|
|
Предисловие
Прошло 75 лет как наши старшие поколения в кровопролитных боях остановили наступление фашистских войск, отстояли наш город Тулу и прогнали наглых оккупантов с Тульской земли. По всем расчетам немцы должны были захватить нашу страну. И сил у них больше и техническое оснащение лучше, и организованность, и связь. Но. Гладко было на бумаге, но забыли про овраги, а по ним ходить. Не зря пели в песне:
… Если завтра войнаЕсли завтра в походЕсли черная туча нагрянетВесь Советский народКак один человекНа защиту Отечества встанет.Наша страна действительно, как один человек, встала на защиту Отечества. И не малую роль в защите Отечества сыграли Туляки. Уже 22 июня город Тула был переведен на военное положение, а на фронт убыл 61 стрелковый корпус в составе двух дивизий (110 и 172) сформированных из Туляков. Они вступили в бой под Могилевым и покрыли себя неувядаемой славой. Командир 388 стрелкового полка полковник Семен Федорович Кутепов стал прообразом героя правдивого романа «Живые и мертвые» нашего классика литературы Константина Симонова, да и сам он побывав на всех фронтах, повидав много сражений. Завещал. Чтобы его пепел развеяли на Буйничским полем под Могилевым, где сражались туляки. Это, на мой взгляд, высшая оценка работы Туляков, выше оценки просто быть не может. Правда мы, туляки, мало что знали о тех боях, но я постарался в этой книге восполнить информационный пробел. В главе посвященной этой теме не только описание боевых действий, но много фамилий туляков, стоявших на смерть в том сражении.
Тогда же в Туле в Тульском областном Драмтеатре, ныне здание Филармонии, начал формироваться Тульский добровольческий коммунистический полк. После непродолжительной, но жесткой, военной подготовки на полигоне Осоавиахим на Косой Горе около полутора тысяч политбойцов были отправлены на фронт. Вообще их не планировалось использовать как стрелковое подразделение, их должны были небольшими группами передать в стрелковые подразделения для поддержания дисциплины и поднятия боевого духа бойцов. Но обстановка заставила бросить их бой. Им противостояла не обычная пехотная часть, а немецкие десантники, имевшие боевой опыт и хорошо обученные, захватившие в нашем тылу город Ярцево. Бой был жестоким, но наши рабочие и студенты одолели вражью силу и освободили город Ярцево. После этого наших туляков бросили на ликвидацию танкового прорыва вдоль шоссе Минск – Москва. После этих боев от коммунистического полка остались считанные бойцы, которых разбросали на пополнение стрелковых частей. Интересна драматичная судьба политбойца Александра Ивановича Башкина, который, из-за своей молодой горячности, попадал в разные истории, но, не смотря ни на что, добился права воевать за Родину и был удостоен звания Героя Советского Союза.
Глава 1. Аналитическая статья об обороне Тулы
Мероприятия Тульской партийной организации по мобилизации трудящихся Тулы в первые месяцы войны.
Соличаевский (из Военно-политической академии им. Ленина) рукопись не окончена.
Мероприятия Тульской партийной организации по мобилизации трудящихся Тулы в первые месяцы войны
22 июня 1941 г. немецко-фашистские войска по приказу Гитлера вероломно напали на Советскую страну, нарушив договор о ненападении. Советский народ, узнав об этом злодеянии, воспылал гневной ненавистью к фашистским захватчикам и отвечал на призывы партии большевиков и Советского Правительства, мобилизовал свои силы на отпор врагу.
Трудящиеся Тулы и области, узнав о неслыханном вероломстве немецких фашистов, сразу после исторической речи тов. Молотова по радио в первый день войны, показали свою сплоченность вокруг партии Ленин-Сталина и Советского правительства.
На всех заводах и предприятиях Тулы в этот день прошли многолюдные митинги, на которых выступали представители обкома и горкома ВКП(б), райкомов партии, старейшие рабочие тульских заводов, стахановцы и ударники производства.
На Тульском, ордена Трудового красного знамени, оружейном заводе выступил в этот день первый секретарь Тульского и горкома ВКП(б) тов. Жаворонков. Он зачитал текст речи тов. Молотова и указал на ответственную и почетную роль тульских оружейников в обороне любимой Родины. Тов. Жаворонков выразил уверенность, что тульские оружейники, свято блюдя свои славные боевые традиции, проявят себя достойными патриотами своей великой Родины и проявят себя в Отечественной войне против немецких захватчиков. Призвал тульских оружейников к укреплению дисциплины, к повышению революционной бдительности, к усилению охраны социалистической собственности, охраны завода, оборудования, продукции, к еще большему сплочению вокруг партии Ленина-Сталина. Рабочие, инженеры и техники оружейного завода, выступая на митинге, брали на себя конкретные обязательства по повышению производительности труда. Заверяли, что готовы отдать все силы на разгром врага и по первому зову партии большевиков и Советского Правительства сменить свой станок на винтовку и пулемет, чтобы с оружием в руках защищать свою Социалистическую Родину. Слесарь инструментального цеха, стахановец Королев, выполнявший норму на 200–250 %, взял на себя обязательство выполнять норму на 300 %. Резолюция, принятая на митинге оружейников, гласила:
«Коллектив оружейников, вместе со всем советским народом, выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная Армия и Флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед Советским народом и нанесут сокрушительный удар агрессору.
Мы глубоко уверены, что из этой Отечественной войны наш великий, могучий, свободолюбивый народ выйдет победителем, и для скорейшего достижения этой победы мы все сплотимся как никогда теснее вокруг большевистской партии, Советского правительства и великого вождя товарища Сталина.
Каждый из нас будет требовать от себя и от других соблюдения строгой дисциплины, организованности, самоотверженности достойной настоящего патриота. Поднимем бдительность, удесятерим свою энергию, без устали будем ковать оружие для обеспечения нужд Красной армии, Флота и Авиации, для окончательного разгрома фашистских агрессоров» (Тульская областная газета «Коммунар» 24 июня 1941 г.).
Более тысячи человек собрались на митинг на машиностроительном заводе НКПС. Коллектив завода продемонстрировал свою готовность встать грудью на защиту Родины и стахановским трудом ковать победу над вероломным врагом. В резолюции митинга говорилось: «Беспримерное вероломство фашистов не пройдет даром. Красная Армия, Советский народ дадут смертельный отпор врагу». Мы, как никогда, сплотимся вокруг нашей партии и товарища Сталина. Повысим бдительность! Еще шире развернем социалистическое соревнование и стахановское движение. Будем готовы к любым испытаниям» («Коммунар» 24 июня 1941 г.).
Выступления рабочих и инженерно-технических работников заводов и предприятий Тулы и резолюции, принятые на митингах в первый день войны, были яркой демонстрацией морально-политического единства трудящихся масс Тулы. Основную свою задачу тульские оружейники и патронники, станкостроители и горняки видели в необходимости повышения производительности труда.
«Честным трудом мы обеспечим победу нашей доблестной Рабоче-Крестьянской Красной Армии, Военно – Морского Флота и нашей славной авиации – писали в резолюции митинга рабочие Тульского патронного завода, – мы будем давать больше продукции высшего качества, будем трудиться так, чтобы обеспечить достойное выполнение обязательств»
«Напрядем все силы, все внимание, чтобы в этот исторический момент дать стране больше черного золота – угля и тем самым способствовать победе Рабоче-Крестьянской Красной Армии над врагом» – заявляли горняки шахты № 12 Сталиногорскугля.
«Мы будем работать с утроенной энергией, работать столько, сколько потребует Родина» – заверяли рабочие, инженеры и техники Станкостроительного завода («Коммунар» 24 июня 1941 г.).
В этой боевой перекличке Тульских заводов и предприятий выразилась политическая зрелость тульских рабочих, их преданность боевым принципам тульского пролетариата времен гражданской войны, который своим беззаветным трудом ковал победу над иностранными захватчиками и внутренней контрреволюцией.
Так же, как 22 года назад тульские рабочие в первый же день Великой Отечественной войны заявили партии и тов. Сталину о своей готовности отдать все силы на защиту любимой Родины. И это были не просто слова. Они были подтверждены стахановскими делами. Правщик оружейного завода т. Никитин в первый же день войны выполнил две нормы, а 23 июня выполнил сменную норму на 240 %. Стахановцы этого же завода Соболев и Горбатов к 1 часу дня дали 23 июня выполнили сменную норму на 220 %. Подобных примеров были десятки и сотни. Так ответили тульские рабочие на вероломное нападение врага, так своей стахановской работой они ответили на призыв партии и Правительства, прозвучавшей в речи т. Молотова по радио – об организации отпора врагу.
В ответ на призыв т. Молотова сотни рабочих, инженеров и техников, студентов и служащих города Тулы подали заявления в военкоматы о желании добровольно идти на фронт, чтобы с оружием в руках защищать свою Родину. Подача заявлений советскими патриотами приняла массовый характер с первого же дня войны. Впереди этого патриотического движения шли коммунисты и комсомольцы. Член ВКП(б) тов. Веретенников писал в своем заявлении: «Социалистическая Родина в опасности. Я прошу отправить меня в ряды действующей Красной Армии. За все время работы на предприятиях и учреждениях я кроме благодарностей ничего не имел. В Армии буду честно выполнять приказы Командования» («Коммунар» 28 июня 1941 г.)
Кандидат партии т. Жеребцов, только что пришедший из Красной Армии, заявил о своей готовности снова встать в ряды бойцов. «Прошу вновь послать меня на защиту Родины. Не пощажу своей жизни за Родину, за Сталина» – писал он в своем заявлении («Коммунар» 27 июня 1941 г.).
Комсомолка Н.Кузнецова, получившая перед войной среднее медицинское образование, писала в своем заявлении: «Я считаю себя мобилизованной на защиту Родного Отечества. Прошу зачислить меня в ряды РККА медсестрой. Я все силы, а если потребуется и жизнь, отдам для победы над врагом» («Коммунар» 27 июня 1941 г.).
Вместе с коммунистами и комсомольцами подали заявления о своем желании добровольно пойти на фронт непартийные большевики. Инженер лесного хозяйства т. Гриценко писал в своем заявлении: «Прошу послать меня на фронт… Мои братья уже там. Они громят кровожадных фашистов, я должен быть вместе с ними, чтобы защищать Родину, великие идеи великих людей человечества Ленина и Сталина» («Коммунар» 25 июня 1941 г.). Беспартийный забойщик – стахановец т. Никитин вторично пошел добровольцем на фронт. «Я был добровольцем на финском фронте, – писал он, – и сейчас хочу взяться за боевое оружие. Прошу зачислить меня добровольцем в Действующую Армию» («Коммунар» 27 июня 1941 г.).
В Зареченский райвоенкомат пришел молодой советский патриот т. Катаров, он подал заявление следующего содержания: «Я – молодой гражданин нашей Родины, и я люблю свою Родину. Настал момент, когда эту любовь надо показать. Прошу военкома принять меня добровольцем в Красную Армию» («Коммунар» 27 июня 1941 г.).
Величайший героизм и самопожертвование проявили тульские женщины, работницы заводов, жены и матери ушедших на фронт рабочих и служащих. Они встали на место мужей, братьев и сыновей, заменили их у станков. Работники Тульского завода им. Ленина обратились с письмом к отцам, братьям, мужьям и сыновьям, ушедшим на фронт. В своем письме они писали: «Дорогие бойцы и командиры Красной Армии! Вы идете на фронт, мы остаемся в родном городе, заняли ваши места у станков. Мы работаем на производстве, не считаясь со временем, решили трудиться столько сколько нужно для Родины, чтобы обеспечить вас всем необходимым» («Коммунар» 28 июня 1941 г.).
Сверловщица этого же завода Александра Трофимовна Жукова через Тульскую областную газету «Коммунар» обратилась к своему сыну с материнским наказом. Вот этот наказ:
«Провожая тебя на фронт, я дала наказ, чтобы ты смело и беспощадно бил врага, протянувшего сои лапы, обагренные кровью, к Советскому Союзу, в котором мы живем счастливой и радостной жизнью. Сама я, несмотря на преклонные годы, буду работать не жалея своих сил, на пользу государства. Будем стараться вместе, чтобы победа была за нами.
Боря, мой ясный сокол! На оружзаводе, где ты прежде работал, в настоящее время рабочие, не жалея себя стараются, как можно больше дать стране оружия.
Ты смелее летай, без устали громи наших врагов. Твой брат Петя тоже будет бить врагов. Он теперь красноармеец пограничных войск. За меня не беспокойся, я смотрю на жизнь спокойно. Если потребуется, сама пойду бить врага.
Твоя мать Александра Трофимовна Жукова/сверловщица завода имени Ленина/(«Коммунар» 28 июня 1941 г.).Работница оружейного завода т. Чуева подала в райвоенкомат заявление следующего содержания: «Прошу принять меня в ряды РККА. Я готова идти на передовые позиции и защищать свою Родину до последнего дыхания. Готова отдать жизнь за счастливую Родину» («Коммунар» 27 июня 1941 г.)
В этих заявлениях и письмах сказалась большая воспитательная работа, проведенная тульской партийной организацией среди трудящихся масс города в годы мирного строительства. Трудящиеся Тулы были готовы к испытаниям войны и на призыв партии и Правительства ответили всенародным подъемом на отпор ненавистному врагу.
Партийные и советские организации города Тулы сделали для себя соответствующие выводы из создавшейся обстановки и приняли все меры для мобилизации трудящихся на повышение бдительности более усиленной военной подготовки населения.
С 22 июня 1941 года приказом начальника Тульского областного управления НКВД, Тульская область и город Тула были объявлены на угрожаемом положении. В приказе указывалось на необходимость затемнения на предприятиях, заводах и в жилых домах, светомаскировки транспорта, вокзалов, депо и т. д. О приведении в готовность бомбоубежищ и газоубежищ, о создании укрытий полевого типа, о соблюдении строгого порядка и необходимых мер при воздушном нападении. О готовности населения к противовоздушной обороне, об организации противовоздушной обороны. Приказом устанавливались сигналы воздушной и химической тревоги.
3 июля 1941 года трудящиеся Тулы со всем советским народом слушали по радио речь своего вождя – товарища Сталина. Набатным колоколом прозвучала на весь мир эта историческая речь. Призыв товарища Сталина об отпоре ненавистному врагу был подхвачен всем многомиллионным народом советской страны и в этом великом подъеме, сказалась вся сила сталинских слов о том, что «вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников и интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимаются миллионные масс нашего народа» (И.В.Сталин «О великой Отечественной войне Советского Союза», изд. 3-е, стр. 14).
Вместе с Красной Армией и поднялись на борьбу с немецкими захватчиками и трудящиеся города Тулы. Рабочие тульских металлургических и оружейных заводов, патронники и машиностроители, доменщики с Косой Горы и забойщики шахт «Москвоугля», слесаря паровозного депо, педагоги и студенты, инженеры и служащие – все поднялись на борьбу с ненавистными фашистами: одни в своем беззаветном труде на заводах и фабриках, другие, сменив орудие труда на винтовку, пулемет и гранату. Во главе тульских рабочих, колхозников, интеллигенции стояла Тульская партийная организация, сплоченная, монолитная, готовая по первому зову своего вождя товарища Сталина выйти всем своим коммунистическим составом на священные советские рубежи и грудью защищать свою социалистическую Родину.
3 июля 1941 года по всем заводам, предприятиям и колхозам Тульской области прокатились волны мощных митингов, на которых со страстными речами выступали представители областного и городского комитетов партии, рабочие, инженеры и техники. На станкостроительном заводе выступил первый секретарь обкома и горкома ВКП(б) тов. Жаворонков. Он призвал рабочих, инженеров и техников к поднятию производительности труда, к созданию тульского народного ополчения, к отпору ненавистному врагу. В резолюции принятой на митинге, станкостроители дали нерушимую клятву товарищу Сталину:
«Мы рабочие и служащие, инженерно-технические работники станкостроительного завода, – говорилось в этой клятве, – готовы обеспечить все нужды и потребности фронта.
Мы готовы пожертвовать всем во имя интересов социалистической Родины.
Мы еще выше поднимем производительность труда, дадим столько продукции, сколько потребуется для обороны Родины.
Выполняя указания товарища Сталина, мы создадим грозное народное ополчение, воспитаем в каждом работнике нашего завода великое чувство советского патриотизма, бесстрашие и героизм» («Коммунар» 4 июля 1941 г.).
О создании у себя на заводе мощного резерва народного ополчения для обороны страны, приняли решение рабочие всех тульских заводов.
После исторической речи товарища Сталина в Туле и области значительно повысилась деятельность партийных организаций и отдельных коммунистов. Историческая речь товарища Сталина стала поворотным моментом в перестройке работы тульских партийных организаций на военный лад.
По каким линиям проходила эта перестройка?
Во-первых, она состояла в повышении организации военной учебы коммунистов, в более усиленной организации военной подготовки населения. Военные отделы районных и городского комитета партии стали одним из главных отделов. Они были укреплены в большинстве районных организаций вновь выдвинутыми на руководство этими отделами коммунистами. Во всю ширь были поставлены задачи подготовки населения к противовоздушной и противохимической обороне, военного обучения коммунистов и всех трудящихся, организации истребительных батальонов и отрядов народного ополчения обучения их бойцов.
Во-вторых, повышение требований к парторганизациям и ко всем коммунистам в отношении повышения большевистской бдительности, большого внимания к охране социалистической собственности, в искоренении беспечности и недисциплинированности.
В-третьих, в повышении роли парторганизаций в поднятии производительности труда на заводах и предприятиях. Партийные организации и парткомы стали больше заниматься производством. Они стали осуществлять повседневный контроль деятельности администрации, заслушивали сообщения хозяйственных руководителей, начальников цехов, кондукторов, технологов. Повысилась авангардная роль коммунистов на производстве. Во главе стахановского движения коммунисты и комсомольцы.
В-четвертых, парторганизации отказались от частых и продолжительных собраний и заседаний, от длинных резолюций. Вопросы стали решаться оперативно. От коммунистов требовалось точное и своевременное выполнение своих решений. Усилилась работа по вовлечению лучших людей производства в партию.
В-пятых, была перестроена агитационно – пропагандистская работа. В основу агитации и пропаганды была поставлена военная пропаганда. Опыт Отечественной войны доводится до коммунистов и беспартийных. Парткабинеты стали центрами военно-политической работы. Их посещали ежедневно сотни агитаторов.
В-шестых, парторганизации уделял таким вопросам как подготовка города и районов, заводов и предприятий к первой военной зиме, заготовке топлива, установлению связи с воинами туляками, находящихся в действующей Красной Армии и т. д.
Напряженная работа тульской партийной организации с первых дней войны по военной подготовке трудящихся Тулы, дала свой результат в дни героической обороны Тулы в октябре-декабре 1941 года, когда Трудящиеся Тулы по призыву партии Ленина – Сталина встали на защиту своего родного города.
В июле 1941 года в Туле прошла первая партийная мобилизация. Тульские коммунисты выдержали этот экзамен, и в короткий срок, овладев военным делом, пошли с оружием в руках защищать свою советскую Родину.
После речи товарища Сталина на заводах и предприятиях Тулы были проведены партийные и партийно-комсомольские собрания, на которых стоял сугубо важный вопрос: «Задачи коммунистов и комсомольцев в военное время». На собрании парторганизаций Тульского патронного завода, те коммунисты, которые не сделали для себя выводов из военной обстановки, были подвергнуты жесткой критике. После этого собрания на заводе не стало коммунистов, не выполнявших установленных норм. Многие коммунисты с началом войны перевыполняли свою норму, а теперь после речи товарища Сталина их число значительно увеличилось. Так, например, член ВКП(б) стахановец т. Коновалов выполнял свою норму на 140–150 %, старый кадровик – член ВКП(б) т. Рябов стал совмещать две должности: учетчика и контролера. По почину парторганизации, по примеру коммунистов патронного завода, огромное большинство рабочих и служащих вступило в ряды народного ополчения. Вместе с коммунистами на стахановскую вахту встают и старейшие беспартийные рабочие. Пятидесятивосьмилетний шорник механической мастерской Новотульского металлургического завода Иван Васильевич Колобаев стал выполнять две профессии шорника и моториста. В один из цехов этого же завода пришел вышедший на инвалидность старый рабочий тов. Ломов. Он возобновил свою работу машиниста паровоза, заявил: «локомотив буду водить по стахановски».
Стахановскими темпами отвечали на призыв вождя тульские железнодорожники. Паровозная бригада машиниста Мельникова, выполнила важное задание в течение 10-ти дней, не покидая паровоза. Локомотив прошел большой путь, но ни разу не заходил в депо на ремонт. Бригада ремонтировала его на ходу. Машинист тов. Мирошник со своим помощником Кондратьевым вез на фронт срочный груз. Состав подвергся бомбардировке фашистскими самолетами. Тов. Мирошник и Кондратьев отцепили горящие вагоны и спасли ценный груз. Состав был доставлен к месту назначения.
В начале октября 1941 года тульская партийная организация призвала всех рабочих, инженеров и техников к организации предоктябрьского социалистического соревнования. Призыв партийной организации был подхвачен трудящимися Тулы.
Самоотверженной работой, перестройкой всей своей деятельности на военный лад ответила на речь вождя советская интеллигенция Тулы. С первых дней войны развернулись во всю ширь особые качества советских инженеров и техников, работников интеллектуального труда. Начальник цеха одного из тульских заводов – инженер В.Михайлов делясь опытом своей работы в первые месяцы войны, писал в тульской областной газете «Коммунар» о перестройке всей работы инженеров в дни войны («Коммунар» 5 сентября 1941 г.).
Инженер стал действительным организатором производства, первым руководителем стахановцев, инициатором улучшения работы своего предприятия, смелым новатором производства. В дни войны изменился стиль работы инженеров. Появилась скорость и решительность в решении вопросов производства. В дни войны изменился стиль работы инженера. Появилась скорость и решительность в решении вопросов производства. Появилось умение бесконечно глубже вникать в экономику производства умение разбираться в ассортименте материала, умение заменять недостающий материал другим. Инженер более решительно стал бороться за выпуск продукции в срок, за рациональное обеспечение работы каждого члена коллектива, за недопущение задержек производства. Так, например, осваивал новый вид продукции, лучшие люди завода – стахановцы, под руководством инженерно-технических работников в течение нескольких суток не выходили с завода и обеспечили не только проектирование, но и выпуск продукции в течение 10-ти дней, тогда, как раньше на одно только освоение такого заказа уходил целый месяц. Инженер стал самостоятельно решать многие технические вопросы, которые раньше решались другими руководителями производства. Так, например, инженер – начальник цеха научился сам проектировать, село вносить коррективы в проект, дорабатывать узлы, которые часто не могли быть своевременно доработаны инженером проектировщиком. При пуске заказа в серийное производство, инженер стремился как можно дешевле и рациональнее обеспечить изготовление деталей. Организовать производство так, чтобы затраты рабочего времени при сборке и сварке узлов машин были наименьшими.
Инженер систематически вел борьбу за строжайшую экономию при расходовании материальных ценностей, за использование отходов производства на месте и т. п. вместе со всем этим советский инженер являлся передовиком в деле овладения военными знаниями. Он одним из первых записывался в организованный на заводе ополченческий отряд, чтобы подготовить себя в военном отношении.
Большую работу проводили работники интеллектуально труда среди трудящихся Тулы и в соединениях Красной Армии. Педагоги и студенты читали лекции по и доклады по текущему моменту, по истории борьбы русского народа за свою независимость, по военным вопросам. Артисты и музыканты выступали в частях Красной Армии, давая зарядку бойцам и офицерам для напряженной боевой работы. Научные работники Тульского музея вели большую работу по доведению до масс через организацию специальных лекций, через статьи в областной газете о роли тульских оружейных и патронных заводов в обороне русского государства от набегов иноземных захватчиков, о роли города Тулы в защите дальних подступов к Москве.
И когда нависла непосредственная угроза над городом советская интеллигенция Тулы встала в первые ряды защитников своего города от немецко-фашистских захватчиков.
Большое внимание уделяла тульская партийная организация подготовке кадров во время войны для замены ушедших на фронт квалифицированных рабочих. На тульских заводах подготовка кадров шла по трем основным направлениям:
1. Подготовка рабочих массовых профессий.
2. Подготовка квалифицированной рабочей силы.
3. Подготовка инженерно-технических работников.
В деле подготовки квалифицированной рабочей силы исключительную роль сыграли школы ФЗО и ремесленные училища, созданные в Туле еще в начале 1941 года по решению ЦК ВКП(б) и СНК СССР. Школы ФЗО с первого дня существования показали свою жизненность и значение в деле подготовки трудовых резервов. Так за первые 4 месяца 1941 г. школы ФЗО угольной промышленности воспитали много молодых квалифицированных рабочих, которые за этот период вырубили и выдали на гора 80 тыс. тонн угля. Свыше 1 тыс. учащихся школ ФЗО Тульской области выполняли и перевыполняли в апреле 1941 г. нормы кадровых рабочих. В Тульском ремесленном училище № 1 учебно-производственная программа первого квартала 1941 года была выполнена на 104 %. За первые 4 месяца 1941 года училище выпустило продукции более чем на 360 тысяч рублей. Ремесленники производили такие инструменты как тиски, пресса, насосы, молотки. В дни войны подготовка квалифицированной рабочей силы значительно усилилась. На заводах Тулы кроме школ ФЗО были организованы курсы по подготовке рабочих разных специальностей из числа женщин и девушек, которые обучались мужским профессиям. Молодые необученные рабочие прикреплялись к квалифицированным мастерам и стахановцам. На заводах возродился метод бригадно – индивидуального ученичества, организованы курсы по подготовке квалифицированных служащих (бухгалтера, счетоводы, плановики). Были организованы стахановские школы, где из лучших стахановцев подготавливались инженерно – технические работники и мастера. Занятия на курсах производились без отрыва от производства. Была осуществлена премиальная система для обучающихся и для тех, кто обучает. Значительно расширился контингент учащихся в тульских вузах и техникумах. Тульский механический институт в 1941 году начал учебу раньше обычного – в июле. В институт было принято студентов намного больше, чем в 1940 году. Тульский педагогический институт принял на первый курс в 1941 году 210 человек. Тульский механико-технологический техникум начал занятия с 1 августа, приняв на первый курс 120 человек. Тульская фельдшерско-акушерская и зубоврачебная школы приняли на первый курс 180 человек. Тульский коммунально-строительный техникум принял на первый курс 120 человек. С 1 августа (на месяц раньше срока) начались в 1941 году занятия с новым набором в ремесленных училищах. С 1 сентября начали занятия тульские школы. За парты село 35 тысяч школьников Туле и 380 тысяч школьников в области.
Началась напряженная учеба в условиях первого года войны.
Во всех высших и средних учебных заведениях Тулы обращалось особое внимание на военную подготовку студентов и учащихся.
Следуя боевым традициям периода Гражданской войны, тульская партийная организация мобилизовала всех коммунистов и трудящихся Тулы на военную подготовку, на организацию рабочих формирований – отрядов народного ополчения, истребительных батальонов, отрядов истребителей танков, боевых рабочих дружин, групп самозащиты. Еще до войны тульская партийная организация обращала серьезное внимание на военную подготовку трудящихся. В апреле – мае 1941 года по районам Тульской области и в самой Тулеек прошли большие военно-тактические учения по обороне Тулы. В них участвовали команды МПВО и осоавиахимовские полки. В учениях принимало участие несколько тысяч человек.
В деле организации отрядов народного ополчения Тула имела свои старые традиции. Когда наполеоновские полчища вторглись в 1812 году на территорию нашей Родины, Тула выставила против врага 12 809 ратников ополчения. В Туле было сформировано 7 полков народного ополчения, из них четыре пехотных, два конно-казачьих и один егерский, кроме того, была сформирована конно-артиллерийская рота. Туляки собрали тогда 700 тысяч рублей для нужд армии. Полки тульского ополчения были в жарких схватках под Тарутиным, Малым Ярославцем, Данцигом и Парижем. Как свидетельствовали современники: «они дрались везде храбро» (Материалы для историко-статистического описания Тульской губернии. Выпуск 1. Издание Тульской типографии губернского правления. 1888 г.)
26 июня 1941 года по решению Тульского обкома и горкома ВКП(б) начали формироваться истребительные батальоны и боевые рабочие дружины, а после речи товарища Сталина 3 июля 1941 года – ополченческие отряды.
Всего в Тульской области был создан 91 истребительный батальон, из них 19 истребительных батальонов общей численностью 2100 человек были сформированы в Туле.
На каждом заводе и предприятии были сформированы боевые рабочие дружины и группы самозащиты.
После речи товарища Сталина 3 июля 1941 года по всем заводам, учреждениям и предприятиям Тулы прокатилась волна организации отрядов народного ополчения. Трудящиеся Тулы с радостью шли в отряды народного ополчения, отвечая на призыв вождя. Не было ни одного завода, предприятия и учреждения, где в памятный день 3 июля не приняли бы решения организации отрядов народного ополчения.
«Выполняя указание товарища Сталина, мы создадим грозное народное ополчение» – писали в своей резолюции станкостроители («Коммунар» 4 июля 1941 г.).
«Создадим у себя в заводе мощный резерв народного ополчения для обороны страны» – вторили им патронники («Коммунар» 4 июля 1941 г.).
Вступая в отряд народного ополчения знатный слесарь – коммунист т. Бочков заявил: «Мне пришлось быть участником Первой империалистической войны. Лихо мы рубили немцев. С тех прошло много лет. И вот на наш труд и свободу посягнули фашистские людоеды. Не смотря, на преклонные годы, у меня меток глаз, прекрасен слух, в руках не дрогнет винтовка. А пока стахановским трудом буду крепить тыл, чтобы помочь родной Красной Армии быстрее разгромить фашизм. По первому же зову великой партии Ленина – Сталина я готов в боевой поход» («Коммунар» 28 августа 1941 г.).
Рабочий тульского оружейного завода им. С.М.Кирова комс. т. Сидоров писал в своем заявлении: «Мне 23 года. Советская Родина воспитала из меня стойкого гражданина. Я не знаю рабства, а фашисты хотят поработить нас. Но это им не удастся. Мы сумеем постоять за отчизну. Прошу зачислить меня в народное ополчение» («Коммунар» 10 июля 1941 г.).
Слесарь этого же завода комсомолец т. Обезьянин обратился в партком завода со следующим заявлением: «Я комсомолец. Работаю по стахановски. Готов тот час сменить свои тиски на оружие и встать на защиту Советской Родины. Не щадя своей жизни буду бить врага. Прошу не отказать в просьбе – зачислить меня в народное ополчение» («Коммунар» 10 июля 1941 г.).
О большой тяге в истребительные батальоны и в отряды народного ополчения, говорит, например, количество заявлений, поданных трудящимися Пролетарского района города Тулы. Всего в Пролетарский райком партии поступило от рабочих, инженеров, техников и служащих свыше 8 тыс. заявлений с просьбой о зачислении их в отряды народного ополчения и в истребительные батальоны. Отряды народного ополчения и истребительные батальоны формировались по производственному принципу. В Пролетарском районе города Тулы было создано пять отрядов народного ополчения с общим числом бойцов – 6.500 человек и семь истребительных батальонов с общей численностью 750 бойцов. В том числе: на заводе № 176 был создан отряд народного ополчения в 2100 человек и истребительный батальон из 200 бойцов; на заводе № 187 отряд народного ополчения в 2500 человек и истребительный батальон из 200 бойцов; на заводе № 38 отряд народного ополчения 1200 человек и истребительный батальон из 100 бойцов; на Новотульском металлургическом заводе – отряд народного ополчения в 700 человек и истребительный батальон из 50 бойцов. В Центральном районе города Тулы из рабочих и служащих Облпромсовета, Берамсоюза, Промснаба, Промсоюза и Спиртоводочного союза был создан отряд народного ополчения. На Тульском оружейном заводе было создано три истребительных батальона. На Косогорском металлургическом заводе – один истребительный батальон. Из работников учреждений Центрального района города Тулы был создан истребительный батальон. В каждом истребительном батальоне насчитывалось до 150 бойцов.
«Огромное количество рабочих и служащих записались в народное ополчение, которое растет с каждым днем» – писал 12 июля 1941 г. в областной газете «Коммунар» секретарь парткома Тульского патронного завода.
Командный и политический состав отрядов народного ополчения и истребительных батальонов выделялся из командиров и политработников запаса, зарекомендовавших себя отличной работой на заводах и предприятиях, участников гражданской войны, старых партизан. Все они утверждались на заседаниях бюро райкомов ВКП(б). Комиссарами отрядов народного ополчения и истребительных батальонов были назначены первые заместители секретарей парткомов заводов. Ополченческие отряды и истребительные батальоны были разбиты на роты, взвода и отделения и немедленно приступили к военному обучению. Занятия проходили без отрыва от производства в вечернее время по 120 часовой программе военного обучения. Перед началом занятия проводилась политинформация по последней сводке Совинформбюро. на первых занятиях детально был изучен дисциплинарный устав и основные положения из устава гарнизонной службы. Основное внимание обращалось на строевую подготовку и на борьбу с танками противника. Строевая подготовка состояла из обучения бойцов народного ополчения и истребительных батальонов правилам перебежки, ползанию по-пластунски, ружейным приемам, технике штыкового боя. Огневая подготовка складывалась из изучения свойств винтовки, взаимодействия ее частей и механизмов, овладение стрельбой из винтовки и пулемета, окапывания. Особое внимание обращалось на то, чтобы каждый боец научился бросать противотанковые гранаты и бутылки с горючей смесью. Обучение бойцов отрядов народного ополчения и истребительных батальонов способам борьбы с танками противника сыграло громадную роль в дни обороны Тулы, когда в октябре 1941 года немецко – фашистские танки, лезшие на южную окраину города, уничтожались защитниками Тулы. Все занятия с бойцами отрядов народного ополчения и истребительных батальонов проводились в поле и строились применительно к боевой обстановке. Отстающих в учебе не было, все бойцы показывали прилежность и дисциплину. Боец отряда народного ополчения инженер т. В.Михайлов писал в областной газете «Коммунар»: «Вместе с другими товарищами с первого дня организации отряда народного ополчения я систематически посещаю занятия. Мы уже усвоили материальную часть оружия, основы тактики и техники ведения боя. Все крупицы свободного времени мы отдаем повышению своих военных знаний». Истребительные батальоны были вооружены винтовками системы «Лебель» и «Маузер», гранатами и бутылками с горючей смесью. Впоследствии батальоны получили пулеметы, собранные из бракованных частей и из учебных пулеметов. В учебе, а затем и в боевой обстановке командный и политический состав истребительных батальонов опирался на боевой актив, который состоял из партийных и непартийных большевиков заводов и предприятий. По решению областного и городского комитетов ВКП(б)29 июня 1941 г. были организованы 10 дневные сборы усовершенствования командного состава истребительных батальонов. На этих сборах командный состав изучал тактику пехоты, саперное дело, тактику борьбы с танками противника и другие дисциплины, необходимые командиру. Из числа добровольных бойцов около 5 тысяч человек было передано в ряды Красной Армии. В октябре 1941 года в связи с постановлением Государственного Комитета Обороны об эвакуации тульских оборонных заводов, в связи с тем, что многие рабочие должны были выехать с заводами в глубь страны, по постановлению тульского обкома и горкома ВКП(б) были распущены истребительные батальоны заводов № 66, 187, 366 и 367. Бойцы этих батальонов рабочие тульских заводов были эвакуированы вглубь страны. Из оставшихся бойцов были сформированы в Туле несколько истребительных батальонов. Боевая учеба в истребительных батальонах продолжалась до октября 1941 года. В октябре в условиях угрожающей обстановки бойцы, истребительных батальонов были переведены на казарменное положение в ночное время. В начале октября 1941 г. в период боев Красной Армии под Мценском, по решению тульского областного комитета ВКП(б) были посланы в район Плавска семь истребительных батальонов: Косогорский истребительный батальон, истребительные батальоны завода № 314, завода НКПС, монтажно-строительного треста № 1, Сталиногорский, Иваньковский и Мордвесский. По прибытии их в Плавск эти батальоны были выброшены на станцию Горбачево, где создалось тяжелое положение с эвакуацией зерна из элеватора. Разгрузка элеватора была поручена бойцам истребительных батальонов. 1200 тыс. пудов зерна было выгружено и отправлено в глубь страны, одновременно было эвакуировано около 6 тысяч голов свиней. 19 октября 1941 года, когда немецкие полчища наступали через Лихвин на Дубну, на помощь частям Красной Армии, для совместных действий с батальонами войск НКВД в район Черепети были выдвинуты истребительный батальон завода НКПС и истребительный батальон Ленинского района (Ленинский район Тульской области – смежный с городом Тулой район). Эти два батальона имели 110 бойцов. 20 октября немецкий пехотный полк с артиллерией, пулеметами, мотоциклистами и автоматчиками начал наступление на станцию Черепеть. Удар немцев приняли на себя батальоны войск НКВД и два упомянутых истребительных батальона. Это было первое боевое крещение бойцов и командиров тульских истребительных батальонов. В неравном бою с немецкими захватчиками многие бойцы истребительных батальонов показали свое бесстрашие и презрение к смерти. Под напором превосходящих сил противника батальоны вынуждены были отойти в район станции Сбродово, где и встали на оборону поселка Васильевка. По решению обкома ВКП(б) на помощь этим батальонам был выдвинут отряд в 300 человек, состоящий из трех истребительных батальонов железнодорожного узла, строительного треста № 1 и Сталиногорского. 21 октября этот отряд под командованием капитана Горшкова прибыл на станцию Сбродово и по приказанию комиссара 69 бригады войск НКВД тов. Власенко встал на оборону станции Ханино, которую оборонял до 24 октября. 23-го октября 1941 года тульский городской комитет обороны принял решение о сформировании Тульского сводного рабочего полка, главным образом за счет бойцов истребительных батальонов. В связи с этим решением 25-го октября капитану Горшкову вместе с его отрядом было приказано прибыть в Тулу для того, чтобы влиться в формируемый Тульский рабочий полк. В тульский рабочий полк кроме указанных было влито еще шесть истребительных батальонов. Таким образом, во вновь сформированный Тульский рабочий полк вошли следующие истребительные батальоны: Косогорский, Сталиногорский, Центрального района города Тулы, Зареченского района города Тулы, Новотульского металлургического завода, завода НКПС, железнодорожного узла, Ленинского района и монтажно-строительного треста № 1. В Тульский рабочий полк вошли также многие бойцы отрядов народного ополчения и боевых рабочих дружин. Тульский рабочий полк сыграл немаловажную роль в обороне города Тулы. Таким образом, истоки возникновения Тульского рабочего полка идут к созданию и боевой деятельности рабочих истребительных батальонов и отрядов народного ополчения. Подготовленные в военном отношении в истребительных батальонах и отрядах народного ополчения, бойцы Тульского рабочего полка успешно отражали яростные атаки врага и вместе с регулярными частями Красной Армии отстояли славный город оружейников.
Подготовка трудящихся Тулы к обороне шла также по линии организации групп самозащиты. Группы самозащиты возникли на тульских заводах и предприятиях в начале войны. Их деятельность особо развернулась в обстановке угрозы воздушного нападения со стороны врага. Основной задачей групп самозащиты была подготовка и охрана заводов, предприятий и жилых домов на случай воздушного нападения. Приведем, например, типичную для всех групп самозащиты города Тулы, деятельность группы самозащиты дома № 14 по улице революции. Группа самозащиты этого дома возникла в августе 1941 года. Она состояла из жильцов дома и насчитывала 76 человек. Группа делилась на звенья: – противопожарное звено – 36 человек, медико – санитарное звено – 12 человек, аварийно – восстановительное звено 11 человек, противохимической звено -10 человек, звено охраны порядка – 8 человек. Звенья были укомплектованы с учетом сменности работы бойцов группы, чтобы каждое звено могло работать в любое время суток. Бойцы группы собрали необходимый инвентарь (лопаты, ломы, бочки, котлы и т. д.), привезли две платформы песку для тушения зажигательных бомб, убрали весь хлам с чердаков, улучшили выходы на чердак, следили за светомаскировкой, оборудовали бомбоубежища, приобрели противогазы для взрослых и детей. Передовиками группы самозащиты были коммунисты и комсомольцы.
В целях наиболее успешной борьбы с зажигательными бомбами приказом начальника гарнизона города Тулы от 21 августа 1941 года были организованы противопожарные звенья в группах самозащиты на предприятиях, в учреждениях и жилых домах. В обязанность их входило:
1. Круглосуточные дежурства и наблюдения за охраняемым объектом.
2. Ликвидация захламленности во дворах, домах, квартирах жилых домов, в учреждениях и на предприятиях.
3. Принятие немедленных мер по тушению зажигательных бомб и возникающих пожаров.
С начальниками противопожарных звеньев в каждом районе проводились занятия по специально разработанной программе. 31 августа 1941 года на стадионе спортивного общества «Пищевик» были проведены учения по тушению зажигательных бомб. На этих занятиях присутствовали бойцы групп самозащиты, трудящиеся и домохозяйки города Тулы. Одновременно было продемонстрировано, как нужно при помощи бутылок с горючей смесью бороться против танков противника. Противопожарные звенья групп проводили систематические занятия по изучению приемов тушения зажигательных бомб, знанию своего места во время воздушной тревоги, проводили беседы с населением по вопросам противовоздушной обороны, дежурили на крышах и лестничных клетках здания. В группах самозащиты было охвачено большое количество населения города Тулы. Так, например, в Пролетарском районе города было создано 153 группы самозащиты и 200 противопожарных звеньев с общим количеством в них до 4500 человек. По постановлению городского комитета обороны от 26 октября 1941 года группы самозащиты были преобразованы в рабочие дружины. Эти дружины действовали до изгнания немцев из пределов Тульской области. Подготовка населения Тулы к противовоздушной обороне сыграла немаловажную роль в дни непосредственной угрозы Туле в октябре-ноябре 1941 года.
В сентябре 1941 года на ряде тульских заводов по инициативе комсомольских организаций были созданы группы истребителей танков. В эти группы входили комсомольцы и молодежь заводов. В группах изучали типы вражеских танков, их боевые качества, наиболее уязвимые места, изучали разные системы гранат. В группах проводились практические занятия по метанию гранат и бутылок с горючей жидкостью. Одновременно молодые туляки овладели винтовкой и пулеметом. Занятия в группах проходили через день. Занятиями руководили опытные командиры запаса, участники боев с белофиннами. Однако наибольшее развитие эта форма военной работы в дни героической обороны Тулы, после того, как товарищ Сталин в своем докладе о 24 годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции поставил задачу о ликвидации преимущества немцев в танках и, особенно, за счет усиления противотанковых средств борьбы.
Исключительное внимание придавала Тульская партийная организация организации всеобщего военного обучения трудящихся города Тулы. В условиях военного времени и приближения фронта к городу, правильная и четкая организация Всеобуча являлась важнейшей задачей тульских большевиков. В конце октября 1941 года в Туле проходили районные собрания партийного актива, посвященные началу всеобуча. Коммунисты определили свои задачи в этом большом общегосударственном деле. Решения собраний партактивов указывали на необходимость организации военного обучения без перебоев, образцово, действительно по – военному. Был подобран командно-политический состав. В качестве командиров и политработников учебных пунктов Всеобуча парторганизации выделили лучших коммунистов. Так, на эту работу были выделены коммунисты: инженер тов. Брагинский – участник боев с белофиннами, секретарь партбюро одного из заводов тов. Кушников, зам. секретаря парткома Н-ского завода тов. Алексеев, начальник цеха тов. Костиков, пом. начальника цеха т. Мирос, председатель завкома тов. Рыжик и другие. На собрании партактива Пролетарского района города Тулы член ВКП(б) т. Скрилов заявил: «Я с радостью готов передать имеющиеся у меня военные знания. Прошу зачислить меня в число командного состава. Приложу все силы к тому, чтобы образцово поставить работу в своем подразделении».
1 октября всеобщее военное обучение в Туле началось. Было организовано 20 учебных пунктов. Занятия проходили три раза в неделю по два часа. 110-часовая программа должна была быть пройдена в пятимесячный срок. Трудящиеся города Тулы со всей ответственностью подошли к задаче всеобщего военного обучения. На учебных пунктах Всеобуча был установлен четкий порядок и железная дисциплина, обучение проходило в обстановке, приближенной к боевым действительности. Занятия Всеобуча умело сочетались с производственной работой, были созданы все условия для успешного хода занятий. На учебных пунктах проводилась политическая работа. Коммунисты и комсомольцы были первыми помощниками политработников. Они показывали свою передовую роль, сплачивали и воодушевляли всех бойцов Всеобуча. Всего Всеобучем в городе Туле было охвачено к моменту осадного положения 38.000 человек. Из подготовленных всеобучем бойцов ушло в Красную Армию более 20.000 человек.
Наконец в каждом районе города были созданы отряды медико-санитарной службы, где готовились для Красной Армии медсестры и сандружинницы. В Туле было создано три группы медсестер (120 человек) и 30 групп сандружинниц (900 человек). Большую работу эти группы провели по встрече эшелонов с ранеными. С эшелонами раненых для их обслуживания из Тулы до октября 1941 года было послано свыше 170 медсестер и сандружинниц.
Выводы:
1. За годы сталинских пятилеток Тула превратилась в крупный индустриальный центр Советского Союза, в город металла, угля, энергетики и военной промышленности, в областной центр крупного сельского хозяйства, в культурный благоустроенный город.
2. Немецко-фашистское командование не могло не знать о развитии Тулы, как индустриального центра Советской страны, города, имеющего большое военное значение, особенно в смысле развития оружейной и патронной промышленности, города – центра Подмосковного угольного бассейна. Поэтому устремляя свои взоры на Тулу, гитлеровское командование стремилось лишить Советский Союз этого индустриального центра и получить для себя дополнительную индустриальную базу в виде металла, угля и тульской военной промышленности.
3. Развитие Тулы, как индустриального центра Советской страны, имело свое влияние на рост социалистического союза трудящихся масс города. Политико-моральное единство трудящихся Тулы, их готовность встать на защиту своей социалистической Родины были проверены в жестоких схватках с немецко-фашистскими захватчиками в октябре-декабре 1941 года, когда трудящиеся Тулы грудью встали на защиту своего родного города.
4. Стратегическое положение Тулы, как дальнего, но важного подступа к Москве, привлекло взоры гитлеровского командования, стремившегося использовать Тулу, как трамплин, для своего прыжка в Москву. Трудящиеся Тулы и части Красной Армии, понимая стратегическое значение Тулы, поставили своей задачей защиту Тулы, как дальнего, но важного подступа к Москве и с честью выполнили эту задачу.
5. превращение Тулы в крупный промышленный центр пришло в результате большого внимания к Туле со стороны Центрального Комитета ВКП(б), Советского Правительства и лично товарища Сталина. Партийная организация Тулы, выполняя задачи, поставленные перед ней товарищем Сталиным, шла в голове трудящихся Тулы, мобилизуя их на успехи социалистического строительства, сплачивая вокруг партии трудящиеся массы. Она привела рабочих и трудящихся Тулы, мобилизуя их на успехи социалистического строительства. Сплачивая вокруг партии трудящиеся массы, она привела рабочих и трудящихся города Тулы к началу войны сплоченными вокруг партии Ленина – Сталина, готовыми встать грудью на защиту своей социалистической Родины.
6. Тульская партийная организация провела большую работу в дни войны по военной подготовке населения города. Организацией рабочих формирований – отрядов народного ополчения, истребительных батальонов, групп самозащиты, рабочих боевых дружин, отрядов истребителей танков, организацией всеобщего воинского обучения Тульская партийная организация подготовила трудящихся Тулы к обороне города и вместе с сооружением оборонительных рубежей превратили Тулу для врага в неприступную крепость.
Организация обороны Тулы
Собрание городского и партийного актива 16 октября 1941 г. Городской комитет обороны
Захват города Орла немецкими войсками и вторжение немецко-фашистских войск в пределы Тульской области, создало непосредственную угрозу для Тулы. 15 октября 1941 года Тульская газета «Коммунар» – орган Тульского обкома и горкома ВКП(б) вышла с тревожным лозунгом: «Советская Родина в опасности! Все вилы народа на помощь фронту для отпора ненавистному германскому фашизму!» в передовой статье этого номера газеты написано: «Не впервые нашей Родине приходится переживать суровые дни. Не впервые советским людям приходится напрягать все свои силы, чтобы отразить натиск врага. В октябрьские дни 1919 года наша страна была окружена врагами. Белогвардейские полчища угрожали Ленинграду, Туле. Но советский народ под предводительством Ленина и Сталина разбил вражеское кольцо, разгромил белогвардейцев, отстоял свою республику. Так будет и теперь!»
16 октября Тульский городской комитет партии большевиков созвал собрание партактива города. На собрании присутствовало около 100 коммунистов. На повестке дня этого собрания стоял один вопрос: «О текущем моменте и задачах парторганизаций». Это было незабываемое, историческое собрание для тульских коммунистов. Как никогда чувствовалась деловитость и подтянутость. Не было длинных речей, каждый чувствовал себя ответственным за переживаемый момент. Стоял вопрос: быть или не быть Туле под немецким сапогом. На собрании чувствовалась большевистская решимость коммунистов, во что бы то ни стало отстоять свой город. После доклада первого секретаря Тульского обкома и горкома ВКП(б) тов. Жаворонкова и кратких деловых выступлений участников собрания, с большим подъемом была принята следующая резолюция: «Фашистские захватчики, неукротимые в своей бешеной злобе и ненависти к нашей Родине, бросают в бой все новые банды озверевших разбойников. Они продолжают наступление. Они рвутся к жизненным центрам нашей страны, сея смерть и разрушение, оскверняя нашу родную священную землю. Советская страна, наш народ и его великие завоевания в опасности.
Над Тулой нависла непосредственная угроза нападения. Злобный и коварный враг пытается захватить Тулу, разрушить заводы, наши дома, отнять все то, что завоевано нами. Залить улицы города кровью невинных жертв, обратить в рабство тысячи людей.
Этому не бывать! Тула, красная кузница, город славных оружейников, город металлистов, не будет в грязных лапах немецких фашистских бандитов.
Мы, большевики города Тулы, заверяем ленинско – сталинский Центральный комитет и товарища Сталина, что все как один, с оружием в руках будем драться до последней капли крови за нашу Родину, за наш любимый город и никогда Тулу врагу не отдадим.
Каждая улица, каждый дом станут могилой для гитлеровских псов. Пусть они еще и еще раз почувствуют силу и мощь трудящихся социалистической отчизны, непоколебимое стремление советского (на)рода разгромить до конца фашистскую нечисть, осквернившую нашу священную землю.
За оружие, товарищи коммунисты!
Собрание партийного актива требует от всех коммунистов и комсомольцев встать каждому, кто способен носить оружие, в ряды бойцов и вместе с доблестной Красной Армией оборонять наш город, защищать нашу свободу и честь, жизнь наших семей.
Опояшем наш город баррикадами и укреплениями.
Пусть вырытые нами противотанковые рвы и окопы, пусть каждая баррикада станут могилой для фашистских людоедов.
Партийный архив требует от всех коммунистов и комсомольцев еще больше повысить бдительность, организованность, быть дисциплинированными. В нашем городе должен быть революционный порядок, железная дисциплина. Боритесь с трусами и паникерами, разоблачайте провокаторов, немецких агентов, сеющих панику среди населения! Будем беспощадны в борьбе с трусами и дезертирами! Укрепим противовоздушную и противохимическую оборону Тулы!
Кровавые немецко-фашистские разбойники сеют на своем пути смерть и разрушение. Там, где проходит гитлеровская орда, – там неслыханные злодеяния, там разрушения, там рекой льется кровь. Так не дадим же фашистским убийцам топтать своими сапожищами улицы любимого города! Будем мужественными и смелыми бойцами, дадим сокрушительный отпор зарвавшемуся врагу!
Собрание партийного актива города Тулы заявляет, что тульские большевики выполнят свой долг перед партией, социалистической Родиной – будут стойко драться с врагом, не жалея своей жизни. Немецко-фашистским извергам – смерть! Грабителям и убийцам, гитлеровской шайке – смерть!
Все на защиту Тулы!
Встанем плечом к плечу с бойцами Красной Армии на оборону нашего города!
Под водительством великого Сталина вперед, на решительную борьбу с фашистскими варварами! Победа будет за нами!»
Это была клятва тульских большевиков своей Родине, своему народу, своему учителю и вождю товарищу Сталину – грудью отстоять свой любимый город и не пропустить врага в Тулу.
В этот день в райкомах партии состоялись совещания секретарей первичных партийных организаций предприятий и учреждений города по вопросу о доведении решения партактива до всех коммунистов и беспартийных. 17 октября, на другой день после собрания партактива, во всех предприятиях по цехам и бригадам, во всех учреждениях города были проведены беседы, на которых особое внимание было обращено на конкретные задачи коммунистов и всех трудящихся Тулы по строительству оборонных сооружений и дальнейшему укреплению тульских рабочих формирований.
В двадцатых числах октября была проведена партийная мобилизация коммунистов в Тульский рабочий полк. Это была пятая партийная мобилизация коммунистов Тулы. Три крупных партмобилизации были проведены в июле, августе и сентябре 1941 года. Этими мобилизациями около 3 тысяч коммунистов Тулы были призваны под ружье, из них было создано три батальона. Эти батальоны обучались в лагерях Осоавиахима. Вскоре они были влиты в части красной армии. Один из батальонов сражался в боях под Ярцево. Четвертая партмобилизация проходила также в сентябре 1941 года. Тульская партийная организация дала для формирования гвардейских минометных частей 150 человек коммунистов – шоферов. В ноябре 1941 года была проведена повторная партмобилизация в тульский рабочий полк.
Областной и городской комитет партии через областную газету и своих агитаторов призвал всех коммунистов и всех трудящихся Тулы к защите своего родного города.
«Выше сплоченность, организованность, бдительность! До последней капли крови будем отстаивать наши города и села!»
«Остановить и опрокинуть смертельного врага! Перед лицом серьезной опасности – все силы на защиту Родины!»
«Выше бдительность и дисциплину! Сохранять революционный порядок! Беспощадно разоблачать и судить паникеров, шкурников, всех дезорганизаторов дела обороны, предателей Родины!»
«Встанем стальной стеной, преградим врагу путь к сердцу великой Советской страны!»
«Подступы к Москве станут могилой для врага! Будем стойки до конца! Не пожалеем сил и жизни для защиты любимой Родины!»
«Все на защиту Тулы!»
С такими лозунгами обращался Тульский областной и городской комитет партии к трудящимся Тулы в дни смертельной опасности нависшей над городом.
Тульская партийная организация, ее печать, агитаторы и пропагандисты, руководящие работники Обкома, горкома и райкомов ВКП(б) напоминали трудящимся Тулы о боевых традициях героического тульского пролетариата, который в октябре 1919 года показал образцы беспримерного героизма, стойкости и организованности в борьбе против белогвардейских полчищ.
Областная газета «Коммунар» поместила 13 октября 1941 года на своих страницах обширную статью, в которой рассказывалось о героических традициях тульского пролетариата годов гражданской войны. В статье приводилась клятва тульских рабочих, данная товарищу Ленину в 1919 году. В этой клятве тульские металлисты дали «социалистическую клятву умереть, но победить отечественных и иностранных империалистов». Тульские рабочие обещали В.И.Ленину «Удесятерить выработку оружия немедленно». Здесь же приводился и ответ В.И.Ленина тульским металлистам. Ленин писал в своей ответной телеграмме: «Приветствую от всей души решение тульского съезда металлистов удесятерить выработку оружия и прочее. Прошу сообщать мне ежемесячно почтой или оказией, какие именно фактические успехи по всем вашим решениям достигаются» в статье также рассказывалось, как тульские металлисты выполнили эту клятву, данную В.И.Ленину. Тульские заводы непрерывно посылали оружие на фронт, на защиту своего города шли тысячи оружейников и патронников. 14 октября 1919 года на фронт отправились 35 лучших товарищей, окончивших оружейно-технические курсы, жены и матери тульских рабочих, работницы тульских заводов обещали заменить всех мужчин, изготовлявших оружие на заводах, они поклялись, что «только через трупы работниц Деникин сможет войти в Тулу».
Напоминая о славных боевых традициях тульского пролетариата «Коммунар» писал: «С тех пор минуло 22 года. Сегодня злейшие враги всего человечества – фашистские варвары, снова рвутся к жизненным центрам нашей страны. Враг угрожает Москве и Туле. И снова, как и 22 года назад, поднялся советский город на защиту своей Родины, своих очагов, своих семей, сердца нашей великой Родины – красной Москвы. Велика ответственность трудящихся Тулы в эти грозные дни. Нужны большевистская организованность, выдержка, хладнокровие. Нужно сплочение всех сил, выше должна быть революционная бдительность и зоркость. Трудящиеся Тулы должны сделать все для помощи фронту, для победы над оголтелым врагом. В октябре 1919 года мы разбили и уничтожили Деникина около Тулы. В октябре 1941 года станем железной стеной у ворот родного города и разобьем чужеземных захватчиков – кровожадных фашистов. Наше дело правое! Мы победим!».
Изо дня в день областная газета «Коммунар» призывала трудящихся Тулы к стойкости, бдительности, дисциплине и самопожертвованию.
«Превратим Тулу в неприступную крепость обороны, – призывала газета в передовой статье 25 октября 1941 года, – Будем верны славным боевым традициям тульских пролетариев, грудью отстоявших сой родной город от белогвардейских полчищ в дни гражданской войны! Плечом к плечу вместе с Красной Армией будем оборонять Тулу, самоотверженно защищать подступы к советской столице!»
«Сделаем все для того, чтобы защитить нашу Тулу и не пустить врага к нашим родным очагам» – призывала газета в передовой статье от 26 октября 1941 года.
26 октября в Туле было введено осадное положение. Тульский городской комитет в своем постановлении от 25 октября 1941 года писал:
«О введении осадного положения.
Тульский городской комитет обороны постановляет:
1. Ввести с 26 октября 1941 года в городе Туле и прилегающих к нему районах осадное положение.
2. Организовать в городе Туле по улицам, в проездах строительство баррикад, противотанковых препятствий (рвов, надолбов), по окраинам города Тулы, окопов, блиндажей и приспособление зданий для борьбы с врагом.
3. Мобилизовать на строительство баррикад, противотанковых рвов и других оборонительных сооружений все население города от 17 до 50 лет.
4. Обязать начальника гарнизона и коменданта города установить уличное движение граждан и транспорта с 5 часов утра до 22 часов.
5. Охрану революционного порядка в городе и пригороде возложить на члена комитета обороны, коменданта города тов. Мельникова.
6. Всех нарушителей революционного порядка привлекать к строжайшей ответственности и предавать суду военного трибунала. Провокаторов, шпионов, злостных распространителей слухов и других агентов врага расстреливать на месте.
7. Обязать начальника гарнизона полковника Иванова и коменданта города тов. Мельникова издать приказ на основе настоящего постановления и вывесить его на видных местах в городе Туле».
Это постановление немедленно было принято и исполнено. Была проведена мобилизация всего трудоспособного населения для строительства оборонных сооружений, на всех дорогах, ведущих в Тулу, были выставлены заставы. По городу непрерывно патрулировали посты милиции. Работники НКВД вместе с партактивом ежедневно проводили массовые проверки жилых домов с целью выявления чужих элементов. Райкомами партии было выделено до 300 коммунистов для охраны заводов, предприятий, складов и магазинов в ночное время. Ночью бойцы комсомольско-молодежных истребительных групп были использованы в помощь милиции для патрулирования по городу и проверки документов.
Историческое для Тулы собрание городского партактива сыграло выдающуюся роль в деле мобилизации тульских партийных организаций и всех трудящихся города на отпор немецко-фашистским захватчикам.
С большим энтузиазмом трудящиеся Тулы строили оборонительные сооружения вокруг города, сотни заявлений были получены первичными партийными организациями и райкомами ВКП(б) от трудящихся Тулы о желании добровольно вступить в истребительные батальоны и во вновь формировавшийся Тульский рабочий полк.
27 октября 1941 года «Коммунар» вышел с тревожным лозунгом на первой полосе: «Все на защиту родной Тулы!»
В этот день на защиту священных рубежей древнего города оружейников вышел Тульский рабочий полк.
После собрания партийного актива райкомы и первичные партийные организации полностью перешли на военное положение. Райкомы ВКП(б) вооружили партийный, комсомольский, хозяйственный, профсоюзный и советский актив, перевели его на казарменное положение. Актив усиленно изучал гранаты, винтовку, пулемет, военную тактику, типографию, нес патрульную службу. Из бойцов вооруженного актива выставлялись заслоны в районах.
Работники обкома, горкома и райкомов ВКП(б) находились на заводах, на участках оборонительных сооружений. В областных и районных комитетах партии было установлено круглосуточное дежурство. Все работники районных комитетов партии находились на казарменном положении при райкомах. Большое количество работников райкомов ВКП(б) и ВЛКСМ, райисполкомов, прокуратуры и др. разослано по участкам для проведения массово-политической работы с населением.
22 октября 1941 года по решению Государственного Комитета обороны был создан Тульский городской комитет обороны. В тот же день вечером он приступил к работе. В городской комитет обороны входили: первый секретарь Тульского обкома и горкома ВКП(б) тов. Жаворонков (председатель), председатель исполкома Тульской областного совета депутатов трудящихся тов. Чмутов, начальник Тульского областного управления НКВД тов. Суходольский и командир 69 бригады войск НКВД полковник тов. Мельников.
Работа тульского обкома и горкома ВКП(б) была неотделима от работы Тульского городского комитета обороны. В лице тов. Жаворонкова осуществлялось единое руководство и все работники обкома, горкома и райкомов ВКП(б) выполняли задания обкома ВКП(б) и Городского комитета обороны одновременно.
Городской комитет обороны руководил всеми работами по созданию оборонительных сооружений, работой заводов по производству и ремонту вооружений для частей Красной Армии, формированием, вооружением и снабжением Тульского рабочего полка, эвакуацией оборудования и материальных ценностей тульских промышленных предприятий, а также эвакуацией населения, поддержанием порядка в городе в период осадного положения и т. д.
Городской комитет обороны имел тесную связь с командование 50 армии, оборонявшей Тулу. 1 ноября 1941 года тов. Жаворонков был назначен членом Военного Совета 50 армии, что обеспечивало единство руководства военной деятельностью гражданских организаций и боевой деятельностью частей 50 армии. Эта тесная связь Городского комитета обороны, с командованием 50 армии и со штабом тульского боевого участка осуществлялась также в помощи командованию 50 армии по сколачиванию частей армии, по снабжению их вооружением, снаряжением, обмундированием и проч.
Создание оборонительных сооружений
Важную роль в обороне Тулы сыграли оборонительные сооружения, которые были созданы по инициативе Тульского обкома и горкома ВКП(б) и Городского комитета обороны и осуществлены силами трудящихся города и частей Красной Армии под руководством тульской партийной организации.
Работы по созданию оборонительных сооружений проходили как на дальних, так и на ближних подступах к Туле. К созданию оборонительных сооружений на дальних подступах Тульский обком ВКП(б) приступил в начале октября 1941 г. на дальних подступах к Туле сооружались четыре оборонительных рубежа: первый рубеж – под г. Чернью; второй рубеж по реке Оке на линии Калуга – Лихвин – Белев; третий рубеж – на линии Павшино – Слобода – Никольское – Крюково – Житово – Щекино; четвертый рубеж на линии Ясная Поляна – Солосовка – Ясенка – Смирновка. Оборонительные работы на этих рубежах не были закончены, вследствие того, что они были начаты слишком поздно.
Оборонительные работы на ближних подступах к Туле начались 18 октября 1941 года и продолжались до 15 декабря 1941 года.
14 октября 1941 года командир 238 стрелковой дивизии полковник Коротков и комиссар обороны Тулы тов. Жаворонков издали приказ № 1 по организации оборонительных работ непосредственно вокруг Тулы. В этом приказе были намечены оборонительные участки, начальниками которых назначались секретари райкомов ВКП(б) города Тулы. Одновременно исполком Тульского областного совета депутатов трудящихся издал за подписью председателя исполкома тульского облсовета тов. Чмутова обязательное постановление, в котором говорилось:
1. Привлечь все трудоспособное население, проживающее в г. Туле и на территории Тульской области к трудовой повинности для выполнения оборонительных работ.
2. Возложить на исполкомы городских и районных советов депутатов трудящихся ответственность за организованное направление привлеченных к трудовой повинности граждан ан участки работ по указанию руководителей строительства («Коммунар» 22 октября 1941 года).
23 октября 1941 года образованный по постановлению Государственного Комитета обороны Тульский городской комитет обороны, своим первым постановлением издал решение «О строительстве укреплений вокруг города Тулы и в городе». В этом постановлении уточнялись задачи строительства оборонных сооружений, общее руководство всеми оборонительными работами возлагалось на члена Городского комитета обороны – командира 69 бригады войск НКВД тов. Мельникова.
Вот что было сказано в этом постановлении:
Первая баррикада у дома № 52 по ул. Коммунаров (пр-т Ленина). Публикуется впервые.
«1. Признать необходимым строительство оборонных сооружений вокруг города и в самом городе.
2. Руководство оборонными работами вокруг города возложить на тов. Мельникова.
3. Мобилизовать все трудоспособное население города на строительство оборонных сооружений.
4. Организацию людей, подвозку материалов возложить на секретарей РК ВКП(б) города Тулы и председателей райсоветов.»
Во исполнение этого постановления первые секретари районных комитетов ВКП(б) города Тулы – начальники оборонительных участков были проинструктированы на местности. В городе была произведена мобилизация всего трудоспособного населения. Оборонительные работы начались.
25 октября 1941 года на заседании Областного комитета ВКП(б) с участием заместителя командующего Брянским фронтом генерал-лейтенанта рейтер и члена Военного Совета того же фронта бригадного комиссара тов. Макарова был поставлен на обсуждение второй, уточненных вариант плана оборонительных сооружений, составленный членом Тульского городского комитета обороны тов. Мельниковым и представителями командования 50 армии. Было решено объединить первый и второй варианты плана оборонительных сооружений. Осуществление этого плана было поручено начальнику гарнизона города Тулы – полковнику Иванову.
Тщательная разработка плана создания оборонительных сооружений непосредственно вокруг Тулы и в самой Туле, уточнение всех данных по созданию оборонительных сооружений уже в ходе строительства этих сооружений, объясняется стремлением Тульского обкома ВКП(б), Городского комитета обороны и представителей воинских частей более продуктивно использовать трудовой подъем тульского населения, вышедшего на строительство оборонных рубежей, тем более что опыт их строительства на дальних подступах не дал желаемого результата. Эта тщательная разработка плана оборонительных сооружений имела в последствии, в дни жестоких схваток с врагом на окраинах Тулы большое значение, ибо в ходе обороны, на основе чета складывающейся обстановки происходило наращивание создания оборонительных сооружений вплоть до последних дней героической обороны города.
На ближних подступах к Туле и в самом городе было создано три оборонительных рубежа.
Первый рубеж был расположен в двух километрах от южной окраины Тулы. Он представлял собой обычный тип полевых фортификационных сооружений и системы инженерных заграждений: минных полей, противотанковых рвов и проволочных препятствий.
Второй и третий рубежи были сооружены в южной части города. Второй рубеж проходил по улицам Льва Толстого и технической, а третий рубеж тянулся от железнодорожного моста по Хомутовской улице, упираясь своими флангами в реку Упу. Эти рубежи представляли собой систему баррикад из дерева, шлакобетонных камней, металлического лома и другого материала. Баррикады имели амбразуры для стрельбы из пулеметов и винтовок, чередуясь с противотанковыми рвами. Баррикады прикрывались надолбами из двутавровых балок и рельсов, которые были зарыты на глубину до двух метров под углом 60–80 градусов. В проходах и проездах баррикад были установлены ежи из рельсов, были заготовлены мешки с песком. За баррикадами, на вероятных направлениях возможного прорыва танков, были установлены орудия и танки, как неподвижные огневые точки.
Вокруг города был создан противотанковый ров длинной около 6 километров, шириной 4 метра и глубиной 2,5 метра. Кроме того был создан второй пояс, который состоял из двойных противотанковых рвов в конце каждой улицы города.
Крупнейшие предприятия города (заводы № 38, 66, 176, 187, 314, городской телеграф, электрические подстанции, водопровод), городские и железнодорожные мосты были подготовлены к взрыванию.
В лесных массивах окрестностей Тулы были устроены завалы, как правило, минированные.
Эта разветвленная сеть оборонительных сооружений могла быть создана только в результате тщательной отработки плана создания оборонительных сооружений, повседневного контроля и руководства организацией оборонительных работ со стороны тульских партийных и советских организаций, Городского комитета обороны, энтузиазма и самопожертвования трудящихся Тулы в целее создания оборонительных сооружений.
Партийные, комсомольские, советские и профсоюзные организации Тулы выделили до 1200 человек своего актива с целью разъяснения трудящимся постановления Городского комитета обороны о строительстве укреплений и мобилизации масс на выполнение этой задачи. Районные комитеты ВКП(б) города Тулы непосредственно руководили оборонительными работами на участках своих районов. Не было ни одного работника из аппарата райкомов партии, который не был бы поставлен на тот или иной участок работы. Вот так были, например, распределены работники Пролетарского райкома ВКП(б) тов. Щербаков являясь начальником оборонительного участка, руководил одновременно строительством противотанкового рва и установкой проволочных заграждений. Второй секретарь райкома ВКП(б) тов. Абахов руководил мобилизацией населения района на строительства и заготовкой строительного материала и шанцевого инструмента. Секретарь райкома по кадрам тов. Ильин руководил подрывными работами при строительстве противотанкового рва. Зав отделом райкома по кадрам т. Николаев руководил организацией питания, работающих на оборонительных работах и т. п.
Это и подобное распределение работников райкомов ВКП(б) говорит о непосредственном руководстве всеми оборонительными работами со стороны тульских партийных организаций. На строительстве оборонительных сооружений работали тысячи людей. Уже в первый день 18 октября на работы вышло до 5 тысяч человек.
На оборонительном участке Центрального района города Тулы на южной окраине города (от Орловского до Воронежского шоссе) ежедневно работало до 4 тысяч человек. на оборонительном участке Пролетарского района города Тулы (от реки Тулицы до Епифанского шоссе) ежедневно работало до 2 тыс. человек. 90 % всех работающих составляли женщины. Все работы, несмотря на частые бомбардировки вражескими самолетами, артиллерийскую и минометную стрельбу, проводились беспрерывно. Трудящиеся Тулы работали с подлинным энтузиазмом, не обращая внимания на разрывы снарядов и мин. Повседневным явлением было перевыполнение заданных норм от 120 до 300 %. Так, например, бригада тов. Гилут (Пролетарский район) выполняла изо дня в день нормы на 120–170 %, бригада тов. Широкова выполняла нормы на 115–150 %. Бригады тов. Ратманова, Саенко, Шарапова выполняли нормы на 140–150 %. Рабочий Коломенцев выполнял ежедневную норму на 250 %, тов. Коновалов – на 275–300%
В период попытки немцев обойти Тулу с северо-востока и северо-запада и прорваться в Тулу с севера на северо-восточную окраину Тулы были брошены трудящиеся со всех районов города для создания там оборонительных сооружений. Работы производились под артиллерийским и минометным огнем, но туляки, ни на минуту не приостанавливали работы на оборонительных участках. Оборонительные сооружения, созданные по инициативе Тульских партийных организаций и Городского комитета обороны руками тульских рабочих, инженеров, служащих и домохозяек сыграли большую роль в обороне Тулы.
Тульский рабочий полк
Наиболее ярким показателем величайшей преданности большевистской партии и социалистической Родине, показателем политической зрелости Тульских рабочих и трудящихся, результатом огромной работы по военной подготовке трудящихся Тулы, проведенной Тульской партийной организацией, является создание Тульского рабочего полка.
Тульский рабочий полк был создан 23 октября 1941 года по постановлению Тульского городского комитета обороны. Как указывалось выше, истоки создания Тульского рабочего полка исходят из создания и боевой деятельности тульских рабочих истребительных отрядов и отрядов народного ополчения.
Постановление Тульского городского комитета обороны гласило:
«О формировании Тульского рабочего полка.
Объединить истребительные батальоны, отряды народного ополчения и организовать в гор. Туле к 26 октября 1941 года Тульский рабочий полк.
Перевести рабочий полк на казарменное положение, разместив его в помещениях Механического института.
Ответственными за формирование батальонов утвердить первых секретарей РК ВКП(б), секретаря обкома ВКП(б) по кадрам т. Шарапова и секретаря ГК ВКП(б) т. Филимонова.
23 октября 1941 года» (Архив Тульского городского комитета обороны).
Командиром Тульского рабочего полка был назначен начальник одного из отделов тульского областного управления НКВД – капитан А.Горшков, командовавший ранее, как указывалось выше, сводным отрядом тульских истребительных батальонов.
Формирование полка было проведено в период с 23 по 26 октября – т. е. в срок, назначенный Городским комитетом обороны. В райкомах партии была проведена большая работа по доукомплектованию, вооружению и снаряжению рабочих батальонов, влившихся в тульский рабочий полк. Райкомы партии были превращены в боевые штабы по формированию полка. Так, например, в райкоме партии Центрального района города Тулы в одной из комнат стояли пирамиды с винтовками. Здесь же вручалось оружие бойцам, зачисленным в тульский рабочий полк. Вместе с оружием и снаряжением бойцы получали удостоверения за подписью первого секретаря райкома ВКП(б) о том, что данный товарищ является бойцом тульского рабочего полка.
Сложность вооружения Тульского рабочего полка состояла в том, что все оборонные заводы были эвакуированы, а вместе с ними было эвакуировано и произведенное ими оружие. Кроме того, большое количество винтовок было выдано прибывшей в состав 50-й армии 413 сибирской стрелковой дивизии (Неточность. 413 сд начала выгрузку на ст. Узловая 1 ноября 1941 года, а 3 ноября вступила в бой под с. Дедилово. Видимо это были другие части 50-й армии. ЛАН). Для рабочего полка в Туле оставалось лишь 700 винтовок. Несмотря на все трудности, Тульский рабочий полк был сформирован в срок, указанный Городским комитетом обороны. В ночь с 26 на 27 октября командир Тульского рабочего полка капитан т. Горшков произвел смотр вновь сформированному полку. Полк в это время насчитывал 980 человек. Более половины личного состава составляли коммунисты и комсомольцы. Полк был разбит на подразделения, командирами которых были назначены бывшие кадровые младшие командиры и бойцы Красной Армии. Штаба полка, как такового, не было. При командире полка был начальник штаба полка, начальник связи и помощник по снабжению. Технических средств полк не имел. Полк имел на вооружении 20 винтовок «СВТ», винтовки системы «Маузер», несколько пулеметов, собранных из бракованных частей и учебных пулеметов и гранаты РГД.
По своему составу тульский рабочий полк объединял людей разных возрастов и профессий. Многие из бойцов рабочего полка имели на руках справки об освобождении от военной службы, но эти справки были забыты, так как каждый стремился отдать все свои силы, а если понадобится и жизнь за свой родной город. В Тульский рабочий полк пришел член ВКП(б) тов. Андреев – участник первой империалистической и гражданских войн. Не смотря на свой пятидесятилетний возраст и перенесенное тяжелое ранение во время гражданской войны, тов. Андреев настоял на зачислении его в рабочий полк. Токарь тульского оружейного завода Иван Никифорович Прохоров принес с собой винтовку, сделанную его дедом в 1899 году. Дед Прохорова воевал с этой винтовкой в русско-японскую войну и на ее ложе сделал 76 чуть заметных зарубок, по числу убитых им врагов. Во время революции 1905 года дед прибавил на ложе еще 6 зарубок – по числу убитых им жандармов. В 1914 году на войну пошел Никифор Прохоров, отец бойца рабочего полка. За шесть месяцев нахождения на передовых позициях он сделал 51 зарубку на ложе винтовки, по количеству убитых им немцев. На войне он был убит. Товарищи Никифора сохранили винтовку и привезли ее в Тулу. В 1918 году ее взял в руки, тогда 16 летний Иван Прохоров. За время гражданской войны он сделал столько зарубок по количеству убитых им белогвардейцев, что на ложе винтовки не осталось больше места. С этой винтовкой Иван Прохоров пришел в Тульский рабочий полк и в первые же дни боев убил 7 гитлеровцев.
В ряды Тульского рабочего полка продолжали вливаться бойцы даже в самый разгар боев. 30 октября в разгар боя к командиру рабочего полка подошел пожилой человек. Вынув из кармана красненькую книжечку, сказал: «Я коммунист, лежал больной. Когда услышал стрельбу, понял, что городу угрожает смертельная опасность. Не могу лежать. Мое место здесь. Дайте винтовку, буду бить фашистов». Это был тов. Щедров, впоследствии за отвагу и геройство награжденный орденом «Красной Звезды».
В Тульский рабочий полк влились представители рабочей интеллигенции. Среди бойцов рабочего полка были главный инженер Главнефтесбыта тов. Комаров, начальник бактериологического института тов. Садовников, начальник Мосбасуглеразведки т. Цукуров, директор Тульского областного Драмтеатра т. Самохин и др.
Согласно приказу председателя Тульского городского комитета обороны тов. Жаворонкова и начальника Тульского гарнизона, Тульский рабочий полк 27 октября 1941 года занял оборону по южной окраине города Тулы от выс. 225, 5 до Воронежского шоссе и Рогожинского поселка. 29 октября полку был придан батальон по охране шоссейных дорог, кавалерийский эскадрон, сформированный из добровольцев и насчитывающий 50 сабель и зенитная батарея 732 полка ПВО. 30 октября полк получил один танк без пушки и один средний танк. Первый танк в первом же бою вышел из строя, а второй был использован, как неподвижная огневая точка. Кавалерийский эскадрон вел непрерывную разведку по Воронежскому шоссе.
Ночью 29 октября прорвавшиеся к пригороду Тулы – Косой Горе немецкие танки в количестве 80 штук, две роты мотоциклистов и до полка немецкой пехоты предприняли первую попытку прорваться в Тулу по Орловскому шоссе. Противник был встречен стоявшими на обороне Тулы 156 полком НКВД, 732 полком ПВО и тульским рабочим полком. Защитники Тулы стойко приняли на себя первый удар врага, выдержав эту атаку. Противник потерял 19 танков (это немецкие потери 30.10.41. Прим. ЛАН) и до утра 30 октября не возобновлял наступления. 30 октября в 6.30 утра разведчики рабочего полка донесли о движении немецких танков на Рогожинский поселок, где стоял на обороне Тульский рабочий полк. Вражеские танки подошли на 400 метров к окопам полка и открыли огонь из башенных орудий. Немецкие автоматчики пошли в атаку. В это время вышла из строя приданная полку зенитная батарея 732 полка ПВО, вставшая на борьбу с наземным противником. Была нарушена связь с командным пунктом полка. Немецкие танки вплотную подошли к командному пункту. На них полетели гранаты, бутылки с горючей смесью. Несколько танков запылало, остальные повернули назад. С 8 часов утра до 12 часов дня сдерживал рабочий полк натиск врага, но под натиском превосходящих сил противника вынужден был отойти и оставить Рогожинский поселок. В это время на оборону южной и юго-западной окраины Тулы подоспели регулярные части 50-й армии (260 стрелковая дивизия, часть сил 290 сд и 447 корпусной артполк) (260 сд в количестве 200 человек держала оборону от Воронежского ш. до р. Упа с самого начала, 290 сд – выходила отдельными группами и сосредотачивалась за Упой, 447 КАП с утра 30 октября одной батареей бил по врагу. Прим. ЛАН).
Бои 29 и 30 октября были первым боевым крещением для бойцов и командиров Тульского рабочего полка. Многие туляки отдали свою жизнь, защищая свой родной город. Многие показали героизм и отвагу в боях. Лишь немногие оказались малодушными, бежав с поля боя. Об этих трусах командир полка тов. Горшков и комиссар т. Богомолов писали в своем донесении на имя председателя Тульского городского комитета обороны тов. Жаворонкова: «Мы считаем на дальнейшее для нашего полка необходимо….. б) незамедлительное возвращение в полк всех людей, отставших от полка и находящихся в Туле и Веневе, а этим обеспечить возвращение оружия, с которым они находятся» (Донесение командира и комиссара Тульского рабочего полка на имя председателя Городского комитета обороны т. Жаворонкова от 6 ноября 1941 года – архив Тульского городского комитета обороны).
Исключительную храбрость и отвагу показал в этом бою командир Тульского рабочего полка капитан т. Горшков. Когда под напором немецких танков в районе Рогожинского поселка дрогнули ряды рабочего полка, когда танки врага подошли вплотную к командному пункту, он сам лично уничтожал вражеские танки гранатами и бутылками с горючей смесью. Отбив атаку врага, тов. Горшков умело отвел полк на новые позиции и продолжал руководить боем, корректируя огонь нашей артиллерии с колокольни, превращенной в наблюдательный пункт.
Смертью храбрых в бою с немецкими фашистами погиб комиссар Тульского рабочего полка тов. Агеев. Он бесстрашно дрался с врагом и своим мужеством воодушевлял на борьбу с фашистами бойцов и командиров рабочего полка. В самый разгар боя 30 октября при выносе с поля боя раненых бойцов т. Агеев был убит.
Насколько силен был натиск врага и сопротивление бойцов Тульского рабочего полка свидетельствует тот факт, что за четыре дня боев (30 октября – 2 ноября 1941 года) полк потерял более половины своего личного состава. Из 980 человек состава полка на 2 ноября осталось 450 человек. В своем донесении от 6 ноября 1941 г. командир и комиссар Тульского рабочего полка просили председателя Городского комитета обороны тов. Жаворонкова обеспечить «пополнение полка новыми людьми из трудящихся города Тулы».
Обком и горком ВКП(б) откликнулись на эту просьбу и в ноябре 1941 года была проведена повторная партийная мобилизация в Тульский рабочий полк.
С первого дня существования Тульского рабочего полка была в нем и во всех его подразделениях были созданы партийная и комсомольская организации. За период боевых действий было проведено два делегатских партийных собрания. Одно было посвящено вопросу борьбы за высокую железную дисциплину, другое – о приеме в партию. Выше указывалось о том, что более половины состава Тульского рабочего полка составляли коммунисты и комсомольцы. Только в первые дни ожесточенных боев в партийную организацию поступили заявления о приеме в партию от 10 человек. Все они были приняты в кандидаты партии. В партию Ленина-Сталина шли лучшие люди полка, показавшие в боях мужество и отвагу. Боец рабочего полка В.П.Ефимов в своем заявлении писал: «В партийную организацию Тульского рабочего полка. От Ефимова В.П.
Ввиду того, что городу Туле угрожает опасность, я вступил в тульский рабочий полк на защиту города Тулы и готов отдать свою жизнь в борьбе с фашистскими захватчиками. Прошу принять меня в партию Ленина-Сталина и, если я погибну от руки фашистских извергов, то прошу считать меня членом партии. В.Ефимов» (Архив Тульского обкома и горкома ВКП(б)
Желание т. Ефимова было осуществлено. Вскоре он вместе с другими бойцами рабочего полка был послан в разведку для выполнения важного задания. При переходе линии фронта он был задержан немцами, при оказанном сопротивлении тяжело ранен, а затем убит. Позднее, когда был найден труп т. Ефимова было обнаружено, что он подвергся жестокой пытке. Немцы отрезали ему уши, голова была разбита тяжелым предметом, нос от сильного удара был сплющен, грудь проколота штыком. Молодой коммунист выдержал жестокие пытки, но враги от него ничего не могли добиться.
В полку проводилась большая агитационно-массовая работа. Среди бойцов и командиров проводились беседы, впускались боевые листки, полк регулярно снабжался газетами.
Исключительное влияние на укрепление морального духа бойцов и командиров, на укрепление железной воинской дисциплины оказал доклад товарища Сталина о 24-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции и его речь на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года.
6 ноября 1941 года происходил любопытный разговор по прямому проводу между членом Государственного Комитета Обороны тов. Маленковым и председателем Тульского комитета обороны тов. Жаворонковым. Выслушав краткий доклад тов. Жаворонкова об обстановке в Туле, тов. Маленков ответил на вопросы тов. Жаворонкова о задачах дальнейшей работы, контрвопросом: «Радио у вас работает? Часиков в шесть настройтесь на Москву и вам будет все ясно» (Из неопубликованной дневника председателя Тульского городского комитета обороны тов. Жаворонкова).
Руководитель тульских большевиков понял, что вечером предстоит какая-то важная передача. Все руководящие работники обкома и горкома ВКП(б) были посланы на заводы, в цеха, в рабочие формирования, в воинские части для коллективного слушания радио. Тульские рабочие, колхозники, интеллигенция воины Красной Армии услышали в этот день голос своего вождя. Все стало ясно.
Командир и комиссар Тульского рабочего полка были предупреждены о предстоящей передаче по радио из Москвы лично тов. Жаворонковым. Было организовано коллективное радиослушание. Доклад был кратко записан и доведен до сведения всех бойцов, которые находились на передовой линии, не могли слушать доклад товарища Сталина. Наутро были получены газеты с докладом вождя и агитаторы довели до каждого бойца полный текст исторического доклада.
Бойцы и командиры рабочего полка с величайшим подъемом встретили доклад товарища Сталина и на кратких митингах дали торжественную клятву, во что бы то ни стало защитить Тулу от немецко-фашистских захватчиков. Эта клятва было подтверждена героическими подвигами бойцов и командиров рабочего полка.
В боях с немецкими захватчиками пример героизма и отваги показывали коммунисты и комсомольцы – бойцы и командиры рабочего полка. Вместе с ними героически дрались и непартийные большевики. Как подлинный патриот своей Родины умер комиссар эскадрона тов. Садовников. Конная разведка тов. Садовникова была окружена в районе Басово немецкими танками. Будучи раненым и не желая сдаваться врагу, он последнюю пулю оставил для себя. Советские воины в плен не сдаются – таков героический пример отважного комиссара. Выдержку и смекалку в бою с врагом показал командир роты рабочего полка тов. Елисеев. В самый разгар боя артиллерийский расчет орудия, которое поддерживало рабочий полк, был полностью выведен из строя. Орудие замолчало. Тогда тов. Елисеев никогда ранее не стрелявший из пушки, подбежал к орудию, зарядил его и без панорамы (она была разбита снарядом) навел орудие на колокольню, где находился вражеский наблюдательный пункт. С четырех выстрелов наблюдательный пункт противника был уничтожен.
Мужество и смелость в бою показал комиссар батальона рабочего полка тов. Ховаев. 30 октября, во время немецкой атаки на линию обороны полка, вдруг замолчал наш пулемет. Весь пулеметный расчет был выведен из строя. Создалась смертельная опасность на этом участке обороны. «Нет, не умертвить гадам нашего пулемета» – воскликнул тов. Ховаев и, прикрываясь местностью, побежал к пулемету. Весь участок в 70–80 метров, отделявший отважного комиссара от пулемета простреливался немцами. Сотни глаз следили за тов. Ховаевым. Два раза он падал плашмя, поднимался и снова делал перебежку. Наконец он подбежал к пулемету. Все облегченно вздохнули, когда пулемет снова заговорил. Кольцо трассирующих пуль роилось у пулемета, но тов. Ховаев продолжал поливать немцев пулеметным огнем. Положение на этом участке обороны было выправлено. Ховаев несколько месяцев сражался в Тульском рабочем полку и в одном из боев погиб смертью храбрых.
Пример борьбы с танками врага показал командир взвода рабочего полка тов. Гудков. В первом же бою тов. Гудков умело поджег вражеский танк при помощи бутылки с горючей смесью. Его примеру последовали многие бойцы рабочего полка.
Комсомолец – разведчик т. Гуфельд совершил ряд подвигов, которые вошли в историю Тульского рабочего полка. (Наших бойцов) беспокоил немецкий автоматчик, засевший в одном из домов на окраине города. Тов. Гуфельд получил приказ – снять автоматчика. Он подполз у дому и гранатой уничтожил фашиста. Через некоторое время он снова получил ответственное задание – разведать расположение вражеских артиллерийских позиций. Задание было выполнено. За четыре дня пребывания во вражеском тылу он сумел установить расположение артиллерии противника с абсолютной точностью. Действиями нашей артиллерии батарея врага была уничтожена. Тов. Гульфельд неоднократно ходил в разведку в тыл врага и в середине ноября при переходе линии фронта был убит немецкими бандитами.
Комсомолка Клава Чурляева в первые дни боев под пулеметным огнем вынесла с поля боя около 60-ти раненых бойцов и командиров. Бойцы и командиры полка любовно назвали ее «дочкой».
Десятки примеров героизма, отваги, смелости и умелой борьбы с врагом показали бойцы и командиры тульского рабочего полка при обороне города. Тульский обком и горком ВКП(б), Городской комитет обороны обращали исключительное внимание на руководство боевой деятельностью полка. Председатель Тульского городского комитета обороны часто бывали в окопах, воодушевляли бойцов, давали деловые советы, призывая к стойкой и упорной обороне города. По инициативе тов. Жаворонкова и председателя исполкома облсовета депутатов трудящихся тов. Чмутова полк был вовремя снабжен теплой одеждой, обувью и необходимым снаряжением. Это еще больше укрепило политико-моральное состояние рабочего полка. В своем донесении от 6 ноября 1941 года командир и комиссар рабочего полка писали:
«Ход военных действий на фронте вам известен, однако, считаем необходимым сообщить вам о том, что, не смотря на жестокую канонаду и бандитские налеты крупной группы самолетов противника, политико-моральное состояние бойцов рабочего полка остается на высоком уровне. За последние три дня раненых и убитых бойцов полк не имеет, что указывает на укрепление дисциплины, повышения боевых качество бойцов. Занятая нами линия обороны сдерживается. Фашистские бандиты на прорыв не допускаются и допущены не будут» (Из донесения командира и комиссара Тульского рабочего полка председателю Тульского городского комитета обороны т. Жаворонкову от 6 ноября 1941 года. Архив Тульского городского комитета обороны).
По решению Городского комитета обороны гласило: «О вручении знамени обкома и облисполкома Тульскому рабочему полку.
В ознаменование 24-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции, за проявленную храбрость и мужество в борьбе с германским фашизмом, вручить знамя обкома ВКП(б) и облисполкома Тульскому рабочему полку.
7 ноября 1941 года» (Архив Тульского комитета обороны).
8 ноября 1941 года на передовых позициях, в подвале одного здания тов. Жаворонков, вручая знамя полку, сказал:
«Исстари известно, что вражеская нога много веков не была в древнем русском городе Туле. Фашистские борзописцы обещали взять Тулу в 21 октября. Не вышло. Фашисты перенесли срок на 30-е, сорвалось и это. Заявили, что возьмут Тулу 7-го ноября. Не вышло и не выйдет. Под Тулой мы пачками истребляем фашистскую нечисть и истребим ее подчистую» («Московский большевик» – газета МК ВКП(б) 15 ноября 1941 г.).
Входя в состав созданного в помощь штабу 50 армии Тульского боевого участка, Тульский рабочий полк. В течение всего периода обороны Тулы находился на передовой линии, стойко и упорно оборонял порученные ему рубежи. Он участвовал в контрнаступлении частей 50 армии, в разгроме тульской группировки немцев, в изгнании немецких войск из Тульской области. С боями он прошел путь от Тулы до Калуги, 22 декабря 1941 года был преобразован в регулярную часть Красной Армии (Неточность. Тульский рабочий полк переформирован в 766 стрелковый полк 217 стрелковой дивизии 7 марта 1942 года. Прим. ЛАН).
Создание и боевая деятельность Тульского рабочего полка ярко отражает большевистские качества, которые воспитывала партия Ленина – Сталина у рабочего класса нашей страны и всего трудящегося населения. Эпоха великих социалистических пятилеток создала в советском народе неиссякаемую творческую силу, выдвинула новые движущие силы в развитии советского общества. Миллионы советских людей по призыву товарища Сталина пошли без тени колебания в истребительные батальоны, отряды народного ополчения, в рабочие полки, потому что они беззаветно поддерживали политику, проводимую партией Ленина – Сталина, политику, которая полностью отражает думы и чаяния советского народа в его борьбе за честь, свободу и независимость нашей Социалистической Родины против немецко-фашистских захватчиков. Миллионы советских людей пошли в рабочие формирования потому, что в нашей стране был создан такой прочный тыл, какого не имела ни одно государство в истории человеческого общества. Трудящиеся советской страны в ответ на вероломное нападение гитлеровской армии на Советский Союз, превратили нашу страну в единый боевой лагерь борьбы против немецких захватчиков. Создание и боевая деятельность рабочих формирований лишний раз подчеркивает неисчерпаемость людских резервов в нашей Советской стране и готовность всего Советского народа встать на защиту священных рубежей советской Родины. Горя священной ненавистью против заклятого врага, не желая превратиться в рабов германских фашистов, советские люди в самые тяжелые минуты встали на защиту своих сел и городов в составе рабочих формирований вместе с Красной Армией грудью защитили каждую пядь советской земли.
Боевая деятельность Тульского рабочего полка отражает все эти качества советского народа, воспитанные партией Ленина – Сталина, и боевой деятельности Тульского рабочего полка отразилась вся работа, проделанная Тульской партийной организацией по подготовке трудящихся Тулы к войне. Являясь показателем политической зрелости тульских рабочих и трудящихся города и их беззаветной преданности большевистской партии и социалистической Родине, Тульский рабочий полк, сформированный на добровольных началах, своей боевой деятельностью в период стойкой и упорной обороны Тулы, представлял собой живой итог той громадной организаторской и воспитательной работы, которая была проделана Тульской партийной организацией под руководством ЦК ВКП(б) и товарища Сталина за годы социалистических пятилеток и в период Великой Отечественной войны среди трудящихся города Тулы.
Бывший директор Тульского рыбокоптильного завода, участник первой империалистической и гражданских войн, начальник штаба батальона Тульского рабочего полка тов. Потапов, метко и образно выразил думы всех туляков во время обороны своего родного города. Он сказал: «Ключи от нашего города мы несли в своей душе. Лучше было умереть, чем открыть разбойникам двери родного дома» («Коммунар» 1 ноября 1941 года).
Боевая деятельность Тульского рабочего полка продолжается в составе регулярных частей Красной Армии. Тульские оружейники и патронники свято хранят боевые традиции туляков. С именем Сталина на устах продолжают громить немецких захватчиков, истребляя их и изгоняя из священной советской земли.
Работа тульских заводов и предприятий в период обороны города
Перед Тульской партийной организацией стояли две задачи в организации работы тульских заводов и предприятий в дни обороны города.
Первая задача состояла в том, чтобы обеспечить эвакуацию вглубь страны оборудования и материальных ценностей тульских заводов, сохранить ценное оборудование и высококвалифицированные кадры доменщиков, оружейников и патронников, в кратчайший срок пустить в ход Тульские заводы на новом месте.
Вторая задача состояла в том, чтобы материально обеспечить Тульскую оборону, помочь воинским частям, оборонявшим Тулу, в снабжении оружием и ремонте вооружения.
Обе эти задачи были выполнены успешно партийной организацией и тульскими рабочими.
На основании решения Государственного Комитета Обороны 8 октября 1941 года в Туле был получен приказ Народного комиссариата вооружения СССР об эвакуации в кратчайший срок тульских оборонных заводов. По указанию члена Государственного Комитета Обороны Л.П.Берия для этой цели было выделено потребное количество вагонов. Тульский областной, городской и районные комитеты ВКП(б), заводские партийные организации сразу же приступили к выполнению этой важнейшей задачи.
В Тулу прибыл зам. Наркома вооружений тов. Сергеев, который непосредственно руководил организацией эвакуации оборудования и материальных ценностей тульских заводов. В течение всего периода эвакуации на заводах безвыходно находились представители обкома, горкома и райкомов ВКП(б). Были разработаны планы эвакуации на каждом заводе, проинструктированы руководители цехов, отделов и участков. Были проведены специальные собрания рабочих на каждом заводе. В целях обеспечения быстрейшей погрузки на территории заводов были построены специальные погрузочные площадки. Работа по погрузке оборудования, материалов и людей проходила непрерывно круглые сутки. Во время эвакуации, как рабочие, так и инженерно-технический и административный состав выполняли самые тяжелые и черновые работы по погрузке. Эвакуация ряда заводов проходила в условиях осадного положения, когда немецкие захватчики рвались к Туле. Несмотря на артиллерийский, минометный обстрел и бомбардировки с воздуха, рабочие, инженеры и техники, зачатую рискуя своей жизнью, днем и ночью производили эвакуацию материальных ценностей и оборудования. Рабочие завода № 176 объявили себя мобилизованными, перешли на казарменное положение и в течение нескольких суток не выходили из завода, пока эвакуация не была закончена.
В течение всего периода эвакуации партийные организации заводов проводили среди рабочих, инженеров и техников и их семей большую разъяснительную агитационно-массовую работу. Беседы и читки газет проводились в общежитиях, цехах, в вагонах. Основное внимание обращалось на разъяснение текущего момента, переживаемого страной и обеспечение быстрого и организованного проведения эвакуации.
Громадное значение в деле обеспечения эвакуации материальных ценностей и оборудования тульских заводов имела героическая борьба частей Красной Армии, сдерживавших противника в районе Мценска, на дальних и ближних подступах к Туле. Только беззаветное мужество частей Красной Армии и самоотверженная работа рабочих, инженеров и техников позволила эвакуировать полностью в срок оборудование и материальные ценности тульских заводов.
Большинство заводов было эвакуировано в срок и полностью. Так, например, оборудование и материальные ценности завода № 539 были эвакуированы в течение 18 дней; одновременно были эвакуированы квалифицированные рабочие этого завода, инженерно-технический персонал и их семьи. Оборудование и материальные ценности завода № 176 были эвакуированы полностью к 26 ноября 1941 года. Полностью были вывезены оборудование и материальные ценности завода № 314.
Тульская партийная организация и рабочие тульских заводов хорошо справились с решением второй задачи – материального обеспечения обороны города, помощи частям Красной Армии в производстве и ремонте вооружения.
Во время героической обороны Тулы, в Городской Комитет Обороны поступали многочисленные просьбы от воинских частей и соединений о снабжении их оружием, о производстве различного вооружения. Необходимо было также организовать снабжение оружием и ремонт вооружения для Тульского рабочего полка, для создания отрядов истребителей танков, для партизанских отрядов и диверсионных групп. Поэтому в ноябре 1941 года Тульским городским комитетом обороны был издан ряд постановлений о производстве и ремонте оружия, шанцевого инструмента и других видах военного снабжения в оставшихся после эвакуации цехах тульских заводов.
13 ноября были изданы постановления о ремонте стрелкового оружия на заводе № 66, о ремонте танков на заводе № 176, о производстве 82 мм минометов на заводе 66. 15 ноября было издано постановление о ремонте стрелкового оружия на заводе № 314, а 23 ноября – о производстве 37 мм минометов на заводе № 187. В декабре было издано постановление об организации ремонтной базы танков и автомашин на Тульском машиностроительном заводе НКПС.
Вследствие того, что оборудование заводов все было эвакуировано, а оставшиеся старые, считавшиеся негодными в мирное время станки требовали капитального ремонта. Тульские рабочие немедленно приступили к ремонту и использованию оставшегося на заводах оборудования. Одновременно с этим Городской комитет обороны принял ряд решений о передаче оборудования мелких промышленных предприятий, указанным выше заводам. Так, например, по постановлению Городского комитета обороны заводу № 314 передавалось оборудование из ремесленного училища № 1, из механического техникума, из промартели им. Володарского и из Радиозавода. Некоторое оборудование перераспределялось между заводами. Так, например, по постановлению Городского комитета обороны завод № 66 получил необходимое оборудование с завода № 176, паровой молот с завода № 38 и т. д. так собиралось оборудование для заводов, возникавших на месте эвакуированных.
Однако одним сбором оборудования дело ограничиться не могло. Нужны были кадры квалифицированных рабочих. На заводах после эвакуации оставались лишь спецгруппы для выполнения заданий по взрыванию заводов на случай вторжения немцев в Тулу. Небольшое количество рабочих оставшихся в Туле было распущено по домам. Надо было собрать этих рабочих, найти старых производственников, давно уже вышедших на пенсию, чтобы в кратчайший срок осуществить постановление Городского комитета обороны: начать ремонт танков, автомашин, ремонт и производство стрелкового оружия, шанцевого инструмента и других видов вооружения и снаряжения.
Руководители заводов и партийные организации приложили все усилия, чтобы собрать необходимые кадры рабочих. Завод № 539 получил задание от Городского комитета обороны об организации производства броне стрелковых щитков, пулеметных бронемашин, саперных лопат и ломов. Сразу же были приняты меры к тому, чтобы собрать необходимые кадры рабочих. Основные работы по выполнению этого задания падали на котельно-сварочный цех, в котором не было ни одного рабочего, не было электросварщиков и автогенщиков, не было ни одного электросварочного и автогенного аппарата. Прежде всего, был найден бригадир котельно-сварочного цеха тов. Семенов, которому предложили в двухдневный срок собрать оставшихся в Туле электросварщиков и автогенщиков. Это поручение было выполнено. На третий день в котельно-сварочный цех явилось 18 рабочих. Одновременно главному энергетику завода тов. Новикову предложили смонтировать не менее пяти электросварочных и автогенных аппаратов. Это поручение также было выполнено и цех приступил к работе.
Руководители и парторганизация завода № 314 для выполнения задания Городского комитета обороны по ремонту и производству стрелкового оружия быстро собрали 25 человек рабочих, которые и осуществляли выполнение этого задания.
Так собирались необходимые кадры рабочих в оставшихся цехах тульских заводов.
Чем больше усложнялись задачи по обороне Тулы, тем сложнее ставились задачи перед партийными организациями и рабочими заводов.
Во время обороны Тулы воинские части предъявляли требования к тульским заводам о производстве вооружения, которое никогда ранее этими заводами не производилось. Рабочие, инженеры и техники быстро осваивали того или иного вида вооружения. На заводе № 314 в короткий срок было освоено и пущено в производство стрелковых броне щитков и пулеметных башен на заводе № 539, прошло несколько стадий, прежде чем была постигнута необходимая толщина брони. На заводе № 176 быстро было освоено и пущено в производство изготовление лопат – минометов и мин к ним. На заводе № 66 было освоено производство 82 мм минометов. Этот вид оружия никогда ранее не изготовлялся на тульских заводах и выпуск первой партии минометов превратился для рабочих завода № 66 в праздник. По специальном постановлению Тульского городского комитет обороны, изготовленный 82 мм миномет за № 1 был в торжественной обстановке передан тульскому рабочему полку. Постановление тульского городского комитета обороны от 1 декабря 1941 года гласило: «Передать миномет калибром 82 мм № 1, изготовленного тульскими оружейниками Тульскому рабочему полку, находящемуся на передовых позициях, громящему фашистские полчища, защищающему подступы к нашей столице – Москве и город Тулу» (Архив Тульского городского комитета обороны).
Бойцы Тульского рабочего полка с радостью приняли этот подарок и вскоре могли рапортовать тульским оружейникам о результатах боевой работы этого миномета. За первые полгода из этого миномета было выпущено по врагу около 3-х тысяч мин, уничтожено более 400 немецких солдат и офицеров, 31 пулеметный расчет и 12 вражеских минометных расчетов.
Работы тульских заводов не ограничивались ремонтом и производством вооружения. Во время прорыва немецких войск в ноябре 1941 года, фашисты разрушили также высоковольтную линию электропередачи с Каширской электростанции. Поступление электроэнергии в Тулу прекратилось. Не стало света, остановились станки, водопровод, хлебозаводы. Тульским городским комитетом обороны сразу же были приняты меры к обеспечению города электроэнергией. 26 ноября 1941 года Городской комитет обороны писал в своем постановлении: «о снабжении города электроэнергией. Тульский городской комитет обороны постановляет: 1. В связи с тем, что поступление электроэнергии с Каширской электростанции прекратилось, так как противником линия электропередачи разрушена в районе боев под Каширой, обязать руководство Н-ского завода в течение трех суток восстановить свет мощностью 1.000 киловатт. 2. Первоочередно электроэнергией обеспечить работу госпиталей, хлебзаводов, связи» (Архив Тульского комитета обороны).
Задача по восстановлению турбины в 1000 киловатт была поручена специалистам завода № 176. в тот же день 26 ноября руководство и партийная организация завода собрала группу квалифицированных рабочих и специалистов. Была составлена бригада, которая работала день и ночь перерыва и в срок указанный Городским комитетом обороны и самоотверженной работой, турбина была смонтирована. Город получил свет. Заработали мельницы, предприятия, водокачка. В результате этого мероприятия Тульского городского комитета обороны и самоотверженной работы рабочих и специалистов завода № 176 население Тулы бесперебойно в течение всего периода осадного положения города имел хлеб, воду свет. Бесперебойно работали тульские заводы и предприятия.
Другой пример: для снабжения горячей пищей бойцов и командиров Тульского рабочего полка, находящегося на передовых позициях, необходимо было организовать изготовление и доставку пищи. Это можно было осуществить только путем восстановлением работы городской фабрики – кухни № 2. оказалось, что котельная фабрики – кухни вышла из строя. Была нарушена водопроводная магистраль, остановилось два котла и водяное отопление было выведено из строя. По постановлению Тульского городского комитета обороны от 30 октября 1941 года восстановление инфраструктуры было поручено руководству завода № 539. в короткий срок это задание было выполнено. Были найдены рабочие и специалисты, которые в трехдневный срок восстановили парокотельню. Бойцы и командиры тульского рабочего полка с 4 ноября стали получать с фабрики кухни горячую пищу, которую в термосах подвозили к окопам тульского рабочего полка.
С первого дня войны интенсивно работали железнодорожники Тульского железнодорожного узла. Тульский железнодорожный узел, связывающий юг с севером, имел большое значение в деле выполнения задач по эвакуации материальных ценностей и населения с юга и обеспечения воинских перевозок. С первых дней войны чувствовалась напряженность в работе по продвижению железнодорожных составов. До войны через Тульский железнодорожный узел проходило 32–36 пар поездов, а в октябре 1941 года проходило до 100 пар поездов в сутки. Эта обстановка заставила перестроить всю работу железнодорожного узла. Вся наличная техника была пущена в эксплуатацию, осуществился переход на спаренную езду. Тщательно подбирались кадры работников и паровозы для маршрутных поездов. Усилилось движение кривоносовцев военного времени. Особенно, много туляков – железнодорожников работало на подступах к Смоленску. Железнодорожники возвращались в Тулу вместе с отходящими частями Красной Армии, приводя свои паровозы и составы. Так, например, машинист тов. Мельников (член ВКП(б)) привел свой паровоз в Тулу в полной исправности. Молодой коммунист т. Мирошник был ранен и все же привел свой паровоз в Тулу.
В конце августа 1941 года среди руководящего состава Тульского железнодорожного узла возникла мысль преподнести подарок Красной Армии – построить своими силами и средствами бронепоезд. Посоветовавшись с первым секретарем Тульского обкома и горкома ВКП(б) т. Жаворонковым и получив от него поддержку и помощь, железнодорожники приступили к осуществлению постройки бронепоезда. На совещании специалистов были выделены руководители постройки бронепоезда, – инженеры Тульского железнодорожного узла т.т. Королев и Самойлов. Было решено построить бронепоезд их семи единиц, из них первые два вагона бронированные. Вначале встретились с трудностями: не было ни расчетов, ни чертежей, ни типового бронепоезда. Старейшие железнодорожники помогли в решении этих вопросов. Встал вопрос: из чего делать броню? Взяли четырехосные вагоны, сделали двухслойную обшивку из 12–16 мм железа, укрепили ее шлакобетоном. Эту броню испробовали и результаты оказались положительными: снаряд 76 мм орудия броню не пробил. Бронепоезд был вооружен 76 мм орудием, противотанковыми орудиями, крупнокалиберными и станковыми пулеметами. Непосредственное участие в постройке бронепоезда принимал первый секретарь Тульского обкома и горкома ВКП(б) т. Жаворонков. Он помог достать железо, вооружение для бронепоезда, обеспечил военно-технической консультацией, связав строителей бронепоезда со специалистами железнодорожного полка. Прислал в помощь железнодорожникам электросварщиков с завода НКПС. Четыре раза на совещаниях специалистов у тов. Жаворонкова обсуждались проекты постройки бронепоезда и лишь четвертый проект был утвержден. Своей стахановской работой железнодорожники обеспечили быструю постройку бронепоезда. К постройке бронепоезда было приступлено в сентябре, а в октябре 1941 года он был уже построен. Особенно отличились своей самоотверженной работой при постройке бронепоезда инженеры Королев и Синецкий, мастер инструментального цеха Тульского депо, старый железнодорожник тов. Беспалов, железнодорожники Лаврентьев и Силаев. Партийная организация Тульского железнодорожного узла выделила для бронепоезда своих лучших коммунистов – машинистов Ермакова, Шухова и Субботина. Они принимали участие во всех боевых операциях бронепоезда. В октябре 1941 года бронепоезд был передан одной воинской части и под названием «Туляк» принимал участие в обороне города Тулы, находясь в расположении оружейного завода и ведя артиллерийскую стрельбу по противнику. Впоследствии, по окончании Тульской обороны бронепоезд убыл на станцию Узловая и затем принимал участие в боях под Харьковом.
Интенсивно работал Тульский железнодорожный узел в период эвакуации оборудования и материальных ценностей тульских заводов. Партийная организация тульского железнодорожного узла сумела мобилизовать своих коммунистов и всех железнодорожников узла на быструю и организованную работу по обеспечению эвакуации. Подвижной состав и паровозы подавались круглые сутки. На погрузке работали ежедневно 50–60 железнодорожников. Начальник станции тов. Щадский, дежурный по станции тов. Синицын, машинисты т.т. Сурков и Смыков находились на погрузочных площадках завода, не уходя домой по нескольку суток, работали одновременно и за составителей поездов, из стрелочников, и за сцепщиков. Погрузочная работа была организована хорошо. Свое железнодорожное имущество железнодорожники эвакуировали полностью.
Большую работу проела парторганизация тульского отделения «Мосэнерго» по обеспечению бесперебойной работы тульской электрической подстанции. 27 октября 1941 года, когда нависла непосредственная угроза над городом, было проведено короткое мобилизационное собрание парторганизации. Коммунисты обсудили свои задачи, которые состояли в обеспечении бесперебойной работы подстанции, организации связи со службой ВНОС и охране электросети. Коммунисты были расставлены по объектам: 64-я подстанция, 178 подстанция, городская черта, Медвенский водопровод, Щекинская черта и т. д. все было подготовлено на случай взрывания объектов. Во время обороны города, инженеры, техники и монтеры самоотверженно работали по выполнению возложенных на них задач. Под огнем противника восстанавливали они кабельную и воздушные сети. За 40 дней обороны города ими было восстановлено около 400 километров разрушенной кабельной и воздушной сети. Пример отваги и групповой доблести показывали коммунисты-энергетики.
Члена ВКП(б) – мастера линейных работ т. Долгова всегда видели в самых опасных местах, где надо было восстанавливать электросеть. Хорошо организовал работу своих подчиненных начальник кабельной сети тов. Константинов. Коммунистка Шпагина – дочь старого производственника – отказалась от эвакуации и работала в течение всего периода обороны города по обеспечению рабочих и инженеров отделения «Мосэнерго» горячей пищей и стиркой белья.
Бесперебойно работала Тульская телефонная станция. Твердо, стоя на своих постах, работники телефонной станции обеспечивали четкую работу телефонной сети. В одном из районов города минометным огнем был поврежден телефонный кабель. Бригада монтеров под руководством техника т. Николаева, несмотря на минометный обстрел, быстро ликвидировала повреждения. Часто нарушалась телефонная связь с частями Красной Армии, находившимися на южной окраине Тулы, но линейный надсмотрщик тов. Звегинцев всегда быстро и оперативно восстанавливал нарушенную связь. В течение всего периода Тульской обороны в городе бесперебойно работал Хлебзавод № 2. в Центральном районе города в дни осады начал работать диспансер. Городская поликлиника № 1 была превращена в военный госпиталь.
Таким образом, тульские рабочие, инженеры и техники успешно разрешили обе задачи, вставшие перед тульскими заводами в период обороны города. Под руководством своей партийной организации в срок и полностью эвакуировали оборудование и материальные ценности тульских заводов в глубь страны, а в оставшихся цехах заводов организовали производство и ремонт вооружения, обеспечив материальную оборону своего родного города.
Эвакуированные тульские заводы вскоре начали работу на новом месте, в глубоком тылу нашей страны. Это мероприятие, проведенное тульской партийной организацией под руководством ЦК ВКП(б) и лично товарища Сталина имело большое значение в деле сохранения оборудования и материальных ценностей тульских заводов и обеспечения их работы на новом месте для нужд фронта.
Своевременная эвакуация всех основных промышленных предприятий из временно оккупированных и прифронтовых районов на Восток, небывалое в истории перемещение производительных сил в глубь страны сыграло выдающуюся роль в ходе Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Благодаря прозорливости великого Сталина, благодаря героической работе миллионов рабочих, инженеров и техников оборонные заводы были полностью вывезены вглубь страны, где быстро монтировались и пускались в ход, продолжая на новом месте производство оружия и боеприпасов, необходимых Красной Армии для разгрома немецких оккупантов. Тульские рабочие, инженеры и техники с честью справились с этой задачей. Под руководством своих партийных организаций они в короткий срок осуществили эвакуацию и развертывание работы тульских военных заводов на новом месс те. На месте старых эвакуированных заводов во время Тульской обороны, начали свою работу по ремонту и производству вооружения оставшиеся цехи этих заводов. Обеспечивая заявки воинских частей по ремонту и производству вооружения, рабочие и инженерно-технические работники тульских заводов в условиях осадного положения города осваивали производство новых видов вооружения, никогда ранее не производимых на тульских заводах (ППШ, 82 мм минометы, лопаты-минометы и т. п.).
Тульские рабочие проявили героизм и самопожертвование, находясь непрерывно на заводах, отдыхая лишь по два-три часа в сутки. Часто ремонт вооружения происходил непосредственно на передовых позициях. Так, например, рабочие и инженерно-технические работники завода № 176 – начальник артполигона т. Кузьмин, токарь т. Платонов и фрезеровщик т. Заварзин производили ремонт артиллерийских орудий непосредственно на передовых позициях под огнем противника. Таких примеров было много.
Тульские рабочие, инженеры и техники своей стахановской работой не только обеспечивали воинские части производством и ремонтом вооружения, но обеспечивали и другие потребности тульской обороны. Благодаря их трудовой деятельности город был обеспечен электроэнергией в течение всего периода обороны, бесперебойно работали коммунальные и другие предприятия Тулы.
По мере увеличения числа заказов по ремонту и производству вооружения оставшиеся цеха тульских оборонных заводов расширялись, увеличивалось количество рабочих, входили в строй восстановленные старые станки. На месте старых эвакуированных заводов возникали новые, сначала небольшие, затем разраставшиеся заводы. Они начали получать задания от Государственного комитета обороны и Наркомата вооружений СССР. Через несколько месяцев после окончания тульской обороны и изгнания немцев из Тульской области, вновь возникшие заводы начали работать на полный ход, давая продукцию для нужд фронта. Тульские оружейники решили еще одну задачу: развертывание новых оборонных заводов на месте старых эвакуированных в глубь страны.
Тульская комсомольская организация в обороне Тулы
В дни, когда гитлеровские орды вероломно вторглись в пределы нашей страны, тысячи комсомольцев и молодежь города Тулы, следуя боевым традициям Ленинского комсомола периода Гражданской войны, пошли добровольцами в ряды Красной Армии, в рабочие формирования, на строительство оборонительных укреплений.
23.000 членов Тульской областной организации ВЛКСМ пошли добровольцами в ряды Красной Армии. Сотни и тысячи комсомольцев и молодежь шли в истребительные батальоны, в отряды рабочего ополчения, в партизаны. Некоторые комсомольские организации предприятий колхозов и учреждений полностью ушли на фронт. Так, например, все 11 членов комсомольской организации 1-го городского диспансера, вся комсомольская организация колхоза «Красный Октябрь», ушли на фронт драться с ненавистными врагами нашей Родины – германскими фашистами, 16 секретарей райкомов ВЛКСМ, члены бюро обкома и горкома ВЛКСМ, секретари первичных комсомольских организаций шли во главе комсомольского патриотического движения (члены бюро обкома ВЛКСМ Георгий Сычев и Алексей Тимонин, секретари райкомов ВЛКСМ тов. Козлов, Гладышев, Гусаров и др.). Только из Пролетарского района города Тулы ушло добровольцами на фронт 170 комсомольцев. Многие воспитанники Ленинского комсомола, комсомольцы – туляки покрыли себя неувядаемой славой в борьбе против немецких захватчиков. Среди них народный герой – юный партизан Александр Чекалин, погибший на фашистской дыбе и удостоенный посмертно звания Героя Советского Союза, Герой Советского Союза Дмитрий Зайцев, комсомольцы Юрий Карев, Клава Чурляева, Александр Грачев, Шура Горбенко, Лева Волков, Зоя Владимирова и многие другие. В кровопролитных боях, защищая от фашистских захватчиков свой любимый город, пали смертью храбрых комсомольцы-туляки Михаил Гулин, Николай Воронов, Александр Дубов и другие.
Когда над городом Тулой нависла смертельная опасность в райкомы, горком и обком ВЛКСМ пришли сотни вооруженных молодых рабочих, служащих, студентов-бойцов истребительных батальонов с просьбой зачислить их во вновь формирующийся Тульский рабочий полк. В ночь с 26 на 27 октября 1941 года происходила вербовка комсомольцев и молодежи в этот полк. В обком комсомола с просьбой о зачислении в ряды полка пришли комсомольцы не только города Тулы, но и районов: Сталиногорского, Веневского Мордвесского, Лаптевского и др. Шли молодые шахтеры Подмосковного угольного бассейна, шли молодые колхозники из районов Тульской области, шли молодые оружейники с тульских заводов. Комсомольцы и молодежь составляли 40 % личного состава Тульского рабочего полка.
Исключительную роль сыграли комсомольцы в создании групп истребителей танков. Призыв товарища Сталина о ликвидации преимущества немцев в танках, особенно за счет усиления противотанковых средств борьбы, нашли свой горячий отклик в боевых делах тульских комсомольцев. 13 ноября 1941 года Тульский городской комитет обороны принял следующее постановление:
«Об организации отрядов истребителей танков.
Тульский городской комитет обороны постановляет:
1. Обязать обком и горком ВЛКСМ т.т. Ларионова и Шишкину, райкому ВКП(б) организовать из комсомольцев и несовершеннолетней молодежи отряды истребителей танков общей численностью 600 человек. Срок организации два дня.
2. Отряды истребителей танков из молодежи перевести на казарменное положение, организовать каждодневное их обучение методам борьбы с танками в населенном пункте, а по ночам установить боевое дежурство по наиболее танкоопасным направлениям, согласно указаниям военного командования.
3. Предложить тов. Суходольскому обеспечить отряды истребителей танков противотанковыми гранатами, бутылками с горючей смесью и личным оружием.
4. Обязать горисполком тов. Любимова обеспечить продуктами питания отряды истребителей танков» (Архив Тульского комитета обороны).
Это постановление было немедленно принято к исполнению.
По решению Тульского областного и городского комитета ВЛКСМ в Туле в течение двух дней было создано 27 молодежных отрядов истребителей танков численностью по 10–15 в каждом. Командирами своих отрядов были назначены секретари райкомов ВЛКСМ. Эти отряды создавались по территориальному принципу. Отряд создавался из молодежи, живущей по одной улице. Этот принцип организации облегчал быстрый сбор отряда. Связь между райкомами ВЛКСМ и отрядами осуществлялась через специальных связных, бессменно дежуривших при райкомах. Связные были связаны со старшими отрядов, которые быстро оповещали остальных бойцов о поставленной задаче. Все бойцы отрядов истребителей танков находились на казарменном положении.
Перед молодыми истребителями немецких танков была поставлена задача: «Каждый час своего времени использовать для приобретения знаний и практических навыков по борьбе с танками противника». Истребители танков обучались бросанию противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью, навыкам определению вероятного направления вражеских танков, правильному выбору удобной позиции для борьбы с танками противника, выбору наиболее уязвимых мест фашистских танков и т. п. С истребителями танков проводились боевые стрельбы из винтовок и пулеметов. Только по Центральному району города Тулы было подготовлено из числа комсомольцев 90 человек истребителей танков.
Расстановка отрядов проводилась по указанию штаба Тульского боевого участка. Истребители танков были расставлены по чердакам домов. Им были даны сектора для обстрела. Несколько дней дежурили на чердаках молодые истребители танков, готовые в любую минуту открывать огонь по вражеским танкам. Бойцы истребительных отрядов несли патрульную службу на улицах Тулы, выполняя обязанности часовых на заставах, вылавливали шпионов и диверсантов. В последних числах ноября и в первых числах декабря 1941 г., когда гитлеровцы перерезали Веневское и Серпуховское шоссе, по решению Тульского комитета обороны, по решению Тульского городского комитета обороны, молодежные отряды истребителей танков были брошены на угрожаемые участки в помощь частям Красной Армии. За полчаса были собраны все 27 отрядов и быстро заняли указанные участки обороны на заставах. Во главе отрядов пошли на рубежи обороны секретари райкомов ВЛКСМ т.т. Кузнецов и Исайченков. В эти дни в боях против фашистских танков отличились отряды истребителей танков под руководством комсомольцев Матушевского и Винокурова.
В декабре 1941 года истребители танков были использованы в качестве разведчиков. Многие из них показали себя храбрыми и мужественными разведчиками. Забираясь в тыл врага, они приносили ценные сведения о противнике, о расположении его войск, об огневых точках противника и т. п. Особенно отличились в разведке комсомольцы истребители танков: член бюро Центрального райкома ВЛКСМ т. Воронов, комсомольцы т. Дубов, Венедиктов, Анкудинов, Фокин, Тюрин и др. Тов. Воронов, будучи схваченный фашистами, с тремя другими разведчиками бежал из-под расстрела и благополучно возвратился в свой родной город.
Кроме истребителей танков, в качестве разведчиков, Тульская городская комсомольская организация дала для частей Красной Армии 148 человек комсомольцев и подростков. Вот несколько эпизодов из боевой деятельности комсомольцев разведчиков.
Однажды ночью, в декабре 1941 года комсомольцам разведчикам Александру Дубову, Николаю Винедиктову и Дмитрию Анкудинову дали важное поручение разведывательного характера. Они направились в тыл врага, но в нескольких километрах не доходя до места назначения, были схвачены немецкими бандитами. Молодых разведчиков пытали, но немецкие изверги ни одного слова не добились от отважных героев. Славные патриоты погибли смертью храбрых.
Комсомольцы разведчики т.т. Чурочкин, Авдеев и Ренский, охраняя окраину города Тулы, ночью заметили фашистский самолет. Самолет приблизился, из одного двора предателем была пущена сигнальная ракета. Разведчики окружили двор, выловили предателя и доставил его в штаб воинской части.
Комсомольцы разведчики Станислав Фокин и Юрий Тюрин неоднократно пробирались в тыл немецких захватчиков, вели наблюдение за действиями фашистов и доносили частям Красной Армии ценные сведения о противнике.
Многие тульские комсомольцы – разведчики ушли с частями Красной Армии дальше на запад.
Боевой энтузиазм проявили тульские комсомольцы в создании оборонительных сооружений вокруг города и в самой Туле. Более 40.000 комсомольцев и молодежи работали на строительства оборонительных сооружений. Комсомольцы и молодые патриоты стоили противотанковый ров, окопы, баррикады, проволочные заграждения, надолбы и т. д. комсомольцы помогали райкомам ВКП(б) в мобилизации населения на оборонительные работы, показывали пример в работе в обстановке артиллерийского минометного обстрела участков оборонительных работ и налетов фашистских бомбардировщиков. Комсомольцы помогали райкомам партии в организации питания населения, работавшего на оборонительных рубежах, вели большую агитационно-массовую работу среди населения. Они разносили газеты, сводки Совинформбюро, проводили читки и беседы среди граждан, работавших по созданию оборонительных сооружений.
Исключительный трудовой героизм показали комсомольцы рабочие тульских заводов по выполнению заказов Тульского городского комитета обороны и частей Красной Армии по ремонту танков, орудий, автоматов и винтовок и производству вооружения для Красной Армии.
На патронном заводе № 176 работой комсомольских и молодежных стахановских бригад руководил секретарь заводского комитета ВЛКСМ и начальник одного из цехов Василий Зенов. На заводе к этому времени оставалось 9 комсомольцев (остальные ушли в Красную Армию или были эвакуированы с заводом в глубь страны). В ремонте вооружения отличилась молодежная стахановская бригада под руководством тов. Маношина. Этой бригаде было поручено отремонтировать поврежденный танк. Бригада столкнулась с нехваткой запасных частей для ремонта мотора. Тогда молодые стахановцы т.т. Филатов, Варюшин, Картуков и Денисов взяли винтовки и отправились на передовую линию. Там они нашли две исковерканные автомашины, в которых уцелели моторы. Части мотора были сняты и танк был отремонтирован в рекордно короткий срок. На ремонт танка требовалось по самым жестким подсчетам 80 часов. Бригада тов. Маношина возвратила танк к жизни за 32 часа. Ремонту была дана отличная оценка, и танк прямо с заводского двора отправился на южную окраину Тулы громить ненавистного врага. По-военному работала молодежная бригада тов. Пронакина. Танки «КВ» она ремонтировала в два – три раза быстрее обычного, не отрываясь от работы, пока не было выполнено порученное задание. Большую работу по ремонту оружия, изготовлению шанцевого инструмента и другого снаряжения провели комсомольцы заводов № 187 и 539. много настойчивости и изобретательности проявили комсомольцы и молодые рабочие оружейного завода № 314. привозимые к ним трофейные пулеметы, автоматы и винтовки они быстро осваивали и восстанавливали в рекордные сроки. В декабре 1941 года комсомольцы завода участвовали в освоении выпуска «ППШ».
Вся эта производственная работа проходила в условиях вражеских бомбардировок с воздуха, артиллерийского и минометного обстрелов. Молодые патриоты, оружейники тульских заводов своей стахановской работой плечом к плечу с Красной Армией ковали победу над врагом, рвавшимся к Туле.
В условиях осады города усилилась тяга, со стороны молодых рабочих города, в ряды комсомола. Думы и чаяния молодежи выразили в своем заявлении при вступлении в комсомол молодой рабочий Александр Винокуров. Он писал: «Прошу принять меня в ряды Ленинского комсомола. В это грозное время для нашей Родины хочу защищать нашу честь и свободу комсомольцем».
Только за ноябрь и первую половину декабря 1941 года райкомы ВЛКСМ приняли в комсомол свыше 100 человек.
Работа Тульской городской комсомольской организации в период осадного положения была построена по территориальному принципу, если не считать малочисленных заводских комсомольских организаций, оставшихся после эвакуации заводов.
Все комсомольские организации делись на отряды, которые были сформированы по принципу живущих на одной улице комсомольцев. В эти отряды были выделены уполномоченные горкома и райкома ВЛКСМ.
В Туле была подготовлена подпольная комсомольская организация. Друг друга в организации не знали. Руководитель сверху знал всех, комсомольцы снизу своих руководителей не знали. Этой организации не пришлось действовать в подпольных условиях, так как тульские рабочие вместе с Красной Армией не пустили гитлеровцев в Тулу. Зато подготовленная подпольная комсомольская организация сыграла большую роль во время обороны Тулы на легальной работе по разгрому немецких оккупантов.
Героические страницы борьбы против немецких захватчиков вписали в историю Великой Отечественной войны тульские комсомольцы-партизаны.
Имя народного героя Александра Чекалина прогремело на весь мир, как символ стойкости, бесстрашия, отваги и мужества молодых советских патриотов. Гневом и ненавистью к немецким оккупантам, верой в победу прозвучали с эшафота громкие слова Александра Чекалина: «Нас много. Всех не перевешаете! Победа будет за нами!» Имена Шуры Горбенко, Алексея Ильичева и Федора Дмитрикова, руководителя партизанского отряда комсомольца Федора Александрова, руководителя тимуровского партизанского отряда комсомолки Силаевой, юного партизана разведчика Александра Грачева и др., все эти имена дороги тульским комсомольцам. Правительство высоко оценило боевую деятельность тульских партизан – комсомольцев и молодежи. 24 юных партизана были награждены орденами и медалями.
Под руководством тульской партийной организации комсомольцы показали себя верными помощниками тульских большевиков в защите своего города против немецко-фашистских захватчиков.
Боевая связь Тульской партийной организации с частями Красной Армии
Тульский обком и горком ВКП(б), городской комитет обороны, райкомы партии имели тесную связь с воинскими организациями, не только оказывали помощь частям Красной Армии, оборонявшим Тулу, но и получали от них помощь и поддержку во всех мероприятиях по мобилизации трудящихся Тулы на отпор немецким захватчикам.
После падения города Орла и вторжения немецких войск в пределы Тульской области, Тульский обком и горком ВКП(б) поставил перед командованием и партийными организациями частей тульского гарнизона вопрос о подготовке их к обороне города.
В тульский гарнизон входили: 732 полк ПВО, несший службу по противовоздушной обороне города, и 156 полк НКВД, несший службу по охране тульских оборонных заводов.
Зенитное орудие 732 полка за углом школы № 20 на ул. Коммунаров (пр-т Ленина).
В ночь с 26 на 27 октября 1941 года, когда немецкие войска вторглись в пределы Тульской области (Неточность. Немецкие войска 18 октября захватили г. Лихвин Тулькой области, а Калугу, которая тоже входила в Тульскую обл. захватили еще раньше. Прим. ЛАН) и стали угрожать непосредственно городу Туле из районов Чернь, Плавск, Кипеть (12 км южнее Лихвин), Николо – Гастунь, Белев, Лихвин. Когда главные силы немецких войск с 12.00 26.10.1941 г. начали выход на северо-восток по шоссе из района Чернь, а танковая разведка противника вышли к 16.00 26.10.1941 г. на южную окраину города Плавск, в это время перед Тульским городским комитетом обороны встал вопрос о непосредственной обороне Тулы от немецко-фашистских захватчиков.
Не зная о том, что части 50-й армии ведут оборонительные бои на дальних подступах к Туле, не имея сведений об отходе частей 50-й армии к Туле, зная о том, что Городской комитет обороны располагает лишь частями Тульского гарнизона, 26 октября в 1 час. 15 минут Городской комитет обороны телеграфировал т.т. Сталину, Молотову, Маленкову и начальнику Генерального штаба Красной Армии, прося оказать помощь в обороне Тулы. В этот же день председатель Тульского городского комитета обороны тов. Жаворонков обратился по прямому проводу с просьбой к члену Государственного комитета обороны тов. Л.П.Берия с просьбой о помощи, в виду сложившейся обстановки. Тов. Берия, выслушав доклад тов. Жаворонкова, задал ему следующие вопросы: «Наркомвнудельцы у вас есть? Истребительные батальоны у вас есть? Посадить всех на оборонительные рубежи» (Архив Тульского комитета обороны).
Этот разговор решил вопрос о выводе на оборонительные рубежи частей Тульского гарнизона. 27 октября 1941 года 732 полк ПВО, 156 полк НКВД, Тульский рабочий полк и отряд милиции в 350 человек, по приказу председателя Тульского городского комитета обороны и начальника гарнизона города Тула заняли оборонительные рубежи на южной окраине города Тулы. Привлечение частей Тульского гарнизона к обороне города и вывод их на оборонительные рубежи имел исключительное значение в первые и последующие дни обороны города Тулы. Надо иметь в виду, что 29 октября 1941 года, когда немецкие танки и автоматчики произвели свою первую попытку ворваться в город, кроме указанных частей, никаких воинских частей на тульских оборонительных рубежах не было, так как часть сил 50-й армии сосредоточилась в районе Тулы 1 ноября 1941 года. Поэтому, удар немцев по городу 29 и 30-го октября, т. е. в первые два дня обороны приняли на себя части тульского гарнизона, подготовленные к защите города и выведенные на оборонительные рубежи по инициативе Тульского городского комитета обороны, начальника гарнизона и командования этих частей.
Командование и партийная организация 732 полка ПВО, когда немецкие захватчики вторглись в пределы Тульской области, сразу же сделали для себя необходимые выводы. Для командования полка было ясно, что полку средствами ПВО необходимо приготовиться к борьбе с наземным противником и, особенно, с вражескими танками, тем более что других эффективных средств борьбы, не считая противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью, кроме зенитных орудий в городе не было. Поэтому, 13 октября 1941 года было решено провести собрание коммунистов полка, чтобы в первую очередь партийный состав, а через него и весь личный состав части подготовить к непосредственным боевым действиям против наземного противника. На партсобрании обсуждался один вопрос: «Задачи партийной организации в боевых условиях и борьба с наземным противником». Командир полка подполковник тов. Бондаренко и комиссар полка батальонный комиссар т. Морозкин поставили перед партийной организацией следующие задачи:
1. Воспитание смелых, мужественных и стойких бойцов и командиров, готовых отдать свою жизнь за независимость социалистической Родины;
2. Обеспечение передовой роли коммунистов и комсомольцев в борьбе против немецких захватчиков;
3. Борьба с малейшими проявлениями трусости, недисциплинированности и паникерства;
4. Воспитание героизма и отваги у бойцов и командиров;
5. Обучение всего личного состава полка меткой стрельбе из зенитных орудий не только по самолетам, но и по танкам противника.
В первую очередь для подготовки личного состава к борьбе с наземным противником командование полка поставило перед парторганизацией следующие конкретные задачи:
а/ Минирование участков.
б/ Тренировка истребительных команд по борьбе с танками противника.
в/ Приготовление щелей и оборонительных рубежей для подразделений полка.
г/ Подготовка быстрого маневренного перевода противовоздушной системы борьбы на наземные цели, особенно на противотанковую оборону.
д/ Обеспечение точек питанием и топливом.
Партсобрание было недолговременным, но исключительно деловым. Решение партсобрания было кратким:
«Указанные и поставленные вопросы в докладе батальонного комиссара тов. Морозкина принять к точному и неуклонному руководству в работе парторганизации, в боевой и политической работе каждого коммуниста и комсомольца. Обязать парторгов провести партийно-комсомольские собрания подразделений по работе коммунистов и комсомольцев в боевых условиях. Наметить конкретные мероприятия каждой организации по подготовке каждого коммуниста и всего личного состава к борьбе с наземным противником» (Архив Тульского комитета обороны).
На партсобрании присутствовало 70 % всего состава парторганизации. Коммунисты полка были мобилизованы на подготовку к непосредственным боевым действиям с наземным противником и, особенно, с вражескими танками. После партсобрания закипела работа по выполнению принятого решения.
27 октября 1941 года по приказу Председателя Тульского городского комитета обороны и начальника Тульского гарнизона 732 полк ПВО в составе двух дивизионов вышел на оборонительные рубежи. В приказе по полку говорилось: «в связи с приближением реальной угрозы городу Тула со стороны наземного противника и в особенности угрозы внезапного нападения танками, особое значение приобретает противотанковая оборона, организуемая силами и средствами полка».
Бойцы и командиры 732 полка ПВО стойко обороняли Тулу от немецких захватчиков. Противотанковые бои этого полка сыграли исключительную роль в защите города, особенно в первые дни.
К исходу 29 октября противник пытался своей разведкой прорвать противотанковую оборону города, но танки противника были отражены огнем зенитных орудий. 30 октября 732 полк ПВО, взаимодействуя со 156 полком НКВД и тульским рабочим полком, отразил четыре танковые атаки противника, уничтожив 26 танков и более 200 человек вражеской пехоты. Всего в течение Тульской обороны (с 30 октября по конец ноября 1941 года) 732 полк ПВО уничтожил 49 немецких танков, сбил 11 самолетов, истребил около 1850 человек вражеской пехоты. Таков был результат противотанковых и противовоздушных боев 732 полка ПВО. Полк успешно справился с решение противовоздушной и противотанковой обороны, совмещал выполнение этих задач. Если учесть, что кроме зенитных орудий 732 полка ПВО, защитники Тулы в первые дни обороны не имели других эффективных средств борьбы с вражескими танками, будет ясна исключительная роль боевой деятельности полка в обороне Тулы и значение привлечение его Тульским городским комитетом обороны для борьбы с наземным противником.
Не меньшую роль в обороне Тулы сыграла боевая деятельность войск НКВД, выдвинутых на оборонительные рубежи также по инициативе Тульского городского комитета обороны…
156 полку НКВД вместе с Тульским рабочим полком при поддержке 732 полка ПВО пришлось выдержать на себе первые удары немцев по южной окраине Тулы. Полк выдержал ряд танковых атак врага, в том числе «психических», когда немецкие танки с зажженными фарами устремились на позиции 156 полка НКВД. Несмотря на то, что в одной из атак вражеским танкам удалось прорваться в расположение полка, чекисты не отступили ни на шаг, уничтожая технику и живую силу противника. В декабре 1941 года полк участвовал в контрнаступлении войск 50-й армии.
В обороне Тулы принимал активное участие 34 полк НКВД. Он вел бои на дальних подступах к Туле, а затем нес патрульную службу на всех дорогах вокруг Тулы.
Войска НКВД, сменили свои функции по охране тульских заводов на участие в боях на передовых позициях, сыграли исключительную роль в обороне Тулы. Советские чекисты своим бесстрашием и мужеством остановили немецкие танки и вражеских автоматчиков на подступах к Туле и не дали им прорваться в город.
18 декабря 1941 года войска НКВД тульского гарнизона возвратились к своим прямым обязанностям по обеспечению охраны тульских заводов и предприятий.
Части тульского гарнизона, имели тесную связь с Тульской партийной организацией и трудящимися Тулы, входя в состав Тульского боевого участка в период обороны Тулы, вместе с рабочими формированиями города, вынесшие на своих плечах значительную часть тяжелой борьбы с немецкими захватчиками на подступах к Туле, явились прочной опорой войск 50-й армии, оборонявшей Тулу и нуждавшейся в первые дни обороны Тулы в перегруппировке сил и восстановлению своей боеспособности в ходе Тульской операции.
В течение всего периода обороны города, Тульский обком и горком ВКП(б) и Городской комитет обороны имели тесную связь с командованием и частями 50-й армии, оборонявшей Тулу.
1 ноября 1941 года главные силы 50-й армии сосредотачивались в районе Тулы, и в этот же день первый секретарь Тульского обкома и горисполкома ВКП(б) и председатель Тульского городского комитета обороны тов. Жаворонков, приказом начальника ГлавПУСККА был назначен членом Военного совета 50-й армии. В лице тов. Жаворонкова осуществлялась тесная связь с тульской партийной организацией и Городского комитета обороны с командованием 50-й армии и единство руководства военной деятельностью гражданских организаций города Тулы и боевой деятельностью частей 50-й армии.
Войска 50-й армии, сосредоточившиеся в районе Тулы, после кровопролитных боев с немецкими захватчиками на Брянском и Орловском направлениях и на дальних подступах к Туле, нуждались в переформировании, в наведении порядка и дисциплины в частях армии, в сколачивании боеспособных крепких частей. Поэтому, по инициативе членов Венного Совета 50-й армии т.т. Сорокина и Жаворонкова, был разработан план мероприятий Военного Совета армии по наведению революционного порядка в частях армии. На заседании Военного Совета 50-й армии 1 ноября 1941 г. председатель Тульского городского комитета обороны и член Военного Совета армии тов. Жаворонков призвал представителей командования 50-й армии к упорной и стойкой защите города Тулы, дал отпор прозвучавшим на заседании Военного Совета ноткам неуверенности со стороны отдельных представителей командования 50-й армии, принял активное участие в обсуждении плана мероприятий Военного Совета 50-й армии по наведению революционного порядка в частях 50-й армии. Содержание этого плана сводилось к следующему:
1. Организационное сколачивание частей и подразделений.
2. Укрепление политико-морального состояния и железной воинской дисциплины в частях.
3. Повышение революционной бдительности всего личного состава армии, борьба со шпионами, диверсантами, дезертирами, трусами и паникерами.
4. Сколачивание партийных организаций частей.
5. Развертывание агитационно-пропагандистской работы среди личного состава частей армии.
6. Улучшение материального обеспечения войск.
Тульская партийная организация и городской комитет обороны оказали существенную помощь командованию и партийным организациям 50-й армии в реализации этого плана.
Работники обкома, горкома и райкомов ВКП(б) проводящие в частях армии большую агитационно-пропагандистскую работу, которая особенно широко развернулась в частях армии после доклада тов. Сталина о 24-ой годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции от 6-го ноября 1941 года. Агитаторы и пропагандисты Тульской партийной организации нести в массы бойцов и командиров сталинское слово, мобилизуя их на стойкую и мужественную защиту города оружейников.
Большую помощь оказала Тульский городской комитет обороны, тульские большевики и все трудящиеся города в материальном обеспечении частей 50-й армии. Тульская партийная организация возглавила самоотверженную работу трудящихся города, как в создании оборонительных сооружений, так и в боевом снабжении частей Красной Армии. Тульские заводы имели тесную связь с частями 50-й армии. Штабы частей и соединений армии неоднократно обращались в городской комитет обороны с просьбами о срочном ремонте боевой техники, о производстве вооружений и снаряжения, о снабжении оружием и боеприпасами.
По решению Тульского городского комитета обороны была вооружена 413 стрелковая дивизия, прибывшая из Сибири в район Тулы. Она получила большое количество винтовок и другого вооружения из запасов, имевшихся на тульских заводах.
По просьбе штаба начальника артиллерии 50-й армии городской комитет обороны вынес постановление об организации мастерских по ремонту стрелкового оружия. По просьбе командования 50-й армии было организовано производство шанцевого инструмента для частей армии. В городской комитет обороны поступили просьбы от командования частей и соединений 50-й армии так, например, начальник штаба 217 стрелковой дивизии просил о производстве 5 тыс. штук запалов к зажигательным бутылкам; начальник артиллерийского снабжения 154 стрелковой дивизии просит о выдаче станковых пулеметов; начальник штаба 473 стр. дивизии просит дать одну пушку, станковые пулеметы, снаряды и автомашины и т. д.
Городской комитет обороны сразу же реагировал на эти просьбы и стремился выполнить их силами и средствами тульских заводов.
Вот некоторые данные о ремонте и производстве вооружения и снаряжения тульскими заводами на ноябрь-декабрь 1941 год.
На заводе № 176 было отремонтировано: 89 танков, 49 пушек разных калибров, 43 пулемета, 200 автомашин.
На этом же заводе было изготовлено: 400 траков для автомашин, 21 противотанковый еж.
На заводе № 187 было отремонтировано: 6 автомашин, 2 трактора – тягача, 2 грейдера.
Здесь же было изготовлено: 800 лопат минометов, 2 прицельные рамы для зенитных пулеметов, цепи противоскольжения для 35 автомашин, 3 металлических угольника для очистки дорог, 3500 саперных лопат, 600 ломов, 50 кирок, 30 носилок для госпиталя.
Там же было оборудовано: 6 санитарных саней, 3 автомашины, 21 сани.
На этом же заводе была сконструирована мина для лопаты-миномета и сдана в производство.
На заводе № 539 было отремонтировано 465 саперных лопат.
Там же было изготовлено: 250 стрелковых броне щитков, 7 пулеметных бронебашен, 125 ломов.
На заводе № 314 было организовано производство пистолетов-пулеметов (ППШ), а на заводе № 66 производились 86 мм минометы.
Все вооружение шло на снабжение частей 50-й армии, оборонявшей Тулу.
По просьбе частей армии и по постановлению городского комитета обороны из запасов боеприпасов на тульских заводах было выдано: заводом № 187: 20.000 боевых 20 мм патронов «Швак», 90.000 звеньев ВС 12,7 мм; заводом № 539: 350.000 винтовочных патронов, 500.000 патронов к пистолетам «ТТ» (Все данные из архива Тульского городского комитета обороны).
В результате боевой деятельности Тульского городского комитета обороны, партийных и советских организаций города, самоотверженности рабочих, инженеров и техников тульских заводов был обеспечен бесперебойный ремонт и производство вооружения для частей Красной Армии, оборонявших Тулу.
Тульская партийная организация и трудящиеся Тулы дали Красной Армии не только тысячи своих сынов потомственных тульских оружейников и патронников, не только обеспечивали части Красной Армии вооружением и боеприпасами, ремонтом вооружения, но формировали целые части, вооружали их своими силами и средствами и вливали в число регулярных частей Красной Армии. Таковы тульский рабочий полк, влившийся в состав регулярных частей Красной Армии и бронепоезд «Туляк», построенный и вооруженный тульскими железнодорожниками.
Эффективная помощь частям Красной Армии оказали тульские партизаны и партизанки. Они собирали данные о противнике, выявляли расположение войск противника, его штабов, расположение огневых точек, артиллерийских позиций, аэродромов, нарушали средства связи, уничтожали технику и живую силу противника, подрывали тыл.
Помощь частями Красной Армии, оказанная трудящимися Тулы в период Тульской обороны, шла также по линии снабжения частей Красной Армии продовольствием, теплой одеждой, медикаменты и т. д. По постановлению Тульского городского комитета обороны, городская поликлиника № 1 в ночь на 31 декабря 1941 года была превращена в военный госпиталь. Сюда стали поступать раненые бойцы и командиры. Госпиталь за весь период Тульской обороны работал бесперебойно.
Партийными, комсомольскими и общественными организациями Тулы в октябре-ноябре 1941 года был проведен сбор теплых вещей для бойцов Красной Армии. Было собрано: полушубков 1629 штук, меховых жилетов 119 штук, валенок 2799 штук, меховых рукавиц 1423 пары, шерстяных перчаток и варежек 18.098 пар, шерстяных носок 9677 пар, шерстяных портянок 1074 пары, теплого белья 2746 пар, шапок ушанок 9432 штуки, ватных шаровар и курток 6000 штук, свитеров и джемперов 5284 штуки, нательного белья 10.000 пар, полотенец 11.000 штук и т. д. Кроме того, было собрано 3000 пар лыж. Трудящиеся Тулы организовали мастерские по ремонту лыж для частей Красной Армии, мастерские по пошиву обмундирования, войлочных валенок. Так, например, для бойцов 732 полка ПВО в течение 5-ти дней в сапожных артелях города Тулы было сшито из войлока 150 пар валенок. Характерно, что этот заказ явился началом восстановления тульских сапожных артелей, после временного перерыва их работы. В типографии тульской областной газеты было организовано печатание дивизионных и армейских газеты, работники телефонной станции были мобилизованы на организацию связи между воинскими частями. Среди трудящихся города Тулы не было ни одного человека, который бы не помогал чем – либо Красной Армии в ее борьбе против немецких захватчиков.
Тульские рабочие, инженеры, техники, служащие, все трудящиеся Тулы своей стойкостью, самопожертвованием, стахановской работой, высокой революционной бдительностью и безграничной любовью к своей Родине, к своему родному городу, оказали эффективную помощь частям Красной Армии, защищая плечом к плечу с бойцами Красной Армии славный город оружейников от гитлеровских войск. Под руководством своей партийной организации они превратили в Тулу в крепость обороны и обеспечили прочный тыл для частей Красной Армии, тыл, который в то же время являлся фронтом.
Организация партизанской войны
С первых же дней оккупации немецкими войсками районов области, перед Тульской партийной организацией встала задача организации партизанской войны в тылу врага.
Призыв товарища Сталина о создании партизанских отрядов и диверсионных групп и развертывании их деятельности во вражеском тылу, данный товарищем Сталиным в его речи по радио 3 июля 1941 года, был подхвачен трудящимися Тулы и области.
Организация партизанской войны в тульской области проходила по двум основным направлениям: во-первых, по линии организации помощи стихийно возникавшим партизанским отрядам и группам; во-вторых, по линии формирования партизанских отрядов и диверсионных групп и засылка их в районы, оккупированные немцами.
В середине октября 1941 года на территории области стали стихийно возникать партизанские отряды и группы. Еще в сентябре 1941 года Тульский обком и горком ВКП(б) совместно с Тульским областным управлением НКВД приступил к формированию партизанских отрядов и диверсионных групп, с целью засылки их во вражеский тыл. К началу военных действий на территории Тульской области в 30 районах области был сформирован 31 партизанский отряд с общим количеством в них 806 человек и 73 диверсионные группы с общим количеством в них 290 человек. В период Тульской обороны ноябрь – декабрь 1941 года было сформировано и переброшено в тыл врага 210 партизанских отрядов и диверсионных групп общей численностью до 2150 человек. С 1 декабря 1941 года в оккупированные районы области ежедневно засылалось по 20–24 групп (до 50 человек ежедневно).
В партизанские отряды и группы шли тульские оружейники, патронники, металлурги и доменщики, колхозники и служащие. Все они в великом патриотическом порыве шли на вооруженную борьбу против немецко-фашистских захватчиков на защиту своей социалистической Родины.
Боевая деятельность тульских партизан лишний раз подчеркивает всенародных характер партизанского движения трудящихся масс нашей страны против немецких оккупантов. Тульские партизаны вели вооруженную борьбу против немецких захватчиков, боролись за свободу и независимость своей социалистической Родины, за свержение ненавистного фашистского ига и за восстановление Советской власти в оккупированных немцами районах. Священная ненависть народных масс к гитлеровским вандалам вылилась в борьбу народных мстителей против немецких мерзавцев, совершивших неслыханные преступления в оккупированных районах Тульской области.
Чудовищные преступления гитлеровцев в Ясной Поляне, имевшие своей целью разрушить и уничтожить все, что связано с именем и памятью великого классика русской и мировой литературы Л.Н.Толстого. Организованный и планомерный, по заранее обдуманному плану, разгром музея-усадьбы, грабеж толстовских реликвий, уничтожение мебели, музейного инвентаря, поджог музея, разрушение школы, надругательство над могилой великого писателя с целью оскорбления национального чувства русского народа – все эти преступления гитлеровских вандалов в Ясной Поляне, явились обвинительным приговором гитлеровским мерзавцам.
Гитлеровские бандиты причиняли много горя и зла населению Тульской области. Они сжигали дома и целые деревни, насиловали женщин и девушек, убивали мирных советских людей, в том числе детей и стариков, уничтожали и увозили хлеб, скот. Поголовно грабили мирное население, издевались над военнопленными, устанавливали в оккупированных районах полицейский режим пыток, бесправия и рабства.
В деревне Колодезная Тульского района фашисты собрали 22 мужчин и тут же беспричинно расстреляли их.
В деревне Прудное немцы загнали в сарай 20 мужчин и сожгли их вместе с ним.
В деревне Михайловка Донского района фашисты изнасиловали, а затем убили колхозницу Калошину, а ее трехлетнюю дочь зарубили и закрыли в сундук.
В колхозе «Знамя Труда» Донского района фашисты сожгли дом колхозницы Лебедевой, вместе с находящейся в доме 70-летней матерью ее. В то время, когда Лебедева выбегала из горящего дома, ее вместе с двумя детьми на руках, пристрелили.
В Каменском районе немцами был повешен председатель Галицинского сельсовета А.А.Петрищев. На груди фашисты вырезали надпись: «Повешен, как партизан». Труп висел четыре дня. В этом же районе был повешен и висел в течение 6 дней семилетний мальчик Брыскин. На груди…
Научный архив ИРИ РАН ф.2, раздел III, оп.4, д. 3.Эта статья была написана в 1942-43 г. Очень жаль, что она не сохранилась полностью
Глава 2. Тульский коммунистический добровольческий полк
В воскресенье 22 июня 1941 года фашистская Германия вероломно, без объявления войны напала на нашу Родину. Закончилась мирная, созидательная жизнь нашего народа. Наступили тревожные годы Великой Отечественной войны – экзамен на живучесть власти рабочих и крестьян, завоеванной под руководством коммунистической партии, созданной гением Великого Ленина.
27-29 июня 1941 г. ЦК ВКП/б/ принял решение о мобилизации коммунистов и комсомольцев и направлении на фронт в качестве политбойцов. (Книга "Великая Отечественная война» стр.95).
Тульская областная партийная организация, выполняя указания ЦК партии, в начале Великой Отечественной войны направила из своих рядов на защиту Родины коммунистов и комсомольцев, которые честно и преданно выполняли свой партийный, комсомольский и гражданский долг. Более 9000 коммунистов области ушли на фронт в самом начале войны, еще 4500 пополнили воинские ряды по партийным мобилизациям, 521 партийный работник, сменив гражданский костюм на солдатскую гимнастерку, ушел в действующую армию. Среди них – многие секретари райкомов и горкомов, ответственные работники и секретари обкома партии. Пример с коммунистов брала молодежь, каждый из которых считал себя мобилизованным.
В течение 24–29 июня 1941 г. в Тульской области проходила первая партийная мобилизация добровольцев для отправки на фронт политбойцами. Отбор осуществлялся районными и городскими комитетами партии, а окончательное утверждение комиссией Тульского обкома партии (Информация Ефремовского райкома партии от 30 июня 1941 г…. § 2. В соответствии с указанием обкома ВКП/б/ 28 июня были отобраны 45 добровольцев, из них 25 членов ВКП/б/, 10 кандидатов в члены ВКП/б/ и 10 комсомольцев. Указанные товарищи 29 июня направлены в обком ВКП/б/… Секретарь Ефремовского райкома ВКП/б/ Фролов). /ПАТО ф.21, оп.1, д.165, л.62–64, Отпуск./. Комиссия Тульского обкома ВКП/б/ проводила окончательное утверждение в индивидуальной беседе с каждым коммунистом и комсомольцем в помещении Тульского областного драматического театра им. М.Горького, по Калужскому кусту, в состав которого входили районы: Бабынинский, Детчинский, Дугнинский /ныне Ферзиковскнй/, Калужский, г. Калуга, Перемышльский, Тарусский – в г. Калуге в помещении горкома партии, в клубе им. Воровского, в помещении "Дома учителя". Партия возлагала ответственную задачу на политбойцов в действующей армии – помочь командирам и политработникам в укреплении политико-морального состояния личного состава, в повышении боеспособности частей, словом и делом, личным примером мобилизовывать воинов на успешное выполнение боевых задач. Исходя из поставленной задачи, более жесткие требования предъявлялись к членам комиссии, только преданных и стойких, которым предстояло своим мужеством и героизмом воодушевлять красноармейцев, цементировать крепость подразделений и своим примером в бою вселять уверенность в победе над врагом, утверждали быть или не быть политбойцом от Тульской области. Работу комиссии возглавлял первый секретарь Тульского обкома партии тов. В.Г.Жаворонков вместе с секретарями обкома. В осоавиахимовских лагерях оружейно-технического училища на Косой горе проходили курс военной подготовки политбойцы всех партмобилизаций состоявших в июне – сентябре 1941 г. За короткий срок преподаватели Тульского военного оружейно-технического училища умело передавали свои знания по стрелковому оружию и тактике ведения боя. Политбойцы были ознакомлены с устройством станкового пулемета “МАКСИМ", станкового, воздушного охлаждения пулемета Дегтярева, ручного пулемета, автомата ППД, винтовки СВТ, всех видов гранат имевшихся на вооружении в Красной Армии и провели боевую стрельбу из перечисленного стрелкового оружия. 19 июля 1941 г. в торжественной обстановке политбойцы приняли "ВОЕННУЮ ПРИСЯГУ" – клятву на верность Родине".
Штаб 16 армии июль 1941 г.
На исходе третьей недели Великой Отечественной войны немецко-фашистские полчища вплотную приблизились к границам Смоленской области.10 июля 1941 года вражеская группировка армий "ЦЕНТР» возобновила наступление на главном – Московском – направлении. Началось знаменитое Смоленское сражение – самое крупное и упорное сражение начального периода войны. «Следует сказать, – писал впоследствии командующий войсками Западного фронта Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко, – что не было на Смоленщине ни одного клочка земли, где бы ни стоял до последнего патрона, до последнего дыхания советский солдат… Бои на Смоленщине запомнились как одно сплошное, не прекращающееся ни на одну минуту грандиозное сражение».
…Во второй половине июля немецко-фашистские войска обошли с севера и юга район Смоленска и продвинулись на 50–80 километров к востоку от областного центра – к городам Ярцево и Ельня. Соединения 16-й и 30-й армий, сражавшиеся под Красным и Рудней, а также на улицах Смоленска – в Заднепровье, оказались в оперативном мешке. В эти тяжелые, полные драматизма дни воины 16-й и 20-й армий, испытывая острейшую нехватку в боевой технике, продовольствии и боеприпасах, находились почти в полном окружении, продолжали вести самоотверженную борьбу за город Смоленск.
15 июля 1941 года генерал К.К.Рокоссовский прибыл с южного фронта в Москву. В Ставке ему было сказано, что на Смоленском направлении "образовалась пустота" в результате высадки противником крупного воздушного десанта под г. Ярцево. Приказывалось прикрыть это направление и не допустить продвижение в сторону г. Вязьмы.
20 июля 1941 года в 4 часа утра по боевой тревоге в осоавиахимовских лагерях на Косой Горе подняты политбойцы, накануне принявшие военную присягу. Это первое коммунистическое формирование, влившееся в действующую армию, и был Тульский коммунистический добровольческий полк. В расположение лагеря прибыл первый секретарь Тульского областного комитета партии тов. Жаворонков.
Перед строем полка он зачитал приказ Государственного Комитета Обороны о прорыве фронта немцами южнее Смоленска и о том, что под г. Ярцево, Смоленской области немцы высадили крупный десант, на ликвидацию которого приказывалось выступить Тульскому коммунистическому добровольческому полку. Улица Коммунаров, ныне Проспект Ленина, – главная магистраль города Тулы, в мирное время вела на юг, в хлебные края, в 1941 году стала кратчайшим путем на фронт. По ней в дождь, по тревоге поднятый, в четком строю прошел Тульский коммунистический полк политбойцов, отправляясь в огонь Смоленского сражения. Полк прибыл на железнодорожную станцию Тула-1, погрузился в эшелон /товарные вагоны/. Коммунисты старших возрастов, голову которых покрыла седина, запели под гитару революционные песни, их дружно поддержали комсомольцы, вагоны, медленно набирая скорость, последовали к фронту, через города Алексин, Ферзиково, Калуга…
Кончалась короткая летняя ночь, моросил мелкий дождь, эшелон продолжал движение в сторону Вязьмы, к ритмичному стуку вагонных колес добавился шум авиационных моторов, пулеметная стрельба и взрывы авиационных бомб – кто-то в вагоне застонал, то ли был ранен, то ли убит. Эшелон замедлил ход и все словно по тревоге, прихватив оружие, на ходу выпрыгивали из вагонов, кувыркаясь вниз по крутой железнодорожной насыпи. Это было наше первое боевое крещение, над эшелоном кружили с черными на фюзеляже крестами фашистские "Юнкерсы", изрыгая свинцовым пулеметным огнем и бомбовыми ударами. Весь личный состав полка рассредоточился у железнодорожного полотна и по команде открыл групповой прицельный огонь из личного оружия.
В Туле каждый политбоец был вооружен четырьмя гранатами РГД, винтовкой СВТ и 125 боевыми патронами. Был сбит один самолет, за что всему личному составу была объявлена первая боевая благодарность. После налета вражеской авиации мы недосчитались в своих рядах, несколько человек было ранено, были и убитые. Сброшенные бомбы серьезных повреждений не вызвали, и после подбора раненых и убитых, эшелон продолжал движение на фронт. Под тревожные, прерывистые гудки паровозов и промышленных объектов города Вязьмы, оповещающих о воздушном нападении противника, эшелон прибыл на станцию Вязьма. Для сохранения живой силы от воздушного нападения противника, в ожидании наступления темноты, полк был рассредоточен на оцепление города. Наступила ночь с 21 на 22 июля 1941 года, небосвод над Вязьмой со всех сторон прорезали лучи мощных прожекторов, загремели орудийные залпы зенитных батарей, фашистские бомбовозы на недосягаемой высоте безнаказанно пролетали над нами на восток. Это был первый массированный налет фашистской авиации на столицу нашей Родины Москву. В эту же ночь полк был погружен в эшелон и направлен в сторону Смоленска. На рассвете не доезжая до г. Ярцево, смотритель путевой железнодорожной будки сообщил, что впереди немцы. Дальнейшее движение эшелона было остановлено. Полк после разгрузки вступил в лесной массив, где было произведено группирование боевых единиц и были выделены ударно-разведывательные группы.
Полк по-батальонно, цепью передвигался к фронту, где перебежками, где по-пластунски, соблюдая меры маскировки, преодолевал открытие участки местности…
Генштаб, вооружив генерала К.К.Рокоссовского двумя автомашинами со счетверенными пулеметами и расчетами, радиостанцией и небольшой группой офицеров, приказал в районе Ярцево создать подвижную группу войск. Приказывалось, подчинять всё, что встретится по дороге от Москвы до Ярцево. Первым соединением, которое встретил восточнее Ярцево генерал Рокоссовский, была 38-я стрелковая дивизия полковника М.Г.Кирилова, вышедшая потрепанной из-под Смоленска, вскоре еще появилась 101-я танковая дивизия полковника Г. М. Михайлова, людей в ней недоставало, танков она имела штук 80 старых, со слабой броней, и 7 тяжелых, нового образца. Обстановка под Ярцевом оказалась более серьезной, чем предполагали в штабе Западного фронта в районе Ярцево не только выброшенный десант, а и более внушительные силы. Обойдя Смоленск с севера, сюда прорвалась 7-я танковая дивизия, начали прибывать моторизованные части из танковой группы врага, действовавшей на Смоленском направлении. Намерения противника генерал Рокоссовский представлял себе, так: "Сомкнуть кольцо окружения наших воюющих в районе Смоленска войск /16-я и 20-я армии/ – это он намеривался осуществить на рубеже реки Вопь и южнее по реке Днепр, – а затем обеспечить себе условия для прорыва по автостраде на подступы к Москве". На долю двух дивизий, официально "Группа войск генерала Рокоссовского" и выпала тяжелая задача сорвать намерения противника.
Тульский коммунистический добровольческий полк, продолжая движение на сближение с противником, был остановлен группой офицеров во главе с генералом К.К.Рокоссовским. Здесь, как предполагалось коммунисты и комсомольцы-добровольцы, большинство из них не имело боевого опыта, должны были быть распределены по полкам и дивизиям на решающих участках, но сложившаяся обстановка, времени для этого не дала. Полк получил боевой приказ – выбить фашистов из города. Днями позже в район Ярцево прибыли Коммунистические полки Москвы, Ленинграда, Горького – все они и составили основной костяк – "оружие особого рода" войск генерала Рокоссовского.
Зачитан перед строем боевой приказ. С исходного рубежа, опушка соснового бора, сняв скатки, мешки, примкнув штыки с возгласом: «За Родину! За Сталина!», с громким: «Ура!!!», – тульские добровольцы, обгоняя друг друга, в едином порыве ворвались в город текстильщиков Ярцево. Ни массированные бомбардировки, ни сильный артиллерийско-минометный огонь, ни свинцом пронизанный воздух от ружейного огня не сломили нашей воли и натиска, в утренние часы 22 июля 1941 года закипели ожесточенные, кровопролитные уличные бои на каждый дом, каждое строение, фашисты увязли на улицах города. Из допроса немецких военнопленных стало ясно, что мы вступили в бой с подразделениями дивизии "СС" «Тодте Копф» (Мертвая голова). В этих напряженных, смертельных боях, которые не прекращались ни днем, ни ночью всю вторую половину июля 1941 года, части "Группы войск генерала Рокоссовского" повсеместно остановили в районе Ярцево продвижение фашистских войск на восток.
Вражеское командование увидело, что наши части, не только отбиваются, но и наступают, всё это создавало у противника преувеличенное представление о наших силах на данном рубеже, фашисты подтягивали свои войска в район Ярцево. Наносили массированные удары авиацией по переправам и боевым порядкам "Группы войск генерала Рокоссовского". Возросла мощность вражеского артиллерийского и минометного огня. Нас спасали леса и траншеи /зарывались в землю/. Бои под Ярцевом, непрерывные и тяжелые с большими потерями для обеих борющихся сторон, мешали немецким войскам распространяться к югу. Это был наш вклад в общую борьбу Западного фронта, целью которой являлось задержать врага, нанести ему наибольшие потери и в тоже время не допустить окружение армий, сражавшихся под Смоленском. В распоряжение генерала Рокоссовского в конце июля прибыл 7-й мехкорпус, штаб мехкорпуса с начальником штаба генералом Малининым, возглавил штаб "Группы войск генерала Рокоссовского". Командование фронтом подкрепила группу войск несколькими танковыми батальонами. Собрав всё, что можно на участок Ярцево – нанесли удар. Противник его не ожидал: накануне он сам наступал, был отбит и не предполагал, что мы после тяжелого оборонительного боя способны двинуться вперед. Генералом Рокоссовским был использован элемент неожиданности. Силами 38-й стр. дивизии, куда входили Коммунистические полки Тулы, Москвы Ленинграда и 101-й танковой дивизии с приданными артиллерией и танками, в том числе 10 тяжелых – КВ перешли в наступление. В результате 27 июля 1941 г. вышвырнули фашистов из Ярцево, форсировали Вопь и захватили на западном берегу выгодные позиции, на которых и закрепились, отбив все атаки. Это был первый город на Смоленщине, освобожденный от захватчиков трудное лето 1941 г. Самые чувствительные потери мы несли в светлое время от авиации противника. Немецкая авиация обнаглела, нападала не только на отдельные машины, но порой на бреющем полете стала гоняться отдельным солдатом, сбрасывала продырявленные бочки от бензина, издававшие при падении свист и вой, это походило на хулиганство. Всё это вынуждало наступательные операции приводить в ночное время.
Тульский коммунистический – закрепившись на западном берегу реки Вопь, продолжал воевать с захваченных ими плацдармов. В ночном бою 3-й батальон вышел к немецкому полевому аэродрому, поджег склады с боеприпасами, бензином и техникой. Всю ночь и на следующий день в стороне расположения аэродрома были слышны глухие взрывы, и видно было зарево пожара. 2-й батальон, накануне оседлав автостраду Москва – Минск, вёл упорные оборонительные бои, одна ударная группировка немцев при поддержке танков угрожала перерезать дорогу. Противник успеха не добился, батальон, неся большие потери, – стоял насмерть.
С бутылкой самовоспламеняющейся жидкости, приподнялся из окопа крепкого телосложения, комсомолец-политбоец Самарин Павел Петрович – один на один с немецким танком принял бой и победил. Сколько же силы воли и мужества надо было иметь, чтобы подпустить на 20–30 метров, лязгающий и изрыгающий огонь фашистский танк и угодить бутылкой в его моторную часть. Поддержали и приумножили его почин однополчане – политбойцы, на поле боя горело более десятка немецких танков. В этом бою наши танки КВ произвели на врага ошеломляющее впечатление. Они выдержали огонь всех орудий, которыми были вооружены в то время немецкие танки. Но вид машин вернувшихся из боя, был тоже хорош. Покрыты вмятинами от попаданий снарядов, как человек перенес оспу. Решающую роль сыграла наша артиллерия, по скоплению противника и на решающие участки обрушивалась вся мощь артиллерийского огня управляемая непосредственно начальником артиллерии "Группы войск генерала Рокоссовского" генералом Казаковым. Под Ярцевом были применены реактивные установки – легендарные "Катюши". 25-го июля батарея из девяти минометов под командованием лейтенанта А.М.Куна накрыла своим залпом скопление живой силы и техники противника севернее деревни Капыревщины, противник был ошеломлен, заметался, в панике не мог найти спасения – понес большие потери в живой силе и технике. Тогда "Катюши" считались секретным оружием и использовались в бою с невероятными предосторожностями. Достаточно слагать, что доступ к этим "недотрогам" разрешался только командующим армиями и членам Военных Советов. Даже начальнику артиллерии армии не разрешалось их видеть… К счастью, для дела, генерал Рокоссовский оказался человеком решительным и не терпящим формализма, он поручил командующему артиллерией группы войск генералу Казакову организовать залп "Катюш". Этот залп был нанесен по железнодорожному вокзалу станции Ярцево, при бывшей в конце июля 16-й батареей старшего лейтенанта И. Т. Денисенко – тульские добровольцыполитбойцы без боя захватили вокзал и больницу.
Начался август. Смоленск был занят неприятелем. Всякие попытки выбить его из города, были безрезультатны. Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко отдал приказ об отходе. Немецко-фашистское командование, нанеся удар войсками группы "ЦЕНТР" /2-я и 9-я армии и две танковые группы/, было уверенно, что операция закончится окружением и уничтожением в районе Смоленска основных сил Западного фронта. Изо дня в день в течение почти двух недель под бомбами и снарядами, пулями и осколками, в сплошном грохоте разрывов обеспечивалась переправа советских войск черев Днепр у русского села Соловьева. Несокрушимость духа, стойкость советских людей оказались крепче крупповской стали.
И когда воины героических 16-й и 20-й армий начали отход из района Смоленска и в первых числах августа подошли к Днепру, горловина мешка была практически свободной от врага, а заслоны на их пути были сбиты закаленными в боях под Смоленском советскими дивизиями.
Следовавшая в составе 20-й армии первая экспериментальная батарея реактивных минометов /"катюш»/ капитана И. А.Флерова перед переправой черев Днепр дала залп по одному из таких заслонов противника.
5-го августа ночью последние части, поредевшие в тяжелых боях, переправились на левый берег Днепра. Просчитались самоуверенные гитлеровские генералы, окружение не состоялось. Свою неудачу они вынуждены были признать сами. Начальник штаба 4-й армии генерал Понтер Блюментрит впоследствии писал» «…Самым значительным из них было сражение в районе Смоленска, где была окружена большая группировка русских. Две полевые армии… удерживали три стороны котла, в то время как наши танки блокировали выход из него около Ярцево. И снова эта операция не увенчалась успехом. Ночью русские войска вырвались из кольца окружения, и ушли на восток". Враг встретил на Московском стратегическом направлении не пустоту, как предполагал, а вновь созданную прочную оборону.
Командующий Западным фонтом, Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко вызвал генерала Рокоссовского и сказал: «Поедем к героям Смоленска… примешь 16-ю Армию». В целях укрепления боеспособности частей и соединений армии, оставшиеся в живых коммунисты и комсомольцы Тульского коммунистического добровольческого полка и коммунистических полков Москвы и Ленинграда, были направленны и распределены по подразделениям бойцами – политработниками. Из добровольцев-политбойцов был создан "Специальный разведывательный отряд по действию в тылу противника", в него вошли коммунисты и комсомольцы из Москвы, Тулы и Ленинграда, студенты ВУЗов и учащиеся, окончившие 10 классов, отличившиеся в боях, командиром отряда был назначен ст. лейтенант Кочергин. Большинство туляков при распределении вошли в состав 48-го и 29-го полков 38 стрелковой дивизии.
В донесении комиссара 38-й стр. дивизии, полкового комиссара Суслова Военному Совету Западного фронта от 1 августа 1941 г. сказано: "Присланные коммунисты в количестве 1400 человек, которые распределены равномерно во вновь организованные 48-й и 29-й стрелковые полки сыграют решающую роль в сколачивании и поднятии боевого духа среди красноармейцев и начсостава". И далее он пишет: "Коммунисты проявили и проявляют величайший героизм в разгроме врага, являются образцом примерности в дисциплине, выдержке, стойкости.
А вот что доносил тогда политотдел Группы войск – Политуправлению Западного фронта: "Особенно крепко и самоотверженно сражаются на поле боя прибывшие коммунисты и комсомольцы, которые своим мужеством и героизмом воодушевляют остальные массы, цементируют крепость частей группы и своим примером в боях вселяют уверенность в нашей победе над врагом…"
После объединения 16-я Армия представляла внушительную силу. Бои продолжались, не затухая, весь август.
Перемалывая отборные фашистские части "СС" наши войска продолжали совершенствоваться, учиться науке побеждать. По приказу Ставки Верховного командования опыт боев на улицах Смоленска и Ярцева были обобщен и использован в дальнейшим нашими войсками. В процессе боев генералу К.К.Рокосовскому пришлось побывать в солдатской ячейке. В книге "Солдатский долг" он пишет: "Я старый солдат, участвовавший во многих боях, и то сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою…" В дальнейшем оборона строилась на сплошных траншеях, солдат ощущал локоть своего товарища.
В ночь на 1 сентября войска 16 армии неожиданно для фашистов, под покровом ночи навели переправы и после 30-минутной арт. подготовки переели в атаку. К исходу третьего дня наступления прорвали вражескую оборону на всю её глубину. Перемалывая живую силу и технику врага, преодолевая огневое сопротивление, войска теснили противника к Духовщине. В течение 8 дней 16-я армия вела упорные бои и выполнила поставленную задачу перед ней, оттянуть на себя из района Ельни часть вражеских резервов, чем способствовала разгрому там крупной вражеский группировки. Неоценимую услугу Родине оказали коммунисты и комсомольцы – политбойцы в период Смоленского сражения, длившегося с середины июля до середины сентября 1941 года. Именно здесь, в этих кровопролитнейших боях, гитлеровская военная машина, натолкнулась на героическое сопротивление Красной Армии, дала первую, трещину, именно в этот период наметился крах "плана Барбароса" – фашистского плана «молниеносной войны» против СССР. "Коммунисты и комсомольцы, мобилизованные по решению ЦК ВКП/б/, явились огромной силой на фронте. В самое трудное время войны, они помогли командованию и армейским партийно-политическим органам поднять дух бойцов, организовать упорное сопротивление врагу, а затем создать перелом на Фронте. Во второй половине сентября 1941 года штаб войск 16 армии тщательно разработал план обороны. Тишина на участке, да и у соседей – начала настораживать. В бою взяли пленных. Они показали, что у них в тылу появились какие-то танковые и моторизованные части. Ночь на 2-е октября 1941 года. Со стороны противника слышен шум танковых моторов. С рассветом началось немецкое наступление на нашем центральном участке, где и ожидали. Наша пехота не дрогнула. Она достойно встретила всем своим огнем атаковавшие густые цепи, на некоторых участиях дело дошло до рукопашных схваток. Бой продолжался до 12 часов дня. Противник, понеся большие потери в людях и технике, не добился успеха. 16-я – отстояла свои позиции. Весь следующий день противник держал под сильным огнем наш участок обороны, не предпринимая наступления. Вечером 5 октября 1941 года К.К.Рокоссовский получил телеграмму из штаба Западного фронта, она гласила: «Немедленно передать участок с войсками генералу Ф.А. Ермакову, а самому со штабом 16 армии прибыть 6 октября в Вязьму и организовать контрудар в направлении г. Юхнова. А между тем, сосредоточив в районах севернее Духовшины и восточнее Рославля огромные силы, враг 2 октября прорвал оборону на этих участках. Танковые и моторизованные дивизия противника устремились в прорыв, имея основную задачу соединиться в районе Вязьмы и, окружив наши войска западнее города, двинуться от сюда на столицу Советского государства. Об этих планах фашистов воины 16-й армии, конечно, еще ничего не знали. Около 20 дивизий оставались в окружении. Попав в окружение, коммунисты и комсомольцы вели активные боевые действия, сражались до последнего патрона. Части и соединения потеряв с вышестоящими штабами связь, самостоятельно вступали и завязывали жестокий бой. С вражеской стороны в нем участвовали танки артиллерия, авиация. Был ад кромешный… с огромными трудностями пробивались через вражеские заслоны на восток… к своим…
Своими активными действиями приковывали к себе большие силы противника, не давая ему оторваться для последующего броска к столице.
В статье Маршала Советского Союза Г.К.Жукова "Битва под Москвой", опубликованной в 1971 году в "Военно-историческом журнале" № 10, говорится: "Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на Можайской линии. Почти на две недели они сковали до 28 вражеских дивизий, а за это время благодаря усилиям Ставки Верховного Главнокомандования прибыли пополнения войск на Московское направление…"
Мало кто из коммунистов и комсомольцев, добровольцев-политбойцов вышел из окружения и только единицы прошли горнило огненной войны от крещения под Ярцевом до дня ПОБЕДЫ, большинство погибло на окровавленных дорогах и полях Смоленщины.
В 1943 году Чрезвычайная Государственная Комиссия по расследованию злодеяний гитлеровцев установила: "… фашисты за период с 13 июля 1941 года по 10 октября 1943 года уничтожили более 230 тыс. военнопленных". Книга "Подвигам жить в веках" стр.186.
По материалам музея Школы № 66 г. Тулы.Тульские коммунисты и комсомольцы, в боях на Московском направлении
22-го июня 1941 г. бывшая фашистская Германия без объявления войны напала на нашу Родину.
Суровое время наступило для социалистического государства. Территория Украины. Белоруссии, Прибалтийских республик оказались временно оккупированы немецко-фашистскими захватчиками.
Танковые и механизированные дивизии и отборные пехотные соединения немцев рвались в глубь страны, к ее жизненным центрам.
Германские империалисты поставили своей целью захват нашей земли. Наших богатств, рассчитывая на быструю победу.
На эту победу возлагали большие надежды все силы мировой реакции.
«Молниеносной» войне фашистской Германии, Советский Союз противопоставил тактику активной обороны.
В эти напряженные для Родины дни организатором и вдохновителем всенародного отпора врагу выступила Коммунистическая партия и ее верный помощник ленинский комсомол.
Выполняя решение Центрального комитета Компартии и ЦК Комсомола, Тульская областные партийная и комсомольская организации в начале Отечественной войны, направили из своих рядов тысячи коммунистов и комсомольцев, пожелавших добровольно выступить на защиту Родины.
В течение 27–30 июня 1941 г. был сформирован Тульский добровольческий коммунистический полк, боевой путь которого интересно знать трудящимся нашего города, ибо с именем города Тула связано становление власти Советов в нашей стране, разгромом Деникина в период военной интервенции, когда захватив город Орел, и через Тулу, пытались захватить Москву.
Коммунисты и комсомольцы г. Тулы, первыми пожелали выступить на любом участке фронта Отечественной войны, куда прикажет Коммунистическая партия, были полны решимости выполнить свой партийный, комсомольский и гражданский долг перед Родиной – во что бы то ни стало отстоять завоевания Октября, Страну Социализма. Ядро Тульского добровольческого коммунистического полка составили старые коммунисты: Сальников, Кузнецов, Харитонов, Шмелев, Богданов, Моторин и другие.
Ядро комсомольцев полка составили секретарь комитета ВЛКСМ Тульского Государственного педагогического института – студент Борис Максимов, а также студенты: Петр Данилин, Николай Смирнов, Владимир Благовещенский, Михаил Назаров, Владимир Орлов, секретарь комитета ВЛКСМ Тульского металлообрабатывающего техникума Михаил Гулин и другие. С первых же дней между коммунистами и комсомольцами полка зародилась товарищеская дружба, основанная на исключительном патриотизме…
Формирование полка происходило в Тульском областном драмтеатре им. А.М.Горького, ныне здание филармонии, по ул. Коммунаров вверх, в сторону Косой горы, уходили колонны добровольцев, провожаемые товарищами по работе, учебе, родственниками. Зрительный зал театра и вестибюль заполняли добровольцы и их сослуживцы. Митинг проходил под руководством работников обкомов партии и комсомола – товарищами Шарапова Н.И., Терентьева, Малыгина А.Н. «Любой ценой, жизнью своей отстоять Родину!» – дали туляки клятву. О высоких патриотических чувствах добровольцев-комсомольцев говорят сохранившиеся документы и характеристики.
Комсомолец Николай Трегубов работал на патронном заводе, ныне завод «Штамп», был квалифицированным токарем, имел отсрочку от призыва на военную службу, как рабочий оборонной промышленности, но Николай обратился в Пролетарский РК ВЛКСМ г. Тулы с просьбой о зачислении в ряды Красной Армии и направлении его на фронт. Его просьба была тщательно рассмотрена и удовлетворена.
Памятная стела на Косой Горе на месте лагеря Осоавиахима.
Студент пединститута доброволец Георгий Потемкин был секретарем комитета ВЛКСМ 14-ой средней школы, одновременно был пионервожатым в 3-й средней школе г. Тулы. В своем дневнике 28-го июня 1941 года, в день зачисления в полк, он написал: «Иду бить Гитлера».
Комсомольский актив Тульского пединститута во главе с секретарем комитета ВЛКСМ Борисом Маркияновым уже на 3-й день принял решение просить Центральный РК ВЛКСМ Тулы оказать содействие студентам-комсомольцам института в добровольном зачислении в Красную Армию. Это предложение поддержали комсомольцы института. В полк были зачислены Борис Маркиянов, Петр Данилин, Игорь Орлов, Михаил Назаров, Владимир Благовещенский, Николай Смирнов и другие, всего отобрали 14 человек. В боях под Смоленском погибло семь человек, а остальные были ранены.
Всего было сформировано 12 рот, примерно по 150 человек.
С 1 июля 1941 г. По ускоренной программе начались занятия добровольцев в лагерях Осоавиахима.
В течение 18 суток полк находился на полевом военном обучении в лагерях Тульского оружейно-технического училища. Здесь, во время обучения, которое проводили преподаватели, командиры и курсанты Тульского ордена Ленина Оружейно-технического училища имени Тульского пролетариата, коммунисты и комсомольцы полка получили хорошую боевую и политическую подготовку.
Личный состав полка овладел новейшими, на тот период, тактическими приемами ведения боевых операций в полевых условиях и населенных пунктах.
Парторгом одного из батальонов был избран тов. Сальников Ф.А. член ВКП(б) с 1920 г… Политруком роты – тов. Харитонов Н.И., член ВКП(б) с 1931 г., бывший комсомольский работник.
Комсоргом полка был избран студент педагогического института тов. Благовещенский В.В.
Напряженная учеба военному делу сочеталась с партийной и комсомольской работой в полку. Правда, в силу сложившихся боевых обстоятельств в период обучения состоялось всего 2 партийных и комсомольских полковых собрания, на которых обсуждались организационные вопросы военного обучения, боевой готовности полка. Важнейших постановлений партии, правительства и ЦК ВЛКСМ.
Было принято постановление, в котором говорилось: «В связи с вероломным, разбойничьим нападением германских фашистов на нашу страну ЦК ВЛКСМ требует от всех комсомольских организаций удесятеренной бдительности, сплоченности, дисциплины, организованности… ЦК ВЛКСМ требует, чтобы каждый комсомолец был готов с оружием в руках биться против нападающего, зазнавшегося врага, за Родину, за честь, за свободу»…
Комсорг полка студент Благовещенский В.В., выступая на собрании, в конце своей речи сказал: «Старшие наши товарищи коммунисты, создали Социалистическое государство, дали возможность молодежи учиться, работать и строить новое общество, но враг пытается лишить нас этого. Мы – комсомольцы, обязаны отстоять завоевания наших отцов и мы это сделаем, не пожалев своей молодой жизни. Больше дисциплины и организованности в предстоящих боях.
В расположение лагеря часто приезжали представители Тульской партийной, комсомольской организаций, представители трудящихся города. В беседах с бойцами полка они рассказывали о трудовых делах тульских рабочих – оружейников, жизни в городе. Ибо бойцов все это интересовало, так как в составе полка были рабочие, служащие, студенты, работавшие и обучавшиеся в заводах, фабриках, учреждениях и учебных заведениях города. Обучение подходило к концу. Вечером все собирались у громкоговорителя и слушали сводки Совинформбюро, которые с каждым днем все тревожнее.
3-го июля 1941 г. Добровольцы приняли Воинскую присягу.
И вот на рассвете 18-го июля 1941 года полк был поднят по боевой тревоге. В расположение лагеря прибыл секретарь Тульского обкома ВКП(б) тов. Жаворонков В.Г., который перед строем полка зачитал приказ Государственного комитета обороны о том, что немцы прорвали линию фронта в районе Смоленска и что г. Ярцево Смоленской обл. (40 км северо-восточнее Смоленска) захватил немецко-фашистский десант, как потом выяснилось, численностью тысяча человек с большим количеством пулеметов и минометов.
Полку приказывалось выступить на ликвидацию этой группировки.
Получив дополнительно боеприпасы: бронебойные и трассирующие патроны, полк в полной боевой готовности покину лагерь в пос. Косая Гора и в строевом порядке, под начавшимся проливным дождем стал следовать на станцию Тула I.
Утром полк проследовал по улицам Коммунаров, Советской и Коминтерна. На всем пути следования полка трудящиеся города, не смотря на проливной дождь, выходили на улицу, чтобы проводить своих земляков-коммунистов и комсомольцев на защиту Родины.
Высокие, благородные чувства испытывали бойцы, командиры и политработники полка, покидая родной город, близких, товарищей и всех провожавших, которые своими теплыми, идущими от всего сердца пожеланиями остановить и победить вероломного врага и с победой вернуться в родной город, чтобы вернуться к родным, в родной коллектив, встать за станок на своем родном заводе, в аудитории институтов. Да, так было, помнится, проводить своего сына комсомольца, молодого рабочего завода «Штамп» Николая Трегубова, пришел его отец старый коммунист Николай Матвеевич Трегубов, пожелавший нам возвратиться с победой. В числе провожавших, были мать и брат студента фельдшерской школы комсомольца Бориса Златина, мать слесаря Оружейного завода комсомольца Виктора Коренькова – Коренькова Мария рабочая Оружейного завода, отец и мать учащегося 18-й средней школы г. Тулы Виктора Каурова, отец и мать студента металлообрабатывающего техникума Якова Тубина и многие другие.
Организованно, без единой капли уныния, полк погрузился в эшелон (грузовые вагоны), было получено питание и незамедлительно мы отправились в сторону ст. Плеханово, на Алексин, затем на Калугу и Вязьму. На станциях Алексин и Калуга трудящиеся встречали нас как своих родных близких: преподносили подарки папиросы, мыло, носки, одеколон. Эти волнующие проводы еще больше вселили в наши сердца благородные, патриотические чувства нашего народа, готового на любой подвиг во имя защиты Родины.
Проследовав г. Калугу, полк прибыл на ст. Вязьма, выгрузились и расположились на улицах города недалеко от станции, тут мы увидели эшелоны с эвакуированным гражданским населением: пожилых мужчин, женщин, детей вынужденных покинуть свои дома, болезненно переживавших это и проклинавших фашистского зверя ворвавшегося в их дом. Встречались и эшелоны раненых красноармейцев и командиров Красной Армии.
При встрече с мирным эвакуировавшимся населением, ранеными красноармейцами и командирами нам стали известны факты, коварства и злобы немецких фашистов к русскому человеку, всему русскому. Нам стали известны факты бомбежек мирного населения городов Минска, Смоленска, Ярцево обстрелов и бомбежек эвакуировавшегося населения и раненых воинов Красной Армии на всем пути их следования.
Рассказы очевидцев этих злодеяний немецких фашистов вызывали ненависть к врагу, и мы стремились как можно быстрее встретиться один на один с этими злодеями.
Вечером 19-го июля 1941 г. мы стали также очевидцами бомбежки города Вязьмы и проследовавших в сторону Москвы фашистских бомбардировщиков.
Как только стемнело, полк вновь погрузился в товарные вагоны и стал следовать по железнодорожной линии в сторону гор. Ярцево. Проследовав станцию Издешково, на рассвете эшелоны были встречены тремя фашистскими самолетами, пытавшимися выйти на штурмовку и бомбежку.
Полк в течение 2-х – 3-х минут вышел из вагонов по самолетам был открыт ружейно-пулеметный огонь бронебойными и трассирующими патронами, в свою очередь самолеты сбросили несколько фугасных бомб и открыли огонь из пулеметов. В результате этого первого боевого поединка 2 фашистских самолета были сбиты и упали невдалеке от расположения эшелонов, а третий, оставляя клубы черного дыма, ушел в сторону горизонта, а сброшенные им бомбы ущерба не принесли. После подбора убитых и раненых, полк обратно погрузился в вагоны и продолжил свой путь к городу Ярцево.
Следует отметить, что в результате первой схватки, личный состав полка показал свою боеспособность, организованность, обрел уверенность в своих возможностях бить врага.
8-9 часов утра 20-го июля 1941 г. эшелон остановился, примерно в 15–20 км от не доезжая города Ярцево. Причиной остановки являлось то, что смотритель железнодорожной будки предупредил о том, что в городе Ярцево находятся немцы, и связи с другой будкой в сторону Ярцево уже нет.
Полк разгрузился и вышел в лесной массив, где произошла организация разведывательно-ударной группы. Одну из групп возглавил студент педагогического института Михаил Добровольский, владевший немецким языком. Их группу в лесу встретил К.К.Рокоссовский, он с офицерами ехал на обычных машинах, их сопровождали две грузовые машины и зенитными счетверенными пулеметами «Максим» на станке в кузове. Он узнал. Кто мы, откуда и поставил задачу нашим командирам.
Разведывательно-ударные группы первыми с нескольких направлений стали продвигаться к городу Ярцево по железнодорожной линии и проселочным дорогам, держа связь с подразделениями полка, продвигавшимися вслед за группами на расстоянии 1,5–2 км. В середине дня полк с нескольких направлений вышел к городу Ярцево и завязал уличные бой в поселке около льнопрядильной фабрики. В это же время к городу со стороны Ярцевких высот к городу приближались подразделения добровольческих коммунистических полков Москвы, Ленинграда и Горького.
Разведывательно-ударные группы первыми вступили в боевое соприкосновение с немецко-фашистскими автоматчиками, засевшими в помещении фабрики и в домах.
Разведывательно-ударная группа Михаила Добровольского уничтожила несколько фашистских автоматчиков, кроме того Михаил Добровольский и комсомолец Геннадий Прокофьев доставили пленного немецкого автоматчика – рослого детину. С него были сорваны черные с белой окантовкой погоны, отобраны документы, при тщательном обыске было обнаружено много советских денег, красные тридцатки, немецкие игральные карты. Михаил допросил этого детину. Правда, на задаваемые вопросы детина отвечал одним двумя нам словами. Михаил улыбался, брался за голову, вернее хотел что-то вспомнить, не головы, а каски. Чувствовалось, что он не привык еще носить каску. Выполняя приказ командира роты т. Матвеева об уничтожении фашистских автоматчиков, засевших в одном из домов около фабрики, комсомолец Николай Трегубов бросил бутылку с горючей смесью, дом загорелся, фашистский автоматчик выбежал из дома и побежал в сторону сада. Метким выстрелом из самозарядной винтовки, комсомолец сразил фашиста, забрал его автомат и личные документы.
В самый разгар уличных боев осколком мины Николая ранило в плечо.
– Идите на перевязочный пункт, – сказал командир роты А.Я. Матвеев, но Николай поле боя не покинул.
В уличных боях Николай Трегубов неоднократно выполнял ответственные задания командира взвода коммуниста тов. Демина.
Первые успехи в уличных боях придавали нам еще больше сил и уверенности в победе. Многие коммунисты и комсомольцы, получив ранения, не уходили из поселка и продолжали сражение.
Группа бойцов взвода тов. Демина в количестве 4-х человек пошла в решительную схватку с окруженными на территории фабрики остатками немецких автоматчиков.
Выполняя это задание группа, группа проникла на территорию фабрики, затем в помещение. В единоборстве с автоматчиками и при огневой поддержке подразделений полка, автоматчики были выбиты из фабрики. 5 немецких автоматчиков были взяты в плен.
К вечеру бои в поселке нарастали. Дом за домом занимали бойцы полка. При штурме кирпичного здания 2-й средней школы погибли смертью храбрых старый коммунист – политрук роты тов. Кузнецов, командир роты Матвеев. Истреблено 85 фашистов и было взято в плен 17 человек.
В ответ на гибель своих товарищей командир отделения коммунист бывший секретарь партийной организации ликероводочного завода тов. Богданов с бойцами роты комсомольцами Орловым, Назаровым, Исаковым и другими стал продвигаться в обход школы. И, зайдя с другой стороны, бойцы ворвались в помещение школы, немцы стали выбегать через окна, но здесь их встретил меткий огонь подразделений полка. Ночью один из батальонов полка, потеряв ориентацию в пристанционном поселке города Ярцево, вышел в тыл немцев к полевому аэродрому. В ночном бою батальон поджог склады с горючим и боеприпасами, всю ночь невдалеке от города было видно зарево пожара и глухие взрывы.
В то время, когда второй батальон вел наступательные уличные бои в фабричном поселке, 1-й батальон вел бой за пристанционный поселок города Ярцево. Таким образом, ожесточенное сражение за изгнание немцев из города шло с двух направлений. 1-й батальон составляли коммунисты и комсомольцы Тульского Оружейного завода, студенты институтов и техникумов. Ему было приказано выйти к берегу реки Вопь и переправиться на другой берег. Бои за пристанционный поселок имели свою особенность в том, что перед поселком проходила насыпь, по которой было проложено полотно железной дороги. Высота насыпи около 2-х метров. Батальон вышел к насыпи на заболоченную равнину, которая была уже пристреляна врагом из минометов, а на некоторых участках простреливалась перекрестным пулеметным огнем, но чтобы завязать бой в пристанционном поселке, нужно было преодолеть насыпь железной дороги.
Ведя одним флангом бой в фабричном поселке, другим, правым флангом, батальон начал штурм насыпи. Этому предшествовали бои разведывательно-ударных групп, вышедшими первыми на заболоченную равнину перед насыпью, где, как стало известно, немцы создали оборонительную линию, установив пулеметы.
В разведывательно-ударную группу, вышедшей первыми к насыпи, были студенты Тульского педагогического института: Потемкин, Николай Смирнов, Михаил Назаров, Борис Маркиянов, Петр Данилин, Владимир Орлов, Юрий Демыкин и другие., а также коммунисты Русаков, Моторин и другие, которые и открыли огонь с целью выявления огневых точек немцев и конфигурацию линии обороны. К этому времени на поддержку группы вышли роты батальона и, соединившись, пошли на штурм железнодорожной насыпи. Немцы открыли минометно-пулеметный огонь, роты залегли на заболоченной равнине, поросшей высокой травой. По насыпи был открыт артиллерийский огонь батарей 48 стрелкового полка Красной Армии, находившегося в резерве. Под прикрытием артиллерийского огня роты стали продвигаться вперед, переползая по болоту по-пластунски и готовились к штурму. Приблизившись на расстояние примерно 400–450 метров подразделения открыли ружейно-пулеметный огонь, а через некоторое время короткими перебежками еще ближе подошли к насыпи. По команде командира одной из рот коммуниста Моторина, бойцы рот поднялись с гранатами в руках и бросились на штурм насыпи.
Оставленный город Ярцево и льно-прядильная фабрика.
Первыми к насыпи пробились бойцы разведывательно-ударной группы. Немцы, не выдержав усиливавшегося артиллерийского огня и начавшегося штурма, обратились в бегство, оставив на насыпи пулеметы, автоматы, 3 ротных миномета. Заняв насыпь, роты стали вести огонь по убегающим в поселок остаткам немцев.
После 10–15 минутной передышки, роты предприняли было попытку продолжить наступление, но в небе появилось около 14–16 немецких самолетов – штурмовиков, из пристанционного поселка немцы открыли по насыпи сильный минометный огонь, потом стало известно, что в поселке находились основные силы немцев. Бомбежка и штурмовка с воздуха занятых нашими ротами позиций продолжалась около 25 минут в три захода.
Роты, находясь под минометным огнем, при втором заходе немецких самолетов, открыли дружный ружейный огонь бронебойными и трассирующими патронами.
К вечеру 20 июля 1941 г. немцы прекратили огонь по насыпи, тогда бойцы стали перебегать на ту сторону насыпи, где немцы заняли оборону. Было обнаружено 37 убитых и трое тяжелораненых немецких солдат, их оказалось более 20 штук, перенесли 16 ящиков патрон к ним. Бойцы полка в то время вообще не имели автоматов, и поэтому к имеющемуся оружию они были преданы каждому командиру роты и бойцам разведывательно-ударной группы. Для 1-го батальона это была первая боевая победа и первый трофей.
Как наиболее отличившегося в этом сражении комсомольца Владимира Орлова назначили связным между командирами батальонов.
Немцы заняли в зданиях чердаки и подвалы и буквально косили наших товарищей. Павел Петрович Прасолов рассказывал, что командир отделения Федор Рябов проник в один из домов и через слуховое окно выбросил с крыши трех немецких автоматчиков.
Ночь на 21 июля 1941 г. в расположении рот, окопавшихся в насыпи, прошли тревожно – ожидали контратаки немцев, никто не мог уснуть. Да как здесь уснешь, ведь этот день запомнился на всю жизнь. Первый раз быть в таком жарком бою, выполняя свой патриотический долг защитника Родины, испытать первые радости и горечь тяжелых потерь своих товарищей, несколько часов назад мечтавших, все время быть вместе, гнать фашистов с родной земли и возвратиться с победой домой. А эти злосчастные убийцы, валявшиеся в неестественных позах в 15 метрах от позиций роты, о чем они мечтали? О триумфальном шествии на Москву, о «Великой» Германии, о рабах для нее? Не получилось и вряд ли получится. Примерно так в эту лунную ночь размышляли туляки-добровольцы, изредка с болью в сердце, посматривая на в сторону фабричного поселка города Ярцево, где их однополчане продолжали вести уличные бои, там горела льнопрядильная фабрика, жилые дома – кровное достояние народа, а в другой стороне пристанционного поселка, в расположении немцев, слышны были глухие взрывы рвущихся снарядов, видны зарева пожаров и столбы черного дыма. Там третий батальон полка взорвал боеприпасы и горючее немецкого полевого аэродрома. Это радует бойцов, смягчает боль, но ненависть к захватчикам нисколько не угасает.
Николай Трегубов – выпускник 14 школы г. Тулы, Виктор Кауров – выпускник 18-й средней школы, Константин Шелепов из 14-й средней школы были направлены в разведку, за станционный поселок города – в тыл к немцам. Выполняя задание, разведчики попали под перекрестных огонь и оказались отрезанными от своих. Пришлось укрыться в окопе. Десять суток смельчаки не могли прорваться, кончились запасы продовольствия и воды. Наступление советских войск освободило их.
Ничем не приметный в обычной жизни молодой человек, в бою был всегда впереди. В рукопашной схватке убил фашиста, забрал его автомат и документы. Комсомольская организация полка дала рекомендации Трегубову Николаю для вступления в коммунистическую партию. Заветная мечта добровольца-комсомольца не осуществилась: 4-го сентября 1941 года во время боя фашистская пуля оборвала жизнь молодого рабочего.
Уже светает, наскоро дописываются письма родным, близким, в райкомы партии и комсомола города Тулы. Ожидавшейся атаки немцев не последовало. Почему? Никто еще ничего не знает. В середине дня опять появляются самолеты, огонь немецких минометов со стороны поселка по насыпи, ответный огонь батарей 48 полка. Батальон меняет занятый рубеж, переходит вправо вдоль полотна на один – полтора километра, оставив на старом месте три пулеметных расчета, которые ведут огонь в сторону поселка. Теперь батальоны почти соприкасаются в фабричном поселке. С наступление сумерек на занятый батальонами рубеж прибыли подразделения 48-го стрелкового полка, бойцы разного призывного возраста, еще не побывавшие в боях. Подразделения 1-го батальона также вступили в уличные бои в городе Ярцево. Дом за домом занимали бойцы подразделений полка. Когда в этих боях кто-либо из бойцов оказывался раненым или в затруднительном положении, то к нему на помощь, рискуя своей жизнью, спешили товарищи. Так Георгий Демыкин оказал помощь своему другу Георгию Потемкину, перевязал ему раны, и Потемкин остался в строю.
Активными боевыми действиями добровольцев Тулы, Москвы, Горького и подразделений Красной Армии в течении 20–24 июля 1941 г. фабричный поселок Ярцево был освобожден от немцев, бежавших в другую часть города через реку Вопь.
В ночь на 25 июля 1941 г. подразделения полка стали готовиться к переправе через реку, имея задание переправиться, занять оборону на другом берегу и готовиться к наступлению.
Комсомольцы Михаил Назаров, Георгий Демыкин и Георгий Потемкин получили задание: произвести разведку переправы через р. Вопь. На рассвете они вышли к правому берегу реки, измерили ее глубину, переплыли на противоположный берег, где предстояло занять оборону. Передав подробные данные, они получили приказ выводить подразделения полка к местам переправы. Задание было выполнено. 1-го августа 1941 г. Потемкин писал маме: «…Дела идут хорошо. Мы, студенты, все вместе…». Это было его последнее письмо.
Ночная подготовка к переправе вызывалась той необходимостью, что немцы пристреляли минометным огнем реку, кроме того днем немецкие самолеты непрерывно появлялись над фабричным поселком, бомбили. Мы контактировали с командиром 48 полка майором Шереметьевым и начштаба полка капитаном Нестеренко. К утру 26 июля переправа была подготовлена, но ввиду минометного обстрела, переправиться не представлялось возможным.
По приказу командования были созданы две группы по 10 человек, которым приказывалось с пулеметами переправиться через реку, открыть огонь в сторону немцев, тем самым привлечь огонь немецких минометов на себя.
Первая группа состояла из комсомольцев Шелепова (1-й номер), Каурова, Гастева и других с немецким трофейным пулеметом.
Вторая группа: коммунист Кореньков (1-й номер), Шмелев, комсомольцы, Чернов, Кадров Виктор, Шелепов Константин и другие с нашим пулеметом ППД.
Под минометным огнем обе группы переправились через реку, закрепились и открыли огонь. К немецкому пулемету было мало патрон, всего два цинковых ящика. Немцы сразу же перенесли огонь на пулеметы. Осколком был убит первый номер пулемета Гастев, его заменил второй номер. Ввиду минометного огня немцев, группы стали менять огневую позицию, почти не прекращая огня. Осколком мины был ранен боец-комсомолец Чернов, а вскоре убит Кореньков, его заменил коммунист Шмелев. Бойцы набивают патронами диски ППД, помогают Шмелеву. Ствол пулемета сильно разогрет. В это время подразделения полка стали переплавляться вплавь. Во время переправы погиб смертью храбрых коммунист Богданов, ранены коммунисты Бойченко, Васильев, Сальников.
Понеся незначительные потери подразделения полка, переправились, окопались и заняли прочную оборону на берегу реки. На следующий день немцы пошли в атаку. Шли в рост, в два ряда. Атака отбивается дружным ружейно-пулеметным огнем наших бойцов. В течение двадцати суток августа и сентября шли кровопролитные бои в районе города Ярцево, немцы вынуждены были сами встать в оборону. В этих боях пали смертью храбрых комсомольцы Николай Трегубов, Михаил Назаров, Игорь Орлов, Константин Шелепов, Виктор Кауров, Георгий Потемкин, Георгий Демыкин, Погунов, Зубов и многие другие. Получили ранения Петр Данилин, Николай Смирнов, Владимир Благовещенский.
В сводке Совинформбюро от 13 августа 1941 г. о боях на Смоленском направлении сообщалось: «… На днях в районе города Я. (Ярцево) был высажен крупный немецко-фашистский десант с танкетками… Взаимными действиями пехоты, артиллерии и авиации десант уничтожен…».
По приказанию командования Красной Армии половина оставшихся бойцов Тульского добровольческого коммунистического полка была направлена на уничтожение немецкой танковой группировки, прорвавшейся на участке автомагистрали Москва – Минск, проходившей недалеко от Ярцево.
При ликвидации этой группировки погибла большая часть бойцов полка, уничтожив 18 немецких танков, причем большинство из них были сожжены бутылками с горючей смесью. Ожесточенные кровопролитные бои в районе города Ярцево продолжались. Из-под Смоленска, к городам Ельня и Ярцево с боями отходили части Красной Армии. Для укрепления боеспособности этих частей в них направлялись бойцы и политработники Тульского добровольческого полка, как политбойцами, так и политработниками.
Участие полка совместно с частями Красной Армии имело важное оборонительное и наступательное значение. В ходе боев в августе и сентябре наступление немцев со стороны Ярцево на Вязьму, Калугу, Можайск и Москву провалилось.
В кровопролитных боях у Ярцево и в районе города Ельня были разбиты шесть вражеских дивизий. Тульский добровольческий коммунистический полк внес свой вклад в разгром этих дивизий. В этих боях пали смертью храбрых многие коммунисты и комсомольцы полка, другие же получили тяжелые ранения и находились на излечении, но затем вновь возвращались на фронт.
Огромные потери заставили немцев на главном Московском направлении перейти к обороне. На полях Смоленщины был сорван план «молниеносного» наступления на Москву. Наш полк в этих боях потерял три четверти личного состава. На его базе были сформированы 29-й и 48-й стрелковые полки 38 стрелковой дивизии.
Трудная боевая обстановка не дала возможность отметить ратные подвиги наших товарищей. Лишь после войны нам, однополчанам, удалось при содействии Тульского ГК КПСС, Обкома ВЛКСМ, Ярцевского горисполкома и ГК комсомола установить частично имена погибших и выживших товарищей, их подвиги. В частности, после боев у гор. Ярцево, Борис Маркиянов сражался на Витебщине, был организатором Обольской подпольной комсомольской организации и комиссаром партизанского отряда им. К.Е.Ворошилова. За боевые дела в тылу врага Б.К.Маркиянов в 1958 году был награжден орденом Отечественной войны 1 степени. Ныне он преподаватель института в г. Витебске.
Другие товарищи сражались уже в других подразделениях Красной Армии. После войны они вернулись в Тулу. Сегодня они трудятся на благо нашей Родины, которую они отстояли в жестоких боях. Это П.Д.Данилин, В.В.Благовещенский, М.Н.Добровольский, Н.В.Смирнов и другие.
В связи с 20-ти летием Победы в 1965 году мы побывали на местах сражений, на месте захоронения наших погибших товарищей (пос. Яковлево, в 3-х км северо-восточнее города Ярцево, у автомагистрали Минск-Москва), выступили на митингах, возложили венок к памятнику. Ярцовчане свято чтят память о воинах-туляках. В феврале 1973 г. Мы были на праздновании 55-тилетия Советской Армии. Участники боев за Ярцево – авторы этих строк, присутствовали на торжественном заседании, выступали в школах, на литейно-механическом заводе с рассказами о боях 1941 г.
Мы еще раз прошли по боевым местам. Трудно узнать сожженный немцами практически полностью городок текстильщиков, вырубленный прекрасный сосновый парк…
Трудящиеся города восстановили жилые дома, предприятия, школы, готовятся достойно отметить 30-летие освобождение Смоленщины.
Они пригласили всех оставшихся в живых на эти торжества.
Однополчане, отзовитесь на приглашение, вспомните ваши боевые дела и ваших товарищей.
НИКИТИН А.С.
АБРОСИМОВ Б.А.
ХАРАКТЕРИСТИКА
на помощника командира 2-го взвода 6-й роты Тульского добровольческого коммунистического полка АБРОСИМОВА. Б.А.
Тов. АБРОСИМОВ Борис Алексеевич, 1922 года рождения, уроженец г. Тулы, учился в 14 средней школе г. Тулы. Будучи членом Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи в начале Великой Отечественной войны, добровольно пожелал пойти на фронт для защиты Социалистического Отечества.
30-го июня 1941 года тов. АБРОСИМОВ был зачислен рядовым бойцом в Тульский добровольческий коммунистический полк.
В период прохождения военного полевого обучения в лагерях Тульского Оружейно-технического училища тов. АБРОСИМОВ, имея хорошую физическую и общеобразовательную подготовку, успешно осваивал военное дело и был назначен помощником командира 2-го взвода 6-й роты полка, а на ротном комсомольском собрании был избран комсоргом, а вскоре членом полкового комсомольского бюро.
18 июля 1941 года в составе полка и в должности помощника командира взвода тов. АБРОСИМОВ выехал на фронт – на ликвидацию немецко-фашистской группировки, прорвавшейся в гор. Ярцево, Смоленской области.
20 июля 1941 года полк вступил в боевое соприкосновение с фашистской группировкой в районе льнопрядильной фабрики гор. Ярцево. Воспитанник Ленинского комсомола, как и многие другие комсомольцы – младшие командиры полка тов. АБРОСИМОВ был всегда вместе со своим взводом в боях за город Ярцево.
В разгар уличного боя в районе льнопрядильной фабрики, где засели немецкие автоматчики тов. АБРОСИМОВУ, как старшему и бойцам взвода комсомольцам: Николаю Трегубову, Виктору Каурову, Виктору Коренькову и другим было дано задание проникнуть на территорию и в помещение фабрики и выбить оттуда немецких автоматчиков, так как последние простреливали улицы и мешали продвижению полка вглубь поселка. Такое же задание получили 3 группы бойцов других рот полка.
При огневой поддержке подразделениями полка, это задание было выполнено – немецкие автоматчики были выбиты, а частично уничтожены, захвачено в плен 5 немцев. Подразделения полка с боями стали овладевать фабричным поселком города и продвигаться вглубь города.
В одном из уличных боев тов. АБРОСИМОВ был ранен в голову осколком разорвавшейся мины, ненадолго потерял сознание, ему была сделана перевязка.
Тов. АБРОСИМОВ не пошел в медсанбат, а вместе с другими ранеными коммунистами и комсомольцами оставался в поселке.
Вскоре он возвратился в боевой порядок своего взвода.
Бои в городе продолжались и в это время взводом была захвачена окруженная группа немцев в количестве 13 человек, имевшая пулемет. Военнопленные, их оружие и документы были переданы в штаб батальона. После освобождения фабричного поселка, полк стал переправляться через реку Вопь.
Переправа затруднена была тем, что немцы вели непрерывный минометный огонь.
25 июля 1941 года были сформированы две группы, которым было приказано первыми переправиться через реку Вопь, закрепиться и открыть огонь из пулеметов, то есть принять огонь немецких минометов на себя.
Одну из групп возглавлял тов. АБРОСИМОВ с бойцами: Шелеповым, Кореньковым, Кауровым, Гастевым, Шмелевым, всего 10 человек.
Под минометным огнем немцев обе группы переправились и закрепились на противоположном берегу, открыв огонь из пулеметов.
Немцы перенесли огонь на пулеметные точки: осколком был убит Кореньков, а минут через 20–25 был убит Гастев.
Тов. Абросимов, Шмелев, Кауров, Шелепов быстро сменили огневую позицию: за 1-й номер пулемета РПД стал тов. АБРОСИМОВ и продолжал вести огонь.
Тем временем подразделения полка осуществляли переправу.
Задание было выполнено: полк, переправившись через реку Вопь, занял оборону.
Немцы предпринимали ряд атак, которые каждый раз отбивались и в свою очередь подразделения неоднократно переходили в атаку.
В середине августа 1941 года по приказанию командования Красной Армии часть бойцов и командиров полка была направлена на оборону участка автомагистрали Москва-Минск, проходящего невдалеке от гор. Ярцево, куда прорвалась немецкая танковая группировка. При ликвидации этой группировки бойцам полка Шелеповым, Кауровым и другими, находившимися под командой тов. АБРОСИМОВА и при его участии было сожжено бутылками с горючей смесью 2 немецких танка.
Выполнив это задание, тов. АБРОСИМОВ был назначен помощником командира взвода автоматчиков 331 стрелкового полка 100 Минской стрелковой дивизии.
В составе этого полка тов. АБРОСИМОВ участвовал в боях за гор. Ельня, Смоленской области, В одном из ожесточенных боев, при овладении городом – 6-го сентября 1941 года тов. АБРОСИМОВ был вторично тяжело ранен в лицо и голову разрывной пулей.
Как гражданин СССР, комсомолец тов. АБРОСИМОВ честно, энергично выполнял задания по выполнению боевых операций в период тяжелых наступательных и оборонительных боев в г. Ярцево, его районе и других участках фронта на территории Смоленской области.
Бывший командир взвода роты Тульского добровольческого коммунистического полка / ДЕМИН/
31 июля 1957 года.
ДЕМИН Александр Иванович, член КПСС с 1925 года, партбилет № 04762883, прож. г, Тула, ул. Жуковского, 59
М.П. Подпись члена КПСС ДЕМИНА А.И. заверяю:
Секретарь Привокзального РК КПСС г. Тулы / подпись/
19.08-1957 г.
Бывший политрук роты Тульского добровольческого коммунистического полка /ХАРИТОНОВ/
XАРИТОНОВ Николай Иванович, член КПСС с 1931 года, партбилет № 04950305, прож. г. Тула ул. Л.Н.Толстого, дом 33.
М.П. Подпись члена КПСС ХАРИТОНОВА Н.И. заверяю Секретарь Центрального РК КПСС г. Тулы / В.ХАНИН/
Бывший парторг батальона Тульского добровольческого
Коммунистического полка /САЛЬНИКОВ/
САЛЬНИКОВ Филипп Александрович, член КПСС с 1920 года, партбилет № 04762868, прож. г. Тула, Спортивная,16
М.П. Подпись члена КПСС САЛЬНИКОВА Ф.А. заверяю:
Секретарь Центрального РК КПСС г. Тулы /ХАНИН/
Бывший политбоец Тульского добровольческого коммунистического полка /БЛАГОВЕЩЕНСКИЙ/
БЛАГОВЕЩЕНСКИЙ Владимир Витальевич, член КПСС, партбилет № 03856454, прож. пос. Куркино, Тульской обл.
Подпись члена КПСС БЛАГОВЕЩЕНСКОГО В.В. заверяю.
ГАФО, ф. 252, оп.7, д.290, лл.211–214 об.АБРОСИМОВ Борис Алексеевич 25.6.1922 г. р. Туляк. Братья: Александр 1919 г. в 1942 г. погиб под Ленинградом, я, потом Глеб 1925 г.р.
Окончил 10 классов, комсоргом 14 школы. Хорошо знал Борю Маркиянова из ТГПИ.
Александр Сергеевич Кузнецов 1 секретарь Центрального РК ВЛКСМ. Меня избрали 2 секретарем 10–12 июня.
В 12.00 22-го выступление. Пришел домой, мать:
– Саша воюет, теперь ты, Боря.
Я хотел поступить в оружейно-техническое училище. 25 июня вызов Ордальон Николаевич Малыгин – секретарь РК ВКП(б):
– Борис, добровольцем пойдешь?
– Да.
– Иди в Гортеатр.
27-го в Гортеатр. Встретил Борю Маркиянова, Михаила Назарова, Юру Демыкина, Игоря Орлова:
– А вы?
– Приняли решение. 30-го июня пришел в театр. Собираться. Домой бегом:
– Мама, собрала?
– А куда тебя?
– Учиться пока.
– Я с тобой.
– Да, мам, нехорошо.
– Я сзади.
30-го митинг. Проводы. Провожали нас. Потом Косая Гора. Преподавали выпускники оружейно-технического училища, преподаватели. Тула, Алексин, Калуга, Вязьма. Около 3-х тысяч человек. Попал в 6-ю роту, командир Матвеев (38 лет), бывший земуправитель.
В Вязьме ночью увидели 23-го июля немецкие самолеты. В лучах прожекторов, на Москву. Зло брало, что не могли наши зенитчики их сбить.
Под Издешково сбили мы два самолета. 2–3 человека были убиты. Не доехали до Ярцево 15 км. Остановил стрелочник:
– В городе немцы! Десант. Быстро рассредоточились. Я с Кузнецовым. Идут из города жители:
– Что там, бабушка?
– Еще 15 числа – десант.
– Какие они?
– Не знаю. Нас бомбили, мы с внучком ушли.
Первый бой 26 июля. Фабричное Ярцево. Перестрелка. Уличные бои. Костя Шелепов, Витя Кореньков, я – ком. взвода (член комсомольского бюро полка) в ночной поиск за языком. Вызвали вечером. Дал мне мл. л-нт Сапа парабеллум и ножи. Бой за пристанционное Ярцево.
– Не обстреляны ребята?
Перебрались через р. Вопь, по плотикам. Ориентир сосна и вторая елка. Лозняк мелкий около болотца. Встретили немца. Он на меня с ножом, я его по лбу парабеллумом, тоже видно разведчик, ефрейтор.
– Хайль, хайль.
Мы его хотели потащить, а там еще два фрица. Костя открыл стрельбу. Поволокли его назад на рассвете. Приволокли. Сапа говорит:
– Живые? Ну и, слава богу. Сдали документы? Отдыхайте сутки. Молодцы!
6-го сентября меня ранили. Лежал в госпитале в Калуге. Потом на Западный фронт. В 1943 ранили еще раз под Смоленском.
НИКИТИН Александр Степанович. 1922 г.р. по окончании школы поступил в Московский архитектурный институт. Во время начала войны, тов. Никитин, будучи студентом 2-го курса находился на каникулах в г. Туле. 23 июня 1941 г. тов. Никитин пришел в Центральный райком ВЛКСМ гор. Тулы и как комсомольца попросил направить его в ряды Красной Армии, чтобы лично участвовать в защите Отечества.
27-го июня 1941 г. комиссией Тульского обкома ВКП(б) тов. Никитин был зачислен рядовым в Тульский добровольческий коммунистический полк.
Пройдя военное обучение в лагерях Тульского оружейно-технического училища, 18 июля 1941 г. тов. Никитин в составе полка выехал для участия в боевых действиях против немецко-фашистской военной группировки в район гор. Ярцево Смоленской обл.
20-го июля 1941 г. в составе разведывательно-ударной группы, возглавляемой студентом Тульского пединститута – комсомольцем тов. Орловым, тов. Никитин участвовал в штурме немецкой оборонительной линии, проходившей по насыпи железнодорожного полотна около пристанционного поселка гор. Ярцево. В составе полка тов. Никитин участвовал в разгроме немцев занявших населенный пункт Яковлево недалеко от Ярцево. В результате 3-х суточного боя немцы, потеряв 16–18 человек убитыми и ранеными, покинул поселок. Тов. Никитин был назначен командиром отделения. С 23 по 28 июля 1941 г. тов. Никитин участвовал в уличных боях в пристанционном поселке гор. Ярцево, где также показал себя самоотверженным бойцом и командиром. Тов. Никитин участвовал в 25 дневных непрерывных боях при освобождении гор. Ярцево и создания обороны на этом участке фронта. В сражении 19-го сентября 1941 г. тов.
Никитин был тяжело ранен и не смог сам передвигаться, оставался на поле боя около суток под минометным огнем. Его товарищи, когда огонь прекратился, к нему пробрались комсомолец Яков Таубин, боец Прокофьев, перевязали его, переправили через реку Вопь в фабричный поселок города, где находился медпункт.
После выздоровления тов. Никитин продолжал сражаться за наше Отечество на других фронтах в подразделениях Красной Армии до полной победы в мае 1945 г.
Пом. командира взвода Тульского добровольческого полка (Подпись) Абросимов.
Два бойца
В то время когда началась война, Александру Никитину было всего девятнадцать лет. Он в ту пору учился на втором курсе Московского архитектурного института. Готовился к самой мирной на земле профессии – созидателя, строителя новых городов, готовился приносить радость людям и украшать их жизнь. И вдруг война. Его институт эвакуировался в Куйбышев, а Александр, как и другие студенты, рвался на фронт сражаться с фашистами. Поэтому вернулся в Тулу, пришел в райком комсомола, чтобы его зачислили добровольцем на фронт. Просьбу удовлетворили, зачислили в Тульский добровольческий коммунистический полк.
Свое боевое крещение получил он на смоленской земле в городе Ярцево. Здесь боец Никитин, находясь в составе разведывательной группы, участвовал в разгроме десанта фашистов, высадившегося в поселок. Действовал он в этой операции смело, находчиво, решительно. Именно после боя его назначили командиром отделения.
Враг рвался к Москве, бойцы мужественно защищали каждую пядь земли. В одной из тяжелых схваток Александр был ранен. Подлечили в тульском госпитале, и молодой боец снова в строю. Его назначили в штаб, где распределял бойцов и офицеров на формирование в новые части. А когда фашисты подходили к Туле, когда началась эвакуация жителей города, Никитина «перебросили» в 48-ю мотострелковую дивизию, в батальон истребителей танков. Их часть расположилась в районе кирпичного завода, за поселком Красный Перекоп.
В один из октябрьских дней на их позиции начали пикировать фашистские самолеты, сбрасывая свой смертоносный груз, а затем обрушился шквал артиллерийских залпов. Командир взвода В. Г. Петров проходил по окопам, подбадривал бойцов:
– Держитесь, ребята, это только начало. Сейчас начнется атака.
И, действительно, на позиции двинулись танки. Одна колонна устремилась прямо по городской улице, а вторая пошла в обход на металлургический завод. Александр Никитин лежал в окопе со своим противотанковым ружьем, выбирая цель. Рядом прямой наводкой стреляли зенитки. Встретив упорное сопротивление, фашисты повернули назад, оставив на поле боя шесть горящих и подбитых танков.
Рядом с Никитиным занимал оборону отряд студентов старшекурсников из педагогического института под командованием Н. В. Смирнова. Александр видел, как студенты искренне радовались первому выигранному бою, тому, что не испугались, не отступили.
Особенно ему запомнился один ночной бой. Фашисты уже испытали крепость тульской обороны и пришли к выводу, что просто так город не взять, нужен какой-то новый маневр. И они решились на ночную психическую атаку. С включенными фарами, с воющими сиренами танки противника двинулись на наши позиции. Гитлеровцы рассчитывали на слабонервных, надеялись испугать наших солдат, сработать на психику. Но солдаты не только не испугались, а, наоборот, очень быстро сориентировались. Пользуясь темнотой осенней ночи, наши воины подпускали к себе танки и с близкого расстояния забрасывали их гранатами, бутылками с зажигательной смесью. Оставив на поле боя большое количество своих машин, враг отступил. Затея его не удалась. После этого фашисты начали подвергать усиленному артиллерийскому обстрелу передовые позиции, забрасывать их бомбами.
А в это время на оружейном заводе формировался ополченческий отряд, куда одним из первых добровольцем записался отец Александра Степан Семенович Никитин, старый кадровый рабочий, наладчик станков.
Он имел все основания остаться на заводе (у него была бронь), эвакуироваться вместе с ним. Но старший Никитин решил воевать, пошел на передовую, туда, где был его сын. Когда отряд занял оборону, Степан Семенович вдруг увидел, что он попал в тот же самый окоп, в котором «встречал» в гражданскую войну Деникина. Ну, коли я на старом месте, значит, и фашисты не дальше деникинцев пройдут.
Они были здесь рядом – отец и сын, вместе защищали свой родной город.
– Не отдадим фашистам Тулу, – часто говаривал старший Никитин, – тем более что нас двое.
А когда врага отогнали от города, часть, в которой был Александр, отозвали для переформирования и отправили для защиты Москвы.
Встречу нового, 1942 года Александр запомнил на всю жизнь. Это было уже под Калинином. Накануне произошла короткая, но ожесточенная схватка с фашистами. Александр был тяжело ранен в этом бою. Трое суток (стоял лютый мороз) он, голодный, замерзающий, истекающий кровью, полз в расположение своей части. И когда уже казалось, настал его час, бойца нашли солдаты соседней части. Снова госпиталь. Воевать уже больше не пришлось: тяжелым оказалось ранение. После лечения он был направлен в первую учебную бригаду подготовки младшего командного состава.
Давно отгремели бои. Изменила свой облик родная земля, выросли на ней новые города, фабрики и заводы. Мирно живет и трудится наш народ. И Александр Никитин, закончив в послевоенное время институт, долгие годы работал преподавателем. Сейчас он продолжает трудиться художником в трамвайном депо № 2. Работает честно, как и воевал. Не забывает солдат тех грозных дней. И никогда не забудет. Они навсегда останутся в памяти народной.
М. АНИН. «Коммунар» № 263 от 11.11.1981 г.Политбоец Башкин Александр Иванович
Герой Советского Союза, наперекор судьбе и обстоятельствам
Башкин Александр Иванович – командир орудия 436-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона 399-й стрелковой дивизии 48-й армии 1-го Белорусского фронта, старший сержант.
Родился 25 декабря 1922 года в деревне Пряхино Венёвского района Тульской области в семье крестьянина. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1944 года. Окончил неполную среднюю школу. Работал в отделении Госбанка СССР. Ушёл на фронт добровольцем и уже в июле 1941 года был отправлен на Западный фронт, уничтожать вражеский десант в районе г. Ярцево, под Смоленском в рядах Тульского коммунистического полка.
В 1941 году призван в ряды Красной Армии. В боях Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Воевал на Западном, Воронежском, 1-м Украинском, 1-м, 2-м и 3-м Белорусских фронтах. Был пехотинцем, танкистом, артиллеристом истребительного противотанкового дивизиона. Участвовал в Смоленском сражении, освобождал Украину, Белоруссию, Польшу.
Его первый бой был 20 июля 1941 года в г. Ярцево под Смоленском. 31 июля он получил ранение в ногу и попал в Яснополянский госпиталь, где пробыл недолго. По выздоровлении он снова рвется на фронт. Но возникают сложности: он ещё не вызрел годами для службы в армии. И Саша бежит на фронт – без документов, без ничего.
На станции Темкино Смоленской области беглеца задерживает патруль. Им занимается военная контрразведка «СМЕРШ», посчитав немецким шпионом. Начинаются допросы и избиения. Но он помнит о матери, о родной деревне, о доме – это дает силы не сломаться. Двое суток он находится в Вяземской тюрьме, в камере смертников, ожидая расстрела. Но приходит неожиданное спасение. Смертную казнь заменяют штрафным батальоном.
В первые два с половиной года войны в составе действующей армии пять раз попадал в окружение и в плен к немцам, пять раз бежал. После второго ранения в августе 1942 года его взяли в танковые войска "пушкарем".
В начале 1944 года он чудом остался жив. Его танк подбили немцы, из экипажа спаслись только двое, в том числе А.И. Башкин. Все тело обгорело, осколки были в обеих ногах. После выписки из госпиталя попал на формировочный пункт и оттуда в артиллерию, командиром орудия 436-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона.
Через три месяца после возвращения в действующую армию А.И. Башкин получил свою первую боевую награду – медаль "За отвагу". В июле 1944 года вместе с двумя солдатами он привёл немецкого языка.
Отличился во время форсирования реки Нарев. На рассвете 4 сентября 1944 года командир орудия 436-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона старший сержант А.И. Башкин с передовыми стрелковыми подразделениями на лодках переправил своё орудие на правый берег реки Нарев в районе города Ружан (Польша). В бою за плацдарм вместе с пехотинцами отражал контратаку врага, подбил три фашистских танка. Когда орудие было выведено из строя, вёл огонь из личного оружия. Плацдарм был удержан до подхода подкрепления. За свои бесстрашные подвиги Александр Башкин не раз представлялся к высшей награде, но только последнее, подписанное маршалом Жуковым Г.К. представление к награде, позволило засиять Золотой Звезде на груди Героя.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 ноября 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и героизм старшему сержанту Башкину Александру Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 4734).
Войну закончил в Восточной Пруссии, под Кёнигсбергом. После окончания Великой Отечественной войны лейтенант А.И. Башкин – в запасе. Жил в селе Мордвес Венёвского района Тульской области. Работал уполномоченным в тресте "Росглаввторчермет". После выхода на пенсию проводил большую работу по военно-патриотическому воспитанию молодёжи. Скончался 14 августа 2011 года.
Награжден орденом Ленина, орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, орденом Красной Звезды, медалями.
Биография предоставлена Игорем СердюковымС сайта: http://www.warheroes.ruБолее подробно о судьбе великого воина и человека Александра Ивановича Башкина, о судьбе необычно сложной, необычно героической и трагической можно узнать, прочитав документально-эпический роман О.Свешникова «Прощание славянки».
Конкурс исторических исследовательских работ старшеклассников
«Человек в истории. Россия – ХХ век».
Тема работы: «История молодежи на фоне российской истории ХХ века»
Направление исследования: «Цена Победы»
ЧТОБ СВЕЧА ПАМЯТИ НЕ ГАСЛА
Руководитель:
Хрупкина Наталья Александровна.
Учитель, телефон: 8-905-595-81-72 Работу выполнила: Анюрова Анастасия Владимировна 11 класс п. Мордвес, Веневский район, Тульская область
МОУ «Мордвесская СОШ имени В.Ф.Романова»
8-48745-42-1-38
2009 год
Поклонимся великим тем годам:Тем славным командирам и бойцам,И маршалам страны и рядовым,Поклонимся и мертвым и живым –Всем тем, которых забывать нельзя,Поклонимся, поклонимся, друзья.Всем миром, всем народом, всей землей,Поклонимся за тот великий бой!Меня зовут Анастасия. Два года назад я участвовала в районном конкурсе сочинений о земляках, участниках Великой Отечественной войны. Я писала работу о моем односельчанине Герое Советского Союза Александре Ивановиче Башкине. Работа тронула меня, хотя многое, как мне казалось, я не смогла тогда высказать и проанализировать. Поэтому, когда в этом году мне предложили принять участие в конкурсе исторических исследовательских работ старшеклассников, я с удовольствием согласилась. Объясню почему. Мне предстояла встреча с человеком, вошедшим в историю и сделавшим историю для нас – потомков.
Хоть и здоровье его плохое, и дел много, но не мог он отказать просьбам о встрече с молодым поколением. Я слушала его внимательно и заинтересованно, задавала много вопросов, многим интересовалась, многое переспрашивала. А его душа радовалась: «Нет, есть у них память-поклонение-благодарность перед теми моими однополчанами, которые остались там, на поле битвы» – прощаясь, сказал он нашему руководителю.
Александр Иванович пережил самое страшное – войну. Общая беда – война – сплотила людей.
Все складывалось тогда в этой простой русской семье, как и у всех. Только может одна разница была. Уж очень дружной она была, как впрочем, все многодетные семьи и тогда, и сейчас. Они, по моему мнению, сплоченнее обычных. Александр Башкин, сын пахаря Ивана Васильевича и крестьянки Марии Михайловны, родился 25 декабря 1922 года и жил в деревеньке Пряхино на реке Мордвесе, каких бесконечное множество приютилось на Руси великой, вместе с десятью братьями и сестрами. Шурка у Марии Михайловны был любимы сыном. Едва фашистские орды напали на святую и великую Русь, Александр стал проситься добровольцем на фронт. Он очень этого хотел, хотя на всех работников Госбанка была наложена «броня». После окончания восьмилетки он успешно работал в Мордвесском отделении Госбанка, а работы с началом войны стало невпроворот, так как с первых дней войны работа всех учреждений Госбанка была перестроена на военный лад. Долго он упрашивал комсорга комсомольской ячейки помочь ему уйти добровольцем на фронт, уверял, что не подведет местных комсомольцев. На вечер было назначено собеседование для всех добровольцев. Он вспоминает: «Один вышел, говорит, берут, второй, третий. Подошла моя очередь. Ох, и долго меня расспрашивали, а мне таить нечего. Все рассказал без утайки». Даже сейчас, вспоминая об этом, глаза его горят. «Вот она, моя первая победа!». Мать, Мария Михайловна уговаривала его: «Не ходи, Саша, раньше времени. Уйдешь – не вернешься». Но ДОЛГ берет свое. Он так решил! Прощание с матерью проходило долго, он его запомнил. «Я в последний раз посмотрел на нее. Посмотрел с небывалой нежностью, знал, что могу не вернуться. Она была как святая в своей крестьянской одежонке. Как сама правда. И сама Русь. Одета была в наглухо застегнутое темно-голубое платье, платок низко опущен на лоб. Само величие, сама женская красота. Но глаза, мамины глаза, наполненные слезами, несли мне только страдание, неостывающую боль. И великую надежду на жизнь, на победу». Вот таким он запомнил час расставания с матерью и пронес ее образ через всю войну, через все испытания, уготованные ему жизнью. Было трудно, было горько покидать ее. Стоило больших усилий повернуться и уйти. Но идти было надо.
С губернатором Тульской области Дудкой В.Д.
С первых же дней войны все усилия советской власти были сосредоточены на мобилизации людских резервов для Красной Армии и на обучении советских людей военному делу. В нашей области эта работа успешно проходила с первого же дня войны. Местные органы военного управления работали четко и оперативно. Все наряды Наркомата обороны по мобилизации людей и материальных ресурсов выполнялись своевременно и в полном объеме. О ходе выполнения этой задачи обком ВКП(б) – фактическая власть – получал систематические доклады и оперативные донесения военкоматов и райкомов партии. 26 июня 1941 года облвоенкомат докладывал: «Настроение населения и военнообязанных, отправляемых в Красную Армию, в основном здоровое, мобилизация вызвала новый трудовой подъем населения… От домашних хозяек – жен рабочих и служащих – имеются заявления с просьбой принять их на работу вместо ушедших военнообязанных, таких примеров очень много. В райвоенкоматы поступает много заявлений от молодежи, лиц, участвовавших в гражданской войне, о зачислении их добровольцами в Красную Армию; например, в Болоховский РВК поступило за эти дни 80 заявлений, в Товарковский – 130 заявлений. Такое же положение и в других районах». Мордвесский райком партии 20 июля 1941 года сообщал: «Дальнейшая мобилизация людей, поставка лошадей и повозок в РККА проходит нормально. Наряды, данные на лошадей и повозки, выполнены полностью. Случаев уклонения от явки по мобилизации призванных в РККА не имеется. Настроение мобилизованных, а также членов их семей здоровое».
Александр Иванович Башкин с учениками МОУ «Мордвесская СОШ имени В.Ф. Романова». Октябрь 2009 год.
Аналогичные сообщения систематически поступали изо всех районов нашей области.
«К 9-10 июля (первые восемнадцать дней войны) фашисты продвинулись в глубь СССР, используя превосходство в танках и авиации, на северо-западном направлении до 500 км, на западном – до 550 км и на юго-западном – до 300–350 км. Враг оккупировал территорию Латвии, Литвы, значительную часть Украины, Белоруссии и Молдавии. В районе западнее Минска врагу удалось окружить часть войск Западного фронта, которые в последующем прорывались на восток. Над Советским Союзом нависла смертельная опасность.
Под угрозой оказались завоевания Великой Октябрьской социалистической революции, свобода и независимость народов СССР. 22 июня Коммунистическая партия и Советское правительство в своём обращении призвали народ дать отпор агрессору и выразили твёрдую уверенность в победе над врагом. 22 июня Президиум Верховного Совета СССР издал указы о мобилизации с 23 июня военнообязанных 1905–1918 гг. рождения и о введении военного положения в ряде областей страны». Меня впечатляют эти цифры, и я задаю вопрос: «Как так получилось, что война только началась, а фашисты уже заняли большую территорию нашей страны?» Ответ нахожу в исторических источниках. «Усилия СССР в 30-е годы по созданию системы коллективной безопасности не увенчались успехом. Пакт о ненападении с Германией (август 1939) позволил оттянуть начало войны. Однако подписанные при этом, а также при заключении в сентябре 1939 договора о дружбе и границе с Германией секретные протоколы были несовместимы с нормами международного права, подрывали престиж страны. Обороноспособность страны была подорвана проводившейся тоталитарным режимом социально-экономической политикой, массовыми репрессиями, охватившими и военные кадры, а также крупными просчетами в военном строительстве, в определении вероятных сроков начала войны. Главная вина в этом ложится на И. В. Сталина и его ближайшее окружение. К июню 1941 Красная Армия имела 187 дивизий; в ее составе было около 3 млн. человек, более 38 тыс. орудий и минометов, 13,1 тыс. танков, 8,7 тыс. боевых самолетов; в Северном, Балтийском и Черноморском флотах насчитывалось 182 корабля и 1,4 тыс. боевых самолетов. Советские войска не были полностью укомплектованы личным составом, танками, самолетами, зенитными средствами, автомобилями, инженерной техникой; войска и командный состав имели низкий уровень подготовки».
Мария Михайловна Башкина.
Иван Васильевич Башкин.
Добровольца Башкина зачислили в Тульский коммунистический полк, который уже в июле был направлен в самое пекло, на Западный фронт, получив боевое задание от Государственного комитета обороны за подписью Иосифа Сталина – уничтожить вражеский десант в Ярцеве и тем самым защитить Тулу, Москву.
«В годы тяжелых испытаний г. Ярцево и район находились в полосе военных действий всего Смоленского оборонительного сражения 1941 г. с немецко-фашистскими захватчиками. В 1941 году Ярцевской земле судьба уготовила быть до самой осени ареной кровавого противоборства двух армий. 7-ой танковой дивизии немцев усиленной пехотными и моторизованными частями удалось обойти Смоленск, неожиданным маневром выйти к городу Ярцево и занять здесь выгодный рубеж. Цель фашистов – кратчайшим путем через Ярцево достичь Москвы… 21 июля – 7 августа войска Западного фронта, получив подкрепление, перешли в наступление из районов Белый, Ярцево, Рославль в общем направлении на Смоленск, а южнее – в полосе 21-й армии – кавалерийской группой (3 кавалерийских дивизии) во фланг и тыл главным силам группы армий "Центр". В итоге напряжённых боев советские войска сорвали наступление 3-й и 2-й танковых групп, помогли 20-й и 16-й армиям выйти из окружения за р. Днепр и вынудили группу армий "Центр" 30 июля перейти к обороне. Тогда же советское Верховное командование объединило все войска в глубине (фронт резервных армий и фронт Можайской линии обороны, всего 39 дивизий) в Резервный фронт (командующий генерал армии Г. К. Жуков).
Ценой величайшего напряжения нашим малочисленным частям удалось приостановить наступление немцев».
Летом 1941 года на смоленской земле разыгралось сражение, в результате которого на два месяца было задержано продвижение гитлеровцев к Москве.
Более двух лет Смоленщина находилась в оккупации. Война нанесла области огромный ущерб. После немецко-фашистской оккупации в Смоленске осталось лишь 7 % неповрежденной жилой площади, разрушенными оказались более 100 промышленных предприятий. В развалинах лежали Вязьма, Гжатск, Ельня, Дорогобуж, Велиж, Демидов, Духовщина, Рославль.
В Смоленском сражении Тульский добровольческий коммунистический полк показывает героизм и мужество. Он побеждает врага, но сам на поле битвы гибнет до последнего воина. В послевоенное время подвиг и жертвенность героев не будут забыты. Со временем благодарные потомки самую красивую улицу в Ярцеве назовут именем Тульского ополчения, а в поселке Яковлево установят памятник Коммунистическому полку города Тулы.
Солдат Башкин бьется мужественно, храбро. И выживает чудом. Его, израненного, истекающего кровью, на излете в вечность, подбирают на поле сражения сестры милосердия. И доставляют в госпиталь в Ясной Поляне. По выздоровлении он снова рвется на фронт.
Его направляют в Артиллерийское училище, в Тесницкие лагеря, где формируется воинское соединение. Он радуется несказанно. «Ведь главное действовать, не сидеть! Этим я тогда жил!», заглядывая мне в глаза, и, ища понимания, продолжает он воспоминать. Сейчас мне 17, немного больше было тогда ему в начале войны. И я задаю себе вопрос: «Смогли бы мы – я и мои сверстники так? Сумело бы мое поколение выстоять, не сломаться в тех суровых испытаниях, которые выпали на долю наших дедов и прадедов?». Ответа я пока дать не могу.
Именно отсюда, с малой родины, начнется для Александра Ивановича горестно-скорбный путь на Голгофу в невероятно сложном лабиринте жизни, где сердце не раз обольется слезами и кровью, где он досыта познает такие муки, такое страдание, которые еще не были испытаны человеком и которые, не объять, не измерить. Его, уже узнавшему реальность смерти, военному искусству обучают курсанты училища, которые совершенно не знают правды о войне. И заставляют до изнеможения маршировать на плацу, колоть штыком соломенное чучело. Я могу представить бунт души молодого человека, стремящегося в бой, не думая о последствиях. И всё-таки, чтобы кто ни говорил, главное в жизни – это испытания. Это и главный миф жизни, и главная правда. И главная боль, и главное оправдание. Именно они, посланные человеку, формируют его характер и определяют отношение к себе и окружающему миру. Уступивший, считает себя проигравшим, а преодолевший – победителем. И в разных вариантах, со своими особенностями, эта истина приложима к жизни любого человека – таково мое мнение.
Солдат Башкин восстает против бессмыслицы. Ох, уж эта русская прыть и русский норов! Старшина роты начинает издеваться. Но сломить Башкина не так просто. В нем живут непреклонность и непокорность. Он не принимает мир насилия. И, вопреки здравому смыслу, бежит на фронт – без документов, без ничего. Я продолжаю заворожено слушать его рассказ.
«Оказавшись в Туле, я, горе-беглец с опозданием осознаю, какую совершил страшную ошибку. Город на военном положении. И я, по сути, объявил себя вне закона. Без документов меня может арестовать патруль как диверсанта, вражеского сигнальщика. И расстрелять без суда и следствия. Именем Родины! И в то же время я понимаю, что возвращаться в училище тоже поздно и бессмысленно. В побеге я уже четыре часа. Расстреляют перед строем как дезертира. И главное в Пряхинку, домой, маме сообщат». Вот, что реально страшно было для него. Великий позор себе, позор матери, позор все братьям и сестрам на всю жизнь. Александр мечется по городу, как волк, загнанный за красные флажки. Он ожидает выстрела, смерти каждое мгновение. Выход из роковой западни один – пробиваться на фронт! Он идет на Ряжский вокзал по Туле, как по минному полю. Губы мучительно шепчут: «Благослови, удача. Благослови!»
Но удача оказалась злою мачехою. На станции Темкино Смоленской области беглеца задерживает патруль. Им начинает заниматься военная контрразведка «Смерш», посчитав немецким шпионом. Начинаются допросы и избиения. Начинается новый виток страданий.
Из истории органов военной контрразведки:
Нападение фашистской Германии в июне 1941 г. коренным образом изменило военно-политическую и оперативную обстановку в стране. Решающее воздействие на работу органов НКВД-НКГБ – «Смерш» (сокращенное – «Смерть шпионам!») в годы Великой Отечественной войны оказывали ситуация, складывавшаяся на фронтах, разведывательно-подрывная деятельность спецслужб противника, а также развернувшаяся перестройка всей экономики страны на военный лад.
Серьезные неудачи Красной Армии на фронте в первые месяцы войны повлекли за собой резкое ужесточение карательной политики в СССР. Органы государственной безопасности получили внесудебные полномочия в сфере борьбы с дезертирами, изменниками Родины и некоторыми другими категориями преступников.
Проведенное в июле 1941 г. объединение органов государственной безопасности и внутренних дел фактически преследовало цель превратить правоохранительные органы в действенный инструмент разрешения возникавших на фронте и в тылу чрезвычайных ситуаций.
Его самые лучшие друзья после войны путешествуют на велосипедах по Пруссии. Слева направо: Иван Федорович Помоталкин, 1924 года рождения, капитан, командир батареи; Александр Анурьев – разведчик, командир разведки; Котов – Герой Советского Союза, командир взвода разведчиков. После войны жил в Ленинграде. Сейчас после смерти боевых друзей Александр Иванович продолжает переписку с их детьми и внуками.
Несмотря на принимавшиеся меры (только Высшая школа НКВД (НКГБ) выпустила за годы Великой Отечественной войны свыше 7000 сотрудников), полностью удовлетворить потребности органов НКВД (позднее НКГБ – «Смерш») в оперативном составе не удавалось. Поэтому значительную часть сотрудников кадровые аппараты органов госбезопасности подбирали из числа обычных армейских офицеров или гражданских специалистов и их становление как профессионалов шло уже непосредственно на рабочем месте при помощи более опытных коллег. На боеспособности органов государственной безопасности негативно сказывались и события 1937–1938 гг. Две «чистки» руководителей высшего и среднего эшелона, осуществленные Н.И. Ежовым и Л.П. Берией, привели к тому, что во главе управлений и отделов органов государственной безопасности оказались чекисты, еще недавно занимавшие низовые должности и фактически не имевшие опыта руководящей работы. Достаточно отметить, что назначенный в июле 1941 г. руководитель управления особых отделов НКВД СССР, а позднее Главного управления контрразведки (ГУКР) «Смерш» НКО СССР B.C. Абакумов за три года до этого имел звание лейтенанта госбезопасности и занимал ничем не примечательную должность.
Работа органов военной контрразведки протекала в первые месяцы войны в исключительно сложных условиях. Активные действия вражеских диверсантов и террористов, постоянное отступление на фронтах, случаи паники среди военнослужащих приводили к тому, что помимо решения собственно контрразведывательных задач особым отделам НКВД пришлось в первые месяцы войны решать не менее важную задачу по наведению порядка в прифронтовой полосе. По мере ухудшения обстановки на фронтах актуальность этой работы все возрастала. Неустойчивость воинских частей, несанкционированное отступление с занимаемых позиций вызвали уже 27 июня 1941 г. появление директивы № 35523 3-го управления НКО СССР, в которой перед органами контрразведки в войсках была поставлена задача по борьбе с дезертирством. С помощью военного командования им следовало создавать на железнодорожных узлах, на дорогах в прифронтовой полосе подвижные контрольно-заградительные отряды, которые бы задерживали дезертиров и всех подозрительных элементов, проникших через линию фронта.
Послевоенное время. С другом – однополчанином, командиром разведки Александром Анурьевым.
Главной задачей особых отделов, согласно постановлению Государственного комитета обороны от 17 июля 1941 г. о создании особых отделов НКВД СССР, стала «решительная борьба со шпионажем и предательством в частях Красной Армии и ликвидация дезертирства в непосредственно прифронтовой полосе». Для ее решения особым отделам предоставлялось право ареста дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела их на месте.
Историки по-разному оценивают результаты деятельности военной контрразведки в годы Второй мировой войны. Общепризнанным итогом существования ГУКР «СМЕРШ» стало полное поражение вражеских разведок: «Абвера» (возглавлял адмирал Вильгельм Канарис), «Цеппелина», «Ваффен СС Ягдфербанда» (Отто Скорцени), румынской «ССИ», а также японских и финских разведок и контрразведок. По данным, приведенным газетой «Красная Звезда», на счету советских контрразведчиков 30 тысяч разоблаченных немецких агентов, около 3,5 тысячи диверсантов, 6 тысяч террористов. С 1943 по 1945 год было проведено 250 радиоигр, в ходе которых противник получал дезинформацию. Эти мероприятия поспособствовали успеху Курской битвы, Белорусской, Ясско-Кишиневской, Прибалтийской и Висло-Одерской операций.
В Зале Славы на Поклонной горе в Москве.
Красноармейца Башкин бьют долго. Лежа на цементном полу, избитый, в крови, он слышит угасающим сознанием приговор следователя: «Расстрелять иуду, товарищ капитан! Не расколется!» и радуется такому решению. «Наконец отмучился!» По его щекам текут слезы прощания с жизнью и муками. И так бы случилось. Ушел бы он, навеки чуждый и себе, и миру, и смерти, ибо ушел бы не человеком, а иудою. Но начальник Темкинского отделения НКВД отвергает самосуд, осознает, что юноша чист и невиновен, говорит о побеге на фронт правду. И страшные муки принял напрасно. Вспоминая военные годы, Александр Иванович впадает в раздумья, и вновь переживает все до слез. А я не могу вымолвить и слова, боясь нарушить хронологический ряд его мучительных воспоминаний.
Обвинения в шпионаже снимаются, но скорбная боль продолжается, продолжается и скорбный путь. Пока его везут на «воронке» под усиленным конвоем к прокурору, а затем в Вяземскую тюрьму, он размышляет: «Велика ли моя вина, если по-человечески осмыслить? Только и всего, что разрушил миропокой в своей же душе. Зачем отправляют снова на новые пытки и избиения? Зачем убивать? Кому будет во благо? Мне? Матери? Отечеству? Не лучше ли отправить на фронт?».
«Военная контрразведка указывала на серьезные недостатки в работе командного состава, провоцировавшие возникновение изменнических настроений. К примеру, начальник управления «Смерш» Северо-Западного фронта информировал военный совет: «Имеют место случаи самоуправства, рукоприкладства, грубого, издевательского и несоветского отношения со стороны отдельных командиров к подчиненным, а в отдельных частях эти случаи носят массовый характер, что в значительной мере облегчает работу врагу».
Генерал Едунов предлагал военному совету предупредить весь командно-начальствующий состав фронта, что за «вышеуказанные бесчинства» виновные будут привлекаться к строгой ответственности вплоть до предания суду военного трибунала. Руководство «Смерша» фронта напоминало армейским командирам о необходимости строго соблюдать требования устава, проводить смену наряда не более чем через 24 часа, а виновных в нарушении уставов наказывать».
После Великой Отечественной войны Александр Иванович Башкин работал секретарем комсомольской организации Мордвесского района и на других руководящих должностях.
У Александра возникает надежда на помилование. Но прокурор не слышит страдающее сердце. И военный трибунал приговаривает рядового Башкина к смертной казни. За измену Родине! Двое суток он находится в камере смертников, ожидая расстрела. По его воспоминаниям эти двое суток окажутся самыми тяжелыми в его жизни. «Я в неведении, я в яростной злобе. Только одно стучит в висках: За что?». Похоже, что этот вопрос он задавал сам себе не единожды. Не каждому Бог дает страдания. Только тому, кто сможет их вынести. Солдат Башкин сможет. Приходит неожиданное спасение… Смертную казнь заменяют штрафным батальоном. Но и это в тот момент казалось ему не грехом, ведь главное он снова будет бить фрицев и бороться за освобождение Родины. Судьба смело играет с ним и по – крупному.
Он отважно сражается под Смоленском, Юхновым, Медынью, но танки Гудериана прорывают Западный фронт, окружают армии. Они отступают. Вместе со всеми, с боями, отступает и боец Башкин. Ему тяжело отступать, оставлять в покорном одиночестве поля битв, густо омытые кровью и слезами, нести в себе печаль бесчисленных братских могил. Страшно видеть, как мудрые седовласые старцы, матери с младенцами на руках, встав у калиток своих изб, с укором и осуждением смотрят им вслед.
Плачет душа! Плачет! Но и это не вся боль!
Застигнутый врасплох, солдат Башкин попадает в плен. Застрелиться не успевает и попадает в плен. Новое испытание. Он мрачно шагает босиком по снежной распутице, в одной разорванной, окровавленной гимнастерке. Дуют пронзительно холодные ветры, но он не слышит холода. Он присматривается к людям, на каждом лице пока он видит покорность и смирение. Колонна невольников бесконечна, а бежать из плена пока не с кем. Опять мятежный дух напоминает о себе. Он никогда не примет мир унижения. И он решается бежать из плена. Я хочу задать вопрос, но он опережает меня и отвечает. «Протест. Только протест двигал мной. Не подчинюсь фрицам. И баста!». Его настигают с овчарками, забивают до полусмерти сапогами и прикладами автоматов. И еле живого возвращают в лагерь близ города Холм-Жирковского. Отлежавшись, он думает: «Может броситься на колючую проволоку или на фашиста, под его выстрел, не погасить ли себя, как земное пламя?» Только жажда дожить до победы удерживает его. И святой страх – незаметно пропасть с земли. Он снова бежит из неволи. Его снова ловят. И так пять раз…Начальник приговаривает мятежного пленника в смертной казни. Но ему чудом удалось избежать смерти. Он вновь бежит из плена. Несломленным, непобежденным переходит линию фронта. Но путь по страшному лабиринту жизни не заканчивается. Не закачиваются и душевные муки. Снова его судьба раскачивается на качелях жизни и смерти! Проверку на преданность Александр Башкин проходит в лагере под Тамбовом. Им вновь занимаются контрразведчики «Смерша». Допросы ведутся долгие, строгие и мучительные. Не враг ли? Не завербован ли гестапо? Окруженец? Был в плену. Чекистам ошибаться нельзя. Товарищ Сталин учит: нет человека, нет проблем. Не пустить ли грешную душу в расход? Не спокойнее ли? До последнего дня он не знает, что выпадет: расстрел или фронт? Выпал фронт. Земная жизнь продолжается.
Его сердце плачет. Но такую боль еще можно пережить. Не ради наград он воюет, ради Отечества.
23 апреля 1942 года Александр Башкин, пройдя все возможные земные чистилища, направляется в Красную Армию.
Его военная одиссея тоже необычна. Трижды был ранен. Он воевал на передовой пехотинцем, танкистом, артиллеристом истребительного противотанкового дивизиона на Западном, Воронежском, Смоленском, Первом Украинском, на трех Белорусских фронтах, бился за Смоленск, Москву, Сталинград, освобождал Украину, Белоруссию, Польшу, где на реке Нарев совершил бессмертный подвиг и получил звание Героя Советского Союза. Во многих боях участвовал старший сержант Александр Башкин, но особенно запомнилась битва на польской земле. «Это было 3 сентября 1944 года. Командир орудия 436-го отдельного противотанкового дивизиона 399-й стрелковой Новозыбковской ордена Суворова второй степени дивизии Александр Башкин участвовал в танковом десанте. Нашим войскам надо было захватить Наревский плацдарм, чтобы оттуда развернуть стремительное и решающее наступление к восточным границам Германии. Немцы это понимали, поэтому укрепление было усилено пехотой, танками и огневыми точками. Всеми силами немцы пытались удержаться в этом районе. Шесть фашистских танков и два батальона пехоты контратаковали позиции подразделения. В бою за плацдарм вместе с пехотинцами он отражал контратаки врага, подбил три танка. Когда орудие было выведено из строя, вел огонь из личного оружия.
– За Родину! – Башкин рванулся вперед, увлекая товарищей за собой в рукопашный бой. Гитлеровцы не ожидали этого порыва, дрогнули. Наши завладели инициативой. Подоспела помощь. И плацдарм был взят.
За героические подвиги Александр Иванович Башкин был удостоен звания Героя Советского Союза 18 ноября 1944 года. И опять был бы этот подвиг не замечен и отвергнут органами НКВД, если бы не судьбоносная встреча на фронтовом пути с маршалом Г.К.Жуковым. Георгий Константинович был наслышан о героических подвигах солдата Александра Башкина на полях сражения и после личной встречи еще раз дал указание о присвоении ему звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда.
Александр Иванович Башкин с депутатом областной Думы Куликовым С.Д. и летчиком-космонавтом Залетиным С.В.
Глава МО Веневский район Пугачев А.В. поздравляет Башкина А.И. с 85-летием. 2007 год.
Меня до загадки удивляет, изумляет его невероятная живучесть, его воскресение. Тысячи и тысячи пуль и снарядов, неисчислимая тьма фашистских бомб летели в него, он мог принять смерть в каждое мгновение. Кто воевал, тот знает, сражаться с врагом на передовой одни сутки и выжить, это удача и подвиг! Александр Иванович воевал на переднем крае три года, тысячу суток! И выжил! Обманул смерть. Кто его берег? Молитвы матери?
Бог – как воина необычной храбрости? Его ангелы-хранители? Или вокруг него сложилось такое магнитное поле от непреклонного характера, необычной любви к жизни и к России, от необъятной силы воли, дарованной земными и небесными богами, и гибельно летящие пули не пробивали его сердце. А может ему по небесным святцам выпала такая необычная, загадочная судьба?
Отвечать на эти вопросы я не берусь.
Ведь не только он, но и люди, те, кто воевал с ним рядом, зачастую оставались живы. Так не бывает! Но так бывает! Так было!
Меня восхищает его душевная стойкость, душевный героизм. Немало настоящих подвигов он совершил, командование не раз представляет его к боевой награде: то к ордену Ленина, то к ордену Красной Звезды. Но особые отделы армии, дивизии не визируют его наградные листы. Чекисты, изучая досье Башкина, недоумевают: как так, приговорен военным трибуналом в Вяземской тюрьме к смертной казни по политической пятьдесят восьмой статье за измену Родине и будет носить на груди орден Ленина, лик вождя?
Но есть печаль в его жизни пострашнее.
Тульские чекисты, не прояснив истину с контрразведчиками «СМЕРШа» из Темкино и Вязьмы, разыскивают Александра по заявке из Артиллерийского училища как дезертира. Не раз являются в Пряхино к его матери, Марии Михайловне, издевательски спрашивают: «Где сын? В каком лесу скрывается, в веневском, мордвесском? Ты знаешь, кого родила? Врага народа! Пусть явится с повинною в Тульский НКВД. Не то расстреляем».
И так всю войну – то приговаривают к смерти свои, то чужие. Чекисты будут преследовать его до 1947 года. Мария Михайловна в первые годы войны принимает правду чекистов, отрекается от сына. Можно ли пережить такое потрясение? Сердце, в который раз, залилось кровью. Он вспоминает: «Я шел по крестьянской тропе из деревни Пряхино в Мордвес и плакал, как плачет мужчина, горе которого не объять. Я не понимал, за что меня так казнит жизнь? «Больно, мама, больно! Я один на весь мир».
Только скорбь в такие моменты может сжигать душу. Он чувствовал в себе сыновью сиротливость. Эта боль и печаль мучают его всю жизнь, что когда-то между ним и матерью случилась полоса недоверия. «Со всем смирился, а вот это…». Мать всегда верила и любила своего Шурку, но очень боялась, как бы несправедливые подозрения, павшие на Александра, не отразились на судьбах остальных ее детей. Душа матери разрывалась, страдал и Шурка.
Теперь, зная жизнь Александра Ивановича Башкина, я понимаю, что ему тяжелее всего было жить на земле. Редко над кем еще так безжалостно зависал черный рок, кому выпало так полно насытить страданием сердце. Но он не сдался, ни врагам, ни роковым обстоятельствам. Не дал себя расчеловечить.
Выжил и победил, на удивление людям и богам! В нем, как настоящем Герое, победило человеческое начало. В этом, по-моему, и состоит нравственно – философский смысл нашей жизни. Он не дал в обиду Россию, став ее воином, ее правдою, ее болью, ее совестью, ее честью. И за это остается на все века низко поклониться до земли великому воину и великому человеку Александру Башкину. Таким, необычно сильным, непокоренным, с вечным бунтом в душе за справедливость и правду, он остается и сегодня.
Перед местной властью, нашим губернатором не робеет. Как и в молодости, что называется, режет всю правду-матку.
Имя Александра Ивановича Башкина значится в золотом списке Героев Советского Союза Великой Отечественной войны 1941–1945 годов воинского почетного мемориала на Поклонной горе в Москве. Он сейчас уже в бессмертии.
Работа заканчивается, но печаль остается. А.И. Башкин совершил множество подвигов, и каждый мог вместиться в книгу, фильм. А сколько осталось недосказанного! Да возможно ли такое? Да посильно ли человеческой душе пройти через такое страшное земное чистилище, через муки и страдание, через тысячи смертей, и не сломиться? Остаться человеком! Возможно! У людей огромной силы воли и красивой души предела не существует. Придумывать ничего не надо. Преувеличивать тоже. Все рассказано и записано по строгой, суровой правде. Воспоминания Александра Ивановича учит нас, молодое поколение, мужеству и храбрости, жить по правде и совести, не преклоняться перед трудностями. Учит жить по любви к людям, будит и тревожит гордость за Россию, за великий русский народ.
9 Мая 2009 года. На митинге памяти у братской могилы в п. Мордвес. Герой Советского Союза А.И. Башкин и дважды Герой Советского Союза В.И. Попков.
Александр Иванович Башкин всю жизнь занимал активную общественную позицию. Он внес значительный вклад в социально-экономическое развитие нашего Веневского района, уделяет большое внимание военно-патриотическому воспитанию молодежи, он частый гость в нашей школе. Награжден орденами Ленина, Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды и множеством медалей. Он является почетным гражданином Веневского района, и он один среди тех веневцев, достойных занять место в истории нашей страны на страницах энциклопедии «Лучшие люди России».
И по сей день живет этот замечательный человек в нашем поселке. И никакие невзгоды не смогли сломить его. Он все такой же жизнерадостный, всегда рад гостям.
Подводя итоги своей работы, я хотела бы сказать, что Великая Отечественная война навеки останется в памяти потомков и продолжателей Великого народа Великой Страны. Я в этом уверена. 30 миллионов наших соотечественников героически погибли за свободу нашей Родины.
Порой врагу казалось, что крах СССР неизбежен, немцы под Москвой и Ленинградом, прорываются около Сталинграда. Но фашисты просто забыли, что на протяжении веков Чингисхан, Батый, Мамай, Наполеон и прочие пытались позариться на нашу страну. Забыли и фашисты итоги посягательств на нашу страну. Русский человек всегда готов был встать на защиту своей семьи, своей страны и драться до последнего. Нет предела патриотизма у наших солдат.
Только Русский солдат спасал раненого товарища из-под шквального огня вражеских пулемётов. Только Русский солдат беспощадно бил врагов, но щадил пленных. Единственное чего не умел делать наш солдат так – это сдаваться без боя. Порой немецкие командиры приходили в ужас от ярости и упорства Русских. Г.В. Гудериан сказал: "Когда идут в атаку мои танки – земля дрожит под их тяжестью. Когда идут в бой Русские – земля дрожит от страха перед ними". Один из пленных немецких офицеров долго заглядывал в лица Русских солдат и, вздохнув, выдал: "Теперь я вижу тот Русских дух, про который нам много раз говорили".
Будем же свято чтить нашу Великую Победу. И останемся верными потомками своему Отечеству!
Без памяти жизнь невозможна,Без прошлого нет будущего!Эти истины знают и повторяют многие и в наше сдвинутое и оглушенное противоположностями время. Война отняла у многих из нас родных и близких. Но никто не в силах отнять память о тех, кто ценою жизни отстоял свою Родину, ее свободу, нашу с вами жизнь. Я беседовала с Александром Ивановичем и думала, что история – это не только то, что было давно и о чём написано в учебниках. А история – это то, что рядом с нами: старые улицы, дома и люди, которые живут в соседней квартире, с кем мы здороваемся по утрам, кто готов поделиться с нами частицами своей души и своим жизненным опытом.
Давно закончилась война. Заметно поредели ряды ветеранов. И мы, молодое поколение, обязаны помнить тех, кто прошёл войну и внёс свой личный вклад в дело мира, отдавая весь пламень души тому, чтобы эта жизнь цвела и торжествовала. Мы, дети XXI века, не должны забывать о том, что живем только благодаря великому подвигу наших дедов и прадедов. И те, кто ещё остались с нами, делают многое, чтобы передать внукам дух патриотизма, научить их любить Родину, уважать подвиг советских солдат, истреблять фашистские идеалы, вновь поднимающие голову в некоторых странах. И среди этих замечательных людей – мой герой – Александр Иванович Башкин.
Живите и здравствуйте, Александр Иванович!
Использованная литература:
1. Личные воспоминания Башкина А.И. – участника Великой Отечественной войны, Героя Советского Союза.
2. Материалы семейного архива А.И. Башкина.
3. К.А. Черемухин «История второй мировой войны 1930–1945 г.». Т.4 Москва 1975 г.
4. Александр Торопцев «Победители. История Великой Отечественной войны 1941–1945 годов». Издательство «Герои Отечества», Москва, 2005 г.
5. И.И. Долуцкий «Отечественная история ХХ век», Москва 1994 г.
6. Олег Свешников «Прощание славянки», Тула, Издательский Дом «Пересвет»2002 г.
7. С.Д.Ошевский «Венев. История и современность, Тула, Издательский Дом «Пересвет», 2006 г.
8. «Край наш Тульский» путеводитель, Тула, Издательский Дом «Пересвет», 2002 г. 9. Материалы районной газеты «Красное знамя»
10. Материалы школьного краеведческого музея.
С сайта: http://moypolk.ruСудьба некоторых политбойцов Тульского добровольческого коммунистического полка
Благовещенский Владимир Витальевич 27.2.1923 г. рождения, студент 3-го курса Тульского педагогического института. Воевал с полком в Ярцево. Ночью навел переправу через реку Вопь и после артподготовки первым перешел в атаку. К исходу третьего дня прорвали вражескую оборону на всю глубину. Был дважды ранен, но остался в строю. В бою 3 сентября 1941 г. был тяжело ранен и демобилизован по инвалидности. Работал инструктором Тульского обкома комсомола, затем 2-м секретарем Горкома ВЛКСМ. Заочно окончил Пединститут, после чего работал секретарем Куркинского райкома ВКП(б) по пропаганде. Защитил ученую степень – кандидат экономических наук. В последнее время работал преподавателем в ВУЗе.
Болховитин Алексей Иванович, 1908 г. рождения. Мастер цеха № 6 завода НКПС. Участвовал в боях под Ярцево. В наступательных боях проявил геройство и мужество. 4 июля 1942 г. пал смертью храбрых и похоронен в д. Малые Савки, позже был перезахоронен в братскую могилу в г. Киров Калужской обл.
Волкович Михаил Константинович, 13.11.1915 г. рождения. После окончания школы работал слесарем на КЭМЗ г. Калуга. Пошел добровольцев в Тульский коммунистический полк, но был направлен на защиту Ленинграда и всю войну оборонял город. Воевал в должности Зам. политрука взвода пешей полковой разведки, замполитрука минометной роты, пом. ком. взвода минометной роты. С января 1944 г. парторг 3 батальона 1073 сп 314 сд. На фронте был дважды ранен, одно ранение тяжелое. Награжден орденами Красное Знамя, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды и многими медалями.
Воронин Федор Георгиевич 1908 г.р. г. Ефремов. После окончания школы и планово-экономического техникума в 1936 г. Работал начальником Учетно-экономического отдела Земельного управления Тульской обл. 7.09.1939 г. призван в армию. Участвовал в походе в Западную Белоруссию, а потом в Финской войне политруком. С марта 1940 г. служил в 84 арт. Полку в г. Тула. Окончил курсы старших политруков в г. Реутов. 20 июня 1941 г. ушел в отпуск, хотел поехать в Ленинград. 22 июня вечером приказ о мобилизации резервов. Пришел в военкомат подал военный билет и мобилизационный листок. Спросили:
– Повестку.
– Нет.
– Не можем. Военком майор Сергеев:
– Что ты хочешь?
– Война.
– Мы вас знаем, вызовем.
– Чего ждать-то? Война ведь.
Написал заявление в Обком ВКП(б). 24 июня отнес. Во второй половине дня пришел курьер:
– 26-го июня приходите в Драмтеатр, в 12.00. Потом ночью с 26 на 27 пошли в лагерь Осоавиахима на Косой Горе.
27 – Пришел. Полно народу. Выступал Василий Гаврилович Жаворонков – 1-й секретарь Обкома ВКП(б). После личной беседы, пошли в училище, оттуда ночью в баню.
29 июня начали подходить добровольцы. Пришли ребята. Я в 1-ю роту, резерв политсостава.
30-го начались занятия. Изучали все виды оружия, ходили на стрельбище. Занятия проводили курсанты. Воинская часть № 1.
В лесу на деревьях репродукторы. Слушали сводки Совинформбюро.
3 июля выступление Сталина. Ночью со 2 на 3-е выдали медальоны. Дали учебную вводную: около деревни Хапилово высажен десант. Задача: уничтожить. Бежим, подбегает старик:
– Ребята, что немец близко?
– Иди ка дед, спи!
Утром 3 июля в лагере присяга.
В ночь на 20-е нас подняли по тревоге. Все ушил, меня оставили для нового пополнения. 26 июля в штабе полка дали направление в 156 полк НКВД.
Войну окончил в Австрии в Вене. Награжден четырьмя орденами и медалями. С 1963 года – офицер запаса.
Гуляев Николай Васильевич 22.5.1922 года рождения. Курсант Тульского военного оружейно-технического училища. Обучал политбойцов в лагерях на Косой Горе и вместе с полком выехал на фронт. Первые бои провел под Ярцево и провоевал всю войну.
Был четырежды тяжело ранен.
Вынкин Яков Алексеевич, 1908 г.р., член ВКП(б), техник завода КЭМЗ, уроженец села Дешевни Козельского р-на. В 1927 году окончил ремесленное училище в Козельске, приехал в Калугу поступил на КЭМЗ слесарем. 1932 г. был выдвинут на комсомольскую работу в Калужский горком комсомола. По решению ГК ВКП(б) в 1934 г. был направлен на партийную работу в Алтайский край. В 1939 г. вернулся на завод, работал в цеху техником, избирался партийным секретарем цеха. В первые дни начала войны, изъявил желание добровольно пойти на фронт. Был зачислен политбойцом в полк. в тяжелых кровопролитных боях, после освобождения г. Ярцево и форсирования реки Вопь в августе месяце был тяжело ранен. В военном госпитале ампутировали ногу. Будучи инвалидом войны, работал парторгом на фабрике «Гигант». В 1949 г. был переведен в аппарат ГК КПСС нач. военного отдела. В 1947 г. направляется на строительство турбинного завода и в этом же году утверждается начальником первого отдела завода КЭМЗ. В мае 1980 г. умер.
Дмитриевский Анатолий Сергеевич, 1912 г. рождения в 1930 г. поступил на завод КЗМЗ, где вступил в ряды ВЛКСМ. В 1932 г. был назначен избачем в избу-читальню в д. Малые Сушки, затем кульорганизатором в сельсовете. В 1935 г. призван в армию, после демобилизации вернулся на свой завод. Работал слесарем. За ударный труд и отзывчивость товарищи по работе выдвинули его в члены комитета комсомола завода, заслуженно стал стахановцем – передовиком производства, перед началом войны работал диспетчером цеха. С началом войны стал добровольцем. При подготовке бойцов в лагере под Косой Горой щедро делился опытом владения оружием и тактикой ведения боя. С полком вступил в бой под Ярцево. В частых рукопашных схватках с фашистами, умело, действуя прикладом и штыком, уничтожал фашистов. Погиб в бою под Ярцево 3 августа 1941 г.
Добровольский Михаил Николаевич 1922 г.р. г. Тула., учился в 6 средней школе. Боец и переводчик с немецкого языка. По прибытии полка под Ярцево, он возглавил разведывательно-ударную группу из 15 человек. Которая, следуя впереди основных сил, натолкнулась на 3 мотоцикла с 6 немцами и обстреляла их, четырех убили, а двоих взяли в плен. Уверенно командовал своей группой во время уличных боев в Ярцево. Его группа разведала, навела и обеспечила переправу через р. Вопь. После переправы основных сил Добровольский и его группа пошли в разведку. Наткнулись на пулеметный расчет пр-ка из 4-х человек и бесшумно уничтожили его. Возвращаясь к своим, группа была окружена и 7 суток отбивала атаки пр-ка, до тех пор, пока начавшейся наступление Красной Армии не освободило их. Затем в боях против прорвавшихся немецких танков 27 сентября был тяжело ранен. После излечения участвовал в боях за Родину в составе частей Красной Армии.
Егоров Петр Тимофеевич род. В 1920 году 23 июня в живописном уголке России, где жил великий русский писатель Лев Николаевич Толстой, куда не зарастала тропа человечества всей планеты – в Ясной Поляне. Я горжусь и счастлив, что родился, учился и воспитывался в школе, которая носит его имя. Я низко кланяюсь своим учителям, которые нас учили, воспитывали, прививали культуру и учили быть преданными Родине.
В 1936 году я окончил 7 классов в Яснополянской школе и поступил учеником электромонтера на Оружейный завод города Тулы, где через некоторое время стал электриком 6 разряда и был назначен руководством цеха бригадиром электромонтеров.
1940 год был для меня призывным годом в ряды РККА. Моих товарищей призвали в кадровую армию, а на меня Наркоматом Вооружения была наложена бронь. Таким образом, я не был призван в армию.
В 1941 году фашистская Германия нагло, по бандитски, без объявления войны напала на нашу Родину. Я решил подать заявление руководству цеха и директору завода тов. Пастухову Б.М. – отказ. Завод такой же фронт. Меня это не удовлетворило. Тогда иду с заявлением в комитет комсомола завода, с просьбой послать меня на защиту Родины. Родина была в большой опасности. Комитет комсомола решил: ходатайствовать перед областным комитетом партии удовлетворить просьбу комсомольца завода Егорова Петра Тимофеевича направить его на фронт. Моя просьба была удовлетворена лично первым секретарем обкома партии тов. Жаворонковым В.Г. я был отправлен в бывшие Осоавиахимовские лагеря за Косой Горой в лесу, для срочного обучения и отправки на фронт. Так я был зачислен в Первый Тульский Коммунистический добровольческий полк. Здесь были коммунисты и комсомольцы. Обучаться долго не пришлось. Требовалось защищать Родину. Числились мы политбойцами. А бывшей Оружейно-технической школе (ОТШ) нас обули, одели, вооружили винтовкой СВТ, гранатами, бутылками с горючей смесью. В полку были пулеметы системы «Максим».
Погрузили полк на бывшем Курском вокзале города Тулы и отправили на запад в сторону Калуги. Не раз воздушные стервятники бомбили и обстреливали наш эшелон в пути следования. Обстреливали на бреющем полете из крупнокалиберных пулеметов. Были убитые и раненые солдаты и командиры, не доехавшие до фронта. Немецкая авиация обнаглела, думая, что будет безнаказанно летать, бомбить и стрелять, быть царицей воздуха. При очередном налете, командир скомандовал: «Все из вагона. Со всех видов оружия по стервятнику Огонь!» У нас были десяти зарядные автоматические винтовки с бронебойными патронами. Весь полк дал залп по врагу, самолет был сбит нашим полком.
Командование объявило нашему полку благодарность. Не доезжая до фронта, паровоз был поврежден бомбежкой немецкой авиации. Полк дошел пешком до фронта. Фронт находился у города Ярцево Смоленской области. Здесь шли ожесточенные, кровопролитные бои. Город Ярцево имеет большое военно-стратегическое значение. Здесь проходят параллельно две дороги на Москву. Железная и шоссейная. Когда-то по этой дороге шел Наполеон на Москву. Самый короткий, прямой путь на Москву. Под г. Ярцево наш полк принял под свое командование генерал Рокоссовский. Пояснил нам фронтовую обстановку у г. Ярцево. Немцы сюда сбросили хорошо вооруженный воздушный десант. Идут ожесточенные бои. Наша задача уничтожить десант. Наш полк вступил в боевое действие. Здесь мы получили боевое крещение. Нам было, прямо скажу, очень трудно воевать с такой группировкой противника. Они имели большой опыт ведения войны, хорошо вооружены первоклассным оружием того времени. Но мы не падали духом. Как бы нам не было тяжело и трудно, задачу, поставленную перед нами командованием, мы выполнили. У нас были убитые и раненые, но враг в Ярцево был уничтожен, а часть захвачена в плен.
Был такой эпизод в Ярцево. Я стоял возле акации с командиром батареи. Он только успел посмотреть в бинокль и сказать: «Стервятник пошел», над нами на большой высоте пролетел самолет. Мгновенно он получил пулевой удар через каску в голову. Он упал как подкошенный, даже не издал никакого звука, камнем свалился на землю, кровь фонтаном шла из головы. Я тоже вслед за ним упал и лежал с ним вместе минут 10–12. потом отполз от него в акацию. Тут же я получил приказание от командира роты: «Подползи к нему, сними портупею, ремень, пистолет. Вынь партбилет и смертную (медальон)». Приказание было мною выполнено. Со стороны противника выстрела не было. Все обошлось благополучно. В боях за Ярцево я остался жив. Бронированная армада врага спешно двигалась на восток. Наши войска, изматывая врага, отступали. В одном из одних наступательных боев я был тяжело ранен и был отправлен в пересыльный эвакогоспиталь в г. Калугу. В Калуге наложили гипс и отправили на стационарное лечение в г. Пятигорск. Там сняли гипс с руки и удалили из локтя трассирующую пулю. Там я был комиссован со снятием с воинского учета. Выдали Белый билет, не годен к воинской службе (инвалид 2-й группы).
После освобождения нашими войсками от немецких оккупантов Ясной Поляны. Я увидел чудовищные злодеяния немцев в Ясной Поляне. Литературный музей превратили в конюшню. Разграбили музейное имущество. Осквернили и надругались над прахом Льва Николаевича Толстого. Возле могилы похоронили своих солдат и офицеров и поставили кресты.
Ерофеев Дмитрий Кузмич, 7.11.1917 г. рождения, член ВКП(б). слесарь по ремонту оборудования Тульского Оружейного завода, с 1939 г. мастер. Записался в коммунистический полк. Всего вместе с ним в полу ушло с завода 25 человек. Первый бой принял под Ярцево в составе полка. Войну окончил командиром стрелкового батальона, демобилизован по инвалидности. Награжден двумя орденами Красной Звезды, Отечественной войны 1 ст. и медалями. После чего вернулся на Оружейный завод. Потом переведен на усиление начальником команды ВОХР ТОЗа.
Жданович Феликс Иосифович, 11.03.1907 г. рождения. Начальник группы сбыта завода НКПС. Первый бой под Ярцево. Прошел всю войну. Награжден: орденом Отечественной войны 2-й ст., орденом Красная Звезда, медалями «За Отвагу».
Желобанов Николай Николаевич 1924 г.р. подсобный рабочий скульптурной фабрики г. Калуги. Несмотря на то, что мне было 17 лет, меня взяли в полк, так как я был чемпион Тульской области по пулевой стрельбе из винтовки. После Ярцево, я участвовал в Орловско-Курской битве, форсировании Днепра, в освобождении Киева, Фастова, Житомира, Львова, Кракова, штурмовал Берлин и освобождал Прагу.
Замулаев Николай Андреевич, 25.06.1915 г. рождения. Контролер ОТК завода НКПС. Участвовал в боях под Ярцево. Награжден орденом Отечественной войны 1-й ст., медалью «За Отвагу» и другими.
Капустин Дмитрий Васильевич 29.08.1913 г. рождения. Столяр завода им. Тельмана г. Калуга. Первый бой в Ярцево. Награжден орденом Отечественная война 1-й ст., медалью «За Отвагу» и др.
Карпов Лев Васильевич, 31.01.1923 г. рождения. Чл. ВКП(б). с 1936 г. слесарь на Тульском Комбайновом заводе. Участвовал в боях на Ярцевском направлении. Был тяжело ранен. После демобилизации вернулся на свой завод. Награжден орденом Отечественной войны 2-й ст. За трудовые успехи награжден орденами: Трудового Красного Знамени, Октябрьской Революции и медалями.
Кауров Виктор Максимович 1923 г.р. учился в 18 средней школа г. Тула. 20–26 июля участвовал в боях по освобождению г. Ярцево. Был легко ранен, но остался в строю. Он вместе с Николаем Трегубовым часто ходили в разведку в тыл врага. Однажды они были отрезаны от своих и 10 дней держали оборону, несмотря на недостаток боеприпасов и продуктов. Погиб 3 октября 1941 г. при наступлении по Ельней?
Кореньков Виктор Андреевич 1920 г.р., г. Тула. Учился в 7 средней школе, с 1938 токарь на ТОЗе. 26 июля 1941 г. Принимал активное участие в боях по освобождению г. Ярцево. Кореньков переправился через реку Вопь и открыл огонь из пулемета, ему помогали Кадров Виктор, Шелепов Константин и другие. Осколком мины Кореньков был убит.
Костомаров Дмитрий Михайлович.
Я учился в Тульском Механическом институте (теперь Политехнический университет).
Война меня застала, когда я учился на 3 курсе (наш курс летом должен был проходить производственную практику).
40 лет Победы г. Ярцево. Слева на право Абросимов Б.А., Новиков В.Ф., Благовещенский В.В., Егоров П.Т., Ерофеев Д.К., Чернов С.В., Прасолов П.П.
В первые дни войны партийные и комсомольские организации провели индивидуальный опрос своих членов: «Готовы ли вы защищать Родину?», но это был не только опрос, а тщательный отбор кандидатов в состав формируемого Тульского политбатальона (Первого Тульского добровольческого коммунистического полка), так как для того чтобы туда зачислили, нужно было пройти 3 мандатные комиссии (первичную, районную и городскую-областную), на которых претенденты должны были доказать, что его место на и что другого решения быть не может. На таких принципах формировался наш полк.
Ну, как я был зачислен в наш полк?
Среднюю школу я закончил в 1938 году и был уже инструктором стрелкового спорта (если не изменяет память, то в 1937 году я с Д.Бубновым были чемпионами г. Тула по дуэльной стрельбе из малокалиберной винтовки).
Хочу отметить, что во второй половине 30-х годов среди молодежи очень популярны были оборонные кружки, а комсомольские организации систематически занимались вопросами работы этих кружков под девизом: «Ни одного комсомольца вне оборонного кружка», а многие комсомольцы занимались в нескольких кружках.
С поступление в Тульский Механический институт, я продолжал общественную военно-массовую работу, в РК ВЛКСМ это знали, и поэтому мою просьбу удовлетворили сразу. Хотя студентов нашего курса и старше было решено направлять на заводы. Поэтому многим моим товарищам-однокурсникам Н.Петрову, В.Анисимову пришлось трижды приходить на районную комиссию и доказывать о необходимости отправки их на фронт; на областной комиссии мы просили зачислить нас в один взвод. Наша просьба была удовлетворена.
А еще через несколько дней (2–3) Тульский политбатальон был собран около бывшего драмтеатра (теперь Филармония), где была несколько дней назад областная комиссия, построили и мы направились в лагерь к станции Рвы. По пути была остановка на территории Оружейно-технического училища, где нам выдали винтовки.
В лагере мы проходили подготовку к предстоящим боям, было много труда, было много пота.
В ночь с субботы на воскресенье (кажется 19 или 20 июля) нас подняли по очередной тревоге, построили и зачитали приказ о выступлении на фронт.
На рассвете мы вышли из лагеря. По дороге нас хорошо полил дождик, но мы шли бодрые с песнями, а впереди колонны оркестр.
Мы проходили Тулу по ул. Коммунаров, в то время когда рабочие шли на работу и на какое-то мгновение песня начала стихать, но через минуту запели еще громче…
Выехали мы с Московского вокзала в сторону г. Вязьмы. За время пути нас два или три раза принимались бомбить немецкие самолеты, но мы их отогнали, а один бомбардировщик был сбит. Наши потери были маленькими – несколько человек было ранено.
Остаток дня и часть ночи мы провели в Вязьме. В это время над нами пролетело много вражеских самолетов. Это был первый массированный авианалет на Москву. Как тяжело было смотреть на это, но нам запрещено было стрелять по самолетам, чтобы не демаскировать наше расположение. Вскоре нам погрузили в вагоны и отправили к фронту.
Еще в темноте нас выгрузили, и тут я узнал, что немцы прорвали фронт в Смоленске, и 5-я механизированная дивизия СС глубоко продвинулась вперед и захватила город Ярцево. Туда же был сброшен крупный немецкий десант (в несколько тысяч человек).
Остаток ночи мы прошли маршем к Ярцево и с марша вступили в бой. Сначала на пути была слобода, которую мы взяли в первый же день и к вечеру подошли к городу.
За город была ожесточенная схватка – ведь перед нами была хваленая «непобедимая» нахальная немецкая армия СС, но дух наших политбойцов, а на следующий день прибыл Ленинградский политбатальон, нас поддерживала 38 стрелковая дивизия, оказался значительно сильнее.
5 дней с рассвета до заката длились напряженные бои. Короткие перебежки, броски с дома и строения и это все при многочисленных пожарах, дым от которых не давал дышать, обжигало пламя.
Я люблю жизнь и люблю людей, но, сколько испытывал радости, когда видел, что выбранная мною «мишень» уничтожена.
Описать уличные бои очень трудно. Ведь это первая линия с ее большими изгибами и массой неприятельских точек, как на земле, так и в окнах и чердаках.
Был такой случай. На пути стоял новенький рубленый сарайчик размером 2,5 x 2,5 и нигде не было окон и двери на замке (как позже выяснилось), а оттуда нас «поливали» свинцом. Оказалось там несколько немцев, находясь в этом сарайчике, проделали в стыках бревен небольшие бойницы и оттуда вели огонь, ну мы их «поджарили».
К концу 5-го дня мы полностью взяли Ярцево, захватили большое количество, блестящих краской и никелем грузовых машин, склады громадных штабелей цинковых ящиков.
Необходимо отметить, что нам приходилось ощущать и удары немецкой авиации и сильные минометные обстрелы, т. к. немцы, чувствуя свою слабость перед нами, постоянно у своих просили помощи, но и это им не помогло.
Тульский и Ленинградский политбатальоны пошли в ночное наступление на станцию Ярцево.
В эту короткую ночь конца июля месяца мы шли, ползли на сближение. Впереди нас шли наши разведчики и бесшумно снимали «секреты» немцев и, наконец, мы за насыпью линии станции, но внезапность атаки сорвалась, тогда наш командир батальона подал по цепи команду: «Бросаем по гранате и в штыки». Я в это время находился рядом с командиром батальона, комиссаром и командиром взвода, передал команду по цепи и спросил разрешения вести батальон в штыковую атаку и, получив разрешение, после броска гранаты, выскочил вперед, громко подал команду: «Вперед! За Сталина! Ура!!» и политбойцы Тульского и Ленинградского политбатальонов с криком «Ура!!!» ворвались в траншеи и поселок станции Ярцево, но этот штыковой бой стал последним моим боем, я был тяжело ранен.
Впоследствии я узнал, что наше контрнаступление и уничтожение прорыва Смоленского фронта дало возможность выйти из окружения нашей 16 армии.
Дорогие товарищи, любите Родину! Закаляйтесь физически, укрепляйте обороноспособность, защищайте нашу Родину, как защищали ее в героической войне 1941-45 годов.
Кузнецов Иван Никитович 1893 г.р. д. Понкратово, Кашинского р-на Калиниской (Тверской) обл., член КПСС с февраля 1917 г., работал нач. сектора ТОЗ. В Тульском коммунистическом полку был командиром 7-ой роты. В Ярцево его рота вместе с 6-ой ротой (ком. Матвеев А.Я.) штурмовали фабрику. При освобождении льнопрядильной фабрики было уничтожено 85 и пленено 17 немецких автоматчиков. Погиб 26 июля 1941 г.
Кузнецов Иван Алексеевич, родился 23 августа 1922 г. В селе Покровское Тепло-Огаревского района Тульской области.
23 июня 1941 года я послал телеграмму И.В.Сталину с просьбой послать меня на фронт. 27 июня, нас несколько коммунистов и комсомольцев пригласили в Тепло-Огаревский райком партии и отправили в г. Тульский обком партии. В Обкоме с нами беседовали т.т. Жаворонков В.Г., Чмутов Н.И., Малыгин, Калиновский и другие товарищи.
Обучались мы на Косой Горе в Осоавиахимовских лагерях. Обучали нас офицеры Леокени, Дегтев, Мельников, Моторин и другие.
Во второй половине июля 1941 г. нас отправили на Смоленское направление. В боях за город Ярцево 3 августа 1941 г. я был ранен.
После госпиталя меня отправили на Юго-Западный фронт. В боях за Ростов на Дону я был контужен. После излечения воевал на Волховском фронте.
В боях за Мясной бор Ленинградской области награжден орденом Красной Звезды. 21 апреля был ранен в левое предплечье, после излечения был направлен заместителем Липецкого районного военного комиссара. Демобилизован в августе 1946 г.
Работал председателем колхоза, инструктором райкома партии, председателем сельсовета. За успехи в сельском хозяйстве награжден орденом «Знак Почета». В настоящее время на пенсии, но продолжаю работать в мехмастерской колхоза.
Из фронтовых друзей помню Климова Петра из Ленинского района, Ивана Гедуля из Новомосковска, Петра Пучкова из Тулы, Мельникова, Моторина…
27.11.1984.
Круглов Григорий Яковлевич, 29.01.1912 г. рождения. Инспектор Калужского РайФО. Воевал на Ярцевском направлении, под Сталинградом, На Украине. Награжден орденами Отечественная война 1 ст., Красная Звезда, медалями «За Отвагу» и др.
Куроедов Иван Иванович, 19.01.1914 г. рождения. Начальник отдела кадров завода им. Тельмана в г. Калуге. Командир взвода полка. В Ярцево его взвод одним из первых форсировал р. Вопь и захватил плацдарм. При штурме ж.-д. вокзала г. Ярцево был ранен. Окончил службу в звании майора, в должности зам командира полка по политчасти. Награжден орденом Великая Отечественна война 1 ст., орденом Красной Звезды, медалями. После демобилизации в 1947 г. работал в управлении МВД г. Калуги, г. Москвы, г. Томска. Затем вернулся в Калугу и работал на производстве.
Лазарев Иван Алексеевич, 13.07.1912. Инспектор ОТК завода НКПС. Участвовал в боях на Ярцевском направлении. 30 июля 1941 г. был тяжело ранен. Демобилизован по инвалидности. Вернулся на свой завод. Ударно трудился, избран секретарем парторганизации цеха № 1. Был председателем колхоза в Бабынинском районе.
Маматюк Андрей Григорьевич, 1911 г. рождения. Зам начальника цеха завода КЭМЗ г. Калуга. После окончания ФЗУ пришел на завод вырос до зам. нач. цеха. Участвовал в боях на Ярцевском направлении. Участвовал в рукопашных схватках за ж.-д. вокзал г. Ярцево. Был ранен, по излечении вернулся в строй. Погиб в бою 30 августа 1942 г. на территории Ульяновского района Калужской области.
Матвеев Александр Яковлевич, 1902 г. рождения. Землеустроитель. Заведующий Дугненского РайЗО. Командир роты полка. Участвовал в боях на Ярцевском направлении. При штурме города Ярцево поднял своих бойцов в атаку, ворвались в город. Начались уличные ожесточенные, кровопролитные бои. В этом бою вражеская пуля оборвала жизнь Коммуниста-добровольца, командира роты Матвеева Александра Яковлевича, но рота поставленную задачу выполнила.
Моргун Александр Федотович, 1914 г. рождения. Начальник ПРБ цеха завода КЭМЗ г. Калуга. В 15 лет пришел на завод и шаг за шагом, своим добросовестным трудом добился признания и выдвижения на руководящие должности. Участвовал в кровопролитных боях на Ярцевском направлении. В сентябре 1941 года под Смоленском пал смертью храбрых.
Натаров Павел Сергеевич родился в с. Полуэктово Гольтяевского сельсовета Арсеньевского района 8 июля 1923 г. в семье крестьянина – середняка.
В 1937 году окончил 7 классов Арсеньевской средней школы. До января 1939 года работал в колхозе «Искра» Гольтяевского сельсовета. С января 1939 г. пошел работать в систему потребкооперации, в начале учеником счетовода, затем счетоводом и бухгалтером хлебопечения Арсеньевского райпотребсоюза. В 1939 году вступил в члены ВЛКСМ, был активным комсомольцем, за что по рекомендации РК ВЛКСМ Арсеньевским райвоенкоматом в декабре 1940 года был направлен для поступления в Тушенское авиационное училище. По состоянию здоровья был пригоден, а по сдаче госэкзаменов провалил по алгебре.
22 июня 1941 года началась война. На 3-й день войны 27 июня я как комсомолец добровольцем ушел на фронт защищать Родину. В своем заявлении я писал: (из газеты «За трактор», в то время так называлась наша районная газета) «Тов. Натаров Павел из колхоза «Искра» Гольятевского с/совета, просит послать его добровольцем на фронт бороться с фашистами, заявляет: «Буду биться за Родину не жалея своей крови и жизни. Буду биться до окончательной победы над врагом».
Тогда мне было не полных 18 лет. Вместе со мной из района пошли на фронт добровольцами 27 коммунистов и комсомольцев.
В конце июня был сформирован «Тульский добровольческий коммунистический полк» из коммунистов и комсомольцев. Численность полка большая, более 3-х тысяч политбойцов. Политбоец – это было почетное звание каждого воина полка.
После формирования полк колонной из Тулы двинулся на Косую Гору, где на базе лагеря Осоавиахим проводили подготовку. Изучали винтовки, гранаты, пулеметы, минометы, рыли окопы, марш-броски до седьмого пота.
Где-то числа 15 или 16 июля 1941 г. ночью по боевой тревоге подняли полк. По прибытию с Косой Горы в г. Тулу, полк был построен на ул. Коммунаров (ныне пр. Ленина) перед зданием обкома партии. Состоялся митинг. С напутственным обращением к воинам полка выступил первый секретарь Тульского обкома ВКП(б) тов. Жаворонков В.Г. Запомнились на всю жизнь его заключительные слова призыва, примерно такого содержания: «Коммунисты и комсомольцы – политбойцы, достойно несите честь туляков, с гордостью отстаивайте честь и независимость нашей Родины.
"Туляки-оружейники не посрамят матушку Русь. Успехов Вам в быстрейшем разгроме фашистских полчищ".
В то время В.Г. Жаворонкову было 37 лет. Выше среднего роста, стройный. Как сейчас помню, в рубашке-косоворотке под ремень. Кристальный ленинец. Выступление было волнующее, страстное.
В это время фашисты прорвали Западный фронт в районе Смоленска.
Наш полк был направлен в г. Ярцево Смоленской области. Из Тулы наш полк эшелоном следовал к городу Ярцево. В районе Вязьмы железная дорога была перерезана. Последовал марш-бросок до Ярцево 70 км и сразу в бой.
Семьдесят километров, почти без передышки, 14-ть часов шли и сходу в бой. В район Ярцево фашисты выбросили крупный десант: пехоту, танкетки, артиллерию. Десант был разбит, фашисты из города Ярцево были выбиты.
В районе Ярцево также сражались Московский и Ленинградский коммунистические полки. Силы неравны, полк понес большие потери, в Тулу не вернулся. Однако его участие сделало большое дело, сдерживая натиск врага на Смоленском направлении. Враг рвался к Москве.
В честь туляков газета «Коммунар» за 7.12.1978 г. писала: «В Смоленской области в городе Ярцево на здании лучшего кинотеатра «Россия» прикреплена мемориальная доска с текстом: «В июле-октябре 1941 года в обороне города Ярцево участвовал Тульский добровольческий коммунистический полк» Он был сформирован в первые дни войны из коммунистов и комсомольцев Тульской области и героически сражался с фашистами. Как я знаю, воины полка в настоящее время проживают: в поселке Арсеньево – Илюхин Николай Иванович, в г. Ефремове – Прохомов Павел Петрович, в г. Дзержинске Горьковской области – Гришин Петр Семенович – все арсеньевцы.
В уличных боях города Ярцево в сентябре 1941 года я был ранен, затем госпитальное лечение до мая 1942 года.
С мая 1942 года опять на фронт, освобождая многострадальные Орловщину, Брянщину, Украину, Белоруссию в составе 61-й армии.
В феврале 1944 года политотделом 61-й армии был принят в члены ВКП(б) – КПСС.
В июне 1944 года под городом Пинском Брянской области вторично тяжело ранен. Госпитальное лечение до января 1945 года. Затем комиссовался инвалидом второй группы. До декабря 1945 года домашнее лечение и отдых. С декабря 1945 года начал работать в райпотребсоюзе бухгалтером, ревизором, директором заготконторы, главным бухгалтером Райпотребсоюза.
С февраля 1964 года по сентябрь 1978 года работал главным бухгалтером Арсеньевского мясокомбината, все это время был заместителем секретаря парторганизации по идеологической работе, председателем первичной организации общества «Знание». Занесен в Книгу Почета мясокомбината. С сентября 1978 года по состоянию здоровья, как инвалид Великой Отечественной войны второй группы на пенсии. Не отдыхал ни сколько, по силе возможности здоровья, продолжаю работать.
Участвую в военно-патриотическом воспитании молодежи, сотрудничаю с районным газетой «За коммунизм», являюсь членом партийной комиссии при РК КПСС.
Награжден орденом Отечественной войны 1 степени, медалью «За боевые заслуги», «100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «Ветеран труда» и другими.
В 1985 году награжден Почетным знаком ЦК ДОСААФ и Почетным юбилейным значком ЦК ВЛКСМ.
Мне кажется, если не ошибаюсь, я один в районе добровольно в Фонд мира сдал личные облигации займа восстановление и развития народного хозяйства на сумму 390 рублей. Займы послевоенных пятилеток, к этому призываю всех.
Много жертв и страданий принес фашизм в войне 1941–1945 гг. Много погибло молодежи.
Молодежи настоящего времени надо свято чтить традиции старших, учиться у них любить и с достоинством защищать свою Родину.
10.12.1986 г.
П.С. Натаровсайт http://www.amoars.ruНехорошков Анатолий Федорович. Родился 3.06.1941 г. в рабочей семье. По окончании школы окончил строительное училище и трудился столяром на заводе им. Тельмана г. Калуга. Участвовал в кровопролитных боях на Ярцевском направлении. 31 июля 1941 г. был ранен. По выздоровлению, направлен в войска ПВО, в которых провоевал до конца войны. По окончании войны работал на заводе КЗАМЭ до 1984 г.
Нечаев Александр Михайлович. 31.05.1913 г. рождения. Слесарь цеха № 5 завода НКПС. Участвовал в боях на Ярцевском направлении и воевал до конца войны. Награжден: орденами Отечественная война 2 ст., Красная Звезда, медалями «За Отвагу» и многими другими.
Новиков Владимир Федорович. 6.10.1923 г. рождения. д. Карники Веневский р-н Тульской обл. в 1940 г. окончил Веневскую среднюю школу и работал литсотрудником Веневской районной газеты. Один из первых из комсомольцев Веневского района изъявил желание добровольцем пойти на фронт. Участвовал в боях на Ярцевском направлении. 27 сентября в боях под г. Вязьма был ранен. Комиссован по инвалидности. С декабря 1941 по март 1942 работал в Веневской районной газете. В апреле 1943 г. добился направления в Действующую армию. В сентябре 1944 г. был вторично ранен, по излечении с января 1945 работал на советской работе. С апреля 1947 г. работал строителем. Награжден: орденами Отечественная война 2 ст., Красная Звезда и многими медалями.
Перов Евгений Сергеевич 1920 г. р. После семилетки, поступил в ФЗУ, 1937 вступил в комсомол при патронном заводе. Через 1,5 года работал слесарем-лекальщиком по 6-му разряду. В 1938 поступил в Вечерний индустриально-механический техникум. В семье их было 5 братьев, трое из них воевали: Сергей, Женя, Виктор, Валентин, Саша, Леонид – летчик, инвалид войны без руки, после войны член Союза Художников.
22 июня дома радио не было (Заречье, ул. Герцена). Работал в первую смену, иду на работу (выходной день). Слышим речь Молотова. Подходит парторг 8-го цеха Киселев:
– Женя, не хочешь на фронт?
– Конечно, хочу.
Я написал заявление. В армии еще не служил, т. к. была бронь. Максимов Саша. Леша Новиков, Ерофеев Алексей Федорович из 3-го цеха и я 29 июня были направлены в Обком партии. Спросили:
– Служил?
– Нет.
– Оружие знаешь?
– Только мелкокалиберное.
Домой не зашел, не успел. Потом учеба на Косой Горе. С 19 на 20-е сменили обмундирование. Приходила мать.
Подняли по тревоге, ехали в воинском эшелоне. После Вязьмы налетели самолеты. Выскочил, лег на спину стрелял по самолетам. Пошли пешком к передовой.
Ближе к переднему краю оставили вещи, при себе только винтовки и гранаты. Подошли к школе мы ее окружили. Командир роты Матвеев полез на крышу школы и его убили. Тогда мы открыли огонь, немцы посыпались в разные стороны. Окружили группу немцев из 4-х человек. Повязали и сдали в штаб батальона. За три дня убил трех немцев.
Один старик распространял немецкие листовки с призывами сдаваться.
Ползли по картофельному полю, в затвор винтовки попал песок. Я к старшему:
– Ты? Ты куда?
– В сторону…
В это время мина. Старшего убило в голову. Во мне 12 осколков, сейчас еще 5 ношу. Трое суток лежал на поле. Нашли гражданские, отнесли в полевой госпиталь. Чую во рту горячо. Спирт. Кроме ранения, крупозное воспаление легких. 29 дней лежал в госпитале в Туле. Профессор, врач:
– Ну, пацанчик, на фронт тебе рано, месяц отдохни дома.
Медкомиссия продлила отпуск. В это время к Туле подходил немец. Я рыл на ул. Володарского в ополчении рвы. Потом военкомат. Защищал Ленинград всю блокаду 74 ОПАБ 79 укрепрайона. Был радистом. В 1944 году награжден медалью «За Отвагу» на ленинградском фронте. Спас штаб батальона после прорыва блокады. Моя ручная радиостанция, рядом командир батальона капитан Дубинин, забрались в немецкий блиндаж. Смотрю ведро, а в нем авторучки, карандаши, хотел было взять, смотрю провод какой-то. Доложил капитану. Землянки заминированы, взорвали.
В 1943 на Ленинградском фронте вступил в партию.
В 1946 27 мая вернулся в Тулу. Работал на заводе электроэлементов – слесарем. Затем работал в пожарной охране города Тулы. Награжден 3-мя медалями на фронте и 6-ю в пожарной охране.
Политико Евгений Данилович 1903 г.р. чл. КПСС с 1940 г. до войны работа Зам. управляющего Тульской обл. конторы «Заготживсырье». Участвовал в боях в Ярцево в составе одной из штурмовых групп. 17 августа тяжело ранен осколком мины в ногу и контужен.
Потемкин Георгий Федосьевич, род. 17 апреля 1921 г. в д. Ломзаки Одесская обл. Русский, чл. ВЛКСМ. С 1924 г. проживал в г. Туле, ул. Гоголевская д.14. Окончил 14 среднюю школу. Студент 1-го курса исторического факультета Тульского пединститута.
Политбоец-стрелок. Участвовал в боях за город Ярцево и населенный пункт Яковлево Ярцевского района, который несколько раз переходил из рук в руки. В этих боях также отличились его товарищи – студенты Борис Маркиянов, Михаил Назаров, Владимир Благовещенский, Петр Данилин и другие, которые своим примером увлекали бойцов вперед в атаку. Выползая на исходную позицию для атаки насыпи, где были позиции пр-ка, Потемкин был ранен в плечо, но поле боя не покинул, ему оказал помощь его друг Георгий Демыкин.
15 августа 1941 г. в боях за пристанционный поселок Георгий Потемкин был убит немецким снайпером.
Рассказывает сестра Нина Федосьевна:
«Наша мама – учительница в средней школе, отец служащих госкоммунхоза.
Юра рос очень добрым, спокойным, приветливым мальчиком. Учился хорошо. Помогал по дому. С пятилетнего возраста, когда мама пошла работать, стал нянькой для своей младшей сестры, то есть для меня. Много читал. Летом выезжал в деревню, сутками пропадал в конюшне среди лошадей. Кормил их, чистил, ездил в ночное. Лучшим другом у него был конюх дядя Миша и лошадь по кличке Шустрый, на которой он, на зависть всем мальчишкам, гарцевал как заправский казак.
Зимой активно посещал занятия РОКК (Общество Красного Креста) в школе № 11 им. Ворошилова. Учась в 6 классе, сдал нормы БГТО, занимался в сандружине, был председателем Санпоста, научился бинтовать, накладывать шины. Впоследствии с фронта он писал: «… Не убил ни одного немца, оказывал помощь раненым товарищам…» Навыки пригодились!
В более старшем возрасте увлекся самодеятельностью. Выступал в спектаклях в школе, в пионерлагере. Он был великолепным организатором. Умел сплачивать людей. Они тянулись к нему. Его дом на Гоголевской 14 был настоящим центром, где собирались его одноклассники и друзья. Всегда было шумно и весело. Обсуждались животрепещущие вопросы. Постоянно оформлялись какие-то газеты, альбомы, стенды. Вместе занимались, вместе отдыхали. Не случайно комсомольцы школы № 18, где он учился с 8 по 10 класс, неоднократно избирали его комсоргом школы.
Он был настоящим комсомольцем: активным, честным, способным организовать ребят на нужные дела. Эти его способности еще ярче раскрылись в работе с пионерами и когда он работал, начиная с 1938 года, пионервожатым в пионерских лагерях Тульского оружейного завода № 173 и уже в 1940 году, когда он стал старшим пионервожатым в школе № 3.
Прасолов Павел Петрович. 27.10.1921 г. рождения. чл. ВЛКСМ. Бухгалтер бюджета Арсеньевского РайФО. Воевал на Ярцевском направлении. 27 июля 1941 г. при форсировании реки Вопь и боях за железнодорожный вокзал г. Ярцево, в ходе которых вокзал в результате жестоких рукопашных схваток несколько раз переходил из рук в руки, был ранен в грудь навылет. Из рядов Красной Армии комиссован по инвалидности. Вернулся домой, Арсеньевский райком партии направил его в органы внутренних дел, в которых он проработал 34 года, до 1974 года, из них 25 лет начальником отдела внутренних дел. Жил в г. Ефремов.
Прокофьев Геннадий Алексеевич 1923 г.р. Тула окончил школу. Разведывательно-ударная группа Добровольского. 20 июля встретили группу мотоциклистов пр-ка 6 чел. 4 чел. убили, двух раненых взяли в плен. Участвовал в боях по освобождению г. Ярцево. Оказывал помощь раненых товарищам на поле боя. 7.10.41 г. был тяжело ранен, потерял правый глаз.
Сальников Филипп Александрович 1899 г.р., чл. КПСС с 1920 г., находился на советской работе. 30 июня 1941 г. вступил в полк. Во время боев в Ярцево 27 июля 1941 г. был ранен и отправлен в госпиталь.
Самарин Павел Петрович, 1911 г.р. Срочную службу служил в пограничных войсках. В боях под Ярцево бутылкой с горючей смесью уничтожил вражеский танк. Назначен командиром стрелкового взвода 48 стрелкового полка. Пал смертью храбрых на Ярцевских рубежах.
Семенов Орест Николаевич. Политбоец полка. Призван 23 июля 1941 г. Жил и обучался на Косой Горе. Ночью привезли в Москву, воевал подо Ржевом, а затем в Калиниградской области. Направили в 249 дивизию. Был разведчиком. В одном из наступлений был ранен.
Федоров Николай Борисович 1923 г. рождения. Заведующий библиотекой Калужского РОНО. После войны трудился в колхозе им. Ленина, д. Красный городок.
Холщев Александр Никитович 1917 г.р., член ВЛКСМ. После окончания 7 классов, окончил ФЗУ при КЭМЗ г. Калуга, работал токарем на этом заводе. Участвовал в кровопролитных боях на Ярцевском рубеже, там был ранен. После излечения вернулся на фронт. Погиб в феврале 1942 г. Его товарищи написали письмо о его гибели: «…Александр погиб от прямого попадания снаряда… Осталась только воронка».
Хромов Николай Иванович 1912 г.р. Тула. 1934-37 – матрос северного флота. Мастер слесарного участка Тульского станкостроительного завода (Машзавод). Участвовал в боях по освобождению г. Ярцево и операции по уничтожению танков прорвавшихся по шоссе Минск-Москва. Затем воевал в 48 сп 38 сд 16 армии. Был отозван с фронта, как специалист оборонного завода. Проработал на своем Машзаводе до пенсии 1972 г.
В 1941 г. я работал на Станкостроительном заводе. 22 июня 1941 г. началась война. Я подал заявление в партийную организацию, решил добровольцем идти на фронт, защищать Родину. На другой день меня вызвали в Привокзальный райком, где секретарем был тов. Хромайков. Как раз в это время формировались истребительные батальоны. В райкоме партии сказали, чтобы я по уходу в армию оформлял увольнение.
Потом 29 июня 1941 г. нас собрали в городском театре и из гортеатра мы были направлены в Тульское оружейно-техническое училище, там нас остригли и отправили на Косую Гору в лагеря Осоавиахима. Там нас обучали строевой подготовке, выдали токаревки полуавтоматы, каску, противогаз, лопату, а перед отправкой выдали гранаты. Обмундировали нас во все суконное, то есть комсоставское, там мы и приняли присягу.
20 июля 1941 г. нас подняли по тревоге, построили, был сильный дождь, и мы строем пошли в Тулу на Московский вокзал. По пути я сумел сообщить жене, что нас отправляют на фронт. Она прибежала и провожала нас. Перед погрузкой нас в эшелон приехал секретарь Тульского обкома партии тов. Жаворонков, сказал напутственную речь. Мы погрузились в вагоны с хорошим настроением. Эшелон пошел по направлению к Калуге. По дороге нас встретил немецкий самолет, поезд остановился и все из вагонов выскочили и начали стрелять по самолету. Эшелон наш прибыл на ст. Вязьма, оттуда он пошел на Дорогобуж. Не доезжая до Дорогобужа, поезд дальше не пошел, и вот тогда мы двигались к городу Ярцево. Некоторые дома горели, по городу била наша артиллерия. Мы бежали по направлению к мануфактурной фабрики. Около фабрики была река и там переправа, мы по ней перешли на тот берег в город Ярцево. Немцев уже не было. Как нам сказали, они заняли оборону в 3-х км от Ярцево. Мы залегли под бугор около реки, вот здесь и началось. Немец открыл огонь из минометов. Очень много наших было раненых и убитых. И в это время немцы бомбили переправу через реку. Мануфактурная фабрика вся горела. Потом я попал в Дорогобуж, оттуда в г. Вязьму на пересыльный пункт, оттуда меня взяли в регулярную часть, в батальон, который стоял в обороне около ст. Издешково, меня зачислили в боепитание батальона. Занимался доставкой боеприпасов на передовую, которая находилась в нескольких километрах. Мы в обороне находились до приказа отступать. Отступали мы всем батальоном до города Вязьма, где приняли бой с десантом немцев. Понесли большие потери, всю технику бросили. Несколько бойцов, в том числе и я вышли из окружения и лесом пробирались до линии фронта. Я линию фронта перешел около города Лихвина и пришел в Тулу. Явился в военкомат, который находился на улице Каминского. Там мне дали повестку до особого момента, когда будет формироваться часть моряков, так как я действительную служил на Северном флоте моряком. В военкомат являлся несколько раз, потом меня отправили работать на Станкостроительный завод, откуда я уже уходил на фронт. Было много оружия подлежащего ремонту, а я слесарь 6-го разряда. Так с 1 февраля 1942 г. я стал работать на заводе.
Шмелев Тихон Иванович 1904 г.р., член КПСС с 1928 г. Участвовал в боях по освобождению г. Ярцево и операции по уничтожению танков прорвавшихся по шоссе Минск-Москва. 9 сентября 1941 г. был тяжело ранен.
В Тульском областном архиве сохранились поименные списки политбойцов Тульского коммунистического добровольческого полка. На тот момент их только зачислили в полк и они не были разбиты на отделения, взвода, роты и батальоны, списки составлены по местам их жительства. Поэтому мы можем узнать про своих земляков, которые не имея боевого опыта, да и вообще люди гражданские, смогли победить немецких десантников. Людей и хорошо подготовленных и опытных, на нашей стороне были ПРАВДА и поэтому «Дело наше правое и Победа будет за нами». Подавляющее большинство наших земляков из этих списков погибли же в первые дни боев, остались только их фамилии на листках бумаги, даже фотографий многих из них, мы не найдем. Но помним их и их подвиг. И будем вспоминать их поименно,
Болоховский р-н (л. 7)
1. Амвросимов Сергей Максимович 1900 г.р. чл/п служил Райас ст. землеустроитель
2. Бычков Матвей Иванович 1900 г.р. н/п служил Трест «Болоховуголь» Кассир
3. Гореликов Иван Васильевич 1902 н/п не служил Болохов Мосбасторг, плановик
4. Горлопанов Иван Гаврилович 1902 ч/п служил Болоховка, мастер ФЗО № 4
5. Горячев Александр Николаевич 1901 к/п служил ст. Оболенская, подмосковная база, зав. складом
6. Дудецкий Григорий Семенович 1903 к/п служил Болоховка. Мосбасторг, зам. гл бухгалтера
7. Евстигнеев Иван Ильич 1904 чл/п служил Шахта №-22, нач. движения
8. Зайцев Дмитрий Георгиевич 1900 чл/п служил Трест «Болоховуголь», Транспортн. Цех, нач. транспортн. группы
9. Коршунов Иван Васильевич 1904 чл/п терчасть Мастер школы ФЗО № 4
10. Квасников Михаил Федорович 1901 чл/п служил Трест «Болоховуголь», нач. ЖКО
11. Клепиков Павел Дмитриевич 1900 чл/п служил Трест «Болоховуголь» АХО
12. Кочанов Петр Алексеевич 1902 к/п служил вневойск. Нач. Болоховской конторы связи.
13. Кудинов Егор Михайлович 1904 чл/п служил в тер. Части Зав. Болоховской райсберкассой
14. Петрушков Федор Николаевич 1900 чл/п нет Шахта № 19, нач. участка
15. Попов Андрей Павлович 1897 чл/п служил Шахта № 19 пом. ком. взвода.
16. Пчелецок Тимофей Петрович 1902 чл/п служил
17. Русаков Василий Павлович 1901 чл/п служил Школа ФЗО №-4 инструм. Произв. Обучение
Дедиловский р-н (л.16)
1. Гузаков Павел Сергеевич 1904 чл/п служил Пропагандист и райлит РК ВКП(б)
2. Ломинцев Василий Иванович 1904 чл/ служил Киреевский рудник. Зав элмех. мастреской
3. Фомичев Иван Александрович 1902 чл/п служил Инструктор РК ВКП(б)
4. Филяев Михаил Кузьмич 1904 чл/п служил Киреевский рудник. Нач. комунотдела.
5. Чубаренков Никита Григорьевич 1902 чл/п нет. Райсовет Зав. дорожным отд.
6. Гуськов Аким Ефимович 1904 чл/п служил Киреевский рудник Нач. ВОХР
7. Левин Лука Иванович 1902 чл/п служил Главруда Нач. подсобного х-ва
8. Миляев Сергей Федорович 1923 ВЛКСМ нет Киреевский рудник
9. Черников Владимир Митрофанович 1923 ВЛКСМ нет Киреевский рудник
10. Линкин Валентин Иванович 1923 нет Киреевский рудник бурильщик
11. Васильев Николай Дмитриевич 1923 нет Киреевский рудник бурильщик
12. Нагорный Петр Григорьевич 1924 ВЛКСМ нет Жел. дор. депо. Токарь
13. Рязанов Иван Федорович 1923 ВЛКСМ нет Киреевский рудник бурильщик
Город Тула (Л. 76) Центральный р-н
1. Акинин Афонасий Кузьмич 1900 ВКП(б) служ. Косогорский завод, техник
2. Борисов Сергей Александрович 1895 ВКП(б) не служ. Гор. комун. Отд.
3. Баранов Иван Евдокимович 1909 ВКП(б) служ Кузнец
4. Богданов Терентий Никитич 1897 ВКП(б) служ. Ликеро-водочный з-д, вахтер.
5. Волков Иван Леонтьевич 1894 ВКП(б) не служ. Музремонт. Зав. производством.
6. Васильев Софрон Константинович 1904 ВКП(б) служ. Главкинопрокат, киномеханник
7. Волков Николай Максимович 1921 ВКП(б) не служ. Машиностроит. техникум, студент
8. Владимиров Анатолий Васильевич 1904 ВКП(б) служ. Плодовоягордный совхоз, директор
9. Варьяш Цолий Григорьевич 1919 ВКП(б) не служ З-д № 314, нач. БОТ
10. Галкин Василий Яковлевич 1908 ВКП(б) служ З-д № 314, наладчик
11. Гераськин Михаил Дмитриевич 1917 ВКП(б) нет З-д № 314, нормировщик
12. Горюхин Тимофей Яковлевич 1904 ВКП(б) служ. Заготживсырье, кладовщик.
13. Гудкин Иван Михайлович 1904 ВКП(б) Служил Хлебзавод № 2, бригадир
14. Гульцев Алексей Сергеевич 1911 ВКП(б) служ. З-д № 314, наладчик
15. Демин Александр Иванович 1901 ВКП(б) служ. Горстойконтора, нач. жилуправления
16. Девятияров Михаил Николаевич 1895 ВКП(б) служ Главхимсбыт, зав. группой.
17. Долбусин Семен Антонович 1912 ВКП(б) нет З-д № 314, слесарь
18. Дудин Илья Федорович 1897 ВКП(б) служ. Мосбасторг, нач. спецчасти
19. Евтеев Николай Петрович 1912 ВКП(б) З-д № 314, токарь.
20. Ерофеев Дмитрий Кузмич 1917 ВКП(б) З-д № 314, мастер по ремонту.
21. Корпеев Петр Григорьевич 1894 ВКП(б)
22. Корешников Иван Дмитриевич 1902 ВКП(б), Зав. Транспортом
23. Кобылин Владимир Николаевич 1893 ВКП(б) З-д № 314, Спецработнк.
24. Крючков Михаил Дмитриевич 1920 ВКП(б) З-д № 314, слеварь
25. Кацман Василий Алексеевич 1899 ВКП(б) Управлен. Измерит. Прибор. Госповеритель.
26. Кузмин Николай Иванович 1899 ВКП(б) Артель «Тула», председатель арт.
27. Красавин Михаил Сергеевич 1903 ВКП(б) Облфо. Зам. Заведующего.
28. Колобаев Василий Михайлович 1899 ВКП(б) Косогорский з-д, кочегар
29. Клинкин Алексей Иванович 1899 ВКП(б) Косогорский з-д, рабочий
30. Косолапов Василий Иванович 1902 ВКП(б) Мосбасторг, продавец.
31. Костин Алексей Иванович 1904 ВКП(б) Госбанк, инструктор
32. Кузнецов Георгий Дмитриевич 1915 ВКП(б) З-д № 314, Участк. Мастер.
33. Лопатин Дмитрий Андреевич 1910 ВКП(б), Косогорский з-д, Зав. складом.
34. Лапин Павел Дмитриевич 1904 ВКП(б), Главнефтесбыт, Нач. пожарной охраны.
35. Лотвин Василий Миронович 1904 ВКП(б), Госбанк, инкассатор
36. Левин Иван Иванович 1893, ВКП(б), Трест Столовых бухгалтер
37. Маркиянов Борис Кириллович 1920 ВКП(б) Госпединститут, Студент
38. Медведев Сергей Никифорович 1901 ВКП(б) Обл. коммун отдел. Нач. отдела кадров
39. Мельников Николай Георгиевич 1923 ВКП(б)
40. Миликов Иван Федорович 1896 ВКП(б) Артель «Жестянщик», нач. цеха
41. Миронов Григорий Сергеевич 1902 ВКП(б) Косогорский з-д, слесарь
42. Макаров Николай Андреевич 1897 ВКП(б) Косогорский з-д, ревизор по безопасности
43. Новопольцев Василий Алексеевич 1911 ВКП(б) З-д № 314, экспедитор
44. Николаев Иван Яковлевич 1914 ВКП(б) З-д № 314, мастер
45. Пашуев Иван Васильевич 1902 ВКП(б) Облбаза СХСИ, Зав. складом
46. Панкин Тихон Васильевич 1910 ВКП(б) З-д № 314, Зав. складом
47. Панов Михаил Иванович 1902 ВКП(б)
48. Поляков Василий Алексеевич 1904 ВКП(б) Артель «Жестянщик» Секретарь первичной парторганизации.
49. Пастухов Василий Васильевич 1904 ВКП(б) Ремесленное училище, комендант общежития.
50. Политико Евтихий Данилович 1903 ВКП(б) Заготживсырье, зам. управляющего
51. Прохоров Федор Иосифович 1913 ВКП(б) УНКВД, Инспектор
52. Родионов Николай Тимофеевич 1912 ВКП(б) З-д № 314, слесарь
53. Ревишвили Шалва Гергиевич 1920 ВКП(б) Госпединститут, студент
54. Радченков Дмитрий Акимович 1901 ВКП(б) З-д № 314, мастер по сборке
55. Сальников Филипп Александрович 1899 ВКП(б) Туллеспром, Управляющий
56. Соколов Александр Николаевич 1897 ВКП(б) Артель «Тула», Председатель Культполитсовета
57. Семенов Василий Васильевич 1898 ВКП(б) Гастроном, директор
58. Слемзин Борис Иванович 1915 ВКП(б) Ремесленное училище № 1, мастер
59. Сальтин Владимир Александрович 1904 ВКП(б) Госбанк, Главный бухгалтер.
60. Сарафанов Юфим Иванович 1912 ВКП(б) З-д № 314, Токарь
61. Сафронов Сергей Михайлович 1912 ВКП(б) Косогорский з-д, наладчик
62. Семенов Григорий Трифонович 1898 ВКП(б) Косогорский з-д
63. Соколов Леонид Григорьевич 1902 ВКП(б) Горпромторг, нач. спецчасти
64. Сошников Иван Иванович 1903 ВКП(б) Косогорский з-д, машинист турбин.
65. Титов Маркел Агафонович 1896 ВКП(б) Главхимсбыт, Экономист
66. Тисменко Григорий Петрович 1895 ВКП(б) Госбанк, нач. отделения инкассации
67. Федосов Алексей Афанасьевич 1917 ВКП(б) З-д № 314, планировщик
68. Царук Никита Филиппович 1892 ВКП(б) Косогорский з-д, Зав. Культотделом
69. Шевяков Михаил Федорович 1909 ВКП(б) З-д № 314, планировщик
70. Юрков Николай Александрович 1902 ВКП(б) З-д 314, мастер
71. Якушин Матвей Иванович 1903 ВКП(б) Фабрика Столярных инструментов, директор
72. Шарапов Николай Васильевич 1900 ВКП(б) Главнефтесбыт, зав. складом
73. Чувахин Николай Николаевич 1905 ВКП(б)
74. Шмелев Тихон Иванович 1904 ВКП(б) Межрайторг, зам. Директора
75. Шемякин Алексей Иванович 1905 ВКП(б) Фабрика-кухня № 1, зав. складом
76. Грецов Николай Михайлович 1912 ВКП(Б) З-д № 314, слесарь
77. Павлов Василий Поликарпович 1899 ВКП(б) Плодовощтрест, юристконсульт
78. Мирорнов Прохор Федорович 1896 ВКП(б) Хлебзавод, зав. складом
79. Амбросимов (Абросимов) Борис Алексеевич 1922 ВЛКСМ Тульский торг, бухгалтер.
80. Балашев Сергей Сергеевич 1923 ВЛКСМ З-д № 314, слесарь
81. Гусев Александр Афанасьевич 1923 ВЛКСМ Склад № 2, бухгалтер
82. Добровольский Михаил Николаевич 1922 ВЛКСМ Средняя школа, учащийся
83. Златин Борис Исаевич 1922 ВЛКСМ Музыкальное училище, студент
84. Колосов Сергей Павлович 1922 ВЛКСМ Косогорский з-д, строгальщик
85. Комаров Александр Иванович 1923 ВЛКСМ Арт. «Жестянщик», Женстянщик
86. Коренков Виктор Андреевич 1922 ВЛКСМ З-д № 314, Слесарь
87. Гуляев Николай Васильевич 1922 ВЛКСМ Косогорский з-д, мастер-связист
88. Михайлов Александр Семенович 1922 ВЛКСМ З-д № 314, лекальщик
89. Никитин Александр Степанович 1922 ВЛКСМ Учащийся средней школы
90. Николаев Михаил Михайлович 1922 ВЛКСМ Косогорский з-д, слесарь
91. Лагуткин Александр Петрович 1923 ВЛКСМ З-д № 314, слесарь
92. Почунов Борис Александрович 1923 ВЛКСМ Механико-технологический техникум, студент
93. Рождественский Анатолий Васильевич 1923 ВЛКСМ Артель «Жестянщик», жестянщик
94. Раздабурин Илья Васильевич 1922 ВЛКСМ З-д № 514(?) Секрет. К-та ВЛКСМ цеха № 2
95. Самсонов Виталий Дмитриевич 1921 ВЛКСМ З-д № 314, лекальщик
96. Сиголаев Александр Васильевич 1922 ВЛКСМ Косогорский з-д, токарь
97. Слухин Александр Аксентьевич 1922 ВЛКСМ З-д № 314, шофер
98. Соколов Георгий Ильич 1922 ВЛКСМ Комбинат «Москвуголь», чертежник
99. Потемкин Георгий Федосеевич 1921 ВЛКСМ Тульский пединститут, студент
100. Пелбин Яков Борисович 1922 ВЛКСМ Механический техникум, студент
101. Трошин Сергей Васильевич 1922 ВЛКСМ З-д № 314, кладовщик
102. Шемякин Виктор Васильевич 1922 ВЛКСМ З-д № 314, газосварщик
103. Шкаликов Михаил Александрович 1921 ВЛКСМ Косая Гора, наладчик
104. Астахов Николай Кирилович 1922 ВЛКСМ З-д Косая Гора, строгальщик
105. Рогожкин Михаил Семенович 1923 ВЛКСМ Артель «Жестянщик», жестянщик
106. Ковалев Сергей Давыдович 1923 ВЛКСМ Мосэнерго 9 район, элетросварщик
107. Глебов Иван Иванович 1922 ВЛКСМ З-д Косая Гора, токарь
108. Трубицын Александр Михайлович 1922 ВЛКСМ Энергосбыт, по учету электроэнергии
109. Касачев Михаил Ефимович 1922 ВЛКСМ З-д Косая Гора, фрезеровщик
110. Голиков Петр Егорович 1922 ВЛКСМ З-д Косая Гора
111. Графушин Сергей Иванович 1922 ВЛКСМ
112. Гугаин Михаил Сергеевич 1922 ВЛКСМ З-д № 314, жестянщик
113. Исакин Иван Андреевич 1922 ВЛКСМ Педтехникум, студент
114. Майоров Петр Феоктистович 1921 ВЛКСМ Пединститут, студент
115. Благовещенский Владимир Александрович 1921 ВЛКСМ Пединститут, студент
116. Назаров Михаил Васильевич 1919 ВЛКСМ Пединститут, студент
117. Демыкин Георгий Георгиевич 1920 ВЛКСМ Пединститут, студент
118. Гладков Алексей Васильевич 1919 ВЛКСМ Пединститут, студент
119. Смирнов Николай Васильевич 1918 ВЛКСМ Пединститут, студент
120. Носов Леонид Васильевич 1918 ВЛКСМ Пединститут, студент
121. Кауров Виктор Максимович 1923 Средняя школа № 36 учащийся
122. Орлов Игорь Митрофанович 1921 ВЛКСМ Пединститут, студент
123. Дудышкин Алексей Алексеевич 1918 ВЛКСМ Пединститут, студент
124. Никитин Станислав Петрович 1922 ВЛКСМ Горосвод Связист
125. Прокофьев Геннадий Владимирович 1923 ВЛКСМ Средняя школа № 6, учащийся
126. Скиропач Иван Антонович 1921 ВЛКСМ З-д Косая Гора, техник-контролер
127. Илюхин Иван Иванович 1922 ВЛКСМ Тулгорпищеторг, хлеборез
128. Максимов Николай Георгиевич 1919 ВЛКСМ Мосбасторг, Инспектор
129. Айзин Борис Аркадьевич 1921 ВЛКСМ Музучилище, студент
130. Бодров Иван Степанович 1922 ВЛКСМ Тулгорпромбыт, парикмахер
131. Отдельнов Федор Иванович 1922 ВЛКСМ З-д № 314, слесарь
132. Чернов Николай Иванович 1923 ВЛКСМ Горосвод, связист
133. Шелепов Константин Иванович 1921 ВЛКСМ З-д № 314, осадчик
ГАУТО «Государственный архив» ф. П-177, оп. 6, дело 116Характеристика
на бывшего командира отделения Тульского добровольческого коммунистического полка тов. Добровольского М.Н.
Тов. Добровольский Михаил Николаевич 1922 г.р., г. Тула, обучался в 6-й средней школе, где вступил в комсомол. В начале войны, окончив среднюю школу, тов. Добровольский пожелал с оружием в руках защищать наше Отечество от немецко-фашистских захватчиков.
Комиссией Тульского областного комитета ВКП(б), просьба Добровольского была удовлетворена. 30 июня 1941 г. Он был зачислен рядовым бойцом в Тульский добровольческий коммунистический полк.
Находясь на обучении в лагерях Тульского Отужейно-технического училища, тов. Добровольский успешно овладел военным делом. Как положительно зарекомендовавший себя в боевой и политической учебе, тов. Добровольский был назначен командиром отделения 2-го взвода.
Кроме того, тов. Добровольский был зачислен в разведывательный взвод полка, как владеющий немецким языком и проходил специальную подготовку.
18-го июля 1941 г. согласно приказу Государственного Комитета Обороны. Тов. Добровольский в составе полка в должности командира отделения выехал на фронт – на уничтожение немецко-фашистской группировки, прорвавшегося к гор. Ярцево Смоленской обл.
20 июля 1941 г. по прибытии полка к линии фронта, тов. Добровольский был назначен командиром одной из разведывательно-ударных групп.
Возглавляемая тов. Добровольским разведывательно-ударная группа в количестве 15 человек. Поддерживая связь с подразделениями батальона, стала передвигаться вдоль насыпи железной дороги, идущей в сторону гор. Ярцево.
Пройдя 13–14 км, группа столкнулась с 6-тью немецкими мотоциклистами (3 мотоцикла) и обстреляла их, уничтожив 4-х и взяв в плен 2-х раненых.
В середине дня группа вышла к фабричному поселку гор. Ярцево, занятому немцами. Началась перестрелка. К этому времени к поселку подошли подразделения батальона. Окружив один из домов, где засел немецкий автоматчик, тов. Добровольский с группой бойцов ворвались туда и взяли автоматчика в плен, а затем вместе с бойцом Прокофьевым доставили пленного в штаб батальона, где тов. Добровольский допросил пленного. От него были получены сведения о немецко-фашистской группировке, занявшей гор. Ярцево.
Когда подразделения батальона вступили в уличные бои т. Добровольский во главе своей группы с боями стал продвигаться к территории льнопрядильной фабрики, где находились немецко-фашистские автоматчики и минометчики.
Достигнув территории фабрики, группа тов. Добровольского первая из подразделений батальона начала штурм здания фабрики. В результате первых боев немцы были выбиты из помещений фабрики, школы и других зданий.
В течение 3-4-х дней наших непрерывных наступательных боев, немцы, понеся значительные потери, были выбиты из поселка.
25-го июля 1941 г. подразделения полка стали готовиться к переправе через реку Вопь, чтобы продолжать наступление на другую часть города.
26 июля 1941 г. под непрерывным минометным огнем и бомбежки с воздуха подразделения полка стали переправляться через реку.
В числе первых подразделений в 2-х км от основного места переправы группа тов. Добровольского вплавь переправилась через реку.
После того как подразделения полка переправились и заняли оборону, тов. Добровольскому и его группе было приказано произвести разведку расположения огневых точек немцев в другой части города. Ночью по-пластунски группа прошла по густой траве и картофельному полю около одного километра.
Выйдя к переднему краю немцев, группа бесшумно захватила пулеметный расчет в количестве 4-х человек. Обезоружила их, взяла пулемет и стала продвигаться обратно.
Пройдя метров 600 в сторону расположения подразделений полка, на рассвете группа подверглась ожесточенному обстрелу немцев, вследствие чего вынуждена была залечь на картофельном поле до следующей ночи.
Утром 27-го июля 1941 г. разведывательная группа с немецкими военнопленными возвратилась в расположение оборонительной линии полка на побережье реки Вопь.
В течение 7 суток немцы атаковали подразделения полка. Отражая атаки, подразделения во взаимодействии с частями Красной Армии, перешли в наступление.
Тов. Добровольский в составе подразделений полка участвовал в сражениях за полное освобождение гор. Ярцево, проявил мужество и находчивость.
Тов. Добровольский участвовал также в боях за населенный пункт Яковлево близ г. Ярцево, где его группой было уничтожено 7 автоматчиков.
И в боях против немецко-фашистской танковой группировки, прорвавшейся на участке автомагистрали Минск – Москва недалеко от г. Ярцево.
17-го сентября 1941 г. в одном из ожесточенных боев тов. Добровольский был тяжело ранен, а после излечения участвовал в боях за Родину в составе Советской Армии.
В боях за наше Отечество тов. Добровольский честно и самоотверженно выполнял свой комсомольский и патриотический долг перед Родиной.
Бывший пом. ком. взвода Тульского добровольческого коммунистического полка п/п /Абросимов/
Бывший парторг батальона Тульского добровольческого коммунистического полка п/п /Сальников/
Бывший политрук роты Тульского добровольческого коммунистического полка п/п /Харитонов/
Бывший политбоец Тульского добровольческого коммунистического полка п/п /Благовещенский/
Воспоминания Чернова Серафима Васильевича – политбойца Тульского коммунистического добровольческого полка, ветерана Великой Отечественной войны
Родился 31 марта 1923 года, член ВЛКСМ, 18 июня окончил Дугненскую среднюю школу.
Никогда не забудется год 1941-й, окончив Дугнинскую среднюю школу и получив на выпускном вечере 19 июня 1941 года аттестат зрелости, не только я, а и все мои одноклассники мечтали учиться дальше, но осуществиться нашим мечтам было не суждено. Нам выпал другой путь в жизни.
22 июня 1941 года оборвалась мирная жизнь фашистская коричневая чума вероломно, без объявления войны напала на нашу Р о д и н у. Началась Великая Отечественная война. Честь грудью встать на защиту Отечества выпала нам – комсомольцам 30-х годов, встали и победили. Дорогой ценой обошлась нам победа, 20 миллионов людей – активных строителей нашего общества мы потеряли, города и населенные пункты, временно попавшие под оккупацию, были разрушены, а сколько душевного горя перенёс наш Советский народ – об этом забывать нельзя.
На второй день после выпускного вечера мы выехали на пароходе в г. Алексин на экскурсию, весело проведя время, возвратились в Дугну 22 июня в четыре часа утра, когда фашистские самолеты сбрасывали первые бомбы на мирно спящих советских граждан.
Выспавшись, в 11 часов дня я пришел к дяде, поделиться впечатлениями об экскурсии в г. Алексин. Только начал я свой рассказ, как из круглого большого репродуктора, стоявшего на столе, послышались сигналы, по окончанию которых диктор сообщил, что будут переданы важные правительственные сообщения в 11 час. 45 мин. Нарком иностранных дел Молотов оповестил всю страну, что началась война, что фашистские войска вероломно, без объявления войны, вторглись на нашу землю, что самолеты бомбили города Киев, Львов, Минск.
Город Ярцево 1985 г. 40 лет освобождения Смоленской области от фашистов, строят 10 человек ветеранов Тульского коммунистического полка. Первый ряд справа 1. Михайлов Александр Савельевич, 2. Павел Петрович Прасолов, 3. Ерофеев Дмитрий Кузмич, 4. Новиков Владимир Федорович, 6. Абросимов Борис Алексеевич. Второй ряд справа: 1. Чернов Серафим Васильевич,? Карпов Лев Васильевич, последний Благовещенский Владимир Витальевич.
С 12 часов до позднего вечера, через каждые полчаса репродуктор, установленный на площади в пос. Дугна, где собиралось население посёлка и окрестных сёл, передовая это важное сообщение.
Комсомольцы Дугнинской средней школы в этот же день собрались в школе, создали группы для дежурства в ночное время и днём в Дугнинском райкоме партии, райисполкоме райвоенкомате и школе. С первого дня войны пос. Дугна превратился как бы в муравейник, со всех сёл и деревень в Дугнинский райвоенкомат прибывали по мобилизации люди, работники райвоенкомата работали и днём и ночью, помещение райвоенкомата не могло вместить этот поток людей, приписные участки были вынуждены развернуть на улице. Вместе с мобилизованными, в пос. Дугна прибывали их родственники, отправляя своих родных на фронт, на защиту Родины.
Дугна кишела людским потоком. А в этом потоке людей мы комсомольцы.
Дежуря дни и ночи, выполняли все поручения ответственных работников района. Не знаю, сколько дней прошло с начала войны, прихожу я в школу, в штаб своей комсомольской организации, ко мне подходит секретарь – преподаватель истории Музланова и спрашивает: "Желаете ли вы, Сима Чернов поехать добровольцем на фронт?" Не колеблясь, я спросил, а как это можно сделать? Тогда Музланова рассказала, что Тульский областной комитет партии создаёт из добровольцев коммунистов и комсомольцев "Тульский коммунистический полк политбойцов» для отправки на фронт, если Вы желаете поехать на фронт пишите заявление на имя секретаря райкома комсомола. Тут же в школе я написал заявление.
На следующий день всех юношей и мужчин собрали на площади, для создания и организации истребительного батальона по борьбе с немецкими десантниками. Нас выстроили, распределили по ротам, взводам и отделениям, находясь в строю, ко мне подошел работник райкома и сказал, что меня вызывает секретарь райкома. Не зная по какому вопросу, я мальчишка в 18 лет был тронут приёмом самого секретаря, думал, неужели где оплошал или что другое натворил, с такими мыслями я вошел в кабинет к секретарю. Как же я возмужал от радости, когда секретарь спросил:
– Писал ли ты заявление поехать на фронт?
– Да, писал.
Секретарь пожал мне руку и сказал, чтобы завтра в 10 часов я был на железнодорожной ст. Ферзиково для поездки в г. Калугу на приём ко второму секретарю Тульского обкома партии. Это произошло в 6 часов вечера, мне надо было оповестить родных и товарищей, что уезжаю на фронт. Домой пришел уже темно с большой обидой – любимая девушка не поверила, что я уезжаю на фронт, а дома когда сказал, что завтра еду на фронт, мать разрыдалась.
Наше поколение Юношей и Девушек было воспитано так, что никакого врага мы не допустим на нашу территорию, будем бить его на его территории и с мечтой, что через месяц или два мы будем в Германии, я не мог понять рыдание матери и глупость любимой девушки. Рано утром, мне не спалось, сбегал за дядей, мама сделала небольшие проводы, где впервые разрешила отцу налить мне 100 грамм водки, мне 18-ти летнему юноше.
В Калуге на приёме у второго секретари обкома партии собралось нас много, ожидая свою очередь, я наблюдал, как и с каким настроением выходили с приёма.
Дошла и моя очередь, не успел я еще открыть, как следует дверь, а я был щупленький и небольшого роста, как вижу, машет мне рукой секретарь и говорит:
– Уходите, пусть следующий зайдет, – тут у меня и ноги подкосились.
В то время орденов и медалей мы не носили, а значки носили почти все комсомольцы, я, в то время, занимаясь в кружках, сдал нормы на все оборонные значки; ГТО, ВС /Ворошиловский стрелок /, ПВХО /готов к противовоздушной обороне /, ГСО /готов к санитарной обороне/. И на моём хлопчатобумажном пиджачке были приколоты эти значки.
В таком виде я пристал перед вторым секретарём обкома, он мне говорит, что я и винтовку в руках не удержу, я напротив говорю, что я стрелял из боевой винтовки, имею значок 1-ой степени ВС, а сам думаю, как же теперь появлюсь на глаза своей любимой девушки – скажет и впрямь "Балтун".
Тут я секретарю и сказал:
– То, что завоёвано в 1917 году нашими отцами никогда, никому не отдадим! Готов отдать жизнь за наше правое дело, победа за нами, – подействовало, смотрю, красным карандашом на моём личном деле пишет – зачислить, пожал мне руку, да так, что у меня чуть слезы из глаз не полили, но вытерпел.
В Туле, на Косой Горе формировался наш Тульский коммунистический полк политбойцов, из Дугны: нас было 13 человек, двое я и Самарин Павел комсомольцы – остальные коммунисты, командиром роты у нас был коммунист из Дугны тов. Матвеев.
По прибытию на Косую гору нас обмундировали, выдали: шинель, вещевой мешок, полотенце, две пары нательного белья, тёмно-синие диагоналевые брюки, хлопчатобумажную гимнастёрку, хлопчатобумажную пилотку, каску, алюминиевую фляжку и котелок, кроме этого мы получили под расписку пастельную принадлежность, которой заправили свои койки в отведенной палатке. А дальше приступили к изучению боевого оружия, с утра до позднего вечера разбирали, собирали, стреляли по мешеном из пулемёта «Максим» пулемёта воздушного охлаждения Дегтярёва, ручного пулемёта, винтовки СВТ /самозарядная винтовка Токарева/, ППД/ пистолет-пулемёт Дегтярева/, рассказали и показали, как пользоваться всеми видами гранат, какие были в то время на вооружении нашей армии. По окончанию занятий, боевых стрельб и гранатометаний был проведён марш бросок на 25 км. Когда все прибыли с марш-броска был выстроен полк, в торжественной обстановке мы приняли ВОЕННУЮ ПРИСЯГУ – поклялись с честью выполнить свой долг перед матерью Родиной и выполнили /из 3.000 коммунистов и комсомольцев осталось в живых где-то около 20 человек
Вечная память нашим товарищам добровольцам коммунистам и комсомольцам, павшим в бою с фашизмом.
После такого насыщенного дня крепкий сон одолел нами, а выспаться не пришлось, в 3 часа ночи мы были подняты по боевой тревоге, были последние минуты пребывания нас на Косой горе.
Тёмно-синие брюки нам заменили на суконные защитного цвета галифе комсостава, выдали 125 боевых патрон, 4 гранаты РГД и новенькую винтовку СВТ.
Шел дождь, выстроившись поротно, полк пешим строем входил с Косой Горы, пока дошли до Тулы мы все промокли, закурить можно было у тех, кто папиросы спрятал на голове под каской. В Туле наша колонна так пополнилась провожающими нас родственниками, что ул. Коммунаров еле вмещала людской поток. С Ряжского вокзала эшелон тронулся на фронт, пожилые запели старинные песни под гитару, родственники провожали слезами. Нас встречали и провожали на каждой остановке, пока не покинули территорию Тульской области.
Была ночь, моросил мелкий дождь, наш эшелон шел к Вязьме, к ритмичному стуку колес добавился шум моторов самолётов, пулеметной стрельбы и взрывов бомб, кто-то в вагоне застонал, эшелон замедлил ход и все как по команде, взяв оружие стали выпрыгивать из вагонов.
Это было первое наше боевое крещение, над эшелоном кружили "Юнкерсы” с черными крестами на фюзеляжи, по команде мы открыли прицельный огонь из винтовок, нами был сбит один самолёт, за что получили первую боевую благодарность от командования. Здесь, не доехав до фронта, погибло несколько наших товарищей.
Не успев остановиться эшелон на ст. Вязьма, как снова попадаем под бомбёжку – фашистские стервятники бомбили вокзал гор. Вязьмы.
В ожидании дальнейшего движения на фронт, для сохранения живой силы от налётов фашистских стервятников, наш Тульский коммунистический полк рассредоточили на оцеплении г. Вязьма.
Первый раз в жизни я находился от товарищей по оружию на расстоянии более 20 метров, вооружённый винтовкой СВТ в патронташе 125 боевых патрон и четыре гранаты РГД. Ночь – темно, сижу у ограды огорода на окраине г. Вязьма, обстановку не знаю – вдруг в небо со всех сторон Вязьмы прорезались лучи мощных прожекторов, в эту ночь над Вязьмой летели фашистские бомбардировщики бомбить г. Москву.
«Разинув рот», наблюдая за лучами прожекторов, которые искали в небе самолёты противника, я был ошеломлён от неожиданной канонады зенитной пушки, которая находилась в пяти метрах сзади меня в огороде, когда прожектора скрестили свои лучи на стервятнике.
Ночь, тишина и вдруг такой гром, "очухавшись", как говориться – смотрю стрельбу товарищей трассирующими пулями по самолёту, тут и я ожил, достал трассирующий патрон и выстрельнул в сторону самолёта, наблюдая за трассой пули, понял, что до самолёта ей далеко не долететь, на этом и успокоился. В эту же ночь нас посадили в эшелон и где-то на подступах к г. Ярцево высадили. Начало светать, кругом лес, невдалеке идёт бомбёжка, кто-то сказал, что днем немцы обнаружили здесь наши танки вот и бомбят, какой стоит шум, особенно в лесу, да в ночное время.
Двигаясь, где по-пластунски, где перебежкой, на ходу старшина подкреплял нас большим куском сыра и полбуханкой хлеба, подкрепляясь, мы добрались до соснового бора, откуда перед нами, как на ладони, в утренних солнечных лучах раскинулся город Ярцево. Добираясь до этого бора никакой ружейной перестрелки, мы не слышали, только изредка над головой пролетит артиллерийский снаряд с шипением и визгом.
На опушке соснового бора был выстроен Тульский коммунистический полк политбойцов, без скаток и без вещмешков, командир полка зачитал Боевой приказ – Штурмом овладеть г. Ярцево.
В одной руке винтовка, блеском переливались солнечные лучи от хромированного штыка винтовки, в другой – на боевом взводе граната РГД, с криком: «УРА!!!» мы ворвались в город Ярцево.
Комсомольский состав полка был молод, в армии не служил, а коммунисты имели большой перерыв в службе армии. Это был наш первый бой, не на открытой местности, где можно было видеть противника и уничтожать его прицельным огнем наверняка, видеть или слышать голос своего командира и выполнять его волю, бой мы приняли в городе, я бы сказал в тяжелых для нас условиях. Кто-то, не попав под обстрел противника, пробежал чуть ли не до центра города, кто-то застрял в первом квартале, под губительным огнём противника. Многих мы не досчитали в своих рядах в этом первом бою и многому научились, все последующие бессонные ночи и дни, получая ежедневно пополнение в ожесточенных боях, мы учились бить фашистов наверняка, город Ярцево был освобождён, бои развернулись по ту сторону речки за Ярцевский вокзал, который переходил ежедневно из рук в руки, мы перемалывали кадровые фашистские части гитлеровского вермахта. Узнав мои способности, командование поручило мне после каждого боя оформлять боевые листки, так я стал не только активным бойцом, но и редактором боевого листка, где освещал подвиги своих товарищей. Завидовал я храбрости и смелости своего старшего товарища, до войны он служил на пограничной заставе под Минском, был в звании старшина, а на фронт приехали вместе из Дугны и оба комсомольцы – это. Паша Самарин. Имея большой опыт в службе на погранзаставе перед войной, он умело работал винтовкой, штыком и финкой, он был для меня первым, кто на фотографии своей любимой делал метку – вёл счёт убитых им немцев. Однажды приносит ко мне двух гусей и говорит:
– Немцы хотели жаркое, но я их перехитрил, одного прикладом, другого финкой, а жаркое как раз к нашему столу. Сегодня приняли меня в партию и доверили командовать взводом.
Я от души я поздравил его с вступлением в партию коммунистов и с должностью командира взвода.
В августе месяце 1941 года из состава нашего полка, ополченцев г. Ленинграда и г. Москвы на добровольных, началах был создан "Специальный разведывательный отряд по действию в тылу у противника" – командиром был Качергин, в этот отряд был зачислен и я. Так, с августовских дней и до конца войны, я прошел фронтовыми дорогами – разведчиком.
Несколько раз ходил на задание в тыл противнику, как правило, нас посылали небольшими группами до 15 человек, перед заданием с хорошо просматриваемых участков проводили рекогносцировку, т. е. изучали маршрут, где проходить линию обороны, где сосредотачиваться для группового выполнения задания и другие вопросы, связанные с выполнением задания. Переходили линию фронта с началом темноты, а время ночи короткое, поэтому время для перехода линии фронта было мало да постоянное освещение ракетами переднего края немцами, поглощали непредвидимыми остановками короткое ночное время для того чтобы уйти в тыл к противнику незамеченными. Перед выполнением задания экипировку каждого тщательно проверяли, чтобы снаряжение и боеприпасы не издавали шума при движении, днем изучали приёмы рукопашных схваток и акценты в разговорной речи воюющих против нас немцев, уходили, как правило, на несколько дней, работали, как правило, ночью, а днем прятались, смотря по обстановке, а то и принимали бой. В ночь со 2 на 3 сентября при выходе из задания, пройдя передний край обороны противника, были обнаружены немцами, попали под обстрел миномётного огня, был контужен и с поля боя был направлен в ЭГ 290 (эвакогоспиталь) г. Вязьма.
К концу сентября фронт вплотную приблизился к Вязьме, началась срочная эвакуация раненых, 26 сентября я был выписан из госпиталя и направлен в распоряжение коменданта г. Вязьмы. Стал участником оборонительных боёв на подступах и непосредственно г. Вязьмы.
Город горел, земля стонала от бомб и с нарядов. Почти две недели мы отстаивали каждый квартал, дом и только в ночь на 8 октября оставили старинный русский город. С горечью в душе мы отходили на восток.
Шли ночами, а днём занимали оборону, вели бои и сдерживали наступающего противника. На обороне столицы я был командиром отделения разведки 315-го стрелкового полка. Помню, сильные морозы не давали рыть траншеи в полный рост, но позади – Москва, отходить некуда.
Фашисты по нескольку раз в день переходили в психическую атаку.
Мы сумели не только сдержать натиск противника, но, измотав его, пятого декабря сами перешли в контрнаступление. Залпы «Катюш» разнеслись по всему фронту как предвестники первой нашей грандиозной победы. Прорвав оборону противника, наше подразделение вместе с кавалерийским корпусом генерала Доватора устремилось в тыл врага. Его доблестные кавалеристы так поработали, что на пятикилометровом пути целая фашистская дивизия была порублена клинками. Продвигаясь по тылам, мы неожиданно появлялись там, где нас не ждали, создавали панику, уничтожая целые гарнизоны противника, чем способствовали успеху основных сил нашей армии. Под Можайском при соединении с основными частями в наступательном бою был ранен, по выздоровлению из ЭГ 1516 был направлен в 1-ое Киевское Краснознамённое артиллерийское училище им. С.М.Кирова. Успешно окончив и получив воинское звание ”лейтенант" в августе 1942 года был направлен на Воронежский фронт. С июля 1942 года гитлеровские войска начали наступление, стремясь выйти к Волге, взять Сталинград.
Чтобы облегчить под Сталинградом оборонительные бои нашим войскам, Воронежский фронт своими наступательными боями должен удержать гитлеровские войска, не дать возможности перебросить часть их на Сталинград. Ежедневные наступательные бои, потери без пополнений привели к тому, что в некоторых стрелковых ротах активных бойцов оставалось по 10, а то и меньше, но задача, поставленная Государственным Комитетом Обороны перед Воронежским фронтом, должна быть выполнена и она была выполнена.
В августе 1942 года меня назначили разведчиком – командиром взвода управления батареи Отдельного артиллерийского дивизиона 76 мм пушек, 104 Отдельной стрелковой бригады, огневые позиции, которой были расположены у деревни Ольховатка. Здесь на полях под Воронежем овладевал боевой практикой командовать, воспитывать подчиненных и воевать.
В первом бою, поддерживая стрелковую роту, которой был дан приказ овладеть высотой 101 у д. Ольховатка, я уточнил у командира роты все огневые точки противника, которые могли своим огнем затруднить выполнение боевого приказа, успешно подавил и уничтожил, ведя по разрешению своего командира батареи, огонь батареей и вместе с пехотой, со своим радистом и разведчиками с криком «УРА!!!» ворвались в окопы противника и взяли высоту, более роты потерял противник в этом бою, а нас вместе с пехотой было 17 активных бойцов. Дорожа каждым солдатом, мы учились побеждать при наименьших потерях в живой силе, для нас, командиров, потеря одного солдата расценивалась потерей целого отделения.
Делая передвижение одного подразделения пехоты вместе с артиллерией вокруг наблюдаемой противником высоты в течение дня, мы вводили противника в заблуждение, создавая впечатление, будто на наш участок прибывают свежие силы. Этим самым и постоянными наступательными боями мы удерживали переброску войск противника с нашего фронта под Сталинград. При подходе наступающих войск Сталинградского фронта, Воронежский фронт перешел в наступление, с ходу был взят Воронеж, Касторное, где противник оставил много железнодорожных составов с продовольствием. Стремясь не дать уйти от преследования и уничтожения противника, мы, по занесенным снегом дорогам, делали с боями переходы по 50–70 км в день, навязывали противнику бой и побеждали. Помню, по карте дали маршрут прибыть в д. Нижняя Турово, всем дивизионом, въезжаем в деревню, а по улице расхаживают немцы, стрелковые подразделения двигались другим маршрутом и отстали от нас, дивизион спешился, развернул орудия к бою и открыл огонь, открыли огонь и другие арт. Подразделения, двигавшие вслед за нами, с криком УРА силами взводов управлений немцы были выбиты из деревни. Бой, в котором только одни артиллеристы, без пехоты овладели д. Нижняя Турово. Продвигаясь вперед, освободили города Тим, Обоянь, Курск, Белгород, Суммы.
12 Февраля под г. Сумы в наступательном бою был тяжело ранен, по заключению Военно-Врачебной комиссии ЭГ 3150 был признан «Ограничено годен 2-ой степени на работе в тылу"был списан из действующей армии. В одной из передовых статей "Почёт ветеранам" газета «ПРАВДА» писала: "Горячие патриоты, они не ждали тогда никаких привилегий, кроме одной: права защищать Родину".
Куда я только не обращался, вторично прошел гарнизонную Военно-Врачебную комиссию в г. Москве, но на фронт, в действующую армию я был негоден, только по стечению обстоятельств, будучи командиром маршевой батареи, сопровождая пополнение на фронт, уговорил командование, чтобы меня оставили на фронте. Так с октября 1944 года я снова в действующей армии – командиром взвода управления – разведчиком батареи 6-го гв. воздушно-десантного артиллерийского полка 4-ой гв. армии, 3-го Украинский фронт. Принимал непосредственное участие в разгроме фашистских войск в Румынии г. Яссы, Плоешти, Тимошоры, в Югославии, в Венгрии, где особенно ожесточённые бои были у озера Балатон, когда немцы, сосредоточив в районе г. Секешфехервар большое количество танков, хотели спасти окруженную группировку в Будапеште. В деревне Надошладань, севернее оз. Балатон, батарея заняла огневую позицию так, чтобы не допустить появление немецких танков с юга, в 4 часа ночи мне разбудил дежурный на ОП и доложил, что на батарею движутся танки, но из-за густого тумана нельзя определить, чьи танки и какое количество их. Подготовив расчёты для каждого орудия к бою, мы с комбатом гв. лейтенантом Петровым Г. стали ждать и когда туман стал рассеиваться, появился немецкий бронетранспортёр, расстояние было 70 метров, выстрелом из орудия мы его подожгли, в арт. дуэли были подбиты еще два тигра, немцы не выдержали стали покидать свои танки, взводом управления батареи мы уничтожили немецких танкистов и взяли целыми и невредимыми пять немецких «тигров», которые передали самоходному арт. дивизиону, а они, перекрасив кресты на красные звёзды, продолжали громить фрицев их же техникой. Взяв штурмом г. Шопрон мы вступили на территорию Австрии. На подступах к столице Австрии г. Вене, продвигаясь с орудием в цепи с наступающей пехотой, мы заметили зенитную огневую позицию немцев, немцы, видя наше приближение, торопились заминировать и уничтожить свои орудия, подняв взвод управления, мы ворвались на ОП немцев, выбили их и открыли огонь из их зенитных орудий по отступающим фрицам, наша пехота успешно ворвалась на окраину столицы Австрии г. Вена. Громя и преследуя немцев, 7-го Мая мы соединились с войсками союзников /американскими/, на этом для нас закончилась Великая Отечественная война – МЫ ПОБЕДИЛИ, 9-го МАЯ праздновали ДЕНЬ ПОБЕДЫ.
«Великие жертвы, принесенные нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчислимые лишения и страдания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряженный труд в тылу и на фронте, отданный на алтарь Отечества, – не прошли даром и увенчались полной победой над врагом".
В ноябре 1945 года был назначен на должность командира батареи 1-го гвардейского Ясского Воздушно-десантного полка, а в декабре в составе части выехали из Австрии в распоряжение Киевского Военного округа, служил в г. Полтава. В июне 1946 года был направлен в распоряжение командующего артиллерией Дальневосточного Военного Округа, откуда был направлен на должность командира батареи в г. Оха, северный Сахалин, в сентябре был переведен на должность Начальника разведки дивизиона на остров Итуруп Курильской гряды, в 1950 г., после окончания курсов усовершенствования офицерского состава, был направлен в распоряжение командующего артиллерией Прибалтийского Военного Округа, откуда был направлен на должность командира батареи 160 мм минометов в г. Гвардейск Калининградской области, по окончанию окружных курсов усовершенствования офицерского состава по состоянию здоровья был списан из рядов Советской армии со званием "Капитан в отставке".
С 1956 по 1960 год был инвалидом 2-ой группы.
В 1959 году устроился на работу в Калужский Облпотребсоюз в начале товароведом, потом был переведен на должность инструктора Облпотребсоюза. В 1960 году выехал в г. Ижевск в сентябре устраиваюсь на работу в санаторий "Металлург" на должность пом. глав. врача по административной части, а в 1962 году поступаю на работу слесарем на Ижевский Мотозавод, где проработав до 1966 года, получил 5 разряд слесаря, 5 разряд зубореза, 5 разряд наладчика, 4 разряд Радиотелемастера и полгода проработал мастером.
В 1966 году переехал в Калугу, где поступаю на Калужскую фабрику бытового обслуживания на должность гл. механик, а в 1967 году поступаю работать на Калужский завод телеграфной аппаратуры слесарем-инструментальщиком, освоив в совершенстве свою специальность, мне присвоили наивысший разряд 6 слесаря-инструментальщика, на заводе проработал более 15 лет, много раз избирался в состав партбюро цеха, цехового комитета профсоюза, год проработал председателем цехкома, член Совета Ветеранов войны завода. По своей специальности изготавливал калибры, шаблоны, контршаблоны, где допуска на размеры жесткие от микрона до сотки, чистота обрабатываемой поверхности до 13 класса точности. Ударник коммунистического труда, отличник качества Главного управления министерства, занесён в заводскую книгу Почета, ветеран труда завода.
В настоящий момент на пенсии по старости, но расставаться с работой на своём заводе не собираюсь. Я до сих пор считаю себя туляком, хоть и живу в Калуге.
За боевые заслуги имею правительственные награды; ордена Красной Звезды, Отечественная война 2-ой ст., медали: За боевые заслуги, За оборону Москвы, За взятие Будапешта, За взятие Вены, За победу над Германией и. др. всего 10 медалей. За труд – Победитель соцсоревнования 1978 и 1979 годов.
Копия.
ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
Чернов Серафим Васильевич 1923 г. рождения, образование среднее, член КПСС, слесарь-инструментальщик цеха 5 завода КЗТА
Товарищ Чернов С.В. поступил на Калужский завод телеграфной аппаратуры на должность слесаря-инструментальщика в сентябре 1967 г.
За время работы показал себя только с положительной стороны. Более пятнадцати лет работает на заводе, щедро делясь своим жизненным и производственным опытом с рабочими. Отличаясь своим трудолюбием, не имея ни одного дисциплинарного нарушения,
занесён в заводскую Книгу Почёта. Досрочно выполнил задание десятого пятилетнего плана. О нём в коллективе говорят, что это виртуоз своего дела, он выполняет ответственные лекальные работы.
Ему присвоено Главным Управлением почётное звание: «ОТЛИЧНИК КАЧЕСТВА ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ МИНИСТЕРСТВА» и награждён нагрудным знаком и вымпелом.
Товарищ Чернов С.В. неоднократно выбирался в состав партбюро и цеховой комитет профсоюза.
Будучи председателем товарищеского суда, проводит посильную работу по профилактике нарушений трудовой дисциплины, является пропагандистом сети партийного просвещения.
Являясь членом общезаводского совета ветеранов войны, он принимает деятельное участие в проведении с молодежью экскурсий и походов по местам революционной, боевой и трудовой славы Советского народа.
За долголетнюю и безупречную работу на Калужском заводе телеграфной аппаратуры присвоено звание "Ветеран труда" с выдачей нагрудного знака.
Директор завода М.В. Клеванов
Секретарь патркома Ю.А. Куницын
Председатель комитета профсоюза Е.Т.Стрижко
Мы были политбойцами
Александр Семенович Михайлов в прошлом году отметил свое шестидесятилетие. А тогда ему было девятнадцать. В гимнастерке, чуть великоватой пилотке с красной пятиконечной звездочкой, на плечах портупея – таким запечатлел его безвестный фотограф. Командир отпустил по делам в Тулу, и он успел забежать в фотографию. Подождал немного и получил снимки, еще влажные. А вечером показывал их товарищам по взводу, и те завидовали ему – хорошо получился, будет память.
Память… Она цепко хранит воспоминания о той далекой уже фронтовой поре и особенно – о событиях первого военного лета. На этом старом: снимке вы не увидите ни лычек, ни «кубарей», ни каких-то других знаков отличия? И звание, которое он носил тогда, тоже звучит в наши дни непривычно: политбоец.
Что оно означало?
Так называли бойцов Тульского добровольческого коммунистического полка. Он был создан в первые дни войны, и о нем, к сожалению, написано очень и очень мало. И нас осталось меньше двадцати. А было около трех тысяч…
Как вы оказались в этом полку?
Сам я туляк. Отец был участником первой мировой и гражданской войн, полным георгиевским кавалером. Мне всегда хотелось быть таким, как он, мечтал стать военным. Окончил профтехшколу, вступил в комсомол, стал работать на оружейном заводе слесарем-лекальщиком. В воскресенье, 22 июня, был на заводе, какое-то срочное дело дали. И тут вдруг, всех позвали из цехов на территорию – там у нас динамики были установлены. Сказали, что будет важное правительственное сообщение… Потом состоялся митинг. После него вернулись в цеха, стали писать заявления с просьбой отправить на фронт. На другой день – в Центральный райком комсомола: «Отправляйте, и все тут». А нам в ответ: «Идите и работайте».
А 26 июня всех, написавших заявления, собрали в помещении драматического театра имени Горького (в этом здании сейчас филармония). Заполнили анкеты, написали автобиографии. Полный зал народу – и юнцы зеленые, и старики седые. На сцене – члены бюро обкома партии. Вызывали туда по одному, задавали вопросы: «Кем работаешь, каково семейное положение, почему идешь добровольцем?»… Василий Гаврилович Жаворонков, первый секретарь обкома, спрашивает меня: «Не боитесь? Ведь это война, могут убить». Я ответил: «Я их сам убью!». Он и говорит: «Ваша просьба будет удовлетворена. Пока работайте. Сейчас нужно работать за двоих и за троих».
30 июня нас собрали в оружейно-техническом училище, постригли, и мы колонной пошли на Косую Гору, в лагерь «Осоавиахима». Там сформировали двенадцать рот, в каждой по 200–250 человек. Я попал в десятую. Нам объявили, что отныне мы называемся политбойцами.
Кто ими становился?
Недавно в партийном архиве обкома КПСС мне дали копии списков политбойцов – косогорцев и оружейников. Вот смотрите; слесарь, грузчик, кочегар, заведующий складом, ревизор, студент… Люди разных профессии и возрастов. Но главное – все они были коммунистами, комсомольцами, потому и полк назывался коммунистическим. Командирами рот назначали старых большевиков, участников гражданской войны: Кузнецова, Русакова, Моторина… А у остальных не было ни военных званий, ни боевого опыта, иные винтовку впервые в руках держали. И вас стали учить?
Как еще стали! Жили в палатках.
Выдали нам темно-синие брюки и гимнастерки, а перед самой отправкой на фронт переодели в форму цвета хаки, как и положено в армии. От зари до темна – занятия. Изучали винтовки, гранаты, пулеметы, ротный миномет, рыли окопы, ползали попластунски… Марш-броски до седьмого пота… Патрульная служба… Дозоры… В общем, если солдатами не рождаются, то ими становятся, И мы стали ими в считанные дни. Тяжело было, но никто не роптал, все понимали, что без такой подготовки на фронте делать нечего. Все это нам потом пригодилось. Придешь, бывало, после занятий в палатку – сапоги снять сил нет.
И когда вас отправили на фронт?
Если не ошибаюсь, 15 июля ночью подняли по боевой тревоге. Накануне выдали винтовки «СВТ», каски, два комплекта патронов – с обычными и бронебойными пулями. Восемь рот из двенадцати направились в Тулу пешкам. Шел дождь… Это была первая партия, я в нее не попал. Нас отправили через несколько дней. На Ряжском вокзале было много провожающих, у многих на глазах слезы. Все желали нам победы и скорого возвращения. Но мало кто вернулся… В пути нас то и дело бомбили, немецкие самолеты проносились чуть ли не над самыми крышами вагонов, и мы стреляли по ним из винтовок. Ехали в сторону Ярцева: стало известно, что фашисты прорвали Западный фронт в районе Смоленска. Дорога возле Вязьмы оказалась перерезанной, мы выгрузились и двинулись в сторону Ярцева. По пути встречали беженцев, машины с ранеными… Встретили и земляков – туляки рыли окопы, противотанковые рвы… Семьдесят километров отшагали, почти без передышки, четырнадцать часов шли… И с ходу – в бой. Фашисты выбросили трехтысячный десант: пехоту, артиллерию, танкетки… В районе Ярцева, кроме регулярных частей Красной Армии, сражались Московский и Ленинградский коммунистические полки, и туляки себя проявили геройски. Совинформбюро потом сообщало: «В тылу наших войск близ города Я. немцы высадили крупный десант, в состав которого входило несколько танкеток… Во взаимодействий с танками, пехотой и артиллерией вражеский десант полностью уничтожен». К вечеру, когда бои утихли, смотрим – ведут пленных… Но и у нас были очень тяжелые потери… Нас, оставшихся, собрали, привезли в Брянск, оттуда пешком до станции Красный Рог, это недалеко от Почепа. Мы влились в 50-ю армию, я стал заместителем политрука роты в бывшей 280-й стрелковой дивизии. 10 сентября в бою за Почеп был ранен в лицо. С эшелоном раненых – в Брянск, госпиталь находился в лесу. Хотелось есть, но и не мог из-за раздробленной челюсти. А тут дали паек – сухари и таранку.
Как сложилась ваша дальнейшая фронтовая судьба?
Лечился месяц, потом был направлен в 21-ю курсантскую стрелковую бригаду, стал разведчиком в артдивизионе 57-миллиметровых противотанковых пушек. Участвовал в боях под Москвой, на Наро-Фоминском направлении, прикрывали шоссейную дорогу Москва – Минск. Потом Калининский фронт, бои на Селигере, на Псковщине… Долго рассказывать. После учебы в артиллерийском училище участвовал в штурме Перекопа, освобождал Севастополь, воевал в Белоруссии, Польше, штурмовал Кенигсберг. Там мы и отсалютовали, дырявили всё курляндское небо: кто из автомата строчит, кто из винтовки, кто из ракетниц. До пушек, правда, дело не дошло…
А после войны?
Работал на Рвовской, шахте под Тулой, а потом, почти двадцать пять лет, служил в милиции, был старшим инспектором уголовного розыска. Ушел на пенсию в звании майора.
За эту службу Александр Семенович Михайлов награжден орденом Красного Знамени. Сейчас он является председателем совета ветеранов Тульского добровольческого коммунистического полка, с честью и до конца выполнившего свой долг перед Родиной в самые трудные, самые тяжкие первые дни войны. О туляках-добровольцах помнят на Смоленщине. В Ярцеве есть улица Тульских Ополченцев, установлена мемориальная доска, здесь будет открыт мемориальный комплекс. Памятник политбойцам установлен и неподалеку от города, в поселке Яковлево. В лесочке возле Косой Горы, где был лагерь, а сейчас заводской санаторий-профилакторий, высится стела в честь воинов полка. Мечтают ветераны, чтобы одна из улиц поселка металлургов была названа его именем, а на здании филармонии появилась бы мемориальная доска со словами, обращенными к потомкам. Такими, например; «Здесь в первые дни Великой Отечественной войны формировался Тульский добровольческий коммунистический полк, героически сражавшийся с немецко-фашистскими захватчиками в 1941 году».
В. ВАРФОЛОМЕЕВ. «Коммунар» № 30, от 06.02.1983 г.Глава 3. Туляки в сражениях под Могилевом
До недавнего времени я и не подозревал, что в обороне города Могилева участвовал целый корпус туляков.
В детстве я восхищался полковником Серпилиным из фильма «Живые и Мертвые» по роману Константина Симонова. Потом из дневников Симонова я узнал, что прототипом Серпилина был командир 388 полка 172 стрелковой дивизии полковник Семен Федорович Кутепов, потом выяснил, что он не только туляк, но из моих Дедиловских мест, из деревни Большие Калмыки. Я еще больше стал интересоваться Кутеповым, его полком и его дивизией, которая наряду со 110 стрелковой, тоже тульской, дивизией входила в 61 стрелковый корпус под командованием генерала Федора Алексеевича Бакунина. Штаб формирования 110 стрелковой дивизии находился в здании по ул. Советская 73, а ее командир полковник Василий Андреевич Хлебцев жил в Туле в доме № 42 угол Проспекта им. Ленина и улицы Гоголевской. На этих домах висят мемориальные доски.
Потом мой земляк Иванов Иван Александрович из Белева рассказал про своего отца (его рассказ приведен ниже), который ушел на войну со своим полком 23 июня под Могилев и там пропал. Про него не было никаких вестей, но мы в архиве нашли учетную карточку на военнопленного. Его отец попал в плен 27 июля, когда наши войска под командованием командира 172 дивизии генерал-майора Михаила Тимофеевича Романова сражались в полном окружении, без боеприпасов и продовольствия. Это была самая трагическая страница боев за Могилев, но не последняя. Части прорвали окружение и те кто выжили некоторые остались в лесах и вели партизанскую борьбу с оккупантами, но были и те, кто упорно шел на восток на соединение со своими войсками. В двадцатых числа ноября под Тулу, в родные места, вышел отряд 61 корпуса более 150 человек под командованием генерала Ф.А.Бакунина, а через месяц, несмотря на мороз и сильные снегопады, вышла еще одна группа наших солдат под командованием командира 110 стрелковой дивизии полковника Василия Андреевича Хлебцева. Обе группы были хорошо экипированы по-зимнему и вооружены. Как это удалось сделать командирам и какими усилиями, нам неизвестно, но это в условиях окружения было сделать почти невозможно, как идти такой группой в течение пяти месяцев, где нужно было всех не только одеть, но и накормить, а также вести бои, лечить больных и раненых. Но они это сделали. И я считаю высшей оценкой их подвига то, что всенародно любимый поэт и писатель Константин Симонов завещал кремировать себя после смерти и пепел развеять на Буйничским полем под Могилевом, где сражались Туляки, где он увидел туляков в деле и познакомился с полковником Кутеповым.
Работая в архиве Министерства обороны в Подольске, я познакомился с людьми, которые вывели меня на Могилевского краеведа-энтузиаста Н.С.Борисенко, который целью своей жизни поставил найти как можно больше людей защищавших Могилев в ту страшную годину и ему это удается. Он издал книгу об обороне Могилева и о людях его оборонявших «1941-й: пылающие рубежи Днепра и Сожа». Я выкупил у него последние три экземпляра. Один оставил себе, два подарил тульским библиотекам. Так что эти книги не очень доступны для широкого круга читателей.
Поэтому ниже я привожу обширную цитату из этой книги, в которой я выбрал материал о туляках. Там все так досконально описано, что добавить мне нечего, а что-либо убавить рука не поднимается. Ниже приведен список туляков отличившихся под Могилевом. Быстрее всего они все погибли, но мы теперь можем вспомнить их поименно и их подвиги.
Части входившие в 61 стрелковый корпус.
53 сд (полковник Бартенев И. Я.) (12 сп, 223 сп, 475 сп, 36 лап, 64 гап, 16 оптдн, 27 орб, 103 осапб, 120 обс, 85 оатб, 45 мсб, 94 орхз
110 сд (полковник Хлебцев В. А.) (394 сп, 411сп, 425сп, 355 ап, 601 гап, 200 оиптд, 457 озад, 140 разведбат, 165 осб, 162 обс)
172 сд (генерал-майор Романов М. Т.) (388 сп, 514 сп, 747 сп, 340 лап, 493 гап, 174 оиптд, 341 озад, 157 разведбат, 222 обс, 275 осб, 224 медсанбат)
Борисенко, Н. С. 1941-й: пылающие рубежи Днепра и Сожа / Н. С. Борисенко. – Могилев: АмелияПринт, 2011. – 660 с.: ил.
Пусть эта книга будет знаком благодарности погибшим и выжившим солдатам 1941 года – памятником, который убережет их славу от забвения.
Автор…13-я армия включала в себя 61-й, 45-й стрелковый и 20-й механизированный (без материальной части) корпуса в составе восьми стрелковых, двух танковых и одной моторизованной дивизий. Командовал армией генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов (сменивший умершего от ран генерал-лейтенанта П.М. Филатова), а с 15 июля – генерал-лейтенант В.Ф. Герасименко. Ширина полосы обороны армии по восточному берегу Днепра на 10 июля составляла более 150 км. Накануне подхода немецких танковых соединений к Днепру здесь успели сосредоточиться и занять оборону только четыре дивизии армии (53, 110, 172, 187-я стрелковые дивизии). Они располагались с оперативным построением в один эшелон и плотностью 20–25 км на дивизию (за исключением 187-й стрелковой, которой пришлось занимать оборону от Могилева до Гадилович Рогачевского района на участке протяженностью около 100 км).
С немецкой стороны к форсированию Днепра в пределах Могилевщины готовилась 2-я танковая группа Гудериана. 3 июля она вместе с 3-й танковой группой Гота была объединена в 4-ю танковую армию во главе с бывшим командующим 4-й пехотной армией генерал-фельдмаршалом Г. фон Клюге. Это объединение предусматривало организацию мощного удара через Смоленск на Москву. Пехотные соединения расформированной 4-й полевой армии вошли в состав вновь организованной 2-й армии под командованием генерал-полковника М. фон Вейхса. Новая армия получила задачу ликвидировать войска Красной Армии в «котлах» западнее Минска.
Танковая группа Г.Гудериана наступала прямо на восток вдоль трех отдельных осей. Самая северная шла от переправ через Днепр между Оршей и Шкловом по линии Дубровно, Ляды, Смоленск. Здесь наступал 47-й корпус в составе 29-й моторизованной, 17-й и 18-й танковых дивизий…
Севернее Могилева через Горки, Мстиславль, Хиславичи, Прудки шел 46-й корпус с 10-й танковой дивизией в авангарде. В этом же направлении продвигалась дивизия СС «Рейх» и моторизованный полк «Великая Германия».
Далее к югу в районе ст. Быхова наступал 24-й танковый корпус в составе 10-й моторизованной, 3-й и 4-й танковых и одной кавалерийской дивизий. Усиливали танковую группу Гудериана авиагруппа бомбардировщиков ближнего действия и зенитный артиллерийский полк «Герман Геринг». Командование немецкой 4-й танковой армии, стремясь не допустить закрепления советских войск на Днепре, прилагало все усилия к тому, чтобы прорваться к Смоленску еще до подхода резервов Красной Армии к Днепру. В то же время оно понимало всю опасность отрыва своих танковых групп от пехотных соединений.
10–11 июля войска Гудериана, перейдя в наступление в районе Могилева, форсировали Днепр и, овладев плацдармами севернее и южнее Шклова, а также в районе ст. Быхова [3], развернули наступление в двух направлениях: на Горки, Мстиславль, Кричев и Пропойск, Чериков, Кричев с дальнейшим выходом на Рославль, Смоленск. В центре наступавшей 2й танковой группы неудача постигла дивизии, штурмовавшие Могилев 11–13 июля, которые понесли тяжелые потери при попытке захватить мосты и переправы в районе города. Однако вскоре Могилевский район обороны был отрезан от главных сил 13-й армии. В окружение попали две стрелковые дивизии и 20-й механизированный корпус в составе двух танковых и одной моторизованной дивизий (без матчасти) [1].
Отличительной особенностью Могилевского окружения стало то, что соединения, оказавшиеся в нем, были первого, довоенного формирования. Воинская подготовка как тульских 110-й и 172-й стрелковых дивизий, так и подразделений 20-го механизированного корпуса, базировавшегося перед войной в Борисове и Осиповичах, была довольно высокой. Потому и не сдались они противнику, а «закопавшись в землю», даже в полном окружении дрались до последнего. Их высокой устойчивости в боях под Могилевом удивлялись много повидавшие к тому времени солдаты вермахта.
В окружении, как отмечал английский военный историк А. Кларк, «русские продолжали сражаться с неукротимым героизмом, который вызывал восхищение даже у Гальдера, и их «дикое упорство», на которое он будет часто сетовать в своем дневнике, постепенно подтачивало вооруженную мощь вермахта…» [10].
Окруженные в районе Могилева войска возглавил командир 61-го стрелкового корпуса генерал-майор Ф.А. Бакунин. Своим героическим сопротивлением эта группа войск с 10 по 19 июля, совместно с правофланговыми дивизиями 21-й армии, проводившими контратаки в направлении города с юга, сковала часть подразделений 24-го (генерал фон Швеппенбург) и 46-го (генерал фон Фитингоф) моторизованных корпусов 2-й танковой группы. Позже, с 20 по 25 июля, у Могилева «застряли» три пехотные дивизии 7-го армейского корпуса (23, 7, 78-я) и введенная в бой из резерва командующего 2-й полевой армии 15-я пехотная дивизия генерала Гелла. «Могилевский корпус Бакунина» (так он назывался в сводках вышестоящих штабов после 20 июля) нанес значительный урон врагу и помешал развить наступление на Рославль…
В захваченных документах к Гудериану попала «Карта обстановки командующего 13-й армии русских, которая была подтверждена показаниями взятых в плен адъютанта и других офицеров в железнодорожных вагонах штаба армии». Так в руках у командующего 2-й танковой группы появилось полное и достоверное расположение всех советских войск на Днепровском и Сожском рубежах по состоянию на 11 июля 1941 года включительно. Можно предположить, что в связи с этим был отложен и штурм Могилева после 12 июля. Зачем штурмовать хорошо укрепленную, имеющую мощную противотанковую оборону «крепость Могилев», неся при этом большие потери в живой силе и бронетехнике, если стали хорошо известны все слабые места обороны советских войск. Туда, в обход Могилева, Гудериан и направил свои танковые дивизии.
В том же документе потери 2-й танковой группы с начала войны и до 12 июля генерал-полковник Г. Гудериан оценил в «6000 офицеров, унтер-офицеров и рядового состава, в том числе 400 офицеров, большей частью командиров и начальников». Многие отходившие с боями части Красной Армии, несмотря на техническое превосходство противника, сражались мужественно и упорно. Остатки 6-й (полковник М. А. Попсуй-Шапко) и 137-й (полковник И.Т. Гришин) стрелковых дивизий вели сдерживающие бои против 4-й танковой дивизии генерал-майора фон Лангермана за болотистой речушкой Добрость у д. Сокольничи Кричевского района…
Вечером 15 июля 29-я моторизованная дивизия 47-го корпуса генерала фон Лемельзена, оттеснив соединения 16-й армии генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина, ворвалась в южную часть Смоленска. Дивизии 3-й танковой группы Г. Гота, стремительно наступавшие из района Витебска в обход Смоленска, с севера вышли в район Духовщины, Ярцева и повернули на юг, навстречу танковым дивизиям 2-й группы Г. Гудериана. Южнее Смоленска немецкие танковые корпуса, захватив переправы у Быхова, 17 июля продвинулись до слияния рек Сож, Остер и заняли Кричев. В течение месяца здесь на участке Мстиславль, Кричев, Пропойск, Климовичи шли ожесточенные бои, в результате которых были разбиты наши 28-й, 45-й стрелковые и 4-й воздушно-десантный корпуса, оборонявшие рубежи по Сожу.
19 июля мотоциклисты 10-й танковой дивизии генерал-майора Ф. Шааля вышли к Ельне и после 12-часового боя овладели городом. Все советские армии между танковыми группировками Гота и Гудериана оказались втянутыми в огненный водоворот битвы, разгоревшейся вокруг Смоленска. Для наших войск это была крайне опасная обстановка, и маршал С.К. Тимошенко бросил в бой все имевшиеся в распоряжении командования фронта дивизии. Им ставилась задача соединиться с частями, сражавшимися в окружении, и восстановить оборону по Днепру.
В середине июля 13-я армия генерал-лейтенанта В.Ф. Герасименко была расчленена противником на две части. Одна из них оказалась в окружении в районе Могилева, где силами 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов удерживала город и плацдармы на берегах Днепра, а другой, окруженной на Кричевском направлении, с тяжелыми боями удалось прорваться…
Кавалеристы должны были организовывать партизанские отряды и, пройдя по вражеским тылам, ударить на Березино, Оршу, Могилев, оказав помощь «Могилевскому корпусу Бакунина» [12].
Оперативное командование конно-механизированной группой было возложено на командира 32-й кадровой кавалерийской дивизии полковника А.И. Бацкалевича (43-я и 47-я кавдивизии были сформированы только 6–7 июля 1941 года из кубанских казаков, подготовленность их была слабее), а общая подготовка группы к рейду поручалась генерал-инспектору кавалерии Красной Армии генерал-полковнику О.И. Городовикову.
Неожиданный рейд советских кавалеристов вызвал серьезную озабоченность у командования группы армий «Центр». Уже 24 июля конники вышли в район Бобруйска и перерезали тыловые коммуникации танковой группы Гудериана и 2-й полевой армии. Выполнение задачи по ликвидации кавалерийской группы было возложено на командующего войсками оперативного тыла группы армий «Центр» генерала пехоты М. фон Шенкендорфа.
Для выполнения этой задачи он привлек части 162, 252 и 87-й пехотных дивизий, усиленные танками, авиацию и кавалерийский полк СС Г.Фегеляйна.
Сводной конно-механизированной группе удалось нанести несколько серьезных ударов по тылам врага, разгромить гарнизоны в Глуске, Старых Дорогах, на станциях Ясень, Татарка, провести бой в Осиповичах, нарушить тыловые линии снабжения немецких войск и оттянуть на себя часть резервных сил противника [14].
Этими успехами рейд Городовикова – Бацкалевича и ограничился. Кавалерийские дивизии действовали одной скученной группой. Она легко засекалась и контролировалась немецкой авиацией, поэтому все штабы и тылы из полосы действия этой группы враг заблаговременно выводил. С подходом свежих пехотных немецких дивизий конно-механизированная группа втянулась в позиционные бои, что ей было совершенно противопоказано и, потерпев поражение, к 1 августа с огромными потерями начала отход на первоначальные позиции. Причем это был отход через труднопроходимую лесисто-болотистую местность при плотном преследовании немцев, которые блокировали кавалеристов и занимали все дороги на пути их отступления…
Во второй половине июля в полосе Западного фронта образовалось два основных очага борьбы: один – в районе Смоленска и на реке Сож, другой – в районе нижнего течения реки Березины. В конце месяца командование Западного фронта вынуждено было сосредоточивать все свое внимание на Смоленске и прилегающих к нему районах, так как именно здесь проходили кратчайшие пути к Москве. Управлять войсками левого крыла, действовавшими на реке Сож, под Бобруйском и Мозырем на стыке с Юго-Западным фронтом, ему становилось все труднее. Учитывая это, Ставка Верховного Командования выделила из войск левого крыла Западного фронта 13-ю и 21-ю армии, а 24 июля создала из них Центральный фронт под командованием генерал-полковника Ф.И. Кузнецова [7]. На войска нового фронта возлагалась задача прочно прикрыть Кричевско-Рославльское направление и стык между Западным и Юго-Западным фронтами, активными действиями в направлении Гомель, Бобруйск содействовать Западному фронту.
Какими войсками располагал Центральный фронт, чтобы выполнить поставленные задачи, посмотрим на примере 13-й армии, занимавшей оборону по всей территории Могилевской области с севера на юг. На третий день после создания штаба нового фронта туда последовал доклад командующего 13-й армией генерал-майора К.Д. Голубева о состоянии ее частей на 26 июля 1941 года (в ночь с 26 на 27 июля он сменил в этой должности генерал-лейтенанта В.Ф. Герасименко, который был отстранен от командования армией за сдачу Могилева).
Из доклада видно, что множество соединений, объединенных в три корпуса и входивших в 13-ю армию (148, 160, 55, 137, 132, 148, 6, 42, 143-я стрелковые дивизии, 7-я и 8-я воздушно-десантные бригады), были малочисленны и составляли не более двух стрелковых дивизий (около 30 000 человек). В своем докладе Голубев, в частности, отмечал, что 13-я армия состоит «только из наименований дивизий, на самом деле это в большинстве сводные отряды, часто наспех укомплектованные, без достаточного количества артиллерии и пулеметов. Танков нет, противотанковых средств, а также средств ПВО совершенно нет… Очень плохо с боеприпасами, с 10 июля армия не получила ни одного снаряда. А отдельных видов боеприпасов вообще нет. Артиллерии в армии около 10 %, пулеметов 54 штуки на всю армию… К ведению наступательной операции армия не подготовлена. Более того, она навряд ли способна удержать фронт в случае нападения крупных сил противника, ибо фронт представлен тоненькой ниточкой пехоты».
61-й стрелковый и 20-й механизированный (без матчасти) корпуса 26 июля отчаянно пытались вырваться из окружения восточнее Могилева. Через два дня, к 28 июля, в Чаусском районе они были разбиты, их бойцы и командиры погибли, а большая часть ранеными или от безысходности сдалась в плен.
Остававшиеся в обороне на Соже от Пропойска до Кричева и Мстиславля 4-й воздушно-десантный, 45-й и 28-й стрелковые корпуса 13-й армии на фронте протяженностью более 120 км в конце июля имели только две полноценные стрелковые дивизии. На самом деле они были корпусами только по названию и состояли из небольших сводных отрядов и батальонов (за исключением 55-й стрелковой дивизии, насчитывавшей 8973 человека при 19 орудиях).
Практически все части после выхода из окружения за Сож наспех пополнялись отходившими от западной границы красноармейцами из разбитых подразделений, местными крестьянскими парнями, не попавшими под первый призыв, и направлялись на передовую – частью деморализованные, частью необученные, а многие и без личного оружия… И только отдельные из них кадровые военные имели хорошую подготовку и высокий моральный дух. Именно они становились цементирующим звеном вновь формируемых подразделений. Несомненно, что наши позиции на Соже в 20-х числах июля устояли только потому, что немцы пока не проявляли должной настойчивости в наступлении. Их основной интерес в это время был направлен на Смоленск, а также на отражение контрудара 63-го стрелкового корпуса генерала Л.Г. Петровского в районе Рогачева, Жлобина, Бобруйска.
Поэтому в полосе обороны правого крыла Центрального фронта положение наших войск до 1 августа было относительно спокойным. В конце июля 1941 года ОКХ (Главное командование сухопутных войск Германии) поставило задачу 2-й танковой группе Гудериана быть в готовности «выступить из района Кричева и восточнее его строго в юго-восточном направлении на Гомель-Новозыбков» для взаимодействия с группой армий «Юг». Час решительного сражения на Сожском рубеже настал.
Танковые соединения Гудериана на Соже уже подрастеряли запас прочности в живой силе и материальной части. От западной Границы они прошли около 1000 км, войска нуждались в отдыхе и пополнении, а техника – в ремонте. И не случайно 4 августа на совещании в Борисове Гудериан заявил Гитлеру, что для успешного наступления на юг его «танковая группа остро нуждается в пополнении офицерами, унтер-офицерами и рядовыми». Кроме того, для продолжения крупных операций ему требовалось до 70 % новых моторов…
Фронт по р. Сож на участке Мстиславль, Кричев войска Красной Армии удерживали до 1 августа, а на линии Кричев, Пропойск – до 8 августа 1941 года. 1 августа 2-я танковая группа перешла в наступление. 24-й танковый корпус генерала фон Швеппенбурга, ломая сопротивление наших частей, начал быстро продвигаться от Мстиславля, Кричева на Рославль, который уже на следующий день был захвачен 4-й танковой дивизией врага.
Интересно взглянуть на обобщающую оценку положения наших войск штабом группы армий «Центр», которую его отдел разведки и контрразведки подготовил 3 августа 1941 года. В ней, в частности, говорится, что после падения рубежа Днепр, Даугава (3ападная Двина авт.) на участке Быхов, Орша, Витебск, Полоцк «русское командование всеми средствами пытается создать новый фронт обороны и остановить прорвавшиеся вперед танковые силы ГА «Центр». Русским удалось это осуществить по линии Жлобин, Рогачев, Пропойск, р. Сож… При этом войска противника, окруженные под Могилевом, в районе Смоленска и под Полоцком, были жестоко брошены на произвол судьбы, а все имеющиеся резервы оттянуты для укрепления нового фронта обороны» [15].
По утверждению А. Кларка, основанному на воспоминаниях Г. Гудериана, в районе Кричева немцы взяли в плен 16 тысяч русских солдат и офицеров [9]. По другим данным, в «котле юго-восточнее Кричева» (так это окружение называл Гудериан – авт.) в плен попало 20 000 красноармейцев и командиров.
Для отражения возможного удара 2-й танковой группы через Брянск на Москву Генеральный штаб Красной Армии 14 августа создал Брянский фронт в составе 50-й и 13-й армий во главе с генералом А.И. Еременко, который клятвенно пообещал лично И.В. Сталину «…безусловно разбить подлеца Гудериана». В связи с этим 25 августа Центральный фронт был расформирован, а его войска переданы Брянскому. Активные боевые действия из восточных районов Могилевской области переместились на юг – юго-восток – в Гомельскую и Орловскую области.
1. ЦАМО РФ. Ф. 202, о. 5, д. 65, лл. 7, 8.
2. ЦАМО РФ. Ф. 953, о. 1, д. 9, л. 22.
3. ЦАМО РФ. Ф. 1281,0. 1, д. 17, л. 3.
4. Бешанов, В. В. Танковый погром 1941 года/ В. В. Бешанов. – Минск: Харвест, 2001. 528 с.
5. Великая Отечественная война 1941–1945: энциклопедия / гл. ред. М. М. Козлов. – Москва: Советская Энциклопедия, 1985. 832 с.: ил.
6. Еременко, А. И. В начале войны /А. И. Еременко. – Москва: Наука, 1965. 510 с.
7. Иванов, С. П. Штаб армейский, штаб фронтовой / С. П. Иванов. – Москва: Воениздат, 1990. 480 с.: ил.
8. История Великой Отечественной войны Советского Союза: в 6 т. – Москва: Воениздат МО СССР, 1961.
9. Кларк, А. План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945 /
А. Кларк; пер. с англ. Н. Б. Черных-Кедровой. – Москва: ЗАО Центрполиграф, 2002. -491 с.
10. От «Барбаросса» до «Терминала»: Взгляд с Запада / сост. Ю. Логинов. – Москва: Политиздат, 1988.-463 с.
11. Так начиналась война: [интервью с ген. армии И. К. Яковлевым] // Военные знания. – 1991. № 6.
12. Шапталов, Б. Испытание войной / Б. Шапталов. – Москва: ООО «АСТ», 2002.-381 с.
13. ЦАМО РФ. Ф. 500, 0.12462, д.698, л.171 // Красильников, И. А. Первые 103 дня войны Западного фронта и группы армий «Центр». 1941 год / И. А. Красильников. – Подольск: Информация, 2010. – С. 298–299.
14. Красильников, И. А. Первые 103 дня войны Западного фронта и группы армий «Центр». 1941 год / И. А. Красильников. – Подольск: Информация, 2010. – С. 426.
15. ЦАМО РФ. Ф. 500, о. 12462, д. 768, л. 79.
16. Телеграмма секретаря Гомельского обкома КП(б)Б Ф.В. Жиженкова секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину о недостатках в работе командного состава Красной Армии. 29 июня 1941 г. // Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны (22 июня-август 1941 г.): документы и материалы /сост. В. И. Адамушко. – Минск: НАРБ, 2006.
17. Накануне. Западный особый военный округ (конец 1939 г. – 1941 г.)// Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны (22 июня-август 1941 г.): документы и материалы / сост. В. И. Адамушко. – Минск: НАРБ. 2008.
18. Оборонительные бои на территории Беларуси: [республиканская научно-практическая конференция, посвященная 65-летию обороны г. Могилева от немецко-фашистских захватчиков (29–30 июня 2006 года)]: материалы конференции / под ред. Н. М. Пурышевой. – Могилев: МГУ им. А. А. Кулешова, 2006: – 224 с.: ил.
19. Секирин. М. К.Через всю войну: очерк о воинах 13-й армии / М. К. Секирин, И. М. Белкин, В. М. Дорошенко. – Москва: Наука, 1991…
20-я армия сформирована в июне 1941 года в Орловском военном округе. Первоначально в армию входили 61-й, 69-й стрелковые корпуса, 7-й механизированный корпус, 18-я стрелковая дивизия, ряд отдельных частей. В составе Западного фронта (со 2 июля) вела оборонительные бои в Беларуси, участвовала в Смоленском сражении и Вяземской операции. После выхода из окружения осенью 1941 года была расформирована. Армией командовали: генерал-лейтенант Ф.Н. Ремезов (июнь – июль), генерал-лейтенант П. А. Курочкин (июль-август), генерал-лейтенант М.Ф. Лукин (август-сентябрь), генерал-лейтенант Ф. А. Ермаков (сентябрь-октябрь).
Из-за большой ширины фронта боевой порядок оборонительных позиций дивизии строился в один эшелон, имея все три стрелковых полка в первой линии. В резерв командира дивизии был выделен один стрелковый батальон, который использовался для занятия участка между Копысью и Оршей. Дивизионная артиллерия практически полностью была переподчинена командирам стрелковых полков, чтобы создать полковые артиллерийские группы поддержки пехоты. При этом 97-й и 316-й стрелковые полки, оборонявшие наиболее танкоопасные направления, получили по два дивизиона артиллерии. Никаких средств усиления (артиллерийских, зенитных, танковых или инженерных) из армейских или корпусных резервов соединение не получило…
6 июля бойцы 316-го стрелкового полка сбили первый самолет противника. Летчик, который выбросился на парашюте, приземлился мертвым. В его планшете находились документы с перечислением частей и соединений немецких военно-воздушных сил, с указанием их дислокации.
В тот же день в штаб дивизии приехал командир 61-го стрелкового корпуса генерал-майор Ф.А. Бакунин. Он сообщил, что 18-я дивизия с 6 июля вошла в состав 61-го стрелкового корпуса 20-й армии.
Ознакомившись с решением командира дивизии полковника К.П. Свиридова по организации обороны, командир корпуса внес в него существенные изменения. Он приказал выслать два передовых отряда, в составе усиленного стрелкового батальона каждый, на рубежи реки Друть, которая находилась в 40–45 км от Днепра. Передовым отрядам ставилась задача войти в огневое соприкосновение с немцами и, действуя методом маневренной обороны, наносить возможно больший урон живой силе и технике противника. До этого дивизия такие отряды не высылала и, по мнению начальника связи дивизии подполковника В. Ю. Казанцева, делать это не было необходимости. Наличие впереди обороны 18-й дивизии в междуречье Друти и Днепра целых сражающихся соединений позволяло ограничиться ведением разведки силами ее 56-го разведывательного батальона [10].
Ф.А. Бакунин также приказал выделить пулеметную роту для охраны штаба 61-го стрелкового корпуса. Распоряжения командира корпуса были выполнены, но за счет ослабления сил главной оборонительной полосы дивизии. Практически, еще не вступив в бой с врагом, фронт обороны дивизии лишился почти третьей части своих сил и средств…
7 июля штаб 61-го стрелкового корпуса переместился на юг, в район Могилева, и перешел в распоряжение 13-й армии. А 18-я дивизия оставалась на занимаемом рубеже в непосредственном подчинении командующего 20-й армией.
Противник тем временем подходил к Днепру.
… Зловещие пожары опоясали все побережье Днепра, нескончаемым потоком шло через Оршу, Могилев на Смоленск уже опаленное войной мирное население. С боями отходила к Днепру 1 – я Московская мотострелковая дивизия, которая форсировала реку, прошла через оборону 18-й дивизии и сосредоточилась в лесу в районе деревень Кущевка и Пугляи. По замыслу командующего 20-й армией, эти две дивизии должны были в дальнейшем тесно взаимодействовать [2]…
По мере выхода частей противника на западный берег Днепра вступили в бой и артиллеристы дивизии. Особенно жаркая артиллерийская перестрелка произошла 9 июля, когда на участке южнее Орши немцы впервые предприняли попытку с ходу форсировать Днепр. На позиции полка они обрушили мощный артиллерийский и минометный огонь. Однако наши батареи заставили их замолчать.
Ожесточенный бой с передовыми отрядами врага произошел в районе Копыси и Александрии…
110-я Тульская: дивизия пропавших без вести («…А Бакунина отдать под суд»)
Дивизия, о которой пойдет речь, в июле 1941 года растворилась под Могилевом в тени 172-й стрелковой дивизии генерал-майора М.Т. Романова, о героизме бойцов и командиров которой знают все могилевчане. А ведь во многом благодаря 110-й стрелковой дивизии полковника В.А. Хлебцева, состоявшей из трех стрелковых, двух артиллерийских полков, имевшей все положенные по штату средства усиления и насчитывавшей не менее 12 тысяч человек, 172-й стрелковой дивизии удалось удерживать город в течение продолжительного времени.
Бойцы и командиры 110-й стрелковой дивизии, редкие воспоминания которых автору удалось разыскать, с болью и горечью в сердце рассказывали, что частей их дивизии как будто бы и не было в 1941 году под Могилевом. Об их соединении нет экспозиции в краеведческих музеях, нет даже уголка ни в одном из школьных музеев города и района. Благодаря сохранившимся документам в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации, воспоминаниям ветеранов 110-й дивизии, свидетелям событий 1941 года – жителям пригородных населенных пунктов Могилевского района, – в последние годы стало известно, что в районе Могилева сражалась еще одна регулярная полнокровная дивизия Красной Армии. Не считая корпусных частей 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов, других подразделений, периодически перебрасывавшихся под Могилев с разных участков Днепровского рубежа, 110-я стрелковая дивизия начала формироваться 20 сентября 1939 года в г. Камышлов Свердловской области. В январе 1940 года расформирована, а на ее базе сформирован 439-й стрелковый полк и Камышловское пехотное училище. Во второй раз под этим номером дивизия воссоздана 3 августа 1940 года уже в лагере имени Тульского пролетариата – разъезд Тесницкое вблизи Тулы. Дивизию формировали командир полковник В.А. Хлебцев, заместитель командира по политчасти полковой комиссар Г.И. Аншаков и начальник штаба дивизии С.С. Покровский (с 10.06.1941 года – полковник Я.П. Чистопьянов). Все они были орденоносцами с богатым военным опытом. Командир дивизии В.А. Хлебцев имел два ордена – Красного Знамени и Красной Звезды, комиссар Г.И. Аншаков – орден Красной Звезды, начальники штаба полковник С.С. Покровский – орден «Знак Почета», полковник Я.П. Чистопьянов – орден Красного Знамени.
Красноармейцы отправляются на фронт. 1941 г.
Основу новой дивизии составляли остатки кадров 84-й стрелковой дивизии и командиры 172-й дивизии 61-го стрелкового корпуса. Формирование дивизии закончилось 15 августа 1940 года в составе управления дивизии, 394, 425, 411-го стрелковых, 355-го легкоартиллерийского полков, 140-го отдельного разведывательного батальона, 162-го отдельного батальона связи, 165-го отдельного саперного батальона, 200-го отдельного дивизиона противотанковой обороны, 457-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, 210-го медико-санитарного батальона и 187-й автороты подвоза.
Сформированная дивизия вошла в состав 61-го стрелкового корпуса Московского военного округа. Дислокация соединения, за исключением 411-го стрелкового полка, – г. Тула, 411-й полк – г. Серпухов Московской области. В марте 1941 года был сформирован 601-й гаубичный артиллерийский полк.
Я.С. Слепокуров
Как и для большинства населения, весть о войне для военных в Тесницких лагерях под Тулой оказалась неожиданной. Абсолютное большинство людей, живших в огромной стране СССР и воспитанных на преимуществах советского строя, не могло предположить, что Гитлер рискнет напасть на армию, которая «…от тайги до Британских морей… всех сильней…» Показательно в этом отношении письмо из Тесницких лагерей сержанта 165-го саперного батальона 110-й стрелковой дивизии П.И. Сапрыкина, отправленное жене 22 июня 1941 года:
«Родная моя! Молнией прожгла весть – война с Германией. Вот истинная нечисть, не дающая человечеству спокойно жить!
…Сегодня стоял дождь. Был парад и закрытие лагерей. После парада было объявлено, что мы находимся в состоянии войны с Германией. Как резанула по сердцу эта весть! Знаешь, прямо не верится, что за оказия случилась с немцем! Гитлер, видимо, совсем рехнулся, что полез на нас. Голова кружится от успехов, но сломает скоро, очень скоро!
Будем надеяться, что к 1.8.1941 г. будем все дома, и я вновь прижму вас моих родных к сердцу…» [21].
С 28 июня 1941 года полностью укомплектованные подразделения дивизии начали прибывать в Могилевскую область на станции Луполово, Могилев, Буйничи [31]. Части разгружались, сосредотачивались в лесах и пешим порядком направлялись на линию обороны вокруг города. Соединение занимало позиции на следующих рубежах: – 394-й стрелковый полк (командир полковник Я.С. Слепокуров) сразу после прибытия занял оборону в районе Луполово, а затем на основании приказа командира дивизии от 3 июля 1941 года перешел на боевой участок № 1 по Минскому шоссе в 8-10 км от города. Здесь Я.С. Слепокуров полк совместно с горожанами возводил оборонительные сооружения – траншеи, окопы, блиндажи. Для усиления ему придавались два дивизиона 493-го гаубичного артиллерийского полка полковника И.Ф. Живолупа 172-й стрелковой дивизии, штаб которой прибыл в Могилев только вечером 3 июля [1];
– 411-й стрелковый полк (подполковник Я.П. Чистяков), как следует из оперативной сводки штаба 13-й армии и штаба 223-го стрелкового полка 53-й дивизии, занял позиции и производил оборонительные работы на рубеже деревень Плещицы, Хвойная Могилевского района;
– 425-й стрелковый полк (полковник А. С. Пшеничников) располагался в лесах восточнее Могилева и находился в резерве командира 110-й стрелковой дивизии, а после прибытия штаба 61-го стрелкового корпуса – в резерве командира корпуса;
– 355-й легкий артиллерийский полк (майор Ф.С. Кочерук) прибыл под Могилев в конце июня и занял позиции на восточном берегу Днепра в лесу в районе Любужа;
– 601-й гаубичный артиллерийский полк (полковник Якушев), его 2-й и 3-й дивизионы усиливали 747-й стрелковый полк 172-й дивизии на линии Любуж, Луполово, Гребенево, а 1-й дивизион находился в резерве командира корпуса;
– 140-й отдельный разведывательный батальон (командир майор Васадзе), 165-й саперный батальон (майор Чистяков), 200-й дивизион ПТО (капитан Ткемалашвили), 457-й зенитный артиллерийский дивизион (майор Гривин), 210-й медико-санитарный батальон, 162-й батальон связи, 187-я авторота подвоза также в первых числах июля 1941 года в полном составе прибыли под Могилев.
В конце июня под Могилевом находился штаб Западного фронта. Об обстановке, царившей здесь, в своих воспоминаниях рассказал начальник штаба 4-й армии полковник Л.М. Сандалов: «…В момент нашего приезда здесь было многолюдно и шумно. Лес был разбит на отдельные участки для каждого управления и отдела. На деревьях висели подвязанные телефоны внутренней связи, поддеревьями стояли столы с разложенными на них картами и папками. На всех участках красноармейцы строили землянки. Вместе с тем, штаб фронта имел устойчивую связь только с Москвой и 4-й армией» [25].
Известно, что с большинством соединений у штаба фронта и штабов армий связи не было, положение их было неизвестно. За отходящими частями стремительно наступали крупные танковые и механизированные силы противника. Многие из наших подразделений оказались в окружении, попали в гигантские «котлы», созданные немецкими танковыми клиньями.
«Бой в окружении – самый тяжелый бой. Окруженные войска должны или сдаваться на милость победителя, или драться до последнего», – вспоминал генерал Ф.А. Бакунин [26]. И не все выдерживали физические и психологические нагрузки, ложившиеся на плечи окруженцев. В начале войны в Красной Армии появилось большое количество дезертиров. В сводке Управления Полит-пропаганды Юго-Западного фронта говорится: «Исключительно велико количество дезертиров. Только в одном 6-м стрелковом корпусе за первые десять дней войны задержано дезертиров и возвращено на фронт 5000 человек.
По неполным данным, заградительными отрядами задержано на этот период около 5400 человек, потерявших свои части и отставших от них, в том числе 1300 человек начсостава… 72 % осужденных Военным трибуналом приговорено к расстрелу» [18].
Похожая ситуация складывалась и на Западном фронте. Здесь только особыми отделами НКВД было арестовано 4013, из них расстреляно – 2136, расстреляно перед строем 556 человек (сюда не вошли «отставшие и бежавшие с фронта» – авт.). С начала войны по 10-е октября 1941 года особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла на всех фронтах в Красной Армии было задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта [34, 35].
Еще в первый день войны Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года было утверждено «Положение о военных трибуналах в местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий» [18]. Этим Указом значительно повышалась ответственность за преступления, совершенные в военное время. Уже в начале июля 1941 года под Могилевом «заработал» Военный трибунал 61-го стрелкового корпуса.
В выписке из приказа по 388-му стрелковому полку полковника С.Ф. Кутепова говорится: «Военный трибунал 61-го стрелкового корпуса в открытом судебном заседании, в расположении части, рассмотрел дело красноармейца 388-го стрелкового полка Платонова Никиты Ивановича, 1915 года рождения, уроженца с. Стрешенская Тульской обл., по национальности русского, колхозника, беспартийного, неграмотного, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ст. 175 п. «в» УК БССР. Материалами дела и судебным следствием установлено: подсудимый Платонов с целью уклониться от несения обязанностей по военной службе, путем членовредительства 29 июня 1941 года умышленно выстрелом из личной винтовки прострелил себе ногу в области ступни.
Военный трибунал… приговорил: Платонова Н.И. подвергнуть высшей мере уголовного наказания – расстрелу, без конфискации имущества за отсутствием такового. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит» [2].
Из приведенных выше данных можно предположить, сколько всего таких приговоров было вынесено Военным трибуналом в июле 1941 года под Могилевом.
…Окружение Белостокской группировки Западного фронта, в которой оказалось более 350 тысяч воинов Красной Армии, и потеря столицы Беларуси Минска явилось тяжелым ударом для руководства страны. Приказом Ставки Главного Командования 1 июля (по другим данным – 30 июня) 1941 года командующий фронтом генерал армии Д.Г. Павлов, начальник штаба фронта генерал-майор В.Е. Климовских, начальник связи фронта генерал-майор Г.А. Григорьев, генерал-лейтенант артиллерии И.А. Клич, командующий 4-й армией генерал-майор Г.А. Коробков и командир 14-го механизированного корпуса генерал-майор С.И. Оборин со своих постов были сняты. 22 июля, 13 августа и 17 сентября 1941 года, соответственно, все они «за позорящую звание командира трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций» обвинены и приговорены к расстрелу. (Спустя 16 лет, 31 июля 1957 года, все реабилитированы «за отсутствием состава преступления»).
Д.И. Гордеев (послевоенное фото).
В конце июня 1941 года с запада через Могилев сплошным потоком отступали войска, которые давали самые противоречивые сведения о противнике. Никто не знал, что происходит на западе. Как вспоминал Ф.А. Бакунин, достоверно было известно лишь то, что врагом заняты Минск, Бобруйск, Слуцк. Пока отходящие войска сдерживали противника в междуречье Березины и Днепра, под Могилев спешно прибывали подразделения 110-й и 172-й стрелковых дивизий. Так как штабы 172-й дивизии и 61-го стрелкового корпуса еще не прибыли, то вся реальная военная власть (до 3 июля включительно) по распределению боевых участков прибывающим войскам и организации обороны города сосредоточилась у прибывшего к этому времени командира 110-й стрелковой дивизии полковника В.А. Хлебцева и в его штабе [1].
ХЛЕБЦЕВ Василий Андреевич, родился 12 апреля 1894 года в крестьянской семье в с. Куракино Богородицкого уезда Тульской губернии. С 12-летнего возраста начал работать в Туле учеником оружейного мастера, а с 18 лет – машинистом электростанции.
С 1914 года жизнь Хлебцева связана с армией. Участник боев Первой мировой войны, кавалерийский унтер-офицер Василий Хлебцев в феврале 1917 года встал на сторону революции. Революционными солдатами был избран командиром батареи 6-го артиллерийского дивизиона, дислоцировавшегося на ст.
Бровары под Киевом. В октябре 1917 года в Петрограде вступил в Красную Гвардию. С 1918 года служил в Красной Армии в Тульском артиллерийском дивизионе.
Учился на Московских кавалерийских курсах красных командиров. В годы гражданской войны сражался на Южном, Юго-Западном и Западном фронтах. Был неоднократно ранен. В 1920 году за отличие в боях командир эскадрона 1-го корпуса Червонного казачества В. А. Хлебцев был представлен к высшей боевой награде РСФСР – ордену Красного Знамени, который был вручен ему только в 1924 году.
Т.М. Третьяков.
После гражданской войны служил в войсках, окончил Высшую кавалерийскую школу (1923), Курсы командиров-единоначальников при Военно-политической академии им. В.И. Ленина (1934) и Особый факультет Военной академии им. М. В. Фрунзе (1936). Командовал кавалерийской дивизией в советско-финской войне. Награжден орденом Красной Звезды.
В июне 1940 года полковник Хлебцев был назначен командиром вновь формируемой 110-й стрелковой дивизии.
До начала боевых действий в подразделениях 110-й дивизии были созданы отряды заграждения (передовые отряды) и разведгруппы. В первые дни июля среди других выделялся отряд майора Сергеева, действовавший на минском направлении в полосе обороны 394-го стрелкового полка. С 4 по 8 июля его отряд заграждения совместно с передовыми частями 53-й и 172-й стрелковых дивизий на реках Друть и сдерживали атаки танков и мотопехоты передовых немецких групп. На этом участке наши бойцы уничтожили и вывели из строя десятки танков и бронемашин противника.
Разведгруппа лейтенанта Миронова из 2-го батальона 394-го полка в количестве 20 человек пробралась в расположение врага, из засады обстреляла и уничтожила 19 немцев, 7 человек захватили в плен и без потерь возвратились в свой батальон [19].
Несомненный интерес представляют неизвестные ранее сохранившиеся редкие воспоминания рядовых солдат дивизии о первых днях боев под Могилевом:
«…Эшелон направлялся на Могилев, где уже находились прибывшие части нашей 110-й стрелковой дивизии, – пишет ветеран дивизии Д.И. Гордеев. – Остановились мы на станции Чаусы, и здесь впервые нас бомбили немецкие самолеты. Жертв было немного. Когда самолеты улетели, мы стали разгружаться. В нашем батальоне было три пушки 45-мм на лошадиной тяге. После сбора мы пешим строем по шоссе пошли на Могилев. Здесь я был назначен связным командира батальона. Впереди шли бойцы пулеметной роты и пели песни. Прошли не более 4–5 км, когда из леса вышли немецкие танки и открыли огонь по колонне (оружейная мастерская дивизии, где служил Гордеев, прибыла значительно позже и потому по дороге на Могилев встретила немецкие танки). Вот здесь-то и полегло нашего брата. Выполняя приказ комбата, я кинулся назад к батареям, чтобы передать приказ открыть ответный огонь. Но одной пушки с прислугой уже не было, а командиры второй и третьей меня обругали, повернули лошадей назад и уехали. Вернувшись, я никого не нашел, кроме убитых.
Я возвратился в Чаусы, где нашел группу бойцов и лейтенанта, который повел нас в сторону Кричева. Утром около железной дороги нам встретился майор и приказал занять оборону. Но потом оказалось, что мы в окружении, и майор сказал нам: «Спасайтесь, кто как может, за мной не ходить…» [28]. Конечно, к этим воспоминаниям можно относиться с определенной долей субъективизма, но они характерны для первых недель и месяцев войны.
В тяжелые условия попал под Могилевом 394-й стрелковый полк дивизии. В то время, когда командир корпуса Ф.А. Бакунин 5 июля еще только отдал приказ о занятии обороны частями 110, 172 и 53-й стрелковых дивизий, этот полк, благодаря предусмотрительности опытного боевого командира дивизии В.А. Хлебцева, уже вел сдерживающие боевые действия на западных рубежах города по Минскому шоссе.
Комиссар полка А.М. Ковалев вспоминал: «…4 июля в первом бою мы взяли в плен 4-х мотоциклистов и штабную машину с документами, а на следующий день – немецкого полковника. На наш участок пошло большое количество танков, в этом бою погиб командир первого (по архивным материалам, саперного – авт.) батальона лейтенант Третьяков» [19].
Полк, ведя упорные бои, вынужден был отступить с рубежей Друти и занять оборону на реке Лахва, где совместно с отходящими частями 7-й бригады 4-го воздушно-десантного корпуса и дивизионами 493-го гаубичного артиллерийского полка укрепился на более прочных позициях.
5 июля командир корпуса Ф.А. Бакунин отдал приказ занять оборону вокруг Могилева. Согласно этому приказу, 514-му стрелковому полку 172-й дивизии отводился участок в тылу 394-го стрелкового полка 110-й дивизии. Однако ошибка была быстро исправлена, и 514-й полк не успел занять здесь оборону. Боевым распоряжением командира корпуса от 8 июля этот полк (без 2-го стрелкового батальона старшего лейтенанта А.П. Волчка) был передан в распоряжение командира 110-й дивизии и сосредоточен в лесу у д. Шапчицы на восточном берегу Днепра. Здесь вместе со 2-м дивизионом 438-го корпусного артиллерийского полка он, укрепляя полосу обороны, занимался отрывкой окопов и траншей [3].
Отходящая от Березины 7-я воздушно-десантная бригада к 18.00. 7 июля заняла рубеж Водва, Речки, Княжицы (все – Могилевский район) и получила задачу как можно дольше задержать противника на этом участке. Вместе с артиллеристами она должна была обеспечить запас времени нашим войскам для занятия обороны по восточному берегу Днепра. Все дни 7, 8 и 9 июля здесь шли бои.
С 4 по 11 июля передовые отряды 110-й стрелковой дивизии, выдвинутые далеко в предполье в район Церковище, Бушляки, Барсуки (западный берег Днепра), вели с врагом встречные боевые действия. Из оперативной сводки за 10 июля видно, что особую активность здесь проявляли мелкие разведгруппы противника. На другом участке дивизии в районе Плещицы, Фойна было спокойно. Но, как оказалось позднее, это спокойствие было ложным.
Немецкой разведке удалось довольно точно определить наиболее удобное, с военной точки зрения, место форсирования Днепра. Этим участком оказался район деревень Августово, Плещицы, где проходил стык обороны 110-й и 53-й стрелковых дивизий. Именно здесь утром 11 июля на левом фланге обороны 223-го стрелкового полка 53-й дивизии после сильной бомбардировки и артиллерийского обстрела противник форсировал Днепр, закрепился на восточном берегу и силой до двух рот с танками удерживал плацдарм [3].
В тот же день с утра 29-я моторизованная дивизия немцев форсировала Днепр еще водном месте, у деревень Вышково, Стайки, между Шкловом и Копысью. Этот участок должна была оборонять 137-я стрелковая дивизия полковника И.Т. Гришина, но 10 июля ее подчинили командующему 13-й армией и перебросили на Быховский плацдарм для ликвидации прорвавшегося там противника.
18-я стрелковая дивизия 20-й армии занять этот участок обороны успела, но из-за недостатка сил построила оборону только в одну линию стрелковых ячеек на господствующих высотах. Таким образом, участок Шклов, Копысь по Днепру оказался слабозащищенным, и немецкой разведке не составило труда определить это. В результате противник, крупными силами смяв нашу оборону, форсировал здесь Днепр и стремительно начал продвигаться на восток.
В дневнике немецкого офицера 29-й моторизованной дивизии об этом событии говорится: «10. 7. 41 года. После полудня мы были направлены на юг, между дд. Калиновкой и Вышково. Вечером услышали, что 11.7. утром мы должны будем добиться того, чтобы наши войска перешли Днепр…
11.7.41 года. Ночью мы имели мало покоя. Русские бомбардировщики засыпали нас своим железом, но они попадали только в незанятые села. Мы прошли немногие километры, отделявшие нас от Днепра. Из выжидательных позиций наблюдаем за приготовлениями. На позиции прибыли 88-мм зенитки. Саперы доставляют лодки и надувают их. Ровно в 5 час. началась артподготовка. Артиллерия всех калибров, тяжелые и легкие полевые орудия покрывали огнем противоположный берег. В 5 ч. 15 мин. настало время для нас. Без сопротивления со стороны русских мы достигли противоположного берега. Отличные полевые укрепления русских пусты…
Вечером 2-й батальон, наступающий впереди нас, обрушился на противника. Прошло немного времени, и сопротивление русских было сломлено. У Провинцианки [Пронцевки] мы создали круговую оборону. Идущая с юга вражеская мотоколонна уничтожена осадными орудиями и зенитками. Когда начало смеркаться, нашу колонну атаковали красные бомбардировщики. Есть убитые и раненые. Лейтенант Гейтель из 29-го автополка был тяжело ранен и умер» [23].
На 11.00. 11 июля в боевом донесении штаба 172-й дивизии отмечается, что «передовой отряд 394-го сп [стрелкового полка] после ночного боя продолжает удерживать Княжицы (по Минскому шоссе)» [33]. 12 июля немцы, развивая наступление в направлении Горки, ввели в прорыв танки и мотопехоту. После взятия Горок они разделились на две колонны: одна длиной до 4 км свернула на Ленино, другая длиной до 6 км – на Горы. Менее чем за сутки, форсировав Днепр, огромные силы противника устремились на восток.
По приказу командующего 13-й армией в 10.30. 12 июля генерал Ф.А. Бакунин принимает решение силами 110-й стрелковой дивизии и 20-го механизированного корпуса уничтожить Августовскую группу противника, отрезав ей пути отхода на запад. Механизированный корпус (без матчасти), сосредоточившись на рубеже Саськовка, Николаевка, в пять часов утра вместе со сводными батальонами дивизии начал наступление с указанного рубежа в направлении Бель, Рыжковичи. Продвинувшись на 2–3 км, наступающие части были задержаны сильным артиллерийским и минометным огнем противника. Части корпуса залегли [3].
Стрелковые батальоны 110-й дивизии вели упорные позиционные бои в направлении Плещицы, Августово, но из-за бездействия многочисленной корпусной артиллерии (438-й корпусной артиллерийский полк, два дивизиона 601-го и 493-го гаубичных полков) добиться успеха не смогли. Как видим, командир корпуса принял правильное решение, но всех масштабов прорыва штабы корпуса и 13-й армии, видимо, не оценили. А в результате – разрозненные, измотанные в предыдущих боях подразделения 20-го механизированного корпуса и 2–3 стрелковых батальона 110-й дивизии, наступавшие против мощных танковых частей немцев, выполнить поставленную задачу не смогли.
Не последнюю роль здесь сыграло и то, что окопы и траншеи пехоты проходили в глубине леса, на лесистых высотках, которые тянулись вдали от берега Днепра. Находясь в них, пехота, лишенная обзора, не могла вести прицельный огонь по врагу. Константин Симонов, находившийся в то время в районе обороны 110-й дивизии, также отметил это обстоятельство. В своих дневниках он оставил следующее свидетельство; «Доехав до крутого подъема на лесистый холм, мы вылезли из машины и пошли пешком. По гребню холмов были отрыты окопы полного профиля… С холма была видна только лесистая лощина впереди. В поле зрения густой лес, и сам берег Днепра отсюда совершенно не виден. Как, занимая эти позиции, батальон мог помешать переправе немцев через Днепр – я не понял» [36, сс. 80–81].
Позиции корпусной (гаубичной) артиллерии находились за лесом, еще далее от береговой черты Днепра – в 2–5 км, и могли вести огонь по переправам только вслепую, по площадям. В следующих главах мы увидим, что примерно такое же положение было и на плацдарме севернее Быхова в районе Барколабово, Следюки.
К.М. Симонов.
К тому же, нельзя говорить о боевых действиях на Днепровском рубеже в то время, не учитывая обстановки, царившей вокруг, морально-психологического состояния наших войск и местного населения. А.М. Ковалев вспоминал: «В это время (12–13 июля) через линию нашей обороны проходили выходившие из окружения армейские группы. Командиру полка (394-го) и мне было поручено сформировать из них полк. За три дня мы сформировали батальон – 910 чел.» [19].
Как проходили «выходившие из окружения армейские группы», в каком состоянии они находились, откровенно рассказал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян, встретивший войну в должности начальника оперативного отдела штаба Киевского особого военного округа. Войска этого округа, как и Западного, подверглись сильнейшему удару авиации и артиллерии, танковым атакам немцев в первые дни и недели войны. «В самый отчаянный период войны я… пережил окружение… Это невозможно передать словами… Страх на войне ежедневен для человека, а тут ужасающее, кошмарное, неуправляемое бегство! Непрерывная 110 бомбежка, бесконечные артиллерийские обстрелы. Паника, крики раненых…» И не случайно 6 июля 1941 года был принят Указ ПВО СССР «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения» [18], по которому «…виновные по приговору военного трибунала карались тюремным заключением на срок от 2-х до 5-ти лет».
14 июля сводные стрелковые батальоны 110-й дивизии (425-го и переданного ей 514-го стрелковых полков) продолжали попытки наступления на Августово, Подгайцы с прежней задачей.
Однако немцы, подтянув танки, артиллерию и минометы, «открыли сильный огонь из всех видов оружия». Это заставило наши части отступить и перейти к обороне на новых рубежах. Сводный батальон 425-го стрелкового полка фронтом на север занял Могилевское шоссе у Николаевки, а батальон 514-го полка – у д. Н. Прудки фронтом на северо-запад. Артиллерия 438-го гаубичного и 355-го легкого артиллерийских полков вела огонь по прорвавшимся частям противника, но «данных о подавленных целях не было» [3].
В сущности, произошло то же, что и при форсировании Днепра в районе Быхова. Немцы, захватив плацдарм на восточном берегу, расширили «коридор», укрепили его фланги, и, не давая нашим малочисленным частям ликвидировать прорыв, продвигали свои войска на восток.
Артиллерийская поддержка стрелковых подразделений из-за отсутствия боеприпасов продолжала оставаться крайне неэффективной. В донесении Военного совета Западного фронта И. Сталину по этому поводу говорится: «Снабжение армий Западного направления боеприпасами до сих пор проходит в нетерпимо малых количествах. Противотанковые и зенитные 85-мм выстрелы (снаряды – авт.) поступают буквально штуками. Так, за последние 10 дней (17–27 июля) армии фронта получили до 2000 выстрелов, т. е. по 3 выстрела в день на орудие. Большинство 37-мм зенитных орудий из-за отсутствия выстрелов огня не ведут. Ручных гранат на складах осталось 1000 штук, и в подходе гранат нет. Такое же положение с минами и другими боеприпасами» [18]. Сегодня мы уже знаем, что в первые две недели войны практически все окружные, армейские и дивизионные склады БОВО, находившиеся западнее Днепра, были либо уничтожены нашими отступавшими частями, либо захвачены врагом. Отсюда и катастрофическая недостача «артиллерийских выстрелов».
В силу этих обстоятельств 457-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион 110-й дивизии, размещавшийся на восточном берегу Днепра в лесу у Любужа, израсходовав снаряды, к середине июля, по существу, превратился в стрелковое подразделение, а материальная часть позднее была уничтожена или выведена из строя и брошена. Нередки были случаи и оставления бойцами в бою или при выходе из окружения личного стрелкового оружия.
14 июля Ставка Верховного Командования приказала командующим фронтами «разъяснить всему командному, политическому и рядовому составу действующих войск, что потеря оружия на поле боя является тягчайшим нарушением военной присяги», за которое виновные должны привлекаться к ответственности. Было приказано раненых бойцов эвакуировать с поля боя вместе с их оружием [17].
Несколько лучшим положение с боеприпасами было у 601-го гаубичного артиллерийского полка дивизии. Его 2-й и 3-й дивизионы поддерживали 747-й стрелковый полк 172-й дивизии на рубежах Гребенево, Новоселки, Н. Милеевка, Лыково и с 11 по 23 июля вели здесь ожесточенные бои. Командовал полком старый воин-артиллерист полковник Якушев. Благодаря его опыту и сметливости, в полку удалось создать достаточный запас артиллерийских выстрелов. Но уже к 20 июля в результате каждодневных боев в дивизионах оставалась только четверть боекомплекта от требуемого, и пополнить запас было неоткуда.
К 15 июля 4-я армия полковника Л.М. Сандалова оставила Пропойск, чем обнажила левый фланг 13-й армии и лишила ее возможности получать запасы довольствия. В 18.00 15 июля в районе Чаус появились танки противника (3-й танковой дивизии генерала В. Моделя), которые обстреляли находившийся там транспорт и подожгли несколько домов, наведя панику среди населения. На железнодорожной станции (Хватовка) они перехватили последний, 42-й, эшелон 172-й стрелковой дивизии, следовавший в Могилев. Это был состав с хозяйственными подразделениями 514-го стрелкового полка, где находился и помощник начальника политотдела дивизии по комсомолу политрук Шорин.
В 23.00. немцы открыли артиллерийский и минометный огонь уже по району расположения штаба армии. К полуночи командующий 13-й армией принял решение на отход левого крыла армии, одновременно приказав частям 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов прочно удерживать Могилев и его предмостные укрепления [4; 3]. Штаб армии к утру 16 июля переехал на восточный берег реки Сож в район Кричева.
15–16 июля стрелковые и артиллерийские подразделения 110-й дивизии продолжали вести оборонительные бои с северо-запада, северо-востока и юго-востока на дальних и ближних подступах к Могилеву. 394-й стрелковый полк с батальонами НКВД-НКГБ и народного ополчения занимал позиции в районе деревень Присно, Гаи, Пашково. К этому времени в полку уже насчитывалось 1680 ч. раненых [19].
425-й стрелковый полк с двумя батальонами 514-го стрелкового полка сдерживали противника на левом берегу Днепра по линии Любуж, Павловка, Прудки, Озерье. Сосед справа, 53-я стрелковая дивизия и ее 223-й стрелковый полк, оборонявшие до 11 июля участок Шклов, Фойна, в результате сильнейшего удара авиации и артиллерии противника 12 июля были рассеяны и с позиций ушли на восток.
Стрелковые подразделения в районе Любужа, Озерья поддерживал 355-й легкоартиллерийский полк майора Ф.С. Кочерука. Немецкие «рамы» постоянно висели над позициями полка, корректируя огонь своей артиллерии и бомбардировочной авиации. Но, как вспоминает ветеран 355-го артиллерийского полка П.П. Салимон, «лес надежно прикрывал нашу боевую технику и лошадей. А чтобы обмануть немцев, батарея все время меняла позиции, и немцы бомбили пустые территории. Потом все начиналось сначала» [28].
2-й и 3-й дивизионы 601-го, 3-й дивизион 493-го гаубичных артиллерийских полков совместно с 747-м и 507-м стрелковыми полками продолжали бои южнее Могилева в районе деревень Лыково, Вильчицы и под напором противника постепенно отходили на новые позиции ближе к городу.
Помощник начальника штаба 601-го артиллерийского полка капитан Локтионов доносил: «Пехота на 15 июля занимает позиции у д. Новоселки, с-за Вейно, д. Подгорье. Артиллерия располагается в районе Затишье, Колос. Потери за 14 июля по 2-му и 3-му дивизионам составили: ранеными – 2 чел. среднего комсостава, рядовых – 3 чел., без вести пропавшими – 27 чел. Ранено 6 лошадей. При отходе на новый рубеж подорвана машина с артмастерской, уничтожено противником 2 орудия 122-мм, повреждена одна стереотруба и две буссоли.
15 июля противник силой до 2-х батальонов пехоты с артиллерией и 60-ю танками занимает район Вильчицы, Князевка, Быстрик. Справа вдоль шоссе наступает 507-й стрелковый полк. 747-й стрелковый полк со 2-м дивизионом 601-го гаубичного полка наступает на совхоз Вейно, Запрудье с задачей овладеть Запрудьем. В 12.30., по донесению штаба 747-го стрелкового полка, сосед справа, 507-й полк, успеха не имел, залег и окопался. Ввели в действие 3-й дивизион 493-го гаубичного артполка для поддержки 507-го стрелкового полка. Идет ожесточенный бой…» [5].
1-й дивизион 601-го гаубичного артполка и 411-й стрелковый полк 110-й дивизии находились в резерве командира корпуса Ф.А. Бакунина в лесу у Н. Любужа. В 10 км к северо-востоку размещался штаб 110-й дивизии полковника В. А. Хлебцева, в резерве у которого находилась сводная рота 223-го стрелкового полка В.А. Семенова, личный состав 457-го отдельного зенитного артдивизиона (без матчасти) и химрота дивизии. Сюда же прибыло пополнение из маршевых батальонов в количестве 850 человек [7].
Понесли потери и офицеры штаба 61-го стрелкового корпуса. Еще 9 июля был тяжело ранен начальник штаба корпуса генерал-майор И.И. Биричев. На его место прибыл досрочно выпущенный из Академии Генштаба полковник В.М. Асафов. 14 июля он также получил тяжелое ранение и был эвакуирован самолетом. С 16 июля обязанности начальника оперативного отдела, а затем и начальника штаба исполнял интендант корпуса А.Н.Коряков.
19-20 июля, согласно архивным материалам и немецким оперативным трофейным картам, дивизионы 601-го и 493-го гаубичных артполков со стрелковыми подразделениями 747-го и 507-го полков были оттеснены на рубеж совхоз «Вейно», Дары. Начальник штаба 601-го артполка капитан Алешин докладывал, что на участке 747-го стрелкового полка мало артиллерии, дивизионы нуждаются в боеприпасах. 19 июля в районе колхоза «Колос» сбили 2 фашистских бомбардировщика «Юнкере», самолеты сгорели, а 2 германских летчика были взяты в плен. Во время взрыва бомбы под горящим самолетом получили ранение 4 красноармейца.
Здесь же он отмечает, что немцы действуют отдельными отрядами силой взвода-роты, а их разведка – группами мотоциклистов и диверсантов до 10 человек. В докладе Алешин предлагает для уничтожения противника создать отряды численностью роты-батальона с усилением 2–3 танками, устраивать засады на захваченных рубежах в 10–15 чел., вооруженных пулеметами, ручными гранатами и бутылками с горючим веществом [6]. Однако заниматься этим было уже некогда. К тому же танков у защитников Заднепровья не было.
Кольцо вокруг Могилева сжималось все туже. На немецких трофейных картах видно, что, начиная с 20 июля, к городу подходили и сосредотачивались для решающего наступления 4 пехотных дивизии – 7, 23, 78-я из VII армейского корпуса и 15-я пехотная, выделенная из резерва 2-й полевой армии фон Вейхса [8].
О положении осажденных в городе в то время можно судить по сохранившимся документам как с немецкой, так и с нашей стороны. Летчик С.П. Татаринцев, летавший по заданию Военного совета 13-й армии для выяснения обстановки и установления связи с осажденным Могилевским гарнизоном, 20 июля докладывал:
«…При обсуждении вопроса о положении гарнизона принято решение: Могилев не сдавать… Настроение гарнизона бодрое.
Подбито много мотоциклов противника, около десятка танков, которые восстановлены для использования. Тяжело со снарядами, патронами, в обрез горючего. Начальнику гарнизона полковнику Воеводину немцы предложили сдать Могилев без кровопролития. Последний ответил отказом… Противник усиленно забрасывает район Могилева всякого рода листовками» [20].
Из скупых оперативных сводок 13-й армии следует, что с 20 июля враг, дождавшись подхода своих пехотных дивизий, вел постоянные атаки на осажденных, пытаясь уничтожить их или заставить сдаться.
На 21 июля: «…На участке 61-го стрелкового корпуса противник начал атаки с севера и северо-запада, но эти атаки были отбиты. Авиация в течение дня активности не проявляла».
22-23 июля: «…противник, после подготовки, начал атаку наших частей из направлений Плещицы, Княжицы, Селец, Дары силами до 5-ти пехотных дивизий. По донесению командира 61-го стрелкового корпуса, противник занял Луполово, части корпуса отошли на рубеж Константиновка, Каменка.
По донесению командира, частями корпуса уничтожено до 120 танков и до двух пехотных дивизий. Связь со 172-й стрелковой дивизией нарушена» [3].
Из последней шифрограммы Ф.А. Бакунина за 25 июля в штабе 13-й армии было известно, что части корпуса под давлением превосходящих сил противника начали отход в восточном направлении на рубеж Б. Бушково, Рыки. Части 172-й стрелковой дивизии вели бои в самом городе.
В тот же день штаб 13-й армии донес Генеральному штабу в Москву о том, что согласно телеграмме Бакунина, 61-й стрелковый корпус отошел, его «части продолжать бой не способны, только героические усилия старшего начсостава кое-как в течение ночи сколачивают их. Прошу прикрыть авиацией и вывезти раненых средствами авиации. Из-за отсутствия горючего и боеприпасов вынуждены матчасть привести в негодность…» И далее, начальник оперативного отдела штаба 13-й армии подполковник С.П. Иванов, отвечая на вопросы Генштаба, телеграфирует: «…дальнейшие наши запросы о его [61 ск] местонахождении не дали ответа. Полагаем, что Бакунин отошел к 20 мк и 110 сд, 172 сд, дравшаяся в Могилеве, видимо, там и осталась.
…Почему Могилев остался без горючего? Отвечаю: склад НКО [Народного комиссариата обороны] горючего находился на станции Буйничи в 8 километрах от Могилева и был самовольно сожжен начальником склада, который удрал. Остальные запасы были израсходованы частями, и 15.07., в момент отсечения Могилева противником от баз, в частях имелось две заправки горючего.
Почему не оказалось снарядов? К моменту окружения части 61 ск снабжались наравне со всеми частями армии… и имели в среднем 1–1,4 боекомплекта. Запасов боеприпасов в Могилеве не было. Дальнейшие попытки снабдить могилевский гарнизон снарядами успеха не имели, так как аэродром был занят противником.
Приняты меры к разведке и отысканию частей 61 ск, ежедневно [посылаются] запрос по радио и приказание для Бакунина Могилев не сдавать. Посланы поисковые партии, переодетые в командиров. Выброшены парашютисты и ведется разведка самолетом. Результатов нет».
Распоряжением командующего 13-й армией указано направление отхода на реку Сож, на участок Чериков, Пропойск. Связь с 61-м стрелковым корпусом прекратилась совсем [3].
Из коротких, лаконичных строк оперативных сводок и боевых донесений просматриваются очаговые сражения, развернувшиеся по всему восточному берегу Днепра.
Противник перешел в решительное наступление. Плечом к плечу с 747-м стрелковым полком 172-й дивизии здесь сражались и подразделения 110-й дивизии. Батальон 411-го стрелкового полка 110-й дивизии во главе с начальником политотдела 61-го стрелкового корпуса полковым комиссаром Турбининым, понеся большие потери, оставил д. Холмы, отошел к Луполовской МТС и был прижат к Днепру. Остатки его, переправившись через реку, присоединились в городе к 172-й стрелковой дивизии.
Еще одно подразделение 411-го полка и часть 20-го мехкорпуса геройски сражались в конце июля в окружении в лесу у старой Сухаревской дороги. Могилевский поисковый отряд «Виккру» в апреле 2004 года, проводя экспедицию в этом районе, обнаружил на месте боя незахороненные останки трех красноармейцев. Имя одного из них по сохранившемуся медальону было установлено. Им оказался красноармеец Овчинников Борис Андреевич, 1918 года рождения, уроженец Алтайского края Павловского района Лебедянского с/с д. Лебяжье.
В апреле 2011 года поисковый отряд «Память» Романовичской СШ Могилевского района (руководитель Пусков О.В.) обнаружил останки шести воинов Красной Армии, погибших здесь 23–25 июля 1941 года.
Также по медальону установлено имя одного из них: Федоров Семен Николаевич, 1921 года рождения, красноармеец, уроженец Челябинской области Каменского района пос. Н. Завод. Оба красноармейца числились пропавшими без вести. О жестокости боев и самоотверженности воинов говорит множество стреляных гильз от винтовки Мосина, разбросанных вокруг места их гибели, осколки от немецких 51 – мм мин и сквозные рваные отверстия в касках. Оставшиеся в живых бойцы приняли здесь свой последний смертный бой, но в плен врагу не сдались [21].
425-й стрелковый полк и два батальона 514-го полка с артиллерийскими расчетами 355го артиллерийского полка занимали позиции в лесистой местности, на участке деревень Н. Прудки, Павловка, Шапчицы. До 25 июля подразделения дивизии вели сдерживающие бои фронтом на север против частей 7-й пехотной дивизии, подвергаясь сильному артобстрелу и налетам авиации противника. Здесь же, в районе Шапчицы, Зарудеевка, Евдокимовичи, находились штабы 61-го стрелкового, 20-го механизированного корпусов, 110-й стрелковой, а чуть севернее – 38-й танковой и 210-й механизированной дивизий. Рассеянные, уцелевшие остатки их подразделений, оборонявшиеся на восточном берегу Днепра у Гребенева, Луполова, Холмов, стекались в эти леса для последующего выхода из окружения.
Интересный случай произошел в то время на участке обороны 394-го стрелкового полка 110-й дивизии на западном берегу Днепра. 24 июля в результате скоротечного боя были захвачены три немецкие машины и штабной офицер, сопровождавший их. При нем оказалась топографическая карта, из которой защитники города узнали, что немцы были в Смоленске уже 16 июля. В захваченных машинах находились наградные знаки, знамена, другие подарки, предназначенные для солдат и офицеров вермахта, которые должны были взять Москву. Захват этих машин послужил одной из причин последнего, наиболее мощного наступления немцев на город 25 июля [27]. Кстати, местонахождение большинства этих наград до сих пор неизвестно. Не исключено, что они до наших дней находятся в земле где-то в черте города или в одном из его пригородов на Чаусском направлении.
К 25 июля отдельные части немцев просочились на окраины Могилева, а в некоторых местах по рвам Дубровенки, Струшни и к центру города. На северном участке 110-й дивизии, где занимал оборону 425-й стрелковый полк, противник начал активное наступление на район сосредоточения наших штабов (61-го стрелкового, 20-го механизированного корпусов и 110-й стрелковой дивизии). Под прикрытием авиации, артиллерии и минометов пехота и танки немцев по нескольку раз атаковали наши позиции. Несмотря на значительные потери, враг все-таки вышел на шоссе Могилев-Орша у деревень Константиновка, Шапчицы. Здесь ему перекрыла путь усиленная группа лейтенанта Пугачева. Поддержку пехотинцам оказали батареи 355-го и 601-го артиллерийских полков. Размещавшиеся неподалеку штабы указанных выше соединений ушли в район д. Сухари.
Комиссар 747-го стрелкового полка В.Ф. Кузнецов вспоминал: «К вечеру мы стали выходить берегом Днепра, перевалили через железнодорожную насыпь и по торфяному топкому болоту пошли в направлении 110-й дивизии. Пройдя километров шесть берегом, мы вышли в район 425-го полка, и через этот полк они нам указали штаб дивизии. Там собрались работники отдельных частей корпуса, и сотни людей мы вывели из этой первой могилы, где не суждено было нам погибнуть. Части 20-го механизированного корпуса и технику, вместе с собранными по пути людьми, выводил подполковник Петров [видимо, Глуздовский], заместитель командира 1-й Московской мотострелковой дивизии» [27].
25 июля генерал Бакунин собрал совещание, на котором присутствовали командир 20-го механизированного корпуса генерал Н.Д. Веденеев, командиры дивизий полковник В.А. Хлебцев, генерал-майор Ф.А. Пархоменко (210-я механизированная дивизия), генерал-майор В.Т. Обухов (26-я танковая дивизия). Обсуждался вопрос вывода оставшихся сил из окружения. Было решено начать его вечером 25 июля в общем направлении на Мстиславль, Рославль.
…В течение последних суток в Сухари, где к этому времени размещался штаб 61-го стрелкового корпуса, шли отступающие с Могилевского рубежа остатки 110-й и 53-й дивизий, 1-й Московской мотострелковой дивизии (более 1000 человек, без матчасти), 747-го стрелкового и 601-го гаубичного полков, 507-го стрелкового полка 148-й дивизии, батальон 543-го полка 161-й стрелковой дивизии, обескровленные части 20-го механизированного корпуса и другие. По немецким данным, это соединение насчитывало около 9000 солдат и офицеров, 60 пушек, боевую технику и легкое снаряжение [29].
Сконцентрировавшись в лесных массивах у деревни Сухари на правом берегу Ресты, большими группами наши воины начали движение вдоль реки на юг, чтобы потом повернуть на Чаусы. Командовали ими командир 61-го стрелкового корпуса генерал-майор Ф.А. Бакунин, командир 110-й стрелковой дивизии полковник В.А. Хлебцев, бригадный комиссар И.В. Воронов и командир 747-го стрелкового полка подполковник А.В. Щеглов.
В ночь с 25 на 26 июля подразделения двигались в сторону Чаус. Утром разведка донесла, что впереди, в районе деревень Темнолесье, Самулки, Благовичи, находятся крупные силы немцев. Однако разведчики не смогли установить, что в Благовичах с 25 июля разместился штаб 78-й пехотной дивизии, и командование наших частей направило сюда, в самое логово немцев, на Мошок, Благовичи, Самулки, один из главных ударов.
Документов об этих боях в наших архивах не сохранилось. Поэтому обратимся к немецким источникам. В боевом пути 78-й пехотной дивизии участники тех боев оставили следующие заметки: «В 4 часа утра со стороны Благович начал нарастать шум боя. Немного позже разведка 5-го пехотного полка сообщила, что севернее Самулок начато наступление противника, который пробует окружить полк. Одновременно из д. Мошок сообщили, что их окружают русские.
Командир дивизии направил в Мошок подкрепление. Около 7.40. русские приблизились к штабу на 300 метров. Превосходящими силами наступление врага было остановлено. В 9.30. основные силы дивизии перешли к обороне. Дивизия понесла крупные потери. Но с вечера 26 июля мы находились в выгодной позиции для наступления утром.
27 июля в 5 часов русские с помощью всех видов оружия начали пробиваться к Благовичам. Дивизия, выдержав штурм, около 7 часов силами всех полков перешла в наступление. Постепенно выматывая русских в боях, мы двигались вперед. Сопротивление противника слабело. После захвата нами д. Холмы полки взяли врага в кольцо, где он и был разбит. В этих боях нами было захвачено 60 орудий всех калибров, 350 снарядов к ним, 2500 русских было убито, из них 1200 на поле боя у д. Самулки. В плен к нашей дивизии попало 2300 человек и 3000 – 23-й пехотной дивизии. Из трофейной карты и показаний пленных следует, что здесь прорывался 61-й стрелковый и части 20-го механизированного корпусов, собранные из пяти русских дивизий» [29].
Об одном из этих боев вспоминала жительница деревни Удовск А.Ф. Борисенко: «В то время у нас в деревне стояли немцы. Перед боем они выгнали всех из дома, и мы с пятью малыми детьми спрятались в большой воронке от бомбы. Наши наступали со стороны д. Мошок через старый шлях Могилев – Чаусы на Удовск. Они бежали по полю с винтовками, кричали «ура» и были хорошо видны. Когда до них осталось метров 150–200, немцы открыли огонь из пулеметов и автоматов. Спрятаться нашим было негде, и немцы почти всех их перестреляли. Все поле за речкой было покрыто телами наших солдатиков… Погибло на этом поле человек 300» [21].
Здесь погиб и военный комиссар 61-го стрелкового корпуса бригадный комиссар И.В. Воронов. У д. Удовск навечно остался лежать начальник отдела боевой подготовки газеты 13-й армии «Сын Родины» старший политрук П.К. Новоземцев, имя которого было установлено уже после войны. Местная жительница М.Д. Левкина (Борисенко) запомнила фамилию, которую она прочитала в партийном билете, приколотом немецким штыком к груди комиссара [21].
Тот прорыв на восток стал последним еще для нескольких тысяч защитников Могилевского рубежа. Многие из них до наших дней лежат на местах своих последних боев с июля 1941 года, неприбранные и неоплаканные. И самое страшное, что из примерно 10 000 прорывавшихся на восток и нескольких сотен захороненных в братских могилах Темнолесья, Самулок, Удовска, Благович, Мошка, известно не более 50 имен. Остальные же – «пропали без вести», ушли в небытие.
После того, как противник замкнул кольцо, Ф.А. Бакунин понял, что пробиться всем вместе невозможно. Он приказал уничтожить всю боевую технику, автомашины, разогнать коней и выходить группами по 100–200 человек. О «потере боеспособности и приведении в негодность матчасти» 27 июля он доложил в штаб 13-й армии генералу К.Д. Голубеву. Это было последнее донесение Ф.А. Бакунина командованию. Еще несколько суток после этого штабы Центрального фронта и 13-й армии пытались установить связь с Могилевским корпусом. Для этого «к Бакунину были посланы несколько партий переодетых разведчиков… и в расположение [корпуса] Бакунина был сброшен парашютист», но все эти действия оказались безрезультатными [30].
Уже после войны стало известно, что выйти из окружения смогли немногие. Генералу Ф.А. Бакунину вместе с начальником штаба подполковником А.Н. Коряковым и майором А.П. Кавицким удалось пробиться сквозь вражеское кольцо. Через Быховский район, Орловскую область в течение пяти месяцев с боями продвигались они на восток и в декабре 1941 года вышли к линии фронта в Тульской области. С ними вышла группа в 140 человек [22].
5 августа 1941 года приказом НКО СССР управление 61-го стрелкового корпуса было расформировано.
Несмотря на то, что все мыслимые физические и моральные силы защитников Днепровского рубежа в районе Могилева были исчерпаны, оценка действий Могилевского корпуса в докладе Военного совета Западного направления Ставке Верховного Командования от 27 июля 1941 года была резко отрицательной. Ввиду важности документа, а также учитывая, что ранее он был неизвестен, приведем его полностью:
«По Бодо. Немедленно. Через оперативного дежурного.
Тов. Сталину.
Копия: Начальнику Генерального штаба.
…Ввиду того, что оборона 61 стр. корпусом Могилева отвлекала на него 5 пехотных дивизий и велась настолько энергично, что сковывала большие силы противника, нами было приказано командующему 13-й армией держать Могилев, во что бы то ни стало и приказано командующему Центрального фронта т. Кузнецову перейти в наступление на Могилев, имея в дальнейшем обеспечение левого фланга Качалова и выхода на Днепр.
Однако командарм 13 не только не подстегнул колебавшегося командира 61 корпуса Бакунина, но пропустил момент, когда тот самовольно покинул Могилев, начал отход на восток и лишь тогда донес.
С движением корпуса создалось тяжелое положение для него, и освобождаются дивизии противника, которые могут маневрировать напротив 13-й и 21-й армий. Тотчас же по получении известий об отходе из Могилева и о продолжающемся еще там уличном бое дано приказание командарму 13 остановить отход из Могилева и удержать город во что бы то ни стало, а комкора Бакунина, грубо нарушившего приказ командования, заменить полковником Воеводиным, твердо стоявшим за удержание Могилева, а Бакунина отдать под суд.
Главнокомандующий Западным направлением Маршал Советского Союза Тимошенко.
Член Военного Совета Западного направления.
Начальник штаба Западного направления Маршал Советского Союза Шапошников» [9].
БАКУНИН Федор Алексеевич родился в 1896 году. Работал на шахте забойщиком. В армию призван в 1915 году. После окончания учебной команды до февраля 1917 года находился на фронте. Унтер-офицер лейб-гвардии Семеновского полка.
Участвовал в революции. В Красной Армии с 1918 года. Сражался на фронтах гражданской войны. Принимал участие в форсировании Сиваша и штурме Сапун-горы в Севастополе.
До 1938 года командовал полком, затем в течение года стремительное выдвижение – начальник военного училища, командир 11-й стрелковой дивизии и командир 61-го стрелкового корпуса (1940 г.).
Перед войной, в 1941 году, грудь генерал-майора Ф. А. Бакунина украшали орден Ленина и два ордена Красного Знамени.
С 4 января 1940 года Бакунин командовал 61-м стрелковым корпусом. В июле вместе с воинами корпуса вел бои в окружении, героически сражаясь в Могилевском оборонительном районе.
Выйдя из окружения, был назначен начальником курса Академии им. Фрунзе, но выпросился снова на фронт. Воевал в Крыму, освобождал Севастополь и закончил войну, командуя 63-м стрелковым корпусом в Прибалтике. Генерал-лейтенант Ф.А. Бакунин награжден орденом Ленин двумя орденами Красного Знамени, орденом Кутузова II степени, орденом Красной Звезды, медалями.
Что же касается 13-й армии, то, несмотря на проявленный ее войсками героизм при обороне Могилева, маршал С.К. Тимошенко 26 июля снял с должности генерала В.Ф. Герасименко. На следующий день его заменил генерал-майор К.Д. Голубев, бывший командующий 10-й армией, находившийся после выхода из окружения в резерве командующего фронтом.
В.Ф. Герасименко.
Далее остановимся на других подразделениях 110-й дивизии и воспоминаниях ее ветеранов, ранее неизвестных. Наиболее трагическая судьба постигла 394-й и переданный дивизии 514-й стрелковые полки.
394-й стрелковый полк с первого и до последнего дня участвовал в обороне Могилева и практически весь погиб на западных окраинах города. Характерно, что командир и комиссар полка до последних минут находились со своими бойцами.
26 июля остатки полка вместе с бойцами других частей во главе с командиром полковником Я.С. Слепокуровым и комиссаром А.М. Ковалевым двинулись вдоль Бобруйского шоссе. С боем они прошли 15–17 км и остановились в районе деревень Селец, Новоселки. День 27 июля, как вспоминал Ковалев, они решили переждать во ржи, метрах в 800 от правого берега Днепра, чтобы ночью продолжить движение. Однако днем отряд был обнаружен противником. С противоположного берега реки переправились танки с пехотой и, окружив отряд, начали методически расстреливать его… Один из снарядов разорвался около полковника Слепокурова, тяжело ранив его осколками в грудь. Наши бойцы и командиры сопротивлялись до последней возможности, многие из них были ранены, но большинство погибло здесь. Часа через два после боя команда во главе с начальником медицинской части полка Алякрицким подобрала раненых и разместила их в населенном пункте в 2–3 км от места боя. Погибшие, в том числе и командир полка полковник Я.С. Слепокуров, были захоронены там же [28]. К сожалению, до наших дней это место не установлено.
514-й полк 172-й стрелковой дивизии, как уже отмечалось выше, без 2-го стрелкового батальона был передан 110-й дивизии. В последние дни обороны он пополнился бойцами из других частей, ополченцами и сражался на восточном берегу Днепра севернее Любужа. По свидетельству вышедших из окружения ветеранов полка, большая часть личного состава и штаб вместе с командиром подполковником С.А. Боничем, начальником штаба Муравьевым, комиссаром полка Николаевым при отходе уд. Черневка Шкловского района были окружены немецкими танками, мотопехотой и взяты в плен. Дальнейшая их судьба неизвестна [14]. 210-й медсанбат дивизии в конце июля в полном составе, вместе с ранеными, также оказался в плену.
Бойцы и командиры 355-го легкоартиллерийского полка, уцелевшие после бомбежек и артиллерийских обстрелов противника, оставив орудия в лесах на восточном берегу Днепра, выходили из окружения с личным оружием, группами и поодиночке. Ветеран этого полка В.П. Салимон вспоминал: «…Командование указало нам район прорыва – Чаусы. Сделав артподготовку, мы вывели из строя орудия (последние выстрелы давались с песком) и пошли на прорыв. В пути натолкнулись на немецкие танки и отошли в лес. На рассвете мы вышли к глубоководной реке Бася.
Небольшими группами начали вброд переходить ее. Вдруг появился конный отряд фашистов с пулеметами и начал обстреливать нас с противоположного берега.
В.П. Салимон
Отстреливаясь на ходу, мы мелкими группами побежали в лес. Когда добрались до опушки, нас оказалось четыре человека, и мы пошли лесами, болотами на восток, в сторону реки Десны, где, по слухам, был фронт» [28].
Командир дивизии В.А. Хлебцев с группой бойцов и командиров, не сумев пробиться через линию фронта, 14 сентября 1941 года на территории Климовичского района организовал партизанский отряд в 170 человек и с боями пробивался на восток по территории, занятой противником. Как следует из его отчета «О действиях в тылу фашистских оккупантов» [15; 26], 16 декабря 1941 года отряд в составе 161 человека вышел из окружения с Боевым Знаменем 110-й стрелковой дивизии, чем обеспечил право на восстановление этой воинской части. За бои под Могилевом Указом ПВС СССР от 9 августа 1941 года был награжден орденом Красного Знамени, который ему вручил 16 января 1942 года в Кремле лично М.И. Калинин. После выхода из окружения вновь командовал дивизией, затем был заместителем командира кавалерийского корпуса. 7 мая 1942 года получил звание генерал-майора, а 25 мая погиб на Юго-Западном фронте.
Начальник штаба дивизии полковник Н.П. Чистопьянов за бои под Могилевом был награжден орденом Красной Звезды. При выходе из окружения пропал без вести в августе 1941 года (по другим данным, был расстрелян в июле 1941 года под Могилевом по распоряжению Л.З. Мехлиса).
Начальник оперативного отделения штаба дивизии полковник Ф.Т. Ковтунов в последние дни обороны командовал сводным полком. До ноября находился в окружении, вышел из него и воевал дальше. Был награжден орденом. Закончил войну в Восточной Пруссии генерал-майором, командиром 88-й Витебской стрелковой дивизии.
Пропали без вести под Могилевом и до сих пор неизвестны судьбы заместителя командира дивизии Б.А. Соколова, командира 140-го отдельного разведбатальона майора Васадзе, командира 165-го отдельного саперного батальона дивизии майора Чистякова, командира 355-го легкоартиллерийского полка майора Ф.С. Кочерука, командира 200-го отдельного противотанкового дивизиона капитана Ткемалашвили, командира 457-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона майора Гривина.
Судьбы сотен бойцов и командиров этих и других подразделений 110-й Тульской стрелковой дивизии – погибших, раненых и попавших в плен у стен города – навсегда остались неизвестными для их родных и близких. Практически вся боевая деятельность 1го формирования дивизии (около 12 тысяч человек) началась у Могилева и закончилась здесь же, а также в Могилевском, Шкловском и Чаусском районах. Именно здесь остались лежать тысячи бойцов и командиров дивизии, пропавших без вести…
Деятельность 1-го формирования 110-й стрелковой дивизии подтверждается по 5 августа 1941 года, после чего на основании директивы Генерального штаба Красной Армии № 540110 от 19. 09. 1941 года она была расформирована.
Осенью 1941 года в Москве началось формирование 4-й Московской дивизии народного ополчения, которой был присвоен номер 110-й стрелковой. Позднее это соединение преобразовано в 84-ю гвардейскую стрелковую дивизию.
1. ЦАМО РФ. ф. 388 сп, о. 197493 с, д. 1, л. 14.
2. ЦАМО РФ. ф. 388 сп, о. 197493 с, д. 1,л. 13.
3. ЦАМО РФ. ф. 202, о. 5, д. 65.
4. ЦАМО РФ. ф. 208, о. 10169 СС, д. 7, лл. 171–176.
5. ЦАМО РФ. ф. 747 сп, о. 8829 с, д.1.
6. ЦАМО РФ. ф. 747 сп, о. 8829 с, д. 1, л. 30.
7. ЦАМО РФ. Описание боевых действий 13-й армии. О. 2511, д. 170.
8. ЦАМО РФ. ф. 6598, о. 12484, дд. 116,119.
9. ЦАМО РФ. ф. 246, о. 12928 сс, д. 2, лл. 86–89.
10. Анфилов, В. А. Незабываемый сорок первый / В. А. Анфилов. – 2-е изд., доп. – Москва: Советская Россия, 1989. 368 с.
11. Бакунин, ф. А. На днепровском рубеже/Ф. А. Бакунин //Солдатами были все. – Минск., 1972. – С. 63–79.
12. Биленко, С. В. На охране тыла страны. Истребительные батальоны и полки в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. – Москва: Наука, 1988. -256 с.
13. Борисенко, Н. С. По следам ожесточенных боев / Н. С. Борисенко // Веснж Магшёва. – 1996. 25 л1пеня.
14. Буянов, В. И. Истребители танков / В. И. Буянов. – Москва, 1997.
15. Всенародное партизанское движение в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны: документы и материалы. – Минск, 1967. – Т. 1. / Июнь 1941 – ноябрь 1942/.
16. Иванов, С. П. Штаб армейский, штаб фронтовой/С. П. Иванов. – Москва: Воениздат, 1990.
17. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.: в 6 т. – Москва, 1961. – Т. 2.
18. История Отечества в документах 1917–1993. – Москва: Илби, 1995. – Ч. 3. 1939–1945.
19. Ковалев, А. М. Залог успеха / А. М. Ковалев // Солдатами были все. – Минск, 1972. – С. 324–326.
20. Левский, А. Их подвиг бессмертен /А. Левский, Е. Пилипак// Коммунист Белоруссии. – 1971. № 7.
21. Личный архив автора.
22. Мурашова, Л. У суровым сорак першым / Л. Мурашова // Маяк Прыдняпроуя (Быхау). 1968. 30 студзеня.
23. «Мы готовы. Все погружено. Завтра выступаем»: [дневник немецкого офицера] // Военно-исторический журнал. – 1991. № 1.
24. Поссе, В. С. Мы за ценой не постоим: письма из 41-го… / В. С. Поссе // Неман.-1991. – № 8.
25. Сандалов, Л. М. На Московском направлении/Л. М. Сандалов. – Москва, 1970.
26. Симонов, К. Разные дни войны: дневник писателя / К. Симонов. – Москва, 1977.-Т. 1. 1941 год.
27. Стенограмма выступлений участников обороны г. Могилева в 1941 году на встрече с Маршалом Советского Союза Еременко А. И. 12 апреля 1963 года.
28. Фонды Могилевского областного краеведческого музея.
29. «Das Buch der 78 Sturm – Division «Нrsg u Ludwig Merker». Kameradenhilswerk: Tubingen, 1955. 328 s.
30. ЦАМО РФ. Ф. 226, о. 648, д. 26, л. 79. Переговоры штабов Центрального фронта и 13-Й армии. 29.7.41 г.
31. ЦАМО РФ. Ф. 208, о. 2511. Сводная ведомость прибытия частей на Западный фронт.
32. ЦАМО РФ. Ф. 1303, о.1, д.1. Исторический формуляр 110 сд.
33. ЦАМО РФ. Ф. 601 гап, о. 8817 с, д. 1, л. 7. Боевое донесение № 7 штадив 172. 11.00. 11.7.41 г.
34. Пыхалов, И. Великая Оболганная война / И. Пыхалов. – Москва: Яуза, Эксмо, 2005. 480 с.
35. Топтыгин, А. В. Неизвестный Берия / А. В. Топтыгин. – Москва; СПб., 2002. – С. 439–440.
36. Симонов, К. Сто суток войны / К. Симонов. – Смоленск: Русич, 1999. 576 с. («Мир в войнах»).
Героический Могилев
Обстановка в городе в начале войны
Красная Армия продолжала отступать в глубь страны, ее потери в личном составе исчислялись уже миллионами. Причем потери наступающей немецкой стороны к началу июля 1941 года оказались на порядок меньше потерь обороняющихся! Примерно к той же дате наша – армия потеряла большую часть довоенной техники и тяжелого вооружения войск западных округов. По существу, кадровая армия – краса и гордость советского народа – в большинстве своем была выбита, попала в плен уже в приграничных сражениях или находилась во вражеском окружении. Соединения 1-го состава Западного фронта оказались в огромном «котле» западнее Минска, рассеявшись по бескрайним белорусским лесам…
С началом войны Могилеву-на-Днепре суждено было стать важным центром обороны от наседавшего врага. В то время здесь насчитывалось более 46 промышленных предприятий с 13 тыс. рабочих и служащих. Наиболее крупными из них были авторемонтный завод имени С. Кирова, фабрика искусственного волокна (шелковая фабрика) имени В. Куйбышева, швейная фабрика имени М. Володарского, труболитейный завод имени А. Мясникова и др.
В городе проживало около 100 тысяч человек, действовал педагогический институт, четыре техникума, техническое училище, девять средних и шесть начальных школ. В них обучалось 15 тысяч студентов и учащихся. Существовало фабрично-заводское обучение, работала колхозная школа и совпартшкола.
За год до начала войны была открыта и готовила кадры офицеров-разведчиков и контрразведчиков для армейских и территориальных органов государственной безопасности страны Могилевская межкраевая школа НКВД-НКГБ СССР.
В городе размещалось значительное количество воинских частей. Здесь дислоцировались подразделения 161-й стрелковой дивизии, сформированной в 1940 году в г. Могилеве. Основу ее составили военнослужащие запаса, уроженцы города и области. Примерно за месяц до начала войны большинство из них убыло в Друцкие летние лагеря на сборы, а с началом войны в составе 2-го стрелкового корпуса 13-й армии они уже воевали на фронте западнее Минска.
Вместе со штабом 161-й дивизии (командир полковник А.И. Михайлов) здесь находились 628-й артиллерийский (полковник А.М. Лапшин), 477-й стрелковый (полковник Г.И. Осетров) полки, 475-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, 422-й отдельный батальон связи, 154-й саперный батальон. В Полыковичах базировался 542-й стрелковый полк (майор П.И. Шумеев) и 245-й отдельный разведывательный батальон, не считая более мелких вспомогательных частей дивизии [14].
С 1939 года в городе размещалось двухгодичное Могилевское пехотное училище, которое в мае 1941 года успело сделать единственный выпуск курсантов и позднее было эвакуировано в тыл.
В Пашково действовали Могилевские курсы связи начсостава запаса повышенного типа.
В Заднепровье располагалась 172-я авиабаза, которая в связи с нарастанием военной угрозы с мая 1941 года была переименована в 268-й батальон аэродромного обслуживания. В штате батальона после отмобилизования в конце июня насчитывалось 889 человек личного состава, 109 автомашин и тракторов [15].
В апреле-августе 1940 года в Могилеве сформирован 125-й бомбардировочный авиационный полк. Его возглавил майор Александр Иванович Кобец (погиб 9 июля 1941 года). Войдя в подчинение 13-й бомбардировочной авиадивизии, полк на 22 июня 1941 года дислоцировался в Быхове.
На аэродроме Могилев перед войной базировались 162-й и 163-й истребительные авиационные полки с самолетами «И-16», входившие в 43-ю истребительную авиадивизию. С началом войны сюда переместились 121-й истребительный, 313-й отдельный разведывательный бомбардировочный авиаполки, а позднее, сменяя один другого, базировались еще несколько авиачастей.
В районе железнодорожной станции Могилев-2 размещался «Инженерный городок» (132-й окружной автобронетанковый склад), а в 5 км от города по Минскому шоссе – «Артиллерийский городок» (склады со снарядами, пороховым погребом и др.). В городе находился 234-й окружной продовольственный склад и 496-й окружной склад горючего. По ул. Ленинской, у нынешнего здания Государственного банка, располагались дивизионные склады с обмундированием и снаряжением, а также много других, более мелких военных объектов.
На основании постановления ЦК ВКП (б) и СНК СССР № 1113460 сс от 23 апреля 1941 года в городе началось формирование управления (штаба) 13-й армии Западного особого военного округа. Руководили формированием заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант И.В.Болдин и начальник штаба комбриг А.В. Петрушевский. В мирное время предусматривалось содержание управления армии в штате 237 военнослужащих и 98 вольнонаемных. 16 июня 1941 года в Новогрудке началось развертывание командного пункта армии.
По приказу штаба округа 20 июня управление армии должно было передислоцироваться из Могилева в Новогрудок, но в пути движения было получено новое распоряжение о перемещении его в район Молодечно, где объединением и была получена весть о войне [30].
Уже 25 июня 1941 года танки противника внезапно атаковали командный пункт армии. Войск вблизи не было. В бой вступили командиры из управления и подразделения связи. В том бою штаб армии понес первые значительные потери и отошел к Минску, где возглавил войска 44-го, 2-го стрелковых и 20-го механизированного корпусов. Здесь же находилась и 161-я стрелковая дивизия, прибывшая из Могилева.
Именно этой армии, только уже в другом составе, предстояло в июле 1941 года сыграть главную роль в обороне Днепровского и Сожского рубежей в Могилевской области.
22 июня 1941 года был принят Указ ПВС СССР «О военном положении». В соответствии с ним, все функции органов государственной власти в области обороны, обеспечения общественного порядка и государственной безопасности «в местностях, объявленных на военном положении, принадлежали военным советам фронтов, армий», а там, где их не было, – высшему командованию войсковых соединений [67]. В Могилеве к тому времени регулярных воинских частей уже не было, а потому все основные функции органов власти по Указу перешли к областному военному комиссару полковнику И.П. Воеводину.
С началом войны на предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях города прошли собрания и митинги с лозунгами «Отечество в опасности!», «Все на борьбу с врагом!», «Защитим родной Могилев!» Началась мобилизация горожан в Красную Армию, разворачивались госпитали, готовились специалисты.
По свидетельству очевидцев, в первые день-два после начала война в сознании людей была где-то далеко, большинство жителей готовы были проявить мужество, героизм и самоотверженность. Однако несколько позже их настроения стали меняться…
Вместе с отходившими войсками в город проникали и отдельные вражеские диверсанты, которые добавляли беспокойства своими «рассказами». Укрывшись в пустующих зданиях, они неожиданно открывали стрельбу по милиционерам и военным. Все это также накладывало отпечаток видимой реальной опасности, сеяло панические настроения среди горожан, привыкших к мирной, спокойной жизни.
Постепенно замирала жизнь городских учреждений и предприятий. Она перенеслась в областной военный комиссариат, в котором, по существу, сосредоточилась вся советская и военная власть области и города. Здесь шла непрерывная работа по эвакуации населения и предприятий Могилева, по формированию команд из отходивших на восток воинов. Создавались оперативные группы из гражданских лиц, не подлежавших первоочередному призыву в армию, сотрудников НКВД, НКГБ, милиции, красноармейцев гарнизона. Они поддерживали порядок в городе, боролись с мародерством и хищением, истребляли вражеских диверсантов.
Как вспоминал полковник И.П. Воеводин, сложность обстановки обязывала работать круглосуточно. Нужно было эвакуировать пришедших с запада людей, местные заводы, фабрики, банки, склады с продовольствием и фуражом, другим имуществом, поднять и мобилизовать всех запасников, отправить с ними автотранспорт, лошадей с повозками и упряжью [79].
Комендатурой Могилевского гарнизона (комендант гарнизона полковник Горячев), которая размещалась в доме на углу улиц Ленинской и Миронова, были введены пропуска на право хождения по городу для лиц из оперативных групп, истребительных отрядов, военнослужащих, работников организаций и других граждан. Уже на второй день войны в комендатуру начали прибывать беженцы из западных областей и военнослужащие. Они нуждались в помощи для дальнейшей эвакуации на восток или требовали указаний о направлении в воинские части. Приводили патрули и подозрительных личностей, как гражданских, так и военных. Улица у комендатуры и двор постоянно были забиты народом и автомашинами. Естественно, что в такой обстановке были случаи и трусости, и паникерства. Так, заместитель Могилевского областного прокурора Куликов при «первой тревоге 26 июня 1941 года удрал из Могилева и на дороге на глазах у беженцев отбросил имевшееся у него оружие, чем создал панику…» Позднее Куликов из органов прокуратуры был уволен [93, с. 167]…
25 июня 1941 года штаб Западного фронта, правительство Республики и ЦК КП(б)Б переехали из Минска в Могилев. Разместились они в здании средней школы на Луполово и в лесу по Гомельскому шоссе. В тот же день грозное дыхание войны впервые опалило город – вражеская авиация бомбила железнодорожный узел и мясокомбинат.
Военные корреспонденты. В центре К. Симонов. 1941 г.
Вместе со штабом Западного фронта в Могилев переехал и представитель Ставки Главного Командования Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, а 27 июня сюда же по приказу И. Сталина прибыл еще один маршал – К.Е. Ворошилов.
Штаб фронта занял командный пункт в лесу в 5 км к востоку от Могилева. Узла связи здесь не было, связь с Москвой поддерживалась через Могилевский телеграф, а с войсками – через делегатов связи. Побывавший в те дни в штабе военный корреспондент газеты Западного фронта «Красноармейская правда» батальонный комиссар К. Симонов вспоминал: «В штабе 29 июня 1941 года была еще большая сумятица, чем вчера. В лес, где он размещался, в общем, могли пройти все, кто хотел. Здесь надо было бродить часами в поисках того, что тебе нужно. Отделы штаба стояли в лесу в палатках, а некоторые размещались прямо на машинах и около машин. Все кругом было полно слухами о диверсантах, парашютистах, останавливающих машины под предлогом контроля. А контролировали на дорогах тогда все, кому не лень» [73]…
О диверсантах тема отдельная. Некоторые из ветеранов после войны утверждали, что диверсанты и парашютисты в первые дни войны – фантазия паникеров, а другие – что диверсанты все же были, и в значительном количестве.
Изучая документальные материалы, приходишь к выводу, что диверсанты в первые недели войны на Днепровском рубеже были. Разведотдел штаба 21-й армии, соединения которой занимали оборону на Днепре от Нов. Быхова и южнее, 13 июля 1941 года констатировал: «Отдельные диверсионные группы одеваются в красноармейскую форму, форму командиров Красной Армии и НКВД… проникая в район расположения наших частей. Они имеют задачу создавать панику и вести разведку».
Сегодня уже понятно, что было и то, и другое. В одних случаях действовали немецкие диверсанты, а в других – в обстановке тяжелого отступления и широко распространявшихся слухов о немецких диверсантах – свои задерживали и даже расстреливали своих.
В начале июля через город со стороны Бобруйска и Минска непрерывным потоком продолжалось движение отходящих частей и значительных групп мирного населения – пешком, с тележками, на коровах, лошадях и всеми другими средствами, – покидающего населенные пункты прифронтовой полосы.
По шоссейным дорогам двигались отдельные артиллерийские группы 10-й армии, трудно было понять планы командования, все казалось беспорядочным. Еще больший беспорядок вносили непрерывные бомбежки вражеских самолетов [10]. Отходящие части направлялись далее для переформирования или оставались в Могилеве.
Константин Симонов вспоминал: «Я никогда не забуду Минского шоссе, по которому шли, бесконечно шли беженцы. Они шли в чем были, в чем выскочили с кровати, неся на руках маленькие узелки с едой, такие маленькие, что непонятно, что же они ели эти пять, десять суток, которые шли по дорогам.
Над шоссе с визгом проносились немецкие самолеты. Они летели низко, как будто хотели раздавить тебя колесами. Они бомбили и обстреливали дорогу. Не выдержав, беженцы уходили с кровавого асфальта в глубь леса и шли вдоль дороги, по обеим ее сторонам, в ста шагах от нее. На второй же день немцы поняли это. Теперь их самолеты шли не прямо над дорогой, они шли немножко в стороне, по сторонам от дороги и ровной полосой клали бомбы там, где, по их расчетам, двигались люди, ушедшие с дорог» [71].
В городе принимались срочные меры по эвакуации в глубь страны населения, промышленного оборудования и другого имущества. В конце июня – начале июля из Могилева было вывезено 935 вагонов с материальными ценностями, угнаны тысячи голов скота. В тыл эвакуировались воспитанники детских домов, квалифицированные рабочие, десятки тысяч мирных жителей [79].
Сегодня мы можем констатировать, что никто не удосужился подсчитать, сколько продовольствия нужно было остававшимся в городе жителям и войскам, защищавшим город. Уже в последнюю неделю обороны города, с 20 июля, чувство голода ощутили все – и горожане, и красноармейцы. Продуктов не хватало катастрофически. Но на это почемуто обратили внимание уже после того, как основную их часть «эвакуировали» из города на восток.
Об этом и доложили наверх партийные руководители в письме от 14 июля 1941 года: «Эвакуацию города [Могилева] закончили успешно, более того, вывезли многое, чего не следовало вывозить, т. е. нужную часть продовольствия. Пока город не голодает, но через неделю… начнутся затруднения» [95]. В советские годы автору не раз приходилось слышать от ветеранов обороны города, что на позициях самым тяжелым для бойца было отсутствие еды. Недостаток продовольствия и снарядов для орудий был в ряду основных причин, почему наши оставили Могилев. 20 июля в городе размололи и пустили на питание бойцов и ополченцев последние 440 пудов фуражного овса. В последние дни обороны в отдельных подразделениях давали «по три сухаря и маленькую банку консервов на 4-х человек в сутки», в других – по 100 граммов хлеба, а потом не стало и этого…
Дороги в окрестностях города, по свидетельству очевидцев, покрытые воронками от взрывов снарядов и бомб, стали труднопроходимыми для транспорта. На обочинах, в кюветах валялись опрокинутые воинские повозки, разбитые автомашины, лежали вздувшиеся убитые лошади и незахороненные трупы людей. Стояла жара, повсюду витал запах зловоний. В самом городе были видны свежие следы недавней бомбардировки. В центральной части ул. Первомайской дома и магазины зияли разбитыми окнами, валялись осколки стекла, вывороченные камни мостовой, щебенка и осыпавшаяся штукатурка [79]. Особенно неуютно стало на улицах и в домах, когда в город прекратилась подача электроэнергии.
Прибытие в Могилев регулярных частей Красной Армии. Народное ополчение
В конце июня 1941 года положение войск Западного фронта продолжало осложняться. Сплошной линии фронта не существовало. Оставались отдельные очаги к западу от Минска, в которых наши части сражались самостоятельно и могли надеяться только на свои силы.
Командование фронта решило не поддерживать их, оставив в окружении. Все, кто оказался западнее Днепра, были брошены на произвол судьбы. Выбор у них был невелик: драться и умирать в окружении, либо с боями пробиваться на восток. А выдвигавшиеся из глубины страны армейские соединения на линии Орша, Шклов, Могилев, Быхов должны были создать новую сплошную линию обороны, пропустить через нее остатки отходивших частей и встретить немцев на этом новом рубеже. Пока не сложился Западный фронт, воинские части и соединения руководствовались своими соображениями исходя из обстановки.
Воины 172 дивизии в окрестностях Могилева. Июль 1941 г.
О положении частей фронта, их дислокации и состоянии хорошо видно из оперативной сводки штаба Западного фронта к 20 часам 3 июля 1941 года.
Относительно территории нынешней Могилевской области в сводке говорится, что Западный фронт в течение дня продолжал отвод войск на второй оборонительный рубеж, производил оборонительные работы по восточному берегу Березины и вел бои за переправы на реках Березина и Друть, одновременно сосредотачивая вновь прибывающие части.
В полосе действия 13-й армии упоминается о боях на двух направлениях – Борисовском и Березинском.
«В итоге боев 2 июля 1941 года на Борисовском направлении противник к исходу дня переправил на восточный берег р. Березина 50–70 танков… С утра 3 июля части Борисовского гарнизона, оказывая упорное сопротивление танкам и мотопехоте противника, отошли на рубеж Лошница, Дроздино, где и вели бои весь день.
На Березинском направлении с утра 3 июля немцы возобновили попытки форсировать р. Березина в районе пос. Березино. Атака врага была отбита, при этом уничтожено 4 танка, 6 автомашин с пехотой и одна офицерская машина.
20-я армия продолжала укреплять занимаемый оборонительный рубеж на фронте Гряда, Моньково, Орша, Шклов, Могилев, одновременно производя сосредоточение частей и доукомплектование их материальной частью.
Отдельные дивизии, не входившие в состав стрелковых корпусов, занимали следующее положение:
18-я стрелковая дивизия обороняет рубеж по восточному берегу р. Днепр на участке Харьковка, Копысь. 53-я стрелковая дивизия – на рубеже Стайки, Плещицы.
61-й стрелковый корпус в составе двух дивизий занимает рубеж и подготавливает его к обороне: 110-я стрелковая дивизия – на участке Ниж. Прудки, Макаренцы. 172-я стрелковая дивизия – на участке Полыковичи, Могилев, Буйничи. Штаб корпуса размещался в лесу 5 км северо-восточнее Могилева. В Орше находились бронепоезда № 48 и № 49. Для усиления обороны Могилева сюда перебрасывался бронепоезд № 47. Штаб 20-й армии размещался в Бельце (10 км восточнее ст. Красное Смоленской области).
21-я армия продолжала укреплять рубеж обороны по восточному берегу р. Днепр на участке (иск.) Могилев, Гомель, Лоев.
187-я стрелковая дивизия готовила рубеж обороны на участке (иск.) Буйничи, Гадиловичи (Рогачевский район).
Штабы 45-го стрелкового корпуса – д. Никоновичи, 21-й армии – г. Гомель.
Боевые действия военно-воздушных сил фронта 2 июля ввиду плохой погоды были ограничены. Авиачастями уничтожались мотомеханизированные подразделения противника в Плещеницах и Бобруйске, велась разведка противника перед фронтом, прикрывались железнодорожные узлы и аэродромы Могилев, Орша, Быхов.
По неполным данным, к 1 июля 1941 года было сбито: 1 Ю-88, 1 ДО-17 и 2 Ме-110. В районе Могилева сбито 4 Ю-88. Всего 8 самолетов… Наши потери: 5 скоростных бомбардировщиков, 1 самолет Пе-2. Всего 6 самолетов» [16].
Н.А. Захарьев.
61-й стрелковый корпус генерал-майора Ф.А. Бакунина выдвигался к Днепру из Тульской области (Московский военный округ). Штабы корпуса и 110-й стрелковой дивизии прибыли в Могилев на рассвете 27 июня 1941 года. Вместе с ними разгружались и корпусные части: батальон связи, саперный батальон, два гаубичных артиллерийских полка, два отдельных противотанковых дивизиона (110-й и 172-й стрелковых дивизий), корпусная авиаэскадрилья и армейский зенитный артиллерийский полк. На подходе были еще два легкоартиллерийских полка, два отдельных зенитных и противотанковый артиллерийские дивизионы. Усиливали оборону и отходившие с запада другие артиллерийские части, которые задерживались и ставились на позиции по восточному берегу Днепра.
Не случайно в Могилев прибывало столько артиллерийских частей. Верховное командование надеялось, что на такой серьезной водной преграде, как Днепр, последней на пути к Москве, именно артиллерия сможет задержать врага.
После прибытия штаба 61-го корпуса его командование посетило Могилевский обком партии, где совместно с секретарем обкома, председателем облисполкома и областным военным комиссаром был обсужден план обороны города [79].
Штаб 20-й армии, в состав которой входил 61-й стрелковый корпус, находился далеко, в районе ст. Красное Смоленской области, и поэтому Ф.А. Бакунину, минуя штаб армии, пришлось докладывать о плане обороны города непосредственно в штабе Западного фронта, который размещался под Могилевом.
Младшие командиры 172 стрелковой дивизии (довоенное фото).
Утром 29 июня генерал Ф.А. Бакунин с начальником штаба генерал-майором И.И. Биричевым и начальником артиллерии корпуса комбригом И.Г. Лазутиным (в 1945 году обвинен в измене Родине и арестован, в 1950 году расстрелян, в 1956 – реабилитирован) побывал в штабе Западного фронта. Здесь разработанный штабом корпуса план обороны города и Днепровского рубежа на участке Шклов, Могилев был одобрен и утвержден.
Ю.М. Осинин. Адъютант командира 172 дивизии.
Строительством всех оборонительных сооружений на Днепре с привлечением местного населения руководил начальник инженерной службы корпуса полковник Н.А. Захарьев.
До прибытия 3 июля 1941 года штаба 172-й стрелковой дивизии (генерал-майор М.Т. Романов), которой в плане обороны Могилева отводилась основная роль, боевые задачи всем прибывающим частям в период с 27 июня по 3 июля ставили штабы корпуса и 110-й стрелковой дивизии полковника В.А. Хлебцева.
172-я стрелковая дивизия была сформирована в 1939 году на базе 84-й дивизии и дислоцировалась недалеко от Тулы – в г. Сталиногорске. Здесь находились штаб дивизии, 747-й стрелковый полк, 341-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, 222-й отдельный батальон связи. В г. Плавске размещался 340-й легкий артиллерийский полк, в г. Богородицке.
493-й гаубичный артиллерийский полк, в Ефремове – 388-й, а в Белеве – 514-й стрелковые полки. После финской кампании приписной состав был распущен, дивизия стала кадровой 12-тысячного состава. В каждом полку была своя полковая школа по подготовке младшего начсостава [75].
Комплектование частей дивизии проводилось из жителей Тульской, Рязанской и частично Московской областей. Перед войной прибыла группа военнослужащих из Белоруссии и Горьковской области, но основной состав дивизии составляли туляки.
Накануне Великой Отечественной войны ее подразделения находились в Тесницких лагерях под Тулой.
В апреле 1941 года, вместо убывшего на учебу в Академию Генерального штаба полковника Я. Г. Крейзера, командиром дивизии был назначен генерал-майор М. Т. Романов.
Сообщение о начале войны дивизия получила, когда личный состав готовился провести празднование открытия лагеря. Построенные для парада части прослушали правительственное сообщение о начале войны. Возвратившись на зимние квартиры, они приступили к доукомплектованию по штатам военного времени и отправке на фронт.
26 июня 1941 года первый эшелон дивизии отбыл на фронт. В период с 27 июня по 3 июля части дивизии сосредотачивались в районе Могилева, занимали отведенные им участки обороны и обустраивали полевые укрепления. Командир дивизии со своим штабом прибыл в Могилев последним – 3 июля 1941 года [75].
В соответствии с планом обороны передний край 172-й стрелковой дивизии на западном берегу Днепра был вынесен на берега р. Лахвы, протекающей в узкой болотистой пойме.
Это делало ее хорошим естественным препятствием, особенно для танков противника.
Еще одной особенностью обороны, которую занимали полки дивизии, было то, что ее дугообразная линия и на восточном, и на западном берегах Днепра своими внешними концами упиралась в реку.
По прибытии штаб дивизии расположился в лесу восточнее Могилева, на месте убывшего штаба Западного фронта. Однако это место, по-видимому, было хорошо известно немецкой разведке, так как вражеская авиация постоянно бомбила его. В связи с этим штаб переместился в рощу у деревни Затишье под прикрытие 747-го стрелкового полка, а позднее, после форсирования немцами Днепра, перешел в город, в здание 11-й средней школы по улице Менжинского.
В организации обороны города, как уже упоминалось выше, огромная роль отводилась артиллерии. В составе дивизии находились 601-й и 493-й гаубичные, 3-й дивизион 632-го гаубичного (161-й стрелковой дивизии) артиллерийских полков, 340-й легкий артиллерийский полк, 341-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, армейский зенитный артиллерийский полк, 174, 200 (110-й стрелковой дивизии) и 209-й (121-й стрелковой дивизии) отдельные истребительно-противотанковые артиллерийские дивизионы.
Для более оперативного ее использования начальник артиллерии 172-й дивизии полковник Ф.И. Соловьев в каждой стрелковой части создал группы прикрытия (поддержки) пехоты – по одной батарее дивизионной и полковой артиллерии и по батарее противотанковых орудий. Пока снарядов было достаточно. Так, в 340-м артиллерийском полку полковника И.С. Мазалова имелось 6 боекомплектов на орудие [79] (1 боекомплект – 60 снарядов). Всего вокруг Могилева размещалось в среднем более 20 орудийно-пушечных стволов на один километр [52].
Расстановкой прибывающих артиллерийских подразделений и созданием системы артиллерийского огня руководил начальник артиллерии 61-го стрелкового корпуса комбриг Н.Г. Лазутин, а с 3 июля и начальник артиллерии 172-й дивизии полковник Ф. И. Соловьев.
Могилевский областной военный комиссар полковник И.П. Воеводин передал дивизии поступившие от командования Западного фронта 10 тысяч литров горючей жидкости «КС» для борьбы станками. Этого средства в подразделениях дивизии не было вообще. В тот же день жидкость была распределена по частям, и войска стали обучать применению в бою бутылок «КС».
В 1941 году на вооружении Красной Армии состояли два вида бутылок:
– с самовоспламеняющейся жидкостью – сплав фосфора и серы с очень низкой температурой плавления. Липкая жидкость горела 1,5–3 минуты, развивая t = 800–1000 °C;
– с горючими смесями № 1 и № 3 – автомобильный бензин, загущенный отвердителем. При разбивании зажигалась ампулой, находившейся внутри бутылки, или спичками. Бензиновая смесь горела 40–50 секунд при t = 700–800 °C.
Самовоспламеняющуюся смесь фронтовики называли «коварной смесью», «коктейлем смерти», «коктейлем Молотова», «коктейлем Сталина» [58].
План обороны города, боевые порядки полков строились на подготовке отражения танков врага на наиболее вероятных направлениях ударов. При этом предусматривалось тесное взаимодействие между пехотой и артиллерией. Бутылки с горючей жидкостью в борьбе с танками использовались как дополнительное средство. Ими вооружались как бойцы стрелковых дивизий, так и ополченцы.
По плану вся линия обороны вокруг города была поделена на три боевых участка. В связи с тем, что командир и штаб 172-й дивизии находились еще в пути, командир 110-й стрелковой дивизии полковник В.А. Хлебцев по распоряжению генерала Ф.А. Бакунина в 2.40. 3 июля 1941 года отдал приказ прибывшим частям 172-й дивизии о занятии обороны на своих боевых участках.
На основании этого приказа 388-й стрелковый полк с батареей противотанковой артиллерии (45-мм пушек) 110-й дивизии, дивизионами 493-го гаубичного и 340-го легкого артиллерийских полков составили боевой участок № 2. Им ставилась задача прикрыть направление на Бобруйск и не допустить противника к переправам через Днепр. Начальником участка назначался полковник С.Ф. Кутепов.
Справа размещался боевой участок № 1 во главе с командиром 394-го стрелкового полка полковником Я.С. Слепокуровым. Участок № 3 в Заднепровье возглавлял начальник штаба 747-го стрелкового полка майор Г.И. Златоустовский [6].
Штаб 172-й стрелковой дивизии прибыл только к вечеру 3 июля, когда большинство частей дивизии уже заняли боевые участки и оборудовали укрепления на позициях. В тот же день на дальние подступы к городу были высланы отдельный разведывательный батальон и передовые отряды стрелковых полков [79].
И.П. Воеводин.
25 июня 1941 года еще до прибытия войск Красной Армии в областном комитете партии прошло совещание, на котором при Могилевском гарнизоне (облвоенкомате) был создан штаб, куда вошли первый секретарь областного комитета партии И.Н. Макаров, заместитель председателя облисполкома И.М. Карлович, областной военный комиссар И.П. Воеводин и др. Все указания и распоряжения подразделениям милиции, НКВД, НКГБ, оперативным истребительным группам, отрядам противовоздушной обороны, военным патрулям исходили из этого штаба через полковника И. П. Воеводина.
ВОЕВОДИН Иван Петрович родился 26 октября 1895 года в с. Кашаевка Почемского района Пензенской области. Окончил 3 класса сельской школы, работал штукатуром-кирпичником (так в анкете). С 3 февраля 1918 года – на службе в Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
В 1919 году окончил 1-е Петроградские курсы, в 1921 – курсы командиров полков при «Выстреле» в Москве, в 1939–1941 гг. – курсант и преподаватель Академии им. Фрунзе.
Служил комиссаром, командиром взвода, роты, батальона, старшим помощником начальника оперативной части 21-й стрелковой дивизии в Новосибирске, окружным комиссаром окружного военкомата в г. Канске, начальником штаба 18-го стрелкового корпуса, областным комиссаром в г. Улан-Удэ, начальником мобилизационного округа в Иркутской области, преподавал в Академии им. Фрунзе. В 1939 году награжден медалью «XX лет РККА».
Перед войной прибыл в Могилев на должность областного военного комиссара Могилевской области.
В первые дни войны военкоматы области провели мобилизацию военнообязанных. Всего по первому призыву Могилевский городской военный комиссариат призвал в ряды армии 25 000 человек [79].
1 июля 1941 года в командование Западным фронтом вступил генерал-лейтенант А. И. Еременко. В тот же день в штабе фронта под Могилевом состоялось совещание представителей Ставки Главнокомандования Маршалов Советского Союза К.Е. Ворошилова и Б.М. Шапошникова с участием первого секретаря ЦК КП(б) Б, члена Военного совета Западного фронта П.К. Пономаренко, первого секретаря Могилевского обкома КП(б)Б И.И. Макарова, председателя облисполкома И.Ф. Терехова, первого секретаря обкома ЛКСМБ Ф.А. Сурганова и командования 61-го стрелкового корпуса, которому предстояло оборонять Могилев и Днепровский рубеж. На совещании были обсуждены и утверждены конкретные меры по созданию Могилевского оборонительного района, рассмотрены вопросы, связанные с руководством боевыми действиями на дальних подступах к Днепру. Войскам Западного фронта ставилась задача до 7 июля удержать рубеж на реке Березина, не допустить выхода противника к основному водному рубежу по реке Днепр и захвата им плацдармов.
В штабе фронта формировались и направлялись в тыл врага диверсионные группы. По свидетельству К.Е. Ворошилова, из-под Могилева в тыл врага было направлено несколько десятков таких групп. Задачей их было нападение на коммуникации противника, тылы танковых частей и аэродромы, срыв подвоза для них горючего и боеприпасов. На базе многих диверсионных групп предусматривалось создание партизанских отрядов для борьбы с немецкими частями, взрыва мостов, уничтожения линий связи, поджога складов и др. И пока не было стабильной линии фронта, заброска в немецкий тыл таких групп проходила успешно.
На другой день, 2 июля 1941 года, штаб фронта переместился в район Смоленска на станцию Гнездово, где еще до войны был оборудован командный пункт стратегического назначения. В тот же день в командование Западным фронтом вступил Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Генерал-лейтенант А. И. Еременко стал его заместителем.
В подготовке обороны Днепровского рубежа в районе Могилева значительная роль отводилась местному населению. На работы по сооружению и устройству оборонительных укреплений вокруг города было мобилизовано около 15 000 горожан – инженерно-технических работников, студентов, комсомольцев и пионеров старших возрастов [75]. Ежедневно на строительство оборонительных сооружений на окраины города выходило 10–15 тысяч человек. Часть из них организовывал и направлял на работы областной военный комиссариат, а часть собиралась работниками милиции непосредственно на улицах города. Бывший начальник 1-го отделения милиции г. Могилева И.И. Галковский вспоминал: «Приходилось участвовать и в мобилизации населения на строительство оборонительных укреплений, и надо сказать, что большинство людей шло добровольно.
У меня был штаб из 16 человек. Встречая людей на Первомайской улице, мы им говорили: «Товарищи, давайте, помогите на строительстве оборонительных сооружений». Собирали человек 500–700, вели их в район Пашково, кирпичного завода. Здесь копали рвы, окопы» [75].
В работе по переводу всей жизни республики на военный лад органы власти руководствовались директивой СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года, в которой требовалось превратить страну в единый военный лагерь, подчинить всю деятельность нуждам фронта, обращая главное внимание на военно-мобилизационную работу, укрепление Вооруженных Сил и тыла.
В директиве отмечалось, что при вынужденном отходе частей Красной Армии нужно угонять весь подвижной состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, а хлеб вывозить в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно, безусловно, уничтожаться [47]. Содержание этой директивы изложил в своей речи по радио 3 июля 1941 года И. В. Сталин.
После выступления председателя Государственного Комитета Обороны было получено устное указание ЦК КП(б)Б о создании в городе отрядов народного ополчения. 3 июля Центральный Комитет партии и Правительство Белоруссии из Могилева переехали в г. Лиозно Витебской области [53].
5 июля после принятия директивы об организации отрядов народного ополчения на заседании городского комитета партии был создан и утвержден штаб народного ополчения г. Могилева во главе со вторым секретарем горкома партии А.И. Морозовым. На другой день, 6 июля, руководство республики направило всем партийным и советским органам директиву об организации отрядов народного ополчения.
Штаб комплектовал группы из активистов-добровольцев горожан и направлял их в облвоенкомат, откуда начальник Могилевского гарнизона И.П.Воеводин распределял их в места, где требовалось больше людей. Из горожан, находившихся в городе и не подлежавших первоочередному призыву (1905–1918 годов рождения), на оставшихся предприятиях Могилева были созданы такие группы, роты, отряды, батальоны (назывались они по-разному) народного ополчения. Из анализа литературы и имеющихся архивных материалов по данной теме можно насчитать до 18 предприятий, учреждений, организаций города, где они создавались. В их числе – шелковая фабрика, кирпичный завод № 7, авторемонтный, костеперерабатывающий, кожевенный, овощесушильный заводы, пивзавод, хлебозавод, торфозавод «Гребенево», железнодорожный узел, пединститут и др.
Сколько всего было ополченцев в Могилеве во время обороны города, сегодня неизвестно. Во время 10-дневной борьбы войск и ополченческих отрядов в полном вражеском окружении документальные материалы (списки) не сохранились. В разных источниках называются разные цифры о количестве могилевских ополченцев – от 2-х до 14 тысяч человек. Для сравнения, в Гомеле на 12 июля 1941 года в отряды народного ополчения было зачислено 1976 человек, в Гомельском сельском районе организовано 29 групп численностью 568 человек. В Полесской области на 13 июля создан 121 отряд в количестве 4480 человек, в т. ч. в Мозыре – 7 отрядов с количеством 238 человек. В сообщении УНКВД БССР по Витебской области говорится, что на 4 июля в области организовано 26 истребительных батальонов в составе 3528 человек [93, сс. 124, 166, 180, 186].
В итоговой справке Народного комиссариата внутренних дел БССР отмечается, что на
15 июля 1941 года в Могилевской области создано 14 истребительных батальонов численностью 4169 человек. Даже если учесть незначительную разницу между истребительными батальонами и отрядами народного ополчения, с большой долей вероятности можно утверждать, что наиболее достоверное количество народных ополченцев в Могилевской области в июле 1941 года составляло около 5000 человек.
Народное ополчение – отряды состояла из граждан, не подлежавших первоочередному призыву по мобилизации. Ополченцы на добровольных началах сражались непосредственно на боевых позициях в рядах защитников Могилева и области. Позднее бойцам отрядов народного ополчения предусматривалась выплата заработной платы.
Истребительные батальоны – их бойцы добровольно несли патрульную службу по охране городов и прифронтового тыла от вражеских диверсантов. Они должны были обеспечивать спокойствие в городе и районах, охрану линий связи, железной дороги и важных промышленных объектов. При приближении врага включались в действующую армию.
Известно, что в Могилеве в начале июля из ополченцев было вооружено только 600 человек. К 14 июля им доставили еще 500 винтовок, патроны, гранаты и 5 пулеметов [92]. Кроме отрядов взрослых, из комсомольцев и пионеров старшего возраста были созданы «группы юных поджигателей танков». Предполагалось, что они должны были сжигать вражеские танки, забрасывая их бутылками с горючей жидкостью. Бывшие школьники собирали бутылки и помогали разливать в них жидкость.
Выступление М.Т.Романова (стоит) в Тесницких лагерях под Тулой перед отправкой в Могилев.
Вооружение отрядов в первые дни обороны составляла одна винтовка на несколько человек. Оружие приходилось собирать у раненых, которые доставлялись в госпиталь. Среди руководителей штаба бытовало мнение, что оружие нужно добывать у врага и им же «убивать их всюду, где застигнешь, убивать, чем попало: топором, косой, ломом, вилами, ножом» [93, с. 51].
Положение несколько улучшилось, когда по указанию начальника гарнизона ополченцам передали около 300 винтовок со склада управления НКВД-НКГБ. Кроме того, в город по просьбе первого секретаря обкома партии И.Н. Макарова прибыло несколько вагонов с винтовками, которые также были выданы бойцам сводных батальонов 172-й дивизии и отрядов народного ополчения [75].
В течение недели вокруг Могилева воинскими частями и местным населением была создана линия укреплений протяженностью до 25 км, вырыты противотанковый ров, окопы, траншеи. Оборонительные сооружения создавались и в городе – на улицах, перекрестках, площадях. Въезды в город баррикадировались, в нижних этажах домов на окраинах устраивались артиллерийские позиции, на вторых и третьих – бойницы, на крышах – пулеметные площадки.
Дороги, идущие на Могилев из Минска и Бобруйска, были прикрыты системой противотанковой обороны. На вероятных направлениях прорыва танков создавались минные поля и определялись зоны заградительного огня [17]. Всеми работами в Могилевском оборонительном районе руководили полковник Н.А. Захарьев и инженер 172-й дивизии майор И.П. Толмачев.
Областным военным комиссариатом из разбитых частей, не организованно отходивших через Могилев, было сформировано несколько сводных батальонов, которые поступили в резерв командира 172-й стрелковой дивизии [75].
В городе установили жесткий порядок, и население, оставшееся в городе, почувствовало, что здесь создана крепкая оборона. Уход горожан в сельскую местность прекратился, а некоторые из них возвратились обратно.
Сосредоточение войск на позициях и начало боевых действий
В начале войны в городе, находившемся в глубоком тылу, никаких войск, кроме нескольких вспомогательных тыловых частей 161-й стрелковой дивизии, ушедшей на запад, не оказалось. Полевые укрепления ни по берегам Днепра, ни на окраинах также не строились. В связи с отодвинувшейся на запад в 1939 году границей никто не предполагал, что укрепления на Днепре могут так быстро понадобиться.
С 27 июня по 3 июля полностью укомплектованное управление 61-го стрелкового корпуса, части 110-й и 172-й стрелковых дивизий сосредоточились в районе Могилева. Прибывшие воинские подразделения со станций Чаусы, Реста, Луполово пешим порядком направлялись в лесные массивы к Днепру, откуда в соответствии с планом обороны города уходили на боевые участки.
Н.Л. Волков.
Первыми в город в ночь с 26 на 27 июля прибыли штаб 110-й стрелковой дивизии (полковник В.А. Хлебцев) и ее 394-й полк (полковник Я.С. Слепокуров). Управление 61-го стрелкового корпуса (генерал-майор Ф.А. Бакунин) и 172-й дивизии (генерал-майор М.Т. Романов), как уже отмечалось выше, еще находились в пути к Могилеву. Вся военная власть по распределению боевых участков сосредоточилась у командира 110-й стрелковой дивизии и его штабе. Именно он «нарезал» участки обороны прибывшим и прибывающим подразделениям 172-й и 110-й дивизий.
По распоряжению Ф.А. Бакунина, впервые дислокация трех боевых участков вокруг Могилева была оформлена приказом командира 110-й дивизии 3 июля 1941 года. Фактически к тому времени позиции уже были заняты стрелковыми подразделениями и обустраивались[6].
Прибытие воинских частей под Могилев и их расположение на линии обороны – один из многих малоизвестных эпизодов в истории обороны города. Благодаря сохранившимся документам штаба 388-го стрелкового полка за эти дни (ранее они были недоступны, так как побывали у противника и находились в закрытом фонде ЦАМО РФ), эта неизвестная страничка 1941 года приоткрыта.
И то, что 394-й стрелковый полк, как утверждают некоторые писатели и ветераны в своих воспоминаниях, был «забыт», а командование не знало, что он находился на позициях впереди линии обороны по Минскому шоссе, не соответствует действительности. В оперативных сводках, боевых донесениях и распоряжениях штабов 388-го полка и 172-й дивизии этот полк, начиная с ночи 3 июля, постоянно указывается как занимающий боевой участок № 1 и прикрывающий направление Минск, Шклов [10]. К тому же, сюда его направил непосредственный начальник – командир 110-й дивизии полковник В.А. Хлебцев, который «забыть» об этом не мог.
Прибывающие на станцию Луполово эшелоны с подразделениями 394-го полка готовили позиции и заняли оборону на участке станция Луполово, аэродром Могилев.
Когда прояснилась обстановка, 3 июля полк был направлен на наиболее угрожающее в то время и не прикрытое войсками направление по Минскому шоссе (о боевых действиях полка см. в главе «110-я Тульская: дивизия пропавших без вести»).
1 июля 1941 года к 12.00. на ст. Луполово и разъезде Буйничи выгрузились все пять эшелонов 388-го стрелкового полка. Его подразделения сосредоточились в 10–15 км юго-западнее и западнее Могилева. Командир полка С.Ф. Кутепов командовал полком около трех лет. Полк был хорошо подготовлен, сам командир отлично знал свое дело, был дисциплинированным, требовательным к себе и подчиненным. Полк считался лучшим в дивизии.
Д.С. Гаврюшин.
1-й батальон майора Н.Л. Волкова с батареей 45-мм пушек занял оборону южнее д. Тишовка, его сосед слева 3-й батальон капитана Д.С. Гаврюшина со взводом противотанковой артиллерии разместился уд. Буйничи, оседлав шоссе Могилев-Бобруйск. 2-й батальон капитана Давыдова с минометной батареей полка, взводом 76-мм пушек закрепился на высотах у д. Пашково, перекрыв шоссе Могилев – Минск по берегу р. Лахва.
Для усиления обороны на танкоопасных Минском и Бобруйском направлениях Ф.А. Бакунин и В.А. Хлебцев направили сюда 157-й и 140-й отдельные разведывательные батальоны, 340-й легкий артиллерийский полк, 174-й и 200-й отдельные противотанковые дивизионы [11].
Санитарная и транспортная роты полка находились в Буйничах.
Стрелковые батальоны и артиллеристы оборудовали две линии окопов полного профиля, соединив их траншеями. На переднем крае и в глубине обороны были тщательно замаскированы огневые позиции батарей, траншеи, наблюдательные пункты. Для борьбы с танками создавались минные участки, секторы стрельбы противотанковой артиллерии. Система обороны полка была построена так, что даже сильным артиллерийским огнем нельзя было полностью нарушить управление полком, оторвать батальоны один от другого. Командные пункты батальонов и рот находились в хорошо укрепленных блиндажах. Позднее в прочности блиндажей убедились и враги, и защитники города. Во время боя немецкий танк, расстреляв по одному из таких блиндажей полсотни снарядов, не смог разбить его [73]. Вместе с тем трудно было сохранить боевой дух бойцов, не дать прийти им в уныние, когда через позиции полка со стороны Бобруйска в тыл проходили сотни окруженцев и беженцев, кто с оружием, кто без него. С 3 июля командир полка отдал распоряжение выставить контрольные посты на всех дорогах, идущих в юго-западном и северо-западном направлениях от Могилева, и «ни одного человека в гражданском обмундировании в сторону противника не пускать». Всех военнослужащих и машины, следующие со стороны фронта, приказывалось задерживать и, формируя во взводы и роты, передавать командиру сводного батальона старшему лейтенанту Пешеванову [6].
2 июля на позиции полка был совершен первый налет вражеской авиации. Появились и первые жертвы. На участке 3-го батальона один красноармеец погиб и один получил ранение. Для поднятия боевого духа бойцов командир полка подготовил приказ, в котором, в частности, говорилось: «Осколками бомб было нанесено ранение красноармейцу 7-й стрелковой роты 3-го батальона Гундареву. При отправке на пункт медпомощи, несмотря на ранение, он заявил: «Я здоров, прошу отправить меня в роту. Я готов продолжать вести бой с германскими фашистами». Всему личному составу полка ставлю в пример поведение тов. Гундарева, за самоотверженную борьбу с врагом объявляю благодарность и представляю к боевой награде» [6].
А.П. Волчек.
Как известно из многочисленных свидетельств участников войны, ожидание боя на позициях тяжелее самого боя. И многие не выдерживали. Так было и под Могилевом. Сохранились десятки приговоров Военного трибунала 61-го стрелкового корпуса о наказании бойцов соединения еще до начала боевых действий (приговор, как правило, был один – расстрел). Среди них Мустанов Ахмед из 514-го, Джумаев Навруз, Платонов Никита из 388-го стрелковых полков и другие.
В выписке из приказа по 388-му стрелковому полку за № 167 читаем: «Подсудимый Джумаев, находясь на военной службе в 223-м полку 53-й стрелковой дивизии был направлен на боевые позиции против германских фашистов. 25 июня 1941 года Джумаев с линии фронта совершил побег в г. Могилев, где был задержан и зачислен для прохождения дальнейшей службы в 388-й стрелковый полк.
3 июля 1941 года Джумаев в момент налета фашистских самолетов проявил исключительную трусость и с целью уклониться от несения обязанностей по военной службе занялся членовредительством – умышленно прострелил себе ладонь левой руки.
Руководствуясь ст. ст. 319 и 320 УПК БССР, Военный трибунал (приговорил: Джумаева Навруза подвергнуть высшей мере угодного наказания – расстрелу.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит» [5].
Непростыми были первые дни боевой жизни воинов полка, после налетов авиации противника на позиции 2 июля С.Ф. Кутепов приказал запретить стрельбу по самолетам отдельным бойцам, так как это только демаскировало расположение и не наносило врагу никакого ущерба. При появлении немецких самолетов все должны были находиться в укрытиях и маскироваться, а не собираться в группы в одном месте и наблюдать за самолетами.
Представляет интерес приказание 2 июля командира 3-го батальона капитана Д.С. Гаврюшина, опытного кадрового офицера, знающего цену дисциплине. Приведем выдержки относительно внутреннего распорядка жизни подразделения на боевых позициях и подготовки к грядущим боям (стиль, орография и дух документа сохранены):
«2. Организовать тыл таким образом, чтобы в случае сбора батальона для движения сам сбор занял не более 30–40 мин.
3. Каждому взводу в тылу иметь ровики для отправлении естественных надобностей.
4. Оружие ни на одну секунду из рук не выпускать, где боец, там и винтовка.
5. Организовать учебу во взводах и отделениях, главным образом обратить внимание на умение пользоваться винтовкой СВТ.
7. Провести беседу с бойцами о борьбе с танками, обратив особое внимание на то, что стрелки и ручные пулеметчики стреляют только по амбразурам и щелям танка. Приготовить в окопах связки гранат.
9. Обдуманно и планово организовать работу – занятия и отдых, иметь на сон 4–6 часов в сутки.
10. Категорический приказ: ни одного болтающегося в районе занимаемой обороны.
11. Без разрешения командира батальона, ни одного кусочка сухаря из выданного на руки НЗ (продуктов) никому не расходовать.
Адъютант ст. л-т Медников»Как уже отмечалось выше, 3–4 июля 1941 года на боевых участках № 1 и № 2 произошли изменения. Теперь Минское и Шкловское направления прикрывал 394-й стрелковый полк 110-й дивизии, а полк С.Ф. Кутепова сместился к юго-западу и занял болим узкий участок обороны на фронте Городщина, Затишье, Тишовка дорога на Ямницу, шоссе Могилев – Бобруйск, р. Днепр. Сводный батальон старшего лейтенанта Пешеванова был направлен к развилке шоссейных дорог в 3 км западнее Могилева. Штаб полка размещался в роще 1,5 км северо-западнее д. Буйничи [10]. С 3 июля командир полка С.Ф. Кутепов выслал по Бобруйскому, Минскому шоссе и в направлениях Ямницы и Дашковки разведывательные отряды батальонов силой от стрелкового отделения до взвода с целью ведения разведки и установления начала под хода противника к обороне полка.
А.П. Ларионов.
Тогда же под Могилев прибыл командир 172-й стрелковой дивизии со штабом. По его указанию был создан усиленный передовой отряд в составе 2-го стрелкового батальона старшего лейтенанта А.П. Волчка из 514-го полка. В ночь с 3 на 4 июля 1941 года на автомашинах отряд был выброшен по Бобруйскому шоссе и частью сил занял оборону по восточному берегу р. Друть в 2,5 км юго-западнее д. Болоновка, а частью готовил переправу через р. Греза в районе д. Болонов Селец [10].
4-я стрелковая рота младшего лейтенанта А.П. Ларионова из батальона А.П. Волчка, усиленная пулеметным взводом и 45-мм противотанковым орудием, переправилась через р. Друть и выдвинулась на 10 км от д. Чечевичи в сторону Бобруйска. Здесь передовой отряд на автомашинах и встретил разведку 10-й моторизованной дивизии противника. Появившиеся мотоциклисты были встречены прицельным пулеметным огнем, в результате которого красноармейцы уничтожили три мотоцикла. Остальные, развернувшись, рассредоточились и открыли ответный автоматный огонь.
Вскоре к месту боя на помощь противнику подошел танк. Орудийный расчет М. Зубкова с первого же выстрела подбил его. Но тут на дороге появились и другие машины. Артиллеристы, действуя слаженно и умело, смогли подбить еще один танк, но и наше орудие было разбито. В район разгоревшегося боя начала подтягиваться немецкая мотопехота и до 10 танков. Отряд, быстро свернувшись, отошел на левый берег р. Друть и присоединился к батальону. В результате получасового боя было подбито два немецких танка. С нашей стороны на поле боя было оставлено разбитым 45-мм противотанковое орудие и 6 станковых пулеметов [11].
Закрепившись на позициях по берегу р. Друть, 4-я стрелковая рота А.П. Ларионова вместе с артиллерийскими расчетами 174-го отдельного противотанкового дивизиона поджидала преследовавшего противника. Саперы подготовили к взрыву мост уд. Чечевичи.
Спустя некоторое время показались два танка. Первый с ходу влетел на мост – раздался взрыв, и он вместе с мостом рухнул в воду. (В 1996 году танк был поднят со дна реки и установлен на мемориале «Буйничское поле» под Могилевом). Второй попытался развернуться, но был подбит из орудия батареи младшего лейтенанта В.М. Прощалыкина. Шедшая следом колонна мотоциклистов, не приняв боя, через Чечевичи направилась на Быхов.
Артиллеристы 174-го оиптд 172-й стрелковой дивизии.
2 июля, подтянув к переправе артиллерию, немцы начали массированный обстрел наших позиций. Стрелковые подразделения 2-го батальона А.П. Волчка, в том числе 4-я рота и артиллерийские расчеты 174-го противотанкового артиллерийского дивизиона, отошли на рубеж Досовичи, Красница и вместе с передовыми отрядами 388-го стрелкового полка заняли оборону по р. Лахва.
Сбив с помощью артиллерии оборону на Друти, противник переправил на восточный берег реки основные бронетанковые силы и следом за отступающими частями стрелков и артиллеристов 172-й дивизии продолжил движение на Могилев. Вечером немецкая бронетехника и пехота подошли к р. Лахва и расположились на ночлег.
На рассвете 5 июля разведывательный отряд 514-го стрелкового полка во главе с В.А. Большаковым напал на немецкую механизированную колонну, находившуюся на правом берегу р. Лахва. Основу ее составляли бронемашины и танкетки с бензиновыми двигателями. Наши бойцы, скрытно подобравшись к колонне, забросали ближайшие машины бутылками с горючей жидкостью «КС». Огонь перекинулся на соседние машины, вокруг все запылало. Немцы открыли сильный автоматный и пулеметный огонь. Тяжело пришлось нашему разведотряду. Отстреливаясь из личного оружия, бойцы только обнаружили себя. Большая их часть в том бою у правого болотистого берега реки погибла, а оставшиеся на поле боя раненые были захвачены немцами в плен [36].
Перегруппировавшись, противник с помощью танков пытался захватить автодорожный мост через Лахву.
Однако выдвинутые на левый берег вместе со 2-м стрелковым батальоном 514-го полка орудийные расчеты артиллеристов из 174-го противотанкового дивизиона и 340-го артиллерийского полка подбили и подожгли до 5 вражеских танков. Прочность нашей обороны не позволила немцам форсировать Лахву в этом месте. Как и в предыдущий день на Друти, подтянув артиллерию, они начали обстрел левого берега из орудий различного калибра.
Однако на Лахве артобстрел противника не был таким эффективным, потому что берега реки в районе Бобруйского шоссе на расстоянии до 1,5 км сильно заболочены и лесисты, что затрудняло вести прицельный огонь.
Рассредоточившись по правому берегу, вражеские моторизованные разведывательные отряды в течение 6–7 июля пытались выявить места переправ, где можно было бы форсировать болотистую речку и захватить плацдарм. Их подвижные группы были замечены разведчиками в районах Пущи, Досовой Селибы, Бовшево. Один из легких танков, пытавшихся найти там брод через Лахву, увяз в болотистом берегу и до сего дня находится затопленным на дне реки у деревни Пуща [52].
Тяжелые потери на берегах Лахвы 5–6 июля понес 2-й стрелковый батальон 514-го полка, вместе с артиллеристами оборонявший этот участок. Многие бойцы и командиры, не выдержав напора бронированного кулака и артиллерийского огня немцев, просто разбежались. Как следует из оперативной сводки, за два дня боев в батальоне было убито среднего, младшего командного и рядового состава 11 человек, ранено – 18 и пропал без вести 261 человек [11]. И только благодаря тому, что немцы в районе автодорожного моста не пытались больше форсировать Лахву, а искали переправы в других местах, наши позиции на левом берегу реки в районе Бобруйского шоссе удерживались еще 7 и 8 июля.
В.И. Буянов (послевоенное фото).
К исходу 8 июля противник перебросил свои мелкие разведгруппы на восточный берег реки и с утра 9 июля повел разведку подступов к Могилеву. Остатки 2-го стрелкового батальона старшего лейтенанта А.П. Волчка и артиллеристы отошли в район Красницы-2 и безымянных высот у пересечения шоссе и железной дороги. Здесь же занимала оборону батарея 493-го гаубичного артиллерийского полка[11].
На боевом участке № 1, прикрывая дороги Минск – Могилев и Шклов – Могилев, с 3 июля занял позиции 394-й стрелковый полк полковника Я.С. Слепокурова [11]. Передовые разведывательные отряды полка были выдвинуты на Друть, а основная линия обороны проходила по р. Лахва в районе Минского шоссе и на рубеже высоту Пашково, Гаи, Полыковичи по Шкловскому шоссе [3].
1 июля, согласно приказу командира корпуса Ф.А. Бакунина, 514-й стрелковый полк полковника С.А. Бонича должен был занять оборону в тылу 394-го стрелкового полка по Минскому шоссе, однако сделать этого не успел. Разобравшись в обстановке, командир корпуса своим боевым распоряжением 8 июля 1941 года передал полк (без 2-го стрелкового батальона) в резерв командира 110-й стрелковой дивизии с сосредоточением в лесу у д. Шапчицы [21].
До 8–9 июля вместе с разведывательными группами 394-го стрелкового полка на Минском и Шкловском направлениях действовали передовые отряды 53-й стрелковой дивизии, части отходивших из-под Минска 7-й бригады 4-го воздушно-десантного корпуса, 462-го корпусного артиллерийского полка 47-го стрелкового корпуса и подразделения 20-го механизированного корпуса [22].
Одна из разведгрупп 394-го полка в составе 20 красноармейцев во главе с лейтенантом Мироновым пробралась в расположение противника. Из засады разведчики обстреляли вражеский отряд, уничтожили около двух десятков немцев, семерых захватили в плен и без потерь возвратились на свои позиции.
В одном из первых боев геройский подвиг совершил командир батареи 45-мм орудий лейтенант Киселев. На позиции стрелковой роты и артиллерийской батареи двигались шесть немецких танков, за которыми шла пехота. Артиллеристы прямым попаданием снарядов вывели из строя пять вражеских машин. Но шестой танк сумел прорваться к нашим окопам. Лейтенант Киселев со связкой гранат бросился под танк и подорвал его. Подвиг командира, его гибель на виду у всех вдохновили бойцов, и вражеская атака была отбита.
2 июля передовой разведывательный отряд под командой младшего лейтенанта В.В. Сухорукова из 2-го батальона старшего лейтенанта А.П. Волчка на автомашинах был выброшен в район поселка Березино по Минскому шоссе. Перекрыв шоссе и притаившись в засаде, бойцы дождались немецкой моторизованной колонны, которая двигалась к Березине. Первыми шли танки, за ними, охраняемые мотоциклистами, двигались бензозаправщики и крытые брезентом грузовые автомашины с пехотой. Пропустив танки, пулеметчики с высот у шоссе открыли огонь по мотоциклистам и автомашинам. Несколько машин загорелось. Немецкая колонна, не ожидавшая нападения, остановилась. Мотоциклисты вслепую открыли огонь по обочинам, но их очереди не могли достать наши пулеметные расчеты на высотах. Используя суматоху, бойцы отряда забросали автомашины бутылками с горючей жидкостью. Загорелось несколько машин и бензозаправщик. Бушующее пламя перекинулось еще на две машины.
В разгар боя один из бойцов занес бутылку с «КС» над собой, чтобы бросить ее во врага, но случайная пуля разбила ее и она мгновенно воспламенилась. Боец, охваченный пламенем, заживо сгорел в огне.
Разведотряд, быстро выйдя из боя, проселочными дорогами возвратился в Березино [36].
3 июля 1941 года в батальоне старшего лейтенанта Окромелидзе 514-го стрелкового полка создали отряд истребителей танков. Через несколько дней группа в составе 5 человек в районе Шклова вышла на уничтожение вражеской бронетехники. Вооружение истребителей составляло личное стрелковое оружие и бутылки с жидкостью «КС». Проводник привел группу к удобному для засады месту. Участник этого боя бывший красноармеец В.И. Буянов вспоминал: «Вскоре на проселочной дороге появились мотоциклы с колясками и пулеметами на них. Следом за ними, переваливаясь с боку на бок, шли три бронетранспортера и танкетка. Мы вытащили из корзины (бутылки переносились в корзинах с соломой) две бутылки с жидкостью «КС» и по краю оврага пошли навстречу немцам. Внизу пролегала дорога, по которой на малой скорости двигались мотоциклисты, изредка стреляя из пулеметов по краям оврага. Немцы ехали, не ожидая опасности, переговаривались и смеялись. В это время первая наша группа из двух человек из винтовок сняла мотоциклистов, а вторая бросила в кузов бронетранспортера бутылки. Он тут же загорелся. Следом запылала и вторая бронемашина. В панике горящие машины полезли на откос и опрокинулись набок. Овраг наполнился клубами черного дыма.
Подошедшие на помощь танкетка и грузовая крытая машина также были забросаны бутылками. Все вокруг горело. На дне оврага метались охваченные огнем немецкие солдаты, воздух сотрясался от взрывов…» [36]. Так была уничтожена одна из передовых разведгрупп противника на Шкловском шоссе.
В оружейной мастерской 172 стрелковой дивизии.
Обобщив опыт борьбы с вражескими танками в 514-м стрелковом полку, политотдел дивизии выпустил специальную листовку «Жги немецкие танки», в которой рассказывалось о героических действиях воинов передовых разведывательных отрядов и истребительных групп по уничтожению вражеских танков. Особенно отмечался 2-й батальон старшего лейтенанта А.П. Волчка, опыт которого широко изучался во всех подразделениях. Командир дивизии М.Т. Романов, анализируя действия разведотрядов, в беседе с полковником С.Ф. Кутеповым говорил: «Я думаю направить к вам в полк несколько бойцов из батальона Волчка, проявивших себя в боях на переправе через р. Лахву по Бобруйскому шоссе, где они уничтожили 4 танка и расстреляли роту немецких автоматчиков. Пусть они расскажут, как надо бороться с танками» [79].
8 июля руководителей истребительных групп вызвали в штаб 514-го стрелкового полка и в присутствии командования дивизии и командиров полков заслушали каждого о боевых действиях групп и ознакомились с первым опытом по уничтожению немецкой бронетехники. Здесь же зачитали приказ по полку и ознакомили с директивой Генерального штаба Красной Армии № 361-ш от 8 июля 1941 года, согласно которой Ставка Главного Командования приказывала: «… В целях активной борьбы с танками противника немедленно создать в батальонах истребительные роты по истреблению танков. В эти команды выделить наиболее смелых, храбрых и инициативных людей. Команды вооружить противотанковыми гранатами, связками гранат, бутылками с горючей жидкостью, пакетами со взрывчатыми веществами и при наличии огнеметов – огнестойками».
Истребительные команды и отдельные бойцы за каждый уничтоженный или окончательно выведенный из строя танк должны были отмечаться в приказе по части и представляться к награде (7)
На совещании было принято решение о подчиненности истребительных групп и отрядов. Поскольку каждая батарея 45-мм пушек противотанкового дивизиона поддерживала пехоту, то и истребительные группы решили подчинить 174-му отдельному дивизиону противотанковой обороны капитана И. Власова.
Большую роль в обороне Могилева на Шкловском направлении сыграл 209-й отдельный истребительный противотанковый дивизион 121-й стрелковой дивизии, базировавшийся перед войной в г. Бобруйске. Полностью отмобилизовавшись и вооружившись по штатам военного времени, дивизион, имевший хорошую боевую подготовку личного состава, прибыл под Могилев. Учитывая, что дивизионные склады находились по месту дислокации дивизиона в г. Бобруйске, а 121-я стрелковая дивизия накануне войны убыла в район Баранович, артиллеристы смогли вооружиться сверх штата. В итоге, материальная часть дивизиона состояла не из 18, а из 29 орудий, 21 тягач был заменен 33 танкетками с пулеметами, вместо 25 автомашин имелось 70 [79].
209-й противотанковый дивизион вместе со стрелковым батальоном хорошо вооруженных ополченцев, прибывших накануне из Тулы, в начале июля занял позиции на рубеже д. Полыковичи, Шкловское шоссе. Примерно в 15 км от Могилева они оседлали дорогу на Шклов, взяв под контроль и проходившую рядом железную дорогу. Подготовку оборонительных позиций значительно облегчило то, что жителями города здесь уже был вырыт противотанковый ров. Окопы и траншеи оборудовали с помощью обнаруженных недалеко шпал. Каждое орудие усилили танкеткой с пулеметами. Батальон пехоты, состоявший из мобилизованных тульских коммунистов, имел десятки пулеметов, винтовки, и у каждого бойца было по несколько бутылок с горючей смесью.
С утра 8 июля перед нашей обороной появились передовые части противника на бронетранспортерах и автомашинах с артиллерией и минометами. Это был первый бой на Шкловском направлении. Подпустив немцев на 600–800 м к нашим позициям, артиллеристы открыли ураганный огонь. Впереди поднялась огромная туча черной пыли и дыма. Загорелось около десятка автомашин и тягачей. Немцы были вынуждены повернуть назад. Недалеко от леса растерянные и испуганные немецкие водители бросили 13 крытых, совершенно исправных автомашин. Все они в виде трофеев были отправлены в Могилев.
9 июля противник повторил атаку, проведя перед ней 4-часовую артиллерийскую и минометную подготовку. В результате ее наши артиллеристы и пехота понесли большие потери. Загорелось несколько десятков автомашин, появились убитые и раненые красноармейцы. Противотанковый дивизион и батальон тульских ополченцев потеряли в бою больше половины личного состава, но позиции удержали [79].
Социалистическое соревнование на войне, может ли быть такое? И тем не менее в газете «Известия» за 25 июля 1941 года в статье П. Белявского «Проверка боем» о событиях под Могилевом читаем: «9 июля младшие командиры дивизиона противотанковой обороны Лесков и Радикарцев заключили договор социалистического соревнования, по которому обязались не пропустить ни одного фашистского танка на участке обороны…» [35].
Эта безумная идея – социалистическое соревнование на войне – ведет свое начало с советско-финской войны. Будущий начальник Генерального штаба Красной Армии К.А. Мерецков на совещании у И.В. Сталина по итогам финской кампании отмечал: «… Мы все-таки просмотрели один вопрос-это социалистическое соревнование на лучшее выполнение приказа. Вот, скажем, два бойца заключили соревнование на взятие огневой точки. А потом начался бой, сильный огонь, один из них человек храбрый и лезет в бой, а другой думает – на этот раз пусть я соревнование проиграю, а он пусть наступает. Следующий раз, может, огонь противника будет слабее, тогда я пойду вперед и тоже выиграю соревнование, но с меньшим риском… Когда соревнуются на лучшее выполнение приказа – то это неправильно. Приказ подлежит обязательному выполнению всеми» [56].
Сегодня это выглядит также абсурдно, как и тогда. Какое соцсоревнование может быть на фронте, на передовых позициях, где каждую минуту бойца подстерегает смерть? Но и таким образом уже в самом начале боев под Могилевом комиссары пытались поднять боевой дух воинов и стимулировать их на активные боевые действия.
Н.И. Леской, В.И. Куртуков.
Вместе с тем оба ефрейтора – Тимофей Сидорович Радикарцев и Николай Иванович Лесков – за героическую оборону Могилева Указом ПВС СССР от 9 августа 1941 года были награждены орденом Красного Знамени [78].
9 июля командир дивизии М.Т. Романов и комиссар Л.К. Черниченко направили в штаб 61-го стрелкового корпуса списки для награждения правительственными наградами 44-х бойцов и командиров подразделений дивизии, отличившихся в первых боях на дальних и ближних подступах к Могилеву. 9 августа 1941 года Указом ПВС СССР все они были награждены орденами и медалями. Указ опубликовали в газетах «Известия» и «Комсомольская правда» 10 августа 1941 года [75].
Так сложилось, что это награждение стало первым и последним для участников Могилевской обороны. В списки не попали воины 747-го стрелкового и 601-го гаубичного артиллерийского полков, многих других подразделений, позднее участвовавших в героической обороне города. 9 июля 1941 года очередь до них еще не дошла. 15 июля, когда кольцо окружения вражеских войск вокруг города замкнулось в Чаусах, было уже не до награждений.
…7 июля со стороны Головчина и Княжиц на Минском направлении передовые части 10-й танковой дивизии противника предприняли попытки прорваться в Могилев. Однако все они успешно были отражены подразделениями 394-го стрелкового полка [21] и 7-й бригадой 4-го воздушно-десантного корпуса.
Вечером 8 июля на Минском и Шкловском направлениях батальоны 394-го стрелкового полка сменили части 4-го воздушно-десантного корпуса, который убыл в район Кричева, Климович на доукомплектование и довооружение [21]. Вся артиллерия авиадесантного корпуса распоряжением командующего фронтом оставалась в подчинении командира 110-й стрелковой дивизии на Днепре.
До 10 июля немецкие войска, ведя бои на подступах к Могилеву, сосредотачивались на широком участке фронта от Орши до Быхова и вели усиленную разведку как с воздуха, так и наземными моторизованными группами в поисках переправ через Днепр.
Разведывательные отряды Метельского, Филимонова, Волчка, Белавина и другие обнаруживали немецкие танковые и моторизованные части почти во всех населенных пунктах, прилегающих к Шклову, Могилеву и Быхову.
С 10 июля начальник оперативного отделения штаба 172-й дивизии майор В.А. Катюшин обязал командиров частей Могилевского предмостного укрепления принять строжайшие меры к тому, чтобы прекратить движение местного населения через фронт как в сторону противника, так и в нашу сторону. Всех подозрительных лиц приказывалось задерживать и направлять на командный пункт дивизии у д. Затишье на восточном берегу Днепра [2]. Город приготовился к боям с подходившими с запада бронетанковыми частями противника.
747-й стрелковый и 601-й гаубичный артиллерийский полки в Заднепровье
С началом войны 747-й стрелковый полк, как и другие подразделения дивизии, начал пополняться по штатам военного времени. Приписной состав прибыл в части, уже имея хорошую школу боевой выучки. Большинство из мобилизованных участвовало в финской кампании в районе Кандалакши. Полк был кадровым и числился на хорошем счету в дивизии и корпусе.
1 июля эшелон с полностью укомплектованными подразделениями в составе более 5000 человек прибыл в Могилев [75]. Командовал полком кадровый военный подполковник А.В. Щеглов. Хорошим помощником у него был комиссар полка батальонный комиссар В.Ф. Кузнецов. Вместе с ними прибыл и штаб во главе с майором Г.И. Златоустовским. Подразделения полка занимали участок по восточному берегу Днепра и готовили оборонительные сооружения на окраинах близлежащих населенных пунктов (р. Днепр, торфоразработки «Гребенево», Луполово, железнодорожная станция Луполово, р. Днепр). В соответствии с приказом командира 110-й стрелковой дивизии от 3 июля 1941 года полку отводился боевой участок № 3, по которому необходимо было значительно увеличить фронт обороны и вынести его на линию р. Вильчанка, совхоз «Вейно», Дары, Любуж. Северным и южным концами 20-километровый участок обороны упирался в восточный берег Днепра. Начальником боевого участка № 3 назначался начальник штаба 747-го полка майор Г.И. Златоустовский [6].
Для усиления стрелковым батальонам придавались 601-й гаубичный артиллерийский полк полковника Якушева 110-й стрелковой дивизии и 2-й дивизион 632-го гаубичного полка 161-й стрелковой дивизии, прибывший из Могилева. На Луполово размещался армейский зенитный артиллерийский полк, который также усиливал оборону.
В начале июля в полосе 747-го полка располагались штабы 13-й армии, 61-го стрелкового корпуса и 172-й стрелковой дивизии, что в свою очередь повышало ответственность штаба полка за создание прочной обороны.
По густо заросшим лесом господствующим высотам личный состав полка с помощью местного населения отрыл траншеи, окопы, построил несколько дзотов, устроил танковые ловушки и минные поля.
Создавались узлы сопротивления, укреплялась полоса предполья. Были устроены лесные завалы, на высоких деревьях оборудованы наблюдательные пункты. На наиболее угрожаемых участках установили проволочные заграждения. В самом Луполово возводились баррикады, укреплялись каменные дома. В глубине обороны готовились огневые позиции тяжелой артиллерии.
В.Ф. Кузнецов комиссар 747-го стрелкового полка.
Для управления боем устраивались и оборудовались блиндажи и командные пункты. С ротами и батальонами поддерживалась телефонная и живая связь. Перед фронтом обороны полка было выдвинуто усиленное боевое охранение.
Круглые сутки велась разведка. За первые десять дней июля участок обороны превратился в сильный опорный пункт с круговой глубокоэшелонированной и противотанковой обороной. Подступы к переднему краю были пристреляны, до ориентиров точно измерено расстояние.
Основным средством борьбы с танками, наряду с артиллерией, были бутылки с горючей жидкостью. Бойцы ежедневно тренировались в применении этого эффективного средства. Бутылки с жидкостью «КС» наиболее удобно было применять как раз в такой пересеченной лесисто-болотистой местности, которая обеспечивала максимальную скрытность при подходе к танку на расстояние броска. Генерал М.Т. Романов, проверявший полк перед боями, похвалил его командование за проведенную работу по подготовке истребителей танков.
Вместе с тем в полку был большой некомплект ручного оружия (винтовок, пулеметов, пистолетов) и средств связи. Почти не было автоматического стрелкового оружия, за исключением винтовок СВТ (самозарядная винтовка Токарева) и нескольких десятков трофейных автоматов. Недоставало винтовочных патронов и совершенно отсутствовали ручные гранаты [17]. С техникой дело обстояло еще хуже. На всем боевом участке, как и в других полках дивизии, не было ни одного танка, а из бронетехники имелось только 5 бронемашин [75].
В общей системе обороны г. Могилева 747-й стрелковый полк по отношению к другим полкам 172-й дивизии и 61-го корпуса был в лучшем положении. Находясь на восточном берегу, он имел значительно больше времени для создания оборонительных сооружений и обустройства боевых позиций. По мере поступления разведывательных данных из штаба дивизии, становилось ясно, что основным направлением, откуда могли появиться немецкие танки, было Гомельское шоссе. Прикрывая его, здесь 3 июля занял оборону наиболее подготовленный 1-й стрелковый батальон майора Денисова. Его поддерживали 2-й дивизион 601-го и 3-й дивизион 632-го гаубичных артиллерийских полков. Вся противотанковая артиллерия (за исключением 4-х орудий) – 174, 200 и 209-й отдельные артиллерийские дивизионы 45-мм орудий – находилась на наиболее танкоопасных направлениях в районах Бобруйского, Минского и Шкловского шоссе.
В связи с этим тяжелым 122-мм и 152-мм гаубицам пришлось включаться в систему противотанковой обороны и занимать огневые позиции непосредственно среди боевых порядков пехоты. Задачи гаубичной артиллерии были те же, что и обычной – уничтожение пехоты и танков противника на подступах к переднему краю практически прямой наводкой [17]. Артиллеристы создавали запасы снарядов, подвозя их со ст. Дары на гужевых повозках, и к 5 июля на позициях уже имелось до 2,5 боекомплекта на орудие.
Соседом слева у полка в районе Любужа была 110-я стрелковая дивизия, соседом справа – 187-я дивизия 45-го стрелкового корпуса.
В первых числах июля в полку были созданы два хорошо вооруженных разведывательных отряда для боевых действий на западном берегу Днепра. Возглавили их младший лейтенант Д.М. Фуфаев и лейтенант И.М. Пугачев. Действия их проходили удачно, и разведчики всегда возвращались с трофеями.
В первый свой поход за Днепр отряд Д.М. Фуфаева глухими тропами пробрался в расположение противника. В деревне, где находился враг, разведчики захватили в плен 5 немцев и лесными дорогами доставили их в полк. От пленных были получены сведения о силах и намерениях подходившего к Днепру противника.
В дальнейшем эта группа не менее геройски продолжала действовать в тылу врага. Узнав, что в лесу в ожидании ремонта стоят 9 немецких танков, группа Фуфаева пробралась туда, расстреляла охрану из 12 человек и сожгла танки. В другой раз, возвращаясь с задания из-за Днепра в районе Быхова, они подожгли три немецких танка уже у нашего переднего края.
В первой половине июля на счету групп числился взорванный склад боеприпасов, десятки выведенных из строя танков и автомашин, добытые ценные сведения о расположении войск противника, пленные солдаты и офицеры врага [40].
Боевой опыт разведывательных групп и отрядов командование полка широко использовало для подготовки к предстоящим боям всего личного состава. Это было особенно важно для бойцов, так как в то время через позиции полка проходило много беженцев, отступающих частей и одиночных групп воинов, что деморализовало нашу оборону. За геройские подвиги в начале июля 1941 года Указом ПВС СССР от 9 августа 1941 года младший лейтенант Д.М. Фуфаев и лейтенант И.М. Пугачев были награждены орденом Красного Знамени.
Тяжелые бои для подразделений полка начались, когда враг форсировал Днепр у Быхова и Шклова.
Буйничское поле: «Полковник Кутепов против генерала Моделя»
9 июля немцы, перебросив на восточный берег Лахвы свои мелкие разведгруппы и отряды, вплотную приблизились к основной линии обороны и вели разведку подступов к городу со стороны Бобруйска.
2-й батальон капитана Давыдова на участке Затишье, Бутримовка;
1-й батальон майора Н.Л. Волкова на участке Бутримовка (иск.), Титовка;
3-й батальон капитана Д.С. Гаврюшина прикрывал основное направление по Бобруйскому шоссе на участке Тишовка, Буйничи, Бураковщина. В тылу у него за оврагами у Днепра и противотанковым рвом заняли оборону ополченцы шелковой фабрики, вооруженные винтовками и бутылками с зажигательной смесью.
Группа бойцов 172-й стрелковой дивизии на рекогносцировке под Могилевым. 1941 г.
Сводный батальон старшего лейтенанта Пешеванова при 388-м полку занял позиции в глубине обороны полка в районе д. Тишовка и кирпичного завода № 7.
Все стрелковые батальоны поддерживались артиллеристами из батарей и дивизионов 493-го, 632-го (161-й стрелковой дивизии) гаубичных и 340-го легкоартиллерийского полков, 200-го (110-й стрелковой дивизии), 174-го (до 10 июля) отдельных противотанковых и 341-го отдельного зенитного артиллерийских дивизионов [3]. Известно, что 10 июля 174-й отдельный противотанковый дивизион из боевого участка № 2 убыл.
Особенностью обороны города на всех боевых участках было то, что начальник артиллерии 172-й стрелковой дивизии полковник Ф.И. Соловьев для более эффективного усиления стрелковых подразделений создал группы поддержки пехоты. Они состояли из батарей тяжелой (орудия калибра 152-мм, 122-мм), средней (76-мм) и противотанковой (45-мм) артиллерии. Это позволяло вести огонь, поражая бронетехнику и живую силу на всю глубину наступления противника.
388-й полк полковника С.Ф. Кутепова к 10 июля занимал позиции на участке Затишье, Тишовка, Буйничи следующими силами:
11 июля 2-й дивизион 340-го легкоартиллерийского полка полковника И.С. Мазалова занял оборону на северо-восточной окраине города на участке р. Днепр, д. Николаевка, а 3-й дивизион 493-го гаубичного артиллерийского полка полковника И.Ф. Живолупа был передан в 747-й стрелковый полк для усиления обороны на восточном берегу Днепра [9]. Туда же вскоре был передан и 3-й дивизион 632-го гаубичного полка 161-й дивизии.
Обустройство обороны полка С.Ф. Кутепова к тому времени было в основном закончено. Саперная рота сдала под охрану стрелковым подразделениям заминированные перед позициями участки. Противотанковые минные заграждения саперы установили на полях между Бобруйским шоссе и железной дорогой, в районе деревень Бутримовка, Тишовка и на всех проселочных дорогах. Был установлен строгий контроль в отношении хождения и езды по запретным участкам. Оборону усиливали противопехотные заграждения из колючей проволоки, установленные к 4.00. утра 10 июля, и противотанковый ров [8, 13].
Полк и артиллерия зарылись в землю и приготовились к обороне. Командир полка говорил приехавшим к нему в полк фронтовым корреспондентам К. Симонову и П. Трошкину: «… У меня здесь двадцать километров окопов и ходов сообщений вырыто. Это точно. Если пехота решила не отходить и зарылась, то никакие танки ничего с ней сделать не смогут, можете мне поверить» [72].
Вместе с тем, каким бы строгим ни был порядок и боевая дисциплина в воинском подразделении (а 388-й стрелковый полк, лучший в дивизии, был именно такой частью), жизнь и рядового красноармейца, и командира на переднем крае шла своим чередом. Ко мандир полка в своем приказе от 9 июля 1941 года отмечал, что «во многих подразделениях командиры и бойцы халатно обращаются с оружием, в результате чего в 8-й роте 3-го батальона разорвавшейся гранатой ранено 3 человека. В 3-й пулеметной роте один красноармеец ранил другого из револьвера. В этом же батальоне разбили бутылку с жидкостью «КС» и сожгли красноармейца. Во 2-м стрелковом батальоне разрывом гранаты ранен 1 человек, в 1-м батальоне нанесли сильный ожог жидкостью «КС» красноармейцу».
Далее в приказе отмечается, что командиры потеряли чувство ответственности за своих подчиненных. Не требуют внимательного и осторожного отношения к оружию, а подчас и сами нарушают дисциплину.
Так, командир 3-й пулеметной роты лейтенант Н.М. Айвазян устроил стрельбу из нагана по каске. По всем случаям приказывалось произвести расследование и виновных привлечь к судебной ответственности.
В том же приказе обращается внимание на маскировку частей в районе обороны полка. В частности, начальник боевого участка № 2 С.Ф. Кутепов указывал: «Несмотря на то, что отдельные танки противника подходят к переднему краю и разведывают систему нашей обороны, в подразделениях не соблюдается маскировка: люди днем выходят из блиндажей, ходят по полю, выезжают на лошадях к переднему краю, кухни ездят вдоль фронта и т. д.
Схема обороны 388 сп на Боевом участке № 3
Это преступление, это выдает противнику всю нашу оборону. В особенности плохо налажен этот вопрос в районе КП, в тылах, в районе передков и зарядных ящиков (у артиллеристов)». Далее командир полка приказывает «соблюдать жесткую маскировку как от воздушного, так и от наземного наблюдения противника. Днем ходить только по ходам сообщения. Подвоз огнеприпасов производить ночью и носить по ходам сообщения. Кухни устанавливать в укрытии и пищу подносить укрыто по ходам сообщения» [4].
В ночь на 10 июля в районе Барколабово, Следюки противник переправил на восточный берег Днепра до 100 танков. 388-й стрелковый полк получил приказание отрезать тылы переправившейся немецкой группировки и содействовать ее уничтожению с западного берега. Полковник С.Ф. Кутепов для выполнения этой боевой задачи решил использовать 1-й батальон капитана Давыдова, а его участок обороны в районе д. Тишовка-2 передать сводному батальону старшего лейтенанта Пешеванова.
В 14.30. 10 июля 2-й батальон (без 6-й стрелковой роты) с ротой сводного батальона был направлен по Старо-Быховской дороге вдоль западного берега реки, через Салтановку, Дашковку к ст. Барсуки с задачей отрезать пути отхода прорвавшейся за Днепр танковой группе противника. Батальону, вооруженному только стрелковым оружием, без артиллерии и какого-либо другого усиления одновременно ставилась задача уничтожить немецкие танки.
Выдвинувшись из Буйнич, стрелковые роты батальона смогли дойти только до Салтановки. Немецкая разведка не упустила того, что одна из частей Могилевского гарнизона вышла из города и движется в южном направлении на Быхов. Враг разгадал цель этого перемещения – ударить по скоплению бронетехники на Старо-Быховской дороге, у переправ и отрезать тылы немецкой группировки за Днепром. По батальону был нанесен сильнейший удар немецкой авиации с воздуха и не менее организованный и мощный артиллерийский налет противника из д. Межисетки. В дополнение к этому стрелковые роты батальона попали под огонь тяжелых гаубиц нашего 601-го артиллерийского полка, который вел огонь с закрытых позиций на восточном берегу по предполагаемым скоплениям немецкой артиллерии и бронетехники на западном.
В результате стрелковый батальон Давыдова от такого авиационного и артиллерийского огня понес серьезные потери. Его подразделения укрылись в лесу на северной окраине Салтановки в ожидании дальнейшего приказания [9].
В ночь с 10 на 11 июля в лесах у деревень Дашковка и Салтановка, по данным нашей разведки, немцы сконцентрировали большое количество танков (части 3-й танковой дивизии) и готовились к наступлению на Буйничи.
11 июля началось наступление передового разведывательного отряда противника по Старо-Быховской дороге. Земля содрогнулась от грохота артиллерийских взрывов на позициях 2-го батальона капитана Давыдова. Его стрелковые роты находились южнее Буйнич и удерживали танкоопасную дорогу на Салтановку, Дашковку, Быхов [52]. Дым и пыль стояли сплошной стеной над нашей обороной. Батальон, оказавшийся на пути 7-й танковой роты 6-го полка 3-й танковой дивизии противника, был рассеян, и немцы вышли непосредственно к Буйничам. Погибли командир 2-го батальона, его начальник штаба, большинство офицеров, младших командиров и красноармейцев. Оставшиеся в живых либо попали в плен, либо небольшими группами пытались организовать оборону, отходя на основные позиции полка.
На следующий день наступление на Буйничи по Старо-Быховской дороге начали танковые взводы 7-й роты противника. С наблюдательных пунктов докладывали, что, развернувшись в боевой порядок, к позициям приближаются вражеские танки. За ними двигалась пехота. По воспоминаниям участников боя, «танки двигались с открытыми люками, в которых были видны головы командиров машин».
1-й дивизион 340-го артиллерийского полка открыл заградительный огонь. Несколько танков загорелось, но остальные безудержно продолжали катиться вперед [3]. 3-я батарея лейтенанта Патлаха из 122-мм гаубиц с закрытых позиций открыла огонь, подбив 3 танка и несколько бронетранспортеров. Как только появлялись цели, артиллеристы тут же накрывали их серией разрывов. Четыре гаубицы батареи давали 32 разрыва снарядов в минуту и успешно поражали цели [50]. В первых боях снарядов не жалели и расходовали значительно больше положенного. Появились потери и у наших артиллеристов. В первый день боя прямым попаданием снаряда в своем блиндаже был убит командир батареи лейтенант Патлах.
…Когда до основных позиций батальона капитана Гаврюшина оставалось примерно полкилометра, вверх взлетела красная ракета. Тут же в бой вступила система огня противотанкового и стрелкового оружия. Застывали на поле боя вражеские танки. Пехота, также понеся значительные потери, залегла. Но уцелевшие машины уже подходили к переднему краю, подминая проволочные заграждения, за которыми находились минные поля. Еще несколько танков подорвалось на минах и попало в сектор огня 1-й батареи 200-го отдельного противотанкового дивизиона. Вражеская пехота опять поднялась в атаку, но огонь наших пулеметов и минометов вынудил ее в беспорядке отойти. Возвратились на исходные позиции и уцелевшие танки.
Перед обороной батальона остались лежать убитые немцы, замерло несколько танков и бронемашин. Часть из них, потеряв ход, превратилась в огневые точки. Подбитые машины с легкими повреждениями противник смог вытащить и отправить в тыл.
Вечером бой затих. Бойцы восстанавливали нарушенную систему обороны, пополняли боеприпасы. Здесь же на позициях хоронили убитых, раненые были отправлены в госпиталь. Все понимали, что немцы, расстроенные неудачным наступлением, продолжат штурм, чтобы сломить нашу оборону. Но на другой день случилось непредвиденное. 6-й танковый полк и вся 3-я танковая дивизия генерала Моделя ушли из-под Буйнич…
В последние годы, работая в Федеральном военном архиве Германии в г. Фрайбурге, минский историк С.Е. Новиков обнаружил документы (сводный отчет 6-го танкового полка), из которых стало известно, что наступление 12 июля под Буйничами вели три танковые роты 2-го батальона 6-го полка 3-й танковой дивизии В. Моделя [105].
Вот как выглядит этот бой на Старо-Быховской дороге в рапорте командира 7-й танковой роты противника: «Приближаясь к Буйничам, мы увидели отходившую пехоту русских. На занятых позициях остались разрушенные окопы и ходы сообщений. Во время боя, который начался при взаимодействии со 2-м взводом 3-го пехотного полка, на правом фланге появилось противотанковое орудие, сразу же ликвидированное 1-м взводом.
С началом сильного обстрела противотанковыми орудиями… для усиления обороны левого фланга рядом с 3-м взводом вводится 4-й взвод. Это подразделение сумело уничтожить слева от дороги два противотанковых орудия и танк Т-26. В то же время на правом фланге один за другим появились четыре танка Т-26 и Т-37, которые уничтожил 1-й взвод. На протяжении всего боя рота была под огнем не только противотанковых орудий, но и прицельного огня другой артиллерии…
Рота технического обеспечения, действовавшая слева… из укрепленных позиций и блиндажей с помощью ручных гранат захватила около сотни пленных.
…Рота атакует в направлении железной дороги с расстояния 1200 м. Здесь, северо-западнее Буйнич, появилась пехота, которая с тягачами, артиллерией и танками занимала подготовленные позиции в районе противотанковых рвов. Во время наступления танк Т-Ш попадает на мину, от взрыва которой ранены водитель и радист. Серьезные повреждения получили корпус, коробка передач и ходовая часть, танк можно считать полностью потерянным.
Второй танк Т-III еще до этого был выведен из строя в результате попадания [снаряда] и сполз в траншею. Оба командира пробовали эвакуировать свои машины, но были ранены снайперскими выстрелами…»
А на Бобруйском шоссе 11 июля в 10 км к югу от Буйнич 2-й батальон старшего лейтенанта А.П. Волчка с приданными артбатареями сдерживал около 20 танков и мотопехоту противника в районе Красница-2 – вилка железной и шоссейной дорог [9]. К ночи батальон А.П. Волчка с боем отошел на второй рубеж обороны 388-го стрелкового полка.
После обеда 11 июля усиленный взвод полка, находившийся в боевом охранении на шоссе Могилев-Бобруйск, встретил просочившийся по полевым дорогам немецкий дозор. Мотоциклисты без касок, с закатанными рукавами беззаботно, словно на прогулку, ехали по дороге. Подпустив их поближе, наши бойцы в упор расстреляли немцев из пулеметов. Убрав с дороги мотоциклы и убитых, красноармейцы подготовились к встрече основных сил врага. С немцев поснимали автоматы, с мотоциклов – пулеметы, запаслись трофейными боеприпасами, а в штаб полка послали нарочного с донесением.
С.Ф. Кутепов приказал передовым частям отойти ближе к основному району обороны полка, с тем чтобы их можно было прикрыть огнем артиллерии. Вечером 11 июля на шоссе со стороны Бобруйска появилась колонна танков. В наступающих сумерках немцы не рискнули атаковать наши позиции [57]. Передовые танковые части 2-го батальона дивизии генерал-лейтенанта В. Моделя вплотную подошли к нашей обороне.
Из разведывательной сводки штаба 172-й дивизии видно, что в ночь на 12 июля в район Могилева с западных направлений подошли «крупные мотомеханизированные части противника», которые сосредотачивались в районах Межисетки, Севостьяновичи, Княжицы, Сеньково. Всего разведчики дивизии насчитали более 100 автомашин и до 300 танков противника. В районе Княжиц между Лубнищем и Каменкой на аэродроме происходила посадка вражеских самолетов [103].
В немецких архивах сохранился дневник боевых действий 6-го танкового полка, который датируется 20 июля 1941 года. 2-й батальон этого полка как раз и вел бои 11–12 июля у Буйнич [104]. В рапортах командиров 5, 7 и 8-й танковых рот батальона хорошо прослеживается их дислокация перед боями, состав и задачи, которые они получили на 12 июля 1941 года, подробно расписан бой в тот день на юго-западных подступах к Могилеву. В соответствии с ними, 7-я танковая рота вела наступление на Буйничи с юга вдоль Днепра по Старо-Быховской дороге, 8-я рота – с юго-запада между Бобруйским шоссе и железной дорогой Могилев-Жлобин, 5-я рота была нацелена на западную окраину Могилева в полосе треугольника железных дорог на Осиповичи и Жлобин.
День 12 июля начался в 6.30. утра жестокой бомбардировкой и артиллерийским обстрелом. Полковник С.Ф. Кутепов и командир 340-го артиллерийского полка полковник И.С. Мазалов вынесли свои наблюдательные пункты на высоту за железнодорожной станцией Буйничи. Отсюда хорошо просматривались поле и поселок Веккер.
Передовые наблюдатели донесли, что вдали, в березовой роще сконцентрировалась большая группа немецких танков. И.С. Мазалов дал команду провести упреждающий артиллерийский налет. На опушке загорелось несколько танков, но более 20 вышли из леса и начали обстреливать передовые позиции из пушек и пулеметов. Через некоторое время, развернувшись в боевой порядок, передовые группы 5-й танковой роты лейтенанта Хинцпетера и мотопехота противника пошли в наступление вдоль железной дороги Могилев-Жлобин.
Танки 1-го взвода танковой роты вышли на хлебное поле, которое располагалось на высоте северо-восточнее Тумановки. Наши артиллеристы, выжидая, молчали. Медленно продвигаясь, немецкие машины прошли около 800 метров от высоты, вышли на минное поле, где сразу же последовали взрывы. Загорелось несколько танков и сопровождавших их бронетранспортеров. Немцы приостановили атаку. Вновь налетела авиация противника и устроила массированную бомбардировку. Взрывы следовали на расстоянии 4–5 м один от другого. От осколков бомб пехотинцы спасались в глубоких, заранее подготовленных траншеях. После авианалета, стреляя на ходу, вперед снова пошли танки. Они неумолимо приближались к противотанковому рву [36], но были «встречены сильным огнем артиллерии и танков» (здесь впервые командир 5-й танковой роты лейтенант Хинцпетер упоминает о советских танках, действовавших у Буйнич).
У железнодорожной насыпи в кустарнике притаилась батарея 76-мм полковых орудий. Прямой наводкой, в упор, пушки ударили по танкам. Некоторые из машин остановились, но остальные неумолимо приближались к батарее. Умолкла одна пушка, погиб расчет другой. Оставшиеся артиллеристы продолжали огонь. Не выдержав удара артиллерии и потеряв 3 машины, немецкие танкисты повернули к железнодорожной станции. Неподалеку находились позиции батареи противотанковых орудий младшего лейтенанта Прощалыкина. Получилось так, что, повернув, танки подставили свои борта под огонь противотанковых орудий. В результате уничтожающего огня батареи еще несколько танков было подбито.
М.В. Хорошев.
Описывая действия своих подразделений, лейтенант Хинцпетер отмечал: «2-й и 4-й взводы не отвечали на радиозапросы, потому что все танки обоих взводов были выведены из строя огнем артиллерии и противотанковых орудий. Часть танкистов возвратилась назад через Голынец под прикрытием дымовой завесы…»
Следом за сильно поредевшим 1-м взводом к Буйничам подходили машины 3-го взвода противника. Две из них прорвали проволочное заграждение, ворвались на линию обороны 388-го полка и перевалили через траншеи пехоты. Но здесь они попали под огонь прямой наводкой батареи лейтенанта Возгрина, который велся «с близкого расстояния слева и справа из восьми видимых противотанковых укреплений». Загорелось еще несколько немецких машин. Оставшиеся разделились на две группы и пошли в обход противотанкового рва.
Одна из них направилась вправо, пересекла Бобруйское шоссе и двинулась к Днепру, где противотанковый ров соединялся с глубокими обрывистыми оврагами. Столкнувшись с преградой, танки повернули назад, но их забросали бутылками с зажигательной смесью бойцы отряда ополченцев шелковой фабрики. Две машины загорелись.
Вторая группа танков попала на минное поле, где большинство из них подорвалось.
Нескольким танкам все же удалось прорваться на наши позиции. Они обрушились на окопы пехоты, поливая все вокруг свинцовым огнем из пулеметов. В единоборство с немецкими танкистами вступили стрелки-пехотинцы. Они забрасывали танки бутылками с зажигательной смесью, расстреливали пытавшихся выбраться из пылающих машин танкистов. Чтобы не попасть в своих бойцов, орудия с нашей стороны перестали стрелять.
Решив, что путь вперед открыт, немцы ввели в бой мотопехоту, за которой двигались танковые взводы 8-й роты лейтенанта Келлера. На шоссе появилась командирская машина, за которой шло около десятка грузовиков и бронетранспортеров с автоматчиками. 8-я стрелковая рота лейтенанта М.В. Хорошева из 3-го батальона капитана Д.С. Гаврюшина встретила колонну шквальным огнем. Немецкие солдаты соскочили с машин, рассредоточились, но, не выдержав огня, отошли в лес. Дорога у опушки оказалась усеянной трупами. Однако и 8-я стрелковая рота в тот день потеряла половину своего состава [73].
…Бой продолжался. Более десятка танков 8-й роты по шоссе двинулись к мосту через противотанковый ров. Лейтенант М.В. Хорошев подождал, пока головной танк взойдет на заминированный мост, и подорвал его. Артиллеристы лейтенанта Возгрина подбили еще 4 машины. Одному из танков удалось прорваться на батарею и уничтожить орудие, но и сам он тут же запылал от бутылки с зажигательной смесью, брошенной сержантом Тарасевичем. Экипаж, выскочивший из танка, был уничтожен нашими бойцами.
Через некоторое время немцы повторили атаку. На этот раз пехота находилась на бронированных площадках, прицепленных к танкам. Часть из них уничтожили артиллеристы 1-го дивизиона 340-го артполка И.С. Мазалова, а часть, дойдя до окопов наших стрелков в глубине обороны, была подбита артиллеристами 200-го отдельного противотанкового и 341-го зенитного артиллерийских дивизионов.
Командир батареи зенитного артдивизиона приказал открыть огонь по танкам из зенитных орудий. После выстрелов бронебойными снарядами один из танков врага завертелся на месте, под ним растянулась подбитая гусеница. Выскочившие из него танкисты были убиты нашими пехотинцами. Загорелись еще три танка. Пять машин повернули назад… [81].
Развивая успех, капитан Д.С. Гаврюшин поднял 3-й батальон в контратаку. Вражеская пехота откатилась, а за ней отошли и уцелевшие танки.
В своем рапорте командир немецкой 8-й танковой роты лейтенант Келлер, танки которого наступали правее 5-й роты, докладывал: «Рота наступала клином между железной дорогой на Гомель и шоссе [Могилев-Бобруйск]. Уже через несколько сотен метров начался обстрел со стороны противника. Рота продолжала наступление, целью которого были кирпичный завод западнее Могилева и высоты с лесом…
Танк лейтенанта Нинабера получил попадание в командирскую башню, заряжающий был ранен, а башню заклинило. По связи рота слышала настойчивые просьбы от 5-й роты о помощи и получила приказ от командования 2-го батальона оказать ей помощь. Рота сразу же повернула к железнодорожной насыпи. Прямо на насыпи танк командира роты лейтенанта Келлера наехал на мину, которая пробила корпус, повредила гусеницу и тяжело ранила обер-ефрейтора Бюхлера. Вызванный для эвакуации подбитого танка легкий Т-И также наехал на мину и повредил гусеницу. Высунувшийся из башни лейтенант Келлер, чтобы сообщить о потерях и передаче командования ротой лейтенанту Якобсу, вместе с экипажем получил пулеметные ранения…
Отдельные танки наступали до самого противотанкового рва с укреплениями, в которых сидели русские. Огонь противника прекратился. Когда рота заняла местность, были уничтожены два [советских] танка и два противотанковых орудия… Помочь эвакуировать раненых [5-й роты] было невозможно, потому что высота железнодорожной насыпи не позволяла ее переехать.
Вскоре рота по радио получила приказ командира 2-го батальона на отход вместе с ранеными. Вначале в трех машинах эвакуировали многих раненых пехотинцев. Потом рота начала отходить, и хоть возвращались по старому следу, танк Т-IV, на который был пересажен лейтенант Келлер, наехал на мину и повредил ходовую часть. Второй танк также возвращался по знакомому пути, но наехал на мину и не мог двигаться. Под вражеским пулеметным и артиллерийским огнем рота в течение часа пробовала отбуксировать два танка, но под огнем сделать это не удалось. Эти два танка, которые наехали на мины… остались под охраной других машин до прибытия тягачей… В конце дня с помощью артиллерийских тягачей два поврежденных танка обер-фельдфебеля Вакера и фельдфебеля Зайферта были эвакуированы. Отступая, рота захватила в плен около 80 красноармейцев…»
(Основная тактическая единица танковых войск вермахта – танковый батальон, на 22 июня 1941 года состоял из трех рот легких танков Т-II, Т-III и одной роты средних танков Т-III, Т-IV, плюс взвод связи. В каждой роте легких танков было 4 взвода по 5 танков плюс 2 танка во взводе управления. Рота средних танков состояла из 3-х взводов).
Как видим, в рапортах командиров 7, 5, 8-й танковых и штабной рот 2-го батальона 6-го танкового полка упоминаются советские танки, принимавшие участие в боях под Буйничами. Можно предположить, что это были машины, оставленные при отходе за Днепр 20-м механизированным корпусом или находившиеся на танкоремонтной базе в Ямнице и переданные для усиления 388-му полку С.Ф. Кутепова. Кроме того, в 172-й и 110-й стрелковых дивизиях имелись отдельные разведывательные батальоны, в каждый из которых (штат стрелковой дивизии РККА № 04/100 от 05.04.41 г.) входило по 16 танков Т37, Т-38 или Т-40 и по 10 бронеавтомобилей. Напомню, что наличие наших танков в обороне Могилева упоминается впервые.
Д.С. Гаврюшин.
12 июля в 23.40. 3-я танковая дивизия генерала В. Моделя получила распоряжение «выйти из района Буйнич для переправы через Днепр слева от 10-й пехотной дивизии» (у Дашковки, Боровки). У Могилева остался армейский передовой «охранный» отряд (2-й полевой армии) под командованием Нойфиле, а с 15 июля сюда подтянулся передовой отряд 12-го армейского корпуса [28]. Бой 12 июля 1941 года продолжался весь день и закончился победой защитников города. Это был самый ожесточенный и результативный бой за всю оборону Могилева, что отчасти (кроме сил противника) и подтверждает сохранившийся документ:
«Оперсводка № 8. Штаб полка 388.
12.07.41 21.40. 1,5 км свхз/ Буйничи. Карта 50 000.
1. 388 стрелковый полк в течение 12.07.41 года продолжает оборонять участок Затишье – Буйничи.
2. Противник силой до роты танков в 6 час. 30 мин. 12.07.41 г. начал атаку переднего края обороны 388 стрелкового полка. До 9.00 противником было введено в бой до двух батальонов танков, поддержанных двумя батальонами пехоты, небольшого количества мотоциклистов при поддержке огнем одной батареи из района Пионер-Лагеря.
3. Сводный батальон 388 стрелкового полка, 1/388, 3/388 обороняют Затишье – Буйничи…
5. Артиллерия на старых оборонительных позициях…
6. За истекший день боя 12.07.41 г. по неполным данным 388 стрелковым полком и приданными поддерживающими подразделениями подбито и сожжено 39 танков противника, трофеи уточняются.
Начальник штаба капитан Плотников.ПНШ-1» [9].Это полковой документ. А вот что говорится в дивизионном, оперативной сводке штаба 172-й дивизии, составленной в 2.00. 13.07.41 г.: «б) 388 сп в течение 12.7. продолжает оборонять участок Затишье, Буйничи. Противник силою до роты танков в 6.30. 12.7. начал атаку переднего края обороны полка. До исхода дня противником вводилось в бой до 4-х батальонов, не менее двух батальонов пехоты с мотоциклистами при поддержке артогня…
В.Н. Зобнин комиссар 388 сп (умер от ран).
За истекший день боя 12.7. по неполным данным подбито и подожжено до 30 танков, сбито 3 самолета и [уничтожено] 3 автомашины. Данные о потерях уточняются…» [106].
Каким документам верить – дело читателя. Но, как видим, разница в донесениях немецких и советских командиров существенная. Особенно в оценке наступавших сил 3-й танковой дивизии Моделя. Более вероятно, что речь здесь идет не о «4-х немецких батальонах», а об одном 2-м танковом батальоне, который при поддержке мотопехоты наступал на Буйничи 12 июля. К тому же, если внимательно проанализировать фотографии, сделанные П. Трошкиным на Буйничском поле, то на них изображено не более 10 бронеединиц (семь танков Т-III, один – Т-II и два бронетранспортера). По-видимому, это и есть безвозвратные потери немецкого 2-го танкового батальона за тот день. Остальные подбитые танки немцы с поля боя смогли эвакуировать.
С наступлением темноты все смолкло. На той и другой стороне работали похоронные команды, подбирали раненых и хоронили убитых. Вместе с десятками танков немцы на участке С.Ф. Кутепова в тот день потеряли до двух рот пехоты, два грузовика и штабную машину [70].
На следующий день, 13 июля, по воспоминаниям ветеранов – участников боев под Буйничами и документам штаба 172-й стрелковой дивизии, бой продолжался уже с моторизованной пехотой. С утра немцы пробовали применить хитрость. На Бобруйском шоссе, со стороны Салтановки, появилась машина ЗИС-5 с солдатами в красноармейской форме.
Наш дозорный пытался остановить ее, но был убит. На большой скорости машина въехала в зону обороны полка. Там ее встретили пулеметным огнем. Было уничтожено 30 немецких автоматчиков, переодетых в нашу форму.
На протяжении дня вражеской пехоте удалось потеснить отдельные подразделения 388-го стрелкового полка и даже подойти к командному пункту С.Ф. Кутепова. В один из таких моментов, когда 3-й батальон капитана Д.С. Гаврюшина дрогнул и начал отходить, полковник Кутепов лично возглавил контратаку стрелковых рот батальона. В рукопашной схватке бойцы выбили немцев из своих окопов. Во время атаки командир 1-й пулеметной роты, подошедшей на помощь из 1-го батальона майора Н.Л. Волкова, старший лейтенант Аненков и младший политрук Шорников вывели вперед два пулеметных взвода и открыли огонь вдоль флангов противника, уничтожив около сотни вражеских солдат.
Во второй половине дня 13 июля враг предпринял очередную атаку. Из Ямницкого леса вышли цепи пехоты, развернутые во фронт. С.Ф. Кутепов приказал без команды огонь не открывать. Возле каждой из двенадцати 4-ствольных зенитных пулеметных установок 341-го зенитного дивизиона в боевой готовности застыли пулеметчики. Минометные расчеты уточнили наводку, поднесли ящики с минами. И когда немецкие солдаты вышли в открытое поле, на них обрушился шквальный огонь пулеметов и минометов. Немногим из немцев удалось уцелеть.
Большие потери понесли и воины полка. Еще 11 июля у Салтановки почти полностью погиб 2-й стрелковый батальон, осталась только его 6-я рота, которая в тот день не участвовала в бою.
Погибли командир батальона капитан Давыдов и начальник штаба старший лейтенант Марков.
Большие потери понес 3-й батальон.
Тяжелое ранение получил его командир капитан Д.С. Гаврюшин, погибло 49 красноармейцев и офицеров 9-й стрелковой роты батальона [12], десятки бойцов получили ранения и были отправлены в госпиталь в Могилев. Предположительно, в этом бою врагом были захвачены штабные документы батальона, которые ныне хранятся в ЦАМО РФ с короткими пометками немецких штабистов.
П.М. Звозников командир 9 стрелковой роты 524-го сп. В июле 1941 г. пленен под Могилевым.
Многие командиры штаба 388-го стрелкового полка также получили ранения, в том числе комиссар полка батальонный комиссар В.Н. Зобнин, но оставались в строю и продолжали руководить обороной.
Понесли потери и артиллеристы. Несколько орудий было уничтожено. Командиру орудия Мусину осколком снаряда раздробило левую руку, но, несмотря на это, он до вечера продолжал командовать расчетом. Наводчики Иващенко и Грищенко были отправлены в госпиталь только после того как, будучи ранеными, потеряли сознание [65].
В боях 12–13 июля погибли все командиры батарей 1-го дивизиона 340-го артиллерийского полка лейтенанты В. Лобков (посмертно награжден орденом Красного Знамени), Р. Рихтер и Д. Патлах.
Всего за 13 июля потери 388-го стрелкового полка составили: убито – 48, ранено – 89, пропал без вести 61 человек; орудий 45-мм – 3, станковых пулеметов – 2, винтовок – 43. Убито 49 лошадей.
Немцы в тот день на всем фронте обороны 172-й стрелковой дивизии потеряли 352 человека убитыми и ранеными, 6 пулеметов, 7 танков, 3 самолета, 2 бронемашины, 1 мотоцикл. Трофеи – 3 автомашины и мотоцикл [108, лл. 20, 21, 23].
С 14 июля 1941 года у юго-западных окраин города наступило затишье. Разведчики 172-й дивизии сделали вывод: «…Противник после неудачной попытки прорваться на гор. Могилев вдоль Бобруйского шоссе, по-видимому, обходит город с севера и с юга». Дальнейшее развитие событий показало, что они были правы.
На Виленском (Минском) шоссе: 394-й стрелковый полк против дивизии СС «Рейх»
Еще до войны Минское шоссе было благоустроено, заасфальтировано и представляло собой удобную дорогу для движения колесной и гусеничной техники. Поэтому не случайно оно считалось одним из наиболее танкоопасных направлений. При выработке плана обороны города командование 61-го стрелкового корпуса полагало, что здесь, как и со стороны Бобруйска, попытаются прорваться танковые соединения группы Гудериана.
На Минском направлении наступали части 10-й танковой дивизии генерала Шааля (46-й моторизованный корпус), а за ней, со стороны Березино, – дивизия СС «Рейх» группенфюрера П. Хауссера. Сдерживали их отходившие из-под Минска подразделения 7-й бригады полковника Н.Ф. Тихонова 4-го воздушно-десантного корпуса, 462-й гаубичный артиллерийский полк майора Собкалова и передовые разведывательные отряды, выброшенные сюда командованием 394-го полка, 53-й и 172-й стрелковых дивизий. Здесь же, у р. Осливка, 5 июля на участке Эсьмоны, Осовец были задержаны и поставлены в оборону самовольно отходившие с запада (так в документе) остатки 42-й бригады войск НКВД [91].
Схема обороны 394 сп по Минскому шоссе.
На этом направлении было организовано три рубежа обороны. Первый из них проходил по р. Лахва, второй – по восточному возвышенному берегу безымянной речушки между деревнями Присно-1, Ильинка, Застенок и третий – в районе противотанкового рва у д. Казимировка.
Оседлав Минское шоссе на подготовленных позициях, с 4 июля 1941 года здесь заняли оборону батальоны 394-го стрелкового полка 110-й дивизии [10]. Для усиления им придавались дивизионы 493-го гаубичного и 340-го артиллерийского полков. В плане обороны города эти силы составляли боевой участок № 1, начальником которого являлся полковник Я.С. Слепокуров. Противотанковой артиллерийской обороной на участке руководил командир 493-го гаубичного артполка полковник И.Ф. Живолуп [3].
514-й стрелковый полк, также находившийся на этом направлении, по распоряжению штаба корпуса выводился в резерв командира 110-й стрелковой дивизии (без одного батальона).
Артиллеристам ставилась задача не допустить подхода танков противника по «Вильненскому шоссе», расстреливая их до подхода к переднему краю, одновременно отрезая артиллерийским огнем пехоту противника от танков.
Наиболее распространенными средствами борьбы с бронетехникой врага под Могилевом у нашей пехоты были минирование, бутылки с горючей жидкостью, противотанковые гранаты и большой патриотизм красноармейцев в стрелковых подразделениях. Однако все же основная тяжесть борьбы с танками как на Минском, Бобруйском направлениях, так и на Днепровском рубеже в целом легла на артиллерию. Подавляющая часть бронетехники Гудериана при обороне города была уничтожена именно артиллеристами 493, 632, 601 гаубичных, 340 и 355-го легко-артиллерийских полков, 174, 200 и 209-го отдельных истребительно-противотанковых артиллерийских дивизионов.
По прибытии в Могилев штаб 493-го гаубичного артиллерийского полка расположился в районе военного городка «Пашково» и Минского шоссе. В подчинении штаба находился 341-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион майора Больбата. Штаб полка охраняли три установки спаренных зенитных пулеметов на автомашинах «ЗИС» [79]. Батареи тяжелых орудий 2-го дивизиона полка заняли огневые позиции по р. Лахва.
7 июля, захватив Белыничи, подразделения 10-й танковой дивизии врага попытались с ходу опрокинуть оборону 394-ГО стрелкового полка. После налета бомбардировочной авиации они атаковали передний край обороны. Немецкие танки, преодолевая Лахву в районе разрушенного автодорожного моста, стали наводить переправу. Но наши артиллеристы быстро разметали ее, подбив при этом два танка.
На другой день попытки форсировать реку повторились. Немцы подтянули свою артиллерию и открыли массированный огонь, затем пошли танки. И вновь наши тяжелые гаубицы прямой наводкой уничтожали подошедшие танки и бронетранспортеры, а стрелковые роты из пулеметов – вражескую пехоту.
Как вспоминали участники боев, все вокруг грохотало, языки огня беспрерывно вылетали из стволов орудий, дым застилал позиции и артиллерии, и пехоты. Тяжелораненые и убитые находились здесь же, у орудий. Несколько гаубиц оказались разбитыми. Но враг не прошел.
10-я танковая дивизия прекратила наступление. На западном берегу Лахвы стояли подбитые горящие танки и бронетранспортеры противника.
Но и наши орудийные расчеты и стрелковые подразделения понесли тяжелые потери. Погиб командир саперного батальона лейтенант Т.М. Третьяк(ов) (кавалер ордена «Знак Почета»), десятки артиллеристов и пехотинцев были захоронены прямо на позициях. Раненых отправляли в госпиталь в Могилев.
Батареи 493-го артполка и пехота 394-го стрелкового полка отошли на следующий рубеж, позиции на котором были подготовлены заранее. Теперь оборона Виленского шоссе проходила по берегу безымянной речки на участке Присно-1, Застенок.
Получив известие о силе обороны русских на р. Лахва, дивизия СС «Рейх», идущая следом за 10-й танковой, 8 июля в Белыничах частью своих сил изменила направление движения на Шклов, и в тот же день ее моторизованные подразделения вышли на подступы к Могилеву со стороны Шкловского шоссе.
Ночью 11 июля разведчики обнаружили скопление до 100 танков противника в районе Севостьяновичи и до 200 танков у Сеньково. Полностью израсходовав горючее, вражеские машины находились здесь в ожидании подвоза топлива [26]. Генерал-майор М.Т. Романов с разрешения командира корпуса организовал вылазку по уничтожению этих танков. В результате проведенной операции отряд поджег и взорвал несколько десятков танков и бронемашин противника, взял в плен до 100 немецких танкистов, захваченных спящими возле танков [44].
На полевом аэродроме в Лубнище расположились вражеские самолеты, которые производили авианалеты и бомбардировку нашей обороны [2].
Дождавшись подвоза горючего и пополнив боезапас, немцы возобновили наступление. Рано утром 12 июля они бросили на советские позиции крупные силы авиации и танков. Непрерывный бой длился до позднего вечера. И только тогда бойцы и орудия получили передышку. «В тот июльский день горела краска на стволах орудий, казалось, вспыхнет металл, но огонь велся непрерывно». Немцы не выдержали и отступили. Вот как вспоминал участник того боя бывший Орудийный номер 493-го гаубичного полка П.Н. Лебедев: «… орудийные расчеты свою работу за весь день не могли знать (стрельба из гаубиц велась с закрытых позиций), и только вечером нам сообщили с КП, что наша батарея уничтожила 5 танков, 39 автомашин с пехотой и 2 самолета.
Как были уничтожены самолеты? Они вели обстрел и бомбардировку передовых позиций. Один из них был поврежден в воздухе нашей зенитной батареей и вынужден был приземлиться на нейтральной полосе, а другой приземлился для спасения первого экипажа. Командир батареи скомандовал перенести огонь на самолеты, и они были уничтожены» [79].
13 июля бои на Минском направлении начали затихать. Противник и здесь отказался от мощных фронтальных ударов. Он перешел к действиям небольшими, усиленными 2–3 танками, отрядами. Основные силы дивизии СС «Рейх» и 10-й танковой дивизии форсировали Днепр южнее Шклова и устремились дальше на восток.
На рубеже деревень Присно-1, Ильинка, Застенок 394-й стрелковый полк и артиллеристы держались до 21 июля, когда подошедшая с запада 15-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Гелла при поддержке танков и авиации возобновила наступление на позиции подразделений полка [28].
На батарею 493-го гаубичного полка прорвались вражеские танки. Артиллеристы прямой из гаубиц подбили три из них, но погибли и орудийные расчеты. Огонь прекратился. Танки, стреляя из пушек и пулеметов, вышли на окопы пехоты и огневые позици артиллеристов. Навстречу одному из них со связкой гранат бросился находившийся здесь командир 493-го гаубичного полка полковник И.Ф.Живолуп. раздался взрыв, танк застыл, но и командир полка, совершив героический подвиг, был смертельно ранен… (79). Батарея перестала существовать. На позициях лежали перевернутые гаубицы с разбитыми прицелами и колесами. Здесь же оставались убитые и тяжело раненые артиллеристы. Уцелевшие орудийные расчеты и остатки стрелковых подразделений полковника Я.С.Слепокурова отходили на третий рубеж, за противотанковый ров в Казимировку. Штаб 493-го гаубичного полка переместился в город. в бою был убит командир штабной батареи л-нт Куликов и тяжело ранен ком-р 2 дивизиона полка. Противник, продолжая наступление, вышел на ближние подступы к Могилеву.
На северных окраинах
В районе Шкловского шоссе (д. Гаи, автомобильная дорога, д. Полыковичи, р. Днепр) занимали оборону 209-й отдельный истребительный противотанковый артиллерийский дивизион капитана Макацюбы и батальон тульских ополченцев. Левее, в районе деревень Застенки, Ново-Пашково, находились позиции стрелкового батальона 394-го полка и батареи 493-го гаубичного артполка.
В предыдущих боях 7–8 июля противотанковый дивизион и тульские ополченцы понесли тяжелые потери, что не позволяло им занять всю линию обороны.
В связи с этим они оседлали шоссе и за крепились на господствующих высот – 12 июля со стороны Шклова сюда подошли части моторизованной дивизии СС «Рейх». Обеспечивая своим подразделениям форсирование Днепра южной Шклова, после артиллерийского и минометного обстрела они атаковали наши позиции на северной окраине Менилопа Здесь против них стояли стрелковый подразделения ополченцев, которые, отражая наступление, открыли огонь из всех видов имевшегося оружия. Артиллерия, в свою очередь, нанесла упреждающий заградительный удар из тяжелых гаубиц и 45-мм противотанковых пушек. В разгар боя в контратаку пошло несколько наших бронированных тягачей, а за ними – больше десятка танкеток и несколько бронеавтомобилей. Поднялись ополченцы и часть бойцов орудийных расчетов. Некоторое время нельзя было понять, что делается, кто в кого стреляет. Вокруг стояли пыль и гарь. Два наших тягача на скорости ворвались в расположение противника. Немцы в замешательстве повернули назад [38].
В том бою было подбито 3 бронемашины врага и потеряны 2 наши танкетки-тягача. К вечеру 12 июля стрельба затихла, на поле боя осталось много красноармейцев и немецких солдат.
В бою отличились командиры орудий 1-й батареи Шилов и Дракин. Их расчеты вели прицельный огонь, уничтожая рвавшихся в город немцев и их технику. Героически сражались расчеты орудий 3-й батареи лейтенанта В. Еременко. Но с каждым днем увеличивались потери дивизиона. Почти полностью погиб личный состав 2-й батареи.
Трагически оборвалась жизнь командира взвода младшего лейтенанта А.И. Иванова. На танкетке он врезался в ряды противника, но легкобронированный тягач, вооруженный лишь пулеметом, быстро подожгли. Командир сгорел в машине, до последней минуты продолжая вести огонь из пулемета.
В одной из контратак на Шкловском шоссе погиб командир взвода младший лейтенант Москаленко. Наступление немцев поддерживала авиация. Когда наши машины и пехота пошли в атаку, командир взвода для лучшей ориентации на местности на ходу открыл верхний люк танкетки. В это время метрах в 4–5 от машины взорвалась авиабомба, которая полностью снесла верх танкетки, разорвав пополам тело младшего лейтенанта.
Тогда же погибли и заместитель командира дивизиона старший лейтенант Баханьков, командир 2-й батареи лейтенант Синявский, тяжело ранило командира дивизиона капитана Макацюбу [38].
После этих атак противник несколько успокоился, сместился к Днепру и продолжал вести редкий артиллерийский и пулеметный огонь, пытаясь овладеть д. Полыковичи. Здесь немцы часто использовали свои шестиствольные минометы. Участок между Шкловским шоссе и р. Днепр в районе д. Полыковичи теперь оборонялся только двумя сводными ротами тульских ополченцев, рабочих Кирпичного и труболитейного заводов г. Могилева и ротой милиции. Все эти подразделения были слабо обучены в военном отношении, многие не умели даже пользоваться винтовками и учились тут же в окопах. К новичкам – гражданским – прикреплялись опытные бойцы, которые учили их пользоваться оружием и гранатами.
Генерал-майор М.Т. Романов по просьбе командира сводного полка майора В.А. Катюшина выделил на северный участок батальон сотрудников НКВД во главе с начальником Могилевской межкраевой школы НКВД-НКГБ СССР майором Н.И. Калугиным и батальон милиции, которым командовал начальник отдела боевой подготовки областного управления милиции капитан К.Г. Владимиров [79].
В соответствии с устным приказом начальника Могилевского гарнизона полковника И.П. Воеводина в помощь 172-й стрелковой дивизии 11 июля 1941 года из работников милиции был сформирован батальон. 1-я его рота состояла из сотрудников Могилевского областного управления и части курсантов Могилевской межкраевой школы НКВД-НКГБ СССР…
Организационно подразделение входило в сводный полк, штабу которого, кроме батальона милиции, подчинялись две роты народных ополченцев, батальон сотрудников НКВД майора Н.И. Калугина и 209-й противотанковый дивизион. С запада и юго-запада полк поддерживали батареи 2-го дивизиона 493-го гаубичного и 340-го артиллерийского полков. С середины июля до выхода из окружения во главе полка находился начальник оперативного отделения штаба 172-й стрелковой дивизии майор В.А. Катюшин.
В ночь с 11 на 12 июля батальон был проинструктирован, вооружен винтовками, наганами, бутылками с зажигательной жидкостью и отправлен на позиции в район Гаи, Ст. Пашково [75].
В то время, когда впереди Пашковских высот шел бой 209-го противотанкового дивизиона и тульских ополченцев с противником, роты батальона укрепляли позиции, углубляли траншеи и окопы в тылу передовой линии.
Потерпев неудачу на Буйничском поле, не добившись успеха на Минском и Шкловским направлениях, немцы решили сосредоточиться и прорвать нашу оборону на второстепенных участках по проселочным дорогам. На северном участке они повели наступление через Гаи и Ст. Пашково с задачей захватить железнодорожный узел. Но здесь на пути врага встал батальон милиции.
С утра разгорелся ожесточенный бой. Силой до двух батальонов пехоты с помощью бронетехники немцам удалось захватить деревни Ст. Пашково и Гаи. С боем милиционеры отошли на основную линию обороны, расположенную по господствующим высотам на левом берегу р. Дубровенки.
В ночном бою батальон НКВД Н.И. Калугина и бойцы-милиционеры отбили у немцев захваченные деревни и военный городок, где уже разместились немцы. До вечера следующего дня удерживали ополченцы-милиционеры эти позиции в своих руках. Только с помощью массированного минометного огня, при поддержке нескольких танков противник вновь смог занять прежнее положение. Значительные потери понесли обе стороны.
Развивая успех, пехота немцев при поддержке танков пошла в наступление со стороны Ст. Пашково. Один танк милиционерам удалось поджечь, остальные повернули назад. Несколько раз в тот день враг пытался атаковать. Гибли немцы, но и бойцов батальона становилась все меньше [82].
Милицейскому батальону пришлось сократить свои позиции. Его основные силы переместились к д. Гаи. Сюда же на подкрепление 1-й и 2-й ротам с Минского шоссе прибыла 3-я рота. Значительно поредевшие подразделения батальона заняли позиции на опушке леса по безымянной высоте уд. Гаи.
После 20 июля несколько раз атаковали наши позиции подразделения 7-й Мюнхенской пехотной дивизии генерала фон Габленца, но взять высоту, на которой закрепилось около 50 оставшихся в живых бойцов-милиционеров, не смогли. Во второй половине дня 21 июля враг начал последний, решающий штурм. Остатки батальона, контуженные, потерявшие счет времени, без артиллерийской поддержки, во главе с раненым командиром К.Г. Владимировым поднялись в контратаку. Для большинства из них последнюю. После боя в живых осталось только 19 человек.
Из всей Гродненской школы милиции (около 100 человек) в живых осталось 2 курсанта [79]. Погиб капитан К.Г. Владимиров, был тяжело ранен комиссар К.Ф. Чернов, около 190 погибших бойцов и командиров батальона остались безымянными.
Озлобленные стойкостью работников милиции, немцы запретили хоронить бойцов батальона. Жители Ст. Пашково на свой страх и риск делали это ночью. Старый колхозник Иван Глушаков вместе с сыновьями за одну ночь похоронил в братской могиле многих милиционеров. Он собрал их документы, а сын составил список погибших. Но нашелся в селе предатель, который выдал старика. Немцы обнаружили спрятанные документы, старика расстреляли. Сыновья сумели уйти в лес. Вместе с домом Глушакова сгорел и спрятанный за иконой список погибших [54].
По воспоминаниям очевидца боя жителя д. Гаи И.М. Столярова, «…многие жители д. Гаи были свидетелями последней контратаки милиционеров. Однако немецкие пулеметчики, которые засели на чердаках домов, покосили огнем почти всех. После боев немцы не разрешали хоронить наших солдат.
Жила у нас в деревне девушка, Софья Андреева, которая спрятала документы многих убитых. К сожалению, в 1942 или в 1943 году ее вместе с братом и матерью расстреляли…» [52].
Списка личного состава батальона не сохранилось. Удалось установить только 39 фамилий бойцов-милиционеров батальона. Участник боев И.Ф. Кожев уже в послевоенные годы написал следующие пронзительные строки:
…И стоял, назад ни шагуИ врагом не побежден,Верный воинской присягеМилицейский батальон…В отчете VII армейского корпуса об этом сказано: «21 июля. Удается взять образцово укрепленный бастион на окраине леса у [деревни] Гаи и осуществить первый прорыв линии обороны противника» [107].
После взятия высот у Гаи 7-я пехотная дивизия, подтянув значительные силы, двинулась на позиции сводного полка. Его обескровленные и поредевшие части с боями отошли и закрепились на северной окраине города. Штаб обороны предпринимал экстренные меры для укрепления города. С помощью жителей на улицах возвели баррикады и установили заграждения. Каменные дома превратились в оборонительные точки, окна нижних этажей закладывались камнями и мешками с песком, в них оборудовались бойницы с пулеметами. Наступило время решающих сражений за город.
В истории боевого пути 7-й Мюнхенской пехотной дивизии об этих боях говорится следующее: «7 пд 17.7.41 получила приказ атаковать участок левее Могилева и создать плацдарм за Днепром. В 14.00. 20 июля она начала атаку. Ее 61 пп создал 21.7. плацдарм для последующей переправы у Церковища, а 19 пп – напротив Павловки.
62 пп атаковал Могилев с севера (правее его атакует 15 пд, граница с ней по дороге Софиевка – Речки 1 км).
Наступление сначала шло по плану, но 62 пп в 6.00. попал под сильный огонь противника, и в 20.15. полк залег перед лесом Гай. Высота 200 была недоступна (именно на ней закрепились бойцы-милиционеры Владимирова – авт.). И другие полки после первого успеха дальше продвинуться не смогли. Штаб дивизии приказал 21.7. продолжить атаку, их предварила мощная артиллерийская подготовка, в т. ч. с участием 6-ствольных минометов. Несмотря на это атака 62 пп тут же заглохла.
19 пп удалось пробиться в Полыковичи.
В 18.00. 62 пп пошел в третий раз в атаку и сумел захватить лес Гай, открыв тем самым 7 пд путь для главного удара.
На 22.07.41. принято решение продолжать наступление. В 1.00. ночи 19 пп форсировал Днепр и создал плацдарм в Павловке, 61 пп получил задачу наступать на юго-восток и соединиться с 19 пп.
23.07.41. 61 пп захватил опорный узел южнее низины ручья в Терихова и высоту у Заход.
24.7. снова атакует 19 пп у дороги «Север-юг» (Оршанское шоссе). 61 пп выступил через Телеги в направлении Мосток.
25.07.41.7 пд полками 19 и 61 перешла в преследование в восточном направлении. При этом 61 полку удалось остановить убегающего противника и взять 775 пленных.
62 пп с 24.7. подчинен атакующей слева 15 пд, обороняя прежний участок плацдарма Могилев…»
21 июля ночью остатки 209-го противотанкового дивизиона по приказу начальника штаба дивизиона капитана Калугина прошли через город на восточный берег Днепра и заняли оборону у авторемонтного завода, в лесу около шоссе на Оршу.
Положение в Заднепровье после форсирования противником Днепра
После форсирования немцами Днепра основная тяжесть борьбы пришлась здесь на 747й стрелковый полк подполковника А.В. Щеглова. Его поддерживали четыре дивизиона 601, 493, 632-го гаубичных артиллерийских полков и армейского зенитного артиллерийского полка [18]. Именно они занимали основную линию обороны протяженностью около 10 км от Любужа до Гребенево.
ЩЕГЛОВ Александр Васильевич родился в 1897 году в Рязанской губернии в крестьянской семье. В 1916 году призван в армию, в декабре 1917 года добровольно вступил в Красную Гвардию, а затем в Красную Армию.
Активный участник гражданской войны.
В начале Великой Отечественной войны – командир 747-го стрелкового полка.
После выхода из Могилевского окружения в августе 1941 года А. В. Щеглов был назначен командиром 425-го стрелкового полка, а затем командовал 598-м полком 207-й стрелковой дивизии. Принимал участие в битве на Волге, где был тяжело ранен. После излечения командовал последовательно 111-м стрелковым, 264-м гвардейским стрелковым полками. В мирное время уволен в запас и 12 лет возглавлял Калужский областной совет ДОСААФ. Умер в Москве в 1976 году.
После форсирования немцами реки и захватов плацдарма на восточном берегу Днепра передовые подразделения полка начали встречные бои с врагом. 10 июля у д. Недашево появился отряд мотоциклистов противника, вооруженный крупнокалиберными пулеметами.
Немцы столкнулись с боевой охраной 1-го стрелкового батальона, которой командовал младший лейтенант Королев.
Враги не ожидали здесь засады и были расстреляны в упор. Лишь небольшой их части удалось спастись бегством.
В тот же день поздно вечером штаб полка приказал 2-му батальону выслать разведку в деревни Костинка и Сидоровичи для установления связи с соседом слева – 187-й стрелковой дивизией.
Усиленный разведывательный отряд под командой лейтенанта Ершова выдвинулся рано утром 11 июля. Разведчики донесли о передвижении отдельных мотоциклистов противника. В результате засады был убит один мотоциклист, а его мотоцикл доставлен в штаб полка.
Оставив на позициях боевое охранение, уже весь 2-й стрелковый батальон старшего лейтенанта В.В. Сибирякова снялся и вместе с артиллерийской батареей лейтенанта Косорукова направился в район Костинки. По пути в одном из населенных пунктов разгорелся бой. Осколками вражеской мины тяжело ранило командира батареи Косорукова. Продолжая руководить батареей, лейтенант со своими артиллеристами уничтожил несколько вражеских минометов и более 20 немецких солдат [69].
Батальон продолжал продвигаться вперед. У д. Костинка обнаружили немцев на автомашинах и мотоциклах. Стрелковые роты развернулись в боевой порядок, а артиллерийская батарея и минометы открыли огонь по противнику. Враг поспешно оставил деревню. Большинство бойцов батальона получили в тот день первое боевое крещение. В наступлении было установлено, что левый фланг батальона открыт. Пришлось увеличить фронт обороны и занять позиции вплотную к реке. Установить связь со 187-й стрелковой дивизией, державшей оборону по Днепру, не удалось. 12 июля 2-й батальон возвратился и занял прежние позиции.
10 июля в район обороны 747-го стрелкового полка с западного берега на усиление прибыл 3-й дивизион 493-го гаубичного артиллерийского полка [18].
С утра 11 июля вдоль Гомельского шоссе начались тяжелые бои с врагом, наступавшим с юга. Артиллерийской разведкой на рубеже д. Сидоровичи было обнаружено до батальона пехоты противника с двумя артиллерийскими батареями и минометами. По лощинам и высотам немцы разместили более 15 пулеметных гнезд. Это был один из заслонов, выставленный врагом для прикрытия с севера плацдарма, захваченного на восточном берегу Днепра [26].
Для ликвидации прорыва противника командир 747-го полка подполковник А.В. Щеглов по приказу командующего 13-й армией создал усиленный отряд в составе 1-го стрелкового батальона майора Денисова, курсантов полковой школы и разведывательного батальона капитана Метельского. Его поддерживали две полковые батареи противотанковых орудий и 2-й дивизион 601-го гаубичного артполка под общим командованием начальника 3-го боевого участка майора Г.И. Златоустовского. В ночь с 10 на 11 июля отряд был направлен вдоль Гомельского шоссе в район Сидорович.
Бой начался артиллерийским налетом на позиции противника в 3.30. утра 11 июля. Затем поднялись в атаку наши бойцы. Враг, не ожидавший такой активности от русских, отступил к Днепру, оставив десятки убитых солдат и около 30 сгоревших автомашин. Перегруппировавшись и укрепив свои подразделения, немцы к концу дня оттеснили и окружили сводный отряд. Над позициями появилась вражеская авиация.
Овладеть д. Сидоровичи не удалось, как сказано в боевом донесении, «из-за сильного воздействия авиации, ружейно-пулеметного и артиллерийского огня противника» [26]. Это был первый бой стрелкового батальона, который, попав под мощный огонь противника, отошел к Слободке, оставив без прикрытия огневые позиции тяжелой артиллерии.
В результате артиллерийский дивизион 601-го гаубичного полка оказался в окружении. В течение 3-х часов артиллеристы находились под массированным огнем противника, подвергаясь одновременно бомбардировке вражеской авиации. Исключительный героизм, стойкость и мужество проявил огневой взвод 4-й батареи лейтенанта И.Т. Романенко. Адъютант дивизиона старший лейтенант Пушков организовал группы стрелков и пулеметчиков, которые вели огонь одновременно со взводом артиллеристов.
Боем был обеспечен вывод всей полковой артиллерии 747-го полка, которая находилась в руках противника без командного состава и бойцов, т. е. была брошена. Под прикрытием огня дивизиона с поля боя были вынесены все раненые пулеметной роты 747-го полка. Дивизион организованно вышел из боя и отошел к д. Слободка.
Со стороны артиллеристов погиб начальник связи дивизиона младший лейтенант Барсуков, получили ранения красноармеец 4-й батареи Гуцуляк и еще 7 артиллеристов. У противника было оставлено 2 орудия [19]. О потерях в стрелковом батальоне не сообщается.
Так закончился бой 11 июля. По его результатам командир 2-го дивизиона капитан Шпаков ходатайствовал перед полковником Якушевым о награждении правительственной наградой особо отличившихся старшего адъютанта дивизиона старшего лейтенанта Пушкова, командира 4-й батареи лейтенанта И.Т. Романенко, командира орудия сержанта А.В. Гришина и еще восьми бойцов и командиров дивизиона [26]. Сегодня достоверно известно, что, оказавшись в Могилевском окружении, никто из них наград не получил. Более того, судьба большинства этих воинов до сего дня неизвестна.
Сильный бой разгорелся у д. Недашево на р. Щетинка. Здесь на пути врага встал разведбатальон капитана Метельского, который до этого в серьезных боевых действиях не участвовал. Роты батальона приняли на себя основной удар и первыми шли в наступление. Небольшая речушка стала препятствием для немецких танков. На подходе к ее болотистой пойме были разбиты передовые мотоциклетные части врага, подбито несколько танков и бронемашин. Здесь отличились курсанты полковой школы Петров и Близнюк, которые со связками гранат бросились под танки и погибли. Герои остались в неизвестности, сегодня нет даже места их захоронения [75]. Под непрерывными ударами противника батальон отошел к Луполово.
Разведгруппы артиллеристов продолжали вести разведку подходов к Днепру и местности перед позициями дивизиона. В донесении от 11 июля полковник Якушев отмечал, что от р. Днепр до Гомельского шоссе на протяжении 5 км пространство никем не прикрывается, а в районе от Буйнич до Салтановки имеются скрытые подходы к Днепру, где возможна переправа противника. В связи с этим он просил командира 747-го полка прикрыть это направление пехотой [17]. Однако взять стрелковые подразделения было негде, все они находились на позициях или были втянуты в бой на Гомельском шоссе. В результате, к 16.00. 11 июля в районе Буйничи, Броды противник силой до 1,5 роты форсировал Днепр и закрепился на восточном берегу [19].
12 июля бои возобновились с новой силой. У Сидорович занимали оборону до 200 человек противника, а из районов Слободка, Н. Милеевка вели огонь две его артиллерийские батареи. Из-за Днепра в течение дня позиции и тылы обороны обстреливала дальнобойная артиллерия врага [27].
С утра 12 июля 1-й стрелковый батальон майора Денисова при поддержке 2-го дивизиона капитана Шпакова снова атаковал Сидоровичи, однако атака хорошо укрепив позиции и усилив огонь успеха не имела. Немцы, артиллерии, заставили наши части отступить.
Взаимодействие стрелковых батальонов и артиллерийских батарей было очень слабым. Артиллеристы доносили, что «в самый критический, решающий момент боя пехота бросает свои позиции и уходит в неизвестном направлении, не сообщив об этом ни командиру дивизиона, ни командиру батареи. Только к 19.00. было собрано по 17–20 человек в ротах и установлено охранение. От батальона осталось не более 40 % личного состава, остальные разбежались» [19]. И далее отмечается, что командир батальона майор Денисов принимает решения медленно и нерешительно, связи со штабом батальона нет, в результате чего артиллерия остается в сложной и неясной обстановке [27].
Действующий совместно со 2-м дивизионом разведывательный батальон капитана Метельского к 23.00. только собирался на сборном пункте у Могилева в 15 км от места боя.
Такая несогласованность действий в этом районе и «отсутствие руководства боем общевойсковым начальником» (майором Г.И. Златоустовским) были на руку только противнику [19].
В ночь с 12 на 13 июля вражеская пехота из 10-й моторизованной дивизии укрепилась в населенных пунктах Слободка, Н. Милеевка, Сидоровичи. Создав заслон, 10-я моторизованная и 4-я танковая дивизии 24-го моторизованного корпуса немцев удерживали и расширяли здесь «коридор» до 14 июля. Они отражали все попытки сводного отряда Г.И. Златоустовского с севера и удары подразделений 45-го стрелкового корпуса с востока ликвидировать плацдарм.
Четыре дня, с 10 по 13 июля, «топтались» здесь 4-я танковая и 10-я моторизованная дивизии противника, опасаясь продвигаться дальше на восток и боясь быть отрезанными от своих тылов за Днепром.
В ночь на 13 июля 3-я танковая дивизия генерала В. Модели ушла из-под Буйнич, форсировала Днепр у Боровки и к утру 14 июля подошла в район Лыково, Быстрик [28].
По воспоминаниям участников боев и редким сохранившимся архивным документам частично восстановлены отдельные эпизоды боевых действий.
…В первой половине дня на позиции сводного отряда Г.И. Златоустовского началась сильная атака танков и пехоты противника, поддержанная воздушной бомбардировкой, артиллерийским и минометным огнем. Авиация усиленно бомбила лес, где был КП передового отряда и огневые позиции наших батарей.
В ответ артиллеристы прямой наводкой нанесли удар по танкам и пехоте противника. Сразу загорелись три танка, подбитые батареей капитана Трофимова. К окопам курсантов полковой школы развернутым строем двигалось до десяти танков. Первые три машины проползли через окопы. Их пропустили, но тут же вслед танкам полетели бутылки с зажигательной жидкостью. Машины загорелись. Танкисты, пытавшиеся бежать из горящих танков, были уничтожены. Остальные танки и пехота повернули назад.
Основную роль при отражении этой атаки, как всех предыдущих и последующих, сыграли артиллеристы, среди которых в том бою отличился политрук батареи Смирнов. Когда вражеская атака достигла решающего момента, а прорвавшиеся танки оказались в расположении нашей обороны, разгорелся поединок артиллеристов батареи и немецких танкистов. У одного из орудий был убит весь расчет, в живых остался только заряжающий, раненый красноармеец Воронков. Видя, что орудие замолчало, Смирнов со своим связным бросился к нему. С большими усилиями поставив орудие на прямую наводку, они начали расстреливать немецкие танки в упор И подбили два ИЗ НИХ. В бою политрук. Смирнов погиб [44].
Во второй половине дня 14 июля противник провел мощную артиллерийско-минометную подготовку и двинул на позиции отряда около 40 танков с пехотой. Атакующий противник двигался по двум направлениям: по дороге из Сидорович на Н. Милеевку и по Гомельскому шоссе. Танки, ведя огонь на ходу, осторожно продвигались вперед, за ними шла пехота. Красноармейцы и артиллеристы открыли огонь, однако враг все сильнее теснил подразделения сводного отряда. И только после массированного артиллерийского налета немцы остановились и отошли назад. Но бой не утихал. Противник предпринял еще несколько атак, в результате которых советские части отошли на рубеж д. Новоселки, совхоз «Вейно», д. Подгорье, железная дорога и закрепились на основной линии обороны полка. Враг занял деревни Вильчицы, Запрудье, Быстрик. Во время боя было уничтожено три наших 122-мм орудия [20].
Бой 14 июля продолжался 10 часов без перерыва. Усиленный сводный отряд (в основном артиллеристы и минометчики) подбил и сжег около 20 танков, до 30 автомашин и бензозаправщиков. На поле боя остались сотни трупов немецких солдат и офицеров [44].
Не меньшие потери понесли и воины сводного отряда 747-го стрелкового полка. Погибли командир отряда (по одной из версий – пропал без вести) майор Г.И. Златоустовский, политруки Скляренко, Смирнов, Берук, командир пулеметной роты Бордун, сотни красноармейцев и младших командиров. Практически все они остались лежать на поле боя у противника незахороненными. И не случайно каждый год в этих местах поисковики находят останки бойцов Красной Армии, погибших в 1941 году [52]. Потери у артиллеристов, по сравнению с пехотой, были незначительными. Общие потери артиллерийских расчетов за 4 дня боев с 11 по 15 июля составили: убит 1 человек, ранено – 11, пропало без вести 2 человека [17]…
Форсирование Днепра у Боровки, Сидорович 10-й мотодивизией немцев 10–11 июля 1941 г.
ЗЛАТОУСТОВСКИЙ Геннадий Иванович родился 2 сентября 1903 года в с. Шанга Шарьинского района Горьковской области в семье крестьянина-дьячка (так в автобиографии). Учился в сельской школе, духовном училище и железнодорожной школе. В 1929–1930 гг. отец и мать осуждены и высланы органами НКВД по статье 58 (антисоветская пропаганда и агитация).
В РККА – с 1923 года, служил красноармейцем в 133-м стрелковом полку 45-й дивизии в г. Киеве. В 1925–1927 гг. учился в Киевской пехотной школе имени Рабочих Красного Замоскворечья.
С 1927 по 1934 гг. – командир взвода, роты 252-го стрелкового полка, с 1934 по 1938 гг. – начальник штаба батальона 251-го стрелкового полка, с 1939 г. – начальник штаба 747-го стрелкового полка, майор.
В аттестации на присвоение звания «майор» в 1940 году отмечалось: «По штабной службе подготовлен хорошо. Умеет руководить подразделениями, подчиненными ему командирами и штабом…» [98].
Согласно приказу НКО СССР № 1182 от 21.07.1941 г. числится пропавшим без вести. 1-я танковая дивизия генерала В. Моделя на восточном берегу Днепра, как и под Буйничами 11–12 июля, понесла значительные потери в технике и личном составе. Прорвав оборону редких подразделений 187, 148, 137-й стрелковых дивизий, 15 июля форсированным маршем она ушла дальше на восток и вечером того же дня вышла к Чаусам. Таким образом, тылы наших войск, сражавшихся в Могилевском районе обороны, были отрезаны [28].
10-я моторизованная дивизия генерала фон Лепера оставалась в соприкосновении с 747м стрелковым полком до 16 июля. 17 июля она сместилась к Пропойску, сдав позиции частям 1-й кавалерийской дивизии генерала Фельдта. На следующий день рубеж Костинка, Лыково, Новоселки уже заняли передовые подразделения 12-го армейского корпуса [28], поджидавшие подхода своих основных сил.
С 16 июля 2-й и 3-й дивизионы 601-го, 3-й дивизион 493-го гаубичных полков, очищая лес вдоль Гомельского шоссе, вели огонь с закрытых позиций. На другой день немцы подтянули к Н. Милеевке, Лыково две батареи тяжелых 150-мм орудий и повели ответный огонь [20]. Началась затяжная артиллерийская дуэль, победители в которой остались неизвестными.
На 17 июля в Заднепровье в распоряжении командира 601-го гаубичного полка – начальника артиллерии боевого участка № 3 полковника Якушева имелось: гаубиц 152-мм – 9; 122-мм – 14 (данных на 3-й дивизион 632-го гаубичного полка не установлено – авг.); конский состав – 362 лошади; автотранспорт – 121 автомашина [18]. Армейский зенитный дивизион располагался на Луполово и действовал самостоятельно.
Активных боевых действий 18, 19 и 20 июля на боевом участке № 3 ни со стороны противника, ни с нашей стороны не велось [19].
20 июля на участке полка в районе колхоза «Колос» было сбито 2 немецких бомбардировщика «Юнкере». Самолеты сгорели. Спустившиеся на парашютах три летчика попали в плен. Во время взрыва бомбы под горящим самолетом ранило 4-х наших бойцов.
В тот же день 4-я батарея 601-го гаубичного полка была направлена на усиление разведывательного батальона капитана Метельского в район деревень Дары, Щежерь [20]…
Бои в полном окружении
12 июля 10-я танковая дивизия генерала Шааля захватила г. Горки и станцию Темный Лес, а 3-я танковая дивизия генерала Моделя вечером 15 июля – Чаусы. Тылы 172-й дивизии и 61-го стрелкового корпуса оказались отрезанными. Начиная с 16 июля в полках дивизии все сильнее стал ощущаться недостаток боеприпасов и, в первую очередь, продуктов. К тому же регулярной связи с внешним миром уже не было. Газеты из Москвы поступали нерегулярно, прекратилось железнодорожное сообщение, а разрушение линии электропередачи с БелГРЭС лишило Могилев электроэнергии и радио.
Схема окружения Могилева немецкими дивизиями 20–24 июля 1941 г.
15 июля в командование 13-й армией вступил генерал-лейтенант В.Ф. Герасименко. В ту же ночь, уходя от преследовавшего врага, штаб армии перешел из Чаус в район Кричева. Приняв руководство армией, командующий на другой день, 16 июля, направил в штаб Западного фронта боевое донесение, которое, по сути, могло оказаться решающим в судьбе защитников Могилева:«…Докладываю о большом и ответственном решении, принятом мной 15.7. об отводе частей армии с рубежа реки Днепр сначала на промежуточный рубеж реки Проня, а затем на основной рубеж реки Сож». Далее в документе говорится об обстоятельствах, вынудивших принять такое решение: «Оба фланга армии были обойдены, причем внутри армии был ряд частных прорывов. В эти образовавшиеся прорывы и было направлено большое количество танков и мотопехоты противника. Противнику удалось нанести большие потери нашей артиллерии, пехоте, органам управления и нарушить систему подвоза…
В 16.30. 15.7. связь армии с корпусами была совершенно прервана, так как многочисленные отряды танков, мотопехоты, мотоциклистов действовали по тылам и управлениям. Связь со штабом фронта прекратилась в 16.00. и получить разрешение на отход от штаба фронта было невозможно.
Таким образом, мы стояли перед следующим: или сохранить войска и матчасть и планомерно, пока не поздно, отвести их на новый рубеж обороны, или, оставаясь на этом рубеже несколько дней, допустить, чтобы противник окружил части армии по отдельности… Докладывая обо всем случившемся, прошу утвердить мое решение или разрешить создать новый рубеж на реке Проня…» [29, с. 73].
Офицер связи сумел доставить донесение в штаб фронта, и разрешение на отход было получено. Одновременно ставилась задача во что бы то ни стало оборонять Могилев. 15 июля генерал Ф.А. Бакунин направил в город, в штаб 172-й стрелковой дивизии, для уточнения обстановки на занимаемом фронте начальника разведотдела корпуса майора Н.Г. Туманяна. Он же должен был довести до командования дивизии предварительное решение командующего 13-й армией и командира 61-го корпуса о выводе частей дивизии из города. В дальнейшем Н.Г. Туманян остался в штабе 172-й дивизии и вместе с ним выходил из окружения. К сожалению, единственно верное решение командующего 13-й армией об отводе войск из Могилевского оборонительного района в категорической форме было отменено. И вместо сохранения для дальнейшей борьбы огромной материальной части (тысяч орудий, минометов, автомашин, бронемашин, тракторов и др.), десятков тысяч красноармейцев и командиров, советское командование уже через 10 дней потеряло эти войска – погибшими, ранеными и захваченными врагом в плен.
…На Буйничском поле с 14 июля стояла тишина. В течение нескольких суток днем и ночью здесь работали немецкие похоронные команды. Кутеповцы им не мешали. В итоге большой участок на нейтральной полосе был заставлен березовыми крестами [66].
Передовые дозоры и разведчики полка доносили, что перед нашим фронтом немецких частей нет. Начиная с 17 июля, стрелковые батальоны 388-го полка начали готовиться к наступлению. По указанию штаба полка, в 7.30. утра 17 июля командир 3-го батальона капитан Д.С. Гаврюшин отдал приказание (приводится выборочно):
«1. Всем командирам рот и подразделений все возимое имущество уложить на подводы. Лошадей держать заамученными в укрытии.
2. Связки гранат и бутылки с горючим уложить также на подводы.
3. Ни один боевой патрон, граната, снаряд и мина не должны оставаться в случае снятия с обороны и перехода в наступление…
5. Винтовки и снаряжение с убитых сдать в полковой пункт боепитания. 7. Командирам стрелковых рот автомашины имуществом не загружать, а направить их в распоряжение комвзвода снабжения Николаенко для загрузки горючим и боеприпасами» [8].
Но убедившись, что впереди немецких подразделений нет и наступать не на кого, батальоны оставались в томительном ожидании, пытаясь прояснить обстановку.
А обстановка была такой, что с 14 по 19 июля на западном направлении у Могилева значительных танковых или пехотных частей немцев не было. 24, 46 и 47-й моторизованные корпуса группы Г. Гудериана, форсировав Днепр южнее и севернее Могилева, ушли далеко на восток и 16 июля захватили южную часть Смоленска. У Могилева, на восточном берегу Днепра, осталась только часть подразделений 10-й моторизованной дивизии (южнее) и полка «Великая Германия» (севернее), которые, выставив усиленные заслоны, удерживали переправы и плацдармы на левом берегу у Шклова и Ст. Быхова [28].
20 июля к городу с запада начали подходить пехотные дивизии 7-го и 13-го армейских корпусов. Первой подошла 23-я пехотная дивизия и своим 9-м Потсдамским полком форсировала Днепр у Буйнич. С северо-запада на Могилев двигалась 7-я пехотная, а южнее города у Боровки, Барколабово переправилась через реку 78-я пехотная дивизия немцев. На другой день со стороны Минска подошла 15-я пехотная дивизия, четвертая по счету…
С подходом пехотных дивизий 20 июля в Заднепровье началось оживление. Наша разведка постоянно отмечала активное передвижение немецких танков, мотоциклистов и конной разведки. Активизировались действия авиации противника. В районе 747-го полка было сбито 3 «Юнкерса», захвачено в плен 5 летчиков, троим из которых удалось сбежать [27].
Из сохранившихся оперативных сводок штабов 13-й армии и 61-го стрелкового корпуса видно, что 20 июля круговую оборону города держали 394-й (110-й дивизии), 388, 747-й и батальон 514-го стрелкового полка 172-й дивизии, 507-й стрелковый полк (без одного батальона) 148-й дивизии и батальон 543-го полка 161-й стрелковой дивизии.
Защитники Могилева еще имели части усиления – 601-й гаубичный артиллерийский полк, 200, 209 и 174-й отдельные противотанковые дивизионы. Но почти все они были втянуты в бои на восточном берегу Днепра. На западных же подступах к городу оставались разрозненные уцелевшие батареи и орудийные расчеты 493-го гаубичного и 340-го артиллерийского полков, которые вместе со стрелковыми батальонами ожидали подхода немецкой мотопехоты.
Зенитные артиллерийские дивизионы 110-й и 172-й стрелковых дивизий, зенитный артиллерийский полк были уже либо без материальной части, либо без боеприпасов и действовали, за редким исключением, как пехотные подразделения.
В то же время в Могилеве скопились тысячи раненых, не было продовольствия, горючего и боеприпасов. Для Генерального штаба и его начальника генерала армии Г.К. Жукова это оказалось новостью. В переговорах Ставки и штаба Центрального фронта 20 июля он приказал выяснить, как вывозятся раненые из Могилева, «…в чьих руках Могилев и почему в Могилеве не оказалось горючего и снарядов» [90]. Но было уже поздно.
В.А. Катюшин.
Город находился в плотном вражеском окружении, и выйти из него, а тем более вывезти раненых не было никакой возможности.
20-21 июля вражеская мотопехота, поддержанная мощными ударами авиации, артиллерии и минометов, на ряде участков пробила оборону 172-й дивизии. Большинство ее частей отошло на городские окраины [30].
Начиная с 20 июля, немцы сбрасывали на город массу листовок, в которых говорилось о том, что Красная Армия разбита и дальнейшее сопротивление бесполезно. В них предлагалось уничтожать комиссаров и сдаваться в плен. Красноармейцев убеждали, что сдавшимся будет гарантирована жизнь, хорошее питание, перечислялись советские города, уже занятые немецкими войсками.
22 июля на всем фронте обороны 61-го стрелкового корпуса противник силами четырех пехотных дивизий начал атаку наших позиций из направлений Плещицы, Княжицы, Селец, Дары. В 13.00. немцы заняли пригород Луполово и аэродром. Наши части в Заднепровье отошли на рубеж Константиновка, Каменка. На участке 20-го мехкорпуса, 110-й и 172-й стрелковых дивизий положение оставалось без перемен. По донесению генерала Бакунина, частями 61-го стрелкового корпуса было «уничтожено до 120 танков и до 2-х пехотных дивизий противника». Нарушилась связь со 172-й стрелковой дивизией [21]. Оперативный отдел штаба группы армий «Центр» 22 июля доносил, что «7-й ак [армейский корпус] взял в кольцо значительные силы противника в городе Могилев» [85, 375].
В ночь с 21 на 22 июля саперный батальон 23-й пехотной дивизии южнее Буйнич навел понтонный мост через Днепр. Теперь, независимо от автодорожного моста в Могилеве, враг свободно мог перемещаться на восточный берег реки.
На северной окраине города 22 июля на позиции сводного полка начала наступление 7я пехотная дивизия немцев.
Обескровленные и поредевшие его части с боем отошли и закрепились на окраине города. Майор В.А. Катюшин перенес свой наблюдательный пункт на водонапорную башню у железнодорожного вокзала.
После массированной артиллерийской подготовки немецкой пехоте удалось прорваться к станции Могилев-Товарная (Могилев-3), но контратаками наших бойцов она была остановлена и позиции удерживались здесь до 24 июля.
25 июля наступление немцев продолжалось. Ночью подразделения 15-й пехотной дивизии генерала Гелла (7-я пехотная дивизия врага, форсировав Днепр, ушла на восток) заняли Карабановку и вышли к железнодорожному вокзалу. Защитники отошли в глубь городских кварталов, в заранее подготовленные окопы у вокзала и завода «Возрождение» (завод «Строммашина»).
В тяжелом положении оказались бойцы сводного полка. Кончались патроны и снаряды, не было продовольствия. Скованные беспрерывными боями, они не смогли соединиться с основными силами 172-й дивизии, чтобы вместе выходить из окружения. В юроде горели и рушились дома, завалы перекрывали улицы, в кварталах вспыхивали неожиданные перестрелки. Подразделения полка продолжали бои, героически отстаивая последние позиции и медленно смещаясь к центру города. В полку оставалось п живых не более 300 человек [48]. Вечером 25 июля штаб полка получил приказ командира дивизии о прорыве через днепровский мост на Луполово. Сдерживая атаки в районе вокзала и завода «Возрождение», бойцы начали готовиться к отходу. Однако вскоре связные доложили, что мост через Днепр блокирован противником.
П.Я. Терентьев.
Связи со штабом и командованием дивизии в полку не было. Майору Катюшину пришлось самостоятельно принимать решение о времени и месте вывода своих уже немногочисленных бойцов из окружения.
Занимая город, немцы настороженно, с опаской продвигались по его улицам. Весь день 25 июля со стороны вокзала они прямой наводкой из орудий вели огонь по корпусам завода и Дому Советов. Несколько раз немецкая пехота пыталась пробиться к центру, но каждый раз отходила под огнем наших стрелков.
Вечером 25 июля большие группы противника оврагами вдоль р. Дубровенки проникли в город и заняли здания областного военного комиссариата, драмтеатра и прилегающие к ним дома.
Захваченный в плен немецкий солдат заявил, что этой ночью им приказано покончить с Могилевским гарнизоном, а весь офицерский состав повесить у Дома Советов.
Один из последних рубежей обороны Могилева с 21 по 25 июля находился на валу Красной Звезды (сейчас – вал им. Г. Конисского). Основная тяжесть боев здесь легла на народное ополчение во главе с начальником городского штаба А.И. Морозовым, областным военным комиссаром полковником И.П. Воеводиным и их помощниками П.Я. Терентьевым, И.Л. Хавкиным и А.А. Эстеркиным. Здесь же занимали оборону и отдельные орудийные расчеты наших частей.
И.Л. Хавкин.
22 июля подразделениям 23-й пехотной дивизии генерала Г. Гельмиха удалось оттеснить от Днепра 747-й стрелковый полк, а со стороны Луполово захватить аэродром и дороги к днепровскому мосту. Теперь немцы не прекращали атаки, пытаясь захватить мост и ворваться в центр города. Во время одной из атак им удалось прорваться на правый берег и закрепиться там.
С утра 23 июля наступление в Заднепровье продолжила 78-я пехотная дивизия генерала К. Галленкампа. Из отчета VII армейского корпуса известно, что «восточнее Луполова ее наступление завершилось до 12 часов взятием в плен 5000 человек противника, а также вооружения и амуниции на целую дивизию…» Видимо, немцы захватили армейские склады, которые располагались в лесном массиве в районе деревень Полетники, Дары [107].
В тот же день около 12 часов дня, предварительно обстреляв из орудий вал, немцы пошли в очередную атаку на мост. Некоторые из них успели даже перебежать его. Выждав момент, защитники открыли пулеметный огонь с вала и парка им. Горького. Множество трупов немецких солдат осталось лежать на мосту. Полковник И.П. Воеводин, находясь в траншеях на валу, личным примером вдохновлял ополченцев и бойцов.
Недавно из немецких источников стали известны подробности этих боев за мост в центре Могилева. О них в своем отчете 29 июля 1941 года написал командир 23-й пехотной дивизии генерал-майор Гейнц Гельмих [102]. В два часа дня 20 июля в наступление на город перешли все три полка 23-й Берлинско-Бранденбургской пехотной дивизии… Они получили задачу захватить плацдарм на линии Гребенево, Полетники, Большая Боровка (все на восточном берегу Днепра) и штурмом овладеть городским мостом в Могилеве. Одновременно они должны были использовать возможность быстрого прорыва к Днепровскому мосту с юго-запада и запада. 67-й и 68-й полки дивизии наступали со стороны деревень Титовка, Буйничи, а 9-й Потсдамский полк, форсировав Днепр южнее Буйнич (без одного батальона), захватил небольшой плацдарм на восточном берегу и с юга начал продвигаться к Луполово. Главной задачей всех полков 23-й дивизии, как видим, был захват городского автодорожного моста, по возможности, целым и неповрежденным.
Передовой отряд 9-го Потсдамского пехотного полка, окопавшийся на плацдарме, оказался прижатым к берегу огнем пулеметчиков 507-го стрелкового полка 148-й дивизии [104] и не смог в тот день поддержать атаку 67-го и 68-го полков ударом с юго-востока. Его наступление захлебнулось на окраине города. На следующий день история повторилась. Потери с обеих сторон росли, защитники города упорно держались.
В полдень 21 июля 10-я рота автоматчиков лейтенанта Брандта из 67-го полка с боем смогла просочиться вдоль северного берега Днепра к городскому саду и захватила мост. Артиллерийским и пулеметным огнем с вала наши защитники блокировали ее, пытаясь уничтожить. Но враг, выставив артиллерийский заслон, пулеметным и автоматным огнем смог удержать плацдарм у северной части моста.
Несколько раз наши бойцы ходили в контратаку на врага, но рота лейтенанта Брандта удерживала его, пока через мост на помощь к ним не прорвался 1-й батальон Потсдамского полка. Рассеяв наше подразделение на Луполово, батальон майора Ханига захватил мост и удерживал его, используя для укрытия от огня снайперов и пулеметчиков горящую на мосту технику. Бегом под пулеметным огнем преодолевая мост, многие пехотинцы 1-го батальона погибли, в том числе и его командир майор Ханиг.
Д.С.Вольский.
Мост был усеян телами убитых. Раненых с вала добивали красноармейцы и ополченцы. Соединившись, рота 67-го полка и часть батальона Потсдамского полка в течение двух суток удерживали небольшой плацдарм у северной части моста.
И все же 23 июля мост на северном берегу у вала немцам пришлось оставить. Пулеметным огнем и штыковыми атаками ополченцы с красноармейцами уничтожили большую часть роты Брандта и 1-го батальона Потсдамского полка. Уцелевшие их остатки отошли и закрепились на левом берегу у южной части моста. Теперь переправа находилась под прицелом с обоих берегов Днепра – нашего и немецкого. Убитые и раненые оставались на мосту, из-за плотного пулеметного и снайперского огня вынести их не было возможности. Бой за мост длился до 25 июля.
В штурме Могилева после 20 июля 1941 года участвовал и будущий Президент Федеративной Республики Германия Рихард фон Вайцзеккер (1984–1994), служивший в то время в 9-м Потсдамском полку 23-й пехотной дивизии. Здесь он получил ранение и был отправлен в Берлин на излечение.
Немецкое командование, взбешенное отчаянным упрямством защитников, решило подвергнуть город массированному артиллерийскому обстрелу и бомбардировке с самолетов.
От взрыва одного из снарядов у продовольственного магазина Артиллеристы 9-го Потсдамского полка «Чырвоная Зорка» погибли десятки горожан. Более 60-ти раненых было отправлено в военный госпиталь.
Рушились здания на площади Свободы, вражеские снаряды рикошетили от стен древней ратуши. Особенно злило немцев Красное знамя, закрепленное ополченцами на вершине ратуши. Несколько раз знамя, сбитое осколками снарядов, падало, но опять и опять А.А. Эстеркин поднимал его на шпиле ратуши. В бою Эстеркин был смертельно ранен, но знамя продолжало реять над городом.
Легендарным стал подвиг неизвестного солдата-пулеметчика, который стрелял с ратуши во врага до самой смерти. Его останки были найдены уже после войны при обследовании башни ратуши. На третьем этаже среди обломков стен лежал скелет человека с остатками красноармейской формы, а рядом с ним находился проржавевший пулемет.
Трое суток враг пытался через мост прорваться в центр города, но все попытки оказались безрезультатными.
Большие потери понесли и защитники вала Красной Звезды. Полностью, вместе с командиром, инспектором отделения ГАИ Д.С. Вольским, погиб отряд милиционеров. Многие из ополченцев были ранены, но оставались в окопах. На позициях круглосуточно работали медицинские сестры, в окопах находились уже сотни раненых. А вал оставался неприступным.
В сводках штаба группы армий «Центр» за эти дни отмечалось, что в районе города Могилева «части русских отчаянно обороняются и наступление 23-й и 7-й дивизий затягивается».
Вечером 25 июля из штаба 172-й дивизии в штаб гарнизона, размещавшийся в подвале костела Св. Станислава, прибыл лейтенант-связной. Он передал приказ генерала М.Т. Романова о выходе из окружения в юго-западном направлении и обязательном взрыве моста через Днепр.
Яркой легендой вошел в историю обороны города эпизод со взрывом моста. Чтобы уничтожить мост, предварительно были подготовлены два способа: основной – путем подрыва и дублирующий – путем поджога. Для этого вдоль стропил моста поставили по 2–3 бочки с керосином и мазутом. Во время боя огнем из пулеметов и автоматов бочки были пробиты и горючее из них вытекло. Остался один способ – взрыв. Однако электровзрывная сеть также была повреждена. Несколько раз посылал командир группы своих саперов под мост для налаживания взрывной сети, но безрезультатно. Саперы гибли, не успевая отремонтировать сеть.
В те дни к саперам прибился мальчик лет 10–12. Он был голодный, оборванный и жалостно просил командира саперов оставить его с ними. Бойцам он понравился сразу, и ему разрешили остаться. В последнюю ночь командир отряда заграждений майор А.Т. Ковалев приказал любыми средствами взорвать мост. Починить электрическую сеть взрывного устройства вызвался этот мальчик. Маленькому ребенку удалось пролезть там, где не смогли пройти взрослые люди и, на удивление всем, срастить провода, как его научили саперы. Ночью один из пролетов моста взлетел в воздух.
А.Т.Ковалев.
Чудесным образом в этом деле мальчику помогла погода. В своем отчете генерал Г. Гельмих отметил, что в тот день вдоль Днепра лежал густой туман. Видимость составляла всего несколько метров. Это дало возможность «противнику подобраться незамеченным охраной 9-го пехотного полка к северной части почти 200-метрового моста. Полк не смог помешать русским подорвать мост, используя для этого оставленные ранее, но не выявленные (немцами) взрывные приспособления».
Во время выхода из окружения потерялись следы юного героя, и только через 30 лет стала известна его фамилия – Иван Самиров. Перед войной он был воспитанником детских домов: сначала в д. Присно Могилевского, а затем в д. Чечевичи Быховского района. В июле 1941 года он будто бы прибился к саперам у днепровского моста.
Но история с подростком на этом не закончилась. Отыскался еще один юный участник подрыва моста – Матвей Койда из д. Новоселки Могилевского района. О нем известно меньше, но он настойчиво утверждал, что был участником событий у моста.
Так этот эпизод, уже после войны, приобрел «двух легендарных подрывников». Кто из них действительно совершил геройский поступок в июле 1941 года, сегодня достоверно неизвестно.
…С северо-запада на город продолжала наступать 7-я пехотная дивизия генерала фон Габленца, а с юга, форсировав Днепр, против 747-го стрелкового полка действовали подразделения 78-й пехотной дивизии генерала К. Галленкампа.
Немецкие ветераны 78-й пехотной дивизии оставили подробные воспоминания о боях за «крепость Могилев» в Заднепровье: «20 июля рано утром передовые части дивизии достигли Днепра. Дивизия стояла плотно к правому крылу 2-й танковой группы, которая отражала с юго-востока и востока на линии Ст. Быхов, Пропойск, Кричев, Мстиславль сильное наступление русских под командованием маршала Тимошенко. Дивизия достигла цели марша.
20 июля 1941 года дивизия 215-м пехотным полком с 9.30. до 15.00. форсировала Днепр у Барколабово.
Основные силы дивизии переправлялись через реку 21 июля.
В 40 км севернее от места переправы на западном берегу расположена крепость Могилев. Пригород Луполово находится на восточной стороне. За взятие крепости ответственным был 7-й армейский корпус. Начатое после обеда 20 июля наступление было неудачным.
21 июля 78-я пехотная дивизия двигалась из Барколабово через Сидоровичи, Студенки, которые и были целью марша в этот день. Так как левый фланг около Могилева подвергался опасности, пришлось обходить это место. Посланная в Могилев разведка доложила, что враг удерживает линию Дары, Сидоровка, Вильчицы. Командир дивизии… считал, что русские могут попытаться использовать свои находящиеся в крепости части, выйти на юго-восток и атаковать подразделения 78-й дивизии на марше. Поэтому он предложил командиру 13-го армейского корпуса генералу Фельберу ударом с юго-востока вытеснить врага и одновременно мощным ударом поддержать 7-й корпус при переправе через Днепр.
И.Ф. Самиров в 1941 г. юный подрывник моста (фото 1972 г.).
После долгих размышлений в 16.30. дивизия получила свободу действий. Тяжелые бои в последующие дни, которые должны были решить исход борьбы за Могилев, развивались следующим образом.
22 июля три пехотных полка дивизии – 191, 215 и 238-й – были готовы к наступлению. Части 178-го артиллерийского полка и танкового батальона прикрывали открытый фланг на севере и находились в тылу пехоты. Намерением командира дивизии было ошеломить неожиданным ударом находящиеся на Днепровской дуге южнее Могилева русские части и уничтожить их.
Сначала вдоль реки в наступление пошли все три полка, но через полчаса они везде встретили сопротивление. Оно становилось все ожесточеннее. Особенно справа, на позициях 215-го пехотного полка у железнодорожной насыпи севернее д. Дары.
Связисты 222-го обс 172-й стрелковой дивизии в районе Могилева. Июль 1941 г.
В то же время 238-й полк в центре натолкнулся на сильного противника в укрепленных позициях и, закрепившись, остановился. То же самое было и со 195-м полком слева. Это был упорный противник, который стремился не дать дивизии окружить Могилев. 195-й полк вынужден был жестокими боями отвоевывать позицию за позицией. Появились первые потери, д. Дары была сожжена.
Около 11.00. пришло сообщение, что 1-й батальон 215-го полка майора Клокхе, сломив сопротивление русских западнее д. Дары, продвинулся вдоль железнодорожной линии Чаусы – Могилев и в 10.40. достиг станции Луполово и важной автомобильной дороги. Это было решающим моментом дня, так как вскоре после этого 238-й полк смог сломить сопротивление русских на своем участке фронта и, соединившись с 1-м батальоном 215-го полка, пробиться к вражеским позициям.
22 июля вечером дивизия получила приказ 7-го армейского корпуса, согласно которому она, если будет достигнута цель наступления, должна пойти на Чаусы. Для охраны восточного берега Днепра оставался только один усиленный полк.
23 июля в 4.00. взяли Таранов и пробились до Нов. Любужа. Но потом наступление было остановлено неприятельским огнем обороны. На Днепровском фронте враг понес значительные потери. Рано утром 23 июля он вывесил белые флаги, было большое количество пленных и перебежчиков.
Днем 23 июля русские предприняли наступление против частей дивизии и оттеснили их к линии обороны Медведовка, Таранов, Нов. Любуж, развилка на изгибе Днепра.
Русские заметно окрепли. Разведка доносила, что в лесу севернее Малеевки появились свежие подразделения. Командир дивизии не рискнул двигаться дальше, а решил разделаться с противником, который любыми средствами хотел удержаться.
215-й пехотный полк охранял линию вдоль Днепра до Луполово. Вечером 23 июля 178-й артполк в Горбовичах получил радиограмму, согласно которой в Краснице были окружены немецкий офицер, 3 унтер-офицера и 15 солдат. Тотчас же туда было отправлено подразделение во главе с ротмистром Ти при поддержке танков, которые и освободили окруженных. Речь шла о трех танках из 3-й танковой дивизии.
24 июля части дивизии при поддержке танкового батальона нанесли удар и взяли Малеевку. Русские были отброшены от своих позиций. Их боевую уверенность удалось поколебать. Они отступили со множеством тяжелых потерь. Угроза Могилевского фронта миновала. 7-му армейскому корпусу путь на восток был открыт.
В ходе этих боев погиб адъютант командира 195-го пехотного полка обер-лейтенант Цаан и командир 2-го батальона 215-го полка капитан Маут. Битва под Могилевом была окончена.
Особого внимания заслуживает деятельность санитарной службы. На перевязочных пунктах Амховая и Дары, в полевом лазарете в Ст. Быхове офицеры санслужбы со своими помощниками неустанно работали, ухаживая за ранеными и облегчая их страдания.
Батальонный врач, сам тяжело раненый, выполнял свой долг на перевязочном пункте до тех пор, пока не обслужил последнего раненого. Только потом он позволил отправить себя на главный перевязочный пункт в Дары.
Дивизионный командир в своем приказе 25.07.41 г. отметил, что потери русских (убитыми) составили 3700 человек при 4855 пленных.
Потери дивизии были также высоки: убито 8 офицеров, 112 унтер-офицеров, ранено 18 офицеров и 344 унтер-офицера. Впервые успехи дивизии были упомянуты в сообщении вермахта.
25 июля дивизия продолжала марш на восток и ночью 26 июля сделала привал в районе Чаусы – Горбовичи» [84].
…Оборонительные сооружения 388-го стрелкового полка были почти полностью уничтожены. Полковник С.Ф. Кутепов приказал отойти в район шелковой фабрики и, используя каменные здания и бараки, вновь занять оборону. Штаб 340-го артиллерийского полка с 23 июля расположился на Быховской улице в здании бывшей столовой военторга. За каждой батареей закрепили определенную улицу.
24 июля в середине дня немцы предприняли одну из последних попыток сломить сопротивление защитников города. После артиллерийского обстрела в атаку пошло несколько танков, бронемашины и пехота. Связками гранат и бутылками с зажигательной смесью бойцы подбили несколько машин.
Но отдельные из них вместе с пехотой прорвались через передний край обороны и устремились на КП полка. Пехоте врага удалось захватить отдельные здания в глубине обороны. Личный состав штаба во главе с Кутеповым и Плотниковым пропустил технику и врукопашную контратаковал пехоту.
Немцы не выдержали и в панике отошли, потеряв при этом несколько десятков погибшими, 4 миномета с боекомплектом, 50-мм пушку и 5 ящиков со снарядами. Это был один из последних боев кутеповского полка [46].
А в это время в штабе Западного фронта решали, как помочь героически сражавшемуся Могилевскому гарнизону. Боеприпасы у осажденных были на исходе, а продовольствия и вовсе уже не было.
22 июля начальник Генерального штаба через штаб Западного фронта запросил у командующего 13-й армией конкретные сведения о частях, оборонявших Могилев. Ему было доложено о наличных силах 172-й дивизии М.Т. Романова и высказана просьба помочь боеприпасами [46]. Реакция последовала быстро. Приказ командующего авиацией Западного фронта был краток и содержателен: «Командиру Первого тяжелого авиаполка полковнику Филиппову. В ночь с 22 на 23 июля произвести выброску грузов на военном аэродроме Могилев. Высота выброски 400 метров… Время появления над аэродромом от часу до двух… выброску произвести всеми кораблями» [73].
В районе Луполово были выложены сигнальные костры, а в 13.00. 22 июля аэродром захватил противник. Костры выложили повторно, но уже ближе к Днепру. В результате большая часть боеприпасов и продовольствия, сброшенная в ту ночь с транспортных самолетов на участке 747-го полка, попала в расположение немцев.
24 июля груз был сброшен снова, на этот раз на участке 388-го полка, в районе д. Тишовки и шелковой фабрики. И опять из-за быстрого смещения фронта полка к центру города большинство контейнеров попало к врагу.
Как вспоминал комиссар дивизии Л. Черниченко, «…сброшенные боеприпасы нас не вполне удовлетворяли, так как они уже не подходили для тех систем орудий, которые у нас оставались к тому времени. Но это было большое моральное облегчение. Мы чувствовали, что верховное командование ведет наблюдение за нашими действиями и всеми средствами старается нам помочь, чтобы укрепить Могилевскую оборону» [75].
Утром 24 июля наши передовые посты на Минском шоссе встретили несколько вражеских штабных бронированных машин 16-й пехотной дивизии генерала Гелла. Эта дивизия с 23 июля была передана из резерва 2-й полевой армии в оперативное подчинение VII армейского корпуса. Она должна была оставаться для окончательного захвата Могилева и «наступала вдоль дороги Княжицы – Могилев». Колонну замыкала грузовая машина с автоматчиками. У железнодорожного переезда машины остановились. Находившиеся здесь в засаде сторожевые посты открыли сильный пулеметный огонь. Немецкую машину с автоматчиками забросали бутылками с «КС», грузовик вспыхнул. Скоротечный бой прекратился быстро. Выбросив из штабных машин убитых, наши бойцы на буксире доставили автомашины к штабу дивизии. Ящики из машин перенесли в здание.
Вспоминает участник этих событий штабной писарь 388-го полка младший сержант В.Е. Грибков: «Сбив навесной замок, мы открыли один из ящиков. В нем четкими рядами лежали наручные часы, а во втором ящике обернутые в бумажки находились кресты и медали» [36]. Как сообщил один из взятых в плен офицеров, эти награды предназначались солдатам и офицерам, которые парадным маршем пройдут по Москве.
В.П. Кузнецов.
На другой день в штаб дивизии доставили двух немецких офицеров-парламентеров с белым флагом и повязками на рукавах. Они вручили генералу М.Т. Романову документ, подписанный командиром VII армейского корпуса. В нем содержалось категорическое требование о немедленном прекращении сопротивления и сдаче города. Устно предлагалось возвратить штабные машины с наградами. Парламентеры разложили на столах фотоснимки немецких солдат, которые будто бы маршируют по улицам Москвы, и альбомы со снимками, на которых показывалась спокойная жизнь в немецком тылу. М.Т. Романов наотрез отказался принять ультиматум, возвратил документ парламентерам и отправил их обратно [79].
В тот же день 24 июля командующий Западным фронтом Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко доложил в Ставку: «… Могилевский корпус, окруженный 5 пехотными дивизиями, в результате упорных боев, особенно 22-го и 23-го июля, разбил две дивизии противника. Немцы образовали кольцо вокруг Могилева, и командующему 13 армией приказано, приведя армию в порядок, совместно с частями 21 армии и 4 армии начать наступление для соединения с могилевским корпусом» [86]. Но этому приказу не суждено было осуществиться, и отдавался он, видимо, лишь для бодрого доклада в Москву. В это время 4-й армии уже не существовало, на базе ее штаба с 24 июля формировалось управление Центрального фронта. В состав 13-й армии входили остатки соединений 28-го и 45-го стрелковых корпусов, которые в кровопролитных боях сдерживали врага на восточном берегу Сожа, а 21-я армия была втянута в тяжелые бои в районе Гомеля, Рогачева, Жлобина.
А.И. Паршин.
24 июля части 15-й пехотной дивизии противника прорвали передний край нашей обороны и ворвались в Могилев с севера и запада. Начались двухдневные бои в самом городе.
Последний приказ генерала Романова
Могилев готовился к прорыву из окружения. Ресурсы защитников закончились. Все чаще стал донимать продуктовый голод и отсутствие боеприпасов. Основное средство защиты – артиллерийские орудия – становилось бесполезным. Из района Луполовского аэродрома по центру города вели огонь немецкие минометчики.
24 июля находившиеся на гарнизонной гауптвахте и на лечении в больнице пленные немцы были расстреляны возле здания комендатуры [79]. Начались попытки отдельных частей самостоятельно пробиться из окружения. В ночь с 24 на 25 июля подразделения, находившиеся в центре города, на улицах Первомайской, Ленинской и Пионерской, собрались прорваться через Днепровский мост. Последними снарядами провели небольшую артиллерийскую подготовку по Луполово и двинулись на мост. Однако немцы держали Днепр и мост под прицелом. Со стороны Луполово и мясокомбината они открыли сильный артиллерийский и пулеметный огонь. Оставив у въезда на мост несколько подбитых машин, наши бойцы отошли на прежние позиции [79].
Силы Могилевской обороны иссякли. Город находился в плотном вражеском кольце. Последнюю попытку помочь осажденным в Могилеве войскам предприняли Маршалы Советского Союза – Главнокомандующий войсками Западного направления С. К. Тимошенко и начальник штаба Б.М. Шапошников. 25-го июля 1941 года они отдают следующий приказ: «…Центральному фронту немедленно очистить тылы от осевших в них красноармейцев, командиров и направить их на укомплектование дивизий.
Используя рейд нашей конницы (группы Городовикова – Бацкалевича), немедленно 13 армией и правым флангом 21 армии перейти в наступление в общем направлении Могилев с задачей соединения с могилевским корпусом, обеспечения 13 армией левого фланга группы Качалова, наступающей на Смоленск, имея в виду в дальнейшем выход на реку Днепр» [101]. Здесь снова просматривается оторванность «высокого» штаба от реальной ситуации, сложившейся к тому времени как под Могилевом, так и в полосе действия 13-й и 21-й армий.
Советская площадь лежала в развалинах. Кирпичное здание областной типографии зияло пустыми окнами, был сожжен и разрушен примыкавший к парку Дом пионеров.
В штабе 172-й дивизии все понимали, что оборона Могилева потеряла свое значение. Но как можно было уйти из города? К тому времени Ф.А. Бакунин уже получил «добро» из штаба 13й армии на отход [30] и 24 июля передал в штаб 172-й дивизии соответствующее распоряжение о подготовке к выходу из города. Перед этим к М.Т. Романову для выяснения обстановки командир корпуса отправил начальника политотдела корпуса Турбинина и начальника оперативного отдела Фурина. Позднее Ф.А. Бакунин вспоминал: «Фурин доложил мне обстановку по телефону, а 24-го я Романову по радио дал приказ выходить из окружения в общем направлении на Мосток. В этом направлении была организована переправа, и вся артиллерия корпуса была готова прикрыть отход 172-й дивизии. Почему Романов принял решение выходить в другом, совершенно невыгодном направлении, мне непонятно…» [79].
Почему М.Т. Романов принял решение выходить не на северо-восток, а в совершенно противоположном направлении, на юго-запад, достоверно неизвестно. Возможно из-за артиллеристов, которые не могли переправить орудия через Днепр, а оставить их врагу было равносильно преступлению. Сюда же внес свою лепту и комиссар дивизии Черниченко, крайне отрицательно относившийся к оставлению имущества.
После 24 июля связь дивизии со штабом корпуса была потеряна. В ночь с 25 на 26 июля командир дивизии собрал совещание в штабе, в здании средней школы № 11 г. Могилева. Сюда прибыли командиры и комиссары частей, их начальники штабов.
Ф.И. Пашанин.
С.Е. Плотников нач. штаба 388 сп.
Генерал-майор М.Т. Романов объявил, что положение частей дивизии, обороняющих город, тяжелое, имеются большие потери, а пополнять подразделения некем. В городе накопилось много раненых. Боеприпасов почти нет, отсутствует продовольствие. Полковник Кутепов отметил, что если бы отступление предприняли, как планировали 15 июля командующий 13-й армией и командир 61-го корпуса, то тогда легко удалось бы оторваться от противника, не принимая боя, а сейчас выход из окружения можно осуществить только боем [79].
Все присутствующие на совещании одобрили решение командира дивизии о выходе из окружения, здесь же было принято и окончательное решение.
Последний приказ генерала М.Т. Романова гласил:
«1. Противник окружает нас с запада, с севера и юга пехотными частями 7-го армейского корпуса…
2. 26 июля [25 июля] с наступлением темноты всем частям и штабам оставить г. Могилев и начать пробиваться из окружения:
а) частям, действующим на левом берегу р. Днепр, под общим командованием командира 747-го стрелкового полка Щеглова, прорываться в направлении – пункты прорыва на местности назначить командиру полка. По прорыву кольца окружения повернуть на восток в направлении лесов, что восточнее Могилева, и двигаться до соединения со своими частями;
б) частям, обороняющимся на правом берегу р. Днепр, под общим командованием командира 388-го стрелкового полка Кутепова прорываться из окружения в юго-западном направлении, вдоль Бобруйского шоссе на кирпичный завод и далее в лес в район д. Дашковка, в тыл врага.
В дальнейшем, следуя в южном направлении вдоль р. Днепр, переправиться на его левый берег и после этого двигаться в восточном направлении до соединения со своими частями;
в) группе управления дивизии, штабу дивизии, дивизионным частям (батальон связи, саперный батальон и др.) двигаться за 388-м стрелковым полком во втором эшелоне» [44].
Отдав боевой приказ, генерал Романов дал еще ряд указаний. Всем частям, штабам и подразделениям предписывалось привести в негодность или уничтожить имущество и вооружение, которое невозможно было увезти с собой. Деньги в сумме 600 тысяч рублей, которые хранились в финансовой части, – сжечь. Всех раненых, не способных следовать самостоятельно, оставляли в Могилеве в дивизионном госпитале вместе с медицинским персоналом. Старшим врачом назначался начальник дивизионного госпиталя военврач 2го ранга В.П. Кузнецов.
П.С. Антонович начштаба 340 ап.
И.С. Мазалов командир 340 артполка.
После выхода из города штаба дивизии и боевых подразделений здесь осталось лишь одно советское воинское учреждение – дивизионный госпиталь.
Десять тысяч раненых, находившихся в нем, размещались в четырех зданиях. То, что раненых было именно столько (а не 4 тысячи, как считалось ранее), подтверждается в переговорах по Бодо начальника Генерального штаба РККА генерала армии Г.К. Жукова и командующего Центральным фронтом генерал-полковника Ф.И. Кузнецова 26 июля 1941 года [Жуков – Кузнецову]: «…В Могилеве 61-й стрелковый корпус ведет напряженные бои. На корпус с запада, севера и с юго-запада наступают крупные части немцев. На окраинах Могилева идут напряженные бои. Для 61-го корпуса создается тяжелая обстановка. В Могилеве имеется десять тысяч раненых бойцов и командиров.
Если не дать помощи корпусу, он может быть противником уничтожен. Вместе с ним могут погибнуть и десять тысяч раненых бойцов…» [89].
Л.К. Черниченко.
Командование 172-й дивизии сделало для раненых все зависящее от него. В помощь начальнику госпиталя В.П. Кузнецову были назначены еще два военных врача – командир 224-го отдельного медико-санитарного батальона дивизии А.И. Паршин и младший врач этого батальона Ф.И. Пашанин. Кроме того, для оказания помощи раненым управление милиции оставило в Могилеве начальника медсанчасти Гольдберга и медсестру Дудареву [55].
Они были проинструктированы, как по документам сделать всех раненых командиров, политработников, коммунистов и комсомольцев рядовыми и беспартийными. К моменту захвата немцами города все документы раненых были выправлены.
Госпиталю передавались почти все сохранившиеся запасы продовольствия, вещевого имущества, медикаментов, перевязочного материала, была разработана система связи с оставшимися в подполье партийными работниками.
Г.Н. Бабак.
Получив адреса явок и инструкции, врачи, по сути, стали первыми организаторами подпольной борьбы в оккупированном городе. Воинов, которые поправлялись, они тайными путями переправляли в партизаны или просто на свободу. Госпиталь в то время был уже обнесен колючей про волокой, и больные содержались здесь как военнопленные.
Немногим более 3-х месяцев действовали в подполье врачи. Были спасены жизни сотен людей, а в ряды партизан пришло значительное количество хорошо обученных солдат.
Сами же врачи не убереглись. По доносу провокатора они были схвачены и 17 ноября 1941 года повешены на площади Свободы (ныне Советская площадь). За геройские действия врачи-патриоты в 1970 году были награждены орденами Отечественной войны I степени (посмертно).
Тем временем бои на всем фронте обороны не затихали ни на минуту, все сильнее становился артиллерийско-минометный огонь и бомбардировка с воздуха. Здание школы, где располагался штаб дивизии, постоянно подвергалось артиллерийскому обстрелу.
В отчете оперативного отдела штаба группы армий «Центр» за 26 июля говорится: «7 ак продолжает очищение города Могилева от противника (15 пехотная дивизия). 78 пд в районе Благовичи отражает атаки русских с северо-запада. 23 пд и 7 пд двигаются в восточном направлении к реке Проня. Там противник оказывает незначительное сопротивление» [87].
М.Т. Романов.
Планом выхода из окружения предусматривалось, что для соединения с нашими войсками, действовавшими в районе Гомеля, ударный отряд 388-го полка должен был пробить кольцо окружения в направлении Рогачева. Однако в самом начале план прорыва был нарушен. Полковник Кутепов и начальник штаба капитан Плотников, получившие приказ составить ударную группу, после совещания в полк не возвратились. Поэтому в их полку никакой подготовки не производилось. Передовую группу прорыва возглавил полковник Мазалов.
Колонна численностью около 4000 человек двинулась на выход из города.
В районе шелковой фабрики вышли на Бобруйское шоссе. Вокруг было темно и дождливо, машины шли с выключенными фарами.
Неожиданно впереди колонна наткнулась на автомашины противника, стоявшие на подходе к городу. Враг осветил все пространство ракетами и прожекторами. Увидев множество нашей техники и войск, он открыл ураганный огонь.
Разгорелся ожесточенный ночной бой.
Е.В. Фроленко врач лечившая М.Т. Романова.
Отстреливаясь, выходившие из окружения медленно продвигались вдоль Бобруйского шоссе в сторону д. Тишовки и далее в лесной массив у д. Бруски. К утру колонна отступающих оказалась рассеянной на части. Участник этого боя младший политрук Лучинский рассказывал: «На подходе к деревне мы шли по полю, а полевой обочине дороги, впереди нас, подавив пулеметное гнездо, быстро мчалась танкетка, которая, не успев выскочить на шоссе, попала под артиллерийский обстрел. Вдруг танкетка как бы на миг вздыбилась и остановилась. От нее донесся пистолетный выстрел. Когда мы подбежали, внутри было тихо. Открыв дверку, все увидели на сиденье, будто уснувшего, полковника И.С. Мазалова. Приглядевшись, заметили, что вместо ног у него свисали куски лохмотьев, а в правом виске из едва заметной черной точки спускался потек запекшейся крови. Рядом на сиденье лежало изуродованное тело водителя» [79].
Разбросанные группы бойцов и командиров стягивались к лесу у д. Бруски. Здесь, на опушке леса, по распоряжению комиссара Л.К. Черниченко была организована оборона. С рассветом в лесу разгорелся бой.
Немцы, подтянув минометы, начали методический обстрел леса. В ответ раздавались редкие выстрелы немногочисленной полевой артиллерии и зенитных пулеметных установок. Наши бойцы держались весь день. К вечеру оставшихся в живых зажали в кольцо в урочище «Лоза». Это место до наших дней хорошо помнят старожилы д. Бруски [52]. С наступлением темноты малым группам и отдельным бойцам удалось просочиться через кольцо окружения, перейти Днепр и по тылам врага уйти на восток.
Это был последний бой 172-й стрелковой дивизии 1-го формирования как организованной войсковой единицы (расформирована приказом НКО СССК № 01 от 19.09.41 г.) По предложению Могилевского историко-патриотического поискового клуба «Виккру» сейчас на этом месте установлен мемориальный знак «Прорыв». Текст на нем гласит: «Здесь у д. Бруски Могилевского района 26 июля 1941 года после 23-дневной героической обороны г. Могилева 4-тысячная сводная колонна бойцов 110 и 172 стрелковых дивизий Красной Армии и народного ополчения под командованием генерал-майора М.Т. Романова прорвала кольцо немецкого окружения с целью воссоединения с войсками Красной Армии.
Вечная слава героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины!»
Во время того боя тяжелораненый командир дивизии генерал-майор М.Т. Романов был вынесен из леса лейтенантом М.И. Набатовым и старшиной Г.Н. Бабаком в д. Барсуки Могилевского района. Здесь он был оставлен для выздоровления в семье местного жителя М.Ф. Осмоловского. Почти два месяца мужественные люди прятали и лечили советского генерала. 15 сентября 1941 года Романов отправил Набатова и Бабака с заданием через линию фронта.
М.Ф. Осмоловский, житель д. Барсуки Могилевского района (дореволюционное фото).
Со своей стороны Осмоловские начали искать связь с партизанами, чтобы переправить к ним генерала. Но случилось непредвиденное. Нашелся предатель, который донес врагам о том, что семья Осмоловских прячет раненого генерала – командира дивизии. По вызову бургомистра Апостолова и старосты Царанкова 22 сентября в д. Барсуки ворвались каратели. М.Т. Романов с семьей Осмоловских был схвачен.
13 человек были расстреляны в то утро. Среди них почти все члены семьи Осмоловских. Остались в живых только малолетние дети, которые находились за пределами деревни.
Генерала Романова доставили в Луполовский лагерь для военнопленных, откуда вскоре перевели в Германию, в офлаг ХIII г. Хаммельбурга. Здесь он 3 декабря 1941 года умер и был похоронен на русском кладбище. К 100-летию со дня рождения генерала на месте его захоронения немецкими властями на стене-стеле установлена мемориальная доска.
РОМАНОВ Михаил Тимофеевич, родился 3 ноября 1891 года в Нижнем Новгороде. Окончил городское училище и в 1915 году был призван в армию. Окончил школу прапорщиков в Чистополе. Службу проходил во Ржеве в должности командира роты 4-го пехотного полка.
В 1918 году добровольно вступил в Красную Армию, участвовал в боях с колчаковцами, воевал в Туркестане, был начальником полковой школы. В то время бойцы школы и лично Романов спасли жизнь М. Фрунзе, когда тот пытался арестовать главаря басмачей Ахуджана. Во время стычки Романов был тяжело ранен.
М. В. Фрунзе от имени В ЦИКа наградил Михаила Романова именными золотыми часами и объявил благодарность.
После выздоровления назначается командиром 2-го Туркестанского полка, позже переименованного в 11-й.
В 1920 году с должности командира полка поступил учиться в Высшую стрелково-тактическую школу имени Коминтерна, по окончании которой, назначен в 50-й стрелковый полк 17-й дивизии, а затем командиром 18-го полка в г. Ливны.
В 1939 году в звании комбрига служил в г. Курске.
После окончания Курсов усовершенствования высшего начсостава при Академии Генерального штаба РККА в 1940 году ему было присвоено звание генерал-майора. М. Т. Романов назначается командиром 185-й стрелковой дивизии, с которой участвовал в походе в Прибалтику.
В апреле 1941 года назначен командиром 172-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в г. Сталиногорске Тульской области.
За геройские боевые действия дивизии при обороне Могилева Указом ПВС СССР от 9 августа 1941 года награжден орденом Красного Знамени.
Совет ветеранов и Президиум совета 13-й армии в 1990 году ходатайствовали перед Правительством СССР о присвоении генерал-майору Романову М. Т. звания Героя Советского Союза [79, с. 52].
Перед началом боя за выход из окружения погибли полковник С.Ф. Кутепов и начальник штаба полка капитан С.Е. Плотников. По свидетельству командира минометной батареи лейтенанта Телушкина и начальника связи 388-го полка капитана Быханова, за полчаса до начала прорыва Кутепов получил сообщение, что штаб дивизии в полном составе захвачен врагом. Этот трагический доклад сыграл роковую роль в судьбе командира полка. Здание штаба дивизии действительно было захвачено немцами, но уже после того, как штаб выехал из него. Кутепов об этом не знал. Он собрал всех, кто оказался рядом, и бросился на выручку командира дивизии. В яростной атаке бойцы ворвались в здание школы, однако штаба там не оказалось. После боя Кутепов был схвачен и вместе с начальником штаба Плотниковым расстрелян на месте [52].
КУТЕПОВ Семен Федорович, родился в Тульской губернии, из крестьян. В 1915 году окончил коммерческое училище, призван в армию. Окончил Александровское военное училище. В чине подпоручика в Первую мировую войну воевал на Юго-Западном фронте.
В 1918 году добровольно вступил в Красную Армию, участвовал в боях с белополяками и различными бандами. Командовал взводом, ротой. Был ранен. Окончил Курсы усовершенствования штабных работников, а позднее с отличием – заочный факультет Академии им. Фрунзе. Изучил и владел немецким языком.
Четыре года служил начальником строевого отдела штаба дивизии, два года – командиром батальона, три года – начальником штаба полка и два года – командиром полка. В этой должности встретил Великую Отечественную войну.
За героическую оборону Могилева Указом ПВО СССР от 9 августа 1941 года награжден орденом Красного Знамени.
В целом же 172-я стрелковая дивизия понесла тяжелые потери. В обороне Могилева и его окрестностей, по данным Государственного архива Могилевской области, погибло более 15 000 солдат и офицеров Красной Армии и специальных частей, сформированных в дни обороны города из отдельных отрядов Красной Армии, отходивших от западных границ [1]. По мнению автора, эта цифра более чем условная и не подкреплена никакими реальными документами. Почему именно 15 000 человек погибших? Потому что в советские годы посчитали «потери немцев под Могилевом более 30 000 человек», а наших должно было быть в два раза меньше!
Сколько защитников города и его окрестностей погибло и попало в плен к врагу, сегодня приблизительно известно только из немецких источников. Исходя из них, а также воспоминаний участников обороны и редких архивных документов ЦАМО РФ, можно предположить, что горькая участь плена постигла большинство участников обороны. Но признаваться в этом в послевоенные годы никто не хотел, по действовавшему тогда законодательству это было равносильно предательству со всеми вытекающими последствиями.
С.Ф. Кутепов с женой Зинаидой Андреевной Бухаровой.
Вся техника попала в руки врага. Артиллеристы 493-го и 601-го гаубичных, 340-го легкоартиллерийского полков снимали замки с орудий и топили их в Днепре или болотах. То же было и с пушками отдельных противотанковых дивизионов.
В отчете оперативного отдела штаба группы армий «Центр» за 27 июля о наших потерях в районе Могилева говорится следующее: «Закончилось очищение города Могилева от частей противника. Количество военнопленных и трофеев по состоянию на 27.07. 35 000 военнопленных, 245 орудий ПТО, 750 пулеметов, 750 автомашин» [88]. Штаб VII армейского корпуса дал более развернутую сводку захваченных в районе Могилева трофеев: «294 орудия, 127 противотанковых орудий, 45 танков и бронемашин, 1348 станковых пулеметов, 40 четырехствольных установок, 1640 автомобилей, 59 тягачей, 33 самолета, 765 подвод, 2242 лошади, 38 полевых кухонь» [107, с. 34]. Видимо, здесь говорится об общем числе наших пленных и трофеев, взятых в Могилеве, Могилевском и Чаусском районах. Следует учесть, что немецкие штабы, также как и советские, приукрашивали свои боевые достижения.
А в Могилеве достовернее выглядят цифры штабов 23-й и 15-й немецких пехотных дивизий, которые брали город с 20 по 26 июля. Они называют количество примерно в 12 000 пленных. Среди них, на удивление немцам, оказалось мало офицеров, которые по большей части либо погибли, либо смогли прорваться, либо, сорвав знаки различия, были пленены как рядовые.
23-я пехотная дивизия генерала Гельмиха потеряла в боях за Могилев 264 человека убитыми, 83 – пропавшими без вести и 1088 человек ранеными [99]. Данные о потерях 15й пехотной дивизии генерала Гелла, которая проводила окончательный захват и «зачистку» Могилева, пока не установлены.
Уже упоминавшийся выше минский историк С.Е. Новиков из немецких источников приводит общую цифру потерь четырех немецких пехотных дивизий с 20 по 26 июля под Могилевом: 3765 офицеров, унтер-офицеров и рядовых, из которых убитых – 727, раненых – 2867 и пропавших без вести – 171 [100]. Можно предположить, что в последние дни обороны города, когда у его обессиленных защитников почти не оставалось продовольствия, боеприпасов, снарядов и другого довольствия, нанести серьезные потери врагу было непросто. Наиболее ожесточенный штурм города вражеские дивизии предприняли 22–24 июля, когда у подразделений 172-й стрелковой дивизии и артиллеристов иссякли и материальные ресурсы, и физические силы. Потому у немцев такие сравнительно небольшие потери. Не стоит сбрасывать со счетов и их умение воевать, что, несомненно, сказалось при штурме Могилева.
Тысячи защитников Могилева были ранены, огромное число из них попало в плен и долгое время находилось в лагерях военнопленных, в том числе – концлагере «Луполово», где в полной мере испытали муки фашистской неволи.
Среди них командир 172-й стрелковой дивизии генерал-майор М. Т. Романов, комиссар дивизии полковой комиссар Л. К. Черниченко, начальник артиллерии 61-го стрелкового корпуса комбриг Н.Г. Лазутин, командир 514-го стрелкового полка подполковник С. А. Бонич, начальник штаба полка майор Муравьев, комиссар 601-го гаубичного артполка А. К. Милютин, адъютант командира 61-го стрелкового корпуса капитан Г.А. Никитин, командиры батальонов старшие лейтенанты А. П. Волчок, Н.С. Кунцевич, капитан Д.С. Гаврюшин, командир батареи лейтенант М.Т. Возгрин, начальник военно-технического снабжения 172-й дивизии П.Ф. Усков, секретари Могилевского горкома партии И.Л. Хавкин, А. И. Морозов, председатель горисполкома Д.И. Астров, начальник Могилевской межкраевой школы НКВД-НКГБ СССР майор госбезопасности Н. И. Калугин, начальник УНКВД Могилевской области капитан госбезопасности Я. И. Пилипенко и многие другие участники обороны города.
Вплоть до 1956 года пронесли они на себе огульное политическое недоверие уже советского государства. Все они были исключены из партии, лишены воинских званий, наград и пенсий. Значительная часть бывших пленных была осуждена как изменники Родины и отбывала срок в исправительно-трудовых лагерях. Ограничения относились и к членам их семей. Их не коснулись амнистии 1945 и 1955 годов, и только секретным Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР № П 26/VI от 29 июня 1956 года были устранены последствия «грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей», а Министерству культуры СССР рекомендовалось публиковать «в партийной, советской и военной печати статьи, рассказы и очерки о подвигах советских воинов в фашистском плену» [64].
Это было одной из причин, почему в первое послевоенное десятилетие и позднее героическая оборона Могилева старательно замалчивалась.
При прорыве Могилевского окружения воины 172-й и 110-й дивизий вынесли боевые знамена своих подразделений, за исключением 493-го и 601-го гаубичных артиллерийских полков, которые были расформированы и больше под этими номерами в Красной Армии не восстанавливались.
Следует отметить, что в дальнейшем 172-я Павлоградская орденов Суворова II степени и Красного Знамени (1945) прошла славный боевой путь и имела еще три формирования. Указом ПВС СССР от 19 февраля 1945 года 388, 514 и 747-й стрелковые полки дивизии за взятие городов Кельтце и Петрков были награждены орденами. Так, 514-й полк заслужил почетное наименование «Висленский» и был удостоен ордена Богдана Хмельницкого.
Серьезные потери в боях у Могилева понесли и вражеские войска. По подсчетам бывшего начальника оперативного отдела штаба 13-й армии С.П. Иванова, за время обороны города нашими войсками было сбито, подбито и уничтожено: самолетов – 24, танков – около 200, мотоциклов – до 400, автомашин – примерно 500, истреблено 15000 и пленено около 2000 солдат и офицеров противника [46]. На сегодня это наиболее близкие (с нашей стороны) к реальным цифры потерь врага. Но и они, как видим, сильно отличаются от немецких данных. Исследователям еще предстоит установить истинную цену сражения за «крепость Могилев».
Вместе с тем героизм и самопожертвование красноармейцев, командиров и ополченцев в кровопролитных боях под Могилевом, вне всякого сомнения, заслуживают достойного уважения и памяти потомков.
В оперативном отчете от 15 августа 1941 года 7-го армейского корпуса генерала артиллерии В. Фармбахера 4-й немецкой армии подведен итог той длительной борьбы: «Овладение укрепленным плацдармом Могилевом явилось итогом 7-дневного самостоятельного сражения 7-го армейского корпуса против преимущественно долговременного хорошо оборудованного полевого укрепления, защищаемого фанатичным противником.
Русские стояли до последнего. Они были совершенно неуязвимы как с тыла, так и с флангов. Поэтому каждую стрелковую ячейку, каждую противотанковую и артиллерийскую позицию, каждый дом приходилось брать с боем».
Воины Красной Армии сделали все, что было в человеческих силах, и ушли из города только тогда, когда все мыслимые возможности и ресурсы обороны были исчерпаны.
В 1980 году город Могилев Указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден орденом Отечественной войны I степени, а в 2009 году Указом Президента Республики Беларусь (в числе 22 других населенных пунктов Беларуси) удостоен вымпела «За мужнасць i стойкасць у гады Вялiкай Айчыннай вайны».
1. Государственный архив Могилевской области (ГАМО). Ф. 7, о. 5, д. 1065, лл. 28–30.
2. ЦАМО РФ. Ф. 388 сп, о. 197493с, д. 1, лл. 3–5.
3. Там же, лл. 4, 8.
4. Там же, лл. 6–8.
5. Там же, л. 12.
6. Там же, лл. 14–16.
7. ЦАМО РФ. Ф. 388 сп, о. 197493 с, д. 2, л. 13.
8. Там же, лл. 14, 19.
9. ЦАМО РФ. Ф. 388 сп, о. 197493 с, д. 3, лл. 2, 7.
10. Там же, лл. 3, 25.
11. Там же, лл. 20–26.
12. ЦАМО РФ. Ф. 388 сп, о. 12542 с, д. 4.
13. ЦАМО РФ. Ф. 388 сп, о. 12711, д. 1, л. 5.
14. ЦАМО РФ. Ф. 4 гв. сд, о. 1, д. 1, л. 1.
15. ЦАМО РФ. Ф. 268 БАО (172-я авиабаза), о. 191830, д. 1, лл. 7–8.
16. ЦАМО РФ. Ф. 208, о. 2454 сс, д. 27, лл. 136–137, 339–345.
17. ЦАМО РФ. Ф. 747 сп, о. 8829, дд. 1,2.
18. Там же, лл. 19, 25.
19. Там же, 15, 20–22.
20. Там же, лл. 9, 14, 24, 30.
21. ЦАМО РФ. ф. 202, о. 5, д. 65. (Фонд полевого управления Брянского фронта).
22. ЦАМО РФ. ф. 1033, о. 1, д. 3, л. 24.
23. ЦАМО РФ. ф. 313 шап, о. 143502с, д. 1, л. 2.
24. ЦАМО РФ. ф. 313 орбп, о. 530412, д. 1, лл. 2–4.
25. ЦАМО РФ. ф. 313 орбп, о. 2589, д. 370, л. 10.
26. ЦАМО РФ. ф. 601 гап, о. 8817с, д. 1, лл. 5, 11.
27. Там же, лл. 9, 36.
28. ЦАМО РФ. Ф. 6598, о. 12484, дд. 78, 89, 94, 103, 111, 113, 119 (немецкие трофейные карты с положением войск на 7-30 июля 1941 года).
29. ЦАМО РФ. Ф. 246, 12928 сс, д. 5, лл. 28–30.
30. ЦАМО РФ. Описание боевых действий 13-й армии. О. 2511, д. 170, лл. 10–11.
31. Бабусенко, Г. Боевые действия советской авиации на могилевском направлении летом 1941 года / Г. Бабусенко // Мiнулая i сучасная гiсторыя Магiлёва: зборншк навуковых прац. – Магiлёу, 2004. – С. 292.
32. Барысенка, М. Батальён пайшоу у легенду / М. Барысенка // Веснiк Магiлёва. – 1995. 13 красавiка.
33. Барысенка, М. Героi вайны – вачыма ворага / М. Барысенка // Веснiк Магiлёва. – 1995. 21 снежня.
34. Борисенко, Н. К 60-летию героической обороны Могилева / М. Борисенко, С. Борисенко // Могилевский поисковый вестник. – Могилев, 2001. – Вып. 1. – С. 5–23.
35. Белявский, П. Проверка боем / П. Белявский // Известия. – 1941. 25 июля.
36. Буянов, В. И. Истребители танков: док. – ист. очерк / В. И. Буянов. – Москва, 1997.
37. Волчок, Г. И. Оборона Могилева летом 1941 года / Г. И. Волчок. – Могилев: МГУ им. А. Кулешова, 2003. – 40 с.
38. Ганчароу, П. М. Да апошняга патрона / П. М. Ганчароу // Магiлёуская прауда. – 1971. 3 лiпеня.
39. Гарулеу, М. А. Магiлёускiя студэнты / М. А. Гарулёу // Помнiкi гicторыi i культуры Беларусь – 1978. № 1. – С. 9–12.
40. Гетманский, М. И. Горячие сердца/М. И. Гетманский//Солдатами были все. – Минск, 1968. – С. 172–173.
41. Девятаев, М. П. Побег из ада/М. П. Девятаев. – Казань: Татар, книж. издво. 1988, С. 23.
42. Долготович, Б. На Западном фронте летом 1941 года / Б. Долготович // Маплёуская прауда. – 1991. 7 чэрвеня.
43. Дружинин, Н. К. Без вести пропавшие: роман-хроника / Н. К. Дружинин. – Тула: Пересвет, 1999. 272 с.
44. Еременко, А. И. В начале войны /А. И. Еременко. – Москва: Наука, 1965. 512с.
45. Захаров, Г. Н. Повесть об истребителях / Г. Н. Захаров. – Москва: ДОСААФ СССР, 1997.
46. Иванов, С. П. Штаб армейский, штаб фронтовой / С. П. Иванов. – Москва: Воениздат, 1990. 480 с.: ил.
47. История Отечества в документах. – Москва, 1995. – Ч. 3. 1939–1945 гг. – С. 55–56.
48. Катюшин, В. А. Сильные духом / В. А. Катюшин // Солдатами были все. – Минск, 1968. – С. 222–228.
49. Красная Звезда. – 1991. 26 июня.
50. Кураков, А. Г. В жарких схватках / А. Г. Кураков // Солдатами были все. – Минск, 1968. – С. 197–203.
51. Левицкий, С. Имя летчика известно / С. Левицкий // Красная Звезда. – 1983. 2 июня.
52. Личный архив автора.
53. Мазуров, К. Т. Незабываемое / К. Т. Мазуров. – Минск: Беларусь, 1984. 68 с.
54. Могилев 1941-го: дни и ночи мужества / подготовил к печати В. Ярошенко // На страже Октября. – 1981. 3 июля.
55. Могилевская милиция. 85 лет на страже правопорядка и законности: науч.-попул. изд. / под общ. ред. И. С. Сергея. – Могилев: Могилев обл. укруп. тип. им. С. Соболя, 2003. 428 с.
56. Млечин, Л. М. Иосиф Сталин, его маршалы и генералы / Л. М. Млечин. – Москва: ЗАО Центрполиграф, 2004. 815 с.
57. Навумау, А. Буйнiцкае поле /А. Навумау// Магiлёуская прауда. – 1980. 9 кастрычнiка.
58. Оружие победы / под общ. ред. В. Н. Новикова. – Москва, 1987.
59. Памяць: гiст. – дак. хронiка Оршы i Аршанскага раёна: у 2-х кн. / гал. рэд. Г. П. Пашкоу. – Мiнск: БелЭн, 1999. – Кн. 1. 384 с., ш.
60. Перов, В. Штурмовик Ил-2 / В. Перов, О. Растренин //Авиация и космонавтика. – 2001. № 5–6.
61. Полак, Т. Асы Сталина: энцикл. / Т. Полак, К. Шоурз; пер. с англ. А. К. Ефремова. – Москва: Эксмо, 2003. – 656 с.: ил.
62. Положенцева, Т. Ф. Вспоминая 1941-й / Т. Ф. Положенцева // Могилевская правда. – 2002. 24 мая.
63. Полынин, Ф. П. Боевые маршруты / Ф. П. Полынин. – Москва: Воениздат, 1981.
64. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № П 26/\/1 от 29 июня 1956 года // Родина. – 2004. № 7.
65. Прощалыкин, В. М. Отличились все / В. М. Прощалыкин // Солдатами были все. – Минск, 1968. – С. 147–150.
66. Пяткоу, В. Салдацкае поле / В. Пяткоу // Беларусь. – 1986. № 5.
67. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам: в 5 т. – Москва, 1968. – Т. 3. – С. 35–37.
68. Сержанты, старшие майоры, главные директора, комиссары, генералы // На страже. – 1995. 26 сентября.
69. Сибиряков, В. В. С верой в победу / В. В. Сибиряков // Солдатами были все. – Минск, 1968. – С. 167–170.
70. Симонов, К. Горячий день / К. Симонов //Известия. -1941.-19 июля.
71. Симонов, К. Июнь – декабрь / К. Симонов // Вставай, страна огромная. – Москва, 1985. – С. 245.
72. Симонов, К. Разные дни войны: дневник писателя/ К. Симонов. – Москва: Молодая гвардия, 1977. – Т. 1. Сорок первый.
73. Симонов, К. 100 суток войны / К. Симонов. – Смоленск: Русич, 1999.
74. Солдаты могилевской милиции: науч. – попул. изд./ авт. – сост. Д. Н. Понуждаев, – Могилев: Могилев обл. укруп. тип. им. С. Соболя, 2004. 456 с.
75. Стенограмма выступлений участников обороны г. Могилева на встрече с бывшим командующим войсками Западного фронта Маршалом Советского Союза А. И. Еременко 12 апреля 1963 года в Могилеве // Личный архив автора.
76. Тимохович, И. В. Битва за Белоруссию. 1941–1944 / И. В. Тимохович. – Минск: Беларусь, 1994. 254 с.
77. Тимохович, И. В. В небе войны. 1941–1945 гг. / И. В. Тимохович. – Москва: Воениздат, 1986.
78. О награждении орденами и медалями СССР начальствующего и рядового состава Красной Армии: Указ ПВС СССР от 9 августа 1941 года // Комсомольская правда. – 1941. 10 августа.
79. Фонды Могилевского областного краеведческого музея (МОКМ).
80. Шевцов, А. Ф. Этого не забыть/ А. Ф. Шевцов // Солдатами были все. – Минск, 1968.-С. 213–216.
81. Шпак, П. А. Зенитки по наземным целям / П. А. Шпак// Солдатами были все. – Минск, 1968.-С. 211–212.
82. Эвентов, А. Продолжение жизни/А. Эвентов//Всегда на чеку. – Москва, 1967.
83. Яковлев, В. П. Крылатый богатырь / В. П. Яковлев, К. В. Боброва, Г. Г. Шмаков. – Москва: ДОСААФ СССР, 1984.
84. «Dаs Висh dеr 78 Sturm – Division «Нrsg u Ludvig Меrkеr» // Каmеrаdenhilfswerk: Тubingen, 1955. -328 s.
85. Красильников, И. А. Первые 103 дня войны Западного фронта и группы армий «Центр». 1941 год/И. А. Красильников. – Москва, 2010.
86. ЦАМО РФ. Ф. 208, о. 2454, д. 32, л. 263.
87. ЦАМО РФ. Ф. 500, о. 12462, д. 537, лл. 56–57.
88. ЦАМО РФ. Ф. 500, о. 12462, д. 537, л. 137. Группа армий «Центр». Оперотдел, № Т-231/41 г. 27.07.41.18.00.
89. ЦАМО РФ. Ф.226, 0.648, д.15, л.18. Переговоры Ставки и штаба Центрального фронта. До 12.15. 26.7.41 г.
90. ЦАМО РФ. Ф. 226, о. 648, д. 26, л. 77. Переговоры Ставки и штаба Центрального фронта. 20.7.41.3. 25.
91. ЦАМО РФ.Ф. 208, о. 10169 сс, д. 7, лл. 80–86.Оперативная сводка № 21 к 20.00.05.07.1941 года. Штаб Западного фронта. Гнездово.
92. НА РБ. Ф. 4 п, о. 29, д. 3, лл. 44–46.
93. Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны (22 июня-август 1941 г.): документы и материалы / сост. В. И. Адамушко. – Минск: НАРБ, 2006. 458 с.: ил.
94. Дневниковые записи писателя Янки Мавра // Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны (22 июня-август 1941 г.): документы и материалы / сост. В. И. Адамушко. – Минск, 2006.
95. Письмо секретаря ЦК КП(б)Б И.П. Ганенко секретарю ЦК КП(б)Б Г.Б. Эйдинову от 14 июля 1941 года об обстановке в Могилевской области // Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны (22 июня-август 1941 г.): документы и материалы / сост. В. И. Адамушко. – Минск, 2006.-С. 191.
96. Из воспоминаний Т. С. Горбунова 29 сентября 1969 года // Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны (22 июня-август 1941 г.): документы и материалы / сост. В. И. Адамушко. – Минск, 2006. – С. 305.
97. Война в моей жизни – судьба…: воспоминания участников и очевидцев Великой Отечественной войны: из фондов Могилев, обл. краевед, музея. – Могилев: Могилев обл. укруп. тип. им. С. Соболя, 2005. 384 с.
98. Личный архив автора. Аттестация за период с 1.10.1939 по 1.10.1940 гг.
99. Восточный фронт. – Москва: Эскмо, 2008. – Кн. I. Гитлер идет на Восток. От «Барбароссы» до Сталинграда 1941–1943. / Пауль Карел; пер. А. Колина. – 720 с.: ил. (Вторая мировая война глазами немцев).
100. Новиков, С. От боя за Могилев – к Могилевской битве / С. Новиков // 7 дней. – 2009. 11 июня.
101. ЦАМО РФ. Ф. 208, оп. 2454 сс, д. 32, л. 96. Боевой приказ Главнокомандующего войсками Западного направления командующему войсками Центрального фронта на наступление в общем направлении на Могилев (25 июля 1941 г.)
102. Новiкау, С. Абарона Маiлёва (20–26 лiепеня 1941 г.) у святле новых дакументальных крынiц/С. Новiкау// Беларускi гiстарычны часопic. 2008. № 7.-0.44–53. 12.7.41. ЦАМО РФ. Ф. 601 гап, о. 8817с, д. 1, л. 10. Разведсводка № 10 к 3.00. г. Штадив 172. Затишье.
103. ЦАМО РФ. Ф. 601 гап, о. 8817с, д. 1, л. 40. Разведсводка 157 орб. Штаб в лесу 1 км зап. Полетники. 14.00. 21.7.41 г.
104. Новiкау, С. Адлюстраванне падзей на Буйнiцкiм полi 12 лiпеня 1941 г. у нямецкiх архiуных матэрыялах / С. Новiкау // Беларускi гiстарычны часопic. 2007. № 7. – С. 12–19.
105. ЦАМО РФ. Ф. 601 гап, о. 8817 с, д. 1, л. 13. Оперсводка № 12 к 2.00.
106. Новiкау, С. Маiлёуская бiтва 1941 года у данясеннях вермахта / С. Новiкау // Беларуси гiстарычны часопic. 2010, № 7.
107. ЦАМО РФ. Ф. 601 гап, о. 8817 с, д. 1, лл. 20, 21,23.
108. http://vif2ne.ru/rkka/forum/0/со/67404.htm
109. http://vif2ne.ru/rkka/forum/0/со/67404.htm. Фрагмент ЖБД 3-й танковой дивизии за 12 июля 1941 года.
Список представленных к наградам
УТВЕРЖДАЮ
Главнокомандующий Западным направлением
Маршал Советского Союза /С.Тимошенко/
Член Военного Совета
Западного направления /Булганин/
30 июля 1941 г.
СПИСОК
Начальствующего и рядового состава частей Западного фронта отличившегося в боях с Германским фашизмом и достойных награждению Правительственной наградой.
Орденом Ленина
9. Сержант Музаченко Иван Сидорович – ком. Отд. 172 сд 13 армии
15. Мл. политрук Слехаренко Василий Сидорович – Зам. Ком роты по политчасти 172 сд
17. Мл. с-нт Соломатин Михаил Никанорович – Ком. отделения 172 сд
Орденом «Красное Знамя»
6. Ст. с-нт Андрикевич Григорий Тимофеевич – Старшина 172 сд
8. С-нт ГБ Арбузов Петр Никифорович – Уполномоченный 3 отдела 172 сд
22. Политрук Берук Иван Антонович – Инструктор пропаганды 172 сд
30. Ст. л-нт Буйко Антон Антонович – Адъютант старший 235 обс 61 корпуса
37. Л-нт Возгрин Михаил Тимофеевич – Ком. Батареи 172 сд
38. Майор Волков Николай Львович – Ком. Батальона 172 сд
39. Ст. л-нт Волчок Александр Павлович – Ком. Батальона 172 сд
41. Капитан Гаврюшин Дмитрий Степанович – Ком. Батальона 172 сд
59. Л-нт Давыдов Петр Иванович – Ком роты полка 172 сд
61. Ст. политрук Денисов Иван Егорович – Инструктор отдела полит пропаганды 172 сд
73. Майор Заболоцкий Владимир Львович – Нач. тыла 61 ск
76. Бат. Комиссар Зобнин Василий Николаевич – Зам. Ком. Сп по политчасти 172 сд
104. Мл. с-нт Куртуков Всеволод Иванович – Ком. Орудия 172 сд
105. Полковник Кутепов Семен Федорович – Ком. Стрелкового полка 172 сд
106. Капитан Лабанов Федор Петрович – Пом. Нач. 1 отделения штаба 110 сд
109. Комбриг Лазутин Николай Георгиевич – Нач. артиллерии 61 ск
112. Майор Лашкин Анатолий Николаевич – Нач. химслужбы 61 ск
113. Л-нт Лебедев Александр Афанасьевич – Ком. Роты 172 сд
116. Ефрейтор Леской Николай Иванович – Ком. Орудия 172 сд.
117. Майор Лешинин Василий Андреевич – Ст. пом. Нач. ОБП 13 армии 122. Л-нт Лобков Василий Владимирович – Ком. Батареи 172 сд.
125. Мл. политрук Лугинский Николай Францевич – Зам ком батареи по политчасти 172 сд
128. Капитан Лыков Семен Иванович – Пом. нач. разведотдела штаба 61 ск
131. Полковник Мазалов Иван Сергеевич – Ком. Арт. Полка 172 сд.
138. Л-нт Меташон Петр Иванович – Уполномоченный 3 отдела 172 сд
141. Капитан Метельский Михаил Васильевич – Комбат 172 сд
143. Политрук Михайлов Леонид Александрович – Замполит роты 172 сд
148. С-нт Нахавин Степан Павлович – Ком. отд. 235 обс 61 ск
151. Ст. политрук Николаев Павел Васильевич – Инструктор ОПП 172 сд
163. Л-нт Осин Юрий Михайлович – Адъютант батальона 172 сд
168. Зам. политрука Пашун Никита Федорович – Зам. Ком. полит батареи 172 сд
179. Л-нт Плиговка Иосиф Игнатьевич – Ком. взвода 514 сп 110 сд
181. Мл. политрук Прохоров Борис Васильевич – Замполит батареи 172 сд
183. Л-нт Пугачев Иван Матвеевич – Ком. роты сп 172 сд
184. П-к Пшеничников Афанасий Степанович – Ком-р 425 сп 110 сд
185. Ефрейтор Радикарцев Тимофей Сидорович – Ком-р орудия 172 сд
188. Л-нт Рахмадулин Шамиль Саидович – Ком взвода 438 кап 61 ск
190. Капитан Рогачев Иван Александрович – Ком-р 235 обс 61 ск
192. Ст. политрук Родионов Никифор Пименович – Замполит батальона 172 сд
195. Генерал-майор Романов Михаил Тимофеевич – Командир 172 сд
200. Кр-ц Савельев Николай Лазаревич – Шофер 61 ск
211. Полковник Слепокуров Яков Степанович – Командир 394 сп 110 сп
216. Подполковник Соколов Иван Павлович – Нач. связи 61 ск
218. Полковник Соловьев Федор Иванович – Нач. артиллерии 172 сд
224. Ст. политрук Столяров Дмитрий Васильевич – Зам. ком арт. полка по полит части 172 сд
235. Майор Туманян Николай Герасимович – Нач. разведотдела штаба 61 ск
236. Полк. комиссар Турбинин Антон Иванович – Зам. нач. ОПП 61 ск
244. С-нт Фролов Георгий Николаевич – Ком. отд. 235 обс 61 ск
245. Полковник Фурин Алексей Алексеевич – Нач. оперотдела штаба 61 ск
246. Мл. л-нт Фуфаев Дмитрий Михайлович – Отсекр бюро ВЛКСМ 172 сд
250. Полковник Хлебцев Алексей Андреевич – Командир 110 сд
253. Полк. комиссар Черниченко Леонтий Константинович – Замком. по полит. 172 сд
Орденом «Красная Звезда»
4. Политрук Андреев Валентин Васильевич – Пом. нач. ОПП по комсомолу 61 ск
25. Ст. бат. комиссар Винокуров Петр Васильевич – Зам. нач. ОПП 110 сд.
43. Воентехник 1 ранга Елисеев Иван Дмитриевич – Нач. артснабжения 172 сд
59. Ст. политрук Кавицкий Александр Павлович – Ст. инструктор ОПП 61 ск
64. Майор Катюшин Василий Александрович – Нач. 1 отделения 172 сд
68. Полковник Ковтунов Федор Трофимович – Нач. 1 отделения штаба 110 сд
74. Капитан Коноплев Петр Николаевич – Пом. нач. 2 отделения штаба 110 сд
89. Л-нт Лепехин Никита Денисович – Штурман эскадрильи 128 сбап
94. Полк. комиссар Макаров Михаил Семенович – Зам. по полит части ком-ра 110 сд
113. Капитан Нечухаев Василий Дмитриевич – Пом. нач. 1 отделения штаба 172 сд.
126. Капитан Плотников Сергей Евгеньевич – Нач. штаба сп 172 сд
132. Майор Пузаков Алексей Сергеевич – Нач. 2 отделения 110 сд
136. Л-нт Ранков Гавриил Ефимович – Ком-р батареи 438 кап 61 ск.
140. Политрук Самков Василий Яковлевич – Зам. Ком. батареи по полит. части 438 кап
155. Бат. комиссар Соболев Михаил Родионович – Секретарь ДПК 110 сд
185. Кр-ц Черняк Израиль Моисеевич – Связист 172 сд
187. Полковник Чистопьянов Яков Павлович – Нач. штаба 110 сд
Медалью «За Отвагу»
20. Кр-ц Бубнов Григорий Петрович – Шофер управления 110 сд
21. Ст. л-нт Буйновский Александр Александрович – Пом. нач1 отделения 110 сд.
24. С-нт ГБ Воеводин Павел Петрович – Уполномоч. ОО НКВД 172 сд
30. Замполитрука Гришин Иван Васильевич – Ком-р орудия 438 кап 61 ск
41. Мл. с-нт Зобнин Василий Иванович – Ком. отд. 172 сд
46. Л-нт Качеров Архип Никифорович – Нач. 6 отд. штада 110 сд
73. Мл. ком-р Миронов Иван Кузмич – Пом. ком. взвода 514 сп 110 сд
90. С-нт Полий Василий Семенович – Зав. делопроизводством штаба 172 сд
91. Ст. политрук Поляков Михаил Васильевич – Испектор ОПП 172 сд
97. Мл. л-нт Рублев Михаил Малахович – Ком. взвода 438 кап 61 ск
104. Кр-ц Сухоруков Дмитрий Андреевич – Разведчик 514 сп 110 сд
113. Политрук Филиппов Александр Яковлевич – Инструктор ОПП 172 сд
Медалью «За боевые заслуги»
4. Мл. с-нт Бурмистров Петр Петрович – Пом. Ком. взвода 514 сп 110 сд.
45. Капитан Чусов Николай Иванович – Пом. нач. 1 отделения штаба 110 сд.
Нач. ОК Зап. фронта полковник Алексеев
Военком ОК ст. бат. комиссар Борисов
Нач. 3 отделения интендант 3 ранга Черепнев
20 июля 1941 г.
№ ОК/3/2807
Война детскими глазами (1941–1945 г.)
Был теплый, солнечный июньский день 1941 года. На правом берегу Оки, в пойме, в 600–800 метрах от нашей деревни Боровна были слышны частые винтовочные выстрелы, стрекот пулемета и крики «Ура-а!!».
Жители уже давно привыкли к этим звукам. Они знали, что это наши солдаты учатся воевать. Одна часть солдат ползла и стреляла от дер. Кураково, а другая также ползла и стреляла от Жабыньского монастыря. И они почему-то всегда сходились возле нашей деревни. Бежали в атаку друг на друга, стреляя на бегу, и крича «Ура-а!!». Нам разрешалось сидеть в сторонке и наблюдать эти «боевые» действия. Мы смотрели на все от начала до конца и вместе с солдатами кричали «Ура-а!!». И ничто не могло отвлечь нас от этого захватывающего зрелища. Еще чаще мы слышали выстрелы в северной части деревни за небольшим леском. Там было стрельбище, которое состояли из двух длинных продольных земляных валов и одного поперечного, насыпанных солдатскими руками. У поперечного ставили мишени и каждый день с утра до вечера по ним они стреляли из винтовок. Для нас, деревенских ребят, это место было «золотым». Ходить на стрельбище, нам было категорически запрещено. Мы нехотя подчинялись. Но когда к вечеру стрельбы заканчивались, снимали оцепление и солдаты с песней уходили в свой полевой лагерь, мы как саранча налетали на стрельбище, собирали стреляные гильзы, копались в пулеуловителе и извлекали оттуда желанные пули, из которых выплавляли свинец и делали прекрасные грузила для своих удочек. Ловля рыбы в Оке была нашим любимым занятием.
Мама – Иванова Пелагея Федоровна
Вот и в этот день, 22 июня, с раннего утра вся наша детская деревенская орава стояла на окраине деревни у больших ракит и смотрела, как два отряда солдат шли друг на друга с криками «Ура-а!!». Там был и мой отец. Я, конечно, старался разглядеть его в этом «сражении», но это было трудно сделать. Во-первых, было далековато, затем все в солдатской форме, все бегут, да и пыль мешала рассмотреть бойцов. Атака закончилась. Солдаты построились, командиры что-то им объяснили, а затем одна часть солдат пошла к городу, другая в сторону монастыря, а третья, небольшая группа, пошла в сторону нашей деревни. Это были наши деревенские мужики, которые были на военных сборах. Среди них был и мой отец. Обычно они отпрашивались у своих командиров, чтобы пообедать дома и сделать что-нибудь по хозяйству. Так и сегодня они шли к своим домам. Я радовался встрече с отцом. Просто потому что это мой папа, да еще в военной форме. А еще и потому, что при встрече со мной от отдавал мне свою пилотку с красной звездочкой, я одену ее на свою стриженую голову и гордо подойду со своим друзьям. А затем дам померить ее тем, у кого отцы не служили в армии.
Дома у меня уже была одна пилотка с красной звездочкой, которую мне привез и подарил отец, возвращаясь с финской войны. Еще он привез мне финские лыжи, у которых один задник был отсечен осколком. Я не знал судьбу этих лыж, но что отец вез их мне в подарок с войны с большим трудом, я слышал из его рассказов своим друзьям и родным. Везти их было неудобно, они мешали всем кто с ним ехал. Ему говорили: «Саш да выбрось ты их, они все равно негодные, покалечены». Но отец, преодолевая все трудности и неудобства, упорно вез их домой. Так у меня появились финские лыжи, первые в нашей деревне. Настоящие, заводские, не то, что наши, сделанные местным столяром. Деревенские лыжи были широкими и тяжелыми с плохо загнутыми концами, а эти легкие, узкие. Для меня эти лыжи были большой радостью, да и для отца они служили талисманом. Я слышал такой его рассказ.
На финской отец был поваром. Однажды финны минометным огнем разнесли его кухню, но отец остался жив. Отец посчитал, что это лыжи его спасли и считал их своим талисманом. Я на этих лыжах катался всю войну и после, до 1952 года. Каждый день вспоминал про отца. Мы не знали что с ним. Жив ли, погиб?
Но в тот день 22 июня я, встретив отца, нацепив его пилотку на свою голову, пошел вместе с ним домой. Обычно в этих пилотках мы бегали по деревне, а тут пошли домой. Отец в солдатской форме с вещмешком за плечами и с винтовкой на плече шел широкими шагами под одобряющими взглядами односельчан. Я еле успевал за ним.
Мы вместе зашли в дом. Мама успела накрыть стол и на средину стола поставила чугунок со щами. Я до сих пор ощущаю запах материнских щей, его не спутаешь ни с чем. Отец снял с плеча вещмешок и винтовку и поставил их в углу у печки. Слева вдоль окон стоял стол, а в углу было полочка с иконами и лампадой. Правее на стене висела черная тарелка радио репродуктора. У нас был единственный в деревне радиоприемник. Его отец привез еще до финской войны из Москвы, куда он зимой часто ездил на заработки. Строил улицу Горького, ныне Тверская и что-то в Сокольниках. Работал он маляром – штукатуром. Мы всегда радовались его приезду и привезенным подаркам. Мы ориентировочно знали, когда он должен был приехать и с мамой шли его встречать на прогон. Так называлась неширокая, короткая дорога, которая перпендикулярно отходила от главной улицы деревни и шла до большой дороги. Мы стояли и смотрели вдаль, ждали, когда появится отец с большим чемоданом. Однажды он привез целый чемодан кильки, редкая рыба в наших местах. Целый вечер он с братьями делили эту блестящую красоту, раскладывая ее на столе на кучки.
Потом они до утра праздновали приезд брата из столицы. В деревне его очень уважали как мастера. Он не просто красил стены, а выводил на них небольшие картины. Однажды он покрасил стены у нас дома и все ушли, оставив меня и краску дома. Мне тоже хотелось что-нибудь нарисовать. А тут еще и краска рядом и над душой никто не стоит. Вот я и проявил свои художественные таланты. Разрисовал весь пол, затем подоконник и начал уже расписывать стены. Но тут мой творческий процесс прервали вернувшиеся родители. Мама заохала и начала меня ругать и схватила ремень, но папа остановил ее. Покритиковал мои художества и сказал: «Давай в следующий раз выбирать более подходящие места для рисования. Ведь тебе не понравится, если я сейчас всю твою работу замажу. А почему мне должно нравиться, когда ты так с моей работой обошелся».
Но вернемся к 22 июня. Мама налила щей в большую деревянную чашку. У каждого была своя деревянная ложка. Первым зачерпнул из чашки отец, затем к нему присоединились и мы. Отец вспомнил про радио. Он всегда сначала включал радио, а потом только обедал. А тут, видать, пробегался, сначала съел несколько ложек щей, а потом только вспомнил про радио.
Включив радио, он начал настаивать этот примитивный радиоприемник. Начал мудрить с какой-то иглой и катушкой прикрепленных к пластине. Потом я тоже мудрил с этим примитивным детекторным приемником, что стало моей первой ступенью в освоении радиодела. Слышимость была слабой, с хрипотцой. На этот раз четко прослушивались слова. Из черной тарелки доносились слова: «От Советского Информбюро. 22 июня, ровно в 6 часов утра фашистская Германия напала на Советский Союз…»
Хорошо помню, отец зачерпнул ложкой щей и нес ее ко рту. Но услышав эти слова, резко опустил ложку в чашку, быстро поднялся, сказав маме: «Это война. Это будет страшная война». Взял винтовку, вещмешок и, пригнув голову, шагнул за дверь, сказав маме: «Приходи сегодня в город. Проводишь меня».
Войну я в тот момент воспринимал как те учения, которые проводили солдаты у нашей деревни или как наши военные игры, которые мы устраивали между собой в деревне. Бежали друг на друга с палками и луками за плечами и также как солдаты кричали «Ураа!!!». Из лука и рогаток мы друг в друга никогда не стреляли, только по мишеням. Нам запрещалось стрелять и по животным и птицам. И не дай бог, если кто-то этот запрет нарушит и про это станет известно родителям. На всю деревню раздавались вопли и рыдания провинившегося. Это родители втолковывали нам через зад, то, что не вошло через голову. А вот пролетавший над деревней кукурузник был хорошей мишенью и мы за ним бегали всей оравой, человек 10–15 и стреляли по самолету из луков и рогаток. Самолет всегда летал низко, оттуда свешивалась голова пилота в шлеме и очках и он нам что-то кричал и грозил кулаком. Но это нас еще больше раззадоривало и вдогонку самолету еще долго летели наши стрелы и камни из рогаток. А потом мы «подводили итоги» и хвастались друг перед другом своими «меткими попаданиями».
Проводив отца, мама заливалась слезами, что-то собирала в узелок, что-то приговаривала, что-то просила у Бога. А я радовался, что отец поедет на настоящую войну и будет героем. Я тогда еще не осознавал всей той трагедии, которая пришла в наш дом.
Мама, постоянно плача, собрала свой узелок для отца. Мне сказала: «Сиди дома и присматривай за сестренкой. Покорми и смени пеленки. Я иду в город. Когда вернусь, не знаю». Я не расплакался, я взвыл. Я тоже очень хотел проводить отца. Мои рыдания были, видимо, настолько сильными, что мама меня пожалела, отнесла сестренку к тете Нюре. И мы с мамой быстро пошли к городу Белеву.
Мы шли через пойму реки Оки, по которой проходила дорога от деревни Кураково до города. Идти надо было километра 4–5. Когда мы подошли к воинской части день уже перевалил за вторую половину. Возле воинской части собралось огромное количество народу, все пришли провожать своих отцов, мужей и братьев. Мама пыталась кого-то спрашивать, просила кого-то передать Иванову из Боровны, что у ворот его ждет жена. Все тонуло в шуме и криках, затем началась беготня солдат с винтовками. Потом отец рассказал, что ловили двух каких-то шпионов, которые пробрались к ним в часть.
Наконец отец вышел к нам. Он нас обнял и поцеловал. Маме сказал, что завтра их отправляют на фронт, но когда и куда им не сказали.
Поздно вечером мы вернулись в деревню. На улице стояла зловещая тишина. Вечером обычно на улицу выходила молодежь, звучала гармошка, песни, шутки, а тут никого и тишина. Я так устал, что ничего не хотел есть, выпил кружку молока и уснул как убитый.
На следующий день 23 июня чуть рассвело мама опять стала собираться в город проводить отца и я пошел с ней. Мы сразу пошли к вокзалу, где уже вовсю шла погрузка солдат. Народу было теперь еще больше. Крики офицеров, плач, причитание матерей, все это сливалось в единый неразборчивый гул. Мы с трудом отыскали отца, он напряженно высматривал нас в толпе. Мать также как и другие плакала, я стоял рядом с ней и держался за подол ее юбки. Она все говорила ему: «Береги себя. Пиши письма». Он ее успокаивал, что война долгой не будет, что он скоро вернется. Потом я услышал слова, что в плен немцам он живым не сдастся. В финскую насмотрелся, как с нашими пленными обращаются. Мама заплакала еще сильнее.
После финской войны в деревню вернулись демобилизованные солдаты, наши мужики, в том числе и мой отец. На деревне была радость, но бабы сильно плакали и голосили, особенно в нашем доме и рядом. Потому что не вернулся с войны мой дядя Ваня, брат моей матери. Отец и другие очевидцы потом рассказывали, как финны, захватив его в плен, мучили его. Наши слышали, как он кричал. Финны вырезали на теле дяди Вани звезды, искололи его штыками, а потом с живого содрали кожу.
Паровоз загудел, все бросились по своим местам, состав поехал. Провожающие кричали, плакали, бежали за поездом. Нас чуть не сбили с ног.
Дома мама все плакала. Зажигала свечи, стояла на коленях перед иконами и молилась. Я ее оставил в хате, а сам пошел на деревню. Взрослых ребят не было на улице, только изредка попадались мои погодки и чуть старше. Из открытых окон домов слышался плачь и слова: «На кого ты нас покинул». Мы еще не соображали, какая беда пришла к нам. Послонявшись по деревне, мы разошлись по домам.
Буквально через несколько дней в деревню стали приходить первые похоронки. То один дом разрывался от криков и плача, то другой. И это происходило чуть ли не каждый день. Все ждали писем, но похоронки приходили чаще. Мама каждый раз выбегала на улицу на встречу почтальону. Но от отца не было ни писем, ни похоронки.
Прошел месяц, второй, третий. Об отце никаких известий. Мама начала гадать на картах. Этому занятию она посвящала каждую свободную минуту. К ней стали приходить деревенские, чтобы она им погадала. Однажды, раскинув карты, она сказала одной женщине, что все хорошо, ее муж жив – здоров, а на другой день ей принесли похоронку. Я сказал маме: «Твои карты врут и не говорят правду. Зачем ты гадаешь на отца, если карты все равно правды не скажут». Она мне ответила: «Карты мне про похоронку сказали, но ей говорить об этом язык не повернулся. Пусть остается надежда».
Прошло не один десяток лет. Я уж учился в институте и попросил маму погадать мне, сдам экзамене или нет. Она меня убедила, что все будет хорошо, но экзамен я завалил. Когда вернулся домой, я не успел рта открыть, а она мне сказала:
– Не волнуйся. Пересдашь ты свой экзамен.
– Так ты знала, что я не сдам?
– Знала.
На картах она гадала очень хорошо. Многое предсказывала, но главное она обнадеживала женщин, что мужья, сыновья их живы и вернутся домой. Эта вера многим помогала просто выжить в те страшные годы. Вот такая у меня была мама.
И все же в наш дом пришла беда. От папы все не было вестей. Мы уже устали жать от него весточку. Но мама все время мне говорила, что папа жив, но он просто не может написать нам. Однажды почтальон постучал в наш дом и вручил маме тоненький конверт. Там было извещение, что наш отец пропал без вести. Она плакала, так же как и все деревенские женщины с криками и причитаниями: «На кого ты нас оставил» и так далее. Я попытался ее успокоить. Она лежала на кровати лицом вниз и плакала, изредка поднимала голову и опять падала на подушку и заходилась в рыданиях. Пришли соседи, начали ее успокаивать. Говорили, раз без вести, может и жив. Мама им сказала, что отец сказал, что живым он в плен не сдастся.
Когда началась война, то некоторые наши мужики убежали с фронта – дезертировали. Они спокойно жили в своих домах. Перед приходом немцев стали забирать в армию всю молодежь, забрали и всех сбежавших. Забрали и моего дядю Тимошу, мужа сестры моего отца, он уезжал на фронт вместе с отцом. Он как-то рассказывал, что встретил моего отца после восьмой атаки. Его часть пыталась захватить другой берег широкой реки. Из атаки выходили живыми человек 5–7. Отец вышел живым из 11 атаки. Их покормили, собирали новых солдат и снова бросали в атаку. Отец сказал ему:
– Тимош, давай попрощаемся. Наверно, я уже не вернусь.
Так и случилось. Берег отбили. Дядя Тимоша искал отца среди трупов, но не нашел. По трупам можно было перейти реку. Может он утонул в реке? Потом они попали в окружение. Долго выходили. Вышли. А на нашей стороне оказались никому не нужные, вот он домой и подался.
Мужики, побывавшие на фронте, рассказывали об ужасах этой войны. Как немцы издеваются не только над пленными красноармейцами, но и над мирным населением в захваченных ими деревнях и городах. Напряжение в народе и ненависть к немцам росли с каждым днем. Немцы быстро приближались к нашим местам.
Однажды председатель колхоза ударил по подвешенному рельсу, а это означало, что всем нужно собраться у этого «колокола» возле амбара. Председатель сказал, что немцы вот-вот захватят город и нужно сохранить семенное зерно до посевной. Для этого мы должны поделить все зерно, разобрать его по домам и не скармливать скоту и самим не есть, а хранить до посевной. Предлагались различные способы хранения. Что осталось в поле забирайте, кто сколько сможет, остальное уничтожить на корню. В поле было много капусты, свеклы, моркови, тыквы, турнепса и кабачков. Нам детворе был дан такой приказ – отловить и поделить всех колхозных кур. Сказано – сделано. Овощи с полей почемуто притащили в деревню и разбросали на главной дороге деревни. Вся деревня была усыпана кусками этих овощей. Наверно одна из причин сделать дорогу по деревне непроходимой для фашистской техники. Лошади и крупный рогатый скот были заранее отправлены в тыл.
А в конце октября 1941 года немцы все же заняли город. Рано утром прогремел мощный взрыв, который потряс всю округу и во многих домах повыбивало стекла. Наши взорвали железнодорожный мост через реку Оку. Говорили что вместе с нашими отступающими и наступающими немцами, которые уже были на мосту и хотели захватить его на плечах отступающих наших солдат. Одна полуторка зацепилась за мост и так висела мотор в воде, а задние колеса на обломках моста.
На следующий день в нашу деревню нагрянули немцы на подводах. В это время наши деревенские женщины везли на подводах капусту с поля. Немцы их остановили и начали отбирать телеги. Когда ее забрали у моей тети Лизы, она заплакала. Одна женщина стала кричать на немцев: «Что вы делаете. У нее муж погиб на финской войне». Мы детвора стояли в стороне и наблюдали за происходящим. Немец подошел к тете Лизе и стал бить ее по лицу. Женщины подняли крик, но немец не обращал на это никакого внимания и продолжал бить женщину. Подошли другие немцы и оттащили фашиста от тети Лизы. Немцы ему что-то говорили, а он кричал и все пытался ударить тетю Лизу. Потом мы узнали, что этот негодяй был финном.
Немцы отобрали несколько подвод с овощами. Другие прошли в деревню и начали там ловить кур. Два немца тащили небольшого поросенка, за которого хозяйке дали три марки. Потом вся деревня ходила смотреть эту бумажку.
Немцы привели председателя колхоза и сказали, что он будет в нашей деревне старостой.
В этот день мы, дети, как бы стали старше и серьезней. Прекратились наши деревенские забавы. Родители нам запретили ходить в другие деревни. Каждый приезд немцев ребята постарше нас (12–15 лет) старались скрыться в лесу или в своих домах. Девушки мазали руки и лицо сажей, грязью и одевались в самые грязную и рваную одежду.
Мы самые маленькие еще не все понимали. Однажды немцы нагрянули к нам в деревню за новой добычей. Отобрали последних курей, у нас забрали последнего поросенка, собирали теплую одежду. Коров пока не трогали. Когда они с нашим награбленным добром выехали за деревню, мы начали стрелять по ним из рогаток. Одному немцу мы попали по каске, он схватил винтовку и выстрелил в нашу сторону. Мы упали на землю и лежали пока они не скрылись из виду. Это был наш первый и последний бой с фашистами.
Узнав про наши проделки, наши матери сделали нам внушения, каждая по своему. Моя мама посадила меня у стола и сказала, чтобы я этого больше не делал, так как меня за это могут убить. А так как отца нет и возможно он погиб на войне, то я остаюсь у нее главным помощником. Я должен всегда помнить о ней и о маленькой сестренке. А это значило, что теперь в мои обязанности входило из леса приносить дрова, собирать грибы, ягоды, щавель, рвать траву и так далее. Я дал ей слово, что больше по фашистам стрелять не буду и буду помогать ей по хозяйству во всех вопросах без лишних напоминаний. Я еще многого не понимал, но своей маме сказал, что я ее никогда не брошу и мы всегда будем вместе. Она прожила 93 года. Я ее забрал из деревни и она до конца дней своих жила у меня в Москве.
Впереди нас ждало еще одно страшное испытание судьбы. В декабре 1941 года. Зима наступила как то сразу. Резко похолодало. Выпало очень много снега. За эти дни мы слышали о многих случаях зверского отношения фашистов к мирному населению. Они передавались из уст в уста и растекались по деревням и городам. Немцы зверели. Если видели, что шел человек в хорошей зимней одежде, то его тут же останавливали и снимали с него все вплоть до шапки и обуви. Так случилось с моей еще одной тетушкой, которая жила в деревне Болото. Она собиралась идти к своим в соседнюю деревню. Оделась тепло. Надела шубу, валенки, на голову накинула теплую шаль. На улице ее остановили немцы и все с нее сняли и она по 30 градусному морозу бежала домой раздетая и босиком.
Числа 26 декабря, перед самым новым годом по деревне ходили слухи, что скоро нас освободят, наши уже где-то совсем рядом, вроде в деревне Алексеевке. Утром в нашу деревню приехали несколько десятков немцев. Они быстро прошли по деревне. Еще до их приезда меня мама послала к тете Лизе, которая жила на самом краю деревни у леса. Я вышел от нее и увидел, как в мою сторону идут немцы. Я испугался, спрятался и крадучись начал пробираться к себе домой. Немцы меня не заметили и я быстро добрался до дома. Когда я обернулся назад, то увидел большой черный столб дыма. Я сразу понял, что это горит дом тети Лизы. Я вбежал в дом и сказал маме, что горит дом тети Лизы. Мама выбежала на крыльцо и увидела, что горят и другие дома. Немцы, дойдя до края деревни у леса, стали всех жителей выгонять на улицу, в русскую печь бросали гранату, а дом поджигали. Людей гнали вдоль деревни к реке Оке. Мама поняла, что к нам идет беда. Заставила меня быстро одеться. Валенки у меня были большие отцовские и моя нога в них проваливалась полностью, но я приспособился ходить в них. Мама быстро укутала мою сестренку, оделась сама и мы выскочили на улицу. Мама успела закрыть сени на навесной замок. Я не знаю откуда он взялся. Обычно мы дома закрывали на палочку или коромысло и никаких краж в деревне не было. Дом наш был самым большим в деревне. Он был построен моим отцом и его братьями. Отцу досталась середина дома, а двум братьям левая и правая части дома. Мы жили в маленькой комнатке, большую площадь которой занимала русская печь. В правой части дома жил дядя Миша с семьей, в левой дядя Сережа с семьей. Дядя Миша был самый старший из братьев и ушел на фронт в первый день войны, как и мой отец. Дядя Сережа перед войной попал в тюрьму. Вылезая из-за стола во время какого-то застолья, упал на учительницу. Та возмутилась и ему дали два года, но перед приходом немцев выпустили. Он потом через три недели погибнет под Белевым. А теперь он также как и мама закрыл свою дверь на висячий замок. Наш дом оказался закрыт со всех сторон. Немцы видать сильно спешили и не стали сбивать замки, только разбили стекло на дяди Мишиной половине и бросили гранату. От соседнего дома уже загорелись сени у дяди Миши. Нас, как и других, погнали по деревне к Оке, затем мы резко повернули направо и вышли на высокий берег небольшой речки Боровенка, которая вытекала из леса и строго перпендикулярно текла к Оке. На этом высоком берегу до войны стоял дубовый лес, но перед войной его срубили, для увеличения посевных площадей. Из под снега торчали огромные дубовые пни. Немцы нас гнали именно на эту высотку. Зачем? Об этом мы узнали потом.
Наши войска подошли к деревне вплотную. Немцы из нас сделали живой заслон, чтобы спокойно отступить к деревне Кураково. Когда нас загнали на эту высотку, немецкие пулеметчики расположились на соседней высотке, ниже нашей и оттуда начали стрелять по нам. Первые выстрелы никого не убили и не ранили. Деревенские мужики, которые уже побывали на фронте, быстро поняли, чего хотят немцы. Мужики крикнули всем залечь, спрятать головы за пни и закопаться в снег. Никому не вставать и голов не высовывать. Пули свистели над головами, впивались в пни. Бабе Кате пуля сбоку пробила шубу, но не задела тела, а только обожгла. Она начала кричать моей маме: «Поля, они мне новую шубу испортили». Мама ей отвечала: «Лежи тихо и не поднимай головы. Потом мне свою дырку покажешь». Наши солдаты все видели, но помочь ничем не могли. От нашего огня немцев прикрывала наша высотка. Но наши мужики повели в обход немцев большой отряд наших бойцов. Они спустились из леса по оврагу к Жабыньскому монастырю и с тыла ударили по немцам.
Когда нас немцы гнали на холм, я увидел, что горит наш дом, ведь наша деревня была перед нами как на ладони. Нас разделял только овраг, по которому протекала река Боровенка. Я начал сильно плакать, мама пыталась меня одергивать, что-то говорила мне, но я ревел все сильнее и сильнее. А когда раздались первые выстрелы, стал реветь еще пуще. Дело в том, что в горящем доме на дворе осталась наша корова «Машка», которую я очень любил. Когда я помогал пастуху пасти коров, она от меня никуда не отходила, а когда начинался дождь она приходила ко мне, чтобы я под ней спрятался от дождя. Я, конечно, делился с ней тем куском хлеба, который мне давала мама с собой на целый день.
Я просил дядю Сережу и дядю Тимошу, чтобы они пошли и выпустили нашу корову. Из-за них она осталась в коровнике, так как дядя Сережа оставил сани прямо у дверей и мама не смогла их оттянуть и выпустить корову. Мама все время прижимала мою голову к земле, а я продолжал реветь и все старался поднять голову и посмотреть в сторону нашего горящего дома. Дядя не выдержал моего рева, а может трезво оценив обстановку и поняв, что в деревне немцев нет и нужно спасать свои дома, разгребая глубокий снег, пополз к оврагу. Через некоторое время он уже был в деревне. Открыл хлев и выпустил корову, а потом начал тушить горящие сени. Сени уже пытался тушить наш председатель колхоза. Он каким – то образом спрятался от немцев, а потом бегал по деревне и пытался спасти некоторые дома.
Наши солдаты начали гнать немцев в сторону деревни Кураково. Немецкие пулеметчики, тоже начали отступать к Кураково, положив свои пулеметы в сани, и на ходу отстреливались из винтовок, увязая в глубоком снегу.
Когда мы увидели наших солдат, то все поднялись из снега. Мы очень обрадовались, но в деревне горели наши дома и все бросились к деревне. С высотки мы не спускались, а съезжали и скатывались по глубокому снегу к речке, а потом шли к деревне, чтобы успеть спасти хоть что-то. Но почти все дома уже сгорели. Хотя у многих оставались потолки, сгорела только кровля. Тушить пожары помогали и подоспевшие солдаты. Мужики возмущались, что наши солдаты так близко стояли от деревни, но ничего не сделали, чтобы спасти деревню и жителей, которых вывели на расстрел. Но из деревенских никого не убили, не было даже раненых. Офицеры что-то объясняли мужикам. Над моей бабушкой долго смеялись деревенские бабы, как ей немцы новую шубу испортили.
Когда сошел снег мы с ребятами ходили на ту высотку, чтобы посмотреть сколько пуль застряло в пнях. Пуль было много, много отлетевшей от пней щепы. Много жизней моих односельчан спасли те пни. Из Кураково, немцы ушли на оборону Белева.
В большинстве домов печи были взорваны, только в нашем доме все три печи остались целы. В тех домах, в которых сохранились потолки, стали налаживать печи и дымоходы и по возможности восстанавливать дома. В дома, где дымились трубы, солдаты забегали с котелками за кипятком. У нас беспрерывно горели печи, в чугунках варилась картошка и кипели котлы с водой.
Штабисты расположились в половине дяди Сережа. Там под домом был большой подвал с окном и дверью во двор. Из хаты спускалась лестница в подвал, тут же рядом был колодец. Очень удобное место для штаба. Со стороны города нашего дома не было видно, он был заслонен высокими ракитами, которые немного выступали на деревенскую улицу. Наша деревня прямая как линейка упиралась в протекающую рядом реку Оку. Поэтому с другого берега реки, со стороны города, хорошо просматривалось, что происходит в деревне. Виден был каждый дом.
Через пару дней после освобождения довольно теплым декабрьским вечером вся деревня была накрыта интенсивным арт-огнем с другого берега Оки со стороны деревни Жуково.
Так как в нашем доме было много народа, дома-то сгорели и все пришли к нам отогреваться, на улице был мороз 30 градусов. Когда первые снаряды или мины начали рваться у нашего дома, все спустились в подвал. Как потом узнали, часть жителей спряталась в своих подвалах. В подвале собралось много народа. Мы, дети, как обычно сидели и играли. Мать села за печку, на руках у нее была моя маленькая сестренка Мария. Мама все время просила меня, чтобы я был рядом, а то вдруг в окно попадет снаряд. Она думала, что за печкой не опасно. За секунду до взрыва Мария заплакала и мать ее прижала к груди. В это время раздался страшный взрыв во дворе, там стояли наша Машка и лошади наши и солдат. Туда одновременно угодило сразу два снаряда. Мама сидела за печкой у двери, что выходила во двор. Так эту дверь пробил и влетел в подвал длинный осколок, который пролетел буквально в 10 сантиметрах от моей маленькой сестры. Осколок к счастью никого не задел, а дверь влетела к нам в подвал. Все бросились к выходу из подвала, меня затолкали в моих больших валенках. Все выбежали в развороченный взрывами двор. Все животные погибли. Мы с мамой выбежали последними. Я в своих больших валенках не смог выбраться самостоятельно. Мне было трудно перелезть через разбросанные бревна и доски. Мы выскочили на улицу. Вокруг нас свистели пули, рвались снаряды. Я спотыкался, падал, вставал, оглядывался. Мама тащила меня куда-то вперед, плакала, просили быстрее бежать. На улице стояло много разбитой техники, в основном машины, валялись люди и лошади. Оказывается, мы бежали через улицу наискосок к колхозным подвалам. До них было метров 200–250. Как нас не убило мне до сих пор непонятно.
Мы добежали до подвалов, но они оказались забитыми солдатами и жителями. Мы стояли практически на улице. Нас старались пропустить, но ничего не получалось. Меня подняли на руки и над головами понесли в центр подвала. Бой еще продолжался. Вернее обстрел деревни. В каждый дом попало по одной, а то и две мины. Другими словами, мало того что дом сгорел, так его еще добили минами и снарядами. Из глубины подвала протискивался дядя Сережа. Он выводил из подвала свою семью. Он сказал маме, что будем уходить на деревню Хутора. Это нужно было идти 3 километра через густой лес. Он сказал, что если сюда угодит снаряд, то тут будет каша. К этому времени обстрел прекратился.
Огородами мы вышли к лесу. В лесу нас ждала другая трудность. Весь лес был забит войсками и техникой. Пройти по лесной дороге не представлялось возможным. Мы протискивались между солдатами и деревьями. К утру мы все же пришли на хутора. Первые встреченные нами жители сказали, что дом ее сестры тети Марфуши немцы сожгли. Это был единственный сожженный дом в деревне. Мы подошли к дому. От него остались только кирпичные стены. Из потолка торчала труба, и из нее шел дым. Вместо двери висела попона. Солдаты, то входили, то выходили из этой прикрытой дыры. Мы зашли в дом. Но там было столько стоящих солдат, что протолкнуться среди них было невозможно. Нас маленьких детей опять на руках через головы передали к печке. Чтобы мы быстрее отогрелись, нас посадили прямо на печку. Через некоторое время солдаты ушли. Мы остались одни. Над нами был потолок, но в одном углу он прогорел и дырку забили каким-то тряпьем.
Наша тетя с домочадцами был дома. Мы заночевали у нее. Утром она приготовила нам завтрак. И пока мы ели, она рассказала нам, что тут творилось при немцах.
Четвертый слева в темном пальто Ваня Иванов
Деревня Хутора небольшая, всего домов 20. Одним концом деревня упиралась в густой и дремучий лес, друга сторона выходила на бескрайние поля. Летом тут красота неописуемая и тишина. Немцы тут не стояли. Они опасались деревень, которые стояли на опушке леса. Поэтому и у нас их не было. Отступая, немцы заняли этот дом. В нем находилась моя тетя, еще одна женщина и шестеро детей. В сенях немцы установили пулемет. А всех детей и женщин загнали на печку и запретили открывать дверь в дом. Если бы наши решили подавить эту огневую точку, то все бы погибли. Они сидели на печке и слышали, как стреляет пулемет. Потом стрельба прекратилась, и начался шум в сенях. На дворе заревели коровы, там еще стояли теленок, овцы и другая живность. Но пройти на скотный двор можно было только через сени, а там немцы. Вторая женщина все пыталась выйти в сени, но тетя Марфуша ее удерживала, боялась немцев. Но немцы уже ушли и напоследок подожгли дом. Дом уже вовсю горел, но в хате этого не чувствовалось. Слышно только было скотина орет. Все же эта женщина открыла дверь в сени, а оттуда пламя. Она быстро захлопнула дверь, выбила окно и стала выбрасывать детей, одежду, одеяла. Огонь уже бушевал в хате, из окон валил густой дым, а она все выкидывала и выкидывала вещи из окна. Тетя Марфуша умоляла ее быстрее вылезать из дома. Наконец она выскочила через это маленькое окно и бросилась тушить пожар. Тут подоспели наши солдаты и соседи и стали ей помогать. Они укутали детей и унесли в соседние дома. Мы кое как позавтракали и решили возвращаться к себе в деревню. Придя домой, мы увидели, что вокруг нашего дома лежат убитые лошади и солдаты. Один солдат лежал в сенях с котелком в руках. Когда солдат с котелком выходил из нашего дома, через дверь в дом влетел большой осколок и попал в него. Зияющая дыра в двери оставалась еще несколько лет, как напоминание о войне. Я ее заделал, когда уже вырос и приехал с севера.
Теперь несколько слов о деревенских подвалах и рядом с ним стоявший барский дом. Дом и территория вокруг него занятая фруктовыми садами не подвергалась обстрелам. Ни одного снаряда сюда не залетело. Даже при отступлении немцы барскую усадьбу не тронули. Я долго не мог разгадать эту загадку, пока ко мне в руки не попал документ, касающийся истории нашей деревни. Это было имение Борятинских. Потом этой усадьбой владела какая-то немка. Ее отец был каким-то крупным немецким военноначальником, кажется фельдмаршал Фон – Бек. Возможно, кто-то их потомков был в районе Белева и следил, чтобы не разрушили его собственность. Они-то решили, что дело сделано и уже готовились к жизни на завоеванных территориях. Поэтому не обстреливали и подвалы. Когда мы вернулись в нашу деревню, обстрела уже не было. Народ ходил вокруг своих разоренных жилищ и пытался хоть как то наладить жизнь. Мои дяди ругались с офицерами на повышенных тонах. Они их ругали за то, что они допустили ненужную гибель наших солдат. Потому что они говорили, что с этого края Белев сильно укреплен, что нужно в обход с севера и с запада его брать. Идти к Жабыньскому монастырю, затем деревне Береговой. А наши стали атаковать в лоб и много солдат погибло. И сейчас наши готовили новую атаку с этого же направления. Наши дядьки чуть ли не с кулаками бросались на офицеров. Не знаю что повлияло, но больше лобовых атак не было. Немцев обошли и ударили с тыла. 31 декабря 1941 года город Белев был освобожден, правда, с большими потерями с нашей стороны.
После освобождения города, немца отогнали километра на три. Они оттуда все равно пытались нас обстреливать. Прилетали огромные снаряды. Один не разорвался и пролежал почти до окончания войны. Мы его еле подняли, загрузили на телегу и отвезли в лес ко рву. Там разожгли костер и бросили его в огонь. Он так жахнул, что переполошил всю деревню. За это вся наша компания была высечена почти всей деревней. На этом наши эксперименты с боеприпасами закончились.
Зиму 1942 года вся деревня питалась кониной. Убитых лошадей было много. Только около нашего дома лежало три лошади, на прогоне шесть, почитай у каждого дома лежало по лошади. Морозы были сильные и их так прихватило, что топором не сразу разрубишь. Еще долго на улице стояла разбитая военная техника. Погибших солдат похоронили. Наши войска беспрерывно шли через нашу деревню на запад. Мама каждый день варила несколько чугунов конины и не только кормила солдат, но и давала им еще с собой. Когда к нам домой погреться заходили солдаты, она всегда спрашивала: «Конину будете?» и выставляла очередной чугунок. Открывала крышку и хату наполнял великолепный запах мяса. Я не помню, чтобы кто-то отказался. Мясо лошадей мы сохранили до теплых мартовских дней. Моей обязанностью было, после того как отрубался очередной кусок конины, закрыть чистой попоной тушу и закидать чистым снегом. После боев у нашей деревне в нашем огороде остался лежать снаряд и граната. Со снарядом было все ясно – не взорвался, но откуда взялась граната для меня было загадкой. Граната была большой с ручкой. Мама просила всех солдат убрать с огорода эту гранату. Но солдаты отказывались и говорили, что это очень опасно. Лучше ее не трогать и обходить стороной. Мама мне строго настрого приказала близко к той гранате не подходить и не бросать в нее камни. Мы так часто делали с ребятами. Находили снаряд, приподнимали его нос над землей, а потом камнями пытались попасть в этот носик, с надеждой, что он взорвется. Сами мы находились в метрах 10–15 от этого места и лежали на земле. Но ни один снаряд не взорвался. Страшно подумать что произошло, если бы все – таки один снаряд взорвался.
Наступило лето 1942 года. Деревенская детвора повсюду искала оружие, патроны, гранаты, снаряды. Практически все найденное было взорвано на кострах, за что нам систематически доставалось от взрослых. Остался только тот большущий снаряд, о котором я рассказывал выше, да еще один в нашем саду.
Раннее утро. Деревня вся уже на ногах. Народ гнал скотину в стадо. Я тоже выгонял свою корову. Только вышел на улицу, как услышал сильный взрыв около пятого дома от нас в сторону реки Оки. Я побежал туда и увидел страшное зрелище. Там было человек 7–8 моих сверстников. Кто-то бежал, кто-то кричал, кто-то лежал окровавленный. Один лежал с оторванной головой, другие были ранены в животы, в лицо, в руки и ноги. Как потом выяснилось, ребята все – таки взяли ту несчастную гранату с нашего огорода и хотели ее взорвать. Из этой гранаты всегда торчала трубочка взрывателя. Видать, он сразу не вошел туда, а со временем он вообще перестал двигаться. Видимо поэтому граната и не взорвалась. Ее притащили к тому дому, и кто-то предложил ударить по взрывателю, чтобы он встал на место и тогда гранату можно будет взорвать. Ударили и граната сразу взорвалась и переранила всех присутствующих. Наученные горьким опытом, ребята снаряд в огороде не трогали.
Но где-то в августе месяце ко мне подходит мой сосед Илюшка. Он был старше меня на два года и он уже пострадал от наших экспериментов с взрывоопасными предметами. Как-то мы нашли странный предмет. Небольшая трубочка с одного конца залитая белым составом. Мы ее показали старшим ребятам, но они сказали, что это опасная штуки и зашвырнули ее в огород с картошкой. Обычно наши матери все наши взрывоопасные игрушки и обнаруженное у нас оружие выбрасывали в реку или в колодцы. А тут мы излазили весь огород в поисках этой трубочки. Нашли. Что с ним делать никто не знал. Мой двоюродный брат, сын тети Лизы сказал: «Давай я прижгу его самокруткой, а ты Илья, его сразу бросишь». Илья ничего сказать не успел, как мой брат прижег самокруткой капсюль и он тут же сработал. Илья держал этот взрыватель двумя пальцами и после небольшого взрыва от увидел, что эти пальцы висят на коже, а моему брату осколком рассекло кожу на лбу. Илью отвели в военный госпиталь, который находился в нашем доме, и ампутировали пальцы. Пальцы к августу зажили. Вот он приходит и говорит мне:
– Пойдем в твой сад. Там ты не найдешь своего снаряда.
Я пошел и действительно снаряда на месте не было. Он, смеясь, повел меня в конец огорода, где у нашего погреба лежал этот снаряд. Погреб был на самом краю высокого обрыва. Я ему говорю:
– А почему ты снаряд не сбросил с этого обрыва? Ведь опять мать еще больше испугается.
Он и говорит мне:
– Ну, давай сбросим.
Я осмелел. Мы взяли снаряд с двух концов, раскачали и бросили его вниз, а сами упали на землю. Но взрыва не последовало. Так мы его затаскивали к нам на огород раз пять и бросали вниз. Но он так и не взорвался. И мы решили сбросить его в омут речки Боровенки, где он и другие снаряды лежат по сей день.
Долго еще война уносила жизни и калечила любопытных и самонадеянных мальчишек. Почти каждый месяц, а то и неделю шли слухи о том, что там разбирали снаряд и подорвались, то здесь граната взорвалась, то там убило, то здесь покалечило. Подрывались на минах и других боеприпасах.
Только к 1950 году трагические события с детьми почти прекратились. За расчистку мест боев взялись саперы и опять звучали взрывы и погибали наши солдаты.
Весной 1942 года все население привлекли к строительству оборонительных рубежей в том месте, где до войны проходили учения солдат. Рыли глубокие траншеи, противотанковые рвы, строили ДЗОТы. Народ недоумевал. Зачем? Ведь врага прогнали, но немцы были рядом. Последних оккупантов из Белевского района выгнали только через год летом 1943 года.
Как в народе говорят: «Помирать собрался, а рожь сей». По весне собрали по деревне у кого осталось семенное зерно и начали распахивать поля не тронутые войной. Ни тракторов, ни лошадей не было. В плуги запрягали коров. Весной успели посеять и посадить основные культуры.
Молок, творог, масло сдавали на колхозную ферму, потом все везли в город и передавали воинским частям и госпиталям. Собранный урожай также передавался армейским частям, которые стояли на территории Белевского района. Кроме продуктов все жители деревни вязали варежки и носки для солдат. Обуви у нас практически не у кого не было. Мы плели себе лапти и ходили в них и зимой и летом.
Потом в колхозе появились коровы и несколько лошадей. Постепенно жизнь налаживалась.
Беспокоили только ежедневные налеты немецких самолетов. Они заходили на Белев со стороны нашей деревни и атаковывали Белев, железнодорожную станцию и временный мост через Оку. Деревню не бомбили, но когда начинался налет, все старались спрятаться. Потому что когда над деревней появлялись немецкие самолеты, их начинали обстреливать наши зенитчики и осколки от зенитных снарядов градом сыпались на деревню. Осколок, упавший с такой высоты, пробивал и крышу и потолок в домах и их, восстановленные с большим трудом, приходилось постоянно ремонтировать. Если он попадал в человека, то причинял очень серьезные ранения. Поэтому, как только завывали над деревней немецкие самолеты, то все старались спрятаться.
В нашем доме в штабе девчата делали Боевые листки. Я любовался, как они рисовали. У них были не только цветные карандаши, но краски и кисточки. Одна из них мне предложила порисовать. Я с удовольствием согласился. Что-то там нарисовал. Им понравилось. И они стали поручать мне рисовать отдельные фигуры и небольшие картинки.
Через несколько лет, мы с другом Ильей увидели в Белеве в школе картину Васнецова «Три богатыря», нарисованную на стене. Она нам так понравилась, мы ее зарисовали и дома на большом листе бумаги нарисовали эту картину и принесли в школу. И учителям и нашим товарищам картина очень понравилась. На нее ходили смотреть целыми толпами. Так начинался мой путь художника.
В сентябре 1942 года я пошел в первый класс школы, которая находилась в доме Борятинских.
Так проходило наше фронтовое детство.
И.Иванов
Деревня Боровна.
172 стрелковая дивизия в обороне Могилева.
Долго Иван Александрович не знал судьбу своего отца. Были какие-то отрывочные данные и не более. Одно ясно было, что он воевал с первых дней прибытия под Могилев, но в составе какой дивизии он воевал так ему и не удалось выяснить. Мы выяснили этот вопрос. Он служил в 514 стрелковом полку 172 стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Михаила Тимофеевича Романова, которая начала формироваться и была сформирована в 1939 году на базе 84-й стрелковой дивизии и дислоцировалась недалеко от Тулы в городе Сталиногорске. В Сталиногорске находились штаб дивизии, 747-й стрелковый полк, 341-й отдельный зенитный дивизион, 222-й батальон связи и 340-й лёгкий артиллерийский полк. В Богородицке стоял 493-й гаубичный артиллерийский полк, в Ефремове – 388-й стрелковый полк (командир полковник С.Ф.Кутепов, а в Белёве – 514-й стрелковый полк Но части дивизии начали прибывать под Могилев 28 июня 1941 г. на станции Луполово, Могилев, Буйничи и некоторое время командир дивизии со своим штабом были единственным эффективным органом управления войсками на этом направлении. Части разгружались и пешим порядков выдвигались на рубежи обороны Могилева и занимались строительством оборонительных рубежей, налаживаем быта. В конце июня через Могилев сплошным потоком шли отступающие войска, но никто не мог дать каких-нибудь достоверных сведений о противнике, а информация была нужна как воздух. 388 полк при поддержке артиллерии в боях на Буйничском поле за 11 июля подбил 39 танков.
Утром 11 июля немцы нанесли удар в стык 110 и 53 дивизий, форсировали Днепр и закрепились на другом берегу силами до двух рот с танками. Нашим частям не удалось их выбить с плацдарма. 12 июля наши части были окружены. До 24 июля они обороняли Могилев и держали удары немцев, но все сильнее ощущался недостаток боеприпасов и просто еды. 24 июля оставшиеся в живых готовились к прорыву из окружения. Центром обороны был штаб 172 стрелковой дивизии. Несколько попыток выйти из окружения были неудачными. Слишком силен был противник на восточных окраинах города. Генерал Романов принимает решение прорываться в юго-западном направлении, где их меньше всего ждут и плотность войск там небольшая. Последний приказ генерала Романова гласил: «…26 июля всем частям и штабам оставить город и пробиваться из окружения…» В Могилеве на произвол судьбы оставляли десять тысяч раненых наших солдат вместе с мед. Персоналом. Объединенная колонна 172 и 110 дивизий в 4000 человек пошла на прорыв и ценой больших потерь прорвала окружение и пошла на соединение со своими войсками. Видимо тогда и попал в плен рядовой Иванов.
Вот еще, на мой взгляд, очень интересная статья об обороне Могилева, в которой приведено много интересных и малоизвестных фактов об организации обороны города. Там, так же как и в Туле, в руководстве были решительные и деятельные люди, которые не обсуждали проблемы, а быстро и эффективно решали их. Итак, читаем.
Прообраз Сталинграда
Опубликовано allrf 05.03.2015 в рубрике «В памяти народной».
Обороне Могилева посвящено множество статей и монографий. Однако эта тема во многом еще не до конца осмыслена. Уходит время личной памяти, все меньше остается живых свидетелей, в результате чего даже местные молодые историки и публицисты уже начинают подвергать сомнению, как продолжительность обороны Могилева, так и подвиг населения города. С подачи маршала Еременко считается, что Могилев оборонялся с 3 по 26 июля 1941 года в течение 23 дней. Такого рода утверждения стали каноническими, но реальные события позволяют расширить указанные временные рамки. И в пользу этого утверждения говорят следующие факты.
За первую неделю войны немцы продвинулись до Бобруйска и Березино со средней скоростью продвижения 50–60 км в сутки. Опьяненные успехами первых дней, немцы считали, что один-два дня перехода – и они триумфально войдут в Могилев с разных направлений – Минска и Бобруйска. Кто их остановил? Ведь в Могилеве не было регулярных воинских частей и почему после 8 июля немцы вновь стремительно стали продвигаться к Москве? 10 июля они захватили Витебск, 18 июля – Смоленск, в результате чего путь на Москву был открыт.
Оборона Могилева
Могилев организационно был готов к обороне еще с начала войны. И это не преувеличение. Географическое расположение города ничем не отличается, например, от расположения Витебска или Гомеля. Но почему отличился Могилев? В Могилеве бойцы МПВО прошли основательную подготовку и четко работали на протяжении всего периода обороны города, начиная с первого дня войны. После обеда 22 июня команда МПВО города была в сборе без объявления. Очевидно, на высоком уровне была организована в школах и учебных заведениях военная подготовка молодежи. В этом, безусловно, заслуга всех ветвей власти – партийной, комсомольской, советских органов власти, да и силовых структур. С введением военного положения вся полнота власти перешла к облвоенкому полковнику И.П. Воеводину, роль которого почему-то до сих пор ускользала от исследователей. Он имел опыт борьбы с басмачами, четко представлял характер войны, сразу приступил к накоплению оружия, боеприпасов, снаряжения. Так, в условиях неразберихи и паники, направил в Гомель машины и сумел привезти с местного химзавода 10 т горючей жидкости, организовал обследование всех армейских складов для сбора всего, что могло потребоваться для обороны. По городу собрали всю колючую проволоку, что дало возможность опоясать ею два ряда передовых позиций. На них находились устаревшие учебные танкетки, приспособленные в качестве неподвижных орудийных и пулеметных расчетов.
Сам город к вечеру 22 июня стал превращаться в военный лагерь. Горком комсомола смог вызвать 300 комсомольцев, и это – в солнечный воскресный день, когда многие отдыхали за пределами города, смог обеспечить их красными повязками и отправить в помощь милиции для охраны города. На первых порах опорой стали курсанты межкраевой школы НКГБ-НКВД, прибывающие с западных областей пограничники и милиция, а затем прибывшие в город курсанты и руководящий состав Минской и Гродненской школ милиции. 23 июня начали формироваться истребительные отряды для борьбы с диверсантами и борьбы с танками. Курсанты межкраевой школы были разбиты на сотни и с 25 июня уже были выведены за город (в том же Витебске формирование отрядов народного ополчения для обороны города началось 5–6 июля, а в Гомеле – с 9 июля). Были сформированы группы сотрудников-чекистов и милиции, которые направлялись в западные районы области для организации местных истребительных и партизанских отрядов.
Важное в том, что могилевчане сумели эвакуировать все промышленные предприятия, весь подвижной железнодорожный состав, в том числе и паровозы, которые подлежали ремонту. Могилев является единственном городом, где фашисты потерпели «предбоевое поражение». Сами немцы полагали, что с ходу займут Могилев, применив свою обычную тактику: через массированные бомбардировки по указанным целям и через панику, посеянную засланными паникерами и замаскировавшимися предателями, через действия парашютистов-диверсантов. Могилевчане своими силами сорвали коварные планы врага. Можно представить масштаб диверсионной войны, когда только по линии НКГБ было обезврежено более 900 диверсантов, а милицией – 150. Их было очень много, поэтому через некоторое время был отдан приказ о расстреле диверсантов и указателей целей (ракетчиков) на месте. Через город шли огромные потоки беженцев, немцы пытались использовать и этот канал для засылки диверсантов, но была налажена четкая работа милиции, когда при малейшем сомнении подозреваемых задерживали, не обращая внимания на чины и звания. Так, 29 июня группа диверсантов в форме НКВД проникла на улицы города, но тут же была обнаружена оперативными работниками, блокирована и уничтожена. Даже захваченные в плен немецкие летчики были одеты в форму советских бойцов, чтобы было легче затеряться среди местного населения. 19–22 июля НКГБ дважды в ночное время провел тотальную проверку всех жителей города, в ходе которых выявили большую группу диверсантов и ракетчиков. Тем самым локальные очаги панического настроения быстро локализовались и ликвидировались.
Первыми сбежали из города, оставив рабочие места, работники торговли и общепита (почему-то это картина типична для всех городов, в том числе и Москвы, когда там 19 октября 1941 года было объявлено осадное положение). Четко сработал горком комсомола, который бросил клич, и молодые люди, студенты учебных заведений стали за прилавки магазинов, стали работниками ресторанов и столовых, да так, что жители города не заметили перемен. В городе не возникало положения, когда мародеры и диверсанты «правили бал». Можно как-то понять такую ситуацию в Белостоке, но как можно было допустить ее в Минске 26 июня?
Город жил напряженной, суровой жизнью, порой сдавали нервы даже у некоторых военных. Так, начальник штаба МПВО Сергиевский, узнав о первом бое еще на подступах к Могилеву, поднял панику, что немецкие танки в городе, и пытался объявить об этом по радио… Сбежавшего Сергиевского задержали, судили и расстреляли. И это подействовало на многих. Будоражило в городе обстановку и республиканское руководство. Не позднее 24 июня появились в Могилеве К.П. Пономаренко и командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов, правительство прибыло 25 июня. Правительство и работники ЦК покинули Могилев на 25 машинах под усиленной охраной не позднее 3 июля, что наблюдали многие жители. Но, несмотря на бегство вслед за правительством областного руководства и некоторых лиц районного масштаба, город готовился к обороне.
С прибытием 27 июня в город первых военных во главе с командиром 61-го стрелкового корпуса генерал-майором Ф.А. Бакуниным началась активная работа по организации обороны Могилева, созданию защитных сооружений, противотанковых рвов, окопов, траншей, бункеров, надолбов. По сути, начало обороны Могилева следует исчислять датой не позднее 1 июля 1941 года, когда к городским истребительным отрядам добавились военные подразделения, которые, не вступая в затяжные бои, наносили врагу из засад удары на дальних подступах к городу, вели разведку, захватывали вооружение и боеприпасы, создавали лесные завалы, взрывали мосты и минировали пути продвижения противника, тем самым, давая возможность горожанам воздвигнуть оборонительные сооружения.
Немало героических картин боевых действий есть в архивах. Так, на левом берегу Березины, на минском направлении, 4–5 июля на реке Друть насмерть стояли артиллеристы под командованием капитана Хигрина, который за эти бои получил звание Героя (посмертно). 6–7 июля развернулись жестокие бои в сражении за городской поселок Белынычи (для примера – два дня оборонялись Витебск и Смоленск), который несколько раз переходил из рук в руки, и в обороне которого принимал активное участие сводный отряд сотрудников райотдела милиции. В этих боях сражался и 51-й танковый полк под командованием И.И. Якубовского (одного из четырех будущих Дважды Героев Советского Союза, маршала Советского Союза, уроженца Белоруссии).
Начиная с 28 июня, по плану Бакунина, город начинает превращаться в неприступную крепость. Каждый день до 40 тыс. человек выходит на рытье окопов, траншей, причем и из близлежащих сел, да и беженцы. Их протяженность составила около 25 км. Город был опоясан противотанковым рвом. Люди работали под непрерывными бомбежками при недостатке шанцевого инструмента и днем, и ночью. Помогали даже десятилетние дети, которые из ближайших деревень привозили на лошадях молоко и другие продукты на передовые позиции. Инженерные работы были закончены к 7 июля. Таков вклад населения в подготовку к обороне Могилева и во время обороны.
Последним покидал город сводный полк майора Катюшина в ночь с 27 на 28 июля. Эту дату и следует считать датой окончания обороны Могилева, а не 26 июля.
Почему Могилев не стал городом-героем?
В городе периодически возникают акции по ходатайству о достойной оценке обороны Могилева, но они быстро затихают, потому что при всем обилии публикаций подлинной истории обороны города не существует. Еще не названы все истинные организаторы обороны Могилева, не сняты ложные обвинения с отдельных лиц и не названы виновные в этом. Даже когда об обороне Могилева заговорили в открытую вслед за Константином Симоновым, активизировал свою деятельность и круг противников, обладавших огромным административным ресурсом. Их деятельность ярко проявляется при рассмотрении организации обороны Могилева с более широких позиций. Например, кажутся непонятными приказы, которые поступали 13-й армии, 61-му стрелковому корпусу, противоречащие общепринятой тактике поведения войск, которым угрожает окружение (11 июля, затем 15 июля и др.).
К сожалению, командование Западного фронта с помощью сообщников из Ставки сумело переложить свою вину не только на защитников Могилева, но и на 13-ю армию. Эта ложь, к сожалению, фигурирует во многих статьях и монографиях, которая сразу видна, если обратиться к изданному в 2005 году научно-справочному изданию «Великая Отечественная. Действующая армия» и проследить судьбу армий, входивших в начале войны в состав Белорусского военного округа. Между тем 13-я армия вынесла основную тяжесть кровопролитных боев на территории Белоруссии. Мужество и стойкость воинов армии отметил в своем дневнике Ф. Гальдер: «30 июля 1941 года немцы вынуждены ввести новые танковые соединения в районе Кричево, Рославля и впервые отдать приказ об организации обороны».
Представьте себе, что защитники Могилева поступили так, как советуют нынешние «стратеги». По их мнению, город следовало оставить до 16 июля, когда еще сохранялась возможность прорыва окружения в направлении Чаус. Все равно немцы к этому времени форсировали Днепр и захватили правобережную часть Смоленска. Меньшие были бы жертвы, так как, по мнению «пророков», оборона Могилева потеряла бы свое стратегическое значение. А дальше не стесняясь, лгут, что немцы у Могилева оставили небольшой гарнизон. В действительности для окончательного прекращения сопротивления Могилевского гарнизона немцы задействовали 5 дивизий, которые оказались бы у Смоленска. И что было бы дальше?
После выхода из окружения попали в опалу многие организаторы обороны Могилева, в первую очередь командир 61-го СК генерал Ф.А. Бакунин. Его не судили, но карьеру испортили, как и многим другим участникам обороны Могилева, поставив в вину, что он был в окружении. На суде, будь он, могли бы вскрыться очевидные факты. Могилев еще сражался, когда сдали Витебск и Смоленск, у которых больше было сил и возможностей для обороны. А 61-й стрелковый корпус необоснованно расформирован, сам Бакунин не получил никакого нового воинского звания за всю войну, хотя не раз проявлял полководческий талант. Вскоре после окончания войны уволен в запас, а о действиях 61-го корпуса, когда он сражался в окружении на левом берегу Днепра, в историографии Великой Отечественной войны – полное молчание. Аналогична судьба и облвоенкома И.П. Воеводина. После войны он в прежнем звании занимал прежнюю должность и в 1948 году в возрасте 53 лет был отправлен в запас. Еще трагичнее судьба других организаторов обороны города. П.С. Чернышев, подполковник, начальник Могилевского областного управления МКГБ, выходил из окружения вместе с командиром 172-й дивизии с Н.Т. Романовым, попал в плен, смог совершить побег, но все же был уволен из органов МКГБ сразу после Победы с формулировкой о «невозможности дальнейшего использования». Ему было запрещено проживать в Москве и Московской области. Работал директором ФЗО в Кемеровской области, а последнее место работы – начальник отдела подсобных предприятий в Муроме Владимирской области.
Немало странностей в судьбе других героев обороны Могилева. Например, генерала Н.И. Калугина, комиссара Я.И. Пилипенко.
Фактически единственным, кто достойно отметил подвиг защитников Могилева, оказался Константин Симонов. К сожалению, поверхностные признание и оценки звучат во многих воспоминаниях военачальников. Только один пример: не сходятся концы с концами, когда оборону Могилева рассматривают как составную часть Смоленской битвы, которая, как считается официально, началась 10 июля. Но на чей счет, в таком случае, следует отнести уничтоженные могилевчанами фашистские танки до 10 июля? Недолго думая, знаменитый бой 12 июля на Буйничском поле 388-го полка под командованием полковника С.Ф. Кутепова, когда в результате 9-часового боя было подбито 39 немецких танков и бронетранспортеров перенесли поближе к Смоленску. Невероятно, но факт. Этот снимок висит в здании Смоленского исторического музея с послевоенного времени и уже воспроизводится в монографиях. Между тем Смоленску присвоили высокое звание города-героя, а Могилев не заслужил… Придерживаются такой линии и местные историки, приуменьшая урон, нанесенный защитниками Могилева и преувеличивая потери наших войск. Тот же Бакунин говорит в своих воспоминаниях, что за время боев по далеко не полным данным было подбито и уничтожено 24 самолета, 500 танков, 700 мотоциклов, около 1500 автомашин, убито не менее 35 тыс. и взято в плен до 2000 солдат и офицеров противника.
Еще немаловажный факт: о действиях 699-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка во главе с Героем Советского Союза за финскую кампанию майором С.Ф. Ниловским. Кстати, сформированного в Подольске на базе одного из артиллерийских училищ. Этот полк в течение двух недель воевал под Могилевом на самых танкоопасных направлениях, и им было уничтожено и подбито с 12 июля по 16 августа около 200 танков противника. За боевые заслуги в Белоруссии и под Москвой С.Ф. Ниловскому было присвоено звание генерала, минуя звание полковника. Решение было утверждено лично Сталиным. А по сегодняшним данным мы считаем, что под Могилевом немцы потеряли лишь около 200 танков, 400 мотоциклов, уничтожено около 15 тыс. человек и т. д. Минские же историки не только «назначили» нового руководителя обороны города, но даже квоту на уничтоженного противника: оборону города возглавлял 63-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Л.Г. Петровского… во время оборонительных боев защитники города уничтожили 179 танков… в плен попало до 600 солдат и офицеров вермахта.
Приближается 100-летие со дня рождения К. Симонова, и лучший способ отметить эту дату – продолжение работы по написанию правдивой истории обороны Могилева, придерживаясь при этом симоновских принципов. И начинать работу надо с восстановления правды в отношении П.С. Чернышева, Ф.А. Бакунина, Я.И. Пилипенко, И.П. Воеводина и других, имена которых должны занять достойное место в истории героической обороны Могилева.
Иван Мартынов. МогилевСайт: http://allrf.ru
Об авторе
Лепёхин Александр Никитович, из Дедиловских казаков (c XVI века), родился 10 февраля 1954 г. в г. Туле. По окончании школы № 4 г. Тулы, учился в Ленинградском Пожарно-техническом училище МВД СССР. По окончании училища служил в Пожарной охране г. Москвы сначала ком. взвода (начальник караула), затем в охране Телецентра Останкино, в УПО г. Москвы, отдел ГПН отделение Пропаганды. В 1983 г. окончил Юридический институт. С 1983 по 1986 г. оказывал интернациональную помощь Эфиопии. С 1986 по 1992 г. работал в ВНИИПО МВД СССР. Участвовал в оперативно-следственных группах МВД СССР. С 1990 г. член Союза Казаков России. Входит в научный совет «Энциклопедия «Казачество». Руководит молодежным военно-спортивным центром СкР «Ертаул». С 1992 г. на пенсии.
Организовал транспортно-экспедиторскую фирму и руководил ею. Ныне занимается пожарной безопасностью особо важных объектов в Москве. Член Совета Тульского землячества в городе Москве. Почетный член исторического реконструкторского центра «Витязь». С 1997 г. занимается военно-патриотической работой с молодежью г. Москвы и других регионов. Издал 19 книг по истории села Дедилова, города Тулы и Тульского края. Проводит исследования по истории древних славян и протославян. Ему помогает искать документы в архивах и библиотеках, обрабатывать их, вставлять в книгу, изготавливать макет книги его сын Юрий.
Оглавление
Предисловие Глава 1. Аналитическая статья об обороне Тулы Мероприятия Тульской партийной организации по мобилизации трудящихся Тулы в первые месяцы войны Организация обороны Тулы Собрание городского и партийного актива 16 октября 1941 г. Городской комитет обороны Создание оборонительных сооружений Тульский рабочий полк Работа тульских заводов и предприятий в период обороны города Тульская комсомольская организация в обороне Тулы Боевая связь Тульской партийной организации с частями Красной Армии Организация партизанской войны Глава 2. Тульский коммунистический добровольческий полк Тульские коммунисты и комсомольцы, в боях на Московском направлении Два бойца Политбоец Башкин Александр Иванович Судьба некоторых политбойцов Тульского добровольческого коммунистического полка Воспоминания Чернова Серафима Васильевича – политбойца Тульского коммунистического добровольческого полка, ветерана Великой Отечественной войны Мы были политбойцами Глава 3. Туляки в сражениях под Могилевом 110-я Тульская: дивизия пропавших без вести («…А Бакунина отдать под суд») Героический Могилев Обстановка в городе в начале войны Прибытие в Могилев регулярных частей Красной Армии. Народное ополчение Сосредоточение войск на позициях и начало боевых действий 747-й стрелковый и 601-й гаубичный артиллерийский полки в Заднепровье Буйничское поле: «Полковник Кутепов против генерала Моделя» На Виленском (Минском) шоссе: 394-й стрелковый полк против дивизии СС «Рейх» На северных окраинах Положение в Заднепровье после форсирования противником Днепра Бои в полном окружении Последний приказ генерала Романова Список представленных к наградам Война детскими глазами (1941–1945 г.) Прообраз Сталинграда Об авторе
