он
довольно близко подошел к описанию реального Гитлера. Особенно он гордится
своим прогнозом, согласно которому нацистский главарь, по мере все новых
военных поражений Германии, утратит мужество и предпочтет самоубийство
