Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей,
Консультации специалистов:
Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика



05. Из серии: Автостопом по восьмидесятым (Яшины рассказы) ©
Сергей Саканский
Перевод с устной на письменную речь.


Как Стас Питерский входил в Гурзуф и снова из Гурзуфа выходил

Стас Питерский славился тем, что носил с собой пленку. Это была большая, три метра на шесть прозрачная пленка для парников. Вернее, это была не советская пленка для парников – такая тяжелая и толстая, а легкая, фирменная пленка – тонкая, как китайский шелк.

В то время как другие мучались с какими-то одеялами, Стас заворачивался в эту пленку, дышал в нее, создавая тепло, и сладко слипил внутри своей замечательной пленки. Поскольку пленка была глобальной, в нее умудрялись завернуться человек пять, и все они дышали в нее своим перегаром. Таким образом, по утру, внутри пленки выступала холодная роса, и не просто холодная роса, а холодная, вонючая и перегарная роса. Вот и просыпались все в колтуне и вонизме. Да еще с бодуна.

Нет, решительно это изобретение не работало, хотя, теоретически, когда Стас среди бела дня демонстрировал кому-нибудь свою пленку, все изъявляли желание в эту пленку вписаться на ночь.

Впрочем, не всем гурзуфцам удалось испытать эту пленку, потому что Стас был довольно скоро свинчен – разумеется, вместе со своей пленкой.

Как известно, гурзуфские менты, свинтив человека окончательно, то есть по третьему разу, отправляли его на персональной машине в Джанкой.

В первый раз они давали ему им же самим подписанную бумагу, где он обязывался в течение двадцати четырех часов покинуть территорию Гурзуфа.

Во второй раз в подобной бумаге он обязывался покинуть территорию Большой Ялты или даже Крыма вообще.

В третий раз они не давали ему никакой бумаги, а сажали в персональную ментовскую машину и отвозили в Джанкой.

И вот однажды в Гурзуф вошел Стас Питерский. На нем была джинсовая шапка ушанка, сшитая им самим, поскольку в те времена все гурзуфцы шили себе особые головные уборы из старых джинсов: Серега, например, шил ленинскую фуражку, а я – красноармейскую буденовку.

Ушанка удобна тем, что ее можно развернуть и завязать, и тогда любой гурзуфский дуб в пять утра не страшен. Впрочем, и фуражку, и буденовку тоже можно развернуть против дуба, для чего, в сущности, они и шились.

И вот, увидев вошедшего Стаса в джинсовом треухе, к нему сразу подошел мент и сказал:

– Стас. Сними треух.

Стас покорно снял треух и посмотрел на мента. Мент почесал репу и сказал:

– Стас. Одень треух.

Всё дело было в том, что под треухом Стас Питерский был обрит наголо, потому что он приехал в Гурзуф из самого Питера, и по пути уже успел попасть в ментарню где-то под Харьковом, да так жестоко, что харьковские менты его обрили.

Будучи не в состоянии решить задачу, в каком виде держать Стаса Питерского, мент стушевался, но снова возник около Стаса часа через два, когда Стас уже разбухался.

Тем самым, мент уже получил официальное право свинтить Стаса, несмотря на то, в шапке-ушанке он существует или без нее. Свинтив Стаса и привезя его на Ленингардскую-25, мент выдал ему бумагу, подписанную Стасом же самим, в которой он обязывался покинуть территорию Гурзуфа в течение двадцати четырех часов.

Тогда-то мы и встретили Стаса Питерского на аллеях. Он сказал:

– Я буду каждые двадцать четыре часа выходить из Гурзуфа, а после в Гурзуф входить.

Но тут из кустов вышел мент, который, оказывается, все это время следил за Стасом, и сказал, помахивая пальцем, словно Терминатор второй модели:

– Нет. Если ты опять войдешь в Гурзуф, я тебе выпишу бумагу о том, что ты обязуешься покинуть территорию Большой Ялты вообще.

Стас сказал:

– А если я буду каждые двадцать четыре часа выходить из Большой Ялты, и снова входить в нее?

Такой задачи мент решить не мог. Он стушевался, но через час приехал на машине, с другими ментами. Они бросили Стаса Питерского в машину, словно мешок картошки, и увезли его.

Позже мы узнали, что его вывезли куда-то за Джанкой и там поставили на трассу, неподалеку от палаточного лагеря цыган. Стас поправил свою шапку-ушанку и бодро зашагал к цыганам, зная, что у них всегда есть не только бух, но и кур.

Серега же, узнав эту историю, сказал:

– Везет же человеку. Бесплатно, на персональной машине довезли его до самого Джанкоя. А оттуда до Арабатской стрелки – рукой подать.


Арабатская стрелка: новые проблемы

Мы хотим пройти пешком Арабатскую стрелку от и до, но не можем тащить с собой питьевую воду. Для этого мы придумали взять опреснитель и делать пресную воду из соленой, подобно тому, как Иисус Христос делал вайн из воды. Но миссия опреснителя была бы неполной, если бы мы не поставили в конце Арабатской стрелки бражку. Но поставить бражку в том месте, где нас еще не было, можно только в научно-фантастическом кино. Мы же находимся в кино самом что ни на есть реалистическом, ибо все Яшины рассказы есть быль. Следовательно – пройти Арабатскую стрелку никак невозможно.

Серёга сказал:

– На самом деле, проблема не в бражке. Проблема в самой Арабатской стрелке. Серьезная проблема.

Я сказал:

– Почему же. В бражке – в первую очередь. Хотя, как мне кажется, я сегодняшней ночью эту проблему решил. Мы почему-то приняли за аксиому, что бражку надо ставить в конце Арабатской стрелки. Но это не обязательное условие. Чтобы оправдать существование опреснителя, мы должны поставить бражку. И мы поставим ее. Но поставим – в другом месте. Пройдя Арабатскую стрелку, мы через два-три дня ворвемся в Гурзуф. Там-то мы и поставим нашу бражку.

Серёга сказал:

– Это категорически невозможно. Допустим, вечером мы поставим бражку в Гурзуфе. Например, закопаем на Чеховском пляже. И что будет утром?

Я сказал:

– Да, ты прав. Однако где мы найдем стиральную машину?

Серёга сказал:

– Не смеши меня. Мы откопаем нашу бражку, будем ходить с ней по всему Гурзуфу, врываться в каждую дверь и аскать стиральную машину, пока не наткнемся на своего мужика, у которого есть стиральная машина, как это было с бритвенным прибором в 1986-м году.

Я сказал:

– А что, в принципе, в этом плохого? Просто, не надо зарывать бражку на Чеховке. И ходить по флэтам мы будем не с баллоном бражки, а с дрожжами и сахаром, что легче. И сразу найдем этого мужика со стиральной машиной.

Серёга сказал:

– Тогда уж лучше сделать это еще в Ленине или в Феодосии. Но проблема не в этом. Проблема Арабатской стрелки в самой Арабатской стрелке. Допустим, ее длина километров триста. Мы же будем проходить в день километров десять. Идти нам тридцать дней. Проблему питьевой воды мы решили: опреснитель. Но мы забыли главное. Даже, если мы возьмем с собой самое энергоемкое, чистый спирт, то как ты думаешь, сколько нам понадобится спирта?

Я сказал:

– Если мы будем осваивать в день по литру спирта об двух, что есть по три батла водки на каждого, то нам понадобится тридцать литров спирта.

Серёга сказал:

– По пятнадцать килограммов на каждого. Плюс еще килограммов по пять всякой мелочи. Итого: по двадцать килограммов тяжести за спиной. Как же тогда мы будем идти по кромке воды, босиком, вяло пиная выброшенные морем бессмысленности, мирно беседуя, как древние греки?

Я сказал:

– Может быть, тогда взять с собой какую-нибудь тележку и выступить, впрягшись в нее, как бурлаки? Правда, это уже не будет полностью соответствовать мечте.

Серега сказал:

– Эврика. Еда должна передвигаться сама. Я предлагаю в качестве еды взять какое-нибудь животное. Это животное, может также тащить на себе наш бух. Взять, например, какую-нибудь козу. Например, угнать в Геническе козу: она будет тащить наш бух, давать нам с похмелья молоко, а когда мы проголодаемся, то мы ее съедим.

Я сказал:

– Я не буду резать козу.

Серега сказал:

– Хорошо. Тогда мы ее убьем как-нибудь иначе. Например, утопим в Азовском море. Или в Сиваше. А когда она всплывет, мы ее съедим. А если тебе жалко козу, то мы можем взять того же свиняка: он, хоть и не будет давать нам с похмелья молоко, но его не так жалко, как козу.

Я сказал:

– Серега. Это тупик. Давай не будем брать ни козы, ни свиняка. Давай лучше возьмем ченчину. Пусть она идет сзади и несет наш бух. И нашу еду. А когда она всплывет, мы ее не съедим, а зафачим.

Серега сказал:

– Одной ченчины будет мало. Во-первых, вдвоем фачить ченчину я не согласен – это безнравственно. Во-вторых, одна ченчина, даже крупная, не унесет на себе столько буха. Кроме того, ченчина сама должна бухать. И это – замкнутый круг. Нет, пройти Арабатскую стрелку невозможно теоретически.

Я сказал:

– А что, если взять не ченчин, а чуваков. Взять каких-нибудь двух-трех небухов, которые шли бы за нами на расстоянии километра два-три, чтобы их не было видно, но время от времени догоняли нас и давали нам бух.

Серега сказал:

– Это идея. Но идти они должны не позади, а впереди. Пусть эти небухи идут впереди нас, километрах в пяти, чтобы их совсем уж не было видно, и они скрывались бы за горизонтом. И время от времени они будут готовить нам место для ночлега, оставлять нам горячую еду, бух, а сами будут снова скрываться за горизонтом.

Я сказал:

– А для верности надо будет взять небухов не двух-трех, а четырех, на тот случай, если мы с тобой совсем уже не сможем идти. Вот тогда-то к нам эти небухи будут подходить, а мы будем их за плечи обнимать, и Чишей по Арабатской стрелке идти.

Серега сказал:

– Точно. А когда мы снова будем сами идти, небухи будут оставлять нас в покое и как можно быстрее скрываться за горизонтом.

Сказав так, Серега умер, и как бы сам скрылся за горизонтом. А я остался и еще долго думал про Арабатскую стрелку. Брать с собой небухов – это конечно, не самая лучшая идея. Ведь с небухами надо о чем-то говорить, а с ними говорить еще более скучно, чем с ченчинами. Вот если этих небухов разбухать, как мы и с ченчинами делаем, чтобы было с ними, о чем говорить, то тогда можно бы и небухов с собой взять.

Но тогда возникает другой вопрос. Разбухавшись, небухи превратятся в нормальных людей, и тогда проблема Арабатской стрелки также встанет перед ними в полном своем объеме. Нет, приходится признать, что проблема Арабатской стрелки на данном этапе неразрешима, и нам еще долго не суждено ее пройти, а суждено, как обычно, врываться в Крым стопом, стюпом, бухом и бупом.


Как мы в первый раз стюпом ехали

В первый раз стюпом мы ехали в тот же самый год, когда в первый раз бухом и бупом ехали. Это был год московской Олимпиады-80: где-то в это же время умер Высоцкий, чью песню нам исполнил пляшущий мент, потом Джо Дассен, который пел шансон про абпруа, а в финале этого года застрелили Леннона, идейного вдохновителя автостопа и всего с этим связанного – марихуаны, Люси Инзескай, которую он кричал в микрофон, как Нину, астральных путешествий факом и так далее.

Гнусный, в общем и целом, был год, хоть и называем мы эти времена Золотым, как сама наша Осень, веком: ведь именно летом того года мы с Серегой впервые и выступили.

Всю зиму и весну мы побухивали в разных московских автоматах, применяя различные формулы, к тому времени уже окончательно выстраданные. Тогда еще не было ни одного Яшиного рассказа, и я с трудом могу вспомнить, о чем же мы с Серегой говорили, если Яшиных рассказов не было.

Скорее всего, мы обсуждали предстоящий выступ, раздумывая, что нам с собой брать. В конечном итоге, после долгих обсуждений, мы пришли к выводу, что ничего брать не надо. Кроме паспортов, конечно. Суть выступа как раз и заключалась в том, что мы выступали руки в карманах, как Ленин в Горках, насвистывая и мирно беседуя в пути.

Где-то в середине июля мы начали разбухиваться более интенсивно, понимая, что можем сорваться уже в любой текущий момент. И, наконец, этот момент настал.

Стукнув кружками об стойку в автомате на Курской, мы ворвались в Курский вокзал. Через несколько минут отправлялся поезд на юг – то ли в Симферополь, то ли в Ростов, нам было все равно, потому что своей скромной целью мы объявили Тулу.

Это был первый классический стюп, но мы тогда еще об этом не знали. Серега подошел к проводнице и попросил довезти нас до Тулы. Проводница смерила нас брезгливым взглядом и предложила пройти в вагон.

Когда поезд тронулся, мы стояли в тамбуре и курили свой Беломор.

Серега сказал:

– Яша, мы в Туле.

Это было сказано, несмотря на то, мимо нас все еще двигалась платформа Курского вокзала. Просто, было уже ясно, что если поезд уже отошел и первая его остановка Тула, то это значило – что бы там ни случилось – мы уже все равно были в Туле.

Это и есть объемная, зримая метафора всей нашей жизни: ты только что родился, гукаешь в коляске, розовой или голубой, потом делаешь песочные куличи, бегаешь в школу с чубчиком или с косичками, сидишь, как дурак или дура, трезвый на своей собственной свадьбе, нянчишь внука… А на самом деле, твой поезд давно уже отошел, и все это время ты просто лежишь, сложив лапки, в гробу, голубом или розовом, ибо всё, что ты делаешь в течение своей бессмысленной жизни – это стюпом в Тулу едешь.

Я сказал:

– А ведь эта проводница, наверное, нас не просто так взяла, а хочет с нас деньги потребовать.

Серега сказал:

– Какие деньги? Ты же сам слышал, о чем мы с ней говорили. Я попросил ее довези нас до Тулы, а она согласилась. Ни о каких деньгах речи не было.

То же самое Серега сказал проводнице на подходе к Туле, когда проводница твердым голосом предложила:

– Ну, а теперь, мальчики, давайте рассчитаемся.

Серега спросил, грамотно применив интонацию Остапа Бендера:

– В каком смысле?

Оказалось, что мы должны этой проводнице по два рубля. Как будто за дорогу до Тулы.

Серега сказал:

– Это возмутительно. Ведь вы же советский человек. Как вы можете требовать с нас деньги. Тем более, что ни о каких деньгах вообще речи не было.

Я сказал:

– Правильно. Вот если бы вы, гражданочка, сразу нам сказали, что не по любви, а за деньги нас в государственном поезде везете, то мы бы и вообще ни в какую Тулу не поехали.

Выйдя в городе Туле и оставив позади матерные проклятья проводницы, мы осмотрелись в поисках подходящего пивняка.

Какой-то местный чувак указал нам путь, мы взяли по три кружки и устроились в Туле надолго.

Серега сказал:

– Предлагаю назвать этот способ перемещения стюпом, потому что мы как раз стюп этому поезду и сделали.

И я горячо подержал Серегину идею.

Надо сказать, что стюпом – это древний, уже давно забытый способ перемещения. В лучшие времена стюпом можно было добраться на довольно большое расстояние, но с наступлением Новых времен стюб стал происходить все раньше и раньше. Однажды стюб случился аж в Скуратово, где на вокзале Гурзуфский пейзаж висит, но это было уже в 1987-м году, в Серебряный век, когда наш мир начал на бабках сдвигаться, и с каждым годом проводницы все раньше начинали свой щекотливый разговор, который, к тому же, со временем, и щекотливым быть перестал. В наши дни путешествие стюпом в принципе невозможно, потому что они сразу бабки требуют.

Стюб имел свои особенности, например, он не всегда совмещался с бухом, потому что проводницы почему-то сразу понимали, что имеют дело с довольно пьяными чуваками, и решительно отказывали нам в стюпе.

В таком случае, стюп плавно переходил в бух, и мы, даже не замечая этого перехода, ехали уже, соответственно, бухом. Иногда стюп переходил в буп, который является чем-то средним между стюпом и бухом.

Особенностью стюпа является также рабочая одежда стюпаря. Давно замечено, что в джинсовой, грязной, заблеванной одежде стюп идет не очень легко. Зато самый надежный, гарантированный стюп – в пиджаках и галстуках. Это мы с Серегой поняли только тогда, когда сами в пиджаках и галстуках выстюпили.


В пиджаках и галстуках

Однажды мы с Серегой решили: давай поедем куда-нибудь цивильно. Не стопом, стюпом, бухом и бупом, а в поезде, с постелями, с билетами. Приехав на место, впишемся в гостиницу. А наутро пойдем на экскурсию – достопримечательности разглядывать.

Город решили выбрать такой, чтобы там не было знакомых и желательно – незнакомый город. И город, по крайней мере – областной центр, чтобы там было куда сходить. Имелась в виду, конечно, европейская часть СССР, потому что, как мы справедливо полагали, выбираться оттуда нам все равно придется не по билетам, а самым обычным способом.

Насчет куда сходить, имелось в виду, конечно, чтобы там не один-единственный пивняк был, при рынке, а хотя бы штук пять, чтобы можно было по маршруту пройти, попутно достопримечательности разглядывая.

Смотрели, смотрели мы на карту и никакого такого города не нашли. Везде мы уже были, и везде у нас были друзья, знакомые и родственники. У меня везде дядьки были, многочисленные братья отца, все как один – Егорычи, а у Сереги везде ченчины были, все как одна – страшные, ибо он всегда ими обрастал, как ветка в соляном растворе кристаллами обрастает.

Тут Серега подумал-подумал и сказал:

– А под пивом мы смотрели? Под рыбой?

И точно: как пиво с рыбой со стола подняли, так на карте новые области образовались. Вот и попали мы в Таллинн.

Дело в том, что в Таллинне я, как ни странно, ни разу не был. Серега-то был, но давно и с родителями, с туристическим автобусом. Так что в Таллинне у нас никаких знакомых не было.

Серега сказал:

– В Таллинн надо ехать в пиджаках и в галстуках.

Я сказал:

– Правильно. И не с какими-нибудь сумками, а с твердыми черными кейсами.

Серега сказал:

– И надо обязательно взять с собой Пшикалку.

Дальше:

Пшикалка

Пляшущий мент (вставная новелла)


Оглавление

  • 05. Из серии: Автостопом по восьмидесятым (Яшины рассказы) ©Сергей СаканскийПеревод с устной на письменную речь.
  • Как Стас Питерский входил в Гурзуф и снова из Гурзуфа выходил
  • Арабатская стрелка: новые проблемы
  • Как мы в первый раз стюпом ехали
  • В пиджаках и галстуках
  • Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

    Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно