Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

Часть I
Февральская революция
(февраль-октябрь 1917)

Политика

1. Внутренняя политика

1.1. Причины Февральской революции

Обычно принято отделять в исторических событиях внешние поводы от внутренних причин, но само историческое действие представляет собой сложный сплав, в котором трудно вычленить случайное и закономерное. В Февральской революции нередко первостепенную роль играли, казалось бы, незначительные обстоятельства, но именно чередование и последовательность ее этапов отчетливо обнаруживает логику разложения, присущую любому «старому порядку».

Важнейшей причиной февральского переворота 1917 г. стало глубокое падение престижа государственной власти. Недостатки бюрократического управления страной необычайно обнажились в условиях войны. Патриотическая эйфория 1914 г. быстро прошла. К тяжелой, упорной и преимущественно неудачной для России позиционной борьбе последующих лет русское общество не было готово ни политически, ни экономически, ни психологически. Хозяйство постепенно приходило в упадок, инфляция росла, продукты все труднее было доставать. Нехватка боеприпасов и продовольствия на фронте, слабость военного командования и узость его оперативного мышления усилили государственный хаос.

Все это, возможно, и не привело бы к революции, если бы не существовало глубокого непримиримого раскола между властью и общественностью. Конфликт между ними усугублялся с обеих сторон: со стороны властей, видевших даже в умеренных общественных инициативах посягательство на трон, и со стороны общественности, родившейся и окрепнувшей в условиях оппозиции к власти, остро чувствующей ее предубежденность и зачастую приумножавшей значимость ее действительных или мнимых промахов.

«Единение» 1914 г. лишь на время ослабило политическую борьбу, но уже к 1915 г. все начало возвращаться «на круги своя». Присутствие у трона лиц, явно некомпетентных, нередко использовавших войну для собственного обогащения, близость Г.Е. Распутина, стяжавшего громкую и скандальную славу своими похождениями к Николаю II, слухи о том, что Распутину принадлежит решающее слово при назначении министров, — все это пятнало репутацию монарха.

Оппозиционные настроения, особенно после отступления 1915 г., стали усиливаться во всех слоях общества: и в верхах, и в низах. Разговоры о создании правительства из числа «честных патриотов», облеченных доверием народа, ни к чему не привели. Во многом это случилось из-за противодействия ближайшего окружения императора, воспринимавшего уступки общественному мнению как угрозу самому принципу единодержавия. Сказалась здесь и нерешительность, и недостаточно гибкая тактика самих общественных деятелей, не желавших идти на широкие компромиссы с властью.

Политический и социальный кризис в стране стал уже очевиден на рубеже 1916–1917 гг. Общественная критика, едва заметная летом 1914 г., усилилась после военных неудач 1915 г. Разговоры о «темных силах», о «глупости» и «предательстве» открыто зазвучали в Государственной думе и чуть приглушенно — в печати. Репрессии полиции против рабочих организаций в конце января 1917 г. усилили недовольство на фабриках и заводах Петрограда. Намечавшаяся на 14 февраля демонстрация в поддержку Думы не состоялась, но слухи о ней обострили обстановку в городе. К середине февраля бастовало уже несколько десятков тысяч рабочих. Брожение и смута постепенно охватывали столицу. Власть здесь уже не имела никакой прочной опоры, помимо войск и полиции. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, явилось сокращение хлебных выдач — в значительной мере из-за нерасторопности чиновников.

1.2. Начало революции

Победа восстания в столице

Стачки, возникшие на предприятиях Петрограда в первой половине февраля 1917 г., в конечном счете вылились на улицы — сначала стихийными митингами у ворот бастующих заводов, затем спонтанным и неуправляемым движением толп от фабричных застав к центру города. Началом революции считают стихийную антиправительственную демонстрацию в Петрограде 23 февраля (8 марта по новому стилю) 1917 г., приуроченную ко Дню работниц. Кое-где произошли столкновения, но полиция к середине дня уже разогнала митингующих. 24 февраля стачки не только не прекратились; но усилиями манифестантов, проникших в еще работавшие цеха, разрослись. Манифестации расширяли число бастующих заводов, бастующие увеличивали ряды манифестантов. 23 февраля бастовало 128 тыс., 24 февраля — 214 тыс., 25 февраля — 304 тыс. человек. Нелегальная оппозиция (в первую очередь эсеры и социал-демократы), быстро оживившись, уже в первые дни волнений придала начавшемуся движению политический смысл и организованность.

Победа восстания во многом зависела от того, чью сторону примут войска. Шествия 23 февраля еще пресекались силами полиции, но 24 февраля петроградский градоначальник А.П. Балк был вынужден обратиться за помощью к армии. Войска вывели на улицы, но они поначалу воздерживались от стрельбы, ограничиваясь лишь демонстрацией силы. Применять оружие правительство пока опасалось, боясь разложения войск и нежелательных откликов в стране и за рубежом. Это вскоре заметили манифестанты. Они, нападая на полицейских, старались обходить и не трогать военных. Разумеется, так было не везде, и в ответ на выстрелы из толпы или ее заметное агрессивное поведение солдаты отвечали ударом. 26 февраля приказ о применении оружия войскам был все же отдан, и демонстранты рассеивались уже выстрелами. Эта мера, призванная устрашить, имела для властей роковые последствия: она привела к брожению среди войск. Первым его признаком был отказ одной из рот Павловского запасного полка подчиниться приказу. Это произошло 26 февраля. Бунт быстро подавили, зачинщиков его немедленно выдали, но часть солдат сбежала из казарм, обстреляв при этом полицейский наряд. 27 февраля примеру павловцев последовала учебная команда запасного батальона Волынского полка. На утреннем смотре его солдаты убили нескольких офицеров. Выйдя тотчас с оружием на улицу они увлекли за собой и другие воинские команды: уже к утру этого дня число восставших солдат достигло нескольких десятков тысяч. Попытки усмирить их «надежными» военными отрядами успеха не имели. Многие из войсковых частей либо отказывались выходить из казарм, либо открыто присоединялись к восставшим. Вместе с толпами демонстрантов, запрудивших 27 февраля, как и в предыдущие три дня, улицы столицы, солдаты начали нападать на тюрьмы и государственные учреждения. К 28 февраля власть правительства в Петрограде была фактически уничтожена, а само правительство перестало существовать. Многие министры и сановники подверглись аресту и заключению в Петропавловскую крепость.

Отречение царя

Император Николай II, уехавший 22 февраля из Царского Села в Ставку, сначала не придал значения сообщениям о волнениях в Петрограде. Однако после ряда новых известий о событиях в городе он одобрил приостановку заседаний Думы 26 февраля и предписал командующему Петроградским военным округом генералу С.С. Хабалову «завтра же прекратить в столице беспорядки». Поскольку Хабалов уже не мог контролировать Петроград, на помощь ему царь направил генерала Н.И. Иванова, придав ему ряд надежных полков. Замышлялась не совсем обычная карательная экспедиция. Посылая Иванова, царь согласился на важнейшую уступку: создание «министерства общественного доверия». Иванов, назначенный командующим Петроградским военным округом, и сам точно не знал, чего от него хотят, — то ли подавлять бунт (а на эту роль нерешительный, осторожный и далекий от политики генерал явно не претендовал), то ли продемонстрировать силу, чтобы сделанные царем уступки не пришлось расширять. Генералу предстояло действовать в зависимости от обстановки, которая менялась после 27 февраля едва ли не с каждым часом. До Петрограда Иванов так и не доехал: железные дороги перешли в руки восставших, а генерал, ощущавший себя скорее миротворцем, чем карателем, не желал брать приступом столицу, что ему явно было не по силам.

Провал экспедиции Иванова еще не означал, что царь утратил рычаги власти: он мог попытаться снять войска с фронта. Но 2 марта Николай II получил телеграммы от командующих фронтами: все они советовали отречься. Понимая бесцельность дальнейшей борьбы, император подписал 2 марта в Пскове манифест об отречении от престола от имени своего и сына, наследника цесаревича Алексея. Трон передавался брату царя, великому князю Михаилу Александровичу, которому предлагалось «править делами государственными в полном ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены». Своими последними указами император назначил великого князя Николая Николаевича Верховным главнокомандующим и князя Г.Е. Львова — Председателем Совета министров.

3 марта 1917 г., после совещания с думскими деятелями, Михаил Александрович фактически отказался от престола. Подписанный им манифест гласил: «Принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому и надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского».

Два двоевластия: конец февраля — начало марта 1917 г

Революция обусловила создание и смену двух двоевластных политических систем: первой, царского правительства и Временного комитета Государственной думы (27 февраля — 2 марта), и второй, Временного правительства и Петроградского совета — со 2 марта 1917 г. Дума, чьи заседания были приостановлены в конце февраля (вплоть до апреля 1917 г.), подчинилась указу. Но протесты думцев против роспуска нижней палаты, равно как и нараставшие анархия и паралич власти в столице, привели к формированию 27 февраля 1917 г. Временного комитета Государственной думы во главе с М.В. Родзянко. В этот же день усилиями социалистов был образован Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов под председательством Н.С. Чхеидзе. Представители обоих органов, пока еще союзники, встретились в ночь на 2 марта для решения вопроса о власти. Обе стороны договорились, что создаваемое Временное правительство объявит всеобщую амнистию, провозгласит политические свободы и снимет все сословные и иные ограничения. Исполнительный комитет Совета отказался послать своих представителей в правительство. Вместе с тем один из руководителей Совета А.Ф. Керенский, обратившись прямо к мнению самого Совета и получив его согласие, занял в правительстве пост министра юстиции. Временное правительство, начавшее работать 2 марта 1917 г., возглавил умеренный либерал, один из лидеров земского движения князь Г.Е. Львов.

Конфликты между правительством и Советами обнаружились уже в первые месяцы революции, но поначалу споры еще не достигали той степени ожесточенности, апогей которой приходится на осень 1917 г. Роли между правительством и Центральным исполнительным комитетом (ЦИК) Советов распределялись следующим образом. Временное правительство принимало важнейшие государственные акты и непосредственно руководило страной, а ЦИК, большинство в котором до октября 1917 г. составляли умеренные социалисты (меньшевики и эсеры), лишь контролировал деятельность правительства и иногда подправлял ее. Принятые правительственными учреждениями решения он стремился сделать более революционными, хотя и не столь радикально, как этого хотели большевики. Но в целом Совет поддерживал, правда, с оговорками, курс князя Львова.

1.3. «Апрельские тезисы» Ленина

Такая позиция подверглась резкой критике со стороны В.И. Ленина, вернувшегося в Россию из эмиграции в начале апреля 1917 г. На следующий день после приезда в Петроград, 4 апреля 1917 г., он выступил на нескольких партийных собраниях с тезисами «О задачах пролетариата в данной революции», впоследствии названных «Апрельскими». Ленин отверг мнение о том, что после свержения монархии война стала «революционной» и «оборонительной». Он по-прежнему считал ее «грабительской» и «империалистической». О революционной войне он допускал говорить лишь в том случае, если власть перейдет в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства, при отказе от аннексий и «при полном разрыве со всеми интересами капитала».

«Никакой поддержки Временному правительству» — эта ленинская строка стала осью «Апрельских тезисов». «Львов и компания», по выражению Ленина, достойны были только разоблачения и изгнания; правда, делать это он рекомендовал терпеливо и очень удивился, когда Г.В. Плеханов счел его тезис за проповедь Гражданской войны. Мысль о давлении на правительство с целью изменить его курс Ленин называл иллюзорной и недопустимой; этот выпад направлялся против тактики как Совета, так и отдельных большевистских вождей, слишком поддавшихся эйфории «единения».

Будущее устройство страны виделось Ленину следующим образом: «не парламентарная республика — возвращение к ней от СРД (Совета рабочих депутатов) было бы началом назад — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху». В собственно экономической части тезисов Ленин потребовал национализации всех земель в стране, слияния всех банков в один с установлением «советской» опеки над ним и рабочего контроля за производством и распределением продуктов.

«Апрельские тезисы», несмотря на приданную им четкую структуру, были документом противоречивым. Здесь слишком много недоговоренностей, неясностей, «революционных» общих фраз; очевиден и налет утопизма. Так, армию Ленин предлагал заменить неким «всеобщим вооружением народа». Эта идея, рожденная в свое время кабинетными раздумьями Маркса, оказалась на практике такой же нереальной, как и предложенное «тезисами» другое новшество — устранение полиции и чиновничества. Все это впоследствии воскресло в ленинском государстве, хотя и под другими названиями. Как бы то ни было, «Апрельские тезисы» стали основой действий большевистской партии вплоть до октября 1917 г. Кое в чем крайности ленинской позиции были смягчены, но VII (апрельская) конференция РСДРП(б) в своих решениях в основном подтвердила точку зрения Ленина, тем самым признав ее обязательность для всех членов партии.

1.4. Социально-политическая программа Временного правительства

Программа нового правительства была изложена в его Декларации, принятой 3 марта 1917 г. Она включала в себя следующие обязательства: 1) полная амнистия для всех политических заключенных. Особо подчеркивалось, что амнистия применяется к участникам военных восстаний, террористических покушений и «аграрных преступлений», т. е. к тем, кто осужден за захват земли или другой чужой собственности; 2) свобода слова, печати, союзов и стачек; 3) снятие всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений; 4) подготовка к созыву Учредительного собрания на принципах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования; 5) роспуск полиции и замена ее «народной милицией», руководители которой не назначались, а избирались и были ответственны перед местными органами власти; 6) избрание органов местного самоуправления всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием.

Примечательно то особое внимание, которое уделялось Декларацией правам военнослужащих. О них было упомянуто трижды. Так, 2-й пункт этого документа распространял на солдат все политические права с малозначащей тогда оговоркой «в пределах, допускаемых военными техническими условиями». В 8-м пункте Декларации предлагалось, с оговоркой о «сохранении дисциплины», устранить для солдат все ограничения «в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам». И наконец, в 7-м пункте обещалось не разоружать и не выводить из Петрограда воинские части, принимавшие участие в восстании.

Вопреки широко распространенному мнению о медлительности Временного правительства, его социально-политическая программа была исполнена с ошеломляющей быстротой. Этому способствовала и захлестнувшая страну волна левого радикализма: Временное правительство не только само стремилось скорее ликвидировать все политические приметы прошлой эпохи, но и постоянно подталкивалось к этому как социалистическими партиями, так и стихийными выступлениями низов.

Первыми, кто вкусил от плодов свободы, были, прежде всего, солдаты. Толчок к «революционизированию» армии был дан знаменитым приказом № 1 Петроградского Совета от 1 марта 1917 г. Им предусматривалось избрание солдатских комитетов во всех воинских частях и распространение на солдат всех политических прав. Временное правительство признало этот документ.

В начале весны были выпущены из тюрем и вернулись из ссылки тысячи осужденных по политическим делам. 10 марта распущен Департамент полиции, 19 марта — Отдельный корпус жандармов. 2 марта принят закон об отмене смертной казни. В марте началась и реформа мирового суда. Если раньше мировой судья единолично решал дела, то теперь этим занимался мировой суд в составе судьи и двух заседателей, представлявших соответственно армию и рабочих. 17 апреля правительство одобрило «Временное положение о создании милиции при местных органах власти». Весной 1917 г. в деревне был уничтожен институт земских начальников, проведены выборы (прямым и равным голосованием) новых органов сельского и городского самоуправления. Осенью 1917 г. был подготовлен закон о выборах в Учредительное собрание и назначены их сроки. Отменялась любая цензура (кроме военной), запретам подверглась лишь деятельность ряда крайне правых и монархических организаций и изданий.

Куда бо?льшие трудности Временное правительство встретило при достижении обозначенных им внешнеполитических и экономических целей. Оно осудило войну ради захватов чужих территорий и выступило за «полный мир на основе самоопределения народов» — но никаких реальных действий по прекращению войны не предприняло. Собственно, само это реальное действие могло быть только одно — сепаратный мир. Иного способа окончить войну притом, что союзники враждебно встречали даже самые разговоры о мире, не было. Сепаратный договор Временное правительство одобрить не могло: при всей сомнительности благополучного исхода такой сделки Россию неминуемо ждали унижение и дипломатическая изоляция. О сепаратном мире в то время не говорили даже большевики, его отвергали и низы.

Экономические реформы также застопорились. Если в промышленности быстрыми уступками рабочим (введением 8-часового рабочего дня, повышением зарплаты, фактическим разрешением рабочего контроля) удалось вплоть до осени 1917 г. сохранять хрупкий «классовый мир», то в деревне дело обстояло иначе. Уже во время весенних полевых работ начались захваты помещичьих земель. Они усилились к августу, ко времени сбора урожая.

Аграрную реформу невозможно было провести за несколько недель до начала весеннего сева. Характерно, что и большевики впоследствии начали аграрный переворот не выпуском пропагандистского воззвания, а узаконением сводки 242 крестьянских наказов — документа, составлявшегося долго, осмотрительно и кропотливо. Обстоятельно разработать за 2–3 недели принципы аграрной реформы (и так, чтобы крестьяне сочли ее справедливой), а потом проводить ее во время полевых работ, когда посеявший не будет знать, на каком поле ему предстоит снимать урожай, — все это очевидно противоречило здравому смыслу. Но это была одна «правда», а наряду с ней жила «правда» другая. Она состояла в том, что уже никто не хотел ждать — ни страдавшие от бесхлебицы крестьяне, ни уставшие жить в окопах солдаты. Голод и смерть являлись более сильными аргументами, чем здравый смысл и достоинство окончания войны. И, устраивая «по-европейски» внешнеполитические и экономические дела России, либеральные и демократические политики неизбежно вели ее на стезю большевизма.

1.5. Политические кризисы. Весна-лето 1917 г

Нерешенность внешнеполитических и экономических задач подспудно определяла и многочисленные правительственные кризисы, ставшие характерной приметой послефевральской эпохи. Первый из них (так называемый «апрельский кризис») был связан с отправкой 18 апреля 1917 г. ноты министра иностранных дел П.Н. Милюкова союзным державам. В этой ноте многие заподозрили возвращение к «империалистическим целям» войны.

Началась длившаяся несколько дней тяжба Совета с правительством, в ходе которой последнему пришлось уступить и поправить Милюкова. Масштабные стихийные манифестации и проявленная в дни «апрельского кризиса» неустойчивость правительства со всей очевидностью показали необходимость создания более прочной власти в России. Это трудно было сделать без Совета, находившегося под контролем умеренных социалистов. Начался закулисный торг о полноправном участии «советских» деятелей в правительстве. Он завершился 5 мая 1917 г. созданием первого коалиционного правительства. Председателем его оставался князь Г.Е. Львов, 10 министров принадлежали к умеренным элементам (кадеты и беспартийные), 6 — к социалистическим партиям. Две ключевые фигуры прежнего правительства — военный министр А.И. Гучков и министр иностранных дел П.Н. Милюков — вынуждены были покинуть свои посты. Новым главой МИДа стал миллионер М.И. Терещенко, беспартийный, но весьма известный своими демократическими речами. Меньшевик И.Г. Церетели занял пост министра почт и телеграфа, а эсер В.М. Чернов — министра земледелия.

Второй правительственный кризис разразился в начале июля 1917 г. Ему предшествовал так называемый «июньский кризис». Последний отчасти был вызван действиями столичного гарнизона, опасавшегося отправки на фронт ввиду предполагавшегося в июне 1917 г. наступления русской армии. Под давлением солдат большевики и приняли решение провести вооруженную демонстрацию 10 июня. Встретив жесткий отпор со стороны Совета, они отменили свою демонстрацию и присоединились к другой, назначенной уже самим Советом на 18 июня. Обилие радикальных лозунгов на манифестации 18 июня дало повод оценить ее как большевистский успех. Это во многом способствовало активному участию большевиков в событиях 2–4 июля 1917 г.

Поводом для массовых выступлений в столице вновь стали слухи о возможной отправке «революционных» солдат на фронт — вследствие провала наступления русского и начавшегося контрнаступления германского. 2 июля 1917 г. министры-кадеты, заявив, что не желают нести ответственность за распад страны, подали в отставку. Ожидая худшего, 2 июля солдаты нескольких десятков воинских частей отказались отправиться на фронт и начали усиленно подталкивать большевиков к тому, чтобы те возглавили их движение. Тем самым они намеревались придать ему «революционный» и политический смысл.

Действия солдатских и матросских анархиствующих масс, а также примкнувшей к ним некоторой части рабочих вышли из-под контроля большевиков уже 3 июля, когда состоялась вооруженная демонстрация у здания Петроградского Совета. 4 июля вооруженные солдаты, к которым примкнули балтийские матросы, вновь двинулись по улицам столицы по направлению к Совету. Начались столкновения и перестрелки вооруженных «демонстрантов» с правительственными войсками. Все это быстро окончилось вытеснением, арестами и разоружением восставших. Они оказались разрозненными, не имели общего плана действий и постоянно оглядывались на большевистских лидеров, которые были озабочены скорее сохранением своего алиби, нежели руководством восстанием. События 2–4 июля обнаружили колебания в лагере большевиков: они и хотели взять власть, и боялись поражения, предпочитая наблюдать, в какую сторону качнется чаша весов. Большевики призывали 3 и 4 июля ограничиться мирной демонстрацией, но с ее помощью ожидали достичь фактически насильственного перехода власти к Советам, — не обращая внимания на то, что первая часть этой формулы несомненно противоречит второй. Двойная игра — и в «легальность», и в «нелегальность» — являлась бесспорно проигрышной и в конечном счете парализовала их решительность. Большевики это учли в октябре 1917 г., бескомпромиссно вступив в борьбу с правительством и не слишком заботясь об оправданиях в случае своего проигрыша.

1.6. «Дело Корнилова»

Прямым следствием «июльского кризиса» стало упрочение власти Временного правительства. Оно начало действовать более решительно и закрыло большевистские газеты, арестовав по обвинению в причастности к мятежу ряд видных большевиков. В.И. Ленин и Г.Е. Зиновьев, опасаясь преследований, покинули Петроград. Новым верховным главнокомандующим назначается 16 июля генерал Л.Г. Корнилов, не скрывавший своего отвращения к послефевральской анархии в армии. На фронте вводилась смертная казнь за воинские преступления.

6–22 июля формируется второе коалиционное Временное правительство. Оно обычно считается более правым, чем предыдущее, но справедливее отметить, что ему пришлось действовать в более «правой» политической атмосфере России. Новым председателем правительства стал эсер А.Ф. Керенский, а В.М. Чернов, которому приписывали ответственность за крестьянские бунты, остался на посту министра земледелия. 4 министра нового правительства принадлежали к эсерам, 2 — к меньшевикам, 2 — к народным социалистам, 5 — к кадетам. Примечательно, что в своих обращениях правительство обещало ускорить проведение политических и экономических реформ. Оно не могло не понимать, что июльское восстание отражало недовольство не только солдат, но и более широких масс.

Ленин считал июль 1917 г. концом двоевластия. Верхушка Советов, по его мнению, уже не могла и не хотела контролировать правительство, действуя заодно с Керенским. Этим Ленин мотивировал необходимость снятия лозунга «Вся власть Советам», что и одобрил в августе 1917 г. VI съезд большевистской партии. В действительности же двоевластие сохранялось — ЦИК Советов только ослабил остроту своего противостояния с правительством, получившим большую свободу действий. Однако у «советских» деятелей оставалось достаточно рычагов, чтобы не уступать в принципиальных политических вопросах. Даже Л.Г. Корнилов, боровшийся на фронте с армейскими комитетами, не мог ими полностью пренебрегать, опасаясь еще большей анархии и солдатских бунтов.

Изменение ситуации в стране отразилось и на Государственном совещании, созванном в Москве 12–15 августа 1917 г. Бурные овации, устроенные здесь Л.Г. Корнилову, равно как и обилие ораторов, требовавших наведения порядка в стране, дало повод впоследствии рассматривать само совещание как шаг к подготовке контрреволюционного мятежа. Однако инициаторы совещания, и в первую очередь А.Ф. Керенский, видели в нем лишь средство «единения патриотических сил», что помогло бы уменьшить давление «низов».

Движение России «вправо» было прервано корниловским мятежом. Разобраться в его тайных пружинах и по сей день трудно: обе враждующие стороны обвиняли друг друга в провокации, и найдется немало документов, подтверждающих их точку зрения.

Началом мятежа послужили слухи о готовящемся 27 августа новом большевистском выступлении в связи с предстоящей демонстрацией по поводу полугодия со дня свержения монархии. Временное правительство запретило шествия, одновременно обратившись к Корнилову с просьбой усилить военную власть в Петроградской губернии. Корнилов не ограничился этим и предложил 25 августа Керенскому прибыть в Ставку для решения вопроса о переформировании правительства. Одновременно он поручил генералу Крымову назначенному командующим отдельной Петроградской армией, «восстановить порядок в Петрограде». Повелительный тон приказов Корнилова встревожил министра-председателя. Получив сведения о подготовке Ставкой политического переворота и считая их достоверными, 27 августа правительство сместило Корнилова с поста верховного главнокомандующего и объявило Петроград на осадном положении. Командующие всех фронтов, кроме Кавказского, поддержали Корнилова. Получив известие о смещении, Корнилов изменил тактику и уже не пытался прикрываться вывеской Временного правительства. В выпущенном 27 августа 1917 г. воззвании он заявил, что «Временное правительство под давлением большевистского большинства советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба». Корнилов предпочел умолчать о своей программе, отметив только, что ему «ничего не надо, кроме сохранения Великой России», и пообещав «довести народ путем победы над врагом — до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни».

Пути примирения между Корниловым и Керенским были отрезаны. 27 августа 1917 г. Корнилов двинул на Петроград войска генерала A.M. Крымова, ударную силу которых составляла Кавказская туземная (так называемая «дикая») дивизия. Крымов не смог продвинуться далеко. Железнодорожники разобрали пути, а мятежные войска под влиянием нахлынувших к ним агитаторов и, опасаясь атаки частей петроградского гарнизона, объявили о нейтралитете. Корнилов и поддерживавшие его командующие фронтами были арестованы. Новым верховным главнокомандующим стал сам А.Ф. Керенский.

Ликвидация корниловского выступления в одночасье изменила политический климат в стране, вызвав его резкое «полевение». 1 сентября 1917 г. правительство, не дожидаясь созыва Учредительного собрания, объявило Россию республикой. Прекратились преследования большевиков, и 14 сентября собралось Демократическое совещание — с теми же целями «единения страны», как и ранее Государственное совещание, но только теперь имевшее отчетливо «социалистическую» окраску. В новом правительстве уже не была представлена партия кадетов. С начала сентября страной управляла директория из пяти лиц, позднее правительство стало действовать в более полном составе. Туда вошли и близкие к кадетам лица, но не как представители партии.

В «полевевшей» стране, при начавшейся с сентября большевизации Советов, политика Керенского почти не изменилась. Предпарламент (постоянный консультационный орган, избранный Демократическим совещанием) обсуждал все вопросы, но мало что решал. Продолжались разговоры о демократическом мире, но дальше предложений о согласовании с союзниками целей войны правительство не шло. Решение о земле откладывалось до Учредительного собрания, хотя многие земельные комитеты уже выработали свои наказы. Но умеренную политику можно было проводить лишь в тех условиях, пока правые партии обладали политическим весом и влиянием и пока армия подчинялась приказам. Керенский же и после падения Корнилова действовал старыми приемами, он не собирался (да и не мог) перехватить инициативу у противников. Он продолжал свой прежний умеренно-центристский курс, не считаясь с тем, что любая политика есть производное от соотношения противоборствующих сил — а последнее стало осенью 1917 г. уже далеко не в пользу центристов.

1.7. Подготовка большевистского восстания

Речи о свержении Керенского, поутихшие в дни корниловского мятежа, вновь стали звучать в большевистской среде с середины сентября. Резче всех об этом говорил Ленин, скрывавшийся в Финляндии. Вернувшись в Петроград в начале октября 1917 г., он усилил давление на большевистский Центральный комитет, требуя его согласия на ускоренную подготовку и проведение восстания еще до открытия II Всероссийского съезда Советов. В самом ЦК не все, однако, соглашались с позицией Ленина. Члены ЦК Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев осудили ее как авантюру, отмечая повсеместное равнодушие масс, неудачность выбора времени и неподготовленность большевиков. Состоявшееся 10 октября 1917 г. заседание ЦК приняло подавляющим большинством голосов (10 против 2) сторону Ленина. 16 октября ЦК подтверждает это решение и создает Военно-революционный центр. Вместе с тем ни дата восстания, ни его конкретные детали в то время так и не были определены. Как ни торопил всех Ленин, дело двигалось медленно. Даже полки Петроградского гарнизона, поддержавшие большевиков, не хотели первыми ввязываться в бой, обещая помощь лишь в случае реальной угрозы со стороны Керенского. Мешала и конспирация: все видные большевики открыто отрицали какие-либо намерения поднять восстание.

В этой связи особый отклик получило письмо Л.Б. Каменева. Оно было опубликовано в издаваемой М. Горьким газете «Новая жизнь», которую большевики считали полуменьшевистской, а их противники — полубольшевистской. Письмо было крайне осторожным. Каменев прямо заявил: «Мне не известны какие-либо решения нашей партии, заключающие в себе назначение на тот или другой день какого-либо выступления. Подобных решений партии не существует». Правда, Каменев не ограничился этим, а аргументированно высказался против самой мысли о немедленном восстании, разумеется, никак не связав ее со спорами в ЦК. Но и того, что было сказано, оказалось для Ленина достаточным: в письме ЦК 19 октября он счел это за недопустимое продолжение дискуссии по уже решенному вопросу. Само письмо Каменева не лишено двусмысленности. Его слова об «усиленном обсуждении вопроса о выступлении» можно было трактовать и как относящиеся к дискуссии в ЦК, и как касающиеся кампании в прессе: почти все газеты со второй декады октября были полны сообщений о грядущем большевистском «выступлении». Как бы то ни было, Ленин посчитал, что дело сделано и таиться более не имеет смысла. В обширном «Письме к товарищам» он подробно рассказал о том, почему нужно восстание и даже как надо его организовывать. «Письмо к товарищам» было напечатано под именем Ленина в газете «Рабочий путь» 19, 20 и 21 октября, как раз накануне переворота.

Прологом восстания стала организация Петроградского военно-революционного комитета. Впервые революционный комитет обороны Петрограда был создан Петроградским Советом 9 октября 1917 г. для защиты столицы от немцев: слухи о том, что Керенский хочет сдать врагу Петроград и тем самым уничтожить гнездо большевизма, широко распространились в то время. 12 октября Исполком Петросовета уточнил устав Комитета обороны и дал ему новое название — Петроградский военно-революционный комитет. Хотя ПВРК создавался как орган всего Совета (а там были не только большевики), он очень быстро превратился в большевистский военный центр по подготовке восстания. Постепенно ПВРК стал присваивать себе функции военной власти в столице. В резолюции полковых комитетов Петроградского гарнизона 21 октября 1917 г. ему обещалась «полная поддержка во всех его шагах» со стороны гарнизона. Осмелев, ПВРК 22 октября попытался поставить под свой контроль штаб Петроградского военного округа, но получил отказ. На следующий день, 23 октября, представители полков одобрили новую резолюцию, в которой говорилось, что «никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Военно-революционным комитетом, не действительны». 24 октября штаб Петроградского военного округа запретил солдатам покидать казармы, пригрозив в случае невыполнения приказа «преданием суду за вооруженный мятеж». Но именно в этот день восстание уже стало свершившимся фактом.

2. Дипломатия

2.1. Изменение формулы войны

Временное правительство быстро получило дипломатическое признание западных стран. Примечательно, что первыми из великих держав признали «свободную Россию» США, обойдя при этом ближайших военных союзников. Процесс признания, однако, в значительной степени являлся формальным. Прежде всего, союзников интересовало, будет ли новая власть соблюдать принятые ранее внешнеполитические обязательства, — и их заверили, что никаких изменений не предвидится. Позже всех из союзников признала Россию Япония (22 марта), но здесь задержка была скорее следствием бюрократической медлительности, а не политической демонстрацией. К 20 марта правительство Львова признали почти все нейтральные и союзные европейские державы.

Новое правительство, заявившее о своем полном политическом разрыве с наследием царизма, должно было неизбежно провести и переоценку внешнеполитических целей России. В первом своем воззвании 3 марта Временное правительство, намечая программу политических и социальных преобразований, решило обойти молчанием тему войны и мира. Впервые оно коснулось ее в «Обращении к гражданам Российского государства» 6 марта 1917 г. Этот документ в дипломатической своей части создавался скорее для «внешнего» употребления и преследовал цель успокоить союзников. В «Обращении» борьба со старым режимом увязывалась с борьбой против Центральных держав (Германия и Австро-Венгрия. — С.Я.):тем самым обосновывался тезис о «революционной войне» (война, которая ведется не для захвата чужих земель, а для защиты революции. — С.Я.). Он формулировался здесь следующим образом: «Правительство верит, что дух высокого патриотизма, проявившийся в борьбе народа со старой властью, окрылит и доблестных солдат наших на поле брани». Ничего не говоря о целях войны, правительство обещало «довести войну до победного конца» и объявило о своей верности заключенным военным союзам.

Давление левых партий и низов, отразившееся стихийными выступлениями и митингами, недовольство союзников, требовавших от России более четко определить свое отношение к войне, — все это побуждало новую власть яснее обозначить свои политические цели. Лозунг мира «без аннексий и контрибуций» в марте стал выдвигаться не только крайними, но и умеренными социалистами. 14 марта Петроградский Совет обратился к «пролетариям и трудящимся всех стран» с Манифестом, в котором предложил «начать решительную борьбу с захватными стремлениями правительств всех стран». Осудив войну Совет, однако, не сказал главного: как ее закончить. Он призывал народы Центральных держав сбросить «иго полусамодержавного порядка», но все это не могло стать сиюминутным делом: революции не всегда кончают войны, и не было гарантии, что после переворота в Германии или Австро-Венгрии не найдутся силы, которые тоже могли бы придать войне «революционный» оттенок.

Ожидаемая всеми Декларация Временного правительства о задачах войны была принята 27 марта 1917 г. Это столь же двусмысленный документ, что и Манифест Петросовета; в нем, правда, было поменьше социалистической терминологии и ни к чему не обязывающих «демократических» фраз. Ключевой пункт декларации — заявление о том, что цель свободной России — не главенство над другими народами, не «отнятие у них национального их достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов». Данные обязательства выглядели весьма демократично, но тут возникал целый ряд вопросов.

Согласно ранним взаимным договоренностям между царским правительством и союзниками, Россия после успешного окончания войны должна была получить территориальные приращения — в частности, Константинополь и Проливы. Разумеется, эти договоры были тайными, но их никто не отменял. Своим заявлением об отказе от захватов Временное правительство, казалось, разрывало их. Возможно, союзники и сочли бы это внутренним делом страны, но тогда возникала другая проблема: как заключать мир без аннексий, если в тех же тайных договорах Россия соглашалась с тем, чтобы Франция получила Эльзас и Лотарингию, Италия — часть австро-венгерских владений и т. д. Союзники, однако, не собирались отказываться от собственной доли. Выраженное в декларации согласие полностью соблюдать обязательства перед странами Антанты (Англия и Франция. — С.Я.)выглядело в данной связи крайне противоречиво и расплывчато.

2.2. Апрельский кризис

Это отчетливо почувствовали союзники, потребовав от России более ясно заявить о целях войны. В результате их давления после тщательного и долгого рассмотрения Временное правительство приняло решение направить 18 апреля 1917 г. ноту Министерства иностранных дел союзным державам. Она призвана была разъяснить и уточнить правительственную программу. В целом ноту трудно отличить от Декларации 27 марта — она написана почти тем же осторожным либерально-демократическим языком. Основные их различия следующие: во-первых, в самом тексте ноты не была повторена уже процитированная выше ключевая формула Декларации 27 марта о мире без захватов; во-вторых, в текст ноты было включено весьма уклончивое и поддающееся многим толкованиям положение о том, что «передовые демократии найдут способ добиться тех гарантий и санкций, которые необходимы для предупреждения новых кровавых столкновений в будущем».

Этими разночтениями, конечно, существенными, все же нельзя полностью объяснить тот широчайший общественный резонанс, который получила нота. Здесь сказалось прежде всего изменение политической атмосферы в стране. Воззвание правительства 3 марта вообще не упоминало о войне, но это мало кто заметил. Теперь же, к середине апреля, после многодневного обсуждения проблем мира в печати и на собраниях, после все более смелых публичных «миротворческих» предложений, к которым попривыкли, после большевистской разоблачительной кампании, после частых разговоров о «тайных разбойничьих договорах», которые, правда, мало кто видел, что и умножало слухи, — после этого любое, даже малозаметное официальное умолчание о целях войны возбуждало крайне нервный массовый отклик.

Временное правительство вынуждено было уточнить ноту Милюкова. В правительственном обращении 21 апреля разъяснялось, что слова ноты о решительной победе над врагом имеют в виду достижение справедливого, не основанного на захватах мира; в связи с этим полностью приводилась уже упомянутая ключевая формула мира из Декларации 27 марта. Правительству пришлось также уточнить положение о санкциях и гарантиях мира — оно, как отмечалось, «подразумевало ограничение вооружений, учреждение международного трибунала и проч.».

Апрельский кризис не был случайностью. Иногда вообще трудно определить, в каких нотах выражены искренние намерения правительства, в каких они маскировались с целью не раздражать общественное мнение и где они искажались, чтобы не тревожить союзников. И само правительство не было едино по вопросу о войне. Позиция П.Н. Милюкова, требовавшего Проливы, явно противоречила позиции Керенского, близкой по духу к «советским» заявлениям, — хотя оба они и были сторонниками войны до победного конца. Столь характерная для Временного правительства «первых месяцев свободы» игра с декларациями и нотами, которые предназначались то для внутреннего, то для внешнего употребления, в конечном счете обернулась не только обыкновенной путаницей, но и крупнейшим политическим поражением правых партий. Формула «мир без насилия и захватов» стала обязательной принадлежностью почти каждого важнейшего правительственного воззвания, она была той границей, отступить от которой уже не смел ни один министр.

2.3. Отношения с союзниками

После отречения царя Антанте стало легче оправдывать свою борьбу с Германией: теперь можно было с большим основанием говорить о противостоянии передовых демократий с новым полусамодержавным «жандармом Европы». Идеологические выгоды, которые приобрели союзники, быстро померкли, когда началось всеобщее и неостановимое разложение русской армии, когда стали иссякать поставки русского продовольствия союзникам, когда прекратились всякие активные действия на фронте. Бессилие государственной власти, остерегавшейся даже говорить в полный голос о том, чего она хочет, побуждали союзников все более откровенно вмешиваться в русские дела. Часто выражаемая в дипломатической переписке союзников надежда на то, что Временное правительство сохранит армию и страну от анархии, со временем обернулась нотациями и упреками. Впрочем, скоро выяснилось, что у Антанты не очень много рычагов давления на Россию. Важнейший из них — финансовый — мог еще влиять на поведение правительства, но не общества, уставшего от войны. Предпринятое отчасти под давлением союзников контрнаступление русской армии в июне 1917 г. закончилось неудачей.

Вызывали раздражение на Западе и постоянные попытки России пересмотреть цели войны. Первое такое обращение союзники получили 5 мая 1917 г. от нового коалиционного правительства. Союзники, правда, не отвергли целиком русское предложение, но фактически рядом оговорок подтвердили, что они не собираются окончить войну с пустыми руками. Самым примечательным был ответ Франции, заявившей, что присоединение Эльзаса и Лотарингии будет не аннексией, а возвращением утраченных территорий, а выплата Германией денег — не контрибуцией, а возмещением за совершенные во Франции опустошения. Разумеется, эта позиция не была лишена оснований, но нетрудно заметить, что при такой постановке вопроса любые разговоры о мире без аннексий и контрибуций лишались всякого смысла.

2.4. Российская дипломатия летом-осенью 1917 г

После «июльского кризиса» Временное правительство стало еще настойчивей говорить о пересмотре целей войны. В опубликованной 6 июля декларации оно уже откровенно предложило «собраться на союзную конференцию в течение августа для определения общего направления внешней политики союзников и согласования их действий при проведении принципов, провозглашенных русской революцией». Уступкой общественному мнению можно счесть и пожелание, чтобы наряду с дипломатами на совещание были вызваны и «представители русской демократии». Однако уже в августе правительство не особенно настаивало на этом: достигнутое в июле относительное «умиротворение» страны могло быть снова поколеблено публичным обсуждением столь болезненного вопроса. Керенский понимал, что союзники здесь едва ли приблизятся к русской формуле.

Если обобщить взгляды русской дипломатии на послевоенный мир осенью 1917 г. в том, что касалось России, то они имели следующий вид: 1) к Германии не предъявлялось никаких территориальных требований, но не допускалось, чтобы соседние с ней области стали сферой германского влияния; 2) Черноморские Проливы и Константинополь не присоединялись к России, но должен быть установлен их особый статус, учитывающий русские интересы; 3) все славянские области Австро-Венгрии должны получить право на самоопределение. Такова была программа М.И. Терещенко.

Существовала и более либеральная «программа демократии», которая тоже претендовала быть частью внешнеполитической концепции России. Она была оформлена в виде наказа М.И. Скобелеву, «представителю демократии» на предстоящей мирной конференции союзников. В «верхах» ее критиковали, но полностью не отвергали: правительство не могло пренебрегать поддержкой умеренных левых партий. И теперь, когда правительство находилось уже на краю обрыва, вновь выявилась множественность внешнеполитических программ, нередко противоречащих друг другу, но одинаково принимаемых властями. Этот неустранимый дипломатический изъян был характерен для всего послефевральского периода. Он изначально подтачивал дипломатическую волю и решимость России, придавая ее внешней политике рыхлость и неотчетливость.

Идея мирной конференции вновь была возрождена после корниловского мятежа, ввиду «полевения» страны. Союзники согласились созвать ее в Париже осенью 1917 г., но попытались изменить повестку конференции, исключив из нее вопрос о целях войны и сосредоточив основное внимание на способах ведения войны и средствах помощи России. По существу, намечалась только военная конференция, с чем Временное правительство после некоторой борьбы и согласилось. Несмотря на это, Керенский вплоть до своего смещения продолжал утверждать, что конференция явится важнейшим шагом к миру.

Экономика

1. Экономические системы

1.1. Экономическая программа Временного правительства

Оформленная в марте-апреле 1917 г. экономическая программа нового правительства покоилась на нескольких основных принципах: 1) ограниченное государственное вмешательство в деятельность промышленности с тем, чтобы отладить и отрегулировать ее работу. В документах коалиционного правительства и, в частности, в Декларации 6 мая предполагалось, что государственный контроль должен быть дополнен контролем общественным; 2) «раскрепощение труда». Под этим понималось, прежде всего, улучшение труда и быта рабочих, предоставление им права на стачку, создание паритетных органов, регулирующих трудовые отношения и гасящих трудовые споры; 3) поощрение частной инициативы и предпринимательства, устранение сковывавших их законодательных стеснений; 4) ограничение прибылей промышленников. В Декларации 6 мая эта цель изложена следующим образом: «правительство обратит особое внимание на усиление прямого обложения имущих классов»; 5) преодоление продовольственного кризиса путем введения хлебной монополии; 6) усовершенствование аграрного законодательства с целью предотвратить спекуляцию землей.

Эта программа уточнялась в последующие месяцы лета и осени 1917 г., но не претерпела больших изменений. Главным камнем преткновения между левыми и правыми партиями служили два вопроса: о пределах государственного вмешательства в экономику и об изъятии прибылей у предпринимателей. Противник чрезмерной государственной экономической опеки министр промышленности А.И. Коновалов 18 мая 1917 г. ушел в отставку но никаких эффектных социалистических экспериментов в масштабах страны никто не проводил — ни кадетское, ни коалиционное правительства.

Вопрос о налогах также был предметом широкой общественной дискуссии. Полностью изъять «сверхприбыли буржуазии», как предлагалось в нескольких резолюциях Совета, министры не решились. Но они согласились на принятие 12 июня 1917 г. налоговых законов, ограничивающих сверхприбыли. Если ранее наивысший доход (в 1917 г. он был определен в 400 тыс. рублей) облагался 12,5 % налогом, то теперь налог был повышен до 30 %. Резко, почти в 2,5 раза увеличивались и налоговые ставки для капиталов в 100 тыс. рублей.

1.2. Рабочий вопрос

Первым важнейшим шагом здесь стало введение восьмичасового рабочего дня. 10 марта 1917 г. соглашение об этом было подписано между Петроградским обществом заводчиков и фабрикантов и Петроградским Советом. Вскоре восьмичасовой рабочий день был фактически введен во всех промышленных центрах России. Временное правительство не препятствовало этому, хотя особого закона и не издало.

Рабочий контроль стал осуществляться явочным порядком с весны 1917 года. Ни систематичности, ни продуманности в нем не было — где-то изгоняли неугодного хозяина, где-то пытались охранять заводские склады и помещения, опасаясь «саботажа». Это были действия преимущественно рабочих-радикалов в фабзавкомах, которые ссылались на фабричные массы и, разумеется, учитывали их мнение, зачастую по-своему «углубляли» противоречия между управляющими и управляемыми. Вмешательство рабочих в управленческие дела, равно как и эксцессы на заводах вроде «вывоза на тачках», возмущали предпринимателей. Временное правительство, не умея и не желая «наводить порядок» на предприятиях с помощью силы, предлагало рабочим и предпринимателям договориться миром. Классового «умиротворения» оно пыталось достичь и узаконением деятельности рабочих комитетов (фабзавкомов), возникших во время революции: они получили официальную поддержку в правительственном постановлении 23 апреля 1917 г. «О рабочих комитетах в промышленных предприятиях».

Зримым проявлением «классовой борьбы» на фабриках и заводах в 1917 г. стали забастовки. Число экономических стачек хотя и медленно, но росло. Весной и отчасти летом 1917 г. остановки работ были краткими и кончались обычно удовлетворением просьб рабочих, хотя и не полностью, и не всех. Споры касались вопросов заработной платы, увольнения рабочих, устранения неугодных фабрично-заводским массам администраторов и мастеров. Политическую окраску забастовки начали приобретать с осени 1917 г. Вплоть до октября 1917 г. политизация стачек происходила путем присоединения ее участниками ряда политических пунктов к блоку экономических требований. Разумеется, и такую стачку можно счесть политической, но для ее окончания вполне было достаточно решения только экономических вопросов.

Желание рабочих узнать, почему им не выдаются заработанные деньги, оправданны ли простои и почему не подвозится сырье, было вполне понятно, но разобраться в сложной отчетности и в коммерческих хитросплетениях они не могли. Вмешиваясь, они нарушали правила коммерческих игр и в конечном счете еще более затрудняли и запутывали деятельность предприятий.

В анархическом коловороте 1917 г. вообще очень трудно отделить искусственные причины производственных кризисов от естественных и выяснить, в каком случае предприниматель не мог, а в каком не хотел продолжать работу своих фабрик. Но не везде и не всегда в то время фабзавком и администрация находились в непримиримых столкновениях. В 1917 г. порой наблюдалась своеобразная взаимопомощь рабочих и предпринимателей, не только споривших друг с другом, но и решавших вместе проблемы своего завода. Сырье, кредиты, авансы — все это владелец предприятия в ряде случаев получал, опираясь на поддержку именно фабрично-заводского комитета.

1.3. Крестьянский вопрос

Временное правительство понимало важность решения крестьянского вопроса. Но чтобы совершить аграрный переворот, требовались особые воля и сила, которыми оно не обладало. Нужно было сделать это быстро, но и спешить было нельзя, потому что получилось бы еще хуже: началась бы цепная реакция столкновений всех и вся в деревне. В сущности, аграрный «узел» в том положении, в каком его застала революция, представлял ловушку для любого собственно «нормального» (не экстремистского) правительства.

Принципиально земельная реформа откладывалась до созыва Учредительного собрания. Разумеется, решать такой большой и больной вопрос лучше было бы авторитетному народному собранию, чем наспех сколоченному Временному правительству, постоянно критикуемому и слева, и справа. Но, пытаясь примирить интересы всех, правительство лишь вызвало всеобщее озлобление — и тем, что не смогло пресечь аграрные беспорядки, и тем, что не сумело вовремя поделить землю.

Первое правительственное постановление, касающееся земельного вопроса, датировано 19 марта 1917 г. Его изданию способствовали два обстоятельства: 1) начавшиеся земельные захваты и 2) давление левых партий. В постановлении впервые в полном виде дана ключевая формула, объясняющая нереальность быстрого аграрного переворота: «Правильное рассмотрение и принятие закона о земле невозможно без серьезной подготовительной работы, собирания материалов, учета запасов, распределения земельной собственности, выяснения условий и видов землепользования и т. д.». Все это не раз будет звучать и позднее, и чем дальше, тем меньше будет этому веры. Отсюда и рост так называемых аграрных преступлений — захватов земель, порубок лесов, потрав полей.

11 апреля правительство вынуждено было принять постановление об охране посевов, но применять для этого воинские команды решилось не сразу. Однако именно 11 апреля оно рискнуло сделать первый, действительно реальный шаг в земельном вопросе: разрешило отчуждать у владельцев не засеваемые ими пахотные земли, правда, за компенсацию. 21 апреля были созданы местные и Главный земельные комитеты. Им поручалось провести подготовительную работу по осуществлению аграрной реформы. Другим важным шагом правительства стал закон 11 июня 1917 г. об ограничении земельных сделок. Во-первых, он устанавливал контроль за совершением земельных сделок со стороны губернских земельных комитетов с целью прекращения земельных спекуляций, во-вторых, отмечал, что любые земельные сделки, совершенные после 1 марта 1917 г., не могут ограничивать волю Учредительного собрания при принятии законов о земле.

Об общих принципах будущей аграрной реформы правительство изъяснялось крайне туманно, постоянно повторяя о том, что это правомочно решить только Учредительное собрание. Так, в правительственной Декларации 8 июля 1917 г. было лишь подчеркнуто, что в основу будущей земельной реформы должна быть положена мысль о «переходе земли в руки трудящихся»; куда подробнее там говорилось об умиротворении крестьянских волнений. Всего несколько строк было посвящено вопросу об «упорядочивании земельных отношений» и в последней правительственной Декларации 26 сентября 1917 г.

1.4. Продовольственный вопрос

Понимая, что вопрос о хлебе есть во многих отношениях и вопрос о власти, Временное правительство попыталось рядом мер смягчить продовольственный кризис в стране. Оно быстро оттеснило «советских» деятелей от продовольственных дел, исходя при этом из вполне логичного мнения, что многоначалие здесь равносильно краху.

При старом режиме продовольствие поступало населению посредством вольной торговли и через государственные заготовки. Уже к 1917 г. была отчетливо видна порочность этой комбинации. Хлеба выращивали все меньше, и коль скоро его рыночная цена повышалась, проводить государственные заготовки становилось все труднее. В связи с этим Временное правительство вынуждено было ввести 25 марта 1917 г. хлебную монополию. Она была узаконена правительственным постановлением «О переходе хлеба в распоряжение государства». Суть хлебной монополии можно свести к следующим положениям: 1) собранный хлеб (из урожая как 1916, так и 1917 г.) берется на учет государством. Сведения об урожаях должны предоставляться самими хлебопроизводителями. В случае обнаружения спрятанного хлеба он изымался, но не бесплатно, а за половину установленной на него «твердой» цены; 2) производителям хлеба оставлялось лишь то его количество, которое необходимо было для личного потребления и для проведения посевных работ. Остальной хлеб сдавался государству по «твердым» ценам; 3) собранный государственными органами хлеб распределялся равномерно среди остального населения. Для решения этой задачи создавались местные продовольственные комитеты. Чтобы хоть как-то компенсировать убытки хлебопроизводителей, «твердые» цены на хлеб повысили по сравнению с 1916 г. в среднем более чем на 60 %.

Хлебная монополия получила одобрение Советов и левых партий, но она же вызвала и резкие протесты многих предпринимателей, торговцев и производителей хлеба. В их жалобах, правда, своекорыстный умысел трудно было отличить от искренней озабоченности тем, сможет ли правительство одно, без частных посредников, наладить доставку и распределение продовольствия и возможно ли увеличение урожаев без соблюдения частных интересов.

Хлебная монополия неминуемо должна была нанести удар по сельскому хозяйству. Производство хлеба, несмотря на подъем «твердых» цен, стало теперь делом куда менее выгодным, далеко не оправдывающим затраченные средства. Хлебной монополией были недовольны не только помещики и «кулаки», но и многие простые крестьяне. В целом хлебную монополию можно счесть вынужденным, но во многом не удавшимся экономическим экспериментом. Сами продовольственные комитеты нередко разгонялись — либо правительством за их причастность к незаконным реквизициям и неумелость в работе, либо крестьянами, которые враждебно относились к продкомитетам.

Пытаясь хоть как-то улучшить продовольственное положение, Временное правительство 27 августа 1917 г. нарушило незыблемый принцип хлебной монополии — «твердость» цен. Новый потолок цен на хлеб намного превысил предыдущий, но и данная мера не очень-то помогала. Начиная со второй половины лета 1917 г. стала быстро расширяться карточная система распределения продуктов. Продовольственные запасы таяли. Голода пока еще не было, но бесчисленные разговоры о «грозящей катастрофе» возникли осенью 1917 г. не случайно: цифры показывали сокращение уровня жизни населения, особенно на окраинах и в неземледельческих областях России.

2. Экономическое развитие

2.1. Промышленность

Кризисные явления в промышленности обозначились еще в предшествующие годы. Их определяли не столько специфические обстоятельства 1917 г., сколько инерция общего экономического распада, вызванного войной. Но к осени 1917 г. экономический кризис был усилен расстройством снабжения из-за транспортных неурядиц, инфляцией, нехваткой топлива, а также отчасти падением трудовой дисциплины, анархическими выступлениями рабочих, бесконечным митингованием, снизившим продуктивность работы, резким падением производительности труда. В целом валовая продукция промышленности сократилась по сравнению с 1916 г. более чем на 33 %.

Кризис являлся всеобщим: не было ни одной отрасли промышленности, которую бы он не затронул. Менее всего пострадали машиностроение и металлообработка — те отрасли, которые непосредственно работали на оборону. Очень сильно кризис сказался на топливной промышленности. Производство нефти в 1917 г. составило только 86 % от уровня 1916 г. В Донецком бассейне производство угля упало в октябре 1917 г. почти на треть по сравнению с октябрем 1916 г. — хотя в целом по стране угля было получено в 1917 г. по сравнению с 1916 г. меньше на 14 % .Угольный кризис во многом обусловил снижение выплавки и чугуна на металлургических заводах Юга России — в среднем на 22 % по сравнению с показателями 1916 г. В стране сократилось производство стали, железной руды и особенно станков. Из-за недостатка сырья резко снизился выпуск продукции ткацкой промышленности.

2.2. Сельское хозяйство

В сельском хозяйстве симптомы кризиса не проявились столь впечатляюще. Посевные площади снизились по сравнению с 1913 г. примерно на 7 %, а по производству хлеба показатели 1916 и 1917 гг. почти совпали. Понизились урожаи технических культур, что в значительной мере являлось следствием повышения цен на хлеб. Сократилось поголовье скота — лошадей и коров — ввиду большой потребности многомиллионной армии. И все же продовольственный кризис второй половины 1917 г. отчасти был кризисом не производства, а распределения. Хлеб прятали, преуменьшали его наличное количество, не довозили до потребителя, теряли при транспортировке.

2.3. Транспорт

В транспортном хозяйстве упадок зримо обозначился уже в 1916 г. Ведомственные неразбериха, бюрократические проволочки, непродуманность транспортной политики — все это усилилось анархией 1917 г. При обширности территории, неразвитости дорог и ограниченности возможностей гужевого транспорта в России основная тяжесть перевозок легла на железнодорожный и водный транспорт. Это приводило к быстрому изнашиванию транспортных средств. В результате возникла примечательная ситуация: во многих городах не хватало продовольствия, но в других городах и местностях оно лежало на складах ввиду невозможности вывоза. Особые трудности испытывал гражданский пассажирский транспорт. Переброска солдат, эвакуация беженцев, доставка военных грузов привели к резкому сокращению пассажирских перевозок.

Общество

1. Демографические и социальные характеристики

В 1916–1917 гг. были проведены две переписи: поземельная 1916 г. (она учитывала сельское население и не касалась оккупированных территорий) и поземельная и городская перепись мая-июня 1917 г. Однако точную цифру населения в 1917 г. установить трудно — по разным оценкам она колеблется в пределах 160–170 млн человек. Примерно 18 % из их числа принадлежало к городскому населению, 82 % — к сельскому. В 1917 г. итог естественного прироста населения равнялся -2,8 (рождаемость в 1917 г. составила 26,3, а смертность — 29,1 на 1000 человек). И смертность, и сокращение рождаемости были непосредственно связаны с войной, с убылью мужского населения, болезнями и смертью на фронте, ухудшением материального положения. Система здравоохранения почти не подвергалась реформам в бурном 1917 г. и в целом находилась не на очень высоком уровне. Число больничных коек в 1917 г. составило 55,6 тыс., сократившись по сравнению с 1913 г. более чем на 9 тыс. Существенно снизилось по сравнению с 1913 г. число коек в родильных медицинских учреждениях.

Данные о социальном составе населения в это время не очень точны. Переписи (здесь особо следует выделить профессиональную 1918 г. и промышленную 1920 г.) основаны на различных методиках и часто не затрагивают тех сюжетов, которые интересовали статистиков в предшествующие и последующие годы. Ряд исследователей оценивает численность рабочих в 1917 г. в 4,2–4,4 млн человек (14–15 % самодеятельного населения России), но и эти цифры были предметом спора. Наиболее многочисленной социальной группой являлось крестьянство — оно составляло свыше 60 % занятого населения страны.

Особо следует сказать о безработице. Весной 1917 г. о ней никто всерьез не говорил, и даже отсутствует сколь-нибудь надежная статистика по этому вопросу. Размеры безработицы в то время историки пытаются оценить, используя отрывочные данные о закрытии предприятий и увольнении занятых на них лиц. Но безоговорочное причисление уволенных к безработным едва ли правомерно, хотя, конечно, какая-то их часть действительно стала таковыми. С конца лета 1917 г. число закрывавшихся из-за убыточности фабрик и заводов начало быстро расти. Обеспокоенное этим, Временное правительство разработало обширный план организации бирж труда во многих городах России, но осуществить его уже не хватило времени.

2. Уровень жизни

В годы войны наблюдалось увеличение номинальной заработной платы рабочих — на 29 % в 1915, на 203 % в 1916 и на 492,5 % в 1917 г. Столь резкий скачок едва ли совместим с устойчивыми ценами, и, разумеется, указанные цифры нельзя принимать без учета ценовой динамики. Некоторые исследователи (К.А. Пажитнов, Б.А. Гухман) полагали, что рост зарплаты опережал рост цен, и делали вывод не только о номинальном, но и о фактическом повышении оплаты труда. Эту точку зрения отверг С.Г. Струмилин, установивший, что реальная заработная плата в 1917 г. упала почти вдвое по сравнению с 1913 г.

В целом нельзя отрицать падение реальной заработной платы в годы войны, но до 1917 г. оно не было столь заметно, как позднее. В 1917 г. положение резко изменилось. С оговорками можно принять цифры переписи фабрично-заводской промышленности за 1913–1917 гг., которая на основе данных по более чем 2300 промышленным предприятиям определила, что заработок рабочих в 1917 г. составлял менее четверти довоенной оплаты труда.

Вместе с заработками рабочих росло и жалованье государственных служащих, учителей и представителей других профессиональных групп, финансируемых государственным бюджетом, — и это в тех условиях, когда расходная часть бюджета начинала преобладать над доходной. В середине 1917 г. уже были видны признаки приближения инфляционного взрыва. В какой-то мере он был подготовлен начавшимся тогда же изменением минимума гарантированной заработной платы — его повышения в первую очередь добились крупнейшие профсоюзные объединения Москвы и Петрограда. Сказался и заметно увеличившийся с августа 1917 г. выпуск кредитных билетов без золотого обеспечения. Последствия не замедлили проявиться. В центральных губерниях России за два месяца (сентябрь-октябрь 1917 г.) цены выросли на 340 %. Новые тарифы оплаты труда лишь отчасти смягчили этот удар. Политическая анархия и экономический хаос в конце 1917 г. резко подхлестнули гонку цен и зарплаты. Стремительно увеличивавшийся разрыв между ними далеко не полностью компенсировался «карточной» продажей ограниченного количества продуктов по государственным «твердым» ценам.

Попытки введения «карточной» системы предпринимались еще до Февральской революции. С весны 1917 г. в Москве и Петрограде по карточкам продавали хлеб и сахар, а с лета — крупу и жиры. На первых порах различие между «карточной» и рыночной стоимостью важнейших продуктов не было велико, но зазор между ними расширялся с каждым месяцем.

Власть

1. Высшие органы власти

Система высших органов власти лишь отчасти была затронута революцией. Ее перестройка свелась скорее к устранению лиц, а не государственных учреждений. Любые «передвижки» в системе власти старались обставлять множеством юридических актов, но механизмы принятия этих актов противоречили Основным законам Российской империи. Новое правительство было создано Временным комитетом Государственной думы, его программа определялась соглашением думцев и Совета, а его председателя назначил император. Те же немыслимые с юридической точки зрения и причудливые «властные» комбинации возникали и в других случаях, служа наглядным примером политико-государственного хаоса первых дней революции.

8 марта 1917 г. Совет министров получил новое название — Временное правительство, под которым и действовал вплоть до своего крушения в октябре 1917 г. Прежние министерства были сохранены, причем часть из них под своими старыми названиями: Министерство иностранных дел, Министерство земледелия, Министерство внутренних дел, Министерство юстиции, Министерство финансов, Министерство народного просвещения. Внутри министерств, особенно тех, которым принадлежали карательные функции, осуществлялся ряд структурных перемен. В МВД прежде всего ликвидировались такие одиозные подразделения, как Штаб Отдельного корпуса жандармов, Главное управление по делам печати и Департамент полиции. Распускались государственные учреждения, непосредственно связанные с императорской властью, — Министерство Императорского двора и уделов и Собственная его императорского величества канцелярия. Ряд новых министерств был образован в конце весны 1917 г., в период формирования первого коалиционного правительства. Это министерства продовольствия, труда, государственного призрения, почт и телеграфов. Вместо Синода в августе 1917 г. было создано Министерство исповеданий. Сенат сохранил некоторые судебные функции, но упразднялись такие его органы, как Особое присутствие и Верховный уголовный суд.

В России после отречения царя фактически не было главы государства. Даже провозглашение республики 1 сентября не побудило власти создать хоть какое-то подобие «президентского» поста — все оставлялось на усмотрение Учредительного собрания. В России отсутствовал парламент. При формировании правительства Временным комитетом Государственной думы отчасти учитывалось влияние той или иной думской фракции. Но Дума фактически перестала существовать как государственный орган уже в дни Февральской революции, хотя и она и ее Временный комитет были распущены только в октябре 1917 г. И Государственное совещание, и Демократическое совещание и даже назначенный последним Предпарламент — Временный совет Российской республики — все они формировались партийными и общественными организациями, а не путем свободных и равных выборов всего населения. Предпарламент фактически с самого начала оказался мертворожденным учреждением. На первом же заседании Временного совета Российской республики 7 октября 1917 г. большевики огласили заявление о выходе из его состава. Наделенный полномочиями контролировать правительство, но лишенный какой-либо реальной власти, Предпарламент прекратил свое существование после Октябрьского переворота.

Классический принцип разделения властей, присущий любой демократической системе, был нарушен — правительство одновременно и издавало законы, и выполняло их. Временное правительство понимало нелепость этой ситуации и достаточно быстро подготовило и издало закон о выборах в Учредительное собрание. Однако сроки самих выборов неоднократно переносились. Выборы состоялись уже после смещения правительства Керенского, хотя и в тот день, который был им установ лен, — 12 ноября 1917 г.

2. Местные органы власти

Система местных органов власти в большей степени подверглась разрушениям, чем центральные правительственные и государственные учреждения. Были смещены все губернаторы, градоначальники, наместники и полицейские чины и упразднены их должности. Вся полнота власти на местах передавалась руководителям земского и городского самоуправления; они объявлялись комиссарами Временного правительства на соответствующем им уровне: губернском, уездном и городском. Впоследствии правительство широко использовало и принцип кооптации (назначения) комиссаров из числа известных общественных деятелей. Круг полномочий комиссаров не был отчетливо определен. Первоначально их рассматривали как посредников между правительством и местными органами власти, но постепенно их права расширялись. По принятому 25 сентября 1917 г. «Временному положению о губернских (областных) и уездных комиссарах» они наделялись широкими полномочиями по управлению губерниями и уездами.

Основным органом управления в сельской местности, как и ранее, являлись губернские, уездные и волостные земские управы. Теперь они были наделены значительно большими демократическими правами. 21 мая 1917 г. Временное правительство опубликовало два постановления по этому вопросу. Первое из них — о производстве выборов губернских и уездных земских гласных. Оно предусматривало, что выборы уездных гласных будут производиться всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием лицами обоего пола, достигшими двадцати лет. Губернские гласные избирались уездными земскими собраниями. Второе постановление касалось волостного земского самоуправления. Устранялась его сословность, ликвидировались институты волостных сходов и волостных старшин. Основным органом власти в волости становилось волостное земское собрание, также избираемое общим, равным, прямым и тайным голосованием. Оно назначало орган волостного управления — волостную управу.

В городах местная власть принадлежала городским думам и их исполнительным органам — городским управам; и здесь также отменялись все ранее существовавшие избирательные стеснения. В наиболее крупных городах по закону 15 апреля 1917 г. создавались районные думы и управы.

3. Национальная политика

Основополагающим актом Временного правительства, восстановившим национальное равноправие, стал закон 20 марта 1917 г. «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений». Им предусматривалось уравнение в правах всех граждан, независимо от их вероисповедания или национальности. Тем самым отменялись «черта оседлости» для евреев, обязательное употребление в частном делопроизводстве русского языка, ограничения на выбор профессии, на занятие военных и гражданских должностей.

Национальные организации, как вышедшие из подполья, так и вновь созданные после февральского переворота, первоначально были умеренны в своих требованиях, отстаивая только культурно-национальную автономию и лишь в крайних случаях — автономию политическую. О полной независимости, вплоть до отделения от России, упоминали в феврале-марте лишь отдельные национальные радикалы. Ослабление государственной власти, неспособность правительства быстро решить проблемы национальных окраин, равно как и нежелание слишком расширять их права — все это обусловило постепенный рост влияния национальных политиков, выступавших за независимость от России. Характерно, однако, что для достижения своих целей националисты не воспользовались Советами, подозревая в них проводников русского влияния.

Особо нежелательный оборот для российских правящих кругов приняли события на Украине. Возглавившая украинское национально-освободительное движение Центральная Рада в своих мартовских воззваниях всячески поддерживала Временное правительство. Однако уже в изданном 10 июня так называемом «первом универсале» она объявила Украину автономным государством, хотя позднее и согласилась с тем, что его судьбу должно окончательно определить Учредительное собрание. Протокол о признании Генерального секретариата Украины, с рядом оговорок подписанный Керенским в Киеве в конце июня 1917 г., стал поводом для отставки министров-кадетов 2 июля. Впоследствии и Сенат отказался утвердить инструкции Генеральному секретариату, сославшись на то, что украинская автономия может быть разрешена только Учредительным собранием.

Летом усилилось и национальное движение в Финляндии, чья автономия в полном объеме была восстановлена еще 6 марта 1917 г. 5 июля 1917 г. финским сеймом принимается закон о суверенитете — так называемый «закон о власти», который оставлял Временному правительству полномочия лишь в области обороны и внешней политики. Сейм был распущен 18 июля 1917 г., однако впоследствии, в октябре 1917 г., правительство признало Финляндию республикой, обладающей правом иметь выборные законодательные учреждения.

Выдаваемая за «гибкость» непоследовательность правительства в национальном вопросе органично вырастала из общей слабости государственной власти, старавшейся одновременно примирить интересы и правых, и левых, и центристов.

Три первые правительственные программные декларации (3 марта, 6 мая и 8 июля 1917 г.) фактически обходят молчанием национальный вопрос. В сентябре 1917 г., когда национальный распад России обозначился достаточно отчетливо, правительство публично выразило свою позицию по этой проблеме. Она содержится в программной декларации 26 сентября: «Признание за всеми народностями права на самоопределение на основах, которые будут выработаны Учредительным собранием. Разработка и издание законов, обеспечивающих национальным меньшинствам, в местах их постоянного жительства, пользование родным языком в школе, суде, органах самоуправления и в сношениях с местными органами государственной власти. Образование при Временном правительстве Совета по национальным делам с представительством всех национальностей России, в целях подготовки материала по национальному вопросу для Учредительного собрания». Несомненно, это были важные и нужные меры, но они являлись уже недостаточными и очевидно запоздалыми.

4. Государственная безопасность

Система политического сыска была немедленно уничтожена в первые же дни революции. Многие полицейские участки и их архивы были сожжены или разгромлены, полиция — и высшая, и местная — частью скрылась, частью подверглась арестам; некоторые полицейские чины были казнены в результате стихийных самосудов. Там, где революционные дни прошли спокойно, полицейские участки еще работали до начала марта. 3 марта в своей декларации Временное правительство обещало «замену полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления». Поначалу милиция создавалась явочным порядком. В Петрограде 28 февраля — 7 марта действовали даже две милиции — соответственно в рабочих и центральных районах города, что придало их разделению и «классовый» оттенок. 10 марта было создано Временное управление по делам общественной полиции и обеспечению личной и имущественной безопасности граждан (с июня — Главное управление по делам милиции). Милиция была объединена и сокращена, однако отдельные отряды особой рабочей милиции окончательно были разогнаны только после июльских событий. Особенностью народной милиции являлась ее децентрализация: она подчинялась только местным органам власти. Принятое 17 апреля 1917 г. постановление Временного правительства об учреждении милиции предусматривало введение для милицейского руководства возрастного и образовательного ценза. Милиция, однако, была создана не во всех губерниях. Во многих уездах и волостях как Советы, так и местные органы власти формировали и иные структуры охраны правопорядка.

Время между февралем и октябрем 1917 г. стало эпохой максимальной свободы слова и печати. Правда, в особых случаях закрывались — и явочным порядком, и Советами, и правительственными органами — как правые, так и левые издания: монархические в феврале 1917 г., большевистские в июле 1917 г. Но какая-либо общая инструкция о цензуре отсутствовала. Продолжало существовать ведомство военной цензуры, которое, помимо прочего, следило и за деятельностью политических и национальных организаций, в особенности тех, которые подозревались в связях с врагом. Собственно военно-разведывательные функции возлагались на Главное управление Генерального штаба и контрразведывательные отделения штабов военных округов.

5. Армия

Армия во многом решила исход политического противоборства февраля-марта 1917 г. — оттого столь щедрыми оказались «дары революции», полученные солдатами. Первым их перечнем стал приказ № 1 Петроградского совета. Он касался только войск Петроградского гарнизона и предусматривал: 1) немедленное избрание во всех ротах, батальонах, полках, батареях и прочих воинских подразделениях комитетов «из выборных представителей от низших чинов»; 2) руководство политическими выступлениями воинских частей только со стороны их комитетов и Совета; 3) исполнение приказов Временного комитета Государственной думы лишь в том случае, если они не противоречат приказам Совета; 4) соблюдение воинской дисциплины только в строю и на службе; 5) сосредоточение оружия в руках комитетов и запрещение выдавать его офицерам; 6) отмену титулования офицеров и воинского приветствия вне службы.

Приказ этот был написан наспех после победы петроградского восстания, наряду с принципиальными вопросами здесь отразились и сиюминутные обстоятельства, вызванные начавшейся борьбой за власть. Временное правительство уже в декларации 3 марта фактически согласилось с приказом № 1. Он вскоре был распространен и на все другие войска — при сильнейшем давлении как самих солдат, так и наиболее выражавших их интересы Советов и левых партий. Нормативным актом для этого послужил приказ верховного главнокомандующего М.В. Алексеева 30 марта 1917 г. Им вводилось «Временное положение об организации чинов действующей армии и флота». Примечательной особенностью его было закрепление в комитетах до 1/3 мест за офицерством. Более широко полномочия комитетов определялись в приказе военного министра А.И. Гучкова 16 апреля 1917 г. Комитетам предписывалось: 1) сплочение армии; 2) поддержание дисциплины; 3) контроль за хозяйственной деятельностью; 4) борьба с превышением власти со стороны должностных лиц; 5) решение вопросов быта солдат; 6) улаживание недоразумений между солдатами и офицерами; 7) развитие просвещения и спорта среди солдат; 8) подготовка к выборам в Учредительное собрание. Офицеры по-прежнему имели право входить в солдатские комитеты, но их доля сокращалась — до 1/5.

Нарочитая неопределенность полномочий комитетов, отмеченных приказом Гучкова, не являлась единственной причиной того, что они переступали предписанные им границы. Самыми мощными анархистскими выступлениями были волнения на Балтийском флоте, приведшие в начале марта 1917 г. к убийствам и арестам сотен офицеров. Таких кровавых конфликтов удалось, однако, избежать на Черноморском флоте, командующий которого адмирал А.В. Колчак сумел наладить взаимодействие с флотскими комитетами. «Разложению» подверглись прежде всего тыловые воинские части и особенно те из них, что находились в крупных городах, в эпицентре межпартийных склок. Порядок на самих фронтах удалось сохранять, по крайней мере, до лета 1917 г. Июньское наступление вызвало брожение фронтовых частей. Его отчасти удалось погасить после июльских событий и назначения главнокомандующим Л.Г. Корнилова. Августовский мятеж Л.Г. Корнилова резко изменил положение в армии. Ее комитеты начали большевизироваться (хотя и не так быстро, как Советы), боеспособность войск стала падать, углубилось недоверие к офицерам. Распоряжения 50 тысяч комитетов, созданных в армии, выполнялись теперь с большей быстротой, нежели приказы военачальников.

Культура

1. Общие тенденции развития

Культура не может быть свободна от политических и социальных реалий, но эта зависимость в целом слабо выявилась после политического переворота в феврале 1917 г. Историк, сравнивающий культурные процессы «революционных» 1905 и 1917 гг., сразу отметит чрезмерную политизированность первых и необычную аполитичность вторых. Отчасти это можно объяснить тем, что в 1905 г. мы видим специфическое совпадение политического и художественного новаторства: выпады против власти были созвучны по духу выпадам против прежних художественных приемов. Эпохи художественного, философского и политического брожения совпали по времени, и этот дух всеобщего протеста пропитал политикой всю культуру. Во многом этому способствовало и еще неразложившееся к 1905 г. единство интеллигентского круга, который в значительной мере характеризовался коллективным оппозиционным настроем, коллективным оппозиционным поведением, общностью логики и содержания политической мысли.

К 1917 г. многое уже было иным. Культура стала более утонченной. Она очистилась и усложнилась пришедшей на гребне Серебряного века многочисленной новой плеядой интеллектуальных и художественных творцов, в их бесконечных и глубоких спорах. Она совлекала с себя ветхие художественные одежды — и тем отдалялась не только от художественного примитива, от натурализма в литературе и «передвижничества» в живописи, но и от политического примитива, выразителями которого для творцов культуры постепенно становились народнические и прочие социалистические течения. Уже Н.А. Бердяев чувствовал себя бесконечно далеким от Г.В. Плеханова — человека, долго признаваемого в социал-демократической среде едва ли не культурным светочем.

Культура стала и менее политически единой. Сомнения «веховцев» (авторов знаменитого сборника статей «Вехи», вышедшего в 1909 г.), отдававших первенство внутренней, духовной революции перед внешней, политической, не прошли для культуры бесследно. Интеллектуальное переосмысление и интенсивное внутреннее переживание политического и художественного опыта позволили интеллигенции по-новому оценить присущие ей либеральные ценности.

Характерная примета культурных перемен в любой освобождающейся от политических стеснений стране — демократизация культуры, неотделимая от ее примитивизации. В 1917 г. это еще не выявилось столь широко, как в последующие годы, — но симптомы были заметны многим. «Народнопоклонничество» интеллигенции иссякало по мере того, как многие люди из низов поднимались вверх, не приобретая аристократизма вкуса, но и не теряя плебейства привычек — бытовых, художественных, политических. Сатирическая литература и пресса 1917 г. (да и не только они) были уже в «первые месяцы свободы» полны насмешек над «новым человеком» из низов, возомнившим себя средоточием жизни, — насмешек, еще десяток лет назад немыслимых в либеральных изданиях. Фигура «мещанина во дворянстве» не случайно привлекла общественное внимание: в его бытовом облике ощущалось нечто близкое к политическому экстремизму. Но «низовая» культура 1917 г. — это и во многом культура осознанного человеческого достоинства, культура признания ценности каждого человека, независимо от того, к каким слоям общества он принадлежит.

Культура 1917 г. — это и культура распутья, культура споров о будущем страны. В учительской среде не кончались дискуссии о том, как воспитывать нового, свободного человека в раскрепощенном государстве. Художественный авангард воспринимал 1917 г. как творческую веху, придавшую его исканиям социальный смысл. Философы встретили революцию как пророчество, которое они, правда, оценивали неоднозначно — то как призывающее к покаянию и опрощению перед народом, то как указующее на скорое пришествие грядущего хама.

Культура становилась не просто «низовой» по своему характеру — она становилась всеобщей, и с каждым днем все больше людей чувствовало, что и им есть что сказать другим людям — к этому поощрял самый дух революционного раскрепощения, выразившийся тысячами митингов, собраний и манифестаций. Словно в огромную воронку, революция втягивала в горнило культуры — политической и художественной — тысячи людей. И, переплавившись здесь, они выходили уже во многом иными — то умудренными, «взыскующими правды», то нетерпимыми, страстными и непримиримыми — но одинаково отдаленными от своего прежнего духовного бытия.

2. Наука и образование

Крушение самодержавия привело к полной отмене цензуры, и благотворнее всего это проявилось в общественных науках. «Разоблачительный» пафос сказался именно в тех трудах, которые освещали запрещенные темы революции и революционного движения, жизнь высшей царской бюрократии, тайны монархии. Был выдвинут ряд проектов, направленных на демократизацию Российской Академии наук, восстанавливалась автономия высшей школы. Предлагалось перестроить среднюю школу на началах самоуправления, отменить ряд национальных и сословных стеснений при поступлении в учебные заведения, допустить преподавание на родном языке. Реабилитировались те преподаватели, которые по политическим причинам были изгнаны либо вынуждены были уйти из школы.

Попытки Временного правительства улучшить материальное положение учителей были не очень успешными вследствие нехватки средств и быстрого роста цен, начавшегося с лета 1917 г. Сумбурностью и непоследовательностью отличались и меры по обновлению школы. Несмотря на наличие радикальных и даже большевистских элементов в среде учительства, основная его масса была умеренной в своих политических воззрениях, многие не желали ломки старых методов обучения.

3. Литература

Подавляющее большинство литераторов с одобрением встретило февральский переворот. А.М. Горький, А.А. Блок, К.Д. Бальмонт, А.И. Куприн, В.В. Маяковский были в числе тех, кто горячо приветствовал новый строй, хотя тема революции не очень заметно отразились в их тогдашнем художественном творчестве.

Необычайный размах получила политическая сатира, приобрели известность такие ее мастера, как О.Л. Д'Ор, Тэффи (Н.А. Лохвицкая), А.Т. Аверченко, А. Бухов, Э. Кроткий.

Однако революционный настрой, охвативший поначалу деятелей литературы, у многих из них уже через несколько месяцев начал сменяться недоверием и неприязнью к революционным новшествам. Это, в частности, относится к И.А. Бунину и З.Н. Гиппиус. На страницах своих дневников, впоследствии опубликованных («Окаянные дни» Бунина и «Петербургские дневники» Гиппиус), они выразили протест против анархии и безвластия в России в 1917 г.

Сборник стихотворений Б.Л. Пастернака «Сестра моя — жизнь» признан одним из лучших в наследии мастера. Поэтический дар А.А. Ахматовой с особой силой проявился в ее книге «Белая стая», объединившей стихотворения, созданные в 1916 и 1917 гг.

4. Искусство

Деятели искусства встретили революцию восторженно, но понимали ее значение для творчества по-разному. «Левые» (среди них особенно выделялись В.Э. Мейерхольд, Н.Н. Пунин и футуристы) настаивали на преимущественном развитии экспериментальных и авангардистских форм искусства.

Их оппоненты (в частности, А.Н. Бенуа) видели в политическом перевороте повод не к полной замене прежних художественных приемов, а к их творческому обновлению. Ряд художников принял участие в пропаганде патриотического «Займа свободы». Но в целом мир художников оказался довольно аполитичным. Позиция А.Н. Бенуа и К.А. Сомова, протестовавших против войны, была все же исключением, но не правилом.

Революция заметно способствовала обновлению театрального репертуара. Не стесненный цензурой театр обратился к прежде непривычным для него политическим темам.

Модернистские течения были еще не очень заметны в театральном творчестве — здесь преобладало реалистическое направление.

Часть II
Октябрьская революция и Гражданская война
(1917–1920)

Политика

1. Внутренняя политика

1.1. Ход революции

Восстание в Петрограде

Октябрьская революция 1917 года на своем начальном этапе довольно точно повторила сценарий февральского переворота. От центра к провинциям — таким был ее ход. Отправной точкой революции стал захват большевиками власти в Петрограде 25–26 октября 1917 г. Восстание началось 24 октября 1917 г. В этот день красногвардейцы и части петроградского гарнизона заняли все мосты, за исключением Николаевского и Дворцового, и Главный телеграф. 25 октября под контроль восставших солдат и матросов перешли Главный почтамт, Государственный банк, Центральная телефонная станция. Утром 25 октября министр-председатель А.Ф. Керенский был вынужден покинуть Петроград. К вечеру почти весь город оказался в руках большевистских отрядов. Ряды защитников Временного правительства быстро таяли, главной его опорой стали юнкера военных училищ. В ночь с 25 на 26 октября резиденция правительства — Зимний дворец — была окружена и взята восставшими. Члены Временного правительства были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость.

Переворот совершился без ожесточенных схваток, почти мирным путем. Против силы не боролись, но уступали ей. Не только верные Керенскому войска, но и большевистские отряды избегали вступать в открытый бой с противником. Пропаганда, устное слово агитатора, стала в те часы не менее весомым залогом успеха, нежели винтовка. Вытеснение, а не столкновение — вот что было присуще всем этапам военного противостояния в столице. Последующее быстрое упрочение власти Советов во многих частях страны наглядно вскрыло слабость местных политических органов Временного правительства — подобно тому, как восстание в столице показало неустойчивость его центральных учреждений.

Программа и организация новой власти

II Всероссийский съезд Советов, работавший в Петрограде 25–26 октября 1917 г., принял 26 октября воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам». Оно извещало о свержении Временного правительства и о переходе всей власти на местах к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В воззвании была кратко изложена программа Советской власти. Она предусматривала предложение «немедленного демократического мира» и безвозмездную передачу всех земель в распоряжение крестьянских комитетов. Обещалось также, что Советская власть «отстоит права солдата, проведя полную демократизацию армии, установит рабочий контроль над производством, обеспечит своевременный созыв Учредительного собрания, озаботится доставкой хлеба в города и предметов первой необходимости в деревню, обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение». 26 октября 1917 г. съезд избрал Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК), высший законодательный и распорядительный орган государственной власти в период между съездами Советов, образовал первое Советское правительство — Совет Народных Комиссаров (СНК) — и одобрил «Декрет о земле» и «Декрет о мире», написанные Лениным.

«Большевизация» армии

Первой и важнейшей целью большевиков стало установление контроля над армией. Она была единственной силой, которая в то время могла реально угрожать их власти. Армия в массе своей не откликнулась на призывы свергнутого премьера Керенского и не пришла ему на помощь. Это было следствием ряда обстоятельств. Одно из них — раздробленность войсковых политических групп. Различные солдатские комитеты (армейские, полковые и проч.) зачастую были автономными и враждовали друг с другом. Ни о каком подчинении «верхам» они не желали и слышать. В силу этого не устойчивого равновесия, оппозиционная большевикам часть армии была фактически нейтрализована. Любое крупное войсковое подразделение едва бы сдвинулось с места, ибо решение его комитета сразу бы опротестовали и отказались выполнять многие низовые солдатские комитеты, которые, будучи распыленными, самостоятельно не могли склонить чашу весов в пользу одной из противостоящих политических партий. Закончившаяся плачевно попытка казачьих войск во главе с П.Н. Красновым прорваться к Петрограду и восстановить власть Керенского в конце октября 1917 г. — зримое тому подтверждение.

Нейтрализация армии явилась одной из предпосылок завоевания ее большевиками. Первыми оказались под советским контролем Северный и Западный фронты, где позиции радикалов были особенно сильны. Это произошло в ноябре 1917 г. Можно выявить общие элементы тактики по овладению этими фронтами. Прежде всего захватывалась Ставка командующего: на Северном фронте в Пскове и на Западном в Минске. Затем сверху декретировалось создание Военно-революционных комитетов в отдельных фронтовых подразделениях. 18 ноября на волне солдатских анархических настроений большевик прапорщик Н.В. Крыленко овладел и Ставкой верховного главнокомандующего в Могилеве.

Сложнее обстояло дело на Юго-Западном фронте. Здесь большевики не смогли полностью упрочить свою власть. Им пришлось разделить ее с меньшевиками и эсерами, причем не только левыми, но и правыми. Захват украинцами в конце декабря 1917 г. Ставки фронтового командования в Бердичеве пошатнул и без того неустойчивые позиции большевиков. Только в начале 1918 г. большевистские части, руководимые В.И. Киквидзе, смогли разогнать присвоившую себе функции командующего так называемую «фронтовую раду». К тому времени, впрочем, фронт уже развалился. Сходным было развитие событий на Румынском фронте. Вплоть до его упразднения в феврале 1918 г. большевики также не смогли установить там политический контроль. На самом отдаленном фронте — Кавказском — большевизация войск сопровождалась (как и на Юго-Западном фронте) их расколом по национальному признаку. Быстрая эвакуация фронта очень скоро прекратила раздиравшие его политико-национальные споры.

Революция в провинциях 1917–1918 гг

Революция в провинциях, как и захват власти в обеих столицах не всегда были следствием отчетливо проявленной «низовой» инициативы, хотя, несомненно, их усиливало широкое общественное недовольство. Власть присваивалась различными партийными группами. Низы были зачастую не действующим лицом событий, а лишь адресатом многочисленных воззваний всевозможных «революционных» комитетов.

В крупных городах, где находилось много фабрик и заводов и соответственно образовалась густая сеть большевистских рабочих ячеек, захват власти достигался легче всего. Большевизированным Советам нетрудно было опереться на поддержку анархиствующих солдат и без какой-либо борьбы забрать бразды правления в свои руки. Слабость и неавторитетность местных органов Временного правительства только способствовали этому. Нередко на местах создавались разношерстные союзы из эсеров, большевиков, меньшевиков и прочих партий. Многие из них оказались только промежуточным звеном в процессе передачи всей полноты власти большевикам. К концу ноября 1917 г. советская власть победила уже более чем в половине губернских городов европейской части России.

В ряде мест большевики вынуждены были пробираться к власти с оружием в руках, путем ожесточенных столкновений со своими соперниками. Овладеть Москвой удалось только после затяжных кровопролитных боев в начале ноября 1917 г. В борьбе за власть имели значимость многие обстоятельства: прочность и решительность большевистских военно-революционных комитетов, слабость их противников, авторитетность местных органов управления и, наконец, личные амбиции партийных лидеров. Оценивая политическую ситуацию в стране в октябре-ноябре 1917 г., можно употребить термин «многовластие». Советизированные территории нередко соседствовали с теми районами, в которых декреты Совнаркома не признавались. Однако и там, где новые власти устанавливали свой контроль, он зачастую оставался формальным.

В первые месяцы 1918 г. завершилась советизация основных регионов страны. Была достигнута временная стабилизация советского политического режима. Подписание Брест-Литовского мирного договора 3 марта 1918 г. устранило внешнюю угрозу его власти. Послеоктябрьская анархия на фабриках и заводах была остановлена их массовой национализацией. К февралю 1918 г. большевики контролировали (единолично либо в составе политических коалиций) Белоруссию, Кавказ, Среднюю Азию, часть Украины, почти весь Север и Центр России. Репрессивными мерами был в основном сломлен «саботаж» чиновников. Конституция РСФСР, принятая в 1918 г., узаконила новый государственный порядок.

Разумеется, вооруженное сопротивление большевизму в эти месяцы не прекращалось. Оно, однако, еще не сопоставимо с тем, что произошло в последующие годы. Многое тогда казалось тлением, но не пожаром. Но это был пролог кровопролитной Гражданской войны, приобретшей масштабность с лета 1918 г.

1.2. Первые декреты

Декрет о мире

Декрет о мире предлагал немедленно прекратить войну и начать переговоры между всеми воюющими странами о заключении мира без аннексий (т. е. без захвата чужих земель и насильственного присоединения живущих там народностей) и без контрибуций (оплаты военных расходов). Возможность тайного рассмотрения условий мира отвергалась. Отменялись все тайные договора, заключенные царским и Временным правительством, и сообщалось об их предстоящей полной публикации.

Декрет о мире, претендуя на статус государственного акта, имел ярко выраженную пропагандистскую направленность. Он обращался то к правительствам, то, через их головы, к народам воюющих стран. Он разрушал общепризнанную союзниками формулу окончания войны: его обращение ко всем конфликтующим державам, в том числе и к Германии, таило угрозу сепаратного мира и односторонне изменяло принятые ранее Россией обязательства. Нетрудно заметить и противоречивость этого документа. Признавая справедливым лишь мир без аннексий и контрибуций, Декрет содержал оговорку о том, что данное требование не должно считаться ультимативным и что можно рассматривать всякие другие условия мира. Политическая декларация, таким образом, претендовала на определение конкретных форм дипломатической игры.

Отметим, наконец, и утопичность декрета. Это обнаружилось довольно скоро, когда сначала союзники, а затем в декабре 1917 г. и Германия отвергли большевистскую схему окончания войны. Декрет о мире — несомненно исторический документ. Но не он прекратил войну. Он лишь юридически признал ее невозможность для России, распадающаяся армия которой не могла ни воевать, ни просто существовать как целое.

Декрет о земле

Декрет о земле был основан на сводке 242 крестьянских наказов, и уже одним этим ограничивалось риторическое творчество Ленина. Декрет отменял помещичью собственность на землю немедленно и безо всякого выкупа. Все земли передавались в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, впредь до Учредительного собрания. Запрещалась порча конфискуемого имущества и предусматривалась его строгая охрана. Отменялось право частной собственности на землю: земельные участки нельзя было продавать, покупать, обменивать или отдавать в залог. Недра земли, а также леса и воды, имевшие общегосударственное значение, переходили в исключительное пользование государства. Земля распределялась «между трудящимися», в зависимости от местных условий, по трудовой или потребительной норме (т. е. по числу работников или едоков). Декрет лишь ускорил аграрную революцию 1917 г., но не он послужил ее началом и не он прекратил тот обыкновенный грабеж, в который вылился захват помещичьих угодий еще до опубликования закона о земле. Крестьянские волнения в это время приобрели размах вследствие безвластия в государстве, что сделало возможным безнаказанное нарушение правового порядка. Мятежи крестьян заметно усилились и ввиду массового ухода с фронта солдат, среди которых трудно было отличить дезертира от демобилизованного. Придя в деревню с оружием в руках, они оказались полезным подспорьем для сельских «революционеров», пользовавшихся симпатией значительной массы крестьян. В этой ситуации предусмотренная декретом регламентация аграрного переворота могла быть оценена и как средство его упорядочивания и прекращения своевольных переделов земли.

«Агитация декретами»

Революции совершаются спешащими людьми против людей опаздывающих. Революционеры часто достигают успеха, но в политике самое простое — это самое страшное. Многие узлы — политические, социальные, экономические — не могли быть разрублены, они могли быть только развязаны. Чем быстрее пытались решить насущные проблемы, тем медленнее получали реальные плоды.

Как бы то ни было, новые власти заплатили по выданным ими векселям — быстро и безоговорочно. Это стало условием их политического выживания. Отчасти «популистский» характер имели и другие большевистские декреты и воззвания. Симпатии рабочих пытались привлечь, опубликовав законы о восьмичасовом рабочем дне и рабочем контроле — соответственно 29 октября и 14 ноября 1917 г. Провести немедленную национализацию предприятий не рискнули в то время даже наиболее решительно настроенные большевистские лидеры. Тем не менее, 5 ноября 1917 г. появилось Обращение Совнаркома к населению, сообщавшее о «переходе средств производства в руки трудящихся». Фабрики и заводы объявлялись общественным достоянием. Никто, однако, тогда и не стремился их обобществлять. Это было то, что Ленин впоследствии назовет «агитацией декретами». Обывателям обещали искоренить преступность и не устанавливать новые налоги, «работникам» и «трудящимся» — сохранить банковские вклады. Едва ли остался хоть один социальный слой, об интересах которого не упомянули советские листовки и столь похожие на них (по стилю и реальной ценности) государственные декреты. Даже буржуазию в первые месяцы революции не особенно тревожили — при условии ее лояльного поведения.

1.3. Политика компромиссов

Политические компромиссы как средство упрочения большевистской власти

Ленин и его соратники понимали неустойчивость своего положения. Они были вынуждены использовать все возможности политического лавирования и компромиссов. Они не рискнули отменить назначенные ранее Временным правительством выборы в Учредительное собрание. Голосование состоялось в середине ноября 1917 г. Большевики получили чуть меньше 24 % голосов, ненамного опередив так называемые «буржуазные» партии. Примечательно, что 60 % избирателей отдали голоса другим партиям социалистического толка. Едва ли только коллективное голосование и прочие нарушения законов во время выборов могли обозначить подобный итог. Несмотря на жалобы проигравших, он слишком впечатляющий, чтобы быть случайностью. Большевики вынуждены были отказаться от того, чтобы использовать Учредительное собрание как политическую ширму. Они признали результаты выборов, хотя и сделали все, чтобы опорочить «учредилку». Ими была отвергнута идея однородного социалистического правительства, которое должно было прийти на смену Совету народных комиссаров и состоять из представителей всех левых партий. Вместе с тем большевики пошли на создание союза с левыми эсерами, предложив им несколько не очень значительных постов в правительстве.

Отказ от политики компромиссов

Таким образом, лавирование правящей группы уже в то время имело свои границы. Оно зиждилось на главенствующем принципе: не равноправное сотрудничество с другими претендентами на власть, но лишь их «долевое» участие в управлении страной. Когда возникала реальная угроза их позициям, новые власти, не колеблясь, последовательно и жестко устраняли все, что стояло на их пути. Уже в конце октября — начале ноября 1917 г. начались увольнения и аресты чиновников центральных государственных учреждений, отказавшихся исполнять советские декреты. В ноябре 1917 г., спустя несколько дней после петроградского переворота, были запрещены все крупнейшие «буржуазные» газеты. Эта мера скоро коснулась и «социалистической» прессы, не прекращавшей критику действий большевистских комиссаров.

28 ноября 1917 г. был издан «Декрет об аресте вождей Гражданской войны против революции». Он отмечал, что «члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов». Фактически это первое применение института заложников: кадетов объявили виновными за действия Л.Г. Корнилова и А .М .Каледина, разгонявших Советы на Дону. Наконец, 7 декабря 1917 г. СНК формирует комиссию по борьбе с саботажем, впоследствии получившей название Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК).

Закономерным финалом этой политики стал разгон Учредительного собрания. Собрание открылось 5 января 1918 г. в Петрограде. Оно отказалось немедленно и безоговорочно признать основные советские декреты и начало дискуссию о положении в стране. Едва приступив к принятию законов о земле, оно было закрыто матросами, заявившими, что «караул устал». Это произошло утром 6 января. На следующий день был опубликован Декрет ВЦИК о роспуске Учредительного собрания. Это мотивировалось, во-первых, тем, что результаты выборов 12 ноября уже не отражают реального соотношения сил в стране, которое изменилось в пользу большевиков, и, во-вторых, тем, что именно Советы, а не Учредительное собрание, способны «победить сопротивление имущих классов».

Разгон Учредительного собрания не вызвал массовой бурной реакции. Малочисленные демонстрации в Петрограде в защиту Собрания, состоявшие в основном из интеллигентов, были немедленно пресечены. Роспуском Учредительного собрания фактически возводился каркас однопартийной системы в России. Отстранение от участия в политической жизни страны всех партий, кроме большевиков и левых эсеров, становилось в условиях советского режима неизбежной предпосылкой к установлению власти одной партии.

Ликвидация формального многовластия в стране

До марта 1918 г. Советское правительство являлось коалиционным. Пять народных комиссариатов были отданы представителям партии левых эсеров: юстиции (И.З. Штейнберг), земледелия (А.Л. Колегаев), почт и телеграфов (П.П. Прошьян), государственных имуществ (В.А. Карелин) и местного самоуправления (В.Е. Трутовский). Однако это не означало какого-либо двоевластия в стране. Хотя важнейшие государственные решения зачастую подготавливались не без консультации с левыми эсерами, последние не могли воспрепятствовать тем действиям, которые вызывали у них протест. Восстание левых эсеров 6 июля 1918 г. в Москве разрушило их политический союз с большевиками. В местных Советах левые эсеры, правда, еще сохраняли некоторое время свое влияние, но условием для этого являлось их отмежевание от действий верхушки партии.

1.4. Политическая борьба в советском руководстве. 1917–1920 гг

В 1917–1919-х годах ощущение опасности сплачивало правящую верхушку, и споры между большевистскими лидерами велись скорее по принципиальным вопросам, хотя политические дискуссии и не были свободны ни от групповых пристрастий, ни от сведения личных счетов.

Первая оппозиция в «послеоктябрьской» РСДРП(б) возникла 6 ноября 1917 г. в связи с обсуждением вопроса о возможности формирования коалиционного правительства с участием не только большевиков, но и всех партий социалистического толка. Среди большевиков этот план отстаивали Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев, Д.Б. Рязанов, В.П. Милютин, А.И. Рыков. Но они встретили резкого противника в лице Ленина, который вынудил ЦК отказаться от идеи однородного правительства. Последовавшая в знак протеста против этого отставка ряда народных комиссаров и членов ЦК РСДРП(б) не смутила Ленина. Он настоял на принятии жестких мер к колеблющимся: часть из них была лишена занимаемых ими постов.

С более серьезной оппозицией Ленин и его сторонники в ЦК столкнулись в связи с обсуждением условий Брестского договора. Против них выступила группа «левых коммунистов», возглавляемая Н.И. Бухариным. Основу ее составляли лица, связанные с московской организацией большевиков. Мир с Германией, против которого выступала группа Бухарина, не был единственным источником споров. В центре их находились и проблемы выбора путей экономического и политического развития страны, в частности использования государственно-капиталистических форм в процессе социалистических преобразований, что вызывало возражения «левых коммунистов». После VII съезда РСДРП(б) (март 1918 г.), отвергнувшего «левокоммунистические» взгляды, влияние этой группы быстро пошло на убыль, и она вскоре не представляла какой-либо опасности для верхов партии.

Возникновение «военной оппозиции» на VIII съезде РКП(б) (март 1919 г.) определялось не только принципиальными расхождениями делегатов по вопросу о принципах военного строительства, но и борьбой между Л.Д. Троцким и И.В. Сталиным за влияние на Красную армию. Сталин, правда, открыто не выступал, выдвинув на передний план К.Е. Ворошилова и других близких ему по совместной военной работе лиц. Стороны спорили о том, какой должна быть новая армия. В противоположность Троцкому, настаивавшему на широком привлечении специалистов и жестком единоначалии, оппозиция не доверяла бывшим офицерам, с подозрением относилась к старой военной науке и отстаивала взгляды, которые были названы «партизанщиной». Дискуссия оказалась «измельченной» взаимными нападками военных работников, в них было трудно отделить личную неприязнь от политических разногласий. Съезд осудил платформу «военной оппозиции», и в дальнейшем она уже не имела никакого значения.

1.5. Причины гражданской войны

Фактически война была порождена тем же духом анархии и многовластия, которые ранее привели к власти большевиков. Ее ожесточенность и размах не объяснить одним лишь сопротивлением «буржуазных», привилегированных ранее классов. На обеих сторонах баррикад мы видим представителей всех слоев и классовых групп. Для многих война была средством получить и то, что «недодал» Октябрь, и то, что он отнял. Крестьяне были недовольны продовольственной диктатурой, объявленной в мае 1918 г., и попытками расколоть деревню по имущественному признаку. Насаждение новой, «бедняцкой» сословности, получившее отражение в декрете об образовании комитетов бедноты в июне 1918 г., нарушало крестьянские традиции.

Рабочие быстро разочаровались в новой власти, видя, что их материальное положение постоянно ухудшается, а свобода взглядов преследуется. Уже в феврале 1918 г. в Петрограде, Москве и ряде городов Центральной России наблюдались попытки создания рабочих объединений, противопоставленных как официальным профсоюзам, так и местной власти. В Петрограде в феврале 1918 г. возникло Чрезвычайное собрание уполномоченных фабрик и заводов, объединявшее десятки промышленных предприятий города. Главенствующую роль в нем играли меньшевики, хотя Собрание и подчеркивало свою беспартийность.

Остро чувствовало свою ущемленность офицерство — как со стороны верхов, не упускавших случая заподозрить их в контрреволюции, так и со стороны анархиствующих низов, видевших в офицере «барина» и «врага народа». Интеллигент обостренно воспринимал «эксцессы» революции, бесцеремонность не всегда грамотных новых чиновников, попытки нарушить независимость профессиональных групп, к которым он принадлежал.

Словом, каждый мог предъявить свой счет революции — и, бесспорно, имел для того веские причины. Одно это еще не могло привести к взрыву, но оно готовило его. Война возникла не оттого, что кому-то удалось укрепить к определенному времени мощные антибольшевистские коалиции, и не вследствие тактических оплошностей комиссаров. Это все хотя и немаловажные, но побочные ее причины. Война отразила, прежде всего, анархический дух общества, его экстремизм, непризнание компромиссных правил политической игры. Иллюзии того, что царство свободы и благоденствия может быть немедленно дано новой властью, развеялись. Но не исчезли надежды на то, что само царство возможно построить в кратчайший срок — пусть другими руками и иным путем. Нетерпение и нетерпимость — без понимания этой психологической доминанты миллионов россиян трудно оценивать кровавую бойню 1918–1920 гг.

1.6. 1918 год

Начало Гражданской войны. Восстание чехословацкого корпуса

Гражданская война в целом имела столь же пестрый характер, как и революция. Создавались и распадались бесчисленные политические и военные союзы. Бои регулярных армий перемежались с действиями партизанских отрядов в тылу. Постоянно менялась поддержка противоборствующих сил со стороны различных социальных групп, слоев и классов.

Началом войны традиционно считается мятеж чехословацкого корпуса, который состоял из солдат австро-венгерской армии, чехов и словаков, попавших в русский плен и пожелавших принять участие в сражениях на Западном фронте. Весной 1918 г., после подписания соглашения с Совнаркомом, началась их эвакуация через Сибирь во Владивосток. Она сопровождалась постоянными стычками с местными Советами, зачастую лишь формально признававшими власть центрального правительства. Политические и национальные трения, подозрительность и неверные тактические приемы государственных структур в конечном счете привели к взрыву. Детонатором его послужили бои в Челябинске в конце мая 1918 г. Почти сразу все города, где находились крупные части корпуса, оказались под его управлением. Создалась угроза власти Советов на обширных территориях за Уралом: Транссибирская железная дорога, связывающая Россию с Сибирью, перешла в руки восставших.

Уфимская директория

Чехословацкая акция, повлекшая за собой роспуск местных Советов, обусловила появление первого антибольшевистского правительства на Урале — Уфимской директории. Она сформировалась в сентябре 1918 г. на основе эсеровского Комитета членов Учредительного собрания (Комуча), ранее установившего свою власть в некоторых поволжских и уральских городах. То, что именно эсеры, а не какая-то иная партийная группа, пришли на смену большевикам, объясняется не только «демократическими» и «революционными» симпатиями населения. Эсеры в большей степени, нежели другие, обладали инструментами «подбирания» власти — организацией и пропагандой.

Директория не стала политическим долгожителем. Разнородный состав урало-сибирского правительства и раздиравшие его партийные разногласия предрешили его быстрый раскол. Потеряв былое влияние, теснимое Красной армией, оно было бессильно предотвратить переворот, совершенный в Омске, где находилась директория, адмиралом А.В. Колчаком и преданными ему офицерами 18 ноября 1918 г. Политические симпатии адмирала не отличались левизной, но в своих декларациях он предпочитал апеллировать более к патриотическим чувствам населения. Ленин и его соратники впоследствии широко использовали омский инцидент (как и ряд других, схожих с ним) в агитационных целях. Они доказывали, что эсеро-меньшевистские правительства, пусть и неосознанно, являются переходной ступенью к установлению диктатуры правых. Причины этого они видели в колебаниях, неизбежно присущих «мелкому буржуа».

Это не совсем верно и во всяком случае не может служить исчерпывающим объяснением в целом точно подмеченного процесса перераспределения власти. Левые правительства были слабы лишь постольку, поскольку они использовали демократические принципы в своей практике или хотя бы обозначали пределы демократических норм, переступить которые они не решались. С этим в значительной мере были связаны и половинчатость, непоследовательность и нерешительность их как в отстаивании своей власти, так и в принятии политических решений. Во многом в силу этого и происходила очередная «передвижка» власти — не потому, что правые казались более искренними защитниками народных интересов, но потому, что левые проявили здесь свою несостоятельность.

Восточный фронт

Антибольшевистским отрядам, наступавшим с Урала и Южной Сибири, удалось добиться кратковременного успеха летом 1918 г., но уже осенью они были потеснены, потеряв даже «столицу» Директории — Уфу Колчак смог в короткий срок создать несколько вполне боеспособных дивизий и остановить продвижение советских войск. В декабре 1918 г. ему удалось прорвать Восточный фронт. Особенно впечатляющим стал успех колчаковцев на правом фланге фронта: им удалось взять Пермь и начать наступление на Вологду и Котлас. Иным было положение на левом фланге. В результате контрударов советских армий ими были в январе 1919 г. захвачены Оренбург и Уральск.

Юг России

Восточный фронт был в 1918 г., пожалуй, основным из тех фронтов, что окружили «советизированные» территории с запада, севера и юга. На юге ядром вооруженного сопротивления большевикам являлась Добровольческая армия. С 1917 г. ее последовательно возглавляли генералы М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов и, наконец, с апреля 1918 г. А.И. Деникин. Сначала Добрармия состояла преимущественно из офицеров, которым анархистские насилия в первые послереволюционные месяцы помогали одобрить именно такой выбор. Изнурительное отступление армии с Дона на Кубань (так называемый «ледяной поход») в начале 1918 г. поубавило ее ряды, но не лишило боеспособности. Летом 1918 г. ее части вместе с отрядами Краснова, уральскими и астраханскими казаками штурмовали Царицын. В то время «добровольцы» еще не претендовали на главенствующее место среди южнорусских антибольшевистских войск. Положение изменилось в январе 1919 г., когда руководивший Добровольческой армией Деникин был объявлен Главнокомандующим «Вооруженными силами Юга России». Добровольческий принцип уже не мог быть основой формирования «белых» войск. Деникин стал создавать свои дивизии посредством крестьянских мобилизаций. Принудительный характер их общепризнан, но нельзя забывать и о том, что южнорусская армия пополнялась и за счет тысяч добровольцев.

Север России

На Севере России большевиков удалось потеснить благодаря высадке в августе 1918 г. в Архангельске войск держав Согласия (Антанты). Формально причиной десанта была попытка не допустить захвата Германией северных портов. Ранее, весной 1918 г., такие же действия были предприняты союзническим экспедиционным корпусом в Мурманске, не без ведома Л.Д. Троцкого и при согласии местного Совета. Дипломатическая комбинация, в ходе которой пытались разыграть «союзническую» карту и сделать австро-германский блок более сговорчивым, вскоре прекратилась. Несмотря на провозглашенные ограниченные цели, интервенция резко изменила соотношение политических сил в регионе. Присутствие бывших союзников стало причиной ликвидации большевистской власти на Севере России. Архангельский десант сопровождался уже энергичными протестами Совнаркома, на которые, впрочем, мало кто обратил внимание. Красноармейские отряды покинули Архангельск, и власть в городе перешла к «Верховному управлению Северной области» во главе с социалистом Н.В. Чайковским. Попытки экспедиционного корпуса продвинуться на юг натолкнулись, однако, на ожесточенное сопротивление советских войск, уступивших лишь Северную Карелию и территории, примыкавшие к Белому морю.

Запад России

Более стабильным было положение на Западе России, где большевикам противостояла германская армия. Озабоченная операциями во Франции, Германия была заинтересована в спокойствии на своем бывшем Восточном фронте. Она понимала, что большевики являлись единственной реальной силой, способной обеспечить выполнение условий Брест-Литовского договора. Поражение Германии в ноябре 1918 г. не принесло заметных политических выгод Советскому правительству. Германская революция вскоре была подавлена, а на восточных территориях, освобожденных от немецких войск, возникли государства (Эстония, Латвия, Литва, Польша), чьи политики относились враждебно к Советской России.

1.7. 1919–1920 годы

Восточный фронт

1919 г. оказался самым опасным для Советской республики. Говорить о координированном ударе по большевикам с Востока и Юга можно лишь с оговорками, хотя попытки координации были. Сроки и темпы наступления белых войск зависели вместе с тем от множества факторов, как постоянных, так и кратковременных, учесть которые заранее было невозможно.

Наибольшую угрозу позициям большевиков таило новое наступление Колчака, признанного к тому времени Верховным правителем России. Оно началось 4–6 марта 1919 г. Захватив ряд важнейших городов, в том числе Ижевск и Уфу, колчаковцы проникли в Поволжье — одну из главных житниц страны. Путем жестких мобилизационных мер советскому командованию удалось усилить в кратчайшие сроки Восточный фронт. Четыре армии ее левого фланга, возглавляемые М.В. Фрунзе, в апреле 1919 г. начали контрнаступление и в мае-июне 1919 г. лишили Колчака плодов мартовского успеха. В июне 1919 г., ввиду приближения деникинских дивизий к Москве, Л.Д. Троцкий попытался приостановить наступление Восточного фронта, с тем, чтобы усилить Южный фронт. Его предложения были отвергнуты, и к августу 1919 г. армии Фрунзе заставили уйти колчаковцев с Урала. С конца лета 1919 г. началось интенсивное проникновение советских отрядов в Сибирь. Оно было поддержано многочисленными партизанскими соединениями, к которым, впрочем, примкнуло и немало тех, кто увидел в жестокой междоусобице лишь возможность наживы. Легендарные штурмы партизанами сибирских городов нередко кончались обыкновенным грабежом.

В октябре 1919 г. советские войска нанесли мощный удар на Восточном фронте. 14 ноября была захвачена «столица» колчаковцев Омск. Красная армия установила контроль над крупнейшими сибирскими городами — Новониколаевском и Красноярском. Отступление колчаковских дивизий вскоре переросло в беспорядочное бегство. 4 января 1920 г. Колчак сложил с себя звание Верховного правителя России, передав его Деникину. Руководство остатками своих войск он поручил атаману Г.М. Семенову. Сам адмирал и глава его правительства В.Н. Пепеляев стали разменными фигурами в сложной политической игре, которую вели боровшиеся за власть разные группировки на Дальнем Востоке. После многоактного закулисного торга они оказались в руках Иркутского военно-революционного комитета, по постановлению которого и были расстреляны 7 февраля 1920 г.

Южный фронт

На Южном фронте драматический перелом обозначился в июне 1919 г. В результате активных действий армий Деникина под их контроль перешли Донская область, Северный Кавказ, Крым и другие местности, расположенные за линией Цари — цын — Белгород — Херсон. Деникину удалось также нанести поражение петлюровским отрядам и 30 августа войти в Киев. Целью своих ударов Деникин избрал Москву, пытаясь достичь ее кратчайшим путем через Тулу и Курск. Желая сохранить темпы продвижения Красной армии на Восточном фронте, советское командование не смогло установить прочный заслон против деникинского наступления. В августе оно, правда, попробовало выбить противника из Царицына, но большого успеха не имело. Временем наибольшего продвижения армий Деникина стал октябрь, когда им удалось взять Воронеж и Орел. Однако развернувшееся 11 октября контрнаступление Южного фронта лишило Белую армию всех захваченных ею летом и осенью 1919 г. территорий. Ударной силой Южного фронта был корпус С.М. Буденного, ставший костяком образованной 19 ноября 1919 г. Первой конной армии.

Мощный красноармейский натиск расколол Вооруженные силы Юга России. Часть их отступила по направлению к Одессе и после кровопролитных боев была оттеснена из Украины в Крым. Главные силы Деникина отходили на Дон и Кубань. Закрепиться здесь им не удалось. Концом деникинской эпопеи стала эвакуация остатков белых войск из Новороссийска в Крым в конце марта 1920 г. Вынужденный взять на себя ответственность за поражение, Деникин 4 апреля 1920 г. отказался от командования, отдав бразды правления генералу П.Н. Врангелю.

Новый командующий смог восстановить и сохранить боеспособность переданной ему армии. Он не ограничивался оборонительной тактикой. Кубань, Северная Таврия, Приазовье, Донецкий бассейн — таковы были районы, где врангелевцы летом 1920 г. пытались расширить свои плацдармы. Отчасти их успех был предопределен сосредоточением основной массы красноармейцев на польских фронтах. Перемирие Советской России с Польшей стало прологом крымской катастрофы. В октябре 1920 г. врангелевцы были выбиты из Таврии. В середине ноября 1920 г. армии М.В. Фрунзе, преодолев перекопские укрепления, в течение нескольких дней захватили Крым и установили здесь Советскую власть.

Советско-польская война 1920 г

Особый драматизм приобрела в 1920 г. советско-польская война. Ю. Пилсудский — главная фигура в польских правящих кругах — не ставил перед собой непосредственно задачи свержения большевистского режима в России. Начиная в апреле 1920 г. в союзе с С.В. Петлюрой поход на Украину, он был озабочен лишь расширением польских территорий. В мае он захватил Киев, но просчитался в оценке силы противника. Контрнаступление советских войск, начатое 26 мая 1920 г., заставило поляков через несколько недель уйти из украинской столицы. Два советских фронта — Юго-Западный (командующий А.И. Егоров, члены революционного Военного совета И.В. Сталин и Р.И. Берзин) и Западный (командующий М.Н. Тухачевский и член РВС И.С. Уншлихт) — мощными рывками сломали оборону армии Пилсудского.

В июле 1920 г. военные действия были перенесены в Польшу, и в августе советские войска уже подошли к Варшаве. Некий Польский революционный комитет, составленный из хорошо известных в Коминтерне, но недостаточно известных в самой Польше лиц, объявил себя центральным правительством. Попытки советизации Польши являлись поспешной политической импровизацией, возникшей на гребне военных успехов Красной армии. Это был бесспорный политический просчет Москвы. Он позволил Пилсудскому отметить национально-освободительный характер войны и сделать сопротивление на Висле роковым для наступающих войск. Пилсудский умело воспользовался и военными просчетами советского командования, которые выразились в несогласованности действий фронтов, отставании тыловых частей, недооценке противников и переоценке союзников.

Сосредоточив крупные силы, Пилсудский нанес в августе 1920 г. сильный контрудар, и вскоре вооруженная борьба велась уже на русских землях. Она приняла затяжной характер и по взаимному согласию между воюющими сторонами завершилась 18 октября 1920 г., после подписания предварительного мирного договора.

Установление большевистского контроля на окраинах страны

В 1919 г. большевики смогли значительно расширить границы «советизированных» территорий. Они контролировали почти всю Европейскую часть России. На Северо-Западе красноармейцам удалось дважды — летом и осенью 1919 г. — отразить попытки войск генерала Н.Н. Юденича прорваться к Петрограду и, создав необходимый перевес сил, заставить их в декабре 1919 г. уйти в Эстонию. Эвакуация иностранного экспедиционного корпуса на Севере в октябре 1919 г. предопределила переход Беломорья под большевистский контроль. Это произошло в начале марта 1920 г.

На Дальнем Востоке продвижение Красной армии было приостановлено ранней весной 1920 г. Опасаясь столкновений с Японией, Советское правительство согласилось с образованием буферной Дальневосточной республики (ДВР). Она существовала до эвакуации японцев из России (1922 г.). В Средней Азии совместный удар национальных и русских коммунистических отрядов помог провозглашению Хорезмской и Бухарской народных советских республик. По единому образцу происходила советизация Армении в 1920 г. и Грузии в 1921 г. Здесь самозваные военно-революционные комитеты объявляли себя центральной властью и обращались к Красной армии «от имени трудящихся», прося оказать им военную помощь. Последняя немедленно предоставлялась, иногда даже без всяких просьб.

Причины победы большевиков в Гражданской войне

Драма Гражданской войны имела такое множество эпизодов, сцен и действий, что возникает искушение признать случайным их взаимосвязь и отрицать их закономерность. За пестротой лиц и событий можно, однако, угадать контуры того, что определило политические итоги российской междоусобицы 1918–1920 гг.

Большевики оказались решительнее и последовательнее своих противников. Они не стали препираться, как Деникин и Врангель со своими союзниками, о пределах «единой и неделимой» России. Они дали независимость всем, кому нельзя было не дать, сократив ряды выступавших против них, но не теряя при этом надежды при случае вернуть утраченное. Предпринятые ими попытки советизации национальных окраин империи — безуспешные, как в Польше и Финляндии, и удачные, как в Грузии и Армении — наглядное тому свидетельство.

Большевики широко использовали доходчивые, иногда примитивные идеологические формулы, которые имели более весомое агитационное значение, чем либерально-патриотические фразы, бывшие для многих речью «бар». Они не останавливались перед применением самых жестких и варварских мер для устрашения врагов и инакомыслящих. Они проявляли здесь бо?льшую безоглядность, чем многие из их противников — заботившиеся о сохранении либерального облика эсеры, кадеты, меньшевики и, наконец, даже восставшие в 1921 г. кронштадтские матросы. Они быстро и своевременно меняли свою тактику. Они не тратили время в бесконечных и бесплодных прениях, заключая, казалось бы, самые беспринципные политические союзы. Они часто шли на уступки, внимательно следя за настроением различных социальных слоев. Им не приходилось опасаться массовой оппозиции в их среде или парализующего их власть шквала отставок: залогом этого было централизованное, основанное на строгом подчинении устройство правящей партии, всеми способами сохранявшей свою монолитность. Прагматический дух большевиков, типичным представителем которого был Ленин, стал решающим условием их победы.

Большевики немедленно декларировали передачу земли крестьянам. В противовес этому многие белые правительства бесконечно долго пытались решать и перерешать этот вопрос, а принятые ими земельные законы имели компромиссный и расплывчатый характер и давали повод для многих толкований.

Противники большевиков настаивали на водворении порядка в стране, отличного от советской анархии. Но они мало сделали для того, чтобы данный лозунг не воспринимался как призыв к возвращению прежнего социального уклада, ненавистного массам. Они в большинстве своем отказались от употребления социалистических лозунгов. Послефевральские свободы оценивались ими как причина государственного разложения. Они не учли, однако, что за социалистов отдали свои голоса на выборах в Учредительное собрание четыре пятых избирателей. Они не приняли во внимание, что даже фикция народного представительства имела большее значение, чем его полное отсутствие. Они говорили на языке своей среды и редко употребляли язык тех масс людей, на которые пытались опереться.

2. Дипломатия

2.1. Брестский мир

Перемирие с Центральными державами

Первой и главной внешнеполитической задачей большевистского правительства в 1917 г. был вывод России из войны. 8 ноября Наркомат иностранных дел (НКИД) обратился к странам Согласия с просьбой провести переговоры о перемирии. Оно было молчаливо отклонено. Это не остановило Советское правительство, начавшее самостоятельно, в одиночку, переговоры с Центральными державами. Они открылись 20 ноября 1917 г. в Брест-Литовске. 22 ноября было решено прекратить военные действия на 10 дней. Перемирие продлевалось еще несколько раз, вплоть до одностороннего выхода России из войны в феврале 1918 г.

Советские условия мира

Дипломатические переговоры с Центральными державами на рубеже 1917–1918 гг. были неудачными для советской стороны. Первоначально ей удалось добиться от Германии отказа от переброски войск на Западный фронт. Но это оказалось единственным ее успехом. 9 декабря стороны приступили к непосредственной выработке условий мира. Российская делегация выступила с декларацией, в которой предложила заключить мирный договор на следующих основаниях: отказ от насильственного присоединения захваченных во время войны земель и скорейший вывод оттуда войск; восстановление политической самостоятельности тех народов, которые были лишены ее в 1914–1917 гг.; свободное определение политического статуса наций, не имевших ранее своих государств; отказ от контрибуций.

12 декабря Центральные державы согласились с советской «формулой мира», однако оговаривалось, что она должна быть принята всеми воюющими сторонами, в том числе и бывшими союзниками России. Данную уловку и использовал германский статс-секретарь по иностранным делам Р. Кюльман в своем выступлении на мирных переговорах 27 декабря. Сославшись на отсутствие ответа стран Согласия, он заявил, что не считает в силу этого Германию и Австро-Венгрию связанными ранее данными ими обязательствами. Этим, собственно, и закончилось кратковременное «подыгрывание» Центральных держав заявлениям большевиков. Оно свелось, по меткому замечанию Троцкого, к тому, что пытались «миру, построенному на основе военной карты, придать видимость мира, построенного на каких-то принципах».

Германские условия мира

1 января 1918 г. пришла очередь российской делегации выслушать требования Германии и ее союзников. Они были жесткими. Никаких референдумов на захваченных ими территориях не допускалось. Считалось, что населяющие их народности уже выразили свои симпатии союзу с Центральными державами.

Германские войска имели право оставаться на занятых ими позициях и могли быть выведены оттуда лишь после заключения всеобщего мира. 5 января 1918 г. России была предъявлена карта, согласно которой территория бывшей империи урезывалась на 150 тыс. кв. верст. Она должна была отказаться от своего суверенитета над землями, населенными поляками, белорусами, литовцами, латышами, эстонцами. Формально это признавалось не аннексией, но только лишь реализацией права наций на самоопределение. Южные границы вообще не подлежали обсуждению с Россией. Центральные державы предпочитали определять их с представителем объявившей независимость Украины Центральной рады.

Дипломатическая борьба в Брест-Литовске. Январь-февраль 1918 г

В этой ситуации советские делегаты прибегли к тактике затягивания переговоров, что и санкционировал ЦК большевистской партии 11 января 1918 г. Ставка на революцию в Германии, которой пытались оправдать данный ход, являлась в тот момент несомненно авантюристичной. Но иного выхода не было. Любые внешнеполитические комбинации покоились на принципе силы, но на него не могла опереться советская дипломатия. Миссию по затягиванию переговоров непосредственно взял на себя народный комиссар по иностранным делам Л.Д. Троцкий — признанный мастер словесных прений. Его полные угроз и обличений выступления менее всего походили на кропотливую дипломатическую работу. Они казались скорее главами его будущих пропагандистских книг. Тактика Троцкого не была лишена определенных оснований. Германия, усиленно искавшая мира на Западе, не могла публично обнажить свои замыслы. Они облекались либеральными фразами о защите прав народов и об отражении агрессии, иные из которых порой были неотличимы от заявлений советского наркома. Троцкий попытался тем самым «поймать на слове» Центральные державы — но это был очевидно слабый дипломатический козырь.

Германия вскоре прервала игру Троцкого двумя ударами. 27 января (9 февраля) 1918 г. Германия и Австро-Венгрия подписали сепаратный мирный договор с Украиной. Тогда же российской делегации был фактически предъявлен ультиматум: немедленно подписать договор на выдвинутых ранее условиях. В ответ 28 января (10 февраля) последовало знаменитое заявление Троцкого: Россия отказывается от заключения мира, односторонне «прекращает состояние войны и объявляет о полной демобилизации по всему фронту». Действия Троцкого, бесспорно, были его личной импровизацией. Он явно не желал брать на себя ответственность за унижение страны и не хотел оставлять о себе память как о «пораженце». Ленин не смог тогда публично опровергнуть своего соратника. Но впоследствии, в марте 1918 г. на VII съезде РКП(б), он приоткрыл замысел «брестской» тактики — затягивать переговоры только до предъявления ультиматума, после чего согласиться на любые условия.

Принятие германского ультиматума

После отъезда Троцкого из Брест-Литовска германское наступление возобновилось. Никакой ощутимой преграды оно не встречало и тем самым служило эффективным средством наращивания давления на Советское правительство. Ленин на заседании ЦК РКП(б) 18 февраля добился принятия германских условий, о чем незамедлительно известил Берлин. Ответ пришел через четыре дня. России предъявлялись еще более тяжкие условия, которые она должна была принять в течение сорока восьми часов и ратифицировать не позднее чем через две недели. Приостановка наступления не допускалась вплоть до подписания договора. Ленин, угрожая отставкой, вынудил ЦК РКП(б) 23 февраля 1918 г. принять и этот ультиматум. Советской делегации, немедленно выехавшей в Брест-Литовск, был предъявлен, впрочем, уже третий вариант германских требований, еще более ущемляющих интересы России, чем предыдущие. После ряда протестов 3 марта 1918 г. российские делегаты подписали мирный договор с Центральными державами без обсуждения его условий.

Основные положения Брест-Литовского договора

В соответствии с договором от России отторгались прибалтийские территории и значительная часть Белоруссии. Было объявлено, что «Германия и Австро-Венгрия намереваются определить будущую судьбу этих областей по снесении с их населением». Что касается других земель, захваченных у России, то они должны быть очищены от германских войск лишь после окончания войны и заключения всеобщего мира. Предполагалось также, что обязательным условием отхода германских войск будет полная демобилизация русской армии. России было предписано возвратить Турции округа Ардагана, Карса и Батума, вывести войска с Украины, Эстляндии, Лифляндии и Финляндии. Оговаривалось, что «Эстляндия и Лифляндия будут заняты германской полицейской властью до тех пор, пока общественная безопасность не будет там обеспечена собственными учреждениями страны и пока не будет там установлен государственный порядок». Контрибуций договор не предусматривал.

2.2. Борьба за дипломатическое признание

Дипломатическая изоляция России

Разрыв с союзниками, унизительный мир с Центральными державами, шаткая внутриполитическая ситуация обусловили резкое падение дипломатического престижа России. Она была отодвинута на несколько лет и от европейских, и от мировых дел. Она не только не являлась, как раньше, одним из их арбитров, но с ней мало советовались и тогда, когда обсуждались чисто российские проблемы.

Важнейшей причиной международной изоляции России послужил ее отказ платить долги царского и Временного правительств. Одним из условий «исключения» ее из числа великих держав стала и экстремистская революционная пропаганда, призывающая к свержению правительств в зарубежных государствах. Публикация тайных документов из архивов МИДа, едва ли укрепившая внутриполитические позиции правящего режима, крайне сузила возможности его дипломатического маневрирования.

Советской внешней политике изначально был присущ дух «революционности», безудержной ломки старых дипломатических традиций и ритуалов, нарушения правил политических игр. Советское руководство использовало то экстремистские, то обычные политические средства, зачастую путая их. Так, например, попытки восстановить связи с западными державами в 1917–1918 гг. сопровождались арестами послов и консулов. Их обвиняли в подготовке свержения Советской власти либо объявляли заложниками за действия их правительств. Радикальная идеология диктовала радикальную дипломатию. Поэтому так трудно искать прагматический расчет в ряде вызывающих внешнеполитических акций Совнаркома в 1917–1918 гг.

Советско-германские отношения после заключения Брестского договора

Нормальные дипломатические связи Советская Россия в 1918 г. поддерживала только с Центральными державами. В мае 1918 г. возник первый «послебрестский» кризис в их отношениях. Германия потребовала перевести Черноморский флот из Новороссийска в захваченный ее войсками Севастополь. Это требование пришлось выполнить, поскольку германские войска начали наступать на Тамань. Часть флота была потоплена. В июле 1918 г., после убийства левыми эсерами германского посла графа Л. фон Мирбаха в Москве, советская сторона отвергла запрос о вводе для охраны посольства в столице батальона немецких солдат.

В августе 1918 г. был подписан так называемый русско-германский Добавочный договор. Германия обязалась четко обозначить разграничение нейтральных зон между русскими и немецкими войсками и тем самым признать их нерушимость — то, чем она пренебрегала в предыдущие месяцы. Она сделала и еще одну важную уступку: согласилась начать вывод своих солдат с оккупированных земель не после заключения всеобщего мира, как было условлено в Брест-Литовске, а в ближайшее время. Это было куплено русским золотом. Формально денежные и натуральные (в золотом исчислении) выплаты Германии объявлялись компенсацией материальных потерь ее граждан в России. Однако Добавочный договор устанавливал прямую зависимость между очередностью взносов России и последовательностью передачи ей оккупированных участков.

Ухудшение военно-политического положения Германии осенью 1918 г. сделало ее власти особенно восприимчивыми к любым шагам, которые могли бы ослабить способность страны к сопротивлению. Кипы «антикайзеровских» листовок, отправляемые в Берлин с советским посольским багажом, вызывали у немецкой стороны все большее раздражение. Инцидент на берлинском вокзале 4 ноября 1918 г., когда один из принадлежащих дипкурьеру чемоданов с коммунистическими листовками развалился, послужил поводом для разрыва советско-германских отношений. Посол РСФСР А.А. Иоффе и русские миссии немедленно были высланы из Берлина.

11 ноября 1918 г. Германия признала свое поражение в войне. Спустя два дня после подписания Компьенского перемирия на Западном фронте ВЦИК РСФСР разорвал Брест-Литовский договор.

Новое социал-демократическое правительство Германии уклонилось от предложенного ему союза с советской Россией и не захотело поддерживать революционные призывы большевиков. Оно отказалось принять поезда с хлебом из России и было озабочено не созданием «антиимпериалистического фронта», а выяснением обстоятельств смещения германских генеральных консулов в Петрограде и Москве в ноябре 1918 г.

Отношения с западными державами

Сложнее было установить нормальные дипломатические отношения с бывшими союзниками по антигерманской коалиции. Октябрьский переворот все они встретили отрицательно: для них не были секретом мирные устремления большевиков. Выразив протест против брест-литовских переговоров, Англия и Франция в первое время воздерживались от чрезмерных антибольшевистских выпадов. Разыгрывалась сложная политическая игра, целью которой было не дать оттолкнуть Россию от западных союзников и воспрепятствовать ее сближению с Германией. Такая политика была прервана весной 1918 г., когда сепаратный мир стал реальностью. В марте-апреле 1918 г. войска Антанты открыто вмешались во внутренние дела России: произошла высадка экспедиционного корпуса на Севере. Интервенция мотивировалась опасениями, что Германия легко может получить стратегически важные объекты на русской территории, в том числе и заготовленные ранее склады боеприпасов в портах. Первоначально преследуя ограниченные военные цели, интервенция вскоре превратилась в эффективное средство ликвидации Советской власти в тех местностях, которые она затронула.

В апреле 1918 г. во Владивостоке высадились английские и японские десанты. Эти действия обосновывались необходимостью защиты иностранных подданных от беспорядков, могущих возникнуть здесь в результате политической анархии. Советское правительство до лета 1918 г. старалось, несмотря на эти факты, не допустить разрыва с бывшими союзниками. Открытые дипломатические контакты с ними становились все более затрудненными, но неофициальные связи продолжали поддерживаться через различных посредников. Попытки использовать «межимпериалистические противоречия» в целом, однако, были безуспешными. Летом 1918 г. войска держав Согласия высадились в Архангельске и расширили сферу своих действий на Юге и в Закавказье. Осенью 1918 г. дипломатический корпус был эвакуирован.

Дипломатические маневры России после окончания Первой мировой войны

В последние дни войны, когда поражение Германии стало очевидным, советская дипломатия предприняла ряд шагов с целью прекращения интервенции. Ее обращения к президенту США В. Вильсону 24 октября и странам Согласия 3 ноября 1918 г. остались без ответа. Этому отчасти способствовали тон и стиль советских дипломатических документов: они очень напоминали агитационные статьи и адресовывались не только правительствам, но и «народам», что являлось вмешательством во внутренние дела других государств. Не имело успеха и циркулярное письмо М.М. Литвинова, переданное в конце декабря 1918 г. представителям западных держав в Стокгольме. Несмотря на содержавшиеся в нем намеки на возможные экономические уступки, отклика на него не последовало. Идеологические и политические связи западных держав с антибольшевистскими правительствами в России являлись достаточно прочными, чтобы быть поколебленными нотами Наркоминдела. В той ожесточенной Гражданской войне, которая раздирала Россию, никто не знал, какой груз может поколебать чашу весов. Страны Антанты менее всего хотели, чтобы из-за их неосторожных дипломатических «авансов» она склонилась на сторону Ленина.

В этих условиях наиболее приемлемым для Запада ходом оставалось предложение посредничества противоборствующим силам в России. Его и выдвинул президент США В. Вильсон во второй половине января 1919 г. Он обратился ко всем воюющим русским группировкам с просьбой прекратить боевые действия и послать своих представителей на мирные переговоры. Их предполагалось открыть на Принцевых островах. Нота Вильсона была одобрена державами-победительницами 22 января 1919 г. Большевики немедленно поддержали это предложение. Даже не будучи официально приглашенными на конференцию, они всеми способами пытались дать знать Вильсону что они знают о его шаге и согласны с ним. Отказ белых правительств сесть за один стол с их противниками разрушил этот проект.

Миссия У. Буллита

Но сама идея общественного «консенсуса» в России на основе статус-кво (сохранения существующего положения) не покидала будущих творцов Версальского мира. Они попытались воплотить ее в жизнь обходным путем. Предварительный зондаж советских позиций было поручено провести американскому дипломату У Буллиту прибывшему в Москву для неофициальных переговоров с Совнаркомом в марте 1919 г. Проект соглашения, выработанный после долгих споров с Буллитом и столкновений в самом ЦК РКП(б), предусматривал, что «все фактически существующие на территории бывшей Российской империи и Финляндии правительства сохраняют полную власть на территориях, занимаемых ими в момент вступления в силу перемирия… причем власть их сохранится до того момента, когда народы, населяющие территории, сами не решат сменить свои правительства». В ответ на ряд экономических и финансовых уступок советская сторона добилась включения в проект соглашения обязательства вывести все иностранные войска из России и прекратить оказание военной помощи белому движению. Возможно, здесь Буллит превысил данные ему полномочия: его согласие резко контрастировало с курсом западных держав в русских делах. Возвратившись из России, Буллит был дезавуирован английским премьер-министром Д. Ллойд-Джорджем, который заявил, что ничего не знает о его миссии. Обычно это связывают с успешным наступлением войск Колчака в марте 1919 г. Однако следует признать, что «московская» миссия Буллита была необычной и рискованной по меркам западной дипломатии. Попытка советской стороны воспользоваться «буллитовским» вариантом и направить в США неофициального представителя РСФСР Л.К. Мартенса летом 1919 г. потерпела крах. Никто из официальных лиц Мартенса не принял, и вскоре, в 1920 г., его выдворили из страны по подозрению в коммунистической пропаганде. Миссия Мартенса была частью обычной тогда тактики советской дипломатии. Понимая, что установить прямые политические контакты пока невозможно, она рассматривала упрочение экономических связей с Западом как важную ступеньку на пути к полному дипломатическому признанию РСФСР.

Прекращение интервенции западных держав. 1919–1920 гг

Отказавшись от соглашения с большевистским правительством, державы Согласия уже с начала 1919 г. стали постепенно убирать свои войска из России. Держать их там было и опасно, и бесцельно ввиду обозначившегося перелома в Гражданской войне в пользу советских войск. К 1920 г. иностранные отряды покинули и Север, и Юг России. Отступление деникинской армии осенью 1919 г. побудило Антанту объявить в октябре этого года о полной экономической блокаде Советской России. Однако в начале 1920 г. она была снята. Страны Согласия пытались заставить преемника Деникина Врангеля пойти на соглашение с большевиками, но безрезультатно.

2.3. Отношения с соседями

«Самоопределение» национальных окраин

Революционный мессианизм не без успеха пытался продолжить то дело, которое ранее мечтали осуществить с помощью панславистских лозунгов. Основополагающим внешнеполитическим документом Советского правительства, помимо Декрета о мире, стала принятая 2 ноября 1917 г. Декларация прав народов России». Объявив о равенстве и суверенности народов страны и отменив все национальные привилегии и ограничения, она предоставила им «право на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства».

В действительности дело обстояло несколько иначе. Совнарком признал независимость Финляндии 18 декабря (31 декабря) 1917 г., но он всячески поддерживал и попытки ее советизации во время вспыхнувшей в ней в начале 1918 г. Гражданской войны. Подобной тактики придерживались и в отношении заявивших о своей самостоятельности прибалтийских государств. В декабре 1918 г. Ленин подписал декреты Совнаркома РСФСР о признании независимости Литвы, Латвии и Эстляндии. Но примечательно, что в то время во всех этих республиках была установлена Советская власть. Признание государственной независимости Польши и вовсе являлось формальным: все польские территории, ранее принадлежавшие России, были захвачены Германией.

Дипломатическое оформление границ России. 1920–1921 гг

Важнейшей задачей советской дипломатии в 1920–1921 гг. стало и урегулирование острых политических конфликтов на западных границах России. Боевые действия между советскими отрядами и вооруженными силами Латвии и Эстонии приостановились в декабре 1919 г. — январе 1920 г. Второго февраля 1920 г. в Тарту (Юрьев) был подписан советско-эстонский мирный договор. За ним последовало подписание договоров с Литвой и Латвией — соответственно 12 июля и 11 августа 1920 г. Результатом стало повторное признание Россией независимости трех прибалтийских государств, которые уже не являлись в это время советскими республиками. 12 октября 1920 г. подписанием в Тарту мирного договора была прекращена война с Финляндией, начатая в апреле 1919 г. вторжением регулярных финских частей и добровольцев в Олонецкую губернию.

Урегулирование российско-польского конфликта в 1920 г. обнаружило ряд приемов советской дипломатии, мало напоминавших о ее ранних пропагандистских заявлениях. В момент наибольших успехов Красной армии Наркоминдел фактически повторил «брестскую» тактику Германии. Советское правительство в конце июля 1920 г. отказалось заключить военное перемирие с Польшей ранее, чем будут открыты политические переговоры об условиях заключаемого мира. Попытки вести переговоры с позиции силы оказались недолговечными ввиду отступления советских войск от Варшавы. Предварительный мирный договор с Польшей, заключенный в Риге 12 октября 1920 г., содержал менее выгодные условия для России, чем те, на которые она могла рассчитывать в середине лета. Граница между обоими государствами пролегла значительно восточнее так называемой «линии Керзона», отделявшей польские земли от украинских и белорусских. Она почти совпала с линией советско-польского фронта. Условия предварительного договора были окончательно подтверждены 18 марта 1921 г. новым мирным договором, также подписанным в Риге. 16 марта 1921 г. был заключен и бессрочный договор «О дружбе и братстве» между РСФСР и Турцией, урегулировавший территориальные споры между обоими государствами.

2.4. Создание Коминтерна

Одним из инструментов советской внешней политики являлся Коммунистический Интернационал (Коминтерн). Он был результатом послевоенного политического хаоса и отразил стремление большевиков и близких им по духу радикалов в других странах к ниспровержению старого порядка путем мировой революции. В достаточно запутанном споре о том, подчинила ли новая Россия свою государственную политику идее мировой революции или, напротив, использовала эту идею в своекорыстных целях, нет однозначных ответов. Многие большевистские вожди искренне считали близким социальный переворот на Западе, оценивая его как одно из важнейших условий устойчивости Советской власти в России. Но при этом они уповали не только на революцию и не связывали судьбу страны исключительно с возможностями западных коммунистов. Будучи прагматиками, они пользовались набором всех доступных им средств — и военных, и дипломатических, чтобы обеспечить незыблемость своей власти вне зависимости от того, какие изменения произойдут в других государствах.

Формирование нового интернационального объединения социалистов предусматривалось еще в «Апрельских тезисах» Ленина, требовавших создания «революционного интернационала». Первая международная конференция коммунистов состоялась в марте 1919 г. Она объявила о создании III Коммунистического интернационала, одобрила его платформу и избрала Исполнительный комитет (ИККИ), его председателем стал Г.Е. Зиновьев. Ключевое значение в оформлении международного коммунизма имел II конгресс Коминтерна, состоявшийся в июле-августе 1920 г. Он распространил на разношерстные левые социалистические группы жесткие принципы большевистской партийной организации. Конгресс одобрил «21 условие» приема в Коммунистический интернационал. Они требовали придать «безусловно коммунистический» характер партийной агитации и пропаганде и предусматривали подчинение всей коммунистической печати ЦК партии, устранение «с ответственных постов в рабочем движении» всех реформистов и центристов, работу партии в войсках, среди сельского населения и в профсоюзах, признание принципа демократического централизма основой организационного строения партии, помощь любой Советской республике, могущей возникнуть, пересмотр старых социал-демократических программ и утверждение новых программ Исполкомом Коминтерна. В значительной мере столь жесткий подход уменьшил возможности взаимодействия различных политических сил, призывавших к социальным переменам, и тем самым существенно ограничил размах революционных выступлений, прежде всего в послеверсальской Европе.

Экономика

1. Экономические системы

1.1. Переход к «военному коммунизму»

Военный коммунизм не возник мгновенно — возможно поэтому столь долгой и мучительной стала его агония. Его истоки ищут в Гражданской войне. Но первые его симптомы наблюдались задолго до того, как страна оказалась в пучине кровавой схватки. Военный коммунизм явился следствием не столько войны, сколько экономического хаоса, вызванного политическими междоусобицами. Он был судорожной попыткой предотвратить падение России в пропасть. В целом военный коммунизм — это набор хаотичных, плохо продуманных и увязанных друг с другом и зачастую непоследовательных мер. Многие из них вызывались или сиюминутными потребностями, или идеологическими мотивами. Нередко то и другое переплеталось. То, что на первых порах считалось вынужденным шагом, затем приобретало устойчивость ввиду своего нарочито «коммунистического» духа.

Главные элементы военного коммунизма: 1) обобществление крупных, средних и мелких предприятий в промышленности; 2) введение продовольственной разверстки для крестьян; 3) объявление всеобщей трудовой повинности; 4) натурализация хозяйственных отношений, вытеснение денег как средства обращения из сферы экономики; 5) запрещение свободной торговли; 6) уравнительность в оплате труда.

1.2. национализация промышленности

Рабочий контроль как первый шаг к национализации

Стихийная национализация в широких масштабах начала осуществляться с весны 1918 г. 20 и 28 июня 1918 г. последовали декреты Совнаркома РСФСР об обобществлении фабрик и заводов более чем десятка промышленных отраслей, предприятий коммунального хозяйства и железнодорожного транспорта. Однако на первых порах национализация была во многих случаях фиктивной. Она не меняла приемов управления фабрикой или заводом, а только низводила их владельца до уровня арендатора. Зачастую она была просто декларативной — у властей не нашлось ни сил, ни средств, ни умения исполнить то, о чем они написали в декретах.

Национализации предшествовало установление рабочего контроля на предприятиях. Последний стал вводиться явочным порядком еще с весны 1917 г. и был узаконен декретом Совнаркома 14 ноября 1917 г. Вопреки большевистским лозунгам, он не означал полной передачи фабрик и заводов в руки рабочих. Он лишь расширил и узаконил их право быть в числе управляющих предприятием. Проверка складов и правомочности увольнений — дальше этого рабочий контроль обычно не шел. Изучение бухгалтерских книг и деловой переписки, что также разрешалось декретом, было рабочим явно не под силу. Они выдвигали и отстаивали это право, но не могли реально воспользоваться им. Правда, границы рабочего контроля на местах нередко определялись стихийно, без оглядки на подоспевший декрет.

Рабочему контролю не суждено было быть долговечным — и не только из-за его ограниченности и малой компетентности. Рабочий всеми способами старался сохранить прежние заработки, падение которых не мог остановить никакой контроль: ни фиктивный, ни подлинный. Это вообще не зависело от изворотливости и опытности управленцев: они могли ослабить издержки разрухи, но не имели сил устранить ее причину. Но и рабочие, и поощрявшие их революционный «пыл» власти искали виновников, заимствуя друг у друга аргументы. Они обвиняли «саботажников», якобы по указке контрреволюционеров прячущих товары, не платящих жалованье, ломающих станки, не дающих сырье. Для борьбы с таким врагом оставалось сильнодействующее, но единственное средство — национализация.

Причины ускорения национализации

Но и там, где поиск «заговорщиков» был делом бесполезным, рабочие также стремились перейти под государственную опеку, сделать свой завод «казенным». Резолюции, требовавшие этого, полны «классовым» негодованием и ссылками на большевистские лозунги. Фактически же они только маскировали истинные устремления рабочих, пытавшихся обеспечить себе более устойчивое существование, какое и не могло быть достигнуто в условиях стихийного и непредсказуемого рынка. Желания низов в данном случае соответствовали экономической программе верхов, основанной на марксистских идеях.

Обобществление фабрик и заводов в 1918 г. ускорили еще три обстоятельства. Во-первых, национализация, если она была частичной и касалась лишь ряда предприятий или только одной отрасли промышленности, неизбежно нарушала экономическое равновесие. Во-вторых, национализация подстегивалась автономностью и своеволием местных властей. Невзирая на московские декреты, они зачастую все местные общественные нужды решали одним приемом — конфискацией, причем не только средних и крупных, но даже мелких предприятий. И, в-третьих, национализация была формой упрощения и сосредоточения в одних руках всех нитей экономического управления страной. Упрощение это было необходимо в тех условиях, когда специалисты уклонялись от работы, а руль экономики был передан людям, умевшим лучше обращаться с винтовкой и с пером, чем со счетами.

Общий экономический контроль осуществлял созданный 1 декабря 1917 г. Высший Совет народного хозяйства (ВСНХ). Он определял объемы заказов на фабриках и заводах и жестко требовал их выполнения.

Этапы национализации

В национализации различимы два этапа: зима-лето 1918 г. и 1918–1920 гг. Первый из них отмечен печатью особого хаоса. Впоследствии он получил название «красногвардейской атаки на капитал». Плоды экономического экспериментирования, ставшего одной из причин разрухи, насторожили большевистских вождей. В написанной в апреле 1918 г. работе «Очередные задачи Советской власти» Ленин уже попытался пропагандировать идею государственного капитализма. В нем он теперь видел панацею от болезней российской экономики.

Однако с лета 1918 г. поднялась вторая волна национализации. Это предрешалось несколькими причинами. Во-первых, Гражданская война, вспыхнувшая летом 1918 г., отрезала большинство фабрик и заводов от источников сырья, поставив их на грань краха. Без поддержки государства им грозила неминуемая гибель. Во-вторых, политическая борьба, углубившаяся в 1918 г., повлекла за собой и первые политические чистки. Их жертвами стали прежде всего «бывшие», в том числе и заводовладельцы. Арест владельца предприятия в то время означал фактически и присвоение его капиталов: прав наследников обычно не признавали. В-третьих, здесь сказались и внешнеполитические причины. Советское правительство обязалось оплатить Германии убытки только тех ее подданных, чье имущество будет национализировано после 1 июля 1918 г., — и, естественно, стремилось к тому, чтобы таких подданных не оказалось вовсе.

1.3. Продовольственная разверстка и ее причины

Этапы разверстки

К важнейшим элементам военного коммунизма должно быть отнесено и введение продовольственной разверстки для крестьян. Ее основные причины: 1) развал промышленности в стране, нарушивший нормальный товарообмен между городом и деревней; 2) снижение товаропроизводительности деревни, как вследствие разгрома помещичьих имений, так и в результате послеоктябрьского земельного передела, введения хлебной монополии и продовольственной диктатуры; 3) потеря многих российских житниц — в Сибири, на Волге, на Кубани, на Украине.

Хлеб нельзя было ни купить, ни обменять: деньги ничего не значили, а обменный фонд промышленных товаров отличался крайней скудостью. Хлеб можно было только отнять. Разверстка и стала формой изъятий крестьянских продуктов в 1918–1921 гг.

Первый этап введения разверстки охватывает весну-осень 1918 г., второй — зиму 1919 — весну 1921 гг. Хлебную монополию, т. е. обязательную сдачу хлеба по твердым ценам государству, подтвердил «Основной закон о социализации земли», принятый ВЦИК 27 января 1918 г. Хлебный кризис, усилившийся к концу весны 1918 г., заставил власти провозгласить так называемую «продовольственную диктатуру». Это было сделано 9 мая 1918 г. декретом ВЦИК «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Декрет требовал от каждого крестьянина отдать хлеб государственным органам «сверх количества, необходимого для обсеменения полей и личного потребления по установленным нормам до нового урожая». Этим было положено начало тем обыскам в амбарах, которые нескончаемой чередой охватили всю эпоху военного коммунизма и стали его главной приметой.

Основными исполнителями намеченной в мае 1918 г. аграрной политики являлись продовольственные отряды и комитеты деревенской бедноты. Комбеды создавались в соответствии с декретом ВЦИК 11 июня 1918 г. Пик их активности приходится на осень 1918 г. Сопровождаемое арестами и расстрелами изъятие хлеба у зажиточных «кулаков» и «средних» крестьян вызвало столь широкое возмущение деревни, что комбеды решили распустить в ноябре 1918 г. Этому способствовала и самочинность действий бедняцких комитетов. Они охотно «чистили» чужие амбары, но нередко уклонялись от предписанных им инструкций и неохотно делились собранной «данью» с Центром.

Сущность разверстки

Заложенная во второй половине 1918 г. система принудительного внеэкономического извлечения сельскохозяйственных продуктов и была узаконена Декретом о разверстке 11 января 1919 г. Декрет фиксировал элементы аграрной политики, сохранившиеся вплоть до 1921 г. Общий объем подлежащего изъятию хлеба и зернового фуража складывался из двух частей. Первая из них определялась Наркоматом продовольствия исходя из государственных потребностей — и в соответствии с размерами урожая, запасами и нормами потребления «раскладывалась» по губерниям. Вторая вычислялась губернскими продовольственными комитетами с учетом нужд местного населения — как городского, так и сельского, — не имевшего «в потребной норме своего хлеба».

При взимании разверстки старались придерживаться двух принципов, не обращая внимания на то, что они очевидно противоречили друг другу С одной стороны, стремились изымать только излишки продуктов, не трогая то, что было нужно для питания самого крестьянина. С другой стороны, сумма разверстки для нужд армии и рабочих не могла быть уменьшена. Поэтому зачастую у крестьян отнимали не только «излишнее», но и необходимое. Разумеется, полностью опустошить деревню власти не решались. Они понимали, что в этом случае могут и вовсе остаться без хлеба. Они боялись также бунтов и сельских волнений, довольно частых в это время. И власти лавировали, допуская налоговые послабления тем или иным волостям и губерниям, налагая тяжкий оброк на богатые хлебом местности и освобождая от него разоренные.

1.4. Всеобщая трудовая повинность

Введение всеобщей трудовой повинности предусматривалось принятой III Всероссийским съездом Советов 12 января 1918 г. «Декларацией прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Трудовая повинность объявлялась «в целях уничтожения паразитических слоев общества и организации хозяйства». Однако вскоре она распространилась не только на «буржуазные», но и на все слои населения, в том числе и на рабочих.

Произошло это ввиду нехватки трудовой силы — как на фабриках и заводах, так и в различных коммунальных учреждениях, на транспорте и на военно-технических работах — вследствие оттока рабочих из голодающих городов в деревни, тотальных военных мобилизаций, опустошивших даже те предприятия, которые еще действовали, снижения производительности труда в промышленности.

Можно отметить три этапа развития трудовой повинности: осень-зима 1918 г., май-декабрь 1919 г. и вторая половина 1920 г. Осенью 1918 г. безработным запретили отказываться от предложений бирж труда.

Вводились трудовые книжки — сначала для «буржуазии», но к декабрю 1918 г. и для всех. 3 мая 1919 г. биржи труда закрыли. На работу теперь направлялись только по разрешению комиссий по учету и распределению рабочей силы.

Со второй половины 1919 г. приобрела невиданную ранее широту волна трудовых мобилизаций. Наибольшего размаха она достигла в 1920 г. Существовало два вида мобилизаций: 1) направление на фабрики и заводы, особо нуждавшиеся в людях, крестьян и красноармейцев, и 2) прикрепление рабочих к «своим» предприятиям. Последнее коснулось в 1920 г. шахтеров, нефтяников, железнодорожников, речников, судовых ремонтников, химиков. Но и это не помогло: в 1919–1920 гг. спрос на рабочую силу превысил ее предложение.

1.5. Натурализация хозяйственных отношений

К числу важных признаков военного коммунизма относится и натурализация хозяйственных связей. В 1920 г. почти все — от налогов до произведенной продукции — оценивалось в натуральных показателях (в пудах, в аршинах, фунтах) без денежного пересчета. Деньги очень скоро, уже к концу 1918 г., перестали что-либо значить. Их печатали без устали, не заботясь о том, обеспечены ли они ценностями или нет. Потому и выпустили так много советских денег, чтобы на эти «бумажки» (как откровенно выразился однажды Ленин) побольше получить настоящих товаров — в основном из деревни. С ней и расплачивались за пуды хлеба пудами «денежной» бумаги. На первых порах инфляция еще считалась чем-то вынужденным и временным, ее надеялись удержать в допустимых границах. Но к началу 1921 г. с ней не только свыклись и оценили ее выгоды, но даже попытались с ее помощью полностью уничтожить деньги как таковые. Тем быстрее, как надеялись, можно было перейти к предписанному марксистскими теоретиками прямому продуктообмену.

1.6. Запрещение свободной торговли

Ограничение, а затем и ликвидация свободной торговли стали неизбежными в условиях войны 1918–1920 гг. Это вызывалось рядом причин. Во-первых, разверстка мало что давала, если сохранялась хоть какая-нибудь возможность продавать хлеб частным лицам по рыночным ценам. Во-вторых, свободной торговлей подрывалась бы государственная монополия на продажу промышленных товаров. Если был «спрос», то никакими мерами не удавалось уничтожить «предложение». Если можно было на рынке что-нибудь купить, то «на обмен» несли, ввиду всеобщей нищеты, изделия государственных заводов, не гнушаясь никакими способами их приобретения. В-третьих, здесь сказались и идеологические причины. На любого торговца власти смотрели как на будущего «капиталиста», могущего при случае оказать неоценимые услуги «контрреволюции». Свободная торговля, по их мысли, уподоблялась гидре — она помогала там, где отрубали одну голову, вырастать нескольким новым.

Первым покушением на свободу торговли стала продовольственная диктатура (май 1918 г.). Поначалу запрещали торговать хлебом, но не мешали «обороту» прочих продуктов. Перечень их, разрешенных к продаже, со временем неуклонно сокращался, и не только потому, что продуктов производилось все меньше и меньше. 1920 год, когда рынок был окончательно сломлен, выдался наиболее урожайным. Масса неучтенного хлеба оказалась на вольном рынке. Власти забеспокоились, опасаясь и того, что не весь хлеб будет отдан за малостоящие «бумажки», но в еще большей степени — «разлагающего влияния спекулянтов». Борьба со спекулянтами, неизбежная в условиях войны, со временем стала самоцелью: в голодающем Петрограде, например, запрещали даже ловить рыбу, боясь, что ею начнут «спекулировать». Во всей этой рыночной импровизации 1920 г. вообще ощутима примесь идеологии: одними лишь прагматическими расчетами ее не объяснить.

На языке той эпохи любой товарный обмен между частными лицами назывался «спекуляцией», а провоз товаров — «мешочничеством»; оба эти «преступления» влекли за собой суровую кару. Частичное ослабление запретов на торговлю мы видим лишь в период жесточайших продовольственных неурядиц. Тогда власти, не имея возможности накормить горожан, не мешали им заняться этим самим. Так было, например, в сентябре 1918 г., когда «мешочники» смогли ввезти в Москву и Петроград в четыре раза больше продовольствия, чем государственные органы.

1.7. Уравнительность в оплате труда

Собственно, какой-либо «уравниловки» в обычном понимании этого слова не было. В годы войны действовало свыше 30 разрядов тарифных ставок. Тарифную практику в свою очередь скопировала пайковая система конца 1918 — начала 1921 гг. Однако в целом различия в оплате едва ли имели реальное значение. Разрыв между ставками оплаты за работу разной сложности и тяжести был несущественным. Скудость имевшихся продуктов и товаров ограничивали потолки и тарифов, и пайков.

«Уравниловка» не признавалась властями, с ней боролись, ее публично осуждали. Ее даже попытались ликвидировать в конце войны — путем выплаты так называемых натуральных премий за лучшую работу. Но все вскоре вернулось на круги своя — не хватало ни продуктов, ни умения рачительно их использовать. Ограниченность ресурсов в 1918–1920-х гг. делала поощрение одного человека условием недоедания другого, Имел здесь значимость и уравнительный настрой рабочих. Они внимательно следили за тем, кто и сколько получает, и немало спорили из-за этого. В такой ситуации разрыв в оплате труда изначально ограничивался. Большевики не могли тут бросить открытый вызов рабочим, да еще в тех условиях, когда их власть шаталась. Они, разумеется, назначали повышенные ставки и специалистам, и академическим ученым, но старались не афишировать этого, окружив тайной и самую систему раздачи пайков.

2. Экономическое развитие

2.1. Промышленность

Спад промышленного производства и аграрный кризис в конце 1917 г., совпав по времени, резко изменили экономическую ситуацию в стране. В 1917 г. валовой объем промышленной продукции упал до 71 % от уровня 1913 г. В отдельных отраслях производства кризис приобрел более внушительные размеры.

Таблица 1

Производство важнейших видов промышленной продукции 1913–1917 гг.

Спад 1917–1918 гг. в первую очередь затронул металлургию, химическую и нефтяную промышленность, производство тканей. Механику промышленного распада определяли три важнейших фактора: 1) конфликты на национальных окраинах, приведшие к прекращению поставок сырья; 2) разрушение железных дорог и замедление их работы ввиду демобилизации; 3) инфляция и рост цен, снизившие покупательную способность населения и заставившие предпринимателей закрывать фабрики и заводы.

То, что произошло в 1919–1920 гг., иначе, чем катастрофой, называть трудно. Валовая продукция крупной промышленности в 1920 г. составила лишь 14 % от уровня 1913 г., темпы падения производства основных видов продукции значительно ускорились.

Таблица 2

Производство важнейших видов промышленной продукции 1917–1920 гг. (млн т)

Производство электроэнергии в 1920 г. по сравнению с 1913 г. снизилось в 4 раза, а бумаги — почти в 9 раз. Удовлетворялись лишь минимальные нужды общества; производилось в первую очередь то, что поддерживало боеспособность армии.

Нехватка сырья была одной из главных причин промышленного развала в 1918–1921 гг. Сырья производилось мало, и еще меньше его ввиду транспортной разрухи довозили до потребителей. Промышленный спад ускорили и мобилизация рабочих на фронт, национализация предприятий, падение производительности труда.

2.2. Сельское хозяйство

Экономический кризис не обошел стороной и сельское хозяйство. Посевные площади уменьшились незначительно — они составляли 4/5 довоенного уровня, но зато резко, почти вдвое, упала их урожайность. Значительно сократился сбор зерна, хотя благодаря разверстке государственные заготовки зерна увеличились с 110 млн пудов в 1919 г. до 285 млн пудов в 1920 г.

Таблица 3

Валовой сбор основных зерновых культур (тыс. пудов)

Упали в 1918–1920-х гг. урожаи технических культур, особенно сахарной свеклы. Повысился урожай картофеля — в те годы это был один из основных продуктов питания. Поголовье скота уменьшилось с 190,7 млн голов в 1918 г. до 176,1 млн голов в 1920 г., заметно сократился выпуск продукции животноводства.

Таблица 4

Валовая продукция сельского хозяйства в сопоставимых ценах (% к 1913 г.)

2.3. Транспорт

Резкое сокращение перевозок, приведшее к обособлению экономических районов, стало приметой «военного коммунизма». Это произошло вследствие нарушения нормальной работы транспорта в результате Гражданской войны и анархии в стране (разрушение железнодорожных путей, перехваты судов, засады на дорогах), нехватки топлива для нужд транспорта и неисправности большого числа машин, судов, локомотивов и вагонов. В январе 1919 г. были запрещены железнодорожные пассажирские перевозки. Но избавиться от тысяч «мешочников» (мелких торговцев) железным дорогам не удалось вплоть до конца войны. Транспортный паралич особенно усилился к началу 1921 г. Именно тогда многие товарные поезда остановились из-за снежных заносов и отсутствия топлива, и крупнейшие города оказались на грани голода.

Общество

1. Демографические и социальные характеристики

В период революции и Гражданской войны не существовало сколь-нибудь надежной статистики и потому предпочтение той или иной цифре всегда будет в какой-то мере произвольным. Многие из цифр заведомо оценочны и возникли в результате более поздних подсчетов, причем зачастую не прямых, а косвенных. На значительной части территории бывшей Российской империи власть менялась нередко по нескольку раз в течение одного года, и вести здесь сколь-нибудь точный статистический учет было невозможно.

Время 1917–1920 гг. обычно считают первой советской демографической катастрофой. Мировая и Гражданская войны, эмиграция и эпидемии способствовали резкому сокращению численности населения России. По оценке Б.Ц. Урланиса, в Гражданской войне было убито 300 тыс. человек, умерло от ран 50 тыс. и от болезней 450 тыс. человек.

Таблица 5

Численность населения в Советской России в 1917–1920 гг.

Эти цифры мало оспариваются еще и потому что сумма военных потерь в эти годы вообще трудно поддается подсчетам. Размеры эмиграции Б.Ц. Урланис оценивает цифрой в 2 млн человек.

Е.З. Волков дает иные оценки потерь в войне. Они учитывают и гражданское население. По его мнению, число убитых составило 2,1 млн человек, умерших от остроинфекционных болезней — 5,1 млн человек, эмигрантов — 3,6 млн человек.

В 1917 г. впервые выявился «минусовый» итог прироста населения на 1000 человек. Если в 1914 г. он составил +16,5, в 1915 г. +7,1, в 1916 г. +1,7, то в 1917 г. он равнялся — 2,8, а в 1919 г. — 15,0. Рождаемость в годы Гражданской войны в целом заметно увеличилась. Особенно это характерно для 1917–1918 гг. — тут сказались, правда, не столько «подъем народного духа» после революции, как отмечают некоторые статистики, сколько массовая демобилизация солдат. Вместе с тем резко возрос уровень смертности населения, незначительно снизившийся лишь к концу войны.

Таблица 6

Рождаемость, смертность и естественный прирост в 1917–1920 гг. на 1000 человек населения

Мужчины и женщины составляли в 1920 г. соответственно 65,3 и 71,5 млн человек, или 47,7 и 52,3 % общей численности населения. Процессы урбанизации в эти годы проявлялись слабо — в городах проживало всего 15–18 % россиян. В голодное время много людей стремилось покинуть города и обосноваться в деревне.

55,9 % населения в возрасте от 9 до 49 лет были неграмотны. Среди мужчин грамотными являлись 57,6 %, женщин — 32,7 %, сельских жителей — 37,8 % и горожан — 52,4 %. Те, кто покинул Россию в годы войны, принадлежали, как правило, к наиболее высокообразованным слоям общества. Их уход означал ощутимые интеллектуальные потери для страны.

Достоверных сведений о социальном составе населения за это время нет. По данным 1913 г. рабочие составляли 14,6 % населения, служащие и специалисты 2,4 %, крестьяне 66,7 % и, наконец, те, коих позднейшие статистики причисляли к графе «буржуазия, помещики, торговцы и кулаки», — 16,3 %. В годы войны сократилась удельная доля рабочих в составе населения России и произошло резкое уменьшение численности «нетрудящихся» классов.

2. Уровень жизни

В годы Гражданской войны наблюдалось понижение всех основных показателей, характеризующих уровень жизни населения. Усилившаяся инфляция быстро привела к натурализации заработной платы. По подсчетам известного статистика С.Г. Струмилина, денежная часть заработка рабочего составляла в 1920 г. 7,4 %. По ценам вольного рынка в это время рабочий способен был приобрести на свой заработок лишь десятую часть тех продуктов, в которых он нуждался.

Значительным подспорьем для рабочего, равно как и для прочих горожан, стала «карточная» система распределения продуктов и товаров. Особенностью «карточного» распределения в большевистской России было то, что его пытались основывать на «классовом» принципе. Больше всего продуктов по низким ценам должны были приобретать рабочие, меньше всего — лица, живущие на «нетрудовые доходы»: такова была первоначальная установка властей, в значительной мере обусловленная их политическими пристрастиями. В конечном счете, распределение пайков начало проводиться в зависимости от качества и количества затраченного труда, его сложности, вредности, тяжести, т. е. учитывались, очевидно, рациональные, а не политико-идеологические соображения.

Впервые «классовая» система пайков была опробована в Петрограде летом 1918 г., а осенью этого же года распространилась по всей стране. Карточки в то время вводились не в централизованном порядке, а местными властями по своему усмотрению и в зависимости от возможностей. Все население, получавшее продукты, разделялось сначала на четыре категории: 1-я — рабочие и транспортники автогужевого и трамвайного транспорта; 2-я — служащие и пенсионеры, торговцы, прислуга фельдшера; 3-я — литераторы, юристы; 4-я — владельцы предприятий и заведений, домовладельцы и вообще лица, живущие «доходом на капитал». Безработные снабжались по нормам той категории, к которой они принадлежали, пока работали; дети до 3 лет и до 12 лет — соответственно по нормам 3-й и 2-й категорий.

С осени 1918 г. лицам 1-й категории предполагалось выдавать 14,7 кг хлеба в месяц, 2-й — 10,2 кг, 3-й — 7,4 кг, 4-й — 4,9 кг. Фактически же по нормам 1-й категории мало кто получал, и рабочие по преимуществу снабжались по нормам 2-й категории. Эта пайковая система несколько раз изменялась в годы войны. С конца 1918 г. артистам, ученым, профессорам и прочим лицам «свободных профессий» выдавались продукты по нормам 1-й категории. В начале 1919 г. все получавшие паек оказались разделенными по трем категориям (в основном при сохранении прежних принципов снабжения). Эта система еще раз была уточнена в апреле 1920 г., сохранив, правда, трехчленный вид.

Стройность и простота «карточной» системы были, однако, только кажущимися. Каждое ведомство (равно как и профсоюзы) стремилось обеспечить себе наилучшие условия существования по сравнению с прочими учреждениями, и система снабжения приобрела уже с 1919 г. необычайную громоздкость. Всего в годы войны существовали десятки хлебных и других пайков, размеры которых не раз менялись и которые не всегда выдавались в положенном размере. С каждым месяцем пайковая система становилась все более изощренной и разветвленной, дотошно определяя, кому и какие положены льготы.

Из числа льготных пайков необходимо отметить «ответственный паек» (для партийных и государственных работников), «красноармейский» и «бронированный» (для рабочих важнейших оборонных предприятий), «академический» (для ученых и писателей), «трудовой» (дополнительный паек за каждый отработанный рабочий день). Сверхурочные работы, которые в то время практиковались достаточно часто, оплачивались с 1920 г. двойной или даже тройной (в случае превышения 12 часов в месяц) тарифной ставкой.

Как уже отмечалось, натуральное премирование наиболее отличившихся рабочих быстро закончилось неудачей вследствие ничтожности имевшихся в распоряжении государства продуктов и товаров. Вызывала много нареканий и система общественного питания. Она получила распространение в 1920–1921 гг. Бесплатных столовых было мало: обычно для их нужд изымалась часть пайка, и многие горожане сомневались, все ли продукты выдаются им во время обедов. (См. таблицу 7.)

Потребительские нормы определялись государственными органами не только для горожан, но и для сельского населения. Устанавливалось, сколько продуктов необходимо крестьянам для нормального жизнеобеспечения и сколько семян нужно для проведения посевных работ. Все остальное объявлялось «излишками». Впрочем, несмотря на жесткие реквизиции, деревня в целом (особенно в производящей полосе) жила все же лучше, чем город. (См. таблицу 8.)

Таблица 7

Динамика питания городского населения в 1918–1920 гг. (в год на 1 человека килограммов)

Таблица 8

Динамика питания сельского населения в 1919–1921 гг. (в год на 1 человека килограммов)

В декабре 1918 г. был введен в действие Кодекс законов о груде (КЗОТ). Провозглашенными им правами трудящиеся, однако, в большинстве своем воспользоваться не могли. Право на забастовку фактически отменялось, переходить на другое предприятие рабочий мог лишь по разрешению администрации. Узаконенный КЗОТом двухнедельный отпуск предоставлялся не всем и не всегда. В целом в промышленности отпуск рабочих составил в 1920 г. 5,8 дней, а у трудившихся в оборонных отраслях — 1,7 дня.

В годы войны резко уменьшилось жилищное строительство. Дома разрушались из-за отсутствия ухода, но чаще всего они разбирались на дрова. Власти попытались решить жилищную проблему «революционным» путем — вселением малоимущих в «буржуазные» квартиры, поскольку многие из них пустовали ввиду бегства их прежних обитателей. Нередко семьям рабочих передавалась часть комнат в квартирах, в которых продолжали жить их бывшие владельцы или арендаторы, — на языке той эпохи это называлось «уплотнением». Но зачастую и сами рабочие не желали переселяться в новые жилища ввиду их удаленности от места работы, большего количества дров, необходимого для их отопления, в силу привычек и т. д.

Власть

1. Высшие органы власти

В первые недели после победы большевиков в октябре 1917 г. не было ни достаточно разветвленной пирамиды власти, ни законов, очерчивающих сферу действия новых политических учреждений. Высшим государственным органом Российской республики объявлялся Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. До принятия Конституции 1918 г. его статус не был четко определен. Съезд присваивал себе те или иные функции, исходя из общих представлений о том круге прав, которым обычно должны обладать носители высшей государственной власти. Прерогативы съезда в перерыве между его созывами принадлежали Всероссийскому Центральному Исполнительному Комитету (ВЦИК). Высшим исполнительным органом республики являлся Совет Народных Комиссаров (Совнарком). Он был образован под председательством В.И. Ленина II Всероссийским съездом Советов 26 октября 1917 г.

Конституция 1918 г. упорядочила систему высших органов власти. Она законодательно оформила официальное название страны — Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика. В Конституции подтверждалось, что Всероссийский съезд Советов является «высшей властью» в стране. Конституция установила политическое неравенство городского и сельского населения. Статья 25 Конституции гласила, что Всероссийский съезд Советов составляется из представителей городских Советов по расчету 1 депутат на 25 000 избирателей и представителей губернских съездов Советов по расчету 1 депутат на 125 000 жителей. Сложная и нередко запутанная система непрямых выборов, обусловленная Конституцией, создавала дополнительные возможности для властей манипулировать делегатами съездов Советов.

«Высшим законодательным, распорядительным и контролирующим органом» РСФСР в перерыве между съездами Советов (а они должны были собираться не реже 2 раз в год) являлся ВЦИК. Он имел право издавать декреты, имеющие силу законов, а также утверждать или отменять декреты Совнаркома. Именно ВЦИКу теперь принадлежало и право образования правительства — Совета Народных Комиссаров. Конституция фактически уравнивала в правах Всероссийский съезд Советов и избранный им ВЦИК. В исключительном ведении первого находились только вопросы ратификации договоров и изменения Конституции.

Установленная Конституцией и другими правовыми актами система власти уже в 1917–1918 гг. в значительной мере являлась формальной. Важнейшие политические и экономические решения обсуждались первоначально в узком кругу членов ЦК РСДРП(б), переименованной в марте 1918 г. в Российскую Коммунистическую партию большевиков (РКП(б)), а затем уже предлагались для принятия Съездам Советов и ВЦИК Обладая здесь неоспоримым перевесом, большевики не испытывали трудностей, добиваясь одобрения нужных им решений советскими «парламентами».

Состав ЦК РКП(б) постоянно расширялся и изменялся, но в целом можно выделить в нем группу лиц, имевших ключевое политическое влияние. Это В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, Я.М. Свердлов, Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев, И.В. Сталин. Многие другие члены ЦК, несмотря на свою приобщенность к высшему партийному синклиту, были все же исполнителями, а не «вождями». Слово Ленина, несомненно, являлось решающим при определении политического курса, но говорить о режиме 1917–1920-х гг. как о какой-то единоличной диктатуре нельзя.

Общая примета Гражданской войны — узурпирование власти представительных учреждений их рабочими органами. Заседания Советов, особенно в крупных городах, фактически представляли собой митинги. Советы собирались всего на несколько дней, поскольку депутаты, занятые общественной деятельностью, не освобождались от своих основных трудовых обязанностей. Со временем сложилась следующая система власти на местах: организатор (секретарь) партийного комитета, председатели Совета и его исполнительного комитета, военный комиссар.

2. Местные органы власти

В годы Гражданской войны продолжало оставаться нетронутым (за редким исключением) прежнее административное разделение страны на области, губернии, уезды и волости. Во всех этих административных единицах вводилась единая система власти. Местная власть принадлежала Совету. При избрании губернских Советов предпочтение оказывалось горожанам (фактически же — рабочим, в которых власти видели наиболее надежную опору). Классовый «ценз», правда, не действовал при избрании уездных и волостных Советов. Совет избирал исполнительный комитет (исполком) для управления местными делами. Вышестоящему Совету предоставлялось право контролировать нижестоящий.

Срок полномочий депутатов всех местных Советов ограничивался тремя месяцами.

3. Национальная политика

Принципы устройства отдельных национальных образований республики были изложены в статье 12 Конституции в следующей формулировке: «Советы областей, отличающихся особым бытом и национальным составом, могут объединиться в автономные областные союзы, во главе которых, как и во главе всяких могущих быть образованными областных объединений вообще, стоят областные съезды Советов и их исполнительные органы. Эти автономные областные союзы входят на началах федерации в Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику».

Центробежные тенденции, приведшие к распаду Российской империи в 1917 г., значительно ослабли после провозглашения независимости Польши, Финляндии, Украины, Эстонии, Латвии, Литвы, Армении, Грузии. Уже в первые месяцы своего пребывания у власти большевики предоставили широкую автономию ряду национальностей, в том числе тем народам, которые ранее не имели своей государственности.

Первым «федеративным» опытом в России стало образование Туркестанской республики в конце 1917 г. На Северном Кавказе в 1918 г. существовали Терская Советская и Кубано-Черноморская республики, объединившиеся вскоре в Северо-Кавказскую республику, в Крыму — Таврическая республика. Настойчиво предпринимались попытки образования национальных автономий в Татарии и Башкирии, но они не достигли цели. Это произошло как ввиду ожесточенных разногласий среди самих татар и башкир, так и из-за неустойчивости военно-политической обстановки в Поволжье, не раз в годы Гражданской войны переходившем под власть враждующих между собой политических сил. Ряд новых «советских» автономий создавался не по национальному, а по «бытовому» признаку. К таковым следует отнести, например, Донскую республику. Верховным органом почти всех автономий являлся Совет. Но в целом автономии широко использовали, особенно в сфере местного управления, традиционные для этих областей формы власти — естественно, приспосабливая их для выполнения «советских» задач и придавая им «советское» обличье.

4. Государственная безопасность

Совершая переворот, большевики по преимуществу опирались на отряды Красной гвардии и перешедшие на их сторону части старой армии. На первых порах этих сил было достаточно, чтобы обеспечить победу в главных городах России. Однако военно-революционные комитеты, выполнявшие карательные функции после переворота, не могли эффективно бороться с сопротивлением прежнего государственного аппарата, долгое время отказывавшегося подчиняться новым властям. Опасаясь очередной, на сей раз всеобщей, забастовки государственных служащих в начале декабря 1917 г. власти решили создать особый карательный орган, могущий ее предотвратить. Но, возникнув по частному поводу, он со временем стал одной из основ прочности режима.

Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) была создана на заседании Совнаркома 7 декабря 1917 г. Здесь же были определены и ее задачи: «1) пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажные попытки противодействия по всей России, со стороны кого бы они ни исходили; 2) предание суду революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и выработка мер борьбы с ними». Уже само отсутствие в протоколе Сов наркома четких критериев понятия «контрреволюция» являлось одним из условий упрочения государственного правового произвола. Он достиг небывалого размаха во время «красного террора», объявленного 3 сентября 1918 г. в связи с убийством М.С. Урицкого и ранением В.И. Ленина. Террор привел к гибели тысяч людей, в первую очередь бывших офицеров, предпринимателей, владельцев состояний и вообще тех, кого тогда относили к разряду «буржуазии». Главной задачей террора было не столько устранение опасных политических противников (большинство расстрелянных к ним не относилось), сколько устрашение инакомыслящих. Широкое общественное возмущение все же положило пределы террору — даже «Правда» устами одного из публицистов выступила в октябре 1918 г. против непрекращающихся казней. Публикация в «Вестнике ВЧК» осенью 1918 г. статьи вятских чиновников, предложивших применять к «контрреволюционерам» пытки, привела не только к закрытию этого журнала, но даже к публичному обсуждению на страницах печати действий ВЧК. Однако сеть уездных и губернских органов ВЧК продолжала неуклонно расширяться и к 1920 г. охватила всю территорию советизированной части России.

Милиция, созданная 28 октября 1917 г., особого политического значения не имела и занималась в основном охраной общественного порядка и борьбой с уголовными преступлениями. Но в той ситуации, когда были смещены и неотчетливо оформлены сферы компетенции различных государственных структур, она выполняла и ряд функций политического контроля, особенно там, где отсутствовали органы ЧК.

Важным инструментом политической власти являлась цензура. Закрытие «буржуазных» газет началось с октября 1917 г. Но уже вскоре были запрещены не только «кадетские» издания, но и «социалистическая» пресса эсеров и меньшевиков, которая печатала враждебные большевикам материалы. Выпуск «умеренных» газет продолжался, но к лету 1918 г. свобода периодической печати в Советской России была ликвидирована. Беспрепятственно распространялись только коммунистические и официальные издания. Свои, отличающиеся от большевистских, взгляды граждане России могли, правда, выражать в книгах и журналах, но и здесь не допускалось никаких, пусть и косвенных, политических выпадов. Даже на философские, экономические и социологические публикации, отличавшиеся усложненным языком, власти смотрели с опаской, ограничивая их выпуск. К 1920 г. были национализированы почти все частные издательства и типографии страны. Многие из них продолжали работать, но уже по заказам Государственного издательства (Госиздата). Таким образом, создавались предпосылки для всеобъемлющего, хотя пока и неофициального, государственного цензурного контроля.

5. Армия

Старая армия в последние месяцы 1917 г. быстро разлагалась, падение дисциплины и дезертирство здесь приобрели широкие масштабы. Вскоре началась плохо управляемая, осуществляемая преимущественно явочным порядком демобилизация. Остановить ее большевики не имели сил. Декрет СНК РСФСР 15 января 1918 г. «О создании рабоче-крестьянской Красной Армии» отражал их попытки создать на обломках разваливающейся армии хоть какую-то боеспособную военную силу, могущую противостоять немецкому наступлению. Официально рождение Красной Армии связывают с 23 февраля 1918 г., одним из дней ожесточенных боев между немецкими и русскими ополченцами, хотя именно тогда ЦК РСДРП(б) одобрил условия унизительного Брестского договора.

Первоначально армию стремились создавать на «классовой основе», только из рабочих и беднейших крестьян. Поскольку добровольцев оказалось мало, ВЦИК в мае 1918 г. ввел всеобщую воинскую обязанность. Прежний порядок избрания солдатами командного состава вплоть до командира полка отменялся.

Призывом и обучением войск ведали созданные в апреле 1918 г. волостные, уездные и губернские военные комиссариаты. Новые принципы военного строительства законодательно закреплялись постановлением V Всероссийского съезда Советов 10 июля 1918 г. «Об организации Красной Армии». Военнообязанными объявлялись лица от 18 до 40 лет, независимо от их социального происхождения. Брались на учет все бывшие офицеры, которые, согласно решению съезда, были «обязаны становиться на те посты, которые им укажет Советская власть».

Ключевая роль в создании новой армии принадлежала Троцкому. Возглавляемый им Реввоенсовет, используя весь набор средств, от расстрелов до поощрений, быстро добился укрепления воинской дисциплины. С помощью военспецов, широко привлекаемых в армию, удалось придать боеспособность плохо обученным красноармейским частям. Борясь с «партизанщиной» в армии, Троцкий получал безусловную поддержку Ленина, защитившего его весной 1919 г. на VIII съезде РКП(б) от нападок «военной оппозиции». Новая армия, однако, сохранила ряд примет «революционной» ломки 1917 г. Продолжал существовать институт военных комиссаров, узаконенный 6 апреля 1918 г. Комиссары должны были контролировать действия военных руководителей и следить за благонадежностью войсковых частей. Не восстанавливались и старые воинские звания.

Численность армии быстро росла: 196 тыс. в апреле 1918 г., 550 тыс. в сентябре 1918 г., 3 млн человек в конце 1919 г. Была создана четкая структура высших органов военного управления: Народный комиссариат по военным и морским делам, Революционный Военный Совет Республики (РВСР), мобилизационный учебный и учетный военный орган — Всероссийский главный штаб, оперативный военный орган — Полевой штаб РВСР. «Политическим воспитанием» красноармейцев ведало Политическое управление при РВСР (ПУР).

Культура

1. Общие тенденции развития

Октябрьский переворот не был случайностью и являлся таким же порождением общественного брожения, как и ранее Февральская революция. С одной стороны, он отразил усиление анархистского настроя масс, стремление к полному и беспощадному устранению всего того, что связывалось ими со старым режимом, их нежелание подчиняться сковывающим законообразным ритуалам, сколь бы «революционно» они ни обосновывались. С другой стороны, здесь сказалась их апатия и разочарование в умеренно-социалистических лозунгах.

«Большевистские» настроения охватили в конце 1917 г. значительные слои людей. Но во многих случаях можно говорить лишь о совпадении низовых политических устремлений и большевистских лозунгов, зачастую имевших популистский характер и использовавшихся как инструмент достижения власти. Ослабление «большевистских» симпатий, наблюдаемое уже в первой половине 1918 г., и нарастание антибольшевистского сопротивления в последующие годы нельзя, однако, назвать всеобъемлющим. Миллионы людей так или иначе связали свою судьбу с большевизмом — через службу в государственных учреждениях и в Красной армии, через дележ чужого имущества и в городе, и в деревне — через хлеб и через кровь. Для них крах большевизма был бы их личным крахом, сколь бы малыми не были плоды, которыми они пользовались.

Не прошла бесследно и массированная пропаганда большевистских доктрин. Она увязала уже отмеченные в общественном сознании негативные политические символы с явлениями; угрожавшими Советской власти. Идею несвободы и угнетения, отвергаемую массами, она связала с царскими генералами, руководившими антибольшевистским движением. Она эффективно использовала политико-экономические акции (отмена помещичьей собственности, национализация промышленности, отказ от выплаты долгов) для того, чтобы доказать «народность» революции, ее созвучность эгалитарным (уравнительным) представлениям низов.

Привычно деление культуры 1917–1920-х гг. на «старую» и «новую». «Пролетарскую» прозу и поэзию обычно относили к новому искусству. Но очевидная беспомощность их художественных приемов не делала их особо влиятельными в тогдашней культурной жизни, еще не «опрощенной» цензурными гонениями и художественными инструкциями чиновников.

На роль полномочных представителей подлинно пролетарской культуры претендовали футуристы. Помимо В. Маяковского и В. Хлебникова, виртуозных мастеров стиха, среди них трудно назвать собственно литераторов. Наиболее известные из футуристов — О. Брик, Д. Бурлюк, А. Крученых — это скорее литературные теоретики, чем творцы. Если стихи Д. Бедного мог неплохо понимать и безграмотный человек, то «заумь» футуристов, изломанность их языка, невнятность их теорий и плохо воспринимаемая скандальность их выступлений озадачивали и образованного читателя. Широко открытый всем новейшим культурным течениям нарком просвещения А.В. Луначарский еще мог, если не восторгаться, то хотя бы ценить футуристическую литературу. Но уже воспитанные на «реалистической» прозе и чуждые любому модернизму партийные интеллигенты, и среди них, что немаловажно, Ленин, недоуменно и с плохо скрываемым раздражением следили за деятельностью футуристов. Их, правда, не прогоняли, им давали работу, их печатали — но интерес к ним был зачастую утилитарным, их прежде всего стремились использовать в пропагандистских целях. От них требовали понятных агиток, а не изощренной словесной игры. И Маяковский, рисовавший плакаты для «Окон РОСТА» (точнее «Окна сатиры РОСТА», РОСТА — Российское телеграфное агентство. — С.Я.)и сопровождавший их незатейливыми надписями собственного сочинения, — яркий пример примитивизации футуристических приемов, приспособленных к текущей политико-просветительной работе.

Футуризм еще до революции прославился своими манифестами, в которых отражено нигилистическое отношение к прошлой культуре, граничившее с намеренным эпатажем. Пренебрежение к старой культурной традиции осталось у футуристов и после Октября. Но все же в разработке программы культурного нигилизма они не смогли достигнуть тех высот, на которых оказались теоретики Пролеткульта. Пролеткульт был одним из отделов Народного комиссариата просвещения и объединял деятельность многочисленных пролетарских, театральных, художественных и клубных студий и литературных кружков. Практическая работа по просвещению рабочих казалась его руководителям неполной, если не подвести под нее прочный теоретический базис. Пролеткультовцы настойчиво твердили, что их задача — выработка «новой» культуры, которая полностью заменит собой старую. Где-то это высказывалось откровенно, где-то не очень ясно и с оговорками. В писаниях пролеткультовцев отмечалось, что новая культура должна быть выработана самими рабочими и безо всякого вмешательства государства. Это обеспокоило Ленина, тем более что прямо отражало взгляды одного из идеологов Пролеткульта А.А. Богданова, его давнего философского и политического противника. В подготовленном Лениным и одобренном ЦК РКП(б) в 1920 г. постановлении «О Пролеткульте» не столько культурное «чванство» этой организации, сколько ее тяготение к автономности стало предметом уничтожающей критики.

Процесс огосударствления культуры поначалу не мог быть быстрым ввиду широкого неприятия большевизма в среде интеллигенции. Сами большевики приписывали это «буржуазным» симпатиям интеллигентов. Но здесь сказались прежде всего не политические разногласия, а принадлежность обеих сторон к разным культурным группам. Жесткость, грубость, насилие, помехи в свободе творчества вызывали у интеллигента куда большее негодование, чем воспоминание об утраченных жизненных благах.

Но «старая» интеллигенция не являлась единой. Ее раскол обнаружился уже в первые месяцы большевистского правления. «Октябрьские» симпатии интеллигенции — сложный психологический феномен. Они обнаружили ее анархичность и ее «народопоклонничество» и как следствие последнего — тягу к примитивизму и культурному «опрощению», к агитке.

Культурный пульс страны в годы войны прощупывался слабо. Люди, создававшие культуру, находились на грани нищеты и голода, гибли от лишений и насилия, покидали страну. Но нельзя сказать, что культура в ее высших проявлениях — в деятельности писателей, художников, ученых — полностью замерла в послереволюционные годы. В стихах М. Волошина, А. Белого, А. Блока, З. Гиппиус, в дневниках И. Бунина, в театрах В. Мейерхольда и Н. Евреинова глубоко и страстно преломилась революционная эпоха и их творения остались не только документом времени, но и имели непреходящее художественное значение. Памятниками философского и социологического постижения революции являются «Философия неравенства» Н. Бердяева и сборник «Из глубины», «Несвоевременные мысли» М. Горького и письма В. Короленко к А. Луначарскому. Это — не только попытка осмыслить духовный и политический переворот в России, но и страстное слово в защиту человеческого достоинства и свободы мысли — того, что было непреходящими ценностями российской интеллигенции.

2. Наука и образование

Намечая реформу средней школы, нарком просвещения А.В. Луначарский и его заместители, Н.К. Крупская и М.Н. Покровский, преследовали две основные цели: 1) демократизировать образование, сделать его всеобщим, ликвидировать безграмотность; 2) превратить систему образования в средство политического воспитания.

В сентябре 1918 г. был узаконен переход к единой трудовой школе, в основу которой был положен принцип гармоничного интеллектуального и физического развития учащихся.

26 декабря 1919 г. был издан Декрет Совнаркома РСФСР «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР», согласно которому граждане от 8 до 50 лет обязаны были обучиться грамоте. Было открыто множество пунктов по ликвидации безграмотности, а также новых школ. В 1920 г. была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации неграмотности, ставшая частью Наркомпроса.

Идея государственного контроля в культуре нигде так ярко не отразилась, как в предложенной Наркомпросом реформе системы образования. Она была узаконена Декретом ВЦИК 16 октября 1918 г., утвердившим «Положение о единой трудовой школе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». Единая трудовая школа разделялась на две ступени: 1-я — для учащихся от 8 до 13 лет (она предполагала курс обучения в течение 5 лет) и 2-я — для школьников от 13 до 17 лет (курс обучения — 4 года). В 1918–1920-х гг. реформа не удалась до конца в том виде, как задумывалась. Школа не стала ни полностью политехнической, преодолевающей оторванность учащихся от общественно-полезного труда, ни полностью самоуправляемой. Многие из проектов школьной реформы остались на бумаге, но одно из их положений неукоснительно претворялось в жизнь. Это государственный контроль над образованием и отсюда — неизбежная его политизация.

В высшей школе власти не решались пока посягнуть на автономию университетов и институтов, но неуклонно и последовательно осуществляли меры по их «пролетаризации». Важнейшим шагом в этом направлении стало изменение в 1918 г. правил приема в высшие учебные заведения, что позволило широко открыть их двери для выходцев из социальных низов. Согласно новым правилам приема в высшие учебные заведения, одобренным 2 августа 1918 г., правом поступить в вузы пользовались все граждане РСФСР старше 16 лет, причем представители беднейших слоев обладали рядом преимуществ. Обучение стало бесплатным, а экзамены при поступлении в вуз были отменены. В 1918 г. были образованы первые рабочие факультеты (рабфаки), на которые принимались рабочие и крестьяне для подготовки к поступлению в вуз.

Во время Гражданской войны российская наука оказалась на грани распада. Оборвались связи русских ученых с их коллегами за границей, резко сократился выпуск научных книг и журналов. Многие ученые оказались перед угрозой голодной смерти.

На первых порах провозглашенная наукой чуждость политике устраивала власти — правда, не во всех областях научной деятельности. Уже в годы Гражданской войны предпринимались попытки ограничить влияние «буржуазных» историков, философов и юристов. Единого цензурного ведомства не существовало, но ряд учреждений (Наркомпрос, Наркомат по военным и морским делам и др.) имели свои цензурные подразделения. Национализация типографий после Октября привела к тому, что многие из них работали только по заказам Государственного издательства (Госиздата), отнюдь не отличавшегося идеологической всеядностью. Впрочем, иногда допускались и прямые запреты. В частности, был конфискован тираж книги «Из глубины», содержавшей статьи Н.А. Бердяева, П.Б. Струве, С.Л. Франка, П.И. Новгородцева и др.

3. Литература

Новый, близкий эпохе революции «культурный» язык не сразу был выработан и усвоен массами. Прообразом его служил язык народнической литературы, очищенный большевистскими агитками от либеральных наслоений, от груза «утопических» представлений о социализме, но столь же декларативный.

Впрочем, и этот язык не сразу могла воспринять «пролетарская» литература 1918–1920-х гг. Она просто огрубила, упростила и окарикатурила художественные приемы прежней социал-демократической «разоблачительной» литературы.

Собственно «пролетарская», коммунистическая художественная проза 1917–1920-х гг. почти не известна. Большую славу получила «пролетарская» поэзия; к числу ее самобытных представителей следует отнести Д. Бедного и В. Князева. Лириками ни тот, ни другой не были, но и они, и менее известные «пролетарские» поэты, в большей или меньшей степени, но всегда охотно, использовали штампы романтической поэзии.

Многие литераторы встретили Октябрьской переворот протестами. Летом 1918 г. власти закрыли издаваемую М. Горьким газету «Новая жизнь». В ней публиковались статьи Горького, впоследствии объединенные под общим заглавием «Несвоевременные мысли». Главная тема этих статей — необходимость защитить русскую культуру от разрушительных сил, развязанных революцией. Резко враждебную к большевизму позицию заняла З.Н. Гиппиус. В ее стихотворениях, написанных на рубеже 1917–1918 гг., революция предстает как символ падения России. «Петербургские дневники» З.Н. Гиппиус, созданные в 1914–1919 гг., отразили ее впечатления о постреволюционном Петрограде, в котором она увидела «мерзость запустения» и одичание. «Революционную» романтику и народопоклонничество З.Н. Гиппиус отвергала напрочь. Резко она писала не только о представителях нового советского чиновничества, но и о социальных низах, в чьих действиях она усматривала конформизм. Публиковавшиеся здесь зарисовки современников не были лишены субъективности и пристрастности, на что позднее обратил внимание А.А. Блок, писавший: «Это правда — но только часть». «Окаянные дни» И.А. Бунина представляют собой дневники, в которых почти все записи наполнены страстным, непримиримым отрицанием революции. Бунин создал драматическое полотно распада России, причем отрицательными персонажами для него являются не только большевики, но и те, кто готовили для большевизма почву, хотя позднее выступили против него. Гневно осуждал «красный террор» в своих «Письмах к А. Луначарскому» В.Г. Короленко.

Иными были взгляды А.А. Блока, В.В. Маяковского, А. Белого. Революцию А.А. Блок понимал как средство разрушения пошлости, охватившей, по его мнению, все: быт, культуру, политику, литературу. В поэме «Двенадцать» и стихотворении «Скифы» (1918) А. Блок признает неизбежность революции и воспевает ее очистительную силу. Сходные мысли выразили и «революционные» стихи и статьи А. Белого. Не сразу, но быстро признал революцию В. Маяковский, издавший в годы Гражданской войны такие произведения, как «Левый марш», «150 000 000», «Ода революции».

Сложной была позиция М. Волошина. Оказавшись по своим взглядам в положении «над схваткой», Волошин одинаково осуждал и «белый», и «красный» террор, отвергая братоубийственную бойню.

4. Искусство

Большую распространенность приобретали «левые» направления в искусстве. Их видные представители — театральный деятель В. Мейерхольд и художник М. Шагал — занимали даже государственные должности в системе Наркомата просвещения. В числе наиболее значимых «левых» произведений — проект башни «Третий Интернационал»; созданный В. Татлиным и постановка В.Э. Мейерхольдом «Мистерии Буфф» В.В. Маяковского с декорациями К. Малевича. К «левым», футуристическим художественным действам могут быть отнесены постановки «мистерий» и праздничные спектакли, приуроченные к годовщинам революционных праздников. В некоторых из них принимали участие тысячи людей.

На первой государственной свободной выставке произведений искусства, демонстрировавшейся в Зимнем дворце в Петрограде в 1919 г., впервые было представлено большое число работ художника П. Филонова — одного из выдающихся творцов русского авангарда.

Продолжали развиваться и художественные течения, связанные с «серебряным веком» русской культуры. В январе 1918 г. в Академии художеств открылась очередная выставка объединения «Мир искусства», где были показаны новые произведения Б. Григорьева, Б. Кустодиева, М. Добужинского, К. Петрова-Водкина. Событием художественной жизни стали циклы иллюстраций Ю. Анненкова к поэме А. Блока «Двенадцать» и М. Добужинского — к рассказу Н. Лескова «Тупейный художник».

Удалось сохранить крупнейшие театры страны — Большой и Художественный в Москве, Александринский и Мариинский в Петрограде. Большой размах получила «монументальная пропаганда» — художественное оформление улиц и площадей, имевшее политическую направленность. Одной из наиболее заметных акций властей в области монументального искусства стало низвержение памятников «царям и их слугам» и установление новых монументов в честь революционеров, видных ученых и писателей.

Один из первых таких монументов — памятник А.Н. Радищеву — был поставлен в проломе решетки Зимнего дворца. Многие монументы, сделанные из гипса и других недолговечных материалов, вскоре разрушились. Некоторые из них (особенно созданные в русле футуристической эстетики) были сняты.

Вместе с тем провозглашалось и бережное отношение к памятникам искусства и старины. В 1918 г. все таковые, находившиеся во владении частных лиц, декретом Совнаркома были объявлены национальным достоянием и запрещены к вывозу за границу.

Часть III
Социализм в одной стране
(1921–1940)

Политика

1. Внутренняя политика

1.1. Кризис 1921 г

Прекращение войны поначалу слабо сказалось на политическом и экономическом курсе правящей партии. Простота и временный эффект военно-коммунистических приемов производства и распределения рождали иллюзии их вечности и неизменности. Все лишь чуть поправлялось и ретушировалось, но не менялось по своей сути. Посевные площади сокращались — с этим боролись путем создания надзирающих посевных комиссий. Рабочие не хотели работать за бесценок — издавались грозные указы, никого, впрочем, не пугавшие. Отменялась плата за услуги, и не обращалось внимания на то, что сами услуги становились ничтожными.

Экономической политике на рубеже 1920–1921 гг. был присущ дух охранения военно-коммунистического наследия. Государственный кризис 1921 г. означал крах военно-коммунистической утопии в том виде, в каком она представлялась большевистским теоретикам 1918–1920 гг.

Разверстка собиралась с трудом — войны уже не было, но за нее все еще заставляли платить. В эйфории побед 1920 г. пустили приостановленные ранее заводы — в одночасье кончилось топливо, остановилось и то, что еще могло работать. Снежные заносы усилили «транспортную разруху». Снижение пайка, очевидные экономические просчеты властей озлобляли рабочих. В феврале на многих предприятиях требовали свободы торговли и свободы труда — и вскоре вспомнили даже об Учредительном собрании и свободе слова. Массовые забастовки стали знамением времени. Они совпали с вооруженным крестьянским сопротивлением, основные очаги которого находились в Тамбовской губернии и Западной Сибири. Наконец, в марте 1921 г. восстали кронштадтские матросы. Их лозунги отразили и чаяния крестьян, и протесты рабочих, и ропот солдат. Недовольство всех недовольных всем — это могло быть прологом новой революции.

Большевики понимали опасность этих настроений, в свое время вознесших их на вершину власти. Можно было отмахнуться от меньшевистских публицистов, упоминавших о «нэповских» мерах еще в 1919 г. в программе «Что делать?», и от Л.Д. Троцкого, предложившего их ЦК РКП(б) в 1920 г. Но нельзя было не услышать грохота кронштадтских пушек. Под их дулами и принималось X съездом РКП(б) в марте 1921 г. решение о замене разверстки натуральным налогом. То, что задумывалось как половинчатая реформа, вскоре заметно переросло охранительные устремления его авторов. Создавался новый экономический порядок, мало чем напоминавший «военный коммунизм». Он не являлся классической рыночной системой, но широко использовал экономические приемы, близкие к рыночным.

1.2. Политический консерватизм как реакция на НЭП

Однако и речи не было о политической демократической реформе. X съезд РКП(б) запретил фракционные группировки в партии. Хотя дискуссии среди коммунистов не отменялись, они неизбежно обретали жесткие и все более узкие границы. Панические ожидания «капиталистической» реставрации обнаружились уже на ранней стадии НЭПа. Это резко усилило идеологическую непримиримость властей.

В 1922 г. был образован Главлит — ведомство советской цензуры. Начались чистки библиотек от «идеалистической» литературы. Изъятие церковных ценностей в связи с голодом в Поволжье в 1921–1922 гг. было использовано как повод для арестов и расстрелов многих священников. Расширилась сеть концентрационных лагерей, первые из которых появились еще в годы Гражданской войны. Широко применялись административные ссылки, прежде всего в отношении сохранивших свои убеждения представителей некоммунистических партий.

1.3. Образование СССР

Условием упрочения правящего режима стало и образование Союза Советских Социалистических Республик (СССР) 30 декабря 1922 г. Во многих отношениях оно имело формальный характер. Тотальная «советизация» России и ее прежних национальных окраин сказалась в не меньшей степени, нежели общность их исторических судеб, на темпах объединения.

Созданию СССР предшествовали споры о принципах будущего Союза. Здесь столкнулись взгляды Ленина и Сталина. Ленин отстаивал равноправную федерацию республик. В определенных, достаточно широких рамках они могли самостоятельно определять свою политику и имели право свободного выхода из федерации. Эта точка зрения была близка к дореволюционным представлениям большевиков о праве наций на самоопределение. Проект Сталина, напротив, отдавал предпочтение жесткой централизации. Сталин предлагал принцип «автономизации», согласно которому республики присоединялись к России на основах автономии.

В тех условиях эта дискуссия имела несколько схоластический характер. Подлинное единство территорий бывшей империи обеспечивалось прежде всего общностью их политического курса. Предпочтение, оказанное проекту Ленина большинством ЦК РКП(б), отражало, впрочем, не только соотношение различных фигур в высшем партийном руководстве. Данный проект имел более весомые идеологические выгоды и ощутимую поддержку национал-коммунистов, не склонных поступаться своими привилегиями в пользу Центра.

1.4. Первые итоги НЭПа

Политической стабилизации начала 1920-х гг. сопутствовал резкий экономический скачок. Он был предопределен нэповским курсом.

К 1925 г. промышленность достигла по основным показателям довоенного уровня. Продовольственные карточки отменили, и сколь бы ни был мал заработок рабочего, голод ему уже не грозил. Повысился достаток крестьян, заметно (и без всяких посевных комиссий) увеличивших урожайность обрабатываемых ими земель. Быстрый рост частных издательств, заставший врасплох цензоров, помог оставить память о НЭПе как о времени относительной интеллектуальной свободы. Одобрение в 1924 г. первой союзной конституции оживило надежды на демократизацию страны. Умножение числа различных добровольных обществ оценивалось как символ расширения неполитических свобод. В 1925 г. были предприняты меры по «оживлению Советов»: расширялось число лиц, получивших избирательные права.

1.5. Политическая борьба в советском руководстве

Политическая борьба в 1920–1922 гг

В 1921–1922 гг. не произошло существенных перемен в кремлевской политической элите. Ленин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Сталин — таковы были ключевые фигуры в политическом руководстве в это время. В стране фактически существовала однопартийная система: имевшие ранее сколь-нибудь реальный вес партии (в первую очередь меньшевики и эсеры) сошли с политической арены. Сращивание партии и государства, слабо маскируемое уже в 1917–1920 гг., после окончания войны стало почти официальным. Формально все важнейшие решения одобрял сначала съезд Российской коммунистической партии, а затем они становились «руководством к действию» государственных учреждений. Съезд избирал ЦК РКП(б), а тот в свою очередь Политбюро — политический центр партии. Фактически же принятие решений осуществлялось высшими партийными органами в порядке, обратном порядку их избрания. Основополагающие политические акты вначале обсуждало и одобряло Политбюро, затем их, как правило без особых споров, санкционировал ЦК РКП(б) и в конечном счете их принимал съезд. Свобода дискуссий на съездах не ограничивалась. Но уже с 1918 г. голосование делегатов съезда определялось негласными соглашениями ведущих партийных лидеров.

Обилие оппозиционных платформ в партии стало характерным явлением рубежа 1920–1921 гг. Во время общепартийной дискуссии о роли и значении профсоюзов в спорах решали вопрос о том, быть ли профсоюзам придатком государственного аппарата, милитаризованным и лишенным всякой инициативы (такая позиция приписывалась Троцкому, хотя он и считал подобные формулировки огрублением своих взглядов), либо «школой коммунизма», по выражению Зиновьева, привлекающей в свои ряды не только «передовых», но и «отсталых» рабочих и перевоспитывающей их, — об этом говорили «Тезисы Рудзутака», поддержанные Лениным.

Практического значения дискуссия не имела. Принятое после ее окончания постановление быстро устарело — НЭП кардинально изменил тактические приемы работы РКП(б) в профсоюзах. Но все же споры вышли за чисто профсоюзные рамки. Они касались проблем бюрократизации государственных и партийных органов и отмечали отсутствие демократии в партийной среде, пренебрежение к интересам рабочих, присвоение отдельными партийными группами власти в стране. Именно об этом настойчиво напоминали во время дискуссии документы двух оформившихся к X съезду РКП(б) фракций в партии — «рабочей оппозиции» во главе с А.Г. Шляпниковым и А .М .Коллонтай и «демократического централизма», главную роль в которой играл Н.Н. Осинский. Обе эти фракции были малочисленны и не воспринимались «вождями» как реальная угроза их власти. Тем не менее активные оппозиционеры с помощью закулисной машины голосования на съезде были потеснены из ЦК и других руководящих партийных органов и вскоре лишились своего былого политического влияния. По настоянию Ленина, особенно враждебно относившегося к любым фракциям внутри РКП(б), X съезд принял резолюцию «О единстве партии», запрещавшую партийные группировки и грозившую «организационными» карами за попытки партийного раскола.

«Завещание» Ленина

Ленин с конца 1922 г. вынужден был отойти ввиду болезни от государственных дел. Последним его шагом стала диктовка серии статей и писем, в которых он раскрывал свое видение ряда проблем переходного времени. Позднее эти письма воспринимались как его политическое завещание.

Наибольшее внимание обычно привлекают три последних работы Ленина — «Письмо к съезду», «К вопросу о национальностях или об автономизации» и «О кооперации». «Письмо к съезду» известно, прежде всего, по тем оценкам, которые Ленин дает лицам из своего ближайшего окружения. Ни одна из них не является безусловно положительной. Это обстоятельство делало письмо важным инструментом в политической борьбе 1920-х гг., хотя само оно было опубликовано только в 1956 г. В письме было высказано и в целом утопическое предложение о предотвращении партийных расколов путем расширения состава ЦК РКП(б) за счет рабочих. Статья «О кооперации» отражает развитие прагматических идей Ленина о возможных экономических формах построения нового общества. Кооперацию, в которой Ленин видел ранее жалкий противовес социализму, он был склонен теперь оценивать как средство перехода от собственнической психологии к коммунистической. Это логично дополняло представления Ленина об использовании прежних экономических учреждений для достижения социалистических целей. Статья «К вопросу о национальностях или об автономизации» примечательна той крайней осторожностью, которую Ленин рекомендует сохранять при проведении национальной политики. Ее лейтмотив — лучше пойти на уступки ранее угнетенным нациям, чем дать им повод заподозрить большевиков в великорусском шовинизме.

Политическая борьба после 1922 г

Многомесячная агония Ленина сопровождалась сначала скрытой, а затем все более откровенной и ожесточенной борьбой за власть в высших партийных эшелонах. Здесь определились две противоборствующие группы. К одной из них принадлежал триумвират Каменева, Зиновьева и Сталина, фактически правивший страной во время болезни Ленина. Ей противостояла группа Троцкого. Основу ее составляли лица, тесно связанные с Троцким по совместной военной, партийной и хозяйственной работе, а также те из активных деятелей партии, которые все более оттеснялись от кормила государственной власти. Борьба с «бюрократизацией» партии, преодоление отрыва верхов от низов и участие последних в выработке политических решений — таковы основные требования, предъявленные в 1923 г. Троцким и его союзниками так называемому «большинству» Политбюро и ЦК РКП(б). Оппозиционная платформа излагалась в письме Троцкого, поддержанном видными государственными и партийными чиновниками, — «Письме 46-ти». Оно было направлено в ЦК партии в октябре 1923 г.

Резолюция Политбюро ЦК РКП(б) «О партстроительстве» (декабрь 1923 г.), учитывавшая требования оппозиции и выработанная при участии Сталина, Каменева и Троцкого, казалось, завершила спор. Однако спустя три дня после ее одобрения, 8 декабря 1923 г., Троцкий выступил в «Правде» со статьей «Новый курс», в которой дал собственную интерпретацию этого решения. Он утверждал (как следовало уже из заголовка статьи), что резолюция означала отход ЦК от своей прежней «бюрократической» политики, чем косвенно признавалась победа Троцкого. Это вызвало резкий отпор правящего триумвирата, и дискуссия возобновилась с новой силой. Используя подавляющий перевес в местных партийных организациях, группа Каменева, Зиновьева и Сталина добилась на XIII Всероссийской партконференции (январь 1924 г.) принятия резолюции «Об итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне в партии». Троцкому и тем, кто его поддерживал, был нанесен сокрушительный удар, ставший началом конца их политической карьеры.

Второй фазой «борьбы с троцкизмом» в 1920-х гг. явилась дискуссия о статье Троцкого «Уроки Октября», предпосланной в качестве предисловия к одному из томов его собрания сочинений, вышедшему в 1924 г. Это был достаточно откровенный, местами субъективно-пристрастный анализ революции, в котором еле замаскированные выпады против Каменева и Зиновьева сопровождались указанием на особую роль Троцкого в октябрьские дни и бо?льшую, чем у прочих «вождей», его близость к Ленину. Последовавшая затем полемика привела к почти безоговорочному осуждению Троцкого во всех парторганизациях. Спор был вызван не только желанием правящей верхушки защитить свою «революционную» репутацию, но и стремлением использовать литературный выпад Троцкого для его окончательного политического разгрома. В значительной мере это удалось и в начале 1925 г. Троцкий был смещен со всех своих военных постов.

Стремление Каменева и Зиновьева тогда же изгнать Троцкого из Политбюро натолкнулось на сопротивление Сталина. Сталин не желал усиления своих союзников и намеревался, в случае их чрезмерных претензий на власть, использовать в качестве противовеса им Троцкого. Предусмотрительность Сталина не оказалась излишней. Повергнув ниц общего политического врага и устранив грозившую всем им опасность, «триумвиры» с каждым днем все более расходились во взглядах. В возникших между ними уже весной 1925 г. спорах переплетались почти в неразрывном единстве как теоретические разногласия, так и стремление к главенству в партии.

Каменева и Зиновьева историки традиционно относили к «левому» крылу партии. Действительно, именно они поначалу одели на себя тогу ревнителей идеологической чистоты РКП(б). Это прежде всего выразилось в их рассуждениях о росте «кулацкой опасности» в стране, в протестах против «расширения НЭПа», а также в их выпадах против лозунга «построения социализма в одной, отдельно взятой стране». Последнее явилось их крупнейшим тактическим просчетом. Они немедленно были обвинены противниками в том, что не верят в победу социализма в СССР. Примечательно, что свою «левую» платформу Каменев и Зиновьев выдвинули год спустя после того, как они осудили «левизну» Троцкого.

Каменев и Зиновьев опирались в основном только на поддержку ленинградской парторганизации. Это и предопределило их поражение на XIV съезде ВКП(б) (декабрь 1925 г.). Из ключевых политических фигур их никто не поддержал, а Троцкий, одинаково неприязненно относившийся ко всем трем бывшим «триумвирам», в целом сохранял нейтралитет. Дискредитацию в 1925–1927 гг. группы Каменева и Зиновьева, получившей название «новой оппозиции», следует отнести к числу самых искуснейших политических маневров Сталина.

Прежде всего, оппозиционеры были удалены с постов, обеспечивавших им существенное политическое влияние. Так, Зиновьев буквально в одночасье, в январе-феврале 1926 г., лишился контроля над Ленинградской организацией ВКП(б), Каменев утратил ряд позиций в правительстве страны. Попытки Каменева и Зиновьева отстаивать свои взгляды стали оцениваться как продолжение осужденной XIV съездом их фракционной борьбы. Каждый новый документ, выпущенный ими, являлся основанием для очередного понижения их политического статуса. Сближение Каменева и Зиновьева с Троцким и объединение «троцкистской» и «новой» оппозиции в 1926 г. дали еще один козырь в руки Сталина и его окружения, подчеркнувших беспринципность политических деятелей, ранее враждовавших друг с другом, а затем соединившихся, несмотря на прежние споры. Поскольку сам Троцкий к середине 1920-х гг. был уже дискредитированной фигурой, то указание на близость к нему служило эффективным инструментом низвержения и других прежних авторитетов. Теперь любые «антипартийные акции», будь то критические выступления на частных собраниях или кулуарные антисталинские разговоры, прямо считались делом рук «объединенной оппозиции» и влекли за собой ответные меры. Наконец, стали выискивать крамолу в теоретических и даже философских работах бывших «вождей». Все это также служило одним из оснований для последовательного исключения Каменева, Зиновьева и Троцкого и их сторонников из Политбюро ЦК ВКП(б), из Центрального Комитета ВКП(б) и, в конце концов, в ноябре 1927 г., из рядов партии. Это случилось после разгрома оппозиционной демонстрации 7 ноября 1927 г. в Ленинграде.

В ходе внутрипартийной борьбы 1925–1927 гг. произошли существенные перемены в составе политического руководства страны. Оно являлось союзом двух фракций — Сталина и Бухарина, хотя окончательное оформление бухаринская группа обрела лишь в 1929 г. Бухарин в середине 1920-х гг. стал одним из ведущих идеологов партии, но уже в 1928 г. между ним и Сталиным наметились разногласия. Вряд ли Бухарин и его сообщники реально претендовали на власть. Их последующее лояльное поведение после опалы резко контрастировало с тактикой Каменева и Зиновьева. Но в тех условиях, когда теоретический спор обычно предварял политические схватки, формирование группы инакомыслящих в высших органах ВКП(б) могло рассматриваться только как элемент борьбы за власть. Встречи Бухарина с Каменевым летом 1928 г., о чем стало быстро известно, напоминали о приемах создания «объединенной оппозиции» в 1926 г., и это углубило подозрения Сталина.

Начавшись с мелких уколов, теоретический диспут между Сталиным и Бухариным скоро перерос в очередную общепартийную дискуссию «о правом уклоне в ВКП(б)». Ее особенностью, в отличие от предыдущих кампаний подобного рода, были анонимность взаимных упреков (ни Сталин, ни Бухарин прямо не назывались) и ограничение их узкими рамками пленумов ЦК ВКП(б). Основные разногласия между бухаринцами и сталинцами касались двух ключевых вопросов: отношения к крестьянству и судьбы новой экономической политики. В опубликованных в сентябре 1928 г. «Заметках экономиста» Бухарин хотя и осторожно, но четко высказался против чрезмерной эксплуатации крестьян ради достижения целей индустриализации и призвал к дальнейшему развитию рыночных механизмов, «включенных» НЭПом.

Кампания по разоблачению «правого уклона», развернутая Сталиным в 1928–1929 гг., долгое время не имела конкретного адресата, что сковывало действия его противников. Лишь обеспечив повсеместное осуждение «правого уклона» в местных партийных организациях, Сталин раскрыл карты. Он назвал имена главных «уклонистов». Среди них оказались, помимо Бухарина, председатель Совнаркома СССР А.И. Рыков и руководитель профсоюзов М.П. Томский. Используя послушную ему машину голосования на партийных собраниях всех уровней, Сталин добился вытеснения сторонников Бухарина из Политбюро и с занимаемых ими политических постов. До исключения из рядов партии тогда дело не дошло, но своего политического влияния «правые уклонисты» лишились навсегда.

Публичные дискуссии, как правило, предшествовали всем перетасовкам в высших органах партии. В них групповые интересы нередко маскировались стремлением сохранить чистоту партийных риз. Каждый из оппонентов именно себя считал наиболее верным хранителем заветов Ленина. Но исход борьбы определялся не тем, сколь часто и обычно всуе упоминалось это имя. Побеждали не ораторы, а те, кто сумел быстрее и прочнее овладеть «организационным» аппаратом всех звеньев управления.

1.6. Упрочение сталинской диктатуры

Конец НЭПа

В середине 1920-х гг. обнаруживаются первые признаки будущего краха нэповской модели. Их можно усмотреть и в политической, и в экономической сферах. Кризис 1923 г. первым вскрыл противоречия нэповской системы. О том, чтобы передать все нерентабельные предприятия частным владельцам либо закрыть их, не могло быть и речи. Это подрывало основополагающий принцип государственного контроля над промышленностью. Оспаривать его едва бы решился даже самый прагматичный большевистский экономист. Кризис сбыта 1923 г. был преодолен — и это очень важно для понимания причин слома НЭПа — не экономическим путем. Взвинтившим цены промышленным трестам приказали их снизить. Административный акт заменил хозяйственный расчет. Этот прием не мог применяться бесконечно долго. Государство становилось банкротом. Оно не могло путем торговли, иначе говоря, нэповским путем, получить крестьянские продукты. Для этого у него не хватало товаров. За кризисом 1923 г. последовал кризис 1925 г. Тогда крестьяне не стали продавать хлеб по низким ценам заготовительным органам.

В конце 1927 г. страна оказалась в тисках мощнейшего хлебозаготовительного кризиса. Продуктов не хватало, городам угрожал голод. Власти рисковали оказаться один на один с бунтующей массой рабочих, служащих и солдат. Добыть хлеб — это стало для «верхов» условием политического выживания. Если хлеб нельзя достать за малые деньги, его нужно отнять — иного выхода для себя власти уже не видели. В заготовительной кампании 1927–1928 гг. пока остерегались открыто прибегать к конфискациям. Но она сопровождалась набором «запретительных» мер, памятных по временам Гражданской войны. Их применяли еще оглядываясь, одергивая наиболее ретивых экспроприаторов, говорили и об их временности и чрезвычайности. Надежды тех, кто этому верил, рухнули очень скоро. В 1928–1929 гг. крестьяне не только дали хлеба еще меньше, чем год назад, но еще попытались бороться с теми, кто хлеб хотел отнять. Нэповские регуляторы в сельском хозяйстве практически не работали. Получить хлеб могли только или винтовкой, или равнозначным ей экономическим режимом. Такой режим и был создан коллективизацией крестьянских хозяйств в 1928–1932 гг.

Параллельно этому устранялись нэповские механизмы в промышленности. Жесткое планирование с конца 1920-х гг. сузило свободу действий трестов. Частник последовательно вытеснялся из сферы производства — налогами, запретом пользоваться для перевозки товаров железными дорогами, отказами в продлении лицензий. Применяя эту тактику, власти не сразу пришли к мысли о необходимости полного огосударствления промышленности, торговли и услуг. Повышение налогов прежде всего требовалось для поддержания ускоренных темпов индустриализации. Прочими мерами пытались усилить контроль над нэпманами и пресечь их связи с крупными товаропроизводителями в деревне («кулаками»). Последствия не замедлили сказаться. Частные владельцы закрывали свои мастерские и магазины. Попытки побудить их рационально использовать накопленные капиталы успеха не имели. Не доверяя государственным органам, они не пожелали делать вкладов — ни кратко срочных, ни долгосрочных.

Диктатура Сталина. 1930-е гг

Последовательное устранение соперников Сталина означало изменение политической системы в СССР. Возникла единоличная диктатура, заменившая собой прежний порядок распределения власти. Тем самым устанавливалось соответствие пирамиды власти устоям жесткого подчинения, которыми были уже пронизаны все сферы жизни страны. Политическая централизация переплелась с централизацией экономической. Государственно-кооперативный сектор в экономике стал не только преобладающим, но единственным. Разветвленный и всепроникающий контроль над поведением рабочих и крестьян был немаловажным следствием нового порядка. Устойчивость сталинской власти обеспечивалась и постоянными «чистками» — социальными, политическими и идеологическими.

К началу 1930-х гг. Сталину уже принадлежало решающее слово по всем без исключения политическим и экономическим вопросам. Занимавшие высокое место в партийной иерархии В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, С.М. Киров, В.В. Куйбышев, М.И. Калинин, Г.К. Орджоникидзе, Л.М. Каганович ни в коей мере не являлись «совладельцами» власти, хотя по ряду проблем их мнение имело немаловажное значение. Миф о «коллективном партийном руководстве» маскировал авторитарную диктатуру.

Первая половина 1930-х гг. отмечена лишь двумя громкими «антисталинскими делами». Основанием первого из них — «дела Сырцова — Ломинадзе» — послужил донос в конце 1930 г. об «антипартийных» разговорах, которые вели между собой председатель Совнаркома РСФСР С.И. Сырцов и первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) В.П. Ломинадзе. Оба они были сразу же лишены своих постов и исключены из партии. Не менее громким было «дело» М.Н. Рютина, бухаринца, занимавшего видные посты в ВКП(б). Он стал известен в 1932 г. как автор обширного документа, в котором протестовал против установления антидемократического режима в партии и призывал бороться с ним. Его лозунги были расценены Сталиным как призыв к террору. Сталин потребовал смертной казни для Рютина, но даже среди поддерживавших его членов Политбюро не нашел понимания и вынужден был уступить. Рютину на какое-то время сохранили жизнь, но он был расстрелян позднее, в конце 1930-х гг.

В 1934 г. на XVII съезде ВКП(б) были отмечены глухие выпады против Сталина. Однако сведения об этом настолько неясны и приблизительны, что оценивать этот случай и до сего времени крайне трудно. Убийство С.М. Кирова в декабре 1934 г. было воспринято сталинским окружением как широко разветвленный заговор. Однако осужденная после покушения группа бывших комсомольских и партийных работников, преимущественно зиновьевцев, к этому акту не имела никакого отношения. Фактически все антисталинские выступления первой половины 1930-х гг. были делом одиночек, не представлявших, даже несмотря на их должности, опасности для сталинского режима.

Большой террор

Механизм Большого террора (1937–1938 гг.) до сих пор не совсем ясен. Террор затронул всех — высших чиновников и рабочих, маршалов и рядовых, академиков и неграмотных. Непосредственной «массовой» лабораторией, где были выработаны его практические формы, стал антикрестьянский террор в эпоху коллективизации конца 1920-х — начала 1930-х гг. Но он был основан на четко и официально отмеченных имущественных и политических критериях, хотя нередко и переступал их.

Большой террор, круг жертв которого преимущественно составляли аполитичные и законопослушные граждане, казалось, был лишен какой-либо внутренней логики. Но можно выявить ряд его определяющих элементов. Острие удара непосредственно направлялось против лиц, принадлежавших, прежде всего, к местным и высшим элитам — военным, государственным, партийным. То обстоятельство, что подсудимыми на всех трех крупнейших «московских» процессах являлись ближайшие соратники Ленина и Сталина, отчетливо указывает, что расправлялись в первую очередь с реальными или мнимыми претендентами на власть. Традиции политического расследования, рожденные еще в круговерти Гражданской войны, ориентировали на выискивание группового начала в действиях подозреваемых. Отсюда и автоматическое, едва ли не в геометрической прогрессии, умножение числа «врагов народа». Маховик репрессий был слегка приторможен в 1938–1939 гг. Однако само обеспечение «государственной безопасности» получило уже законченную террористическую форму. Превентивность, закрытость и отсутствие четких принципов арестов, быстрота и жестокость наказаний — его отличительные признаки.

Внутриполитический терроризм, помимо прочего, сделал возможным переход от открытой социальной дискриминации — принцип неравенства избирательных прав отражен в первых советских конституциях — к скрытой. В 1936 г. была одобрена новая Конституция СССР, уравнявшая в политических правах все слои населения. Ее демократизм (провозглашалась свобода слова, печати и собраний) лишь маскировал тогдашний правовой произвол. Общество объявлялось единым — это стало частью политической мифологии. Социальный эксперимент достиг своего апогея, но он не мог воплотить в жизнь замысел его авторов — создать образцовый, бесперебойно работающий механизм поступательного общественного развития. Экстенсивность экономики, скрытая инфляция, низкая производительность труда — все это должно рассматриваться, наряду с многочисленными рапортами о перевыполнении пятилетних планов, как свидетельство об эпохе. Повторялась судьба всех фасадных империй — за внешним блеском скрывалось неблагополучие.

Войны 1939–1940 гг

1939 год ознаменован тремя региональными конфликтами, в которые оказался вовлечен Советский Союз. Первый из них — это вооруженное столкновение с Японией летом 1939 г. близ реки Халхин-Гол. Успешные танковые операции и максимальное использование средств огневого поражения принесли победу командующему советско-монгольским отрядом Г.К. Жукову.

Столкновение с Польшей в сентябре 1939 г. произошло уже на последней стадии германо-польской войны. Часть польских территорий в пределах границ, определенных секретными протоколами к советско-германскому пакту о ненападении, досталась Красной армии довольно легкой ценой. Кратковременные бои под Львовом представляли собой наиболее известный инцидент во всей этой операции.

Первым серьезным испытанием СССР в конце 1930-х гг. стала советско-финская война. Она была начата Советским Союзом 30 ноября 1939 г. после отказа Финляндии пойти на политические и территориальные уступки. Отсутствие ощутимых успехов РККА на первом этапе войны обычно связывают с ее низкими боевыми качествами и тактическими просчетами ее командования. Полевая выучка русских солдат, разумеется, не была примитивной, хотя в чем-то и уступала западноевропейской. Но сама война замышлялась как ограниченная местная операция. Противника недооценили, малой кровью надеялись достичь быстрых результатов. Получилось свыше 65 тысяч убитых и 186 тысяч раненых красноармейцев — таков был итог боевых действий. Неожиданная сила финского сопротивления и отсутствие реального опыта преодоления мощных оборонительных «валов» не дали вплоть до начала 1940 г. заметного перевеса советской стороне. Только падение Выборга в феврале 1940 г. побудило финское правительство просить мира. Боязнь вмешательства иностранных держав в затянувшийся конфликт, равно как и тяжелые потери, явились основными мотивами отказа Сталина и его окружения от немедленной советизации Финляндии. Мирный договор с ней был подписан 12 марта 1940 г. Согласно его условиям, СССР передавалась финская часть Карельского перешейка и территории в Приладожьи.

2. Дипломатия

2.1. Генуэзская конференция

Прекращение Гражданской войны и поражение белого движения в России побудили западные державы изменить свою тактику. 16 марта 1921 г. подписанием торгового соглашения с Россией Англия фактически признала советский режим. Помимо экономических вопросов, соглашение затрагивало и некоторые политические аспекты, узаконив отказ обеих сторон от ведения пропаганды вне пределов своих стран.

Следующим крупным шагом в «экономической» дипломатии Запада стало официальное приглашение представителям РСФСР прибыть на международную конференцию в Генуе (Италия). Она открылась 10 апреля 1922 г. Выступивший на конференции нарком иностранных дел Г.В. Чичерин признал возможность «параллельного существования старого и нарождающегося нового социального строя». Тем самым довольно откровенно намечался отход от прежних внешнеполитических замыслов, тесно увязанных с мировой революцией. Конференция должна была обсуждать экономические вопросы. Но новый экономический порядок, по мнению западных дипломатов, мог быть установлен не ранее, чем будет решен вопрос об уплате российских долгов. Советская сторона не уклонилась от его обсуждения. Однако она представила свой перечень финансовых контрпретензий, согласно которому их общая сумма намного превышала сумму российских долгов. Конференция вскоре зашла в тупик и прекратила свою работу. Достичь согласия не удалось и на следующей конференции, в Гааге, летом 1922 г.

Самым большим дипломатическим успехом советской делегации на Генуэзской конференции явилось заключение договора с Германией. Это произошло в итальянском городе Рапалло 16 апреля 1922 г. Согласно Договору, стороны отказывались от взаимных экономических претензий, связанных как с прошлой войной, так и с национализацией германской собственности в России, и устанавливали дипломатические отношения.

2.2. Прорыв дипломатической изоляции СССР

1924 год стал временем прорыва дипломатической изоляции СССР со стороны крупнейших европейских держав. 2 февраля 1924 г. СССР признала Англия, 7 февраля — Италия, 28 октября — Франция. Победа большевиков в Гражданской войне и их согласие соблюдать правила дипломатического этикета (отказ от пропаганды и вмешательства во внутренние дела), как и очевидные экономические выгоды, были основными причинами признания СССР. Другим важным внешнеполитическим актом, устранявшим наследие Гражданской войны, явилась нормализация отношений СССР с Японией. Япония вывела свои войска из Владивостока в конце 1922 г., но продолжала удерживать Северный Сахалин. По конвенции 20 января 1925 г. она возвращала его СССР. В обмен Япония получила концессии в северной части острова. Конвенция оставляла в силе положения Портсмутского мирного договора 1905 г., подписанного Россией после поражения в войне с Японией. Вместе с тем в ней содержалась примечательная оговорка о том, что данное согласие «никоим образом не означает, что правительство Союза разделяет с бывшим царским правительством политическую ответственность за заключение названного договора».

Несмотря на дипломатические успехи СССР, его отношения с западными державами прошли в 1923–1929 гг. несколько кризисных точек. Особенно острыми оставались советско-английские разногласия. Поводом для недовольства Англии стало продолжение Советским Союзом политики вмешательства во внутренние дела «империалистических» стран — правда, не столь открыто, как раньше. Первый кризис возник весной 1923 г., когда министр иностранных дел Англии лорд Д. Керзон направил через официального агента в Москве ноту Наркомату иностранных дел. Керзон, приводя данные захваченной переписки советских дипломатов в Афганистане и Иране, обвинял СССР в попытках нарушить политическое равновесие и вызвать революционный взрыв на Ближнем и Среднем Востоке и в Индии. В ноте затрагивались и другие, более частные случаи ущемления Россией английских интересов. Советская сторона поспешила удовлетворить большинство требований, предъявленных ей, не преминув, правда, развернуть в прессе кампанию по «разоблачению зарвавшихся империалистов».

Другой кризис был связан с обыском в 1927 г. помещений советской торговой делегации и кооперативного англорусского общества «АРКОС». Считая полученные во время обыска документы компрометирующими СССР, Англия разорвала с ним торговые и дипломатические отношения. Они были восстановлены только в 1929 г.

2.3. Дальневосточная политика СССР

В Азии в центре внимания советской дипломатии оказались китайские дела. Здесь ей предстояло решить три задачи. Во-первых, она должна была укрепить независимость Монголии, все более входившей в сферу советского влияния. Во-вторых, требовалось сохранить дружественные отношения с партией Гоминдан, контролировавшей Китай, которая, однако, не была склонна одобрять ни монгольский сепаратизм, ни действия расширявших свою власть и поддерживаемых Коминтерном китайских коммунистов. И, в-третьих, нужно было предотвратить возникновение новых конфликтов с Японией, усилившей свое вмешательство в Китае и особенно в ее северо-восточной части — Маньчжурии, в непосредственной близости от границ СССР.

Советская дипломатия в зависимости от обстановки на Дальнем Востоке умело маневрировала между Гоминданом и компартией. Она делала ставку то на «коммунизацию» и революционный взрыв в Китае, то на объединение враждующих политических сил против Японии. Ей удалось сохранить хрупкое и неустойчивое равновесие между китайскими партиями, но она не могла избежать конфликта с Японией на реке Халхин-Гол в 1939 г. В сентябре 1939 г. СССР согласился с предложением Японии заключить перемирие и образовать комиссию по уточнению границы между Монголией и Манчжоу-Го, государством в Северо-Восточном Китае, зависимом от Японии. После длительных переговоров к июню 1940 г. граница была демаркирована.

В ходе советско-японских встреч обсуждалась и возможность изменения прежних соглашений между обеими странами. В частности, советская сторона настаивала на ликвидации угольных и нефтяных концессий Японии на Северном Сахалине в обмен на гарантированные поставки нефти. Помимо этого, СССР отказывался подписывать новые конвенции на основе договора 1925 г., считая его невыгодным. Советские требования были уточнены при подписании в апреле 1941 г. пакта о нейтралитете между Японией и СССР сроком на 5 лет. Он предусматривал отказ от нарушения целостности и неприкосновенности каждой из сторон и обеспечивал их нейтралитет в случае конфликта с третьими странами. Концессии Японии ликвидировались на предложенных СССР условиях.

2.4. Деятельность Коминтерна

Во время наиболее мощных социальных кризисов 1920-х гг. (в Германии, Болгарии и Польше в 1923 г., в Англии в 1926 г. и в Китае в 1927 г.) достаточно отчетливо проявились ограниченность тактики Коминтерна и утопизм его «революционных» планов. Жесткие коминтерновские схемы, по которым стремились объяснять социальные волнения, не всегда были применимы в конкретных условиях и не позволяли гибко учитывать быстрое изменение политической ситуации в «кризисных» странах. Коминтерн не смог предположить эффективной программы борьбы с фашизмом, не приняв во внимание всей опасности этого явления в 1920-х гг. Основным противником он называл социал-демократию, оцененную им как «социал-фашизм». Разобщенность левых сил, поощряемая Коминтерном, в значительной степени облегчила установление тоталитарных режимов в Германии и Италии. Много сил Коминтерн отдавал борьбе с инакомыслием в собственных рядах. Превратившись в послушное орудие ВКП(б), он последовательно одобрял не только разгром партийной оппозиции в СССР, но и устранение из западных компартий всех несогласных с большевистским курсом.

Приход нацистов к власти в Германии в 1933 г. заставил Коминтерн пересмотреть ряд тактических установок. VII (и последний) конгресс Коминтерна, состоявшийся в 1935 г., одобрил «новый курс» ИККИ, значительная роль в оформлении которого принадлежала Г. Димитрову. Коммунистам было предложено развивать сотрудничество со всеми антифашистскими силами и стремиться к установлению «единого фронта». Однако в вопросе о «единой партии» рабочего класса VII конгресс подтвердил прежний курс: выдвигались пять условий для этого, одно из которых, например, требовало признать необходимость «установления диктатуры пролетариата в форме Советов».

Зависимость Коминтерна от ВКП(б) отчетливо проявилась после советско-германской сделки 1939 г.: ИККИ, ранее клеймивший фашизм, стал теперь уделять основное внимание разоблачению «англо-французских поджигателей войны». После 1941 г. тактика ИККИ вновь изменилась, но к тому времени Коминтерн стал обузой для советской дипломатии: не давая ощутимых выгод, он использовался как повод для нападок на СССР. 15 мая 1943 г. он был распущен.

2.5. СССР и система коллективной безопасности в Европе

СССР и «пакт Бриана-Келлога»

Основным направлением советской европейской политики конца 1920–1930 гг. явилось создание так называемой «системы коллективной безопасности». Первым ее этапом стало присоединение СССР в сентябре 1928 г. к «пакту Бриана-Келлога». Подписанный в августе 1928 г. в Париже представителями 14 государств, пакт предусматривал отказ от войны как средства достижения политических целей. Практическим следствием этого шага явилось подписание СССР в феврале 1929 г. протоколов с Польшей, Румынией, Латвией и Эстонией. Они предусматривали, что «пакт Бриана-Келлога» вступает в силу немедленно после его ратификации перечисленными сторонами. Важным направлением деятельности советских дипломатов была подготовка и специальных двусторонних пактов о ненападении с различными государствами. Начало им положил договор с Германией, подписанный 24 апреля 1926 г. После заключения пактов о ненападении с Литвой и Ираном в 1926–1927 гг. этот процесс затормозился. Однако уже в 1932 г. СССР оформил соответствующие договоры с Финляндией, Латвией, Эстонией, Польшей и Францией. Основой всех пактов о ненападении было обязательство соблюдать нейтралитет в том случае, если другая сторона подвергнется нападению, а также не вступать во враждебные ей военно-политические коалиции.

СССР и проблемы разоружения. Конец 1920-х — начало 1930-х гг

Другой сферой активных внешнеполитических усилий СССР стала борьба за ограничение вооружений. Не будучи еще членом Лиги Наций, СССР активно участвовал в 1927–1930 гг. в совещаниях созданной Лигой подготовительной комиссии по разоружению. Первоначально выдвинутые СССР проекты, предлагавшие всеобщее и полное разоружение, являлись, несомненно, утопичными. Обнародование их было скорее проявлением характерной традиции Наркоминдела, для которого пропагандистские акции служили обязательным дополнением к обычным дипломатическим приемам. Не было, однако, принято и второе, более умеренное предложение СССР, увязывавшее масштабы разоружения соответственно с боевой мощью тех или иных государств. Эту тактику, предполагавшую сочетание пропагандистских идей и прагматических предложений, СССР применил и на Женевской конференции по разоружению 1932 г., в целом закончившейся безуспешно.

СССР и попытки создания антигерманского блока в 1930-х гг

Главные усилия советской дипломатии в 1930-е гг. были направлены на устранение германской угрозы в Европе. Приход нацистов к власти в 1933 г. быстро придал советско-германским отношениям остроту и враждебность. Советское руководство по идеологическим и политическим мотивам отказалось одобрить усилия Гитлера в его стремлении преодолеть «версальское» наследие, что оно охотно поддерживало у предыдущих германских правительств. Гитлер не скрывал с первых месяцев своего пребывания у власти, что его курс на перевооружение имеет антибольшевистскую направленность. Это было ловким дипломатическим ходом, призванным успокоить те страны, от которых и исходила реальная военная угроза его планам, — Анг лию и Францию. Нельзя сказать, что Франция одобряла в 1933–1936 гг. последовательные шаги Германии по разрушению «версальской» системы. Но ей не хватало ни дипломатического мастерства, ни решимости, чтобы предотвратить такие события, как милитаризация примыкавшей к границам Франции Рейнской области и введение всеобщей воинской повинности в Германии. Даже заключенный Францией в мае 1935 г. договор о взаимопомощи с СССР не предполагал какого-либо военного сотрудничества.

В отличие от Франции, Англия не занимала вплоть до 1939 г. сколь-нибудь последовательной антигерманской позиции. Устами ряда своих государственных деятелей она даже выражала понимание идеи Гитлера объединить всех немцев в одном государстве. Захват («аншлюс») Австрии и оккупация Судетской области в Чехословакии, осуществленные Германией в 1938 г., не привели к вооруженному вмешательству западных держав. Они даже взяли на себя роль посредника между агрессором и его жертвой, Чехословакией, фактически принудив ее уступить часть своей территории. СССР попытался предотвратить раздел Чехословакии. Он согласился оказать ей военную помощь. Однако Франция, второй из гарантов ее безопасности, предпочла мирное «урегулирование».

Несмотря на изощренные усилия, советская дипломатия не смогла добиться успеха ни в одном из политических кризисов, сотрясавших Европу в 1930-е гг. Ораторское мастерство М.М. Литвинова, сменившего в 1930 г. на посту наркома иностранных дел Г.В. Чичерина и часто выступавшего с многочисленными речами на международных конференциях, мало помогало делу. Гражданская война в Испании в 1936–1939 гг. завершилась поражением республиканцев, поддерживаемых СССР. Австрия была присоединена к Германии, а Чехословакия расчленена в 1938–1939 гг. Не имело должной эффективности дипломатическое осуждение Италии в связи с ее вторжением в Эфиопию в 1935 г. Установление советско-американских дипломатических отношений в 1933 г. не привело к расширению формируемого СССР антигерманского блока, хотя неприязнь к нацистам президента США Ф. Рузвельта была общеизвестна.

Советская дипломатия накануне Второй мировой войны

Одной из основных причин краха попыток создать систему коллективной безопасности в Европе явилось глубоко укоренившееся недоверие ее демократических государств к советскому режиму. Кровавый массовый террор 1937–1938 гг. и непрекращающаяся «антиимпериалистическая» пропаганда, оцененная как вмешательство во внутренние дела, подпитывали эти подозрения. Западные политики долгое время подходили к Германии с обычными дипломатическими мерками. В ожесточенных советских нападках на германский курс они зачастую видели лишь средство обеспечения исключительно русских национальных интересов и ни в какой форме не склонны были подыгрывать этому.

Только после марта 1939 г., когда Германия без труда и невзирая на протесты поглотила Чехию, Англия и Франция дали военные гарантии Польше и Румынии — странам, которые могли стать новыми жертвами гитлеровцев. Одновременно были начаты переговоры с СССР. Они не увенчались успехом. СССР подозревал своих возможных союзников в том, что они могут столкнуть его с Германией, не оказав при этом необходимой помощи. Приезд на военные переговоры в Москву в августе 1939 г. англо-французской делегации без достаточных полномочий, казалось, подтверждал эти опасения. Англия и Франция не решились оказать нажим на Польшу с целью заставить ее пропустить в случае войны русские войска через свою территорию к германским границам. Правящие круги Польши боялись, возможно, и не без оснований, что это может стать началом «советизации» их страны. Пытаясь предотвратить новый кризис, английские и французские дипломаты вели закулисную игру с германскими представителями с целью выяснения планов и возможного изменения притязаний Гитлера. Сведения об этом, часто отрывочные и неточные, попадая к Сталину, не укрепляли его доверия к западным державам.

2.6. Отношения с Германией

Советско-германские соглашения. Август-сентябрь 1939 г

Атмосферу этих постоянных подозрений, равно как и имперские замыслы Сталина, ловко использовала нацистская дипломатия. С середины августа 1939 г. возобновились политические переговоры СССР с Германией. Они привели к заключению 23 августа 1939 г. пакта о ненападении между обеими сторонами сроком на 10 лет. Он был подписан В.М. Молотовым, ставшим в мае 1939 г. наркомом иностранных дел после смещения Литвинова, и И. Риббентропом, германским министром иностранных дел, прибывшим в Москву. Внешне пакт мало чем отличался от предыдущих договоров этого типа. Он предусматривал разрешение мирным путем конфликтов между государствами и их консультации с целью избежать столкновений. То, ради чего Риббентроп так поспешно стремился приехать в Москву содержалось во втором и четвертом пунктах пакта. Они предполагали, что «если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая… не будет поддерживать ни в какой форме эту державу» и что «ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны».

К пакту о ненападении прилагался секретный протокол. Он разделял сферы интересов СССР и Германии в случае захвата, или, если следовать его нарочито туманным формулировкам, «территориально-политического переустройства» Прибалтики и Польши. При этом территория Польши делилась между СССР и Германией по линии рек Нарев, Висла и Сан, а Финляндия, Эстония и Латвия признавались сферой советских интересов. Спустя некоторое время, убедившись, что Англия и Франция объявили все же войну из-за Польши, Сталин предпочел отказаться от доставшихся ему земель с польским населением в ответ на признание Литвы сферой советского влияния. Германская сторона согласилась на подобный «обмен», что и получило отражение в новом советско-германском секретном протоколе к «Договору о дружбе и границах» 28 сентября 1939 г. Населенные украинцами и белорусами территории, принадлежавшие ранее Польше, стали частями соответственно Украинской и Белорусской Советских Социалистических республик.

Последствия советско-германских соглашений 1939 г

По прошествии времени необходимо признать, что советско-германская сделка 1939 г. была крупнейшим политическим просчетом Сталина и его окружения. Короткий срок «передышки», позволивший провести некоторое перевооружение Красной армии и сделать ограниченные территориальные приобретения, конечно, имел определенное значение для укрепления боеспособности СССР. Это, однако, не могло компенсировать того колоссального стратегического перевеса, который получила Германия в 1939–1941 гг. в результате обеспеченной ей со стороны Советского Союза свободы рук. К июню 1941 г. СССР остался один на один фактически с целой Европой, оказавшейся под германским контролем. Расчеты Сталина, правда, не были лишены оснований и, несомненно, покоились на воспоминаниях о многолетнем позиционном противостоянии времен войны 1914–1918 гг. Никто не мог представить, что великая военная держава Франция рухнет через несколько недель после наступления германских войск на Западе в мае 1940 г.

Дружба с Германией, с которой находились в состоянии войны с 3 сентября 1939 г. Англия и Франция, способствовала дипломатической изоляции СССР. Ее усилили неприятие на Западе советского вмешательства в прибалтийские дела и агрессия против Финляндии. Последняя акция стоила СССР места в Лиге Наций — он был исключен из этой международной организации 14 декабря 1939 г. Медленно ведя во второй половине 1939 г. дипломатическую подготовку новых территориальных приращений, СССР резко убыстрил ее только в момент острого кризиса на Западном фронте в мае-июне 1940 г., когда воюющим державам было уже не до дальних уголков Европы. Летом 1940 г. СССР заставил Румынию вернуть захваченную ею Бессарабию. Тогда же он добился присоединения в качестве союзных советских республик Эстонии, Латвии и Литвы. Советско-германские соглашения не были единственной причиной быстрой ликвидации независимости прибалтийских государств, но они, бесспорно, являлись ее важнейшей предпосылкой.

Советско-германские отношения в 1940–1941 гг

Объединение Европы под немецким главенством побудило Гитлера изменить правила советско-германской политической игры. Германия уже не нуждалась в советской дипломатической поддержке и, более того, видела в СССР единственную силу, на которую могла уповать сопротивляющаяся Англия.

Советско-германские разногласия с особой силой выявились в ноябре 1940 г. во время переговоров Молотова в Берлине. Молотов настаивал на «разрешении финской проблемы», пояснив, отвечая на вопрос Гитлера, что «он представляет себе урегулирование в тех же рамках, что и в Бессарабии и в соседних странах», т. е. путем полного поглощения Финляндии. Молотов больше интересовался не разделом восточных владений Англии, к чему его усиленно подталкивали Гитлер и Риббентроп, а европейскими делами. Он выразил озабоченность пребыванием немецких войск в Финляндии и недвусмысленно заявил, что считает Болгарию сферой советских интересов. Все эти требования встретили резкий отпор германской стороны. СССР было взамен предложено присоединиться к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии. Молотов дал уклончивый ответ и только в конце ноября 1940 г. сообщил о принципиальном согласии СССР на подписание пакта. Однако это предполагало выполнение ряда предварительных условий: СССР получал право создавать военные базы в черноморских проливах, Япония должна была отказаться от концессий на Северном Сахалине, немецкие войска обязаны были уйти из Финляндии. Германия позднее известила СССР о невозможности принять эти условия без консультации с союзниками и тем окончательно похоронила данный проект.

Советско-германские отношения вступили в полосу откровенной враждебности после вторжения гитлеровских войск в Югославию 6 апреля 1941 г. Это произошло через день после подписания в Москве Договора о дружбе и ненападении между СССР и Югославией. Попытки Советского Союза в последующие несколько месяцев ослабить напряженность в советско-германских отношениях не имели успеха. 22 июня 1941 г. посол Германии в СССР В. Шуленбург вручил Молотову меморандум об объявлении войны.

Экономика

1. Экономические системы

1.1. Изменение экономического курса в 1921 г

Переход к НЭПу в какой-то мере можно назвать внезапным, хотя споры о «военном коммунизме» велись еще с 1918 г. Со временем у НЭПа обнаружили слишком много «отцов». Авторство его приписывалось то меньшевикам, то Троцкому, то, наконец (и чаще всего), Ленину. В сущности, никого из них нельзя назвать первооткрывателем. Речь шла только о признании очевидных, почти азбучных экономических истин — и кто-то сделал это быстрее, а кто-то медленней. Чтобы крестьянин дал больше хлеба, он должен работать и на себя, а не только на государство — согласием с этой простейшей истиной, собственно, и начался НЭП.

Первым из большевистских лидеров ее признал Л.Д. Троцкий. В марте 1920 г. он направил в ЦК РКП(б) записку «Основные вопросы продовольственной и земельной политики». В ней Троцкий предложил заменить разверстку «известным процентным отчислением» от собранных крестьянами продуктов для того, чтобы им была выгодна более крупная запашка земель или лучшая ее обработка. Все это, правда, было обставлено рядом «страховочных» оговорок, придавших этому документу причудливую двойственность. В том случае, если крестьянин не желал оценить сулимых ему выгод нового порядка и работал по старинке, Троцкий предлагал «дополнить принудительную разверстку по ссыпке принудительной разверсткой по запашке и вообще обработке». В записке ни слова не говорилось и о торговле. Троцкий не очень-то хотел обсуждать явно неприятный для правящей партии вопрос о том, что же будет делать земледелец со своими «излишками». А как раз они в большевистской среде и считались теми дрожжами, на которых взойдет капитализм. Троцкий, как и реформаторы 1921 г., ограничил программу перемен лишь одним шагом — изменением аграрной политики. Он не предполагал, что придется сделать и второй, и третий шаг, прежде чем экономическая конструкция приобретет необходимую устойчивость.

Большевистские лидеры почти сразу же отвергли проект Троцкого, причем особо резким его противником был Ленин. Прежде всего, они отметили несвоевременность этой акции, но вернее было бы сказать, что их отпугнула ее непривычность. Создав неимоверным напряжением сил сносно действующую машину извлечения продуктов, они не захотели что-то менять, боясь потерять и то, что еще имели. Они стали задумываться о реформах только тогда, когда эта машина начала давать сбои. И вскоре они начали «отступать», по выражению Ленина, шаг за шагом — при этом каждый раз надеясь, что сделанный шаг будет последним и нового не последует. Но и в этих шагах не было размеренности. В условиях широчайшего общественного недовольства 1921 г. первые нэповские реформы проводились в той беспорядочной спешке, в которой хватают крышку котла, чтобы выпустить из него пар.

В начале 1921 г. гибельность военно-коммунистических приемов стала очевидной и для Ленина. 8 февраля 1921 г. Ленин передает своим сотрудникам «Черновой набросок тезисов насчет крестьян». Здесь в общих чертах намечены все важнейшие составные части новой аграрной политики. Этот документ, ввиду положения его автора, изначально приобрел директивный характер. Шлифовавшие текст «Наброска» нескольких комиссий только уточняли и редактировали формулировки, но оставляли нетронутым его содержание. Изменение аграрного курса поначалу оценивалось как нечто цементирующее здание военного коммунизма. На деле оно оказалось тем молотом, который в одночасье разрушил его.

1.2. Сущность НЭПа

Причины и основные элементы новой экономической политики

Переходу к новой экономической политике равным образом способствовали как неэффективность военно-коммунистической экономики, невозможность обеспечить в ее рамках не только расширенное, но и необходимое воспроизводство товаров, так и нарастающее сопротивление военно-коммунистической политике со стороны всех слоев населения — рабочих, крестьян, интеллигенции.

В конечном счете, это затронуло и армию и даже часть коммунистов, что таило для властей наибольшую опасность. Восстания, мятежи, забастовки — к началу 1921 г. все это слилось в одном потоке, угрожавшем снести большевиков быстрее, чем это пытались сделать белые генералы.

Можно выделить несколько важнейших элементов новой экономической политики:

1) введение продовольственного налога и отмена разверстки;

2) разрешение свободной торговли;

3) устранение милитаризации труда;

4) частичная денационализация промышленности, легализация частного предпринимательства;

5) переход государственных предприятий к хозяйственному расчету и перестройка структуры их управления;

6) замена натуральных хозяйственных отношений денежными и, соответственно, упрочение финансов;

7) отход от уравнительности в оплате труда.

Введение продналога

В общих чертах изменение аграрного курса намечено в уже упомянутом «Черновом наброске» Ленина. Его суть можно выразить в нескольких пунктах:

1) замена разверстки налогом;

2) уменьшение размеров нового налога по сравнению с прежней разверсткой;

3) снижение процента налога в зависимости от «старательности землевладельца»;

4) возможность «использования землевладельцем его излишков сверх налога в местном хозяйственном обороте».

Последний пункт особенно важен. Это совокупность ленинских взглядов на торговлю в том виде, как они сложились к февралю 1921 г. Здесь все показательно: и запрет на употребление самого слова «торговля», замененного некой туманной «свободой использования излишков», и ограничение этой «свободы» местными рамками и еще рядом условий, делающих все более куцыми провозглашенные уступки.

Ленинский «Черновой набросок» стал ядром резолюции «О замене разверстки натуральным налогом», представленной X съезду РКП(б). Ее проект готовился в келейной обстановке и не стал объектом какой-либо широкой предварительной дискуссии. «Правда» опубликовала несколько статей по этому вопросу в конце февраля 1921 г., но, как заметил впоследствии Ленин, «на них никто не отвечал». Атмосфера этой апатии передалась и аудитории X съезда РКП(б), почти без споров и при редком единодушии одобрившей резолюцию. Она была уточнена Декретом ВЦИК 21 марта 1921 г. «О замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом». В целом оба эти документа составили основу государственной аграрной политики в первой половине 1920-х гг.

Главные элементы новой аграрной политики

Отметим ее главные элементы:

1) объем налога уменьшается по сравнению с разверсткой и должен сокращаться каждый год по мере преодоления экономических неурядиц. Он вычисляется, исходя из минимальных потребностей армии, городских рабочих и неземледельческого населения; налог взимается в виде процентных или долевых отчислений от произведенных крестьянином продуктов. При этом учитывается «урожай, число едоков в хозяйстве и наличие скота в нем»;

2) налог имеет прогрессивный характер: чем богаче крестьянин, тем больше он платит. Налоговые льготы предоставляются «старательным земледельцам» и беднякам; последние в ряде случаев могут и вовсе освобождаться от налогов;

3) размеры налога устанавливаются до начала весенних полевых работ;

4) налог «раскладывается» внутри сельских обществ всеми гражданами, независимо от их достатка. Попытки предоставить это право лишь беднякам пресек сам Ленин при окончательной редакции резолюции X съезда РКП(б) в марте 1921 г. Круговая порука отменялась: каждый платил только за себя, но не за других.

Переход к свободной торговле

Перемена аграрной политики языком тех лет обозначалась как «установление правильных взаимоотношений между рабочим классом и крестьянством». Но «нэповские» представления правящей верхушки не являлись ни ясными, ни устойчивыми. Это оправдывалось отсутствием опыта, хотя в действительности часто объяснялось наличием предрассудков.

На ранней стадии НЭПа властям труднее всего было согласиться со свободной торговлей. Они всячески препятствовали ей, обусловив ее разрешение серией «запретительных» мер и даже боясь употреблять само это слово; обычно предпочитали говорить об «обмене». В резолюции X съезда РКП(б) вообще обойден молчанием вопрос о том, где, собственно, крестьяне смогут «поменять» свои продукты. В Декрете ВЦИК 21 марта 1921 г. уже упоминаются вскользь базары и рынки, но предпочтение отдается кооперации, которая давно стала государственной: даже членство в ней являлось обязательным. Но, признав рынки, власти не решились сделать следующий шаг и попытались втиснуть торговлю в узкие рамки «местного хозяйственного оборота». Так легче было и следить за торговлей, и быстро прикрыть ее в случае нужды.

Скупо и туманно говоря о рынках, власти стремились прельстить крестьянина возможностью пользоваться государственным «фондом предметов сельскохозяйственного инвентаря и предметов широкого потребления». Это право крестьяне получали, если оставшиеся «излишки» несли не на рынок, а в государственные заготовительные конторы. Власти рассчитывали, что так оно и будет. Государство являлось монополистом промышленных товаров, и, естественно, предполагалось, что их приобретут в любом случае, даже если обмен «продукты — изделия» станет невыгодным для деревни. Эта умозрительная схема сразу разрушилась, когда ее попытались воплотить в жизнь. Крестьяне не захотели отдавать свои продукты за бесценок кооператорам: предложенные кооперацией «эквиваленты» их не устраивали. Крестьяне наладили связи непосредственно с фабрично-заводскими комитетами, минуя кооперативных посредников, и сами назначили свою цену. Неповоротливый бюрократический кооперативный аппарат на первых порах не сумел ни овладеть рынком, ни просто как-то влиять на него. Его беспомощность стала очевидной уже весной 1921 г. Связанный десятками инструкций, он не смог быстро повышать или снижать цены в зависимости от спроса. Оказались иллюзией и попытки удержать торговлю в местных границах: за этим не могли, да и не умели следить.

Осенью 1921 г. Ленин признал, что обмен превратился в обыкновенную куплю-продажу Он оценил, однако, провал «обменной» операции с тем прагматизмом, который был всегда ему присущ. Если торговлю невозможно запретить или ограничить, ее надо использовать в своих целях: к такому выводу он пришел в конце 1921 г. Как раз в сфере торговли новый советский «купец», научившись у нэпмана его приемам, сделает государственное хозяйство более прибыльным, чем частное, — эту мысль Ленин неоднократно отстаивал в условиях НЭПа. Поэтому торговлю, которую предстояло взять не приступом, но измором, он считал одним из основных элементов «социалистического строительства».

Устранение милитаризации труда

Протест рабочих против прикрепления их к предприятиям стал повсеместным в начале 1921 г. Но власти не сразу пошли на уступки. Опасаясь, что рабочие разбегутся, они ослабляли «крепостные» стеснения постепенно, в течение весны-осени 1921 г. Какого-то продуманного плана тут не было, все зависело от того, куда качнется маятник экономических новшеств. Когда в мае 1921 г. было решено приступить к «концентрации» промышленности, отдав в аренду или закрыв убыточные заводы, то всякое «прикрепление» потеряло свой экономический смысл. Почти сразу же, весной 1921 г., отказались от мобилизаций на фабрики и заводы крестьян: это явно противоречило нэповскому аграрному курсу. Перевод военных армий на положение трудовых, примечательный для 1920 г., прекратился в 1921 г. ввиду демобилизации солдат. В совокупности это и обусловило отмену милитаризации труда. Во времена войны работу, которую мог сделать один человек, делало несколько — при этом ссылались на голод, необходимость прирабатывать, низкое жалованье и т. д. С этим соглашались, и иного выхода не было — иначе могли бы не получить то, в чем нуждался фронт. В 1921 г., когда опасность миновала, людей перестали прикреплять к заводам не потому, что они были не нужны, а потому, что они должны были не только работать, но и приносить прибыль. Там, где ранее не хватало рабочих, теперь ощутили их избыток: безработица стала спутником НЭПа.

Денационализация промышленности

Разрешение частной инициативы предусматривалось постановлением ЦК РКП(б) 14 мая 1921 г. В нем говорилось о поддержке мелкой и кустарной промышленности — ее, правда, пока остерегались называть частной. Но уже резолюция X Всероссийской конференции РКП(б) 27 мая 1921 г. «Об экономической политике» не только назвала все своими именами, но и разрешила «сдачу в аренду частным лицам, кооперативам, артелям и товариществам государственных предприятий». Сдача в аренду была наиболее распространенной формой денационализации: продавать фабрику или завод обычно не решались. Правда, нэпманы могли создавать и собственные предприятия, но число занятых на них лиц ограничивалось — не больше нескольких десятков человек. В целом, за счет мелких фабрик и мастерских частный сектор выпускал в 1920-е гг. 20–25 % промышленной продукции страны. «Командные высоты» в экономике находились в руках государства. Но, как правило, нэпманы и сами обходили их стороной. Их мало привлекали предприятия, прибыль от которых не была бы быстрой и надежной. Еще менее они желали прибрать к рукам убыточные заводы-гиганты.

Нэпман пошел в торговлю — туда, где не требовалось больших затрат и вложений, а капиталы «оборачивались» быстро. Вплоть до середины 1920-х гг. он контролировал от 40 до 80 % товарооборота. Особенно сильны были его позиции в розничной торговле.

Власти настороженно относились к частнику, но в целом нельзя сказать, чтобы они на первых порах особенно придирчиво теснили его или давили налогами. Публично осуждая нэпманов, как, впрочем, и всякий «капитализм», они умели до определенной поры ладить с ними и кое в чем идти им на уступки. Они разрешили, например, увеличить число занятых в частной мастерской и даже перестали поощрять тяготившие предпринимателей забастовки, к чему ранее имели немалую охоту.

Переход к хозяйственному расчету и перестройка управления промышленностью

Децентрализация предприятий, перевод их на самоокупаемость и расширение их прав — эти меры проводились одновременно и были тесно связаны между собой. Перестройка управления промышленностью имела несколько отличительных моментов. Во-первых, упразднялись 52 главка ВСНХ. Ранее каждый из них контролировал какую-либо отрасль хозяйства. Во-вторых, были созданы вместо главков 16 главных управлений, руководивших промышленностью не прямо, а через тресты и местные совнархозы. ВСНХ стал координирующим центром, он не вмешивался непосредственно в работу предприятий. В-третьих, произошло трестирование промышленности. Почти все предприятия входили в какой-либо трест по признаку или однотипности производства или тесных производственных связей. Тресты обладали широкими правами. Они сами находили покупателей своей продукции и сами назначали на нее цену. В-четвертых, трестирование ускорило переход к хозяйственному расчету. Государство не вмешивалось в дела трестов, не финансировало их и не несло за них ответственность. Они сами должны были заботиться о получении прибыли. Разумеется, это не означало устранение государственного контроля над промышленностью. Государство предоставляло кредиты и вводило ограничения на использование прибыли: оно определяло, какая часть доходов должна была идти на поддержание производства.

У нового экономического порядка, при всех его достоинствах, был существенный недостаток, имевший роковые последствия в судьбе НЭПа; хозяйственный расчет применялся в основном только в трестах; на отдельные предприятия он мог не распространяться. Трест получал доход и тогда, когда предприятие работало прибыльно, и тогда, когда оно было убыточным, — назначением завышенных цен на свои изделия.

Переход от натуральных к денежным отношениям. Упрочение финансов

Экономика не могла нормально развиваться при галопирующей инфляции. Сиюминутные выгоды, приносимые безудержным печатаньем «денежных» бумажек, быстро меркли на фоне тех убытков, которые несло государство из-за постоянного снижения курса рубля. Налоги не приносили тех доходов, на которые рассчитывали власти, мало кто рисковал вкладывать деньги в долгосрочные проекты. Необходима была денежная реформа и как можно скорее.

В конце 1922 г. были выпущены в обращение новые десятирублевые банкноты — «червонцы» — приравненные по стоимости к «царской» десятирублевой золотой монете. Они обеспечивались отчасти драгоценными металлами, но в большей степени — товарами и векселями. На первых порах червонец использовали лишь как расчетную единицу в производственных операциях, в оптовой торговле. Обычными, обиходными деньгами служили ежедневно обесцениваемые «совзнаки». Двойное обращение — устойчивой и падающей валюты — не могло продолжаться долго. В начале 1924 г. «совзнаки» прекратили печатать. Были выпущены в обращение казначейские билеты достоинством 1, 3 и 5 рублей. До 30 апреля 1924 г. старые деньги нужно было обменять на новые по курсу 1 рубль — 50 тысяч «совзнаков» образца 1923 г.

Финансовая реформа не являлась чисто технической операцией. Чтобы ее осуществить, требовалось накопить средства. Последние зачастую прямо изымались у населения путем принудительного распространения государственных займов и выплаты жалованья так называемыми «золотыми облигациями».

Следствием реформы стало составление бездефицитного бюджета (в котором доходы превышали расходы) уже в 1924 г. К середине 1920-х гг. натуральные хозяйственные отношения почти полностью стали денежными. Так, натуральный налог, который платили крестьяне с 1921 г., в 1924 г. был заменен денежным.

Отход от уравнительности в оплате труда

В эпоху военного коммунизма фактически практиковалась «уравниловка». Действовали тарифы и разряды, за разный по сложности труд платили по-разному но платили так мало, что эти различия почти не ощущались. НЭП восстановил принцип «каждому по труду», но одно это не смогло обеспечить устойчивый и быстрый рост производительности рабочих. Градация заработков являлась не только признанием неравноценности трудового вклада. Она должна была побуждать и к более продуктивной работе, но как раз этого зачастую не происходило. Предприятие могло и не быть «доходным», но премии от треста рабочие получали. В этой ситуации «стимулы к труду» неизбежно ослабевали, рабочие не чувствовали прямой связи между затраченными усилиями на производстве и своими заработками.

1.3. Этапы новой экономической политики

В новой экономической политике можно выделить несколько этапов: 1) весна — осень 1921; 2) конец 1921–1922; 3) 1923–1925; 4) 1926 — начало 1930-х гг.

Весной-осенью 1921 г. определялись лишь основные контуры новой политики. Она еще не всеми воспринималась «всерьез и надолго». Власти пытались, где это возможно, «обуздать капитализм», причем делали это довольно неуклюже. 1921–1922 гг., с легкой руки Ленина, назвали «годом отступления». Попривыкнув к необычной и неприятной для них фигуре нэпмана, власти пошли на некоторые послабления им — и заодно приблизили к «капиталистическим» условиям работы в государственном секторе. Резонанс, который приобрел НЭП, как раз в значительной степени объясним не столько терпимостью к «капиталистам», сколько необычной системой советского хозяйствования. Та жесткая деловая хватка, которую проявили «красные директора» и на которую столь часто жаловались рабочие, делала новых управляющих предприятиями порой неотличимыми от старых хозяев дореволюционной поры. Заметим, что уступки «капиталистам» в 1921–1922 гг. не были широкими. Чуть ослабляли налоги, разрешали заниматься коммерцией там, куда раньше пускали не всех, соглашались, чтобы нэпман нанял на работу людей сверх установленных «потолков» — и дальше этого не шли и не хотели идти.

Слом НЭПа фактически начался в 1923 г. Исходным пунктом для этого послужил знаменитый кризис 1923 г. Возникли так называемые «ножницы цен»: продукты крестьян были дешевы, промышленные изделия — дороги. А поскольку промышленные товары не раскупались, рабочим перестали платить зарплату — деньги трестам было взять неоткуда.

Главная причина кризиса не вызывала сомнений: сельское хозяйство развивалось быстрее и успешнее, чем промышленность. Разумеется, крестьянское хозяйство было легче восстановить, чем промышленность. Оно и пострадало меньше в годы войны, да и не требовало таких больших капиталовложений. Но к объективным трудностям примешивались и субъективные. Крестьянин работал на себя — и потому работал лучше и быстрее. Для рабочего же предприятие не было «своим». Он не чувствовал, как крестьянин, прямой связи между тем, что он сделает, и тем, что он получит.

Если бы существовала реальная конкуренция, маневры трестов с завышением цен на свою продукцию едва бы удались: их потеснил бы более удачливый соперник. Но конкуренции не было. Тресты фактически являлись монополистом своей продукции. А в таком случае, казалось, можно было назначать цены совершенно произвольно и не бояться, что их «собьет» конкурент.

Кризис был преодолен частично. Трестам предложили добиться подлинной, а не фальшивой самоокупаемости. Но сделать это в одночасье было нельзя — и трестам пришлось назначить более низкие цены; кому-то это принесло убытки, у кого-то просто уменьшились сверхприбыли. Таким образом, снижение отпускных цен на промышленные изделия произошло фактически административным, а не экономическим путем. То же можно сказать и о повышении заготовительных цен на крестьянскую продукцию: здесь вмешательство государства выглядело еще более откровенным.

Кризис 1923 г. показал иллюзорность идеи о возможности самонастройки нэповской экономики. Разумеется, выход из любой кризисной хозяйственной ситуации требует в той или иной мере участия государства, но в классической рыночной системе государственное вмешательство ограничивается множеством противовесов. В советской экономике такие ограничители действовали слабо. С каждым новым кризисом рыночные регуляторы утрачивали свое значение. Меры не знали: увидев, что с помощью дубинки иные проблемы решаются и лучше, и быстрее, не смогли побороть в себе искушения все чаще хвататься за нее.

В 1924 г. возник так называемый «торговый кризис». Находясь под впечатлением событий 1923 г., власти попытались ограничить влияние частных торговцев. Их считали главными виновниками «ножниц цен». Основным способом борьбы стало резкое повышение налогов. Для контроля за торговцами создается комиссариат внутренней торговли. Последствия оказались плачевными: образовались так называемые «торговые пустыни», сократились поступления налогов.

Примечателен и кризис 1925 г. Власти тогда понадеялись на большой экспорт хлеба, что позволило бы приступить к выполнению амбициозной программы индустриализации. Надежды эти, если вспомнить выражение Каменева, «отрегулировал» крестьянин: он недодал государству 200 млн пудов хлеба. Чтобы хоть как-то возместить убытки, власти в хаотичной спешке, не стесняясь уже никакими приличиями, разрешили продажу водки. Мера эта оказалась более успешной, чем регулирование рынка.

Эти кризисы 1923, 1924 и 1925 гг. еще стремились преодолеть «по-нэповски», не прибегая к винтовке, не закрывая рынки, не арестовывая людей и товары. Но именно кризисы середины 1920-х гг. можно назвать лабораторией, где оттачивались инструменты «великого перелома».

1.4. Кризисы 1927–1928 гг. и «великий перелом»

К концу 1927 г. обнаружилось, что крестьяне недодали государству около 130 млн пудов хлеба. В начале 1928 г. эта цифра еще более возросла, и власти увидели перед собой разверзающуюся бездну: речь шла уже не об экспорте, а о том, чтобы не допустить голодных бунтов. Кризис 1927 г. имел экономическую подоплеку, хотя власти и усмотрели здесь политическую интригу «кулаков». Крестьянину было выгоднее выращивать технические, а не продовольственные культуры: они оплачивались дороже. Произошло это ввиду просчетов в ценовой политике. Цены были застывшими, не менялись годами и зачастую не отражали экономических реалий. А к этому примешались и ожидание войны, побуждавшее припрятывать хлеб, и низкая продуктивность крестьянских хозяйств, вызванная, помимо прочего, и боязнью быть причисленными к «кулакам».

Поправлять экономическую оплошность экономическим приемом времени уже не было. Немедленно нужен был хлеб. Во многих местах были закрыты рынки, подверглись арестам, естественно, с политическими формулировками, зажиточные крестьяне. И, разумеется, начались конфискации хлеба. Поскольку одним из главных покупателей крестьянских продуктов оставался частный торговец, не забыли и его: увеличивали налоги, запрещали пользоваться железной дорогой для перевозки грузов. Публично, конечно, многое из этого осуждалось — частью лицемерно, но частью и искренне. Тогда-то и стал обычным тот прием, к которому начали прибегать еще во время войны и который столь распространился в годы коллективизации: порицали чрезмерные «перегибы», но требовали результатов, которые могли быть обеспечены только этой «чрезмерностью».

Кризис хлебозаготовок 1928–1929 гг., еще более острый, чем предыдущий, «урегулировали» уже в основном репрессивными мерами. Пример подал сам Сталин. К тому времени он уже побывал в Сибири и в еще не разоренной сибирской деревне смог достичь большего, чем обычные заготовители. Ему подражали и многие мелкие «вожди» всех рангов и уровней. НЭП как таковой официально не был отменен, но его названием маскировалось иное содержание. Тот аппарат внеэкономического изъятия продуктов, отдельные стороны которого опробовались в кризисах 1923–1927 гг., заработал в 1928–1929 гг. как четкий, слаженный механизм. Путем сверхналогообложения «частник» ускоренными темпами вытеснялся из всех сфер экономики. Ограничивались рынки, лишались своих прав тресты, экономика становилась все более «командной», управляемой сверху. Происходило это не по какому-то заранее подготовленному и методично исполняемому плану. НЭП упразднялся «явочным порядком». У него устранялись те или иные несущие конструкции — и до тех пор, пока все здание не изменилось до неузнаваемости. Но делалось это впопыхах, необдуманно, ради сиюминутного «затыкания дыр». Люди, разрушившие здание НЭПа, были уверены, что только улучшают его; они затеяли ремонт, окончившийся ломкой.

Последние нэповские установления, словно волной, смыло «великим переломом» 1929–1933 гг. Правда, отдельные нэповские рычаги еще какое-то время использовались, но уже в системе другой, «командной» экономики. Это относится к так называемым «неонэпам» 1931–1932 гг. Схема неонэпов оказалась очень простой. Перед посевными работами крестьяне получали кое-какие права на продажу своей продукции — более широкие, чем раньше. Когда поспевал урожай, об этих правах забывали. Трудно даже сказать, было ли это обдуманным умыслом или вынужденным шагом, предпринятым после того, как рушились надежды на увеличение добровольных хлебных поставок. В 1933 г. прекратилось, однако, и это — НЭП для правящих кругов окончательно стал пережитком, не соответствующим духу времени.

1.5. Причины ликвидации НЭПа

Политические причины ликвидации НЭПа

В 1925–1928 гг. правящей кремлевской группе был еще присущ нэповский настрой. На Сталина нападали пока только «левые» — Троцкий, Каменев, Зиновьев и их сторонники. Кто-то из них был серьезно озабочен «отступлением» 1921–1922 гг. Но кто-то и просто использовал «левую» фразеологию как оружие в политической борьбе, пытаясь привлечь на свою сторону средний и низший партийный аппарат, в целом настороженно встретивший НЭП. Трудно сказать, был ли всегда Сталин «антирыночником» и являлись ли его выступления в поддержку НЭПа только маскировкой его подлинных замыслов. У каждого из кремлевских вождей можно насчитать с десяток высказываний и за, и против НЭПа. На НЭП смотрели прагматично: если рынок поможет наладить экономику, его терпели, если нет — его ломали без сожалений.

Едва убрали из ЦК ВКП(б) сторонников Каменева и Зиновьева, как возникла скрытая интрига против Бухарина. Борьба с бухаринцами все равно бы началась, независимо от того, был ли НЭП успешным или безуспешным. Но поскольку любая политическая схватка тогда и позднее приобретала идеологическое обличье и представлялась как борьба идей, то она приняла и антинэповскую направленность — ведь именно Бухарин сделал защиту НЭПа ядром своей теоретической платформы. Чем резче «разоблачали» Бухарина, тем изощреннее становилась антинэповская аргументация, а прозвучав в устах Сталина, она оценивалась как руководство к действию. Разумеется, нападки на НЭП едва ли прекратились бы, даже если бы сталинские противники исчезли раньше 1927 г. Но то, что с НЭПом оказались связаны, по мнению правоверных коммунистов, «сомнительные» идеи, а с точки зрения Сталина, — «сомнительные» политики, являлось важной предпосылкой отказа от нэповских новшеств.

Экономические причины ликвидации НЭПа

Российская экономика не была отлажена вплоть до конца НЭПа. Это предрешалось, в первую очередь, той нэповской программой, которая была выработана и уточнена в 1921–1922 гг. и сохранила свой остов без изменений вплоть до конца 1920-х гг. Власти пытались решить две противоречащие друг другу задачи. С одной стороны, они хотели получить больше продуктов и товаров, но понимали, что этого удастся достичь в том случае, если производители будут работать и на себя, а не только на государство. С другой стороны, они опасались, как бы мелкий ремесленник и уличный торговец не превратились соответственно в «капиталиста» и богатого купца — и за экономическим переворотом не последовал бы политический, как об этом предупреждал Маркс.

Экономическая политика очень точно отразила эти колебания. Нэпмана и зажиточного крестьянина то одергивали, то поощряли — в разных местах по-разному, но одинаково смутно понимая, какого «капиталиста» они могут допустить, а какого — нет. Не обладая стройностью, целостностью и внутренней логичностью, нэповская экономика, в отличие от классической рыночной, не имела и другого важнейшего свойства — саморегулирования. Она была подобна машине, которая постоянно ломалась, после каждой починки двигалась еще медленней — пока, наконец, не остановилась вовсе. Неустранимое противоречие этого экономического эксперимента состояло в том, что «социалистической» машине пытались поставить «капиталистический» мотор, не задумываясь об их совместимости.

Идеологические причины ликвидации НЭПа

НЭП в значительной мере обусловил изменение идеологических установок правящей партии. Нужно было доказать, что разрешение частной аренды и введение платности не только не меняют «социалистического» характера государства, но именно его и укрепляют. Где-то это было сделано умело, где-то неуклюже, но в целом нэповская аргументация оказалась как бы встроенной в идеологическую систему большевиков. Но эта «встроенность», несмотря на ухищрения пропагандистов, не могла скрыть ряда противоречий.

Прежде всего НЭП противоречил уравнительности, бывшей ядром того нового политического сознания, которое пытались привить массам. Уравнительные настроения, стремление «все поделить» в значительной степени были присущи и низам, хотя здесь это, может, и не имело политического оттенка. Нэпмана в низах осуждали не как будущего контрреволюционера, но как богача, продававшего продукты по ценам, которые никогда не казались низкими, даже если и являлись таковыми.

Социальные причины ликвидации НЭПа

Если мы попытаемся указать хотя бы на один социальный слой, который в массе своей дорожил НЭПом и боролся за него, то окажемся в затруднении. Рабочие, собственно, не чувствовали своей связи с НЭПом. Они получали жалованье зачастую независимо от того, пользовалась их продукция спросом или нет, и какой ценой она была получена. Было много способов, отнюдь не экономических, превратить залежалый товар в дефицитный, а дешевую продукцию сделать дорогой. Смутно понимая выгоды, которые им принес НЭП, они зато отчетливо ощущали его социальные издержки — безработицу, рост цен, задержку жалованья.

Крестьянам, разумеется, был более близок НЭП, но далеко не всем. 35 % крестьян не платили налоги. Это были бедняки, для которых НЭП таил угрозу еще большего разорения, ибо он, при всех оговорках, поощрял все же сильного, а не слабого. Они уповали не на НЭП, а на традиционную помощь государства.

Дело было не только в том, что не всякий хотел защищать НЭП, но и в том, что мало кто смог бы это сделать. Ни о каких «лоббистах» тогда не было и речи. Когда какой-то партийный вождь брался отстаивать НЭП, можно говорить лишь о совпадении его взглядов с точкой зрения нэпманов, но отнюдь не о ее передаче.

1.6. Формирование «командной» экономики

Переход к «командной» экономике произошел не путем смены одной модели другой, а путем расширения и усиления «социалистических» элементов в действующей экономической схеме. Когда отказывал тот или иной нэповский, рыночный рычаг, его заменяли в спешке «социалистическим» — сначала еще надеясь, что ненадолго. Со временем количество перешло в качество, и нэповские меры стали отменять даже тогда, когда в этом не было необходимости — в силу антирыночной инерции.

В «командной» экономике видели способ поддержания народного хозяйства в нормальном состоянии — без кризисов, которыми был богат конец НЭПа, без грозящего в будущем социального расслоения. В ней видели залог преодоления нестабильности — того, что сделало для широких масс такой неуютной эпоху НЭПа.

Командная экономика означала всепроникающий, тотальный контроль государства над производством и потреблением любой продукции. Ее отличали следующие особенности:

1) Централизация производства.

Сильно урезались права предприятий. Они работали только по государственным заказам. Хозяйственный расчет не отменялся, но становился формальным. Экономика управлялась из одного центра. Находившиеся под мелочной опекой государственных органов хозяйственники были вынуждены согласовывать с ними почти каждый свой шаг.

2) Директивное планирование.

Государство «сверху» определяло основные показатели той продукции, которую надлежало произвести. Они являлись обязательными. Отступление от назначенных цифр расценивалось как наказуемый поступок. Планирование было тотальным и распространялось на все виды производств.

3) Директивное ценообразование.

Стоимость товаров определялась не на рынке. Ее назначали государственные органы. Разумеется, новый порядок ценообразования нельзя считать произвольным. В нем все же учитывалась реальная меновая стоимость. Но, во-первых, цены менялись не гибко и не поспевали за изменением экономической конъюнктуры и, во-вторых, цены были «социальными», т. е. намеренно, во избежание социальных конфликтов, поддерживались на низком уровне, не отражающем затраты на производство товаров.

4) Централизованное распределение ресурсов.

Свободная торговля как таковая была почти сведена на нет. О приобретении сырья надо было теперь договариваться не с частными поставщиками: его «отпускали» из жестко лимитированных государственных фондов.

5) Установление фиксированного курса денег.

Государство прекращало свободный обмен денег на золото. Курс рубля устанавливался не на рынке, а в государственных канцеляриях. Именно правительство решало, сколько банкнот выйдет из-под печатного станка, и будут ли они обеспечены реальными ценностями.

Индустриализация и ее источники

Индустриализация и коллективизация — вот два важнейших экономических события в жизни страны, которые придали «командной» экономике окончательный облик. Формально начало индустриализации связывается с 1925 г. Именно тогда XIV конференция ВКП(б) (апрель 1925 г.) и XIV съезд ВКП(б) (декабрь 1925), признав осуществимость «победы социализма в одной стране», сочли, что этого можно достигнуть лишь на основе развития крупной промышленности. Дальше разговоров тогда не пошли: перессорившимся в 1925 г. большевистским вождям было не до экономики.

Для определения сроков и объемов индустриализации требовалось решить главный вопрос: где взять деньги? Впервые на этот вопрос попытался подробно ответить Пленум ЦК ВКП(б) в апреле 1926 г. Среди источников «первоначального социалистического накопления» были названы «экспроприация» непроизводительных классов (буржуазии и дворянства), аннулирование долгов, сосредоточение доходов от промышленности, госторговли (внутренней и внешней) и всей кредитной системы в руках государства.

Эти «доходные статьи» на поверку оказывались полумифическими. То, что не нужно было платить долги, конечно, облегчало накопление средств. Но гораздо больше их можно было бы получить (в виде иностранных кредитов), если бы эти долги признали. Государство действительно сосредоточило в своих руках все доходы от промышленности. Но ему и в одиночку пришлось нести на себе бремя индустриализации — без всякой поддержки частного капитала. Сомнительными кажутся и упоминания о торговых прибылях. Они являлись бы куда большими, если бы исправно взимали налог с частных торговцев, а не разогнали их в конце 1920-х гг., создав «торговые пустыни».

В резолюции апрельского Пленума ЦК ВКП(б) перечислялись и другие источники социалистического накопления. Это жесткий режим экономии, привлечение денег населения в виде государственных займов, экспорт сельскохозяйственной продукции. Жесткого режима экономии, несмотря на частые угрозы и волну судебных процессов против «вредителей», достичь не удалось. Зато преуспели в принудительном навязывании населению «займов индустриализации». Не все получилось и с экспортом сельхозпродуктов — он не оправдывал возлагаемых на него надежд. Да и сам экспорт представлял собой узаконенную форму грабежа: приобретали хлеб у крестьян по низким заготовительным ценам, продавали его за границу втридорога. Важнейшим источником дохода стала и продажа водки.

В том буйстве всеобщего разорения конца 1920-х — начала 1930-х гг. — и предпринимателей и торговцев, и концессионеров и, наконец, крестьян (раскулачиванием и коллективизацией) и рабочих (инфляцией, задержкой жалованья, займами) — трудно определить, кто дал больше, а кто меньше для индустриализации. Все складывалось в один общий котел, и не брезговали ничем — ни спаиванием людей, ни продажей эрмитажных сокровищ, ни выпуском не обеспеченных ценностями банкнот.

Этапы индустриализации

1) 1926–1928 гг. Этот период можно назвать «доплановым». Четкой, продуманной и всеохватывающей концепции предстоящих экономических перемен еще не существовало. Но уже были намечены основные контуры «индустриализации». Главные усилия направлялись на преимущественное развитие тяжелой промышленности, производства средств производства. Это достигалось двумя приемами: модернизацией существующих предприятий и новым промышленным строительством.

2) 1929–1932 гг. Второй этап индустриализации обычно относят к началу первой пятилетки (1927/28–1932 гг.). Но его все же правомернее увязывать с 1929 г., с которого и принято начинать отсчет «великого перелома». Весной 1929 г. V Всесоюзным съездом Советов был утвержден первый пятилетний план в его так называемом «оптимальном варианте», т. е. с завышенными цифрами. Впрочем, последние не оставались неизменными: их еще несколько раз повышали в последующие годы. Первый пятилетний план узаконил главную особенность предшествующего периода индустриализации — отток основных средств (свыше 70 %) на нужды тяжелой промышленности. Первая пятилетка и сделала экономику «социалистической»: частника фактически вытеснили из промышленности, а постройка сотен новых предприятий поставила государственный сектор вне конкуренции.

3) 1933 — конец 1930-х гг. Третий этап индустриализации начался в 1933 г. и был характерен определенным упорядочиванием «большого скачка», замедлением темпов экономического роста и, наконец, робкими попытками увеличить производство средств потребления. Иными словами, экономику, которая создавалась хаотичной «горячкой» взрывов и скачков, попытались ввести в «нормальное» русло и тем самым обеспечить ее будущее развитие — не столь бурное, но последовательное.

Итоги индустриализации

Итоги индустриализации были следующими:

1) был окончательно уничтожен частный сектор в экономике и была создана такая схема ее регулирования, в которой не было места стихийному рынку;

2) изменилась экономическая география СССР. Возникли новые экономические районы, что объективно способствовало прежде всего возрождению национальных окраин страны;

3) были узаконены преобладающее развитие производства средств производства и постоянное отставание производства средств потребления;

4) особую прочность получили «командные» приемы в экономике. Проводимая путем жесткого директивного планирования и государственного контроля, индустриализация условия своего рождения сделала условиями своего существования;

5) в той форме и при тех скоростях, которые ее отличали, индустриализация предрешила постоянную экономическую отсталость страны. Это тем более парадоксально, что в индустриальном рывке в первую очередь видели способ преодолеть отставание от Запада. Индустриализация фактически разорила сельское хозяйство — один из основных ее источников. Более того, она создала такие условия, которые предполагали, что промышленность еще долгое время сможет существовать лишь за счет скрытой или явной выкачки средств из деревни. Кризис деревни означал, однако, и кризис экономики. Проведенная в условиях обособления от Запада, индустриализация воспроизвела и закрепила устаревшие приемы управления промышленностью, которые использовались в России в прошлые времена, и тот невысокий технический уровень, который был ей присущ.

Стахановское движение

Проводя индустриальный «большой скачок», власти возлагали большие надежды на стахановское движение. Оно получило свое название по имени шахтера А.Г. Стаханова, сумевшего в результате улучшения организации труда увеличить выработку угля в ночь с 30 на 31 августа 1935 г. в 14 раз выше нормы. Его примеру последовали многие, и имена «героев первых пятилеток» — А.Х. Бусыгина, Е.В. и М.И. Виноградовых, М.С. Демченко, Н.С. Сметанина стали широко известны в стране. Власти поощряли стахановцев, стремясь с их помощью преодолеть крайне низкий уровень производительности труда. Стахановцы находились в более выгодных условиях, нежели другие рабочие, и им нередко в первую очередь доставлялось сырье и лучшее оборудование. С учетом всеобщего дефицита сырья и материалов понятно, что это даже усиливало производственные неурядицы. Стахановцы устанавливали новый потолок производительности труда, соответственно этому повышались тарифы и нормы выработки. Значительная часть рабочих относилась к стахановскому эксперименту со скрытой неприязнью, поскольку им приходилось нередко за прежнюю плату выполнять бо?льшую по объему работу.

Стахановское движение являлось одним из способов преодоления отсталости страны в той ситуации, когда рабочие не получали за свой труд равноценную плату и, следовательно, не хотели работать в полную силу. Числиться стахановцем было и почетно, и выгодно: их поощряли не только «морально», но и материально. Разумеется, нельзя отрицать и искреннего энтузиазма рабочих, желавших быстрейшего преодоления нищеты и отсталости страны.

1.7. Коллективизация

Начало коллективизации

Предшественником колхозов являлись товарищества по совместной обработке земли (ТОЗ). ТОЗы не привились в деревне, да и власти относились к ним прохладно — разумеется, поощряя их, но довольно малыми средствами.

О возможности убыстрить коллективизацию крестьянских хозяйств заговорили в 1927 г. — еще до того, как проявился и был осмыслен хлебозаготовительный кризис 1927–1928 гг. В постановлении ЦИК и Совнаркома СССР «О коллективных хозяйствах» (16 марта 1927 г.) и резолюции XV съезда ВКП(б) «О работе в деревне» (19 декабря 1927 г.) говорилось, однако, не о подхлестывании коллективизации и уж тем более не о принуждении к ней, но только о ее поощрении. «Какое бы то ни было принуждение при организации коллективных хозяйств или искусственное форсирование перехода от простейших форм коллективных хозяйств к более сложным формам неизбежно нанесли бы коллективному движению огромный вред и задержали бы его развитие» — отмечалось в постановлении 16 марта 1927 г. В том же духе высказывался и XV съезд ВКП(б), с которым обычно связывается переход к коллективизации. Содержавшаяся в его документах формулировка «усилить помощь колхозам и совхозам», судя по контексту, никак не означала принудительного обобществления.

Положение изменилось после провала двух хлебозаготовительных кампаний — 1927 и 1928 гг. Именно 1928 г. и следует считать началом коллективизации, которую хронологически можно разделить на несколько периодов: 1) 1928–1929; 2) 1930; 3) 1931–1933.

Массовая коллективизация не предусматривалась пятилетним планом — разумеется, его первоначальными, а не уточненными вариантами. Схема обобществления была простой: добровольное вступление в колхозы крестьян и поставка им новой техники. Это должно было помочь колхозникам повысить урожайность своих земель и увлечь примером других крестьян.

На первых порах стремились придерживаться этой схемы. С зимы 1928–1929 гг. намного увеличилось число охваченных колхозами крестьянских хозяйств. Но пошли туда, как и следовало ожидать, в основном бедняки. У них не было иного выхода, как довериться посулам властей, обещавших «коллективное» процветание. Как только счет коллективизированных хозяйств пошел на сотни тысяч, у властей возникло искушение умножить ряды колхозников. Несомненно, оно усиливалось продолжавшейся неразберихой при сборе хлеба. Власти надеялись, что стоит приложить еще немного усилий, и в «коллективы» пойдут все. Здесь действовал своеобразный принцип «наращивания». Призывая к быстрейшему «колхозному» перевороту, Сталин и его окружение оказывали давление на низшие и средние партийные и советские органы. Последние, стремясь выполнить «план» и даже соревнуясь в этом, всеми правдами и неправдами стали загонять крестьян в «коллективы». Естественно, что процесс обобществления убыстрялся. Ободренная этим кремлевская верхушка назначала уже новые, еще более ускоренные темпы коллективизации — и так до тех пор, пока все трудоспособные крестьяне не оказались за колхозной изгородью.

Массовая коллективизация 1930-х гг

Конкретным воплощением этого «принципа наращивания» явилась статья Сталина «Великий перелом», опубликованная в ноябре 1929 г. Из «тозовского» призыва Сталин сделал следующий вывод: в колхозы пошел середняк — значит, основная масса крестьян оценила выгоды коллективизации. Раз так, то нужно пересмотреть намеченные планы обобществления деревни, ускорив его.

Начало массовой коллективизации положило принятое 5 января 1930 г. постановление ЦК ВКП(б) «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Массовая коллективизация должна была отличаться двумя чертами: быстротой и «уничтожением кулачества как класса». Пятилетним планом предусматривалась коллективизация только 20 % крестьянских хозяйств. Постановление 5 января 1930 г. определило уже иные сроки. На Нижней и Средней Волге и на Северном Кавказе коллективизация должна быть закончена «в основном» осенью 1930 г. или в крайнем случае весной 1931 г. Другие зерновые районы предполагалось «коллективизировать» до весны 1932 г.

«Ликвидация кулачества как класса в районах сплошной коллективизации» означала применение следующих мер: 1) отмена права кулаков на аренду земли; 2) запрет на использование ими наемного труда; 3) конфискация у них средств производства, скота, хозяйственных и жилых построек, семенных запасов — все это передавалось в колхозы в качестве бедняцкого «взноса». Возможность поживиться чужим имуществом (его делили между колхозниками) и обязательность выполнения плана ликвидации кулаков независимо от того, имелись ли таковые вообще, немало способствовали быстроте раскулачивания.

Все кулачество в январе 1930 г. было разделено на три категории. К первой из них относились «организаторы террористических актов и контрреволюционеры»: они арестовывались, а их семьи подлежали высылке в отдаленные районы. Схожей была участь лиц 2-й категории — крупных кулаков, не занимавшихся террором. Они ссылались со своими семьями в другие губернии. 3-й категории — «лояльным» кулакам — отводилась земля в соседних районах в пределах «их» губернии, зачастую необработанная и худшая по качеству. Таких земель хватало не всегда, и примечательно, что когда на одном из совещаний представители с мест сказали об этом секретарю ВЦИК, тот посоветовал «лояльных» кулаков перевести из 3-й категории во 2-ю без излишних формальностей. Характерно, что среди высылаемых «кулаков» нередко оказывались и середняки и даже бедняки: где-то выполняли план по раскулачиванию, где-то просто убирали из деревни всех недовольных колхозами, невзирая на их достаток.

Стремительный «колхозный» рывок, предпринятый в начале 1930 г., в одночасье поставил страну перед аграрной катастрофой. Крестьян буквально загоняли в колхоз угрозами, арестами и конфискациями. Следствием этого стал и резкий падеж поголовья скота (крестьяне не желали отдавать его в колхозы), и сокращение запасов зерна. Вина за это отчасти ложилась на местные органы власти, хотя, надо признать, им пришлось выполнять решения верхов, которые и не могли быть воплощены в жизнь обычными, не крайними мерами.

Статья Сталина «Головокружение от успехов», равно как и постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», увидевшие свет в марте 1930 г., осудили эти «перегибы». Местные импровизации были названы единственной их причиной. Тем самым наказывали плеть, а не руку, хлеставшую ею. Иных виновников тогда не нашли, да и искать их было делом опасным.

Мартовский окрик «верхов» чуть притормозил коллективизацию. Начались выходы из колхозов, на первых порах довольно заметные. Однако никто не отменял обозначенных ранее целей. Предлагалось делать то же самое и в те же самые сроки, но только менее жестко: принципиальных изменений в «колхозном строительстве» не произошло. Разумеется, револьвером не угрожали, но знали и применяли много способов, и изощренных и примитивных, чтобы заставить крестьян примкнуть к колхозам. Осенью 1930 г. выход из колхозов прекратился. Это событие не случайно совпало по времени с началом очередной компании по хлебозаготовкам. С 1929 г. такие компании обычно преследовали две цели: сбор хлеба и прикрепление к колхозам. Зачастую это делалось руками одних и тех же людей и, что очень важно, одними и теми же приемами. «Единоличник» облагался теперь налогами сильнее, чем колхозник; крестьянин это знал и предпочитал вступать в колхоз до уплаты налога, а не после нее.

С 1931 г. коллективизация приобрела чуть более спокойный характер, нежели раньше. Период «бури и натиска» прошел. Был уже создан достаточно отлаженный и мерно работающий механизм принуждения к коллективизации — без крайностей, но и без остановок.

Летом 1930 г. колхозы объединили свыше 23 % крестьянских хозяйств, через год — уже около 53 %. К июню 1932 г. было коллективизировано 61,5 % крестьянских хозяйств, 77,7 % посевных площадей. В это время колхозы и совхозы обеспечили 75 % общего объема государственных заготовок продуктов. Медленно, но последовательно, «дожимали» единоличных хозяев — и число их из года в год уменьшалось. В 1934 г. коллективизацией было охвачено 71,4 % крестьянских хозяйств, в 1935–83,2 %, в 1936–90,5 %, в 1937–93 %.

Типы коллективных хозяйств

По мере развития коллективизации менялся и облик колхозов. Исторически в Советской России существовали три формы коллективных хозяйств:

1) Коммуны. В них общим было все, вплоть до мелкой птицы и приусадебных огородов. Полученные доходы делились поровну. Экономические союзы «коммунаров» являлись скорее следствием объединявшей их участников идеи, а не хозяйственных потребностей; в этом отношении они были в чем-то близки сектантам. Коммуны никогда не были широко распространены — ни в годы Гражданской войны, когда они считались основной формой коллективных хозяйств, ни тем более позднее.

2) ТОЗы (Товарищества по совместной обработке земли). Здесь крестьяне имели общую землю и вместе трудились; их инвентарь и скот не обобществлялись.

3) Сельскохозяйственная артель, или колхоз. Здесь общей становилась не только земля, но и все средства производства. Во владении крестьян оставались лишь жилой дом и приусадебные огороды, а также некоторое количество скота.

В 1929 г. коммун было очень мало, а соотношение между ТОЗами и колхозами в общей массе коллективизированных хозяйств примерно составляло 2: 1. Колхозы стали не только преобладающей, но и единственной формой крестьянских коллективов вследствие того, что ТОЗы и коммуны просто «переводили» на Устав сельскохозяйственной артели, принятый в 1930 г.

Итоги коллективизации

Коллективизация на первых порах привела к резкому сокращению урожайности сельского хозяйства, уменьшению поголовья скота, снижению интенсивности и производительности труда. Такова цена любого аграрного переворота — и «социалистического», и «капиталистического». Сложнее было с другим. Коллективизация привела к преобладанию административных приемов регулирования сельского хозяйства над экономическими. Конечно, колхозная оплата труда все же предусматривала большие заработки за лучший и более качественный труд. Но различия в оплате крестьян не были существенными, они не могли побудить их работать в полную силу — они предлагали слишком низкую цену за это. Новый аграрный порядок не просто отличался от прежнего — он был с ним несопоставим. Крестьянин словно погрузился в другой мир — мир, где исповедуемые им ценности не имели значения, где не было традиций, мир, которого крестьянин не понимал и к которому не мог приспособиться. Из хозяина его сделали поденщиком, надеясь, что он будет работать как хозяин, но он трудился еще хуже поденщика.

Аграрная экономика после коллективизации была основана на принуждении к труду. На первых порах это принесло какие-то плоды: отнять можно было легче, больше и быстрее, чем обменять. Но чем скорее крестьяне убеждались, что у них будут отнимать, тем бо?льшую бедность они предпочитали, тем меньше они давали, тем меньше у них можно было отнять. Вый ти из этого порочного круга сначала пытались больше кнутом, чем пряником, затем, в послесталинские времена, — больше пряником, чем кнутом, — но и то, и другое одинаково мало помогало. Коллективизация была относительно простым путем решения аграрных проблем, но за эту простоту пришлось платить дорогой ценой: сиюминутные выгоды обернулись долгосрочными убытками.

2. Экономическое развитие

2.1. Промышленность

Промышленный подъем 1921–1925 гг. во многом был обеспечен вводом в действие ранее остановленных предприятий. Выпуск промышленной продукции в 1925 г. составил 75,5 % от довоенного уровня, в 1926–98 %.

Разумеется, это «средние» цифры: в разных отраслях промышленности темпы восстановления были неодинаковыми. Если по производству электроэнергии и продукции машиностроения уровень 1913 г. был существенно превзойден в 1925 г., то по добыче важнейших видов сырья достичь довоенных показателей к середине 1920-х гг. не удалось.

Таблица 9

Темпы роста промышленной продукции в 1920-е гг. (1913=100)

Во второй половине 1920-х гг. темпы промышленного роста замедлились. Дальнейшее ускорение экономического развития требовало нового масштабного промышленного строительства на основе современной технологии.

Мощный промышленный рывок в 1928–1932 гг. был осуществлен путем максимального напряжения сил и широкого изъятия средств у населения — открытого и косвенного. Хотя в ряде случаев не были достигнуты показатели, определенные первым пятилетним планом, промышленный «большой скачок» нельзя не признать впечатляющим.

Таблица 10

Основные показатели экономического развития за 1928–1932 гг. (1928=1)

Высокие темпы промышленного развития были сохранены и во время второй пятилетки (1933–1937 гг.). Однако и тогда не было преодолено отставание легкой промышленности, обозначившееся еще в предыдущее пятилетие. (См. таблицу 11.)

В третьей пятилетке (1937–1942 гг.) планировалось увеличить производство промышленной продукции на 92 %, причем машиностроительной — в 2,3 раза. Однако прирост ее не достиг намеченной среднегодовой цифры.

Таблица 11

Производство важнейших видов промышленной продукции в 1928–1940 гг.

2.2. Сельское хозяйство

В сельском хозяйстве в 1928–1940 гг. спады чередовались с подъемами. Это вызывалось не только объективными причинами (в том числе погодно-климатическими условиями), но в значительной мере и аграрным экспериментированием.

Таблица 12

Валовая продукция сельского хозяйства в % к 1913 г. (в сопоставимых ценах)

До середины 1920-х гг. рост производства сельскохозяйственной продукции, по данным официальной статистики, отличался стабильностью и впечатляющей быстротой. Прежде всего это относится к сборам зерновых культур. Вместе с тем исследования И.В. Кочеткова, основанные на изучении «закрытой» статистики, показали, что посевные площади к 1925 г. во многих губерниях сократились, а в некоторых из них (в частности, в Пензенской, Тульской, Нижегородской губерниях) населению пришлось даже голодать.

Таблица 13

Валовые сборы зерновых культур в 1921–1925 гг. (млн пудов)

Темпы восстановления животноводства были не столь быстрыми, но по поголовью скота уровень 1913 г. удалось превзойти к 1925 г.

Говоря о развитии сельского хозяйства в 1926–1929 гг., советские экономисты долгое время употребляли слово «застой». Действительно, в эти годы не было впечатляющих рывков. Но «великий перелом» 1929–1932 гг. означал резкий откат назад в производстве сельскохозяйственной продукции. Спад в аграрной сфере удалось остановить лишь в середине 1930-х гг. По ряду важнейших показателей (в частности, по производству зерна) не смогли достигнуть даже довоенного уровня.

2.3. Транспорт

Восстановление транспорта затянулось до 1927–1928 гг. Оно было обеспечено прежде всего рациональным использованием уже имевшихся ресурсов и в первую очередь за счет ремонтных работ. С конца 1920-х гг. убыстряется строительство новых автодорог и особенно железных дорог. В 1928–1940 гг. протяженность новых железнодорожных линий составила свыше 12 тыс. км.

Таблица 14

Темпы роста грузооборота железнодорожного, водного и трубопроводного транспорта (в процентах к 1913 г.)

Одной из «великих строек» 1930-х гг. стало сооружение Туркестано-Сибирской магистрали (Турксиба), связавшей Сибирь и Среднюю Азию.

Впечатляющим был рост автомобильного парка. Производство автомобилей уже в 1928 г. почти вдвое превысило довоенный уровень. В 1928–1940 гг. было произведено свыше 1 млн грузовых и около 120 тыс. легковых автомобилей. Гужевой транспорт (на конной тяге) в основном использовался на местных дорогах.

Общество

1. Демографические и социальные характеристики

В первой половине 1920-х гг. удалось изменить к лучшему неблагоприятную демографическую ситуацию в стране, возникшую после двух кровопролитных войн. Возросла численность населения, увеличился его естественный прирост и снизилась смертность.

Таблица 15

Численность населения СССР в 1922–1926 гг.

Таблица 16

Рождаемость, смертность и естественный прирост населения в 1921–1924 гг. на 1.000 человек населения

Однако уже в 1930-х гг. произошло то, что исследователи называют второй демографической катастрофой в СССР. Она определялась тремя причинами. Среди них:

1) массовое «раскулачивание», затронувшее сотни тысяч зажиточных крестьян и просто «середняков», равно как и их семьи. Эти люди гибли как в результате судебных и внесудебных расправ, так и из-за болезней, не выдерживая тягот переселения в отдаленные места. Только в 1930–1931 гг. было выселено (в основном на Север, Урал, в Западную и Восточную Сибирь, Казахстан и на Дальний Восток) 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человек;

2) голод на Украине в 1932–1933-х гг., унесший миллионы жизней. Точной статистики умерших тогда не велось, и это не являлось случайным: отрицался самый факт голода. Согласно подсчетам Е.М. Андреева, А.Е. Дарского и Т.Л. Харьковой, в 1927–1932 гг. ежегодное число умерших в СССР колебалось от 3,9 до 4,7 млн человек, а в 1933 г. оно составило 11,4 млн человек; 3) массовые репрессии 1930-х гг. Здесь подсчеты еще более затруднены. По данным Комитета государственной безопасности СССР, в 1930–1953 гг. репрессировано 3 778 тыс. человек, из которых число только расстрелянных составило цифру 786 тыс. человек. Оно не включало людей, умерших от недоедания и болезней в лагерях, а смертность здесь была очень высокой.

Дискуссия о людских потерях в СССР в 1930-е гг. обнаружила несовпадения точек зрения и в западной, и в российской историографии. Цифра потерь по разным оценкам колеблется от 4,8 до 13,8 млн человек.

Перепись 1937 г. показала, что в СССР проживает 162 039 470 человек. Это неприятно удивило руководителей страны, незадолго до того объявивших о цифре 170 млн человек. Итоги переписи 1937 г. были аннулированы. Новая перепись, проведенная в 1939 г., указала цифру 168 449 000 человек. Ее затем «скорректировали» и получили другой, более завышенный итог — 170 467 186 человек. Согласно переписи 1937 г., мужчин и женщин насчитывалось соответственно 77 700 тыс. и 84 339 тыс. человек. Соотношение сельского и городского населения составляло 72: 28. Средняя продолжительность жизни достигла в 1938–1939 гг. 46,9 лет (у мужчин 44,0 года, у женщин — 49,7 лет). Эти цифры превзошли показатели 1926 г., но их трудно сравнивать: перепись 1926 г. фиксировала данные только по Европейской части СССР. В 1939 г. резко упал по сравнению с 1926 г. естественный прирост населения — с 23,7 до 13,2 на 1000 человек. Это произошло вследствие значительного сокращения рождаемости (в 1926–1940 гг. с 44,0 до 31,2 на 1000 человек). Демографы склонны объяснять данное обстоятельство увеличением рядов армии и боязнью новой войны.

Таблица 17

Национальный состав населения СССР по переписи 1937 г. (тыс. человек)

По сравнению с данными 1926 г. наиболее высокий прирост населения наблюдался среди русских (свыше 16 млн человек) и украинцев (свыше 4,8 млн человек), наиболее низкий — у белорусов, мордвы и евреев.

1920–1930-е гг. стали временем так называемой «культурной революции», важнейшей частью которой являлось быстрое повышение грамотности населения.

Таблица 18

Грамотность населения СССР в 1920–1930 гг. в процентах

В 1939 г. высшее образование имели 1,2 млн человек, а высшее и среднее (полное и неполное) — 15,9 млн человек.

Произошли существенные изменения в социальном составе населения. (См. таблицу 19.)

Значительное повышение удельного веса рабочих связано прежде всего с индустриализацией страны и оттоком населения в города вследствие аграрного перенаселения 1920–1930-х гг. Увеличение числа служащих также имело отчасти «индустриализационный» характер, но в значительной мере было предопределено общей бюрократизацией и разветвлением советского управленческого аппарата всех уровней. Этот процесс отчетливо обозначился именно в 1930-е гг. «Буржуазия, помещики, торговцы и кулаки» (по формулировке советских статистических отчетов) составляли в 1924 г. — 8,5 % и в 1928 г. — 4,6 % населения. Перепись 1939 г. отметила их полное исчезновение. (См. таблицу 19.)

В 1940 г. в отраслях материального производства было занято 88,3 % работающего населения, в непроизводственных отраслях — 11,7 %. В 1940 г. в промышленности и строительстве работало 23 % населения, занятого в народном хозяйстве, в сельском и лесном хозяйстве — 54 %, в транспорте и связи — 5 %, в торговле, общественном питании, снабжении и сбыте — 5 %, в здравоохранении, физической культуре и социальном обеспечении, в народном образовании, культуре и искусстве, науке и научном обслуживании — 6 %, в органах управления, кредитования и страхования — 3 %, в коммунальном хозяйстве и бытовом обслуживании — 4 %.

Таблица 19

Социальный состав населения СССР в 1924–1939 гг. в процентах

Безработица официально существовала в 1921–1930-х гг. Она с самого начала имела преимущественно неиндустриальный характер. Спрос на квалифицированных рабочих и специалистов был очень велик и редко удовлетворялся полностью: о безработице их не могло быть и речи. На учете на бирже труда состояли в основном лица, не имевшие профессий, чернорабочие; особенно много было молодежи и женщин. По переписи 1926 г. в СССР зарегистрировано 1 668 тыс. безработных. Возможно, их число было еще большим, так как несколько миллионов человек не имели или не указали своих занятий. Наивысшего уровня безработица достигла к 1 апреля 1929 г. — 1741 тыс. безработных. Затем начинается ее неуклонное снижение: 1 октября 1929 г. — 1242 тыс., 1 апреля 1930 г. — 1081 тыс., 1 октября 1930 г. — 240 тыс. безработных. Последняя биржа труда была закрыта в конце 1930 г., и это явилось не только следствием индустриализации, потребовавшей миллионы рабочих рук, но и результатом жесткого ограничения прав рабочих, предпринятого после отстранения в 1930 г. от руководства профсоюзами одного из лидеров «правого уклона» в ВКП(б) М.П Томского. В постановлении ЦК ВКП(б) 20 октября 1930 г. «О мероприятиях по плановому обеспечению народного хозяйства рабочей силой и борьбе с текучестью» было указано, что все безработные, отказавшиеся от предложенной им работы, немедленно снимаются с учета в биржах труда. Вскоре после этого в СССР исчезли последние официально зарегистрированные безработные.

2. Уровень жизни

Резкие колебания уровня жизни стали примечательной особенностью периода 1921–1941 гг. Окончание войны и переход к новой экономической политике позволил быстро и существенно улучшить питание населения. Карточки были отменены 1 ноября 1921 г. Заработная плата стала выдаваться только деньгами. Инфляция уже не выражалась астрономическими цифрами, а после финансовой реформы 1922–1924 гг. курс рубля приобрел устойчивость.

Новая ситуация отразилась и изменением семейных бюджетов. Если в 1922 г. продажа вещей и продовольствия из запаса составляла 7,4 % доходов семейных рабочих, а получение денег в долг — 4,3 %, то в 1926 г. эти цифры соответственно понизились до 0,8 % и 2,3 %. Свидетельством перемен могут служить данные о питании и составе пищи городского и сельского населения.

Таблица 20

Состав пищи населения в граммах в день на 1 человека. Октябрь 1922 — октябрь 1926 гг.

В составе пищи повысилась доля животных продуктов, выросло потребление мяса и молока (особо ощутимо у городского населения). Резко упало потребление картофеля — главного продукта питания в годы Гражданской войны. Наиболее высоким процентом прироста в 1922–1926 гг. отмечено потребление сахара — оно увеличилось у сельского населения потребляемой полосы в 5,4 раза, у рабочих в 4,1 раза, у служащих — в 3,7 раза. Разрыв между уровнями питания городского и сельского населения не сократился существенно и спустя годы после окончания войны.

Впрочем, было бы упрощением воспринимать ранние годы НЭПа как период последовательного повышения уровня жизни. Уже 1923 г. примечателен ухудшением материального положения многих слоев населения. В первую очередь это было связано с задержкой заработной платы рабочим — одним из следствий «ножниц цен». Еще не укрощенная к тому времени инфляция «съедала» за каждую неделю задержки немалую часть рабочего заработка. За счет ограничения потребления людей проводилась и финансовая реформа 1922–1924 гг. На многих фабриках и заводах жалованье выдавалось не деньгами, а «золотыми облигациями». Поскольку эти облигации сразу обменять в банке было трудно, они продавались их владельцами спекулянтам, естественно, по заниженной цене.

Средняя заработная плата в промышленности составляла в 1925/1926 гг. 55,38 золотых рублей, но внутриотраслевые различия в оплате были велики. Если рабочие кожевенно-меховой промышленности получали в среднем 67,08 рубля, металлообрабатывающей — 66,82 рубля и полиграфической — 65,11 рубля, то в льняной — 34,73 рубля, в хлопчатобумажной — 46,8 рубля. Зарплата служащих государственных заведений и учреждений была выше — 72,8 рубля, причем в центральных учреждениях она составила 141,4, в губерниях — 77 рублей. Работники торговли получали в среднем 87,3 рубля. Заработок учителей и врачей был значительно ниже — соответственно 47,7 и 42,9 рубля.

После хлебозаготовительного кризиса 1927–1928 гг. снова вводится карточная система распределения продуктов. Переход к карточкам впервые начался на Украине в 1928 г., и к 1929 г. нормированное снабжение вновь, как в годы Гражданской войны, охватило сотни городов и поселков страны. В перечне продуктов, продажа которых становилась ограниченной, оказались хлеб, мясо, сахар, масло, чай, картофель.

На первых порах снабжением по карточкам занимались потребкооперативы и лишь позднее, в начале 1930-х гг., когда дефицитными стали десятки видов продуктов и товаров, это дело передали местным органам государственной власти. После провала попыток обеспечить рабочим равные и высокие пайки система нормированного снабжения была унифицирована для всей страны, хотя и приобрела необычайно громоздкий вид. Все города, где существовали карточки, распределялись по четырем спискам: Особому, I, II и III. Внутри списка городов учитывались следующие группы: 1) индустриальные рабочие, транспортники, связисты, военные, милиция; 2) служащие и члены семей рабочих, преподаватели и студенты высших учебных заведений; 3) дети до 14 лет. Учителя, врачи и другие представители интеллигенции приравнивались к рабочим и снабжались по тому списку городов, к которому они относились. Нормы снабжения среди лиц, принадлежавших к Особому, I и II спискам в 1931 г., колебались от 0,8 до 0,4 кг хлеба в день на 1 человека, от 0,85 до 3 кг крупы, от 4,4 до 1 кг мяса, от 2,5 до 1 кг рыбы, от 1,5 до 1 кг сахара в месяц на 1 человека. В 1932 г. эти нормы были понижены, особенно для лиц, получавших паек по II и III спискам. Карточки на хлеб удалось отменить только с 1 января 1935 г., а на мясо, сахар, жиры и картофель — с 1 октября 1935 г.

Приведем выборочные данные о зарплате и ценах 1935 г., чтобы дать некоторое представление об уровне жизни населения в послекарточный период. В это время в крупной промышленности рабочий получал в месяц в среднем 185, инженерно-технический работник 437 и служащий 234 рубля. В строительстве эти цифры составили соответственно 219, 524 и 311 рублей. Врач получал 561, фельдшеры и Медсестры — 167, преподаватели вузов — 534 рублей. Розничные государственные цены тогда же составляли (с различными отклонениями для четырех торговых поясов СССР): за 1 кг сахара 3,5–4,8 рубля, за 1 кг булок из пшеничной муки — 6,1–7,8, за 1 кг копченого мяса — 11,4–16,5, за десяток куриных яиц — 4,5–6,5, за литр молока 1,2–3,5, за 1 кг макарон 3–5, за 1 кг сливочного масла 12–26, за 1 кг растительного масла 12,5–14,5, за 1 кг гречневой муки 3–4,8 рубля. Мыло (100 г) стоило 1,5–2 рубля, цены (коммерческие) на женские туфли и мужские ботинки составляли 26–63 и 23–65 рублей.

Рецидивы пайковой системы наблюдались и во второй половине 1930-х годов. Их обусловила как дороговизна, так и нехватка основных товаров и продуктов. Ограничения на продажу некоторых товаров «в одни руки» продолжали существовать и в 1935–1941 гг., а с 1939 г. металлурги, угольщики и торфяники стали обеспечиваться даже посредством «закрытой» торговли. Заработная плата к 1940 г. существенно выросла в абсолютных цифрах: рабочие получали в среднем 324 рубля, инженерно-технические работники и служащие промышленности 696 и 360, строители — 363. Однако ввиду товарного дефицита рабочий должен был покупать на рынке от 1/3 до половины жизненно необходимых продуктов. А рыночные цены в 1940 г. в среднем на 75 % превышали государственные, причем на продукты растениеводства — в 2,5, на картофель — в 3,3, на овощи — в 3,2, на мясо — в 1,5 и молоко — в 2 раза. При этом, отметим, внутриотраслевые различия в оплате труда сохранялись, а в легкой и пищевой промышленности заработки рабочих были ниже, чем в других отраслях. Система тарифицирования оплаты рабочих во второй половине 1930-х гг. еще более усложнилась, и в отдельных отраслях количество тарифных сеток дошло до нескольких сотен. В таком виде эта система являлась средством не столько интенсификации труда, сколько его мелочной и сковывающей регламентации.

Оплата труда крестьян после завершения коллективизации в какой-то степени приблизилась к тому порядку который существовал на предприятиях и в учреждениях. Крестьянину платили по числу отработанных им трудодней определенным количеством хлеба или денег. В 1937 г. каждый крестьянский двор в среднем получал 21,1 центнера зерна и 231 рубль. Обе части крестьянского дохода — денежная и натуральная — не являлись постоянными величинами. В ряде мест иногда первая даже преобладала над второй. Но все же основой крестьянского заработка, как правило, были продукты, а не деньги. Продукция животноводства в конце 1930 — начале 1940-х гг. обычно на трудодни не выдавалась. Она почти полностью сдавалась государству. Расценки по трудодням многие крестьяне считали заниженными, что не способствовало производительному труду на общественных полях. Картофель, овощи, молоко, мясо, шерсть — все эти продукты перед войной крестьянин мог получить только из своего личного хозяйства. В 1940 г. в бюджете крестьянина доход от колхоза составлял 39,7 % его общего заработка, а от подсобного хозяйства — 48,3 %. В этом отношении крестьянский бюджет сильно отличался от бюджета рабочей семьи, в котором зарплата, пенсии, пособия, стипендии составляли в совокупности 84,6 % дохода. Меньшими были и затраты рабочей семьи на питание — 53,0 % всех ее расходов (у крестьян — 67,8 %).

Одна из наиболее острых социальных проблем 1920–1930-х гг. — обеспечение населения жильем. Периодические массовые голодовки, аграрное перенаселение, индустриализация — все это волнообразно «выжимало» огромное число людей из деревень в города. Жилищное строительство велось медленно, к тому же во второй половине 1930-х гг. особое внимание уделялось скорее качеству возводимых построек, чем их количеству. Наиболее высокие темпы роста жилищного строительства зафиксированы в середине 1920-х гг. В 1923–1926 гг. годовой объем построенного в РСФСР жилья увеличился более чем в 7 раз. Всего в 1918–1940 гг. было построено 408,9 млн кв. м жилой площади, причем частные лица построили жилья больше, нежели государственные организации. Несмотря на это, жилищная перенаселенность в конце 1930-х гг. ощущалась очень заметно, особенно в крупных городах. Ее не смогло ослабить и увеличение числа городских общежитий в годы первых пятилеток.

В 1920–1940 гг. улучшилось медицинское обслуживание населения. Разумеется, медицина бессильна была бороться с голодом, и голодовки 1921–1922 гг. и 1932–1933 гг. унесли жизней больше, чем любая эпидемия. Но сами массовые эпидемии удалось ликвидировать в кратчайшие сроки. Несомненным успехом стало и определенное снижение детской смертности. В 1940 г. на 10 000 человек населения СССР обеспеченность врачами составила 7,9, средним медицинским персоналом 24,0 и больничными койками 40,2.

Власть

1. Высшие органы власти

Прекращение войны ослабило милитаристские черты советского государственного аппарата. Но само его «фронтовое» обличье сохранялось еще многие годы и не было полностью устранено ни в 1920-х, ни в 1930-х гг. Его основополагающими принципами по-прежнему оставались централизм — жесткое подчинение нижестоящих организаций вышестоящим — и узурпация прав представительных учреждений их рабочими органами.

Договор об образовании СССР 1922 г. и первая союзная Конституция 1924 г. наметили контуры нового государственного устройства. Союз Советских Социалистических Республик (таким стало название страны) был образован четырьмя республиками — Российской, Украинской, Белорусской и Закавказской (последняя объединила Азербайджан, Грузию и Армению). В новых союзных рамках воссоздавались формы советских государственных учреждений, характерные в первую очередь для славянских республик. Верховным органом власти в СССР по Конституции являлся Съезд Советов, а в промежутках между съездами — Центральный исполнительный комитет. Сохранилась непрямая система выборов — делегаты Съезда Советов СССР избирались губернскими съездами Советов. Как и ранее, порядок выборов предусматривал, что городские жители (и прежде всего рабочие) могли посылать на губернские съезды больше депутатов, чем сельские.

Новое союзное устройство страны обусловило и разделение ЦИК на две палаты: Союзный Совет и Совет Национальностей. Обе они избирались делегатами Всесоюзного съезда Советов. Избираемые Союзным Советом и Советом Национальностей президиумы составляли Президиум ЦИК — высший законодательный, исполнительный и распорядительный орган власти СССР в период между сессиями ВЦИК.

ЦИК назначал правительство СССР — Совет народных комиссаров, чьи постановления он мог приостанавливать или отменять, и издавал декреты и распоряжения, имевшие силу закона. Он обладал такими же широкими полномочиями, как и Съезд Советов.

Окончательно каркас государственного устройства СССР был возведен Конституцией 1936 г. Она придала ему те формы, которые незыблемо существовали, чуть подправленные Конституцией 1977 г., вплоть до горбачевских политических реформ. Этот акт принципиально сохранил преемственность, отличавшую советское конституционное творчество на протяжении многих лет. Был устранен ставший очевидно ненужным институт Съезда Советов. Вся полнота законодательной власти в стране передавалась Верховному Совету — почти точной копии прежнего ЦИКа. Как и ранее ЦИК, Верховный Совет разделялся на две палаты, их названия почти не претерпели изменений, — Совет Союза и Совет Национальностей. На своем совместном заседании они избирали подотчетные им Правительство СССР — Совет Народных Комиссаров и Президиум Верховного Совета. Состав последнего значительно расширился: помимо председателя и его заместителей (число их соответствовало числу союзных республик), он включал в себя секретаря и 24 члена Президиума. В Конституции проводилось четкое разделение между правами, предоставленными Верховному Совету СССР и его Президиуму. Срок полномочий Верховного Совета составлял 4 года.

Более заметные изменения коснулись избирательной системы. Их можно было счесть существенными, если бы их «демократичность» в действительности не являлась весьма двусмысленной. Система непрямых выборов отменялась. Все депутаты избирались непосредственно гражданами СССР. Устранялось неравенство в избирательных правах между сельским и городским населением: было объявлено о полном уничтожении «эксплуататорских» классов, что сделало ненужными прежние избирательные ограничения. Но при этом на одно депутатское место выдвигался только один кандидат. Он тщательно подбирался в вышестоящих инстанциях, которые строго регулировали партийный, национальный, профессиональный и половозрастной составы советского парламента. Общественного контроля за подсчетом голосов избирателей не существовало, обычные порядок и условия голосования не обеспечивали их тайны.

2. Местные органы власти

С начала 1920-х гг. предпринимались попытки изменения административного устройства страны. Состоявшийся в 1923 г. XII съезд ВКП(б) в резолюции «О районировании» признал прежнее административно-хозяйственное деление республики не соответствующим новым политическим и экономическим потребностям страны. Новое административное деление вводилось осторожно и постепенно, в экспериментальном порядке. В результате этого уже к середине 1920-х гг. наблюдалось сосуществование сразу нескольких административно-территориальных систем. Наряду с губернией, дробившейся на волости и уезды, были созданы области, разделенные на округа и районы, к 1933 г. новое административное устройство (область — район) охватило всю территорию Российской Федерации. Попутно с этим устранялись округа — ставшие ненужным промежуточным звеном между районом и областью. Конституция СССР 1936 г. окончательно узаконила следующие административные единицы: край, область, автономная область, автономный округ, район, город, село.

Усовершенствование системы местных органов власти не сопровождалось какой-либо решительной ломкой прежних форм управления. Формально, как и раньше, органом государственной власти на местах являлся Совет, избиравший исполнительный комитет и контролировавший его. В действительности же власть принадлежала здесь партийным комитетам и исполкомам и со временем все больше лицам, возглавлявшим эти органы, — первым секретарям парткомов и председателям исполнительных комитетов. Их власть существенно ограничивалась лишь сверху.

3. Национальная политика

Еще во время Гражданской войны предпринимались попытки создавать наднациональные образования, объединявшие не одну, а несколько народностей. В этом видели залог национального примирения соседних народов и их экономического возрождения. Первым таким экспериментом стало создание Татаро-Башкирской автономной республики в 1918 г. Но тогда эта идея была встречена с неодобрением и татарами, и башкирами. Повторить «объединительный» эксперимент попытались в начале 1920-х гг. уже в Закавказье. Этот шаг был более удачен, чем предыдущие. Созданная в 1922 г. Закавказская Федерация просуществовала до 1936 г., хотя споры между различными политическими национальными группами здесь так и не были до конца изжиты. Вместе с тем становилось очевидным, что «объединительные» лозунги превращались в дополнительный источник национальных трений, неизбежных при дележе власти в населенных многими народами государственных образованиях. Предпочтение с середины 1920-х гг. уже отдавалось политике «национально-государственного размежевания». Характерный пример этого — центробежные процессы в Средней Азии. Здесь на месте созданных еще в период войны Туркестанской, Хорезмской и Бухарской республик в 1924 г. были образованы новые союзные республики: Узбекская и Туркменская. Среднеазиатские республики — Казахская, Киргизская и Таджикская — имели статус автономных республик. Первые две из них входили в состав РСФСР и были объявлены союзными республиками в 1936 г. после принятия новой Конституции СССР. Таджикская автономная республика, являвшаяся частью Узбекистана, получила статус союзной в 1929 г.

Крайне сложным оказалось государственно-территориальное размежевание на Кавказе. В январе 1921 г. была образована Горская АССР, в пределах которой пытались объединить почти все северо-кавказские народности. Правда, элементы автономизации сохранялись и здесь: в составе республики были образованы Кабардинский, Карачаевский, Ингушский, Чеченский, Северо-Осетинский, Балкарский национальные округа и Сунженский казачий округ. Уже в 1921–1922 гг. от Горской республики отделились Кабарда и Балкария, образовавшие в 1922 г. единую автономную область. В 1924 г. Горская республика была упразднена. На ее месте возникли Северо-Осетинская и Ингушская автономные области и Сунженский округ. В 1925 г. последовало новое «укрупнение»: почти все автономные области Северного Кавказа вместе с Дагестанской автономной республикой были объединены в рамках Северо-Кавказского края.

При знакомстве с перипетиями «союзного» строительства в 1920–1930-е гг. возникает впечатление некоей простоты, механистичности и автоматизма постоянно предпринимавшихся «объединений» и «размежеваний». За ними очень смутно проглядывает родоклановая борьба, в которой принадлежность к той или иной народности имела не меньшее значение, чем политические убеждения. Но уже самый порядок национально-территориальных перемен говорит о многом. Можно обнаружить две их ключевые тенденции: стремление к обособлению от многонациональных образований, поощряемых Москвой, и попытки повысить статус национального объединения — от округа к области, а затем к автономной или даже к союзной республике. Согласие союзных верхов вести эту постоянную игру «на повышение», оборвавшуюся лишь после принятия Конституции 1936 г., было вызвано желанием устранить дополнительный источник национальных трений и потребностью иметь политическую поддержку автономий, немаловажную в развернувшейся в 1920-е гг. борьбе за власть. Вместе с тем это не препятствовало проведению периодических «антинационалистических» кампаний, с помощью которых устраняли национальных лидеров, заподозренных в излишней самостоятельности. В эти годы получили известность «дело Султан-Галиева», одного из руководителей Крымской республики, и «дело Скрыпника», занимавшего высокие посты в правительстве Украины.

4. Государственная безопасность

Реформа государственной безопасности началась почти сразу же после окончания Гражданской войны. В 1922 г. ВЧК была упразднена, у органов безопасности отнято право выносить приговоры и производить расстрелы. Вместо ВЧК 6 февраля 1922 г. образовано Главное политическое управление (ГПУ), подчиненное наркому внутренних дел РСФСР. В числе его задач были названы: «а) подавление открытых контрреволюционных выступлений, в том числе бандитизма; б) принятие мер охраны и борьбы со шпионажем; в) охрана железнодорожных и водных путей сообщения; г) политическая охрана границ РСФСР; д) борьба с контрабандой и переходом границ республики без соответствующих разрешений; е) выполнение специальных поручений Президиума Всероссийского Центрального исполнительного комитета или Совета Народных Комиссаров по охране революционного порядка». Вместе с тем органы госбезопасности уже с начала 1920-х гг. все активнее использовались и как инструмент внутрипартийных репрессий и дискредитации оппозиционеров в компартии.

После образования СССР, в 1923 г., было создано Объединенное государственное политическое управление СССР (ОГПУ) — орган, уже формально не зависимый от НКВД РСФСР. Возникновение в 1934 г. НКВД СССР привело к новому переподчинению структур госбезопасности. ОГПУ переименовывается в Главное управление государственной безопасности и становится частью НКВД СССР. ОГПУ возглавляли в 1923–1926 гг. Ф.Э. Дзержинский и в 1926–1934 гг. В.Р Менжинский. В 1934–1936 гг. пост наркома внутренних дел занимал Г.Г. Ягода. Его сменил Н.И. Ежов, пробывший в этой должности до 1938 г. Последним в 1930-е гг. наркомом внутренних дел СССР был Л.П. Берия.

Массовые политические чистки 1920–1930-х гг. можно разделить на несколько этапов. Первая волна репрессий поднялась в начале 1920-х гг. Расстрел многочисленной «группы Таганцева», обвиненной в контрреволюционной деятельности в 1921 г., высылка за границу и в ссылку представителей интеллигенции и суд над группой эсеров в 1922 г. были ее самыми известными, но не единственными эпизодами.

Вторая волна чисток относится к середине 1920-х гг. Ее жертвами стали преимущественно представители враждебных коммунистам политических партий — эсеров, меньшевиков, кадетов. Наиболее часто применявшаяся к ним мера наказания — высылка, преимущественно на Север и в Сибирь.

Чистки 1929–1931 гг. коснулись прежде всего интеллигенции. Научную интеллигенцию подозревали в составлении политических заговоров, военную — в подготовке военных переворотов и шпионаже, техническую — во вредительстве. В начале 1930-х гг. было сфабриковано несколько громких политических дел: «Академическое дело», дело «Промпартии», дело «Союзного бюро меньшевиков». По итогам их «расследования» были арестованы и казнены сотни неповинных людей, обвиненных в попытках свержения Советской власти. «Раскулачивание» 1929–1932 гг. являлось одной из крупнейших политических чисток: число репрессированных крестьян сравнимо лишь с количеством жертв Большого террора. Сам террор 1937–1938 гг. достиг такого размаха, что это испугало даже его организаторов. В 1938 г. спешно принимается постановление ЦК ВКП(б), осуждающее «перегибы» в деле разоблачения «врагов народа». Репрессии в 1938–1941 гг. не прекратились, но они уже не имели такого массового характера, как в 1937 г.

Юридическим основанием для применения смертной казни за политические преступления служили знаменитая 58-я статья Уголовного кодекса РСФСР и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик. Первоначально статья появилась в Уголовном кодексе РСФСР в 1922 г. в следующей редакции: «Организация в контрреволюционных целях вооруженных восстаний или вторжения на советскую территорию вооруженных отрядов или банд, а равно участие во всякой попытке в тех же целях захватить власть в центре и на местах, или насильственно отторгнуть от РСФСР какую-либо часть ее территории или расторгнуть заключенные ею договоры — карается высшей мерой наказания и конфискацией всего имущества, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения наказания до лишения свободы на срок не ниже пяти лет со строгой изоляцией и конфискацией всего имущества». К концу 1930-х гг. 58-я статья разделялась уже на несколько подпунктов, каждый из которых определял состав того или иного «контрреволюционного» деяния и устанавливал особую меру наказания за него.

5. Армия

В условиях внутрипартийной борьбы 1920-х гг. немаловажное значение имела позиция армии. Военная реформа 1924–1928 гг. явилась прямым продолжением политической распри. Внутрипартийная дискуссия, открытая Троцким осенью 1923 г., вынудила его оппонентов к поиску эффективных контрмер. Армия, бывшая вотчиной Троцкого, внушала правящему триумвирату — Сталину, Каменеву и Зиновьеву — наибольшие опасения. Удар по РККА преследовал две цели — ослабить военный и партийный авторитет Троцкого путем дискредитации армейских порядков и провести «чистку» в войсках, маскируя ее прагматическими доводами.

Армия действительно нуждалась в переменах. Даже после демобилизации в 1922–1923 гг. она все еще несла на себе отпечаток российской междоусобицы 1918–1920-х гг., в которой она выросла и окрепла. Широкой ломки здесь боялись, поочередно ожидая то внутреннего успокоения в стране, то революционного хаоса за ее пределами. Неизбежную реформу тормозили и частые болезни Троцкого в 1923–1924 гг., и неразбериха «междуцарствия» в России во время болезни Ленина. Партийный раскол оказался, как это ни парадоксально, тем элементом, который не только усилил модернизацию РККА, но и сделал возможным ее проведение в кратчайшие сроки.

Первым шагом реформы стало создание 14 января 1924 г. комиссии во главе с видным военным работником С.И. Гусевым. Она должна была проверить снабжение Красной армии и изучить причины «текучести личного состава». Выводы ее, объявленные уже через три недели на Пленуме ЦК РКП(б), коснулись более широкого круга вопросов. Крайне жесткой критике подверглись, правда, только высшие структуры — Штаб РККА и Реввоенсовет. Их обвиняли и в бюрократизме, и в канцелярщине, и в мелочности, и в бессистемности. Особую неприязнь вызывали «военспецы», бывшие долгое время опорой Троцкого. Попеременно создается еще несколько комиссий, усилиями которых удалось убрать сподвижника Троцкого Э.М. Склянского — второго человека в армии, фактически руководившего ею в период 1923–1924 гг. На освободившееся место заместителя председателя Реввоенсовета был назначен М.В. Фрунзе, через год окончательно заменивший Троцкого на всех его военных постах.

В военной реформе 1924–1928 гг. различимы несколько основных элементов. Прежде всего изменялись высшие органы РККА. Хозяйственные функции передавались Главному управлению Красной армии, а Штаб РККА был превращен в оперативный и учебно-методический центр. В октябре 1924 г. были изменены штаты стрелковых соединений, в дивизиях устранялось бригадное звено. Это новшество скоро затронуло и другие рода войск. Наиболее важными оказались изменения в правилах воинской службы. Кадровую армию, в целом малочисленную, дополнили территориальными частями. Полностью кадровыми оставили лишь войсковые соединения приграничных округов, кавалерийские и технические подразделения и военно-морские силы. Во всех прочих военных округах создавались территориальные дивизии. Здесь командиры, техники и снабженцы были отнесены к постоянному, а рядовые — к переменному составам. Рядовые красноармейцы призывались только на краткосрочные сборы. Лица, причисленные к рядовому и младшему командному составу кадровых частей, находились на действительной военной службе 2–4 года, а переменных частей — 5 лет. Те, кто был лишен избирательных прав (так называемые «лишенцы»), на службу не призывались и вместо этого либо платили налог, либо исполняли трудовую повинность. Все это было юридически обосновано Законом об обязательной военной службе 1925 г.

Второй этап военных реформ начался в 1934 г. упразднением Реввоенсовета. Руководивший им после смерти М.В. Фрунзе в 1925 г. К.Е. Ворошилов сохранил свои позиции. Он возглавил созданный вместо РВС Народный комиссариат обороны. В 1935 г. начался переход к кадровой армии, были введены воинские звания, на основе Штаба РККА сформирован Генеральный штаб Красной армии. В мае 1937 г., за несколько недель до расстрела М.Н. Тухачевского и других высших командиров РККА, в обстановке шпиономании и поисков «врагов народа» был восстановлен институт военных комиссаров.

Итоговым для военного строительства 1920–1930-х гг. оказался новый закон «О всеобщей воинской обязанности», принятый 1 сентября 1939 г. Он отменял любые «классовые» ограничения на призыв в армию, установив, что «все мужчины — граждане СССР, без различия расы, национальности, вероисповедания, образовательного ценза, социального происхождения и положения обязаны отбывать военную службу в составе Вооруженных сил СССР». Срок действительной воинской службы ограничивался 3–5 годами, в зависимости от рода войск.

Культура

1. Общие тенденции развития

Революция, по замыслу ее творцов, была призвана ликвидировать культурную отсталость государства. Но ее первые культурные итоги были малоутешительны. Миллионы людей, принадлежавших к наиболее высокообразованным слоям общества, покинули страну. Учителя бедствовали, школы разрушались, порвались культурные и научные связи России с зарубежным миром. «Новая» культура не вырастала органично из «старой» — она создавалась на ее обломках. Потому так много в ней было необычного и непривычного, столь отличного от прошлых традиций.

Культурная революция являлась одной из целей октябрьских революционеров, хотя само ее понятие было сформулировано позднее. В этой идее имелся глубокий этический смысл: предлагалось приобщить к культурным сокровищам миллионы людей, культурой обделенных и зачастую неграмотных. Но, оказавшись у власти, большевистские лидеры сразу же примешали к идее политический расчет. Не культура вообще должна быть привита людям, ее лишенным, но культура, пропитанная большевизмом, — такова была их программа. Иногда она высказывалась обнаженно и выпукло, как в сочинениях и письмах Ленина, иногда в обрамлении либеральных фраз, как у Луначарского, но ее суть этого не менялась. Уже преодоление азбучной неграмотности являлось одним из средств «политического воспитания» масс. В школах, университетах, рабочих факультетах — везде преподавание постепенно насыщалось политическим языком революции, не миновавшим своим влиянием даже технические дисциплины.

Результаты культурной революции противоречивы. Страна в кратчайшие сроки стала грамотной. Сделано это было едва ли не насильственным, «петровским» путем, посредством принуждения через множество контролируемых государством учреждений. С другой стороны, стирание граней между высшей и низовой культурами, овладение только «первичным», неглубоким языком культуры предрешало ее вульгаризацию, понижение среднего культурного уровня, разрушение высших, элитных форм культуры.

Одной из целей культурной революции являлось «формирование нового человека», обладающего набором образцовых политических и нравственных качеств. Этот утопический идеал уже изначально был невозможен хотя бы потому, что декларируемые им политические и нравственные достоинства плохо сочетались друг с другом. Нравственное в абсолютном виде (а иначе его и трудно назвать нравственным) независимо от политического. Любовь к ближнему забота о семье, почитание родителей, воздержание от дурных поступков — к этому неустанно призывали власти. И они же принуждали детей доносить на родителей, поощряли дележ, или, проще говоря, грабеж имущества раскулаченных, требовали от всех людей безусловного обличения инакомыслящих и одобрения их расстрелов. Все это считалось уже не грехом, а политической добродетелью. Нравственные нормы разрушались политическими требованиями, но и политическое поведение многих людей было далеко от образцового, с точки зрения властей. Оно часто поправлялось нравственными традициями, уничтожить полностью которые власти были бессильны.

Отчасти нравственный канон поддерживался литературой и искусством — как это ни парадоксально, даже в те времена, когда их пытались использовать как идеологическое подспорье гильотины. Культурный расцвет СССР в 1920–1930-е гг. прежде всего связывают с НЭПом. И для этого есть веские основания. Культурная жизнь НЭПа была позднее оценена как «неполитический плюрализм», но именно НЭП спровоцировал усиление идеологической нетерпимости в стране. НЭП сделал возможным выпуск множества разнообразных по жанру и художественному уровню произведений, не всегда идеологически приемлемых для властей. Но он же и вызвал консервативную реакцию большевистских идеологов, увидевших в литературном изобилии пролог к политическим потрясениям. Все это неминуемо сделало НЭП временем ожесточенной групповой литературной борьбы, в которой были выработаны формы будущего тотального контроля над культурой. Именно здесь были опробованы лексика, стиль и механизм литературного обличения, ставшие обязательной принадлежностью официальных постановлений второй половины 1930–1950-х гг.

Скандальную известность на поприще литературной полемики в 1920-е гг. приобрел журнал «На посту». Объявив себя едва ли не единственным выразителем интересов пролетариата в литературе, он резко нападал на тех, кто, по его мнению, являлись «буржуазными» писателями или в лучшем случае «попутчиками». Жанр его публицистики можно определить как причудливую смесь литературной критики и политического доноса, причем доноса безудержного, не знающего меры, что уже само по себе рождало сомнения в его истинности даже среди партийных чиновников. Слишком вызывающая «левизна» напостовцев, которая оправданно или беспричинно, но уже в те годы связывалась с Троцким, была фактически осуждена в резолюции ЦК РКП(б) 18 июня 1925 г. «О политике партии в области художественной литературы». Это первое прямое и открытое вмешательство партии в чисто литературные дела. Взгляды напостовцев вызвали отпор со стороны журналов «Красная новь» и «Новый мир», редактировавшихся А. Воронским и В. Полонским. Борьба против схематизма и упрощения в литературном творчестве характерна и для группы «Перевал».

Размежевание коснулось не только литераторов-критиков, но и собственно художественных творцов. Из знаменитых литературных групп 1920-х гг. следует прежде всего отметить ЛЕФ (Левый фронт искусств), к которому вместе с В. Маяковским, О. Бриком принадлежали Б. Арватов, Н. Асеев, С. Третьяков. ЛЕФ со временем существенно смягчил свое отрицание литературных традиций. Но он не смог устранить изначально присущее ему тяготение к «литературе факта», пренебрегавшей требованиями художественности и предпочитавшей описывать единичное, а не общее. Получила известность группа «Серапионовы братья». Объединенные ею писатели К. Федин, Н. Никитин, Л. Лунц, В. Каверин и другие в известной степени могут быть причислены к неоромантикам. Они стремились расширить диапазон художественных средств через описание фантастического и необычного. Образцом для них являлись немецкий романтизм XIX в. и прежде всего Э. Гофман, по названию книги которого группа и получила свое название.

Крупнейшим литературным союзом 1920-х — начала 1930-х гг. была Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП). Хотя ее лидеры (в частности, Л. Авербах, Д. Фурманов, А. Фадеев) и не разделяли крайностей позиции напостовцев, но они унаследовали от них ту же тенденцию обличения и окрика. Завязавшаяся ожесточенная борьба РАППа с другими литературными группировками все более тревожила кремлевских политиков, давно уже смотревших на литературу как на государственное, а не частное дело. Любые группы — правые или левые, ортодоксальные или политически сомнительные — уже одним своим существованием противоречили процессам централизации государства и усиления его контроля над всеми сторонами общественной жизни. Постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» (1932) ликвидировало все «пролетарские» писательские союзы (в том числе и РАПП), хотя и сказало о них несколько сочувственных слов. В постановлении было указано «объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый Союз советских писателей», а также «провести аналогичные изменения по линии других видов искусства». Унификация писательских союзов была окончательно оформлена I съездом писателей СССР, состоявшимся в 1934 г. и создавшим Союз писателей.

Ликвидация «групповщины» (она затронула не только писательские, но и другие художественные объединения) привела к окончательному искоренению «левого» стиля в литературе и искусстве. Уже со второй половины 1930-х гг. образцом и каноном искусства стал «социалистический реализм». Для него были присущи общие сюжетные приоритеты (в первую очередь, описание «социалистического строительства», победы передового над отжившим, оптимистического утверждения новой жизни) и использование «реалистического» языка, неприятие абстракционизма и прочих модернистских художественных течений. В кино, помимо прочего, «реалистическая» реакция определилась и переходом на рубеже 1920–1930-х гг. от фильмов «немых», где огромное значение приобрело умелое использование монтажа, ракурсов, ритма и движения, к фильмам звуковым, более статичным и размеренным, в которых использование звука неизбежно принижало значимость выразительного жеста или мимики. Это различие заметно, когда сравниваешь новаторские ленты С. Эйзенштейна 1920-х гг. — «Броненосец „Потемкин“» и «Стачку» — с его же фильмом «Александр Невский», снятым в конце 1930-х гг.

2. Наука и образование

В первой половине 1920-х годов власти еще мирились с определенной автономией Российской Академии наук, но уже к концу десятилетия их тактика изменилась. Академические выборы 1929 г., проведенные под давлением властей, позволили «большевизировать» главное научное учреждение страны.

Заметную роль в деле «большевизации» общественных наук сыграл историк М.Н. Покровский, впоследствии, однако, обвиненный в вульгаризации истории. Вместе с М.Н. Покровским подверглась нападкам и группа его единомышленников, получившая название «школы Покровского». В 1929–1931 гг. было сфабриковано «Академическое дело», связанное с обвинениями ряда ученых, преимущественно историков, в попытках свергнуть Советскую власть и сформировать зависимое от запада «буржуазное правительство». В связи с этим были арестованы и осуждены крупнейшие отечественные историки — С.Ф. Платонов, Е.В. Тарле, Н.П. Лихачев и др. Лишь немногим из них удалось вернуться в Москву и Ленинград и продолжить научную и педагогическую деятельность. Конец 1920–1930-х гг. был примечателен «спецеедством» — только отчасти инициированной сверху кампанией травли «старой» научно-технической интеллигенции, а также фабрикацией нескольких громких «интеллигентских дел».

1920–1930-е гг. характеризовались довольно бурным развитием естественных наук. Среди особо значительных достижений советской науки этого времени — работы физиков А.Ф. Иоффе, П.Л. Капицы (исследования по ядерной физике) и С.И. Вавилова (работы по оптике), химика С.В. Лебедева (создание синтетического каучука), биолога Н.И. Вавилова (генетика растений), математика Н.Н. Лузина (труды в области теории функции действительного переменного), физиолога И.П. Павлова (теория рефлексов).

Плодотворными являлись научные изыскания так называемой «формальной школы» в литературоведении, ядро которой составило общество по изучению поэтического языка (ОПОЯЗ) — оно объединило Б.М. Эйхенбаума (книги «Молодой Толстой», «Лермонтов»), Ю.Н. Тынянова (сборник статей «Архаисты и новаторы»), В.Б. Шкловского («О теории прозы»). Члены общества обращали особое внимание не только на содержание литературных произведений, но и на их форму, стиль и структуру, считая, что изучение «формальных» аспектов литературных трудов позволит выявить основные элементы изменения их поэтики.

Имеют непреходящее научной значение филологические и философские труды Л.П. Гроссмана (о Пушкине и Достоевском), А.С. Долинина (о Достоевском), М.М. Бахтина (о теории романа), А.Ф. Лосева (о философии имени), В.Я. Проппа (о морфологии сказки), созданные в 1920-е гг.

Средняя школа в 1920-е гг. оказалась полем для развития новаторских педагогических идей, но в начале 1930-х гг. произошло возвращение к устоям старой школы, с непременными занятиями и классами.

25 июля 1930 г. было принято постановление ЦК ВКП (б) «О всеобщем обязательном начальном обучении», предусматривавшее обязательное трехлетнее обучение детей и подростков. К середине 1930-х гг. урок стал главным элементом обучения, восстанавливались экзамены и пятибалльная система оценок.

Объявленная важнейшим средством воспитания «нового человека», средняя школа стала чрезмерно идеологизированной.

Аналогичные процессы затронули и высшую школу. Начавшиеся в первой половине 1920-х гг. «чистки» университетов и институтов явились переломным этапом в их «большевизации». Преподавание общественных наук в значительной мере было передано в руки либо «красной профессуры», либо тех из старых профессоров, которые проявили лояльность к власти.

Поскольку попытки провести обучение в вузах по ускоренному варианту не удались (это могло превратить вузы в техникумы и училища), были восстановлены прежние формы высшего образования.

3. Литература

НЭП трудно назвать временем безграничной художественной свободы, но вмешательство государства в литературное творчество тогда не проявлялось еще столь явно, как это имело место позднее. Допускалось разнообразие стилей жанров, художественных приемов и средств.

Однако и речи не было о снятии всех цензурных стеснений. Власти опасались, что вслед за экономической либерализацией могут быть предприняты попытки либерализации политической, частью которой являлась «свобода слова». 6 июля 1922 г. образован ГЛАВЛИТ (Главное управление по делам литературы и издательств) — орган цензуры. Были созданы его центральный и местные аппараты, следовавшие детально разработанным инструкциям и менее склонные к импровизациям и либерализму, чем грешила цензурная практика прошлых лет. Тогда же, в 1922 г. высылается за границу группа ученых, писателей и публицистов (среди них Н.А. Бердяев, М.А. Осоргин, И.А. Ильин и др.), которых подозревали во враждебности к правящему режиму.

Вместе с тем «идейное» содержание произведения контролировалось достаточно строго: так, например, цензура не разрешила издание повести М. Булгакова «Собачье сердце» — сатиры на «нового человека», создаваемого революцией.

К числу наиболее значительных произведений литературы 1920-х гг. следует отнести повесть «Белая гвардия», пьесы «Бег» и «Дни Турбиных» М. Булгакова, 1-ю и 2-ю книги «Тихого Дона» М. Шолохова, эпопею М. Горького «Жизнь Клима Самгина», сборник рассказов «Уважаемые граждане» М. Зощенко, роман «Конармия» И. Бабеля.

Сложился и прочный канон (образец) литературы, целиком находившийся в русле «социалистического реализма» (хотя сам этот термин еще и не был широко распространен): этот канон олицетворяли «Цемент» Ф. Гладкова, «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо» В. Маяковского, «Чапаев» Д. Фурманова, «Разгром» А. Фадеева, «Неделя» Ю. Либединского, «Железный поток» А. Серафимовича, «Бронепоезд 14–69» Вс. Иванова, «Города и годы» Конст. Федина.

Правда, литературная техника этих произведений была намного более отшлифованной, чем в «пролетарской» прозе первых лет революции. Особое внимание к психологии литературных героев, языковое новаторство, глубокое исследование жизненных коллизий, даже определенный объективизм, влияние русской классики (в частности, Л. Толстого) должно быть отмечено и в литературе соцреализма.

В 1930-е гг. положение резко изменилось. Под благовидным предлогом прекращения групповых склок постановление ЦК РКП(б) о литературно-художественных организациях (1932) фактически создавало предпосылки для введения литературного единомыслия.

Литература 1930-х гг., правда, еще не обнаружила того глубокого упадка, который будет ей присущ в следующем десятилетии. Среди шедевров, созданных в это время, — «Петр Первый» А. Толстого, «Смерть Вазир-Мухтара» и «Пушкин» Ю. Тынянова, романы Л. Леонова и А. Платонова, стихи О. Мандельштама, А. Ахматовой, Б. Пастернака, М. Цветаевой.

4. Искусство

Отечественные киномастера 1920-х гг. внесли выдающийся вклад в развитие не только советского, но и мирового кинематографа. Наибольшую известность приобрели фильмы «Октябрь», «Броненосец „Потемкин“», «Стачка» С. Эйзенштейна, «Мать» В. Пудовкина, «Арсенал» и «Земля» А. Довженко. Новаторством отмечен документальный фильм Д. Вертова «Человек с киноаппаратом».

Фильмы-шедевры 1920-х гг. имели, разумеется, историко-революционную направленность, но их авторы менее всего являлись заурядными исполнителями «социального заказа». Мастерское использование новейших достижений кинематографии, выбор ракурсов, монтаж операторских ходов, выдержанность стиля, внутренний драматизм фабулы — все это делало работы 1920-х гг. событием не только отечественного, но и мирового киноискусства.

К шедеврам звукового кино этого времени обычно относят «историко-революционные» ленты и «Лениниану». Среди них — «Чапаев» С. и Н. Васильевых, кинотрилогия о Максиме («Юность Максима» «Возвращение Максима», «Выборгская сторона») Г. Козинцева и Л. Трауберга, «Депутат Балтики» А. Зархи и И. Хейфица, «Мы из Кронштадта» Е. Дзигана, «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 г.» М. Ромма, «Человек с ружьем» С. Юткевича. Во многом репутация этих произведений определялась их политической направленностью. Но, даже исполняя «социальный заказ», многие кинематографисты придавали своим кинолентам подлинную художественность.

Герои этих лент — люди из народа (даже Ленину здесь был придан нарочито «народный» облик), чья речь, поступки, мотивы поведения были близки социальным низам, — и это обеспечивало фильмам небывалое признание зрителей.

В театре стала заметна ориентация на реалистические «мхатовские» каноны. Будучи упрощенными и вульгаризованными, они противопоставлялись экспериментам стремившегося к театральной условности бурлеска В. Мейерхольда. Театр знаменитого режиссера в конце 1930-х гг. был закрыт, а сам он подвергся гонениям в печати, был арестован и погиб в заключении в 1940 г.

Слава МХАТа в 1920-е гг. оказалась связанной прежде всего с именем М.А. Булгакова — его пьеса «Дни Турбиных», поставленная Художественным театром, явилась событием театральной жизни нэповской России. Общественный отклик в 1920–1930-е гг. получили спектакли театра им. Евг. Вахтангова («Принцесса Турандот»), Большого драматического театра («Разлом» Б. Лавренева).

В живописи 1920–1930-х гг. резко снизилось влияние «левых» художественных течений, хотя последние были достойно представлены именами П. Филонова и К. Малевича. Поощряемое властями и массовыми вкусами той поры возвращение к реалистическим приемам окончательно было узаконено в 1930-е гг.

В архитектуре наметился отказ от конструктивистских приемов, восторжествовал «имперский», величественный стиль — «сталинский стиль».

Оптимистическое утверждение новой жизни заняло главенствующее место в живописи и скульптуре 1930-х гг.

Отчасти это инициировалось политическими вкусами эпохи, но во многом отражало и позиции самих художников, искренне желавших, чтобы их труд «вливался в труд моей республики». Политизация искусства еще не приняла в 1930-е гг. гротескных форм — здесь находилось место всем жанрам и течениям, хотя идеологические аспекты, равно как реалистические приемы в творчестве, особо поощрялись властями.

Среди наиболее значительных художников и скульпторов этого времени — М. Нестеров, П. Корин, С. Коненков, И. Бродский, А. Лентулов, П. Кончаловский, М. Сарьян, Н. Альтман, И. Билибин, А. Самохвалов, А. Матвеев, А. Дейнека.

Многие из них сформировались как художники уже в начале 1900-х гг., и в последующие десятилетия, несмотря на изменение содержания их произведений, не произошло ломки присущего им стиля. Монументальность 1930-х гг. наиболее выразительно выявилась в работах А. Самохвалова и А. Дейнеки; работы многих других талантливых живописцев и скульпторов без труда можно было представить в контексте и 1920-х, и 1940-х гг.

В музыке этого времени особо следует отметить имена С. Прокофьева (балет «Ромео и Джульетта») и Д. Шостаковича (опера «Катерина Измайлова»). Широкую известность приобрели песни И. Дунаевского, ставшие музыкальным символом тридцатых годов.

Часть IV
Великая Отечественная война и послевоенное общество
(1941–1952)

Политика

1. Внутренняя политика

1.1. План «Барбаросса»

Установление нацистского контроля над Европой в 1938–1940 гг. сделало Советский Союз единственно реальной силой, способной противостоять Германии. 18 декабря 1940 г. Гитлер одобрил военно-оперативный план «Барбаросса». Им предусматривался разгром Советского Союза в ходе кратковременной кампании еще до окончания войны с Англией. Подготовку к военным действиям предполагалось закончить к 15 апреля 1941 г. Общий стратегический замысел немецкого командования сводился к следующему.

Основные силы сухопутных войск СССР должны были быть уничтожены посредством глубоких танковых операций в Западной России. Советские войска предполагалось отбросить в Азию, за линию Волга — Архангельск. Планировались быстрые и эффективные действия против советской авиации и флота: это предотвратило бы бомбардировки Германии и обеспечило ей установление контроля на Балтийском море. Ожидалось участие в войне ближайших союзников Германии — Румынии и Финляндии. Румынская армия должна была поддержать южный фланг немецких войск, а финская — вести боевые действия совместно с северной группой войск Германии. Удар намечалось нанести в южном, северном и западном направлениях силами трех групп армий, получивших в январе 1941 г. названия «Центр», «Север» и «Юг». Группа армий «Центр», наступая из района Варшавы, имела цель разгромить советские войска в Белоруссии, а затем присоединиться к группе армий «Север», двигавшейся из Восточной Пруссии. Совместными усилиями обе эти группы армий должны были захватить Прибалтику и Ленинград, уничтожить базы Балтийского флота и затем нанести удар по Москве. Группа армий «Юг», двигавшаяся из района Люблина по направлению к Киеву, обязана была уничтожить советские войска на Украине и занять Донецкий бассейн. План «Барбаросса» был уточнен спустя несколько недель, но его основная идея вплоть до сентября 1941 г. оставалась прежней: захват Москвы должен был произойти только после окончания операций на Северо-Западе и Юге России.

1.2. Первый период войны (июнь-декабрь 1941 г.)

Начало войны

Утром 22 июня 1941 г. германские войска, еще до официального объявления войны СССР, нанесли мощный удар по позициям Красной армии. Сосредоточенным на границах 190 дивизиям Германии и ее союзников, насчитывавшим 5 500 000 человек, противостояли войска пяти пограничных западных военных округов и трех флотов СССР общей численностью 2 900 000 человек. Красноармейцы превосходили противника по количеству орудий, танков, минометов и самолетов. Но это преимущество было быстро потеряно: сотни самолетов, не успев взлететь, были уничтожены на аэродромах, боеприпасы не успевали подвозить ввиду разрыва коммуникаций, танки не могли эффективно действовать в «котлах» (окруженных группировках солдат), куда в первые же дни войны попали тысячи советских военнослужащих. С июня 1941 г. начался быстрый, зачастую беспорядочный отход Красной армии вглубь страны.

Одна из основных причин этого — внезапность нападения. Сталин был осведомлен о концентрации немецких войск близ советских границ, но получал разноречивые сведения о ее целях. Он не верил, что Германия захочет вести войну на двух фронтах (против Англии и СССР) и был склонен считать нарушения советских границ, участившиеся с весны 1941 г., провокацией германского генералитета, желавшего поссорить его с Гитлером. Сообщения немецких дипломатов, переданные «по секрету», о том, что переброска войск на Восток осуществляется для дезинформации и сокрытия нападения на Британские острова, усиливали сомнения Сталина. Он вплоть до ночи 22 июня не решался дать директиву о приведении войск в боевую готовность, а та, которая была все же одобрена им за несколько часов до начала войны, упоминала лишь о «возможных провокациях».

Неудачи первых месяцев войны для Красной армии были обусловлены также отсутствием реального опыта широкомасштабных боевых действий — военные операции в Польше, Финляндии и Монголии в 1939–1940 гг. являлись все же типичными региональными конфликтами, ограниченными по времени и по числу вовлеченных в них сил. В первые недели войны обнаружилась несогласованность действий военных подразделений всех уровней — фронтов («направлений»), армий, дивизий, полков. Многие аэродромы, склады оружия и боеприпасов создавались близ границы — и были потеряны уже в начале боевых операций. Перевооружение войск и оснащение их новейшей боевой техникой к июню 1941 г. завершить не удалось: советское оружие во многих случаях тогда уступало немецким образцам. Кадровый состав высшего и среднего командного состава Красной армии был значительно ослаблен террором 1937 г. Многие командные посты заняли лица, не имевшие достаточных знаний и необходимого опыта.

Вступив в схватку с врагом в крайне невыгодных для себя условиях, Красная Армия, тем не менее, быстро разрушила гитлеровские планы разгрома СССР посредством «блицкрига» (молниеносной войны). Ожесточенное русское сопротивление увеличивалось с каждым днем. Немецкая сторона была вынуждена признать стойкость советского солдата, досадуя на недооценку сил «русского колосса». Уже летом 1941 г. многие солдаты были удостоены за проявленный героизм боевых наград, в том числе и высшей из них — Золотой Звезды Героя Советского Союза. В годы войны получили широкую известность имена летчиков И.Н. Кожедуба и В.В. Талалихина, А.П. Маресьева, рядового А.М. Матросова, генерала И.В. Панфилова, партизанки Е.И. Чайкиной и многих других, чей подвиг стал символом мужества и патриотизма.

Военная перестройка страны

С конца июня 1941 г. началась интенсивная «военная» перестройка страны. Вся полнота власти сосредотачивалась в руках образованного 30 июня Государственного комитета обороны (ГКО) под председательством Сталина. Членами ГКО стали В.М. Молотов, Л.П. Берия, К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков. 8 августа Сталин назначается верховным главнокомандующим.

Массовая мобилизация позволила в кратчайшие сроки пополнить вооруженные силы миллионами бойцов. В действующую армию были призваны военнообязанные 1905–1918 гг. рождения из всех местностей, за исключением ряда дальневосточных военных округов. Формировались полки и дивизии народного ополчения, оказывавшие помощь частям регулярной армии, готовилась массовая эвакуация промышленных предприятий с Запада на Восток.

23 июня был принят мобилизационный план по производству боевых припасов, а 30 июня — мобилизационный народно-хозяйственный план на III квартал 1941 г. Экономика приспосабливалась к военным нуждам. Увеличивался трудовой день, рабочие фактически прикреплялись к тем фабрикам и заводам, где они работали. Тысячи людей привлекались к строительству военно-технических сооружений, окопов, противотанковых укреплений. На всей территории Европейской части СССР вводилось военное положение.

Основополагающим документом, определившим задачи партийных государственных структур на начальном периоде войны, стала Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей 29 июня 1941 г. Ее положения были развиты и получили более эмоциональную окраску в речи Сталина по радио 3 июля 1941 г. Директива требовала организовать всестороннюю помощь в пополнении и снабжении Красной армии, укрепить ее тыл путем охраны предприятий и важнейших средств связи и коммуникаций, пресечения слухов, паники и дезертирства. При отходе частей Красной армии предписывалось вывозить подвижной железнодорожный состав, сдавать государственным органам хлеб, горючее, цветные металлы и другое ценное имущество, а если это невозможно — то уничтожать его. Указывалось, что в оккупированных районах должны быть созданы партизанские отряды и диверсионные группы для взрыва мостов, дорог, поджога складов.

Сражения в Белоруссии и Прибалтике. Лето 1941 г

Наиболее глубоко в первые недели войны немецкие войска продвинулись в Белоруссии и на западном направлении. Наступавшей здесь группе армий «Центр» (командующий — генерал-фельдмаршал Ф. Бок) противостоял Западный фронт, возглавляемый генералами Д.Г. Павловым (смещенным 30 июня 1941 г.) и маршалом С.К. Тимошенко (июнь-август 1941 г.). 22–23 июня в Белоруссии были уничтожены почти все пограничные укрепленные пункты. Дольше всех сопротивлялись защитники Брестской крепости — они сражались до конца июля 1941 г. Наиболее ожесточенные бои развернулись на гродненском направлении, где части Западного фронта нанесли контрудар 23–24 июня. Остановить противника не удалось. Была потеряна связь между подразделениями фронта, начался беспорядочный отход войск, образовывались малые и большие «котлы», где окруженные группировки советских войск последовательно расчленялись и уничтожались. 27 июня немецкие части захватили Слуцк, на следующий день Красная армия покинула Минск. 29 июня 11 советских дивизий численностью 300 тыс. человек попали в «котел» между Белостоком и Минском — 8 июля их сопротивление прекратилось. Другие армии Западного фронта продолжили отступление к Минскому укрепленному району и к Бобруйску.

В Прибалтике группе войск «Север» (командующий фельдмаршал Ф. Лееб) противостоял Северо-Западный фронт (командующие: генералы Ф.И. Кузнецов — июнь-июль 1941 г. и П.П. Собенников — июль-август 1941 г.). 23–25 июня 1941 г. войска Северо-Западного фронта предприняли попытку контрнаступления под Шауляем, но противника здесь удалось задержать лишь на два дня. Северо-Западный фронт стал отходить на линию Западная Двина — Рига — Даугавпилс, а его 8-я армия, оторвавшаяся от главных сил фронта, — к границе Эстонии.

9 июля 1941 г. советские войска ушли из Пскова. К этому времени группы армий «Центр» и «Север» овладели территориями почти всей Белоруссии, Литвы, Латвии и части Эстонии. Противник продвинулся от границы на расстояние 350–600 километров. Однако разгромить основные силы русских армий в Западной России, как это предусматривалось планом «Барбаросса», немецким войскам не удалось.

Смоленское сражение. Июль-сентябрь 1941 г

Смоленское сражение началось 10 июля 1941 г. В этот день группировка немецких войск из 29 дивизий прорвала Западный фронт и, совершив бросок до 200 километров, взяла 16 июля Смоленск, а 19 июля — Ельню и Великие Луки. 21 июля советским войскам удалось отбить у противника Великие Луки, 23 июля армии Западного фронта начали контрнаступление на Смоленск из района Рославля. 24 июля немецкие части в районе Ельни вынуждены были перейти к обороне.

Попытка советских войск пробиться к Смоленску, однако, не имела успеха. 28 июля близ Смоленска попали в «котел» 16-я и 20-я армии Западного фронта — кольцо окружения было прорвано 1 августа 1941 г. Наиболее ожесточенные бои произошли в двух районах — близ Смоленска и между Днепром и Березиной. Для оперативного управления войсками Ставка в конце июля — начале августа 1941 г. образовала три новых фронта — Центральный (генерал Ф.И. Кузнецов), Брянский (генерал А.И. Еременко) и Резервный (генерал Г.К. Жуков). Новое наступление немецких войск началось 8 августа 1941 г. на участках Центрального фронта, который вынужден был отойти под давлением противника на клинцовском и стародубском направлениях. На других фронтах западного направления советские войска постоянно предпринимали контратаки в течение августа — начала сентября 1941 г. Наиболее успешные из них — операции Западного и Резервного фронтов, начатые 16 августа 1941 г. против немецкой группировки под Ельней. Ельнинская операция, проведенная Резервным фронтом с 30 августа по 8 сентября, окончилась поражением противника, однако продвижение немецких войск, угрожавших тылу Юго-Западного фронта, Брянскому фронту остановить не удалось. Вновь начатое 1 сентября контрнаступление советских армий на Смоленск также не имело успеха.

Смоленское сражение завершилось 10 сентября 1941 г. Его значение состоит в том, что оно дало возможность укрепить подступы к Москве, помогло выиграть время, необходимое для формирования стратегических резервов, измотало войска противника, вынуждая их во многих случаях переходить к обороне.

Сражения на Украине. Лето-осень 1941 г

Южные рубежи СССР прикрывали от вторжения немецкой группы войск «Юг» (командующий генерал-фельдмаршал Г. Рундштедт) Юго-Западный (генерал М.П. Кирпонос) и Южный (генерал И.В. Тюленев) фронты. В ходе приграничного сражения немецкой 1-й танковой группе удалось 24 июня 1941 г. пробить брешь в обороне Юго-Западного фронта (на стыке между позициями 5-й и 6-й армий). Пытаясь закрыть ее, советское командование использовало силы нескольких механизированных корпусов. Удар по немецким танкам был нанесен 26 июня из районов Луцка, Ровно и Броды. Он не достиг намеченных целей, но помог предотвратить окружение частей Юго-Западного фронта под Львовом и укрепить подступы к Киеву. 30 июня войска Юго-Западного фронта отошли на линию Ровно — Кременец — Львов.

7 июля началась Киевская оборонительная операция. В этот день немецкие танки прорвали оборону близ Новограда-Волынского и продвинулись к Киеву, но были остановлены в боях с войсками 5-й и 6-й армий. Затяжная борьба за украинскую столицу длилась более чем два месяца — Киевская операция закончилась 26 сентября. 30 июля германское наступление на Киев возобновилось. 10 августа противнику удалось захватить юго-западные районы Киева, но он вновь был отброшен. Судьбу Киева решил прорыв 2-й полевой армии и 2-й танковой группы армий «Центр» в тыл Юго-Западного фронта в середине августа 1941 г. — его не смогли предотвратить части Брянского фронта. 16 сентября 1-я и 2-я танковые группы противника сомкнули кольцо окружения, куда попали несколько армий Юго-Западного и Брянского фронтов. 19 сентября советские войска стали покидать Киев, но было уже поздно. Запоздание с приказом об отходе оборонявших Киев армий привело к пленению около 600 тыс. человек. При попытке выхода из окружения погибли командующий Юго-Западным фронтом М.П. Кирпонос, начальник штаба фронта В.И. Тупиков и другие военачальники. После падения Киева германским войскам удалось пробиться к Донецкому бассейну и захватить Крым.

1 июля начались ожесточенные бои на Южном фронте — здесь наступали немецко-румынские войска. В конце июля части Южного фронта вынуждены были уйти за Днестр, а 5 августа начали отход за Днепр. К концу августа советскими войсками был оставлен Херсон, они отошли за Днепр. К ноябрю 1941 г. Красная армия смогла остановить германское продвижение на Украине по линии Таганрог — Харьков; почти вся территория республики была занята противником.

Оборона Одессы и Севастополя

Оборона Одессы и Севастополя сыграла значительную роль в сдерживании немецко-фашистских войск на южных рубежах СССР. Она позволила сковать значительные сухопутные силы противника, создавала угрозу его флангам и препятствовала расширению его коммуникаций на Черном море.

Оборона Одессы началась 5 августа 1941 г., когда частям Южного фронта пришлось отойти за Днепровский лиман. Город защищали Приморская армия (командующий генерал Г.П. Софронов) и корабли Черноморского флота. Бои на дальних подступах к Одессе закончились 10 августа — противника остановили на расстоянии 20–25 километров от города. 13 августа Одесса была окружена с суши, Южный фронт в это время откатывался к правобережной Украине. 20 августа противник предпринял новую попытку штурма, но смог продвинуться лишь на несколько километров. 22 сентября войска, оборонявшие Одессу, получив подкрепление по морю из Крыма, нанесли контрудар по осаждающим и смогли их потеснить. Однако в связи с резким ухудшением военно-оперативной обстановки в Крыму в первой половине октября все находившиеся в городе красноармейцы были вывезены на полуостров. Это предрешило участь Одессы — 16 октября 1941 г. ее сопротивление прекратилось.

Оборона Севастополя началась 30 октября 1941 г. После захвата Крыма немецко-фашистские войска в конце октября — начале ноября сделали попытку захватить Севастополь с ходу — но это им не удалось. В это же время Ставка образовала Севастопольский оборонительный район под начальством командующего Черноморским флотом адмирала Ф.С. Октябрьского. 11 ноября 1941 г. немецкие части предприняли еще один штурм города — он также закончился неудачей. С 21 ноября противник перешел к долговременной осаде Севастополя. 25 декабря 1941 г. — 2 января 1942 г. советское командование провело Керченско-Феодосийскую десантную операцию — высадку десантов на побережье Крыма с Таманского полуострова. Это отвлекло силы немецких войск и частично облегчило положение Севастополя.

После ликвидации десанта в мае 1942 г. немецкое командование сосредоточило у Севастополя свыше 200 тысяч солдат. В начале июня 1942 г. после интенсивной бомбардировки города начался его штурм. Отрезав город от бухт, противник смог нарушить его снабжение — пополнение, боеприпасы и продовольствие доставлялись теперь только подводными лодками. 29 июня немецкие части вошли в Севастополь. Центр ожесточенных боев переместился на Малахов курган — здесь сопротивление было сломлено 1 июля. Севастопольцы сражались до 9 июля 1941 г., некоторым из них удалось эвакуироваться морем и прорваться к партизанам в горы.

Битва за Ленинград

10 июля 1941 г. группа армий «Север» перешла в наступление из района р. Великая, но к концу июля была остановлена на оборонительных линиях у рек Луга и Нарва. Тяжелые бои развернулись после 8 августа 1941 г., когда немецкие части предприняли прорыв к Ладожскому озеру и к Ленинграду. Наибольшее сопротивление противник встретил в Лужском укрепленном районе, но ему удалось 16–19 августа овладеть Кингисеппом и Новгородом, а в конце августа выйти к Неве. Захватив Шлиссельбург 8 сентября, он смог полностью блокировать Ленинград с юга. На Карельском перешейке финские части вышли к линии прежней (до 1940 г.) советско-финляндской границы и укрепились там.

Началась блокада Ленинграда. 9 сентября противник нанес контрудар по оборонявшим город войскам на красногвардейском направлении, но был остановлен недалеко от Ленинграда. 20 сентября была предпринята первая попытка советских войск освободить город из окружения — на левый берег Невы, близ Невской Дубровки, был высажен десант и захвачен плацдарм, имевший несколько километров в длину («Невский пятачок»). Плацдарм был ликвидирован противником в апреле 1942 г., но вновь восстановлен 26 сентября 1942 г.

23 августа 1941 г. был создан Ленинградский фронт. На посту его командующего в течение нескольких месяцев сменилось пять человек: генерал М.М. Попов, маршал К.Е. Ворошилов, генералы Г.К. Жуков, И.И. Федюнинский, М.С. Хозин.

Положение Ленинграда резко осложнилось после захвата противником 8 ноября важного железнодорожного узла — Тихвина, но в начале декабря его удалось освободить и отбросить немцев за реку Волхов. Немецкие войска перешли к долговременной осаде города, пытаясь голодом и бомбежками сломить осажденных. Наиболее трудной для горожан была зима 1941/1942 г. Выдача хлеба составляла 125–250 г в день. Свыше 900 тысяч человек погибли во время 900-дневной блокады Ленинграда от холода, голода и бомбежек. Снабжение города осуществлялось воздушным путем и по льду Ладожского озера («Дорога жизни»).

Попытки прорвать блокаду Ленинграда в январе-апреле 1942 г. в ходе Любанской операции и в августе-октябре 1942 г. (Синявинская операция) не достигли цели. Подготовленная и проведенная в январе 1943 г. новая операция по частичному деблокированию города (операция «Искра») увенчалась частичным успехом. В операции участвовали войска Ленинградского (генерал Л.А. Говоров) и Волховского (генерал К.А. Мерецков) фронтов. Южный берег Ладожского озера был полностью очищен от противника, удалось восстановить сухопутное снабжение Ленинграда. Окончательно блокада города была снята в 20-х числах января 1944 г. в ходе Ленинградско-Новгородской операции.

Битва за Москву

В августе 1941 г. среди немецкого командования не было единой точки зрения по вопросу о том, когда и какими силами следует наступать на Москву. Главнокомандующий сухопутными силами (ОКХ) фельдмаршал В. Браухич предлагал начать эту операцию в конце августа — начале сентября. Вопреки ему Гитлер считал, что захват Москвы может быть совершен только после разгрома советских группировок в Прибалтике и на Украине. Во второй половине августа он отдал приказ о переброске крупных подразделений группы армий «Центр» в северном и южном направлениях.

Лишь после падения Киева началась концентрация немецких войск на московском направлении. В ходе операции, получившей название «Тайфун», планировалось расчленить и разгромить защищавшие Москву войска и принудить столицу к сдаче путем окружения ее моторизованными соединениями и прямых фронтальных атак пехотных частей.

Немецкое наступление началось 30 сентября 1941 г. силами 78 дивизий, превышавших в 1,4 раза численность противостоявших им советских войск. Две линии обороны Москвы (под Вязьмой и у Можайска) были прорваны в начале октября. К 10 октября под немецким контролем оказались важнейшие города, прикрывавшие подступы к столице: Калинин, Брянск, Калуга. Отступавшие к столице советские дивизии стали основой Западного фронта. Командующим его 10 октября был назначен Г.К. Жуков. Получив подкрепление за счет резервов, переброшенных с Дальнего Востока и с соседних фронтов, войска под командованием Жукова в ожесточенных боях измотали рвавшиеся к Москве германские армии и в конце октября остановили немецкое наступление. На Западный фронт были подтянуты дополнительные резервы.

16 ноября 1941 г. атаки немцев возобновились, в начале декабря им даже удалось дойти до пригородов Москвы, но не далее — наступающие германские войска были крайне истощены. Для Красной армии это был благоприятный момент для перехода в наступление, и советское командование не замедлило им воспользоваться. 5 декабря началось контрнаступление Калининского фронта (генерал И.С. Конев), 6 декабря — Западного и Юго-Западного (маршал С.К. Тимошенко) фронтов. К 6 января 1942 г. немецкие войска были отброшены от столицы на 100–250 километров и вынуждены были перейти к стратегической обороне.

Поражение немецко-фашистских войск под Москвой означало крах концепции «блицкрига», на которой базировалась германская стратегия. Трудно переоценить моральное значение московской победы — особенно после многих месяцев отступлений. Битва под Москвой еще не означала перелома в войне, но она являлась одной из его важнейших предпосылок.

1.3. Оккупационный режим

«Новый порядок»

Основы оккупационной политики немецких властей на Востоке были изложены в Генеральном плане «Ост», подготовленном Главным управлением имперской безопасности, и в ряде документов, вышедших из недр имперского Восточного министерства (Министерства по делам оккупированных восточных областей). План «Ост» не был найден, но ряд сопутствующих ему записок подробно раскрывает его содержание. Основные положения оккупационных планов сводились к следующему:

1) расчленение Советского Союза. Крым и Прибалтика должны были стать частью Германской империи, их население собирались выселить либо онемечить. На национальных окраинах предполагалось создать марионеточные «самоуправления». На собственно русских территориях намечалось сформировать несколько автономных образований — с тем, чтобы «обеспечить в каждом из них обособленное национальное развитие»;

2) переселение в течение 30 лет более 4,5 миллионов немцев на плодородные восточные земли и соответственно выселение с этих земель на Урал и в Сибирь украинцев, белорусов и русских;

3) снижение уровня санитарного контроля и медицинского обслуживания на оккупированных территориях, пропаганда мер по сокращению рождаемости, ограничение потребления.

4) резкое сокращение грамотности населения до уровня, необходимого для чтения распоряжений германских властей, недопустимость формирования национальной интеллигенции.

Планы экономического порабощения СССР изложены в «Зеленой папке», содержавшей документы так называемого экономического штаба «Ольденбург». Предусматривалось выкачивание из страны стратегически важных ресурсов — хлеба, нефти, ценных металлов и других видов сырья и продовольствия. То, что эти меры обрекали на голод население оккупированных земель, признавалось и самими авторами «Зеленой папки».

Оккупированные территории в административном отношении были включены в рейхскомиссариаты «Остланд» (Прибалтика и часть Белоруссии) и «Украина» (Восточная Украина и часть Белоруссии). Западная Украина стала частью «Генерал-губернаторства» (польские территории, формально не включенные в состав Германского рейха). Рейхскомиссариаты разделялись на генеральные округа. Власть на местах принадлежала рейхскомиссарам и генеральным комиссарам.

Зависимые от фашистов «правительства» из числа местных политиков были созданы только в Прибалтике: в Эстонии и Латвии — «Генеральный директорат», в Литве — «Литовский государственный совет». Попытки сформировать «самоуправления» в других местностях успеха не имели. Националисты в конце июля 1941 г. создали украинское правительство, но оно было быстро разогнано немцами, не желавшими и слышать о «самостийной» Украине. Лидер Организации украинских националистов (ОУН) С. Бандера был арестован немецкими властями. Часть оуновцев начала воевать на двух фронтах — и с немцами, и с русскими.

Проводя оккупационную политику немцы усиленно вербовали себе помощников из числа советских военнопленных. В 1942 г. был создан «Русский комитет» во главе с бывшим заместителем командующего Волховским фронтом генерал-лейтенантом А.А. Власовым, попавшим в плен во время неудачного контрнаступления 2-й Ударной армии весной 1942 г. Желая избавиться от плена, часть советских солдат соглашалась вступить в «русские полки». В целом вплоть до весны 1945 г. немцы старались держать такие формирования в тылу, подальше от фронта, не доверяя им. Основная масса солдат отвергла сделку с противником. Бесчеловечные условия содержания советских военнопленных в концлагерях нацисты оправдывали отказом Советского Союза присоединиться к Женевской конвенции о военнопленных. Впоследствии на Нюрнбергском процессе над главными германскими военными преступниками (1946 г.) юристы сочли эти доводы уловкой.

В оккупированных городах властью считались городские управы, в колхозах и селах — сельские старосты. Поддержку им оказывали полицейские отряды. Все они назначались из числа местных жителей и подчинялись немецким военным комендатурам. Их обязанностью было изъятие оружия у населения, поимка партизан, партийных и советских активистов и выявление лиц, им помогающих, учет местного населения и призыв его для строительства военно-технических сооружений, контроль за проведением сельскохозяйственных работ.

Политические и расовые «чистки» населения стали отличительной особенностью оккупационного режима. Арестовывались, в первую очередь, коммунисты, евреи, военнослужащие Красной армии, руководящие партийные и советские работники, депутаты Советов различных уровней. Многих из них казнили на месте, других отправляли в концентрационные лагеря. Особый размах приобрел антиеврейский террор. Массовые казни евреев были совершены в 1941 г. в Минске, Вильнюсе, близ Риги, в Киеве (у оврага Бабий Яр), Одессе, Харькове, Львове; десятки тысяч евреев, намеренно лишенных средств к существованию, гибли от голода, холода и болезней во время депортаций.

Для всего населения оккупированных районов была введена трудовая повинность. Уклонение от работы преследовалось, оплата труда была невысокой. Несколько миллионов человек было вывезено, начиная с 1942 г., на принудительные работы в Германию. Устанавливались денежные налоги: поголовный подоходный (с рабочих, служащих и кустарей), поземельный (с крестьян) и ряд других. У населения для нужд армии изымались теплые вещи, цветные металлы. В Германию вывозилось ценное оборудование с советских заводов и сырье.

Немецкие власти сохранили в 1941 г. колхозы — их разогнали только в 1942 г. Основная масса произведенной в колхозах продукции предназначалась для потребностей немецкой армии и отправки в Германию; часть продукции выдавалась крестьянам для «поощрения». В городах продовольствие выдавалось в основном рабочим и служащим действовавших промышленных предприятий и чиновникам оккупационных учреждений; прочие горожане должны были сами заботиться о пропитании.

Партизанское движение и подпольная борьба на оккупированных территориях

Основополагающим документом, определившим цели и формы партизанского движения, помимо уже упомянутой Директивы 29 июня 1941 г., стало постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск» (18 июля 1941 г.). Им предписывалось развернуть сеть коммунистических подпольных ячеек на захваченных территориях, создавать конные и пешие партизанские отряды и диверсионные группы, которые обязаны были разрушать коммуникации противника, уничтожать его транспорт и средства связи, бороться с теми, кто сотрудничал с фашистами. Возглавить подпольные организации должны были «наиболее стойкие руководящие партийные, советские и комсомольские работники, а также преданные Советской власти беспартийные товарищи, знакомые с условиями района, в который они направляются».

К осени 1943 г. на оккупированной территории уже действовало около 400 окружных, областных, городских, районных и низовых партийных комитетов и организаций, а также многочисленные подпольные группы. Наибольшую известность из них приобрели позднее Минский обком КПБ(б) (руководитель В.И. Козлов), молодежная организация «Молодая гвардия», действовавшая в Краснодоне с сентября 1942 по январь 1943 г. (руководители У.М. Громова, И.А. Земнухов, О.В. Кошевой, Л.В. Шевцова) и Сещинская интернациональная подпольная организация в Орловской области, существовавшая с осени 1941 по сентябрь 1943 г. (руководители К.Я .Поворов и А.А. Морозова).

В годы войны на оккупированной территории действовало несколько тысяч партизанских формирований отрядов, бригад, полков — общей численностью свыше 1 млн человек. Руководить партизанами было поручено Центральному штабу партизанского движения во главе с П.К. Пономаренко. Штаб работал (с некоторым перерывом) с мая 1942 по январь 1944 г. Он координировал деятельность сотен разрозненных партизанских соединений, — правда, в разной степени, в зависимости от прочности связи с ними.

Наибольшего размаха партизанское движение достигло в Белоруссии и на Украине — его центрами стали Минская, Витебская, Барановичская, Ровенская, Сумская и Волынская области. Здесь образовались целые партизанские края. Особую известность получили Сумское (командир С.А. Ковпак) и Чернигово-Волынское (командир А.Ф. Федоров) партизанские соединения — фактически это были армии. Партизанские отряды действовали в Прибалтике, Молдавии, на оккупированной части РСФСР (в том числе самые многочисленные — в Ленинградской, Смоленской и Орловской области, на Брянщине). Не вступая в прямые схватки с крупными силами противника и воздерживаясь от штурма находившихся в руках немцев городов, партизаны контролировали многие сельские районы и лесные массивы. Действуя в тылу врага, они нарушали его снабжение, подрывали железные и шоссейные дороги и мосты. Во время так называемой «Рельсовой войны» и «Концерта» — партизанских операций, последовательно проведенных с начала августа до конца октября 1943 г., — на железных дорогах оккупированной части России, Украины и Белоруссии было взорвано большое количество рельсов.

1.4. Второй период войны (1942–1943 гг.)

Военные кампании 1942 г. Битва за Кавказ

Весенние кампании 1942 г. оказались неудачными для советской армии. В апреле сорвалось контрнаступление на любанском направлении с целью деблокады Ленинграда. Керченский десант советских войск в мае 1942 г. был отброшен с Крымского полуострова, что предопределило падение Севастополя. Попытки атаковать немецкие армии на Юго-Западном фронте под Харьковом в мае 1942 г. не принесли успеха. Германским войскам здесь удалось прорвать фронт и в конце мая создать несколько «котлов», куда попали три армии; лишь несколько десятков тысяч человек смогли выйти из окружения.

Решив нанести главный удар во время летней кампании 1942 г. на Юге, германское командование отдало приказы о наступлении по направлению к Воронежу на Дон и на Кавказ. В ходе Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции (28 июня — 24 июля 1942 г.) советским войскам пришлось отступить от Белгорода к Воронежу на расстояние 150–400 километров. Это осложнило положение войск, защищавших Кавказ.

Битва за Кавказ продолжалась с 25 июля 1942 г. по 9 октября 1943 г. Оборонительные сражения на ставропольском, краснодарском и сальском направлениях начались 25 июля. Немецким войскам здесь противостоял Южный (генерал Р.Я. Малиновский) и Северо-Кавказский (маршал С.М. Буденный) фронты. Наступление немецких войск продолжалось вплоть до декабря 1942 г. Им удалось захватить бо?льшую часть Северного Кавказа и дойти до Моздока (на востоке) и к границе Грузинской ССР (на юге).

В декабре 1942 г. — январе 1943 г. в результате последовательно проведенных Котельнической и Ростовской операций советские войска предприняли попытку запереть находившиеся на Северном Кавказе армии противника в гигантский мешок. Опасаясь окружения войск, немецкое командование начало 1 января 1943 г. быстрый отвод частей с Кавказа на краснодарском и ростовском направлениях. В апреле 1943 г. большая часть Северного Кавказа была освобождена. Под контролем противника оставался Таманский полуостров, откуда он был изгнан в результате Новороссийско-Таманской операции (9 сентября — 9 октября 1943 г.). Менее удачными были действия войск, возглавляемых Г.К. Жуковым против Ржевско-Вяземского выступа в декабре 1942 г. Небольшие тактические успехи не смогли компенсировать здесь огромные людские потери.

Сталинград

Сталинградское направление стало местом основного удара гитлеровских армий летом 1942 г. Их стремительное продвижение, начатое 17 июля, вынудило Сталина 28 июля 1942 г. издать приказ № 227, которым под угрозой расстрела запрещалось самовольное отступление солдат. 12 июля Ставка создала Сталинградский фронт, им последовательно командовали маршал С.К. Тимошенко и генерал В.Н. Гордов.

По мере приближения германских частей к Сталинграду советское сопротивление становилось все более ожесточенным. В самом городе, к окраинам которого противник подошел 12 сентября, развернулись бои за каждый дом. Город защищали 62-я армия (генерал В.И. Чуйков) и 64-я армия (генерал М.С. Шумилов). Если летом 1942 г. темпы немецкого наступления составляли десятки километров в день, то теперь противнику приходилось тратить недели, чтобы отвоевать несколько метров. 135 дней длились схватки на Мамаевом кургане — холме в центре Сталинграда. Упорные бои шли в районах Сталинградского тракторного завода и завода «Баррикада» — здесь соответственно 15 октября и 11 ноября 1942 г. германским дивизиям удалось прорваться к Волге.

Обессиленная в боях 6-я армия генерала Ф. Паулюса (ядро рвавшихся к Сталинграду войск) вынуждена была во второй половине октября приостановить свой натиск. Ее тыл был недостаточно укреплен, а коммуникации растянуты. Воспользовавшись этим, войска двух фронтов — Юго-Западного под командованием К.К. Рокоссовского и Сталинградского под командованием А.И. Еременко — 19–20 ноября прорвали позиции итальянских и румынских войск на флангах армии Паулюса. 23 ноября были окружены 22 дивизии противника численностью 330 тысяч человек. Попытки танковых корпусов генерал-фельдмаршала Манштейна вызволить из кольца группировку Паулюса успеха не имели. Самой 6-й армии Гитлер запретил вырываться из окружения своими силами, ибо это означало потерю плацдармов на Волге. Лишенная военной поддержки, не получая нужного количества боеприпасов, топлива и продовольствия, 6-я армия быстро теряла свою боеспособность. Она была последовательно расчленена и 2 февраля 1943 г. капитулировала. Победа под Сталинградом означала начало коренного перелома в Великой Отечественной войне. Окончательно его закрепила битва на Курской дуге.

Битва на Курской дуге

Последнюю крупную попытку стратегического наступления германские армии предприняли летом 1943 г. в районе Курского выступа линии советских фронтов (так называемая Курская дуга). Целью их операции являлся охват выступа с севера и юга танковыми клещами и прорыв защищавших его фронтов. Ожидая атак на этих направлениях, Ставка Верховного Главнокомандования распорядилась летом 1943 г. создать здесь систему глубоко эшелонированной обороны. По этому германское наступление, начатое 5 июля 1943 г. с севера на орловско-курском направлении (его защищал Центральный фронт под начальством генерала К.К. Рокоссовского) и с юга на белгородском направлении против Воронежского фронта (генерал Н.Ф. Ватутин), натолкнулось на мощный отпор. Спустя неделю немецкие войска были остановлены на орловско-курском направлении, где смогли продвинуться на 9–15 километров. Немногим больший успех им сопутствовал на белгородском направлении. Там они потеснили советские войска на 15–35 километров. Дальше этих рубежей, достигнутых ими 16 июля, они на участке Воронежского фронта не прошли.

Расчеты немецкого командования достичь успеха в боях путем использования мощных соединений из новейших танков «Тигр» и «Пантера» в целом не оправдались. Развернувшееся 12 июля 1943 г. в районе деревни Прохоровка крупнейшее танковое сражение (в нем участвовало по 1200 танков) показало, что русская бронетанковая техника и не уступает немецкой, но ее тактические характеристики не всегда использовались в полной мере.

12 июля 1943 г. началось мощное контрнаступление Западного (генерал В.Д. Соколовский) и Брянского (генерал М.М. Попов) фронтов на орловском направлении. 15 июля в контрнаступление включился Центральный фронт, оборонявший северную часть Дуги. 5 августа 1943 г. был освобожден Орел. В это же день в результате начатого 3 августа наступления Степного фронта (генерал И.С. Конев) был захвачен Белгород. 23 августа операция на Курской дуге завершилась взятием советскими войсками Харькова. Сама Дуга перестала существовать. Линия фронта заметно выпрямилась в пользу советских войск.

После Курской битвы стратегическая инициатива прочно перешла в руки советского командования. Сколько-нибудь крупного контрнаступления немецкие войска уже не предпринимали. Началось их неуклонное отступление на Запад.

Освобождение Украины. Битва за Днепр

После окончания Курской битвы началось стремительное продвижение советских армий на всех фронтах. В начале сентября 1943 г. советские войска освободили Донбасс. С 25 августа по 23 декабря 1943 г. развернулась битва за Днепр. К концу сентября к Днепру прорвались четыре советских фронта — Воронежский (генерал Н.Ф. Ватутин), Степной (генерал И.С. Конев), Юго-Западный (генерал Р.Я. Малиновский) и Южный (генерал Ф.И. Толбухин). С 20 октября 1943 г. эти фронты получили наименования соответственно 1-го, 2-го, 3-го, 4-го Украинских фронтов. Они приступили к форсированию Днепра на участках протяженностью более 700 километров.

В ходе Киевской наступательной операции (12 октября — 23 декабря 1943 г.), проведенной 1-м и 2-м Украинскими фронтами, был освобожден Киев (6 ноября), в октябре войска 4-го Украинского фронта блокировали немецкую группировку, находившуюся в Крыму. В декабре 1943 г. 1-й Украинский фронт остановил контрнаступление немецких войск под Киевом. Проведенная 1-м и 2-м Украинскими фронтами Корсунь-Шевченковская операция (24 января — 17 февраля 1944 г.) привела к окружению и пленению группировки противника близ г. Корсунь-Шевченковский.

В первой половине 1944 г. в результате последовательно проведенных наступательных операций на Украине советские войска вышли на линию государственной границы СССР и заняли приграничные районы Румынии.

В ходе Крымской наступательной операции (8 апреля — 12 мая 1944 г.) был освобожден Крым. Львовско-Сандомирская операция (13 июля — 29 августа 1944 г.) привела к освобождению Западной Украины. Ясско-Кишиневская операция (20–29 ав густа 1944 г.), проведенная 2-м и 3-м Украинскими фронтами во взаимодействии с Черноморским флотом, позволила изгнать немецкие войска из Молдавии и предрешила выход из войны Румынии.

1.5. Третий период войны (1944–1945 гг.)

Освобождение Белоруссии, Прибалтики и Карелии

Восточная Белоруссия, Смоленская и Калининская области были освобождены во время Смоленской наступательной операции Западного (генерал В.Д. Соколовский) и Калининского (генерал А.И. Еременко) фронтов 7 августа — 2 октября 1943 г.

В 1944 г. белорусское направление стало главным в операциях советского командования. Операция по освобождению Белоруссии (получившая название «Багратион») была проведена силами 1-го Прибалтийского (генерал И.Х. Баграмян), 1-го Бело русского (маршал КК Рокоссовский), 2-го Белорусского (генерал Г.Ф. Захаров) и 3-го Белорусского (генерал И.Д. Черняховский) фронтов 23 мая — 29 августа 1944 г. Во время боев в Белоруссии было образовано несколько «котлов» (особо крупные под Минском и Бобруйском), ликвидация которых привела к пленению десятков тысяч немецких солдат. Основные силы немецкой группы войск «Центр» оказались разгромленными. Советские войска освободили территорию Белоруссии, некоторые районы Литвы и Латвии, восточную часть Польши и подошли к Варшаве и к границам Восточной Пруссии. Сталин, однако, отказался поддержать вспыхнувшее в Варшаве антигитлеровское восстание и даже назвал его организаторов «кучкой авантюристов». Он подозревал, что они связаны с польским эмигрантским правительством, с которым он порвал отношения.

На Северо-Западе СССР финско-немецкие войска были отброшены с территорий Карельской ССР и с Карельского перешейка во время Выборгско-Петрозаводской операции (10 июня — 9 августа 1944 г.). Ее осуществили части Ленинградского (маршал Л.А. Говоров) и Карельского (маршал К.А. Мерецков) фронтов во взаимодействии с Балтийским флотом (адмирал В.Ф. Трибуц). Из Заполярья немецкие дивизии были выбиты в ходе Петсамо-Киркенесской операции в октябре 1944 г. Прибалтийская операция (14 сентября — 24 ноября 1944 г.) привела к освобождению территорий Эстонии, Латвии и Литвы и окружению Восточной Пруссии. В ней участвовали войска Ленинградского, 3-го Белорусского, 1-го, 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов.

Военные действия в Европе

Осенью 1944 г. началось проникновение советских армий на Балканы. В сентябре 1944 г. почти без единого выстрела была занята Болгария. В октябре советские войска вели бои на территории Словакии, с целью поддержать вспыхнувшее гам восстание против гитлеровцев. В августе-сентябре 1944 г., после свержения правительства И. Антонеску была быстро освобождена от немецких солдат Румыния. Этому способствовали объявление Румынией войны Германии и переход ее руководителей к сотрудничеству с советским командованием.

Наиболее ожесточенное сопротивление советским армиям было оказано в Венгрии. Будапештская операция длилась с 29 октября 1944 г. по 13 февраля 1945 г. Упорные бои разгорелись в районе озера Балатон, где в первой половине марта 1945 г. немецкие войска предприняли контрнаступление на позиции действовавших в Венгрии 2-го (маршал Р.Я. Малиновский) и 3-го (маршал Ф.И. Толбухин) Украинских фронтов. После окончания боев в Венгрии основные силы 3-го и части 2-го Украинского фронтов провели Венскую наступательную операцию (16 марта — 15 апреля 1945 г.), изгнав немцев из Вены и освободив восточную часть Австрии.

Война на германской территории. Берлинская операция

Основной и решающий удар советских войск в 1945 г. был нанесен на Берлинском направлении. В ходе Восточно-Прусской операции (13 января — 25 апреля 1945 г.) была разгромлена мощная группировка немецких войск, оборонявших Кенигсберг. 9 апреля 1945 г. столица Восточной Пруссии пала. Участвовавшие в операции формирования 2-го, 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского фронтов освободили и северные районы Польши. Наступление 1-го Белорусского фронта под командованием Г.К. Жукова, начатое 12 января 1945 г., позволило уже через несколько дней выбить немецких солдат из Варшавы.

В ходе Висло-Одерской операции (12 января — 3 февраля 1945 г.) армии 1-го Белорусского и 1-го Украинского (командующий маршал И.С. Конев) фронтов совершили стремительный рывок к реке Одер, захватив и расширив на его правом берегу в 60 километрах от Берлина, так называемый Кюстринский плацдарм. В марте — начале апреля 1945 г. войска 1-го и 2-го Белорусского фронтов провели операцию в Восточной Померании, устранив угрозу своим флангам со стороны крупной группировки немецких дивизий. В марте к Одеру в Силезии смог пробиться 1-й Украинский фронт.

Силами этих трех фронтов и была проведена Берлинская операция (16 апреля — 8 мая 1945 г.). 21 апреля советские войска ворвались в Берлин. Ожесточенная битва за город длилась 12 дней. 2 мая Берлин капитулировал. Завершила войну Пражская операция 1-го, 2-го и 4-го Украинских фронтов (6–11 мая 1945 г.). 9 мая советские танки вошли в Прагу, охваченную к этому времени восстанием против гитлеровцев.

8 мая представители командования вермахта подписали в пригороде Берлина Карлсхосте Акт о безоговорочной капитуляции Германии. В соответствии с ним прекращалось сопротивление всех вооруженных сил Германии на суше, в воздухе и на море с 23 часов 01 минуты 8 мая 1945 г. по центрально-европейскому времени на всех фронтах. Войска противника разоружались, не допускалось уничтожение их военного имущества. От советского командования при подписании Акта о капитуляции Германии присутствовал маршал Г.К. Жуков.

Уроки Великой Отечественной войны

Начиная войну против СССР, немецкое командование недооценило своего противника — и в целом, и в частностях. Советскую цивилизацию оно считало искусственным идеологическим образованием и полагало, что для его сокрушения достаточно нанести несколько ударов. Оно было невысокого мнения о боевой выучке советских солдат — и столкнулось с удивившей его стойкостью русских войск. Оно не могло верно оценить экономическую мощь СССР — эффективное оснащение и перевооружение Красной армии явилось для него неожиданностью. Оно не учло сколь быстро в военных условиях могло совершенствоваться полководческое искусство противной стороны — и в «котлы», где в первые недели войны расчленялись советские войска, уже с 1942 г. стали попадать и германские армии. Оно не верило в прочность национальных связей в СССР, но какие бы удары оно ни наносило, это не привело к национальным взрывам на окраинах.

Сражения советских войск внесли решающий вклад в победу союзников — США, Великобритании и СССР — над странами фашистской «оси»: Германией, Италией, Японией. Но победа далась дорогой ценой. Пришлось платить за все: за пренебрежение к военному искусству и за легковесные военные агитки, за утопизм стратегических планов, предусматривавших борьбу только на территории врага, за 1937 год, когда были репрессированы лучшие и талантливые командиры РККА, за дилетантизм и самомнение военачальников, действовавших по устаревшим шаблонам, за неточные военно-дипломатические прогнозы.

И все же СССР выстоял в этой самой кровавой и ожесточенной войне за всю тысячелетнюю историю государства. Патриотический подъем населения, героизм и стойкость солдат, самопожертвование миллионов людей, трудившихся в тылу, — эти, как и другие объективные и субъективные факторы: жесткая и централизованная структура управления страной, тотальный государственный контроль над производством и распределением, обширность территории и неисчерпаемость ее ресурсов, военная, политическая и экономическая поддержка демократических государств, численный перевес армий и преобладание в выпуске военной продукции, обозначившиеся в 1944–1945 гг., эффективная пропаганда, — в совокупности обеспечили успех Советского Союза в схватке с Германией.

1.6. Война с Японией

Советский Союз денонсировал весной 1945 г. советско-японский пакт о ненападении и 8 августа 1945 г. объявил Японии войну. Решение об этом было принято еще осенью 1943 г. Сталин подтвердил его на Тегеранской конференции в декабре 1943 г., обещая начать военные действия через несколько месяцев после капитуляции Германии.

Наступление против японских войск в Китае началось 9 августа 1945 г. силами трех фронтов — Забайкальского (маршал Р.Я. Малиновский), 1-го Дальневосточного (маршал К.А. Мерецков) и 2-го Дальневосточного (генерал М.А. Пуркаев), наступавших из Монголии и районов Владивостока и Хабаровска. Главнокомандующим советских войск на Дальнем Востоке был назначен маршал A.M. Василевский. В ходе Маньчжурской операции (19 августа — 2 сентября 1945 г.) был освобожден северо-восточный Китай. Находившаяся здесь японская Квантунская армия была рассечена и уничтожена мощным ударом советских войск за несколько недель. Во время Южно-Сахалинской операции (11–25 августа 1945 г.) советские войска освободили Южный Сахалин. В ходе Курильской операции (18 августа — 1 сентября 1945 г.) были заняты Курильские острова. 2 сентября 1945 г. Япония прекратила сопротивление, подписав Акт о капитуляции.

Гарантировав целостность Китая договором с правительством Чан Кайши 14 августа 1945 г., СССР присоединил к своей территории ранее принадлежавшие Японии Курильские острова и Южный Сахалин.

1.7. Реакция конца 40-х — начала 50-х гг

Война потребовала максимального напряжения всех сил страны. Лозунг «все для фронта, все для победы» предусматривал резкое сокращение невоенных расходов. При переходе к миру нужно было определить как пути конверсии, так и ее границы. Реконструкция давала возможность устранить в экономике «наслоения» не только военных лет, но и более раннего периода. Этого, однако, не произошло. Послевоенное общество было, бесспорно, «переходным» — по своей мобильности, идеологической неустойчивости, социальной напряженности. Было сделано все, чтобы сохранить его «традиционным». И в промышленности, и в сельском хозяйстве прежние главенствующие цели (и, в частности, преимущественное развитие тяжелой индустрии) оставались нетронутыми.

Возвращение к «традиционным» приемам в экономике дополнялось идеологическим консерватизмом. Он был предопределен как обострившимся в 1947–1948 гг. противоборством с западными державами, так и опасениями властей по поводу распространения либеральных идей после войны. Объектом политической критики стали кино и театр, литература и музыка. «Низкопоклонство перед Западом», «космополитизм», «салонная поэзия», «пошлое зубоскальство», «упадочные настроения», «какофония звуков» — этими обвинениями далеко не исчерпывался перечень тех грехов, которые обнаруживались у многих маститых представителей советской литературы и искусства. Одной из частей официальной идеологии стал национализм; поиски национального приоритета в науке превратились в навязчивую идею.

Борьба с либеральным инакомыслием была лишь одной из форм упрочения сталинского режима власти в послевоенные годы. Продолжались и «низовые» политические чистки — повстанцев и националистов, особенно на Украине и в Прибалтике, бывших советских военнопленных. Продлевались сроки заключения ранее осужденных. Этому сопутствовали и чистки верхов — не столь масштабные, как в 1930-х гг., но все же приведшие к заметному перераспределению власти среди ближайшего сталинского окружения.

В годы войны почти не изменился сформировавшийся к концу 1930-х гг. состав «ближнего» окружения Сталина — это А.И. Микоян, В.М. Молотов, Л.М. Каганович, К.Е. Ворошилов, Л.П. Берия, Г.М. Маленков, Н.С. Хрущев и А.А. Жданов. М.И. Калинин, занимавший пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР, был заменен в 1946 г. Н.М. Шверником. Попытки Жданова усилить «ленинградское» крыло в государственном руководстве вызвало глухое сопротивление других членов Политбюро, в первую очередь Берии и Маленкова. К собственно «ленинградской» группе в высшем эшелоне власти, помимо Жданова, относились А.А. Кузнецов, секретарь ЦК ВКП(б), и Н.А. Вознесенский, председатель Госплана СССР. Все они были связаны совместной работой в Ленинграде.

Интрига, начатая против них в 1949 г. после смерти Жданова, увенчалась успехом. Дело фабриковалось с калейдоскопической быстротой. Вначале, в январе-феврале 1949 г., речь шла только о «разбазаривании народного имущества» путем устройства ярмарки в Ленинграде и о подтасовках выборов на местной партконференции в 1948 г. Но уже весной 1949 г. подозреваемых обвинили в более серьезных поступках — в попытках обособить Ленинградскую организацию ВКП(б) от партии, создать оппозиционный региональный блок (по примеру зиновьевского в 1925 г.) и осуществить партийный раскол. Вскоре последовали и обвинения в связях с английской разведкой. Расследование «расширялось» по методикам 1930-х гг. В Ленинграде «обнаружили» и центр «подпольной» организации и ее филиалы; возникли и особые «дело Смольнинского района» и «дело Дзержинского района». Суд над главными обвиняемыми завершился 1 октября 1950 г. Через час после оглашения приговора все они были казнены. Непосредственно фабрикацией «ленинградского дела» руководил министр госбезопасности В.А. Абакумов, но решающее слово здесь принадлежало Сталину. Любая «групповщина» в высшем руководстве страны преследовалась им беспощадно. Он с беспокойством и подозрением следил даже за деловыми встречами членов Президиума ЦК. Всякую группу он прямо рассматривал, и не без оснований, как силу, способную его устранить.

В начале 1950-х гг. наметились очередные перестановки в высшем эшелоне власти. Пошатнулись позиции Л.П. Берии и К.Е. Ворошилова. На пленуме ЦК КПСС, состоявшемся сразу же после окончания XIX съезда КПСС в октябре 1952 г., Сталин резко выступил против В.М. Молотова и А.И. Микояна, ограничив тем самым их участие в политической жизни страны. Был существенно расширен состав Президиума ЦК КПСС — за счет сталинских «выдвиженцев» нового поколения, потеснивших прежних соратников вождя. Очередное «перетряхивание» органов власти Сталину, однако, не удалось довести до конца — помешала смерть.

2. Дипломатия

2.1. Создание антигитлеровской коалиции

Отношения СССР с противостоящими Германии странами — США, Англией и Францией — в 1939–1940 гг. были почти враждебными. Советская пресса много писала об «англо-французских поджигателях войны». Любые предостережения западных дипломатов о передвижении немецких войск воспринимались как желание стравить Германию и СССР. Поставки стратегического сырья Германии вызывали сильное раздражение английских и французских политиков, которые в первой половине 1940 г. подумывали даже о бомбардировке нефтяных промыслов в Баку.

Оставшись в одиночестве, Англия решила придерживаться осторожного курса «наведения мостов» с СССР, воспринятого советским руководством крайне сдержанно. Положение изменилось после начала войны. Уже 22 июня 1941 г. премьер-министр Великобритании У Черчилль выступил по радио со своей знаменитой речью о поддержке СССР. Но сторонам потребовалось еще несколько недель, чтобы «узаконить» изменившиеся отношения. Английские дипломаты, особенно на первых порах, старались не обсуждать острые политические проблемы, могущие вызвать разногласия. Они предпочитали больше говорить об экономическом и военном сотрудничестве, не предлагая, правда, многого, ибо Англия сама сильно зависела от помощи США. В противовес этой позиции СССР, пользуясь новой политической ситуацией, стремился увязать между собой все сферы сотрудничества. Прежде всего он был заинтересован в признании его границ, установленных в 1939–1940 гг. Встретив вежливый, но твердый отказ Англии, СССР ограничился лишь общим соглашением между правительствами обеих стран. Подписанное 12 июля 1941 г., оно предусматривало как взаимную поддержку в войне, так и обязательство в том, что «…они не будут вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора кроме как с обоюдного согласия».

Оказать политическое давление по вопросу о западных границах советская сторона еще раз попыталась во время визитов английского министра иностранных дел А. Идена в Москву в декабре 1941 г. и советского наркома иностранных дел В.М. Молотова в Англию в мае 1942 г. — и вновь безуспешно. Подписанный 26 мая 1942 г. договор между СССР и Великобританией «О союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны» не содержал никаких упоминаний о границах. Сам договор мало что прибавлял к тексту соглашения 12 июля 1941 г., помимо согласия «работать совместно в тесном и дружеском сотрудничестве после восстановления мира в целях организации безопасности и экономического процветания в Европе».

Чуть медленнее налаживались связи с США. С трудом преодолевая неприязнь к сталинскому режиму и ожидая быстрого краха Красной армии, американские политики остерегались в первые недели советско-германской войны идти дальше заявлений о поддержке СССР. Отчасти это было связано с тем, что Соединенные Штаты не являлись воюющим государством и пока не стремились стать таковым. Визит представителя президента США Г. Гопкинса в Москву 30 июля — 1 августа 1941 г., вызвав потепление в советско-американских отношениях, не принес СССР заметных военно-экономических выгод. Советскому Союзу было отказано в получении американской техники и продовольствия в кредит до окончания войны и предложено оплачивать их золотом. Только в ноябре 1941 г., после завершения экономических переговоров в Москве о взаимных поставках союзников, на СССР было распространено действие американского закона о ленд-лизе. Он разрешал отдавать военное снаряжение взаймы или в аренду воюющим государствам, дружественным США.

2.2. Дипломатическая борьба за открытие второго фронта (1941–1944 гг.)

Уже в первых советско-английских консультациях летом 1941 г. советские дипломаты настаивали на английских десантах во Франции и Италии. Формально второй фронт был открыт высадкой англо-американских войск в 1942 г. в Северной Африке. Но у Сталина было собственное мнение о том, что считать вторым фронтом. Он понимал его исключительно как высадку во Франции или где-либо вблизи германских границ. Это наталкивалось в 1942–1943 гг. на жесткое сопротивление У. Черчилля, которого после определенных колебаний поддержал и Ф. Рузвельт.

Английские правящие круги прежде всего остерегались нового разгрома экспедиционного корпуса, памятуя о том, что произошло на Западном фронте в 1940 г. Тяжелые и зачастую неудачные бои англичан и американцев в Северной Африке, где им противостояли не самые отборные немецкие части, провал десанта под Дьеппом в 1942 г. — все это свидетельствует, что исход операций во Франции в 1942 и 1943 гг. вряд ли был бы таким, как в 1944 г. Поэтому Черчилль и предпочитал действовать там, где шансы на успех были больше — в Северной Африке, в Италии и на Балканах. Разумеется, к этому примешивались и политические расчеты, стремление не допустить установления сталинского контроля над Юго-Восточной Европой. Эта тактика, однако, не учитывала интересы его союзника — СССР, без которого в конечном итоге не была возможна победа над Германией. Советское руководство не без оснований считало, что действия даже ограниченных десантов вблизи германских границ в момент ожесточенных боев 1942–1943 гг. принесли бы бо?льшую пользу, чем танковые маневры в африканской пустыне.

Спорам о втором фронте была посвящена значительная часть заседаний Тегеранской конференции руководителей США, СССР и Великобритании 28 ноября — 1 декабря 1943 г. Здесь советской делегации удалось добиться назначения точных сроков высадки во Франции. Она состоялась в июне 1944 г.

2.3. Дипломатические споры о поставках по ленд-лизу

Не меньшие разногласия среди союзников вызвало и обеспечение американских и английских поставок вооружений и продовольствия в СССР. Сталин резко реагировал на попытки их сокращения и постоянно настаивал на увеличении количества предоставляемых СССР товаров. Основной поток грузов шел морским путем через Север, в порты Мурманска и Архангельска, под охраной вооруженных конвоев. Караваны нередко подвергались нападению германских военных кораблей, но попытки союзников оправдать этим задержку поставок быстро отметались Сталиным как недостойная игра. Дискуссии о том, какую роль сыграла помощь союзников в разгроме Германии, с самого начала приобрели политический оттенок. Отсюда и ее очевидная недооценка в советской литературе последних десятилетий. По ряду показателей (поставка танков, самолетов и орудий) западная помощь достигала весьма внушительных размеров.

2.4. Советская дипломатия и польский вопрос (1941–1945 гг.)

Советское правительство отвергло возможность восстановления Польши в ее довоенных границах. Правда, оно согласилось признать «советско-германские договоры 1939 г. касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу», что и было отражено в советско-польском соглашении 30 июля 1941 г. Хотя договоры 1939 г., собственно, и определили раздел Польши, эта оговорка не имела какого-либо реального значения. Отчасти в силу этого советско-польские отношения в 1941–1943 гг. отличались сдержанностью, зачастую доходившей до враждебности.

В апреле 1943 г. польское правительство обратилось в Международный Красный Крест с просьбой расследовать обстоятельства расстрела польских офицеров в Катыни в 1940 г. Воспользовавшись этим, СССР разорвал с Польшей дипломатические отношения. Хотя в письме Черчиллю 4 мая 1943 г. Сталин отверг возможность образования другого, просоветского правительства, оно было фактически создано летом 1944 г. в лице Польского Комитета Национального освобождения (ПКНО). Польский вопрос был урегулирован на Ялтинской (февраль 1945 г.) и Берлинской (август 1945 г.) конференциях глав государств и правительств Англии, США и СССР. Восточная граница Польши проводилась по «линии Керзона». Взамен поляки получали значительные территории на Западе за счет Германии.

2.5. Раскол гитлеровского блока

Одним из направлений внешнеполитической деятельности СССР в годы войны была дипломатическая изоляция стран-союзников Германии и вывод их из войны. Сателлиты Германии шли на переговоры только тогда, когда коренным образом изменялось их военно-стратегическое положение. Однако и в этой ситуации дипломатам не всегда удавалось действовать успешно — особенно при обсуждении перемирия с Финляндией, первый раунд переговоров с которой завершился неудачно весной 1944 г. Только наступление советских армий побудило Финляндию просить о приостановке военных действий в сентябре 1944 г. Соглашения о перемирии СССР и его союзников с Финляндией 19 сентября 1944 г., с Румынией 12 сентября 1944 г., с Болгарией 28 октября 1944 г. и Венгрией 20 января 1945 г., а также Акт о капитуляции Италии 3 сентября 1943 г. в целом не очень различались по своему содержанию и фиксировали набор обязательных мер, принятых правительствами этих стран. Они включали разоружение немецких войск и объявление войны Германии, возвращение к довоенным границам, запрещение фашистских организаций, возврат вывезенного имущества, демократизацию общественной и политической жизни.

2.6. Раздел Германии в 1945 г

Основы послевоенного устройства Европы были заложены на международных конференциях в Ялте (4–13 февраля 1945 г.) и Берлине (Потсдаме) (17 июля — 2 августа 1945 г.). Решения Ялтинской конференции о фактической передаче Польши под советский контроль и о разделе Германии сделали Ялту позднее символом раскола Европы. Берлинская конференция бо?льшую часть времени обсуждала будущее устройство Германии. Она узаконила разделение этой страны на четыре части, которые управлялись соответственно Англией, Францией, СССР и США. В Германии запрещались все нацистские организации и предусматривалась демилитаризация экономики. Монополистические промышленные объединения подлежали разукрупнению. Германия должна была выплатить репарации союзникам за нанесенный ущерб. Вся полнота власти на немецких территориях переходила к военным администрациям, назначенным странами-победительницами.

2.7. Послевоенная дипломатия

Сталинские дипломатические импровизации второй половины 1940-х гг

В послевоенные годы Сталин допустил несколько крупнейших дипломатических промахов, последствия которых ощущаются и поныне. Первый из них — турецкая импровизация 1945 г. Денонсация СССР советско-турецкого договора 1925 г. о дружбе и сотрудничестве, совершенная 19 марта 1945 г., не стала как в других случаях прологом войны. Но она отразила те плохие отношения, которые сложились между обеими странами в 1941–1945 гг. Правящие круги Турции, не знавшие о подлинных намерениях СССР и предполагавшие худшее, стремились как можно быстрее подписать новый договор и тем самым обезопасить себя от возможного вторжения. Этим и решил воспользоваться Сталин. Он выдвинул ряд предварительных требований, в числе их были создание советских военных баз в проливах Босфор и Дарданеллы и возвращение СССР Карской области. Турция всячески затягивала переговоры, быстро укрепляя военные связи с западными странами. В итоге давление Сталина привело к результатам, противоположным тем, к которым он стремился: Турция поспешила укрыться в 1952 г. под «зонтиком» НАТО.

Неудачи поджидали сталинскую дипломатию и на Дальнем Востоке. Она не смогла помешать использованию войск ООН, основной костяк которых составляли американские солдаты, в корейской войне 1950–1953 гг. Право вето в Совете Безопасности применено не было, ибо советский представитель не посещал заседания Организации Объединенных Наций в знак протеста. Сославшись на то, что многие из советских предложений не были приняты, СССР отказался подписать Сан-Францисский мирный договор с Японией в 1951 г. Это явилось одной из причин болезненности затянувшегося по сей день урегулирования советско-японских отношений.

В Европе характерным следствием сталинской дипломатии явился конфликт с Югославией в 1948–1953 гг. Восприняв с подозрением любые попытки самостоятельного курса, даже при несущественных его отличиях от политики СССР, Сталин и его окружение посредством угроз и жесткого идеологического давления безуспешно попытались свергнуть в Югославии неугодный им режим И.Б. Тито.

Попытки решения германского вопроса в 1948 — начале 1950 гг

Противоречивой была «германская» политика Сталина, хотя в Центральной Европе он обладал рядом рычагов, недоступных ему в других регионах. Сталин не смог предотвратить возникновения сепаратного западногерманского государства. Фактически оно было создано в 1948 г. Лондонскими совещаниями представителей Англии, Франции и США, а в 1949 г. получило формальные атрибуты государственности. Ключевым моментом разрыва двух частей Германии стала денежная реформа, проведенная в одностороннем порядке в западных секторах. Осуществление ее в германской столице 23 июня 1948 г. вызвало резкий отпор СССР. Разразился так называемый первый Берлинский кризис.

Западный Берлин был окружен советскими войсками. В ответ на это Англия, Франция и США начали переброску товаров и продовольствия в Берлин по воздуху. В результате серии переговоров Сталина с послами держав-победительниц в Москве в августе 1948 г. удалось достичь соглашения о том, что немецкая марка советской зоны будет единой валютой в Берлине. Однако контроль за ее выпуском должен был осуществляться всеми оккупационными властями города. Вместе с тем разногласия о составе и полномочиях наблюдателей в финансовой комиссии быстро похоронили данный проект. Встретившись с единодушным отпором западных держав, Сталин вынужден был уступить.

В мае 1949 г. все стороны договорились отменить ограничения на передвижение в Берлине, а не урегулированные между ними вопросы, в том числе и финансовые, передать на рассмотрение Совета министров иностранных дел (СМИД). Здесь они так и не были решены, став объектом долгих и бесплодных прений. 7 октября 1949 г. в «восточной» зоне Германии была создана Германская Демократическая Республика (ГДР).

Послевоенное урегулирование в Европе

Противоречивыми для СССР оказались и итоги Парижской мирной конференции 1946 г. В целом она приняла согласованные ранее СМИД решения. Однако по таким вопросам, как регламент конференции, размеры репараций и размежевание между Италией и Югославией в Триесте, с помощью машины голосования были приняты решения, не удовлетворившие советскую сторону. Результаты конференции закреплялись мирными договорами СССР, Франции, Англии и США с государствами — бывшими союзниками Германии: Италией, Болгарией, Румынией, Венгрией, Финляндией. Они были подписаны в 1947 г. Договоры узаконивали изменение европейских границ, объявляя недействительными территориальные захваты военного времени. Италия была лишена всех своих колоний. Ограничивалась численность армий каждой из стран бывшего германского блока. Они должны были выплачивать репарации и вернуть вывезенные ими материальные ценности.

Начало «холодной войны»

«Мирные инициативы» СССР, призывавшие к всеобщему разоружению, имели в основном пропагандистское значение и не влекли реальных политических последствий. А.Я. Вышинский, занимавший пост министра иностранных дел СССР в 1949–1953 гг., продолжил риторическую традицию советской дипломатии. Его речи в ООН, полные угроз и оскорблений, напоминали о мрачном прокурорском прошлом оратора — главного обвинителя на фальсифицированных судебных процессах 1930-х гг. В силу этого он не был достаточно приемлемой и вызывающей доверие фигурой при келейных обсуждениях сложных дипломатических вопросов. Превращение трибуны Организации Объединенных Наций в пропагандистское средство не способствовало нормальному обсуждению таких вопросов, как контроль над атомной энергией и прекращение производства ядерного оружия.

Сталинская дипломатия силы, прокурорские окрики Вышинского вызывали протест западных государств, которые, как и СССР, примешивали к политическим соображениям идеологические — и тем самым неизбежно ужесточали противостояние двух блоков. Их соперничество зашло так далеко в 1940–1960-х гг., что получило название «холодной войны».

Экономика

1. Экономические системы

1.1. Переход к военной экономике

Приспособление народного хозяйства к военным условиям фактически началось уже с 1938–1939 гг. Это касалось как режима деятельности предприятий (увеличение трудового дня и ограничение перехода на другую работу), так и производимой ими продукции — военный заказ в ней стал особенно заметен.

Военный режим экономики не отменял прежнюю систему управления ею, но подчинял и правительство и наркоматы высшему органу — Государственному комитету обороны (ГКО), чьи решения являлись обязательными.

В июне и августе 1941 г. были одобрены первые мобилизационные военно-хозяйственные планы — соответственно на III и IV квартал 1941 г. Они предусматривали: 1) резкое увеличение выпуска боевой техники и боеприпасов, а также прочих товаров военного назначения; 2) эвакуацию предприятий и создание новых промышленных центров на Востоке; 3) расширение посевных площадей на неоккупированных территориях; 4) рост продукции легкой и пищевой промышленности; 5) установление военного режима работы на предприятиях.

1.2. Эвакуация и перепрофилирование предприятий

В конце июня 1941 г. началась массовая эвакуация промышленных предприятий на Восток и перепрофилирование их для нужд обороны. К ноябрю 1941 г. вглубь страны было переведено свыше 1,5 тыс. фабрик и заводов. Первый этап эвакуации завершился в основном к началу 1942 г., когда на фронтах установилось относительное затишье. Отступление советских войск летом 1942 г. означало новый виток переброски предприятий в глубокие тыловые районы. Второй этап эвакуации окончился осенью 1942 г. «Передвижка» фабрик и заводов производилась и позднее, но уже не отличалась масштабностью. Однако эвакуировать далось не все предприятия. Многие из них разрушались, чтобы не допустить использования их врагом.

Перепрофилирование предприятий означало приспособление их для выпуска боевой техники и боеприпасов и перераспределение их обычной продукции — бо?льшая ее часть отдавалась фронту.

На развитие военной экономики, особенно в 1941–1942 гг., наложило отпечаток то обстоятельство, что традиционно очаги производства в России располагались на Юге, Западе и в Центре. Именно эти части страны и были охвачены военными действиями. Поскольку сделать военно-промышленный рывок на основе имеющихся мощностей было очень трудно, в годы войны резко усилилось новое промышленное строительство.

В результате действия трех факторов — эвакуации, потери значительной части главных промышленных районов и нового строительства — произошли значительные изменения в экономической структуре СССР. Восточные районы уже в 1942 г. выпускали в 1,9 раза больше продукции, чем до войны. Главными металлургическими центрами стали Кузбасс и Урал. Каменный уголь, после утраты Донбасса, в основном добывался на Урале, в Казахстане и в Подмосковье. Урал занял и одно из первых мест по производству вооружений.

1.3. Установление нового трудового режима

В годы войны к выполнению как промышленных, так и военно-технических работ привлекалось практически все трудоспособное население страны. Принятый в феврале 1942 г. указ Верховного Совета СССР предусматривал мобилизацию мужчин от 16 до 55 лет и женщин от 16 до 45 лет для работы по месту жительства на производстве и в строительстве, в первую очередь в авиационной и танковой промышленности, промышленности вооружения и боеприпасов, металлургической, энергетической и топливной промышленности. Все уклонившиеся от работы привлекались к суду. Рабочие прикреплялись к предприятиям, которые они не могли покинуть без разрешения администрации. Миллионы людей были эвакуированы вместе с заводами далеко в тыловые районы.

26 июня 1941 г. на предприятиях устанавливались обязательные сверхурочные работы до 3 часов в день. В действительности трудовой день был еще более продолжительным и составлял нередко 14 часов в сутки. Отпуска отменялись, вместо них полагалась денежная компенсация. Должны были работать и все выпускники школ и ремесленных училищ допризывного возраста.

Но и этими мерами не удалось ликвидировать ощутимую нехватку рабочей силы на производстве. В 1943 г. общее число рабочих и служащих составляло чуть больше 60 % от довоенного уровня.

1.4. Военизация экономики в 1941–1945 гг

Война не затронула опор «командной экономики». Милитаризация народного хозяйства и была так блестяще и быстро проведена, потому что социалистическая экономика создавалась и работала в режиме предельных нагрузок, штурмовщины и принуждения. В этом смысле ее можно назвать «военной» еще до войны.

Война предрешила развитие промышленности «вширь», ее своеобразное рассредоточение. Экономическое освоение восточных территорий — то, в чем не преуспели даже сталинские «индустриализаторы», за годы войны получило резкий толчок и развертывалось с нарастающей силой в последующее время. В военных условиях устанавливался новый «потолок» производительности труда. По существу это был очередной «скачок», мало отличимый от тех, которые присущи 1930-м гг.

Военная экономика, правда, была в большей степени свободна от экспериментирования, чем экономика 1930-х гг. Это даже в какой-то мере сказалось на внедрении новых образцов боевой техники в массовое промышленное производство. Там, где это угрожало нарушением производственного ритма, военно-технические новинки встречались сдержанно.

Особо следует упомянуть о финансовых проблемах военной экономики. Можно обозначить следующую схему финансовых источников войны:

1) массовое изъятие денег у населения. Оно осуществлялось как прямым путем (распространением оборонных займов), так и опосредованным (установлением низких расценок в промышленности, не отражающих реально вложенный в производство труд, или низких заготовительных цен на продукты крестьян);

2) резкое сокращение расходов на социальные нужды, просвещение, культуру и науку;

3) выпуск необеспеченных ценностями денег.

1.5. Упрочение сталинской экономической модели. Конец 1940-х гг

Восстановление разрушенных промышленных и сельскохозяйственных объектов предпринималось почти сразу же после освобождения захваченных территорий. Этот процесс приобрел особый размах с 1944 г. «Реконструкционный» четвертый пятилетний план на 1946–1950 гг. был принят в марте 1946 г., но полной ясности о том, в какой мере будет изменяться экономический курс, не было. Основательно менять его не собирались. На рубеже 1940–1950-х гг. было проведено несколько экономических дискуссий, но ощутимых последствий они не имели. Отказа от прежней экономической модели не произошло, чему способствовали два обстоятельства.

Это, во-первых, промышленный спад 1945–1946 гг. Он был связан с конверсией производства, с переходом от «военной» к «нормальной» (естественно, по меркам 1930-х гг.) экономике. Любой экономический спад, любой кризис — хлебозаготовительный или промышленный — исцелялся по методикам «великого перелома» одним лекарством: принуждением и завинчиванием гаек. Кризис для властей был прежде всего сигналом о том, что они где-то не прибегли к необходимому нажиму.

Во-вторых, следует отметить тесную связь экономических и идеологических программ. Любое изменение экономической конструкции потребовало бы перемены идеологической аргументации, а последняя не в меньшей степени, чем репрессивный аппарат, была орудием политического подчинения.

Консервативные подходы проявились и в сельском хозяйстве. Власти предпочитали делать ставку не на маленькое «звено» (обычно создаваемое в рамках одной крестьянской семьи), а на более крупную «бригаду». Этим стремились побудить крестьян радеть не столько о своих личных, сколько об общественных потребностях. Данной цели служили и жесткие ограничения в 1947–1950-х гг. рыночной торговли колхозников и попытки уменьшить их приусадебное хозяйство. Последнее мотивировалось необходимостью положить конец «разбазариванию» колхозных земель. На деревню вновь накладывалась замаскированная дань. Денежная реформа 1947 г., предусматривавшая невыгодный обмен денег, накопленных и хранимых вне сберегательных касс, ударила прежде всего по крестьянину. Объем колхозных поставок ежегодно возрастал, а закупочные цены до начала 1950-х гг. оставались на довоенном уровне.

2. Экономическое развитие

2.1. Промышленность

«Средние» промышленные показатели 1941 г. дают не совсем точную картину тогдашней производственной разрухи. Они отражают как относительно динамичное развитие промышленности в первой половине года, так и удар, нанесенный ей после начала войны.

Таблица 21

Производство промышленной продукции в 1941–1945 гг., в % к 1940 г.

Данные 1942 г. наиболее отчетливо показывают то положение, в котором оказалась промышленность в результате потери значительного числа предприятий и источников сырья.

Таблица 22

Производство в 1940–1942 гг.

Общий объем продукции промышленности сократился за счет ее «гражданских» отраслей, особенно легкой и пищевой промышленности, увеличилась продукция машиностроения, прежде всего ориентированного на выполнение оборонных заказов. В 1943 г. объем военной продукции возрос по сравнению с 1940 г. более чем вдвое и намного превысил показатели военных отраслей промышленности Германии.

Таблица 23

Продукция легкой и пищевой промышленности в 1941–1945 гг., в % к 1940 г.

Конверсия после окончания войны привела не только к замедлению выпуска промышленной продукции, но и к сокращению ее общего объема: он составил в 1946 г. 92 % от уровня 1945 г. Это обстоятельство, объективно неизбежное в условиях перехода от войны к миру, вызвало цепную реакцию жестких мер «по подъему народного хозяйства». Арсенал их мало изменился с 1930-х гг .Уже в 1947 г. производство промышленных изделий стало резко увеличиваться, а в 1948 г. его объем превысил довоенный уровень. Это более соответствовало цифрам 4-го пятилетнего плана (1946–1950 гг.), предполагавшего быстрые темпы экономического роста. Производительность труда в промышленности пытались поднять борьбой с «летунами», часто менявшими место работы, поощрением стахановцев (на практике не только бесплодным, но и убыточным), и, наконец, реформой оптовых цен 1949 г., сделавшей продукцию тяжелой промышленности весьма прибыльной.

Таблица 24

Производство важнейших видов промышленной продукции в 1945–1950 гг.

2.2. Сельское хозяйство

В годы войны в сельском хозяйстве, как и в промышленности, произошли заметные изменения. Резко возросли объем и значимость продукции восточных районов страны. Туда перегонялись колхозные стада, переводилась сельхозтехника, там осваивались новые посевные площади.

Таблица 25

Валовая продукция сельского хозяйства в военные годы, в % к 1940 г.

Таблица 26

Основные показатели развития сельского хозяйства 1940–1950 гг.

1942 г. был наиболее кризисным для сельского хозяйства, но в 1943–1944 гг. началось его восстановление. Оно во многом зависело от темпов освобождения западных территорий СССР. Быстрее прочего удалось улучшить положение животноводства. В тыловых районах ее продукция даже возросла, что, конечно, не могло восполнить потерь, понесенных в результате оккупации важнейших житниц страны: Украины, Дона, Северного Кавказа, Центра России.

В 1945 г. мяса и сала в стране производилось чуть больше половины от довоенного уровня. В 1942 г. не засевалось свыше 40 % ранее обрабатываемых земель. В последующие годы положение улучшилось, но и в 1945 г. обрабатывалось примерно столько же земель, сколько в 1941 г. Валовой сбор зерна к концу войны составил едва половину того, что выращивали в 1940 г.

По ряду показателей уровень 1940 г. не был превзойден и в 1950 г. Здесь сказались не только глубина военных потрясений, но и консервативная аграрная политика. Она сковывала инициативу крестьян и была основана по преимуществу не на использовании «материальных стимулов», а на принуждении.

2.3. Транспорт

Развитие транспорта в годы войны считалось одной из наиболее важных задач — в первую очередь, ввиду его значимости для достижения военно-стратегических целей. Удельный вес военных перевозок в общем объеме транспортных работ резко возрос, а пассажирских — почти на 40 %.

С 1943 г. все транспортные рабочие переводились на военное положение. Бесперебойность и налаженность работы транспорта были отличительной особенностью военного периода.

Строительство новых дорог, в первую очередь железнодорожных, в годы войны прежде всего учитывало не экономические и географические факторы, а конфигурацию линий фронтов. Крупнейшие из построенных тогда железнодорожных магистралей предназначались в качестве «обходных» путей для снабжения ряда армий.

В послевоенные годы началось быстрое развитие автомобильного транспорта, сопровождаемое выпуском новых усовершенствованных модификаций автомашин и расширением протяженности дорог с твердым покрытием.

Таблица 27

Работа транспорта в 1940–1950-х гг. Перевозки пассажиров, млн чел.

Общество

1. Демографические и социальные характеристики

Третья демографическая катастрофа в СССР была порождена войной. По недавно уточненным данным, общие потери страны в 1941–1945 гг. составили около 27 млн человек. Невозвратные потери вооруженных сил достигли 11,4 млн человек. Колоссальная убыль мужского населения привела к резкому разрыву между численностью мужчин и женщин, не преодоленному и спустя десятилетия после окончания войны.

Таблица 28

Численность населения СССР в 1941–1950 гг. (тыс. человек)

В военные годы увеличилась смертность гражданского населения, особенно городского. Сократилась рождаемость: на 1000 женщин в возрасте 20–24 лет с 177,5 в 1941 г. до 81,9 в 1944 г. и в возрасте 25–29 лет соответственно с 209,0 до 87,4.

Таблица 29

Динамика общих коэффициентов смертности гражданского населения России в 1941–1942 гг. (на 1000 человек населения)

После войны смертность снизилась почти вдвое по сравнению с довоенным уровнем (с 18,0 в 1940 г. до 9,7 в 1950 г. на 1000 человек населения). Вследствие уменьшения рождаемости в этот период не удалось достичь столь же заметного естественного прироста населения: он увеличился соответственно с 13,2 до 17,0. В 1950 г. по сравнению с 1940 г. намного сократилась смертность детей в возрасте до 1 года — с 181,5 до 80,7 на 1000 родившихся.

Таблица 30

Рождаемость, смертность и естественный прирост населения в 1950–1953 гг. (на 1000 человек населения)

Среднегодовая численность рабочих и служащих сильно уменьшилась в 1941–1942 гг. — с 88 до 59 млн человек, но затем стала неуклонно расти и к 1945 г. достигла уровня 1941 г., а в 1950 г. увеличилась по сравнению с 1945 г. в 1,4 раза.

Таблица 31

Население СССР в 1951–1953 гг. (тыс. человек)

Особенностью демографической ситуации 1940-х — начала 1950-х гг. стало резкое увеличение миграций населения. Основные районы миграций — Урал, Сибирь, Средняя Азия, Казахстан. По подсчетам Ж.А. Зайончковской, после начала войны сюда переселилось почти 10 млн человек — вдвое больше, чем в 1926–1939 гг. Массовые переселения осуществлялись и после 1945 г. Если в 1939–1959 гг. темпы прироста населения страны составляли 9,5 %, то Урала — 28,9 %, Сибири и Дальнего Востока — 35,4 %, Казахстана — 52,8 %. Значительное число людей было насильно вывезено оккупантами в годы войны за пределы СССР. К 1 июля 1946 г. только из трех «западных» оккупационных зон Германии и Дании было репатриировано в СССР 2 194 523 человека.

2. Уровень жизни

Уже в первые недели войны началось возвращение к карточной системе распределения. Продажа товаров по карточкам осуществлялась в крупнейших городах СССР (в частности, в Москве и Ленинграде) с июля 1941 г. Осенью 1941 г. карточки на хлеб, сахар и кондитерские изделия были введены во всех городах и поселках СССР. Вскоре по карточкам во многих местностях начали отпускать и другие важнейшие продукты питания: мясо, рыбу жиры, крупу и макароны. Помимо городского населения, нормированное снабжение предоставлялось также сельским жителям из числа интеллигенции — учителям, врачам и др. Уже к декабрю 1942 г. государственное снабжение хлебом по нормам охватило почти половину населения страны.

Все получавшие карточки были разделены на четыре категории: 1-я — рабочие, учителя, ученые, врачи, инженеры предприятий; 2-я — служащие; 3-я — иждивенцы; 4-я — дети до 12 лет. Однако паек 1-й категории получали не все рабочие, но лишь те из них, кто был занят на тяжелых работах или трудился на важнейших оборонных предприятиях. Как правило, остальное городское население (и рабочие, и служащие, и интеллигенты) снабжалось пайком 2-й категории.

По нормам 1941 г. паек 1-й категории для рабочих состоял из 800 г хлеба в день и 800 г сахара и кондитерских изделий в месяц на 1 человека, служащих — соответственно 500 и 400 г. Рабочие 2-й категории получали 600 г хлеба в день и 600 г сахара и кондитерских изделий в месяц, служащие — соответственно по 400 г. Иждивенцы и дети до 12 лет получали по 400 г хлеба в день и 400 г сахара и кондитерских изделий в месяц (дети до 12 лет по снабжению сахаром причислялись к 1-й категории). Данные нормы понизились в среднем на 100 г для каждой категории в 1943 г. Это было связано с необходимостью обеспечить хлебом жителей освобожденных районов, число которых быстро увеличилось ввиду стремительного продвижения советских войск во второй половине 1943 г. В 1945 г. нормы 1941 г. были восстановлены. Окончательно карточки отменили в декабре 1947 г. Поощрительные пайки за лучший труд в основном состояли из продуктов, полученных в подсобном фабрично-заводском хозяйстве. Непродовольственные товары выдавались нерегулярно, в зависимости от средств, которыми располагали местные распределительные организации. В экстремальных ситуациях нормы выдачи продуктов существенно менялись. Так, в дни блокады Ленинграда с ноября 1941 г. по февраль 1942 г. рабочие получали 250 г, а иждивенцы — 125 г хлеба.

Спастись от голода пытались прежде всего огородничеством — им занималось в 1943 г. 45 % населения РСФСР. Те, у кого имелись средства, стремились улучшить свое питание за счет колхозного рынка. Его доля в розничном товарообороте страны за годы войны увеличилась в несколько раз и составила в 1945 г. 46 %. Но цены на рынке по сравнению с 1940 г. выросли уже в 1942 г. в 7 раз, а в следующем году — даже в 12 раз. Затем наблюдалось некоторое их понижение, но и в 1945 г. они являлись чрезмерно высокими.

Почти вдвое фактически понизилась оплата трудодней в колхозах по сравнению с 1940 г. Даже в 1950 г. крестьянин еще не смог получить по трудодням то количество зерна и денег, которое ему выдавалось десять лет назад. Мясо, молоко и прочие продукты колхозы почти полностью сдавали государству. Как и прежде, крестьянину приходилось рассчитывать только на личное подсобное хозяйство.

В период 1945–1950-х гг. среднемесячная заработная плата в народном хозяйстве выросла с 439 до 642 рублей, причем в промышленности — с 478 до 708, в сельском хозяйстве — с 235 до 395, на транспорте — с 486 до 707, связи — с 356 до 529, в торговле и питании — с 271 до 470. Зарплата врачей увеличилась за это время с 394 до 486 рублей, учителей — с 484 до 689, ученых — с 663 до 937 и служащих аппарата органов управления — с 509 до 688. Государственные органы стремились дифференцировать зарплату в зависимости от тяжести и сложности выполняемой работы, уровня квалификации и образования, жестко поддерживая соответствующие пропорции оценок труда. Абсолютный рост заработков во второй половине 1940-х — начале 1950-х гг. сопровождался ощутимым снижением цен, преимущественно на продовольствие.

Понижение розничных государственных цен прежде всего достигалось удержанием на низком уровне в течение долгого времени закупочных цен на колхозную продукцию. С конца 1947 до весны 1953 г. цены на товары снизились на 55 %, из них на продовольственные на 62 % и непродовольственные на 43 %. Стоимость хлеба понизилась на 65 %, мяса — на 64 %, масла — на 67 %. Менее заметным стало изменение цен на непродовольственные товары. Цены на одежду снизились только на 16 %, шерстяные ткани — на 11 %. Более всего подешевели спички, табак, резиновая и кожаная обувь, чулки и носки, хлопчатобумажные ткани — на 44–77 %. Однако цены на товары в 1953 г. были выше цен 1940 г. на 42 %. В среднем в 1950 г. 1 человек потреблял 26 кг мяса, 172 кг молока, 60 куриных яиц, 7 кг рыбы и рыбопродуктов, 11,6 кг сахара, 51 кг овощей, 11 кг фруктов и ягод, 241 кг картофеля, 172 кг хлеба. Картофель, хлеб и молоко являлись основой пищевого рациона людей. Низкой была обеспеченность населения непродовольственными товарами. В 1950 г. потребление на 1 человека составило: тканей — 16,5 кв. м, верхнего трикотажа — 0,3 штуки, бельевого трикотажа — 0,8 штук, чулочно-носочных изделий — 2,6 пары, кожаной обуви — 1,1 пары.

Обеспеченность жильем составила в среднем по стране в 1950 г. 7 кв. м на 1 человека. В 1941–1946 гг. построено 49,8 млн кв. м жилой площади. В 1946–1950-х гг. эта цифра удвоилась — было вновь построено и восстановлено 102,8 млн кв. м жилья.

Почти удвоилась в 1950 г. по сравнению с 1940 г. и обеспеченность населения врачами и средним медицинским персоналом. Эти показатели достигли уровня соответственно 14,6 и 39,6 на 10 000 человек населения.

Власть

1. Высшие органы власти

Политическая система в СССР в годы войны существенно не изменилась. Высшим законодательным органом продолжал оставаться Верховный Совет СССР. Однако он собирался во время войны лишь раз в год, а в 1943 г. не состоялось ни одного его заседания. Вся полнота государственной, военной и хозяйственной власти в стране указом Президиума Верховного Совета СССР 30 июня 1941 г. передавалась чрезвычайному органу, не предусмотренному Конституцией, — Государственному Комитету обороны во главе со Сталиным. В каждой области был назначен уполномоченный ГКО, но фактически Комитет обороны действовал через конституционные государственные учреждения, в первую очередь через правительство. После окончания войны ГКО был упразднен.

Правительство СССР, получившее в 1946 г. новое название — Совет Министров СССР, с мая 1941 г. вплоть до своей кончины возглавлял И.В. Сталин. Правительство объединяло министерства, число которых постоянно росло за счет начавшегося еще во второй половине 1930-х гг. процесса разукрупнения промышленных и строительных ведомств. К концу 1940-х гг. уже насчитывалось несколько десятков промышленных министерств.

2. Местные органы власти

В 1940–1953 гг. продолжалось административно-территориальное переустройство страны. Отчасти оно было вызвано территориальными приращениями СССР в предвоенные и послевоенные годы. В 1941–1954 гг. образовалось свыше 20 новых областей, в небольших союзных республиках — Грузии, Эстонии, Латвии, Литве — областное деление ликвидируется.

В годы войны деятельность Советов, находившихся в прифронтовой полосе, приостанавливалась, и их функции передавались руководителям действовавших здесь войсковых подразделений. Это правило, хотя и с оговорками, не касалось глубоких тыловых районов, где конституционный порядок сохранялся. Во всех случаях исполнительные комитеты — распорядительные органы местной власти — использовались для обеспечения жизнедеятельности низовых административных единиц. Закрепленный Конституцией принцип избрания руководителей Советов и их исполкомов в годы войны зачастую не соблюдался и кооптация (назначение) их стала обычным явлением. Конституционные процедуры в сфере управления были восстановлены после выборов местных Советов в 1947–1948 гг.

3. Национальная политика

Война усилила жесткий контроль центра над национальными окраинами, позволив, помимо прочего, провести акции, немыслимые ранее, в условиях мирного времени. Это прежде всего «переселение народов». Началось оно с насильственного переселения немцев Поволжья в Казахстан в 1941 г., а завершилось в 1943–1945 гг. высылкой народов Кавказа (чеченцев, ингушей, кабардинцев, балкарцев, карачаевцев), калмыков и крымских татар в Среднюю Азию и Сибирь. В качестве предлога было использовано сотрудничество с немецкими войсками групп лиц, принадлежащих к этим народностям. На месте Крымской и Чечено-Ингушской автономий появились Крымская и Грозненская области.

Ожесточенной была борьба с националистическими повстанцами на Украине и в Прибалтике: их сопротивление удалось сломить лишь в конце 1940-х гг. Обычным явлением стали чистки национальных политических элит. Наиболее масштабными они были в Грузии. В 1952 г. здесь было сфабриковано так называемое «менгрельское дело», в связи с чем оказались обвинены в национализме и шпионаже и арестованы почти все руководители республики.

Национальная политика, конечно, не ограничивалась одними лишь репрессиями. Ей была присуща (особенно в годы войны) и определенная гибкость. Это выразилось, в частности, в увеличении доли национальных кадров в управлении республиками и отказе от поспешной и резкой ломки в них культурно-бытовых укладов.

4. Государственная безопасность

Во время войны отчасти приостановился маховик политических репрессий. Изменился контингент «политических преступников». Он расширился за счет лиц, оказавшихся в плену и потому заподозренных в отсутствии советской «лояльности», и переселенных народов, коим приписывалась коллективная вина. В 1945–1953 гг. также не проводилось массовых репрессий в масштабах, сравнимых с 1937 г., хотя региональные чистки, как показали события в Ленинграде в 1949–1950-х гг. и в Грузии в 1952–1953 гг., затрагивали все слои общества.

Помимо «ленинградского» и «менгрельского» дел, необходимо упомянуть еще три дела, возникновение которых было характерно для политико-идеологического режима 1945–1953 гг. Самое раннее из них — дело командующего ВВС А.А. Новикова и связанных с ним лиц, обвиненных в халатности и пренебрежении к своим обязанностям. Оно не стало, как это бывало в прошлом, прологом к массовым арестам среди военных — в первую очередь из-за глухого сопротивления высшей командной верхушки армии. Однако то, что на скамье подсудимых вместе с Новиковым оказались и другие видные военачальники (часть показаний которых к тому же пытались использовать против Г.К. Жукова), позволяет предположить, что замыслом организаторов «дела» едва ли было только устранение частных неполадок в Военном ведомстве.

Фабрикации дела Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) благоприятствовала атмосфера, возникшая после начатой в 1949 г. борьбы с космополитизмом. Комитет, давно заподозренный в слишком тесных связях с заграницей, теперь обвиняли в стремлении расчленить СССР и в подрывной работе внутри страны по заданию иностранных разведок и сионистских организаций. Почти все члены Комитета и близкие к ним представители еврейской интеллигенции (среди них поэты И. Фефер, Л. Квитко, П. Маркиш) были расстреляны в 1952 г.

Логичным завершением сталинского правления явилось «дело врачей». Оно возникло в январе 1953 г. в связи с обвинением некоторых кремлевских врачей, в основном евреев, во «вредительстве» по отношению к больным. Следствие по делу продолжалось всего несколько недель (оно прервалось после смерти Сталина), но и этого оказалось достаточно, чтобы сфабриковать версию об антисоветском заговоре. Ее подкрепили «доказательствами», полученными с помощью лжесвидетельств и самооговоров обвиняемых.

Смертная казнь по-прежнему применялась как наказание за политические преступления. 26 мая 1947 г. она была отменена Указом Президиума Верховного Совета СССР, установившим, что «за преступления, наказуемые по действующим законам смертной казнью, применять в мирное время заключение в исправительно-трудовые лагеря сроком на 25 лет». Эта правовая норма уже в ближайшее время показалась сталинскому окружению крайне неудобной. 23 января 1950 г. Президиум Верховного Совета СССР уточнил собственный указ: «Допустить применение к изменникам родины, шпионам, подрывникам-диверсантам смертной казни как высшей меры наказания». Это мотивировалось просьбами национальных республик, профсоюзов и даже деятелей культуры.

Обеспечением государственной безопасности в 1941–1943 гг. ведал НКВД СССР, а с 1943 г. — созданный на основе ряда его подразделений Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ). Фактически политико-карательные функции принадлежали НКВД и, несмотря на изменение своего должностного положения, Л.П. Берия продолжал оставаться ключевой фигурой органов госбезопасности на всем протяжении 1940-х гг. Во главе НКГБ был поставлен его ближайший сподвижник В.Н. Меркулов, служивший ранее начальником Главного управления госбезопасности в составе НКВД. Сам Берия занимал пост наркома внутренних дел СССР до 1946 г., когда произошла новая замена руководства обоих карательных ведомств. Берия был назначен заместителем Председателя Совета Министров СССР, но продолжал курировать работу спецслужб. Министром государственной безопасности стал B.C. Абакумов, смещенный в результате интриги в 1951 г. и тогда же исключенный из партии. В 1951–1953 гг. Министерство государственной безопасности возглавлял малоизвестный партийный работник С.Д. Игнатьев, главным достоинством которого в глазах Сталина была непричастность к заподозренной им верхушке госбезопасности.

5. Армия

Советско-финская война обусловила определенные изменения в структуре боевой подготовки и в руководстве вооруженных сил. После войны К.Е. Ворошилов был смещен с поста наркома обороны и заменен маршалом С.К. Тимошенко. Вводилось строгое единоначалие в армии. В августе 1940 г. был отменен институт военных комиссаров, возрожденный, правда, во время отступления Красной армии, 16 июля 1941 г., и окончательно упраздненный лишь 9 октября 1942 г. Вновь создавались танковые корпуса. Произошло расформирование авиационных армий, оцененное позднее военными специалистами как малоудачный эксперимент. Однако переоснащение войск осуществлялось медленно. По техническим характеристикам советское вооружение уступало западноевропейским образцам — особенно в авиации и броневой технике.

Советско-германская война оказала огромное влияние на военное строительство СССР. Она кардинально изменила тактику и структуру войск и порядок их управления, их боевые качества и приданную им технику. Опыт войны непосредственно сказался при определении основных элементов перестройки Вооруженных сил СССР во второй половине 1940-х — начале 1950-х гг. Ей способствовала массовая демобилизация, проведенная в 1945–1948 гг.: численность войск сократилась за это время с 11,4 до 2,9 млн человек.

Изменения коснулись прежде всего высших военных структур. Военное ведомство в 1940–1953 гг. несколько раз меняло свое название: Наркомат обороны, Министерство Вооруженных сил СССР, Военное министерство. Его возглавляли: в 1941–1947 гг. — И.В. Сталин, в 1947–1949 гг. — Н.А. Булганин, в 1949–1953 — A.M. Василевский. В 1946 г. были объединены все политотделы армии и флота: они подчинялись Главному политическому управлению, ставшему отделом ЦК ВКП(б). Три рода войск (сухопутные войска, авиация и флот) управлялись главнокомандующими, главными штабами и военными советами. Территория страны оказалась разделенной между более чем 20 военными округами. Обязанностью военно-окружных органов стало не только руководство войсками и их боевое обучение, но и призыв военнообязанных (через районные комиссариаты) на действительную службу. В округах также восстанавливались военные советы, на которые возлагалась коллективная ответственность за состояние войск. Произошли изменения и в военных штатах. В сухопутных войсках основным оперативным соединением стала армия, а высшим и основным тактическими соединениями — соответственно корпус и дивизия.

Культура

1. Общие тенденции развития

Война усилила патриотическое оформление культуры, первые симптомы которого проявились уже в середине 1930-х гг. Во второй половине 1940-х гг. этот процесс приобрел черты карикатурности. Превознесение всего русского неожиданно обернулось пренебрежением к другим национальным культурам, к отрицанию взаимных культурных влияний различных народов. Нельзя не признать, что патриотические культурные процессы препятствовали распространению обычных в 1920-е гг. упрощенных «классовых» трактовок творчества ряда корифеев русской культуры. Однако круг канонизированных деятелей культуры в целом оказался узким. За его пределом остались не только выдающиеся русские философы и мыслители, но и крупнейшие представители художественного мира, особенно из числа тех, кто создал культуру «серебряного века» России. Их остракизм произошел или из-за их политических взглядов, или в результате причисления их (хотя нередко и беспочвенно) к «антиреалистическому» искусству, к стану «декадентов» и модернистов.

Война в значительной степени погасила культурную жизнь, хотя в определенных своих проявлениях она теплилась даже в блокадном Ленинграде. «Военная» тема стала основной в творчестве писателей, историков, художников и музыкантов.

Литература времен войны, разумеется, не выходила за пределы идеологических границ, допускаемых правящим режимом. Не отличались крамолой и произведения, увидевшие свет непосредственно после окончания войны. Вместе с тем уже в августе 1946 г. принимается скандально известное постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“, „Ленинград“». Творчество М. Зощенко и А. Ахматовой, подвергнутое в нем оскорбительной критике, было лишь поводом для нападок на журналы, печатавшие «идейно порочные» и «подозрительные» сочинения.

Но это было только началом. Постепенно неуклонно расширялся круг тех областей культуры, где обнаруживались «отрицательные явления». Это подталкивалось либо новыми постановлениями ЦК ВКП(б) (одно из них, «Об опере „Великая дружба“», осудило даже «антинародные» тенденции в музыке), либо публичными дискуссиями. Последние плохо оправдывали свое название. Им были присущи не споры, а безапелляционные «разоблачительные» выступления, опровергнуть которые едва ли кто решался без риска для своей жизни. Их схема зачастую была односложной: одни критиковали, другие выступали с самокритикой. Публичное самообвинение являлось обязательной, почти ритуальной принадлежностью подобных действ.

В философской дискуссии объектом нападок оказался сам Гегель, чьи сочинения традиционно считались одним из источников марксизма. Теперь они оценивались как «аристократическая реакция на французскую революцию», делались и глухие намеки на связь некоторых сторон учения Гегеля с фашизмом. Дискуссия в биологии — ее «вершиной» стала завершившаяся победой Т.Д. Лысенко сессия Академии сельскохозяйственных наук (ВАСХНИЛ) в 1948 г. — осудила «вейсманистов» и «морганистов», в чьих взглядах усмотрели отход от диалектического материализма. Дискуссия в языкознании (здесь высказался сам Сталин) осудила концепции известного языковеда Н.Я. Марра. Они действительно являлись небесспорными, но сталинские статьи на какое-то время вообще прекратили всякие споры в определенных областях лингвистики. Сам Марр, тогда уже покойный, подозревался в зажиме свободы мысли в науке; ряд его последователей был немедленно изгнан из академических и учебных институтов.

Историки давно спорят о том, что было причиной столь резкой охранительной идеологической реакции. Однако в значительной степени то, что происходило в культуре, можно соотнести с общим консервативным курсом Сталина, столь отчетливо проявившимся, например, в экономике и внешней политике. Нетрудно увидеть связь кампании против «космополитов» с обличением «империалистических» замыслов Запада, чем без устали занимался А.Я .Вышинский в ООН. Окрик против любых поползновений в сторону экономического либерализма эхом отразился не только в политэкономической дискуссии, но и на атмосфере, лексике и резкости других «проработок» обществоведов, подозреваемых в инакомыслии.

2. Наука и образование

Приоритетными научными направлениями в первой половине 1940-х гг. стали те, которые непосредственно были связаны с нуждами войны.

Важнейшие среди них — совершенствование вооружений, поиски новых источников сырья, создание эффективных медицинских средств.

Здесь необходимо отметить вклад таких ученых, как физики Д.Ф. Иоффе, П.Л. Капица, Л.Д. Ландау, математики М.В. Келдыш и С.А. Чаплыгин, медики Н.Н. Бурденко и А.В. Вишневский.

Послевоенный период (1945–1953 гг.) примечателен многочисленными научными дискуссиями — в биологии, философии, литературоведении, искусствознании, языкознании, политической экономии. Проходившие в атмосфере огульных обвинений и поисков «крамолы», эти дискуссии в целом отрицательно отразились на развитии наук.

По-прежнему наивысших достижений удалось достичь в сферах исследований, связанных с оборонными целями: здесь не жалели средств и не изгоняли талантливых ученых.

В конце 1940-х — начале 1950-х гг. были созданы атомная и водородная бомбы (тут особо следует отметить вклад И.В. Курчатова и А. Д. Сахарова) и ракеты дальнего радиуса действия (их появление во многом связано с работой конструкторских групп В.Н. Челомея и С.П. Королева).

Нельзя отрицать того, что многие важные сведения, которые помогли быстро выполнить ядерную программу СССР, были добыты советской разведкой с помощью американских и английских физиков, придерживавшихся левых взглядов. На ракетную программу СССР, несомненно, оказали влияние образцы ракетного оружия (ФАУ), созданного в свое время в Германии В. фон Брауном. Однако в целом выполнение ракетно-ядерной программы в СССР являлось следствием, прежде всего, работы советских ученых и инженеров, итогом максимального напряжения их, самоотверженности рабочих многих отраслей промышленности.

Война обусловила резкий упадок средней и высшей школы. Сократилось число учащихся, снизилось качество обучения. Многие высшие учебные заведения были эвакуированы на Восток, преобладающее внимание в них уделялось выпуску работников тех сфер, в которых нуждались армия и промышленность: медиков, военных и технических специалистов.

3. Литература

Многие литературные произведения приобрели известность и широкий отклик в годы войны по разным причинам. Здесь могла иметь значимость и их актуальность, вне зависимости от литературных достоинств. Такой резонанс, например, получила пьеса А. Корнейчука «Фронт», отвергавшая устаревшую военную тактику. Поэма А. Твардовского «Василий Теркин» обрела популярность в стране не только благодаря ее чистому и образному языку но и потому что она без прикрас показывала правду войны, а не лакировала ее в угоду литературным вкусам чиновников. Повесть В. Василевской «Радуга», посвященная антифашистскому сопротивлению в тылу, стала знаменитой прежде всего из-за ее созвучности настроению общества. Сами же ее художественные приемы примечательны ярко выраженной экспрессией, доходящей до гиперболичности. Стихи К. Симонова и О. Берггольц в лучших их образцах привлекали читателя благородной сдержанностью, остротой лирического переживания.

Не вся военная литература выдержала испытание временем, и не все достойное в ней было сразу отмечено вниманием общества. Ставший привычным список ее высочайших образцов, без изменения повторяемый учебниками литературы уже много лет, имеет сложное происхождение и не всегда может служить мерилом художественной ценности. Отметим, что переход к военной теме для многих писателей не был столь легок, как это нередко представляется. Их художественные средства, предназначенные для выражения интимной лирики и психологической прозы, не могли быть полностью пригодными в военной публицистике. Но подлинные писатели, даже прикоснувшись к непривычной для них ранее военной тематике, сумели сохранять присущий им неповторимый стиль и мастерство. Таковы отмеченное классической простотой, чеканностью и монументальностью стихотворение А. Ахматовой «Мужество» и выраженная усложненным художественным почерком и глубокой интимностью переживания «Ожившая фреска» Б. Пастернака.

4. Искусство

Тема войны стала определяющей в киноискусстве 1941–1945 гг.; она отразилась и во многих лентах второй половины 1940-х гг.

Среди наиболее известных «военных» фильмов — «Секретарь райкома» И. Пырьева, «Она защищает Родину» Ф. Эрмлера, «Парень из нашего города» Б. Столпера, «Машенька» Ю. Райзмана, «Подвиг разведчика» Б. Барнета, «Молодая гвардия» С. Герасимова.

Исторический жанр наиболее впечатляюще был представлен работой С. Эйзенштейна — двухсерийной лентой «Иван Грозный». Ее последняя часть вышла на экраны лишь в конце 1950-х гг. — и это не было случайностью. Едва ли Сталин увидел в изображении опричников политический намек, но стиль фильма, столь не похожего на бесхитростные киноленты тех лет, был воспринят им настороженно.

Постановление ЦК ВКП(б) «О кинофильме „Большая жизнь“» (1946) подвергло осуждению работы С. Эйзенштейна («Иван Грозный»), П. Лукова («Большая жизнь»), Г. Козинцева и Л. Трауберга («Простые люди»). Последним двум фильмам приписывалось искажение советской действительности, что выразилось в «преувеличении» трудностей военного и послевоенного времени.

Значительный общественный отклик получили в послевоенные годы фильмы «Мичурин» А. Довженко, «Весна» Г. Александрова, «Кубанские казаки» и «Сказание о земле Сибирской» И. Пырьева. Присущая им идеализация советской жизни не помешала их популярности среди зрительской аудитории.

Широкую аудиторию имели песни военных лет, созданные Н. Богословским, М. Блантером, К. Листовым.

Из шедевров музыкального искусства военного времени наиболее известны балет «Гаянэ» А. Хачатуряна, опера «Война и мир» С. Прокофьева и знаменитая Седьмая («Ленинградская») симфония Д. Шостаковича, впервые исполненная в марте 1942 г. Все упомянутые композиторы не избежали гонений в 1947–1949 гг.: их обвиняли в формализме и прочих «грехах».

Часть V
«Оттепель»
(1953–1964)

Политика

1. Внутренняя политика

1.1. Первый этап борьбы за власть в послесталинском руководстве: устранение Л.П. Берии

Сталин умер 5 марта 1953 г. Его ближайшие соратники быстро оттеснили от власти более молодых функционеров, введенных в высшие органы партии на XIX съезде КПСС. Сталинский наследник Г.М. Маленков, назначенный на пост Председателя Совета министров СССР, не стремился заявить свои права на единоличное правление. Начатая спустя несколько недель борьба с пока еще анонимным культом личности бесспорно отражала стремление нового руководства покончить с самыми отвратительными сторонами сталинской диктатуры.

Л.П. Берия, со свойственной ему напористостью, первым уловил новые веяния, распространив компрометирующий Сталина материал по «делу врачей» уже весной 1953 г. Отповедь Г.М. Маленкова, когда он услышал преподносимый ему поток славословия и лести, выговор К.М. Симонову со стороны Н.С. Хрущева за публикацию чрезмерно «сталинской» статьи — все эти инциденты весны 1953 г. были звеньями одной цепи. Тяга к единоличному господству в тех условиях, когда еще не были разрушены террористические механизмы власти, пугала возможностью новых кровавых чисток. Поддержать равновесие в «коллективном руководстве» — для правящей группы это было условием не только политического, но и физического выживания. В такой ситуации поступки Берии, энергично расставлявшего на важные посты «своих» людей и контролировавшего репрессивный аппарат, не могли не вызывать подозрений. Реформаторские проекты Берии, охватившие широчайший круг вопросов и имевшие либеральный оттенок, явно нарушали принципы «совладения» властью. Все поведение Берии, в глазах его соратников, копировало сталинскую технику политических переворотов. Его устранение было предрешено. В июне 1953 г. Берия был арестован и после многочисленных допросов казнен в конце 1953 г.

1.2. Второй этап борьбы за власть в послесталинском руководстве: возвышение Н.С. Хрущева

Созданная в начале марта 1953 г. конструкция власти не отличалась прочным равновесием. После ареста Берии началась скрытая борьба Хрущева за первенствующее место в высшей политической элите. Сначала Хрущев добился контроля над партийным аппаратом, чему способствовало избрание его в сентябре 1953 г. Первым секретарем ЦК КПСС. Смещение Маленкова с поста Председателя Совета Министров СССР в феврале 1955 г. заметно ослабило влияние главного хрущевского противника. Его преемником стал Н.А. Булганин, хотя и не сторонник Хрущева, но более нейтральная фигура в высшем руководстве.

На втором этапе борьбы за власть Хрущев столкнулся с группой самых влиятельных послесталинских политиков, среди которых были К.Е. Ворошилов, Н.А. Булганин, Л.М. Каганович, Г.М. Маленков, В.М. Молотов. Предъявленные ими Хрущеву летом 1957 г. обвинения в авторитаризме, бесспорно, имели веские основания. Но в тех условиях авторитаризм Хрущева был лучшим ускорителем целительных общественных и экономических перемен, нежели консерватизм «сталинистов». Устраняя своих противников, Хрущев воспользовался необычным для традиционной (с середины 1930-х гг.) сталинской практики приемом «передвижки» власти. Он обратился за помощью к большой группе членов Центрального комитета КПСС, тем самым в известной мере «демократизировав» политический переворот. В июне 1957 г. Молотов, Каганович и Маленков были лишены своих высоких постов и выведены из состава ЦК КПСС. В 1958 г. Хрущев назначается на должность Председателя Совета министров СССР и тем самым сосредотачивает в своих руках всю полноту власти в стране. Политические перемены, в отличие от сталинских времен, не сопровождались ни судебными процессами, ни уничтожением соперников. Хрущев, сделав разоблачение сталинского произвола эффективным инструментом борьбы за власть, не имел ни способностей, ни желания, ни возможностей возврата к кровавым чисткам.

Отвергнув расстрелы и аресты как метод борьбы, Хрущев, однако, почерпнул немало из опыта прошлых лет для идеологической дискредитации оппонентов. Одиозная политическая биография большинства его противников, обагривших руки в крови в 1930–1940-х гг., служила немаловажным аргументом в процессе их политического развенчания.

1957 г. стал концом политической карьеры для многих сталинских сподвижников. Часть из них, потеряв свое влияние, убиралась постепенно, на протяжении последующих нескольких лет (как Булганин в 1958 г. и Ворошилов в 1960 г.). После 1957 г. основу политического руководства СССР составили, помимо Н.С. Хрущева и А.И. Микояна, Л.И. Брежнев, Ф.Р. Козлов, Н.В. Подгорный, М.А. Суслов, А.Н. Шелепин, П.Е. Шелест, А.Н. Косыгин. Вплоть до 1964 г. в их среде не проявлялись притязания на власть Хрущева.

1.3. Первые попытки экономических реформ

Обновление сталинской модели не ограничилось только политической сферой. Неизбежным стало изменение экономического курса. Чрезмерная централизация не могла обеспечить динамичный рост промышленности, номенклатура и объем изделий которой заметно умножились по сравнению с 1930-ми годами. Государственная регламентация, слабое материальное стимулирование труда крестьян губительно сказывались на сельском хозяйстве. Именно в аграрной сфере и пересматривались в первую очередь прежние экономические приоритеты.

В сентябре 1953 г. Хрущев предложил на Пленуме ЦК КПСС серию мер, призванных облегчить положение колхозников. Принцип их личной заинтересованности, что очень важно, оценивался им как один из основных инструментов подъема сельского хозяйства. Вполне оправданным был и призыв Маленкова в августе 1953 г. к ускоренному развитию легкой промышленности: необходимо было преодолеть дефицит потребительских товаров, ставший хроническим в послевоенной стране.

Экономический «либерализм» вскоре стоил Маленкову его должности. Недооценка тяжелой промышленности и налоговые послабления крестьянству — таковы были главные обвинения, обусловившие отставку главы правительства в 1955 г. Нападки на Маленкова, впрочем, были столь же следствием раздражения партийных консерваторов, сколь и элементом политической интриги против него в развернувшейся тогда борьбе за власть в Кремле. Но тот же «популистский» дух Маленкова отразился позднее и рядом граней экономической политики Хрущева.

1.4. Борьба с «культом личности» Сталина

Самым заметным внутриполитическим событием 1953–1964 гг. было «разоблачение культа личности Сталина». Этой формулировкой охватывался целый комплекс проблем — правовых, политических, хозяйственных — решение которых должно было положить конец внутригосударственному террору. Необходимость данного шага фактически не отрицалась ни одной из крупных политических фигур в высшем эшелоне власти. Разногласия в правящей группе 1953–1957 гг. касались лишь темпов и содержания процесса десталинизации. Если Хрущев и Микоян стремились к публичному обсуждению преступлений 1930–1950-х гг., то Молотов и близкие ему по духу партийные консерваторы настаивали на ограничении масштабов критики прошлого. Знаменитый доклад Хрущева «О культе личности и его последствиях» был произнесен на закрытом заседании XX съезда КПСС 25 февраля 1956 г. Он представлял собой пересказ официозной позиции, коллективно, хотя и не без споров, одобренной Президиумом ЦК КПСС.

Основные его положения были изложены в постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», принятом 30 июня 1956 г. Собственно, только в этой интерпретации они и будут известны в СССР многие годы.

Однако в самом докладе нетрудно увидеть и личные импровизации Хрущева. Он заметно усилил рядом присущих ему в ораторской речи отступлений отрицательные оценки сталинщины. Правда, эмоциональные выпады Хрущева в целом не изменили умеренность и двойственность его рассуждений о культе личности, что и было повторено в постановлении 30 июня 1956 г. В деятельности «вождя народов» различали положительную и негативную стороны. Первая выразилась в его «неуклонной борьбе за победу социализма в СССР», вторая — в «перегибах», допущенных во время этой борьбы. Сама эта «двойственность», несмотря на ее очевидно ложные посылки, была новшеством в те годы. Обычно как в сталинские времена, так и в эпоху Хрущева советские политические деятели либо подвергались однозначному очернению, либо являлись объектом ритуального поклонения — середины не было. Примечательно и другое: постановление знаменовало собой отход от безусловного признания правильности советского политического курса. Предпринятые в 1956 г. попытки объяснить противоречия советской истории нельзя не признать ограниченными и в чем-то даже примитивными. Они не коснулись главного вопроса: о том, насколько репрессивная сталинская диктатура была определена фундаментальными особенностями политической системы в СССР. Но выступлениями против «культа личности» подрывалась одна из осей советской идеологии — догма о непогрешимости «коллективных» органов власти.

«Антисталинизм» Хрущева не отличался последовательностью. Неконтролируемая критика прежних порядков, всколыхнувшая публицистику и беллетристику в середине 1950-х гг., тревожила его. Весной 1957 г. на встрече с писателями он выступил против «огульного отрицания положительной роли И.В. Сталина в жизни нашей партии и страны». Лишь после XXII съезда КПСС (1961) частично поощряемая властями антисталинская кампания неуклонно набирает обороты. Вершиной ее стала публикация в 1962 г. повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», описывающей гулаговские нравы.

1.5. Отставка Хрущева

Провал экономических реформ конца 1950 — начала 1960-х гг. усилил общественную изоляцию Хрущева. Повышение розничных цен в начале 1960-х гг. вызвало волнения в городах. Наиболее мощные из них произошли в Новочеркасске в 1962 г. Военные были недовольны масштабами форсированной демобилизации, вследствие чего десятки тысяч офицеров вынуждены были покинуть ряды армии. Партийные и государственные чиновники опасались за свою карьеру, видя бесчисленные аппаратные перестройки, из которых особо знаменито разделение в 1962 г. партийных комитетов на промышленные и сельские. Пожалуй, трудно назвать хотя бы один социальный слой, который оказал бы реформатору безусловную поддержку.

Сама эта изоляция была бы несущественна в системе террористической диктатуры 1920–1950 гг. В середине 1960-х гг., когда приемы удержания власти должны были неизбежно измениться, политическое одиночество Хрущева стало немаловажным условием его смещения. Пружины антихрущевского заговора и по сей день недостаточно обнажены, но можно отметить, что события октября 1964 г. выявили довольно широкое единодушие политической бюрократии. В импульсивных попытках перемен она обнаружила угрозу устойчивости фундамента государственной власти в СССР.

Возникновение антихрущевского заговора следует отнести к лету 1964 г. Отсутствие документов и разногласия мемуаристов не позволяют точно определить круг лиц, являвшихся главными организаторами переворота. Несомненно, однако, что среди них были секретари ЦК КПСС Л.И. Брежнев и Н.В. Подгорный, первый секретарь ЦК Компартии Украины П.Е. Шелест, председатель КГБ В.Е. Семичастный и Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Н.Г. Игнатов. Получив поддержку армии и сил безопасности, склонив на свою сторону большинство членов ЦК КПСС и изолировав колеблющихся, заговорщики без особых усилий смогли одержать победу, вынудив Хрущева подписать заявление об отставке. Пленум ЦК КПСС 14 октября 1964 г. освободил Хрущева от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Высший партийный пост был отдан Брежневу, который многими считался компромиссной и «переходной» политической фигурой. Председателем Совета министров СССР стал А.Н. Косыгин.

2. Дипломатия

2.1. Первые дипломатические шаги послесталинского руководства

Новое советское руководство попыталось исправить самые очевидные из допущенных сталинскими дипломатами оплошностей. Правительству Турции в мае 1953 г. сообщили, что прежние условия заключения договора, выдвинутые СССР, уже не имеют силы, и он может быть подписан в любое время. Спешно налаживались связи с Югославией. Оскорбительные выпады в адрес Тихо быстро исчезли со страниц советских газет. Чисто декоративных шагов, однако, оказалось мало, «чтобы преодолеть наследие сталинской внешней политики. Турция не пожелала иметь соглашение о «дружбе» с СССР и предпочитала определять свою политику в рамках НАТО. Советско-югославские связи вплоть до смещения Хрущева так и не могли достигнуть той сердечности, которая была им присуща в середине 1940-х гг.

В Европе ключевыми проблемами советской внешней политики по-прежнему оставались германское урегулирование, контроль над восточноевропейскими союзниками и ослабление направленных против СССР военных блоков.

2.2. «Германский вопрос»

«Германский вопрос» в 1950-х гг

Коллективная дипломатия «совладельцев» власти в Кремле отличалась негибкой осторожностью и не могла разрубить германский узел. На Берлинском совещании министров иностранных дел Франции, Англии, СССР и США, проходившем в январе-феврале 1954 г., поочередно были отвергнуты все советские предложения о будущем устройстве единой Германии. Они сводились к тому чтобы сделать Германию нейтральной и лишить ее армию наступательных качеств. Западные дипломаты пошли, правда, на небольшую уступку СССР, заявив, что договоры, заключенные ФРГ, формально не будут считаться обязательными для будущего единого немецкого государства. Но в тех условиях эта оговорка мало что меняла.

Не удалось ускорить германское урегулирование и после того, как Советский Союз и ФРГ установили дипломатические отношения в 1955 г. Во второй половине 1950-х гг. Хрущев, уже не связанный ритуалами коллективного принятия решений, попробовал решить германский вопрос рядом дипломатических импровизаций. Они были построены не на позиции силы, а только на угрозе ее применения. Дипломатический блеф, к которому нередко прибегал Хрущев во всех мировых кризисах — Суэцком 1956 г., Берлинском 1961 г. и Карибском 1962 г. — не был лишен элементов авантюризма, от чего старался удерживаться даже Сталин.

Конкретным проявлением этого курса в германских делах стала угроза Хрущева подписать сепаратный мирный договор с ГДР. Это означало, что о доступе в Берлин западным державам предстояло договариваться не с СССР, а с восточногерманским правительством, которое они не признавали. Сообщавшая об этом знаменитая нота СССР 27 ноября 1958 г. фактически являлась ультиматумом. Советский Союз соглашался отложить выполнение своих планов лишь до определенного срока — мая 1959 г. К этому времени странам-победительницам предлагалось устранить разногласия по всем нерешенным германским проблемам. Советская дипломатия натолкнулась на жесткое противодействие Англии, Франции и США. Они объявили, что будут защищать свои позиции в Берлине любой ценой. Несколькими уточняющими нотами советская сторона существенно ослабила ультимативный тон ноябрьского заявления, а затем и фактически отказалась от него.

Берлинский кризис 1961 г

Апогеем напряженности в германских делах считается Берлинский кризис в августе 1961 г. Он непосредственно связан с возведением так называемой Берлинской стены. Она разделяла Западный и Восточный Берлин; тем самым прекращалось свободное передвижение людей между обеими частями бывшей общегерманской столицы. Официально этот акт объяснялся политическими причинами — угрозой вмешательства Запада во внутренние дела ГДР. Фактически же основным побудительным мотивом здесь явилось массовое бегство восточногерманских граждан в ФРГ через Берлин в поисках лучшей жизни. Опасное развитие кризиса удалось вовремя остановить. США и их союзники воздержались от разрушения Стены, не желая превращать Берлин в очаг войны.

2.3. Отношения СССР с восточноевропейскими союзниками. Варшавский договор

Стабильные и дружественные отношения с восточноевропейскими государствами СССР поддерживал не только дипломатическими, но и военными средствами. Первым симптомом потрясений в советском блоке явилось восстание в ГДР 17 июня 1953 г. Оно было подавлено преимущественно войсками СССР при поддержке военизированных частей ГДР. Методы урегулирования внутригерманского конфликта 1953 г. затем были повторены во время венгерских волнений 1956 г. Наряду с репрессивными действиями они предполагали замедление «социалистических преобразований» и прекращение массовых «чисток», которые копировали сталинский террор.

Венгерское восстание в октябре-ноябре 1956 г. было пресечено по «немецкому» образцу 1953 г., но оно имело гораздо больший размах и ряд особенностей. Отход Венгрии от «социалистического лагеря» одобрялся и инициировался не только низами, как это случилось в ГДР, но и правящей верхушкой страны. Для оправдания советского вторжения воспользовались приемом, который, за редкими исключениями, безотказно действовал еще с начала 1920-х гг. Из числа просоветски настроенных лиц было сформировано временное правительство Венгрии. Оно немедленно обратилось за помощью к СССР и, разумеется, получило ее.

В Польше в декабре 1956 г. дело до кровопролития не дошло. Следствием этого стала бо?льшая либерализация экономической и общественной жизни, чем в других «кризисных» странах. В целом социальные взрывы в государствах «народной демократии» привели к разрушению сталинской системы тотального контроля над союзниками. Расширилась политическая самостоятельность восточноевропейских стран, масштабы которой, правда, нельзя преувеличивать.

14 мая 1955 г. в Варшаве был подписан договор о взаимопомощи между Албанией, ГДР, Венгрией, СССР, Румынией, Чехословакией, Польшей и Болгарией. Этот документ, официально направленный против внешней агрессии, в дальнейшим служил прежде всего инструментом военного и политического давления на союзников СССР.

2.4. Отношения с Японией в 1950-х гг

На Дальнем Востоке главными внешнеполитическими задачами СССР стали послевоенное урегулирование с Японией и поддержание нормальных отношений с Китаем. Советско-японские дипломатические связи были установлены в 1956 г. в результате визита премьер-министра Японии И. Хатояма в Москву. В подписанной тогда советско-японской декларации содержалось обязательство СССР возвратить на родину граждан и бывших военнопленных Японии, отказаться от имущественных претензий к ней и передать ей после подписания мирного договора острова Малой Курильской гряды. В 1960 г., ввиду заключения японо-американского «Договора о взаимном сотрудничестве и безопасности», Советский Союз фактически отказался от уступки островов.

2.5. Конфликт с Китаем

Первые разногласия СССР с Китаем обнаружились в середине 1950-х гг. «Разоблачение культа личности Сталина» едва ли могло понравиться в Пекине, но в то время эта кампания была еще умеренной. Большее значение для раскола двух государств имела осторожная критика Хрущевым экономического курса Китая. Руководители КНР опасались, что советский лидер может вмешаться и во внутренний конфликт в Коммунистической партии Китая (КПК). Отказ СССР предоставить Китаю ядерное оружие, его нейтралитет во время индийско-китайского конфликта и его сдержанность в американо-китайских столкновениях из-за прибрежных островов — все эти события конца 1950-х гг. явились предпосылкой открытой полемики коммунистических партий и правительств двух стран.

Дискуссии начались в 1963 г., после провала межпартийной встречи КПК и КПСС. Между партиями возникли споры о возможности мирного сосуществования различных политических систем и предотвращения войны. Непримиримость китайской стороны означала, что первым на уступки должен пойти Советский Союз. Два принципиальных обстоятельства делали это невозможным. Во-первых, это привело бы к утрате СССР главенствующих позиций в мировом коммунистическом движении и, во-вторых, предполагало отказ от перемен в послесталинском советском обществе.

2.6. Отношения с США (1950–1960-е гг.)

Советско-американский диалог в 1950–1960-х гг.

Отношения с Соединенными Штатами Америки, ухудшения которых так настойчиво добивались Мао Цзэдун и его окружение, стали приоритетными для советской дипломатии с 1950-х гг. Визит Хрущева в США в 1959 г. не дал ощутимых результатов. Инцидент с американским самолетом-разведчиком У-2, уничтоженным советскими силами ПВО близ Свердловска 1 мая 1960 г., привел к срыву встречи руководителей СССР, США, Франции и Великобритании в Париже. Переговоры Хрущева в Вене в 1961 г. с президентом Д. Кеннеди вылились в спор о преимуществах разных политических систем. В пылу полемики стороны закончили его напоминанием о своей военной мощи. Пожалуй, лишь в нескольких случаях советско-американские контакты приносили ощутимые плоды. В первую очередь это касается договоренности в 1955 г. о восстановлении независимости Австрии и ее нейтралитете. В 1963 г. был подписан Московский договор между СССР, США и Англией о запрещении ядерных испытаний в трех средах — в атмосфере, космическом пространстве и под водой.

Суэцкий кризис 1956 г

Во время Суэцкого кризиса в 1956 г. позиции СССР и США совпали. Обе страны осудили англо-французское вторжение в Египет. Формально оно предпринималось для защиты Суэцкого канала, безопасности которого угрожали вспыхнувшие тогда бои между египетской и израильской армиями. Председатель Совета министров СССР Н.А. Булганин даже предложил американской стороне совместно участвовать в действиях против Франции и Англии — союзников США по Северо-Атлантическому договору. Дипломатический пассаж Булганина американский президент Д. Эйзенхауэр сразу же назвал «немыслимым». Англии и Франции в конечном счете пришлось уйти из Египта, что диктовалось в первую очередь внутриполитическими причинами и той дипломатической изоляцией, в которой они оказались даже в НАТО. Мнение о том, что это произошло из-за скрытых советских угроз применить ядерное оружие и послать «добровольцев» на Ближний Восток, не очень точно. США недвусмысленно заявили, что силою воспрепятствуют любой высадке русских в Египте. К тому же ядерное нападение на Англию и Францию неминуемо вело к всеобщей войне — этого не могли не понимать в Кремле.

Карибский кризис 1962 г

У грани войны мир остановился и осенью 1962 г., во время Карибского кризиса. Непосредственной его причиной стало размещение советских ракет на Кубе, отношения которой с США отличались враждебностью. Отправка ракет на остров производилась в глубокой тайне и позднее оправдывалась необходимостью защитить Кубу от возможного нападения США. Несомненно, для Хрущева ракеты служили лишь козырем в дипломатической игре с США и эффективным средством выторговывания уступок. Он, однако, просчитался. Положение, при котором ядерное оружие оказалось под рукой у Кастро, подозреваемого в экстремизме, являлось нестерпимым и для американских официальных лиц, и для общественного мнения США.

22 октября 1962 г. президент Кеннеди объявил о начале морской блокады Кубы, чтобы помешать доставке сюда ракет. В первые дни блокада была достаточно прозрачной: президент не хотел провоцировать столкновения американских и советских кораблей. После ряда протестов и угроз Хрущев, видя непреклонную позицию США и не желая углубления конфликта, направил 26 октября 1962 г. письмо Кеннеди, предлагая компромисс: СССР вывозит ракеты с Кубы, а США обязуется не вторгаться на территорию этой страны. 27 октября Хрущев в новом письме Кеннеди продолжил торг. К числу условий ликвидации советских ракет было прибавлено требование убрать американские ракеты из Турции. США дали понять, что они не исключают такого компромисса, однако он мог быть достигнут только после вывоза ракетного оружия с Кубы.

«Война нервов» вступила в решающую стадию после того, как американский разведывательный самолет был сбит над Кубой 27 октября. После этого Хрущев получил сразу из нескольких источников сведения, что в понедельник, 29 октября, США собираются нанести удар по Кубе. Позднее они не подтвердились, но в тот момент были восприняты Хрущевым очень серьезно. В своем послании президенту 28 октября он уведомил об окончательном решении советского руководства увезти с острова ракеты, причем никаких дополнительных условий не ставилось. Опасаясь, что письмо придет слишком поздно, Хрущев распорядился передать его не через дипломатические шифровки, а по открытому радио. С Кастро при этом даже не посоветовались. После долгих переговоров и переписки в ноябре 1962 г. советские ракеты были удалены с Кубы.

Единственным официальным документом, закреплявшим итоги кризиса, явилось совместное обращение американских и советских дипломатов в ООН 7 января 1963 г. В нем они просили снять обсуждение «кубинского вопроса» с повестки дня Совета Безопасности. Кубинская проблема после октября 1962 г. решалась устными договоренностями, а не государственными актами. Это касалось и обязательств Кеннеди не вмешиваться в дела Кубы и убрать ракеты из Турции. Однако американский президент, как и Хрущев, не нарушил заключенного им негласного «джентльменского соглашения». Американские ракеты вскоре вывезли из Турции.

Экономика

1. Экономические системы

1.1. Хрущев как реформатор

Реформаторскую тактику Хрущева можно обозначить как «фантастический прагматизм». Ее особенностью было то, что прожекты, предполагавшие достижение несбыточных целей, в целом должны были обеспечиваться применением обычных, «технократических» приемов. Не было ничего необычного в том, чтобы нехватку кормов преодолеть повышенными урожаями кукурузы. Не было ничего странного в мысли о том, что чиновник, специально «приставленный» к сельскому хозяйству, сможет заниматься им лучше того, кто руководит сразу всем: и промышленностью, и транспортом, и торговлей. И вполне здравой можно счесть идею децентрализации сверхцентрализованной промышленности, передачи управления ею местным органам — совнархозам. Но, подобно Сталину, Хрущев делал ставку в первую очередь на административные механизмы ускорения экономического роста, во многом основывая свои проекты перемен на сталинском лозунге «кадры решают все». Правильная «организация» кадров и управления экономикой — одно из основных направлений его реформаторских усилий. Надежды Хрущева использовать данный рычаг были не лишены определенных оснований. Опыт «больших скачков» уже имелся: создание атомной бомбы в конце 1940-х гг., прорыв в космос в 1957–1961 гг. Но это затрагивало хотя и важные, но все же отдельные промышленные отрасли. Попытки приложить этот опыт ко всей экономике успеха не имели.

1.2. Аграрные реформы

Отсчет реформ, как правило, начинают с сентября 1953 г., но подступы к ним обозначились еще раньше. В августе 1953 г. был принят Закон о сельскохозяйственном налоге, который наполовину уменьшал платежи, взимаемые с приусадебных участков, и отменял обязательные поставки продуктов, произведенных в подсобных хозяйствах крестьян. Были аннулированы недоимки, связанные с невыплатой налогов за предыдущие годы. Следующим шагом стало повышение с осени 1953 г. заготовительных и закупочных цен на продукцию сельского хозяйства — в соответствии с решениями Пленума ЦК КПСС (сентябрь 1953 г.), негативно оценившего положение в аграрной сфере. Особенно резко, в несколько раз, были увеличены закупочные цены на молоко, масло и мясо.

Реформа 1953 г. не претендовала на разрушение системы коллективной собственности в деревне. Списание долгов, повышение закупочных цен, поощрение приусадебных хозяйств, кредиты, поставки техники и т. п. — это были однозначно половинчатые меры. Они не были способны подготовить решающий перелом в отсталом сельском хозяйстве. В 1953–1958 гг. наблюдался заметный рост производства многих видов сельскохозяйственной продукции, но достигалось это в основном экстенсивным путем. «Прорыва», ощутимого скачка не произошло. Не было главного: механизма самоналадки крестьянской экономики. Поскольку в ней не были допущены рыночные регуляторы, она требовала повседневной «подзаводки», с которой обычно опаздывали.

Стремление хрущевской группы «улучшить» сельское хозяйство, не меняя его основ, сказалось и в других аграрных нововведениях. Отметим прежде всего освоение целинных и залежных земель в 1954–1956 гг. В 1958 г. состоялась передача колхозам машинно-тракторных станций (МТС) — вполне обоснованное решение, устранявшее ненужную волокиту в коллективных хозяйствах. Трактористам до того времени было все равно — убыточно или с прибылью работает колхоз, они получали гарантированную плату за счет государства. Колхозы же оплачивали труд механизаторов не полностью, перекладывая часть своих расходов на государственную казну. Кому-то выкуп МТС был выгоден, кого-то он разорял, но в предписаниях «верхов» нюансы учитывались слабо, ко всем подходили с одной и той же меркой. К тому же передача МТС колхозам во многих местах привела к порче технических средств — из-за отсутствия гаражей и ремонтного оборудования.

В 1955–1960-х гг. было проведено «укрупнение» колхозов — действие откровенно административное, а не экономическое, уже предпринимавшееся ранее и, как и раньше, не имевшее ощутимых последствий.

1.3. Реформы в промышленности

«Промышленное» реформаторство было еще более куцым, чем «аграрное». Опасаясь возможных волнений, власти отменили в середине 1950-х гг. ряд антирабочих мер, в частности, прикрепление рабочих к предприятиям и жесткие наказания за опоздания на работу. Они повысили минимальный уровень заработной платы и сократили продолжительность рабочей недели до 48 часов. Было отменено обязательное размещение государственных займов среди населения, хотя выплата по облигациям (ценным бумагам, удостоверявшим участие в займе) откладывалась на 20 лет.

Промышленные реформы второй половины 1950-х гг. были попыткой «приспособить экономику к социальным нуждам». Но ставшее знаменитым введение совнархозов в 1957–1958 гг. диктовалось не только этим. Оно отразило и тот антибюрократический настрой, который был присущ всем советским реформаторам, начиная с Ленина. Изъяны советской экономики, как правило, связывались ими зачастую лишь с нерасторопностью и косностью чиновников, «оторвавшихся от народа». Совнархозами намеревались начать очередную фазу борьбы с бюрократом — переводя его из московского кабинета в провинциальный, приобщая его к «гуще народных масс» и вообще убирая «лишние» звенья управления и «лишних» людей в них.

Введению совнархозов предшествовали два промежуточных шага, не отличавшихся широтой. Это, во-первых, осторожные попытки перевести в 1953–1954 гг. предприятия на самофинансирование и уменьшить предоставляемую им государственную помощь и, во-вторых, — расширение в середине 1950-х гг. хозяйственных прав правительств союзных республик.

Переход к новой системе управления промышленностью осуществлялся до 1 июля 1957 г. на основании закона, принятого Верховным Советом СССР в мае этого же года. Перестройка коснулась почти всей промышленности, за исключением ряда ее отраслей, в частности военной. Суть реформы состояла в том, что отвергался отраслевой принцип руководства промышленностью через министерства и одобрялся другой — территориальный через совнархозы. Теперь любое предприятие, будь оно текстильным или химическим, подчинялось не «своему» главку в Москве, а местному Совету народного хозяйства.

В этой реформе, разумеется, была своя логика. Она создавала некую иллюзию рыночного «отбора»: на местах люди сами должны были решать, какие изделия им нужно выпускать, а какие — нет. На деле же эта местная инициатива была обставлена таким количеством оговорок, что зачастую выглядела лишь формальной. Можно было в течение нескольких недель устранить бюрократические промышленные ведомства. Но последние только отражали, но не определяли бюрократическую конструкцию экономики. Централизованную, «командную» экономику никто и не собирался менять. И совнархозы в одночасье переняли у бывших министерств те же административные приемы, которые ни на йоту не дали почувствовать предприятиям, что наступили новые времена. Примечательно и другое. Опасаясь, как бы весь этот эксперимент не окончился анархией и «местничеством», творцы реформы особо оговорили в уже упомянутом майском законе 1957 г. необходимость усиления государственного планирования.

Обычно с этой реформой связывают хаотичность и неразбериху в промышленном управлении, но такое мнение надо признать преувеличенным. Новый управленческий аппарат в значительной мере был слепком с прежних экономических структур и копировал их поведение. Проблема была в другом. Реформа являлась откровенно половинчатой — и по тому, что было задумано, и по тому, что было исполнено. «Наладка» непривычного экономического механизма была неизбежна, но проводилась она, как правило, одним приемом — возвращением к старому порядку. Хрупкое и пока еще ломающееся новое заменяли не более прочным новым, а окостеневшим старым.

2. Экономическое развитие

2.1. Промышленность

Экономические эксперименты Хрущева не слишком сильно сказались на динамике промышленного развития в 1953–1964 гг. Но темпы экономического роста замедлились, что вскоре дало о себе знать все чаще возникавшей нехваткой тех или иных товаров. Стабильный рост промышленных показателей достигался прежде всего обновлением производственных фондов и использованием качественно новых технологий, что в значительной мере определялось военными потребностями страны.

Объем промышленной продукции вырос за 1950–1964 гг. в 4,21 раза, национальный доход увеличился за это же время в 3,39 раз.

Таблица 32

Производство основных видов промышленной продукции 1950–1964 гг.

2.2. Сельское хозяйство

Валовая продукция сельского хозяйства в 1950 г. составляла 99 % уровня 1940 г., а в 1964 г. 177 %, причем продукция земледелия 175 % и животноводства 191 %. «Прорыв» в производстве зерна был достигнут во второй половине 1950-х гг. в основном за счет освоения целинных и залежных земель, а также повышения закупочных цен на зерно в 1953 г. В 1960–1961 гг. темпы роста производства зерна существенно снизились.

Таблица 33

Валовой сбор важнейших видов сельскохозяйственной продукции 1950–1964 гг. (млн т)

Посевные площади увеличились с 146,3 млн га в 1950 г. до 203,0 млн га в 1960 г. К 1965 г. их прирост не был столь существенным — до 209,1 млн га. 1963 г. был наименее урожайным: производство зерна составило 107,5 млн т (1962–140,2), в том числе пшеницы — 49,7 млн т (1962–70,8), ржи — 11,9 млн т (1962–17,0). В 1964 г. объем сельскохозяйственной продукции вырос и существенно превзошел уровень 1962–1963 гг. Сбор пшеницы и сахарной свеклы увеличился почти вдвое. Спады в сельском хозяйстве иногда относят на счет последствий экономических новшеств Хрущева. Но именно в тот год, когда его отстранили от власти, сбор зерна был самым высоким за многие десятилетия. В 1965 г., когда, казалось, были устранены «волюнтаристские» приемы управления в сельском хозяйстве, сбор зерна вновь резко упал — до 121,1 млн т. Сложным было положение животноводства. В 1953–1958 гг. поголовье скота по различным его видам увеличилось от 24 до 41 %, что привело к резкому увеличению производства мяса (с 4867 тыс. т в 1950 г. до 7700 тыс. т в 1958 г.). Однако после 1958 г. успехи животноводства не были столь заметными. Ограничения приусадебных хозяйств крестьян в начале 1960-х гг. в конечном счете превратили многие их семьи из производителей мяса в его потребителей. Фактически производство мяса с каждым годом все менее удовлетворяло потребности страны, а в 1964 г. даже резко сократилось по сравнению с 1963 г. — почти на 2 млн т. Желание внедрить более экономичные кормовые культуры вскоре приняло уродливые формы «кукурузной» кампании. Кукурузу стали сеять и там, где она не могла расти.

Таблица 34

Производство важнейших видов животноводческой продукции в 1950–1964 гг.

2.3. Транспорт

В 1953–1964 гг. изменяются качественные характеристики транспорта. Массовое использование легковых автомашин (их производство увеличилось с 64,554 тыс. в 1950 г. до 185,159 тыс. в 1964 г.) и резкое увеличение пассажиропотоков на авиационном транспорте — характерные приметы данного периода.

Таблица 35

Пассажирские перевозки в 1954–1964 гг. (млн человек)

С середины 1950-х гг. началась замена паровозов тепловозами и электрификация железных дорог.

Таблица 36

Грузовые перевозки в 1954–1964 гг. (млн т)

К 1960 г. на электровозную и тепловозную тягу было переведено 43,2 % железнодорожного парка страны.

Таблица 37

Внедрение электровозной и тепловозной тяги на железнодорожном транспорте (в % к общей эксплуатационной длине)

Общество

1. Демографические и социальные характеристики

Демографическим характеристикам 1953–1964 гг. была присуща большая стабильность и предсказуемость, чем в предшествующие периоды.

Таблица 38

Численность населения СССР в 1954–1964 гг. (тыс. человек)

Снижение рождаемости стало отличительной особенностью 1950-х и начала 1960-х гг. Наиболее существенное падение рождаемости наблюдалось в 1961–1964 гг., вследствие чего к середине 1960-х гг. снизились темпы естественного прироста населения. Ряд статистиков, в частности Б.Ц. Урланис, объясняет это последствиями войны (нехваткой молодых мужчин и увеличением числа женщин, занятых на производстве) и урбанизации страны.

Таблица 39

Рождаемость, смертность и естественный прирост населения (на 1000 человек)

Самый высокий естественный прирост — 18,1 на 1000 человек — зафиксирован в 1958 г., после чего началось его не уклонное снижение. Несомненное достижение «хрущевского» периода — уменьшение смертности детей в возрасте до 1 года в 1954–1964 гг. с 68,2 до 28,8 на 1000 человек. Следует также отметить и значительное повышение к 1955–1956 гг. по сравнению с периодом 1938–1939 гг. средней продолжительности жизни — более чем на 20 лет. Она составила в середине 1950-х гг. 67 лет (у мужчин — 63 года, у женщин — 69 лет).

По сравнению с 1930-ми гг. увеличилось число проживающих в СССР поляков и украинцев. Это связано с присоединением в 1939 г. к СССР части польской территории. Белоруссия, чьи границы тоже увеличились в 1939 г., не испытала, однако, демографического взрыва. Прирост численности белорусов, как и мордвы, в это время — один из самых низких. (См. таблицу 40.)

По переписи 1959 г., грамотными являлись 98,5 % населения СССР (99,3 % мужчин, 97,8 % женщин, 98,7 % горожан, 98,2 % сельских жителей). 58,7 млн человек имели высшее и среднее (полное и неполное) образование.

Таблица 40

Национальный состав населения СССР по переписи 1959 г. (тыс. человек)

В 1960 г. по сравнению с 1950 г. увеличился уровень занятости общественном хозяйстве СССР — он выражался соотношением на 100 занятых 156 незанятых (в 1950 г. 100: 165). В 1959 г. рабочие составляли 50,2 % населения страны, служащие — 18,1 %, колхозное крестьянство и кооперативные кустари — 31,4 %, крестьяне-единоличники и некооперированные кустари — 0,3 %. В 1960 г. по сравнению с 1940 г. возрос удельный вес среди населения, занятого в народном хозяйстве, лиц работающих в промышленности и транспорте (с 23 до 32 %), в здравоохранении, просвещении, науке и культуре — с 6 до 11 %. Резко сократилось количество работников в сельском и лесном хозяйстве — с 54 до 39 %). За это время уменьшилось число лиц, занятых в отраслях материального производства (с 88,3 до 83,2 %).

2. Уровень жизни

От первых хрущевских нововведений прежде всего выиграли крестьяне. Повышение закупочных цен в 1953 г. позволило существенно увеличить их доходы. Но это же и замедлило темпы снижения государственных розничных цен, что в первую очередь сказалось на бюджетах горожан. Во второй половине 1950-х гг. произошла стабилизация цен. В 1960-х гг. началось медленное и неуклонное (скорее относительное, чем абсолютное) их повышение.

Индекс государственных розничных цен на все товары составил в 1960 г. 139 % (к уровню 1940 г.), на продукты питания — 126, непродовольственные товары — 130. Это явилось несомненным достижением, так как темпы роста зарплаты в те годы были намного выше. В 1955 г. средняя зарплата в народном хозяйстве составляла 715 рублей, в 1960 г. — 806. Рабочие получали в 1960 г. 899 рублей, инженерно-технические работники — 1357, служащие — 738, крестьяне — 552, транспортники — 870, связисты — 627, строители — 930, продавцы — 589, врачи — 589, учителя — 723, ученые — 1100, служащие аппарата государственного управления — 864. С 1960-х гг. несколько изменились прежние пропорции в оценках труда. Учителя и врачи постепенно оказывались среди низкооплачиваемых слоев общества, более быстрыми темпами росла зарплата рабочих. Высокий средний уровень заработков инженерно-технических работников в основном достигался за счет больших окладов администрации предприятий. Жалованье же многих рядовых инженеров было скромным.

Уровень потребления в 1960 г. резко возрос по сравнению с 1950 г. В среднем 1 человек потреблял в 1960 г. 39,5 кг мяса и мясопродуктов, 240 кг молока и молокопродуктов, 118 штук куриных яиц, 9,9 кг рыбы и рыбопродуктов, 70 кг овощей, 22 кг фруктов и ягод, 164 кг хлеба. Вместе с тем начало 1960-х гг. ознаменовалось ухудшением условий жизни населения. Впервые за много лет в июне 1962 г. было официально объявлено о повышении розничных цен на мясо и масло — на 25–30 %. Ряд продуктов исчез из продажи или перешел в разряд дефицитных. Резко понизилось их качество (особенно хлеба) за счет включения суррогатных добавок. Вследствие частых неурожаев, а также ограничений личного подсобного хозяйства в начале 1960-х гг. понизились и доходы крестьян.

Рост цен (скрытый и явный) в меньшей степени коснулся непродовольственных товаров. Обеспеченность ими населения в целом возросла в 1960–1965 гг.

Таблица 41

Обеспеченность семей основными предметами длительного пользования (в расчете на 100 семей штук)

В 1953–1964 гг. произошли изменения в бюджетах рабочих и крестьянских семей. Снизилась удельная доля расходов на питание, большие суммы населения смогло выделять на покупку одежды, обуви, предметов длительного пользования. Что касается доходной части бюджетов, то необходимо отметить уменьшение удельной доли «дохода от колхоза». Это было связано с введением пенсий для работающих в сельском хозяйстве.

Таблица 42

Структура доходов и расходов семей в 1960 г. (в %)

Период 1953–1964 гг. особо памятен началом массового жилищного строительства. Наиболее резкий скачок здесь произошел в 1956–1960 гг. Если в 1951–1955 гг. было выстроено 151,7 млн кв. м жилой площади, то в 1956–1960 гг. — 474,1, а в 1961–1965– 490,6.В 1951–1955 гг. улучшили свои жилищные условия 30,6 млн человек, в 1956–1960 гг. — 54,0 млн человек, в 1961–1964 гг. — 54,6 млн человек, т. е. в совокупности более чем половина населения СССР. В 1965 г. в среднем на одного городского жителя приходилось 10 кв. м жилья — почти на треть больше, чем в 1940-х гг.

К 1960 г. количество больничных коек увеличилось до 80,4 на 10 000 человек. Возросла численность врачей и среднего медицинского персонала: соответствующие показатели составили в 1965 г. 23,9 и 73,0 на 10 000 человек (в 1960 г. — 20,0 и 64,2). Количественные характеристики лишь отчасти отражали истинное положение дел в здравоохранении. Отставание СССР от ведущих западных стран в этой области имело прежде всего качественный характер.

Власть

1. Высшие органы власти

В 1953–1964 гг. на территории страны продолжал действовать установленный в 1936 г. конституционный порядок. Высшая государственная власть принадлежала Верховному Совету СССР, избираемому раз в четыре года прямыми выборами всего населения, достигшего 18 лет. Верховный Совет состоял из двух палат — Совета Союза и Совета Национальностей. Депутаты Совета Союза выбирались в приблизительно равных по численности избирательных округах. Депутаты Совета Национальностей избирались национальными образованиями согласно строго установленной Конституцией квоте (различной для союзных республик, автономных республик, автономных областей и округов и т. д.), независимо от числа проживающих там избирателей.

Верховный Совет собирался довольно редко (обычно 2 раза в год) и на непродолжительное время. Президиум Верховного Совета в 1953–1960 гг. возглавлял К.Е. Ворошилов, в 1960–1964 гг. — Л.И. Брежнев. Ряд законодательных актов конца 1930-х — 1940-х гг. существенно расширил права Президиума, данные Конституцией 1936 г., но в целом ему принадлежала скорее представительная, чем реальная власть. Он в основном только «оформлял» решения, подготовленные другими инстанциями.

Большими правами обладал высший исполнительный и распорядительный государственный орган — Совет министров СССР. Его председателями являлись: в 1953–1955 гг. Г.М. Маленков, в 1955–1958 гг. Н.А. Булганин и в 1958–1964 гг. Н.С. Хрущев. Известная свобода действий правительства, как правило, заключалась в определении конкретных мер в той или иной сфере хозяйственного и государственного строительства. Но и здесь правительство должно было действовать в рамках предписанных ему инструкций и регламентов.

В целом же власть в государстве распределялась следующим образом. Ключевые политические и экономические решения принимал Президиум ЦК КПСС, но зачастую — только группа лиц из его состава, наиболее близких в тот момент к Хрущеву. Решения принимались с учетом предложений или справок, представляемых различными партийными и государственными органами. Одобренные решения передавались для соответствующего оформления в аппараты ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР — в зависимости от того, какие вопросы они затрагивали. После этого принимались либо отдельные, либо совместные постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, а также Указы Президиума Верховного Совета. Несмотря на то, что такой порядок очевидно противоречил Конституции, он не скрывался и рассматривался как нечто само собой разумеющееся и незыблемое.

2. Местные органы власти

Фактическое бессилие местных Советов стало предметом особой озабоченности руководства страны в середине 1950-х гг. Речь тогда шла не столько о Советах, сколько о необходимости умиротворения низов и эффективного решения волновавших их бытовых проблем. Идеологическая кампания, связанная с разоблачением культа личности и возвращением к «ленинским истокам», также побудила власти особенно усиленно напоминать о необходимости дальнейшего развития «советской демократии».

Принятое 22 января 1957 г. постановление ЦК КПСС «Об улучшении деятельности Советов депутатов трудящихся и усилении их связей с массами» отмечало целый ряд «недочетов» в работе Советов. Это прежде всего отсутствие «достаточной заботы о жизненных нуждах трудящихся». Советы обвинялись в невнимании к жилищному строительству, в неумении улучшить работу школ, больниц, бань, детских учреждений, клубов, библиотек, магазинов, столовых. Им напомнили их безотчетность перед избирателями, приводящую к бесконтрольности, их неприязнь к низовой критике.

Нельзя сказать, чтобы эти упреки были оставлены без внимания. Согласно установившейся традиции, постановления высших органов партии вызывали соответствующие решения нижестоящих организаций при составлении планов их реализации и обязательной отчетности об их выполнении. Многое здесь, конечно, оказалось отписками, но кампания по «оживлению» Советов не прошла бесследно.

Характерно, что в 1957 г. была сделана и робкая попытка демократизации местных Советов. Так, в уже упомянутом постановлении ЦК КПСС отмечалось, что при выдвижении кандидатов в депутаты нельзя допускать поспешности, «нужно заранее обсудить их на рабочих собраниях по цехам, на собраниях колхозников по бригадам, сговориться, выявить общее мнение, а уже затем выставлять единую кандидатуру на общем собрании коллектива». Была осуждена практика выдвижения кандидатов в депутаты местных Советов по чисто должностному признаку и избрания одного лица депутатом сразу нескольких Советов.

3. Национальная политика

Главнейшей задачей национального строительства в 1950-х гг. стала реабилитация ранее сосланных народов. К ее решению приступили, однако, не сразу. Территории, где прежде жили репрессированные народности, были к этому времени либо поделены между другими автономиями и краями, либо уже заселены, в том числе и посредством специальных наборов переселенцев. Так, свыше 15 тыс. демобилизованных солдат во второй половине 1940-х гг. были поселены в Грозненской области, где им выделялись участки земли.

Только в январе 1957 г. указами Верховного Совета РСФСР были воссозданы ранее упраздненные автономии: Чечено-Ингушская АССР и Калмыцкая автономная область, в 1958 г. повышенная в своем статусе до автономней республики. В остальных случаях речь шла только о преобразовании уже существовавших национальных автономий — Черкесской автономной области в Карачаево-Черкесскую и Кабардинской АССР в Кабардино-Балкарскую. В Крыму, где процессы заселения пустующих земель русскими переселенцами зашли весьма далеко, автономия татар восстановлена не была. Отдельным группам крымских татар было разрешено вернуться, но они размещались в специально отведенных и отнюдь не в лучших местах.

В 1954 г. Крым был передан из состава РСФСР в Украинскую СССР, в 1950-х гг. значительная часть бывшей Голодной степи (свыше 40 тыс. кв. км) отделена от Казахстана и передана Узбекистану. В 1956 г. произошло даже понижение статуса союзной республики — явление, ставшее все же единичным в советской истории. «По инициативе трудящихся» (чем, впрочем, мотивировались и другие национально-территориальные размежевания) Карело-Финская СССР в 1956 г. была преобразована в автономную республику.

Из имевших широкий резонанс национальных волнений можно отметить выступления студентов в Грузии в 1956 г. Отчасти они возникли в связи с «разоблачением культа личности Сталина», но фактически явились отражением политического и социально-экономического протеста.

4. Государственная безопасность

После смерти Сталина Берия способствовал объединению МВД и МГБ в одно ведомство — МВД. Управлять им он и был назначен в результате дележа власти в марте 1953 г. В марте 1954 г. МВД было вновь разделено. Был образован Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР (КГБ). Во главе КГБ в 1950–1960-х гг. стояли А.Н. Шелепин и В.Е. Семичастный — хотя и «выдвиженцы» Хрущева, но в конечном счете оказавшиеся среди активных заговорщиков во время переворота в 1964 г. Цель партийно-государственной бюрократии — обезопасить себя от угроз репрессивного аппарата — в целом была достигнута. Ряд наиболее крупных работников госбезопасности прошлых лет — Б.З. Кобулов, В.Н. Меркулов, М.Д. Рюмин, В.С. Абакумов и другие — были расстреляны по приговорам, вынесенным в ходе двух судебных процессов — над Берией в 1953 г. и Абакумовым в 1954 г. Все чрезвычайные органы, трибуналы, особые совещания в структуре госбезопасности распускались. Вынесение приговоров стало компетенцией только судов и их коллегий, с обязательным правом на защиту и слушание сторон.

Гарантией против повторения репрессий служила и кампания по оправданию пострадавших в годы террора. Она проводилась «сверху» и лишь изредка приобретала открытый характер — в основном в 1962–1964 гг. Реабилитацию 1950 — начала 1960-х гг. обычно признают ограниченной. Ею почти не были охвачены репрессированные в 1920 — начале 1930-х гг. Во многих случаях судебные реабилитации не сопровождались реабилитациями партийными и политическими, что имело значение как для самих осужденных, так и для их родственников. Однако и будучи ограниченной, реабилитация коснулась значительной части осужденных — как погибших, так и выживших. Она способствовала определенной гуманизации советского общества и, что очень важно, существенно дискредитировала идеологическую программу 1930–1940-х гг., которая направляла внимание на поиск «врагов народа», «шпионов» и «вредителей».

Несмотря на частичное ослабление запретов в хрущевскую эпоху, контроль за поведением масс продолжал оставаться одной из ключевых задач органов госбезопасности. В ликвидации социальных волнений, самыми мощными из которых были восстания заключенных в лагерях в первой половине 1950-х гг. и демонстрации в Новочеркасске в 1962 г., органы госбезопасности, наряду с силами армии и МВД, принимали самое деятельное участие.

5. Армия

В 1950–1960-х гг. произошло превращение СССР в одну из военных сверхдержав мира, что в первую очередь было связано с советскими успехами в развитии ракетно-ядерной техники. Предпринятое в 1960 г. значительное сокращение численности Вооруженных сил СССР (на 1,2 млн человек) было, однако, продиктовано не только признанием изменившегося характера обороны страны. Оно являлось и важным пропагандистским шагом, призванным убедить в миролюбивости замыслов Советского Союза. Объективно это помогало и демократизировать советское общество: ослабевал его милитаристский настрой, столь напоминавший сталинскую эпоху.

Реформа, однако, настроила против Хрущева часть командной верхушки армии и военнослужащих, многим из которых приходилось менять привычный уклад жизни. Армия дважды поддержала Хрущева в трудных для него ситуациях — во время смещения Берии в 1953 г. и «антипартийной группы» Молотова, Кагановича и Маленкова в 1957 г. Но в целом генералитет старались подальше держать от политических распрей, а в случаях его попыток играть самостоятельную политическую роль следовал жесткий и недвусмысленный удар. Так произошло в 1957 г., когда был смещен министр обороны СССР Г.К. Жуков. На октябрьском (1957 г.) Пленуме ЦК КПСС ему предъявили целый перечень обвинений. Среди них — и недооценка политорганов в армии, и тяга к единоличному решению вопросов в обход партийных и военных органов. Однако не называлась основная причина отставки Г.К. Жукова — боязнь, что своевольный маршал, опираясь на свой авторитет в армии, может сам захватить власть.

Г.К. Жукова на посту министра обороны сменил маршал Р.Я. Малиновский. Он хотя и считался протеже Хрущева, но в событиях 1964 г. занял нейтральную позицию. Вместе с тем он оказал в начале 1960-х гг. безусловную поддержку хрущевскому курсу реформирования армии. Это в большой степени повлияло на успех проводившихся тогда военных преобразований. Как и Хрущев, он являлся последовательным сторонником оснащения армии стратегическим ракетно-ядерным вооружением, хотя, возможно, и не во всем разделял скептицизм советского лидера по отношению к обычным видам оружия и его стремление сократить военно-морской флот.

Культура

1. Общие тенденции развития

Уже первые послесталинские годы вызвали существенное изменение культурной атмосферы в стране. Позднее оно получило название «оттепели», по имени обретшей тогда широкий резонанс повести И. Эренбурга. Его герои, «оттаивая», по выражению автора, впервые в послевоенной литературе высказываются, хотя и осторожно, против «показухи», двоедушия и равнодушия, царящих в обществе. Получили известность В. Померанцев, выступивший против литературного приукрашивания действительности в статье «Об искренности в литературе», и В. Дудинцев, показавший в романе «Не хлебом единым» бюрократическое отторжение нового и прогрессивного. Эти книги еще не колебали государственные устои, но они отмечали их неблагополучие, они рождали пусть и ограниченный, но протест против той косности, в которую погрузилась страна, они пробуждали общественную активность.

Большим культурным событием явился II съезд советских писателей, состоявшийся в 1954 г. Впервые здесь обнаружилось противостояние писателей разных культурных ориентации, наметился робкий отход от канонизации художественных приемов «социалистического реализма».

Не случайно связанная с «оттепелью» либерализация коснулась в первую очередь не обществоведения, а сфер литературы и искусства. «Человек советский», размышляющий и сомневающийся, возник прежде всего на сцене и на экране, в беллетристике и в живописи. Там его появление можно было объяснять и художественным вымыслом, и случайностью, и субъективностью художника — словом, всем тем, чем не могло быть оправдано его проникновение на страницы научных произведений. Литература и искусство «оттепели» заметно способствовали превращению идеологических символов режима в нечто такое, что могло опорочить политические порядки в СССР. Упрощение духовной жизни прошлых поколений, наделение их идеальными и абстрактными «революционными» характеристиками, к тому же порожденными как образец во времена «охоты на ведьм», шпиономании и подозрительности — все то, чем отличались историко-психологические этюды прошедших лет, высветило бы теперь жестокость и ущербность режима, что отнюдь не отвечало желаниям властей. Откликаясь на дух времени, историки и литераторы должны были воссоздать уже более человечный, без откровенного вызова общепринятым нормам, либерализованный облик ушедшей эпохи. Только в такой форме беллетристическое сочинение либо историческое исследование могло быть прямо или косвенно использовано в системе «политического воспитания» масс.

Конец 1950 — начало 1960-х гг. — это время новых экспериментов в культуре, но экспериментов своеобразных. Их основа — возвращение к художественным ценностям прежних лет, но преимущественно 1920-х и отчасти 1930-х гг.

Произведения блестящих литературных теоретиков 1950–1960-х гг. М.М. Бахтина, В.Б. Шкловского, В. Проппа рождены в русле тех новаторских идей, которые они развивали в 1920-х гг. Имевшие оттенок оппозиционности постановки Ю. Любимова в Театре на Таганке, несомненно, ориентировались на работы В. Мейерхольда. Операторская работа С. Урусевского, прославившая фильм «Летят журавли», напоминала творческие приемы авторов фильмов «Броненосец „Потемкин“» и «Стачка» С. Эйзенштейна и Э. Тиссэ. Правда, и творческий поиск 1920-х гг., служивший образцом для 1960-х, уже искажался государственным вмешательством. Но этот поиск еще не нес отпечатка того мертвящего, нивелирующего всех и вся, примитивного «культурного» произвола чиновников, чем и знаменито время конца 1930-х — начала 50-х гг. Он позволял создавать художественно и интеллектуально значимое, не входя в конфликт с политической системой — и потому оказался таким привлекательным для культуры «оттепели».

2. Наука и образование

Крупнейшим научным достижением 1950–1960-х гг. было освоение космоса. Ключевую роль в осуществлении космической программы сыграло конструкторское бюро, возглавляемое СП Королевым. 4 октября 1957 г. в СССР был запущен первый искусственный спутник Земли, 12 апреля 1961 г. состоялся первые полет человека в космос — им стал Ю.А. Гагарин.

Прорыв в космос потребовал интенсивного развития целого ряда отраслей науки и промышленности. Был придан мощный импульс медицинским исследованиям, усовершенствовались ракетные двигатели (тут особо следует отметить роль конструктора В.П. Глушко), вычислялся оптимальный вариант ракетного топлива. В 1950–1960-х гг. быстрыми темпами развивались ядерные исследования: возводились атомные электростанции, большим общественным событием стало строительство атомного ледокола «Ленин».

Исподволь и без особого шума реабилитировались ранее запретные науки — генетика и кибернетика.

В 1950-х гг. впервые после экспериментов 1917–1920-х гг .началась реформа средней школы. Вместо семилетнего вводилось восьмилетнее неполное среднее образование. Полное среднее образование можно было получить, продолжая обучение в техникумах, школах рабочей молодежи либо в трехгодичной производственной средней школе.

Главной идеей реформы было соединение в школе общего и политехнического образования с целью решить проблему нехватки рабочих для промышленности. Непродуманность и поспешность, с которыми проводилась реформа, существенно отразились на ее результатах. В 1964 г. с некоторыми изменениями восстановился фактически прежний порядок обучения: неполное среднее образование давала восьмилетняя школа, полное — десятилетняя.

3. Литература

«Оттепель» в литературе прежде всего связана с журналом «Новый мир», его редактором дважды (в начале 1950-х гг. и с конца 1950-х гг.) становился А. Твардовский. Антисталинская позиция, которую последовательно отстаивал А. Твардовский, отразилась во многих «новомирских» публикациях, и прежде всего — в мемуарах И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь», повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

Событием литературной жизни 1950–1960-х гг. стали «Времена года» В. Пановой, «Судьба человека» и 2-я часть «Поднятой целины» М. Шолохова, «Не хлебом единым» В. Дудинцева (этот роман стал объектом наиболее ожесточенной критики консерваторов), «Искатели» Д. Гранина, «Деревенский дневник» Е. Дороша, первые части эпопеи «Пряслины» Ф. Абрамова, стихи А. Ахматовой, Б. Пастернака, А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулиной, Б. Окуджавы, Д. Самойлова.

Литература стала более раскованной, но существовала граница, которую ей не позволяли переходить. Поступок Б. Пастернака, получившего отказ в публикации своего романа «Доктор Живаго» и передавшего его для печатания в Италию, вызвал резкое осуждение и властей, и литературных чиновников.

Присуждение в октябре 1958 г. Б.Л. Пастернаку Нобелевской премии по литературе за «его существенные достижения как в современной лирической поэзии, так и в области великой русской эпической традиции» привело к политическому скандалу. Опасаясь преследований семьи и высылки, Пастернак был вынужден отказаться от премии.

4. Искусство

Едкая сатира на «советские» нравы (правда, относящая отрицательные явления на счет «пережитков прошлого»), реалистический взгляд на проблемы истории и современной жизни, тонкий лиризм, — все это с большой силой отразилось в киноискусстве 1950–1960-х гг.

Значительные достижения кино этого времени — «Павел Корчагин» А. Алова и В. Наумова, «Баллада о солдате» Г. Чухрая, «Судьба человека» С. Бондарчука, «Живые и мертвые» Б. Столпера, «Летят журавли» М. Калатозова, «Карнавальная ночь» Э. Рязанова, «Девять дней одного года» М. Ромма, «Когда деревья были большими» Л. Кулиджанова, «Председатель» А. Салтыкова, «Дама с собачкой» И. Хейфица, «Я шагаю по Москве» Г. Данелия, «Гамлет» Г. Козинцева.

Начальственный окрик, характерный в отношениях властей с мастерами искусства в 1930–1940-х гг., теперь стал терять свою былую силу. Скандально знамениты встречи Хрущева с представителями художественной интеллигенции, состоявшиеся в 1957 и 1963 гг. Однако, несмотря на остроту прозвучавших здесь разоблачений различных «уклонов», «проработки» мало сказались (за редкими исключениями) на творческой судьбе критикуемых и не повлекли за собой репрессий образца 1930-х гг.

Часть VI
СССР в период «развитого социализма»
(1965–1984)

Политика

1. Внутренняя политика

1.1. Реформы 1960–1970-х гг

Реформы второй половины 1960-х гг

Смещение Хрущева не привело к заметным изменениям внутри Политбюро ЦК КПСС. Новый курс предстояло определять ближайшим соратникам опального лидера. Устранение «перегибов» и осторожное развитие — таковы были главные приоритеты первых лет брежневского правления. В ноябре 1964 г. принимается решение о восстановлении прежней системы аппарата власти. Были вновь объединены сельские и промышленные партийные комитеты. В 1966 г. из Устава КПСС убран пункт об ограничении сроков пребывания на партийных постах. Обновление кадров замедлилось, что мотивировалось необходимостью их стабильности и максимального использования. В 1965 г. были ликвидированы совнархозы. Управление промышленными отраслями вновь перешло к министерствам.

Новая политика не свелась лишь к устранению хрущевских «поломок». Хозяйственная реформа второй половины 1960-х гг. была столь же ответом на хрущевский «волюнтаризм», сколь и попыткой приспособить экономику к реалиям научно-технической революции. Реформа фактически началась в марте 1965 г. Несмотря на замыслы ее авторов, она имела ограниченное значение. Она не изменила экономику а лишь ненадолго ускорила темпы ее развития. Во многом в силу этого 8-я пятилетка (1966–1970 гг.) оказалась наиболее успешной за весь послехрущевский период.

Рост ассортимента товаров широкого потребления, повышение минимальной заработной платы, бесплатность образования и медицины, увеличение отпусков и частичная оплата отдыха — все это стало составной частью социальной политики 1960–1970-х гг. Поток нефтедолларов и благоприятная конъюнктура на мировых рынках сырья — главной статьи советского экспорта — позволили в 1970-х гг. достигнуть едва ли не самого высокого уровня жизни населения за весь советский период.

Последствия экономических реформ 1960-х гг

Неоконченность и искусственная задержка реформы в конечном счете оказались не менее опасными, чем ее отсутствие. Серия новаторских мер, не будучи продолженной, неизбежно должна была нарушить устойчивость экономических механизмов. Реформа отводила ключевую роль прибыли — но прибыль можно было получать и путем завышения стоимости изделий. Полная загрузка производственных мощностей, на что нацеливала новая хозяйственная политика, имела и другую сторону: отсутствие резервов, необходимых для придания предприятиям маневренности.

Именно в начале 1970-х гг. и начал раскручиваться маховик инфляции. «Стоимостные» показатели, достигнутые путем произвольного ценообразования, непрерывно росли, соответственно повышался общий объем «налога с оборота» и увеличивались государственные «доходы». Значительная их часть направлялась на «повышение благосостояния трудящихся». Покупательный спрос возрастал, и вот тут-то и обнаруживалось, что чем больше денег получал «трудящийся», тем меньше товаров он видел на прилавке.

Экономический консерватизм 1960–1970 гг

Стабильность и осторожность — преобладающие элементы «брежневского» стиля руководства — могли еще иметь оправдание как отклик на хаотическое и бессистемное нагромождение реформ конца 1950 — начала 1960-х гг. Однако, не будучи подкрепленными динамичной программой перемен, они не способны были подготовить достойный ответ на те многочисленные вызовы времени, с которыми столкнулась страна в 1960–1970-х гг.

Экономический рост подпитывался за счет экстенсивных источников развития, возможности которых были исчерпаны уже к концу 1970-х гг. Увеличение числа рабочих, развитие сырьевого экспорта, ставка на более передовое зарубежное оборудование — этими и подобными им мерами достигалось относительное экономическое процветание в годы последних пятилеток. Любые проявления общественной инициативы в области производства имели специфический экспериментальный характер: ограничивались сфера и масштабы их применения. Уровень производства сельскохозяйственной продукции снижался, причем не только в годы неурожая. Громадные капиталовложения в аграрную сферу, ставшие характерной приметой 1970-х гг., не сопровождались сколь-нибудь заметным эффектом. Неуклонно ослабевали материальные стимулы к труду. В условиях всеобщего дефицита товаров, пользовавшихся спросом, заработанные деньги теряли свою ценность.

1.2. Ограниченная идеологическая либерализация

Брежнев продолжил осторожную либерализацию общественной жизни страны, начало которой положил Хрущев. Публиковались ранее запрещенные или замалчиваемые произведения М. Булгакова, Б. Пастернака, М. Цветаевой, А. Ахматовой, М. Зощенко. Медленно, но последовательно преодолевали рамки дозволенного театр и кино. Спектакль, запрещенный в столице, появлялся на провинциальной сцене. Фильм, даже не попавший на широкий экран или положенный «на полку», определял эстетику целых направлений кинематографистов. Граничившее с запугиванием одергивание литераторов и художников посредством специальных постановлений ЦК партии прекратилось. Его заменила система полуанонимных келейных обсуждений, не обладавших, впрочем, силой прежних идеологических окриков.

«Умеренность» как основополагающая черта Брежнева и его окружения в большей мере предопределила и неуспех кампании по политической реабилитации Сталина. «Возвращение» Сталина было возможно и как следствие оппозиции хрущевскому курсу, и как символ очередного «завинчивания гаек», и как выражение несомненных сталинистских симпатий значительной части бюрократии. Но обеление диктатора неминуемо привело бы к пересмотру историографической модели советского общества. Реабилитированный Сталин не мог уже быть «встроен» в систему идеологических приоритетов, сложившуюся в 1950–1960-х гг. Нужно было изменение общей идеологической установки, а это для партийных консерваторов таило угрозу будущих «потрясений». Избежать любых потрясений — подлинных и мнимых, «правых» или «левых» — было навязчивой идеей высшего партийного руководства.

Мифологизация облика Сталина стала в 1970-х гг. и элементом общественного недовольства. Новые поколения были мало осведомлены о потоках пролитой им крови. Свидетелям мешали говорить, и о поступках «вождя народов» узнавали преимущественно из апологетических фильмов и близкой им по духу беллетристики. Жесткость и решительность Сталина в глазах многих людей заметно выигрывали в сравнении с апатией и бесцветностью новой когорты руководителей. Это тревожило партийных идеологов, сделавших выискивание намеков, скрытых аллюзий и «опасных» сближений разных эпох главным направлением цензорских усилий. И, наконец, тут сыграла свою роль и боязнь объяснений с крупнейшими западными компартиями, в 1950-х гг. пытавшихся затормозить процесс десталинизации, а в 1970-х гг. требовавших его ускорения.

По совокупности многих причин отказа от оценок XX и XXII съездов КПСС не произошло. Но Сталину были приданы в соответствии с духом времени и мироощущением правящей касты нарочито умеренные черты — подобно тому, как в позднейшие годы был сформирован облик «рыночника» Ленина. О его преступлениях упоминалось вскользь, но о его заслугах — с оговорками. Партийная реабилитация не коснулась и других политических деятелей 1920–1930-х гг. Н.И. Бухарин, Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев, не говоря уже о Л.Д. Троцком, в историко-партийной литературе по-прежнему рассматривались только негативно.

1.3. Политическая борьба в руководстве СССР

Брежнев поначалу не считался сильной фигурой в высших эшелонах власти. Однако, умело пользуясь «подбором кадров» для того, чтобы расставить на ключевых местах преданных ему людей, и лавируя в Политбюро ЦК, он медленно, но последовательно убирал тех, кто мог реально претендовать на его власть. В 1960–1970-х гг. удалось устранить группу А.Н. Шелепина, секретаря и члена Политбюро ЦК КПСС, имевшего немало сторонников в партийных структурах и, что немаловажно, в органах госбезопасности. Сделано это было в результате искусной кабинетной игры, в обычной брежневской манере. Шелепина не сразу вывели из Политбюро (это произошло только в 1975 г.), но он оказался передвинутым на малозначительный пост председателя ВЦСПС (профсоюзов) и тем самым утратил многие рычаги власти. Его сторонников под разными предлогами смещали с тех должностей, на которых они казались опасными. Так, протеже Шелепина, Председатель КГБ В.Е. Семичастный, в 1967 г. был назначен заместителем Председателя Совета министров Украинской ССР.

Состав высшего политического руководства СССР, особенно в 1970–1980-х гг., почти не менялся и пополнялся редко, но лишь отчасти за счет прежних сослуживцев Брежнева. Вместе с тем мнение об особой политической роли «днепропетровской группы» — лиц, ранее связанных с Брежневым по совместной работе, — следует счесть преувеличенным.

Среди наиболее близких к Брежневу лиц из его окружения следует назвать председателя КГБ Ю.В. Андропова, секретаря ЦК и министра обороны Д.Ф. Устинова, а с конца 1970-х гг. — секретаря ЦК К.У. Черненко. Многие политические решения и принимались этими людьми. Все они были довольно преклонного возраста, как, впрочем, и большинство других членов Политбюро.

Кончина Брежнева не вызвала каких-либо видимых разногласий по поводу того, кому быть новым главой партии. Возможно, выбор Андропова был сделан самим Брежневым, хотя в широких кругах партии наиболее вероятным кандидатом на пост Генерального секретаря считался Черненко.

1.4. «Междуцарствие»

Ю.В. Андропов как реформатор

Ю.В. Андропов, избранный Генеральным секретарем ЦК КПСС после смерти Л. Брежнева в ноябре 1982 г., в первую очередь попытался устранить самые неприглядные приметы «безвременья» начала 80-х гг. Борьба с коррупцией, упрочение трудовой дисциплины и контроль за экономией материальных ресурсов стали главными направлениями его политики в первые месяцы нахождения у власти.

Кое-что удалось сделать, но все это, собственно, лишь отдаленно напоминало какую-то программу реформ. Дальше общих рассуждений о необходимости учитывать экономические реальности Андропов не пошел. Его осмотрительность, побуждавшую взвешивать каждое слово и тщательно обдумывать каждый шаг, нельзя не признать чрезмерной. Но и она не спасала от поспешных импровизаций, наподобие поисков в магазинах и кинотеатрах «прогульщиков». Скорый уход Андропова с политической сцены (он умер после тяжелой болезни в феврале 1984 г.) дал повод говорить о нереализации его замыслов глобальной перестройки общества. Если это так, то нужно предположить, учитывая «андроповские» темпы модернизации страны, что сам реформатор едва ли рассчитывал увидеть плоды своего труда.

К.У. Черненко

Преемник Андропова К.У Черненко был «переходной» политической фигурой. Отягощенный болезнями, он лишь урывками мог заниматься государственными делами. В последние месяцы своего недолгого «секретарства», прикованный к постели, он не был способен реально влиять на положение дел в стране. В своей предыдущей работе он редко выходил за порог партийных и государственных канцелярий. Не будучи новатором ни по характеру, ни по прошлой карьере, он, однако, не препятствовал поиску новых подходов в политике и экономике. Он зачастую поддерживал осторожные новшества, которые подготавливал и проводил занявший второе место в партийном руководстве М.С. Горбачев.

2. Дипломатия

2.1. Сближение СССР с Францией и ФРГ (1960–1970-е гг.)

Перемена правительственного курса после 1964 г. закрепила новые веяния во внешней политике СССР. Карибский кризис привел к переоценке приемов советской дипломатии, обеспечив ее относительную сдержанность и заставив ее учитывать традиционные сферы интересов других стран. Блеф уже не мог быть основой дипломатической комбинации, события 1962 г. показали, что это приводит к плачевным последствиям.

Наиболее плодотворные результаты имели внешнеполитические усилия СССР на европейском и американском направлениях. Сближение СССР с западноевропейскими странами и потепление в его отношениях с США стали важнейшими элементами так называемого «процесса разрядки международной напряженности». Визит президента Франции Ш. де Голля в Советский Союз в 1966 г. положил конец эре «холодной войны». Это явилось одним из условий расширения политического сотрудничества СССР и с другими западноевропейскими странами. Первым крупным шагом «разрядки напряженности» стало заключение Договора между СССР и ФРГ в Москве 12 августа 1970 г. В соответствии с Московским Договором СССР и ФРГ гарантировали не только нерушимость границ обеих стран, но и заявили, что они «не имеют территориальных претензий к кому бы то ни было и не будут выдвигать такие претензии в будущем».

2.2. Подписание Хельсинкского соглашения

Французские и западногерманские руководители стали привилегированными собеседниками кремлевских правителей. Во многом опираясь на их поддержку, СССР смог ускорить реализацию своей давней идеи о коллективной безопасности в Европе. Учитывая судьбу предыдущих советских проектов в этой области, СССР не препятствовал тому, чтобы инициатива на этот раз была проявлена Финляндией, которая хотя и была тесно связана с СССР, но формально стояла вне блоков.

В 1970 г. финский министр иностранных дел обратился к европейским правительствам с просьбой открыть переговоры о безопасности в Европе. СССР и его союзники сразу же ответили согласием на финскую ноту. Положительный отклик НАТО был получен в 1972 г. Длившиеся три года переговоры шли медленно в основном из-за обсуждения двух принципиальных вопросов: о мерах по укреплению военного доверия и о правах человека. Военные вопросы долго дискутировались из-за отсутствия приемлемых для всех механизмов проверки и контроля над передвижением войск. Гуманитарные вопросы, в том числе касающиеся научного, культурного и информационного обмена и прав человека, превратились в объект нескончаемых прений во многом из-за позиции стран советского блока. Представлявшие его делегации не хотели допустить широкого и вольного толкования понятий свобод. Они не желали брать обязательства, которые не могли и не стремились выполнять.

После долгих поисков компромиссов 1 августа 1975 г. главы государств и правительств всех европейских стран (за исключением Албании), США и Канады подписали Заключительный Акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Им предусматривалось взаимное признание границ, решение споров мирным путем, уважение прав человека во всех проявлениях. Правда, весьма абстрактный характер многих формулировок без труда позволял их обойти. Вместе с тем Заключительный Акт препятствовал как возникновению военных конфликтов на континенте, так и применению открытого террора в странах, где плохо соблюдались права человека.

2.3. Советско-американские отношения

Процесс создания системы коллективной безопасности в Европе совпал с началом интенсивного советско-американского диалога. В 1972 г. состоялся первый визит президента США Р. Никсона в СССР. Его важнейшим итогом явилось подписание бессрочного Договора о противоракетной обороне (ПРО) и «Временного Соглашения о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений» (ОСВ-1). Оба документа только фиксировали «потолки» вооружений, не предполагая их сокращений. Договор о ПРО запрещал каждой из стран развертывать оборонно-ракетные комплексы, способные прикрывать всю их территорию. Он разрешал защищать ракетами лишь два района радиусом 150 километров — около столиц и одной из баз межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Соглашение ОСВ-1 вело к замораживанию числа установок МБР наземного базирования и на подводных лодках.

В 1973 г. США посетил Брежнев, а в 1974 г. в Москву вновь прибыл американский президент Р. Никсон. Соглашения, подписанные во время их переговоров в 1972–1974 гг., исчислялись десятками. Они затронули широкий спектр политических, экономических, военных и научно-технических вопросов. Последняя советско-американская встреча с участием Брежнева произошла в Вене летом 1979 г. Собеседником советского лидера был президент США Д. Картер. Итогом их встречи стало подписание Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2), подготовленного экспертами после долгих споров в течение нескольких лет. Договор предусматривал предельные уровни средств доставки ядерного оружия (МБР, тяжелые бомбардировщики и установки на подводных лодках), не превышающие 2400 единиц. Этот документ не был ратифицирован США из-за ввода советских войск в Афганистан, но стороны неофициально придерживались его положений до выработки нового договора.

Однако подготовка другого, более обширного соглашения о сокращении вооружений была осложнена размещением в Восточной Европе с середины 1970-х гг. советских модифицированных ракет СС-20. В 1979 г. страны НАТО проголосовали за так называемое «двойное решение». Оно предусматривало открытие переговоров с СССР о ликвидации СС-20, а в случае их провала — размещение в Европе в качестве противовеса американских ракет. Долгие прения в Женеве, во время которых советские дипломаты пытались разъяснить, что СС-20 не нарушают паритет на континенте, не имели успеха. Женевские переговоры были прерваны советской стороной в ноябре 1983 г., после доставки первых американских ракет «Томагавк» и «Першинг-2» в Великобританию и ФРГ.

Санкции и бойкот СССР в международных делах из-за «афганской» акции сделали еще более уязвимым процесс «разрядки напряженности», приторможенный уже к концу 1970-х гг. В нем видели ширму, под покровом которой Советский Союз пытается достичь гегемонистских целей. «Разрядка» откровенно называлась «улицей с односторонним движением». Заметный идеологический оттенок, присущий взглядам президента США Р. Рейгана, в тех условиях не мог не вызвать дальнейшего охлаждения советско-американских отношений. Вместе с тем отсутствие гибкости в советской внешней политике, использование устаревшего набора догм и формулировок мешали СССР достойно выйти из дипломатических затруднений первой половины 1980-х гг.

2.4. Азиатская политика СССР (1960–1980-е гг.)

Отношения с Китаем

Наиболее тревожной проблемой, оставленной Хрущевым своим преемникам, были отношения с Китаем. Попытка их улучшить во второй половине 1960-х гг. быстро обнаружила, что едва ли мотором конфликта служил волюнтаристский стиль внешней политики бывшего советского лидера. Дело уже не ограничивалось спорами о том, чья позиция является более правильной с точки зрения марксизма. Конфликты на границе, начатые еще в 1962 г., постепенно переросли в вооруженные бои, в которых приняли участие пограничники и войсковые части обеих сторон. Это случилось в 1969 г. в районах города Семипалатинска и реки Уссури. Ослабить напряженность на границе и произвести обмен послами удалось после визита Председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина в Пекин в сентябре 1969 г. Достигнутое здесь согласие прекратить взаимную полемику в советской и китайской печати недолго оставалось в силе. Правда, стороны воздерживались от военных действий, но их отношения вплоть до начала 1980-х гг. отличались открытой враждебностью и угрозами.

Политические связи СССР с другим его дальневосточным соседом — Японией — не были тесными и не претерпели в 1960–1980-х гг. каких-либо изменений к лучшему. Совместная Декларация 1956 г. официально сохраняла силу, однако советские дипломаты перестали о ней упоминать. Они недвусмысленно дали понять, что никаких территориальных претензий по поводу Курильских островов не признают. Сфера сотрудничества обеих стран охватывала в основном экономическую и научную области, но и она значительно уменьшилась в начале 1980-х гг. в связи с присоединением Японии к политическим и торговым санкциям против СССР после ввода советских войск в Афганистан.

Вьетнамский конфликт

СССР в 1960–1980-х гг. косвенно или прямо был вовлечен в три крупнейших международных конфликта. Первый из них — это война во Вьетнаме. Она велась с начала 1960-х гг. между правительством Северного Вьетнама (ДРВ) и южновьетнамскими партизанами, с одной стороны, и, с другой стороны, — националистической администрацией, контролировавшей при поддержке США ряд крупных городов и провинций Южного Вьетнама.

Конфликт закончился 20 января 1973 г. заключением Парижского соглашения, в соответствии с которым американские войска покинули Вьетнам. СССР не был в числе тех, кто подписал мирный договор. Но огромная материальная, военная и дипломатическая поддержка, которую он оказал ДРВ, помогла сохранить устойчивость и боеспособность как северовьетнамских войск, так и южновьетнамских повстанцев.

Ближневосточная политика СССР 1970–1980-х гг

Такую же помощь СССР оказывал на Ближнем Востоке противостоявшим Израилю арабским странам, в первую очередь Египту. В 1967 и 1973 гг. вспыхнули арабо-израильские войны, первая из которых закончилась поражением Египта, а вторая не привела к существенному изменению стратегической обстановки в регионе. СССР не подталкивал арабов к военным действиям, но его поддержка, несомненно, вселяла в них уверенность в победе. Отчаявшись в попытках достичь своих целей с помощью советского оружия, египетское правительство заключило с Израилем при посредстве США в 1979 г. так называемое «Кэмп-Дэвидское соглашение». Последовавшие затем протесты почти всего арабского мира едва ли имели для Египта вес по сравнению с тем, что он приобрел по соглашению 1979 г.: Синайским полуостровом и Суэцким каналом. Ухудшение советско-египетских отношений в результате сближения Египта с США и Израилем пошатнуло ближневосточную дипломатическую стратегию СССР.

Война в Афганистане

Актом, вызвавшим отрицательный международный отклик и имевшим тяжелые последствия для СССР, стало советское вторжение в Афганистан в конце декабря 1979 г. Оно было осуществлено по уже опробованной схеме — по «просьбе правительства» — правда, с одной поправкой: афганский президент X. Амин, пригласивший войска, стал первой жертвой своих «гостей». Решение об афганской операции принималось после долгих колебаний узкой группой лиц — Л.И. Брежневым, председателем КГБ Ю.В. Андроповым, министром иностранных дел А.А. Громыко и министром обороны Д.Ф. Устиновым. Ни одна из задач, поставленных перед «ограниченным контингентом» советских войск, выполнена не была. Более того, действия СССР спровоцировали резкое усиление антиправительственных сил в Афганистане и уменьшение поддержки правившего страной марксистского правительства.

Бесперспективность боевых операций в Афганистане стала очевидной довольно скоро. Однако в советских руководящих кругах продолжали питать иллюзии, что выход из тупика может быть найден либо путем «афганизации» войны (борьбы с оппозицией руками самих афганцев), либо посредством политики «национального примирения». Афганская война сильно ударила по престижу СССР. Ссылки советских дипломатов на статью 51 Устава ООН, допускавшую оказание помощи другим странам для отражения внешней агрессии, никого не убеждали — ни западных лидеров, ни мировое общественное мнение.

2.5. Отношения с восточноевропейскими союзниками

События в Чехословакии в 1968 г. и в Польше в 1980–1981 гг. стали серьезными испытаниями для советской дипломатии, из которых она не смогла выйти без существенных издержек. Демократические преобразования в Чехословакии («Пражская весна») побудили СССР и его восточноевропейских союзников ввести свои войска в Прагу в августе 1968 г. для «защиты социалистических завоеваний». В Польше, сотрясаемой на рубеже 1970–1980-х гг. рабочими забастовками, открытой интервенции не произошло. Но введение военного положения в этой стране в декабре 1981 г. также ударило по престижу СССР.

Экономика

1. Экономические системы

1.1. Новая волна реформ. Вторая половина 1960-х гг

Если «хрущевские» реформы начались с устранения наиболее одиозных примет прошлого экономического порядка, то «брежневские» на их начальном этапе имели своеобразный «смешанный» характер. В 1965 г. были восстановлены прежние промышленные министерства и упразднены совнархозы. Вместе с тем было признано, что простого возврата к экономической модели середины 1950-х гг. уже быть не могло. «Брежневские» реформы являлись еще одной попыткой заставить экономику «работать» не в пол-оборота, а в полную силу попыткой гораздо более осторожной, опирающейся не на интуицию лидера, а на научные расчеты.

1.2. Сельское хозяйство. Реформа 1965 г

Сельское хозяйство менее всего подвергалось экспериментам. Основные изменения здесь сводились в основном к следующему. Во-первых, повышались заготовительные цены на сельскохозяйственную продукцию. Одновременно снижались отпускные цены на закупаемую колхозами сельскохозяйственную технику: признавалось, что в первой половине 1960-х гг. они были существенно завышены. Во-вторых, были установлены «твердые», не подлежащие изменению планы заготовок сельскохозяйственных продуктов, вплоть до 1970 г. Это являлось несомненным новшеством в экономической практике: колхозникам гарантировали, что они могут беспрепятственно производить продукцию сверх государственных поставок, не опасаясь ни сейчас, ни в ближайшем будущем, что эти «излишки» отнимут. В-третьих, были сняты ограничения для крестьян на владение скотом и приусадебными участками. В-четвертых, вводились надбавки при сверхплановой продаже сельхозпродукции государству. Была пересмотрена система оплаты в колхозах, увеличены кредиты и предложена программа мер по механизации сельского труда.

Дав кратковременный эффект, реформа 1965 г. не вызвала положительных долгосрочных последствий. Следует, правда, отметить упорядочивание системы «подвижки» закупочных цен. В 1960–1980-х гг. их пересматривали значительно чаще, чем в предыдущий период. Новые цены, как и прежние, очень неточно отражали реальные затраты в сельском хозяйстве. Но теперь порядок закупок не допускал, чтобы крестьяне продавали свою продукцию почти даром, и тем самым препятствовал возникновению аграрных катастроф.

С середины 1970-х гг. начинается «сращивание» сельского хозяйства и промышленности: образуются агропромышленные комплексы (АПК). Ими попытались объединить в пределах районов разнородные сельскохозяйственные подразделения и обслуживающие их научные институты и предприятия в единую систему. В это же время власти стали не только разрешать, но даже поощрять развитие крестьянских приусадебных участков: производилась выдача крестьянам кредитов, необходимых для поддержки их личных хозяйств.

1.3. Промышленность. Реформы второй половины 1960-х гг

Начало промышленным реформам было положено тремя документами, принятыми осенью 1965 г. Это постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР «Об улучшении управления промышленностью» (30 сентября 1965 г.) и «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства» (4 октября 1965 г.) и утвержденное Советом министров СССР «Положение о социалистическом государственном производственном предприятии» (4 октября 1965 г.). Постановление 30 октября 1965 г. объявило о ликвидации совнархозов, главным недостатком которых признали то, что «управление промышленности, представляющее собой единое целое в техническом отношении, было раздроблено по экономическим административным районам». Создавалось несколько десятков промышленных министерств, многие из которых являлись новыми. Вместе с тем особо оговаривалась важность территориального планирования, что должно было предостеречь от забвения местных нужд. Планы экономического развития обязаны были разрабатывать не отраслевые министерства, а Госпланы союзных республик — естественно, с учетом министерских поправок. Исключение здесь составляли лишь оборонные отрасли производства.

Реформаторские акты 1965 г. расширяли права предприятий, которые намеревались перевести на полный хозяйственный расчет. Предприятиям было обещано, что «по мере повышения эффективности производства и роста ресурсов» они смогут оставлять себе больше средств для того, чтобы поощрять рабочих. Предполагалось, что главными при оценке деятельности предприятий станут такие показатели, как объем реализованной продукции, прибыль и выполнение плановых заданий по производству важнейших видов промышленных товаров.

Оплату труда предлагалось определять не только в зависимости от индивидуальных усилий работающих, но и от того, будет ли выполнять производственный план все предприятие в целом. Авторы реформы видели в этом дополнительный, «коллективный» рычаг для подъема производительности труда. Фактически же это являлось той самой «круговой порукой», которая всегда была лишь методом принуждения, а не поощрения. Ее роль как экономического стимулятора (а именно поисками стимулов и была проникнута вся эта реформа) весьма сомнительна.

Отметим еще несколько нововведений. Во-первых, при планировании стали учитывать не только количественные, но и качественные показатели. И, во-вторых, было сокращено число плановых показателей для предприятий, утверждаемых сверху. Государственные органы определяли только общий объем реализуемой продукции в действующих оптовых ценах (в отдельных случаях — объем отгруженной продукции), включая и ее качественные характеристики. В-третьих, предприятия могли сами решать, каковы будут объем производства, детальная номенклатура и ассортимент продукции, какое устаревшее оборудование должно быть заменено новым, сколько будет занято рабочих и какую плату они получат, на какие социальные и культурные нужды стоит потратить оставшуюся им часть заработанных средств.

1.4. Итоги реформы

Законы 1965 г. следует признать наиболее серьезной после НЭПа попыткой реформировать экономику. Они были воплощены в жизнь лишь частично, но говорить о полном провале реформы нельзя. Она перевела экономику в иной «регистр». С примитивными приемами «командной экономики» 1930–1940-х гг. было покончено, возвращение к ним просто разрушило бы советское хозяйство. В этом смысле реформы 1960-х гг. были своеобразным способом «цивилизования» советской экономики.

Но и эта попытка повторила судьбу предыдущих реформаторских замыслов и отчасти в силу схожих причин. Можно обозначить две главные из них. Во-первых, реформа задумывалась как система уравновешивающих друг друга противовесов. Можно было самому предприятию искать себе заказчика, поставщика или подрядчика, но сделка между ними должна быть одобрена центром. Предприятиям позволяли самим определять номенклатуру изделий. Но сделанная при этом оговорка — «на основе доводимых до предприятий вышестоящими организациями плановых заданий» — привела к тому, что указанная номенклатура уже к 1967 г. почти полностью определялась сверху и являлась обязательной. Также обстояло дело и во многих других случаях.

Установленные реформаторами противовесы являлись как бы «помочами», с помощью которых всегда можно было выпрямить опасные «уклоны» предприятий или устранить угрожавшие целостности экономики тенденции. Нельзя в них видеть лишь средство «перестраховки», продиктованной только идеологическими мотивами. Но эти противовесы оказались гирями, придавшими реформе чрезмерную медлительность.

Во-вторых, не было отчетливо продуманной концепции продолжения и ускорения реформ. Экономический порядок подправляли — и в 1970-х, и в начале 1980-х гг. — но подправляли «заплатами», не касаясь всего «покроя» в целом. Такими «заплатами» являлись, например, перекачка значительных средств в сельское хозяйство в 1970-х гг. (изменение структуры инвестиций) и резкое увеличение закупки иностранной техники, применение которой должно было скрыть огрехи низкой производительности труда. Предпринимались многочисленные попытки улучшить управление предприятиями. Их следствием стало создание таких конгломератов, как агропромышленные комплексы и научно-производственные объединения.

Многого этой организационной перестройкой достичь не удалось. Но все-таки эти действия были далеки от перетрясок 1950-х гг. Они верно отражали дух времени, но отражали недостаточно, ввиду того что не подкреплялись другими мерами.

1.5. Реформа 1979 г

Принятое 12 июля 1979 г. постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы» являлось очередной фазой административной «подзаводки» экономики. Для того чтобы придать ей современное обличье, вновь требовался толчок извне.

Насчитывавшее десятки страниц постановление претендовало на то, чтобы охватить все экономические проблемы в их совокупности. Оно устанавливало следующий порядок планирования. За год до новой пятилетки Госплан СССР сообщал сведения о контрольных цифрах по основным показателям и экономическим нормативам предприятиям, объединениям и организациям. Те, в свою очередь, в рамках этих контрольных цифр самостоятельно разрабатывали собственные проекты пятилетних планов. Синтез контрольных цифр Госплана и пятилетних проектов предприятий предстояло осуществить министерствам, ведомствам и Советам министров союзных республик. Плоды своих разработок они передавали в Госплан СССР — и тот уже составлял детальный и сбалансированный общесоюзный план.

Этот весьма тяжеловесный механизм планирования имел то преимущество, что он претендовал на лучшую увязку общегосударственных планов с местными нуждами и предохранял от импровизаций в определении экономических целей.

Постановление предлагало ряд мер, направленных, с одной стороны, на то, чтобы ускорить новое промышленное строительство, а с другой — чтобы обеспечить быструю «отдачу» капитальных вложений. Эти меры по преимуществу были рассчитаны на применение административных, а не экономических рычагов. Система поощрений, не отличаясь щедростью, при этом являлась столь запутанной, что и при скрупулезном подсчете трудно было узнать, кому и какие причитались средства.

Меры поощрения рассматривались в особом, заключительном разделе этого постановления. Предусматривалось образование в 11-й пятилетке (1981–1985 гг.) нескольких фондов экономического стимулирования: фонда материального поощрения, фонда социально-культурных мероприятий и фонда развития производства. Однако разветвленная система различных видов поощрений из разных фондов была малоэффективной не только ввиду ее сложности, но и от того, что на практике она зачастую была формальной: поощрение не представлялось значимым и не являлось наградой за лучший труд.

Причудливая подробность этого постановления, придавшая ему характер некоей экономической конституции, объективно служила еще одним шагом в усилении регламентации и опеки. Реформой 1979 г. прежде всего пытались достичь системности в экономике. Это, несомненно, могло бы быть ощутимым достоинством, если бы не имело обратную сторону — тотальный, педантичный и сковывающий контроль.

2. Экономическое развитие

2.1. Промышленность

Обычно период второй половины 1960-х гг. рассматривается как наиболее успешный этап промышленного развития страны в 1960–1980-х гг. В дальнейшем соблюдалось постепенное замедление темпов экономического роста. Уже в девятой пятилетке (1971–1975 гг.) большинство плановых заданий выполнено не было, а вторая половина 1970 — начало 1980-х гг. позднее оценивалась как «застой».

Таблица 43

Среднегодовые темпы прироста основных показателей экономического развития СССР в 1961–1985 гг. (%)

Прирост промышленной продукции замедлился и довольно ощутимо, о чем свидетельствует даже официальная советская статистика тех лет. Низкими были не только количественные показатели, но и качественные характеристики. Большинство советских промышленных изделий не пользовалось спросом на мировых рынках. Главными экспортными статьями (особенно в торговле с Западом) были сырье и топливо.

Таблица 44

Производство важнейших видов промышленной продукции в 1965–1985 гг.

2.2. Сельское хозяйство

Сельскому хозяйству, особенно в 1970-х гг., предоставлялись огромные средства, но эффективность их использования была невысокой.

Таблица 45

Среднегодовые темпы прироста основных показателей развития сельского хозяйства СССР (%)

Сказались здесь и частые неурожаи в 1970–1980-х гг. и растущие потери при хранении и транспортировке сельскохозяйственных продуктов. Посевные площади, резко расширившиеся в 1950-х гг., в 1960–1980-х гг., увеличивались крайне медленно, а в одиннадцатой пятилетке (1981–1985 гг.) даже сократились. (См. таблицу 46.)

Несмотря на то, что в отдельные годы валовой сбор зерна превышал отметку 200 млн т, его среднестатистические показатели (по пятилеткам), как правило, составляли 180–190 млн т. Особо неурожайными являлись 1965 г. (121,1 млн т зерна) и 1975 г. (140,1 млн т зерна). (См. таблицу 47.)

Урожайность зерновых культур почти не повысилась и составляла в 1971–1985 гг. от 14 до 16 центнеров с гектара, в то время как в 1985 г. в странах Европейского экономического сообщества этот показатель составлял 44 центнера.

Поголовье крупного рогатого скота возросло в 1965–1985 гг. с 97,7 до 124 млн голов. Несмотря на рост производства мяса и молока в эти годы, нехватка этих продуктов стала обычной приметой «развитого социализма». (См. таблицу 48.)

Таблица 46

Посевные площади в 1965–1985 гг. (млн га)

Таблица 47

Валовой сбор сельскохозяйственных культур в 1965–1985 гг. (в среднем за год, млн т)

Таблица 48

Производство сельскохозяйственной продукции в 1965–1985 гг. (в среднем за год)

2.3. Транспорт

В 1965–1985 гг. продолжалось интенсивное развитие воздушного, морского и трубопроводного транспорта.

Таблица 49

Грузовые перевозки (млн т)

К середине 1980-х гг. произошло замедление темпов роста грузовых перевозок — явление, напрямую связанное с негативными процессами в советской экономике.

Таблица 50

Пассажирские перевозки (млн человек)

Общество

1. Демографические и социальные характеристики

В 1960–1980-х гг. упрочились те демографические тенденции, которые дали о себе знать в 1950-х гг. Снизились, причем довольно значительно, темпы естественного прироста населения и повысилась смертность (при относительной стабильности числа родившихся).

Таблица 51

Численность населения СССР в 1965–1984 гг.

Наиболее низкие показатели прироста населения наблюдались в 1965 и 1967 гг. Смертность детей в возрасте до 1 года постоянно сокращалась, хотя и не столь быстро, как раньше (в 1965–1973 гг. с 28,8 до 26,4 на 1000 человек). Средняя продолжительность жизни населения составляла в 1971–1972 гг. 69,5 лет (у мужчин 64,5 лет, у женщин 73,6 лет). В 1983 г. она снизилась до 67,9 лет (у мужчин 62,6 лет, у женщин 72,8 лет), что было обусловлено увеличением смертности в 1970-х гг.

Таблица 52

Рождаемость, смертность и естественный прирост населения (на 1000 человек)

Наибольший прирост населения в 1959–1970 гг. среди крупнейших национальных групп наблюдался у коренного населения среднеазиатских республик — таджиков, казахов и узбеков, наименьший — у латышей (за 12 лет прирост составил всего 30 тыс. человек при численности 1400 тыс. человек) и эстонцев. Сократилось число евреев и поляков. В 1970–1979 гг. эти демографические особенности стали еще более заметными.

Таблица 53

Национальный состав населения СССР по переписям 1970 и 1979 г. (тыс. человек)

В 1979 г. на 1000 человек старше 15 лет приходилось 699 человек с высшим и средним (полным и неполным) образованием. В 1982 г. рабочие составляли 60,9 % населения СССР (в 1970–57,4 %), служащие 25,8 % (22,1 %), крестьяне 13,3 % (20,5 %). В 1980 г. уровень занятости в общественном хозяйстве определялся соотношением 111 незанятых на 100 занятых. Исследователи (в частности, В.Г. Костаков) рост занятости связывают с расширением числа промышленных предприятий ввиду нового строительства в 1960–1970 гг., уменьшением продолжительности рабочей недели (с 48 до 41 часа), ростом сферы услуг и повышением заработной платы. В 1985 г. в отраслях материального производства работало 73,3 % населения, занятого в народном хозяйстве (в 1960 г. — 83,2 %), в непроизводственных отраслях — 26,7 % (в 1960 г. — 16,8 %). В 1985 г. в промышленности и строительстве трудилось 38 % населения, занятого в народном хозяйстве (в 1970–38 %), в сельском и лесном хозяйстве 20 % (25 %), на транспорте и связи 9 % (8 %), в торговле, общественном питании, материально-техническом снабжении 8 % (7 %), в здравоохранении, физкультуре, социальном обеспечении, образовании, науке, культуре — 18 % (16 %), в органах управления и кредитования 2 % (2 %), в жилищно-коммунальном хозяйстве и проч. — 6 % (4 %).

2. Уровень жизни

В 1964–1985 гг. среднемесячная зарплата выросла с 90,1 (в 1961 г. была проведена деноминация денег: и цены, и зарплаты уменьшились в 10 раз) до 190,1 рубля. В 1985 г. рабочие получали в среднем в месяц 182,5 рублей; служащие — 199,2; занятые в сельском хозяйстве — 183,2; строители — 236,6; транспортники — 220,3; связисты — 159,5; занятые в торговле и питании — 149,2; врачи 132,8; учителя — 150,0, ученые — 202,4; служащие аппарата государственного управления — 168,8. В 1970–1980-х гг. стали отставать от средних темпы роста заработной платы учителей и особенно врачей. Строительные и транспортные рабочие оказались в числе наиболее высокооплачиваемых социальных слоев.

Чтобы легче представить уровень жизни в предперестроечный период, приведем данные о ценах (за 1 кг продуктов) начала 1980-х гг.: хлеб 14–24 коп., мясо 1,90–2 руб… сыр 3–3,50 руб., колбаса 1,70–2,90 руб., сахар 90–94 коп., молоко (за литр) 30 коп., масло 3,20–3,60 руб., картофель — 10 коп., чай (100 г) 76–94 коп., куриные яйца (10 штук) 0,9–1,30 руб. Цены на костюм колебались от 50 до 180 руб., пальто 100–200 руб., ботинки 9–50 руб., туфли 15–60 руб., телевизоры 300–750 руб., стиральные машины 300–350 руб.

На основные продукты питания — мясо, молоко, яйца, хлеб, крупу — розничные цены не менялись десятилетиями. В целом в 1970–1985 гг. цены на продовольственные товары увеличились на 12 %. Наиболее сильно подорожали только овощи — на 17 %, на прочие продукты цены выросли лишь на 4–10 %. Дешевизна продуктов приводила к быстрому их «вымыванию» из розничной торговли. Очереди стали принадлежностью почти каждого продовольственного магазина. Год от года увеличивался перечень товаров, исчезавших из широкой продажи и отпускавшихся только в составе «наборов», т. е. обязательно вместе с другими продуктами, не являвшимися дефицитными. Относительно широкий прейскурант продуктов был характерен лишь для торговой сети Москвы, Ленинграда, столиц союзных республик и отчасти областных центров. Снабжение же многих других городов и поселков могло быть удовлетворительным только ввиду их близости к сельскохозяйственным предприятиям.

Нехватка продуктов привела к расширению системы их «закрытого» распределения. Она охватывала фабрики и заводы, учреждения, партийные, советские и комсомольские органы. Разумеется, уровни снабжения и продовольственных льгот были различными — как внутри того или иного круга снабжения, так и между ними.

Показателем нехватки основных продовольственных товаров может служить повышение цен на рынках. Если в 1970 г. рыночные цены в среднем превышали государственные розничные на 68 %, то в 1985 г. — на 163 %. В 1985 г. рыночные цены были выше государственных на продукцию растениеводства на 251 % (в 1970 г. — на 83 %), на овощи — на 169 % (68 %), фрукты — на 122 % (38 %), мясо — на 153 % (85 %), молочные продукты — на 302 % (71 %).

Наиболее высокими темпы прироста потребления были лишь в первое «послехрущевское» десятилетие. С известными оговорками можно сказать, что к середине 1970-х гг. в СССР был достигнут физиологически необходимый уровень питания в расчете на 1 человека. Хлеб, молоко, картофель и яйца по-прежнему оставались основой пищевого рациона. Увеличилось потребление рыбы, фруктов и особенно овощей и мяса. Постепенно устранялись характерные для голодных лет пропорции пищевого рациона, и он становился более сбалансированным.

Таблица 54

Потребление важнейших продуктов питания (кг на 1 человека)

Из непродовольственных товаров в 1970–1985 гг. ощутимо подорожали только табачные изделия — на 27 %. На многие промышленные товары цены снизились — особенно на телевизоры (на 39 %), фотоаппараты (на 19 %), канцелярские товары (на 14 %), трикотажные изделия (на 12 %). «Средние» цифры, разумеется, получены за счет снижения цен на отдельные виды товаров, не пользующиеся спросом. Они не всегда фиксировали повышение цен на остродефицитные изделия, а оно являлось довольно значительным, особенно в начале 1980-х гг.

Таблица 55

Потребление основных непродовольственных товаров в 1965–1985 гг. (в расчете на 1 человека)

В 1970–1980-х гг. повысилась обеспеченность населения товарами культурно-бытового назначения. Их относительная дешевизна и возможность получения в кредит, равно как и общее повышение заработков при стабильности цен, способствовали тому, что телевизор и холодильник были доступны почти каждой семье. Вместе с тем существовали и различия в уровне обеспеченности городского и сельского населения — по ряду позиций они были достаточно велики.

Таблица 56

Обеспеченность населения основными предметами длительного пользования в 1965–1985 гг. (в расчете на 100 семей штук)

Бюджеты рабочих, служащих и колхозников в 1970–1980-х гг. в целом почти не изменились.

Таблица 57

Структура доходов и расходов семей рабочих, служащих и колхозников (%)

Необходимо отметить довольно существенное снижение доли дохода от личного подсобного хозяйства и соответствующее повышение доли дохода от колхоза, пенсий, стипендий и социальных выплат в бюджете крестьянина. В доходной части бюджета рабочих и служащих снизилась доля зарплаты и возросла доля пенсий, стипендий и выплат из общественных фондов потребления. Эти процессы свидетельствовали об уменьшении доли трудоспособного населения, а в демографическом аспекте — о старении населения. В расходной части обоих бюджетов — и горожан и крестьян — снизилась доля расходов на питание и увеличились расходы на приобретение предметов культуры и быта.

В 1964–1985 гг. продолжали поддерживаться на стабильном уровне темпы жилищного строительства. В 1965–1985 гг. было построено 2142,8 млн кв. м жилой площади, что позволило улучшить условия проживания 42,7 млн человек. В 1970–1985 гг. жилая площадь 1 городского жителя увеличилась с 11,2 до 14,1 кв. м, а сельского — с 13,9 до 16,1 кв. м. Однако в целом сроки ожидания нового жилья не сократились: они составили в крупных городах не менее 10 лет.

Существенно увеличилась в 1965–1985 гг. численность врачей — с 23,9 до 42,0 и среднего медицинского персонала — с 72,8 до 113,5 на 10 000 человек. Количество больничных коек составило в 1965 г. 95,8, в 1985 г. — 129,6 на 10 000 человек. Однако очереди в поликлиниках, теснота в больницах, отсутствие необходимых лекарств, устаревшее оборудование, нехватка сельских врачей — все эти недостатки здравоохранения 1960–1980-х гг. подчеркивали наметившееся еще ранее различие между его количественными и качественными характеристиками.

Власть

1. Высшие органы власти

Упрочившуюся в 1930–1960-х гг. систему высших органов власти немного подправила Конституция 1977 г., не внося в нее каких-либо принципиальных новшеств. Высшим органом государственной власти продолжал оставаться Верховный Совет СССР, а в перерывах между его заседаниями — Президиум Верховного Совета. По сравнению с прежним Основным законом полномочия Президиума несколько расширились: ему предоставлялось право координировать деятельность постоянных комиссий Верховного Совета, устанавливать и присваивать дипломатические ранги и воинские звания, а также «объявлять в интересах защиты СССР военное положение в отдельных местностях или по всей стране».

Верховный Совет состоял из двух равноправных палат — Совета Союза и Совета Национальностей. Конституция 1977 г. увеличила квоту депутатских мест, представляемых союзной республике, — с 25 до 32. Представительство автономных республик, областей и округов не изменилось. Обеим Палатам принадлежало право законодательной инициативы, они избирали Председателя, его заместителей и Совет Старейшин. Появление постоянных комиссий в составе Верховного Совета, узаконенное Конституцией 1977 г., было попыткой повысить компетентность парламентариев. Оно не принесло ощутимых плодов, поскольку депутаты выполняли свои обязанности «по совместительству», не освобождаясь от основной работы на производстве или в учреждениях.

В 1960–1965 гг. пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР занимал А.И. Микоян, в 1965–1977 гг. — Н.В. Подгорный. Это была чисто представительская должность, обладатель которой лишь номинально считался главой государства. С 1977 г. положение изменилось: Председателем Президиума Верховного Совета СССР избирался Генеральный секретарь ЦК КПСС. Его фактическое, но неофициальное первенство в стране теперь получило законное обоснование. Л.И. Брежнев первым в советской истории соединил в 1977 г. посты главы партии и государства и находился на них вплоть до своей смерти в 1982 г. Новый Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов получил «президентское» место не сразу, а спустя несколько месяцев — в 1983 г. Эта задержка не имела политического значения, будучи следствием соблюдения процедурных деталей: в момент кончины Брежнева Андропов даже не был членом Президиума Верховного Совета СССР.

Политическая система в СССР фактически оказалась нетронутой со времен так называемой «сталинской» Конституции 1936 г. Новая Конституция СССР, принятая в результате «всенародного обсуждения» в 1977 г., лишь слегка изменила стиль формулировок прежнего Основного закона, почти не подправив их дух и даже содержание. Многочисленные общественные объединения только имитировали классическое «гражданское общество», будучи полностью зависимыми от властей. Советы, формально бывшие главным институтом народовластия, на деле являлись «демократической» декорацией партийно-политических структур. Даже минимальный идеологический «популизм», стремление гибко учитывать духовную ситуацию эпохи, пользоваться языком низов был чужд брежневскому окружению.

Безмерное славословие в адрес Брежнева, равно как и его многочисленные награждения, не могли скрыть глубокого упадка возглавляемого им режима. Взяточничество и произвол в различных эшелонах власти, ослабление центрального контроля и усиление роли местных политических кланов — все это достигло особого размаха в конце 1970-х гг.

2. Местные органы власти

Конституция 1977 г. установила, что Советы всех уровней представляют собой единую систему. Советы избирались во всех краях, областях, автономных областях и округах, районах, городах, городских районах, поселках и сельских населенных пунктах. Согласно Конституции, «местные Советы народных депутатов руководят на своей территории государственным, хозяйственным и социально-культурным строительством; утверждают планы экономического и социального развития и местный бюджет; осуществляют руководство подчиненными им государственными органами, предприятиями, учреждениями и организациями; обеспечивают соблюдение законов, охрану государственного и общественного порядка, прав граждан». Полномочия местных советов, однако, не были широкими и к тому же ограничивались официальными либо негласными предписаниями высших инстанций. Правда, повышался контроль Советов над деятельностью предприятий и учреждений, имеющих не местное, а центральное ведомственное подчинение. В первую очередь это касалось вопросов охраны окружающей среды, нового строительства, использования трудовых ресурсов. Однако «местный» контроль нередко являлся декларативным и не подкреплялся реальными правами. Местные Советы избирались обычно на 2,5 года прямым и тайным голосованием. Распорядительным органом местного Совета оставался исполнительный комитет. Сессии Совета созывались не реже 4 раз в год, но редко превышали по продолжительности несколько дней. Правда, при Советах существовали постоянные комиссии, но их полномочия не были широкими.

3. Национальная политика

Длившиеся десятилетиями процессы территориального размежевания и изменения статуса национальных образований к 1980-м гг. практически приостановились. В основном они затронули Среднюю Азию, причем наиболее крупным событием здесь стала передача в 1971 г. части Сырдарьинской области из Узбекистана в Казахстан. В начале 1970-х гг. была частично изменена граница между Узбекистаном и Киргизией, Таджикистаном и Узбекистаном.

Хотя по традиции вторым секретарем Компартии в каждой республике являлся русский, в целом контроль Центра над многими союзными республиками был значительно ослаблен. Национальные политические кланы, пользуясь широким набором средств вплоть до подкупа, нередко ограждали себя от вмешательства и опеки московских чиновников. В наиболее сильной степени это дало о себе знать в Средней Азии.

Вместе с тем центральные власти не останавливались перед смещением тех руководителей республик, чье поведение и стиль работы не соответствовали установленным регламентам. Так, в начале 1970-х гг. были лишены своих постов первые секретари ЦК компартии Грузии и Украины В.П. Мжаванадзе и П.Е. Шелест. В вину им ставили среди различных огрехов и националистические уклонения. Любые передвижки власти в национальных республиках готовились тщательно и проводились осторожно. Зачастую устранение местных руководителей проводилось постепенно: они получали достаточно высокие должности в центре и, лишенные таким образом поддержки местных организаций, затем без какого-либо шума отправлялись на пенсию.

4. Государственная безопасность

В 1960-х гг. структуры госбезопасности впервые после окончания Гражданской войны встретились с организованным некоммунистическим сопротивлением в лице диссидентов. Как правило, антисталинские и даже антихрущевские (если вспомнить Новочеркасск 1962 г.) выступления проходили под лозунгами «подлинной Советской власти», «возвращения к Ленину», «борьбы с бюрократией». У диссидентов, напротив, было заметно тяготение к западным канонам демократии, не к социалистическим, а к либеральным доктринам. Разумеется, следует учитывать противоречия между позициями различных диссидентов, а также неустойчивость и эволюцию их взглядов. Часть из них впервые заявила о себе, выступая за «очищение» коммунизма, что наложило отпечаток на их действия, придав им умеренность и социалистическую «левизну».

Борьба с диссидентским движением отразила фундаментальные особенности брежневского «просвещенного консерватизма». Существовали различные степени наказаний за инакомыслие. Они определялись двумя шкалами: силой и публичностью политического протеста и общественной известностью причастных к нему лиц. Каналы распространения оппозиционных идей не были жестко пресечены, как при Сталине, но только ограничены, хотя и существенно. Включение СССР в «общеевропейский процесс безопасности», равно как и разрядка напряженности в 1970-х гг. неизбежно устанавливали границы террористических приемов против диссидентов.

Первой открытой демонстрацией диссидентов стал выход на Красную площадь в Москве в августе 1968 г. в знак протеста против вторжения советских войск в Чехословакию. Его участники были арестованы и осуждены, но само движение ширилось, охватывая все большее число людей, в основном из рядов интеллигенции. Оно не было массовым, отчасти и в силу применявшихся против него репрессий и мер идеологической дискредитации, отчасти и ввиду политической апатии значительных слоев общества.

Наиболее известными деятелями диссидентского движения являлись А. Сахаров, Е. Боннер, Ю. Галансков, В. Делоне, А. Солженицын, Н. Щаранский, А. Тарсис, А. Марченко, П. Григоренко и др. Их судьбы различны: одни были отправлены в ссылку или изгнаны из СССР, другие заключены в тюрьмы и лагеря, третьи оказались в психиатрических больницах. Однако власти уже не решались, как в сталинские времена, расстрелами призвать инакомыслящих к повиновению. Мешало и общественное мнение внутри страны, сколь бы условным и маловлиятельным оно ни было, и — в большей степени — протесты западных государств, где даже коммунисты призывали советский режим к терпимости по отношению к оппонентам.

Меры, применяемые против диссидентов, были, пожалуй, самыми жесткими в арсенале средств органов госбезопасности. Пристально спецслужбы следили и за другими людьми, чьи политические убеждения казались им сомнительными. «Идейно-порочное выступление», «политически незрелое произведение», «нездоровые высказывания» — этими формулировками пестрят рассекреченные ныне донесения КГБ о настроениях в обществе. Но лишенные силы сталинского топора, структуры госбезопасности были бессильны побороть скептицизм и равнодушие масс к идеологическим воззваниям властей. Неостановимый поток политических анекдотов, в которых выражалась насмешка над лидерами страны, захлестнул все слои общества, и пресечь его у «компетентных органов» не было уже ни сил, ни умения. Устное слово, даже сказанное с оглядкой, не менее эффективно, чем диссидентская литература, разрушало стереотипы массового сознания и исподволь подготавливало духовную агонию режима.

5. Армия

Военное строительство уже не подвергалось во второй половине 1960–1980-х гг. тем «перегрузкам», которые оно испытывало в хрущевское время. Ракетно-ядерное оружие превратилось в важнейший компонент обороны страны. Речь уже шла не о тотальном перевооружении армии и изменении ее стратегии, а о дальнейшем усовершенствовании принятых ранее военных концепций. Больше внимания начали уделять тем родам войск, которые прежде находились как бы в опале — и в первую очередь Военно-морскому флоту. Не производилось и существенного сокращения рядов армии. Первые советско-американские договоры о ПРО и ОСМВ предполагали не сокращение ракет и других боевых средств, но лишь установление «потолков» их количества и не затронули ощутимо ракетно-ядерный потенциал СССР.

В 1967 г. был принят новый закон о всеобщей воинской обязанности. Устанавливались следующие сроки действительной военной службы: 2 года для военнослужащих сухопутных войск, пограничников, внутренних войск МВД и 3 года для военнослужащих Военно-морского флота. Закон предоставлял льготы лицам, имеющим высшее образование (они служили 1,5 года), и определял основания, по которым допускалась отсрочка от службы.

Закон 1967 г. должен был продемонстрировать растущую заботу государства об армии, но в целом она не имела весомого политического влияния. Маршал А.А. Гречко, занимавший пост министра обороны в 1960–1970-х гг., позволял себе иногда спорить против отдельных пунктов советско-американских соглашений о вооружениях, но его возражения без труда устранялись Брежневым.

Культура

1. Общие тенденции развития

Говоря о культуре 1960-х гг., прежде всего следует сказать о получившем название от этого времени движении «шестидесятников». У него не было организации и постоянных институтов, но оно имело целую систему идей и охватило многие слои интеллигентов. Их объединяло прежде всего неприятие бюрократии, отстранившей, по их мнению, народ от власти и узурпировавшей управление страной. Повинными в этом они, правда, считали не саму политическую систему в СССР, а ее искажения, внесенные сталинистами. Сталин, сталинизм и сталинисты являлись главным объектом критики шестидесятников, много сделавших для того, чтобы донести до людей правду о кровавых преступлениях 1930-х гг. Роль личности в политике тем самым неизбежно преувеличивалась, и оставалось в тени то в советской системе, что помогло отточить сталинский топор. В противоположность Сталину Ленин продолжал оставаться для многих шестидесятников почти священной политической фигурой. В нем они стремились увидеть своего единомышленника, представляя его скорее либеральным и «человечным», чем жестким политиком.

Культ Ленина у шестидесятников, не навязанный, а внутренне одобренный, переплетался с их культом революции. Они наделяли идеальными чертами всю плеяду «пламенных революционеров» из ленинской когорты. Шестидесятники мало интересовались их подлинными политическими биографиями. В революционере они предпочитали видеть человека бескорыстного и аскетического, истинно народного защитника, противопоставляемого погрязшим в роскоши и коррупции государственным чиновникам. Едва ли поэтому культ Фиделя Кастро в их среде являлся случайным.

Такова была «золотая середина» идеологии шестидесятничества, но само это движение выглядело отчетливо многослойным. Здесь выделялись и радикалы, подобные А. Солженицыну, и весьма умеренные деятели, как Р. Медведев. Но в целом, сознательно или бессознательно, шестидесятники восприняли ту концепцию противоположности Ленина и Сталина, которая получила свое законченное выражение в постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий». Многие шестидесятники искренне считали себя коммунистами, а кое-кто даже обретался в «коридорах власти», — хотя здесь-то «шестидесятнический» протест и облекался в самые осторожные формы.

Центром литературного шестидесятничества стал возглавляемый А. Твардовским журнал «Новый мир». Бывший наиболее ярким выразителем антисталинских настроений в обществе, он пользовался определенной поддержкой Хрущева, придавшего в 1962–1963 гг. новый импульс борьбе против культа личности. После переворота 1964 г. «Новый мир» постепенно остается единственным изданием, авторы которого продолжали писать о сталинском произволе. Он становится главной мишенью критики, мало отличимой от политического доноса, — открытой со стороны враждебных ему «ортодоксальных» журналов, и келейной со стороны многочисленных литературных чиновников. Участь «Нового мира» была предрешена. В 1971 г. Твардовский, протестуя против смещения близких ему журнальных сотрудников и навязывания журналу чуждых ему взглядов, уходит с поста редактора «Нового мира». Антисталинское направление журнала изменилось: не столько потому; что власти ценили Сталина, сколько потому что они боялись любого «очернения» советского прошлого, с чем бы это ни было связано.

Преемницей литературы шестидесятников в какой-то мере можно считать «деревенскую прозу» 1960–1970-х гг. Левизна и революционный пафос здесь, правда, сменились нарочитым реализмом, имевшим определенный, хотя и неотчетливо выраженный «антилевый» оттенок.

Примечательно, что культурный подъем, подготовленный хрущевской «оттепелью», в ряде сфер искусства дал свои плоды уже позднее, при осторожных и осмотрительных преемниках Хрущева. В этой связи особого упоминания заслуживает кино. Такие шедевры, как «Иваново детство» и «Андрей Рублев» А. Тарковского, «Июльский дождь» М. Хуциева, «Журналист» и «У озера» С. Герасимова, «Гори, гори моя звезда» А. Митты, «Берегись автомобиля» Э. Рязанова, «Обыкновенный фашизм» М. Ромма, созданы после 1964 г., в условиях нарастающего идеологического консерватизма в стране.

Куда больший, чем в 1940-х и даже в 1950-х гг., художественный плюрализм характерен для искусства и литературы 1970–1980-х гг. Их жанровое разнообразие, пестрота художественных приемов, камерность тем, необычность сюжетов не были уже объектом мелочной опеки или «разгромных» постановлений ЦК КПСС. Здесь работали столь различные авторы, как Б. Ахмадулина и Л. Ошанин, Г. Марков и А. Битов, Ю. Трифонов и В. Кочетов. Каждый имел своих почитателей, но не мог претендовать на всеобщее внимание. Хотя руководители творческих союзов и были в большинстве случаев застрахованы от критики, их художественные пристрастия не становились правилами для других литераторов.

Власти внимательно следили за «корректностью» политических оценок в литературе и искусстве и жестко пресекали, даже уголовными наказаниями, попытки организации «самиздата». Правда, политическая цензура, хотя и медленно и непоследовательно, со временем немного смягчалась. Расширялся, конечно, в строго определенных рамках, круг неупоминаемых ранее тем и исторических персонажей.

Процесс переоценки литературно-художественного наследия прошлого не претерпел таких подвижек, как при перестройке, но все же в основном он наметился именно в 1960–1970-х гг. «Возвращение» культурных ценностей читателю и зрителю было ограниченным и строго дозированным. Многие из произведений М. Булгакова, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Б. Пастернака, А. Платонова тогда так и не увидели свет, многие были напечатаны с купюрами. Литературная и художественная «реабилитация» проявилась в двух направлениях: публикация и демонстрация ранее замалчиваемых работ и более осторожные, взвешенные оценки их авторов, чей художественный опыт уже не подвергался огульному отрицанию. «Возвращение имен» образца 1960–1970-х гг. не вызвало ни социальных потрясений, ни духовной революции, но оно осторожно наметило будущие сдвиги в общественном сознании.

2. Наука и образование

Научно-техническая революция существенно обнажила технологическое отставание Советского Союза от развитых стран Запада.

Это сказалось прежде всего в космонавтике, первенство в которой ранее безраздельно принадлежало советским ученым. У советской космонавтики в это время были несомненные достижения (работа луноходов на поверхности Луны, создание орбитальной станции «Салют»). Однако высадку космонавтов на Луне тогда осуществили американские ученые.

Наиболее резким оказался разрыв между СССР и западными странами в области компьютеризации — а именно использование компьютеров было одним из главных ускорителей мирового технологического прорыва 1960–1970-х гг.

Тем не менее, советская наука этого периода внесла заметный вклад в сокровищницу человеческой мысли. Среди выдающихся ученых 1960–1980-х гг. — математики М.В. Келдыш, А.Н. Колмогоров, М.А. Лаврентьев, Л.Д. Фаддеев, биолог Ю.А. Овчинников, физики Е.М. Лившиц и Ж.И. Алферов, литературоведы и культурологи Ю.М. Лотман, С.С. Аверинцев и М.М. Бахтин, медик Н.М. Амосов.

Вместе с тем многие разработки советских ученых, не имевшие аналогов в мировой практике, не шли дальше экспериментальных лабораторий.

В 1960–1980-х гг. расширились педагогические дискуссии, получили известность талантливые и смелые эксперименты отдельных педагогов (В.А. Сухомлинского, В.Ф. Шаталова и др.), хотя шаблон и рутина оставались неотъемлемой частью средней школы.

Особенностью 1960–1980-х гг. стало увеличение числа институтов и университетов, создаваемых, впрочем, и там, где для этого не было ни необходимых кадров, ни прочих условий.

3. Литература

В литературе 1960–1980-х гг. различные течения начали проступать более отчетливо. В их оформлении сыграли роль разнообразные факторы: стиль и художественные средства, избираемые авторами, их политическая позиция, групповые пристрастия.

Антисталинское звучание имели романы А. Солженицына («Раковый корпус»), Ю. Трифонова («Дом на набережной»), Ч. Айтматова («Белый пароход»).

Деревенская проза, представленная именами В. Белова («Привычное дело» и «Плотницкие рассказы»), В. Астафьева («Царь-рыба»), В. Распутина («Деньги для Марии»), В. Шукшина (рассказы 1960–1970-х гг.), — являлась одной из значимых художественных попыток реалистическими средствами оценить подлинную ситуацию в современном советском обществе.

Тяготевшие к типичности авторы исторических романов П. Проскурин («Судьба»), А. Иванов («Тени исчезают в полдень»), Г. Марков («Сибирь») подошли к разработке «деревенской» темы иначе. Не избегая показа теневых сторон советской истории, они описывали многие ее события не без изрядной доли романтизма.

Военная тема получила отражение в повестях и романах Ю. Бондарева («Горячий снег»), В. Быкова («Волчья стая», «Дожить до рассвета»), Б. Васильева («В списках не значился», «А зори здесь тихие»).

Литературное диссидентство, которое приобрело размах во второй половине 1960-х гг., фактически было разгромлено в середине 1970-х гг.

Самый выдающийся писатель-диссидент А. Солженицын; удостоенный в 1970 г. Нобелевской премии, в 1974 г. был выслан из СССР.

Той же участи подверглись и другие оппозиционно настроенные литераторы, среди которых — будущий Нобелевский лауреат поэт И. Бродский, прозаики В. Некрасов, В. Войнович, В. Аксенов, литературовед А. Синявский, поэт А. Галич.

4. Искусство

Несмотря на жесткие цензурные условия, говорить о силовой и художественной унификации сфер искусства в 1960–1980-х гг. уже невозможно.

Политика прямых и жестких запретов начала уходить в прошлое. Однако полностью от нее и не отказались: оказались на пресловутой «полке», например, такие кинокартины, как «Интервенция» Г. Полоки, «Комиссар» А. Аскольдова, «Скверный анекдот» А. Алова и В. Наумова, «История Аси Клячкиной» А. Михалкова-Кончаловского. Долгое время лежал под спудом знаменитый фильм А. Тарковского «Андрей Рублев», пропущенный в прокат лишь в сокращенном варианте. В меньшей степени этот процесс коснулся театра — в данном отношении наиболее знаменит запрет спектакля «Живой» в Театре на Таганке.

Причины запретов не всегда являлись политическими и зачастую не касались самого содержания критикуемых произведений. Могла иметь значимость чрезмерная независимость художника, его участие в диссидентском движении или просто подписание писем в защиту гонимых литераторов, его отказ следовать «правилам игры», установившимся в советском искусстве, наконец, опасение намеков и нежелательных «сближений», сопоставлений, которые могли бы вызвать фильмы или спектакли, даже если их тематика была далека от современной. «Комиссар» Г. Полоки был положен на «полку», поскольку касался весьма деликатной сферы межнациональных отношений и трактовал их довольно неоднозначно. В «Скверном анекдоте» увидели намек на послесталинскую «оттепель», в «Андрее Рублеве» усмотрели элементы русофобии, а в «Асе Клячкиной» — клевету на советскую деревню.

Не обошли запреты и другие виды искусств. В 1974 г. была сметена бульдозерами выставка «неформальных» художников в Москве, с тех пор получившая название «бульдозерной». Хотя «реалистическое искусство», развивавшееся в русле социалистического реализма, и не насаждалось столь явно, как в прошлые годы, тем не менее оно пользовалось «режимом наибольшего благоприятствования». Вместе с тем в творчестве таких художников, как М. Шемякин, А. Зверев, Э. Неизвестный, достойно были продолжены традиции русского искусства вне нарочитого деления его на «старое» и «новое».

И все же 1960–1980-е гг. в целом можно оценить как хотя и умеренный, но все же — шаг в раскрепощении искусства. Зримым свидетельством тому, что в любых условиях подлинные творцы искусства создавали эстетически и художественно значимое, могут служить фильмы этого времени: «Доживем до понедельника» С. Ростоцкого, «Три тополя на Плющихе» Т. Лиозновой, «Никто не хотел умирать» В. Жалакявичуса, «Осенний марафон» Г. Данелия, «Бег» А. Алова и В. Наумова, «Неоконченная пьеса для механического пианино» и «Пять вечеров» Н. Михалкова, спектакли в постановках О. Ефремова («Соло для часов с боем» — МХАТ), Л. Долина («Братья и сестры» — Малый драматический театр в Ленинграде), Г. Товстоногова («История лошади» — Большой драматический театр в Ленинграде).

Часть VII
«Перестройка»
(1985–1991)

Политика

1. Внутренняя политика

1.1. Первый вариант реформ Горбачева

Кончина К.У Черненко в марте 1985 г. позволила М.С. Горбачеву официально узаконить достигнутое им ранее фактическое первенство в партии. По традиции Горбачев начал свою деятельность на посту Генерального секретаря ЦК КПСС объявлением программы перемен. Она была изложена в апреле 1985 г. на Пленуме Центрального Комитета КПСС и в целом пока не выходила за рамки обычных половинчатых мер. Горбачев считал, что «задача ускорения темпов роста, притом существенного, вполне выполнима, если в центр всей нашей работы поставить интенсификацию экономики и ускорение научно-технического прогресса, перестроить управление и планирование, структурную и инвестиционную политику, повсеместно повысить организованность и дисциплину, коренным образом улучшить стиль деятельности». Борьба с расточительством, переход на производство новых поколений машин и оборудования, дисциплина поставщиков — все это не раз предлагалось ранее и не приводило к каким-либо серьезным положительным сдвигам. Особо утопичными были упования на «активизацию человеческого фактора». Чрезмерная ставка на научно-техническую революцию и «организаторскую работу» являлись тогда характерными элементами технократического мышления Горбачева.

Названия, даваемые реформам их инициаторами, редко бывают точными. Но термин «перестройка», которым кратко формулировали с весны 1985 г. совокупность предполагаемых изменений в СССР, отчетливо обозначил их первоначальные рамки. В «революции Горбачева» можно выявить несколько этапов. Первый из них охватывает апрель 1985 — январь 1987 гг., когда пытались реформировать страну преимущественно традиционными способами.

Достичь необычных результатов обычными средствами — в этом, собственно, и была суть концепции «ускорения», которая стала основой программы перемен. Через полтора года после начала реформ стало ясно, что и экономика, и общество в целом развиваются прежним «эволюционным» путем — и столь же медленно. Диагноз болезни был очевиден: отсутствие личного интереса людей к тому делу, которое они делают. «В общественном сознании все более утверждается простая и ясная мысль: порядок в доме может навести лишь человек, который чувствует себя его хозяином», — эти слова стали квинтэссенцией выступления Горбачева на Пленуме ЦК КПСС в январе 1987 г.

1.2. Гласность как средство ускорения развития общества

Горбачеву предстояло решить нелегкую задачу, ибо чувство хозяина человек должен был обрести там, где все является коллективным. Попытки устранить это очевидное противоречие не отличались последовательностью. Никаких поползновений в сторону частного предпринимательства тогда еще не допускалось. Оставался другой путь — «раскрепостить» сознание масс, сделать их не безответными слушателями монологов руководящих лиц, а равноправными соавторами политических решений. Эти замыслы пока еще не вызывали раздражения консервативной части партии. О социализме как «живом творчестве масс» по традиции упоминали еще с ленинских времен. Отличие Горбачева было в том, что стершиеся от частого употребления лозунги он попытался провести в жизнь.

Гласность и публичный анализ всех без исключения острых проблем должны были стать одним из главных средств «очищения» и обновления государства. Горбачев необычно подробно отметил на январском Пленуме ЦК в 1987 г. «механизмы торможения» общества, впервые назвав в числе виновников «застоя» высшее руководство страны, в том числе и ЦК КПСС. Важность таких шагов обычно выражалась не в том, глубоко или приблизительно были определены симптомы кризиса, а в том, что узаконивалась возможность их широкого обсуждения. «Гласность» была главным и наиболее впечатляющим достижением Горбачева в 1987–1988 гг. Запрещенные ранее книги, фильмы и спектакли стали доступны миллионам людей. Они сопровождались массовыми дискуссиями, в которых все чаще касались запретных в прошлом тем. Повлекшая лавину разоблачений публикация материалов и документов вскоре затронула не только сталинское время, но и все этапы советской истории.

1.3. Второй вариант реформ Горбачева

Успехи гласности заметно выделялись на фоне экономического застоя и малой эффективности хозяйственных реформ. Программа перестройки экономики была изложена Горбачевым на Пленуме ЦК КПСС в июне 1987 г. Она примечательна только определенными подвижками в экономическом мышлении правящей группы — в сторону бо?льшего реализма, осторожного признания ценности рыночных регуляторов.

Реальная значимость этой программы была невысокой — экономического перелома по-прежнему достичь не удавалось.

Задуманная в 1988 г. политическая реформа общества была во многом ответом на неспособность традиционным, не «революционным» путем преодолеть сохраняющуюся отсталость страны. Она отразила и все еще не утраченную в высших эшелонах власти веру в действенность «человеческого фактора», способного исправить коренные изъяны «социалистического» хозяйствования. Политической реформой предусматривалось воссоздание архаичного института Съезда Советов, отмененного Конституцией 1936 г. Это соответствовало публично провозглашенному курсу «возвращения к ленинским истокам», но диктовалось не только им. Новая политическая конструкция была, несомненно, громоздкой: Съезд Советов избирал Верховный Совет СССР, который, будучи постоянным органом, принимал законы, подлежащие обязательному одобрению съезда. Большое число мест в парламенте передавалось общественным организациям, подавляющая часть которых находилась под контролем властей.

Глубокие последствия политических преобразований были предрешены прежде всего новым подходом к определению кандидатур и условий голосования по ним. Разрешалось (хотя и не поощрялось) выдвижение на пост депутата не одного, как ранее, а нескольких кандидатов. Ужесточался порядок подсчета поданных голосов: на избирательных участках могли присутствовать независимые наблюдатели.

Открывшийся в мае 1989 г. I съезд народных депутатов СССР показал, что основная часть парламентариев занимает умеренно консервативные и центристские позиции. Разумеется, съезд отразил не только всю гамму общественных настроений, но и сложные политические комбинации как на высшем, так и на региональном уровнях.

Законотворческая работа нового советского парламента происходило на фоне продолжающегося экономического развала в стране. «Гласность» необычайно расширила границы публичной политической критики, получившей легитимность вследствие отмены в 1989 г. наказаний за политические преступления и принятия Закона СССР «О печати и средствах массовой информации». Нападки на Горбачева, начатые «слева» уже в 1989 г., вскоре дополнились атаками правоконсервативных элементов в партии и в государственных структурах, недовольных самим курсом «перестройки». Определяющей тактикой Горбачева стало лавирование между враждующими политическими силами. Либеральный политический режим, приближаемый по своим критериям к западноевропейским образцам, формировался с оглядкой на армию, службы безопасности, партийных консерваторов.

Быстрый натиск едва бы позволил Горбачеву довести до конца начатое им дело. Требовалось медленное, кропотливое изъятие каждого «кирпичика» фундамента, пока, наконец, не осело бы все обветшалое здание прежней политической системы. Ценой за это была очевидная медлительность, непоследовательность, половинчатость преобразований, что неизбежно сокращало социальную поддержку Горбачева. Общественное согласие («консенсус»), за который он ратовал, объективно стало причиной торможения реформ.

1.4. Политическая борьба в советском руководстве (1985–1991 гг.)

В 1985–1988 гг. удалось вытеснить из Политбюро почти всех оставшихся там лиц из ближайшего окружения Брежнева — А.А. Громыко, В.И. Долгих, Г.А. Алиева, Г.В. Романова, В.В. Гришина, Д.А. Кунаева. Проведя своих сторонников на ключевые партийные и государственные посты, Горбачев, однако, не ограничился этим. Осуществляя реформы, Горбачев понимал, что может встретить среди государственных чиновников, в низших и средних слоях партийной и военной среды, оппозицию более серьезную и опасную, нежели группа несогласных в Политбюро. Поэтому, наряду с укреплением своей власти в высшей партийной иерархии, Горбачев медленно, но настойчиво вел дело к тому; чтобы вообще ослабить свою зависимость от воли партийного аппарата.

Вплоть до начала 1990-х гг. Политбюро ЦК КПСС выражало лояльность по отношению к Горбачеву, но само оно не было единым. Сподвижники Горбачева публично не вступали друг с другом в полемику и демонстрировали единство, но и среди них скоро определились «демократы» и «консерваторы». С первыми чаще всего связывали секретаря ЦК А.Н. Яковлева, со вторыми — секретаря ЦК Е.К. Лигачева. Большинство членов Политбюро воздерживалось от проведения самостоятельной политики, и их взгляды оставались крайне осторожными и неотчетливыми.

Сохранение своей власти Горбачев пытался обеспечить прежде всего лишением Политбюро того неофициального, но фактически главенствующего положения, которым оно обладало в стране. Это ему удалось сделать в начале 1990-х гг., когда все лица, занимавшие высшие государственные посты, вышли из Политбюро. Оно превратилось в рабочий орган ЦК партии, утративший бо?льшую часть своих былых прав. Горбачев оказался почти недосягаем для «аппаратчиков», которые привычными ранее комбинациями в Политбюро уже не могли лишить его власти. Горбачев умело использовал новые государственные институты с тем, чтобы они, а не узкая группа лиц, решали судьбу руководства СССР. Реальное политическое значение все более придавалось посту Президента СССР, а не Генерального Секретаря ЦК КПСС. Президент же избирался крайне разношерстным и раздробленным съездом народных депутатов, где, лавируя между демократами и консерваторами, Горбачев мог не опасаться за свое положение.

1.5. Распад СССР

Кризис в обществе и государстве достиг небывалого размаха в 1991 г. Была свобода, но не было хлеба. Всеобщее недовольство стало приметой времени. Митинги, демонстрации, стачки захлестнули страну. Прежние институты власти были в значительной мере разрушены, новые еще не успели взять бразды управления в свои руки. Вновь возникла специфическая ситуация «междуцарствия», хотя существовали институты президента и парламента. Роковой для политической биографии Горбачева оказалась либерализация союзных связей между республиками СССР.

Политическая оппозиция в союзных республиках, легализовавшись, быстро выдвинула лозунги национальной независимости. Попытки Горбачева и его окружения прервать этот процесс политическими и экономическими мерами не увенчались успехом. В конечном счете, Горбачев был вынужден согласиться на подписание в августе 1991 г. нового Союзного договора, который фактически превращал СССР в конфедеративное государство. Это привело к политическому взрыву.

Поскольку Горбачев оградил себя от традиционных способов «дворцовых переворотов», его противниками был предпринят шаг, необычный в советской истории, — военный путч. Организатором его стал председатель КГБ В.А. Крючков, которого поддержали вице-президент Г.И. Янаев, премьер-министр В.В. Павлов, министр обороны Д.Т. Язов, министр внутренних дел Б.К. Пуго, секретарь ЦК КПСС О.Н. Шенин. Детали заговора были уточнены в начале августа 1991 г. Сигналом к активным действиям послужил отъезд Горбачева в Крым на отдых. 18 августа Президент СССР встретился на своей даче близ Фороса с лицами, представлявшими заговорщиков, и отверг их требование ввести в стране чрезвычайное положение. После этого резиденция Горбачева была изолирована.

Утром 19 августа 1991 г. радио и телевидение объявили о его «отставке» в связи с «невозможностью выполнять обязанности». Формально власть в стране перешла к вице-президенту Г.И. Янаеву но фактически бразды правления взял в свои руки Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП). В его составе оказались Г.И. Янаев, В.В. Павлов, В.А. Крючков, Б.К. Пуго, О.Д. Бакланов и Д.Т. Язов, а также руководители промышленных и крестьянских объединений А.И. Тизяков и В.А. Стародубцев.

Президент России Б.Н. Ельцин и Верховный Совет РСФСР резко выступили против путча, объявив действия ГКЧП незаконными. Появление на улицах Москвы танков, не достигнув цели устрашения инакомыслящих, чрезвычайно обострило напряженность в столице. Центром сопротивления стал Дом Советов РСФСР, штурмовать который лидеры ГКЧП не решились. Массовый протест против путчистов (он охватил не только Москву, но и Ленинград, Свердловск, и ряд других крупнейших городов) сделал скрытых и явных сторонников ГКЧП более осторожными и тем самым сузил базу его социальной и политической поддержки. Большинство областных и городских Советов не спешили присоединиться к путчистам, занимая выжидательную и нередко отрицательную позицию. Роковыми для ГКЧП явились колебания генералитета. Принятое в ночь на 21 августа руководством Вооруженных сил решение о выводе танков из Москвы стало началом конца путча. Инициаторы переворота, прилетев в Крым, пытались встретиться с Горбачевым, но получили отказ. К вечеру 21 августа путч был ликвидирован, а его организаторы арестованы.

Путч резко изменил политический вес Горбачева. Он не мог теперь опираться на армию и органы госбезопасности, контроль над которыми ранее был одним из главных его политических козырей. Фактически ни одно важное решение осенью 1991 г. он уже не мог принять без одобрения Б. Ельцина. К моменту распада СССР Горбачев практически утратил все основные рычаги власти и тем предрешил свою отставку 25 декабря 1991 г.

В начале декабря 1991 г. руководители трех республик — России, Украины и Белоруссии — встретились в Беловежской пуще и объявили об образовании нового союза — Содружества независимых государств (СНГ). Вскоре к ним присоединились и другие союзные республики. В конце декабря 1991 г. СССР перестал существовать.

2. Дипломатия

2.1. Дипломатические инициативы СССР. 1985–1991 гг

В ноябре 1984 г. советская делегация вернулась за стол переговоров в Женеве. В январе 1986 г. Горбачев выдвинул обширный план полной ликвидации оружия массового поражения, в том числе и ядерного, во всем мире к концу XX века. Он был сочтен за очередной пропагандистский документ, обычный в дипломатической практике, и не привел тогда к каким-либо ощутимым подвижкам в процессе разоружения.

Главные усилия советской дипломатии в середине 1980-х гг. были направлены на ограничение и последующую отмену программы «стратегической оборонной инициативы» (СОИ). Выдвинутая США в 1983 г., эта программа предусматривала размещение в космосе оружия уничтожения ракет. На переговорах с Рейганом в Рейкьявике в октябре 1986 г. Горбачев пошел на значительные уступки, обусловив их тем, что программа СОИ не выйдет за рамки лабораторных испытаний. Горбачев согласился на «нулевой вариант» в Европе — полное уничтожение советских и американских ракет средней дальности без учета ядерного оружия Франции и Англии. Он также предложил сократить число ядерных боеголовок на советских ракетах в Азии до 100 единиц. Наконец, самым радикальным его шагом в Рейкьявике стал план ликвидации стратегических наступательных вооружений на 50 % к 1991 г. и полностью к 1996 г. Нежелание Рейгана отказаться от СОИ означало провал встречи в верхах в 1986 г. Лишь после того, как советская сторона в начале 1987 г. решила не увязывать разоружение в Европе с СОИ, женевские переговоры увенчались успехом.

В декабре 1987 г. в Вашингтоне было подписано соглашение о ликвидации ядерных ракет средней и меньшей дальности в Европе в течение трех лет. Число ракет СССР и США, подлежащих уничтожению, не было равным и примерно определялось соотношением 2: 1. Однако этим соглашением устранялась прежде всего угроза для территории СССР: советские ракеты среднего радиуса действия не могли достигать Америки. После провала августовского путча в 1991 г. советская и американская стороны выдвинули еще более обширный план ядерного разоружения. Его уточнением и конкретной разработкой занимались после распада СССР российские дипломаты.

2.2. Пересмотр внешнеполитических целей СССР

«Европейская» инициатива 1987 г. положила начало переоценке советских внешнеполитических концепций и средств их осуществления.

Были предприняты необходимые шаги для завершения афганской войны. В соответствии с договоренностями; заключенными в 1988 г., 15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул Афганистан. СССР значительно ослабил давление на своих восточноевропейских союзников, и не только формально, но во многом и фактически, перестав вмешиваться в их внутренние дела. После первых лет перестройки СССР и его союзники поменялись местами — теперь пришла очередь руководителям Советского Союза выслушивать упреки в идеологическом «ревизионизме». «Свобода рук» в Восточной Европе быстро привела к краху коммунистических диктатур в этом регионе. Где-то это произошло мирным, «бархатным» путем, как в Польше и Чехословакии, где-то через кровопролитие, как в Румынии. Организация Варшавского договора в начале 1990-х гг. прекратила существование.

Главной дипломатической проблемой, которую СССР пришлось решать после развала коммунистических режимов в Восточной Европе, стало германское урегулирование. Берлинская стена — символ разъединенной Европы — была разрушена в конце 1989 г. Летом 1990 г. были устранены последние разногласия между СССР и ФРГ по германским проблемам. Первоначальный план Горбачева, предполагавший нейтральную Германию вне НАТО, осуществлен не был. Советские войска выводились из Германии в течение нескольких лет. Правительство ФРГ согласилось построить в СССР необходимое количество жилья для офицеров, служивших в группе советских войск в Германии. Единая Германия брала на себя обязательства уважать границы в Европе и строить свои отношения со всеми странами на мирной основе.

Одним из последствий нового внешнеполитического курса СССР явилась и полная нормализация отношений с КНР. Она была закреплена в советско-китайских договоренностях, достигнутых во время визита Горбачева в Пекин в мае 1989 г. Прекращение афганской войны, сокращение советского военного присутствия в Монголии и вывод вьетнамских войск из Камбоджи — все эти три условия, выдвинутые Китаем в качестве предпосылок для ослабления враждебности между обоими государствами, были выполнены к концу 1980-х гг. Прагматики, находившиеся у власти в Китае, считали излишним и бесцельным повторение словесных угроз и продолжение дорогостоящего военного противостояния на границе. Идеологические разногласия, служившие в течение долгого времени одной из осей советско-китайского конфликта, теперь для обеих сторон потеряли свою значимость.

Экономика

1. Экономические системы

1.1. Первый этап экономической перестройки (1985–1986 гг.)

Первый этап «горбачевских» экономических реформ не отличался ни быстротой, ни впечатляющими переменами. Новая политика инвестиций и структурная перестройка народного хозяйства были перечислены среди главных ускорителей ожидаемого экономического скачка — «ускорения».

Схема «ускорения» была простой: предполагалось уменьшить строительство новых предприятий и покончить с долгостроем. «Высвобожденные средства» должны были, прежде всего, направляться на перестройку модернизацию существующих предприятий на основе последних достижений науки и техники. Именно такая схема: «развитие машиностроения — оснащение предприятий новейшим оборудованием» и должна была, в конечном счете, обеспечить мощный промышленный рывок. Наряду с этим предлагалось усилить административный контроль за качеством продукции (в соответствии с законом о государственной приемке 1986 г.) и расходованием сырья и топлива.

Проблема, однако, заключалась в том, что принимая экономический план — независимо от его размаха и сроков выполнения — власти все равно не имели времени для того, чтобы дождаться его результатов. И они вскоре принимали другой, еще более необычный, глобальный и радикальный план, надеясь, что уж он-то придаст обычному шагу семимильный размах, и можно будет, прибавив ход, уйти от того «девятого вала», который начал захлестывать экономику уже с 1988 г. Но каждое новое экономическое лекарство, по субъективным или объективным причинам, оказывалось опаснее и разрушительнее прежнего.

1.2. Второй этап экономической перестройки (1987–1991 гг.)

Обычно второй этап экономической перестройки связывают с изданием закона о государственном предприятии, который вступил в силу с 1 января 1988 г. Этот акт отразил изменение экономического мышления правящей группы после безуспешного эксперимента 1985–1986 гг.

В первоначальном замысле реформы 1988 г. ничего особо революционного не было; это качество ей придали сначала пропагандисты, а затем хозяйственники, превратившие позднее закон о госпредприятии в инструмент разрушения «командной экономики». Предприятиям разрешалось самим искать себе поставщиков сырья и решать, кому они продадут продукцию, оставшуюся у них после выполнения госзаказа. Контроль «верхов» за проведением реформы не был столь цепким и «охранительным», как в 1960-х гг., но и здесь многого сделать не удалось.

Реформы 1980-х гг. отчетливо показали, что экономические перемены столь же тормозились «низами», сколь и «верхами». Не обладая рыночными навыками и не имея нужных посредников, предприятия скорее уповали на государственный заказ — и особенно те из них, которые являлись убыточными и без государственной поддержки обанкротились бы в одночасье.

Закон предусматривал сокращение государственного заказа предприятиям с тем, чтобы они постепенно вступали в рыночные отношения. Разрешалось избрание (вместо назначения) руководителей предприятия: такое новшество должно было расковать низовую производственную инициативу и дать рабочим почувствовать себя хозяевами своего завода, убрать консерваторов, противящихся новаторским приемам. Фактически же быстрого отказа от государственного заказа не произошло. Систему госзаказов пока нечем было заменить, к тому же многие и в «верхах», и в «низах» по разным причинам не хотели этого. Не принесла ожидаемого эффекта и рабочая демократия. Никакого существенного обновления директорского корпуса не произошло. «Демократизация» фабрик и заводов подчас приводила к противоположным результатам: смещали тех директоров, которые жестко требовали соблюдения трудовой дисциплины и выполнения производственных норм.

Закон о государственном предприятии считается одной из основных причин экономического краха начала 1990-х гг. Наиболее часто в связи с этим указывают на три его последствия: произвольное увеличение заработков на предприятиях, сокращение производства дешевых товаров и нарушение хозяйственных связей. Закон 1987 г. не изменил и не смог бы изменить за столь короткое время экономическую систему. Но он углубил трещины, которые в конце концов надломили ее.

1.3. «500 дней»

Финалом экономических экспериментов «эпохи Горбачева» стала программа «500 дней». Именно за этот срок предполагалось заставить все предприятия перейти на принудительную аренду добиться их приватизации, а также снять контроль над ценами. Чтобы рыночные отношения стали полноценными, намеревались установить контроль над монополистами. Предусмотренный программой рост инфляции, безработицы и цен, по мысли ее авторов, не мог быть долговременным: работающий рынок должен был устранить перекосы в народном хозяйстве и обеспечить экономическое процветание.

Ранний вариант программы сочли в верхах чересчур жестким, и его заменили осенью 1990 г. другим, более расплывчатым и менее обязательным. Б.Н. Ельцин и его окружение тогда же настояли на том, чтобы Россия в одиночку начала выполнять программу в ее первоначальном виде. Но в конечном счете не «сработал» ни один из вариантов программы.

Программа «500 дней» в целом являлась, несмотря на ее подробность и тщательную разработку, не столько экономическим, сколько политическим и даже психологическим документом эпохи. Ее достоинством были не предложенные ею «антикризисные» меры, а то, что впервые устанавливались точные и предельные сроки их осуществления. Несомненно, это была реакция на бесплодные, длившиеся годами разговоры о рынке. Утопизм программы «500 дней» заключался не в том, что выдвинутые ею меры были малоэффективны, а в том, что она не определила механизмов их выполнения. В ней, как это ни парадоксально, в первую очередь были отмечены административные рычаги перехода к рынку, — но последние к тому времени уже не действовали.

1.4. Причины экономического распада

Можно перечислить ряд важнейших причин, обусловивших экономический распад страны. Это, во-первых, мощная инфляция, которая вызывалась, прежде всего, ощутимым уменьшением доходов от продажи нефти (из-за сокращения ее производства и падения цен на нее), а также вина и водки — вследствие антиалкогольной кампании 1985–1986 гг. Немаловажную роль в образовании бюджетного дефицита сыграла и перекачка средств в машиностроение в 1985–1987 гг. Это, пожалуй, стало единственным заметным последствием курса «ускорения»: иных дивидендов он не принес. Окончательно доломал прежний финансовый механизм отказ республик и даже отдельных областей перечислять причитающуюся с них сумму платежей в общесоюзный бюджет. Этот процесс приобрел особый размах и остроту к 1991 г., во время политического и национального распада СССР.

Во-вторых, одной из основных причин экономического развала стало ослабление и обрыв хозяйственных связей между различными регионами страны. В-третьих, здесь сказалось и нарушение прежних принципов управления промышленностью. Были существенно ослаблены административные рычаги, позволявшие удерживать промышленное производство на прежнем уровне, но это не компенсировалось упрочением необходимых экономических рычагов.

Получив относительную свободу промышленные предприятия прежде всего начали погоню за прибылью, не считаясь с общественными интересами. Произвольное увеличение зарплаты основывалось не на повышении производительности труда, а на установлении необоснованно завышенных цен, на выпуске только дорогостоящей продукции в ущерб дешевой. Это в свою очередь еще больше разрыхляло прежние устои ценообразования, создавая дефицит одних товаров и перепроизводство других. Началось «бегство от рубля» — неизбежное в условиях обесценивания денег. Уже в 1990 г. Горбачев заявил, что связи между предприятиями приобрели натуральный характер: расплачивались не деньгами, а товарами. В 1991 г. натурализация экономики приняла угрожающие размеры. Склады были полны товарами, которые из-за галопирующей инфляции поставщики старались придерживать до лучших времен.

Такие «перекосы» имели роковые последствия для экономической системы, действовавшей (с не очень значительными подправлениями) десятилетиями. Их уже нельзя было устранить — по причинам и политическим, и идеологическим, и техническим. Не существовало такой политической силы (и не могло быть после августа 1991 г.), чей вес был бы достаточен для защиты прежнего экономического курса. Не было возможности убедить в выгодах «командной экономики» миллионы россиян, видевших в начале 1990-х гг. в рынке едва ли не чудодейственное средство спасения страны от краха. И никто не мог повернуть вспять рыночные процессы в экономике, ставшие необратимыми. Противоречия старой экономической системы могли теперь устранить лишь одним способом — ломкой самой этой системы.

2. Экономическое развитие

2.1. Промышленность

В 1985–1986 гг. экономические показатели по многим позициям улучшились, и это оценивалось как немаловажный аргумент в пользу продолжения «перестройки». Однако уже в последующие два года стало ясно, что решающего экономического перелома ожидать нельзя. С конца 1989 г. обнаружилось падение объемов промышленного производства, приобретшее в 1991 г. «обвальный» характер.

Таблица 58

Основные показатели экономического развития СССР в 1985–1990 гг. (в % к предыдущему году)

В 1986–1990 гг. среднегодовые темпы прироста валового общественного продукта сократились по сравнению с 1981–1985 гг. с 3,3 до 1,8 %, национального дохода с 3,2 до 1,3 %, продукции промышленности с 3,6 до 2,5 %. В 1991 г. произведенный национальный доход союзных республик (без Прибалтики и Грузии) составил 90 % от уровня 1990 г., производительность труда — 92,1 %.

Таблица 59

Производство важнейших видов промышленной продукции в 1985–1990-х гг.

(* Без учета Грузии и Прибалтики.)

2.2. Сельское хозяйство

Наилучшим для сельского хозяйства был 1986 г. — индекс прироста продукции составил тогда 105,3 % по сравнению с предыдущим годом. Позднее он неуклонно сокращался и составил в 1990 г. 97,1 % от уровня 1989 г., а в 1991 г. (без учета продукции Грузии и Прибалтики) — 93 % от уровня 1990 г.

Таблица 60

Валовой сбор сельскохозяйственных культур в 1985–1990-х гг. (млн т)

В 1991 г. сборы зерна составили (без учета Грузии и Прибалтики) 154,7 млн т, сахарной свеклы 64,9 млн т, картофеля 61,3 млн т, овощей — 28,5 млн т. Посевные площади в 1985–1990 гг. сократились с 210,3 до 208,0 млн гектаров.

Таблица 61

Производство основных видов животноводческой продукции в 1981–1985 гг.

(* Без учета Грузии и Прибалтики.)

Поголовье скота сократилось с 351,8 млн голов в 1987 г. до 337.8 млн голов в 1991 г. Несколько увеличилось в 1986–1991 гг. количество скота (особенно лошадей, коз и овец) в личных подсобных хозяйствах крестьян.

2.3. Транспорт

В транспорте, как и в промышленности, 1988 г. оказался тем рубежом, после которого обозначились кризисные явления.

Таблица 62

Пассажирские перевозки в 1985–1990 гг. (млн человек)

Работа грузового транспорта служила точным индикатором положения дел в экономике, упадок которой уже явственно обозначился как раз в 1988–1989 гг. Сокращение грузовых перевозок в начале 1990 г. было вызвано и рядом политических обстоятельств, в частности, блокадой Литвы. Не только союзные республики, но и отдельные области стремились в 1990–1991 гг. к хозяйственному обособлению. Многие регионы причины своих трудностей видели в том, что кто-то вывозит в другие местности нужные им самим товары и продукты. Они всеми силами препятствовали этому, вплоть до запрещения перевозок. Слабость центральных учреждений не позволяла в должной мере пресекать эти поползновения.

Таблица 63

Грузовые перевозки в 1985–1990 гг. (млн т)

Общество

1. Демографические и социальные характеристики

1985–1991 гг. стали временем неуклонного ухудшения демографической ситуации в СССР. Наиболее благополучным оказался только 1986 г., когда наблюдались наивысшие во второй половине 1980-х гг. темпы естественного прироста населения. (См. таблицу 64.)

Это произошло за счет некоторого увеличения рождаемости, но в большей степени — снижения смертности. Вследствие антиалкогольной кампании 1985–1986 гг. в эти же годы началось резкое замедление темпов прироста населения (в основном из-за снижения рождаемости) и в 1990 г. прирост составил 6,5 на 1000 человек. Это самый низкий показатель прироста за весь послевоенный период, но и он не был пределом падения. (См. таблицу 65.)

Таблица 64

Таблица 65

Рождаемость, смертность и естественный прирост в 1985–1991 гг. на 1000 человек

(* Без Прибалтики и Грузии.)

Основная причина демографического кризиса конца 1980-х — начала 1990-х гг. — сокращение рождаемости; ее не смогло компенсировать и снижение в 1985–1990-х гг. смертности детей в возрасте до 1 года с 26,0 до 21,8 на 1000 человек. Сказалось здесь и увеличение эмиграции: она росла в 1987–1990 гг. буквально в геометрической прогрессии.

Таблица 66

Число лиц, выехавших за границу на постоянное место жительства

Средняя продолжительность жизни увеличилась в 1984–1989 гг. с 67,7 до 69,5 лет (у мужчин и женщин соответственно с 62,4 до 64,6 и с 72,6 до 74,0 лет). В 1990 г. продолжительность жизни составила 69,3 лет (у мужчин — 64,3 и у женщин — 73,9).

Продолжало сокращаться число евреев, поляков, мордвы. Крайне низкий прирост населения был отмечен у эстонцев.

В 1987–1989 гг. увеличилось число лиц, имеющих среднее и высшее (полное и неполное) образование — со 164,3 до 172,2 млн человек. Оно составило в 1989 г. 812 на 1000 человек старше 15 лет. Перепись 1989 г., правда, обнаружила в стране свыше 4 млн неграмотных: в основном это люди старше 60 лет. (См. таблицу 67.)

В 1987 г. рабочие составляли 61,8 % населения, служащие — 26,2 %, крестьяне — 12 %. В 1990 г. в государственном секторе экономики трудилось 113,1 млн человек (81,6 % всего занятого населения), в кооперативном — 19,2 млн человек (14 %). По сравнению с 1985 г. резко возросло число кооператоров (с 15,7 до 19,2 млн человек) и людей, трудившихся в личном подсобном хозяйстве (с 3,2 до 4,6 млн человек). Структура населения, занятого в народном хозяйстве СССР, в 1985–1990 гг. изменилась мало. В промышленности и строительстве было занято 38 % населения, в торговле и обслуживании — 8 %, в здравоохранении, науке, культуре и просвещении — 18 %, в сельском и лесном хозяйстве — 19 %.

В 1990 г. число безработных составляло примерно 2 млн человек, но далеко не все из них были официально зарегистрированы. Увеличилось число трудоспособных людей, не работающих и не учащихся — до 8 млн человек в 1990 г.

Таблица 67

Национальный состав населения СССР по переписи 1989 г. (тыс. человек)

2. Уровень жизни

Период второй половины 1980-х гг. примечателен самыми высокими темпами роста заработной платы за весь послевоенный период. Зарплата в народном хозяйстве увеличилась с 195,6 до 274,6 рублей: рабочих — с 213,3 до 285,56, служащих — с 226,8 до 343,5, занятых в сельском хозяйстве — с 192,0 до 276,2, строителей — с 244,6 до 351,4, транспортников — с 228,1 до 314,2, связистов — со 164,0 до 239,8, занятых в торговле и питании — со 152,9 до 237,5, ученых — с 208,2 до 338,4. Менее всего повысился заработок врачей (с 134,9 до 185,4) и учителей (с 155,7 до 190,7), более всего — служащих аппарата государственного и хозяйственного управления — почти вдвое (с 176,6 до 338,1).

Розничные государственные цены в первые пять лет «перестройки» стремились удерживать на прежнем уровне. В среднем они повысились в 1985–1990 гг. только на 11 % (продовольственные товары на 15 %, непродовольственные — на 8 %). Из продовольственных товаров сильнее всего подорожали алкоголь (на 45 %), картофель (на 55 %), овощи (на 29 %), фрукты (на 25 %), из непродовольственных — обувь, чулочно-носочные изделия, трикотажные изделия, одежда, белье, часы — в среднем на 6–10 %.

Сокращение производства в конце 1980-х гг., перекачка дешевых товаров (прежде всего пищевых продуктов) в кооперативную торговлю, как и ряд других, побочных причин (в частности, рост покупательной способности населения) уже к осени 1990 г. привели к серьезным перебоям в государственном снабжении продовольствием. Опустели даже прилавки магазинов крупнейших городов. К началу 1991 г. продовольственный кризис принял уже угрожающий, «обвальный» характер.

Поскольку средств для того, чтобы удержать цены на «доперестроечном» уровне, у государства уже не имелось (как, впрочем, и инструментов принуждения производителей продуктов), весной 1991 г. цены повысили в несколько раз. Рост цен был «компенсирован» ежемесячной доплатой к заработку в сумме 60 рублей и выше (в зависимости от состава семьи). Эта прибавка едва ли была способна полностью возместить убытки семейных бюджетов. Осенью 1991 г. прилавки вновь опустели, отчасти и ввиду ожидания «отпуска цен» и перехода к свободному ценообразованию. В 1990–1991 гг. даже в крупнейших городах перешли к талонной системе распределения. Масло, сахар, мясо, алкоголь, табак и другие товары можно было купить по низким ценам только в строго ограниченном количестве.

Последние официальные данные о потреблении продуктов в СССР относятся к 1990 г., и это делает трудным объективную оценку питания населения во времена продовольственного краха: период 1985–1990 гг. характеризуют еще относительно «благополучные» цифры.

Существенно сократилось потребление овощей и фруктов — во многом вследствие их подорожания. Замедлились темпы роста обеспеченности населения предметами культурно-бытового назначения. (См. таблицу 68.)

По некоторым товарам уже в предшествующее время были достигнуты пределы необходимого потребления. Вместе с тем дороговизна и нехватка холодильников, швейных машин стала во второй половине 1980-х гг. обычным явлением. По-прежнему обеспеченность городского населения товарами по сравнению с сельским была выше, особенно по телевизорам цветного изображения (соотношение между ними здесь составляло 59: 29), фотоаппаратам (42: 15), электропылесосам (58: 26). В бюджетах рабочих, служащих и колхозников в 1986–1990 гг. заметно снижение удельной доли расходов на питание в обеих группах. (См. таблицу 69.)

Таблица 68

Обеспеченность населения предметами культурно-бытового и хозяйственного назначения (на 100 семей штук)

(* Без Литвы.)

Доля расходов на ткани, одежду, обувь, предметы культурно-бытового назначения у крестьян, в отличие от городского населения, несколько сократилась. У рабочих и служащих зарплата по-прежнему составляла примерно 3/4 их доходов, а в бюджетах колхозников вновь снизилась доля поступлений от личного подсобного хозяйства и соответственно увеличился доход от колхоза.

Таблица 69

Структура доходов и расходов рабочих, служащих и колхозников в 1986–1990 гг. (в процентах)

В 1986–1990 гг. построено 630,4 млн кв. м жилой площади. Количество квартир существенно не увеличилось — оно составило 10,6 млн (в 1981–1985–10,0 млн) — но возросла их средняя площадь. В 1990 г. (без данных по Литве) в среднем обеспеченность жильем на 1 человека составляла в СССР 16,0 кв. м (горожанина 15,5 и сельского жителя 16,9).

В 1985–1990 гг. увеличилась обеспеченность населения врачами с 42,1 до 44,2 и средним медицинским персоналом с 113,7 до 118,3 на 10 000 человек населения. Обеспеченность населения больничными койками достигла в 1990 г. 132,6 на 10 000 человек.

Власть

1. Высшие органы власти

По числу поправок, внесенных в Конституцию, период конца 1980-х — начала 1990-х гг. не имеет себе равных в советской истории. Конституционная реформа была рассмотрена Всесоюзной XIX конференцией КПСС летом 1988 г. и получила силу закона после ее одобрения Верховным Советом СССР в декабре этого же года. Были внесены следующие изменения в политическую и избирательную систему. Выборы в Верховный Совет СССР перестали быть прямыми. Его депутатов избирали делегаты Съезда народных депутатов СССР. Но в отличие от прежнего Верховного Совета, новый высший законодательный орган собирался не два раза в год на несколько дней, а работал постоянно. Каждый год пятая часть его состава должна была обновляться. Верховный Совет теперь обладал правом утверждать кандидатуры заместителей главы правительства и всех министров, осуществлять контроль за ходом выполнения плана и бюджета (раньше он их только утверждал), а также за предоставлением государственных займов, экономической и иной помощи иностранным государствам, за исключением соглашений о государственных займах и кредитах, получаемых из иностранных источников.

Верховный Совет СССР мог теперь активно участвовать в обсуждении союзного бюджета, и от его позиции во многом зависело одобрение, отклонение или пересмотр бюджетных программ. Он стал более широко пользоваться правом парламентских запросов и вызывать для отчета на свои заседания руководителей всех ведомств, создавать комиссии по расследованию.

Постановления, принятые Верховным Советом СССР, мог отменить только Съезд народных депутатов СССР. Съезд избирал глав государства и правительства — Председателей Верховного Совета и Совета Министров СССР. Только ему были подотчетны и им же назначались Председатель Верховного Суда и Генеральный прокурор.

Согласно статье 109 новой редакции Конституции делегаты Съезда (получившие звание народных депутатов СССР) избирались в следующем порядке: треть — от территориальных избирательных округов с равной численностью избирателей; треть — от национально-территориальных избирательных округов по отдельным нормам для каждой союзной и автономной республик, автономных областей и округов; треть — от общесоюзных общественных организаций по нормам, установленным Законом о выборах. Вследствие этого выборы народных депутатов для многих избирателей были неравными.

Конституция сохраняла институт Президиума Верховного Совета СССР с прежним кругом прав (созыв сессии Верховного Совета, подготовка референдумов, награждение орденами и присвоение военных, дипломатических и специальных званий, назначение послов). Громоздкая конструкция власти быстро сделала Президиум очевидной помехой в политическом механизме страны. Нуждавшийся в укреплении своей власти и стремившийся избавиться от опеки партийного аппарата, Горбачев настоял на введении в стране поста Президента, которому фактически и были отданы все права, принадлежавшие ранее Президиуму Верховного Совета. Первым Президентом СССР на III съезде народных депутатов СССР в марте 1990 г. был избран М.С. Горбачев. Президиум Верховного Совета был сохранен, но он стал теперь только рабочим органом советского парламента.

Последний Съезд народных депутатов СССР состоялся в сентябре 1991 г., после чего он был фактически распущен. Такая же судьба ожидала в декабре 1991 г. Верховный Совет СССР. После распада СССР союзная Конституция перестала действовать.

2. Местные органы власти

Изменения в системе местных органов власти в 1985–1991 гг. осуществлялись в основном явочным порядком и в первую очередь зависели от силы оппозиционных выступлений на местах. Правда, были предприняты попытки придать руководству Советов коллегиальный характер: во многих из них, за исключением поселковых, сельских и городов районного подчинения, образовались президиумы, которым и поручалась организация повседневной работы Советов. Это новшество едва ли можно счесть принципиальным. Большее значение для «оживления» Советов и превращения их в полновластный орган местной власти имели выборы в Советы, состоявшиеся весной 1990 г. Как и выборы народных депутатов СССР в 1989 г., они проводились в соответствии с новой избирательной практикой, допускавшей выдвижение на одно депутатское место нескольких кандидатов.

В большинстве Советов возглавлявшим их ранее местным руководителям удалось сохранить свое влияние. Но они теперь были вынуждены учитывать и появившуюся в составе Советов оппозицию, и давление демократически настроенных избирателей, и контроль за ними освободившейся от тисков цензуры центральной и местной прессы. В ряде крупных городов (Москва, Ленинград, Свердловск) большинство мест в Советах получили радикалы, требовавшие кардинальных демократических преобразований. Они, по собственному почину, без консультации с верхами и не сверяясь с Конституцией, начали по-новому организовывать власть на местах. Советы здесь стали полупрофессиональными: их депутаты посвящали советской работе бо?льшую часть времени. В целом права Советов после 1990 г. существенно возросли. Они назначали и смещали городских чиновников, контролировали городской бюджет и даже принимали политические резолюции о положении в стране. В Москве и Ленинграде произошли изменения и в городском управлении — исполнительная власть перешла от исполкомов к мэриям.

3. Национальная политика

Национальные противоречия, выплеснувшиеся с необычайной силой во второй половине 1980-х гг., в конечном счете сыграли главную роль в распаде СССР. Первым симптомом национальных столкновений стали волнения в Алма-Ате в декабре 1986 г. Их вызвало смещение многолетнего руководителя Казахстана казаха Д.А. Кунаева и замена его русским партийным работником Г.В. Колбиным. Конфликт подавили силой, но национальные окраины по мере демократизации страны перестали быть островками спокойствия.

В феврале 1988 г. вспыхнул до сих пор неурегулированный спор между Арменией и Азербайджаном по вопросу о Нагорном Карабахе (автономии в составе Азербайджанской ССР, населенной преимущественно армянами). Полемика, начавшаяся между обеими сторонами в Верховном Совете, скоро продолжилась кровопролитными боями, которые не смогли остановить и союзные войска. Принятая ими роль арбитра долгое время отвергалась и армянами, и азербайджанцами, одинаково подозревавшими Москву в своекорыстных политических расчетах.

Первым шагом в распаде СССР было провозглашение независимости Литвы 11 марта 1989 г. Начатая после долгих уговоров экономическая блокада Литвы не побудила ее парламент изменить свое решение. Вскоре, в 1990–1991 гг., примеру Литвы последовали Грузия, Эстония, Латвия и Молдавия. Горбачев остерегался применять силу, надеясь на компромиссы, но его тактика лавирования успеха не принесла. Пытаясь спасти остов государства, Горбачев побудил представителей республик осенью 1990 г. открыть переговоры о будущем союзном договоре. Они отличались долгой и упорной борьбой, в ходе которой союзные республики стремились обеспечить себе как можно больше прав за счет полномочий центра.

Наибольшее сопротивление оказывала Россия. Председателем ее Верховного Совета в 1990 г. стал Б.Н. Ельцин, через год укрепивший свою власть, будучи избранным на пост Президента РСФСР. Оказывая нажим на своих партнеров, Горбачев добился проведения референдума о будущем Союза ССР в марте 1991 г. За «обновленное» союзное государство голосовало большинство участников референдума, но со временем стало ясно, что это слабый козырь в политической игре. Новый союзный договор был согласован в августе 1991 г., но его подписание не состоялось вследствие государственного переворота. Вернувшись к власти, Горбачев столкнулся с изменившейся позицией многих союзных республик, требовавших уже существенных дополнений в договоре. Новые переговоры были бесплодными и прервались в конце ноября 1991 г., за несколько недель до распада СССР.

4. Государственная безопасность

Требование реформы КГБ было одним из основных лозунгов демократов. Однако вплоть до августовского путча органы госбезопасности не стали более открытыми, и любые нововведения воспринимались ими настороженно.

С конца 1980-х гг. поле их деятельности сузилось. Отмена в 1989 г. статей Уголовного Кодекса, предусматривавших наказания за «антисоветские» выступления, официально положила конец политическим репрессиям. Фактически же они прекратились несколькими годами ранее. Известный правозащитник академик А.Д. Сахаров в декабре 1986 г. был возвращен из ссылки, многие диссиденты тогда же освобождены из тюрем и лагерей. Возглавлявший КГБ В.А. Крючков считался одним из сторонников Горбачева, который не был склонен активно вмешиваться в дела госбезопасности, приняв внешнюю лояльность за внутреннюю убежденность.

Чистка КГБ началась после августа 1991 г. Ею руководил новый Председатель Комитета государственной безопасности В.В. Бакатин. Из состава КГБ выделили структуры заграничной разведки, явившиеся ядром новой организации — Службы внешней разведки (СВР). Из КГБ устранялись все, кто хоть как-то был замешан в путче или считался активным деятелем антидемократического лагеря, ряд высших чинов КГБ был отправлен на пенсию.

Изменялась структура и сокращались штаты Комитета, его архивы рассекречивались. После распада СССР КГБ как общесоюзный орган ликвидируется, и на его месте создается Федеральная служба контрразведки России (ФСК, ныне — Федеральная служба безопасности — ФСБ).

5. Армия

Перестройка 1987–1991 гг. слабо коснулась и армии, не придав гласности ее действиям и не обновив присущие ей порядки. Скандальное дело летчика-любителя М. Руста, нарушившего в 1986 г. границу, ускользнувшего от всех постов ПВО и посадившего свой самолет вблизи Красной площади, давало повод для основательной переоценки состояния обороны государства. Но дело ограничилось лишь снятием с должности министра обороны маршала С.Л. Соколова и ряда руководителей ПВО. Споры о необходимости профессиональной армии велись лишь в прессе — военачальники их почти не замечали.

Вместе с тем свобода печати публично высветила те недостатки армии, которые и до того не составляли секрета: неуставные отношения между военнослужащими, низкую боевую выучку и неукомплектованность войск, взяточничество и воровство. Министра обороны Д.Т. Язова относили к сторонникам Горбачева, но именно в военной среде неприязнь к горбачевскому курсу обнаруживалась ярче всего. Выразителями этих настроений являлись командующий сухопутными войсками генерал В.И. Варенников и бывший начальник Генерального Штаба маршал С.Ф. Ахромеев.

Использование армии в политических распрях (в частности, при разгоне митинга в Тбилиси 11 апреля 1989 г.) не прибавило ей авторитета и в целом не достигло цели. Демократическое движение в армии не было широким. Оно сплотило в основном младших и средних офицеров, но обычно от политизированных военнослужащих старались как можно быстрее избавляться под разными предлогами. После путча новым министром обороны назначается маршал авиации Е.И. Шапошников. Сделать ему удалось немного: нововведения преимущественно свелись к увольнению из рядов вооруженных сил высших командиров, причастных к путчу, к должностным перемещениям, да к большей гласности в освещении армейской жизни.

Культура

1. Общие тенденции развития

То, что произошло в 1987–1991 гг., с полным основанием можно назвать культурным «большим скачком». Это верно при той оговорке, что культурный взрыв тех лет являлся не только следствием провозглашенной «сверху» гласности, но и итогом тенденций, обозначившихся в прошлые годы. Ослабление и последующая отмена цензурных стеснений, гласность при обсуждении острых политических и социальных проблем государства, снятие запретов с ранее замалчиваемых произведений общественной мысли, литературы и искусства прошлых и настоящих лет, свобода слова, отказ от преследования за инакомыслие — таковы главнейшие предпосылки культурного переворота конца 1980 — начала 1990-х гг.

Кардинально, почти противоположно изменялись политические оценки прошлого и настоящего, придавалось совершенно иное измерение литературным и художественным процессам прошедших десятилетий, в чем-то становилась иной (хотя и не столь впечатляюще быстро) и самая культура обычного поведения и взаимоотношения людей.

Политика «гласности», последовательно проводившаяся с января 1987 г., не имела поначалу отчетливо выраженных культурных целей. В первую очередь она рассматривалась как средство политических преобразований. Но характерно, что гласность не сразу затронула институты власти. Они еще продолжали долгое время оставаться закрытыми и недоступными для критики. Зато освещение «белых страниц» истории не возбранялось, и с каждым месяцем 1987 г. этот процесс все более усиливался.

Прежде всего объектом внимания общества стали замалчиваемый ранее террор 1930-х гг. и другие сталинские преступления. Они оценивались преимущественно с позиций шестидесятничества. Примечательно, что именно бывшие шестидесятники оказались в первых рядах «прорабов перестройки». Так вначале всерьез, а потом и несколько иронично назывались историки, публицисты и писатели, чьи острые и откровенные книги и статьи, посвященные как историческим, так и актуальным проблемам, приобрели широкий отклик в стране. Среди них чаще прочих назывались имена Ю. Карякина, Ю. Афанасьева, Ю. Черниченко, А. Нуйкина, А. Адамовича, Н. Ивановой, Л. Карпинского, Г. Попова. На какое-то время самой популярной в публицистике политической фигурой стал Н.И. Бухарин, облик которого приобрел в тогдашней литературе оттенок не всегда свойственный этому деятелю умеренности и либерализма.

Гласность, ослабление цензуры и идеологическая терпимость привели к обнажению тех расколов, которые всегда существовали в культурной среде, но еще не были широкими и публичными. Теперь вражда культурных течений стала откровенной и бескомпромиссной. Она не всегда покоилась на политической основе, но во многом отразила групповые, личные и художественные пристрастия и амбиции. Понятия «консерватор» и «демократ», «радикал» и «умеренный» в обозначившемся культурном размежевании являлись настолько условными, что вряд ли можно их привлекать для объяснения тогдашней борьбы в литературе и искусстве.

Причины вражды публицисты из «правого» лагеря прежде всего пытались представить как следствие различного отношения к восстановлению национального величия и к национальному возрождению страны. Они обвиняли своих оппонентов из «левого» лагеря (прежде всего, демократических политиков и писателей-шестидесятников) в том, что они разрушают Россию, преследуют все русское и разговорами об интернационализме затушевывают национальные задачи России. Сталин пользовался уважением среди многих «правых», хотя далеко не всех. Его политическая практика, правда, оставалась в тени, но зато как несомненное достоинство отмечались ее результаты — превращение СССР в сверхдержаву. Однако значительная часть «правых» отвергла не только Сталина, но и Ленина, равно как и когорту его соратников. Среди них особую неприязнь вызывали лица с нерусскими фамилиями, которым и приписывали главную роль в проведении «антирусской» политики. Протест части «правых» вызывал не только Большой террор 1937–1938 гг., но и политические репрессии ленинского времени и 1920-х гг. При этом они воспользовались нерешительностью демократических публицистов, в 1987–1988 гг. еще не сумевших провести кардинальную переоценку прежней «шестидесятнической» концепции «плохого Сталина» и «хорошего Ленина».

В противоположность «правым» «левые», к которым относили почти весь демократический лагерь, считали основой культурной вражды политические разногласия. В своих оппонентах они видели людей, которым советский режим создал условия наибольшего благоприятствования, которые благодаря его поддержке получили имя в литературе и искусстве и которые боялись лишиться своего былого веса в обществе и его культуре. Впрочем, они не отрицали и искренности позиций многих «правых», плохо понимавших, по их мнению, национальные приоритеты и интересы России.

Во многом благодаря полемике «левых» и «правых» началась переоценка всех периодов советской истории, сопровождаемая новым переосмыслением роли ее ведущих политических деятелей и государственных институтов. В ходе ее были пересмотрены как многие историософские концепции шестидесятников, так и теории их «правых» противников, которые преувеличивали значимость личностного и национального факторов в истории.

Культура 1987–1991 гг. оказалась наиболее политизированной по сравнению с прошлыми этапами советского общества. Отчасти это было предрешено и публикацией ранее запрещенных литературных произведений, широким прокатом прежде замалчиваемых или положенных на полку фильмов, «открытием» имен художников, музыкантов, артистов и ученых, «отлученных» от истории культуры вследствие их политических взглядов. То, что вышло тогда из-под спуда цензуры, имело, прежде всего, политический оттенок — именно это и предопределило его долгое утаивание. Знакомясь с художественными ценностями, прежде изъятыми из общественного употребления, миллионы людей тем самым знакомились с иными политическими представлениями. И это переплетение политического и культурного ощутимо сказалось на духовной революции, вызванной перестройкой.

2. Наука и образование

Перестройка придала мощный импульс научной мысли, освободив ее от ненужных стеснений, обеспечив свободу дискуссий, плюрализм точек зрения.

Вместе с тем кризис, охвативший общество и государство во второй половине 1980-х гг., в значительной мере затронул и науку. Снизилось финансирование ее важнейших отраслей, замедлился, а зачастую и прекратился выпуск научных изданий.

Реформа средней школы, начатая в 1984 г., задумывалась как грандиозный педагогический эксперимент. Реальные плоды ее оказались значительно скромнее. Обучение в школе было продлено на один год, изменилась структура уроков. Некоторые изменения были внесены в учебные программы, и — что оказалось самым главным достижением — была повышена заработная плата учителям средних школ. Многое в реформе, однако, осталось на словах. Требование резко повысить качество обучения мало сочеталось с обнищанием школ, с нехваткой учебников и учебных материалов, а главное, с отсутствием необходимого числа учителей.

Вузовская система также не претерпела особых изменений, хотя именно в эти годы институты повсеместно переименовывались в университеты и академии.

Реформа высшей школы, начатая в 1987 г., была призвана, с одной стороны, увязать выпуск специалистов с потребностями народного хозяйства СССР, а с другой — способствовать формированию специалистов более широкого, чем прежде, профиля, для того чтобы они могли переориентироваться в условиях структурной перестройки экономики. Было обращено особое внимание на усиление самостоятельной работы во время учебы. Были сделаны попытки развить договорные отношения между вузами и предприятиями и тем самым предать сфере образования некий «рыночный» оттенок, но многого здесь сделать не удалось.

3. Литература

В центре общественного внимания во второй половине 1980-х гг. прежде всего оказались произведения, с наибольшей откровенностью затрагивавшие ранее замалчиваемые проблемы современного советского общества и советской истории (как, например, «Пожар» В. Распутина, «Белые одежды» В. Дудинцева, «Дети Арбата» А. Рыбакова). Значимость этих произведений — не только художественная, но и политическая. Межи между публицистикой и беллетристикой во многих случаях были стерты. Это особенно характерно для таких произведений, как «Зубр» Д. Гранина, «Черные камни» А. Жигулина, «Дальше, дальше, дальше…» М. Шатрова. Интерес к документальному — особая примета общественного сознания 1980-х гг. Он возник как реакция на неправду, замалчивание важнейших эпизодов российской истории.

Публикация ранее запрещенных сочинений М. Булгакова, А. Платонова, А. Ахматовой, Н. Гумилева, Б. Пастернака, И. Бродского привела к переоценке собственно советского периода русской литературы. Издание в СССР книг «Доктор Живаго» Б. Пастернака, «Архипелаг Гулаг» А. Солженицына, «Жизнь и судьба» В. Гроссмана не только возвращало читателю шедевры отечественной словесности, но и в какой-то мере влияло на стиль многих течений современной литературы, определяло их направленность.

Идеологическая и политическая борьба в обществе не обошла стороной и литературу. По существу Союз писателей СССР в конце 1980-х гг. распался, хотя формально и оставался еще некоторое время единым писательским объединением. Здесь отчетливо выявились «правое» и «левое» крыло. Водораздел между ними обозначился, прежде всего, в связи с отношением к «перестройке», в связи с осмыслением советской истории.

4. Искусство

Кинематографисты оказались первыми среди тех, кто внес свой вклад в дело духовной «перестройки» общества. Фильм «Покаяние» Т. Абуладзе разоблачал произвол 1930-х гг. Многие картины были посвящены сатирическому описанию нравов бюрократии. Общественный отклик получили фильмы, созданные молодыми кинематографистами на студии «Ленфильм», и среди них — работы О. Тепцова и А. Сокурова.

Вторая половина 1980-х гг. — важная веха в развитии театрального искусства. Спектакли, созданные на основе ранее запретных произведений, заполонили театр. Вместе с тем в театральной среде возрос интерес к экспериментальным постановкам, отличающимся усложненным образным языком и зачастую — условностью художественных приемов.

Часть VIII
Демократическая Россия
(1992–2000)

Политика

1. Внутренняя политика

1.1. Основные направления политических и экономических реформ 1990-х гг

Программа политических и экономических преобразований в России была выработана и уточнена еще до распада СССР. Она в какой-то мере повторяла общесоюзную программу реформ в эпоху Горбачева, отличаясь от нее лишь большим радикализмом. Политические преобразования включали в себя закрепление тех демократических норм и свобод, которые были провозглашены во время «перестройки». Ликвидация ставших архаичными «союзных» институтов, сокращение государственного управленческого аппарата и улучшение эффективности его работы, создание новых органов власти, призванных усилить правительственный контроль на местах и предотвратить угрозу развала федерации, — таковы были главные элементы обновления политической системы постсоветской России.

Экономические реформы предполагали освобождение цен на товары и продукты (за исключением цен на хлеб и энергоносители), акционирование предприятий, приватизацию (разгосударствление) общественной собственности, сдерживание инфляции и уменьшение безработицы, обеспечение условий для хозяйственного подъема России. Проведение экономических реформ с осени 1991 г. было возложено на команду специалистов-технократов, возглавляемых первым вице-премьером российского правительства Е.Т. Гайдаром.

Курс Гайдара предусматривал ограничение инфляции путем проведения жесткой монетаристской политики (сдерживание количества денежной массы). Это позволило бы привлечь инвестиции в промышленность, сократить потерю государственной казны из-за постоянного обесценивания российской валюты, обеспечить хотя бы минимальный экономический подъем, притормозить рост цен и тем самым облегчить материальное положение миллионов россиян, оказавшихся в 1992 г. на грани нищеты.

1.2. Политическая борьба в России в 1992–1993 гг

Предлагая программу перемен, реформаторы рассчитывали осуществить ее с наименьшими социальными издержками при сохранении достигнутого в прежние годы жизненного уровня населения. Жесткий польский эксперимент по переходу к рынку объявлялся образцом, не пригодным для подражания, — но то, что произошло позднее, даже в деталях не было похоже на польскую «терапию». Укрощение инфляции и переход к «рынку» в значительно мере были достигнуты за счет задержки зарплат, пенсий, социальных выплат, индексация которых значительно отставала от роста цен, замораживания и обесценивания вкладов населения в сберкассах. Новый социальный и экономический порядок, в силу как объективных, так и субъективных причин, создавался в той же варварской форме, которая была столь привычна для многих «скачков» в российской истории.

Проведение реформ вызвало небывалое нарастание социальной напряженности в обществе. Стачки, голодовки, стихийные манифестации, пикеты и другие формы социального протеста стали повседневным явлением в постсоветской России.

Массовое недовольство, охватившее многие слои населения, с одной стороны, усилило давление на правительство различных группировок в эшелонах власти, а с другой стороны, было использовано как инструмент в политической борьбе. Центром противостояния «блоку» Ельцин — Гайдар стал возглавляемый Р.И. Хасбулатовым Верховный Совет России. Сокращение прерогатив президента, усиление роли парламента, корректировка курса реформ с целью обеспечить большую социальную защиту населения, перестановки в правительстве — именно вокруг этих вопросов и разгорелась ожесточенная схватка законодательной и исполнительной властей в 1992–1993 гг. В тяжбе с правительством Е.Т. Гайдара Р.И. Хасбулатов опирался на поддержку большинства депутатов Верховного Совета России. Его действия отчасти либо косвенно одобряли и представители других структур власти, в частности, вице-президент России А.В. Руцкой и председатель Конституционного суда В .С .Зорькин.

Состоявшийся в апреле 1992 г. VI съезд народных депутатов Российской Федерации впервые открыто и широко выявил разногласия между тремя ветвями власти по вопросу о реформировании государства. В декабре 1992 г., на VII съезде народных депутатов, Ельцин пошел на уступки Верховному Совету. Он согласился назначить премьером правительства В .С .Черномырдина, ранее занимавшего пост вице-премьера и руководившего работой топливно-энергетического комплекса.

VIII съезд народных депутатов (начало марта 1993 г.) показал, что возможности компромисса между обеими сторонами практически были исчерпаны. В начале 1993 г. Ельцин издал несколько указов о «защите конституционного строя» и «особом порядке управления», призванных укрепить президентскую власть, но они были сразу же отменены Верховным Советом и Конституционным судом как не соответствующие Основному закону.

На IX съезде народных депутатов (конец марта 1993 г.) дело едва не кончилось импичментом президенту: для смещения Ельцина не хватило нескольких десятков голосов, требуемых регламентом. Съезд одобрил проведение 25 апреля 1993 г. референдума, в ходе которого предлагалось дать ответ на четыре вопроса: 1) о доверии Б.Н. Ельцину; 2) об одобрении проводимой им социально-экономической политики; 3) о необходимости досрочных выборов президента и 4) о необходимости досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации. Доверие президенту высказали 58,7 % участников референдума, его экономическому курсу — 53 %. Досрочные выборы президента и парламента были отвергнуты большинством голосовавших. Каждая из сторон дала собственную интерпретацию вердикта избирателей, и летом 1993 г. «перетягивание каната» между враждующими политиками продолжилось с неослабевающей силой.

1.3. Октябрьские события 1993 г

Осенью 1993 г. фактически наступил паралич власти в России: Верховный Совет отменял президентские указы, Президент накладывал вето на решения Верховного Совета.

21 сентября 1993 г. Б.Н. Ельцин подписал указ № 1400, который предусматривал роспуск Верховного Совета и передачу его функций президенту вплоть до избрания нового высшего законодательного органа России — Государственной думы. Выборы в Думу и референдум по новой Конституции предполагалось провести 11–12 декабря 1993 г.

В ответ на это Верховный Совет отрешил Б.Н. Ельцина от должности и передал его полномочия вице-президенту А.В. Руцкому. С 21 сентября Белый дом (резиденция Верховного Совета в Москве) был окружен постами милиции. Попытки сторон урегулировать конфликт мирным путем не удались. 3 октября сторонники Верховного Совета прорвали блокаду Белого дома, захватили здание столичной мэрии и вели бой на подступах к телестудии в Останкино. Утром 4 октября в Москву были переброшены дополнительные воинские части, которым удалось к вечеру захватить здание Верховного Совета и арестовать Р.И. Хасбулатова и А.В. Руцкого. В городе вводился комендантский час, были запрещены ряд газет и организаций коммунистической ориентации.

12 декабря 1993 г. состоялись выборы в Государственную думу. Возглавляемая В.В. Жириновским Либерально-демократическая партия России (ЛДПР), занимавшая по ряду вопросов ультранационалистическую позицию, возглавила список победителей — ей отдали голоса около 23 % пришедших на выборные участки избирателей. Объединившая демократов-реформаторов партия «Демократический выбор России» (ДВР), созданная Е.Т. Гайдаром и близкая к правительству получила 15,4 % голосов, центристско-либеральный союз «Явлинский, Болдырев, Лукин» («Яблоко») — 7,8 %. За Коммунистическую партию Российской Федерации (КПРФ), руководимую Г.А. Зюгановым, голосовали 12,4 % избирателей, близкая к ней Аграрная партия России получила 7,9 %. В целом в Государственной думе центристы и демократы имели около 60 % мест, коммунисты и националисты — 40 %.

1.4. Конституция 1993 г. и ликвидация советской системы

26 октября 1993 г. Б.Н. Ельцин подписал указ «О реформе местного самоуправления в России». Советы распускались, а их прерогативы до избрания новых местных органов власти переходили к руководителям местных администраций.

Конституция, одобренная 12 декабря 1993 г. 58,4 % россиян, принявших участие в голосовании, объявляла Россию «демократическим федеральным правовым государством с республиканской формой правления». Конституция устанавливала, что федеральные законы имеют верховенство на всей территории России. В Конституции отмечалось, что никакая идеология не может быть государственной и обязательной для всех. В новом Основном законе закреплялась многопартийность, равенство общественных организаций перед законом, а также перечислялись права и свободы человека и гражданина, соблюдение которых гарантировалось государством. Право частной собственности охранялось законом, допускалась передача гражданам и их объединениям земли в собственность. Конституция превращала Россию в президентскую республику: перечень президентских прав был очень широким.

1.5. Чеченская война

Независимость Чечни была провозглашена местными националистами после августовского путча 1991 г. Сохранить республику в составе России в 1991 г. сначала попытались путем уговоров, а когда это не удалось — угрозой ввести на ее территории чрезвычайное положение. Все было тщетно: Чечня отказывалась признавать власть Москвы. Не желая усиливать напряженность на Северном Кавказе, в 1991–1994 гг. российское руководство воздерживалось от открытого вмешательства в дела Чечни, хотя и прервало с ней финансовые, политические и экономические связи. Оно оказывало финансовую и военную поддержку противникам чеченского президента Д. Дудаева, но старалось не афишировать этого. Изоляция Чечни усилила влияние обладавших значительным весом в республике криминальных структур, что, в свою очередь, ужесточило «чеченскую» политику Центра.

Скрытое противоборство быстро переросло в открытую войну. В декабре 1994 г. федеративные войска вошли в Чечню и в начале 1995 г. захватили ее столицу — Грозный. Чеченские боевики были оттеснены в горы, но, получая поддержку местного населения, оказывали упорное сопротивление. Контроль федеральных войск над чеченскими городами во многом был формальным, что и доказал молниеносный захват боевиками Грозного в августе 1996 г.

Поскольку военными мерами тогда невозможно было развязать «чеченский узел», российским властям пришлось пойти на компромисс. В августе 1996 г. в Хасавюрте (Дагестан) секретарем Совета безопасности РФ А.И. Лебедем и начальником штаба чеченских войск А. Масхадовым было подписано Соглашение о прекращении войны в Чечне. Федеральные войска были выведены из Чечни, после чего здесь состоялись президентские выборы. Вопрос о статусе Чечни в составе России стороны согласились урегулировать в течение 5 лет.

Военные действия в Чечне возобновились осенью 1999 г. Поводом стали вторжение группы чеченских боевиков в августе 1999 г. в Дагестан, а также ряд террористических актов (взрывы жилых домов), проведенных в Москве и в Волгодонске. К концу весны 2000 г. почти вся территория республики перешла под контроль федеральных войск. Наиболее крупные формирования чеченских повстанцев были разгромлены. После этого сопротивление боевиков приняло формы партизанской войны: участились нападения на представителей местных властей, взрывы на дорогах, обстрелы во время засад колонн автомашин с военными, перестрелки с федеральными войсками.

1.6. Политическая борьба в 1994–2000 гг

Государственная дума, избранная в 1993 г., была не менее оппозиционной, чем прежний Верховный Совет, но ее действия являлись более сдержанными и не копировали политические импровизации Р.И. Хасбулатова. 28 апреля 1994 г. между партиями и политическими движениями был подписан «Договор об общественном согласии» на, предстоящее двухлетие, к которому позднее присоединились и коммунисты. Договор отчасти помог сохранить хрупкое и неустойчивое равновесие между противоборствующими политиками в период проведения реформ. Вместе с тем он едва ли был способен ограничить социальную борьбу в России, вызванную в первую очередь невыплатами зарплат, пенсий и пособий, ростом безработицы и инфляции.

Нерешенность многих социально-экономических проблем в значительной степени определила и итоги парламентских выборов, прошедших в декабре 1995 г. Почти пятую часть всех голосов получила КПРФ, существенно понизилось число избирателей, проголосовавших за ЛДПР (10,9 %). Проправительственная партия «Наш дом — Россия», созданная накануне выборов, и блок «Яблоко» получили соответственно 10 и 7,1 % голосов.

Ожесточенностью противоборства отличались и президентские выборы 1996 г. Основная борьба разгорелась между Б.Н. Ельциным и Г.А. Зюгановым. 3 июля 1996 г. Ельцин был переизбран на пост президента: он получил 53,8 % голосов избирателей (Зюганов — 40,3 %).

Болезнь Б.Н. Ельцина в 1996–1997 гг. усилила политическую напряженность в обществе. В арену политических баталий превратились прения по бюджету в Государственной думе и выборы местных органов власти в конце 1996 г. Новыми витками конфронтации между президентом и парламентариями стали попытки Думы сместить Б.Н. Ельцина «по состоянию здоровья» в начале 1997 г. и назначение неприемлемого для большинства думцев А.Б. Чубайса первым вице-премьером российского правительства в марте 1997 г.

Перераспределение ролей в правительстве весной 1997 г. превратило его фактически в триумвират В.С. Черномырдина, А.Б. Чубайса и Б.Е. Немцова (нижегородского губернатора, также получившего пост первого вице-премьера в марте). Главными задачами правящей «тройки» весной-осенью 1997 г. стали усиление налоговой дисциплины и повышение сбора налогов, выплаты долгов по заработной плате и пенсиям, сокращение (секвестр) государственных расходов. Стремясь найти новые источники финансирования, правительство ужесточило режим экономии государственных средств и провело секвестр бюджета на 1997 г. — из него был исключен ряд статей, предусматривающих льготы и социальные выплаты отдельным категориям населения.

Очередная «перестройка» в верхах началась в марте 1998 г., когда Ельцин отправил в отставку правительство Черномырдина в полном составе. Медлительность в проведении реформ, низкие темпы роста благосостояния масс, вновь обозначившееся увеличение задолженности по зарплатам и пенсиям были одними из основных причин, обусловивших решение президента. После долгой борьбы в Думе в конце апреля 1998 г. был утвержден предложенный Ельциным новый председатель правительства Российской Федерации — им стал С.В. Кириенко.

Экономический кризис, возникший после 17 августа 1998 г., вынудил президента в конце августа 1998 г. отправить С.В. Кириенко в отставку. Новым Председателем правительства стал в сентябре 1998 г. Е.М. Примаков. Ему отчасти удалось стабилизировать ситуацию, опираясь на поддержку большинства депутатов Государственной думы и имея высокий рейтинг доверия населения.

Неудавшаяся попытка смещения Б.Н. Ельцина с поста президента, предпринятая Государственной думой весной 1999 г., привела к отставке правительства. Новым премьером в мае 1999 г. стал С.В. Степашин, которого сменил на его посту В.В. Путин.

31 декабря 1999 г. Б.Н. Ельцин подал в отставку с поста Президента Российской Федерации. 26 марта 2000 г. на президентских выборах победу уже в первом туре голосования одержал В.В. Путин. На парламентских выборах, состоявшихся в декабре 1999 г., поддержанная им партия «Единство» получила поддержку почти четверти избирателей.

Наибольшее число голосов получала на выборах Коммунистическая партия Российской Федерации. Существенно снизилось число избирателей, голосовавших за Либерально-демократическую партию, а прежде правительственная партия «Наш дом — Россия» (НДР) смогла собрать чуть более 1 % голосов. Успешно выступил на выборах возглавляемый Б. Немцовым Союз правых сил (СПС), несколько снизилось количество голосов, поданных за блок «Яблоко».

2. Дипломатия

2.1. Отношения с СНГ

Распад СССР вызвал изменение основных направлений деятельности российского внешнеполитического ведомства. Отношения с государствами «ближнего зарубежья» (бывшими союзными республиками) стали одними из ключевых в постсоветской дипломатии.

Основные задачи, которые предстояло решить России в рамках СНГ, сводились к следующему: 1) усиление политической и экономической интеграции государств СНГ, создание единого правового и экономического поля, свободное передвижение граждан и снятие таможенных пошлин; 2) направление миротворческих сил в зоны конфликтов на территории бывшего СССР и участие в улаживании межнациональных раздоров; 3) урегулирование имущественных и территориальных споров, возникших вследствие распада СССР; 4) защита прав русскоязычного населения в государствах ближнего зарубежья.

Интеграция государств СНГ шла медленно. Наибольшие успехи были достигнуты в сфере экономического сотрудничества, что диктовалось, впрочем, общностью объединявших их ранее экономических систем и взаимозависимостью различных регионов. Вместе с тем многие экономические договоры, заключенные Россией с Украиной, Белоруссией и рядом других республик, фактически так и не вступили в полную силу и представляли собой скорее декларации о намерениях. Уровни развития бывших союзных республик были неодинаковыми, и каждая из них участвовала в совместных экономических проектах СНГ, учитывая прежде всего собственные интересы. В 1997 г. была сделана еще одна попытка усилить интеграцию Содружества. Государства СНГ одобрили концепцию интеграционного экономического развития, рассчитанную на пять лет. Она предусматривала свободу передвижения товаров и капиталов, упрощение системы паспортного и таможенного контроля, формирование единой транспортной сети.

Более успешными были попытки создать экономические союзы, включающие лишь несколько республик СНГ. В марте 1996 г. был подписан Договор об углублении интеграции в экономической и гуманитарной областях и соглашение о таможенном союзе между Белоруссией, Казахстаном, Киргизией и Россией. Далее всех по пути экономического сотрудничества пошли Россия и Белоруссия, что отчасти объяснялось прочностью их политических связей. 2 апреля 1997 г. Сообщество суверенных государств (включавшее Россию и Белоруссию) было преобразовано в Союз. Согласно уставу Союза, он представляет собой конфедерацию двух суверенных государств, координирующих свою деятельность в областях внешней и внутренней политики.

Укреплению российско-украинских отношений во многом препятствовала неурегулированность вопросов о Черноморском флоте и статусе города Севастополя. В 1995 г. между Украиной и Россией была достигнута договоренность о разделе флота в пропорции 1: 2. В 1997 г. был урегулирован вопрос о принадлежности бухт в Севастополе. Несмотря на это, российско-украинские связи, особенно в политической сфере, налаживаются крайне медленно. Принятое в 1997 г. постановление Государственной думы о прекращении раздела Черноморского флота и заявления видных российских политиков о необходимости передачи Севастополя России вызвали настороженность украинской стороны и способствовали похолоданию отношений между двумя государствами.

2.2. Отношения с США

В первые месяцы 1992 г. главными целями и российской, и американской дипломатий стало урегулирование ядерного статуса государств, возникших на обломках СССР. Этот вопрос был решен довольно быстро. Республики, на территориях которых находилось ядерное оружие, — Белоруссия, Украина и Казахстан — согласились вывезти ядерные боеголовки в Россию и отказались в будущем обладать ими. Особую позицию заняла Украина, потребовавшая компенсацию за свой отказ от оружия. В 1993 г. она ее получила: было решено взамен ракет поставить на Украину обогащенный уран, используемый в АЭС.

Отношения России и США, в целом дружественные в 1991–1993 гг., осложнились в последующие годы ввиду разногласий по двум вопросам: о расширении НАТО за счет бывших восточноевропейских союзников СССР и о методах прекращения югославской войны. Россия сначала поддержала санкции ООН против Югославии, которая всеми способами пыталась препятствовать формированию на югославских землях новых независимых государственных образований. Однако в дальнейшем Россия выступила против мер силового давления на Югославию и отказалась поддержать расширение антиюгославских санкций. Затяжной конфликт между двумя враждующими коалициями в Боснии и Герцеговине — сербами, с одной стороны, и боснийцами и хорватами, с другой стороны, — удалось погасить лишь прямой угрозой натовских бомбардировок позиций сербских войск, окруживших боснийскую столицу Сараево. Несмотря на ряд оговорок, Россия одобрила Дейтонские соглашения 1997 г., согласно которым Босния и Герцеговина сохранялись как единое федеративное государство боснийцев, хорватов и сербов.

Отношения России и США особенно ухудшились после событий в Косово весной 1999 г., когда югославское руководство отвергло предложенный западными державами план урегулирования ситуации в этой населенной албанцами части Югославии. Последовавшие затем бомбардировки Югославии вызвали ряд энергичных протестов российского МИДа.

В 1990-х гг. продолжались российско-американские переговоры о сокращении вооружений. В январе 1993 г. между США и РФ был подписан Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСНВ). Он предполагал сокращение числа ядерных боеголовок двух государств на 1/3 от того количества, которое предусматривалось прежним Договором ОСНВ. В 1996 г. Россия и США в числе других государств одобрили Договор о запрещении ядерных испытаний во всех средах.

Научно-техническое и экономическое сотрудничество России и США развивалось в 1990-х гг. медленно, несмотря на усилия, предпринятые обеими сторонами на межгосударственном уровне (создание Комиссии «Гор — Черномырдин»). Самыми весомыми оказались плоды сотрудничества в тех отраслях, где Россия достигла впечатляющих успехов, — прежде всего в аэрокосмической промышленности. Правда, оно отчасти тормозилось разногласиями сторон по поводу поставок технологии двойного назначения (в том числе используемого в военных и ядерных целях) в государства «третьего мира», в частности в Иран.

2.3. Россия и Западная Европа

Европейская политика России характеризовалась развитием тех сфер сотрудничества, которые получили приоритет еще во времена «перестройки». Отношения с Германией и Францией по-прежнему оставались ключевыми для российских дипломатов в Европе. В начале 1990-х гг. русские войска покинули Германию. Поддержка ФРГ была значительным подспорьем для России, пытавшейся интегрироваться в общеевропейские политические и экономические структуры. После прихода Ж. Ширака к власти во Франции получили дополнительный импульс российско-французские политические консультации. Итогом сближения трех государств стал подписанный весной 1998 г. совместный документ Франции, России и Германии. Улучшению российско-французских отношений отчасти способствовало и решение вопроса о российских долгах, уплату которых гарантировало еще царское и Временное правительства.

В феврале 1996 г. Россия была принята в Совет Европы, участие в котором стало возможным вследствие проведенных в Федерации демократических преобразований. В середине 1990-х гт. было подписано соглашение между Россией и Европейским союзом «О партнерстве и сотрудничестве», укреплялись и развивались двухсторонние связи федерации с ведущими европейскими государствами — Испанией, Италией, Великобританией.

2.4. Российская дипломатия и региональные конфликты

Российская дипломатия внесла определенный, хотя в целом и ограниченный, вклад в урегулирование региональных конфликтов, возникших в 1990-х гг. в Европе. Оказывая дипломатическую поддержку Югославии, Россия, правда, не обладала эффективными рычагами давления на сербов для того, чтобы решить боснийскую проблему. После подписания Дейтонских соглашений российские войска вошли в состав многонациональных сил по поддержанию мира в Боснии и Герцеговине, но все же влияние России на балканские события было довольно скромным. Не очень сильными выглядели позиции российской дипломатии и во время ближневосточного урегулирования. Соглашение между Израилем и Организацией Освобождения Палестины (ООП) о создании автономного палестинского государства в основном было достигнуто при посредничестве США, хотя Россия считалась одним из гарантов мира на Ближнем Востоке. Большую значимость имело посредничество России при улаживании американо-иранского конфликта осенью 1997 г., но в целом и в этом регионе ее роль следует признать крайне ограниченной.

Российские миротворческие силы вместе с тем оказывали существенное влияние на стабилизацию обстановки в тех областях бывшего СССР, где тлели очаги национальных и политических конфликтов, — в Приднестровье (Молдавия), Абхазии (Грузия), Таджикистане. Неоспорим и вклад российских дипломатов в достижении перемирия в Южной Осетии (Грузия) и Нагорном Карабахе (Азербайджан).

2.5. Россия и НАТО

После распада организации Варшавского Договора НАТО осталась единственной военно-политической группировкой в Европе. Ведущие натовские политики объявили об изменении доктрины Северо-Атлантического договора, подчеркнув, что в новых условиях она имеет оборонительный и мирный характер и служит прежде всего целям защиты свободы и демократии на континенте. Однако, не желая создавать дополнительные трудности молодой российской демократии и разрушать едва окрепшее сотрудничество с Россией, западные государства предложили ей и ее бывшим восточноевропейским союзникам программу «Партнерство во имя мира». Она предусматривала создание войсковых подразделений из военнослужащих ряда стран, совместные учения, инспекционные поездки, а также некоторые другие меры по укреплению доверия. Программа по преимуществу была оценена как символический жест. Она не удовлетворила ни восточноевропейские государства, стремившиеся к полноценному участию в НАТО, ни Россию, воспринявшую натовские предложения не без подозрений и без должного интереса.

В 1996 г. президент США заявил о необходимости приема новых членов в НАТО: таковыми впоследствии стали Польша, Венгрия и Чехия. Данный шаг вызвал бурную реакцию России, увидевшей в этом угрозу своей безопасности и попытку нарушить равновесие в Европе. Обещания принять ответные меры и сформировать новый военный блок мало кто воспринял всерьез, поскольку никто, кроме Белоруссии, не шел на широкое военное взаимодействие с Россией. После долгих споров в мае 1997 г. Россией и НАТО был достигнут компромисс. Соглашение между ними предусматривало запрет на ввоз ядерного оружия на территории государств — новых членов НАТО, проведение консультаций по спорным вопросам и обмен информацией.

2.6. «Азиатская» политика России

Отношения России с Японией не претерпели в 1990-х гг. каких-либо существенных изменений. Проблема северных территорий по-прежнему служила главным барьером на пути подписания мирного договора между двумя дальневосточными державами. Япония, правда, существенно расширила экономическую поддержку России, но дальше этого предпочитала не идти. Отсутствие компромиссных программ сотрудничества обусловило срыв визита Б.Н. Ельцина в Японию в 1992 г. Состоявшийся позднее, он также не оказал существенного влияния на развитие российско-японских отношений. Разногласия между обоими государствами по вопросу о принадлежности рыбных участков вблизи спорных островов в середине 1990-х гг. вылились даже в столкновения российских пограничных подразделений и японских судов.

В 1997–1998 гг. состоялись две неофициальные встречи президента России и премьер-министра Японии, которые еще не принесли ощутимых дивидендов. Стороны согласились продолжать работу по подготовке мирного договора, не уточняя, правда, платформу будущего соглашения.

Постепенно, но последовательно укреплялись отношения России и Китая. По ряду политических вопросов (использование войск НАТО в Югославии, смягчение антииракских санкций, расширение НАТО на восток) стороны занимали близкие позиции. Динамично развивалось экономическое сотрудничество: товарооборот между обоими государствами заметно возрос.

В афганском конфликте во многом близкими оказались позиции России и среднеазиатских республик, прежде всего Узбекистана и Таджикистана. Их объединило неприятие политического экстремизма, выразителем которого являлось движение «Талибан», установившее контроль над многими провинциями Афганистана.

Экономика

1. Экономические Системы

1.1. Экономическая программа правительства Е.Т. Гайдара

Программа экономических реформ в России была впервые детально изложена Б.Н. Ельциным в октябре 1991 г. на V съезде народных депутатов РСФСР. Она предполагала в первую очередь освобождение цен и разгосударствление (приватизацию) государственного имущества. Предполагалось создать класс собственников, который, будучи освобожденным от стесняющей опеки чиновников и работая на себя, сможет в кратчайший срок обеспечить экономический подъем России. Новое российское правительство, сформированное в начале ноября 1991 г., возглавил сам президент. Фактически ключевую роль в нем играл вице-премьер и министр экономики и финансов Е.Т. Гайдар, который опирался на группу молодых экономистов — членов правительства: Б.М. Федорова, А.Б. Чубайса, А.А. Шохина.

Предполагалась следующая схема проведения реформы. Считалось, что освобождение цен и переход к рыночной системе их формирования лучше, чем десятки государственных инструкций, помогут структурной перестройке промышленности и позволят существенно увеличить рост количества товаров народного потребления, уберут перекосы в экономике. Одновременно должны были проводиться жесткая монетаристская политика (сдерживание роста денежной массы с целью ограничения инфляции), снятие запретов на торговлю, допуск к частнопредпринимательской деятельности во всех сферах экономики, продажа государственной собственности. Предполагалось, что в совокупности эти меры сдвинут с места буксующую экономическую машину и обеспечат быстрый рост промышленности и сельского хозяйства. Быстроту реформ надеялись сделать и условием политического выживания правительства, и пилюлей для широких масс населения, чей достаток уже в первые месяцы «перехода к рынку» начал катастрофически падать.

1.2. Изменение программы реформ

К середине 1990-х гг. зачатки рыночных отношений были созданы уже во всех отраслях экономики. Как и во времена НЭПа, особо прочные позиции частный капитал занял в сферах торговли и обслуживания. Главный урок первых лет реформирования России состоял в том, что исчезли неоправданные надежды на чудодейственное значение рынка. В «рыночном» государстве, каким была провозглашена Россия, не было полноценной конкуренции, и многие предприятия пытались выйти из кризиса не путем приспособления к рынку, а уповая на льготные кредиты и государственную поддержку. Приватизация не принесла ожидаемых доходов, инфляция укрощалась медленно, и вследствие этого мало кто рисковал делать долгосрочные инвестиции в промышленность. Экономический спад стал неизбежен.

Уже в 1993–1994 гг. правительство В .С .Черномырдина, лишь отчасти пополненное за счет членов «команды Гайдара», начало корректировать курс реформ. Прежде всего был усилен государственный контроль в экономической сфере и предложены меры, направленные на снижение социальной напряженности в государстве. Но в целом тактика правительства многое сохранила от эпохи «штурма и натиска» 1992–1993 гг., и ее основные направления были близки курсу Е.Т. Гайдара.

Новая программа реформ, предложенная Б.Н. Ельциным в начале 1997 г., также представляла собой скорее развитие, второй этап первоначальной концепции социально-экономических преобразований. Главное внимание уделялось жесткому режиму экономии государственных средств, улучшению сбора налогов, снижению расходов путем проведения жилищно-коммунальной и пенсионной реформ. В целом же корректировка правительственной программы в 1994–1998 гг. свелась в основном к некоторому замедлению в проведении тех экономических экспериментов, которые имели негативные социальные последствия, и к большей осмотрительности и осторожности при выборе экономических целей и методов их реализации.

1.3. Приватизация

Приватизация части государственной собственности в России была в основном проведена в 1992–1994 гг. «Дикий» этап приватизации фактически начался в 1989 г. и осуществлялся посредством перевода госпредприятий в акционерные общества закрытого типа (АОЗТ) и малые предприятия, а также сдачи в аренду. Основы «официальной» приватизации были сформулированы Законом Верховного Совета РСФСР 3 июля 1991 г. «О приватизации государственных и муниципальных предприятий» и Указом президента 19 августа 1992 г. «О введении системы приватизационных чеков в Российской Федерации». Всем жителям России выдавался приватизационный чек (ваучер) достоинством 10 000 рублей. Его можно было продать, обменять либо использовать для покупки акций.

Были установлены три вида приватизации, при которых соответственно: 1) контрольный пакет акций (дававший право распоряжаться предприятием) оставался за государством, но часть акций безвозмездно либо за сумму, составляющую определенный процент от номинальной стоимости, передавалась работникам данного предприятия; 2) акционирование предприятий происходило в закрытом порядке, только среди его работников; 3) часть акций передавалась, при согласии служащих, непосредственно директорам предприятий.

Приватизация осуществлялась на нескольких условиях: региональном (так называемая «малая приватизация») и федеральном. Продажа акций приватизируемых крупных предприятий обязательно должна была производиться на ваучерных аукционах, но для мелких и средних предприятий допускались иные формы разгосударствления, в том числе и с использованием только денежных средств.

1.4. Аграрная политика

В сельском хозяйстве реформы проводились с особой осторожностью, чтобы избежать повторения аграрных катастроф. Первоначальный проект земельной реформы, намеченный демократами-радикалами, основывался на двух ключевых положениях: 1) разрешение частной собственности на землю при неограниченной купле и продаже земельных участков; 2) роспуск колхозов и переход к индивидуальному хозяйствованию фермеров. Эта программа была уже скорректирована в конце 1990 г. Она предусматривала разрешение крестьянам выходить из колхозов и требовать земельный пай в личную собственность. Сама купля-продажа земли допускалась постепенно, через 10 лет после выделения земли во владение.

Право частной собственности на землю при ее купле-продаже было узаконено Указом президента 27 октября 1993 г. «О регулировании земельных отношений и развитии аграрной реформы в России» и подтверждено Конституцией РФ 1993 г. Однако право покупки обрабатываемых земель принадлежало только крестьянам-фермерам, прочие земли (в том числе участки для строительства домов) могли продаваться лишь при согласии местных администраций. Определенные ограничения на покупку земли устанавливал и одобренный Государственной думой в мае 1996 г. Земельный кодекс РФ.

В целом же основная масса крестьян продолжала оставаться в колхозах, предпочитая невысокий, но гарантированный заработок стихии рынка, разорившего к середине 1990-х гг. не одну тысячу фермеров. Отчасти в этом сказались и особенности традиционного поведения крестьян, и противодействие фермерам со стороны председателей колхозов, не поощрявших раздел коллективной собственности. Аграрный сектор остается одним из основных получателей льготных кредитов и субсидий, хотя их объем во второй половине 1990-х гг. значительно снизился.

1.5. Промышленная политика

Сосуществование различных форм собственности стало отличительным признаком развития промышленности в постперестроечные годы. Переход к рыночным отношениям в промышленности фактически произошел к середине 1990-х гг., хотя российский вариант рынка весьма заметно отличался от западных образцов. Предприятия получили максимальную самостоятельность, уже не подчинялись государственным главкам, сами искали посредников и поставщиков, делили прибыть и устанавливали структуру расходов. Однако по-прежнему большое значение в конкурентной борьбе имел допуск к привилегиям, определяемый групповыми связями.

Вместе с тем внедрение рыночных элементов в промышленности не смогло перевесить влияние других факторов, которые в совокупности обусловили стремительное сокращение объемов производства в 1992–1996 гг. В числе их следует назвать мощную инфляцию, прекращение льготного кредитования большинства предприятий и уменьшение госзаказа, сокращение бюджетного финансирования промышленности, разрыв экономических связей после распада СССР. Неустойчивость внутриполитического и экономического положения России побуждала как западных, так и отечественных предпринимателей воздерживаться от долгосрочных инвестиций в промышленность. Неквалифицированная «рыночная» стратегия части директорского корпуса зачастую заканчивалась примитивными «бартерными» сделками. При выпуске продукции плохо учитывалась конъюнктура спроса, высокие налоги препятствовали расширению сферы малого бизнеса.

Промышленный спад отчасти был вызван и взаимными неплатежами предприятий из-за нехватки денежной массы вследствие жесткой монетаристской политики. Такая ситуация приводила к неуплате налогов в госбюджет и отсюда — к задержкам выдачи зарплаты, пенсий, пособий и т. д. Проблему эту окончательно решить не удалось. В 1992 г. был осуществлен взаимозачет долгов, и льготные кредиты предоставлялись тем предприятиям, чья задолженность не была «покрыта». В 1994 г. правительство сделало более решительный шаг, заставив предприятия в определенный срок оформить неплатежи в виде долговых векселей, подлежащих свободной продаже.

В 1996–1997 гг. спад промышленного производства приостановился, чему отчасти способствовало укрощение инфляции, некоторое снижение налогов на прибыль, ужесточение протекционистских мер в отношении импорта.

1.6. Финансовая политика

Либерализация цен сделала наглядной скрытую инфляцию, маскируемую в советское время жестко поддерживаемым государством ценовым уровнем. Меры, предложенные для финансовой стабилизации в 1992–1993 гг., не отличались новизной и во многом повторяли практику западных государств. Были сокращены расходы, в том числе и на социальные нужды, ограничена выдача льготных кредитов, строго регулировалась эмиссия денежных знаков.

Особо радикально монетаристский курс проводился в первой половине 1992 г., затем произошло некоторое «развинчивание» гаек вследствие внутриполитического лавирования правительства и давления различных лоббирующих групп. Борьба с инфляцией развивалась как бы по спирали: периоды замедления инфляции прерывались очередной «накачкой» дешевых денег в экономику, что вскоре отражалось динамикой цен.

Показателем инфляции стало постоянное снижение курса рубля по отношению к доллару. Осенью 1994 г. произошло даже его обвальное падение (почти на тысячу пунктов), что, впрочем, отражало не столько положение в экономике, сколько спекулятивную игру банков.

В 1993–1994 гг. темпы инфляции начали замедляться, но ее уровень продолжал оставаться высоким. Правительство объявило своей целью снижение роста инфляции до нескольких процентов в год и ограничение (путем сокращения расходных статей) дефицита госбюджета в таких размерах, которые позволяли обходиться для его «покрытия» зарубежными и внутренними займами, не прибегая к эмиссии. Этого ему удалось достичь отчасти сдерживанием роста и задержкой зарплаты бюджетникам, отчасти усилением с 1996 г. налоговой дисциплины при помощи Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК), созданной для взимания налоговых недоимок. Поддерживать финансовое равновесие во многом удавалось при поддержке займов Международного валютного фонда. Показателем финансовой стабилизации может считаться установление фиксированного валютного «коридора» (границ колебаний рубля по отношению к доллару), который государство обязывалось поддерживать. Уже в 1997–1998 гг. уровень инфляции, как и планировалось, достиг нескольких процентов в год.

Во многом финансовая стабильность в 1995–1998 гг. основывалась на доходах, полученных государством посредством продажи государственных казначейских обязательств (ГКО). Прибыль, получаемая владельцами этих ценных бумаг, в силу ряда причин, иногда доходила до 100 %. Чтобы выплатить им долг, государство было вынуждено поставлять на рынок все большее количество ГКО. Потому вся эта операция приобрела контуры классической финансовой «пирамиды»: чтобы выплатить долг прежним кредиторам, надо было брать в долг у новых кредиторов.

Долго эта комбинация продолжаться не могла, и 17 августа 1998 г. правительство и Центробанк Российской Федерации выступили с совместным заявлением об отсрочке выплаты долгов по ГКО. Это вызвало крах многих коммерческих банков и подорвало доверие к финансовым институтам государства.

2. Экономическое развитие

2.1. Промышленность

В 1992–1995 гг. число промышленных предприятий возросло (за счет малых и частных предприятий) с 61,1 до 137 тысяч, однако численность промышленного производственного персонала сократилась за это время с 20 020 до 16 006 тыс. человек. В 1993 г. индекс физического объема промышленности составлял 86 % по отношению к предыдущему году в 1995 г. — 97 %. Уровень производства электроэнергии понизился в 1993–1995 гг. с 956,6 млрд квт/ч до 860, нефти с 354 до 307 млн т, газа с 618 до 595 млрд куб. м, угля с 306 до 263 млн т, стали с 58,3 до 51,6 млн т. Промышленный спад 1992–1997 гг. затронул фактически все отрасли промышленности. В 1997–1998 гг. спад в ряде отраслей приостановился, а кое-где наметился даже рост промышленных показателей.

2.2. Сельское хозяйство

В 1993 г. объем продукции сельского хозяйства составил 96 % по отношению к предыдущему году, в 1995 г. — 92 %, причем в сельскохозяйственных предприятиях в 1995 г. этот показатель составил 85 %, в хозяйствах населения — 103 %, в фермерских хозяйствах — 97 %. В 1992–1995 гг. поголовье скота в сельскохозяйственных предприятиях снизилось с 38,2 до 26,2 млн голов, свиней с 20,2 до 12,9, овец и коз с 31,9 до 13,1 млн голов. Валовой сбор зерна в хозяйствах всех категорий сократился с 106,9 млн т в 1992 г. до 63,4 млн т в 1995 г. Повысилось к 1995 г. производство картофеля (в 1992–1995 гг. с 38,3 до 39,9 млн т) и овощей (с 10,0 до 11,3 млн т). Существенно упали урожаи кукурузы и сахарной свеклы. Посевные площади в хозяйствах всех категорий сократились в 1992–1995 гг. с 111 827 тыс. га до 102 540 тыс. га.

2.3. Транспорт

В 1992–1995 гг. практически не велось железнодорожного строительства, но несколько выросла сеть автомобильных дорог — с 726 до 745 тыс. км. Перевозки грузов в 1993–1995 гг. сократились на железнодорожном транспорте с 1348 до 1028 млн т, автомобильном с 10225 до 6786 млн т, водном с 215 до 140 млн т, трубопроводном (нефть и нефтепродукты) с 362 до 309 млн т. Уменьшились в 1993–1995 гг. и пассажирские перевозки — на железнодорожном транспорте с 2324 до 1833 млн человек, автобусном с 24124 до 22817 млн человек, внутреннем водном с 40 до 25 млн человек, воздушном с 42 до 32 млн человек.

Общество

1. Социальные и демографические характеристики

В 1996 г. численность населения Российской Федерации составляла 147 976 тыс. человек (в 1992 г. — 148 704 тыс. человек). В 1996 г. в городах проживало 73 % населения (108 121 тыс. человек), в сельской местности — 27 % (39 855 тыс. человек). Процентное соотношение городского и сельского населения в 1993–1996 гг. фактически не изменилось. Соотношение между мужчинами и женщинами составляло в 1996 г. 100:113. 21 % населения составляли лица до 14 лет, 20,9 % — от 15 до 29 лет, 24,5 % — от 30 до 44 лет, 16,9 % — от 45 до 59 лет, 16,7 % — от 60 лет и старше.

В 1991 г. прекратился естественный прирост населения, и с 1992 г. стал нарастать его «минусовый» итог, характерный обычно для времен революций и войн. В 1992 г. он составил -1,5 на 1000 населения, в 1995 г. -5,7. Средняя продолжительность жизни населения снизилась в 1992–1995 гг. с 68 до 65 лет, мужчин с 62 до 58 лет, женщин с 74 до 72 лет.

Экономически активное население составляло в 1995 г. 73 351 тыс. человек, из них было занято на производстве 67 100 тыс. человек, а 6 431 тыс. человек являлись безработными. Число же официально зарегистрированных безработных достигло в 1992 г. 836 тыс. человек, в 1996 г. 2327 тыс. человек. В 1995 г. в промышленности работало 25,7 % занятого населения, в сельском и лесном хозяйстве 15,6 %, в строительстве 9,7 %.

2. Уровень жизни

В 1995 г. средний уровень жизни ежемесячной заработной платы составил 472 392 рубля, причем в промышленности — 528 829 (электроэнергетика — 985 846, нефтедобывающая промышленность — 1426 175, угольная — 1 129 405), в сельском хозяйстве — 236 707, строительстве — 595 136, транспорте — 736 473, образовании — 309 242, культуре и искусстве — 226 291.

Структура денежных доходов населения складывалась из заработной платы (39,3 %), социальных трансфертов (16,7 %), доходов от собственности, предпринимательской деятельности (44,0 %). В 1995 г. на покупку товаров и услуг было израсходовано 70,5 % доходов населения, оплату обязательных платежей и взносов 6,7 %, на накопление сбережений в ценных бумагах 5,0 %, на покупку валюты 14,3 %. В 1995 г. по сравнению с 1994 г. увеличилась (с 33,3 до 36,6 млн человек) численность населения с денежными доходами ниже прожиточного уровня. Реальные доходы населения 1996–1997 гг. по сравнению с периодом 1990–1991 гг. уменьшились в несколько раз. Задержки зарплаты при галопирующей инфляции в 1992–1993 гг. косвенно сокращали реальный вес и без того скудного заработка.

Материальное положение населения очень ощутимо ухудшилось после кризиса 17 августа 1998 г. Цены осенью 1998 г. выросли в несколько раз, в то время как зарплата многих слоев населения (особенно бюджетников) почти не изменилась.

Средний размер назначенной пенсии составлял в 1995 г. 101,3 % от прожиточного уровня, причем в ряде регионов (Мурманской, Псковской, Ярославской областях, Москве) он был ниже этого уровня. Большинство пенсионеров находилось на грани нищеты. Задержки выплат пенсий часто наблюдались в 1992–1997 гг., и особенно часто в 1992 г. С 1997 г. пенсии стали выплачивать регулярно, но сохранились задержки (от нескольких месяцев до года) выплат заработков, в основном на промышленных предприятиях разных форм собственности и в значительной мере в бюджетных отраслях.

К концу 1990-х гг. по преимуществу оставалась на прежнем уровне (начало десятилетия) обеспеченность населения медицинскими кадрами, больничными и амбулаторно-поликлиническими учреждениями. В 1995 г. на 10 000 населения приходилось 44–45 врачей, 111 лиц среднего медицинского персонала, 126,1 больничных коек. Обеспеченность населения жильем в 1992 г. достигла 16,8 кв. м на 1 человека, в 1995 г. — 18,1 (в городской и сельской местности в 1992 г. соответственно 16,3 и 18,1, в 1995 г. — 17,2 и 18,6). Однако строительство жилья сократилось и фактически оставалось к 1995 г. на уровне 1950-х гг. В 1995 г. было построено 41 млн кв. м жилой площади.

Власть

1. Высшие органы власти

Конституция в 1993 г. привела к установлению в России режима президентской республики. Президенту Российской Федерации давалось право определять основные направления внутренней и внешней политики в соответствии с Конституцией и федеральными законами, представлять Федерацию в международных отношениях, назначать с согласия Государственной думы Председателя Правительства, назначать и отрешать от должности его заместителей и федеральных министров, а также высшее командование Вооруженных сил, принимать решение об отставке Правительства, назначать судей Конституционного суда и послов, распускать Государственную думу, проводить референдум, приостанавливать действия органов исполнительной власти субъектов РФ в случае их противоречия Конституции. Президент являлся Верховным Главнокомандующим и имел право объявлять чрезвычайное и военное положения на территории Федерации. Он избирался на 4 года всеобщим, равным и тайным голосованием и мог быть выбран только на два срока.

Российский парламент — Федеральное собрание — состоял из двух палат: Государственной думы и Совета Федерации. Дума избиралась на 4 года всеобщим, равным и тайным голосованием. В Совет Федерации входили по два представителя от каждого субъекта Федерации — 1 от представительного и 1 от исполнительного органов государственной власти.

Конституция устанавливала различие сфер компетенции Государственной думы и Совета Федерации. Совет Федерации утверждал изменение границ субъектов РФ, указы Президента о военном и чрезвычайном положениях, решал вопросы использования Вооруженных сил РФ за границей, устанавливал дату выборов Президента, назначал на должности и освобождал от должности Генерального прокурора РФ и Председателя Счетной палаты. Государственная дума утверждала предложенную президентом кандидатуру на пост главы правительства, решала вопрос о доверии правительству, утверждала государственный бюджет, объявляла амнистию, обладала, наравне с президентом, Советом Федерации и другими органами власти, правом законодательной инициативы. В случае отказа президента подписать закон, одобренный Государственной думой и Советом Федерации, законопроект обсуждается повторно, и в случае его одобрения палатами парламента Президент обязан в течение 7 дней подписать его.

2. Местные органы власти

Конституция разграничила сферы ведения Российской Федерации и ее субъектов, отметив, что ряд вопросов находится в их совместном ведении. Все субъекты Российской Федерации — республики, края, области, автономные округа и область, а также Москва и Санкт-Петербург — равны в правах и могут самостоятельно определять (не противореча Конституции) свой статус. Отношения между РФ и ее субъектами регулируются Федеративным договором 1992 г. и двухсторонними соглашениями о разграничении полномочий. Система органов исполнительной власти субъектов Федерации и федеральные органы исполнительной власти образуют единую систему исполнительной власти РФ.

Конституция 1993 г. не предусматривала создание унифицированной системы местных органов самоуправления, чем отличалось прежнее административно-территориальное управление в СССР. Конституция определила, что местное самоуправление осуществляется с учетом исторических и местных традиций, а его структура определяется населением самостоятельно. Ведению органов местного самоуправления подлежали вопросы управления муниципальной собственностью, утверждения и исполнения местного бюджета, сбора налогов, охраны общественного порядка, определения местной хозяйственной политики.

3. Национальная политика

«Парад суверенитетов» в Российской Федерации в 1989–1991 гг. не принял таких масштабов, как в СССР, но все же и здесь он зашел достаточно далеко. Многие национальные республики объявили о своей независимости, впрочем, не уточняя ее содержание и не стремясь выйти из России, но желая получить дополнительные рычаги давления на Центр.

Вместе с тем Татария, Якутия и Чечено-Ингушетия уже в начале 1990-х гг. требовали признать себя субъектами международного права, т. е. формально независимыми государствами.

Федеративный договор 31 марта 1992 г. и Конституция 1993 г. в целом прекратили эту игру в «суверенитет», предоставив национальным образованиям, равно как и другим субъектам Федерации, значительные полномочия в делах самоуправления. Признавалось, что республики могут устанавливать свои государственные языки, создавать традиционные для их местностей органы управления, самостоятельно решать многие политические, экономические и социальные вопросы, обладают правом федеральной законодательной инициативы. В связи с этим заключались договоры о разграничении полномочий РФ и ее субъектов. Наиболее существенные права по сравнению с другими национальными республиками получила Татария. В соответствии с договором, подписанным 15 февраля 1994 г. между нею и РФ, предусматривалось не совместное федерально-республиканское (как устанавливалось Конституцией) решение вопросов о собственности на территории Татарии, но одностороннее — только татарскими государственными органами.

Наряду с Чечней, крупнейшей национальной проблемой, доставшейся в наследство от советских времен, стал не урегулированный и по сей день конфликт между ингушами и осетинами. Он возник в 1992 г. из-за спорных территорий в Пригородном районе Северной Осетии. Кавказ остается и доныне наиболее взрывоопасным регионом в РФ. Конфликт в Кабардино-Балкарии в 1997 г., попытка государственного переворота в Дагестане в 1998 г., столкновения на границах Чечни — все эти инциденты угрожали довольно хрупкому миру и в других северо-кавказских республиках.

4. Государственная безопасность

С 1992 г. функции обеспечения государственной безопасности внутри России перешли к Федеральной службе контрразведки (ФСК), переименованной позднее в Федеральную службу безопасности (ФСБ). Чистки в органах госбезопасности, которые, впрочем, не были широкими, фактически прекратились в 1992–1993 гг. Смещение и назначение директоров ФСБ стало следствием сложных закулисных игр в политическом руководстве России и не вело к существенным структурным перестройкам системы безопасности. Органы ФСБ были деполитизированы, что, однако, не мешало противоборствующим партиям обвинять друг друга в получении поддержки от секретных служб. Откликаясь на призывы общественности, со временем ФСБ стала более открытой, правда, в тех границах, которые допускались характером ее работы. Борьба с тоталитарными организациями, агентами зарубежных спецслужб и организованной преступностью объявлялись основными направлениями ее деятельности.

5. Армия

После распада СССР союзная армия еще продолжала некоторое время существовать как целое в виде Объединенных Вооруженных сил СНГ. Фактически же войсковые формирования на территориях новых независимых государств явочным порядком переподчинялись их руководству. Вооруженные силы России были официально созданы в мае 1992 г. Ядерное оружие первоначально оставалось под контролем Главнокомандующего ОВС, а затем было вывезено в Россию.

2 ноября 1993 г. был подписан Указ президента «Основные положения военной доктрины Российской Федерации». Доктриной предполагалось формирование лишь такого количества войск, которое было достаточно для поддержания обороноспособности государства и отражения внешней агрессии.

С начала 1990-х гг. в правящих кругах России все настойчивее стали вестись разговоры о военной реформе и прежде всего — о создании профессиональной армии. Занимавшие в 1992–1997 гг. посты министров обороны П.С. Грачев и И.А. Родионов сдержанно отнеслись к перспективе «профессионализации» российских Вооруженных сил. Они были более озабочены увеличением бюджетных ассигнований на оборонные нужды, которые существенно уменьшились к середине 1990-х гг. Коррупция, неуставные отношения, воровство, приписки, неукомплектованность состава частей и их недостаточное снабжение, уклонение от призыва — все это сохранилось и в армии новой, демократической России. Вместе с тем перемены в Вооруженных силах происходят весьма медленно — отчасти и вследствие нехватки средств, противоречивости проектов военной реформы и отсутствия ее четкой программы.

Культура

1. Общие тенденции развития

В культуре 1990-х гг. напластования различных эпох, стилей, вкусов и пристрастий выявились более выпукло, чем в предыдущие годы. Лишенная политических и идеологических стеснений культура, однако, в целом противилась усвоению «модернистских» образцов. В ней однозначно проявилось тяготение к «ретро». Особенно это дало знать о себе в сфере массовой культуры. Эта тенденция возникла и как часть общей ностальгии по прошлому, характерной для многих слоев масс в эпоху нищеты и социальных потрясений, и как знак осознанной консервативной позиции, пренебрежения к «моде», ассоциировавшейся с негативными переменами в жизни людей. Культура не менее чем экономика, регулировалась «материальными» факторами — массовыми вкусами, настроениями общества, наконец, системой культпросветучреждений, мало затронутой реформой и продуцировавшей прежние «культурные» образцы. Все это ограничивало эксперименты в культуре, предохраняя от разрушения ее традиционные формы.

Реалистические, постмодернистские и авангардистские течения существовали параллельно, но мало соприкасались и редко интересовались друг другом. Политическая причины их разъединения уже не были столь значимы, как в предыдущие годы, хотя их наличие и нельзя отрицать. Художественный плюрализм стал нормой. Внимание общества акцентировалось уже не на самом факте литературного выступления, но на его эстетических достоинствах, что несомненно придало дополнительный импульс именно художественному творчеству. В исторических сочинениях публицистичность все быстрее уступала место взвешенному и всеобъемлющему осмыслению прошлого опыта: «возвращение имен» обернулось «возвращением истории».

2. Наука и образование

Фундаментальная наука оказалась в 1990-х гг. в очень сложной ситуации. Еще ощутимее, чем в прошлые годы, сократилось ее финансирование, и заработная плата квалифицированных ученых, даже докторов наук, редко поднималась выше прожиточного минимума. Часть научных сотрудников перешла на работу в сферу образования, бизнеса и торговли, некоторые уехали из России. Относительного процветания достигли лишь те отрасли науки (преимущественно прикладной), которые или были обеспечены государственным заказом, или смогли заключить договора с предприятиями и учреждениями.

В трудном положении оказалась и система высшего и среднего образования. Заработок учителей оставался в 1990-х гг. крайне низким, несмотря на неоднократные его повышения. Нередки были случаи (особенно в сельской местности), когда он не выплачивался несколько месяцев. Занятая выживанием, школа в целом была далека от экспериментов, хотя педагогические новации, как и в прошлые годы, были самой примечательной частью ее жизни. Вместе с тем все чаще стала практиковаться (особенно в высшей школе) платность образования. Этим отчасти удалось несколько поднять материальный уровень преподавателей, который в 1990-х гг. был все же более высоким, нежели в других отраслях культуры.

3. Литература

В литературе 1990-х гг. стало более заметно влияние авангардистских, «постмодернистских» течений. Приобрели непривычную для воспитанного на «реалистических» образах общества популярность лидеры современного авангардизма в российской литературе В. Пелевин («Чапаев и Пустота») и В. Сорокин («Голубое сало»). Ряд авторов — в прошлом эссеистов, литературоведов и филологов — создавали свои произведения на стыке вымышленного и реального, стилизуя «документальную» прозу.

4. Искусство

В числе наиболее заметных кинопроизведений 1990-х — «Урга» и «Утомленные солнцем» Н. Михалкова, «Ревизор» А. Газарова, «Брат» А. Балабанова, «Небо в алмазах» В. Пичула, «Ширли-мырли» В. Меньшова, «Страна глухих» В. Тодоровского. Получили признание новые актерские работы И. Чуриковой, О. Меньшикова, О. Табакова, В. Машкова, Р. Литвиновой. Общественный отклик получили петербургские театральные спектакли «Арт» (Большой драматический театр им. Товстоногова), «Пьеса без названия» (Малый драматический театр).

Оглавление

Часть I Февральская революция (февраль-октябрь 1917)

  Политика

    1. Внутренняя политика

      1.1. Причины Февральской революции

      1.2. Начало революции

        Победа восстания в столице

        Отречение царя

        Два двоевластия: конец февраля — начало марта 1917 г

      1.3. «Апрельские тезисы» Ленина

      1.4. Социально-политическая программа Временного правительства

      1.5. Политические кризисы. Весна-лето 1917 г

      1.6. «Дело Корнилова»

      1.7. Подготовка большевистского восстания

    2. Дипломатия

      2.1. Изменение формулы войны

      2.2. Апрельский кризис

      2.3. Отношения с союзниками

      2.4. Российская дипломатия летом-осенью 1917 г

  Экономика

    1. Экономические системы

      1.1. Экономическая программа Временного правительства

      1.2. Рабочий вопрос

      1.3. Крестьянский вопрос

      1.4. Продовольственный вопрос

    2. Экономическое развитие

      2.1. Промышленность

      2.2. Сельское хозяйство

      2.3. Транспорт

  Общество

    1. Демографические и социальные характеристики

    2. Уровень жизни

  Власть

    1. Высшие органы власти

    2. Местные органы власти

    3. Национальная политика

    4. Государственная безопасность

    5. Армия

  Культура

    1. Общие тенденции развития

    2. Наука и образование

    3. Литература

    4. Искусство

Часть II Октябрьская революция и Гражданская война (1917–1920)

  Политика

    1. Внутренняя политика

      1.1. Ход революции

        Восстание в Петрограде

        Программа и организация новой власти

        «Большевизация» армии

        Революция в провинциях 1917–1918 гг

      1.2. Первые декреты

        Декрет о мире

        Декрет о земле

        «Агитация декретами»

      1.3. Политика компромиссов

        Политические компромиссы как средство упрочения большевистской власти

        Отказ от политики компромиссов

        Ликвидация формального многовластия в стране

      1.4. Политическая борьба в советском руководстве. 1917–1920 гг

      1.5. Причины гражданской войны

      1.6. 1918 год

        Начало Гражданской войны. Восстание чехословацкого корпуса

        Уфимская директория

        Восточный фронт

        Юг России

        Север России

        Запад России

      1.7. 1919–1920 годы

        Восточный фронт

        Южный фронт

        Советско-польская война 1920 г

        Установление большевистского контроля на окраинах страны

        Причины победы большевиков в Гражданской войне

    2. Дипломатия

      2.1. Брестский мир

        Перемирие с Центральными державами

        Советские условия мира

        Германские условия мира

        Дипломатическая борьба в Брест-Литовске. Январь-февраль 1918 г

        Принятие германского ультиматума

        Основные положения Брест-Литовского договора

      2.2. Борьба за дипломатическое признание

        Дипломатическая изоляция России

        Советско-германские отношения после заключения Брестского договора

        Отношения с западными державами

        Дипломатические маневры России после окончания Первой мировой войны

        Миссия У. Буллита

        Прекращение интервенции западных держав. 1919–1920 гг

      2.3. Отношения с соседями

        «Самоопределение» национальных окраин

        Дипломатическое оформление границ России. 1920–1921 гг

      2.4. Создание Коминтерна

  Экономика

    1. Экономические системы

      1.1. Переход к «военному коммунизму»

      1.2. национализация промышленности

        Рабочий контроль как первый шаг к национализации

        Причины ускорения национализации

        Этапы национализации

      1.3. Продовольственная разверстка и ее причины

        Этапы разверстки

        Сущность разверстки

      1.4. Всеобщая трудовая повинность

      1.5. Натурализация хозяйственных отношений

      1.6. Запрещение свободной торговли

      1.7. Уравнительность в оплате труда

    2. Экономическое развитие

      2.1. Промышленность

      2.2. Сельское хозяйство

      2.3. Транспорт

  Общество

    1. Демографические и социальные характеристики

    2. Уровень жизни

  Власть

    1. Высшие органы власти

    2. Местные органы власти

    3. Национальная политика

    4. Государственная безопасность

    5. Армия

  Культура

    1. Общие тенденции развития

    2. Наука и образование

    3. Литература

    4. Искусство

Часть III Социализм в одной стране (1921–1940)

  Политика

    1. Внутренняя политика

      1.1. Кризис 1921 г

      1.2. Политический консерватизм как реакция на НЭП

      1.3. Образование СССР

      1.4. Первые итоги НЭПа

      1.5. Политическая борьба в советском руководстве

        Политическая борьба в 1920–1922 гг

        «Завещание» Ленина

        Политическая борьба после 1922 г

      1.6. Упрочение сталинской диктатуры

        Конец НЭПа

        Диктатура Сталина. 1930-е гг

        Большой террор

        Войны 1939–1940 гг

    2. Дипломатия

      2.1. Генуэзская конференция

      2.2. Прорыв дипломатической изоляции СССР

      2.3. Дальневосточная политика СССР

      2.4. Деятельность Коминтерна

      2.5. СССР и система коллективной безопасности в Европе

        СССР и «пакт Бриана-Келлога»

        СССР и проблемы разоружения. Конец 1920-х — начало 1930-х гг

        СССР и попытки создания антигерманского блока в 1930-х гг

        Советская дипломатия накануне Второй мировой войны

      2.6. Отношения с Германией

        Советско-германские соглашения. Август-сентябрь 1939 г

        Последствия советско-германских соглашений 1939 г

        Советско-германские отношения в 1940–1941 гг

  Экономика

    1. Экономические системы

      1.1. Изменение экономического курса в 1921 г

      1.2. Сущность НЭПа

        Причины и основные элементы новой экономической политики

        Введение продналога

        Главные элементы новой аграрной политики

        Переход к свободной торговле

        Устранение милитаризации труда

        Денационализация промышленности

        Переход к хозяйственному расчету и перестройка управления промышленностью

        Переход от натуральных к денежным отношениям. Упрочение финансов

        Отход от уравнительности в оплате труда

      1.3. Этапы новой экономической политики

      1.4. Кризисы 1927–1928 гг. и «великий перелом»

      1.5. Причины ликвидации НЭПа

        Политические причины ликвидации НЭПа

        Экономические причины ликвидации НЭПа

        Идеологические причины ликвидации НЭПа

        Социальные причины ликвидации НЭПа

      1.6. Формирование «командной» экономики

        Индустриализация и ее источники

        Этапы индустриализации

        Итоги индустриализации

        Стахановское движение

      1.7. Коллективизация

        Начало коллективизации

        Массовая коллективизация 1930-х гг

        Типы коллективных хозяйств

        Итоги коллективизации

    2. Экономическое развитие

      2.1. Промышленность

      2.2. Сельское хозяйство

      2.3. Транспорт

  Общество

    1. Демографические и социальные характеристики

    2. Уровень жизни

  Власть

    1. Высшие органы власти

    2. Местные органы власти

    3. Национальная политика

    4. Государственная безопасность

    5. Армия

  Культура

    1. Общие тенденции развития

    2. Наука и образование

    3. Литература

    4. Искусство

Часть IV Великая Отечественная война и послевоенное общество (1941–1952)

  Политика

    1. Внутренняя политика

      1.1. План «Барбаросса»

      1.2. Первый период войны (июнь-декабрь 1941 г.)

        Начало войны

        Военная перестройка страны

        Сражения в Белоруссии и Прибалтике. Лето 1941 г

        Смоленское сражение. Июль-сентябрь 1941 г

        Сражения на Украине. Лето-осень 1941 г

        Оборона Одессы и Севастополя

        Битва за Ленинград

        Битва за Москву

      1.3. Оккупационный режим

        «Новый порядок»

        Партизанское движение и подпольная борьба на оккупированных территориях

      1.4. Второй период войны (1942–1943 гг.)

        Военные кампании 1942 г. Битва за Кавказ

        Сталинград

        Битва на Курской дуге

        Освобождение Украины. Битва за Днепр

      1.5. Третий период войны (1944–1945 гг.)

        Освобождение Белоруссии, Прибалтики и Карелии

        Военные действия в Европе

        Война на германской территории. Берлинская операция

        Уроки Великой Отечественной войны

      1.6. Война с Японией

      1.7. Реакция конца 40-х — начала 50-х гг

    2. Дипломатия

      2.1. Создание антигитлеровской коалиции

      2.2. Дипломатическая борьба за открытие второго фронта (1941–1944 гг.)

      2.3. Дипломатические споры о поставках по ленд-лизу

      2.4. Советская дипломатия и польский вопрос (1941–1945 гг.)

      2.5. Раскол гитлеровского блока

      2.6. Раздел Германии в 1945 г

      2.7. Послевоенная дипломатия

        Сталинские дипломатические импровизации второй половины 1940-х гг

        Попытки решения германского вопроса в 1948 — начале 1950 гг

        Послевоенное урегулирование в Европе

        Начало «холодной войны»

  Экономика

    1. Экономические системы

      1.1. Переход к военной экономике

      1.2. Эвакуация и перепрофилирование предприятий

      1.3. Установление нового трудового режима

      1.4. Военизация экономики в 1941–1945 гг

      1.5. Упрочение сталинской экономической модели. Конец 1940-х гг

    2. Экономическое развитие

      2.1. Промышленность

      2.2. Сельское хозяйство

      2.3. Транспорт

  Общество

    1. Демографические и социальные характеристики

    2. Уровень жизни

  Власть

    1. Высшие органы власти

    2. Местные органы власти

    3. Национальная политика

    4. Государственная безопасность

    5. Армия

  Культура

    1. Общие тенденции развития

    2. Наука и образование

    3. Литература

    4. Искусство

Часть V «Оттепель» (1953–1964)

  Политика

    1. Внутренняя политика

      1.1. Первый этап борьбы за власть в послесталинском руководстве: устранение Л.П. Берии

      1.2. Второй этап борьбы за власть в послесталинском руководстве: возвышение Н.С. Хрущева

      1.3. Первые попытки экономических реформ

      1.4. Борьба с «культом личности» Сталина

      1.5. Отставка Хрущева

    2. Дипломатия

      2.1. Первые дипломатические шаги послесталинского руководства

      2.2. «Германский вопрос»

        «Германский вопрос» в 1950-х гг

        Берлинский кризис 1961 г

      2.3. Отношения СССР с восточноевропейскими союзниками. Варшавский договор

      2.4. Отношения с Японией в 1950-х гг

      2.5. Конфликт с Китаем

      2.6. Отношения с США (1950–1960-е гг.)

        Суэцкий кризис 1956 г

        Карибский кризис 1962 г

  Экономика

    1. Экономические системы

      1.1. Хрущев как реформатор

      1.2. Аграрные реформы

      1.3. Реформы в промышленности

    2. Экономическое развитие

      2.1. Промышленность

      2.2. Сельское хозяйство

      2.3. Транспорт

  Общество

    1. Демографические и социальные характеристики

    2. Уровень жизни

  Власть

    1. Высшие органы власти

    2. Местные органы власти

    3. Национальная политика

    4. Государственная безопасность

    5. Армия

  Культура

    1. Общие тенденции развития

    2. Наука и образование

    3. Литература

    4. Искусство

Часть VI СССР в период «развитого социализма» (1965–1984)

  Политика

    1. Внутренняя политика

      1.1. Реформы 1960–1970-х гг

        Реформы второй половины 1960-х гг

        Последствия экономических реформ 1960-х гг

        Экономический консерватизм 1960–1970 гг

      1.2. Ограниченная идеологическая либерализация

      1.3. Политическая борьба в руководстве СССР

      1.4. «Междуцарствие»

        Ю.В. Андропов как реформатор

        К.У. Черненко

    2. Дипломатия

      2.1. Сближение СССР с Францией и ФРГ (1960–1970-е гг.)

      2.2. Подписание Хельсинкского соглашения

      2.3. Советско-американские отношения

      2.4. Азиатская политика СССР (1960–1980-е гг.)

        Отношения с Китаем

        Вьетнамский конфликт

        Ближневосточная политика СССР 1970–1980-х гг

        Война в Афганистане

      2.5. Отношения с восточноевропейскими союзниками

  Экономика

    1. Экономические системы

      1.1. Новая волна реформ. Вторая половина 1960-х гг

      1.2. Сельское хозяйство. Реформа 1965 г

      1.3. Промышленность. Реформы второй половины 1960-х гг

      1.4. Итоги реформы

      1.5. Реформа 1979 г

    2. Экономическое развитие

      2.1. Промышленность

      2.2. Сельское хозяйство

      2.3. Транспорт

  Общество

    1. Демографические и социальные характеристики

    2. Уровень жизни

  Власть

    1. Высшие органы власти

    2. Местные органы власти

    3. Национальная политика

    4. Государственная безопасность

    5. Армия

  Культура

    1. Общие тенденции развития

    2. Наука и образование

    3. Литература

    4. Искусство

Часть VII «Перестройка» (1985–1991)

  Политика

    1. Внутренняя политика

      1.1. Первый вариант реформ Горбачева

      1.2. Гласность как средство ускорения развития общества

      1.3. Второй вариант реформ Горбачева

      1.4. Политическая борьба в советском руководстве (1985–1991 гг.)

      1.5. Распад СССР

    2. Дипломатия

      2.1. Дипломатические инициативы СССР. 1985–1991 гг

      2.2. Пересмотр внешнеполитических целей СССР

  Экономика

    1. Экономические системы

      1.1. Первый этап экономической перестройки (1985–1986 гг.)

      1.2. Второй этап экономической перестройки (1987–1991 гг.)

      1.3. «500 дней»

      1.4. Причины экономического распада

    2. Экономическое развитие

      2.1. Промышленность

      2.2. Сельское хозяйство

      2.3. Транспорт

  Общество

    1. Демографические и социальные характеристики

    2. Уровень жизни

  Власть

    1. Высшие органы власти

    2. Местные органы власти

    3. Национальная политика

    4. Государственная безопасность

    5. Армия

  Культура

    1. Общие тенденции развития

    2. Наука и образование

    3. Литература

    4. Искусство

Часть VIII Демократическая Россия (1992–2000)

  Политика

    1. Внутренняя политика

      1.1. Основные направления политических и экономических реформ 1990-х гг

      1.2. Политическая борьба в России в 1992–1993 гг

      1.3. Октябрьские события 1993 г

      1.4. Конституция 1993 г. и ликвидация советской системы

      1.5. Чеченская война

      1.6. Политическая борьба в 1994–2000 гг

    2. Дипломатия

      2.1. Отношения с СНГ

      2.2. Отношения с США

      2.3. Россия и Западная Европа

      2.4. Российская дипломатия и региональные конфликты

      2.5. Россия и НАТО

      2.6. «Азиатская» политика России

  Экономика

    1. Экономические Системы

      1.1. Экономическая программа правительства Е.Т. Гайдара

      1.2. Изменение программы реформ

      1.3. Приватизация

      1.4. Аграрная политика

      1.5. Промышленная политика

      1.6. Финансовая политика

    2. Экономическое развитие

      2.1. Промышленность

      2.2. Сельское хозяйство

      2.3. Транспорт

  Общество

    1. Социальные и демографические характеристики

    2. Уровень жизни

  Власть

    1. Высшие органы власти

    2. Местные органы власти

    3. Национальная политика

    4. Государственная безопасность

    5. Армия

  Культура

    1. Общие тенденции развития

    2. Наука и образование

    3. Литература

    4. Искусство

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно