Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей, Консультации специалистов: Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика

Глава 1
Просто полый бамбук

Почтенный Мастер сказал:

Высшее Дао бесформенно, однако оно порождает и питает небо и землю.

Высшее Дао не имеет желаний, однако благодаря его силе вокруг своих орбит вращаются солнце и луна.

Высшее Дао безымянно, однако оно служит вечной опорой всему.

Я не знаю его имени, но чтобы как-то обозначить его, называйте его Дао.

«Классика чистоты» — это одно из самых глубоких проникновений в суть природы. Я называю это писание проникновением — не доктриной, не философией, не религией, потому что оно абсолютно не интеллектуально, оно экзистенциально. Человек, говорящий это, говорит не как ум, и он не говорит сам, он — всего лишь полый бамбук, через который говорит само существование.

Так всегда жили и говорили великие мистики. Это не их собственные слова — их самих больше нет. Они уже давно исчезли, через них изливается целое. Они могут по-разному выражаться, но источник един. Слова Иисуса, Заратустры, Будды, Лао-цзы, Кришны, Магомета — это не обычные слова, они приходят не из их памяти, они приходят из их собственного опыта. Они прикоснулись к божественному, а в тот момент, когда вы соприкасаетесь с божественным, вы испаряетесь, вы больше не можете существовать. Чтобы проявился Бог, вы должны умереть.

Это даосское понимание. Дао — еще одно имя Бога, гораздо более красивое, чем слово Бог, потому что Бог, слово Бог, слишком много использовалось священниками. Они так долго занимались эксплуатацией во имя Бога, что даже само слово стало грязным — оно стало отвратительным. Любой разумный человек будет вынужден избегать его, потому что оно напоминает обо всей той бессмыслице, которая на протяжении веков происходила на Земле во имя Бога, во имя религии. Во имя Бога причинялось больше вреда, чем во имя чего-либо другого.

В этом смысле Дао невероятно прекрасно. Нельзя поклоняться Дао, потому что Дао не несет в себе идеи человека. Это просто принцип, а не человек. Невозможно поклоняться принципу — невозможно молиться Дао. Это будет выглядеть смешно, это будет в высшей степени абсурдно — молиться принципу. Вы же не молитесь гравитации, вы не можете молиться теории относительности.

Дао означает просто предельный принцип, который связывает все существование воедино. Существование не есть хаос — вот все, что известно наверняка. Существование — это космос. В нем присутствует невероятный порядок, внутренне присущий ему порядок, и имя этому порядку — Дао. Дао означает просто гармонию целого. Для Дао не было построено никаких храмов, не существует никаких статуй, никаких молитв, никаких священников, никаких ритуалов — и в этом его красота. Поэтому я не называю его доктриной, и не называю его религией, оно — чистое понимание. Можно называть его Дхармой — так называл Дао Будда. В английском языке ближе всего к Дао подходит слово Природа, с заглавной буквы «П».

Это глубинное проникновение в суть вещей также является одним из самых кратких из когда-либо написанных трактатов. Оно настолько концентрировано — как миллионы роз, сконцентрированные в одной капле духов. Таков древний способ выражения истины: поскольку книг не было, люди должны были ее запомнить.

Говорят, что это первый мистический трактат, записанный в виде книги. Это и книгой-то особо не назовешь — не более полутора страниц. Но прежде чем ее написали, она существовала на протяжении тысячелетий. Она существовала благодаря частному и личному общению. Это всегда было самым важным способом передачи истины. Запись усложняет ситуацию, потому что в таком случае неизвестно, кто будет ее читать, теряется личный контакт, личное прикосновение.

В Египте, в Индии, в Китае, во всех древних цивилизациях, на протяжении тысяч лет мистические послания передавались от одного человека к другому, от мастера ученику. И мастер говорил эти вещи только тогда, когда ученик был готов, или же он говорил лишь столько, сколько ученик был готов усвоить. В противном случае слова могут вызвать и диарею — и они ее вызывают, наш век очень сильно от этого страдает. Все мистики на протяжении столетий отказывались записывать свои прозрения.

Это был первый в истории записанный трактат, и в этом его значимость. Он знаменует определенное изменение в человеческом сознании, изменение, которое впоследствии должно было оказаться крайне важным, потому что хотя это и прекрасно — общаться напрямую, человек с человеком, таким образом послание не может достичь многих людей, до многих оно не дойдет. Да, оно не попадет не в те руки, но и многие «те» руки останутся пустыми. А думать нужно больше о «тех», нежели о «не тех» руках. «Не те» люди останутся «не теми» вне зависимости от того, попадет в их руки что-то или не попадет, но «те» люди упустят нечто, способное трансформировать их существо.

Ко Суан, написавший этот короткий трактат, положил начало новому этапу в развитии сознания человечества. Он понимал значимость написанного слова, зная также и все его опасности. В предисловии он говорит: «Прежде чем записать эти слова, я десять тысяч раз обдумал, писать ли мне, потому что я совершаю рискованный шаг». Никто до него не набрался такой смелости.

Предшественниками Ко Суана были Лао-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы. Даже они ничего не написали, их послание хранилось в памяти учеников. Оно было записано только после того, как Ко Суан предпринял этот рискованный шаг. Но и он говорит: «Десять тысяч раз я подумал», — потому что это не обычное дело. До того момента ни один мастер за всю историю не осмелился что-либо записать, просто чтобы избежать «не тех» людей.

Даже такой человек как Будда семь дней обдумывал, прежде чем произнести одно-единственное слово. Когда он достиг просветления, на протяжении семи дней он пребывал в абсолютном молчании, будучи неуверенным, говорить что-либо или нет. Вопрос был в следующем: какой смысл говорить о таких глубоких прозрениях тем, кто не может понять? Они неправильно истолкуют, исказят, они навредят этому посланию. Вместо того чтобы позволить посланию исцелить их, они ранят само послание — они будут подгонять послание под собственные умы, под собственные предубеждения. Правильно ли это — позволять недалеким, посредственным, глупым людям загрязнять послание?

Будда сомневался, сильно сомневался. Да, он тоже думал о тех немногих людях, которые смогли бы понять его, но при этом он осознавал, что «те люди, которые способны понять мои слова, смогут найти истину и самостоятельно, потому что они не могут быть обычными людьми, они должны быть сверхразумными людьми — только в таком случае они смогут понять то, что я говорю. А если они могут понять мои слова, тогда они смогут найти собственный путь, они смогут постичь истину самостоятельно — так зачем о них беспокоиться? Может быть, им потребуется чуть больше времени. Ну и что? — ведь в наличии целая вечность, время не ограничено. Но если послание однажды попадет не в те руки, оно будет испорчено навсегда». Он не решался даже что-то сказать.

Я понимаю, почему Ко Суан обдумывал этот вопрос десять тысяч раз — записывать или нет — потому что когда вы говорите что-то людям, если это глупые люди, они непременно в скором времени все забудут. Если это посредственные люди, они не потрудятся даже выслушать, им будет все равно. Но как только нечто окажется записанным, они начнут читать, изучать, и это станет частью их школ, колледжей и университетов, и глупые ученые будут размышлять над этим и напишут великие научные труды. Ничего не знающие люди будут на протяжении веков говорить об этом, и истина будет утрачена во всем том шуме, который создают ученые — они все время спорят за и против.

Однажды к дьяволу прибегает его ученик и говорит:

— Что ты тут сидишь под деревом? Разве ты не слышал? Один человек нашел истину! Мы должны что-то сделать, срочно, потому что если этот человек нашел истину, само наше существование в опасности, сама наша профессия под угрозой. Он может обрубить сами наши корни!

Старый дьявол рассмеялся.

— Пожалуйста, успокойся, — сказал он. — Ты новичок, поэтому так этим обеспокоен. Не беспокойся. У меня есть люди, они уже приступили к работе.

— Но я не видел там никого из наших людей, — возразил ученик.

— В своей работе я использую множество способов, — объяснил Дьявол. — У меня есть ученые, есть мудрецы, есть философы, есть теологи. Не беспокойся. Они поднимут такой шум, придумают столько аргументов за и против, что заглушат тихий голосок истины. Нам не о чем беспокоиться. Эти ученые и мудрецы, эти профессора — мои люди: я работаю с их помощью, они находятся у меня на службе, они — мои секретные агенты. Не переживай. Возможно, ты не увидел там моих известных учеников, потому что я не могу действовать напрямую, мне приходится маскироваться. Но я уже там, и мои люди приступили к работе — они окружили того человека. Он не сможет причинить вреда. К тому же он скоро умрет — он стар — и тогда мои люди станут его апостолами, его священниками, и разберутся со всем этим делом.

Священники находятся на службе у Дьявола, а не на службе у Бога. Так называемые великие ученые, которые не прекращают своих мелочных, пустых споров, находятся на службе у Дьявола, они не служат Богу.

Как только вы что-то записываете, вы даете этим людям шанс — и они ухватятся за эту возможность, они ее не упустят. Они все исковеркают, создадут вокруг этого полную неразбериху — в этом они мастера.

Поэтому я понимаю Ко Суана, который десять тысяч раз подумал, писать или нет. Но, в конце концов, он решил написать, и я думаю, что он поступил правильно. Не нужно бояться темноты. Свет, как бы мал он ни был, гораздо больше любой темноты, какой бы большой и старой она ни была. В действительности, у темноты нет власти, власть принадлежит свету.

Это очень сильные слова. К тому же то, как мистики высказывают истину, находится почти вне досягаемости ученых, и они, в общем-то, не способны разрушить ее красоту. В действительности, они не могут даже прикоснуться к истине, это для них невозможно по той простой причине, что мистики говорят на языке парадоксов, их речь не логична. Поэтому они находятся вне досягаемости ученых. Ученые могут лишь видеть в них противоречия, потому что ученые действуют посредством логики, а все мистические изречения парадоксальны — нелогичны или сверхлогичны. И даосские высказывания в этом смысле великолепны — никто до сих пор не сумел превзойти их по части парадоксов. Даже в этом коротком трактате вы встретитесь с парадоксами почти в каждом предложении, в каждом высказывании.

Это тоже необходимо понять. Почему мистики говорят парадоксами? Чтобы остаться не доступными для ученых. Парадокс доступен для понимания только медитирующему человеку, его никогда не понять человеку, живущему в голове, в уме. Пока вы не почувствовали вкус чего-то из не-ума, вы не способны понять парадокс. Это мера предосторожности, встроенная предосторожность: говорить парадоксами, говорить так, будто бы ты почти безумен.

Однажды к Гурджиеву пришел журналист. Гурджиев пил свой утренний чай. А он всегда избегал журналистов, потому что они — самые глупые из всех людей, и его способ избегать их был уникален. Как только журналист сел рядом с ним, он спросил свою ученицу, наливавшую ему чай: «Какой сегодня день?»

Женщина ответила: «Сегодня суббота».

И Гурджиев так разозлился, что впал в ярость и бросил чашку на пол. Чашка разбилась вдребезги. Журналисту стало очень страшно... потому что на самом деле была суббота.

Гурджиев сказал: «Ты все время говоришь мне какую-то бессмыслицу! Только вчера ты говорила мне, что сейчас пятница, а сегодня уже суббота? Как такое может быть? Как после пятницы может быть суббота?»

Журналист подумал, что этот человек безумен. Он просто сбежал, даже не попрощавшись, а Гурджиев посмеялся от души. Женщина была сильно шокирована. Она была новенькой и не знала, что таким образом он избегал ненужных людей. Она спросила: «Но почему вы так разозлились?»

Он ответил: «Ты поймешь, если пробудешь здесь еще какое-то время. Теперь этот человек никогда не вернется, я отделался от него на всю оставшуюся жизнь. И он пойдет и будет разносить про меня слухи своим коллегам по работе, так что я избавился не только от него, но и от многих других, которые могли бы меня побеспокоить, но теперь уже никогда сюда не придут».

Он производил впечатление безумца, абсолютно сумасшедшего.

В парадоксальных утверждениях мистиков есть своя цель. Цель следующая: чтобы ученые их избегали. Столкнувшись с мистиком, они придут к убеждению, что этот человек безумен — а кому интересен безумец? Во-вторых, парадокс — это единственный способ указать на что-то по-настоящему истинное. Логика всегда половинчата, она никогда не содержит в себе целое, она не может вобрать в себя целое. Жизнь состоит из полярностей: так же как электрический ток образуется с помощью положительного и отрицательного полюсов, вся жизнь состоит из полярностей. Притом полярности лишь на поверхности противостоят друг другу, в глубине они не противоположны. В глубине — для тех, кто понимает, для тех, у кого достает разумности видеть настолько глубоко — они не противоположны, они взаимно дополняют друг друга.

Но для того, чтобы это увидеть, требуется глубокий опыт медитации, один лишь ум не поможет. Ум будет говорить: «Это противоречивое утверждение. В начале предложения этот человек говорит одно, а к концу предложения сказанное им становится прямо противоположным». Но мистик знает, что делает: он пытается вместить в одно предложение всю истину целиком. Но целиком истину может понять только тот человек, который знает вкус целого.

Ум все время все расщепляет: он разделяет, разлагает на части, он действует как призма. Когда белый луч солнца проходит сквозь призму, он разделяется на семь цветов. Так получается радуга: ее создают мельчайшие капли воды, висящие в воздухе. Эти капли воды играют роль призм, и проходящие через них солнечные лучи разделяются на семь цветов. Ум — это призма: он разделяет все на множества. Истина едина, но если вы смотрите сквозь ум, во всем видится множество. Мистик же говорит о вещах так, будто хочет снова соединить вместе все цвета радуги, какими они были в самом начале, до прохождения сквозь призму.

Из-за этого способа говорить парадоксами ученые избегают мистиков. Люди, живущие в уме, не способны их воспринять, и это служит защитой. Вот как подобные прекрасные трактаты пережили столетия.

Ко Суан просто записывает, запомните это — он не создатель трактата. Он пережил на своем опыте ту же самую истину, потому что истина всегда одна и та же, кто бы ее ни переживал. Всякий раз, когда кто-то получает опыт переживания истины, она всегда одинакова, она не меняется, время ничего не меняет. Но то, что он говорит, передавалось из уст в уста на протяжении сотен, а может, и тысяч лет. Вот почему мы не знаем наверняка, чьи это слова.

Он просто говорит:

Почтенный мастер сказал...

Кто этот мастер? О нем ничего не говорится. Возможно, этот мастер просто олицетворяет всех мастеров прошлого, всех мастеров настоящего и всех мастеров будущего. Может быть, он просто олицетворяет главную мудрость — не какого-то конкретного человека, но просто принцип.

О Ко Суане ничего не известно, абсолютно ничего. Поэтому на протяжении, по меньшей мере, нескольких столетий считалось, что эти слова принадлежат Лао-цзы. Но Лао-цзы говорит иначе, совершенно иначе, эти слова не могли исходить от Лао-цзы. Мы разбирали слова Лао-цзы, он даже более безумен, чем Ко Суан, еще более загадочен. К тому же хорошо известно, что он не написал ничего, кроме Дао Де Цзин, и даже эту книгу он написал под давлением, в последний момент, когда уезжал из Китая, чтобы умереть в Гималаях.

Он решил умереть в горах, а более прекрасного места, чем Гималаи, для этого не найти: тишина Гималаев, девственная тишина, красота, природа в своем совершеннейшем великолепии. Поэтому, сильно состарившись, он сказал своим ученикам: «Я отправляюсь в Гималаи, чтобы отыскать место, где я могу слиться с природой, где никто не будет знать обо мне, где в мою честь не будут воздвигнуты никакие памятники, никакие храмы, не будет даже могилы. Я хочу просто исчезнуть, как будто меня никогда и не было».

Когда он шел через страну, на границе его остановили, так как король поднял тревогу по всем границам и приказал: «Если Лао-цзы будет выходить за пределы страны через какие бы то ни было ворота, его следует задержать, пока он не запишет весь свой опыт». Он избегал этого всю свою жизнь. В конце концов, говорят, его поймали на границе и не позволяли ему уйти в Гималаи, и тогда он провел в хижине у стражников три дня и просто написал короткий труд, Дао Де Цзин.

Так что Классика чистоты никак не может принадлежать перу Лао-цзы. Но из-за того, что о Ко Суане известно так немного, люди думали, что это, должно быть, слова Лао-цзы, а Ко Суан, скорее всего, просто ученик Лао-цзы, который их записал — записки ученика. Но это не так. Ко Суан сам по праву является мастером.

В своем предисловии к этому короткому трактату он говорит некоторые вещи, которые следует помнить. Сначала он говорит: «Когда я достиг единения с Дао, я медитировал над этим озарением десять тысяч раз, прежде чем его записать». Он говорит: «Когда я достиг единения с Дао...» Он не просто ученик, он — просветленный человек. Он достиг единения с Дао. Он не пишет заметки с чьих-либо слов — он испытал это на собственном опыте. Он достиг предельного единения с Дао, стал единым с природой.

В предисловии он говорит: «Это только для ищущих запредельного, принадлежащие миру сему не способны это понять». Он дает понять в предисловии, что если вы принадлежите миру, то вам лучше не беспокоиться. Не тратьте попусту свое время — это предназначено не для вас, это не принесет вам никакой пользы. Это может вас даже запутать, может отвлечь вас от ваших мирских забот. Лучше не ввязываться в вещи, которые вам на самом деле не интересны. Лучше не делать этого просто так, походя.

Существует множество людей, которые делают что-то походя, по случаю. Они встретят кого-нибудь и заинтересуются.

Так, на днях я получил письмо из Амритсара. Из международного отеля в Амритсаре пишет один человек... Вы удивитесь... Когда я говорил о Дхаммападе, в последней серии дискурсов, я упомянул одного человека, Майкла Томато, который написал мне из отеля в Бангалоре, потому что он встретил саньясина, который рассказал ему, что в моем ашраме во время суфийского танца над его президентом, Преподобным Каноником Бананом, посмеялись. Он разозлился и написал мне гневное письмо, в котором говорит: «Вы не должны допускать в своем ашраме подобных вещей, потому что это оскорбляет наше великое государство Зимбабве».

Это государство появилось на свет семью днями ранее, и этот человек, Преподобный Банан, стал президентом за два дня до того, как Майкл Томато встретил этого саньясина — всего за два дня — а мы использовали слово «банан» в суфийском танце в течение многих лет! На самом деле, может быть, именно из-за наших молитв один из бананов и стал-таки президентом, потому что у молитв своя сила творить чудеса.

В тот раз я говорил вам, что этот человек разозлился, и что его зовут Майкл Томато, и просто в шутку тогда я обмолвился, что скоро мне еще придет письмо от какого-нибудь Майкла Потато («potato» — от англ. «картофель»). И оно пришло! Это письмо пришло из Международного отеля в Амритсаре. Там останавливались двое саньясинов, и этот человек встретил их. Он с Запада, но принял сикхизм. При виде двух людей в оранжевом он заинтересовался и представился им. Должно быть, эти двое саньясинов были удивлены, когда услышали его имя: Майкл Потато Сингх, потому что теперь он стал сикхом. Они сказали: «Подожди, у нас есть запись — послушай ее!»

Он послушал кассету и подумал: «Это чудо! Как Ошо узнал обо мне?» Так он бросил свою новую религию. Он едет сюда! Скоро он будет здесь.

Так вот, это случайные люди. Я просто шутил. Конечно, я прекрасно знал, что на этой большой Земле непременно найдется человек, которого зовут Майкл Потато, но я не надеялся, что мы найдем его так скоро, спустя всего лишь месяц! И вот, он стал сикхом, а теперь отбросил сикхизм. Он пишет: «Я остриг волосы, и я еду — я хочу быть саньясином, потому что вы тот самый человек, которого я искал всю свою жизнь».

Это случайные люди. Рост не происходит таким образом. Эти люди похожи на дрейфующие бревна: их просто уносит любой волной, они находятся во власти ветров, не имея никакого чувства направления.

Ко Суан говорит: «Это только для ищущих запредельного». Он дает понять, что если вы ищете запредельного, если вы готовы рискнуть... потому что поиск запредельного сопряжен с риском. Это величайшее приключение, невероятно экстатичное, но вовсе не простое — оно также и изнурительное. В нем есть свой экстаз, и есть свои тяготы — у него свой собственный крест. Конечно, через него лежит путь к воскрешению, но воскрешение не может произойти, пока вы не окажетесь распяты. Поэтому он поясняет, что это — только для ищущих.

Человек должен иметь четкое понимание того, является он ищущим или нет. Действительно ли вас интересует истина? Потому что с самого начала каждого ребенка уводят в сторону. Кажется, что Бог не интересен ни одному из детей, но родители продолжают навязывать идею Бога всем детям. Если вы случайно родитесь в семье атеистов, тогда они будут навязывать вам атеизм. Если вы родитесь в коммунистической стране, тогда вам, конечно, будут навязывать коммунизм. Если не Библия, то «Капитал». Если не святая троица, то несвятая троица Маркса, Энгельса и Ленина, но что-то неизбежно будет вам навязано.

Ни один из родителей не любит вас настолько, чтобы позволить вам расти самостоятельно, чтобы помогать вам, питать вас и давать вам абсолютную свободу быть собой, подлинно собой. Поэтому существует множество людей, которые думают, что они ищут Бога — но это не так. Весь их поиск является навязанным, обусловленным. И если вы ищете Бога только потому, что вам так сказали, вам постоянно говорили об этом, снова и снова, тогда это слово, возможно, и стало для вас реальностью, но оно не стало частью вас, оно не присуще вам внутренне, оно пришло извне. Вы просто как попугай — да даже попугаи более разумны, чем вы.

Ярый итальянский коммунист находит попугая, который умеет петь популярную коммунистическую песню «Бандера Роса». Он покупает его и привозит домой, но через несколько дней его жена больше не может этого выносить. Попугай поет эту песню весь день напролет.

В приступе гнева она разделывается с попугаем и накрывает его тряпкой. Когда приходит муж, она обо всем ему рассказывает.

В отчаянии тот поднимает тряпку, чтобы посмотреть, как там попугай.

Открыв один глаз, попугай говорит шепотом:

— Эй, товарищ, эти грязные фашисты ушли, а?

Даже попугаи гораздо разумнее, чем так называемые люди. Они только и повторяют клише, которые им достались от родителей, священников, учителей, школ, колледжей, университетов. Все это общество непрестанно вас обусловливает определенным образом, и если после двадцати пяти лет обусловливания вы забываете, чем на самом деле хотите заниматься, кем на самом деле хотите быть, то это естественно.

Первое, с чем нужно определиться, — есть ли у вас глубокое желание знать истину. Готовы ли вы рискнуть ради нее всем, даже своей жизнью, если потребуется? Если это так, «тогда, — говорит Ко Суан, — эти слова для вас». Если же вы всего лишь мирской человек — а под словом «мирской» он подразумевает того, кого интересуют деньги, власть, престиж — тогда будет лучше, если вы не станете беспокоиться о таких великих вещах, они не для вас — по крайней мере, пока.

Вы должны пресытиться всеми вашими так называемыми мирскими желаниями. Сначала погрузитесь в эти желания. Пока вас не постигнет полное разочарование, пока вы не увидите, что все они тщетны: преуспеваете вы или терпите неудачу, вы все равно терпите неудачу, есть у вас деньги или нет, вы все равно бедны, нищий вы или император, вы всегда нищий... Только когда это понимание озарит вас, вы сможете стать по-настоящему ищущим запредельного. В противном случае, если вы лишь делаете вид, что ищете запредельного, вы принесете с собой весь мир, вы принесете с собой все свои желания.

Вот почему люди думают о Боге, о небесах. Дело не в том, что их интересуют Бог или небеса, их интересуют власть и престиж. Возможно, они боятся смерти и из страха, из жадности начинают молиться Богу. Но молитва, возникающая из страха и жадности, это вовсе не молитва.

Настоящая молитва возникает из благодарности, но никак не из страха или жадности. Настоящая молитва возникает из любви к истине, какой бы та ни была. В противном случае ваши мирские желания опять будут проецироваться на Бога, на небеса.

Если вы изучите описания рая в разных религиях и разных странах, то будете удивлены: проецируются их желания. Например, тибетский рай описывается как теплый — естественно, потому что тибетцы так страдают от холода, что им бы хотелось, чтобы рай был наполнен солнцем и теплом, так чтобы они могли каждый день хотя бы принимать ванну. В тибетских писаниях говорится, что в ваши обязанности входит принимать ванну как минимум раз в год!

Индийский рай прохладный, с кондиционером. Просто в те времена они не знали этого слова, поэтому говорится «с охлажденным воздухом». Это неизбежно — Индия так сильно страдает от жары. И теперь вы уже сами знаете, по своему опыту, что все, о чем грезит индийский ум, это немного тени и прохлады. Поэтому индийский рай всегда наполнен холодными бризами, и в нем есть большие деревья, такие большие, что под одним деревом может отдыхать тысяча воловьих упряжек. Индийская мечта о тени и прохладе...

Тибетский ад весь покрыт льдом, а индийский ад полон огня.

Но ведь такого количества адов и раев не может быть, это все наши проекции. Все, чего мы хотим, мы проецируем на рай, а все, чего боимся, мы проецируем на ад. Ад предназначен для других, для тех, кто не верит в нашу идеологию, а рай — это вознаграждение для тех, кто верит в нашу идеологию. Все это те же самые мирские вещи, в них нет ничего религиозного.

В мусульманском рае льются реки вина. Это очень странно: здесь вы вино осуждаете — это грех — а там вы вознаграждаете своих святых вином!

Все описания рая всех стран наполнены прекрасными женщинами, потому что эти описания созданы мужчинами. Мне никогда не встречались описания прекрасных мужчин. Если женщины... и, конечно, рано или поздно представительницы движения за равноправие напишут о своем собственном рае. Они не станут говорить о прекрасных женщинах, они будут говорить о прекрасных мужчинах — о мужьях-подкаблучниках, все время тенью следующих за женщинами, послушных, готовых всегда служить, и так далее, и так далее. Именно такими в своем рае мужчины рисуют женщин. И они всегда молоды, они никогда не стареют. Это странно!

Если вы посмотрите на идею Бога, то все религии представляют Бога как очень, очень старого человека. Вы когда-нибудь думали о Боге, как о юноше? Ни одна страна никогда не представляла Бога как юношу, потому что молодым людям нельзя доверять: они опасны, а также немного глупы. Мудрец должен быть очень старым, поэтому Бог очень стар. Но окружающие его женщины все очень молоды, фактически, они остановились на восемнадцати годах, они не вырастают из этого возраста. Такой застой! Им, вероятно, надоедает оставаться восемнадцатилетними на протяжении миллионов лет!

Но таково представление мужчины: здесь святые отрекаются от женщин, они отрекаются от секса, осуждают секс и восхваляют целибат — и, конечно, они надеются, что им хорошо заплатят, что они получат вознаграждение. Снова наши мирские желания возвращаются из бессознательного, их невозможно отбросить. Пока вы не встретитесь с ними, пока не начнете их наблюдать, вы не сможете их просто подавить.

Ко Суан прав, он говорит: «Люди мира не могут этого понять». Они обязательно поймут неправильно.

В кабинет к психоаналитику входит новый пациент — теолог, великий ученый, философ.

— Доктор, я пришел сюда, потому что все говорят, что я слишком много о себе возомнил, — говорит он.

— Давайте разберемся, — отвечает врач, — чтобы проанализировать вашу проблему, вам необходимо рассказать мне всю вашу историю. Расскажите мне о своей проблеме с самого начала.

— Хорошо, — говорит профессор и, садясь, продолжает, — вначале была тьма.

Видите? И он пришел, чтобы сказать аналитику: «Люди думают, что я слишком много о себе возомнил». И ведь он действительно начинает с самого начала! Его понимание неизбежно будет оставаться с ним, куда бы он ни пошел, что бы он ни делал. Что бы он ни выбрал, это будет исходить из его ума, из его ментальности.

Ревнивый муж-итальянец как-то вечером приходит домой рано. Он застает свою жену в постели, в спальне висит сигаретный дым. Терзаемый подозрениями, он начинает бить жену.

— Клянусь, я одна! — кричит жена. — Не бей меня! Тебя могут наказать. Помни, там наверху есть кто-то, кто знает все!

Тут откуда-то со шкафа раздается мужской голос:

— Да, но тот, что под кроватью, знает еще больше!

Как долго вы можете подавлять? Как долго вы можете скрывать? Все равно все выйдет на поверхность, если не через переднюю дверь, так через заднюю.

Два психа смотрят на часы: двенадцать.

Один говорит:

— Полдень.

Другой говорит:

— Полночь.

Дискуссия становится такой жаркой, что они решают спросить директора.

— Сейчас полдень или полночь? — спрашивают они.

Директор смотрит на свои часы и говорит:

— Ну, не знаю — они остановились.

Нельзя ожидать, чтобы директор психбольницы был менее безумен, чем другие психи. На самом деле, возможно, он потому и является директором, что он более безумен! Возможно, это самый старый обитатель психбольницы, поэтому его и избрали директором.

Отец окликает сына:

— Правда ли, что ты планируешь уйти из дома, как об этом говорит мама? — спрашивает он.

— Ну да, — твердо отвечает мальчик.

— Послушай, — серьезным голосом говорит отец, — когда соберешься уходить, дай мне знать — я пойду с тобой!

В своем предисловии Ко Суан говорит: «Я получил это от божественного правителя Золотых Врат».

Истина — всегда дар, это не достижение, потому что все достижения принадлежат эго, а истина не может быть частью игры вашего эго. Истина случается лишь тогда, когда эго отброшено, поэтому вы не можете сказать: «Я достиг этого», — вы можете сказать только: «Это было дано». Это дар. Ко Суан прав: он говорит: «Я получил это...» Так что помните, вы должны находиться в роли принимающего. Вы не должны проявлять агрессию из-за истины. Настоящий ищущий не стремится достичь, он не агрессивен, не мужественен, он становится женственным. Он подобен утробе — он принимает. Он совершенно себя опустошает, так чтобы образовалось пространство, способное принимать.

В этом и состоит все искусство медитации. Это то, что мы делаем здесь, и это то, что на протяжении веков делали мистики и чему мастера учили своих учеников: полностью опустошите себя, станьте ничем. И в тот момент, когда вы действительно становитесь ничем, в тот же самый момент на вас нисходит истина, вы наполняетесь ею. Сначала вам нужно опустошить себя, и тогда вы наполнитесь Богом, Дао, Дхармой, или какое бы еще имя вы для этого ни выбрали.

Он говорит: «Я получил это от божественного правителя Золотых Врат». Это мистическое выражение: «Золотые Врата». Тем самым даосы говорят, что Бог — это, на самом деле, не человек, а ворота, некий выход в существование, и если вы пусты, внутри вас открывается дверь. Дверь перекрыта вашим эго, кроме вас самих никаких препятствий нет. Уберите себя, не становитесь на пути, и внезапно откроются Золотые Врата. И их называют золотыми, потому что в тот момент, когда вы проходите через них, вы становитесь чистым золотом. Пыль исчезает, она преобразуется, трансформируется, становится божественной.

Таково определение алхимии: трансформация пыли в божественность, трансформация обычного металла в золото. И это происходит просто благодаря тому, что вы начинаете принимать. Вы должны быть абсолютно пустым местом.

Ко Суан говорит: «Раньше это передавалось только из уст в уста. Те, кто сможет постичь смысл, станут посланниками божественного и войдут в Золотые Врата».

В этом небольшом предисловии говорится: «Те, кто сможет постичь это, понять это, станут посланниками божественного...» Не то что они должны ими стать, они просто станут, совершенно естественно, без какого-либо усилия и напряжения. Они начнут излучать Бога, начнут излучать свет, они станут светящимися. Через них начнут происходить чудеса, безо всяких усилий.

Говорят, что в жизни Ко Суана было много чудес. Это те же самые чудеса, которые случались со многими мистиками. Например, говорят, что он мог ходить по воде. То же самое говорят и об Иисусе. Но это не факт, запомните — Иисус был не настолько глуп, как и Ко Суан, чтобы ходить по воде. Какая нужда ходить по воде? Тогда что это означает? Это поэтическое выражение, метафора. Это просто означает, что они могли совершать невозможное.

А что является самым невозможным в мире? Самое невозможное в мире — выйти за пределы мира. Самое невозможное в мире — познать себя. Самое невозможное в мире — стать абсолютно пустым.

«Хождение по воде» и прочее — это всего лишь метафоры, не воспринимайте это как факты. Это способы поэтично говорить о каких-то вещах.

Второе, что о нем рассказывают, — это то, что он знал секрет эликсира жизни, то есть секрет алхимии. Тот, кто знает свое собственное сознание, сознание, которое является лишь свидетелем его мыслей, тот, кто познал состояние не-ума, знает точно, что для него не существует смерти — ни рождения, ни смерти — он никогда не рождался и никогда не умрет, он вышел за пределы того и другого. В этом и заключается секрет жизни, в этом весь секрет науки алхимии.

И третье, что о нем говорят, — это то, что он средь бела дня вознесся в потусторонний мир. То же самое говорят и о Магомете, и о многих других. Это лишь красивые способы выразить невыразимое. Эти люди вошли в запредельное не через какой-то черный ход, они достигли высшего, не таясь. Имевшие глаза видели их вознесение. Имевшие уши слышали музыку, которая звучала, когда они возносились. Имевшие чувствительные сердца почувствовали их трансформацию. Эти люди жили на земле и все же земле не принадлежали. Они не были земными людьми, они были совершенно неземными.

Пусть вас не введут в заблуждение религиозные фанатики, которые постоянно настаивают на том, что эти метафоры — не метафоры, а факты, что эти поэтические выражения — не поэтические выражения, а часть истории. Будьте немного более поэтичными, если хотите понять жизнь мистика.

Совершенство рая было настолько полным, что Петру стало скучно. Однажды, когда все сидели вместе, он говорит Богу:

— Мне так скучно... Мне бы хотелось время от времени наведываться на Землю, а тебе не хотелось бы?

— Не в моем возрасте, — отвечает Бог.

— А мне хватило одного раза, — говорит Иисус.

— Что касается меня, — говорит Святой дух, — нет, по крайней мере, пока они не перестанут стрелять голубей!

Отец подзывает Иисуса и говорит ему, что он должен еще раз принести себя в жертву ради спасения человечества.

Довольно неохотно Иисус все же соглашается.

Он ходит по раю, прощается со своими друзьями и обещает вернуться через тридцать три года. Затем в сопровождении ангелов он спускается на Землю.

Проходит тридцать три года, а от Иисуса нет ни весточки. В конце концов, спустя восемьдесят лет в рай приходит худой старик и говорит, что он — Иисус. Его отводят к Богу, который тут же его узнает.

— Что случилось? — изумленно восклицает он. — Где ты так долго был?

— Видишь ли, Отец, — отвечает Иисус, — на Земле больше нет смертной казни. Меня приговорили к пожизненному заключению!

Иисус прогуливается среди людей и творит чудеса. Внезапно ему в ноги кидается человек.

— Господи, господи, исцели меня, исцели меня! — умоляет он.

— Успокойся, сын мой. Уверуй, и тебе будет дано исцеление.

Иисус подходит поближе к этому человеку, заглядывает ему в глаза, а затем оборачивается и подает Петру знак, чтобы тот подошел. Когда Петр подходит поближе, Иисус шепчет ему:

— Слушай, Петр, с ним ничего не получится. Сделай вид, что нам нужно идти — у него рак!

Реальность есть реальность!

Либо эти чудеса — метафоры, либо совпадения. Например, Лазарь вернулся к жизни: возможно, он просто был в коме или же это просто красивая метафора, потому что каждый мастер призывает своего ученика вернуться к жизни из своей могилы, так как обычно вы мертвы, вы совсем еще не ощутили вкуса жизни. Вы все — Лазари! И он был мертв всего четыре дня, вы же мертвы миллионы жизней. Конечно, вернуть вас к жизни было бы чудом! И если вы услышите и вернетесь к жизни, это будет таким же чудом с вашей стороны, каким это будет чудом со стороны мастера. Фактически, вы совершите большее чудо, чем мастер!

Одни и те же чудеса встречаются в жизнеописаниях всех мистиков, различий не так много по той простой причине, что мистик живет такой жизнью, что он пребывает в мире и вместе с тем вне его. Как это выразить? Как сказать о нем что-то значимое? Это можно высказать только через чудеса. Язык чудес — это единственный способ выразить или, по крайней мере, намекнуть на то, что не поддается описанию.

Но есть глупые люди, которые цепляются за эти вещи, и тогда они начинают создавать историю. Они не помогают распространять божественное послание, они только создают препятствия, помехи. В действительности, с Иисусом было бы гораздо больше разумных людей, если бы были отброшены все эти чудеса и весь связанный с ними вздор. Да, глупцы оставили бы его, потому что они с ним только из-за чудес, но разумные люди были бы с ним.

И на это направлены мои усилия здесь. Я хочу, чтобы вы были осознанными, разумными, сознательными. И если вы выберете быть со мной, то это не должно быть из-за какой-то глупости.

Буквально три или четыре дня назад я получил письмо из Австралии от новой саньясинки, девушки, которая прочла лишь одну из моих книг, — должно быть, дело в ее названии: «Будьте реалистами: рассчитывайте на чудо». Так вот, она прочла эту книгу и начала рассчитывать на чудо: она стала саньясинкой и теперь начала планировать поехать в Индию. Смеялись ее друзья, смеялась ее семья. Они сказали: «Ты сошла с ума!» Но она была так уверена, что никого не слушала. Она много месяцев была без работы, поэтому у нее не было денег, и из-за того, что она много месяцев не работала, она была должна всем, кого знала, так что она больше ни у кого не могла занять денег. Поэтому у нее не было возможности приехать в Индию, но она начала планировать.

И однажды в гостях у подруги она увидела журнал с рекламой девяностодневного тура по Индии. Она прочитала и сказала: «Должно быть, это Ошо творит чудеса!» Нужно было прочитать книгу... нужно было купить книгу, прочитать ее и потом ответить на несколько вопросов всего лишь на двадцати строках. У нее оставалось всего шесть долларов, но она купила книгу — такова была ее цена. Она прочитала книгу, и поскольку финальный срок был очень близко, ей приходилось читать ее днем и ночью. В ней была тысяча страниц! А потом она ответила на вопросы.

Она пишет мне: «Я не знаю, кто отвечал. Должно быть, это вы отвечали!» Так вот, я понятия не имею, о чем она говорит. Я не отвечал — я должен это сказать, пока еще не слишком поздно! Но она говорит: «Должно быть, вы отвечали, потому что я понятия не имею, что я писала — я даже не помню того, что писала». Естественно, ведь если она читала три дня без остановки, как она могла знать, что пишет? И как она могла помнить какую-то глупую книгу объемом в тысячу страниц? А книга наверняка была глупой, потому что так не продают сколько-нибудь стоящие книги, так продают только глупые книги.

И она была убеждена, что это произойдет. Но это лишь череда совпадений! Она поехала, отдала свои ответы, потому что был уже крайний срок. Она не понимала, что происходит, что она делает. На следующий день, когда она шла к кому-то в гости, по дороге ее внезапно осенило, что ей необходимо бежать обратно домой — пришла телеграмма! Она бросилась назад. Да, там была телеграмма. И теперь, даже если я скажу ей, что не имею никакого отношения ко всем этим вещам, она не станет меня слушать. Она не поверит мне — конечно, она будет верить своему собственному опыту. В телеграмме говорилось: «Немедленно приезжайте и свяжитесь с нами». Она помчалась туда — и выиграла первый приз! И вот она приезжает на девяносто дней. Она пишет: «Ошо, ты это сделал. Ты пообещал, и ты сделал!» Но я тут совсем ни при чем!

Иногда возможны совпадения, иногда череда совпадений может заставить человека поверить. Когда такое происходит — а такое может происходить, ведь мир так велик — люди неизбежно верят. Люди легковерны.

Но мои усилия здесь направлены на то, чтобы вы были разумными, а не верующими. Чудес не бывает. Есть лишь одно чудо — я называю его Чудом — это когда вы становитесь совершенно пустыми. Смерть эго — вот единственное чудо, и если оно случается с вами, значит, вы достигли Золотых Врат, вы прошли сквозь Золотые Врата. Вы познали вечность, вышли за пределы времени.

А теперь эти короткие сутры:

Почтенный Мастер сказал:

Высшее Дао бесформенно...

Ко Суан хочет, чтобы вы с самого начала знали о том, что Дао не имеет формы. Поэтому нельзя сделать статую Дао, нельзя построить храм, посвященный Дао, нельзя придумать ритуалы, невозможно никакое священство.

Высшее Дао бесформенно...

Это универсальный закон существования. Ему нельзя поклоняться, нельзя молиться. Все ваше поклонение глупо, ваши молитвы никто не слышит и никогда не услышит. Некому слышать ваши молитвы или отвечать на них. Ваши молитвы — это ваши желания, принявшие новую форму. Посмотрите на свои молитвы — что они собой представляют? Их оболочка религиозна, их терминология религиозна, но ничто не поменялось, желания остались прежними. Люди просят денег, власти, престижа. Чего бы вы ни просили, вы просите не о том, потому что нет никого, кто бы что-то вам дал. Сама идея получить что-то, если попросить, абсурдна. Будьте абсолютно тихими.

Дао — это не путь молитвы, это путь медитации.

...Дао бесформенно, однако оно порождает и питает небо и землю.

Это не означает, что Дао безразлично к вам, это просто означает, что вы не можете ему поклоняться, не можете ему молиться. Но оно продолжает питать вас, вы питаетесь им, оно насыщает вас. Целое дышит им. Это сердцебиение космоса, но это не человек.

Высшее Дао не имеет желаний...

Поэтому если вы хотите единения с Дао, вам придется отбросить все желания. Люди просто продолжают менять свои желания, но по своей сути они остаются прежними. Люди продолжают менять свои внешние структуры жизни, которые называются характером. Кто-то курит. Вы можете не курить, но тогда вы начинаете жевать жвачку. Это такая же глупость. Или вы можете перестать жевать жвачку и начать делать что-то другое. Но поскольку вы остаетесь прежними, ничто не меняется. Если вы отправитесь на Луну, вы будете совершать те же самые глупости, которые совершаете здесь. Все будет другим, и в то же время ничто не будет другим.

Супружескую пару похитила летающая тарелка с Марса. Их доставили в гостиную космического корабля, и там им устроила прием марсианская пара: им предложили напитки зеленого цвета, и началась беседа. После нескольких рюмок напитка все расслабляются. Землянин спрашивает марсианина:

— Как вы размножаетесь?

— Мы с женой покажем вам, — отвечает марсианин.

Они подходят к какому-то шкафу наподобие холодильника — марсианка берет бутылек с коричневой жидкостью, а ее муж берет бутылек с белой жидкостью. Затем они подходят к столу, на котором стоит пустой кувшин, и каждый из них выливает свою жидкость в кувшин.

— Теперь мы поместим кувшин в шкаф, — объясняет марсианин, — и через девять месяцев у нас будет еще один ребенок. А вы как это делаете на Земле?

Тогда пара с Земли устраивает марсианам демонстрацию. Они снимают одежду и ложатся на пол, мужчина сверху женщины. В процессе того, как они сближаются и отдаляются, они замечают, что марсиане смеются над ними.

— Над чем вы смеетесь? — спрашивают они.

— Извините нас, — отвечают те, — но нам это кажется очень забавным, потому что мы так варим кофе!

Вы можете быть здесь, можете быть на Луне, можете быть на Марсе, вы можете менять что-то внешнее — это ничего не изменит. Будете вы по-дурацки заниматься любовью или будете по-дурацки варить кофе, но вы все равно будете делать что-то по-дурацки!

Пока в вас не возникнет разумность, пока ваше подсознание не трансформируется в сознание, пока ваша темнота не исчезнет и не станет светом...

Высшее Дао не имеет желаний, однако благодаря его силе вокруг своих орбит вращаются солнце и луна.

Высшее Дао безымянно, однако оно служит вечной опорой всему.

Я не знаю его имени...

Это чрезвычайно ценные слова: Я не знаю... Так говорят те, кто знает. Те, кто заявляет, что они знают, абсолютно невежественны. Истинный знающий действует из состояния незнания.

Ко Суан говорит:

Я не знаю его имени,

но чтобы как-то обозначить его, называйте его Дао.

Но мы должны как-то его называть. Посмотрите, какое нефанатичное отношение. Вы можете называть его как угодно — эюя. Дао означает просто эюя. Просто потому, что мы должны его как-то называть, мы называем его Дао. Если вы выберете какое-то другое имя, нет проблем.

Поэтому когда буддисты пришли в Китай, они были удивлены, потому что даосские мистики просто соглашались с ними. Они говорили: «Совершенно верно! Мы называем это Дао, а вы называете дхармой. Это одно и то же, потому что мы определяем Дао как безымянное, и вы определяете дхарму как не имеющую имени. Мы говорим, что Дао бесформенно, и вы говорите, что дхарма не имеет формы, так что нет никакой проблемы. Мы всего лишь используем разные языки, но указываем в сторону одной и той же истины».

Это одна из самых прекрасных вещей, которые когда-либо случались в истории. Когда буддисты пришли в Китай, не было конфликта, не было споров, не было обращений в свою веру, и все же буддисты и даосы встречались, смешивались, и они стали единым целым, абсолютно единым. Такого не случалось ни в истории христианства, ни в истории иудаизма, ни в истории мусульманства — их истории полны уродства. Такое случилось только в традиции Будды и Лао-цзы: очень редкое явление — отсутствие споров. Они просто старались понять друг друга, они смеялись, обнимались и говорили: «Совершенно верно!»

Христианский миссионер пришел к мастеру дзен и начал читать заповеди блаженства из Библии.

— Блаженны смиренные, ибо им принадлежит царство Божие, — произнес он.

— Стоп! — воскликнул мастер. — Достаточно. Кто бы это ни сказал, он — будда!

Миссионер просто оторопел. Он пришел, чтобы поспорить, чтобы обратить его в свою веру. Он хотел убедить мастера дзен в том, что Будда не прав, а Иисус прав. А этот человек говорит: «Кто бы это ни сказал — я не знаю, чьи это слова, — но кто бы это ни сказал, он — будда. Не нужно больше ничего читать, одного этого предложения достаточно. Ощутить вкус океана можно где угодно, его вкус одинаков — он соленый. Одного этого предложения вполне достаточно!»

То же самое произошло в Китае. Буддисты пришли туда, и весь Китай стал буддистским, и никто никого не обращал в веру. Потому что даосизм был таким великодушным, а буддизм — таким понимающим, что не стояло вопроса обращения. Сама идея обращения кого бы то ни было уродлива, жестока. Они никогда не спорили — да, они общались, они кивали, слушая друг друга, и говорили: «Да, это так. То же самое говорит и Лао-цзы. Именно это означают и слова Будды».

И из этой встречи — которая является редчайшей во всей истории человечества — родился дзен. Из встречи Будды и Лао-цзы, из встречи понимания Будды и понимания даосизма, из встречи дхармы и Дао родился дзен. Так что дзен — это редкое цветение. Нигде еще такого не случалось — так тихо, без кровопролития, без единого спора. Для спора не было повода, различие было только в языке.

Вот каков по-настоящему религиозный человек. Он не фанатик, он не может им быть.

Ко Суан говорит:

Я не знаю его имени,

но чтобы как-то обозначить его, называйте его Дао.

Это безымянное переживание, но мы должны его как-то называть, поэтому мы называем его Дао. Это произвольное название. Если у вас есть какое-то другое название — Бог, логос, дхарма, истина, нирвана — вы можете выбрать его. Все названия прекрасны — поскольку у него нет своего собственного имени, сгодится любое имя.

Мои саньясины тоже должны придерживаться такого отношения, этот подход должен быть нашим подходом. Вы не должны быть частью какой-либо догмы — христианской, мусульманской, индуистской. Вы не должны принадлежать никакой церкви: это все ребячество, политика. Религиозный человек совершенно свободен от всех догм. Понимание растет только в свободе.

Мои саньясины должны понять этот подход к жизни, это очень принципиально. Как только вы укоренитесь в нем, вы начнете расти. Вы обретете великолепную листву, великое цветение и чувство удовлетворения.

Достаточно на сегодня.

Глава 2
С тобой все в порядке

Первый вопрос:

Ошо,

Мог бы ты что-то сказать о дисциплине и о подавлении?

Они также непохожи, как небо и земля. Расстояние между двумя этими понятиями настолько велико — оно совершенно непреодолимо. Подавление — это прямая противоположность дисциплины. Но на протяжении тысячелетий, подавление неправильно понималось — считалось, что оно и есть дисциплина. Оно создает ложную видимость дисциплины.

И запомните одну очень существенную вещь: настоящему никогда не угрожает ненастоящее, настоящему угрожает только фальшивое. Ненастоящее не может ему навредить, но фальшивое может причинить вред, потому что фальшивое внешне похоже на него. Оно им не является, и все же носит его маску, его обличие.

Подавление ничего стоит. Любой глупец способен на это — для того, чтобы подавлять, не нужен разум. Дисциплина же требует огромной разумности. Дисциплина означает осознанность. Дисциплина приходит из вашего сокровенного центра, она не навязывается извне. Никто не может дисциплинировать вас.

Само слово дисциплина прекрасно: оно означает искусство познания. Отсюда и слово ученик (слова «дисциплина» и «ученик» происходят от одного корня — «discipline», «disciple»): тот, кто готов учиться, тот, кто способен обучаться. Обучение — это внутренний процесс. Необходимо все время быть бдительным, только тогда можно обучаться. Необходимо быть пробужденным, только тогда можно обучаться. Нужно наблюдать за всем, что постоянно происходит вокруг, и нужно углублять свою наблюдательность, так чтобы видеть даже внутренние процессы в своем теле, уме и сердце. Вы должны стать зеркалом. Вы должны свидетельствовать все внутри себя, только в таком случае действительно происходит обучение, и из этого обучения возникает дисциплина. Тогда в вас устанавливается глубокая гармония, потому что все дурное начинает отпадать от вас само собой. Вам не нужно ничего отбрасывать. Когда вам приходится отбрасывать что-то при помощи усилий, тогда это подавление, когда же оно просто отпадает как сухой лист с дерева, тогда это дисциплина.

Дисциплина должна быть без усилий, она должна исходить из чистого понимания. Подавление не имеет ничего общего с пониманием, с обучением. Другие говорят вам, что вам делать и чего не делать, другие дают вам десять заповедей. И вы должны просто следовать, вы должны быть послушными. А кто эти другие? Это влиятельные люди — влиятельные в политике, в религии. Это могут быть богатые люди, те, кому принадлежит государство или церковь, в чьих руках власть. У них свои корыстные интересы, и чтобы защитить свои корыстные интересы, они создают своего рода рабство, ментальное рабство. Они хотят, чтобы люди слушались, они не хотят, чтобы люди бунтовали, поэтому они не могут позволить разумность.

Разумность в своей основе — это бунт, она радикальна, революционна. Разумный человек крайне опасен для власть имущих. Поэтому каждый ребенок должен быть искалечен и парализован, ни одному ребенку не позволяют проживать его жизнь в соответствии с его светом. Все дети рождаются разумными, но двадцать пять лет обусловливания, начиная с начальной школы и до университета, делают из разумного ребенка глупца — такое сильное обусловливание, что разум исчезает. Он начинает бояться сказать на что-либо «нет», он так напуган, так боится толпы, что просто следует за ней как овечка, он больше не человек. И единственный способ достичь этого — научить его подавлять себя. Сначала он должен подавить свою разумность, и затем он должен подавлять все, что может подвергнуть опасности статус-кво.

Например, любое общество говорит о мире, но продолжает жить ради войны. Поэтому секс необходимо подавлять, так как сексуально подавленных людей можно очень легко превратить в солдат, в этом нет никаких проблем. Сексуально подавленный человек всегда готов к бою, он всегда находится на грани насилия. Его секс превращается в насилие. Он утрачивает всю нежность, все любящие качества, и инстинкт любви извращается, становится инстинктом ненависти. До сих пор все общества, по сути, были воюющими обществами, всегда готовящимися к войне, — а такое общество не может позволить сексуальную свободу. В сексуально свободном обществе, в котором человеку будет позволено проживать свою сексуальность тотально, его жестокость исчезнет. Тогда он будет не способен совершать такие глупости, как абсолютно беспричинное убийство людей, он не сможет даже помыслить об этом. Он спросит: «Зачем? С чего мне убивать? Кажется, для этого нет причины. Просто потому, что несколько маньяков власти хотят господствовать над всем миром, мы должны быть жертвами и повергнуть весь мир в хаос?»

Сексуально свободный человек будет любящим, нежным, война станет невозможной. Пока секс не будет свободным, на Земле не могут прекратиться войны.

Все психологические исследования однозначно показывают: любое оружие — это не что иное, как фаллический символ. Поэтому общества, готовящиеся к войне, не могут не быть репрессивными. Разумность должна быть искалечена, секс должен быть подавлен. Все, что может помочь вам быть индивидуальностью, должно быть отброшено. Вас силой нужно превратить в христианина, в индуиста, в мусульманина, в джайна или в буддиста — по той простой причине, что если вы являетесь частью толпы, вы теряете свою индивидуальность, вы начинаете действовать в соответствии с коллективным умом, а коллективный ум означает низший ум. Коллективный ум работает через наименьший общий знаменатель.

Лучшим учителем в школах, колледжах и университетах считается тот, кого все могут понять, кто может сделать так, чтобы даже самый посредственный студент был способен его понять. Если его понимают только отличники, значит, он плохой учитель. Слабые студенты тоже должны быть способны его понять — лишь в этом случае он хороший учитель. Но чтобы его поняли слабые студенты, он должен опуститься до их уровня. Он должен говорить на языке толпы, на языке масс. А толпа состоит из посредственных людей.

Причина тому — многовековое обусловливание, а иначе этого бы не было, это дело рук человека. Не должно быть такого большого количества посредственных и глупых людей. Они такими не рождаются, их фабрикуют. Индивидуальность должна быть стерта, полностью стерта, потому что индивидуальности кажутся опасными для власть имущих — ведь индивидуальности будут думать, они будут говорить «да», только когда согласны, а в противном случае они будут говорить «нет».

Я слышал:

Это произошло во время Второй мировой войны. Армии требовалось большое количество людей, поэтому призывали всех, кого только можно. Всех просили отдать дань стране, родине, отечеству — в общем, говорили всякий бред. Призвали и профессора философии.

В первый день капрал созывает всех новобранцев на первые учения и начинает отдавать команды:

— Взвод — смир-но! Взвод — стоять! Взвод — кру-гом! Взвод — стоять! Взвод — напра-во!

Тут профессор выходит из строя и начинает удаляться.

— Эй! Ты! — кричит капрал. — Куда это ты собрался?

— В паб, — отвечает профессор, — вернусь, когда вы определитесь.

Конечно, думающий человек увидит всю абсурдность происходящего. Какой в этом смысл? Зачем они должны делать все эти вещи? Но за этим стоят определенные мотивы: так убивается ваша разумность, так вы медленно превращаетесь в робота, в машину. Человека медленно убивают, и тогда он начинает действовать как машина. «Направо!» — и вам не нужно думать, вы просто поворачиваетесь направо. Вы не начинаете думать — зачем? — об этом нет и речи, у вас не возникает ни единого вопроса. В действительности, ваше тело действует почти механически. Как если бы вы нажимали кнопку, и свет то загорался, то потухал, или же приходила в действие машина. Поэтому когда солдат слышит «Напра-во!», он просто поворачивается направо, не обращая внимания на то, что он делает, — это просто случается.

Вот что я слышал об Уильяме Джеймсе, одном из самых выдающихся психологов, которых подарила миру Америка. Он сидел с приятелем в ресторане, и они говорили об обусловливании. В то время об этом говорили во всем мире, потому что накануне русский психолог Павлов открыл условный рефлекс: что человека можно до такой степени обусловить, что он начинает действовать как машина.

Павлов стал отцом русской психологии, и коммунисты следовали его идеям все эти шестьдесят лет.

Уильям Джеймс обсуждал это со своим приятелем, но приятель не хотел так легко принимать эту идею — она была настолько новой.

Как раз в тот момент мимо по улице проходил солдат в отставке и нес ведерко, в котором лежали яйца. Чтобы показать на примере, Уильям Джеймс закричал: «Смирно!», — и бедный старый солдат тут же встал по стойке смирно. Ведро упало, и все яйца разбились. Он сильно разозлился и спросил: «Кто это сделал?»

Уильям Джеймс ответил: «Но мы же не говорили, что вы должны выполнять приказ!»

Тот сказал: «Это для меня уже не вопрос, это стало частью моей природы. Смирно значит смирно! Двадцать пять лет я прослужил в армии: смирно для меня означает только смирно, и больше ничего. Я уже не решаю, выполнять или не выполнять, это дошло до автоматизма».

Именно этим занимались все общества и все так называемые религии: они автоматизировали вас. А это делается посредством подавления — нужно подавить все, что может быть опасно для правящих кругов.

Вот почему был распят Иисус, отравлен Сократ, убит аль-Хилладж Мансур — по той простой причине, что эти люди порождали бунт, эти люди освобождали других от их уз, от их ментального рабства. Они учили людей быть разумными, быть индивидуальностями, быть светом самим себе. Именно таково послание Гаутамы Будды: будьте светом самим себе. Следуйте за своим собственным светом, следуйте за своим собственным разумом. Не слушайте тех, у кого есть корыстные интересы, потому что они преследуют свои собственные цели. К вашему благополучию это не имеет никакого отношения — оно их не заботит.

А как только вы начинаете что-то подавлять, подавленная энергия начинает в вас закисать. Та энергия, которая могла стать цветком, превращается в шип. Та энергия, которая должна была помочь вам расти, застаивается и начинает смердеть. Энергия должна все время течь, подавление превращает вашу жизнь в застой.

Ментальный возраст людей обычно не превышает двенадцати лет. Это означает, что в возрасте двенадцати лет прекратился их психологический рост. Им может быть восемьдесят лет, но у них детские умы — не невинные как у детей, запомните, а просто детские. Прекрасно быть невинным как дитя, но уродливо быть недоразвитым.

Так почему они застряли в возрасте двенадцати лет? По какой причине? Как это происходит? И это средний показатель по всему миру. Так обстоят дела и на Востоке, и на Западе, это характерно и для индуистов, и для христиан. Все общества своими методами стараются подавить каждого человека, прежде чем ему исполнится двенадцать лет — почему? Потому что тринадцать лет — опасный возраст. В это время человек становится зрелым в сексуальном плане, и весь его рост необходимо остановить до этого момента. Как только он станет половозрелым, его будет трудно подавить. У него будет столько энергии, что все ваши меры подавления обречены на провал. Поэтому подавление должно случиться до тринадцати лет.

Умы людей необходимо наполнить всевозможным вздором, прежде чем им исполнится тринадцать лет — к тому времени, как им исполнится двенадцать, работа должна быть уже завершена. Тогда они будут только стареть, но не взрослеть.

На устном экзамене по биологии учитель задает студентке вопрос:

— Какой орган в человеческом теле после стимуляции может увеличиться в размере до трехсот раз?

— Я не буду отвечать на подобные вопросы! — отвечает девушка и покидает аудиторию.

Тогда учитель задает тот же вопрос другой студентке.

— Это зрачок, — отвечает та.

— Очень хорошо, — говорит учитель, — а теперь пойди и скажи своей подруге, что ее ждет разочарование!

Так действует подавление: если вы что-то подавляете, мало-помалу ваш ум начинает этим окрашиваться, все приобретает соответствующий оттенок. Сексуально подавленный человек все время озабочен сексом. Он может говорить о целибате, может пытаться сохранять целибат, но весь его ум наполнен сексуальностью, он мечтает только о сексе и ни о чем кроме секса. И это так не только когда вы молоды...

В своей автобиографии Махатма Ганди пишет, что даже в семидесятилетнем возрасте его преследовали сны сексуального содержания. Это неизбежно — это результат семидесятилетнего подавления. А иначе к семидесяти годам человек должен быть уже достаточно зрелым, чтобы отбросить все эти игрушки. Из-за подавления все продолжает висеть в воздухе. Подавленный человек, даже умирая, будет думать о том, что он подавлял всю свою жизнь.

Я против подавления, я всецело за выражение.

Выражайте себя. Существование — это самовыражение Бога, и именно в этом суть творчества. Выражайте себя и ничего не осуждайте. С вами все в порядке — все, что существует, прекрасно. Оно может нуждаться в трансформации, но в нем нет ничего дурного. Ничто не нужно отбрасывать, нужно только трансформировать. А трансформация свершается через дисциплину, дисциплина же приходит через медитацию. Становитесь более осознанными, наблюдательными. Но не носите в себе никаких априорных суждений.

Если вы убеждены, что секс — это плохо, вы не сможете наблюдать свой ум. Как можно наблюдать, если у вас уже есть суждение? Как только у вас появится мысль о сексе, вы напряжетесь: надо избавиться от этой мысли! Вы немедленно наброситесь на эту мысль и начнете с ней бороться. Вы не сможете просто наблюдать — вы будете оценивать.

Медитирующий должен быть абсолютно беспристрастным, без каких-либо готовых умозаключений. Он должен быть чисто научным наблюдателем. Он просто наблюдает, отмечает для себя все, что происходит в его уме. Подмечайте, пусть ничто не остается незамеченным, вот и все. И красота наблюдательности заключается в том, что все несущественное начинает исчезать само по себе, а все существенное начинает расти. Ваши энергии начинают концентрироваться вокруг существенного и покидают несущественное. Отсюда возникает своего рода дисциплина, никем не навязанная извне.

Многие люди, в особенности индийцы, спрашивают меня в своих письмах, почему я не предлагаю своим саньясинам никакой дисциплины. Я не могу — я им не враг. Я здесь ни в коем случае не для того, чтобы над кем-то доминировать, я здесь не для того, чтобы диктовать. Я могу помочь вам понять, а дальше уже вам решать. Если что-то в вашей жизни произойдет благодаря вашему пониманию, хорошо, но если это случится оттого, что я так сказал, тогда это уродливо. Тогда рано или поздно вы пожалеете, и рано или поздно вы мне отомстите.

Я — ваш друг. Я могу помочь вам быть более бдительными, в этом вся моя задача. И тогда то, что хорошо, последует так тихо, как ваша тень. Оно придет без шума, не провоцируя в вас эго. По мере того, как вы становитесь более осознанными, все эго исчезает. Вы становитесь все более и более смиренными, все более и более простыми, все более и более обыкновенными. И эта обыкновенность божественна, эта простота священна. Но в вас должна возникнуть дисциплина. Я могу раскрыть вам свое понимание, могу поделиться своим опытом, вот и все — а там уже вам решать, что делать, а чего не делать.

Мои саньясины должны научиться жить в свободе. Я знаю, что для вас это трудно — даже мои саньясины просят: «Если ты дашь нам определенные правила, которым мы могли бы следовать, нам будет легче». Я знаю, что так будет проще, потому что это то, чем вы занимались всю свою жизнь. Кто-то давал вам указания, и вы следовали им — это вошло в привычку. Вы бы хотели, чтобы и я вел себя по-отечески: просто говорил вам, что делать, а чего не делать. Тогда все становится простым и ничего не стоит: вам не нужно беспокоиться, вы можете просто полагаться на меня. Но это порождает зависимость, и вы утрачиваете нечто невероятно ценное: вы теряете свою свободу, свою независимость, вы теряете свою индивидуальность, теряете себя. А я не преследую здесь такой цели.

Моя цель здесь в том, чтобы вы становились все более и более уникальными индивидуальностями, более и более подлинными индивидуальностями. Я бы хотел, чтобы вы полностью переложили ответственность за свою жизнь на свои плечи и освободились от каких бы то ни было отеческих образов. Это великое блаженство и великое благословение.

Второй вопрос:

Ошо,

Пожалуйста, скажи нам что-нибудь о вчерашней смерти Свами Прем Чинмайи.

Прежде всего, смерть Прем Чинмайи вовсе не была смертью. Он умер очень осознанно. Он умер так красиво! Это было редким явлением. Десять лет назад, когда он пришел ко мне, я боялся, что он может умереть прежде, чем ощутит вкус бессмертия, потому что он страдал от такого заболевания... оно было неизлечимым.

Но он был особенным человеком. Все эти десять лет он жил исключительно за счет силы своей индивидуальности. Его тело было неспособно жить. Врачи были озадачены, терапевты не верили своим глазам, но я знал, в чем секрет. Он не боялся смерти, но хотел дорасти до определенной точки, прежде чем наступит смерть. И ему это удалось!

В тот момент, когда он был готов, я позволил ему уйти. Я сказал ему: «Теперь ты можешь отбросить свое тело».

Между нами возник глубокий контакт. Из-за своей болезни он не мог приходить ко мне — так иногда под маской скрываются благословения. Из-за того, что он не мог физически видеться со мной, мало-помалу установился внутренний контакт.

Позавчера я позвал в свою комнату Шилу, просто чтобы сказать ей: «Пришло время. Чинмайя может уйти — он готов. Теперь ему больше не нужно выносить страдания в теле. Он сделал все, что требовалось, он достиг определенной внутренней целостности. Да, он родится еще раз, но это великое достижение».

Он умер из шестого центра. Прийти к седьмому центру в таком состоянии было бы почти невозможно, даже и это было почти чудом — умереть на такой высоте.

Как только Шила подошла к комнате Чинмайи, он тут же спросил: «Ошо приглашал тебя в свою комнату?» Она удивилась, потому что я редко кого-то зову в свою комнату. За эти шесть лет я, может быть, трижды звал Шилу, так что это не было обычным делом. И Шила была, пожалуй, единственной, помимо Вивек и Лакшми, кого я когда-либо звал в свою комнату. Но он сразу же спросил: «Ошо звал тебя к себе в комнату? Что он сказал? Что он просил передать?»

В последнее время установилась очень глубокая связь. И когда Шила рассказала ему: «Ошо сказал, что ты должен отдыхать, расслабляться, погрузиться в себя и забыть о своем теле»... Забыть о теле было очень трудно, потому что его тело испытывало невыносимую боль. Это была не обычная боль, не помогало ни одно обезболивающее. Ему не удавалось даже заснуть — боль была такой сильной, что не давала ему спать.

Он засмеялся и сказал: «Да, я это сделаю!»

Трижды за ночь он снова и снова просил Шилу: «Пожалуйста, повтори еще раз послание моего мастера. Я не хочу забыть его послание в последний момент».

И каждый раз, когда она говорила: «Он сказал только три слова: отдыхай, расслабляйся, погружайся глубоко в себя», — он отвечал: «Да, теперь я помню», — и снова засыпал.

Он сказал Шиле, что хочет послушать этот цикл дискурсов, — он надеялся, что сможет послушать хотя бы первую лекцию. И ему это удалось! Вчера он прослушал всю лекцию — в полном сознании. Несмотря на всю боль, он слушал лекцию. Потом он в последний раз спросил о послании, и затем закрыл глаза и исчез.

Это не смерть, это нечто гораздо более прекрасное. Это отпускание, сдача. Это любовь! Он доверял мне настолько тотально. Он умер красиво, тихо, в полном расслаблении. Я рад за него.

Я боялся, что он может не прожить даже этих лет, но благодаря его совершенной решимости, его совершенной силе воле он выжил. Его тело должно было умереть как минимум шесть лет назад — на протяжении шести лет он вел своего рода посмертное существование. Он бы жил и дальше — он смог бы протянуть еще как минимум три месяца — но я не видел в этом смысла, потому что в этом теле невозможно было достичь больше того, чем достиг он. Тело становилось гнилым, абсолютно гнилым, а он находился в таком хорошем пространстве, что я не хотел, чтобы его внутреннее пространство что-то потревожило, я хотел, чтобы он ушел. Бывают моменты, когда кто-то должен уйти. Он находился в таком позитивном настроении в таком негативном теле, он был в таком здоровом настроении в таком нездоровом теле.

Буквально на днях, когда я рассказывал вам анекдот про Иисуса и человека, страдавшего от рака, я вспомнил Чинмайю, и он слушал! Должно быть, он смеялся, потому что он любил анекдоты.

Те ангелы, которые провожали его, должно быть, были озадачены, потому что он опоздал как минимум лет на шесть.

Трое итальянцев прибывают в рай. Святой Петр спрашивает первого:

— Кто ты?

— Я — Карлетто из Милана.

— Очень хорошо, — говорит святой Петр, — ты вовремя — входи.

— А ты кто? — спрашивает он второго.

— Я — Джинаро из Рима.

— Ты опоздал на шесть часов. Как это случилось?

— Ну, сан-Петро, из Рима досюда — долгое путешествие. По дороге я остановился, чтобы немного отдохнуть.

— А ты кто такой? — спрашивает святой Петр третьего.

— Я — Паскаль из Неаполя.

— Паскаль, — говорит святой Петр, — это уж слишком! Ты опоздал на два месяца!

— Не сердитесь, сан-Петро. Я был прикован к постели — я болел.

Не знаю, что собирается говорить Чинмайя, потому что шесть лет — это поистине слишком! Возможно, они уже совсем о нем забыли. Им придется порыться в папках — у них уйдет несколько дней, чтобы выяснить, кто этот человек! Но, думаю, к этому моменту они уже должны были познакомиться с оранжевыми людьми и понять, что это ненадежные люди. Они приходят в самое неподходящее время, они совершенно не думают о времени, не следуют никаким правилам — они понятия не имеют о дисциплине!

Ему нравились анекдоты. Он писал мне прекрасные анекдоты. В память о нем я расскажу вам несколько анекдотов.

В полицейский участок входит мужчина и говорит, что пропала его жена.

— Когда она пропала? — спрашивает полицейский.

— Пять или шесть лет назад, — отвечает тот.

— Пять или шесть лет назад! — восклицает полицейский. — Почему же вы не пришли раньше?

— Ну, видите ли, я просто не мог в это поверить!

В Москве коммунистический лидер видит, как старик стоит на коленях перед иконой. Он останавливается и спрашивает его:

— Старик, ты молишься?

— Да, молюсь, — отвечает старик.

— Ты молишься за нас, ведь так?

— Конечно.

— И ты молишься за нас так же, как в старые времена молился за царя?

— Да, точно так же, — отвечает старик.

— Так скажи мне, был ли какой-то толк от твоих старых молитв?

— Ну да, царя же убили!

А этот понравился бы ему больше всего:

В банке проходит заседание. Президент, разгорячившись в ходе дискуссии, поднимается и начинает мерить комнату шагами. Его секретарша замечает, что у него расстегнута ширинка.

— Мистер Президент, — шепотом говорит она ему, — ваш гараж открыт. Все видно.

— Ах, да, так что же вы видите? Мой новый «мерседес»?

— Нет, — отвечает секретарша, — «фиат» со спущенными колесами.

Вчера вы праздновали его уход. Всегда помните о нем. Он должен быть для вас светом. Он любил глубоко, и он смеялся глубоко. Он был человеком, который знал, как праздновать. Конечно, его тело сопротивлялось, но он никогда не беспокоился из-за тела.

Вчера он хотел прийти на дискурс. Я был вынужден его остановить, но он, тем не менее, прослушал весь дискурс. Он сказал Шиле: «Я хотел прослушать весь цикл, но если Ошо говорит, что я должен уйти, я должен уйти. Значит, время пришло, значит, это правильное время, и я не хочу его упустить». Он никогда не хотел меня подвести. Он так сильно меня любил.

Его имя, Прем Чинмайя, означает любовь и сознание. Он был и тем, и другим. Он был любовью и стал сознанием. Он умер с великой любовью и с великим сознанием.

Это вовсе не смерть, а самади — выход за пределы смерти.

Он скоро вернется, и как только он придет, вы об этом узнаете — потому что как только я увижу, что он вернулся, что он во чреве какой-то из моих саньясинок, я назову его Ко Суан, в память об этом цикле дискурсов, который он хотел прослушать целиком, но смог услышать лишь первую лекцию. Так что как только я назову какого-то ребенка Ко Суаном, вы будете знать — это Прем Чинмайя вернулся, чтобы повалять дурака!

Третий вопрос:

Ошо,

Мой муж так всецело любит меня, что никогда в своей жизни не думал ни о какой другой женщине, а мы прожили вместе почти двадцать пять лет. Я не могу в это поверить, хотя это правда. Что ты скажешь по этому поводу?

Я тоже не могу в это поверить!

Жил-был человек по имени Невероятно. Он был женат на одной милой женщине, и эти двое были очень счастливой парой.

Однажды Невероятно сильно заболел и понял, что умирает. Тогда он позвал свою жену и сказал ей: «Дорогая, всю жизнь меня называли этим идиотским именем. И теперь, когда я умираю, пожалуйста, пообещай мне одну вещь — не пиши имя Невероятно на моем надгробии. Можешь поместить изречение или фотографию, все что угодно, но только не мое имя. Я не хочу уносить его с собой в вечность».

Жена согласилась. Когда он умер, она украсила надгробие надписью: «Здесь покоится верный муж, ни разу не изменивший своей жене».

С того дня проходившие мимо люди читали надпись на надгробии и говорили: «Это невероятно!»

Две подруги разговаривают на пляжном курорте.

— Конечно, все эти молодые полуголые девицы — постоянный соблазн для наших мужей... — говорит одна.

— Может быть, — отвечает вторая, — но я полностью доверяю своему. Он безумно в меня влюблен.

— Ох! — восклицает первая, — но неужто его никогда не посещают мгновения здравомыслия?

Если мужчина любит женщину, он непременно будет любить также и многих других людей, или если женщина любит мужчину — она непременно будет любить и многих других, потому что любовь не может ограничиться одним человеком. Если она вообще существует, ее нельзя ограничить — если никакой любви нет, тогда другой вопрос.

Любовь — как дыхание. Если кто-то вам скажет: «Я дышу только тогда, когда я с тобой, а в остальное время я совсем не дышу», — вы не поверите ему. Как в это можно поверить? Он умрет, если не будет дышать, когда он не с вами. Любовь — это дыхание вашей души.

Но вот что мы наделали: на протяжении веков мы обусловливали людей такими глупыми идеями и совершенно безосновательно породили в мире столько горя, столько ревности, столько чувства собственничества, столько ненависти. Мы обусловили людей этой глупой идеей, что любовь возможна только между двумя людьми, когда она безраздельна: если любовь настоящая, она безраздельна, в противном случае она ненастоящая. Но правда состоит в прямо противоположном: когда любовь случается только между двумя людьми, она не может быть настоящей. Тогда она фальшива, ложна, это лишь притворство. Значит, люди притворяются, и они нечестны по отношению к самим себе — не только по отношению к другому человеку, но и к самим себе тоже.

Если мужчину привлекает красота, как он может не смотреть на красивых женщин, как он может не интересоваться ими? Единственный способ — полностью убить в нем интерес к красоте — но тогда его перестанет интересовать даже его собственная жена. Именно это и произошло: из-за этой идиотской идеи, что любовь должна быть безраздельной, между двумя людьми, любовь исчезла с лица Земли. Единственный способ добиться этого — чтобы муж не любил жену. Он должен убить в себе сам инстинкт любви, он должен подавить саму идею красоты, должен забыть, что в мире существует красота. Но тогда он не сможет любить и свою жену, запомните это. Тогда он будет притворяться, будет продолжать играть — пустые жесты без содержания. Если женщине говорят: «Ты должна любить только своего мужа, нельзя даже проявлять интерес к другим людям», — она неизбежно потеряет интерес к своему мужу.

Поэтому мужья и жены теряют интерес друг к другу. Они постоянно ссорятся, без конца находят поводы для ссор. Истинная причина их ссор в том, что их энергиям любви не позволяют цвести, но они об этом забыли, потому что это обусловливание очень древнее. Их родители были обусловлены точно так же, и родители их родителей — это уходит корнями во времена Адама и Евы. Это так глубоко проникло в нас, буквально вошло в нашу плоть и кровь, что мы этого даже не осознаем — это укоренилось в нашем бессознательном.

Поэтому мужья и жены постоянно злятся друг на друга — иногда больше, иногда меньше — и всегда находят для этого повод. Они выглядят унылыми. Они не могут не быть унылыми, не могут не злиться — по этой простой причине. А все их поводы ложны. Я не говорю, что они специально притворяются — они просто не осознают этого явления.

Вся правда заключается в том, что если мужчину привлекает красота, его будут интересовать многие женщины, если женщину привлекает красота, ее будут интересовать многие мужчины. Она может в большей степени интересоваться каким-то одним человеком — это возможно — она может быть так заинтересована одним человеком, что хотела бы с ним жить, но это не означает, что ее интерес к другим людям исчезает — он остается. Но если вы совершаете утреннюю прогулку со своим мужем или со своей женой, и ваш муж говорит вам: «Взгляни на ту женщину. Какая она красивая!», — тут же начинаются неприятности — он не должен так говорить! В этом нет ничего плохого, в действительности, вы должны быть счастливы, что ваш муж все еще живой и в здравом уме, что его покрышки еще не спущены! Вы должны быть счастливы, что он активен, молод, и его глаза все еще способны видеть красоту, он еще восприимчив ко всему прекрасному. Не нужно ревновать.

Но мужу нельзя так говорить. На самом деле, он притворится, что вовсе не смотрел на ту женщину. Он смотрел, он все время смотрит — он, может, только ради этого носит солнцезащитные очки! Он найдет причины, чтобы посмотреть на другую женщину: он может начать говорить о прекрасном дереве. Его заботит не дерево, а сидящая под деревом женщина! И жена прекрасно знает, почему он вдруг заинтересовался деревом — обычно деревья его не интересуют.

Жене нельзя сказать мужу: «Этот мужчина такой красивый!» Муж обидится — задето его эго. В каждом сидит эта идея: «Нет никого красивее меня». Притом что все знают, что это полный вздор. Каждый человек уникален, это верно, но у каждого есть что-то такое, чего нет ни у кого другого. Может быть, у этого мужчины глаза красивее, чем у вас — у вас может быть красивый нос, а его нос уродлив, но как же насчет глаз? Возможно, у вас красивое лицо — но у него так пропорционально сложено тело.

Люди должны быть более разумными и способными видеть все ценное, и они должны помогать друг другу видеть ценное. Они должны говорить друг другу: «Ты прав — эта женщина очень красива. Этот мужчина очень красив». И в этом нет ничего плохого. Это не разрушит вашу любовь, на самом деле, это ее укрепит, усилит. Такое подлинное общение друг с другом всегда является питанием для любви. Всякий раз, когда вы начинаете притворяться, когда вы вынуждены притворяться — когда вас вынуждают говорить что-то, чего вы не хотите говорить, и вам не разрешают говорить то, что вы хотите сказать, любовь начинает исчезать, возникает дистанция.

Пожалуйста, помоги своему мужу снова ожить, помоги ему вернуться в здравый ум, помоги ему снова стать чувствительным. Должно быть, ты во многом способствовала его омертвению. Это не хорошо, не здоро$во. Это патологическое состояние. Если он говорит, что за всю свою жизнь не подумал о другой женщине, не забывай, что ты тоже женщина — ни больше, ни меньше. Становясь женой, ты не перестаешь быть женщиной. И если его больше не интересуют никакие женщины — а на этой Земле так много красивых женщин — тогда ему и до тебя нет никакого дела, тогда и с тобой тоже кончено — либо же ты заставила его покончить с тобой.

Поэтому ты говоришь: «Я не могу в это поверить, хотя это правда». Ты не можешь в это поверить, потому что ты, должно быть, думаешь о других мужчинах — как ты можешь поверить? Если ты все еще думаешь о других мужчинах, как ты можешь поверить, что твой муж не думает о других женщинах?

На самом деле, всякий раз, когда мужчина и женщина — в особенности, если они муж и жена — занимаются любовью, в постели никогда не бывают двое, их всегда четверо. Он думает о какой-то другой женщине, а женщина думает о каком-то другом мужчине. Женщина думает о Мухаммеде Али, он думает о Софи Лорен, и тогда дела идут хорошо!

Мужья и жены обычно предпочитают не заниматься любовью в дневное время, и даже ночью они всегда выключают свет, так чтобы воображению ничто не мешало, и они могли думать, о ком захотят. На самом деле, больших различий нет — по существу, больших различий нет. Разные фасоны, немного разные шляпки, и так далее, но по существу большого различия нет. Что касается основ, то все равны — а когда вы занимаетесь любовью с женщиной или с мужчиной, вы доходите до самых основ, до самого основания, дальше уже некуда. Этим природа хороша: в своей основе она устроена по коммунистическим принципам — больших различий нет. Все различия на поверхности.

Но нет ничего плохого в том, чтобы проявлять интерес. Помоги ему — ему нужна твоя помощь, потому что мой опыт наблюдения за тысячами пар говорит о том, что мужчину всегда разрушает женщина. Мужчина делает вид, что он хозяин, но это не так. А женщины настолько уверены в своей власти, что позволяют ему говорить о его власти, им нет до этого дела.

Они говорят: «Можешь говорить, что хочешь. Это хорошее разделение: ты говоришь, что ты хозяин, — это твое право — но настоящие хозяева мы».

Однажды я пошел повидать Муллу Насреддина. Он сидел под своей кроватью.

— В чем дело? — спрашиваю я Насреддина. — Почему ты сидишь под кроватью?

— А почему нет? — отвечает он. — Я в доме хозяин, где хочу, там и сижу!

Тут входит его жена.

— Эй ты, трус! — говорит она. — Вылезай, я покажу тебе, кто здесь хозяин!

— Никто не может заставить меня вылезти! — отвечает он. — Я хозяин и могу сидеть, где пожелаю!

А его жена очень толстая и не может забраться под кровать. Тогда я ее спрашиваю:

— И что ты теперь собираешься делать?

— Подожди! — отвечает она. — Скоро обед — ему придется вылезти! А под кроватью он может сколько угодно говорить о своей власти — я-то знаю, кто хозяин над кроватью!

Помоги своему бедному мужу. Должно быть, ты лишила его жизни — не нарочно, без умысла, стратегии женщин очень тонки. Оживи его, вытащи его из могилы. Только тогда ты будешь для него интересна. И он будет благодарен тебе.

Все пары должны помнить: становясь парой, вы не становитесь хозяевами друг друга — лишь компаньонами, друзьями. И не воспринимайте ваши отношения как нечто само собой разумеющееся, они не имеют никакого отношения к обладанию. Мужчины или женщины — это не вещи, которыми можно обладать, это люди, и их необходимо уважать. Они не являются средствами, которыми можно пользоваться. Мужья используют жен в качестве средств, жены используют в качестве средств мужей, и поэтому весь мир кажется таким уродливым, таким безумным, и все кажутся такими несчастными.

Нет никакой нужды для таких страданий, девяносто девять процентов из них — дело наших рук. Конечно, один процент остается, потому что существуют ограничения тела. Тело должно стареть, иногда оно будет болеть, однажды ему придется умереть, но это лишь один процент. И если девяносто девять процентов страданий могут исчезнуть, тогда один процент можно принять, принять с радостью, в этом нет никакой проблемы.

Последний вопрос:

Ошо,

Я слышала от многих саньясинов, что нам совсем ничего не нужно делать. «Все сделает Ошо». Гурджиев учил, что только через собственные усилия человека, произрастающие из глубокого желания, начинает расти осознанность бытия.

Пожалуйста, расскажи об этом саньясинке, которая страдает от болей роста.

Анубхути, я знаю, что ты не страдаешь от болей роста, потому что ты не растешь!

Анубхути много лет занималась работой Гурджиева — не с самим Гурджиевым, а с кем-то, кто был с Гурджиевым. Так вот, быть с мастером — это совершенно другое дело. Если бы ты была с Гурджиевым, твое понимание Гурджиева было бы совершенно другим. Но ты никогда не была рядом с живым Гурджиевым, ты была с кем-то, кто был с Гурджиевым, и этот кто-то еще не достиг просветления, этот кто-то находится в одной лодке с тобой. Но она — человек, с которым была Анубхути, — обусловила твой ум определенным образом: своим собственным пониманием Гурджиева.

Гурджиев говорил, что даже те, кто лучше всех его понимал, не поняли его — даже такой человек как Успенский был отвергнут Гурджиевым. На самом деле, Успенскому полностью принадлежит вся заслуга в том, что Гурджиев прославился на весь мир — никто не узнал бы о нем, не будь Успенского. Благодаря книгам Успенского Гурджиев стал известен — он мог бы умереть безвестным мистиком. Успенский и его великая способность философствовать, спорить, писать сделали Гурджиева одним из величайших мистиков, известных миру.

Но Гурджиев не был доволен даже пониманием Успенского: он говорил, что Успенский совершенно неправильно его понял. Конечно, Успенский очень разозлился, и, в конце концов, оставил Гурджиева, стал его противником. Даже упоминание имени Гурджиева в присутствии Успенского было оскорблением. Ни одному из учеников Успенского не разрешалось упоминать имени Гурджиева, хотя то, чему учил Успенский, было его пониманием учения Гурджиева. Если же вы прочтете Успенского и Гурджиева, то Успенский будет более убедительным, чем Гурджиев, потому что Гурджиев не философ. Он также и не хороший писатель — его произведения такие нудные, такие скучные, что если вам удастся дочитать до конца всю его книгу, это будет свидетельствовать об огромной силе воли. Я встречал многих людей, которые проявляли глубокий интерес к Гурджиеву, но они не читали его книг, все они читали Успенского, Николь и других.

Все, что вы знаете о Гурджиеве, это не о Гурджиеве, вы ничего о нем не знаете. Даже те, кто прожил с ним многие годы, оказались не способны его понять — он был очень загадочным человеком. И каждому ученику он говорил разные вещи, потому что потребности всех учеников были разными. Успенскому он говорил одно, Николь — другое, противоположное, потому что их потребности так отличались, что нельзя было обоим говорить одно и то же.

Некоторым людям он говорил: «Полностью сдайтесь мне...»

Был такой случай:

К нему пришла очень богатая русская женщина, и первым делом он сказал ей: «Немедленно отдайте мне все свои драгоценности. Если вы хотите быть моей ученицей, отдайте все брильянты и другие драгоценности». А на ней были поистине прекрасные вещи, она была одной из самых богатых женщин в те времена. Она очень испугалась — естественно. Она ушла к себе в комнату, чтобы обдумать это: «Что делать? Правильно ли будет все отдать?»

Она жила в комнате с еще одной женщиной — одной из ее старых приятельниц, та тоже была богата. Она спросила ее совета — что ей делать.

Та другая женщина ответила: «Нет никакой проблемы — со мной произошло то же самое. Когда я пришла, он попросил меня: „Сначала отдай мне все свои драгоценности. Если ты не можешь пожертвовать этим, тогда забудь обо мне и о моей работе, тогда твой поиск не является подлинным. Ты должна за него заплатить“. И я сразу же, не думая, отдала все свои украшения. И знаешь, что произошло? — спросила она, — на следующее утро он пришел в мою комнату и все мне вернул!»

Тогда новенькая женщина очень обрадовалась. Она пошла и все отдала — а Гурджиев к ней так и не пришел! Она все ждала и ждала, и спрашивала ту другую женщину: «В чем дело? Он не пришел!»

Та женщина сказала: «Я не знаю, в чем дело, но со мной было так. Я не знаю, почему он не приходит».

Эта женщина потеряла всякое доверие, она оставила Гурджиева и начала распространять о нем слухи: «Этот человек шарлатан! Он эксплуатирует людей».

Та другая женщина спросила Гурджиева: «Почему вы мне все вернули, а ей — нет?»

Гурджиев ответил: «Ты сдалась так быстро, без раздумий, что мне не нужно было оставлять что-то у себя. А она обдумывала, советовалась с тобой. Только когда она убедилась в том, что ее вещи вернутся назад к ней, она все же отдала их мне. Это была далеко не сдача, это был расчет. А я не хочу, чтобы вокруг меня были расчетливые люди. Если бы я вернул ей те вещи, она бы осталась здесь. Поэтому я убил одним выстрелом сразу двух зайцев: у нас есть деньги — они были нам нужны для работы — и мы избавились от глупой женщины. А теперь она распространяет обо мне слухи, значит, и другие глупцы не придут ко мне».

Ты не страдаешь от болей роста, ты просто находишься в замешательстве, потому что моя работа коренным образом отличается от работы Гурджиева — это естественно. И теперь ты не знаешь, что делать.

Анубхути начинала проходить многие группы, но со всех групп она уходила, потому что они не соответствовали ее пониманию работы, они ниже ее. Она знает гораздо лучше — она работала много лет. Но моя работа отличается в корне.

Гурджиев опирался на кристаллизацию, а моя работа — растворение, вы должны раствориться, а не кристаллизоваться. Оба метода действенны, через обе двери можно войти в беспредельное. Либо вам нужно войти через силу воли — и в этом заключалась работа Гурджиева, либо вы должны пройти через сдачу — и это моя работа.

Ты просишь: «Пожалуйста, расскажи об этом саньясинке, которая страдает от болей роста».

Ты просто пытаешься понять меня при помощи своей гурджиевской терминологии. Это не сработает. Если ты хочешь понять меня, тебе придется отставить Гурджиева в сторону. Я люблю этого человека, я безмерно люблю его и уважаю, но мои методы совершенно другие.

Но старые привычки умирают с трудом...

Американский учитель устал смотреть, как его белые ученики дерутся с чернокожими учениками, которым не разрешается пользоваться школьным автобусом. И вот однажды он собирает их вместе и говорит:

— Мальчики, что это за дискриминация? Я больше этого не потерплю! Запомните, мы все равны. Все равны — и черные, и белые! Так что с этого момента мы будем считать себя синими! Вы поняли? Мы все — синие!

— И с этого момента светло-синие будут ездить на автобусе, а темно-синие будут ходить домой пешком!

Старые привычки...

В раю воцарился хаос. Бог спрашивает святого Петра, в чем причина.

— Ну, это тот человек, Адольф Гитлер, — отвечает святой Петр. — Он невыносим. Он продолжает кричать на всех: «Еврей! Еврей!» Но не переживайте, я сам с ним разберусь!

Спустя какое-то время в раю снова воцаряется мир и гармония. Бог заинтригован.

— Как тебе это удалось? — спрашивает он святого Петра.

— Да, это было легко, — говорит святой Петр, — я просто дал ему кисть и теперь, вместо того чтобы кричать «Еврей! Еврей!», он занят тем, что пишет «еврей» на всех облаках!

Старые привычки...

Ты приехала сюда, ты ждала месяцы, чтобы попасть сюда, тебе очень хотелось попасть сюда, ты разочаровала своего так называемого учителя, разочаровала всю свою группу, но ты все равно не здесь. Ты ни там, ни здесь — ты на перепутье.

Если ты хочешь работать по Гурджиеву, уходи отсюда как можно скорее. Если же ты хочешь быть со мной, тебе придется освоить новые методы.

Ты спрашиваешь: «Я слышала от многих саньясинов, что нам совсем ничего не нужно делать...»

Это самая трудная вещь в мире — совсем ничего не делать. Не думай, что это так легко, это самый трудный путь — ничего не делать. Делать вы можете все что угодно, проблема возникает тогда, когда вам говорят ничего не делать.

Сижу в молчании,

Ничего не делая,

И приходит весна,

И трава растет сама по себе.

Работа Гурджиева — это работа, а моя работа — это не работа, а игра. Между ними огромное различие. Гурджиев хотел, чтобы вы прикладывали максимум усилий, он никому не давал спуску. Но я не хочу, чтобы вы были экстремистами, я хочу, чтобы вы оставались посередине. Я хочу, чтобы вы были точно посередине, запомните это, потому что только таким образом возможен баланс, возможно равновесие. От вас ничего не требуется делать.

Ты говоришь: «И твои саньясины говорят: „Все сделает Ошо“». Я вообще ничего не делаю — просто так говорят. Я ничего не делаю и хочу, чтобы мои саньясины тоже ничего не делали. Но их старые привычки все еще остаются, поэтому я говорю им: «Предоставьте это мне. Я это сделаю!» Я вообще ничего не делаю — я никогда в своей жизни ничего не делал. Я самый ленивый человек, какого только можно найти в мире! Разве ты не видишь? Я даже ста ярдов не прохожу пешком! Я сказал Лакшми: «В новом месте машина должна заезжать прямо на сцену!» Я самый ленивый человек в мире — зачем беспокоиться об этих ступеньках? Я ничего не делаю.

Но мои саньясины привыкли что-то делать, поэтому, просто чтобы им помочь, я говорю: «Не беспокойтесь, я сделаю. Предоставьте это мне». Это только предлог, чтобы они оставили делание — и тогда все начинает происходить само по себе. Я хочу, чтобы вы были естественными.

Работа Гурджиева построена на крайностях: она создает в вас напряжение. Она базируется на силе трения: она создает в вас трение. Моя работа — это не работа, а расслабление, отдых, переход во все более и более тихое состояние, чрезвычайно тихое. Даже если вы что-то делаете, вы не должны при этом быть деятелем, вы не должны принимать это всерьез. Работа Гурджиева серьезна. Моя работа совсем не серьезна — это игривость, веселье, танец, песня. Я не называю это работой. Работа — грязное слово. Это грязное слово из четырех букв! (В английском языке слово «работа» — так же как и самое распространенное ругательство — состоит из четырех букв.)

Ты не понимаешь меня по той простой причине, что у тебя есть свое понимание. Тебе придется отбросить это понимание, которое ты носишь с собой, или тебе придется отбросить меня. Ты должна выбрать. Нельзя оседлать двух лошадей сразу.

Красавец-кот прогуливается вдоль дороги. По пути в парк ему встречается маленький белый кот.

— Эй, Томми, куда ты идешь? — спрашивает маленький кот.

— Я иду в парк валять дурака! — отвечает большой Томми.

— А как это? — спрашивает маленький.

— Пойдем со мной, и узнаешь! — говорит Томми.

Вскоре два кота подходят к большому фонтану в парке, а там сидит Джолли, самая хорошенькая кошечка в городе, ее золотистый мех сияет на солнышке. Она видит, что приближается большой кот с озорной улыбкой на его кошачьей морде, и вскрикивает:

— У меня неприятности!

Она подпрыгивает и начинает бегать вокруг фонтана.

— Вперед, парень! — кричит Томми и начинает гоняться за ней.

Один круг, два круга, три круга.

— Давай, быстрее! — пронзительно кричит Томми.

Круг за кругом бегают они вокруг фонтана.

Маленький белый кот, едва поспевая за Томми, совсем выбившись из сил, хватает ртом воздух и, дрожа на своих маленьких лапках, кричит:

— Эй, Томми, я сваляю дурака еще один круг, и с меня хватит!

Ты говоришь: «Гурджиев учил, что только через собственные усилия человека, произрастающие из глубокого желания, начинает расти осознанность бытия». Это так. Но тогда тебе придется полностью следовать методу Гурджиева, а для этого тебе будет нужен Гурджиев, без Гурджиева сделать это невозможно. Без живого мастера не работает ни один метод, каким бы прекрасным он ни был. В действительности, все дело в мастере, в его присутствии — вот что работает, а не методы. С живым мастером все работает, с мертвым мастером ничего не работает. Пусть это навсегда укоренится в твоем сознании.

Поэтому прекрасные методы впоследствии оказываются ложными. Дело не в методах, но в мастере, в том человеке, который за ними стоит, — работает золотое прикосновение, волшебное прикосновение мастера, его харизма.

Когда меня не станет, будут продолжаться суфийские танцы, будет медитация Кундалини и Динамическая медитация, и все будет продолжаться, как заведено, — но чего-то будет не хватать, чего-то самого важного, самой души. Тогда все это станет лишь ритуалами.

Такой стала христианская церковь, так обстоят дела у индуистов, у мусульман, у буддистов. Все эти методы работали только однажды. Они работали, когда был жив Иисус, они работали, когда был жив Кришна, они работали, когда был жив Будда. Быть с живым мастером — вот что работает, а не метод.

В этом различие между наукой и религией: религия волшебна. Наука существует за счет методов, религия существует за счет мастеров, за счет присутствия тех, кто стал пробужденным.

Здесь что-то станет возможным только в том случае, если ты сможешь сонастроиться со мной, — даже невозможное станет возможным. Но тебе придется сонастроиться со мной. Гурджиев будет помехой.

Если ты выбираешь Гурджиева, выбирай Гурджиева — но помни, что ты выбираешь мертвого мастера. Ты можешь повторять его методы всю свою жизнь, и ничего не произойдет.

Достаточно на сегодня.

Глава 3
Выращивайте настоящие розы

Первый вопрос:

Ошо,

В чем секрет того, чтобы оставаться счастливым в браке?

Это невозможно! Этого никогда не случалось — это не может случиться по самой природе вещей. Брак противоречит природе. Брак навязан, его изобрел человек — конечно, по необходимости, но теперь даже эта необходимость устарела. В прошлом это было необходимым злом, но теперь его можно отбросить. И его следует отбросить: человечество достаточно из-за него страдало, более чем достаточно. Это уродливый институт, по той простой причине, что любовь нельзя уместить в рамки закона. Любовь и закон — противоречащие друг другу явления.

Брак — это попытка заключить любовь в рамки закона. Он существует из страха, из-за мыслей о будущем, о завтрашнем дне. Человек всегда думает о прошлом и о будущем, и из-за этих постоянных мыслей о прошлом и будущем он разрушает настоящее. А настоящее — это единственная существующая реальность. Нужно жить в настоящем. Прошлое должно умереть, и ему нужно позволить умереть.

По-настоящему разумный человек никогда не оглядывается назад, он никогда не беспокоится о прошлом — что прошло, то прошло навсегда. И он также никогда не думает о будущем, поскольку то, что еще не пришло, еще не пришло. Он знает, что когда оно придет, он сможет откликнуться на него — так зачем о нем размышлять? Зачем придумывать готовые ответы на еще не возникшие вопросы? Все равно все ваши готовые ответы будут неуместными, потому что жизнь все время меняется. Жизнь всегда остается сюрпризом, она непредсказуема.

Но человек думает, что ведет себя очень умно, готовясь к будущему. Вы любите женщину, вы любите мужчину, но как же насчет будущего? Завтра эта женщина может полюбить кого-то другого. Если она смогла полюбить даже вас, почему она не может полюбить другого? Вы знаете это, вы это осознаете: «Она полюбила даже меня, так что вполне возможно, что она полюбит и кого-то другого». Поэтому надо что-то предпринять, чтобы помешать ей полюбить другого, так чтобы ваше завтра было гарантировано, защищено, чтобы вы и завтра могли ею пользоваться. Останется любовь или нет, но, по крайней мере, физиологически это будет ваша женщина. Вас не сильно заботит ее душа — потому что закон не может ограничить душу, но закон может создать барьеры для тела, тело находится в пределах его досягаемости. Закон может контролировать ее, закон может осуждать ее, может разными способами ее наказывать.

И еще одно: вы боитесь не только женщины, вы также боитесь и себя. Если вы можете любить эту женщину, вы сможете полюбить и кого-то другого. Вы знаете, что ваш ум постоянно думает о других женщинах. Вы знаете, что не исключена вероятность того, что завтра вы потеряете интерес к этой женщине — и это не просто вероятность, не просто возможность, это случится почти наверняка. И поэтому вы боитесь себя. Вы можете уйти, можете сбежать.

Но вы хотите остаться, потому что эта женщина заботится о вас. Она для вас удобна, она всегда была утешением в вашей жизни, она во многом была для вас матерью, поддержкой. Вы боитесь предать ее. Вы боитесь своего собственного ума, своего собственного бессознательного — оно может завести вас куда угодно.

И вы пообещали ей, что никогда ее не оставите, что всегда будете любить ее, что будете любить ее вечно, жизнь за жизнью. Вы боитесь нарушить свои обещания. Ваше эго чувствует, что нарушить эти обещания будет означать только одно: вы никогда не сможете простить себя. Это будет давить на вас тяжким грузом, это создаст в вас чувство вины.

И женщина находится в такой же ситуации. Так что это было необходимым злом — мужчины и женщины согласились планировать свое будущее. Боясь самих себя, они заручились поддержкой закона, общества, условностей, респектабельности. Они окружили себя тысячей и одним барьером, чтобы оставаться вместе.

Но если — и это не маленькое «если», это большое «если» — если завтра что-то произойдет, тогда ваша жизнь станет несчастной. А завтра обязательно что-то произойдет, завтра не будет таким же, как сегодня. Жизнь никогда не остается прежней, даже в течение двух следующих друг за другом мгновений. О будущем ничего нельзя сказать, оно остается неизвестным, непознаваемым, непредсказуемым. Никакая астрология не поможет, никакая хиромантия не поможет, никакое гадание на картах Таро не поможет, никакой И-Цзин не поможет — ничто не поможет. Человек перепробовал все возможные способы получить какую-то ясность о неясном будущем, но ничего нельзя сделать. Природа будущего неизвестна, оно остается неизвестным и открытым для всех возможностей.

Поэтому вы закрываетесь от всего. Вы закрываете все двери, все окна. Но тогда вы начнете задыхаться, вы начинаете злиться, и постоянно возникают конфликты. Вы злитесь на женщину, которую некогда любили, по той простой причине, что теперь вам стало трудно выбраться из этой тюрьмы. Вы сами заточили себя в тюрьму, и теперь единственный способ продолжать жить — это сделать себя как можно менее чувствительным, стать как можно более нелюбящим и как можно более фальшивым, быть как можно более мертвым.

Поэтому люди так рано умирают. Их хоронят после сорока лет, после пятидесяти лет, но умирают они где-то в районе тридцати. К тому моменту, когда начинает умирать их любовь, они умирают, потому что жизнь есть любовь. Но любовь — это не закон, жизнь — это не закон. Жизнь — не логика, любовь — не логика. В своей основе жизнь небезопасна, и в этом ее красота.

Поэтому я не вижу, чтобы с наступлением новой эры, новой зрелости, к которой приходит человечество, мог продолжать существовать брак в своей прежней форме. Он должен стать более текучим, а это означает, что он больше не может быть институтом. Люди будут жить вместе — они нужны друг другу... Мужчины и женщины — половинки целого, их потребность заключена в самой их природе. Вместе они становятся целым, вместе они дополняют друг друга. Но они будут жить вместе только из любви, а не из-за закона. И они будут жить вместе свободно, не из-за связывающих их уз.

С исчезновением института брака изменится вся структура общества — по-другому не может быть — потому что как только исчезнет брак, автоматически исчезнут многие вещи. Семья больше не будет прежней, на смену семье придут коммуны — это неизбежно. И дети будут принадлежать не отдельным людям, а коммуне. Поэтому с детьми не будет особых проблем — ведь это всегда было большой проблемой: что делать с детьми, когда люди расстаются? Дети оказываются в подвешенном состоянии, с детьми нужно что-то делать. И браки сохранялись по той простой причине, что детей необходимо защищать, им необходимо помогать, они беспомощны. Вы ответственны за это.

Любовь превращается в долг, в ответственность. И в тот момент, когда она становится долгом, ответственностью, она утрачивает всю свою поэтичность и превращается в чистый расчет. Вы идете на компромисс, и вам приходится как-то исполнять свой долг, жизнь становится вам в тягость.

Близится великая революция, и с исчезновением брака эта революция станет возможна. Как только дети перестанут принадлежать отдельным людям, они будут более щедрыми, они будут более человечными. Они не будут индуистами или мусульманами, или христианами, потому что они не будут принадлежать определенным родителям и не будут обусловлены родителями, они будут принадлежать коммуне. И когда дети будут принадлежать коммуне, у них будет больше опыта общения с людьми. Один ребенок сможет контактировать со многими женщинами как с мамами и тетями, и со многими мужчинами как с папами, с дядями, и со многими детьми как с братьями и сестрами.

Сейчас опыт ребенка очень ограничен. Каждого ребенка воспитывает отдельная женщина. Воздействие этой женщины продолжает довлеть над сознанием ребенка всю его жизнь, оно впечатывается в него. И он постоянно ищет ту же самую женщину: в каждой женщине, в которую он влюбляется, он, на самом деле, ищет свою мать, которую никак не может найти. Но где он может найти свою мать? Не бывает двух одинаковых людей. Он никогда не найдет свою мать, но он ищет мать в каждой жене, в каждой возлюбленной. И так же обстоят дела с женщиной: она ищет отца в каждом муже, в каждом любовнике. Найти их невозможно, но таково их представление.

Представление женщины о мужчине — это не что иное, как ее представление об отце, а представление мужчины о женщине — не что иное, как его представление о матери. Они никогда их не найдут, поэтому их ждет разочарование, поэтому всегда будут отчаяние, страдание, неудачи, боль.

Если ребенка будут воспитывать в коммуне многие женщины, и он будет контактировать со многими мужчинами и со многими женщинами, у него не будет определенного представления, его видение будет более размытым. У него не будет определенности относительно того, каким должен быть мужчина и какой должна быть женщина, его представление о женщине будет слагаться из множества образов. И тогда будет больше шансов найти женщину, которая сможет удовлетворить его, или мужчину, жизнь с которым сможет принести удовлетворение, потому что одно из величайших страданий заключается в том, что вы ищете того, кого невозможно найти, поэтому вам будет казаться, что в каждом чего-то недостает, ничто никогда не принесет вам удовлетворения.

И благодаря тому, что вы не будете ограничены одной семьей, вы не будете нести гнилое наследие этой семьи. В противном случае, родители индуисты сделают ребенка индуистом, а ребенок индуист неизбежно будет против мусульман, против христиан, против кого бы то ни было другого. И также обстоят дела с евреями, с христианами, с мусульманами. Если ребенок будет вращаться среди множества людей в коммуне и будет сонастроен с целой коммуной...

Например, посмотрите на Сидхартху в нашей коммуне. Он живет абсолютно свободно. Такой маленький ребенок и столько свободы! У него нет привязанности к матери или отцу. Он заводит дружбу со взрослыми людьми и просто начинает с ними жить. У него так много друзей — мужчины и женщины, самые разные люди — и дети, и взрослые. Он получает представление о стольких разных людях, что его видение человечества непременно будет широким.

Он спросил меня — а он жил в доме для детей, где живут только дети — он спросил меня: «Ошо, я хочу жить с настоящими людьми, а не с детьми. С меня хватит! Я уже достаточно пожил с детьми». Тогда я отправил его жить к Говиндасу и другим саньясинам. А они стали жаловаться: «Иногда он приходит в двенадцать часов ночи, иногда в час, иногда в два. Это уже слишком! Он ходит на вечеринки, на спектакли, на дискотеки и постоянно доставляет нам беспокойство! И он захватил всю комнату целиком — как будто эта комната принадлежит ему, а мы просто живем в его комнате! Он разбросал по всей комнате свои вещи — его игрушки разбросаны повсюду! Так что, пожалуйста — попросили они меня, — убери его!»

Я велел ему идти к его матери, Нирдже, и жить с ней. Он сказал: «Туда я меньше всего хочу идти! Но если ты так говоришь, я пойду». Его заставили пойти пожить у матери хотя бы несколько дней. А он жил со многими семьями, со многим парами. Куда бы он ни шел, он заводит друзей, и друзей у него так много, что он никогда не бывает без денег — он спрашивает у всех!

Когда-то Сатва был любовником Нирджи. Теперь любовные отношения распались, но любовь, которая выросла между Сатвой и Сидхартхой, продолжается. Они по-прежнему друзья — Сатва по-прежнему вынужден давать ему деньги! Он приходит каждый день: «Сегодня мне нужно пять рупий, десять рупий».

Как-то раз Саттва сказал: «Сегодня у меня нет денег». Тогда Сиддхартха воскликнул: «Так попроси у меня!» И он принес откуда-то пять рупий и дал Саттве! «Почему ты не спросишь у меня? У меня столько друзей, что я могу принести столько денег, сколько тебе нужно!»

Так вот, этот ребенок будет совершенно другим ребенком! Он жил с евреями, с христианами, с индуистами. Он не будет ничем обусловлен, у него не будет никакой обусловленности. Ему будет доступна огромная территория для жизни.

Я считаю, что все дети должны так расти. Тогда в мире не будет никаких безобразных религиозных конфликтов, никаких войн, кровопролитий, не будет фанатизма, никаких фашистских идеологий. Все эти явления — побочный продукт института семьи, а семья основана на браке. В сущности, если исчезнет семья, исчезнут и нации, исчезнут религии, исчезнут государства, исчезнут церкви. Вот почему государство и церковь всегда поддерживают брак и превозносят его, как будто это что-то святое, божественное. Но это самое уродливое, что только есть на Земле! А они продолжают говорить людям: «Если не будет брака, где дети смогут получить любовь?» Они получат даже больше любви — их родителям никто не запретит любить их, и в то же время они будут в контакте также и со многими другими людьми. Они не будут зависимыми, они начнут учиться независимости. С самого начала у них будет некое чувство свободы. И это именно то, что нужно.

На протяжении всей истории человечества не прекращаются религиозные войны, по той простой причине, что все люди обусловлены, а если ты обусловлен, не так-то легко избавиться от этой обусловленности. Я знаю, как это трудно, потому что в этом заключается вся моя работа здесь — разобусловить вас. На это уходят месяцы, годы, и вы упорно сопротивляетесь, вы боретесь всеми возможными способами, потому что ваша обусловленность — это ваше эго.

Ты спрашиваешь: «В чем секрет того, чтобы оставаться счастливым в браке?»

Не знаю! Это еще никому не удалось узнать. Если бы Иисус знал этот секрет, разве бы он не женился? Он знал секрет Царства Божьего, но секрет того, как оставаться счастливым в браке, он не знал. Он никогда не женился. Махавира, Лао-цзы, Чжуан-цзы, все они были неженаты по той простой причине, что секрета счастья в браке не существует — а иначе они бы открыли его. Эти люди смогли открыть беспредельное, а брак — не такое уж большое дело, он очень узок. Они смогли постичь даже Бога, но не смогли понять брак.

Сократ женился и всю свою жизнь страдал. Он не открыл секрет счастья при помощи брака — он открыл лишь то, что было бы лучше, если бы он не женился. Но в Греции никогда не было таких случаев как Иисус, Лао-цзы — Иисусу еще только предстояло прийти, спустя пятьсот лет после Сократа. Сократ был современником Лао-цзы, Махавиры, но он ничего о них не знал, потому что в те дни в мире не было средств сообщения. Так что в его жизни было все то, что считалось общепринятым.

Магомет был женат не на одной женщине, он женился на девяти женщинах! Много раз меня спрашивали: «А как же Магомет?» Я знаю секрет Магомета, но я не знаю секрет счастья в браке. Если у вас девять женщин, то они будут воевать друг с другом, а вы будете свободны! Магомету это удалось, и он сказал своим последователям: «Женитесь как минимум на четырех женщинах». Поэтому мусульмане могут жениться на четырех женщинах. Четырех женщин достаточно, чтобы они воевали друг с другом, и это позволит мужу уцелеть.

Кришна поступил лучше всех: он женился на шестнадцати тысячах женщин! Тут легко затеряться. Шестнадцать тысяч женщин... кто заметит Кришну, куда он ушел, где он? Будет столько шума и склок, и среди этих туч и тумана Кришна может сбежать куда угодно. Он может даже сидеть посредине всего этого и медитировать, и никому не будет до него никакого дела! Они все будут озабочены сари и украшениями друг друга.

Будда женился, но потом сбежал. У него была прекрасная жена, Яшодхара, но он сбежал. Он вернулся домой только после того, как стал просветленным, спустя двенадцать лет. Да, если ты просветленный, ты можешь быть счастлив где угодно, даже в браке, но не известно ни одного такого случая, чтобы кто-то женился после своего просветления.

Встречаются две подруги.

— Здравствуй, Луиза, как твоя большая любовь?

— Она закончилась, — грустно отвечает та.

— Закончилась? Как так?

— Мы поженились!

Разговаривают два друга.

— Я разместил в газете объявление: ищу жену, — говорит один.

— И много женщин ответило? — спрашивает второй.

— Всего несколько женщин... но целая толпа мужей!

Жена в пятый раз ушла из дома, и муж поспешил разместить в газете объявление: «Не возвращайся, и я все прощу».

Одна мудрая старая женщина каждый раз, когда ее спрашивали, почему она не вышла замуж, отвечала: «Зачем выходить замуж? У меня есть собака, которая храпит, попугай, который говорит только бранные слова, и кот, который всю ночь где-то шляется. Зачем мне муж?»

Ревнивый муж нанимает детектива, чтобы выяснить, изменяет ли ему жена. Спустя несколько дней детектив возвращается с пленкой, на которой записано, как его жена и его лучший друг плавают, танцуют, занимаются любовью, веселятся.

Во время просмотра кассеты муж не перестает повторять:

— Не могу в это поверить! Не могу в это поверить!

— Но я представил вам доказательства! — с досадой говорит детектив.

— Да нет, не в этом дело, — отвечает муж, — я просто не могу поверить, что кто-то может так веселиться с моей женой!

На небесах все ведут себя тихо и сохраняют молчание, кроме Паоло, который все время повторяет:

— Как здесь спокойно! Как здесь спокойно!

Даже святой Петр стал от него уставать и, в конце концов, отправил его в чистилище. Однако даже там Паоло продолжает бормотать:

— Как здесь спокойно! Как здесь спокойно!

Всем это так надоедало, что его решили отправить в ад. Но даже в аду, среди языков пламени и чертей, он продолжает свое:

— Как здесь спокойно! Как здесь спокойно!

Тогда его подзывает сатана и спрашивает о причинах такого поведения.

— Знаешь ли, сатана, — отвечает Паоло, — если бы ты пятьдесят лет прожил с моей женой, ты бы говорил то же самое!

Любви достаточно. Живите только из любви. Будет она длиться долго или нет, не беспокойтесь об этом. Даже если она придет лишь на миг, она даст вам ощутить вкус вечности.

И вполне возможно, что если вы не будете бояться, она продлится дольше, потому что страх — это яд, он все отравляет. Если вы не будете беспокоиться о завтрашнем дне, вы сможете прожить сегодня так тотально, что из этой тотальности возникнет прекрасное завтра. Но если вы боитесь завтрашнего дня, вы можете разрушить и сегодняшний день. А если сегодня разрушено, откуда возникнет завтра?

Живите без страха — это одно из самых главных посланий моим саньясинам — и живите, рискуя. Не идите на компромисс ради удобства, ради комфорта. Лучше жить без комфорта, но жить, чем быть в комфорте мертвыми. Это от вас никуда не уйдет — в могиле вас ждет полный комфорт и безопасность. Там ничего не может произойти, нет никакой опасности. Вы не можете снова умереть, не можете заболеть, никто не может вас покинуть, вы не можете обанкротиться, у вас нельзя ничего украсть. Там вы будете в совершенном покое.

Вы, наверное, видели надгробия — это написано почти на всех могилах: «Покойся с миром». А что еще там может быть?

Один человек умер. Он сам сделал для себя надгробие — прекрасное высокохудожественное произведение, потому что он не мог положиться на свою жену — она была такой скрягой, что могла установить какое-нибудь обыкновенное надгробие. Поэтому он купил самый дорогой мрамор и попросил лучшего художника выгравировать на нем розы и написать: «Покойся с миром».

Когда он умер, его жена обнаружила, что он совсем не оставил ей денег. Когда было открыто завещание, в нем оказалось только одно предложение: «Я был мудрым человеком, поэтому потратил все, что у меня было. Я ничего никому не оставил».

Жена была в ярости. Она пошла к могиле вместе с художником и попросила его добавить еще несколько слов: «Покойся с миром, пока я не приду!»

Но не волнуйтесь: даже жены не могут оказаться в одной могиле с вами — у них будут свои собственные могилы. И даже если они придут, то не узнают вас, и вы их тоже не узнаете.

В могиле вы можете покоиться с миром, в полной безопасности, но пока вы живы, будьте живыми. Принимайте небезопасность. И в самом этом принятии небезопасность исчезнет, без каких-либо компромиссов с вашей стороны. Любите тотально, но не просите постоянства. Только глупцы просят постоянства. И запомните одну вещь: если вы будете просить постоянства, вы будете получать только фальшивки — только фальшивки постоянны.

Настоящие розы рано или поздно завянут, но пластмассовые розы постоянны, они не вянут. Но у них также нет и аромата, в них нет жизни, они только выглядят как розы.

Брак — это пластмассовая роза, любовь — настоящая роза. Выращивайте в своей жизни настоящие розы. Конечно, они будут увядать — ну и что? Вы можете снова их вырастить, вы можете продолжать их выращивать. Вы можете создавать все больше и больше любви, делясь ею все больше и больше со все большим количеством людей.

По своему опыту могу сказать — а все, что я говорю вам, я говорю из своего собственного опыта, — что если вы любите тотально, не желая постоянства, даже невозможное становится возможным. Ваша любовь может продлиться очень долгое время, может быть, всю вашу жизнь. Но не просите постоянства, самой этой просьбой вы все нарушаете: вы перемещаетесь из реального в нереальное. Живите тотально!

Тотальность — вот мое ключевое слово. А до настоящего момента ключевым словом было постоянство. Вам говорили, что ваша любовь должна быть постоянной, только тогда она настоящая — если она не постоянна, значит, она ненастоящая. Все это полная чушь! Настоящая любовь не имеет никакого отношения к постоянству, тут нет никакой взаимосвязи. Она может случиться всего на миг, она может быть просто как молния — но если молния вспыхивает лишь на миг, это не означает, что она ненастоящая. Цветок розы распускается утром, а к вечеру его лепестки уже увядают, опадают, возвращаются обратно в землю, чтобы обрести покой. Это не означает, что роза была ненастоящей.

Но священники снова и снова говорят вам, что если вы действительно ищете реальность, то критерием должно быть постоянство. Они переключают ваш ум с реальности на постоянство, а как только вы начинаете ориентироваться на постоянство, вы неизбежно купите фальшивку и упустите реальность. Настоящее меняется, постоянно меняется, только ненастоящее остается неизменным. И вы должны быть доступны для постоянных изменений.

Даже если любовь случится всего на одно мгновение, будьте в ней тотальны. Если вы будете в ней тотальны, следующий момент возникнет из этой тотальности. И возможно — я не могу сказать этого наверняка, я могу лишь сказать, что это возможно — что следующий миг углубит вашу любовь. Но она уже не будет прежней: либо она станет глубже, либо исчезнет, но она никогда не будет прежней. Два момента никогда не бывают одинаковыми, не могут быть одинаковыми.

В этом и заключается красота жизни, это и есть невероятное приключение жизни: она всегда остается сюрпризом, она всегда неожиданна. Если жить тотально, все может стать глубже — но помните, когда что-то становится глубже, оно не остается прежним. Если вы рассчитываете на постоянство, вы промахнетесь.

Так что не спрашивай меня: «В чем секрет того, чтобы оставаться счастливым в браке?»

Я могу рассказать только секрет того, как быть счастливым — брак к делу не относится. Если ты живешь с кем-то вместе из любви, из благодарности, это хорошо, если это происходит на протяжении всей вашей жизни, хорошо. Но если однажды это исчезнет, расстаньтесь друг с другом с глубокой благодарностью, в память о той любви, которая некогда была — она обогатила вас. Вместо того чтобы цепляться друг за друга в гневе, в разочаровании и ярости, вместо того чтобы быть жестокими и разрушительными по отношению друг к другу, лучше расстаться красиво. Нужно уметь влюбляться, и также нужно уметь красиво выходить из любви.

Второй вопрос:

Ошо,

Мои родители, евреи, недовольны тем, что я стал саньясином. Что мне следует делать?

Иисус сказал, что, не возненавидев своих родителей, вы не сможете следовать за мной. Это очень странные слова — и они исходят от такого человека, как Иисус. Они шокируют. Они неожиданны, по крайней мере, от Иисуса, потому что он говорит: «Возлюби врага своего как самого себя». И не только это, он говорит даже: «Возлюби ближнего своего как самого себя», — а это гораздо труднее, чем возлюбить своих врагов! Но когда речь заходит о родителях, он очень конкретен. Он говорит: «Пока вы не возненавидите своих родителей, вы не сможете следовать за мной». Почему он так жесток к родителям?

Но это еще ничего, если вспомнить Гаутаму Будду. Он спрашивал своих бхикку — своих саньясинов, учеников: «Вы уже убили своих родителей или еще нет?» И это такой человек как Будда, абсолютно чуждый насилия! Иисус не чужд насилия, по крайней мере, он ест мясо, он не прочь поесть рыбы. Будда же вегетарианец, абсолютный вегетарианец, он величайший поборник ненасилия на Земле. И он снова и снова спрашивает своих учеников: «Вы уже убили своих родителей или еще нет?»

Конечно, они не говорили это в буквальном смысле, ни Иисус, ни Будда, но их слова имеют большое значение. То, что они в действительности имели в виду, это великое послание, оно метафорично. Вам нужно понять эту метафору. Их не заботят внешние родители, ваши отец и мать, их волнуют те внутренние отпечатки, которые ваши мать и отец оставили в вас.

Не внешние родители влияют на вас. Что они могут сделать? Вы здесь, а они могут находиться за тысячи миль отсюда, где-нибудь в Германии. Что они могут сделать? Они не могут влиять на вас. Но у вас есть нечто внутреннее: у вас есть внутренние идеи, внутренние отражения, отпечатки, впечатления от ваших родителей, и эти идеи продолжают управлять вами. Если им не нравится, что ты стал саньясином, тогда твое сознание начинает испытывать чувство вины. Ты чувствуешь, что причиняешь своим родителям боль, что это нехорошо, что так не должно быть, и нужно что-то сделать.

Но родители всегда против всего нового.

Отец Будды не был им доволен, он был очень недоволен, он был зол на него. Будде пришлось бежать из своего королевства, потому что он боялся, что его поймают, — за ним послали сыщиков, чтобы те поймали его. Он был единственным сыном у своего отца, а отец старел — отцу было семьдесят, когда Будда убежал из дома. Отец боялся — кому достанется королевство? До него доходили всевозможные истории, слухи, сплетни, что он стал монахом, что он просил милостыню, стал нищим. И, конечно, старый король очень злился: «Что за вздор? Сын короля просит милостыню — зачем? У него есть все — зачем ему просить милостыню? А он ходит от дома к дому, просит подаяния, ходит босиком в окружении таких же нищих, как он сам. Что он делает? Он предал меня в моем преклонном возрасте!»

Естественно, он злился, но настоящий гнев заключался в другом. Причина этого гнева была в том, что сын пошел против его религии, его идеологии. Он пошел против всего того, что представлял собой отец — он пошел против эго отца.

Родители Иисуса тоже были недовольны Иисусом. Они были ортодоксальными иудеями — как они могли быть довольны сыном, который проповедовал странные вещи и говорил так, будто он знал больше, чем Моисей? Ведь Иисус повторял снова и снова: «Так вам говорили в прошлом... но я говорю вам, что это неверно. Вам говорили, что если кто-то бросит в вас камень, ответьте ему тем же. Но я говорю вам, что если кто-то ударит вас по одной щеке, подставьте ему и вторую щеку».

Это совершенно противоречило иудейскому представлению о справедливости, это казалось практически антииудейским — потому что даже сам иудейский Бог провозглашает в Талмуде: я — очень ревнивый Бог. Если вы пойдете против меня, я уничтожу вас.

И он полностью разрушил два города. То, что случилось в Хиросиме и Нагасаки, иудейский Бог сделал на три тысячи лет раньше! Он разрушил два города по той простой причине, что люди не следовали его представлениям о морали, они стали вести себя аморально. Он разрушил целиком два города.

Но не могли же все люди быть аморальными, и даже если все люди были аморальными, они не могли быть аморальными в одинаковой степени. Там также были маленькие дети — они не могли быть аморальными. Они еще ничего не знали о морали и аморальности. Там также были старики, они не могли быть аморальными. Были и больные, которые даже не могли встать с постели. Какие аморальные действия они могли совершить? Но он так разозлился, что полностью разрушил два города, просто чтобы преподать урок человечеству.

А этот молодой человек по имени Иисус говорит: «Прощайте...» Он пошел абсолютно против всех представлений иудейской религии. Он стал учить людей новым понятиям, новому видению, новым способам приблизиться к Богу. Родители злились.

Был один случай, когда Иисус учил в окружении своих учеников, а также толпы. Пришла его мать, и кто-то из толпы сообщил ему: «Твоя мать ждет снаружи и хочет немедленно тебя видеть». И говорят, что Иисус ответил: «Скажите этой женщине...», — не «моей матери», он говорит: «Скажите этой женщине, что у меня нет отца и нет матери, у меня нет родственников. Все мои родственники — это те, кто со мной, и я не имею никакого отношения к тем, кто не со мной. Передайте ей, чтобы она уходила».

Это кажется жестоким, это кажется бессердечным, но тому есть причина. Все эти истории символичны, я не думаю, что они случились на самом деле. Я не думаю, что Иисус мог сказать: «Скажите этой женщине...» Но это о чем-то говорит. Вы должны выбросить идею своего отца, идею своей матери из глубины своего существа, только тогда вы станете зрелыми. Пока вы носите в себе эту идею, вы остаетесь незрелыми, вы не взрослеете. Ведь ни один отец, ни одна мать никогда не хотят, чтобы вы по-настоящему повзрослели, потому что зрелость будет означать, что вы стали свободными.

Все религии учат вас уважать своих родителей по той простой причине, что если вы уважаете родителей, вы будете уважать прошлое, вы будете уважать традиции, вы будете уважать обычаи. Если вы уважаете своего отца, вы будете уважать и Бога-отца. Но если вы не будете уважать своих родителей, вас уже ничто не будет связывать с традицией, а ни одна церковь не может этого допустить.

Я не говорю, что не нужно уважать своих отца и мать. Я говорю, что вы можете уважать отца и мать только тогда, когда вы полностью свободны от своих внутренних отпечатков отца и матери, в противном случае ваше уважение будет фальшивым, ложным. Вы можете любить своих отца и мать, только когда вы совершенно от них свободны, в противном случае вы не сможете их любить, вы будете продолжать злиться на них. Никто не может любить кого-то, пока не станет свободным от этого человека. Если присутствует какая-либо зависимость, любовь остается только внешней оболочкой, глубоко внутри скрывается ненависть. И каждый ребенок ненавидит своих отца и мать — каждый ребенок, без исключения. Но ему извне навязывается уважение.

Просто загляните в свое подсознание, посмотрите вглубь себя, и вы обнаружите огромный огонь мести. Вы хотите отомстить своим родителям. Вы злитесь, потому что они в ответе за то, какие вы есть. Именно то, как они воспитали вас, — причина ваших страданий. Из-за того, как они вас обусловили, вы искалечены и парализованы. Поэтому, естественно, в вас живет ненависть.

Я бы хотел, чтобы вы осознали это, так чтобы вы могли это отбросить — ведь что бы они ни сделали вам, они сделали это бессознательно. Их нужно простить. Простите их.

Иисус говорит: «Возненавидьте отца и мать». Будда говорит: «Убейте их». Я же говорю вам: простите их — что гораздо труднее. Простите их, потому что, что бы они ни сделали, они сделали это по незнанию, они были обусловлены своими родителями и так далее и тому подобное. Даже Адам и Ева были обусловлены своим отцом — вот откуда берет начало обусловливание. Бог в ответе за обусловленность Адама: «Не ешьте плода с Древа познания». Привлекло именно это «не» — это отрицательное обусловливание. Когда вам говорят, чтобы вы чего-то не делали, и акцентируют на этом внимание, в вас возникает неудержимое желание поэкспериментировать, испытать это. Почему? — почему Бог так настаивает на этом? Ведь Древо познания не может быть чем-то плохим, познание не может быть плохим. Если вы станете мудрыми, что тут плохого? Мудрость — это хорошо, знание — это хорошо.

Наверняка Адам размышлял про себя: «Бог пытается не допустить того, чтобы я стал таким же знающим, как и он: он хочет, чтобы я всегда оставался в зависимости от него, чтобы мне всегда приходилось обращаться к нему за советом, чтобы я никогда не жил самостоятельно и всегда был лишь его тенью. Он не хочет, чтобы я был свободным и независимым». Это простое логическое умозаключение.

И вот что сделал дьявол — он привел те же доводы. Он сказал Еве... Почему он избрал Еву, а не Адама? Потому что если вы убедите жену, если жена будет убеждена, то вам не нужно беспокоиться о муже.

Любой специалист по рекламе знает об этом, поэтому вся реклама ориентирована на женщин. Как только они будут убеждены, никто не сможет их разубедить, по крайней мере, их мужья. Они должны будут последовать их примеру, им придется это сделать — потому что женщина превратится в бесконечную пытку, если вы этого не сделаете.

Дьявол был первым специалистом по рекламе. Он был пионером, основателем целого искусства. Его не волновал Адам — должно быть, он знал, что мужья находятся под каблуком у своих жен, так зачем о них переживать? Надо уговорить жену. Он стал уговаривать ее, и, конечно, она поверила, потому что логика была очевидной. Он сказал: «Бог запретил это только потому, что он не хочет, чтобы вы стали как боги. Как только вы вкусите плод с Древа познания, вы станете как боги. А он завидует, он боится. Но с вашей стороны будет глупостью, если вы не отведаете его. Будьте как боги!»

А кто не хочет быть как боги? Как только возник соблазн, устоять было невозможно. Но вся обусловленность исходила от самого Бога — это было отрицательное обусловливание.

Ваши родители, на самом деле, не несут ответственности. Бессознательный человек не может быть в ответе: он действует бессознательно, он не ведает, что творит.

Вы должны погрузиться внутрь себя и очистить себя от всех представлений, которые родители вам навязали, как положительных, так и отрицательных. Тогда в вас возникнет великое сострадание к вашим родителям, великое сострадание и огромная благодарность, потому что все, что бы они ни делали, они делали — по крайней мере, как они сами говорят, — думая, что это во благо. Они не делали вам намеренно ничего плохого. Даже теперь, если они против вашей саньясы, если они не довольны вашей саньясой, то это потому, что они думают, что вы попали не в те руки, что вы отошли от их традиционного наследия. Они боятся, что вы можете сбиться с пути, и впоследствии будете страдать, что однажды вы пожалеете. Они переживают за вас.

Их любовь бессознательна, поэтому вам не нужно их слушать, но вы не должны злиться на них — их нужно понять.

Ты говоришь: «Мои родители, евреи, недовольны тем, что я стал саньясином». Во-первых, они иудеи, это одна из самых древних религий в мире. В мире существует только две старые религии — иудаизм и индуизм. А чем старее традиция, тем больше ее вес, она сильнее давит на людей. Все новое легкое.

Мои саньясины могут ходить легко, почти танцуя. Но пятитысячелетняя традиция имеет огромный вес, это долгое прошлое. Они не могут простить Иисуса — как же они могут простить тебя? А ведь Иисус не стал моим саньясином! В действительности, он никогда не выходил за пределы традиции, он остался иудеем. Он не был христианином, имейте это в виду, потому что в то время не было христианства. Христианство возникло в результате его смерти, благодаря его воскресению. Поэтому я всегда называю христианство «крестианством» — оно не имеет никакого отношения к Христу, оно связано с крестом. Поэтому крест и стал символом христианства — он важнее Христа.

Они не простили Иисуса, а он никогда не выходил за рамки традиции. Конечно, он говорил вещи, которые казались несколько странными, немного новыми. Он привносил новый свет, он очищал зеркало иудейского сознания от старой пыли. Но они не смогли его простить, даже теперь. Я не встречал ни одной книги, написанной евреем в поддержку Иисуса. Они по-прежнему думают, что он был неправ, они по-прежнему думают, что его заслуженно распяли, они по-прежнему думают, что он был преступником.

А стать моим саньясином — это, конечно же, гораздо опаснее, потому что это полный уход от всех традиций. Это не просто смена одной традиции на другую, а отбрасывание самого традиционного ума. Это отбрасывание традиционности как таковой — вы становитесь нетрадиционными, необщепринятыми. Это чистая революция! И, естественно, они боятся — у иудеев много причин бояться.

Но при этом между мной и евреями существует определенное притяжение. Я привлек стольких евреев, что сам иногда удивляюсь — я что, еврей? Или в чем тогда дело? — потому что евреев не так-то легко привлечь. Их не привлек Иисус. Их не привлек никто другой. Почему они пришли ко мне? Я затронул в них что-то глубокое. По сути, они пострадали от традиции больше, чем кто-либо еще, и именно поэтому им стало так интересно мое видение — потому что я против традиций. Им хотелось бы от них избавиться.

Еврей и чернокожий сидят рядом в поезде. Вдруг еврей понимает, что чернокожий читает журнал на иврите. Какое-то время он молчит, а потом шепотом говорит:

— Послушай, дружище, разве тебе мало быть черным?

Возможно, твои родители боятся: «Разве мало того, что ты еврей? Ты хочешь еще пострадать?» Потому что пребывание со мной будет опасным. Свобода гораздо опаснее, чем что-либо еще в этом мире. Свобода — это огонь: она сжигает твое эго, и оттого, что она сжигает твое эго, она причиняет боль эго многих людей, и они все становятся твоими врагами.

К тому же евреи — очень мирские люди. Это единственная религия, которая является совершенно мирской. Существует два вида религий: мирские религии — иудеи представляют мирскую религию — и духовные религии, такие как буддизм. Буддисты будут против меня, потому что им я покажусь немного мирским, а евреям я покажусь слишком не от мира сего.

Но я и то, и другое: я мост. Моя саньяса — это синтез, потому что я не разделяю «этот мир» и «тот мир». Для меня они оба прекрасны. И нужно жить в обоих мирах, потому что они не нераздельны, они неразделимы. Сама идея такого разделения стала большой бедой.

Иудеев больше интересуют деньги, чем медитация. Конечно, узнав, что ты стал медитировать, они испугаются: «Что ты делаешь? Пора зарабатывать деньги. Пора пустить корни в мире. Не трать впустую драгоценное время!» По их мнению, пока ты еще молод, ты можешь что-то сделать, а с возрастом ты будешь все менее и менее способен зарабатывать деньги, обрести власть, престиж, сделать имя в этом мире. Здесь ты попусту тратишь свое время.

Даже у тех, кто находится здесь, если это евреи, пережитки традиции сохраняются. Одна саньясинка несколько дней назад уезжала отсюда на работу в эйфории — должно быть, она прикоснулась к чему-то неосязаемому в медитации, или пережила мгновения тишины здесь, на дискурсе, получила проблеск чего-то неизвестного. В такие моменты, даже если вы еврей, ваше еврейство исчезает. Отправляясь в офис, она сказала, что хочет пожертвовать сто тысяч долларов на новую коммуну. А через пять минут она вернулась и заявила, что решила все отменить! Ее спросили: «Что случилось? Да, мы отменим, но ведь это была твоя инициатива, никто тебя ни о чем не просил. Ты сама предложила, а теперь, спустя всего пять минут... что случилось?»

Она ответила: «Я повидалась с Амитабом, одним из моих друзей, и он сказал: „Ты что, спятила? Немедленно пойди и все отмени!“ Он отчитал меня!»

Так вот, Амитаб — польский еврей! Это самая опасная комбинация, какую только можно найти — поляк и еврей! Конечно, он любит меня и любит безмерно — он сейчас здесь, это один из моих самых важных терапистов, он живет в моем доме, в «Лао-цзы» — но наследие есть наследие!

В сильном возбуждении Исаак зовет Давида:

— Давид, иди скорее сюда, я провернул потрясающую сделку. Триста пар брюк за пятьдесят долларов!

Давид подбегает к Исааку, где он обнаруживает гору из трехсот пар брюк. Он осматривает их.

— Но, Исаак, у этих брюк только одна штанина! — говорит он. — Их невозможно носить!

— Послушай, Давид, — отвечает Исаак, — помимо того, что есть люди с одной ногой, я ведь тебе уже говорил — нам нужно их продать, а не носить!

Еврей приезжает в Чикаго из Израиля, он приезжает в Америку впервые. Идет дождь, поэтому он останавливается у магазина, чтобы купить пару туфель. Памятуя о совете отца, когда служащий просит за туфли двадцать долларов, он начинает торговаться:

— Десять долларов!

— Это невозможно! — отвечает служащий.

— Десять или ничего! — не отступает еврей.

Тогда служащий идет советоваться с управляющим.

— Хорошо, десять, — возвращаясь, говорит он.

— Нет, — отвечает еврей, — пять!

Служащий снова советуется с управляющим...

— Хорошо, пять.

— Нет, два! — не унимается еврей.

— Послушайте, — говорит служащий, устав от него, — просто забирайте эти туфли и уходите!

— Нет! — восклицает еврей.

— Нет? Теперь вы их не хотите? — спрашивает служащий, не веря своим ушам.

— Я хочу две пары! — следует ответ.

Твои родители, должно быть, переживают: что ты тут делаешь? Такой умный парень, как ты, прожигает свое время, медитируя? Ты что, сошел с ума — сидишь в молчании и ничего не делаешь? Разве так должен вести себя еврей? Время — деньги, не трать его впустую!

Кроме того, родители есть родители, евреи они или нет: они чувствуют себя оскорбленными — их оскорбляет то, что ты думаешь, что знаешь больше, чем они, что ты пробуешь что-то новое, пытаешься быть мудрее, чем твои родители.

Еврей прибывает на Небеса, и Бог с состраданием в голосе спрашивает:

— Что с тобой случилось?

— Мое сердце разбилось, — отвечает тот. — Когда мой единственный сын, моя гордость и моя отрада, заявил, что он стал католиком, я почувствовал ужасную боль в груди...

— Тебе не следовало так сильно расстраиваться. Даже мой собственный сын поступил точно так же!

— И что ты сделал, Господи?

— Переписал завещание — написал Новый Завет!

Итак, что они могут сделать? Они составят новое завещание — пусть составят! Научись прощать их. Я не советую тебе ненавидеть их, потому что ненависть — это не свобода, если ты кого-то ненавидишь, то остаешься привязанным. Ненависть — это отношения, любовь — вот свобода. Любовь — это не отношения, а ненависть — отношения. Поэтому те, кто живет в отношениях, живут в ненависти, но не в любви. Любовь — это свобода. Люби их, тогда ты будешь свободен. Но чтобы полюбить их, тебе придется полностью очистить себя. Я не скажу, как говорил Гаутама Будда: «Убей их», — потому что убийство не поможет. Пойми их. Будь сострадательным. Убийство будет излишней спешкой. Не нужно никуда спешить.

Родители так глубоко в тебя проникли, они вошли не только в твою плоть и кровь, они проникли в тебя до мозга костей. Ты не можешь их легко убить — это невозможно. Тебе придется покончить с собой, если ты захочешь их убить, потому что только тогда они будут убиты. Они проникли в твое существо: ты — часть их, они — часть тебя. Но через глубокое понимание ты можешь от них освободиться.

Адвокат доказал невиновность еврея, убившего своих мать, жену и сестру. Прощаясь, он говорит этому человеку:

— Так как у тебя еще остался отец, я говорю лишь «До свиданья!»

Я не буду советовать этого, мои методы гораздо более тонкие. То, что говорил Иисус, и то, что говорил Будда, — это очень примитивные методы. То, что говорю я, гораздо сложнее — так и должно быть, ведь на дворе двадцатый век! Прости их. Пойми их. И тут все дело в тебе — твои внешние родители не при чем. Если ты сможешь расслабиться внутри себя, если ты сможешь почувствовать к ним сострадание — потому что они по-своему пострадали... Они впустую потратили всю свою жизнь, а теперь хотят растратить и твою жизнь, потому что они не знают другого способа жить. В тебе неминуемо возникнет огромное сострадание, и, возможно, из того сострадания ты сможешь им как-то помочь, потому что сострадание действует очень тонко. Любовь — это величайшее в мире волшебство.

Я не говорю, что тебе нужно слушать их, следовать им, чтобы доставить им удовольствие, — это будет неправильно. Это будет разрушать твою жизнь и им тоже не поможет. Ты должен оставаться собой и при этом быть сострадательным и прощающим. И если вдруг ты поедешь туда, оставайся сострадательным и прощающим. Позволь им почувствовать твое сострадание, твою любовь, твою радость. Пусть они почувствуют твое празднование. Пусть они почувствуют, что случилось с тобой благодаря саньясе. Пусть они увидят изменение.

Отец Будды не переставал злиться до тех пор, пока не встретился с ним. Даже когда он его увидел, несколько мгновений он был так зол, что гнев застилал ему глаза. Будда молчал. Отец продолжал оскорблять его, говоря: «Ты был для меня глубокой раной — ты меня почти убил. Почему ты пришел теперь, двенадцать лет спустя? Я так долго ждал! Ты не был моим сыном, ты был моим врагом!»

Будда слушал, не проронив ни слова. Потом отец вдруг осознал, что сын не произнес ни одного слова, и спросил: «Почему ты ничего не говоришь?»

Будда ответил: «Сначала выскажи все то, что ты носил в себе все эти двенадцать лет. Выбрось это, облегчи себя! Только когда ты облегчишь себя, ты сможешь увидеть меня. Я скажу тебе одно: ты разговариваешь с кем-то другим, не со своим сыном. Тот человек, который оставил твой дворец, не вернулся назад — он умер. Я — совершенно новый человек. Я пришел с новым сознанием, с новой любовью, с новым состраданием. Но сначала облегчи себя, твои глаза так полны гнева, что ты не видишь меня. Пусть твои глаза очистятся».

Отец трясся от злости. Постепенно он стал остывать, сам этот ответ охладил его. Слезы злости застилали его глаза. Он вытер слезы, снова посмотрел. «Да, это не тот человек, который покинул мой дворец, это совершенно другой человек. Конечно, лицо то же, фигура та же, но это совершенно другое существо — вибрация новая».

Он упал к ногам Будды и сказал: «Дай посвящение и мне, потому что я уже очень стар, смерть приближается. Я бы тоже хотел ощутить вкус того, что попробовал ты. Прости меня и прости мне мой гнев. Я не знал, что происходит с тобой, что с тобой случилось. Хорошо, что ты пришел. Хорошо, что вспомнил обо мне, не забыл меня».

Так что когда поедешь назад, пусть они сначала выбросят все из себя. И помни, что это родители из Германии, поэтому весь процесс будет длиться у них дольше, чем у родителя Будды! Слушай молча. Не злись. Оставайся медитативным, спокойным и тихим, и твое спокойствие трансформирует их. Если ты по-настоящему хочешь им помочь...

Каждый саньясин должен хотеть помочь своим родителям — потому что они подарили вам рождение. Так или иначе, они вас воспитали — воспитали, как могли, ничто другое было просто невозможно. Все, что могли, они сделали, и они делали это для вашего блага. Оказалось это благом или нет — уже другой вопрос, но их намерения были благими. Так что, когда поедешь обратно, помни о том, чтобы помочь им.

Последний вопрос:

Ошо,

Ты никогда не устаешь от нас и от нашей глупости?

Скорее мне это нравится! Более того, я должен что-то делать, а это единственная вещь, которую можно продолжать делать бесконечно, вечно.

Иисус заскучал и пошел к своему отцу Богу.

— Пап, дай мне какое-нибудь занятие — мне скучно! — говорит он.

— Возьми пилку и отполируй вершины Гималаев! — отвечает Бог.

Спустя семь тысяч лет Иисус снова возвращается.

— А что мне теперь делать? — опять спрашивает он Бога.

Бог дает ему ложку и велит вычерпать всю воду из Индийского океана. Спустя семь тысяч лет он приходит снова.

— Сделано... а что теперь? — спрашивает он Бога.

Уставший Бог смотрит на него и говорит:

— Послушай, Иисус, ступай на Землю и убеди людей любить друг друга — это займет тебя навечно!

Я не священник, и я не исполняю долг. А иначе не мудрено заскучать и устать. Для меня это радость! Это моя любовь!

Папа ремонтирует свою летнюю резиденцию Кастель Гандольфо. Когда работа закончена, он приходит посмотреть на результат вместе с главным мастером. Все прекрасно.

Когда он входит в спальню, мастер, делая последний штрих, вешает над кроватью прекрасный античный крест двенадцатого века.

— Ах, нет-нет-нет, сын мой! — восклицает Папа. — Я уже говорил тебе, что здесь ничего не должно напоминать мне о работе!

Для меня это не работа. Для меня это радость, игра. Я действительно получаю от этого удовольствие!

Русский космонавт возвращается из своего космического путешествия. Его принимает Брежнев:

— Скажи мне правду, товарищ. Ты встретил там Бога?

— Если Вам нужна правда — то да, я нашел его! — отвечает космонавт.

— Так я и думал, — говорит Брежнев, — только пообещай мне больше никому этого не рассказывать.

Спустя несколько месяцев того же самого космонавта принимает Папа. Когда они остаются наедине, Папа шепотом спрашивает:

А теперь, сын мой, пожалуйста, скажи мне — ты встретил там Бога?

Сдерживая данное обещание, космонавт отвечает:

— Нет, к сожалению, нет, Ваша Святость.

— Так я и думал, — с грустью говорит Папа. — Послушай, только пообещай мне, что больше никому этого не скажешь!

Достаточно на сегодня.

Глава 4
Найдите своего Бога

Первый вопрос:

Ошо,

Пожалуйста, расскажи о таких людях, как Бертольд Брехт — он отвергает религию и духовность, но, тем не менее, его мощная творческая любовь сияет как гневный свет в двадцатом веке.

Тим Грин, религия в результате своей многовековой истории стала ассоциироваться с жизнеотрицающим подходом, а жизнеотрицающий подход не может быть творческим, это очевидно, он по самой своей сути теряет способность быть творческим. Творчество нуждается в жизнеутверждающей философии, для творчества необходимо много любви, а так называемые религии всегда учили людей отвергать жизнь, избегать жизни. Они были против жизни.

По этой причине ни одного творческого человека не могут интересовать такие религии. Если он заинтересуется ими, то утратит свой творческий потенциал, если же он хочет оставаться творческим, ему придется пожертвовать своей религиозностью. Религии ни оставили другого выбора. В результате только нетворческие люди интересуются религией.

Я сейчас не говорю о Гаутаме Будде, Лао-цзы, Заратустре, Иисусе, Магомете, Махавире, Кришне, Кабире, Нанаке — оставим в стороне эти несколько имен. Они невероятно созидательны, это поэты существования. Они гораздо более великие поэты, чем ваши так называемые поэты, вся их жизнь — поэзия. Они великие музыканты. Возможно, они никогда не играли ни на каких музыкальных инструментах, но их сердца исполнены гармонии, музыки, мелодии. Само их сердцебиение — это ритм, музыка. Их жизнь — это танец, песня, празднование. Поэтому, пожалуйста, оставьте в стороне этих нескольких людей.

Но религии не имеют к ним никакого отношения. Христианство, индуизм, джайнизм, буддизм, мусульманство — эти организованные религии не имеют никакого отношения к своим основателям. Если вы всмотритесь вглубь, если вы поразмышляете над этим вопросом, то будете удивлены. Вот что я заметил: людям, называющим себя христианами, нет никакого дела до Христа и до его послания — по сути, они против всего того, на чем настаивал Иисус и за что он пожертвовал своей жизнью. Те, кто называет себя индуистами, не имеют никакого отношения к Кришне. Хотя они и поклоняются ему, это поклонение ничего не меняет в их жизни. Они не научились тому искусству, которое олицетворяет Кришна, — в действительности, они истолковали Кришну в соответствии со своими собственными представлениями. Так же обстоят дела и с буддистами, и с джайнами, и с другими религиями: все они пошли против своих первооснователей. Они пали жертвами священников — а священники не имеют абсолютно никакого отношения к религии.

Священники и политики состоят в заговоре, чтобы эксплуатировать людей, а лучший способ эксплуатировать людей — это разрушить их разум. Конечно, такие люди, как Бертольд Брехт, не могут поддерживать подобные религии. Эти религии поработили человечество. Они не помогают людям быть свободными, независимыми, быть самими собой — напротив, они низводят их до состояния рабов. Под именем религии они создали великие тюрьмы. И у них очень ловкая стратегия — очень ловкая, очень хитрая. Все религии по всему миру используют одну и ту же базовую стратегию.

Первый и самый фундаментальный принцип этой стратегии: разрушить в людях любовь к жизни, любовь к радости, любовь к празднованию. Как только корни людей оказываются отрезаны от существования, они начинают сжиматься и замыкаться в себе, они лишаются источников питания. Все их существо становится отравленным.

Они не могут по-настоящему сбежать от жизни — никто не может по-настоящему сбежать от жизни. Даже те, кто сбегает в горы, вынуждены быть зависимыми от тех людей, которые работают в миру. Никто не может по-настоящему сбежать от жизни. Те, кто ушел в монастыри, зависят от тех людей, который живут за их пределами, они зависят от их поддержки.

Если весь мир, все человечество отречется от жизни, это станет глобальным самоубийством. Буддистский монах вынужден просить подаяния у тех людей, которые еще не стали монахами. Христианский монах вынужден жить на подаяния тех, кто по-прежнему живет в миру. Никто не может по-настоящему сбежать от жизни, пока он жив — это невозможно. Но ваши истоки могут быть отравлены. Вы не можете сбежать от жизни и не можете проживать свою жизнь тотально: вы начинаете испытывать чувство вины за то, что вы живы, начинаете чувствовать себя так, будто жить — это грех. Вы начинаете ограничивать свою жизнь, насколько только можете, сводите ее до минимума. И даже этот минимум вы принимаете только как неизбежное зло.

Поэтому исчез смех, исчезла цельность. Люди выглядят грустными, их существование стало бессмысленным. Они лишены творчества, они находятся как бы на перепутье — ни здесь, ни там. Вот что наделали ваши религии.

Я согласен с такими людьми, как Бертольд Брехт. Я тоже не поддерживаю так называемую религию и духовность. Но я не могу полностью согласиться с Бертольдом Брехтом по той простой причине, что чего бы ни наделали религии, это не имеет отношения к истинной религии. Истинная религия еще не пришла, истинная религия еще не родилась. Можно быть против христианства, против индуизма, против мусульманства, против буддизма — с этим я согласен — но не нужно быть против религиозности как таковой, потому что это означает, что вы ставите знак равенства между организованной религией и религиозностью, а это не так. Осуждайте священников, осуждайте Папу, осуждайте Шанкарачарью, но не осуждайте Будду или Лао-цзы, Иисуса или Магомета. Они внесли неоценимый вклад во внутренний рост человека: они абсолютно созидательны. Конечно, их толковали не те люди, но разве они в этом виноваты? Их должны толковать такие люди, как Бертольд Брехт.

Так что я могу до какой-то степени соглашаться с Бертольдом Брехтом, а дальше наши пути расходятся. Так называемую религию необходимо искоренить на Земле, потому что это единственный путь для того, чтобы появилась настоящая религия, чтобы появилось подлинное. Но подлинную религиозность нельзя осуждать. Если вы ее осуждаете, тогда и такой результат... Тим Грин сам говорит в своем вопросе:

«...Тем не менее, его мощная творческая любовь сияет как гневный свет в двадцатом веке».

Но любовь не может быть гневной. Гнев разрушителен, а любовь созидательна. Гнев — это проявление ненависти, он никогда не является проявлением любви. Вот в чем упущение Бертольда Брехта. Если вы против религиозности, вы можете творить, но ваше творчество будет патологическим. Оно не будет непринужденным, не будет прекрасным.

И вы можете это видеть. Все современное искусство уродливо, по той простой причине, что в нем нет духовных истоков, в нем нет качества медитативности. Посмотрите на картины Пикассо: они демонстрируют какое-то безумие в этом человеке. Пикассо — гений: будь в нем хоть немного духовности, он превзошел бы Микеланджело. У него есть потенциал, есть талант, у него есть разумность, но чего-то не хватает. Он пребывает в хаосе, у него нет внутренней дисциплины.

Вот почему Микеланджело создает прекрасные произведения искусства, а Пикассо — уродливые творения. При взгляде на картины Пикассо у человека неизбежно возникает ощущение, что в них есть какой-то оттенок безумия.

Есть множество историй о Пикассо...

К Пикассо пришел американский миллионер. Ему были нужны две картины, и он хотел заполучить их немедленно. И он был готов заплатить любую сумму — деньги роли не играли. Пикассо был слегка озадачен, потому что у него оставалась только одна картина. Он запросил очень высокую цену, рассчитывая, что миллионер скажет: «Я куплю только одну».

Но тот ответил:

— Хорошо, я заплачу, сколько нужно. Где картины? Принесите их, вот чек!

Тогда Пикассо вошел в дом, разрезал картину пополам и отдал миллионеру две картины.

В действительности, его картины можно разрезать и на четыре части, это ничего не изменит.

Я слышал еще одну историю:

Одна богатая женщина хотела, чтобы он написал ее портрет, и он это сделал. Когда она пришла и посмотрела на портрет, она сказала:

— Все хорошо, только вот мне не нравится нос. Вам придется его перерисовать.

— Это невозможно, — ответил Пикассо.

— Почему невозможно? — удивилась она. — Я готова за это заплатить. Если вам нужно еще денег, я готова заплатить.

— Дело не в деньгах, — сказал он. — Я просто не знаю, где здесь нос!

Один мужчина ищет себе жену, и он приходит к агенту.

— У меня есть одна красивая женщина, как раз для вас, — говорит ему агент, — очень богатая вдова. Конечно, она немного старше вас, но у нее столько денег, что, думаю, вы не захотите упустить такую возможность. И она красива! Пойдемте со мной, я покажу вам эту женщину.

Мужчина идет взглянуть на женщину. Увидев ее, он не может поверить своим глазам — он никогда раньше не видел настолько уродливой женщины. Один глаз смотрит в одну сторону, другой глаз смотрит в другую сторону, нос крючком, зубы торчат наружу, на голове парик, одна нога длиннее другой. Просто отвратительное зрелище!

— И вы называете эту женщину красивой? — шепчет он на ухо агенту.

— Можете не шептаться, — говорит агент, — она к тому же глухая! Говорите вслух все, что хотите. А если вам не нравится Пикассо, я тут ничего не могу поделать. Я не виноват!

Современное искусство уродливо по той простой причине, что в нем нет никакой духовности. Современная поэзия уродлива. Современная музыка — это просто шум, причем очень сексуальный, потому что когда нет духовности, все, что остается, это сексуальность. Духовность — это та же самая энергия, что и секс, но на ее высочайшем пике, в ее самой утонченной форме. Секс — та же энергия, но очень грубая, на низшей точке. Секс — это животная энергия, и эта же энергия, проходя через искусство духовности, становится духовностью, становится самадхи, становится сверхсознанием. Она становится божественной энергией.

Поэтому Бертольд Брехт злится. Его гнев можно понять. Но гнев не может быть созидательным — даже если он что-то создает, такое творчество всегда несет в себе что-то деструктивное.

Вы удивитесь, когда узнаете, что в юности Адольф Гитлер хотел стать художником. Ему было отказано при поступлении в художественную академию. Тогда он захотел стать архитектором, но ему снова отказали. И этот человек стал самым вероломным из всех известных людей в этом столетии — и даже не только в этом столетии, но и во всей истории. Если бы его приняли в художественную академию, он бы стал еще одним Пикассо. Его картины были бы деструктивными.

Он написал несколько картин — они сохранились до сих пор. Они многое говорят о нем. Он без меры использует цвет крови. Его самые любимые цвета — кроваво-красный и черный. Он работал с этими двумя цветами, ими он рисовал. Он оставил несколько рисунков, своих архитектурных идей — они не похожи на Тадж-Махал, они похожи на психиатрические лечебницы! Но этот человек пришел к власти, он стал политиком, и он стал творить свою живопись, свою архитектуру, свое искусство на живом человечестве, на огромном холсте человечества. И его цветами оставались все те же два цвета: черный, цвет смерти, и кроваво-красный, цвет убийства, гнева и ярости.

Бертольд Брехт мог стать буддой, так же как и Фридрих Ницше мог стать буддой. Но они слишком увлеклись так называемой религией. И пойдя против так называемой религии, они пошли против религии как таковой. Вот где они упустили, они пошли не туда.

Я против так называемой религии, но я всецело за религию как таковую. В действительности, я против так называемой религии именно потому, что я сторонник истинной религии, я за истинную религию.

Настоящая религия находится в опасности не из-за антирелигии, запомните. Настоящему никогда не угрожает ненастоящее, ему может угрожать только псевдонастоящее, потому что «псевдо» выглядит так, будто оно реально. Мы должны изменить всю эту модель, которая на протяжении столетий доминировала над человечеством.

Мой подход — это жизнеутверждение. Я учу своих саньясинов быть любящими, быть радостными, быть созидательными, ценить красоту. Все старые так называемые религии были печальными и серьезными. Я учу своих саньясинов любить, смеяться и праздновать. Празднование — вот единственная истинная молитва, только так мы можем продемонстрировать свою благодарность Богу. А отречение от жизни — это жалоба Богу. Бог дарит вам жизнь, как подарок, а вы отказываетесь от него! Жизнь — великий дар, вы должны быть за него благодарны. И с этой благодарностью приходит духовность.

Такие люди, как Бертольд Брехт, — прекрасные люди. Они бы имели огромную ценность, если бы смогли увидеть, что в религии является ложным, а что истинным, если бы они сумели провести различие. Они осуждали, не проводя различий.

Вот в чем неправ весь западный мир. На протяжении ста лет после Фридриха Ницше все западные интеллектуалы осуждают религию. Ницше провозгласил: «Бог умер — человек свободен», — и с тех пор это стало постоянным девизом всех интеллектуалов. И я понимаю, почему. Но Ницше следовало сказать: «Бог священников...» Даже если бы он поставил скобки, [священников], все стало бы совершенно ясно, потому что Бог священников — это не Бог мистиков. И Богу священников не нужно умирать — он всегда был мертвым! Бог священников никогда не был живым. Живой Бог — Бог мистиков.

Я учу вас Богу мистиков.

Бога мистиков можно найти не при помощи веры, но погружаясь глубоко внутрь. Он не имеет никакого отношения к теологии, он связан с внутренним поиском, с постижением своего собственного существа. В тот момент, когда вы узнаете, кто вы, вы найдете Бога, и в самом этом вы обретете свободу. Хорошо, если Бог священников мертв, если его выбросят, так чтобы вы смогли найти своего собственного Бога. Ваш собственный Бог — это ваша свобода, ваша истина.

Без своей истины вы обречены оставаться злыми, и ваша жизнь будет все такой же пустой и бессмысленной. И что бы вы ни создавали, это не будет прекрасным творением, оно не будет похоже на розы или на пение птиц, на закат и на звезды, оно будет продуктом нездорового ума. Вам самим это, возможно, в какой-то степени и поможет, потому что ваше безумие выплеснется на холст или на камень, и вы от него освободитесь — это будет своего рода катарсис — но это не будет хорошо для других. Те, кто увидит ваше произведение искусства, могут заразиться — оно будет заразным.

Посмотрите на статую будды. Просто сядьте напротив статуи будды и молча созерцайте ее, и вы удивитесь: что-то внутри вас тоже начнет успокаиваться, что-то внутри вас тоже станет тихим, неподвижным, молчаливым.

Гурджиев называл это «объективным искусством», потому что тот человек, который создал статую, создал ее из своей собственной медитации, это плод медитации. Она может не передавать в точности физиологию Гаутамы Будды — она, в сущности, и не передает ее, она символична. Она передает его медитацию, а не его тело. Не его ум, а само его существо. Она передает его тишину.

«Сижу в молчании, ничего не делая, и приходит весна, и трава растет сама по себе». Она передает ту тишину. Он ничего не делает. Сидя перед статуей будды, вы погрузитесь в глубокое молчание. Сидя напротив картины Пикассо, вы будете в смятении, вы начнете злиться, возникнет беспокойство. Вы не сможете войти в медитацию, это просто невозможно. Если вы повесите в своей спальне картины Пикассо, вам будут сниться кошмары!

Второй вопрос:

Ошо,

Почему я не могу понять твою философию?

О какой философии ты говоришь? Это вовсе не философия, это живая истина! Я не учу вас никакой доктрине, я просто делюсь с вами своей радостью, своим пониманием, своей любовью, своим светом. Философия — это нечто от ума, а я давно уже отбросил ум. То, что здесь происходит, это общение, общение сердец. Я использую слова, потому что вы не поймете молчания, но все мои слова призваны помочь вам однажды понять мое молчание. Слова — это просто пальцы, указывающие на луну. Смотрите на луну, не начинайте кусать меня за палец!

Это совсем не философия. Философия — очень обычное явление, это размышления об истине. Она похожа на слепого человека, размышляющего о свете: он может продолжать думать, но получит ли он, по-вашему, когда-нибудь какое-либо представление о свете? Помогут ли ему его долгие-долгие размышления о свете пережить свет? Он может все узнать о свете, но знать что-то о свете — это не значит познать свет, познать свет — совершенно иное явление. Для этого нужны глаза, а не мысли.

Я не философ, я терапевт. Я хочу помочь вам открыть глаза. Вы ходили с закрытыми глазами многие, многие жизни, и вы привыкли к закрытым глазам. Вы забыли, что можете их открыть. Я здесь лишь для того, чтобы напомнить вам, что с вашими глазами все в порядке — просто откройте их! И что бы вы ни увидели, все есть Бог. Бог — это не вера, а переживание.

Философы тратят свои жизни на то, чтобы дать определения своим философиям.

Жан-Поль Сартр говорит: «Быть — значит делать».

Камю говорит: «Делать — значит быть».

Потом появляется Фрэнк Синатра, который говорит: «Ду-би-ду-би-ду». («Do-be-do-be-do» (отрывок из песни) — созвучно первым двум высказываниям: «To be is to do» и «To do is to be».)

А моя не-философия: «Быть — значит просто быть».

С этим ничего не нужно делать. Вопрос делания тут не стоит — это вопрос бытия. Вам не нужно пытаться его понять.

Вот где ты совершаешь ошибку. Если ты попытаешься это понять, ты обречен ничего не понять, потому что понимание означает усилие ума.

А твой ум — это путаница, твой ум — это хаос. Твой ум наполняет тысяча и одна идеология. Твой ум заходит за разум!

Два хиппи, выкурив косяк, гуляют по улице. Вдруг мимо проносится полицейская машина на скорости шестьдесят миль в час с включенной мигалкой и сиреной.

Один хиппи медленно поворачивается к другому.

— Слушай, чувак, — говорит он, — я думал, этот полицейский никогда не уедет!

Ум — это разновидность наркотика, он держит вас в состоянии наркотического опьянения. Вы должны избавиться от ума, вы должны отложить его в сторону. А тогда вопрос понимания не стоит — вы просто видите истину. Это вопрос видения, а не понимания.

Я веду вас к состоянию не-ума, а вы пытаетесь понять его посредством ума — это невозможно. Ум не способен понять не-ум — не-ум находится за пределами понимания. Конечно, ум не может его понять — он может его только отрицать.

Отложите ум в сторону. Слушая меня, не пытайтесь понять, просто слушайте молча. Не пытайтесь понять, правда ли то, что я говорю. Пусть вас не беспокоит, правда это или неправда. Я не прошу вас в это поверить, поэтому нет нужды думать о том, правда это или неправда. Слушайте меня так же, как вы слушаете поющих птиц, или ветер в соснах, или звук текущей воды.

Но вы остаетесь в голове. Вы практически опьянены мыслями, идеями, толкованиями.

Каждый раз, когда он напивался, Марио не мог найти свой дом, поэтому его друг посоветовал ему повесить возле входной двери фонарь. Марио так и сделал. И вот однажды поздно ночью он возвращается пьяный, видит фонарь и говорит:

— Должно быть, это мой дом!

Он берет с собой фонарь, поднимается по лестнице и входит в спальню.

— Так, вот моя кровать, — говорит он, — вот моя жена, а вот и я сплю рядом с ней! Но кто, черт возьми, этот парень с фонарем в руке?

Остерегайтесь своего ума! Вы никогда не думали о нем как о наркотике — это очень незаметный наркотик. Но общество продолжает пичкать вас этим наркотиком с самого вашего детства. Он становится неотъемлемой частью вашей жизни и окрашивает все вокруг. Все, что вы видите, вы видите через него, все, что вы слышите, вы слышите через него — и он очень быстро делает выводы за или против.

Если, слушая меня, вы будете думать о «за и против», вы так и будете все упускать.

Пьяница случайно забрел в роскошный плавательный клуб и встал возле бассейна. К нему подходит управляющий.

— Извините, сэр, но мы вынуждены попросить вас уйти, — говорит он.

— Почему я должен уйти? — спрашивает пьяница.

— Потому что вы писаете в бассейн! — восклицает управляющий.

— Вы хотите сказать, что в этом клубе я — единственный человек, писающий в бассейн? — спрашивает пьяница.

— С трамплина — да! — отвечает управляющий.

Вы не знаете, где вы находитесь, что делаете, кто вы. Все мое усилие здесь направлено на то, чтобы привести вас в чувства — из вашего ума в ваши чувства.

Ум удерживает вас в состоянии некоторого рода безумия. Ум — это и есть безумие, отличие лишь в степени. Сумасшедшие люди ушли немного дальше вас, вот и все.

Возможно, вы находитесь в уме на отметке девяносто, кто-то еще дошел до девяноста девяти, а кто-то другой пересек критический уровень «сто» — тогда он сумасшедший.

Но единственный душевно здоровый человек тот, кто вышел за пределы ума, — потому что только тогда ваше видение ясно, не затуманено, только тогда ваше сознание чисто, как зеркало, на котором нет ни пылинки.

Два психа сидят на ветке дерева. Вдруг один из них падает вниз.

— Эй, ты чего? — восклицает тот, что продолжает сидеть на ветке.

— Но это должно было случиться — я созрел!

Человек прогуливается по парку. Внезапно к нему подходит другой человек и, не говоря ни слова, дает ему пощечину.

— Эй! — восклицает первый, — ты что, сумасшедший?

— Да, — спокойно отвечает второй, — ты что-то имеешь против?

Ваш ум непрестанно видит сны — изо дня в день он продолжает видеть сны. Днем эти сны известны как мысли — это вербальные сны. Ночью мысли называют снами — это мысли в картинках. Но разницы никакой нет. Даже когда вы бодрствуете, если вы просто закроете глаза и посмотрите внутрь, вы обнаружите едва уловимый поток визуальных образов, которые идут без остановки, как подводное течение.

Медитация означает выход из этого потока: когда нет ни мыслей, ни сновидений — есть просто бытие. И тогда вы вдруг поймете, что я говорю. Это произойдет не оттого, что вы убедитесь в истинности моих слов — это будет осознанием. Истина никогда не приходит как умозаключение, это всегда осознание, открытие.

— Каждую ночь мне снится один и тот же кошмар, — говорит один приятель другому. — Мне снится, что в мою комнату входит Софи Лорен... абсолютно голая!

— Что! И ты называешь это кошмаром?

— Конечно! Каждый раз, когда она входит, она так громко хлопает дверью, что я просыпаюсь!

Американский индеец и хиппи сидят рядом в баре. Через какое-то время хиппи поворачивается к индейцу и говорит:

— Послушай, приятель, ты пялишься на меня уже больше часа! Займись своим делом!

— Много лун тому назад, — отвечает индеец, — я возлежал со скунсом... я все думаю, может быть, ты мой сын!

Когда вы со мной, прекратите всю эту бессмыслицу! Я здесь не для того, чтобы научить вас более ясно мыслить, более логично рассуждать, помочь вам развить более философское и тонкое мышление. Все мое усилие направлено на то, чтобы вы осознали глупость всего мыслительного процесса как такового. С этим осознанием приходит тишина, а с тишиной приходит видение. Когда внутри вас все замрет, когда внутри не будет никакого движения, вы сможете понять, что говорю я, что две с половиной тысячи лет назад говорил Будда, и что две тысячи лет назад сказал Ко Суан. Вы поймете не только меня, вы поймете всех пробужденных всех времен, которые были в прошлом, есть в настоящем, а также придут в будущем, потому что вы осознаете сами, ощутите вкус сами. Все дело в том, чтобы ощутить вкус этого.

Третий вопрос:

Ошо,

Разве у тебя недостаточно учеников? Зачем нужны видеокассеты с тобой и твоей коммуной?

Девеш, у меня всего сто пятьдесят тысяч саньясинов по всему миру — это лишь капля в океане человечества. А если вы хотите трансформировать сознание человека, то это ничто, это лишь начало, лишь семя. Мы должны продолжать распространять это новое послание — новое в смысле так называемых религий и, тем не менее, наидревнейшее, потому что каждый раз, когда кто-то познает, он познает одну и ту же истину.

Истина никогда не меняется, она всегда одна и та же. Неважно, кто ее знает. Когда знаешь, то это не важно. Время и расстояние не имеют значения.

Это совершенно особый момент в истории человечества: либо человек полностью себя уничтожит, либо родится новый человек. Никогда еще не было так важно трансформировать сознание человека, радикально изменить само видение человека, которым он обладает сегодня. И мы должны сделать это быстро, потому что времени мало. Политики увеличивают арсенал атомных бомб, водородных бомб, и неизвестно, чего еще. Всего за десять лет сила, необходимая для уничтожения человечества, была превышена в семьсот раз. Десять лет назад ее было достаточно, чтобы стереть человечество с лица Земли, теперь ее достаточно, чтобы уничтожить семьсот планет такого же размера как Земля. Это кажется просто безумием. Какой в этом смысл? Ведь мы пока еще не знаем ни одной другой Земли. Да, ученые говорят, что существует пятьдесят тысяч планет, где есть жизнь, но это всего лишь гипотеза. Мы можем никогда до них не добраться — мы достигли только Луны.

А эти планеты находятся далеко, очень далеко. Ближайшая из них находится на расстоянии четырех световых лет — это означает, что если космический корабль будет двигаться со скоростью света, что невозможно или почти невозможно, потому что скорость света огромна... Свет движется со скоростью сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду. Если мы сможем построить космический корабль, который сможет двигаться с такой скоростью, то потребуется четыре года, чтобы долететь туда, и четыре года, чтобы вернуться обратно. Но кажется невозможным создать такой корабль, потому что когда что-либо движется с такой скоростью, оно превращается в свет, оно тает и становится светом. Корабль растает и станет светом, и путешествующие в нем люди станут светом — они исчезнут. При такой скорости создается настолько высокая температура, что все становится светом. Мы не знаем, по крайней мере, пока, такого металла, который мог бы выдержать подобную температуру.

А те планеты, где, по предположениям ученых, есть жизнь, находятся на расстоянии тысяч световых лет, так что уничтожить их не представляется возможным. Тогда зачем продолжать все больше и больше увеличивать арсеналы атомных бомб, водородных бомб, супербомб, смертоносных лучей? Зачем? Вы хотите убить каждого человека семьсот раз? Люди умирают только один раз. Они не Иисусы Христы и не будут воскресать, так что вам снова придется их убивать, а они снова будут воскресать, и вам снова придется их убивать — и так семьсот раз. Но политики на всякий случай делают приготовления!

В таком безумном мире, где безумным политикам принадлежит такая власть, медитация может быть единственным способом защитить жизнь на Земле.

Внутренняя революция должна распространиться как можно быстрее, как можно скорее. Кроме того, я — человек двадцатого века, я не верю в воловьи упряжки. Вы видите мой «роллс-ройс»!

Но даже Будда старался всеми возможными способами достичь как можно большего количества людей. Конечно, у него не было другого способа, кроме как странствовать от одной деревни к другой — это была единственная возможность достичь людей. Но скольких людей он мог так достичь? Он никогда не выходил за пределы одной провинции, Бихар. На самом деле, название «Бихар» произошло от того факта, что он там путешествовал. «Бихар» означает место, где путешествует Будда, где прошел пробужденный. Границы провинции — это границы его странствий. Но он не смог побывать даже во всех уголках Бихара, он посетил только наиболее важные населенные пункты и деревни, встречавшиеся на его пути.

Он путешествовал на протяжении сорока двух лет — старый, больной, но он путешествовал. В таком преклонном возрасте — он умер, когда ему было восемьдесят два года — он постоянно путешествовал в жарком климате Бихара. Его все время сопровождал врач, чтобы поддерживать его здоровье, присматривать за ним. Почему он путешествовал? Зачем? Чтобы достичь как можно большего числа людей.

Махавира делал то же самое. Они все старались делать это по-своему.

Разговаривают два монаха.

— Ты знаешь, почему Иисус после своего воскресения явился женщинам?

— Нет, — отвечает второй.

— Чтобы новость о его воскресении распространилась быстрее!

Я никуда не езжу, сейчас в этом нет нужды — это устарело. Путешествуя, я не смогу достичь большого количества людей, но зато теперь нам доступны средства массовой информации. Мое слово может дойти до самого отдаленного уголка Земли — оно уже туда доходит. Книги — тоже устаревший способ достичь людей, их дни тоже прошли. Появились новые методы.

Видеокассета — это гораздо лучший способ, потому что люди могут слышать меня точно так же, как слышите сейчас вы. И просто слышать слово, не видя человека, — это одно, а видеть человека — совсем другое. Это совсем другое дело, потому что когда вы будете слушать меня на кассетах или на пластинках, вы не сможете увидеть мою руку, которая говорит больше, чем я могу сказать словами. Вы не будете смотреть мне в глаза, которые могут сказать гораздо больше, чем можно передать словами. Чего-то будет не хватать — чего-то, обладающего невероятной ценностью, — будет не хватать человека. Вы будете слышать только призрачный голос.

Я буду использовать фильмы, телевидение, видеокассеты, все современные технологии, чтобы распространить это послание. Я целиком и полностью принадлежу двадцатому веку, всем сердцем. И я люблю это время, я не против него. Я люблю науку и ее технологию. Она находится не в тех руках, но такое случается постоянно. Каждый раз, когда делают какое-то важное открытие, оно всегда сначала попадает не в те руки — по той простой причине, что это очень проворные люди, хитрые люди.

Даже открытие атомной энергии может быть благословением для мира. Но оно попало в руки политиков. Оно должно быть в руках мистиков — тогда не нужно было бы бояться третьей мировой войны. Тогда мы могли бы заполнить весь мир богатством, тогда впервые нищета исчезла бы со всей Земли. Нищета навсегда осталась бы в прошлом. Исчезли бы многие болезни. Продолжительность жизни человека можно было бы увеличить до почти невозможных пределов. Жить триста лет стало бы обычным делом, каждый человек легко мог бы доживать до этого возраста, потому что ученые говорят, что тело способно жить гораздо дольше, чем оно живет.

Люди умирают в возрасте семидесяти лет только потому, что они всегда умирали в этом возрасте. Эта идея закрепилась в уме — она прочно укоренилась в коллективном сознании. Это своего рода самогипноз. И это можно изменить.

Можно изменить даже саму программу ваших клеток, в них есть программа. Когда ребенок появляется на свет, в его клетках содержится программа о том, как долго он будет жить, но эту программу можно изменить. Если мы можем расщепить атом, мы можем расщепить и живую клетку и изменить ее внутреннюю программу, мы можем дать ей новую программу и заставить ее жить триста, четыреста, пятьсот лет, мы можем дать ей программу, которая будет сохранять ее вечно здоровой, вечно молодой. Старость может исчезнуть. Сейчас это возможно.

Наука высвободила огромную силу, но эта сила попала не в те руки. А «тех» рук еще нет. Мы должны создать «те» руки, мы должны создать для этого подходящее сознание.

Поэтому я буду продолжать работать со всеми современными средствами массовой информации, чтобы достичь как можно большего числа людей. Я уже до них добираюсь. Вы можете видеть здесь людей почти со всех стран. В мире сейчас нет ни одной страны, где бы не было моих саньясинов. И они повсюду создают движение. Они не могут не создавать движения, они не могут не породить революцию нового типа — настоящую революцию.

Политические революции — это не революции, только духовные революции являются революциями, потому что если не меняется внутреннее существо, никакие внешние изменения не помогут.

И запомните, я не являюсь святым старого типа: «Зачем беспокоиться об учениках и зачем беспокоиться о том, чтобы достичь многих людей?» Тут нет никакого беспокойства — я получаю от этого огромное удовольствие! Это никоим образом не является для меня работой — это игра. Кроме того, она срочно необходима.

Я могу понять вопрос Девеша, потому что он работает в отделе кино в коммуне. Он сейчас сидит там, с видеокамерой. И, должно быть, он задается вопросом — зачем? Он написал много похожих вопросов.

Всего два дня назад, когда Прем Чинмайя покинул тело, он сразу же написал мне вопрос: «Ошо, даже уход Према Чинмайи и его проводы были засняты на пленку. Разве не может саньясин умереть с миром?»

Но он уже мертв! Теперь можно делать все что угодно — снимать его на видео, снимать о нем фильм... К. Б. поправлял ему голову, чтобы придать ей правильное положение — теперь можно делать что угодно! Чинмайя, должно быть, был неподалеку и смеялся, веселился. Наверное, он говорил самому себе: «Боже, если бы я раньше знал, то умер бы раньше! Они так хорошо справляются!» Должно быть, ему понравилось.

Он умер в полном покое, он умер в абсолютном покое. И твоя видеосъемка не могла его побеспокоить. Его рак не беспокоил его, так разве могла его побеспокоить твоя видеосъемка? Он терпел невыносимую боль, но оставался свидетелем. Он умер прекрасной смертью. Именно так следует умирать саньясину.

Теперь приехал Нартан. Буквально вчера он написал мне письмо: «Мне повезло, что я приехал и увидел уход Чинмайи и празднование, потому что у меня тоже рак — врачи сказали: „Тебе осталось только два года“. И я приехал, чтобы остаться здесь навсегда». Нартан был счастлив видеть то, как умер Чинмайя и как все праздновали его смерть.

Я учу вас праздновать не только жизнь, но и смерть, потому что смерть — это кульминация жизни, ее крещендо. Если вы по-настоящему прожили свою жизнь, вы будете также праздновать и свою смерть.

А он умер так красиво, в таком глубоком смирении. Даже Нартан был невероятно счастлив присутствовать. Теперь ушел его страх смерти. На самом деле, он ее ждет.

Так что готовься, Девеш!

Четвертый вопрос:

Ошо,

Как и почему Бог создал итальянцев?

Санджайо, ты влюблена в какого-то итальянца? Иначе откуда такой вопрос? И это действительно прекрасный вопрос! Когда я прочел твой вопрос, мне пришлось обратиться к Хроникам Акаши, потому что ни в Библии, ни в Коране, ни в Ведах об этом ничего не сказано! А это действительно очень важно. Хранитель Хроник Акаши — мастер Кут Хуми, хорошо известный теософам как мастер К. Х. Он хранитель — мне пришлось просить его разрешения. «Позвольте мне посмотреть одну маленькую вещь, потому что я не знаю ответа: как и почему Бог создал итальянцев?»

Он тоже был озадачен. Он сказал: «Никто никогда об этом не спрашивал: ни Блаватская, ни Анни Безант. Кто такая эта Санджайо? Видимо, она настоящий эзотерик!»

Я ответил: «Все мои саньясины — настоящие эзотерики, настоящие метафизики! Они задают такие вопросы, что если бы они спросили какого-то другого святого, святой бы либо убежал, либо вышвырнул их вон! Но меня они спрашивают о чем угодно».

Мне пришлось довольно усердно поискать, после чего я наткнулся на маленький отрывок текста. В нем говорится: «Вначале была тьма и спагетти. И Бог любил спагетти. Однажды он ел в темноте спагетти, и его осенила идея. Он взял немного спагетти в одну руку и немного спагетти в другую руку, хлопнул в ладоши и сказал: „Макаронник!“ И так появился первый итальянец». Вот почему их называют макаронниками.

Остается один вопрос — только, пожалуйста, не спрашивайте меня об этом — кто создал те спагетти? Я не смог найти ответа даже в Хрониках Акаши. А когда я снова и снова спрашивал Кута Хуми, он сказал: «Замолчи! Такие вопросы не написаны и таких ответов не дано. Бог может делать все что угодно, он может сотворить любое чудо. Так почему бы ему не сотворить спагетти?»

Я ответил: «Это кажется трудным. Если еще нет итальянца, кто тогда сделает спагетти?»

И ты спрашиваешь: «Почему...»

В Хрониках Акаши говорится: «День, когда Бог сотворил Италию, был днем его славы. Даже Бог остановился, чтобы с великим удовлетворением полюбоваться своей работой».

«Я превзошел самого себя! Какое чудо! Посмотрите на этот прекрасный пейзаж! Это благословенная страна!» — сказал Бог самому себе.

А потом, для равновесия, Бог сотворил итальянцев.

Определенно одно — без итальянцев мир никогда не был бы таким прекрасным, он никогда не был бы таким интересным. Итальянцы внесли большой вклад. И еще одно можно сказать точно: без итальянцев этой коммуны не было бы — это было бы невозможно. Без меня можно обойтись, а вот без Дикши никак! Даже если меня здесь нет, вы можете сидеть в тишине, но без Дикши — как долго вы сможете сидеть в тишине?

Одна дама проводит перепись населения в одном итальянском районе среднего класса. Она звонит в дверь, и ей открывает обнаженный мужчина. Поскольку она — настоящий профессионал, она делает вид, что ничего не замечает. Но парень объясняет:

— Надеюсь, вы меня поймете — я принадлежу к клубу нудистов.

— Никаких проблем, — отвечает дама, — мне просто нужна кое-какая информация, сэр. Вы женаты?

— Да, в третий раз.

— У вас есть сыновья?

— Да, — отвечает обнаженный мужчина, — семь от первой жены, двенадцать от второй и пятнадцать от третьей.

— Так, похоже, вы не нудист, — говорит дама, — у вас просто нет времени, чтобы одеться!

Итальянцы подарили миру замечательные вещи!

Один очень застенчивый художник познакомился в баре с итальянкой и предложил ей ему попозировать. Она согласилась — если он заплатит ей сто долларов.

Тогда художник одолжил денег у всех своих друзей и назначил время. Но когда они оказались вместе, он сказал:

— Мисс, чего бы мне на самом деле хотелось сделать, так это нарисовать ваш портрет с обнаженной грудью.

Она согласилась за двести долларов. Тогда он продал все, что мог, и, в конце концов, раздобыл деньги.

Когда она пришла в его студию и стала позировать с обнаженной грудью, он так возбудился, что не мог устоять и попросил ее попозировать абсолютно нагой. Она согласилась, но запросила четыреста долларов.

В отчаянии, он продал свои любимые картины и даже принадлежности для рисования, чтобы раздобыть эту невероятную сумму денег.

Наконец она приехала в студию и сняла с себя всю одежду. Художник безмерно возбудился.

— Ах! — воскликнул он. — Богиня! Я умираю от желания к тебе! Чего я действительно хочу, так это заняться с тобой любовью! Так сколько... сколько?

— А, это, — сказала она, — столько же, сколько и для других — десять долларов.

У Марии шестеро сыновей, все темноволосые. Седьмой, однако, родился рыжим. Джованни пришел в бешенство.

— Я знаю, ты изменила мне! — кричит он в гневе. — Признавайся, что это не мой сын!

— Клянусь, Джованни, это твой сын. Я клянусь тебе — клянусь!

Но Джованни, ослепленный гневом, застреливает ее. Перед смертью женщина просит его подойти поближе и шепчет:

— Я должна тебе в чем-то признаться, Джованни. Это твой сын — все остальные не твои!

Роберто уехал в Америку, пообещав, что как только освоится, пошлет за Марией. Перед его отъездом они поклялись друг другу в верности.

Спустя два года Роберто послал за Марией. И вот настал день ее прибытия.

— Вау, ты прекрасно выглядишь! — говорит он ей.

— И ты, Роберто, — отвечает Мария, — ты такой красивый!

Вскоре они начинают делиться секретами последних двух лет.

— Знаешь, Мария, — говорит Роберто, — эти два года были огромной жертвой, но я не нарушил нашей клятвы. Каждый раз, когда я встречался с женщиной, я вспоминал о нашем обете, и вставал с нее. А как ты? Ты тоже следовала данной клятве?

— Знаешь ли, Роберто, — отвечает Мария, — выбраться из-под кого-то гораздо сложнее!

Четверо мужчин разговаривают в баре о своих профессиях.

Первый, немец, говорит:

— Я коксоупаковщик на нашей шахте. Я наполняю мешки коксом.

Второй, француз, говорит:

— Я носкосователь на складе одежды. Я засовываю носки в упаковку.

Третий, голландец, говорит:

— Я пробкомочитель на винзаводе. Я замачиваю пробки, чтобы они хорошо подходили.

Четвертый, итальянец, говорит:

— А я делаю реальные вещи.

Без итальянцев мир не был бы таким. Они — самые земные люди. А я люблю земных людей, они наиболее укоренены в земле. Они не абстрактные люди, как индусы — они не метафизики. И в этом их красота.

И моя работа здесь — создать синтез из людей неба и людей земли. Я бы хотел, чтобы мои саньясины были такими же земными, как итальянцы, и такими же неземными, как индусы, потому что пока ваши корни не будут уходить глубоко в землю, ваши ветви не смогут дотянуться до звезд. Чем глубже в земле корни, тем выше тянутся ветви. Тогда вы можете перешептываться со звездами.

До настоящего момента существовал раскол. Земные люди осуждались религиозными людьми как материалисты, а материалисты осуждали спиритуалистов как мошенников. И те и другие по-своему правы, но и те и другие правы лишь наполовину. А полуправда гораздо опаснее, чем ложь, потому что она похожа на истину.

Полная правда заключается в том, что настоящий, подлинный человек, цельный человек, будет содержать в себе противоречия. В нем будет достаточно простора, чтобы содержать в себе противоречия. Он одновременно будет и мужчиной и женщиной. Он одновременно будет и земным и неземным. Он одновременно будет и материалистом и спиритуалистом, без какого-либо конфликта. Пока не случится этот синтез, мир будет оставаться шизофреничным.

Мои саньясины не должны быть неземными, но они также не должны быть и только земными — они должны быть и тем и другим. Я ставлю перед ними самую сложную из всех задач: они должны быть материалистами и спиритуалистами, спиритуалистами и материалистами. Они должны полностью отбросить разделение на этот мир и тот мир, на этот берег и тот берег, на это и то. Они должны проложить между ними мост. И как только этот мост будет построен, впервые человек станет цельным. А цельный человек свят. Ни спиритуалист, ни материалист не являются святыми, потому что они еще не целостны. Они не святы, потому что они половинчаты, а пока человек является половинкой, он обречен на страдание. Он не может радоваться, не может праздновать, он не знает, какое это благословение — жизнь.

Вы должны знать, что даже пыль божественна, что ваше тело — храм. Вы должны стать Зорбой-Буддой!

Достаточно на сегодня.

Глава 5
Мир внутри вас

Почтенный мастер сказал:

Дао проявляется и как чистое и как мутное, и как движение и как неподвижность.

Небо — чистое, земля — мутная.

Небо движется, земля неподвижна.

Мужское — чистое, женское — мутное.

Мужское активно, женское пассивно.

Проявляясь из самой своей сути, Дао простирается до последней из вещей, рождая небо и землю и все что между ними.

Чистое — причина мутного, а движение — неподвижности.

Даосизм — это не религия в привычном толковании этого термина, это не так называемая религия. Он подлинно религиозен. Но чтобы быть подлинно религиозным, в своей основе он должен быть научным. Наука и религия расходятся только в том, что касается их направления, но не их подхода. Религия может быть научной, не будучи наукой, наука может быть религиозной, не будучи религией. Дао научно, хотя это не наука.

Наука означает попытку познать объективный мир без предубеждений, без априорных умозаключений. То же самое верно и в отношении внутреннего мира, субъективного мира. К нему тоже надо подходить без каких-либо предвзятых мнений. Ученый не может быть индуистом, мусульманином или христианином, в противном случае, он не ученый. По крайней мере, в своих научных изысканиях он должен отложить все предубеждения в сторону.

Если бы Галилео остался христианином, он не смог бы открыть ту истину, что Солнце не вращается вокруг Земли. Если бы Коперник оставался христианином даже во время своих научных изысканий, он не смог бы отойти от Библии. А Библии много тысяч лет, в ней заключена наука тысячелетней давности. Она очень примитивна — это естественно.

Все религиозные писания содержат некоторые факты, которых в них не должно быть. Это не религиозные факты, они связаны с объективным миром. Но в старые времена в религиозных писаниях было собрано все — это были единственные письменные источники. Религиозные писания на протяжении тысячелетий выполняли в мире роль энциклопедий: в них было собрано все, что было известно, что было открыто, все теории.

Веды в Индии называют самхитами. Самхита означает компиляцию, собрание. У Вед была такая же функция, как у Британской энциклопедии. В них собраны всевозможные вещи: литература тех дней, наука тех дней, астрономия тех дней, география, история, искусство — там было собрано все, что только было тогда известно. По мере того, как человечество шло по пути прогресса, все становилось более специализированным.

Наука означает поиск истины в объективном мире, религия означает поиск истины в субъективном мире. Так же как существует мир вокруг вас, существует мир и внутри вас. И, конечно, внутренний мир гораздо более важен, потому что это ваше внутреннее содержание, это само ваше существо, ваша субъективность. Но, что касается внутреннего мира, мы все еще очень далеки от науки — мы все еще живем верованиями. В отношении внешнего мира мы стали немного более зрелыми, мы готовы отбросить любое верование. Если обнаруживается определенный факт, который противоречит более старым теориям, мы отбрасываем старые теории в пользу нового открытия. Но с внутренним миром не так — в отношении внутреннего мы очень консервативны.

В этом смысле Дао является научным подходом к внутреннему — можно называть его наукой субъективного, наукой бытия. Это одна из самых важных вещей, о которых нужно помнить, пока мы будем размышлять над этими сутрами Ко Суана.

Второе, что нужно помнить — это что Дао стало первым открытием, первым осознанием того, что существование полярно. Ни в одной другой религии никогда не было такой ясности по поводу этого невероятно важного факта. «Существование полярно» означает, что существование не логично, оно диалектично. Оно не аристотелевское — оно гегельянское.

Логика проста, логика линейна. Диалектика немного более сложна. Она не проста, потому что диалектика должна также включать в себя противоположность — если нет противоположности, нет и диалектики. Не может быть электричества без двух полюсов — положительного и отрицательного. Электричество не логично, оно в высшей степени нелогично — оно диалектично. Не может быть человечества без мужской и женской энергии. Только подумайте о человечестве, состоящем только из мужчин или только из женщин: оно умрет, оно не сможет жить — у него не будет никакой энергии для жизни. Энергия рождается в результате трения противоположностей.

Гегельянская формулировка такова: тезису необходим антитезис. Если тезису не противопоставлен антитезис, нет динамизма, и в жизни наступает застой. Материя возможна, только если есть сознание, и наоборот. Небо и земля, Бог и существование, день и ночь, лето и зима, рождение и смерть — все это полярности, противоположные друг другу. Но противоположности существуют только на поверхности, глубоко внутри они дополняют друг друга.

То, что Гегель открыл всего двести лет назад, даосы открыли почти за пять тысяч лет до него. Они были пионерами диалектики, они были первыми диалектиками в мире. Они подарили существованию одно из самых важных пониманий: вы найдете его повсюду.

Жизнь даже одно мгновение не может существовать без своей противоположности, потому что она зависит от противоположности. Противоположными они только кажутся, по существу, они взаимно дополняют друг друга. Иначе и быть не может — они зависят друг от друга. Мужчина не мужчина без женщины, женщина не женщина без мужчины, они зависят друг от друга.

Поэтому в гомосексуальных и лесбийских отношениях чего-то недостает — нет диалектики. Гомосексуальные отношения гораздо более логичны, запомните, и оттого, что они логичны, они просты, оттого, что они логичны, в них меньше сложности, меньше конфликта. Не случайно гомосексуалистов называют геями — они на самом деле радостные! («Gay» — англ. «веселый», «радостный»; «гей».) Они счастливее, чем гетеросексуальные люди, потому что нет никакого конфликта. Мужчине проще понять другого мужчину, чем когда-либо понять женщину. Женщине проще понять другую женщину, чем когда-либо понять мужчину, потому что мужчина — это совершенно другое существо. Они во всем различаются: они действуют из разных центров. Друг для друга они выглядят абсурдно.

Мужчина действует при помощи интеллекта, женщина действует при помощи интуиции. Мужчина всему ищет обоснования, женщина просто делает выводы, минуя какие-либо обоснования. Мужчина просто поражен! Он ничего не может понять. Он мог прожить с этой женщиной всю свою жизнь, и все же она остается для него загадкой. И то же верно в отношении женщин: мужчина остается загадкой. Он не может понять простых вещей, которые она видит со всей ясностью: что курение может стать причиной рака. «Почему ты продолжаешь курить? Употребление алкоголя убьет тебя раньше времени. Так зачем ты травишь себя?»

Жена Муллы Насреддина говорила ему... Когда однажды вечером он пил виски, она сказала:

— Я говорила тебе тысячу и один раз: прекрати эти глупости! Это медленное отравление! Это медленное самоубийство!

Насреддин посмотрел на нее.

— Пожалуйста, не преувеличивай! — сказал он. — Ты не говорила мне об этом тысячу и один раз — может быть несколько десятков раз. Не преувеличивай. Кроме того, я никуда не тороплюсь, так что пусть это будет медленное отравление! Я не спешу умирать.

Мужчина и женщина постоянно спорят обо всем на свете, они никогда ни в чем не соглашаются друг с другом. Они не могут соглашаться: по самой их природе согласие невозможно. Всегда присутствует напряжение. Поэтому геи — это по-настоящему веселые люди. Когда видишь двух гомосексуалистов, которые, взявшись за руки, отправляются на утреннюю прогулку, можно увидеть радость! Вы никогда не увидите такой радости между мужем и женой — это невозможно. Отношения между геями просты, но из-за своей простоты, из-за того, что в них нет напряжения, нет конфликта, в них также нет и роста. В них нет боли, и это приводит к застою. В них нет никаких сюрпризов.

В женщине всегда остается что-то неразгаданное для мужчины, и наоборот. Невозможно исчерпать все неизвестное в мужчине или в женщине. Если вы принадлежите противоположному полюсу, это становится бесконечным открытием, оно никогда не завершается.

Существование не логично, и это хорошо, иначе была бы только смерть и никакой жизни. Если бы Бог был аристотелевским, жизни вообще бы не было. Повсюду царил бы мир — который некому познавать, некому переживать. Хорошо, что Бог гегельянец, что он создал полярности.

Дао говорит об инь и ян: это самый фундаментальный подход к пониманию существования. И вы должны глубоко вникнуть в него.

Между мужчиной и женщиной существует огромное притяжение по той простой причине, что они таят друг для друга загадки. Одна и та же вещь порождает и конфликт и притяжение. Чем дальше они друг от друга, чем больше расстояние между ними, тем сильнее между ними притяжение.

В современных обществах, в особенности в развитых странах, притяжение исчезает по той простой причине, что мужчины и женщины настолько приближаются друг к другу, что становятся почти похожими. Они носят похожую одежду, и те и другие начали курить, и те и другие пьют, и те и другие ведут себя одинаково, и те и другие говорят на одном и том же языке. Движение за освобождение внесло большой вклад в эту нелепицу.

Женское движение за освобождение учит женщин всего мира быть такими же, как мужчины — сильными, грубыми, агрессивными. Они могут стать агрессивными, могут стать грубыми, но тогда они утратят нечто невероятно ценное: они потеряют свою женственность. И как только они станут походить на мужчин, они больше не будут загадочными. То, что происходит сейчас в мире, это нечто новое, раньше такого никогда не случалось.

Мудрецы древности всегда учили старые общества: сделайте мужчин и женщин как можно более отличными. Природа делает их разными, но культура тоже должна помогать им быть отличными друг от друга. Это не значит, что они не равны — они равны, но просто они разные, они уникальны. Равенство не обязательно означает сходство, равенство не нужно принимать за сходство. Сходство — это не равенство. И если женщины начнут уподобляться мужчинам, у них никогда не будет равенства с мужчинами, запомните это.

Женское движение за освобождение нанесет большой вред женскому вопросу в этом мире, и вред будет следующий: они станут копиями мужчин, их существование будет носить вторичный характер. Они не будут настоящими мужчинами, потому что по самой своей природе они не могут быть такими агрессивными. Они могут притворяться, могут культивировать агрессию, могут быть грубыми, но это будет лишь внешней оболочкой, глубоко внутри они будут оставаться мягкими. И это создаст раскол в их существе, это приведет к шизофрении в их существе. Они будут страдать от раздвоения личности и потеряют всю свою загадочность. Они будут спорить с мужчинами, применяя ту же самую логику. Но они будут походить на мужчин и станут уродливыми. Быть неестественным — значит быть уродливым, быть естественным — значит быть прекрасным.

Я бы тоже хотел, чтобы они были равны с мужчинами, но идею сходства следует отбросить. В действительности, они должны стать как можно более непохожими, они должны сохранить свою уникальность неприкосновенной. Им следует становиться все более и более женственными, тогда тайна станет глубже. И именно таков путь существования, путь Дао.

Только один современный психолог, Карл Густав Юнг, имел какое-то понимание этого даосского подхода. Он был единственным на Западе человеком, который глубоко изучил даосизм и разобрался в нем. Он привнес даосизм в свою психологию и приблизил его к современным условиям. Если вы хотите понять даосизм, будет хорошо понять Карла Густава Юнга и его понимание даосизма — он шел по правильному пути. Но после его смерти эта работа прекратилась. Он сделал лишь несколько шагов — потому что даосизм как безбрежный океан — он двигался в верном направлении, но работа прекратилась. Ее необходимо продолжить. Много людей еще должны поработать, чтобы сделать это понимание современным, потому что язык устарел, а старый язык иногда становится препятствием.

Например, читая эти сутры, многие присутствующие здесь женщины могут почувствовать себя немного оскорбленными. Но Ко Суан не думал никого обижать, он просто использует старый подход. Что он мог поделать? Так говорили в те дни. Тут нет никакой оценки — он не говорит, что мужское выше, а женское ниже — об этом нужно постоянно помнить, иначе вы мгновенно закроетесь. В особенности женщины будут закрыты для этих сутр, они не смогут понять. А те женщины, которые к своему несчастью имели какое-то отношение к Женскому движению за освобождение, мгновенно закроются, они не смогут понять красоты этих сутр. Но напоминаю, что имеется в виду не биологическая мужественность или женственность, но психологическая.

Мужчина не обязательно мужествен, женщина не обязательно женственна. Женщина может быть мужественной — как, например, Жанна д’Арк, или Лакшми-Баи в Индии. Эти женщины были воинами, великими воинами, они совсем не были женственными. Конечно, по своей биологической природе они были женщинами, их тела были женскими, но сами их души были мужчинами. Их нужно считать за мужчин. И также были мужчины — поэты, танцоры, музыканты, певцы, художники — которые были очень женственными. Их существо было таким мягкими, таким округлым, что психологически они были женщинами. Возможно, они могли производить на свет детей, могли становиться отцами и мужьями, но по своей сути они не были мужественными, их психологию можно назвать только женской. Такое случается — на самом деле, это случается гораздо чаще, чем вы думаете.

Во-вторых, каждый мужчина и каждая женщина также являются и своей противоположностью. Каждый мужчина, чтобы жить, хранит в своем бессознательном женский принцип — иначе в его существе не будет динамизма, не будет напряжения. Напряжения будет недостаточно для поддержания в нем жизни. Он просто умрет, ему будет незачем жить. В его существе должно быть некоторое напряжение. Если это напряжение станет слишком сильным, он сойдет с ума, если напряжение станет слишком слабым, он умрет.

Есть прекрасная история из жизни Будды:

Великий принц получил посвящение, он стал саньясином Будды. Всю жизнь он жил в роскоши, прекрасно играл на ситаре, его имя было известно по всей стране — все знали его как великого музыканта. Но он так проникся внутренней музыкой Будды — может быть, его понимание музыки и помогло ему понять Будду.

Когда Будда находился в его столице, он впервые услышал о нем, тут же влюбился и отрекся от престола. Даже Будда не хотел, чтобы он совершал такое важное действие так импульсивно. Он сказал ему: «Подожди. Подумай. Я пробуду здесь четыре месяца». Потому что в течение всего сезона дождей Будда никогда никуда не перемещался, в сезон дождей он оставался на одном месте. «Я пока буду здесь, спешка ни к чему. Обдумай это. Пройдет четыре месяца, и тогда ты сможешь принять саньясу, сможешь стать посвященным».

Но юноша ответил: «Решение уже принято, больше не о чем думать. Сейчас или никогда! И кто знает, что будет завтра? Ты ведь всегда говоришь: „Живите в настоящем“, — так почему ты предлагаешь мне подождать четыре месяца? Я могу умереть, что-то может случиться. Кто знает будущее? Я не хочу ждать ни единого дня!»

Он так настаивал, что Будда был вынужден уступить. Принц получил посвящение. Будда был не совсем в нем уверен — сможет ли он жить жизнью нищего? Будда знал это по собственному опыту, он сам когда-то был великим принцем. Он знал, что значит роскошь, что значит жить в комфорте, и что значит быть нищим на улице. Это было долгое, тяжелое испытание, но Будда не торопился. Ему потребовалось шесть лет, чтобы стать просветленным, и мало-помалу он привык жить без крова, иногда без еды, без друзей, повсюду враги — и без каких-либо на то причин, потому что он никому не причинял вреда. Но люди так глупы, они живут в такой лжи, что всякий раз при виде человека истины это само по себе их ранит — они чувствуют себя уязвленными, оскорбленными.

Будда знал, что все это будет слишком тяжело для этого юноши. Он жалел его, но дал ему посвящение. И он удивился, и все остальные саньясины тоже были удивлены, потому что этот человек просто перешел в другую крайность. Все буддистские монахи ели лишь раз в день, а этот новый монах, бывший принц, стал есть всего раз в два дня. Все буддистские монахи спали под деревьями, он стал спать под открытым небом. Монахи шли по дороге, он же шел не по самой дороге, а по обочинам, где были колючки и камни. Это был красивый человек, но за считанные месяцы его тело стало черным. Он был очень здоровым, а стал больным и совсем худым, тощим. Его стопы были изранены.

Многие саньясины подходили к Будде и говорили: «Нужно что-то сделать. Этот человек перешел в другую крайность: он истязает себя! Он сам себя разрушает».

И вот однажды ночью Будда подходит к нему и говорит:

— Шрон, — его звали Шрон, — могу я задать тебе вопрос?

— Конечно, мой господин, — отвечает тот. — Ты можешь спрашивать меня все что угодно. Я твой ученик. Я готов рассказать тебе все, что ты захочешь знать обо мне.

— Я слышал, что когда ты был принцем, ты был великим музыкантом — ты играл на ситаре.

— Да, но с этим покончено, — говорит Шрон. — Я совершенно об этом забыл. Но это верно, я играл на ситаре. Это было моим хобби, моим единственным хобби. Я упражнялся, по меньшей мере, по восемь часов в день и благодаря этому стал знаменитым по всей стране.

— Тогда скажи мне одну вещь, — говорит Будда. — Если струны на твоей ситаре натянуть слишком туго, что произойдет?

— Что произойдет? Это просто! — отвечает тот. — Вы не сможете на ней играть — струны порвутся!

— И еще один вопрос, — говорит Будда, — если натянуть их слишком слабо, что произойдет?

— Это тоже просто, — отвечает Шрон. — Если струны натянуты слишком слабо, из них нельзя будет извлечь музыку, потому что не будет напряжения.

— Ты разумный человек, — говорит ему Будда, — мне нет нужды объяснять тебе что-то еще. Запомни, жизнь — это тоже музыкальный инструмент. Ей необходимо определенное напряжение, но только определенной силы. Если оно меньше, твоя жизнь будет натянута слишком слабо и никакой музыки не выйдет. Если напряжение слишком сильное, ты начнешь ломаться, ты начнешь сходить с ума. Помни об этом. Сначала ты жил очень расслабленной жизнью, и ты упускал внутреннюю музыку, теперь ты живешь очень напряженной, чересчур напряженной жизнью, и ты по-прежнему упускаешь музыку. Разве не существует способа так натянуть струны ситары, чтобы они были не слишком слабыми и не слишком тугими, а как раз посередине — чтобы напряжение было именно таким, чтобы могла возникать музыка?

— Да, такой способ есть, — отвечает Шрон.

— В этом-то и заключается мое учение, — говорит тогда Будда, — быть точно посередине между двух полюсов. Напряжение не должно полностью исчезнуть, иначе ты умрешь, но напряжение не должно быть и слишком сильным, иначе ты сойдешь с ума.

И это то, что случилось со всем миром. Восток стал слишком расслабленным, отсюда смерть, голод. А Запад стал слишком напряженным, отсюда безумие, неврозы. Запад трещит по швам под своим собственным весом. Восток стал таким ленивым и таким больным из-за своей расслабленности.

Некоторое напряжение необходимо, но есть такое состояние напряжения, которое также является и состоянием равновесия. И в этом все искусство Дао. Уравновешенная пульсация мистической жизни — вот секрет...

Слова в этой сутре не нужно понимать в биологическом, физиологическом смысле. Каждый мужчина и каждая женщина также содержат в себе противоположный полюс. Если на сознательном уровне вы мужчина, тогда бессознательно в вас присутствует женщина, если вы женщина, то бессознательно в вас присутствует мужчина. Ваше сознание и подсознание — это две полярные противоположности, и между ними существует напряжение. Это напряжение не должно становиться ни слишком слабым, ни слишком сильным. В этом и заключается все искусство религии — или вся наука религии.

Дао не верит в чудеса, оно верит в научные методы трансформации вашей жизни.

Однажды Лао-цзы, Чжуан-цзы и Ле-цзы прогуливались вместе по лесной тропинке и подошли к быстрой реке, которая преградила им путь. Ле-цзы тут же сел на берегу реки и стал медитировать над вечным Дао. Спустя десять минут он встал и продолжил идти по воде к другому берегу.

Затем Чжуан-цзы сел в позу лотоса на двадцать минут, после чего он встал и тоже перешел через реку.

Лао-цзы, изумленно наблюдая за происходящим, пожал плечами, сел на берегу реки, как остальные, и медитировал около часа. Наконец, с полной верой в Дао, он закрыл глаза, сделал один шаг в реку и стал погружаться на дно.

На другом берегу Чжуан-цзы рассмеялся, повернулся к Ле-цзы и сказал:

— Может, скажем ему, где камни?

Дао не верит ни в какой вздор. Оно очень прагматично, практично, приземленно.

Уличный торговец весь день пытается продать свой товар.

— Попробуйте мой эликсир, — выкрикивает он, — средство для долголетия!

Ему помогает мальчишка — он раздает бутыльки с эликсиром и берет за них деньги.

Торговец продолжает выкрикивать:

— Посмотрите! Средство для долголетия! Чудо, господа! Настоящее чудо! Каждое утро я выпиваю один бутылек и — посмотрите на меня — разве я не молодо выгляжу? А ведь мне больше семисот лет!

Люди слушают с изумлением, но настроены скептически. В конце концов, один из покупателей отзывает мальчика в сторону и спрашивает:

— Твоему боссу и правда семьсот лет?

— Не могу этого гарантировать, — отвечает мальчик.

Все поворачиваются к нему, чтобы услышать, что он скажет.

— Почему ты не можешь этого гарантировать? — спрашивает покупатель.

— Потому что я работаю с ним всего триста лет, — говорит мальчишка.

Все остальные религии весьма увлекаются подобными глупостями — чудесами, сказками. Но не Дао. Дао очень точно, поэтому у Дао великое будущее. Когда все остальные религии бесследно исчезнут, Дао будет по-прежнему здесь, по той простой причине, что оно впишется в тот научный климат, который с каждым днем растет на Земле. И оно не только впишется в научный климат, оно будет поддерживать его и питать. Оно откроет науке новые перспективы, потому что оно не просит вас ни во что верить, оно просто хочет, чтобы вы поняли.

Эти сутры предназначены не для того, чтобы в них верили. Пожалуйста, постарайтесь понять их, отложив в сторону все свои предубеждения, связанные с вашей принадлежностью к мужскому или женскому полу.

Почтенный мастер сказал:

Дао проявляется и как чистое и как мутное,

и как движение и как неподвижность.

Пусть вас не обижает слово «мутное», оно означает просто плотное, непрозрачное, неясное. И то и другое есть проявления Дао.

Дао проявляется и как чистое...

И слово чистое не означает что-либо моральное, добродетельное, и т. д., оно не имеет никакого отношения к морали. «Чистое» означает просто ясное, прозрачное, а мутное означает плотное, непрозрачное, неясное. То и другое — проявления Дао.

Обычный человек — мутный, Будда — чистый. Сонный человек непрозрачен, покрыт облаками, он окружен клубами дыма, порожденного им же самим. А тот человек, который пробудился ото всех снов и желаний, обладает ясностью, вокруг него нет никакого дыма, никаких облаков. Он подобен солнечному дню: солнце светит, оно не скрыто за облаками.

Дао проявляется как то и другое...

Запомните, и то и другое есть Дао. Никогда не забывайте этого. Спящий человек такой же божественный, как и пробужденный, такой же религиозный, как и пробужденный. Не существует никакого внутреннего различия, разница только в проявлении. Один полон снов и желаний, и поэтому он мутный, а другой покончил со снами, устал от снов, пришел к пониманию того, что это сны, и в самом этом знании эти сны отпали сами собой. Теперь его глаза прояснились, и он видит все насквозь.

Дао проявляется

И как движение и как неподвижность.

Так что нет необходимости настаивать на том, что нужно оставаться неподвижным — даже в движении можно получить переживание Дао. Можно получить переживание Дао и в неподвижности.

Существуют две возможности. Будда долгие годы сидел в молчании и после этого получил переживание Дао. Он называет его нирвана, это его название для Дао. А Джалалуддин Руми долгие годы танцевал, и потом однажды во время танца это случилось: он постиг Дао через танец. Он говорит о Боге — это его название Дао. Можно подойти к нему либо через неподвижность, либо через движение.

Именно поэтому в моей коммуне используются оба типа медитаций. Люди танцуют, люди поют — и медитируют. Люди сидят в тишине — дзадзен, випассана — и медитируют. При этом можно переходить от одного к другому, потому что и то и другое является вашими возможностями: вы можете найти это в танце, и вы можете найти это в тишине, в неподвижности.

В действительности, ваше переживание будет гораздо богаче, если вы сможете найти его обоими способами. Если вы сможете найти его в танце, и также сможете найти его, сидя в тишине, ничего не делая, то ваше переживание будет гораздо богаче, чем переживание Гаутамы Будды или Джалалуддина Руми, их обоих — это естественно, потому что вы войдете в храм Бога через две противоположные крайности, двумя разными путями. Вы будете более текучими, и вы познаете красоты обоих путей — потому что на одном пути вам встретится что-то одно, а на другом пути может встретиться что-то другое. Оба пути полны различных чудес. Танцору откроется что-то такое, чего человек, сидящий в тишине, никогда не познает. Да, он достигнет наивысшего пика, но он не узнает того, что может случиться на пути танца. И то же верно в отношении танцора: он не познает каких-то вещей, которые случаются только на пути неподвижности.

Я делаю упор на это: зачем упускать возможное обогащение. Отчего не быть многогранным? Почему не получить переживание Бога всеми возможными способами, так чтобы познать все аспекты Бога? И в самом этом познании вы поймете, что все религии беспричинно спорят друг с другом. Их споры абсолютно бессмысленны — они говорят об одном и том же Боге. Но из-за того, что они познали разные его аспекты, они настаивают на своем аспекте: «Это истинно». А другие говорят, что истина прямо противоположна.

Если вы спросите буддиста: «Можно ли достичь просветления через танец?», — он тут же ответит: «Нет». И его «нет» будет категоричным. Он скажет: «Это невозможно, потому что если можно познать через танец, тогда зачем же Будда сидел столько лет? Он что, был дураком? Он бы танцевал!»

Если вы спросите кружащегося дервиша, последователя Джалалуддина Руми: «Можно ли найти Бога, сидя в тишине и ничего не делая?» — он ответит: «Нет, невозможно — абсолютно невозможно. В противном случае, зачем бы Джалалуддин танцевал? Зачем бы он так усердствовал, танцуя день за днем?»

Когда с ним случилось наивысшее цветение, он без остановки танцевал тридцать шесть часов. Так же как Будда непрерывно сидел в течение семи дней, не шевелясь, не двигая даже веками, Джалалуддин танцевал, не задерживаясь ни на мгновение, ни минуты не отдыхая — безумный танец продолжался тридцать шесть часов, пока он не упал на землю. Но когда он открыл глаза, старый человек исчез, родился новый человек. Это был уже новый человек — он стал совершенно новым человеком.

Суфии не согласятся с тем, что можно прийти к этому, просто сидя.

Но я говорю вам, что я нашел это обоими путями: я пришел к этому через движение, и я пришел к этому через неподвижность. И я совершенно согласен с Ко Суаном в том, что:

Дао проявляется и как чистое и как мутное, и как движение и как неподвижность.

Небо — чистое, земля — мутная.

Это очевидно. Небо означает абсолютную ясность. Небо чистое, в нем ничего нет. Ничто — это чистейшая вещь. Земля полна многих вещей, поэтому она мутная.

Буквально на днях я говорил вам о том, что вы должны быть одновременно и земными и неземными. Потому что, в действительности, вы состоите из того и другого: что-то в вас принадлежит земле — мутному, и что-то в вас принадлежит небу — чистому, ясному. Вы представляете собой синтез земли и неба.

До настоящего момента все религии, за исключением Дао, выбирали. Либо они выбирали быть очень земными... Например, иудаизм очень земной, а джайнизм очень неземной. Джайнизм выбрал небесную составляющую вашего существа, а иудаизм выбрал земную составляющую вашего существа, оба они половинчаты. Они не целостны, в них обоих чего-то недостает. Дао целостно.

И, насколько я понимаю, насколько я вижу, Дао — это единственное переживание, которое действительно является святым, потому что оно целостно.

Небо — чистое, земля — мутная.

Поэтому я говорю вам: будьте Зорбой — но не греком Зорбой, потому что тогда вы будете просто мутными, просто землей, просто плотными. Я учу вас быть Зорбой-Буддой — не Гаутамой Буддой, потому что быть Гаутамой Буддой означает быть только небом, тогда в вас нет никакой земли, вы совершенно из иного мира, принадлежите дальнему берегу. Почему не быть и тем и другим? Если можно быть и тем и другим, зачем что-то упускать? Почему не использовать все возможности роста и бытия?

Небо движется, земля неподвижна.

Это всего лишь метафоры.

Мужское — чистое...

«Мужское» означает интеллект, рассудок — это на низшем уровне, а на высшем уровне — разум. И это ясность, интеллект — это ясность. Два плюс два равняется четыре — такова ясность интеллекта. А высшая форма — разумность. Будда означает того, кто достиг высочайшей формы разумности. Его слова очень ясны, прозрачны, в них нет никакой неясности. Невозможно найти более ясные утверждения, чем утверждения Будды. Его утверждения не имеют отношения к мистике, к эзотерике.

В действительности, он говорил своим ученикам: «Пожалуйста, не задавайте мне никаких метафизических вопросов, потому что они не нужны, они не помогут. Задавайте подлинные, жизненные вопросы, спрашивайте о проблемах, которые вас действительно беспокоят, чтобы я мог помочь вам их разрешить».

Он снова и снова рассказывал такую историю:

В одного человека попала стрела... Это был философ, великий метафизик. Люди бросились к нему, они хотели вынуть стрелу, но он сказал: «Подождите! Сначала скажите, реальна стрела или иллюзорна».

А это был один из важнейших метафизических вопросов, особенно в Индии: реален этот мир или иллюзорен — реальность он или майя, существует он в действительности или только кажется.

Метафизик спрашивал по старой привычке. «Если стрела нереальна, тогда зачем беспокоиться? Если нам только кажется, что она есть, какой смысл ее вытаскивать? Ее не существует. Она подобна змее, которой нет: на самом деле, это лишь веревка, но в темноте вы приняли ее за змею. Так что нет нужды ее убивать. Как можно убить змею, которой вовсе не существует?»

Он так озадачил людей всеми этими метафизическими рассуждениями, что они растерялись и не знали, что делать. Было трудно доказать...

На самом деле, доказать трудно: никто так и не смог убедительно доказать, что мир существует, — нет способа это доказать. Он может быть просто иллюзией.

Например, я говорю с вами, но как вы можете доказать, что это вам не снится? Очень часто вы спите.

Ассанг пишет мне: «Ошо, я очень благодарен — ты приходишь в мои сны». Теперь Ассангу будет трудно решить, снится ли ему сон, или я на самом деле здесь! Невозможно определить.

На Западе представителем этой философии является Беркли. Он говорит, что весь мир — это ваша идея, просто идея. Он лишь в вашем уме, в действительности его не существует. Это явление, подобное сну. Он состоит из того же вещества, из которого сотканы сны.

Однажды он пошел на утреннюю прогулку со своим другом, доктором Джонсоном. А доктор Джонсон был настоящим реалистом. Когда Беркли сказал ему, что весь мир — это всего лишь идея, что на самом деле его не существует, Джонсон так взбесился, взбесился оттого, что не мог доказать обратного, что просто взял большой камень и швырнул его на ногу Беркли. Беркли заорал от боли. Он кричал, и из его ноги начала сочиться кровь.

Тогда Джонсон сказал: «И что вы теперь скажете?»

Беркли засмеялся и ответил: «Это все только идея! Мой крик, то, как вы бросили камень, и даже вы, доктор Джонсон, всего лишь моя идея. Я — ваша идея, а вы — моя идея. Мы все — идеи. Ваш камень ничего не доказывает, потому что иногда случалось так, что я и во сне кричал. Иногда в меня бросали камень во сне, в моих снах у меня шла кровь. И что? В чем отличие?»

Невозможно опровергнуть такую философию. В Индии Шанкара представляет такую философию, а Беркли представляет ее на Западе, и оба до сих пор остаются без опровержения. Хотя никто в них не верит. Я не думаю, что даже они сами верили, в противном случае, они бы перестали есть, заниматься любовью, спать — ведь если все это состоит из того же вещества, что и сны, зачем беспокоиться? Беркли продолжал заниматься любовью и производить потомство. Какой бред! Он продолжал есть, а когда заболевал, то принимал лекарства — то есть убивал одну идею другой идеей! Я не думаю, что они сами верили в это.

Шанкара утверждает, что мир иллюзорен, и при этом он говорит: «Откажитесь от него». Но если он иллюзорен, зачем от него отказываться? От чего вы будете отказываться? Если его нет, как вы можете от него отказаться? Как можно отказаться от того, чего нет? А если мира нет, если нет того, что мы видим, кто же тогда все это видит? Без видимого и сам видящий становится иллюзорным. Если не от чего отказываться, то и тот, кто отказывается, становится иллюзорным.

Они не верят в свои собственные философии, но, тем не менее, их нельзя опровергнуть, не существует способа их опровергнуть. Например, Беркли говорил, что когда вы выходите из своей комнаты, мебель в вашей комнате, ваши книги, все это исчезает, потому что нет никого, кто бы проецировал эту идею. Очевидно, если вы уберете проектор, то фильм на стене исчезнет, на стене не будет изображения. Но как это можно доказать? Если вы скажете: «Я могу посмотреть в замочную скважину», — он ответит: «В таком случае вы вернетесь через замочную скважину. Все снова появится, потому что идея будет проецироваться через замочную скважину».

Один человек много лет упорно пытался найти опровержение, он приходил к Беркли снова и снова. Однажды он пришел с такой идеей: «Теперь, я думаю, ты не сможешь ничего возразить. Когда ты сидишь в вагоне, ты не видишь колес вагона, но вагон движется — это означает, что колеса есть. Ты их не проецируешь, потому что ты их не видишь, но вагон движется. Движение вагона доказывает то, что колеса существуют».

Беркли сказал: «Ошибаешься. Это будет идеей Бога. Мир — это не только моя идея, в предельном понимании это идея Бога, сон Бога. В действительности, мы ему тоже снимся — и водитель, и пассажир, и вагон, и колеса».

Невозможно опровергнуть такие философские концепции. Они абсурдны, но доказать их ложность невозможно.

Так вот, Будда рассказывал...

Люди, бедные люди, жители деревни собрались вокруг философа и переглядывались: «Что делать с этим человеком?»

Будда проходил мимо и услышал всю эту историю. Он подошел к философу и сказал: «На эти вопросы можно будет ответить позже, мы можем обсудить эти вопросы позже, в непринужденной обстановке. Сначала позволь нам вынуть стрелу, потому что эта стрела может убить тебя, и если ты останешься жив, мы сможем обсудить это позже. Что бы ты потом ни решил, реальна стрела или нет, это твое дело. Но в данный момент тебе не нужны философские рассуждения, тебе нужен врач, который может вынуть стрелу, извлечь яд и дать тебе обеззараживающее лекарство. В данный момент никакая метафизика тебе не поможет. Если стрела нереальна, хорошо, пусть она будет нереальной! Но мы обсудим это позже».

Будда говорил, что именно такова ситуация с человеком, с каждым человеком. Вы страдаете, поэтому весь вопрос в том, как вытащить стрелу, которая заставляет вас страдать. Это не метафизический вопрос. Его слова очень ясны, рациональны, разумны, понятны для ума. Он говорит только то, что может понять любой разумный человек. Поэтому Будда стал настолько важен сегодня — потому что его подход кажется очень интеллектуальным.

Мужское — чистое...

Это означает интеллект, интеллектуальность, в своей низшей форме, и в высшей форме — разумность.

...женское — мутное.

«Мутное» здесь означает, на низшем плане, инстинкт, а на высшем — интуицию. Итак, мистики, суфии говорят совершенно иначе. Их слова не так ясны, они расплывчаты. Их слова нелегко понять — вы должны поломать голову над тем, что они в действительности означают. И это состояние женского ума. Но помните, я говорю не в биологическом смысле. Конечно, биологическая женщина тоже действует в большей степени с помощью инстинкта, нежели с помощью интеллекта...

Многие люди спрашивают меня: «Почему все будды, о которых ты говоришь, были мужчинами? Почему не женщинами?» По той простой причине, что подход женского ума совершенно иной. Они не могут быть буддами. Они могут быть Мирами, Магдалинами, Лаллами, Рабиями, но они не могут быть буддами. Их подход неизбежно будет другим. Мира не будет говорить интеллектуально, она будет петь. Ее пение, ее танец обладают совершенно иным ароматом. Она не будет спорить — спор не характерен для женского ума — ее аргументом будет танец, ее экстатический танец. Если вы увидите ее танец, если вы сможете почувствовать ее танец... Я не говорю «если вы сможете понять ее танец», потому что танцоров невозможно понять, их можно только почувствовать, их можно только воспринять. Ее слова будут чисто инстинктивными.

Например, Фрейд очень осуждал всех известных ему женщин-мистиков. Он ничего не знал о Мире, иначе он осуждал бы ее больше всех. Он знал о святой Терезе — и он осуждал ее, потому что она говорила, что повенчана с Христом. Этого было достаточно, чтобы Фрейд подвел под это всю свою теорию секса. Этого достаточно — больше ничего не нужно. Повенчана? Это означает, что женщина страдает каким-то сексуальным извращением. Должно быть, она подавила свою сексуальность, и из-за того, что у нее не может быть сексуальных отношений с настоящим мужчиной, теперь она воображает нереального человека на небесах — некоего Христа, сына Божьего. Теперь она пытается завести роман с Христом.

Это большое упущение, что Фрейд ничего не знал о Мире. Если бы он знал, то сам бы затанцевал от радости! Потому что Мира использует такие аллегории: «Мой господин, мой возлюбленный, когда же ты придешь? Я приготовила постель! Я усыпала постель розами и жду! Ночь проходит, а ты еще не пришел. Я плачу и рыдаю о тебе! Когда же ты придешь и займешься со мной любовью?»

Она даже не говорит иносказательно, она говорит прямо. Фрейд воспринял бы все буквально — такова его техника. Он мог доказать, что все эти мистики — извращенцы. На самом деле, он сам извращенец, потому что он совсем не понимает женский ум.

И это одна из причин, почему Юнг покинул его: все его понимание было просто интеллектуальным, в нем не было ничего интуитивного. А у Юнга был более женственный ум, он был способен более глубоко чувствовать.

Все мужчины, которые имели дело с женщинами, знают, что они устроены совсем по-другому. Вы не можете логично разговаривать с женщиной, это невозможно — как будто она принадлежит к какому-то другому миру, будто она с другой планеты. И такой же опыт, должно быть, у женщин. Они не могут понять мужчин — те все время в своих головах, в рассудке, никогда не понимают ничего, идущего от сердца. Мужчина пытается спорить, пытается логически убедить женщину, но ее невозможно убедить. Это не ее подход, логика ее не привлекает.

Мало-помалу муж узнает о том, что цветок розы гораздо важнее логики. Если вы принесете жене розу, она поймет это лучше, чем все ваши аргументы. Вы можете доказывать месяцы напролет: «Я люблю тебя», — и это не убедит ее. Просто принесите цветок, и этого будет достаточно. Ее подход — инстинктивный. Мужчина не может ее понять, потому что все, что она говорит, кажется нелогичным и абсурдным.

Мало-помалу мужья начинают сохранять молчание, и они становятся глухими. Они позволяют женщине говорить: «Пусть несет любую бессмыслицу, какую захочет. Кто ее слушает?»

Вы знаете, почему Бог сначала создает мужчину, а потом женщину?

Чтобы позволить бедняге сказать хоть пару слов!

Я случайно подслушал во Вриндаване... Одна саньясинка говорила другой: «Это требовало большой силы воли, но, в конце концов, я отказалась от попыток сидеть на диете».

Большая сила воли...

— Роб сказал мне, что я — восьмое чудо света! — говорит Ширли.

— А ты что сказала? — спрашивает Перл.

— Чтобы он не попался мне с каким-нибудь из остальных семи!

— Вы умеете работать на печатной машинке? — спрашивает начальник секретаршу.

— Да, сэр. Я использую библейский метод.

— Никогда о таком не слышал.

— Ищите и найдете, — отвечает секретарша.

Почему мужья становятся подкаблучниками? Все мужья становятся подкаблучниками. В действительности, быть мужем — значит быть подкаблучником, других вариантов не существует, потому что как долго можно спорить? К тому же, в этом нет никакого смысла. Вы кажетесь самому себе глупым — вы разговариваете со стенами! Вы приводите аргументы, а женщина плачет! Вы говорите ей: «Остынь, давай сядем и обо всем поговорим за столом», — а она начинает швырять вещи! Она хлопает дверью, бьет посуду. Так в чем смысл? Вы не можете приводить доводы. Невозможно спокойно взаимодействовать, общаться с женщиной. Это невозможно, это вечное пекло. Либо вы примете ее сторону, либо она наделает проблем. А с ее точки зрения все ваши аргументы — просто вздор!

Жил-был один парень, который был настолько под каблуком у своей жены, что когда они оказались среди нудистов, она говорила ему, чего не надевать.

Мужчина говорит юристу:

— Я собираюсь подать на развод.

— Почему? — спрашивает юрист.

— Потому что моя жена постоянно занята вязанием!

— Но, ради Бога, это не повод просить развода! Многие женщины вяжут.

— Когда занимаются любовью?

Муж часто ездит в командировки. Однажды он возвращается домой без предупреждения и застает жену в постели с другим. В бешенстве он хватает пистолет и нацеливается на того мужчину.

— Не стреляй! — кричит жена. — Неужели ты убьешь отца твоих сыновей?

Девушка заходит в аптеку и спрашивает:

— У вас есть дезодоранты для интимной зоны?

— Да, есть, — отвечает фармацевт, — какой вам нужен?

— Хлорофилл.

— Нет, извините, мы получим его завтра.

— Завтра я не смогу прийти. Не могли бы вы отдать его моему мужу?

— Как же я пойму, кто ваш муж? — интересуется фармацевт.

— Ах, это очень просто. Он высокий, темноволосый, с зелеными усами.

Мужское активно, женское пассивно.

Проявляясь из самой своей сути, Дао простирается до последней из вещей, рождая небо и землю и все что между ними.

Чистое — причина мутного, а движение — неподвижности.

Но, слушая эти анекдоты, не забывайте, что Ко Суан не приравнивает изначальное мужское и женское к биологическому мужскому и женскому. В каком-то смысле они взаимосвязаны, это верно, но не полностью синонимичны.

(В этот момент громко и настойчиво начинает куковать кукушка...)

Это женщина! Она говорит: «Все это Дао — ерунда!» Это просто протест!

Достаточно на сегодня.

Глава 6
Вкус вечности

Первый вопрос:

Ошо,

Объясни, пожалуйста, как я могу медитировать над чем-то, не используя свой ум.

Медитация не имеет никакого отношения к уму, медитация означает просто состояние не-ума. Работа ума — это единственное, что мешает медитации. Если ты пытаешься достичь медитации посредством ума, ты обречен на неудачу, ты обречен на провал.

Один последователь дзен долгие годы медитировал, и каждый раз, когда он приходил к своему мастеру, с каким бы опытом он ни приходил, мастер все отвергал:

— Это все вздор. Иди назад и снова медитируй.

Однажды мастер пришел к хижине этого ученика — тот сидел в позе будды. Мастер встряхнул его и сказал:

— Что ты здесь делаешь? Если бы нам были нужны каменные будды, то их у нас много в храме! Просто сидя здесь, как каменный будда, ты не постигнешь медитацию. Делай то, что я тебе говорил. Если будешь просто удерживать тело в неподвижном положении, твой ум не исчезнет, потому что именно с помощью ума ты навязываешь своему телу некую дисциплину. Все, что делается умом, только усиливает ум. Это питание для ума.

Проходит год. Мастер приходит снова. Ученик сидит почти в эйфории, с закрытыми глазами, наслаждаясь утренним ветерком и солнцем — думая, что он медитирует. Мастер берет кирпич и начинает тереть его о камень прямо перед учеником. Это создает такой шум, что ученик, в конце концов, не выдерживает.

— Что ты делаешь? — кричит он. — Ты пытаешься свести меня с ума?

— Я пытаюсь превратить этот кирпич в зеркало, — говорит мастер. — Если продолжать тереть его достаточно долго, думаю, он превратится в зеркало.

Ученик засмеялся.

— Я всегда подозревал, что ты слегка не в себе — теперь я получил этому подтверждение! Кирпич не может стать зеркалом. Можно продолжать тереть его об этот камень многие жизни, но кирпич останется кирпичом.

— Это уже признаки какого-то разума! — воскликнул мастер. — Тогда что ты делаешь? Многие годы ты пытаешься медитировать из ума, а это равносильно тому, чтобы пытаться превратить кирпич в зеркало.

И мастер бросил кирпич в пруд рядом с деревом, под которым сидел ученик. Кирпич вызвал в пруду сильный всплеск, и самого этого звука оказалось достаточно, чтобы совершилось чудо. В ученике что-то пробудилось. Сон рассеялся, сновидение разбилось вдребезги: он стал бдительным. Впервые он ощутил вкус медитации.

— Вот оно! — в тот же момент сказал мастер.

Это произошло так неожиданно — это застало ученика врасплох. Он не ожидал, что это произойдет — что мастер вдруг бросит кирпич в пруд, и этот всплеск...

У Басе есть прекрасное хайку:

Старый пруд.

Прыгает лягушка.

Всплеск...

Вот и все. Звук может вас разбудить.

Медитация не может быть результатом усилий, потому что все усилия будут совершаться при помощи ума, исходить из ума, порождаться умом. Как они могут вывести вас за пределы ума? Вы будете ходить и ходить по кругу, оставаясь в уме. Вы должны проснуться! Ум — это сон. Ум — это постоянный процесс сновидений, желаний, мыслей, воспоминаний.

Ты спрашиваешь меня:

«Объясни, пожалуйста, как я могу медитировать над чем-то, не используя ум».

Разве ты не можешь видеть что-то просто глазами? Разве ты не можешь что-то наблюдать, не привнося свой ум? Птицы щебечут, эта тишина... Зачем здесь нужен ум? Это вопрос наблюдения, а не концентрации.

Но это не только твоя проблема, это проблема миллионов людей, которые начинают интересоваться медитацией по всему миру. Они все ошибочно принимают за медитацию концентрацию. Концентрация — это нечто от ума. Ей обучают в школах, колледжах, университетах. У нее есть свои области применения — я не говорю, что она бесполезна. Это фокусировка на определенном объекте.

В науке она необходима. Вы должны полностью сфокусировать свой ум на определенном объекте, так чтобы вы могли глубоко изучить его. Вы должны исключить все остальное, вы должны вычленить этот объект из всего прочего. Вы должны сузить свое сознание, превратить его почти в острие булавки. Таков научный подход в отношении объективного мира.

Но в том, что касается субъективного мира, это не поможет, совсем не поможет. Здесь вам не нужно фокусировать свой ум на чем-либо — на идее Бога или на каком-то внутреннем свете, пламени, любви, сострадании — вы совсем не должны концентрироваться, вы должны просто осознавать все, что есть.

Человека концентрации легко отвлечь — что угодно может отвлечь его внимание, потому что он пытается делать что-то неестественное. Только заплачет ребенок, и он отвлечется, послышится шум на дороге, и он отвлечется, пролетит самолет, и он отвлечется, начнет лаять собака, и он отвлечется. Что угодно может его отвлечь. И, конечно, когда он отвлечется, он будет чувствовать себя несчастным, расстроенным — он снова потерпел неудачу. Человека медитации нельзя отвлечь по той простой причине, что он, прежде всего, не концентрируется.

Существование не линейно, оно одновременно. Например, я здесь говорю, щебечут птицы, слышится шум с дороги, проезжает поезд — все эти вещи происходят в одно и то же время. Вы должны быть простыми, тихими, наблюдательными, свидетельствуя все, что есть — не нужно ничего исключать, иначе то, что вы исключаете, начнет вас отвлекать. Если ничто не исключается, если ваше сознание охватывает все, что тогда может вас отвлечь? Может ли птица вас отвлечь? На самом деле, она только усилит вашу тишину. Ничто не может отвлечь вас, потому что вы не напряжены.

Концентрация — это напряжение, отсюда и слово внимание. Оно происходит от того же корня — tension (в англ. языке «напряжение» — tension, «внимание» — attention). Осознанность — это не внимание, осознанность — это расслабление, отдых.

Поэтому отдыхайте в тишине. Мысли будут проходить мимо, не нужно беспокоиться — что они могут сделать? Желания будут приходить и уходить. Наблюдайте то, как они приходят и уходят. Не давайте никаких оценок. Не говорите: «Это хорошо, это плохо». Не говорите: «Ага! Это нечто великое, духовное, запредельное!» Какое-то ощущение в спине — это, может быть, просто ползет муравей, а вы начинаете чувствовать, как поднимается кундалини. Или просто воображение — вы видите внутри какой-то свет, что не представляет трудности... Вы можете видеть свет, можете видеть цвета, психоделические цвета. Вы можете переживать прекрасные вещи, но все это воображение, каким бы красочным, каким бы прекрасным оно ни было.

Если перед вами появится Иисус или Кришна, или Будда, не начинайте говорить, что это хорошо, что это знак — значит, вы все ближе и ближе подходите к высшей реализации. Будда говорит: «Если вы встретите меня на Пути, немедленно убейте меня!» Он имеет в виду: если я явлюсь вам в медитации, не придавайте этому большого значения, потому что если вы придадите этому особое значение, вы начнете цепляться за эту идею — а это лишь идея. Просто наблюдайте безо всяких предпочтений, безо всякого выбора. Если вы сможете, не выбирая, осознавать все снаружи и внутри, однажды случится медитация. Вам ничего не нужно делать.

Вы можете сделать только одно — научиться искусству наблюдения, наблюдению безо всякого суждения. Тогда однажды вы просто расслабитесь. И в этом полном расслаблении остается чистая осознанность. Все мысли исчезают, все желания исчезают, ума больше нет. Когда ума нет, это и есть медитация. Состояние не-ума — это медитация.

Так что ты меня неправильно понимал. Когда я говорю «медитируйте», я имею в виду «наблюдайте». Если я говорю: «Медитируйте на пение птиц», — я просто хочу сказать: «Наблюдайте». Я не говорю «концентрируйтесь» — я против концентрации. А так как я за наблюдательность, вы можете наблюдать все что угодно. Вы можете сидеть посреди рыночной площади и наблюдать за людьми, и это будет медитацией. Вы можете сидеть на вокзале и наблюдать всевозможные шумы: прибывает поезд, пассажиры сходят с поезда, крики носильщиков и торговцев, а потом поезд уезжает и на вокзале воцаряется тишина. Вы просто наблюдаете, ничего не делаете.

И мало-помалу вы начнете расслабляться, ваше напряжение исчезнет. И тогда вам нечто откроется — как бутон раскрывается и становится цветком, высвобождая прекрасный аромат. В этой тишине — истина, блаженство, благословение.

Второй вопрос:

Ошо,

Знание абсолютно бесполезно?

У знания есть свои области применения, оно не является абсолютно бесполезным. Но если вы движетесь внутрь, оно становится все более и более бесполезным — чем глубже вы погружаетесь, тем более оно бесполезно. Если вы движетесь вовне, чем дальше вы идете в мир, тем более полезным оно становится. Мир уважает знающих людей. Ему нужны эксперты, ему нужны всевозможные люди, несущие информацию, знания, умения. Но во внутреннем мире такой вопрос не стоит: во внутреннем мире то же самое знание становится помехой. То, что полезно во внешнем мире, становится преградой на пути к внутреннему. Это мост в мир, и это препятствие для внутреннего исследования.

Каждый раз, когда я говорю что-то против знания, я просто подразумеваю, что для паломников, исследующих свою субъективность, оно совершенно бесполезно. В таком исследовании необходимо что-то другое: не знание, но мудрость. Знание — это информация, а мудрость — трансформация. Знание заимствовано, мудрость же принадлежит вам самим. Знание служит укреплению эго, а мудрость случается лишь тогда, когда эго отброшено, совершенно отброшено, полностью отброшено. Знание дает вам ощущение того, что вы выше других, — это своего рода власть, так же как и деньги. Знание — это власть. Поэтому если у вас есть диплом о высшем образовании, вы чувствуете себя лучше, чем те, у кого таких дипломов нет. Если у вас есть степень доктора философии, вы чувствуете себя немного более эгоистично. Если у вас степень доктора литературы, конечно, вы становитесь особенным. Если у вас много степеней, вы начинаете чувствовать, что вы необычный человек.

Однажды в Варанаси ко мне пришел человек — он был знаменит по всему миру тем, что у него было двадцать степеней магистра гуманитарных наук. Он был единственным человеком во всем мире, у которого было двадцать научных степеней, но я никогда не встречал настолько глупого человека. Очевидно, что он был чрезвычайно глуп — ведь он всю свою жизнь растратил на приобретение знаний. И он переходил от одного предмета к другому, все его усилия были направлены лишь на то, чтобы приобрести как можно больше степеней магистра. Когда он пришел ко мне, ему было почти шестьдесят пять лет, и он готовился к очередному экзамену. Когда он умер, у него было уже тридцать степеней. Но, разговаривая с этим человеком, я видел, что он очень незрелый, очень посредственный — никаких признаков разума, но много эгоизма.

На самом деле, разумный человек не может быть эгоистичным — это невозможно. Если вы не способны увидеть ту простую вещь, что ваше эго — это ложное явление, значит, у вас вовсе нет никакой разумности. Но людям нравится хвалиться своими знаниями.

Во внутреннем мире помогает скромность, простота. Хотя во внешнем мире все эти сертификаты и степени, конечно, чего-то стоят.

Один известный человек входит в лондонский Харродс и говорит, что ему нужен бегемот. Он настаивает, чтобы животное доставили ему сегодня же днем.

— Видите ли, — объясняет он, — мне очень нужно это животное... если я не заполучу его сегодня, то сойду с ума!

— И куда же нам его поместить? — с любопытством спрашивает служащий.

— В ванну, — отвечает мужчина.

Служащий еще больше заинтригован.

— То есть, сэр, вы хотите, чтобы бегемот был у вас в ванне? — восклицает он.

— Да! Видите ли, это из-за моей жены. Каждый раз, когда я ей что-то говорю, она неизменно отвечает: «Да, я уже знаю». Поэтому сегодня вечером, когда она придет ко мне и скажет: «У нас в ванне бегемот!», — я наконец-то смогу ответить: «Да, я уже знаю!»

Если вам нужно удовлетворить вот такое глупое эго, тогда знание полезно, в остальном же оно бесполезно. Но внешнее знание извратило даже религию. Я могу понять ученого, приобретающего знания, потому что без них он не может работать. Наука основывается на традиции, запомните это. Религия не основывается на традиции, хотя люди думают прямо противоположное. Они думают, что религия основывается на традиции, а наука восстает против традиции. Это не так, совсем не так.

Наука традиционна. Без Ньютона не было бы Эдисона. Без Эдисона не было бы Альберта Эйнштейна. Вот что я имею в виду, когда говорю, что наука основывается на традиции: она основывается на прошлом, и вы должны быть хорошо осведомлены о прошлом, иначе в научных изысканиях невозможна никакая работа. Сначала вы должны узнать все, что уже известно, и только тогда вы можете продолжать исследовать что-то, что еще неизвестно. Если вы не знаете того, что уже известно, может оказаться так, что вы будете пытаться открыть что-то, что уже было открыто, и только позже об этом узнаете. Тогда все ваши усилия будут потрачены впустую.

Но религия нетрадиционна. Это восстание, чистое восстание! Чтобы случился Будда, не нужен Кришна — Будда может случиться и без Кришны. Христос может случиться без Моисея, Магомет может случиться без Христа, Рамакришна может случиться без Будды. Религия индивидуальна, наука коллективна. Из-за того, что наука коллективна, она вынуждена основываться на знаниях. Религия индивидуальна — вы должны все открыть заново. Вы не можете полагаться на Будду, не можете полагаться на Христа, вы не можете полагаться на кого-либо другого. Всегда приходится начинать все с азов, вы ничего не можете принять на веру. Вы не можете сказать: «Это было открыто Буддой, так зачем мне снова это открывать?» Да, Колумб открыл Америку, и теперь нет нужды ее открывать. Даже если вы поедете в Америку, вы не сможете назвать ее своим открытием. Люди добрались до Луны, и теперь даже если вы полетите на Луну, в этом не будет большой ценности — вы не будете пионером. Но в отношении вашего внутреннего существа все не так.

Ваше внутреннее существо еще не было открыто. Будда открыл свое существо, это не ваше существо. Если вы поверите в него, то останетесь лишь осведомленными, а осведомленный человек всегда фальшив, если речь идет о внутреннем.

А вся моя забота здесь — о внутреннем. Я не обучаю вас химии, физике или математике, я учу вас только одной простой вещи: как открыть себя. Вот почему я осуждаю знание.

Равви и кантор вместе молятся в синагоге. Ударяя себя в грудь, оба кричат:

— О Господи, я ничто, ничто, ничто!

Уборщик синагоги, слыша это, откладывает свою метлу в сторону и присоединяется к ним. Он также ударяет себя в грудь и начинает кричать:

— О Господи, я ничто, ничто, ничто!

Кантор поворачивается к равви и говорит:

— Посмотрите-ка — кто тут думает, что он ничто!

Простой уборщик, никто — и думает, что он ничто? Даже для того, чтобы быть ничем, вы должны быть кем-то особенным. Вы видите всю глупость этого?

Заимствованное знание совершенно бесполезно.

Вор и теолог решили сбежать из тюрьмы.

Когда вор карабкался через стену, охранник услышал какой-то грохот.

— Кто там?

— Мяу! — сказал вор, подражая коту, и спокойно пролез.

Настал черед теолога. И снова охранник услышал какой-то шум.

— Кто там?

— Никого, — ответил теолог, — просто еще один кот!

Знание ничем не поможет во внутреннем мире. Вы должны все узнать сами. Пока вы сами не узнаете, все ваши верования будут оставаться для вас бременем — они не помогут вам избавиться от уз, не помогут освободиться. Они создадут лишь новые узы, прекрасные узы.

Мать будущей невесты приводит ее в курятник и показывает, как петух «делает свою работу».

— Это будет примерно так, дорогая! — восклицает мать.

Во время брачной ночи молодой муж заходит в спальню в пижаме и с удивлением видит такую картину: молодая невеста лежит в постели обнаженная, а на голове у нее шлем.

— К чему все это, малышка? — спрашивает он.

— Можешь делать со мной что хочешь, но ты не сможешь клюнуть меня в голову! — отвечает она.

Заимствованное знание всегда будет ставить вас в подобное положение. Вы можете повторять Иисуса, можете повторять Кришну, можете повторять Моисея, Заратустру, Лао-цзы, но повторения не помогут, вы должны узнать самостоятельно. Да, впитывайте дух мастеров, пробужденных, но помните, что вам поможет не знание, но мудрость. А мудрость приходит лишь тогда, когда все знание отложено в сторону. Называйте его знанием или умом, это одно и то же. Ум — это знание. Когда вы отложили в сторону все знание, вы отложили в сторону сам ум, вы находитесь в состоянии не-знания. А находиться в состоянии не-знания — это самый прекрасный опыт, потому что это невинность. Вы исполнены чуда и благоговения. Вы снова становитесь ребенком. Это второе рождение. И только это второе рождение может высвободить скрытое великолепие вашего существа.

Вы несете в себе невероятный свет, невероятное сокровище, само царство Божие, но вы цепляетесь за заимствованные вещи. Вместо того чтобы цепляться за что-то, отправляйтесь внутрь и найдите свой центр. Знание удерживает вас на периферии. Совершите прыжок с периферии. Отречение от знания — величайшее отречение.

Я не предлагаю вам отказаться от денег, от дома, от семьи, потому что они не представляют проблемы. Отрекитесь от своего знания, от своего ума — вот настоящая проблема, потому что именно оно мешает вам на пути. Оно преграждает ваш путь, ведущий к вашему собственному центру.

Отрекитесь от знания и радуйтесь в состоянии не-знания, и тогда удивительная мудрость высвободится в вас. Внутри вас пробудится будда. Только это может дать вам почувствовать вкус вечности — не слова, не сокровища, не верования, не знания.

Третий вопрос:

Ошо,

Ты говорил, что для того чтобы быть вместе, нужно научиться быть одному. Но я могу быть один — проблема возникает, когда я с кем-то, потому что тогда приходит желание и ожидание. Может быть, нужно уметь быть одному, когда ты с кем-то?

Кажется, что по пути любви необходимо идти с огромной осознанностью.

Да, я снова и снова говорю вам, что вы можете быть вместе лишь в том случае, когда знаете, как быть одному, но под «быть одному» я не подразумеваю «быть одиноким». Должно быть, ты меня неправильно понял. Все могут быть одинокими, но быть одному — это величайшее достижение, это огромное осознание. Быть одиноким — обычное дело. Люди страдают от одиночества. У вас может получиться не страдать: вы можете сделать вид, создать фасад, вы можете заниматься какими-то вещами, чтобы не чувствовать боли одиночества, но это не является искусством быть одному.

Вопрос не в том, чтобы избегать страдания, когда вам одиноко. Умение быть одному означает истинное наслаждение этим, истинный экстаз, истинное блаженство от уединения, такое сильное, что если вы никогда больше не будете с кем-то, не возникает никаких вопросов, никаких проблем, даже желания, даже тайного желания где-то в подсознании. Когда вы так довольны — не просто удовлетворены, запомните... эти слова совершенно различны. Удовлетворение можно создать без удовольствия.

Удовлетворение — это своего рода «принятие неизбежного». Что еще вам остается делать? Если вы одиноки, то вы одиноки — вы вынуждены с этим жить. И человек способен приспособиться к любой ситуации. Даже если вас бросят одного где-нибудь в пустыне или на острове, вы приспособитесь к жизни там, вы выживете, несмотря ни на что. Вы даже можете придумать там какие-то способы получать удовлетворение.

Я слышал об одном человеке, христианском священнике. Его корабль затонул, а он как-то уцелел. И он добрался до небольшого острова — на острове никого не было. Через двадцать лет мимо проходило судно, он начал махать руками, кричать, и капитан услышал. Капитан увидел человека, остановил корабль и приготовил все для того, чтобы поднять человека на борт. Он сам сел в шлюпку и поплыл к берегу, чтобы забрать его на корабль.

Одинокий священник сказал капитану: «Прежде чем мы покинем этот остров, я хотел бы показать вам мою работу этих двадцати лет».

Прежде чем стать священником, он был архитектором. И он спроектировал почти целый город, город в миниатюре.

Капитан был в восторге. Он сказал: «Подождите! Позвольте другим пассажирам моего корабля прийти и посмотреть. Это чудо! То, что вы сделали, прекрасно. Маленькие домики, прямо как игрушечные, но прекрасно спроектированные. Как вам это удалось?»

Тот ответил: «Мне нужно было чем-то заниматься, что-то делать, чтобы получать удовлетворение. И я на самом деле был удовлетворен. Спустя несколько лет я совершенно забыл про мир. Даже желание снова оказаться в мире покинуло меня — по крайней мере, я думал, что его больше нет. Только завидев ваш корабль, я вдруг осознал, что нет, оно меня не покинуло — а в остальном я был весьма удовлетворен. На этом острове есть все, что мне требовалось, чтобы сделать эти домики». Всевозможные домики...

А после он сказал: «Но самое прекрасное это... сейчас я покажу вам». И он привел его в церковь — он показал ему церковь, католическую церковь. Он сделал ее чуть больше — в нее можно было войти — потому что он проводил там богослужения. Конечно, он был один, но старая привычка...

Когда они вышли, капитан был озадачен и все другие пассажиры тоже были озадачены, потому что прямо перед церковью стояла еще одна церковь, протестантская.

Они спросили священника: «Разве одному человеку не достаточно одной церкви? Зачем вы построили еще другую церковь?»

Он ответил: «Это церковь, в которую я не хожу, а эта церковь — в которую я хожу!»

Старые привычки... но он был совершенно удовлетворен. Он сказал: «В нее никто не ходит, в ней всегда безлюдно. Я никогда никого там не видел».

Там вообще никого не было, кроме него, а он ходил в католическую церковь, потому что был католическим священником, но он был очень счастлив и доволен тем, что протестантская церковь была совсем безлюдна. И он сделал ее очень уродливой — но он построил ее, он сам ее построил.

Можно быть удовлетворенным в любой ситуации. Человек поразительно легко приспосабливается, это одно из замечательных качеств человека. Вот почему человек может выжить в любом климате, при любой температуре: экстремальный холод, экстремальная жара, слишком много дождя, отсутствие дождя. Человек может выжить везде, где угодно. Почему? — потому что человек имеет такую способность, он текучий.

Так что ты можешь быть одиноким и думать, что ты удовлетворен, но когда ты с кем-то, это становится проверкой — действительно ли ты был доволен. Если ты был доволен в своем одиночестве, значит, это было не одиночество, а уединенность. Если, оказавшись рядом с кем-то, ты не испытываешь ни беспокойства, ни желания, ни жажды, ни ожиданий, ни ревности, ни чувства собственничества, ни бессознательного стремления доминировать над другим, тогда это было уединенностью. В противном случае это было лишь прикрытое одиночество, скрытое под маской ложного чувства удовлетворения.

Ты пока еще не можешь быть один, потому что если бы ты мог, этот вопрос вообще не возник бы. Тогда ты оставался бы в уединении независимо от того, один ты или с кем-то, и твоя уединенность была бы так безмерно прекрасна, что тебе не было бы дела до доминирования. Зачем? Для чего? Ты так полон радости, что нет никакой необходимости кем-то обладать — это так уродливо. Ты сможешь увидеть, как это уродливо.

Но если, когда ты оказываешься с кем-то, все эти уродливые желания снова приходят в движение, пробуждаются, снова поднимают свои головы, если все эти змеи и скорпионы начинают выползать из бессознательного и наводнять сознание, это просто означает, что они лишь ждали подходящей возможности. Теперь такая возможность представилась. Только возможность может показать, в каком положении ты находишься.

Поэтому я не советую своим саньясинам покидать мир и отправляться в горы — там вы будете просто обходить возможность стороной. Вы начнете жить в пещере, и вы можете всю жизнь обманывать себя, полагая, что познали, что такое одиночество, что такое уединение. Вы будете просто одиноки, изолированы, а вам начнет казаться, что вы довольны и счастливы. Но вы будете лишь удовлетворены, не несчастны, но и не счастливы. Просто не быть несчастным еще не значит, что вы счастливы.

Не болеть еще не значит быть здоровым и целым. Здоровье — это нечто большее, чем просто отсутствие болезни, оно подразумевает определенное благополучие. Есть множество людей, которые не болеют, но и не здоровы. А иногда бывает так, что человек болен, и в то же время он здоров, потому что у здоровья есть совершенно иной скрытый смысл. Здоровье — это не только медицинское понятие, а нечто гораздо большее, выходящее за рамки медицины.

Например, Прем Чинмайя был болен. Какое еще более тяжелое заболевание можно найти? Он страдал от рака. Рак распространялся каждый день, но он был здоров, он обладал определенным благополучием. Болезнь была только в теле, она не затрагивала его сознание, он находился где-то поверх нее.

Его сиделка, Пуджа, написала на днях: «Ошо, для меня это было великим благословением, что я ухаживала за Чинмайей. Я много раз в своей жизни видела, как умирают люди, но эта смерть была совершенно другой, качественно иной. Я никогда не видела, чтобы человек умирал с такой красотой, с такой тишиной, с такой медитативностью».

В последний момент, когда он слушал мой последний дискурс... Пуджа написала мне — она была там: «Он испытывал сильную боль, если говорить о теле. Боль была такой сильной, что даже инъекции морфия не помогали. Даже двойные, тройные дозы морфия нисколько не помогали. Боль была такой сильной, что, казалось, ничто не сможет ему помочь. Но когда он услышал шутку про Иисуса и больного раком, — пишет мне Пуджа, — он улыбнулся».

Она также пишет: «Я видела, что это было улыбкой не только тела, потому что тело совсем не было в состоянии улыбаться, — она исходила откуда-то из глубины. И я видела и чувствовала, что глубоко внутри он смеется. Эта улыбка была малой долей того смеха, который появился в теле».

Он был здоров в совершенно другом смысле, в немедицинском смысле. Есть множество людей, которые здоровы в медицинском смысле, в полном порядке с точки зрения медицины, но абсолютно нездоровы. Глубоко внутри нет ничего, кроме беспорядка, пустоты, мучений. Это можно скрывать, подавлять, и можно ввести в заблуждение не только других — человек настолько хитер, что способен ввести в заблуждение самого себя.

Ты пишешь: «Ты говорил, что для того чтобы быть вместе, нужно научиться быть одному». Я снова это повторю: да, пока вы не познаете того, как быть в одиночестве, вам будет трудно находиться с кем-то, вы будете страдать, потому что на свет начнет выходить все то, что остается в вас в спящем состоянии, пока вы одни. Когда вы с кем-то, другой провоцирует это, другой становится вызовом. Вы становитесь вызовом для другого, другой становится вызовом для вас.

Отношения между мужчиной и женщиной выводят на поверхность их подсознание, к ним возвращается их натуральная окраска. Конечно, вначале это не так. Вначале не может быть так, потому что вначале вы поддерживаете видимость. Когда вы встречаетесь на берегу моря или в ночь полнолуния всего на несколько часов, вы поддерживаете видимость, потому что вы еще не уверены, и другой тоже еще не уверен, может ли он обнажить перед вами свою действительность. Но как только заканчивается медовый месяц, заканчивается все.

В действительности, почти каждый брак заканчивается по окончании медового месяца, после чего начинается реальность. Мираж брака исчезает. Теперь оба могут быть уверены в том, что другой так просто не улизнет. Теперь можно не бояться, и можно принять свою естественную окраску. И оба начинают взрываться. Они так долго подавляли, что все их подавления начинают выходить наружу, и их совместная жизнь становится уродливой.

Вот почему на протяжении веков люди убегали в леса, в монастыри, в горы — просто чтобы избежать нахождения с кем-то. Но это не является истинным путем духовности, не является истинным путем роста. Это эскапизм, они делают это из страха, из трусости.

Я бы хотел, чтобы вы жили в мире. Я настаиваю: живите в мире, но при этом оставайтесь бдительными, осознанными, наблюдательными. Не подавляйте. Если вы не будете ничего подавлять, когда вы одни, ваше одиночество станет прекрасным, полным блаженства опытом. Встречайтесь с другим человеком из своего состояния блаженства, а не из страданий. И тогда близость с другим не просто удвоит, но многократно увеличит ваше блаженство. Близость всегда многократно увеличивает все, что вы в нее привносите. Если вы привносите страдание, страдание многократно увеличивается. Два несчастных человека вместе — это не просто двойное страдание, а многократное страдание. Когда два счастливых человека вместе, счастье не просто удваивается — оно увеличивается во много раз. Тогда близость прекрасна. Но сначала необходимо научиться быть одному.

А когда вы умеете быть в одиночестве, вы сможете быть в одиночестве и находясь с кем-то — потому что этому не нужно специально учиться, это одно и то же явление. Если вы знаете, как быть в одиночестве, вы будете знать это повсюду, в отношениях или вне отношений. Способность быть одному... Тогда близость с кем-то очень мощно способствует духовному росту, обретению целостности, потому что она дарит вам возможность, великий вызов. Она полностью выводит вас на свет, так что вы можете видеть самого себя. Другой становится для вас зеркалом.

Отношения — это зеркало. Без зеркала вы не можете увидеть своего лица. Без другого вы не можете увидеть свою действительность. Другой становится зеркалом — зеркала полезны.

Я слышал об одной уродливой женщине, которая была против зеркал — это естественно — в ее понимании именно зеркала делали ее уродливой, зеркала вступили в заговор против нее. Логика ее была такой: «Каждый раз, когда нет зеркала, я не чувствую никакого уродства, я в полном порядке. И только когда есть зеркало, я тут же становлюсь уродливой. Должно быть, все дело в зеркале».

Она была такой противницей зеркал, что разбивала зеркала повсюду. Где бы ей ни встречалось зеркало, она моментально его разбивала, потому что зеркала были врагами.

Ее логика ничем не отличается от ваших монахов и монахинь, — они делают то же самое. Уйти в монастырь — значит сбежать от зеркал — осуждая отношения, осуждая любовь, осуждая мир. Все ваши святые боятся зеркал, вот и все. Но страх перед зеркалами просто показывает, что вы боитесь своего собственного уродства, вы не хотите его видеть. Без зеркал вы, конечно, его не увидите, но это не означает, что оно исчезло — оно по-прежнему с вами. В любой момент, что угодно... если не зеркало, то, может, просто спокойное озеро, и вы его увидите. И, кроме того, видите вы сами его или нет, другие все равно его увидят.

Посмотрите на лица ваших святых, ваших так называемых махатм. Они все печальные, они не кажутся исполненными блаженства. Они похожи не на цветки лотоса, а на камни — почти мертвые, абсолютно безрадостные, посредственные.

В них не видно никакой остроты разума — потому что они сбежали оттуда, где могли отточить свой разум. Их разум все больше покрывается пылью, но они думают, что достигли удовлетворения, что достигли того, чего должны были достичь по воле Бога. А они просто упустили возможность.

Бог спросит их: «Я дал вам жизнь, а вы сбежали от жизни. Вы отвергли мою жизнь, отвергли мой подарок. Вы пошли против меня».

От Георгия Гурджиева часто можно было услышать одно очень странное высказывание — но только такой человек, как Гурджиев, может говорить абсолютно голую правду — он говорил: «Все ваши святые против Бога». Когда вы впервые слышите такое утверждение, то не можете в это поверить. Святые — и против Бога? Но Гурджиев прав. И он говорит это серьезно, он не шутит! Ваши святые против Бога, потому что они против жизни.

Я не против жизни. Я чрезвычайно люблю жизнь.

Научитесь быть в одиночестве — а это может случиться только через медитацию — и потом впусти$те в свою жизнь зеркала, так чтобы вы смогли увидеть, где вы находитесь, что вы собой представляете, насколько вы выросли.

В этой коммуне мы делаем нечто новое, чего никогда раньше не было. В мире есть центры личностного роста, особенно на Западе, где проходят терапевтические группы. Есть медитационные центры, особенно на Востоке, где люди медитируют. А это единственное место, где люди медитируют и проходят группы, проходят группы и медитируют — одновременно. Это может казаться противоречивым, потому что медитация учит тому, как быть в одиночестве, а групповые терапии учат тому, как быть вместе. Но таков мой основной подход: вы должны научиться тому и другому.

Ты прав в том, что «по пути любви необходимо идти с огромной осознанностью».

И то же самое верно в отношении пути осознанности: идти по нему необходимо с огромной любовью. В действительности, любовь и осознанность — это две стороны одной монеты.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Вместо того чтобы давать уроки философии, почему бы тебе просто не порассказывать нам анекдоты? Думаю, твои саньясины оценили бы это.

Этот вопрос показывает, что ты не мой саньясин.

Ты говоришь: «Думаю, твои саньясины оценили бы это». Кажется, ты оказался не в той компании. Тебя здесь не должно быть. Видимо, ты пришел сюда по ошибке. Наверное, ты пришел, чтобы учиться философии. Должно быть, ты очень серьезный человек — а серьезность патологична.

Философия — это полное дерьмо! Меня не интересует философия, и, конечно, моих саньясинов философия тоже не интересует. Те, кто со мной, интересуются жизнью, а не философией. Жизнь — вот настоящая вещь, а философия — фальшивка. Но на протяжении веков философию восхваляли, и вы живете с этой обусловленностью. Никто не говорит вам, что философия — это фальшивка.

Будда не философ: он любил рассказывать притчи. Иисус не философ: он использовал так много притч.

Мои анекдоты — это притчи нового времени, потому что для меня смех — одна из самых важных вещей в жизни. Люди, не способные смеяться, становятся не способными жить.

Но такое случается. Во многих случаях — в действительности, чаще да, чем нет — вы приходите сюда по ложным причинам, полагая, что идете к какому-то восточному философу. Я не восточный, и я не философ! Я даже не религиозен в старом понимании: я не святой и не махатма. На самом деле, меня нельзя отнести ни к одной категории. Вам придется создать для меня новую категорию, потому что ни одна из существующих категорий не подойдет. Я не впишусь ни в одну из них, и я не хочу соответствовать какой-либо категории. Категориям соответствуют вещи, а не люди — не настоящие люди.

В магазин одежды входит дама и спрашивает, есть ли у них бюстгальтеры для имитации объема.

— Конечно, леди, — выдержанно отвечает продавец.

— Мне хотелось бы знать, — продолжает она, — есть ли у вас бюстгальтеры для имитации объема высшего качества.

— Конечно! — восклицает продавец, — в этом магазине мы не продаем фальшивок!

Все философии — лишь имитация, все философии — фальшивки. Я же имею дело с реальностью. Но ты, безусловно, оказался не в том месте. Тебе придется либо измениться, либо уехать — другого выбора я не оставляю. Если ты хочешь быть со мной, ты должен понять, что здесь происходит, и ты должен стать частью этого. Но если ты чувствуешь, что это невозможно, что ты уже знаешь, что правильно, тогда это место не для тебя, тогда эта компания тебе не подходит.

Ты знаешь о двух ученых, которые изобрели первый летательный аппарат, аэроплан, который не смог оторваться от земли? Ты знаешь их имена? Их звали братья Ронг. (Игра слов: самолет изобрели братья Райт. «Wright» — по звучанию совпадает со словом «right» — «правильный», «верный». Здесь Ошо использует слово Ронг, «Wrong», что в переводе означает «неправильный», «неверный».)

Так вот, все здесь — братья Ронг, а ты кажешься очень правильным и праведным. Либо тебе придется стать частью этой странной компании... Это Ноев ковчег — здесь есть всевозможные животные! В новой коммуне я уже не буду называть это залом Будды, это будет Ноев ковчег!

Но если тебя интересует философия, ты можешь пойти в любой университет, в мире есть тысячи университетов. Если тебя интересует что-то фальшивое, то оно очень доступно. Но помни, все то время, что ты потратишь, ты потратишь впустую, и однажды пожалеешь.

Турист бросил монетку в колодец для загадывания желаний в Диснейленде. Едва он загадал греховное желание, как хорошенькая девушка похлопала его по плечу и пригласила идти за ней. Она привела его в роскошную квартиру, дала ему шелковую пижаму, потом включила музыку, зажгла свечи и предложила ему мартини. Затем она начала раздеваться.

Она сняла свои длинные белые волосы, которые оказались париком, сняла накладные ресницы, а после — и свою роскошную накладную грудь. Тогда турист увидел, что это была даже не женщина.

— Что все это значит? — в отчаянии воскликнул он.

— Теперь ты будешь знать, как бросать в колодец желаний фальшивые монеты, — ответил мальчик, — мой милый мелкий жулик!

Ты спрашиваешь меня: «Вместо того чтобы давать уроки философии, почему бы тебе просто не порассказывать нам анекдоты?»

А что я здесь все время делаю? Ты думаешь, я даю уроки философии? Тогда ты меня совсем не слышишь. Меня интересуют не уроки философии, меня интересуют анекдоты. Я не использую анекдоты для большей наглядности философии, а как раз наоборот: я использую философию для большей наглядности анекдотов!

Ты думаешь, я смотрю на ваши вопросы? Чушь! Сначала я смотрю на свои анекдоты, а потом на ваши вопросы. Если какой-то вопрос подходит к моему анекдоту, хорошо, в противном случае он отправляется в мусорную корзину. Те, кто по-настоящему хочет, чтобы на их вопрос ответили, обучились этой хитрости: сначала они присылают анекдоты, а потом присылают вопросы. Так они могут быть уверены, что получат ответ на свой вопрос. Но сначала — анекдоты!

Меня гораздо больше интересует ваш смех...

Ты говоришь: «Думаю, твои саньясины оценили бы это». Они это обожают! Но для этого нужно быть моим саньясином. Ты еще не саньясин, в противном случае ты бы сказал: «Мы бы оценили это». Ты говоришь «твои саньясины». Ты остаешься в стороне, ты исключаешь себя из числа моих саньясинов.

Что, по сути, представляет собой философия? Это размышления о немыслимых вещах. Это попытка понять нечто непостижимое. Это абсурдная деятельность. Философы знают об этом, но им доставляет удовольствие сама эта деятельность. Это нечто вроде игры, как шахматы. Так же как некоторым людям нравятся шахматы, есть люди, которым нравится философия.

Один философ хотел изменить мир. Он считал, что Бог наделал много ошибок — ему следовало бы несколько дольше думать перед тем, как создавать мир за семь дней.

Однажды он лежал на траве, погруженный в размышления. Над его головой пролетали птицы, а рядом с ним, неторопливо переступая, паслась корова.

— Смотри, — сказал он самому себе, — еще одна ошибка природы! Коровы, приносящие столько пользы человечеству, должны волочиться вдоль дорог, в то время как птицы, в которых нет никакой пользы, могут летать и двигаться с такой легкостью!

В тот же миг одна из птиц нагадила ему на голову.

Потрясенный, философ задумался.

— Прости, Господи, — сказал он вслух, — на самом деле, я вовсе не хотел, чтобы коровы летали!

Что такое философия? Это просто размышления о бесполезных вещах. Например, на днях я говорил вам: «Вначале были мрак и спагетти». Так, если вы философ, вы будете истязать себя вопросом: кто создал спагетти? Откуда они появились? А я знаю, что это правда, потому что я знаю своих саньясинов итальянцев. Я знаю моего медиума, Радху. Каждый раз, когда я прикасаюсь к ее «третьему глазу», там нет никакого «третьего глаза»... Бесконечные слои спагетти. Я продолжаю, продолжаю... Это длится уже долгие годы! Но мне все равно нравится и доставляет удовольствие прикасаться к ее «третьему глазу» — он очень мягкий! Так что я знаю, что это правдивая история.

Но философы все время задаются такими вопросами: «Бог сотворил мир. Тогда кто сотворил Бога?» И какой бы ответ вы ни дали, он породит еще один вопрос. Если вы скажете XYZ, или кто-то другой, тогда они спросят: «А кто создал X? Кто создал Y? Кто создал Z?» Это будет продолжаться без конца — где-то нужно остановиться.

Так что когда Кут Хуми закричал на меня и сказал: «Замолчи!», — я тут же понял, что он прав, на чем-то нужно поставить точку!

Я полностью экзистенциален. Вместо того чтобы беспокоиться о том, кто создал спагетти, я просто всмотрелся в Радху и понял, что есть правда. Хроники Акаши говорят абсолютную правду. И все должны этому завидовать, потому что быть напичканным спагетти гораздо лучше, чем быть напичканным навозом. Индусы напичканы святым коровьим навозом! Они пили коровью мочу. А теперь случился большой прогресс: Морарджи Десаи пьет свою собственную мочу. Это прогресс! Это эволюция! Никто не может отрицать, что это эволюция — переход от коровьей мочи к своей собственной. Это урок независимости.

Формально ты мой саньясин — стань моим саньясином по-настоящему. Наслаждайся этой прекрасной возможностью быть несерьезным, принимать жизнь как веселье, наслаждаться ей. Жизнь состоит из мелочей, но если вы научитесь получать удовольствие от этих мелочей, обычное становится необычным, мирское становится священным, поверхностное становится глубоким.

Религия — это не что-то такое, что уводит вас от вашей жизни и ее радостей — она делает ваши радости глубже. В действительности, только по-настоящему религиозный человек может есть, пить и веселиться. Это всегда ставили в укор нерелигиозным людям, называли это материалистической философией — есть, пить и веселиться. Но я говорю вам, что материалист не может пить, есть и веселиться, только духовный человек может, потому что он мыслит глубже. Тогда и спагетти становятся духовными. Кого волнует «третий глаз»? Зачем нужен «третий глаз»? Даже два доставляют столько неприятностей! А три глаза создадут еще больше хлопот — они создадут в вас треугольник!

Но ты, должно быть, находишься здесь почти бессознательно.

Философ входит в бар и просит десять стаканов виски.

— Десять? — восклицает удивленный бармен.

— Десять! — отвечает философ.

Итак, бармен приносит ему ровно десять стаканов, и, к его удивлению, философ выпивает их все.

Затем он просит девять стаканов виски. Выпив их, он просит восемь, потом семь, и так далее. В конце концов, он просит всего один стакан виски.

Разделавшись с последним стаканом, он обращается к бармену, с трудом выговаривая:

— С-с-скажи мне, б-б-бра-бра-тишка, п-п-по-чему ч-ч-чем м-м-меньше я п-п-пью, тем пья-пья-пьянее ст-ст-становлюсь?

Последний вопрос:

Ошо,

Когда в человеке происходит больше экзистенциального, чем им может быть усвоено и переварено за раз, не будет ли тогда мудрым подавлять, пока доверие и невинность не вырастут? Из-за подавления мое тело в плохой форме, но у меня ощущение, что я выиграла столь необходимое мне время.

Подавлять и сопротивляться. Как из подавления и сопротивления может вырасти доверие и невинность? Это будет становиться все более и более невозможным. Невинность означает состояние полной обнаженности, высшей степени не-подавления. Люди, которые подавляют, становятся сложными, они не могут стать невинными. Все в них становится искалеченным, парализованным, неискренним. Они становятся расщепленными — по сути, они становятся множеством, даже не двумя. У них есть одна дверь, через которую они показывают себя миру, и другая дверь, черный ход, через который они живут. Они что-то говорят, что-то делают, а думают совсем другое. Они всегда в хаосе, они не могут быть невинными.

Невинности не нужно подавление, ей нужна спонтанность, ей нужна естественность. Все, что ты подавляешь, станет твоей проблемой. Если ты подавляешь гнев, гнев станет твоей проблемой. Тогда во всем будет скрываться гнев. На самом деле, когда в вас слишком много подавленного гнева, вы будете злиться двадцать четыре часа в сутки безо всякой причины — потому что когда вы просто кипите изнутри, вам уже не до того, чтобы придумывать какую-то вескую причину для злости, сгодится любое оправдание, а если оправданий не найдется, вы начнете выдумывать оправдания.

Группа монахинь ехала в женский монастырь, расположенный где-то в африканской глуши, когда их похитило дикое племя африканцев. Об этом тут же известили ООН, и спустя несколько дней самолетом в самое сердце африканского континента было выслано вооруженное войско.

Это была успешная операция. Солдаты окружили племя, освободили монахинь и привели их к самолету.

Все монахини всходили на борт самолета в разодранной одежде, с опухшими губами, всклокоченными волосами и обнаженной грудью.

— Как хорошо, что вы пришли! — говорили они. — Мы больше не могли этого выносить. Все эти черные с этими невероятно большими «штуками», и весь день трахали, трахали, трахали!

Солдаты пытались их утешить, одну за другой. Наконец, на борт поднялась последняя из монахинь. Она была очень хорошенькой, и ее одеяние было в превосходном состоянии. Она была чистая, причесанная и спокойная.

— Какое несчастье, сестра, — обратился к ней один солдат, — как же вы, бедные леди, страдали... все эти черные с этими огромными «штуками», весь день трахали, трахали, трахали.

— О, нет, только не меня, — сказала хорошенькая монахиня.

— Почему? — спросил он.

— Мне не хотелось! — ответила она.

Если вы подавляете, то найдете способ. Если вы подавляете секс, то найдете способ, чтобы вас изнасиловали, так чтобы на вас не лежала ответственность, чтобы вы могли чувствовать себя совершенно свободными от ответственности. Изнасилования случаются из-за подавления. Из-за подавления совершаются всевозможные преступления. Подавление не может привести вас к невинности.

Нет, если ты хочешь быть невинной, тебе не нужно время, тебе нужно понимание, тебе нужно озарение. Время не поможет — потому что чем ты будешь заниматься тем временем? Ты будешь продолжать свои старые привычки: ты будешь продолжать подавлять. Тебе нужно мгновенное озарение. Ты уже много жизней подавляешь — хватит. Теперь просто пойми и отбрось все свои подавления. И это подходящее место! Если ты не можешь отбросить свои подавления здесь, ты не сможешь отбросить их нигде во всем мире.

Поэтому меня так сильно осуждают — это естественно, ведь все общества в мире существуют за счет подавления. А весь мой подход заключается в спонтанности без подавления — только в таком случае к тебе может вернуться невинность. Это твоя природа. Невинность — это не что-то такое, чего нужно достигать, она просто подавлена глубоко внутри тебя. Если устранить все подавления, она начнет выходить на поверхность. Ты снова станешь ребенком.

И Иисус прав, когда говорит: пока вы снова не станете детьми, пока не родитесь заново, вы не войдете в мое Царство Божие.

Достаточно на сегодня.

Глава 7
В открытое небо

Первый вопрос:

Ошо,

На самом ли деле дети так разумны, как ты всегда о них говоришь?

Разум — это не что-то приобретенное, он является врожденным, данным от рождения, он присущ самой жизни. Не только дети разумны, животные тоже по-своему разумны, и деревья по-своему разумны. Конечно, у них у всех свои разновидности разумности, потому что их потребности различны, но сейчас это уже доказанный факт, что все живое обладает разумом. Жизнь не может существовать без разума. Быть живым и быть разумным — одно и то же.

Но человек находится в затруднительном положении по той простой причине, что он не только разумен, но также и осознает свою разумность. Этим человек уникален, это его привилегия, его исключительное право, в этом его величие, но это очень легко может обернуться для него бедой. Человек осознает, что он разумен, и это осознание порождает свои проблемы. Первая проблема заключается в том, что из-за этого возникает эго.

Эго не существует больше нигде, кроме как у людей, и эго начинает расти по мере того, как растет ребенок. Родители, школы, колледжи, университеты, все они помогают сделать эго сильнее, по той простой причине, что на протяжении веков человек должен был бороться за выживание, и в нем укоренилась идея, глубокая бессознательная обсуловленность, что только сильные эго могут устоять в борьбе за жизнь. Жизнь стала просто борьбой за выживание. И ученые еще больше в этом убеждают при помощи теории выживания сильнейших. Поэтому мы помогаем каждому ребенку все больше и больше укреплять его эго, и именно здесь возникает проблема.

По мере того, как эго становится сильным, оно начинает окружать разум толстым слоем темноты. Разум — это свет, а эго — тьма. Разум очень нежный, эго очень жесткое. Разум подобен розе, а эго подобно камню. И если вы хотите выжить, как говорят так называемые знающие люди, тогда вы должны стать как камни, вы должны быть сильными, неуязвимыми. Вы должны превратиться в цитадель, закрытую цитадель, чтобы на вас не могли напасть извне. Вы должны стать неприступными.

Но в таком случае вы становитесь закрытыми. Что касается разума, вы начинаете умирать, потому что разуму нужно открытое небо, ветер, воздух, солнце, так чтобы он мог расти, расширяться, течь. Чтобы оставаться живым, ему необходимо постоянное течение, а если он застаивается, то мало-помалу превращается в мертвое явление.

Мы не позволяем детям оставаться разумными. Во-первых, если они будут разумными, они будут уязвимыми, они будут нежными, они будут открытыми. И если они будут разумными, то смогут видеть в обществе, в государстве, в церкви, в системе образования много лживого. Они станут бунтарями. Они будут индивидуальностями, их будет не так-то просто запугать. Их можно будет раздавить, но нельзя поработить. Их можно будет уничтожить, но невозможно заставить пойти на компромисс.

В одном смысле разум очень мягкий, как роза, в другом смысле у него есть своя собственная сила. Но эта сила очень тонкая, не грубая. Эта сила — сила восстания, бескомпромиссности. Человек готов умереть, готов страдать, но он не продаст свою душу.

А всему обществу нужны рабы, ему нужны люди, которые действуют как роботы, как машины. Ему не нужны люди, ему нужны старые механизмы. Поэтому все обусловливание направлено на то, чтобы сделать эго сильным. Этим преследуются две цели. Во-первых, сильное эго дает человеку ощущение того, что он может участвовать в борьбе за жизнь. И, во-вторых, это служит корыстным интересам всех власть имущих: они могут эксплуатировать такого человека, могут использовать его как средство для достижения своих собственных целей.

Вот почему вся система образования построена на идее честолюбия. Она развивает амбициозность. Амбициозность — это не что иное, как эго. «Стань первым, стань знаменитым. Стань премьер-министром или президентом. Обрети всемирную известность, чтобы твое имя осталось в истории». Вас не учат жить тотально, не учат любить тотально, не учат жить красиво и деликатно — вас учат тому, как эксплуатировать других людей для достижения своих собственных целей. А мы думаем, что успеха достигают умные люди. Они просто хитрые, но мы зовем их умными. Это не разумные люди.

Разумный человек никогда не будет использовать другого человека в качестве средства, он будет уважать другого. Разумный человек способен видеть всеобщее равенство. Да, он видит также и различия, но различия ничего не меняют, если речь идет о равенстве. Он испытывает огромное уважение по отношению к свободе других — он не может их эксплуатировать, не может низводить их до вещи, не может превращать их в ступени для реализации абсурдного желания быть первым. А мы продолжаем обусловливать детей, и возникает вопрос...

Твой вопрос — вопрос по существу, потому что не только я говорю о том, что дети разумны, это говорили Будда, Лао-цзы, Иисус — все пробужденные. Иисус говорит: пока вы не будете подобны маленьким детям, у вас нет надежды. И снова он говорит: пока вы не станете подобны маленьким детям, вы не сможет войти в мое Царство Божие. Он снова и снова повторяет одну из самых знаменитых заповедей блаженства: блаженны последние в мире этом, потому что они будут первыми в моем Царстве Божием. Он учит не-амбициозности — быть последними. Он говорит: блаженны кроткие, ибо им принадлежит царство Божие — кроткие, смиренные, те люди, которые стоят в очереди последними. Естественно, совершенно естественно, что общество, в котором он родился, было настроено против него, потому что он разрушал самые корни амбициозности.

Евреи всегда были очень амбициозными людьми. Они настолько амбициозны, что на протяжении столетий, несмотря на все опасности, несут в своих головах идею о том, что они — богоизбранный народ. Тысяча и одно несчастье случилось из-за этой глупой идеи. Если они смогут ее отбросить, то скорее будут приняты в мире. Но они не могут ее отбросить — в нее вовлечено все их эго. И это очень старое эго, ему, по меньшей мере, три тысячи лет. Со времен Моисея они хранят эту идею, что они — народ, избранный Богом.

И тут появляется человек, который говорит: «Будьте последними»! Мы должны быть первыми, а бог говорит: „Будьте смиренными и кроткими!“ Мы — избранный народ, если мы будем смиренными и кроткими, тогда те, кто не избран, станут первыми!» Евреи — очень земные люди, их не особо заботит иной мир. Они земные: «Кто знает про иной мир? Бог говорит: „Если вы последние здесь, вы будете первыми в моем Царстве Божьем“. Но где твое царство Божие? Может быть, оно — просто выдумка, всего лишь мечта».

Иисус похож на мечтателя или поэта, но он разрушает само их основание. Они не могут его простить — они и по сей день его не простили. Они все еще хранят эту идею: «мы — избранный народ». Они столько за это страдали — и чем больше они страдали, тем более укреплялась в них эта идея, потому что если вам приходится сталкиваться со страданиями, вы становитесь все более эгоистичными, все более каменными, чтобы быть способными бороться, сражаться, чтобы никто не мог вас уничтожить. Но они также стали очень закрытыми.

Иисус указывал им выход, но они его отвергли. Он предлагал им выйти под открытое небо. Он говорил, что нужно быть обычными: «Отбросьте весь этот вздор, что вы особенные». Если бы они послушали Иисуса, вся их история была бы иной, но они не могли слушать.

Индуисты не слушали Будду по той простой причине — по той же самой причине — что у индуистов тоже существует идея, что они — самый святой народ в мире, и их земля — самая святая земля. Даже боги страстно желают родиться в Индии! Ни одна другая страна не является настолько святой. А Будда сказал: «Все это вздор!» Конечно, они его отвергли. Буддизм был выброшен из этой страны. Ни одно общество не потерпит таких людей, которые говорят правду, потому что они саботируют саму структуру.

Но теперь пришло время, когда мы уже достаточно пострадали. По всему миру, так или иначе, люди много страдали, и теперь пришло время взглянуть на историю, на ее глупость и смехотворность, и отбросить саму идею подобных эгоистических моделей поведения.

Понаблюдайте за маленькими детьми, и тогда вы не будете спрашивать меня — вы увидите их разумность. Да, они не очень сведущи. Если вы ждете от них осведомленности, тогда вы не сочтете их разумными. Если вы будете задавать им вопросы, которые зависят от владения информацией, тогда они будут выглядеть неразумными. Но задавайте им настоящие вопросы, которые никак не связаны с информацией, которые требуют непосредственного ответа, и вы увидите — они гораздо разумнее вас. Конечно, ваше эго не позволит вам это признать, но если вы сможете это признать, вам это очень поможет. Это поможет вам, и поможет вашим детям, потому что если вы увидите их разумность, то сможете многому у них научиться.

Суфийский мистик Хассан был при смерти. Когда он умирал, один человек спросил его: «Хассан, ты никогда не говорил нам, кто был твоим мастером. Мы спрашивали снова и снова, и тебе всегда как-то удавалось уклониться от ответа. Теперь ты покидаешь этот мир. Пожалуйста, скажи нам, кто был твоим мастером. Нам очень интересно».

Хассан сказал: «Я никогда не отвечал на этот вопрос по той простой причине, что в моей жизни был не один мастер, я учился у многих людей. Моим первым учителем был маленький ребенок».

Все были озадачены. Они сказали: «Маленький ребенок! Что ты такое говоришь? Ты что, утратил способность здраво мыслить из-за того, что умираешь? Ты сошел с ума, спятил?»

Он ответил: «Нет, послушайте мой рассказ. Как-то я пришел в один город. Хотя на тот момент я еще не познал истину, я был очень осведомленным. Я был ученым. Я был известен по всей стране, и даже за пределами страны мое имя было на слуху. Люди начали приходить ко мне, полагая, что я знаю. Я делал вид, что знаю, и я даже сам не осознавал, что делаю вид — я был почти бессознателен. Поскольку люди верили в то, что я знаю, они почти убедили меня в том, что я, наверное, прав, наверное, я знаю — иначе с чего бы столько людей стало ко мне приходить? Я стал учителем. Не зная, не получив переживания истины, даже не войдя в свой собственный внутренний мир, я говорил о великих вещах. Я знал все писания, они буквально отлетали у меня от зубов».

«Но в течение трех дней я шел по местности, где меня никто не знал, и мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь меня о чем-нибудь спросил, так чтобы я мог продемонстрировать свои знания».

Осведомленные люди становятся настоящими эксгибиционистами, в этом заключается вся их радость. Если бы осведомленный человек должен был молчать, он бы скорее покончил собой. Иначе какой смысл жить в этом мире? Он должен выставлять свои знания напоказ. Только мудрый человек умеет молчать. Для мудрого человека говорить — почти как тяжелое бремя, он говорит, потому что вынужден говорить. Осведомленный человек говорит, потому что не может молчать. Между ними огромная разница — снаружи ее можно не увидеть, потому что оба они говорят. Будда говорит, Иисус говорит, и Хассан тоже говорил. И все они говорят прекрасные вещи. Иногда осведомленный человек говорит более мудрые вещи, чем мудрецы, потому что мудрый человек может говорить противоречиями, парадоксами, осведомленный же человек всегда логичен, последователен, у него есть все доказательства и аргументы, все писания за него.

Но ему в течение трех дней пришлось молчать. Это было почти как пост, и он был голоден — голоден до аудитории, голоден до кого-нибудь. Но он не встречал никого, кто бы его знал, поэтому никто ничего не спрашивал.

И вот он вошел в этот город. Начинало смеркаться, солнце только что зашло. Маленький мальчик нес глиняную лампу, и он спросил мальчика: «Сынок, могу я задать тебе один вопрос? Куда ты несешь эту глиняную лампу?»

И ребенок ответил: «Я иду в храм. Моя мать велела мне оставить лампу там, потому что в храме темно. Это привычка моей матери: всегда оставлять там на ночь лампу, чтобы, по крайней мере, богу храма не приходилось жить в темноте».

Хассан спросил ребенка: «Кажется, ты очень умен. Можешь ли ты сказать мне еще одну вещь — ты сам зажег эту лампу?»

Ребенок ответил: «Да».

Тогда Хассан сказал: «Третий вопрос, я хочу задать тебе последний вопрос: если ты сам зажег эту лампу, можешь ли ты сказать мне, откуда появилось пламя? Должно быть, ты видел, как оно появилось откуда-то».

Ребенок рассмеялся и сказал: «Я сделаю одну вещь — смотри!» Он задул пламя и сказал: «Пламя только что исчезло прямо у вас на глазах. Можете ли вы сказать мне, куда оно делось? Должно быть, вы видели!»

Хассан совершенно онемел, он не мог ответить. Ребенок показал ему, что его вопрос, хоть и казался очень актуальным, значимым, был абсурдным. Он поклонился ребенку, прикоснулся к его стопам.

«Этот ребенок был моим первым мастером, — сказал он спросившему. — В тот самый момент я осознал, что вся моя метафизика, вся моя философия была бессмысленна. Я ничего не знал сам. Я не знал даже, откуда в лампе появляется пламя, и куда оно девается, когда свет гаснет — и я говорил о том, кто сотворил мир, как он сотворил мир, когда он сотворил мир! Из-за того момента я всегда помнил этого ребенка. Возможно, он меня забыл, он может меня даже не узнать, но я не могу забыть о том случае».

«И с тех пор тысячи и тысячи людей учили меня. Я снова и снова уклонялся от ответа на этот вопрос, потому что нет одного такого человека, которого я могу назвать своим мастером. Многие были моими мастерами. Я учился из многих источников, и из каждого источника я узнавал одно: что пока ты не постигнешь что-то на собственном опыте, все знания бесполезны».

«Тогда я отбросил все свое учение, все свои знания, сжег все свои писания. Я отбросил идею быть ученым и забыл всю свою славу. Я начал бродить как нищий, совершенно никому не известный. И мало-помалу, все глубже погружаясь в медитацию, я открыл свой собственный разум».

Даже несмотря на то, что общество разрушает вашу разумность, оно не может полностью ее уничтожить — оно лишь покрывает ее многими слоями информации.

В этом-то и состоит функция медитации: увести вас глубже внутрь себя. Это метод погружения в свое собственное существо до того уровня, где протекают живые воды вашего разума, где вам откроется источник вашего собственного разума. Когда вы снова найдете своего ребенка, когда вы родитесь заново, тогда и только тогда вы поймете, что я имел в виду, снова и снова повторяя, что дети по-настоящему разумны.

Но начните наблюдать за детьми, за их откликами — не за их ответами, а за их откликами. Не задавайте им глупых вопросов, спросите их о чем-нибудь, что происходит в данный момент, что не зависит от информации, и посмотрите, каким будет их отклик.

Мама собирает маленького Педро на вечеринку. Закончив причесывать ему волосы, она поправляет ворот его рубашки и говорит:

— Теперь иди, сынок. Повеселись на славу... и веди себя хорошо!

— Послушай, мама! — говорит Педро. — Ты, пожалуйста, определись, прежде чем я уйду — что мне следует делать?

Вы уловили суть? Мать говорит: «Повеселись на славу... и веди себя хорошо». Но эти вещи невозможно делать одновременно. И отклик ребенка имеет поистине огромное значение. Он говорит: «Пожалуйста, определись, прежде чем я уйду — что мне следует делать? Если ты разрешишь мне повеселиться на славу, тогда я не смогу хорошо себя вести, а если ты хочешь, чтобы я хорошо себя вел, тогда я не смогу повеселиться». Ребенок видит это противоречие со всей ясностью, а для матери это может быть не так очевидно.

Прохожий спрашивает мальчика:

— Сынок, не подскажешь, сколько времени?

— Конечно, подскажу, — отвечает мальчик, — только зачем вам это? Оно постоянно меняется!

Перед школой установили новый дорожный знак. На нем было написано: «Езжайте медленно. Не задавите школьника!»

На следующий день под ним появился нацарапанный детским почерком новый знак: «Дождитесь учителя!»

Маленький Пьерино приходит домой из школы с широкой улыбкой на лице.

— Дорогой, ты выглядишь таким счастливым. Тебе так понравилось в школе?

— Не будь глупой, мама, — отвечает мальчик, — не нужно путать уход с возвращением!

Медленно бредя в школу, маленький мальчик молится:

— Господи, дорогой, не дай мне опоздать. Молю тебя, Господи, сделай так, чтобы я пришел в школу вовремя...

Тут он поскальзывается на банановой кожуре и проезжает вперед на несколько метров. Поднявшись, он с досадой смотрит в небо и говорит:

— Ну, ладно, ладно, Господи, зачем же толкаться!

Маленький мальчик проходил тест у психолога.

— Кем ты хочешь быть, когда вырастешь? — спрашивает психолог.

— Я хочу стать врачом, или художником, или мойщиком окон! — отвечает мальчик.

— Но... ты не очень-то последователен, — говорит озадаченный психолог.

— Отчего же? Я очень последователен. Я хочу видеть обнаженных женщин!

После ужина, сидя в гостиной, отец рассказывает своим сыновьям истории.

— Мой прадед воевал в войне Роз, мой дядя воевал в войне против кайзера, мой дедушка сражался с республиканцами в испанской войне, а мой отец воевал во второй мировой войне против немцев.

— Черт! — восклицает младший сын. — Что не так с этой семьей? Они ни с кем не могут поладить!

Второй вопрос:

Ошо,

Кто ты?

Я просто зеркало — ни больше, ни меньше. Если ты приблизишься ко мне, то сможешь увидеть свое лицо таким, какое оно есть. Многие люди видят уродливые лица и злятся на меня. Они думают, что это уродство — часть меня. Многие люди видят прекрасные лица, и они безумно любят меня. Они думают, что эта красота — часть меня. И те и другие ошибаются.

Всего несколько дней назад «Сандей Стейтсмен» опубликовала обо мне статью. Называется статья «Раджниш — мудрец или распутник?» Ее автор — знаменитый бенгальский ученый, последователь Шри Ауробиндо. Он написал много книг, в особенности о философии Ауробиндо. И он не может прийти к выводу, он колеблется. Мне понравилась его статья. В один момент он думает, что я святой, в другой момент думает, что я грешник. В один момент он чувствует мою божественную природу, а в другой момент ему кажется, что я просто воплощение дьявола. Вся эта статья — упражнение в полнейшем замешательстве! Она показывает его лицо: должно быть, он — человек, живущий в замешательстве. Это замешательство могло выйти на поверхность в результате прочтения моей книги, потому что он, наверное, всю жизнь читал Шри Ауробиндо.

Я не вижу ничего важного в философии Шри Ауробиндо, потому что это всего лишь философия. Он был великим ученым, очень интеллектуально одаренным человеком, гением, но не мастером, не буддой. Он изложил великолепную систему мысли, очень логичную. Его подход именно такой, каким должен быть: академичный, научный, логичный. Он пытался жить в соответствии с индийским идеалом мудреца, и ему это удалось, насколько это возможно с внешней стороны. Он выработал в себе великолепный характер, но это был только характер, в котором не было сознания, это была совесть без какого-либо сознания. Он просто следовал индуистскому идеалу мудреца.

У этого писателя тоже есть определенное представление о мудреце. Я не подхожу под эту категорию. Я не подхожу ни под одну категорию — индуистскую, христианскую, мусульманскую, джайнскую, буддистскую. Я не принадлежу прошлому, я принадлежу будущему. Я создаю свою собственную новую категорию, и в будущем появятся люди, которые будут попадать в мою категорию. Это новое явление, поэтому за его плечами нет истории. У него есть будущее, но нет прошлого. Из-за того, что он не может вместить меня в индуистский идеал мудреца — ведь логичный ум думает в терминах или/или, — тогда, очевидно, я должен быть дьяволом! Но он не может отнести меня также и к этой категории, по поводу нее он, кажется, тоже не уверен и колеблется. Это тоже невозможно, потому что мудрец и дьявол — полярные противоположности. Они оба принадлежат прошлому, а я совсем не принадлежу прошлому. Поэтому он бесконечно ходит от одной крайности к другой и заканчивает в замешательстве, не приходя ни к какому выводу.

Но если бы он видел суть... а суть в том, что он подошел к зеркалу, в котором видит свой собственный конфликт, конфликт между прошлым и будущим, конфликт между его собственным сознательным и бессознательным, между совестью и сознанием, между его характером и его реальностью. Но он, видимо, этого совсем не осознает. Он думает, что размышляет обо мне — а он просто смотрит на свое собственное лицо.

Ты спрашиваешь меня: «Кто ты?»

Но вы можете это понять — те, кто здесь, кто со мной. Вы можете понять этот факт — что я просто зеркало. Иногда вы злитесь. Помните, этот гнев никак не связан со мной, он имеет отношение к вам. Иногда вы становитесь очень счастливыми и очень радостными — это тоже относится к вам, ко мне это не имеет никакого отношения. Я ничто не считаю своей заслугой. Если вы станете просветленными, это ваше дело, я не буду считать это своей заслугой. Вам не нужно чувствовать благодарность ко мне. Я не ожидаю от вас даже «спасибо» — наоборот, это я буду вам благодарен, потому что тогда вам больше не понадобится мое зеркало, и мое зеркало сможет служить другим. Вы сами станете зеркалами и начнете отражать лица других, их реальности.

Я хочу, чтобы все мои саньясины стали зеркалами, чтобы они могли помогать миллионам людей по всему миру. Если вы сможете помнить об этом, с вами начнут происходить прекрасные вещи. В противном случае вы будете продолжать обвинять меня, потому что каждый раз, когда я буду что-то заявлять, это будет причинять вам боль. Если вы длительное время имели какую-то идею, и она глубоко укоренилась в вас, а я начинаю ее разбивать... А я могу делать только это. Чуть что не так, и зеркало неизбежно покажет вам это. Зеркало не виновато. Если ваше лицо выглядит грустным, зеркало это покажет. Не разбивайте зеркало.

А именно это пытался сделать тот бедняга, который бросил в меня нож. Он не вынес зеркала. Он слушал меня всего три-четыре дня, но он так взволновался, поскольку то, о чем я говорил, показывало его фанатизм, показывало весь его индуистский шовинизм, и это стало для него невыносимым.

Иисус стал невыносимым для евреев по той простой причине, что он показывал их лица.

Люди ходят с уродливыми лицами, но без зеркал они не могут увидеть своих лиц, и поэтому остаются абсолютно довольными. Когда ты не видишь своего лица, то думаешь, что прекрасен. А люди вежливы, никто ничего вам не говорит. Поэтому им приходится говорить разные вещи в ваше отсутствие, они вынуждены говорить за вашей спиной. Они сплетничают, но они никогда не сплетничают в вашем присутствии. Они сплетничают о других с вами и с другими о вас — и вы делаете то же самое.

Психологи говорят, что если каждый человек в мире решит быть абсолютно правдивым и честным в течение двадцати четырех часов — всего лишь на двадцать четыре часа весь мир решит: «Мы не будем вежливыми, не будем врать, не будем соблюдать формальности, мы будем просто говорить правду такой, какая она есть, какой мы ее видим», — тогда в мире больше не будет дружбы, не будет мужей, не будет жен, не будет любовников. Со всем будет покончено!

Поэтому я всегда советую своим саньясинам, что если они хотят продолжать свои отношения с кем-то, лучше всего не жить вместе — потому что если вы начнете жить вместе, долго ли вы сможете быть вежливыми? Как долго вы сможете соблюдать формальности? Рано или поздно истина начнет выходить на поверхность.

Всего несколько дней назад Васумати захотела жить с Кришной Прем. Их отношения продолжались почти полтора года. Это такой долгий-долгий срок в этой коммуне — почти невозможный! — по той простой причине, что они не живут вместе и встречаются только иногда. Они даже не могут встречаться каждый день, потому что Васумати живет с одними людьми, Кришна Прем живет с другими людьми. Поэтому они могут встречаться только иногда, когда им удается побыть наедине — всего несколько часов в неделю, два или три раза в неделю. Таким образом, это остается любовным романом, это еще не превратилось в брак. В противном случае все бы уже давно закончилось!

Но когда она захотела, я сказал Вивек... Вивек пришла ко мне и сообщила: «Васумати хочет жить с Кришной Прем». Я сказал: «Это то, чего хочет каждая женщина, и именно так каждая женщина все разрушает. А мужчина не может сказать „нет“, потому что если он скажет „нет“, это означает, что все тут же закончится! Но, — сказал я, — если она хочет, мы это как-нибудь организуем».

Была одна возможность — я предложил это Кришне Прем. И он оказался по-настоящему мудрым. Он написал мне письмо: «Ошо, решай ты, потому что я не знаю, что правильно. Мои желания говорят: „Будьте вместе“, — но я неосознанный человек, я не знаю, что из этого выйдет. Я не могу видеть далекое будущее, но ты можешь, поэтому решай ты».

И я решил, что они должны жить порознь.

Несколько дней назад Радха уехала в Италию со своим любовником, Амито, всего на четыре недели. Я сразу же сказал Вивек: «Этим отношениям пришел конец!» Я сказал ей, чтобы она не говорила об этом никому другому, пускай они наслаждаются, хотя бы четыре недели, но с этим покончено. Четыре недели вместе, к тому же в Италии... нет никакой надежды, у их отношений нет будущего.

И вот что произошло. На днях Радха написала письмо, в котором говорит, что теперь она хочет быть с Асангом. Я знал, что так случится, это было настолько очевидно, насколько только возможно, потому что когда живешь с кем-то двадцать четыре часа в сутки, приходится снимать свои маски. По крайней мере, иногда, когда вы засыпаете, вам приходится откладывать маски в сторону, и начинает проглядывать ваше настоящее лицо. Один, два или три дня еще можно как-то справляться — вы можете вести себя мило, хорошо, прекрасно, но как долго это может длиться? Невозможно играть двадцать четыре часа в сутки на протяжении многих дней, это утомляет, наскучивает. Когда-то нужно быть настоящим.

И я прекрасно понимаю мысль психологов о том, что если мы решим быть честными, абсолютно честными всего лишь двадцать четыре часа, то все на Земле развалится на части. Все отношения распадутся, потому что правда есть правда, и очень немногие люди способны принимать правду — мы так привыкли ко лжи. Поэтому вокруг слышится так много сплетен — нужно же когда-то высказать правду, иначе она станет бременем. Вы должны облегчиться. Поэтому, рассказав кому-то, вы чувствуете облегчение, вы чувствуете себя лучше. А другой человек может облегчить себя перед вами. И так продолжается без конца, все помогают друг другу как психоаналитики.

Психоаналитики нужны на Западе, но не на Востоке, по той простой причине, что на Востоке у людей достаточно времени, чтобы выслушивать друг друга. На Западе ни у кого нет времени кого-либо выслушивать — за это нужно платить. Психоаналитик ничего не делает, все его искусство заключается лишь в том, что он притворяется, что внимателен к вам.

Один психоаналитик приходит в зоомагазин. Он хочет купить неговорящего попугая. Хозяин магазин озадачен.

— Вы — первый покупатель, которому нужен неговорящий попугай, — говорит он. — Все приходят за говорящими попугаями!

— Я устал от говорящих попугаев! — вздыхает психоаналитик.

— А что, у вас много говорящих попугаев? — спрашивает хозяин.

— Нет, — отвечает тот, — много говорящих пациентов, но они как попугаи. Они почти все повторяют одно и то же. Все мужья говорят о своих женах, все жены говорят о своих мужьях. Все родители говорят о своих детях, все дети говорят о своих родителях. Я устал! И я должен делать вид, что внимательно слушаю, потому что они платят именно за это — и они на самом деле хорошо платят.

Теперь это одна из лучших профессий на Западе, один из самых прибыльных видов бизнеса — и без вложений. Вам нужна только кушетка... Фрейд проявил настоящую изобретательность с кушеткой, потому что если вы сидите лицом к лицу с пациентом, на вашем лице может проявиться скука, вы можете начать зевать. Кого волнует весь тот бред и бессмыслица, которые люди рассказывают о своих жизнях? Психоаналитик выслушал стольких людей, и история почти всегда повторяется. Она всегда одинакова, потому что это история бессознательного ума, здесь не может быть больших различий.

Только сознательные люди обладают уникальностью. Один будда совершенно отличается от другого будды. Если вы послушаете историю Иисуса, она будет коренным образом отличаться от истории Гаутамы Будды, или истории Лао-цзы. Это уникальные люди. Но бессознательные люди... Какая у них история? Все та же сексуальность, то же подавление, та же жадность, тот же гнев, та же ненависть, разрушительность, суицидальность, собственничество, зависть. Это почти одна и та же история. Отличаются только люди, но роли, которые они играют, одинаковы. Те же треугольники — две женщины и один мужчина или два мужчины и одна женщина — те же самые треугольники. Как тут не устать.

Фрейд придумал одну из величайших изобретений этого века: кушетку. Пациент должен лечь на кушетку, а врач садится позади, так чтобы пациент не видел его лица. Врач продолжает курить, зевать, читать, он может заткнуть уши, и нет никакой нужды беспокоиться о том, что говорит человек — пусть он выговорится. Но человек испытывает невероятное облегчение. Когда он выходит через час психоанализа, он выглядит свежим, освобожденным от бремени, помолодевшим, менее напряженным, более расслабленным, собранным, спокойным. Он наговорил столько глупостей, которые не может сказать никому другому, потому что люди подумают, что он сошел с ума. А здесь безумие — это как раз то, чего от вас ожидают, так что нет никаких проблем!

Этот психоаналитик сказал: «Я хочу неговорящего попугая».

Хозяин зоомагазина оказался в некотором затруднении, потому что у него были попугаи всевозможных видов, но все они были говорящими. Это был первый покупатель, который попросил неговорящего попугая. Тогда он пошел внутрь и вынес немую ворону.

— Это попугай? — спросил психоаналитик.

— Да, — ответил тот, — это африканский попугай. Негр! И он не умеет говорить, потому что не знает английского.

— Просто чудесно, — сказал психоаналитик и взял ворону.

Спустя месяц хозяин зоомагазина встречает утром в парке того психотерапевта.

— Как идут ваши дела? — спрашивает он его. — Как попугай?

— Вы дали мне поистине прекрасного попугая, — отвечает психоаналитик. — Он никогда не говорит ни слова и так внимательно меня слушает — что бы я ни говорил, — что я разговариваю с ним часами напролет! Я чувствую такое облегчение, такую свободу. Я на него не нарадуюсь! Весь день я с нетерпением жду вечера, я спешу домой. Многие люди подозревают, что это не попугай — моя жена говорит: «Ты дурак! Это не попугай!», — но вовсе не важно, попугай это или нет. Он дарит внимание, он так внимательно слушает! И это как раз то качество, это именно то, что мне было нужно!

На Востоке психоанализ еще не вошел в общий уклад жизни, и, я думаю, пройдет немало времени, прежде чем он сможет стать частью жизни, потому что каждый выполняет функцию психоаналитика для всех остальных. Люди могут разговаривать друг с другом и облегчать душу. На Западе на это нет времени. Никто не готов вас выслушивать, вы должны платить профессиональным слушателям.

Мастер — не психоаналитик, он зеркало. Он просто отражает вас со всем вашим грузом, с вашими напряжениями, тревогами, страданиями, со всеми вашими проблемами и несчастьями. И, естественно, вам может быть обидно.

Один саньясин только что написал мне: «Ошо, каждый раз, когда ты говоришь о различиях между мужчинами и женщинами, я начинаю очень противиться этому». Но почему ты начинаешь противиться? Что я могу поделать, если существуют различия? Роза отличается от маргаритки. Если кто-то начинает противиться, это означает, что с его внутренним миром что-то не так, что-то подавлено, и это подавление начинает разворачиваться само по себе. Может быть, ты придерживался идеи о том, что мужчины и женщины не отличаются, может быть, это стало твоей навязчивой идеей. Очень многие люди думают, что мужчины и женщины не отличаются, и они находят тысячу и одно обоснование, чтобы объяснить, почему они не отличаются: дескать, это только психологическая обусловленность создает различия, а так они не отличаются. Они на самом деле отличаются. Психологическая обусловленность может лишь увеличить или уменьшить эти различия, но различия остаются, базовые различия остаются, и эти базовые различия не следует оставлять незамеченными.

В мире зарождается какой-то унисекс. Должно быть, этот саньясин верит в унисекс. Мужчины и женщины носят почти одинаковую одежду, пытаясь выглядеть похожими. И, конечно, если вы обусловлены психологически, тогда и ваша биология, и ваша физиология тоже следует этому примеру.

На Востоке различия между мужчиной и женщиной всегда принимали, и не только принимали, но и усиливали. В этом заключена глубокая мудрость, потому что чем дальше они друг от друга, тем больше между ними притяжение — если они станут похожими, притяжение исчезнет. И на Западе это уже происходит: впервые в истории человечества секс теряет свою привлекательность. А как только секс утрачивает свою привлекательность, вы оказываетесь в растерянности — что делать? Куда идти?

Секс — это естественное явление, которое дает вам проблески медитации. От секса вы можете прийти к медитации, но если секс утрачивает свою привлекательность, то двери, ведущие к медитации, оказываются закрытыми, потому что тогда у вас не может быть никаких проблесков медитации. Только в сексуальном оргазме вы таете, сливаетесь, исчезаете. И эти редкие моменты исчезновения, растворения дают вам первый вкус того, чему будет подобно окончательное растворение. Эти капли нектара могут дать вам какое-то представление об океане, который несет в своем существе будда. Но если секс теряет свою привлекательность, то даже эти капли становятся невозможными. А человек, не отведавший ни одной капли нектара, не может постичь, что существует возможность какого-либо океанического опыта. Для него Будда становится вымыслом.

Постарайтесь понять мой подход. Я хочу, чтобы вы превзошли секс — но пройдя через секс, а не становясь к нему безразличными, не отбрасывая его преждевременно.

Восток всегда подчеркивал различие между мужчиной и женщиной по той простой причине, что Восток знает огромную ценность переживания оргазма. Оно дает вам проблеск медитации, и тогда оттуда вы можете двигаться дальше — оно может стать трамплином. Но на Западе секс утрачивает свою привлекательность, и одна из причин, по которой он утрачивает привлекательность, состоит в том, что все различия сводят к нулю. И это также влияет на физиологию.

На Востоке вы увидите, что женщины и мужчины имеют более четкие физиологические отличия, чем на Западе. Западные женщины становятся все более и более плоскогрудыми, их грудь становится все меньше и меньше. Существует возможность, что в будущем она почти исчезнет! На Востоке вы можете видеть очень ясно, очень отчетливо, что грудь здесь у женщин больше, чем у западных женщин. То же самое касается и их ягодиц. Западные женщины становятся почти прямыми линиями без каких-либо изгибов, все изгибы исчезают. И тогда, если вы носите одинаковую одежду, штаны и рубашки, возникают трудности.

Даже мне иногда бывает трудно. Каждый вечер Мукта должна постоянно смотреть, что я пишу — «свами» или «ма» — потому что ей много раз приходится меня исправлять: «Ошо, это ма! Это свами!» Я не думаю, что у кого-то из будд раньше были такие проблемы. Должно быть, я первый, кто столкнулся с этой проблемой. И я бываю озадачен, иногда совершенно озадачен. Никакие духовные прозрения не помогают! Мне приходится полагаться на Мукту: если ее не будет, тогда, наверное, почти каждый день будет случаться так, что ма станет свами, или свами станет ма.

Но тот саньясин, который написал мне: «Возникает огромное сопротивление каждый раз, когда ты говоришь о различиях...» Сопротивление может исходить от той идеи, что мужчины и женщины равны. Я не говорю, что они не равны, я просто говорю, что они не похожи. Никогда не путайте равенство и подобие. Они совершенно равны, но абсолютно не похожи — и в этом их красота. Если вы ошибочно считаете, что равенство подразумевает сходство, тогда, конечно, вы почувствуете сопротивление.

Я всего лишь зеркало — не злитесь на меня. И будет девяносто процентов случаев, когда вы будете на меня злиться, потому что мне придется выдавить из вас много гноя, мне придется открыть ваши раны. Возможно, вы забыли о них, совершенно забыли, возможно, вы начали верить, что они больше не существуют. И мне придется заново их открыть, чтобы показать вам, где вы находитесь. Потому что пока вы не узнаете, где находитесь, вы не сможете продвинуться ни на дюйм, вы не сможете расти. Начать движение можно только с того места, где вы находитесь.

И будет десять процентов случаев, когда вы будете чувствовать экстаз. Тогда не думайте, что я дарю вам этот экстаз — никто не может дать вам истину. Я могу вас вдохновить, могу бросить вам вызов. Я могу вас пригласить, соблазнить на путешествие, но я не могу дать вам истину. Вы должны найти ее самостоятельно. Я же только показываю ваше лицо.

Я просто зеркало.

Фанфани находится с официальным визитом во Франции, и его привозят в Лувр. Директор музея водит его по залам, и они останавливаются напротив одной из картин.

— Сезанн? — спрашивает Фанфани.

— Нет, — отвечает директор, — Ренуар.

Они подходят к другой картине.

— Писарро? — снова спрашивает Фанфани.

— Нет, ваше превосходительство, Дега.

Походив по музею еще какое-то время, Фаонфани опять останавливается.

— А это — автопортрет Тулуз-Лотрека?

— Нет, ваше превосходительство, это зеркало!

Мои саньясины должны все время помнить, что вы здесь для того, чтобы найти свои настоящие лица, свои подлинные лица. И мастер отражает не только ваше так называемое лицо, он отражает также и ваше подлинное лицо. Но начинает он с отражения вашей маски, и осознание того, что вы носите маску, причиняет вам боль. А вы носите не одну маску, вы носите множество масок — маски под масками. Вас нужно очищать как лук слой за слоем, и это больно. Но пока не будет найдено ваше подлинное лицо, работа, которую я хочу сделать, останется незавершенной. Бог узнает вас по вашему подлинному лицу, а не по искусственной маске, какой бы прекрасной она ни была.

Прекрасным жарким летним днем трое кембриджских преподавателей прогуливались у реки. Подойдя к укромному месту, они не смогли устоять перед соблазном окунуться в воду. Не имея при себе купальных плавок, они зашли в воду нагишом.

К несчастью, когда они вышли, из-за изгиба реки показалась лодка, в которой сидели хорошенькие студентки, в связи с чем, в некотором оцепенении, двое преподавателей схватили какую-то одежду и прикрыли пах, в то время как третий набросил что-то на голову. После того, как девушки скрылись из виду, те двое, которые прикрывали пах, поворачиваются к третьему и спрашивают:

— С чего это вдруг вы так сделали?

— Там, откуда я родом, — отвечает тот, — мы узнаем людей по их лицам!

Бог узнает вас по вашему подлинному лицу, ничто другое там признаваться не будет. Никакие ученые степени, никакая слава, никакая власть, никакой престиж, ничто другое не будет признано, кроме вашего подлинного лица. И вам придется стоять перед ним абсолютно нагими.

Мастер просто олицетворяет Бога на Земле. Перед мастером вы должны быть абсолютно нагими, только тогда вы сможете однажды встретиться лицом к лицу с Богом. Если вы способны встретиться лицом к лицу с мастером, вы, несомненно, сможете встретиться лицом к лицу с вашим Богом.

Третий вопрос:

Ошо,

Что значит медитировать?

Что, повторить еще раз? Буквально на днях я говорил о медитации. Где ты был? — должно быть, спал глубоким сном! В действительности, всякий раз, когда я говорю о медитации, многие из вас засыпают — вы думаете, что погружаетесь в медитацию. Вы просыпаетесь, только когда я рассказываю анекдот! Тогда я не вижу, чтобы хоть один человек спал.

Медитация — это член семьи Тейт. («Tate» — окончание многих английских слов, главным образом, глаголов. В анекдоте используется игра слов, все имена представляют собой слова, имеющие это окончание. В скобках приводится их перевод на русский язык.)

На церковной доске объявлений было написано следующее:

«Знаете ли вы, сколько членов семьи Тейт принадлежат к вашему приходу? Есть старик Дик Тейт (диктовать), который хочет всем заправлять, в то время как Ро Тейт (вращать) пытается все менять. Их сестра Аджи Тейт (волновать) создает кучу неприятностей при помощи ее мужа — Ирри Тейта (раздражать).

Каждый раз, когда выносится на рассмотрение новый проект, Хэзи Тейт (сомневаться) и его жена Веджи Тейт (прозябать) хотят подождать до следующего года. Есть еще тетушка Ими Тейт (имитировать), которая хочет, чтобы наша церковь была похожа на все остальные. Девас Тейт (опустошать) служит голосом рока, в то время как Потен Тейт (владыка) хочет быть большой шишкой.

Но не все члены семьи плохи. Брат Фасили Тейт (содействовать) довольно много помогает в церковных делах. И есть еще очаровательная, счастливая представительница семьи Мисс Феличи Тейт (осчастливливать). Кузены Соджи Тейт (обдумывать) и Меди Тейт (медитировать) все обдумывают и предлагают руку помощи, успокоение.

Конечно, есть в семье и черная овца — Ампу Тейт (ампутировать), который совсем отрезал себя от церкви».

Последний вопрос:

Ошо,

Я бы хотел знать, есть ли хоть что-то, по поводу чего следует быть серьезным?

Кроме моих шуток, не будь серьезным больше ни по какому поводу. Но, что касается шуток, я не шучу!

Джованни приехал из маленькой деревеньки, и он никогда в жизни не видел поезда. Поэтому однажды он решил пойти и посмотреть. Стоя на рельсах, он услышал свисток поезда: «Ту-тууу!» Прежде чем он успел что-либо разглядеть, поезд уже налетел на него и сбил его с рельсов. Последнее, что он помнил, это то, как он летел по воздуху.

Когда Джованни вернулся в сознание, он обнаружил, что уже несколько месяцев лежит в больнице. За это время его жена потратила деньги, полученные по страховке в результате этого несчастного случая, на покупку хорошо оснащенной современной квартиры в городе.

Наконец Джованни полностью поправился и приехал в свой новый дом. Жена испекла пирог, чтобы отпраздновать его выздоровление, и поставила на плиту новый чайник, чтобы сделать к пирогу кофе. Когда вода закипела, чайник засвистел: «Ту-тууу!» Содрогнувшись, Джованни подскочил, бросился в кухню, схватил новый чайник и грохнул его об пол, пнув еще в придачу несколько раз.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — закричала его жена.

— Эти штуки! — прокричал Джованни. — Их надо убивать, пока они еще маленькие!

Хорошо, что ты в самом начале задал этот вопрос: «Я бы хотел знать, есть ли хоть что-то, по поводу чего следует быть серьезным».

Будь серьезным только по поводу шуток, по поводу всего остального с самого начала имей в виду: не становись серьезным. Все, что я говорю, все сутры — все это нужно забыть. И вы должны простить меня за все эти сутры. Помните меня только из-за моих шуток, но принимайте их со всей серьезностью. Они вам очень помогут.

Пьяница сидит в одиночестве на одном конце барной стойки и наблюдает, как хорошо одетый плейбой любезно общается то с одной женщиной, то с другой. Наконец, он подвигается к тому мужчине:

— Эй, мистер, как так получается, что вы общаетесь со всеми этими женщинами?

— Ну, — говорит мужчина, — у меня есть специально просчитанная техника. Она работает всегда. Смотри!

Они дожидаются, когда мимо проходит полногрудая шатенка.

— Пощекотать твою задницу перышком? — шепчет плейбой.

Женщина поворачивается.

— Что! Что ты мне сказал? — негодует она.

— Исключительно хорошая погода, — спокойно отвечает мужчина, — не выпьете с нами чего-нибудь?

Женщина присаживается и прежде, чем она уходит, у него уже есть ее телефон, и назначено свидание.

Затем проходит хорошенькая брюнетка. И снова мужчина говорит:

— Пощекотать твою задницу перышком?

— Прошу прощения! — восклицает леди.

— Исключительно хорошая погода! — любезно замечает мужчина.

Очарованная, леди присоединяется к ним. Когда она уходит, мистер Учтивость-любезность говорит:

— Ну что, теперь видишь, как это работает?

— Да, я все понял, — бормочет пьяница.

— Теперь попробуй сам со следующей телкой, — говорит плейбой.

Вскоре входит роскошная блондинка, и пьяница, собрав в кулак все свое мужество, выпаливает:

— Эй, леди, вставить вам перышко в задницу?

— Что! — вне себя от возмущения вскрикивает та. — Что вы сказали?

— Охренительно классно на улице, не правда ли? — отвечает пьяница.

Я знаю, что вы находитесь в совершенно пьяном состоянии. Все в вас перевернуто вверх дном, все в беспорядке. Вы не знаете, что делаете, и почему вы это делаете. Вы даже не знаете, почему вы здесь! Но я прекрасно знаю, почему я здесь, и знаю, что я делаю. Я пытаюсь вас разбудить — вы спите глубоким сном.

Относитесь серьезно только к одному: все больше и больше осознавайте свое сонное состояние. И все мои усилия здесь, сутры и шутки, это не что иное, как способ вас разбудить. Иногда анекдот может разбудить вас с большей легкостью, чем серьезная сутра, потому что, слушая серьезную сутру, вы склонны впадать в еще более глубокий сон — это так серьезно, что вас этим не разбудить. Но анекдот так легок, что вам не хочется его пропускать, и вы внимательно слушаете.

А между шутками я забрасываю в ваши головы некоторые опасные вещи — просто маленькие бомбы, между анекдотами! Главное, помни, что шутки нужно принимать всерьез, а остальное оставь мне — я позабочусь об остальном. Если ты не спишь хотя бы между двумя шутками, между этими двумя шутками я брошу внутрь тебя бомбу, которая рано или поздно взорвется. И как только она взорвется, с тобой будет покончено!

Достаточно на сегодня.

Глава 8
Сейчас здесь

Первый вопрос:

Ошо,

Я — судья. Есть ли у меня какой-то шанс войти в нирвану? Если ты ответишь «нет», тогда я могу сменить профессию — я могу стать врачом. У меня также есть образование гомеопата.

Нет никаких упоминаний о том, чтобы судья когда-либо входил в нирвану. Из-за тебя мне опять пришлось всю ночь читать Хроники Акаши! Я смог найти в них только одно:

Сатана и святой Петр решили провести в раю футбольный матч. Ад должен был играть против рая.

Когда все было подготовлено, святой Петр сказал сатане:

— Послушай, я не могу быть с тобой нечестным. Нет ни малейшей возможности, чтобы ваша команда выиграла. Все футболисты — это простые, бедные люди, и когда они умирают, все они отправляются в рай. В раю полно футболистов.

— Благодарю тебя за честность, — ответил сатана, — но не беспокойся, мы сможем за себя постоять.

Когда святой Петр ушел, секретарь сатаны говорит:

— Святой Петр прав — мы проиграем. Все хорошие футболисты отправляются в рай.

— Не волнуйся, — отвечает сатана, — а куда, по-твоему, отправляются все судьи?

И смена профессии судьи на врача тебе тоже не поможет! Об этом тоже есть упоминание в Хрониках Акаши.

К дверям рая подходит врач. Святой Петр смотрит на парня, спрашивает о его профессии и говорит:

— Ты ошибся дверью, сынок. Пожалуйста, отправляйся в ад.

Врач озадачен. Он выглядит очень смущенно.

— Но я сначала и пошел туда, — говорит он, — а они сказали: «Иди в другую дверь».

— Я знаю, — говорит святой Петр, — они имели в виду заднюю дверь.

— Но почему? — спрашивает врач.

— Это вход для поставщиков.

Это не поможет. Почему бы тебе не стать саньясином? Тогда не будет нужды беспокоиться о нирване, потому что ты сразу же войдешь в нее. Тогда это уже не будет вопросом завтрашнего дня. Можешь посмотреть на моих саньясинов. Никто не волнуется из-за нирваны — они уже находятся в ней. Быть саньясином — значит быть в нирване. Саньясину не нужно входить в нирвану, нирвана входит в него. Поэтому где бы он ни был, он в нирване. Вы можете бросить его в ад, но он будет в нирване, это абсолютно ничего не изменит. Если ваша нирвана зависит от определенных условий, то это не такая уж и нирвана.

Нирвана — это состояние безусловного принятия. Где бы вы ни находились, если вы можете принимать свою жизнь всецело, с радостью, с благодарностью, если вы воспринимаете свою жизнь как дар, тогда нирвана никогда не будет проблемой. Проблема возникает только из-за того, что вы не принимаете свою жизнь, отвергаете жизнь. И в тот момент, когда вы отвергаете жизнь, вы начинаете искать какую-нибудь другую жизнь, и вы начинаете переживать о том, будет ли она лучше, чем эта, или нет. Она может оказаться хуже. Вот что такое ад: страх перед худшей жизнью, чем эта. А нирвана — это жадность до лучшей жизни, чем эта. Но нет никакой другой жизни, нет ни ада, ни рая. Только дураков интересуют подобные вещи.

Но так как ты индус, ты воспитан на географической концепции рая где-то наверху и ада где-то внизу. На самом деле, нет никакого «внизу» и никакого «наверху». Существование безгранично, беспредельно, нет никакого дна, и нет никакой крыши. Что-то может быть над крышей Будда-холла, например, вот этот пролетающий самолет — это «наверху». Вы находитесь под крышей, то есть «внизу», пол — под вами, а земля — под полом. Но у существования нет ни крыши, ни дна, оно беспредельно со всех сторон.

То, что говорится об аде в индуистских писаниях, это не что иное, как рассказ об Америке! Если прямо сейчас ты выкопаешь яму там, где сидишь, и будешь продолжать копать, то достигнешь Америки, потому что Земля круглая. Но американцы тоже думают, что ад географически находится внизу. И если они посмотрят в дыру, ты будешь в аду. Ты будешь думать, что они в аду, а они будут думать, что ты в аду. И только мои саньясины будут смеяться над всем происходящим. Кто наверху, а кто внизу?

Эти представления об аде и рае не имеют никакого отношения к географии и пространству, и они также не имеют никакого отношения ко времени. Так что это не вопрос завтрашнего дня, не вопрос чего-то после смерти — это вопрос понимания, вопрос медитации, вопрос того, чтобы стать совершенно тихим, здесь-и-сейчас. Нет другого места, кроме здесь, и нет другого времени, кроме сейчас. Эти два слова вмещают в себе все существование: сейчас, здесь.

Свами Рама Тиртха рассказывал одну красивую притчу:

Жил один философ, он был абсолютным атеистом и постоянно вел споры против Бога. Двадцать четыре часа в сутки он был озабочен тем, как уничтожить идею Бога. Кто бы к нему ни приходил, он непременно пытался его убедить.

На стене его гостиной большими буквами было написано: «Бога нигде нет» («God is nowhere»), — просто, чтобы начать с кем-нибудь спор. Кто бы ни был его гостем, он не мог не спросить: «Что вы хотели сказать, написав это?» Не увидеть это было невозможно — такие большие буквы, написанные жирным шрифтом: «Бога нигде нет». Каждый непременно спрашивал: «Бога нигде нет? Что вы имеете в виду? Вы атеист?» И этого было достаточно, чтобы завязался спор. А он хорошо владел искусством спора.

Атеисты всегда более умелы в том, что касается ведения споров, чем теисты. Теисты — верующие, это доверчивые люди. Атеисты верят в логику и ни во что другое, а логика умеет только отрицать. У логики нет ни малейшего представления о том, как говорить «да». В уме логика не существует слова «да», есть только «нет».

Потом у великого атеиста родился ребенок, и ребенок учился читать. Ему было трудно прочитать целиком слово nowhere («нигде»), оно было такое длинное. Однажды он пытался прочесть надпись «God is nowhere» и, видя, что слово слишком длинное, разделил его на два — получилось «God is now here» («Бог сейчас здесь»). «Nowhere» («нигде») превратилось в «now here» («сейчас здесь»)! А философ, должно быть, пребывал в неком прекрасном пространстве, в молчаливом пространстве, и он начал размышлять о сейчас и здесь, его заинтересовал феномен сейчас и здесь. «Что такое „сейчас“? Что это значит?» Он никогда не переживал на своем опыте сейчас и никогда не переживал здесь.

Так обстоят дела с миллионами людей в мире: они думают о вчера и о завтра и никогда не проживают сейчас. Они думают о любом другом месте — но никогда не думают, никогда не ощущают, никогда не познают того, что значит быть здесь.

Этот ребенок открыл двери в величайшую тайну жизни. Философ забыл о Боге, забыл о спорах о Боге, весь его интерес начал вращаться вокруг сейчас и здесь.

А существует только один способ узнать, что такое сейчас и что такое здесь — это медитация. Нужно стать очень тихим, потому что ум всегда движется либо назад, либо вперед, он перемещается либо в область воспоминаний, либо в область воображения. Он никогда не остается здесь, он никогда не остается сейчас по той простой причине, что быть сейчас означает смерть для ума. Он боится сейчас, боится настоящего.

Мало-помалу философ обучился искусству быть здесь и сейчас. И в тот день, когда ему удалось быть сейчас и здесь, он получил переживание Бога.

Я предлагаю тебе забыть про нирвану. Нирвана означает что-то такое, что случится после жизни — пусть это тебя не заботит. Пусть тебя заботит этот момент, потому что это единственный истинный момент, который существует — войди в него. И само это вхождение станет вхождением в нирвану. А как только ты найдешь ее, никто уже не сможет ее у тебя отнять.

Тогда ты можешь оставаться судьей, можешь стать врачом, можешь быть, кем тебе захочется, — это не имеет значения. Есть великолепные истории...

В одной китайской притче говорится:

Лао-цзы имел обыкновение отправлять своих учеников поучиться искусству медитации у мясника. Ученики были очень озадачены — почему у мясника? И Лао-цзы говорил: «Пойдите и посмотрите. Этот человек живет именно так, как до$лжно, всегда здесь и сейчас. Не имеет значения, чем он занимается. Он вовсе не делатель, он просто наблюдатель, свидетель. Он лишь играет роль — он играет роль мясника».

И это был необычный мясник, он был специально назначен китайским императором для работы в его собственной кухне.

Император как-то спросил Лао-цзы: «Как научиться быть здесь и сейчас? — ты все время говоришь о здесь-и-сейчас».

Лао-цзы ответил: «Вам не нужно спрашивать меня — ваш мясник самый вот подходящий человек. Даже я отправляю своих учеников наблюдать за ним».

Император был шокирован. «Мой мясник! — сказал он. — Да что он об этом знает?»

«Понаблюдайте за его работой», — ответил Лао-цзы.

И император понаблюдал. Это было по-настоящему экстатическим переживанием, даже просто наблюдать за его работой. Его инструмент, его нож был таким острым, таким сияющим, как будто он был абсолютно новым, как будто он впервые его принес.

Король спросил — а он очень интересовался оружием — он спросил: «Откуда у тебя этот прекрасный нож?»

Мясник ответил: «Этот нож мне подарил отец, который умер сорок лет назад. В течение сорока лет я работаю этим ножом, разделываю им животных».

«Сорок лет! — удивился король, — но нож выглядит таким свежим!»

И мясник сказал: «В этом есть определенное искусство. Если вы делаете все внимательно, бдительно, сознательно, тогда не появляется ржавчина — не только в вас, не только внутри, но и снаружи тоже не появляется ржавчина. Я свеж и мой нож свеж. Я молод и мой нож молод. Я занимаюсь работой как медитацией. Это просто роль, которую я играю».

Один мастер дзен рассказывал своим ученикам историю о мастере-воре, который стал просветленным...

Так что не переживай о том, судья ты или врач — даже вор может стать просветленным. Вопрос не в том, что ты делаешь, вопрос в том, как ты это делаешь. Вопрос не в действии, а в сознании, из которого возникает это действие.

Это одна из самых знаменитых историй дзен. Я невероятно ее люблю.

Этот вор был известен как мастер-вор — он был необычный вор. Даже король уважал его, потому что его ни разу в жизни не поймали. Все знали, что он был величайшим вором в стране. В действительности, он был настолько знаменит, что люди хвастались друг перед другом: «Вчера ночью в наш дом забрался мастер-вор», или «Наши драгоценности были украдены мастером-вором». Это было привилегией, потому что если к вам забрался вор-мастер, значит, вы по-настоящему богаты — потому что он бы не пошел к какому-то обычному человеку, только короли и очень богатые люди имели привилегию на визит мастера-вора.

Но вор старел. И его сын сказал ему: «Теперь ты стар и скоро умрешь. Обучи меня своему искусству!»

Мастер-вор ответил: «Я тоже об этом думал. Но это не искусство, а скорее сноровка. Я не могу тебя научить, этому нельзя обучить, но это можно уловить».

Такова и религия: ей нельзя обучить, ее можно только уловить. В этом отличие между учителем и мастером: учитель учит, а мастер лишь делает себя доступным для того, чтобы вы уловили. Вы должны впитать его дух. Если вы будете лишь слушать его слова, вы все упустите — только если вы начнете пробовать на вкус его вино, вы поймете его.

Вор сказал: «Это сновка, если ты сможешь ее уловить, я готов тебе помочь, я в твоем распоряжении. Я сам все время удивляюсь, но это такое исключительное мастерство — настоящими ворами, как и поэтами, не становятся, ими рождаются. Но никогда не узнаешь, пока не попробуешь. Пойдем со мной сегодня вечером».

Сын пошел за ним. Сын был молодым, здоровым, очень сильным. А старик был по-настоящему старым, ему было за восемьдесят. Старик пришел к богатому дому. Он стал разбирать стену, вынимать кирпичи — но как он это делал! А молодой человек просто наблюдал, стоял там и дрожал. Ночь была холодная, но он весь вспотел, и его трясло. Ему было так страшно: он оглядывался по сторонам — кто-нибудь мог проходить рядом. «Что за человек мой отец? Он делает все так тихо, так изящно, как будто это его собственный дом! Никакой спешки, никакого волнения».

А отец ни разу даже не обернулся по сторонам. Он вошел в дом и жестом показал сыну следовать за ним. Тот последовал за ним, дрожа и потея — все его тело промокло от пота, пот лился с него ручьем. Он никогда в жизни так не потел, даже в жаркие летние дни — а это была холодная зимняя ночь, ледяная! А старик двигался по дому, в темноте, как будто всегда там жил. Он ни обо что не споткнулся.

Он пробрался внутрь дома и открыл комнату в самой дальней части дома. Затем он открыл кладовку и велел сыну войти в кладовку. Сын вошел в кладовку... и то, что сделал отец, было просто невообразимо. Отец запер кладовку — а сын был внутри! — потом громко крикнул: «Вор! Вор!», — и убежал.

Весь дом проснулся, проснулись все соседи. Люди носились туда-сюда, они осматривали весь дом. Можете себе представить, в какой ситуации оказался сын! Он думал: «Это конец. Все кончено! Мой отец — сумасшедший! Не нужно было его просить — это не для меня. Он был прав, когда сказал, что ворами не становятся, а рождаются. Но разве так учат? Если я останусь жив, то убью этого старика! Я пойду домой и немедля отрежу ему голову!»

Он был по-настоящему зол — как был бы и любой другой на его месте — но в злости не было смысла. Прямо сейчас нужно было что-то делать, а он не мог ни о чем думать. Ум просто остановился.

Это и есть медитация: ум просто останавливается. Он не может понять, что к чему, что делать, потому что все, что он знает, бесполезно, он никогда раньше не оказывался в подобной ситуации. А ум может лишь снова и снова вращаться в мире известного. Каждый раз при столкновении с неизвестным ум останавливается. Он — машина. Если вы ранее не загрузили в него необходимую информацию, он не может работать, не может функционировать.

А эта ситуация была настолько новой — молодой человек не мог представить, что ему делать. Делать было нечего. И тут пришла служанка со свечой в руке, искать вора. Вор, без сомнения, пробрался в дом: стена была разрушена, дверь открыта — все двери были открыты. Вор пробрался в самую дальнюю комнату — должно быть, он где-то прячется.

Она открыла дверь кладовки, чтобы заглянуть, не прячется ли он внутри. Она бы не открыла дверь кладовки, но что-то привлекло ее внимание, поэтому она и открыла ее. Она услышала какой-то шум, какое-то шкрябанье внутри кладовки, как будто крыса грызла одежду. Она открыла дверь — на самом деле, в поисках крысы. А это юноша издавал такой скребущий звук, он его производил. И это пришло ему в голову спонтанно, это было не от ума. Видя, как кто-то входит со светом... он понял, что в комнате кто-то есть, он слышал шаги, видел свет снаружи — внезапно стало не так темно. И единственным способом сделать так, чтобы дверь открыли, было что-то сделать. Что сделать? Неизвестно с чего, интуитивно — это пришло не от интеллекта, а от интуиции — он начал скрестись как крыса, и дверь отворилась. Женщина со свечой заглянула внутрь. И снова интуитивно, следуя моменту, он задул свечу, оттолкнул женщину в сторону и убежал.

Люди последовали за ним — почти дюжина людей бежали за ним с факелами и лампами — и было понятно, что его поймают. Внезапно он наткнулся на колодец. Он взял камень и бросил его в колодец, а потом встал возле дерева и стал наблюдать за происходящим. Все это происходило, он этого не делал. Люди окружили колодец — они подумали, что вор прыгнул в колодец. «Теперь нет смысла беспокоиться о нем этой холодной ночью. Утром посмотрим. Если он жив, то мы отправим его в тюрьму, а если мертв, то он уже наказан». И они пошли назад.

Молодой человек пришел домой. Отец спал глубоким сном и храпел. Он стащил с него одеяло и сказал: «Ты что, спятил?»

Отец посмотрел на него, улыбнулся и сказал: «Так ты вернулся — этого достаточно! Не нужно рассказывать всю историю. Ты — прирожденный вор! С завтрашнего дня начинай работать самостоятельно. Ты уловил дух этого дела. Я не спятил — я играл в рулетку. Либо с тобой было бы кончено, либо ты бы выпутался из этого, доказав, что у тебя есть интуитивное чутье — и ты выпутался. Не нужно беспокоить меня посреди ночи. Ложись спать. Утром, если захочешь мне рассказать, можешь рассказать. Но я знаю, что произошло — может, не подробности, но основную суть, и этого достаточно. В этом и заключается все мое искусство, сынок, и ты овладел им. И если завтра я умру, то умру счастливым, потому что буду знать, что оставляю после себя кого-то, кто владеет искусством. Точно так же меня научил и мой отец — это единственный способ. Приходится рисковать».

Даже вор может стать просветленным. Даже вор может жить в моменте, быть вне ума.

Так что меня не слишком заботит, чем ты занимаешься. Поэтому я никогда никого не спрашиваю: «Кто ты по профессии? Чем ты занимаешься?» Я даю инициацию любому, кто приходит ко мне за инициацией, независимо от профессии. Иногда люди сами говорят мне: «Ошо, прежде чем ты дашь мне инициацию, я должен тебе сказать, что я пьяница», что «я вор», что «я убийца» — то и это — что «я только что вышел из тюрьмы». Я говорю им: «Не беспокойте меня всеми этими подробностями. Что бы вы там ни сделали в своем сне, это совсем неважно. Были вы праведником или грешником, были вы святым или воплощением дьявола, не имеет значения».

Бессознательные действия есть бессознательные действия, они все одинаковы. Кому-то может сниться, что он грешник, убийца, другому может сниться, что он великий святой. Наутро оба они обнаружат, что видели сон — все сны одинаковы. Поэтому не беспокойте меня.

И это еще не все, саньясу принимают даже люди, заключенные в тюрьму. Они пишут мне из своего заточения: «У нас пожизненное заключение. Можем ли мы стать саньясинами?» Я отвечаю: «Почему нет? — ведь, в сущности, у всех пожизненное заключение! Некоторые отбывают срок снаружи, другие отбывают срок внутри тюрьмы, разницы нет. У вас тюрьма поменьше, у других она побольше — какое это имеет значение? Но если вы хотите стать саньясином, есть только одно условие: вам придется научиться искусству быть здесь и сейчас. Вы можете стать саньясином».

Уже много заключенных приняли саньясу, почти из всех стран. Я посвятил их в саньясу. Конечно, они не могут носить оранжевую одежду. Они пишут мне: «Тюремные правила не позволяют этого, мы должны носить специальную одежду». Я им отвечаю: «Не беспокойтесь об этом».

Один заключенный написал мне из Германии: «Я буду носить с собой оранжевый платок — это все, что возможно. И я буду носить в кармане твою малу. Я не могу надевать ее на шею — это бы не разрешили». И я могу понять, это нормально. Он пишет «Но я буду медитировать каждый день». И он медитирует, все эти два года он регулярно медитирует. Он снова и снова пишет мне: «Я безмерно счастлив. В действительности, я чувствую, что это огромное благословение, что я попал в тюрьму — если бы я не сидел в тюрьме, возможно, я не стал бы твоим саньясином. Именно в тюремной библиотеке я случайно нашел одну из твоих книг».

Так, тюрьма стала для него дверью в нирвану.

Не переживай. Пусть тебя не заботят Хроники Акаши и те истории, которые я рассказываю. Нет необходимости менять профессию. Если ты хочешь ее поменять, можешь поменять, для этого не нужно находить повод. Ты можешь стать врачом, можешь стать, кем захочешь, но не придавай этому большого значения, не превращай это в игру эго. И начни медитировать.

Если ты сможешь совершить прыжок в саньясу, ты докажешь, что ты мужественный человек. Тогда ты окажешься в нирване прямо сейчас. А я верю в нирвану сейчас или никогда!

Второй вопрос:

Ошо,

Ты учишь нас ни во что не верить. Но почему я должен отбрасывать свое эго, не веря, что жизнь без эго лучше? Пока я не отбросил свое эго, я не могу знать, какова жизнь без эго. Поэтому, прежде чем я отброшу эго, я должен поверить в то, что жизнь без эго лучше. Но я не могу в это поверить, потому что мне кажется, что жизнь без эго — это жизнь без моей собственной воли. Мысль о том, чтобы отказаться от собственной воли, ужасает меня. Я не могу представить, чтобы кто-то сделал это по своей свободной воле, потому что мое эго — это все, что у меня есть.

Ошо, пожалуйста, расскажи об этом.

Бернт Швайгер, это случается постоянно: я говорю об одном, а вы понимаете что-то другое, по той простой причине, что я говорю из состояния не-ума, а вы слушаете посредством ума. Это равносильно тому, как если бы бодрствующий человек разговаривал с глубоко спящим человеком. Да, даже во сне вы можете услышать несколько слов, может быть, даже отрывки предложений, но вы не сможете точно понять, что вам говорят. Вы обречены на непонимание.

С этой проблемой сталкиваются все те люди, которые получили переживание чего-то запредельного. Запредельное невозможно выразить словами. Оно остается невыразимым по той простой причине, что человек может понять только то, что он испытал на собственном опыте.

Я не говорю вам отбрасывать эго, это невозможно. Даже если вы захотите отбросить эго, вы не сможете его отбросить. Это невозможно, потому что эго не существует. А как можно отбросить то, что не существует? Что бы что-то отбросить, оно должно, по крайней мере, существовать. Но эго — это ложное явление, никому никогда не удавалось его отбросить.

Что же я тогда имею в виду, когда говорю: научитесь секрету жить без эго? Я не имею в виду, что вы должны его отбросить — я имею в виду, что вы должны его понять. Это не вопрос веры.

Итак, твой вопрос происходит из твоего непонимания, но ты придаешь ему такой логичный вид, что любой, кто увидит твой вопрос, подумает: «Конечно, как можно отбросить эго, не веря, что жизнь без эго будет лучше?» А я говорю: ни во что не верьте. Я снова это повторяю: ни во что не верьте. Я не говорю, что вы должны поверить мне и стать человеком без эго, я просто говорю — основываясь на своем собственном опыте — что чем больше я пытался понять эго, тем больше начинал осознавать, что его не существует. И когда я полностью это осознал, оно исчезло.

Оно исчезает само по себе. Вы его не отбрасываете. Если вы его отбрасываете, кто тогда тот, кто его отбрасывает? В таком случае эго выживет — появится эго, отбрасывающее другое эго, отбрасывающее большое эго. А большое эго не так опасно, тонкое эго более опасно. Тогда вы станете благочестивым эгоистом, вы станете смиренным эгоистом, вы станете духовным эгоистом. Тогда вы станете «безэговым» эгоистом. А это означает еще бо$льшие неприятности, потому что это создает еще больше противоречий.

Все, что я говорю вам, очень просто. Постарайтесь понять, что представляет собой эго. Просто посмотрите на него, понаблюдайте за ним. Узнайте все его хитрости, как оно входит. И бывают моменты, когда его нет — понаблюдайте и за такими моментами. Даже у вас бывают моменты, когда эго нет. Ему требуется, чтобы педали постоянно крутились — оно похоже на велосипед. Пока вы продолжаете крутить педали, оно может продолжать двигаться, если вы перестанете давить на его педали... сколько оно сможет проехать без кручения педалей? Может быть, несколько футов, может быть, один фарлонг, два фарлонга, но потом оно обречено на падение.

Эго нуждается в постоянной подпитке. Бывают моменты, когда вы забываете его питать, и оно исчезает. Например, вы любуетесь прекрасным закатом, и оно исчезает, потому что закат полностью завладевает вами. Он так прекрасен, так необычен, так изыскан, он наполняет вас таким ощущением чуда и благоговения, что на миг вы совершенно забываете, что вы существуете — есть только закат, облака и разноцветные отблески на облаках, и птицы возвращаются в свои гнезда, и день подходит к концу, вступая в тихую ночь. И по мере того, как солнце начинает исчезать за горизонтом, что-то в вас останавливается.

Это случилось с Рамакришной — его первое переживание отсутствия эго. Ему было всего тринадцать лет. Он возвращался домой с поля — он был сыном бедняка и жил в маленькой деревеньке. И он проходил мимо озера. Тихий вечер, закат, на озере никого — он приближался к озеру... А возле озера сидела большая стая журавлей. И вдруг они взлетели — это было так неожиданно, как будто из ниоткуда — и на фоне черного облака, которое лоснилось как бархат в лучах заходящего солнца, эти белые, выстроившиеся в ряд журавли мелькнули перед его глазами словно вспышка молнии. Это был один миг, потрясающий миг!

Он упал на землю. Он был так захвачен этой красотой, что потерял сознание. Другим людям пришлось нести его домой. Часом позже кто-то нашел его, лежащим там, на берегу озера. Прошло шесть часов, прежде чем он снова вернулся в сознание. Придя в сознание, он заплакал. И его спросили: «Почему ты плачешь? Ты должен радоваться — ты вернулся в сознание».

Он сказал: «Нет, я плачу, потому что вернулся в обычный мир. Я не терял сознания. Я переместился в более высокие сферы сознания, я переместился на какой-то новый план. Я не знаю, что это было, но меня не было, и, тем не менее, была огромная радость. Я никогда не ощущал такой радости!»

Это было его первым опытом, его первым сатори: моментом без эго. Затем он начал сознательно, намеренно искать этого. Он снова и снова шел к озеру — утром, вечером, ночью — и это происходило снова и снова со все большей легкостью.

С вами это тоже случается — это случалось с каждым. Бог приходит к каждому. Вы могли его забыть, но он не забыл вас — он не может забыть. Не только вы ищете его, но и он тоже пытается нащупать вас, он тоже все время ищет вас.

Я не говорю вам, что нужно отбросить эго, я говорю, что нужно его понять, увидеть. Когда его видят, оно исчезает. Замечайте и осознавайте те моменты, когда оно исчезает само по себе. Во время занятий любовью оно исчезает. В глубоком оргазме оно исчезает — вы таете, сливаетесь с существованием. Волна снова становится океаном, она больше не отдельна, она падает назад в океан. Это длится лишь миг. Будьте осознанны в такой момент, и вы увидите его красоту. Как только вы увидите красоту момента без эго, вам будет легко увидеть уродливость эго, страдание, которое создает эго.

Вам не нужно мне верить, я просто предлагаю вам самим это пережить. Я совершенно против верований. Верование — это причина уничтожения религии на Земле. Именно верование сделало религии ложными и фальшивыми.

А теперь снова послушай свой вопрос. Ты говоришь: «Ошо, ты учишь нас ни во что не верить». Совершенно верно. «Но почему я должен пытаться отбросить свое эго..?» Кто это сказал? Должно быть, ты слышал это — это я могу понять — но я этого не говорил.

Молодой человек приходит к сексологу за советом по поводу способности к продлению полового акта.

— О, да, — говорит сексолог, — преждевременное семяизвержение — это распространенная проблема среди молодых людей. Это обусловлено исключительно перевозбуждением, и существует конкретное лечение.

— Какое, доктор? — спрашивает молодой человек.

— Когда вы в следующий раз отправитесь в постель с женщиной, представьте себе, что собираетесь отлично поесть в превосходном ресторане. Представляйте каждое блюдо, от супа до кофе.

Начните с супа... представьте, как от тарелки с супом поднимается пар... ощущайте вкус каждой ложки. Затем закажите вино, допустим, розовое. Почувствуйте аромат винного букета, смотрите, как оно играет при каждом глотке. Представьте основное блюдо... допустим, стейк с грибным соусом и печеным картофелем, сметаной, луком и свежим зеленым салатом. Ешьте его очень медленно, чувствуя вкус каждого кусочка. После основного блюда закажите десерт... допустим, шоколадный мусс или ореховый пирог со взбитыми сливками. А потом... вы готовы для кофе... Бразильский, французской обжарки, или, может быть, каппучино. Потом вы можете расслабиться и ощутить удовлетворение оттого, что насладились очень приятной пищей.

К тому времени, когда вы насладитесь в своем воображении таким банкетом, ваша проблема исчезнет. У вас будет такой оргазм, такое удовлетворение — одновременно!

Молодой человек благодарит врача и, восторженный, уходит. Вечером того же дня он в постели со своей подружкой, они занимаются любовью. И он начинает фантазировать. Он рисует в своем воображении ресторан, садится за столик и зовет:

— Эй, официант, мы будем томатный суп... и чашку кофе!

Ты мог это услышать, но я этого не говорил! Ты говоришь: «Пока я не отбросил свое эго, я не могу знать, какова жизнь без эго». Ты знаешь, ты переживал это много раз. Нет такого несчастного человека... Мне никогда не встречался человек, который бы никогда не переживал подобных моментов. Просто постарайся вспомнить. Или, если ты не можешь сейчас вспомнить, попробуй каждый день наблюдать. Вскоре ты начнешь замечать моменты, в которых нет эго. Даже этот момент, если ты не слишком озабочен своим вопросом, может быть моментом без эго — и это так для всех остальных тоже. Для тебя это сложнее, потому что тебя может беспокоить то, что я разрушаю твой такой логичный вопрос, что я избегаю настоящего вопроса, пытаюсь уклониться от него, что я веду себя нелогично. Но я никогда не бываю логичным, поскольку то, на что я пытаюсь указать, находится за пределами логики.

Если ты просто попробуешь слушать меня так, будто это не вопрос Швайгера, а вопрос какого-то другого дурака — какой-то идиот задал этот вопрос, вовсе не ты — тогда даже этот момент может наполниться невероятной красотой, и ты переживешь отсутствие эго. И тогда ты сможешь сравнить. Только пережив на собственном опыте и сравнив, можно решить. Кто я такой, чтобы решать за тебя? Я никогда ни за кого другого не решаю.

Третий вопрос:

Ошо,

Я возвращаюсь на Запад. Пожалуйста, расскажи мне несколько анекдотов о психотерапевтах.

(В этот момент случился перебой электроснабжения, и свет в Будда-холле погас)

Ночь... Вот как случаются чудеса!

Психотерапевт прогуливается по улице. К нему подходит женщина с корзиной цветов.

— Не хотите ли купить цветов, сэр? — спрашивает она.

— Нет, спасибо.

— Но разве вы не хотите подарить цветы любимой женщине?

— Оставьте меня в покое, леди, — я женатый человек!

Старый психотерапевт приходит к другому психотерапевту.

— Приятель, — говорит он, — у меня проблема. Мне восемьдесят лет, а я по-прежнему бегаю за молодыми девчонками.

— Ну, твой случай довольно распространенный. Это случается почти с каждым в твоем возрасте, — отвечает другой психотерапевт.

— Но, видишь ли, я забыл — зачем?

И последний:

Очень старый психотерапевт приходит к проститутке. Они договариваются о цене, и старик начинает раздеваться. Он снимает пиджак, галстук и рубашку и выбрасывает их в окно. Когда он берет в руки свои брюки, готовясь выбросить их в окно, проститутка хватает его за руку.

— Зачем вы это делаете? — спрашивает она. — Вы же не сможете пойти по улице в неглиже, когда мы закончим!

— Ну, — отвечает старый психотерапевт, — видишь ли, дорогая, к тому времени, когда я кончу, эта одежда уже выйдет из моды!

Четвертый вопрос:

Ошо,

Сначала анекдот:

Два психа приходят в паб, и пока они осматриваются по сторонам, пытаясь найти, куда бы им сесть, вдруг видят себя в большом зеркале на противоположной стене. Один псих говорит другому:

— Эй, посмотри на тех двух парней, вон там. Они кажутся мне такими знакомыми. Давай пойдем, поздороваемся.

Однако, по мере того, как они начинают приближаться, другой псих говорит:

— Не беспокойся, они уже сами идут к нам!

Эта шутка очень точно описывает, что я чувствую с того момента, как начал работать два месяца назад. Чем больше я приближаюсь к тебе, тем больше я приближаюсь к себе, и наоборот. Однако когда я чувствую, что оказываюсь близко к тебе, иногда во мне возникает сильный страх. Возможно ли, что я очень сильно боюсь любви?

Пожалуйста, прокомментируй.

Любовь, несомненно, вызывает сильный страх, потому что нас всегда учат ненавидеть, а не любить. Все наше воспитание направлено против любви, но эта стратегия настолько трудноуловимая, что очень немногие люди осознают то, что всех нас приучают ненавидеть. Индуист ненавидит мусульманина, мусульманин ненавидит христианина, христианин ненавидит иудея. Все религии ненавидят друг друга. Теист ненавидит атеиста, атеист ненавидит теиста. Все политические идеологии основаны на ненависти. Коммунисты ненавидят фашистов, фашисты ненавидят социалистов. Все нации укоренены в ненависти, все они ненавидят друг друга. Этот мир полон ненависти. Ненависть вошла в вашу плоть и кровь, вы пропитаны ею до мозга костей. Даже если иногда кажется, что вы объединены, вы всегда объединены против чего-то, против общего врага, и никак иначе. Это не любовное единение.

Адольфу Гитлеру было известно об этой психологии. Он пишет в своей автобиографической книге «Майн Кампф», что люди объединяются не из любви — у любви нет силы, вся сила приходит от ненависти. Породите ненависть, и они объединятся. Я могу целиком понять его точку зрения. Может быть, он был душевнобольным, но иногда душевнобольные обладают удивительной проницательностью. Это глубокое понимание психологии толпы.

В другом месте он говорит: «Если вы хотите, чтобы ваша страна всегда была в состоянии боевой готовности, постоянно держите людей в страхе, что на них готовится нападение, что война уже стучится в дверь, что нация со всех сторон окружена врагами. Враги они или нет, не имеет значения — если да, хорошо, если нет, все равно выдумывайте, распространяйте информацию о том, что они враги. Только тогда ваша страна будет сплочена».

Индусы объединяются, когда есть опасения из-за мусульман. Мусульмане объединяются, если боятся, что на них собираются напасть индусы. Индия становится сплоченной, когда возникают опасения, что Пакистан готовится к войне. Россия продолжает накапливать все больше и больше атомных боеголовок, водородных бомб и неизвестно чего еще просто из страха, что Америка готовится к войне. И Америка продолжает накапливать те же атомные боеголовки, водородные бомбы, опасаясь, что Россия готовится к войне. Кажется, что весь этот мир живет в страхе и ненависти.

Любовь оказалась уничтожена. На протяжении сотен, тысяч лет ваша любовь отравлялась, она была парализована, и поэтому всякий раз, когда в вас пробуждается любовь, вся ваша обусловленность противится ей — любовь вызывает в вас страх, трепет. Если это что-то ложное, тогда нет проблем, вы можете справиться. Но если это что-то настоящее, если это подлинное чувство, тогда, несомненно, вы будете чрезвычайно его бояться, как будто вас бросают в огонь.

С человеком произошла очень странная вещь. Любовь — внутренне присущая человеку природа, без любви никто никогда не растет, без любви никто никогда не цветет, не распускается, без любви никто никогда не чувствует удовлетворенности, радости. Без любви нет Бога. Бог — это не что иное, как предельное переживание любви. Поэтому из-за того, что ваша любовь фальшива — а вы можете допустить только фальшивую любовь, потому что она не вызывает в вас страха — ваш Бог тоже фальшивый. Христианский Бог, индуистский Бог, иудейский Бог — все эти боги фальшивы. Бог не может быть индуистским или христианским, или иудейским. Разве может любовь быть индуистской? Разве может любовь быть христианской? Разве может любовь быть иудейской? Но существует множество книг о «христианской любви».

Кажется, что вся Земля превратилась в сумасшедший дом. Скоро вы найдете книги о христианских розах, индуистских маргаритках и буддистских лотосах. Если любовь может быть христианской, так почему розы не могут? Все фальшивое можно держать под контролем. Брак можно контролировать, любовь — нельзя. Если вы хотите удерживать контроль, чтобы можно было ничего не бояться, тогда продолжайте играть в игрушки, настоящие вещи не для вас.

Но если вы пришли сюда, тогда все игрушки придется сломать. В этом и состоит вся моя работа: уничтожить все игрушки, заставить вас осознать, что всю свою жизнь вы играли в игрушки, что вы еще не достигли зрелости, вы все еще как дети. И помните, что быть по-детски неразвитым уродливо: быть по-детски невинным — это совершенно иное явление. Быть неразвитым означает быть отсталым — тогда человек продолжает играть в игрушки, в бумажные кораблики и замки из песка.

Если человек по-настоящему зрел, целостен, тогда он искренен как дитя, невинен, полон удивления и благоговения, он чувствителен к красоте существования — настолько чувствителен, что вся его жизнь становится излиянием любви. Вы окружены таким прекрасным существованием, и если ваше сердце не танцует вместе с ним, про вас нельзя сказать, что вы живы. Должно быть, вы мертвы, вы ведете посмертное существование, вы уже в могиле. А я пытаюсь вытащить вас из могилы. Я призываю вас: «Лазарь, выходи из своей могилы!» А если вы много лет прожили в могиле... Могилы удобны, это очень удобные места — в действительности, нет ничего более удобного, чем могила. В могиле никогда ничего не случается, бояться нечего, потому что смерть уже невозможна, и нет никаких болезней, никаких недугов, никакой старости. Вас невозможно предать, невозможно обмануть, вас невозможно ограбить, и вы не можете стать банкротом. Вы защищены, вы в полной безопасности.

А жизнь не безопасна. Жизнь в своей основе опасна. И я учу вас тому, как быть живыми, как жить, рискуя, потому что это — единственный способ жить, другого способа нет. Если вы хотите жить безопасно, комфортно, это просто означает, что вы жаждете смерти, вы суицидальны, вы — трус, эскапист.

Твои ощущения верны. Ты столкнулся с чем-то невероятно важным. Только не поворачивай назад.

Ты говоришь: «Когда я чувствую, что оказываюсь близко к тебе, иногда во мне возникает сильный страх». Пусть возникает! Это означает начало жизни. Прими его. Пройди через него. И он не причинит тебе вреда, он поможет тебе — он сделает тебя сильнее прежнего. Если ты сможешь сознательно пройти сквозь страх, страх исчезнет, и ты выйдешь из его пламени очищенным, как чистое золото.

Любовь — это смерть эго, отсюда и страх. Эго очень боится идти в любовь. Оно может притворяться, но не может идти в любовь по-настоящему. Оно может дойти только до определенной точки, а дальше пугается. Тогда оно начинает снова сжиматься, поворачивает назад. Каждый, кто когда-нибудь был влюблен, знает это.

И со мной, конечно, это будет гораздо глубже, чем бывает в обычной любви. Любовь между мастером и учеником — это величайшая любовь, когда-либо известная существованию. Это доверие, доверие непознаваемому. Это выход в море, не отмеченное на карте, в компании сумасшедшего, когда позади остается берег, где все было безопасно. Оказаться в любовных отношениях с мастером для мирских глаз означает безумие.

Однажды рано утром Иисус подошел к озеру. Рыбак только что закинул сеть, солнце только появилось на горизонте. Прекрасное утро: поют птицы, спокойное озеро, тишина и свежесть... И Иисус положил руку на плечо рыбака. Рыбак оглянулся. Какое-то время ни Иисус, ни рыбак не произносили ни слова. Иисус просто смотрел в его глаза: и человек влюбился. Что-то произошло.

Иисус сказал: «Как долго ты собираешься впустую тратить свою жизнь, занимаясь ловлей рыбы? Пойдем со мной! Я покажу тебе, как поймать Бога».

Тот человек обладал невероятным мужеством. Он бросил свою сеть в озеро. Он даже не вытащил сеть. Он последовал за Иисусом, не задав ни единого вопроса, не спросив: «Кто ты такой и куда меня ведешь?»

Психологи скажут, что он находился под воздействием гипноза. Если это гипноз, то попасть под него — большое везение. Но это не гипноз. В действительности, он не был загипнотизирован, потому что слово гипноз происходит от корня, который означает сон. Он был пробужден — до этого он спал. Всю свою жизнь он ловил рыбу, и это было сном. А теперь этот человек всколыхнул в нем новое желание, новую жажду, в его сердце взошла новая звезда. Ему захотелось пойти с этим человеком. И без вопросов он последовал за ним.

Когда они выходили из города, к ним подбежал человек. Он сказал рыбаку: «Куда ты идешь? Ты спятил? Этот человек сумасшедший! Иди домой! К тому же твой отец, который был болен, умер, и нужно организовать последние обряды и ритуалы».

Рыбак впервые заговорил с Иисусом. Он сказал: «Позволишь ли ты мне всего на три дня пойти домой, чтобы исполнить свой сыновний долг по отношению к моему умершему отцу?»

Иисус ответил: «Не беспокойся. В городе столько мертвецов — они об этом позаботятся. Мертвые похоронят мертвых. Пойдем со мной. Если ты идешь со мной, тогда обратной дороги нет. Если ты выбрал меня, тогда возврата нет. Пойдем со мной!»

И рыбак пошел за ним. Человек, который принес ему известие, стоял в изумлении. «Что происходит? Его отец умер, а он идет за сумасшедшим!»

Иисуса считали сумасшедшим. Будду считали сумасшедшим. Махавиру считали сумасшедшим. И в каком-то смысле в глазах мирских людей они выглядят сумасшедшими, потому что их поведение так сильно отличается, оно диаметрально противоположно общепринятому.

Я — сумасшедший, а ты пришел и влюбился в меня. Обратной дороги нет, как бы ни было страшно. Наберись мужества! Ты должен идти со мной, путешествие уже началось. Даже если ты повернешь назад, ты не найдешь прежнего берега. Даже если ты пойдешь назад, те старые игрушки больше ничем тебе не помогут — с ними покончено, ты уже знаешь, что это игрушки. Теперь необходимо найти настоящее, необходимо исследовать настоящее. И оно не так далеко — оно внутри тебя.

На самом деле, полюбить мастера означает полюбить свою изначальную природу, полюбить свое Дао. Поэтому твой анекдот прекрасен.

Два психа приходят в паб, и пока они осматриваются по сторонам, пытаясь найти, куда бы им сесть, вдруг видят себя в большом зеркале на противоположной стене. Один псих говорит другому:

— Эй, посмотри на тех двух парней, вон там. Они кажутся мне такими знакомыми. Давай пойдем, поздороваемся.

Однако, по мере того, как они начинают приближаться, другой псих говорит:

— Не беспокойся, они уже сами идут к нам!

Чем ближе ты подходишь ко мне, тем ближе ты подходишь к себе. В тот день, когда ты растворишься во мне, ты растворишься в себе. И в то же мгновение я исчезну. Я лишь средство, лишь повод, чтобы раствориться. Внезапно ты найдешь себя, ты откроешь себя.

Функция настоящего мастера заключается в том, чтобы помочь вам открыть себя, помочь вам быть собой. А пока вы не станете собой, вы не свободны, и вы не можете знать, что такое блаженство, не можете знать, что такое истина, не можете знать, что такое Бог.

Последний вопрос:

Ошо,

Мастер,

Сдающийся птицам!

Спасибо за урок.

Птицы гораздо разумнее, чем так называемые люди. Птицы никогда не бывают глупыми — они не могут быть глупыми, потому что у них нет школ, колледжей, университетов. Птицы никогда не бывают посредственными — это невозможно, потому что они не принадлежат никакой церкви, никакой религии, никакой секте, никакой догме. Они свободны от всякой бессмыслицы, и они очень чувствительны, они совсем не глупы. Только человек теряет связь с Дао.

Все существование, кроме человека, живет в согласии с Дао. Так почему человек отходит от него? По той простой причине, что человек — единственное сознательное существо, быть сознательным — его привилегия. Итак, сознание — это обоюдоострый меч. Если использовать его правильно, вы можете наслаждаться Дао гораздо глубже, чем любая из птиц, чем любое дерево, любая река, любая звезда. Но если вы не сознательны, вы утрачиваете связь с Дао, и тогда вы становитесь несчастными — более несчастными, чем любая птица, любое дерево, любая река, любая звезда.

Птицы не несчастны — они не могут быть несчастными, потому что они не могут пойти против Дао. У них нет эго, они просто следуют Дао — это происходит естественным образом. И они этого не понимают, не осознают. Их блаженство бессознательно.

Человек имеет сознание, поэтому либо он будет очень несчастным, либо будет сознательно пребывать в величайшем блаженстве. Он может быть либо идиотом, либо буддой. И вы должны выбрать между ними двумя, вы не можете просто оставаться посередине. Вы не можете сказать: «Почему я не могу быть просто как птица или как цветок, или как река, или как гора?» Вы не можете. Либо вы будете идиотом, либо станете буддой. Либо вы упадете ниже природы, либо вам придется подняться над природой. Птицы действительно находятся в пространстве блаженства. Вы тоже можете быть в том же пространстве — и ваше блаженство будет гораздо лучше, гораздо глубже.

Сдайтесь природе — в этом весь урок. Сдача природе означает сдачу Дао.

Вы не можете поверить в то, что вы способны стать буддами, потому что вы ведете такую идиотскую жизнь, что это кажется невозможным. Даже родители Иисуса не могли поверить, отец и мать Будды не могли поверить, брат, жена и дочь Махавиры не могли поверить в то, что он достиг. Вы ведете такую идиотскую жизнь, вы живете в полной темноте — как вы можете себе представить, что существует возможность достижения света?

Я слышал:

В 1912 году после инаугурации Вудро Вильсон навестил свою престарелую глуховатую двоюродную бабушку.

— Чем ты сейчас зарабатываешь на жизнь, Вудро? — спросила она.

— Я президент, — прокричал он ей в ушной рожок.

— Президент чего?

— Президент Соединенных Штатов!

— Вудро, не надо дурачиться!

Она не могла поверить в то, что этот Вудро может быть президентом Соединенных Штатов. Но в этом нет ничего особенного — любой может быть президентом Соединенных Штатов. Но если бы Вудро сказал: «Я стал Иисусом Христом!», — вот тогда бы она по-настоящему засмеялась. Она бы даже не сказала: «Ты дурачишься», — она бы сказала: «Ты сошел с ума! Сходи к психотерапевту или ложись в психиатрическую лечебницу. Что за вздор ты несешь?»

Птицы — это разумный народ. И здесь, в этом поле будды, они все более и более наполняются той атмосферой, которую вы иногда упускаете, они продолжают впитывать ее. Конечно, они этого не осознают, но пьют сполна.

В маленьком городке где-то в глубинке Бразилии одна семья переезжает в новый дом. Всю свою мебель они взгромоздили на телегу, запряженную волами, и перевязали ее веревками. На самый верх водрузили клетку с попугаем.

Двигаясь по ухабистой дороге, телега периодически попадает в дорожные ямы, и каждый раз, когда она попадает в яму, клетка с попугаем падает. Кто-нибудь тут же спешит ее поднять и возвращает наверх, на огромную груду мебели.

После пятого падения попугай уже сильно раздражен. Когда клетка падает в шестой раз, он не выдерживает.

— Послушайте... — нервно кричит он, неистово приводя в порядок свои перья, — сделайте же что-нибудь! Дайте мне этот чертов адрес, и я дойду туда пешком!

Достаточно на сегодня.

Глава 9
Дао заботится

Почтенный мастер сказал:

Когда человек обретает силу превзойти то, что изменяется, и пребывает в чистоте и неподвижности, в нем соединяются небо и земля.

Душа человека любит чистоту, но ум его часто бунтует. Ум человека любит неподвижность, но его желания втягивают его в деятельность. Когда человек способен постоянно управлять своими желаниями, его ум спонтанно становится неподвижным. Когда ум не застилают облака, видна чистота души. Тогда неизбежно шесть желаний перестают рождаться, и три яда выводятся и растворяются.

Причина, по которой людям не удается достичь этого, состоит в том, что их умы не чисты, и их желания необузданны.

Тот, кто способен превзойти свои желания, глядя внутрь и созерцая ум, осознает, что в его уме нет ума; глядя вовне и созерцая формы, он осознает, что в форме нет формы; глядя на вещи еще более отдаленные и созерцая материю, он осознает, что в материи нет материи.

Дао верит в спонтанность — не в развитие добродетелей, не в формирование характера, даже не в сознание, потому что все это усилия эго, а эго против Дао. Дао — это состояние отпускания: такая полная сонастроенность с существованием, что нет совсем никакого разделения. Вы даже не часть, вы — целое. Вы не волна, а сам океан. Поэтому вопрос о делании не стоит. Дао означает бытие.

Все остальные так называемые религии настаивают на делании. Они верят в заповеди: «Делай это, не делай того». У них много правил, что делать и чего не делать. В буддистских писаниях тридцать три тысячи правил для монаха, их даже запомнить невозможно. Люди забывают даже десять заповедей — как они могут запомнить тридцать три тысячи правил? Вся их жизнь уйдет только на то, чтобы их запомнить. Когда они будут осваивать эти правила? На это потребуются миллионы жизней.

Может быть, именно поэтому идея об огромном множестве жизней стала такой важной на Востоке — для того чтобы все освоить, требуется время. Одной жизни недостаточно — даже тысячи жизней будет мало — вам нужны миллионы жизней, чтобы все это освоить. В действительности, весь этот подход помогает вам продолжать откладывать на потом. Завтра становится все больше и больше, почти бесконечным, а сегодня так мало, что вы можете обманывать себя, вы можете говорить себе: «Ладно, сегодня я останусь таким, какой я есть, а завтра я изменюсь. И, в любом случае, сегодня настолько мало, что ничего существенного не успеть. Я начну завтра». Но, конечно, завтра никогда не наступает, оно существует только в воображении.

Дао верит в этот момент, Дао не имеет представления о будущем. Если вы можете проживать этот момент в чистоте, в тишине, в спонтанности, тогда ваша жизнь трансформируется. Не то чтобы вы ее трансформировали — ее трансформирует Дао, ее трансформирует целое. Вы просто позволяете реке привести вас к океану, вам не нужно подталкивать реку.

Но когда такие великие истины передаются словами, возникают трудности, потому что наш язык создается нами. Он создается не такими людьми, как Лао-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы, Ко Суан, он создается посредственными людьми, которые наполняют этот мир. Очевидно, что язык — это их изобретение, и он несет в себе их смыслы, их отношение к жизни. Поэтому что бы вы ни говорили, это будет в какой-то степени не соответствовать реальности — не только не соответствовать, по сути, оно будет неверным.

Это необходимо помнить, и тем более в отношении этих сутр, потому что в оригинале эти сутры были написаны на китайском языке. А китайский язык в корне отличается от любого другого языка, это самый сложный язык в мире по той простой причине, что в нем нет алфавита, это графический язык. Графические языки — самые древние языки: должно быть, они появились на самой заре человеческого сознания, потому что в детстве человек мыслит зрительными образами, он не может думать словами, его язык — изобразительный. Поэтому в детских книгах так много цветных картинок — не так много текста, но много картинок. Ребенка не интересует текст, его интересуют картинки. Глядя на картинку с изображением манго, очень сочного яркого манго, он может заинтересоваться — ему захочется узнать, как это называется, как это слово пишется, и, возможно, он прочитает текст — всего несколько слов о манго. Затем, мало-помалу манго исчезает, уступая место языку. В университетских книгах картинки полностью исчезают. Чем более научна книга, тем реже в ней можно встретить иллюстрацию — только текст. Во сне вы по-прежнему видите сны не в языковой форме, но в картинках, потому что во сне вы снова становитесь ребенком.

Китайский язык — это язык снов. А мы все знаем, в чем сложность снов. Вам что-то снилось, но утром вы не можете понять, что это означает. Вам понадобится помощь эксперта, чтобы истолковать ваш сон, и даже эксперты не сойдутся во мнении. Фрейдист скажет одно, юнгианец скажет что-то другое, адлерианец скажет что-то прямо противоположное. А теперь существует гораздо больше новых течений, новых школ психоанализа, и у всех у них будут свои толкования. И кого бы вы ни читали, это будет выглядеть обоснованно, разумно, потому что все они могут предоставить серьезные разумные обоснования. Сон принадлежит вам, но вы не знаете, что он означает, потому что сон может означать множество вещей — сон многогранен.

И в этом сложность китайского языка: это язык сновидений, графический язык — каждое изображение может означать множество вещей. Поэтому есть переводы китайских писаний, множество переводов, и ни один перевод никогда не совпадает ни с одним другим, потому что существует столько же способов интерпретировать картинку, сколько человек будут ее интерпретировать. Китайский язык символичен, он служит лишь указанием. Он очень поэтичен, он не похож на арифметику.

Только если вы будете помнить об этом, вы не угодите в ловушку, в которую попадали почти все ученые.

Эти сутры были написаны не на алфавитном языке, поэтому все, что говорится в этих сутрах, является интерпретацией. И я сам не согласен во многих местах — если бы их переводил я, то это был бы совершенно другой перевод. Я скажу вам, где я не согласен и почему.

Почтенный мастер сказал:

Когда человек обретает силу превзойти то, что изменяется... в нем соединяются небо и земля.

Первое, что совершенно неверно — это идея приобретения. Дао не верит, что вы должны что-либо приобретать, что вы можете что-либо приобрести. Вы уже то, чем вы можете быть: ничего большего приобрести невозможно. Сама идея приобретения, достижения чужда даосскому подходу. Нечего приобретать, нечего достигать. Идея приобретения и достижения коренится в ваших эго. Эго всегда амбициозно, оно не может быть другим. Либо оно должно приобретать мирские вещи, либо оно должно приобретать сверхъестественные силы, сиддхи, но что-то приобретать нужно. Эго живет приобретением.

А Дао говорит, что эго необходимо растворить, что амбициозность непозволительна: быть амбициозным — значит идти против Дао. Дао учит не-амбициозности. Вы должны быть просто самими собой, такими, какие вы есть. Вы уже совершенны, вы никогда даже на миг не утрачивали свое совершенство. Вы уже пребываете в Дао — вам просто начало сниться, что вы его потеряли, что вы отдалились от него.

Точно таким же образом во сне вы остаетесь в своей комнате, в своей кровати, но вам могут сниться далекие места. Вы можете побывать на Луне или на Марсе, можете полететь к звездам, но утром вы обнаружите, что не покидали своей постели даже на мгновение.

Когда человек становится осознанным, он начинает осознавать всю нелепость любых достижений и неудач. Именно идея о достижении приносит как следствие неудачи и разочарование. Если вы достигаете успеха, то это порождает эго. Эго — это страдание, потому что чем больше ваше эго, тем больше вы считаете себя отдельным от целого, вы думаете, что стали кем-то особенным, уникальным, возвышенным, святым, более высоким, чем другие, что вы не принадлежите обычному миру, что вы святой, махатма. Если вы терпите неудачу, тогда появляется разочарование, и оно причиняет боль, приносит мучение. Что бы ни случилось, успех или неудача, вы будете страдать. Эго приносит страдание, независимо от того, имеет оно успех или терпит неудачу. Поэтому с точки зрения даосизма эта идея приобретения совершенно неверна — помните это.

Переводчик говорит:

Когда человек обретает силу...

И снова, слово сила неправильно, потому что Дао не верит в силу. На самом деле оно верит в полное бессилие, потому что когда вы могущественны, вы боретесь против целого. Адольф Гитлер обладает силой, Александр Великий обладает силой, Иван Грозный обладает силой, Чингисхан, Тамерлан — это могущественные люди, но они борются против природы, против спонтанности.

Иисус не обладает могуществом, Иисус абсолютно бессилен. Когда Иисуса распяли, его ученики ждали: «Ну, теперь-то он покажет свою силу». Ждали враги, и друзья ждали одного и того же: «Теперь он покажет свою чудотворную силу, теперь он докажет, что он — единородный сын Божий». Но он ничего не доказал, он просто умер. Он умер как любой смертный — он умер как те два вора, которых распяли вместе с ним. Он был посередине, по обе стороны от него были воры. Враги были разочарованы, друзья были еще более разочарованы. Что произошло? Куда делась его сила? Ведь он всегда говорил о том, что он — сын Божий... Но быть сыном Бога просто означает быть совершенно бессильным.

Как же мы все время не понимаем таких людей, как Иисус, Лао-цзы, Ко Суан! Наше непонимание почти бесконечно. Он сдался Богу. Да, на какой-то миг он сам осознал все эти ожидания. Почти сто тысяч человек собралось, чтобы посмотреть, друзей было очень немного. Наверное, он увидел ожидание в глазах людей — они ждали чудес. Должны были случиться великие вещи — что-то такое, что случается лишь раз в тысячи лет. На какое-то время он мог быть впечатлен, загипнотизирован таким пристальным вниманием, таким ожиданием. Вся атмосфера была заряжена лишь одним желанием: увидеть его силу.

И он спросил Бога: «Неужели ты покинул меня?» Но затем он сразу же понял — он был человеком разумным, необычайно разумным. В тот же миг он понял, что сказанное им неверно. Как мог Бог его покинуть? Сама мысль о том, что Бог может покинуть его, негативна, уродлива, она лишена веры.

Если Бог показывает чудеса, тогда верить очень легко. Если он предоставляет доказательства вашей силы, тогда верить очень легко — любой сможет поверить. В таком случае для веры не нужен никакой разум, не требуется никакого особого понимания — любой дурак поверит.

Но ничего не происходило, и настал последний момент. Иисус сразу же понял суть — пришло время понять. Он сдался. Он сказал: Да приидет царствие твое, да будет воля твоя. Не слушай меня, просто продолжай делать то, что хочешь. Кто я такой, чтобы давать советы? Меня больше нет, я в твоих руках.

Это было настоящее бессилие. Это и есть Дао. Ко Суан понял бы это, но евреи этого понять не могли. А все сборище состояло из евреев, будь то друзья или враги. Они всегда верили в достижение, в силу, в амбиции — все их пророки творили чудеса. Если они и злились на Иисуса, так за то, что он оказался не на должной высоте: он не доказал, что он на самом деле пророк, ведь все пророки древности творили так много чудес.

И мое ощущение таково, что он никогда не творил никаких чудес. Если бы он творил чудеса, тогда все иудеи обратились бы к нему, они бы не распяли его. Это служит достаточным доказательством того, что он никогда не творил никаких чудес. А все те чудеса, о которых заявляют христиане, вымышлены. Эти христиане обладают тем же умом, теми же желаниями, теми же амбициями: «Как Господь может быть без чудес? Если обычные пророки делали столько всего, как наш Господь может быть без чудес?» Поэтому они придумали еще более удивительные чудеса, более великие чудеса, чем у всех других пророков.

Но по моим ощущениям Иисус был человеком Дао. Он на самом деле был человеком, которого можно назвать религиозным.

Я слышал одну прекрасную историю. Она нигде не упоминается. Должно быть, она переходила от одного мастера к другому, просто из уст в уста. Моисей, Авраам и Иезекииль, три пророка древности, сидели на небесах под деревом и разговаривали о великом — они говорили о Старом Завете. И вдруг Авраам сказал: «Мы знаем все о Старом Завете. Был бы здесь Иисус, он бы рассказал нам что-нибудь о Новом Завете».

Моисей засмеялся, подозвал мальчишку, который сидел рядом под деревом, и сказал: «Иисус, пожалуйста, пойди и принеси нам три чашки кофе».

Авраам был шокирован. Это Иисус? И Иисус пошел, чтобы принести три чашки кофе старым пророкам.

Но я люблю эту историю. Только Иисус на это способен — такое совершенное бессилие. Его бессилие — это его чудо: он полностью себя уничтожил. Они даже не замечали его присутствия, что он тоже сидит возле дерева. И он не сказал им ни слова, он не стал говорить: «Я Иисус Христос, единородный сын Божий — а вы мне такое говорите? Я должен пойти и принести вам три чашки кофе? Идите сами! Разве так разговаривают с сыном Божьим?» Он просто пошел.

Только Иисус может это сделать, или Лао-цзы, или Ко Суан, или Бодхидхарма, или Басе. Это те люди, которые полностью отбросили игры в силу, в полной мере.

Ко Суан не мог подразумевать того, что передает вам перевод. В переводе говорится:

Когда человек обретает силу превзойти то, что изменяется...

Нет, если бы я переводил это... Я совсем не знаю китайского, но кому какое дело? Я все равно могу перевести, не зная ни слова по-китайски, потому что я знаю дух Дао, я познал его на собственном опыте. Если бы я переводил это, я бы сказал:

Когда человек сдается силе Дао, он превосходит то, что изменяется.

Когда человек становится совершенно бессильным как отдельное существо, тогда он превосходит то, что изменяется. Тогда он пребывает в чистоте и неподвижности. И тогда чистота, которая приходит к нему, не является чем-то привнесенным.

Это не что-то, что необходимо постоянно поддерживать, что нужно постоянно охранять, потому что иначе вы это потеряете... Ваши святые постоянно настороже. Они прекрасно знают, что если расслабятся хотя бы на миг, то утратят всю свою чистоту. Они не пребывают в ней, она не является для них естественной — это что-то искусственное, случайное, они ее себе навязали.

Вам не нужно дышать — вам не нужно все время помнить о дыхании. Если бы это было не так, вы бы уже давно умерли, потому что стоило бы вам на какое-то время забыть о дыхании — мимо проходит прекрасная женщина, и вы забываете о дыхании — и все! Точка. Ваше дыхание остановилось бы. Но дыхание продолжается, даже когда вы спите — не только когда вы просто спите, даже если вы находитесь в коме, дыхание продолжается, оно не зависит от вас.

Однажды я пришел к одной женщине... Ее муж очень ее любил. Он пришел в слезах, рыдая, и сказал: «Последним желанием моей жены было увидеть вас. Она уже девять месяцев находится в коме, и врачи говорят, что нет никакой надежды, что она когда-либо придет в сознание. Но, пожалуйста, пойдемте со мной, просто чтобы исполнить ее последнее желание. Это было ее последним желанием перед тем, как она потеряла сознание».

Тогда я пошел к этой женщине. Девять месяцев она находилась в коме, но она прекрасно дышала. Быть в коме — это значит быть почти мертвым. И спустя три месяца она умерла, она умерла, пробыв год в коме. Но в течение года она продолжала дышать, ее дыхание было идеальным, в нем не было никаких нарушений.

Дао заботится о вашем дыхании — оно происходит естественным образом. Ваша кровь непрерывно циркулирует, изо дня в день, из года в год. На протяжении веков человек думал, что в теле нет никакой системы кровообращения, что кровь просто заполняет тело, как вода, заполняющая кувшин. Лишь триста лет назад было обнаружено, что кровь не просто наполняет тело, а постоянно циркулирует, и она движется с довольно большой скоростью. Благодаря этому ваш внутренний мир остается живым, подвижным. Кто заставляет кровь циркулировать? — конечно, не вы, потому что вы бы наверняка забыли это делать. Кто переваривает вашу пищу? — конечно, не вы. На самом деле, если вы станете слишком осознанно относиться к процессу пищеварения, вы только помешаете своему желудку.

Попробуйте провести несложный эксперимент: на протяжении двадцати четырех часов, когда будете есть, просто осознавайте, что пища проходит в желудок, и вы должны ее переваривать. И тут начнутся неприятности: вы почувствуете тяжесть, вы не будете знать, что делать, как ее переварить. Просто продолжайте осознавать, что пища находится в желудке, и что ее необходимо переварить — и вы будете практически не способны это сделать. Выполните несколько упражнений йоги, постойте на голове, побегайте, попрыгайте, и через двадцать четыре часа у вас будут проблемы с желудком, вы нарушите весь процесс. Он вовсе в вас не нуждается. Как только пища прошла по пищеводу, вам уже не нужно о ней заботиться. Об этом позаботится Дао.

Все существенное естественно, и жить всю свою жизнь естественно — это единственное учение Дао. Оно учит вас бессилию, но в бессилии заключена огромная сила — сила Бога, сила целого, а не ваша сила, не моя сила, не чья-либо еще сила.

Тогда в вас возникает чистота. Вы не являетесь ее создателем, вы не являетесь ее творцом, вы просто свидетель, наблюдатель. И возникает потрясающая неподвижность, не навязанная извне. А именно это делают ваши так называемые религиозные люди по всему миру: они силой навязывают чистоту. А всякий раз, когда вы навязываете себе чистоту, когда вы пытаетесь ее культивировать, это становится не чем иным, как подавлением. А подавление порождает только уродство: оно создает в вас раскол, оно превращает вас в шизофреников.

Один священник приглашает другого к себе домой на обед. В конце трапезы гость, слегка подвыпив, замечает, как хороша собой служанка.

Он поворачивается к своему коллеге и говорит:

— Мы старые друзья, и ты можешь мне рассказать — ты спишь с этой девушкой?

Хозяин полон негодования.

— Как ты смеешь так говорить в моем доме? — кричит он. — Немедленно уходи!

После того, как его друг уходит, священник замечает, что исчезла красивая серебряная ложка, и наутро он отправляет своему другу записку следующего содержания: «Мой дорогой святейший друг, я не говорю, что ты вор, но если ты найдешь мою ложку, пожалуйста, пришли ее назад!»

Ответ приходит без промедления:

«Мой дорогой святейший друг, я не говорю, что ты лжец, но если бы этой ночью ты спал в своей постели, ты бы нашел свою серебряную ложку!»

Всякая культивированная чистота порождает лицемерие, она создает в вас двойственность. Это неизбежно, потому что вы ничего не поняли, вы просто что-то отвергли. Оно не исчезло, оно ждет, чтобы взять реванш. И оно найдет способ — оно зайдет через заднюю дверь. Если вы не позволите ему войти в переднюю дверь, оно зайдет через заднюю.

Дао не верит в формирование характера, оно верит в природную чистоту, в природную неподвижность. Должно быть, вы замечали, что когда вы пытаетесь стать тихими, все и вся становится помехой, отвлекает вас. Просто лай собаки, которая совершенно ничего не знает о том, что вы пытаетесь медитировать, — она ничего не имеет против медитации, не является вашим старым врагом и вовсе не пытается вам отомстить за какую-то прошлую карму... Ей просто нравится лаять, это ее медитация. Может быть, она делает динамическую медитацию! Кажется, она более современна и более продвинута, чем вы, — вы делаете випассану, а она делает динамику! Но вам это доставляет беспокойство. Ее не беспокоит ваша випассана, а вас беспокоит ее динамика по той простой причине, что вы пытаетесь добиться чего-то силой, а это не естественно. Вам удается накинуть на себя лишь очень тонкий слой неподвижности. Глубоко внутри вас лает тысяча и одна собака, и они сразу же понимают, что лает собака, и у них возникает огромное желание полаять. Вы отвлекаетесь из-за ваших внутренних собак, это происходит не от внешней собаки, внешняя собака ни в чем не виновата. Если ваша тишина естественна, лай собаки не будет вас отвлекать, он может даже усилить вашу неподвижность, он может стать фоном для вашей неподвижности. Вот как это происходит.

Когда ночью вы видите звезды, прекрасные звезды, вы когда-нибудь думали, что происходит с этими звездами днем? Они никуда не деваются — куда они могут деться? Они там, но из-за того, что фона больше нет, больше нет темноты, вы не можете их видеть. Ночью темнота служит фоном: чем темнее ночь, тем ярче сияние звезд. Они не такие яркие в ночь полнолуния, но когда луны нет, все звезды по-настоящему прекрасны.

То же самое верно и в отношении настоящей тишины: все то, что обычно отвлекает, становится фоном. Лай собаки, дорожный шум, чей-то крик, дети бегают и шумят, жена готовит еду на кухне — все становится фоном, все углубляет вашу тишину, потому что вы не концентрируетесь, не заставляете себя что-то делать, вы просто расслаблены. Все продолжает происходить, но вы остаетесь незатронутыми — вы абсолютно центрированы, центрированы без всяких усилий.

Это необходимо помнить: Дао учит вас естественности без усилий, оно не верит в усилие, как йога. Йога и Дао совершенно противоположны друг другу. Поэтому йога и не смогла проникнуть в Китай. Будда произвел впечатление на Китай по той простой причине, что он тоже говорит, что вы должны быть естественными, что ваша медитация должна быть без усилий, что она не должна навязываться извне — она должна возникнуть в самом вашем центре. Она не должна быть искусственным цветком, она должна быть настоящей розой.

Когда человек обретает силу превзойти то, что изменяется, и пребывает в чистоте и неподвижности, в нем соединяются небо и земля.

Это то, что я называю встречей Востока и Запада, встречей материализма и духовности. Это моя идея Зорбы-Будды: ...в нем соединяются небо и земля.

Дао не настолько обращено к потустороннему миру, как джайнизм, но оно и не настолько земное, как Чарвакас. Оно верит в единство всего существования, оно никак не разделяет существование. Оно видит все с позиции всеобщего единства, органического единства.

Небо и земля — одно, и в вас они уже встречаются. Ваше тело принадлежит земле, ваша душа принадлежит небу. Встреча уже осуществляется, вы ее просто не осознаете. Если вы расслабитесь, то осознаете. И эта встреча невероятно прекрасна. Одна земля мертва. Поэтому материалистическая философия рано или поздно приходит к пониманию бессмысленности жизни.

Именно это случилось на Западе. Все великие мыслители этого века на Западе озабочены только одной проблемой: поиском смысла жизни. И все они соглашаются как минимум в одном: что жизнь бессмысленна.

В знаменитом романе Достоевского, одном из самых важных из когда-либо написанных романов... Если бы меня попросили назвать десять лучших романов в мире, тогда он был бы одним из этих десяти — не только одним из них, но и первым из этих десяти: роман «Братья Карамазовы». Это одно из лучших творений.

В «Братьях Карамазовых» один из персонажей говорит Богу: «Где ты? Я хочу встретиться с тобой — дело не в том, что мне интересно тебя увидеть, что я хочу узнать тебя, я просто хочу вернуть тебе билет, который ты дал мне для входа в этот мир. Пожалуйста, забери его обратно! Весь этот мир абсолютно бессмысленный».

В одном из своих трудов Марсель говорит, что суицид кажется самой важной метафизической проблемой. Если жизнь бессмысленна, тогда, конечно, суицид кажется самой важной метафизической проблемой. Зачем продолжать жить? В прошлом люди полагали, что только трусы совершают самоубийства, теперь, похоже, маятник качнулся в другую сторону. Материалисты чувствуют такую бессмысленность, что постепенно все больше распространяется идея о том, что только трусы продолжают жить, именно смелые люди пытаются совершить самоубийство. Зачем продолжать жить, если в этом нет смысла?

Но это результат того, что принимается только земля — не небо, не небеса. Одна земля лишена смысла, бесплодна — без неба нет души, и тогда вы просто тело, труп. А какой смысл может быть у трупа? Когда душа оставляет тело, тело покидает смысл. И если вы не верите в душу, тогда вы неизбежно рано или поздно почувствуете, что в жизни нет смысла. И сейчас Запад чувствует эту огромную бессмысленность.

А Восток всегда верил только в небеса, только в душу — но это абстракция. Тело конкретно, а душа — это только абстракция, она неосязаема. И когда вы начинаете гоняться за неосязаемым, за невидимым, вы теряете нить всего конкретного. Поэтому Восток живет в бедности, голоде, болезнях, под бременем тысяч проблем, и, кажется, не существует способа их решить, по той простой причине, что на протяжении веков нас никогда не волновала земля, наши глаза были устремлены в небо.

Есть древняя греческая притча:

Один очень знаменитый астролог смотрел ночью на небо, наблюдая звезды, изучая звезды. И, естественно, он сбился с дороги, потому что не смотрел себе под ноги, на землю, и он упал в колодец. Тогда он опомнился, но было уже поздно. Он начал кричать:

— Спасите!

А он оказался за пределами деревни.

Старой женщине, что жила неподалеку, как-то удалось его спасти. Когда он выбрался, он сказал женщине:

— Может быть, ты меня не знаешь, может быть, ты не узнаешь меня в темноте, но я скажу тебе, кто я — я главный астролог короля! Людям трудно даже приблизиться ко мне, но ты можешь ко мне прийти. Я расскажу тебе твое будущее.

Старая женщина рассмеялась.

— Глупец! — сказала она. — Ты даже не знаешь, где колодец, а где дорога, и ты будешь рассказывать мне о моем будущем!

Именно это случилось на Востоке: Восток провалился в колодец, утратил связь с конкретным, стал слишком метафизичным.

Дао кажется единственной версией жизни, которая является всеобъемлющей. Оно не отрицает землю, и оно не отрицает небо. Оно принимает и то и другое, оно принимает единство их обоих. Оно говорит: человек, который познал спонтанную чистоту и неподвижность, который пришел в согласие с целым, с высшим законом — в нем соединяются небеса и земля.

Это также и мое представление о саньясине. Я хотел бы, чтобы в вас произошла эта встреча. Вас будут не понимать во всем мире: на Востоке люди будут считать вас материалистами, а на Западе люди будут думать, что вы увлеклись метафизикой. А это означает, что вы сошли с ума, обезумели, что вы говорите абракадабру. Они скажут: «Прекратите всю эту бессмыслицу! Будьте реалистами, будьте прагматичны». Вас нигде не поймут, потому что Восток верит только в половину, и Запад верит только в половину.

Я верю в целое. Для меня доверие целому — это единственный путь к святости, и доверие к целому — это единственный путь к целостности. Когда вы целостны, жизнь становится блаженством, жизнь становится благословением, жизнь становится празднованием.

Душа человека любит чистоту... но его желания втягивают его в деятельность.

У человека есть три слоя, и эти три слоя необходимо понять. Первый, глубочайший центр, — это душа. Душа означает центр вашего существа. Самая внешняя окружность состоит из желаний. И между ними есть еще один концентрический круг, равно удаленный от двух других, от внешнего и от внутреннего. Он не является ни внешним, ни внутренним — это ваш ум.

Душа человека любит чистоту...

Под чистотой Ко Суан всегда подразумевает невинность, поэтому не перепутайте ее с каким-нибудь моралистическим значением чистоты — потому что Дао не верит ни в какую мораль и ни в какую аморальность, оно верит только в невинность. Ребенок невинен, потому что когда он рождается, он — лишь внутренний центр, вокруг центра еще не сформировались два других круга. Поэтому каждый ребенок выглядит таким красивым. Вы когда-нибудь видели уродливого ребенка? Это невозможно. И что же случается со всеми этими прекрасными детьми? — ведь если все дети прекрасны, тогда и все люди должны быть прекрасными, потому что эти же самые дети становятся взрослыми людьми. Но где-то на пути они все исчезают — в них поселяется что-то уродливое. Мы даем им ложные окружности, мы вселяем в них не те умы, не те желания. Мы создаем в их существе такое разделение, что они превращаются в толпу, единства больше нет. Их существо утрачивает целостность и становится фрагментарным. А быть фрагментарным — значит быть уродливым, потому что вы теряете всю гармонию, а без гармонии нет красоты, нет грации.

Душа человек любит чистоту...

Если вы достигнете своего сокровенного центра, то внезапно обнаружите, как в вас пробуждается невинность, начинают цвести розы невинности.

...но его ум часто бунтует.

Но ум не желает быть просто невинным. Невинность говорит «да», это доверие, а ум всегда говорит «нет» — это сомнение. Ум живет посредством «нет», он негативен, а душа всегда позитивна. В душе нет представления о том, как говорить «нет», она ничего не знает о «нет», а уму ничего не известно о «да». Если уму иногда приходится говорить «да», он говорит его лишь нехотя. Вы сами можете это наблюдать: всякий раз, когда ваш ум говорит «да», он говорит это неохотно — он просто не может найти способ, как сказать «нет», поэтому и говорит «да». «Да» не свойственно уму, ему свойственно «нет».

Посмотрите на истинность этого утверждения. Это не теории или гипотезы, это простые факты. Вы можете просто наблюдать это в себе: первое, что приходит вам на ум, это «нет» — он сразу же говорит «нет», даже если нет никакой причины говорить «нет».

На днях я получил письмо от одного саньясина: «Ошо, когда ты говорил о возвращении Прем Чинмайи, о его смерти из шестого центра и о том, что ему придется прожить еще всего одну жизнь, я не могу верить тебе, я не доверяю тебе».

Допустим, вы ничего не знаете о реинкарнации — вы можете просто сказать: «Я об этом ничего не знаю, поэтому как я могу верить или не верить?» Вы можете оставаться открытыми. Но вы не упустите ни единой возможности сказать «нет». Итак, должно быть, этот саньясин ждет чего-то, на что он может сказать «нет». Знаете ли вы, что значит умереть из шестого центра? Есть ли у вас какое-то представление о внутренней физиологии человека?

Спросите Пуджу и Шилу, что происходило, когда умирал Чинмайя. Они были удивлены — они не могли поверить в происходящее: все его тело стало холодным, а голова стала очень горячей. Он тоже жаловался на то, что происходит что-то странное — «...будто бы вся моя энергия перетекает в голову. Мое тело холодное и спокойное, но в голове такое ощущение, как будто она объята огнем».

Когда душа покидает тело, тот центр, через который она выходит, становится горячим — это естественно, потому что там концентрируется вся энергия. Энергия, распределенная по всему телу, собирается в одной точке, и, конечно, эта точка становится абсолютным огнем.

Вы ничего не знаете о внутренней физиологии. Если вы не знаете, я не прошу вас в это верить — я никогда не говорю вам, чтобы вы во что-либо верили, — но не нужно также и говорить «нет». Вы можете просто оставаться открытыми, вы можете сказать: «Я посмотрю, что случится, когда я буду умирать».

И дальше он пишет: «Я не верю тебе, я не доверяю тебе. Это имеет значение?» Для меня это не имеет значения, никакого, потому что я не завишу от вашей веры, но для вас это имеет огромное значение. Я не говорю, чтобы вы заставляли себя говорить мне «да», потому что вынужденное «да» будет лишь замаскированным «нет», я просто говорю, чтобы, находясь здесь, вы оставались открытыми. Не обязательно говорить «да» или «нет», можно просто сказать: «Я не знаю». Действуйте из состояния не-знания, чтобы оставаться доступными для эксперимента, для опыта. Если вы говорите «нет», вы закрываетесь, а сказать «да» вы можете, только получив опыт. Поэтому я не прошу вас верить в это, но в то же время я прошу вас не относиться с недоверием. Не нужно верить и не нужно не верить. Но ум этого саньясина, должно быть, ищет какую-нибудь возможность.

Здесь это редкость, потому что обычно я не говорю о таких вещах, в которые вам будет трудно поверить — я редко говорю о запредельных для вас вещах. Я обхожу их, я готовлю вас к тому, чтобы однажды вы пережили их на собственном опыте. Но изредка что-то происходит. Например, смерть Прем Чинмайи была таким событием, что я должен был что-то сказать о смерти, о том, из какого центра он умер. Я должен был сказать, что он скоро вернется. И эти вещи лежат не за пределами понимания, если войти глубоко в медитацию, но если вы не идете глубоко в медитацию, то они находятся за пределами вашего понимания.

Ум хочет говорить «нет», и если вы слушаете ум, то перестаете слушать мастера. Если вы хотите слушать мастера, прежде всего, вы должны быть открытыми, и тогда однажды «да» спонтанно всплывет в вас. Для вас это имеет большое значение.

Находиться здесь и говорить «нет» в каком-то смысле означает, что вы только физически присутствуете здесь, ваша душа отсутствует. Тогда вы просто теряете время, тогда нет нужды быть здесь.

Все усилие этого поля будды, вся его цель заключается в том, чтобы помочь вам выйти за пределы ума, выйти за пределы «нет».

В сутре Ко Суана говорится:

Душа человека любит чистоту, но его ум часто бунтует. Ум человека любит неподвижность, но его желания втягивают его в деятельность.

Душа любит чистоту, невинность, в этом она находит естественную радость. Ум не заинтересован в чистоте, в невинности, потому что в основе невинности должно быть «да», а ум живет посредством «нет». Но из-за того, что ум постоянно говорит «нет», ему приходится страдать от беспорядка, поэтому ум испытывает огромную потребность в неподвижности, в тишине, в умиротворении и покое.

Ум человека любит неподвижность...

Но в вашем существе есть еще один внешний круг — круг желаний, которые не дают вам даже тишины, они втягивают вас в деятельность. Ум втягивает вас в «нет», в негативность, и это нарушает вашу чистоту. «Да» — это ваша невинность, а «нет» означает, что вы утратили свою невинность. И дальше есть еще желания, которые не оставляют вас на уровне ума, им нужна какая-то деятельность, простого «нет» им недостаточно. Они втягивают вас в тысячи разных дел — по-китайски «десять тысяч вещей» — они удерживают вас в постоянной занятости: деньги, власть, престиж. Они продолжают подгонять вас: «Делай то. Достигай этого. Не достигнув этого, тебе не быть настоящим человеком. Докажи, что ты сильный, докажи, что ты великий, докажи, что ты особенный». И чтобы все это доказать, вам приходится крутиться, как безумному. Вот что такое политика.

Политика — это другой полюс, противоположный полюс религии. Религия ведет вас к основе вашего существа, а политика ведет вас к случайным желаниям. Желания удерживают вас настолько занятыми мирскими, тщетными делами, что вы начинаете забывать все, что является существенным, что по-настоящему ценно. В погоне за деньгами вы совершенно забываете о внутреннем сокровище. В погоне за властью вы совершенно забываете о силе Дао, которая является высшей властью. В погоне за именем и славой вы совершенно забываете о том, что имя и слава сиюминутны. Но желания продолжают вас подгонять, они не покидают вас ни на мгновение. Ночью вам снятся желания, а днем вы гоняетесь за желаниями. Но все желания — миражи. Они как горизонт, который кажется таким близким, что если вы просто пойдете, то в течение часа сможете его достичь, — но вы никогда до него не доходите, потому что на самом деле его нет.

Вы обо всем забываете: вы забываете душу, небеса, и вы забываете даже тело, землю. Вы становитесь почти безумными. Все ваши политики безумны. Все ваши люди, которые гоняются за деньгами, безумны, или которые гоняются за славой, тоже безумны. Но из-за того, что их большинство, кажется, что они абсолютно правы. В действительности, тот человек, который не интересуется ни именем, ни славой, ни властью, ни престижем, кажется несколько свихнувшимся. Что случилось с этим человеком?

Вас будут снова и снова спрашивать: «Что с тобой случилось? Почему ты не стремишься накопить побольше денег? Чем ты занимаешься, просто сидя в тишине и глядя вовнутрь?» Мир будет вас осуждать, потому что мир состоит из экстравертов. Они будут называть вас интровертами, они будут говорить вам, что интроверсия — это своего рода извращение, они будут говорить, что вы эгоистичны, нарциссичны, что вас интересует только ваша собственная радость, что вам следовало бы побеспокоиться о других, что вы должны жить как все остальные, быть частью толпы. Конечно, их много, и вы будете очень одиноки.

Иисус сказал своим ученикам: «Я отправляю вас к волкам». И я знаю, что он имел в виду. Когда я отправляю вас в мир, я тоже знаю, что отправляю вас к волкам. Вы пытаетесь быть тихими, невинными, по-детски искренними, а мир пытается достичь прямо противоположных целей.

Когда человек способен постоянно управлять своими желаниями, его ум спонтанно становится неподвижным.

И снова используются не те слова.

Когда человек способен постоянно управлять своими желаниями...

Нет, Ко Суан не может сказать управлять своими желаниями, потому что это означает подавление, это означает контроль. Он может сказать только:

Когда человек способен постоянно понимать свои желания, его ум спонтанно становится неподвижным.

Требуется только понимание, ничто другое не поможет. Если вы понимаете желание, оно исчезает. Желания подобны темноте: вы вносите свет, и темнота исчезает. Вам не нужно ее выбрасывать, не нужно ее подавлять, не нужно закрывать двери, чтобы оставить ее снаружи — вы ничего не можете сделать с темнотой напрямую — вам нужно просто внести свет. Маленькой свечи будет достаточно, и вся темнота исчезнет. Лишь немного света понимания, и желания начнут исчезать. Тогда возникнет спонтанная неподвижность.

Запомните это слово — спонтанная, это ключевое слово во всем, что касается Дао.

Когда ум не застилают облака, видна чистота души.

А когда нет никаких желаний, мысли исчезают автоматически, потому что мысли — это слуги желаний. Когда есть желания, ваш ум наполнен мыслями, наполнен планами — что делать, как делать, как удовлетворить эти желания. Когда желания исчезают, вы как будто срубаете дерево, оставляя его без корней. Тогда начинают исчезать листья, исчезают ветви, исчезает и само дерево, и ум больше не застилают облака. В этом безоблачном состоянии ума, в этом состоянии ума без мыслей можно увидеть чистоту своего внутреннего существа.

Тогда неизбежно шесть желаний перестают рождаться, и три яда выводятся и растворяются.

Это очень важно запомнить.

Все религии всегда говорили только о пяти чувствах, и только Дао говорит о шести чувствах. Все религии говорили о пяти желаниях, потому что человек состоит из пяти чувств, Дао же говорит о шести желаниях. Это потрясающее понимание сути, потому что лишь недавно, только в этом столетии наукой было обнаружено шестое чувство, ранее о шестом чувстве не было известно. Ваше ухо заключает в себе два чувства, это не только орган слуха — внутри скрывается еще одно чувство: чувство, которое поддерживает ваше тело в равновесии.

Поэтому если вы посмотрите, как идет пьяный, вы увидите, что он не может идти прямо, он идет зигзагами. Его шаги не согласованы по той простой причине, что алкоголь воздействует на шестое чувство — то, которое удерживает ваше тело в равновесии. В даосизме уже на протяжении пяти тысяч лет известно, что существует шесть чувств. Через глаза возникает желание красоты, через ухо возникает желание музыки, через нос возникает желание приятных запахов, через язык — желание вкуса, через всю кожу — желание прикосновений. Это пять традиционных чувств. А от шестого чувства происходит желание удерживать контроль, равновесие. Если кто-то сильно ударит вас по уху, вы потеряете равновесие, у вас звезды поплывут перед глазами.

И вот, эти шесть желаний больше не возникают. Не из-за того, что ваши глаза слепнут — в действительности, теперь они могут видеть красоту более полно, — но просто нет желания обладать красотой. Вы не лишаетесь слуха, но теперь нет желания чем-либо обладать. Вы получаете больше удовольствия, потому что ваша энергия свободна, и ваши чувства более чистые, более прозрачные.

Никто не может видеть красоту более ясно, чем будда, никто не может слышать музыку более глубоко, чем Лао-цзы, никто не может ощущать вкус лучше, чем Иисус. Все их чувства становятся по-настоящему чувствительными — это настоящие чувства. Ваши чувства притуплены. И общество способствует тому, чтобы они оставались притупленными, потому что общество боится: если ваши чувства будут по-настоящему остры и очень чувствительны, тогда из-за вашего желания обладать вы можете быть опасным человеком. Вы видите красивую женщину: она — чья-то жена, а если ваши глаза будут способны по-настоящему видеть ее красоту, и при этом у вас также есть желание обладать, тогда вы схватите эту женщину, вы сбежите с ней, вы ее изнасилуете. Неизбежно произойдет что-то преступное.

Природа дает вам полную чувствительность только тогда, когда вы способны отбросить все собственнические побуждения, все мысли об обладании. Тогда, даже прикасаясь к камням, вы можете ощутить их бархатистость. Тогда все приобретает божественное качество, все трансформируется.

...и три яда выводятся и растворяются.

Что это за три яда? Первый — это сексуальность. Не секс, запомните, а сексуальность. Секс естественен. Дао не против секса, это единственный религиозный подход, который полностью согласен с сексом. У Дао есть собственная наука секса, у него есть своя собственная тантра, которая, на самом деле, идет гораздо глубже индийской тантры. Но сексуальность — это совершенно другое явление. Сексуальность означает извращенное состояние сексуальной энергии. Тогда эта энергия становится ядовитой.

Второй яд — это гнев, и третий — жадность. Сексуальность, гнев, жадность: эти три яда, соединенные вместе, эта несвятая троица порождает ваше эго. И все они могут быть растворены, выведены. Если исчезнет сексуальность, вы с удивлением обнаружите, что исчез и гнев — без каких-либо усилий с вашей стороны. Гнев просто означает, что вашей сексуальности что-то мешает. Любой, кто мешает вашей сексуальности, порождает в вас гнев — он ваш враг. И сексуальность порождает жадность. Жадность — это разновидность сексуальности, ее извращенная форма. Вашим объектом любви становятся деньги, потому что общество не разрешает вам никакой другой любви. Оно разрешает деньги, власть — это можно любить. Оно помогает вам поменять объект любви. Сначала оно меняет ваш секс на сексуальность...

Посмотрите на отличие. Секс — это естественное явление, это ваша способность к репродукции. А сексуальность означает, что ваш ум постоянно занят сексом, и это уже не естественное явление, оно превратилось в мозговую активность. Оно больше не ограничено сексуальным центром, оно перешло в голову. Теперь вы непрерывно думаете.

Просто понаблюдайте за собой в течение часа, сколько раз вы думаете о сексе — вы будете удивлены. Психологи говорят, что вас ждет большой сюрприз, если вы понаблюдаете за своим умом, чтобы узнать, сколько раз за час вы думаете о сексе. Мужчины думают о нем в два раза чаще, чем женщины, и это может быть одной из причин конфликта между ними. У них различная сексуальность. Мужская сексуальность более подавлена, чем женская, по той простой причине, что мужчина вынужден зарабатывать деньги, он должен становиться знаменитым, он должен быть премьер-министром или другим политиком. Естественно, откуда он возьмет всю эту энергию, необходимую для того, чтобы быть президентом? Энергия только одна — имейте это в виду, у вас не много энергий, у вас есть энергия только одного типа. Каким бы именем вы ее ни называли, можете называть ее «XYZ», но у вас есть энергия только одного вида. Зигмунд Фрейд назвал ее либидо, но это означает просто секс. Таким образом, если вы хотите иметь больше денег или больше власти, если вы хотите быть президентом страны или премьер-министром, вы должны взять свою сексуальную энергию и направить ее в соответствующее русло.

Я слышал:

Однажды встретились Картер и Брежнев, и их переговоры затянулись. Их жены ждали рядом с комнатой для переговоров столько часов подряд, что, в конце концов, между ними завязался разговор. Они быстро нашли общий язык и стали делиться подробностями личной жизни.

— Ты не поверишь, моя дорогая Брежнева, — призналась Розалин Картер, — но Джимми оказался совсем не тем мужчиной, за которого я выходила замуж. Уже столько времени он на меня даже не взглянет. Он приходит домой такой уставший и сразу же ложится спать и засыпает.

— У меня то же самое, — сказала Брежнева, — я просто не знаю, что и делать.

— Недавно ночью, — поделилась Розалин Картер, — я, наконец, решила соблазнить Джимми. Я надела свой прозрачный черный халатик, надушилась дорогими духами, приглушила свет, поставила сексуальную французскую музыку на музыкальном центре и разложила на кровати кучу подушек. И стала ждать.

Он вошел в спальню, уже начав рассказывать обо всех проблемах на Ближнем Востоке, о падении доллара и так далее и тому подобное. Тогда я повалила его на подушки, сняла с него рубашку, распахнула халатик, чтобы показать ему свою обнаженную грудь, и спросила: «Джимми, это тебе ни о чем не напоминает?»

Он посмотрел на мою грудь, хлопнул себя рукой по лбу и сказал: «Конечно... я же должен позвонить Моше Даяну!»

— Это еще ничего, — сказала Брежнева, — у меня было еще хуже. Я сделала все точно так же, как и ты, правда я не мудрила с халатиком. Как только он лег в постель, я набросилась на него, выставила свою киску прямо перед его лицом и сказала: «Посмотри на это, Леня... это тебе ничего не напоминает?» И он ответил: «Ах, да! Я забыл позвонить Фиделю Кастро!»

Это неизбежно. Вам приходится перенаправлять свою сексуальную энергию, и тогда деньги, власть, престиж становятся объектами вашего сексуального желания. И эти люди запросто говорят о морали и дисциплине, они учат других контролировать сексуальность, но в действительности то, чем они занимаются, это не что иное, как извращенный секс. И эти люди становятся склонны к насилию, они очень насильственны — из-за них мир все время находится на пороге войны.

Когда секс становится извращенным, любовь превращается в ненависть. В сексе нет ничего дурного, но сексуальность — это нечто абсолютно дурное. Сексу необходимо позволять течь свободно. Да, если вы проживаете его естественным образом, однажды вы можете его превзойти, но это случится спонтанно, не в результате целибата. Это может произойти только через празднование.

Так же как в возрасте четырнадцати лет вы становитесь зрелыми в сексуальном плане, в возрасте сорока двух лет, если вы проживали свой секс в согласии с природой, вы выйдете за его пределы. Но это странный мир. Дети становятся сексуальными, дети, не достигшие половой зрелости, потому что отравлена вся атмосфера. Маленькие дети начинают думать о сексе. Видя фильмы, читая романы, просматривая непристойные журналы, они начинают думать о сексе.

Итальянец Пьеро приходит в деревню. Он спрашивает фермера:

— Вы знаете, откуда появляются маленькие дети?

— Их находят в капусте! — отвечает фермер.

Пьеро проходит чуть дальше и встречает молочника.

— Эй! — обращается к нему Пьеро. — Вы знаете, откуда берутся маленькие дети?

— Конечно, — отвечает молочник, — их приносит аист.

Пьеро продолжает свой путь в легком унынии, когда... «А! — думает он, — вот идет нужный мне человек! Викарий!»

— Вы знаете, откуда берутся маленькие дети? — спрашивает он.

— Да, сын мой, — отвечает Викарий, — Бог присылает их с небес.

— Черт! — кричит Пьеро. — В этой деревне что — никто не трахается?»

Дети раньше времени становятся сексуальными, а потом вы встретите восьмидесятилетнего старика, бегающего за женщинами. И те и другие находятся в неестественном состоянии.

Дао верит в тотальную естественность. Оно не против секса, оно против сексуальности, потому что оно знает, что если сексуальность не войдет в вашу жизнь — а это значит, что извращение не войдет в вашу жизнь, — если никто не научит вас быть против секса, тогда извращения не будет. Это все из-за ваших святых, моралистов и пуритан вы становитесь извращенными — дети и старики, все. Если секс оставить в покое, без вмешательства со стороны каких-либо учений о морали, тогда однажды ребенок станет сексуально зрелым, около четырнадцати лет, и затем однажды, около сорока двух, он от него освободиться. К тому времени он увидит, что это лишь детская игра, и пора остановиться. Такое освобождение прекрасно. Все, что происходит само по себе, прекрасно, потому что оно исходит от Дао. И тогда в вашем уме не будет гнева, как не будет и жадности.

Причина, по которой людям не удается достичь этого, состоит в том, что их умы не чисты, и их желания необузданны.

Медитация приносит и ясность, и некую внутреннюю дисциплину. Под «медитацией» Дао подразумевает просто наблюдение своего ума и его работы.

Тот, кто способен превзойти свои желания, глядя внутрь и созерцая ум...

Таково определение медитации по Ко Суану:

...глядя внутрь и созерцая ум...

Просто безмолвно наблюдая за всеми процессами ума — мыслями, воспоминаниями, воображением, мечтами, желаниями. И тогда приходит осознание, осознание того, что:

...в его уме нет ума...

Эта сутра имеет чрезвычайно большое значение. Когда вы наблюдаете за умом в ясности и тишине, ум начинает исчезать. Чем больше наблюдательности, тем меньше ума. Один процент наблюдательности — девяносто девять процентов ума. Девяносто девять процентов наблюдательности — один процент ума. Сто процентов наблюдательности — и в уме нет ума. Все мысли ушли, ум совершенно пуст. И в эту пустоту устремляется Дао, входит Дао. Вы создали для него подходящее пространство.

...глядя вовне и созерцая формы...

Тогда вы способны смотреть и вовне. Сначала посмотрите внутрь, позвольте уму исчезнуть, придите к ясности, а затем посмотрите вокруг.

...глядя вовне и созерцая формы...

Затем медитируйте над формами вовне: деревьями, облаками, звездами, луной...

...он осознает, что в форме нет формы...

Тогда вы с удивлением обнаружите, что волн нет, есть только океан. В форме нет формы. Деревьев нет, есть только жизнь, выражающая себя в миллионах форм, но не ограниченная ни одной из форм — она бесформенна.

...глядя на вещи еще более отдаленные и созерцая материю, он осознает, что в материи нет материи.

Это тоже имеет огромное значение. Современные физики только теперь стали говорить, что материи не существует, но Дао на протяжении пяти тысяч лет говорило:

...в материи нет материи.

Если вы можете медитировать, начните изнутри, затем оглядитесь по сторонам, и потом всмотритесь в глубину вещей. Сначала исчезает ум, потом исчезает форма, потом исчезает материя. И что тогда остается? То, что остается — это Дао, природа. И жить в этой природе — значит жить в свободе, жить в вечном блаженстве.

Дао — это слово, которым Ко Суан называет Бога. Дхарма — это слово, которым Будда называет Дао. Будда говорит: аэс дхаммо санантано — это вечный закон. Как только вы познали вечный закон, вы становитесь частью вечности. Вы выходите за пределы времени, вы выходите за пределы пространства. Вас больше нет, и в то же время впервые вы есть. Вас больше нет как отдельного существа, но впервые вы — целое.

Таково и мое видение. Мое согласие с Дао абсолютно. Я не могу сказать этого о других религиях, но что касается Дао, я говорю это безо всяких сомнений. Дао — это глубочайшее проникновение в суть из всех, что когда-либо были достигнуты на Земле.

Достаточно на сегодня.

Глава 10
Говорить жизни «да»

Первый вопрос:

Ошо,

Почему я не могу сказать себе «да»? У меня такое ощущение, что все мое страдание коренится в этой неспособности.

Ананд Рената, это одна из величайших проблем. Каждому человеку приходится с ней столкнуться, потому что все общество до сих пор основывалось на самоотрицании. Все религии, все общества, все культуры порождают в вас огромное чувство вины за то, что вы не такие, какими должны быть. Они дают вам перфекционистские идеалы, достичь которых невозможно. Они просто сводят вас с ума.

Перфекционизм — это корень всех неврозов. Никто не может быть совершенным — и никто не должен быть совершенным — жизнь прекрасна, потому что все несовершенно. Совершенство — это смерть, несовершенство — это жизнь. Именно из-за несовершенства возможен рост. Если вы совершенны, тогда нет роста, нет движения. Тогда с вами ничего не может случиться. Все уже случилось. Вы абсолютно мертвы.

Поэтому я говорю, что Бог — это самое несовершенное явление, ведь Бог — это самый эволюционирующий фактор в существовании, а эволюция и совершенство противоположны друг другу. Из-за этого все религии всегда противились идее эволюции. Христианство, как только могло, осуждало Дарвина и его философию. Причина была следующей: христианство верило в совершенного Бога, а совершенный Бог может создать только совершенный мир. Как у совершенного творца может получиться несовершенное творение? А в таком случае эволюция невозможна. Если принять возможность эволюции, это означает, что мир, творение несовершенны, и, в конечном счете, это приведет к логическому заключению, что творец несовершенен.

Ни одна религия еще не осмеливалась заявить, что Бог несовершенен, но я заявляю, что Бог несовершенен, потому что несовершенство означает жизнь, несовершенство означает течение, рост. И Бог бесконечно несовершенен, он никогда не станет совершенным. Как только он станет совершенным, все существование исчезнет в небытии.

Но из-за этой идеи совершенного Бога мы все на протяжении веков пытаемся быть совершенными, и у этого есть два возможных исхода. Первый такой: если вы просты и невинны, и вы начнете пытаться быть совершенным, вы станете невротиком. Ведь вы никогда не сможете стать совершенным, поэтому вас начнет обременять огромное чувство вины. И она раздавит вас, она разрушит в вас всю радость жизни, она отравит вас. Она не позволит вам праздновать, петь, танцевать. Она суицидальна. Или, если вы не невинны и не просты, если вы хитры и умны, тогда вы станете лицемером, вы будете говорить о совершенстве, но это будет лишь фасад, маска, а вы за этой маской будете оставаться таким, какой вы есть.

И то и другое уродливо. Сойти с ума, стать невротиком из-за чувства вины уродливо, и стать лицемером тоже уродливо. Но ваши так называемые религии не оставляют вам никакого другого выбора: они все говорят о том, что нужно говорить «да», но, по сути, все они учат вас говорить «нет». Все они считают себя теистичными, но они все атеистичны, потому что для меня атеизм означает глубокое «нет», а теизм означает фундаментальное «да» в отношении к жизни. Теизм не имеет никакого отношения к Богу, равно как и атеизм не имеет ничего общего с отрицанием Бога. Теизм — это значит говорить жизни «да», со всеми ее несовершенствами, такой, какая она есть, говорить ей «да» без каких-либо условий, без каких-либо привязок. А атеизм для меня означает говорить существующей жизни «нет» и пытаться сделать ее лучше, пытаться сделать ее совершенной.

Ты говоришь: «Почему я не могу сказать себе „да“?» Потому что тебе всегда говорили, что в тебе все не так, что ты просто грешница. Все, что ты делаешь, неправильно, все, что ты думаешь, неправильно, все, чем ты являешься, неправильно — как же ты можешь сказать себе «да»? Тебе внушили идеи, великие идеалы, дали предписания: «Нужно делать так и вот так...» И ты все время сравниваешь себя с этими глупыми идеалами. Конечно, тебе очень далеко до идеала, а когда тебе далеко до идеала, ты начинаешь чувствовать глубокое «нет» по отношению к самой себе, тебе хочется разрушить себя, ты не можешь любить себя.

Тебя всегда учили любить других, но никогда не учили любить себя. А любить других можно только в том случае, если любишь себя: если ты не любишь себя, то не сможешь любить и никого другого во всем мире. Любя себя, учишься искусству любви. И если ты можешь любить себя со всеми своими несовершенствами, ты сможешь полюбить и других людей со всеми их несовершенствами. Если же ты не любишь даже себя со своими несовершенствами, разве ты сможешь полюбить других с их несовершенствами? Ты будешь их ненавидеть!

Родители ненавидят своих детей, дети ненавидят своих родителей, жены ненавидят своих мужей, мужья ненавидят своих жен по той простой причине, что они видят несовершенства. Каждый ищет совершенного человека, но вы нигде не найдете совершенного человека, за исключением нескольких глупцов, которые продолжают заявлять о том, что они непогрешимы, совершенны. Например, польский Папа Иоанн Павел — он непогрешим! Папы непогрешимы. Ведь они являются представителями Бога — разве у них могут быть недостатки? В Индии Сатья Саи Баба заявляет, что он непогрешим. Так вот, для меня все они — сущие идиоты! У них нет никакого представления о хороших манерах, даже об этикете, у них нет никакого разума. Иначе они бы понимали — это так просто. Но это проявление традиции.

В Индии джайны заявляли, что Махавира всезнающ. Будда смеялся над всей этой идеей. Он был разумным человеком, человеком по-настоящему глубокого разума, но он никогда не заявлял, что он непогрешим. Ни один разумный человек не может сказать такого. Он смеялся над всей этой идеей, что Махавира непогрешим. Мы не знаем, что об этом говорил сам Махавира, потому что согласно джайнской традиции он пребывал в молчании, он ни разу не произнес ни слова. Были толкователи его молчания, которые говорили людям, что он хотел сказать. Я не могу представить, чтобы он когда-либо хотел сказать, что он непогрешим. Человек такого разума как Махавира не мог бы этого сказать.

Будда говорил: «Я слышал о том, как Махавира шел на утреннюю прогулку и наступил на хвост собаки, и когда собака начала лаять, он понял, что там собака — потому что утром все еще темно. И это всезнающий человек, который знает прошлое, настоящее, будущее — он не знает даже, что наступает на хвост собаки!»

И Будда говорил: «Я знаю, что Махавира, собирая подаяние, много раз останавливался перед домом, в котором никто не живет, который пустует уже много лет. Только когда люди говорили ему: „Этот дом пуст, здесь никто не живет“, — он переходил к другому дому».

А его последователи заявляют, что он знает прошлое, настоящее и будущее, что он знает все, что он всеведущий, что он всемогущий, что он всесильный. Но всю свою жизнь он страдал от заболеваний желудка, он умер от заболевания желудка — возможно, это было что-то вроде рака желудка, в те времена слово рак было неизвестно — и он считается всемогущим, и он считается вездесущим: все это качества Бога. Но так говорят последователи. Это я могу понять: последователи — глупые люди, иначе зачем бы они стали следовать?

У меня здесь нет никаких последователей. Вы все — мои друзья. Мне не нужны последователи, потому что я не хочу жить в окружении дураков!

Но Сатья Саи Баба заявляет, что он непогрешим, что он все знает, что он никогда не совершал ошибок, что он не может совершить ошибку. Все это маньяки. Более безумного эго не найти.

Совершенство невозможно. Вы несовершенны, и нет ничего дурного в том, чтобы быть несовершенным — это единственный способ быть. Когда вы принимаете свое несовершенство, это значит, что вы принимаете свою человеческую природу, и в этом принятии возникает «да». Тогда вы можете любить себя, и также вы можете любить других, потому что они столь же несовершенны, что и вы.

Ты все еще пытаешься жить в соответствии с идеями, которыми наделили тебя твои родители. В этом смысле все родители отравляют своих детей на протяжении тысяч лет, и это отравление все еще продолжается. А как только ребенок отравлен, он начинает думать, что это изначально его собственная идея. Она так глубоко укореняется — входит в самое нутро — что вы совершенно забываете, что она была внедрена в вас извне. И тогда вы пытаетесь жить в соответствии с ней. Вам это не удастся, и это портит всю вашу жизнь.

Один индийский друг написал: «Ошо, ничто не происходит без воли Бога, даже травинка не шелохнется...» Вот его вопрос:

Второй вопрос:

Ошо,

Ты говоришь, что даже травинка не шелохнется помимо Его воли, но тогда зачем здесь металлоискатели и столько мер по сохранению безопасности?

Потому что такова Его воля! Если ни одна травинка не шелохнется, как может действовать металлоискатель? Это так просто! Если даже травинка не шелохнется, как могут двигаться столько охранников? Но он думает, что задает очень мудрый вопрос. Должно быть, он думает, что ставит меня этим вопросом в тупик.

Ты ничего не знаешь о Боге и о его воле, а только повторяешь клише. Ты услышал эти слова и теперь повторяешь их, как граммофонная пластинка. Ты не видишь всей абсурдности своего вопроса. Если бы ты понимал эти слова, такой вопрос не мог бы возникнуть. Этот вопрос абсолютно бессмыслен, если это действительно твое понимание. Но это не твое понимание, кто-то другой посеял его в тебе. И то же самое делают все родители. Я не говорю, что они делают это намеренно, они так же бессознательны, как и вы. Кто-то другой внушил им эти идеи — их родители — и так далее и так далее. Но вы должны выскочить из этого порочного круга.

Рената, у тебя такое прекрасное имя — оно означает перерождение. Находясь здесь со мной, ты должна пройти через процесс перерождения, и первый шаг — это отбросить все те идеи, которые были тебе навязаны. Розы прекрасны, потому что у них нет мысли о том, что они должны быть такими же большими, как цветки лотоса, а иначе они были бы очень несчастны, они перестали бы расти — они сжались бы от стыда, стыдясь самих себя. Они прекрасны, ароматны по той простой причине, что они такие, какие есть. Маргаритки не беспокоятся о том, почему они не розы. Даже травинки не стыдятся того, что они не большие деревья, как ливанские кедры. Они вполне довольны тем, что есть.

К одному дзенскому монаху пришел человек и спросил:

— Почему ты все время пребываешь в блаженстве? Почему я не испытываю такого блаженства?

— Подожди, — сказал ему мастер. — Когда все уйдут, тогда я отвечу на твой вопрос.

Тот человек все ждал и ждал, потому что люди постоянно приходили и уходили, и не было ни минуты уединения. Он начал уставать, терять терпение, и много раз порывался уйти. «Когда же все это кончится? — думал он. — Люди идут и идут».

Но к вечеру, когда солнце клонилось к закату, все, наконец, ушли, и он остался наедине с мастером.

— Теперь ответь мне, пожалуйста, — напомнил он ему.

— Выгляни в окно, — сказал тот. — Видишь то большое дерево?

— Да, я его вижу, — ответил человек.

— А видишь тот маленький кустик возле него?

— Да, его я тоже вижу.

— Так вот, — сказал мастер, — я никогда не слышал, чтобы куст говорил большому дереву: «Почему ты такое большое, а я такой маленький?» Поэтому они оба счастливы. Дерево большое, а куст маленький — и что с того? Оба они уникальны. Они не сравнивают себя друг с другом — хотя стоят рядом. В течение пятнадцати лет я пытался выяснить, почему они не сравнивают себя. Просто они всем довольны, и оба счастливы.

Ты несчастен, потому что сравниваешь, ты живешь в сравнении. А я счастлив, потому что отбросил все сравнения — я просто принял себя таким, какой я есть. Вот и весь мой секрет.

А ты постоянно сравниваешь. Кто-то другой красивее тебя, у кого-то глаза красивее твоих, у кого-то волосы красивее, кто-то сильнее тебя, кто-то кажется умнее, чем ты, кто-то имеет еще что-то, и так далее и тому подобное... это может продолжаться бесконечно! И ты будешь становиться все несчастнее и несчастнее.

И тебе говорили: «Стань как Иисус», «Стань как Будда», «Стань как Кришна». Конечно, ты будешь несчастна. Будда никогда не пытался стать похожим на Кришну, поэтому он был счастлив. Кришна никогда не пытался стать похожим на кого-то другого, поэтому он был счастлив. Иисус никогда не пытался стать похожим на Моисея, поэтому он был счастлив — даже на кресте он был счастлив. А ты постоянно пытаешься быть кем-то другим.

Эти идеалы необходимо отбросить, их нужно полностью уничтожить. И тогда из глубин твоего существа поднимется сильное, основательное «да». Оно наполнит тебя невероятным чувством удовлетворения.

Для меня в этом и состоит религия. Это «да», наполняющее все ваше существо, переполняющее вас, и есть религия. Сейчас ты наполнена «нет», тысячей и одним «нет» — по каждому поводу есть свое «нет», и именно это превращает твою жизнь в ад. Ты должна быть бдительной, потому что тебе необходимо избавиться от всего того мусора, которым тебя засорили твои родители, общество, церковь, а когда что-то отнимают, это причиняет боль — потому что ты так долго в это верила, что это почти вошло в твою плоть и кровь, проникло до мозга костей. Это причиняет боль, хотя это всего лишь гной, не более того — но когда его удаляют, становится больно.

Одна пожилая женщина приняла саньясу в Америке, и, должно быть, она приняла саньясу по ложным причинам. Многие люди принимают саньясу по ложным причинам. Они осознают это только позже, когда возникает какое-то столкновение их представлений о саньясе с моим видением саньясы. А она писала прекрасные письма, очень поэтичные. В действительности, стать саньясинкой ее побудили мои книги об Иисусе — она прочитала «Горчичное зерно» и была глубоко тронута. Но дело было не во мне, а в Иисусе. Она убедилась в правоте Иисуса, и поскольку именно я ей в этом помог, она полюбила меня.

И вот, буквально вчера я получил от нее письмо. Она очень обеспокоена и не знает, что теперь делать. Оказывается, на каких-то кассетах она услышала, как я говорю о том, что в старые времена существовали упоминания о физической внешности Иисуса, есть письменные свидетельства, и в них говорится, что он был уродливым человеком, что его рост был всего четыре фута и пять дюймов, и не только это — он был горбуном, и у него было отвратительное лицо. И вот, она шокирована. Она говорит: «Я хочу вернуться к своему старому мастеру, Иисусу. Я больше не хочу оставаться саньясинкой». У нее появилась возможность освободиться от обусловленности, но она упустила эту возможность. Вернувшись назад, она будет такой же, какой была всегда. Перед ней отворилась дверь, но она отвернулась.

Многие из вас находятся здесь по ложным причинам, и если вы здесь по ложным причинам, то рано или поздно у вас будут неприятности. Я буду вас тревожить, нарушать все ваши мечты, нарушать все ваши идеалы. Я заложу внутрь вас динамит! Вся моя работа заключается в саботаже. Как только я разрушу все ваши идеалы, которые вы все время хранили при себе, как только я смогу освободить вас от непонятного языка, которому вы научились у других, как только я смогу разобусловить вас, тогда вы сможете сказать себе «да».

Каждое дерево говорит себе «да», каждое животное, каждая птица говорит «да». Никого не нужно этому учить. Учат «нет», а «да» естественно. «Да» — это часть Дао, «нет» — это обусловленность.

Ты правильно почувствовала: «У меня такое ощущение, что все мое страдание коренится в этой неспособности».

Это правда. И это начало потрясающего путешествия — ты уловила верное направление. Теперь продолжай двигаться в этом направлении. Для этого потребуется время, для этого потребуются усилия, и это будет агонией — прежде чем с тобой сможет случиться экстаз, тебе придется пройти через множество агоний. Это та цена, которую мы должны заплатить. Но как только тебе удастся собрать достаточно мужества, чтобы отбросить целиком все свое прошлое — христианское, индуистское, мусульманское, джайнское, буддистское — как только ты освободишься от обусловленности, твоя жизнь превратится в поток, в прекрасный поток. И тогда океан не далеко. Все реки достигают его без карт, без проводников. Все реки достигают его естественно, спонтанно. Таков путь Дао.

Третий вопрос:

Ошо,

Я не хочу принимать саньясу, потому что верю в философию «сделай сам». Что ты можешь об этом сказать?

Почему ты спрашиваешь меня? Сделай сам! Какая нужда знать мое мнение? И если ты не хочешь принимать саньясу, тогда откуда вообще этот вопрос? Должно быть, глубоко внутри тебя есть скрытое желание принять саньясу, в противном случае этот вопрос неуместен — он вообще не мог бы возникнуть. Сам вопрос показывает, что в тебе возникло некое побуждение совершить прыжок. Но ты боишься принять это побуждение и пытаешься обосновать это тем, что можешь сделать все сам, ты пытаешься подавить желание, которое, вероятно, становится с каждым днем все сильнее и сильнее.

Саньяса означает просто квантовый скачок в неизвестное. Ум живет в известном, он движется в рамках известного. Он ходит по кругу, круг за кругом, он повторяется. Он не может войти в какой-либо контакт с новым, с неизвестным, с непознаваемым. Саньяса — это прыжок. Это как змея, сбрасывающая старую кожу. Должно быть, ты начал уставать от своей старой кожи, должно быть, она стала тебя тяготить. А здесь ты видишь людей, которые радуются своему новому рождению. И, видимо, в тебе тоже возникает это желание: почему бы не совершить прыжок?

Но не хватает мужества. Есть желание, но нет мужества. И тогда ты начинаешь отрицать это желание, потому что никто не хочет признавать себя трусом. Лучше отрицать само желание — тогда можно избежать мысли о том, что ты трус. Все хотят хотя бы делать вид, перед другими и перед собой тоже, если это возможно, что они мужественны — что если они захотят что-то сделать, то сделают: «Но я просто не хочу этого делать. Вот что меня останавливает — в противном случае никто не может мне помешать».

Но почему ты спрашиваешь? Откуда взялся этот вопрос? Я не просил тебя становиться саньясином. Я даже не знал, что ты здесь. Ты мог бы уйти, не известив о себе, не задав этого вопроса. И если ты не находишь в себе достаточно мужества, то, по крайней мере, будь достаточно честным, чтобы признать, что ты трус.

Желание есть. Не подавляй это желание, потому что первое проявление мужества — это признать свою трусость. Как только ты ее признаешь, она начинает умирать. Она может существовать только в том случае, если ее не признают. После того как признание выводит ее на свет, она уже не может долго существовать, это становится невозможно.

Ты говоришь: «Я верю в философию „сделай сам“». Как ты собираешься сделать и что ты собираешься сделать? Ты ничего не знаешь о саньясе. Это абсолютно новое понятие. Во всей истории человечества никогда не существовало ничего подобного. Да, были индуистские монахи, буддистские монахи, христианские монахи, джайнские монахи, но все они были жизнеотрицающими.

Моя саньяса жизнеутверждающая. На Земле никогда не расцветало ничего подобного. Это совершенно новое явление. Все старые идеи о саньясе основывались на бегстве от жизни, на отречении. Моя саньяса не имеет ничего общего с бегством, она против бегства, потому что для меня Бог и жизнь — это синонимы. Никто никогда не говорил, что Бог и жизнь — это синонимы. Бога всегда противопоставляли жизни: ты должен отказаться от жизни, чтобы достичь Бога. А я говорю вам, что вы должны жить как можно более полно, как можно более интенсивно, как можно более страстно — если только вы хотите познать Бога, потому что нет другого Бога, кроме жизни.

Для меня Бог — это не человек, это другое название жизненной энергии. Тот далекий зов кукушки — Бог. Ваше молчание — Бог. Щебет птиц — Бог. Бог находится не «где-то», Бог везде. В действительности, «Бог» — это неправильное слово, но все наши языки привязаны к существительным, они всегда превращают глаголы в существительные.

Мое усилие здесь направлено на то, чтобы сделать прямо противоположное: превратить все существительные в глаголы. Нет Бога как человека, но есть божественность — качество, некий аромат, некое переживание, живое, текучее, не ограниченное никакими рамками.

Ты не знаешь, что это такое. Как ты собираешься это сделать? Да, я слышал о философии «сделай сам»...

«Сделай сам» было очень популярным направлением в пятидесятые.

Накануне Пасхи в Нью-Йорк Таймс появилось объявление: «Сделайте Пасху дома всего за пять тысяч долларов!»

Мистер Джонс отправил пять тысяч долларов и получил посылку, в которой были: коробка гвоздей, две деревянные балки — одна трехметровая, вторая метр восемьдесят — и тридцатитрехлетний еврей-блондин.

Что ты будешь делать сам? Ты не знаешь даже азбуки этого. Тебе необходимо стать частью поля будды. Тебе необходимо стать частью места, где растет множество, множество людей. Один в пустыне ты не сможешь расцвести, тебе нужно стать частью сада.

Здесь сад мастера, где растет множество деревьев, и многие деревья здесь готовятся к цветению, к плодоношению. У семени внутри тебя начнет появляться твердая уверенность в самом себе, ведь «если это может случиться с другими семенами, если это чудо возможно, тогда оно возможно и со мной тоже».

Это возможно только в коммуне. Поэтому все пробужденные всегда создавали коммуны, просто чтобы вы могли видеть, какая существует возможность, и чтобы вы могли видеть людей на разных стадиях: начинающих, людей, которые немного продвинулись, людей, которые ушли далеко, людей, которые почти дошли до кульминации, и тех, кто уже расцвел.

Когда семя видит все это, оно приобретает уверенность. В противном случае сохраняется сомнение в самом себе. «Кто знает, есть у меня потенциал или нет?»

Быть саньясином означает просто своего рода синхронизацию. Музыканты знают об этом. Вы можете провести небольшой эксперимент. Зайдите в пустую комнату и полностью закройте ее. В одном углу комнаты, абсолютно пустой комнаты, поместите ситару, а сами сядьте в противоположном углу и начните играть на другой ситаре. И вы удивитесь: как только вы начнете играть на своей ситаре, другая ситара, которая просто стоит возле стены в углу — на ней некому играть — начнет приходить в определенную синхронность. Ее струны начнут вибрировать, она начнет издавать какие-то звуки. Это хорошо известный факт. И если музыкант по-настоящему талантлив, он может практически играть музыку одновременно и на другой ситаре, к которой он даже не прикасается. Но что происходит со второй ситарой? Она улавливает вибрацию, которая наполняет всю комнату.

Когда вокруг мастера собирается коммуна, присутствует определенная вибрация — очень осязаемая для чувствительных, осознанных, любящих, сдавшихся, преданных — тех, кто находится не снаружи, не для наблюдателей, которые просто стоят рядом и пытаются увидеть, что происходит, а тех, у кого достаточно мужества, чтобы стать частью этого. Тогда ваши сердца начинают приходить в созвучие с сердцем мастера. И там, где тысячи сердец работают в одном ритме, бьются в такт, невозможно устоять перед соблазном. Это единственный способ расти по направлению к неизвестному. Саньяса — это таинственное путешествие.

И в своем обычном, бессознательном состоянии ты не сможешь сделать это сам.

Четверо подвыпивших итальянцев забрели в похоронный зал. Они бродили там в течение получаса, и вдруг один из них наткнулся на пианино.

— Вот гроб, — сообщил он своим приятелям.

Один из них осмотрел пианино изучающим взглядом.

— Ты его узнаешь? — спросил первый.

— Нет, — признался второй, — но у него точно отменные зубы!

Ты итальянец... забудь о том, чтобы делать это самостоятельно!

Двое итальянцев возвращаются домой после бурной ночи с обильными возлияниями и обнаруживают, что последний автобус до Рима уже ушел. Какое-то время они бродят вокруг автобусного парка. Потом один из них говорит другому:

— Почему бы тебе не забраться туда и не угнать автобус. Я покараулю, не появятся ли на улице полицейские.

Первый соглашается и скрывается внутри. Вскоре оттуда раздается ужасный скрежет, тяжелые удары и грохот. Это продолжается полчаса. Наконец, ворота распахиваются, и из них выезжает автобус.

— Черт возьми, чего ты там возился столько времени? — восклицает тот, что ждал снаружи.

— Так автобус до Рима стоял в самом конце! — отвечает второй.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Почему ты никогда не женился?

Просто потому что я не сумасшедший!

Иисус стоит перед большим зеркалом, восхищаясь своим красивым лицом и ясными глазами. Он расчесал свои длинные волосы, намазал их маслом и заплел в косичку. Потом он выщипал брови и расчесал свои светлые усы.

Мария любуется им.

— Сынок, — вздыхает она, — ты такой красивый... тебе пора жениться!

— Мне! Жениться? — вскричал Иисус. — Пусть лучше меня распнут на кресте!

Пятый вопрос:

Ошо,

Твои шутки меня пугают и вводят в замешательство. Пожалуйста, расскажи мне одну из сутр Будды о Боге.

P.S. Завтра я уезжаю в Италию. Спасибо.

Я понимаю — шутки опасны. Поэтому прежде меня ни один мастер никогда к ним не притрагивался. Но я люблю опасность. Анекдоты обладают невероятной красотой, если вы можете впустить их в самую глубину своего существа. Ни одна сутра не может проникнуть так глубоко, потому что когда вы слушаете сутру, вы начинаете засыпать. Трудно оставаться в бодрствующем состоянии, слушая сутры, по той простой причине, что сутры серьезны, сухи, как пустыня. Как долго можно смотреть на пустыню? Рано или поздно вы начнете зевать, потому что до самого горизонта простирается одна и та же пустыня — куда ни взглянешь, всюду песок, песок и песок, картина ничуть не меняется. Сутры точно такие же, они похожи на пустыни. Они навевают сон: они действуют как колыбельные. Если вы страдаете от бессонницы, тогда вам очень поможет чтение сутр Будды или Патанджали. Просто прочтите несколько сутр, и вы непременно заснете. Когда не действуют никакие транквилизаторы, сутры работают.

Именно это обычно используют гипнотизеры: они просто повторяют определенную сутру. Все то, что повторяется снова и снова, вызывает такую скуку, что вам хочется сбежать от этого. А самый простой способ сбежать — это заснуть.

Мулла Насреддин сильно страдал от бессонницы. Ничто не помогало — никакие транквилизаторы, никакое снотворное, ничто не действовало. Его сыновья начали всерьез беспокоиться. В конце концов, они нашли гипнотизера.

— Не волнуйтесь, — сказал гипнотизер, — я приду сегодня вечером.

И вот он пришел и начал повторять:

— Ты засыпаешь...

Насреддин лежал в постели с закрытыми глазами, свет был выключен.

— Ты засыпаешь... — снова и снова повторял гипнотизер, — твои веки становятся все тяжелее, тяжелее и тяжелее... ты засыпаешь, засыпаешь, засыпаешь... ты погружаешься в глубокий сон...

Насреддин начал храпеть. Гипнотизер на цыпочках вышел из комнаты.

Сыновья были несказанно счастливы. Они заплатили ему по двойному тарифу и поблагодарили от всей души. Затем они вошли в комнату, посмотреть. Насреддин открыл один глаз.

— Этот идиот уже ушел? — спросил он. — Он меня чуть не убил, поэтому мне пришлось притвориться! Этот храп был притворный. Я начал храпеть, только чтобы он оставил меня в покое!

Сутры скучны. Поэтому только старики, готовые умереть, посещают религиозные дискурсы. Их можно видеть во всех церквях и храмах.

Когда люди приходят в этот ашрам, они удивляются при виде такого большого количества молодых людей. Это невероятно, потому что молодые люди не должны быть в подобных местах. Только старые, мертвые, гнилые люди, ведущие своего рода посмертное существование, обычно бывают в таких местах. Столько молодежи — что здесь делают эти молодые люди? Они здесь не из-за сутр — я здесь ради сутр, а они здесь не из-за сутр. Поэтому мы пошли на компромисс: они должны выслушать несколько сутр, а я должен рассказать несколько анекдотов. Они остаются здесь ради анекдотов, а я здесь ради сутр! Если я перестану рассказывать анекдоты, они исчезнут. А если я должен буду рассказывать одни только анекдоты, я буду не нужен. Тогда я могу просто оставить большой сборник анекдотов, и Тиртха будет читать анекдоты — в моем присутствии не будет никакой необходимости. Если вы хотите быть здесь со мной, вам придется иногда выслушивать несколько сутр, а если я хочу, чтобы вы оставались здесь, я вынужден рассказывать также и анекдоты. Таково условие, таков договор.

В каком-то смысле шутки невероятно важны. Анекдоты — это не простые явления, они по-настоящему загадочны, механизм их действия загадочен. Вы не знаете, как устроен анекдот, каким образом он проникает в ваши глубины, как он вызывает в вас смех, как он вызывает в вас бодрость. Этот механизм действительно загадочен.

Анекдот действует почти как сексуальный оргазм. Не случайно многие анекдоты связаны с сексом. Анекдоты в самой своей основе сексуальны по той простой причине, что анекдот создает в вас подъем энергии, возникает огромное любопытство относительно того, что произойдет дальше — потому что анекдот является анекдотом только в том случае, если случается что-то неожиданное, если он принимает такой внезапный оборот, что логически вы и представить такое не могли бы, это просто немыслимо. И он принимает этот оборот так стремительно и внезапно, что вы даже не успеваете подумать. Потому что нет времени подумать... Уму необходимо время. Анекдот движется на юг, а потом внезапно поворачивает на север: ваш ум тоже движется на юг, и вдруг анекдот так резко поворачивает на север, что ум останавливается. И в самой этой остановке случается переживание тишины, медитации.

То же самое происходит и во время сексуального оргазма: определенная энергия накапливается в вас, нарастает напряжение. Вы продолжаете двигаться вверх, вверх, вверх, а потом происходит внезапное расслабление, внезапное высвобождение. И это происходит настолько внезапно — буквально в один миг — что ум останавливается, на мгновение ум исчезает. Это непостижимо для ума. Уму нужно время.

Если вы поймете анекдот, то упустите всю суть. Если вы можете понять, к чему все идет, каким будет логическое завершение, тогда для вас это не будет анекдотом. Все, что вы понимаете с самого начала, не будет концом, конец будет абсолютно непредсказуемым.

В этом красота анекдота — он шокирует вас, встряхивает, он вас будит. Невозможно продолжать спать, когда рассказывают прекрасный анекдот.

Будда снова и снова говорит своим ученикам: «Проснитесь!» Какая в этом необходимость? Я просто рассказываю анекдот, и вы просыпаетесь! И это куда ближе к существованию.

У самолета, направляющегося во Флориду, с двумястами сорока пассажирами на борту, возникла поломка двигателя. Крушение самолета неизбежно, поэтому пилот оповещает всех членов экипажа об этом печальном положении дел и говорит, чтобы они все взяли по парашюту и выпрыгнули из самолета.

— А как же пассажиры, сэр? — спрашивает капитана молодой стюард.

— В задницу пассажиров! — отвечает капитан.

— Как! — удивляется стюард. — Разве у нас есть на это время?

Ты говоришь: «Твои шутки меня пугают...» Потому что они, по всей видимости, вдребезги разбивают многие вещи в тебе. Должно быть, ты думаешь, что религия серьезна. Это не так — по крайней мере, мое видение религии совсем не серьезно. Моя религия коренится в игривости, в несерьезности. Искренняя — конечно, но серьезная — никогда. Моя религия — это смех, любовь. Это не отречение — это радость.

Меня совершенно не заботит Бог, а ты просишь меня рассказать одну из сутр Будды о Боге. В действительности, Будда никогда не верил в Бога, у него нет ни одной сутры о Боге. В этом смысле Будда совершенно атеистичен: он никогда не верил в Бога. Будда не был настолько глупым, чтобы верить в Бога-отца, который сотворил мир и который живет на небесах. Это все выдумки, сказки.

Каждый месяц святой Петр и Люцифер встречаются, чтобы поделить между собой вновь прибывшие души.

— Как вас зовут? — спрашивает святой Петр.

— Карл Маркс, — отвечает белобородая душа.

— Ах, так вы атеист! Значит, вы отправитесь в ад.

В следующем месяце к великому удивлению святого Петра Люцифер опаздывает. Раньше такого никогда не случалось. Несколькими часами позже Люцифер приходит в ужасном состоянии — один рог сломан, хвост обожжен, лицо бледное.

— Что с тобой? — спрашивает святой Петр.

— О, мой Бог! Этот Маркс... Он устроил сущий ад! Он начал с жалобы на то, что слишком жарко, потом заявил, что не хватает воздуха, а потом — что это место опасно для здоровья. Короче говоря, после нескольких забастовок, акций протеста и демонстраций мне пришлось установить кондиционеры, устроить массажи в перерывах между пытками и установить термостаты, чтобы система нагрева была под контролем! Петр, я в растерянности. Помоги мне! Не мог бы ты забрать его к себе в следующем месяце, чтобы дать мне передышку?

— Что?! Маркс в раю! Ты что, с ума сошел?

— Петр, сделай это ради меня! Мы же дружим целую вечность!

— Но я просто не могу! — отвечает святой Петр, — Маркс среди всех этих ангелов и святых! Как ты себе это представляешь?

— Только один месяц, Петр, пожалуйста.

— Ну, хорошо. Только из-за того, что ты мой друг, я возьму его — но только на месяц!

В следующем месяце и святой Петр, и Люцифер приходят вовремя.

— Так что, Петр, как идут дела? — с нетерпением спрашивает Люцифер.

— А, хорошо, спасибо, Люцифер.

— Хорошо? А как Маркс?

— Ах, Маркс! Милый парень!

— Ты хочешь сказать, что он не устраивал никаких акций протеста?

— Никогда! У нас с ним было много совместных дискуссий. Он образованный человек.

— Правда? Но что говорит Бог?

— Да брось ты, Люцифер, ты же знаешь, что Бога нет!

У Будды нет сутр о Боге. Он был первым зрелым религиозным человеком во всем мире. Он говорит в терминах зрелости, не в терминах ребячливости. И еще ты пишешь: «Завтра я уезжаю в Италию».

Тогда будет хорошо, если ты возьмешь с собой этот анекдот:

Два деревенских паренька из Сицилии приезжают в гости к своему кузену в Нью-Йорк. На третий день экскурсий по центру Нью-Йорка они каким-то образом разминулись с кузеном. Проискав его несколько часов, они, в конце концов, оказываются в полицейском участке.

— Простите, сэр, вы можете найти нашего кузена?

— Как его зовут? — спрашивает полицейский.

— Джино.

— Так, Джино — а фамилия?

— Мы не знаем.

— Где он живет?

— В Нью-Йорке.

— Опишите, как он выглядит.

— Мужчина.

— Где вы его потеряли?

— Не знаем.

— У него есть какие-то особенные черты — плоский нос, один глаз — что-нибудь в этом роде?

Двое парней напряженно думают, но сокрушенно мотают головами. Потом лицо одного из них медленно проясняется, и он говорит:

— Ах, да, сэр, у него две задницы!

— Две задницы?! — восклицает полисмен. — Вы уверены? Откуда вы знаете?

— Ну, — отвечает паренек, — каждый раз, когда мы идем поесть спагетти или потанцевать на дискотеке, его друзья говорят: «Смотрите! Это Джино с двумя задницами!»

Поезжай в Италию, но возвращайся скорее, потому что вся Италия приехала сюда! Все колоритные люди сбежали из Италии — они здесь.

На днях я читал в газете статью о том, что из Италии уезжает так много молодых людей, молодых мужчин и женщин, что правительство обеспокоилось — что происходит, куда они исчезают? Им не нужно беспокоиться, и не нужно нигде их искать, пусть приезжают сюда — они все здесь! Либо они уже приехали, либо находятся в пути, но все они окажутся здесь! Что ты будешь там делать? Возвращайся поскорее — как можно скорее!

Италия покажется тебе очень неитальянской. Здесь мы устроили мини-Италию, гораздо более колоритную! Мало-помалу мои анекдоты помогут тебе прийти в чувство, они помогут тебе выйти из твоего замешательства. Нет ничего более полезного для здоровья, чем хороший смех, нет ничего более здравого, чем хороший смех. Смех жизненно важен.

Я бы хотел, чтобы мои саньясины были смеющимися саньясинами. Я бы хотел, чтобы мир знал моих людей как самых смеющихся, танцующих, поющих людей. Я не хочу, чтобы здесь были какие-то грустные, серьезно выглядящие люди. Мне не нужны здесь постные лица. Да, когда вы приезжаете, то приезжаете с постным лицом, но потом я должен по вам бить, и рано или поздно вы потеряете свою маску — потому что это только маска.

Ни один ребенок не рождается с грустным лицом, каждый ребенок рождается со смехом, с великой радостью, которая всегда готова взорваться. Мы разрушаем эту радость. И мои усилия здесь направлены на то, чтобы снова высвободить эту радость, чтобы вернуть вам ваше детство.

Шестой вопрос:

Ошо,

Я думаю, я знаю,

Что если бы я знала,

Как много ты даешь,

Агония экстаза,

Убила бы меня.

Дхарма Четана, слишком поздно! Ты уже убита, но осознание всегда приходит с запозданием, когда работа завершена. Я провожу свои хирургические операции таким образом, что вы осознаете, только когда вам начинает не хватать вашего аппендикса, миндалин, головы и всего остального... когда вы — просто полый бамбук!

Теперь Дхарма Четана полый бамбук. Теперь она готова. Теперь целое может петь через нее любую песню. Единственный способ родиться заново — это быть распятым.

Восточные писания говорят, что мастер — это смерть, и они правы. Мастер — это смерть, но это только половина правды. Вторая половина в том, что мастер также и воскрешение.

Седьмой вопрос:

Ошо,

Где мое сердце?

Это тот же самый вопрос. Я его вытащил! Теперь ты никогда его не найдешь. Все нужно удалять, потому что все, что вы носите в себе — ваш ум, ваше сердце — просто мусор! Возможно, вы считаете это антикварной мебелью, я же называю это просто мусором. Меня нисколько не интересует антиквариат, весь мой интерес лежит в области совершенно нового.

Мукта хотела привезти мне антикварный «роллс-ройс». Я сказал: «Мукта, меня нисколько не интересует антиквариат!»

Она ответила: «Ошо, он очень красивый! Это модель 1939 года, с золотой отделкой», — и все такое.

Я сказал: «Забудь о нем навсегда! Меня интересует только новейшее».

Теперь Шила везет мне «линкольн континенталь». Я сказал ей: «Привези модель 1981 года».

Она сказала: «Ошо, где я найду модель 1981 года? Сейчас 1980-й!»

Я ответил: «Постарайся! К тому времени, когда ты его найдешь, будет уже 1981-й!»

И последний вопрос:

Ошо,

Я очень нетерпелив, я хочу познать Бога, но не хочу тратить время на его поиски. Можешь ли ты показать мне короткий путь?

Однажды к почтенному мастеру пришел молодой человек и спросил:

— Сколько времени потребуется на то, чтобы достичь просветления?

— Десять лет, — ответил мастер.

— Так долго? — выпалил молодой человек.

— Нет, я ошибся. На это уйдет двадцать лет, — сказал мастер.

— Почему ты прибавляешь? — спросил молодой человек.

И мастер ответил:

— Теперь я прихожу к мысли, что в твоем случае на это, вероятно, уйдет тридцать лет!

Коротких путей нет. И если ты нетерпелив, ты никогда не найдешь. Терпение — это единственный путь, и если ты абсолютно терпелив, то можешь найти прямо сейчас. В этом высший парадокс религиозного поиска, поиска истины, Бога, нирваны: если ты нетерпелив, тебе придется ждать целую вечность. Тот почтенный мастер, должно быть, был очень вежливым человеком, он сказал только тридцать лет. Но, по правде говоря, если ты нетерпелив, тебе придется ждать не одну вечность. Если же ты терпелив, абсолютно терпелив, тогда это возможно прямо сейчас — в этот самый момент, здесь и сейчас!

Не спрашивай о коротком пути. Никакого короткого пути никогда не было, короткого пути к истине не может быть. Нельзя получить ее задешево. А терпение означает любовь, потому что только любовь может быть терпелива. Любовь может ждать — любовь умеет ждать. Она может ждать вечно, и именно благодаря тому, что она может ждать вечно, у нее появляется способность получить дар прямо сейчас.

Двое студентов разговаривают друг с другом. Один из них хвастается, скольких женщин он сумел затащить к себе в постель.

— Как тебе удается так легко добиваться женщин? В чем твой секрет? — спрашивает второй студент.

— Сейчас я тебе расскажу. Все, что я делаю, это рисую на панели приборов в моей машине белый круг. Девушка обычно спрашивает о нем, и завязывается разговор. Я обращаю ее внимание на белый цвет и начинаю перечислять все то, что с ним ассоциируется — девственность, чистота, целомудрие. Потом разговор развивается дальше. Мы говорим о чистоте святых, о тантра-йоге и так далее. Все зависит от того, насколько хорошо ты умеешь вести разговор. Просто используй белый круг и отталкивайся от него, и ты без особых проблем добьешься от них этого.

И вот, друг решил последовать его совету. Он нарисовал на панели приборов белый круг и заехал за своей девушкой. Садясь в машину, девушка замечает на панели приборов белый круг.

— У тебя на панели приборов очень интересный круг, — говорит она.

— Да, конечно, — отвечает он, — хочешь перепихнуться?

Достаточно на сегодня.

Оглавление

Глава 1 Просто полый бамбук

Глава 2 С тобой все в порядке

Глава 3 Выращивайте настоящие розы

Глава 4 Найдите своего Бога

Глава 5 Мир внутри вас

Глава 6 Вкус вечности

Глава 7 В открытое небо

Глава 8 Сейчас здесь

Глава 9 Дао заботится

Глава 10 Говорить жизни «да»

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно