|
|
Памяти С. А. Иванова
На обед?, въ одной франко-русской организаціи, покойному Серг?ю Андреевичу и мн? случилось сид?ть рядомъ съ французомъ, съ которымъ мы тутъ же и познакомились. Сос?дъ нашъ, очень благодушный челов?къ (по профессіи, какъ оказалось, промышленникъ) былъ челов?къ «л?выхъ устремленій». Какихъ именно, не знаю : в?роятно radical-socialiste avanc?. Особенно «avanc?» онъ былъ, я думаю, за счетъ Россіи; а у себя дома, должно быть, н?сколько меньше. Между банкирами нер?дко попадаются люди совершенно потрясающей л?визны, но среди промышленниковъ они встр?чаются гораздо р?же (и это довольно понятно). Какъ бы то ни было, изъ разговора за об?домъ выяснилось, что къ намъ, эмигрантамъ, сос?дъ нашъ относится съ учтивой снисходительностью, нын? очень модной, а въ изв?стныхъ кругахъ запада даже совершенно обязательной, какъ необходимая принадлежность прогрессивнаго мундира. Промышленникъ мягко далъ намъ понять, что ему тяжело спорить съ людьми, лично пострадавшими отъ новаго строя въ Россіи, и что онъ искренно сожал?етъ объ участи многихъ изъ нихъ : ему хорошо изв?стно, что между «кзаристами» есть въ сущности хорошіе люди, — в?дь попадались же они и между эмигрантами Французской Революціи. Но вм?ст? съ т?мъ онъ не скрылъ отъ насъ и того, что люди, отв?тственные за гр?хи «кзарисма» и реакціи, должны, по его мн?нію, терп?ливо нести свой крестъ, за бывъ объ «эгоистическихъ интересахъ». Крайностей большевистскаго управленія сос?дъ нашъ отнюдь не одобрялъ; но просто по чувству безпристрастія онъ признавалъ и все то доброе, что было сд?лано большевиками. Дальше сл?довала обычная въ такихъ случаяхъ ерунда, отъ которой у насъ вянутъ уши, а у нихъ глаза сіяютъ блескомъ умственнаго удовлетворенія. Конечно, нами достигнуты н?которые усп?хи въ д?л? ознакомленія европейскаго общественнаго мн?нія съ русскими д?лами. Весной 1917 года иностранныя газеты сообщали своимъ читателямъ, что Е. К. Брешковская всего 17 л?тъ отроду была избрана «бабушей вс?хъ казаковъ». За посл?днее десятил?тіе средній уровень эрудиціи по русскому вопросу несомн?нно повысился на Запад?. Мы идемъ впередъ, но не очень быстро. И подобно тому, какъ многіе изъ насъ теперь въ разговор? о китайскихъ событіяхъ ув?ренно выкладываютъ сразу весь свой запасъ: Ву-Пей-Фу, и Чангъ-Солина, с?верянъ и южанъ, — такъ и сос?дъ нашъ нс замедлилъ блеснуть осв?домленностью въ д?лахъ Россіи: les soviets для него приблизительно то же, что для насъ «гоминданъ».
Покойный Серг?й Андреевичъ слушалъ все это какъ-то безпомощно растерянно. Онъ не свободно говорилъ по французски; можетъ быть, поэтому и не возражалъ. Да возражать собственно и не стоило Но ужъ слишкомъ хорошо было сочетаніе собес?дниковъ — и я кратко сообщилъ передовому промышленнику біографію челов?ка, котораго онъ такъ учтиво и мягко порицалъ за «эгоистическіе интересы» и за «кзарисмъ». Эффектъ былъ мен?е значительный, ч?мъ можно было бы предположить. Думаю, что, несмотря на всю свою л?визну, нашъ сос?дъ почувствовалъ н?который недостатокъ уюта въ неожиданномъ общеніи съ челов?комъ, изготовлявшимъ динамитныя бомбы, приговореннымъ къ смертной казни и просид?вшимъ бол?е двадцати л?тъ въ тюрьм? (въ тюрьму в?дь, все же, такъ спроста не сажаютъ порядочныхъ людей). А, можетъ быть, онъ просто и не очень пов?рилъ. Намъ изв?стно, что китайцы д?лятся на с?верянъ и южанъ, а онъ зналъ твердо, что въ Россіи есть большевики и «кзаристы».
Долженъ сказать: и пов?рить было не легко. Жизнь С. А. Иванова — увлекательный романъ съ приключеніями, которыя могли бы дать сюжетъ самому Морису Декобра. Но такова была простота характера и скромность этого удивительнаго челов?ка, что очень трудно было увид?ть въ немъ новаго Сильвіо Пеллико. Авторъ «Моихъ тюремъ», кстати сказать, и въ заключеніи провелъ гораздо меньше времени, ч?мъ Серг?й Андреевичъ, да и опыта не им?лъ такого разнообразнаго: кого только не встр?чалъ С. А. Ивановъ! Онъ зналъ Дегаева — и зналъ Л.Н. Толстого[1].
Онъ былъ членомъ Исполнительнаго Комитета Народной Воли, вёлъ д?ла съ Андреемъ Желябовымъ[2], посл? 1-го марта подготовлялъ съ Софьей Перовской убійство Александра III[3], а н?сколькими годами поздн?е готовилъ террористическіе акты съ Германомъ Лопатинымъ. Въ начал? своей революціонной карьеры онъ былъ сосланъ въ Сибирь и оттуда б?жалъ. Позже былъ приговоренъ къ смертной казни и въ теченіе девяти дней ждалъ съ минуты на минуту исполненія приговора. Въ Шлиссельбургской кр?пости онъ провелъ двадцать л?тъ. Въ кр?пости этой, изъ которой, по выраженію ген. Оржевскаго «не выходятъ, а выносятъ», сходили съ ума не только заключенные, но и тюремщики[4]. Н?которые изъ товарищей С А. Иванова по Шлиссельбургу были разстр?ляны, другіе умерли отъ чахотки, третьи отъ цынги. Не одинъ покончилъ съ собою. Грачевскій облилъ себя керосиномъ и сжегъ. Софья Гинцбургъ зар?залась ножницами. Самъ Серг?й Андреевичъ, тяжело больной, сид?лъ въ смирительной рубашк? съ завязаннымъ ртомъ. Онъ пережилъ это — и остался до посл?дняго дня веселымъ, незлобивымъ, благожелательнымъ, на р?дкость добрымъ челов?комъ! Вид?лъ онъ вблизи и вею грязь революціи: онъ работалъ совм?стно съ Дегаевымъ и былъ участникомъ сл?дственной комиссіи по д?лу Азефа. О многомъ я его разспрашивалъ и нс находилъ въ немъ никакихъ признаковъ горечи, злобы, разочарованія. Н?которые его разсказы казались мн? какимъ-то психологическимъ абсурдомъ.
Я встр?чалъ многихъ изъ людей 70-хъ годовъ (чувствую неточность и условность этого опред?ленія), хорошо зналъ трехъ: Г. А. Лопатина, Н. В. Чайковскаго и С. А. Иванова. Общая родовая черта у нихъ была, кажется, только одна - - чувство долга. Были среди нихъ и исключительно добрые люди (какъ покойный Серг?й Андреевичъ). были и вовсе недобрые. Но эта общая черта въ нихъ преобладала. У людей внутренно незначительныхъ она могла бы быть очень скучной (соотв?тственные художественные образы оставилъ намъ Чеховъ). У нихъ она была истинно трогательной и прекрасной.
— «С. А. Ивановъ, — разсказываетъ въ своихъ воспоминаніяхъ Ашенбреннеръ, — и Н. А. Морозовъ видимо таяли и умирали на нашихъ глазахъ, но никогда не валялись на кровати, а перенося страданія на ногахъ и въ трудахъ, выхаживались. Наприм?ръ, С. А. Ивановъ: у него кровотеченіе, онъ еле дышетъ, а б?житъ не выспавшись въ огородъ и тамъ копаетъ, таскаетъ носилки, д?лаетъ не легкую, но привычную ему работу; оттуда несется въ столярную, рубитъ, стругаетъ: зат?мъ сп?шитъ на кухню, варитъ, маринуетъ, иди печетъ пирожки, которые посылаетъ къ об?ду товарищамъ. Посл? об?да онъ уже въ сапожной шьётъ башмаки для В. Н. Фигнеръ или Л. А. Волкенштейнъ. На вечерней прогулк? слушаетъ лекцію, или принимаетъ жив?йшее участіе въ дебатахъ. А если среди этого водоворота интересующихъ его занятій, кто- нибудь изъ товарищей призоветъ его па помощь, онъ бросаетъ свое д?ло и съ т?мъ же увлеченіемъ помогаетъ. При всемъ этомъ несетъ общественную службу старосты, или библіотекаря и находитъ время читать и д?лать обширныя выписки, компиляціи и писать оригинальные и прекрасные разсказы. Такъ забывалъ въ трудахъ онъ о себ? и о своихъ недугахъ и недуги тоже его забывали».
Такимъ же — въ лучшихъ, хоть и очень скромныхъ, условіяхъ жизни — его знали мы вс?. Добр?е, порядочн?е и благородн?е его трудно было найти челов?ка. Въ нашихъ эмигрантскихъ предпріятіяхъ онъ принималъ на себя, не считаясь со своими правами, самую неблагодарную работу и исполнялъ ее со свойственной ему р?дкой добросов?стностью.
По взглядамъ онъ былъ, въ сущности, челов?комъ очень ум?реннымъ, — какъ многіе народовольцы, какъ Германъ Александровичъ Лопатинъ, кажется самый крупный изъ нихъ вс?хъ. Ум?ренныхъ взглядовъ Серг?й Андреевичъ придерживался и въ пору своей молодости. Онъ, в?роятно, никогда не шелъ дальше знаменитаго письма Исполнительнаго Комитета Народной Воли къ Александру III. (Думаю, что не «л?в?е» его былъ бы теперь настроенъ и самъ Н. К. Михайловскій). Серг?й Андреевичъ гордится т?мъ, что учителемъ его въ ранней молодости былъ декабристъ, другъ его отца, и что по матери онъ приходился правнукомъ поэту Батюшкову. Этотъ революціонеръ очень чтилъ культурныя традиціи Россіи.
Примечания
1
Съ Толстымъ у него были странныя отношенія, детали которыхъ мн?, къ сожал?нію, неизв?стны. Знаю, что въ самый разгаръ своей революціонной д?ятельности онъ им?лъ три тайныхъ встр?чи съ Львомъ Николаевичемъ. Знаю также, что Толстой съ особеннымъ интересомъ разспрашивалъ С. А. обо всехъ подробностяхъ террористической работы и получалъ отъ него революціонную литературу. Въ бывшемъ у меня конспект? воспоминаній, которыя хот?лъ написать (и такъ и не написалъ) С.А. Иванова, сказано: «Посл?днее свиданіе съ графомъ Л. Н. Толстымъ. Передача ему матеріаловъ для нам?ченной имъ работы Окончательное условіе съ нимъ посл? полученія имъ вс?хъ необходимыхъ матеріаловъ и окончанія работы, вс? написанные имъ очерки о революціонерахъ будутъ черезъ меня отправлены въ Парижъ для напечатанія ихъ прежде всего ня французскомъ язык?». - Если не ошибаюсь, въ пору этой посл?дней встр?чи С. А-ча съ Толстымъ (вскор? посл? убійства Судейкина) уже нам?чался народовольцами планъ покушенія на гр. Д. А. Толстого (дальняго родственника Льва Николаевича).
(обратно)2
Серг?й Андреевичъ говорилъ, что съ Желябовымъ онъ познакомился у Е. М. Оловенниковой. Трагическая семья Оловенниковыхъ еще ждетъ біографа-художника.
(обратно)3
Я им?ю въ виду малоизв?стную, такъ и не выясненную въ свое время полиціей, попытку Вячеслава Стравинскаго застр?лить Александра III въ Гатчинскомъ парк?. Разсказъ объ этомъ д?л? я слышалъ отъ Серг?я Андреевича, который принималъ въ организаціи покушенія самое близкое участіе. Меня удивило, что онъ участвовалъ въ этомъ д?л?. Александръ III только что вступилъ на престолъ.
(обратно)4
Пом?шался и первый комендантъ Шлиссельбурга Покрошинскій и второй Доброд?евъ.
(обратно)Оглавление
Памяти С. А. Иванова
