Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей, Консультации специалистов: Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика

Психология поведения жертвы

Оглавление

Ирина Малкина-Пых Психология поведения жертвы

Об авторе

Введение

Глава 1 Общие вопросы виктимологии

1.1. Виктимология: предмет, история, перспективы

1.2. Типы жертв и виды виктимности: соотношение понятий

1.3. Насилие: виды и формы

1.4. Выученная беспомощность и поисковая активность

1.5. Совладающее поведение и защитные механизмы личности

1.6. Посттравматическое стрессовое расстройство: модели и диагностика

1.7. Формирование виктимности: теории и модели

1.8. Диагностика виктимности

Глава 2 Психотерапия виктимности

2.1. Транзактный анализ

2.2. Индивидуальная психология А. Адлера

2.3. Психосинтез

2.4 Когнитивно-поведенческая психотерапия

Глава 3 Криминальная виктимология

3.1. Криминальные преступления

3.2. Виктимология терроризма

3.3. Кризисное консультирование и психотерапия

Глава 4 Виктимология насилия

4.1. Насилие над детьми

4.2. Домашнее (семейное) насилие

4.3. Изнасилование

4.4. Насилие в школе

4.5. Моббинг

4.6. Консультирование и психотерапия жертв насилия

Глава 5 Виктимология аддиктивного поведения

5.1. Аддиктивное поведение: концепции и модели

5.2. Деструктивные культы

5.3. Наркомания

5.4. Алкогольная зависимость

5.5. Компьютерная зависимость

5.6. Игровая зависимость

5.7. Нарушения пищевого поведения

5.8. Созависимость

5.9. Консультирование и психотерапия зависимостей

5.10. Метод сказкотерапии в психотерапии зависимости

Список использованной и рекомендуемой литературы

Ирина Малкина-Пых
Психология поведения жертвы

Об авторе

Малкина-Пых Ирина Германовна – психолог, доктор физико-математических наук по специальности «биофизика».

Рецензенты:

доктор психологических наук, профессор А.С. Захаревич;

доктор медицинских наук, профессор М.П. Захарченко.

Введение

Виктимология занимается исследованием различных аспектов психологии поведения жертвы. Виктимология в буквальном смысле означает «учение о жертве» (от лат. viktima – жертва и греч. logos – учение). Эта наука возникла в результате изучения жертв преступлений и изначально развивалась в рамках криминологии. Однако на данном этапе развития виктимологии существуют два направления. Первое направление объектом своих исследований считает только жертву преступления; второе рассматривает понятие жертвы шире – это не только жертва преступления, но и любая другая жертва (несчастного случая, стихийного бедствия и т. п.).

Предлагаемый вашему вниманию справочник рассматривает вопросы виктимологии в соответствии со вторым, широким направлением, хотя одна из глав (глава 3) специально посвящена жертве криминальных преступлений.

Центральное, стержневое понятие виктимологии – жертва, откуда и пошло название самой науки. Однако несмотря на то, что виктимология естественно представляет из себя учение о жертве преступления, центральное место среди ее концепций занимает понятие виктимность.

Виктимность или виктимогенность – физические, психические и социальные черты и признаки, которые создают предрасположенность к превращению человека в жертву (преступления, несчастного случая, деструктивного культа и т. д.). Виктимизация – процесс приобретения виктимности, или, другими словами, – это процесс превращения человека в жертву и его последствия. Виктимизация, таким образом, объединяет в себе и динамику (реализацию виктимности) и статику (реализованную виктимность) (Ривман, Устинов, 2000).

Еще в древние времена было замечено, что судьба человека в определенной мере зависит от него самого. Это нашло отражение в народном фольклоре: «Каждый человек – кузнец своего счастья», «удалому и удача в руки», «короткий меч в руках храбреца становится длинным» и др. Из истории известны люди, для которых не было слова «невозможно» и которые всегда оказывались сильнее обстоятельств.

В то же время существуют и другие категории людей: те, кому хронически не везет, у кого всегда что-то не ладится; и те, кого Н.В. Гоголь относил к «лицам историческим» – когда бы и где бы они ни появлялись, с ними всегда происходят какие-то истории.

Это положение в значительной мере учитывается в педагогике, которая разрабатывает систему подготовки молодых людей к трудным жизненным обстоятельствам. По этому поводу еще Демокрит замечал, что при помощи правильного воспитания можно окружить стеной безопасности и самих детей, и их имущество.

В начале XX века предприимчивые бизнесмены, представители страховых компаний сумели извлечь из приведенных выше теоретических положений материальную выгоду. Они установили, что вероятность оказаться жертвой какого-либо несчастного случая у разных людей различная, поэтому крайне невыгодно заключать договоры страхования с теми, кто по своим личностным характеристикам предрасположен быть жертвой.

В 1917 году Георг Клейнфеллер опубликовал в немецком научном журнале результаты своих исследований о роли потерпевшего в механизме преступления. Он отметил, что немало преступлений обусловлено поведением потерпевшего.

Однако вопросы виктимологии стали объектом научных, в первую очередь – криминологических, исследований лишь со времен Второй мировой войны. В 1945 г. на Японию были сброшены две атомные бомбы. В результате этих взрывов жертвами оказались одновременно тысячи человек. Трагедия вышла за рамки индивидуальной, превратившись в национальное бедствие, что и подтолкнуло японских ученых к рассмотрению вопросов о причинах жертвенности. В том же году появились публикации по новому научному направлению – виктимологии. Практически одновременно, хотя и с некоторой задержкой, исследования в области виктимологии начали проводиться в США и ряде европейских стран (Христенко, 2004).

Создание виктимологии связано с именами Ганса фон Гентига (1888–1974) и Бенджамина Мендельсона (1900–1998). Время рождения виктимологии, очевидно, следует отнести к 1947–1948 гг., когда были опубликованы разработанные ими ее основополагающие положения.

В 1947 году в Бухаресте на конференции психиатров Бенджамин Мендельсон сделал доклад на тему: «Новые перспективы биопсихологии и социологии: виктимология». В своем докладе он впервые конкретизировал рамки новой области научных исследований.

В следующем году появился первый фундаментальный труд по виктимологии – книга Ганса фон Гентига «Преступник и его жертва. Исследование по социобиологии преступности». Эта книга положила начало обширным исследованиям ученых-криминологов в данной области. Рассмотрение личностных особенностей, обусловливающих предрасположенность человека стать жертвой преступления – к личностной виктимности, – в качестве одной из причин преступлений оказалось весьма продуктивным. Первые же исследования показали, что доля преступлений, в которых личностная виктимность была главной (а иногда и единственной) причиной, оказалась весьма большой.

В нашей стране виктимология начала активно развиваться только в конце 1980-х гг. В 1970-х гг. Л. В. Франк первым в СССР опубликовал труды по виктимологии, его поддержал Д. В. Ривман. При этом в процессе развития отечественной виктимологии проблема потерпевшего от преступления изучалась на протяжении долгих лет в рамках юридических дисциплин или в связи с ними.

К началу 1990-х гг. оценка роли и значения виктимологических исследований понемногу изменяется. Развитие кризисной ситуации в странах постсоветского блока, перемены в образе жизни целого поколения, обостренные быстротечностью, разнообразием и неопределенностью социальной ситуации, не могли не сказаться на изменении отношения к виктимологическим проблемам. По мнению Л. В. Франка и Ю. М. Антоняна, высказанному почти четверть века назад, виктимология, возникшая как научное направление в криминологии, должна была со временем превратиться в междисциплинарную отрасль научного знания, отдельную, самостоятельную научную дисциплину (Франк, 1977).

Включение в предмет виктимологии всех категорий пострадавших лиц (не только физических), ставших жертвами самых различных агентов, делает виктимологию комплексной социолого-психологической наукой, не ограниченной криминальной сферой причинения вреда.

Сегодня в отечественной науке еще нет виктимологии, всеобъемлющей по своему предмету, но в перспективе, если она превратится в самостоятельную область, синтезирующую знания о жертвах любого происхождения, можно представить внутри нее следующие направления исследования:

? криминальную виктимологию (криминология вряд ли легко расстанется с важным элементом своего предмета);

? виктимологию травмы (изучающую жертв некриминального травматизма);

? виктимологию быта и досуга (широкий спектр проблем безопасности при использовании бытовой техники, безопасности на воде, транспортной безопасности, зависящей от особенностей жертвы, и др.);

? психиатрическую виктимологию (проблемы жертв с отклонениями в психике);

? виктимологию катастроф, экологических и стихийных бедствий;

? виктимологию техники безопасности (изучающую последствия виктимного поведения, связанного с нарушением правил безопасности труда, пожарной безопасности и др.);

? виктимологию насилия (в ее рамках – виктимологию семейного насилия, сексуальных преступлений; виктимологию воинских преступлений; виктимологию терроризма, захвата заложников, похищения людей);

? виктимологию вовлечения в деструктивные культы;

? виктимологию аддиктивного поведения.

Что касается виктимологии как социально-психологической науки, то в ее задачу входит как минимум три больших направления исследования:

1. разработка общей теории формирования виктимности (психологии жертвы);

2. разработка методов и техник коррекции общего уровня виктимности;

3. разработка методов и техник работы с посттравматическим стрессовым расстройством у жертв.

Современная виктимология как специальная социологическая теория осуществляет комплексный анализ феномена жертвы, исходя из теоретических представлений и моделей, первоначально разработанных в сфере иных социальных дисциплин (криминологии, политологии, теории государственного управления, психологии, социальной работы, конфликтологии, социологии отклоняющегося поведения). Таким образом, виктимология – одна из наук о человеке, которая изучает поведение, отклоняющееся от нормы безопасности (Ривман, 1981).

Виктимология разрабатывает методы диагностики виктимности личности, виктимогенности группы и микросоциума; определяет содержание, формы и методы профилактики и реабилитации жертв социализации, определяет степень их эффективности; предлагает рекомендации по стратегии и тактике общества, государства, социальных институтов по отношению к различным категориям жертв. На основе исследования типов виктимных личностей и физических, психических и социальных отклонений в развитии людей виктимология предлагает конкретные меры по коррекции этих отклонений и по предотвращению их негативных влияний на развитие личности.

Данный справочник представляет собой удобный источник, к которому смогут обратиться практики, исследователи и студенты, для того чтобы получить всеобъемлющую информацию по техникам и инструментам коррекционной работы как с потенциальными, так и реализованными жертвами различных экстремальных ситуаций.

В главе 1 настоящего справочника рассматриваются общие вопросы виктимологии и ее базовые понятия. Тут речь идет о предмете, истории и перспективах этой науки, анализируются типы жертв и виды виктимности, а также существующие виды и формы насилия. Описываются концепции и модели ряда психологических феноменов, относящихся к предмету виктимологии: выученная беспомощность, поисковая активность, совладающее поведение и защитные механизмы личности. Кроме того, дается анализ моделей посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и описание его диагностики.

Особое внимание в данной главе уделено анализу психологических теорий, которые с различных позиций объясняют формирование повышенной виктимности личности или «феномена жертвы». Сюда относятся: 1) теории периодизации личностного развития, 2) теории семейного воспитания и 3) концепция влияния насилия, пережитого в детстве, которая может рассматриваться как в рамках семейных теорий, так и самостоятельно.

Глава 2 рассматривает теорию и техники некоторых психотерапевтических направлений и школ, имеющих отношение к коррекции поведенческих и когнитивных стереотипов людей с психологией жертвы. Тут подробно описаны теория и техники транзактного анализа, индивидуальной психологии А. Адлера, психосинтеза и когнитивно-поведенческой терапии.

Традиционно в виктимологии психологическая интервенция и психотерапия – это работа с жертвами, уже перенесшими различные формы насилия. Такая работа проводится непосредственно после события либо позже, когда терапевт имеет дело с отсроченными последствиями травмы в виде различных личностных расстройств, в частности ПТСР. Но очевидно, что, помимо работы с последствиями перенесенной травмы, не менее важна психотерапевтическая работа собственно с комплексом жертвы, или виктимностью, в первую очередь – с целью профилактики превращения потенциальной жертвы в жертву реальную, или латентной виктимности – в виктимность реализованную. Все эти вопросы психотерапии рассматриваются в главе 2 настоящего справочника.

Глава 3 посвящена насильственным действиям против личности, которые подпадают под действие Уголовного кодекса, таким, как криминальные преступления и захват заложников. Тут описаны методы и техники экстренной психологической помощи и кризисной интервенции, а также достаточно подробно рассмотрен феномен посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и возможности его психотерапии.

В главе 4 рассматриваются такие специфические виды насилия, как насилие над детьми, семейное насилие, сексуальное насилие (изнасилование), школьное насилие и моббинг (насилие на рабочем месте). Существуют определенные консультативные и психотерапевтические подходы, индивидуальные или групповые, для работы с жертвами каждой из этих форм насилия. Они описаны в конце данной главы.

Глава 5 посвящена виктимологии аддиктивного (зависимого) поведения. Психотерапевтический опыт показывает, что в развитии зависимого поведения первостепенную роль играют сложные нарушения личности, те, которые ведут к формированию психологии жертвы. Неразрешенный негативный опыт прошлого может порождать такие явления, как внутренний дискомфорт, неспособность противостоять неудачам и трудностям, отсутствие четких ориентиров в жизни, неумение «быть взрослым» и принимать ответственность за свою жизнь, невротические черты личности и т. д. Человек, страдающий от неразрешенной внутренней проблемы, склонен использовать «заместители» неудовлетворенных потребностей. Вот почему у разных форм зависимостей – алкоголизма, наркомании, переедания, азартных игр, созависимости и зависимости от работы или от секты – один и тот же механизм образования.

Справочник предназначен для практикующих психологов и психотерпевтов, работающих с латентными или реализованными жертвами различных обстоятельств. Он представляет собой, в первую очередь, сборник техник или упражнений, которые психолог (психотерапевт, консультант) может использовать в своей практической работе. Эта книга может служить руководством для психологов и консультантов, работающих в различных учреждениях (государственных и частных клиниках, школах, больницах и общественных центрах здоровья), желающих повысить эффективность своей работы с клиентами, нуждающимися в психологической помощи.

Глава 1 Общие вопросы виктимологии

Термин «виктимология» в буквальном смысле означает «учение о жертве» (от лат. victima – жертва и греч. logos – учение). Эта наука возникла в результате изучения жертв преступлений и изначально развивалась в рамках криминологии. Однако со временем представления о ней претерпели изменения и определились различные позиции относительно предмета виктимологии и ее научного статуса. Эти позиции сводятся к следующим положениям:

1. Виктимология – это отрасль криминологии, или частная криминологическая теория, и следовательно, развивается в ее рамках.

2. Виктимология – это вспомогательная – для уголовного права, уголовного процесса, криминалистики – междисциплинарная наука о жертве преступления. Она существует и функционирует параллельно с криминологией.

3. Виктимология – это общая теория, учение о жертве, имеющее предметом исследования жертву любого происхождения, как криминального, так и не связанного с преступлениями (жертву несчастных случаев, природных и техногенных катастроф, эпидемий, войн и иных вооруженных конфликтов, политических противостояний, а также различных видов насилия и аддиктивного поведения). Виктимология, таким образом, – самостоятельная наука, принадлежность которой к юридической сфере можно признать лишь отчасти. Скорее, это наука о безопасности жизнедеятельности человека (Ривман, 2002).

1.1. Виктимология: предмет, история, перспективы

Таким образом, можно говорить о виктимологии в широком и узком смысле. В первом случае она охватывает не только право и криминологию (последняя занимается вопросом о жертве преступления), но и ряд других наук, в том числе психологию и психиатрию.

В широком смысле виктимология – социально-психологическая область знания, изучающая различные категории людей – жертв неблагоприятных условий социализации. Социально-психологическая виктимология изучает людей (детей и взрослых), оказавшихся в сложных жизненных ситуациях и требующих специальной социальной и психологической помощи. Таким образом, виктимология – это развивающееся комплексное учение о людях, находящихся в кризисном состоянии (жертвах преступлений, стихийных бедствий, катастроф, различных форм насилия, аддиктивного поведения и т. д.), и мерах помощи таким жертвам (Туляков, 2003).

В узком смысле виктимология является частью криминологии. Криминальная виктимология изучает:

? социологические, психологические, правовые, нравственные и иные характеристики потерпевших, что позволяет понять, в силу каких личностных, социально-ролевых или других причин они стали жертвой преступления;

? роль потерпевших в механизме преступного поведения, в ситуациях, которые предшествовали или сопровождали такое поведение;

? отношения, связывающие преступника и жертву, причем как длительные, так и мгновенно сложившиеся, которые часто предшествуют преступному насилию;

? поведение жертвы после совершения преступления, что имеет значение не только для расследования преступлений и изобличения виновных, но и для предупреждения новых правонарушений.

Иными словами, криминальная виктимология изучает:

? как соотносятся типичные характеристики различных преступлений с личностными качествами (пол, возраст, профессия и т. д.) и поведением жертв (потерпевших);

? каковы колебания (сезонные, суточные, удельный вес в общей структуре преступности) различных преступлений в зависимости от структуры преступности в том или ином регионе;

? как влияет на реальную возможность совершения преступления определенным склонным к этому лицом обстановка, обеспечивающая его контакты с людьми большей или меньшей уязвимости;

? в какой мере «примерка» к конкретной потенциальной жертве влияет на выбор способа совершения преступления;

? что представляет собой процесс выбора преступником жертвы и от чего он зависит;

? как в организационном плане обеспечить выявление лиц, которые с наибольшей вероятностью могут оказаться жертвами (потерпевшими);

? какие меры воздействия (в некоторых случаях – принудительные) на потенциальных жертв, обеспечивающие их безопасность, необходимо использовать в общей системе мер профилактики преступлений;

? в каком направлении следует вести поиск новых возможностей профилактики преступлений (Ривман, 1988; Ривман, Устинов, 2000).

К базовым понятиям виктимологии (как общей, так и криминальной) относятся виктимность и виктимизация. Виктимность или виктимогенность – это приобретенные человеком физические, психические и социальные черты и признаки, которые способствуют его превращению в жертву (преступления, несчастного случая, деструктивного культа и т. д.). Виктимизация – процесс приобретения виктимности.

Виктимология разрабатывает методы диагностики виктимности личности, виктимогенности группы и микросоциума; содержание, формы и методы профилактики и реабилитации жертв; предлагает рекомендации по стратегии и тактике общества, государства, социальных институтов по отношению к различным категориям жертв. Виктимология, на основе исследования типов виктимных личностей и физических, психических и социальных отклонений в развитии людей, предлагает конкретные меры по коррекции соответствующих отклонений и по предотвращению негативных влияний на развитие личности.

Современная виктимология как специальная социологическая теория осуществляет комплексный анализ феномена жертвы, исходя из теоретических представлений и моделей, первоначально разработанных в сфере иных социальных дисциплин (криминологии, политологии, теории государственного управления, психологии, социальной работы, конфликтологии, социологии отклоняющегося поведения). Виктимология – одна из наук о человеке, которая изучает поведение, отклоняющееся от нормы безопасности (Ривман, 1981).

Современная виктимология реализуется в нескольких направлениях.

Общая теория виктимологии описывает феномен жертвы, зависимости этого феномена от социума и его взаимосвязь с иными социальными институтами и процессами. Основная идея общей теории виктимологии состоит в построении системной модели взаимодействия «социальное явление – жертва», описывающей и изучающей пути нормализации негативных социальных, психологических и моральных воздействий на человека со стороны природной среды, жилой и рабочей среды, социальной среды, а также кризисной внутренней среды самого человека с целью их коррекции и нейтрализации, повышения адаптивных способностей человека.

При этом развитие общей теории виктимологии ведется, в свою очередь, по двум направлениям:

Первое – исследование истории виктимности и виктимизации, анализ закономерности их происхождения и развития вслед за сменой основных социальных переменных, учитывая относительную самостоятельность феномена виктимности как формы реализации девиантной активности.

Второе – изучение состояние виктимности как социального процесса (взаимодействия виктимности и общества) и как индивидуального проявления отклоняющегося поведения посредством обобщения данных среднего уровня.

Частные виктимологические теории среднего уровня (виктимология, деликтная виктимология, травматическая виктимология и др.) подвергают специальному анализу виктимность и особенности поведения отдельных видов жертв. Эти теории исходят из опыта, накопленного при изучении социально опасных проявлений в иных социологических и смежных дисциплинах (экология, криминология, деликтология, травматология, медицина катастроф и др.).

Прикладная виктимология – это виктимологическая техника (анализ, разработка и внедрение специальных техник превентивной работы с жертвами, технологий социальной поддержки, механизмов реституции и компенсации, страховых технологий и пр.).

Вопросы виктимологии стали объектом криминологических исследований лишь со времен Второй мировой войны. В 1945 г. на Японию были сброшены две атомные бомбы. В результате взрывов жертвами оказались одновременно тысячи человек. Трагедия вышла за рамки индивидуальной, превратившись в национальное бедствие, что и подтолкнуло японских ученых к рассмотрению вопросов о причинах жертвенности. В том же году появились публикации по новому научному направлению – виктимологии. Практически одновременно, хотя и с некоторой задержкой, исследования в области виктимологии начали проводиться в США и ряде европейских стран (Христенко, 2005).

Создание виктимологии связывается с именами Ганса фон Гентига (1888–1974) и Бенджамина Мендельсона (1900–1998). Время рождения виктимологии, очевидно, следует отнести к 1947–1948 гг., когда были опубликованы разработанные ими основные положения теории. В 1948 г. Гентиг опубликовал монографию «Преступник и его жертва. Исследование по социобиологии преступности», в которой он сформулировал и развил принципиальные положения виктимологии. Гентиг выделяет три категории понятий, составляющих предмет виктимологии: а) посягатель-жертва, б) латентная жертва, в) отношения между посягателем (причинителем вреда) и жертвой.

Преступника и потерпевшего он рассматривает как субъектов взаимодополняющего партнерства. В ряде случаев жертва формирует, воспитывает преступника и завершает его становление; она молчаливо соглашается стать жертвой; сотрудничает с преступником и провоцирует его (Шнайдер, 1994). В монографии рассматриваются различные типичные ситуации и отношения, связанные с личностью и поведением жертвы, различные типы жертв, обладающих особой притягательностью для преступников: старики, женщины, эмигранты («иноверцы»), национальные меньшинства, алкоголики, безработные, дети и др. В отдельные группы жертв выделяются «обезоруженные» (люди с нечистой совестью, совершившие преступление и потому не имеющие возможности сопротивляться вымогательству, шантажу) и, наоборот, «защищенные», т. е. богатые, способные обеспечить свою безопасность. Выделяются также «мнимые» жертвы, жертвы с отягощенной наследственностью, жертвы, склонные стать преступниками, и др.

Наряду с Г. Гентигом – первооткрывателем проблемы жертвы на принципиально новом уровне – создателем виктимологии и автором этого термина является Б. Мендельсон. В отличие от Г. Гентига, который никогда не использовал этот термин и не выводил виктимологию за пределы криминологии, Б. Мендельсон рассматривал ее как самостоятельную научную дисциплину (Ривман, 2002). В его докладе «Новые перспективы биопсихологии и социологии: виктимология», сделанном на конференции психиатров в Бухаресте в 1947 г., и в более поздней работе «Новая отрасль биопсихосоциальной науки – виктимология» содержатся многие основополагающие положения виктимологии:

а) рассматривается понятие «жертва» (перечислены пять групп жертв: совершенно невиновная («идеальная») жертва; жертва с легкой виной; жертва, равно виновная с посягателем; жертва более виновная, чем посягатель; исключительно виновная жертва);

б) вводятся понятия «уголовная чета» (дисгармоничное единство носителя агрессии и жертвы и, наоборот, гармоничное единство, как, например, в случае криминального аборта со смертельным исходом), «кандидат в жертвы», «добровольная жертва», «жертва-провокатор», «жертва-агрессор», «индекс жертвенности» и др. (Франк, 1973; 1977).

В 1975 г. Б. Мендельсон опубликовал монографию «Общая виктимология», в которой развил свою концепцию виктимологии, связав ее с созданием «клинической» или «практической» виктимологии, в орбиту которой должны быть включены не только жертвы преступлений, но и жертвы природных катаклизмов, геноцида, этнических конфликтов и войн (Квашис, 1999).

Некоторые идеи и положения Г. Гентига получили свое дальнейшее развитие на психологическом уровне в работах швейцарского ученого Г. Элленбергера. Он более детально анализирует понятие «преступник-жертва», разные случаи, когда субъект может стать в зависимости от ситуации преступником или жертвой, последовательно – преступником, потом жертвой (и наоборот), одновременно – преступником и жертвой. Значительное место он отводит так называемой прирожденной жертве и патологическим состояниям, порождающим виктимологические ситуации.

Работы Г. Гентига стимулировали научный поиск других ученых. В 1958 г. М. Е. Вольфганг издал работу «Типы убийств», в которой, обобщив результаты многочисленных исследований, типизировал ситуации, складывающиеся при взаимодействии убийц с их жертвами. Пристальное внимание ученых вызвали и виктимологические аспекты таких преступлений, как мошенничество, разбойные нападения, истязания, хулиганство, изнасилования и некоторые другие.

В 1956 г. Г. Шульц ввел понятие преступления на почве личных отношений между преступником и жертвой. Между жертвой и преступником могут существовать различные связи – по степени их близости и интенсивности. Преступник и его жертва могут быть знакомы лишь заочно, они могут знать друг друга в лицо. Знакомство может быть «шапочным», основанным на проживании по соседству, по работе. Связь может возникнуть только непосредственно перед совершением преступления. Поверхностные социальные контакты могут перейти в более близкое знакомство, в дружбу. В данном подходе заложен принцип степени близости жертвы и преступника.

Швейцарский ученый Р. Гассер в книге «Виктимология. Критические размышления об одном новом криминологическом понятии» подробно излагает историю развития виктимологии и формулирует некоторые теоретические положения, исследует жертву на социологическом уровне (одинокая жертва, беженец, иностранный рабочий, жертва с особым семейно-брачным статусом, жертва большого скопления народа и др.). На психологическом уровне выделяются пассивная, неосознанно активная, осознанно активная, осознанно и неосознанно правонарушающая жертва. На биологическом уровне рассматриваются физио– и психопатологические черты жертв, жертвы с дурной наследственностью и «жертвы-рецидивисты».

В статьях польских авторов А. Бахраха «Криминологические и виктимологические аспекты автодорожных происшествий» (1956), Б. Холыста «Роль потерпевшего в генезисе убийства» (1956), А. Фриделя «Разбой в свете криминалистики и криминологии» (1974), X. Канигонского и К. Степняка «Карманный вор и его жертва» (1991), «Кражи автомобилей» (1993), С. Пикульского «Убийство из ревности» (1990) рассматриваются применительно к специфике исследуемых преступлений «виновные» и «невиновные» виктимогенные предрасположения жертвы. В 1990 г. вышла в свет фундаментальная работа Б. Холыста по виктимологии, в которой, с привлечением обширных социологических и психологических данных, анализируется поведение жертвы преступления и ее роль в конкретной криминальной ситуации (Рысков, 1995).

Практически все исследователи считают необходимым изучение конкретных условий, которые способствовали совершению преступления. Так, болгарский ученый Б. Станков отмечает роль конкретной жизненной ситуации в развитии противоправных действий, необходимость изучения конкретных психологических черт поведения потерпевшего в процессе совершения преступления.

Немецкий исследователь Г. Шнайдер отмечает, что не существует «прирожденных жертв» или «жертв от природы». Но приобретенные человеком физические, психические и социальные черты и признаки (какие-то физические и иные недостатки, неспособность к самозащите или недостаточная готовность к ней, особая внешняя, психическая или материальная привлекательность) могут сделать его предрасположенным к превращению в жертву преступления. Если он осознает свою повышенную виктимогенность, то может усвоить определенное поведение, позволяющее сопротивляться и справляться с этой угрозой. Виктимизация и криминализация, как отмечает Г. Шнайдер, иногда имеют одни и те же источники – исходные социальные условия.

Особое место в современной виктимологии занимают работы Г. Клейнфеллера о провоцировании преступления самой жертвой. Он считает, что в некоторых случаях необходимо смягчать ответственность преступника в зависимости от поведения жертвы, а иногда и совсем освобождать преступника от ответственности.

Соединив концепции Гентига и Мендельсона, японский исследователь Миядзава (1968) выделил общую (зависящую от возраста, пола, рода деятельности, социального статуса и т. п.) и специальную (зависящую от неустойчивости в психическом и психологическом плане, отставания в развитии интеллекта, эмоциональной неустойчивости и т. п.) виктимность, исследовал связь между каждым из двух типов и преступностью. По его утверждению, при сочетании обоих типов степень виктимности повышается.

Виктимологией стали интересоваться и психиатры: сначала судебные, а затем и общемедицинские. Они выделили «бессознательные» состояния, снижающие возможность оказывать сопротивление нарушителю. К ним относится широкий спектр патологических состояний, характеризующихся как полной утратой сознания, так и различными клиническими формами помрачения состояния. Наличие «душевной» болезни является предпосылкой для «беззащитности».

С психоаналитических позиций предрасположенность стать жертвой можно объяснить бессознательным чувством вины или стыда и желанием быть наказанным, ведущим к пассивности субъекта. Исследованиями психиатров доказано, что лица с психическими расстройствами нередко оказываются повышенно виктимными, причем в формировании их виктимности в целом и виктимного поведения, в частности, большую роль играют факторы, обусловленные психической патологией.

К. Хигути (1968) проводил виктимологические исследования, уделяя особое внимание сфере делинквентности несовершеннолетних. Рассмотрев межличностные отношения причинителя вреда и жертвы, с одной стороны, и факторы, вызывающие ущерб, – с другой, он классифицировал характеристики потерпевших в зависимости от факторов преступности. Хигути выяснил, что существуют специфические группы потерпевших, разделяемые по таким важным критериям, как возраст, пол и психические свойства, причем в каждой группе есть именно ей присущие особенности виктимности.

Виктимология в нашей стране начала развиваться только в конце 80-х гг. В 70-х гг. Л. В. Франк первым в СССР опубликовал труды по виктимологии, его поддержал Д. В. Ривман. В процессе развития отечественной виктимологии проблема потерпевшего от преступления изучалась на протяжении долгих лет (что происходит и в настоящее время) в рамках юридических дисциплин или в связи с ними. Л. В. Франк, опираясь на разработки мировой виктимологической теории, с которой в СССР были практически незнакомы, сумел в своих трудах доказать и обосновать мнение о том, что виктимология является относительно самостоятельным научным направлением, имеющим свою собственную теоретическую и прикладную ценность.

К основным понятиям виктимологии Л. В. Франк относил:

? понятие виктимизации как процесс превращения человека в жертву преступления и как результат функционального воздействия преступности в целом на потерпевших, членов их семей, социальные группы и общности;

? понятие виктимности как склонность становиться жертвой преступления в результате образа действий и социально-демографических характеристик личности;

? понятие связи «преступник – потерпевший» как системы отношений между указанными субъектами в рамках криминогенной ситуации, оказывающей значительное влияние на развитие и генезис механизма преступного поведения.

Соответственно, основные функции виктимологии, по Л. В. Франку, это:

? получение новой информации о причинах преступности;

? получение информации о механизме преступного поведения с целью ее использования в процессе предупреждения преступлений;

? получение информации о механизме взаимосвязей преступника и потерпевшего от преступления;

? оценка истинного состояния преступности посредством анализа виктимизации;

? использование виктимологической информации в процессе назначения наказания;

? использование виктимологической информации для совершенствования процесса возмещения вреда потерпевшим от преступления.

Столь существенные различия в определении научного статуса виктимологии не случайны. Они обозначились еще на заре виктимологии, когда один из ее «отцов» – Б. Мендельсон (1900–1998) – поставил вопрос о необходимости создания новой самостоятельной науки – виктимологии, а другой – Г. Гентиг (1888–1974) – вообще не использовал это название, априори рассматривая виктимологию как направление в криминологии.

К середине 80-х – началу 90-х гг. оценка роли и значения виктимологических исследований понемногу изменяется. Развитие кризисной ситуации в странах постсоветского блока, перемены в образе жизни целого поколения, обостренные быстротечностью, разнообразием и неопределенностью социальной ситуации, не могли не сказаться на изменении социального отношения к виктимологическим проблемам. По мнениям Л. В. Франка и Ю. М. Антоняна, высказанным почти четверть века назад, виктимология, возникшая как научное направление в криминологии, должна будет со временем превратиться в междисциплинарную отрасль научного знания, отдельную, самостоятельную научную дисциплину (Франк, 1977).

Включение в предмет виктимологии всех категорий пострадавших лиц, ставших жертвами самых различных обстоятельств, делает виктимологию комплексной социолого-психологической наукой, не ограниченной криминальной сферой. Но жертвы преступлений и, например, экологических бедствий совершенно различны, а различные виктимоопасные ситуации не имеют между собой ничего общего. Следовательно, определяя виктимологию как науку об изучении любых жертв, надо прогнозировать ее становление и развитие в этом качестве, не забывая о внутренней противоречивости ее предмета.

Сегодня в отечественной науке нет всеобъемлющей по предмету виктимологии, но перспектива ее развития в самостоятельную науку, синтезирующую знания о жертвах любого происхождения, может включать следующие направления исследования:

? криминальную виктимологию;

? травмальную виктимологию (изучающую жертв некриминального травматизма);

? виктимологию быта и досуга (широкий спектр проблем безопасности при использовании бытовой техники, безопасности на воде, транспортной безопасности и др.);

? психиатрическую виктимологию (проблемы жертв с отклонениями в психике);

? виктимологию катастроф, экологических и стихийных бедствий;

? виктимологию технической безопасности (изучающую последствия виктимного поведения, связанного с нарушением правил безопасности труда, пожарной безопасности и др.);

? виктимологию насилия (в ее рамках – виктимологию семейного насилия, преступлений, посягающих на половую неприкосновенность); виктимологию воинских преступлений; виктимологию терроризма, захвата заложников, похищения людей;

? виктимологию вовлечения в деструктивные культы;

? виктимологию аддиктивного поведения.

Что касается виктимологии как социально-психологической науки, то в ее задачу входит как минимум три больших направления исследования:

1) разработка общей теории формирования виктимности личности (психологии жертвы);

2) разработка методов и техник коррекции виктимности личности;

3) разработка методов и техник работы с посттравматическим стрессовым расстройством у жертв.

Здесь также необходимо отметить следующее. Психология сейчас занимается преимущественно тем, что плохо в жизни человека и в отношениях между людьми. Она как бы «забыла» о сильных сторонах, концентрируясь на человеческих слабостях, ориентируется преимущественно на то, чего человеку «не хватает». Чрезмерное внимание уделяется таким явлениям, как «болезнь», «дистресс» и т. д.

Согласно М. Селигману, современная психология, по сути дела, «стала виктимологией». Человек рассматривается в ней как принципиально-пассивное существо со сниженной личной ответственностью и т. н. «выученной беспомощностью», когда он утверждается в мысли, что всегда будет жертвой других людей или обстоятельств.

М. Селигман и его последователи полагают, что парадигму современной психологии следует изменить: от негативности – к позитивности, от концепции болезни – к концепции здоровья. Объектом исследований и практики должны стать сильные стороны человека, его созидательный потенциал, здоровое функционирование отдельного человека и человеческого сообщества (Sheldon, King, 2001).

1.2. Типы жертв и виды виктимности: соотношение понятий

Центральное, стержневое понятие виктимологии – жертва (лат. – victima, англ. – viktim, франц. – viktime, откуда и название самой науки). Однако, несмотря на то что виктимология естественно представляет из себя учение о жертве преступления, основным элементом ее предмета является виктимность.

Как уже говорилось в предыдущем разделе, виктимность или виктимогенность – приобретенные человеком физические, психические и социальные черты и признаки, которые повышают вероятность его превращения в жертву (преступления, несчастного случая, деструктивного культа и т. д.). Виктимизация – процесс приобретения виктимности, или другими словами – это процесс и результат превращения человека в жертву. Виктимизация, таким образом, объединяет в себе и динамику (реализацию виктимности), и статику (реализованную виктимность) (Ривман, Устинов, 2000).

Л. В. Франк предложил рассматривать четыре уровня виктимизации:

а) непосредственные жертвы, т. е. физические лица;

б) семьи;

в) коллективы, организации;

г) население районов, регионов (Франк, 1977; Ривман, Устинов, 2000).

В настоящем справочнике жертва – это преимущественно физическое лицо, которому непосредственно причинен вред.

Как это ни удивительно, до настоящего времени нет четкого определения понятия «жертва». Толкования, которые приводятся в словарях, затрагивают ту сторону понятия «жертва», которая отражает ее различные аспекты (Христенко, 2004).

Имеется ряд определений этого понятия в юриспруденции, выделяют жертвы автомобильной катастрофы, мести, преступления, инвентуальную, латентную, потенциальную и др. Существуют также понятия жертвы религиозной, политической, идеологической борьбы, экономической, жертвы обмана, шантажа и т. д. И это далеко не полный список конкретных частных определений понятия «жертва».

В работе Христенко (2005) предлагается следующее определение: жертва – это человек (сторона взаимодействия), который утратил значимые для него ценности в результате воздействия на него другим человеком (стороной взаимодействия), группой людей, определенными событиями и обстоятельствами. В отечественной виктимологии наряду с термином «жертва» изначально используется термин «потерпевший», что в первую очередь относится к жертвам криминальных преступлений.

В литературе часто используется термин «виктимное поведение», что, строго говоря, означает «поведение жертвы». Однако это понятие обычно используется для обозначения неправильного, неосторожного, аморального, провоцирующего и т. д. поведения. Виктимной нередко именуют и саму личность, имея в виду, что в силу своих психологических и социальных характеристик она может стать жертвой преступления.

Типичное поведение людей в определенных ситуациях есть выражение их внутренней сущности. Каждый человек живет и действует в условиях определенной социальной системы, выполняя множество различных социальных ролей, представляющих динамическое выражение его социальных позиций, статусов.

В настоящее время существует несколько разработанных отечественными исследователями классификаций жертв преступлений. Однако до сих пор не разработано единой классификации.

Так, например, B.C. Минская, классифицируя формы поведения жертвы, отмечает, что в большинстве случаев насильственных преступлений поведение потерпевшего по существу провоцировало совершение этих преступлений. В проведенных автором исследованиях убийств и причинения телесных повреждений вследствие отрицательного поведения потерпевших установлено, что непосредственно перед совершением преступления между потерпевшим и преступником в подавляющем большинстве случаев (95 %) происходила ссора. B.C. Минская приводит классификацию поведения жертв преступлений в зависимости от степени общественной опасности. Она выделяет следующие виды поведения потерпевших:

? Преступные действия потерпевшего – общественно опасное посягательство на интересы общества или отдельной личности, поставившие ее в состояние необходимой обороны или вызвавшее состояние сильного душевного волнения.

? Менее общественно опасные, а значит, способные оказать меньшее влияние на опасность ответного преступного деяния действия потерпевшего, нарушившие нормы административного или гражданского права или дисциплинарного устава.

? Еще менее опасные для общества (при прочих равных условиях) как причиняющие обществу меньший вред нарушения норм нравственности.

B.C. Минская приводит также классификацию, основанную на поведении потерпевших непосредственно перед преступлением или в момент его совершения: физическое насилие; оскорбление; попытка применения физического насилия; психическое насилие – угроза физическим насилием, уничтожением или повреждением имущества виновному; необоснованный отказ оплатить бытовые услуги, освободить жилище; насильственное изгнание субъекта из его жилища; необоснованные имущественные притязания потерпевшего; кража.

Исследовав роль потерпевшего в генезисе убийства, Б. Холыст классифицировал потерпевших в зависимости от характера их поведения и наклонностей. К группе с «невиновным предрасположением» он отнес широкий круг лиц, которые становятся жертвами убийств из-за специфического профессионального (кассиры, водители такси, продавцы, сотрудники милиции и т. д.) или экономического положения, а также случайно встречаемых лиц, «подвернувшихся под руку» в благоприятных для преступления обстоятельствах (Холыст, 1964).

Д.В. Ривман считает необходимым проводить классификацию жертв также по возрасту, половой принадлежности; ролевому статусу; нравственно-психологическим признакам; тяжести преступления, от которого пострадала жертва; степени вины жертвы; характеру поведения потерпевшего (Ривман, 2001). Лица, рискующие оказаться жертвами преступления, ведут себя по-разному: агрессивно или иным провоцирующим образом; пассивно уступают насилию; проявляют полное непонимание уловок преступников или элементарную неосмотрительность. Их поведение может быть правомерным или, наоборот, правонарушающим и даже преступным, а вклад в механизм преступления как минимальным, так, при определенных обстоятельствах, и решающим. Исходя из их ситуативно ориентированных ролей, в данной классификации выделяются агрессивные, активные, инициативные, пассивные, некритичные и нейтральные жертвы.

Агрессивные жертвы. Эту группу составляют жертвы, поведение которых заключается в нападении на причинителя вреда или других лиц (агрессивные насильники) или агрессии в иных формах – оскорблении, клевете, издевательстве и т. д. (агрессивные провокаторы).

Агрессивные насильники общего плана . Их агрессивность выражается в нападении, но не имеет жестко ограниченной адресности. По ведущей мотивации это – корыстные, сексуальные, хулиганы, негативные мстители, психически больные лица, страдающие расстройствами нервной системы.

Избирательно агрессивные насильники . Их агрессия реализуется в нападении на лицо, как правило, стабильно связанное с нападавшим. По ведущей мотивации это – корыстные, сексуальные, семейные деспоты, скандалисты, негативные мстители, психически больные, страдающие расстройствами нервной системы.

Агрессивные провокаторы общего плана . Их агрессивное поведение не связано с физическим насилием и не имеет жесткой адресности. По ведущей мотивации это – хулиганы, негативные мстители, лица, психически больные, страдающие расстройствами нервной системы.

Избирательно агрессивные провокаторы . Их агрессивность реализуется без применения физического насилия и, как правило, направлена на стабильно связанное с потерпевшим лицо. По ведущей мотивации это – семейные деспоты, скандалисты, корыстные, сексуальные, негативные мстители, психически больные, страдающие расстройствами нервной системы.

Активные жертвы. В эту группу входят жертвы, поведение которых не связано с нападением или толчком в форме конфликтного контакта, но причинение им вреда происходит при их активном содействии: сознательные подстрекатели, неосторожные подстрекатели, сознательные самопричинители, неосторожные самопричинители.

Инициативные жертвы. В эту группу входят жертвы, поведение которых приводит к причинению им вреда: инициативные по должности, инициативные по общественному положению, инициативные в силу личностных качеств.

Пассивные жертвы. В эту группу входят лица, не оказывающие сопротивления, противодействия преступнику по различным причинам: объективно не способные к сопротивлению (стабильно или временно), объективно способные к сопротивлению.

Некритичные жертвы. В эту группу входят лица, демонстрирующие неосмотрительность, неумение правильно оценить жизненные ситуации: с низким образовательным уровнем, низким интеллектом, несовершеннолетние, преклонного возраста, больные, в том числе психически больные, некритичные без очевидных «формализованных» качеств. Дальнейшие исследования, проводимые Д.В. Ривманом, дали ему возможность несколько изменить классификацию. Следующая классификация основана на характере и степени выраженности личностных качеств человека, определяющих его индивидуальную виктимную предрасположенность:

Универсальный (универсально-виктимный) тип характеризуется явно выраженными личностными чертами, определяющими высокую потенциальную уязвимость в отношении различных преступлений.

Избирательный (избирательно-виктимный) тип – сюда относятся люди, обладающие высокой уязвимостью в отношении определенных видов преступлений.

Ситуативный (ситуативно-виктимный) тип – люди этого типа обладают средней виктимностью, и они становятся жертвами в результате стечения ситуативных факторов.

Случайный (случайно-виктимный) тип – сюда относятся люди, которые стали жертвами в результате случайного стечения обстоятельств.

Профессиональный (профессионально-виктимный) тип включает людей, виктимность которых определяется их профессиональной занятостью.

Л.В. Франк (1977) все разнообразие возможных взаимоотношений между преступником и потерпевшим делит на отношения приятельского, любовного или враждебного характера. Он также отмечает, что классификация потерпевших, в основе которой лежат различные социальные связи, существовавшие между потерпевшим и преступником в допреступной ситуации, имеет решающее значение для виктимологических исследований.

B.C. Минская (1988) противопоставляет классификации Л.В. Франка свою классификацию: хорошие, безразличные, неприязненные отношения.

Наиболее объемная и обстоятельная классификация признаков, характеризующих потерпевшего, дана П.С. Дагелем. К первой группе признаков он относит физические и социальные признаки, характеризующие личность потерпевшего; вторая группа – признаки поведения потерпевшего (правомерное, неправомерное); третья группа – состояние потерпевшего в момент совершения преступления (беспомощное, болезненное). Последнюю группу составляют признаки, определяющие отношения между потерпевшим и виновным.

В.А. Туляков (2000), в свою очередь, предлагает классификацию жертв преступлений, основанную на характеристике мотивации ведущей виктимной активности личности (потенциальной жертвы):

Импульсивная жертва, характеризующаяся преобладающим бессознательным чувством страха, подавленностью реакций и рационального мышления на нападения правонарушителя (феномен Авеля).

Жертва с утилитарно-ситуативной активностью. Добровольные жертвы. Рецидивные, «застревающие» жертвы, в силу своей деятельности, статуса, неосмотрительности в ситуациях, требующих благоразумия, попадающие в криминальные ситуации.

Установочная жертва. Агрессивная жертва, «ходячая бомба», истероид, вызывающим поведением провоцирующий преступника на ответные действия.

Рациональная жертва. Жертва-провокатор, сама создающая ситуацию совершения преступления и сама попадающая в эту ловушку.

Жертва с ретретистской активностью. Пассивный провокатор, который своим внешним видом, образом жизни, повышенной тревожностью и доступностью подталкивает преступников к совершению правонарушений.

Следует также различать потенциальных (в отношении которых реального причинения вреда еще не произошло), реальных (уже понесших ущерб), а также латентных (реальных, но по тем или иным причинам оставшихся вне официального учета) жертв. Для виктимологии латентные жертвы, жертвы, намеренно избегающие огласки факта причинения им вреда, представляют особый интерес.

Гораздо меньше (если не сказать крайне мало) исследований типов жертв существует собственно в некриминальной виктимологии. В процессе консультационной работы на телефоне доверия были выявлены следующие типы жертв (Плотникова, 2003):

Виноватые. Люди данного типа занимаются самоуничижением, с готовностью берут на себя ответственность за независящие от них события, за все беды и напасти. Они рьяно доказывают свою вину, приводя убедительные – с их точки зрения – доводы, и продолжают использовать вину в своих целях, часто по-детски наслаждаясь ею. Большинство из них редко совершает что-то противозаконное. Они могут использовать вину как орудие воспитания детей, передавая ее как эстафетную палочку своему ребенку.

Обвинители. Обвинители искренне верят, что желают изменить конкретного человека или возникшую ситуацию, на самом деле их цель – повесить вину на другого, снять с себя ответственность за свои чувства и поведение. « Обвинители» бывают злые , изобретающие удовлетворительные оправдания для своего праведного гнева; или печальные , обосновывающие свою грусть объективными с их точки зрения причинами.

Самозапугиватели. Страх и беспокойство – излюбленные эмоциональные реакции таких людей на воображаемую опасность в настоящем или в будущем. Человек с фобией знает, что его страхи воображаемые, но боится так же, как если бы они были настоящими. Жертва запугивает себя разными страшными случаями и историями на тему: «Я мог бы погибнуть», «Мне страшно остаться одной», «Я беспокоюсь о будущем своих детей». Многие фобии существуют за счет того, что человек заглядывает в будущее, а не живет в настоящем, в котором нет страшных для него событий. Надо помнить, что некоторые страхи могут быть и обоснованными. Например, страх перед реально опасным супругом, избивающим жену.

Супермены. Эти люди боятся проявления своих эмоций. Они недооценивают как себя, так и других, им не легко найти контакт со своими и чужими чувствами. «Я не знаю, что я чувствую. А что я должен чувствовать в этой ситуации?» – закономерное для них высказывание. Люди, подавляющие страх, рискующие своей жизнью, неосознанно стремятся к саморазрушению. Они развлекают публику леденящими душу подвигами и будут спорить и доказывать другим, что умеют заботиться о себе, а жизнь без риска была бы слишком скучной. Люди, подавляющие печаль, живущие с установкой – «никто не заставит меня плакать», играют роль «сильного» мужчины или «сильной» женщины. Те, кто подавляют свой гнев, кто боится стать «разгневанными», чтобы не сделать в этот момент что-нибудь дурное, рискуют стать жертвой.

Любой потерпевший, любая жертва преступления, как потенциальная, так и реальная, обладает определенными качествами, делающими ее в большей или меньшей степени уязвимой. Очевидно, что определенные личностные качества, определенное поведение, специфичное общественное или служебное положение создают уязвимость: предрасположенность к причинению физического, морального или материального вреда. Как уже говорилось, качество, о котором идет речь, обозначается в виктимологии термином «индивидуальная виктимность».

Термин «виктимность» введен в научный оборот Л.В. Франком, однако относительно понятия «виктимность» практически с «рождением» термина появились различные точки зрения. В основном расхождения касаются:

а) структурных элементов виктимности;

б) ее оценки как состояния и объективного свойства лица;

в) момента возникновения потенциальной виктимности;

г) соотношения потенциальной и реализованной виктимности.

Л. В. Франк первоначально определил индивидуальную виктимность «как реализованную преступным актом „предрасположенность“, вернее, способность стать при определенных обстоятельствах жертвой преступления или, другими словами, неспособность избежать опасности там, где она объективно была предотвратима» (Франк, 1972). Как видно из этого определения, Л. В. Франк рассматривал индивидуальную виктимность как реализованную преступным актом личностную предрасположенность, способность. Позднее он добавил, что индивидуальная виктимность – это не только реализованная, но и потенциальная способность «тех или иных лиц стать потерпевшими или, иными словами, неспособность избежать преступного посягательства там, где объективно это было возможно». При этом имеется в виду повышенная способность стать жертвой «в силу ряда субъективных и объективных обстоятельств» (Франк, 1977). Следовательно, по Франку, индивидуальная виктимность – это потенциальная, а равно и реализованная повышенная способность стать жертвой преступного посягательства при условии, что объективно этого можно было бы избежать.

В. И. Полубинский определяет индивидуальную виктимность как свойство данного человека, обусловленное его социальными, психологическими или биофизическими качествами (либо их совокупностью), способствующее в определенной жизненной ситуации формированию условий, при которых возникает возможность причинения ему вреда противоправными действиями. Иначе говоря, виктимность конкретного человека представляет собой его потенциальную способность оказаться жертвой преступления в результате взаимодействия его личностных качеств с внешними факторами (Полубинский, 1979). Индивидуальная виктимность, следовательно, складывается из личностного и ситуационного компонентов, причем качественная характеристика первого находится в системной зависимости от второго.

Личностный компонент индивидуальной виктимности – это способность стать жертвой в силу определенных, присущих индивиду субъективных качеств. Повышенная степень уязвимости за счет личностного компонента виктимности вытекает из наличия соответствующих виктимных предрасположений, т. е. социальных, психологических, биофизических качеств, повышающих степень уязвимости индивида.

Виктимность характеризуется и таким качественным параметром, как универсальность, т. е. возможность реализации в ситуациях более или менее широкого круга преступлений. В этом плане виктимность проявляется как общая и специальная (или избирательная) характеристики человека. Эти характеристики не выражают степени уязвимости (повышенная, средняя, пониженная виктимность). Они лишь представляют максимально полный для данного человека «набор» общих и специальных виктимных потенций, каждая из которых может проявляться в различной (от минимальной до самой высокой) степени.

С определенной долей условности принято выделять психологические аспекты виктимности (специальную виктимность) и виктимность общую, связанную с полом, возрастом, социальной ролью и социальным статусом жертвы. Достаточно сложно провести конструктивное разделение между этими двумя видами виктимности. Например, в ряде исследований установлено, что:

? жертву убийства характеризуют неосмотрительность, чрезмерная склонность к риску, конфликтность, склонность к агрессии, эгоцентризм, злоупотребление спиртным, зачастую жертва знакома с преступником;

? жертвы изнасилований часто неразборчивы в знакомствах, эксцентричны, или, наоборот, нерешительны, личностно незрелы, не имеют опыта половых отношений, инфантильны;

? жертвы истязаний в большинстве случаев знакомы с преступником и находятся в той или иной зависимости от него (жена, сожительница, ребенок, мать); по характеру они часто слабовольны и не имеют устойчивых жизненных позиций, сформированных интересов, порой ведут аморальный образ жизни, нередко их социальный статус выше статуса истязателя;

? жертвы мошенников чрезмерно доверчивы, некомпетентны, легковерны, в ряде случаев жадны или испытывают материальные трудности, нередко суеверны.

Перечисленные преимущественно психологические качества жертв тех или иных преступлений так или иначе связаны с признаками, относящимися к общей виктимности. Поэтому выделение отдельных психологических качеств жертв – чрезвычайно важная и сложная задача виктимологического анализа.

Некоторые ученые выделяют два конститутивных типа виктимности (Туляков, 2004):

? личностный (как объективно существующее у человека качество, выражающееся в субъективной способности некоторых индивидуумов становиться жертвами определенного вида преступлений в условиях, когда имелась реальная и очевидная для обыденного сознания возможность избежать этого);

? ролевую (как объективно существующую в данных условиях жизнедеятельности характеристику некоторых социальных ролей, выражающуюся в опасности для лиц, их исполняющих, независимо от своих личностных качеств, подвергнуться определенному виду преступных посягательств лишь в силу исполнения такой роли).

Таким образом, виктимность как отклонение от норм безопасного поведения реализуется в совокупности социальных (статусные характеристики ролевых жертв и поведенческие отклонения от норм индивидуальной и социальной безопасности), психических (патологическая виктимность, страх перед преступностью и иными аномалиями) и моральных (интериоризация виктимогенных норм, правил поведения виктимной и преступной субкультуры, виктимные внутриличностные конфликты) проявлений (Сабитов, 1985).

Выдающийся японский виктимолог К. Миядзава выделял общую виктимность, зависящую от социальных, ролевых и гендерных характеристик жертвы, и специальную, реализующуюся в установках, свойствах и атрибуциях личности. Причем, по утверждению К. Миядзавы, при сочетании этих двух типов виктимность увеличивается (Уэда, 1989).

Виктимность может проявляться в двух основных формах:

а) эвентуальная (от латинского « эвентус » – случай) виктимность;

б) децидивная (от латинского « децидо » – решение) виктимность (Туляков, 1997).

Эвентуальная виктимность (виктимность в потенции), означающая возможность при случае, при известных обстоятельствах, при определенной ситуации стать жертвой преступления, включает в себя причинно обусловленные и причинно сообразные девиации. Естественно, что характеристики эвентуальной виктимности в основном определяются частотой виктимизации определенных слоев и групп населения и закономерностями, присущими такой виктимизации.

Децидивная виктимность (виктимность в действии), охватывающая стадии подготовки и принятия виктимогенного решения, да и саму виктимную активность, соответственно, включает в себя целесообразные и целеобусловленные девиации, служащие катализатором преступления (Бестужев-Лада, 1987).

Так, по мнению психологов, люди, сознательно или бессознательно избирающие социальную роль жертвы (установка на беспомощность, нежелание изменять собственное положение без вмешательства извне, низкая самооценка, запуганность, повышенная готовность к обучению виктимному поведению, к усвоению виктимных стереотипов со стороны общества), постоянно вовлекаются в различные криминогенные кризисные ситуации с подсознательной целью получить как можно больше сочувствия, поддержки со стороны ролевой позиции жертвы.

Например, согласно результатам исследований Дж. Сутула, приведенным в работе Б.Л. Гульмана, классический портрет жертвы изнасилования включает черты фатализма, робости, скромности, отсутствие чувства безопасности, выраженную податливость внушению (Гульман, 1994).

Трусость и податливость могут сочетаться с повышенной агрессивностью и конфликтностью жертв-психопатов, истероидов, избирающих позицию «обиженного» с целью постоянной готовности к взрыву негативных эмоций и получению удовлетворения от реакции общества на них.

Рассматривая виктимность как психическую и социально-психологическую девиацию (патологическая виктимность, страх перед преступностью и иными аномалиями), следует отметить особую роль страха перед преступностью как основной формы ее проявления на индивидуальном и групповом уровне. Обычно страх определяется как эмоция, возникающая в ситуациях угрозы биологическому или социальному существованию человека и направленная на источник действительной или воображаемой опасности.

Ф. Риман, рассматривая с точки зрения теории синергетики страхи как форму реализации противоречия между человеческими стремлениями к устойчивости, определенности бытия и индивидуальными потребностями в переменах, утверждает, что в основном страхи, являясь органичными составляющими нашей жизни как биологических и социальных существ, напрямую связаны с соматическим, душевным и социальным развитием, с овладением новыми функциями при вступлении в общество или содружество. Страх всегда сопровождает каждый новый шаг по пересечению границ привычного, требующий от нас решимости перейти от изведанного к новому и неизвестному (Риман, 1999). Страх может выражаться как в форме специфической боязни определенных ситуаций или объектов (страх перед незнакомцем, насильником, темнотой), так и в форме генерализованного и расплывчатого состояния, определяемого воздействием коллективного опыта виктимизации (боязнь преступности вообще), коллективного поведения (массовая паника, страх перед терроризмом), воздействия средств массовой информации (страх перед эрзац-преступностью: «маньяками, мафией и наркоманами»).

Страх напрямую связан с психическими установками, самочувствием, системой ценностей и опытом социального общения. По Ф. Риману, основными формами страха являются:

? страх перед самоотвержением, переживаемый как утрата Я и зависимость;

? страх перед самостановлением (стагнацией Я), переживаемый как беззащитность и изоляция;

? страх перед изменением, переживаемый как изменчивость и неуверенность;

? страх перед необходимостью, переживаемый как окончательность и несвобода (Риман, 1999).

Страх перед преступностью, как правило, иррационален и проявляется во всех выделенных Ф. Риманом формах, приводя к истерическим и паническим реакциям, застревающим ступорным состояниям, депрессивному «молчанию ягнят», агрессивно-шизоидным фобиям.

С виктимологической точки зрения определенный интерес представляет рассмотрение также и уровней страха перед преступностью. Здесь выделяют (Туляков, 2004):

? Общее состояние страха перед преступностью. Практически это связанный с опытом социализации и с социально-психологическим состоянием общества в целом – сигнал, предупреждающий о приближающейся угрозе и мотивирующий определенные и естественные защитные реакции. В норме они выражаются в ситуативной профилактике возможных криминогенных ситуаций, в принятии защитных мер безопасности личности, имущества, семьи. Патологический страх перед преступностью выражается в панике, навязчивой фобии стать жертвой, в восприятии любого окружения как социально опасного, в неадекватных агрессивных реакциях.

? Культурные состояния страха перед преступностью могут определяться как рикошетной виктимизацией близких, членов референтных групп и связанными с этим стрессами и невротическими состояниями (синдром виктимной субкультуры), так и вызванной нарушением прав человека политикой угнетения определенной расы, нации, народности (боязнь злоупотребления властью, отверженность, синдром париев). В наиболее острых формах они могут проявляться в беспомощности и подавленности и сопутствующих депрессивных состояниях: может наблюдаться уход от социальных контактов, печаль, раздражительность, страдания, ослабление интересов и способностей, аморфность поведения, алкоголизация, наркотизм, неадекватные реакции, суицидальная активность.

? Детерминированные опытом виктимизации личностные виктимные фобии. В норме выражаются в накопленном негативном опыте столкновения с различными формами насилия, рациональном поиске выхода из таких ситуаций и определенных опасениях попадания в сходные ситуации. Патологическое развитие влечет за собой неврозы, психотические состояния, дифункциональность реакций при попадании в ситуацию, хотя бы отчасти напоминающую ситуацию виктимизации, опасения вновь и вновь стать беспомощной жертвой, параноидальный бред преследования.

? Острые состояния страха в критической ситуации. В зависимости от психики, темперамента и иных личностных качеств, опыта разрешения конфликтных ситуаций могут варьироваться: от поиска рационального выхода из конфликта до героических поступков и патологической трусости.

К числу психических девиаций виктимного характера относят и определенные расстройства психической деятельности, затрудняющие социальную адаптацию и в определенных случаях носящие патологический характер (мазохизм, садизм, эксгибиционизм, патологический эротизм-нимфомания). Не останавливаясь подробно на анализе указанных форм виктимных девиаций, рассматривающихся обычно в работах по психоанализу и психиатрии (Старович, 1991), отметим, что садистско-мазохистские комплексы порой находят свое проявление в среде жертв преступлений, которых можно, с определенной долей допущения, отнести к рецидивным жертвам.

Вместе с тем для рецидивных «прирожденных» жертв свойственны не только виктимные девиации психики.

Интериоризация виктимогенных норм, правил поведения виктимной и преступной субкультуры, виктимные внутриличностные конфликты могут играть значительную роль в формировании провоцирующего поведения, поведения, связанного с усвоением и воплощением в образе жизни виктимных стереотипов и состояний, а также поведения, связанного с оценкой самого себя как жертвы, переживанием собственных бед и неудач как детерминированных исключительно личностными качествами либо, наоборот, – враждебным окружением.

Проблема стигматизации себя как жертвы правонарушения, неспособной нормально адаптироваться к существующим условиям социального развития, определенным образом связана с состоянием внутриличностного конфликта. Сходные зависимости возникают и при восприятии и воплощении в поведении виктимных правил и норм соответствующей субкультуры.

Следует отметить, что проблема внутриличностных конфликтов не получила адекватного отражения и оценки в криминальной виктимологии. Определяя конфликт как дезинтеграцию приспособительной деятельности, возникающую в результате столкновения ценностей, внутренних побуждений, специалисты исследуют его в рамках теории психоанализа и когнитивной психологии, интеракционизма и бихевиоризма (Василюк, 1984).

Внутриличностный конфликт как переживание, вызванное столкновением различных структур внутреннего мира личности, может приводить к снижению самооценки, сомнениям, эмоциональному напряжению, негативным эмоциям, нарушениям адаптации, стрессам. К основным видам внутриличностного конфликта специалисты в области конфликтологии относят: мотивационный конфликт (между стремлениями к безопасности и обладанию), нравственный конфликт (между моральными принципами и личными привязанностями), конфликт нереализованного желания или комплекса неполноценности (между желаниями и возможностями), ролевой конфликт (между ценностями, стратегиями или смыслами жизни), адаптационный конфликт (при нарушении процесса социальной и профессиональной адаптации), конфликт неадекватной самооценки (при расхождениях между притязаниями и реальной оценкой своих возможностей), невротический конфликт (невозможность выхода из состояния фрустрации, что порождает истерию, неврастению и прочие психические заболевания) (Анцупов, Шипилов, 1999).

Во многом возникновение внутриличностных конфликтов имеет виктимологическое значение только тогда, когда они перерастают в жизненные кризисы и ведут к виктимным поведенческим реакциям. Так, при негативном развитии событий неспособность человека справиться с экстремальной ситуацией, опыт боязни преступника, собственной слабости и беспомощности может кумулироваться, скрываясь от сознания и проявляясь в изменениях реакций, постоянных стрессах, эмоциональном ступоре, необоснованных, неадекватных действиях при попадании в сходную ситуацию. Умение же справиться с ситуацией как самостоятельно, так и с помощью общества, друзей и близких, ведет к укреплению личности, ее нравственному совершенствованию.

Нереализованные и неразрешенные внутриличностные конфликты меняют психические и физиологические реакции организма, а также ведут к развитию виктимных комплексов:

а) комплекса мнимой жертвы (трусость, паникерство, постоянные подозрения об угрозе безопасности со стороны окружающих);

б) комплекса притворной жертвы (своим нытьем и страхами притягивающей беду).

Ролевые межличностные конфликты могут приводить к формированию следующих специфических виктимных комплексов, при стечении обстоятельств реализующихся в деструктивном поведении (Туляков, 2004):

а) комплекс жертвы-дитяти (воспроизводство депрессивных состояний посредством провоцирования межличностных конфликтов своим поведением при полном «детском» нежелании ничего исправлять, а только постоянно играть роль жертвы в межличностных отношениях – «пожалуйста, не пинайте меня, я не виновата, так получается»);

б) комплекс жертвы-подкаблучника (коллекционирование депрессивных состояний в силу осознания своей беспомощности, немощи, несостоятельности: «я не в порядке, я такой слабый»);

в) комплекс безвинной жертвы (самооправдание, непогрешимость и невиновность – основные черты состояния, вызывающего чувство вины у окружающих и ведущего к контролю над ними – «это все из-за тебя»).

Специалисты по транзактному анализу (см. раздел 2.1 главы 2 настоящего справочника) утверждают, что, эксплуатируя свои комплексы и манипулируя другими, люди провоцируют других и играют определенные роли с целью поддержания в себе чувства вины, боли, страха, возникавших ранее в сходных ситуациях (Джеймс, Джонгвард, 1995).

Говоря о роли восприятия и воплощении в соответствующем поведении виктимных правил и норм соответствующей субкультуры, следует отметить определенную значимость конфликтов между требованиями двух систем морали: первой, отстаивающей необходимость и дозволенность безопасного поведения, и двух других, выражающих точки зрения социальных групп аутсайдеров: групп, стремящихся к повышенному риску в собственной жизни («экстремалы»), и групп, стремящихся спрятаться в «башню из слоновой кости», отгородиться и переждать.

К основным состояниям, связанным с интериоризацией норм подобных групповых субкультур, могут быть отнесены:

а) гипервиктимность (стремление к бездумному, ничем не контролированному риску, достижение эйфории от преодоления чересчур опасных препятствий, провоцирование критических и конфликтных ситуаций);

б) гиповиктимность (обеспечение повышенной безопасности, закомплексованность, ограниченность общения и социальных контактов, уход от трудностей и реалий современной жизни).

Комплексный анализ компонентов виктимности, ее форм и проявлений в различных сферах социальной жизни позволяет глубже понять социальные и психологические корни отклонений от безопасного поведения, которые делают человека жертвой преступлений, определить особенности взаимодействия жертвы и преступника в механизме преступного поведения.

При таком понимании основными компонентами виктимности, подлежащими анализу, являются:

? ситуационный, социально-ролевой (описывающий виктимность с точки зрения соотношения виктимогенной ситуации и личностных качеств потенциальной жертвы, а также типичные реакции людей в конкретной виктимогенной обстановке);

? интеллектуально-волевой (описывающий характеристики сознательной, целесообразной и целеобусловленной виктимности);

? аксиологический (описывающий ценностные ориентации и потребности как аспекты виктимности);

? деятельностно-практический (описывающий типовые формы поведенческой активности типичных жертв, формы, природу и закономерности взаимоотношений между жертвами и правонарушителями);

? эмоционально-установочный (описывающий психологические факторы виктимности);

? физико-биологический (описывающий основные природные детерминанты виктимности).

В частности, исследования виктимности показывают, что основной характерной чертой виктимности современных жертв преступлений (Старович, 1991) является совокупность нижеперечисленных показателей:

– расстройства эмоционально-установочной и аксиологической сферы. Эти расстройства выражаются как в нарушении потребности в обеспечении безопасности (гипервиктимность, ведущая к бездумному риску, или гиповиктимность, постоянное стремление к повышенной безопасности), так и в формировании под влиянием личностных особенностей препятствия в реализации потребности в обеспечении безопасности у жертв преступлений. К таким особенностям относятся виктимные комплексы (комплекс жертвы-дитяти, супруга-подкаблучника, супруга-насильника), патологическая страсть к приключениям, оценка окружения как враждебного (синдром провокационности окружения), общее состояние страха перед преступностью (как сигнала, предупреждающего о приближающейся угрозе и мотивирующего защитные реакции) (Хекхаузен, 1986), детерминированные опытом виктимные фобии, острые состояния страха в критической ситуации, культурные состояния страха перед преступностью (синдром виктимной субкультуры), наконец, околосонные виктимные иллюзии (характеризующие поведение субъектов, эмоциональное состояние которых детерминировалось особенностями сна и боязнью того, что сон сбудется: «не с той ноги встал»);

– нарушения норм безопасного поведения, реализующиеся как на ситуационном, так и на деятельностно-практическом и интеллектуально-волевом уровнях. Формами проявления такой виктимной активности служат различного рода комплексы неполноценности, связанные с психологическими и соматическими дисфункциями организма (психическими аномалиями, заболеваниями), а также с отторжением жертвы ближайшим окружением и формированием у нее комплекса мнимой жертвы (предполагающей наличие постоянных угроз безопасности) и/или притворной жертвы (своим нытьем и страхами притягивающей беду);

– в указанную группу включаются также типичные виктимные отклонения (мазохизм, садизм, эксгибиционизм, патологический эротизм-нимфомания) и нетипичные виктимные девиации (проституция, алкоголизм, гомосексуализм), как правило, отягощенные виктимными тенденциями социогенного характера (социально-демографические и социокультурные особенности личности и поведения у жертв преступлений).

1.3. Насилие: виды и формы

Очевидно, что индивидуальная виктимность, или «комплекс жертвы», всегда реализуется в соответствующей ситуации. Такие ситуации предъявляют к людям требования, которые превышают их адаптивный потенциал. Это жизненные трудности, критические ситуации, негативные жизненные события, стрессовые жизненные события, травматические события, нежелательные события, жизненные кризисы, экономическая депривация, бедствия, катастрофы. Каждая из этих ситуаций таит в себе либо вызов, либо угрозу жизнедеятельности человека, а то и вызывает невосполнимые потери (McCrae, 1984).

Как уже говорилось во введении, в настоящем справочнике рассматривается ограниченный набор критических ситуаций, в которых человек может демонстрировать поведение жертвы. Это:

1) различные виды криминальных преступлений (покушение на убийство и тяжкие телесные повреждения, хулиганство, кражи, мошенничество, вымогательство), а также террористические акты, в первую очередь захват заложников;

2) различные виды насилия (домашнее, школьное, моббинг) и изнасилование;

3) различные варианты аддиктивного поведения (алкоголизм, наркомания, компьютерная и игровая зависимости, участие в деструктивных культах).

В данном справочнике мы не рассматриваем ситуации, когда человек становится жертвой несчастного случая или бытовой травмы, что обусловлено исключительно ограниченностью объема справочника. Вопросы же аддиктивного поведения как проявления «комплекса» жертвы рассматриваются нами в рамках столкновения личности с различного рода внешними и внутренними кризисами, или критическими ситуациями.

Когда употребляют термин «жертва», то очень часто, если не всегда, подразумевают насилие против жертвы. Рассмотрим основные классификации видов и форм насилия.

В самом общем виде насилие определяется как принудительное воздействие на кого-либо. Наиболее распространена классификация видов насилия, основанная на характере насильственных действий. Она включает: физическое, сексуальное, психологическое (эмоциональное) и экономическое насилие (Алексеева, 2000).

Физическое насилие – это толчки, пощечины, удары кулаком, ногой, использование тяжелых предметов, оружия и другие внешние воздействия, которые приводят к болевым ощущениям и травмам. Такие деяния (оскорбление действием), согласно Уголовному кодексу Российской Федерации, квалифицируются как преступление.

Психологическое (эмоциональное) насилие – это угрозы, грубость, издевательства, оскорбление словом и любое другое поведение, вызывающее отрицательную эмоциональную реакцию и душевную боль. Эмоциональные оскорбления идентифицировать гораздо труднее. Они, хотя и не оставляют синяков на теле, могут быть намного разрушительнее и вкупе с другого рода воздействиями, в том числе физическими, сильнее травмируют психику.

Сексуальное насилие – вид домогательства, выражаемый в форме как навязанных сексуальных прикосновений, сексуального унижения, так и принуждения к сексу и совершения сексуальных действий (вплоть до изнасилования и инцеста) против воли жертвы.

Домашнее, бытовое насилие , или насилие в семье, включает в себя физические, психические, эмоциональные и сексуальные оскорбления. Оно распространяется не только на замужние пары, но и на сожителей, любовников, бывших супругов, родителей и детей. Оно не ограничивается гетеросексуальными отношениями.

Экономическое насилие в семье, такое, как единоличное распределение средств семейного бюджета доминирующим членом семьи и строгий контроль за расходом денег с его стороны, является одной из форм эмоционального давления и оскорбления.

Таким образом, насилие – форма проявления психического и/или физического принуждения по отношению к одной из сторон взаимодействия, при этом жертву заставляют делать что-либо вопреки ее воле, желаниям, потребностям. Под стороной в данном случае может пониматься отдельная личность или группа людей (Христенко, 2004).

Понятия насилие и насильственное преступление в юридической и психологической практике не совпадают. Зарубежные специалисты пришли к заключению, что понятие насилие по отношению к человеку очень широко и, кроме тех действий, которые подпадают под действие Уголовного кодекса, включает также и другие действия: принуждение или поощрение совершать поступки, которые человек совершать не хочет; вовлечение человека в деятельность с помощью обмана, шантажа, манипуляции, угрозы физической расправы или материального ущерба; препятствие к выполнению того, что человек хочет сделать; злоупотребление властью (причем власть рассматривается широко, например, власть возраста, которую имеют взрослые над детьми, власть силы, власть популярности, власть гендерная, например, власть мужчины над женщиной, и другие виды власти). Достаточно широко распространено такое явление, как домашнее насилие (Осипова, 2005).

На основании опроса населения в США (подобное исследование было проведено в ряде европейских стран с теми же результатами) были определены коэффициенты тяжести различных преступлений (табл. 1.1). Как видно из таблицы, наиболее значимым для людей является сексуальное насилие, которое по тяжести занимает второе место после смерти жертвы (Христенко, 2005).

Таблица 1.1 Признаки преступлений и коэффициенты тяжести преступлений (индекс Селлина-Вольфганга)

Насилие имеет индивидуальный или коллективный характер и всегда направлено на нанесение кому-либо физического, психологического, нравственного или иного ущерба.

Насилие может захватывать разные уровни: уровень всего общества, страны; уровень отдельных социальных групп; уровень малой социальной группы; уровень отдельного индивида. Количество пострадавших на разных уровнях различно. Самым опасным уровнем, как отмечают различные авторы (Антонян, 1987, 1998), является вертикальное проявление насилия, т. е. насилие на уровне государства. В этом случае любой человек, даже занимающий высокое социальное положение, становится потенциальной жертвой.

Как уже говорилось, в настоящем справочнике мы рассматриваем преимущественно насилие индивидуального уровня. Исключение составляет лишь раздел, посвященный терроризму и захвату заложников.

По характеру насилие можно подразделить на:

? явное (открытое проявление насилия);

? скрытое (насилие, завуалированное различными способами), часто достигается с помощью финансового воздействия (лишение субъекта материальной помощи, ассигнований и т. п.).

Практически любое насилие имеет вид психологического насилия, в том числе и физическое – как боязнь получить еще большие повреждения, чем уже нанесенные. Физическое насилие можно рассматривать как продолжение психологического насилия. Исключение составляет неожиданное физическое насилие: неожиданное нападение, смерть, повреждение каких-либо органов, устраняющие возможность сопротивления.

Таким образом, в современной психологии под понятие «насилие» попадает любой поступок, основная цель которого – управлять поведением партнера, навязывая ему свою волю без учета его собственных интересов, желаний, чувств и т. п. Насилие – это любой способ поведения (простой или сложный, вербальный или невербальный), используемый для того, чтобы управлять мыслями, чувствами и поступками другого, против его желания, воли или убеждений, но с психологической (а часто и материальной) выгодой для насильника.

Несмотря на то, что термин «насилие» применяется очень широко, существует некоторая неоднозначность в трактовке смыслового содержания этого понятия. Например, в юриспруденции насилие – это применение определенным классом или другой социальной группой различных форм принуждения с целью приобретения или сохранения экономического или политического господства, завоевания тех или иных привилегий.

Очень часто термин «насилие» заменяют термином «агрессия». Однако хотя эти термины и имеют сходное смысловое содержание, они не полностью тождественны (Христенко, 2004). Термин «агрессия» обычно употребляется для описания каких-либо активных, атакующих, разрушающих действий. Термин «насилие» употребляется очень широко, часто как синоним агрессии, однако имеет несколько иной смысл.

Агрессия – это намеренные действия, направленные на причинение ущерба другому человеку, группе людей или животному; агрессивность – это свойство личности, выражающееся в готовности к агрессии (Реан, 1999). Агрессия – любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения (Бэрон, Ричардсон, 1999). Это определение включает два разных типа агрессии. Оба они свойственны животным: это социальная агрессия, для которой характерны демонстративные вспышки ярости, и молчаливая агрессия, подобная той, что проявляет хищник, когда подкрадывается к своей жертве. Социальная агрессия и молчаливая агрессия связаны с функционированием разных отделов мозга (Майерс, 1998). У людей различают два типа агрессии: враждебная агрессия и инструментальная агрессия. Источник враждебной агрессии – это злость. Ее единственная цель – причинить вред. В случае инструментальной агрессии причинение вреда не самоцель, но средство достижения какой-либо иной позитивной цели.

Зильманн (Zillmann, 1979) заменил термины «враждебная» и «инструментальная» на «обусловленная раздражителем» и «обусловленная побуждением». Агрессия, обусловленная раздражителем, относится к действиям, которые предпринимаются прежде всего для устранения неприятной ситуации или ослабления ее вредного влияния. Агрессия, обусловленная побуждением, относится к действиям, которые предпринимаются прежде всего с целью достижения различных внешних выгод.

Додж и Койи (Dodge, Coie, 1987) предложили использовать термины реактивная и проактивная агрессия. Реактивная агрессия предполагает возмездие в ответ на осознаваемую угрозу. Проактивная агрессия, как и инструментальная, порождает поведение (например, принуждение, влияние, запугивание), направленное на получение определенного позитивного результата.

Фрейд (Майерс, 1998) полагал, что источник человеческой агрессии – перенесение энергии примитивного влечения к смерти (которое он называл «инстинктом смерти») с самого субъекта на внешние объекты. Лоренц, изучавший поведение животных, рассматривал агрессию как адаптивное, а не саморазрушительное поведение. Но оба ученых единодушны в том, что агрессивная энергия имеет инстинктивную природу. По их мнению, если она не находит разрядки, то накапливается до тех пор, пока не взрывается или пока подходящий стимул не выпустит ее наружу. Лоренц также считал, что у нас нет врожденных механизмов торможения агрессии, так как они сделали бы нас беззащитными.

Критика всех эволюционных теорий агрессии основывается на следующих аргументах: не обнаружено генов, напрямую связанных с агрессивным поведением; все доводы основываются на наблюдениях за поведением животных; вызывает сомнение сама логика рассуждений о проявлениях адаптивности какого-либо поведения.

Тем не менее, хотя склонность людей к агрессии не обязательно квалифицировать как инстинкт, агрессия все-таки обусловлена биологически. И у животных, и у человека обнаружены участки нервной системы, отвечающие за проявление агрессии. При активации этих структур мозга враждебность возрастает; дезактивация их ведет к уменьшению враждебности. Также и темперамент – то, насколько человек восприимчив и реактивен, – носит врожденный характер и зависит от реактивности симпатической нервной системы. Химический состав крови – еще один фактор, влияющий на чувствительность нервной системы к стимуляции агрессии. Находящихся в состоянии алкогольного опьянения гораздо легче спровоцировать на агрессивное поведение. На агрессивность также влияет мужской половой гормон тестостерон.

Теории побуждения предполагают, что источником агрессии является, в первую очередь, вызываемый внешними причинами позыв, или побуждение, причинить вред другим. Наибольшее распространение среди теорий этого направления получила теория фрустрации – агрессии, предложенная несколько десятилетий тому назад Доллардом и его коллегами (Бэрон, Ричардсон, 1999). Существующая теория фрустрации – агрессии объясняет агрессию враждебную, но не инструментальную. Согласно этой теории, у индивида, пережившего фрустрацию (т. е. блокирование целенаправленного поведения), возникает побуждение к агрессии. В некоторых случаях агрессивный порыв встречает какие-то внешние препятствия или подавляется страхом наказания. Однако и в этом случае побуждение остается и может вести к агрессивным действиям, хотя при этом они будут направлены не на подлинный источник фрустрации, а на другие объекты, по отношению к которым агрессивные действия можно совершить беспрепятственно и безнаказанно, т. е. в этом случае может появиться смещенная агрессия.

Когнитивные модели агрессии рассматривают процессы (эмоциональные и когнитивные), лежащие в основе этого типа поведения. Согласно теориям данного направления, характер осмысления и интерпретации человеком чьих-то действий, например как угрожающих или провокационных, оказывает определяющее влияние на его чувства и поведение. В свою очередь, степень эмоционального возбуждения или негативной аффектации, переживаемой человеком, влияет на когнитивные процессы оценки угрожающей опасности. У каждого человека существуют устойчивые шаблоны реализации агрессии, то есть принципы сортировки. Это зоны значения. Для сортировки окружающего человек использует Я-концепцию: только с помощью последней сигнал из внешнего мира вызывает резонанс так называемых «струн души».

И последнее теоретическое направление рассматривает агрессию прежде всего как явление социальное, а именно – как форму поведения, усвоенного в процессе социального научения. В соответствии с теориями социального научения, глубокое понимание агрессии может быть достигнуто только при оценке того: 1) каким путем была усвоена агрессивная модель поведения; 2) какие факторы провоцируют ее проявление; 3) какие условия, способствующие закреплению данной модели. Агрессивные реакции усваиваются и поддерживаются путем непосредственного участия в ситуациях проявления агрессии, а также пассивного наблюдения. Если агрессия – это инстинкт или побуждение, это значит, что на соответствующее поведение человека толкают внутренние силы либо внешние стимулы (например, фрустрация). Теории же социального научения утверждают, что агрессия появляется только в соответствующих социальных условиях.

Все многообразие форм агрессивности можно также разделить на гетероагрессию (направленную на других) и аутоагрессию (направленную на себя). В свою очередь, и гетеро-, и аутоагрессия имеют прямую и косвенную формы. Прямая гетероагрессия – это убийство, изнасилование, нанесение побоев и т. д.; косвенная гетероагрессия – угрозы, оскорбление, ненормативная лексика и т. д. Крайнее проявление прямой аутоагрессии – самоубийство. К категории косвенной аутоагрессии следует отнести все психосоматические заболевания, болезни адаптации, все неспецифические заболевания внутренних органов, имеющих гладкую мускулатуру и вегетативную иннервацию.

В свою очередь, насилие так же, как и агрессия:

? является прежде всего действием, а не желанием действовать;

? как-либо изменяет объект приложения помимо его желания.

Насильственные действия всегда имеют внутренний смысл, совершаются ради достижения какой-то цели, которая не всегда осознается окружающими и даже самим насильником.

Таким образом, в некоторых случаях, когда целью насилия было причинение вреда, понятия «агрессия» и «насилие» тождественны и могут применяться как синонимы.

Как уже говорилось, агрессия и насилие могут иметь физический и психологический характер. Считается, что основными способами психологического насилия являются:

? изоляция (информационная и даже физическая депривация; лишение информации или строгий контроль за ней);

? дискредитация (лишение права на собственное понимание и мнение; осмеяние и неконструктивная критика);

? монополизация восприятия (принудительная фиксация внимания на агрессоре, так как он является основным источником угроз);

? усиление тривиальных требований (множество мелких правил, не нарушить которые невозможно, следовательно, возникают постоянные поводы для придирок, что вызывает хроническое чувство вины);

? демонстрация «всемогущества» насильника (в любых делах насильник старается продемонстрировать и подчеркнуть свою сверхкомпетентность, сравнивая себя с «неумехой»– жертвой, причем сравниваются как бытовые, так и профессиональные умения, или даже физическая сила. Цель таких сравнений – внушить страх, чувство несостоятельности в противовес «авторитетности» насильника);

? «случайные индульгенции» (насильник иногда награждает свою жертву вниманием и теплыми чувствами, но делает это или редко, или непредсказуемо, или для того, чтобы подкрепить поведение, нужное агрессору, или парадоксальным и неожиданным образом – так, чтобы вызвать дезориентацию и замешательство);

? унижение и издевки, осмеяние в присутствии других людей;

? контроль за удовлетворением физических потребностей (еда, сон, отдых и т. п.), что ведет к физическому истощению жертвы;

? постоянные угрозы по поводу и без повода, легко переходящие в физическое насилие;

? использование психоактивных веществ (например, алкоголь);

? непоследовательные и непредсказуемые требования;

? частые и непредсказуемые перепады настроения агрессора, в которых «виновата» жертва;

? принуждение выполнять нелепую и бесцельную работу.

Если рассматривать психологическое насилие более широко, то в него также можно включить различные методы психологического воздействия (влияния): психологическое принуждение, нападение, манипуляцию и ряд других. Это действия, которые также относятся к категории «стратегий контроля над сознанием». Цель «стратегий контроля» заключается в манипулировании мыслями, чувствами и поведением других в данном контексте в какой-то период времени, что приносит большую выгоду манипулирующему, чем жертве воздействия. При этом производимые изменения могут быть фокусированными или действовать на широкую сферу человеческих отношений. Они могут проявляться внезапно или развиваться постепенно, могут сопровождаться осознанием манипулятивного или убеждающего намерения агента влияния или нет, могут приводить ко временным или устойчивым переменам.

Хотя некоторые типы контроля над сознанием связаны с так называемыми «экзотическими» методиками, такими, как гипноз, наркотики и прямое воздействие на мозг, большинство форм контроля носят обыденный характер (Schwitzgebel, Schwitzgebel, 1973; Varela, 1971; Weinstein, 1990). Они опираются на использование фундаментальных человеческих потребностей, чтобы добиваться уступчивости или подчинения желаемым правилам и поведенческим указаниям агента влияния (Deikman, 1990; Milgram, 1992). Хотя некоторые агенты влияния являются «профессионалами по (достижению) уступчивости», работающими внутри соответствующего института, государственного, религиозного, военного или делового, многие из агентов действуют интуитивно, используя «метод тыка», тактику домашних средств достижения податливости для личной выгоды и контроля над другими – коллегами по работе, друзьями и родственниками (Cialdini, 1993; Zimbardo, Leippe, 1991).

Механизм уступчивости (побуждение одного человека подчиниться требованию другого) можно понять, если учесть склонность людей к автоматическому, основанному на стереотипах реагированию (Asch, 1951; Barker, 1984; Cialdini, 1993; Franks, 1961; Zimbardo, 1972). Представители большинства социальных групп «создали» набор качеств (или черт), играющих роль спусковых механизмов уступчивости, то есть специфические элементы информации, которые обычно «сообщают» человеку, что согласие с требованием вероятнее всего будет правильным и выгодным. Каждый из этих элементов информации можно использовать в качестве орудия влияния, чтобы побудить людей согласиться с требованием. В классической работе по психологии влияния Р. Чалдини (Чалдини, 1999) рассматривает несколько основных принципов (правил), которые наиболее часто используются в качестве орудия влияния:

Принцип взаимного обмена. В соответствии с этим правилом человек старается определенным образом отплатить за то, что ему дал другой человек. Правило взаимного обмена часто вынуждает людей подчиняться требованиям других. Суть одной из излюбленных тактик определенного рода «профессионалов уступчивости» заключается в том, чтобы что-нибудь дать человеку перед тем, как попросить его об ответной услуге. Известен другой способ заставить человека пойти на уступки с помощью правила взаимного обмена. Вместо того чтобы первым оказать услугу, которая приведет к ответной услуге, агент может изначально пойти на уступку, которая подтолкнет оппонента к ответной уступке.

Принцип обязательства и последовательности. Психологи давно обнаружили, что большинство людей стремятся выглядеть последовательными в своих словах, мыслях и делах. В основе этой склонности к последовательности лежат три фактора. Во-первых, последовательность в поведении высоко оценивается обществом. Во-вторых, последовательное поведение способствует решению самых разных задач в повседневной жизни. В-третьих, ориентация на последовательность создает возможности для формирования ценных стереотипов в сложных условиях современного существования. Последовательно придерживаясь ранее принятых решений, человек может не обрабатывать всю имеющую отношение к делу информацию в стандартных ситуациях; вместо этого он должен просто вспомнить ранее принятое решение и отреагировать в соответствии с ним.

Принцип социального доказательства. Согласно принципу социального доказательства, люди, для того чтобы решить, чему верить и как действовать в данной ситуации, ориентируются на то, чему верят и что делают в аналогичной ситуации другие люди. Склонность к подражанию обнаружена как у детей, так и у взрослых. Эта склонность проявляется при совершении самых разных действий, таких, как принятие решения что-либо купить или пожертвовать деньги на благотворительные нужды. Принцип социального доказательства можно применить с целью побудить человека подчиниться тому или иному требованию; при этом человеку сообщают, что многие люди (чем больше, тем лучше) соглашаются или согласились с этим требованием. Принцип социального доказательства работает эффективнее при наличии двух факторов. Одним из них является неуверенность. Когда люди сомневаются, когда ситуация представляется им неопределенной, они в большей степени склонны обращать внимание на действия других и считать эти действия правильными. Например, когда люди сомневаются в необходимости оказания помощи кому-либо, действия других наблюдателей влияют на их решение помочь гораздо больше, чем в очевидной ситуации. Второй фактор, при наличии которого принцип социального доказательства оказывает наибольшее влияние, это сходство. Люди в большей степени склонны следовать примеру тех, кто на них похож.

Принцип благорасположения. Человек предпочитают соглашаться с теми людьми, которые ему знакомы и симпатичны. Зная об этом правиле, «профессионалы уступчивости» обычно стараются выглядеть как можно более привлекательными. Вторым фактором, влияющим на отношение к человеку и на степень уступчивости, является сходство. Людям всегда нравятся те люди, которые похожи на них, и они более охотно, часто неосознанно, соглашаются с требованиями именно таких людей. Также замечено, что благорасположение вызывают люди, расточающие похвалы. Комплименты, иногда произносимые из корыстных соображений, могут повлечь за собой неприятные последствия, так как делают людей более уступчивыми. Еще один фактор, влияющий на отношение к какому-либо человеку или предмету, – это близкое знакомство с ним.

Принцип авторитета. Тенденция подчиняться законным авторитетам обусловлена многовековой практикой общества, которое внушает своим членам представление о том, что подобное повиновение правильно. Кроме того, людям часто удобно повиноваться приказам истинных авторитетов, поскольку те обычно имеют большой запас знаний, мудрости и силы. По этим причинам почтение по отношению к авторитетам может возникать неосознанно. Повиновение авторитетам часто представляется людям рациональным способом принятия решения.

Принцип дефицита. Согласно принципу дефицита, люди в большей степени ценят то, что менее доступно. Этот принцип часто применяется с целью извлечения выгоды в таких методиках достижения уступчивости, как тактика ограничения количества или тактика установления крайнего срока, с помощью которых «профессионалы уступчивости» стараются убедить нас, что доступ к тому, что они предлагают, строго ограничен. Принцип дефицита оказывает на людей сильное влияние по двум причинам. Во-первых, поскольку вещи, которые трудно приобрести, обычно более ценные, оценка степени доступности предмета или переживания часто является рациональным способом оценки его качества. Во-вторых, когда вещи становятся менее доступными, мы утрачиваем часть своей свободы. Согласно теории психологического реактивного сопротивления, люди реагируют на ограничение свободы усилением желания ее иметь (наряду с товарами и услугами, с ней связанными) в полном объеме.

Принцип «быстрорастворимого» влияния. В условиях современной жизни особое значение приобретает умение быстро принимать правильные решения. Хотя все люди отдают предпочтение хорошо обдуманным решениям, разнообразие форм и быстрый темп современной жизни часто не позволяют им тщательно анализировать все относящиеся к делу «за» и «против». Все чаще люди вынуждены использовать другой подход к процессу принятия решений – подход, в основе которого лежат стереотипные способы поведения, вследствие чего решение уступить (согласиться, поверить, купить) принимается на основании отдельного, обычно заслуживающего доверия, элемента информации. Ниже даны определения различных видов психологического влияния (Доценко, 1996; Steiner, 1974; Jones, 1964; Сидоренко, 2004):

Аргументация – высказывание и обсуждение доводов в пользу определенного решения или позиции с целью формирования или изменения отношения собеседника к данному решению или позиции.

Самопродвижение – формулировка целей и предъявление свидетельств компетентности и квалификации для того, чтобы быть оцененным по достоинству и благодаря этому получить преимущества на выборах, при назначении на должность и др. Внушение – сознательное неаргументированное воздействие на человека или группу людей, имеющее своей целью изменение их состояния, отношения к чему-либо и создания предрасположенности к определенным действиям.

Заражение – передача своего состояния или отношения другому человеку или группе людей, которые каким-то образом перенимают это состояние или отношение. Состояние может передаваться и усваиваться как непроизвольно, так и произвольно.

Пробуждение импульса к подражанию – способность вызывать стремление быть подобным себе. Эта способность может быть непроизвольной или использоваться намеренно. Стремление подражать и подражание (копирование чужого поведения и образа мыслей) также может быть произвольным и непроизвольным.

Формирование благосклонности – привлечение к себе непроизвольного внимания адресата путем демонстрации собственной незаурядности и привлекательности, высказывания благоприятных суждений об адресате, подражания ему или оказания ему услуги.

Просьба – обращение к адресату с призывом удовлетворить потребности или желания инициатора воздействия.

Игнорирование – умышленное невнимание, рассеянность по отношению к партнеру, его высказываниям и действиям. Чаще всего воспринимается как признак пренебрежения и неуважения, однако в некоторых случаях выступает как тактичная форма прощения бестактности или неловкости, допущенной партнером.

Нападение – внезапная атака на чужую психику, совершаемая с сознательным намерением или без такового, форма разрядки эмоционального напряжения. Высказывание пренебрежительных или оскорбительных суждений о другом; грубое агрессивное осуждение, поношение или осмеяние его дел и поступков; напоминание о постыдных или прискорбных фактах его биографии; безапелляционное навязывание своих советов и др. Психологическое нападение несет в себе многие черты нападения физического, являясь символическим его замещением. Нападение может совершаться: с определенной целью; по определенной причине; по определенной причине и с определенной целью вместе. В первом случае можно говорить о целенаправленном, во втором – об импульсивном, в третьем – о тотальном нападении.

Операция нападения может совершаться в трех формах:

? деструктивная критика;

? деструктивные констатации;

? деструктивные советы.

1. Деструктивная критика – это:

? пренебрежительные или оскорбительные суждения о личности человека;

? грубое агрессивное осуждение, поношение или осмеяние его дел и поступков, значимых для него людей, социальных общностей, идей, ценностей, произведений, материальных объектов и т. п.;

? риторические вопросы, направленные на обнаружение и «выправление» недостатков.

2. Деструктивные констатации – это:

? упоминания и напоминания об объективных фактах биографии, которые человек не в состоянии изменить и на которые он чаще всего не мог повлиять (национальная, социальная и расовая принадлежность; городское или сельское происхождение; род занятий родителей; противоправное поведение кого-либо из близких; алкоголизм или наркомания в семье; наследственные и хронические болезни; природная конституция, прежде всего рост; черты лица; близорукость или другие нарушения зрения, слуха и т. п.);

? «дружеские», «безобидные» ссылки и намеки на ошибки, промахи и нарушения, допущенные адресатом в прошлом; шутливое упоминание о «старых грехах» или личных тайнах адресата.

3. Деструктивные советы – это:

? непрошеные рекомендации и предложения по изменению позиции, способа поведения и т. п.;

? безапелляционные указания, повеления и инструкции, не подразумеваемые социальными или рабочими отношениями партнеров.

Принуждение – это стимуляция человека к выполнению нежеланных для него действий с помощью угроз (открытых или подразумеваемых) или лишений. Принуждение возможно только в случае, если принуждающий действительно обладает возможностями реализации угроз, то есть полномочиями лишить адресата каких-либо благ или изменить условия его жизни и работы. Такие возможности можно назвать контролирующими. Принуждая, инициатор угрожает применением своих контролирующих возможностей для того, чтобы добиться от адресата нужного ему поведения. В наиболее грубых формах принуждения могут использоваться угрозы физической расправы. Субъективно принуждение переживается как давление.

Формы принуждения:

? объявление жестко определенных сроков или способов выполнения работы без каких-либо объяснений или обоснований;

? наложение не подлежащих обсуждению запретов и ограничений;

? запугивание возможными последствиями;

? угроза наказанием, в наиболее грубых формах – физической расправой.

Принуждение – это способ влияния, который ограничен сферой потенциального приложения, так как инициатор влияния должен обладать рычагами непсихологического давления на адресата.

Одним из наиболее распространенных видов психологического воздействия является манипуляция. Психологическая манипуляция – это вид психологического воздействия, которое ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его желаниями. Под манипуляцией обычно также подразумевается скрытое (или подсознательное) психологическое воздействие на собеседника с целью добиться выгодного манипулятору поведения. То есть манипуляция – это скрытое принуждение, программирование мыслей, намерений, чувств, отношений, установок, поведения. Оксфордский словарь определяет манипуляцию как «акт влияния на людей или управления ими или вещами с ловкостью, особенно с пренебрежительным подтекстом, как скрытое управление или обработка» (Доценко, 2003).

Метафора психологической манипуляции содержит три важнейших признака:

? идею «прибирания к рукам»;

? обязательное условие сохранения иллюзии самостоятельности решений и действий адресата воздействия;

? искусность манипулятора в выполнении приемов воздействия.

Также выделяют пять признаков манипуляции: 1) родовой признак – психологическое воздействие; 2) отношение манипулятора к другому как средству достижения собственных целей; 3) стремление получить односторонний выигрыш; 4) скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленности); 5) использование (психологической) силы, игра на слабостях.

Существует ряд уточняющих определений манипуляции.

Манипуляция – это вид психологического воздействия, при котором мастерство манипулятора используется для скрытого внедрения в психику адресата целей, желаний, намерений, отношений или установок, не совпадающих с теми, которые имеются у адресата на данный момент.

Манипуляция – это психологическое воздействие, нацеленное на изменение направления активности другого человека, выполненное настолько искусно, что остается незамеченным.

Манипуляция – это психологическое воздействие, направленное на неявное побуждение другого к совершению определенных манипулятором действий.

Манипуляция – это искусное побуждение другого к достижению (преследованию) косвенно вложенной манипулятором цели.

Степень успешности манипуляции в значительной мере зависит от того, насколько широк арсенал используемых манипулятором средств психологического воздействия и насколько манипулятор гибок в их использовании.

Существуют следующие средства, с помощью которых разворачивается манипулятивное воздействие:

1. Определение вектора воздействия, исходя из подзадач. Например, отвлечение внимания адресата от некоторой области, ограничение внимания на требуемом содержании, снижение критичности адресата, повышение собственного ранга в его глазах, внедрение в сознание адресата требуемого желания, намерения, устремления, изоляция от влияния со стороны других людей, контроль других возможных помех и т. п.

2. Подбор вида силы (оружия воздействия) для оказания давления. Например, перехват инициативы, введение своей темы, сокращение времени для принятия решения, приведение в состояние, когда критичность адресата снижена (или выбор момента), рекламирование себя или намек на широкие связи и возможности, демонстрация (или имитация) собственной квалификации, апелляция к присутствующим, создание мифического большинства и т. п.

3. Поиск мотива, через который можно «влезть в душу». Совсем не обязательно это стремление к успеху, деньгам, славе или сексуальному удовлетворению. «Струнами души» может оказаться любой значимый мотив: переживание из-за невысокого роста (полноты, болезней, размера обуви), гордость, что он интеллигент в четвертом поколении (старший сын, донской казак), хобби, любопытство, нетерпимость к какому-то типу людей и т. д.

4. Постепенное наращивание давления по различным линиям (если требуется):

? повышение плотности (ряд близких по содержанию или форме воздействий);

? тотальность воздействия – его разноплановость, разнообразие каналов и мишеней воздействия;

? постоянство – настойчивость, доходящая до назойливости;

? интенсивность – повышение силы влияния.

Наиболее распространенными последствиями любого вида насилия являются:

? заниженная самооценка жертвы, искаженная Я-концепция;

? социальная дезадаптация и дезориентация (у жертвы нет ни друзей, ни подруг, ни близких людей, с которыми можно поделиться и от которых можно получить помощь; круг социальных контактов и отношений предельно сужен);

? эмоциональная дезадаптация и дезориентация (хроническое чувство вины; «выгорание» – неспособность переживать положительные эмоции; частые депрессии; гиперсензитивность; высокая тревожность; вытесненная потребность в любви – они хотят тепла, но боятся близких отношений; пессимизм, чувство неудавшейся, «несчастной» жизни);

? интеллектуальные нарушения функций (негибкость, некритичность, узость мышления; низкая концентрация внимания; плохая память и т. п.; «умственные блоки» в личностно значимых ситуациях; вплоть до дереализации, когда ситуации насилия вытесняются – «это все сон»).

? выученная беспомощность, неспособность к самостоятельным решениям и ответственным действиям;

? ожидание, что кто-то решит твои проблемы и подтолкнет к верному жизненному выбору и поступку, отсюда безынициативность жертв насилия в работе и личной жизни;

? разнообразные психосоматические нарушения.

Перечисленные выше последствия ведут к постоянному воспроизведению зависимых отношений «насильник – жертва». Жертва бессознательно ищет «сильного человека» или сама становится насильником (идентификация с агрессором); могут быть и смешанные варианты. У матерей склонность к насилию часто переносится на детей. Как правило, такие последствия мешают жертве насилия восстанавливать точный ход событий, полно описать их (например, во время психологической консультации), адекватно строить отношения со знакомыми и родными.

1.4. Выученная беспомощность и поисковая активность

Автор теории выученной беспомощности М. Селигман определяет беспомощность как состояние, когда человеку кажется, что внешние события от него не зависят и он ничего не может сделать, чтобы их предотвратить или изменить. Если это состояние и связанные с ним особенности мотивации и атрибуции переносятся на другие ситуации (т. е. генерализуется), то, значит, налицо выученная беспомощность. Очень непродолжительной истории неконтролируемости окружающего мира достаточно для того, чтобы выученная беспомощность как бы обрела свою собственную жизнь, стала сама управлять поведением человека. На основе проведенных экспериментов М. Селигман сделал вывод о том, что беспомощность вызывают не сами по себе неприятные события, а именно опыт неконтролируемости этих событий. Живое существо становится беспомощным, если оно привыкает к тому, что от его активных действий ничего не зависит, что неприятности происходят сами по себе и на их возникновение влиять никак нельзя (Ромек, 2002). В экспериментах было установлено, что у человека существует принципиально тот же механизм формирования беспомощности, что и у животных, и что беспомощность легко переносится на другие ситуации. Но по сравнению с животными у людей были обнаружены и некоторые особенности, которые подтвердили важность когнитивных процессов в регуляции поведения. В целом ряде исследований (De Vellis et al., 1978) было показано, что человек может научиться беспомощности, если просто наблюдает за беспомощностью других. Иными словами, демонстрация моделей беспомощности так же существенна, как и собственный опыт неконтролируемости событий. Именно опытом неконтролируемости событий объясняется тот факт, что М. Селигман получил схожие результаты в случае позитивных последствий. Интенсивное поощрение, возникающее вне зависимости от действий испытуемых, точно так же, как и наказание, приводит к потере инициативы и способности к конкурентной борьбе.

Итак, беспомощность у человека вызывается неконтролируемостью и непредсказуемостью событий. Уже в раннем детстве – в младенческом возрасте – человек учится контролю над внешним миром. Помешать этому процессу могут три обстоятельства:

? полное отсутствие последствий (депривация);

? однообразие последствий;

? асинхронность, или отсутствие видимой связи между действиями и их последствиями.

Однообразие последствий. Чтобы избежать пессимизма и беспомощности, последствия как минимум должны быть в наличии . И они должны быть разными . Ребенок, который в ответ на разное (хорошее и плохое) поведение получает совершенно одинаковые (неважно – приятные или неприятные) последствия, точно так же теряет ориентиры для управления собственной активностью, как и ребенок, вообще никакой обратной связи не получающий. Есть еще одна форма беспомощности, возникающей по причине однообразия последствий. Ребенок или взрослый, который, совершая разные – хорошие и плохие, добрые или злые – действия, знает, что все равно его родители (или его статус) защитят его от неприятностей, оказывается беспомощным в такой же степени, как и тот, кто наталкивается на массивную критику в любом случае, что бы он ни делал. Если приблизить эти результаты к реальной жизни, то беспомощность возникает тогда, когда человек (ребенок), пытающийся решить некоторую поведенческую проблему, не находит никакой системы в том, как окружающие реагируют на его действия, и никто ему не помогает обнаружить эту систему.

Асинхронность . Третья причина беспомощности может состоять в том, что между действиями и последствиями проходит так много времени (асинхронность во времени), что невозможно связать реакции окружения с теми или иными собственными действиями. Порка по пятницам, разнос по понедельникам, случайно и довольно редко выдаваемая зарплата – все это последствия, которые асинхронны со своими причинами. В этом случае зарплата перестает ассоциироваться с результатами труда, критика родителей – с ошибками, допущенными в домашнем задании.

Дальнейшие исследования позволили лучше понять процесс возникновения выученной беспомощности. Как выяснилось, результат обучения зависит не только от того, что человек убеждается в своей неспособности повлиять на ситуацию, решить конкретную задачу, но и от сформировавшихся в прошлом опыте ожиданий. Очень многое определяется тем, считает ли человек данную задачу не решаемой вообще или он полагает, что она не по силам только ему. Выученная беспомощность развивается только в последнем случае. Человек может признать, что задача имеет решение, но оно доступно только тем, кто имеет специальную подготовку. Такая внутренняя позиция, как показывают исследования, не приводит к обучению беспомощности. Это обучение осуществляется, когда человек знает, что поставленная перед ним задача может быть решена такими же, как он (Христенко, 2005).

Выраженность выученной беспомощности и степень ее распространения на различные виды деятельности в настоящем и будущем определяется сочетанием психологических установок. Наиболее тяжелые последствия связаны с установками, при которых человек видит причину беспомощности в своих личных качествах, воспринимающихся как неизменные и распространяющиеся на все формы жизнедеятельности. Кроме того, человек может считать, что он терпит неудачу только здесь и только сейчас, а может предполагать, что неудачи будут преследовать его в дальнейшем, причем не только в этой конкретной деятельности, но и в другой.

Таким образом, обучение беспомощности происходит при наличии нескольких факторов:

? человек не имеет предшествующего опыта решения сложных задач;

? у него недостаточный уровень потребности в поиске;

? он считает, что с данной задачей справится любой, равный ему (по физическим, психологическим и др. данным) человек, но не он сам;

? длительное время он сталкивается с ситуациями, когда он не видит четкой взаимосвязи между своими действиями и их последствиями.

Тесно связанная с представлениями М. Селигмана и его коллег концепция поисковой активности (Ротенберг, Аршавский, 1984) позволяет объемнее представить проблему, связанную с влиянием выученной беспомощности на формирование виктимности. Под поисковой активностью понимается деятельность, направленная на изменение внешнего или внутреннего плана ситуации при отсутствии определенного прогноза результатов деятельности в ней, но при постоянном их учете. Такое определение подразумевает, во-первых, широкий круг личностных факторов, обусловливающих устойчивость человека к отрицательным воздействиям внешней среды (в отличие от концепции выученной беспомощности, учитывающей в основном лишь особенности атрибутивного стиля), а во-вторых, предполагает, что человек, переживающий состояние стресса, является не пассивным объектом воздействия внешних условий (каким он представляется с точки зрения концепции выученной беспомощности), но активным субъектом, реорганизующим или пытающимся реорганизовать дискомфортную ситуацию так, чтобы она стала приемлемой. Поисковая активность является общим, неспецифическим фактором, влияющим на резистентность организма к вредным воздействиям внешней среды. Напротив, отказ от поиска является неспецифической и универсальной предпосылкой к развитию самых разнообразных форм патологии.

Иными словами, поисковой активностью называется деятельность, направленная или на изменение неприемлемой ситуации, или на изменение своего отношения к ней, или на сохранение благоприятной ситуации вопреки действию угрожающих ей факторов и обстоятельств. Человек запрограммирован природой на гибкое поисковое поведение в меняющемся динамичном мире как самой природы, так и социальных отношений. В реальности стопроцентный прогноз конечных результатов блокирует поисковую активность, превращая жизнь в набор автоматизированных действий, отражающих искусственно выстроенную ситуацию. В то же время в процессе поискового поведения не только конечные, но и промежуточные результаты должны учитываться, оцениваться и использоваться для коррекции поведения, которое без этого окажется недостаточно гибким и в конечном итоге – малоэффективным.

Антиподом поисковой активности является отказ от поиска. У человека он проявляется разнообразно: как депрессия, невротическая тревога, переживание апатии, беспомощности, безнадежности, которые часто предшествуют развитию различных заболеваний. Чем выше поисковая активность человека в обычном состоянии, тем тяжелее переносится отказ от поиска. Состояние отказа отрицательно сказывается на результатах любой деятельности. Возникнув в конкретной ситуации, оно, как и выученная беспомощность, имеет тенденцию «захватывать» поведение в целом, потому что, если даже ощущения безнадежности и депрессии явились реакцией на какую-то конкретную неудачу, они способны парализовать активность в любом другом направлении. Снижение поисковой активности обусловливает возникновение новых неудач и формирует замкнутый круг, вырваться из которого можно, если в неудачах возникает просвет или внезапно случается событие, требующее полной мобилизации для спасения собственной жизни или жизни близких.

Также понятно, почему неизменные и легкие удачи снижают устойчивость к выученной беспомощности – ведь при этом формируется 100 %-й положительный прогноз и отпадает необходимость в поисковой активности. Понятно также, почему постоянные поражения, преследующие с раннего детства, способствуют выученной беспомощности – при этом формируется неизменный отрицательный прогноз и обесценивается поисковая активность. Напротив, чередование побед и поражений, как это обычно происходит в жизни, формирует неопределенный прогноз и ощущение зависимости результатов от собственных усилий, что способствует тренировке поисковой активности и «иммунизирует» к выученной беспомощности.

Отказ от поисковой активности формируется на ранних этапах развития индивида, потому что каждый человек в младенчестве получает неизбежный опыт пассивного, зависимого поведения; его собственные физиологические и психологические возможности для поискового поведения еще не сформировались, они формируются только постепенно и при активной поддержке родителей. Если же эта стимулирующая поддержка, позволяющая преодолеть исходный страх перед поиском, выражена недостаточно, то пассивная позиция закрепляется и в будущем при каждой очередной сложности способствует поведению отказа, капитуляции. Выученная беспомощность и отказ от поисковой активности приводит к тому, что человек, попав в ситуацию жертвы, практически ничего не предпринимает для изменения этой сложившейся ситуации.

1.5. Совладающее поведение и защитные механизмы личности

Р. Мосс и Дж. Шефер сформулировали пять видов задач, возникающих перед человеком в кризисной ситуации (Moss, Schaefer, 1986):

1) установление смысла ситуации и определение ее значения для себя;

2) реакция на требования кризисной ситуации и попытка противостоять ей;

3) поддержание отношений с членами семьи, с друзьями и с теми, кто способен оказать содействие в решении проблем;

4) сохранение эмоционального баланса, управление негативными чувствами, вызванными неблагоприятными событиями;

5) сохранение и поддержание образа себя, социальной идентичности, уверенности в себе.

Для человека с повышенной индивидуальной виктимностью, или комплексом жертвы, характерно нарушение психической адаптации, что не позволяет ему успешно справляться с перечисленными выше задачами. Современное понимание процессов нарушения психической адаптации включает в себя не только скрытые эмоциональные нарушения, меж– и внутриличностные конфликты, но и индивидуальные механизмы переработки стресса (совладающего поведения, копинга) и механизмы психологической защиты (Вассерман, 1998).

По мнению многих авторов (Савенко, 1972; Урсано и др., 1992; Фрейд, Хорни, 1993; Блюм, 1996), набор защитных механизмов человека уникален и характеризует уровень адаптированности личности. Защитные механизмы действуют в подсознании, они искажают, отрицают или фальсифицируют действительность и активизируются в ситуации стресса, конфликта, фрустрации или психотравмы. Цель психологической защиты – снижение эмоционального напряжения, редукция тревоги и обеспечение регуляции направленности поведения (Березин, 1988).

Этот процесс был впервые исследован в психоанализе, где, как известно, появилось понятие защитных механизмов, которые служат защите от тревоги и страха, и описаны их различные формы. Психологической защитой называется специальная регулятивная система стабилизации личности, работающая над устранением или сведением к минимуму чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта. Каждый человек предпочитает определенные защиты, которые становятся неотъемлемой частью его индивидуального стиля борьбы с трудностями. Автоматическое использование человеком определенной защиты или набора защит является результатом по меньшей мере четырех факторов: 1) врожденного темперамента; 2) природы стрессов, пережитых в раннем детстве; 3) защит, образцами для которых (а иногда и сознательными учителями) были родители или другие значимые фигуры; 4) усвоенных опытным путем последствий использования отдельных защит (Мак-Вильямс, 1998).

Как правило, к защитам, рассматриваемым как первичные, незрелые, примитивные, или защитам «низшего порядка», относятся те, что имеют дело с границей между собственным Я и внешним миром. Примитивная защита несет в себе два качества, связанных с довербальной стадией развития. Она недостаточно сильно связана с принципом реальности и недостаточно учитывает отделенность и константность объектов, находящихся вне Я. К примитивным защитам относят следующие: изоляцию, отрицание, всемогущественный контроль, примитивную идеализацию и обесценивание, проективную и интроективную идентификацию.

Изоляция позволяет блокировать неприятные эмоции, так что связь между каким-то событием и его эмоциональной окраской в сознании не проявляется. Это наиболее универсальная защита, позволяющая человеку облачить самого себя в «смирительную рубашку». Плата за подавление неприятных эмоций – утрата естественности чувств, ослабление интуиции, а в конечном счете – самоотчуждение Я и развитие шизоидности. Очевидный недостаток защиты изоляцией состоит в том, что она выключает человека из активного участия в решении межличностных проблем. Главное достоинство изоляции как защитной стратегии состоит в том, что, допуская психологическое бегство от реальности, она почти не требует ее искажения. Человек, тяготеющий к изоляции, находит успокоение не в непонимании мира, а в удалении от него. Благодаря этому он может быть чрезвычайно восприимчивым, нередко к большому изумлению тех, кто считает его тупым и пассивным. Отказ признать существование неприятностей – еще один примитивный способ справляться с ними. Человек, для которого отрицание является фундаментальной защитой, всегда настаивает на том, что «все прекрасно и все к лучшему». Большинство людей в какой-то степени прибегает к отрицанию с целью сделать жизнь менее неприятной, и у многих есть свои конкретные области, где эта защита преобладает над остальными. Защитный механизм отрицания позволяет частично или полностью игнорировать информацию, несовместимую со сложившимися представлениями о себе.

Всемогущий контроль. Ощущение, что ты обладаешь силой, способен влиять на мир, является, несомненно, необходимым условием самоуважения, восходящего к инфантильным и нереалистичным, однако на определенной стадии развития нормальным фантазиям всемогущества. Некоторый здоровый остаток этого инфантильного ощущения всемогущества сохраняется во всех людях и поддерживает их чувство компетентности и успеха. Если человек эффективно осуществляет свое намерение, у него возникает естественное «пиковое чувство». Всякий, испытавший когда-либо ощущение близкой удачи и выигрыш в азартной игре, знает, сколь прекрасно это чувство всемогущественного контроля. У некоторых людей существует совершенно непреодолимая потребность испытывать это чувство и интерпретировать происходящее с ними как следствие их собственной неограниченной власти.

Примитивная идеализация и обесценивание. У многих людей потребность идеализировать остается более или менее неизменной с самого младенчества. Их поведение обнаруживает признаки архаических отчаянных усилий противопоставить внутреннему паническому ужасу уверенность в том, что кто-то, к кому они привязаны, всемогущ, всеведущ и бесконечно благосклонен, а психологическое слияние с этим сверхъестественным другим обеспечивает безопасность. Они также надеются освободиться от стыда: побочным продуктом идеализации и сопутствующей веры в совершенство является то, что собственные несовершенства переносятся особенно болезненно; слияние с идеализируемым объектом – естественное в этой ситуации лекарство. Примитивное обесценивание – неизбежная оборотная сторона потребности в идеализации. Поскольку в человеческой жизни нет ничего совершенного, архаические пути идеализации неизбежно приводят к разочарованию. Чем сильнее идеализируется объект, тем более радикальное обесценивание его ожидает; чем больше иллюзий, тем тяжелее переживается их крушение.

Проекция, интроекция и проективная идентификация. Проекция – это процесс, в результате которого внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее вовне. Это неосознанное отвержение неприемлемых мыслей, установок или желаний, которые приписываются другим людям с целью переложить ответственность за то, что происходит внутри Я, на окружающий мир. Интроекция – это процесс, в результате которого внешние события ошибочно воспринимаются как приходящие внутри. Обиходные синонимы ее – внушаемость, «флюгерность». Иными словами – это тенденция присваивать убеждения, чувства и установки других людей без критики, без попытки сделать их «своими собственными». В результате граница между Я и средой перемещается глубоко внутрь Я, и человек настолько занят усвоением чужих убеждений, что ему не удается сформировать свою собственную личность. Когда проекция и интроекция работают сообща, они объединяются в единую защиту, называемую проективной идентификацией. Защиты, причисляемые ко вторичным – более зрелым, более развитым или к защитам «высшего порядка», «работают» с внутренними границами – между Эго, Супер-Эго и Ид или между наблюдающей и переживающей частями Эго. К защитам высшего порядка относятся: репрессия (вытеснение), интеллектуализация, рационализация, морализация, компартментализация (раздельное мышление), аннулирование, поворот против себя, идентификация.

Репрессия (вытеснение)  – это мотивированное забывание или игнорирование мыслей, воспоминаний, переживаний. Защитный механизм вытеснения обычно позволяет устранить внутренний конфликт путем активного выключения из сознания (забывания) не информации о каком-то поступке или событии в целом, а только истинного, но неприемлемого мотива поведения. Вытеснение направлено на то, что раньше было осознанно, хотя бы частично, а запрещенным стало вторично и поэтому не удерживается в памяти.

Интеллектуализацией называется вариант изоляции аффекта от интеллекта более высокого уровня, чем при изоляции. Человек, использующий изоляцию, обычно говорит, что не испытывает чувств, в то время как человек, использующий интеллектуализацию, говорит о чувствах, но таким образом, что у слушателя остается впечатление отсутствия эмоции.

Рационализация – это защита, связанная с осознанием и использованием только той части воспринимаемой информации, благодаря которой собственное поведение предстает как хорошо контролируемое и не противоречащее объективным обстоятельствам. При этом неприемлемая часть ситуации из сознания удаляется, особым образом перерабатывается и после этого осознается, но уже в измененном виде. Рационализация может противоречить фактам и законам логики, но не всегда. Иногда ее иррациональность сводится к тому, что объявленный мотив деятельности не является подлинным. Например, человек утверждает, что его профессиональная некомпетентность проистекает из физического недомогания: «Если бы я избавился от головных болей, я бы сосредоточился на работе». В этом случае советы подлечиться, не перегружаться, расслабиться, очевидно, не помогут, если человек болен именно потому, что на службе от него нет никакого толку.

Морализация сродни рационализации. Когда человек рационализирует, он бессознательно ищет приемлемые с разумной точки зрения оправдания для выбранного решения. Когда же он морализирует, это означает, он ищет объяснение, почему он обязан следовать в данном направлении. Рационализация перекладывает желания человека на язык разума, морализация вносит эти желания в сферу оправданий или моральных обязательств. Там, где рационализатор говорит «спасибо за науку», морализатор будет настаивать на том, что это «формирует характер».

Компартментализация (раздельное мышление) – еще одна интеллектуальная защита, стоящая ближе к диссоциативным процессам, чем к рационализации и морализации, хотя рационализация нередко тут служит поддержкой. Эта защита позволяет сосуществовать двум конфликтующим состояниям без осознанной запутанности, вины, стыда или тревоги. В то время как изоляция подразумевает разрыв между мыслями и эмоциями, раздельное мышление означает разрыв между несовместимыми мысленными установками. Когда человек использует компартментализацию, он придерживается двух или более конфликтующих между собой идей, отношений или форм поведения, не осознавая противоречия. Для непсихологически думающего наблюдателя раздельное мышление ничем не отличается от лицемерия.

Аннулирование стоит в естественной связи с всемогущественным контролем. Это бессознательная попытка уравновесить некоторый аффект (обычно вину или стыд) с помощью отношения или поведения, которые магическим образом этот аффект уничтожают. Ярким примером аннулирования может служить возвращение супруга домой с подарком, который должен компенсировать вспышку гнева накануне вечером. Если мотив осознается, мы не вправе называть это аннулированием. Но если человек не осознает чувства стыда или вины и, следовательно, не может осознать собственное желание их искупить, мы можем применять это понятие.

Ретрофлексия (поворот против себя) смещает границу между личностью и средой ближе к центру Я, при этом человек начинает относиться к самому себе так, как он относится к другим людям или объектам. Если первая попытка удовлетворить потребность встречает сильное противодействие, человек, вместо того чтобы направить энергию на изменение среды, направляет ее на себя. Тогда у него формируется отношение к самому себе как к постороннему объекту. Первоначальный конфликт между Я и другими превращается в конфликт внутри Я. На ретрофлексию указывает использование возвратного местоимения, когда человек, например, говорит: «Я должен управлять самим собой; я должен заставить себя сделать эту работу; мне стыдно за самого себя», что свидетельствует о разделении Я как субъекта и Я как объекта действия.

Идентификация – это разновидность проекции, связанная с неосознаваемым отождествлением себя с другим человеком, переносом на себя желаемых чувств и качеств. Это возвышение себя до другого путем расширения границы Я. Идентификация связана с процессом, в котором человек, как бы включив другого в свое Я, заимствует его мысли, чувства и действия.

В психотерапевтической литературе психологическая защита, как психологическая категория, нередко рассматривается как понятие близкое копинг-поведению, или совладающему поведению (Лазарус, 1970). Теория совладания личности с трудными жизненными ситуациями (копинга) возникла в психологии во второй половине ХХ в. Сам термин введен американским психологом А. Маслоу (Maslow, 1987). Под «копингом» (от англ. to cope – справиться, совладать) подразумеваются постоянно изменяющиеся когнитивные и поведенческие попытки справиться со специфическими внешними или внутренними требованиями, которые оцениваются как напряжение или превышают возможности человека с ними справиться (Neal, 1998).

Совладающее поведение – форма поведения, отражающая готовность решать жизненные проблемы. Это поведение позволяет приспосабливаться к обстоятельствам и предполагает сформированное умение использовать определенные средства для преодоления эмоционального стресса. Активные действия повышают вероятность устранения воздействия стрессоров на личность. По представлениям А. Маслоу, совладающее поведение можно противопоставить поведению экспрессивному.

Выделяются следующие типы совладающего поведения:

? разрешение проблем;

? поиск социальной поддержки;

? избегание.

Совладающее поведение реализуется посредством применения различных копинг-стратегий на основе ресурсов личности и среды. Одним из самых важных ресурсов среды является социальная поддержка. К личностным ресурсам относятся адекватная Я-концепция, позитивная самооценка, низкий нейротизм, интернальный локус контроля, оптимистическое мировоззрение, эмпатический потенциал, аффилиативная тенденция (способность к межличностным связям) и некоторые другие.

При воздействии стрессора на личность происходит первичная оценка, на основании которой определяют тип создавшейся ситуации: угрожающий или благоприятный (Averill et al., 1971). Именно с этого момента формируются механизмы личностной защиты. Лазарус (Lazarus, 1991) рассматривал эту защиту (процессы совладания) как способность личности осуществлять контроль над угрожающими, расстраивающими или доставляющими удовольствие ситуациями. Процессы совладания – это часть эмоциональной реакции. От них зависит сохранение эмоционального равновесия. Они направлены на уменьшение, устранение или удаление действующего стрессора. Затем осуществляется вторичная оценка последнего. Результатом вторичной оценки становится выбор одного из трех типов стратегии совладания:

? непосредственные активные поступки с целью уменьшения или устранения опасности (нападение или бегство);

? косвенная или мыслительная форма без прямого воздействия, невозможного из-за внутренних или внешних препятствий, например, вытеснение («это меня не касается»), переоценка («это не так уж и опасно»), подавление, переключение на другую форму активности, изменение направления эмоции с целью ее нейтрализации и т. д.;

? совладание без эмоций, когда угроза личности не оценивается как реальная (соприкосновение с транспортными средствами, бытовой техникой, повседневными опасностями, которых мы успешно избегаем).

Существует достаточно большое количество различных классификаций стратегий совладающего поведения (Fineman, 1987, 1983; Lazarus, 1966). Можно выделить три основных критерия, на которые опираются эти классификации: 1. Эмоциональный/проблемный:

1. Эмоционально-фокусированный копинг – направлен на урегулирование эмоциональной реакции.

2. Проблемно-фокусированный – направлен на то, чтобы справиться с проблемой или изменить ситуацию, которая вызвала стресс.

2. Когнитивный/поведенческий:

1. «Скрытый» внутренний копинг – когнитивное решение проблемы, целью которой является изменение неприятной ситуации, вызывающей стресс.

2. «Открытый» поведенческий копинг – ориентирован на действия, используются копинг-стратегии, наблюдаемые в поведении.

3. Успешный/неуспешный:

1. Успешный копинг – используются конструктивные стратегии, приводящие в конечном итоге к преодолению трудной ситуации, вызвавшей стресс.

2. Неуспешный копинг – используются неконструктивные стратегии, препятствующие преодолению трудной ситуации.

Можно предположить, что существует взаимосвязь между теми личностными конструктами, с помощью которых человек формирует свое отношение к жизненным трудностям, и тем, какую стратегию поведения при стрессе (стратегию совладания) он выбирает.

Как отмечают многие авторы, довольно сложно провести четкую границу между механизмами защиты и совладания (Либина, Либин, 1998). Наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой психологическая защита характеризуется отказом индивидуума от решения проблемы и связанных с этим конкретных действий ради сохранения комфортного состояния. Тогда как совладание подразумевает необходимость проявить конструктивную активность, пройти через ситуацию, пережить событие, не уклоняясь от неприятностей. Можно сказать, что предметом психологии совладания как специальной области исследования является изучение механизмов эмоциональной и рациональной регуляции человеком своего поведения с целью оптимального взаимодействия с жизненными обстоятельствами или их целенаправленного преобразования (Либин, Либина, 1996).

Защитные процессы избавляют человека от рассогласованности побуждений и амбивалентности чувств, предохраняют его от осознания нежелательных или болезненных эмоций, а главное – устраняют тревогу и напряженность. Результативный максимум защиты одновременно является минимумом того, на что способно удачное совладание. Удачное совладающее поведение повышает адаптивные возможности субъекта, оно реалистично, гибко, большей частью осознанно, активно, включает в себя произвольный выбор.

Таким образом, многообразные механизмы психологической защиты близки к понятию совладающего поведения, но между ними есть существенные отличия по параметрам активности (конструктивности) – пассивности (неконструктивности) (см. таблицу 1.2).

Таблица 1.2 Сравнительная характеристика особенностей механизмов психологической защиты и совладающего поведения

Современный подход к изучению механизмов формирования совладающего поведения учитывает следующие положения. Человеку присущ инстинкт преодоления (Фромм, 1992), одной из форм проявления которого является поисковая активность (Аршавский, Ротенберг, 1976), обеспечивающая участие эволюционно-программных стратегий во взаимодействии субъекта с различными ситуациями. На выбор способа совладания влияют индивидуально-психологические особенности: темперамент, уровень тревожности, тип мышления, особенности локуса контроля, направленность характера. Выраженность тех или иных способов реагирования на сложные жизненные ситуации зависит от степени самоактуализации личности – чем выше уровень развития личности, тем успешнее человек справляется с возникшими трудностями. Согласно этому положению, встречающиеся в жизни человека препятствия имеют своим источником не только внешние (специфику среды), но и внутренние (индивидуальные предпосылки) условия. Как защитные, так и совладающие стили реагирования связаны с установками и переживаниями, отношением к себе и другим, со структурой жизненного опыта, то есть с когнитивными, эмоциональными и поведенческими уровнями иерархической структуры психики.

В отечественной психологии актуальная проблема поведения личности в стрессе изучалась в основном в контексте преодоления экстремальных ситуаций. Исключение составляют немногочисленные работы, посвященные изучению личности и жизненного пути (Анцыферова, 1995; Либина, 1995 а, б), а также терапии супружеских конфликтов (Кочарян, Кочарян, 1994).

В зарубежной психологии изучение поведения в трудных ситуациях ведется в нескольких направлениях. Лазарус и Фолкмен (Lasarus, Folkman, 1984) подчеркивают роль когнитивных конструктов, обусловливающих способы реагирования на жизненные трудности. Коста и Маккрей (Costa, McCrae, 1992) делают акцент на влиянии личностных переменных, детерминирующих предпочтение индивидом тех или иных стратегий поведения в сложных обстоятельствах. Лер и Томэ (Lehr, Thomae, 1993) уделяют большое внимание анализу самих трудных ситуаций, справедливо полагая, что контекст влияет на выбор стиля реагирования. Интерпретация феноменов защиты и совладания связана также с изучением природы индивидуального поведения в контексте стресса (Селье, 1991).

В зависимости от выбранной точки отсчета, авторы по-разному определяют цели изучения защитного и совладающего поведения. Это и анализ проблем адаптации индивида в окружающем социуме, и проблемы духовного самоопределения, позволяющего сделать выбор с учетом личностного потенциала. По мнению ведущего специалиста в области изучения способов совладания ( coping styles ) Лазаруса (Lazarus, 1966; 1991), несмотря на значительное индивидуальное разнообразие поведения в стрессе, существует два глобальных типа реагирования.

Проблемно-ориентированный стиль , направленный на рациональный анализ проблемы, связан с созданием и выполнением плана разрешения трудной ситуации и проявляется в таких формах поведения, как самостоятельный анализ случившегося, обращение за помощью к другим, поиск дополнительной информации.

Субъектно-ориентированный стиль является следствием эмоционального реагирования на ситуацию, не сопровождающегося конкретными действиями, и проявляется в виде попыток не думать о проблеме вообще, вовлечь других в свои переживания, как желание забыться во сне, растворить свои неприятности в алкоголе или компенсировать отрицательные эмоции едой. Эти формы поведения характеризуются наивной, инфантильной оценкой происходящего.

Английский психолог Д. Роджер (Roger et al., 1993) в своем опроснике измерения способов совладания ( coping styles ) выделяет четыре фактора: рациональное и эмоциональное реагирование, отстраненность и избегание. При этом под эмоциональным реагированием также подразумеваются лишь негативные переживания.

Стратегии совладающего поведения представляют собой различные формы адаптации. Адаптация, в отличие от простого приспособления, понимается сегодня как активное взаимодействие человека с социальной средой с целью достижения оптимального состояния по принципу гомеостаза.

В работе (Либина, Либин, 1998) предложена типология защитных и совладающих стилей реагирования, основанная на структурно-функциональной модели поведения (табл. 1.3). В таблице указаны отдельные примеры пунктов (1а – 4в) опросника «Стиль поведения» (Лазарус, 2000).

Таблица 1.3

Структурно-функциональная модель поведения человека в сложных ситуациях. Организация поведения

К структурным компонентам относятся наиболее устойчивые базовые характеристики индивидуальности человека, такие, как первая и вторая сигнальная система (Павлов, 1980), свойства нервной системы (Теплов, 1986; Небылицын, 1974) и темперамент (Русалов, 1991). Под функциональными компонентами подразумевается специфика организации поведения и деятельности личности. В данном случае имеется в виду феномен, обозначаемый в исследованиях западных психологов как «фокусинг» ( focusing ) при изучении психических процессов, или ориентация ( orientation ), установка ( attitude ) при анализе личности (Анохин, 1975; Волков и др., 1987). Отечественные психологи оперируют, соответственно, термином «установка» и понятием «направленность личности». Особенный интерес представляет разработанная Неймарк (1972) классификация основных видов направленности личности, согласно которой выделяются направленность на себя, на других и на дело (объект).

В одной работе (Либина, Либин, 1998) формы совладающего поведения названы рациональной компетентностью (ее образуют три самостоятельных первичных фактора: предметная направленность при решении проблем, коммуникативная направленность и рациональная саморегуляция) и эмоциональной компетентностью, имеющей схожую структуру. Новый вторичный фактор «эмоциональная компетентность» подчеркивают важность позитивной роли эмоций в осуществлении личностью конструктивной активности.

Эмоциональная компетентность (от лат. emover – волновать и competentis – соответствующий) обозначает способность личности осуществлять оптимальную координацию между эмоциями и целенаправленным поведением (Либина, 1996 а, б); она основана на адекватной интегральной оценке человеком своего взаимодействия со средой. Адекватность означает учет внешних (стимул и обстановка) и внутренних (состояние организма и прошлый опыт) факторов, воздействующих на индивидуума в данной ситуации.

Эмоциональная компетентность развивается в результате разрешения внутриличностных конфликтов на основе коррекции закрепленных в онтогенезе негативных эмоциональных реакций (застенчивости, депрессии, агрессивности) и сопутствующих им состояний, препятствующих успешной адаптации. При этом саморегуляция личности осуществляется не за счет подавления негативных эмоций, а за счет использования их энергии для организации целенаправленного поведения. Выработка навыков эмоционального совладания сопряжена также с созданием новых позитивных условно-рефлекторных связей, позволяющих вырабатывать индивидуальный стиль, сбалансированный по параметрам оптимальности, комфортности, адаптивности и результативности (Либин, 1993).

Анализ темперамента и характерологических черт личности в связи со стратегиями поведения в конфликте (Thomas, 1977; Гришина, 1981) показал, что стратегия избегания связана со следующими характеристиками темперамента: низкой предметной (то есть направленной на дело) активностью и высокой эмоциональностью, понимаемой как чувствительность к несовпадению ожидаемого и полученного результата (Русалов, 1990), а также с негативным отношением к себе и низким уровнем самоуправления (Пантилеев, 1994). Стратегию сотрудничества предпочитают люди, характеризующиеся высокой предметной эргичностью (то есть потребностью в напряженной работе), более низкими показателями эмоциональности, внутренним локусом контроля (Rotter, 1966) и позитивным отношением к себе и другим. Стратегия соперничества образует общий паттерн с высоким уровнем эмоциональности в коммуникативной сфере, внешним локусом контроля и выраженным ожиданием негативного отношения со стороны окружающих. Предпочитающие стратегию приспособления отличаются самыми низкими в выборке показателями по параметрам предметной и коммуникативной активности.

Одним из основных компонентов в исследовательской парадигме психологии совладания (Либина, Либин, 1996) оказывается Я-образ. «Простота», недифференцированность Я-образа повышает риск отреагировать даже на закономерные жизненные кризисы соматическими и психическими расстройствами, а это сопряжено с нарушением системы жизненных ориентиров и, в конечном счете, с усилением процессов деиндивидуализации (Зимбардо, 1994).

Предпринимаются также попытки доказать, что существенной детерминантой выбора определенной стратегии совладания являются стабильные черты характера. По мнению Кобаса, наиболее универсальным фактором сопротивления жизненным невзгодам выступает стойкость личности. Экспериментально выявлено, что именно эта черта характера – основа открытого и энергичного противостояния стрессовым событиям. Нестойкие же люди демонстрируют отсутствие энергии, бессилие, внешний локус контроля, нигилизм и отчужденность от своего Я (Kobasa, Puccetti, 1983). Как показали исследования, самым уязвимым в человеке является низкое самоуважение. Поэтому люди, склонные умалять свои способности и успехи, свое значение и достоинства, крайне болезненно переносят жизненные стрессы. Чрезвычайно ценным представляется и следующий вывод, полученный при исследовании личностных факторов. Более уязвимы для стрессовых ударов оказываются те, кто придерживаются иррациональных убеждений по поводу происшедшего, тогда как рациональные убеждения играют роль своеобразного буфера против несчастий (Sanderman, 1988).

Одним из факторов, характеризующих человека с психологией жертвы, является неадаптивность стратегий совладания, которые чаще всего направлены на отказ от решения проблемы (Воеводин, 2004). Как уже говорилось, стратегии совладания рассматриваются в поведенческой, когнитивной и эмоциональной сферах и делятся на адаптивные, неадаптивные и относительно адаптивные. Неадаптивность стратегий поведенческой сферы предполагает избегание мыслей о неприятностях, изоляцию, отказ от решения проблем. На когнитивном уровне человек отказывается преодолевать трудности из-за неверия в свои силы, из-за недооценки неприятностей. В эмоциональной сфере неадаптивность проявляется чувством безнадежности, покорности либо злостью и «поиском виноватых».

Таким образом, у человека со сформированной психологией жертвы (высокой индивидуальной виктимностью) чаще всего отсутствуют адаптивные стратегии совладания. Данный факт имеет два последствия: 1) неспособность адаптивно совладать с кризисными (стрессовыми) ситуациями; 2) высокая вероятность развития посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) в результате попадания в кризисную (экстремальную) ситуацию.

1.6. Посттравматическое стрессовое расстройство: модели и диагностика

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) – это непсихотическая отсроченная реакция на травматический стресс, способный вызвать психические нарушения практически у любого человека. Были выделены следующие четыре характеристики травмы, способной вызвать травматический стресс (Ромек и др., 2004):

1) происшедшее событие осознается, то есть человек знает, что с ним произошло и из-за чего у него ухудшилось психологическое состояние;

2) это состояние обусловлено внешними причинами;

3) пережитое разрушает привычный образ жизни;

4) происшедшее событие вызывает ужас и ощущение беспомощности, бессилия что-либо сделать или предпринять.

Травматический стресс – это результат особого взаимодействия человека и окружающего мира. Это нормальная реакция на ненормальные обстоятельства, состояние, возникающее у человека, который пережил нечто, выходящее за рамки обычного человеческого опыта. Круг явлений, вызывающих травматические стрессовые нарушения, достаточно широк и охватывает множество ситуаций, когда возникает угроза собственной жизни или жизни близкого человека, угроза физическому здоровью или образу Я.

Исследования в области посттравматического стресса развивались независимо от исследований стресса, и до настоящего времени эти две области имеют мало общего.

Стресс становится травматическим, когда результатом воздействия стрессора является нарушение в психической сфере, по аналогии с физическими нарушениями. В этом случае, согласно существующим концепциям, нарушается структура «самости», когнитивная модель мира, аффективная сфера, неврологические механизмы, управляющие процессами научения, система памяти, эмоциональные пути научения. В качестве стрессора в таких случаях выступают травматические события – экстремальные кризисные ситуации, обладающие мощным негативным последствием, ситуации угрозы жизни для самого себя или значимых близких. Такие события коренным образом нарушают чувство безопасности, вызывая переживания травматического стресса, психологические последствия которого разнообразны. Переживания травматического стресса у некоторых людей ведут к появлению посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

Хотя считается, что интенсивность травматического воздействия в ряде экстремальных (кризисных) ситуаций бывает столь велика, что личностные особенности или предшествующие невротические состояния уже не играют решающей роли в развитии ПТСР, тем не менее данные многочисленных исследований говорят о том, что ПТСР возникает приблизительно у 20 % лиц, переживших ситуации травматического стресса (при отсутствии физической травмы, ранения) (Тарабрина, 2001). Средние показатели частоты ПТСР в условиях военного времени (15–30 %) не совпадают с общими данными о распространенности ПТСР после тяжелого стресса в мирное время (0,5–1,2 %), но для некоторых групп оказываются вполне сравнимы: высокие показатели распространенности ПТСР отмечаются у жертв преступлений (15–50 %) (Андрющенко, 2000).

Психологическая реакция на травму включает в себя три относительно самостоятельные фазы, что позволяет охарактеризовать ее как развернутый во времени процесс.

Первая фаза – фаза психологического шока – содержит два основных компонента:

1) угнетение активности, нарушение ориентировки в окружающей среде, дезорганизация деятельности;

2) отрицание происшедшего (своеобразная охранительная реакция психики). В норме эта фаза достаточно кратковременна.

Вторая фаза – воздействие – характеризуется выраженными эмоциональными реакциями на событие и его последствия. Это могут быть сильный страх, ужас, тревога, гнев, плач, обвинение – эмоции, отличающиеся непосредственностью и крайней интенсивностью. Постепенно эти эмоции сменяются реакцией критики или сомнения в себе. Она протекает по типу «что было бы, если бы…» и сопровождается болезненным осознанием неотвратимости происшедшего, признанием собственного бессилия и самобичеванием. Характерный пример – описанное в литературе чувство «вины выжившего», нередко доходящее до глубокой депрессии.

Рассматриваемая фаза является критической в том отношении, что после нее начинается либо процесс выздоровления (отреагирование, принятие реальности, адаптация к вновь возникшим обстоятельствам), то есть третья фаза нормального реагирования, либо происходит фиксация на травме, после чего постстрессовое состояние обретает хроническую форму.

Нарушения, развивающиеся после пережитой психологической травмы, затрагивают все уровни человеческого функционирования (физиологический, личностный, уровень межличностного и социального взаимодействия), приводят к стойким личностным изменениям не только у людей, непосредственно переживших стресс, но и у членов их семей.

Многочисленные исследования показали, что состояние, развивающееся под действием травматического стресса, не попадает ни в одну из имеющихся в клинической практике классификаций. Последствия травмы могут проявиться внезапно, через продолжительное время, на фоне общего благополучия человека, и со временем ухудшение состояния может становиться все более выраженным. Было описано множество разнообразных симптомов подобного изменения состояния, однако долгое время не существовало четких критериев его диагностики. Также не существовало единого термина для его обозначения. Только к 1980 году было накоплено и проанализировано достаточное для обобщения количество информации, полученной в ходе экспериментальных исследований.

Теоретические модели ПТСР. В настоящее время не существует единой общепринятой теоретической концепции, объясняющей этиологию и механизмы возникновения и развития ПТСР. Существует несколько теоретических моделей, среди которых можно выделить: психодинамический, когнитивный, психосоциальный и психобиологический подходы и разработанную в последние годы мультифакторную теорию ПТСР.

Психодинамические, когнитивные и психосоциальные модели относятся к моделям психологическим. Они были разработаны в ходе анализа основных закономерностей процесса адаптации к нормальной жизни у жертв травмирующих событий. Исследования показали, что существует тесная связь между способами выхода из кризисной ситуации, способами преодоления посттравматического стресса (устранение и всяческое избегание любых напоминаний о травме, погруженность в работу, алкоголь, наркотики, стремление войти в группу взаимопомощи и т. д.) и успешностью последующей адаптации. Было установлено, что наиболее эффективными являются две стратегии: 1) целенаправленное возвращение к воспоминаниям о травмирующем событии в целях его анализа и полного осознания всех обстоятельств травмы; 2) осознание значения травматического события.

Первая из этих стратегий была использована при разработке психодинамических моделей, описывающих процесс развития ПТСР-синдрома и выхода из него как поиск оптимального соотношения между патологической фиксацией на травмирующей ситуации и ее полным вытеснением из сознания. При этом учитывается, что стратегия избегания упоминаний о травме, ее вытеснения из сознания («инкапсуляция травмы»), безусловно, адекватна острому периоду и помогает преодолеть последствия внезапной травмы. При развитии постстрессовых состояний осознание всех аспектов травмы становится непременным условием интеграции внутреннего мира человека, превращения травмирующей ситуации в значимую часть бытия субъекта.

Согласно психодинамическому подходу, травма приводит к нарушению процесса символизации. З. Фрейд рассматривал травматический невроз как нарциссический конфликт. Он ввел понятие стимульного барьера. Вследствие интенсивного или длительного воздействия барьер разрушается, либидозная энергия смещается на самого субъекта. Фиксация на травме – это попытка ее контролировать. Современная классическая психодинамическая модель рассматривает такие следствия травматизации, как регресс к оральной стадии развития, смещение либидо с объекта на Я, ремобилизация садомазохистских инфантильных импульсов, использование примитивных защит, автоматизация Я, идентификация с агрессором, регресс к архаичным формам функционирования Супер-Эго, деструктивные изменения Я-идеала. Считается, что травма – это триггерный механизм, актуализирующий детские конфликты (Калмыкова, Падун, 2002).

Данная модель не объясняет всю симптоматику травматического реагирования, например, постоянное отыгрывание травмы. Кроме того, в опыте любого человека можно найти детскую травму, что, однако, не предопределяет развитие неадаптивного ответа на стресс. Кроме того, классическая психоаналитическая терапия для лечения данного расстройства неэффективна.

Другой аспект индивидуальных особенностей преодоления ПТСР – когнитивная оценка и переоценка травмирующего опыта – отражен в когнитивных психотерапевтических моделях. Авторы этого направления считают, что когнитивная оценка травмирующей ситуации, являясь основным фактором адаптации после травмы, будет в наибольшей степени способствовать преодолению ее последствий, если причина травмы в сознании ее жертвы, страдающей ПТСР, приобретет внешний характер, лежит вне личностных особенностей человека (широко известный принцип: не «я плохой», а «я совершил плохой поступок»). В этом случае, как считают исследователи, сохраняется вера в реальность бытия, в существующую рациональность мира, а также в возможность сохранения собственного контроля над ситуацией. Главная задача при этом – восстановление в сознании гармоничности существующего мира, целостности его когнитивной модели: справедливости, ценности собственной личности, доброты окружающих, так как именно эти оценки в наибольшей степени искажены при ПТСР (Калмыкова, Падун, 2002).

В рамках когнитивной модели травматические события могут разрушать базовые представления о мире и о себе. Патологическая реакция на стресс – неадаптивный ответ на обесценивание этих базовых представлений. Эти представления формируются в ходе онтогенеза, они связаны с удовлетворением потребности в безопасности и составляют Я-концепцию. В ситуации сильного стресса происходит коллапс Я-концепции. Хотя коллапс Я-концепции – это неадаптивное следствие стрессового воздействия, он сам по себе может быть адаптивным, так как представляет возможность для более эффективной реорганизации Я-системы. Неадаптивное преодоление травмы включает генерализацию страха, гнев, уход, диссоциацию, постоянное отыгрывание травмы. Причина неадаптивного преодоления травмы лежит в негибкости, некоррегируемости когнитивных схем. Данная модель с наибольшей полнотой объясняет этиологию, патогенез и симптоматику расстройства, так как учитывает и генетический, и когнитивный, и эмоциональный, и поведенческий факторы.

В рамках психофизиологической модели, ответ на травму – это результат длительных физиологических изменений. Вариабельность ответов на травму обусловлена темпераментом. Согласно современным данным (Kolb, 1984; Van der Kolk, 1991, 1996), при стрессовом воздействии возрастает оборот норэпинэфрина, что приводит к росту уровня плазматического катехоламина, к снижению в головном мозге уровня норадреналина, допамина, серотонина, к росту уровня ацетилхоллина, возникновению болеутоляющего эффекта, опосредованного эндогенными опиоидами. Снижение уровня норадреналина и падение уровня допамина в мозге коррелируют с состоянием психического оцепенения. Это состояние, по мнению многих авторов (Lifton, 1973; 1978; Horowitz, 1972; 1986; Green, Lindy, 1992), является центральным в синдроме ответа на стресс. Болеутоляющий эффект, опосредованный эндогенными опиоидами, может приводить к возникновению опиоидной зависимости и поискам ситуаций, похожих на травмирующую. Снижение серотонина ингибирует работу системы, подавляющей продолжение поведения, что приводит к генерализации условной реакции на связанные с первоначальным стрессором стимулы. Подавление функционирования гиппокампа может являться причиной амнезии на специфический травматический опыт (Van der Kolk et al., 1996). Недостаток этих моделей состоит в том, что большинство исследований было проведено на животных или в лабораторных условиях. Они также не учитывают зависимости психофизиологического ответа от когнитивного опосредования, которое было изучено еще в опытах Р. Лазаруса.

Информационная модель, разработанная Горовицем (Horowitz, 1998), является попыткой синтеза когнитивной, психоаналитической и психофизиологической моделей. Стресс – это масса внутренней и внешней информации, основная часть которой не может быть согласована с когнитивными схемами, поэтому стресс вызывает информационную перегрузку. Необработанная информация переводится из сознания в бессознательное, но сохраняется в активной форме. Подчиняясь принципу избегания боли, человек стремится сохранить информацию в бессознательной форме, но, в соответствии с тенденцией к завершению, временами травматическая информация становится сознательной – это часть процесса информационной обработки. При завершении информационной обработки опыт интегрируется, и тогда травма больше не хранится в активном состоянии. Биологический фактор, так же как и психологический, включен в эту динамику. Феномен реагирования такого рода – это нормальная реакция на шокирующую информацию. Ненормальны предельно интенсивные реакции, не являющиеся адаптивными, блокирующие проработку информации и ее включение в когнитивные схемы индивида.

Данная модель недостаточно дифференцирована, вследствие чего не позволяет учитывать индивидуальные различия при травматических расстройствах.

Наконец, значение социальных условий, в частности фактора социальной поддержки окружающих, для успешного преодоления ПТСР отражено в моделях, получивших название психосоциальных. Согласно психосоциальному подходу, модель реагирования на травму является многофакторной, и необходимо учесть вес каждого фактора в развитии реакции на стресс. Тут используется модель Горовица, но сторонники психосоциального подхода (Green, 1990; Wilson, 1993) подчеркивают также необходимость учитывать факторы окружающей среды: факторы социальной поддержки, стигматизации, демографический фактор, культурные особенности, дополнительные стрессы. Эта модель обладает недостатками информационной модели, но учет факторов окружающей среды позволяет выявлять индивидуальные различия в реакции на стресс.

Были выделены основные социальные факторы, влияющие на успешность адаптации жертв психической травмы: отсутствие физических последствий травмы, прочное финансовое положение, сохранение прежнего социального статуса, наличие социальной поддержки со стороны общества и особенно группы близких людей. При этом последний фактор является самым значимым.

До недавнего времени основной теоретической концепцией, объясняющей механизм возникновения ПТСР, была «двухфакторная теория». В качестве первого фактора она рассматривала классический принцип условно-рефлекторной обусловленности ПТСР (по И. П. Павлову). Основная роль в формировании синдрома при этом отводится собственно травмирующему событию, которое выступает в качестве интенсивного безусловного стимула, вызывающего у человека безусловно-рефлекторную стрессовую реакцию. Поэтому, согласно этой теории, другие события или обстоятельства, сами по себе нейтральные, но каким-либо образом связанные с травматическим стимулом-событием, могут послужить условно-рефлекторными раздражителями. Они как бы «пробуждают» первичную травму и вызывают соответствующую эмоциональную реакцию (страх, гнев) по условно-рефлекторному типу (Тарабрина, 2001). Второй составной частью двухфакторной модели ПТСР стала теория поведенческой, оперантной обусловленности развития синдрома. Согласно этой концепции, если воздействие событий, имеющих сходство (явное или по ассоциации) с основным травмирующим стимулом, ведет к развитию эмоционального дистресса, то человек будет все время стремиться к избеганию такого воздействия, что, собственно, и лежит в основе психодинамических моделей ПТСР.

Однако с помощью двухфакторной теории трудно понять природу ряда присущих только ПТСР симптомов, таких, как «постоянное возвращение к переживаниям, связанным с травмирующим событием». Это симптомы навязчивых воспоминаний о пережитом, сны и ночные кошмары на тему травмы и, наконец, «флэшбэк-эффект». В этом случае практически невозможно установить, какие именно «условные» стимулы провоцируют проявление этих симптомов, настолько слабой оказывается их видимая связь с событием, послужившим причиной травмы.

Для объяснения подобных проявлений ПТСР была предложена теория патологических ассоциативных эмоциональных сетей (Pitman, 1988). Специфическая информационная структура в памяти, обеспечивающая развитие эмоциональных состояний, – «сеть» – включает три компонента:

? информацию о внешних событиях, а также об условиях их появления;

? информацию о реакции на эти события, включая речевые компоненты, двигательные акты, висцеральные и соматические реакции;

? информацию о смысловой оценке стимулов и актов реагирования.

Эта ассоциативная сеть при определенных условиях начинает работать как единое целое, продуцируя эмоциональный эффект. В основе же посттравматического синдрома лежит формирование аналогично построенных патологических ассоциативных структур. Было установлено, что проигрывание в воображении элемента травмирующей ситуации по разному влияет на здоровых и страдающих ПТСР ветеранов вьетнамской войны. У последних при этом наблюдалась интенсивная эмоциональная реакция, а у здоровых испытуемых такой реакции не отмечалось.

Таким образом, с помощью теории ассоциативных сетей был объяснен механизм развития «флэшбэк-феномена», однако такие симптомы ПТСР, как навязчивые воспоминания и ночные кошмары, и в этом случае с трудом поддавались объяснению. Поэтому было высказано предположение о том, что патологические эмоциональные сети ПТСР-синдрома должны обладать свойством самопроизвольной активации, механизм которой следует искать в нейрональных структурах мозга и биохимических процессах соответствующего уровня.

На вопрос, почему лишь у части людей, подвергшихся травматизации, проявляются психологические симптомы посттравматического стресса, пытается ответить и этиологическая мультифакторная концепция, которая стремится объяснить, почему одни люди после травматического стресса страдают ПТСР, а другие – нет (Maercker, 1998). В этой концепции выделяются три группы факторов, сочетание которых приводит к возникновению ПТСР:

1) факторы, связанные с травматическим событием: тяжесть травмы, ее неконтролируемость, неожиданность;

2) защитные факторы: способность к осмыслению происшедшего, наличие социальной поддержки, механизмы совладания; так, показано, что те, кто имеет возможность говорить о травме, лучше себя чувствуют и реже обращаются к врачам (какого бы то ни было профиля);

3) факторы риска: возраст к моменту травматизации, отрицательный прошлый опыт, психические расстройства в анамнезе, низкий интеллектуальный и социоэкономический уровень.

Индивидуальная уязвимость и психологические последствия травмы. Когда говорят, что человек страдает ПТСР, прежде всего, имеется в виду, что он пережил травмирующее событие, то есть с ним произошло что-то ужасное, и у него есть некоторые из специфических симптомов. Но это событие – лишь часть общей картины, внешнее обстоятельство, которое сыграло свою роль в болезненном процессе. Другая сторона посттравматического стресса относится ко внутреннему миру личности и связана с реакцией на пережитые события, которая в каждом случае индивидуальна. Помимо тяжести стрессорного фактора, важную роль играет уязвимость к ПТСР, о которой свидетельствуют особенности преморбида (незрелость, астенические черты, гиперсенситивность, зависимость, склонность к чрезмерному контролю над нежелательной эмоцией), склонность к виктимизации (тенденция оказываться в роли жертвы при аналогичных ситуациях) или черты травматофилии (фиксация на травматическом опыте). Установлена значимая корреляция между конфликтными отношениями с родителями на 3-м году жизни и последующими нарушениями адаптации. Исследована роль матери в формировании у ребенка выносливости к стрессу. Согласно концепции «достаточно хорошей матери», теплая эмоциональная поддержка и гибкая адаптация к адекватно распознанным нуждам ребенка создают наиболее благоприятный фон для формирования адаптивных механизмов психологической защиты (Назарова, 2002). К другим важным факторам риска ПТСР относятся такие личностные особенности человека, как акцентуация характера, социопатическое расстройство, низкий уровень интеллектуального развития, а также наличие алкогольной или наркотической зависимости. Если человек склонен к экстериоризации стресса, то он менее подвержен ПТСР. Генетическая предрасположенность (наличие в анамнезе психических расстройств) увеличивает риск развития ПТСР после травмы, как и предшествующий травматический опыт (например, физическое насилие в детстве, несчастные случаи в прошлом или развод родителей). Важен возрастной фактор: преодоление экстремальных ситуаций труднее дается молодым и старым людям. Риск ПТСР возрастает также в случаях изоляции человека на период переживания травмы, утраты семьи и близкого окружения. Велика роль своевременно оказанной помощи, реакции членов семьи, которые могут поощрять некоторые болезненные проявления.

В последнее время все большее значение придается психологическим аспектам стресса, в частности жизненной значимости события, включая отношение личности к угрожающей ситуации с учетом моральных и религиозных ценностей и идеологии. Предрасполагающим фактором может оказаться физиологическое состояние в момент получения травмы, особенно соматическое истощение на фоне нарушения стереотипа сна и приема пищи.

Биологические и психологические проявления, характерные для острой реакции на стресс, без сомнения, являются одним из самых очевидных критериев того, что данное событие воспринимается жертвой как травматичное. И хотя для диагноза ПТСР вовсе не обязательно наличие в анамнезе острой реакции на стресс, ее присутствие во время или сразу после травмы говорит о повышенном риске развития симптомов ПТСР в будущем. Если сразу после стресса человек переживает выраженное симпатическое возбуждение, с учащенным пульсом, повышением кровяного давления, чувством тревоги или паники, это неблагоприятный прогностический признак. В тех случаях, когда симпатическая нагрузка достаточно велика, центральная нервная системы может выдать соответствующую гиперреакцию даже на одноразовый стрессор. Точно так же наличие диссоциации, считающейся своего рода защитной реакцией на травму, говорит о том, что жертва переживает данное событие как серьезный стресс. Поэтому если какое-то событие «потрясло» человека настолько, что он находится в состоянии «оцепенения» или диссоциативной отстраненности, вероятность последующего развития ПТСР увеличивается.

Можно выделить еще ряд условий, влияющих на развитие ПТСР:

1) насколько ситуация субъективно воспринималась как угрожающая;

2) насколько объективно реальна была угроза для жизни;

3) насколько близко к месту трагических событий находился человек (он мог физически не пострадать, но видеть последствия катастрофы, трупы жертв);

4) насколько в это событие были вовлечены близкие, пострадали ли они, какова была их реакция. Это особенно значимо у детей. Когда родители очень болезненно воспринимают происшедшее и реагируют паникой, ребенок также не будет чувствовать себя в безопасности.

В зарубежных исследованиях, изучающих взаимосвязь характеристик личности, стресса и заболеваний, большое внимание уделяют таким психологическим свойствам, как локус контроля, психологическая выносливость (устойчивость) и самооценка.

Локус контроля определяет, насколько эффективно человек может влиять на окружающую обстановку или владеть ею. Выделяют две крайние точки: внешний и внутренний локусы контроля (Rotter, 1966, 1972). Экстерналы (внешний локус контроля) видят большинство событий как результат случайности, контролируемой силами, неподвластными человеку. Интернал (внутренний локус контроля), наоборот, чувствует, что только некоторые события находятся вне сферы человеческих влияний. Даже катастрофические события могут быть предотвращены хорошо продуманными действиями человека. Интерналы располагают более эффективной когнитивной системой. Они тратят существенную часть своей умственной энергии на получение информации, что позволяет им влиять на значимые события. Кроме того, интерналы имеют выраженную тенденцию разрабатывать специфические и конкретные планы действий в тех или иных ситуациях. Таким образом, чувство контроля над собой и окружением позволяет им более успешно справляться со стрессовыми ситуациями.

В обзоре Averill (1973) подчеркиваются три основных типа контроля. Это поведенческий контроль, который затрагивает направление действий; когнитивный контроль, который, в первую очередь, отражает интерпретацию событий; контроль решительности, который определяет процедуру выбора способа действия.

В целом, существует достаточно много теорий, объясняющих личную предрасположенность к возникновению травматического стресса. Дж. Ялом (Ялом, 1999) предложил рассматривать все психологические проблемы травматического стресса с точки зрения понятий смерти, свободы, изоляции и бессмысленности. Выделяют также пятую составляющую – неопределенность, как следствие вероятностного характера всего происходящего (Смирнов, 2002). Неопределенность является одним из наиболее тягостных переживаний. Значительная часть интеллектуальной деятельности человека, связанная с формированием представления о мире и о себе, направлена именно на преодоление этой неопределенности, на поиск закономерностей, при этом типично отметать возможность маловероятных или просто нежелательных событий.

Понятие смерти . Впервые страх смерти возникает у трехлетнего ребенка: ему стало страшно засыпать, он часто расспрашивает у родителей, не умрут ли они и т. д. В дальнейшем ребенок создает психологические защиты, выступающие в виде базовых иллюзий. Их три: иллюзия собственного бессмертия, иллюзия справедливости и иллюзия простоты устройства мира. Эти иллюзии очень устойчивы и часто встречаются не только у детей, но и у взрослых.

Иллюзия собственного бессмертия: «Могут умереть все, кроме меня». Первое же столкновение с травматической ситуацией ставит ребенка лицом к лицу с реальностью. Впервые в своей жизни он вынужден признать, что может умереть. Для большинства такое откровение может кардинально поменять образ мира, который из уютного, защищенного превращается в мир роковых случайностей, открытый для действия неконтролируемых сил.

Иллюзия справедливости: «Каждый получает по заслугам» или: «Мир справедлив». Травматическая ситуация сразу же со всей очевидностью обнажает нереальность иллюзии о справедливом устройстве мира. Для ребенка это открытие часто становится настоящим потрясением. Ведь на самом деле оно обесценивает все усилия: действительно, зачем хорошо учиться, стараться быть хорошим и т. д., если это не даст защищенности?

Иллюзия простоты мироустройства: «Мир очень прост; в нем есть только черное и белое, добро и зло, наши и не наши, жертвы и агрессоры». Чем взрослее становится человек, тем больше ложную простоту вытесняет мысль, которую часто можно услышать от много повидавших людей: «В жизни все очень сложно, чем больше живу, тем меньше понимаю».

Понятие свободы . Самым сильным ограничителем свободы являются чувство вины и вытекающие из него долг, обязательства и т. п. Человек, испытывающий чувство вины, стремится как бы наказать себя саморазрушением, иначе говоря – демонстрирует аутодеструктивное поведение. Особенно это характерно для травматического чувства вины. У людей, переживших психологическую травму, это чувство возникает в трех видах.

Во-первых, это вина за воображаемые грехи. Если, например, умирает кто-то близкий, человек начинает анализировать свое поведение по отношению к умершему и всегда находит ситуации, когда он причинял умершему огорчение.

Во-вторых, у человека, пережившего травматический стресс, часто возникает чувство вины за то, что он не сделал. Жертвы травматических ситуаций часто страдают от так называемого «болезненного чувства ответственности», когда их терзает вина за действия в прошлом. Анализируя ситуацию, они всегда находят нечто, что можно было бы сделать иначе – и тем самым предотвратить трагедию: например, вовремя подать лекарство или заставить обратиться к врачу и т. п.

Третий аспект травматического чувства вины – это так называемая «вина выжившего», когда человек «виноват» только потому, что остался жив, а кто-то другой умер. Ее еще называют «синдромом узников концлагерей». Выживший живет под бременем невыносимой ответственности.

Понятие изоляции . Чувство изоляции хорошо известно жертвам травматического стресса: многие из них страдают от одиночества, от трудности и даже невозможности установить близкие отношения с другими людьми. Их переживания, их опыт настолько уникальны, что другим людям просто невозможно это понять. И тогда окружающие начинают казаться скучными, ничего не понимающими в жизни. Именно поэтому пережившие травму люди тянутся друг к другу. По их мнению, только человек, испытавший нечто подобное, может их понять.

Одиночество, переживаемое пострадавшими, – это не только психологическая, но и социальная реальность. Существует миф о том, что жертва вызывает прежде всего сочувствие. Однако часто жертва вызывает агрессию. Люди начинают сторониться пострадавшего, как бы боясь заразиться от него несчастьем.

Понятие бессмысленности . В. Франкл убедительно показал, что человек может вынести все, что угодно, если в этом есть смысл. Психологическая травма неожиданна, беспричинна и потому воспринимается как бессмысленная. Это заставляет пострадавших искать какое-нибудь объяснение тому, что произошло, чтобы травматическое переживание не было напрасным. Тогда и создаются социальные мифы, которые предлагают свое объяснение случившегося.

Другой концепцией, объясняющей специфику переживания травматического стресса, является теория Дж. Келли. По мнению Келли, процесс мышления человека протекает на основании формирования полярных утверждений, конструктов (Kelly, 1955, 1963). Вот некоторые из них: 1) смертность – бессмертие; 2) закономерность – случайность; 3) зависимость – независимость; 5) чувство общности с другими – одиночество; 6) осмысленность – бессмысленность; 7) безопасность – угроза; 8) беспомощность – всемогущество; 9) полноценность – ущербность. Стремление избегать неопределенности приводит к выбору по принципу «или – или», а стремление компенсировать тревогу, вызванную базисным конфликтом, и «принцип удовольствия» определяют выбор той или иной полярности. Практика показывает, что человек зачастую считает себя в какой-то мере скорее бессмертным, чем смертным, предпочитает верить в закономерность и осмысленность происходящего, старается сделать картину мира более безопасной, определенной, ведет себя так, как если бы он был всемогущим или верил во всемогущество того, что (или кто) определяет наше существование (общество, родители, бог и т. п.).

Травматическое стрессовое событие и то, что за ним следует, есть опыт острого и внезапного столкновения убеждений человека с реальностью. Исходя из этого, наиболее психологически значимыми характеристиками травматического стрессового события можно считать: 1) противоречие базисным убеждениям личности, пересмотр которых воспринимается как угроза существованию; 2) неожиданность (как объективная, так и субъективная, когда в силу отрицания человек не допускал возможности события); 3) непоправимость происшедшего.

Важную составляющую травмы, помимо самого события, представляет собой постстрессовое окружение. Отношение к смерти и страданиям в современном мире имеет следующие особенности: 1) тенденция к избеганию, как если бы эти феномены не имели отношения к жизни большинства людей; 2) их переживают в одиночестве, культура, общество и непосредственное окружение не дает тут поддержки. Все это, как правило, усугубляет течение ПТСР и реакции потери, затрудняет переработку травматического события.

В остром периоде травма влечет за собой крах системы ценностей, убеждений, представлений о мире и о себе (идентичности), что при отсутствии компенсации может привести к суициду. Стремление компенсировать эту катастрофу реализуется в виде: 1) попытки сохранить прежнюю систему ценностей и убеждений; 2) пересмотра и создания новой, более гибкой и жизнеспособной системы. Симптомы ПТСР: вторжение травмы (воспоминания, сновидения, другие формы повторного переживания) и избегание, в этом плане, представляют собой отражение подобных тенденций. Это, с одной стороны, попытка проработки случившегося для включения этого опыта в систему мира данного человека, и с другой стороны – отрицание, исключения события из этой системы. Аналогичным образом в динамике процесса переработки травмы можно выделить следующие этапы: 1) отрицание; 2) переосмысление; 3) принятие.

Полное или частичное отрицание является первой реакцией на травмирующее событие. Отрицание может быть промежуточным этапом, если в дальнейшем у человека хватает сил, чтобы переработать произошедшее, либо может стать окончательным исходом, предохраняющим систему убеждений от пересмотра. Примером крайней формы отрицания является полная психогенная амнезия. Однако чаще встречаются варианты с частичной амнезией события или с отрицанием некоторых выводов, проистекающих из события. Например, отрицание собственной роли в событии приводит к обвинению других людей или сил, отрицание смертности – к формированию защитных мифов о бессмертии, неготовность пересмотреть идею о собственном всемогуществе – к переживаниям вины за происшедшее. Когда постстрессовые нарушения на фоне отрицания становятся хроническими, появляется выраженное эмоциональное напряжение, которое трансформируется в невротические и психосоматические симптомы, а также может стать основой для формирования алкогольной и наркотической зависимости. Клинически эти состояния уже не укладываются в картину ПТСР или реакции потери, хотя рядом авторов и предлагается для обозначения этих состояний термины «маскированное ПТСР» или «скрытое ПТСР» (Александровский, 1993; Epstein, 1989).

Переосмысление события является одной из основных причин повторного воспроизведения травмы. Однако симптомы такого вопроизведения являются результатом множества факторов, в т. ч. и отрицания. При преобладании отрицания воспоминания о событии носят навязчивый характер и сопровождаются выраженным избеганием.

Часто, особенно при хронической форме процесса, воспроизведение травмы сопровождает «вторичная выгода». Примером этого может быть так называемый «рентный невроз», описанный в начале века. Стремление снизить уровень эмоционального дискомфорта в результате воспроизведения травмы часто приводит к употреблению алкоголя, транквилизаторов или даже наркотиков с последующим формированием зависимости, при которой воспроизведение, в свою очередь, начинает играть роль оправдания. По сути дела, данная тенденция может быть рассмотрена как процесс формирования новой идентичности – идентичности «травмированного». При этом возможны как поиск сочувствия и поддержки в окружающих, так и, наоборот, отказ от поддержки и стремление остаться «в гордом одиночестве».

У людей с ПТСР нарушена способность к интеграции травматического опыта с другими событиями жизни. В силу того, что травматические воспоминания остаются неинтегрированными в когнитивную схему индивида и практически не подвергаются изменениям с течением времени – что составляет природу психической травмы, – жертва остается «застывшей», фиксированной на травме как на актуальном переживании, вместо того чтобы принять ее как событие прошлого. При этом травматические воспоминания существуют в памяти не в виде связных рассказов, а как интенсивные эмоции и соматосенсорные явления, которые актуализируются, когда страдающий ПТСР находится в возбужденном состоянии или когда стимулы и ситуации напоминают о травме (Тарабрина, 2001).

Со временем первые навязчивые мысли о травме могут связаться с реакциями на широкий спектр стимулов, что укрепляет выборочное доминирование травматических сетей памяти. Триггеры, запускающие навязчивые травматические воспоминания, со временем могут становиться все более и более тонкими и генерализованными, таким образом, самые разнообразные стимулы становятся напоминанием о травме.

Телесные реакции человека с ПТСР на определенные физические и эмоциональные стимулы носят такой характер, будто бы он все еще находится в условиях серьезной угрозы; он страдает от сверхбдительности, преувеличенной реакции на неожиданные стимулы и от невозможности расслабиться. Исследования показали, что люди с ПТСР страдают от обусловленного возбуждения вегетативной нервной системы в ответ на связанные с травмой стимулы. Феномены физиологической гипервозбудимости являются сложными психофизиологическими процессами, в которых, как представляется, постоянное предвосхищение (антиципация) серьезной угрозы служит причиной такого, например, симптома, как трудность с концентрацией внимания или сужение круга внимания, направленного на источник предполагаемой угрозы.

Одним из последствий гипервозбуждения является генерализация ожидаемой угрозы. Мир становится небезопасным местом: безобидные звуки провоцируют реакцию тревоги, обычные явления воспринимаются как предвестники опасности. Как известно, с точки зрения адаптации возбуждение вегетативной нервной системы служит очень важной функцией мобилизации внимания и ресурсов организма в потенциально опасной ситуации. Однако у тех людей, которые постоянно находятся в состоянии гипервозбуждения, эта функция в значительной степени утрачивается: легкость, с которой у них запускаются соматические нервные реакции, не позволяет им полагаться на свою физиологическую систему эффективного раннего оповещения о надвигающейся угрозе. Физические ощущения теряют функцию сигналов эмоциональных состояний, и, как следствие, они уже не могут служить ориентирами для деятельности. Таким образом, подобно нейтральным стимулам окружающей среды, нормальные физиологические ощущения могут обретать новый угрожающий смысл. Собственная физиологическая активность становится источником страха для человека.

Люди с ПТСР испытывают определенные трудности при отделении несущественных стимулов от существенных, когда из контекста необходимо выбрать то, что является действительно важным. В результате теряется способность гибко реагировать на изменяющиеся требования окружающей среды, из чего следуют трудности в обучении и серьезное нарушение способности к усвоению новой информации.

Многие травмированные индивиды, особенно дети, перенесшие травму, склонны обвинять самих себя за случившееся с ними. Взятие ответственности на себя в этом случае позволяет компенсировать (или заместить) чувство беспомощности и уязвимости иллюзией потенциального контроля. Парадоксальным образом исследования показывают, что жертвы сексуального насилия, обвиняющие в случившемся себя, имеют лучший прогноз, чем те, кто не принимает на себя ложной ответственности, ибо это позволяет первым сохранить внутренний локус контроля и тем самым избежать чувства беспомощности.

Компульсивное повторное переживание травматических событий – поведенческий паттерн, который часто наблюдается у людей, перенесших психическую травму, – не нашел отражения в диагностических критериях ПТСР. Проявляется он в том, что человек неосознанно стремится к участию в ситуациях, которые в целом или частично сходны с первым травматическим событием. Этот феномен наблюдается практически при всех видах травматизации. Например, ветераны становятся наемниками или служат в милиции; женщины, подвергшиеся насилию, вступают в болезненные для них отношения с мужчиной, который с ними грубо обращается; жертвы сексуального соблазнения в детстве, повзрослев, занимаются проституцией. Понимание этого на первый взгляд парадоксального феномена может помочь прояснить некоторые аспекты девиантного поведения. Человек, демонстрирующий подобные паттерны повторного переживания травмы, может выступать как в роли жертвы, так и агрессора (Соловьева, 2003).

Повторное отыгрывание травмы является одной из основных причин распространения насилия в обществе. Многочисленные исследования, проведенные в США, показали, что большинство преступников, совершивших серьезные преступления, в детстве пережили ситуацию физического или сексуального насилия. Также продемонстрирована в высшей степени достоверная связь между детским сексуальным насилием и различными формами самодеструкции – вплоть до попытки самоубийства, – которые могут возникнуть уже во взрослом возрасте. В литературе описывается феномен «ревиктимизации»: травмированные люди вновь и вновь попадают в ситуации, где они оказываются жертвами (см. следующий раздел).

Преследуемый навязчивыми воспоминаниями и мыслями о травме, травмированный человек пытается организовывать свою жизнь таким образом, чтобы избежать эмоций, которые провоцируются этими мыслями. Избегание может принимать разные формы, например: дистанцирование от воспоминаний о событии, злоупотребление наркотиками или алкоголем для того, чтобы заглушить осознание дистресса, использование диссоциативных процессов, позволяющих вывести болезненные переживания из сферы сознания. Все это ослабляет и разрушает взаимосвязи с другими людьми и, как следствие, снижает адаптивные возможности.

Фобическое избегание ситуаций или действий, которые имеют сходство с основной травмой или ее символизируют, может влиять на межличностные взаимосвязи и вести к супружеским конфликтам, разводу или потере работы. Наличие симптомов ПТСР у одного из членов семьи оказывает влияние на ее функционирование. Однако семья, «семейная стабильность» выступают в качестве мощной социальной поддержки, оказывая положительное влияние на страдающего члена семьи, в частности – оказывая когнитивную, эмоциональную и инструментальную помощь.

Людей, переживших травматическое событие, можно условно разделить на несколько категорий (Ромек и др., 2004).

? Компенсированные личности, которые нуждаются в легкой психологической поддержке – дружеской или семейной.

? Личности с дезадаптацией легкой степени, которые нуждаются как в дружеской психологической поддержке близких и окружения, так и в профессиональном вмешательстве психолога и психотерапевта. У них нарушено психофизическое равновесие (в физической, мыслительной или эмоциональных сферах), возможны эмоциональная возбудимость, конфликтность, появление страхов и других признаков внутренней дисгармонии. Адаптация нарушена, но при определенных условиях восстанавливается без осложнений.

? Личности с дезадаптацией средней степени, которые нуждаются во всех видах помощи, в том числе в фармакологической коррекции состояния. Психофизическое равновесие заметно нарушено во всех сферах, имеются психические нарушения на уровне пограничных: постоянное чувство страха, выраженной тревоги или агрессивности, неадекватных ситуаций. Физически эти люди могут страдать в результате травм или ранений.

? Личности с дезадаптацией тяжелой степени, которая захватывает все сферы и требует длительного лечения и восстановления. Это могут быть выраженные нарушения психического состояния, которые требуют вмешательства психиатра; или физические травмы, приведшие к инвалидизации и сопровождающиеся развитием комплекса неполноценности, депрессией, суицидальными мыслями; или психосоматические нарушения сложного генеза.

Диссоциация и ПТСР. Пионером научного подхода к исследованию диссоциации можно считать де Пюисегера, ученика Мессмера, который впервые описал явления сомнамбулизма. Фрейд и Брейер, работая у Шарко в Сальпетриере, также уделяли много внимания диссоциативным симптомам у пациентов с истерией. Родоначальником систематических исследований диссоциативных феноменов был Пьер Жане, он же и создал концепцию диссоциации.

Диссоциация и признаки посттравматического стресса, экстремальным выражением которых являются симптомы ПТСР, тесно связаны между собой. Диссоциация, являясь существенной составляющей отсроченной реакции на психическую травму, по-видимому, играет важную роль и в развитии симптомов ПТСР как один из основных, хотя и не единственный патогенетический механизм ПТСР.

Изначально под диссоциацией понимали некоторые психологические феномены, имеющие сходные признаки и расположенные на континиуме норма-патология. На одном полюсе гипотетического континиума располагаются «нормальные» проявления диссоциации, такие, как абсорбция и рассеянность, тогда как на другом полюсе этого континуума находятся «тяжелые» формы психопатологии, выраженные в симптомах диссоциативных расстройств.

Диссоциация определяется как процесс (или его результат), посредством которого согласованный набор действий, мыслей, отношений или эмоций отделяется от другой части личности и функционирует независимо. Основной чертой патологической диссоциации является нарушение интегрированных в норме функций сознания (осознания подлинности своего Эго или моторного поведения), в результате чего часть этих функций утрачивается. Диссоциация также определяется как разведение, разобщение связей, бессознательный процесс, разделяющий мышление (или психические процессы в целом) на отдельные составляющие, что ведет к нарушению обычных взаимосвязей (Тарабрина, 2001). При диссоциации определенные психические функции, которые обычно интегрированы с другими, действуют в той или иной степени обособленно или автоматически и находятся вне сферы сознательного контроля и вне памяти (Ludwig, 1983).

Вест (West, 1967) определил диссоциацию как психофизиологический процесс, посредством которого потоки входящей и выходящей информации, а также сохраняемая информация активным образом отклоняются от интеграции (т. е. от построения ассоциативных связей). Характеристики диссоциативных состояний (Ludwig, 1966) следующие:

а) типы мышления, при которых доминируют архаические формы;

б) нарушение чувства времени;

в) чувство потери контроля над поведением;

г) изменения в эмоциональной экспрессии;

д) изменения образа тела;

е) нарушения восприятия;

ж) изменения смысла или значимости актуальных ситуаций или ситуаций, имевших место в прошлом;

з) чувство «омоложения» или возрастной регрессии;

и) высокая восприимчивость к суггестии.

Диссоциация также определяется как состояние, при котором два или более психических процесса сосуществуют, не будучи связанными или интегрированными, а также и как защитный процесс, ведущий к такому состоянию (Райкрофт, 1995).

Ниже приводятся описания основных форм диссоциации.

Абсорбция – специфическое состояние внимания и сознания, характеризующееся напряженностью, усилием, интересом, удивлением, чувствами активности и поглощенности деятельностью. Однонаправленность, высокая интенсивность и узкий объем внимания характеризуют как состояние концентрации, так и абсорбции. Различие между ними поясняется следующим образом: «Концентрация является сознанием будничным; абсорбция же – необыкновенным. Концентрация – это работа; абсорбция – игра и развлечение. Концентрация включает в себя интенсивную умственную деятельность: когнитивную переработку, анализ и размышление. Абсорбция означает временное прекращение любой внутренне инициируемой деятельности. Концентрация подразумевает взаимодействие, участие Эго и усилие; она нацелена на получение практических результатов. Абсорбция же реактивна, внушаема, снимает напряжение и растворяет Эго, гармонично захватывает посредством какого-то очарования. При концентрации налицо строгое разделение субъекта и объекта – чувство „моего“, противопоставленного чему-то внешнему. Абсорбция же – это единый контроль внимания, приводящий к тотальному недифференцированному состоянию тотального внимания; это переживание слияния с внешним объектом. Мы концентрируемся, когда чем-то обеспокоены… Мы поглощены, когда наслаждаемся» (Дормашев, Романов, 1999). Рассеянность. Прямое отношение к диссоциации имеют такие формы рассеянности, как мечтательность или грезы наяву, а также «пустой взор», примером такой рассеянности может служить блуждание мысли при чтении, когда через какое-то время читающий вдруг осознает, что пролистал несколько страниц и при этом совершенно игнорировал смысл текста и не помнит прочитанного. Дорожный транс (гипноз) или временной провал памяти являются феноменами, родственными состоянию «пустого взора».

Деперсонализация. Явление деперсонализации у больных неврозами впервые было описано Р. Крисгабером в 1873 г. (Меграбян, 1978). Деперсонализация характеризуется своеобразной двойственностью: переживающим это состояние кажется, что они потеряли чувство реальности своего тела и внешнего мира; они говорят о потери своих эмоций, об отсутствии образов в процессе мышления, о полной пустоте психики. Им кажется, что они переживают исчезновение своего Я, обезличиваются и превращаются в безвольные автоматы. Тем не менее объективное исследование показывает относительную сохранность функций органов чувств, эмоциональных переживаний и мыслительного процесса (Ясперс, 1997). Объединяя феномены деперсонализации и дереализации, Ясперс приводит следующие основные черты этих переживаний: изменение осознания собственного бытия, сознание потери чувства своего Я; изменение осознания принадлежности «мне» тех или иных проявлений психического. Говоря о деперсонализации, часто употребляют выражение Фромма о диссоциации между наблюдающим и переживающим Эго (van der Kolk, et al., 1996).

Диссоциативные изменения идентичности. Диссоциация может приводить и к изменениям идентичности, которые, как и другие диссоциативные феномены, расположены вдоль континуума «норма-патология» и выражаются либо в транзиторных, кратковременных состояниях, либо в тяжелых формах психопатологии, например, в таком расстройстве, как диссоциированная личностная идентичность.

В этом состоянии наблюдаются заметные изменения в переживании фундаментального единства Я. Например, во время разговора человек замечает, что говорит словно автоматически, и в то же время слушает себя как бы со стороны. Если такое раздвоение длится достаточно долго, обычное течение мыслей нарушается; но за короткий промежуток времени человек переживает «раздвоенность» собственной личности без каких бы то ни было потерь (Ясперс, 1997). Феномен раздвоенности возникает тогда, когда события психической жизни переживаются как бы двумя отдельными, абсолютно независимыми друг от друга личностями, каждой из которых свойственны свои переживания и ассоциации в сфере чувств.

Ясперс подчеркивает, что в данном случае речь идет не о конфликте мотивов, страстей и моральных установок и т. п. и не о случаях множественной личности (раздвоение личности, представляющее собой «объективную данность при альтернирующем состоянии сознания»).

Амнезии. Это явление представляет собой расстройства памяти, относящиеся к определенному ограниченному отрезку времени, о котором ничего (или почти ничего) не удается вспомнить; кроме того, под «амнезией» понимаются менее жестко привязанные к определенному временному интервалу переживания. Выделяют следующие случаи: 1) расстройства памяти нет; есть состояние глубоко расстроенного сознания, совершенно не способного к апперцепции (способности к охвату целостного содержания) и соответственно – к запоминанию; никакое содержание не входит в память, соответственно – ничто не вспоминается; 2) апперцепция возможна на какой-то ограниченный промежуток времени, но способность к запоминанию серьезно нарушена, вследствие чего содержание не удерживается в памяти; 3) в условиях аномального состояния возможно мимолетное, едва различимое воспоминание, но материал, отложившийся в памяти, разрушается под воздействием органического процесса; наиболее отчетливо это наблюдается при ретроградных амнезиях, например после травмы головы, когда все, что было пережито в течение последних часов или дней перед получением травмы, совершенно недоступно; 4) расстройство воспроизведения. Содержание в полном объеме присутствует в памяти, но способность к его воспроизведению утрачена; успешное воспроизведение содержания возможно под действием гипноза. Человек не может вспомнить некоторые переживания (систематическая амнезия), или какие-то определенные периоды своей жизни (локализованная амнезия), или свою жизнь в целом (общая амнезия). Такие люди не производят впечатление страдающих амнезией. В конце концов, амнезия может исчезнуть – либо сама собой (нередко она периодически исчезает и появляется вновь), либо под влиянием гипноза. Подвергшийся расщеплению (диссоциации) материал сохраняет определенную связь с сознательной психической жизнью: он влияет на осознанные действия, и тем самым, так сказать, приближается к уровню сознания.

Диссоциация является одним из механизмов совладания с психической травмой, когда переживание травматической ситуации сопровождается возникновением трех разных феноменов, которые имеют характерные отличительные особенности, но тем не менее связаны друг с другом. Это первичная, вторичная и третичная диссоциация.

Феномен первичной диссоциации. Непосредственно в первые мгновения травматического события многие люди не в состоянии воспринять целостную картину происходящего. В этом случае сенсорные и эмоциональные элементы события не могут быть интегрированы в рамках единой личностной системы памяти и идентичности и остаются изолированными от сознания. Тогда переживание травматической ситуации разделено на изолированные соматосенсорные элементы (van der Kolk, Fisler, 1995). Фрагментация травматического опыта сопровождается Эго-состояниями, которые отличны от обыденного состояния сознания. Первичная диссоциация во многом обусловливает развитие ПТСР, симптомы которого (навязчивые воспоминания, ночные кошмары и «флэшбэк-эффекты») можно интерпретировать как драматичное выражение диссоциированных воспоминаний, связанных с травмой. Первичная диссоциация ограничивает когнитивную переработку травматического переживания таким образом, что это позволяет индивиду, который находится в ситуации, выходящей за рамки его обыденного опыта, действовать, игнорируя психотравмирующую ситуацию или ее отдельные аспекты.

Вторичная, или перитравматическая, диссоциация часто имеет место у людей, переживающих травматическую ситуацию (Mannar et al., 1994), и включает феномены выхода из тела, дереализации, анальгезии и др. Человек, находящийся в «травматическом» (диссоциированном) ментальном состоянии, испытывает дальнейшую дезинтеграцию элементов травматического переживания перед лицом непрекращающейся угрозы. Вторичная диссоциация позволяет дистанцироваться от непереносимой ситуации, уменьшает уровень боли и дистресса и, в конечном счете, защищает от осознания всей силы воздействия травматической ситуации. Она оказывает своего рода анестезирующее действие, выводя человека из соприкосновения с чувствами и эмоциями, связанными с травмой.

О третичной диссоциации говорят в том случае, когда имеет место развитие характерных Эго-состояний, которые содержат в себе травматические переживания со специфичными когнитивными, аффективными и поведенческими паттернами. Некоторые из этих Эго-состояний могут содержать боль, страх или ярость и гнев, связанные с конкретной травматической ситуацией, в то время как другие Эго-состояния остаются как бы в неведении относительно травмы и позволяют человеку успешно выполнять повседневные обязанности. Примером крайнего выражения третичной диссоциации является расстройство множественной личности.

Необходимо отметить, что диссоциация является фундаментальным свойством психики и лежит в основе многих феноменов, имеющих место как при ее нормальном функционировании, так и при многих видах психопатологии. Множество форм диссоциативных состояний, а также их распространенность дают основание предполагать, что они занимают важное место в функционировании психики и обладают большой ценностью с точки зрения адаптации к меняющимся условиям окружающей среды.

В последнее время понятие ПТСР было сильно расширено. Теперь оно все чаще включает симптомы не только жертв военных травм, изнасилования, пыток и естественных катастроф, но также и жертв автомобильных катастроф, тяжелых острых и хронических физических заболеваний, стрессов, переживаемых на уровне сообщества (таких, как, например, угроза заражения токсичными отходами), стрессов на работе, столкновения с теми, кто непосредственно пережил травму, или даже просто информации о том, что кто-то пережил травму.

Одним из важных факторов, повлиявших на расширение клинической феноменологии ПТСР, явилось признание высокой степени коморбидности этого расстройства. В то же время именно этот фактор отчасти повинен в том, что долгое время ПТСР не рассматривалось как отдельная нозологическая единица, поскольку многие из его симптомов совпадали с клиническими проявлениями других более распространенных психических расстройств. И только сравнительно недавно получил признание тот факт, что переживания, являющиеся причиной ПТСР, и симптомы данного расстройства могут привести к развитию других психиатрических нарушений, связанных с ПТСР, но четко отличающихся от последнего. За исключением пациентов, у которых ПТСР проявляется в легко выраженной форме, у большинства страдающих ПТСР на том или ином этапе развиваются другие психиатрические нарушения, такие как генерализованные тревожные или панические расстройства, эндогенная депрессия или хроническая дистимия, разнообразные химические зависимости (чаще всего алкогольная) (Eberly, Engdahl, 1991; Kluznik et al., 1986). К другим расстройствам, связанным с ПТСР, но встречающимся несколько реже, относятся фобии, расстройства личности (особенно по антисоциальному и шизоидному типу) и соматоформные расстройства.

Высокий уровень стресса может негативно влиять на когнитивное и социальное поведение человека (Cohen, 1980). Некоторые подобные последствия, например трудность в концентрации внимания и ухудшение межличностных отношений, отражены в диагностических критериях ПТСР. Однако существует мнение, что перечень этих нарушений должен быть расширен и что туда необходимо дополнительно включить те нарушения, от которых страдают пациенты, переживающие наиболее острые формы расстройства. Задокументированы доказательства того, что бывшие военнопленные и другие жертвы ПТСР страдают общим нарушением памяти, снижением способности к обучению, общим снижением мотивации. Особенно сильно нарушена способность справляться с новым стрессом и приспосабливаться к новым ситуациям. К другим проблемам, с которыми приходится сталкиваться пациентам с ПТСР – и в особенности тем из них, кто пострадал от злого умысла других людей, – относятся нарушение эмоционального контроля, проблема доверия, подозрительность, враждебность.

И наконец, еще одной особенностью ПТСР, которую отмечают большинство специалистов, является флуктуирующий характер протекания. Страдающие этим расстройством могут на какой-то довольно большой период почти полностью освобождаться от его симптомов, а затем под воздействием самого незначительного стрессора, чем-то напоминающего первоначальную травму, а иногда и без всякой видимой причины эти симптомы вновь возвращаются (Kinzie, 1993). Поэтому у многих пациентов ПТСР течет волнообразно.

Методы диагностики ПТСР. В рамках посттравматической патологии большинство авторов выделяют три основные группы симптомов: 1) чрезмерное возбуждение (включая вегетативную лабильность, нарушение сна, тревогу, навязчивые воспоминания, фобическое избегание ситуаций, ассоциирующихся с травмой); 2) периодические приступы депрессивного настроения (притупленность чувств, эмоциональная оцепенелость, отчаяние, сознание безысходности); 3) черты истерического реагирования (параличи, слепота, глухота, припадки, нервная дрожь) (Horowitz et al., 1980). Среди невротических и патохарактерологических синдромов выделены характерные для ПТСР состояния: «солдатское сердце» (боль за грудиной, сердцебиение, прерывистость дыхания, повышенная потливость), синдром выжившего (хроническое «чувство вины оставшегося в живых»), «флэшбэк-синдром» (насильственно вторгающиеся в сознание воспоминания о «непереносимых» событиях), проявления «комбатантной» психопатии (агрессивность и импульсивное поведение со вспышками насилия, злоупотребление алкоголем и наркотиками, беспорядочность сексуальных связей при замкнутости и подозрительности), синдром прогрессирующей астении (послелагерная астения, наблюдающаяся после возвращения к нормальной жизни в виде быстрого старения, падения веса, психической вялости и стремления к покою), посттравматические рентные состояния (нажитая инвалидность с осознанной выгодой от полагающихся льгот и привилегий, переход к пассивной жизненной позиции). Эти состояния обладают определенной динамикой, в частности – посттравматическая симптоматика с возрастом может не только не ослабевать, а становиться все более выраженной.

В настоящее время термин ПТСР все чаще используется применительно к последствиям катастроф мирного времени, таких, как природные (климатические, сейсмические), экологические и техногенные катаклизмы; пожары; террористические действия; присутствие при насильственной смерти других в случае разбойного нападения; несчастные случаи, в т. ч. при транспортных и производственных авариях; сексуальное насилие; появление угрожающих жизни заболеваний; семейные драмы.

В мировой психологической практике для диагностики ПТСР разработан и используется громадный комплекс специальных клинико-психологических и психометрических методик. Основным клинико-психологическим методом выступает структурированное клиническое диагностическое интервью – СКИД (SCID – Structured Clinical Interview for DSM) и клиническая диагностическая шкала (CAPS – Clinical-administered PTSD Scale). СКИД включает ряд диагностических модулей (блоков вопросов), обеспечивающих диагностику психических расстройств по критериям DSM-IV (аффективных, психотических, тревожных, вызванных употреблением психоактивных веществ и т. д.). Конструкция интервью позволяет работать отдельно с любым модулем, в том числе и с модулем ПТСР. В каждом модуле даны четкие инструкции, позволяющие экспериментатору по мере надобности перейти к беседе по другому блоку вопросов. При необходимости для постановки окончательного диагноза могут привлекаться независимые эксперты. Авторами методики предусмотрена возможность ее дальнейших модификаций в зависимости от конкретных задач исследования (Тарабрина, 2001).

К другим наиболее часто используемым в мировой практике методикам диагностики ПТСР относятся: шкала оценки тяжести воздействия травматического события (Impact of Event Scale-Revised, IOES-R); Миссисипская шкала для оценки посттравматических реакций; опросник Бека для оценки депрессии; опросник для оценки выраженности психопатологической симптоматики SCL-90-R (шкала Дерогатиса); шкала ПТСР из MMPI; шкала оценки тяжести боевого опыта Т. Кина. Однако необходимо учитывать, что указанная батарея была разработана на основе критериев DSM-III-R и, несмотря на полученные данные о возможности использования соответствующих русскоязычных версий, вопрос о дальнейшей работе над созданием или адаптацией специализированных психодиагностических методов, направленных на измерение признаков ПТСР, а также других последствий психической травматизации, остается одной из первоочередных задач в этой области психологии. Надо отметить, что в отечественной психологии разработан первый психодиагностический инструмент для этих целей, успешно зарекомендовавший себя, – опросник травматического стресса (ОТС) (Котенев, 1996).

Необходимо также учитывать специфику психодиагностики ПТСР: первым ее этапом является нахождение в анамнезе испытуемого самого факта переживания им травматического события, т. е. уже на этом этапе происходит актуализация индивидуального травматического опыта и сопутствующей ему постстрессовой симптоматики. Опыт показывает, что процесс обследования травматизированных клиентов предъявляет к психологу-диагносту требования, касающиеся не только непосредственно его компетенции профессионала, но и умения оказывать «первую психотерапевтическую помощь». Таким образом, методы стандартизованной психодиагностики в работе с людьми, страдающими травматическими стрессовыми расстройствами – ОСР и ПТСР, представляют интерес не только в плане установления диагноза, но и в плане оптимизации психокоррекционных и реабилитационно-восстановительных мероприятий, проводимых с пациентами – носителями данной группы психических нарушений (Тарабрина и др., 1992, 1994, 1996, 2000).

ПТСР может развиться в катастрофических обстоятельствах практически у каждого человека даже при полном отсутствии явной личностной предрасположенности. Следует подчеркнуть, что, во-первых, ПТСР – это одно из возможных психологических последствий переживания травматического стресса и, во-вторых, данные многочисленных исследований говорят о том, что ПТСР возникает приблизительно у 20 % лиц, переживших ситуации травматического стресса (при отсутствии физической травмы, ранения). Люди, страдающие ПТСР, могут обращаться к врачам различного профиля, поскольку его проявления, как правило, сопровождаются как другими психическими расстройствами (депрессия, алкоголизм, наркомания и пр.), так и психосоматическими нарушениями. В психологической картине ПТСР специфика травматического стрессора (военные действия или насилие и т. д.), безусловно, учитывается, хотя общие закономерности возникновения и развития ПТСР не зависят от того, какие конкретные травматические события послужили причиной психологических и психосоматических нарушений. Главным является то, что эти события носили экстремальный характер, выходили за рамки обычных человеческих переживаний и вызывали интенсивный страх за жизнь, ужас и ощущение беспомощности. Важными характеристиками тяжелого психотравмирующего фактора являются неожиданность, стремительный темп развития катастрофического события и длительность воздействия, а также повторяемость на протяжении жизни (Тарабрина, 2001). Более подробно различные аспекты ПТСР, в том числе и диагностические критерии, рассматриваются в работе Малкиной-Пых (2005).

1.7. Формирование виктимности: теории и модели

В психологии существует несколько теорий, которые могут объяснить феномен формирования психологии жертвы, или повышенной виктимности. Иногда также используются термины «синдром жертвы», «феномен жертвы», «менталитет жертвы». В настоящем разделе мы будем использовать термины «виктимность» и «психология жертвы» как синонимы.

Первая группа теорий, объясняющих формирование виктимности, которые мы рассмотрим в настоящем разделе, – это теории периодизации развития личности.

Особенности раннего детства, специфика протекания психосексуальных этапов развития, фиксация на определенном этапе обусловливает особенности характера человека. Характер, в узком смысле слова, проявляется как типичный паттерн поведения или направленность – это устойчивый или структурированный способ реагирования. Привычные способы приспособления Я к внешнему миру, Оно и Супер-Эго, а также типичные сочетания этих способов между собой образуют характер. В основе психодинамических концепций развития лежит выдвинутое З.Фрейдом предположение о том, что основные характеристики личности, ее базовая структура формируются в раннем детском возрасте, сохраняясь практически неизменными на протяжении всей последующей жизни. При этом отношение к людям, окружающим ребенка в первые годы жизни (в первую очередь родителям), впоследствии проецируется, переносится на других людей, значимых для индивида (перенос, трансфер), определяя тем самым его взаимодействия в социуме, семейные отношения и пр.

Известная фрейдовская периодизация личностного развития делает основной акцент на развитии либидо (Фрейд, 1989), рассматривая его как важнейшую движущую силу развития вообще и описывая в основном развитие психосексуальное. Она включает 3 этапа: оральный (первый и половина второго года жизни), анальный (от полутора-двух лет до трех лет), фаллический (между 3–4 и, примерно, 6-ю годами). При этом, по мнению З. Фрейда, может происходить как бы «застревание» на определенных этапах развития, приводящее к формированию у взрослого человека личностных черт, описываемых как оральный или анальный характер.

Хотя большинство аналитических диагностов сейчас, рассматривая этапы развития ребенка, не так сильно подчеркивают либидо, отличаясь в этом от Фрейда, психоаналитики никогда всерьез не подвергали сомнению три его положения:

1) существующие психологические проблемы являются отражением их младенческих предшественников;

2) взаимодействия в ранние годы создают шаблон для более позднего восприятия жизненного опыта, и мы бессознательно соотносим его с категориями, которые были важны в детстве;

3) идентификация уровня развития личности – это кардинально важная часть понимания характера человека.

В психоаналитической теории развития продолжают выделять все те же три фазы инфантильной психологической организации:

1) первый и половина второго года жизни (оральная фаза по Фрейду);

2) промежуток от полутора-двух до трех лет (анальная фаза по Фрейду);

3) время между тремя-четырьмя и примерно шестью годами (эдипова фаза по Фрейду).

Приблизительность этих стадий отражает индивидуальные различия детей, последовательность их всегда одна и та же, даже если ребенок опережает или отстает в развитии.

Другой ведущей современной психодинамической концепцией периодизации личностно-социального развития является схема Э. Эриксона (Эриксон, 1995, 1996), с точки зрения которой психическое развитие индивида, формирование идентичности проходит через ряд психосоциальных кризисов . На каждом из нормативных кризисных этапов происходит выбор позитивного либо негативного варианта развития определенных личностных черт, определяющих в дальнейшем жизненную позицию человека, его отношения в социуме. Если внутренние конфликты, свойственные определенной стадии развития, остаются неразрешенными (негативный вариант развития), то в зрелом возрасте они могут проявляться в виде инфантилизма. При этом новые выборы накладываются, наслаиваются на уже произведенные и закрепленные в структуре личности (эпигенез).

Переработка Э. Эриксоном (Erikson, 1950) трех инфантильных стадий Фрейда в терминах межличностных задач ребенка позволила описывать фиксации на проблеме первичной зависимости (доверие-недоверие), вторичных вопросах сепарации-индивидуации (автономия или стыд и сомнения) или на более углубленных уровнях идентификации (инициатива или вина).

Во многом сходны с эриксоновской периодизацией и другие психодинамические схемы, в которых прослеживается эпигенетический принцип. К психодинамическим моделям развития личности, базирующимся на принципе эпигенеза, можно отнести и трехэтапную модель В. Шутса (Шутс, 1993), представляющую собой не только периодизацию возрастного развития, но и оригинальную метафорическую модель структуры личности (Присоединение – Контроль – Открытость). Эта схема имеет очевидную аналогию с известной в отечественной психологии концепцией трех компонентов социального развития личности в онтогенезе по А.В. Петровскому (Петровский, 1984), включающей последовательно сменяющие друг друга процессы: (1) адаптации, (2) индивидуализации и (3) интеграции.

На первой, симбиотической (оральной) фазе основное значение имеет радость получения от других, эмоциональное принятие себя, доверие к миру. Потребности организма приводят к динамическому контакту с другим через область рта как моторного центра. Согласно периодизации Э. Эриксона (1996 а, б), на данном этапе на основе коммуникации с матерью (или лицом, осуществляющим уход за ребенком) происходит формирование базового чувства доверия к окружающим, к миру (позитивный вариант развития) либо изначального недоверия, изолированности, сопровождающихся ощущением «отлученности», «разделения», «брошенности» (негативный вариант). Нерешенные внутренние конфликты данного периода могут позднее, в зрелом возрасте, приводить, по мнению Э. Эриксона, к аутизму, депрессии, «депрессивным формам страха пустоты и покинутости» (т. н. оральный характер). У В. Шутса (Шутс, 1993) этот период и соответствующая структура личности рассматривается как «присоединение» (непосредственный эмоциональный контакт с матерью, впоследствии же – с окружающими).

Следствие нарушения этой фазы – шизоидность. В результате эмоционального отвержения не зафиксирована потребность в эмоциональных контактах (развитие речи обгоняет развитие моторики, характерны чувствительность к себе, сухость к другим, склонность к «мертвому» коллекционированию, замещающему контакты). Другой вариант – нарциссический выбор как неспособность выбрать другого, отрицание новизны. «Нарциссизм – эмоциональное состояние, при котором человек реально проявляет интерес только к своей собственной персоне, своему телу, своим потребностям, своим мыслям, своим чувствам, своей собственности. В то время как все остальное воспринимается лишь на уровне разума» (Фромм, 1990).

К другим последствиям нарушения данной фазы относятся: психастеничность – страх за свою жизнь и жизнь близких, боязнь нового; ограничение контактов со средой немногими привычными условиями и совершенствование средств защиты от мира; невроз базального страха (базального уровня беспокойства) – страх быть, страх разрыва единства, страх эмоциональных отношений.

Во второй, анальной фазе, фазе роста у ребенка развивается все больше способностей. Возникает умение понимать двойственность, дифференциация функций, эмоциональное доверие, сопереживание, чувствительность к отношениям в семье, идентификация себя со значимыми членами семьи, выделение себя из системы межличностных отношений, аутентичность, категоризация позиций в ситуации, ориентировка в амбивалентных переживаниях, способность «быть разным». Моторные и речевые навыки помогают становлению воли и автономии. Вопрос регулирования анальной области распространяется на более общие вопросы контроля и сепарации, а также на вопрос исследования возможных границ внутри конфликта.

К этому же периоду относится начало осознавания ребенком собственного Я, развития Я-концепции и формирования самостоятельной регуляции деятельности, стремление к самостоятельности – «Я сам» (Коссаковский, 1989). Задача данного этапа развития – борьба против чувства стыда и сильного сомнения в своих действиях, за собственную независимость и самостоятельность. Появляется переживание по поводу собственной безопасности (безопасности чувства Я).

Следствие нарушений на амбивалентной стадии – диссоциация. Представление о полоролевых отношениях, отношениях «мужчина-женщина», «муж-жена» не сформировано, т. е. не определена внутренняя позиция по отношению к этим дихотомиям, вместо нее сформирован амбивалентный образ себя. При отсутствии одного из родителей, например отца, ребенок не может сформировать адекватный образ мужчины, в результате затруднена идентификация себя со своим полом: у мальчика просто нет прообраза, у девочки нет противопоставления женскому полу. Впоследствии не может сформироваться адекватный образ отношений муж-жена, взрослых отношений между мужчиной и женщиной, в результате формируется искаженный образ как отношений между мужчиной и женщиной, так и семейных ролей.

Результатом нарушения данной фазы является эпилептоидность – эмоциональная вязкость, напряженность, агрессивность, затяжные аффективные реакции, устойчивость к негативным воздействиям с отсутствием фиксации на позитивных. Как следствие, возникают агрессивность, задержка индивидуации. Поведение амбивалентное, например, «люблю-кусаю», то есть стремлюсь удержать то, что уходит. Если же партнер не удовлетворяет потребности собственника, то он отвергается.

Агрессивность – ресурс для выхода из симбиоза (в этом и состоит нормальная функция агрессивности), регрессия из средства становятся стереотипами поведения. Социальный тип направляет агрессию на других, у него преобладает комплекс власти. К другим последствиям нарушения данной фазы относятся: невроз навязчивых состояний (страх быть собой), патология самоконтроля. Формы ананкастических симптомов: навязчивые мысли (обсессии), принужденные действия (компульсивность), навязчивые страхи (фобии).

И, наконец, в третьей, генитальной (фаллической) фазе растет осознание половой идентичности в различных социальных контекстах. Возможности понимания, уважительных, доброжелательных отношений слишком часто оказываются нереализованными – они отвергаются или, наоборот, эксплуатируются. Однако если коммуникация проходит в целом благополучно, закладываются основы для интеграции ума, души и сексуальности, а также для равновесия между либидозными импульсами и творческим выражением.

В этой фазе у ребенка ярко выражена демонстративность, стремление проявить свое Я, неутоленное «мы». Происходит выделение себя из системы коллективных отношений, появляются социальное доверие, автоматизация, уверенность, категоризация ролей. Проверяется способность быть эффективным – что-то совершать, осуществлять, реализовывать, выполнять, т. е. быть способным к действию. Задача этой фазы – развитие активной инициативы и в то же время переживание чувства вины и моральной ответственности за свои желания.

В схеме Э. Эриксона этот период связан с самоутверждением ребенка в процессе социализации, в ходе групповой коммуникации, игры. При этом происходит формирование инициативности, если проявляемая ребенком инициатива поощряется (позитивный вариант), либо чувства вины (негативный вариант). Аспект социализации рассматривает и соответствующий завершающий этап периодизации В. Шутса – «открытость», то есть готовность к социальным взаимодействиям, открытость для социальных контактов.

Следствия нарушений на этой фазе: разнообразные проявления Я в социальном мире ограничены «маской», одной ролью, что приводит к идентификации себя с социальной ролью, персоной, к выраженной или подавленной истероидности личности. Истероидность – внушаемость, неспособность к волевым усилиям, сенсорная жажда, «жажда признания». Принадлежность к определенному полу при этом имеет принципиальное значение, но значимость этого вытесняется. Коммуникативная подавленность – вытесненная демонстративность: при фиксации не развиваются способности, которые необходимы для социализации, экспликации содержания, идей, чувств.

В этом периоде ускоряются темпы социализации, начинается осознание «социального Я» и формирование индивидуально-типологических социальных ролей (социотипов). Последнее тесно связано с дальнейшим развитием ментальной стратегии на основе социальных взаимодействий ребенка, участия его в коллективной деятельности (игровой, затем учебной).

Таким образом, на первых трех фазах ребенок завершает решение ряда задач своего развития. Первой наиболее важной психологической задачей развития в этот период является установление доверия между матерью и ребенком. Если установление базового доверия или связи завершилось успешно, то ребенок чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы заняться исследованием внешнего мира и в последующем, в возрасте двух-трех лет, завершить свое так называемое второе, или психологическое, рождение.

Психологическое рождение, или вторая важнейшая задача развития, происходит тогда, когда ребенок обретает способность быть психологически независимым от своей матери. Важным навыком, который ребенок усваивает при успешном завершении данной стадии, является умение полагаться на свою внутреннюю силу, то есть заявлять о себе, а не ожидать, что кто-то другой будет управлять его поведением. У ребенка развивается ощущение своего Я, которое дает ему возможность брать на себя ответственность за свои действия, делиться, взаимодействовать и сдерживать агрессию, адекватно относиться к авторитету, выражать свои чувства словами и эффективно справляться со страхом и тревогой. Если эта стадия не завершена до конца, ребенок становится психологически зависимым от других и не имеет своего четко ощущаемого Я, которое выделяло бы его среди других (Уайнхолд, Уайнхолд 2005).

Если данная стадия развития не завершается вовремя, она тянет за собой ненужный багаж, который тормозит развитие ребенка на последующих стадиях. А если эта стадия не завершается позднее в детстве или в юности, она переносится во взрослую жизнь человека.

На основании описанного виктимность определяется как психологическое расстройство, причиной которого является незавершенность одной из наиболее важных стадий развития в раннем детстве – стадии установления психологической автономии.

У людей с повышенной виктимностью обнаруживается типичная модель поведения, более характерная для ребенка, чем для взрослого человека. Наиболее общие характеристики виктимности выглядят следующим образом.

? Трудность в принятии решений.

? Стремление опереться на совет, поддержку других людей. Они специально создают ситуации, когда решение за них принимает кто-то другой. Они позволяют другим людям распоряжаться их жизнью.

? Они часто делают неприятные для себя, но необходимые для других вещи, полагая, что привязывают к себе других людей. В отсутствие контакта они чувствуют себя беспомощно и дискомфортно, даже если контакт деструктивный. Они делают все, чтобы быть незаменимыми.

? Беспомощность в ответ на критику и неодобрение. Попытка любой ценой восстановить положительное отношение к себе.

? Нечеткая граница Я, проявление любой инициативы сопровождается чувством страха.

? Многие подавленные эмоции прорываются в виде злости и агрессивности, оставляя после себя чувство вины и стыда.

? Зависимы от оценки окружающих.

? Они боятся одиночества, прикладывают огромные усилия, чтобы не остаться в одиночестве. В одиночестве испытывают растерянность и тревожность.

? Отсутствует чувство внутренней значимости. Они не ощущают себя, им трудно выражать чувства.

? Отношения «прилипания» к другому, без которого они не могут выжить.

? Отсутствие границ. Они не знают, где заканчивается их личность и где начинается личность другого человека.

? Они не умеют переживать свои эмоции. Общение с другим человеком проводит к поглощению.

? Они берут ответственность за чувство, состояние другого человека. Жизнь сосредоточена вокруг того, что другие люди подумают о них. Желание быть «хорошими».

? Главная их цель – угадать желание окружающих и его удовлетворить, знать и чувствовать, что нравится и что не нравиться другим. Если им удастся стать такими, какими их видят окружающие, они чувствуют себя в безопасности.

? Проявление заботы об окружающих, роль «мученика».

? Жертвы ставят себя в центр событий с постоянным, непомерным расширением ответственности. Они берут на себя ответственность за чувства других, за содержание их мыслей, за их жизнь. Это мягкая, но разрушительная эгоцентричность. Несмотря на кажущуюся мягкость их трудно в чем либо убедить, предложить альтернативу.

? Нечестность – они стремятся создать видимость отсутствия проблем или кризиса в отношениях. Им свойственная скрытность, двойная мораль.

? У них слабо выражена духовность, им свойственна приземленность.

Выраженность симптомов виктимности может колебаться от слабой до значительной так же, как и при любой другой дисфункциональной модели поведения.

В пубертатном периоде развития (11–15 лет) вытесненные в раннем возрасте (неразрешенные) конфликтные ситуации оживают вновь. Ст. Холл назвал этот период кризисом самосознания, преодолев который человек приобретает чувство индивидуальности. Холл впервые описал амбивалентность и парадоксальность характера подростка, выделив ряд основных противоречий этого возраста.

Другой известный исследователь подросткового возраста Э. Шпрангер в своей культурно-психологической концепции определил подростковый возраст как период врастания в культуру: врастание индивидуальной психики в объективный и нормативный дух данной эпохи. Содержанием кризиса в этом возрасте является освобождение от детской зависимости. По Шпрангеру, главные достижения подросткового возраста – открытие Я, возникновение рефлексии, осознание своей индивидуальности. Первые сексуальные переживания сопряжены с чувством страха перед чем-то тайным и незнакомым и чувством стыда, несущими дискомфорт и чувство неполноценности, что может проявляться в страхе перед миром и перед людьми, вплоть до враждебности.

Ш. Бюлер, рассматривая пубертатный период с биологической точки зрения, выявила специфические психические явления, связанные с вызреванием особой биологической потребности – потребности в дополнении, которая побуждает к поискам и сближению с существом другого пола. Бюлер отметила основные черты негативной фазы этого процесса: повышенная чувствительность и раздражительность, беспокойное и легко возбудимое состояние; физическое и душевное недомогание (драчливость и капризы); перенос неудовлетворенности собой на окружающий мир. Непослушание, занятие запрещенными делами обладает в этот период особой притягательной силой. Подростку не дают покоя чувства одиночества, чужеродности, неп?нятости. Снижается работоспособность, растет изоляция от окружающих или открытые проявления враждебности, подросток совершает разного рода асоциальные поступки. В работе Ш. Бюлер сделана попытка рассмотреть пубертатный период как единство органического созревания и психического развития.

В. Штерн описал подростковый возраст как промежуточный между детской игрой и серьезной ответственной деятельностью взрослого. По Штерну, тип человеческой личности обусловливают ценности (Обухова, 1996).

В концепции Ж. Пиаже в подростковом возрасте осуществляется «последняя фундаментальная децентрация – ребенок освобождается от конкретной привязанности к данным в поле восприятия объектам и начинает рассматривать мир с точки зрения того, как его можно изменить. Согласно Ж. Пиаже в этом возрасте окончательно формируется личность, строится программа жизни» (Обухова, 1996).

Э. Эриксон в своей эпигенетической теории определил подростковый период как кризис идентичности, то есть формирование идентичности (ответ на вопрос «кто я в различных жизненных и социальных ситуациях?» и сведение разнообразных ролей во внутренне непротиворечивый комплекс) в противовес ролевой неопределенности детского личностного Я.

Формирование идентичности, по Эриксону, есть процесс самоопределения. Идентичность можно рассматривать в двух измерениях: временном и ситуативно-ролевом. Во временном измерении идентичность обеспечивает преемственность, связь прошлого, настоящего и будущего. В ситуативно-ролевом измерении идентичность составляет центральное образование, поддерживающее единство многих ситуаций и, соответственно, ролей. Человек, сформировавший идентичность, тождественен сам себе, он остается собой независимо от ситуации, он адекватен ситуации, не теряя при этом своего лица.

К важнейшим конфликтам этого возраста относятся следующие:

Диффузия идентичности: кратковременная или длительная неспособность Я сформировать идентичность. Такие молодые люди не могут выработать свои ценности, цели и идеалы; сталкиваясь с проблемами развития, они не в состоянии достичь психосоциального самоопределения. Они не решают адекватных возрасту задач и возвращаются на более раннюю ступень развития, в известной степени оправдывающую их поведение.

Диффузия времени: нарушение чувства времени, проявляющееся двояким образом. Либо возникает ощущение жесточайшего цейтнота, либо человек чувствует себя одновременно молодым и старым. Нередко с диффузией связаны страх или желание смерти.

Застой в работе: нарушение естественной работоспособности, в большинстве случаев сопровождающееся диффузией идентичности. Подростки либо неспособны сосредоточиться на необходимых и соответствующих возрасту задачах, либо чрезмерно поглощены бесполезными для дальнейшего развития вещами в ущерб всем остальным занятиям.

Отрицательная идентичность проявляется прежде всего в отрицании всех свойств и ролей, которые в норме способствуют формированию идентичности (семейные роли и привычки, профессиональные, полоролевые стереотипы и т. д.) (Ремшмидт, 1994).

Проблема идентичности исследовалась многими авторами. Наиболее известны работы Дж. Марсиа (Крайг, 2003), который выделил четыре основных варианта, или состояния, формирования идентичности, получивших название статусов идентичности.

Предрешенность – человек принимает на себя обязательства, не проходя через кризис идентичности. Таким образом можно охарактеризовать статус идентичности людей, которым в силу внешних обстоятельств пришлось преждевременно взять на себя взрослые роли.

Диффузия идентичности – состояние избегания решений, отказ от поиска собственной идентичности, своеобразное продление детства.

Мораторий – собственно период формирования идентичности, состояние поиска ответов на вопросы «кто я, какой я?».

Достижение идентичности – благополучное завершение кризиса идентичности, возникновение новой самотождественности.

Выделяются следующие особенности подросткового периода, которые можно отнести к группе факторов риска в формировании виктимного поведения:

? повышенный эгоцентризм;

? склонность к сопротивлению, упрямству, протесту, борьбе против авторитетов;

? амбивалентность и парадоксальность характера;

? стремление к неизвестному, рискованному;

? обостренное стремление к взрослению;

? стремление к независимости и отрыву от семьи;

? незрелость нравственных убеждений;

? болезненное реагирование на пубертатные изменения и события, неспособность принять свою формирующуюся сексуальность;

? склонность преувеличивать степень сложности проблем;

? кризис идентичности;

? деперсонализация и дереализация в восприятии себя и окружающего мира;

? негативная или несформированная Я-концепция;

? гипертрофированные поведенческие реакции: эмансипации, группирования, увлечения, сексуальные, детские (отказ от контактов, игр, пищи, имитация, компенсация и гиперкомпенсация);

? низкая переносимость трудностей;

? преобладание пассивных стратегий совладания в преодолении стрессовых ситуаций.

В период взросления важные изменения происходят с установкой относительно собственной личности – Я-концепцией. В рамках юношеских кризисов часто становится заметным диссонанс между реальной и идеальной Я-концепциями. Я-концепция развивается под влиянием первичного опыта социализации в семье. С возрастом все большее значение приобретают внесемейные факторы. Неблагоприятная Я-концепция (слабая вера в себя, боязнь отказа, низкая самооценка), возникнув, приводит в дальнейшем к нарушениям поведения, в том числе к повышенной виктимности.

Поскольку понятие Я-концепции, наряду с понятием личностных границ, является важнейшим компонентом в вопросе формирования виктимности, остановимся на ней более подробно.

Термин Я-концепция (английский термин «self-conception», дословно – «концепция себя») появился в русскоязычной психологической литературе сравнительно недавно. Ранее в таком же значении использовались термины «образ себя», «самосознание».

Я-концепция является одним из центральных понятий во многих психологических теориях. Исследованием Я-концепции и ее влияния на поведение человека занимались такие известные психологи, как У. Джемс, К. Роджерс, Дж. Мид, Э. Эриксон, Р. Бернс и многие другие (Бернс, 1986).

Жизнь человека во всех ее аспектах представляет собой диалог между Я-концепцией и реальностью (Берн, 1997), и любая попытка что-либо в себе изменить, любая система саморегуляции имеет дело прежде всего с Я-концепцией человека. Именно Я-концепция, а не некое реальное Я, имеет определяющее значение для личности и ее поведения (Бернс, 1986).

Суммируя опыт многих исследователей, Р. Бернс (1986) определяет Я-концепцию как совокупность всех представлений индивида о себе, сопряженную с их оценкой.

Описательная составляющая Я-концепции называется образом Я . Составляющая, связанная с отношением к себе или к отдельным своим качествам, называется самооценкой или принятием себя . Предметами самооценки могут быть тело человека, его способности, социальные отношения, принадлежащие ему предметы и многое другое.

Я-концепция – это сложная структурированная картина, существующая в сознании человека как самостоятельная фигура или фон и включающая в себя как собственно Я, так и отношения, в которые Я может вступать, а также позитивные и негативные ценности, связанные с воспринимаемыми качествами и отношениями Я – в прошлом, настоящем и будущем. Я-концепция – это все, что человек считает самим собой или своим, все, что он думает о себе, все свойственные ему способы самовоспитания.

Я-концепция формируется в процессе воспитания, социализации, но имеет и определенные индивидуально-природные обусловленности.

Я-концепцию можно рассматривать как установку человека по отношению к себе. Как всякая установка, она включает в себя:

1) убеждение, которое может быть обоснованным или необоснованным (когнитивная составляющая);

2) эмоциональное отношение к этому убеждению (эмоционально-оценочная составляющая);

3) выражение перечисленного выше в поведении (поведенческая составляющая).

Представления о себе (когнитивная составляющая Я-концепции), как правило, кажутся человеку безусловно убедительными вне зависимости от того, основываются они на объективном знании или субъективном мнении, являются ли они истинными или ложными. Характеристики человека как объекта можно перечислять до бесконечности, описывая его внешний вид, пол, возраст, психологические характеристики, социальный статус, его роли, жизненные цели, даже имущество. Все эти составляющие входят в самоописание с разной долей значимости – одни представляются более значимыми, другие – менее. Я-концепция характеризует человека как неповторимое существо, обладающее отличительным набором качеств.

В большинстве качеств, которые человек приписывает своей личности, присутствует оценочный момент , в некоторых явно, в некоторых скрыто. Критериями оценок обычно являются современные общекультурные, социальные, индивидуальные ценностные представления, стандарты, стереотипы восприятия, моральные принципы, правила поведения, усвоенные в течение жизни. Оценочный смысл отражает предполагаемую реакцию окружающих.

Самооценка представляет собой глубокое, ощущаемое всем организмом чувство самоценности. Положительная самооценка означает полное и безусловное принятие себя при объективном осознании того, что у человека есть и сильные, и слабые стороны, и положительные, и отрицательные качества. Самооценка начинает закладываться в раннем детстве (Уайнхолд, Уайнхолд, 2005).

Двумя мощнейшими средствами для создания позитивной самооценки являются:

? умение просить о том, чего человек хочет;

? и готовность получать то, чего он хочет.

Самооценка оказывает влияние на способ общения людей с миром. Согласно Клемесу и Бину (Clemes, Bean, 1981), люди с высокой самооценкой:

? испытывают гордость за свои достижения;

? решительно действуют в своих интересах;

? берут на себя ответственность за свою часть дела;

? терпеливо переносят неудачи, если что-то получается не так, как они бы хотели;

? встречают новые испытания с рвением и энтузиазмом;

? чувствуют в себе способность оказывать влияние на свое окружение;

? демонстрируют широкое разнообразие чувств.

Люди с низкой самооценкой:

? избегают трудных ситуаций;

? ими легко руководить и вводить их в заблуждение;

? занимают оборонительную позицию и легко разочаровываются;

? не знают, как они себя чувствуют;

? обвиняют других за свои собственные переживания.

Куперсмит (Coopersmith, 1962) обнаружил четыре компонента, необходимые для формирования положительной самооценки у детей:

? принятие ребенка взрослыми, родителями, учителями и другими авторитетными лицами. Это создает ощущение того, что тебя ценят;

? четко определенные и регламентированные ограничения. Их должно быть как можно меньше, это помогает установить равновесие между экспериментированием и стремлением к безопасности, исследованием и посягательством на права ребенка, ассертивным и пассивным или агрессивным поведением ребенка;

? уважение со стороны взрослых к ребенку как личности. Важно, чтобы потребности и желания ребенка воспринимались серьезно. Это позволяет ребенку иметь психологическое пространство для взросления, самостоятельности и автономности (отделения);

? родители и другие взрослые с высокой самооценкой в качестве образца для подражания. Детям необходимы образцы, по которым они учатся жить. Кроме того, взрослые с высокой самооценкой в большей степени способны принять ребенка, определять и соблюдать ограничения и уважать в ребенке личность.

Закономерности, лежащие в основе формирования самооценки, отражены в формуле Джемса (Бернс, 1986):

Самооценка = Успех / Притязания

На самооценку также влияет сопоставление образов реального Я и идеального Я – чем больше разрыв между ними, тем вероятнее недовольство человека своими достижениями. Идеальное Я – это установки, связанные с представлениями индивида о том, каким он хотел бы стать. Многие авторы связывают идеальное Я с усвоением культурных идеалов, представлений и норм поведения, которые становятся личными идеалами благодаря механизмам социального подкрепления.

Я-концепция как установка по отношению к себе влияет на все поведение человека, так как «Я как объект» всегда присутствует во всех поступках человека. Планируя любое действие, человек исходит из своих представлений о том, каков он, какие у него качества, способности, как на него реагируют окружающие, из того, какой у него образ своего будущего Я. Поведение человека зависит от тех значений, которыми он в своем восприятии наделяет свой прошлый и настоящий опыт. Человек может сменить работу, переменить место жительства, семью, но не может убежать от себя.

Я-концепция контролирует и интегрирует поведение человека, но она оказывает влияние скорее на выбор направления активности, чем непосредственно направляет эту активность. Обладая относительной стабильностью, Я-концепция обусловливает довольно устойчивые схемы поведения, характерные для данного человека.

Я-концепция выполняет следующие функции:

1) способствует достижению внутренней согласованности личности;

2) является важным фактором интерпретации жизненного опыта;

3) является источником ожиданий (Бернс, 1986).

Достижение внутренней согласованности личности. Столкновение противоречащих друг другу представлений, чувств, идей, относящихся к представлениям человека о себе, вызывает у него ощущение психологического дискомфорта. И человек всячески пытается этого избежать, предпринимая действия, способствующие достижению утраченного равновесия, стараясь избежать внутренней дисгармонии. Поэтому, когда человек сталкивается с новым опытом, знанием о себе, он либо 1) принимает, ассимилирует этот опыт, когда он не противоречит его представлениям о себе, либо 2) отказывается видеть вещи такими, какие они есть, верить людям, сообщающим новую информацию, или 3) стремится изменить каким-либо образом себя или окружающих.

Если изменения образа себя, привносимые новой информацией, не сильно меняют прежние представления, человек иногда может их принять, если изменения не превышают его адаптационные возможности. Противоречивый опыт, вносящий рассогласование в структуру личности, может также усваиваться с помощью защитно-психологических механизмов, таких как рационализация (новый опыт объясняется на основании уже имеющегося), искажение или отрицание.

Таким образом, Я-концепция может выступать как некий защитный экран, охраняющий согласованный образ себя от влияний, которые могут его нарушить.

Сложившаяся Я-концепция обладает свойством самоподдержания. Благодаря этому у человека создается ощущение своей постоянной определенности, самотождественности. Самосогласованность Я-концепции не является абсолютной. Поведение человека бывает разным в зависимости от ситуации, в которой он находится, от принятой психологической или социальной роли. Такая рассогласованность, как правило, соответствует неперекрывающимся контекстам, ситуациям в жизни человека. Стабильность Я-концепции обеспечивает человеку чувство уверенности в направлении своего жизненного пути, в восприятии своих различных жизненных ситуаций как единого, непрерывного в своей преемственности опыта.

Еще одна функция Я-концепции – интерпретация жизненного опыта. Сталкиваясь с одним и тем же событием, разные люди по разному его понимают, как принято говорить, «смотрят каждый со своей колокольни». Проходя через фильтр Я-концепции, информация осмысливается, и ей присваивается значение, соответствующее уже сформировавшимся представлениям человека о себе и о мире.

Сформировавшиеся представления о себе также определяют ожидания человека в отношении своего будущего. Так, если ребенка убедили, что он глуп, он соответствующим образом будет вести себя в школе и не станет прилагать никаких усилий к учебе, так как уже знает, что «он глуп, у него не получится». Если человек уверен в собственной значимости, он ждет соответствующего отношения от окружающих.

Связь между ожиданиями по отношению к себе, обусловленными Я-концепцией, и поведением человека лежит в основе механизма «самореализующихся пророчеств».

Выделяют 5 основных измерений Я-концепции (Шибутани, 1999):

1) степень интеграции;

2) уровень осознания;

3) стабильность;

4) самооценка;

5) степень согласия относительно данной персонификации.

Степень интеграции . В современном мире фрагментарность Я-концепции, видимо, неизбежна, но люди сильно различаются по тому, насколько каждый может интегрировать свои действия. На одном полюсе стоит необычайно высоко интегрированная личность, которая не способна поступать вопреки своему характеру, своей структуре ценностей ни в какой ситуации, поступки такого человека укладываются в единый шаблон, легко предсказуемы. Такой человек не способен понять того, что не укладывается в его картину мира. На другом полюсе находится личность, которая в каждой ситуации выглядит совершенно другой, у нее отсутствует внутренняя последовательность поступков. Обычно люди формируют несколько относительно обособленных Я-образов, соответствующих отличающимся, но повторяющимся ситуациям своей жизни.

Уровень осознанности человеком своей Я-концепции. Разные люди в разной степени могут осознавать определенные части своей Я-концепции. Так, многие люди не замечают свои недостатки.

Подвижность и гибкость Я-концепции проявляется в том, меняется ли человек под давлением ситуации. Некоторые люди охотно изменяются, подчиняясь ситуации, легко формируют требуемые образы Я и способы поведения. Другие не могут измениться, даже когда совершенно очевидна неуместность их поведения, или приспосабливаются лишь внешне, внутри продолжая рассматривать себя в прежнем свете.

О самооценке и факторах, на нее влияющих, было сказано выше.

Я-концепции могут также в различной степени поддерживаться взглядами других людей, т. е. быть или не быть согласованными с ними. На одном полюсе тут лежит высшая степень согласия, которая достигается в отношении тех, чья позиция в обществе хорошо определена и кто эффективно исполняет свои роли.

Выделяют следующие механизмы формирования Я-концепции .

В детстве Я-концепция является еще не сложившейся, слабо структурированной, слабо защищенной, легко поддающейся влияниям. Поскольку круг общения в детстве ограничен в основном семьей, то семья оказывается первым и наиболее важным фактором, влияющим на формирование Я-концепции, и самооценки – в частности. В детстве возможности выбора круга общения предельно сужены. Монополия родителей на общение с ребенком в этом возрасте приводит к тому, что именно их установки становятся решающим фактором формирования его Я-концепции. Ориентиры для оценки себя и других, убеждения, заложенные в детстве, поддерживают себя сами в течение всей жизни человека, и отказаться от них чрезвычайно трудно. Первой предпосылкой формирования Я-концепции является появление у младенца навыка разделения собственных ощущений на те, что вызваны его собственной активностью, и те, что не зависят от него объективно. Ребенок сталкивается с задачей разделить их, осознать отдельно. Важную роль в этом играют тактильные контакты, развивающие чувство границ тела. По мере развития этого навыка у ребенка формируется умение управлять своим телом, оно превращается в своеобразное «орудие» деятельности. При этом происходит формирование определенного психического образования – схемы тела, субъективного образа взаимного положения и состояния движения частей тела в пространстве.

По В.В. Столину (1983), образ самого себя также формируется в процессе жизнедеятельности как некое психическое образование, позволяющее более адекватно и эффективно действовать. Так же, как и относительно схемы тела, можно утверждать, что действует не человеческий образ самого себя, а субъект, наделенный этим образом Я, с помощью этого феномена. Сходство схемы тела и образа Я – это сходство их функций. Они различны в той мере, в какой человек как биологический организм отличается от человека как социального существа.

В. В. Столин (1983) выделяет 6 способов «интериоризации» знаний о себе ребенком.

Прямое или косвенное внушение со стороны родителей. Содержанием того, что внушается ребенку, может быть как самооценка, так и определенные аспекты образа Я. Этот образ и свое отношение родители могут транслировать ребенку как в прямой словесной форме, так и путем такого поведения, которое предполагает определенные черты и качества, – косвенно. Образ и самооценка, внушаемые ребенку, могут быть как положительными («Ты – умный, добрый, уверенный, сознательный»), так и негативными («Ты неспособный, грубый, неудачник»).

Если внушаются качества, которыми ребенок в действительности не обладает, имеет место «мистификация» . Мистификация может иметь форму инвалидизации – обесценивания точек зрения ребенка, его интересов, намерений – и приписывания , которое может быть позитивным и негативным.

Косвенное внушение чаще всего имеет отношение к оценке ребенка. Влияние родительского отношения на формирование характера, на поведение ребенка исследовалось многими психологами. В родительском поведении возможны вариации от принятия ребенка в целом, принятия его индивидуальности, позитивной вовлеченности родителей в заботу о ребенке до враждебного отвержения ребенка. Отношение родителей к ребенку, принятие его или отвержение, формирует у него либо самопринятие, позитивную самооценку, либо самоотвержение, переживание своей ненужности, малоценности. Это приводит к формированию у человека одной из четырех ключевых установок как по отношению к себе, так и по отношению к другому. Эти установки и их жизненные проявления подробно рассмотрены в разделе «Транзактный анализ» главы 2 настоящего справочника.

Случаи, когда явные словесные прямые внушения противоречат косвенным, имеют негативное влияние на формирование психики ребенка.

Следует отметить, что ребенок всегда имеет свободу выбора реакции на родительское внушение – согласиться с родительским мнением или начать борьбу против него. Таким образом, связь между поведением родителей и поведением ребенка не однозначна. Ребенок может отреагировать на родительское поведение дополнительно или же защитно. В первом случае ребенок отвечает инициативой на предоставление самостоятельности, бегством на преследование и т. п. В случае защитного поведения ребенок может в ответ на родительское отвержение начать вести себя с родителями так, как будто те его любят и внимательны к нему, и тем самым как бы приглашать родителей изменить поведение по отношению к нему.

Опосредованная детерминация самоотношения ребенка путем формирования стандартов выполнения тех или иных действий, формирование уровня притязаний . Родители формируют представления ребенка о стандартах поведения, о жизненных целях, ценностях, идеалах. Если эти цели, планы, идеалы соответствуют способностям и интересам ребенка, то, реализуя их, он повышает самоуважение. В противном случае, когда родители предлагают ребенку нереалистичные планы, стандарты, идеалы, они способствуют формированию нереалистичного идеального Я, и тогда жизненные неудачи могут привести человека к потере веры в себя, в свои силы, возможности, к потере самоуважения.

Контроль над поведением ребенка, в котором ребенок усваивает параметры и способы самоконтроля. Контроль характеризует тот способ, с помощью которого происходит управление конкретным действием, поступком, поведением. Дисциплинарный аспект отношения родителей к ребенку проявляется как слабый контроль (предоставление полной автономии) или жесткий контроль (абсолютное подчинение воле родителей, требование неукоснительного соблюдения норм и правил) над его поведением. Психологический аспект характеризует тот способ, которым родители добиваются контроля над поведением ребенка – вызывая у него чувства вины, стыда или страх перед наказанием, тревогу. Способ и форма родительского контроля нередко формируют у человека такие же способы и формы самоконтроля. Жесткая дисциплина, превратившись в жесткую самодисциплину, может проявиться как стремление упорядочивать, регламентировать собственную жизнь. Контроль с помощью страха приводит человека к постоянной оглядке на мнение других, ожиданию «наказания» с их стороны в виде негативного мнения. Предсказуемость или непредсказуемость контролирующего поведения родителей преобразуется в представление человека об управляемом или неуправляемом характере внешних событий жизни. Иногда ребенок перенимает у взрослых способы самоконтроля, которые они используют по отношению к себе самим.

Вовлечение ребенка в такое поведение, которое может повысить или понизить его самооценку, изменить его образ себя. Ребенка вовлекают в определенную специально созданную ситуацию, в которой он может приобрести опыт, изменяющий образ себя. Так, родители могут организовать для ребенка, боящегося собак, ситуацию, в которой он сумеет преодолеть свой страх, убедившись, что собака (которую родители нашли заранее) – существо дружелюбное, виляет хвостом и хочет играть. После этого ребенок может сменить представления о себе как человеке, боящемся собак, на представления о себе как о ребенке, который знает, что собак бояться не обязательно, или как о человеке, который может преодолеть свой страх и убедиться, что все закончится хорошо, или просто как о смелом человеке, а не о трусе.

Можно сформировать ситуацию и таким образом, что это приведет к снижению самооценки. Всех людей с детства учат тому, «что такое хорошо и что такое плохо», и определенные качества сразу связываются в нашем сознании с оценкой – хорошо это или плохо.

Вовлечение ребенка в более широкие социальные отношения , где происходит усвоение существующих правил поведения, моральных норм. Появившись на свет, войдя в семью, ребенок вовлекается в уже существующие независимо от него отношения, становится частью семейной ситуации. Каждая семья имеет свои, характерные для нее, структуру ценностей, устремления, ожидания, проблемы, распределение семейных ролей и стили их исполнения. Все это характеризует семейное «Мы». Определяя преставления о себе, ребенок исходит из имеющихся отношений своего Я и тех «Мы», с которыми он себя идентифицирует: «Я – сын своих родителей», «Мы – дети», «Мы – мужчины», «Мы – это наша семья». Содержание Я-концепции ребенка определяется содержанием тех «Мы», к которым он себя относит. Приобщаясь к конкретным людям в конкретных отношениях и уподобляясь им, ребенок в то же время приобщается к культуре вообще. Однако разные люди несут в себе разные взгляды, ценности, способы жизни, поэтому, приобщаясь к одним, он одновременно и дифференцируется от других. Механизмы уподобления и дифференциации лежат в основе формирования Я-концепции. Семейное «Мы» определяет будущую структуру ценностей человека. Именно оно, как правило, определяет выбор профессии, отношение к труду, к браку, к детям, жизненные цели, важность тех или иных человеческих качеств.

Идентификация ребенка со значимыми другими. Идентификация – это уподобление в форме переживаний и действий одного лица (субъекта) другому лицу (модели). Объектами идентификации могут быть родители, близкие, «значимые другие» – сверстники, реальные или идеальные лица, например, герои кинофильмов или литературных произведений, даже животные. При этом субъект стремится обладать чертами модели, усваивает и использует установки и поведение, демонстрируемые моделью, реально начинает вести себя, как «модель», делая все это содержанием своей Я-концепции. Идентификация позволяет ребенку перенимать точку зрения родителей и других людей, делает его податливым к их внушающим воздействиям, способным внутренне подчиниться их контролю и перенести его вовнутрь, способным оценивать себя по меркам взрослых, применять их стандарты к своей деятельности, развивать самоидентичность и чувство «Мы».

Следующая группа теорий, объясняющих формирование у человека психологии жертвы, или повышенной виктимности, это теории семейного воспитания .

По мнению М. Малер (Mahler, 1968), для того чтобы процесс развития психологической автономности человека завершился успешно, нужно, чтобы оба родителя были достаточно грамотны и каждый из них имел хорошо развитую психологическую автономность, чтобы помочь ребенку отделиться. Для того чтобы ребенок смог успешно пройти «второе рождение», родителям необходимо:

? иметь надежную связь с ребенком;

? воспринимать ребенка таким, какой он есть, а не таким, каким бы его хотелось видеть;

? не запрещать ему открыто выражать свои чувства, признавать и понимать эти чувства, а также потребности ребенка в их раскрытии;

? помогать и поощрять действия ребенка, направленные на здоровое исследование окружающего мира, пользуясь словом «да» в два раза чаще, чем словом «нет»;

? обеспечить безопасность непосредственного окружения, для того чтобы ребенок мог эффективно познавать окружающий мир, позволить ему исследовать этот мир;

? поощрять выражение независимых мыслей, чувств и действий в соответствии с возрастом ребенка;

? быть способным выразить понимание, поддержку и обеспечить воспитание, когда ребенку это понадобится;

? демонстрировать эффективную психологическую независимость, спрашивая ребенка прямо, чего он хочет, открыто выражая ему собственные чувства, определяя и прямо указывая на то, чего вы добиваетесь; быть примером для ребенка;

? определять, что ребенку запрещено делать, и прямо говорить, почему, не прибегая к силовым методам. Опыт показывает, что маленькие дети обучаются правильному поведению, наблюдая за поведением окружающих людей.

Основные факторы виктимизации детей в рамках семейной структуры следующие:

1. Факторы, связанные с психическими особенностями родителей, влияющими на эмоциональное становление ребенка. Сюда относится специфика взаимодействия родителей с детьми, основанная на нарушениях эмоционально-психологического статуса родителя:

? гиперопека матери, основанная на тревожности и чувстве одиночества, ведущая к формированию у ребенка неуверенности в своих силах, тревожности, неадекватной оценки происходящего;

? нервные срывы в виде крика, физического наказания, жестокого обращения, бесчисленных замечаний и критики, компенсирующих нервное напряжение родителей, их неудовлетворенность собственной жизнью;

? психопатология родителей, приводящая к искажению межличностных интеракций, жестокому психологическому, а зачастую – и физическому обращению с детьми;

? эмоциональные нарушения организации семьи: аффективность, приводящая к хаотичности жизни в доме и чрезвычайному чувству вины; тревожность в отношениях, привязывающая детей; недостаточная эмоциональная отзывчивость, создающая у ребенка психологическую депривацию;

? определенные личностные особенности матерей (депрессия, низкая самооценка, жертвенность, нарциссизм, импульсивность, нестабильность идентификации), которые через механизм идентификации приводят к формированию характерного стиля личностного реагирования ребенка.

2. Факторы, связанные с объективным социально-экономическим статусом семьи. Сюда относятся:

? низкий социально-экономический статус, жизненная неустроенность, экономическая нестабильность (В. Johnson, H. Morse, Д. Гил), что приводит к виктимизации в семье, а в подростковом возрасте к дополнительной виктимизации в рамках подростковой субкультуры;

? неполная семья (T.W. Wind, L. Silvern), отсутствие необходимой социальной поддержки, приводящее к невротизации и социальной изоляции матери, проецирующей свои чувства на детей в виде жестокого обращения или глубокого чувства вины;

? чрезвычайно молодой возраст родителей, сопровождающийся финансовой неустроенностью, низким уровнем образования и неадекватными знаниями о ребенке, что приводит к игнорированию потребностей ребенка, его отчуждению, эмоциональной депривации и виктимизации.

3. Факторы, связанные с нормами и стилем семейного воспитания. К этой категории относятся следующее:

? особенности стиля семейного воспитания, формирующие виктимную личность;

? расхождение норм и ценностей семьи, абстрактность понятия морали;

? конфликты в семье, в том числе и супружеские сложности, увеличивающие риск инцестуальных отношений;

? алкоголизация одного или обоих родителей, приводящая к формированию созависимых отношений, к заброшенности детей, подверженности брутальным отношениям. Кроме того, выявлена зависимость между физическим насилием, инцестом и алкоголизацией семьи (J. Garbarino, D. Sherman, J.M. Leventhal, M.S. Kasim).

В отечественной литературе предложена широкая классификация стилей семейного воспитания подростков с акцентуациями характера и психопатиями, где также указывается, какой тип родительского отношения способствует возникновению той или иной аномалии развития, в том числе и виктимности (Личко, 1979; Эйдемиллер, 1980). 1.  Гипопротекция: недостаток опеки и контроля над поведением, доходящий иногда до полной безнадзорности; чаще проявляется как недостаток внимания к физическому и духовному благополучию подростка, делам, интересам, тревогам. Скрытая гипопротекция наблюдается при формально-присутствующем контроле, реальном недостатке тепла и заботы, невключенности в жизнь ребенка. Этот тип воспитания особенно неблагоприятен для подростков с акцентуациями по неустойчивому и конформному типам, провоцируя асоциальное поведение: побеги из дома, бродяжничество, праздный образ жизни. В основе этого типа психопатического развития может лежать фрустрация потребности в любви и принадлежности, эмоциональное отвержение подростка, невключение его в семейную общность.

2.  Доминирующая гиперпротекция: обостренное внимание и забота о подростке сочетается с мелочным контролем, обилием ограничений и запретов, что усиливает несамостоятельность, безынициативность, нерешительность, неумение постоять за себя. У гипертимных подростков такое отношение родителей приводит к усилению реакции эмансипации, к бунту против родительских запретов и даже к уходу в асоциальную компанию, но на подростков с психастенической, сенситивной и астеноневротической акцентуацией доминирующая гиперпротекция оказывает иное действие – усиливает их астенические черты: несамостоятельность, неуверенность в себе, нерешительность, неумение постоять за себя.

3 . Потворствующая гиперпротекция: воспитание по типу «кумир семьи», потакание всем желаниям ребенка, чрезмерное покровительство и обожание, отсюда – непомерно высокий уровень притязаний подростка, безудержное стремление к лидерству и превосходству, сочетающееся с недостаточным упорством и опорой на собственные ресурсы. Такой стиль воспитания усиливает истероидную акцентуацию, способствует появлению истероидных черт при лабильной и гипертимной, реже – при шизоидной и эпилептоидной акцентуации. В последнем случае такой вид воспитания превращает подростков в семейных тиранов, способных избивать родителей.

4.  Эмоциональное отвержение: игнорирование потребностей подростка, нередко жестокое обращение. Скрываемое эмоциональное отвержение проявляется в глобальном недовольстве ребенком, постоянном ощущении родителей, что он не «тот», не «такой», например, «недостаточно мужественный для своего возраста, все и всем прощает, по нему ходить можно». Иногда оно маскируется преувеличенной заботой и вниманием, но выдает себя раздражением, недостатком искренности в общении, бессознательным стремлением избежать тесных контактов, а при случае освободиться как-нибудь от обузы. Эмоциональное отвержение одинаково пагубно для всех детей, однако оно по-разному сказывается на их развитии: так, при гипертимной и эпилептоидной акцентуациях ярче выступают реакции протеста и эмансипации, истероиды утрируют детские реакции оппозиции, шизоиды замыкаются в себе, уходят в мир аутичных грез, неустойчивые находят отдушину в подростковых компаниях.

5.  Повышенная моральная ответственность: не соответствующие возрасту и реальным возможностям ребенка требования бескомпромиссной честности, чувства долга, порядочности, возложение на подростка ответственности за жизнь и благополучие близких, настойчивые ожидания больших успехов в жизни – все это естественно сочетается с игнорированием реальных потребностей ребенка, его собственных интересов, недостаточным вниманием к его психофизическим особенностям. В условиях такого воспитания подростку насильственно приписывается статус «главы семьи» со всеми вытекающими отсюда требованиями опеки «мамы-ребенка». Подростки с психастенической и сенситивной акцентуациями, как правило, не выдерживают бремени непосильной ответственности, что приводит к образованию затяжных обсессивно-фобических невротических реакций или декомпенсации по психастеническому типу. У подростков с истероидной акцентуацией объект опеки вскоре начинает вызывать ненависть и агрессию, например у старшего ребенка – младший.

6.  Непрогнозируемые эмоциональные реакции: речь идет о родителях, склонных к неожиданным изменениям настроения и отношения к детям. Изменение отношения обусловлено внутренним состоянием родителей, особенностями их личности. Невозможность прогнозировать такие изменения имеет отрицательное влияние на детей, которые не знают, чего следует ожидать от родителей утром, после прихода из школы, прогулки. За одно и то же ребенок может быть и наказанным, и обласканным. Дети чувствуют себя неуверенно, они не ощущают родительской любви. Постепенно неуверенность в себе становится чертой характера и в дальнейшем проецируется на отношения с другими людьми, которые воспринимаются на основе привычной родительской модели. В результате появляются конфликтные межличностные отношения, неверие в стабильность дружбы, брака и т. д.

7.  Условия жестоких взаимоотношений: обычно сочетаются с эмоциональным отвержением. Жестокое отношение может проявляться как открыто – расправами над ребенком, так и полным пренебрежением интересами ребенка, когда он вынужден рассчитывать только на себя, не надеясь на поддержку взрослых. Жестокие отношения могут существовать в закрытых учебных заведениях (тирания вожаков). Воспитание в условиях жестоких взаимоотношений способствует усилению черт эпилептоидной акцентуации и развитию этих же черт на основе конформной акцентуации.

8.  Противоречивое воспитание: в одной семье каждый из родителей, а тем более бабушки и дедушки могут придерживаться неодинаковых воспитательных стилей. Например, может быть эмоциональное отвержение со стороны родителей и потворствующая гиперпротекция со стороны бабушки.

Таким образом, специфика взаимоотношений в семье, ее структура, особенности членов этой семьи, интеракций влияют на формирование личности ребенка, самооценки и оценки себя как жертвы, уровня виктимности, способов поведения.

Дж. Вайсе перечисляет некоторые обстоятельства, которые могут вызвать в ребенке сильную невротизацию характера, приводящую к повышенной виктимности (Вайсе, 1998). Этот список был несколько расширен (Емельянова, 2004):

? Если родители отвергают ребенка, тот делает вывод, что заслуживает отвержения; его самооценка падает, и он утверждается во мнении, что никто не может любить его – не только родители, но и другие.

? Если родители предстают в восприятии ребенка подавленными или неприспособленными к жизни, он может взять на себя ответственность за них и прикладывать усилия, чтобы сделать их счастливыми. Если это не удается, то ребенок может начать считать себя неудачником или источником их страданий.

? Если родители не заботятся о ребенке, но требуют, чтобы он выказывал им свое уважение, проявлял заботу, он может сделать вывод, что его удел – много давать, но мало получать. Он может принять это как неприятную особенность жизни, или противиться этому, болезненно воспринимая любую просьбу, необходимость любой заботы о другом.

? Если родители постоянно ругают ребенка за различные свойства его характера, он может на сознательном уровне отвергать эту критику, но бессознательно соглашаться с ней. Это приводит его к бессознательному представлению о себе как о дурном человеке.

? Если один из родителей алкоголик, то ребенок может чувствовать беспокойство о нем, с одной стороны, но с другой – отвержение со стороны пьющего родителя. Следствием такой двойной травмы может быть чувство стыда за себя и за своих родителей.

? Если в семье отрицается существование некоторых актуальных проблем, то у ребенка может развиться недоверие к собственным чувствам и сложиться представление, что он не способен адекватно воспринимать окружающую действительность.

? Если ребенок считает своих родителей непостоянными, например, когда внезапные вспышки ярости сменяются необъяснимыми приступами нежности, у него может сложиться представление, что он все время в опасности. В этом случае он станет сверхбдительным.

? Если родители ребенка не защищают его и не помогают справиться с негативными проявлениями внешнего мира, он может прийти к убеждению, что не заслуживает защиты. Такой ребенок может стать замкнутым, тревожным или склонным к панике.

? Если ребенок терпит сексуальное насилие со стороны родителей, он обвиняет в этом себя и испытывает в связи с этим стыд за свою «грязность».

? Если родители отвергают факты жестокого обращения со своим ребенком, он может сделать вывод, что не должен это помнить. Это может нанести удар по его чувству реальности. Или он должен одновременно не помнить об этом, и в то же время помнить, чтобы постараться не спровоцировать такое обращение вновь, поскольку считает его виновником самого себя. В таком случае может произойти расщепление на несколько личностей.

? Если ребенку кажется, что родители стыдятся его, то он тоже будет испытывать стыд за себя, поверив в свою неполноценность.

? Если один из родителей ушел из семьи, ребенок может думать, что это произошло из-за него, и будет считать, что от него всегда должны уходить любимые люди.

? Если ребенок растет в несчастливой семье, то, даже став самостоятельным и покинув дом, он поддерживает уровень несчастья, соответствующий тому, к которому он привык в детстве.

? Если в семье ребенка никто не умеет получать удовольствие от жизни, он будет считать, что он тоже не должен получать удовольствие, или он может испытывать депрессию, соматическое расстройство каждый раз, когда позволит себе получить удовольствие или радоваться жизни.

Люди с повышенной виктимностью часто происходят из семей, которые носят название дисфункциональных. Выделяют следующие виды дисфункциональных семейных структур (Малкина-Пых, 2005):

? несбалансированные семейные структуры;

? структуры, несущие в себе аутсайдеров, то есть людей с низким социометрическим статусом. Например, один из детей рассматривается родителями как нелюбимый;

? структура, стабилизирующаяся на основе дисфункции одного из ее членов. Такие структуры поляризованы по принципу: «здоровые члены семьи» – «козел отпущения» или «больной» член семьи;

? коалиции через поколения, которые помогают членам семьи, чувствующим слабость, справиться с теми, кто кажется им сильнее. Коалиция позволяет ее членам совладать с низким самоуважением, уменьшить тревогу и контролировать третью сторону. Например, один из родителей (мать) образует коалицию с ребенком против другого (отца); бабушка (дедушка) образует коалицию с ребенком против родителей и так далее;

? скрытая коалиция, когда ее наличие не признается членами семьи. Обычно она возникает на основе совместного секрета через идентификацию двух членов семьи и часто выражается в подкреплении симптоматического поведения;

? перевернутая иерархия, когда по каким-либо причинам статус ребенка в семье выше, чем статус одного или обоих родителей. Например, отец с дочерью могут вести себя как супруги и относиться к матери и остальным членам семьи как к младшим. Другой случай, когда один из родителей заболевает, и тогда ребенок может выступать в роли родителя по отношению к больному и остальным детям.

Признаки дисфункциональной семьи (Уайнхолд, Уайнхолд, 2005):

1) отрицание проблем и поддержание иллюзий;

2) вакуум интимности;

3) замороженность правил и ролей;

4) конфликтность во взаимоотношениях;

5) недифференцированное Я у каждого члена («Если мама сердится, то сердятся все»);

6) границы личности либо смешаны, либо наглухо разделены невидимой стеной;

7) все скрывают секрет семьи и поддерживают фасад ложного благополучия;

8) склонность к полярности чувств и суждений;

9) закрытость системы;

10) абсолютизирование воли, контроля.

Воспитание в дисфункциональной семье подчиняется определенным правилам. Вот некоторые из них: взрослые – хозяева ребенка; лишь взрослые определяют, что правильно, что неправильно; родители держат эмоциональную дистанцию; воля ребенка, расцениваемая как упрямство, должна быть сломлена и как можно скорее.

Существует много факторов, которые действуют в дисфункциональных семьях. Они ведут к подавлению истинного Я и развитию фальшивого (ложного) Я или виктимного Я. Это:

? жесткие и принудительные правила;

? стремящиеся к совершенству, наказывающие родители;

? жесткие и принудительные роли. Эти роли предписываются в соответствии с потребностями родителей. «В этой семье ты ловкий, а она очаровательная»;

? масса семейных секретов;

? зависимость от алкоголя, наркотиков, пищи, работы, секса, другого человека и т. п.;

? атмосфера тяжести. Каждый ведет себя как жертва, и единственное проявление юмора заключается в том, чтобы высмеивать других и превращать детей или посторонних в мишени для насмешек;

? никакого уединения или личных границ. Дети лишены права на тайну и личные границы;

? один или оба родителя хронически больны – умственно или физически;

? родители с созависимыми взаимоотношениями;

? физическое, сексуальное или эмоциональное злоупотребление ребенком со стороны взрослого или взрослых;

? родители, которые исподволь внушают ложное чувство лояльности по отношению к семье;

? никому не разрешается говорить посторонним что-либо о семье. Противодействие посторонним;

? детям не разрешается проявлять сильные чувства;

? конфликты между членами семьи игнорируются или отрицаются;

? никакого единства в семье. Некоторые члены семьи объединяются в подгруппы, чтобы защититься от других и манипулировать другими членами семьи.

Прямое отношение к проблеме формирования виктимности имеют так называемые патологизирующие роли в семье, то есть межличностные роли, которые в силу своей структуры и содержания оказывают психотравмирующее воздействие. Таковы роли «семейного козла отпущения», «золушки», «больного», «кумира семьи» и т. д. Здесь необходимо добавить, что многие авторы описывают сходные феномены, но обозначают их по-разному (например, «стиль воспитания», когда речь идет о взаимоотношениях между родителями и детьми, «характер супружеских взаимоотношений», оказывающий неблагоприятное воздействие на психическое здоровье одного из членов семьи). Мотивы, которые могут побуждать одного из членов семьи подталкивать ее к развитию системы патологических ролей, разнообразны. Это, с одной стороны, маскировка определенных личностных недостатков – стремление сохранить и защитить, вопреки этим недостаткам, позитивную самооценку. Другой мотив – стремление удовлетворить какие-то потребности, если это при обычных условиях противоречит нравственным представлениям индивида и всей семьи. Патологизирующие роли могут возникать на основе механизма проекции как неосознанное наделение другого человека своими мотивами, чертами и свойствами (Эйдемиллер, Юстицкис, 1999). Одним из мотивов формирования патологизирующей роли может быть стремление избавиться от давления собственных нравственных представлений. Этот вид патологизирующих ролей часто наблюдается в клинике алкоголизма и наркомании – как роли «спасителя» и «спасаемого».

Таким образом, в семье при нарушении внутрисемейных отношений создается неблагоприятный фон для эмоционального развития ребенка, и это, в конечном итоге, может стать источником формирования генерализованной неудовлетворенности, то есть семья является одним из главных факторов формирования психологии жертвы. Наибольшую опасность с точки зрения формирования виктимности у подростков представляют семьи, в которых за внешним благополучием скрываются нарушения семейного взаимодействия, часто не осознаваемые ее членами.

Для таких семей характерно:

? чрезвычайно эмоциональное, ранимое и болезненное отношение подростков к своим родителям и их проблемам. Если при этом в семье доминирует холодная в общении, не эмоциональная, строгая мать, то ситуация приобретает наибольшую остроту;

? использование ребенка как средство давления и манипуляции между супругами;

? непоследовательность в отношениях с ребенком: от максимального принятия до максимального отвержения. Ребенка то приближают к себе, то отдаляют, независимо от его поведения;

? невовлеченность членов семьи в жизнь и дела друг друга;

? директивный стиль отношений и эмоциональное отвержение;

? спутанные отношения и размытые (неопределенные) межпоколенные границы, когда прародители активно вмешиваются в жизнь семьи, продолжая воспитывать уже взрослых детей, при этом по отношению к внукам, чаще всего, обнаруживается гиперпротекция и попустительство;

? использование прямых провокаций в обращении с ребенком;

? заниженная оценка достижений ребенка, либо негативные ожидания по отношению к его действиям и поступкам;

? сексуальное насилие;

? генетические предрасположенности к алкоголизму или злоупотребление кем-то из членов семьи алкоголем (наркотиками);

? отсутствие в ближайшем окружении ребенка значимого взрослого.

С точки зрения формирования виктимности основными нарушениями внутрисемейных отношений можно считать симбиоз и депривацию.

Родители, не испытавшие собственного психологического рождения, невольно создают симбиотическую или запутанную систему, где каждый член семьи должен стать созависимым с каждым другим членом. В результате формируется структура, похожая на паутину, которая связывает всех и спутывает их друг с другом. Такой тип симбиотической семейной системы поощряет убеждения, ценности, суждения и мифы, поддерживающие эту структуру, и обеспечивает кажущийся единым фасад, выставленный на всеобщее обозрение. Бунт или другие попытки стать независимым от этой системы, как правило, пресекаются физическим наказанием, унижением, стыдом, угрозами отказа в любви. Система укрепляется обещаниями единства и безопасности, гордостью, эгоизмом и внешним вниманием или одобрением. Симбиоз в семьях порой трудно распознать как серьезную проблему, потому что он поддерживает иллюзию «Мы – это одна большая счастливая семья».

Симбиоз может выражаться, например, в надежде на то, что сын продолжит семейную традицию и станет врачом или спортсменом. Другие вопросы «наследия», такие как жизнь недалеко от родительского дома, определенное число детей в семье или брак с определенным супругом/супругой, – это фактически те же формы симбиоза. Подобные жизненные решения не являются отрицательными сами по себе. Проблема здесь в отсутствии сознательного личного выбора и в значительном числе внешних ожиданий, потому что такие ограничения мешают раскрытию истинного Я. Симбиотическая динамика обычно мало осознается; это означает, что вовлеченные в нее люди мало осведомлены о том, что они поступают в соответствии с чьими-то надеждами.

Задача стать отдельным и автономным означает, что человек в состояний отделить себя от других людей и создать свои индивидуальные границы, которые помогут ему сформировать собственную личность. Индивидуальные границы включают тело, чувства, мысли, мнения, потребности, убеждения и желания. Наличие границ создает принципиально новый набор правил, касающихся взаимодействия людей. Эти правила таковы:

? Людям необходимо просить разрешения, прежде чем можно нарушить личные и психологические границы друг друга.

? Способность нести ответственность определяется тем, кому принадлежит проблема.

? Люди не «владеют» друг другом или не «принадлежат» друг другу.

В симбиотических семьях фактически не существует личных границ между членами семьи. Во многих созависимых семьях, где родители очень симбиотичны, дети и взрослые могут даже меняться ролями. Это типично для алкогольных семей, в которых дети должны ходить за покупками, мыть и укладывать пьяных родителей в кровать. Взрослые могут также превращаться в детей, чтобы получить любовь, привязанность и комфорт, которые на самом деле родители должны не получать, а давать. Это создает атмосферу, при которой вероятны инцест или сексуальные злоупотребления, чем и объясняется преобладание таких отклонений в алкогольных семьях.

Боулби (J. Bowlby, 1979), известный исследователь феномена материнской депривации, вводит термин «патогенной родительской функции» (pathogenic parenting), определяя его как ключевой этиологический фактор невротических симптомов, личностных расстройств, в том числе и повышенной виктимности. Боубли выделяет следующие типы неадекватного родительского отношения:

1. Отсутствие родителя или отделение ребенка от родителя (при помещении в больницу, детское учреждение).

2. Отсутствие адекватного ответа на поиск заботы и привязанности, отвержение ребенка.

3. Угрозы покинуть ребенка, применяемые как дисциплинарная мера (родитель угрожает лишить ребенка своей любви, покинуть семью, совершить суицид и т. п.).

4. Провоцирование родителем чувства вины или переживание собственной «плохости» у ребенка. (При этом ребенок подвергается исключительной критике. Крайним вариантом является возложенная на ребенка ответственность за болезнь или смерть одного из родителей.)

5. Тревожная привязанность к ребенку, связанная с оказанием давления. Родитель (обычно мать) стремится таким образом стать единственным источником заботы в окружении ребенка.

Описывая пагубные последствия подобного родительского отношения, Боулби отмечает, что «формирование той или иной психопатологии в этих случаях происходит, так как мир для таких детей остается двусмысленным, неопределенным и всегда опасным» (Stevens, Price, 1996). Добавим, что и собственный внутренний мир ребенка, границы его тела, полоролевая идентичность также будут диффузными, размытыми, нечеткими, как в случае симбиоза с матерью, так и в случае отвержения.

Если во взаимоотношениях имеет место любая форма насилия, симптомы виктимности более выражены. В случае физического насилия эти симптомы выражены очень сильно. Люди, вовлеченные во взаимоотношения с элементами насилия, часто являются жертвами в течение продолжительного времени. Они годами страдают от презрения, бедности, унижения, кровосмешения или изнасилований, потому что боятся, что их бросят, или опасаются за свою жизнь. В таких случаях жертвы пытаются оградить себя от осознания боли и страданий с помощью отрицания.

Отрицание – это механизм защиты, используемый для того, чтобы избежать неприятных переживаний: чувств, предубеждений или страха быть избитым, брошенным. Отрицание дает возможность не видеть того, что происходит вокруг, и избежать ощущения того, что происходит внутри. Оно является полезной психологической защитой для маленьких детей, живущих среди хаоса или насилия, пьянства, пренебрежения и заброшенности. Отрицание может заставить отступить боль и страх. Главная цель отрицания – самозащита и выживание.

Большинство людей научаются отрицанию от своих родителей, которые, в свою очередь, получили его от своих родителей. В большинстве семей существуют негласные правила, запрещающие открытое проявление чувств, прямое и честное общение. В таких семьях не принято быть открытым, уязвимым, проявлять несовершенство, быть эгоистом, играть и развлекаться, открыто обсуждать проблемы, совершать поступки, которые приводят к изменениям в семье, и особенно быть автономной личностью. Эти правила часто формулируются как ведущие установки, например: «Не болтай», «Не думай», «Не чувствуй» и «Не доверяй».

В дисфункциональных семьях подобные правила являются средством избегания или отрицания конфликта. Если правда будет высказана и признана, конфронтация станет неизбежной, что может привести к «взрывным» изменениям в семейной системе. В результате во многих семьях отрицание является единственным ответом на проблему, поскольку члены семьи не обладают способностью увидеть проблему и соответствующими умениями, чтобы с ней справиться. Членов семьи учат, что мир и равновесие необходимо сохранять любой ценой, даже если им придется создать для этого ложное Я. Человек может создать свое ложное Я, если ощущает, что его истинное Я неприемлемо для окружающих взрослых.

Форма воспитания ребенка, поддерживающая в семьях механизм отрицания, обозначается термином «порочный цикл жестокости» (Weinhold, 1988). Это явление служит примером того, как опустошающее влияние жестокости передается из поколения в поколение, при этом человек как бы пытается взять реванш за грубость, испытанную в детстве. Дети, которых запугивали и с которыми жестоко обращались, почти всегда, вырастая, запугивают других людей и применяют насилие по отношению к ним. Перенесение жестокости на кого-либо другого является попыткой ослабить чувства гнева и ярости, которые не нашли выхода в то время, когда к детям применяли грубость (Miller, 1983).

Порочный цикл жестокости используется и для того, чтобы навязать другие формы дисфункционального поведения, например, обман. Отсутствие честности во взаимодействии родителей и ребенка подрывает способность ребенка доверять как себе, так и другим. Это формирует недоверие к своему внутреннему миру, к собственному опыту, к миру надежд и ведет к ложным представлениям. В конце концов, мир ребенка разделяется надвое, и ему приходится выбирать один из этих двух миров. Поскольку у внешнего мира больше власти и авторитета, ребенок, испытывающий сильную потребность в привязанности, почти всегда выбирает внешний мир. Тогда ему приходится что-то делать с чувствами и опытом своего внутреннего мира. Исключение этих чувств путем отрицания становится обычной реакцией. Ребенок видит, что это решение поддерживается родителями, семьей и друзьями, которые сделали такой же выбор.

Это дает ребенку возможность отделиться от своего Я в момент кризиса. Типичные реакции отрицания в подобном случае это:

? сведение значения ситуации к минимуму («Это не имеет значения»);

? стремление сделать вид, что ничего не происходит («Нет, этого не может быть»);

? привычка скрывать свои чувства («Мне на самом деле безразлично»);

? подавление своих чувств (путем сна, умственной работы, внешних дел);

? склонность искусственно вызывать у себя эйфорию (наркотики, алкоголь, переедание или другие виды зависимости).

Нечестные люди вынуждены лгать всему миру, чтобы поддерживать ложь в семейной системе. Семьи, где есть алкоголизм, сексуальные злоупотребления или насилие, устанавливают жесткие правила, запрещающие рассказывать о том, что происходит в доме. Если жертва насилия расскажет о семейных секретах, ей нередко грозит усиление репрессивных мер или еще большее насилие. Члены семьи выстраивают красивый фасад, за которым часто скрывается существующий хаос. Даже при такой жизни во лжи члены семьи в какой-то степени отдают себе отчет в существующих расхождениях между тем, что происходит на самом деле, и тем, что они выдают за действительность. Эта форма «синдрома счастливой семьи» держится только благодаря общему соглашению не говорить правду. В обществе подобные семьи зачастую воспринимаются как стабильные и честные. Вторая форма «синдрома счастливой семьи» – жизнь в иллюзиях. Иногда это свойство одного из членов семьи, которое может влиять или не влиять на других участников семейной системы.

Следующая теория, объясняющая формирование повышенной виктимности, которая может рассматриваться как в рамках семейных теорий, так и самостоятельно, – это теория влияния насилия, пережитого в детстве.

В настоящее время представители различных теоретических ориентаций признают патогенное влияние физического и психологического насилия, куда входят и сексуальные домогательства, и телесные наказания, и неадекватные родительские установки, манипуляторство и симбиоз, на личность и психику ребенка (Ильина, 1998). Большинство исследователей сходятся в том, что результатами пережитого в детстве сексуального насилия, так называемыми «отставленными эффектами травмы», являются нарушения Я-концепции, чувство вины, депрессия, трудности в межличностных отношениях и сексуальные дисфункции (Levy et al., 1995; Jehu, 1988; Cahill 1991 a, b).

Представители концепции объектных отношений фокусируются на особенностях взаимоотношений в диаде мать-ребенок и среди условий, необходимых для развития здоровой и полноценной личности, выделяют дифференциацию ребенком восприятия самого себя и других объектов, Я и объект-репрезентаций, формирование адекватных границ для разделения Я и не-Я, прохождение ребенком периодов «нормальной» зависимости, расщепления и интеграции Я (Winnicott, 1958; Mahler, 1979; Fairbairn, 1998; Klein, 1997). Несоблюдение этих условий лежит в основе развития особой личностной организации, получившей впоследствии определение «пограничной» (Kernberg, 1989), которая представляет собой сложный синдромокомплекс «размытой идентичности» (S. Akhtar, 1984). Исследования в рамках системного подхода основывались на идее дифференциации «процесса развития и усложнения личности», под которой понимается способность воспринимать сложные стимульные конфигурации, ясное ощущение схемы собственного тела, наличие развитой Я-концепции. Они раскрыли закономерности и механизмы развития когнитивных функций человека как целостных стилевых структур или паттернов Я в контексте социального окружения, или поля (Witkin, 1974). Вторжение в процесс формирования дифференциации любого из вариантов насилия тормозит этот процесс и может стать одним из этиологических факторов формирования крайне полезависимой личности с глобальным когнитивным стилем, что было доказано рядом экспериментальных исследований отечественных патопсихологов (Соколова, 1976, 1994, 1995, 1997, 1998).

Пережитое в детском возрасте насилие влечет за собой формирование пограничной личностной структуры. Пограничная личностная структура понимается как сложившаяся в патогенных семейных условиях устойчивая конфигурация интрапсихической организации Я и отношений со значимыми другими, в основе которой лежат тотальная психологическая зависимость и недифференцированность (Соколова, 1989, 1995). В кризисные периоды становления Я системные нарушения эмоциональных связей в виде депривации и симбиоза, сексуальных посягательств и чрезмерных телесных наказаний создают искаженную ситуацию для развития личности и самосознания ребенка. Лишение родительской любви, равно как и ее навязывание в виде сексуальных домогательств или симбиоза, способствуют развитию синдрома неутолимого аффективного голода, что служит преградой для адекватного формирования как телесных, так и психологических границ Я, обедняет образ Я, делая его дефицитарным как в эмоциональном, так и в когнитивном плане. Формируется особая личностная организация, характеризующаяся диффузной самоидентичностью, полезависимым когнитивным стилем как целостной формой познания, отношения и взаимодействия человека с миром, что доказано рядом эмпирических исследований. Расщепление как базовый защитный механизм обеспечивает попеременное сосуществование в самосознании хрупкого, зависимого Я и агрессивного, грандиозного Я, а «взломанные» вследствие насилия телесные и психологические границы, в сочетании с неутолимым аффилиативным голодом, создают повышенную готовность к виктимности широкого спектра. Содержание накопленного эмоционального опыта складывается, таким образом, из контрастных переживаний: из постоянного поиска эмоционально позитивных эмоций любви, доверия, близости – и столь же постоянных фрустраций, порождающих острые аффекты гнева, агрессии и враждебности. Структурные параметры эмоционального опыта могут быть сведены к трем обобщенным характеристикам: низкой дифференцированности, зависимости и дезинтегрированности (фрагментарности) (Ильина, 2000).

Эмпирические результаты показывают статистически достоверную и подтвержденную качественным анализом связь между интенсивностью эмоционального опыта насилия и специфическим личностным расстройством, так что низкая интенсивность эмоционального опыта насилия соответствует картине пограничной личностной организации (ПЛО), высокая интенсивность физического насилия – признакам нарциссического личностного расстройства (НЛР), высокая интенсивность сексуального насилия – картине пограничного личностного расстройства (ПЛР). Эксвизитная интенсивность перенесенного насилия, исключительно неблагоприятно воздействующая на личность, приводит к сочетанию признаков пограничного и нарциссического расстройств.

Особое внимание в настоящее время уделяется феномену нарушения физических и эмоциональных границ как последствию насилия, пережитого в детстве, в результате которого травматический опыт становится хроническим. «Вторжение» влечет за собой нарушение отношений с собственным телом, что включает не только изменение позитивного отношения к нему, но и искажение телесной экспрессии, стиля движений. Образ телесного Я у людей с эмоциональным опытом насилия, пережитого в детстве, характеризуется значительной проницаемостью границ, которые воспринимаются как хрупкие, неустойчивые и уязвимые относительно любого вторжения. Главным же последствием детской сексуальной травмы современные исследователи считают «утрату базового доверия к себе и миру».

Как психологическое насилие можно квалифицировать и ситуацию ребенка в семье с аддиктивным поведением, например, где один или оба родителя – алкоголики или наркоманы. Психический статус ребенка при этом определяется паттерном зависимости от компульсивного поведения родителей, формирующимся как следствие попыток ребенка обрести безопасность, сохранить собственную идентичность и самоуважение. Этот паттерн получил название «созависимость» (co-dependence).

Ребенок, пытаясь взять на себя ответственность за решение семейных проблем, отрицает свои собственные потребности. В результате он становится зависимым от потребностей, желаний, надежд и страхов семьи. Это не позволяет ребенку чувствовать себя в безопасности, испытывать безусловную любовь, вести себя спонтанно. Для того чтобы удержать внимание взрослого на себе, ребенок прекращает выражать собственные потребности и становится созависимым (Levy et al., 1995). По мнению исследователей, это порождает хрупкость и проницаемость границ Я, обесценивание чувств (и утрату способности их выражать) и нарушение способности устанавливать эмоциональную близость.

Таким образом, очевидно, что феномены психологического насилия, к которым в настоящее время относят неадекватные родительские установки, эмоциональную депривацию и симбиоз, унижение и угрозы – словом, все, что разрушает отношения привязанности или, напротив, насильственно их фиксирует, играют важную роль в этиологии личностных расстройств и формировании виктимности.

Лишение родительской любви в младенческом и отроческом возрасте, с одной стороны, способствует развитию неутолимого эмоционального голода, а с другой – неумолимо искажает формирующийся образ Я. Нестабильность и ненадежность эмоциональных отношений делает перцептивный эмоционально-чувственный образ другого неконстантным, флуктуирующим в восприятии ребенка от «тотально плохого» (отвергающего и наказывающего) к «тотально хорошему» (любящему и принимающему), или этот образ навсегда становится чужим и потенциально угрожающим.

Как полагает Е.Т.Соколова (1995), другая форма неадекватной родительской функции – эмоциональный симбиоз, – будучи противоположным паттерном взаимоотношений, приводит к таким же искажениям образа Я, как и депривация. Симбиоз представляет собой экстремальную форму взаимозависимости, связанной с переживаниями полного «слияния» и «растворения» в другом, когда границы Я утрачиваются. У участника симбиотических отношений отсутствует стремление сохранять собственную индивидуальность, так велико его желание «утонуть» в другом. Симбиотическая связь матери и ребенка характеризуется отсутствием, стиранием в сознании родителя границ между Я и «моим ребенком». Однако если ребенок оказывается «не таким», «плохим», родитель отвергает эту часть Я, отторгает ее, будучи не в силах принять мысль «Я – плохой, так как часть меня – плохая». При этом затрудняется вторичное, «когнитивное» самоопределение, так как ответить на вопрос «Кто я?» можно, только отделяя и отличая от другого себя и свои границы. Такой тип взаимоотношений порождает предельную открытость границ и провоцирует любое вторжение другого – физическое, сексуальное, психологическое. Само вторжение, так же как и в предыдущем случае, может переживаться не только как акт насилия, но и как желанное заполнение интрапсихического «вакуума», обретение объекта для слияния.

Таким образом, эмоциональная депривация и эмоциональный симбиоз не только оказывают исключительно неблагоприятное воздействие на формирующийся образ Я и картину мира ребенка, но и создают психологический базис, особую «перцептивную готовность» для других форм вторжения, в частности физического и сексуального.

Если кроме родительского давления ребенку довелось пережить эксвизитные формы насилия, такие, как инцест или избиение, то вследствие этого формируется особая личностная организация (а именно – пограничная личностная структура), характеризующаяся диффузной самоидентичностью, полезависимым когнитивным стилем, зависимостью самооценки от оценок значимых других и т. д., что доказано рядом эмпирических исследований. Ведущий защитный механизм личности – расщепление – позволяет сосуществовать во внутренней ткани самосознания голосам хрупкого, слабого, зависимого Я и агрессивного, грандиозного Я, причем под влиянием внешних условий может актуализироваться как позиция «жертвы», «слабого», «маленького», так и позиция агрессора, «преследователя», «палача».

Сформированный синдром зависимости, характеризующийся предельной открытостью, неструктурированностью и проницаемостью границ Я, манипулятивным стилем отношений, зависимостью самооценки от оценок значимых других, подкрепляемый ненасытимой аффилиативной потребностью, настойчиво требует объекта (Соколова, Николаева, 1995). Неудовлетворенный эмоциональный голод в сочетании с виктимной личностной организацией провоцирует неразборчивость, психологическую «всеядность» в контактах и создает поведение потенциальной жертвы, провоцирующей агрессора.

Таким образом, единый смысл, единую природу имеют такие расстройства, как алкогольная и наркотическая зависимость, пищевые аддикции (в этих случаях объектом зависимости становится не другой человек, а определенное химическое соединение, пища или собственный искаженный образ физического Я), «порочный круг» привязанности женщины к истязающему ее мужу, преданность идее у последователей деструктивных культов, феномен повторного изнасилования, когда жертва систематически подвергается сексуальным атакам. Это подтверждается и тем фактом, что в любом из случаев жертва, избавленная от власти и насилия агрессора, будь то муж-садист или духовный наставник секты, переживает чувство покинутости, растерянности, беспомощности, которые часто перерастают в длительную депрессию.

Согласно имеющимся в литературе данным, наибольший процент случаев сексуального насилия приходится на дошкольный и подростковый возраст жертвы (Конышева, 1988). Это, вероятнее всего, обусловлено тем, что эти периоды являются кризисными в развитии ребенка, именно тут происходит наибольшее количество изменений (Выготский, 1984; Лисина, 1986): изменений телесного облика, значительных личностных изменений, что делает ребенка, с одной стороны, более хрупким, уязвимым, податливым к стрессу, с другой стороны, более «заметным», привлекательным для насильника.

Теория объектных отношений традиционно считает возрастом формирования пограничного личностного расстройства период до года, то есть именно раннее детство. Однако при распространенности пограничного личностного расстройства в популяции трудно поверить, что все эти люди во младенчестве подвергались телесным наказаниям и сексуальным атакам. Скорее речь идет об иных, менее заметных формах насилия.

Так, в одном сборнике исследований пограничной патологии (Stone, 1986) можно найти указания на то, что эротическая сверхстимуляция в раннем детском возрасте может быть причиной развития пограничной личностной структуры. Исследователи отмечают, что в основе пограничного личностного расстройства, кроме сексуальной виктимизации, могут лежать и другие, равнозначные факторы, такие, как родительская жестокость и отвержение (Stone, 1986).

Действительно, в силу беспомощности и зависимости младенца родительское отношение играет огромную роль в начальном периоде жизни. Основные типы искаженного родительского отношения – депривация и симбиоз – рассматриваются в настоящее время как психологическое насилие. Именно они лежат в основе формирования виктимной личностной организации, при которой человек всю жизнь оказывается участником ситуаций насилия.

Таким образом, у людей, перенесших в детстве насилие, были обнаружены единые системообразующие особенности самосознания, среди которых отмечаются следующие (Ильина, 2000):

? низкая степень внутренней цельности образа Я, вплоть до нарушений переживания «телесного единства», с чрезвычайно высокой проницаемостью, уязвимостью и слабостью границ телесного образа Я;

? особые искажения телесного «пласта» самосознания, специфически связанные с пережитым насилием, а именно расщепление системы телесных смыслов и ценностей, выражающееся в грандиозном расширении анатомически-функционального смысла определенного органа, сосредоточенности на его физической целостности и здоровье и отщеплении его от обесцениваемых и «анестезируемых» эмоционально-чувственных смыслов;

? метафорический «квазителесный» характер репрезентаций детско-родительских отношений, когда в качестве образов Я и других выступают отдельные, выхваченные из контекста качества объекта, что проявляет себя в нарушении их целостности, фрагментарности и расщепленности;

? стратегии личностной защиты, опирающиеся преимущественно на примитивные защитные механизмы, среди которых преобладают расщепление, отрицание и обесценивание, в то время как идеализация встречается редко и не является типичной, что связано с эмоционально дефицитарным детским опытом;

? низкий уровень когнитивной оснащенности образа Я, с высокой зависимостью от поля и значительным участием аффективных компонентов.

Результаты ряда исследований последних лет, усматривающих связь между некоторыми видами насилия и эмоциональной депривации, пережитых в прошлом, и формированием пограничного и нарциссического личностных расстройств, позволяют рассматривать этиологию и генез расстройств личности, расстройств питания, аддикций и некоторых форм девиантного поведения в рамках единого теоретико-методологического подхода (Herman, 1986; Ogata, 1986; Bryer et al., 1987; Salzman, 1988; Leetz et al., 1991; Gabbard, Twemlow, 1994; Соколова, 1994, 1995, 1998).

Таким образом, любая ситуация насилия вряд ли является случайной для жертвы. Вероятнее, что она окажется подготовленной всей предыдущей историей жизни ребенка и прежде всего – историей его детско-родительских отношений. Тем более что ни одна эксквизитная форма насилия не изолирована от психологического ущерба, который причиняет патогенное исполнение родительской функции.

Еще одной теорией, которая подробно исследует, каким образом у человека может формироваться сценарий виктимной личности, является транзактный анализ , соответствующие его положения изложены в главе 2 настоящего справочника.

1.8. Диагностика виктимности

В настоящее время большинство существующих диагностических методов направлено на идентификацию «отставленных во времени эффектов сексуальной травматизации» (Cahill et al., 1991), среди которых наиболее типичны нарушения Я-концепции, чувство вины, депрессия, трудности в межличностных отношениях и сексуальные дисфункции. Чаще всего используются такие проективные подходы, как анализ проективных рисунков человеческой фигуры и дерева (Hibbard, Hartman, 1990; Torem et al., 1990), результатов теста руки, ТАТ и Роршах (Leifer et al., 1991; Saunders, 1991). Кроме того, часто используются тест вставленных фигур Виткина, рисунок несуществующего животного, методика исследования самооценки, Шкала оценки интенсивности эмоционального опыта пережитого насилия, методика «Пять событий детства», проективный рисунок «Семья, в которой я вырос» и ряд других.

С данными диагностическими методиками можно ознакомиться в соответствующей литературе (Практикум по психологии, 1996; Прикладная социальная психология, 1998; Райгородский, 1998 в). Нам также показалось полезным привести в настоящем справочнике ссылки на интернет-ресурсы, содержащие наборы тестов и бланковых методик, в том числе в режиме он-лайн:

...

http://www.psyserver.narod.ru/comp_tests_01.htm http://azps.ru/tests/

http://www.angelfire.com/nf/absurd/tests.html http://webhost.kemtel.ru/~psynet/Test/Test.html http://psychology.net.ru/tests/

http://mpci.ru/psihologicsheskie_testy.shtml http://psi.webzone.ru/st/200300.htm http://psy.agava.ru/

В данном справочнике мы приводим психодиагностическую методику (Андронникова, 2003), предназначенную для измерения предрасположенности подростков к реализации различных форм виктимного поведения. Данная методика исследует социальные и личностные установки. Тест-опросник представляет набор специализированных психодиагностических шкал, направленных на измерение предрасположенности к реализации отдельных форм виктимного поведения. Опросник предназначен для обследования лиц старшего подросткового и юношеского возраста.

Методика «Склонность к виктимному поведению»

Инструкция для испытуемого

Вам предлагается ряд утверждений, каждое касается особенностей вашего характера, вашей личности, вашего поведения, отдельных поступков, отношения к людям, взглядов на жизнь и т. п. Если вы считаете, что утверждение верно по отношению к вам, то дайте ответ «да», в противном случае – «нет». Свой ответ зафиксируйте в имеющемся у вас ответном листе, поставив крестик в клеточку, соответствующую номеру утверждения в вопроснике и виду вашего ответа. Ответы необходимо дать на все вопросы.

Не существует «верных» и «неверных» ответов, так как каждый прав по отношению к своим собственным взглядам. Постарайтесь отвечать точно и правдиво.

Не нужно долго размышлять над каждым вопросом, старайтесь как можно быстрее решить, какой из двух ответов, пусть весьма относительно, но все-таки ближе к истине. Вас не должно смущать, что некоторые из вопросов кажутся слишком личными, поскольку исследование не предусматривает анализа каждого вопроса и ответа, а опирается лишь на количество ответов одного и другого вида. Вы можете быть уверены, что результаты индивидуально-психологических исследований используются только психологом-консультантом и ни в коем случае не подлежат разглашению. Не делайте никаких пометок в тексте инструкции.

Текст опросника

1. Я считаю, что в моей жизни неприятных событий происходит больше, чем у других.

2. Если я попадаю в неприятное положение, то мне лучше всего не сопротивляться и держать язык за зубами.

3. Я охотно записался бы добровольцем для участия в каких-либо боевых действиях.

4. Я ценю в людях осторожность и осмотрительность.

5. Даже если бы за опасную работу хорошо заплатили, я не взялся бы за ее выполнение.

6. Если меня обидели, то я обязательно должен отплатить за это.

7. Если бы другие люди не мешали мне, я добился бы гораздо большего.

8. У меня никогда не было неприятностей из-за моего поведения, связанного с половой жизнью.

9. Временами мне хочется ломать вещи, бить посуду.

10. У меня бывали такие периоды, тянувшиеся дни, недели или даже месяцы, когда я не мог ни за что взяться, т. к. не мог включиться в работу.

11. Я не всегда говорю правду.

12. В более раннем возрасте меня выгоняли из школы за плохое поведение.

13. Иногда я перехожу улицу там, где мне удобно, а не там, где положено.

14. Временами я так настаиваю на своем, что окружающие теряют терпение.

15. Другие мне кажутся счастливее меня.

16. Думаю, что многие люди преувеличивают свои несчастья, чтобы добиться сочувствия и помощи.

17. Думаю, мне понравилась бы работа, связанная с защитой слабых и обездоленных.

18. Меня трудно переубедить.

19. Мне приходится так много заботиться о близких людях, что на заботу о себе времени зачастую не хватает.

20. Я навряд ли добьюсь в своей жизни чего-то действительно стоящего.

21. Мне регулярно делают больно окружающие меня люди.

22. Я не сержусь, когда надо мной посмеиваются.

23. Я считаю, что большинство людей способно солгать, если это в их интересах.

24. Я редко совершаю поступки, о которых потом сильно сожалею.

25. Я очень редко ссорюсь с членами моей семьи.

26. Я не могу отбросить некоторые условности даже ради получения удовольствия.

27. Большую часть времени у меня такое чувство, как будто я сделал что-то плохое или злое.

28. Большую часть времени я чувствую себя счастливым.

29. Некоторые люди так любят командовать, что мне хочется все сделать наоборот, даже если я знаю, что они правы.

30. Если кто-то нарушает правила, я возмущаюсь.

31. Я никогда не шел на опасное дело ради сильных впечатлений.

32. Я получаю больше удовольствия от игры или скачек, если не держу пари.

33. В школе меня никогда не вызывали к директору за озорство.

34. Мои манеры за столом в гостях более хороши, чем у себя дома.

35. Я считаю, что большинство людей ради выгоды скорее поступят нечестно, чем упустят случай.

36. Мое поведение в значительной мере определяется правилами и привычками окружающих меня людей.

37. Я предпочитаю решение конфликтов без применения силы.

38. Я бываю возмущен и раздражен, когда приходится признать, что меня умело провели.

39. Мне безразлично, что обо мне говорят другие.

40. Если бы в наше время проводились бои гладиаторов, то я бы непременно в них поучаствовал.

41. Я умею отказывать людям, которые просят меня об одолжении.

42. Мне трудно поддерживать разговор с людьми, с которыми я только что познакомился.

43. Я не могу прекратить ситуацию, даже если чувствую себя неловко и напряженно.

44. Терпеть боль всем назло бывает даже приятно.

45. Человек должен иметь право выпить столько, сколько захочет.

46. Если я в детстве нехорошо вел себя, то меня наказывали.

47. Я мог бы выполнять работу, связанную с уходом за больными или умирающими.

48. Я всегда сразу замечаю, если ситуация становится опасной.

49. Я наметил себе жизненную программу, основанную на чувстве долга и ответственности, и стараюсь ее выполнять.

50. Иногда я не уступаю людям не потому, что дело действительно важное, а просто из принципа.

51. Верно утверждение, что если детей не бить, то толку из них не получится.

52. Мои родители никогда не наказывали меня физически.

53. Если при покупке автомобиля мне придется выбирать между скоростью и безопасностью, то я выберу безопасность.

54. Меня чаще, чем других, обзывали в школе.

55. Люди справедливо возмущаются, когда узнают, что преступник остался безнаказанным.

56. Когда я попадаю в неприятную ситуацию, то надеюсь только на свои силы.

57. Я уверен, что того, кто совершает злые поступки, в будущем ожидает кара.

58. Я могу дружелюбно относиться к людям, поступки которых я не одобряю.

59. Я готов простить грубость моему партнеру, если у меня есть надежда, что это не повторится.

60. Безопаснее никому не доверять.

61. Бывает, что я провожу вечер в компании малознакомых мне людей.

62. Я регулярно попадаю в неприятные ситуации.

63. Иногда у меня такое настроение, что я готов первым начать драку.

64. Я иногда нарушаю закон или установленные правила.

65. Я не рискнул бы прыгать с парашютом.

66. Большинству людей не нравится поступаться своими интересами ради других.

67. Я легко теряю терпение.

68. Только неожиданные обстоятельства и чувство опасности позволяют мне по-настоящему проявить себя.

69. Меня очень трудно разозлить.

70. Люди часто разочаровывают меня.

71. У меня бывает такое чувство, что трудностей слишком много и нет смысла пытаться их преодолеть.

72. Меня трудно рассердить.

73. Вполне можно обойти закон, если вы этим его, по существу, не преступаете.

74. Я пью алкогольные напитки умеренно (или совсем не пью).

75. Я часто встречал людей, завидовавших моим идеям только потому, что они пришли в голову не им первым.

76. Даже если я злюсь, то стараюсь не прибегать к ругательствам.

77. Мне больше нравится работать с руководителем, дающим строгие четкие указания, чем с руководителем, предоставляющим большую свободу.

78. Если кто-то затевает интересное, пусть и опасное дело, я его поддержу.

79. Я редко даю сдачу, когда меня бьют.

80. Если по отношению ко мне кто-то поступает несправедливо, то я желаю ему настоящего наказания.

81. Я верю, что за зло можно отплатить добром, и действую в соответствии с этим.

82. Каждый ребенок знает, что добро должно быть с кулаками.

83. Я предпочитаю не общаться со сверстниками, так как они обижают меня.

84. Я никогда не вступаю в уличный конфликт, чтобы заступиться за того, кого обижают.

85. Вредное воздействие алкоголя и табака на человека сильно преувеличивают.

86. Собака, которая не слушается, заслуживает, чтобы ее ударили.

Ключи для подсчета первичных баллов

1. Шкала социальной желательности ответов.

5 (да), 11 (нет), 13 (нет), 25 (да), 34 (нет), 39 (нет), 58 (да), 64 (нет), 76 (нет).

2. Шкала склонности к агрессивному виктимному поведению (агрессивный тип потерпевшего). 6 (да), 9 (да), 14 (да), 25 (нет), 26 (нет), 29 (да), 33 (нет), 34 (нет), 37 (нет), 45 (да), 50 (да), 51 (да), 55 (нет), 57 (нет), 58 (нет), 60 (да), 63 (да), 67 (да), 69 (нет), 72 (нет), 73 (да), 74 (нет), 79 (нет), 80 (да), 81 (нет), 82 (да), 86 (да).

3. Шкала склонности к самоповреждающему и саморазрушительному поведению (активный тип потерпевшего). 3 (да), 4 (нет), 5 (нет), 13 (да), 23 (да), 24 (нет), 26 (нет), 27 (да), 28 (нет), 31 (нет), 32 (да), 33 (нет), 35 (да), 40 (да), 53 (нет), 62 (да), 65 (нет), 68 (да), 74 (нет), 76 (да), 78 (да).

4. Шкала склонности к гиперсоциальному поведению (инициативный тип потерпевшего).

11 (нет), 13 (нет), 17 (да), 19 (да), 30 (да), 34 (нет), 39 (нет), 47 (да), 49 (да), 55 (да), 58 (да), 64 (да), 66 (нет), 84 (нет).

5. Шкала склонности к зависимому и беспомощному поведению (пассивный тип потерпевшего).

1 (да), 2 (да), 5 (да), 16 (да), 18 (нет), 20 (да), 21 (да), 22 (нет), 36 (да), 41 (нет), 43 (да), 44 (да), 46 (да), 54 (да), 59 (да), 71 (да), 75 (да), 77 (да), 83 (да).

6. Шкала склонности к некритичному поведению (некритичный тип потерпевшего). 8 (нет), 9 (да), 10 (да), 15 (да), 16 (да), 31 (нет), 32 (да), 33 (нет), 38 (да), 40 (да), 42 (нет), 45 (да), 48 (нет), 56 (да), 61 (да), 65 (нет), 70 (да), 74 (нет), 85 (да).

7. Шкала реализованной виктимности.

8 (нет), 19 (да), 25 (нет), 27 (да), 28 (нет), 33 (нет), 38 (да), 43 (да), 44 (да), 46 (да), 51 (да), 52 (нет), 54 (да), 59 (да), 62 (да), 74 (нет), 76 (да), 83 (да).

Порядок работы

Исследование может проводиться индивидуально либо с группой испытуемых. В последнем случае необходимо, чтобы каждый из них имел не только персональный бланк ответного листа, но и отдельный опросник с инструкцией. Размещаться испытуемые должны так, чтобы не создавать помех друг другу в процессе работы. Психолог кратко излагает цель исследования и правила работы с опросником. Важно при этом достичь положительного, заинтересованного отношения исследуемых к выполнению задания. Их внимание обращается на недопустимость взаимных консультаций по ответам в процессе работы и каких-либо обсуждений между собой. После этих разъяснений психолог предлагает внимательно изучить инструкцию, отвечает на вопросы, если они возникли после ее изучения, и предлагает перейти к самостоятельной работе с опросником.

Обработка результатов Первая процедура касается получения первичных, или «сырых», оценок. Для ее осуществления подсчитывается количество отметок (крестиков), совпавших с «окнами» шаблона. Полученные значения заносятся в столбец первичных оценок протокола занятия. Вторая процедура связана с переводом первичных оценок в стандартные оценки (для исследуемых 15–16 лет) с помощью таблицы. Рассмотрим процедуру перевода сырых баллов в стены на примере Шкалы социальной желательности ответов. Если по этой шкале испытуемый набрал 1 балл, то это соответствует стену 1. Если набрал 2 балла, – то стену 2. Если набрал от 7 до 9 сырых баллов, – то значение стена будет равно 10. Такая же процедура проводится и для всех других шкал.

Следует обратить особое внимание на оценку по шкале 1, имеющую значение для общей характеристики достоверности ответов. Столь же важен результат по шкале 7, отражающей реализованность виктимного поведения. От результатов по этой шкале будет зависеть уровень присутствия данного вида поведенческих реакций. После подсчета стандартных баллов по таблице необходимо нарисовать профиль виктимного поведения личности. Для этого нужно указать полученный результат на схеме и закрасить отмеченные секторы (рис. 1.1.).

рис. 1.1.

Интерпретация полученных результатов, психологическое заключение и рекомендации должны быть даны на основе понимания сути вопросов в каждой шкале, изучения глубинных связей исследуемых факторов между собой и с другими психологическими и психофизиологическими характеристиками и их роли в поведении и деятельности человека.

Интерпретация результатов

Шкала реализованной виктимности (седьмая шкала)

Если показатели по данной шкале ниже нормы (1–3 стен), очевидно, что испытуемый нечасто попадает в критические ситуации либо у него уже успел выработаться защитный способ поведения, позволяющий избегать опасных ситуаций. Однако внутренняя готовность к виктимному способу поведения присутствует. Скорее всего, ощущая внутренний уровень напряжения, испытуемый стремится вообще избегать ситуации конфликта.

Показатели выше нормы (8–9 стен) – это означает, что испытуемый достаточно часто попадает в неприятные или даже опасные для здоровья и жизни ситуации. Причиной этого является внутренняя предрасположенность и готовность личности действовать определенными, ведущими в индивидуальном профиле способами. Чаще всего это – стремление к агрессивному, необдуманному действию спонтанного характера.

Шкала склонности к агрессивному виктимному поведению. Модель агрессивного виктимного поведения

Выше нормы (8 – 10 стен). К данной группе относятся испытуемые, склонные попадать в неприятные и опасные для жизни и здоровья ситуации в результате проявленной агрессии в форме нападения или иного провоцирующего поведения (оскорбление, клевета, издевательство и т. д.). Для них характерно намеренное создание или провоцирование конфликтной ситуации. Их поведение может быть реализацией типичной для них антиобщественной направленности личности, в рамках которой агрессивность проявляется по отношению к определенным лицам и в определенных ситуациях (избирательно), но может быть и «размытой», неперсонифицированной по объекту. Наблюдается склонность к антиобщественному поведению, нарушению социальных норм, правил и этических ценностей, которыми зачастую субъект пренебрегает. Такие люди легко поддаются эмоциям, особенно негативного характера, ярко их выражают, доминантны, нетерпеливы, вспыльчивы. При всех различиях в мотивации поведения характерно наличие насильственной антиобщественной установки личности.

С учетом мотивационной и поведенческой характеристик могут быть представлены такие типы (или подтипы), как корыстный, сексуальный (половая распущенность), связанный с бытовыми конфликтами (скандалист, семейный деспот), алкоголик, негативный мститель, лицо психически больное и т. д.

Ниже нормы (1–3 стен). Для лиц данного типа характерно снижение мотивации достижения, спонтанности. Возможна высокая обидчивость. Хороший самоконтроль, стремление придерживаться принятых норм и правил. Стабильность в сохранении установок, интересов и целей.

Шкала склонности к самоповреждающему и саморазрушительному поведению. Модель активного виктимного поведения

Выше нормы (8 – 10 стен). Жертвенность, связанная с активным поведением человека, провоцирующим ситуацию виктимности своей просьбой или обращением. По существу для активных потерпевших характерно поведение двух видов: провоцирующее, если для причинения вреда привлекается другое лицо, и самопричиняющее, которые характеризуются склонностью к риску, необдуманному поведению, зачастую опасному для самого человека и окружающих. Они могут не осознавать последствий своих действий или не придавать им значения, надеясь, что все обойдется. С учетом специфики поведения и отношения к виктимным последствиям в рамках этого типа представлены: сознательный подстрекатель (обращающийся с просьбой о причинении ему вреда), неосторожный подстрекатель (поведение объективно в форме какой-либо просьбы или иным способом провоцирует преступника на причинение вреда, но сам потерпевший этого в должной мере не сознает), сознательный самопричинитель (лицо, умышленно причиняющее себе физический или имущественный вред), неосторожный самопричинитель (вред причинен собственными неосторожными действиями в процессе совершения иного умышленного или неосторожного преступления).

Ниже нормы (1–3 стен). Повышенная забота о собственной безопасности, стремление оградить себя от ошибок, неприятностей. Может приводить к пассивности личности по принципу «лучше ничего не делать, чем ошибаться». Характеризуется повышенной тревожностью, мнительностью, подвержен страхам.

Шкала склонности к гиперсоциальному виктимному поведению. Модель инициативного виктимного поведения

Выше нормы (8 – 10 стен). Жертвенное поведение, социально одобряемое и зачастую ожидаемое. Это люди, положительное поведение которых навлекает преступные действия агрессора. Человек, который демонстрирует положительное поведение в ситуациях конфликта либо постоянно, либо в результате должностного положения, ожидания окружающих. Люди данного типа считают недопустимым уклонение от вмешательства в конфликт, даже если это может стоить им здоровья или жизни. Последствия таких поступков осознаются не всегда. Смел, решителен, отзывчив, принципиален, искренен, добр, требователен, готов рисковать, может быть излишне самонадеян. Нетерпим к поведению, нарушающему общественный порядок. Самооценка чаще всего завышенная. Поведение имеет положительные мотивы.

Ниже нормы (1–3 стен) – характеризуется пассивностью, равнодушием к тем явлениям, которые происходят вокруг. Действует по принципу «моя хата с краю», что может быть последствием как обиды на внешний мир, так и ощущения непонимания, изолированности от мира, отсутствия чувства социальной поддержки и включенности в социум.

Шкала склонности к зависимому и беспомощному поведению (модель пассивного виктимного поведения)

Выше нормы (8 – 10 стен) – лица, не оказывающие сопротивления, противодействия преступнику по различным причинам: в силу возраста, физической слабости, беспомощного состояния (стабильного или временного), трусости, из опасения ответственности за собственные противоправные или аморальные действия и т. д. Могут иметь установку на беспомощность. Нежелание делать что-то самому, без помощи других. Могут иметь низкую самооценку. Постоянно вовлекаются в кризисные ситуации с целью получения сочувствия и поддержки окружающих. Находятся в ролевой позиции жертвы. Такой человек робок, скромен, сильно внушаем, конформен. Возможен также вариант усвоенной беспомощности в результате неоднократного попадания в ситуации насилия. Склонен к зависимому поведению, уступчив, оправдывает чужую агрессию, склонен всех прощать.

Ниже нормы (1–3 стен) – склонность к независимости, обособленности. Всегда стремится выделиться из группы сверстников, имеет на все свою точку зрения, может быть непримирим к мнению других, авторитарен, конфликтен. Повышенный скептицизм. Возможна внутренняя ранимость, приводящая к повышенному желанию обособиться от окружающих.

Шкала склонности к некритичному поведению. Модель некритичного виктимного поведения

Выше нормы (8 – 10 стен). К данной группе относятся лица, демонстрирующие неосмотрительность, неумение правильно оценивать жизненные ситуации. Некритичность может проявиться как на базе негативных личностных черт (алчность, корыстолюбие и др.), так и положительных (щедрость, доброта, отзывчивость, смелость и др.), а кроме того, в силу невысокого интеллектуального уровня. Эти лица демонстрируют неосторожность, неосмотрительность, неумение правильно оценивать жизненные ситуации в результате каких-либо личностных или ситуативных факторов: эмоциональное состояние, возраст, уровень интеллекта, заболевание.

Личность некритичного типа обнаруживает склонность к спиртному, неразборчивость в знакомствах, доверчивость, легкомысленность. Имеет непрочные нравственные устои, что усиливается отсутствием личного опыта или его недоучет. Склонны к идеализации людей, оправданию негативного поведения других, не замечают опасности.

Ниже нормы (1–3 стен) – вдумчивость, осторожность, стремление предугадывать возможные последствия своих поступков, которые иногда приводят к пассивности, страхам. Самореализация в этом случае значительно затруднена, может появляться социальная пассивность, приводящая к неудовлетворенности своими достижениями, к чувству досады, зависти.

Глава 2 Психотерапия виктимности

Традиционно в виктимологии психологическая интервенция и психотерапия проводятся с жертвами, уже перенесшими различные формы насилия; либо это работа непосредственно после события, либо с отсроченными последствиями травмы в виде различных личностных расстройств, в частности ПТСР. Соответствующие вопросы будут рассмотрены в главе 3 настоящего справочника.

Однако очевидно, что, кроме психотерапевтической работы с последствиями перенесенной травмы, не менее важна работа собственно с комплексом жертвы, или виктимностью, в первую очередь с целью профилактики превращения потенциальной жертвы в жертву реальную, или латентной виктимности в виктимность реализованную.

Вопросу о различии между консультированием и психотерапией посвящено немало работ, как отечественных, так и зарубежных авторов (Психотерапевтическая энциклопедия, 1998; Кочюнас, 1998; Роджерс, 1999; Айви и др., 1999; Фицджеральд, 2001; Бьюдженталь, 2001; Малкина-Пых, Таланов, 2003), и мы не будем подробно останавливаться на данном вопросе. В целом это различие связано с уровнем консультативного взаимодействия, на который решается пойти клиент и к которому профессионально готов психолог. Кроме того, следует иметь в виду, что клиент немедицинской терапии – это психически здоровый человек, то есть он не может быть психически больным человеком или находиться в состоянии, пограничном с психотическим (Емельянова, 2004).

Особенности виктимной структуры личности (психологии жертвы) подробно рассмотрены в главе 1. Рассматривая вопросы психотерапии и консультирования, мы будем опираться на эти особенности.

Клиент-жертва подавляет специфические факты, мысли, чувства, поведенческие реакции по отношению к себе, другим и происходящим событиям. Тем самым он поддерживает принятые им в детстве решения относительно себя и окружающего мира, и это помогает ему чувствовать себя жертвой.

Жертва интерпретирует происходящие события в соответствии со своей жизненной установкой и даже пытается создавать ситуации, подтверждающие ее значимость. Она демонстрирует свое несчастье и закрепощенность в разнообразных ситуациях, чувствуя при этом вину, обиду, печаль, стыд, беспокойство, страх, гнев. Причем ее чувства носят хронический характер (Плотникова, 2003).

Для клиента-жертвы характерно убеждение в том, что его восприятие отражает внешние события, но никак не внутреннее состояние и не выбранные им самим мысли и чувства. Кто-то или что-то заставляет его чувствовать себя несчастным, подавленным, злым, обиженным, и за его чувства ответственны окружающие и сложившаяся ситуация. «Посмотрите, что вы со мной делаете!» – восклицает жертва. Такие клиенты используют свои «излюбленные» эмоции, которые поощрялись и разрешались в их детстве, для получения «поглаживаний» (термин транзактного анализа, который объясняется ниже, в разделе 2.1) от окружающих. Один клиент жалуется и ждет поглаживаний за продолжение своих страданий. Другой живет в ожидании катастрофы и приводит факты, подтверждающие его страхи. Третий стремится повысить самооценку за счет других и ждет изменений от них. «Я не сдамся, пока этот человек не сделает что-нибудь для меня», – твердит он.

Жертвы бессильны и могущественны одновременно. Демонстрируя свое несчастье и свои тяжелые чувства, они используют это как шантаж для манипуляции другими. «Если я буду достаточно несчастна, он изменится!», «Если я буду злым и усталым, мне не придется общаться с женой и детьми!». Жертвы ищут союзников в своих несчастьях.

Работа с клиентами-жертвами может вызывать определенные трудности у консультантов, особенно начинающих. Они могут оказаться в ловушке, когда при работе с клиентом-жертвой отдают предпочтение только эмпатическому слушанию. В этом случае клиент может перейти в разряд «постоянных», чтобы удовлетворять свои ненасыщаемые потребности в позитивных поглаживаниях посредством «доброго» консультанта. Если консультант не поддерживает правила игры, диктуемые клиентом-жертвой, он может столкнуться с негодованием и агрессией, которым должен профессионально противостоять.

Для успешной работы с клиентами-жертвами необходимо использовать психотерапевтические приемы, препятствующие закреплению стереотипных негативных чувств и «жертвенной» позиции.

Работу с клиентом-жертвой необходимо направить на осознание клиентом того факта, что возникающие чувства обусловлены не событиями, а тем, как он их интерпретирует и что при этом говорит сам себе. Если клиент продолжает верить, что это люди и ситуации делают его злым (беспокойным, печальным, виноватым и т. д.), а консультант его в этом поддерживает, совместная работа может быть направлена на решение сиюминутной внешней проблемы. Но решив ее, клиент обязательно создаст себе новые неприятности для оправдания своего гнева (страха, печали, вины). «Что заставляет вас чувствовать подобным образом?» или «Как этот человек повлиял на вас?» – аналогичными вопросами консультант будет поддерживать представление клиента о себе как о беспомощной жертве обстоятельств, не способной контролировать даже свои эмоции, а тем более отвечать за свои мысли, чувства, поведение и брать на себя обязательства. Это лишает человека веры в собственные силы, в свои способности принимать новые решения и приводить их в исполнение.

Консультанту необходимо понимать, как и когда раздавать поглаживания. Поглаживания в ответ на демонстрацию стереотипного негативного чувства препятствуют переосмыслению происходящего и поиску новых, более здоровых моделей поглаживания. Клиентов, удерживающих слезы, следует поглаживать, когда они впервые плачут и разрешают себе чувствовать, что антитерапевтично при работе с хроническими слезливыми жалобщиками.

Обращающиеся за помощью клиенты-жертвы, с одной стороны, желают изменений в своей жизни, хотят «по-другому» себя ощущать, «по-другому» себя вести и думать иначе; с другой – борются против этих изменений, т. к. их может подстерегать страшная «опасность»: получить то, что они так страстно хотят, – любовь к себе, осознание собственной значимости, счастье и благополучие, то, что им так мало знакомо. И они не спешат расставаться с прежнем стилем жизни. Сочувствие и поддержка на начальном этапе помогает успокоить и разоружить клиента, а внимательное слушание и внимательное сопоставление, профессиональная постановка вопросов, грамотное использование позитивных поглаживаний и подходящих психокоррекционных методов способствует успешной работе с данной категорией клиентов.

Р. Фицджеральд приводит перечень условий, необходимых для успешной психотерапии:

1) укрепление психотерапевтических отношений;

2) укрепление надежды клиента на положительный исход психотерапии;

3) создание условий для усвоения клиентом новых представлений и форм поведения;

4) стимуляция положительных эмоций в качестве одного из мотивационных факторов изменений в установках и поведении клиента;

5) укрепление уверенности клиента в своих силах за счет успешного выполнения им различных заданий;

6) использование новых представлений и форм поведения в повседневной жизни клиента (Фицджеральд, 2001).

Весь процесс психотерапии делится на три этапа: начальный, средний и завершающий (Емельянова, 2004).

На начальном этапе клиент сосредоточен на своих жалобах, которые касаются в основном неудовлетворительных отношений, собственных страданий, депрессивного состояния, апатии, ощущения беспомощности. Как бы ни вел себя клиент, очевидно одно – он сосредоточен на своей проблеме, а выход из нее представляет себе весьма туманно или нереалистично, если видит его вообще.

Начальный этап психотерапии – это сбор и систематизация информации. Клиент может хаотично рассказывать о своих несчастьях, о том, что ему «в жизни вообще не везет». Задача терапевта – стимулировать клиента, чтобы тот перешел от общих жалоб и рассуждений к описанию конкретных ситуаций, постепенно продвигаясь от неструктурированных описаний к переживанию «здесь и сейчас» того, о чем он рассказывает.

М. М. Решетников говорит о том, что основная задача психотерапевта на начальном этапе – «удержать клиента в психотерапии, так как в случае неудачи он, скорее всего, больше никогда не отважится на повторную попытку» (Решетников, 2003).

Н. Мак-Вильямс (2003) предлагает перед началом пролонгированного консультативного сопровождения (или немедицинской психотерапии) проводить интервью, которое приводится здесь в несколько адаптированном к консультативному процессу виде, хотя и без значительных изменений.

1. Демографические данные: имя, возраст, пол, национальность, религиозная ориентация, социальные отношения, родители, уровень образования, работа, предшествующий опыт психотерапии (общения с психологами), кто направил на консультацию в этот раз.

2. Текущие проблемы и их состояние: главные трудности и понимание клиентом их причин, история этих проблем, опыт их решения, почему именно сейчас обратился к психологу.

3. Личная история: где родился, вырос, количество детей в семье и место клиента среди них, главные переезды; родители и сиблинги (живы ли, причины и время смерти, если умерли, возраст, здоровье, профессия), их особенности; психологические проблемы в семье (например, алкоголизм, психические заболевания, выраженные акцентуации, личностные особенности и т. п.).

4. Младенчество и детство: хотели ли родители клиента рождения ребенка, условия в семье после рождения, что-то необычное в критические периоды развития, ранние проблемы (еда, туалет, речь, двигательная активность, ночные кошмары, засыпание и т. п.); ранние воспоминания, семейные истории или шутки в адрес клиента.

5. Латентный период: социальные проблемы, проблемы в учебе, в поведении, жестокость к животным, болезни, переезды или семейные стрессы в это время и т. п.

6. Возраст полового созревания: физические проблемы, связанные с созреванием, семейная подготовка к сексуальности, первый сексуальный опыт, школьный опыт, успеваемость и социализация, нарушения питания, использование лекарств, рискованные эксцессы, суицидальные импульсы, антисоциальные паттерны; болезни, потери, переезды и семейные стрессы в это время.

2. Взрослая жизнь: история работы, отношений, адекватность текущих интимных отношений, отношение к детям, хобби, таланты, гордость или удовлетворение.

8. Текущие представления (ментальный статус): состояние аффекта, настроение, качество речи, уровень интеллекта, адекватность памяти, оценка надежности информации, возможность суицида, другие возможности развития проблемы.

9. Заключение. Клиенту можно задать вопрос, нет ли другой важной информации, которой он обладает и о которой его не спросили; не хочет ли он что-либо добавить.

10. Выводы. Главные текущие темы, области конфликтов, основные защиты, бессознательные фантазии, желания и страхи; центральные идентификации, контридентификации, неоплаканные потери, самооценка, связанность Я-представлений.

Средняя часть терапии – это довольно длительный период, на протяжении которого необходимо создать новое Эго. Фактически здесь можно говорить о создании нового Эго, так как если ранний возраст прошел под знаком неблагополучия, реального «взрослого» Эго у клиента практически никогда и не было.

На этом этапе клиент полностью проявляет свой способ строить взаимоотношения со значимым другим. Им становится психотерапевт, и в этих отношениях клиент будет вести себя привычным для него образом. Психотерапевт начинает чувствовать на себе, как клиент шаг за шагом стремится создавать с ним виктимные отношения. И это является материалом для обсуждения: анализ чувств, возникающих в отношениях «консультант-клиент», как клиент добивается любви и внимания консультанта, как он манипулирует, чтобы заставить психолога делать то, что ему надо, как он обижается, злится, наказывает терапевта (Емельянова, 2004).

Именно возможность наполнения новым содержанием своего Я, благодаря отношению психотерапевта, и делает любую психотерапию эффективной только тогда, когда в ней присутствует и даже превалирует терапия отношением. Отсюда вытекает необходимость терпимого и терпеливого отношения к своему клиенту, поскольку он неоднократно будет проверять, не является ли подобное отношение к нему со стороны терапевта маской.

С настойчивостью и настырностью подростка клиент будет вновь и вновь провоцировать терапевта на агрессию и осуждение в свой адрес. И терапевту важно проявлять все новые и новые возможности своего терпения и принятия. Этот процесс вполне объясним, если учесть, что на среднем этапе терапии новое содержание Я еще очень неустойчиво. Еще свеж в памяти прежний многолетний опыт другого самоощущения. Еще трудно поверить, что отношение терапевта искренно и не является обманом, которого клиент постоянно ожидает, не веря, что возможно неосуждающее, некритикующее отношение при сохранении свободы, то есть при отсутствии необходимости играть роль, «заслуживать», «добиваться». Снова и снова проверяется возможность быть искренним, выражать самые нелицеприятные чувства и сообщать о себе самые стыдные факты. При этом клиент учится у терапевта все это обсуждать и анализировать, не прибегая к привычному осуждению и утаиванию.

Безусловно, необходимо обсуждать поведение клиента, вызывающее негативные чувства у терапевта. Анализируя провокативное или манипулятивное поведение, терапевт не перекладывает ответственность за свои чувства на клиента. Он говорит о них, предлагает подумать о том, что другие могут реагировать подобным образом. Он не обижается, не наказывает клиента, а открывает себя и спрашивает: «Для чего тебе надо так себя вести?», «Что ты на самом деле хотел мне сказать, когда провоцировал мою злость, или мою жалость, или мое бессилие?». Потому что не так важно, что говорит и делает человек, сколько – для чего он это делает. Вот это и является предметом обсуждения.

Именно такой диалог, с открытостью, но в то же время – с принятием и терпением (потому что свое раздражение терапевт должен исследовать не только с клиентом, но и самостоятельно) задает конструктивную модель взаимодействия в эмоционально сложной ситуации.

И клиент видит, что его не осуждают, а внимательно рассматривают его поведение, и при этом не считают его «плохим». То есть поведение отделяется от самой сущности личности. Не человек плох, а его поведение может быть неудобным для других. И оно может причинять неудобства самому человеку. И это тоже обсуждается, опять же с точки зрения сопоставления целей поведения (сознательных и глубинных) и полученного результата.

Человек чувствует, что тем самым он не теряет ни уважения, ни внимания, ни принятия и имеет право на любое поведение, он может сам выбирать, менять его или не менять. Он обучается рассматривать паттерны своего поведения не с точки зрения вины и самоуничижения, а с точки зрения созидания нового для него мира на осознанно выбранной основе. Все это повторяется не один раз, и постепенно этот процесс становится глубинным опытом.

На протяжении всех сессий психотерапевт наблюдает за такими проявлениями, как когнитивные конструкты, экзистенциальные позиции, реакции тела, «законсервированные» и рождающиеся на глазах аффективные переживания, защитные формы поведения, поведенческие паттерны общения. Именно эти проявления и становятся объектами пристального внимания и обсуждения с точки зрения их адаптивности и эффективности при удовлетворении потребностей и взаимодействия с социальной средой.

Чтобы психотерапевт не остался единственным (а потому и незаменимым и сверхзначимым) человеком, с которым клиент может себе позволить быть самим собой и свободно выражать себя, клиенту необходимо:

? осознать свои виктимные модели;

? осознать защитное и сценарное поведение;

? пересмотреть систему своих убеждений;

? проработать хронические напряжения;

? научиться определять собственные психологические границы;

? научиться позитивно относиться к себе;

? научиться связывать цели со средствами их достижения;

? приобрести некоторые коммуникативные навыки.

Постепенно достижения в реальной жизни сами по себе меняют установки клиента в позитивную сторону и способствуют лучшей его интеграции в социуме. Эти новые убеждения, позиции, модели и умения, в свою очередь, привносят новый опыт и способствуют изменению Я.

Завершающий этап психотерапии посвящен постепенному укреплению нового содержания Я, усвоению новых моделей отношения к различным жизненным ситуациям.

Сопротивление изменениям . На первый взгляд, сопротивление – это самое парадоксальное явление в процессе консультативной работы с клиентом. Действительно, человек обратился к консультанту, чтобы разрешить свою проблему, то есть произвести изменения. Но когда он встает перед необходимостью совершить их в реальной жизни или в себе, он начинает этому сопротивляться, находя бесчисленные причины сохранения прежнего положения. И такое сопротивление – вполне естественный этап на пути изменений.

Любой человек, неважно, является ли он клиентом или нет, всегда стремится сохранить статус-кво до тех пор, пока это возможно. В то же время неизвестное будущее настораживает, вызывает бесчисленные опасения. К тому же, для того чтобы создать нечто новое, будь то отношения, выработка новых навыков или новое видение мира, сначала приходится заниматься разрушением привычных стереотипов. А это уже не только страшно, но и больно.

Выделяют несколько видов сопротивления (Сандлер и др., 1995):

1. Сопротивление-подавление. Человек испытывает потребность защитить себя от импульсов, воспоминаний и ощущений, которые могли бы вызвать болезненное переживание. Чем ближе подавленный материал к сознанию, тем сильнее сопротивление. Человек становится буквально слепым и глухим, не воспринимая очевидного.

2. Сопротивление-перенос. Клиент сопротивляется осознанию своих реакций по отношению к консультанту вообще или осознанию причин тех или иных реакций на консультанта. Вместо этого он создает различные рационализации.

3. Сопротивление вторичных выгод (то есть страх потерять преимущества, которые дает проблема). Например, клиентка может сопротивляться избавлению от депрессии, так как положение «несчастной женщины» притягивает внимание родственников, психолога и других людей, а также позволяет не осознавать, что она не желает принять ответственность за свою жизнь, боится оказаться неуспешной и т. п. Депрессия дает ее беспомощности вполне «легальное» объяснение.

4. Сопротивление из-за проблем в отношениях. Внутриличностные изменения, происходящие у клиента, могут вызывать сложности в его отношениях с людьми, занимающими важное место в его окружении.

5. Сопротивление стыда. Человек не хочет признать опыт своего детства, которого стесняется, или увидеть в себе то, что вызывает у него отвращение, стыд, осуждение и т. п.

6. Сопротивление контролю. Клиент может сопротивляться изменениям, если подозревает, что консультант им манипулирует или хочет его изменить с какой-то выгодой для себя, то есть чувствует себя объектом в руках консультанта. Это может быть вызвано ошибкой психолога, но чаще является результатом проекции со стороны клиента.

7. Сопротивление дискомфорту адаптации. Период, когда нечто новое еще не стало привычным, сопровождается сильным дискомфортом и вызывает чувство неловкости, неуверенности, тревожности. Человек стремится защититься от этого состояния.

8. «Бегство в здоровье». Страх перед последствиями изменений может быть настолько велик, что клиент перестает видеть свою проблему как таковую, считая, что ее уже разрешил, демонстрировать достижения в разрешении проблемы или просто отказывается посещать консультанта, заявляя, что у него теперь все в порядке, хотя объективные факты со всей очевидностью свидетельствуют об обратном.

Л. Бассет перечисляет несколько видов сопротивления (Бассет, 1997), два из которых еще не упоминались.

1. Страх поражения. Некоторые люди чувствуют себя настолько неуверенно, что, если бы им пришлось потерпеть поражение, неудача задела бы их слишком сильно и причинила бы острую боль.

2. Страх потери. Меняя себя или обстоятельства своей жизни, человек может не без оснований предполагать, что ему придется пережить потерю значимых отношений или привычной работы и т. п. Страх утраты того, что в настоящее время дорого и составляет ценную часть его жизни, может вызвать сильнейшее сопротивление и даже отказ от перемен.

Сопротивление может проявляться самыми различными способами. Например, человек может (Перлз, 1997):

? опаздывать или пропускать назначенные встречи с консультантом;

? «забыть» рассказать о важном событии, имеющем отношение к проблеме;

? становиться рассеянным, сонливым, откровенно скучающим.

Возможно также, что у него:

? будут меняться цели, и постоянно будет происходить в жизни нечто такое, что делает дальнейшую работу над проблемой «временно» невозможной и требует, опять же, «временного» переключения на другую задачу;

? возникнет интерес к личной жизни консультанта, и он будет скучать при обсуждении собственных чувств и поступков.

Более сложно сопротивление проявляется, когда клиент:

? стремится сохранить свой имидж перед консультантом и не переходит на более глубокие уровни общения;

? часто спорит с консультантом;

? ограничивается рациональными рассуждениями;

? становится пассивным в разговоре;

? стремится во всем согласиться с консультантом, не пытаясь обдумать его слова;

? старается соответствовать ожиданиям консультанта, избегая искреннего участия в терапевтическом процессе;

? не осознает свои потребности и желания;

? не может установить, что он хочет от консультативного процесса.

Этот список можно продолжать бесконечно долго, потому что способ сопротивления и его проявление изменяется в каждом отдельном случае, с каждым отдельным клиентом и в каждом отдельном периоде консультативного сопровождения.

Тем не менее сопротивление клиента вовсе не есть признак нежелания меняться, но выражает страх перед переменами. Поэтому работа с сопротивлением – это еще одна важная задача консультанта на протяжении всего консультативного сопровождения клиента.

С точки зрения техник консультирования при работе с сопротивлением используются интерпретация и конфронтация, когда клиента ставят перед реальностью. Однако работа с сопротивлением намного глубже и сложнее, чем простое применение техник.

Дж. Бьюдженталь утверждает, что работа с сопротивлением должна базироваться на следующих убеждениях консультанта (Бьюдженталь, 2001):

? простое вербальное описание (обратная связь) паттерна сопротивления клиента скорее всего будет неэффективным;

? открытие перед клиентом самого факта и психологической цены сопротивления – это ключ к помощи клиенту в его изменении;

? осознание, рождающееся в многократном опыте глубоких непосредственных переживаний, может быть очень ценным;

? осознание самих паттернов сопротивления менее ценно, чем осознание потребностей, которым оно служит.

Далее Бьюдженталь предлагает шесть последовательных шагов, помогающих клиенту отказаться от сопротивления: отслеживание, разъяснение эффектов сопротивления, истолкование неслучайности, демонстрация альтернатив, разъяснение функций сопротивления, освобождение и перемещение (Бьюдженталь, 2001).

Отслеживание Консультант идентифицирует какой-либо паттерн, выражающий сопротивление, который наиболее доступен осознанию клиента. Например: «Вы изменили тему», «Когда я спросил вас об отношениях с матерью, вы замолчали» и т. п. Консультант снова и снова выделяет паттерны сопротивления по мере их появления. Когда отслеживание проводится в течение некоторого времени, полезно вводить комментарии, которые показывают клиенту, как часто он прибегает к сопротивлению. Например: «Вы замолкаете всякий раз, когда мы заговариваем о ваших отношениях с матерью», «Вы снова потеряли мысль?», «Вы снова сообщаете мне, что ваши семейные обстоятельства не позволили выполнить намеченное на прошлой сессии» и т. п.

Разъяснение эффектов сопротивления После некоторого периода отслеживания консультант показывает клиенту, как проявления его сопротивления в каждом конкретном случае снижают его эмоциональную вовлеченность. Консультант указывает только на непосредственные эффекты, ограниченные данным моментом. Если на этом этапе работы с сопротивлением высказать клиенту скрытые мотивы его сопротивления, то это только усилит защиты или даже вызовет спор.

Разъяснение неслучайности Когда консультант некоторое время демонстрировал эффекты сопротивления и клиент уже ясно видит, что подобное поведение повторяется вновь и вновь, можно, воспользовавшись очередным проявлением сопротивления, разъяснить ему, что этот эффект не является случайностью.

Демонстрация альтернатив Этот шаг требует осторожности. У консультанта может возникнуть соблазн сразу указать на функции и цели сопротивления. Однако клиент может быть все еще не готов к этому. Консультант лишь показывает возможность другого варианта поведения.

Разъяснение функций сопротивления Теперь, когда клиент осознает свои паттерны, понимает, что они не случайны, и ему известны альтернативы, консультант обязательно должен показать полезную сторону сопротивления. Это нужно, чтобы клиент увидел в словах психолога не обвинение, а сообщение о том, что его реакции не обязательно плохи и что он может выбирать разные модели поведения.

Освобождение и перемещение

Постепенно, в результате неоднократного повторения перечисленных выше пяти шагов в процессе консультативного сопровождения, клиент сам начнет распознавать признаки сопротивления. А поскольку сопротивление – бессознательный процесс, то по мере осознавания сила сопротивления будет ослабевать. Однако не следует полагать, что, нейтрализовав один вид сопротивления, консультант не столкнется с другим. На самом деле, сопротивления сплетены и наслаиваются друг на друга.

Более того, для некоторых клиентов жизнь утратила бы всякую ценность, если бы они лишились своих обид или своей ненависти или если бы они не получили полной компенсации за все свои обиды и связанную с ними ненависть. Такие клиенты в любой интерпретации, которая проливает свет на причины обиды, видят попытку терапевта обесценить эту обиду. Любая подобная попытка будет воспринята как угроза разрушения основ существования; они реально чувствуют, что у них отнимают то, ради чего стоило жить.

Терапия не может принести никакой пользы, если клиенту не дали почувствовать, что психолог солидарен с ним и безоговорочно принимает обоснованность его жалоб, что он дает достаточное время (в некоторых случаях этот период бывает очень долгим), чтобы пережить сожаление или печаль по поводу исходного изъяна или утраты, приведших к образованию дефекта или шрама в его психической структуре.

Некоторым клиентам необходим большой отрезок времени для завершения процесса печали, который лучше предоставить естественному течению. Хотя этот процесс нельзя ускорить, самое главное заключается в том, что психотерапевт присутствует рядом как свидетель: так как этот процесс протекает в области базисного дефекта, преодолеть эту печаль самому невозможно; это можно сделать только в рамках отношений между двумя людьми, которые складываются, например, в ситуации психотерапии.

В следующих разделах данной главы мы рассмотрим теоретические положения и техники четырех направлений психотерапии, наиболее эффективно использующиеся при работе с клиентами-жертвами.

2.1. Транзактный анализ

Транзактный анализ (ТА) (от лат. transactio – сделка и греч. analysis – разложение, расчленение) – психотерапевтическая методика группового и личностного роста, разработанная Эриком Берном (Берн, 1998). Главной целью терапии ТА является изменение. Понимание проблем личности не рассматривается как конечная цель. Напротив, осознание их представляет собой инструмент для изменения личности. Изменение же состоит из принятия решения об изменении, а затем – активного процесса по его реализации. При таком подходе практики ТА никогда не считали, что терапия должна быть длительной. В то же время кратковременная терапия не является единственным подходом в ТА. Для решения целого ряда проблем клиент и терапевт могут иногда работать в течение длительного времени, что также возможно в рамках теории ТА.

Существует несколько ключевых идей, которые лежат в основе теории ТА.

Модель эго-состояний (модель РВД). Основой ТА является модель эго-состояний. Эго-состояние – это совокупность связанных друг с другом способов поведения, мыслей и чувств – проявление личности в данный момент. Структурная модель описывает три различных эго-состояния и традиционно изображается тремя соприкасающимися друг с другом окружностями (рис. 2.1).

Рис. 21. Структурная диаграмма первого порядка: модель эго-состояний

Р – эго-состояние Родителя: поведение, мысли и чувства, скопированные у родителей или родительских фигур.

В – эго-состояние Взрослого: поведение, мысли и чувства, которые являются прямой реакцией на «здесь и теперь».

Ре – эго-состояние Ребенка (Дитяти): поведение, мысли и чувства, присущие детскому возрасту.

В связи с тем, что слово «ребенок» звучит нейтральнее, чем слово «дитя», в тексте мы будем использовать термин «Ребенок», а в диаграммах, чтобы избежать путаницы с «Родителем» (Р), будем обозначать «Ребенка» как Д или Ре.

Структурная модель показывает, что представляет собой каждое эго-состояние.

Функциональная модель делит эго-состояния на части, чтобы показать, как мы их используем: структура = «что» = содержание; функция = «как» = процесс.

Функциональная модель более понятна, поэтому рассмотрим ее в первую очередь (рис. 2.2).

Рис. 2.2. Функциональный анализ эго-состояний КР – Контролирующий Родитель; ВР – Воспитывающий Родитель; АД – Адаптивный Ребенок (Дитя); СД – Свободный Ребенок (Дитя); В – Взрослый

Адаптивный Ребенок и Свободный Ребенок. Будучи взрослым, человек часто проигрывает способы поведения, которым следовал в детстве, чтобы оправдать ожидания родителей. Когда он поступает подобным образом, то находится в состоянии Адаптивного Ребенка (часть эго-состояния Ребенка). Описывая способы поведения Адаптивного Ребенка, мы имеем в виду позитивного Адаптивного Ребенка. И наоборот, человек находится в состоянии негативного Адаптивного Ребенка, когда проигрывает детские паттерны поведения, которые уже не соответствуют взрослой ситуации. Иногда в детстве человек поступал наперекор родительским требованиям. В этом случае он не адаптировался к ожиданиям родителей и не бунтовал против них. Он просто вел себя так, как хотел. Когда, уже став взрослым, он находится в эго-состоянии Ребенка, то иногда ведет себя так же свободно, как в детстве. В этом случае он находится в состоянии Свободного Ребенка (другая часть эго-состояния Ребенка). Иногда для описания этой части эго-состояния используется термин Естественный Ребенок.

Позитивный и негативный Свободный Ребенок. Паттерны поведения Свободного Ребенка можно также классифицировать как позитивные и негативные. Человек в состоянии Свободного Ребенка не обращает внимания на родительские правила или ограничения. Иногда эти состояния полезны для взрослого человека и поэтому классифицируются как позитивные. В ряде случаев поведение Свободного Ребенка явно негативно. Таким образом, функциональная модель эго-состояния Ребенка включает Адаптивного и Свободного Ребенка (рис. 2.2).

Контролирующий Родитель и Воспитывающий Родитель . В детстве родители иногда говорили ребенку, что он должен, а чего не должен делать, контролировали или критиковали его. Когда человек поступает подобным образом, повторяя своих родителей, он находится в состоянии Контролирующего (Критикующего) Родителя.

В других случаях родители оберегали ребенка и заботились о нем. Когда человек проигрывает такое поведение своих родителей, он находится в состоянии Воспитывающего (Заботливого) Родителя.

Мы изображаем две части функционального Родителя, разделяя это эго-состояние на две половины, как и в случае с Ребенком (рис. 2.2).

Позитивный и негативный Контролирующий и Воспитывающий Родитель. В состоянии позитивного Контролирующего Родителя родительские директивы по отношению к другим людям искренне направлены на их защиту или поддержание их здоровья. Негативный Контролирующий Родитель описывает родительские образцы поведения, игнорирующие другого человека. Позитивный Воспитывающий Родитель заботится и помогает, уважая человека, которому оказывает помощь. Негативный Воспитывающий Родитель оказывает помощь с позиции превосходства, игнорируя другого человека.

Взрослый. В функциональной модели Взрослый обычно не подразделяется на составные части. Любое поведение характеризуется как взрослое, если оно является реакцией на ситуацию «здесь и теперь» с использованием всех ресурсов взрослой личности.

Для того чтобы определить, в каком функциональном эго-состоянии человек находится, необходимо проанализировать его поведение. Поэтому эти функциональные подразделения можно также называть поведенческими описаниями.

Всегда, когда мы говорим о взаимодействии между людьми, нужно использовать функциональную модель. Структурная модель применяется при анализе внутреннего состояния человека.

Эрик Берн приводит четыре способа распознавания эго-состояний: поведенческий диагноз, социальный диагноз, исторический диагноз, феноменологический диагноз.

В поведенческом диагнозе, наблюдая за поведением человека, мы делаем вывод о том, в каком эго-состоянии он находится. При наблюдении можно слышать и видеть: слова, тон голоса, жесты, положение тела, выражение лица.

В основе идеи социального диагноза лежит положение о том, что другие люди обращаются ко мне из эго-состояния, которое дополняет мое эго-состояние. Следовательно, выяснив эго-состояние, из которого они обращаются, я могу узнать об эго-состоянии, в котором нахожусь сам.

В историческом диагнозе мы задаем вопросы о том, каким был человек в детском возрасте. Мы спрашиваем о его родителях и родительских фигурах. Это позволяет сделать двойную проверку наших впечатлений о функциональных эго-состояниях человека, а также узнать структуру эго-состояния. Исторический диагноз имеет дело как с процессом, так и содержанием.

В идеале нужно использовать все четыре вида диагноза. Однако на практике это часто невозможно, и мы диагностируем то, что можем.

Иногда человек принимает содержание эго-состояния своего Ребенка или Родителя за содержание Взрослого. В этом случае считается, что Взрослый контаминирован («загрязнен»). Происходит как будто бы вторжение одного эго-состояния в пределы другого. Контаминация Родителем происходит тогда, когда родительские девизы ошибочно принимают за реальность Взрослого. Когда они принимаются за реальные факты, Берн называет их предрассудками. При контаминации Ребенком взрослое мышление затуманено заблуждениями (детскими представлениями). Это фантазии, принимаемые за реальную действительность.

Двойная контаминация бывает в том случае, когда человек проигрывает какой-то родительский девиз, соглашается с ним, веря, как Ребенок, и ошибочно принимает его за действительность. Например: (Р) «Людям нельзя доверять», в сочетании с: (Д) «Я никому никогда не верю». Или: (Р) «Детей нужно видеть, но не слышать», в сочетании с: (Д) «Чтобы нормально жить, я должен молчать».

Берн считал, что иногда человек «выключает» одно или более из своих эго-состояний, и назвал этот процесс исключением .

Транзакции. Транзакция имеет место тогда, когда я предлагаю вам какой-то вид коммуникации (общения), а вы отвечаете мне. Начало коммуникации называется стимулом , ответ – реакцией . Таким образом, транзакцию можно определить как транзакционный стимул плюс транзакционная реакция. Берн считал транзакцию «основной единицей социального взаимодействия». Общение между людьми всегда принимает форму подобных цепочек транзакций.

Параллельные (дополняющие) транзакции. Этот вид транзакций определяется следующим образом: параллельная транзакция – это такая транзакция, в которой транзакционные векторы параллельны друг другу, а эго-состояние, на которое они направлены, является источником реакции (рис. 2.3, 2.4).

Рис. 2.3. Параллельная транзакция Р – Д, Д – Р

Рис. 2.4. Параллельная транзакция СД – ВР, ВР – СД Первое правило коммуникации. Параллельная транзакция имеет элемент ожидания. Очевидно, что любой разговор через некоторое время подходит к концу, однако до тех пор, пока транзакции остаются параллельными, ничто в процессе коммуникации не прерывает чередования стимулов и реакций.

Пересекающиеся транзакции. Пересекающаяся транзакция – это такая транзакция, в которой векторы не параллельны друг другу, или эго-состояние, в которое они направлены, не является источником реакции. Когда транзакция пересекается, существует вероятность того, что человек, получающий пересекающуюся транзакцию, перейдет в эго-состояние, в которое была направлена транзакция. Тогда из нового эго-состояния он, скорее всего, будет направлять параллельные транзакции (рис. 2.5, 2.6).

Рис. 2.5. Пересекающаяся транзакция В – В, Р – Д

Рис. 2.6. Пересекающаяся транзакция Р – Д › В – В Второе правило коммуникации говорит: при пересекающейся транзакции происходит разрыв коммуникации, для ее восстановления одному или обоим людям необходимо изменить свое эго-состояние.

Скрытые транзакции. В скрытой транзакции одновременно передаются два сообщения. Одно из них – открытое, или сообщение социального уровня, другое – скрытое, или сообщение психологического уровня. Довольно часто сообщения социального уровня являются взаимодействием Взрослый– Взрослый. Сообщения психологического уровня обычно включают взаимодействия или Родитель-Дитя, или Дитя-Родитель (рис. 2.7).

Рис. 2.7. Двойная скрытая транзакция Социальный уровень: В – В, В – В Психологический уровень: Р – Д, Д – Р

Любая скрытая транзакция, в которой социальное сообщение В-В перекрывает обмен на психологическом уровне между Р и Д (реже – Д-Д или Р-Р), называется двойной транзакцией. Эрик Берн описал еще один вид скрытой транзакции, которую он назвал угловой (рис. 2.8). В этом случае я могу направлять свой стимул на социальном уровне от Взрослого к Взрослому. Однако мое скрытое сообщение исходит из моего Взрослого и обращено к вашему Ребенку. Я надеюсь, что вы примете мое приглашение (стимул) и ответите реакцией из Ребенка.

Рис. 2.8. Угловая скрытая транзакция

Третье правило коммуникации гласит: поведенческий результат скрытой транзакции определяется на психологическом, а не на социальном уровне.

Берн считал: когда люди общаются на двух уровнях, то, что реально происходит, всегда является результатом скрытых сообщений.

«Поглаживания». Поглаживание определяется как единица транзакции. Можно классифицировать поглаживания следующим образом: вербальные или невербальные, позитивные или негативные, условные или безусловные. К невербальным поглаживаниям можно отнести помахивание рукой, кивание головой, пожатие руки или похлопывание друг друга. Большинство транзакций включают в себя как вербальные, так и невербальные взаимодействия. Они могут быть также полностью невербальными.

Позитивные и негативные поглаживания. Позитивное поглаживание – это такое поглаживание, при котором получатель испытывает приятные чувства. Негативное же воспринимается болезненно. Можно думать, что люди всегда стремятся получать позитивные поглаживания и избегать негативных. Но на самом деле любое поглаживание лучше, чем его отсутствие.

Условное поглаживание связано с тем, что человек делает. Безусловное – с тем, что он есть (что он из себя представляет). Согласно теории ТА у каждого человека есть свой предпочтительный коэффициент поглаживания.

Фильтр в поглаживаниях. Когда кто-либо получает поглаживание, которое не входит в его предпочтительный коэффициент поглаживания, этот человек склонен его игнорировать или преуменьшать. Мы говорим, что он игнорирует или отфильтровывает поглаживание. По-видимому, в каждом человеке имеется фильтр, пропускающий те поглаживания, которые соответствуют предпочтительному коэффициенту, и отсеивающий остальные. В свою очередь, коэффициент поглаживания человека поддерживает его представления о себе самом.

Клод Стайнер (Steiner, 1968) предположил, что в детстве родители внушают человеку пять запрещающих правил касательно поглаживаний:

? не давай поглаживаний, когда их надо давать;

? не напрашивайся на поглаживания, когда ты в них нуждаешься;

? не принимай поглаживаний, если ты нуждаешься в них;

? не отвергай поглаживаний, когда ты не нуждаешься в них;

? не гладь себя сам.

Структурирование времени. При встречах людей в группах или парах существует шесть различных способов проводить время. Эрик Берн выделил следующие шесть видов структурирования времени: уход, ритуалы, времяпрепровождение, деятельность, игры, интимность. По мнению Берна, все эти способы удовлетворяют структурный голод человека. Если проанализировать каждый из шести видов структурирования времени, их можно связать с концепциями эго-состояний и поглаживаний. Интенсивность поглаживаний возрастает при движении вниз по списку – от ухода к интимности. Иногда в литературе по ТА высказывают мысль о том, что с продвижением вниз по списку возрастает также и степень психологического риска.

Уход . Когда человек уходит, он может физически оставаться в группе, однако при этом он не взаимодействует с другими членами группы. Во время ухода он может находиться в любом эго-состоянии. При этом провести поведенческий анализ эго-состояния невозможно, так как отсутствуют его внешние признаки.

Ритуалы . Ритуал – это обычная форма социального взаимодействия, которое протекает по заранее спланированной программе. Ритуалы различаются по своей сложности. Самый простой из них – американское приветствие, включающее обмен одним поглаживанием: «Хай!» – «Хай!» На другом полюсе находятся некоторые религиозные поглаживания. Последовательность в них заранее предопределена, а священник и прихожане следуют четким инструкциям во время выполнения ритуала, который может длиться несколько часов. С точки зрения структуры программа ритуалов соответствует эго-состоянию Родителя.

Времяпрепровождение . Времяпрепровождение протекает по накатанному пути, однако его содержание не так жестко запрограммировано по сравнению с ритуалом. Поэтому люди, участвующие во времяпрепровождении, имеют больше возможностей приятно проводить время. В любом времяпрепровождении участники только говорят о чем-то и ничего не предпринимают. В группе они обсуждают свою и другие группы, при этом не проявляя каких-либо намерений что-либо сделать. Чаще всего участники времяпрепровождения обсуждают то, что произошло вчера, а не то, что происходит «здесь и теперь». Типичный пример времяпрепровождения – легкое и поверхностное общение во время торжественных приемов. Времяпрепровождения обычно проигрываются из эго-состояния Родителя или Ребенка. На социальном уровне некоторые типы времяпрепровождения могут казаться времяпрепровождениями Взрослого, однако на самом деле в них участвует Ребенок.

Деятельность . В этом случае общение между членами группы направлено на достижение цели, а не просто на ее обсуждение. В этом и заключается разница между деятельностью и времяпрепровождением. При деятельности люди направляют свою энергию на достижение какого-либо конкретного результата. В деятельности доминирует эго-состояние Взрослого. Это объясняется тем, что деятельность связана с достижением цели «здесь и теперь». В деятельности человек иногда поступает в соответствии с имеющимися правилами. В этом случае он переходит в эго-состояние Адаптивного Ребенка или Позитивного Родителя. Получаемые в результате деятельности поглаживания могут быть как условными позитивными, так и условными негативными.

Игры . Время от времени все мы играем в игры. Все игры представляют собой стратегии Ребенка, которые уже неприемлемы для взрослых людей. Следовательно, в соответствии с определением, игры исходят из любой негативной части эго-состояний: негативного Адаптивного Ребенка, негативного Контролирующего Родителя или негативного Воспитывающего Родителя. Из определения также видно, что игры не могут исходить от Взрослого. Играм всегда присуще игнорирование на психологическом уровне. На социальном уровне игроки воспринимают игру как обмен интенсивными поглаживаниями. В начальной стадии игры испытываемые поглаживания могут быть как позитивными, так и негативными. В конце игры оба игрока испытывают негативные поглаживания. Степень психологического риска при этом выше, чем при деятельности и времяпрепровождении.

Интимность . Когда социальный и психологический уровень совпадают, возникает интимность. В отличие от игры, при интимности выражаемые чувства направлены на завершение ситуации. В данном случае термин Берна «интимность» необходимо понимать как специальный технический термин. Интимность, как способ структурирования времени, может иметь или не иметь отношение к интимности в обычном значении этого слова.

Сценарий жизни. В детстве каждый человек пишет свой собственный сценарий жизни. Основной сюжет люди создают еще в самом раннем детстве, до того, как научатся говорить. Позднее к сценарию лишь добавляются детали. К семи годам сценарий в основном написан, а в юношеском возрасте его можно пересмотреть. Взрослый человек обычно не осознает, что написал для себя сценарий жизни. Тем не менее он в точности ему следует. Без осознания этого факта он устраивает свою жизнь таким образом, что движет к той финальной сцене, которую определил в детстве. Наряду с моделью эго-состояний концепция сценария жизни является краеугольным камнем ТА. Она особенно важна в психотерапевтической деятельности. При анализе мы используем концепцию сценария жизни для понимания того, как люди могут неосознанно создавать себе проблемы и как они их решают. Как и любая история, сценарий жизни имеет начало, середину и конец. В нем присутствуют герои, героини, злодеи и второстепенные персонажи, так же как основная тема и отдельные сюжетные линии. Сценарий жизни может быть комичным или трагичным; интересным и скучным; вдохновляющим и позорным.

Природа и определение жизненного сценария. Впервые теория сценария была разработана Эриком Берном и его коллегами, в частности Клодом Стайнером (Steiner, 1966), в середине 60-х годов ХХ века. С тех пор многие авторы внесли в нее свои оригинальные вклады. Концепция сценария стала одной из важных частей теории ТА, в настоящее время состоит из нескольких основных положений.

? Сценарий – это план жизни.

? Сценарий ведет к расплате (финалу).

? Человек сам принимает решение о сценарии.

? Сценарий подкрепляется родителями.

? Сценарий лежит вне пределов осознания.

? Люди искажают реальность с целью «оправдания» сценария.

Происхождение сценария . Это далеко идущие детские решения о себе, других людях и мире, поскольку:

1. Сценарные решения представляют собой наилучшую стратегию ребенка с целью выживания в мире, который часто кажется ему враждебным и даже несущим угрозу его жизни.

2. Сценарные решения принимаются в соответствии с эмоциями ребенка и его способом тестирования реальности.

По содержанию сценарии делятся на три группы: сценарий победителя, побежденного и не-победителя, или банальный.

Сценарий победителя. Берн определил победителя как «того, кто достигает поставленной перед собой цели». Под победой понимается и то, что поставленная цель достигается легко и свободно.

Сценарий побежденного. Побежденный – это «человек, который не достигает поставленной цели». И опять, дело заключается не в самом достижении цели, а в степени сопутствующего комфорта. В зависимости от трагичности финала сценарии побежденных можно разделить на три степени. Сценарий побежденного первой степени – это сценарий, в котором неудачи и потери человека не настолько серьезны, чтобы их обсуждать в обществе. Побежденные со сценарием второй степенью испытывают неприятные чувства, достаточно серьезные, чтобы их обсуждать. Сценарий третьей степени приводит к смерти, увечью, серьезной болезни или суду. Финалом этого сценария может стать тюремное заключение за разбазаривание фондов фирмы, пожизненная госпитализация в результате психического расстройства или попытка покончить жизнь самоубийством после провала на экзамене.

Сценарий не-победителя. Человек со сценарием не-победителя представляет собой «золотую середину». День ото дня он терпеливо несет свою ношу, не много при этом выигрывая и не сильно проигрывая. Такой человек никогда не рискует. Поэтому этот сценарий часто называют банальным. На работе не-победитель не становится начальником, но его и не уволят с работы. Он, скорее всего, спокойно дослужит до конца, получит в подарок часы на мраморной подставке и тихо уйдет на пенсию. Самое главное – понять, что любой сценарий можно изменить. Осознав свой сценарий, человек может обнаружить те области, в которых принял проигрышные решения, и переделать их на выигрышные. Деление решений на выигрышные, беспроигрышные и проигрышные несет в себе ценную информацию о прошлом, предоставляет возможности для изменений в настоящем и оставляет открытые возможности в будущем.

Сценарий во взрослой жизни. Будучи взрослыми, люди иногда проигрывают стратегии, избранные в детстве. Так же, как и многие другие терапевтические школы, ТА рассматривает этот факт как источник большинства жизненных проблем. Когда человек выполняет сценарий, он обычно не осознает, что проигрывает детские стратегии. Тем не менее он может развивать осознание, понимая свой сценарий и свои ранние решения. Невозможно точно предсказать, будет ли кто-либо выполнять свой сценарий в определенный момент времени или нет. Однако следующие два фактора позволяют делать выполнение сценария более вероятным:

1) когда ситуация «здесь и теперь» воспринимается как стрессовая;

2) когда имеется сходство между ситуацией «здесь и теперь» и стрессовой ситуацией в детстве.

Оба эти фактора подкрепляют и дополняют друг друга.

Чем больше стресс, тем большая вероятность выполнения сценария. Если проградуировать стресс, предположим, по силе от 1 до 10 баллов, то один человек, возможно, будет выполнять сценарий в ситуации, когда уровень стресса равен шести, в то время как другой – при восьми баллах стресса. Шкала стресса помогает установить связи между стрессом и сценарными ответами. Это вовсе не означает, что стресс может заставить выполнять сценарий. Человек сам принимает такое решение, хотя это происходит вне его осознания.

В ТА говорят, что текущая ситуация связана с более ранней ситуацией посредством резиновой ленты. Это позволяет понять, почему мы иногда реагируем так, как будто бы нас катапультировали назад в раннее детство. Одна из целей ТА – рассоединение резиновых лент. Благодаря пониманию сценария и индивидуальной терапии человек может освободиться от первоначальной травмы и от возвращения к старым детским ситуациям. При этом он обретает способность решать в ситуации «здесь и теперь», используя весь потенциал взрослого человека.

Почему необходимо понимание сценария. Почему концепция сценария жизни играет такую важную роль в теории ТА? Дело в том, что он дает возможность понять, почему люди ведут себя так, а не иначе. Особенно важно знать об этом при исследовании поведения, которое на первый взгляд кажется болезненным или самоуничижительным.

Сценарий как волшебное решение. Сценарий предлагает волшебное решение основного неразрешенного в детстве вопроса: как добиться любви и признания.

Сценарий как защита от катастрофы. Существует еще одна причина, по которой люди так упорно придерживаются сценарных убеждений. Предположим, человек сталкивается с возможностью вести себя, думать и чувствовать так, что это в какой-то степени не согласуется с его сценарием. Для его Ребенка это означает отказ от волшебного решения, что само по себе уже плохо. Однако это также означает и то, что вместо волшебного решения, на которое он надеется, ему придется столкнуться с проблемами, которые его пугают.

Сценарий и курс жизни. Берн писал: «Сценарий – это то, что человек запланировал совершить в раннем детстве, а курс жизни – то, что реально происходит». Курс жизни является результатом взаимодействия четырех факторов: наследственности, внешних событий, сценария, автономных решений.

Жизненные позиции. Берн выдвинул идею о том, что еще на раннем этапе формирования сценария маленький ребенок уже имеет определенные представления о себе и окружающих его людях. Эти представления, по-видимому, остаются с ним всю жизнь, и их можно описать следующим образом:

1. Я – ОК или

2. Я – не ОК;

3. Ты – ОК или

4. Ты – не ОК.

Если объединить эти положения во всех возможных комбинациях, мы получим четыре установки относительно себя и других людей:

1. Я – ОК, ты – ОК;

2. Я – не ОК, ты – ОК;

3. Я – ОК, ты – не ОК;

4. Я – не ОК, ты – не ОК.

Эти четыре взгляда на жизнь получили название жизненных позиций. Они представляют собой основные качества (ценности), которые человек ценит в себе и других людях, то есть нечто большее, чем просто мнение о своем поведении и поведении других людей.

Когда ребенок принимает одну из этих позиций, весь остальной свой сценарий он подстраивает под нее.

Позиция «Я – ОК, ты – ОК» является здоровой и заключается в сотрудничестве с другими людьми при решении жизненных проблем. При этом человек действует с целью достичь желаемых результатов, и эта позиция – единственная, основанная на реальности.

Если в детстве человек принял позицию «Я – не ОК, ты – ОК», то, скорее всего, он будет проигрывать свой сценарий в основном из депрессивной позиции, чувствуя себя ниже других людей.

Позиция «Я – ОК, ты – не ОК» означает, что в основном человек проживает свой сценарий из оборонительной позиции, стараясь возвыситься над другими людьми.

Если в младенчестве избрано основная позиция «Я – не ОК, ты – не ОК», сценарий будет проигрываться из бесплодной позиции. В этом случае человек полагает, что весь мир и все люди в нем плохи, как, впрочем, и он сам.

Сценарные послания и восприятие ребенка (младенца). Важно помнить, что ребенок принимает сценарные решения в соответствии с восприятием окружающего мира. Оно основывается на особенностях восприятия ребенка и его способах тестирования реальности. Следовательно, послания, которые ребенок получает от родителей и окружающего мира, могут полностью отличаться от посланий, воспринимаемых взрослым человеком. Сценарные послания могут передаваться вербально, невербально или тем и другим способом одновременно. Как вербальные, так и невербальные послания содержат элемент копирования. Вербальные послания могут передаваться в форме приказаний или оценок (оценочных определений).

Сценарная матрица. Например, ваши мать и отец также имели эго-состояния Родителя, Взрослого и Ребенка. Они передали вам сценарные послания из этих трех эго-состояний, а вы приняли и распределили их в трех ваших эго-состояниях. Исходя из этого, Клод Стайнер (Steiner, Steiner, 1968) разработал одну из центральных моделей в ТА – сценарную матрицу, которая показана на рис. 2.9.

Рис, 2.9. Сценарная матрица Послания, исходящие из эго-состояний Родителя отца и матери, называются контрприказаниями и составляют часть содержания вашего Родителя. Копирование или послания «здесь и теперь», направленные из Взрослого родителей во Взрослого ребенка, образуют программу. Послания, направленные из эго-состояний Ребенка отца и матери, могут быть двух видов: приказания и разрешения. На рисунке показано, что они составляют содержание вашего эго-состояния Ребенка.

Контрприказания. Первоначально послания от Родителя к Родителю назывались контрприказаниями, так как считалось, что они идут вразрез с приказаниями. В настоящее время принято думать, что иногда эти послания могут входить в противоречие с приказаниями, однако часто подкрепляют их или не имеют с ними ничего общего. Тем не менее первоначальный термин сохранился.

Контрсценарий представляет собой набор решений, который ребенок принял в соответствии с контрприказаниями. Контрприказания состоят из приказов (команд) о том, что надо или нельзя делать, а также суждений о людях и жизни.

Пять следующих приказаний играют особую роль в контрсценарии: «Будь лучшим»; «Будь сильным»; «Старайся»; «Радуй других»; «Спеши». Эти послания получили название драйверных (ведущих, главных) или просто драйверов. Ребенок чувствует необходимость следовать этим приказаниям. Он считает, что пока следует им, он ОК. Все люди имеют в своих контрсценариях эти пять посланий, хотя и в различной пропорции.

Программа состоит из посланий о том, как нужно действовать. При заполнении сценарной матрицы мы перефразируем эти послания в предложения, начинающиеся: «Вот как надо…». Мы научились выполнять тысячи посланий программы родителей и парентальных фигур.

Приказания и разрешения. Взрослые люди несут определенный набор приказаний и разрешений, который хранится в эго-состоянии Ребенка. Решения, которые принимаются при реагировании на эти послания, являются основой жизненного сценария. Весь этот комплекс приказаний и разрешений в сочетании с реакциями на них ребенка иногда называют собственно сценарием.

Отличие приказаний и разрешений от контрприказаний.

1. Контрприказания являются вербальными, приказания и разрешения изначально довербальны.

2. Приказания и разрешения передаются в раннем детстве, а контрприказания – в более позднем возрасте.

Приказания и решения. Терапевты Боб и Мери Гулдинг, (Гулдинг, Гулдинг, 1997) обнаружили, что в основе ранних негативных решений людей лежат 12 постоянно повторяющихся тем. Они составили список, состоящий из двенадцати приказаний, который приводится далее.

1. Не живи (сгинь, умри).

2. Не будь самим собой.

3. Не будь ребенком.

4. Не расти (оставайся маленьким).

5. Не делай успехов.

6. Не делай (ничего не делай).

7. Не будь первым (не будь лидером, не высовывайся).

8. Не принадлежи.

9. Не будь близким.

10. Не чувствуй себя хорошо (не будь здоровым).

11. Не думай.

12. Не чувствуй.

Каждый тип виктимной личности обладает определенными комплексами, сформировавшимися в результате соотвествующих родительских приказаний. Этих комплексов достаточно много, но мы остановимся на нескольких основных. Это следующие комплексы: нарциссизм, самоуничижение, мученичество, садистские наклонности, нарциссизм и ненасытная жажда любви (Емельянова, 2004).

Человек с комплексом нарциссизма перекладывает на партнера ответственность за собственное благополучие. Партнер используется и как источник ощущения благополучия. Если «зеркало» не соответствует ожиданиям, партнера можно покинуть. Но, с другой стороны, необходимость видеть в отражении свое Идеальное Я заставляет человека с комплексом нарциссизма соответствовать собственным сверхожиданиям и всеми возможными средствами добиваться жизненно необходимого ответа «зеркала».

Как правило, нарциссизм развивается у людей, живших в условиях чрезмерной опеки родителей, которые считали себя заботливыми и любящими, но на самом деле использовали ребенка для удовлетворения своего тщеславия. Они плохо понимали ребенка, но были уверены, что сами выглядят образцовыми отцами и матерями. Их мерой воспитания были сверхопека и чрезмерная похвала, но при этом ребенок ощущал и предъявляемые к нему высокие требования. Не интересуясь истинными переживаниями своего сына или дочери, такие родители ярко демонстрировали свою уверенность в их особой талантливости и ждали соответствующих результатов.

Если родители с детства предупреждали малейшие желания ребенка, так что он даже не успевал как следует что-либо пожелать, впоследствии он уже плохо понимает, чего на самом деле хочет он, а что является желанием родителей. Ребенку давалось так много, что он не испытывал никакой радости от всего того, что ему предоставлялось. Тем более что он осознавал: все это не просто так, все это – вклад в его будущие достижения, а значит, его долг перед родителями неуклонно растет. От него ожидается так много, его считают таким способным, но он не чувствует себя таковым на самом деле. Тем не менее он должен оправдывать ожидания. Все, что он начинает делать, должно быть сделано непременно великолепно. А родители, спеша на помощь ребенку, всегда активно принимались ему помогать. При этом они так усердствовали, что порой делали за него даже то, с чем он вполне мог справиться и сам. Поэтому ребенок так и не научился преодолевать трудности и самостоятельно доводить дело до конца.

Ограждая своего ребенка от неверных шагов и мук сомнения, родители принимали решения за ребенка. Они все предвидели и заранее прокладывали ребенку комфортную «дорожку» для достижения ими же намеченного результата. Поэтому такой сверхопекаемый ребенок, вырастая, так и не обучился выбирать, решать, принимать ответственность, преодолевать трудности. Оказываясь в ситуации выбора, уже будучи взрослым, он испытывает нерешительность и беспомощность. Ему трудно определить, чего он действительно хочет, он не может адекватно оценить свои возможности, самостоятельно преодолевать препятствия. Но зато он может жить только в условиях непрерывной поддержки, похвалы и восхищения.

Депрессия – очень распространенное явление среди людей данного типа, поскольку постоянное подавление собственных чувств, сильнейшая зависимость от оценок других людей, неумение брать на себя ответственность и смутное представление об истинной структуре собственного Я неизбывно ведет к бессилию, беспомощности и апатии, то есть к депрессии. Это состояние (как и любое соматическое заболевание сложного и трудноизлечимого характера), несмотря на свою тяжесть, имеет достаточно очевидную вторичную выгоду – теперь человек может ничего не добиваться, ничего не изображать, ничему не соответствовать. Ведь теперь у него есть прекрасное объективное оправдание, при котором, к тому же, он получает право на дополнительное внимание и опеку.

Другим средством снижения тревоги и хронического напряжения могут стать наркотики, алкоголь, азартные игры, переедание, психотропные препараты.

Родительские посылы, которые могут привести к нарциссизму:

? «Ты необычный ребенок, и поэтому должен многого добиться».

? «Ты необыкновенный ребенок и, конечно, лучше остальных детей, которые тебя окружают».

? «Ты не должен слишком затруднять себя, ты всегда должен рассчитывать на мою помощь».

? «Ты не должен ни о чем беспокоиться. Я окружу тебя такой заботой, что тебе не придется переживать никаких неудобств».

? «Ты – самое главное в моей жизни. Все, что есть у меня, я отдам тебе, лишь бы тебе было хорошо».

? «Что бы ты ни делал, я всегда помогу тебе и выполню все то, что доставляет тебе слишком большие трудности».

? «Мир слишком грязен и опасен, и ты нуждаешься в защите от него».

? «По-настоящему ты можешь рассчитывать только на любящих тебя родителей».

? «Ты всегда должен выглядеть хорошо в глазах других людей, что бы ни происходило».

? «Ты должен быть таким, каким я мечтаю тебя видеть и каким я когда-то не смог стать».

? «Ты должен стать таким, чтобы я мог гордиться тобой перед другими людьми».

? «Тебя недостойны обычные люди. Тебя достойна любовь только необыкновенных людей, которые доказали свою неординарность».

? «Ты должен добиваться успехов и показать всем, что ты неординарный человек».

Выводы ребенка:

? «Я должен выглядеть хорошим, умным, талантливым и успешным».

? «На самом деле я не чувствую себя таким, каким меня хотят видеть. Но я должен соответствовать ожиданиям, поэтому я буду притворяться».

? «Я должен выглядеть так, чтобы родители не разочаровались во мне».

? «Я не знаю, чего я хочу».

? «Все, что я захочу, должно быть у меня».

? «Чем меньше я проявляю инициативы, тем меньше вероятность, что я сделаю ошибку, и тем меньше вероятность, что все обнаружат, что я вовсе не совершенен».

? «Когда меня любят, я не могу быть самим собой, а должен оправдывать ожидания любящего».

? «Если меня никто не хвалит, значит, они догадались, что я вовсе не совершенство».

? «Я должен испытывать только правильные чувства, чтобы они видели, что я действительно хороший».

? «Иногда я испытываю плохие чувства. Если я проявлю их, они могут разочароваться во мне. Надо скрывать свои чувства».

? «Хороший человек тот, кто чего-то достигает. Я должен достигать вершин».

? «Неважно, каким путем достигнут успех, главное, чтобы все видели мои достижения».

? «Не надо достигать слишком больших успехов, потому что впоследствии от меня будут ожидать еще больших достижений, а я не смогу оправдать ожиданий».

Результаты:

? Низкая самооценка.

? Тревожность.

? Компенсаторное высокомерие.

? Страх провала.

? Страх успеха.

? Потребность быть всегда правым.

? Трудности в принятии решений.

? Отсоединение от собственных чувств.

? Потребность в непрерывном восхищении.

? Страх близости.

? Страх быть отвергнутым и покинутым.

? Зависимость от мнения окружающих.

? Апатия, безынициативность.

Человек с комплексом самоуничижения всегда старается держаться в тени – так ему спокойнее. Он убежден: что бы он ни делал, это обязательно получится плохо, он просто не способен оправдать ожидания других людей, ему не дано достичь успеха, самый лучший способ не вызывать раздражения окружающих – это поменьше путаться у них под ногами. Такой человек никогда не стремится занять какую-нибудь заметную должность. У него нет этого не только в реальных планах, но и в желаниях. Он соглашается с любыми, даже с самыми плохими условиями, и не требует большего, поскольку не считает себя достойным лучшей жизни.

Иногда такие люди могут погрязать в нищете и разрушать себя алкоголем и наркотиками. В ряде случаев они могут вести вполне достойный образ жизни, много трудиться и даже достигать определенных успехов. Но больших достижений они боятся. Однажды достигнутые результаты влекут за собой соответствующие ожидания окружающих, а это пугает. Такой человек вовсе не считает успехи собственной заслугой. Он старательно убеждает всех, кто отмечает его достижения, в том, что от него практически ничего не зависело. В дальнейшем он еще тщательнее следит, чтобы какой-либо успех случайно не свалился на его голову.

Поскольку такой человек не уверен в себе, своих силах и способностях, он не решается самостоятельно принимать решения и совершать что-либо важное без подсказки со стороны авторитетного лица. Он предпочитает передавать ответственность за себя и свою жизнь кому-нибудь, по его мнению, более компетентному. Избегая ответственности, он избегает и свободы выбора, тем самым часто отказываясь от своих потребностей, чтобы выполнять волю и желания других людей. При этом потребности человека с комплексом самоуничижения не перестают существовать, они только подавляются и глубоко скрыты от осознания. Хроническая неудовлетворенность жизнью – естественное следствие подобного вытеснения.

Уничижающий себя человек чрезвычайно зависим от мнения окружающих. Поэтому любая критика с их стороны для него невыносима. И в этом выражается еще одно противоречие. Критикуя открыто самого себя, он чувствует боль и гнев, если с его словами соглашаются.

Причиной для развития такого комплекса прежде всего служат завышенные требования со стороны родителей, оправдать которые ребенок явно не способен.

Следующая причина – постоянные сравнения с другими детьми, которые делают родители, всегда не в пользу ребенка. Желая таким образом стимулировать у своего ребенка стремление совершенствоваться и достигать успехов, родители получают как раз обратное: ребенок понимает, что он просто не может соответствовать столь высоким требованиям. В дальнейшем он начинает предъявлять подобные требования сам к себе, сам себя критикует и сравнивает с другими людьми не в свою пользу. А пока он твердо усвоил, что если ничего не делает, то получает гораздо меньше критических замечаний, чем когда начинает делать и при этом ошибается.

С другой стороны, слишком требовательные родители никогда не бывают полностью удовлетворены достижениями ребенка. Постепенно у него развивается страх провала. Это еще больше его сковывает и приводит к новым неудачам. Предвидение одних только неудач окончательно рождает в нем убеждение, что безынициативность и апатия – самый безопасный способ поведения. По крайней мере, это не приводит к разочарованию. Но ему жизненно важно получить любовь. Поэтому свою неловкость и неумелость ребенок старается компенсировать ласковостью, послушанием и незаметностью. А если ему все-таки приходится что-то делать, он заранее извиняется за свою неполноценность, как бы предупреждая разочарование.

Однако низкое самомнение ребенка вовсе не означает, что он действительно никуда не годится. Часто самоуничижение разъедает душу весьма талантливых людей. Поэтому успехи все-таки периодически достигаются, несмотря на все препятствия. Но любое достижение ребенка вызывает у его родителей только одну реакцию: «Ну вот, можешь, когда хочешь!». Теперь от него ожидают еще большего. По существу, от него хотят безупречности и совершенства. Планка требований поднимается. Угроза провала увеличивается. Так в ребенке развивается страх успеха. Он предпочитает подавить свои способности, чтобы даже нечаянно не вызвать пугающие его ожидания.

Постоянное подавление собственной энергии и стремление быть незаметным постепенно сказывается на всем облике человека, а затем и на всей его судьбе.

Родительские посылы:

? «Ты должен соответствовать нашим ожиданиям!»

? «Ты должен быть лучше других».

? «Чтобы выглядеть лучше других, ты должен раньше других научиться многому такому, что они не умеют. Причем делать это ты должен в совершенстве».

? «Если ты не соответствуешь нашим требованиям, то ты ничтожество».

? «Если ты не соответствуешь нашим ожиданиям, ты расстраиваешь нас и недостоин нашей любви».

? «Не высовывайся, чтобы над тобой не смеялись. Ты не достоин уважительного отношения, ты ничтожество».

Выводы ребенка:

? «Раз я не могу выполнять то, что они от меня требуют, значит я неполноценный».

? «Любят только умных, умелых, успешных людей».

? «Мне очень нужна любовь, но я ее недостоин».

? «Мне очень нужна любовь, и я постараюсь, по крайней мере, поменьше раздражать родителей. Для этого я буду милым и предупредительным. И я постараюсь предупреждать их заранее о возможности моих неудач, чтобы они меньше сердились».

? «Чем реже я что-либо делаю, тем меньше на меня сердятся. Поэтому нужно поменьше проявлять инициативу и свести все дела к минимуму».

? «Нужно тщательно следить, чтобы мои успехи не были слишком заметными. Все равно, это дело случая. Но потом я обязательно еще больше разочарую родителей = меня еще меньше будут любить».

Результаты:

? Эгоцентризм (зацикленность на себе).

? Неуверенность в себе.

? Застенчивость.

? Высокий уровень требований к себе.

? Стремление привлечь симпатию окружающих посредством жалости к себе.

? Постоянное чувство вины и стыда.

? Страх неудачи.

? Страх успеха.

? Обидчивость.

? Тайная мстительность.

? Болезненное восприятие критики.

? Избегание конфликтных ситуаций, даже в ущерб себе.

? Невозможность выразить свое мнение, постоять за себя.

? Хроническая неудовлетворенность жизнью.

? Стремление передать ответственность за важные решения и свою судьбу другим людям.

? Склонность выбирать доминирующих партнеров, руководящих его жизнью.

? Склонность выбирать критикующих и унижающих партнеров (воспроизводится модель родительской семьи).

? Склонность к депрессии.

Человек с комплексом самоуничижения строит свои отношения со значимыми людьми по принципу «Любовь через отказ от собственного суверенитета и растворение своей психологической территории в территории партнера». Он уменьшает свою тревогу и максимально избегает страха неудачи и страха успеха, когда передает ответственность за свою жизнь значимому другому. Ему проще не чувствовать своих желаний, не иметь собственных целей и стремлений, поскольку они предполагают определенную деятельность и достижение результата, который подлежит оценке. Сильный, активный, властный партнер, который готов распоряжаться его жизнью и диктовать свои условия, идеально подходит такому человеку. Он готов угождать, он привык слушаться и быть незаметным. Да и критика доминирующего партнера – хотя и больно ранит, но вполне привычна. Мало того, она необходима, поскольку постоянно возвращает человека в привычную атмосферу детства и подтверждает субъективное чувство верности его выбора: при таком количестве собственных недостатков ему просто не выжить без неустанного руководства. Он чувствует себя абсолютно зависимым, но эта зависимость – единственно возможный для него способ существования.

Основная черта человека с комплексом мученичества – это несгибаемая уверенность в том, что он жертва, и кто-то (но только не он) виноват в его страданиях.

Истоки этого комплекса лежат в раннем детстве. Маленькому ребенку больше всего на свете нужна любовь и забота. Для него это способ выживания. А стремление выжить – основная, врожденная потребность всего живого. В то же время ему постоянно внушали, что он должен «заработать» любовь родителей, заплатить за то беспокойство, которое он им причинил самим фактом своего существования. Ребенок начинает понимать, что для него многим пожертвовали и он должен, так сказать, это компенсировать.

С другой стороны, что он ни делает – родители никогда не бывают довольны. А пока он «плохой», любить его не за что. Если он заболеет, родители будут ухаживать за ним, но и «счет» ему предъявят немалый. Постепенно озлобляясь, ребенок начинает чувствовать себя жертвой и тоже хочет получить компенсацию.

Родительские посылы:

? Отсутствие выражения родительской любви.

? Противоположные реакции родителей (гнев, умиление, равнодушие) при одних и тех же проявлениях.

? Раздражительность, неясность причины их раздражения.

? Насильственные методы воспитания (жестокие наказания, унижения, побои).

? «Ты недостаточно хорош, чтобы мы тебя любили. Ты должен заслужить нашу любовь».

? «Мы так многим для тебя жертвуем, что ты должен заплатить за это: ты должен соответствовать нашим ожиданиям».

? «От тебя одно беспокойство, ты – источник наших страданий и лишений, ты не оправдываешь наших ожиданий».

? «Ты не должен злиться, раздражаться или плакать – ты должен испытывать только те чувства, которые нам нравятся».

? «Ты в ответе за мое здоровье. Я поплатилась своим здоровьем, когда рожала тебя. Я тебя рожала, ночей не спала, а ты…»

? «Ты в ответе за то, что мы чувствуем, и виноват в наших неудачах. Если бы не ты, я бы могла (мог)…, у меня была бы другая жизнь».

? «Если ты не будешь соответствовать моим ожиданиям, я накажу тебя: ты увидишь, как я страдаю – ты тоже будешь страдать от чувства вины».

? «Не вздумай быть самостоятельным: я не прощу тебе своей ненужности».

Выводы ребенка:

? «Мне жизненно важно иметь любовь. Я должен ее получить».

? «Я не понимаю, что они от меня хотят».

? «Со мной что-то не так: я причиняю одни беспокойства».

? «Меня нельзя любить: я недостоин любви».

? «Я не в состоянии соответствовать всем ожиданиям = Я никогда не получу любовь».

? «Я не должен сердиться или плакать, но я сержусь и плачу. Значит, я плохой».

? «Я почти никогда не оправдываю ожиданий, значит, я плохой, я ничтожество».

? «Когда мама страдает, она добивается большего внимания, чем я, когда стараюсь соответствовать ожиданиям».

? «Любят только тех, кто исполняет желания, удовлетворяет потребности, – люди заслуживают любовь своей необходимостью и полезностью».

? «Я должен платить за любовь, и мне должны платить за любовь».

? «Я не могу заставить вас любить меня, но я могу заставить вас страдать: вы будете видеть, как я страдаю, и будете испытывать чувство вины».

? «Я всемогущ: от меня зависит жизнь, успех, здоровье других людей».

? «Если я скрою, какой я, то они могут подумать, что я хороший, и полюбят меня».

? «Я совершенно беспомощен, я ничтожен, но никто не должен знать об этом».

? «Окружающие в любой момент могут сделать мне больно или догадаться, что я ничтожество, – я должен контролировать их».

? «Если я один, значит, меня никто не любит, значит, я действительно полное ничтожество. Чтобы они не покинули меня, я должен сделать так, чтобы они не смогли обходиться без меня».

Результаты:

? Страх одиночества.

? Навязчивое стремление к любви, зависимым отношениям.

? Стремление к превосходству.

? Стремление к доминированию, власти (открытой или тайной) и контролю.

? Самоуничижение.

? Высокомерие.

? Периодические вспышки раздражительности и гнева.

? Постоянное чувство вины.

? Склонность к депрессии.

? Тайная мстительность.

? Обидчивость.

? Тайное презрение к себе.

? Проецирование отношения к себе на окружающих и затем – страдание от чувства, что его недостаточно ценят.

? Подозрение, что окружающие его не любят, а только используют и не платят благодарностью.

? Готовность терпеть унижения ради того, чтобы не остаться в одиночестве.

? Подмена ответственности: «От меня зависят их судьбы» / «Они в ответе за мои несчастья».

? Построение взаимозависимых отношений. Близкие должны быть в достаточной степени беспомощными, чтобы мученик чувствовал свою значимость и незаменимость. Мученик для этого готов вывернуться наизнанку. С этой целью он интуитивно выбирает партнеров, которые склонны сваливать ответственность за свою жизнь на других. Однако это выматывает и самого мученика.

? Потребность жаловаться тем, от кого не зависят изменения, ради получения сочувствия, из желания, чтобы все знали, какие жертвы мученику приходится приносить.

? Мстительные мысли и желания. Поступки, слова, вызывающие у окружающих чувство вины перед мучеником. Тайное причинение душевных страданий тем, кто не выражает достаточной благодарности (последней, как уже говорилось, никогда не бывает достаточно). Ведь страдания из-за него тоже подтверждают его значимость и высшую власть – власть над чувствами!

? Болезненное восприятие критики. Критика воспринимается особенно болезненно, потому что в глубине души мученик ей верит, а это значит, он не настолько хорош и ценен, как он хочет казаться. Критика вызывает панический страх, а затем защитную ярость, потому что критикующий как будто бы догадался о том, что мученик тщательно скрывает. К тому же он целиком зависит от мнения окружающих. Он делает все только для того, чтобы «заработать» любовь. Критика же, в понимании мученика, лишает его права на любовь. Это для него равносильно психологической смерти.

? Частые конфликты, обиды. Страх, гнев, боязнь критики и постоянная потребность получать одобрение лишают мученика способности объективно рассматривать конфликтные ситуации, открыто признавать свою неправоту, понимать и принимать желание окружающих также чувствовать себя значимыми, свободными, иметь собственное мнение. Болезненные чувства оглушают и ослепляют мученика и заставляют яростно сражаться даже там, где спор может быть разрешен простым вниманием к сути конфликта и к потребностям его участников.

? Сниженный фон настроения, чувство угнетения, усталости, депрессия.

? Несмотря на явную невротизацию характера при развитии мученичества, этот комплекс позволяет осуществить почти все базовые потребности, описанные Маслоу (1982), что делает его чрезвычайно устойчивым психическим образованием.

Неусыпная забота о других является смыслом жизни мученика. Чрезмерно окружая близких своей заботой и тем самым делая их беспомощными, мученик «зарабатывает» их привязанность и любовь, которая удовлетворяет его только в том случае, если эти люди проявляют явную зависимость от него. Мученик переполнен гневом, который он может подавлять, пока тот не находит выхода в эмоциональном срыве, депрессии или заболеваниях. Собственно, он не упускает случая, чтобы наказать тех, о ком заботится, если они не проявляют к нему должного внимания и любви. А они и не проявляют внимания, поскольку:

? мученик выбирает партнеров или воспитывает детей, которые привыкли потреблять, не давая ничего взамен;

? он сам берет на себя решение проблем ближних, а затем сердится на них за то, что те не решают проблемы самостоятельно;

? если бы ближние решали проблемы самостоятельно, мученик почувствовал бы себя отвергнутым, незаслуженно обиженным недоверием и снова имел бы право сердиться.

Недостаточное чувство своей ценности, непринятие себя в сочетании с настоятельной потребностью получать любовь порождают стремление постоянно доказывать свою нужность, абсолютную необходимость для значимых людей. И никто не дает для этого лучшей возможности, чем люди, не желающие (или не умеющие) отвечать за себя.

Главная черта человека с садистскими наклонностями – это стремление к абсолютной власти. Причинение физических страданий другим – лишь один из способов достижения этой власти. Чтобы стать абсолютным повелителем, необходимо сделать другого человека абсолютно беспомощным, покорным, то есть превратить в свою вещь, сломив его дух. Достигается это посредством унижения и порабощения.

Существует три способа достижения абсолютной власти.

Первый способ – поставить других людей в зависимость от себя и приобрести полную и неограниченную власть над ними, позволяющую их «лепить как глину», внушая: «Я твой создатель», «Ты станешь таким, каким я хочу тебя видеть», «Ты – тот, кто создан мной, ты детище моего таланта, моих трудов. Без меня ты никто».

Второй способ – эксплуатировать, использовать других. Это стремление может относиться не только к материальному миру, но и к моральным качествам, которыми обладает другой человек.

Третий способ – причинять другим людям страдания и смотреть, как они мучаются. Страдание может быть и физическим, но чаще речь идет о душевных страданиях. Нет большей власти над человеком, чем власть причинять боль тому, кто не в состоянии себя защитить.

Карен Хорни перечисляет типичные садистские установки, по наличию которых можно определить, что в человеке в той или иной мере присутствуют данные наклонности. Здесь мы приводим их краткий обзор.

1.  «Воспитание» жертвы. Человек садистского типа хочет порабощения других людей. Ему нужен партнер, не имеющий своих желаний, чувств, целей и какой-либо инициативы. Чем больше у подчиненного каких-либо ценных качеств, чем они очевиднее, тем более жесткой будет критика. Садист всегда чувствует, в чем именно не уверена его жертва, что именно ей особенно дорого. Поэтому критике подвергаются как раз эти свойства, особенности, умения и черты (Хорни, 1997).

2. Игра на чувствах жертвы. Люди садистского типа чрезвычайно чутки в отношении реакций партнера и потому стремятся вызвать те из них, которые хотят видеть в данный момент. Они способны своими действиями породить бурную радость или погрузить в отчаяние, вызвать эротические желания или охлаждение. Такой человек знает, как добиться подобных реакций, и наслаждается своей властью. При этом он бдительно следит, чтобы его партнер испытывал именно те реакции, которые он вызывает. Недопустимо, чтобы партнер испытывал удовольствие или радость от действий других людей. Это своеволие будет немедленно пресечено: либо источник радости будет тем или иным способом опорочен, либо партнеру будет уже не до радости, потому что его поразят страдания.

3.  Эксплуатация жертвы. Сама по себе эксплуатация может быть не связана с садистскими наклонностями, а совершаться только ради выгоды. При садистской же эксплуатации самая главная выгода – это ощущение власти, независимо от того, присутствует ли при этом какой-либо иной выигрыш.

4.  Фрустрирование жертвы. Еще одна характерная особенность – стремление разрушать планы, надежды, препятствовать осуществлению желаний других людей. Главное для человека с садистскими наклонностями – во всем действовать наперекор другим: убивать их радость и их надежды. Он готов причинить вред себе, лишь бы не допустить ликования партнера при достижении успеха. Он сорвет удачу партнера, даже если она выгодна ему самому. Все, что доставляет удовольствие другому, должно быть немедленно устранено. Если же кому-то нравится сам процесс труда, то в него немедленно вносится нечто, что сделает его неприятным.

5.  Третирование и унижение жертвы. Человек садистского типа всегда видит наиболее чувствительные струны других людей. Он быстро отмечает недостатки. Но самое главное, он видит, какие из них связаны с болью или крайне тщательно скрываются. Именно они и подвергаются наиболее жесткой критике. Но и те качества, которые садист тайно признает как положительные, он обесценивает, для того чтобы партнер:

а) не смел равняться с ним в достоинствах;

б) не смог стать лучше ни в своих, ни в его глазах.

6.  Мстительность. Человек с садистскими наклонностями на уровне сознания уверен в своей непогрешимости. Но все его отношения с людьми строятся на основании проекций. Он видит других людей именно такими, каким он считает самого себя. Однако его резко отрицательное отношение к себе, ощущение себя абсолютным ничтожеством полностью вытеснено из сознания. Агрессивные чувства в сочетании с презрением к себе просто не дали бы подобному человеку выжить. Поэтому-то он и видит, что его окружают люди, достойные презрения, но при этом враждебные, готовые в любую минуту его унизить, лишить воли, отнять все. Единственное, что может защитить его, – это собственная сила, решительность и абсолютная власть.

К этому надо добавить, что любые проявления садизма сопровождаются эмоциональным «раскручиванием» ситуации. Нервные встряски обязательны для садиста. Жажда нервного возбуждения и волнения заставляет его делать «истории» из самых обычных ситуаций. Лишаясь власти над людьми, он чувствует себя жалким и беспомощным.

Садистские наклонности могут передаваться как модель жизни от матери или отца, обладавших садистскими наклонностями, или сложиться в процессе воспитания.

Условия, создающие предпосылки к развитию садистских наклонностей:

? Ощущение эмоциональной покинутости, рождающейся у ребенка в самом раннем возрасте. Неважно, каковы причины, по которым родители не смогли обеспечить ребенку чувство эмоциональной близости. Они много работали, или болели, или находились в заключении, или просто были отчужденными. Однако самого по себе ощущения покинутости для развития склонности к садизму недостаточно. Для этого нужна вторая составляющая – оскорбления и проявления жестокости по отношению к ребенку.

? Эмоциональное или физическое оскорбление, наказание или надругательство. Причем наказание должно быть чрезмерно суровым, неадекватным проступку. Подобное наказание больше походит на расправу. Иногда ребенка наказывают за то, чего он не совершал, а иногда и без повода – просто под руку попался. Наказание может носить физический характер, но часто это изощренные издевательства и унижения, нацеленные на причинение душевной боли.

? Психические отклонения кого-либо из родителей, в результате которых ребенок получает оба компонента: эмоциональную покинутость и жестокое обращение.

? Алкоголизм и наркотическая зависимость родителей, чье поведение в состоянии наркотического опьянения часто носит характер немотивированной агрессии.

? Атмосфера непредсказуемости, когда невозможно понять, за чем следует наказание и как его избежать.

? Эмоциональная неуравновешенность родителей. За один и тот же поступок ребенок в одном случае будет жестоко наказан, в другом – обласкан, в третьем – к этому отнесутся с равнодушием.

Родительские посылы:

? «Ты – никто и ничто. Ты – моя собственность, на которую я обращаю внимание, когда хочу, и которой не интересуюсь, когда она мне не нужна».

? «Ты – моя собственность, и я делаю с тобой все, что хочу».

? «Я тебя породил, я имею право на твою жизнь».

? «Твое дело не понимать, а подчиняться».

? «Ты тот, кто во всем виноват».

Выводы ребенка:

? «Я настолько плох, что меня невозможно любить».

? «Я такой плохой, что заслуживаю наказания, что бы я ни делал».

? «Я не могу контролировать свою жизнь. Жизнь опасна и непредсказуема».

? «Единственное, что я могу точно предсказать, это то, что наказание неминуемо. Это – единственная постоянная вещь в жизни».

? «На меня обращают внимание только тогда, когда хотят наказать. Совершать поступки, за которые наказывают, – единственный способ обратить на себя внимание».

? «Люди, окружающие меня – источник опасности».

? «Люди не стоят уважения и любви».

? «Меня наказывают, и я могу наказывать».

? «Для оскорблений, унижений и надругательств не нужны специальные причины».

? «Чтобы выжить, надо бороться».

? «Чтобы выжить, надо контролировать действия, мысли и чувства других людей».

? «Чтобы выжить, надо заставить себя бояться».

? «Чтобы избежать боли и агрессии от других, надо опередить их, чтобы они боялись меня».

? «Надо заставить других людей подчиняться мне, тогда они не смогут причинить мне страдания».

? «Насилие – единственный способ существования».

? «Я хорошо понимаю состояние людей, только когда они страдают. Если я заставлю других страдать, они станут мне понятны».

? «Жизнь стоит дешево».

Конечно, такие выводы делаются бессознательно и не на языке логики, а скорее на уровне чувств, ощущений. Но они начинают воздействовать на жизнь человека как заложенная программа.

Результаты:

? Нарушенное представление о связи причины и следствия.

? Высокая тревожность.

? Проецирование негативного отношения к себе на окружающих.

? Импульсивность, неспособность управлять своими поступками.

? Эмоциональная нестабильность.

? Отсутствие твердых установок, принципов.

? Стремление к доминированию и тотальному контролю.

? Сочетание высокой сознательной оценки (и даже сверхкомпенсаторной переоценки) себя и глубокого бессознательного негативного отношения к себе.

? Высокая чувствительность к душевной боли.

? Обидчивость.

? Мстительность.

? Агрессивность, склонность к совершению насилия.

? Стремление к «поглощению» значимого другого через жесткое принуждение.

? Потребность причинять страдания близким людям, чтобы получить свидетельство своей значимости для них.

? Склонность к различным злоупотреблениям – наркотики, алкоголь, секс, азартные игры, кутежи, которые используются как средство снижения постоянной тревожности.

? Тенденция создавать созависимые отношения.

? Склонность к саморазрушительному образу жизни.

Еще один комплекс, проявляющийся в психологии жертвы, – это невротическая потребность в любви.

К. Хорни (1997) перечисляет несколько особенностей невротической потребности в любви, отличающей ее от нормальной.

1.  Навязчивый характер. Переживание отсутствия любви для взрослого человека не имеет катастрофического характера. Он может быть успешен, радоваться, получать удовольствие и даже чувствовать себя счастливым и тогда, когда не чувствует себя любимым. При невротической потребности человек не может жить без получения свидетельств любви. Человек настолько зависим от проявления к нему симпатии, что может всерьез расстроиться из-за неприветливого тона в разговоре с малознакомым человеком.

2.  Неспособность быть одному, страх одиночества. Как только человек оказывается в одиночестве, он испытывает достаточно сильную тревожность. Он старается, чтобы все время кто-нибудь был рядом с ним. Расставаясь со своим партнером, он не способен ждать, когда на горизонте появится подходящий человек, и останавливает свой выбор на первом попавшемся кандидате, который может совершенно не подходить по своим качествам. Главное, чтобы тот соглашался быть рядом. Поскольку при таком страхе одиночества любой партнер приобретает сверхценность, жаждущие любви готовы платить за нее чем угодно, вплоть до унижений и отказа от собственных интересов. Естественно, что в таком случае они не получают удовлетворения от отношений, но и не находят в себе сил их разорвать, не желая вновь оказаться в одиночестве, что для них еще более непереносимо.

3.  Манипулятивные способы получения внимания и любви. Невротическая потребность в любви прибегает к следующим манипулятивным способам ее получения:

? подкуп («Если ты будешь любить меня, я для тебя сделаю все, что ты захочешь»);

? демонстрация беспомощности («Ты не можешь лишить меня своего внимания, ведь я без тебя просто погибну»);

? призыв к справедливости («Я столько делаю для тебя! Ты просто обязан отплатить мне своим вниманием и любовью»; «Я бы на твоем месте проявил больше внимания к человеку, который…»);

? угрозы, шантаж («Если ты настолько невнимателен ко мне, ты не получишь сексуального удовлетворения сегодня»; «Если ты покинешь меня, я убью себя»).

4.  Ненасыщаемость. Невротическую потребность в любви невозможно насытить. Жаждущий любви никогда не бывает удовлетворен количеством и качеством проявленного внимания. Поскольку сам он не уверен в собственной ценности, ему нужны постоянные подтверждения своей значимости в глазах близкого человека. Бесконечные требования внимания приводят к прямо противоположному результату: партнер начинает отдаляться и, стремясь отдохнуть от непомерных требований, все чаще оставляет жаждущего любви в одиночестве или демонстрирует свою холодность.

5.  Требования абсолютной любви. Невротическая потребность в любви оборачивается требованиями абсолютной любви, которые заключаются в следующем:

? «Меня должны любить, несмотря на самое неприятное и вызывающее поведение; а если меня не любят, когда я веду себя вызывающе, значит, любили не меня, а удобную жизнь рядом со мной».

? «Меня должны любить, не требуя ничего взамен; иначе это не любовь, а извлечение выгоды из общения со мной».

? «Если человек меня любит, он должен приносить мне жертвы; если человек ничем не жертвует ради меня, то он не любит меня» (жертвами могут быть деньги, время, убеждения, личные цели, привычки, характер).

6.  Постоянная ревность к партнеру. Невротическая потребность в любви сопровождается постоянной ревностью. Эта ревность возникает не только при реальной опасности утраты любви, но когда партнер увлеченно занимается другим делом, восхищен другим человеком, уделяет время общению с окружающими. Как будто все внимание партнера должно принадлежать только одному человеку. Только он может быть абсолютным владельцем его времени, интересов и симпатий.

7.  Болезненное восприятие отказа и возражений. Испытывая невротическую потребность в любви, такие люди чрезвычайно болезненно относятся к любому возражению или отказу. Необходимость ждать ответа, желание партнера уделить время самому себе или другим людям отзывается в нем почти невыносимой болью и является для него свидетельством своей незначимости и отвержения. При таких обстоятельствах неизбежно накапливается большое количество обид. Однако гнев и обиды на партнера сочетаются с невозможностью разорвать отношения. Поскольку жаждущий любви никогда не удовлетворен количеством и качеством проявленного в его адрес внимания, за которое он платит высокую цену, отказавшись от собственных интересов, подчиняясь и ломая себя, он постоянно чувствует себя обманутым. Негативные эмоции могут долго скрываться, но затем обязательно проявятся прямым или косвенным путем.

Основным условием для развития ненасытной жажды любви является чрезмерная привязанность ребенка к одному из родителей, от которой он не освобождается и во взрослом возрасте. Он может ссориться с матерью или отцом, может желать от них избавиться или поступать наперекор их воле. И не потому, что так будет лучше, а потому, что так будет по-другому. Но и в этом он остается зависимым от родителей. Избавившись, по его мнению, от своей детской зависимости, он продолжает строить свои отношения с партнерами по той же самой схеме. Люди с подобной историей отношений продолжают оставаться детьми, и поэтому рядом с собой они хотят видеть супруга-родителя. К формированию данного комплекса могут приводить следующие типы родительского воспитания.

? Безжалостно-поглощающее отношение родителей (чаще матери) к своему ребенку. Такая мать стремится удержать ребенка около себя. Он не должен быть свободным и независимым. И поэтому она до такой степени окружает его заботой и контролирует каждый его шаг, что у него просто нет никакой возможности стать взрослым.

? Холодно-вежливые взаимоотношения в семье, когда родители не любят друг друга, но стараются не ссориться и не показывать каких-либо признаков неудовлетворения. В такой атмосфере ребенок чувствует себя неуверенно: он не знает, что чувствуют и думают его родители. Зато он ощущает холодность, когда ему демонстрируют любовь. В то время как ребенок чувствует недовольство, напряжение и отчужденность, ему пытаются внушить, что в семье царят мир и покой. То, что ему говорят, не совпадает с тем, что он видит и переживает, и это влечет за собой развитие сильного беспокойства, которое усиливается еще тем, что за внешним выражением внимания ребенок не чувствует любви и со свойственным детству эгоцентризмом и некритичностью решает, что именно он является причиной холодности, сдерживаемого раздражения и отчуждения. После этого ему остается только сделать вывод, что он не сумел заслужить желаемой любви.

? Развившееся беспокойство можно успокоить только одним способом – получить любовь во что бы то ни стало. Не зная, как это сделать, он стремится привлечь к себе внимание любой ценой. Отныне его основная цель – обратить на себя благосклонный взгляд родителей, получить доказательства того, что он им не безразличен.

Следующий вариант: ребенок сначала получает достаточно любви и внимания, но потом по каким-либо причинам ситуация изменяется, и ребенку начинают уделять значительно меньше внимания и любви, но зато предъявляют высокие требования. Такое может случиться, например, когда рождается новый ребенок и все внимание родителей направляется на него. Старшему же постоянно напоминают, что он теперь уже большой и не должен требовать прежней заботы и теплоты. Или у родителей могут измениться обстоятельства, вследствие чего они слишком заняты и устают настолько, что на ребенка у них не остается ни сил, ни времени.

При любом варианте развития жаждущие любви – это «недолюбленные» люди, которые вновь и вновь стремятся «исправить» ход событий, вырваться из замкнутого круга недостатка любви.

Сценарный процесс. Анализ жизненного сценария выявляет один интересный факт: что, по-видимому, существует лишь шесть основных паттернов сценарного процесса. Известны шесть следующих паттернов: «Пока не»; «После»; «Никогда»; «Всегда»; «Почти»; «Открытый конец» . Каждый из этих паттернов имеет собственную тему, описывающую конкретный способ проживания сценария.

Сценарий «Пока не». Если человек проживает свой сценарий в соответствии с этим паттерном, лозунгом его жизни является: «Я не могу радоваться, пока не закончу работу». Существуют многочисленные варианты этого сценария, но всегда в них содержится мысль о том, что нечто хорошее не случится до тех пор, пока что-то менее хорошее не закончится.

Сценарий «После». Паттерн «После» представляет собой обратную сторону процесса в сценарии «Пока не». Человек, выполняющий сценарий «После», следует девизу: «Я могу радоваться сегодня, однако завтра должен буду за это заплатить».

Сценарий «Никогда». Тема этого сценария: «Я никогда не получаю того, что больше всего хочу».

Сценарий «Всегда». Человек с этим сценарием задается вопросом: «Почему это всегда случается со мной?».

Сценарий «Почти». Сизиф прогневал греческих богов. Он был навечно обречен вкатывать на гору огромный камень. Когда он почти достигал вершины горы, камень выскальзывал у него из рук и снова катился к подножью. Подобно Сизифу, человек, имеющий сценарий «Почти», говорит: «В этот раз я почти достиг своего». Берн назвал этот тип сценария «Снова и снова». Однако последующие авторы обнаружили, что любые паттерны проживаются снова и снова, и поэтому было принято название «Почти».

Кейлер Таиби (Taibi, Hedges, 1974) выдвинул идею о существовании двух типов паттерна «Почти». Описанный нами выше паттерн он называет «Почти – тип 1». «Почти – тип 2» характерен для людей, которые достигают вершины горы, однако, вместо того чтобы оставить камень и отдохнуть, не замечают, что они на вершине. Они сразу же ищут более высокую гору и тут же начинают толкать свой камень на нее. Это повторяется бесконечно.

Сценарий с открытым концом (открытый сценарий). Этот паттерн напоминает сценарии «Пока не» и «После» тем, что в нем присутствует точка раздела, после которой все меняется. Человеку с открытым сценарием время после этого момента представляется пустотой, как будто бы часть театрального сценария утеряна.

Например, в основе ТА подхода к алкогольной зависимости лежит представление о том, что некоторые люди в детстве или ранней юности принимают сознательные решения, которые оказывают влияние на всю последующую жизнь и делают ее предсказуемой. У людей, чья жизнь основана на таком решении, предполагается наличие сценария, включающего в себя такие жизненные планы, как стать алкоголиком, совершить суицид, сойти с ума или не достичь никакого успеха в жизни (Штайнер, 2003).

Как уже говорилось, сценарий, в сущности, является планом жизненного курса. Подобно театральной трагедии, сценарий алкоголика следует аристотелевским принципам драматургии. Согласно Аристотелю, в сюжете хорошей трагедии содержится три части: пролог, кульминация и катастрофа. Эти три стадии сценария можно соотнести с началом, течением и исходом заболевания. Этим курс жизни подобен болезни. Прологом в жизни алкоголика является его детство, а главными действующими лицами – оба родителя. В дополнение к трем основным требованиям к сюжету хорошей трагической драмы Аристотель постулирует, что трагическим героем должен быть хороший человек с одним, но существенным недостатком или пороком (hamartia) (Aristotle, 1954). Поскольку у людей с трагическими сценариями проявляется какой-либо существенный порок, их сценарии называют «гамартическими». Алкоголизм является только одной из ситуаций, которые удовлетворяют требованиям гамартического сценария. Сходные типы самодеструктивного поведения, такие как наркотическая зависимость, ожирение, чрезмерное курение, суицид, душевные болезни и определенные сексуальные отклонения, тоже можно отнести к разряду гамартических сценариев.

Согласно Кроссману (Crossman, 1966), в нормальной семье должное воспитание, защита и удовлетворение потребностей обеспечиваются ребенку преимущественно Родителем в его родителях, в то время как их Взрослый и Ребенок играют второстепенные роли. Последние тем не менее значимы, поскольку Взрослый в родителе учит ребенка основам логического мышления, а родительское эго-состояние Ребенка поощряет в малыше Естественного Ребенка. Вместе с тем именно Родителю в родителях доверена главная ноша воспитания детей, и ни Ребенку, ни Взрослому в нормальной ситуации не дозволяется полностью брать бразды правления в свои руки.

В «гамартогенном» же сценарии обязанность по воспитанию отпрыска выполняет не Родитель отца или матери (Ро или Рм), а псевдо-Родитель, который в действительности является эго-состоянием Ребенка (Рео или Рем). Это эго-состояние Ребенка, безусловно, неспособно выполнять необходимые родительские функции, и поэтому там, где Ребенок становится псевдо-Родителем, у отпрыска обычно развивается специфический сценарий.

Предписание, или на сказочном языке «проклятье», – это всегда запрет или препятствование свободному поведению ребенка. Это всегда отрицание действия. Предписание отражает страхи, желания, гнев и устремления Ребенка в родителе (Рео или Рем). Предписания различаются по диапазону, интенсивности, области запрета, а также пагубности. Одни предписания воздействуют на узкий диапазон поведения, например: «Не пой», или «Не смейся громко», или «Не ешь слишком много конфет». Сфера действия других необычайно широка: «Не будь счастлив», «Не думай» или «Ничего не делай».

Сценарный анализ проводится с единственной целью – определить способ лечения. Сценарий диагносцируется не для того, чтобы навесить на клиента ярлык, а чтобы найти верную лечебную стратегию. Основной терапевтической операцией в сценарном анализе является разрешение. Разрешение – это терапевтическая транзакция, которая позволяет клиенту аннулировать свое решение следовать родительским предписаниям. Чтобы дать клиенту разрешение, терапевту необходимо четко понимать родительские предписания, их источник и содержание. Он должен уметь отличать контрсценарий от подлинных изменений в сценарии клиента. Кроме того, важно иметь ясное представление обо всех аспектах решения клиента, оказывающих воздействие на его повседневную жизнь, а именно – о его мифическом герое, соматическом компоненте, а также о его основной игре.

Предписание, как правило, исходит от одного из родителей. После наблюдения многочисленных случаев было выведено полезное правило для диагностики его источника: предписание дается родителем противоположного пола. Из первого правила следует второе – что родитель одного с ребенком пола учит его подчиняться предписанию родителя противоположного пола.

Таким образом, при проведении диагностики чьего-либо предписания рабочей гипотезой для мужчины является: «Мать говорит тебе, что делать, а отец показывает как», и для женщины: «Отец говорит тебе, что делать, а мать показывает как». Манера, в которой родитель одного пола с клиентом демонстрирует способ выполнения предписания, называется программой.

Контрсценарий – это согласие с культурными и социальными требованиями, передаваемыми через Родителя. В жизни алкоголика контрсценарий периодически берет верх в периоды трезвости между запоями. При сопоставлении двух наборов инструкций, поступающих от родителей, один из которых представляет сценарий, а другой – контрсценарий, следует обратить внимание, что предписания от матери или отца почти всегда являются невербальным, не высказываются открыто. Именно поэтому большинству клиентов трудно согласиться с идеей, что они получили такие предписания, пока им не станет ясно, что эти предписания даются косвенно, через одобрение или неодобрение определенных форм поведения, через намеки или насмешки. Так, ни разу не выраженное на словах предписание «Не будь уверен в себе» передается путем постоянного подкрепления пассивного поведения в сочетании с негативным подкреплением уверенного. Контрсценарные указания, исходящие от родительского Родителя, напротив, обычно даются в вербальной форме и не всегда сопровождаются подкреплениями, предназначенными для выработки молчаливого согласия.

Драйверы и минискрипт. Были выявлены определенные наборы поведения, которые проявляются людьми перед выполнением сценарного поведения. Вот пять способов такого поведения, которые называют драйверами.

Дальнейшие исследования показали, что связанное с драйверами поведение является частью более широкого поведенческого паттерна, который был назван минискриптом (минисценарием). Минискрипт представляет собой определенную последовательность сценарного поведения, чувств и убеждений, которая проигрывается на протяжении нескольких секунд или минут. В течение короткого промежутка времени минискрипт воспроизводит весь жизненный сценарий человека. Поэтому каждый раз, проигрывая минискрипт, человек тем самым усиливает свой сценарный процесс, а когда он выходит из сценарного паттерна, это способствуют ослаблению сценарного процесса.

Известны пять драйверов: Будь лучшим, Радуй других, Старайся, Будь сильным, Спеши . Каждый из них характеризуется определенным набором слов, тоном голоса, жестами, положением тела и выражением лица. Пять драйверов также тесно связаны с шестью типами сценарного процесса. Обнаружив главный драйвер, можно сделать вывод о типе главного сценарного процесса человека. Соответствия между драйверами и типами сценарного процесса приведены в табл. 2.1.

Таблица 2.1. Драйверы и типы сценариев

Игнорирование, искажение, симбиоз. Маленький ребенок принимает решение написать жизненный сценарий потому, что сценарий представляет собой наилучшую стратегию для выживания и существования во враждебном (как ему кажется) мире. В эго-состоянии Ребенка человек продолжает считать, что любая угроза его детскому представлению о мире – это угроза удовлетворению его потребностей или даже существованию. Таким образом, он иногда искажает воспринимаемую реальность так, чтобы она вписывалась в сценарий. Это называется искажением. Для сохранения жизненного сценария взрослый человек иногда вступает во взаимоотношения, которые повторяют отношения с его родителями в детском возрасте, причем делает это неосознанно. В такой ситуации один из партнеров взаимоотношений играет роль Родителя и Взрослого, а другой – Ребенка, так что у них вместо шести имеется лишь три эго-состояния. Подобные взаимоотношения называются симбиозом.

Игнорирование. Этим словом в ТА называют бессознательное игнорирование информации, связанной с решением какой-то проблемы.

Ничегонеделание. Вместо того чтобы использовать свою энергию для решения проблемы, человек использует ее, чтобы предотвратить всякое действие.

Сверхадаптация. Когда кто-либо чрезмерно к чему-то приспосабливается, его действия, в соответствии с убеждением его Ребенка, направлены на удовлетворение желаний других людей. Такой человек не старается понять, что в действительности хотят другие люди, совсем не учитывает собственные желания.

Возбуждение. При таком виде пассивного поведения человек игнорирует свою способность действовать для решения проблем. При этом он чувствует себя очень неудобно и занят бесцельной, постоянно повторяющейся деятельностью в попытке избавиться от чувства дискомфорта, а его энергия вместо решения проблемы направлена на поддержание возбужденного состояния.

Беспомощность и насилие . В этом состоянии человек становится частично недееспособным, он игнорирует возможность решить проблему. Он верит в состоянии Ребенка, что, благодаря своей беспомощности, может заставить другого человека решить его проблему за него.

Исключение – еще один источник игнорирования. В этом случае человек игнорирует аспекты реальности, выключая одно или несколько своих эго-состояний. При исключении Ребенка он будет игнорировать желания, чувства и интуицию, полученные в детстве и связанные с проблемой, которую необходимо решить в настоящий момент. При исключении Родителя он игнорирует все правила и оценки, которые получил от родительских фигур, хотя они могут быть полезны при решении проблем. При исключении Взрослого он игнорирует свою способность принимать решения, чувствовать или действовать непосредственно в ситуации «здесь и теперь». Очевидно, что исключение Взрослого является наиболее деструктивным из трех видов исключения с точки зрения игнорирования.

Матрица игнорирования. Игнорирование не способствует решению проблем. Следовательно, разработав способ определения природы и интенсивности игнорирования, мы получим надежный инструмент для решения проблем. Такой инструмент известен как «матрица игнорирования», он был разработан Кином Меллором и Эриком Зигмундом (Mellor, Sigmund, 1975). Суть матрицы заключается в том, что игнорирования классифицируются по трем различным критериям: по области, типу и уровню.

Области игнорирования. Существуют три игнорируемые области: я, другие и ситуация.

Типы игнорирования. Существуют три типа игнорирования: стимулов, проблем и возможностей. Игнорировать стимул – значит вычеркивать из нашего восприятия сам факт того, что что-то происходит. Человек, игнорирующий проблему, понимает, что что-то происходит, однако игнорирует сам факт существования проблемы. При игнорировании возможностей (выбора) человек осознает, что что-то происходит и именно это составляет проблему, однако игнорирует любую возможность решения проблемы.

Уровни (способы) игнорирования. Термины «уровень» и «способ» взаимозаменяемы, однако первый лучше передает суть идеи. Известны четыре уровня игнорирования: наличие, значимость, изменение возможностей и личные способности.

Схема матрицы игнорирования. Матрица игнорирования учитывает все возможные комбинации типов и уровней игнорирования (табл. 2.2). Таблица 2.2. Матрица игнорирования

Игнорирование в любом квадрате включает в себя игнорирование в квадратах, расположенных снизу и справа от него.

Мировосприятие и искажение. Каждый человек воспринимает окружающий мир по-своему. Шифф и Шифф (Schiff, Schiff, 1971) определяют мировосприятие как структуру ассоциативных ответов, интегрирующую различные эго-состояния при реагировании на определенные стимулы. Мировосприятие предоставляет человеку «целостный перцептуальный, концептуальный, аффективный и двигательный набор, который используется для определения себя, других людей и окружающего мира». Для облегчения понимания этого формального определения Шифф и Шифф предлагают рассматривать мировосприятие как «фильтр для реальности».

Рэкет и марки. Чувство рэкета (шантажа) определяется как обычная эмоция, зафиксированная и поощряемая в детстве, переживаемая в самых различных стрессовых ситуациях и не способствующая взрослому решению проблем. Рэкет представляет собой набор сценарных способов поведения, используемых вне осознания как средство манипулирования окружением, что включает в себя и переживание (ощущение) рэкета.

Рэкет и сценарий. Между сценарием и рэкетом существует прямая взаимосвязь: всегда, когда человек испытывает чувство рэкета, он находится в сценарии. Существуют аутентичные чувства, эмоции, которые человек испытывает, когда не цензурирует себя. В ТА выделяют четыре таких чувства: злость (гнев), печаль, страх, радость. К ним можно добавить различные физические ощущения, которые испытывает ребенок, а именно: покой, расслабленность, голод, сытость, усталость, возбуждение, отвращение, сонливость и так далее.

Иногда чувство рэкета ближе к мышлению, нежели к чувствам: смущение, чувство пустоты, непонимание и так далее. Люди, испытывающие чувства рэкета, не всегда считают их плохими. Другими чувствами рэкета, которые могут ощущаться хорошими, являются: триумф, агрессивность, невиновность или эйфория. Все чувства рэкета неаутентичны, так как человек научился им в детском возрасте, а во взрослой жизни их использует, пытаясь манипулировать другими и получить поглаживания.

Выражение аутентичных чувств способствует решению проблем «здесь и теперь», а выражение чувств рэкета тому не способствует. Другими словами, выражение аутентичного чувства помогает завершить ситуацию, а выражение чувств рэкета оставляет ситуацию незаконченной.

Марки. Испытывая рэкетное чувство, человек может либо выражать его время от времени, либо скрыть для того, чтобы использовать позднее. В последнем случае о человеке можно сказать, что он собирает марки. Слово «марка» является сокращением выражения «психологическая торговая марка». Когда люди собирают психологические торговые марки, у них есть возможность выменять их на что-то.

Система рэкета. Система рэкета представляет собой модель, которая объясняет природу сценария и показывает, как люди могут использовать сценарий в течение своей жизни. Эта система была разработана Р. Эрскиным и М. Зальцман (Erskine, Zalcman, 1979). Система рэкета определяется как самоподкрепляющаяся, искаженная система чувств, мыслей и действий, которая осуществляется исполняющими сценарии людьми. В ней есть три взаимосвязанных и взаимозависимых компонента: сценарные убеждения или чувства, рэкетное выражение и подкрепляющиеся воспоминания (рис. 2.10).

Рис. 2.10. Система рэкета

Сценарные убеждения и чувства . Сценарные убеждения подразделяются на основные и подкрепляющие.

Основные сценарные убеждения представляют собой самые ранние и более фундаментальные сценарные решения ребенка.

Подкрепляющие сценарные убеждения. Когда ребенок приходит к основным убеждениям, он начинает интерпретировать реальность в соответствии с этими убеждениями, которые определяют диапазон его ощущений и их смысл. Кроме того, он дополняет их подкрепляющими сценарными убеждениями, которые усиливают и подтверждают основные сценарные убеждения.

Рэкетные проявления включают в себя все внешние и внутренние варианты поведения, которые являются проявлением сценарных убеждений и чувств. К ним относятся внешне наблюдаемые особенности поведения, внутренние ощущения и фантазии. Внешне наблюдаемые характеристики поведения включают в себя проявления эмоций, слова, тон голоса, жесты и движения тела при реакции на внутренний психический процесс. Эти проявления повторяются вновь и вновь, так как они воспроизводят те сценарные убеждения, которые ребенок научился использовать во всех ситуациях как средство достижения результата в своей семье. Рэкетные проявления могут включать в себя образцы поведения, которые соответствуют сценарным убеждениям или являются защитой от них. Внутренние ощущения. Ребенок принимает сценарные убеждения, пытаясь осмыслить незаконченное эмоциональное переживание, и в результате завершает его настолько, насколько ему это удается. Наряду с подобным когнитивным процессом, человек может достигнуть того же соматически, то есть с помощью физических ощущений. Для того, чтобы подавить свою нереализованную потребность, он может испытывать физическое напряжение или другой физический дискомфорт. Фантазии. Даже в том случае, если человек и не действует в соответствии со своими сценарными убеждениями, он может попытаться представить себе такое поведение. Подкрепляющие воспоминания. Исполняя сценарий, человек входит в контакт с воспоминаниями, которые усиливают сценарные убеждения.

Игры и анализ игр

Можно выделить несколько характерных особенностей, присущих играм:

1. Игры постоянно повторяются. Время от времени каждый человек играет в свою любимую игру, при этом игроки и обстоятельства могут меняться, однако паттерн игры всегда остается одним и тем же.

2. Игры проигрываются вне осознания Взрослого. Несмотря на то, что люди играют в одни и те же игры, они этого не осознают. Лишь на заключительной стадии игры игрок может спросить себя: «Как это опять могло случиться со мной?» Даже в этот момент люди обычно не понимают, что они сами начали игру.

3. Игры всегда заканчиваются тем, что игроки испытывают рэкетные чувства.

4. Игроки во время игр обмениваются скрытыми транзакциями. В любой игре на психологическом уровне происходит нечто совершенно отличное от того, что имеет место на уровне социальном. Люди играют в свои игры снова и снова, находя партнеров, игры которых подходят к их играм.

5. Игры всегда включают в себя момент удивления или смущения. В этот момент игрок ощущает, что случилось нечто неожиданное.

Степени интенсивности игр. Игры проигрываются с различной степенью интенсивности.

В играх первой степени игрок испытывает желание рассказать о результате игры в своем социальном окружении. Игры первой степени обычно занимают большую часть в структурировании времени на вечеринках и общественных мероприятиях.

Игры второй степени предполагают более тяжелые последствия, так что игрок не будет говорить о них в своем социальном кругу.

Игры третьей степени , по мнению Берна, «проигрываются постоянно и заканчиваются на операционном столе, в суде или морге».

Берн пришел к выводу, что все игры проходят шесть стадий, которые описывает следующая формула:

Крючок + Клев = Реакция ® Переключение ® Смущение ® Расплата,

или в сокращенном варианте:

К + Кл = Р -> П -> С -> Р.

Подобную последовательность Берн назвал «формулой И», или формулой игры .

Стадия реакции состоит из целой серии транзакций, которые могут продолжаться от одной-двух секунд до нескольких дней или лет.

Драматический треугольник. С. Карпман (Karpman, 1968) разработал простую, но чрезвычайно эффективную диаграмму для анализа игр – драматический треугольник. Ее идея заключается в том, что в играх люди играют одну из следующих сценарных ролей : Преследователя, Спасителя или Жертвы .

Преследователь – это человек, который унижает и принижает других людей, считая их стоящими ниже себя и «не ОК».

Спаситель также считает других ниже себя и «не ОК», однако предлагает свою помощь, исходя из своего более высокого положения. Он считает: «Я должен помогать всем этим людям, так как они сами не в состоянии себе помочь».

Жертва сама ощущает свое приниженное положение и состояние «не ОК». Иногда Жертва ищет Преследователя, чтобы он унизил ее и поставил на место. В других случаях Жертва ищет Спасителя, который поможет ей и подтвердит убеждение Жертвы в том, что «я не могу сам справиться со своими проблемами».

Каждой роли в драматическом треугольнике в определенной степени присуще игнорирование. Как Преследователь, так и Спаситель игнорируют различные способности других людей. Причем Преследователь игнорирует ценность и достоинство людей, а в экстремальных случаях игнорирует даже право человека на жизнь и физическое здоровье, а Спаситель игнорирует способность других самостоятельно думать и действовать по своей инициативе. Жертва игнорирует свои способности. Если она стремится найти Преследователя, то соглашается с действиями Преследователя и считает, что она стоит того, чтобы ее отвергали и принижали. Если Жертва ищет Спасителя, то она считает, что нуждается в помощи Спасителя для того, чтобы правильно думать, действовать и принимать решения.

Все три роли драматического треугольника являются неаутентичными. Играя одну из этих ролей, люди реагируют, исходя из своего прошлого, а не из реальности «здесь и теперь», используя при этом старые сценарные стратегии, которые они взяли на вооружение детьми или заимствовали у родителей. Для того чтобы отметить неаутентичность ролей Преследователя, Спасителя и Жертвы, они пишутся с большой буквы. Если эти слова написаны с маленькой буквы, то мы имеем в виду реально существующих в жизни преследователя, спасителя и жертву.

Люди играют в игры для того, чтобы укрепить свой сценарий. Эрик Берн выдвинул идею о том, как достигается эта цель: при расплате в конце каждой игры игрок испытывает рэкетные чувства, после чего он может сохранить в своей памяти это чувство в виде марки. Игры используются также для подтверждения основной жизненной позиции человека.

Шесть преимуществ игр. Эрик Берн (1998) отметил шесть преимуществ (выигрышей, вознаграждений), которые несут с собой игры. В настоящее время в практической работе ТА на них ссылаются не так уж часто. Чтобы понять их, предположим, что я играю в игру «Ударь меня».

1.  Внутреннее психологическое преимущество. С помощью игры я поддерживаю стабильность своего набора сценарных убеждений. Каждый раз, играя в эту игру, я усиливаю свое убеждение: чтобы получить чье-либо внимание, меня должны отвергнуть.

2.  Внешнее психологическое преимущество. Я избегаю стрессовых ситуаций, которые могут поставить под сомнение мое мировосприятие и таким образом не испытываю беспокойства, связанного с этими ситуациями. Играя в игру «Ударь меня», я избегаю ответа на вопрос: «Что случится, если я буду прямо просить у других позитивные поглаживания?».

3.  Внутреннее социальное преимущество. По словам Берна, игры «предлагают определенную систему для псевдоинтимной социализации в обществе или в личной жизни». Часть игры «Ударь меня» может заключаться в долгих разговорах по душам с партнером. При этом мы оба чувствуем, что откровенны друг с другом, хотя на самом деле это далеко не интимность. За посланиями социального уровня находятся скрытые послания, свидетельствующие о том, что мы играем в игру.

4.  Внешнее социальное преимущество. Игры дают тему для разговоров и слухов в нашем социальном окружении. Когда я сижу в баре с другими мужчинами-игроками и играю в игру «Ударь меня», то мы можем заниматься времяпрепровождением или рэкетом на тему: «Как коварны эти женщины».

5.  Биологическое преимущество. Это преимущество имеет отношение к цели игры – получению поглаживаний. В игре «Ударь меня» это в основном негативные поглаживания. Будучи ребенком, я решил: так как позитивные поглаживания получить трудно, то, чтобы выжить, я лучше найду надежные способы получения негативных поглаживаний. Таким образом, каждый раз при проигрывании этой игры я удовлетворяю как свой структурный голод, так и голод по поглаживаниям.

6.  Экзистенциональное преимущество. Эта функция игры заключается в подтверждении жизненной позиции. Игра «Ударь меня» проигрывается из позиции «Я не ОК, ты – ОК». Таким образом, получая «удар», я тем самым усиливаю эту жизненную позицию.

Жизненную игру «Алкоголик» Э. Берн впервые описал в своей книге «Люди, которые играют в игры» (Берн, 1998). Анализируя эту игру, Берн заявил, что нет таких понятий, как «алкоголизм» или «алкоголик», а есть роль под названием «Алкоголик» в определенном типе игры. Со времени выхода этой книги люди, играющие роль Алкоголика в игре «Алкоголик», были разделены на три основных типа. Вследствие этого можно предположить наличие трех разных вариантов игры «Алкоголик»; всем им присущи некоторые общие характеристики, но при этом каждая в чем-то уникальна и предпочитается определенным типом личности. Эти игры носят названия: «Пьяный и гордый», «Пьяница» и «Алкаш» (Штайнер, 2003).

Игра «Алкоголик»

В полностью развернутом виде эта игра предполагает пять участников, но некоторые роли могут быть совмещены, так что игра может начаться и закончиться при участии всего двух игроков. Центральная роль, роль водящего, – это сам Алкоголик, которого мы будем называть иногда Уайт. Наиболее важный партнер – Преследователь. Эту роль, как правило, играет представитель противоположного пола, чаще всего супруга (супруг). Третья роль – Спаситель, ее обычно играет лицо того же пола, часто врач, который принимает участие в клиенте и вообще интересуется проблемами алкоголизма. В классической ситуации доктор «успешно излечивает» алкоголика от дурной привычки. После шести месяцев полного воздержания от спиртного доктор и клиент поздравляют друг друга, а на следующий день Уайта находят под забором.

Четвертая роль – Простак. В литературе эта роль обычно принадлежит хозяину закусочной или любому другому человеку, который дает Уайту спиртное в кредит или предлагает ему деньги в долг и при этом не преследует его и не пытается спасать. В жизни эту роль может, как это ни странно, играть мать Уайта, которая дает ему деньги и нередко сочувствует ему, потому что его жена, то есть ее невестка, не понимает своего мужа. При таком варианте игры Уайт должен иметь какое-то правдоподобное объяснение на вопрос: зачем ему нужны деньги? И хотя оба партнера прекрасно знают, на что он в действительности их потратит, они делают вид, будто верят его объяснению.

Иногда Простак перерастает в другую роль – не самую существенную, но вполне соответствующую ситуации, – Подстрекателя, славного малого, который часто предлагает спиртное Уайту, даже тогда, когда он не просит: «Пойдем, выпьем по стаканчику» (скрытая транзакция: «И ты еще быстрее покатишься под гору»).

Во всех играх, связанных со спиртным, есть еще одна вспомогательная роль, которая принадлежит профессионалу – бармену, буфетчику, то есть человеку, поставляющему Уайту спиртное. В игре «Алкоголик» он – пятый участник, Посредник, основной источник спиртного, который, кроме того, вполне понимает алкоголика и в каком-то смысле является главным человеком в жизни любого наркомана. Разница между Посредником и другими игроками в основном та же, что между профессионалами и любителями во всякой игре: профессионал знает, когда нужно остановиться. Так, в некоторый момент хороший бармен может отказаться обслуживать Алкоголика, который таким образом теряет источник спиртного, до тех пор пока не найдет более снисходительного Посредника.

На начальных стадиях игры три вспомогательные роли может играть жена. В полночь супруга – Простак: она раздевает мужа, варит ему кофе и позволяет срывать на себе зло. Утром она становится Преследователем и поносит его за беспутную жизнь. Вечером она превращается в Спасителя и умоляет мужа отказаться от дурных привычек. На более поздних стадиях, иногда в связи с ухудшением физического состояния, Алкоголик может обходиться без Преследователя и Спасителя, но он терпит их, если они одновременно соглашаются создавать ему жизненно необходимые условия. Уайт может, например, неожиданно пойти в какую-нибудь душеспасительную организацию и даже согласиться «быть спасенным», если там ему дадут бесплатно поесть. Он может выдержать как любительский, так и профессиональный разнос, если надеется после получить подачку.

В соответствии с анализом игр можно думать, что само по себе потребление спиртного если и доставляет Уайту удовольствие, то лишь попутно. Его главная задача – достижение кульминации, которой является похмелье.

Алкоголик воспринимает похмелье не столько как плохое физическое состояние, сколько как психологическую пытку. Два любимых времяпрепровождения пьющих – «Коктейль» (сколько пили и что с чем смешивали) и «На следующее утро» («Послушайте, как мне было плохо»). В «Коктейль» играют по большей части люди, которые пьют лишь на вечеринках или от случая к случаю. Многие алкоголики предпочитают как следует поиграть в психологически нагруженную игру «На следующее утро».

Психологическое исцеление алкоголика может быть достигнуто только бесповоротным выходом из игры, а не простой сменой ролей. В некоторых случаях этого удается достичь, хотя вряд ли можно найти что-нибудь более интересное для Алкоголика, чем возможность продолжать игру. Замена ролей вынужденным образом может оказаться другой игрой, а не свободными от игр взаимоотношениями.

Так называемые исцеленные алкоголики часто представляют собой не слишком вдохновляющую компанию; они сами, скорее всего, понимают, что жизнь у них скучная, они постоянно подвергаются соблазну вернуться к старым привычкам. Критерием исцеления от игры, на наш взгляд, является такая ситуация, при которой бывший алкоголик может выпить в обществе без всякого риска для себя.

Из описания игры видно, что у Спасителя чаще всего имеется сильный соблазн играть в игру: «Я всего лишь пытаюсь помочь вам», а у Преследователя и Простака – в свои, соответственно: «Посмотри, что ты со мной сделал» и «Славный малый».

Психотерапевт может попытаться применить лечение, в процессе которого он отказывается брать на себя роль Преследователя или Спасителя. С терапевтической точки зрения, если он возьмет на себя роль Простака и разрешит клиенту пренебрегать финансовыми обязательствами или простой пунктуальностью, это также будет неправильно. Транзакционно правильная терапевтическая процедура состоит в следующем: после тщательной подготовительной работы психотерапевт занимает позицию Взрослого, заключившего договор с клиентом, и отказывается играть какие-либо другие роли в надежде на то, что клиент сможет соблюсти воздержание не только от спиртного, но и от игры.

Игра «Пьяный и гордый»

Тезис игры «Пьяный и гордый» звучит как: «Ты хороший, я плохой (посмотрим, сможешь ли ты меня остановить)». Любой, кто попытается помешать алкоголику быть плохим, обречен в конечном итоге почувствовать себя «не в порядке», обречен на ощущение собственной глупости или гнева.

«Пьяный и гордый» – игра с тремя ролями – Алкоголик, Преследователь и Простак; две последние попеременно исполняются одним игроком. Одна из ключевых характеристик игры – отсутствие Спасителя. Игрок тут обычно заинтересован в том, чтобы довести своих преследующих родителей до состояния крайнего гнева, чтобы они обнаружили свое бессилие и глупость.

Игрок редко пьет дома, поскольку употребление спиртного для него единственная дорожка к непристойному поведению, которое могло бы выделить его, а это гневный жестом отказа подчиняться Преследователю. Из-за отсутствия какого бы то ни было интереса к Спасителю игрок очень редко появляется в офисе терапевта по собственной инициативе. Если же он это делает, то обычно причиной является угроза развода со стороны жены. Скорее всего, он вовлечет терапевта в игру в роли Простака. Любой терапевт, который этого не осознает и готов анализировать сны или обсуждать опыты детства с играющим «Пьяного и гордого», обрекает себя, по мере нарастания уверенности в «явном прогрессе» терапии, на неизбежное и колоссальное разочарование.

Антитезис для терапевта, подозревающего о навязанной ему роли Простака в игре «Пьяный и гордый», – дождаться момента, когда «водящий» с жаром заявит о своей безупречности, невинности или трезвости, а потом сказать: «Я с вами полностью согласен, мистер Уайт, я верю, что вы безупречны (или невинны, или трезвы). Наверное, нам следует прекратить лечение». Если Уайт примет предложение прекратить терапию, то он явно играет в игру. Если же он отклонит предложение и захочет продолжать, то терапевт может спросить его о желаемой цели лечения, таким образом заключая с мистером Уайтом контракт на лечение, который позволит им эффективнее взаимодействовать в будущем. Очень часто Алкоголика в этой игре, которого на лечение привела жена, вполне устраивает контракт, нацеленный на улучшение положения в семье. И весьма типично, что в этой ситуации противиться начинает именно жена, ссылаясь на то, что ей не нужна терапия – ведь пьет-то он; тем самым жена обнаруживает непрочность собственной позиции безупречности. Однако если «водящий» не шутит и настроен вполне серьезно, то жена, по всей вероятности, согласится на лечение, которое будет направлено на разрешение семейных проблем.

Игра «Пьяница»

Этот вариант игры «Алкоголик» чаще всего разыгрывается замужними провинциальными дамами среднего возраста или подавленными, изнуренными тяжким трудом офисными служащими. В нее также часто играют стареющие мужчины-гомосексуалисты. В каждом случае игра является реакцией на сексуальную депривацию или, как сказал бы об этом транзактный аналитик, на отсутствие «поглаживаний». Тезисом игры является вариация на тему «Я сумасшедший (у меня депрессия), в твоих силах улучшить мое самочувствие (вылечить меня) – ха-ха!». В нее обычно играют с партнером, который мало способен давать поглаживания. Как следствие, продолжающееся пьянство Алкоголика на руку партнеру, поскольку, пока ситуация с пьянством не изменится к лучшему, его собственная эмоциональная неполноценность и участие в игре остаются в тени. В то время как «водящий» усердно пьет, партнер продолжает сохранять видимость безупречности, хотя, конечно, обоим известно, что это неправда. Из-за чувства вины, вызванного своей неполноценностью, он всегда готов переключиться с роли Преследователя на роль Спасителя. Эта игра обычно разыгрывается на три роли: Алкоголик, Спаситель – обычно партнер по браку или специалист, который может играть либо Спасителя, либо Простака, и Посредник, который, не занимая центрального места в игре, тем не менее всегда маячит где-то на заднем плане, готовый продлить кредит, доставить на дом выпивку или поболтать о том о сем, продавая «лекарство» с утра, когда нужно опохмелиться.

Единственным решением для такого рода ситуации будет терапия с участием обоих партнеров и категорическое требование терапевта о том, чтобы клиент полностью прекратил пить. Целью терапии должно быть облегчение отношений взаимного поглаживания между партнерами, часто включающее пристальное изучение их сексуальной жизни. Если, как в случае «Пьяного и гордого», партнер не желает принимать участия в лечении, поскольку боится разоблачения своей неспособности любить, единственной альтернативой является развод. Женатый игрок в «Пьяницу», чей партнер по браку не выказывает желания помогать, не сможет получать требуемые поглаживания без значительного чувства вины. Поэтому альтернативой совместной терапии является развод с таким партнером, позволяющий свободно получать необходимые поглаживания без чувства вины. Получение развода не решает автоматически всех проблем, поскольку без продолжения лечения велика вероятность того, что «водящий» выберет себе для будущей семейной жизни подобного нелюбящего партнера. Сам по себе развод не является терапевтическим ходом, хотя и обязателен для продвижения терапии с игроком в «Пьяницу», когда вторая половина не желает с ним сотрудничать.

Игра «Алкаш»

«Алкаш» – это всегда часть деструктивного жизненного сценария. Тезис «Я плохой, у тебя все в порядке (ха-ха)», переводится здесь так: «Я болен (посмотрим, сможешь ли ты этого избежать), ты здоров (ха-ха)». Игра «Алкаш» играется «до последнего», поскольку в качестве фишек здесь используются органы и ткани тела. Количество игроков в этой игре ограничивается «водящим» и Посредником.

В игре «Алкаш» «водящий», Алкоголик, зарабатывает поглаживания, доведя себя до состояния физического истощения. Его готовность пожертвовать своим телом приводит к угрозе для жизни, что вынуждает остальных заботиться о нем. В подобных обстоятельствах те, кто приходит к нему на помощь, в основном играют роль Посредника. «Водящий» способен сам добраться до бесплатной столовой или тюрьмы, где его приютят и накормят, или до клиники, где он получит транквилизаторы и профессиональный уход. В любом случае Алкоголик физически разрушает себя и поэтому имеет право на оральное удовольствие – выигрыш в этой игре. Выигрыш с экзистенциальной точки зрения является подтверждением позиции «У меня не все в порядке, у тебя все в порядке (ха-ха)» или более прямой ее формы «У меня все в порядке, у тебя не все в порядке». Для Алкоголика тот факт, что он получит от людей материальную помощь только в том случае, если окажется на пороге смерти, означает, что у других на самом деле не все в порядке с точки зрения их силы и власти.

Лучший антитезис для этой игры – прекратить бесконечные дебаты по поводу законов об алкоголизме и искать реалистичные подходы к трезвости и отказу от игры.

Рэкетом Алкоголика в этой игре является лозунг: «Ничего не получишь, пока не окажешься на пороге смерти», и огромное число клиник для алкоголиков оправдывает такую установку. Любое учреждение, желающее опровергнуть данное заявление, может добиться этого, если посвятит минимум усилий больным алкоголикам, одновременно нацелив основное внимание на программы для трезвых алкоголиков.

Существует немало литературы, описывающей разницу между алкоголизмом и наркоманией, например героиновой зависимостью. Игры «Алкоголик» и «Наркоман» очень близки по ходам и игрокам. И все же разница между этими играми существует, и понимание каждого типа наркотической зависимости требует осознания специфических отличий игр. Успешный в лечении алкоголиков терапевт может перенести немало своих знаний в лечение героиновых или метедриновых наркоманов. Тем не менее ему не удастся достичь желаемого эффекта, если он как следует не вникнет в особенности нового вида пристрастия, которые он исследует и пытается лечить. В этой связи нужно учитывать один важный фактор, а именно: человек, в сценарий которого входит использование наркотиков, подбирает себе тот контекст, который идеально подходит к его жизненному плану. Алкогольная зависимость представляет собой постепенное, продолжительное саморазрушение социально принятого рода.

Философия ТА. ТА базируется на нескольких философских посылках, которые включают в себя положения о людях, жизни и целях ее изменения. Этими философскими посылками являются: все люди – ОК; каждый человек обладает способностью думать; все люди определяют свою судьбу, и их решения можно измененить. Из этих посылок вытекают следующие два основных практических принципа ТА: контрактный метод и открытая коммуникация.

Контракт. Берн определил контракт как четко выраженную двухстороннюю приверженность строго определенному плану действий.

Контракты включают в себя следующие положения:

? участвующие стороны;

? что они собираются делать вместе;

? сколько это потребует времени;

? какова цель или результат этого процесса;

? как они узнают о том, что цель достигнута;

? насколько это будет полезно или приятно клиенту.

Большое значение, которое в практике ТА уделяется контрактам, прежде всего вытекает из философской посылки о том, что «все люди – ОК». При этом терапевт и клиент равны друг перед другом, следовательно, они несут одинаковую ответственность за те изменения, которые хочет получить клиент. Далее следует убеждение, что любой человек способен самостоятельно думать и, в конечном счете, несет ответственность за свою жизнь, ибо именно он сталкивается с последствиями решений, которые принимает. Поэтому не терапевт, а клиент решает, что он хочет изменить в своей жизни. Роль терапевта заключается в том, чтобы указать на те аспекты, которые способствуют достижению цели. Обеим сторонам необходимо ясно представлять характер желаемого изменения, а также конкретный вклад каждой стороны в его осуществление.

Контракт и ориентация на цели изменения. Большинство клиентов приходят к терапевту с какой-либо проблемой, которую они собираются решить. Поэтому одной из целей контракта является смещение акцента с самой проблемы на цель изменения. В процессе составления контракта клиент и терапевт должны обязательно представить себе картину желаемого результата их совместной работы. Обоюдное стремление к достижению поставленной цели автоматически мобилизует на ее выполнение все ресурсы терапевта и клиента. В этом и состоит основной принцип, лежащий в основе всех систем креативной визуализации. И наоборот, если терапевт и клиент акцентируют свое внимание на проблеме, то они будут неосознанно заниматься негативной визуализацией, направляя свои внутренние ресурсы не на решение проблемы, а на ее изучение.

Четкая постановка цели контракта дает еще одно преимущество – обе стороны знают, когда закончится их совместная работа. Это позволяет им оценивать прогресс, достигнутый на отдельных этапах процесса изменения. Таким образом, использование контрактов не допускает ситуации, в которой процесс лечения длится бесконечно долго.

Описание приведенных ниже техник предполагает достаточно глубокое знакомство с положениями транзактного анализа. Для этого можно порекомендовать следующие работы: Берн, 1998; Гулдинг, Гулдинг, 1997; Стюарт, Джойнс, 1996; Steiner, 1990; 1996; Schiff, Schiff, 1971; Karpman, 1968.

Техники

Данный раздел написан по материалам книги «Современный транзактный анализ» (Стюарт, Джойнс, 1996).

Техника 1. Определение эго-состояний

Упражнение 1 Напишите по одному примеру на каждый из трех способов (Родитель – Взрослый – Ребенок) своего поведения, мыслей и чувств за последние сутки.

Упражнение 2

Вернитесь к вашим примерам, когда вы за последние двадцать четыре часа находились в эго-состояниях Ребенка, Родителя и Взрослого.

Эго-состояние Ребенка. Подумайте о каждом случае, когда вы находились в эго-состоянии Ребенка. Запишите, какие чувства вы испытывали и о чем думали. Часто к мыслям Ребенка можно довольно легко подойти с помощью вопроса: «Что я думал о себе?». Отметьте, что вы думали о себе, о других людях и вообще о мире. Наконец, вспомните, как вы себя вели, когда были Ребенком. Наилучший способ для этого – проиграть себя-Ребенка, глядя в зеркало. Возможно, вам удастся вспомнить, какие события в прошлом вы проигрывали. Сколько вам было лет в каждом из этих случаев?

Эго-состояние Родителя. Аналогичным образом запишите чувства, мысли и поведение для каждого случая, когда вы находились в эго-состоянии Родителя. И снова проиграйте это событие. Часто к мыслям Родителя легче всего подойти с помощью вопроса: «Что „говорят“ во мне мать и отец?» (или другие родственники: тетя, дядя, дедушка). Проверьте, правда ли в состоянии Родителя вы копировали поведение, мысли и чувства ваших родителей. Вам, вероятно, будет легко определить того человека, которого вы копировали в каждом отдельном случае.

Эго-состояние Взрослого. Запишите набор связанных друг с другом особенностей поведения, мыслей и чувств для каждого случая, когда вы были в состоянии Взрослого. Для того чтобы отличить Взрослого от Ребенка или Родителя, спросите себя: «Соответствует ли это поведение, мысли и чувства взрослому подходу к ситуации на данный момент?» Если да, то это реакция Взрослого.

Упражнение 3 Вспомните последние двадцать четыре часа. Отметьте случаи, когда вы были в состоянии позитивного Адаптивного Ребенка. Каким было ваше поведение в каждом случае? Можете ли вы вспомнить, какие детские ситуации вы проигрывали? Проделайте то же самое для случаев, когда вы были в состоянии: негативного Адаптивного Ребенка; позитивного Свободного Ребенка; негативного Свободного Ребенка. За одну минуту напишите слова, которыми, на ваш взгляд, можно охарактеризовать кого-либо из ваших знакомых в состоянии позитивного Адаптивного Ребенка. Проделайте то же самое для описания других состояний: негативного Адаптивного Ребенка; позитивного Свободного Ребенка; негативного Свободного Ребенка.

Упражнение 4 Вспомнив прошедший день, отметьте случаи, когда вы вели себя по отношению к другим как Контролирующий Родитель. В каких случаях вы исходили из состояния позитивного Контролирующего Родителя? Негативного Контролирующего Родителя? Вспоминаете ли вы, какого родителя или родительскую фигуру копировали в каждом отдельном случае? Проделайте то же самое для случаев, когда вы были в состоянии позитивного или негативного Воспитывающего Родителя. За одну минуту напишите слова, которые, по вашему мнению, характеризуют человека, находящегося в состоянии позитивного Контролирующего Родителя.

Упражнение 5 Вспомните последний случай, когда кто-либо отвечал вам из состояния своего Ребенка. Какие поведенческие факторы другого человека, по вашему мнению, исходят от Ребенка? Было ли это реакцией на вашего Контролирующего или Воспитывающего Родителя? Если это так, то просмотрите ваш список поведенческих факторов и объясните, как другой человек видел и слышал в вас Родителя. Как вы бы изменили свое поведение для того, чтобы окружающие отвечали из другого эго-состояния? Проделайте то же упражнение для последних случаев, когда кто-либо отвечал вам из состояний Взрослого, Родителя.

Упражнение 6

Вернитесь вновь к списку поведенческих факторов, которые вы для себя отметили. Используйте исторический диагноз для проверки факторов каждого эго-состояния.

При анализе факторов Контролирующего и Воспитывающего Родителя отметьте, если вспомните, какого родителя или родительскую фигуру вы копируете в каждом случае. Какие мысли и чувства сопровождают это поведение? Для факторов Адаптивного и Свободного Ребенка вспомните ситуации в детстве, когда вы вели себя таким же образом. Сколько вам было лет? Что вы думали и чувствовали в этих случаях? Для анализа Взрослого вспомните, что ваше поведение не есть проигрывание детства. Возможно, вы захотите перенести часть поведенческих факторов в другую колонку. Например, некоторые факторы, которые первоначально вы отнесли ко Взрослому, больше подходят к Адаптивному Ребенку.

Упражнение 7

Возьмите лист бумаги и озаглавьте его: «Я человек, который…». Затем за две минуты закончите это предложение всеми возможными способами. После этого расслабьтесь и в течение некоторого времени осматривайте комнату, в которой вы находитесь. Для того чтобы помочь себе «войти» в состояние Взрослого, сядьте на стуле прямо. Ногами упритесь в пол. Посмотрите, что вы написали. Каждый вариант законченного предложения проверьте на то, является ли он отражением реальной действительности или контаминацией Ребенком. Если вы решите, что какие-то варианты исходят из контаминации Ребенком, подумайте, какова реальная действительность. Выделите контаминированные Ребенком слова и употребите слова Взрослого. Например, если вы написали: «Я человек, который не умеет ладить с людьми», это предложение можно переделать: «Я разумный и дружелюбный человек и вполне способен ладить с людьми». Измените подобным образом все контаминированные Ребенком варианты.

А теперь возьмите другой лист бумаги. За две минуты напишите все девизы и убеждения, которые вы слышали от своих родителей. Как и раньше, «включите» Взрослого. Посмотрите ваш список родительских девизов и убеждений. Отметьте, какие варианты отражают реальность, а какие контаминированы Родителем. Если вы решите, что некоторые варианты нуждаются в изменении в соответствии со взрослой реальностью, вычеркните их и замените на новые. Например, вы могли вычеркнуть: «Если у тебя сначала что-то не получается, пытайся еще и еще» и написать вместо этого: «Если у тебя сначала что-то не получается, измени то, что ты делаешь так, чтобы получилось». Это упражнение можно делать в часы отдыха.

Техника 2. Определение транзакций

Упражнение 1

Существуют три случая параллельных транзакций: Взрослый-Взрослый, Родитель-Родитель и Ребенок-Ребенок. Нарисуйте параллельные транзакции для этих случаев. Для каждого примера продумайте слова-стимулы и слова-реакции.

Упражнение 2 Представьте себе разговор, состоящий из цепочки параллельных транзакций Взрослый-Взрослый. Сделайте то же самое для транзакций Родитель-Ребенок, Родитель-Родитель и Ребенок-Ребенок. Проверьте, соответствуют ли они первому правилу коммуникации. Если вы работаете в группе, проиграйте в парах каждый тип коммуникаций. Посмотрите, как долго вы можете обмениваться параллельными транзакциями.

Упражнение 3

Приведите собственный пример пересечения стимула В-В реакцией Д-Р. Как может продолжаться разговор, если человек, принявший эту реакцию, перешел в состояние Родителя и направил из этого эго-состояния параллельную транзакцию? То же самое проделайте при пересечении стимула В-В реакцией Р-Д. Приведите пример пересечения стимула В-В реакцией Д-Д. Нарисуйте транзакционную диаграмму. В этом примере обратите внимание на то, что параллельные векторы не всегда означают параллельную транзакцию.

Если вы работаете в группе, попарно проиграйте разговор, в котором пересекается каждая транзакция. Каждый раз при общении с другим человеком определяйте, какое эго-состояние он пытается в вас вызвать (к какому вашему эго-состоянию он обращается). Войдите в другое эго-состояние и ответьте ему. В свою очередь, он пересекает вашу транзакцию. Посмотрите, как долго вы сможете так продолжать, не входя в параллельные транзакции. Когда закончите, обсудите ваши ощущения при выполнении упражнения. Чем они отличались от упражнения, в котором вы обменивались только параллельными транзакциями?

Упражнение 4

Если вы работаете в группе, три добровольца рассаживаются перед группой на стульях, и каждый выбирает себе роль Родителя, Взрослого, Ребенка. Представьте себе, что вы гуляете в лесу. Каковы ваши ощущения?

Теперь пригласите еще трех добровольцев, которые будут Ребенком, Взрослым, Родителем, но противоположного пола. Эта личность сходила в кино. Что она там увидела?

Теперь поставьте стулья так, чтобы Р-Р, В-В и Д-Д были напротив друг друга. Это супружеская пара, у которой возникли проблемы. Заведите разговор. При этом можно обращаться как к другому человеку, так и к своему другому эго-состоянию. Поддерживайте разговор в течение пяти минут. При этом каждый раз убеждайтесь, что ваши слова обращены к определенному эго-состоянию. Можно сыграть и по пять эго-состояний.

Техника 3. Поглаживания

Упражнение 1

Приведите по пять примеров на каждый из четырех видов поглаживаний: позитивные условные и безусловные, негативные условные и безусловные. Приведите невербальные и вербальные примеры к каждому виду поглаживаний. В группе обменяйтесь по цепочке позитивным условным поглаживанием с человеком, сидящим слева от вас. В каждом случае наблюдайте за тем, как дается и принимается поглаживание. Когда круг закончен, обсудите то, что вы наблюдали. Затем проделайте то же по кругу в другом направлении. Снова обсудите, как даются и принимаются поглаживания.

Упражнение 2

Вспомните, как вы в группе по кругу раздавали и принимали поглаживания. Какие из них были прямыми, а какие поддельными? «Подслащивал» ли их кто-нибудь? Кто принимал поглаживания с искренним признанием? Кто игнорировал предлагаемое поглаживание? Как вы видели и слышали их в этот момент? Не отказывался ли кто-либо открыто от поглаживания, которое не хотел принять, не игнорировал ли его?

Теперь разбейтесь в группы по четыре человека. Решите, будете ли вы дальше работать только с позитивными поглаживаниями или с позитивными и негативными. Если кто-либо в группе хочет обмениваться только позитивными поглаживаниями, его требование нужно удовлетворить. Выберите того, кто будет первым. В течение трех минут он слушает, как остальные три члена группы дают ему вербальные поглаживания. При этом они могут быть условными или безусловными. По окончании трех минут он делится с остальными членами группы своими впечатлениями. Обсудите следующие вопросы:

? какое из полученных поглаживаний я ожидал получить;

? каких поглаживаний я не ожидал;

? какие поглаживания мне понравились;

? какие не понравились;

? были ли поглаживания, которые я хотел получить, но не получил.

Затем наступает очередь второго человека, и все повторяется.

Упражнение 3 Вернитесь к упражнениям с поглаживаниями, которые вы уже проделали в группе. Обсудите, что вы испытывали, когда давали, принимали и отвергали поглаживания. Какие из них были вам приятны? Какие неприятны? Когда вам было неприятно, не проводили ли вы связь между этим чувством и правилами, которые родители установили для вас в детском возрасте?

Упражнение 4

Поделитесь на группы по четыре человека. Если хотите, пусть это будет та же группа, что и в упражнении, когда три человека раздавали поглаживания, а четвертый слушал. Это упражнение – просьба о поглаживании. Снова выберите члена группы, который в течение трех минут будет просить других о поглаживании.

Три других человека отвечают поглаживанием в том случае, если они искренне хотят его дать. Если вы не заинтересованы в искреннем поглаживании, ответьте: «Я не хочу тебя гладить сейчас». Не давайте никаких других объяснений. По окончании упражнения проситель делится своими ощущениями с другими членами группы. Затем наступает очередь другого человека, и все начинается снова.

Если вы работаете индивидуально, напишите пять позитивных поглаживаний, которые вы хотите получить, но о которых обычно не просите. Они могут быть вербальными, невербальными или теми и другими. В течение следующей недели попросите кого-нибудь дать вам каждое из этих поглаживаний. Если вы получаете поглаживание, поблагодарите того, кто его дал. Если нет, то затребуйте информацию Взрослого о том, почему другой человек не захотел дать вам поглаживание, о котором вы просили.

Упражнение считается законченным после того, как вы попросили о поглаживании, независимо от того, получили его или нет. Когда вы попросили обо всех поглаживаниях в вашем списке, погладьте себя за это упражнение.

Упражнение 5

А теперь, работая быстро и интуитивно, нарисуйте собственный профиль поглаживания (табл. 2.4).

Таблица 2.4 Индивидуальный профиль поглаживания

В подзаголовок «просить о поглаживаниях» негативной (нижней) части колонки включите случаи, когда вы косвенно пытались привлечь внимание других людей, испытывая при этом болезненные и неприятные чувства. В этом случае вы будете разыгрывать убеждение Ребенка о том, что «любое поглаживание лучше, чем его отсутствие». Аналогичным образом, когда вы заполняете негативную колонку «отказывается давать», включите в нее случаи, когда вы отказывали другим в негативных поглаживаниях, которые те пытались косвенным образом от вас получить.

Подумайте, что вы хотите изменить в своем профиле поглаживания. Если хотите что-либо изменить, начинайте увеличивать соответствующие колонки. Если вы хотите изменить свой профиль поглаживания, запишите пять видов поведения, направленных на увеличение любой желаемой колонки. В течение ближайшей недели осуществите это поведение. Например, если вы хотите давать другим больше позитивных поглаживаний, то можете записать комплименты, которые могли бы искренне выразить друзьям, но никогда этого не делали. В течение следующей недели выскажите эти комплименты друзьям.

Техника 4. Структурирование времени

Упражнение 1

Составьте схему структурирования времени. Для этого нарисуйте круг и поделите его на части, представляющие собой время, которое вы обычно каждый день тратите на шесть способов структурирования времени. Посмотрите, хотите ли вы изменить способы структурирования времени. Если да, то нарисуйте, чего вы хотели бы достигнуть. Напишите пять вариантов, с помощью которых хотите увеличить желаемые способы структурирования времени. На следующей неделе осуществите ваши планы и после этого вновь нарисуйте круг структурирования времени. Каждый день отмечайте, как вы и другие структурируют свое время. Анализируйте структурирование времени везде: на собраниях, на работе, в разговорах с соседями, на вечеринках. Не говорите другим о том, что вы делаете, пока не убедитесь, что они хотят узнать об этом.

Упражнение 2

Разделитесь на группы по шесть человек, выбрав любую тему для разговора. Обсуждайте ее в течение трех минут, при этом каждый человек разыгрывает один из способов структурирования времени. В конце проведите обсуждение. Затем выберите другую тему для разговора, поменяйте способ структурирования времени и повторите упражнение. В большой группе рассчитайтесь на номера от одного до шести. Все первые номера разыгрывают уход, вторые – ритуалы, третьи – времяпрепровождение и так далее. Затем поменяйтесь ролями. В конце поделитесь своим опытом с остальными членами группы.

Техника 5. Определение жизненного сценария

Упражнение 1

Возьмите карандаш и бумагу и напишите ответы на следующие вопросы. Работайте быстро и интуитивно, записывая первый ответ, который придет в голову. Какое название у вашего сценария? Что это за сценарий? Веселый или печальный? Победный или трагичный? Интересный или скучный? Затем опишите последнюю сцену: чем заканчивается ваш сценарий? Сохраните ваши ответы, к которым можно вернуться снова, получив дополнительную информацию о сценарии жизни.

Упражнение 2. Расшифровка вашего сценария

Сны, фантазии, сказки и детские рассказы могут привести к разгадке нашего сценария. Не сдерживайте вашего воображения при работе с ними. Не думайте о том, для чего они нужны и что означают. Не контролируйте себя и не пытайтесь угадать то, что вам нужно сказать. Просто представьте какие-то образы и ощутите связанные с ними чувства. После этого можно приступить к анализу и расшифровке. Наилучший результат достигается в том случае, если вы работаете в группе или с партнером. При работе в группе или индивидуально неплохо записывать ваши ответы на пленку. Для этого включите магнитофон и начинайте выполнять упражнение. После этого прослушайте пленку несколько раз и дайте простор вашей интуиции. Вы будете, несомненно, удивлены тому, как много вы узнали о себе и своем сценарии.

Возможно, в процессе выполнения упражнений вы будете испытывать сильные эмоции, отражающие ваши детские чувства, которые выплыли на поверхность наряду с вашими сценарными впечатлениями. Если вы будете испытывать подобные чувства, то в любой момент может решить, прекратить или продолжить упражнение. Если вы захотите остановиться, прекратите упражнение и сконцентрируйте внимание на каком-то предмете в комнате. Скажите себе (или вашему партнеру), что это за предмет, какого он цвета и для чего он нужен. Подумайте об обычной теме для взрослого разговора, например, что у вас будет на обед или когда вам в следующий раз нужно быть на работе. Выполняя упражнения, сидите или стойте прямо.

Герой или героиня. Кто ваш любимый герой? Возможно, это персонаж детской сказки, а может быть, герой или героиня пьесы, книги или фильма, который вы помните. Это может быть также и реальный человек. Начните с героя, который первым пришел вам в голову. Затем включите магнитофон и отвлекитесь от вашего партнера или группы. Станьте этим героем и говорите о себе столько, сколько вам хочется, при этом начинайте со слова «Я…». Независимо от избранного вами героя, начинайте работать, войдите в его образ и говорите о себе.

Сказка или басня. Другой вариант первого упражнения заключается в том, чтобы рассказать сказку или басню. И снова выберите то, что вам нравится, первое, что придет в голову. Это может быть детская сказка, классический миф – все, что хотите. Для того чтобы извлечь максимум пользы из рассказа, можно продолжить его, став каким-нибудь персонажем или предметом из него, при этом каждый раз говорите о себе.

Сон. Выберите какой-то из ваших снов. Больше всего можно узнать из недавнего или же много раз повторяющегося сна, хотя для этого упражнения подойдет любой сон. Расскажите ваш сон, при этом говорите не в прошедшем, а в настоящем времени. Затем, как и в упражнении со сказкой, станьте каким-либо человеком или вещью и начните говорить о себе. После того как вы закончите, сразу же скажите, что вы чувствовали. Было ли вам приятно или нет? Вам понравилось, как закончился сон? Если нет, вы можете продолжить упражнение, заменив концовку сна. При этом рассказывайте новое окончание сна в настоящем времени. Убедитесь в том, что вы вполне удовлетворены концовкой. Если нет, придумайте еще один конец и так далее, сколько вам будет угодно.

Предмет в комнате. Осмотрите вашу комнату и выберете какой-нибудь предмет, лучше всего тот, о котором вы подумали в первую очередь. Затем станьте им и начинайте говорить о себе. Для того чтобы получить максимум пользы от упражнения, попросите партнера поговорить с вами как с избранным предметом. Партнер должен просто разговаривать с вами, как будто вы дверь, камин и т. д.

Посмотрите на свою жизнь как на игру . Для этого упражнения необходим человек, который бы разговаривал с вами, пока вы отдыхаете, исполняя роль гида. Записывайте свои роли на пленку и прослушивайте их во время отдыха. Один гид может провести это упражнение для целой группы людей. Гид не должен повторять свою роль слово в слово. Лучше всего, если он наметит для себя последовательность рассказа, а затем начнет импровизировать. Между предложениями необходимо делать паузы, чтобы дать участникам возможность сконцентрироваться на том, что они видят.

Расслабьтесь на стуле или на полу. Можете закрыть глаза. После этого гид начинает говорить: «Представьте, что вы в театре. Вы ожидаете начала спектакля. Это спектакль о вашей жизни. Что за спектакль вы собираетесь смотреть? Комедию или трагедию? Драму или мыльную оперу? Интересный ли это спектакль или скучный, героический или заурядный – или какой-то еще? Полон ли театр, полупустой или пустой? Будет ли публика восхищаться или скучать? Веселиться или плакать? Будет ли она аплодировать или уйдет со спектакля – или что-то другое? Как называется ваш спектакль, спектакль о вашей жизни? А сейчас свет потушен. Опускается занавес. Ваш спектакль начинается. Вы видите первую сцену. Эта самая первая сцена вашей жизни. Вы – младенец. Что вы видите вокруг себя? Кто там? Видите ли вы лица? Если видите лицо, обратите внимание на его выражение. Что вы слышите? Осознавайте то, что чувствуете. Может быть, вы чувствуете что-то физически или переживаете эмоции? Чувствуете ли какой-нибудь запах или ощущаете что-либо на вкус? А теперь на какое-то время осознайте эту первую сцену вашего спектакля». (Пауза.)

Гид продолжает: «А сейчас наступила вторая сцена. В этой сцене вашего спектакля вы – ребенок в возрасте от трех до шести лет. Где вы? Что видите вокруг себя? Есть ли кто-нибудь рядом? Кто это? Что они говорят вам? Что вы отвечаете? Слышите ли какие-нибудь другие звуки? Что вы чувствуете в этой сцене? Испытываете ли какие-то физические ощущения или эмоции? Может быть, вы чувствуете какой-то запах или ощущаете вкус? Затем осознайте то, что видите, слышите, чувствуете во второй сцене вашего спектакля, в которой вам от трех до шести лет». (Пауза.)

После этого гид теми же словами вводит вас в следующие сцены спектакля: сцену юношества, от десяти до шестнадцати лет; настоящую сцену, где вам столько лет, сколько сейчас; сцену десять лет спустя; последнюю сцену вашего спектакля – сцену вашей смерти. В репликах гида к этой сцене должен звучать вопрос: «Сколько вам лет в этой последней сцене спектакля?»

Наконец гид просит вас вернуться в настоящее, дав столько времени, сколько необходимо. Поделитесь с группой или партнером вашими ощущениями.

Упражнение 3 Проанализируйте, что нового вы открыли в своем сценарии при выполнении предыдущих упражнений. Определили ли вы отдельные аспекты своей жизни, в которых решили быть победителем, побежденным или не-победителем? Если это так, то для каждой области напишите, как бы вы узнали о том, что стали победителем, а не побежденным или не-победителем. Каким будет результат вашей победы? Затем для каждой области напишите пять действий для достижения выигрышных результатов. Каждый день выполняйте по одному действию и, если вы работаете в группе, расскажите о своем успехе товарищам.

Упражнение 4

Вспомните какую-нибудь недавнюю стрессовую ситуацию, которая завершилась для вас неблагоприятным образом. Припомните то неприятное чувство, которое вы тогда испытывали. Однако, выполняя упражнение, не обязательно вновь испытывать это чувство. Теперь припомните ситуацию в прошлом году, которая также закончилась для вас неблагоприятным образом и в которой вы испытывали аналогичные неприятные чувства. Затем припомните ситуацию пятилетней давности, в которой вы испытывали те же чувства. После этого вспомните подобную неблагоприятную ситуацию с такими же неприятными чувствами в юношестве. Затем припомните подобную сцену с аналогичными чувствами из вашего детства. Сколько вам было тогда лет? Если возможно, подумайте об аналогичной сцене или сценах из самого раннего детства. Сколько лет вам было тогда? Кто в ней присутствовал? Что происходило?

Цель упражнения заключается в том, чтобы определить конец «резиновой ленты». Что общего между недавними ощущениями и вашими детскими переживаниями? Если в последней ситуации участвовал какой-то человек, какое лицо из прошлого вы «надевали» на него?

Когда вы осознаете, какую прошлую ситуацию проигрываете, можете рассоединить резиновую ленту. Пусть осознание Взрослого напомнит вам о том, что люди в ситуации «здесь и теперь» на самом деле отличаются от вашего отца, матери или других людей, чьи лица вы «надеваете» на них. Если вы начинаете испытывать то же самое неприятное чувство, осознайте, что текущая ситуация отличается от той, которая была в прошлом. Теперь вы обладаете всеми ресурсами и возможностью выбора взрослого человека, как, впрочем, и ребенка, которым вы были в первоначальной ситуации.

Упражнение 5

Возьмите большой лист бумаги и нарисуйте на нем пустую сценарную матрицу, в которую можно записывать полученные от родителей послания. Работайте быстро, доверяя своей интуиции.

Приказания. Просмотрев список двенадцати приказаний, продумайте, ассоциируется ли каждое из этих приказаний с пережитыми вами жизненными трудностями или неприятными чувствами. Отметьте приказания, которые являются важными для вас. Имейте в виду, что некоторые приказания исходят от обоих родителей. Помните ли вы, в какой форме родитель давал вам это приказание? В форме прямых указаний или определений? Если вы сомневаетесь, работайте интуитивно. Если вы найдете более подходящее название для приказания, поставьте его в скобках после общепринятого обозначения, например: «Не будь ребенком (Не радуйся)».

Контрсценарий. Вспомните фразы «делай…», «не делай…» (указания и запреты), а также девизы и лозунги, которые родители вам часто говорили в детстве. Когда каждый из родителей был доволен вами? Недоволен? Какие они употребляли слова, чтобы показать, что они довольны или недовольны вами? Что они советовали для того, чтобы вы достигли успеха? Исходя из этого, определите ваш контрсценарий. Это легко можно сделать, вспомнив, от какого родителя исходил каждый приказ. Если не можете вспомнить, попробуйте догадаться. Иногда контрсценарий может исходить от других родственников или школьных учителей.

Программа. При заполнении сценарной матрицы мы обычно рассматриваем лишь негативную часть программы. (Для выявления тысяч полученных от родителей позитивных указаний «Вот как…» не хватило бы никакого места.) Помните, что негативная программа исходит из контаминированного Взрослого родителя, хотя на диаграмме она направлена просто из круга Взрослого. Говорил ли каждый из родителей, как достичь определенного сценарного результата? Часто один родитель показывает, как подчиняться приказанию или контрприказанию, полученному от другого родителя. Например, мать может передать вам послание «Не чувствуй», а отец показывает «Вот как надо не чувствовать». Запишите вашу негативную программу предложениями, начинающимися со слов «Вот как надо…». У некоторых людей в программе нет явных негативных посланий. Поэтому, если вы не можете их выявить, оставьте часть вашей матрицы незаполненной.

Использование фантазии, сказок и снов. Вернитесь к материалам, полученным при выполнении упражнений с фантазией, сказками и снами, записанным в свободной форме. Проанализируйте их в терминах формальной сценарной матрицы. Используйте ваше мышление и интуицию для выявления связей между этими данными и информацией в матричной диаграмме. Соответственно, измените или исключите отдельные данные в вашей матрице.

Упражнение 6. Ломка паттернов сценарного процесса

Если вы не удовлетворены своим сценарным процессом, то можете выйти из него. В ТА эта цель достигается легче всего. Необходимо начать с выявления паттернов сценария, их осознания, а затем, осуществляя контроль Взрослого над своим поведением, разрушить эти паттерны.

Если вашим основным паттерном является сценарий «Пока не», сломайте его, радуясь и получая удовольствие еще до завершения работы. Для человека со сценарием «После» выход из сценарного процесса заключается в том, чтобы жить и радоваться сегодня, предварительно решив, что и завтра он будет радоваться. Например, если вы на вечеринке, пейте в свое удовольствие, но не слишком много, чтобы у вас назавтра не болела голова. Для слома паттерна «Никогда» решите, чего вы действительно хотите. Составьте список из пяти пунктов, которые можете осуществить для удовлетворения вашего желания, а затем ежедневно выполняйте один из этих пунктов. Если вы проживаете тему «Всегда», осознайте, что вам не следует постоянно повторять одни и те же ошибки. Если хотите, то можете бросить не удовлетворяющую вас работу, изменить плохие взаимоотношения или найти новое место жительства. Из паттерна «Почти – тип 1» можно выйти, убеждаясь в том, что вы доводите свои дела до конца. Если вы убираете комнату, не оставляйте ее неприбранной, если читаете книгу, читайте все главы. Для ломки паттерна «Почти – тип 2» займитесь приятным занятием и радуйтесь любому достигнутому успеху. Составьте список ваших целей и при достижении вычеркивайте соответствующий пункт. Не стремитесь к очередной цели, не добившись предыдущей.

Если вы считаете, что вам был передан сценарий с открытым концом, осознайте, что ваши родители, не ведая того, преподнесли вам подарок. Поскольку финальные страницы вашего первоначального сценария утеряны, вы можете свободно написать желаемую концовку. Каждый раз, когда вы поступаете вразрез с вашим сценарным паттерном, вы ослабляете его для будущего, облегчая себе задачу последующего выхода из своей старой сценарной темы.

Просмотрите приведенные выше описания различных типов сценарного процесса. Выберите паттерн или паттерны, которые подходят к вам больше всего. Будете ли вы чувствовать себя уютно, если поступите в соответствии с этим паттерном или паттернами? Если нет, то выработайте пять типов поведения, которые идут вразрез с вашим сценарным процессом. Начните их осуществление немедленно, выполняя в день по одному пункту. Работайте до тех пор, пока не будете удовлетворены произошедшими изменениями.

Упражнение 7. Обнаружение драйвера

Известны пять драйверов: Будь лучшим, Радуй других, Старайся, Будь сильным, Спеши . Каждый из них характеризуется определенным набором слов, тоном голоса, жестами, положением тела и выражением лица.

Вам уже известно, как использовать эти сигналы в поведенческом анализе эго-состояний. Для обнаружения драйверного поведения необходимо сжать вашу временную шкалу, так как драйверное поведение обычно проявляется в течение полсекунды-секунды. Для подобного анализа, если вы к нему не привыкли, требуется определенная практика, однако с течением времени умение наблюдать процесс за такой краткий промежуток станет вашей второй натурой.

Тезис «не интерпретировать» применим здесь так же, как и в поведенческом диагнозе. Анализируйте то, что вы реально видите или слышите. Например, при наблюдении за кем-то вам, возможно, хочется сказать, что этот человек выглядит строгим. Какие изменения произошли с его лицом, телом и голосом, позволившие вам сделать вывод о строгости? Видите ли вы, где у него напряжены мышцы? Каков его голос (низкий, высокий, громкий, резкий)? Приподняты или опущены брови? На что направлен взгляд? Что он делает с руками? Чтобы научиться обнаруживать драйверы, наблюдайте за этими сигналами.

Упражнение 8. Практикум в обнаружении драйверов

Посмотрите какое-нибудь телеинтервью, используя его для непрерывного наблюдения драйверного поведения. Если у вас есть видеомагнитофон, запишите эту передачу, а затем, используя медленное проигрывание и стоп-кадры, сравните ваши наблюдения с полученными ранее результатами. Определите, проявляют ли телекомментаторы различные главные драйверы. Отличается ли главный драйвер у вашего любимого телеведущего от драйвера неприятного вам политического деятеля? Что вы думаете о своем главном драйвере? Запишите ответ. После этого проведите объективную проверку. Это можно сделать с помощью человека, знакомого с драйверными сигналами, который будет наблюдать за вами. Либо запишите себя на видео и просмотрите сделанную запись. Были ли вы правы в первоначальной оценке вашего главного драйвера?

Если вы работаете в группе, разбейтесь на подгруппы по три человека. Решите, кто будет клиентом, кто терапевтом, а кто – наблюдателем. Клиент в течение трех минут рассказывает что-нибудь терапевту. Терапевт слушает, при необходимости отвечает и следит за временем. Наблюдатель записывает обнаруженные им драйверы клиента и терапевта. (Для упрощения упражнения наблюдатель может сначала сконцентрироваться лишь на драйверном поведении клиента.) По истечении трех минут наблюдатель сообщает о выявленных им драйверных сигналах. После этого участники меняются ролями и повторяют упражнение.

Отмечайте любые проявления драйверного поведения в повседневной жизни. Практикуйтесь в обнаружении драйверов на работе, в магазине, в транспорте, при общении с друзьями. Не говорите людям о ваших наблюдениях, пока не будете уверены в том, что их это интересует.

Упражнение 9. Пять разрешений

Для каждого драйверного послания имеется противоядие, которое называется разрешением. Если вам повезло с родителями, то некоторые разрешения вы получили от них. Если нет, то можете придумать их сами. Ранее мы уже встречались с ними, а сейчас приведем их полный список.

Драйвер Разрешение

Будь лучшим Ты и так достаточно хорош

Радуй других Радуйся сам

Будь сильным Открыто говори о своих желаниях

Пытайся Делай

Спеши Не спеши

Каждый раз, когда вы осознанно выходите из драйверного поведения и ведете себя свободно, вы подкрепляете разрешение невербально. Разрешение можно также повторять перед сном и утром после пробуждения. Напишите его большими буквами и повесьте на видном месте.

Внимание! Если вы будете испытывать неприятные чувства или дискомфорт при закреплении вашего разрешения, остановитесь на некоторое время. Чувство дискомфорта сигнализирует о том, что драйвер вашего контрсценария скрывает под собой какое-то серьезное сценарное решение. Поэтому, прежде чем продолжить свой выход из драйвера, рекомендуется выявить и нейтрализовать это серьезное решение.

Упражнение 10

Опишите детально своих мать и отца.

1. Имя матери (отца).

2. Описание: клиент описывает, терапевт записывает дословно, включая все повторения и оговорки.

3. Клиента просят сказать, что ему особенно нравится в матери (отце). Затем – что особенно не нравится.

4. Клиенту зачитывают каждое высказывание о матери (отце), спрашивают его, есть ли что-то негативное для него в этой характеристике, если да, то какое скрытое послание (приказание) лежит под этим качеством. Клиент формулирует приказания сам.

5. Клиент закрывает глаза, а терапевт со всем драматизмом, на который способен, зачитывает приказания, исходящие от отца и от матери (не делая перерывов).

6. Клиента просят выделить те послания, которые актуальны для него сейчас.

Упражнение 11

Подумайте и напишите ответы на следующие вопросы:

? Что случается с людьми вроде меня?

? Если я дальше буду таким, как есть, чем это, по логике, должно закончиться?

? Что при этом скажут обо мне другие?

Упражнение 12

Чтобы ясно представить себе сценарий, мы должны понять каждый его аспект, историю этого аспекта и его связь со всеми другими аспектами. Это удобнее всего делать, располагая сценарные проблемы в хронологическом порядке. По каждой теме дается один вопрос, позволяющий извлечь максимум возможной информации. Есть также и дополнительные вопросы, помогающие, когда нужен более углубленный анализ какой-то из тем. Альтернативные вопросы даются для тех случаев, когда основные либо нельзя задать, либо на них трудно осмысленно ответить. «Р» после номера вопроса означает, что вопрос адресуется не самому клиенту, а его родителям.

Заполните следующий сценарный вопросник.

Сценарный вопросник

I. До рождения

1. Каков был образ жизни ваших прародителей (дедушек и бабушек)?

2. Каково ваше положение в семье?

? назовите дату вашего рождения;

? назовите дату рождения родившихся перед вами брата или сестры;

? назовите дату рождения следующего за вами брата или сестры;

? имеется ли у вас особый интерес к датам?

3. (Р) Сколько у вас братьев и сестер?

? сколько детей ваш Родитель (Взрослый, Ребенок) хочет (предполагает) иметь?

? сколько детей хотели иметь ваши родители?

? имеется ли у вас особый интерес к датам?

4. Вы были желанным ребенком?

5. (Р) Он был у вас желанным ребенком?

? планировалось ли его появление?

? когда и где он был зачат?

? были ли попытки избавиться от беременности?

? как вы относитесь к сексу?

6. Как мать отнеслась к вашему рождению?

7. Кто присутствовал при вашем рождении?

? прибегали ли при вашем рождении к кесареву сечению или наложению щипцов?

8. Вы знакомы со своим свидетельством о рождении?

9. Кто выбрал вам имя?

10. В честь кого вы были названы?

11. Каково происхождение вашей фамилии?

12. Как вас звали в детстве?

? каково ваше детское имя?

? было ли у вас прозвище в детстве?

13. Как звали вас товарищи в школе?

14. Как вас сейчас зовут друзья?

? как вас сейчас зовут мать, отец?

II. Раннее детство

1. Как отец и мать учили вас вести себя за столом во время еды?

? что говорила ваша мать, когда кормила младенца (брата или сестру)?

2. (Р) Что происходило, когда вы кормили грудью своего ребенка?

? что вы ему говорили в это время?

3. Кто учил вас пользоваться горшком и соблюдать правила гигиены?

4. Как вас учили пользоваться горшком и привыкать к гигиене, что при этом говорилось?

? что вообще говорили об этом ваши родители?

5. (Р) Когда и как вы приучали своего ребенка к горшку и туалету?

? что вы ему при этом говорили?

6. Часто вам давали в то время закрепляющее или слабительное?

7. Когда вы были маленьким (маленькой), какое представление о самом себе внушали вам родители?

? какое у вас было представление о себе, когда были маленьким (маленькой)?

8. Какой урок вы вынесли для жизни из своего раннего детства?

9. Как окружающие люди относились к вам в вашем детстве?

? какими вам представлялись другие люди?

10. Не помните ли, будучи ребенком, принимали ли вы решение никогда не совершать определенных поступков, никогда не выражать определенных чувств?

? решали ли вы наоборот, всегда делать что-то определенное – неважно что?

11. Вы победитель или неудачник?

12. Когда вы пришли к этому мнению?

13. Как вам кажется, каковы были отношения у ваших родителей, когда вы были ребенком?

? как вы к этому относились?

14. Каких людей ваши родители не уважали?

? какие люди вам больше всего не нравятся?

15. К каким людям ваши родители испытывали уважение?

? какие люди вам больше всего нравятся?

16. Что обычно случается с такими людьми, как вы?

III. Средний детский возраст

1. Что ваши родители внушали вам, когда вы были ребенком?

? что они говорили вам, когда вы были совсем маленьким (маленькой)?

2. Какая была любимая фраза у ваших родителей?

3. Что они учили вас делать?

4. Что они вам запрещали делать?

5. Если бы вашу семью поместить на сцену, какая получилась бы пьеса?

IV. Позднее детство

1. Какая была у вас любимая сказка в детстве?

? какая колыбельная вам нравилась?

? какую историю вы любили слушать?

2. Кто вам ее читал или рассказывал?

? где, когда?

3. Что говорили об этой сказке рассказчик или рассказчица?

? что при этом выражалось на его (ее) лице?

? было ему самому интересно или это делалось только для вас?

4. Какой был у вас любимый персонаж?

? любимый герой?

? а из злодеев кто вам больше всех нравился?

5. Как реагировала ваша мать на жизненные трудности?

6. Как реагировал ваш отец на жизненные трудности?

7. Какие чувства были для вас самыми неприятными?

8. Какие чувства вам более всего нравились?

9. Как вы чаще всего реагируете на трудности и проблемы?

10. Чего вы ждете от жизни?

11. О чем вы чаще всего думаете, говоря «если б только…»?

12. Как, по-вашему, выглядит Санта-Клаус?

? кто или что играет для вас роль Санта-Клауса.

13. Вы верите в бессмертие?

? каковы были любимые игры ваших родителей?

14. В какого рода неприятности попадали ваши родители?

15. (Р) Каким играм вы учили своего ребенка, когда он был маленьким?

? во что вы играли с вашими родителями, когда сами были ребенком?

16. Как к вам относились учителя в школе?

17. Как к вам относились одноклассники?

18. О чем ваши родители обычно говорили за обедом?

19. У ваших родителей есть «пунктики»?

V. Юность

1. О чем вы говорили с друзьями?

2. Кто сегодня ваш герой?

3. Кто для вас самый отвратительный человек в мире?

4. Как вы относитесь к тем, кто занимается онанизмом?

5. Как бы вы чувствовали себя, если бы мастурбировали?

6. Что с вами происходит физически, когда вы нервничаете?

7. Как ваши родители ведут себя, когда вокруг люди?

8. О чем они говорят, когда одни или в компании близких друзей?

9. Вас когда-нибудь охватывали кошмары?

? каким предстает мир в ваших снах?

10. Расскажите какой-нибудь из ваших снов.

11. Бывали ли у вас галлюцинации?

12. Как люди к вам относятся?

13. Назовите самое лучшее из того, чего вы желали добиться в жизни.

14. А теперь самое худшее, во что вы не хотели бы превратить свою жизнь?

15. А что вы хотите сделать со своей жизнью?

16. Как вам кажется, что вы будете делать через пять лет?

? а через десять?

17. Какое ваше любимое животное?

? каким животным вам хотелось бы быть?

18. Каков ваш жизненный девиз?

? какую надпись вы поместили бы на груди футболки, чтобы люди знали, кто идет?

? а что бы вы написали на спине футболки?

VI. Зрелость

1. Как вы думаете, сколько детей у вас будет?

? сколько детей хочет ваш Родитель (Взрослый, Ребенок)? (Этот вопрос сопоставляется с вопросами 2 и 3 первого раздела.)

2. Сколько раз вы были женаты (замужем)?

3. Сколько раз был женат (замужем) каждый из ваших родителей?

? были ли у каждого из них любовники?

4. Вы когда-нибудь попадали в тюрьму?

? а кто-то из ваших родителей?

5. Вы когда-нибудь совершали преступление?

? а кто-то из ваших родителей?

6. Вы когда-нибудь попадали в психиатрическую больницу?

? а кто-то из ваших родителей?

7. Вы когда-нибудь попадали в больницу для алкоголиков?

? а кто-то из ваших родителей?

8. Предпринимали вы попытку к самоубийству?

? а кто-то из ваших родителей?

9. Что вы будете делать, когда состаритесь?

VII. Смерть

1. Сколько вы собираетесь прожить?

2. Почему именно столько лет?

? кто умер в таком возрасте?

3. В каком возрасте находятся ваши отец и мать? Если они умерли, то когда и в каком возрасте?

? в каком возрасте умер отец вашей матери? (для мужчин);

? в каком возрасте умерли ваши бабушки? (для женщин).

4. Кто будет возле вас, когда вы будете умирать?

5. Каковы могут быть ваши последние слова?

6. Каковы были последние слова ваших родителей (если они умерли)?

7. Что вы после себя оставите?

8. Что будет написано на памятнике после вашей смерти?

? что за надпись будет на лицевой стороне?

9. Что бы вы сами написали на этом памятнике?

? какая надпись могла бы быть на оборотной стороне?

10. Что станет для ваших близких сюрпризом, приятным или неприятным, после вашей смерти?

11. Вы победитель или неудачник (победительница или неудачница)?

12. Что важнее для вас: временная структура или событийная? (Предварительно надо уяснить себе эти термины.)

VIII. Биологические факторы

1. Представляете ли вы себе свое лицо, когда на что-то реагируете?

2. Знаете ли вы, как другие реагируют на выражение вашего лица?

3. Можете ли вы провести различие между вашим Родителем, Взрослым и Ребенком? В чем они состоят?

? могут это сделать относительно вас другие люди?

? можете вы это сделать относительно других людей?

4. Как вы воспринимаете свое подлинное Я?

5. Всегда ли ваше подлинное Я может контролировать ваше поведение?

6. Есть ли у вас особые пристрастия в сфере секса?

7. Бывает ли, что в голове у вас постоянно крутится одно и то же?

8. Вы восприимчивы к запахам?

9. Начинаете ли вы беспокоиться задолго до того, как происходит ожидаемое событие?

10. Как долго вас продолжают беспокоить события, уже происшедшие?

? бывало, что вы не могли уснуть, обдумывая месть?

? бывает ли, что эмоции мешают вашей работе?

11. Нравится ли вам показывать, что вы способны страдать?

? предпочитаете ли вы выглядеть счастливым человеком или страдающим?

12. Говорят ли «голоса» в вашей голове?

13. Говорите ли вы сами с собой, когда вокруг никого нет?

? а когда вы не в одиночестве?

14. Всегда ли вы исполняете то, о чем говорят «голоса»?

? ваш Взрослый или Ребенок когда-нибудь спорит с Родителями?

15. Какой вы человек, когда становитесь самим собой?

IX. Выбор психотерапевта

1. Почему вы выбрали психотерапевта именно моего направления?

? чего вы ожидаете именно от этого направления?

? психотерапевта какого направления вы бы предпочли?

2. Как вы меня выбрали?

3. Почему вы меня выбрали?

? чего вы ожидаете от меня?

4. Кто казался вам Волшебником, когда вы были ребенком?

5. Какого рода «волшебства» вам нравятся?

6. Вы когда-нибудь лечились у психиатра?

7. Как вы выбирали вашего предыдущего психотерапевта?

? почему вы к нему пошли?

8. Что вы у него выяснили?

9. Почему вы от него отказались?

10. При каких обстоятельствах это получилось?

11. Как вы обычно подыскиваете себе работу?

12. А как увольняетесь?

13. Приходилось ли вам лежать в психиатрической больнице?

? что вы сделали, чтобы туда попасть?

? что вы сделали, чтобы оттуда выбраться?

14. Расскажите мне какой-нибудь из ваших снов.

Упражнение 13

Предлагаемые ниже вопросы должны показать, насколько вы сумели избавиться от своего сценария. Обычно цель считается достигнутой, когда на все вопросы получен утвердительный ответ. Этот вопросник лучше всего использовать в группах. Ответы будут считаться правильными, если получат подтверждение ведущего и всех членов группы. Ответы сомнительны, если все члены группы не согласятся с ответом, который в таком случае можно использовать для поиска скрытых сценарных мотивов.

Терапевтический вопросник

1. Нравится вам имя, которым зовут вас сейчас друзья?

2. Каким вы считаете свое настоящее положение в жизни?

3. Смотрите ли вы на мир теперь иначе, чем раньше?

4. Освободились ли вы от галлюцинаций?

5. Изменили вы решение, которое принято было в детстве?

6. Отказались вы от деструктивных намерений, предписанных вам родителями?

7. Можете ли вы сейчас выполнять дела, которые в свое время вам запрещали родители?

8. Появился у вас новый герой или вы стали иначе смотреть на старого?

9. Бросили ли вы оговорки «если б только», «по крайней мере»?

10. Отказались ли вы от игр, в которые играли ваши родители?

11. Вы сняли «футболку»?

12. Мир в ваших снах стал другим?

13. Считаете ли вы, что проживете дольше, чем вам казалось ранее?

14. Изменились ли ваши предполагаемые последние слова в жизни?

15. Изменилась ли эпитафия?

16. Вы осознаете, как воздействует на других людей выражение вашего лица?

17. Вы знаете, какое эго-состояние активизировано у вас в данный момент?

18. Осознаете ли вы, как воздействуют на вас запахи?

19. Вы счастливы или просто храбритесь?

20. Теперь вы иначе думаете о целях психотерапии?

Техника 6. Работа с игнорированием

Упражнение 1

Вспомните последнюю ситуацию, которая закончилась для вас неблагоприятным образом. Такая ситуация представляет собой проблему, которую вы не решили. Вернитесь к этой ситуации и попробуйте выявить аспекты реальности, которые вы игнорировали. Смогли бы вы повести себя в этой ситуации по-другому? Может быть, вы игнорировали в этой ситуации способность других людей поступать каким-то определенным образом? Были ли в этой ситуации другие возможные пути разрешения, которые вы не использовали? Можете ли вы определить, в чем выразилось преувеличение: какие свои черты, свойства других людей или аспекты ситуации вы преувеличили?

Если вы работаете в группе или у вас есть друг, который хочет вам помочь, попросите его высказать свое мнение о ваших ответах. Нам часто легче обнаружить игнорирование и преувеличение у других людей, чем у себя.

Независимо от того, получили ли вы ответы на все вопросы, помните об этой ситуации.

Упражнение 2 Вернитесь к одной из проблемных ситуаций, рассмотренных в предыдущем разделе. Можете ли вы определить пассивные типы поведения, используемые вами в этой ситуации? Вновь проиграйте ее в уме. Когда вы приблизитесь к моменту включения пассивного поведения, представьте себе, что находитесь во Взрослом и используете весь потенциал взрослой личности: ее мышление, чувства и поведение – для решения данной проблемы. Чем тогда будет отличаться ваше поведение?

Упражнение 3 Потренируйтесь в умении отличать невербальные сигналы, которые свидетельствуют о игнорировании, от тех, в которых игнорирование отсутствует. По невербальным сигналам не всегда можно точно сказать, что человек что-либо игнорирует. Поэтому для проверки вашего вывода ему следует задать несколько вопросов.

Упражнение 4 Нарисуйте матрицу игнорирования для следующего воображаемого случая. Муж и жена только что легли и засыпают. В этот момент в соседней комнате раздается плач их ребенка. Муж говорит жене: «Как ты думаешь, надо ли кому-нибудь из нас пойти и посмотреть, почему он плачет?» Продумайте ответы жены, если она будет игнорирует на уровне каждой части матрицы игнорирования. Убедитесь в том, что «иерархия игнорирования» применима и для этого случая.

Упражнение 5

Используйте это упражнение для анализа проблемной ситуации, которую вы в свое время не решили.

Начиная с верхнего левого угла матрицы игнорирования, проверьте каждый квадрат, идя сверху вниз по соответствующим диагоналям, пока не обнаружите квадрат, соответствующий вашему игнорированию. Будет очень полезно узнать другую точку зрения о вашем анализе, спросив кого-нибудь из группы, в которой вы работаете, или у друга. Проверьте, игнорируете ли вы все остальные квадраты по той же диагонали и квадраты, расположенные книзу. Какова область вашего игнорирования? Игнорировали ли вы себя, других людей или ситуацию?

Когда обнаружите игнорирование, определите, из какого эго-состояния вы исходили? Было ли игнорирование следствием контаминации? Исключения? Недостатка информации или дезинформации? Осознайте, какую часть реальности вы ранее игнорировали. Если вам нужна новая информация, получите ее. После этого проиграйте эту ситуацию в уме. Приблизившись к точке, с которой вы начали игнорирование, замените данное игнорирование на полное осознание реальной действительности. Как сейчас ваши действия, мысли и чувства отличаются от первоначальных? Приводит ли это к разрешению ситуации?

Техника 7. Работа с мировосприятием и искажением

Упражнение 1

В группе разбейтесь на тройки. В каждой тройке выберите клиента, адвоката и наблюдателя. Клиент выбирает любую тему для разговора и беседует с адвокатом в течение трех минут. Наблюдатель или руководитель группы засекает время. Задача клиента заключается в том, чтобы давать отклоняющиеся транзакции на все вопросы адвоката. Когда клиент внезапно меняет тему разговора, адвокат тоже переходит к этой теме. Затем клиент затрагивает другой вопрос и так далее. По истечении времени клиент и адвокат две минуты обсуждают свои ощущения, а наблюдатель сообщает о том, что он видел и слышал. После этого поменяйтесь ролями, чтобы все побывали в каждой роли.

Вновь проделайте упражнение. Теперь адвокат не будет следовать отклоняющимся транзакциям клиента, а должен делать все возможное, чтобы возвратить клиента к первоначальной теме разговора. Задача клиента заключается в том, чтобы затронуть как можно больше вопросов. Повторяйте упражнение до тех пор, пока все не побывают в каждой роли.

Затем, работая в парах, используйте блокирующие транзакции. Как и прежде, в первой части упражнения адвокат позволяет клиенту блокировать себя, а во второй – делает все возможное, чтобы избежать блокировки, в то время как клиент стремится заблокировать любую транзакцию. Сравните ваши ощущения при выполнении упражнений с блокирующими и отклоняющимися транзакциями.

Так как вы выполняете это упражнение в состоянии Взрослого, ваше взаимодействие будет заключаться в проигрывании ролей с применением отклоняющихся и блокирующих транзакций, но не будет реальным использованием этих транзакций. Упражнение дает практические навыки распознавания и борьбы с транзакциями, которые люди применяют неосознанно.

Техника 8. Работа с симбиозом

Упражнение 1

Если вы работаете самостоятельно, найдите человека, который согласился бы работать в паре с вами. Если вы в группе, разбейтесь на пары.

В первой части упражнения поддержите друг друга физически. Например, можно облокотиться друг на друга. Или упереться ладонями вытянутых рук в ладони партнера. Поддерживая друг друга, оставайтесь некоторое время в этом положении. Осознайте свои мысли и чувства и пока ничего не говорите о них партнеру. После этого один из партнеров должен выйти из этого положения. Выполняйте движение медленно, чтобы партнер почувствовал, каково ему будет, если вы смените положение. Затем те же действия выполняет другой партнер. Отмечайте ваши ощущения, когда вы остаетесь в исходном положении, а ваш партнер из него выходит.

Во второй части упражнения продолжайте касаться друг друга, но каждый должен удерживаться в равновесии. Например, можно снова упереться ладонями в ладони партнера, но на этот раз не так сильно опираться друг на друга. Оставайтесь в этом положении, где вы сами заботитесь о своем равновесии, некоторое время, отмечая свои ощущения. Как они отличаются от тех, которые вы испытывали в первой части упражнения?

А теперь пусть один из партнеров разорвет контакт. Например, если вы стоите и ваши ладони упираются в ладони партнера, один из вас может просто опустить руки. Отметьте ваши ощущения, когда вы стоите неподвижно, а партнер разрывает контакт. Как эти ощущения отличаются от тех, которые вы испытывали в первой части упражнения, когда стояли, поддерживая друг друга, а партнер начал выходить из исходного положения. Через некоторое время партнер, который разорвал контакт, снова входит в контакт с вами. Повторите разрыв и восстановление контакта несколько раз. Проделайте это упражнение еще раз, поменявшись ролями. Поделитесь друг с другом вашими ощущениями.

Первая часть упражнения предназначена для того, чтобы вы почувствовали симбиоз. Когда два человека опираются друг на друга, они чувствуют себя удобно, так как ощущают поддержку. Однако они могут также испытывать страх, когда партнер выходит из контакта и позволяет им упасть. Почти все начинают осознавать этот страх, когда партнер постепенно выходит из контакта. Этот факт указывает на другую характерную особенность реального симбиоза. Когда один из партнеров чувствует, что другой выходит из симбиотического контакта, он склонен защищаться от ухода. В этом случае он считает: «Без партнера я не смогу самостоятельно стоять на ногах». Это убеждение придает симбиозу такое качество, как стабильность.

Техника 9. Работа с системой рэкета

Упражнение 1

В этом упражнении нужно представить одну сцену и ответить на ряд вопросов к ней, при этом ответы не расцениваются как правильные или неправильные.

Представьте себе, что завтра праздник и все магазины будут в течение нескольких дней закрыты. Предположим также, что вы давно не ходили в магазин и продукты в вашем доме почти кончились. Вы смотрите на часы и облегченно вздыхаете, так как до закрытия универсама остается еще много времени. Обдумав, что нужно купить, вы отправляетесь в универсам. Подходя к нему, вы замечаете толпу людей, которые тоже пришли, чтобы запастись продуктами на праздник. Вы обходите полки, кладете в корзинку необходимые продукты, при этом посматривая на часы. Закончив покупки, с удовлетворением замечаете, что до закрытия магазина есть несколько минут и у вас достаточно времени, чтобы пройти через кассу. Когда вы проходите через контроль, кассир делает необходимые расчеты и называет вам общую стоимость купленных продуктов. Вы хотите достать деньги, но не можете их найти, их нигде нет. Вас осеняет: в спешке вы забыли деньги дома и пришли в универсам с пустыми руками. Пока вы объясняете кассиру, в чем дело, за вами выстраивается очередь. Вы спрашиваете: «Можно ли мне оставить вам свою фамилию и адрес, забрать с собой покупки и рассчитаться после праздника?» Кассир отвечает: «Нет, это невозможно». У вас совсем не остается времени, чтобы сходить домой и вернуться до закрытия магазина. Вам остается лишь оставить покупки и уйти с пустыми руками, в то время как магазины откроются только через несколько дней. Осознавая это, как вы себя чувствуете? Отметьте, что вы испытываете, охарактеризуйте ваши эмоции и после этого выйдите из воображаемой сцены.

Рассмотрим отмеченное вами чувство. При выполнении данного упражнения люди описывают несколько характерных эмоций, которые мы приводим ниже. Сравните, совпадают ли они с отмеченными вами чувствами.

1. Люди испытывают разные чувства. Если вы работаете в группе, обойдите всех членов группы и спросите каждого, какое чувство он испытал в конце этой сцены, при этом кто-то один записывает ответы. Все представляли себе одну и ту же сцену, но испытывали самые различные эмоции, типичные из которых: злость на самого себя, чувство паники, смущения, пустоты, плохое самочувствие, возмущение поведением кассира. Чем больше группа, тем больший диапазон чувств испытывают ее участники. Если вы работаете самостоятельно, найдите несколько человек, которые согласились бы представить эту сцену и поделиться испытываемыми чувствами.

2. Отмеченные чувства вы испытывали в самых различных стрессовых ситуациях. Например, если в конце сцены я говорю о том, что зол на самого себя, то во многих других стрессовых ситуациях я также злился на себя. Если вы испытывали чувство паники, то, вероятно, и в других ситуациях также будете испытывать подобное чувство. Выходит, что у всех имеется определенный набор типичных неприятных чувств, который используется во всех ситуациях, когда дело принимает нежелательный оборот. Некоторые могут использовать два или три набора неприятных чувств: один – дома, другой – на работе и так далее.

3. Отмеченное чувство является тем чувством, которое было скопировано или поощрялось вашей семьей, в то время как другие чувства не поощрялись или запрещались. Например, если вы отметили, что злитесь на кого-то, то, скорее всего, это чувство демонстрировали родители и другие члены семьи в вашем детстве. Когда вы сами проявляли это чувство, другие члены семьи его признавали. Существует целый диапазон других чувств, которые редко проявляли в вашем доме. В данном примере в вашей семье обычно злились на что-либо или кого-либо и одновременно не поощряли проявление печали, грусти, страха или радости. Если вы проявляли подобные чувства, то вас за это или наказывали или, что еще хуже для ребенка, просто игнорировали.

4. Переживаемые вами эмоции никак не способствовали решению проблемы. Вы стали злиться и кричать на кассира, что не помогло вам получить покупки. Испытывали ли вы чувство паники, смущение, пустоту, злость на себя или любое другое чувство, переживаемое людьми в этой такой ситуации, ни одно из них никак не помогло вам забрать сделанные в универсаме покупки.

Упражнение 2 Каким, с вашей точки зрения, должно быть аутентичное чувство, которое помогло бы завершить ситуацию в предыдущем примере? Если бы вы поняли, что не сможете взять с собой покупки, испытывали бы вы аутентичный гнев, печаль, страх или радость? Проанализируйте, как каждое из этих чувств помогло бы вам завершить данную ситуацию.

Упражнение 3 Занимались ли вы рэкетом на прошлой неделе? Если да, то кем вы были: «беспомощным», «недовольным», «благодетелем» или «деловым человеком»? Или вы проигрывали несколько этих ролей? Хотите ли и в дальнейшем заниматься подобным рэкетом? Если нет, то как вы будете добиваться нерэкетных поглаживаний вместо поглаживаний, которые вы получали с помощью рэкета? Принимали ли вы приглашение от других людей быть партнером в их рэкете? Если да, то в какой из четырех ролей они выступали? Хотите ли вы продолжать поглаживать их в ответ на рэкет? Если нет, то как предполагаете прервать подобные транзакции в следующий раз?

Упражнение 4 Испытывали ли вы на прошлой неделе рэкетное чувство, которое не выразили и сохранили в себе? Если так, то вы собрали марку. Какое рэкетное чувство было написано на марке? Была ли это марка зависти, триумфа, злости, раздражения, печали, беспомощности… какая-то еще? Большая ли у вас коллекция чувств подобного рода? Сколько времени вы планируете собирать ее? Когда вы собираетесь обменять вашу коллекцию, что хотите получить за нее?

Упражнение 5. Исследование своей системы рэкета

Возьмите большой лист бумаги и скопируйте рис. 2.10. В каждой из трех колонок оставьте под заголовками как можно больше места. После этого начните исследование вашей системы рэкета. Вспомните какую-то недавнюю ситуацию, которая закончилась для вас неблагоприятным образом или была болезненной. Если вы не хотите, то не нужно испытывать пережитое неприятное чувство. Вновь представив себя в этой ситуации, дополните систему рэкета необходимыми деталями. Работайте быстро и интуитивно.

Для того чтобы добраться до сценарных убеждений, можно спросить себя: «Что в этой ситуации я думал о себе? О других участвующих в ней людях? О жизни и мире в целом? Как войти в контакт с чувствами, подавленными в период принятия сценарного решения?» Так как во время нахождения в системе рэкета эти чувства подавляются, вы не сможете достаточно ясно осознать их в анализируемой ситуации. Но существуют подсказки, которые можно использовать. Иногда вы испытываете короткий всплеск аутентичного чувства, перед тем как входите в рэкетное чувство. Например, если в данной ситуации вашим рэкетным чувством было раздражение, в течение доли секунды до него вы, возможно, почувствовали страх. Другой способ заключается в том, чтобы спросить себя: «Если бы я был ребенком и не знал, как цензурировать свои эмоции, как бы я чувствовал себя в данной ситуации? Стал бы я испытывать гнев? Безысходную печаль? Ужас? Экстаз?» Если вы сомневаетесь, что именно, попробуйте догадаться. Какие аутентичные чувства помогли бы вам завершить данную ситуацию?

А теперь переходите к колонке «рэкетные проявления». Чтобы записать внешне наблюдаемые характеристики поведения, представьте себе, что вы смотрите фильм с участием самого себя. Отмечайте свои слова, тон голоса, жесты, положение тела и выражение лица. Какую рэкетную эмоцию вы испытываете? Сравните ее с вашим воспоминанием о рэкетном чувстве, которое вы испытывали в этой ситуации.

В разделе «внутренне отмечаемые переживания» записывайте случаи напряжения или неудобства, ощущаемые в любой части тела. Может быть, у вас болит голова? Сосет под ложечкой? Болит шея? Помните, что отсутствие ощущений – тоже ощущение. В связи с этим – исключали ли вы какие-либо части тела из своего осознания?

А теперь вспомните фантазии, которые вы испытывали. Для этого вновь представьте себя в данной ситуации, а затем спросите: «Что самое страшное может произойти сейчас?» Запишите первое, что приводит вам на ум, независимо от того, фантазия это или нет. Затем спросите себя: «Что самое лучшее могло бы произойти сейчас?» Эта фантазия также является частью вашей системы рэкета, поэтому занесите ее в колонку.

Наконец перейдите к колонке «подкрепляющие воспоминания». Дайте волю вашей памяти и вспомните прошлые ситуации, подобные анализируемой. Эти ситуации могут быть из далекого прошлого или свежие. Во всех этих ситуациях, как вы убедитесь, вы испытывали одно и то же рэкетное чувство, один и тот же физический дискомфорт и так далее, которые вы отметили в разделе «рэкетные проявления».

Возможно, вам будет интересно сравнить отдельные факторы системы рэкета со сценарной матрицей, которую вы составили раньше. Насколько они совпадают? Каждую из них можно использовать для проверки и корректировки другой.

Упражнение 6

Зная сценарную функцию марок, проанализируйте свою коллекцию марок, а также возможную плату, на которую вы обмениваете вашу коллекцию. Хотите ли вы и в дальнейшем получать подобную плату? Если нет, то можете просто расстаться с ней. Однако перед тем как сделать это, убедитесь в том, что вы действительно хотите расстаться с ожидаемой платой. Необходимо осознать, что, расставаясь с коллекцией марок, вы навсегда распрощаетесь и с платой. Осознав это, хотите ли вы по-прежнему расстаться с марками? Если вы говорите «да», то найдите способ окончательно избавиться от марок. Изберите свой путь. Независимо от того, что вы выберете, избранный вами способ должен избавить вас от марок.

Продумав способ избавления, расслабьтесь и закройте глаза. Представьте себе, что вы держите в руках свою коллекцию марок. Посмотрите, сколько у вас «альбомов» с марками. Отметьте их цвета. Прочитайте названия рэкетных чувств, которые написаны на них. Если вы собирали марки против какого-то определенного человека или группы людей, обратите внимание, что рэкетные чувства написаны также и на марках.

Вы готовы расстаться с марками? Тогда, в своем воображении, избавляйтесь от них в соответствии с избранным вами способом. Бросьте их в огонь и посмотрите, как они превращаются в пепел. Или спустите в унитаз, слив воду несколько раз, чтобы убедиться в том, что марки пропали навсегда. Если вы бросаете их в реку, наблюдайте за ними до тех пор, пока последняя марка не исчезнет из виду. А теперь взгляните на свои руки и убедитесь в том, что марок больше нет.

А сейчас осмотритесь вокруг. Вы увидите кого-то или что-то очень приятное, чего раньше не замечали. Скажите «привет» этому приятному. Именно в этом вы будете черпать положительные поглаживания. Это означает, что в будущем вам не нужно собирать марки. Скажите «добро пожаловать» этим поглаживаниям. Почувствуйте облегчение от того, что вам больше не нужно собирать марки. После этого упражнение считается законченным.

Упражнение 7

Возьмите большой лист бумаги. На нем вы будете рисовать таблицу, похожую на систему рэкета, которая, однако, представляет собой ее позитивную противоположность. Можете назвать ее «системой автономии».

Вновь нарисуйте три колонки. Левую назовите «модернизированные убеждения и чувства», среднюю – «автономные проявления», а третья будет иметь такое же название, как и в системе рэкета, – «подкрепляющие воспоминания». В колонке «модернизированные убеждения и чувства» напишите подзаголовки для убеждений о себе, других и жизни, как и в системе рэкета.

Вновь обратитесь к ситуации, которую вы вспомнили при заполнении таблицы системы рэкета. Начните с убеждений о себе. Изменив свое убеждение, что позитивного вы можете сказать о себе? Например, человек, сценарное убеждение которого было «Со мной что-то не в порядке», может написать: «Я вполне приятный человек и хорош такой, какой я есть». Здесь и далее важно использовать позитивные слова. Избегайте негативных слов, типа: «не», «бросить», «терять», «без». Если ваш первый вариант состоит из таких слов, перефразируйте его таким образом, чтобы в нем присутствовали только позитивные слова. Вместо «У меня нет никаких недостатков» можно использовать позитивную формулировку «Я вполне хороший человек».

Затем аналогичным образом измените ваши убеждения о других людях и жизни, используя позитивные слова.

Подзаголовку таблицы системы рэкета «подавленные чувства» в таблице системе автономии соответствует подзаголовок «выражаемые аутентичные чувства». Отметьте в нем те же аутентичные чувства, которые вы записали в первой таблице. Вновь представьте себя в этой ситуации и вообразите, как бы вы могли выразить свое аутентичное чувство, чтобы завершить ситуацию. После этого переходите к колонке – «автономные проявления». И вновь постарайтесь представить себя на экране видео. Однако на этот раз проиграйте ситуацию таким образом, чтобы вы вели себя в ней позитивно, находились вне сценария и испытывали аутентичное, а не рэкетное чувство. В подзаголовке «внешне наблюдаемые проявления поведения» отметьте слова, жесты и так далее, которые подмечаете у себя при позитивном проигрывании.

Так же заполните рубрику «внутренне отмечаемые переживания» для новой версии ситуации. Какие приятные чувства вы испытываете? Чувствуете ли напряжение, которое ранее не замечали? Если это так, решили ли вы снять напряжение? Что произойдет, если вы избавитесь от него?

В автономной системе не надо фантазировать (любые фантазии являются частью системы рэкета.) Вместо этого напишите заголовок «планы и позитивные наблюдения», рубрику можно заполнить в часы отдыха. В него можно включить планирование жизни Взрослым. При этом будущие ситуации должны протекать позитивно, как вы и планируете, а не рэкетным путем, который вы проанализировали раньше. Наконец, заполните колонку «подкрепляющие воспоминания». По всей видимости, вы вспомните несколько позитивных ситуаций из вашего прошлого, которые напоминают ситуацию, проигрываемую в настоящий момент. А если вы не можете припомнить ни одного случая? Тогда придумайте несколько ситуаций. Воспоминание о выдуманных позитивных ситуациях действует не менее эффективно, чем воспоминание о ситуациях реальных.

Таким образом, вы получили первоначальный вариант вашей системы автономии. Как и с системой рэкета, вторую таблицу можно дополнять и изменять.

Представьте себе, что заполненная таблица вашей системы рэкета на несколько сантиметров выходит из-под второй таблицы. В будущем любое положение системы рэкета можно, опустив таблицу, сравнить с соответствующим пунктом системы автономии. С этого пункта будет действовать система автономии, и вы больше не будете попадать в привычные рэкетные ловушки. Возможно, вы откроете для себя несколько «окон». Чем больше их будет, тем легче выйти из системы рэкета и стать автономным. Каждый раз, делая подобный шаг, вы облегчаете себе возможность совершать подобные действия в будущем.

Техника 10. Игры и анализ игр

Упражнение 1

Припомните какое-либо неприятное взаимодействие из вашего недалекого прошлого, подходящее под характеристику игр, и опишите эту ситуацию в терминах «формулы И». Проверьте, присущи ли вашей ситуации пять характерных особенностей игр. Отметьте также, как вы себя чувствовали в конце ситуации. Знакомо ли вам это чувство?

Упражнение 2

Вернитесь к примеру с вашей игрой. Какой девиз написан спереди и сзади на вашей футболке?

Если вы работаете в группе, разбейтесь на подгруппы по 2–3 человека. Каждый член подгруппы интуитивно пишет девизы на спине и груди товарищей. После обменяйтесь впечатлениями. Не беспокойтесь о том, что вы недостаточно хорошо знаете партнеров. Ведь мы умеем прочитывать послания, основываясь на первых впечатлениях.

Это упражнение можно проделать с людьми, с которыми вы хорошо знакомы. При этом вы можете узнать о себе много интересного, если сравните различные девизы, которые разные люди прочитали на вашей футболке.

Упражнение 3

Определите различные стадии «формулы И» в своей игре. Какими посланиями на психологическом уровне вы обменивались на каждой стадии игры? Упражнение 4

В течение одной минуты запишите слова, которые, с вашей точки зрения, подходят Преследователю. То же самое проделайте для Спасителя и Жертвы.

Упражнение 5 Можете ли вы представить реального преследователя, который одновременно является также и Преследователем? Какие различия можно провести между аутентичным спасителем и человеком, играющим роль Спасителя? Может ли кто-нибудь быть жертвой и не играть роль Жертвы?

Упражнение 6. План игры

Следующее упражнение является одним из вариантов плана игры, который дополнительно включает в себя два «загадочных вопроса». Вопросы плана игры можно использовать для анализа вашей игры или анализа других игровых ситуаций вашей жизни. Письменно ответьте на вопросы, подходящие для вашего примера. Было бы неплохо, если бы при ответе на эти вопросы вы могли бы поделиться своими соображениями с кем-нибудь еще.

«Загадочные вопросы» находятся в конце упражнения. Не смотрите на них, пока вы не ответили на все вопросы плана игры. После этого ответьте на два «загадочных вопроса».

1. Что постоянно происходит со мной?

2. Как все это начинается?

3. Что происходит потом?

4. (Загадочный вопрос)

5. А потом?

6. (Загадочный вопрос)

7. Чем все кончается?

8. А) Как я себя чувствую?

Б) Как, с моей точки зрения, чувствует себя другой человек?

«Загадочные вопросы».

4. В чем заключается мое секретное послание другому человеку?

5. В чем заключается секретное послание ко мне другого человека?

Ответы на «загадочные вопросы» – это психологические послания в транзакционной диаграмме игры. Однако оба эти послания одновременно являются посланиями, которые были переданы вам в детском возрасте родителями. Убедитесь в справедливости этого утверждения на вашем примере. В другом случае ответы на один или оба «загадочных вопроса» представляют собой послания, которые вы сами передавали своим родителям, когда были совсем маленьким. Сохраните ваши ответы, так как их можно будет использовать в последующем.

Интерпретация. Последовательность вопросов плана игры должна выявить переключатели «драматического треугольника» и стадии «формулы И». Чувства, которые вы отметили в вопросе 8А и 8Б, являются чувствами рэкета. Возможно, вы обнаружите, что чувство 8А вам знакомо, однако удивитесь тому, что чувство 8Б также является вашим чувством рэкета. Если это справедливо, проверьте данное положение с помощью человека, который вас хорошо знает.

Упражнение 7 Вновь обратитесь к вашему примеру игры. Какие чувства-марки вы собираете? Как вы могли бы собирать эти марки для достижения негативной сценарной расплаты?

Упражнение 8 Какие сценарные убеждения о себе, других и мире вы подкрепляете при расплате в своей игре? Какой жизненной позиции соответствуют эти убеждения?

Упражнение 9 Определите симбиотическую позицию, которую вы заняли в начале игры в своем примере. Какую позицию вы заняли после переключения «формулы И»? Можете ли вы определить детский симбиоз, который проигрывали или против которого восставали?

Упражнение 10 Какие поглаживания вы получаете и даете на каждом этапе игры в вашем примере? Начинаете ли вы играть в игры, когда опасаетесь, что рэкетные чувства могут иссякнуть?

Упражнение 11 Какую позитивную плату вы получили в конце игры? Возможно, вы сразу ответите на этот вопрос, а может быть, вам потребуется некоторое время.

Упражнение 12

Вернемся к примеру игры, которую вы анализировали с помощью плана игры. Подходит ли она под названия ранее упомянутых игр? Проверьте это в соответствии с изменениями позиций в «драматическом треугольнике», которые вы делали в момент переключения игры. Используйте различные техники борьбы с играми, о которых вы узнали. Примените каждую из них в вашем примере игры. Таким образом, в конце у вас будет целый список различных способов противодействия этой игре в будущем. Если вы захотите применять эти техники, то вначале решите, чем собираетесь заменить поглаживания, которых лишитесь в результате выхода из игры, и начните получать поглаживания новым способом.

После этого начните бороться с играми. Выберете одну технику и применяйте ее постоянно в течение недели, а затем аналогичным образом опробуйте другие методики. Если вы работаете в группе, сообщите товарищам о ваших достижениях.

Техника 11. Контракты на изменение

Упражнение 1

Решите, что вы хотите в себе изменить. Напишите это, используя любые пришедшие в голову слова.

Цель контракта должна быть определена с помощью позитивных слов. Часто цель изменения определяется негативными словами и выражениями, например, человек может захотеть бросить курить или меньше пить, сбросить вес и не бояться начальников. Подобные «стоп-контракты» и «не-контракты» никогда не работают длительное время. Частично это объясняется тем, что цель контракта представляется в виде определенной картины. Когда вы пытаетесь представить себе что-либо, то мысленно видите картину того, что следует за «не» или другим негативным словом. Например, если человек заключает контракт с целью «не курить», то он будет у него постоянно ассоциироваться с его проблемой – курением, от которого он хочет избавиться.

В теории ТА имеется хорошее объяснение неэффективности «стоп-контрактов». Вспомним, что любое сценарное поведение является отражением стратегии Ребенка, направленной на выживание, получение поглаживаний и удовлетворение насущных потребностей. Тогда что же случится, если вы заключите контракт с целью «не вести себя» по сценарию? В лучшем случае вы не дадите своему Ребенку ясной цели относительно сценария – вы просто добавите еще один пункт в бесконечный список того, что «нельзя», «не надо», «запрещается» делать, полученный вами в детском возрасте от родителей. В худшем случае вы накладываете запрет на то, что в своем Ребенке воспринимаете как существенное для выживания.

Для того чтобы заключить эффективный контракт, необходимо выделить то позитивное, что поможет вашему Ребенку действовать в четко определенном направлении. Подобный подход позволяет обнаружить новые способы выживания и удовлетворения своих потребностей, не хуже старых сценарных способов.

Упражнение 2

Если вы описали желание измениться с помощью негативных слов, измените предложение, употребляя лишь позитивные слова. Новая редакция будет содержать то позитивное, что вы собираетесь использовать для замены негативного.

Контракт должен содержать реально осуществимую цель, учитывать конкретную ситуацию и имеющиеся ресурсы. Под словом «осуществимая» мы обычно понимаем все то, что достижимо для вас, ибо невозможно насильно заставить измениться другого человека.

Упражнение 3

Проверьте, можете ли вы достичь желаемого изменения. Спросите себя, достиг ли кто-либо того, что вы хотите? Если это так, то ваша цель осуществима. Рекомендуем детально описать то, что вы хотите изменить.

Цель должна быть четко определенной и наблюдаемой. Это означает, что вы и окружающие должны иметь возможность убедиться в том, достигли ли вы цели или нет. Ваша цель не должна быть слишком общей и содержать сравнения. Часто люди при первоначальном создании контракта ставят перед собой общие цели, например: «Я хочу быть добрым, общительным человеком» или «Я хочу быть ближе к людям». Заключение подобного контракта может привести к бесконечной работе над собой, поскольку указанные цели нечетко определены и окружающие не смогут однозначно сказать, достигли вы их или нет.

Упражнение 4

Укажите подробно, как окружающие и вы сами увидите и услышите, что вы в чем-то изменились. Если ваша цель связана с изменением взаимоотношений с людьми, укажите их фамилии.

Изменение, которое вы стремитесь достичь, должно быть безопасным. Поэтому с помощью Взрослого обдумайте его социальные последствия. Безопасно ли оно для вас?

Цель контракта должна исходить из Взрослого при сотрудничестве Свободного Ребенка. Другими словами, она должна соответствовать вашему пониманию ситуации и способностям взрослого человека и помогать удовлетворять потребности вашего Ребенка, а не отрицать их. Контракт, заключенный из состояния Адаптивного Ребенка, почти во всех случаях усилит ваш сценарий. Поэтому контрактов Адаптивного Ребенка следует избегать.

Упражнение 5

Продумайте, насколько вы хотите измениться ради себя самого, а не для того, чтобы порадовать других, получить от кого-то одобрение или навредить кому-то? Можно задать этот вопрос и по-другому: «Для чего мне нужно меняться?»

Для достижения этой цели вам необходимо мобилизовать ресурсы вашего Ребенка, как, впрочем, и ресурсы Взрослого и Родителя. Поэтому цель контракта в ТА формулируется на «языке восьмилетнего ребенка» – словами, понятными вашему Ребенку.

Упражнение 6

Понятна ли сформулированная вами цель восьмилетнему ребенку? Если нет, перефразируйте ее так, чтобы она была ему понятна.

Достижение цели всегда связано с определенными затратами в виде времени, денег, обязательств, неприятностей, отказа от чего-то или от кого-то, страха перед последствиями изменения и т. д.

Упражнение 7 Продумайте, какова будет цена достигнутого вами изменения. Определив ее, задайте себе вопрос, по-прежнему ли вы хотите измениться?

Упражнение 8

Напишите пять пунктов, которые необходимы для достижения цели контракта. При определении конкретных действий укажите, как окружающие смогут судить о том, продвигаетесь вы к цели или нет. Из составленного вами списка пунктов выберете и запишите те, которые обязательно выполните в течение ближайшей недели.

Напишите заголовок: «Люди, которые могут помочь мне в моем изменении…» – и отметьте их фамилии.

2.2. Индивидуальная психология А. Адлера

Адлерианская психология (индивидуальная психология) – теория личности и терапевтическая система, разработанные Альфредом Адлером, – рассматривает личность холистически как наделенную творчеством, ответственностью, стремящуюся к воображаемым целям в пределах своей области феноменологического опыта. Согласно концепциям индивидуальной психологии, чувство неполноценности может порождать саморазрушительный стиль жизни. Пациент с «психопатологией» скорее не болен, а утратил уверенность в себе, и терапевтическая задача состоит в том, чтобы приободрить такого человека, активизировать его социальные интересы и посредством взаимоотношений, анализа и действий развить новый стиль жизни.

Основные предположения Адлера можно выразить следующим образом (Мосак, 2000).

1. Любое поведение происходит в социальном контексте. Человек рождается в некотором окружении и вступает во взаимоотношения с ним.

2. Естественным следствием этой первой аксиомы является то, что индивидуальная психология – это психология межличностная. Первостепенным является то, каким образом люди взаимодействуют с окружающими. Адлер придавал большое значение развитию восприятия себя как части большего социального целого, развитию чувства социальной вовлеченности, желания внести свой вклад в общественную жизнь на общее благо. Эти действия позднее были названы термином «социальный интерес».

3. Психология Адлера отказывается от редукционизма и отдает предпочтение холизму. В своих исследованиях адлерианцы уделяют основное внимание изучению личности в целом, образу ее действий на протяжении жизни и гораздо меньшее значение придают отдельным функциям. Это приводит к тому, что такие противоположности, как «сознательное» и «бессознательное», «сознание» и «тело», «приближение» и «избегание», «амбивалентность» и «конфликт» теряют свое значение, куда важнее становятся субъективные переживания личности в целом. То есть люди ведут себя так, как будто сознательная часть психики действует в одном направлении, тогда как бессознательная действует в другом. С точки зрения внешнего наблюдателя все частичные функции представляют собой функции, подчиненные целям и стилю жизни индивида.

4. И сознательное, и бессознательное служат человеку для осуществления личных целей. Бессознательное для Адлера как является прилагательным, чем существительным, так он избегает материализации этого понятия. «Конфликт» определяется как «шаг вперед и шаг назад», вследствие чего субъект находится в точке «застывшего центра». Хотя он ощущает мучительные противоречия, неспособность к действию, но на самом деле эти антагонистические чувства, мысли и ценности создает он сам, потому что не готов двигаться в направлении решения своих проблем.

5. Чтобы понять человека, необходимо понять его когнитивную организацию и стиль жизни. Последняя концепция связана с убеждением, что развитие личности начинается на ранних этапах жизни, что помогает человеку организовать опыт, а также позволяет понимать, предсказывать и контролировать собственные переживания. Убеждения – это выводы, полученные на основе восприятия. Именно они в последующем определяют предпочтительный способ восприятия. Соответственно, стиль жизни не является правильным или неправильным, нормальным или аномальным, а просто «очками», через которые человек видит свою жизнь. Поэтому главным средством для понимания личности является скорее субъективная, а не так называемая объективная оценка.

6. Поведение может меняться на протяжении всей жизни человека в соответствии как с непосредственными требованиями ситуации, так и с долгосрочными целями, присущими его стилю жизни. Стиль жизни остается относительно постоянным, но убеждения под влиянием психотерапии могут измениться. Хотя под психотерапией обычно понимают то, что происходит в пределах кабинета, более широкий взгляд на психотерапию может учитывать тот факт, что жизнь сама по себе может быть психотерапевтичной.

7. Согласно концепции Адлера, человека определяют не наследственность и окружение. Люди идут к целям, которые сами выбрали, к целям, которые дадут им место в мире, обеспечат безопасность и сохранят самоуважение. Жизнь является динамичным стремлением. Жизнь человеческой души – это не «существование», а «становление».

8. Центральное стремление человека описывалось по-разному: как завершенность, совершенство, превосходство, самореализация, самоактуализация, компетентность и власть. Важное значение при этом имеет то направление, которое принимает данное стремление. Если стремление направлено на величие личности, Адлер рассматривал его как социально бесполезное и, в крайних случаях, как проявление психических проблем. С другой стороны, если стремление направлено на преодоление жизненных проблем, то человек стремится к самореализации, к укреплению дружественности и превращению мира в лучшее место для жизни.

9. На протяжении жизни человек сталкивается с альтернативами. Поскольку последователи Адлера не были детерминистами или не придавали детерминизму большого значения, они считали, что человек способен принимать творческие, избирательные и самостоятельные решения, а также выбирать те цели, которых он хочет добиться. Он может выбрать цели полезные, несущие вклад в общество, а может посвятить себя бесполезному занятию, может, как это делают невротики, заботиться о себе и о своем превосходстве, оберегая свое чувство личной значимости от угроз.

10. Свобода выбора вводит в психологию понятия ценности и смысла. Но, пожалуй, самое важное значение для адлерианцев представляет термин «социальный интерес». Люди обладают способностью к сосуществованию и взаимодействию с другими. Даже при тяжелой психопатологии не происходит полного исчезновения социального интереса; даже психотик сохраняет некоторую общность с «нормальными» людьми.

11. Чувства невротика проистекает из убеждения, что жизнь и люди враждебны, а он неполноценен. В результате он отстраняется от прямого решения проблем и пытается достичь личного превосходства при помощи средств, защищающих его самооценку: сверхкомпенсации, ношения маски, отказа, стремления браться только за те задачи, где исход обещает быть успешным.

12. Так как последователей Адлера интересует скорее процесс, они уделяют мало внимания диагностической терминологии.

13. Жизнь бросает нам вызов в виде жизненных задач. Адлер явно назвал три из них и упоминал и другие, не давая им специального названия (Dreikurs, Soltz, 1964). Первоначальными тремя задачами были задачи, связанные с обществом, работой и полом. Первую мы уже упоминали. Вторая: поскольку мы представлены двумя полами, то мы также должны как-то относиться к этому факту. Мы должны определить наши половые роли, частично на основе культурных определений и стереотипов, и приучить себя к общению с другим, а не «противоположным» полом. Не похожие на нас люди другого пола не представляют собой врагов. Они наши друзья, с которыми мы должны научиться работать вместе. И третья: поскольку ни одна личность не может претендовать на самодостаточность, мы взаимозависимы. Каждый из нас зависим от труда других людей. В свою очередь, они зависимы от нашего вклада. Таким образом, работа необходима для человеческого выживания. Готовый к сотрудничеству человек с готовностью принимает на себя эту роль и активно принимает участие в деятельности человечества.

14. Поскольку жизнь постоянно создает проблемы, чтобы ее прожить, требуется мужество. Мужество не является некой способностью, которой кто-либо или обладает, или нет. Мужество не является и синонимом отваги, которую совершает герой, падающий на гранату, чтобы спасти своих соратников от смерти или ран. Мужество это готовность совершать рискованные действия, когда последствия или неизвестны, или могут оказаться неблагоприятными. Любой человек способен к мужественному поведению при условии, что он этого желает. Такая готовность зависит от многих переменных, внешних и внутренних, таких, как жизненные убеждения, степень социального интереса, оценка степени риска и ориентация человека на задачу или на престиж. Поскольку жизнь редко дает стопроцентные гарантии, вся жизнь требует риска. Если бы мы были совершенными, всемогущими, всеведущими, то потребовалось бы очень мало мужества, чтобы жить. Вопрос, на который каждый из нас должен ответить, состоит именно в том, есть ли у нас мужество жить, несмотря на знание о нашем несовершенстве.

15. Жизнь не имеет изначально присущего смысла. Мы сами придаем смысл жизни, каждый из нас на свой собственный манер. Наше поведение определяется тем значением, которое мы приписываем жизни. Мы будем вести себя так, как если бы жизнь действительно соответствовала нашим ощущениям, и поэтому определенные ее значения будут иметь больший практический смысл, чем другие. Оптимист видит в жизни возможности и надежды, он использует свои шансы и не бывает обескуражен неудачей или неблагоприятным исходом. Он способен пережить неудачу, не чувствуя себя неудачником. Пессимист будет избегать любого риска, который несет жизнь. Он будет отказываться от попыток, а если все же на них решится, затем начнет саботировать свои собственные усилия и скорее всего лишь подтвердит свои пессимистические предчувствия, сложившиеся ранее.

Личность. Психология Адлера является скорее психологией использования, чем психологией обладания. Это положение понижает значение вопросов «Как наследственность и окружающая среда формируют личность?» или «Насколько интеллект является наследственным и насколько он обязан окружающей среде?». Вместо этого функционалист – холистический адлерианец спросит: «Как личность использует наследственность и окружающую среду?».

По Адлеру, семейная система устанавливает первичное социальное окружение растущего ребенка, чье положение сравнимо с положением иммигранта в чужой стране – неспособного понять язык и неспособного быть понятым. Несведущий в правилах и обычаях, он к своему ужасу обнаруживает, что до тех пор, пока он не выучит соответствующий язык и не научится соответственному поведению, он не сможет найти своего пути в этой стране. Родители, братья и сестры, ровесники, общественные институты и культура оказывают на него влияние, способствуют его социализации. Пока он не научится тому, что от него ожидается, он будет относительно беспомощным, некомпетентным и ущербным. Поэтому, наблюдая за своим окружением, он оценивает его и постепенно приходит к различным выводам относительно себя самого, своей ценности, своего окружения, чего оно от него требует и как он может приобрести «гражданство в новом мире». Путем наблюдений, исследований, путем проб и ошибок и получения обратной связи от окружения он изучает, что получает одобрение, а что – неодобрение, каким образом он может стать значимым. Ребенок не является пассивным приемником семейного влияния. Он активно и творчески занят изменением своего окружения, «воспитанием» своих братьев и сестер, «повышением» своих родителей. Он хочет принадлежать, быть частью, сказать свое значимое слово.

В независимости от того, является ли эта потребность биологической или приобретенной, каждый ребенок ищет значимости. Ребенок создает когнитивную карту, стиль жизни, который призван помочь ему, «маленькому», справиться с «большим» миром. Стиль жизни включает в себя стремления, долгосрочные цели, «формулировки» тех личных и социальных условий, необходимых для «безопасности» личности. Мосак (Mosak, 1973) разделил убеждения стиля жизни на четыре группы:

1. Я-концепция – те убеждения, которые есть у меня, относительно того, кто я такой;

2. Я-идеал (Адлер создал этот неологизм в 1912 г.) – убеждения о том, каким мне следует быть или каким я обязан быть, чтобы занять свое место;

3. «Картина мира» (Weltbild) – убеждения о том, что не является мной (мир, люди, природа и тому подобное), и о том, что мир требует от меня;

4. Этические убеждения – персональный свод законов «правильно-неправильно».

Когда существует несоответствие между Я и Я-идеалом («Я низенький; я должен быть высоким»), это порождает чувство неполноценности. К чувству неполноценности приводит также несоответствие между представлениями о себя и представлениями о картине мира: «Я слаб и беспомощен; жизнь опасна». Несоответствие между понятием о себе и этическими убеждениями («следует всегда говорить правду; я лгу») приводит к чувству неполноценности в моральной области. Таким образом, чувство вины представляет собой лишь один из видов чувства неполноценности.

Используя такую «карту», человек облегчает свои действия на протяжении жизни. Она позволяет ему оценивать и понимать опыт. Она дает ему способность его предсказывать и контролировать.

Хотя стиль жизни – инструмент, который позволяет справиться с опытом, в значительной степени он является бессознательным. Стиль жизни заключает в себе скорее когнитивную, а не поведенческую организацию. В качестве иллюстрации приведем установку «Мне нужно возбуждение», которое может привести к выбору профессии актера, автогонщика, исследователя или привести к «отыгрыванию в поведении». Такого рода убеждение может в дальнейшем породить как затруднения и проблемы, так и творческую деятельность или научные открытия.

При одном и том же стиле жизни можно вести себя полезно или бесполезно. Вышеупомянутое различие позволяет адлерианцам проводить различие между психотерапией и консультированием. Первое, утверждают адлерианцы, имеет целью изменение стиля жизни; второе – изменение поведения при существующем стиле жизни.

Любовь, подобно другим эмоциям, имеет когнитивные основы. Люди не являются «жертвами» эмоций или страстей. Они создают эмоции, чтобы помочь себе в достижении своих целей. Любовь представляет собой связующее чувство, которое мы создаем тогда, когда хотим сблизиться с людьми.

Хотя жизненные цели любви, профессиональной и социальной деятельности требуют решения, существует возможность избегать некоторых решений или откладывать их, если можно это компенсировать в других областях.

Согласно адлерианским представлениям, психотерапия представляет собой образовательный процесс, включающий в себя терапевта (или терапевтов) и клиента (клиентов), сотрудничающих друг с другом. Целью терапии является развитие социального интереса клиента. Для достижения этого терапия должна включать в себя изменение ложных социальных ценностей. Клиент проходит через переобучение – изменение своего стиля жизни и отношения к жизненным целям. При изучении «базовых ошибок» в своей когнитивной карте у него есть возможность решить, хочет ли он продолжать идти по старому пути или выбрать другие направления. «В любых обстоятельствах клиент должен иметь абсолютную свободу. Он может двинуться в сторону изменения или отказаться от него, это как ему заблагорассудится» (Adler, 1956). Он может сделать выбор между интересом к себе и социальным интересом. Данный образовательный процесс имеет следующие цели.

1. Стимуляция социального интереса.

2. Уменьшение чувства неполноценности и преодоление уныния, а также осознание и использование собственных ресурсов.

3. Изменение стиля жизни личности, то есть восприятия и целей. Как уже было упомянуто, терапевтическая цель включает в себя трансформацию больших ошибок в маленькие (так же, как автомобили, одни люди нуждаются в «настройке», другим требуется «капитальный ремонт»).

4. Изменение ошибочной мотивации, даже если она лежит в основе приемлемого поведения, или изменение ценностей.

5. Помощь в осознании равенства среди своих коллег и товарищей (Dreikurs, 1971).

6. Помощь в стремлении стать человеком, делающим свой вклад в общее дело.

7. Если «ученик» достигает этих образовательных целей, он начинает принимать себя и других, к которым он принадлежит. Он начинает ожидать, что другие примут его так же, как он принял себя. Он почувствует, что «мотивационная сила» лежит внутри него, что он, хотя и в пределах существующих жизненных возможностей, но активно строит свою судьбу. Симптомы уйдут, и он будет чувствовать себя бодро, оптимистично, уверенно и мужественно.

Процесс психотерапии по Адлеру состоит из четырех компонентов. Это:

1. Отношения – создание и поддержание «хороших» отношений.

2. Анализ – раскрытие динамики клиента, его стиля жизни, его целей, а также того, как они влияют на ход его жизни.

3. Интерпретация полученных данных, в том числе сновидений, кульминацией которой является инсайт.

4. Переориентация.

Отношения . «Хорошие» терапевтические отношения – это дружественные отношения между равными. Оба участника терапии, терапевт и клиент, сидят лицом к другу, их стулья находятся на одном уровне. Многие адлерианцы предпочитают работать без стола, поскольку дистанцирование и отдаление порождают нежелательную психологическую атмосферу. Отказавшись от медицинской модели, последователи Адлера с неодобрением относятся к доктору, играющему роль всемогущего, всеведущего и таинственного существа, и пациенту, который тому подыгрывает. Терапия своей структурой говорит клиенту, что человек, творческое существо, играет роль в создании своих проблем, что всякий ответственен (не в смысле обвинения) за свои действия и что проблемы каждого основаны на неправильном восприятии, на неадекватном или неправильном обучении и в особенности – на ложных ценностях. Эти идеи позволяют клиенту принять ответственность за свое изменение. Тому, чему он не научился раньше, можно научиться сейчас. То, чему он научился «плохо», может исправить лучшим обучением. Ошибочные восприятие и ценности можно изменить и модифицировать. С самого начала лечения не одобряются попытки клиента оставаться пассивным; он берет на себя активную роль в своей терапии. И хотя он может выступать в роли ученика, он все же активный учащийся, ответственный за успех собственного обучения.

Терапия требует сотрудничества, то есть согласования целей. Несовпадение целей может привести к тому, что терапия «не движется с места» – например, когда клиент отрицает, что ему нужна терапия, а терапевт чувствует, что она ему показана. Поэтому на первом (первых) интервью обязательно нужно исследовать изначальные цели и ожидания. Клиент может желать победить терапевта, подчинить его своим нуждам или сделать могущественным и ответственным. Терапевт стремится избежать этих ловушек. Клиент может захотеть облегчить свои симптомы, не меняя лежащие в их основе убеждения. Он может искать чуда. В любом случае, до того как начнется терапия, должно быть достигнуто согласие относительно целей, по крайней мере – временное.

Принося свой стиль жизни в терапию, клиент ожидает от терапевта определенной реакции, которую, как он привык с детства, должны давать люди. Он может почувствовать себя непонятым, думать, что его лечат не тем или что его не любят. У него также может появиться чувство, что терапевт плохо относится к нему и будет его эксплуатировать. Часто клиент бессознательно создает ситуации, провоцирующие терапевта на подобное поведение. Поэтому терапевт должен быть внимательным к тому, что адлерианцы называют «знаками», и к тому, что Эрик Берн (Берн, 1998) называет «играми», и не подтверждать ожидания клиента.

Анализ . Исследование динамики разделено на две части. Прежде всего, терапевт стремится понять стиль жизни клиента. Кроме этого, он хочет понять то влияние, которое этот стиль жизни оказывает на реализацию жизненных целей. Не все страдания проистекают из стиля жизни. У многих клиентов с адекватными стилями жизни проблемы или симптомы возникают вследствие попадания в непереносимые или чрезвычайные ситуации, из которых они не могут выпутаться собственными силами.

Исследование стиля жизни. Одной из формальных диагностических процедур является исследование семейной констелляции клиента, чтобы выяснить условия, в которых сформировались убеждения, ставшие основой его стиля жизни. Тем самым мы получаем информацию о положении ребенка в семье, о том, какой путь он прошел, добиваясь своего места в семье, в школе и среди сверстников. Вторая часть диагностики состоит из интерпретации ранних воспоминаний клиента. Ранние воспоминания относятся к периоду, когда память еще не стала непрерывной, и поэтому могут быть неточными или даже полной выдумкой. Они скорее представляют единичные события («Я помню, однажды…»), а не группу событий («Мы обычно…»). Воспоминания трактуются как проективная техника. Понять ранние воспоминания – значит понять «историю жизни» клиента, поскольку люди избирательно вспоминают события прошлого, соответствующие стилю жизни.

Исследование ранних воспоминаний , история жизни клиента дают возможность установить происхождение «базисных ошибок» клиента. Стиль жизни – это что-то вроде личной мифологии. Личность будет вести себя так, как если бы мифы были правдой, потому что для нее они таковы. Когда греки верили, что Зевс живет на Олимпе, они относились к этому как к истине и вели себя так, как если бы это было правдой, а сегодня мы относим это верование к области мифологии. Хотя существование Зевса не является истиной, но существование Олимпа – это факт. Таким образом, в мифах присутствуют «истины», или «частичные истины» и есть мифы, которые мы путаем с истиной. Последнее является базисной ошибкой.

Базисные ошибки могут быть классифицированы следующим образом:

1. Сверхобобщения: «Люди враждебны»; «Жизнь опасна»;

2. Ложные или недостижимые цели «безопасности»: «Один неверный шаг и ты – покойник»; «Я должен быть приятным для всех»;

3. Ложное восприятие жизни и ее требований: «Жизнь никогда не даст мне никакой передышки»; «Жизнь так тяжела»;

4. Преуменьшение или отрицание своих достоинств: «Я глуп»; «Я недостойный»; «Я – всего лишь домашняя хозяйка»;

5. Ложные ценности: «Быть первым, даже если тебе придется карабкаться по головам других».

Кроме того, терапевта также интересует, как клиент воспринимает свои достоинства.

Сновидения . В отличие от Фрейда, для которого сновидение было попыткой решения старой проблемы, Адлер воспринимал сновидения как деятельность, направленную на решение проблем в будущем. Сновидение воспринимается адлерианцами как некая предварительная репетиция возможных действий. Если мы хотим отложить действие, мы забываем сон. Если мы хотим отговорить себя от некоторых действий, мы пугаем себя ночными кошмарами. Интерпретация сновидения не ограничивается анализом его содержания, а должна включать в себя целевую функцию. Сновидения играют важную роль в лечении, они выносят проблему на поверхность и указывают направление действий клиента.

Переориентация . Переориентация клиента в любой терапии начинается с предварительного, мягкого или энергичного, объяснения, что изменение необходимо в его же интересах. Нынешний образ жизни клиента обеспечивает ему «безопасность», но не счастье. Поскольку ни терапия, ни жизнь не предоставляют гарантий, не хотел бы он рискнуть частью своей «безопасности» ради большего счастья, самореализации или ради какой бы то ни было цели, которая должна у него быть? Эта дилемма решается нелегко.

Инсайт . Аналитические психотерапевты часто придают главное значение инсайту, основываясь на предположении, что «базисные изменения» не могут произойти без него. Убеждение, что инсайт должен предшествовать изменению поведения, часто приводит к длительному лечению, поощряет тенденцию некоторых клиентов становиться «болеть еще сильнее», лишь бы избежать или отложить изменения, и увеличивает их поглощенность собой, но не самопознание. Тем самым клиент освобождает себя от ответственности за свою жизнь до тех пор, пока он не достигнет инсайта.

Интерпретация . Терапевт-адлерианец содействует инсайту главным образом при помощи интерпретации. Он интерпретирует сновидения, фантазии, поведение, симптомы, транзакции клиента с терапевтом и другими людьми. В интерпретации он делает акцент на цели, а не на причине, на действии, а не на описании, на использовании, а не на обладании. Интерпретации – это зеркало, которое терапевт держит перед клиентом, чтобы тот мог видеть, как он справляется с жизнью.

Терапевт связывает прошлое с настоящим только для того, чтобы показать преемственность стиля жизни, а не для демонстрации причинной связи. Он может использовать юмор, рассказывать басни, анекдоты и истории из жизни. Иногда эффективным средством может оказаться ирония, но с ней нужно обращаться осторожно. Он может «плюнуть в суп клиента» – сделать оскорбительное замечание, которое делает намерения клиента настолько неприглядными, что клиент больше не сможет невинно и чистой совестью вести себя так, как раньше. Терапевт может предложить интерпретацию прямо или в форме: «Может быть, это так?» или предложить клиенту самому проинтерпретировать полученные данные. Хотя своевременность, точная дозировка, а также точность интерпретации – это технические аспекты, они не слишком важны для терапевта-адлерианца, потому что он не считает клиента хрупким.

Другие вербальные техники. Советы часто осуждаются терапевтами. На практике терапевт может просто обрисовать альтернативы и затем позволить клиенту принять свое собственное решение. Такое приглашение скорее укрепляет веру в себя, чем в терапевта. С другой стороны, терапевт может дать и прямой совет, стремясь тем самым поощрить самостоятельность клиента и его желание прочно стоять на своих ногах.

В психотерапевтическом процессе в русле индивидуальной психологии можно выделить три основные линии:

? выявление травматического опыта, явившегося отправной точкой развития невроза;

? исследование фиктивной цели и ошибочных апперцептивных схем, анализ аранжировок конечной цели;

? развитие социального интереса.

Методы, основанные на научении, сближают психотерапию Адлера с поведенческой психотерапией.

Техники терапии

Техника 1. Первичное интервью

На первых интервью терапевт, кроме демографических данных, исследует главным образом следующие вопросы:

1. По собственной ли воле обратился клиент?

Если нет, то его участие в терапии, а также ее продолжительность могут быть ограниченными. Сопротивляющийся подросток может наказывать своих родителей, пропуская терапевтические сеансы, которые, как он знает, оплачивают его родители. Либо направленный к терапевту клиент может просто оказаться «идентифицированным пациентом», получившим такой ярлык от кого-то, обычно от родителей. Это одна из причин, по которым, когда к ним направляют ребенка, адлерианцы предпочитают встретиться со всей семьей.

Если человек уклоняется от работы, а терапия ему показана, нужно попытаться превратить его в клиента, для чего в арсенале терапевта имеются четырнадцать таких «методов превращения» (Mosak, Shulman, 1963).

2. С какой целью пришел клиент?

Добивается ли он лечения, чтобы ослабить страдание? Если так, то страдания от чего? Выдвигает ли он безоговорочное требование, чтобы терапевт признал законным и подтвердил уже сделанное решение? Пришел ли он, чтобы другие от него отстали? Может быть, он думает, что пока он проходит терапию, он не должен брать на себя ответственность или принимать решения? В конце концов, он может считать себя «больным» или «запутавшимся» либо его так воспринимают другие.

3. Каковы ожидания клиента от лечения?

Клиент может проверить дипломы и рекомендации своего терапевта, чтобы убедиться, что терапевт – не дилетант. Если в комнате нет кушетки, он беспокоится, потому что в кино у аналитиков он видел кушетку. Те, кто склонны к контролю или к «словесному поносу», крикуны и подобные клиенты могут не позволить терапевту вставить хотя бы слово (а затем поблагодарить его за то, что им так помогли).

4. Чего ожидает клиент для самого себя?

Ожидает он выйти из лечения совершенным? Считает он самого себя безнадежным? Ожидает ли он решения специфической проблемы без какого-либо значительного изменения личности? Ожидает ли он немедленного излечения?

5. Каковы цели клиента в психотерапии?

Мы должны проводить различие между декларируемыми целями: стать хорошим, узнать о самом себе, быть лучшим супругом и отцом, приобрести новую философию жизни – и целями, не выраженными словами: оставаться больным, наказать других, победить терапевта и саботировать терапию, сохранять хорошие намерения без изменения («Смотри, как сильно я стараюсь и какие деньги я трачу на терапию»). Важность этого различия невозможно переоценить. Адлерианцы определяют сопротивление как то, что происходит, когда цели клиента и цели терапевта не совпадают. Соответственно, если терапевту не удается понять цели клиента или если терапевт и клиент придерживаются противоположных целей, то терапевтические усилия могут стать порочным кругом сопротивления – преодоления сопротивления – сопротивления, а не совместным усилием, к которому стремится терапевт-адлерианец. Самая лучшая техника по преодолению сопротивления – это его не создавать, но слушать клиента внимательно и с эмпатией, отслеживать его продвижение в терапии, понимать его цели и стратегии и поощрять развитие тенденции к «мы» в терапии.

Для исследования трудностей детства и прояснения событий, предшествовавших обращению к психологу, Адлер составил две схемы интервью – для детей и взрослых.

Адлер считал, что первая схема может помочь в определении жизненного стиля ребенка, в выявлении тех факторов, которые действовали на него в процессе формирования, и в обнаружении внешних проявлений жизненного стиля в решении задач жизни. Схема эта не формальна, и не обязательно жестко следовать ей (Сидоренко, 2000).

Схема интервью для детей

Расстройства

1. С каких пор появились причины для жалоб? В каком состоянии, объективно и психологически, находился ребенок, когда впервые были отмечены расстройства?

Значимо следующее:

– изменение среды;

– начало обучения в школе;

– смена школы;

– смена учителя;

– рождение брата или сестры;

– неудачи в школе;

– новые друзья;

– болезни самого ребенка или его родителей;

– развод, повторный брак или смерть родителей.

2. Обращало ли что-нибудь на себя внимание в ребенке в его ранние годы? Были ли это ментальная или физическая слабость, трусость, легкомыслие, скрытность, неуклюжесть, ревность, зависимость от других при еде, одевании, умывании, отходе ко сну?

Боялся ли ребенок оставаться один? Боялся ли он темноты?

Понимал ли он свою половую принадлежность, первичные и вторичные половые признаки?

Как он относился к противоположному полу?

Насколько он был осведомлен о своей половой роли?

Не является ли он пасынком или падчерицей, незаконнорожденным, отданным кому-либо на воспитание, или сиротой? Как относились к нему те люди, которые его воспитывали? По-прежнему ли он в контакте с ними?

Вовремя ли он научился ходить и говорить? Не было ли трудностей?

Нормально ли появлялись зубы?

Были ли какие-нибудь особые трудности в обучении письму, рисованию, арифметике, иностранным языкам или физкультуре?

Был ли он особенно привязан к какому-либо определенному лицу?

Кто это был – отец, мать, бабушка, дедушка или няня?

Следует отметить:

– любую враждебность в отношении к жизни;

– причины, могущие пробудить ощущения недостаточности;

– тенденции отгораживаться от трудностей и от людей;

– такие черты, как эгоизм, сенситивность, терпеливость, повышенная эмоциональность, активность, жадность и осторожность.

3. Много ли трудностей было с ребенком?

Чего и кого он больше всего боялся?

Вскрикивал ли он по ночам?

Мочился ли он в постель?

Доминирует ли он? По отношению к более слабым детям или также и по отношению к более сильным?

Выказывал ли он сильное желание лежать в постели с одним из родителей?

Был ли он умным?

Часто ли его дразнили и смеялись над ним?

Гордится ли он своей внешностью – волосами, одеждой обувью?

Ковыряет ли он в носу и грызет ли ногти?

Жаден ли он до еды?

Доводилось ли ему украсть что-нибудь?

Были ли у него трудности с опорожнением кишечника?

Эти вопросы направлены на выяснение того, насколько активно ребенок стремится к превосходству и не помешала ли его непокорность адаптации его первичных потребностей к культуре.

Социальные отношения

4. Легко ли он начинал дружить? Или он был склонен к ссоре, мучил людей и животных? Были ли у него привязанности к мальчикам и девочкам старше или младше него?

Любит ли он быть лидером или склонен изолировать себя?

Коллекционирует ли он что-нибудь?

Является ли он скупым или жадным в отношении денег?

Эти вопросы отражают способность ребенка вступать в контакт и степень утраты им смелости и уверенности.

5. Как он ведет себя в школе? Нравится ли ему туда ходить?

Не опаздывает ли он?

Возбужден ли он перед школой и стремится ли туда?

Случается ли, что он теряет свои книги или портфель?

Волнуется ли он по поводу домашних заданий и экзаменов?

Случается ли, что он забывает или отказывается выполнять домашнее задание?

Тратит ли он время попусту?

Можно ли назвать его ленивым или праздным?

Может ли быть так, что ему трудно или вообще невозможно сосредоточиться?

Бывают ли у него нарушения поведения в школе?

Как он относится к учителю? Он критичен, высокомерен или индифферентен по отношению к нему?

Просит ли он других помочь ему с уроками или ждет, пока помощь будет ему предложена?

Честолюбив ли он в каком-либо виде спорта?

Не считает ли он себя совершенно неспособным или неспособным к чему-то конкретно?

Много ли он читает? Какого типа литературу он предпочитает?

Можно ли сказать, что он плохо успевает по всем предметам?

Эти вопросы раскрывают степень подготовленности ребенка к школе, результаты этого «эксперимента» – посещения школы – и его отношение к трудностям.

6. Собирается точная информация о домашних условиях, заболеваниях в семье, алкоголизме, криминальных наклонностях, неврозax, дебильности, сифилисе, эпилепсии, уровне жизни, случаях смерти в семье – с указанием возраста ребенка в это время.

Не сирота ли он?

Кто доминирует в семье?

Является ли воспитание строгим, придирчивым или балующим?

Не получилось ли так, что ребенок боится жизни? Какой за ним осуществляется надзор? Может быть, у ребенка есть мачеха или отчим?

Благодаря этим вопросам можно увидеть, в какой семейной ситуации находится ребенок, и оценить, какого рода впечатления он там получал.

7. Каково место ребенка в последовательности рождения братьев и сестер?

Является ли он старшим, младшим, единственным ребенком, единственным мальчиком изо всех, единственной девочкой?

Замечались ли ревность, частый плач, злобный смех, склонность к глухому протесту по отношению к остальным детям?

Это раскрывает характер ребенка и характер его отношения к людям вообще.

Интересы

8. Какие мысли были у ребенка по поводу выбора профессии? Каковы профессии у членов его семьи? Каким является брак его родителей? Что он думает о супружестве?

Эти вопросы позволяют сделать заключение о том, насколько смело и уверенно ребенок относится к будущему.

9. Какие у него любимые игры, литературные произведения, исторические и литературные герои?

Нравится ли ему мешать игре других детей? Уходит ли он в фантазии? Или у него холодная голова и он отвергает фантазии?

Эти вопросы косвенно свидетельствуют о моделях превосходства, которые могут быть у ребенка.

Воспоминания и сновидения

10. Каковы ранние воспоминания ребенка?

Каковы его повторяющиеся или значимые для него сновидения?

Это сны о падении, полете, беспомощности, опоздании на поезд, погоне, о том, что он в плену или в заточении, или это страшные сны?

Эти данные помогают обнаружить склонность к изоляции, внутренний призыв к осторожности, честолюбивые импульсы, тенденции к пассивности и предпочтению определенных людей.

Поведение, свидетельствующее об утрате смелости и уверенности

11. По отношению к чему ребенок потерял воодушевление?

Чувствует ли он, что им пренебрегают?

Реагирует ли он на внимание, похвалы?

Есть ли у него какие-либо суеверия?

Старается ли он избегать трудностей?

Пытается ли он пробовать свои силы в разных областях только для того, чтобы потом все бросить?

Можно ли сказать, что он не уверен в своем будущем?

Верит ли он в дурное влияние наследственности?

Можно ли сказать, что среда систематически лишала его смелости и воодушевления?

Является ли его взгляд на жизнь пессимистическим?

Эти вопросы позволяют накопить факты о том, что ребенок потерял уверенность в себе и ищет выход в ошибочном направлении.

12. Есть ли у ребенка еще какие-либо вредные привычки?

Гримасничает ли он?

Ведет ли он себя глупо, по-детски или смешно?

Все это – не очень смелые попытки привлечь внимание.

Недостаточность органов

13. Наблюдаются ли у ребенка нарушения речи?

Является ли он безобразным, неловким, косолапым? Может быть, у него кривые или Х-образные ноги, с вывернутыми вовнутрь голенями?

Был ли у него рахит?

Может быть, он плохо развит?

Является ли он слишком приземистым, высоким или маленьким?

Есть ли у него недостатки зрения и слуха?

Не является ли он умственно отсталым?

Не левша ли он?

Храпит ли он по ночам?

Может быть, он отличается особой красотой?

Эти вопросы затрагивают жизненные трудности, которые обычно переоцениваются ребенком. Из-за них он может надолго лишиться смелости. Аналогично неправильное развитие можно видеть и у очень красивых детей. Они приходят к убеждению, что должны получать от других все безо всяких усилий и таким образом упускают шанс правильно подготовиться к жизни.

Комплекс (симптом) недостаточности

14. Говорит ли ребенок открыто об отсутствии у него способностей, «отсутствии таланта» к учению в школе? К работе? К жизни?

Бывают ли у него мысли о самоубийстве? Есть ли какая-либо связь во времени между его неудачами и возникновением нарушений поведения (своеволие, вступление в асоциальную группу)?

Не переоценивает ли он внешний успех? Является ли он покорным, нетерпимым или бунтарем?

Эти вопросы исследуют формы утраты смелости и уверенности в разных областях. Такие признаки часто появляются после того, как попытки ребенка пробиться вперед привели к разочарованию. Произойти это может не только из-за его собственной несостоятельности, но и по причине недостаточного понимания со стороны окружающих.

Ценные качества

15. Назовите те области, в которых ваш ребенок является успешным.

Это важные свидетельства, поскольку не исключено, что интересы, склонности и подготовка ребенка указывают направление, противоположное направлению его нынешнего развития.

Можно заметить, что система опроса, предлагаемая Адлером, представляет собой некое подобие спирали, в которой консультант, по крайней мере, дважды, иногда трижды возвращается к одним и тем же фактам и сторонам жизни ребенка, рассматривая их всякий раз под иным углом зрения.

Схема интервью для взрослых

1. На что вы жалуетесь?

2. В каком состоянии вы находились, когда впервые заметили ваши симптомы?

3. Каково сейчас ваше состояние?

4. Какая у вас профессия?

5. Опишите ваших родителей – их характер, состояние здоровья. Если они уже умерли, то какая болезнь послужила тому причиной? Какие у них были отношения с вами?

6. Сколько у вас братьев и сестер? В какой последовательности вы родились? Каково их отношение к вам? Как обстоят их дела в жизни? Болеют ли они тоже чем-нибудь?

7. Кто был любимцем вашего отца или матери? Какого рода воспитание вы получили?

8. Есть ли у вас признаки детской избалованности: застенчивость, стеснительность, трудности в развитии дружеских связей, неаккуратность.

9. Чем вы болели в детстве и каково было ваше отношение к этим болезням?

10. Каковы ваши самые ранние детские воспоминания?

11. Чего вы боитесь или чего вы боялись больше всего?

12. Каково ваше отношение к противоположному полу? Каким оно было в детстве и в последующие годы?

13. Какая профессия интересовала вас больше всего, и если вы не выбрали ее, то почему?

14. Является ли клиент честолюбивым, сенситивным, склонным к вспышкам гнева, педантичным, доминирующим, застенчивым или нетерпеливым?

15. Какие люди окружают вас в настоящее время? Являются ли они нетерпеливыми, раздражительными, любящими?

16. Как вы спите?

17. Какие у вас бывают сны? О падении, полете, повторяющиеся сны, пророческие сны, про экзамены, про то, как вы опаздываете на поезд?

18. Какие болезни были в вашем роду?

Техника 2. Получение раннего воспоминания

У Адлера нет указаний на то, как именно он исследовал ранние воспоминания. Можно предположить, что иногда он получал воспоминания уже готовыми, так как в некоторых случаях он предлагает читателю потренировать свою интуицию в анализе воспоминаний, об авторах которых ничего не известно – даже их пол и возраст. Таким образом, все описания процедуры получения ранних воспоминаний принадлежат уже его последователям и ученикам. При этом не существует универсального метода получения и оценки ранних воспоминаний, с которым бы все согласились. По мнению одних авторов, процесс получения ранних воспоминаний «важнее самой методики». По мнению других, преимущество методики в том и состоит, что она не требует от инструктора никаких специальных навыков (Bauserman, Rule, 1995).

Существуют и специальные опросники ранних воспоминаний, например опросник ранних воспоминаний «The Early Recollection Questionnaire» (ERQ) (цит. по Сидоренко, 2000). Методика состоит из одной страницы с инструкцией и нескольких страниц, на которых должны быть записаны 6 воспоминаний.

Приводим инструкцию, опубликованную в работе Е. Сидоренко (Сидоренко, 2000).

По процедуре обследования испытуемым предлагалось дать письменное изложение самого раннего воспоминания. Подчеркивалось значение следующих моментов:

– старайтесь быть как можно более конкретным;

– не давайте «обзоров», т. е. воспоминаний о случаях, которые повторялись много раз;

– не отказывайтесь давать воспоминание, даже если вы не абсолютно уверены, что это действительно случилось с вами;

– включайте все, что помните, даже то, что вам кажется незначительным;

– описывайте только то, что относится к возрасту до восьми лет;

– описывайте чувства, даже если они противоречивы;

– называйте имена присутствующих в воспоминании людей;

– опишите наиболее яркую часть;

– опишите то, что случилось до и после этого, и чувства, которые в это время возникали;

– попытайтесь высказать догадку по поводу цели своего поведения;

– укажите примерный возраст, к которому относится воспоминание.

Можно использовать и сокращенную инструкцию: человека просят рассказать самое раннее воспоминание о каком-либо событии. Предлагается, чтобы это было одно событие, а не рассказ о серии событий. После того как клиент сделает это, консультант может задать уточняющие вопросы:

– Что вы чувствовали?

– Кто еще там был?

– Помните ли вы цвета, звуки и другие обстоятельства этого события?

Можно попросить рассказать два ранних воспоминания о каких-либо единичных событиях, которые произошли в возрасте до 8 лет. Это могло быть любое событие, которое засело в голове и может быть вызвано перед мысленным взором. Воспоминания записываются на магнитофон, а позже переписываются на бумагу. После записи каждого воспоминания испытуемого просят:

– дать ему название;

– выразить свои чувства по поводу этого события;

– внести любое изменение в запомнившееся событие.

В последующем анализе используется только то событие, которое клиент вспомнил первым.

Техника 3. Качественный контент-анализ ранних воспоминаний

Схема контент-анализа ранних воспоминаний состоит из четырех этапов:

1. Анализ содержательных категорий и выдвижение гипотез.

2. Проверка гипотез.

3. Инсайт – постижение формулы жизненного стиля автора раннего воспоминания.

4. Исследование формулы вместе с автором раннего воспоминания.

На первом этапе фиксируются содержательные категории и выдвигаются гипотезы.

1. Присутствующие в воспоминании люди.

1.1. Мать.

1.2. Отец.

1.3. Братья и сестры.

1.4. Двоюродные братья и сестры.

1.5. Бабушки, дедушки и остальные родственники.

1.6. Посторонние, чужие люди: гости, друзья, соседи и др.

2. Тип события.

2.1. Опасности, несчастные случаи, телесные и другие наказания.

2.2. Болезни и смерть.

2.3. Проступки, кражи, сексуальные опыты и др.

2.4. Новые жизненные ситуации.

3. Способ восприятия ситуации субъектом.

3.1. Преобладающий вид чувствительности.

3.2. Ощущение принадлежности.

Важно учитывать, используется ли только местоимение «я» или (и) местоимение «мы». В целом использование местоимения «мы» свидетельствует о лучшем развитии социального чувства и сотрудничества, но многое зависит от того, с кем «мы»: только с членами собственной семьи или с более широким кругом людей.

3.3. Чувства и эмоции.

Вначале кратко остановимся на взглядах Адлера на эмоциональную жизнь вообще. Следует упомянуть по крайней мере о трех основных идеях:

А. Все чувства и эмоции имеют цель.

Б. Цель чувств и эмоций соответствует общей жизненной цели – избранному нами стилю жизни.

В. Чувства, которыми проникнуты ранние воспоминания, помогают нам удерживать эмоциональный тон, соответствующий избранному жизненному стилю.

Вот что писал по этому поводу сам Адлер:

«Новым во взглядах индивидуальной психологии является наблюдение, что чувства никогда не противоречат стилю жизни. Если есть цель, чувства приспосабливаются к тому, чтобы достигать ее. Итак, мы выходим за пределы физиологии или биологии: возникновение чувств не может объясняться химической теорией и предсказываться химическими исследованиями. В индивидуальной психологии мы должны предполагать психологическую цель. Нас не очень заботит, что тревога влияет на симпатические и парасимпатические нервные окончания. Вместо этого мы стараемся обнаружить, в чем состоит цель и результат тревоги… Мы знаем, что ребенок, привыкший, чтобы мать всегда была рядом, помогала и поддерживала его, может обнаружить, что тревога (каким бы ни был ее источник) – это очень эффективное средство управления матерью… Человек, который достигает превосходства через печаль, не может быть веселым и удовлетворенным своими достижениями. Он может быть счастливым, только когда он несчастен… Можно увидеть, что в каждом человеке чувства росли и развивались в том направлении и в той степени, которые были существенны для достижения его цели. Тревога или смелость, радость или печаль всегда согласовывались со стилем его жизни».

«Эмоциональный тон является таким же фиксированным, как и стиль жизни… Стиль жизни выстраивается вокруг стремления к определенной цели совершенствования, и поэтому мы должны ожидать, что каждое слово, действие или чувство будет органической частью этой целостной линии действий».

«Подавленный человек не сможет оставаться в подавленном состоянии, если начнет вспоминать свои хорошие минуты и свои успехи. Он должен говорить сам себе: „Вся моя жизнь была несчастьем“ – и отбирать только такие события, которые он сам мог бы толковать как примеры несчастливой судьбы… Ранние воспоминания представляют собой „историю моей жизни“, историю, которую человек повторяет, чтобы предостеречь себя или утешить, чтобы поддержать направленность на избранную цель, чтобы подготовить себя с помощью прошлых переживаний к встрече с будущим» (Adler, 1932).

Итак, чувства и эмоции, описанные субъектом, или хотя бы вскользь упомянутые им воспоминания являются важным средством постижения его жизненного стиля. Именно поэтому многие исследователи специально обращают внимание испытуемых на необходимость и важность описания чувств, даже неясных, смешанных или кажущихся незначительными. С другой стороны, для диагностики важен и тот момент, включает ли субъект описания эмоций по собственной инициативе или нет. Это отражает его стиль в подходе к проблемам и задачам, выявляет его интерес к эмоциональной стороне жизни, к своим собственным чувствам и чувствам других людей. По этой причине важность описания чувств в предлагаемой инструкции специально не подчеркивается.

На этом завершается анализ по содержательным категориям – первый этап контент-анализа ранних воспоминаний.

На втором этапе предлагается прочитать все гипотезы, записанные на первом этапе, и вычеркнуть те из них, которые опровергаются какими-либо другими элементами воспоминания.

На третьем этапе предлагается сосредоточиться и попытаться постичь формулы жизненного стиля автора воспоминаний. Поначалу лучше работать в режиме мозгового штурма – продуцировать любые идеи и записывать их, не критикуя. Затем на основе анализа этих идей нужно вывести отточенную формулу жизненного стиля, начинающуюся со слов, предложенных Адлером, например: «Жизнь – это…» или: «Жить – значит…».

В целом познакомиться с чужим ранним воспоминанием – значит головокружительно близко подойти к постижению сути другого человека. Однако это субъективное ощущение должно остаться диагностической тайной.

Анализ, проведенный последовательно по первым трем этапам, позволяет обосновать это субъективное ощущение, превратить его в объективированное знание. Но и оно должно остаться диагностической тайной. На этом настаивал Адлер: «Мы никогда не пойдем на риск пробуждения „переносов“, навязывания своего авторитета или помещения человека в положение зависимости и безответственности… Бестактная правда никогда не может быть полной правдой» (Adler, 1932).

Если мы переходим к четвертому этапу анализа: исследованию вместе с автором ранних воспоминаний той жизненной формулы, которую мы составили, то это означает, что от диагностической, исследовательской задачи мы переходим к задаче психотерапевтической, а это требует уже другого договора с клиентом, других условий и других методов работы.

Техника 4. История жизни

Адлер разработал и другую проективную процедуру – написание «Истории жизни». Для выполнения этого задания человек должен выбрать наиболее значительные и существенные части своей биографии, поворотные пункты в его движении к жизненной цели. Эта продукция приоткрывает занавес над драмой существования клиента, дает возможность понять его жизненный сценарий и личную мифологию.

Техника 5. Анализ сновидений

Со времени возникновения психоанализа нет серьезного психотерапевтического направления, в котором бы не работали со сновидениями. При этом каждая школа вносит в эту технику что-то новое.

Адлер считал анализ сновидений чрезвычайно важным, потому что они приоткрывают завесу будущего, показывают конечную цель. Сновидение – шаг в реализации цели, подготовка действий, которые затем проявятся в поведении. То же самое можно отнести к мечтам, грезам, фантазиям. Если Фрейд говорил о нереализованных в прошлом желаниях, то Адлер говорил о желаниях, заявляющих о необходимости их реализации. В сновидениях представлены фрустрированные потребности, но не столько как индикатор старой проблемы, сколько как попытка ее решить. Сновидения – «фабрика эмоций, в которой рождается настроение, направляющее человека к каким-либо действиям или удерживающее от них».

Во сне человек как бы готовится справиться с будущими трудными ситуациями, пытается найти средства выхода из них. Безусловно, они связаны с прошлыми жизненными обстоятельствами. Однако также очевидна проспективная направленность сновидения.

Образы сновидения часто заимствованы из детства, поскольку именно тогда произошло символическое запечатление значимых жизненных ситуаций. Поэтому сложное испытание во сне может замещаться школьными экзаменами. В ожидании неудачи человек во сне спотыкается, падает, наталкивается на препятствия и т. п.

Техника Адлера отличается от техники Фрейда не только по общему подходу, но и по интерпретации содержания образов сновидения. Так, если Фрейд часто трактовал падение, полет как символизацию полового акта, то Адлер рассматривал эти символы сквозь призму теории компенсации. Он показал, что полет может означать желание поднять свой статус. Падение может быть проинтерпретировано как символическое представление чувства превосходства либо утраты ощущения собственной значимости. Фрейд описывал сны, в которых человек одет не соответственно ситуации, и трактовал их содержание как сексуальную символику. Адлер показал, что эти сновидения могут выражать чувство ущербности или страх быть уличенным в обмане.

Адлер подчеркивал необходимость индивидуальной трактовки символики сновидения, исходя из всего многообразия проявлений стиля жизни. Ему довелось наблюдать двух пациентов-мальчиков, которые во сне выражали желание быть лошадью. Для одного это была символизация стремления нести груз ответственности за семью, а для другого – стремление обогнать других, быть первым. Символизация призвана скрывать, маскировать стиль жизни. Адлер считал, что чем дальше отстоит личность от осознания конечной цели, тем длиннее и причудливее сновидения. Анализ сновидений позволяет исследовать глубинный уровень личности и является одним из наиболее часто используемых методов.

Техника 6. Терапевт как модель

Терапевт демонстрирует ценности, которые клиент может попытаться имитировать. Терапевт-адлерианец ведет себя как реальный человек, способный к проявлению заботы, подверженный ошибкам, при этом он может посмеяться над собой. Тем самым он выступает в качестве модели. Если терапевт обладает такими характеристиками, то это может делать и клиент. Так, многие клиенты подражают своим терапевтам, которых они используют как ориентир нормальности.

Техника 7. Действия «как будто»

Частым рефреном клиентов является «Если бы только я мог…». Во время терапии последователи теории Адлера часто требуют от клиента, чтобы на следующей неделе он действовал «как будто» – так, будто он уже стал тем, кем он хочет стать. Он может возражать, что это будет только действием – и поэтому обманом, что внутри он будет оставаться той же самой личностью. Ему разъясняют, что действия не являются фальшивым притворством, что его просят примерить роль, как можно примерить костюм. Это не изменит личность, которая носит костюм, но иногда, изменив одежду, он может почувствовать себя по-другому, и возможно, поведет себя по-другому, и в этом случае станет другой личностью.

Техника 8. Негативная практика

Практика показывает, что симптом «заключен» в невротический круг: он закрепляется из-за постоянного повторения, а повторение обеспечивается тем, что клиент мысленно его воспроизводит, думает о нем. Он вызывает в памяти все детали проявлений симптома, «борясь» с ним. Поэтому в индивидуальной психологии появилась идея прекратить борьбу с симптомом. Этот подход получил название негативной практики. В логотерапии подобная техника описана как парадоксальная интенция.

Клиенту предлагается усилить симптом. Например, жалоба клиентки состоит в том, что у нее изменяется голос, мимика, когда она говорит со значимыми людьми. Ей было предложено усилить все симптомы и показать психотерапевту, как это может выглядеть в самом неприглядном виде. Естественно, что в результате нескольких попыток все симптомы исчезли. Часто эта техника успешно применяется при бессоннице.

Техника 9. Ловить самого себя

Когда клиент понимает свои цели и хочет измениться, его учат ловить самого себя, как если бы «его рука находилась в банке с печеньем». Клиент может поймать себя в самом разгаре своего старого поведения, но в данный момент он по-прежнему может чувствовать себя неспособным что-то с этим сделать. Постепенно он учится предвидеть такую ситуацию и свое поведение до их осуществления и, соответственно, научается или избегать, или изменять ситуацию или изменять свое поведение.

Техника 10. Метод пусковой кнопки

Этот метод эффективен с людьми, чувствующими себя жертвами своих эмоций. Клиенту предлагают закрыть глаза, воссоздать приятное событие из прошлого и отметить то чувство, которое сопровождает это воспоминание. Затем его просят воссоздать какое-нибудь неприятное событие, связанное с болью, унижением, неудачей или гневом, и отметить сопутствующее чувство. Вслед за этим клиент снова воссоздает первую сцену. Урок, которому адлерианцы пытаются научить клиента, заключается в том, что он может создать любое чувство, которое пожелает, просто решив, о чем думать. У него под рукой находится кнопка, и он может нажать ее при желании создать любое чувство, хорошее или плохое. Он является создателем, а не жертвой своих чувств. Например, для того чтобы быть в депрессии, требуется произвести соответствующий выбор. Терапевт пытается показать клиенту, какими поразительными возможностями тот обладает.

Техника 11. «Ага-переживание»

По мере того как в ходе лечения клиент обретает осознание и все больше участвует в жизни, он периодически испытывает «ага-переживание», или переживание «эврика». «Эй, да это имеет смысл». «Теперь я знаю, как это действует». «Вот это да, да это проще, чем я думал». С пониманием у него появляется уверенность в себе и оптимизм, которые приводят к желанию противостоять жизненным проблемам, не избегая обязательств и не боясь проявлять эмпатию.

Реориентационный тренинг

Предлагаемая методика приводится в книге Е. Сидоренко «Терапия и тренинг по Альфреду Адлеру» (Сидоренко, 2000).

Реориентацию следует понимать не столько как коренное изменение жизненного курса, сколько как раскрытие целого веера новых возможностей. Это не исправление ошибок, а обретение новых ориентиров, это внезапное расширение пространства, раздвижение психологических горизонтов, зачастую мучительное.

Можно рассматривать три аспекта реориентации в тренинге.

Во-первых, это встреча с самим собой, которая, по выражению К. Г. Юнга, принадлежит к «самым неприятным». Это новое постижение себя и своего места в межличностном пространстве, пространстве коллективного бессознательного.

Во-вторых, это развитие многомерности, стереоскопичности психологического видения, обнаружение новых направлений движения, возможностей развития, ценностей, точек зрения.

В-третьих, это преодоление стереотипов, кристаллизованных паттернов поведения и барьеров, мешающих свободной ориентации в расширившемся многомерном психологическом пространстве.

Рассмотрим последовательно три аспекта реориентации: постижение самого себя, развитие многомерности психологического видения и преодоление стереотипов.

Техника 1. Встреча с самим собой

В сущности, любое тренинговое упражнение может помочь человеку увидеть и понять что-то новое в себе. Специальными способами для исследования своего места в межличностном пространстве и для усвоения умений ориентироваться в этом пространстве являются методы психодраматического дублирования, замены ролей и зеркального отражения. Рассмотрим возможный пример.

Упражнение «Надписи на лбу»

Участникам предлагается объединиться в пары. Один партнер сидит и участвует в дискуссии, второй стоит над ним и держит табличку с надписью. Ни сидящий, ни стоящий не знают, что написано на табличке, но свободно могут видеть, что написано на чужих табличках. В дискуссии обычно принимают участие 5–6 пар, то есть 10 или 12 участников группы. Остальные становятся наблюдателями.

Надписи на табличках – это инструкция другим участникам по поводу того, как вести себя по отношению к данному участнику, например:

1. Слушайте меня.

2. Считайтесь со мной как с лидером.

3. Поддерживайте меня.

4. Балуйте меня.

5. Спорьте со мной.

6. Не доверяйте мне.

7. Обманывайте меня.

8. Неправильно толкуйте мои слова.

9. Игнорируйте меня.

10. Делайте как я.

Обычно выбирают 5–6 из этих надписей, но можно придумать и другие. Надписи 1–4 обычно дают более застенчивым участникам, надписи 5–9 – более активным и напористым, надпись 10 можно дать и тем, и другим в зависимости от ситуации в группе и той реориентационной задачи, которую ставит руководитель тренинга.

Получив надписи, участники дискуссии и их дублеры могут прочитать инструкции, регламентирующие их реакции на других участников. После этого диспутанты (сидящие) начинают обсуждать какую-либо тему, желательно совершенно несущественную: когда устраивать перерывы в тренинге, где можно было бы всем вместе провести Новый год и т. п. Тема должна быть не настолько значимой и увлекательной, чтобы она могла вызвать больше интереса, чем сама игра. Здесь бывает трудно выдержать меру: слишком поверхностная дискуссия не дает материала для полнокровных высказываний и реакций, а слишком глубокая дискуссия отвлекает от «надписей на лбу».

Задача участников дискуссии – понять, что написано на их табличках. Задача дублеров аналогична, но они должны сделать это, не участвуя в дискуссии и сохраняя молчание.

Вариант: они могут высказываться вслух, как настоящие психодраматические дублеры, выражая чувства, намерения и мысли своих протагонистов, например:

? Как-то неприятно, что меня никто не слушает.

? Все на меня смотрят. Вот странно!

? Интересно, а если я какую-нибудь глупость скажу, они все равно будут соглашаться?

Если диспутант согласен с высказыванием своего дублера, он поднимает правую руку, если не согласен – левую.

Дискуссия длится обычно не более десяти минут, а затем каждой паре предлагается ответить на вопрос: «Что написано на вашей табличке?». Первым высказывается диспутант, затем дублер. Обычно легко расшифровываются надписи: «Игнорируйте меня», «Спорьте со мной», «Считайтесь со мной как с лидером» и «Слушайте меня». Часто игрокам с последней из надписей кажется, что на их табличке написано: «Соглашайтесь со мной» или: «Считайтесь со мной». Из этого мы обычно делаем вывод о том, какое благоприятное впечатление производит на человека то, что его слушают. Бывает и так, что все участники призывают высказываться игрока с надписью: «Слушайте меня», а ему нечего сказать или всеобщее внимание сковывает его настолько, что он молчит. Спонтанно эта надпись каким-то образом подменяется на другую: «Побуждайте меня к высказываниям».

Гораздо труднее бывает расшифровать таблички: «Не доверяйте мне», «Обманывайте меня», «Неправильно толкуйте мои слова». Признаки, выражающие эти отношения, более тонкие; с задачей справляются обычно люди, способные к рефлексии. Иногда участники, которых «обманывали», а они так и не поняли этого, бывают расстроены. В этом случае логично обратиться к описанию признаков лжи.

Необходимо помнить, что многие участники после игры испытывают негативные эмоции: ощущение приниженности от слишком снисходительного отношения («Балуйте меня»), обиду («Игнорируйте меня»), растерянность («Неправильно толкуйте мои слова») и др. Тут необходимо отграничить человека от роли: «Я не надпись „Игнорируйте меня“, я Андрей» и т. д.

Это упражнение позволяет осознать свое место в межличностном пространстве и динамику его изменения. Оно помогает активным, сильным людям осознать разрушительные возможности пренебрежения, непонимания, давления, которые они могут проявлять по отношению к другим.

А теперь рассмотрим признаки лжи. Ссылаясь на многочисленные исследования, Дж. Баргун и Д. Баллер (Burgoon, Buller, 1994) приводят следующий перечень чаще всего наблюдаемых признаков обмана:

1) повышение высоты голоса и его напряженность, сигнализирующие о повышенном возбуждении или тревоге;

2) на мгновение появляющееся и моментально исчезающее неприятное выражение лица;

3) неприятный голос;

4) покачивание головой, по-видимому, скрывающее чувство вины или страх разоблачения;

5) замедление речи;

6) отсутствие синхронности, расхождение в сигналах, передаваемых разными каналами;

7) несообразные или преувеличенные реакции, обусловленные, по-видимому, когнитивными трудностями в процессе изобретения лжи.

Техника 2. Развитие стереоскопического психологического видения

Многие упражнения в психологическом тренинге помогают увидеть новые возможности в подходе к проблемам и явлениям жизни, расширить перспективы их понимания, познакомиться с новыми точками зрения и неожиданными ракурсами рассмотрения событий. В то же время можно выделить особую группу упражнений, направленных главным образом на развитие такой стереоскопичности психологического восприятия, а именно на развитие:

1) децентрации – способности не принимать свое Я за точку отсчета и умения переключаться на чужие точки зрения;

2) версионности мышления и поведения – способности видеть одновременно множество путей объяснения проблемы и ее решения;

3) гибкости как способности к быстрому переключению с одной реакции на другую и умения переходить с одного языка мышления и общения на другой.

Примерами упражнений для развития децентрации могут служить упражнения «Кузнец Родион»; для развития версионности мышления и поведения – упражнения «Объяснение причин», «Пум-пум-пум»; для развития гибкости и переключаемости – упражнения «Перефразирование стихов», «Юмор классиков».

Упражнение «Кузнец Родион»

Участники, объединенные в подгруппы, слушают отрывки из рассказа А. П. Чехова «Новая дача». Затем они должны словами кузнеца Родиона попробовать передать слова инженера Кучерова – так, как их понял Родион.

Рассказ «Новая дача» был выбран потому, что в нем есть «правильный ответ»: кузнец Родион действительно передает жене слова инженера Кучерова.

При подведении итогов упражнения каждая подгруппа может сверить свою формулировку с чеховской.

Отрывки из рассказа Чехова «Новая дача»

...

…В усадьбе по вечерам жгли бенгальские огни и ракеты, и мимо Обручанова проходила на парусах лодка с красными фонариками.

Однажды утром приехала на деревню жена инженера Елена Ивановна с маленькой дочерью в коляске с желтыми колесами, на паре темно-гнедых пони.

Это было как раз в навозницу, и кузнец Родион, высокий, тощий старик, без шапки, босой, с вилами через плечо, стоял около своей грязной, безобразной телеги и, оторопев, смотрел на пони, и видно было по его лицу, что он раньше никогда не видел таких маленьких лошадей…

Елена Ивановна посматривала на избы, как бы выбирая, потом остановила лошадей около самой бедной избы, где в окнах было столько детских голов – белокурых, темных, рыжих. Степанида, жена Родиона, полная старуха, выбежала из избы, платок у нее сполз с седой головы.

– Это твоим детям, – сказала Елена Ивановна и подала ей три рубля.

Степанида вдруг заплакала и поклонилась в землю. Родион тоже повалился, показывая свою широкую, коричневую лысину, и при этом едва не зацепил вилами свою жену за бок…

…Лычковы, отец и сын, захватили у себя на лугу двух рабочих лошадей, одного пони и мордатого альгаузского бычка, и вместе с рыжим Володькой, сыном кузнеца Родиона, пригнали в деревню. Позвали старосту, набрали понятых и пошли смотреть на потраву…

Вечером инженер прислал за потраву пять рублей, и обе лошади, пони и бычок, не кормленные и не поенные, возвращались домой, понурив головы, как виноватые, точно их вели на казнь…

В деревне бабы не спали всю ночь и беспокоились. Родион тоже не спал.

– Нехорошее дело, – говорил он, ворочаясь с боку на бок и вздыхая. – Осерчает барин, тягайся потом… Обидели барина… ох, обидели, нехорошо.

Как-то мужики, и Родион в их числе, ходили в свой лес делить покос, и, когда возвращались домой, им встретился инженер…

– Здравствуйте, братцы! – сказал он.

Мужики остановились и поснимали шапки.

– Я давно уже хочу поговорить с вами, братцы, – продолжал он. – Дело вот в чем. С самой ранней весны каждый день у меня в саду и в лесу бывает ваше стадо. Все вытоптано, свиньи изрыли луг, портят в огороде, а в лесу пропал весь молодняк. Сладу нет с вашими пастухами; их просишь, а они грубят. Каждый день у меня потрава, и я ничего, я не штрафую вас, не жалуюсь: между тем вы загнали моих лошадей и бычка, взяли пять рублей. Хорошо ли это? Разве это по-соседски? – продолжал он, и голос у него был такой мягкий, убедительный, и взгляд не суровый. – Разве так поступают порядочные люди? Неделю назад кто-то из ваших срубил у меня в лесу два дубка. Вы перекопали дорогу в Ереснево, и теперь мне приходится делать три версты кругу. За что же вы вредите мне на каждом шагу? Что я сделал вам дурного, скажите, Бога ради? Я и жена изо всех сил стараемся жить с вами в мире и согласии, мы помогаем крестьянам как можем… Вы же за добро платите нам злом. Вы несправедливы, братцы. Подумайте об этом. Убедительно прошу вас, подумайте. Мы относимся к вам по-человечески, платите и вы нам тою же монетою.

Повернулся и ушел. Мужики постояли еще немного, надели шапки и пошли. Родион, который понимал то, что ему говорили, не так, как нужно, а всегда как-то по-своему, вздохнул и сказал:

– Платить надо. Платите, говорит, братцы, монетой…

Инженер, по-видимому, стал раздражителен, мелочен и в каждом пустяке уже видел кражу или покушение… Как нарочно, кто-то (из мужиков или босяков – неизвестно) снял с телеги новые колеса и обменял их на старые, потом, немного погодя, унесли две уздечки и клещи, и даже в деревне начался ропот…

Как-то шли толпой из леса, и опять по дороге встретился инженер. Он остановился и, не поздоровавшись, глядя сердито то на одного, то на другого, начал:

– Я просил не собирать грибов у меня в парке и около двора, оставлять моей жене и детям, но ваши девушки приходят чуть свет, и потом не остается ни одного гриба. Проси вас или не проси – это все равно. Просьба, и ласки, и убеждение, вижу, все бесполезно.

Он остановил свой негодующий взгляд на Родионе и продолжал:

– Я и жена относились к вам как к людям, как к равным, а вы? Э, да что говорить! Кончится, вероятно, тем, что мы будем вас презирать. Больше ничего но остается!

И, сделав над собой усилие, сдерживая свой гнев, чтобы не сказать еще чего-нибудь лишнего, он повернулся и пошел дальше.

Придя домой, Родион помолился, разулся и сел на лавку рядом с женой.

– Да… – начал он, отдохнув. – Идем сейчас, а барин Кучеров навстречу… Да…»

Вопрос : Как передал слова инженера Кучерова кузнец Родион своей жене? Что он ей сказал? Попробуйте сформулировать это его словами.

При обсуждений итогов упражнения важно обратить внимание на то, насколько многозначно могут быть истолкованы наши собственные или чужие слова и насколько необходимы уточнение и проверка нашего понимания другого человека. Кроме того, чеховская проза каким-то образом дает эффект психологического расширения, раздвигая горизонты психологического видения.

Упражнение «Объяснение причин»

Взрослым для развития версионного мышления можно предложить рассмотреть какую-нибудь ситуацию, в которой ребенок «странно» себя ведет, а потом предложить каждому участнику сформулировать не менее трех различных версий, объясняющих поведение ребенка. Может быть использована, например, такая ситуация: «Девочка семи (девяти, двенадцати) лет идет вместе с мамой к метро. Они едут в гости к бабушке. Вдруг у метро они встречают мамину подругу. Та предлагает пойти поесть мороженого. Девочка угрюмо отказывается идти за мороженым. Никакие уговоры, даже обещание купить самое любимое для ребенка мороженое, не действуют. Почему девочка так себя ведет?»

Ответов на этот вопрос может быть множество, например:

1. От этой маминой приятельницы слишком резко пахнет (духами, селедкой).

2. Девочка смущается в присутствии этой дамы потому, что тайно влюблена в ее сына (или мужа).

3. Ненавидит эту даму за то, что та слишком громко говорит, или обидела ее когда-то, или прикасалась к ней холодными потными руками.

4. Эта встреча перебила планы девочки – она хотела поговорить с мамой о чем-то важном.

5. Такая встреча стоит дороже, чем порция мороженого, – можно выпросить себе еще что-нибудь.

6. После этой встречи мама, скорее всего, начнет ставить дочку этой дамы девочке в пример.

7. После встречи у мамы испортится настроение, потому что у этой дамы богатые родственники и она либо покупает себе все время что-нибудь такое, чего мама не может себе позволить, либо ездит за границу.

8. Девочка как-то раз видела эту даму вместе со своим папой, и т. д.

Упражнение «Пум-пум-пум»

Ведущий загадывает какой-то признак, которым некоторые участники группы обладают, а некоторые – нет. Это объективный признак, наличие или отсутствие которого однозначно могут признать все, например – какой-то элемент в одежде (галстук, шнурки на обуви, пиджак, свитер и др.), украшения (серьги, кулоны) и т. п.

Каждый из участников по очереди задает ведущему вопрос: «А у меня есть пум-пум-пум?». Ведущий, который загадал, например, что «пум-пум-пумом» будет кулон, отвечает тем, у кого сегодня есть кулон: «Да, у тебя есть пум– пум-пум», – а тем, у кого нет кулона: «Нет, у тебя нет пум– пум-пума». После этого группа должна решить, что же это за «пум-пум-пум». Например, участники могут объединиться в две подгруппы и внимательно посмотреть друг на друга.

Для того чтобы решить подобную задачу, участникам предлагается задавать открытые или пробные вопросы.

Обычно в конце упражнения участники признаются в том, что чувствовали себя в тупике. Если первоначальная версия не подтверждается, трудно представить себе, что же тогда задумано. Поиск новых, неожиданных версий требует интенсивных интеллектуальных усилий, особенно в главной, самой трудной задаче этого упражнения.

Упражнение «Перефразирование стихов»

Участникам предлагается объединиться в команды по три-четыре человека. Каждая команда получает листок с каким-либо известным четверостишием. Это может быть отрывок из стихотворения Пушкина («Я помню чудное мгновенье…») или другого поэта, куплет известного романса или песни. Задача каждой команды – перефразировать стихотворение или песню таким образом, чтобы ни одно слово не осталось неизмененным. Например, «степь» заменяется «полем», «обаяние» – «очарованием» и т. п.

При этом вовсе не обязательно сочинять в рифму, достаточно просто перефразировать все стихотворение. После того как работа будет закончена, каждая подгруппа читает свое произведение вслух, а остальные пытаются догадаться, что служило прототипом этих произведений. Например:

О родственник мой по отцу!

Ты повествуй и докажи,

Что смысл тайный и великий

В сем деле есть,

Что златоглавый белокаменный наш град

Был брошен лягушачьим едокам.

Читатель, вероятно, узнал строки Лермонтова «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…». Упражнение обычно проходит весело, участники работают увлеченно. Поиск точной формулировки, оказывается, может быть упоительным процессом. Благодаря этому упражнению участники вновь убеждаются в том, насколько богаты и неисчерпаемы возможности и самовыражения, и понимания.

Упражнение «Юмор классиков»

Участникам предлагается отрывок из какого-нибудь исторического анекдота, который они должны завершить остроумным высказыванием, соревнуясь в находчивости с классиками – Пушкиным, Ломоносовым… Например, вот история о М. В. Ломоносове.

«Однажды Ломоносов оказался на императорском приеме. И как на грех, именно на этом приеме у него надорвался кружевной манжет. Один из придворных не замедлил воспользоваться этим поводом для насмешки:

– Что, Михаил Васильевич, мудрость выглядывает?»

Вопрос к участникам: «Что мог ответить на этот вопрос Ломоносов?».

На самом деле, Ломоносов ответил: «Нет, глупость заглядывает». Участникам групп обычно нравится соревноваться с классиками в поисках неожиданного ответа, расширяющего масштабы ситуации или мгновенно переворачивающего ее смысл.

Техника 3. Преодоление кристаллизованных паттернов поведения Рассмотрим психотерапевтические и тренинговые упражнения, которые требуют нового, иногда непривычного действия и потому обладают реориентирующим потенциалом.

Сессия Я-посланий

В транзактной терапии Я-послания используются для «очистки атмосферы» перед началом каждой психотерапевтической сессии. Ведущий спрашивает: «Какие есть неудовольствия и паранойи?» После этого каждый, у кого возникло хотя бы легкое неудовольствие, раздражение, недоумение, обида в связи с поступком другого члена группы, высказывает это вслух в соответствии со следующим ритуалом:

Участник А: Нина, у меня есть неудовольствие по отношению к тебе. Ты хочешь узнать какое?

Участница Б: Да, хочу. Выскажи его, пожалуйста.

Если участнице Б сейчас не хочется слышать «неудовольствия» в свой адрес, она может сказать: «Не сейчас, пожалуйста. Завтра». Или: «На следующей сессии». Или: «Через 15 минут, хорошо?».

Если участница согласилась выслушать послание прямо сейчас, участник А продолжает:

А: Сегодня перед занятиями, когда я спросил тебя, захочешь ли ты работать с моей проблемой, ты только посмотрела на меня и улыбнулась. У меня возникло разочарование из-за этого. Я ожидал какой-то большей заинтересованности.

Б: Спасибо, что ты сказал мне об этом. Я включу это в свой опыт.

Как правило, тот, кто получил негативное Я-послание, испытывает сильнейшее желание оправдаться. Как это ни тяжело, негативное Я-послание нужно включить в свой опыт: мы не хотели произвести такого воздействия на человека, но тем не менее произвели – он разочарован, обижен. Значит, мы все же что-то сделали не так, наше самовыражение было неточным.

Сессия «неудовольствии» в тренинге обычно начинается вяло, участники недоуменно восклицают: «А где взять неудовольствия?» – и пожимают плечами. Однако через некоторое время каждый вспоминает, что у него были и есть поводы для неудовольствия. Постепенно атмосфера накаляется. Приходится прилагать усилия к тому, чтобы неукоснительно выполнялся ритуал упражнения. Если кому-то из участников хочется ответить, он может послать ответное неудовольствие, но в строгом соответствии с ритуалом. Упражнение вовлекает всех, но вовлеченность эта далека от радостного чувства единения. Необходим следующий шаг. После того как все неудовольствия высказаны, группа переходит к обмену положительными Я-посланиями. Обычно группа облегченно вздыхает при этом переходе, чувствуется, что время такого перехода действительно пришло. Освобождение от негативных чувств снимает блокировку с выражений положительных эмоций.

После обмена положительными Я-посланиями группа обычно испытывает подъем. Мы пренебрегаем и собственными чувствами, и чувствами других. Между тем их можно использовать в терапии даже как чисто информационный сигнал. Так, согласно представлениям адлерианской терапии, реакции терапевта до определенной степени отражают реакции других взрослых на поведение ребенка.

Для того чтобы собственные чувства помогали психотерапии, необходимо научиться их осознавать и выражать. На это и направлена сессия Я-посланий. Вначале многие участники даже не осознают, что, собственно, они чувствуют. «Что я чувствую? Да ничего не чувствую… Нормально чувствую», – или: «Да нет у меня никаких чувств, просто… сижу». Сессия Я-посланий – это вмешательство в привычную работу «внутреннего компаса». В результате почти «принудительного» осознания и выражения негативных чувств его стрелка освобождается от зажима, после чего становится легче выражать и положительные чувства. Реориентирующий эффект заключается тут в более полном переживании, осознании и выражении собственных чувств, то есть фактически в преодолении общего, по мнению К. Стейнера, для многих людей сценария «Не чувствуй и не радуйся» (Steiner, 1990).

Сессия «Сократического согласия»

Каждому человеку важно, чтобы с ним соглашались, по крайней мере – признавали за ним право на собственное мнение. Между тем, в обыденной речи, в частности, в разговорах участников групп во время тренинга, часто вместо «да» говорится «нет», например:

А: Ты во время перерыва пойдешь обедать?

Б: Нет, но пообедать-то надо.

Другой пример:

А. Тебе понравился метод Я-посланий?

Б: Нет, ну это здорово!

Третий пример:

А: Ты согласна со мной?

Б: Нет, ну конечно полностью согласна! Полностью!

Почему же люди начинают с «нет», когда хотят сказать «да»? Возможно, потому, что в глубине души они с чем-то все же не соглашаются. Но если мы выражаем согласие, то лучше не создавать отрицательного психологического поля своим «нет». Каждый из нас слышал «нет» в своем детстве много раз, и это нас огорчало. «Нет» у многих людей автоматически вызывает фрустрацию или, по крайней мере, напоминает о фрустрации.

В сократовской школе аргументации контраргументацию предлагают начинать с выражения согласия с тем аргументом оппонента, который кажется истинным, затем выразить «некоторое сомнение» по поводу того аргумента, который кажется неопределенным, и только после того как оппонент убедится в готовности партнера соглашаться с ним в принципе и что тот в состоянии трезво оценить значимость и ценность аргументов, можно перейти к опровержению тех аргументов оппонента, которые кажутся неверными.

Итак, терапевтический сократовский ответ на любое утверждение – это прежде всего ответ «да» или «согласен». После того как группа с этим согласится (а как можно с этим не согласиться после всего сказанного? Фактически сессия согласия уже началась), начинается само упражнение. Каждый участник слышит какую-нибудь нелепую реплику, в которой нужно найти что-то такое, с чем все-таки можно было бы по-настоящему согласиться, не идя против истины. Это уже не внешнее согласие, которое мы применяем в целях психологической самозащиты, это более глубокий поиск согласия.

Техника 4. Метафорическое взаимодействие В адлерианской терапии применяется метод исследования и преобразования метафор, которые клиент использует для описания своих проблемных ситуаций (Корр, 1989; Carich, 1989; Mays, 1990).

Упражнение «Метафорический образ Ребенка»

Для соприкосновения с детским началом в самом себе полезно почувствовать вначале образ чужого детского Эго. Упражнение «Метафорический образ Ребенка» построено на использовании идей о Эго-образах и Эго-символах Эрика Берна. Эго-образ более индивидуален, а Эго-символ более обобщен. Кому-то из участников группы удается интуитивно почувствовать и выразить в словах индивидуализированный образ Ребенка в другом человеке; многие другие в состоянии почувствовать только более обобщенный символ. И то, и другое полезно и важно, поэтому чаще всего на занятиях можно не вдаваться в терминологические разграничения понятий «образ» и «символ».

Вначале ведущий рассказывает участникам группы о том, как Берн, будучи полковым врачом, комиссовал демобилизующихся и задавал им два вопроса, чтобы догадаться об их профессии; как он почувствовал, что в состоянии интуитивно ощутить детский образ Эго другого человека (Ребенка), и о том, как это помогало ему в понимании клиента и во взаимодействии с ним.

Э. Берн в течение десяти лет исследовал проблему интуиции. «В качестве военного психиатра он должен был день за днем обследовать тысячи демобилизуемых. Вот тогда-то он и начал играть в эту маленькую игру – просто для развлечения. Игра состояла в том, чтобы догадаться о профессии демобилизуемого после того, как тот ответит на два вопроса: „Вы сейчас нервничаете?“ и „Вы когда-нибудь раньше бывали у психиатра?“. Он обнаружил, что может догадаться о профессии людей, особенно если они были механиками или фермерами, с замечательной точностью. Эти открытия привели к написанию серии статей по интуиции… кульминацией которых было создание концепции транзактного анализа» (Steiner, 1990).

За десять лет был построен мост между «игрой в угадывание солдатских профессий» и интуитивным пониманием клиента. Интуиция стала использоваться в качестве психотерапевтического средства. Берн рассматривает образы Эго, модели Эго и символы Эго.

Образ Эго – это особое восприятие терапевтом архаического Эго-состояния клиента, все еще активного в отношениях данного человека с другими людьми (Берн, 1998).

Эго-модель – это описательное восприятие клиента, оно дробное, а не целостное, это скорее серия мелких атомов-предположений, чем гештальт.

Эго-символ не так персоналистичен, как образ Эго, в нем меньше индивидуального, больше отвлеченно-общего.

После этого ведущий приводит примеры Эго-символов и Эго-образов, например из книги К. Стейнера: «маленькая белокурая девочка, которая стоит в огражденном изгородью саду, полном маргариток»; «перепуганный мальчик, который едет в машине с отцом, сидя на переднем сиденье, в то время как сердитый отец ведет машину на предельной скорости» (Steiner, 1990). После этого ведущий предлагает участникам придумать два вопроса, которые помогли бы вызвать в человеке реакции Ребенка. Возможно, это будут спонтанные невербальные реакции или словесно выраженные воспоминания, ассоциации. Содержание вопроса почти не имеет значения. Важно сконцентрироваться на человеке и интуитивно почувствовать его.

Ниже приводится список удачных вопросов, как бы автоматически вызывающих у человека «детские», архаичные реакции, вводящих его в Эго-состояние Ребенка.

1. Как ты относишься к детским садам?

2. Что тебя больше всего обижало в детстве?

3. Каково твое самое яркое впечатление детства?

4. За что тебя ругали в детстве?

5. Что ты делаешь, когда тебе плохо?

6. Чем ты болел в детстве?

7. Чем болел до года твой ребенок?

8. Как жизнь?

9. Каково твое любимое блюдо?

10. Что бы ты хотел подарить своему ребенку?

11. Что ты больше всего любил на свете, когда был маленьким?

12. Как ты относишься к своей маме?

13. Как ты относишься к своей профессии?

14. Что ты переживаешь сейчас?

15. Чего тебе сейчас больше всего хочется?

16. Что дает тебе ощущение покоя и безопасности?

17. Что дает ощущение радости?

18. С какими людьми ты лучше всего ладишь?

19. Какие черты характера есть и у тебя, и у твоих родителей?

20. За что ты благодарен своим родителям?

21. Что бы тебе хотелось сейчас сделать?

22. Что бы ты хотела, чтобы я сделал?

Иногда участники предлагают сначала выбрать человека, которому будут задавать вопросы и чей образ Ребенка группа попытается интуитивно почувствовать, а уже потом формулировать вопросы. Если выражено такое пожелание, ведущий предлагает выбрать человека прямо сейчас. Это очень важный момент. Человека выбирает сам ведущий. Как правило, ведущий уже чувствует, кто выдержит эту метафорическую сессию и сможет извлечь из нее максимум пользы. Обычно таких людей двое-трое, и чаще всего они сами вызываются на активную роль в этом упражнении.

Или наоборот: сначала формулируются вопросы, а затем выбирают человека. Далее важно найти человека, который будет задавать эти вопросы. В этом выборе тоже есть элемент риска, но небольшой: если вопросы не очень хорошо «сработают», можно предложить задать свои вопросы кому-либо еще. Задающий вопросы и тот, к кому они обращены, сидят в этот момент рядом. Все внимание группы сосредоточено на них. В этот момент не стоит ничего записывать: лучше жить этим моментом, чувствовать, вникать, пытаться понять что-то дотоле непостижимое в другом человеке. После того как вопросы заданы и человек на них ответил (может быть, невербально), ведущий предлагает сосредоточиться на точной формулировке образа Ребенка: «Мальчик, который…» или: «Девочка, которая…».

Техника 5. Гештальттерапевтическая техника отождествления с объектом

Ф. Перлз определял проекцию как «отношение, чувство или фрагмент поведения, которое в действительности принадлежит вашей личности, но не ощущается вами таким образом, а приписывается объектам или людям в окружении и затем переживается как направляемое ими на вас, а не наоборот» (Перлз и др., 1993).

Джон Энрайт, который учился, в частности, и у Ф. Перлза, предложил «впрячь этот фундаментальный человеческий процесс в работу вместо того, чтобы терять энергию, пытаясь его критиковать или противостоять ему… пойти за ним в специальном упражнении…» (Enwright, 1980). Он просил каждого участника оглядеться вокруг и выбрать объект, который привлечет его внимание. Затем каждый в течение нескольких минут старался отождествиться со своим объектом. «Почти всегда несколько человек в группе оказываются сильно взволнованными тем, на что они набрели». «Когда интенсивность опыта снижается, можно возобновить поток энергии, предлагая совершить какие-либо манипуляции с объектом или с ситуацией: снять крышку с кастрюли, развернуть флажок, сесть на стул, погасить лампу и т. п.».

Однако, по наблюдениям Энрайта, часто участники, кому приходилось слишком долго ждать своей очереди, теряли спонтанность своего выбора (в его группах могло быть сотня и более человек). И тогда Энрайт стал предлагать участникам коробку с игрушками: тот, чья очередь подходила, выбирал себе фигурку и работал с ней. Никто не видел фигурок до тех пор, пока не подойдет его очередь. Благодаря этому удавалось избежать эффекта «предварительных заготовок». В коробку Дж. Энрайта могло попасть все что угодно, но при этом ему приходилось часто пополнять набор игрушек, так как многие люди просили его подарить фигурку, которая оказалась особенно значимой. Это могут быть фигурки людей, животных, птиц, насекомых, динозавров и других живых существ, маленькие калейдоскопы, фонарики, лампочки, батарейки, часы, блокноты, веера, элегантные коробки из-под французских духов, детские наручники, пушки, пистолеты, кукольная посуда, пластмассовое мороженое, сэндвич, бутылка с кока-колой, значки, катушки, сантиметровые ленты, клубок ниток, душистый кусок мыла в глянцевой обертке, вертолеты, машинки, ручки, календари и т. д., даже документы. Иногда ведущий посылает шкатулку по кругу, как это делал Джон Энрайт. Каждый выбирает ту фигурку, которая «сама его выбирает». Однако часто «выбор» затягивается. Многие перебирают весь набор, пока не остановятся на чем-либо. Поэтому чаще ведущий поступает по-другому: просит всех участников закрыть глаза, а потом выкладывает все фигурки на стул в центре круга. Уже сама эта подготовка интригует… Затем ведущий предлагает открыть глаза, встать и идти друг за другом по кругу, блуждая взглядом по фигуркам, и постепенно выбрать (но только мысленно, ни к чему не прикасаясь!) ту фигурку, которая сама тебя выбирает. Если двое или трое захотят взять одну и ту же фигурку, они смогут владеть ею вдвоем или втроем. После того как участники проходят полный круг, ведущий предлагает нежно, не торопясь, взять свою фигурку. Несмотря на все эти инструкции, бывает, что, выбрав фигурку, человек начинает как бы «нависать» над нею и уже не хочет дальше идти по кругу, а в конце многие буквально хватают свою фигурку. Некоторые испытывают разочарование из-за того, что их фигурку уже взял кто-то другой. Чаще люди предпочитают выбрать какую-то другую вещь, нежели владеть одной фигуркой сообща.

Участники вновь садятся в круг, каждый со своей фигуркой. Стул с оставшимися фигурками выносят из круга. После этого ведущий предлагает представиться друг другу от лица своих фигурок и начинает первым, например: «Я – черепаха. У меня книга в руках, это очень мудрая книга. Я люблю ее читать. Но мне так много приходится работать… Я почти не бываю дома, и вот я решила носить дом с собой. Это мой панцирь. Иногда я залезаю под панцирь, чтобы никого не видеть и не слышать».

К концу первого круга многие участники проникаются метафорическим настроением. Часто первым ощущением становится грустное сочувствие чужому самовыражению, и лишь во вторую очередь приходит осознание того, что и сам ты вызываешь сочувственную грусть… Когда один человек смотрит на другого, работающего со своим объектом, он замечает, что возможности объекта бесконечны и что говорящий опускает некоторые «очевидные» черты, выбирая нечто весьма особое, что наблюдающему и в голову не пришло бы отметить. Работающий же совершенно не осознает, что он выбирает свойства игрушки, он думает, что воспринимает его подлинные объективные качества предмета. Он может почувствовать нежелание произнести вслух то, что его беспокоит или пугает, но он не видит выбора в том, видеть это качество или не видеть.

После первого круга ведущий предлагает поговорить друг с другом от лица своих фигурок, задать какие-то вопросы, обсудить проблемы.

Если в игре наступает пауза, можно обновить поток «отождествления», предложив участникам внести в свой объект какое-либо одно изменение с помощью волшебной палочки или взять другую фигурку, а потом дать возможность первой фигурке поговорить со второй. Желательно, чтобы все так или иначе приняли участие в игре. Закончить ее лучше в тот момент, когда большинство еще хочет ее продолжать. Ведущий прерывает действие словами: «А теперь мы, фигурки, можем пожелать друг другу что-нибудь хорошее». Круг пожеланий позволяет закончить ту работу, которая осталась незавершенной в процессе взаимодействий. Чаще всего участникам приятно принять пожелания других, но иногда они защищаются от пожеланий.

Чем охотнее высказываются пожелания, тем лучше работа группы. В этом последнем круге проявляется достигнутый уровень групповой синхронности и целительные возможности группы.

Необходимо оставить время для обмена чувствами. Иногда кто-либо из участников говорит, что все-таки это опасный метод, потому что некоторые, как он думает, сказали о себе больше, чем хотели бы сказать, что этот прием вынудил их раскрыться глубже, чем им того хотелось. Об этом необходимо помнить ведущему, особенно в непсихологических группах. Кто-то может быть огорчен тем, что сказал лишнее, обнажил свои слабые стороны, стал уязвимым. В этом случае при обсуждении упражнения можно поставить вопрос: «Что нового я узнал о себе?». Отвечая на этот вопрос, каждый участник имеет шанс что-то скорректировать, защититься, умолчать о главном. Как говорил Карл Юнг, «встреча с самим собой принадлежит к самым неприятным» (Юнг, 1991). Если человек испытывает потребность защититься от этой встречи, следует предоставить ему такую возможность. Стоит упомянуть еще одно ценное качество этого упражнения. Джон Энрайт утверждал, что его вариант отождествления с фигурками из коробки помогает освободиться от идеи долженствования и постоянного оценивания своих и чужих поступков (Enwright, 1980).

Техника 6. Исследование и преобразование метафор в адлерианской терапии

«Мы переживаем реальность через те значения, которые мы ей придаем, не непосредственно, как данность, а как нечто интерпретируемое» (Adler, 1932). Эти интерпретации часто опираются на метафоры, образы. Человек констатирует значение реальности метафорическим способом (Kopp, 1989).

Адлера трактует формулу жизненного стиля – метафору, ранние воспоминания и сновидения – тоже метафорически (Mays, 1990). «Пытаясь понять, мы всегда прибегаем к аналогии» (Adler, 1956). В психотерапевтическом процессе можно применять длинные истории, истории внутри историй (множественные включенные метафоры), аналогии, афоризмы, анекдоты, каламбуры, загадки, экспериментальные домашние задания, художественные метафоры, шутки и юмор; в процессе разыгрывания историй можно использовать метафорические объекты (Barker, 1985).

М. Кэрич предлагает придерживаться определенной последовательности действий в целенаправленном психотерапевтическом использовании метафор.

1. Установите цели – какой опыт или терапевтическое сообщение вы хотите передать.

2. Найдите символическое выражение метафоры, которое имело бы личностное значение для данного клиента.

3. Создайте соответствующий контекст, выберите нужные слова и определите фазы, которые вы будете подчеркивать еще и невербально.

4. Когда вы вводите метафору, не объясняйте ее значения. Позвольте клиенту самому бессознательно поискать ее смысл (Carich, 1989).

В холистически-метафорической терапии Р. Коппа терапевт выделяет метафоры, присущие стилю речи клиента, и использует их для исследования проблемы и для ее решения (Kopp, 1989).

Метафоры, спонтанно возникающие в процессе разговора, позволяют предположить, что между двумя различными предметами или явлениями данный человек усмотрел (или, точнее, сам установил) некое сходство. Например, клиент говорит: «Я чувствую себя, как будто наталкиваюсь на стену». Он использует образ стены, чтобы как-то охарактеризовать фрустрирующую ситуацию, обсуждаемую на терапевтической сессии.

Все метафоры подразумевают сравнения и аналогии, которые в буквальном смысле не соответствуют истине. Проблема клиента не является стеной в буквальном смысле. Таким образом, метафоры построены на бессознательных аналогиях, а не на сознательной логике. Р. Копп предлагает работать с метафорами клиентов в следующей последовательности:

1) идентификация метафоры;

2) исследование метафоры;

3) предложение преобразовать метафору;

4) преобразование метафоры;

5) соотнесение метафоры с той значимой ситуацией, с которой она связана.

На первой стадии терапевт вслушивается в метафорическую речь клиента и выбирает определенную метафору для работы. В ходе этого процесса он намеренно избегает интерпретаций и теоретических объяснений.

На втором этапе терапевт помогает клиенту исследовать словесную метафору, стимулируя «внутренний поиск» (термин, который первоначально использовался для описания одного из элементов гипнотерапии Эриксона). Клиенту предлагается представить себе собственный метафорический образ и описать мысли, чувства и действия, которые у него ассоциируются с метафорой.

Затем терапевт спрашивает клиента: «Если бы вы могли что-то изменить в своей метафоре, чтобы она стала лучше (сильнее вдохновляла, стала бы благотворней), то что бы вы в ней изменили?»

Если клиенту не удается видоизменить метафору или внесенное изменение не столь благотворно, терапевт предлагает свои изменения. Любое изменение в метафоре может иметь какую-то ценность, только если клиент его принимает. Важно помнить, что каждое изменение может касаться только какого-то одного аспекта метафоры.

На следующей стадии устанавливается связь между метафорой и значимой ситуацией, к которой она относится. Терапевт может спросить клиента: «Как то, что мы только что делали, относится к вашей проблемной ситуации? Можно ли предположить, что после этого вы начнете по-другому воспринимать и решать свою проблему?»

В своей практике Р. Копп заметил, что клиенты спонтанно находят эту связь. Таким образом, проведение терапии на метафорической территории иногда производит мгновенное значимое изменение в поведении и чувствах клиента.

Техника 7. Метафорические упражнения

Упражнение 1. «Метафора цвета»

Участники сидят в кругу с закрытыми глазами. В руки каждому ведущий кладет кусочек гладкой, приятной на ощупь бумаги. Бумажки окрашены в разные цвета, чаще всего сложные, не определяемые одним словом: жемчужно-серый, малиновый, бежевый с розовым отливом, голубовато-сиреневый, цвет кофейного зерна, соцветий мимозы, цвет морской волны и т. п. Потом участникам предлагается открыть глаза, взглянуть на бумажку в своих руках и проникнуться ощущением ее цвета. В группе есть еще два человека, которые получили такой же цвет. Теперь нужно с помощью метафор найти двух «собратьев» по цвету. Ведущий предлагает: «Спрячем бумажку в ладони и попытаемся передать ощущение ее цвета метафорически: „цвет первой любви“, „цвет коварства“, „цвет несданного экзамена“, „цвет состояния души после развода“. В этом упражнении лучше не давать примеров и образцов ответов. У ведущего есть своя бумажка, он просто может начать работать со своим цветом – встать и произнести вслух свою метафору, например: „цвет пробуждения“.

Те участники, которые почувствуют, что эта метафора подходит и к их цвету, также встают. Но в ответ на эту метафору – «цвет пробуждения» – могут встать, скажем, пять человек, а один и тот же цвет есть только у троих. Значит, метафора была слишком широкой. Нужно искать более точную метафору, позволяющую выявить именно данный цвет. Теперь у кого-то другого родилась метафора своего цвета, он встает и говорит: «Цвет глубокого сна без сновидений». Те, кто считает, что эта метафора подходит к их цвету, тоже встают. При этом может оказаться, что встанет кто-то из тех, кто ранее согласились с метафорой «цвет пробуждения». Например, участнику с темно-синим цветом кажется, что к его цвету подходят обе эти метафоры – и глубокого сна, и пробуждения от сна. Задача заключается в том, чтобы найти метафору, не только точно отражающую твое собственное ощущение цвета, но и находящую отклик у «собратьев по цвету».

После того, как каждый назовет по крайней мере одну метафору, в группе часто наступает какое-то оцепенение. Каждый говорит на собственном метафорическом языке, и как понять, обращена ли эта метафора к тебе? Возникает ощущение бессилия в попытках найти способ самовыражения и понять другого. Процесс рождения общего метафорического языка мучителен, как вообще мучителен процесс поиска взаимопонимания.

В сущности, это упражнение само является метафорой драмы взаимного непонимания людьми друг друга. Оно способствует развитию мощных интеллектуальных усилий, творческого напряжения, которое запоминается и потом, в трудные моменты, может служить подсказкой: «Пробуй еще и еще, продолжай вырабатывать идеи и образы, может быть, постепенно ты найдешь путь к пониманию, как мы нашли его тогда».

Упражнение 2. «Метафора качества»

Участники сидят в кругу. Кто-то держит в руке мяч или другой предмет, который можно передавать друг другу. Тот, кто держит мяч, называет вслух два каких-нибудь прилагательных, например: «длинное и черное», «голубое и неизбежное» или «желтое и туманное», а затем передает мяч кому-то другому. Получивший мяч должен объединить оба определения в метафору, создав новый образ. В первом случае это может быть, скажем, «понедельник», «список увольняемых» или, в крайнем случае, «щенок таксы». Правда, последний образ содержит слишком прямое сравнение, лучше было бы его не использовать, но иногда задача в этом упражнении столь трудна, что можно пренебречь некоторым нарушением правил. «Голубой и неизбежной» может быть «таблетка», а «желтой и туманной» – «пресса» и т. п.

Это упражнение предъявляет высокие требования к ведущему и к участникам группы. Многим людям трудно выполнять его быстро. Могут возникнуть паузы, постепенно будет нарастать ощущение чьей-то успешности или неуспешности. Для того чтобы этого избежать, можно предложить каждому придумывать метафоры на каждую пару прилагательных. Можно сделать и так, чтобы определения задавались безадресно – у кого родится метафора, тот и подхватит их. Правда, в этом случае есть риск, что не все будут в равной мере активны.

Упражнение 3. «Метафорический танец»

Участники стоят в кругу. Каждому из них «назначается» национальность: француз, англичанин, грузин, якут, русский, латиноамериканка, индианка, испанец, африканец, украинец, немец, эстонец и т. д. Обычно уже сама эта процедура вызывает оживление и смех. Часто группы бывают многонациональными. В этом случае, конечно, лучше, чтобы заданная национальность не совпадала с истинной, поскольку смысл упражнения – в преображении. Часто люди сами просят назначить им ту или иную национальность, как будто они только и ждали момента, когда им можно будет с этим поэкспериментировать. Наблюдения показывают, что мужчины чаще просятся на роль грузин, а женщины – на роль латиноамериканок или негритянок. В более скованных группах можно давать свою роль не каждому участнику отдельно, а случайно образованным парам, чтобы им веселее и легче было решать поставленную задачу.

После того как роли приняты, каждый должен сосредоточиться, проникнуться духом своей новой национальности, а затем станцевать национальный танец, сопровождая это пением национальной песни или просто напевом нужной мелодии. Все сначала смотрят и слушают, а потом присоединяются, поют и танцуют вместе.

Совместное движение, общий танец, ритуализированные прикосновения во время танца – все это важные факторы групповой сплоченности. Кроме того, это активное двигательное упражнение. Но все-таки самое главное здесь – выход за рамки привычек, стереотипов, затрудняющих поиск общего метафорического языка.

Упражнение 4. «Метафорический букет»

В нашем букете – четыре цветка. Что это будут за цветы, зависит от ведущего и от участников. Можно их перечислить – например, роза, незабудка, тюльпан и гладиолус. Можно спросить у кого-либо из участников: «Какой твой любимый цветок?» – и так продолжать опрашивать участников, пока не наберется четыре цветка. После этого всем остальным цветы все-таки назначаются, так чтобы один и тот же цветок достался не менее чем трем участникам. После этого ведущий встает, отходит от своего стула и говорит: «Поменяйтесь местами, все „незабудки“!» «Незабудки» встают и пытаются перебежать на другой стул, а в это время ведущий тоже садится на чье-либо место. Теперь ведущим становится уже другой участник – в данном случае кто-нибудь из «незабудок». Он может попросить поменяться местами всех «роз» или «тюльпанов» и т. д. или сказать: «Букет!» – и тогда каждый должен встать и пересесть на другое место.

После того как каждый цветок будет назван хотя бы один раз, упражнение из разминочного становится метафорическим. В игру вводится усложнение: теперь уже нельзя просто называть цветок, нужно использовать образ, метафору, например: «цветы-предсказатели» (ромашки), «цветы-заклинания» (незабудки); «символы многодетности» (ландыши); «мексиканский цветок» (роза, в связи с мексиканским телесериалом «Дикая роза»); «набатный цветок» (колокольчик); «символ русского простодушия» (ромашка); «символ английской войны» (роза); «символ женского равноправия» (мимоза) и т. п.

Упражнение вызывает значительные трудности, поскольку вынуждает преодолевать привычное, стереотипное восприятие. Дж.-Л. Морено называл способность дать новый ответ на старую ситуацию креативностью, а способность дать адекватный ответ на новую ситуацию – спонтанностью (Морено, 1993). Если использовать терминологию Морено, данное упражнение требует в большей степени креативности, а упражнение «Метафорический образ Ребенка» – спонтанности. И оказывается, что креативность проявить гораздо сложнее, чем спонтанность, хотя по личностной значимости упражнение «Образ Ребенка» в значительной степени превосходит «Букет».

2.3. Психосинтез

Психосинтез используется как метод психотерапии в первую очередь тогда, когда причиной проблем клиента является глубокий и сложный конфликт между различными группами сознательных и бессознательных сил или же когда они происходят в результате глубинных и мучительных кризисов. В последнем случае сами клиенты не всегда осознают или правильно оценивают происходящие в них процессы.

Психосинтез – динамическая концепция психической жизни человека, разработанная итальянским психологом Роберто Ассаджиоли. Суть ее заключается в определенном подходе к строению и функционированию внутреннего мира человека. Схематично внутренний мир человека был представлен в виде сферы (монады), погруженной в поле коллективного бессознательного (окружающую психическую среду). Оболочка сферы проницаема, как мембрана, что обеспечивает процессы взаимного влияния человека и среды. Внутренний мир человека состоит из низшего, среднего и высшего бессознательного, поля сознания, сознательного Я (Эго) и высшего Я. Задача психосинтеза – посредством специальных техник помочь человеку глубоко изучить собственную личность (свое бессознательное, свое истинное Я), установить контроль над различными элементами своей личности, выявить свои противоречия, понять себя после постижения своего истинного Я – создать новый, объединяющий его личность центр. Психосинтез заключается в формировании или перестройке личности вокруг нового центра, что в результате позволяет человеку стать хозяином своей жизни, избавиться от психических и соматических расстройств, развить свои способности, обнаружить свою истинную духовную природу и построить на ее основе гармоничную, эффективную личность.

Ключевым в психосинтезе является понятие субличность . Субличности – это те, как правило, неосознаваемые голоса, которые борются в сознании человека. Простейший пример – конфликт различных желаний. Количество и особенности субличностей могут быть разными у разных людей. Каждая субличность строится на основе какого-то желания целостной личности. Практика психосинтеза состоит в выявлении индивидуальных субличностей и нахождения осознанного компромисса.

Работа с субличностями состоит из следующих этапов (Руффлер, 1998):

1) осознание и распознавание;

2) принятие;

3) координация и трансформация;

4) интеграция.

Синтез . Для того чтобы вывести внутренние конфликты и причину амбивалентности чувств и желаний на уровень сознания, а также стимулировать развитие позитивного отношения к себе и принятия себя, используется работа с субличностями клиента. Р. Ассаджиоли ввел в психотерапию понятие субличностей для того, чтобы вычленить и охарактеризовать отдельные психические образования в психике человека, основанные на определенных ролях или потребностях. Широко известны такие субличности, как Внутренний Ребенок, Внутренний Родитель (Эрик Берн не называл их субличностями, но их можно назвать этим термином), Внутренний Критик, Жертва, Спасатель, Преследователь. Каждый человек может выделить множество других субличностей, которые могут иметь характерные имена (Ворчун, Заискивающий трус, Великолепная дама и т. п.) или метафорические названия (Увядшая роза, Каркающая ворона и т. п.).

Обозначение основных субличностей человека представляет собой удобный способ выделить, например, основные паттерны поведения или чувства, свойственные клиенту, когда он находится в различных ситуациях.

Работа с субличностями особенно эффективна, когда необходимо:

? изменить негативное отношение к себе на принятие себя;

? снизить интенсивность постоянной внутренней самокритики;

? в случае амбивалентных чувств и желаний осознать внутренний конфликт, мешающий принять решение и следовать ему.

Люди с психологией жертвы носят в себе нелюбимого, испуганного и печального Внутреннего Ребенка. Он влияет на их состояние, являясь источником неуверенности в себе и компенсаторных защит. Осознать его в себе, уделить ему внимание, поддерживать, утешать и успокаивать, вселять в него уверенность – вот чему следует научить клиента. Одновременно необходимо работать с Внутренним Родителем клиента. У людей с психологией жертвы он, как правило, слишком критичен, слишком грозен и слишком требователен.

Когда клиент научается выделять пары или даже тройки субличностей с противоположными потребностями, он становится посредником в конфликте между ними. Работая с Внутренним Ребенком, Внутренним Критиком, внутренними конфликтами, обучая клиента предоставлять удовольствие самому себе, важно одновременно обращать внимание на то, чтобы отделить от образа Я образ Жертвы.

Жертву как субличность можно исследовать отдельно. Мысленно посадив Жертву перед собой, клиент может провести с ней диалог на тему: «Жертва, для чего ты хочешь оставаться обиженной? Что это дает тебе?». Пересев затем на место Жертвы и приняв ее воображаемую позу, клиент может говорить от имени Жертвы. Консультант помогает ему формулировать вопросы для данной субличности. При этом важно вести себя по отношению к ней не враждебно и не осуждающе, но принимая ее. Нужно понять, какую пользу она хочет принести своему «хозяину», чего она добивается таким путем и в чем ее ошибка, то есть чего она не может достичь своими методами.

Переходя от работы с субличностями к обстоятельствам реальной жизни, важно:

1) рассмотреть особенности проявления позиции Жертвы в конкретных ситуациях;

2) очертить поведенческие паттерны так, чтобы они стали легко узнаваемы;

3) поработать над тем, как можно их заменить более конструктивным поведением.

Основными задачами психосинтеза, по Ассаджиоли, являются:

? постижение своего истинного (высшего) Я;

? достижение на основании этого внутренней гармонии;

? налаживание адекватных отношений с внешним миром, в том числе и с окружающими людьми.

Центральная проблема человеческой жизни – несвобода, кажущаяся «раздвоенность» (Я – личностное, не осознающее и отрицающее существование другого Я – истинного, присутствующего скрыто, не поддающегося непосредственному осознанию). На самом деле Я едино. Достичь внутренней гармонической целостности, истинной реализации своего Я и добрых отношений с окружающими, можно, пройдя следующие этапы.

1. Глубокое познание своей личности – исследование низшего бессознательного, затем – среднего и высшего (психоанализ), открытие своего истинного призвания, неизвестных возможностей, которые ранее были подавлены.

2. Умение управлять различными элементами личности – метод дезиндентификации, состоящий в дезинтеграции выявленных вредных образов или комплексов (атак бессознательного) и управлении и использовании высвободившейся таким образом энергии. Человеком управляет все, с чем он себя отождествляет, и он может управлять всем, с чем себя дезиндентифицирует.

3. Познание своего истинного Я – открытие или создание объединяющего центра, позволяющего расширить представление о своей личности до осознания своего Я («двигаясь по лучу света, проследить его направление до самого источника света и объединить низшее и высшее Я»). При использовании соответствующих активных техник или при естественном внутреннем росте каждый новый этап связан с новой идентификацией. Человек создает идеал своей личности, соответствующий его масштабам, этапу внутреннего развития и психологическому типу, и таким образом делает этот идеал достижимым. («Идеал – художник, реализующий себя через создание прекрасного».) Идеальные модели затрагивают основные отношения с внешним миром и другими людьми, при этом происходит проекция внутреннего мира вовне – человек не теряет себя во внешнем объекте, но в какой-то степени освобождается от эгоистических интересов и внутренней ограниченности; он реализует себя через внешний идеал, какую-то внешнюю суть. Эта внешняя суть – не прямой путь к высшему Я, но истинная точка соприкосновения с ним, связующее звено между человеком и высшим Я, которое отражается во внешнем объекте, являющемся его символом.

4. Психосинтез – формирование или реконструкция вокруг созданного нового центра новой личности, которой присущи согласованность, организованность и единство.

Процесс психосинтеза можно условно разделить на несколько этапов.

1. Выбор новой личности, к которой человек стремится. Он должен мысленно себе представить эту «идеальную модель», визуализировать ее, подумать о том, чтобы она была для него реалистичной, а потому достижимой. Все многообразие «идеальных моделей» обычно можно свести к двум основным группам. К первой группе относятся образы, олицетворяющие внутреннее гармоническое развитие, духовное совершенство. Такие модели более актуальны для интровертов. Вторая группа образов олицетворяет совершенство в определенной сфере деятельности (ученый, бизнесмен, политик и т. д.). Такие «идеальные образы» чаще выбирают экстраверты. Главное, чтобы выбранная для дальнейшего формирования «идеальная модель» была согласована с естественным ходом развития личности. В результате психосинтеза можно стать лучше, совершеннее, но нельзя стать своим антиподом.

2. Использование всех имеющихся в распоряжении энергий. К ним Ассаджиоли относит прежде всего силы, высвобождающиеся в процессе анализа, в том числе в процессе «высвобождения» бессознательных комплексов, а также стремление к гармонии, идеалу, присутствующее на разных психологических уровнях клиента и до конца не осознанное. Для того чтобы использовать энергию бессознательного, ее необходимо направить в нужное русло, превратить во что-то иное, «трансмутировать».

3. Развитие недостающих (или недостаточно развитых) для формирования «идеальной модели» элементов личности. Приобретение новых качеств осуществляется двумя основными путями: с помощью самовнушения и с помощью систематической тренировки недостаточно развитых психических функций, таких, например, как память, воображение, чувства т. п.

4. Координация и соподчинение различных элементов психики, осознание гармонической целостной структуры личности. Это можно сравнить с творческим объединением (синтезом) отдельных звуков, цель которого – гармоничная музыка.

Более подробно с теоретическими положениями психосинтеза можно ознакомиться в следующих работах: Ассаджиоли, 1992, 1994; Йоуменс, 1989; Руффлер, 1998; Рейнуотер, 1996; Ферруччи, 1994; Firman, 1991; Rowan, 1990.

Техники

Техника 1. Работа с субличностями

Упражнение 1. «Круг субличностей»

Перечислите все свои желания. Записывайте все, что приходит вам в голову. Убедитесь, что вы включили и те, что у вас уже есть, и те, что вы хотели бы иметь в дальнейшем (речь здесь идет, разумеется, не о вещах или подарках). Ниже приводится список наиболее часто встречающихся желаний:

? закончить учебу;

? не болеть, и чтобы не болел никто из близких людей;

? иметь достаточно денег;

? любить;

? быть любимым;

? достигнуть успеха в работе/бизнесе;

? получить хорошее образование.

Теперь сосредоточьтесь на том, что вы чувствовали, когда читали список. Есть у вас субличность, которая говорит вам, что она тоже хотела бы иметь это? Или субличность, осуждающая людей, имеющих желания, которых нет у вас или которые для вас являются несущественными? А теперь составьте список ваших собственных желаний.

Когда в вашем списке наберется двадцать пунктов (или когда вы почувствуете, что записали все желания), просмотрите список и выберите 5–6 самых существенных. Может быть, вы захотите что-то в нем изменить. Например, можно объединить желания «кататься на лыжах», «плавать», «играть в теннис» и «ходить в походы» в одно общее желание «заниматься спортом на свежем воздухе». Теперь выделите свои самые важные желания и не включайте те, которым отдает предпочтение субличность «Что подумают люди?».

На большом листе бумаги нарисуйте круг диаметром примерно 20 см. Внутри него – круг поменьше. Получилось кольцо, центральная часть которого – ваше Я. А в самом кольце разместите те 5–6 субличностей, которые являются выразителями ваших желаний.

Нарисуйте (желательно цветными карандашами или красками) символы, отражающие ваши желания. Художественные способности в данном случае не имеет значения. Просто нарисуйте и раскрасьте любые пришедшие в голову символы.

Когда вы закончите рисовать, дайте каждой субличности свое имя. Некоторые из них могут походить на клички: Авантюрист, Благоразумный, Беззащитная крошка, Здоровяк, Герой-любовник, Лекарь, Знаток. Другие будут более романтичны, например: Первобытный любитель лошадей и гончих, Девушка из провинции, Лесная фея, Мисс совершенство и др. Важно придумать свои собственные, имеющие для вас смысл названия.

Теперь раскрасьте свое Я.

Это упражнение позволяет выявить, в первую очередь, позитивно направленные субличности, соответствующие нашим осознаваемым желаниям. Негативные субличности (Скептик, Критик), субличности, соответствующие подавленным желаниям, при выполнении этого упражнения остаются в тени.

Это упражнение можно повторять много раз, и названия некоторых субличностей, в том числе и самых важных, могут меняться по мере того, как вы будете точнее прояснять для себя, чего они хотят, как действуют и почему меняются.

Упражнение 2. «По следам субличности»

Встаньте и попробуйте изобразить любую из своих субличностей.

? В каких жизненных ситуациях появляется эта субличность?

? Как часто?

? Какие обстоятельства провоцируют появление этой субличности?

? Помогает ли вам эта субличность действовать в данной ситуации?

? Каким образом она вам помогает?

? Препятствует ли она вам в чем-нибудь?

? Что происходит с вашим телом?

? Что происходит с вашими эмоциями?

? Что происходит с вашими мыслями?

Запишите ответы на эти вопросы, чтобы лучше узнать вашу субличность. Само записывание как повторное обращение к полученному опыту является важной частью работы и нередко позволяет заметить какие-либо факторы, нюансы, которые не проявились столь ярко при самой работе в технике внутреннего диалога.

Упражнение 3. «Знакомство с субличностью»

Вам понадобится блокнот и ручка для записей. Постарайтесь найти тихое удобное место, где вас никто не потревожит. Сядьте удобнее. Расслабьтесь. Можете включить негромкую расслабляющую музыку. Ведите записи по ходу упражнения или можете сделать это потом. Делайте паузы там, где это вам необходимо, чтобы получить ответы на задаваемые вопросы.

Представьте, что вы находитесь в лесу. Почувствуйте, что под ногами у вас земля. Посмотрите на деревья. Пройдитесь немного по лесу, осматриваясь вокруг. Вы видите много деревьев и какие-то цветы. Обратите внимание на детали, вы чувствуете любопытство, вам очень интересно все окружающее.

Оглянувшись, вы замечаете вдалеке маленькую избушку и идете к ней. Вы слышите, что из нее доносится какой-то шум. Вам становится интересно, что там происходит. Вы подходите ближе и замечаете, что у избушки есть окошко. Вы подходите к окошку и заглядываете внутрь. Там, внутри, откуда доносится весь этот шум, вы видите множество своих субличностей, и все они очень активны. Внезапно дверь избушки отворяется, и все они высыпают наружу, оставаясь такими же активными. Вы наблюдаете за ними с большим интересом. Вскоре вы замечаете, что одна из субличностей очень заинтересовалась вами и подходит к вам. Вы внимательно смотрите, на что она похожа. (Она не обязательно должна быть похожа на человека. Это может быть животное или что-то вообще не похожее ни на что.) Вы ее очень интересуете, она тянется к вам. Когда вы осознаете, что это какая-то ваша часть, она тоже становится вам интересной, и тогда вы приглашаете ее прогуляться. Вы идете с ней на опушку леса, где начинается красивый зеленый луг. Вы выходите с ней на луг. Вы отмечаете, как она движется, о чем говорит, о чем спрашивает. Вы начинаете с ней беседу. В этой беседе вы можете задавать ей любые вопросы, а она может спрашивать вас. Это просто возможность узнать друг друга. Вы спрашиваете свою субличность: «Кто ты? Какова твоя роль в моей жизни? Чего ты хочешь? Чего ты от меня ждешь? Чем я могу тебе помочь? Что ты для меня делаешь? Зачем ты это делаешь? Когда ты вошла в мою жизнь? Какие события, какие обстоятельства моей жизни вызвали твое появление? Возможно, ты явилась, чтобы помочь мне? Для чего ты помогаешь мне? И как ты мне помогаешь? Привнесла ли ты что-то в мою жизнь? А когда ты создаешь для меня проблемы? Итак, чего ты хочешь? В чем состоит твоя основная потребность, что тебе действительно нужно? Каково твое самое существенное качество?»

Сознаете ли вы, как вы относитесь к этой части? Сердитесь ли вы на нее, потому что она вам мешает? Или это очень важная часть, которая помогает вам, делает вас сильнее? Поговорите с ней, расскажите ей о ваших трудностях, связанных с нею, расскажите, как вы к ней относитесь. Спросите ее, не хочет ли она воспользоваться возможностью что-то сказать вам или о чем-то спросить?

А теперь пригласите эту субличность пойти с вами через луг прогуляться. Смотрите, как она на это отреагирует: может быть, она не хочет идти с вами? Или наоборот, очень хочет?

Вы идете по лугу. Вы ощущаете ветерок, мягко овевающий лицо, слышите звуки, которыми наполнен луг: жужжание насекомых, пение птиц, – и замечаете, что идете со своим спутником по тропинке. По мере того как вы идете все дальше, тропа начинает подниматься на холм. Восходя на него, вы замечаете, что холм переходит в высокую гору. Вы ведете свою субличность на очень высокую гору. Гора высока, но идти легко. Обратите внимание, какой вид открывается с этой горы? И вот вы достигаете вершины. Задержитесь немного и посмотрите с высоты на раскрывающиеся перед вами дали. Когда вы смотрите вниз, какими крохотными кажутся люди, дома, улицы, машины. Вы со своим спутником стоите на вершине горы и просто смотрите на все остальное. Много ли вы можете увидеть с этого места?

Стоя там, на вершине горы, вы начинаете сознавать, что рядом с вами находится какое-то другое очень мудрое существо. Вы сознаете, что это существо обладает огромным состраданием, и можете почувствовать, как любит вас это существо. Это существо преисполнено света, и вы можете почувствовать это. Это существо способно говорить с вами, и вам предоставляется возможность задать ему любой интересующий вопрос о субличности, которая пришла с вами: и о том, каково ее назначение в вашей жизни, и как развивать ваши с ней отношения. Ибо вы знаете, что это очень мудрое и сострадающее вам существо. Возможно, у этого мудрого существа есть для вас подарок, которым вы могли бы воспользоваться в жизни, который поможет вам. Задержитесь немного, чтобы почувствовать присутствие этого мудрого существа и указать на него сопровождающей вас субличности.

А теперь пришло время попрощаться с мудрым существом и поблагодарить его за то, что оно вам так сострадает. Мудрое существо говорит вам, что оно всегда в вашем распоряжении, когда бы вы сюда не пришли. Итак, берите своего спутника и идите вниз. Осознайте, как чувствует себя теперь ваша субличность и что вы по отношению к ней испытываете. Возвращайтесь на луг, а затем отведите субличность назад в лес. Поговорите с ней, если хотите, или, возможно, если захочет она, о том, что произошло на горе. Скажите ей, что вы будете с ней разговаривать еще много раз и что вы ее не забудете. А затем приведите ее к лесной избушке, попрощайтесь с ней и возвращайтесь на луг.

Теперь медленно обратите внимание на свое тело, сидящее на стуле в этой комнате. Почувствуйте, что ваши ноги стоят на полу, что вы можете пошевелить пальцами ног. Откройте глаза, посмотрите вокруг.

Сделайте краткие заметки о своих переживаниях во время упражнения. Если вам не удалось выполнить его полностью, напишите об этом и попробуйте проанализировать, что помешало вам пройти по предложенному пути. Если вы затрудняетесь это сделать, напишите, почему вам это трудно. Первоочередное внимание следует обратить на следующие три вопроса:

? Чего хочет ваша субличность?

? Что ей нужно?

? Каково ее самое существенное качество?

Возможно, обнаруженная субличность или какие-то из ее качеств не понравились вам. Это распространенная реакция – видеть в себе наличие каких-то отрицательных черт. Один из основных постулатов психосинтеза: у каждой, даже самой трудной субличности имеется здоровое ядро – ее суть. Сам синтез состоит в том, что, выявив суть, сущностную энергию субличности, начать интеграцию ее в свою жизнь, т. е. воссоединить, объединить ее с другими нашими частями.

Один из важных моментов в работе с субличностями состоит в признании того факта, что каждая из наших субличностей – в том числе страдающая, испытывающая боль – это наша часть и, как таковая, по-настоящему в нас нуждается. В работе психосинтеза никакие переживания не подавляются, а наоборот, им пытаются дать выход, «вызвать» их из глубин психики, а затем направить их энергию на преобразование и изменение. Очень важно выяснить, чего хочет страдающая субличность. Она не имеет того, что хочет, и это служит причиной страдания.

Сам факт некритического осознания беспокоящей нас части – осознания без осуждения – резко понижает уровень оборонительной активности сознаваемой части. Принимая ее такой, какая она есть, мы создаем условия, в которых эта часть ощущает себя в большей безопасности. Исчезает сама почва для конфликтов. Вместо того чтобы говорить: «Ты мне не нравишься», мы говорим: «Привет». Это дает возможность подойти к процессу трансформации и интеграции. Вообще, интеграция – это естественный процесс, который происходит в человеке постоянно. В течение всей нашей жизни мы совершенно естественно интегрируем наши различные конфликтующие части. Но когда какая-то часть по той или иной причине (например, в результате подавления) останавливается в своем росте, она как бы отпадает от целого и утрачивает способность к естественной интеграции. Тогда необходима работа по восстановлению утраченной целостности.

Упражнение 4. «Диалог субличностей»

Для выполнения этого упражнения вам потребуется рисунок, получившийся в результате выполнения упражнения «Круг субличностей». Можете добавить в этот круг субличность, с которой вы познакомились в ходе упражнения «Знакомство с субличностью».

Закройте глаза и представьте, что вы шагнули в центр круга и теперь вас окружают ваши субличности. Медленно поворачивайтесь и наблюдайте за ними. Может быть, вам покажется, что они разговаривают друг с другом.

? Что они говорят?

? Какая субличность играет главную роль?

? Какие субличности помогают друг другу?

? Какие борются друг с другом?

? Какие из них сильнее?

? Какие слабее?

? Узнаете ли вы свои привычки, стереотипы, повторяющиеся ситуации из обыденной жизни?

А сейчас попробуйте поговорить с этими образами так, чтобы между ними воцарился мир.

? Можете ли вы помочь им лучше понять друг друга?

? Могут ли их взаимоотношения стать лучше?

? Что им нужно от вас?

? Что вам нужно от них?

Запишите самые важные наблюдения.

Одна из целей самонаблюдения – почувствовать центр, сущность собственного Я, усилить его, чтобы оно было способно разрешать конфликты между субличностями. Когда интересы неосознаваемых частей личности вступают между собой в конфликт, борьба между ними приводит к неэффективному расходованию творческой и жизненной энергии. Такой конфликт может проявляться в виде спорящих между собой «внутренних голосов» или как сожаление о том, что «опять поступил не так, как хотел». При выполнении упражнения ваше Я не должно игнорировать или прогонять какие-либо из субличностей. Такая стратегия ошибочна, так как неприятие каких-либо своих черт, субличностей не отменяет их существования, а лишь усугубляет проблему. Помните, что каждая из субличностей отражает потребности целостной личности. Освоение техники «Диалога субличностей» позволяет также решать конфликты между отдельными двумя или тремя субличностями путем заключения между ними своеобразного трудового соглашения или контракта, где ваше Я выступает в роли дирижера. Например, это соглашение может касаться того, как распределят между собой время Студент (которому надо сдать сессию), Любитель поиграть в футбол и Влюбленный. Контракт заключается на определенный срок. Такой вид работы не предполагает трансформации субличностей.

Для более серьезной трансформационной работы с парой конфликтующих субличностей или для более глубокого знакомства с какой-либо субличностью подходит следующее упражнение. Оно дает пример практического применения одного из основных принципов практики психосинтеза: пребывая в какой-то одной из конфликтующих субличностей, конфликт разрешить невозможно, ибо каждая из них считает себя правой. Разрешение конфликта станет возможным только в том случае, когда человек находится в «осознающем центре». Из «центра» можно видеть ядро, суть часть каждой из субличностей.

Упражнение 5. «Конфликт субличностей»

Постарайтесь найти тихое удобное место, где вас никто не потревожит. Сядьте удобнее. Расслабьтесь. Можете включить негромкую расслабляющую музыку.

Представьте, что вы находитесь в центре своего Я. Ощутите это.

Теперь пригласите одну из субличностей появиться справа от вас. Если она появилась, наблюдайте за ней. Визуализируйте или каким-то иным образом почувствуйте появление этой части. Наблюдайте положение ее тела и выражение лица. Обратите внимание, почему она именно так держит голову, почему у нее такое выражение глаз, почему она так стоит или сидит. Если можете, обратите внимание на то, что она хочет сказать вам своим внешним видом.

А теперь представьте, что вы делаете шаг из центра и вступаете в эту часть. Став этой частью, представьте, что ее тело и чувства стали вашими. Как вы стоите или сидите? Что делают ваши руки? Как вы держите голову? Что выражают ваши глаза? Какой у вас прикус? Посмотрите, действительно ли вы чувствуете, что ваше тело стало телом этой части?

Скажите центру, кто вы.

Скажите центру, в чем цель вашего бытия.

Теперь сделайте шаг из этой части обратно в центр и из центра опять взгляните на эту часть. Если вы дополнительно хотите что-то узнать о ее назначении, спросите ее об этом. Спросите эту часть, когда она вошла в вашу жизнь. Спросите ее, что она хочет вам сообщить. Посмотрите, можете ли вы почувствовать существеннейшее качество этой части. Спросите ее, чего она хочет, что ей нужно. И спросите себя в центре, действительно ли вы чувствуете готовность взять на себя ответственность за эту потребность.

Теперь отвлекитесь от этой части и опять обратите внимание на то, что вы в центре, на свою способность наблюдать, способность сознавать, способность выявлять глубинную ценность и смысл любых своих частей.

А теперь пригласите противоположную часть появиться слева от вас. Когда эта часть появится, попробуйте получше рассмотреть ее. Некоторое время наблюдайте за тем, как эта часть представляет себя вам. Обратите внимание на ее позу и выражение лица. Обратите внимание на то, что она сообщает вам самим своим видом.

Теперь сделайте шаг из центра и вступите в эту часть. Вступая в нее, вы обретаете ее тело, ее позу, выражение лица. Станьте этой субличностью и скажите центру, кто вы. Скажите центру, в чем ваше назначение, в чем цель вашего бытия.

Теперь переместитесь из этой части назад, в центр. Если вы, пребывая в центре, обнаружите, что хотели бы еще что-то узнать о назначении этой части, спросите ее. Спросите эту часть, когда она вошла в вашу жизнь. Спросите ее, что она хочет вам сообщить. Посмотрите, можете ли вы почувствовать сущностное качество этой части. Спросите ее, чего она хочет, что ей нужно. Обратите внимание на то, чувствуете ли вы себя готовым взять на себя ответственность за эту потребность.

Теперь отвлекитесь от этой части. Ощущайте, что вы пребываете в центре и только в центре. Суммируйте то, чему вы научились и что осознали, и начинайте постепенно выходить из этого внутреннего пространства, постепенно открывая глаза, ощущая свое тело, потянитесь, глубоко вдохните и резко выдохните.

Запишите свои впечатления об этом упражнении, свои мысли и чувства.

Иногда работа с конфликтующими частями в воображении делает переживание конфликта очень ярким, более ярким, чем в обыденной жизни. Может даже возникнуть чувство катастрофичности происходящего. Но это помогает яснее увидеть, в чем же состоит действительный конфликт, помогает увидеть реальное положение вещей.

Напоминаем еще раз, что даже если какая-то часть нам очень не нравится, мы не можем ее уничтожить, так как за ней стоит какое-то наше качество, наша «энергия», и она неуничтожима. Чем больше мы стараемся избавиться от того, что нам не нравится, тем больше оно выходит наружу, обостряя конфликт. И только через принятие, а не осуждение, можно подойти к реальной трансформации.

Критическое, негативное восприятие информации о себе, о своих субличностях может быть обусловлено действием Судьи (Критика). У всех у нас есть такая субличность. Поэтому, когда вы начинаете судить себя, рассматривайте это как деятельность одной из своих субличностей – Критика – и постарайтесь вернуться в «осознающий центр». Критик достаточно часто бывает силен и стремится занять центральное место. От вас могут потребоваться доброжелательная внимательность, чтобы замечать: «Ага, вот опять включился мой внутренний Критик», и определенные усилия по растождествлению с ним.

Следующие два упражнения нужны для знакомства и работы с субличностями, имеющимися у каждого и нередко мешающими нам воплощать свои планы в жизнь: Саботажником и Критиком.

Упражнение 6. «Определите своего Критика»

Что он говорит вам?

Возможно, он дает какие-то указания, начинающиеся со слов: «Ты должен…» и «Когда ты только научишься?…».

? Каким тоном он это говорит?

? Когда?

? Что он требует от вас?

? Что вы чувствуете по отношению к нему?

Дайте ему имя, отражающее его сущность. Если вы обозначили этого персонажа существительным, добавьте одно-два прилагательных, чтобы точнее описать его свойства.

Вот некоторые имена: Преследователь, Окружной прокурор, Критик, Подрезающий мне крылья, Мисс Совершенство, Изобличитель и др.

Как вы назовете своего Критика?

Теперь станьте Критиком. Объясните своей целостной личности, как она в вас нуждается. Расскажите ей, какой без вас будет беспорядок.

В качестве своего Я осознайте ценные стороны Критика. Обсудите с ним, как сохранить и использовать его ценные качества и уменьшить негативные, причиняющие боль. Например, ценной стороной Преследователя может быть Покровитель.

Упражнение 7. «Встреча с Саботажником»

Подумайте о каком-нибудь деле, которое вы хотели бы успешно проделать. Это может быть поступление в учебное заведение, создание семьи, организация оздоровительного центра или прием гостей.

Теперь попробуйте придумать что-нибудь такое, что нанесет ущерб вашему предприятию, помешает его осуществлению. Вообразите эту картину.

Нарисуйте Саботажника или ту силу, которая толкает вас на саботаж, противодействует исполнению задуманного.

Теперь сами побудьте в роли Саботажника и обдуманно помешайте осуществлению своего проекта. Расскажите, какую выгоду вы извлекли из этого.

С точки зрения Я представьте встречу с Саботажником и проведите с ним переговоры.

Саботажник может носить и такие имена: Упрямый ребенок, Зачем пробовать – все бесполезно, Если не можешь быть самым лучшим – брось это дело, Придира, Разрушитель, Неудачник. Иногда Саботажник – это еще и Жертва, субличность, которой нравится чувствовать себя беспомощной, добиваться внимания искусным умением казаться неумелой, несуразной и т. д.

Как бы вы назвали вашего Саботажника?

Субличность – это удобная модель, позволяющая нам иметь дело с движущими силами личности, но не надо забывать, что это всего лишь модель. Когда говорят о субличности, имеют в виду определенную совокупность установок, поведенческих стереотипов, верований, влечений и т. д., которая обретает целостную различимую форму лишь в нашем сознании.

Упражнение 8. Групповой вариант упражнения «Круг субличностей»

Тренинговое упражнение, о котором пойдет речь ниже, можно применять в групповой психологической работе. При этом проводить его следует в достаточно «продвинутой» группе и с большой долей осторожности. По своей сути, это психотерапевтическое упражнение, поэтому протагонистом в нем становится человек, психологически готовый к встрече с противоречивыми тенденциями своего внутреннего мира.

Ведущий говорит: «Ежедневно каждый человек оказывается в ситуациях, в которых ему необходимо сделать выбор. Порой этот выбор мучителен. А иногда наши противоречивые мотивы буквально раздирают нас на части. Создается впечатление, что во внутреннем мире звучат голоса разных людей, вступающих в споры и пререкания друг с другом. Мы с вами можем попробовать разобраться с теми субличностями, которые живут в нас, и помочь им найти контакт друг с другом. Может быть, нам удастся отвести каждой субличности подобающее место в нашем внутреннем мире».

Первый этап

Ведущий: «Приготовьте, пожалуйста, листы бумаги и авторучки. Вам нужно написать на этих листах все свои желания, которые сегодня, сейчас, в эту минуту будут приходить вам в голову. Подчеркиваю – абсолютно все, любые желания! Это может быть желание пойти в туалет или желание стать министром образования, желание изучить английский язык или приобрести трехкомнатную квартиру. Не ограничивайте себя.

После завершения работы можете никому не показывать свои записи. Нумеруйте каждое желание, начиная его запись с новой строчки. Каждый пункт можно начинать со слов «Я хочу…» Слева на листе оставьте поля – два-три сантиметра.

Работа будет продолжаться 15–20 минут. Если вам покажется, что вроде бы все желания иссякли, не останавливайтесь.

Если вам все понятно, то можете начинать работу».

Второй этап

Ведущий: «Давайте назовем количество зафиксированных вами желаний».

Каждый участник говорит, сколько желаний он написал.

«Перечитайте про себя записанные вами желания. Наверное, они оказались довольно разноплановыми: одни связаны с материальными потребностями, другие – с романтическими мечтами, третьи касаются развития личности. Впрочем, у каждого они свои.

Выберите какие-либо критерии, по которым вы можете разбить ваши желания на отдельные группы. Обозначьте желания, относящиеся к одной группе, каким-нибудь символом – для этого мы и оставляли на листах слева поля. Символами могут быть галочки, квадратики, кружки и любые другие значки по вашему выбору. Не стремитесь к слишком дробной классификации. Неплохо, если у вас получится от трех до шести групп. Не надо стараться, чтобы группы были равными по объему. Количество желаний в группах может быть разным».

Третий этап

Ведущий: «Каждая группа желаний связана с какой-то стороной вашей личности, с какими-то главными мотивами, действующими в вашей жизни. Пользуясь терминами психосинтеза, можно сказать, что каждая группа отражает определенную субличность, проявившуюся здесь и сейчас.

Представьте, что за каждой совокупностью желаний стоит некий человек, имеющий собственный склад личности. Как можно было бы назвать такого человека?

Попробуйте придумать названия получившимся субличностям. Так, скажем, группу желаний, связанных с материальными приобретениями, можно было бы назвать «Руки загребущие», а группу желаний о дальних путешествиях можно объединить названием «Синдбад-мореход». Чем ярче и остроумнее окажутся названия, тем лучше. Запишите эти названия под списком желаний, снабдив их соответствующими значками».

Дождавшись момента, когда большинство участников справится с заданием, ведущий предлагает каждому изобразить свою «диаграмму субличностей», распределив названия субличностей по секторам и приведя размеры секторов в соответствие с количеством желаний каждой субличности.

После этого ведущий предлагает желающим сообщить группе названия своих субличностей и количество желаний, попавших соответствующую группу. Ведущий замечает тех участников, которые вызвались озвучить получившиеся результаты. Как правило, именно кто-то из них на следующих этапах проявляет желание стать протагонистом.

Следует поощрять участников рассказывать о собственной «диаграмме субличностей», но не надо настаивать на этом. Иногда придуманные названия бывают очень остроумными и емкими: «Собака на сене», «Курица-наседка», «Луч света», «Наташка с крылышками» и т. п.

Четвертый этап

Здесь важнейшим действующим лицом становится протагонист и разворачивается психодраматическая процедура с привлечением вспомогательных лиц.

Ведущий: «Итак, нам удалось вычленить некоторые из наших субличностей, которые проявились здесь и сейчас. Кто из вас желает поближе с ними познакомиться и попытаться выяснить, какая из ваших субличностей наиболее значима для вас? Предупреждаю, что этому человеку придется открыть другим список своих желаний».

Выбирается протагонист.

Ведущий (обращается к протагонисту): «Теперь вам необходимо выбрать из участников группы тех, кто, по вашему мнению, смог бы исполнить роль каждой из ваших субличностей.

Прошу участников не отказывать протагонисту, если на вас пал его выбор».

Протагонист указывает выбранных им «актеров» и называет их «роли».

Ведущий: «Вы становитесь в середину круга. Ваши субличности занимают места вокруг вас – на одинаковом расстоянии. Ваша задача – просто слушать, а задача каждой субличности – убедить протагониста в том, что именно она самая важная, самая главная часть его личности.

Чтобы знать, что говорить и как убеждать, вы должны хорошо понять, что представляет из себя каждая субличность, какие желания сконцентрированы в ней. Поэтому я прошу протагониста объяснить субличностям содержание желаний».

Несколько минут уделяется подготовке актеров-субличностей к исполнению ролей. Содержание разговоров протагониста со вспомогательными лицами не обязательно открывать остальным участникам группы. Последние во время этой процедуры могут получить наставления от ведущего относительно внимательного наблюдения за тем, что будет происходить в дальнейшем.

По завершении подготовки актеров ведущий вновь обращается к ним и протагонисту: «Сложность предстоящей процедуры будет состоять в том, что все субличности должны будут говорить… одновременно!

Протагонист вправе регулировать этот процесс следующим образом: поднятие руки означает просьбу к какой-то субличности говорить громче; опускание руки – говорить тише; хлопанье в ладоши в направлении какой-то субличности – замолчать; отстраняющее движение руки – чуть отойти; движение руки к себе – приблизиться; если руки скрещены над головой, – замолкают все».

Объясняя это, ведущий демонстрирует соответствующие сигналы. Субличности начинают убеждать протагониста только по сигналу ведущего после четкого уяснения инструкции.

Несмотря на внешнюю простоту этой процедуры, сила ее эмоционального воздействия необыкновенно велика. Нередко результатом становится подлинный катарсис. Ведущий должен предельно внимательно следить за ходом процесса и реакцией протагониста. Обычно взаимодействие протагониста с субличностями занимает всего две-три минуты, но они эмоционально очень насыщенные.

Обсуждение

Обсуждение начинается с традиционного вопроса к протагонисту: «Что вы сейчас чувствуете?» Интересно, что в процессе одновременного говорения субличностей, который часто кажется внешним наблюдателям какофонией, протагонист обычно слышит всех и улавливает смысл произносимого. Однако это очень непросто. Ощущения, возникающие у протагониста, порой довольно неожиданные и обычно яркие. Они нередко ведут к настоящим открытиям.

Затем своими впечатлениями делятся вспомогательные лица.

Во время одного занятия можно провести разговор субличностей с двумя или даже тремя протагонистами. Сравнение их ощущений и переживаний дает группе интересный опыт.

Упражнение 9. Отождествление/разотождествление

Следующее упражнение помогает нам узнать наших внутренних актеров и познакомиться с теми ролями, которые они исполняют в нашей жизни.

Сядьте поудобнее, закройте глаза, глубоко вдыхайте и выдыхайте воздух. Обратите ваше внимание вовнутрь.

Может быть, вы вспомните ситуацию, в которой вы оказались день или два тому назад и которая постоянно занимает ваши мысли.

Представьте, что вы можете увидеть себя в данной ситуации. Может быть, вы чувствовали раздражение, страх или злобу и повели себя соответствующим образом.

Просто позвольте всей этой сцене еще раз пройти перед вашим внутренним взором. После этого опять поместите себя в эту ситуацию.

? Что вы думаете?

? Что вы ощущаете в вашем теле?

? Какие эмоции вы осознаете?

? Где в теле вы ощущаете их?

? Каким выглядит мир отсюда?

? Как бы вам хотелось действовать?

Теперь сделайте глубокий вдох и выдох, отступите назад и проанализируйте, что происходит.

? Что вы наблюдаете?

? Какая ваша часть выражает себя в данной ситуации?

? Что эта часть старается сделать для вас?

? Старается ли эта часть помочь вам держать ситуацию под контролем?

? Хочется ли вам поблагодарить эту часть за то, что она старается вам помочь? Если да, то поблагодарите ее. Если нет, наблюдайте за вашим внутренним сопротивлением сделать это.

? Какие чувства вы испытываете по отношению к этой части самого себя?

? Каким образом эта субличность ограничивает вас? Обратите внимание на ее ограничивающее действие. Каким она видит мир?

? Чего, по вашему мнению, она по-настоящему хочет от вас?

? Хотите ли вы дать ей то, в чем она нуждается?

? Как вы можете это сделать?

? Какие свои особые качества или способности предлагает вам эта субличность?

? Как вы можете воплотить эти качества в жизнь?

Почувствуйте себя в собственном теле; почувствуйте ваши руки и ноги, медленно пошевелите ими. После этого откройте глаза и при желании сделайте заметки.

В вышеописанном упражнении человек отождествляет себя с ролью для того, чтобы лучше понаблюдать за своими телесными ощущениями, мыслительными конструктами и эмоциями. Для нейтрального восприятия ситуации происходит активация «наблюдателя». Это называется разотождествлением с ролью. С этой позиции возможно распознать субличность, которая в данный момент руководит спектаклем. Наряду с этим проясняются и ее (субличности) поведенческие паттерны. В результате человек осознает, что именно эта его часть, свойственным лишь ей, пусть и искаженным, способом, старается спасти ситуацию. Ограниченные возможности этой субличности становятся очевидными. Обнаружение с помощью наблюдателя ее скрытых качеств и реальность привнесения этих качеств в повседневную жизнь открывают для личности разнообразные новые перспективы.

Упражнение 10. Знакомство с нашими внутренними актерами

Цель этого упражнения заключается в том, чтобы приблизиться к субличностям при помощи спонтанно возникающих образов. Посредством визуализации происходит интенсификация содержания психики, которое становится видимым.

Как можно познакомиться с нашими субличностями? Визуализация – одна из основных техник, применяемая в работе с субличностями. Она дает возможность внутренним картинам и образам появиться в нашем сознании. Внутренние образы, которые представляют все богатство личностных аспектов, помогают нам осознать различные части своей личности. Мы осознаем их надобности, желания, присущие им качества и паттерны поведения. Кроме этого, наши внутренние образы выявляют качества наших обычных поведенческих паттернов, наши потребности и желания. Упражнение помогает распознать и принять наши психодинамические структуры.

Возьмите бумагу и карандаш и найдите удобное место для того, чтобы получше расслабиться. Закройте глаза, сделайте глубокий вдох и выдох и обратите свое внимание вовнутрь. Представьте, что вы режиссер спектакля. Вы находитесь в театре. Занавес опущен, и вы сидите перед сценой. На сцене, за занавесом, находятся актеры, принимающие участие в вашем спектакле. Им не терпится предстать перед вами.

Занавес поднимается, и появляется первый актер. Взгляните на него (на нее). Как вы реагируете? Может, вам хочется спросить о чем-нибудь?

? Спросите: «Для чего ты здесь?» (Пусть он или она ответят.)

? После этого спросите: «Чего ты от меня хочешь?» (Пусть он или она ответят.)

? Спросите: «Чего тебе от меня надо?» (Послушайте, каким будет ответ.)

? Задайте последний вопрос: «Что ты можешь предложить мне?»

Теперь поблагодарите субличность и опустите занавес.

Ощутите свое тело, пошевелите руками и ногами перед тем, как открыть глаза. Если хотите, можете записать свои впечатления.

Это упражнение можно повторить, чтобы познакомиться со множеством различных актеров внутреннего спектакля вашей жизни. Подумайте, пожалуйста, над следующими вопросами:

? Чего я как режиссер ожидаю от моих актеров?

? Какое поведение моих актеров для меня как для режиссера создало бы хороший спектакль?

? Может, некоторые из актеров слишком радикальны, слишком благородны или же чересчур властолюбивы?

? Каким образом я как режиссер могу помочь им проявить свой потенциал и вместе с тем выразить свое собственное творческое начало?

И режиссер, и наблюдатель могут получше познакомиться со внутренними актерами и их ролями именно на внутренней сцене. Наблюдатель посредством определенных вопросов (некоторые из них приводятся выше) знакомится с целью, желаниями, потребностями и скрытыми качествами различных субличностей.

Упражнение 11. «Храм тишины»

Все мы очень хорошо знаем, насколько сегодня трудно найти тишину внутри и вовне нас. В следующем упражнении работа с субличностями связана с тишиной, переживание которой ведет нас к «Внутреннему мудрецу».

Это упражнение дает нам возможность почувствовать измерение тишины и созерцать ее. Это приводит субличности в соприкосновение с Мудрецом, с энергией сверхсознательного. Очень часто преображение старых психодинамических структур происходит только при помощи энергии сверхсознательного без применения каких-либо дополнительных методов трансформации.

Найдите спокойное место, где вас никто не будет беспокоить. Возьмите карандаш и бумагу, чтобы сделать заметки, если захочется. Сядьте поудобнее и закройте глаза. Глубоко вдохните и позвольте себе расслабиться.

Представьте, что вы находитесь на красивой лесной лужайке у подножия горы. Солнечно. Ваша кожа ощущает тепло. Вы видите тропинку, ведущую к вершине горы. На вершине вы видите храм.

Вам хочется взойти на гору. Тропинка не очень крутая. Чем выше вы поднимаетесь, тем прозрачнее и легче становится воздух.

Когда вы окажетесь на вершине, позвольте себе осознать тишину и спокойствие вокруг вас. Вы ощущаете тишину каждой клеткой своего тела. Чем ближе вы подходите ко входу в храм, тем глубже становится тишина. Ваши чувства, эмоции и мысли успокаиваются сами собой.

Войдите в храм. Через отверстие в крыше в центре льется солнечный свет. Этот солнечный свет вызывает ясное ощущение глубокой тишины. Отдайтесь этому ощущению. Если вы посмотрите наверх, на место, откуда врывается свет, вы увидите маленькую лестницу, ведущую ко входу на террасу, расположенную на крыше. Поднимитесь на террасу и вступите в солнечный свет. Если хотите, повернитесь лицом к солнцу. Позвольте себе ощутить исходящее от него тепло и энергию. Проведите здесь столько времени, сколько вам захочется.

Позовите свою самую значительную субличность, попросите ее подняться по ступенькам на террасу и присоединиться к вам. Пригласите ее встать рядом с вами и насладиться солнечным светом. Просто понаблюдайте за тем, что произойдет с вами, стоящими в тепле солнечных лучей.

В лучах солнца может появиться лицо Мудреца, с любовью смотрящее на вас. Вы ощущаете эту льющуюся на вас любовь. Может, он захочет вам что-нибудь сказать. Может, вам захочется у него что-нибудь спросить.

Вы можете вступить в беседу с Мудрецом. Спросите, что будет следующим шагом в развитии стоящей рядом с вами субличности. Можете попросить Мудреца помочь вам.

Когда вы почувствуете, что беседа закончена, попросите Мудреца окутать вас своим светом, любовью и теплом.

Осознайте изменения, происшедшие с вами и вашей субличностью.

Поблагодарите Мудреца и попрощайтесь с ним. Медленно спуститесь по лестнице, а затем идите вниз по горной тропинке.

Почувствуйте свое тело, пошевелите руками и ногами перед тем, как открыть глаза. Если хотите, можете написать о том, что произошло на горе. Может, вам захочется спросить себя, как повлияли тишина, солнце и встреча с Мудрецом на ваши взаимоотношения с субличностью.

Изменилось ли что-либо под лучами солнца?

Если что-то изменилось, как вы привнесете это изменение в свою повседневность?

Это упражнение помогает вызвать глубокое расслабление посредством визуализации природы, мирного окружения и солнечного света. Восхождение в храм на вершине горы позволяет соприкоснуться с измерением сверхсознательного. Особое значение имеет тишина. Второй подъем (по лестнице на крышу храма) и вступление в воображаемый солнечный свет, ощущаемый телом, облегчают контакт с Мудрецом внутри нас. Этот источник информации, указатель пути и внутренняя мудрость всегда доступны нам. Влияния энергии сверхсознательного на субличность часто достаточно для глубинного преображения.

Упражнение 12. Диалог с субличностями

Для лучшего ознакомления с субличностями используются следующие вопросы:

? В чем твоя цель?

? Почему ты здесь находишься?

? Чего ты от меня хочешь?

? Что тебе нужно от меня?

? Что ты мне предлагаешь?

? От чего ты меня защищаешь?

Первый вопрос «В чем твоя цель?» позволяет субличности рассказать о цели своего существования. Это позволяет определить, насколько цель субличности соответствует сознательно выбранному направлению нашей жизни. Способствует ли цель субличности реализации нашего потенциала или же она противоречит нашим целям, интересам и идеалам?

Вопрос «Почему ты здесь находишься?» позволяет узнать о фактической деятельности субличности. Ответ на данный вопрос дает ценную информацию о действиях субличности. Помогают ли эти действия сознательной личности или же они препятствуют личности полностью выразить себя?

Следующий вопрос «Чего ты от меня хочешь?» помогает открыть для себя надежды и желания субличности. Как наблюдатели, мы осознаем требования субличности и их проявление в повседневной жизни (что часто происходит против воли личности).

«Что тебе нужно от меня?» – выявляет скрытые реальные потребности субличности. Ответ указывает на тайные, глубоко спрятанные желания субличности и на возможности удовлетворения этих желаний.

«Что ты мне предлагаешь?» – показывает скрытые качества субличности. Они есть, но их нужно обнаружить. Вместе с тем именно они указывают на возможности трансформации субличности и на потенциальное воздействие такой трансформации на личность.

«От чего ты меня защищаешь?» – позволяет понять мотивацию субличности. Ее первичная мотивация заключается в защите личности, но пути и средства защиты, избранные субличностью, часто оставляют желать лучшего. Нередко воздействие субличности противоположно ее намерению. Признание первичной защитной функции субличности необыкновенно полезно. Проявление искреннего понимания и сострадания особенно важно в том случае, когда мы имеем дело с трудными субличностями. Результатом этого является принятие тех качеств, которые, на первый взгляд, невозможно принять. За этим следует возросшее понимание очень трудных отрицательных частей нашей личности. Понимание и умение встать лицом к лицу с субличностью являются самым прямым путем для смягчения и преображения жестких структур.

Упражнение 13. Распознание искаженных качеств

Субличности, наряду со своими положительными и отрицательными чертами, несут в себе и скрытые качества, к которым личность может приобрести доступ. В следующем упражнении показано, как мы можем распознать и обнаружить эти качества. Часто в отрицательной субличности обнаружить их довольно трудно.

Проживание, переживание и укрепление нового качества открывают новые горизонты для изменения поведения субличности и преобразования будущих поведенческих паттернов с помощью принятия. Такое преобразование оказывает влияние на нашу личную, семейную и профессиональную жизнь.

Следующее упражнение направлено на субличность и ее искаженные качества. Цель упражнения заключается в обнаружении скрытых качеств.

Возьмите бумагу и карандаш. Сделайте глубокий вдох и начните расслабляться. Закройте глаза. Направьте внимание вовнутрь и сконцентрируйтесь на субличности.

? Как вам хочется ее назвать?

? Где и когда вы обычно встречаетесь с этой субличностью?

? Осознайте ваши телесные ощущения и чувства.

? От чего вас защищает эта субличность?

? Какие у нее скрытые качества?

? Что случится, если вы проявите эти качества?

? Как изменится ваша жизнь, если вы сможете полностью проявить или прожить эти скрытые качества?

? Как бы это изменило ваши взаимоотношения с людьми вообще, с партнером, с семьей и с вашим окружением?

Позвольте себе ощутить эту возможность в себе и увидеть себя проживающим это качество.

В упражнении человек дает имя субличности после того, как осознает ее присутствие в своей жизни. Далее происходит раскрытие искаженных и скрытых качеств субличности. Скрытые качества усиливаются и переживаются в теле. Это переживание становится более ярким, если представить, какой эффект скрытые качества произведут на нашу жизнь, наши взаимоотношения и окружение. Такой вид работы с субличностями акцентирует существование искаженных, противоположных и скрытых качеств.

Упражнение 14. Углубление работы с субличностями – 1

Это упражнение направлено на аутистико-симбиотическую стадию (16 месяцев). Оно способствует обнаружению основных паттернов личности, которые формируются на ранней стадии развития. Принятие чувств и эмоций, содержащихся в психодинамических структурах, позволяет заново пережить, прожить и высвободить эти чувства. Вам следует выработать собственный план исцеления и регулярно его применять. Таким образом, вы сами берете на себя ответственность за свой рост и развитие.

Детские переживания, соответствующие аутистико-симбиотической стадии развития, проявляются в телесных ощущениях. Каждая клетка тела содержит в себе эти эмоциональные и структурные воспоминания. Следовательно, и освобождаться от них должна каждая клетка.

Закройте глаза, сделайте глубокий вдох и выдох и позвольте себе оказаться в прошлом. Позвольте вашим телесным ощущениям перенести вас в то время, когда вы лежали у материнской груди или же на руках у няни. Позвольте себе пережить эти ощущения.

? Может, как раз сейчас вы сосете грудь.

? Какие это вызывает у вас чувства и ощущения?

? Что вы чувствуете? Комфорт или дискомфорт?

? Как ощущается физическая близость матери или няни?

? Чувствуете ли вы себя в безопасности?

? Удовлетворены ли вы?

Сейчас медленно возвращайтесь назад, ощутите свое тело и сделайте глубокий вдох перед тем, как откроете глаза.

Опишите кратко то, что произошло с вами во время упражнения.

? Какие конкретно чувства и ощущения того времени пробудили в вашем теле какие-нибудь реакции?

? Какая из нынешних осознаваемых вами субличностей является результатом этого?

? Что должно произойти с вашим внутренним Ребенком, чтобы он стал испытывать иные чувства?

Упражнение 15. Углубление работы с субличностями – 2

Телесные ощущения и эмоции страха, защищенности и свободы являются самыми важными на стадии начальной независимости (10–18 месяцев). Это период, в течение которого ребенок обучается ходьбе. Чтобы трансформировать психодинамические структуры, с ними необходимо работать на этапе их первичного возникновения. Поскольку их первичное распознавание происходит через телесные ощущения и эмоции, их преобразование и исцеление также предполагает работу с телесными ощущениями и эмоциями. Психотерапевтическая работа должна быть направлена непосредственно на высвобождение их энергии.

Ниже приводится перечень вопросов, открывающих доступ к этим структурам.

Закройте глаза и позвольте себе возвратиться к тому моменту вашего детства, когда вы начали ходить.

? Где вы находитесь? Где ваша мать (няня)?

? Каково это – стоять на ногах и пытаться ходить?

? Какие это вызывает чувства и ощущения?

? Что ощущает ваше тело?

? Какие у вас отношения с матерью (няней)?

Запишите кратко то, что произошло с вами во время упражнения.

? Какие реакции вызваны какими чувствами?

? Узнаете ли вы субличность, которая порождена тем временем?

? Что должно произойти для того, чтобы чувства вашего внутреннего Ребенка стали иными?

Техника 2. Постижение своего истинного Я

Упражнение 1. «Что есть Я?»

Данное упражнение составлено таким образом, чтобы помочь вам достичь высокого уровня самосознания и открыть свое подлинное Я. Оно основано на допущении, что каждый из нас подобен луковице, то есть состоит из различных пластов, скрывающих самое главное: нашу сущность. Эти пласты могут иметь положительный или отрицательный характер. Они отражают различные аспекты нашей личности и наши взаимоотношения с окружающим миром. Некоторые из этих пластов подобны фасаду, скрывающему то, что нам не нравится в самих себе. За другими прячутся какие-то положительные качества, которые мы неспособны осознать до конца. В любом случае где-то за этими пластами, в глубине каждого из нас находится центр творчества – наше подлинное Я, сокровенная суть нашего существа. Упражнение, заключающееся в ответе на вопрос «Что есть я?», легко и ненавязчиво подводит нас к постижению этой сущности, к пониманию и осознанию себя как личности, тождественности самому себе.

Выберите место, где вы сможете остаться наедине с собой и где вас никто не потревожит. Возьмите лист бумаги, напишите число и заголовок «Что есть Я?». Затем постарайтесь дать письменный ответ на этот вопрос. Будьте как можно более раскованны и откровенны. Периодически останавливайтесь и вновь задавайте себе этот вопрос.

Расслабьтесь, закройте глаза, очистите голову от посторонних мыслей. Снова задайте себе вопрос «Что есть Я?» и понаблюдайте за образом, который предстанет перед вашим мысленным взором. Не пытайтесь размышлять или делать какие-то выводы, просто наблюдайте. Затем откройте глаза и детально опишите все, что вы видели. Охарактеризуйте ощущения, испытанные вами в связи с образом, и его значение.

Встаньте так, чтобы вокруг вас было достаточно свободного места. Закройте глаза и вновь спросите себя: «Что есть я?» Вы почувствуете колебания вашего тела. Доверьтесь его мудрости, движение должно разворачиваться до тех пор, пока у вас не возникнет чувство его завершенности. Возможно, вам следует сопроводить происходящее каким-то звуком или пением. По окончании изложите на бумаге пережитое вами.

Рекомендуется выполнять это упражнение в течение какого-то периода времени. Его действие усиливается при повторных занятиях.

Упражнение 2. Психосинтетическая автобиография

Главная цель упражнения заключается в выявлении того, как наше прошлое повлияло и до сих пор влияет на настоящее. Это помогает выйти за рамки сложившегося под влиянием обстоятельств стереотипа поведения, который уже не отвечает вашим потребностям. Здесь первостепенное значение имеет скорее не «автобиография» внутренних процессов, а простое перечисление событий, изучение тех условий, ситуаций и людей, которые оказали влияние на жизнь, а также нашего взаимодействия с ними. Для предоставления информации специалистам, которые будут работать с вашей автобиографией, необходимо кратко указать такие чисто формальные данные, как дата и место рождения, национальность, социально-экономический статус семьи, где вы воспитывались, число братьев и сестер, ваше место в семье, социальное окружение и естественные условия, в которых вы проживали. Попытайтесь указать влияние этих факторов на ваше развитие. Включая в автобиографию чисто внешние данные, укажите, какое воздействие, по вашему мнению, они оказали на вас как на личность.

Обычно стили создания автобиографии у разных людей отличаются. Одни используют хронологический подход, рассматривая год за годом. Другие начинают с тех событий, которые кажутся самыми главными. Каждый из этих подходов ценен. Иногда наилучший результат приносит их сочетание, то есть сначала описание основных моментов в хронологическом порядке, а затем их рассмотрение в зависимости от значения. Хронологический перечень служит здесь как бы справочным указателем, не дающим пропустить что-то важное. Желательно вести запись в свободной и наиболее простой форме, даже если это повлечет за собой нарушение грамматики и повлияет на стиль. Самое важное – отразить поток мыслей, а не форма этой работы. Запись должна как бы фиксировать «поток сознания», где будут выделены какие-то главные моменты и темы, а не являться отражением попытки классифицировать данные по какой-то предопределенной схеме.

Попытайтесь описать свою жизнь честно и беспристрастно, не выбрасывая ничего такого, что может представить вас в невыгодном свете. Необходимо отметить все, чего вы стыдитесь, а также указать ваши слабые места и болезненные точки. Попытка дать наиболее честное и объективное описание поможет вам вжиться в него и использовать его самым конструктивным образом.

Если вы вдруг обнаружите, что написанная автобиография очень объемна и запутана, то желательно поработать над ней еще какое-то время и создать ее сокращенный и упорядоченный вариант. Это, во-первых, позволит отчетливее увидеть проблемы, во-вторых, даст в ваше распоряжении руководство, определяющее направление психосинтеза. Очень подробный вариант помогает излить накопившееся, выразить себя. Он больше подходит для личного пользования. Краткое изложение может стать основой для работы в контакте с другими людьми, а также упорядочивает мысли и их конкретизирует.

Описание этапов развития

Каким человеком вы были в различные периоды жизни? Изменились ли вы? Воспринимают ли вас окружающие таким, каким вы представляетесь себе? Какие маски вы носите в обществе? Меняетесь ли вы каким-то образом, если хотите понравиться окружающим или защитить себя от них?

Постарайтесь проиллюстрировать все положения с помощью рисунков.

Как вы разрешили психологическую проблему тождественности своему полу? Какие чувства вы испытывали в связи с тем, что вы женщина или мужчина, изменились ли ваши взгляды на этот счет? Что вам нравится или не правится в вашей половой принадлежности? Представьте себе, что вы лицо противоположного пола: каковы, по вашему мнению, тут преимущества и недостатки?

К каким моделям вы возвращались в жизни несколько раз? Бывали ли случаи стереотипного конфликтного поведения, которое неоднократно повторялось в самых различных ситуациях? Извлекали ли вы какие-то уроки из вашего жизненного опыта?

Частные вопросы

Каково ваше самое раннее воспоминание (то, насколько оно реально или вымышленно, не имеет значения)? Опишите любой из детских снов, который вы видели несколько раз.

Укажите любое травматическое событие, например болезнь, несчастный случай, смерть, разлуку, насилие, сексуальные проблемы и т. д. Как это повлияло на вас?

Модель и смысл жизни Какую разновидность архетипической модели отражает описываемая вами жизнь? Напишите мифическое произведение или сказку, повествующую о вашей жизни. Нарисуйте портреты главных персонажей, изображенных в архетипической форме. Какие названия или подписи вы бы хотели использовать в сочетании с рисунками? Принимаете ли вы этот жизненный опыт или отвергаете его? Каковы, по вашему мнению, глубинный смысл и цель вашей жизни?

Упражнение 3. Разотождествление

На нас влияет все, с чем идентифицирует себя наше Я. Мы можем укротить, контролировать и использовать все, с чем мы себя не отождествляем.

Примите удобное положение, расслабьтесь, сделайте несколько медленных и глубоких вдохов (в качестве подготовительного этапа можно использовать любую из методик релаксации). Затем медленно и вдумчиво произнесите следующее:

«У меня есть тело, однако я не есть тело. Мое тело может пребывать в различных состояниях: оно может быть здоровым или больным, отдохнувшим или усталым. Однако оно не имеет ничего общего с моим подлинным Я. Я отношусь к своему телу как к драгоценному инструменту, позволяющему осуществлять какие-то действия во внешнем мире, но это только инструмент. Я хорошо обращаюсь с ним, стараюсь делать все, чтобы оно было здорово. Тем не менее это не я. У меня есть тело, однако я не есть это тело». Теперь закройте глаза и повторите про себя основные моменты приведенного выше утверждения. Затем сконцентрируйтесь на самом главном положении: «У меня есть тело, однако я не есть это тело». Постарайтесь сильнее закрепить этот факт в вашем сознании. Затем откройте глаза и проделайте все в той же последовательности с двумя следующими этапами.

«Я испытываю какие-то эмоции, однако я не есть эмоции. Мои эмоции многообразны, они могут изменяться, становиться своей противоположностью. Любовь может перейти в ненависть, спокойствие в гнев, радость в печаль. При этом моя сущность, мое подлинное Я остаются неизменными. Я всегда Я. Хотя волна гнева может на время захлестнуть меня, я знаю, что это пройдет, потому что я не есть этот гнев, поскольку я способен наблюдать за своими эмоциями и понимать их истоки, я могу научиться управлять ими и гармонизировать их. Итак, совершенно ясно, что они – это не я, я испытываю какие-то эмоции, однако я не есть эти эмоции.

У меня есть разум, но я не есть мой разум. Мой разум – ценное средство познания и выражения, но он не является сущностью меня самого. Приобретая новые знания и опыт, впитывая прогрессивные идеи, он находится в непрерывном развитии. Иногда разум отказывается подчиняться мне, поэтому он не может быть мной, моим Я. С точки зрения как внешнего, так и внутреннего мира – это орган познания, но это не я. У меня есть разум, но я не есть мой разум».

Теперь начинается этап отождествления. Повторите медленно и вдумчиво:

«После отделения своего Я от ощущений, эмоций и мыслей я признаю и утверждаю, что я – центр абсолютного самосознания, я – центр воли, способный наблюдать и подчинять себе все психологические процессы и свое тело, а также управлять ими». Сосредоточьте внимание на главном положении: «Я – центр абсолютного самосознания и воли». Попытайтесь по возможности глубже проникнуться этой мыслью и закрепить ее в своем сознании.

Поскольку цель настоящего упражнения – достижение особого состояния сознания, когда вы ее достигнете, можно значительно изменить технику выполнения. Так, после определенной тренировки (некоторым людям удается сделать это с самого начала) можно модифицировать упражнение – оставить лишь быстрое и динамичное прохождение этапов разотождествления, что подразумевает концентрацию только на ведущих положениях: «У меня есть тело, но я не есть мое тело. Я испытываю эмоции, но я не есть эти эмоции. У меня есть разум, но я не есть мой разум».

В подобном случае целесообразно несколько расширить и углубить этап самоотождествления, который будет выглядеть следующим образом:

«Тогда что есть я? Что остается после того, как я отделил себя от тела? Мои ощущения, чувства, желания, поступки? Остается моя сущность – центр самосознания. Это постоянный фактор во всегда меняющемся потоке моей личной жизни. Это то, что дает мне ощущение бытия, постоянства, внутреннего равновесия. Я подтверждаю свою идентичность этому центру и осознаю его постоянство и энергию. (Пауза.) Я признаю и подтверждаю то, что являюсь центром абсолютного самосознания и творческой динамической энергии. Я понимаю, что, находясь в центре подлинной тождественности, я могу наблюдать за всеми психологическими процессами и своим физическим телом, а также управлять ими и гармонизировать их. Я хочу, чтобы осознание этого факта никогда не покидало меня в суете повседневности, помогало мне и придавало жизни определенный смысл и направление».

После того как вы научились концентрировать внимание на состоянии сознания, можно несколько сократить этап отождествления. Главная задача – достижение определенного навыка, позволяющего быстро пройти все стадии разотождествления, а затем оставаться в состоянии сосредоточения на своем Я в течение какого-то периода, зависящего от вашего желания. Это даст возможность в любой момент отделить подлинное Я от переполняющих эмоций, навязчивых мыслей, неприятной роли и т. д. и оценить ситуацию, ее значение и истоки, а также наиболее эффективные пути выхода из нее с позиции стороннего наблюдателя.

Наилучшие результаты приносят ежедневные занятия, которые желательно проводить в самом начале дня, то есть сразу после сна. Таким образом, выполнение упражнения можно рассматривать как символическое второе пробуждение. Важно также повторять его в редуцированной форме несколько раз в день, возвращаясь в состояние разотождествленного Я.

Упражнение можно видоизменить и приспособить к конкретным нуждам и целям, добавив этапы разотождествления или включив какие-то другие аспекты, кроме трех фундаментальных (физического, эмоционального и ментального). Оно может начинаться с разотождествления, позволяющего отделить себя от чувств и желаний, порождаемых стремлением к накоплению материальных ценностей, или от ролей, проигрываемых в повседневной жизни.

Например:

? Я испытываю какие-то желания, но я не есть мои желания. Они возникают как следствие внутренних побуждений эмоционального или физического характера или под воздействием других причин. Желания часто меняются, вступают в противоречие друг с другом, меняют свою полярность, сдвигаясь от любви в сторону неприятия или ненависти, и наоборот. Таким образом, мои желания – это не я. Я испытываю какие-то желания, но я не есть желания.

Данное упражнение можно использовать при работе с группой. Ведущий зачитывает все положения, а его участники слушают его с закрытыми глазами, стараясь как можно глубже осознать значимость слов.

Примечание. Широко используются еще два варианта фразы: «У меня есть…, но я не есть…». Они звучат следующим образом:

? У меня есть…, а я не есть…;

? У меня есть…, а я есть нечто большее, чем…

Упражнение 4. «Я не роль»

Сядьте удобнее, расслабьтесь, после этого мысленно скажите себе:

«Я вовлечен в различные виды деятельности и играю множество ролей. Я должен играть эти роли, и я хочу играть их как можно лучше, будет ли это роль мужа или жены, отца или матери, учителя или ученика, предпринимателя или политика. Это не более чем роли – роли, которые я добровольно играю. Следовательно, эти роли – не я. Я могу со стороны наблюдать за своей игрой, могу быть не только актером, но и режиссером этого спектакля». Сосредоточьтесь на мысли: «Я играю нужную мне роль, но я – это не роль».

Поделитесь своим опытом с психотерапевтом.

Упражнение 5. Самоотождествление

Цель упражнения – определения положения внутреннего Я относительно высшего божественного Я. В его основе лежат определенные концепции, которые могут помочь в осуществлении контакта между этими Я. Однако они также могут и препятствовать ему, здесь нет гарантий. Задача упражнения – сориентировать ваше сознание в нужном направлении.

Оптимальный результат достигается при постоянной и длительной тренировке. Она способствует неуклонному усилению связи с Я и росту осознания беспредельности бытия.

В качестве подготовительного этапа выполните упражнение «Разотождествление» в течение ряда дней, выбрав любую наиболее подходящую его форму.

Научившись достигать состояния стороннего наблюдателя, следящего за потоком ощущений в физическом теле, а также за эмоциями и мыслями, сфокусируйте на этом состоянии все свое внимание, то есть постарайтесь «пронаблюдать» процесс наблюдения и понять его суть.

Представьте себе какой-то период времени, например один час. Постепенно увеличивайте его до одного дня, недели, месяца, десяти, сотни и тысячи лет и т. д. Теперь, когда вы удерживаете в сознании огромный промежуток времени, постарайтесь раздвинуть его до вечности. Зафиксируйтесь на возникшем ощущении, запомните его.

Затем представьте себе сферическое пространство диаметром около 30 сантиметров. Постепенно увеличивайте диаметр до метра, пятисот метров, километра, нескольких десятков тысяч километров и т. д. Выбор пространства и его дальнейшее увеличение также абсолютно произвольны. Пусть все идет так, как получается. Теперь, когда вы удерживаете в сознании огромное пространство, раздвиньте его до бесконечности. Зафиксируйтесь на возникшем ощущении и запомните его.

Теперь попытайтесь удержать в вашем сознании одновременно два ощущения: вечности и бесконечности, сконцентрируйте внимание на чувстве, которое возникает, и запомните его.

Сосредоточьтесь на своем дыхании, затем – на мыслях, на физическом теле. Делайте это до тех пор, пока не ощутите, что полностью осознаете себя и свое привычное окружение.

Затем попытайтесь быстро, на короткое время вызвать ощущение того, что вечность и бесконечность тоже «здесь, рядом», и понаблюдайте, что происходит при этом. Отдохните, прислушиваясь к ритму дыхания, откройте глаза и подключитесь к окружающему через органы чувств.

Определенную пользу может принести запись впечатлений, образов, инсайтов и ощущений, возникающих в процессе выполнения упражнения.

Упражнение 6. Внутренний диалог

Внутри каждого из нас заключен источник знания и мудрости, благодаря которому можно понять, кто мы такие, где пребывали и куда идем. Он как бы настроен на стоящие перед нами цели и способен точно предугадать те шаги, которые следует предпринять для их достижения. Вступая в контакт с этим источником, мы можем глубже осознать трудности на пути нашего развития. С его помощью мы получаем возможность направить весь наш разум и волю на разрешение стоящих перед нами проблем. Правильное использование этого источника способствует достижению целостности в повседневной жизни, позволяет объединить личностные и трансперсональные аспекты нашей жизни.

Источник мудрости ассоциируется с целым рядом образов. Наиболее распространенные из них – это солнце, алмаз, звезда или луч света, ангел, орел, голубь, феникс, Христос или Будда. В разных обстоятельствах рождаются различные образы. Однако наиболее часто этот источник ассоциируется с образом мудрого и полного любви пожилого человека (мужчины или женщины). Это два самостоятельных архетипа, имеющих как сходство, так и вполне определенные различия. Следует осуществлять контакт с каждым из них. Это поможет лучше узнать их и составить четкое представление о том, к кому из них лучше обратиться в том или ином случае. Обычно старец подбадривает, стимулирует и вдохновляет, тогда как женщина, напротив, успокаивает, воспитывает и поощряет нас.

Данное упражнение способствует установлению связи с внутренним источником мудрости. Самый простой способ заключается в следующем: закройте глаза, глубоко вдохните несколько раз, представьте себе лицо мудрого старца (пожилой женщины), чей взгляд полон любви. Если вы испытываете трудности в воссоздании этого образа, то сначала представьте себе пламя свечи, горящее ровно и спокойно, а затем в центре его постарайтесь увидеть лицо.

Вступите в разговор со старцем (женщиной), используйте его присутствие, чтобы с его помощью разобраться в происходящем, получить ответ на интересующие вас вопросы. Этот диалог может проходить как на вербальном, так и невербальном (визуальном) уровне. Затратьте на него необходимое количество времени. По его окончании опишите все, что происходило, в своем дневнике, по возможности давая оценку всем инсайтам.

После определенного периода тренировки необходимость создания образа может отпасть совсем, поскольку появляется возможность осуществлять контакт в другой форме. Это может быть внутренний голос (здесь уместно вспомнить Сократа). Информация может также приходить в виде прямого знания о том, как следует вести себя в той или иной ситуации. С течением времени контакт с внутренним советчиком может стать настолько прочным, что его любовь и мудрость будут играть все большую роль в вашей жизни.

Работа с данным упражнением требует подключения двух процессов ментального уровня: установления различия и интерпретации происходящего. Мы должны уметь видеть разницу между теми образами, которые подлинны и несут информацию, и химерами. Например, иногда может появляться образ критически настроенного и авторитарного человека, который не испытывает к вам искренней любви. Это может быть одна из ваших субличностей или знакомый человек, которые проецируются в надсознание. Таким образом, вам следует установить разницу, узнать, кто предстал перед вами, и сорвать с него маску. Кроме того, вы иногда можете услышать то, что хотели бы слышать, а не подлинное сообщение. Во-вторых, полученная информация не всегда имеет четкий и ясный смысл и нуждается в правильной интерпретации.

Наконец, следует помнить, что при всей важности подобного контакта не следует им злоупотреблять. Сначала необходимо как можно глубже понять проблему, стоящую перед вами, и только если вы действительно не можете найти пути ее разрешения, обратиться за помощью к советчику.

Только с учетом всего вышесказанного метод внутреннего диалога может стать эффективным и мощным средством продвижения на пути развития личности и духовности с помощью психосинтеза.

Техника 3. Перестройка личности вокруг нового центра (психосинтез)

Упражнение 1. Пробуждение и развитие желаемых качеств

Цель настоящего упражнения – создание внешних и внутренних условий, которые бы способствовали развитию того или иного желанного качества. Оно предназначается для ежедневных занятий. Здесь мы будем говорить о воспитании спокойствия. Однако упражнение можно легко видоизменить и направить на формирование таких качеств, как мужество, терпеливость, сострадание, оптимизм и т. д. Очень важно, чтобы выбор качества и решение о необходимости его формирования обуславливались не категорией долженствования, а свободным выбором человека, стремящегося сделать еще один шаг на пути своего развития.

Расслабьтесь и глубоко вдохните несколько раз. Сосредоточьтесь на понятии «спокойствие», постарайтесь постичь его смысл и ответить на следующие вопросы: каковы характер, значение и суть этого качества. Записывайте все инсайты, идеи или образы, появляющиеся в процессе занятий, в ваш психологический дневник.

Углубите степень сосредоточения и проследите, какие еще идеи и образы, связанные с понятием «спокойствие», порождает ваше подсознание. Опишите наблюдения в дневнике.

Осознайте значение этого качества, его цель, возможности применения и ту важность, которую оно приобретает в нашем бурлящем современном мире. Превозносите это качество в мыслях, возжелайте его.

Попытайтесь достичь спокойствия на физическом уровне. Расслабьте все мышцы, дышите медленно и ритмично. Придайте вашему лицу выражение спокойствия. Здесь может помочь визуализация себя, пребывающего в данном состоянии.

Пробудите в себе это чувство. Представьте себе, что вы находитесь на пустынном берегу, в храме, на поросшей зеленью поляне или в любом другом месте, где вы в прошлом пережили ощущение спокойствия. Повторите несколько раз слово «спокойствие». Позвольте этому ощущению проникнуть в каждую клетку организма, постарайтесь идентифицировать себя с ним.

Воспроизведите мысленно те ситуации из жизни, которые вас раздражали или лишали покоя. Возможно, это была встреча с враждебно настроенным человеком, необходимость решить трудную проблему, обязанность быстро выполнить сразу несколько дел, столкновение с опасностью. Представьте себе это, но попытайтесь почувствовать, что на этот раз вы абсолютно спокойны (это может получиться не сразу, сначала вам необходимо овладеть предыдущими ступенями упражнения).

Примите твердое решение сохранять спокойствие в течение дня, быть его воплощением и источником.

Напишите слово «спокойствие» на табличке, используя шрифт и цвета, которые, по вашему мнению, лучше всего отражают его смысл. Поставьте табличку на такое место, где вы сможете видеть ее каждый день и по возможности в тот момент, когда вам больше всего нужно быть спокойным. При каждом взгляде на нее попытайтесь вспомнить ощущение спокойствия и воспроизвести его.

Это упражнение по развитию желаемых качеств может стать основой достаточно обширной программы. Вы можете прибегнуть к помощи поэзии, музыки, драматического искусства, фотографии, танца, живописи, личных воспоминаний, то есть всего, что ассоциируется у вас со спокойствием. В подобном окружении вам будет легче пробудить и сформировать глубокое чувство спокойствия или любое другое качество. Вы можете использовать все, что находится вокруг вас, в целях достижения этого чувства путем творческого применения и синтеза самых различных форм.

В отдельных случаях наблюдается отрицательная реакция. Скажем, все попытки вызвать спокойствие, напротив, приводят к росту напряжения и беспокойства. Обычно это является признаком существования отрицательных эмоций, которые блокируют развитие желаемых качеств. Подобная ситуация чаще всего возникает на шестом этапе упражнения. Если отрицательная реакция выражена очень ярко, то лучше всего прервать занятия, разобраться в возникших эмоциях и снять их влияние путем прохождения через катарсис. После этого можно возобновить занятия, которые приобретают исключительное значение, поскольку формулируемое положительное качество занимает «вакантное место», появившееся в результате устранения отрицательных эмоций.

Упражнение 2. Формирование идеальной модели

Творческое воображение – мощное средство развития личности. Его можно успешно использовать при разработке идеальной модели, концепции или образа личности. Разработка идеальной модели – это создание реалистического и достижимого образа, который учитывает все то, что существует в нас, или позволяет проводить замену того, что ограничивает нас, придает нам некоторую односторонность и несовершенство. Эти внутренние осознанные или неосознанные аспекты нашей личности, различные по характеру, происхождению и энергетическому уровню, часто взаимно исключают друг друга или находятся в состоянии конфликта. Цель данного упражнения – разработка идеальной модели Я, реалистического видения того, чем может и хочет стать человек.

Для этого прежде всего необходимо выявить те разнообразные факторы, которые ограничивают наше восприятие того, чем мы можем стать. После выявления всех возможных конфликтов начинается процесс целенаправленного воплощения идеальной модели.

Идеальная модель не является этапом в достижении совершенства, полным психосинтезом. Это скорее еще один шаг, стадия на пути развития, цель которых заключается в укреплении или придании законченной формы какому-то плохо проявленному аспекту личности, в формировании желаемого качества или совокупности свойств, в выработке более эффективного направления деятельности и т. д. Таким образом, это реальная модель внутренней и внешней жизни, к которой мы стремимся и которую можем модифицировать и обогащать по мере изменения нашего Я.

Приведенное ниже упражнение предназначено для индивидуального использования. Однако его можно приспособить и для работы с группой.

В качестве подготовки возьмите психологический дневник или приготовьте бумагу (не менее 7 больших листов для рисунков), масляные краски, цветные карандаши или пастель. Пронумеруйте листы бумаги и в дальнейшем используйте их по порядку. Выберите место, где вас никто не потревожит в течение полутора часов. Важно довести упражнение до конца без перерыва и постороннего вмешательства.

Сядьте удобно, расслабьте мышцы, успокойтесь. Очистите голову от мыслей, но сохраняйте контроль за происходящим. Затем внимательно прочитайте следующие слова:

«Каждый из нас как-то недооценивает себя. Каждый создает некий образ или модель самого себя, которая намного хуже того, чем он (она) является на самом деле. Иногда мы считаем, что это подлинная модель».

Теперь закройте глаза и сосредоточьтесь на прочитанном. Представьте себе этот образ. Попытайтесь увидеть его очень ярко. Обратите внимание на чувства, которые он в вас будит. Изучайте образ, постарайтесь проникнуть в него как можно глубже. Откройте глаза.

Нарисуйте увиденное. Иногда это может быть образ человека, иногда символ или абстрактное сочетание цветов. Если вы ничего не увидели, начните рисовать и посмотрите, что из этого получится.

Закончив рисовать, запишите все мысли, имеющие отношение к образу. Проанализируйте ваши чувства, смысл, который вы увидели в рисунке, роль образа в повседневной жизни или любую другую связанную с этим образом информацию.

Сосредоточьтесь на себе, отбросив образ. Глубоко вдохните несколько раз. Расслабьтесь и успокойтесь. Очистите голову от мыслей, но сохраняйте контроль за происходящим. Затем внимательно прочитайте следующее утверждение и поработайте с ним по той же схеме. Закончив рисунок и записав мысли, переходите к следующему утверждению и т. д., пока не поработаете так с шестью утверждениями.

«Я также и несколько переоцениваю себя. Образ самого себя, который я рисую, лучше, чем я есть на самом деле».

«Во мне тайно живет еще один великолепный образ того человека, каким бы я хотел быть. Обычно он преувеличен и недостижим на практике и, следовательно, стерилен».

«Кроме того, существует образ того, каким бы я хотел выглядеть в глазах других людей. Он – полная противоположность тому, каким я предстаю перед ними на самом деле».

«Во мне также живут образы, являющиеся отражением того, каким видят меня люди, что думают обо мне, т. е. образы-проекции. Некоторые из них мне нравятся, другие я отвергаю».

«Наконец, существует еще один образ. Это образ того, каким меня хотели бы видеть другие люди, что они ждут от меня и как хотят меня изменить.

Разложите рисунки по порядку и внимательно рассмотрите каждый из них. Воссоздайте пережитые чувства в отношении каждого образа, назовите их.

Встаньте, закрыв глаза, и прочувствуйте все ограничения, которые несут в себе образы. Почувствуйте их вес и негативное влияние. Затем движением стряхните их с себя. Избавьтесь от их тяжести, сбросьте эти ложные, навязчивые образы усилием воли, прикажите им уйти. Прислушайтесь к себе, к тому, как вы себя чувствуете. Затем откройте глаза.

Сядьте, снова закройте глаза, сосредоточьтесь на себе. Подумайте о том, каким бы вы действительно хотели быть и могли бы стать на самом деле. Создайте этот образ внутри себя. Делайте это медленно и основательно. Изучите образ, постарайтесь узнать его как можно лучше. Представьте себя таким. Затем добавьте те черты и аспекты, которые вы считаете подходящими, и уберите все, что кажется плохим или бесполезным. Откройте глаза и нарисуйте образ или его символ. Затем запишите все, что вы о нем думаете.

Следующий и последний этап упражнения заключается в «оживлении» образа, который вы хотите сделать динамическим элементом повседневной жизни. Ваша дальнейшая работа зависит от проделанного ранее, особенно это касается идеальной модели. Ее создание могло сопровождаться возникновением глубоких положительных эмоций, инсайтом или осознанием типа «да, это именно то, чем я хотел стать; удивляюсь, почему я не подумал об этом раньше». Вы можете также испытывать внутреннюю убежденность, что идеальная модель – то, чего вам не хватало, что ее реализация – шаг вперед в вашем развитии. Это, безусловно, не означает, что она совершенна и полна. Вы всегда сможете изменить или подправить ее в дальнейшем.

Если созданный образ (модель) отвечает вашим требованиям, вы можете продолжить упражнение, доведя его до логического конца. Если вы устали, вы можете прерваться в данном месте и продолжить занятия позднее или на следующий день. Однако длительный перерыв обычно гасит возникшие положительные эмоции, которые придают модели жизненную силу.

Иногда при анализе модели может возникнуть ощущение, что хотя в целом она и хороша, но это не совсем то, что вам хотелось бы. Другими словами, вы считаете, что модель нуждается в дальнейшем совершенствовании или изменении. В таком случае вы можете работать над ней по 15–30 минут на протяжении нескольких последующих дней, пока не достигнете желаемого результата. Наряду с этим существует еще один вариант: вы просто продолжаете работу, не обращая внимания на недостатки модели. Однако при этом необходимо соблюдать некоторую осторожность, поскольку теперь вы как бы проводите эксперимент, в процессе которого совершенствуете модель на базе полученного опыта.

Возможно, у вас появится некоторое сомнение в том, насколько реально подходит вам модель и будет ли она шагом вперед, а не еще очередным препятствием. Почувствовав нечто подобное, возвратитесь к первым шести этапам и проанализируйте, не вмешивается ли в созданную идеальную модель что-то из того, с чем вы должны были расстаться в процессе работы. Если это имеет место, постарайтесь отбросить все, что вам мешает. Затем сконцентрируйтесь на модели и задайте себе вопрос, на основании каких мотивов, оценок, целей, опыта и т. д. вы считаете ее идеальной. Этот момент может иметь очень большое значение при вашей полной удовлетворенности моделью. Все сказанное выше часто позволяет реально выявить причины тупика и подготовить здоровую почву для создания желаемого образа.

Если вы довольны созданной идеальной моделью, закройте глаза и представьте себе, что вы и есть эта модель. Понаблюдайте за лицом, глазами, позой, поведением, другими особенностями, присущими модели. Затратьте на этот процесс столько времени, сколько потребуется. А теперь слейтесь с моделью, постарайтесь почувствовать, что значит быть ее носителем. Воссоздайте мысленно несколько повседневных ситуаций, в которых вы вели себя, демонстрируя качества и реакции, характерные для модели.

Теперь откройте глаза, проанализируйте пережитое и запишите все в дневник. Перечитав написанное, решите для себя, есть ли еще что-нибудь, что вы хотели бы изменить в вашей модели.

Следующий пункт упражнения является практическим руководством к действию, которое может быть применено всякий раз, когда возникает потребность вести себя сообразно созданной модели. Он приносит огромную пользу даже при однократном выполнении. Его частое повторение (ежедневно в течение какого-то промежутка времени) дает самый наилучший результат. Занятия предпочтительно проводить по утрам, проигрывая в воображении какие-то частные ситуации, которые могут возникнуть в течение дня. Упражнение следует заканчивать принятием твердого решения действовать в момент развития обдуманных ситуаций в реальной жизни в строгом соответствии с качествами и позицией, присущими идеальной модели.

Настало время сказать несколько слов о необходимости соблюдать осторожность. Существуют случаи, когда во время занятий в какой-то воображаемой ситуации вы хотите продемонстрировать положительное качество, но испытываемые ощущения абсолютно противоположны тому, что вы хотели получить. Например, картина публичного выступления, во время которого вы видите себя спокойным и уверенным, вдруг становится причиной беспокойства. Представляя, как терпимо и ровно вы относитесь к определенному человеку, можно испытать приступ гнева. Это свидетельствует о существовании на уровне подсознания сильного и глубокого чувства. Его надо извлечь из недр подсознания, а все связанное с ним напряжение снять прежде дальнейшей работы по вживанию в идеальную модель.

Возможность проявления отрицательных свойств при работе над положительными качествами – яркое свидетельство того, что концентрация на положительном (при условии соблюдения правильного и взвешенного подхода) не ведет к подавлению отрицательного. Скорее она помогает вступить с ним в контакт, чтобы его устранить, используя установку на положительное.

Сочетание этого упражнения с вечерним обзором событий, когда вы оцениваете свое поведение в течение дня с точки зрения идеальной модели, дает очень хорошие результаты.

Данное упражнение можно эффективно использовать при работе с группой. Что касается психологов, врачей или педагогов, проводящих занятия, то они должны сначала сами поработать с данным упражнением и лишь потом использовать его в практической деятельности. Это помогает приобрести опыт, необходимый для определения своевременности подключения клиента к работе и более глубокого понимания динамики происходящих процессов.

Было замечено, что на конечном этапе работы группу следует разбивать на небольшие подгруппы из 3–4 человек. Показ рисунков друг другу и обсуждение пережитого опыта способствуют формированию обратной связи.

Упражнение 3. Рабочая тетрадь

Это тетрадь для регулярного описания процессов развития внутренней жизни. Внешние события могут записываться постольку, поскольку они связаны с динамикой внутреннего мира.

Такая тетрадь преследует несколько целей:

? учит четко и ясно выражать свои мысли, свои внутренние переживания;

? учит из многих точек зрения выбрать одну, главную;

? способствует самораскрытию, то есть учит раскрывать себя для самого себя;

? стимулирует творчество.

В этой тетради вы можете высказать мысли, которые «накипели» и которые вы не решитесь высказать даже в лечебной группе, а это способствует снятию эмоционального напряжения.

Помимо текста в тетрадь можно заносить рисунки, схемы, только вам понятные символы. Такие рисунки отражают работу подсознания и могут использоваться для того, чтобы глубже понять себя.

Упражнение 4. Синтез

Каждый из нас хотел бы быть гармоничной личностью. Но сначала нужно выявить и осознать полярные качества своей личности (характера), а уж потом попробовать примирить их. Часто у личности недостаточно психической зрелости. Например, у подростков часто вместе уживаются рефлексия и самоуверенность, чувственность и черствость или даже жестокость, застенчивость и развязность, борьба с авторитетами и обожествление кумира, чувственное фантазирование и сухой рационализм.

Известно, что личность не может быть гармоничной, если вы идентифицируетесь только с одним из полярных качеств. Выберите полярное качество своей психики, с которым вы хотите работать.

Разделите чистый лист бумаги пополам и на одной половине листа нарисуйте одну из выбранных полярностей. На второй половине (напротив) сделайте свободный рисунок противоположной полярности. Качество рисунка не имеет значения. Итак, два полюса находятся друг против друга. Вдумайтесь в их содержание, в то, как они взаимодействуют между собой.

Теперь ниже (или на другом листе) изобразите взаимодействие этих двух полюсов. Это могут быть: конфликтное столкновение, пробный контакт, отвращение и т. п.

Продолжайте делать рисунки, и пусть взаимодействие полярных качеств вырисовывается в какую-либо форму. Синтез может быть спонтанным: две части соединяются в одно целое. Если новое целое возникло, не бросайте его, а постарайтесь понять, что оно собой представляет и каково было ваше состояние, в котором появился этот синтетический образ.

Затем на обороте рисунка запишите все, что вы испытали, и подумайте, как новый синтез мог бы осуществиться в вашей жизни.

2.4 Когнитивно-поведенческая психотерапия

Согласно принципу, на котором основывается поведенческая терапия, для изменения поведения не обязательно понимать определяющие его психологические причины. Цель терапии, главным образом, – формировать и укреплять способность к адекватным действиям, к приобретению навыков самоконтроля.

Методы поведенческой психотерапии включают положительное и отрицательное подкрепление, наказание, систематическую десенсибилизацию, градуированное представление и самоконтроль.

Поведенческая психотерапия стремится заменить неприемлемые действия приемлемыми и использует некоторые методы, ведущие к уменьшению или прекращению нежелательного поведения. Например, при одной из техник клиента обучают диафрагмальному дыханию для снятия беспокойства. Терапия может проводиться с использованием систематической десенсибилизации (постепенного, поэтапного привыкания к пугающей ситуации) либо с помощью нагнетания вызывающих тревогу факторов, или «наводнения» (клиентов ставят в пугающую ситуацию и помогают с ней справиться). Метод нагнетания вызывающих тревогу факторов считается наиболее эффективным методом поведенческой психотерапии, при условии, что клиент может выдержать связанную с терапевтическим воздействием тревогу. В случае, если данный метод основывается на противопоставлении воображаемой и реальной жизни, он называется имплозией.

Терапевты когнитивно-поведенческого направления предполагают, что психопатологические отклонения являются следствием неточной оценки событий, и следовательно, изменение оценки этих событий должно вести к изменению эмоционального состояния клиента. Подобно поведенческой терапии, когнитивно-поведенческая терапия учит клиентов по-другому реагировать на ситуации, которые вызывают приступы паники и другие признаки беспокойства. В этом случае устраняются иррациональные суждения, возникшие на фоне тревоги и косвенным образом поддерживающие ее.

Когнитивная терапия основана на теории, согласно которой поведение человека определяется его мыслями о самом себе и его роли в обществе. Дезадаптивное поведение обусловлено укоренившимися стереотипами, которые могут привести к когнитивным искажениям, или ошибкам мышления. Соответствующая терапия ориентирована на коррекцию подобных когнитивных искажений и соответствующих поведенческих установок. Когнитивная терапия представляет собой краткосрочный метод лечения, как правило, рассчитанный на 15–20 сеансов, проводящихся в течение 12 недель. В этот период клиенты должны осознать свои собственные искаженные представления и установки. Домашние задания заключаются в следующем: клиентов просят написать, что они чувствуют в определенных стрессовых ситуациях, и определить частично не осознаваемые предпосылки, которые провоцируют появление негативных установок (таких, как: «я несовершенен» или «никому до меня нет дела»). Такой способ называется распознаванием и коррекцией непроизвольных мыслей. Когнитивная модель описывает депрессию с помощью когнитивной триады характерных искажений мышления. Эта триада включает: отрицательное отношение к самому себе, негативную интерпретацию настоящего и прошлого жизненного опыта и пессимистичный взгляд на будущее.

Терапевтическая стратегия при работе с чувством безысходности основана на предпосылке, что мышление и восприятие депрессивного клиента скованы рамками готовых умозаключений. Клиенту не приходит в голову подвергнуть сомнению свои предубеждения. Задача терапевта заключается в том, чтобы пробудить у клиента интерес к исследованию негативных предубеждений. Терапевт указывает на факты, противоречащие умозаключениям, и, создавая таким образом «когнитивный диссонанс», побуждает клиента пересмотреть свою позицию.

У поведенческих и когнитивных терапевтов обнаруживается ряд общих черт (Doyle, 1987).

1. И те, и другие не интересуются причинами расстройств или прошлым клиентов, а имеют дело с настоящим: поведенческий терапевт сосредоточивается на актуальном поведении, а когнитивный – на том, что думает человек о себе и о мире в настоящем.

2. И те, и другие смотрят на терапию как на процесс научения, а на терапевта – как на учителя. Поведенческие терапевты учат новым способам поведения, а когнитивные – новым способам мышления.

3. И те, и другие дают свои клиентам домашние задания, с тем чтобы последние практиковали за пределами кабинета психотерапевта то, что усвоили во время сеансов терапии.

4. И те, и другие оказывают предпочтение практическому, лишенному абсурдности (каковой грешит, с их точки зрения, психоанализ) подходу, не обремененному сложными теориями личности.

Более подробно с теорией когнитивно-поведенческой терапии можно ознакомиться в следующих работах: Александров, 2000; Бурлачук и др., 1999; Лазарус, 2000 а, б; МакМаллин, 2001; Beck, 1995; Ellis, 1973; Ellis, Dryden, 1996; Ellis, Grieger, 1977; Lazarus, 1995; Wolpe, 1969.

Техники

Этот раздел написан по материалам книги «Практикум по когнитивной терапии» (МакМаллин, 2001).

Метод 1. Формула АВС

Техника 1. Обучение основной формуле ABC

Первый шаг в любой когнитивной терапии – доказать клиенту важность мышления. Чтобы прояснить ситуацию, начните с двух простых формул.

Старая формула:

А ® С

Нарисуйте эту схему клиенту.

А обозначает активизирующее событие, ситуацию, в которой вы оказались, толчок из внешнего мира, стимул – все, что обусловливает процесс реагирования в целом.

С обозначает либо ваши эмоции, либо поведение. С – последствие А . Это могут быть чувства или действия.

Старая теория утверждает, что А вызывает С , что внешняя ситуация вызывает внутренние чувства и заставляет вас действовать определенным образом.

Правильная же формула следующая:

А -> В -> С

Нарисуйте эту схему клиенту.

В обозначает мышление, убеждения, установки. В обозначает наши представления о ситуации, мысли, образы, восприятие, воображение, интерпретации и выводы, которые мы делаем относительно А .

По окончании первого сеанса дайте клиенту следующие домашние задания.

Задание 1. В следующих примерах описаны ситуации АВС , но во всех отсутствует В . Вам нужно угадать, какие мысли ( В ) нужно вставить, чтобы связать ситуацию ( А ) и эмоции ( С ). Определите в каждом случае А и С и впишите В .

Начальник Анатолия отчитал его за опоздание. После этого Анатолий чувствовал себя подавленным.

Елена прошла два сеанса терапии и бросила ее, потому что посчитала, что терапия не действует.

У Катерины заболел живот. Ей стало страшно.

Олега оштрафовали за превышение скорости, и он сильно разозлился.

Ирина смутилась, когда ее друзья заметили, что она плачет на романтических сценах фильма.

Сергей был разъярен, когда служащий попросил его документы в тот момент, когда он заполнял анкету.

Задание 2. Приведите пять примеров из своей жизни, в которых ваши мысли ( В ) вызывали болезненные эмоции ( С ). Опишите их в терминах АВС .

Техника 2. Мышление и эмоции

Упражнение 1. Лучшие примеры из прошлого клиента

Обычно клиент уже имеет представление о силе В из своей собственной жизни. Полезно напомнить ему о том, что он уже знает. Попросите его подумать о тех моментах, когда он был чем-то сильно обеспокоен, потрясен или расстроен чем-то таким, что сегодня уже не имеет над ним власти, – тем, что он смог преодолеть. Попросите его сосредоточиться на первоначальном событии и определить А и С . Пусть он обрисовывает ситуацию, пока она не прояснится в его сознании, а затем попросите его установить В . Что он говорил себе, когда был так расстроен? Наконец, дайте ему сконцентрироваться на том, в чем он убежден на сегодняшний день. Во что из того, что он говорит сам себе сейчас, он не верил прежде?

Упражнение 2. «Если изменится В, то изменится и С»

Приведите клиенту несколько примеров АВ . Возьмите в качестве константы ситуацию ( А ), а в качестве переменной – внутренний диалог. Попросите его определить эмоцию, которую будут вызывать различные мысли ( В ). Проанализируйте различные варианты реакции ( С ) на одно и то же событие ( А ).

Лучшие примеры – те, которые создает сам клиент. Их преимущество в том, что они являются лично значимыми и поэтому обладают внутренне присущей убеждающей силой. Терапевт должен побуждать клиента думать, как в его собственных примерах В вызывают С .

А ____________________

В ____________________

С ____________________

А ____________________

В ____________________

С ____________________

и т. д.

Метод 2. Определение убеждений

Техника 1. «Определение ожиданий»

Отдельные В появляются до того, как случается А . Чаще всего это глобальная философия, взгляд на мир, который обусловливает то, как клиент реагирует на событие.

А – активирующее событие, или стимул

В – мысли и убеждения разных видов (в данном случае это ожидания)

Сэ – эмоциональная реакция – то, что мы чувствуем

Сп – поведенческая реакция – то, что мы делаем

Ожидания – это то, что клиент хочет от себя, других и мира в целом. Это его собственные притязания на то, как он должен себя вести, критерии, которые он используют, чтобы решить, было поведение успешным или неудачей. У клиента могут быть заниженные или завышенные ожидания относительно себя, других или мира. Когда он стремится достичь желаемого, ожидания становятся требованиями. Зачастую нереалистичные ожидания являются единственной причиной эмоциональных проблем.

Попросите клиента сосредоточиться на проблемной ситуации и продолжать представлять ее до тех пор, пока он не прочувствует ее достаточно отчетливо.

Попросите его определить наилучший исход в данной ситуации и отметить свой ответ на десятибалльной шкале. Крайние деления на шкале соответствуют наилучшему и наихудшему событиям, которые могли случиться с ним в жизни. Например, завоевание Нобелевской премии (10) может быть противопоставлено обнаружению у клиента рака последней стадии (0).

Пусть клиент представит наилучший и наихудший возможные исходы в конкретной проблемной ситуации и отметит их значения на шкале.

Пусть клиент решит, где будет находиться точка ПДП (просто достаточно приемлемое). Объясните, что ПДП – «это тот исход, который вы сочли бы просто достаточно приемлемым – минимум, необходимый для вас, чтобы воспринимать событие как позитивное».

Наконец, попросите клиента заполнить несколько шкал для других проблемных ситуаций, следуя той же процедуре. После этого вы будете в состоянии определить, какие ожидания, требования к себе и ориентиры он использует, чтобы оценивать других и себя.

Эти шкалы помогут вам выявить различные аспекты невидимых ожиданий клиента. Пронаблюдайте, чем измерительные шкалы клиента отличаются от шкал большинства людей, сталкивающихся с подобными ситуациями.

Техника 2. Определение собственной эффективности

Сделайте так, чтобы клиент расслабился и сосредоточился на определенной проблемной ситуации ( АС ).

Попросите его предсказать свою способность успешно с ней справиться. Пусть он отметит это значение на континууме (можете использовать те же шкалы, что и для ожиданий).

Пройдитесь по нескольким различным ситуациям, чтобы установить, как клиент понимает свою эффективность. Занижена ее оценка или завышена?

Представление о собственной эффективности (Эф) тесно связано с ожиданиями относительно себя; соотношение этих качеств синергично. Можно попросить клиента поместить обе переменные на одном континууме, как это показано ниже.

«Покажите мне на этой шкале, что вы считаете для себя „просто достаточно приемлемым“ результатом (ПДП). А теперь отметьте уровень вашей эффективности». Высокие ожидания и низкая эффективность – одна из самых неблагоприятных комбинаций. Депрессивные клиенты зачастую требуют от себя слишком многого и мало надеются на то, что они этого достигнут. Клиенты, которые видят свои проблемы подобным образом, впадают в отчаяние. Им кажутся бессмысленными любые попытки, поскольку ожидаемый успех слишком далек даже от минимально приемлемого исхода.

Техника 3. Определение Я-концепции

Несмотря на то, что существует множество достаточно эффективных способов измерить Я-концепцию, когнитивный терапевт исследует Я-концепцию по составленному клиентом списку В . Составьте список ведущих идей клиента. Выберите те В , которые напрямую обращены к Я. Найдите позитивные и негативные валентности, которые клиент проявляет в каждом из этих убеждений. Например: «Мир – огромное и опасное место» – демонстрирует соответствующую Я-концепцию: «Я слабый и беспомощный». Такая установка будет негативной Я-валентностью.

Техника 4. Определение внимания

То, на что клиенты обращают внимание, – одна из самых трудных для обнаружения когниций. Многие клиенты даже не понимают, что в ситуации не все попадает в фокус. Они уверены, что среда (внутренняя или внешняя) заставляет их сосредотачиваться на тех или иных предметах именно так, как это у них получается. Они отрицают собственное участие в выборе того, на что обращают внимание, отрицают избирательное вычленение стимулов из окружающего и утверждают, что сами стимулы вынуждают фокусировать внимание определенным образом.

Дайте своему клиенту инструкцию в следующий раз, когда он почувствует, что расстроен, создать мысленную картинку того, что его беспокоит. Если он сможет, пусть сделает список ключевых компонентов.

Затем предложите ему построить еще одну мысленную картинку, но уже сфокусировавшись на других ключевых компонентах. Это будет трудно, потому что к нему постоянно будет возвращаться изначальный образ. Вдохновите его на то, чтобы он продолжал эту работу: такая методика учит изменять свою точку зрения на различные проблемы и в реальной жизни.

Техника 5. Избирательность памяти

Упражнение 1

Объясните своему клиенту принципы избирательности памяти (возможный вариант такого объяснения приведен ниже):

«Каждый раз, предаваясь воспоминаниям о прошлом – о великих событиях, произошедших с вами, когда вы были старшеклассником, о своей первой любви, о том чудном времени, что вы провели, живя в Петербурге, – вы должны быть осторожны, потому что воспоминания могут обманывать. Вы могли создать фантазию о том, чего никогда не было, потому что выборочно опустили те предметы, эмоции и события, которые не совместимы с желаемым настроением. Принимая самообман за истину, вы воспринимаете это сфабрикованное прошлое как реальное. Иногда искаженная память о прошлом создает ощущение несчастья в настоящем. В таких случаях единственный способ получать удовлетворение сегодня – это заставить себя аккуратнее воспроизводить прошлое. Только в том случае, если вы будете вспоминать о своей истории самым беспристрастным и непредубежденным образом, уроки прошлого опыта станут вашим ориентиром. Относитесь к тому, что выбираете из прошлого, осторожнее».

Предложите клиенту письменно изложить его понимание избирательности памяти.

Упражнение 2

Смутное припоминание. Попросите клиента вспомнить какое-нибудь событие, но не в деталях, а только общее впечатление. Пусть он запишет свои воспоминания на бумаге или надиктует на аудиокассету.

Релаксация. Введите клиента в состояние релаксации (обучить его навыкам релаксации следует заранее). Желательно включить запись со звуками природы или успокаивающей музыкой.

Детальное припоминание. Попросите его представить, что он путешествует назад в прошлое и возвращается к ранним эпизодам. Выберите определенную сцену для рассмотрения. Напомните клиенту, чтобы он подключил все ощущения для ее воспроизведения: зрение – какие цвета, освещение, предметы, движения, перспективу он видит? Слух – может ли он слышать разговоры? Воспринимает ли фоновые звуки, музыку, разговор в соседней комнате, гул машин на улице? Обоняние – какие отмечает запахи? Кинестетика – как двигается, стоит или лежит? Эмоции – чувствует он себя счастливым, грустным, испуганным, злым? С какой силой и в какой комбинации? Пройдите по всем ступеням, не перепрыгивая и не обобщая. Память можно стимулировать просматриванием фотографий, дневников и писем. Напомните клиенту о других событиях, происходивших в то время. Используйте любые подсказки, которые помогут ему вспомнить как можно больше деталей.

Запись. Законспектируйте или запишите на аудиокассету то, о чем вспомнил ваш клиент.

Сравните первое (смутное) воспоминание с последним (детальным). Что не удалось вспомнить сразу? Почему?

Техника 6. Определение атрибуции

Следующий важный предмет – это атрибуция (от англ. attribute – приписывать). Это то, что клиенты делают с мысленной картой окружающего мира, когда приписывают тем или иным явлениям причины и следствия. Они не находят и не открывают атрибуции, а создают их сами. Атрибуции могут быть абсолютно неверными, не иметь к причине никакого отношения, но клиент все равно выбирают именно их.

Предложите клиенту выбрать одну из самых проблемных для него ситуаций ( АС ).

Что, по его мнению, вызвало эту проблему?

Помогите ему составить список всех других возможных причин, какие он может себе представить. Продолжайте до тех пор, пока не составите большой список. Вместе найдите объективные доказательства «за» и «против» каждого пункта списка. Отберите причину с наибольшим числом доказательств «за» и наименьшим – «против».

Техника 7. Определение оценки

Интенсивность любой эмоции зависит в том числе и от того, как она была воспринята. Некоторые клиенты преувеличивают любую эмоцию. Негативная оценка эмоций порождает чрезвычайно низкую переносимость фрустрации. Если клиент говорит себе, что не может чего-либо вынести, это убеждение помешает ему справиться с чувствами.

Помогите клиенту составить список из десяти событий прошлого, которые сильно его расстроили. Отметьте степень расстройства на континууме от 1 до 2. На данном континууме вызванное событием расстройство оценено в 6 баллов.

Затем пусть клиент оценит реальный урон, который он понес вследствие этого события. На данном континууме показана оценка в 2 балла.

Разница в баллах показывает, насколько клиент преувеличивает события: +4.

Напомните клиенту, чтобы в следующий раз, когда он будет расстраиваться, он вспомнил, насколько преувеличивает событие, и попробовал снизить свое огорчение до реалистичного уровня.

Техника 8. Определение самоинструктирования

Человек постоянно ведет внутренний диалог с самим собой, как если бы у него в голове находился советчик. Это непрерывные разговоры, советы, оценки, обсуждение новых стратегий и принципов. В терапевтической работе необходимо открыть доступ к этому текущему диалогу.

Скажите клиенту, чтобы он, когда не занят чем-то особенным, старался обратить внимание на автоматический внутренний разговор, который и является самоинструктированием. Пусть он записывает, о чем думает. Если ему необходима помощь, вы можете вместе записать это на одном из сеансов. Скажите клиенту, чтобы он не сообщал об этих мыслях привычным образом. Пусть не пытается построить законченное предложение, выбросить неуместные или отвлекающие мысли, не подвергает их грамматической или личной цензуре. Пусть он каждый раз, как появляется какая-нибудь автоматическая мысль, дословно записывает ее. Вы должны начать исследование после появления нескольких первых записей.

Попросите клиента отложить свои записи и возобновить их через несколько дней. Помогите ему соотнести его последние записи с предыдущими.

Продолжайте анализировать спонтанные мысли клиента и выбирать из них те, которые относятся к самоинструктированию. Они станут для вас четкими снимками его внутренних процессов.

Техника 9. Определение скрытого убеждения

Между эмоцией и поведением стоит еще один феномен, который называется скрытым убеждением. Скрытым – потому что большинство клиентов не знают о его существовании. Это B появляется после того, как клиент пережил эмоцию, но на мгновение раньше, чем он совершает действие. Многие клиенты отрицают его существование. Они убеждены, что между чувством и действием нет промежутка и что, как только возникает эмоция, она мгновенно заставляет их вести себя определенным образом.

Попросите клиента сосредоточиться на том моменте, когда он в последний раз вел себя импульсивно. Ищите поведение, а не мысль или эмоцию. Выберите ситуацию, когда он хлопнул дверью, проклинал кого-то или убегал от опасности.

Помогите клиенту припомнить те скоротечные мысли, которые позволили ему действовать именно так. Вот несколько возможных мыслей, которые вы можете обнаружить:

«Я должен выразить свои чувства».

«Я не могу их контролировать».

«Это правильный образ действий».

«Так я смогу избежать наказания».

«Я не виноват, что-то вынудило меня сделать это».

«Я должен сделать это».

«Я обязан так поступить».

«Я не могу избежать этого».

«Я желаю это сделать».

Сосредоточьтесь на одной из мыслей клиента и измените ее, чтобы убедиться, что вы нашли нужную когницию. Пусть клиент представит, что он думает противоположным образом. Пусть он вообразит себе эту сцену так живо, насколько это возможно. Спросите его: если бы вы думали по-другому, вы бы все равно так себя повели? Если он ответит – нет, он не повел бы себя подобным образом, значит, вы нашли его скрытое убеждение.

Техника 10. Объяснение проблем

После того, как произошло какое-то событие и клиент сопоставил его с содержимым своей памяти, нашел причину (атрибуция), назвал переживаемое чувство, оценил его, прислушался к внутреннему советчику и выполнил действие, он должен прийти к какому-то заключению. Он придает событию значение и смысл, суммируя опыт, объясняет себе, почему это случилось, и планирует, что с этим можно сделать в будущем. Существуют три измерения стилей объяснения: интернальный-экстернальный, стабильный-нестабильный, глобальный-специфический (Seligman, 1975). Люди, объясняющие негативные происшествия при помощи интернальных, стабильных и глобальных когниций, в большей мере склонны к депрессии.

Пусть клиент составит список своих центральных проблем. Например: «У меня неприятности во взаимоотношениях».

Помогите ему решить, сколько из этих проблем являются долговременными и останутся неизменными. Например: «Я буду всегда портить отношения» или: «Я испытываю трудности прямо сейчас».

Как много у него глобальных проблем по сравнению с частными? Например: «У меня ни с кем не может быть хороших взаимоотношений» или: «У меня неприятности в отношениях с Олегом».

Уверен ли ваш клиент в том, что сам вызвал свои проблемы, или же думает, что их создали внешние силы? Например: «Что-то не так во мне, если у меня проблемы в общении» или: «Мне не везет со взаимоотношениями».

Помогите клиенту найти альтернативные объяснения. Если он оценил свои проблемы как внутренние и постоянные, превратите их во внешние и временные. Проделайте то же самое, если клиент оценил проблемы как внешние и преходящие. Заметьте, как изменятся ощущения клиента, какие эмоции у него возникнут.

Метод 3. Группы убеждений

Техника 1. Определение центральных убеждений

Для последующей работы очень важно найти центральные убеждения клиента. Когнитивная терапия эффективна, только когда терапевт работает над верными центральными убеждениями.

Пусть клиент расслабится на пять минут. Переведите его внимание с внешних событий на внутренние.

Затем обратите его внимание на А . Пусть он как можно яснее представит волнующую его ситуацию. Пусть он использует все свои ощущения (зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные, вкусовые, кинестетические), чтобы как можно живее вообразить А .

Когда у него получится представить А , пусть он сфокусирует внимание на Сэ , своих эмоциях. Какие эмоции у него возникают, когда он представляет А ? Попросите клиента не придумывать эмоцию, пусть она появится сама. Дайте ему возможность прочувствовать ее.

Теперь попросите клиента сосредоточиться на своих мыслях. Спросите его: «Что вы говорите себе прямо сейчас об А такого, что это вызывает эмоцию С ? Пусть это будут первые возникшие у вас в уме мысли. Если необходимо, прервитесь ненадолго и запишите эти убеждения, затем вернитесь к мысленной концентрации». (На этом этапе вы знакомитесь с поверхностными убеждениями клиента.)

Запомните или запишите его убеждение и задайте вопрос вроде: «И что из того, что?…» или: «Почему это так важно, чтобы?…». Продолжайте задавать один и тот же вопрос, пока вы не найдете ключевой ответ. Очень важно выслушать ответы клиента и подождать, пока мысли не возникнут в его воображении. (Полезно записать весь процесс, чтобы облегчить себе анализ ответов.)

У клиента обычно есть серия центральных идей. Работая над изменением убеждений, лучше не начинать сразу с самого главного. Центральные идеи слишком отдалены от непосредственно воспринимаемых и обычно не осознается.

Техника 2. Определение жизненных ориентиров

Упражнение 1. Список критических событий и жизненных ориентиров

Составьте список из 30 критических событий, случившихся в жизни клиента. Выбирайте не только негативные (смерть любимого человека) события, но и другие поворотные точки, которые могут быть и позитивными, и негативными (получение степени, женитьба). Включайте в список и те случаи, которые могут не представлять значения для стороннего наблюдателя, но важны для клиента. Вам необходимы три списка: 10 случаев из детского возраста, 10 – из подросткового, 10 – из взрослого.

Разберите события в терминах А и Сэ . Что случилось и что чувствовал клиент?

Когда вы соберете все 30 АС -событий, попытайтесь найти «тогдашние» центральные В для каждого из них. Это не то, что клиент думает об этом сейчас, а его мысли в то время. К каким выводам о себе, о других людях и о мире привело это событие?

Вернитесь к началу списка и проработайте его до конца, обращая внимание на повторение тем или В . Слова для обозначения тем с годами могут меняться. Составьте список подобных убеждений.

Упражнение 2. Главный список идей

В качестве заключительного упражнения соберите убеждения клиента и составьте основной список его идей. Этот список должен включать в себя главные В клиента, собранные в процессе всей работы. В нем должно быть не менее 30 пунктов, и он должен быть исчерпывающим.

Каждую мысль пронумеруйте и запишите отдельно. Не беспокойтесь о точных формулировках, вы можете исправить их после. Единственная ошибка, которую вы можете сейчас допустить, – это не включить в список все В своего клиента. Записывайте все: если вы повторитесь, то потом можете вычеркнуть эти мысли.

Техника 3. Когнитивные карты

Составьте из списка основных идей клиента когнитивную карту. Вы можете сделать это, взяв каждую мысль из списка и сопоставив ее со всеми остальными мыслями. Спросите себя и клиента: чем похожи эти мысли? В чем их отличия? Какая мысль идет сначала, а какая следует за ней? Например, если в списке есть мысли: «Я скверный человек» и «Мне нужно быть совершенным», – то они связаны. Попытки стать совершенным могут компенсировать чувство неполноценности. Чувство неполноценности может быть результатом неосуществленных перфекционистских стандартов.

Зафиксируйте отношения между мыслями с помощью графика или когнитивной карты.

Через один сеанс просмотрите карту и внесите все предложенные изменения. У людей с разными эмоциональными проблемами разными будут и когнитивные карты.

Рис. 3. I. Фрагмент когнитивной карты

Метод 4. Жесткие техники опровержения

Техника 1. Контратака

Упражнение 1

Помогите клиенту найти веские контраргументы для каждой иррациональной мысли. Проверьте, действительно ли они работают. Например, аргумент «Невозможно преуспевать во всем» сильнее, чем «Довольно сложно во всем добиваться успеха».

Пусть клиент составит как можно больше контраргументов. Убедитесь, что контраргументы реалистичны и логичны. Когнитивная реструктурирующая терапия не поддерживает мнение о силе позитивного мышления, являющегося самообманом. Вместо этого она подчеркивает силу правдивого, реалистичного мышления и просит клиентов говорить себе правду, а не то, что приятно звучит.

Предложите клиенту постоянно оспаривать иррациональные мысли. Иногда требуются месяцы, чтобы эта техника принесла плоды, и многие клиенты отказываются от такой траты времени, говоря, что уже опробовали ее – и безрезультатно. Выясняя, сколько усилий затратил клиент, терапевт обычно выясняет, что тот спорил сам с собой в течение часа или двух. Клиент должен понять, что ему нужно опровергнуть утверждение столько же раз, сколько раз он до этого за него ратовал. Может быть, ему придется по часу в день в течение года или более преодолевать то коренное убеждение, с которым он прожил всю жизнь.

Проверьте, чтобы каждый контраргумент по модальности соответствовал иррациональной мысли. Соотнесите визуальные мысли с контрвизуализациями, лингвистические ошибки – с лингвистическими поправками, гневные мысли – с сострадательными, пассивные – с активными, проприоцептивную иррациональность – с проприоцептивной реальностью и т. д. Когда опровержение относится к одной модальности и тому же логическому типу, что и иррациональная мысль, больше вероятности, что оно будет иметь силу.

Атакуйте все иррациональные идеи клиента, а не только избранные. Важно привязать опровержение ко всем ошибочным представлениям, вызывающим эмоциональный отклик. Если были упущены главные установки, терапевт может потерпеть неудачу в работе по нейтрализации эмоций.

Упражнение 2

Составьте список веских контраргументов. Помогите клиенту подобрать мощное опровержение. Клиент должен попрактиковаться в технике контратаки в вашем присутствии, имитируя ваше поведение, пока не будет достигнут необходимый уровень напряженности. Постепенно подводите ответы клиента к драматичной, напряженной и энергичной контратаке.

Терапевт может усилить контратаку, поощряя использование физического выражения эмоций, когда клиент постепенно напрягает мышцы. В начале клиент проводит контратаку с расслабленными мышцами, затем со слегка напряженными, потом – с сильно сжатыми. Часто физическое и эмоциональное напряжение нагнетаются параллельно.

Клиент также может усилить контратаку, модулируя голос, постепенно повышая тон и увеличивая громкость. Контрутверждение поначалу может произноситься мягко и в нос, затем – нормальным голосом, громко после неглубокого вдоха, очень громко, с легкими, полными воздуха. Как и при физическом выражении эмоции, голос становится аналогом степени разгневанности клиента.

Техника 2. Контрутверждения

Обучите клиента основным принципам тренинга уверенности. Помогите ему стать уверенным наедине с самим собой прежде, чем он начнет практиковать уверенность с другими. Например, вы можете сказать клиенту, критикующему себя за невыгодное вложение денег, что существует четыре различных способа справляться с ошибками. Вы можете быть:

– Пассивным – проигнорируйте свою ошибку и притворитесь, что ничего не произошло. Это невыгодно, потому что вы, скорее всего, будете снова совершать ту же ошибку и не достигнете своих целей.

– Агрессивным – атакуйте себя. Вините себя нещадно за то, что были так глупы и растратили деньги. Такой подход вызовет боль, снизит самоуважение и приведет к тому, что вы, вероятно, не воспользуетесь в будущем ни одним шансом выгодно вложить деньги.

– Пассивно-агрессивным – вы можете наказать себя косвенно: выпивкой, перееданием или неадекватным употреблением денег. Это вредно не только потому, что вы не достигнете целей, но и потому, что, играя в прятки с самим с собой, вы перестанете понимать, какую ошибку совершили.

– Ассертивным – будьте честны с собой в том, что вы допустили ошибку. Воспринимайте этот промах как недостаток суждения, а не характера. Уточните природу ошибки. Опишите, что именно вы постараетесь сделать по-другому в будущем.

Эффективными могут быть многие практические техники, но наиболее полезными для развития уверенности в себе являются ролевые игры и репетиция с аудиокассетой.

Ролевая игра. Составьте список типичных конфликтных ситуаций, в которые попадает клиент. Однако, в отличие от стандартного тренинга уверенности, конфликт должен быть не внешний, а внутренний. После этого пусть клиент потренируется в озвучивании четырех различных вариантов внутренней реакции. Попросите его обратить внимание на различные эмоции, которые вызывает каждый из подходов.

Репетиция с аудиокассетой. Клиент отрабатывает уверенные ответы, записывая их на кассету до тех пор, пока их содержание и тон не будут, на его взгляд, удовлетворительным.

Техника 3. Диспут и оспаривание

Помогите клиенту сосредоточиться на центральной иррациональной мысли, вызывающей вину, страх, гнев или депрессию. Попробуйте найти аргументы против этого убеждения.

Обсудите «катастрофизацию» (например: «Это так ужасно, кошмарно и катастрофично, что…») и требования клиента к себе («Я должен, я обязан, мне надо…»).

В большинстве случаев опровержения не выдаются терапевтом прямо. Вместо этого используются косвенные вопросы, помогающие клиенту найти свои собственные опровержения.

Поощряйте обсуждение и оспаривание клиентом иррациональных мыслей каждый раз, как они проявляются. Предполагается ежедневная практика. Часто полезно использовать записывающие устройства.

Техника 4. Форсированный выбор

Найдите центральное ошибочное убеждение, которое вызывает наибольшую боль у клиента. Например, клиент может верить, что его цель в жизни – это исполнить воображаемые «должен», «надо» и «обязан».

Опровергните ошибочные убеждения клиента, предоставив как можно больше убедительных противоположных взглядов. Например, что «должен» и «обязан» нигде, кроме человеческого ума, не существуют. Мир такой, какой он есть. И в нем нет ни «должен», ни «надо», ни «обязан».

Разыграйте ситуацию, в которой клиент сталкивается с дилеммой: следовать старому восприятию или перейти к новому. Например, предложите ситуацию, в которой два «должен» одинаковой силы противостоят друг другу и оба приводят к серьезным негативным последствиям.

Делайте все, что в ваших силах, чтобы помочь клиенту встретиться лицом к лицу с конфликтом. Если вы поддержите его и предложите дорогу к бегству, которая не требует смены убеждений, он воспользуется ею.

На высшей точке конфликта определите, какие перемены необходимы, и усильте мотивацию клиента их осуществить.

Метод 5. Мягкие техники опровержения

Техника 1. Оспаривание в состоянии релаксации Наиболее распространенный тип мягкого опровержения опирается на релаксационный тренинг. Сначала клиенту даются инструкции по одному или нескольким способам релаксации, а затем применяются техники опровержения. Наиболее существенным элементом в использовании данной техники является то, что клиент должен оставаться расслабленным на протяжении всей процедуры.

Упражнение 1

Сначала клиент упражняется в релаксации. Это аутогенная тренировка, биологическая обратная связь по показателям кожно-гальванической реакции, электромиограммы, частоты сердечных сокращений; чтобы облегчить расслабление, используют белый шум, звуки природы, релаксационную музыку.

Постройте иерархию иррациональных убеждений, которые вызывают тревогу. Расположите их по силе вызываемого страха или по приверженности клиента этим мыслям.

Попросите клиента представить наименее тревожащую мысль из иерархического списка. Когда представление становится отчетливым, начинайте глубокое мышечное расслабление. Продолжайте процедуру до тех пор, пока напряжение клиента не вернется к нулевому уровню, т. е. когда мысль перестанет вызывать тревогу. После этого перейдите к следующему пункту списка. Например: «Теперь, пожалуйста, представьте следующую мысль из списка. Нарисуйте ее в уме так ясно, как только сможете. Если хотите, вообразите какую-нибудь конкретную ситуацию из прошлого, в которой у вас чаще всего появлялась эта мысль. Продолжайте думать об этом, пока мысль не станет совсем отчетливой. Дайте мне при этом сигнал правой рукой… Хорошо, стоп! Теперь расслабьтесь, как я вас учил, и расслабляйтесь до тех пор, пока вам снова не станет комфортно. Сообщите мне об этом. Теперь повторите это еще раз, но сцена должна отличаться от той, что использовалась ранее».

Двигайтесь по иерархии страхов клиента, пока его тревога относительно всех компонентов не сойдет на ноль. Запишите процедуру на аудиокассету, чтобы клиент мог упражняться дома.

Упражнение 2 Вы можете варьировать технику, применяя не релаксацию, а изменение ответных реакций. Вы можете использовать позитивные физические реакции, ассертивные реакции, приятные образы, которые помогают данному клиенту. Можно контролировать состояние по показателям сердцебиения, КГР, ЭМГ.

Упражнение 3

Вместо релаксации можно использовать связь образов с иррациональными мыслями. Терапевт помогает клиенту переплести эти образы с иррациональными мыслями так, чтобы эмоциональный заряд образа передался убеждению. Полезны, например, следующие образы: супермен, «зеленый берет», любимые герои и героини, любимые предметы, подсолнух, цветущий лотос, солнце, звезды, луна, религиозные фигуры (Иисус, Будда и др.), мудрый гуру, природные стихии (реки, океаны, горы), визуализация себя в качестве родителя, взрослого, ребенка, какого-либо животного.

В идеале с негативным убеждением сцепляются один или более таких образов. Например, переплетение мысли: «Я должен быть лучше всех» с чувствами, которые клиент испытывает по отношению к детям, может вселить идею о том, что ребенок ценен, даже если взрослый сильнее и мудрее его и достиг гораздо большего. Следовательно, превосходство еще не означает, что ты стоящий человек. Таким же методом образ супермена можно связать с мыслью: «Я хуже других, потому что не умею кататься на велосипеде».

Релаксация – физиологическая реакция, в то время как мысли – явление когнитивное. Таким образом, в технике смешиваются две абсолютно разные перцептивные модальности, что, по всей вероятности, ослабляет эффективность техники. Лучшая замещающая реакция – та, что относится к той же модальности, что и начальный отрицательный условный стимул (визуальная, аудиальная, кинестетическая, сенсорная или эмоциональная). В таком случае данное упражнение эффективнее связывает негативные мысли с позитивными.

Техника 2. Антикатастрофизирующая практика

Перечислите ситуации, которые клиент превращает в катастрофы. Запишите прогнозируемый урон для каждой ситуации. На описанной выше шкале от 0 до 10 отметьте значение того урона, которого клиент ожидает (0 – отсутствие каких-либо потерь, 10 – ужасающие потери). После дискуссии с опровержением преувеличения попросите клиента представить лучший возможный исход для каждой ситуации. Отметьте этот исход на той же шкале от 0 до 10.

Пусть клиент, опираясь на прошлый опыт, решит, что более вероятно – наилучший исход или катастрофа.

Попросите клиента использовать ту же шкалу для предсказания опасности в предстоящей ситуации, которой он боится. После того как событие произойдет, клиент может свериться со шкалой и оценить, насколько точно он предсказал степень опасности.

Клиент должен упражняться в антикатастрофизировании регулярно, пока не научится оценивать предполагаемую опасность реалистичнее.

Метод 6. «Объективные техники опровержения»

Ниже перечислены ключевые принципы, лежащие в основе различных типов объективного опровержения.

Пусть клиент идентифицирует центральные убеждения, которые приводят к негативным эмоциям. Помогите клиенту разбить каждое утверждение на его основные логические компоненты. Тщательно избегайте субъективных суждений как о самом убеждении, так и о составляющих его частях.

С помощью клиента исследуйте каждое убеждение с позиций индуктивной и дедуктивной логики. Совместно решите, является ли данное убеждение логичным. Если клиент оценивает суждение как ложное, пусть он запишет все логические доводы для такого опровержения.

Попросите клиента вспоминать все эти опровергающие доводы каждый раз, когда возникает ложное убеждение, пока оно не перестанет повторяться совсем.

Техника 1. Альтернативная интерпретация

Пусть клиент в течение недели делает записи о самых неприятных эмоциях, которые у него за это время возникнут, в одном-двух предложениях отмечая провоцирующее событие (ситуацию) и свою первую интерпретацию события (убеждение).

Клиент продолжает работу и на следующей неделе, но теперь попросите его придумать по крайней мере четыре интерпретации для каждого события. Каждая новая интерпретация должна отличаться от предыдущей, но быть не менее правдоподобной.

На очередном сеансе помогите клиенту решить, какая из предложенных им интерпретаций поддерживается наибольшим числом объективных доказательств.

Попросите клиента продолжать поиск альтернативных интерпретаций, временно откладывая первоначальные суждения и принимая решение о корректной оценке только тогда, когда время и расстояние обеспечат необходимую объективность. Продолжайте тренировку по меньшей мере в течение месяца, пока клиент не научится выполнять эту процедуру автоматически.

Техника 2. Рациональные убеждения

Составьте список ситуаций, в которых клиент расстраивается. Это могут быть конкретные ситуации из прошлого и настоящего или типичные ситуации, с которыми клиент чаще всего сталкивается.

Подготовьте рациональные убеждения или самовнушения, которые клиент в этих ситуациях сможет использовать. Эти убеждения должны преувеличивать положительные либо отрицательные стороны ситуации, но должны основываться на объективном взгляде на происходящее. Потратьте время на то, чтобы найти для ситуации наиболее рациональные интерпретации.

На одной стороне карточки запишите пусковые стимулы к каждой ситуации. На другой ее стороне – полное описание рационального восприятия, которого клиент хочет достичь. В течение как минимум шести недель несколько раз в день клиент должен представлять себя в одной из ситуаций как можно отчетливее. Когда визуализация будет достаточно ясной, клиент должен представить рациональную мысль и также сделать ее отчетливой.

Клиент должен выполнять это упражнение до тех пор, пока не начнет рефлекторно воспроизводить рациональное убеждение каждый раз, как воображает событие. Если иррациональные мысли внедряются в сознание клиента, он должен немедленно остановиться и снова воспроизвести рациональное убеждение.

Рациональные убеждения – это не обязательно самое позитивное, но всегда – наиболее реалистичное восприятие ситуации. В большинстве случаев терапевту нужно тщательно исследовать ситуацию, чтобы определить самую разумную точку зрения.

Техника 3. Утилитарные доводы

Подготовьте список иррациональных мыслей клиента. Составьте список ситуаций, в которых обычно возникают эти мысли. Вместе с клиентом проработайте все ситуации, двигаясь вверх по иерархическому списку и меняя невыгодные мысли на полезные.

Помогите клиенту выбрать конкретную поведенческую цель, которую он должен достичь в каждой ситуации. Пусть он спросит себя: «Чего я хочу сейчас добиться?». Целью может быть ассертивный ответ на несправедливую критику, открытое признание ошибки и т. д.

Пусть клиент спрашивает себя относительно каждой мысли: «Способствует эта мысль достижению цели или нет?». Помогите клиенту найти утверждения, наиболее полезные для достижения его целей, независимо от того, является мысль правдивой или нет. Попросите клиента менять непрактичное убеждение на прагматичное при каждой возможности.

Техника 4. Деперсонализация Я

Составьте список из двадцати неприятных событий, которые произошли с вашим клиентом за последние несколько месяцев или недель. Запишите убеждения клиента, которые, по его мнению, послужили внутренними причинами этих событий.

Научите клиента искать причины событий во внешней среде. Используйте научный метод: отыщите стимулы, подкрепление, операнты или сопутствующие элементы среды, которые послужили пусковыми механизмами негативных событий. Переделайте все внутренние причины во внешние.

Если причин много, примените принцип Оккама: самое простое объяснение должно рассматриваться в первую очередь, как наиболее вероятное.

Пусть клиент практикуется в определении внешних и внутренних причин событий, которые происходят с ним в течение дня. Научите его смотреть на себя и на другого как на объект, подверженный влиянию окружающей среды.

Как только клиент научится не брать на себя ответственность за внешние влияния, расскажите ему про различные методы решения проблем, которые можно использовать для преобразования среды.

Метод 6. Ресинтез прошлого

Техника 1. Ресинтез критических жизненных событий

Вместе с клиентом составьте и проанализируйте список критических событий его жизни. В списке не должно быть обобщений, в него следует включать только конкретные события, связанные с симптоматикой клиента. Вы должны удостовериться, что убеждения, которые сформировались в результате каждого из травмирующих событий, остаются причиной проблем в настоящем.

Обсудите с клиентом, как изменились его эмоции и поведение из-за сформированных во время критического события убеждений. Помогите клиенту переинтерпретировать старые события, прибегнув к новым, более полезным убеждениям. Попросите его воспользоваться преимуществом отдаленности события во времени и пространстве и тщательно его проанализировать, чтобы при помощи зрелых рассуждений можно было скорректировать прошлое ошибочное восприятие.

Пересмотрите все основные критические события, выявите каждое ошибочное убеждение и попросите клиента вообразить, что он исправляет ситуацию прошлого – думает и ведет себя в ней в соответствии с нынешними убеждениями.

Техника 2. Ресинтез жизненных ориентиров

Используйте составленные вами когнитивные карты, но сделайте их «историческими». Проследите истоки каждой мысли клиента: как она трансформировалась в убеждения и как представления менялись на разных стадиях жизни.

Какие еще мысли, эмоции, поступки или внешние стимулы стали ассоциироваться с данным убеждением после его формирования? Как неверная интерпретация распространилась из одной сферы жизни клиента на другие?

Попросите клиента представить себе, какой была бы его жизнь, если бы у него было другое восприятие. Попросите его вообразить, как бы он себя вел, не будь у него извращенных жизненных ориентиров.

Техника 3. Ресинтез ранних воспоминаний

Упражнение 1. Исправление прошлого

Попросите клиента представить себе нынешнюю ситуацию, в которой он испытывает сильные эмоции. Потратьте на это некоторое время. Помогите клиенту использовать все ощущения, чтобы живо вообразить эту ситуацию. Когда сцена будет отчетливой, попросите его сфокусировать внимание на своем центральном убеждении, гештальте, ориентире.

Клиент должен сконцентрироваться на исходной ситуации, где возникла эта эмоция, сосредоточиться на первом или самом раннем воспоминании, в котором сформировалось деструктивное убеждение. Попросите клиента снова представить сцену и ясно ее визуализировать. Чтобы это было легче выполнить, он может произнести ложное убеждение голосом ребенка или подростка.

Спросите клиента: «Какие ошибки содержит ваша интерпретация события? Что способствовало неверному восприятию? Что неправдоподобного вы говорили себе? Почему ваша интерпретация была ошибочной? Кто или что навело вас на ложную интерпретацию?»

Обсудите с клиентом тот факт, что он оценивает нынешнюю ситуацию так же неверно, как неверно он оценивал прошлую.

Скорректируйте раннее ошибочное убеждение. Попросите клиента представить, как он переделывает ситуацию, придерживаясь полезных реалистических убеждений вместо того, во что он верил изначально. Попросите его представить, как он себя ведет и чувствует по-другому, опираясь на другой образ мышления.

Наконец, попросите клиента по-другому представить себе затруднения в настоящем. Исправьте ошибочное убеждение в настоящем точно так же, как было исправлено прошлое.

Упражнение 2. Рабочий бланк для ресинтеза

Этот бланк поможет вам в работе над ресинтезом.

Ситуация в настоящем ____________________

Эмоциональная реакция ____________________

Убеждение относительно теперешней ситуации ____________________

Раннее воспоминание (предшествовавшие события) ____________________

Эмоциональная реакция ____________________

Ошибочное раннее убеждение ____________________

Исправленное раннее убеждение ____________________

Исправленное теперешнее убеждение ____________________

Используйте основной список убеждений клиента и попросите его связать убеждения с ситуациями, в которых они проявляются. Каждую из таких ситуаций нужно записать в строке «Ситуация в настоящем». Убеждения, связанные с каждой ситуацией, должны быть перечислены в строке «Теперешнее убеждение».

Займитесь поисками критического переживания клиента до или во время раннего подросткового периода. Во-первых, идентифицируйте события. Самые ранние события клиенты могут помнить лишь смутно, но даже если имеются только фрагментарные ощущения и впечатления, попросите клиента как можно ярче их визуализировать. Зафиксируйте их на рабочем бланке.

Сформулируйте одним предложением ошибочное убеждение, которое явилось результатом каждого из этих событий. Занесите эти предложения в рабочий бланк.

После детального обсуждения с клиентом скорректируйте каждую из ранних мыслей. Запишите эту информацию в рабочий бланк. Прежние ошибочные интерпретации ранних событий должны быть вычеркнуты, когда клиент найдет им правильное истолкование. Замените все прежние ошибочные представления, связанные с событиями.

Как только прежние иррациональные мысли скорректированы, помогите клиенту исправить иррациональный образ мышления на текущий момент.

Попросите клиента регулярно использовать рабочий бланк – находить ошибочные убеждения, идентифицировать их первоисточник, корректировать прежнюю неверную интерпретацию и затем принимать более функциональное убеждение в качестве основы для своего поведения в настоящем.

Техника 4. Ресинтез семейных убеждений

Нарисуйте схему, изображающую основных членов семьи клиента. Перечислите их имена и возраст и отразите при помощи толщины или числа стрелок значимость их для клиента. Проверьте, включили ли вы в схему всех значимых членов семьи.

Перечислите основные убеждения, принципы, ценности и установки, которых придерживаются обозначенные на схеме люди. Посмотрите, нет ли убеждений, которые разделяют большинство членов семьи. Не можете ли вы свести эти принципы к нескольким центральным убеждениям?

Как семья сформировала эти центральные убеждения? Как поощряла своих членов в случае исполнения этих принципов и как наказывала несогласие?

Опишите, в каких поступках семья вашего клиента отличается от других семей по ее убеждениям. Сравните семейные убеждения с теми, что перечислены в основном списке убеждений самого клиента. Какие из них сопоставимы? Зависимы ли они, схожи, противоположны или синергичны?

Техника 5. Выживание и убеждения

Пересмотрите основной список убеждений клиента. Помогите ему понять, способствуют ли эти мысли решению насущных проблем – или наоборот.

Если убеждение не полезно, помогите клиенту спланировать его изменение. Если когда-то убеждение было полезным, а в настоящее время – нет, помогите клиенту осознать перемену.

Глава 3 Криминальная виктимология

В данной главе рассматриваются насильственные действия против личности, которые подпадают под действие Уголовного кодекса, а именно криминальные преступления и захват заложников. Первый раздел главы написан по материалам собственно криминальной виктимологии, поэтому в нем термины «жертва» и «потерпевший» используются как синонимы (Ривман, 2002).

3.1. Криминальные преступления

Виктимное поведение жертвы криминальных преступлений, при всей его многовариантности, укладывается в рамки виктимологических ситуаций. Тут, собственно, и реализуется «участие» жертвы в причинении ей вреда. Это может быть и активное, и пассивное, и положительное, и негативное поведение потерпевшего. Криминологическая значимость виктимного поведения не связана только лишь с активностью и негативной мотивацией. Пассивное, некритичное поведение, положительная мотивация действия или бездействия потерпевшего тоже играют свою роль в механизме преступления (Ривман, 2002).

Терминологический аппарат виктимологии включает понятия криминологической и виктимологической ситуации. При этом под криминологической ситуацией понимается совокупность обстоятельств, включающих этап формирования личности преступника, как бы он ни был отдален от события преступления (личностно-формирующую ситуацию), предкриминальную (жизненную) ситуацию, непосредственно предшествующую преступлению, само преступление (криминальную ситуацию), а также посткриминальную ситуацию, рассматриваемых как единый причинно связанный процесс.

Если человек обладает повышенной виктимностью, то складывается виктимологическая ситуация, включающая следующие компоненты:

? личностно-формирующая виктимная ситуация (система факторов, условий, обстоятельств, оказавших решающее влияние на формирование у потенциальной жертвы повышенной виктимности);

? предкриминальная (жизненная) виктимная ситуация (система обстоятельств, непосредственно предшествующих преступлению, во взаимодействии с личными качествами субъекта виктимизации – потенциальной жертвы); в совокупности эти ситуации составляют виктимогенную ситуацию;

? криминально-виктимная ситуация (ситуация непосредственно совершения преступления и причинения вреда);

? посткриминальная виктимная ситуация (поведение жертвы после преступления и все обстоятельства, влияющие на ее положение).

В предкриминальной ситуации, в которой будущий преступник сталкивается с будущей жертвой, создается своеобразная система «преступник – жертва», которая является подсистемой более широкой системы «преступник – ситуация». Во многих случаях потенциальная жертва своим поведением формирует ситуацию, в которой повышается вероятность причинения ей вреда. Такие ситуации могут возникать в результате:

а) неправомерных, неэтичных действий, носящих провокационный характер;

б) действий, снижающих критическое восприятие окружающего (алкогольное или наркотическое опьянение);

в) неосторожного поведения, создающего благоприятные условия для реализации преступных намерений причинителя вреда;

г) подстрекающих действий;

д) правомерных поступков, но вызывающих преступную реакцию у потенциального причинителя вреда.

Виктимологические ситуации в зависимости от поведения потерпевшего делятся на следующие категории:

а) ситуации толчкового характера, объективно провоцирующие, толкающие преступника на совершение преступления. В случае реализации они выступают в виде повода к совершению преступления. В этих ситуациях поведение потерпевшего заключается в нападении, оскорблении, причинении обиды, унижения, в провокации, подстрекательстве, просьбе, угрозе и т. д.;

б) ситуации толчкового характера, в которых поведение потерпевшего положительное, т. е. непровокационное, однако влечет за собой насильственные действия преступника (например, действие работника милиции, пострадавшего при задержании преступника или защите третьего лица);

в) ситуации, в которых поведение потерпевшего создает объективную возможность совершения преступления, хотя и не выступает как толчок. К этим ситуациям следует отнести, например, действия потерпевшего, создающего аварийную обстановку на дороге; «всепрощение», позволяющее преступнику продолжать дальнейшую преступную деятельность; некритичность, без которой было бы невозможно мошенничество;

г) замкнутые ситуации, в которых действия потерпевшего направлены на причинение вреда самому себе без непосредственного вмешательства другого лица. Например, причинение себе увечья с целью уклонения от воинской службы, уничтожение своего имущества с целью неуплаты налогов и т. д.;

д) ситуации, в которых поведение потерпевшего совершенно нейтрально с точки зрения влияния на поведение преступника и причинение вреда.

Виктимологические ситуации в зависимости от их временной протяженности и количества составляющих эпизодов делятся на ситуации разового характера, однофактные (один факт) и многофактные (ситуации-системы), в которых есть определенная совокупность эпизодов поведения.

Виктимологические ситуации в зависимости от степени и характера понимания потерпевшим динамики и перспективы развития ситуации разделяются на:

а) закрытые ситуации, в которых потерпевший совершенно не представляет, какой вред ему может быть причинен, и не допускает такой возможности;

б) относительно закрытые ситуации, в которых потерпевший допускает возможность причинения ему вреда, но заблуждается относительно его характера или даже рассчитывает на причинение вреда, но не того, который был ему причинен в действительности;

в) открытые ситуации, в которых потерпевший предвидит возможность причинения ему вреда и понимает, каков этот вред;

г) открытые ситуации самонадеянности, в которых потерпевший понимает, какой вред ему грозит, но необоснованно рассчитывает его предотвратить. Примером такой ситуации является, в частности, попытка потерпевшего обезоружить преступника в расчете на знание приемов самбо, если переоценка своих возможностей привела к причинению вреда.

По глубине предвидения и представления о возможности активного вмешательства с целью недопущения вреда возможны и смешанные варианты, включающие признаки различных видов ситуаций.

Варианты отношения к преступному и виктимному поведению и их последствиям могут быть представлены как:

1) неосторожность (в форме небрежности) преступника – небрежность потерпевшего;

2) неосторожность (в форме самонадеянности) преступника – небрежность потерпевшего;

3) неосторожность (в форме небрежности) преступника – самонадеянность потерпевшего;

4) неосторожность (в форме самонадеянности) преступника – самонадеянность потерпевшего;

5) умысел преступника – небрежность или самонадеянность потерпевшего;

6) умысел преступника – умысел потерпевшего.

В массе преступлений эти соотношения различны. Например, последний вариант встречается редко, причем в специфических преступлениях: криминальном аборте, членовредительстве, половом сношении с лицом, не достигшим 14 лет.

Виктимологические ситуации в зависимости от отношения жертвы к исходным обстоятельствам ситуации разделяют на выбранные и невыбранные. В выбранных ситуациях жертва осознанно включается в механизм развития событий, по собственной воле и своим поведением (толчковым, пассивным или иным) создает возможность причинения себе вреда. Невыбранные – такие ситуации, в которые потерпевший, не имея выбора, попадает помимо своей воли.

3.1.1. Убийства и причинение тяжкого вреда здоровью

Убийства и причинение вреда здоровью можно отнести к тем преступлениям, где большую роль играют поведение потерпевшего, его личностные особенности, то есть значение виктимологического фактора в механизме совершения таких преступлений велико. Исследования ряда ученых показывают, что по названной группе преступлений преобладают жертвы с виктимным поведением (Ривман, 2001). В одной работе (Франк, 1972) говорится о том, что по делам об убийствах около половины жертв проявляют провокационное поведение по отношению к преступникам.

Результаты многих криминологических исследований показывают, что совершению рассматриваемых преступлений нередко предшествует так называемая активная провокация, т. е. оскорбления, угрозы, побои, издевательства, клеветнические измышления со стороны потерпевшего, а также поступки, направленные против причинителя вреда, его близких. Такие действия вольно или невольно ведут к созданию конфликтной ситуации. Самих же потерпевших в данном случае можно охарактеризовать как агрессивных людей с вызывающим поведением. В частности, к ним относятся семейные деспоты, применяющие физическое насилие к своим близким, скандалисты, конфликтующие с соседями. Такие люди часто создают обстановку, невозможную для совместного проживания. А те, кто страдают от их деспотизма и самодурства предпочитают не сообщать об этом в правоохранительные органы, считая такие деяния недостаточно преступными либо боясь огласки или по иным мотивам. Именно поэтому конфликты становятся хроническими и в конце концов могут закончиться нанесением вреда здоровью или даже убийством.

Следующая группа факторов, влияющих на виктимность при совершении убийств и умышленного причинения вреда здоровью, – это возраст и профессиональная принадлежность. Престарелые и малолетние в силу их беспомощности чаще оказываются жертвами таких преступлений.

Мотивом совершения убийств и причинения вреда здоровью в отношении престарелых граждан часто становится желание завладеть их имуществом, квартирой.

Что же касается особой профессиональной принадлежности жертв убийств и причинения вреда здоровью, то здесь можно отметить, что повышенной виктимностью обладают сотрудники правоохранительных органов, сторожа, инкассаторы, руководители предприятий, акционерных обществ и объединений, финансовых учреждений, торговых комплексов и фирм, политические деятели, сотрудники СМИ.

Еще одним фактором, влияющим на уровень виктимности по делам об убийствах, является излишняя доверчивость и некритичность. Потерпевший, сам того не подозревая, участвует в преступном плане убийцы, помогая ему осуществить задуманное в соответствии с хорошо отработанным сценарием.

Следующие качества предопределяют выбор жертвы при совершении убийств и причинения тяжкого вреда здоровью (те же факторы могут привести к причинению вреда здоровью средней тяжести или легкого вреда):

1) повышенная агрессивность, конфликтность;

2) злоупотребление спиртными напитками;

3) провокация путем совершения противоправных действий;

4) особые половозрастные характеристики;

5) особая профессиональная принадлежность или род занятий;

6) некритичность при совершении крупных сделок, правовая безграмотность (Ривман, 2001).

Тяжкие насильственные преступления против личности в структуре преступности составляют небольшой процент.

3.1.2. Хулиганство

Объективная сторона хулиганства включает применение насилия к людям либо угрозу его применения, а равно уничтожение или повреждение чужого имущества. Насилие – самый существенный виктимологический признак хулиганства. Оно выражается в нанесении оскорблений, побоев, телесных повреждений. Во всех таких ситуациях есть потерпевшие, причем в ряде случаев их личность и поведение криминологически значимо участвуют в механизме преступления.

Среди потерпевших представлены лица самого разного возраста при некотором преобладании лиц среднего и пожилого возраста. Потерпевшие от хулиганства в массе своей несколько старше преступников (это, как правило, хулиганство на улицах и в общественных местах, когда преступник и потерпевший незнакомы).

В отличие от преступлений против личности, негативное поведение встречается у сравнительно небольшого числа потерпевших, причем оно имеет свою специфику. Если поведение преступников-хулиганов всегда активное, само хулиганство совершается не иначе как путем активных действий (это его объективная сторона), то большинству потерпевших, продемонстрировавших негативное поведение, свойственна пассивность, создающая условия, способствующие совершению преступления. Наиболее характерным в этом отношении является сокрытие фактов хулиганства, что приводит к возможности дальнейшего развития криминологической ситуации, связанной с причинением вреда потерпевшему, а также неоказание противодействия преступнику при возможности это сделать. Значительно реже встречается активное поведение потерпевших, в той или иной форме толкающее преступника на совершение хулиганских действий. Обычно в таких случаях встречаются личные мотивы, которые, однако, реализуются в действиях, грубо нарушающих общественный порядок и демонстрирующих явное неуважение к обществу. Иногда хулиганство исходит от преступника-жертвы, который сам попадает на скамью подсудимых.

Далеко не все хулиганские проявления возникают внезапно. Наоборот, развитие ситуации происходит на протяжении сравнительно длительного времени, имеет в основе личные отношения, обострение которых приводит к совершению антиобщественных поступков и даже правонарушений, оставшихся безнаказанными. В конечном счете рядовой скандалист трансформируется в уголовно наказуемого хулигана.

Виктимные последствия хулиганства во многом зависят от сопротивления, оказываемого преступнику потерпевшим. Большинство потерпевших были способны сопротивляться преступнику и эту способность использовали, хотя во многих случаях безуспешно.

Фактическая сторона и положительного, и негативного поведения потерпевших отличается большим разнообразием. Негативное поведение может оказывать разное по силе давление на преступника. Если рассматривать его как одну из составляющих криминологической ситуации, можно выделить следующие его формы:

а) толчковое поведение, как связанное с нападением, так и иное;

б) поведение, создающее обстановку, способствующую совершению хулиганства;

в) положительное поведение, явившееся толчком к причинению вреда (но не самого хулиганства как такового);

г) защита третьего лица, требование прекратить нарушение и т. д.

Поведение потерпевшего может явиться толчком к хулиганству, если оно выходит за рамки допустимого и выражает нежелание считаться с чувствами другого. Это относится в первую очередь к интимной сфере.

Толчком к совершению хулиганства может стать предъявление претензий или требований к лицу, находящемуся в состоянии опьянения, не способному воспринять эти требования и к тому же настроенному агрессивно. Дело здесь не в содержании требований, претензий, а в неудачно выбранном времени и недопустимой форме. Особенно опасны такого рода ситуации, если они развиваются длительное время, обостряются несдержанностью жертвы, склонностью «сводить счеты» немедленно.

Сходным вариантом ситуации является поведение, выразившееся во вмешательстве потерпевшего в личные отношения других лиц, обычно родственников или знакомых. Такое вмешательство нередко воспринимается отрицательно обеими сторонами, но потерпевший, проявляя очевидную бестактность, навязывает свое вмешательство, хотя включение в подобную ситуацию третьего лица в большинстве случаев ее только обостряет.

Толчком к совершению хулиганства может быть негативное поведение женщин, чаще всего жен, имеющих склонность к употреблению спиртного, к агрессии, провоцирующих мужей на ответные насильственные действия. Реакция мужей на поведение жен в большинстве случаев типично хулиганская (побои, нецензурная брань). Поскольку последствия негативного, а довольно часто и противоправного поведения жен связаны с причинением им физического вреда, это отчасти объясняет небольшой процент женщин, осужденных за хулиганство.

Толчком к совершению хулиганства может быть и поведение потерпевшего, явно нарушающее законные интересы другого лица. Еще более ярко этот момент проявляется в ситуациях, где обе стороны находятся в состоянии опьянения и равно агрессивно воспринимают конфликтные положения.

3.1.3. Кражи

В случае кражи поведение жертвы играет сравнительно менее важную роль. Тем не менее кражи представляют собой криминальное явление, показательное с точки зрения виктимологии.

Выделяют следующие виды краж:

1) квартирные;

2) уличные;

3) автотранспорта;

4) на транспорте;

5) карманные;

6) скота в сельской местности;

7) у совместно проживающих лиц в общежитиях, гостиницах, пансионатах, домах отдыха.

В криминологическом плане кражи сходны лишь в том, что заключаются в тайном хищении чужого имущества. В остальном: по способам совершения преступления, по личностным и поведенческим характеристикам преступников и жертв (потерпевших), по ситуативному компоненту криминологического механизма – они заметно различаются (Ривман, 1972; Ривман, Устинов, 2000).

Кражи причиняют материальный ущерб как физическим, так и юридическим лицам. Однако в качестве потерпевших от этих преступлений выступают преимущественно физические лица: их количество в два-три раза превышает количество понесших ущерб юридических лиц.

Возраст, социальный статус, личностные качества потерпевших от краж менее значимы, чем, например, в случае преступлений против жизни или здоровья, но свою роль в возникновении ситуаций этого преступления они играют, поскольку нередко создают условия, способствующие совершению краж, и даже их провоцируют. Наиболее заметно это в механизмах краж квартирных и карманных.

Виктимное поведение в ряде случаев зависит от излишней доверчивости молодых и пожилых лиц, что облегчает совершение краж.

Жертвами квартирных краж, совершаемых преступниками без предварительной подготовки, становятся лица вне зависимости от их материального положения. Вместе с тем социальный статус потерпевших и особенно уровень их состоятельности учитываются преступниками при выборе объектов посягательства.

В механизме краж заметно проявляется отношение «преступник-жертва»: около половины квартирных краж совершается лицами, знающими потерпевших (соседями, родственниками, сослуживцами, иными знакомыми, включая случайных). Очевидно, во многих ситуациях именно этим обстоятельством обусловлено некритичное, неоправданно доверчивое поведение потерпевших. Создание обстановки, способствующей совершению кражи, детерминационно связано также с поведением, типичным для лиц, злоупотребляющих спиртными напитками (среди потерпевших это примерно каждый пятый).

Специфическим в виктимологическом отношении видом краж являются кражи карманные (Тайбаков, 1992).

Возрастные характеристики потерпевших (Тайбаков, 1992) виктимологически проявляются в невнимательности и легкомыслии лиц молодого и среднего возраста, рассеянности и замедленной реакции пожилых лиц. И у тех, и у других притуплено чувство опасности.

Кражам чужого имущества способствуют как факторы, не зависящие от потерпевших, так и связанные с их действием или бездействием. Действительно, практика свидетельствует, что в механизме многих краж личного имущества (включая и события, следующие после преступления) поведение потерпевших – активное, пассивное, некритичное – сыграло свою роль (иногда положительную, а нередко и негативную).

Для ситуаций краж личного имущества, включая такие, где потерпевшие ведут себя с точки зрения здравого смысла положительно, нормально, виктимологические детерминанты проявляются в недостатке предусмотрительности, слабой ориентации в экстремальных ситуациях, доверии к близким людям, а также в беспомощном состоянии, связанном с болезнью, возрастом, определенными физическими недостатками потерпевших. Что касается практической возможности воспрепятствовать преступнику в момент совершения преступления, то ее чаще всего нет в связи с отсутствием потерпевших на месте преступления.

В плане практического предотвращения краж личного имущества не имеют виктимологического значения ситуации, в которых потерпевшие объективно бессильны вмешаться в действия преступников, а с точки зрения технического обеспечения сохранности своего имущества сделали все реально возможное. Нельзя считать беспечным отношение к сохранности своего имущества, если собственник не имеет необходимых средств для этого или расходы на обеспечение сохранности представляются ему чрезмерными. Так, далеко не все собственники имеют возможность установить сигнализацию и ее оплачивать, установить противоугонные устройства, кодовые замки, домофоны, сейфы. Вместе с тем виктимогенным фактором в механизме краж является не только неосторожность и непредусмотрительность, но и инертность, пассивность потерпевших. Установить надежные замки, попросить соседей присматривать за квартирой, дачей всегда возможно при желании и понимании такой необходимости.

В принципе, негативное поведение потерпевших от краж личного имущества, способствующее совершению преступления, можно свести к следующим вариантам:

а) употребление спиртных напитков, и в результате – неспособность противодействовать преступнику и даже осознавать опасность ситуации;

б) неразборчивость в связях, которая в конечном итоге облегчает преступнику доступ к личному имуществу потерпевшего;

в) беспечное отношение к сохранности имущества: привычка оставлять свои вещи без присмотра или на попечение незнакомых лиц; излишняя доверчивость, некритичность – например, наем домработниц без рекомендаций и др.

Одно из условий, способствующих совершению краж личного имущества, это неразборчивое поведение потерпевших, которые устанавливают контакты с лицами, им мало или совершенно незнакомыми, что в конечном итоге облегчает преступнику доступ к личному имуществу. Такое виктимное поведение встречается при беспорядочных сексуальных контактах.

В иных ситуациях, в отличие от активного поведения потерпевшего, важную роль играет активность будущего преступника, который использует пристрастие намечаемой жертвы к спиртному в дополнение к некритичному доверию. Поддавшись соблазну дармовой выпивки, жертва ведет себя пассивно, позволяет преступнику попасть в квартиру и совершить кражу непосредственно после выпивки или позже, используя сведения о жертве и ее имуществе. Жертвами в таких ситуациях, как правило, становятся лица одинокие.

Негативное поведение потерпевших, которые в личностном плане характеризуются положительно, может заключаться в излишней доверчивости и беспечном отношении к сохранности своего имущества. Правда, такое поведение в известной степени объясняется спецификой ситуаций причинения вреда. Это ситуации, в которых преступники – лица, в той или иной мере знакомые жертвам: соседи, временные квартиросъемщики, домработницы, знакомые, которым доверяют присмотр за квартирой, и др.

Типичное виктимогенное поведение жертв – оставлять ключи от квартиры в почтовом ящике, под ковриком, в других условленных местах. Во всех этих ситуациях потерпевшие вносят весомый вклад в совершаемое преступление, и устранение таких ситуаций способно значительно уменьшить количество совершаемых квартирных краж.

Довольно часты ситуации, когда совершение краж личного имущества возможно потому, что вещи оставляют совершенно без присмотра или потерпевшие действуют неосмотрительно в каком-то ином плане.

Существуют так называемые форточные кражи: часто потерпевшие, проживающие на первых этажах, оставляют незакрытыми форточки, а то и окна, создавая благоприятные условия преступникам. Профилактическая работа в расчете на потенциальных потерпевших этой категории – чисто воспитательная: формирование ответственного отношения к сохранности имущества.

Особый случай беспечности, невнимательности потерпевших – ситуации краж из карманов, сумочек. По сути дела, именно в этих ситуациях, в отличие от других краж, преступник-вор встречается со своей жертвой не заочно, а непосредственно. Оценивая свои шансы на успешное совершение кражи, преступник исходит не из того, что оставил ему владелец имущества (запертая или открытая дверь; автомашина с «секреткой» или без нее; вывешенное белье и т. д.), а из возможности непосредственного противодействия со стороны потерпевшего. Если кража «прошла», значит, преступник оказался достаточно прозорливым психологом, а его жертва – неподготовленной для защиты своего имущества в данной конкретной ситуации. И это при условии, что почти исключены положения, когда бы потерпевший объективно не мог противодействовать преступнику или, во всяком случае, заметить его действия.

Существует довольно много криминальных «профессий»: воров, грабителей, мошенников.

У карманных воров, как и у представителей других преступных «профессий», существуют свои методы совершения преступления, знание которых в значительной мере помогает избежать потерь при встрече с вором.

«Карманники», как правило, любят многолюдные места. В общественном транспорте, в аэропорту и на вокзале, в театре и на выставке, в магазине и на рынке имеются идеальные условия для «работы» «карманника». В общественном транспорте пассажиры обычно как бы «уходят в себя», особенно после трудового дня по пути домой. Люди почти не смотрят по сторонам, не обращают внимание на попутчиков, среди которых часто бывают карманные воры. Они знают эту особенность поведения, поэтому не очень опасаются, что их опознают. Наиболее часто в транспорте «карманники» действуют вдвоем или втроем. Естественно, что при совершении кражи они делают вид, что не знают друг друга. Один непосредственно осуществляет кражу, другой тут же получает «улов» и выходит. Таким образом, если жертва обвинит «карманника» в воровстве, то он еще и возмутится – ведь у него в руках уже ничего нет.

Некоторые карманные воры для совершения кражи используют «ширмы» – то, чем можно прикрыть «работу» рук при краже. В качестве «ширмы» может использоваться любой обыденный предмет – свитер, пиджак, плащ, которые переброшены через руку, тонкая непрозрачная пластиковая папка, газета и пр.

Очень распространенный способ совершения кражи с помощью режущих предметов, в качестве которых могут выступать заточенные монеты, кусок лезвия, металлическая палочка в виде обычного брелка и др.

Очень часто для отвлечения жертвы соучастник «карманника» специально ее толкает, может «создать толпу». Человек начинает ругаться с «хамом», а тем временем становится жертвой карманного вора.

Поэтому при толчках (а может, кто и на ногу наступил) рекомендуется обратить внимание сначала на свои вещи, а потом на обидчика.

В магазине или на рынке карманный вор ведет себя немного не так, как обычные покупатели. Он почти не смотрит на товар, а прежде всего обращает внимание на открытые кошельки, сумки, оставленные портфели и т. п. Многие женщины, зная, что рядом может быть вор, держат кошелек в руках (и правильно делают). Но, увидев интересный товар, они просят продавца его показать, и при этом кладут кошелек на прилавок, освобождая руки. Такая ситуация для вора почти идеальна, ведь внимание хозяйки кошелька направлено на товар. Она увлечена, все внимание сконцентрировано на продавце и товаре, а кошелек в этот момент просто «выпадает» из ее поля зрения.

Толпа – идеальное место для «карманника», поскольку прикрытие случайных толчков и непреднамеренных касаний позволяет ему делать свое дело. Вор для начала «прощупывает» свою жертву. Это выглядит как легкое прикосновение к тем местам, где обычно люди держат деньги. После определения «клиента» вор (сам или при помощи соучастников) сталкивается с жертвой. В момент толчка он запускает руку ей в карман, пока само ощущение столкновения притупляет чувствительность жертвы и скрывает действия вора.

Для успешного осуществления кражи карманные воры используют отработанные способы отвлечения внимания жертвы. Количество этих способов столь же велико, как и количество людей, этими методами пользующихся. От небогатого ассортимента, который может представить один человек, до целого комплекса средств, предоставляемых преступной группой. Поэтому если что-то или кто-то вдруг ведет себя необычно, рекомендуется обратить внимание сначала на свои вещи, а потом на это «что-то».

Примерно пять-семь лет назад в нашей стране появились организованные группы воров, которые похищали вещи из салона машины. Их называют «барсеточники». По некоторым наблюдениям, каждая группа «барсеточников» состоит из двух-семи человек и совершает за день до восьми краж. Механизм хищения одинаков – они отвлекают внимание жертвы и осуществляют кражу. В качестве отвлекающего фактора, например, может выступать длинноногая блондинка, которая просит помочь найти дорогу, так как она не местная. Пока водитель любезничает с девушкой, ее сообщник незаметно подкрадывается к машине, мгновенно открывает заднюю дверь и выхватывает сумку, портмоне или другие ценности. Часто при остановке на сигнал светофора из другой машины жертву о чем-то спрашивают, а «барсеточник» в это время незаметно открывает заднюю дверь и «чистит» салон. Эти преступники применяют целый ряд мер для того, чтобы на незначительное время выманить водителя из машины, а затем украсть из нее все, что можно вынести. Например, применяют способ «проколотое колесо»: во время короткого отсутствия водителя к автомобилю подскакивает нанятый «барсеточниками» мальчишка и протыкает шилом заднее правое колесо. Пока водитель лезет в багажник за запасным колесом, производится кража. Или после непродолжительной остановки водитель вдруг слышит сильный грохот и скрежет в одном из задних колес. Пока он распутывает намотанную кем-то проволоку, салон его автомобиля полностью «очищают».

Кроме «барсеточников», подобные кражи осуществляют так называемые «бардачочники». Действуют они следующим образом: в машину на переднее сиденье подсаживается парень, просит подвезти на небольшое расстояние, раскрывает газету и начинает ее очень внимательно изучать. При этом газета разворачивается так, что полностью скрывает от шофера правую часть салона. Правой же рукой вор незаметно открывает «бардачок», ловко изымает его содержимое, просит остановиться, расплачивается и уходит.

3.1.4. Мошенничество

Мошенничество сопровождает человеческое общество на протяжении всей его истории, причем с развитием общества мошенничество становится все более изощренным и проникает в различные сферы социальной жизни (массовый обман вкладчиков в различных акционерных обществах, трастовых компаниях и страховых фондах, обман покупателей, фиктивное предпринимательство и многие другие формы криминального обмана, причиняющие ущерб, который не поддается подсчету) (Христенко, 2004).

С точки зрения юриспруденции, мошенничество – это завладение индивидуальным имуществом граждан или приобретение права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием.

Все виды мошенничества объединяет несколько общих черт.

? Широкое использование преступниками психологических методов воздействия на жертв.

? Жертва не знает об истинных целях преступника.

? Жертва добровольно, без всякого осознаваемого принуждения, отдает необходимые преступнику ценности.

? Использование мошенниками «подставных» – вроде бы случайных – людей, оказавшихся «случайно» на месте совершения преступления.

? В большинстве случаев мошенники «работают» группой с четким распределением ролей.

? Редкое использование мошенниками дополнительных сложных устройств, вещей и т. п.

? Отношение к мошенникам не всегда однозначное, ведь они «наказали» человека, который хотел «на халяву» получить какую-то выгоду.

Мошенничество можно разделить на общеуголовное, которое имеет место в бытовой сфере, в области личных имущественных отношений между гражданами, и экономическое. Под последним понимается мошенничество, посягающее на экономическую безопасность хозяйствующего субъекта независимо от форм собственности или касается большой группы людей (Ривман, 2002).

Экономическое и общеуголовное мошенничество имеют существенную криминологическую разницу. Различие состоит в характеристиках личности преступников и жертв, способах совершения мошенничества, детерминантах преступлений, суммах ущерба. Мы начнем с виктимологических характеристик общеуголовного мошенничества, имеющего во всем мире (Россия – не исключение) многовековую историю.

Жертвы общеуголовного мошенничества – лица, страдающие от мошенничества, совершаемого на мелком бытовом уровне: при покупке валюты с рук, при игре в наперсток и т. п.

С учетом специфики мошенничества рассмотрим поведение потерпевшего по следующим позициям:

а) корыстное или провоцирующее;

б) излишне доверчивое, некритичное, основанное на суеверии;

в) положительное, т. е. не связанное с негативными мотивами или некритичностью потерпевшего;

г) создавшее условия, которые позволили преступнику продолжать преступную деятельность.

При рассмотрении ситуаций следует иметь в виду, что здесь, как в любом мошенничестве, есть обман или злоупотребление доверием, а значит – чрезмерная доверчивость потерпевшего, однако по криминологическому значению все же превалирует корыстная заинтересованность, использованная преступником.

Так, если потерпевший сам обращается с просьбой, в его действиях уже есть момент толчка, в других случаях – налицо не столь активное, но также корыстное поведение. Для всех потерпевших (среди них немало людей с высоким образовательным уровнем) характерно сознательное нарушение моральных норм, в основе их поведения лежит откровенный эгоизм.

Иногда действия потерпевших перерастают в преступные: например, при попытках дать взятку через мошенника, который, конечно, просто присваивает полученные деньги.

Негативный, корыстный характер поведения потерпевшего очевиден и в случаях мошенничества, совершаемого «фармазонами» и «кукольниками». В данной ситуации потерпевшему вручается денежная или вещевая кукла или он «по дешевке» приобретает поддельное золото, драгоценные камни.

Чрезмерная доверчивость потерпевшего иногда реализуется в ситуациях, где подозрительность должна была бы быть естественным следствием конкретной обстановки.

Поразительную доверчивость проявляют потерпевшие от мошенничеств, связанных с гаданием, ворожбой. Обычно потерпевшие поддаются на обещания излечить от болезни, возвратить или приворожить любовника, мужа, несколько реже – «навести порчу» на врага, соперника и т. д. В последние годы мошенничество этого рода поставлено на поток. Достаточно почитать объявления колдунов, магов и иных «специалистов», обещающих всякие чудеса.

Практика часто сталкивается с ситуациями, в которых мошенник выступает в роли официального лица, уполномоченного для сбора денег под различными предлогами. Причем легенды преступников нередко настолько неправдоподобны, что должны были бы по самым элементарным соображениям вызвать сомнения у потерпевшего.

Объективно поведение любого потерпевшего от мошенничества, коль скоро оно дало возможность совершить преступление, носит в криминологическом плане негативный характер. Однако мы рассматриваем его как положительное, поскольку никаких практических возможностей разобраться в ситуации потерпевший не имел и никакие отрицательные качества его личности (прежде всего корыстность) преступником использованы не были. Среди ситуаций подобного плана следует назвать приобретение вещей по нормальной цене и в обычной обстановке, не дающей оснований опасаться обмана (в итоге выясняется, что вещь некачественная или покупатель вообще не получает обещанной покупки).

Довольно широко распространены «сдачи квартиры внаем». Потерпевших нельзя упрекнуть в излишней доверчивости, так как они осматривают квартиру и только после этого вручают деньги. Истинный смысл поведения мошенника выясняется лишь после выяснения, что вселиться в квартиру невозможно.

Имеют место ситуации, когда потерпевший становится жертвой хорошо известного ему лица, обращающегося с просьбой о займе, с предложением оказать вполне приемлемую услугу и т. д.

Практика насчитывает множество случаев, когда, наряду с поведением потерпевшего, которое сделало возможным совершение мошенничества в отношении его самого, поведение обманутого, последовавшее за совершенным преступлением, позволило преступнику продолжать преступную деятельность. С криминологических позиций такое поведение – одно из условий, способствующих совершению преступления. Это, однако, только одна сторона дела, ибо поведение потерпевшего после совершения преступления в определенном аспекте раскрывает криминологическую характеристику данного лица.

Нередко потерпевший, передав деньги мошеннику (часто значительную сумму) и убедившись, что его обманули, требует деньги назад, но, не желая придавать делу уголовно-правовую окраску, в милицию не обращается. В конце концов, следует обращение в суд (не милицию) с иском о возврате денег, данных взаймы. Смысл такого поведения очевиден: получить назад деньги любой ценой, даже ценой избавления от ответственности заведомого преступника. Потерпевший заведомо лжет относительно истинного содержания «сделки», но иначе он часто и поступить не может; например, если он передал деньги в качестве взятки за получение квартиры, он может оказаться на скамье подсудимых рядом с мошенником. Активность потерпевшего, добивающегося возврата денег, может быть различной, но в любом случае время, которое преступник имеет на совершение других преступлений, следует отнести на счет потерпевшего.

Нередки ситуации, в которых потерпевший, убедившись в обмане, никуда не обращается и не принимает мер к возврату денег. Мотивы такого поведения следующие: чувство собственной вины, понимание, что не следовало верить, убеждение, что «все равно ничего не вернешь», и т. д. Такое «бескорыстие», возможно, и выглядит более привлекательно, однако криминологически оно способствует совершению новых преступлений, создает обстановку безнаказанности. Такое поведение сродни непротиводействию в преступлениях против личности.

Весьма часто потерпевшие, получив назад свои деньги или вещи, никуда не сообщают о мошенничестве, хотя привлечение мошенника к уголовной ответственности не грозит их материальным интересам. Откровенное равнодушие, безразличие к интересам других лиц и общества в целом часто определяют негативные криминологические характеристики этих потерпевших.

Очень часто потерпевший не сообщает в органы милиции о мошенничестве в случаях, когда причиненный материальный ущерб незначителен. Потерпевший сводит понимание общественной опасности мошенничества к денежной оценке ущерба, да к тому же присваивает себе право решать за государство, насколько опасны действия преступника. Такое поведение выражает общественную пассивность, правовую неграмотность, равнодушие к общественным интересам.

Встречаются ситуации, когда потерпевший избирает совершенно правильное направление защиты своих интересов, обращается в органы милиции, но делает это с опозданием, так что преступник успевает совершить еще несколько преступлений. При этом надо иметь в виду, что промедление не связано с непониманием ситуации. Это следствие безынициативности, несообразительности, отсутствия чувства ответственности.

Легковерие, некритичность являются типичными личностными качествами большинства потерпевших от мошенничества; у значительной части потерпевших встречаются также корысть, жадность, эгоистичность.

Анализ очень многих случаев мошенничества дает возможность определить, что воздействие на жертву осуществляется либо непосредственно при контакте с жертвой, либо опосредованно с использованием СМИ.

В первом случае «работают» физические лица-мошенники, во втором – юридические лица-мошенники. Юридические лица здесь рассматриваться не будут, так как психология воздействия на потенциальных жертв не выходит за рамки обычной рекламы, ведь воздействие рассчитано не на конкретного человека, а на массу людей. Физические лица более виртуозны в вопросах психологической обработки жертвы. Именно о них будет идти далее речь.

Как уже отмечалось, мошенники часто используют подставных лиц, которые помогают мошеннику «обработать» жертву. Такое подставное лицо должно обладать определенными качествами:

1. Он должен вызывать у жертвы доверие к себе в зависимости от ситуации. Например, при уличной игре (все виды «лохотрона») подставной обычно похож на «человека из толпы».

? Такой же, как жертва, или старше по возрасту, так как «случайный» молодой человек (девушка) у очень многих вызывает подозрение. Иногда подставной игрок значительно старше жертвы, что приводит к недооценке жертвой возможностей этого «случайного» игрока.

? Одет не очень броско, зачастую бедно, чтобы своим нереспектабельным видом показать, что денег у него немного, его можно без труда обыграть, повысив ставку.

? Его поведение в данной ситуации призвано создавать атмосферу честной и азартной игры. Форм такого поведения – много, и его эффективность зависит от мастерства подставного лица.

? Чтобы подчеркнуть стиль «человека из толпы», часто в руках он держит что-то обыденное, например пластиковый пакет, из которого торчит хлебный батон, сумку-авоську с продуктами и т. п.

2. В случаях «коридорных» афер (этот вид афер осуществляется в «коридорах власти», различных государственных учреждениях (учебное заведение, больница) и т. п.).

? Возраст подставного лица должен соответствовать занимаемой им должности (вернее, той должности, которую он должен занимать по легенде организаторов). Обычно это люди среднего или старшего возраста.

? Одежда обычно соответствует статусу, который подставное лицо должно продемонстрировать. Имеется в виду как сама одежда (ее цена, стиль), так и ее соответствие погодным условиям, т. е. если на улице холодно, то «подставной» должен подойти (или пройти мимо со словами приветствия) без верхней одежды.

? Чтобы подчеркнуть стиль «важного человека», зачастую используется небольшое вспомогательное «оборудование». Например, если это лечебное учреждение, то «подставной» одет в белый халат, на шее висит фонендоскоп; если это вуз, то может иметь яркий бейдж (естественно, не со своей фамилией).

? Поведение «подставного» также должно убедить жертву в значимости «исполнителя». Он при «случайной» встрече в коридоре учреждения подходят к «исполнителю» со словами приветствия либо отводит его на несколько секунд в сторону (естественно, на глазах жертвы) для сообщения важной информации и т. п.

Анализируя поведение мошенников различных мастей, можно сформулировать общее правило поведения человека с целью профилактики преступления. Существует поговорка: «Сервис должен быть ненавязчивым». Если вам что-то настойчиво предлагают, то это, скорее всего, нужно не вам, а тому, кто предлагает. Ведь все начальные действия мошенников направлены на то, чтобы изменить ваши текущие потребности, мотивы поведения и цели (Христенко, 2004).

Все виды мошенничества рассмотрены здесь не будут, так как для этого необходимо написать отдельную книгу. Перечислим только наиболее распространенные: уличные аферисты, попрошайки, мошенники-продавцы.

В наши дни все чаще и чаще возникают ситуации, в которых применяется так называемый уличный гипноз. Так как его очень часто используют цыгане, то его еще называют цыганским гипнозом. Методы воздействия на человека для введения его в состояние, которое трактуется как гипнотическое, изучены довольно хорошо и описаны в психологической литературе.

Цыганский гипноз проводится наяву в состоянии бодрствования и применяется чаще всего для незаметного кратковременного погружения жертвы в состояние управляемого контакта ради корыстной выгоды.

Чаще всего цыганский гипноз применяется на пляжах, вокзалах, в аэропортах, поездах, парках, на рынках и др.

Техника цыганского гипноза состоит из следующих элементов:

? привлечение внимания и вступление в контакт;

? фиксация внимания жертвы и удержание его на каком-либо внешнем или внутреннем объекте или явлении, переживании и т. д.;

? перевод сознания жертвы в режим внутреннего опыта и внутренних ощущений до появления медитативных признаков транса. Установление раппорта;

? фиксация и углубление возникшего транса;

? достижение цели. Завершение «сценария» кодированием;

? постгипнотическое внушение амнезии о ситуации.

Для «работы» цыгане выбирают наиболее людные места, такие как вокзал, парк, центральные улицы, вход в учебное заведение и т. д. В этих местах цыгане активно и настойчиво предлагают погадать или невыразимо дешево продать какую-нибудь вещь и т. п. Часто жертве (пока потенциальной) задают простой безобидный вопрос: «Который сейчас час?», «У вас не найдется спичек?», «Вы не скажете, как пройти на третью платформу?» и т. д. Главное в этих действиях – привлечь внимание прохожего, остановить его на секунду.

Для того чтобы обычный уличный контакт превратился в психологический раппорт и начал работать физиологический механизм суггестии, необходимо сформировать в мозгу жертвы устойчивый очаг повышенного возбуждения. В результате жертва может замереть, как будто застыть, широко раскрыть остекленевшие глаза и частично или полностью отключить соображение и трезвый контроль над своим поведением. Это достигается таким контактом, который содержит в себе следующие виды реакции:

? неожиданность, внезапность, даже испуг;

? непреодолимая (бессознательная) симпатия;

? бессознательное половое влечение;

? резкое изменение положения тела в пространстве;

? резкий звук, цвет, запах;

? психологическое сочувствие, сопереживание;

? подстройка и присоединение к настроению, заботам и мыслям жертвы;

? легкое и обязательно незаметное копирование дыхания, позы, движений, артикуляции, мимики, скорости речи, силы эмоционального возбуждения жертвы.

Необходимо заметить, что мошенники очень наблюдательны, являются отличными актерами и способны импровизировать в любой непредусмотренной сценарием ситуации.

Цыгане затевают свою игру не с каждым человеком, а только с тем, кто «реагирует», т. е. они учитывают степень суггестивной восприимчивости потенциальной жертвы. 90 % людей, потерпевших от цыганского гипноза, покупались, как правило, на специально умело предложенные варианты: неожиданно легкий способ выиграть деньги, или сверхдешево что-то достать, или сверхвыгодно что-то получить, или вообще что-то заиметь «на халяву».

Наличие у жертвы корыстного интереса к тому, что предлагает мошенник, является решающим фактором, тогда жертва позволит втянуть себя в ситуацию, даже если какие-то ее элементы подвергаются сомнению.

У опытного уличного мошенника обычно нет общей схемы гипнотизации, у него есть только общая целевая схема всего «спектакля», есть задача обмануть и что-то конкретное получить от жертвы, есть общий сценарий всего действа, в котором гипнозу отведена лишь вспомогательная роль повышения управляемости намеченной жертвой.

Очень часто цыгане стараются при формировании «первой реакции» получить ее именно в виде ощущения прикосновения к правой руке. Поэтому на улице цыганка чаще просит у жертвы правую руку погадать, и вовсе не потому, что она желает гадать, просто это самый быстрый путь к достижению управления человеком. Иногда же гадалка подходит очень близко к человеку, выходя на «доверительную дистанцию», при этом берет жертву за руку выше локтя и тихо, но настойчиво что-то сообщает.

Еще одним старинным цыганским приемом наведения гипноза является метод создания внезапных, неожиданных и бурных скандальных ситуаций, погружающих присутствующих в состояние замешательства, неопределенности, так что они забывают, что ранее делали.

Противостоять уличному (цыганскому) гипнозу очень сложно. Поэтому рекомендуется сокращать время общения с людьми, которые кроме мимолетного вопроса настойчиво продолжают общение. Если вы почувствовали, что впадаете в оцепенение, то попытайтесь выйти из него: укусите себя за нижнюю губу, больно ущипните свою руку и т. п.

Еще одним распространенным примером уличного мошенничества являются всевозможные уличные игры, цель которых – заставить человека отдать все деньги, которые у него имеются.

Кроме того, использование методов психологического влияния все чаще и чаще наблюдается в деятельности различных солидных фирм, объединений и т. п. К сожалению, психология здесь используется не как средство оказания помощи, а как оружие, позволяющее получать сверхприбыли. В качестве примера можно привести вариант скрытного психологического воздействия на потенциальных заказчиков услуг туристических компаний, занимающихся так называемым таймшером. Система опустошения кошельков доверчивых граждан отточена десятилетиями, а юридическая защита от взыскания построена почти неуязвимо. Когда наступает момент озарения и несостоявшийся «турист» понимает, что его обманули, он (в большинстве случаев) обращается в органы милиции с заявлением о мошенничестве. Но данный состав преступления трудно доказуем в суде, поэтому дело, как правило, не возбуждают.

В качестве второго примера можно привести презентацию, но уже более солидно организованную, с денежным оборотом намного более значительным по сравнению с первым случаем. В последнее время в нашей стране начали развиваться закрытые клубы, цель которых – «дать возможность всем заработать столько, сколько хочется». Это так называемые валютные пирамиды. Проведение презентаций организовано более тщательно, с привлечением специалистов в области психологии, что зачастую затрудняет сопротивление такому массированному психологическому воздействию. Часто жертвы манипулирования сами не могут понять, как они «согласились на это», иногда считая, что стали жертвами гипноза (хотя гипноз в классическом понимании не использовался).

3.1.5. Разбой, грабеж, вымогательство

Уличные грабежи совершаются, как правило, без насилия. При разбойных нападениях преступники неожиданно для потерпевших сбивают их с ног и избивают руками, ногами, наносят удары ножом, топором, палками, камнями, цепями и другими предметами, стреляют. В ряде случаев предварительно угрожают насилием, не используя оружие, иногда демонстрируют оружие.

Если преступники заранее готовятся к преступлению, при выборе жертвы грабежа и разбойного нападения они намечают в качестве таковых лиц, состоятельность которых не вызывает у них сомнений. Ориентиром при этом служит социальный статус, сфера деятельности жертвы, предполагающие наличие ценного имущества, денег и др. Это определяет круг жертв с высокой личностно-ситуативной виктимностью. Значительная часть потерпевших – это лица, так или иначе занятые торговой и коммерческо-посреднической деятельностью. При грабежах и разбоях, совершенных в жилищах, основным виктимологическим фактором выступает излишняя доверчивость потерпевших.

Таким образом, повышенная индивидуальная виктимность жертв грабежей и разбойных нападений складывается из определенных личностных качеств, определяющих недостаточную критичность в оценке опасности, виктимную пассивность или активность, и ситуативных качеств, связанных их с особой привлекательностью для преступников в связи с наличием ценного имущества или очевидной неспособностью к эффективному сопротивлению.

Жертвы разбойных нападений и грабежей демонстрируют все виды виктимного поведения – нейтральный, положительный и негативный. В личностно-поведенческом плане они принадлежат к различным типам жертв.

Нейтральное поведение жертвы (потерпевшего) – это «невиновное» поведение в том смысле, что оно ни по неосмотрительности, ни тем более по умыслу не способствует возникновению виктимоопасной ситуации, а также не проявляется как отказ от сопротивления, если оно объективно возможно по условиям ситуации.

Положительное поведение жертвы (потерпевшего) – это поведение, которое не только не провоцировало преступление или не способствовало ему, но было осмотрительным, осторожным в той мере, в какой это позволяла ситуация, а также содержало оказание сопротивления преступнику.

Негативное поведение жертвы (потерпевшего) заключается в действии или бездействии жертвы, создающем ситуации, объективно способствующие совершению грабежа или разбойного нападения. К ним относятся:

? ситуации, когда потерпевший, находясь в состоянии алкогольного опьянения, плохо ориентируется в обстановке, засыпает в безлюдном месте и становится жертвой грабежа; оказать сопротивление в таком состоянии он, естественно, не может;

? ситуации, когда жертва, находясь в состоянии опьянения, принимает приглашение преступника уединиться и подвергается нападению поджидавших участников преступной группы; численное превосходство преступников исключает сопротивление;

? ситуации, когда жертва активно ищет новых знакомых, приглашает их к себе в квартиру, на дачу, организует употребление спиртного и в конечном счете подвергается грабежу или разбою. Сопротивления, как правило, потерпевший оказать не может в силу опьянения и физического превосходства преступников;

? ситуации, когда жертва неосмотрительно открывает дверь в жилище преступнику, не выяснив, в чем дело, или поверив легенде преступника, и подвергается немедленному нападению;

? ситуации, когда жертва доверяет преступнику, так как знакома с ним, не скрывает от него, что располагает деньгами, ценностями и др. Преступник, находясь в квартире, может убедиться в состоятельности будущей жертвы;

? ситуации, когда жертва по разным мотивам создает о себе впечатление как о человеке богатом и этим привлекает к себе внимание преступников;

? ситуации, когда жертва, имея возможность оказать сопротивление грабителю или разбойнику, ведет себя трусливо, не сопротивляется, и тем самым объективно способствует преступнику.

Высокая индивидуальная виктимность жертв вымогательства меньше, чем это может показаться на первый взгляд, зависит от личностных их качеств, хотя некритичность, слабоволие, низкий уровень правовой культуры и законопослушности, неумение оценить опасность конкретных ситуаций вымогательства и др. негативно сказывается на процессе виктимизации. В большей мере здесь работают ситуативные факторы, актуализирующие виктимную предрасположенность потенциальной жертвы. Именно эти факторы ставят под удар, например, материальную обеспеченность, принадлежность к финансовой элите и т. д. Это обстоятельство определяет выбор вымогателей, объясняет, почему жертвами организованных и групповых вымогательств становятся наиболее обеспеченные и в то же время легко выявляемые преступниками лица.

Значительная часть потерпевших из числа участников бизнеса воспринимает вымогательство как неизбежную издержку своей деятельности и постоянно выплачивает «дань» вымогателям. Такие жертвы, как проститутки, практически все – «виктимологические рецидивистки». Они выплачивают часть своих доходов «хозяевам».

При вымогательстве, связанном с физическим насилием (психическое присутствует всегда), потерпевший становится двойной жертвой, так как ему наносится материальный ущерб и физический вред.

Поведение жертв вымогательства по виктимологической значимости может быть нейтральным, позитивным и негативным.

Нейтральное поведение – это «невиновное» поведение жертвы, не способствующее возникновению преступления. Она возникает не по воле жертвы и в обстоятельствах, объективно исключающих возможность своевременного распознавания опасности, а затем и оказания сопротивления вымогателю.

Типичные ситуации с нейтральным поведением жертв – вымогательство на дороге у водителей-«дальнобойщиков», у «челноков», у лиц, купивших автомобили (непосредственно после покупки), у торгующих на рынках и др. Это в большинстве своем законопослушные лица с невысокими доходами. Вымогатели не заблуждаются относительно состоятельности этих жертв и рассчитывают на суммарный доход.

Позитивное поведение – это поведение жертвы, связанное с:

а) оказанием сопротивления вымогателю;

б) обращением в правоохранительные органы.

Негативное поведение – это поведение жертвы, объективно способствующее совершению преступления. Оно может заключаться:

? в виктимологической пассивности:

а) подчинении требованиям вымогателей и систематических выплатах «дани»;

б) сокрытии фактов вымогательства от правоохранительных органов и в отказе сотрудничать с ними в изобличении вымогателей;

в) пренебрежении мерами личной и имущественной безопасности;

? в виктимологической активности:

г) демонстрации богатства или создании видимости богатства;

д) агрессивности в разрешении неприязненных отношений – личных либо материальных – между потерпевшим и преступником.

Это толчковое провоцирующее виктимное поведение.

3.2. Виктимология терроризма

Террористические акты стали неотъемлемой частью современной жизни. Террор (лат. terror – страх, ужас) – направлен на «устрашение», «запугивание». Именно это обстоятельство и определяет террор как особую форму политического насилия, характеризующуюся жестокостью, целенаправленностью и кажущейся эффективностью. Террор – ужас, то есть эмоциональное состояние, возникновения которого добиваются террористы, осуществляя те или иные специальные действия – террористические акты. Террористический акт является средством, которое приводит реальные или потенциальные жертвы к состоянию ужаса. Совокупность звеньев террорист – террористический акт – террор составляет терроризм как целостное явление (Ольшанский, 2002).

Терроризм – это устрашение людей насилием. Насилие это осуществляется в самых разных формах: это физическое, политическое, социальное, экономическое, информационное и т. д. насилие. С учетом степени массовости и по мере организованности выделяют четыре вида насилия: массовое организованное и массовое стихийное, индивидуальное стихийное и индивидуальное организованное. Каждое из них имеет свою специфику и особенности. Общее историческое развитие терроризма, с некоторыми исключениями, шло по цепочке: индивидуальный – групповой – локальный – массовый терроризм. Массовый терроризм – достижение минувшего столетия, точнее – его последней четверти.

Терроризм представляет собой особую деструктивную разновидность человеческой деятельности. Как и любая деятельность, он имеет трехчленную структуру (деятельность – действие – операции), которой соответствуют три вида побуждающих стимулов (мотив – цель – условия). Мотив выполняет побуждающую и смыслообразующую функции. Типология мотивов терроризма неоднократно обсуждалась в научной печати, поскольку эта проблема имеет первостепенное значение для практики. Соображения по этому поводу высказывались самые разные (Антонян, 1998).

Сложность выявления подлинных мотивов терроризма связана с тем, что у него имеется два аспекта – рациональный и иррациональный. Рациональный аспект заключается в том, чтобы с помощью чрезвычайного насильственного акта, который настолько выходит за рамки социальных норм, что заставляет систему идти на уступки террористам, достигнуть конкретной цели: признания требуемых политических или национальных свобод, выпуска на свободу других террористов, подрыва стабильности в обществе и т. д.

Иррациональный аспект терроризма включает в себя экзистенциальный опыт, который переживает его участник. При террористическом акте создается уникальная психологическая ситуация, в которой люди начинают действовать по совершенно иным законам, нежели в обычной жизни, в системе принятых связей. В целом же опыт террора возвращает участников к глубинному, базовому уровню существования, о котором в нормальной жизни подавляющее большинство людей даже не подозревают, но который невидимо и неосознанно влияет на весь строй человеческой жизни.

С.А. Эфиров выделяет следующие мотивы терроризма: 1) самоутверждение, 2) самоидентификация, 3) молодежная романтика и героизм, 4) придание своей деятельности особой значимости, 5) преодоление отчуждения, конформизма, стандартизации, маргинальности, пресыщения и т. п. Иногда сюда примешиваются и корыстные мотивы, которые могут вытеснять идейные или переплетаться с ними. Кроме того, кого-то нанимают для совершения террористических актов. Основным мотивом данный автор считает «идейный абсолютизм», «железные» убеждения в обладании единственной, высшей, окончательной истиной, уникальным рецептом спасения своего народа, группы или даже человечества.

Также среди основных мотивов террористической деятельности («террорной работой») выделяют: 1) меркантильные мотивы; 2) идеологические мотивы; 3) мотивы преобразования, активного изменения мира; 4) мотив власти над людьми; 5) мотивы интереса и привлекательности терроризма как особой деятельности; 6) «товарищеская» мотивация; 7) мотив самореализации (Ольшанский, 2002).

Религиозное «обрамление» идей борьбы, мести или возмездия не столько создает особый кодекс поведения, сколько определяет специфическую социальную связь между членами конкретной национальной или социальной группы, что отражает общечеловеческую потребность слияния с чем-то большим (наполненным высоким смыслом), чем просто с конкретной группой. Одним из важнейших факторов такого идейного слияния являются представления о смерти и загробной жизни.

В культуре социумов, пополняющих ряды террористов, их смерть считается героической и благородной жертвой, подвигом мученичества и практически всегда вызывает одобрение и поддержку, которые проецируются на семью и весь род террориста, окружаемых заботой и уважением. Это не значит, что семьи поощряют смертников или не испытывают чувства горя, но и семьи, и сами террористы знают, что, наряду со скорбью и болью утраты, у родных будет и понимание, и одобрение, и даже гордость. Такая смерть считается не самоубийством, а мученичеством, при котором конкретная личность навсегда сливается с историей общества или нации, с его прошлым, настоящим и будущим.

Смерть в молодом возрасте вообще часто воспринимается как нечто конечное, необратимое, и даже обычные самоубийцы (с атеистической установкой) в ряде случаев разделяют фантазии о той жизни после смерти. Религиозные идеи вечного блаженства, безусловно, сильнее, это представления о переходе на другой уровень бытия и слияния с богом или, во всяком случае, – ощущение идентификации с великой идеей или целью.

Особое место занимает понятие смыслообразования – то есть потребность ощутить, что бытие человека имеет некий особый смысл, выходящий далеко за рамки серой, убогой и безнадежной повседневности (поэтому чем хуже экономическая, социальная и политическая ситуация, тем вероятнее возникновение мировосприятия террористического типа).

В силу вышеизложенного террорист практически не поддается рациональному разубеждению. Ему практически неведом страх и раскаяние в совершенном. Попытка изобразить террориста как психически больного, по сути, неверна и никуда не ведет. Столь же неверны представления о террористе как о примитивном малообразованном человеке.

Существует огромная разница между человеком, который решил покончить с собой из-за непереносимых психических страданий, и террористом-смертником, который любит жизнь, полон сил, внутренней энергии и уверен в своей особой миссии. Поведение, деятельность и заявления террориста не поддаются рациональному анализу и требуют специальных подходов с позиций иррационального.

Некоторые террористы, особенно террористы-самоубийцы, буквально зачарованы смертью, но в то же время своей добровольной гибелью пытаются себя обессмертить и таким способом преодолеть собственный страх смерти. Мотивация террористических самоубийств весьма сложна, поскольку в них переплетаются мотивы и терроризма, и самоубийства. Названные мотивы чаще проявляются при сочетании националистических стимулов с религиозным фундаментализмом.

В настоящем справочнике мы рассматриваем только один вид террористических актов, наиболее комплексный с точки зрения виктимологии: массовый захват заложников.

Заложничество отличается от непосредственной террористической атаки (взрывов, выстрелов) тем, что сразу заставляет человека переживать вероятность скорой смерти. Этого переживания нет при непосредственной атаке – там оно появляется через какое-то время. В ситуации заложничества, напротив, ожидание смерти появляется сразу. В ситуации заложничества один страх (отсроченный, в виде запоздалых переживаний уже произошедшего захвата заложников) постепенно накладывается на другой страх (ожидания смерти), как бы удваивая переживания.

При изучении психологических проблем захвата заложников выделяют четыре основных вопроса (Почебут, 2004):

1) психология террористов;

2) психология взаимодействия террористов и заложников;

3) психология заложников – основных жертв действий террористов;

4) психология ведения переговоров с террористами.

3.2.1. Психология террористов

Несмотря на многочисленные исследования, проводимые зарубежными и отечественными специалистами, террористы не попадают в особую диагностико-психиатрическую категорию. Большая часть сравнительных исследований не обнаружила никакой явной психической ненормальности террористов. Тем не менее продолжаются попытки выявить специфическую личностную предрасположенность у людей, встающих на путь терроризма.

При всем различии террористических группировок всех их объединяет слепая преданность членов организации ее задачам и идеалам. Можно подумать, что эти цели и идеалы мотивируют людей к вступлению в организацию. Но это совсем не обязательно. Цели и идеалы служат рациональному объяснению принадлежности к террористам. Настоящая причина – сильная потребность во включенности, принадлежности к группе и усилении чувства самоидентичности. Обычно членами террористических организаций становятся выходцы из неполных семей, люди, которые по тем или иным причинам испытывали трудности в рамках существующих общественных структур, потеряли работу или вообще ее не имели. Чувство отчуждения, возникающее в подобных ситуациях, заставляет человека присоединиться к группе, которая кажется ему столь же антисоциальной, как и он сам. Общей чертой террористов является, таким образом, сильная потребность во включенности в группу подобных людей, связанная с проблемами самоидентичности (Miller, 1988).

Основные качества личности террориста описаны в литературе как требования к членам террористических организаций. В уставе Боевой организации партии социалистов-революционеров, который составлял известный в начале XX века террорист Б. Савинков, записаны эти требования. Спустя столетие, в конце XX века, исламское движение Хамаз приводит практически аналогичные требования. Бойцы террористических организаций должны обладать следующими качествами:

1) преданность своему делу (террору) и своей организации;

2) готовность к самопожертвованию;

3) выдержанность, дисциплинированность, способность контролировать свои эмоции, порывы, инстинкты;

4) умение соблюдать конспирацию, регулировать удовлетворение своих потребностей;

5) повиновение, безоговорочное подчинение лидеру;

6) коллективизм – способность поддерживать хорошие отношения со всеми членами боевой группы. Современный терроризм является групповым действием. Для обеспечения его эффективности, в подготовку и осуществления террористического акта должны быть вовлечены несколько человек (Ольшанский, 2002).

Для личности террориста характерно то, что весь мир замыкается на своей группе, своей организации, на целях своей деятельности. Поэтому организация накладывает жесткие требования на индивидуальность человека, ограничивая свободу его выбора.

Понятно, что террористом не становятся сразу. Прежде чем стать террористом, человек проходит через апатию и другие формы социальной дезадаптации (Miller, 1988). Попытка смоделировать процесс становления террориста осуществлена Э. Шоу (Olson, 1988). Признавая ограничения и недостатки своей модели, автор, тем не менее, четко обозначает четыре фактора, которые приводят человека к терроризму. Такими факторами являются:

1) ранняя социализация (слишком рано принимает нормы общества);

2) нарциссические нарушения;

3) конфликтные ситуации, особенно конфронтация с полицией;

4) личные связи с членами террористических организаций (Olson, 1988).

Э. Шоу приходит к выводу, что террористами становятся выходцы из групп риска, которые с детства испытывали проблемы с самооценкой. Идентификация с террористической группой обеспечивает таким людям социальную роль, хотя и негативную. Порвать с группой для террориста почти невозможно – это равносильно потере самоидентичности и психологическому самоубийству. Террорист имеет столь низкую самооценку, что для него отказаться от заново обретенной самоидентификации практически невозможно. Таким образом, вовсе не авторитарные люди становятся членами жестко авторитарных групп. Включаясь в такую группу, они обретают защиту от страха перед авторитаризмом. При этом любое нападение на группу воспринимается ими как нападение на себя лично. Соответственно, любая акция извне значительно увеличивает групповую сплоченность.

В абсолютном большинстве случаев террористы – это молодые люди в возрасте около 20 лет, плюс-минус пять лет, получившие воспитание в патриархальной и весьма религиозной культуре (Решетников, 2004). В их сознании обычно присутствуют устойчивые представления об исторической травме своей нации и мощные эмоциональные связи с последней. Типичные социальные чувства – скорбь и горе, в сочетании с ущемленной национальной гордостью. Чаще всего для террористов характерны особые (во многом – искаженные и мифологизированные) представления об «историческом обидчике» и потребность в его наказании и возмездии, которые задаются устойчивыми паттернами поведения и оценок, активно культивируемыми в социуме. Эти представления, скорее всего, дополняются актуальной психической травмой, связанной с реальными фактами гибели родных, близких или просто соплеменников, нередко – непосредственно на глазах у будущего террориста.

В индивидуальной истории, как правило, присутствует раннее лишение родительской заботы и внимания, а также травматогенная юность, проведенная в лишениях и сопровождавшаяся многочисленными унижениями и утратами (дома, близких, имущества, социального и материального статуса и т. д.).

Отсутствие эмоциональных связей в детстве обычно компенсируется с помощью идеологии или религии, в частности – посредством фанатической преданности лидерам или идеям (вплоть до идей богоизбранности) и религиозно-утопических мечтаний о совершенном мире (с весьма упрощенными представлениями о нем).

Характерные мировоззренческие составляющие и предпосылки, свойственные людям, совершающим теракты:

? смещение чувства времени – прошлое включено в актуальное настоящее;

? стирание границ между реальностью и фантазией;

? некоторая наивность в сочетании с размытостью моральных ограничений;

? смешанность границ добра и зла, в отдельных случаях наличие апокалиптических переживаний и фантазий в сочетании с идеями мессианства;

? садомазохистическая позиция – жалость к себе и своим соплеменникам в сочетании с ненавистью к реальному или мифологическому противнику и готовностью к самопожертвованию;

? идентификация с агрессором, то есть наличие идей типа: «если я сам буду агрессором, то не стану объектом агрессии»;

? ограниченная способность понимать и принимать доводы тех, кто мыслит иначе;

? определенная утрата рациональности, особенно в сфере представлений о доступных и недоступных целях и идеалах; при этом, если цель недоступна, эрзац-целью может стать тотальная ориентация на разрушение всего, что препятствует достижению цели, даже если это никак не приблизит реализацию последней.

Среди членов террористических групп наблюдается значительная доля озлобленных паранойяльных индивидов. Общая черта многих террористов – тенденция к экстернализации, поиску внешних причин личных проблем. Хотя эта черта не является явно паранойяльной, имеет место повышенная готовность защищать свое Я путем проекции. Другие характерные черты – постоянная оборонительная готовность, чрезмерная поглощенность собой и незначительное внимание к чувствам других. Тут обнаруживается психодинамика, сходная с той, которая обнаружена в случаях, граничащих с нарциссическими расстройствами (Поуст, 1993).

Проявления нарциссизма в форме самолюбования, утверждений об исключительности и особых правах своей национальной, религиозной или классовой группы и ее представителей, о собственных выдающихся способностях и др. можно обнаружить у большинства террористических объединений, например чеченских и ирландских. Хотя нарциссизм в аспекте терроризма еще не исследовался, Э. Фромм специально анализирует это явление среди причин человеческой деструктивности, составной частью которой является терроризм (Фромм, 1992).

Поскольку нарциссизм означает сосредоточение на самом себе, своих интересах и переживаниях, нарциссическая личность вне своего нарциссического окружения – национального, кланового, религиозного и др. – оказывается дезадаптированной. По этой причине подобная личность будет: 1) весьма агрессивной по отношению ко всем тем, кто находится вне ее группы, а поэтому способен снизить самооценку, хотя агрессивность может и не проявляться вовне; 2) предпринимать все усилия для того, чтобы сохранить свою групповую принадлежность, поскольку, особенно если человек в действительности не удовлетворен жизнью, на этом зиждется его представление о своем превосходстве. В таких случаях иногда формируется фанатизм, присущий некоторым террористам-самоубийцам и являющийся характерной чертой нарциссизма (Антонян, 1998).

По мнению Э. Фромма, те, чей нарциссизм касается в большей мере группы, чем себя лично, весьма чувствительны и весьма бурно реагируют на любое явное или воображаемое оскорбление в адрес своей группы. Эта реакция часто бывает гораздо интенсивнее, чем у нарциссов-индивидуалистов. Индивид может усомниться, глядя на себя в зеркало. Участник группы не знает таких сомнений.

В группе террорист не только укрепляет свой нарциссизм, но и достигает личностной идентичности. Для многих террористов, особенно молодых, группа выполняет роль коллективного отца, обеспечивающего своим детям прибежище и защиту. Потребность в идентичности весьма сильна у тех, кто в силу своей маргинальности в той или иной форме был отчужден от среды, терпел неудачи в трудовой деятельности, при получении образования, в личной жизни либо в иных сферах.

Поскольку такой террорист предан группе, групповые нормы и цели идеализируются, становясь всеобщими и обязательными, а все остальное отменяется. Отсюда нетерпимость к любому инакомыслию, отсутствие колебаний и сомнений, враждебность к тем, кто придерживается иных взглядов, и готовность подавить таких людей любой ценой. В то же время сопротивление, оказываемое террористической группе или группе, готовой к террористическим действиям, или тому более крупному объединения, которое любая из первых двух представляет, укрепляет их, уменьшает внутригрупповые противоречия, способствует оправданию самых бесчеловечных шагов.

Личность террориста характеризуется сочетанием истерических и эксплозивных черт, высоким уровнем нейротизма и фрустрированностью, приводящей к прорыву барьера социальной адаптации, к выраженной асоциальности; однако далеко не всегда террористы обнаруживают физическую агрессию (она характернее для лиц, совершающих такие преступления против личности, как убийства, изнасилования). У большинства террористов обнаруживают расстройства личности с высоким уровнем косвенной агрессии. При этом механизм реализации террористического акта, как правило, включает в себя аффектогенную мотивацию, психопатическую самоактуализацию и развивается по схеме:

? утрата связей с обществом – оппозиция обществу – переживание общественного давления;

? фрустрация – желание лидерства «назло врагам» – месть обществу за отвержение.

Наиболее громкие террористические акты отмечены, как правило, многочисленными жертвами, что создает страх перед террористом, служит компенсацией со стороны общества и питает его амбиции. Из чего был сделан вывод, что главная цель террориста – демонстрация собственной силы, а не нанесение реального ущерба. Террорист не стремится к безымянности, он всегда охотно берет на себя ответственность за свои действия.

В детском и подростковом возрасте террористы обнаруживают высокий уровень притязаний, завышенную самооценку, отличаются склонностью к фантазированию, занимают выраженную обвиняющую позицию, требуют к себе повышенного внимания педагогов. Психопатологический компонент личности террориста чаще всего связан с ощущением реального или мнимого ущерба, понесенного террористом, дефицита чего-то необходимого, настоятельно потребного для личности. Как правило, логика и мышление террористов носят путаный и противоречивый характер. В эмоциональном плане выделяются два крайних типа террористов: предельно «холодный», практически безэмоциональный, вариант и вариант эмоционально лабильный, склонный к сильным проявлениям эмоций в не связанной с террором сфере, когда снимается обычно жесткий контроль над эмоциями. С эмоциями связаны морально-нравственные проблемы («комплекс греховности»), иногда мучительные для террористов, несмотря на достаточно высокий уровень образования и интеллектуального развития.

В более упрощенных вариантах террорист лишен таких проблем и выступает как бездушная «деструктивная машина». Психологический анализ позволяет выделить три наиболее ярких варианта такой «террористической машины». «Синдром зомби» – состояние постоянной боеготовности, своего рода «синдром бойца», нуждающегося в непрерывном самоутверждении и доказательствах своей состоятельности. Он присущ террористам-исполнителям, боевикам низшего уровня. «Миссионерство» – основной психологический стержень «синдрома Рэмбо». «Рэмбо» не может (хотя и умеет) убивать «просто так» – он обязательно должен делать это во имя чего-то высокого. Поэтому ему приходится все время искать и находить те или иные, все более сложные и рисковые, «миссии». К основным психологическим характеристикам «синдрома камикадзе», прежде всего, относится экстремальная готовность к самопожертвованию в виде жертвы самой своей жизнью. Преодоление страха смерти вполне возможно за счет изменения отношения к жизни. Стоит перестать рассматривать жизнь как некую свою собственность, как страх смерти проходит (Ольшанский, 2002).

Психологические типы террористов в определенной степени (хотя и не абсолютно) соответствуют четырем известным классическим типам темперамента. Специфика террористической деятельности накладывает свой отпечаток на классические типы, присутствующие в норме, поэтому и «сангвиник», и «флегматик», и тем более «меланхолик» значительно более энергетичны, чем среднестатистический представитель данного типа: по уровню энергетики они приближаются к «холерику», считающемуся наиболее темпераментным. Однако определенные характеристики позволяют провести такую типологизацию. В ее основе лежат как внешние, конституционные, так и внутренние, характерологические признаки, позволяющие отнести каждый из приводимых ниже портретов к одному из четырех классических типов. Кроме того, за такой типологизацией стоит содержательное понимание четырех обозначенных выше типов И.П. Павловым (в связи с особенностями высшей нервной деятельности и скоростью протекания психических процессов), а также известная типология Г.Ю. Айзенка, трактующая те же самые типы на основе соотношения двух координат: нейротизма – эмоциональной устойчивости и экстраверсии – интроверсии.

Террорист-холерик . В нейрофизиологической трактовке И.П. Павлова это тип сильный, однако неуравновешенный с преобладанием возбуждения; одержимый множеством идей и эмоций, увлекающийся, но быстро остывающий. Нервная система характеризуется, помимо большой силы, преобладанием возбуждения над торможением. Отличается большой жизненной энергией, но ему не всегда хватает самообладания, подчас бывает вспыльчив и несдержан. По Г.Ю. Айзенку – это невротизированный экстраверт, вроде бы «любящий массу», но почему-то довольно легко приносящий эту любовь в жертву индивидуальному террору. Ответ на этот кажущийся парадокс достаточно прост: внешняя экстравертированность как раз и оборачивается ненавистью к широким контактам за счет высокого уровня невротизации. Обычно нейротизм в сочетании с выраженной экстравертированностью и дает «на выходе» явные признаки психопатии и истерии.

Террорист-флегматик. В трактовке И.П. Павлова, это тип сильный и устойчивый, уравновешенный, иногда инертный; спокойный, «надежный». Нервная система характеризуется значительной силой и равновесием нервных процессов наряду с малой подвижностью. Реагирует спокойно и неспешно, не склонен к перемене окружения, хорошо сопротивляется сильным и продолжительным раздражителям. По Г.Ю. Айзенку, это эмоционально устойчивый интроверт. Не склонен к психопатии и истерии, напротив, часто обладает качествами иного рода. В терроре не столько боевик, сколько эмоциональная опора группы или организации – так сказать, стабилизирующее начало группы.

Террорист-сангвиник. Согласно И.П. Павлову, это тип сильный, уравновешенный, подвижный. Его нервная система отличается большой силой нервных процессов, их равновесием и значительной подвижностью. Это человек быстрый, легко приспосабливающийся к изменчивым условиям жизни. Его характеризует высокая сопротивляемость трудностям жизни. По Г.Ю. Айзенку, это тип эмоционально устойчивый и экстравертированный. Наиболее адаптивный среди всех типов. Его решения строятся не на ситуативных эмоциях, а на устойчивых убеждениях, основанных на жизненном опыте.

Четвертый тип больше всего напоминает меланхолика . По И.П. Павлову, это слабый тип нервной системы. Он характеризуется слабостью как процесса возбуждения, так и торможения, обычно плохо сопротивляется воздействию сильных положительных и тормозных стимулов. Меланхолики часто пассивны, заторможены. В особенности их деятельность тормозится негативными моральными переживаниями, которым они придают большое значение. Воздействие слишком сильных раздражителей может стать для меланхолика источником нарушений поведения. Так, например, нейротизм в сочетании с интровертированностью часто дает «на выходе» дистимию, навязчивые представления, иногда – страхи. По Г.Ю. Айзенку, это достаточно невротизированный интроверт.

Дифференцированный анализ (Ольшанский, 2002) показал, что среди участников террористических организаций и террористических действий 46 % холериков, 32 % сангвиников, 12 % меланхоликов и 10 % флегматиков.

3.2.2. Психология взаимодействия террористов с заложниками

Взаимоотношения террористов с захваченными заложниками является сложным социально-психологическим явлением (Почебут, 2004). Это взаимодействие можно разложить на несколько этапов. Каждый этап отличается своей социально-психологической спецификой.

Первый этап – захват заложников, характеризующийся молниеносными действиями террористов и полной неожиданностью для заложников. Это, например, заявление террористов о том, что все присутствующие в театре захвачены в заложники.

Второй этап – подчинение террористами воли заложников путем запугивания. Агрессивные действия террористов, выстрелы, запах пороха, угрозы предназначены для того, чтобы мгновенно сломить волю заложников, отнять надежду на скорое спасение. Это организация охраны заложников, постоянного наблюдения за поведением.

Третий этап – недопущение открытой паники среди заложников. Средством этого может быть избиение или даже расстрел паникера. Внутренняя психологическая паника закрадывается в душу заложника.

Четвертый этап – введение жестких норм поведения заложников, диктат того, что можно, а что нельзя делать.

Пятый этап – оповещение внешнего мира о захвате заложников. В центре на Дубровке террористы разрешили заложникам поговорить по телефону со своими родственниками и знакомыми. Затем мобильные телефоны были отобраны.

Шестой этап – сортировка заложников с целью разрушить установившиеся межличностные связи. Террористы отделили мужчин от женщин, детей от взрослых, россиян от иностранцев.

Седьмой этап – организация жизни заложников, обеспечение питания, сна и пр.

Восьмой этап – адаптация заложников к экстремальной ситуации, наступление усталости, притупление чувств.

Девятый этап – возникновение у заложников состояния депрессии, возможны эмоциональные срывы, как со стороны заложников, так и со стороны террористов.

Десятый этап – освобождение заложников и уничтожение террористов.

3.2.3. Психология заложников

В работе Пуховского (2000) на основе исследования, проведенного в г. Буденновске сразу после захвата заложников летом 1995 г., оцениваются общие психологические черты разных типов жертв террора (непосредственно пострадавших от террористических действий заложников, их родственников, а также невольных свидетелей – жителей города).

Первая группа лиц, вовлеченных в террор, – близкие родственники заложников и «пропавших без вести» (предположительных заложников) – внезапно оказались в ситуации «психологического раскачивания»: они метались от надежды к отчаянию. Все эти люди обнаружили острые реакции на стресс с характерным сочетанием целого комплекса аффективно-шоковых расстройств (горя, подавленности, тревоги), паранойяльности (враждебного недоверия, настороженности, маниакального упорства) и соматоформных реакций (обмороков, сердечных приступов, кожно-аллергических высыпаний).

В силу мощного отрицательного аффекта они заражали значительную часть «благополучного» населения города (которых непосредственно не коснулся террористический акт) негативными эмоциями, а также сомнениями в отношении эффективности помощи и искреннего сочувствия со стороны людей, специально приехавших в город для ликвидации чрезвычайной ситуации. Основными индукторами такого рода эмоциональных состояний стали пожилые родственники заложников, у которых ресурсы адаптации объективно снижены и которые в силу этого вызывали повышенное сочувствие к себе, а также чувство вины у относительно благополучных соседей.

Состояние представителей второй группы – только что освобожденных заложников – определялось остаточными явлениями пережитых ими острых аффективно-шоковых реакций. В клинико-психологическом плане это была достаточно типичная картина так называемой адинамической депрессии с обычно свойственными ей «масками» астении, апатии, ангедонии. Характерными чертами было нежелание вспоминать пережитое, стремление «скорее приехать домой, принять ванну, лечь спать и все забыть, поскорее вернуться к обычной жизни». Особо отметим навязчивое желание поскорее «очиститься», в частности «принять ванну», – оно было особенно симптоматичным и высказывалось многими освобожденными заложниками.

По рассказам освобожденных заложников, в данной экстремальной ситуации наблюдалось поведение трех типов. Первый тип – это регрессия с «примерной» инфантильностью и автоматизированным подчинением, депрессивное переживание страха, ужаса и непосредственной угрозы для жизни. Это апатия в ее прямом и непосредственном виде. Второй тип – это демонстративная покорность, стремление заложника «опередить приказ и заслужить похвалу» со стороны террористов. Это скорее не депрессивная, а стеническая активно-приспособительная реакция. Третий тип поведения – хаотичные протестные действия, демонстрации недовольства и гнева, постоянные отказы подчиняться, провоцирование конфликтов с террористами.

Такие типы поведения наблюдались у разных людей и вели к разным исходам. Третий тип характерен для одиноких мужчин и женщин с низким уровнем образования и сниженной способностью к рефлексии. Второй тип был типичен для женщин с детьми или беременных женщин. Первый тип был общим практически для всех остальных заложников.

Кроме таких различий поведения отдельно отмечались специфические психопатологические феномены двух типов.

Феномены первого типа – ситуационные фобии. В очаге чрезвычайной ситуации заложники испытывали ситуационно обусловленные агорафобические явления. Это боязнь подойти к окну, встать во весь рост, стремление ходить пригнувшись, «короткими перебежками», боязнь привлечь внимание террористов и т. п. Естественно, все это определялось стремлением уцелеть в происходящем вокруг. Однако уже в ближайшие дни после освобождения заложники с выраженным аффектом жаловались на появление навязчивой агорафобии (боязнь открытых пространств) и склонности к ограничительному поведению. У них вновь появились такие симптомы, как боязнь подходить к окнам – уже в домашних условиях; боязнь лечь в постель и желание спать на полу под кроватью, и т. п. Наиболее характерны такие жалобы были для молодых женщин, беременных или матерей малолетних детей. В ситуации заложничества их поведение отличалось максимальной адаптивностью (демонстрационной покорностью) – за этим стояло стремление спасти детей. Действия террористов эти женщины оценивали с позиций отчуждения. Спустя некоторое время после освобождения они вновь вернулись примерно к тому же типу поведения.

Второй тип феноменов – это различные искажения восприятия. В структуре «синдрома заложника» уже после освобождения иногда жертвы высказывались о правильности действий террористов; об обоснованности их холодной жестокости и беспощадности – в частности «несправедливостью властей»; об оправданности действий террористов стоящими перед ними «высокими целями борьбы за социальную справедливость»; о «виновности властей в жертвах» в случае активного противостояния террористам и т. п. Такие высказывания, по сути, соответствующие «стокгольмскому синдрому» (см. далее), характерны для немолодых, одиноких мужчин и женщин с невысоким уровнем образования и низкими доходами. Эти высказывания были пронизаны аффектом враждебного недоверия и не поддавались критике. Такие суждения возникали только после освобождения – в период заложничества именно эти люди демонстрировали описанное выше поведение третьего типа, отличались хаотичными протестными действиями, провоцировавшими конфликты и агрессию со стороны террористов. Судя по всему, такое реактивное оправдание террористов можно рассматривать как проявление своеобразной «истерии облегчения».

Когда человек попадает в ситуацию заложника, изменяется структура общения между жертвами террористов. Выделяют несколько стадий развития такого общения (Христенко, 2004).

Первая стадия . Человек как бы замирает, затаивается, присматривается к другим, оценивая перспективу контактов с окружающими. Для этой стадии характерно снижение активности общения. Вербальное общение прекращается почти полностью, однако человек не «выпадает» из общения, он внимательно следит за поведением окружающих. Происходит оценка опасности со стороны социального окружения, человек пытается прогнозировать развитие событий, определяет для себя необходимость каких-либо немедленных действий.

У подавляющего большинства срабатывает один из механизмов психологической защиты – отрицание. Люди просто не верят (а часто и не хотят верить), что «это» произошло с ними. Если условия, содержания суровы, то уже через несколько часов кто-то из заложников начинает злобно вспыхивать, ругаться с соседями, может быть, даже со своими близкими. Такая агрессия помогает «сбрасывать» эмоциональное перенапряжение, но вместе с тем истощает человека.

Эта стадия общения может длиться до нескольких часов в зависимости от личностных особенностей и состояния человека.

Вторая стадия . Происходит увеличение интенсивности тех или иных проявлений общения, иногда возникает несвойственная для данного человека (в обыденных, нестрессовых ситуациях) активность в общении. Чрезвычайность ситуации отменяет сложившиеся стереотипные формы поведения, люди ведут себя не так, как в обыденной жизни. Во время этой стадии происходит ролевое разделение заложников, определяются лидеры, пассивные наблюдатели, «активисты» и т. п.

На данной стадии зачастую происходит бурный обмен информацией (особенно при равенстве интеллектуального и речевого потенциала), люди сообщают банальные (но кажущиеся им интересными в данной ситуации) сведения о себе, часто ведут себя излишне аффективно. Некоторые в этой стадии начинают вести себя агрессивно, причем не только по отношению к другим заложникам, но и к преступникам. Эти заложники стараются дистанцироваться от других и нападают на «коллег по несчастью», если те нарушают их пространство.

Третья стадия . Если рядом находится заложник, у которого наблюдается телесное недомогание, то возникает более тесное общение, связанное с заботой об этом больном человеке. При этом разрушается зональное разделение межличностной территории людей. Эта ситуация оказания помощи (хоть и вынужденной) является мощным антистрессовым фактором, причем как для того, кто оказывает помощь (он чувствует свою необходимость для окружающих), так и для того, кому ее оказывают (он также чувствует себя цементирующим звеном). На данной стадии уточняется ролевой статус заложников, происходит создание неформальных микрогрупп.

Четвертая стадия . Если ситуация не разрешается, происходят следующие изменения общения. В одних случаях преобладают компоненты взаимодействия, консолидирующие группу, в других – дезорганизующие ее, т. е. в каждой неформальной группе (которая образовалась ранее) может появиться оппонент лидеру, который во всем не согласен с его мнением, действиями. Этот оппонент использует любой повод доказать несостоятельность лидера.

На этой стадии в зависимости от индивидуальных особенностей (у кого раньше, у кого позже) начинает развиваться астенический синдром, т. е. апатия. Он характеризуется сочетанием повышенной утомляемости, истощенности нервно-психических процессов, вегетативными симптомами и нарушениями сна. В этом случае настроение резко понижается, появляется постоянная слезливость, повышенная чувствительность к яркому свету, громким звукам, резким запахам. В этот момент люди не переносят любых прикосновений к ним.

Таким образом, на поведение человека, оказавшегося в ситуации заложника, оказывают влияние врожденные и приобретенные психофизиологические особенности человека (темперамент, задатки, характер), устойчивые мотивы поведения (сформированные стереотипы, воспитание), его социальный статус на момент попадания в заложники и пр.

Классификация психологических типов заложников приведена в работе Китаева-Смыка (2002). Сначала почти у всех попавших в заложники возникает шок и двойственное представления о том, что же случилось. В этот момент у некоторых возникает справедливое чувство протеста против насилия, непреодолимая тяга к спасению. Такой человек кидается бежать, даже когда это бессмысленно, бросается на террориста, борется, пытается выхватить у него оружие. В подобных случаях террористы чаще всего убивают взбунтовавшегося заложника.

У других страх перед насилием и неопределенностью превращается в болезненную привязанность к захватчикам. Некоторые делают это с расчетом, почти сознательно, чтобы улучшить свое существование, уменьшить угрозу террора лично для себя и своих близких. Чем дольше заточение, тем сильнее жертвы ощущают некую родственную близость с террористами, разделяя с ними переживания и неприязнь к спасителям. Опасность штурма при освобождении, общая для террористов и заложников, сплачивает одних с другими. При нахождении в закрытом помещении между ними возникает эмоциональная связь, так как объединенные общим чувством страха (каждый по своим причинам), не имея выбора, они начинают идентифицировать себя с захватчиками и в поисках поддержки проникаются их ценностями.

Затянувшееся заложничество в бесчеловечных условиях вызывает мысль о самоубийстве. Психологи считают, что она в сознании заложников смягчает страх смерти как мысль о запасном выходе из трагической действительности. Тем не менее самоубийства среди заложников маловероятны.

У заложников с первых дней начинается адаптация – и психическое, и телесное приспособление к неудобствам. У адаптации есть своя «цена»: душевные и телесные нарушения. Что-то нарушается сразу, многие нарушения возникают после освобождения. К типичным нарушениям относятся упомянутые выше апатия и агрессия.

При долгом пребывании в заложниках, то есть в плену, в среде пленников возникает одна из двух форм социальной организации, которые всегда появляются в изолированных сообществах, будь то казарма, экспедиция, плен или тюрьма. Используя тюремный жаргон, одну из форм называют «закон», другую – «беспредел». При первой строго регламентируются нормы взаимоотношений, иерархии, распределения пищи и, что немаловажно, личной и общественной гигиены. Эти нормы могут казаться изощренно ненормальными, но по своей сути они направлены на выживание группы, изолированной в ненормальных условиях, или хотя бы на сохранение «элитарной» части этой группы. При второй форме социальной организации «правят» преимущественно грубая сила и низменные инстинкты, пробуждающиеся при экстремальной принудительной изоляции людей. Что победит (нередко в жестокой борьбе) и реализуется – «закон» или «беспредел», – зависит от душевной силы, интеллекта, жизненного опыта пленных-заложников, а также от воздействий на них со стороны тюремщиков-захватчиков.

Оказавшиеся в заложниках ведут себя следующим образом:

1. Выделяют группу нетерпеливо-отчаянных, обычно их не более 0,5 % от всех. Но «неразумных» может стать много больше (до 60 %), если «нетерпеливые» разожгут своим безрассудством «истероидных» людей, а скрытых истериков среди людей немало.

Если истероидным женщинам в критических ситуациях свойственны плач, причитания, метания с воплями и рыданием, то мужчины-истероиды становятся агрессивны. Они отвечают злобой, остервенелостью на всякое давление, притеснение. Чем больше их давят экстремальные обстоятельства, тем больше в истероидах сопротивления. Оно может быть стойким или накапливаться и взрываться. Их сопротивление врагам или опасным обстоятельствам может стать героическим.

2. В разгар трагедии заложникам наиболее полезны те, кто несгибаем перед невзгодами, разумно смел и осторожен. Стрессовое давление укрепляет их стойкость. Они морально поддерживают других. Их может быть 5 – 12 % среди заложников. Стойкие помогают пережить заточение другим несчастным.

3. Среди заложников много мятущихся – около 30–50 %. Они морально подавлены, психически оглушены. Их страдание заглушает все прочие чувства, мешает общению. У таких заложников монотонность тягостного переживания страха и беспомощности может сопровождаться шизоидными явлениями. Чем дольше, сильнее, трагичнее давление экстремальных обстоятельств, чем глубже психическое изнурение заложников, тем больше людей ведут себя таким образом.

4. Остальные, чем дольше длится заложничество, тем сильнее сближаются с захватившими их террористами. Такие люди относятся к двум типам. Первый тип составляет от 10 до 25 % от общего числа заложников. Эти люди сближаются с террористами расчетливо, чтобы улучшить хоть сколько-нибудь свое существование, уменьшить угрозу террора лично для себя и своих близких. Это «приспешники» террористов. Они не однородны и делятся на расчетливо-разумных и расчетливо-злобных.

Расчетливо-разумных к коллаборационизму толкает слабость, надлом души или великий страх за близких. У них есть самооправдание: «Жертвуя собой, мы для пользы других пошли служить врагам. Мы не „предатели“, а тайные „свои“. Расчетливо-злобные служат врагам в поисках возможности возвыситься при новой расстановке сил и удовлетворить свои комплексы за счет слабых заложников, притесняя их или, напротив, милостиво им помогая.

Второй тип составляет около 20–30 % заложников. Чем дольше продолжается чрезвычайная ситуация, тем сильнее они ощущают как бы родственную близость с захватившими их террористами, разделяя с ними их переживания и неприязнь к спасителям.

Эту очень специфическую психологическую реакцию, при которой жертва проникается необъяснимой симпатией к своему палачу, специалисты назвали «стокгольмским синдромом», или «травматической связью». Термин «стокгольмский синдром» появился после того, как грабители банка в Швеции забаррикадировались в нем с заложниками. Авторство термина приписывают криминалисту Нильсу Биджероту (Nils Bejerot), который анализировал данную ситуацию. Четверо из заложников впоследствии стали особенно близки к грабителям и позже защищали их, когда те сдались полиции. Одна женщина даже развелась со своим мужем и вышла замуж за одного из налетчиков. Данный термин определяет ситуацию, в которой заложники как будто «переходят» на сторону преступников, что проявляется и в мыслях, и в поступках. По мнению психологов, жертвы террористов из-за страха перед ними начинают действовать как бы заодно со своими мучителями. Сначала это делают для спасения своей жизни в стрессовой ситуации, чтобы избежать насилия. Смирение и демонстрация смирения снижает почти любую самую сильную, агрессивность. Затем – потому, что зарожденное синдромом отношение к человеку, от которого зависит жизнь, полностью охватывает заложника, и он даже начинает искренне симпатизировать своему мучителю. То есть это сильная эмоциональная привязанность к тому, кто угрожал и был готов убить, но не осуществил угрозы.

«Стокгольмский синдром» усиливается в том случае, если группу заложников разделили на отдельные подгруппы, не имеющие возможности общаться друг с другом.

Для формирования «стокгольмского синдрома» необходимо стечение определенных обстоятельств:

? психологический шок и фактор внезапности в ситуации захвата. Когда человек, только что свободный, оказывается в прямой физической зависимости от террористов;

? продолжительность удержания заложников. Заложники подвергаются сильнейшему психологическому давлению. Фактор времени на стороне террористов, и с течением времени растет вероятность все большего подчинения чужой воле;

? принцип психологической защиты. Любое стрессовое состояние погружает человека в депрессию, и тем глубже, чем сильнее переживание.

«Стокгольмский синдром» стал объектом исследования психологов разных направлений и школ, мнения которых сходятся на том, что этот синдром прямо связан с механизмами психологической защиты. Человек как бы уподобляется маленькому ребенку, которого несправедливо обидели. Он ждет защиты и, не находя ее, начинает приспосабливаться к обидчику, с которым можно договориться лишь единственным безопасным способом. Подобная метаморфоза в поведении заложников и есть по сути форма психологической защиты.

Как уже говорилось, подобная реакция проявляется не у всех, а лишь у некоторой части заложников. Как правило, у таких заложников есть нечто общее в характере, и их объединяет определенный опыт детства. Венгерский психоаналитик Ш. Ференци, последователь З. Фрейда, сравнивает психологическую травму, связанную с захватом заложников, с избиением спящего ребенка. Повторяющиеся переживания травмы низводят того, кто ее переживает, «почти что на уровень забитого глупого животного».

Очевидно, что человек будет стараться выбраться из этого крайне некомфортного состояния, искать способ снова почувствовать себя сильным. Однако слабая и неразвитая личность в ответ на угрозу и нападение не пытается защититься – в обычном понимании этого слова, а реагирует весьма своеобразно: идентифицируя себя с источником угрозы. Такая идентификация с агрессором мотивирована тревогой, страхом и непостижимостью происходящего.

При этом механизмы защиты включаются не для того, чтобы защититься от агрессора или от тех пугающих событий, которые происходят вокруг человека, а для того, чтобы уберечься от собственных страхов. В частности, от страха дезинтеграции. Нередко человек представляет себя сильным, уверенным, мужественным. Это совершенно не совмещается с ситуацией – страхом, ужасом, оцепенением, неспособностью мыслить и т. д. Человек подсознательно боится увидеть ситуацию так, как она выглядит на самом деле, иначе его Я распадется, дезинтегрируется, не выдержав противоречия между реальностью и своим идеальным образом.

И тогда защита принимает форму превознесения сильного человека, в данном случае агрессора, чтобы иметь возможность находиться в его тени, таким образом отождествляя себя с сильным человеком и в то же самое время выражая чувство беспомощности.

Во время переговоров с преступниками, захватившими заложников, жертва, подверженная «стокгольмскому синдрому», может оказывать содействие преступнику, причем добровольно (выступать в роли живого щита, посредника и пр.). При проведении силового освобождения жертва будет оказывать противодействие работникам правоохранительных органов, помогая преступнику скрыться с места преступления или скрывая следы, вещественные доказательства и т. п. (Христенко, 2004).

Работнику правоохранительных органов «стокгольмский синдром» мешает в ходе переговоров получить оперативную и достоверную информацию; мешает при проведении следствия и поиска доказательств виновности преступника; но помогает, поскольку угроза расстрела (или иного подобного действия) заложников становится трудновыполнимой, что резко повышает шансы на освобождение заложников живыми.

Жертве этот синдром во многих случаях помогает выжить во время страшных событий, сохранить психическое здоровье. Причем возникновение этого синдрома сам человек в подавляющем большинстве случаев предсказать не может, все происходит помимо воли человека, на подсознательном уровне.

Таким образом, «стокгольмский синдром» – это состояние жертвы преступления, при котором наблюдается неоправданно хорошее отношение жертвы к преступнику, что может привести к преднамеренному искажению информации о преступлении и преступнике. Крайняя степень проявления тут может выглядеть в виде полного понимания, одобрения и поддержки деятельности преступников, оказания им всевозможной помощи и полный «переход» на их сторону (т. е. жертва становится соучастником преступления).

Результатом пребывания человека в заложниках может быть следующее. Если заложник был непосредственно в зоне боевых действий и применялось оружие (или он видел, как гибли другие), то особенности развития и структура психических расстройств находится в прямой зависимости от нарастания угрозы жизни, по мере того как разворачивались боевые действия по их освобождению. С возрастанием угрозы для жизни (например, обстрел здания) у них развиваются четыре вида психогенных реакций (Христенко, 2004).

Первый вид представлен тревогой, паническим страхом, оцепенелостью, вялостью, дрожью в теле, нарушением сна, чувством безысходности, отчаянием, отрешенностью, молчаливостью, неподвижностью, когда человек лежит на полу в «позе зародыша».

После освобождения у этих заложников на первый план выступают некоторая скованность и заторможенность, пассивность, безынициативность, эмоциональная притупленность и невыразительность. Иногда они просят повторить заданный им вопрос. Почти ничего не могут сообщить о происходивших вокруг них событиях, по несколько раз пересказывают одну и ту же наиболее впечатлившую их ситуацию. В их памяти сохранились лишь панический страх и ужас после каждого обстрела.

Второй вид представлен в виде особой формы изменения сознания, которое наиболее близко к состоянию оглушения. Отмечают нарушение восприятия времени – «время то летит, то тянется очень медленно». На первый план выступает психическая беспомощность. Они не могли правильно оценить текущую ситуацию и степень угрозы для своей жизни и жизни близких, с трудом фиксировали внимание на происходящих событиях. Реальные события воспринимались ими фрагментарно, вследствие чего они не могли адекватно оценивать окружающую действительность. Они находились под влиянием других лиц, и их поведение зачастую лишь копировало поведение окружающих. У этих людей подавлялось чувство голода, а в части случаев и жажды, они редко обращались за помощью к окружающим. Пока они находились в заложниках, их поведение было подчинено только одной мысли – «выжить», причем такое поведение не отличалось особой продуманностью и дальновидностью.

После освобождения многие события, в которых они принимали участие, не помнят, внешне выглядят спокойными. Претензий ни к боевикам, ни к представителям властей обычно не предъявляют (опасаясь, что ситуация может повториться и тогда их высказывания могут обернуться для них гибелью).

Третий вид представлен скованностью и заторможенностью, пассивностью, безынициативностью, отрешенностью от реальной ситуации. Они очень внимательно прислушиваются к угрожающим шумам (выстрелам, разрывам и пр.). Их поведение практически ничем не отличается от поведения окружающих.

Сразу же после освобождения эти люди полагают, что период нахождения их в заложниках не прошел для них бесследно и повредил здоровье. Они настойчиво требуют, чтобы врачи искали и находили у них различные заболевания. Воспоминания о чрезвычайной ситуации возникают практически ежедневно, и от них трудно отвлечься. Через некоторое время они начинают чаще посещать культовые заведения, соблюдать религиозные обряды, общаться с другими верующими и следовать советам служителей культа.

Четвертый вид представлен переживанием панического страха, ужаса, отчаяния и безысходности. Иногда они начинают громко причитать, призывать на помощь Всевышнего. Они беспрекословно выполняют все требования преступников.

После освобождения эти заложники (обычно женщины) начинают громко плакать, причитать, жаловаться на свою судьбу. Одновременно с этим они высказывают недовольство действиями властей, которые допустили захват в заложники мирных жителей. Примерно через час после освобождения наступает психическое истощение. Предпочитают не говорить о периоде нахождения в заложниках, который вызывает у них чувство гнева и возмущения.

Знание психологического состояния жертв террористических актов и этапов восстановительного периода необходимо для нахождения оптимального пути оказания необходимой помощи жертвам терроризма.

После окончания этой стрессовой ситуации (нахождение под полным контролем преступников) поведение и психическое состояние бывших заложников зависят от нескольких факторов, из которых основными являются:

? соматическое состояние на момент захвата (если человек болен, например, простудой, сила нервных процессов снижается). Один и тот же человек, но в различных состояниях, в данной ситуации будет воспринимать и оценивать происходящее по-разному. Если все силы у него ушли на совладание с возникшей ситуацией, то после освобождения у него не будет сил выражать свою радость, давать какую-либо информацию о ситуации и преступниках и т. п.;

? жизненный опыт и обученность человека нахождению в стрессовых ситуациях. Если человек готов к необычным и опасным ситуациям, то и поведение его после освобождения будет более спокойным и адекватным. Он может быстрее приспособиться к новым для него условиям (свобода), при необходимости дать самую точную информацию о происшедшем.

Несмотря на то, что заложники и бывшие заложники ведут себя не одинаково, можно выделить общие признаки для всех освобожденных заложников. Психологическая реакция на травму включает в себя три относительно самостоятельные фазы, что позволяет охарактеризовать ее как развернутый во времени процесс.

Первая фаза – «фаза психологического шока» – содержит два основных компонента:

? угнетение активности, нарушение ориентировки в окружающей среде, дезорганизацию деятельности;

? отрицание происшедшего.

Обычно эта фаза кратковременна.

Вторая фаза – «воздействие» – характеризуется выраженными эмоциональными реакциями на событие и его последствия. Это могут быть тревога, страх, ужас, гнев, т. е. эмоции, отличающиеся крайней интенсивностью. Постепенно эти эмоции сменяются реакцией самокритики или сомнения в себе. Она протекает по типу: «что было бы, если бы…» и сопровождается болезненным сознанием неотвратимости происшедшего, признанием собственного бессилия и часто самобичеванием. Характерный пример – чувство вины за выживание, которое нередко доходит до глубокой депрессии.

Эта фаза является критической. После нее происходит либо процесс выздоровления в виде адекватной адаптации к вновь возникшим обстоятельствам – фаза «нормального реагирования», либо фиксация на травме с последующим развитием постстрессового расстройства. В последнем случае психические изменения личности можно представить в такой последовательности:

? травматический стресс (во время критического инцидента и сразу после него – до 2 суток);

? острое стрессовое расстройство (в течение 1 месяца после критического инцидента – от 2 суток до 4 недель);

? посттравматическое стрессовое расстройство (спустя более 1 месяца после критического инцидента – более 4 недель);

? посттравматическое расстройство личности (на протяжении последующей жизни человека, пережившего травму).

Очевидно, что ситуация, в которой террористы допускают психолога в место содержания заложников, отнюдь не является тривиальной и зависит, в первую очередь, от исхода переговоров с террористами и от готовности самого психолога идти на такой риск для собственной жизни. Тем не менее такие ситуации гипотетически возможны, и мы посчитали целесообразным привести в настоящем справочнике рекомендации, которые необходимо знать психологу в случае попадания в такую ситуацию.

Заложник – это человек, который находится во власти преступников, однако это не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний.

Очень часто действительной причиной гибели людей, оказавшихся во власти экстремистов, является не намерение преступников, а неадекватное поведение заложников. Понятно, что универсальных правил поведения заложника нет и быть не может. Наилучшим руководством к действию в данном случае, как и при любой другой экстремальной ситуации, всегда были и остаются здравый смысл, сообразительность, осторожность, находчивость. Однако практикой выявлены закономерности, знание которых позволит оказавшемуся заложником человеку оценить ситуацию, в которой он оказался, избежать грубых ошибок и просчетов и, в конечном счете, снизить риск для своей жизни.

При содержании вас в качестве заложника (по материалам: Христенко, 2004; сайтов:

http://www.biznes-advokat. ru/7-9-3.htm;

www.oskord.ru/ru/News /message/ FSD_terrorists.html)

Прежде всего необходимо предотвратить любые действия, способные вызвать раздражение у кого-либо из террористов, как со своей стороны, так и со стороны других заложников. Особенно это актуально для первых минут акции, когда преступники предельно возбуждены.

Необходимо постараться скорректировать свое душевное равновесие. С этой целью можно сконцентрироваться на своем дыхании, сосредоточить внимание на окружающей обстановке (посчитать количество лампочек в помещении, определить число «товарищей по несчастью» и т. п.) (Христенко, 2004).

Существует много разнообразных методик, дающих возможность управлять своим состоянием. Обычно для их освоения нужны месяцы и годы упорных тренировок, но существует ряд не менее эффективных методик, не требующих больших усилий и продолжительного времени:

? управление эмоциями путем регуляции их внешнего проявления (в экстремальной ситуации надо заставить себя, внутренне сосредоточившись, внешне выглядеть спокойным);

? метод «отрезвляющего» болевого эффекта, который заключается в мобилизации активности с помощью болевого воздействия: уколоть себя чем-то острым (иголка, значок и т. п.);

? самовнушение. Осуществляется путем многократного повторения слов или словесных формулировок, которые должны быть краткими, предельно четкими, простыми и ясными, реально выполнимыми в конкретной ситуации, не содержащими отрицания.

Успокоившись самому, надо постараться помочь сделать это окружающим, обращая особое внимание на детей, у которых психика еще не очень устойчива и которым сложно долго находиться на одном месте. Если рядом много незнакомых людей, постарайтесь познакомиться с ними. В процессе этого обмена информацией будет понятно, кто не в силах самостоятельно совладать со своим состоянием, кто нуждается в помощи и т. п., т. е. определить «кто есть кто» из числа вашего окружения (один из вариантов: сосед – пособник террористов).

Если вы заметите за собой непривычное поведение, которого вы никак не ожидали, непонятные ощущения, не бойтесь – вы не сошли с ума, такова закономерная реакция вашего организма на возникшие обстоятельства. Это пройдет (примерно через две недели после освобождения).

Взаимоотношения с преступниками . Не оказывайте агрессивного сопротивления, не делайте резких и угрожающих движений, не провоцируйте террористов на необдуманные действия. По возможности избегайте прямого визуального контакта с преступниками. С самого начала (особенно первые полчаса) выполняйте все их приказы и распоряжения. Займите позицию пассивного сотрудничества. Разговаривайте спокойным голосом. Избегайте выражений презрения, вызывающего враждебного тона и поведения, которые могут провоцировать гнев захватчиков. Ведите себя спокойно, сохраняйте при этом чувство собственного достоинства. Не высказывайте категоричных отказов, но не бойтесь обращаться со спокойными просьбами о том, в чем остро нуждаетесь.

Попытайтесь осознать свою роль в качестве заложника. Помните о «стокгольмском синдроме». Так же, как более слабые люди становятся зависимыми от более сильных личностей, беспомощные заложники становятся зависимыми от своих похитителей, могут перенять их точку зрения или начать воспринимать представителей власти, как нечто антагонистическое не только по отношению к похитителям, но и по отношению к себе.

Помните об этом факте и о том, что похищение ставит вас в зависимость. Ваша жизнь зависит от прихоти террористов. Осознайте эти чувства зависимости и сопереживания террористам и сопротивляйтесь им. Поговорите с товарищами по несчастью, если вы не один, будьте едины. Они – ваши товарищи, а не террористы. Будьте внимательны к проявлению «стокгольмского синдрома» в других заложниках и помогайте им освободиться от этих чувств. Поддерживайте в них бодрость духа. Напоминайте им о том, что у вас высокая вероятность остаться в живых. Настаивайте на том, чтобы они сохраняли хладнокровие и достоинство.

Не думайте, что вам удастся остановить террористов. Избегайте политических дискуссий, вы можете вызвать этими разговорами только раздражение. Но при этом постарайтесь быть внимательным слушателем. Один из заложников в Латинской Америке смог победить одного из самых злых своих похитителей тем, что часами слушал его заурядные стихи.

Не давайте советов. Если ваши похитители последуют вашему совету и что-то не получится, виноваты будете только вы.

Ведите себя так, как будто за вами наблюдают все время. Скорее всего, именно так и будет. Согласитесь с отсутствием личного уединения и научитесь жить в таких условиях. Кроме того, похитители могут записывать все ваши разговоры и допросы на пленку для того, чтобы использовать в дальнейшем эту информацию против вас.

Сохраняйте свое достоинство. После вашей свободы достоинство – это самое главное, что ваши похитители могут попытаться у вас отобрать. Возможно, вас будут держать в грязи. У вас могут конфисковать одежду, и нет ничего необычного для ситуации, если вас заставят ходить в нижнем белье. Пища тоже может быть несъедобной, и от вас могут потребовать есть ее пальцами. Нет оснований думать, что над вами не будут издеваться или вас не будут унижать. Не сдавайтесь и не упрашивайте их. Ведите себя естественно, не спешите выполнять требования, но и не оказывайте демонстративного неповиновения.

Ешьте все, что вам будут давать, даже если эта пища несвежа и несъедобна. Очень важно сохранять свои силы, а поэтому вам необходимо есть. Если у вас возникнут проблемы с пищеварением, пейте как можно больше жидкости, чтобы не наступило обезвоживание.

Найдите наиболее безопасную позицию в том месте, где вас содержат. Если начнется стрельба при попытке освобождения, вы должны быстро найти место, где можно укрыться от пуль. Подумайте об этом заранее. Если такого укрытия нет, упадите на пол, как только вы услышите стрельбу или какой-то шум.

Регулярно делайте зарядку. Постарайтесь оставаться в форме, как обычно. Делайте все возможное, чтобы загрузить себя. Изометрические упражнения и бег на месте, например. Если вас оденут в неудобную одежду слишком большого размера, подумайте о прыжковых упражнениях. Толчки, сжатия, сгибания колен не требуют много места.

Боритесь с одиночеством. Попросите у ваших похитителей материал для чтения. Читайте как можно больше для того, чтобы избежать тоски одиночества. Если вы все прочитали и больше ничего нет, учите наизусть те журналы и книги, которые у вас есть. Придумайте мысленные игры. Что бы вы ни делали, не останавливайте работу мозга, потому что именно в такие моменты вас может охватить депрессия.

Приспосабливайтесь к окружающим условиям. Как бы плохо вам не было, будьте благодарны, что вы еще живы. Никогда не выпускайте из виду этот факт.

Сообщайте своим похитителям о проблемах со здоровьем. Если вам необходим регулярный прием лекарства или у вас возникли другие проблемы со здоровьем, как можно быстрее сообщите своим похитителям об этом. Таким же образом, если ваше здоровье ухудшается в результате содержания в плену, не стоит об этом молчать. Содержание в заложниках – это всегда тяжелое бремя, и содержать здорового заложника всегда проще, чем больного. Более того, мертвый заложник вообще не имеет никакой ценности. Поэтому, скорее всего, вы получите необходимое лекарство или медицинскую помощь, если она вам понадобится.

При длительном нахождении в положении заложника . Не допускайте возникновения чувства жалости, смятения и замешательства. Мысленно подготовьте себя к будущим испытаниям. Сохраняйте умственную активность. Избегайте возникновения чувства отчаяния, используйте для этого внутренние ресурсы самоубеждения. Думайте и вспоминайте о приятных вещах. Помните, что шансы на освобождение со временем возрастают. Будьте уверены, что сейчас делается все возможное для вашего скорейшего освобождения. Постоянно находите себе какое-либо занятие. Установите суточный график физической и интеллектуальной деятельности, выполняйте дела в строгом методическом порядке.

Поведение на допросе . На вопросы отвечайте кратко. Более свободно и пространно разговаривайте на несущественные общие темы, но будьте осторожны, когда затрагиваются важные государственные или личные вопросы. Внимательно контролируйте свое поведение и ответы. Не допускайте заявлений, которые сейчас или в последующем могут повредить вам или другим людям. Оставайтесь вежливым, тактичным при любых обстоятельствах. Контролируйте свое настроение. Если вас принуждают выразить поддержку требованиям террористов (пи