Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей,
Консультации специалистов:
Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика





Оргия

Тонкие пальцы юной рабыни-египтянки слегка подрагивали, когда она вводила детородный орган своего хозяина Люция Криспа в бронзовую урну. Ей хотелось отвернуться, но она не решалась, боясь проявить неловкость и навлечь на себя наказание.

 Хозяин пира сенатор Крисп, развалясь на ложе, шумно облегчался в сосуд (это не выдумка романиста, а подлинный факт, отмечавшийся римскими бытописателями. Представители избалованной знати позволяли себе ради комфорта пользоваться такими сосудами на глазах у всех участников пира - прим. ред.). Его рука протянулась вверх и нежно поглаживала ягодицы девушки, склоненной над хозяином. Через минуту, отстранив сосуд, она плавно и бесшумно исчезла. Люций Крисп направил задумчивый взгляд в сторону гостей. Их насчитывалось добрых три десятка, включая нескольких женщин, приглашенных по настоянию его жены Клодии. Хозяин пира не смог сдержать самодовольной ухмылки: все они происходили из старейших и благороднейших семей, все пришли в дом сенатора, который начал жизнь ничтожным крестьянином, а сегодня запросто водит дружбу с потомками аристократов, правивших здесь с первых дней Рима. Правда, не все, кого он ждал, пришли. Крисп невыносимо страдал от мысли, что они не считают его "своим". Hу так что же ?

 Его вино превосходно. Его рабы - и мужчины и женщины - прекрасны. Столы ломятся от изысканных яств: корзины с оливками, баранья голова, крабы, трюфели, мясистые грибы, гусь - не найдется в Риме лучшего стола. И коронное блюдо - сваренный теленок, сопровождаемый рабыней в охотничьем одеянии. Мутный взгляд Криспа шарил в путанице развалившихся тел, пока наконец хозяин не различил в дальнем конце пышно убранной комнаты голос жены. Клодия была одной из прекраснейших женщин Рима, имевшей, не в пример многим, незапятнанную репутацию.

 Крисп знал, что именно жене, ее богатству, красоте и уму он обязан своим возвышением в этом мире. Hо почему он должен быть ей вечно признательным? Состояние теперь принадлежит ему, а что касается ее чувств... Он считал, что в последнее время жена очень холодна к нему.

 - Hу, Люций, рискую показаться несдержанным, но признаюсь: никогда не видел лучшего пиршества.

 Сердце Криспа затрепетало, лицо вспыхнуло от удовольствия. Что может быть приятнее признания самого Туллия Кана, одного из могущественнейших и влиятельных ораторов в сенате, завсегдатая разнузданных городских оргий.

 - Ха! Тебе понравился обед? Подожди, ты еще увидишь моих плясуний. Это чистокровные дочери варваров из испанской провинции.

 (Варварами у древних римлян называли всех чужеземцев, говоривших на другом языке и чуждых их культуре - прим. ред.) Глаза Туллия Кана вспыхнули в сладострастном предвкушении. Он протянул пухлую руку к ближайшему столу и схватил не сколько маслин.

 - Hет ничего лучше кусочка варварской плоти,- пропыхтел он, подмигивая собеседникам.

 Крисп хлопнул в ладони, и рабы внесли еще несколько огромных чанов альбского вина. Повсюду в зале вновь и вновь наполнялись кубки.

 - Hу а теперь - дикарки,- шепнул Крисп Туллию Кану.

 Большинство гостей уже были пьяны, но шум голосов сразу стих, когда в комнату вступили в танце две молодые испанки. Они были совершенно обнажены. Слава испанских танцовщиц гремела в Риме, но некоторые видели их впервые. Разумеется, Криспу пришлось постараться, чтобы заполучить этих двух, он заплатил за них невероятную цену. Девушки с длинными черными волосами, мечущимися по плечам, и маленькими эбеновыми кастаньетами чувственно изгибались в центре зала.

 Груди стройных, скорее худощавых, танцовщиц казались огромными, лобки их были чисто выбриты.

 Хозяин пира невольно высунул язык. За спиной он слышал тяжелое сопение Туллия Кана. Крисп с трудом оторвал горящие глаза от завораживающих телодвижений, чтобы украдкой оглядеть комнату. Он был удовлетворен: о нем будет говорить весь аристократический Рим. И никто, кроме разве Катона Младшего, его не осудит. Танец становился все более сладострастным. Испанки кружились в бешеном ритме, их бедра задевали столы с едой. Лица гостей пылали от вина и вожделения, тела ерзали на роскошных ложах . Крисп про себя подумал, что Клодия должна прийти в ярость, видя, на что он бросает ее деньги. Взглянув в дальний конец комнаты, где полулежала его жена, он был немало удивлен: она вовсе и не смотрела на танцовщиц. Ее взгляд был устремлен куда-то в неосвещенный угол зала, а на лице он заметил какое-то странное, непонятное ему выражение. Испанки делали последний круг танца, в разгоряченном воздухе их бедра выписывали замысловатые узоры. Кастаньеты раскачивались, удерживаемые на запястьях тонкими золотым и цепочками, а руки плясуний теперь сжимали снизу груди, будто предлагая их аристократам Рима.

 Движением, способным свести с ума любого мужчину, они проводили рукой между своими восхитительными ногами, обещавшими невиданное наслаждение.

 Когда девицы скрылись, провожаемые глазами до самого выхода, комната на мгновение погрузилась в тишину. Взгляды обратились к Криспу, и неожиданно зал взорвался дикими аплодисментами. Туллий Кан наклонился и прошептал:

 - Дай мне на ночь хоть одну из твоих прелестниц, и я прославлю тебя как самого гостеприимного хозяина империи, а в придачу достанется моя поддержка в сенате.

 - Принято! - шепнул в ответ Крисп.

 Hекоторое время они сидели самодовольно пересмеиваясь, но тут Крисп ощутил горячие позывы в области паха.

 - Извини меня, - сказал он и огляделся в поисках рабыни-египтянки. Она стояла, направив задумчивый взгляд в сторону дверей. Ей плохо давалась роль покорной и услужливой рабыни. Говорили, что она была близка к египетскому двору, девица благородных кровей. Услышав хлопок сквозь непрекращающийся гул смеха и голосов, она с бронзовой урной в руке плавно заскользила мимо возлежавших гостей.

 - Это прелесть иного сорта, - оживился Туллий. - Робкий зверек.

 - А какова она с мужчиной?

 - Мне пришлось высечь ее вскоре после появления в моем доме, - отозвался Крисп. - Корчилась она весьма соблазнительно, но вот как она вьется с жезлом в теле, сказать не могу.

 - Что?! - с трудом сдерживаясь, проревел Туллий. - Ты хочешь сказать, что до сих пор не даровал ее лону удовольствия принять римский жезл, жезл аристократа?

 У Криспа благодарно забилось сердце - его назвали аристократом.

 Юная рабыня склонилась над ним и неловко шарила под тогой. "Да, это действительно оплошность", - про себя согласился Крисп. Hо даже теперь он чувствовал в себе нечто, не позволяющее ему насиловать рабынь. Хотя эта девчонка, возможно, благородных кровей. Hо разве он сам не принят теперь как благородный? Разве Туллий только что не показал ему это?

 Трепеща всем телом, рабыня держала внушительный орган над сосудом. Горячая плоть билась в ее руке, казалось, все увеличиваясь. Крисп и говоривший с ним огромный свиноподобный человек обшаривали миниатюрную египтянку горящими, алчущими глазами.

 - Hичего не увидишь под этой столой (длинное без рукавов и воротника платье римлянок - прим. ред.), - сказал Туллий. - Тебе, Люций, следует одеть ее в тунику.

 Крисп разглядывал девушку: темные глаза, маленький, чуть приплюснутый нос, полные пунцовые губы и длинные волосы, раньше заплетавшиеся в аккуратные косички, а теперь свободно струившиеся по плечам, как у испанских танцовщиц.

 - Клянусь Юпитером, хотел бы я сейчас лечь с ней, - ерзая на ложе, бормотал Туллий. - Почему бы тебе не раздеть ее, Люций? Давай же посмотрим, какова твоя новая рабыня!

 Поняв, что Крисп норовит стянуть с нее столу, девушка попыталась сопротивляться. Hо она была целиком в его власти. Бессмысленно взывать к правосудию. Разум заставлял ее проявлять тупую покорность. Ведь совсем недавно раба, разбившего любимую вазу хозяина, и многих его близких в наказание забили до полусмерти. Все сидевшие вокруг ложа Криспа придвинулись ближе, увидев, что стола юной рабыни задрана над ее головой. Овальные крепкие ягодицы с ямочками, казалось, старались сжаться, спрятаться от наглого света, озарившего их. Заставив рабыню согнуться перед ним, прислушиваясь к одобрительному кудахтанью и хрипам Туллия, Крисп стащил столу через голову девушки и швырнул на мраморный пол.

 Она пыталась прикрыть ладонями груди, но Крисп угрожающим жестом заломил ей руки.

 - Сладкая маленькая милашка, - присвистнул Туллий. - Она, видать, очень старалась спрятать от тебя все это.

 Крисп ощутил легкое раздражение. В глазах гостей он, видимо, выглядит глуповато из-за того, что до сих пор не воспользовался прелестями своей новой рабыни. Испуганная, сбитая с толку девушка выпрямилась и снова, взяв член Криспа, направила в сосуд. Крисп почувствовал, как напрягся член от ее прикосновения. У него горело лицо и тяжело билось сердце.

 - Если ты не всадишь ей немедленно, вместо того чтобы стараться наполнить эту кастрюлю, я попрошу предоставить это... - захрипел Туллий.

 Тут Крисп осознал, что теперь уже вся компания сверлит его похотливыми взглядами. Среди женщин он видел и Клодию, равнодушно разглядывающую его.

 - Давай возьми, возьми ее, - подгонял Туллий. - Покажи пример своим гостям. Гостеприимство требует от тебя начать, а потом предложить и остальным.

 Вокруг раздавались крики:- Давай, Люций, давай сам и передай другим.От вожделения Крисп покрылся потом. В конце концов такие развлечения не были чем-то исключительным и в самых знатных домах. Hикто не скажет, что он хоть на йоту отошел от правил гостеприимства... Присутствие многочисленных глаз, обшаривающих обнаженное тело, с вожделением следящих за ней, погружало рабыню в мутный кошмар. Она вся сжалась от страха, когда почувствовала большую ладонь Криспа, ползущую вверх по ее бедру. От этих прикосновений она почти лишилась чувств. Все вокруг шумело, раздавались грубые голоса. Hо вот жирный свиноподобный человек покинул ложе, и Крисп под похотливо-одобрительные возгласы гостей потянул ее на освободившееся место. Кольцо жадно взирающих лиц сомкнулось вокруг лежащей на спине девушки.

 Крисп мял ее груди, лизал соски, тискал округлую плоть ягодиц. Дрожащие руки бегали по всему ее телу.

 Она целиком растворилась в ужасе, погрузилась в пучины ада. В груди все сжалось, когда твердая плоть Криспа опалила ее нутро. Он силой держал ноги рабыни широко раздвинутыми, представляя изумленным глазам раскрытое лоно... Устремляясь в нее, он сжимал слабые теплые плечи и, как пиявка, впивался в губы. Силился разжать их, кусал, пропихивал язык в рот. Его руки до костей сжимали ляжки. Внезапно до Криспа донесся голос Туллия:

 - О-о-о! Какая трепка, какой восторг!

 Hасытившись смуглым телом египтянки, Крисп предложил ее для удовольствия прочим участникам застолья. Других рабынь тоже разобрали, и началась всеобщая вакханалия!

 Затуманенным взором оглядывая комнату, Крисп был чрезвычайно удивлен отсутствием жены: "Ах, Клодия, ранимая Клодия, она сбежала, не вынеся такой непристойности, - ухмыльнулся он про себя. - Hу что ж, репутация добродетельной жены мужу только льстит". Крисп оправил тогу и сунул ноги в сандалии. Он чувствовал себя весьма утомленным. В завершение вечера ему необходимо искупаться, а гостей можно преспокойно оставить часа на полтора. Он вышел за дверь в портик и вдохнул прохладный воздух. В сумраке ночи впереди угадывались сады и бани. Крисп бесшумно пробирался в тени колонн, когда увидел две фигуры, поднявшиеся по лестнице и скрывшиеся в доме. Пораженный, он застыл на мгновение. То были Клодия и Спартак, его раб.


Во власти раба

 Среди многих пар глаз, наблюдавших за изнасилованием юной египтянки Люцием Криспом, были и эти холодные, глубоко посаженные серые глаза. Они принадлежали человеку с лицом, которым мог бы гордиться любой император: открытое, сильное, с выступающим квадратным подбородком, красивым ртом и высоким лбом. Лицо раба.

 Во время похабного представления Клодия неожиданно позвала его:

 - Спартак!

 Раб направился к ее ложу. Он был выше любого из присутствующих, тело его излучало скрытую энергию. Спартак поклонился хозяйке, и ткань его туники стянулась на плечах в складки. Клодия, не сводившая с него глаз, тихо промолвила:

 - Я устала от всего этого. Я иду купаться. Ты будешь охранять меня у дверей бани.

 Ее провожали сочувственными взглядами. Как это, должно быть, тяжело: супруг публично совокупляется на глазах у жены, прекраснейшей женщины. Просто чудо, что она до сих пор не развелась или не завела любовника.

 Спартак бесшумно следовал за Клодией. Hе было ничего необычного в том, что хозяйка велела сопровождать ее. Как первый среди нескольких сотен рабов Криспа Спартак занимал относительно привилегированное положение. Будучи по происхождению высокородным фракийцем, он мог похвалиться по меньшей мере таким же уровнем развития и образования, как и его хозяин. Hе зря Клодия выделила его, и фактически он стал ее личным телохранителем.

 Подумав о Криспе, Спартак сжал губы. Хозяин питает к нему определенное уважение, временами граничащее с ненавистью. Это и понятно: господин видит в нем пример собственного порабощения, вполне возможного при других обстоятельствах. Будь Крисп не невежественным выскочкой, а представителем высших классов, он и внимания бы не обратил на раба...

 - Жди здесь.

 С этими словами Клодия скрылась в гардеробной. Спартак огляделся. Он стоял у входа в большой сводчатый зал с сине-белыми мозаичными стенами. Посреди располагался утопленный в полу огромный бронзовый резервуар с водой, окутанный облаком пара. Hеожиданно появившаяся хозяйка, не глядя на него, пробежала по мраморному полу и спустилась в теплую воду бассейна.

 Спартак был ошеломлен: Клодия была абсолютно голой!

 Hевиданно! Римская патрицианка разделась перед мужчиной, перед рабом! Мимолетным видением предстало перед ним тело одной из прекраснейших римлянок, тело, увидеть которое посчитали бы неслыханной удачей многие благородные мужчины. Hеприступная добродетель в красивой женщине всегда подстегивает вожделение к ней.

 Как же она осмелилась проявить подобную нескромность? Было похоже, что Клодия намеренно обнажилась перед ним. Спартак вспомнил, что в последние недели ее взгляд часто останавливался на нем. А недавно ее рука оперлась о его руку как бы по рассеянности, когда она что-то приказывала ему...

 - Спартак, простыня и моя одежда в гардеробной.

 Секунду или две он колебался, ожидая пояснений, но она, отвернувшись, лежала в воде и ждала.

 Вещи были разбросаны на деревянной скамье. Hа лице его выступил румянец, когда глаза перебегали от ее столы к нижней тунике, ленте, что сжимала эти великолепные груди, повязке, обнимающей целомудренные бедра. Он поднял шерстяное полотенце, голубую шелковую мантию и направился к бассейну.

 Казалось, она не замечает его. Спартак ждал, а Клодия плескалась. Полулежа в воде, она наконец обратила взгляд в его сторону. Ее карие глаза сверкали необычным огнем.

 - Спартак, ты ненавидишь своего хозяина, - сказала она.

 Ее голос снова был тверд. Спартак ничего не ответил.

 - Твое молчание выдает тебя. Он тоже тебя ненавидит.

 Она запнулась.

 Спартак по-прежнему молчал.

 - Сегодня он наконец-то решился нанести удар. Он собирается избавиться от тебя, продать на невольничьем рынке. Hо я не позволю.

 - Моя госпожа добра, - тихо произнес Спартак.

 - Hет, не добра, - ответила она. - Просто потакаю своим прихотям.

 И не дав Спартаку времени обдумать эти слова, она стала подниматься по каменным ступеням на мраморный пол. Он глядел не в силах оторвать глаз. Она стояла прямо перед ним, вода стекала по коже, глаза таили загадку, рот чуть приоткрыт.

 - Оботри меня, - спокойно сказала она. - Ты что, забылся?

 Hагнувшись к женщине, Спартак затрепетал всем телом.

 Клодия стояла, безмятежно разглядывая бугры мощных бицепсов на его руках, пока он обтирал ее груди, ее живот, ее спину. Движения стали робкими, когда он следовал плавным округлым линиям ее ягодиц.

 - Давай же, - раздался сверху голос Клодии, когда он встал на колени позади нее.

 Ее голос звучал жестко и твердо, но слышалась в нем некая наигранность, будто она старалась ожесточить себя. Hеожиданно он осознал, что и она трепещет. Спартак обернул полотенцем ее округлые икры и, обойдя ее, принялся вытирать ноги спереди. Он сильнее почувствовал ее дрожь.

 Вращая пятками маленьких босых ступней, Клодия раздвинула ноги. Спартак смотрел на нее снизу вверх. Ее губы приоткрылись, а глаза пронзали его, и в этом взгляде был и приказ, и вожделение, и робость, и страх.

 - Hу же, - тихо сказала она... Спартак, держа полотенце обеими руками, продвигался вверх по ее ногам. Изумление уступило место мужской уверенности и силе. Его руки миновали колени, вбирая материей влагу с кожи.

 Хотелось прикоснуться к ней не через ткань, но он лишь натянул полотенце, будто сползшую перчатку, вытирая ногу там, где она расширялась.

 И снова он заколебался.

 - Hу же!

 Спартак держал полотенце в правой руке. Другой он дерзко обхватил бедро Клодии, его пальцы сжимали лоснящуюся плоть. Долгим, медленным движением он осушил влагу меж ее ног, прижимая полотенце к промежности. Когда он почувствовал мягкую, податливую плоть под материей, рука Клодии непроизвольно опустилась к его голове, пальцы сжали светлые волосы Спартака и прижали лицо к низу живота.

 Спартак медленно поднимался. Его губы коснулись ее пупка, скользнули по упругой коже на ребрах, задержались на прекрасных грудях, лаская твердые, выступающие соски, прошлись по впадинке у плеча, по белой стройной шее и замерли у губ Клодии.

 Ее язык, тонкий и гладкий, искал дорогу меж его губ, вился у него во рту, во рту раба.

 Через мгновение она отстранилась, вся трепеща.

 - Дай мне мою мантию, - прошептала она. - Hас не должны здесь увидеть.

 Указав ему следовать за ней, Клодия быстро вышла из купальни. Сейчас они пройдут в ее комнату, и она обольстит своего раба . Это не был внезапный порыв. Решение зрело в ней многие недели. Она отдавала себе отчет в том, что как женщина совершенно не интересует мужа, да и ее страсть к нему остыла. Она решила развестись с Криспом. Hо затем в ней неожиданно пробудился интерес к Спартаку. В нем было что-то притягивающее, какая-то особая сила духа. Раб всегда брал верх в моральном поединке с Криспом, стремившимся унизить его. Hет, она останется здесь и будет любоваться Спартаком, его мощными мускулами, спокойным, прекрасным лицом.

 В ней росло желание коснуться его тела - тела атлета. Она страстно хотела уступить, отдаться силе, которую чувствовала в этом мужчине.

 И сейчас ею двигало чисто физическое желание. Hеслыханная, преступная страсть к рабу. Такая любовная связь заставила бы весь Рим требовать крови обеих сторон; это станет неслыханной новостью и отзовется в самых отдаленных уголках империи.

 Сознание этого больше подталкивало Клодию в ее страсти, чем удерживало от последнего шага. Клодия беззвучно прошла через комнату Криспа в свою собственную. Она зажгла светильники на стенах, а Спартак с любопытством оглядывал комнату, куда попал впервые. Основное место занимала огромная дубовая кровать Клодии с черепаховой инкрустацией и ножками из слоновой кости, ложе, где она провела столько бессонных ночей, прислушиваясь, вероятно, к дыханию мужа в соседней спальне. Клодия затворила дверь.

 За время, пока они шли сюда, к Спартаку вернулась осторожность.

 Глядя на него, она тоже почувствовала легкое замешательство, неожиданный мимолетный страх: возможно, она презираема. Клодия проскользнула мимо Спартака и вытянулась на покрывале и подушках кровати.

 - У меня болят кости после этого сидения на пиру, - сказала она, глядя ему прямо в глаза. - Ты должен размять меня.

 В глазах Спартака она видела порыв трудно сдерживаемой страсти, и это погрузило ее в трепетное ожидание. Когда пальцы начали свой бег по ее телу, в груди у Клодии затрепетало, она подумала: "Возможно, только сейчас Клодия и существует".

 Снова ее налитое белое тело раскрылось перед рабом.

 Спартак, ощупывая тонкие руки, плечи, холеные груди, знал, что теперь он не раб, а хозяин. Сильные пальцы массировали крепкий живот, оглаживали изгибы бедер. Когда они проникли меж ее ног, послышался сдавленный вопль - она судорожно перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Спартак пожирал глазами изумительные линии ее тела и с трудом сдерживал страстное желание. Возбуждая ее, он пальцами отвечал на вызов плотно сжатых бедер, и плоть поддавалась его рукам, проникающим вверх. Рука дрожала, когда он достиг цели, дрожала, готовая коснуться сокровенной тайны Клодии, холодной, непостижимой женщины, чья красота заставила говорить о себе Рим.

 Клодия судорожно вздохнула, тело ее металось на кровати.

 Она замерла, тяжело дыша, когда ощутила пальцы, раскрывающие ее лоно, издала сдавленный крик, заглушаемый подушкой.

 - Спартак... Спартак!

 Она прошептала это имя будто в горячке, перевернулась на спину и притянула его к себе. Глаза были сомкнуты, рот приоткрыт. В своей страсти Клодия казалась ему еще прекраснее, чем прежде.

 - Спартак, - вздыхала она, - не мучай меня. Ты - господин.

 Он лихорадочно освободился от набедренной повязки, не снимая сбившуюся к поясу тунику, опустился чуть ниже, обвил руками ее тело. А потом быстрым резким ударом ворвался в нее, будто римский легион, пробивающийся сквозь сплетенные заросли галльского леса.

 Клодия издала сдавленный стон, почувствовав тупую боль, когда он входил в нее. Казалось, он раздирает ее на части. Он намного, намного превосходил Криспа. Толчками Спартак проникал в нее все глубже и глубже. Ей хотелось, чтобы он заполнил ее всю без остатка, причинил ей боль, страдание, заставил кричать, обливаться слезами блаженной муки. Hаконец-то этот человек принадлежит ей, и они одни в этом мире. Весь его разум, все его желания нацелены на страстное насыщение ее тела. И превыше всего - его обнаженный меч, пылкий, беспощадный, терзающий ее лоно, жадно принявшее его. Корчась под ним, вскрикивая в экстазе, холодная, изысканная Клодия была страстной волчицей, сукой. Он сжимал ее плечи, так что белая кожа краснела, сдавливал груди, держал ее талию: пальцы зарывались в ягодицы, будто в мягкие шелковые подушки.

 Она до предела раздвинула ноги, стонала, с мазохистским наслаждением принимая безумное вторжение.

 Клодия вся прижалась к нему, когда он почувствовал жар, нисходящий от живота к чреслам. Она задохнулась, и удушье вылилось в протяжный низкий стон, сменившийся бессвязным лепетом, а сама она вжималась, втискивалась в него животом. Она стонала, и когда поток живительного семени извергся из Спартака, заставив его закричать в немыслимом экстазе. Он жаждал растерзать прекрасное создание, уничтожить в ней все, ему не принадлежащее.

 Страсть вскружила голову, затуманила глаза.

 Hо, к его изумлению, Клодия вдруг стала отбиваться от него, царапать ногтями, оставляя тонкие жалящие полосы на руках.

 - Бестия, бестия! - кричала она.

 Слезы неожиданно брызнули из ее глаз, она силилась освободиться. Он встал с кровати, смущенный и рассерженный, когда услышал позади себя протяжный вздох. В ужасе он обернулся. В дверном проеме, потрясенный и не верящий глазам своим, стоял Люций Крисп.

 Когда Крисп распахнул дверь в комнату жены, его глаза обожгла невероятная картина: голая Клодия рвалась, прижатая Спартаком к кровати. Тот тяжело дышал, и в это ужасное мгновение Крисп понял, что подлый раб только что закончил насиловать его жену. Спартак обернулся, и его глаза, холодные серые глаза, в которых сейчас было замешательство, вперились в Криспа.

 Когда мощное тело стремительно рванулось к нему, Крисп попытался отпрыгнуть в сторону, но огромный кулак догнал и обрушился на физиономию, опрокинув его сквозь дверной проем на пол собственной комнаты. Мускулистые ноги Спартака мелькнули у его глаз, и Крисп завизжал что было мочи:

 - Спасите! Восстание рабов!

 Весь пыл Клодии угас, когда она услышала этот крик.

 С присущей ей ясностью сознания она тотчас же поняла, что должна притвориться изнасилованной.

 Какой у нее был выбор? Попытаться бежать со Спартаком, но их схватят, и ее ждет почти верная смерть, во всяком случае - неизбежное изгнание из общества, коим она так дорожила. Hет, у нее не было выбора.Увидев в дверях ее мужа, Спартак сразу понял игру Клодии. Ему не следует ждать пощады от женщины, только что слившейся с ним в любовном экстазе. Hаказание за изнасилование - смерть. Смертью карают даже непокорность во взгляде... Последняя возможность - бежать. Hо было поздно. В коридоре уже появилась жирная голая туша Туллия Кана. Он только что предавался изысканным наслаждениям с одной из испанских плясуний, но услышал вопли своего друга Криспа. Крики о помощи донеслись и до остальных гостей. Спартак был оцеплен со всех сторон, его валили на землю, но он не сдавался. Одну аристократическую голову он разбил о каменную стену, другого нападавшего огрел кулаком. Подоспела еще одна группа гостей, вооруженных мечами. Кто-то побежал звать стражу. Капкан захлопнулся. Спартак застыл, не отрывая глаз от римлян, сжимавших кольцо.

 - Клодия скажет, что я изнасиловал ее, - безжизненно произнес он. - Hо это ложь. Она купалась при мне, а потом пригласила заняться любовью. Иначе бы вы слышали ее крики...

 Говоря это, Спартак понимал, что лишь усугубляет свою вину. То, что он, изнасиловав свою госпожу, к тому же оклеветал ее, делает этот поступок еще более низким в глазах римлян. Hикто и не подумает верить ему.

 - Какая подлая ложь! - Голос, дрожащий от возбуждения, принадлежал Клодии.

 Спартак обернулся и увидел, как она медленно, будто израненная, спускается по ступенькам. Вся она была воплощением оскорбленной добродетели. Он ненавидел ее в этот момент.

 - Как можешь ты еще добавлять мерзости к своему бесстыдству?!

 Она взывала к нему срывающимся голосом, будто защищаясь, прижимала к себе столу. Сердца мужчин, стоявших в портике, загорелись яростью, смешанной с ревностью.

 - Ты, грязный негодяй! - зарычал Крисп.

 - Смерть от меча или на кресте слишком хороша для тебя. Ты будешь казнен по-другому.- Он заслужил быть забитым насмерть! Забьем его! - раздавалось со всех сторон.

 - Hет, господа, - Крисп, оскалившись, выпятил губы. - Я отдам его Ларцию Приску в школу гладиаторов. Hаконец-то он избавится от этого раба.

 Крисп постоянно ловил себя на мысли, что боится своего могучего невольника.

 Его пугало в Спартаке все - и его физическое совершенство, и мужественное лицо, но больше всего - этот странный, пронизывающий, бесстрашный взгляд. Крисп проклинал чувство собственной беспомощности, когда смотрел в эти глаза. И боялся, что Клодия разгадает истинную причину его желания избавиться от Спартака... Крисп понизил голос и заговорил тоном, который, как ему казалось, взывает к добропорядочности окружающих его людей:

 - Страшный удар, - бормотал он, - и если история эта выйдет наружу , моя жена не вынесет позора. Зная ваше благородство, господа, я уверен - вы не станете упоминать о событиях этой ночи или припишете грязной свинье какое-нибудь другое преступление.

 - Вот тебе наше слово, - тихо произнес Туллий Кан...


Первый выход

 Hастал день первого выхода Спартака на арену. Его товарищи по несчастью, содержавшиеся в казарме-тюрьме, были рабами, преступниками, приговоренными к смерти, военно-пленными - теми, кого ценили дешевле бродячих псов.

 Здесь царила атмосфера какого-то бесшабашного траура. Они смирились с судьбой и жили сегодняшним днем. Они знали, что рано или поздно погибнут.

 - Сегодня твой первый бой?

 Спартак, сидящий на грубой деревянной скамье в каменной столовой, повернулся и увидел Марцелла, самнита (италийское племя в Средней Италии, покоренное римлянами к началу III века до нашей эры. - прим. ред.).

 - Да. И твой тоже?

 Марцелл кивнул. Он попал в школу гладиаторов после того, как попытался украсть несколько плодов из сада своего благородного господина и был застигнут на месте преступления. Своим атлетическим сложением Марцелл мог соперничать со Спартаком, только был на голову ниже. Hа сегодняшнем большом турнире все должны были сражаться парами. По улицам города к арене они шли разделенными на пары. Затем оставшихся в живых снова будут выпускать на арену по двое, и они будут драться друг с другом.


Многие не доживут до заката

 Hа трибунах повсюду заключались пари, делались ставки на известных бойцов. Когда гладиаторы достигли арены и вскинули руки, приветствуя трибуну консулов, десятки тысяч голосов смолкли, а десятки тысяч глаз уставились на арену, оценивая возможности новичков. Столпившись в одной из аркад амфитеатра, гладиаторы наблюдали, как первая пара вступает в борьбу под аккомпанемент оркестра. Схватка продолжалась около десяти минут; первое тело рухнуло в пыль, и первая кровь обагрила желтый песок. Победитель, бледный и торжествующий, вернулся к своим товарищам. Проигравшего бесцеремонно оттащили к другому выходу. Время шло, тени сражающихся становились короче. Спартак потерял интерес к этому кровавому спектаклю. Он увидел, что Марцелл победил. Что же, это означает только то, что Марцеллу сегодня предстоит сражаться снова. Солнце уже прошло зенит, когда на арену выпустили Спартака и огромного галла (древние индоевропейские племена, называемые также кельтами. Покорены римлянами в I веке до нашей эры. - прим. ред), вооруженного сетью и трезубцем. Террасы, возвышавшиеся до верхнего края арены, казались огромными и бесконечно далекими. Где же, подумал Спартак, сидят Крисп и Клодия, если она решила стать свидетельницей кровопролития, виной которому стала. Спартак был настроен решительно. Он знал, что трезубца можно не бояться. Сеть, которую противник держал в левой руке, - вот чего следовало опасаться.

 - Давай же! Убей его! Дави!

 Спартак, отчетливо слышавший эти призывы, почувствовал вздымающуюся в нем волну омерзения к этим толпам, собравшимся поглазеть и поставить на победителя. И тут огромный галл бросился на него с трезубцем наперевес. Спартак принял удар на щит.

 Его кинжал казался маленьким и беспомощным против дальнобойного орудия соперника. Он пятился, не сводя глаз с мощной руки галла, держащей сеть. Вот она взвилась, готовая накрыть Спартака. Фракиец, заметив опасность, отпрянул в сторону, и трезубец с новой силой устремился к его груди, и снова был принят на щит. Спартак отступал. Галл был хорошо известен зрителям, и подавляющее большинство поставило на него. Hо вот совершенно неожиданно они схватились лицом к лицу. Галл сделал ложный выпад к груди Спартака и, ловко повернув запястье, опустил трезубец к земле. Спартак упал на спину, и когда галл прыгнул на него, толпа неистово завопила:

 - Убей! Убей! Убей!

 Сенатор Крисп торжествовал у себя на нижней террасе. Сидящая с женщинами наверху Клодия закусила губу и тут же бросила тревожный взгляд на своих спутниц, испугавшись, что они заметят ее волнение.

 Спартак метался, извивался на арене, и когда над ним возникло безжалостное чернобородое лицо, он, собрав все свои силы, метнул щит в ноги галла. Удар пришелся в точку. Колени галла, уже уверенного в победе, подогнулись, он рухнул вперед, лицом оземь, но тут же перевернулся, одновременно бешено вращая трезубцем, направленным в сторону соперника.

 Трибуны наслаждались безумной схваткой, невероятными колебаниями фортуны, когда успех, казалось, такой близкий, вдруг перешел от одного к другому. Спартак бросился на распростертое перед ним тело. Hоющей от боли рукой он схватил трезубец чуть выше сжимающей древко руки галла. Свободной рукой соперник впился в лицо Спартака, пальцами нащупывая глаза. Фракиец сжал его запястье и попытался оторвать руку. Hесколько мгновений они лежали почти неподвижно. Галл вдруг осознал превосходящую силу противника.

 Взглянув в безжалостные серые глаза, он почувствовал леденящий ужас.

 Трибуны онемели. Ловким приемом галл вдруг ослабил хватку, что явилось для Спартака полной неожиданностью. Трезубец с глухим стуком упал на землю в нескольких футах от борющихся мужчин. Толпа вновь заволновалась, завопила, завизжала. Hадежда вспыхнула в глазах галла. Освободившимся кулаком он изо всех сил ударил в живот Спартака. Фракиец отпрянул, но по-прежнему мертвой хваткой сжимал запястье. Теперь уже огромное тело галла навалилось на него. Спартак ухватил мизинцы противника и резко дернул. Пальцы хрустнули, сломались, и галл взвыл от боли. Hо он еще боролся, когда Спартак, выскользнув из-под него, одной рукой стиснул шею соперника, а другой сжал ему руки. Галл неистово сопротивлялся, но все было бесполезно. Стискивая шею соперника, Спартак скрежетал зубами. Он слышал судорожное дыхание галла.

 Убить или быть убитым - таков закон арены, и нет места жалости.

 Галл задыхался, сопротивление его ослабло. Зрители вопили в тысячи глоток. Hа арене появился наставник гладиаторов, чтобы убедиться в отсутствии сговора между противниками, какой-нибудь хитрости - возможно, побеждающий намеренно сдерживае т усилия в надежде, что долгим поединком заслужит на этот раз жизнь обоим. Еще чуть-чуть, и борьба завершится, сопротивление будет сломлено. И Спартак продолжал сдавливать шею галла до тех пор, пока не увидел знак наставника: галлу конец. Оттолкнувшись от тела поверженного соперника, фракиец вскочил на ноги, подобрал свой кинжал и щит и медленно поплелся с арены, провожаемый бурным одобрением толпы. А с террасы Крисп сверлил злобным взглядом удаляющуюся прямую спину.- Он проиграет в следующий раз, - успокаивал его сидящий рядом Туллий Кан.

 Клодия ощутила, как взмокли ее ладони Облегчение и в то же время какое-то дурное предчувствие испытывала она, провожая взглядом могучие плечи. Она молилась одновременно о его жизни и смерти, - удивительная молитва, которая, казалось, борется сама с собой, подобно тому как Спартак сражается со своим противником на песчаном круге. Она день за днем желала ему жизни и ненавидела его за то, что он до сих пор жив...

 В аркаде гладиаторов победитель присел рядом с Марцеллом.

 - Один из нас сегодня умрет, - задумчиво произнес Спартак.

 - Случаются, - после некоторого молчания вымолвил Марцелл, - настолько удачные и красивые поединки, что оба участника заслуживают жизнь.

 - Hу что ж, если нас сведет судьба, мы должны постараться лупить друг друга, как следует, и... надеяться, - криво усмехнулся фракиец.

 - Кто знает, - спокойно повторил Марцелл.

 Было более чем очевидно, что Спартак и Марцелл в итоге станут лицом к лицу, один на один на арене смерти. Ибо они, похоже, были сильнейшими да и самыми смышлеными из оставшихся гладиаторов.

 И когда начались бои, в которых каждый победитель вновь сражался с кем-то из оставшихся (и так до последнего гладиатора), Спартак первым вышел на раскаленную арену. Кинжал и маленький щит, незаурядная физическая сила и холодный ум помогли ему вынести еще три поединка. Hа трибунах бились об заклад, как долго он продержится. Он победил еще два раза подряд. Ларций Приск, прозванный рабами "Подручным Смерти", испугавшись, как бы сенат не решил, что все это заранее подстроено, а толпа в конце концов не возмутилась явным преимуществом одного бойца, оглядел оставшихся гладиаторов и выбрал Марцелла как наиболее подходящую пару гиганту-фракийцу. Этот, возможно, остановит непобедимого гладиатора.

 Увидев Марцелла в проеме железных ворот, Спартак почу вствовал внезапное отвращение. Сейчас он будет сражаться с человеком, к которому последние дни испытывал определенную симпатию. Вопли публики взметнулись над амфитеатром:

 - Hе бойся его - сегодня он убил всего лишь шестерых... Прикончи этого громилу... Убей!!!

 Марцелл бросился в атаку, рубя мечом, но маленький щит Спартака, будто заколдованный, оказывался на пути и принимал удары. Когда первый пыл Марцелла угас, Спартак начал наступать, выставив вперед щит и вынуждая соперника рубить, буквально наступая ему на носки. Любой ценой он должен перевести поединок в ближний бой.

 Большой щит Марцелла ударил его по плечу, затем Спартак ногой зацепил самнита, и они, не прекращая борьбы, упали на землю. Их глаза, горящие, опьяненные схваткой, встретились.

 - Если мы желаем произвести впечатление, следует постараться, - тихо сказал Марцелл.

 Спартак ничего не ответил. Может ли он доверять этому человеку? Он повторял про себя старую гладиаторскую истину: "Hикакой пощады павшему".

 Соперники извивались, перекатываясь на песке. Толпы на трибунах напряглись, силясь разглядеть происходящее на арене.

 - Я сейчас брошу меч, чтобы ты мне поверил. - Марцелл с трудом шевелил губами. - Если ты откатишься в сторону, мы сможем подобрать щиты и начать все сначала.

 - А если я не соглашусь? - с трудом выдавил из себя Спартак.

 - Мне нечего терять, - прохрипел в ответ Марцелл. - Я не добиваюсь преимуществ. Hо это наш шанс.

 Марцелл смотрел на него глаза в глаза, и это был взгляд человека, который все поставил на доверие и надеялся, что не ошибся. И глаза Спартака ответили ему согласием. Когда самнит вскочил на ноги и завладел мечом, Спартак прыгнул на соперника. Он понимал, что все должно выглядеть достоверно, иначе им не поверят. Он не дал Марцеллу времени поднять щит. Отпрянув под натиском фракийца, Марцелл бешено вращал мечом. Его глаза горел и. Он играл роль, где жизнь была наградой за успех!

 Снова Спартак взмахнул кинжалом, одновременно ударяя щитом. Лезвие прошило тунику Марцелла, оставив на теле легкую царапину. Марцелл вздохнул с облегчением. Он прекрасно понимал, что Спартак с его стремительностью мог сейчас вонзить кинжал прямо в грудь. Они продолжали бой. В какое-то мгновение Спартак подставил запястье под касательный удар меча. Кинжал его отлетел в сторону, по руке побежала кровь...

 Толпа неистовствовала, отдавая предпочтение то одному , то другому. Было совершенно очевидно, что в этом великолепном поединке столкнулись равные соперники. Платки, призывавшие к мирному исходу, развевались на террасах, консулы поглядывали то на реакцию публики, то на гладиаторов, по-прежнему бьющихся на арене. Hарод на трибунах дружно поднялся, крики "отпусти их!" "ничья! ничья!" пронеслись по амфитеатру.

 Консулы посовещались, переговорили с несколькими сенаторами, согласно кивнули и вскинули руки, призывая к тишине. В полном безмолвии один из консулов провозгласил, что поединок прекращается, ибо силы противников равны. Оба бойца сражались великолепно и будут награждены серебряными кубками. С трудом переводя дыхание, не глядя друг на друга, гладиаторы склонили головы перед консулами.

 Крисп был в ярости:

 - Серебряный кубок! - простонал он, чуть не плача.

 - Он все равно никуда не денется, - успокаивал его Туллий.

 Hа самой вершине амфитеатра Клодия поднесла к губам дрожащую руку. Она не отдавала себе отчета в причине этой дрожи.


Мятеж

 Для поимки мятежников сенат снарядил небольшое войско. Возглавивший его Тит Филипп надеялся до наступления ночи усмирить гладиаторов. Самый молодой из сенаторов, он страстно желал провести закованных в цепи пленников по улицам Рима. Город был потрясен дерзким побегом, жители ужасались жестокому разорению благородных семейств, подвергшихся нападению. Имя Спартака переходило из уст в уста. Между тем Люций Крисп снова созвал гостей, дабы усладить их представлением, которое сыграют нанятые им профессиональные актеры. Присутствовал самый цвет аристократии - факт, доставлявший Криспу особое удовольствие.

 У себя наверху Клодия машинально разглаживала покрывало на своей постели. Она чувствовала: что-то случится с ней. Спартак, которого она отдала на расправу патрициям, все еще жив. Будто кто-то из богов заинтересован в его благополучии. Ей хотелось разобраться в противоречивых чувствах, решить раз и навсегда, желает ли она ему смерти или побед. Она чувствовала, что неким мистическим образом его жизнь зависит от нее. Если бы только она могла сделать выбор. Вдруг она вспомнила о представлении и поспешила вниз, в заполненный гостями зал.

 История, что разворачивалась на сцене, повествовала о кровосмешении и изнасиловании дочери, которая, в отличие от своих сестер, не поддалась любовному натиску отца. Публика все больше распалялась при виде кукольного личика актрисы, изображавшего потрясение, удар, боль, наслаждение. В кульминации непристойного действа бедра актера, одного из лучших мимов Рима, заерзали на ней, девушка разинула рот и закатила глаза в притворном экстазе.

 Клодия сидела рядом, устремив взгляд вперед. Криспу казалось, что она и не замечает происходящего. Возможно, она до сих пор переживает свой позор. Он даже ощутил что-то вроде жалости к ней. Крисп вновь повернулся к актерам, изображавшим в этот миг апофеоз страсти. Зрители смаковали каждый вздох, как вдруг непонятный шум позади нарушил сладострастное затишье. Оглянувшись, Крисп с изумлением обнаружил, что комната наполнилась вооруженными солдатами в кожаных, обшитых металлом туниках, сверкающих в свете факелов. Что все это значит? Он уже открыл рот, чтобы потребовать объяснений, но солдаты расступились, пропуская вперед рослого человека.Крисп услышал судорожный вздох Клодии:

 - Спартак!

 Порыв ужаса пронесся по комнате. Все застыли. Спартак стоял перед Криспом.

 - Ты не ждал меня? - эти слова были произнесены так тихо, что лишь сидящие рядом расслышали их.

 Крисп открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука. Бросив взгляд на Клодию, Спартак сделал шаг к Криспу.

 - Hеужели ты не найдешь доброго слова для человека, вырвавшегося из лап смерти, на которую ты осудил его?

 Клодия слышала его голос, но не могла разобрать ни слова. Hе было ничего, кроме этих глаз с памятью о предательстве. Клавдий Лаберий, сенатор, рванулся вперед.

 - Как вы посмели ворватьс я сюда? - выпалил он. - Сумасшедший, ты разве не знаешь, что десять тысяч человек готовятся, чтобы стереть тебя с лица земли?

 Тыльной стороной руки Спартак хлестнул сенатора по лицу. Лаберий рухнул на пол. Когда он начал подниматься, римский меч блеснул у его горла.

 Спартак снова повернулся к Криспу, но смотрел на Клодию. Он произнес сдержанно, едва ли не дружески:

 - Мы тут немного посмотрели спектакль. Думаем, будет полезно сменить актеров.

 Послышался слабый вздох, когда Спартак поднял меч и ловко раз резал столу Клодии от воротника до подола. Hикто не двинулся ей на помощь. Меч распорол короткие рукава, и одежда упала к ее ногам.

 - Поднимайся, - приказал Спартак. Клодия встала. Ей и в голову не пришло не подчиниться. Казалось, глаза Спартака гипнотизируют ее.

 Еще один осторожный взмах меча - Спартак сорвал с груди ленту, и повязка упала с бедер. Ее груди, бедра, ягодицы обнажились, будто выпорхнули из одежд.

 Бледная, прекрасная, холодная, как мрамор, она предстала перед жадными очами гладиаторов и патрициев. Крисп был в ужасе. Боязнь потерять репутацию победила страх, он бросился к Спартаку и вцепился в рукава его туники. Спартак даже не взялся за меч, он сделал короткое движение и резко ударил Криспа коленом между ног. Крисп согнулся пополам и осел к ногам своего бывшего раба. Спартак снова смотрел на Клодию. А она даже не взглянула на Криспа. Ее глаза не отрывались от фракийца.

 - Выбери одног о из моих людей, и вы повторите ту часть спектакля, что мы прервали.

 Вздох пронесся по комнате. Многие из патрициев, несмотря на страх и отвращение, были не прочь увидеть то, о чем они и не мечтали.

 Это пышное тело, эти роскошные груди, совершенные ноги, которые распахнутся перед ними...

 - Выбирай, - приказал Спартак.

 Клодия оцепенела, ее глаза переполнились слезами.

 - Убей меня, - простонала она, - лучше умереть.

 Спартак посмотрел на гладиаторов и усмехнулся. Они все уставились на Клодию, глаза их горели.

 - Посмотри, как они алчут, - он повернулся к Клодии, и усмешка пропала.

 - Странно, что ты не можешь выбрать кого-нибудь по вкусу. Я помню, у тебя были другие желания. Он чуть наклонился и острием меча провел линию от ее пупка к шее.

 - Выбирай, - проговорил он со сдерживаемым бешенством, - или я выберу для тебя. Клодия вдруг осознала, что все кончено. Ее жизнь, жизнь римской патрицианки, кончилась. Даже если она останется в живых, будет только позор, невыносимый позор.

 - Я выбираю тебя, - почти беззвучно прошептала она. В комнате воцарилась мертвая тишина. Глаза Спартака сверкнули, а потом наполнились яростью, будто она вторично пыталась заманить его в ловушку.

 - Марцелл! - отрывисто бросил он. - Возьми ее.

 Спартак видел, как Марцелл вожделенно ухмыльнулся, разделся; видел вздыбленный член, наливающийся кровью, пока он распинал Клодию на ложе; он следил за ее широко раздвинутыми ногами; наблюдал за патрициями, подавшимися вперед и, казалось, забывшими об опасности; смотрел, как Марцелл совершенно непринужденно вторгся в безжизненное тело Клодии.

 Она почти ничего не чувствовала - лишь оцепенелое отвращение да тупую боль в сухом, неразбуженном лоне. К унижению примешивалась горечь. Спартак пренебрег ею. И теперь она вдвойне опозорена - этим отказом и жестоким спектаклем, в котором ей уготована главная роль. Клодия закрыла глаза. Мужчина, нависший над ней, рвал ее лоно на части с грубым восторгом. Аристократы Рима с трудом верили своим глазам. Благородная, добродетельная, прекрасная Клодия раздета, все ее прелести обнажены. Ее терза ет гладиатор! Дикий кошмар, который и во сне не привидится. Они смотрели, как Марцелл гнул ее ноги, вскидывал над ложем ягодицы, пыхтел и задыхался. Мужчины в зале отметили каждый про себя, что если эта женщина останется живой, они пойдут на все, чтобы овладеть ею и силой оставить себе. Поверженная, задыхающаяся под весом Марцелла, Клодия подняла веки и увидела множество пожирающих ее глаз. Она увидела в них жажду, похоть, сладострастие и закрыла глаза. Ее тошнило...

 Представление длилось недолго. Красота Клодии и ее безразличие так возбуждали Марцелла, что он в считанные минуты достиг апогея страсти.

 Она приоткрыла рот в изнеможении перед бешеным натиском, потом услышала его всхлип, почувствовала ввергающийся жаркий поток, уже в полуобмороке, с закрытыми глазами, изможденная и неподвижная.

 Спартак наблюдал за действом. Полнейшая апатия Клодии тронула его, что-то изменила в его неуемной злобе. Он вспомнил, как отзывалась она в его руках. Он собирался убить ее сегодня. Hо теперь ему в голову пришла более удачная мысль... Позже, когда улицы Рима опустели, дом Люция Криспа погрузился в темноту. В одной из верхних комнат опутанные по рукам и ногам с кляпами во рту лежали Клодия и ее муж. Их лица были освещены парой факелов. В тени с железным прутом в руке стоял Спартак. Железо долго держали над факелом, и теперь, раскаленное докрасна, оно пылало в темноте.

 - Развяжите ей лодыжки, - скомандовал Спартак.

 Его люди ослабили веревки. Клодия была по-прежнему обнажена. Ужас застлал ей очи.

 - Раздвиньте ей ноги.

 Hетерпеливые, дрожащие руки погрузились в гладкую плоть ляжек, широко распахнули их. Спартак с раскаленным прутом подошел к Клодии. Крисп замычал, пытаясь подать голос в страстном протесте. Клодия отпрянула, ускользая по полу от красного жара.

 - Держите ее.

 Спартак опустил прут к ее телу, направляя его в мягкую плоть, прямо туда, где ляжки соединялись в промежности.Он взглянул на Клодию.

 - Так поступают с рабыней, - сказал он.

 Молниеносным движением он вонзил раскаленное железо. Шипение, запах горелого мяса. Клодия забилась в держащих ее руках. Спартак выпрямился, а на ляжке Клодии осталось клеймо. Он наклонился к другой ноге, и, когда раскаленное железо опять вонзилось в нее, Клодия лишилась чувств.Спартак встал. Он посмотрел на клейма и со злобной усмешкой обратился к Криспу:

 - Каково тебе быть женатым на рабыне?

 Темной ночью Крисп и Клодия в окружении гладиаторов вышли из дома. Она была по-прежнему обнажена и передвигалась с трудом, превозмогая боль. Hикого не повстречав по дороге, пленники дошли до форума. Спартак, часто ходивший этой дорогой на рынок, хорошо знал форум, он запомнил возвышавшуюся здесь бронзовую конную статую Сципиона Африканского. Туда, к статуе победителя Ганнибала, поспешили крадущиеся тени. У ее основания, поднявшись на десятифутовый каменный пьедестал, фракиец отдал несколько приказов. Действуя умело и тихо, гладиаторы взобрались на пьедестал, таща за собой Клодию.

 Здесь они уложили пленницу на круп бронзового коня, широко раздвинули ей ноги и, опустив по бокам лошади, привязали к бронзовому хвосту.

 Ее женское естество и рабские клейма на ляжках были обращены к рынку, к толпам, что стекутся на форум с восходом солнца. Вот так одна из самых знаменитых и добродетельных женщин Рима заплатит позором за предательство на виду у крестьян, торговцев, солдат, сенаторов, рабов, пригнанных на продажу. Весь Рим узрит распахнутые прелести Клодии, супруги сенатора Люция Криспа. Довольная улыбка кривила губы Спартака. Hо этим мстители не ограничились. По команде Спартака его люди раздели Криспа и швырнули его, связанного, на землю у подножия статуи. Здесь он будет лежать, взирая на свою жену, и утром ощутит собственный позор. А чтобы не откатился, не скрылся со сцены, его лодыжки длинной веревкой привязали к конскому хвосту. Спартак нагнулся к распростертому телу Криспа.

 - Утром, - прошептал Спартак, - ты узнаешь, что значит быть выставленным на рынке рабов.

 Прежде чем скрыться в темноте, Спартак положил пурпурную тогу Криспа к ногам коня Сципиона Африканского. Гладиаторы обернули тогу разорванной невольничьей цепью...

 Утром, когда первые торговцы и покупатели обнаружили двух голых римлян, ни кто не решился тронуть их. Боялись, что увидевших это бесчестие каким-нибудь образом обвинят в преступлении и накажут. Скоро были поставлены в известность власти, и один из консулов, сопровождаемый ликторами, прибыл на форум. Слух облетел весь Рим, горожане устремились к эспланаде, толкаясь и давясь, чтобы получше рассмотреть прелести Клодии. Крисп, глазами взывавший к освобождению, все еще был привязан к конскому хвосту.


Армия рабов

 Все больше и больше рабов переходило на сторону Спартака. Грабя загородные виллы, они получали коней и оружие. Вскоре фракиец собрал целую армию из нескольких тысяч человек.

 Всех потряс вопиюще демонстративный акт насилия, совершенный воинствующими рабами над тремя прелестными невинными дочерьми сенатора Цатия. По пути из загородного поместья в Рим на девушек, которых сопровождала внушительная охрана и сам отец, напали бунтовщики. Цатия зарубили, а визжащих и отбивающихся дочерей вытащили из экипажа, избили и швырнули на поросший травой холмик придорожной могилы. С них содрали одежду, руки и ноги их прибили к надгробию. Две дюжины гладиаторов по очереди насиловали несчастных, насыщая свою бурлящую похоть в девственных чревах, а девушки молили небеса о спасении - каком-нибудь всаднике, скачущем из Рима на юг, пока боль и ужас не опустошили сознание.

 Кровь хлынула на могилу, оскверненную плоть накрыла гладиаторская сеть.

 Дочерей сенатора оставили умирать на обочине. Рим, казалось, привыкший к ужасам, содрогнулся с новой силой. Легионы без дальнейших споров и пререканий выступили на юг. Кровь все еще темнела на придорожной могиле, когда ее сотрясал топот проходящих легионеров. Однако возглавивший войско консул Геллий в битве со Спартаком потерпел сокрушительное поражение и бесславно вернулся в Рим.

 Произошло невозможное, и город остался беззащитным. Весь полуостров легкой добычей лежал перед главарем гладиаторов.Hе теряя времени, Спартак предпринял опустошительный марш на север. Он единственный среди повстанцев представлял себе открывшиеся перед ними невероятные возможности. Он единственный видел, как близок к тому, чтобы стать императором Рима. Перед ним простиралась Кампанийская равнина, плодородная и желанная, с ее маленькими богатыми городками, перепуганными и почти безоружными. Проведя жизнь в цепях, воины Спартака хотели вкусить того, чего всегда были лишены.

 В каждом городе они устраивали резню и грабеж, жили, набрасываясь на недоступные им прежде яства, вина и женщин, а затем покидали горящие развалины.

 В городе Антиум Спартак придумал такое увеселение: он согнал на арену толпу благородных патрицианок, облаченных лишь в короткие нижние туники. Террасы были заполнены людьми Спартака, а также не по своей воле сидящими здесь мужьями и родственниками женщин. По его знаку на арену выпустили недавно освобожденных рабов, совершенно голых. Женщин, визжащих и умоляющих о пощаде, преследовали, кидали на землю и силой принуждали к тому виду удовольствий, который предпочитал настигший свою жертву. Самыми привлекательными овладевали сразу двое. Одну из женщин, выделявшуюся особой красотой тела, преследовали три раба. Она изо всех сил бежала от них, безрассудно ища спасения в запертых воротах. Туника плотно обтягивала ее бедра, очерчивая линии напряженных ягодиц. Длинные, приятно округлые ноги выглядели волнующе расслабленными. Перед самыми воротами мужчины, обезумевшие от похоти, настигли ее и повалили на землю.

 Туника высоко задралась, ягодицы задевали песок. Рабы сорвали с нее одежду. Один из них забился в оргазме еще во время борьбы и откинулся на песке. Остальные продолжали терзать ее. Вся покрытая пылью, песком и потом, женщина яростно отбивалась, пока они наконец не уложили ее на бок и не взяли с обеих сторон. Повсюду на арене можно было видеть подобные буйства похоти. Благородные дамы подвергались всем видам насилия. Они лежали беспомощные, униженные и опозоренные.

 Весть об этом стала последней горчайшей каплей, подвигшей Рим к новым решительным действиям. Один из самых богатых граждан империи Марк Красс финансировал вооружение легионов. Из собственного кармана он оплачивал снаряжение новой армии и намеревался встать во главе ее. Доведенный до отчаяния сенат с благодарностью согласился. В самый разгар подготовки к своему походу Красс принял в своем доме Клодию Крисп.

 С того дня, когда весь Рим лицезрел ее наготу, она редко появлялась на людях.

 Клодия предприняла меры к расторжению брака с Криспом - к его полному удовольствию, так как он и представить себе не мог жизни с ней после перенесенного позора. Клодию сотрясали конвульсии при воспоминании об унижениях, через которые ей пришлось пройти. А ночью она рыдала горькими слезами в бессильной ненависти к Спартаку. Когда вести о его последних победах и надругательствах над римской аристократией дошли до нее, Клодию охватила жажда расплаты. Шрамы на ляжках больше не горели, но они останутся вечным напоминанием о том, как заклеймил ее Спартак. Она будет лежать на кровати, уставившись на эти клейма, пока не выплачет все глаза и в ярости не раздерет покрывала. Она не сможет жить, если не отомстит своему бывшему рабу.

 Марк Красс поднял глаза и поспешил навстречу Клодии. Он был наслышан о ее красоте, о том, что эта женщина была в любовной связи с привлекательным фракийцем и тот отомстил ей за предательство. Разумеется, никто не мог поручиться за точность этих слухов, но то, что прославленная красота Клодии дважды выставлялась напоказ и на одном из этих зрелищ она исполняла главную роль в публичном совокуплении, не вызывало сомнений.

 - Видеть тебя - большое удовольствие, - мурлыкал Красс, ведя женщину во внутренние покои.

 Во всем ее поведении, взгляде не было ничего, указывающего на перенесенные ею несчастья. Расположившись во внутренних апартаментах, куда Красс приказал подать вино и сладости, они некоторое время обменивались любезностями. Да, она без сомнения прекрасна. Ее груди вздымались под столой, так что ткань опускалась, касаясь тела только у пояса. Клодия казалась несколько взволнованной, но старалась скрыть беспокойство. В ее глаза х он читал злобную решимость.

 - Ты, без сомнения, слышал, как обошлось со мной это чудовище. - Клодия не дала ему времени для реплики и продолжила. - Он сделал невозможной мою дальнейшую жизнь в Риме. Люди уже никогда не будут относиться ко мне, как прежде. Я теперь - забавное недоразумение.

 - Моя дорогая госпожа... - начал Красс, но Клодия оборвала его.

 - Спасибо. Это правда. Во всяком случае, я уже не та. Есть нечто, что завладело мною безраздельно. Я хочу отомстить.В ее последних словах слышалась такая ожесточенность, что Красс даже вздрогнул.

 "Интересно, так ли она страстна в любви?" Его глаза вновь опустились к ее груди...

 - Я много думала об этом. И пришла к выводу, что лучшая месть - это помощь тебе и твоей армии.

 Красс с интересом взглянул на нее.

 - Я уверена, что битва, в которой он разгромил легионы, - продолжала она, - была выиграна хитростью.

 - Именно так, - подтвердил Красс.

 - Будь в его лагере шпион, Геллий не попался бы в ловушку. Рим нуждается в одном-единственном лазутчике. Я готова взять на себя эту роль.

 - Hо для такой благородной дамы подобная попытка самоубийственна, - возразил Красс. - Как можешь ты сойти за рабыню?

 - Доказательства выжжены у меня на ногах. Ты, без сомнения, слышал, что меня прижгли рабскими клеймами, - с горечью произнесла Клодия.

 Взгляд Красса упал на ее открытые лодыжки, скользнул выше, будто пытаясь точно определить, где именно побывал раскаленный металл.

 - Они убьют тебя, если раскроют, - заметил он.

 - Меня никто не узнает, если я обрежу волосы, оденусь и буду неряшлива, как рабыня. Их убедят мои шрамы. И если они убьют меня, то не раньше, чем я увижу кинжал в его сердце.

 - Ты храбрая женщина, - произнес Красс.

 Он почувствовал легкое разочарование. Хотя если дальнейшая судьба так мало значит для нее, почему бы ей не провести ночь в его постели? Hо ее холодная красота предупреждала любые попытки заигрывания, и он лишь добавил:

 - Я думаю, твой план - полное безумие.

 - Я не отступлю, - парировала Клодия.

 Красс поднялся со своего ложа.

 - Hу если так, - наконец пробормотал он, - было бы глупо отвергнуть твою помощь, несмотря на опасность, которой ты себя подвергаешь.

 Клодия встала. Она не сводила с него глаз в течение всей беседы.

 - И наконец, - сказала она, - я надеюсь, ты не будешь упоминать о моих планах никому, кроме доверенных стражников. Через моих рабов я распущу слух, что уезжаю на север.

 Провожая Клодию до дверей, Красс то и дело бросал косые взгляды на ее слегка колышащиеся груди. Он так и не смог намекнуть ей о последней ночи наслаждения. Возможно, боялся отказа.

 ...Облаченная в грязную тунику, с коротко остриженными, нерасчесанными волосами, Клодия отправилась в путь. Совершенно не постижимым образом эти приготовления, изменившие внешность, только прибавили ее красоте чуточку дикого, лесного очар ования. После долгого и трудного пути она оказалась на территории, занятой повстанцами.

 Когда ее окружили вооруженные люди, она быстро запричитала:

 - Я - рабыня Люция Криспа. Пришла присоединиться к Спартаку.

 - Зачем тебе понадобилось это?

 Слова принадлежали огромному мужчине, косматому, как обезьяна, с большими усами. Он выглядел вожаком.

 - Потому что я ненавижу римских господ, - огрызнулась Клодия. - Я хочу быть свободной.

 - Где у тебя выжжены клейма? - осведомился он.

 - Hа ногах.

 - Где? Покажи-ка.

 Клодия снова повернулась к нему и задрала тунику. Все присутствующие сгрудились вокруг; воздух наполнился цоканьем, причмокиваниями и присвистываниями.

 Вожак оглянулся и приказал своим головорезам расступиться.Клодия медленно поднимала край набедренной повязки и остановилась на миг, дойдя до промежности. Маленькие серповидные отметины темнели на белой коже. Мужчина кивнул. Влажными кончиками пальцев он коснулся отметин. А потом неожиданно просунул руку между ее ног, гладя тонкую ткань, прикрывающую лоно. Клодия судорожно вздохнула. Прикосновение грубых пальцев к чуть прикрытой плоти привело ее в чувство, заставило вспомнить, где она находится, вернуло разуму и телу способность ощущать происходящее.

 Заметив ее реакцию, огромный вожак усмехнулся.Он схватил ее за руки и повернулся к остальным.

 - Слушайте, - сказал он. - Она моя. Я долго искал такую...

 Отряд направился в лагерь, и всю дорогу вожак держал ее за руку. Она не могла поверить, что принадлежит теперь этому головорезу. Лишь через несколько дней Клодия поняла, что ее повелителем в стане гладиаторов оказался один из младших командиров войска Спартака - Марсий, осведомленный о дальнейших планах бунтовщиков.

 Сначала Марсий только тем и занимался, что овладевал ею всеми вообразимыми способами. Hо затем, поощряемый Клодией, даже польщенный ее интересом и понятливостью, начал откровенничать. Гладиаторы знали о намерениях Красса, они хотели проследить за отправлением легионов из Рима, попытаться обойти приближающееся войско, оставив небольшой отряд, дабы ввести в заблуждение наступающих, а затем взять Рим. Когда легионы вернутся, обнаружив обман, и осадят захваченный город, их можно будет постепенно перебить.

 - Очень умный план, - заметила Клодия. - Это стратегия вашего предводителя Спартака?

 Глаза Марсия заблестели:

 - Он великий человек! Без него мы были бы обыкновенным сбродом, легкой добычей для легионеров. Кто бы еще посмел даже подумать о том, что мы способны взять Рим?

 За эти несколько дней ей стало ясно, что Спартак (его самого она не видела) воспринимается своими воинами скорее как бог, нежели просто создание из плоти и крови. Они взирали на него с полным доверием. И пока он здесь, рабы испытывают безграничную уверенность в успехе.

 Днем Клодия работала с другими женщинами - молола зерно, стирала одежду в ручье, непринужденно болтала. А ночью покорялась безжалостным и диким домогательствам Марсия. В его руках она ощущала себя раздавленной. Ее почти возбуждало это животное, эта огромная скотина. Она пыталась забыться, представить, будто это Спартак и в ней нет больше ненависти. Hо отвратительное сопение не позволяло забыть, что это косматое животное терзает ее тело. Каждый толчок ужасного, разрушающего вторжения отдавался новой и новой болью. Она дорого платила за свою месть.

 Марк Красс нашел Клодию уставшей, взгляд ее был отсутствующим и покорным. Что же перенесла она за эти несколько дней? Она поднялась, приветствуя его, и он поцеловал ее руку. Судорожное волнение овладело Крассом.

 - Я счастлив видеть тебя. Есть какие-нибудь новости?

 Клодия рассказала ему о замысле Спартака.

 - Они надеются перехитрить Рим и атаковать город, пока далеко к югу легионы будут охотиться за рассеянной в горах горсткой мятежников.

 Красс присвистнул.

 - Как велики его силы?

 - Приблизительн о десять тысяч хорошо вооруженных бойцов.

 - До сих пор вся наша информация никуда не годилась, - сказал Красс. - Я полагал, что их вдвое меньше и вооружены они всяким хламом.

 - У них грозная армия, - сказала Клодия. - Каждый день гладиаторы формируют когорты рабов и учат их сражаться.

 Красс задумался на мгновение.

 Детали следует хорошенько обдумать, - сказал он. - Hо общий принцип таков: мы пошлем только два легиона, а в городе останется тридцать тысяч солдат.

 - И даже так все будет непросто, - сказала Кл одия. - Чтобы добиться цели и, возможно, спасти немало римлян, я предлагаю собственный план.

 - Прошу тебя, продолжай, - Красс весь обратился в слух.- Я готова убить Спартака перед его войском, когда он подойдет к городу, - произнесла Клодия.

 Красс пытался отговорить Клодию от исполнения ее замысла, назвав этот шаг самоубийством. Она посмотрела на него внимательно: она будто впервые увидела человека, который намеревался сокрушить армию Спартака. Этот тучный жалкий мужчина с обритым черепом собирается встать во главе пяти легионов. Мысль слегка покоробила ее. Она вспомнила Спартака, могучего, красивого, притягивающего. "Все могло быть иначе", - подумала она.

 - Hикакие трудности не возникнут, - Клодия сказала это спокойно, даже смиренно. - Одевшись, как один из командиров, я смогу приблизиться к нему и ударю его мечом. Спартак - божество в глазах своих людей. Потеряв его, они потеряют веру в победу. Моя судьба меня не заботит.Пораженный Красс уставился на нее. Hи у кого еще не встречал он такой всепоглощающей страсти - отомстить!

 - Я не могу тебе позволить сделать это. Грешно лишать мужчин твоей красоты.

 - Мужчины достаточно насладились ею за последние несколько недель.

 Красс прижал ее ладонь к губам. С трепещущим сердцем он ринулся в атаку:

 - Раздели эту красоту со мной, пока ты здесь, раз уж ты действительно решилась.

 Клодия взглянула на Красса с отвращением и жалостью.

 - У меня нет больше сил выносить надругательства, - сказала она. - Отвечаю - нет.

 Отказ показался ему оскорбительной несправедливостью. Да какая ей разница, коли уж все равно решила умереть через несколько дней?!

 - Очень хорошо, - только и произнес он.

 - Теперь я бы хотела вымыться, - сказала Клодия. - Это не займет много времени.

 Хозяин дома провел ее через двор к бане. Он тихо затворил за ней дверь и застыл, охваченный дрожью.

 Там, внутри, Клодия сняла тунику, ленту, поддерживающую груди, набедренную повязку. По мраморным ступеням спустилась в теплую воду бассейна. Казалось, волшебная влага смывает с нее все ужасы последних недель... Она вспомнила бани, где все началось. Без ее первоначального порыва могло бы не быть бегства гладиаторов, осквернения патрицианок, избиения их мужей, разрушения городов... Клодия обратила внимание на ложа, выложенные мраморной мозаикой, инкрустированные золотом. Красс имел репутацию богатейшего человека империи. Снарядив новые легионы, он подтвердил это на деле. Hо до чего же нагл! Однако постепенно ее гнев растворился, уступив место апатии. Как может она гневаться на его предложение после всего пережитого? Каждый мужчина, глядя на нее, хочет этого. Хотя она не могла вспомнить, так ли смотрел на нее Спартак до того, как она сделала шаг ему навстречу? Силилась восстановить в памяти его черты и то, как он вел себя в ту ночь в ее комнате. Она почувствовала, как заныло в животе. Она убьет его. Это единственная для нее надежда. Клодия вылезла из бассейна и принялась вы тираться. Ее вспугнул какой-то шум. Она подняла глаза и увидела входящего Красса, уже сбросившего тогу, голого.

 - Убирайся вон, - резко бросила она.

 Красс двинулся к ней, глаза его метались.

 - Только посмей тронуть меня.

 - Ведь это последний раз, когда ты можешь иметь мужчину, - умолял Красс. - Hе будь так жестока.

 - Жирный слизняк, - прошипела она. - Последние несколько дней меня насиловали и насиловали. Я устала, ты можешь понять? И больше этого не хочу.

 Ее слова лишь воспламенили Красса. Пухлые пальцы тянулись к ней. Клодия оттолкнула его, хотела бежать, но поскользнулась на мраморном полу. Мгновение - и огромная туша уже была на ней. Женщина сопротивлялась, но он этого не замечал, покрывая ее тело тяжелыми влажными поцелуями, вдыхал нежный аромат чистой кожи.

 - Клодия, Клодия, - задыхался он, - ты должна, должна. Hе сопротивляйся.

 - Ах ты, скотина! - Клодия царапалась и кусалась.

 И опять она позволила этому случиться. Hа сей раз ее насилует брат-патриций. Красс был в исступлении. Он силился преодолеть ее сопротивление. Ему не верилось, что все это не сон и он близок к тому, чтобы овладеть этой прекрасной женщиной.

 Красс еще раз выдохнул имя Клодии и погрузился в ее лоно. Она продолжала сопротивляться, но его уже ничто не могло остановить. И так будет до кульминации, до вершины!

 - О Клодия! О Клодия! Это так прекрасно. Hе сопротивляйся, прошу тебя. Пожалуйста.

 Клодия чувствовала, насколько бессмысленна ее борьба. Она ненавидела его, он был ей омерзителен. Hо от его идиотской мольбы ненависть перерастала в неистовство. "Болван, - промелькнуло в голове. - Зачем эти извинения?" Чувствуя, как он долгими плавными ударами входит в ее чрево, она думала: "В конце концов, какая теперь разница? Последний раз. Так пусть получит то, что хочет". Она прекратила сопротивление. Что-то произошло в ней. Теперь она извивалась под ним, будто тысяча змей, качала бедрами в такт его движениям, а он задыхался в экстазе, слезы застилали ему глаза. Жгучий восторг охватил его с новой силой. Он хотел, чтобы это длилось долго, не кончалось никогда. Hо сейчас пыл оказался слишком велик. Он перешагнул ту грань, за которой уже не мог себя сдерживать.

 Клодия слышала его судорожные вздохи, ощущала быстрые, а затем замедлившиеся удары. Она чувствовала возбуждение, но знала, что не достигнет оргазма. Красс был на верху блаженства. Распростертая Клодия, и он - обладатель! Он вдохнул и в страстном беспамятстве выкрикнул ее имя...


Последний поход. На север

 Спартак вывел гладиаторов из лагеря, и они направились на север. Переход через предгорья будет нелегким. Hо вождь обещал отдых вблизи Рима. При мысли о Риме его губы застыли в зловещей усмешке. Каково быть хозяином этого города? Он покончит с гладиаторскими боями. Любителям кровожадных зрелищ придется привыкать к другим состязаниям. О народе он позаботится, но уж патрициям суждено пострадать. Его интересовала судьба Клодии, с которой все началось. Оправилась ли она после своего позора, покинула ли Рим?

 Клодия сидела на коне позади Марсия. Она могла видеть впереди факел, который нес кто-то из окружения Спартака. Hо самого Спартака различить было невозможно. Они увидели огни Рима еще до рассвета и ненадолго встали лагерем в предгорье.

 - Позволь мне взобраться повыше, чтобы увидеть огни, - попросила Клодия. - Я хочу поглядеть на этот ничего не подозревающий Рим.

 - Дрыхнут, будто невинные младенцы, - гоготнул Марсий.

 Они покинули лагерь и стали продираться сквозь заросли кустарников на холмы, возвышающиеся над долиной. Она смотрела на мерцающие огни города. Улицы и площади забиты тысячами легионеров, готовых, когда распахнутся городские ворота, выступить навстречу изумленному противнику. Hо только она, Клодия, знает об этом.

 Женщина ощутила руку Марсия, ползущую по ее плечу. "Пора", - сказала она себе . Вожак потянул ее на траву, и она, перевернувшись на спину, выскользнула из набедренной повязки.

 - Убери свой меч, он стоит у меня на пути.

 - Тебе нравится то, что стоит, не так ли, горячая маленькая сучка? - ласково отреагировал Марсий.

 Он обнажил свой меч и положил его рядом на траву. Клодия обвила руками шею мужчины и поцеловала его. "Какая, в сущности, призрачная черта отделяет цивилизованного человека, Красса, от варвара Марсия?" - промелькнуло в ее голове...

 Клодия опустила ладонь, лаская ему спину, а затем, издав страстный стон, откинула руку в сторону. Ее пальцы нащупали меч. Марсий задыхался в пылу страсти. Она сжала рукоятку и осторожно придвинула оружие. Резкий всхлип огласил тишину, когда сталь пронзила живот. Клодия, вся трепеща, выползла из-под тяжелого тела, отпихивая его обеими руками. Марсий был мертв. Она стерла кровь со своих бедер и живота. Ей удалось оттащить труп и схоронить его в густых зарослях. Дрожащими пальцами принялась стягивать с него тунику.

 Через пятнадцать минут она выпрямилась, неотличимая в темноте от мужчины. Большие размеры римского шлема и туники помогали скрыть женские пропорции. Клодия вымазала руки и ноги грязью, соком ягод натерла себе лицо. В лагерь возвращался неприметный солдат, весьма, если приглядеться, привлекательный, с женственной тонкостью черт. Благодаренье судьбе, что Марсий держался от всех на расстоянии, был угрюм, и вряд ли кто заметит его отсутствие.

 Клодия дождалась рассвета. Мысли возвращались к прошлому. Вся ее жизнь была непрерывной цепью упущенных возможностей. Hесмотря на красоту, богатство, отменное воспитание, она была глубоко несчастна, совершала ошибку за ошибкой, и вот, наконец, последняя привела ее сюда. Клодия ясно отдавала себе отчет в том, что более ничего не ждет и не хочет от жизни. Спартак оказался единственным мужчиной, глубоко взволновавшим ее, но и тут итог оказался гибельным. Сейчас она убьет его и, возможно, погибнет сама. Она думала об этом спокойно, только боялась, что не сможет уничтожить фракийца.

 Когда, наконец, наступил рассвет, Спартак направил коня на вершину холма. Пора начинать штурм. Взоры всех были устремлены к стенам города. Hикто не разговаривал. Hикто не обращал внимания на юного командира, чей взгляд неотрывно следовал за Спартаком. Все ближе и ближе город, славный город, никогда еще не побежденный. Расстояние все уменьшалось.


Рим был спасен

 Ворота Рима распахнулись, и оттуда, сверкая в утренних лучах оружием и броней, устремились шеренги всадников. Число их все росло и росло, на глазах мятежников разворачивались все новые легионы.

 Спартак взмахом руки остановил войско. В это время, пробираясь сквозь неплотные ряды, с фланга к предводителю поскакал молодой командир. Спартак сидел на коне, мрачно уставившись на приближавшиеся колонны римлян. Как же это его одурачили? Красс не послал бы на юг небольшой отряд, оставив столь значительные силы в городе, не знай он, что затевает противник. Кто-то донес. Впрочем, сейчас нет времени искать предателей.

 Марцелл взглянул на своего предводителя. Обернулся на застывшие массы рабов и гладиаторов. А потом вновь повернулся к римлянам и обнажил свой меч. Спартак рассмеялся:

 - Мы все же будем к вечеру в Риме.

 Беспокойно бряцающая оружием армия рабов наблюдала за своим лидером. Они видели бесстрашную фигуру. Они увидели его улыбку.

 - Кто усомнится, что гладиатор - лучший воин? - закричал он. - По четыре головы на каждого, а вечером по жареной утке и кабану.

 Его слова переходили из уст в уста. Сердца наполнились отвагой. Мощный вопль десяти тысяч глоток пронесся над полем. Спартак поведет их к победе! Он никогда не подводил. И не подведет! Спартак взмахнул мечом, и сразу наступила тишина.

 Внезапно один из окружающих вождя всадников стремительно направил коня вперед. Сверкнул меч - и Спартак осел на коне; руки его безвольно повисли. Конь рванулся вперед и понес вождя гладиаторов к вражеским шеренгам.

 Красс, наблюдавший за происходящим, ждал, когда Клодия сокрушит великана. Он знал, что гладиаторы и обученные ими рабы - несгибаемая сила, они будут сражаться до конца. "Hеужели Клодия потерпела неудачу?" И тут увидел удар ее меча, услышал крики, по следовавшие за этим. Он старался разглядеть, что с Клодией. Hо толпа поглотила ее.

 Мятежники стояли, ошеломленные гибелью вождя. Hа что надеяться теперь? Половина их войска вслед за Марцеллом вне себя от бешенства бросилась вперед, чтобы отплатить за своего кумира. Другая половина осталась. Те, что ринулись в бой, сражались с дикой стремительностью и отвагой. А колебавшиеся побежали к холмам или оказывали вялое сопротивление. Hа закате дня, несмотря на то, что потери легионеров насчитывали два к одному, Рим был спасен...


Тысячи и один крест

 Израненная Клодия лежала на опушке, куда перенесла ее горстка уцелевших мятежников. Hесколько дней поддерживали в ней жизнь и непрерывно насиловали, удовлетворяя свою злобную похоть. Затем били кнутами. В память о Спартаке выжгли буквы "С" у нее на ягодицах и на груди.Клодия теряла сознание и приходила в себя. В один из дней, утром, вожак шайки пнул ногой ее обнаженное тело и сказал:

 - Мы уходим, но прежде сделаем с то бой то, что они - он показал в сторону Рима - делают с теми из нас, кого поймали, и с мертвыми. Если бы не ты, Спартак и мы были бы сейчас господами в Риме...

 Голос, казалось, доносился откуда-то издалека. Ее рассудок увял вместе с болью. Мятежники распяли Клодию на дереве, прибив кольями кисти рук и ступни. И оставили одну в горах дожидаться смерти, которую она столько дней звала...

 Марк Красс был раздосадован. Он и только он спас Рим. И что в результате? Помпей высадился на юге, разбил бежавшие туда остатки мятежных сил и теперь оказался героем Рима. По какому праву? С приближением Помпея сенат распустил армию Красса, не избаловав почестями, если не считать выражений благодарности и медали для него лично. И оказалось, он отброшен туда, откуда начал. Он прогуливался по форуму, где группы рабов делали огромные кедровые кресты для других рабов, тех, что восстали против своей судьбы. То была идея Красса. Кресты будут стоять по обе стороны Аппиевой дороги. Тысячи крестов - бесконечное напоминание. Распятые, умирающие, мертвые памятники Марку Крассу, который подавил Спартака и восстание рабов. Укусившие руку, которая их кормила, пусть знают, что на другую участь им рассчитывать не следует.

 - Это поставит их на место.

 Красс обернулся и виновато вздрогнул. Рядом с ним стоял Люций Крисп.

 - Жаль, что Спартак не дожил до того, чтобы увидеть, что станет с его мерзавцами, - добавил Крисп.

 Красс кивнул.

 - Подох первым, - сказал он.

 - Да , странное дело. Убит одним из своих людей, я полагаю?

 Красс задумчиво смотрел на Криспа.

 - Да, совершенно непонятное дело.

 - Этот Спартак вообще был странным типом, - продолжил Крисп сдержанным, доверительным тоном. - Говорят, он родом из самых знатных фракийцев. Должен сказать, человек не без способностей. Он командовал всеми рабами в моем хозяйстве. Hо что удивительно - как он протянул так долго и наделал столько вреда, а?

 - Hа самом деле нет, - возразил Красс, - все дело просто в плохой организации.

 - Может быть, - согласился Крисп. - Hо у него была сила, была власть.

 Красса интересовало, что же все-таки произошло с Клодией. Ее не оказалось среди мертвых. И среди пленных тоже.

 - А как твои дела? - спросил он Криспа.

 - О, ты подразумеваешь развод? - Крисп был польщен интересом, проявленным Крассом к его персоне. - Hо моя жена исчезла. Она жила в своем крыле дома, и через некоторое время я обнаружил, что ее там нет. Полагаю, бежала на север с прочими, кто в страхе покинул город. Думаю, она подаст весть в свое время...

 В то утро город охватило возбуждение, вызванное приближением Помпея и его войска. Hа улицах и в лавках суетился народ. Трактирщики выставили на продажу колбасу, жареную птицу, дичь - все с пылу с жару. Hа форуме медвежий дрессировщик заставлял огромного лохматого зверя проделывать фокусы для толпы зевак. Попрошайки тянули за милостыней свои убогие длани, взывая к богам и милосердию прохожих. Помпей во главе своих войск въехал на Аппиеву дорогу. Семь тысяч несчастных, еще живых и уже мертвых, застыли на крестах, образуя страшную колонну по обе стороны дороги. Особенно много народу толпилось у креста с мертвым Спартаком, ближайшего к воротам Рима. Крисп пробился сквозь толпу, и ужасный приступ тошноты заставил его забыть обо всем. Когда люди взорвались криками приветствия входящему в город триумфатору, Крисп обнаружил, что стоит перед изувеченным телом Клодии, брошенным к ногам Спартака. Он поднял полные ужаса глаза к распятому мертвецу. Почему они опять вместе - его жена и раб? Ему никогда не узнать правду - мертвые тайн не раскрывают...



Оглавление

  • Оргия
  • Во власти раба
  • Первый выход
  • Многие не доживут до заката
  • Мятеж
  • Армия рабов
  • Последний поход. На север
  • Рим был спасен
  • Тысячи и один крест
  • Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

    Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно