Михаил Янгель

Детство

В Восточной Сибири, на живописном берегу реки Илим, в деревне Зырянова Иркутской губернии 25 октября (7 ноября) 1911 года родился Михаил Кузьмич Янгель. Семья будущего конструктора ракетно-космических комплексов оказалась в тех краях не случайно: его дед, Лаврентий Янгель, был сослан на каторгу в Илимский острог, где работал на золотых приисках. Согласно семейной легенде, он жил с супругой и двумя сыновьями в Рыжиках – одной из деревень Черниговской губернии (недалеко от украинско-белорусской границы и печально известного Чернобыля). Однажды приехавший в свое имение местный помещик был настолько покорен красотою жены казака, что забрал ее с собой в Варшаву. Не снес такой обиды Лаврентий, решил отомстить: как-то ночью поджег хозяйские амбар и шинкарню (питейное заведение). Суд приговорил его к восьми годам каторжных работ на Ленских золотых приисках, а затем на вечное поселение в Сибири. По отбыванию каторги, в 90-х годах XIX века, он со своими двумя сыновьями – Леонтием и Кузьмой – поселился в Нижнеилимской Тушамской слободе.

Земли в широкой долине реки Илим считались одними из самых плодородных в Иркутской губернии, и только обилие лесов сдерживало расширение этой сибирской пашни. Население этих мест исторически занималось земледелием, скотоводством, охотой, рыболовством и различными ремеслами. Жители сел выращивали рожь, пшеницу, овес, картофель и другие культуры. Местные природные условия (долгая суровая зима и короткое, скупое на жару лето) требовали использования двух– и трехпольного севооборота. Много охотились: предметом промысла были тетерева, рябчики и разные водяные птицы. Были в тех краях и медведи, но такая добыча нечасто попадалась охотнику. В изобилии водились разнообразные пушные звери – соболя, лисы, зайцы, белки, – охота на которых издревле считалась важным сибирским промыслом. Добытые трофеи местные жители обменивали на мыло, соль и охотничьи припасы.

Дом Янгелей в Зыряновой.

Кузьма Лаврентьевич Янгель с юных лет батрачил в деревне Зырянова, потом стал землепашцем и охотником. В 1898 году он обвенчался в Нижнеилимской церкви с Анной Перфильевой, и они стали жить у родителей жены. У них было 12 детей – семь мальчиков и пять девочек. Впоследствии многодетная семья стала жить в бревенчатом одноэтажном доме с большими окнами, украшенными резными наличниками. Для того чтобы обзавестись таким добротным семейным гнездом, будущий отец семейства отправился вместе с женой в Бодайбо на золотые прииски. Кузьма нашел работу шахтером, а Анна занималась домашним хозяйством, готовила еду рабочим, собирала ягоды и грибы. Вернувшись, они с помощью родителей и братьев жены построили большой деревянный дом, где и прожили всю жизнь.

Кузьма Янгель пользовался уважением у односельчан, к нему часто ходили за советом, прислушивались к его мнению. Детей он рано приучил к самостоятельности, в личные их дела не вмешивался – воспитывал просто и мудро. Традиционно детей в крестьянских семьях рано приучали к труду. Мальчики ходили с отцом в тайгу на охоту, обрабатывали землю – расчищали участки под пашню, убирали хлеб, заготавливали сено, а девочки занимались домашним хозяйством, пекли хлеб, шили, смотрели за скотом, заготавливали грибы и ягоды – голубику, клюкву, бруснику, черную смородину, которыми так богат тот край.

Михаил, которого в детстве все звали просто Минькой, был шестым ребенком в семье. С пяти лет он уже помогал матери: вместе с ней ходил в лес за грибами, присматривал за младшими сестрами, ловил рыбу, собирал хворост, водил коня на выпас, помогал сеять и убирать урожай.

Школа

Азбуку он выучил еще до школы, а старшие братья обучили младшего Миньку простому счету. В школу он был зачислен в 1919 году и учился с большой охотой: много читал, делал успехи в изучении русского языка и арифметики. После того как Минька окончил местную трехклассную школу, Кузьма, признав за сыном склонность к точным наукам, решает отдать его на дальнейшее обучение, и мальчик переезжает к своей бабушке в Нижнеилимск. Книга протоколов заседаний Педагогического совета Нижне-Илимского высшего начального смешанного училища и школьного совета Нижне-Илимской 7-классной школы содержит такую запись: «Считать учащимися IV класса школы следующих вновь принятых лиц: … 13. Мих. Янгель». Так Минька продолжил свое образование.

Школа в Нижнеилимске, где учился М. К. Янгель.

Классным руководителем, или, как тогда говорили, наставником четвертого класса, стал Николай Васильевич Зорин – учитель русского языка и природоведения. Он придерживался прогрессивных взглядов, стремился увлечь учеников предметом, привить им любознательность, любовь к чтению и изучению родного края. Его усилиями в учебном заведении регулярно устраивались разнообразные творческие мероприятия, вечера, посвященные творчеству отечественных и зарубежных писателей, а также увлекательные лекции на разные темы.

Но семья жила небогато: чтобы дать детям возможность учиться, отец подрабатывал заготовкой дров в лесу. Летом, когда у школьников каникулы, дети Янгелей помогали родителям косить сено, собирать урожай, заготавливать ягоды, добывать пушнину и ловить рыбу. Так, трудясь на земле с утра до вечера, Михаил Янгель познавал цену хлеба и важность сплоченного труда. Вскоре глава семьи принял решение забрать Миньку из школы и отдать на обучение к младшей сестре своей жены, которую тоже звали Анной. Она жила с мужем и детьми в поселке Куйтун, что находился в 380 километрах от родной деревни.

Нужно отметить, что места эти были не совсем обычные: еще в конце XVIII века в Илимском остроге отбывал наказание, по выражению императрицы Екатерины II, «бунтовщик хуже Пугачёва» – Александр Николаевич Радищев, которого сослали в Сибирь за критику крепостного строя и смелые идеи, высказанные в книге «Путешествие из Петербурга в Москву». Находясь в Восточной Сибири, он очень много времени посвящал изучению ее истории и культуры и предрекал ей большое богатое будущее. Впоследствии на протяжении всего XIX века в эти края регулярно ссылали на каторгу и вечное поселение прогрессивно мыслящих неординарных людей, которых царская власть удаляла от столиц за вольнодумство и опасную для режима общественную деятельность. Таким образом в Сибири со временем появились районы, населенные интеллигенцией, где нашел свое место класс ссыльной элиты. В этих домах жила культура: велись умные беседы на иностранных языках, содержались богатые библиотеки, хранились коллекции произведений искусства, рояли и арфы. Такие семьи принимали участие в устройстве образовательных центров и больниц, занимались благотворительностью.

Одним из представителей этого класса был муж тети Янгеля Виктор Казимирович Яскуло. Поляк по происхождению, он работал военным фельдшером, увлекался социалистическими идеями, был при царской власти отправлен в политическую ссылку в Сибирь, где продолжал вести общественную деятельность, распространять нелегальную литературу, призывать к немедленному окончанию Первой мировой войны и продвигать прогрессивные идеи. После октября 1917 года он активно участвовал в установлении Советской власти в Сибири.

На тот момент, когда молодой Михаил Янгель приехал жить к родственникам, его дядя уже работал учителем в местной средней школе. В их доме была потрясающая библиотека – Виктор был хорошо образован, знал несколько иностранных языков, а его жена Нюра, хоть и была поначалу неграмотной, выучилась читать, увлеклась литературой и даже пробовала себя на сцене. Дядя и тетя были начитанными и интеллигентными людьми, и Минька очень любил вести с ними долгие беседы холодными сибирскими вечерами. Они приняли его как родного и очень быстро разглядели в нем множество талантов. Минька начал учиться в девятилетней школе с педагогическим уклоном, в которой готовили учителей начальных классов. Дядя и тетя были очень высокого мнения о способностях своего юного родственника, отмечали его пытливый ум и тягу к знаниям и говорили, что, если он будет прилежен в учебе, то может достичь больших успехов в выбранном направлении.

Фабричная юность. Институт

В 1925 году четырнадцатилетний Янгель вступил в ряды Коммунистического союза молодежи – комсомола. Летом 1926 года Кузьма Янгель, получив денежный перевод от старшего сына, решает отправить Миньку после окончания шестого класса учиться в Москву, куда его настойчиво уже целый год звали старшие братья Константин и Александр. Костя Янгель учился в Московской горной академии по Старомонетному переулку, куда предложил поселиться и брату. Стипендии Кости на двоих не хватало: после уроков младший брат подрабатывал разносчиком печатной продукции из стеклографии, а старший зарабатывал на разгрузке железнодорожных вагонов.

Окончив седьмой класс в 1927 году, младший Янгель поступил в фабрично-заводское училище (ФЗУ) при подмосковной прядильно-ткацкой фабрике им. Красной Армии и Флота, которое находилось в городе Красноармейске Пушкинского района Московской области, в 60 км от Москвы. Через два года, изучив устройство ткацких станков и овладев профессией, Михаил Янгель был направлен в ткацкий цех помощником мастера, где быстро начал делать успехи в работе, влился в коллектив, вступил в рабочую коммуну и даже был избран комсоргом фабрики. Будучи главным комсомольцем на предприятии, Янгель отвечал за проведение политико-просветительских, культурно-массовых и спортивных мероприятий. Уже тогда проявились в его характере такие лидерские качества, как открытость, требовательность, принципиальность, собранность и способность увлечь идеей. Он принимал деятельное участие в устроении любых коллективных мероприятий, проводившихся на фабрике, будь то открытые лекции, спортивные соревнования, помощь подшефным хозяйствам или субботники, и всегда ответственно подходил к их организации.

В ткацком цеху Янгель занимался изготовлением перкалевой ткани для обшивки фюзеляжей, крыльев и других поверхностей самолета. Специальную материю пропитывали химическим составами для придания ей высокой прочности, влагостойкости, воздухонепроницаемости и огнеупорности, после чего ею обтягивали самолеты. Перкаль использовали в самолетостроении до 1980-х годов, но пик популярности этого материала пришелся на довоенные и военные годы.

Братья Константин, Александр и Михаил Янгели.

Текстильная фабрика им. Красной Армии и Флота.

Фабричная молодежь находилась в хороших отношениях с летчиками подшефной авиабригады. В те годы всех манило небо, а самолеты с каждым днем становились все совершеннее: только в одном 1930 году известные авиаконструкторы Н. Н. Поликарпов успешно провел испытания своего истребителя И-5, а А. Н. Туполев – И-8. 20 марта 1930 года на базе аэромеханического факультета Московского высшего технического училища (МВТУ) приказом ВСНХ СССР было создано Высшее аэромеханическое училище (ВАМУ), а на его базе 20 августа 1930 года появился Московский авиационный институт.

Дружба с авиаторами во многом повлияла на то, что Михаил Янгель тоже стал мечтать об авиации, и это не удивительно: небо было своеобразной болезнью его поколения. Получив в Пушкинском райкоме комсомола Московской области путевку для поступления в МАИ, летом 1931 года он отнес документы на отделение самолетостроения. Учился он с удовольствием и только на отлично. Будучи с июля 1931 года членом партии, он выполнял организационную и общественную работу в институте. Янгель считал, что современный инженер обязан знать как минимум один иностранный язык, чтобы быть в курсе последних разработок самолетостроительной отрасли в других странах и быть способным разобраться в технической и проектной документации, поэтому, помимо изучения технических дисциплин, Янгель большое внимание уделял изучению английского языка.

Н. Н. Поликарпов.

А. Н. Туполев.

Преждевременная смерть отца 20 августа 1935 года очень потрясла всю семью Янгелей. После потери кормильца жить матери с оставшимися детьми в Сибири становится очень трудно. Чтобы оказать родным материальную помощь, студент пятого курса МАИ устраивается на работу в особое конструкторское бюро Н. Н. Поликарпова. Выдающийся конструктор и один из основоположников советской школы самолетостроения, Николай Николаевич Поликарпов сразу разглядел в Янгеле массу положительных качеств и в первую очередь – незаурядные инженерные способности. В итоге студент-ударник стал конструктором второй категории в бригаде аэродинамиков конструкторского бюро. В феврале 1937 года Янгель под научным руководством заведующего кафедры конструирования и проектирования самолетов Н. Н. Поликарпова защитил в МАИ диплом на тему «Высотный истребитель с герметичной кабиной» и получил квалификацию инженера-механика по самолетостроению. После окончания учебы Поликарпов оставил Янгеля в своем ОКБ для продолжения работы в выбранном направлении.

Вопрос защиты кабины в предвоенные годы был разработан достаточно слабо. Стояла задача увеличить ее прочность во время выполнения боевого задания, то есть увеличить степень бронезащиты экипажа (летчика и стрелка), особенное внимание уделив защите со спины. Помимо этого, необходимо было разработать способ защиты летчика в случае разгерметизации кабины и резкого падения давления. Именно этим и занимался будущий создатель межконтинентальных баллистических ракет в ОКБ Поликарпова, достигнув немалых успехов в решении поставленной задачи. Но Поликарпов придерживался мнения, что молодой специалист должен иметь представление о конструкции всех составляющих самолета, а не только быть специалистом в своей узкой тематике. Поэтому за время работы в ОКБ Поликарпова Янгель занимался поочередно проектированием, каркасами, аэродинамикой, шасси, общими видами, вооружением и многими другими работами.

Многообещающий молодой специалист

Еще во время учебы в институте Михаил Янгель начал регулярно бывать на аэродроме. Сначала он там проводил испытания для своего дипломного проекта, а после того как устроился в ОКБ, стал регулярно присутствовать там на испытательных полетах поликарповских истребителей. На полигоне он познакомился с В. П. Чкаловым – легендарным советским летчиком, который давал путевку в небо многим военным самолетам, разработанным ОКБ Поликарпова. Янгель запомнился ему как исполнительный и ответственный сотрудник, смело отстаивающий свои идеи и не стремящийся выслужиться перед начальством.

В ОКБ Поликарпова существовала необычная система работы с молодежью: главный конструктор специально давал молодым сотрудникам такие задачи, которые требовали бы поиска оригинальных путей решения, нетривиальных идей, творческого подхода и, конечно, особого инженерного чутья. Таким образом Поликарпов оценивал возможности своих сотрудников, выделял из них наиболее перспективных, а тех, кто был не способен решать серьезные ответственные задачи, оставлял на менее сложной технической работе.

В. П. Чкалов.

Янгель сразу же попал в число самых многообещающих молодых специалистов КБ. Он занимался доводкой тех истребителей, которые должны были быть внедрены в серию – то есть усовершенствованием технических характеристик и улучшением каких-то отдельных деталей летной машины, перед тем как ее серийным производством начнет заниматься авиационный завод. Он с большой ответственностью подходил к своей работе, отличался вниманием к деталям, педантичностью и даже дотошностью, которая весьма приветствовалась, потому как доводка самолета требовала в первую очередь кропотливой работы и большой вовлеченности в процесс. Янгель стремился сделать истребитель максимально компактным, быстрым и высотным и зачастую демонстрировал оригинальный подход к решению поставленных задач. Он был весьма самостоятелен в своих решениях, что иногда очень удивляло руководство, но никогда не оборачивалось плохо для нестандартно мыслящего молодого специалиста. Важным также представлялся финансовый аспект: перед конструкторами стояла задача сделать машину не только мощной, но и недорогой в производстве и простой в эксплуатации и ремонте, и этому вопросу молодой конструктор также уделял немало внимания.

В тот период ОКБ Поликарпова занималось разработкой истребителя И-153. Это была третья версия И-15 – поршневый истребитель-полутораплан с двигателем холодного охлаждения и убирающимися шасси, оснащенный малокалиберными автоматическими синхронными пушками ШВАК. Но Янгель недолго проработал в составе группы конструкторов поликарповского ОКБ над этим самолетом, который был признан впоследствии наиболее совершенным серийным истребителем подобного рода, – в начале 1938 года ему сообщили, что руководство приняло решение отправить его в командировку в Соединенные Штаты для работы в рамках реализации советско-американского торгового договора. Спустя несколько недель он уже выехал в направлении Атлантического океана, чтобы там сесть на пароход и отправиться в Северную Америку.

Работа в США

Во время этой служебной поездки Янгелю предстояло совершить путешествие по многим американским городам в составе специальной комиссии, которая должна была изучить особенности американской авиационной промышленности, ознакомиться с последними разработками в самолетостроительной отрасли для последующего заключения торговых договоров между странами. Необходимость такого сотрудничества, подобное которому будет трудно себе представить уже буквально через несколько лет, была продиктована, во-первых, желанием руководства СССР нагнать отставание в индустриальных отраслях экономики от ведущих мировых держав и, во-вторых, нарастающей военной угрозой. Разведка доносила об удивительных успехах оборонной промышленности нацистской Германии, к власти в которой в 1933 году пришел Адольф Гитлер. Третий рейх во второй половине 1930-х годов стремительно наращивал военную мощь: создавались боевые машины с удивительными техническими характеристиками, отличающиеся большой скоростью, маневренностью и вооружением.

Янгель, направляясь во Францию, провел несколько часов в Берлине, и уже тогда ему запомнилось большое количество военных на улицах города и какая-то нарочито тихая, будто подавленная атмосфера, царящая в городе. О Гитлере, портреты которого Янгель видел в витринах берлинских магазинов, у него сложилось самое неприятное впечатление: он писал, что рейхсканцлер Германии напоминает «отъявленного бандита и грабителя».

Михаил Кузьмич Янгель в США.

В конце февраля Михаил Янгель прибыл в Нью-Йорк. Город произвел на молодого советского конструктора, по его словам, не такое колоссальное впечатление, как, например, Париж, но его поразили небоскребы, мосты и некоторые другие грандиозные сооружения, которые «заставляют восхищаться смелостью американской строительной техники». Безусловно, все в Америке поначалу было для него странным и непривычным, многие, казалось бы, элементарные бытовые задачи порой представлялись очень трудными. Во многом это объяснялось языковым барьером: Янгель хоть и владел английским языком лучше, чем многие его современники, но его знаний все равно было недостаточно для комфортного общения с американцами. Зачастую с ним случались курьезные случаи: например, однажды он, устав объяснять жестами продавцу, что же он все-таки хочет приобрести, с досады перешел на русский язык, после чего выяснилось, что продавец был родом с Украины.

Янгель стал новым сотрудником Amtorg Trading Corporation, офис которой находился в самом центре Нью-Йорка – на Пятой авеню. Эта компания была создана в 1924 году в США для содействия развитию советско-американских торговых отношений. Амторг был главной закупочной организацией, занимался экспортно-импортными операциями, приобретал оборудование для многих видов производств и в первую очередь занимался обеспечением нужд оборонной промышленности. Майкл Янгель, новый сотрудник этой крупной и перспективной компании, знакомился с технологиями производства истребителей, изучал американское самолетостроение и машиностроительную отрасль в целом. За время своей командировки он успел посетить авиационные заводы на западном и восточном побережьях страны, а также в Чикаго и даже в канадском Монреале. Он побывал на заводах «Дуглас», «Волти», «Консолидэйтед» и на предприятии своего бывшего соотечественника, военного летчика Александра Николаевича Прокофьева-Северского, переквалифицировавшегося в США в авиаконструктора. Также высказывается предположение, что Янгель побывал на фирме конструктора Игоря Ивановича Сикорского – известного американского ученого, изобретателя и разработчика первого серийного вертолета. Сикорский не принял Октябрьскую революцию, не поддержал новую власть и в 1918 году эмигрировал из страны через свободный от большевиков Архангельск. В Советском Союзе его считали предателем, а за тем, чтобы его имя не упоминалось в СССР вовсе, следила военная цензура. Поэтому о посещении комиссией Амторга Sikorsky Aero Engineering Corporation можно только догадываться.

Дирекция Амторга быстро сообразила, какого ценного сотрудника к ним направила родина, и после нескольких недель работы Янгелю предложили перевестись на американский континент на постоянную работу. Но эта перспектива его не заинтересовала, так как предложенная должность предполагала скорее административную, чем техническую работу. Янгель всегда хотел иметь дело непосредственно с машинами, бумажная работа его тяготила, и в одном из писем своему другу он, возмущенный тем, что его хотят оставить на неинтересной работе, писал: «…всерьез спрашивается: за каким чертом я ехал в Америку, если я буду здесь сидеть на административной работе?». Но начальство не склонно было воспринимать недовольство своего сотрудника и всерьез намеревалось задержать Янгеля в Соединенных Штатах. Когда срок его командировки подошел к концу, руководство Амторга отправило в Москву запрос о продлении права пребывания Янгеля в США до января 1939 года. Тогда же был поднят вопрос и об его освобождении от зарплаты в СССР в обмен на установление персонального оклада в Америке. «Я чувствую, что дело клонится к тому, что меня хотят закрепить здесь основательно, вроде как на постоянную работу», – писал он в другом письме.

Ирина Стражева.

Янгель понимал, что начальство прочит ему руководящую должность, но он также знал, что хороший руководитель должен обладать массой таких качеств, которыми он еще не обладает, и что, перед тем как занять высокий пост, ему самому необходимо учиться на достойных примерах. С юных лет занимая то в ФЗУ, то на фабрике, то в институте различные ответственные должности, он всегда очень тщательно подходил к своим обязанностям, серьезно относился к реализации поставленных задач и очень старался выстроить дружественные отношения с коллегами. В одном из писем к другу он отмечал: «… рано мне еще быть руководителем», и из этих слов можно заключить, как серьезно он привык подходить к своей работе. В этом контексте важно также отметить, что за время командировки в США Янгель прочитал книгу основоположника американской автомобильной промышленности Генри Форда «Моя жизнь, мои достижения». Этот труд произвел на него очень большое впечатление и во многом поспособствовал выработке в его характере тех качеств, которые впоследствии многие его сотрудники называли важнейшими качествами талантливого организатора: терпение, сдержанность, деловой подход, уверенность в себе, уравновешенность и умение расположить собеседника. Философия управления, советы по организации производства и тонкости искусства руководства, изложенные в этой книге, так понравились Янгелю, что он даже отправил один экземпляр Поликарпову, желая его познакомить с идеями гениального американского изобретателя.

Янгель очень скучал по Москве, своим друзьям и коллективу поликарповского ОКБ, но особенно тоскливо ему было в разлуке со своей невестой – студенткой третьего курса МАИ Ириной Стражевой. Они познакомились в 1935 году, когда Ирина пришла в комитет комсомола института, чтобы встать на учет. Официально свои отношения Михаил и Ирина оформили в мае 1939 года в загсе Бауманского района Москвы.

Возвращение

31 августа 1938 года на пароходе «Нормандия» Михаил Янгель пересек Атлантический океан, прибыл во французский город Гавр, откуда также морским путем попал в Ленинград. Вернувшись из своей семимесячной командировки в сентябре в Москву, Янгель с удвоенной энергией принялся за работу, по которой так скучал. Тогда в ОКБ Поликарпова все ресурсы были брошены на усовершенствование истребителя И-180, улучшение его летно-технических данных с целью последующего принятия его на вооружение и начала массового производства. Форсированные темпы работы были в тот период времени явлением обыденным: обстановка в Европе накалялась, все чаще были слышны разговоры о войне, правительство требовало от оборонной промышленности изобретения и производства универсальных боевых самолетов – легких, функциональных и мощных истребителей, способных противостоять машинам противника.

В стране в то время бушевал «большой террор». Тройки НКВД повсюду искали «врагов народа» и особенно внимательно следили за разработчиками и конструкторами военной техники – ни один из них не мог быть освобожден от подозрения. В каждом из тех, кто имел отношение к оборонной промышленности и доступ в проектные цеха, карательные органы видели иностранных агентов, шпионов, предателей Родины. Еще в 1929 году было создано ЦББ-39 ОГПУ им. Менжинского – специальное «опытно-конструкторское бюро» для содержания в нем заключенных конструкторов и инженеров. В конце 1938 года было создано второе такое «конструкторское бюро» – ЦКБ-29 НКВД – трудовая колония для выдающихся представителей технической интеллигенции. В разные годы в таких научно-технических «шарагах» содержался цвет русской авиационной мысли – С. П. Королёв, В. П. Глушко, А. Н. Туполев, В. М. Мясищев и многие другие известнейшие конструкторы, которым страна обязана абсолютным большинством серьезных разработок в авиационной отрасли.

В. М. Мясищев.

С. П. Королёв.

В. П. Глушко.

В 1938 году внутренние органы заинтересовались недавно прибывшим из Соединенных Штатов молодым инженером. Его подозревали в «непролетарском происхождении»: якобы у НКВД была информация, что его отец был зажиточным крестьянином, а сейчас нелоялен к советской власти и скрывается в тайге с оружием. Плохую службу сыграло также то, что родной брат Янгеля Константин, работавший обычным учителем географии в городе Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области, был арестован, осужден по 58-й статье и расстрелян. В том же году и по той же статье («контрреволюционная деятельность») был арестован и Виктор Яскуло. Дядя Янгеля, работавший учителем иностранного языка и рисования, был приговорен к расстрелу как «немецкий шпион».

По понятным причинам брат и племянник обвиненных в антисоветской деятельности «врагов народа», имеющий к тому же отношение к оборонной промышленности, тут же должен был привлечь к себе внимание НКВД. На самом деле неизвестно, чем был спровоцирован интерес спецслужб – доносом или родством с Константином и Виктором, но Поликарпов, который провел почти два года жизни во «внутренней тюрьме» ЦКБ-39 и так и не был реабилитирован, посоветовал своему подопечному срочно уехать в Сибирь и привезти из дома документы о смерти отца в 1935 году и о бедняцком происхождении. 7 декабря Янгель выехал в направлении Зыряновой, но дорожные и погодные условия были настолько суровыми (в одном из писем к своей невесте Янгель назвал их «сногсшибательными»), что прибыл в родную деревню он только под Новый год. Ему удалось получить справку из сельскохозяйственной коммуны «Труд» о том, что Кузьма Лаврентьевич Янгель состоял в колхозе, справку из сельсовета об имущественном положении и справку об обложении отца индивидуальным сельхозналогом. Понятно, что в конце 1930-х никакие документы не могли освободить человека от подозрения спецслужб, но было собрано максимально возможное количество бумаг, подтверждающих социальное происхождение семьи. Неизвестно, имел ли Янгель впоследствии по возвращении в Москву какие-то беседы с представителями власти или эта история сошла на нет, как только он пропал из поля зрения НКВД, но больше ни о каких контактах Янгеля с чекистами не упоминается.

Тем временем работа над новым истребителем проходила в атмосфере высочайшего нервного напряжения для всего КБ. В связи с гражданской войной в Испании, в которую в некоторой степени был вовлечен и СССР, и обострением советско-японского пограничного конфликта в районе реки Халхин-Гол возросла потребность страны в новом виде боевой авиатехники. Наркомат авиационной промышленности требовал провести испытания И-180 как можно быстрее, и в КБ понимали, что времени нет совсем: срыв сроков чреват уголовным преследованием, при любой попытке затормозить процесс конструкторов могут осудить и отправить в ГУЛАГ или расстрелять. Сам Поликарпов протестовал против форсирования работ, в результате чего был совсем отстранен от процесса подготовки истребителя к испытаниям. В конце концов недоработанный опытный образец самолета с большим количеством технических дефектов в спешке вывезли на Центральный аэродром им. М. В. Фрунзе. 15 декабря 1938 года температура воздуха опустилась ниже 25 градусов, и все указывало на несвоевременность этих испытаний, но было решено действовать согласно плану. Первый полет должен был совершить В. П. Чкалов. В итоге в воздухе у машины отказал двигатель, и летчик пытался совершить аварийную посадку истребителя вне пределов аэродрома. Самолет зацепился за провода, а пилот ударился головой об арматуру, оказавшуюся на месте падения. Спустя два часа Валерий Павлович Чкалов – талантливый летчик-испытатель, легенда советской авиации и командир экипажа самолета, совершившего беспосадочный перелет из СССР в США через Северный полюс, – скончался от полученной травмы.

После смерти Чкалова в авиационной промышленности начался настоящий психоз: были сформированы специальные аварийные комиссии НКВД и Военно-воздушных сил, появились версии преднамеренного убийства, заговора и, конечно, «вредительства». Правительственная комиссия установила, что смерть Чкалова произошла вследствие остановки мотора по причине его переохлаждения. Итогом работы комиссий стали аресты нескольких конструкторов, директоров, начальников, охранников и прочих лиц. Некоторые были расстреляны, другие – сосланы, главное, что все были невиновны, а система, при которой кадры считаются возобновляемым ресурсом, продолжила работать.

Все это произошло, пока Янгель был в Сибири. О смерти Чкалова он узнал в Красноярске и был очень потрясен этим событием – ведь летчик был для всех поликарповцев как родной, они его знали как веселого, отзывчивого, простого парня, невероятно энергичного и всегда готового к новым испытаниям. Еще больше Янгель переживал за главного конструктора и весь коллектив ОКБ – как теперь сложится их судьба? Поликарпов находился в крайне стрессовом состоянии после гибели Чкалова, плохо спал – все ждал, когда за ним придут. Но его не арестовали и, более того, выдали ему кредит доверия, позволив продолжить работать над И-180.

Этот истребитель разрабатывался на основе И-16, но имел улучшения по линии вооружения, прочности конструкций, надежности оборудования и систем, а также был несколько больше, чем И-16. И-180, скоростной одномоторный истребитель-моноплан с мотором воздушного охлаждения и мощным вооружением (четыре синхронных пулемета ШКАС), проектировался как массовый, но стать таковым ему было не суждено.

Перед войной

В феврале 1939 года на заводе № 156 в Москве, где проводились все работы по И-180, было создано ЦКБ-29, и ОКБ пришлось переехать. Весной И-180 был рекомендован к серийному производству на заводе № 21 в городе Горький (Нижний Новгород). Позже Поликарпов назначил Янгеля своим заместителем и тогда же отправил его в командировку на авиационный завод в Горький для контроля над процессом производства истребителя в качестве ответственного представителя главного конструктора.

М. К. Янгель.

Но завод был перегружен работой: помимо И-180, он имел большой заказ на И-16, и одновременно в производстве осваивался новый истребитель местного КБ. С осени 1939 года Янгель и Поликарпов регулярно докладывали в Наркомат авиационной промышленности о систематическом срыве сроков, невыполнении плана, отсутствии необходимых производственных мощностей, нехватке кадров и бездействии руководства завода. Многочисленные комиссии подтверждали неудовлетворительное состояние хода работ по сборке И-180, но дело все равно не сдвигалось с мертвой точки. В письмах к жене Янгель писал, что выговоры от наркомата не производят на заводское начальство никакого впечатления и оно только ищет, на кого бы переложить ответственность: «Похоже на то, что руководители завода, предвидя большие для них неприятности в самом скором времени, ищут сейчас выход в переложении большей доли ответственности на меня».

В начале 1940 года ситуация не изменилась: Янгель писал, что очень много времени проводит на предприятии, работает даже ночами, но все равно никакого прогресса в деле организации серийного выпуска поликарповского истребителя нет: «… завод еще раз показал свою полную неосмотрительность, или, вернее, свое нежелание строить новую машину», – писал он жене в марте. Летом по причине проблем в эксплуатации был снят с производства двигатель для истребителя, и 13 августа И-180 был запрещен к серийному производству, которое толком и не началось к тому времени. Но Поликарпов не опускал рук: он продолжал работу над усовершенствованием конструкции и летно-технических характеристик истребителя, не оставляя надежды на его возвращение в производство. В октябре 1940 года работы возобновились, но в декабре серийное изготовление И-180 было остановлено окончательно. Заместитель наркома авиапрома по науке и опытному строительству А. С. Яковлев прислал на завод записку: «Возобновление работ по трем самолетам И-180, строившимся как эталон для серийного производства завода № 21, не может быть разрешено. Производство дальнейших работ по доводкам и испытаниям этих самолетов нецелесообразно ввиду имеющегося решения по программе завода на 1941 год. В настоящее время все внимание должно быть обращено на выполнение нового задания, полученного заводом».

Эта история с И-180 очень четко обозначила проблему: у ОКБ Поликарпова не было своей опытно-производственной базы, то есть это было, наверное, единственное в стране КБ без своего завода, который бы занимался проектированием и изготовлением опытных образцов техники. 10 февраля вышел приказ № 44 о создании на территории завода № 1 опытной базы Поликарпова с присвоением новому предприятию номера 51. Главный конструктор назначает Янгеля своим заместителем по заводу № 51, которого на тот момент еще не существовало как такового. Это был большой участок земли с одним старым ангаром, ранее принадлежавшим отделу экспериментально-летных испытаний и доводок Центрального аэрогидродинамического института. Помимо того что требовались реконструкция и переоборудование этого ангара, новая опытная база нуждалась в огромном количестве дополнительных корпусов, помещений и прочих инфраструктурных объектов. Поликарпов потратил огромное количество энергии и времени, пытаясь добиться от наркомата выделения необходимых для начала работ средств, но все было безуспешно, и особенно серьезно на перемену отношения властей к конструктору повлиял провал последнего истребителя. Круг замкнулся: наркомат, понимая, что срыв сроков и задержки поставок И-180 во многом происходят именно по причине отсутствия у Поликарпова необходимой ему опытной базы, затягивал выделение средств на ее создание по причине череды неудач и возникшей волны недоверия к нему.

Янгеля как человека из поликарповского круга очень раздражала эта ситуация и особенно крах всех попыток каким-то образом улучшить положение дел. Видя, как одного из лучших советских авиаконструкторов намеренно задвигают, и понимая, что все лучшие начинания человека, который мог бы вывести отечественное самолетостроение на принципиально иной уровень, просто игнорируются, он не мог сдержать негодования. О том, с каким уважением Янгель относился к Поликарпову и как ценил его талант, мы можем судить хотя бы по тому, что Николая Николаевича он называл просто и по-семейному – папаня. 24 августа 1940 года он предпринял решительные действия: от имени всего ОКБ он отправил письмо на имя Председателя Совета народных комиссаров В. М. Молотова, где постарался кратко, но при этом максимально подробно изложить все детали сложившейся ситуации.

М. К. Янгель писал, что ОКБ Поликарпова «в течение ряда лет находится без твердой производственной базы», по причине чего конструкторский коллектив часто переезжает с одного предприятия на другое: за неполных четыре года КБ переезжало трижды и в разное время базировалось на заводах № 39, № 84, № 156 и № 1. Он подчеркивал, что «отсутствие своей постоянной производственной базы ставит коллектив в исключительно тяжелые условия и делает проводимую им большую конструкторскую работу по созданию современных боевых самолетов неэффективной, так как хорошие проекты им вовсе не реализуются или реализуются с невероятно большими трудностями и большими сроками». Дальше он рассказал Молотову о февральском решении наркома авиапромышленности А. И. Шахурина создать опытную базу на территории завода № 1, об ангаре 8-го отдела ЦАГИ, который там находится, и обрисовал состояние этого ангара, отметив, что он «является совершенно неприспособленным для развертывания производственных работ (необорудованный, холодный, нет площадей для организации таких технологических процессов, как антикоррозионные покрытия, термообработка, штамповка, литье цветных металлов и т. п.)». Помимо этого, в своем письме Янгель указывал на то, что территорию необходимо облагородить и оборудовать другими не менее важными помещениями: для конструкторского отдела, металлообрабатывающих цехов, гаражей, складов, специальных стоянок и пр. Общие затраты на благоустройство завода, по подсчетам самого КБ, должны составить чуть больше 13 млн рублей – эта цифра также приводится в письме. Янгель также просил Молотова обратить внимание на «плохое моральное и физическое состояние руководителя коллектива тов. Поликарпова Н. Н.», который «на почве нервного истощения и физического переутомления болен и уже несколько дней не выходит на работу». Янгель подчеркивал, что Поликарпов «много сделав для укрепления оборонной мощи нашего Союза, мог бы сделать и может сделать в дальнейшем еще больше, если ему и руководимому им коллективу конструкторов будут созданы соответствующие условия».

Информация, приведенная в письме Янгеля, была доведена до правительства, и в результате вопрос о предоставлении Поликарпову необходимых ресурсов для оборудования опытно-производственной базы был решен положительно. КБ с новыми силами приступило к разработке следующего истребителя – И-185, эскиз которого техническая комиссия НКАП рассмотрела еще 8 февраля. Это был высокоскоростной одномоторный поршневый истребитель-моноплан, который по своим летно-техническим характеристикам превосходил все отечественные и иностранные поршневые истребители, разработанные к тому моменту. Невероятно перспективный, И-185 отличался мощным вооружением, улучшенными аэродинамическими формами, имел значительно более высокую скороподъемность и маневренность, а его максимальная скорость составляла 630 км/час. Но так же, как и в случае с И-180, проблема заключалась в нахождении подходящего двигателя: одни перспективные модели не могли быть выпущены серийно в нужный срок, а другие обладали меньшей мощностью или были тяжелее, чем позволяли расчеты. Поликарпов обращался с просьбой закупить специально для И-185 какой-то из двигателей разработки иностранных фирм (например, БМВ), но его прошение не было удовлетворено.

Таким образом конструкторский коллектив поликарповского КБ оказался к лету 1941 года, если можно так выразиться, с пустыми руками. На момент начала войны Янгель был заместителем директора опытного завода и ведущим инженером проекта ТИСа – тяжелого двухмоторного истребителя сопровождения бомбардировщиков, который сам мог быть использован как ближний пикирующий бомбардировщик, но этот самолет еще не прошел технических испытаний.

Начало войны

В августе 1941 года жена Ирина эвакуировалась с десятимесячной дочерью Людой из Москвы в Новосибирск, и с тех пор Янгель практически поселился на работе, все время и силы посвящая испытаниям новой летной машины. В годы войны военная цензура просматривала все почтовые отправления, и по понятным причинам писать жене об испытаниях истребителей Янгель мог, только используя эзопов язык: вместо слова «испытания» он использовал «экзамен» или «защита», вместо «шасси» – «ноги», а Поликарпова называл «папаша». Получалось достаточно информативно: «… 26-го я был готов к экзаменам и провел практическую беседу с рецензентом о современных средствах передвижения по земле… против ожидания, меня сильно задержал папаша, так как ноги заболели еще сильнее, и мне пришлось уделить ему очень много времени. Наконец 2 сентября я освободился от всего постороннего и смог явиться на комиссию почти в полной готовности. Экзамен прошел прекрасно. Папаша мой был так рад, что расцеловал меня».

Испытания ТИСа длились всю первую половину осени 1941-го. Совместно с летчиком-испытателем Г. М. Шияновым Янгель совершил несколько полетов. Он очень хорошо понимал, как важен этот самолет для него самого и для всего КБ. «После того как получим данные, будет решаться судьба изделия и в известном смысле – моя судьба», – писал он жене осенью. 13 октября успешно завершились испытательные полеты ТИСа, и Янгель было собрался улетать в Казань, где на эвакуированном из Ленинграда авиазаводе было организовано производство поликарповского самолета У-2 и находился сам Поликарпов. Но пришлось задержаться: спустя два дня немцы настолько близко подошли к Москве, что завод и все оборудование было решено эвакуировать в Сибирь.

15 октября начались события, известные в истории как «московская паника 1941 года». Совинформбюро сообщило об ухудшении обстановки на западном направлении и прорыве обороны. 15 октября вышло Постановление Государственного комитета обороны № ГКО-801 «Об эвакуации столицы СССР Москвы», согласно которому город должны были покинуть правительство, наркоматы, предприятия и пр. Документ за подписью Сталина предписывал «произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро». Толпы людей уезжали и убегали из столицы: на вокзалах штурмом брали поезда, по дорогам в восточном направлении тянулись вереницы нагруженных повозок, телег, автомобилей и автобусов. В столице участились случаи мародерства: банды орудовали в опустевших квартирах, взламывали закрытые магазины, выносили из больниц медикаменты, а со складов – оружие и продовольствие.

В этой обстановке Янгелю было поручено организовать эвакуацию завода. «16 и 17 в очень большой спешке шло формирование эшелона с людьми и имуществом, спать с 16 на 17 не пришлось совершенно. С большим трудом и муками люди были погружены, и 17 вечером поезд тронулся по Окр. ж. д.», – писал он жене в Сибирь. Янгель буквально совершил подвиг: помимо того что он отправил на восток железнодорожными платформами большое количество ценного заводского оборудования, он еще и организовал эвакуацию многих работников предприятия.

Паника закончилась 17 октября: Калининский фронт под руководством генерал-полковника И. С. Конева сорвал немецкие планы создания «котла» и, прикрывая столицу с северо-запада, отражал атаки противника. Ожесточенные бои под Москвой продолжались, но жители заметно успокоились: многие вернулись в свои дома со всем скарбом. В некотором роде на нормализацию обстановки повлиял приказ применять к трусам, мародерам, паникерам и другим дестабилизирующим обстановку гражданам любые меры, вплоть до расстрела. Вернулось управление Генштаба и правительство – и тут же приняло решение стереть этот эпизод из анналов истории: до конца 1980-х годов о «московской панике» и бегстве правительства знали немногие.

20 октября выходит запоздалый приказ Наркомата авиапрома за № 51, в котором М. К. Янгелю предоставляются права директора для организации эвакуации завода. «Все эти дни я бываю почти только на заводе, спать приходится в кресле 3–4 часа. Страшно устал и замучился», – писал он жене в конце октября. Все это время он занимался организацией вывоза самого ценного заводского оборудования, вел переговоры с Наркоматом путей сообщения о получении платформ, придумывал способы их утепления, руководил погрузочными работами и отправкой составов на восток. Сам Янгель не собирался уезжать в эвакуацию, он ежедневно ходил в райком и добивался отправки на фронт для защиты столицы или хотя бы в партизанский отряд. Старший брат Александр Янгель был решительно против: сам будучи военным, он понимал, какова обстановка на фронте, и настоятельно советовал своему брату остаться в тылу – там он принес бы больше пользы, чем на поле боя в те горячие дни, когда страна несла ежедневные колоссальные потери личного состава. Янгель писал жене, что он, пожалуй, прав и что решение о том, отправят ли его на фронт или оставят на производстве в тылу, будет принято в конце октября.

Забегая вперед, надо сказать, что Янгель не оставил попыток посвятить свои силы и энергию защите страны, продолжая искать возможность отправиться на фронт. Воспитанник того времени, когда умереть за Родину считалось великой честью, он сожалел о том, что не приложил максимум усилий, для того чтобы его призвали в армию или зачислили в партизанский отряд в самом начале войны, и считал это непростительной ошибкой: «Если обстоятельства сложатся так, что я буду иметь возможность пойти на фронт, я при всех обстоятельствах сделаю это», – писал он жене в Сибирь в 1942 году.

Работа в эвакуации

Янгель выехал в Новосибирск только в конце ноября 1941-го, до этого он работал в Москве на организованной в цехах эвакуированного завода ремонтной базе: самолеты прямо оттуда улетали на выполнение боевого задания. Прибыв в Сибирь в середине января, он наконец встретился с Поликарповым. Вскоре главный конструктор объявил Янгелю благодарность с занесением в личное дело «за проделанную работу по завершению эвакуации, по организации филиала завода № 51 и подготовке территории и зданий завода под ремонт боевых самолетов».

Эвакуированное КБ продолжало заниматься И-185, проводились испытательные полеты, велась работа по устранению дефектов и улучшению летно-технических характеристик. 18 ноября 1942 года истребитель поступил на испытания в НИИ ВВС и получил очень хорошие отзывы. Впоследствии он участвовал в боях на Калининском фронте, защищая небо столицы.

Но Янгель недолго занимался этой новой перспективной летной машиной и не смог разделить со своим руководителем радость от успехов И-185. Летом 1942-го он вынужден был оставить предприятие, жену, дочку и новорожденного сына (7 апреля родился второй ребенок в семье, которого назвали в честь брата отца – Александром) и выехать в Москву. Наркомату авиапромышленности срочно понадобился деятельный молодой человек с организаторским талантом, способный в краткие сроки наладить работу слесарно-сборочного цеха авиационного завода № 82. Первые несколько недель на предприятии Янгель все время проводил на работе, домой приходя, только чтобы привести себя в порядок и написать жене. Он с удвоенной энергией принялся за дело и работал буквально на износ, понимая, что сейчас как никогда стране нужна авиация. Янгель посвящал общему великому делу победы всего себя, работая с максимальной отдачей.

Первым делом он произвел ряд кадровых перестановок на предприятии, заменив всех своих заместителей и помощников. «Значительно более трудным и длительным будет процесс приведения в порядок – в смысле отношения к труду и трудовой дисциплине – рабочих цеха», – писал он жене. Дело в том, что рабочими на предприятиях тогда были те, кто не был мобилизован – подростки 14–16 лет, не имеющие никакого специального образования и, по выражению Янгеля, «не признающие никаких законов». С такими исходными данными задача создания слаженного дисциплинированного коллектива и организация его работы представлялась достаточно трудной. Но Янгель, и раньше находивший удачное применение своим разнообразным управленческим талантам, показал себя как организатора с лучшей стороны. Он понял, что «здесь нужна не так административная, как педагогическая способность и деятельность руководителя», то есть воздействовал на своих подопечных не авторитарным способом, а находил тонкие психологические методы установления контакта и выстраивания доверительных и открытых отношений, основанных на уважении. «Работать трудно. Но эта работа по мне, и приносит большое моральное удовлетворение», – писал он жене.

За следующие три года Янгель сменил несколько мест работы – везде были нужны талантливые инженеры с организаторскими способностями. Ему предлагали даже выделить завод в самостоятельное производство, стать его руководителем и заниматься ремонтом самолетов, но это пошло вразрез с его нравственными принципами и понятиями о чести – ведь это значило бы предать свой бывший конструкторский коллектив и самого Поликарпова, на что Янгель пойти не мог. Его также звали на работу в аппарат ЦК по опытному самолетостроению, но и данное предложение не было принято – в этот раз преградой стал репрессированный брат Константин. «… наличие этой причины – большой удар для меня, надолго, очевидно, оставивший горький привкус», – писал Янгель жене.

5 декабря его освободили от обязанностей начальника цеха и назначили заместителем начальника летно-испытательной станции – потеря в престиже была компенсирована тем, что самому Янгелю работа казалась более интересной. «Я не испугался трудностей и ушел с работы в цехе не потому, что сдал, а потому, что убедился, что затрата моего труда и энергии в несколько раз превышает получаемый от нее результат», – так объяснял он свое решение уйти с должности начальника цеха.

Снова с Поликарповым

Проработать в новой должности получилось недолго: Поликарпов обратился в Наркомат авиапромышленности с просьбой вернуть Янгеля в Новосибирск на завод № 51 и 14 января 1943 года назначил его заместителем директора предприятия. Новую должность Янгель воспринял с радостью и облегчением: «Переходу к Николаю Николаевичу я очень рад. Тяжесть, гнетущее чувство неудовлетворенности от прежней работы постепенно проходят. Настроение круто поднимается…», – писал он в одном из писем. Основной задачей Янгеля на тот момент была организация реэвакуации завода, то есть возвращение предприятия в Москву.

А. И. Микоян.

В феврале 1944-го его опять переводят: теперь он становится заместителем главного инженера завода № 155 в ОКБ А. И. Микояна. На этот раз на новое место жительства в Москву Янгель переезжает вместе с семьей. Изначально к этому назначению он отнесся достаточно настороженно, и тому есть свои причины. В конце 1930-х недавний выпускник Военно-воздушной академии РККА им. Н. Е. Жуковского Артем Иванович (Анушаван Ованесович) Микоян был направлен на работу в КБ Поликарпова, где ему поручили контролировать разработку И-153. Сначала он был назначен военным представителем завода, а потом – заместителем главного конструктора. Считается, что этому стремительному карьерному взлету поспособствовал влиятельный брат. Анастас Иванович (Ованесович) Микоян – революционер, видный государственный и партийный деятель – на тот момент был членом Политбюро ЦК ВКП(б) и занимал пост наркома внешней торговли. Вскоре из КБ Поликарпова (в отсутствие его самого в стране) было выведено около 80 крупных специалистов в ОКО (особый конструкторский отдел) Микояна, что, по сути, являлось новым КБ. Тогда же Микояну был передан проект нового истребителя И-200, полностью разработанного Поликарповым и уже утвержденного комиссией Наркомата авиапромышленности.

Трактовка этих событий у всех поликарповцев была одна – это ни что иное как санкционированное верхами предательство. Именно поэтому назначение в КБ Микояна было очень щекотливым вопросом для Янгеля. Но сложные условия жизни, необходимость как-то содержать жену и детей перевесили чашу весов, и он согласился принять это предложение, начав работать в одном из самых перспективных к стране КБ.

30 июля 1944 года доктор технических наук, профессор, создатель одного из самых успешных военных самолетов У-2 и человек, чья техническая мысль опережала на несколько лет всех и отечественных, и зарубежных конструкторов, умер от рака желудка на 52-м году жизни. Н. Н. Поликарпов так и остался для правительства и для многих своих конкурентов нереабилитированным «инженером-вредителем»: беспартийный сын священника по понятиям того времени не мог быть надежной опорой отечественной авиации. Но все знали, что именно его называют королем истребителей, и никто не сможет у него этого отнять. Янгель очень остро переживал смерть своего руководителя, учителя и наставника, открывшего для него удивительный мир летательных машин, давший ему самому возможность реализовать себя в том деле, которое он считал делом своей жизни.

За заслуги в деле организации эвакуации предприятия в Сибирь, наладки в Москве ремонтной базы, а также за обеспечение армии боевыми самолетами и за неоценимый труд в тылу на благо фронта Янгель указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1944 года был награжден медалью «За оборону Москвы», которая была ему вручена 7 августа.

Без Поликарпова

В КБ Микояна в то время шла работа по созданию МиГ-9 – первого советского турбореактивного истребителя. Но, по выражению самого Янгеля, они с Микояном «не сработались», и в конце 1944 года он покинул КБ Микояна и получил место ведущего инженера завода № 482 в Казани. «Работа ведущего (инженера. – Авт.) заключается в техническом руководстве конструкторами, координации их деятельности с производством, в разрешении возникающих вопросов. Работа сама по себе достаточно интересная, и меня она может вполне удовлетворить», – писал он младшему брату Павлу. В Казани Янгель работал с В. М. Мясищевым – еще одним гением конструкторской мысли, чье имя навсегда вписано в историю отечественной авиации. Он занимался разработкой конструкции дневного пикирующего реактивного бомбардировщика с четырьмя турбореактивными двигателями Пе-2И, который был создан на базе Пе-2 конструктора В. М. Петлякова – основного, то есть самого массового пикирующего бомбардировщика советской авиации во время войны.

Георгий Янгель, Михаил Янгель, генерал-майор Александр Янгель с супругой. Ленинград, 1945 г.

Но, к сожалению, эта работа не приносила необходимого для семьи из четырех человек дохода. В тот период они жили крайне бедно: Янгель писал родным, что продукты, которые выдавались по продовольственным карточкам, были очень невысокого качества: вместо обычных молока и масла людям выдавали солодовое молоко (раствор солода с водой) и лярдовое масло (топленое свиное сало), а вместо мяса – яичный порошок или консервы, что, конечно, было вовсе не полезно для детей. Нормальные молочные продукты и мясо можно было купить только с рук по спекулятивным ценам, и на это уходила большая часть семейного бюджета. В те трудные времена семью финансово поддерживал старший брат Янгеля Александр. Генерал-майор, он в войну командовал дивизией, защищавшей легендарную Дорогу жизни – единственную транспортную магистраль, связывавшую блокадный Ленинград и всю остальную страну, много раз отличился в боях и был представлен к наградам, в связи с чем жил более-менее сносно в те голодные годы. Финансовое вспомоществование, оказанное старшим братом младшему, позволило семье заготовить овощи на зиму 1946 года, о чем Янгель осенью писал Павлу. С одеждой в первые послевоенные годы тоже было очень плохо, в магазинах ничего не было, и все приходилось доставать либо по завышенным ценам на рынке, либо по ордерам, которые выдавались на предприятиях нерегулярно и не всем. «Начиная от чулок, обуви и кончая теплой одеждой как у детей, так и у нас с Ириной дела обстоят, прямо говоря, неважно. За весь 1945 год я получил на заводе всего лишь один ордер на отрез для костюма. Хотя и донашиваю последний костюм, этот отрез придется все же продать. Надо приобрести более необходимые вещи для ребятишек и Ирины», – писал он родным. В те нелегкие времена Янгелю пригодились навыки, полученные в ткацком цеху: однажды он мастерски перешил свой старый вылинявший костюм, сделав изнаночную сторону лицевой, чем несказанно поразил жену, и она спустя много лет вспоминала об этом случае в интервью.

Янгель был в целом доволен новой работой: «Мои отношения с генералом и коллективом хорошие, думаю, что дальше они будут еще лучше», – писал он жене весной 1945 года. Но неожиданно КБ Мясищева было расформировано: 20 февраля 1946 вышел приказ за подписью нового наркома авиапромышленности М. В. Хруничева о ликвидации ОКБ и прекращении конструкторской деятельности и в Москве, и в Казани. Что послужило причиной этому – достоверно неизвестно, существуют две версии: оптимизация расходов в связи с необходимостью экономии бюджетных средств или решение властей сделать ставку на перспективного С. В. Ильюшина (именно ему были переданы производственная база и специалисты расформированного КБ Мясищева).

С. В. Ильюшин.

Техническая справка

Для более полного понимания технических аспектов имеет смысл иметь в виду следующее.

В повседневном обиходе понятия «топливо» и «горючее» являются синонимами, но в строгом смысле это не совсем верно. Процесс горения представляет собой реакцию горючего и окислителя с выделением теплоты. В двигателях внутреннего сгорания и дизельных двигателях, применяемых в автомобилях, тепловозах и т. д., а также в реактивных двигателях самолетов окислителем является кислород воздуха, и именно поэтому чаще всего об окислителе не принято упоминать. Ракета же движется значительное время в безвоздушном пространстве, поэтому запасы окислителя приходится размещать на борту. Таким образом, в ракетной технике понятие «топливо» включает в себя как горючее, так и окислитель. На практике принято мыслить парами «горючее – окислитель». В Советском Союзе основное развитие получили ракеты на основе жидкого топлива, и классическими парами топлива для жидкостных ракетных двигателей являются «керосин – кислород (низкокипящее топливо)» и «несимметричный диметилгидразин – азотный тетраоксид (НДМГ – АТ)» – высококипящее топливо.

Выдающийся советский ракетостроитель С. П. Королёв был сторонником использования пары «керосин – кислород». Именно такие ракеты использовались для выведения на орбиту первого искусственного спутника Земли (1957 год) и корабля первого космонавта Ю. А. Гагарина (1961 год). Они использовались для всех запусков советских пилотируемых космических аппаратов, кроме долговременных орбитальных станций (ракеты «Восток», «Союз»), значительной части искусственных спутников Земли и применяются для этих целей по сей день.

В то же время в Советском Союзе были и приверженцы использования топливной пары НДМГ – АТ. Именно к ним относился М. К. Янгель. Ракеты, разработанные под его руководством в Днепропетровском ОКБ-586, составили основу Ракетных войск стратегического назначения СССР вплоть до сегодняшнего дня. Кроме того, подобные ракеты использовались для вывода на околоземную орбиту долговременных орбитальных станций (центрального элемента космической программы СССР) и тяжелых искусственных спутников Земли.

Таким образом, в СССР сосуществовали два основных подхода к выбору топлива для ракетной техники.

Особенное значение выбор топлива приобретал для межконтинентальных баллистических ракет (МБР), так как именно к этим ракетам предъявлялись требования: время для подготовки МБР к пуску должно быть минимальным (вплоть до одной минуты) и они должны находиться на боевом дежурстве до нескольких лет. Топливная пара «керосин – кислород» не может отвечать этим требованиям, так как для поддержания кислорода в жидком состоянии требуется температура ниже –183° C. Обеспечивать подобную температуру долгое время крайне сложно, дорого и бессмысленно, именно поэтому для МБР было решено использовать пару НДМГ – АТ. В этом и состояла суть принципиального несовпадения подходов С. П. Королёва и М. К. Янгеля, история которого занимает значительное место в этой книге.

Новые горизонты

Таким образом, Янгель в начале 1946 года оказался без работы, но на его счет у Министерства авиапромышленности (так с 1946 года стал называться наркомат) были свои планы. После окончания Второй мировой войны СССР и США как две наиболее мощные державы начали раздел сфер влияния в Европе и за ее пределами, положив таким образом начало холодной войне. Этот конфликт, будучи скорее идеологическим и геополитическим, нежели военным, тем не менее требовал форсированного наращивания обоими государствами военной мощи и в первую очередь освоения новых видов вооружения – ракетной техники. В конце 1940-х годов никто на самом деле всерьез на это направление не рассчитывал: и бывший нарком авиапромышленности А. И. Шахурин, и сменивший его на этом посту М. В. Хруничев не имели желания разрабатывать эту отрасль. Но работать в новом направлении их заставило Постановление Совета Министров СССР о развитии реактивного вооружения за подписью И. В. Сталина. Для организации хода работ по созданию принципиально нового типа вооружения был создан при министерстве особый отдел, где в мае 1946 года начал работать М. К. Янгель.

М. К. Янгель.

Существующая между представителями США, Великобритании, Германии, Франции и СССР договоренность об уничтожении и выведении из эксплуатации всех военных производств на территории Германии регулярно нарушалась всеми сторонами. Многие военные исследовательские институты, авиационные заводы и прочие предприятия, занимающиеся разработкой разных видов вооружения, не были закрыты или уничтожены, а сотрудники этих военно-промышленных объектов не были уволены и продолжали работу в нормальном режиме. По понятным причинам деятельность этих производств было трудно скрыть от разведывательных ведомств стран-союзников, и о том, что все систематически нарушают это соглашение, было также всем известно. Поэтому, чтобы обеспечить секретность этих предприятий, их начали вывозить с территории Германии не только со всем оборудованием и производственными мощностями, но и со всеми сотрудниками и членами их семей. Осенью 1946 года из Германии в РСФСР было вывезено несколько тысяч специалистов по самолетостроению, турбореактивным двигателям и приборам для продолжения работы над проектом государственной важности – разработке перспективного направления реактивного вооружения. Вместе с немецкими авиационными специалистами из Германии были вывезены опытные образцы самолетов и двигателей, которые были размещены на специально переоборудованных заводах, где впоследствии будут образованы особые конструкторские бюро.

Янгель в должности старшего инженера особого отдела при Министерстве авиапромышленности имел доступ на эти предприятия и мог наблюдать чудо рождения принципиально нового вида вооружения – реактивных самолетов. Осваивая это новое направление, советские инженеры и техники сначала с опаской, а потом все с большим интересом наблюдали за работой своих немецких коллег. Совместно с немецкими специалистами Янгель работал над оружием будущего – боевыми летательными аппаратами, работающими на реактивных двигателях.

Безусловно, между отечественными и иностранными инженерами существовал большой разрыв, во многом объясняющийся недостатком образования наших специалистов. Янгель, проработав на министерство два с половиной года, был освобожден от должности 3 ноября 1948 года и зачислен слушателем в Академию авиационной промышленности, которую окончил в 1950 году по специальности «самолетостроение». Он учился на отлично, защитил диплом по теме «Старт тяжелого самолета со специальной тележки, установленной на рельсах» и, помимо хороших рекомендаций, получил право защищать диссертацию без сдачи экзаменов кандидатского минимума.

Тем временем в стране вовсю шли исследования нового вида вооружения. Пока Янгель учился в академии, в СССР были созданы две баллистические ракеты: Р-1 (8А11; SS-1 Scunner) и Р-2 (8Ж38; SS-2 Sibling). Обе они были разработаны на основанном в 1946 году ОКБ № 1, которое занималось разработкой реактивного вооружения.

Начало пути

Ракетостроение сегодня можно назвать одной из вершин современного научно-технического прогресса, но тогда эта новая, неизвестная отрасль вызывала сложную смесь эмоций – от страха до восторга. Никто не знал, что может дать человеку это новое направление, какие таит в себе триумфы и трагедии, как оно способно изменить и привычное общество и понимание мира в целом. Оно вызывало интерес многих, но не все были достойны работать над этим проектом государственной важности: квалифицированные инженерные кадры, в которых так нуждалось ОКБ № 1, министр вооружения Д. Ф. Устинов и его заместители выбирали лично. Одним из таких отобранных министром новых сотрудников ОКБ стал Янгель – 12 апреля 1950 года он возглавил отдел № 5 систем управления в НИИ-88 Министерства вооруженных сил СССР. ОКБ со своей производственной базой – заводом № 88 – располагалось в подмосковных Подлипках (территория современного города Королёв), а главным конструктором предприятия был Сергей Павлович Королёв.

Отдел систем управления занимался разработкой и компоновкой бортовых приборов управления, работал с радио– и электрическими схемами и руководил электроиспытаниями ракет. Янгеля очень интересовала эта новая отрасль, он с юных лет увлекался идеями Циолковского об освоении человеком космического пространства и межпланетных полетах. В студенческие годы ему даже повезло встретиться с основоположником теоретической космонавтики лично и удостоиться беседы с этим неординарным ученым. Тогда он, конечно, даже представить себе не мог, что будет заниматься ракетной техникой. Символично также и то, что Янгель пришел в ракетостроение в день, который впоследствии станет Днем космонавтики, – 12 апреля 1961 года Юрий Гагарин на борту космического корабля «Восток-1» совершит первый полет вокруг Земли, что станет триумфом советской технической мысли и всего отечественного ракетостроения.

Ну а пока страна делала первые шаги в освоении этого перспективного направления. Коллектив, который возглавил Янгель, был непростой: строжайшая секретность, регулярное внедрение разнообразных инноваций и стрессовая обстановка в связи с очень жесткими сроками, выставленными партией, не могли способствовать созданию комфортной рабочей атмосферы. Сам Королёв признавал, что Янгелю поручили достаточно непростой отдел, имея в виду не сложность работы, а напряженность и сложные отношения между сотрудниками. Но, по воспоминаниям современников, Янгель, уже имевший опыт работы в сложных коллективах, в очередной раз проявил управленческую мудрость. Он не стал прибегать к административным методам, а провел длинное собрание, больше напоминающее групповую терапию: дал возможность сотрудникам высказать свои соображения, претензии и пожелания, что сразу же оздоровило общество.

ОКБ в то время работало над созданием более совершенной ракеты, чем Р-1 или Р-2. Р-1, созданная по образцу немецкой А-4 (Фау-2), была одноступенчатой ракетой весом 13,4 тонны, а Р-2 – также одноступенчатой, но превосходила первую по некоторым тактико-техническим харакеристикам: дальность полета была увеличена вдвое (550 км вместо 270 км), при этом масса ракеты была снижена и был использован более мощный двигатель. Максимальная дальность в несколько сотен километров была, безусловно, отличной характеристикой для созданной в конце 1940-х годов ракеты, но не удовлетворяла руководство государства. Задача стояла гораздо более широкая: создать баллистическую ракету с ядерным зарядом и с увеличенной до нескольких тысяч километров дальностью полета, способную находиться на боевом дежурстве (готовой к бою) длительное время.

Тем временем предприятие занималось разработкой ракеты Р-5 (8А62; SS-3 Shyster). Р-5 была, как и ее предшественницы, одноступенчатой баллистической ракетой средней дальности с жидкостным двигателем и могла покрыть расстояние в 1200 км. Испытания ракеты весной 1953-го прошли достаточно успешно: из восьми пусков только два оказались неудачными. Ракета была принята на вооружение в 1955 году, также было выпущено несколько модификаций Р-5, в частности, Р-5М с ядерным боевым зарядом.

Первые разногласия с руководством

Но все это не соответствовало требованиям правительства по простой причине. Топливом для ракет, разрабатываемых ОКБ Королёва, был 75-процентный водный раствор этилового спирта, а окислителем к нему – жидкий кислород, температура кипения которого составляет –183 градуса (то есть использовалось топливо на основе низкокипящего окислителя). И получения такого окислителя представляла собой серьезную задачу: как правило, рядом со стартом королевских ракет строили завод по производству жидкого кислорода, что было, безусловно, неудобно и дорого. Сложности с добычей окислителя не позволяли ракете Королёва находиться на боевом дежурстве (готовой к бою) дольше 15 минут, что, по понятным причинам не отвечало стратегическим задачам момента. То есть в случае атаки противника СССР понадобилась бы масса времени для подготовки ответного удара, что было совершенно недопустимо. Подогревали волнение властей и темпы развития ракетостроительной отрасли США, где также работали вывезенные из Германии инженеры и техники. Разведка доносила о ходе работ над баллистической ракетой PGM-11 Redstone, неуправляемой твердотопливной ядерной ракетой класса «земля – земля» MGR-1 Honest John, зенитного ракетного комплекса MIM-3 Nike Ajax и первой в мире управляемой баллистической ракетой с ядерной боеголовкой MGM-5 Corporal, топливо которой к тому же было разработано на основе анилина и имело азотную кислоту в качестве окислителя. Более того, в рамках программы MX-1593 с 1951 года разрабатывалась первая межконтинентальная баллистическая ракета Convair SM-65 Atlas.

М. К. Янгель на торжественном мероприятии.

Информация о технических достижениях потенциального противника стимулировала развитие отрасли. Понимая, что необходимо создавать ракеты, по тактико-техническим данным превосходящие американские, Совет Министров СССР обязал предприятия провести исследование возможности создания ракет, работающих на топливе на основе высококипящих окислителей, так как это топливо представлялось более универсальным и удобным со стратегической точки зрения. Была сформулирована задача: сконструировать межконтинентальную баллистическую ракету с ядерным зарядом на долгохранимых компонентах топлива, способную поражать цели на территории Северной Америки.

Директор НИИ-88 К. Н. Руднев поручил конструкторскому коллективу ОКБ и лично Королёву заняться разработкой ракеты на высококипящих компонентах топлива. Но главный конструктор считал такие ракеты неэффективными, а направление – неперспективным и искал какую-то возможность делегировать всю ответственность за выполнение этого поручения. Янгель, который к тому времени уже занял на основании приказа министра Устинова должность заместителя главного конструктора, знал о нелюбви военных к жидкому кислороду, понимал, что страна нуждается в принципиально новом виде вооружения и в противоположность Королёву считал, что будущее ракетной техники именно за топливом на основе высококипящего окислителя. Он выручил главного конструктора, взяв на себя ответственность за разработку ракеты Р-11 на долгохранимых компонентах топлива, которой был впоследствии присвоен заводской индекс 8А61.

Теперь Янгелю приходилось решать все больше серьезных задач и нести ответственность за целый ряд направлений деятельности – чрезвычайно стрессовая работа не оставляла ему не минуты свободного времени, забирала все силы и энергию. Так как доминирующим было мнение, что создание и проведение успешных испытаний такой ракеты невозможно, то считалось, что Янгель просто оказал услугу Королёву, позволив ему сосредоточить внимание на разработке Р-5, первых расчетах будущей межконтинентальной Р-7, организации серийного производства Р-1 и Р-2 и прочих насущных задачах. Королёв полагал, что ракета Р-11 повторит судьбу Р-101 – проекта зенитной ракеты на высококипящих компонентах топлива, предназначенной для запуска с борта подводных лодок. Р-101 была разработана на базе трофейной немецкой ракеты Wasserfall, но вследствие выявления проблем с системой наведения была признана неэффективной и в сентябре 1951 года передана в ОКБ-301 С. М. Лавочкина.

На самом же деле Янгель по-настоящему верил в это направление. Преследуя цель добиться высокой боеготовности, он сделал ставку на высококипящее топливо (керосин Т-1) и окислитель АК-20И, представляющий собой раствор АК-20И («меланж» от фр. melanger – «смешивать») 20 % азотного тетраоксида в азотной кислоте с добавкой ингибитора – йода. Но проблема заключалась в том, что азотная кислота – очень агрессивное химическое соединение, смертельно опасное для человека. Для его изготовления, хранения и транспортировки требовались дорогостоящие материалы, а работа с ним была крайне опасна. Поиск решений проблем, связанных с созданием этих материалов, поддержанием стабильности компонентов топлива на протяжении всего времени их нахождения в топливных баках и пр. требовал отдельного крупного финансирования, поэтому всю затею с ракетами на долгохранимых компонентах топлива в КБ было принято считать нерациональной и неперспективной. Таким образом, спустя совсем небольшой период времени после появления Янгеля в ОКБ № 1, он вступил в «идеологическое» противостояние со своим главным конструктором. Королёв работал с низкокипящим жидким топливом, считал, что нельзя уменьшать импульс работы двигателя, а в качестве окислителя для горения низкокипящих спиртов использовал жидкий кислород. И он имел резон: оба компонента топливной пары «керосин – кислород» были дешевы и доступны, ракеты на этом топливе успешно прошли испытания, были запущены в массовое производство – так зачем же тратить деньги, время и энергию на создание чего-то еще, если то, что есть, хорошо работает? Но Янгель же настаивал на том, что боеготовность ракет должна быть сильно увеличена, что с таким вооружением страна не готова к реальным боевым действиям и что необходимо разработать более простые и надежные в эксплуатации ракеты – на долгохранимых компонентах топлива.

Атмосфера накаляется

Тем временем постановление о внедрении в серию Р-1 и Р-2 реализовывалось на Днепропетровском автомобильном заводе, где в этой связи сразу же образовался ряд проблем. Производство, неподготовленное к работе с таким инновационным видом техники, не справлялось с задачей и срочно требовало помощи из Москвы. Назначенный главным конструктором завода № 586 (именно так стал называться завод после передачи его Министерству Вооруженных сил) В. С. Будник не смог наладить выпуск технической документации для серийного производства Р-1 и Р-2, и тогда Королёв решил командировать в Днепропетровск Янгеля, уже показавшего себя талантливым организатором. Работы по Р-11 на время отошли на второй план: в апреле 1952 года Янгеля назначили ответственным за освоение ракет и направили в УССР курировать серийное производство Р-1 и Р-2.

Геофизические ракеты Р-2А и Р-5А. Полигон Капустин Яр.

Первый пуск ракеты Р-2А с двумя собаками. Полигон Капустин Яр.

А спустя месяц министр вооружения Устинов назначил директора НИИ-88 Руднева своим заместителем, а новым директором института тогда же был назначен Янгель. С точки зрения административной структуры предприятия директор НИИ был выше главного конструктора ОКБ № 1, в этот НИИ входящего, то есть Янгель, проработав меньше года в должности заместителя Королёва, стал его непосредственным начальником. Выбор министерства был обоснован: имевший «врагов народа» среди родственников и даже работавший в США, Янгель все же был членом партии, в прошлом – ударником учебы, секретарем комсомольской организации и членом вузбюро института. Он представлял собой более приемлемую на взгляд свыше кандидатуру на пост директора НИИ, нежели беспартийный бывший заключенный Королёв, в прошлом обвиненный во вредительстве по 58-й статье УК РСФСР.

Накаляло атмосферу еще и то, что в конце июля Янгель стал председателем научно-технического совета института, то есть теперь именно он (а не Королёв) определял техническую политику предприятия: решал, какие направления стоит развивать, какие разработки надо принять во внимание и какие проекты экономически обоснованы, а какие – устарели и от них надо отказаться. Здесь опять актуализировалось противостояние в вопросе выбора топлива для ракет. Королёв продолжал отстаивать идею применения топлива на низкокипящих компонентах, приводя в качестве аргумента тезис о том, что это направление уже проработано и показало свою эффективность. Янгель настаивал на необходимости создания ракет повышенной боеготовности, способных находиться в заправленном состоянии гораздо более долгое время, нежели 15 минут.

Он продолжал заниматься Р-11 и понимал, что она имеет все шансы кардинально изменить привычное представление о баллистических ракетах. Использование энергоемких компонентов топлива должно было позволить ракете находиться в заправленном состоянии 30 суток и более, а также сократить ее массово-габаритные характеристики и стоимость. Ракета должна была иметь такую же дальность стрельбы, как и Р-1 (270 км), но в 2,5 раза меньшую стартовую массу (или в 4 раза меньшую, чем Р-2) и при этом быть ядерной, как Р-5М.

Королёв долго привыкал к новому директору, для него было очень некомфортным главенство над ним бывшего подчиненного. Сначала он игнорировал совещания у Янгеля и его решения, пытался обособить себя и свое КБ и не желал вступать ни в какие контакты с руководством. Но потом понял, что, как в свое время на высшем партийном уровне боролись с доминированием в самолетостроительной отрасли «короля истребителей» Н. Н. Поликарпова, так и сейчас партаппарат всерьез был озадачен «монополизмом» Королёва в ракетостроении и стремился создать ему какой-то противовес. Но это не значило, что он смирился и отступил: Королёв продолжал считать генеральной линию создания ракет на низкокипящих спиртах, а разработку вариантов на высококипящих окислителях – факультативным, экспериментальным и каким-то дополнительным неперспективным направлением. Но в феврале 1953 года вышло постановление Совета Министров СССР о разработке эскизного проекта ракеты средней дальности Р-12 – следующей баллистической ракеты на высококипящих компонентах топлива. Таким образом, правительство показало, что заинтересовано в разработках ракет на долгохранимых компонентах топлива, несмотря на то, что Королёв, его заместители и многие другие авторитетные сотрудники НИИ и смежных предприятий продолжали твердо стоять на позициях неэффективности применения высококипящего топлива.

Всю первую половину 1953 года на полигоне Капустин Яр, который находился в Астраханской области, параллельно шли испытания Р-5 и Р-11. Всего было совершено 8 пусков королевской ракеты (из них два неудачных) и 10 пусков ракеты Янгеля (также два закончились аварией). Испытания Р-5 продолжились и во второй половине года, ракету запускали еще семь раз (из них один раз неудачно).

Задача усложнилась

В это время страна срочно требовала инноваций: 12 августа 1953 года на Семипалатинском ядерном полигоне в Северо-Восточном Казахстане была сброшена водородная бомба конструкции А. Д. Сахарова – первая в мире бомба такого типа, которая могла быть использована в условиях реальной войны (то есть компактная, помещающаяся в самолет или какой-то другой носитель). Теперь стояла задача создать этот самый носитель, потому как использовать для таких целей самолет представлялось неразумно и неэффективно: бомба должна доставляться быстро и без участия человека – то есть на ракете. И проблема заключалась в том, что все же бомба была слишком большого размера, для того чтобы ее можно было поместить в уже имеющиеся ракеты.

А. Д. Сахаров и И. В. Курчатов. 1958 г.

Стояла задача создать носитель совершенно нового типа, способный доставлять ядерный заряд. Для ее реализации необходимо было организовать массу мероприятий: встречи представителей разных организаций, проведение переговоров, обмен мнениями и документацией и т. д. Все это ложилось на плечи директора НИИ, а сверху добавлялась еще необходимость совершать многочисленные визиты в министерство, ЦК и прочие руководящие инстанции. Янгеля эта административная работа очень сильно утомляла, и он обратился к министру Устинову с просьбой подыскать ему замену на посту директора института. Ее удовлетворили: в октябре 1953 года директором НИИ-88 назначили А. С. Спиридонова, который до этого был начальником шестого Главного управления, ответственного за создание наземной части ракетных комплексов. А Янгель тогда же был понижен в должности – приказом за подписью заместителя министра А. В. Домрачева он назначался главным инженером и заместителем директора института. Теперь он мог полностью сосредоточиться на разработке оперативно-тактических ракет Р-11 и Р-12: проводить испытания двигателей, оптимизировать ресурсы для снижения стоимости материалов и достижения большей эффективности, а также большее внимание уделять исследованию разных видов топлива – в общем, заниматься тем, чем он изначально хотел заниматься в НИИ-88. Весной 1954 года на полигоне Капустин Яр начался второй этап летно-конструкторских испытаний Р-11 – на этот раз из десяти стартов успешными оказались девять. Ракета была значительно доработана: первые ее модификации имели очень невысокую точность, но этот недостаток был устранен, и результаты испытаний позволили говорить о том, что Р-11 с улучшенными тактико-техническими характеристиками обозначила новый этап в истории развития ракетостроения. Новаторство Янгеля как конструктора заключалось в том, что эксплуатационные особенности ракеты позволили расширить область ее применения – теперь ракету можно установить и на подводную лодку, и на железнодорожный вагон, и на корабль. По результатам испытаний ракета была запущена в производство и летом следующего года принята на вооружение.

Кадры для нового предприятия

10 апреля 1954 года на заводе № 586 в Днепропетровске Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР № 674–292 отдел главного конструктора завода был преобразован в особое конструкторское бюро № 586, которое остро нуждалось в руководителе. Найти кандидатуру на этот пост должен был ставший весной 1953 года министром оборонной промышленности Устинов (в это министерство вошли бывшие министерства Вооруженных сил и авиационной промышленности). Он очень внимательно следил за ходом испытаний ракеты Р-11, и после их успешного завершения у него не осталось сомнений – возглавить новое КБ должен был Янгель.

На должность главного конструктора ОКБ № 586 Янгель был назначен 9 июля 1954 года. По итогам нескольких встреч, проведенных со своими заместителями, инженерами, проектантами и руководством днепропетровского завода, он понял, что основная проблема предприятия заключается в кадрах. «Приняли меня здесь хорошо, приезда моего ждали, и, конечно, я сразу же включился в решение вопросов по своей части. Несмотря на это, работать мне здесь будет трудно, особенно в первое время. Основная причина – мало людей и особенно мало квалифицированных людей по той работе, которую мне здесь предстоит организовать. Условий для набора нужных работников практически нет, придется их в борьбе создавать», – писал он в одном из писем.

Изначально подразумевалось, что «укомплектование штатов будет производиться за счет лимитов завода» – то есть персонал на новое предприятие будет набран из числа сотрудников завода. Но потом стало ясно, что снабдить КБ необходимым количеством квалифицированных инженерно-технических работников завод не может. Янгель был вынужден искать необходимые кадры в других местах. «… здесь по моим делам до смешного мало людей, а те, кто есть, – не очень высокой квалификации. В наборе кадров мои интересы сталкиваются с интересами завода, и этот вопрос придется решать в Москве», – писал он жене в столицу.

Кадровая проблема была настолько актуальна, что специально для того, чтобы обеспечить юное предприятие персоналом, в структуре Днепропетровского государственного университета (ДГУ) был создан физико-технический факультет, первым деканом которого был назначен В. И. Моссаковский В 1954 году впервые был открыт прием на первый курс, а годом ранее сразу на третий и на четвертый курсы были отобраны студенты из других технических вузов Днепропетровска – институтов железнодорожного транспорта, горного, металлургического и строительного. Количество желающих обзавестись новой специальностью было очень велико, и это объяснялось рядом причин: во-первых, стипендия на новом факультете была вдвое больше, чем на прочих факультетах университета, и составляла 450 рублей (средняя зарплата на тот момент составляла около 900 рублей), что позволяло студентам жить достаточно сносно и больше времени уделять учебному процессу. Во-вторых, новая специальность была действительно перспективной: отрасль стремительно развивалась и была очень важна в стратегическом плане. Абитуриентов в 1954 году оказалось так много, что, по воспоминаниям первых студентов факультета, университету приходилось размещать желающих сдать экзамены даже в спортивном зале. Вступительные испытания были достаточно трудны: абитуриенты сдавали химию, физику, математику и два экзамена по русскому языку – первый в формате сочинения, а второй представлял собой устный ответ по билету.

Выпускников факультета распределяли по всему СССР – часть из них отправлялась работать к С. П. Королёву, часть – на ОКБ-456 к В. П. Глушко, кто-то уезжал в Челябинскую область на СКБ-385, а кто-то – в Зауралье и Верхнее Поволжье работать на других предприятиях космической отрасли оборонной промышленности. Те же, кто был родом из Днепропетровска или области, направлялись на завод и ОКБ № 586. Привилегиями при распределении обладали спортсмены-призеры, отличники, а также те, кто прошел военную службу или участвовал в боевых действиях. Они в основном предпочитали оставаться на территории УССР.

Новая организация быстро разрасталась. Согласно «Положению об ОКБ-586», представленному М. К. Янгелем в 1954 году, предприятие имело шесть отделов по опытным работам (проектный, конструкторский, прочности, систем управления, стендовых и летных испытаний, технологический), 4 отдела по серийным работам (конструкторский по ракетам, конструкторский по двигателям, конструкторский по трактору и гражданской продукции, наземного оборудования), 4 общих отдела (первый, технический, планово-производственный и административно-хозяйственный), три лаборатории (пневмогидравлических испытаний, статических испытаний, огневых стендовых испытаний), а также слесарно-механический, электроприборный и сборочный цеха. По состоянию на конец 1954 года ОКБ насчитывало более тысячи сотрудников.

В 1955 году в стенах предприятия было организовано экспериментальное производство ОКБ, состоящее из трех цехов: слесарно-механического, электроприборного и цеха окончательной сборки ракет. Таким образом, всего лишь за полтора года из маленького конструкторского бюро, находящегося в ведении завода, ОКБ превратилось в полностью самостоятельную, юридически независимую от завода организацию, занимающуюся созданием боевых ракетных комплексов собственной разработки.

КБ и завод

Королёв тем временем, видя, что на периферии (не только в Днепропетровске, но и в других городах) создаются новые перспективные КБ, возглавляемые талантливыми руководителями, работал над модификацией Р-5 с ядерным зарядом. Он понимал, какие задачи ставит перед ракетостроением оборонная отрасль, и стремился соответствовать новым стандартам. Министр Устинов поощрял инициативу Королёва: он, исходя из государственных интересов, поддерживал оба направления – и классическое, и инновационное. Весной 1954 года эта позиция министерства была закреплена приказом № 285: в Днепропетровске на базе завода было одновременно создано два вида производства – серийное и опытное. Первое – под руководством директора завода Л. В. Смирнова – занималось выпуском Р-1, Р-2 и готовилось к освоению Р-5, а второе занималось разработкой оперативно-тактических ракет на высококипящих компонентах топлива.

Янгель, возглавлявший второй конструкторский коллектив, считал очень важным сохранить хорошие взаимоотношения с заводом и не допускать конфликтных ситуаций. Он всячески пресекал любые споры о том, какое предприятие главнее, считал все разговоры подобного рода вредными и мешающими сплоченной работе. По воспоминаниям современников, у Янгеля были прекрасные, построенные на дружбе и взаимном доверии отношения и с первым, и со вторым директорами завода (Смирнова на этом посту в 1961 году сменил А. М. Макаров). Завод был главным предприятием, занимающимся материальным воплощением проектов ОКБ, в то время как КБ было главной проектной организацией на производственной базе завода, и Янгель всегда подчеркивал, что сотрудники находящихся в такой тесной связи предприятий не должны даже задаваться такими изначально неверными вопросами, как выяснение того, чья работа более ценна и интересна.

Те, кто работал на предприятии во второй половине 1950-х годов, вспоминают, что вера в идею создания ракеты принципиально нового типа, которая была бы способна находиться на боевом дежурстве в тысячи раз дольше ракет Королёва, покорила в те времена всех. Не имея необходимой литературы или других источников информации, коллектив КБ искал способы воплощения смелых янгелевских проектов в жизнь буквально вслепую, ведь все это было в прямом смысле слова впервые. Янгель поощрял инициативу молодых инженеров и техников, давал возможность своим сотрудникам продвигать самые смелые проекты и искать нестандартные решения. Он считал, что доверие руководства может помочь молодым специалистам в их исследованиях и что неординарные свежие идеи – это то, что нужно КБ прямо сейчас. По воспоминаниям современников, Янгель никогда не пренебрегал общением ни с одним из тех своих сотрудников, кто искал встречи с ним. Он всегда очень внимательно знакомился со всеми точками зрения и, как правило, поощрял необычные подходы к решению технических задач.

«Днепровский первенец»

Результатом сплоченной коллективной работы нового КБ стала первая ракета с автономной системой управления, которая называлась Р-12, или 8К63 (SS-4 Sandal). Ее история началась еще до того, как Янгель появился в Днепропетровске, но именно он предложил провести ряд изменений, чтобы ракета по всем техническим характеристикам превосходила находящуюся в разработке в Москве первую ядерную ракету СССР – королевскую Р-5М.

Р-12 была одноступенчатой стратегической ракетой с отделяющейся моноблочной головной частью. Ее несущие баки были выполнены из инновационного материала – листов алюминиево-магниевого сплава, вес составлял 42 тонны, а максимальная дальность полета – 2000 километров. 13 августа 1955 года было принято постановление правительства «О создании и изготовлении ракеты Р-12 (8К6З)», что стало зеленым светом на пути реализации всех смелых идей нового КБ.

В феврале 1956 года Королёв в Капустином Яру проводил натурные испытания ракеты Р-5М, то есть испытания в таких условиях, которые в полной мере соответствуют условиям использования. Пуск перед высокой комиссией состоялся удачно, первая советская ядерная ракета показала себя с лучшей стороны и через несколько месяцев была принята на вооружение. После этого успеха Королёв, по-прежнему считавшийся главным ракетным конструктором страны, приступил к реализации следующего масштабного проекта – межконтинентальной баллистической ракеты Р-7.

Ракетный комплекс Р-5М, готовность к пуску.

Все это время в днепропетровском КБ велась напряженная работа над созданием Р-12. Первое стендовое испытание ракеты провели в марте 1957 года, а первый пуск по программе летно-конструкторских испытаний был запланирован на 22 июня на полигоне Капустин Яр. С начала мая туда постепенно прибывали конструкторы, инженеры, химики, техники и другие специалисты для проведения подготовительных работ к пуску ракеты.

Вопрос успеха Р-12 был в первую очередь вопросом репутации как самого главного конструктора, так и всей новой организации. Ракете предстояло подтвердить правильность выбора топлива, потому как на тот момент преимущества высококипящих компонентов еще не были всем очевидны: на стороне Королёва оставались многие авторитетные специалисты, считающие более эффективной и простой пару «керосин – кислород», особенно утвердившиеся в своей вере после удачных испытаний Р-5М и принятия ее на вооружение.

Ракета Р-12 на Красной площади.

Сложно представить себе сегодня, какие эмоции 22 июня обуревали Янгеля и всех людей, находящихся тогда на полигоне Капустин Яр. Они одновременно осознавали и невероятную степень возложенной на них ответственности, и важность проделанной работы, испытывали чувство счастья и гордости от причастности к такому невероятному и важнейшему для развития оборонной отрасли событию и, конечно, очень сильно переживали и боялись, что что-то пойдет не так. Но те, кто там был, вспоминают, что Янгель очень хорошо умел держать себя в руках, не проявлял нервозности на публике, не позволял своим эмоциям взять верх над рассудительностью. Он отдавал четкие указания, не суетился и спокойно следил за ходом подготовки ракеты к запуску. И только самые близкие к нему люди понимали, что на самом деле происходит в душе у главного конструктора. Учитывая то, что Янгель олицетворял новый подход к решению многих важнейших задач в деле создания ядерного щита СССР, можно сказать, что от этого старта зависела не только судьба всего КБ и многих сотен его сотрудников, но и во многом перспективы развития всей советской ракетостроительной отрасли в целом.

Запуск Р-12 был произведен успешно: первая собственная разработка днепропетровского предприятия показала себя в лучшем виде на глазах не только ведущих разработчиков ОКБ № 586, но и представителей других КБ и НИИ страны, Государственной комиссии, главного маршала артиллерии М. И. Неделина, а также главных конструкторов смежных организаций – В. П. Глушко, Н. А. Пилюгина, В. П. Бармина, М. А. Рудницкого, С. П. Парнякова и других. Сам С. П. Королёв выразил сомнение в том, что «этот карандаш» (ракета Янгеля была на несколько метров длиннее ракет Королёва и действительно походила на карандаш) может быть вообще куда-то запущен.

После успешного старта на Капустином Яру начался настоящий праздник: недалеко от полигона был устроен импровизированный банкет, больше напоминающий пикник, на котором много теплых слов прозвучало в адрес Янгеля: маршал Неделин произнес тост в честь молодого КБ и его талантливых руководителей, поднимали бокалы за перспективный юный коллектив и его новые возможности. Янгель, в свою очередь, произносил слова благодарности в адрес своих сотрудников из КБ и коллег из смежных организаций, которые оказывали помощь и содействие в деле создания ракеты принципиально новой модели, олицетворяющей новые перспективы развития ракетостроительной отрасли оборонной промышленности.

Повышение температуры кипения окислителя для топлива позволило увеличить срок хранения на боевом дежурстве ракет в заправленном состоянии с 15 минут до 30 суток, то есть теперь ракета может находиться в полной боеготовности гораздо дольше, чем раньше. Это было, пожалуй, главным успехом Янгеля и его КБ. Высокое доверие правительства было оправдано: отныне приоритетным направлением становятся конструирование ракет на высококипящих компонентах топлива. Противостояние между Янгелем и Королёвым ушло в прошлое, время все расставило по своим местам: для баллистических ракет и боевых ракетных комплексов – топливо с высококипящими компонентами и азотная кислота в качестве окислителя, а для мирного космоса – низкокипящие спирты с кислородом.

Пусковая шахта для ракеты Р-14.

Новую ракету за лето 1957 года тестировали восемь раз, и из всех пусков только один оказался неудачным. 5 июля постановлением правительства № 660 ОКБ № 586 было включено в число научных организаций первой категории. Наивысшая категория присваивалась предприятиям особой государственной важности, и это было, несомненно, признанием эффективности и наградой за плодотворный труд, результатом которого стала разработка инновационного вооружения.

Правительство, убедившись, что Янгель выбрал правильный путь развития, ждало от КБ усовершенствованных ракет – более точных, более мощных и способных поражать цели на других континентах. 2 июля 1958 года постановлением правительства КБ Янгеля была поручена разработка более совершенной версии боевой ракеты – Р-14, проекты и эскизы которой разрабатывались с 1956 года.

Р-14, или 8К65 (SS-5 Skean), стала усовершенствованной версией Р-12. Она также была моноблочной ракетой средней дальности, но весила уже 86 тонн, была на 2 метра длиннее Р-12 и на 75 см шире в диаметре. Было разработано как наземное, так и шахтное базирование ракетного комплекса. Разработка ракеты, способной покрывать вдвое большее расстояние, чем Р-12 (Р-14 имела дальность стрельбы 4500 км), была обусловлена в первую очередь необходимостью создать противовес американским баллистическим ракетам средней дальности PGM-19 Jupiter и PGM-17 Тhor, которые были способны поражать цели на расстоянии почти 3000 километров. Проект ракеты Р-14 подразумевал как одноступенчатую, так и многоступенчатую схему, но впоследствии от второй версии отказались, так как первая представлялась более надежной и простой в эксплуатации.

Ракета Р-14.

Одновременно с разработкой Р-14 на заводе проводилась неизмеримо более сложная и интересная работа. Янгелю всегда казалось, что в вопросе ракетостроения нужно давать волю фантазии и стремиться претворить в жизнь самые смелые и необычные проекты. Одной из таких труднореализуемых идей была концепция многоступенчатой ракеты, которую Янгель вынашивал несколько лет. И опять же он столкнулся со своим вечным оппонентом – Королёвым, который не только считал невозможным создание межконтинентальных баллистических ракет, работающих на высококипящих компонентах топлива, но еще и высказывался против так называемой тандемной схемы – многоступенчатой конструкции ракеты.

Принципиально новая ракета требовала и принципиально нового топлива, и это также было проблемой. По заказу КБ было разработано специальное химическое соединение – несимметричный диметилгидразин (НДМГ), так называемый гептил – гораздо более стабильное, невзрывоопасное и более устойчивое при хранении топливо нового поколения. Но его чрезвычайная токсичность, дороговизна изготовления и отсутствие необходимых для производства мощностей тормозили процесс. Задачей КБ и Янгеля было заставить вышестоящие инстанции поверить в проект. Понимая все выгоды от создания межконтинентальной баллистической ракеты для оборонного комплекса страны, правительство в конце 1956 года санкционировало разработку эскизного проекта ракеты Р-16, несмотря на все возражения признанных авторитетов. Спустя 11 месяцев проект был готов, после чего его рассмотрела экспертная комиссия, которая отметила все его сильные и слабые стороны и поручила ОКБ ликвидировать все недостатки. Янгель в поисках необходимых мощностей для решения проблемы с двигателями вел переговоры со многими НИИ и институтами, работая в невероятно стрессовой обстановке и режиме мультизадачности.

Город технической мысли

Следствием усовершенствования структуры ОКБ, расширения фронта работ, возросших требований и увеличившегося объема заказов снова стала нехватка квалифицированных кадров. Молодые специалисты ехали работать на такие перспективные предприятия, как КБ и завод, со всей страны: приезжали как выпускники (из Московского государственного университета, Московского и Киевского авиационных институтов), так и инженерно-технические работники из других НИИ и КБ.

Янгель очень внимательно подходил к процессу приема на работу нового сотрудника: обязательно проводил с каждым прибывшим на предприятие собеседование, спрашивал, каким направлением деятельности он хотел бы заниматься, что ему интересно, с чем имел дело на прошлом месте работы или по какой специальности защищал дипломную работу в учебном заведении. Большое внимание при общении с выпускниками вузов Янгель уделял диплому – внимательно изучал оценки, интересовался, какие предметы нравились меньше, а какие – больше и почему. Порой задавал личные вопросы, которые даже сбивали с толку. Те, кому повезло работать с Янгелем, вспоминали, что будущий начальник мог интересоваться и историей семьи, и какими-то личными соображениями по, казалось бы, не относящимся делу вопросам, и задавать конкретные вопросы по курсу вузовской программы. Считалось, что главный конструктор очень тонко подмечал сильные и слабые стороны своих будущих сотрудников, безошибочно определял, где каждый из них мог бы лучше показать себя, достичь больших успехов и принести пользу коллективу.

Янгель всегда заботился о том, чтобы его подчиненным было комфортно жить и работать в новом для них городе. Уже после того как он кого-то принимал на работу, обязательно повторно вызывал к себе этого человека и интересовался, как удалось устроиться на новом месте молодому специалисту, какое жилье он получил и доволен ли бытовыми условиями. Понимая, насколько комфортные условия жизни рабочих и служащих нового предприятия важны для здоровой обстановки в коллективе и плодотворной работы, он принимал живое участие в улучшении жилищных условий и организации перевода на завод членов семей сотрудников.

Фрагмент тезисов доклада М. К. Янгеля, подготовленных им к 10-летию образования ОКБ № 586, апрель 1964 г.

Решение вопроса жилья ускорило то, что как раз в то время происходила масштабная хрущевская стройка. По всей стране с большой скоростью возводились хрущевки – массовое городское отдельное жилье с нормой 9 м² на человека, которое было призвано решить проблему дефицита жилплощади. Квартиры в новых домах получали распределяемые на КБ и завод молодые специалисты, состоящие в браке, а одиноким сотрудникам предоставлялось место в общежитии (новые корпуса общежитий были также выстроены в большом количестве в 1960-е годы).

Благодаря появлению в городе мощного тандема из двух крупных предприятий, промышленный Днепропетровск рос на глазах: буквально за несколько лет были возведены десятки новых городских кварталов, где расселяли сотрудников завода и КБ. Рядом с новыми домами тут же вырастали ведомственные детские сады и ясли (детские комбинаты), подшефные школы, профилактории – медицинские учреждения, где сотрудники могли проходить оздоровительные процедуры без отрыва от рабочего процесса, а также специализированные медико-санитарные части (поликлиники и больницы) для рабочих предприятия и их детей. Заботилось руководство и об отдыхе своих сотрудников: разнообразные дома отдыха, туристические базы, гостиницы, пансионаты и пионерские лагеря строились не только в Днепропетровской области на берегах реки Самары, но и на Черном море – в крымской Евпатории и Мисхоре на Южном берегу Крыма. В одной из днепропетровских ведомственных гостиниц в конце 1950-х жил сам Янгель, отказавшийся от выделенной ему квартиры в пользу многодетной семьи.

Главному конструктору редко удавалось выехать на природу, но современники вспоминают, что он отдыхал там же, где и простые рабочие, – например, бывал в пансионате «Дубрава», где для него был выстроен специальный отдельный домик. Янгель очень любил собирать грибы и особенно ловить рыбу – это занятие его успокаивало, причем, как вспоминали его современники, ему совершенно был неважен улов – рыбная ловля привлекала его именно как способ спокойного времяпрепровождения.

М. К. Янгель на рыбалке.

Дом культуры машиностроителей в Днепропетровске.

Несмотря на то что сам он отдыхал редко, Янгель признавал право на отдых своих сотрудников: вспоминают, что он оказывал посильную помощь в деле обеспечения своих коллег путевками в дома отдыха и пионерские лагеря, которые всегда были в дефиците.

Очень важное место в жизни коллектива предприятия отводилось спорту. Главный конструктор очень любил спорт: в конце 1920-х, когда он работал на ткацкой фабрике, увлекался лыжным спортом, шахматами и футболом. Но особенно талантлив Янгель был в беге – по воспоминаниям современников, ему не было равных на дистанциях от полутора до трех тысяч метров. Но все это осталось в юности: в конце 1950-х и особенно в 1960-е годы он буквально жил на работе и, конечно, ни на какие занятия спортом времени найти не мог. А в КБ и на заводе регулярно устраивались спартакиады: забеги на различные дистанции, соревнования по стрельбе, плаванию, гребле, шахматам, легкоатлетическим дисциплинам и многим другим видам спорта. Между подразделениями устраивались матчи по футболу, волейболу и прочим командным играм. Из них Янгель больше всего любил футбол, он в юности играл в фабричной команде, а в более зрелом возрасте стал, по воспоминаниям дочери, страстным болельщиком команды «Днепр». Престиж спорта на предприятии был так высок, что за хорошего спортсмена могли даже побороться несколько отделов. В конце 1950-х на Комсомольском (Монастырском) острове на реке Днепр была построена водная станция, в 1966 году рядом с КБ был построен стадион «Метеор», в 1970-м – Дворец водных видов спорта (бассейн), а позже рядом появился Ледовый дворец спорта, где проводились занятия для взрослых и детей.

Любил Янгель и самодеятельность: вопрос организации досуга своих сотрудников в Днепропетровске также представлялся важным руководству предприятия. В 1956 году недалеко от КБ был построен Дом культуры машиностроителей, где устраивались танцевальные вечера и публичные лекции, работали многочисленные театральные, инструментальные, хоровые и танцевальные кружки и студии для детей и взрослых. Позже был построен клуб «Мрия», где проходили встречи с артистами и художниками, а также поэтические и музыкальные вечера. Там впоследствии разместилась выставка картин племянника жены Янгеля – Аркадия Андрющенко. В КБ была даже своя команда КВН, капитаном которой был сын Янгеля Александр – неординарный творческий человек, одаренный большим поэтическим талантом. По воспоминаниям сотрудников, сам главный конструктор был музыкальным человеком – отлично пел, а во время работы любил напевать или насвистывать «Танец с саблями» из балета А. Хачатуряна «Гаянэ». До сих пор рабочие и служащие КБ вспоминают, какие прекрасные праздники устраивались на предприятии при жизни Янгеля: новогодние елки для детей и концертные программы для их родителей, празднование Дня защитника Отечества и Международного женского дня, первомайские праздничные мероприятия – все это всегда проводилось на высшем уровне, билеты распределялись заранее и их всегда не хватало.

Своеобразным видом досуга сотрудников предприятия можно также назвать начинавшиеся ранней весной и заканчивавшиеся глубокой осенью выезды в подшефные колхозы и совхозы. Там сотрудники завода и КБ регулярно проводили свои выходные дни, помогая ремонтировать сельскохозяйственную технику, пропалывать землю и собирать урожай. В то время когда рабочим и служащим предприятия еще не начали выдавать по 6 соток в садовых товариществах, такие выезды были очень популярны – в награду за проделанную работу каждый мог увезти домой часть собранного урожая.

Так предприятие меняло облик города и его окрестностей, прочно закрепив за Днепропетровском статус одного из крупнейших промышленных центров страны, где живут и трудятся тысячи талантливых инженеров и техников, работая над выполнением заданий повышенной государственной важности. По воспоминаниям современников, Янгель очень любил этот город: он жил в небольшом доме в тихом районе недалеко от КБ, в редкие свободные от звонков и визитов вечера любил гулять в парке имени Ленинского комсомола. Очень любил главный конструктор и реку Днепр, подолгу мог смотреть на ее берега, восхищаясь величием природы. Но крайне редко ему удавалось куда-то выбираться: работа требовала максимальной концентрации и самоотдачи, а руководство таким гигантом, как КБ, – времени, сил и, к сожалению, здоровья.

Зимой 1958 года Янгель перенес тяжелый инфаркт: состояние было настолько критическим, что его даже не рискнули перевезти в больницу: он несколько недель пролежал в своем гостиничном номере, где неотлучно рядом с ним находились врачи и медсестры. Приехала из Москвы и жена Ирина – она все дни проводила рядом с постелью мужа, не допуская к нему никого, кроме самых близких коллег и родного брата Павла, который тогда жил в Днепропетровске. Янгель долго восстанавливал силы, несколько месяцев был совершенно нетрудоспособен, и, после того как он заново научился ходить, его отправили в село Орловщина Днепропетровской области для ускорения выздоровления. Там, вдали от шумного промышленного города, на живописных берегах извилистой реки Самары Янгель жил в небольшом деревянном доме. Хозяйством занималась экономка, а он гулял, читал, ловил рыбу, принимал гостей, вел переписку и в такой спокойной обстановке гораздо быстрее пошел на поправку.

Работа над Р-16. Байконур

К работе Янгель вернулся только в конце лета. В то время на заводе налаживалось серийное производство Р-12. Кроме Днепропетровского предприятия, к производству ракеты были привлечены еще три машиностроительных завода (в Омске, Перми и Оренбурге), которые в общей сложности за все время, пока ракета находилась в эксплуатации (а это около 30 лет), изготовили более двух тысяч Р-12. Решением правительства от 4 марта 1959 года ракетный комплекс был принят на вооружение, а 10 июля Указом Президиума Верховного Совета СССР за создание ракеты Р-12 завод № 586 и ОКБ-586 были награждены орденом Ленина. Янгелю, его первому заместителю Буднику и директору завода Смирнову были присвоены звания Героев Социалистического Труда. Многие другие работники ОКБ и завода также были награждены различными орденами и медалями.

Простота в эксплуатации, сравнительная дешевизна, надежность и высокая боеготовность ракет Янгеля позволили всерьез говорить о том, что этот новый тип вооружения может стать настоящим щитом, оберегавшим страну от внешних врагов. Это привело к появлению нового вида вооруженных сил: в конце 1959 года были созданы Ракетные войска стратегического назначения (РВСН). Главнокомандующим был назначен главный маршал артиллерии М. И. Неделин, а основой РВСН стали принятые на вооружение ракеты разработки ОКБ № 586.

Главный маршал артиллерии М. И. Неделин.

Судовой колокол с сухогруза «Академик Янгель».

Памятник М. К. Янгелю на Байконуре.

Тем временем Янгель в КБ вовсю работал над ракетами Р-14 (8К65) и Р-16 (8К64). В августе 1958 года вышло постановление правительства № 1003-476, где были обозначены основные этапы разработки Р-16: согласно этому документу, летно-конструкторские испытания межконтинентальной баллистической ракеты должны были начаться менее чем через три года – уже в июне 1961 г. А постановлением правительства № 514–232 от 13 мая 1959 года темпы работ были ускорены: серийное производство Р-16 должно было начаться уже в 1962 году. Важность поставленной задачи была так велика, что с целью ускорения создания ракет решением правительства ОКБ и завод были освобождены от всех работ по тематике ОКБ № 1 С. П. Королёва и разработки ракет для Военно-морского флота (от работ по морской тематике) – то есть оба предприятия полностью сосредоточились на внутренних проектах и серийном производстве машин собственной (а не сторонней) разработки.

6 июня 1960 года состоялся первый пуск ракеты Р-14 на полигоне Капустин Яр (ГЦП-4). Эта усовершенствованная версия предыдущей ракеты средней дальности Р-12 была оценена по достоинству и в 1961 году принята на вооружение. Указом Президиума Верховного Совета СССР за создание Р-14 ОКБ № 586 было награждено вторым орденом Ленина, завод № 586 – орденом Трудового Красного Знамени, а Янгель – золотой медалью «Серп и Молот».

Но все внимание, все силы и вся энергия конструкторского бюро на тот момент были сконцентрированы на создании межконтинентальной баллистической ракеты Р-16, в которой государство так нуждалось в эти непростые для мировой истории времена.

Р-16, или 8К64 (SS-7 Saddler), стала первой МБР тяжелого класса на высококипящих компонентах топлива с автономной системой управления, которая была выполнена по двухступенчатой схеме с последовательным расположением ступеней. Ракета была 30 метров в длину, весила 141 тонну и имела дальность полета от 10,5 до 13 тысяч километров.

Первая Р-16 была отправлена для проведения испытаний на полигон Тюра-Там (Байконур) в сентябре 1960 года. Опережение и так очень жестких сроков, поставленных правительством, далось ОКБ крайне нелегко: предприятие работало в две смены, главный конструктор, по воспоминаниям современников, спал плохо и мало, нервничал, постоянно был на связи с Москвой и находился под жестким давлением. Условия, в которые его поставило руководство государства, были очень тяжелыми: высокие требования, подотчетность, пристальный контроль, жесткие временные рамки и отсутствие возможности доработать или улучшить изделие, спокойно проанализировав документы, выявить все недостатки и провести работы по их устранению. На все это не было ни времени, ни сил, ни ресурсов – близилась очередная годовщина Великой Октябрьской революции, а успешный запуск межконтинентальной баллистической ракеты как нельзя лучше подходил к этому празднику. ЦК хотел убить сразу двух зайцев: согражданам продемонстрировать величие социалистической Родины, а потенциальному противнику – силу и возможности советского вооружения.

Председателем Государственной комиссии по проведению летных испытаний МБР Р-16 был назначен главнокомандующий РВСН главный маршал артиллерии Неделин, его заместителем и техническим руководителем испытаний – Янгель. На полигон прибыли главные конструкторы и специалисты-испытатели из многих других организаций, занимающихся разработками в сфере ракетостроения, а также, конечно, сам Королёв, которого Янгель лично знакомил с конструкцией ракеты.

Надо отметить, что в то время Байконур еще не был так хорошо оборудован всем необходимым для проведения испытаний и запусков ракет, как сегодня. Те пусковые установки, монтажно-испытательные корпуса, объекты инфраструктуры, технические и измерительные комплексы, которыми располагает Байконур сегодня, появились гораздо позже 1960 года. А тогда там имелась инфраструктура только для испытаний Р-7 – первой межконтинентальной ракеты Королёва на низкокипящих компонентах топлива. А на площадке, выделенной ОКБ Янгеля, совсем недавно только началось строительство монтажно-испытательного и стартового комплексов с расположенным под землей командным пунктом. Обживать Байконур начали еще позже: конструкторы, проектанты, офицеры-испытатели, рабочие и все остальные пока что вынуждены были размещаться в больших брезентовых военных палатках, расставленных по степи. Те, кто был на Байконуре в конце 1950-х годов, вспоминали, что жить в таких условиях было очень нелегко: снабжение проводилось с перебоями, в дефиците была вода. Змеи, живущие в тех краях в изобилии, также представляли угрозу для «первых поселенцев», и, для того чтобы обезопасить себя, люди вырывали вокруг палаток неглубокие канавы, наливали в них спирт и поджигали – это отпугивало и змей, и всех остальных нежелательных визитеров. В спирте недостатка на Байконуре не испытывали никогда, туда его подвозили огромными цистернами – спирт использовали как для технических целей, так и для приема внутрь – суровые условия жизни и стресс на работе оправдывали.

Только ближе к концу первой половины 1960-х на Байконуре построили гостиницу, затем – общежитие, телестудию, спортзал, магазины, амбулаторию и даже школу, где обучались дети отправленных в длительную командировку сотрудников. Тогда же на Байконур потянулись другие специалисты: на постоянное место жительства переезжали электрики, сантехники, медики, педагоги и пр. Впоследствии Байконур стал территорией спецснабжения, и, по рассказам тех, кто жил и работал там впоследствии, можно было достать японские электроприборы, китайские ткани или корейскую бытовую технику.

Но всего этого не было в 1960 году, когда Янгелю приходилось готовить запуск Р-16 в чрезвычайно напряженной обстановке и буквально полевых условиях: вокруг гремела масштабная стройка, приезжали и уезжали важные лица из Москвы, часто звонили по телефону, постоянно появлялись проектанты и инженеры с вопросами и предложениями, докладывали о сбоях и изменениях в работе – главный конструктор ни минуты не мог передохнуть. Но при этом Янгель не позволял себе срываться на своих сотрудников или грубить им, он был сдержан, собран, серьезен и настроен на плодотворную работу. Он мало спал и много курил – папиросы, упакованные в белую пачку прямоугольной формы со скачущим на фоне гор всадником, назывались «Казбек» – именно им главный конструктор отдавал предпочтение.

Трагедия

26 сентября на полигон доставили ракету, а в первых числах октября состоялось заседание Государственной комиссии, где разные службы полигона отчитались о своей готовности к проведению пуска и был утвержден график завершения испытаний. На собрании после окончания заседания Госкомиссии Янгель выступил с речью, в которой заметил, что ракетостроение – отрасль, где требуется слаженный труд тысяч сотрудников из десятков различных проектных бюро и заводов, труд людей, которые верят в успех своих начинаний и, несмотря на трудности, четко и организованно выполняют свою работу, преследуя общую цель. Он особенно обратил внимание испытателей полигона и представителей промышленности на то, что даже несмотря на жесткие условия, в которые ставит ракетостроительную отрасль государство, здесь важно в первую очередь качество работы, а потом уже сроки ее выполнения, и подчеркнул, что необходимо, не снижая темпов работы, подготовить ракету к пуску, ни в коем случае не пренебрегая для этого качеством.

21 октября 1960 года МБР Р-16 была вывезена на стартовую позицию. Позже, во время очередной проверки, выяснилось, что у уже заправленной ракеты (а она может находиться в таком состоянии не более 24 часов) вышел из строя главный токораспределитель бортовой системы управления. В связи с этим пуск был отложен, и Янгель предлагал отказаться от запуска, слить топливо, отправить ракету обратно на завод для проведения ряда мероприятий по устранению неполадок, а с Байконура запустить другую находящуюся там же Р-16. Но на подготовку второй ракеты потребовалось бы время, а этого у них не было – и Хрущёв требовал запустить МБР как можно быстрее, и председатель Госкомиссии Неделин настаивал на запуске этой ракеты в срок. В итоге было принято решение доработать ракету на старте и осуществить запуск. 24 октября было проведено совещание, где, принимая во внимание требования правительства и политические задачи момента, большинство высказалось за допуск ракеты к старту. Многие понимали, что ракета не готова, что налицо ряд неустраненных дефектов, которые могут привести к катастрофе, но общая атмосфера на полигоне была такой напряженной, что просто не хватило бы сил и энергии открыто выступить перед лицом правительства, заявив о необходимости срыва сроков.

М. К. Янгель – второй справа.

Вечером 24 октября продолжались предпусковые работы по ракете. После того как была объявлена 30-минутная готовность к пуску, Янгель решил выйти в курилку, которая на полигоне представляла собой помещение бункерного типа с толстой железной дверью. То, что произошло дальше, было изложено в срочном сообщении, отправленном в Москву:

«Кремль. Первому секретарю ЦК т. Хрущёву. В 18.45 по местному времени, за 30 минут до пуска изделия 8К64, на заключительной операции к пуску произошел пожар, вызвавший разрушение баков с компонентами топлива. В результате случившегося имеются жертвы в количестве до ста или более человек. В том числе со смертельным исходом несколько десятков человек. Глав. маршал артиллерии Неделин находился на площадке для испытаний. Сейчас его разыскивают. Прошу срочной мед. помощи пострадавшим от ожогов огнем и азотной кислотой. Янгель. «Пурга-3» Аппарат Неделина».

На следующий день для расследования причин произошедшего на полигон была направлена правительственная комиссия во главе с Председателем Президиума Верховного Совета Л. И. Брежневым, которая назвала основной причиной катастрофы грубое нарушение техники безопасности. Комиссия постановила, что произошел самопроизвольный запуск маршевого (то есть ведущего) двигателя второй ступени, который повлек за собой мгновенное разрушение топливного бака и бака окислителя. Сильнейший взрыв, последовавший за этим, за несколько секунд разрушил ракету и стартовый стол, мощная взрывная волна раскидала во все стороны людей, после чего еще несколько часов догорали различные агрегаты и сооружения. Катастрофа унесла жизни более 70 человек, среди которых были выдающиеся конструкторы, талантливые инженеры и испытатели, а также сам главнокомандующий Ракетных войск маршал Неделин.

Янгеля после катастрофы на полигоне неоднократно вызывали во всевозможные вышестоящие инстанции, он был вызван в Киев к первому секретарю ЦК КП Украины, отчитывался перед первым секретарем обкома партии в Днепропетровске, имел очень неприятный разговор с Хрущёвым, который с подозрением воспринял историю про курилку и долго не мог поверить, что Янгель выжил – это чистая случайность и огромное чудо. Результатом такого серьезного стресса и нервного истощения стал еще один инфаркт – в конце октября главный конструктор слег.

Находясь в больнице, Янгель обратился к коллективу КБ с речью, в которой сообщил, что во время испытания одной из ракет «нас постигла большая в техническом смысле неудача, о тяжелых последствиях которой вы все, очевидно, знаете». Он также сообщил, что это произошло по вине одной из организаций, работавшей над этим проектом совместно с КБ, но «мы не можем, не имеем права не считать и себя повинными в последствиях этой ошибки…». Отметив, что ответственность за это лежит также и на нем, Янгель попросил собрание не заниматься поиском виновных, а сконцентрировать свои силы на разработке более технически совершенных, более качественных и надежных ракет, потому как «вера в наше изделие у заказчика непоколебима». Он также сказал, что основной текущей задачей является повышение «… качества проектирования, расчетных, конструкторских и экспериментальных работ».

Завершение испытаний и новое поколение Р-16

Пуски по программе летно-конструкторских испытаний ракеты Р-16 продолжились: в декабре 1960 года группа испытателей во главе с Янгелем выехала в направлении Байконура, старт был запланирован на конец января 1961-го, но в связи с рядом возникших технических проблем был перенесен на начало февраля. Запуск проходил в экстремальных температурных условиях – столбик термометра опустился ниже –35 градусов, но прошел успешно и при соблюдении всех норм техники безопасности. В то же время на полигоне Капустин Яр завершились испытания Р-14: ракета была высоко оценена комиссией и в апреле принята на вооружение.

Летные испытания Р-16 продолжались в течение всего года, но еще до их завершения стало ясно, что СССР наконец обрел столь желанную межконтинентальную баллистическую ракету на высококипящих компонентах топлива, которая по своим тактико-техническим характеристикам может соперничать с американскими МБР. Но это не значило, что советское ракетостроение опережает американское: и по количеству развернутых пусковых установок, и по скорости производства ракет, и по многим другим отраслевым показателям СССР сильно отставал от США.

Особенно беспокоило руководство количество необходимого для подготовки к пуску времени. Стремясь сократить его до минимума, сделав, таким образом, скорость ответа на вражеский обстрел практически моментальной, в КБ разработали вариант старта ракеты из шахтной пусковой установки. Впервые он был опробован 31 августа 1959 года: модифицированная ракета Р-12У успешно стартовала из шахтной пусковой установки «Маяк» на Капустином Яру. Впоследствии этот способ стал наиболее предпочтительным: хранить ракеты в глубоких, специально оборудованных шахтах выгоднее со стратегической точки зрения – об их местонахождении противник мог только догадываться в отличие от тех ракет, которые были расположены на поверхности земли, готовые стартовать с наземных пусковых установок. Но все равно даже самой современной ракете Р-16 требовалось 18 минут для подготовки к старту, что было в несколько раз дольше, чем время, требовавшееся для подготовки американской МБР.

Тогда в КБ была разработана Р-16 второго поколения – Р-26 (8К66). Она была проще в эксплуатации, примерно на 30 % дешевле, могла находиться в заправленном состоянии около года, у нее была более совершенная автономная система управления, улучшенная точность и меньшие габариты. Помимо этого, в процессе работы над Р-26 был применен ряд инновационных технологий, способствовавших уменьшению веса изделия, что также было большим преимуществом. Эта ракета позиционировалась как замена Р-16: 23 мая 1960 года вышло постановление Совета Министров СССР о разработке Р-26 с выходом на летно-конструкторские испытания уже в декабре 1961-го. Всего было изготовлено пять ракет, но, несмотря на успешно пройденные огневые стендовые испытания, постановлением правительства от 9 июля 1962 года работы по Р-26 были прекращены. КБ рекомендовали сконцентрировать все внимание на разработке Р-36 (8К67; SS-9 Scarp) – соответственно, третьего поколения Р-16, значительно более совершенного, чем предыдущее (срок хранения в заправленном состоянии доходил до пяти лет).

Ракета Р-26 на Красной площади.

Повышение требований, предъявляемых к межконтинентальным баллистическим ракетам, объяснялось созданием в Соединенных Штатах ракеты LGM-25C Titan II: этой ракете требовалось 60 секунд для подготовки к старту, и она была способна доставить ядерный заряд мощностью 9 мегатонн на максимальную дальность 15 000 км. В декабре 1961 года состоялся первый тестовый запуск Titan II, и в том же году начались испытания LGM-30 Minuteman I – твердотопливной трехступенчатой МБР с термоядерным зарядом тротиловым эквивалентом 1,2 мегатонны, что в очередной раз обозначило существенное как количественное, так и качественное превосходство США в ракетной отрасли.

Помимо этого, американцы начали работы по созданию системы противоракетной обороны, то есть задачей, поставленной перед конструкторами в СССР, стала разработка такой стратегической ракетной системы, которая была бы способна выжить после ядерного удара потенциального противника, преодолеть американскую систему противоракетной обороны и нанести ответный удар не меньшей мощности.

Эскизный проект Р-36 был выпущен в начале 1962 года: это была многоцелевая межконтинентальная двухступенчатая баллистическая ракета с продольным делением ступеней, оснащенная моноблочными головными частями с мощными зарядами. Р-36, разработанная в нескольких модификациях для выполнения различных боевых заданий, имела максимальную дальность от 10 200 до 15 200 км для разных классов, была способна доставить термоядерный заряд практически в любую точку земного шара и преодолеть мощную систему противоракетной обороны противника. Помимо этого, она превосходила Titan II по множеству тактико-технических характеристик.

16 апреля 1962 года постановлением правительства ОКБ № 586 поручалось создание тяжелой МБР Р-36. Несмотря на это и на все вышеописанные достоинства, руководство государства не спешило радоваться ракете Р-36. В июле Хрущёв, посетив КБ, сообщил Янгелю, что разработка ракеты такого класса – дело чрезвычайно приоритетное для страны, и поэтому вопрос о том, какому КБ будет поручено заниматься стратегическим ракетным комплексом с ракетой тяжелого класса, принятом в перспективе на вооружение, будет решаться конкурсным путем. Конкурсантов было всего два: ОКБ № 586 Янгеля и ОКБ № 52 Челомея. Это ОКБ было очень хорошо знакомо Янгелю: в конце 1950-х Днепропетровское КБ обязали передать В. Н. Челомею три ракеты Р-14, потом им отдали проект янгелевской межконтинентальной малогабаритной ракеты Р-37, а теперь, по всей видимости, у конкурентов появилась идея забрать право на разработку ракеты тяжелого класса.

Соперничество

11 февраля 1963 года в Москве состоялся Совет обороны, на котором Хрущёв должен был выбрать приоритетный проект. Ему представили универсальные ракеты (УР) КБ Челомея и Р-36 Янгеля. Хрущёв был склонен поощрить работы Челомея, что в итоге и сделал. Надо отметить, что МБР разработки ОКБ Челомея в принципе были тоже очень хороши с технической точки зрения. Как писал сын главы государства Сергей Хрущёв (в то время бывший сотрудником КБ Челомея): «… ракеты чрезвычайно походили одна на другую. Так не раз случалось в технике. Один и тот же уровень знаний, общая технология. Поневоле конструкторам приходят схожие мысли». То, что Хрущёв считал более интересными разработки ОКБ № 52, не означало прекращения работ по Р-36, а еще больше стимулировало желание Янгеля выиграть в этой гонке: ведь одна проигранная битва не означает поражения в войне.

Вернувшись в Днепропетровск, главный конструктор приступил к работе. Времени было мало: летно-конструкторские испытания Р-36 в баллистическом варианте были запланированы на осень. Первый пуск состоялся 28 сентября и обернулся неудачей, второй прошел успешно, третий был вновь аварийным – в итоге из 12 пусков половина оказались неудачными. Ситуация была критической, но сложность заключалась в том, что как таковой проблемы в ракете не было – каждый раз авария случалась по причине каких-то недоработок и просчетов, связанных с тем, что коллектив имеет дело с принципиально новой техникой повышенного класса сложности – такой ракеты или даже чего-то отдаленно походящего на нее еще в истории отечественного ракетостроения не было.

Близился смотр техники – в сентябре на полигон должен был прилететь глава государства. У Янгеля был на руках козырь, который он решил использовать именно в этот момент: 5 августа 1964 года ракета Р-36 была запущена в акваторию Тихого океана и достигла точки на расстоянии 14 000 км от полигона. Старт оказался успешным, что сильно уменьшило шансы Челомея на победу – его УР-200 (8К81; SS-X-10 Scrag) на такую дистанцию не летала. Еще одним преимуществом Р-36 перед УР-200 было то, что ракета Янгеля обладала лучшими энергетическими возможностями, что позволило, используя резервы энергетики, перейти впоследствии на оснащение ракеты термоядерным зарядом мощностью 8 или 20 мегатонн («легкого» или «тяжелого» классов).

24 сентября состоялась демонстрация новейших достижений ракетостроительной отрасли. Пуски янгелевских ракет представляли собой полноценное шоу: сначала с интервалом в минуту стартовали три Р-16, затем последовал идеальный старт Р-36 – ракета достигла точки на расстоянии 14 500 км с минимальными отклонениями от цели. В результате смотра высокая комиссия признала за ракетным комплексом днепропетровского КБ ряд неоспоримых преимуществ – энергоемкость, небывалая точность, габариты и т. д. – и приняла решение форсировать работы по Р-36, а по УР-200 – прекратить вовсе. Янгель вышел победителем из этой войны – он создал самый мощный ракетный комплекс из всех, существовавших на тот момент в мире. Цикл испытаний Р-36 был завершен в мае 1966 года, а 21 июля 1967 г. комплекс был принят на вооружение.

Ракета Р-36.

Семья

Это противостояние, требовавшее невероятных энергетических затрат, большого количества времени и слаженной напряженной работы огромного коллектива, безусловно, очень пагубно сказалось на и так стремительно ухудшавшемся здоровье главного конструктора. Сахарный диабет, открывшийся после инфаркта, с каждым годом доставлял все больше хлопот – у Янгеля очень болели ноги, к середине 1960-х годов он даже перестал выходить на Красную площадь смотреть парад – боялся, ноги откажут. На работу он уже давно ездил только на ведомственном автомобиле «ГАЗ-12», хотя пешком от гостиницы «Южная», где он жил, до КБ было всего минут десять – пятнадцать. Янгель двенадцать лет прожил в гостинице и переехал в квартиру только после того, как в Днепропетровск приехал его сын, окончивший МАИ. Долгие годы главный конструктор жил в городе как бы командированным, и во многом это впечатление создавалось из-за того, что его жена и дети оставались в столице. За время работы в Днепропетровске Янгель часто бывал в Москве, но с детьми много времени проводить не получалось – его всегда отвлекали посторонние дела и неотложные встречи. В одном из интервью его дочь Людмила вспоминала, что каждый приезд отца становился для детей настоящим праздником: он придумывал для них занимательные задачи, развивающие игры, водил их в театры, рассказывал увлекательные истории, читал с ними интересные книги – одним словом, все свое время посвящал детям. Она также вспоминает, что отец любил в свободное время чинить разнообразные механизмы – часы, велосипеды и т. д. Ирина Стражева в Москве сделала успешную академическую карьеру в МАИ, работала на кафедре динамики и управления летательных аппаратов, в 1965 году защитила диссертацию и стала доктором технических наук. В том же институте учились и дети: сын Александр стал впоследствии конструктором ракетной техники, а дочь Людмила – инженером ракетно-космической отрасли. Многим казалось странным, что жена не переехала к мужу, даже после того как стало понятно, что он остается в Днепропетровске надолго. Вокруг такого нетипичного положения руководителя ходили разнообразные толки: одни предполагали, что это завуалированная форма развода, и считали, что у Янгеля есть другая женщина, а другие, наоборот, утверждали, что секрет настоящих чувств состоит именно в том, что Михаил и Ирина живут в разных городах и что все разговоры о супружеской неверности главного конструктора – не более чем злые сплетни. Как бы то ни было, Янгель часто встречался с супругой, регулярно ей писал, отправлял подарки к праздникам, а с Байконура посылал ей тюльпаны – они там росли в большом изобилии. Вышедшая в 1978 году книга Ирины Стражевой о муже так и называется – «Тюльпаны с космодрома».

Но вместе с этим все, кто хорошо знал главного конструктора, понимали, что, будь Янгель рядом с семьей, он бы легче переносил стресс и меньше уставал на работе – ему бы хотелось уходить с нее домой. А так он засиживался в КБ дотемна, взваливал на себя огромное количество работы, много нервничал, пил и курил за десятерых – с пачкой папирос главный конструктор почти не расставался. Все это, безусловно, очень плохо сказывалось на здоровье.

М. К. Янгель с дочерью Людмилой.

М. К. Янгель с женой и внуками.

М. К. Янгель с женой и сыном на балконе своей квартиры.

Сын Александр.

После Хрущёва: расширение спектра работ

За полтора года, прошедших между Советом обороны в Москве и триумфом Р-36 на Байконуре, Янгель работал буквально на износ в чрезвычайно стрессовой, очень напряженной обстановке. В начале 1964 года аппаратные игры в верхах могли привести к очень серьезным и даже трагическим последствиям для ОКБ № 586 – всерьез рассматривался проект прекращения деятельности организации, перевода предприятия на серийное производство, передачи всей документации и перевода всех сотрудников в другие, более перспективные с точки зрения партийного руководства ОКБ. Янгель спасал предприятие, бросив на это всю энергию и приложив максимум усилий: он создал прецедент, после которого прекращение деятельности КБ было бы нелепым, необоснованным и совершенно нерациональным шагом со стороны руководства государства. Он устроил масштабное празднование десятилетия организации – 10 апреля 1964 года состоялось крупное торжество: были не только сотрудники предприятия, но и представители завода и смежных организаций, конструкторы, инженеры, проектанты, совместно с КБ работавшие над созданием лучших в стране ракет.

Осенью опасность окончательно миновала: удачные старты янгелевских ракет 24 сентября и последующее смещение Хрущёва с поста Генсека 14 октября серьезно разрядили ситуацию – Янгель перестал опасаться расформирования предприятия и мог сконцентрироваться на решении новых задач, поставленных перед КБ.

Помимо работ над созданием МБР и ракетных комплексов, с начала 1960-х годов КБ осваивало новое направление – мирный космос. Еще в конце 1950-х министр Устинов предложил Янгелю «подстраховать» ОКБ № 1 в деле разработки первой космической ракеты-носителя. Потом, когда КБ Королёва самостоятельно справилось с этой задачей, вывело 4 октября 1957 года на орбиту первый искусственный спутник Земли и занялось впоследствии пилотируемыми полетами, Янгель приступил к проработке проекта создания носителей для запуска спутников на базе боевых ракет. С точки зрения оптимизации государственных расходов это была гениальная идея: перепрофилированние отслуживших свой срок ракет, во-первых, продлевало срок эксплуатации изделия, во-вторых, сокращало затраты на создание ракет-носителей и, в-третьих, повышало эффективность создававшейся техники. Правительство одобрило разработку ракет-носителей на базе Р-12 и Р-14: будущие изделия имели обозначения 63С1 и 65С3. Эскизный проект ракеты-носителя 63С1 был представлен в апреле 1960-го, а в августе того же года вышло постановление о ее создании. Для этих работ в КБ был создан специальный отдел, куда выделили группу специалистов для проектирования космических носителей и космических аппаратов – тогда же в Днепропетровске занялись и созданием спутников. Уже летом 1961 года первая ракета была отправлена в Капустин Яр для прохождения испытаний, а первый спутник, созданный в ОКБ № 586, был доставлен на орбиту ракетой-носителем 63С1 16 марта 1962 года. Спутник назывался ДС-2 (Днепропетровский спутник-2), но всем он известен как «Космос-1». Вскоре на предприятии будет налажено серийное производство космических аппаратов для разных целей. Впоследствии счет на «Космосы» перевалит за две тысячи: они по сей день регулярно выводятся на орбиту и выполняют научные, разведывательные, метеорологические, военные и хозяйственные функции.

Таким образом, спектр работ янгелевского КБ расширился, пополнившись еще одним важным направлением. Но каким бы масштабным ни было предприятие, оно не может взвалить на себя выполнение всех стратегических задач времени. Поэтому Янгель провел масштабную реорганизацию КБ, делегировав ряд работ менее крупным бюро страны, а все силы своего предприятия таким образом сосредоточил на создании новых ракетных комплексов – этого требовали и военные, и правительство.

В 1963 году, то есть еще до того как Р-36 доказала свое превосходство над УР-200, начались работы по созданию орбитального варианта ракеты. Оснащенная орбитальной головной частью, Р-36 (8К69; SS-9 Mod 3) имела ряд преимуществ: в отличие от МБР ее дальность полета не была ограничена, она была способна поражать цели на территории Соединенных Штатов не только через Северный, но и через Южный полюс – то есть со стороны Мексики, где у американцев не было систем противоракетной обороны (радиолокационных станций). Еще одно важное достоинство Р-3борб заключалось в том, что район падения боевого заряда было невозможно спрогнозировать, пока он находится на орбитальном участке полета. Летные испытания ракетного комплекса начались в декабре 1965 года, а закончились в мае 1968-го – из 19 пусков только 4 оказались неудачными.

Лунная программа

Параллельно с работами по Р-3борб шла разработка ракеты-носителя супертяжелого класса Р-56 (8К68) в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров от 22 мая 1963 года. Ракета должна была решить ряд поставленных задач в рамках советской лунной программы: исследование окололунного пространства, фотографирование Луны, ее пилотируемый облет, доставка специальных грузов на ее поверхность и т. д. Испытания Р-56 предполагалось начать в первой половине 1966 года, но к 19 июля все работы по ней были прекращены. Во многом это было связано с тем, что одновременно разрабатывались три похожих проекта: янгелевская Р-56, Н-1 в ОКБ № 1 и УР-500 Челомея. Три супертяжелых носителя, разрабатываемых одновременно в трех разных КБ, требовали совершенно сумасшедших расходов, и все понимали, что это ненормальное положение дел надо как-то исправлять – выбрать приоритетный проект. Но Янгель не согласился с тем, что его ракету-носитель запретили к разработке, ведь она сильно опережала по многим характеристикам ракеты Челомея и Королёва. В очередной раз аппаратные игры ставили палки в колеса прогрессу.

После прекращения работ по Р-56 в днепропетровское КБ приехал Королёв – договариваться с Янгелем о совместной работе по лунной программе. Бывших идейных противников объединило желание совместно противостоять общему конкуренту – Челомею. В результате была достигнута договоренность о совместной работе над ракетной системой Н-1 (11А52): ОКБ № 586 поручалась разработка ракетного блока Е на высококипящих компонентах топлива – основного узла лунного корабля, занимавшего большую его часть. Блок Е, как отметил Королёв, должен быть надежным, потому как от него зависит торможение корабля, его маневрирование над поверхностью Луны (зависание с целью выбора места посадки), прилунение и, что важнее всего, жизнь космонавта. 3 августа 1964 г. вышло постановление правительства «О работах по исследованию Луны и космического пространства», где разработка и изготовление блока Е поручались заводу № 586 и ОКБ Янгеля. В том же документе были указаны сроки: облет Луны должен был быть совершен в 1966 г., а в первой половине 1967 г. – посадка на Луну космического корабля с одним или двумя космонавтами.

Одновременно с этим проектом днепропетровское КБ, ставшее во второй половине 1960-х гг. по-настоящему громадной мультипрофильной организацией, занималось разработкой системы одиночных стартов. Янгель понимал, что стартовые позиции потеряли свою эффективность, после того как американцы разработали межконтинентальные баллистические ракеты повышенной точности. Теперь хранить несколько ракет в непосредственной близости друг от друга было стратегически невыгодно – все они оказывались уязвимы. Перед конструкторским коллективом стояли задачи упрощения стартовых позиций ракетных комплексов, улучшения защищенности шахтных позиций и повышения боеготовности ракетных комплексов, то есть поиск возможности размещения ракет на удалении друг от друга в нескольких километрах. Но здесь актуализировалась новая проблема: в шахтах старого образца ракеты содержались без топлива и окислителя, потому как в заправленном виде они могли находиться не более 30 суток. Поэтому в случае отмены старта заправленные ракеты из шахт надо было доставать, сливать топливо и везти на предприятие на доработку, что также было крайне нефункционально со стратегической точки зрения. Эту проблему удалось ликвидировать после замены окислителя на азотный тетраоксид и создания герметичных емкостей для хранения. Объединенные в единый комплекс только наличием общего командного пункта, одиночные старты кардинально изменили всю компоновку стартовых комплексов: исчезли все стационарные средства заправки и хранилища для компонентов топлива, что значительно упрощало стартовую позицию.

Эти инновационные разработки шли параллельно разработке ракетного блока для ракеты-носителя Н-1. В КБ полным ходом создавался блок Е: проектанты, конструкторы, эксплуатационщики, расчетчики и специалисты многих других направлений увлеченно работали над первым проектом страны – интерес к лунной программе был так велик, что многие сотрудники КБ засиживались на работе допоздна и возвращались домой только под утро. Кто-то из-за этого назвал их лунатиками, что вызвало большой скандал – люди из органов в этом усмотрели нарушение режима.

Но в отличие от проекта одиночных стартов лунная программа в СССР так и не была реализована. 14 января 1966 года умер Королёв, и спустя пять месяцев руководство ОКБ № 1 было передано В. П. Мишину. Параллельно с работами по Н-1 продолжались работы по созданию ракеты-носителя УР-700 в КБ Челомея: лунная программа была так важна для страны, что для ее реализации не жалели никаких средств. Но то, что не хватало мощностей, в правительстве не желали понимать. Во многом «лунная гонка» была проиграна именно вследствие применения политики рассредоточения сил тогда, когда их нужно было, наоборот, объединять. Все старты Н-1 (21 февраля и 3 июля 1969 года, 27 июня 1971 г. и 23 ноября 1972 г.) были аварийными. Работы по Н-1 было решено прекратить после 7 декабря 1972 года: именно тогда состоялся старт «Аполлона-17» (Apollo 17) – американского космического корабля, на котором состоялся одиннадцатый, и последний, пилотируемый полет в рамках лунной программы. Политический интерес пропал. Работы над УР-700 Челомея закончились еще раньше, фактически она оказалась не нужна уже на следующий день, после того как 20 июля 1969 года в ходе лунной экспедиции корабля «Аполлон-11» на Луну ступила нога Нила Армстронга. В августе была приостановлена разработка двигателя РД-270 для ракеты-носителя ЦКБ машиностроения (так с 1966 года называлось КБ Челомея), а в декабре 1970 г. все работы по созданию супертяжелой ракеты-носителя УР-700 были прекращены. СССР проиграл «лунную гонку».

Помимо работ над созданием системы одиночных стартов, участия в лунной программе и разработки Р-3борб, КБ Янгеля, которое с 1 октября 1966 года было переименовано в КБ «Южное», осваивало ряд новых направлений. В августе 1968 был произведен первый экспериментальный пуск ракеты 8К67П – модификации ракеты Р-36, оснащенной разделяющейся головной частью в составе трех боевых блоков, которая была способна поражать несколько целей в пределах заданного района. Спустя год и один день, 6 августа 1969 г. состоялся первый пуск двухступенчатой ракеты-носителя легкого класса «Циклон-2», разработанной на базе боевой орбитальной ракеты Р-3борб и предназначенной для запуска космических аппаратов на низкие околоземные орбиты.

М. К. Янгель на даче.

М. К. Янгель на отдыхе.

В. Н. Челомей.

Совет обороны 1969 года

28 августа 1969 года произошло важное для отечественного ракетостроения событие, в полной мере определившее дальнейшую судьбу отрасли: на бывшей даче Сталина неподалеку от Ялты был собран Совет обороны, на котором Янгель и Челомей презентовали свои проекты развития индустрии боевого ракетостроения. Первым свою концепцию предложил Челомей. Основной тезис его выступления состоял в следующем: стране нужно большое количество (около пяти тысяч) простых в эксплуатации и недорогих в разработке боевых ракет, расположенных в упрощенных шахтных пусковых установках, также недорогих в разработке. Большое количество ракет необходимо для того, чтобы гарантированно какая-то часть из них «выжила» бы при атаке противника и смогла нанести ответный удар.

Янгель выступал вторым. Он уступал предыдущему оратору, но только внешне. Костюм не сидел на нем так отменно, он выглядел не так уверенно и говорил не так выразительно, но, по воспоминаниям присутствовавших, с первых же слов всем стало ясно, что концепция Янгеля кардинально отличается от предложенного Челомеем. И если поначалу идея о создании и размещении пяти тысяч ракет выглядела достаточно смело, то на фоне презентации Янгеля она начала казаться не такой уж и масштабной – настолько грандиозным оказалось то, что предложил главный конструктор ОКБ № 586. Он обусловил необходимость конструирования ракет повышенной точности с разделяющимися головными частями и автономной системой управления, а пусковые установки, к которым необходимо создавать таким образом, чтобы они были максимально защищены от воздействия ударной волны. Тогда же была выдвинута идея ампулизации ракет – то есть полной герметизации топливных баков. Впоследствии это позволило обеспечить многолетнее содержание ракет в полной боевой готовности.

Тогда же Янгель презентовал идею минометного старта, ставшую, по мнению многих его современников, лебединой песней главного конструктора. Минометный старт – это такой способ запуска, когда ракета выбрасывается из пусковой установки с помощью пороховых аккумуляторов, а двигатель ее запускается уже после того, как ракету «подбросили».

Совету нужно было принять непростое решение: два незаурядных конструктора предложили две настолько разные концепции, что никакого промежуточного или компромиссного варианта найти не представлялось возможным. В итоге присутствовавшие на Совете обороны генсек, министры, высшие военные чины, руководители и конструкторы других КБ сошлись во мнении, что не нужно стрелять из пушки по воробьям, и дали старт воплощению в жизнь идей Янгеля. В результате продолжительной дискуссии комиссия сочла это направление более перспективным, чем предложенную Челомеем концепцию, которую вкратце можно было охарактеризовать как «больше, проще и дешевле».

Янгель всегда преследовал цель максимально оптимизировать запуски ракет, сделав их менее затратными. Он понимал, что реализация идеи минометного (или, иначе говоря, холодного) старта позволила бы не только запускать ракету без разрушения пусковой установки, но и уменьшить ее размеры, сэкономить запас топлива и улучшить энергетические показатели. Но, несмотря на авторитет и многолетний успешный опыт работы главного конструктора, в самом КБ никто не разделял его оптимизма, и даже самые близкие к Янгелю сотрудники весьма скептически отнеслись к этой идее. Никто не верил в то, что 200 тонн можно просто так выбросить из транспортно-пускового контейнера на высоту около 20 метров. Поэтому, когда у Янгеля случился третий инфаркт, все работы по минометному старту были остановлены – не было никого, кто бы всерьез отнесся к реализации этой задачи. И только главный конструктор, находясь в больнице, продолжал настаивать на продолжении работ. Аргумент у противников этой идеи был прост: американцы этим не занимаются. То есть никто не смог оценить оригинального, не имеющего аналогов в мире проекта – он был слишком смел для тех, кто не привык творить, а привык лишь подражать. Вернувшись из больницы на производство, Янгель настоял на продолжении работ – по воспоминаниям современников, он был буквально одержим этой идеей.

Лебединая песня

Несмотря на то, что Совет обороны в 1969 году одобрил концепцию минометного старта и санкционировал разработку ракетного комплекса в железнодорожном и шахтном вариантах старта, военные, которые, как известно, всегда склонны к консерватизму, продолжали считать эту идею сумасбродной. Министр обороны А. А. Гречко на протяжении целого года отказывался подписывать эскизный проект Р-36М – только на следующем Совете обороны Янгель окончательно отстоял свой проект и утвердил разработку минометного старта. Сразу после многочасового совета он попал в больницу с четвертым инфарктом – все силы ушли на отстаивание идеи прогресса, себе он не оставил ничего.

Министр обороны А. А. Гречко.

Янгель всю жизнь работал, не щадя себя, очень много курил (в особо напряженные времена по нескольку пачек в день) и даже в больнице не позволял себе оставаться в неведении относительно положения дел на предприятии. К нему приезжали с докладами о ходе работ, и он всегда находил время для детального обсуждения всех рабочих вопросов.

После выписки из больницы Янгелю рекомендовали отдых и покой. Он выехал на природу, где проводил время с семьей, ловил рыбу, читал, и его здоровье постепенно поправлялось. На тот момент у него было уже трое внуков – Дима, Андрей и Сережа, но даже это не стало достаточным аргументом для того, чтобы уйти на заслуженный отдых. Врачи разрешили ему съездить в Москву – необходимо было присутствовать на важном совещании. Вернувшись, он, по воспоминаниям жены, чувствовал себя отлично, заверил ее, что в полном порядке, а ночью у него случился еще один, уже пятый по счету инфаркт миокарда.

Главный конструктор очень долго шел на поправку, но, несмотря на критическое самочувствие, было принято решение праздновать юбилей – 25 октября 1971 года Янгелю исполнилось 60 лет. Поздравить именинника прибыли представители министерств и ведомств, руководители смежных организаций, заводов, КБ и НИИ – чествование главного конструктора началось в полдень и спустя несколько часов окончилось трагедией – в день своего рождения Михаил Кузьмич Янгель скончался.

Пик Янгеля на Памире.

Второй советский космонавт Г. С. Титов на открытии мемориальной доски на школе в п. Березняки. 1977 г.

Его похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. Надпись на надгробном постаменте кратка: «Академик Михаил Кузьмич Янгель. 1911–1971». То есть даже после смерти Янгеля страна не узнала имени того, кому была обязана разработкой основного элемента своего ядерного щита – межконтинентальных баллистических ракет шахтного базирования. Советский стратегический ракетный комплекс четвертого поколения Р-36М, созданный по янгелевскому проекту и многократно доработанный впоследствии, стал известен внутри страны под именем «Воевода», а за рубежом его назвали «Сатаной» – по сей день этот ракетный комплекс считается мощнейшим на планете.

Создание ядерного щита стало приоритетной задачей для огромного количества людей, в процесс были вовлечены сотни разнообразных научных, технических, военных и других организаций на территории всей страны. Но неоспоримым является тот факт, что одним из главных действующих лиц, человеком, без которого вся история советской ракетной техники и космонавтики могла бы сложиться совершенно иначе, был Янгель. Его имя, окутанное ореолом секретности, долгие годы было неизвестно, его вклад в науку не был оценен, что, к сожалению, обычная история для нашей страны – величайшие умы России зачастую предавались забвению по причине строжайшей секретности, которую им навязывали органы госбезопасности. История взаимоотношений власти и мысли сводится во многом к тому, что первая препятствует популяризации научного знания в угоду собственным интересам, и история жизни нашего героя – тому иллюстрация. Конструкторскому бюро, которое он возглавлял с 1954 года, было присвоено имя Янгеля лишь в 1991-м – при прежней власти присвоение КБ имени главного конструктора противоречило режимным установкам.

Его имя увековечено в названиях улиц в Москве, Днепропетровске, Киеве, Виннице, в Красноармейске Московской области, в городах Байконур, Братск, Железногорск-Илимский и Мирный Иркутской области, а также в Знаменке Астраханской области. Именем Янгеля названы одна из станций московского метро, астероид, кратер на Луне, пик на Памире и океанский сухогруз, а также несколько школ. Федерации космонавтики СССР и Украины учредили медаль его имени.

«Служить народу, быть полезным Родине – это не только долг, но и смысл жизни» – эти слова Янгеля выгравированы на медали, выпущенной КБ «Южное» к 70-летию со дня рождения главного конструктора. Вот в чем видел свое предназначение тот, кто создал ракетный щит Советского Союза, – именно в этой фразе содержится жизненное кредо Янгеля. Посвящая всего себя служению своей стране, он ставил интересы Родины выше собственных, отдавал работе максимум сил, времени и энергии и понимал, что работает не ради славы, а ради жизни. Яркой вспышкой осветив научный небосвод, Янгель очень быстро сгорел, но не раньше чем выполнил свою основную миссию – сделал СССР сильнейшей державой на планете.

Кабинет М. К. Янгеля в доме-музее в Днепропетровске.

Памятник Михаилу Кузьмичу Янгелю на Новодевичьем кладбище.

Космический зал в доме-музее в Днепропетровске.

Слева направо: директор музея Р. Г. Рафаэль, внучка М. К. Янгеля Анна, зав. мемориальным отделом музея Л. В. Брусова.

Основные даты жизни и деятельности М. К. Янгеля

25 октября 1911 г. – В деревне Зырянова Нижнеилимского района Иркутской области в семье Кузьмы Лаврентьевича и Анны Павловны Янгелей родился шестой ребенок – сына назвали Михаилом.

1919–1925 гг. – Получал среднее образование сначала в Зыряновской начальной школе, а затем – в Нижнеилимской семилетней школе.

1925 г. – Вступил в комсомол.

1926 г. – Переехал в Москву к старшему брату, поступил в седьмой класс. Подрабатывал разносчиком продукции стеклографии, узнавал Москву.

1927 г. – Переезд в город Красноармейск Московской области, поступление в фабрично-заводское училище при Красноармейской прядильно-ткацкой фабрике им. Красной Армии и Флота.

1929–1931 гг. – Начало работы помощником ткацкого мастера на текстильной фабрике.

1931 г. – Вступил в члены Коммунистической партии. Получил в Пушкинском райкоме комсомола Московской области путевку для поступления в Московский авиационный институт.

1931–1937 гг. – Учеба в Московском авиационном институте.

1935 г. – Избрание членом партийного комитета и секретарем комитета комсомола МАИ.

1937 г. – Защитил дипломный проект на тему «Высотный истребитель с герметичной кабиной» и окончил с отличием Московский авиационный институт, получив специальность инженера-механика по самолетостроению. На выпускном курсе в связи с преждевременной кончиной отца вынужден был пойти на работу в конструкторское бюро Н. Н. Поликарпова конструктором второй категории.

1938 г. – В составе группы советских специалистов отправился в командировку в США и принял участие в реализации советско-американского торгового договора. По возвращении – помощник главного конструктора КБ Н. Н. Поликарпова.

1939 г. – В загсе Бауманского района Москвы состоялась церемония бракосочетания М. К. Янгеля и И. В. Стражевой.

1940 г. – Заместитель директора вновь организованного опытного завода и ведущий инженер КБ Н. Н. Поликарпова. Рождение дочери Людмилы.

1941 г. – Осуществление организации и обеспечения эвакуации завода из столицы в Сибирь.

1942 г. – Рождение сына Александра. Увольнение с поста заместителя директора завода по собственному желанию. Возвращение в Москву.

1943 г. – Возвращение в КБ Н. Н. Поликарпова. Организация и проведение возвращения из эвакуации авиационного завода.

1944 г. – Назначение заместителем главного инженера в КБ А. И. Микояна. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1944 года был награжден медалью «За оборону Москвы».

1945 г. – Работа ведущим инженером в КБ В. М. Мясищева.

1946 г. – Перевод на позицию старшего инженера при министре авиационной промышленности в связи с расформированием КБ.

1947 г. – Награжден медалью «В память 800-летия Москвы».

1948 г. – Зачислен слушателем в Академию авиационной промышленности.

1950 г. – Окончание учебы в академии. 12 апреля 1950 года назначен главой отдела № 5 систем управления в НИИ-88 Министерства вооруженных сил СССР под руководством С. П. Королёва.

1951 г. – Заместитель Главного конструктора С. П. Королева.

1952 г. – Директор НИИ-88 в области ракетной техники.

1953 г. – Главный инженер НИИ-88.

1954 г. – 9 июля 1954 года назначен на должность главного конструктора ОКБ № 586 в Днепропетровске.

1956 г. – Награжден орденом Ленина.

1957 г. – 22 июня на полигоне Капустин Яр осуществлен первый запуск разработанной Янгелем ракеты Р-12 на высококипящих компонентах топлива, оснащенной ядерным зарядом. Старт был успешным и ознаменовал наступление новой эры в истории отечественного ракетостроения.

1959 г. – Присвоение за создание ракеты Р-12 звания Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

1960 г. – Присвоена ученая степень доктора технических наук без защиты диссертации. Присуждена Ленинская премия за создание ракеты Р-12. Катастрофа на Байконуре: произведенный с нарушением многих правил техники безопасности старт недоработанной ракеты Р-16 закончился мощным взрывом, унесшим жизни более 70 человек, среди которых были многие сотрудники КБ, а также маршал М. И. Неделин.

1961 г. – Первый успешный пуск межконтинентальной баллистической ракеты Р-16 на полигоне Байконур. Награждение второй золотой медалью «Серп и Молот». В связи с пятидесятилетием со дня рождения награжден орденом Ленина.

1963 г. – Награжден золотой медалью Выставки достижений народного хозяйства СССР.

1966 г. – Избран действительным членом Академии наук СССР. Избран депутатом Верховного Совета СССР седьмого созыва. На XXIII съезде КПСС избран кандидатом в члены ЦК КПСС.

1967 г. – Присуждена Государственная премия СССР.

1969 г. – Награжден орденом Ленина. Выступление на Совете обороны в Крыму: презентация идеи минометного старта.

1970 г. – Награжден юбилейной медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина». Президиумом Академии наук СССР присуждена золотая медаль им. С. П. Королёва.

1971 г. – На XXIV съезде КПСС избран кандидатом в члены ЦК КПСС. Награжден орденом Октябрьской революции. Награжден Почетной грамотой Верховного Совета УССР.

25 октября 1971 г. – Скончался во время празднования своего шестидесятилетия. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.