Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

«Товарищ Сталин для меня святой!», или Загадки личности «чудесного грузина»

Тайна рождения

О рождении И.В. Сталина сложено немало легенд, и где в них шутка, а где чистая правда — сказать весьма сложно.

В книге «Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография», лично им просмотренной и частично отредактированной, изданной в 1947 году, написано:

«Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович родился 21 декабря 1879 года в городе Гори, Тифлисской губернии. Отец его, Виссарион Иванович, по национальности грузин, происходил из крестьян села Диди-Лило Тифлисской губернии, по профессии сапожник, впоследствии рабочий обувной фабрики Адельханова в Тифлисе. Мать Екатерина Георгиевна — из семьи крепостного крестьянина Геладзе села Гамбареули». Сведения об отце Сталина Виссарионе (Бесо) Джугашвили теряются где-то около 1890 года, к тому же достаточно противоречивы: то он владелец сапожной мастерской, то был неисправимым пьяницей, то погиб в пьяной драке. Это породило разные легенды о рождении И.В. Сталина.

Рассказывают, будто грузинскому меньшевику Нестору Менабде во время красноярской ссылки сам Иосиф Виссарионович Джугашвили назвал имя своего настоящего отца — Якова Егнаташвили. Был он купцом 2-й гильдии. Жил в Гори. Нанял прачкой юную Екатерину (Кэто) Геладзе из села Гамбареули.

Чтобы покрыть свой грех, Егнаташвили выдал Екатерину замуж за бедного сапожника Виссариона Джугашвили, а дабы тот не артачился, купил для него сапожную мастерскую. И не мать, а Егнаташвили как глубоко религиозный человек определил Иосифа в православное духовное училище, потом в семинарию. В подтверждение этой легенды приводится сомнительный факт: якобы в советское время И.В. Сталин благосклонно относился к родным сыновьям Егнаташвили — членам Верховного Совета Грузинской ССР.

Есть версия, что вообще неизвестно, кто был отцом Иосифа Джугашвили. А основывается эта версия на том, что у двадцатилетней Екатерины Георгиевны был Иосиф, по одним сведениям, третьим ребенком, а по другим — четвертым. Грузинки замуж выходят рано — лет в семнадцать. Виссарион Джугашвили все пропивал, Екатерине приходилось прислуживать в разных богатых семьях — печь хлеб, стирать белье, убирать помещение. И на этом бесцеремонные авторы строят гнусные спекуляции. А ведь в грузинских селениях семейная честь почиталась раньше, да и теперь почитается превыше всего.

Время от времени вспыхивает парадоксальная легенда, основанная на фантастическом сходстве И.В. Сталина и выдающегося ученого и путешественника Н.М. Пржевальского. Сходство действительно потрясающее. Между прочим, после XX партсъезда местные руководители подчас приводили командировочных в городской парк, к памятнику Пржевальскому, и не менее редко слышали восклицание: «Как, у вас сохранился памятник Сталину?! Ну, смельчаки!»

Однако, кроме внешнего сходства, данных никаких нет. Утверждают, что после изнурительной и опасной Тибетской экспедиции Н.М. Пржевальский то ли отдыхал, то ли лечился в Гори. По времени такое могло быть. Даже если он и находился в городе, это еще не доказательство отцовства. Правда, в доказательство приводят якобы поступавшие от ученого и путешественника деньги на обучение семинариста Иосифа Джугашвили. Но и здесь никаких документальных подтверждений нет. К тому же другие авторы также пишут о каких-то деньгах, но поступавших уже от Егнаташвили или кого-то из состоятельных людей. Версию о Пржевальском раскручивают даже до того, что утверждают: отцом Николая Михайловича был великий князь, и, следовательно, Иосиф Виссарионович имеет-де царское происхождение.

Дата рождения

В энциклопедиях, изданных биографиях, официальных документах значится, что Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили) родился 21 декабря 1879 года (9 декабря 1879 года старого стиля), и при его жизни и ныне этот день отмечается как знаменательная дата.

Однако в первой части метрической книги Горийской Успенской церкви отмечено, что в 1878 году, 6 декабря, у жителей Гори православных крестьян Виссариона Ивановича и его законной жены Гавриловны (так в документе. — Авт.) Джугашвили родился сын Иосиф. 17 декабря того же года он был крещен в церкви протоиреем Хахановым и причетником Квиникадзе. Эта же дата имеется и в документах Горийского духовного училища, которое Иосиф Джугашвили окончил с отличием в июне 1894 года. Мать Сталина — Екатерина Георгиевна (во всех материалах и воспоминаниях о И.В. Сталине. — Авт.) не называла точного дня и года рождения Иосифа Виссарионовича.

В досье царской жандармерии, департаменте полиции, которые вели тщательную слежку за «неблагонадежными» гражданами, революционерами, по поводу даты рождения И.В. Джугашвили (с 1912 года — Сталина) имеются расхождения.

В декабре 1920 года И.В. Сталин собственноручно заполнил анкету для шведской «Ежедневной Народной Политической Газеты», издававшейся в Стокгольме. Дату рождения он указал — 1878 год.

С 1921 года в анкетах к партийным съездам и конференциям, других материалах дата рождения — только 1879 год. Дело в том, что такие анкеты составлялись помощниками Сталина или регистраторами совещаний. На этих документах иногда ставилось факсимиле подписи Сталина.

С середины 20-х годов из биографических документов И.В. Сталина окончательно исчезает 1878 год и официальной датой его рождения утверждается 1879 год. «Эта дата, — отмечают «Известия ЦК КПСС», — фигурирует во всех издававшихся в 20-е и последующие годы энциклопедиях и биографических справочниках о партийных и советских руководителях. К сожалению, имеющиеся материалы не позволяют с достоверностью утверждать, сознательно ли И.В. Сталин изменил дату своего рождения, и если да, то с какой целью, возможно, ответы на эти вопросы будут найдены позднее (если такие ответы вообще существуют)».

(Известия ЦК КПСС. 1990. № 11).

Особая метка

Желая представить Сталина деспотом либо злодеем, говорят, что бог отметил его то ли сросшимися двумя пальцами на ноге, то ли отсутствием одного пальца на ноге.

Царская полиция особо тщательно составляла неповторимые приметы неблагонадежных и подпольщиков-революционеров. Ни в одном из документов царской полиции упоминаний об этом не обнаружено, хотя «Описание примет» требовало внесения сведений об особенностях формы ног, размере обуви, походке и др. Телохранитель И.В. Сталина А.Т. Рыбин, долгие годы проработавший с ним, в своих записках пишет, что ему и другим охранникам приходилось купаться вместе с И.В. Сталиным в озере Рида и лежать на прибрежном песке, но никто из них ничего ненормального с пальцами ног не заметил.

Семинарист Джугашвили

В семинарии постоянно возникали конфликты между преподавателями и учащимися из-за того, что многие книги, которые приносили семинаристы, считались запрещенными. Этих конфликтов не избежал и Иосиф Джугашвили, поскольку много читал, регулярно посещал городскую библиотеку. Начиная с 1896 года, он получал за чтение книг то выговор, то наказание продолжительным карцером. С ноября 1896 года по март 1897 года Джугашвили, рапортовал помощник инспектора семинарии, «в чтении книг из «Дешевой библиотеки» замечается уже в тринадцатый раз».

Уже в то время Иосиф Джугашвили читал произведения Щедрина, Гоголя, Чехова, любил Толстого. Был знаком с творениями Теккерея, Гюго, Бальзака. Наряду с художественной литературой читал научные книги, например, «Сущность христианства» Фейербаха, «Историю цивилизации в Англии» Бокля, «Этику» Спинозы, «Основы химии» Менделеева. Познакомился с «Капиталом» Маркса. А под влиянием труда Дарвина «Происхождение человека и половой отбор» стал атеистом.

Весной 1899 года молодой Джугашвили все чаще и чаще вступал в конфликты с дирекцией семинарии. И после нескольких замечаний его исключили из семинарии.

В юности Иосиф Джугашвили был одаренным поэтом. Ему предоставляли свои страницы грузинские газеты и журналы. Его произведения включались в школьные хрестоматии. Вот, к примеру, два его стихотворения.

Когда крестьянской горькой долей,

Певец, ты тронут был до слез,

С тех пор немало жгучей боли

Тебе увидеть привелось.

Когда ты ликовал, взволнован

Величием своей страны,

Твои звучали песни, словно

Лились с небесной вышины.

Когда, отчизной вдохновленный,

Заветных струн касался ты,

То, словно юноша влюбленный,

Ей посвящал свои мечты.

С тех пор с народом воедино

Ты связан узами любви,

И в сердце каждого грузина

Ты памятник воздвиг себе.

Певца отчизны труд упорный

Награда увенчать должна:

Уже пустило семя корни.

Теперь ты жатву пожинай.

Не зря народ тебя прославил,

Перешагнешь ты грань веков,

И пусть подобных Эристави

Страна моя растит сынов.

* * *

Ходил он от дома к дому,

Стучась у чужих дверей,

Со старым дубовым пандури,

С нехитрою песней своей.

А в песне его, а в песне —

Как солнечный блеск чиста,

Звучала великая правда,

Возвышенная мечта.

Сердца, превращенные в камень,

Заставить биться сумел,

У многих будил он разум,

Дремавший в глубокой тьме.

Но вместо величья славы

Люди его земли

 Отверженному отраву

В чаше преподнесли.

Сказали ему: «Проклятый,

Пей, осуши до дна…

И песня твоя чужда нам,

И правда твоя не нужна!»

Перевод В.М. Молотова

* * *

Когда луна своим сияньем Вдруг озаряет мир земной И свет ее над дальней гранью Играет бледной синевой,

Когда над рощею в лазури Рокочут трели соловья И нежный голос саламури Звучит свободно, не таясь,

Когда, утихнув на мгновенье,

Вновь зазвенят в горах ключи И ветра нежным дуновеньем Разбужен темный лес в ночи,

Когда, кромешной тьмой томимый, Вновь попадет в свой скорбный край, Когда кромешной тьмой томимый(?). Увидит солнце невзначай, —

Тогда гнетущей душу тучи Развеяв сумрачный покров,

Надежда голосом могучим Мне сердце пробуждает вновь. Стремится ввысь душа поэта,

И сердце бьется неспроста:

Я знаю, что надежда эта Благословенна и чиста!

Юношеские стихотворения И.В. Сталина в разные годы издавались в сборниках стихов и отдельными книгами.

Сквозь строй

За революционную пропаганду и организацию стачек рабочих нефтяной промышленности Кобу-Джугашвили в 1908 году арестовали и посадили в Баиловскую тюрьму (Баку). Политические арестованные выступили с протестом против невыносимых условий заключения. Их решили пропустить сквозь строй тридцати двух солдат, каждый из которых должен нанести арестованному удар шомполом. Коба шел, не сгибаясь, с раскрытой книгой в руках.

В ссылке

В письме от 22 марта 1914 года к Л.И. Бессер «из заполярных краев» Яков Свердлов так описывает обстановку в Курейке: «Устроился я на новом месте значительно хуже. Одно то уже, что я живу не один в комнате. Нас двое. Со мною грузин Джугашвили, старый знакомый, с которым мы уже встречались в ссылке другой. Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни. Я же сторонник минимального порядка. На этой почве нервничаю иногда. Но это не так важно. Гораздо хуже то, что нет изоляции от хозяев. Комната примыкает к хозяйской и не имеет отдельного хода. У хозяев — ребята. Естественно, торчат часами у нас. Иногда мешают».

Екатерина Семеновна Джугашвили

В родном селе отца Диди-Дило жила красавица Екатерина Сванидзе. Иосиф Джугашвили в нее влюбился. В июне 1906 года они поженились. Екатерина Георгиевна настояла, чтобы их брак был церковным. Венчал их одноклассник Джугашвили по семинарии. Мать полюбила добрую и работящую супругу сына, радовалась, что и он к ней относится с нежностью и заботливостью. В 1907 году у них родился сын Яков.

Екатерина разделяла революционные настроения мужа. Распространяла ленинскую газету «Искра». Хотя недруги Сталина пишут, что она была просто портнихой, не понимавшей мужа.

Маленький Яков был для Екатерины (Кэто) все, а Иосиф «как полубог»: она романтически воспринимала его деятельность революционера-подпольщика. Счастливы они были менее двух лет. Екатерина Семеновна Джугашвили скончалась от воспаления легких (есть утверждения, что от тифа). Смерть молодой любящей жены потрясла Иосифа Виссарионовича. Двухлетнего Яшу отдали на воспитание близкой родственнице — A.C. Сванидзе. Семь арестов, пять побегов из тюрем, ссылок, разумеется, разлучали Сталина с Яковом.

Моя цель — быть учеником

Что всегда бросается в глаза: он не стремится блистать, не стремится подчеркнуть свое значение.

Сталин написал немало книг, и книг замечательных. Многие из них являются в марксистской литературе классическими. Но когда его спросили, кто он такой, он ответил: «Я только ученик Ленина, и моя цель — быть достойным его учеником». Любопытно отметить, что Сталин, говоря об осуществленных под его руководством работах, всегда относит все достижения на счет Ленина, тогда как значительная их часть принадлежит в действительности ему самому.

Народ и партия — ничто?

Доктор исторических наук Раиса Павловна Конюшая вспоминает:

«В 1946 году Центральный Комитет, Политбюро и идеологический отдел ЦК вновь ставят перед И.В. Сталиным вопрос об издании его краткой биографии. На этот раз он соглашается посмотреть макет подготовленного в ИМЭЛ второго издания биографии. Первое издание вышло в 1939 году и поместилось на полосах «Правды». Сталин спросил у свое го помощника, кто был автором первого издания, добавив, что оно ему нравится: кратко обо всем без восхвалений…

Помощник А.Н. Поскребышев позвонил в Институт Маркса — Энгельса — Ленина /ИМЭЛ/. Директор института сказал, что автором был Василий Дмитриевич Мочалов. Это мой муж.

Среди ночи стук в дверь (тогда не боялись открывать дверь стучавшему даже ночью). Передо мной директор ИМЭЛ.

— Пожалуйста, разбудите Василия Дмитриевича — нам нужно быть с ним у Иосифа Виссарионовича.

Василий Дмитриевич явился домой около 7 часов утра, очень веселый.

— Ну и молодец наш Иосиф Виссарионович: такого жару дал авторам второго издания своего жизнеописания. Долго будут помнить! Сейчас примусь записывать услышанное (на полях «Правды», держа ее на коленях, ухитрился сделать пометки). А ты иди в Институт к А.П. Жуковой. Ей поручено перенести правку И.В. Сталина на его экземпляре Биографии на другой экземпляр. Оригинал через два-три часа будет направлен в Центральный партийный архив для сейфового хранения.

В большом волнении просматривала редакторскую правку И.В. Сталина, стараясь запомнить ее. В 9 часов утра была приглашена в дирекцию. B.C. Кружков собрал партийный актив, чтобы информировать о встрече со Сталиным, начал свой рассказ так:

— Сурово встретил нас Иосиф Виссарионович, а именно, такими словами: «Вы что, эсеровщиной занимаетесь? Народ и партия — ничто, Сталин — все? Сталин стар. Сталин скоро умрет. Хотите, чтобы народ в панику впал — раз все делал он, то без него конец?»

Затем уже спокойнее стал говорить о своих правках, о дополнениях. Всюду, где большие дела приписывались Сталину, зачеркивал и писал: «Под руководством партии» совершено то-то…

Большое значение имеет сделанная И.В. Сталиным вставка о том, как «в борьбе с маловерами и капитулянтами, троцкистами и зиновьевцами, бухариными и Каменевыми окончательно сложилось после выхода Ленина из строя то руководящее лЭронашей партии в составе Сталина, Молотова, Калинина, Ворошилова, Куйбышева, Фрунзе, Дзержинского, Кагановича, Орджоникидзе, Кирова, Ярославского, Микояна, Андреева, Шверника, Жданова, Шкирятова и других, которое отстояло великое знамя Ленина, сплотило партию вокруг заветов Ленина и вывело советский народ на широкую дорогу индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства. Руководителем этого ядра и ведущей силой партии и государства был товарищ Сталин».

Большой, важный текст был предложен И.В. Сталиным по женскому вопросу, о роли женщин в труде, в социалистическом строительстве.

Пишу о том, что мне известно об отношении И.В. Сталина к тексту макета его Биографии. Она была доработана в соответствии с критикой Сталина».

(Приводится с сокращениями по тексту, помещенному в 16-м томе Сочинений И.В. Сталина.)

Умел прятать иронию

В том же, если можно так выразиться, ряду, что и смех Сталина, — его непревзойденная ирония. Он пользовался ею постоянно. Сталин охотно выражал свои мысли в забавной или насмешливой форме.

Любопытную историю рассказывал поэт Демьян Бедный^[1]:

«Накануне июльского выступления, в 1917 году, в редакции «Правды» днем сидим мы двое: Сталин и я. Трещит телефон. Сталина вызывают матросы, кронштадтские братишки. Братишки ставят вопрос в упор: выходить им на демонстрацию с винтовками или без них? Я не свожу глаз со Сталина… Меня разбирает любопытство: как Сталин будет отвечать — о винтовках! По телефону!..

— Винтовки?.. Вам, товарищи, виднее!.. Вот мы, писаки, так свое оружие, карандаш, всегда таскаем с собою. А как там вы со своим оружием, вам виднее!..

Ясное дело, что все братишки вышли на демонстрацию со своими «карандашами».

Но он умеет прятать иронию. Когда в ответ на одно его замечание Эмиль Людвиг воскликнул: «Вы даже не подозреваете, как вы правы» — Сталин вежливо сказал: «Как знать, может быть, и подозреваю». Наоборот, когда тот же писатель спросил его: «Допускаете ли вы параллель между собой и Петром Великим?» — он без всякой иронии ответил: «Исторические параллели всегда рискованны. Данная параллель бессмысленная».

Он смеется громко далеко не всегда, когда к этому есть основания.

(Из книги Анри Барбюса «Сталин»)

Человек мысли

«Для его современника уже пребывание рядом со Сталиным, тем более разговор с ним или даже присутствие при разговоре, возможность услышать его высказывания в узком кругу представлялись чем-то особым, — писал советский государственный деятель A.A. Громыко. — Ведь свидетель того, что говорил и делал Сталин, сознавал, что перед ним находится человек, от воли которого зависит многое в судьбе страны и народа, даив судьбе мира.

Это вовсе не противоречит научному, марксистскому взгляду на роль личности в истории. Выдающиеся личности являются продуктом условий определенного конкретного времени. Но, с другой стороны, эти люди могут сами оказывать и оказывают влияние на развитие событий, на развитие общества. Маркс,

Энгельс, а затем и Ленин глубоко обосновали это в своих философских трудах.

Что бросалось в глаза при первом взгляде на Сталина? Где бы ни доводилось его видеть, прежде всего обращало на себя внимание, что он человек мысли. Я никогда не замечал, чтобы сказанное им не выражало его определенного отношения к обсуждаемому вопросу. Вводных слов, длинных предложений или ничего не выражающих заявлений он не любил. Его тяготило, если кто-либо говорил многословно и было невозможно уловить мысль, понять, что же человек хочет. В то же время Сталин мог терпимо, более того, снисходительно относиться к людям, которые из-за своего уровня развития испытывали трудности в том, чтобы четко сформулировать мысль.

Глядя на Сталина, когда он высказывал свои мысли, я всегда отмечал про себя, что у него говорит даже лицо. Особенно выразительными были глаза, он их временами прищуривал. Это делало его взгляд еще острее. Но этот взгляд таил в себе тысячу загадок…

Сталин имел обыкновение, выступая, скажем, с упреком по адресу того или иного зарубежного деятеля или в полемике с ним, смотреть на него пристально, не отводя глаз в течение какого-то времени. И надо сказать, объект его внимания чувствовал себя в эти минуты неуютно. Шипы этого взгляда пронизывали.

Когда Сталин говорил сидя, он мог слегка менять положение, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, иногда мог легким движением руки подчеркнуть мысль, которую хотел выделить, хотя в целом на жесты был очень скуп. В редких случаях повышал голос. Он вообще говорил тихо, ровно, как бы приглушенно. Впрочем, там, где он беседовал или выступал, всегда стояла абсолютная тишина, сколько бы людей ни присутствовало. Это помогало ему быть самим собой.

Речам Сталина была присуща своеобразная манера. Он брал точностью в формулировании мыслей и, главное, нестандартностью мышления.

Что касается зарубежных деятелей, то следует добавить, что Сталин их не особенно баловал своим вниманием. Уже только поэтому увидеть и услышать Сталина считалось у них крупным событием.

В движениях Сталин всегда проявлял неторопливость. Я никогда не видел, чтобы он, скажем, заметно прибавил шаг, куда-то спешил. Иногда предполагали, что с учетом обстановки Сталин должен поскорее провести то или иное совещание, быстрее говорить или торопить других, чтобы сэкономить время. Но этого на моих глазах никогда не было. Казалось, само время прекращает бег, пока этот человек занят делом.

Очень часто на заседаниях с небольшим числом участников, на которых иногда присутствовали также товарищи, вызванные на доклад, Сталин медленно расхаживал по кабинету. Ходил и одновременно слушал выступающих или высказывал свои мысли. Проходил несколько шагов, приостанавливался, глядел на докладчика, на присутствующих, иногда приближался к ним, пытаясь уловить их реакцию, и опять принимался ходить.

Затем он направлялся к столу, садился на место председательствующего. Присаживался на несколько минут. Были и гадкие моменты. Наступала пауза. Это значит, он ожидал, какое впечатление на участников произведет то, о чем идет речь. Либо сам спрашивал:

— Что вы думаете?

Присутствовавшие обычно высказывались кратко, стараясь по возможности избегать лишних слов. Сталин внимательно слушал. По ходу выступлений, замечаний участников он подавал реплики…

Что касается литературы, то могу определенно утверждать, что Сталин читал много. Его начитанность, эрудиция проявлялись не только в выступлениях. Он знал неплохо русскую классическую литературу. Любил, в частности, произведения Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Труднее мне говорить о его знаниях в области иностранной литературы. Но, судя по моим некоторым наблюдениям, Сталин был знаком с книгами Шекспира, Гейне, Бальзака, Гюго, Ги де Мопассана — и последнего очень хвалил, — а также с произведениями многих других западноевропейских писателей. По всей видимости, много книг прочитал и по истории. В его речах часто содержались примеры, которые можно привести только в том случае, если знаешь соответствующий исторический источник.

Одним словом, Сталин был образованным человеком, и, видимо, никакое формальное образование не могло дать ему столько, сколько дала работа над собой. Результатом такого груда явился известный сталинский язык, его умение просто и популярно формулировать сложную мысль».

(Из книгиА.А. Громыко «Памятное»)

Сталин и Троцкий

Лион Фейхтвангер в книге «Москва 1937» пишет:

«Мне кажется, что даже одной мелкой детали достаточно, чтобы ярко осветить превосходство Сталина над Троцким. Сталин дал указание поместить в большом официальном издании «Истории гражданской войны», редактируемом Горьким, портрет Троцкого. Между тем Троцкий в своей книге злобно отвергает все заслуги Сталина, оборачивая его качества в их противоположность, и книга его полна ненависти и язвительной насмешки по отношению к Сталину.

Троцкий представляется мне типичным только революционером, очень полезный во времена патетической борьбы, он ни к чему не пригоден там, где требуется спокойная, упорная, планомерная работа вместо патетических вспышек. Мир и люди после окончания героической эпохи революции стали представляться Троцкому в искаженном виде. Он стал неправильно воспринимать вещи. В то время как Ленин давно приспособил свои взгляды к действительности, упрямый Троцкий продолжал крепко держаться принципов, оправдавших себя в героическо-патетическую эпоху, но не применимых при выполнении задач, выдвинутых потребностями текущего дня. Троцкий умеет — и это видно из его книги — в момент большого напряжения увлечь за особой массы. Он, вероятно, был способен в патетическую минуту зажечь массы порывом энтузиазма. Но он был неспособен ввести этот порыв в русло, «канализировать» его, обратив на пользу строительства великого государства. Это умеет Сталин.

Не подлежит сомнению, что расхождения во взглядах по решающим вопросам являются причиной большого конфликта между Троцким и Сталиным, и эти расхождения вытекают из глубоких противоречий. Различие характеров этих людей явилось причиной тому, что они приходили к противоположным выводам в важнейших вопросах русской революции — в национальном вопросе, в вопросе о роли крестьянства и возможности построения социализма в одной, отдельно взятой стране. Сталин утверждал, что полное осуществление социализма возможно и без мировой революции и что при соблюдении национальных интересов отдельных советских народов социализм может быть построен в одной, отдельно взятой стране; он считал, что русский крестьянин способен построить социализм. Троцкий это оспаривал. Он утверждал, что мировая революция является необходимой предпосылкой для построения социализма. Он упорно держался марксистского учения об абсолютном интернационализме, защищал тактику перманентной революции и, приводя множество логических доводов, настаивал на правильности марксистского положения о невозможности построения социализма в одной стране.

Не позднее 1935 года весь мир признал, что социализм в одной стране построен и что, более того, эта страна вооружена и готова к защите от любого нападения.

Что же мог сделать Троцкий? Он мог молчать. Он мог признать себя побежденным и заявить о своей ошибке. Он мог примириться со Сталиным. Но он этого не сделал. Он не мог решиться на это. Человек, который раньше видел то, чего не видели другие, теперь не видел того, что было видно каждому ребенку. Питание было налажено, машины работали, сырье добывалось в невиданных ранее размерах, страна была электрифицирована, механизирована. Троцкий не хотел этого признать. Он заявил, что именно быстрый подъем и лихорадочные темпы строительства обусловливают непрочность этого строительства. Советский Союз — «государство Сталина», как он его называл, — должен рано или поздно потерпеть крах и без постороннего вмешательства, и он, несомненно, потерпит крах в случае нападения на него фашистских держав. И Троцкий разражался вспышками беспредельной ненависти к человеку, под знаменем которого осуществлялось строительство.

Попробуем теперь представить себе Сталина.

У него были идеи. Он проявил себя организатором. Но Сталин не ослеплял; он оставался в тени рядом со сверкающим, суетливым Троцким. Троцкий хороший оратор, пожалуй, лучший из существующих. Он очаровывает. Сталин говорит не без юмора, но пространно, рассудительно. Он упорным трудом завоевал себе популярность, которая другому давалась легко, своим успехом он обязан только себе.

Блеск Троцкого, не всегда неподдельный, в продолжение многих лет мешал заметить действительные заслуги Сталина. Но наступило время, когда идеи только борца Троцкого начали становиться ошибочными и подгнивать; первым это заметил и высказал Сталин. Уже в декабре 1924 года Сталину стало окончательно ясно, что, в противоположность прежней теории, построение полного социалистического общества в одной, отдельно взятой стране возможно. Уже тогда он последовательно, более отчетливо и в более острых формулировках, чем Ленин, указал путь к этому построению — усиленная индустриализация страны и объединение крестьян в артели. Он в ясных словах провозгласил то, что до сих пор оспаривалось, а именно: при правильной политике партии решающая часть русского крестьянства может быть втянута в социалистическое общество, и он обосновал это утверждение простыми, убедительными и неопровержимыми аргументами.

Дело Сталина процветало, добыча угля росла, росла добыча железа и руды: сооружались электростанции; тяжелая промышленность догоняла промышленность других стран; строились города; реальная заработная плата повышалась, мелкобуржуазные настроения крестьян были преодолены, их артели давали доходы — все более возрастающей массой они устремлялись в колхозы. Если Ленин был Цезарем Советского Союза, то Сталин стал его Августом, его «умножителем» во всех отношениях. Сталинское строительство росло и крепло. Но Сталин должен был заметить, что все еще имелись люди, которые не хотели верить в это реальное, осязаемое дело, которые верили тезисам Троцкого больше, чем очевидным фактам».

Письмо тов. Шатуновскому

…Вы говорите о Вашей «преданности» мне. Может быть, то случайно сорвавшаяся фраза. Может быть. Но если это не случайная фраза, я бы советовал Вам отбросить прочь «принцип» преданности лицам. Это не по-большевистски. Имейте преданность рабочему классу, его партии, его государству. Это нужно и хорошо. Но не смешивайте ее с преданностью лицам, с этой пустой и ненужной интеллигентской побрякушкой. С коммунистическим приветом.

И. Сталин

Август 1930 г.

Смелее экспериментируйте!

Известный советский писатель Петр Павленко, живший в Ялте и приглашавшийся к Сталину, когда он приезжал в Крым, воспроизвел в своем романе «Счастье», опубликованном в 1947 году, диалог Сталина с садовником. Этот диалог не был полностью воображаемым, а отражал реальные высказывания Сталина в разное время.

Роман посвящен событиям в Крыму в 1945 году, когда Сталин приехал сюда зимой для участия в Ялтинской конференции лидеров трех держав. Один из героев романа, бывший фронтовик Воропаев, был приглашен к Сталину.

«В светлом весеннем кителе и светлой фуражке Сталин стоял рядом со стариком-садовником у виноградного куста. Глядя на Воропаева, он еще доказывал садовнику что-то, что их обоих, было видно, интересовало всерьез.

— Вы попробуйте этот метод, не бойтесь, — говорил Сталин, — я сам его проверил, не подведет.

А садовник, растерянно и вместе с тем по-детски восхищенно глядя на своего собеседника, разводил руками:

— Против науки боязно как-то, Иосиф Виссарионович. При царе у нас тут какие специалисты были, а воздерживались.

— Мало ли от чего они воздерживались, — возразил Сталин. — При царе и люди плохо росли, так что же — нам с этим считаться не следует. Смелее экспериментируйте! Виноград и лимоны нам не только в ваших краях нужны. Приучайте к суровым условиям, не бойтесь! Мы с вами южане, а на севере тоже себя неплохо чувствуем, — договорил Сталин и сделал несколько шагов навстречу Воропаеву.

— Вот садовник — сорок пять лет работает, а все науки боится. Это, говорит, не пойдет, другое, говорит, не пойдет. Во времена Пушкина баклажаны в Одессу из Греции привозили как редкость, а лет пятнадцать назад мы в Мурманске помидоры стали выращивать. Захотели — пошло. Виноград, лимоны, инжир тоже надо на север проталкивать. Нам говорили, что хлопок не пойдет на Кубани, на Украине, а он пошел. Все дело в том, чтобы хотеть и добиться».

Попытки выращивания хлопка на Украине и на Северном Кавказе действительно предпринимались в 30-е годы XX века. Более успешной была предпринятая по инициативе Сталина интродукция культуры чая в Грузию, Азербайджан и в Краснодарский край. Производство собственного чая в СССР уменьшило зависимость страны от импорта этой культуры. Успешной была и интродукция арахиса, возделывание которого началось на юге Украины. Благодаря Сталину на Черноморском побережье Кавказа появились австралийские эвкалипты, что способствовало осушению здесь болотистых почв.

(Из книги Л. Медведева, Р. Медведева «Неизвестный Сталин»)

Стиль работы

Главный маршал авиации А.Е. Голованов, непосредственно общавшийся с Верховным Главнокомандующим, так характеризовал «стиль» Сталина:

«Изучив человека, убедившись в его знаниях и способностях, он доверял ему, я бы сказал, безгранично. Но не дай бог, как говорится, чтобы этот человек проявил себя где-то с плохой стороны. Сталин таких вещей не прощал никому. Он не раз говорил мне о тех трудностях, которые ему пришлось преодолевать. Видимо, это развило в нем определенное недоверие к людям. Мне случалось убеждать его в безупречности того или иного человека, которого я рекомендовал на руководящую работу.

Сталин всегда обращал внимание на существо дела и мало реагировал на форму изложения. Отношение его к людям соответствовало их труду и отношению к порученному делу. Работать с ним было не просто. Обладая самыми широкими познаниями, он не терпел общих докладов и общих формулировок. Ответы должны были быть конкретными предельно короткими и ясными. Если человек говорил дол го, попусту, Сталин сразу указывал на незнание вопроса, мог сказать товарищу о его неспособности, но я не помню, чтобы он кого-нибудь оскорбил или унизил. Он констатировал факт. Способность говорить прямо в глаза и хорошее и плохое, то, что он думает о человеке, была отличительной чертой Сталина. Длительное время работали с ним те, кто безупречно знал свое дело, умел его организовать и руководить. Способных и умных людей он уважал, порой не обращая внимания на серьезные недостатки в личных качествах человека».

(Из книги Ф.И. Чуева «Солдаты империи. Беседы. Воспоминания. Документы»)

Упрямый какой!

Из архива А.И. Микояна опубликован следующий документ:

«Как-то в 1947 году Сталин выдвинул предложение о том, чтобы каждый из нас подготовил из среды своих работников 5–6 человек, таких, которые могли бы заменить нас, когда ЦК сочтет нужным это сделать. Он это повторял несколько раз, настаивал.

Я высказался в поддержку такой идеи, но сказал, что 5–6 человек, зная своих работников, не могу подготовить, чтобы они смогли меня заменить. У меня есть на виду 2–3 работника. Если с ними год-два хорошо поработать, то они могут стать достойными кандидатами для замены. В ответ на вопрос Сталина я назвал трех моих заместителей: Крутикова, Меньшикова и Кумыкина. Сталин спросил, что они из себя представляют. Я конкретно рассказал, на что они способны, какие имеют достоинства и недостатки.

В последующем Сталин часто спрашивал о них. Отвечая ему, я всякий раз подчеркивал способности Крутикова.

Вдруг через год Сталин неожиданно предложил выдвинуть Крутикова на должность заместителя Председателя Совета Министров СССР с возложением на него обязанностей по внутренней торговле. Я остро возражал. Сталин упрекал меня, что не хочу уступить ему своего зама, что мне не хочется расстаться с ним. Я сказал, что не этим руководствуюсь, а боюсь, что он не готов для этой должности…

Сталин со свойственным ему упрямством, при моих настойчивых возражениях, в июле 1948 года все же провел назначение Крутикова, даже не побеседовав с ним. Через семь месяцев он был освобожден с переводом на меньшую работу».

Умные и простой…

О внешности И.В. Сталина писали уже не раз. Невысокого роста и непримечательный с виду, И.В. Сталин, писал маршал Г.К. Жуков, во время беседы производил сильное впечатление. Лишенный позерства, он подкупал собеседника простотой общения. Свободная манера разговора, способность четко формулировать мысль, природный аналитический ум, большая эрудиция и редкая память заставляли во время беседы с ним даже очень искушенных и значительных людей внутренне собраться и быть начеку.

И.В. Сталин не любил сидеть и во время разговора медленно ходил по комнате, время от времени останавливаясь, близко подходя к собеседнику и прямо смотря ему в глаза. Взгляд у него был острый и пронизывающий. Говорил он тихо, отчетливо, отделяя одну фразу от другой, почти не жестикулируя. В руках чаще всего держал трубку, даже потухшую, концом которой любил разглаживать усы. Говорил с заметным грузинским акцентом, но русский язык знал отлично и любил употреблять образные сравнения, литературные примеры, метафоры.

Смеялся И.В. Сталин редко, а когда смеялся, то тихо, как будто про себя. Но юмор понимал и умел ценить остроумие и шутку. Зрение у него было очень острое, и читал он без очков в любое время суток. Писал, как правило, сам, от руки. Читал много и был широко осведомленным человеком в самых разнообразных областях знаний. Поразительная работоспособность, умение быстро схватывать суть дела позволяли ему просматривать и усваивать за день такое количество самого различного материала, которое было под силу только незаурядному человеку.

Трудно сказать, какая черта характера у него преобладала. Человек разносторонний и талантливый, И.В. Сталин не был ровным. Он обладал сильной волей, характером скрытным и порывистым. Обычно спокойный и рассудительный, временами он впадал в острое раздражение. Тогда ему изменяла объективность, он резко менялся на глазах, еще больше бледнел, взгляд становился тяжелым, жестким. Не много я знал смельчаков, которые могли выдержать сталинский гнев и отпарировать удар.

Распорядок дня И. В. Сталина был несколько необычный. Работал он, главным образом, в вечернее и ночное время. Вставал не раньше 12 часов дня. Приспосабливаясь к распорядку дня И.В. Сталина, до поздней ночи работали ЦК партии, Совет Народных Комиссаров, наркоматы и основные государственные и планирующие органы. Это сильно изматывало людей.

Щедринский бюрократ

Во время всенародного обсуждения проекта Конституции Союза ССР буржуазные политики заявляли, что сам СССР не является государством, «представляет не что иное, как точно определяемое географическое понятие». Такие критики СССР, говорил И.В. Сталин в докладе на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 года, напоминаюттип бюрократа-самодура, описанного в сказках-рассказах великого русского писателя М.Е. Салтыкова-Щедрина:

«После того как этот бюрократ навел во «вверенной» ему области «порядок и тишину», истребив тысячи жителей и спалив десятки городов, он оглянулся кругом и заметил на горизонте Америку, страну, конечно, малоизвестную, где имеются, оказывается, какие-то свободы, смущающие народ, и где государством управляют иными методами. Бюрократ заметил Америку и возмутился: что это за страна, откуда она взялась, на каком таком основании она существует? (Общий смех, аплодисменты.) Конечно, ее случайно открыли несколько веков тому назад, но разве нельзя ее снова закрыть, чтоб духу ее не было вовсе? (Общий смех.) И сказав это, положил резолюцию: «Закрыть снова Америку!» (Общий смех.)

Мне кажется, что господа из «Дейтше Дипломатиш-Политише Корреспонденц» как две капли воды похожи на щедринского бюрократа. (Общий смех, одобрительные аплодисменты.) Этим господам СССР давно уже намозолил глаза. Девятнадцать лет стоит СССР как маяк, заражая духом освобождения рабочий класс всего мира и вызывая бешенство у врагов рабочего класса. И он, этот СССР, оказывается, не только просто существует, но даже растет, и не только растет, но даже преуспевает, и не только преуспевает, но даже сочиняет проект новой Конституции, проект, возбуждающий умы, вселяющий новые надежды угнетенным классам. (Аплодисменты.) Как же после этого не возмущаться господам из германского официоза? Что это за страна, вопят они, на каком таком основании она существует (общий смех), и если ее открыли в октябре 1917 года, то почему нельзя ее снова закрыть, чтоб духу ее не было вовсе? И сказав это, постановили: закрыть снова СССР, объявить во всеуслышание, что СССР как государство не существует, что СССР есть не что иное, как простое географическое понятие! (Общий смех.)

Кладя резолюцию о том, чтобы закрыть снова Америку, щедринский бюрократ, несмотря на всю свою тупость, все же нашел в себе элементы понимания реального, сказав тут же про себя: «Но, кажется, сие от меня не зависит». (Взрыв веселого смеха, бурные аплодисменты.) Я не знаю, хватит ли ума у господ из германского официоза догадаться, что «закрыть» на бумаге то или иное государство они, конечно, могут, но если говорить серьезно, то сие от них не зависит. (Взрыв веселого смеха, бурные аплодисменты.)»

Чьи анекдоты?

По Москве и перед войной, и после ее окончания широко было распространено мнение, что большинство политических анекдотов, и среди них о Сталине, принадлежит Карлу Радеку^[2] — партийному деятелю и большевистскому публицисту, человеку, наделенному юмором и неудержимому на славословия. В 1935 году он в газете «Правда» выступил со статьей «Полководец пролетариата», по восхвалению Сталина превзошедшей известное выступление С.М. Кирова и доклады П.П. Бухарина. Говорили, что после войны Радека видели освобожденным из тюрьмы в Москве. Рассказывают, что однажды, было это до войны, Сталин вызвал Радека и сказал:

— Товарищ Радек, я знаю, что ты сочиняешь политические анекдоты и сам же их распространяешь. Анекдоты — вещь ходовая, на них падки люди. Может, и не так уж плохо, что анекдоты сочиняешь именно ты. Расскажи анекдот обо мне, Генеральном секретаре ЦК партии.

Радек дерзко пошутил:

— А этот анекдот сочинил ты.

Чудесный грузин

Перед Первой мировой войной на видное место выдвинулся национальный вопрос.

Находясь за границей, в Вене, И.В. Сталин в конце 1912 — начале 1913 года написал работу «Марксизм и национальный вопрос».

Этот труд И.В. Сталина был оценен Лениным. Он отмечал в статье «О национальной программе РСДРП»: «В теоретической марксистской литературе это положение дел и основы национальной программы с.-д. уже были освещены за последнее время (в первую голову здесь выдвигается статья Сталина)».

В феврале 1913 года в письме А.М. Горькому Владимир Ильич писал: «У нас один чудесный грузин засел и пишет для «Просвещения» большую статью, собрав все австрийские и пр. материалы».

Узнав, что статью предлагается считать дискуссионной, Ленин решительно воспротивился этому: «Конечно, мы абсолютно против. Статья очень хороша».

А после ареста Сталина в марте Ленин сообщал в редакцию «Социал-демократа»:

«.У нас аресты тяжкие. Коба взят. Коба успел написать большую (для трех номеров «Просвещения») статью по национальному вопросу. Хорошо! Надо воевать за истину против сепаратистов и оппортунистов из Бунда и из ликвидаторов».

«Нация, — писал Сталин, — есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры».

Сталинское определение нации не утратило своего значения и поныне.

Психологическая метаморфоза

Светлана Аллилуева выделяла такую черту Сталина:

«А уж когда отца «убеждали факты», что ранее хорошо известный ему человек, оказывается, дурной, тут с ним происходила какая-то психологическая метаморфоза. Прошлое исчезало для него — в этом и была вся неумолимость и вся жестокость его натуры. Прошлого — совместного, общего, совместной борьбы за одинаковое дело, многолетней дружбы — всего этого как не бывало, оно им зачеркивалось каким-то внутренним, непонятным жестом, — и человек был обречен. «A-a, ты меня предал», об этом что-то говорило в его душе, какой-то страшный дьявол брал его в руки, — «ну, я тебя больше не знаю!»

Каковы фавориты

В книге «Взгляд в прошлое» Ю.А. Жданов пишет, что И.В. Сталин говорил: «Величие Екатерины определялось ее способностью найти любовников среди сильных, талантливых людей, которые, собственно, и правили страной: Потемкин, Зубов, Орлов. Упомянул И.В. Сталин о польском короле Сигизмунде времен польской интервенции, признав его вполне непечатную кличку».

К вопросу о министрах

На заседании Пленума ЦК ВКП(б) в марте 1946 года И.В. Сталин выступил с кратким объяснением необходимости смены названия правительства:

— По вопросу о министрах. Народный комиссар или вообще комиссар отражает период неустоявшегося строя, период гражданской войны, период революционной ломки… Этот период прошел… Уместно перейти от названия «народный комиссар» к названию «министр». Это народ поймет хорошо, потому что комиссаров чертова гибель. Путается народ. Бог знает, кто выше. Кругом комиссары, а тут — министр, народ поймет.

Либо нас сомнут…

В речи «О задачах хозяйственников» на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности И.В. Сталин говорил 4 февраля 1931 года:

«Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все — за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно. Помните слова дореволюционного поэта: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь». Эти слова старого поэта хорошо заучили эти господа. Они били и приговаривали: «ты обильная» — стало быть, можно за твой счет поживиться. Они били и приговаривали: «ты убогая, бессильная» — стало быть, можно бить и грабить тебя безнаказанно. Таков уж закон эксплуататоров — бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб — значит, ты не прав, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч — значит, ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться.

Вот почему нельзя нам больше отставать.

В прошлом у нас не было и не могло быть отечества. Но теперь, когда мы свергли капитализм, а власть у нас, у народа, — у нас есть отечество и мы будем отстаивать его независимость. Хотите ли, чтобы наше социалистическое отечество было побито и чтобы оно утеряло свою независимость? Но если этого не хотите, вы должны в кратчайший срок ликвидировать его отсталость и развить настоящие большевистские темпы в деле строительства его социалистического хозяйства. Других путей нет. Вот почему Ленин говорил накануне Октября: «Либо смерть, либо догнать и перегнать передовые капиталистические страны».

Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.

Вот что диктуют нам наши обязательства перед рабочими и крестьянами СССл.

Советский народ под водительством партии большевиков пробежал этот путь в основном за десять лет, ив 1941 году не дрогнул перед фашистским агрессором, которого к нападению на СССР готовил весь капиталистический мир, а, собрав всю волю и все силы, преодолевая неимоверные трудности, в конечном итоге одержал Великую Победу.

Предупреждение партии

В заключительном слове на мартовском 1937 года Пленуме ЦК ВКП(б), подчеркивая важность ленинского требования не только учить массы, но и учиться у масс, И.В. Сталин предупреждал: «Можно признать как правило, что, пока большевики сохраняют связь с широкими массами народа, они будут непобедимыми. И наоборот, стоит большевикам оторваться от масс и потерять связь с ними, стоит им покрыться бюрократической ржавчиной, чтобы они лишились всякой силы! превратились в пустышку.

У древних греков в системе их мифологии был один знаменитый герой — Антей, который был, как повествует мифология, сыном Посейдона — бога морей и Геи — богини земли. Он питал особую привязанность к матери своей, которая его родила, вскормила и воспитала. Не было такого героя, которого бы он не победил — этот Антей. Он считался непобедимым героем. В чем состояла его сила? Она состояла в том, что каждый раз, когда ему в борьбе с противником приходилось туго, он прикасался к земле, к своей матери, которая родила и вскормила его, и получал новую силу. Но у него было все-таки свое слабое место — это опасность быть каким-либо образом оторванным от земли. Враги учитывали эту его слабость и подкарауливали его. И вот нашелся враг, который использовал эту его слабость и победил его. Это был Геркулес. Но как он его победил? Он оторвал его от земли, поднял на воздух, отнял у него возможность прикоснуться к земле и задушил его таким образом в воздухе.

Я думаю, что большевики напоминают нам героя греческой мифологии, Антея. Они так же, как и Антей, сильны тем, что держат связь со своей матерью, с массами, которые породили, вскормили и воспитали их. И пока они держат связь со своей матерью, с народом, они имеют все шансы на то, чтобы остаться непобедимыми».

Стахановское движение

Вспоминает рабочий-новатор Иван Иванович Гудов: «В зале заседаний ЦК ВКП(б), на Старой площади, началось Первое всесоюзное совещание стахановцев промышленности и транспорта 1935 года. После того как выступили несколько человек, Сталин, наклонившись к Орджоникидзе, что-то ему сказал. Орджоникидзе поднялся и объявил:

— На этом совещание здесь закрываем. Переходим в Кремль, в Андреевский зал.

У здания ЦК партии стояли вызванные машины. Все поехали в Большой Кремлевский дворец.

Заняв места в зале Большого Кремлевского дворца, делегаты вдруг затихли на несколько минут, пока не появились руководители партии — члены Политбюро, народные комиссары. С этой минуты не умолкали аплодисменты — и до, и во время, и после каждого выступления. Не зал, а кипящий котел. Возбужденные, радостные лица, все вокруг меня выглядели необыкновенно красивыми, гордыми, полными достоинства. Ушло куда-то далеко все будничное, повседневное с заботами, тревогами.

Были в зале молодые и пожилые, коммунисты и беспартийные, мужчины и женщины. Всех захватила атмосфера братства. Недаром говорилось, что в Кремле проходит демонстрация единства партии и народа.

Вечером 17 ноября выступил И.В. Сталин. В его речи были поставлены злободневные вопросы стахановского движения. Особенно пришлись всем по душе слова: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится».

Затем Сталин поблагодарил нас, стахановцев, за учебу, и это вызвало бурю аплодисментов, овацию неописуемую.

Расходиться не хотелось. Мы спели «Интернационал», затем стали петь марш из кинофильма «Веселые ребята». Сталин пел вместе со всеми, он вернул в зал всех направившихся к выходу членов Политбюро. Запевал Жданов. Пели мы долго, с энтузиазмом и подъемом. Так было — энтузиазм шел от чистого сердца.

Теперь я понимаю, что в отношении к Сталину в те годы создавалась атмосфера превозношения, преклонения, то, что после его смерти партия расценила как культ личности. Мы хорошо знаем тяжелые последствия этого культа. Партия осудила ошибки Сталина. Но история есть история, тут, как говорится, ни прибавить, ни убавить.

Культ — правда! Но и то правда, что в лице Сталина мы приветствовали саму партию. И было бы глупо забывать о том, как высоко партия оценила и подняла стахановское движение, распространив его по всей стране. А ведь было такое, когда в 50-х годах нашлись люди — я называю их людьми с нечистой совестью, — которые стали охаивать все, что было, как они выражались, «при Сталине». И индустриализация была «не так», и коллективизация — «не так», а народное стахановское движение, оказывается, было «шумихой». Ложилась тень на замечательные дела народа, совершенные в 30-е годы. Из печати, из нашей пропаганды стали исчезать даже слова «стахановец», «стахановское движение». Если верно говорят — что написано пером, того не вырубить и топором, то тем более верно, что рожденное народом движение стахановцев из истории не вытравить.

9 декабря 1935 года инициаторов стахановского движения наградили, а 27 января 1936 года в торжественной обстановке вручили ордена. После вручения орденов в зал заседания Президиума ЦИК пришли И.В. Сталин, К.Е.Ворошилов, Е.К. Орджоникидзе и другие члены Политбюро. Орджоникидзе подозвал меня и повел знакомить со Сталиным.

Сталин внимательно посмотрел на меня, затем сказал:

— Молодец!

Только одно такое слово Сталина было тогда высочайшей наградой».

(Из книги И.И. Гудова «Судьба рабочего»)

Процессы 1937-го

«1937 год был необходим, — утверждал В.М. Молотов в беседе с писателем Ф.И. Чуевым. — Если учесть, что мы после революции рубили направо-налево, одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было «пятой колонны». Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданны, когда все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но, если начнется что-нибудь, они дрогнут, переметнутся. Я не считаю, что реабилитация многих военных, репрессированных в 37-м, была правильной. Документы скрыты пока, со временем ясность будет внесена. Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками связаны были, а самое главное, что в решающий момент на них надежды не было».

Все это Молотов сказал в ответ на бытующее суждение о том, что если бы не погибли Тухачевский и Якир, у нас не было бы такого страшного начала войны.

— Это модная фальсификация, — сказал он.

Об агентах влияния

«У нас, — говорил И.В. Сталин на мартовском 1937 года Пленуме ЦК ВКП(б), — принято болтать о капиталистическом окружении, но не хотят вдумываться, что это за штука — капиталистическое окружение. Капиталистическое окружение — это не пустая фраза, это очень реальное и неприятное явление. Капиталистическое окружение — это значит, что имеется одна страна Советский Союз, которая установила у себя социалистические порядки, и имеется, кроме того, много стран — буржуазные страны, которые продолжают вести капиталистический образ жизни и которые окружают Советский Союз, выжидая случая для того, чтобы напасть на него, разбить его или, во всяком случае, подорвать его мощь и ослабить его.

Об этом основном факте забыли наши товарищи. А ведь именно он и определяет основу взаимоотношений между капиталистическим окружением и Советским Союзом.

Взять, например, буржуазные государства. Наивные люди могут подумать, что между ними существуют исключительно добрые отношения, как между государствами однотипными. Но так могут думать только наивные люди. На самом деле отношения между ними более чем далеки от добрососедских отношений. Доказано, как дважды два четыре, что буржуазные государства засылают друг другу в тыл своих шпионов, вредителей, диверсантов, а иногда и убийц, дают им задание внедриться в учреждения и предприятия этих государств, создать там свою сеть и «в случае необходимости» — взорвать их тылы, чтобы ослабить их и подорвать их мощь. Так обстоит дело в настоящее время. Так обстояло дело и в прошлом. Взять, например, государства в Европе времен Наполеона I. Франция кишела тогда шпионами и диверсантами из лагеря русских, немцев, австрийцев, англичан. И, наоборот, Англия, немецкие государства, Австрия, Россия имели тогда в своем тылу не меньшее количество шпионов и диверсантов из французского лагеря. Агенты Англии дважды устраивали покушения на жизнь Наполеона и несколько раз подымали вандейских крестьян во Франции против правительства Наполеона. А что из себя представляло Наполеоновское правительство? Буржуазное правительство, которое задушило французскую революцию и сохранило только те результаты революции, которые были выгодны крупной буржуазии. Нечего и говорить, что наполеоновское правительство не оставалось в долгу у своих соседей и тоже предпринимало свои диверсионные мероприятия. Так было в прошлом, 130 лет тому назад. Так обстоит дело теперь, спустя 130 лет после Наполеона I. Сейчас Франция и Англия кишат немецкими шпионами и диверсантами, и, наоборот, в Германии в свою очередь подвизаются англо-французские шпионы и диверсанты. Америка кишит японскими шпионами и диверсантами, а Япония — американскими. Таков закон взаимоотношений между буржуазными государствами. Спрашивается, почему буржуазные государства должны относиться к Советскому социалистическому государству более мягко и более добрососедски, чем к однотипным буржуазным государствам? Почему они должны засылать в тылы Советского Союза меньше шпионов, вредителей, диверсантов и убийц, чем засылают их в тылы родственных им буржуазных государств? Откуда вы это взяли? Не вернее ли будет, с точки зрения марксизма, предположить, что в тылы Советского Союза буржуазные государства должны засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства?

Не ясно ли, что, пока существует капиталистическое окружение, будут существовать у нас вредители, шпионы, диверсанты и убийцы, засылаемые в наши тылы агентами иностранных государств?

Обо всем этом забыли наши партийные товарищи, и, забыв об этом, оказались застигнутыми врасплох.»

Учебник логики

Вскоре после окончания войны внимание И. В. Сталина привлекло отсутствие преподавания в школе логики. Ему сообщили, что новый предмет перегрузит школьную программу, к тому же нет и учебников, да и написать их в сжатые сроки некому. Сталин сказал: «А почему бы нам не вернуться к широко распространенному до революции учебнику логики профессора Г.И. Челпанова?»

Предложение было встречено с недоумением: как, разве можно издавать не просто дореволюционный учебник, но учебник закоренелого неокантианца, одного из противников диалектического материализма и материалистического понимания истории? Учебник логики, но Челпанов создал учебник логики формальной.

По указанию И.В. Сталина было дано задание философу-марксисту профессору Московского университета З.Я. Белецкому ознакомиться с учебником Челпанова и подготовить его к изданию. В 1946 году учебник логики Челпанова был издан массовым тиражом. По нему начала учиться школа. Скажу больше, тогда учились на философском факультете МГУ по учебнику логики Челпанова. Со временем у нас стали преподавать и диалектическую логику.

Сейчас же, не смущаясь, пишут, будто И.В. Сталин отдал предпочтение учебнику логики Челпанова, поскольку в прошлом сам учился в духовной семинарии. К тому же якобы это позволяло ему внедрять непререкаемые марксистские догмы в массовое сознание. Хотя на деле учебная дисциплина, введенная в школе, способствовала развитию культуры мышления, умению рассуждать логически.

Вопросы языкознания

Летом 1950 года вышел в свет труд И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». До сих пор его автор подвергается обстрелу ядовитыми стрелами и оскорбительным наветам.

На деле политик Сталин показал себя глубоким знатоком в области лингвистики, его суждения о роли языка в жизни общества, о языке и мышлении, о языке и нациях и по другим вопросам не утратили значения и сегодня. «Язык, — писал Сталин, — есть средство, орудие, при помощи которого люди общаются друг с другом, обмениваются мыслями и добиваются взаимного понимания. Будучи непосредственно связан с мышлением, язык регистрирует и закрепляет в словах и в соединении слов в предложениях результаты работы мышления, успехи познавательной работы человека и, таким образом, делает возможным обмен мыслями в человеческом обществе». В произведении показано, что словарный состав языка находится в состоянии почти непрерывного изменения, причем пополнение его новыми словами происходит в связи с изменениями социального строя, с развитием производства, с развитием культуры, науки ит. п., другими словами, в органической связи с практикой.

Не прятаться за мою спину!

Однажды A.C. Яковлев показал И.В. Сталину заметку из лондонской газеты «Подробности убийства инж. Яковлева в Москве». Он вспоминает:

«Сталин внимательно прочитал, усмехнулся:

— Желаемое выдают за действительность. Они бы этого хотели. — Потом, помолчав немного, спросил: — А что, у вас дома есть сейф?

— У меня нет сейфа, он мне не нужен, дома я не работаю над чертежами и расчетами, а думать можно без сейфа.

— Это верно, мысли в сейф не спрячешь. А как другие конструкторы, тоже дома не работают?

— У всех у нас на работе отличные условия и обеспечена полная сохранность секретности.

— Это хорошо, нужно быть очень бдительными, сейчас время такое. Вот мы приставили охрану к вооруженцу Дегтяреву, он все свои секреты с собой носил и дома работал. Мы запретили. Да ведь ко всем не приставишь охрану, и дело ваше не такое — самолет не пистолет.

— Можете быть спокойны — государственная тайна сохраняется в конструкторских бюро надежно, — сказал я.

— А вы все-таки поговорите с конструкторами на эту тему. Мне известно: есть еще среди вас беспечные люди. Лишний разговор не повредит.

— Слушаю, товарищ Сталин, я соберу конструкторов и от вашего имени с ними поговорю.

— Зачем от моего имени? Сами скажите. — Сталин сердито посмотрел на меня: — Вот многие любят за мою спину прятаться, по каждой мелочи на меня ссылаются, ответственности брать на себя не хотят. Вы человек молодой, еще не испорченный и дело знаете. Не бойтесь от своего имени действовать, и авторитет ваш будет больше, и люди уважать будут».

(Из книги А.С. Яковлева «Цель жизни: Записки авиаконструктора»)

Доверял только порядочным…

Главный маршал авиации А.Г. Голованов писал, что прямое и непосредственное общение с И.В. Сталиным дало ему возможность длительное время наблюдать за его деятельностью, его стилем работы, наблюдать за тем, как он общался с людьми, за его стремлением, как это ни покажется странным, вникать даже в мелочи, в детали того вопроса, который его интересует.

«По моим наблюдениям, мнительность и подозрительность были спутниками Верховного, в особенности когда это касалось людей с иностранными фамилиями. Мне даже случалось убеждать его в безупречности тех или иных товарищей, которых мне довелось рекомендовать для руководства определенной работой. Как пример, приведу здесь А.И. Берга (он был назначен заместителем председателя комитета), в связи с его запиской, касающейся радиолокации и других вопросов радиоэлектроники. Верховный с пристрастием расспрашивал меня обо всем, что я о нем знаю. Однако, изучив того или иного человека и убедившись в его знаниях и способностях, он доверял таким людям, я бы сказал, безгранично. Но, как говорится, не дай бог, чтобы такие люди проявили себя где-то с плохой стороны. Сталин таких вещей не прощал никому.

Работать с И.В. Сталиным, прямо надо сказать, было и не просто, и не легко. Обладая сам широкими познаниями, он не терпел общих докладов, общих формулировок. Ответы на все поставленные вопросы должны были быть конкретны, предельно коротки и ясны. Туманных, неясных ответов он не признавал, и если такие ответы были, не стесняясь указывал на незнание дела того товарища, который такие ответы давал. Мне ни разу не довелось видеть или наблюдать, чтобы для этого он подыскивал какие-либо формулировки, и в то же самое время мне ни разу не довелось быть свидетелем, чтобы он кого-либо унизил или оскорбил. Он мог прямо, без всякого стеснения заявить тому или иному товарищу о его неспособности, но никогда в таких высказываниях не было ничего унизительного или оскорбительного. Была констатация факта. Способность говорить с людьми, образно выражаясь, безо всяких обиняков, говоря прямо в глаза то, что он хочет сказать, то, что он думает о человеке, не могла вызвать у последнего чувство обиды или унижения. Это было особой, отличительной чертой Сталина.

Длительное время работали с ним те, кто безусловно, а может быть, правильнее сказать, безупречно знали свое дело, умели его организовать и умели им руководить. Способных и умных людей он уважал, подчас не обращая внимания на серьезные недостатки в личных качествах человека, но, прямо скажу, бесцеремонно вмешивался в дело, если оно шло не так, как он считал нужным, уже не считаясь с тем, кто его проводит, и не стесняясь выражал со всей полнотой и ясностью свое мнение. Однако этим дело и кончалось, и работа шла своим чередом. Если же он убеждался в неспособности человека, время на разговоры с ним он не тратил, освобождая его от непосильной для него, с его точки зрения, должности. Удельный вес Сталина в ходе Великой Отечественной войны был предельно высок как среди руководящих лиц Красной Армии, так и среди всех солдат и офицеров Вооруженных Сил Советской Армии. Это неоспоримый факт, противопоставить которому никто ничего не может».

Родительские обязанности

Занятому важными государственными делами, И.В.Сталину некогда было заниматься детьми. Правда, он спрашивал о школьных делах, проверял дневники, по-отцовски «снимал стружку».

Больше других доставалось Василию. Видно, Василий не только учился неважно, но и вел себя не лучше. Его учитель не выдержал и пожаловался отцу на Василия. Это было в 1938 году. Отец ответил письмом на двух листах.

В апреле 1991 года «Учительская газета» опубликовала письмо Сталина В.В.Мартышину, преподавателю истории московской спецшколы № 2, где учился Василий. Вот его текст:

«Ваше письмо о художествах Василия Сталина получил. Отвечаю с большим опозданием ввиду перегруженности работой. Прошу извинения. Василий — избалованный юноша средних способностей, дикаренок (тип скифа!), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких «руководителей», нередко нахал, со слабой, или, вернее, неорганизованной волей. Его избаловали всякие «кумы» и «кумушки», то и дело подчеркивающие, что он «сын Сталина».

Я рад, что в Вашем лице нашелся хоть один уважающий себя преподаватель, который поступает с Василием, как со всеми, и требует от нахала подчинения общему режиму в школе. Василия портят директора вроде упомянутого вами, люди-тряпки, которым не место в школе, и если наглец Василий не успел погубить себя, то это потому, что существуют в нашей стране кое-какие преподаватели, которые не дают спуску капризному барчуку.

Мой совет: требовать построже от Василия и не бояться фальшивых, шантажистских угроз капризника насчет «самоубийства».

Будете иметь в этом мою поддержку. К сожалению, сам я не имею возможности возиться с Василием. Но обещаю время от времени брать его за шиворот. Привет!

И. Сталин.

08.06.38 г.»

Рассказывают, по окончании Отечественной войны И.В.Сталин сообщил Александру Сергеевичу Яковлеву, что правительство предоставляет ему дачу в знак признательности за то, что созданные авиаконструктором истребители помогли одержать победу. Сталин попросил Яковлева сказать: устраивает ли его дача, ее месторасположение?

Яковлеву дача понравилась. Занятый созданием новых самолетов, он сразу не позвонил Сталину, а затем посчитал, что не очень удобно и при встрече поблагодарит.

Позвонил Сталин и сказал: «Что же вы товарищ Яковлев, молчите? Если можете, приезжайте и расскажите, как вам живется на даче?»

В кабинете у Сталина находились Молотов и Берия. Яковлев извинился, что своевременно не поблагодарил.

Сталин сказал:

«Вы не извиняйтесь, а расскажите, как вам живется и работается на даче?»

В разговор вступил Берия. У него в руках были два альбома с фотографиями.

Он, показывая альбомы Сталину, произнес: «Пусть Яковлев расскажет, что там делают балерины (Яковлев не был женат)?»

Сталин сказал: «Берия, прекрати следить. А вы, товарищ Яковлев, если эти фотографии интересны для вас, возьмите их на память. Вы заслужили дачу — живите и работайте».

Согласен с женой Амет-хана!

Дважды Герой Советского Союза Султан Амет-хан после окончания Великой Отечественной войны стал летчиком-испытателем сверхзвуковых реактивных самолетов. Он и его товарищи испытывали новейшие истребители вертикального взлета, самолеты-перехватчики, отечественную систему автоматической дозаправки горючим в воздухе и др. Это было связано с немалым риском для летчиков, требовало от них огромного физического напряжения, постоянных тренировок.

Командование же решило, что летчики-испытатели получают слишком завышенные оклады по сравнению с другими испытателями. А чтобы пилоты не роптали, попросили их написать о своем согласии со значительным снижением ставок. Султан Ахмет-хан написал, как и товарищи, о своем согласии, но сделал приписку: «Вот только жена категорически против».

Сталин, когда увидел расписку летчика-испытателя, наложил свою резолюцию: «Полностью согласен с женой Амет-хана».

Вы кого собираетесь одевать?

В связи с присвоением И.В. Сталину вновь учрежденного звания Генералиссимуса Советского Союза было решено пошить специальную военную форму. Мундир пошили по модели времен Кутузова, с высоким стоячим воротником. Хотя знали, что Сталин любит мягкий воротник. Брюки учинили по существовавшей форме, но с блестящими позолоченными лампасами. Так приодели главного интенданта Красной Армии генерал-полковника П.И. Драчева.

Начальник Главного управления тыла Красной Армии генерал армии A.B. Хрулев попросил у И.В.Сталина разрешения показать новую военную форму. В кабинете у Сталина присутствовали члены Политбюро ЦК. Получив разрешение, вошел П.П. Драчев.

Сталин окинул его беглым взглядом и помрачнел. Он догадался, что это за форма.

— Кого это вы собираетесь так одевать? — спросил он Хрулева, слегка кивнув в направлении главного интенданта.

— Это предлагаемая форма для Генералиссимуса, — ответил Хрулев.

— Для кого? — переспросил Сталин.

— Для вас, товарищ Сталин, — произнес начальник тыла.

Верховный главнокомандующий И.В. Сталин велел Драчеву удалиться, а сам, не стесняясь присутствующих, разразился гневной руганью. Он протестовал против особого выделения, говорил, что военная форма маршала хороша и ничего выдумывать не следует. Сказал, что никак не ожидал этого от начальника Тыла.

Русские цари

О русских царях, прежде всего об Иване Грозном, Петре I, Екатерине II и других, И.В. Сталин писал в своих работах, говорил в беседах с политиками, писателями, киносценаристами, в том числе и по разным поводам.

В первую очередь И.В.Сталин подчеркивал классовую природу царизма, его эксплуататорский характер по отношению к народу, который страдал от бесправия, нищеты и бескультурья, а имущие классы (особенно богатые помещики и капиталисты), опираясь на чиновничество и полицию, целиком поддерживали внутреннюю и внешнюю политику царского правительства. Русские цари сделали много плохого. Они грабили и порабощали народы. Они вели войны и захватывали территории в интересах помещиков.

Вместе с тем, признавал И.В. Сталин, русские цари «сделали одно хорошее дело: сколотили огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. Впервые мы, большевики, сплотили и укрепили это государство как единое, неделимое государство не в интересах помещиков и капиталистов, а в пользу трудящихся, всех великих народов, составляющих это государство. Мы объединили это государство таким образом, что каждая часть которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто пытается разрушить это единое социалистическое государство, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью, каждого, кто своими действиями и мыслями покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать».

Одновременно Сталин отмечал, что от Петра I, у которого были хорошие мысли, пошла вредная традиция — неоправданное преклонение перед заграничным опытом, наукой, культурой. «Вскоре налезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами. Посмотрите, как было трудно дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами». И.В. Сталин поставил вопрос о воспитании чувства советского патриотизма. Тему борьбы с низкопоклонством перед Западом И.В. Сталин развил в годы Великой Отечественной войны, призвав воспитывать советских людей в духе гордости за нашу многовековую историю, за передовую советскую науку, литературу и искусство.

И.В. Сталин счел нужным указать на крайность суждения Фридриха Энгельса о царской России XIX века как последней твердыне общеевропейской (а также азиатской) реакции. И.В. Сталин отметил, что при таком подходе война буржуазной Германии с царской Россией является не империалистической, не грабительской, не антинародной, не остается места для ленинской политики превращения империалистической войны в войну гражданскую.

Ценить людей

И.В. Сталин порицал бездушно-бюрократическое и прямо безобразное отношение к работникам. Он говорил, что ценить машины и рапортовать, сколько имеется техники на заводах и фабриках, научились, а сколько людей вырастили, кому помогли закалиться на работе — не научились. Не научились еще ценить людей, ценить работников, ценить кадры.

И.В. Сталин вспоминал случай в Сибири, где он был в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый «остался там». На мой вопрос: «Как же так остался?» — они с тем же равнодушием ответили: «Чего ж там еще спрашивать, утонул, стало быть». И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что «надо бы пойти кобылу напоить». На мой упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: «Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем, а вот кобылу… попробуй-ка сделать кобылу». Вот вам штрих, может быть, малозначительный, но очень характерный. Мне кажется, что равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком того странного отношения людей к людям, которое сказалось в только что рассказанном эпизоде в далекой Сибири.

Так вот, товарищи, если мы хотим изжить с успехом голод в области людей и добиться того, чтобы наша страна имела достаточное количество кадров, способных двигать вперед технику и пустить ее в действие, мы должны, прежде всего, научиться ценить людей, ценить кадры, ценить каждого работника, способного принести пользу нашему общему делу. Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди, кадры. Надо понять, что при наших нынешних условиях «кадры решают все». Будут у нас хорошие и многочисленные кадры в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, в армии — наша страна будет непобедима. Не будет у нас таких кадров — будем хромать на обе ноги.

Время спорта

В 1943 году на одном из заседаний Государственного Комитета Обороны возник вопрос… о спорте высших достижений. На скептические реплики отдельных наркомов: «Время ли думать об этом?» — Верховный главнокомандующий И.В.Сталин ответил:

— Разгром немцев под Сталинградом дал уверенность в исходе войны.

…Комитету по физической культуре и спорту пора возобновлять соревнования. Каждое сообщение о спорте будет добавлять нашим гражданам надежду на приближение мирного времени. Полагаю, товарищи наркомы активизируют работу своих обществ, разыщут и соберут своих мастеров и рекордсменов, помогут им подготовиться к новым стартам. Кого из чемпионов найдете в госпиталях, дайте им поправиться, окрепнуть. Вы больше других знаете, какие суровые испытания преодолевает страна. Но после войны народу-победителю негоже выходить на внешнюю арену со слабыми результатами в культуре и спорте.

Уже в следующем, 1944 году, возобновились чемпионаты страны по борьбе, боксу, гимнастике, плаванию и другим видам спорта.

Время было такое

Рассказывают, что на одном из приемов после окончания войны Сталин спросил Рокоссовского:

— Вы не обижаетесь, что были репрессированы и немалое время провели в заключении?

Константин Константинович спокойно и просто ответил:

— Я веры в партию не потерял. Время было такое. Длительное время в ходу легенда, будто после войны

Сталин пытался избавиться от Рокоссовского как от человека, имевшего огромный авторитет в стране и армии. А поэтому-де направил его в 1949 году в Польшу. Но известна беседа перед этим Сталина с Рокоссовским. Обращаясь к Константину Константиновичу с большой личной просьбой, Сталин говорил:

— Обстановка такова, что нужно, чтобы вы возглавили армию Народной Польши. Все советские звания остаются за вами, а там вы станете министром обороны, заместителем Председателя Совета Министров, членом Политбюро и маршалом Польши. Я бы очень хотел, Константин Константинович, чтобы вы согласились, иначе мы можем потерять Польшу. Наладите дело — вернетесь на свое место. Ваш кабинет в Москве будет вашим!

Семь лет К.К. Рокоссовский возглавлял армию Народной Польши как министр национальной обороны Польской Народной Республики и Главнокомандующий Войска Польского. Ему было присвоено звание Маршала Польши. Он стал членом Политбюро и заместителем предсовмина ПНР. А когда в 1956 году вернулся в Советский Союз, был назначен заместителем министра обороны СССР.

После выступления с докладом о культе личности Хрущев попросил Рокоссовского написать что-нибудь, да почернее о Сталине. Константин Константинович без дипломатии ответил:

— Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!

На другой день, когда К.К.Рокоссовский пришел на работу, в его кабинете замминистра обороны, в его кресле сидел маршал К.С. Москаленко, передавший ему решение о снятии с должности. Так обращался с неугодными Н.С. Хрущев.

Нельзя ли проявить большевистские темпы?

4 сентября 1943 года И.В. Сталин пригласил в Кремль иерархов Русской Православной Церкви — патриаршего местоблюстителя митрополита Московского и Коломенского Сергия (Страгородского), митрополита Киевского и Галицкого Николая (Ярушевича) и митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского). В двухчасовой беседе приняли участие В.М. Молотов, Л.П. Берия и Г.Г. Карпов.

Сталин высоко отозвался о патриотической деятельности Русской Православной Церкви, поблагодарил ее за внесение в фонд обороны 150 млн рублей, собранных за счет пожертвований верующих. Он поинтересовался проблемами, которые стоят перед церковью, и пожелал возрождения церковной жизни, скорейшего избрания Патриарха. На это митрополит Сергий ответил, что для проведения Архиерейского собора, на котором надо избрать

Патриарха, потребуется не менее двух месяцев, к тому же в условиях военного времени у церкви нет транспорта.

«А нельзя ли, — сказал Сталин, — проявить большевистские темпы?» И тут же отдал распоряжение привлечь авиацию для сбора всех епископов, чтобы открыть Поместный собор через три-четыре дня. 8 сентября собор был созван, главой Русской православной церкви — Патриархом Московским и Всея Руси — был избран митрополит Сергий (в миру Страгородский И.Н.).

Были решены и другие вопросы, поставленные на встрече церковными иерархами. Образован при патриархате Святейший синод. Открыты храмы и духовные академии и семинарии, возобновлено издание церковного журнала, расширены права духовенства и сняты ограничения на деятельность религиозных общин. Архиереям было обеспечено право распоряжаться церковными денежными средствами.

— Не надо, — заметил Сталин, — препятствовать организации свечных заводов.

А на недоумение митрополитов ответил:

— Если нужно сейчас или нужно будет в дальнейшем, государство может отпустить соответствующие субсидии церковному центру.

И митрополиты уж никак не ожидали, что глава правительства поинтересуется их бытом.

— На рынке, — говорил он, — продукты покупать вам неудобно и дорого, и сейчас на рынок продуктов колхозники выбрасывают мало. Поэтому государство может обеспечить вас продуктами по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим в ваше распоряжение две-три легковые автомашины с горючим.

«Русская церковь, — подчеркнул в этой беседе Сталин, — может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССл (Цит. по: Исторический Архив. 1994, № 3. С. 137).

Сергий попросил разрешения занять бывший Игуменский корпус Новодевичьего монастыря. «Там сыро и холодно, здание шестнадцатого века постройки, — сказал Сталин. — Вам завтра правительство предоставит благоустроенное и подготовленное помещение — трехэтажный особняк в Чистом переулке, который раньше занимал бывший немецкий посол Шуленбург. Имущество, мебель, здание — советские, сейчас покажем план здания».

Подводя итог встрече, Сталин произнес: «Если нет вопросов, то, может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат — Совет по делам Русской православной церкви. Карпов во главе. Как смотрите на это?» И, расставаясь с иерархами, обратился к Сергию: «Ваше высокопреосвященство, это все, что я пока могу для вас сделать».

Первая краткая встреча Сталина с митрополитом Сергием состоялась уже в июле 1944 года. Обсуждался вопрос об участии церкви в Отечественной войне. На завершающем этапе войны, 10 апреля 1945 года, Сталин принял Патриарха Московского и Всея Руси Алексия (в миру Симанский С.В.), избранного после кончины в 1944 году Патриарха Сергия. На встрече были обсуждены вопросы патриотической деятельности церкви в мирных условиях, а также расширения духовного образования и церковно-издательского дела.

Со мной вы долго не расплатитесь!

Однажды, закончив разбор положения дел на фронте, Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин попросил Д.М. Василевского^[3] задержаться. Едва остались вдвоем, неожиданно спросил:

— Как вы материально помогаете родителям?

И продолжил:

— Ведь, насколько мне известно, один ваш брат — врач, другой — агроном, третий — командир, летчик, да и вы человек обеспеченный, могли бы помогать родителям. Ваш отец бросил свою церковь, которая в его возрасте нужна ему для существования.

Александр Михайлович откровенно признался Сталину, что со священником-отцом давно, года с 1926-го, утратил всякую связь.

— Так вы со священником дела не имеете, — с лукавинкой заметил Сталин. — А как же вы имеете дело со мной? Ведь я учился в семинарии и хотел пойти в попы.

— Вы, товарищ Сталин, Верховный Главнокомандующий, — ответил Александр Михайлович.

Уже серьезно Сталин сказал:

— Вот что. Советую вам установить связь с родителями и оказывать им систематическую материальную помощь. Поезжайте к ним. Несколько дней вам хватит?

На возражение Василевского — время военное и уехать никак нельзя — Сталин спокойно произнес:

— А мы вас заменим на несколько дней. Побывав у родителей, Александр Михайлович узнал, что его отец Михаил Александрович регулярно получает денежные переводы и убежден, что их посылает ему именно он, Александр, а не другие сыновья, ибо сумма всегда довольно значительная. Кто посылает эти переводы — стало загадкой и для Александра Михайловича.

И только по возвращении в Москву все прояснилось. Прибыв, А.М.Василевский сразу же доложил И.В. Сталину, что наладил отношения с отцом.

Это вы правильно сделали, — ответил Сталин. Затем Иосиф Виссарионович достал из сейфа пачку квитанций почтовых переводов. И, передавая их, произнес:

— Но со мной вы теперь долго не расплатитесь!

Оказывается, все это время деньги священнику М.А. Василевскому регулярно посылал лично И.В. Сталин.

Обещание

Летчик-истребитель Борис Иванович Ковзан — Герой Советского Союза, совершил четыре (!) воздушных тарана и остался жив. После вручения Золотой Звезды Героя Советского Союза его пригласил И.В.Сталин и подробно расспрашивал. Поинтересовался, чем герой дальше собирается заниматься.

— Вернусь в свою часть, буду продолжать воевать, — отвечал летчик-истребитель.

— Думаю, вы уже достаточно повоевали, — сказал Сталин. — А вот подучиться бы не мешало, скажем, в Академии.

— Я не потяну, товарищ Сталин, — честно признался Ковзан.

— А вы дайте мне слово, что будете учиться!

— Обещаю, товарищ Сталин.

— А как у вас дома дела?

— Только вот сын родился.

— Поздравляю! Стране нужны такие люди.

Когда летчик вышел, его ждала машина, а на заднем сидении он обнаружил большую коробку, где лежали пеленки, распашонки — все, что нужно для новорожденного.

Собранность и четкость

Ялтинская конференция и связанные с нею заботы отнимали у И.В. Сталина очень много времени. Тем не менее он успевал следить за положением на фронтах, принимать решения, связанные с боевыми действиями войск. В Кореиз, в Юсуповский дворец, приезжали командующие войсками и армиями. Сталин беседовал с ними обычно в присутствии Антонова, у которого всегда под рукой оказывались карты с уже нанесенной обстановкой и с графическим изображением будущей операции.

За несколько часов до очередного заседания конференции Сталин собирал членов делегации, давал почти каждому определенное задание: изучить такой-то вопрос, то-то выяснить, с тем-то связаться. Чувствовалось, что он тщательно и всесторонне готовится к каждой встрече с главами союзных держав. Сталин обладал превосходной памятью и все же не полагался на нее. Еще не раз все проверял, просматривал документы, записи, выслушивал мнения членов делегации.

Он и других учил не полагаться на память. Я помню, он как-то спросил меня:

— А почему вы не записываете?

— Я запомню.

— Все запомнить невозможно. К тому же запись приучает к точности.

С тех пор я всегда имел при себе блокнот и карандаш.

Перед обсуждением вопроса о выделении американских кораблей по ленд-лизу для Тихоокеанского флота Сталин специально вызвал меня и спросил, готов ли я ответить на все вопросы, которые могут возникнуть по этому поводу за «круглым столом».

Поражало спокойствие Сталина. В самые жаркие моменты спора, когда Черчилль не мог усидеть на месте, Сталин оставался сдержанным и невозмутимым, говорил ровным голосом, как всегда взвешивая каждое слово. И выходил из спора победителем. Его железная логика сокрушала все хитросплетения оппонента.

(Из книги Н.Г. Кузнецова «Курсом к победе»)

Сталинские премии

В ходе Великой Отечественной войны многие научные работы, произведения литературы и искусства, образцы военной техники и др. получили Сталинские премии по предложению И.В. Сталина. Вместе с тем он подвергал резкой критике за низкий научный и литературно-художественный уровень и крупные идейные провалы и недостатки работы, выдвинутые на соискание Сталинской премии, участвовал в переработке раскритикованных произведений и доработке несовершенных образцов военной техники.

В таких обсуждениях участвовали члены Политбюро ЦК ВКП(б), президент Академии наук СССР, руководители Союза писателей, Союза композиторов, Союза кинематографистов, наркомы ведущих отраслей народного хозяйства. По свидетельству участников заседаний и комиссий, И.В.Сталин приходил наиболее подготовленный по сравнению с остальными. Он практически знал все имеющие сколько-нибудь существенное значение социально-политические работы, произведения художественной литературы, музыкальные сочинения, кинокартины. Многое он прочитывал на стадии «сигнальных» экземпляров или в «толстых» литературно-художественных, научных, политических и гуманитарных журналах, знал параметры военной техники и даже лично участвовал в ее испытаниях. А поэтому зачастую лично предлагал присудить премию тому или иному произведению, кинофильму, военному изданию и др., чем повергал в растерянность и членов Политбюро, наркомов и руководителей ведомств науки и культуры, до того ничего не знавших об этих творениях. Больше того, Сталин решительно пресекал и высмеивал попытки «протащить» на Сталинскую премию художественно беспомощные или политически незрелые работы, недоделанные образцы военной техники.

Начиная с марта 1941 года по 1952 год Сталинских премий были удостоены 8470 ученых, работников промышленности, транспорта и сельского хозяйства, конструкторов военной техники и 2339 деятелей литературы и искусства. При этом многие из них удостаивались Сталинских премий дважды, трижды, четырежды, а некоторые даже шесть-семь раз. Из всех врученных Сталинских премий почти две трети приходились на послевоенные годы социалистического строительства.

И каждый раз при рассмотрении работ, выдвинутых на присуждение Сталинских премий, будь то область науки или техники, в том числе военной техники, изобретательство или новаторство, литература или искусство, И.В.Сталин проявлял поразительную осведомленность в обсуждаемых проблемах, высказывал предложения и идеи, вдохновляющие лауреатов на новую творческую работу.

Подбор и расстановка кадров

В беседе с журналистом и ученым В. Литовым бывший нарком, министр земледелия СССР Иван Александрович Бенедиктов рассказывал:

«При Сталине продвижение в высшие эшелоны управления осуществлялось только по политическим и деловым качествам — исключения, конечно, были, но довольно редкие, подтверждавшие общее правило. Главным критерием являлось умение человека на деле и в кратчайшие сроки изменить ситуацию к лучшему. Никакие соображения личной преданности и близости к «вождю», так называемый «блат», не говоря уже о семейно-родственных связях, в расчет не брались. Более того, с людей, которым Сталин особо симпатизировал, точнее, ставил в пример другим, спрос был и жестче, и строже. Я имею в виду В.М. Молотова, Г.К. Жукова, H.A. Вознесенского, авиаконструктора А.Н. Яковлева и некоторых других.

Существовавшая в те годы подлинно большевистская система подбора и расстановки кадров приводила к тому, что на ключевых постах в партии, государстве, армии действительно оказывались наиболее талантливые и подготовленные в профессиональном отношении люди, совершавшие по нынешним меркам невозможные вещи, буквально чудеса. H.A. Вознесенский, А.Н. Косыгин, Д.Ф. Устинов, В.А. Малышев, И.Ф. Тевосян, Б.Л. Ванников, А.И. Шахурин, Н.С. Патоличев — перечисляю лишь немногих, все они обладали выдающимися способностями и дарованиями и, что немаловажно, заняли высшие посты в самом расцвете своих сил. При Сталине Советское правительство по возрастному составу было едва ли не самым молодым в мире. Меня, к примеру, назначили наркомом земледелия СССР в 35 лет, и это являлось не исключением, а скорее правилом. Большинство наркомов было примерно такого же возраста, даже моложе, да и многим секретарям обкомов партии в тот период едва перевалило за 30 лет. Лозунг «Молодым везде у нас дорога» в 30-е и 40-е годы последовательно, с железной настойчивостью и твердостью проводился в жизнь. Начав свою работу в сельскохозяйственном учреждении совсем еще молодым человеком, я был твердо уверен, что все успехи по службе зависят исключительно от моих личных достоинств и усилий, а не от сложившейся конъюнктуры или заступничества влиятельных родственников. Как и многие мои сверстники, я знал, что если проявлю себя должным образом на деле, то мне не дадут засидеться на месте, не позволят долгие годы «выслуживать» один чин за другим, растрачивая энергию и напор молодости на перекладывание канцелярских бумаг, а сразу же дадут дорогу, «двинут» через несколько ступеней «наверх», туда, где действуют и решают.

Могу с полным основанием сказать, что курс на выдвижение молодежи был сознательной, всесторонне продуманной и взвешенной линией, как самого Сталина, так и других членов Политбюро ЦК нашей партии. И эта линия полностью оправдала себя, Убежден, что, если бы мы вступили в войну с шестидесятилетними наркомами и командующими армиями, ее результаты могли бы быть иными. Хотя бы потому, что решить невиданные по сложности задачи и выдержать чудовищное напряжение военных лет, а затем восстановительного периода сумели бы лишь творчески, нешаблонно мыслящие и действующие молодые люди.

Вспоминается в этой связи Дмитрий Федорович Устинов, бывший в период войны наркомом вооружений. Совсем еще молодой человек, не имевший, естественно, большого жизненного и инженерного опыта, он смело, на свой страх и риск, принимал за несколько часов решения, связанные со строительством и оснащением военных заводов, которые обычно требуют многомесячной работы целых коллективов и проектных институтов и столь же многомесячных согласований с различными инстанциями. И, как признавали специалисты, не ошибался в расчетах.

Или Авраамий Павлович Завенягин, много сделавший для обороны, науки и техники. «Это невозможно, немыслимо, противоречит мировому опыту», — возмущались по поводу сроков выдвигавшихся им проектов наши высокоинтеллектуальные научные «светила» и специалисты. Но Завенягин добивался своего и совершал это «невозможное» и «немыслимое».

Или возьмите высший командный состав Красной Армии. Конечно, репрессии 1937–1938 годов ослабили его, дали возможность некоторым маршалам и генералам старой закваски усилить свои позиции. Но параллельно с этим шел и процесс подбора и роста талантливых людей, умеющих воевать по-современному. В целом накануне войны в своем преобладающем большинстве руководящие должности и в армии, и в Генштабе заняли достойные люди, способные военачальники, правильность выдвижения которых была подтверждена жестоким опытом самих сражений. Г.К. Жуков, А.М.Василевский, К.К. Рокоссовский, И.С. Конев, К.Т. Мерецков, другие наши прославленные военные деятели сумели превзойти на полях битв лучших полководцев гитлеровской Германии, обладавшей, бесспорно, самой сильной армией капиталистического мира.

И дело не только в исконной талантливости, патриотизме и революционном энтузиазме нашего народа. Все эти замечательные качества, как показывает опыт последних десятилетий, утрачиваются, чуть ли не полностью, когда нет порядка и должной организации дела, когда отсутствует подлинно большевистская система выявления, продвижения и стимулирования талантливых людей.

Не могу согласиться с утверждениями иных «знатоков» истории о том, что молодые и способные «люди были привлечены в государственный и партийный аппарат, чтобы заполнить «вакуум», образовавшийся в результате репрессий 30х годов. Во-первых, наряду с молодежью бок о бок работали и старые, опытные кадры, обеспечивалось довольно эффективное сочетание молодости с опытом. Во-вторых, и это главное, на ключевые посты даже после репрессий 1937 года конкурентов, включая опытных, заслуженных деятелей, вполне хватало. Говорю это с полным основанием, поскольку хорошо помню тогдашнюю ситуацию в наркоматах сельскохозяйственного профиля. Да и в других картина была примерно такой же. Помню и недовольство ветеранов с дореволюционным партийным стажем назначением молодых наркомов. Все было. Но ЦК твердо отстаивал свою линию, не делая никаких скидок на бывшие заслуги и героические дела.

Что бы ни говорили о Сталине, при нем на руководящих мостах находилось несравненно больше одаренных, талантливых людей, чем при Хрущеве, не говоря уже о его преемниках. Кстати, и спрос за упущения был конкретный, индивидуальный, а не размыто-коллегиальный, как сейчас, когда пропадают миллиарды, приходят в запустение целые регионы, а ответственных днем с огнем не сыщешь! В наше время ситуация подобного рода была просто немыслимой. Нарком, допустивший перерасход двух-трех тысяч рублей, рисковал даже не своим постом — жизнью! Может быть, кое-кому это и покажется жестоким, однако с точки зрения государственных, народных интересов такой подход, на мой взгляд, полностью оправдан.

Вспоминается в этой связи такой эпизод. В конце 30-х годов, будучи наркомом земледелия СССР, я одновременно занимал пост председателя Главного выставочного комитета Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, располагавшейся тогда на территории нынешней ВДНХ. Сталин и другие члены

Политбюро уделяли работе выставки большое внимание, считая ее главным центром распространения стахановского движения в области сельского хозяйства. Как-то во время осмотра экспонатов Сталин обратил внимание на то, что некоторые овощи, фрукты, а также зелень, доставленные на выставку с передовых хозяйств юга, имели, мягко говоря, не совсем товарный вид.

— В чем дело, товарищ Бенедиктов? — спросил он. — Это выставка передовых достижений или залежалого товара?

— Продукция на выставку поступает по железной дороге, на что, естественно, уходит несколько дней. Госконтроль возражает против доставки ее самолетами, ссылаясь не неоправданные расходы.

— Госконтроль смотрит на дело со своей, ведомственной колокольни. А вы должны подойти к вопросу с государственных позиций и не губить нужное дело формализмом. Для того вы нарком и председатель выставки, чтобы защищать эти позиции и бороться с таким формализмом. Люди своими глазами должны увидеть, какие овощи и фрукты можно выращивать. Надо вызвать у них желание и тягу к передовому опыту, к его распространению. А ваша пожухлая продукция к этому не располагает. Экономите тысячи, а теряете миллионы.

Так уж устроен мир: обычно выделяют и приближают к себе людей, родственных по духу, по отношению к работе, жизни. Человек глубокого аналитического ума, решительный, волевой и целеустремленный, Сталин поощрял такие же качества и у своих подчиненных, испытывая очевидную симпатию к людям твердых и независимых суждений, способным отстаивать свою точку зрения перед кем угодно, и, наоборот, недолюбливал малодушных, угодливых, стремящихся «приспособиться» к заранее известному мнению вождя. И если по отношению к молодым, начинающим работникам допускалось определенное снисхождение, своего рода «скидка» на первоначальную робость и отсутствие опыта, опытным и даже очень заслуженным деятелям подобные «человеческие слабости» никогда не прощались. «Толковый специалист, — сказал как-то об одном из них Сталин. — Но ставить на руководящую работу нельзя. Слишком угодлив. Такой из любви к начальству наделает вреда больше, чем самый лютый враг. И не спросишь за это — мнение-то согласовано с руководством».

Приходилось, правда, довольно редко, возражать Сталину и мне. Спорить с ним было нелегко, и не только из-за давления колоссального авторитета. Сталин обычно глубоко и всесторонне продумывал вопрос и, с другой стороны, обладал тонким чутьем на слабые пункты в позиции оппонента. Мы, хозяйственные руководители, знали твердо: за то, что возразишь «самому», наказания не будет, разве лишь его мелкое недовольство, быстро забываемое, а если окажешься прав, выше станет твой авторитет в его глазах. А вот если не скажешь правду, промолчишь ради личного спокойствия, а потом все это выяснится, тут уж доверие Сталина наверняка потеряешь, и безвозвратно. Потому и приучались говорить правду, невзирая на лица, не щадя начальственного самолюбия.

К сожалению, необходимые строгость и последовательность проявлялись не всегда. В ряде случаев Сталин, может быть, из-за острой нехватки людей, может быть, по каким-то личным соображениям, допускал назначения, и на высокие посты, людей, склонных к угодливости, умеющих ловко пристраиваться к сложившейся конъюнктуре. Так было, на мой взгляд, с выдвижением А.Я. Вышинского, занимавшего некоторое время даже пост министра иностранных дел, — человека редкого ораторского дара, блестящей образованности и глубоких знаний, но приспособленца по своей сути. Обычно же, повторяю, предпочтение отдавалось принципиальным, самостоятельно мыслящим людям. И не случайно в годы Великой Отечественной войны Сталин открыто называл своим преемником Г.К. Жукова, а в первые послевоенные годы H.A. Вознесенского — людей железной воли, с твердым и прямым характером, чаще других возражавших ему при обсуждении военных и государственных вопросов.

Возвращаю орден!

Уважаемый тов. И.Н. Бажанов!

Письмо Ваше о переуступке мне второго Вашего ордена в награду за мою работу — получил.

Очень благодарен Вам за теплое слово и товарищеский подарок. Я знаю, чего Вы лишаете себя в пользу меня и ценю Ваши чувства.

Тем не менее, я не могу принять Ваш второй орден. Не могу и не должен принять не только потому, что он может принадлежать только Вам, так как только Вы заслужили его, но и потому, что я и так достаточно награжден вниманием и уважением товарищей и — стало быть — не имею права грабить Вас.

Ордена созданы не для тех, которые и так известны, а, главным образом, для таких людей-героев, которые мало известны и которых надо сделать известными всем.

Кроме того, должен Вам сказать, что у меня уже есть два ордена. Это больше чем нужно, уверяю Вас.

Извиняюсь за поздний ответ.

С ком. приветом И. Сталин.

P.S. Возвращаю орден по принадлежности.

И. Сталин 16 февраля 1933 г.

Скромность

Нарком Военно-Морского флота СССР, Главнокомандующий Военно-Морским флотом СССР И.Г. Кузнецов вспоминал:

«Работал Сталин много. И в редкие минуты отдыха он не мог обойтись без дела. Иногда разговор в служебном кабинете затягивался. Он смотрел на часы:

— Пора ужинать. Прошу ко мне.

Его квартира находилась в том же здании в Кремле, где и рабочий кабинет. Сам он обычно пользовался внутренним ходом, а мы спускались к вешалке, одевались и входили в квартиру через арку со двора.

Вспоминаю, с каким любопытством я впервые поднимался по ковровой дорожке красного цвета на второй этаж. Я и не ожидал увидеть богато обставленную большую квартиру, но все же был до крайности удивлен скромностью обстановки. Небольшая прихожая была отделана деревом. Прямо из нее — дверь в столовую. Все комнаты, расположенные вдоль одной стены, с окнами на Царь-пушку и Успенский собор видны через открытые двери столовой. В спальне — простая кровать и ничего лишнего.

Создавалось впечатление, что Сталин привык с давних пор к заведенной обстановке, к известной всем одежде (китель, шинель, фуражка) и не любил никаких перемен. Так, в пору, когда он носил серый полувоенный китель с отложным воротником, я всего один раз видел его в новом кителе более темного цвета. В конце войны он сменил свой китель на маршальский мундир, который продолжал неизменно носить и став генералиссимусом.

Небогатыми были и сервировка и меню стола. Мы усаживались, каждый сам себе клал на тарелку немудреную еду, и опять продолжались те же разговоры, что велись в служебном кабинете.

В праздник 1 Мая, в День Воздушного флота нас приглашали на дачу. В этом случае встречи тоже носили полуофициальный характер. Обед проходил обычно на лужайке. Стол человек на сорок-пятьдесят накрывался еще до приезда гостей, на него ставили холодные закуски. Рядом, на отдельном столе, в баках с закрытыми крышками стояли горячие блюда. Каждый брал свою тарелку, подходил к бакам и выбирал по своему вкусу суп, борщ или уху. Первым это обычно делал сам хозяин.

Стол и здесь не отличался излишествами даже в большие праздники. В самом начале провозглашались различные тосты, а через несколько минут за столом снова велись деловые разговоры.

По времени обед долго не затягивался, и только однажды гости, помнится, после обеда развлекались игрой в городки и на бильярде.

Бесспорно, Сталин был гостеприимным хозяином».

(Из книги адмирала флота СССР Н.Г. Кузнецова «Курсом к победе»)

Верните мне мои ботинки!

И.В. Сталин был крайне непритязателен в быту. Это, утверждал В.М. Молотов, сохранилось у него с туруханской ссылки.

Очень любил Сталин фронтовую шинель времен Гражданской войны. Однажды ее попытались заменить на новую. Не увидев в прихожей своей шинели, Сталин устроил скандал. Он выговаривал:

«Вы пользуетесь тем, что можете мне каждый приносить новую шинель, а мне еще эта лет десять послужит!»

Охранник А.Т. Рыбин в книге «Рядом со Сталиным» об истории с ботинками:

«… Выходные туфли у него имелись только одни. Его довоенные. Кожа у них вся потрескалась. Подошвы истерлись. В общем, «дышали на ладан». Всем было страшно неловко, что Сталин ходил в них на работе и приемах, в театре и других подобных местах. Вся охрана решила сшить новые туфли. Ночью Матрена Бутузова поставила их к дивану, а старые унесла. Утром Сталин позвал Орлова и спокойным, мягким голосом спросил:

— Где мои ботинки?

— Товарищ Сталин, ведь вы — Генеральный секретарь нашей партии. Генералиссимус, глава правительства! Вы же постоянно находитесь в общественных местах! Каждый день принимаете иностранных послов и гостей. А сейчас, во время предстоящих юбилейных торжеств. — пылко наступал Орлов, уже привыкший, что вождь прислушивается к его сонетам.

— Лучше верните мне мои ботинки, — прервал его Сталин. И продолжал носить их до последних дней. Благо Матрене Бутузовой удавалось блеском крема скрывать ветхость обуви.

В работе и в быту

В мирное время, как и в годы войны, И.В. Сталин почти не оставлял себе свободного времени. Он жил, чтобы работать, и не изменял привычке заниматься обычно до 3–4 часов утра, а той позднее, ас 10 опять принимался за дело. Такого порядка он заставлял придерживаться и всех других людей, имевших к нему отношение, в том числе правительство, многие министерства и др.

Работал он в Кремле и на Ближней даче, куда ему доставляли документы, материалы по различным вопросам жизни страны, информацию о международных событиях и т. д. Для отдыха у Сталина было очень мало времени. После войны у него был инсульт. Решением Политбюро Сталин был направлен на лечение, но продолжал работать.

И.В. Сталин, кроме праздничных концертов и спектаклей, которые обычно устраивались после торжественных собраний, нигде не бывал. Домашним его «театром«» были музыкальные радиопередачи и прослушивание грамзаписи. Большую часть новых пластинок, которые ему доставляли, он предварительно проигрывал сам и тут же давал им оценку. На каждой пластинке появлялись собственноручные надписи: «хор.», «снос.», «плох.», «дрянь». В тумбочке и на столике возле стоявшего в столовой громоздкого тумбообразного автоматического проигрывателя, подаренного И.В. Сталину американцами в 1945 году, оставлялись только пластинки с первыми двумя надписями. Остальное убиралось. Кроме проигрывателя имелся патефон отечественного производства с ручным заводом. Хозяин сам переносил его куда надо.

Нам, кроме того, была известна его любовь к городкам. Для игры в городки разбивались на партии по 4–5 человек в каждой, конечно, из числа желающих. Остальные шумно «болели». Играли, как правило, 10 фигур. Начинали с «пушки». Над неудачниками подтрунивали, иной раз в озорных выражениях, чего не пропускал и Сталин. Сам он играл неважно, но с азартом. После каждого попадания был очень доволен и непременно говорил: «Вот так мы им!» А когда промахивался, начинал искать по карманам спички и разжигать трубку или усиленно сосать ее.

На даче не было ни парка, ни сада, ни «культурных» подстриженных кустов или деревьев. И.В. Сталин любил природу естественную, не тронутую рукой человека. Вокруг дома буйно рос хвойный и лиственный лес — везде густой, не знавший топора.

Невдалеке от дома стояло несколько пустотелых стволов без ветвей, в которых были устроены гнезда для птиц и белок. Это было настоящее птичье царство. Перед дупляным городком — столики для подкормки. Сталин почти ежедневно приходил сюда и кормил пернатых питомцев.

* * *

Главный маршал авиации А.Е. Голованов:

«Мне хотелось бы сказать и о быте Верховного, который мне довелось наблюдать. Этот быт был весьма скромен. Он владел лишь тем, что было на нем. Никаких гардеробов у него не существовало. Вся его жизнь, которую мне довелось видеть, заключалась почти в стопроцентном общении с людьми. Его явной слабостью было кино. Не раз довелось мне присутствовать при просмотре фильмов. У Сталина была какая-то удивительная способность, а может быть, это была потребность, многократно, подряд смотреть один и тот же фильм. Особенно с большим удовольствием смотрел он фильм «Если завтра война», неоднократно повторяя его. Видимо, нравился он потому, что события там развивались совсем не так, как они развились в Великой Отечественной войне, однако победа все же состоялась. Смотрел он этот фильм и в последний год войны. С удовольствием он смотрел и созданный уже в ходе войны фильм «Полководец Кутузов». В его личной жизни не было чего-либо примечательного, особенного. Она, его личная жизнь, была серой, бесцветной, и, видимо, это потому, что той личной жизни, которая существует в нашем понятии, у него не было. Всегда с людьми, всегда в работе».

* * *

Быт Сталина Светлана Аллилуева описывает так:

«Почти каждый день (в последние годы, после войны) к нему съезжалось «обедать» все Политбюро. Обедали в большом зале, тут же принимали приезжих гостей. Я бывала там редко и видела в этом зале только Иосипа Броз Тито в 1946 году, но в этом зале побывали, наверное, все руководители

братских компартий — англичане, американцы, французы и итальянцы. В этом зале отец лежал в марте 1953 года, и один из диванов возле стены стал его смертным одром.

Что было приятно в этом доме, это его чудесные террасы со всех сторон и чудный сад. С весны до осени отец проводил дни на этих террасах. Одна была застеклена со всех сторон, две — открытые, с крышей и без крыши. Особенно он любил в последние годы маленькую западную терраску, где видны были последние лучи заходящего солнца. Она выходила в сад; сюда же в сад, прямо в цветущие вишни, выходила и застекленная веранда, пристроенная в последние годы.

Сад, цветы и лес вокруг — это было самое любимое развлечение отца, его отдых, его интерес. Сам он никогда не копал землю, не брал в руки лопаты, как это делают истинные любители садоводства. Но он любил, чтобы все было возделано, убрано, чтобы все цвело пышно, обильно, чтобы отовсюду выглядывали спелые, румяные плоды — вишни, помидоры, яблоки, — и требовал этого от своего садовника. Он брал лишь иногда в руки садовые ножницы и подстригал сухие ветки — это была его единственная работа в саду. Но повсюду в саду, в лесу (тоже прибранном, выкошенном, как в лесопарке) там и сям были разные беседки, с крышей, без крыши, а то просто дощатый настил на земле и на нем столик, плетеная лежанка, шезлонг, — отец все бродил по саду и, казалось, искал себе уютного, спокойного места — искал и не находил. Летом он целыми днями вот так перемещался по парку, ему несли туда бумаги, газеты, чай. Это тоже была его «роскошь», как он ее понимал и желал, и в этом проявлялся его здоровый вкус к жизни, его неистребимая любовь к природе, к земле, а также его рационализм: последние годы ему хотелось здоровья, хотелось дольше жить.

…Отец... пел, у него был отличный слух и высокий, чистый голос (а говорил он, наоборот, почему-то глуховатым и низким голосом). Не знаю, пела ли мама или нет, но говорят, что в очень редких случаях она могла плавно и красиво танцевать лезгинку. Вообще же грузинское не культивировалось у нас в доме — отец совершенно обрусел».

Неправедное отмщение

Однажды старейший правдист Атык Кегамович Азизян, зайдя ко мне, члену редколлегии газеты «Правда», спросил: «А ты знаешь, что в этом кабинете в 30-х годах работал Емельян Ярославский^[4] — тогда член редколлегии газеты «Правда»? В кабинете сохранилась мебель и красивый книжный шкаф, забитый книгами из тех времен. Но ты наверняка не знаешь о его статье, присланной накануне Отечественной войны». И рассказал такую историю.

Узнав, что И.В. Сталин назначен Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, Емельян Ярославский посчитал, что В.М. Молотова отстранили от высшего государственного руководства. А поэтому в статье излил всю свою обиду на него. В 1920 году В.И. Ленин искал, кого бы послать налаживать работу на Урале и в Сибири. Молотов предложил Ленину кандидатуру Ярославского, сказав, что в Москве мы найдем ему замену, а там он, член ЦК партии, сумеет наладить дела. Ярославский обвинил Молотова, секретаря ЦК партии, что он таким путем хотел от него избавиться. Но решение было принято, и Ярославскому ничего не оставалось, как уехать на новое место работы.

Редакция статью набрала, а гранки решила послать И.В. Сталину. Прочитав гранки, И.В. Сталин написал: «Это что же, получается, что при Молотове у нас и Советской власти не было?»

Статья не вышла… «Правда» жила с ощущением надвигавшейся войны. Награждение

В ноябре 1948 года в конце заседания Политбюро, рассказывал недавно назначенный секретарем Центрального Комитета партии П.К. Пономаренко, И.В. Сталин обратился к присутствующим:

— В декабре исполняется 50 лет заместителю министра Вооруженных Сил маршалу артиллерии товарищу Яковлеву. Его следует наградить. Но каким орденом?

Все молчали. Поскольку молчание затянулось, я решил проявить инициативу и предложил наградить Николая Дмитриевича орденом Ленина. Сталин посмотрел в мою сторону и спросил мнение членов Политбюро. Снова молчание.

— Ну что ж, — сказал он с недовольной ноткой, — орденом Ленина так орденом Ленина.

Закрывая заседание, попросил меня задержаться. Подошел ко мне и, пристально глядя в глаза, произнес:

— Вы что, товарищ Пономаренко, полагаете, что мы, ставя такие вопросы, заранее их не продумываем? Ошибаетесь, товарищ Пономаренко. К вашему сведению, в этом году к 30-летию Советской Армии товарищ Яковлев очередной орден Ленина уже получил. Будьте повнимательнее.

(Из книги Г.А. Куманева «Рядом со Сталиным»)

Звонки редакторам

И.В. Сталин просматривал многие газеты, не исключая городские и районные, а также многотиражки.

Однажды в передовой статье городской газеты он обратил внимание, что после слов «Товарищ Сталин учит.» следовала неточная цитата из его высказывания. Сталин дозвонился до редактора:

— В вашей газете написано «Товарищ Сталин учит.» и приведена непроверенная цитата. Такому товарищ Сталин не учит.

В феврале 1946 года И.В. Сталин заметил, что в одной многотиражке опущена часть из его предвыборной речи. Он несколько раз звонил в многотиражку, пока, наконец, не застал редактора.

— У меня к вам просьба, — сказал Сталин. — В следующий раз, если объем вашей газеты не позволяет поместить текст полностью, позвоните. Вместе мы сократим без искажения смысла.

По прошествии длительного времени Сталин поинтересовался, работают ли эти редакторы и как у них идут дела. Ему доложили, что они работают и не допускают ошибок.

Магическая сила вождя

В своих воспоминаниях Н.К. Байбаков пишет:

«Я вижу свой долг в том, чтобы рассказать о Сталине объективно, показать, в чем заключалась его магическая сила вождя, умевшего владеть самыми драматическими ситуациями в стране и в мире, неотступно держать под личным

контролем все государственное руководство столько лет, в том числе и в годы, когда решалась судьба нашего Отечества. Его сила в том, что он умел сразу схватывать самую суть любого события или явления, судьбоносного для народа, искал истину путем сопоставления многих данных и мнений.

Сталин всегда был хорошо информирован и о сути, и о деталях каждого обсуждаемого в правительстве вопроса. Многие поражались до мистической оторопи его осведомленности во всем. Он знал многих директоров крупных государственных предприятий и в лицо, и по имени-отчеству. Я иногда допускал мысль, что он мог иметь целую группу очень надежных и толковых информаторов, глубоко законспирированных и действующих в любой точке, где вершились дела, в данный момент решающие для государства. Есть немало прямых и косвенных подтверждений тому в свидетельствах многих людей.

Проблемы развития нефтяной отрасли не раз рассматривались на совещаниях у Сталина и более широко — с привлечением руководителей нефтяных комбинатов и трестов. И мне стал понятен подход Сталина к принятию ответственных решений, основанных на изучении как можно большего круга фактов и мнений, чтобы из многочисленных, казалось бы, второстепенных звеньев извлечь главное звено, решающее.

Сталин был тут дотошен, вникал во все мелочи, умел выявлять то, что истинно думают его собеседники, не терпя общих и громких фраз. Чтобы говорить со Сталиным, нужно было отлично знать свой предмет, быть предельно конкретным и самому иметь определенное мнение. Своими вопросами он как бы подталкивал к тому, чтобы собеседник сам во всей полноте раскрывал суть вопроса.

— А как вы смотрите, товарищ Байбаков (Сталин делал ударение на втором слоге), на дальнейшие перспективы развития «Второго Баку»? Что вам еще может потребоваться?

Он проницательно приглядывался к людям, к тому, кто как себя держит, как отвечает на вопросы. Чувствовалось, что все это его интересовало, и люди раскрывались перед ним именно через их заинтересованность делом.

Не всегда при обсуждении спорных вопросов Сталин высказывал свою точку зрения. Но мы, участники кремлевских совещаний, утверждались в уверенности: Сталин в любом сложном деле знает, что предпринять. Никогда, ни разу не принимал пустых или расплывчатых директив, а с особой тщательностью продумывал и определял все пути к безусловному, верному решению и его выполнению. Только тогда, когда окончательно убеждался, что

нужное решение найдено и оно реально выполнимо, Сталин твердо подытоживал:

— Итак, я утверждаю.

Не скрываю того, что я был в числе тех, кто учился у Сталина, считая, что его ясный и решительный стиль должен быть присущ руководителям любого ранга…

Бытует и доныне мнение, будто существовали некие особые запретные темы, например, тема репрессий, с которыми к Сталину обращаться опасно, а той вовсе невозможно. Это, мол, могло повлечь за собой тяжкие последствия, мол, Сталин не терпел таких обращений.

Я лично убедился во многих случаях, что, наоборот, Сталин уважал смелых и прямых людей, тех, кто мог говорить с ним обо всем, что лежит на душе, честно и прямо. Сталин таких людей слушал, верил им, как натура цельная и прямая.

Ему нравились знающие свое дело люди, особенно «новая волна» специалистов, пришедших на производство в советское время, питомцы нового строя, которых он мог по справедливости считать и своими питомцами, и нас он слушал, как мне кажется, с особым чувством — это нам, тогда молодым людям из рабфаков и институтов, предстояло обживать будущее. Вот почему, заметив чье-нибудь дарование, присматривался к нему — каков сам человек, если трус — не годится, если дерзновенный — нужен. И он таких всячески поддерживал, выдвигал на руководящие посты, ведь не зря знаменитые «сталинские наркомы» — это 30-35летние люди (в основном) с неизрасходованной энергией и верой, что будущее будет построено именно ими».

(Из книги Н.К. Байбакова «От Сталина до Ельцина»)

Лишних слов не любил

Нарком вооружений Д.Ф. Устинов вспоминал:

«... Сталин обладал уникальной работоспособностью, огромной силой воли, большим организаторским талантом. Понимая всю сложность и многогранность вопросов руководства войной, он многое доверял членам Политбюро ЦК, ГКО, руководителям наркоматов, сумел наладить безупречно четкую, согласованную, слаженную работу всех звеньев управления, добивался безусловного исполнения принятых решений.

При всей своей властности, суровости, я бы сказал, жесткости он живо откликался на проявление разумной инициативы, самостоятельности, ценил независимость суждений. Во всяком случае, насколько я помню, как правило, он не упреждал присутствующих своим выводом, оценкой, решением. Зная вес своего слова, Сталин старался до поры не обнаруживать отношения к обсуждаемой проблеме, чаще всего или сидел будто бы отрешенно, или прохаживался почти бесшумно по кабинету, так что казалось, что он весьма далек от предмета разговора, думает о чем-то своем. И вдруг раздавалась короткая реплика, порой поворачивавшая разговор в новое и, как потом зачастую оказывалось, единственно верное русло.

Иногда Сталин прерывал доклад неожиданным вопросом, обращенным к кому-либо из присутствующих: «А что вы думаете по этому поводу?» или «А как вы относитесь к такому предложению?» Причем характерный акцент делался именно на слове «вы». Сталин смотрел на того, кого спрашивал, пристально и требовательно, никогда не торопил с ответом. Вместе с тем все знали, что чересчур медлить нельзя. Отвечать же нужно не только по существу, но и однозначно. Сталин уловок и дипломатических хитростей не терпел. Да и за самим вопросом всегда стояло нечто большее, чем просто ожидание того или иного ответа.

Следует, видимо, упомянуть и о том, что на заседаниях и совещаниях, которые проводил И.В. Сталин, обсуждение вопросов и принятие по ним решений осуществлялись нередко без протокольных записей, а часто и без соответствующего оформления решений. Случалось, что кому-то из участников совещания или заседания поручалось подготовить предложения, переработанные с учетом состоявшегося обмена мнениями, и представить на подпись.

Обладая богатейшей, чрезвычайно цепкой и емкой памятью, И.В. Сталин в деталях помнил все, что было связано с обсуждением, и никаких отступлений от существа выработанных решений или оценок не допускал. Он поименно знал практически всех руководителей экономики и Вооруженных Сил, вплоть до директоров заводов и командиров дивизий, помнил наиболее существенные данные, характеризующие как их лично, так и положение дел на доверенных им участках. У него был аналитический ум, способный выкристаллизовывать из огромной массы данных, сведений, фактов самое главное, существенное, свои мысли и решения Сталин формулировал ясно, четко, лаконично, с неумолимой логикой. Лишних слов не любил и не говорил их.

(Из книги Д. Ф. Устинова «Во имя победы. Записки наркома вооружения»)

Управляющий делами Совета Народных Комиссаров СССР Я.Е. Чадаев:

«Выступление Сталина всегда было событием. Его выступления всегда ждали.

А когда он говорил, все слушали его внимательно, с захватывающим интересом, чуть ли не благоговейно. Его речи не были насыщены набором красивых оборотов и фраз. Это были речи, которые зажигали слушателей, зажигали их сознательно и разумно действовать так и идти туда и решать задачи так, как начертала партия. Он всегда оставался сдержанным в словах, но эти слова были простыми, ясными, понятными. Они содержали такую большую логику, глубинную огромную внутреннюю правду, что их трудно было не понять, не подчиниться, не выполнить их. Сталин непроизвольно привязывал к себе, убеждал и потрясал содержанием своих речей.»

(Из книги Г.А. Куманева «Рядом со Сталиным»)

Октябрьский пленум

На Пленуме ЦК КПСС 16 октября 1952 года с большой речью выступил И.В. Сталин. Практически она заняла все рабочее время заседания — полтора часа из двух часов работы Пленума.

Сталин подверг резкой критике Молотова, хотя и подчеркнул, что он преданный нашему делу человек. Сталин сказал, что нельзя пройти мимо недостойных поступков Молотова. Он дал английскому послу согласие на издание в нашей стране буржуазных газет и журналов. Разве не ясно, что буржуазная печать будет оказывать вредное влияние на умы и мировоззрение советских людей? Он внес предложение передать Крым евреям. У нас есть еврейская автономия.

Разве этого недостаточно? Пусть развивается эта республика. Молотову не следует быть адвокатом незаконных еврейских претензий на наш Советский Крым. Молотов мирится, что его супруга информирует о важных решениях Политбюро враждебных нам лиц. Ясно, что такое поведение члена Политбюро недопустимо.

Сталин раскритиковал и Микояна: «Он, видите ли, возражает против повышения сельхозналога на крестьян. Что тут ему не ясно? Мужик — наш должник. С крестьянами у нас крепкий союз. Мы закрепили за колхозами навечно землю. Они должны отдавать положенный долг государству. Поэтому нельзя согласиться с позицией товарища Микояна.

Он путается сам и хочет запутать нас в этом ясном, принципиальном вопросе».

«Вообще, — говорил Сталин, — Молотов и Микоян, оба побывавшие в Америке, вернулись оттуда под большим впечатлением о мощи американской экономики. Я знаю, что и Молотов, и Микоян — храбрые люди, но они, видимо, здесь испугались подавляющей силы, какую видели в Америке. Факт, что Молотов и Микоян за спиной Политбюро послали директиву нашему послу в Вашингтоне с серьезными уступками американцам в предстоящих переговорах».

Сталин говорил, что освобождение от важных постов Молотова, Кагановича, Ворошилова и других видных партийных и государственных деятелей вызвано необходимостью назначения на их место новых, более квалифицированных, инициативных работников, полных здоровых сил и энергии.

Он призвал поддержать новых работников в их ответственной деятельности.

«Что же касается самих видных политических и государственных деятелей, — отмечал Сталин, — то они и так остаются видными политическими и государственными деятелями».

Сталин предложил решить организационные вопросы, вместо Политбюро образовать Президиум ЦК КПСС, расширить состав Президиума ЦК и Секретариата ЦК КПСС. Он сказал, что в списке находятся все члены Политбюро старого состава. Он тепло отозвался о А.Я. Андрееве, но его нет в составе Президиума ЦК только по состоянию здоровья: оглох и нуждается в лечении.

Сталин был последователен. Он обратился к Пленуму: «Меня освободите от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР. Я уже стар. Мне тяжело. Нет сил. Изберите себе другого секретаря».

Сразу выступил Маленков и сказал: «Нет необходимости доказывать, что Сталин должен остаться и премьером, и Генеральным секретарем. Иначе просто невозможно».

Взяв снова слово, Сталин сказал: «На Пленуме решать вопросы надо по-деловому».

Пленум избрал Сталина. Участники Пленума приветствовали это решение стоя, горячими аплодисментами.

Неправильное выступление

Дорогой товарищ Сталин!

Вы совершенно правильно указали на допущенные мною ошибки в опубликованном 4 марта с.г. выступлении «О строительстве и благоустройстве колхозов».

После Ваших указаний я старался глубже продумать эти вопросы. Продумав, я понял, что все выступление в целом, в своей основе является неправильным. Опубликовав неправильное выступление, я совершил грубую ошибку и тем самым нанес ущерб партии. Этого ущерба для партии можно было бы не допустить, если бы я посоветовался в Центральном Комитете. Этого я не сделал, хотя имел возможность обменяться мнениями в ЦК. Это я также считаю своей грубой ошибкой.

Глубоко переживая допущенную ошибку, я думаю, как лучше ее исправить. Я решил просить Вас разрешить мне самому исправить эту ошибку. Я готов выступить в печати и раскритиковать свою статью, опубликованную 4 марта, подробно разобрать ее ошибочные положения. Если это будет мне разрешено, я постараюсь хорошо продумать эти вопросы и подготовить статью с критикой своих ошибок. Прошу до опубликования посмотреть статью в ЦК.

Прошу Вас, товарищ Сталин, помочь мне исправить допущенную мною грубую ошибку и тем самым, насколько это возможно, уменьшить ущерб, который я нанес партии своим неправильным выступлением.

Н. Хрущев.

6 марта 1951 г.

Марксист ли Мао, или «Товарищ Сталин, вы бог коммунистического движения!»

«У вас нет свободы личности»

Американский корреспондент Сталину:

— У вас нет свободы личности. У нас каждый гражданин может в Вашингтоне выйти на улицу и кричать: «Долой президента Трумэна!»

Сталин:

— Мне трудно представить себе, какая может быть «личная свобода» у безработного, который ходит голодным и не находит применения своего труда. Но у нас тоже каждый гражданин может в Москве выйти на улицу и кричать: «Долой президента Трумэна!»

Марксист ли Мао?

В 1949 году Мао Цзэдун обратился к И.В.Сталину с просьбой прислать философа-марксиста, чтобы он познакомился с его произведениями, стал редактором русского издания. Выбор И.В. Сталина пал на члена-корреспондента Академии наук П.Ф. Юдина.

Мао Цзэдун собрал воедино свои выступления и статьи разных лет и хотел их просмотреть перед публикацией, а если понадобится, то внести дополнения и исправления по содержанию. Чтобы в работе не было допущено каких-либо ошибок с точки зрения марксизма, пожелал показать написанное специалисту в области марксистской философии. Юдин прибыл в Китай. Они стали работать, сдружились.

Юдин ездил к Мао, но и Мао часто приезжал к Юдину. П.Ф. Юдин был Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Китае, и И.В. Сталина беспокоило, как бы это не дало повод для обвинений в неуважительном отношении к китайскому лидеру.

Юдин рассказал Сталину, как продвигается их работа, что и почему редактируется в трудах Мао. Однажды Сталин, своеобразно обратившись, спросил:

— Товарищ Пэ Юдин, как вы считаете: марксист ли товарищ Мао Цзэдун?

Юдин ответил:

— Товарищ Сталин, я думаю, что товарищ Мао Цзэдун своеобразный китайский философ. У него много от марксизма, но много и от революционных демократов типа наших. Крестьянская страна.

Юдин отмечал, что Мао Цзэдун не изучал работ Маркса и Энгельса, Ленина.

Сам Мао Цзэдун говорил Юдину, что знает «Краткий курс истории ВКП(б)» и высоко отозвался о работе И.В. Сталина «О диалектическом и историческом материализме». Мао Цзэдун признавался, что больше знает работы советских философов по проблемам марксизма-ленинизма и некоторые учебники и словари.

В беседах с И.В. Сталиным ученый выделял работы Мао Цзэдуна «Относительно практики» и «Относительно противоречия» (1938), «О новой демократии» (1940) и «О демократической диктатуре народа» (1949).

— К вам, — говорил П.Ф. Юдин И.В. Сталину, — Мао Цзэдун относится с большим почитанием и хотел бы заслужить ваше уважение, польщен вашим вниманием к его работам.

П.Ф. Юдин говорил, что некоторые положения из работ Мао подправлял лично И.В. Сталин.

На русском языке работы Мао Цзэдуна вышли в виде четырехтомника «Избранные произведения» в 1952–1953 годах.

Жалость

Тогда как Черчилль терял самообладание и очень жестикулировал, Сталин внешне сохранял спокойствие, говорил тихо, с нескрываемым сарказмом.

Когда Черчилль пространно расписывал переживаемые Великобританией послевоенные трудности, Сталин заметил:

— Я не привык жаловаться, но должен сказать, что наше положение еще хуже. Мы потеряли несколько миллионов убитыми, нам людей не хватает. Если бы я стал жаловаться, я боюсь, что вы тут прослезились бы, до того тяжелое положение в России. Но я не хочу причинять вам неприятности.

Чача — в подарок

Находясь за обеденным столом, Сталин держался свободно, независимо от уровня гостей или хозяев.

В ходе протокольных мероприятий на конференциях Сталин задавал вопросы Рузвельту, Черчиллю и сам охотно отвечал, если его спрашивали. Разговоры касались, кроме политических тем, также и чисто житейских, вплоть до оценки достоинств тех или иных блюд, напитков, выяснения их популярности в различных странах.

В Ялте, например, Сталин похваливал грузинские сухие вина, а потом спросил:

— А вы знаете грузинскую виноградную водку — чачу? — Ни Черчилль, ни Рузвельт о чаче и слыхом не слыхивали. А Сталин продолжал: — Это, по-моему, лучшая из всех видов водки. Правда, я сам ее не пью. Предпочитаю легкие сухие вина.

Черчилля чача сразу заинтересовала:

— А как ее попробовать?

— Постараюсь сделать так, чтобы вы ее попробовали. На другой день Сталин послал и одному, и другому в подарок чачу.

Трубка Иосифа Сталина

По свидетельству работавших с И.В. Сталиным и близко знавших его лиц, трубка, которую он курил, со временем стала своего рода барометром его настроения. Если Сталин начинал приглаживать мундштуком усы, это значило, что он доволен. Если незажженная трубка лежала на столе, то он был сердит и мог отчитать. Если Сталину надо было успокоиться, он раскуривал трубку и начинал ходить вдоль кабинета. Когда надо было собраться с ответом, он медленно разламывал папиросу «Герцеговина-Флор» и набивал табаком трубку. Мысль была сформулирована точно.

Во время первой встречи с президентом США Ф. Рузвельтом на Тегеранской конференции И.В. Сталин вежливо предложил закурить его любимые папиросы «Герцеговина-Флор». Деликатно отказавшись, Рузвельт сказал:

— Привык к своим. А где же ваша знаменитая трубка, маршал Сталин, та трубка, которой вы, как говорят, выкуриваете врагов? Сталин в тон ответил:

— Я, кажется, уже почти всех их выкурил, но, говоря, серьезно, врачи советуют мне поменьше пользоваться трубкой. Я все же ее захватил в Тегеран и, чтобы доставить вам удовольствие, раскурю ее в следующий раз.

Рузвельт также серьезно ответил:

— Надо слушаться врачей. Мне тоже приходится это делать.

На Потсдамской конференции У. Черчилль угостил И.В. Сталина своей сигарой. Сталин закурил. Черчилль тотчас сказал: если бы кто-то сфотографировал генералиссимуса с его сигарой, то это произвело бы сенсацию: «Сталин под влиянием Черчилля перешел на сигары».

Трубка И.В. Сталина стала символом мира и дружбы.

Были и в Париже

Член американской делегации А. Гарриман с некоторым чувством высокомерия спросил Сталина:

— А ведь вам, должно быть, очень приятно, что вы, после того, что пришлось пережить вашей стране, находитесь сейчас здесь, в Берлине?

В ответ услышал:

— Царь Александр до Парижа дошел.

«Факел»

В переломный этап в жизни СССР советское правительство продолжало крепить союзнические отношения с Великобританией и США в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе. В августе 1942 года в период напряженных боев на юге страны, в Москву прилетел премьер-министр Великобритании У.Черчилль. Как он написал в воспоминаниях, прилетел «с большим куском льда» — заявлением, что в 1942 году второго фронта не будет. И.В. Сталин переговоры с У. Черчиллем вел в присутствии В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова и специального представителя Президента США А. Гарримана.

И.В. Сталин сразу заявил, что он считает советско-германский фронт «первостепенным» и что западные союзники не выполняют своих союзнических обязательств по поставкам СССР оружия и других материалов, «дают не то, что обещано» и не всегда должного качества. О втором фронте У. Черчилль заявил, что он не может дать Советскому Союзу «никакого обещания на этот год».

Тогда И.В. Сталин заявил, что «тот, кто не хочет рисковать, никогда не выиграет войны». И.В. Сталин подчеркнул неизменность позиции СССР по вопросу о будущей границе с Польшей, заявил о желании СССР иметь соседом дружественную Польшу.

И.В.Сталин предложил английской стороне ознакомиться с советскими реактивными установками, что и было осуществлено. В ответ на настоятельную просьбу У.Черчилля, интересовавшегося Кавказом, И.В. Сталин обстоятельно рассказал о советских планах защиты Кавказа. У. Черчилль рассказал И.В. Сталину о плане операции «Торч» («Факел») по высадке союзников в Северной Африке в 1942 году. Передавая свое впечатление на реакцию Сталина, Черчилль писал: «.Русский диктатор быстро и полностью овладел проблемой, которая была новой для него. Очень немногие из живущих людей смогли бы в несколько минут понять соображения, над которыми мы так настойчиво бились на протяжении ряда месяцев. Он все это оценил молниеносно».

О свободе личности

Одной из злободневных проблем была и по сей день остается проблема личной свободы. И здесь в адрес советского времени и политики, и публицисты мечут громы и молнии. В этом отношении принципиален ответ И.В. Сталина 1 марта 1936 года американскому газетному магнату Рою Говарду, упрекавшему Советский Союз за отсутствие личной свободы.

Сталин:

— Вы говорите о том, что для того, чтобы построить наше социалистическое общество, мы пожертвовали личной свободой и терпели лишения. В Вашем вопросе сквозит мысль, что социалистическое общество отрицает личную свободу. Это неверно. Конечно, для того, чтобы построить что-нибудь новое, приходится нагонять экономию, накапливать средства, сокращать временно свои потребности, занимать у других. Если хочешь построить новый дом, то копишь деньги, временно урезаешь свои потребности, иначе дома можешь и не построить. Это подавно справедливо, когда речь идет о том, чтобы построить целое новое человеческое общество. Приходилось временно урезывать некоторые потребности, накапливать соответствующие средства, напрягать силы. Мы так именно и построили социалистическое общество.

Но это общество мы построили не для ущемления личной свободы, а для того, чтобы человеческая личность чувствовала себя действительно свободной. Мы построили его ради действительной личной свободы, свободы без кавычек. Мне трудно представить себе, какая может быть «личная свобода» у безработного, который ходит голодным и не находит применения своего труда. Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб. Только в таком обществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая свобода.

Сочетая большевистский размах с американской деловитостью

Говорил И.В. Сталин о необходимости сочетания большевистского размаха с американской деловитостью. В беседе со Сталиным 13 декабря 1931 года немецкий писатель Эмиль Людвиг спрашивал:

— Я наблюдаю в Советском Союзе исключительное уважение ко всему американскому, я бы сказал, даже преклонение перед всем американским, то есть перед страной доллара, самой последовательной капиталистической страной. Эти чувства имеются и в вашем рабочем классе, и относятся они не только к тракторам и автомобилям, но ик американцам вообще. Чем вы это объясните?

Сталин ответил:

— Вы преувеличиваете. У нас нет никакого особого уважения ко всему американскому. Но мы уважаем американскую деловитость во всем — в промышленности, в технике, в литературе, в жизни, никогда мы не забываем о том, что САСШ — капиталистическая страна. Но среди американцев много здоровых людей в духовном и физическом отношении, здоровых по всему своему подходу к работе, к делу. Этой деловитости, этой простоте мы и сочувствуем. Несмотря на то, что Америка — высокоразвитая капиталистическая страна, там нравы в промышленности, навыки в производстве содержа нечто от демократизма, чего нельзя сказать о старых европейских капиталистических странах, где все еще живет дух барства феодальной аристократии.

Людвиг:

— Вы даже не подозреваете, как вы правы. Сталин:

— Как знать, может быть, и подозреваю. Несмотря на то, что феодализм как общественный порядок уже давно не существует в Европе, значительные пережитки его продолжают присутствовать и в быту, и в нравах. Феодальная среда продолжает выделять и техников, и специалистов, и ученых, и писателей, которые вносят барские нравы в промышленность, в технику, науку, литературу. Феодальные традиции не разбиты до конца.

Этого нельзя сказать об Америке, которая является страной «свободных колонизаторов», без помещиков, без аристократов. Отсюда крепкие и сравнительно простые американские нравы в производстве. Наши рабочие-хозяйственники, побывавшие в Америке, сразу подметили эту черту. Они не без некоторого приятного удивления рассказывали, что в Америке в процессе производства трудно отличить с внешней стороны инженера от рабочего. И это им нравится, конечно. Совсем другое дело в Европе.

Ялта 1945 года

2 февраля 1945 года в Крым специальным поездом прибыли И.В. Сталин и В.М. Молотов и сразу направились в свою резиденцию.

Точно в назначенный час в воздухе показался четырехмоторный «Си-54», на борту которого находился У. Черчилль. Он обошел строй почетного караула. Кадры кинохроники запечатлели, как тучный английский премьер внимательно вглядывался в глаза советских воинов, словно пытался разгадать, что они за люди, откудау них такое мужество. У. Черчилля встречали В.М. Молотов и другие официальные лица.

Затем совершил посадку американский воздушный лайнер. С помощью специального лифта-кабины Ф. Рузвельта спустили на летное поле. Два рослых солдата бережно перенесли его в «Виллис», в котором он медленно объехал строй почетного караула. Американского президента приехал встречать У. Черчилль. С советской стороны Ф. Рузвельта встречали В.М. Молотов и другие члены делегации.

И.В. Сталин был в Ялте, но ни английского премьера, ни американского президента не встречал.

Говорили, что Черчилль и Рузвельт были недовольны отсутствием Сталина при встрече. Черчилль якобы сказал Рузвельту: «Выразите маршалу наше неудовольствие, гостей принято встречать».

При встрече с Рузвельтом Сталин дал понять, что с его стороны этот жест не случаен: вы, союзники, столько лет тянули с открытием второго фронта, теперь приехали, когда Советский Союз не столь уж и нуждается в вашей помощи, один может справиться с фашистской Германией, тем самым еще и вам, союзникам, оказать помощь. Красная Армия была в 60 километрах от Берлина.

И Рузвельт, и Черчилль больше этого эпизода не касались.

За польшу дрался, как лев

После освобождения Польши от фашизма вопрос стоял ребром: каким должно быть это государство? Советский Союз тогда отвечал однозначно: Польша должна быть дружественной ему. Ответ, который давали западные союзники, гласил: Польша должна остаться такой, какой была до войны, и по существу, продолжать следовать в фарватере капиталистических стран.

На переговорах с Черчиллем и раньше шли споры о границах, о «линии Керзона», о линии «Риббентроп-Молотов». На Тегеранской конференции эти споры вновь возобновились.

Сталин сказал:

— Называйте, как хотите! Но наша граница пройдет так!

Черчилль возразил:

— Но Львов никогда не был русским городом.

— А Варшава была, — спокойно ответил И.В. Сталин.

На всех союзнических конференциях по польскому вопросу шли жестокие баталии. Особенно острыми они были в Потсдаме. Иногда казалось, что наступил момент ударить кулаком по столу и хлопнуть дверью. Однако советская делегация проявляла терпение, которое можно назвать железным. Это относится прежде всего к Сталину. Он сражался, как лев, за то, чтобы Польша была дружественным Советскому Союзу социалистическим государством, а не пристежкой к западному блоку. И добился успеха: в конце концов было принято именно то решение, за которое боролся Советский Союз.

Даже такой явный недоброжелатель Советского Союза, как У.Черчилль, признавал: «Без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие другие силы в мире не смогли бы этого сделать».

Варшавское восстание

Освобождая города и села Белоруссии и Польши, войска фронта вышли к Висле, тогда в Варшаве вспыхнуло восстание, спровоцированное лондонским правительством, чтобы не допустить прихода в столицу Польши советских войск. Комфронта К.К.Рокоссовскому позвонил Верховный Главнокомандующий И.В.Сталин:

— Доложите обстановку. Как с Варшавой?

Рокоссовский доложил:

— Варшава горит. Немцы бомбят и обстреливают город. Там идут ожесточенные бои. Положение восставших очень тяжелое.

— В состоянии ли войска фронта предпринять сейчас операцию по освобождению Варшавы?

— Предпринять сейчас операцию по освобождению Варшавы невозможно. Сталин сказал:

— Окажите восставшим возможную помощь, облегчите их положение. Рокоссовский доложил:

— Делаю все возможное.

Командующий фронтом К.К.Рокоссовский не мог послать войска на штурм Варшавы: в нелегких боевых операциях войска устали, требовали пополнения личным составом, техникой и горючим, налаживанию коммуникаций.

К.К.Рокоссовский помогал восставшим, сбрасывая оружие, боеприпасы, продовольствие и медикаменты.

Чей солдат смелее?

Во время работы Тегеранской конференции Рузвельт спросил у Сталина:

— Действительно ли тысячи солдат на плотах и даже вплавь преодолевали водный рубеж Днепра?

Сталин сказал:

— Днепр преодолевали на огромном пространстве. Отвагу и храбрость проявили сотни тысяч воинов. Тысячи из них удостоены звания Героя Советского Союза.

Рузвельт проговорил:

— Наш солдат, прежде чем полезть в воду, заставит проверить, какова ее температура.

За Красную Армию

5 апреля 1945 года в Москву прибыла югославская делегация во главе с Броз Тито для подписания Договора о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве между Советским Союзом и Югославией. В состав делегации вошли, в частности, министр иностранных дел Иван Шубашич и министр по делам Черногории генерал-лейтенант Милован Джилас.

Последний ранее критиковал поведение отдельных солдат и офицеров Красной Армии в отношении гражданского населения. И.В. Сталину было известно об этом, и он возмущался оскорбительным поведением Джиласа.

На ужине И.В. Сталин посчитал, что настало время проучить Джиласа, и сделал это полушутливым образом: налил ему стопку водки и предложить выпить за Красную Армию.

Джилас готовился выпить за его здоровье.

— Нет, нет, — настаивал Сталин, усмехаясь и испытующе глядя на Джиласа, — именно за Красную Армию! Что, не хотите выпить за Красную Армию?

Джиласу ничего не оставалось, как выпить.

Затем Сталин спросил, что там с Красной Армией? Джилас объяснил, что он вовсе не хотел оскорблять Красную Армию, а хотел указать на ошибки некоторых ее служащих и на политические затруднения, которые нам это создавало.

Сталин перебил:

— Да. Вы, конечно, читали Достоевского? Вы видели, какая сложная вещь человеческая душа, человеческая психология? Представьте себе человека, который проходит с боями от Сталинграда до Белграда, тысячи километров по своей опустошенной земле, видя гибель товарищей и самых близких людей! Разве такой человек может реагировать нормально?

Тут был интересный случай. Майор-летчик пошалил с женщиной, а нашелся рыцарь-инженер, который начал ее защищать. Майор за пистолет: «Эх ты, тыловая крыса!» И убил рыцаря-инженера. Осудили майора на смерть. Но дело дошло до меня, я им заинтересовался и (у меня на это есть право как у Верховного Главнокомандующего во время войны) освободил майора, отправил его на фронт. Сейчас он один из героев. Война — надо понимать. И Красная Армия не идеальна. Важно, чтобы она била немцев — а она их бьет хорошо — все остальное второстепенно.

Союзники не должны обманывать друг друга!

В годы войны Черчилль вел интенсивную переписку со Сталиным. В последний период войны и на выборах в парламент 1945 года он любил ссылаться на то, что Сталин — его лучший друг. Это было, конечно, не что иное, как ораторский и тактический прием, применяемый для привлечения симпатий тех англичан, которые доброжелательно относились к СССР. На самом деле Черчилль питал к Сталину чувство глубокой неприязни.

Во время Ялтинской конференции состоялся обед, на котором Черчилль произнес тост, как он сам писал, «на серьезную тему». «Я возлагаю, — сказал Черчилль, — свои надежды на замечательного президента Соединенных Штатов и на маршала Сталина., которые, разбив наголову противника, поведут нас на борьбу против нищеты, беспорядков, хаоса, гнета». Черчилль говорил, что считает жизнь маршала Сталина «драгоценнейшим сокровищем» и шагает по земле с большой смелостью и надеждой, сознавая, что «находится в дружеских и близких отношениях с великим человеком, слава которого прошла не только по всей России, но и по всему миру».

Сталин ответил Черчиллю, что не верит в такую пылкую любовь английского премьер-министра. Он сказал: «Я хочу выпить за наш союз. В союзе союзники не должны обманывать друг друга. Быть может, это наивно? Опытные дипломаты могут сказать: а почему бы мне не обмануть моего союзника? Но я как наивный человек считаю, что лучше не обманывать своего союзника, даже если он дурак. Возможно, наш союз столь крепок именно потому, что мы не обманываем друг друга, или, быть может, потому, что не так уж легко обмануть друг друга. Я провозглашаю тост за прочность союза наших трех держав. Да будет он сильным и устойчивым; да будем мы как можно более откровенны».

Черчилль просил советское посольство его информировать о болезни Сталина. Но когда Сталин скончался, Черчилль публично никак не реагировал.

Какой палец дороже?

Во время Ялтинской конференции Черчилль и его спутники поселились в Воронцовском дворце. Черчиллю рассказали, что граф Воронцов построил свой дворец по проекту английского архитектора, автора Букингемского дворца в Лондоне.

Черчиллю дворец очень понравился. Говорят, что, уезжая из Ялты, он обратился с просьбой к Сталину:

— Нельзя ли купить мне этот дворец?

Сталин долго молчал, курил свою трубку, затем спросил Черчилля:

— Какой палец у вас в Англии считается средним?

Черчилль показал средний палец:

— Этот.

— А у нас этот, — сказал Сталин и сложил русскую фигу.

А я вас не утвердил

Во время Тегеранской конференции ходил анекдот. Рузвельту и Черчиллю надоело, что Сталин постоянно давит на них, проходят только его предложения. Он один им двоим диктует свою волю.

И они решили его разыграть.

Утром, перед очередным заседанием, Черчилль говорит Сталину: «Мне сегодня приснилось, что я стал властелином мира!»

Рузвельт сказал: «А мне приснилось, что я стал властелином Вселенной!»

Они спросили: «А вам что снилось, маршал Сталин?»

Сталин неторопливо ответил: «А мне приснилось, что я не утвердил ни вас, господин Черчилль, ни вас, господин Рузвельт».

Срочное сообщение

В 4 часа 1 мая 1945 года генерал В.И.Чуйков доложил по телефону маршалу Г.К. Жукову, что начальник генштаба, германских сухопутных войск Кребс сообщил о самоубийстве Гитлера. В.И. Чуйков зачитал содержание письма Геббельса, к которому было приложено завещание Гитлера.

Ввиду важности сообщения, несмотря на поздний час, Жуков позвонил Сталину. Тот был на даче. К телефону подошел дежурный генерал, который сказал:

— Товарищ Сталин только что лег спать.

— Прошу разбудить его. Дело срочное и до утра ждать не может.

Сталин подошел к телефону. Жуков доложил о самоубийстве Гитлера и письме Геббельса с предложением о перемирии.

Сталин ответил:

— Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?

— По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера сожжен на костре.

Верховный сказал:

— Никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, ни с Кребсом, ни с другими гитлеровцами не вести. Если ничего не будет чрезвычайного, не звоните до утра, хочу немного отдохнуть.

Бекеша

Вскоре после войны было решено пригласить в нашу страну с официальным визитом английского фельдмаршала Монтгомери. Он прибыл в январе 1947 года. Сразу нанес официальный визит начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза А.М. Василевскому.

С коротким приветственным словом Василевский вручил Монтгомери бекешу и папаху. Фельдмаршалу подарок очень понравился.

Он долго его разглядывал, спросил, точно ли это настоящая белка и какова стоимость меха. Затем решил надеть бекешу и папаху. Оказалось, что папаха была впору, а бекеша слишком длинна.

Василевский успокоил:

— Дело поправимое. Завтра к утру бекеша будет доставлена вам в надлежащем виде.

Однако это не устраивало фельдмаршала, и он попросил, чтобы бекешу укоротили здесь же, при нем, он подождет. Все недоуменно переглянулись.

Минут через сорок привезли портного с машинкой. Была произведена примерка, и портной в приемной начальника Генштаба, сел за работу.

Завязался непринужденный разговор. Вспомнили дела минувших дней. Монтгомери с большой охотой и подробностями рассказал про известную нам битву под Эль-Аламейном, в которой он одержал победу над Роммелем. В третий раз выпили кофе. Наконец портной работу закончил, сделал еще одну примерку — бекеша была теперь впору. Довольный, не снимая ее, Монтгомери покинул Генштаб.

Накануне отъезда фельдмаршала И.В. Сталин дал обед в честь Монтгомери. На обед приглашалось человек двадцать. К назначенному сроку мы — военные и представители МИДа — собрались в Большом Кремлевском дворце. До начала обеда оставалось пять минут, а Монтгомери все не было. Дозвонились до резиденции: говорят — выехал. Тут же открывается дверь и в приемный зал входит Монтгомери, одетый в бекешу и папаху.

— В чем дело? — бросились мы к сопровождающим его советским офицерам. — Почему не раздели, как положено?

— Категорически отказался.

Фельдмаршал, заметив замешательство и недоумение на лицах присутствующих, сказал:

— Хочу, чтобы меня увидел Генералиссимус Сталин в русской форме.

В это время вошли И.В.Сталин и члены правительства. Монтгомери объяснил и ему, в чем дело. Сталин посмеялся, сфотографировался вместе с ним, потом Монти (как его звали англичане) тут же разделся, и начался обед.

На следующий день мы провожали Монтгомери с центрального аэродрома. Он приехал в той же бекеше и папахе, принял рапорт начальника почетного караула и улетел, не расставаясь с нашим подарком.»

Цену себе набивают

После пленарного заседания Потсдамской конференции 24 июля 1945 года новый президент США Г. Трумэн с секретным видом отвел И.В.Сталина в сторонку и сообщил, что у них есть такое оружие, которого еще никогда не было. У. Черчилль знал, о чем у них идет речь, и буквально впился глазами в генералиссимуса, чтобы увидеть, какое впечатление произведет на него это сенсационное сообщение. Вопреки ожиданиям, на лице Сталина не дрогнул ни один мускул. Всем своим видом Сталин выражал полное благодушие.

— Он не задал мне ни одного вопроса! — изумленно произнес Трумэн, когда Черчилль спросил, как весть о новой бомбе воспринял Сталин.

— Наверное, просто не понял, о чем идет речь! — заключил Черчилль.

Не подав виду, что он понял значение сказанного Трумэном, сразу по возвращении на свою виллу Сталин сказал Молотову:

— Нужно обсудить с Курчатовым, как нам ускорить наши работы.

Вернувшись в Москву, Сталин послал за Курчатовым и сказал ему: «Просите все, что нужно. Отказа не будет».

Вместе с тем Сталин обратил внимание на то, что, когда американцы теперь имеют атомную бомбу, англичане ни разу не упоминали, что и у них идут разработки бомбы и какие они на это возлагают надежды.

Через три года Сталин воочию увидел грозное детище советской промышленности и науки — отечественное атомное оружие — оружие защиты мира в мире.

Не допустить нового мирового господства

Оценивая речь У. Черчилля 5 марта 1946 года в Фултоне (США) в присутствии президента Г.Трумэна, И.В.Сталин говорил корреспонденту газеты «Правда»:

— По сути дела, г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны, и г. Черчилль здесь не одинок — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.

Следует отметить, что г. Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственная полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит г. Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира.

По сути дела, г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае, неизбежна война.

Но нации проливали кровь в течение пяти лет жестокой войны ради свободы и независимости своих стран, а не ради того, чтобы заменить господство гитлеров господством Черчиллей. Вполне вероятно поэтому, что нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство.

Трагедия г. Черчилля состоит в том, что он как закоренелый тори не понимает этой простой и очевидной истины.

Несомненно, что установка г. Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР. Ясно также и то, что такая установка г. Черчилля несовместима с существующим союзным договором между Англией и СССР. Правда, г. Черчилль для того, чтобы запутать читателей, мимоходом заявляет, что срок советско-английского договора о взаимопомощи и сотрудничестве вполне можно было бы продлить до 50 лет. Но как совместить подобное заявление г. Черчилля с его установкой на войну с СССР, с его проповедью войны против СССР? Ясно, что эти вещи никак нельзя совместить. И если г. Черчилль, призывающий к войне с Советским Союзом, считает вместе с тем возможным продление срока англо-советского договора до 50 лет, то это значит, что он рассматривает этот договор как пустую бумажку, нужную ему лишь для того, чтобы прикрыть ею и замаскировать свою антисоветскую установку. Поэтому нельзя относиться серьезно к фальшивым заявлениям друзей г. Черчилля в Англии о продлении срока советско-английского договора до 50 и больше лет. Продление срока договора не имеет смысла, если одна из сторон нарушает договор и превращает его в пустую бумажку.

Сталин и Мао Цзэдун

В тридцатых годах, во время Великого похода, Мао Цзэдун тяжело заболел. Сталин послал к нему известного кинорежиссера Р. Кармена, поскольку Гоминьдан никого другого на территорию континентального Китая не пропускал, с предложением вылечиться в Советском Союзе. Мао Цзэдун ответил, что благодарит Сталина, но в СССР приедет, когда в Китае победит народная революция.

В 1949 году в Китае победила народная революция. Мао Цзэдун приехал на празднование 70-летия Иосифа Виссарионовича Сталина. Сталин принял Мао Цзэдуна на Ближней даче, в большом зале, где обычно заседало Политбюро ЦК.

Рассказывают, Мао Цзэдун, сделав шаг за дверь, упал на колени и обратился к И.В. Сталину:

— Товарищ Сталин, вы бог коммунистического движения.

— Товарищ Мао Цзэдун, — ответил Сталин, — в коммунистическом движении нет богов.

— Товарищ Сталин, тогда вы солнце коммунистического движения.

— Встаньте, товарищ Мао Цзэдун. — Сталин дружески обнял великого руководителя Коммунистической партии Китая.

В дружеской, откровенной беседе было затронуто много насущных проблем. Сталин спросил:

— Товарищ Мао Цзэдун, по одним данным в Китае насчитывается 500 миллионов человек, по другим — 550 миллионов. Каково население Китая?

В ответ Мао Цзэдун сказал:

— Действительно, товарищ Сталин, по одним данным в Китае 500 миллионов человек. Есть данные, что 550 миллионов. Но, товарищ Сталин, кто считал население Китая? Считали европейцы и в центральном Китае. Поэтому я думаю, на самом деле в Китае живет в два раза больше людей.

Мао Цзэдун обратился к Сталину с вопросом:

— Почему бы миллионов двадцать не послать в Советский Союз?

Сталин спокойно ответил:

— У меня своих двухсот миллионов хватает.

Давняя привычка

На подмосковной даче в 1949 году состоялась встреча Сталин с Мао Цзэдуном. Переводчиком был Н.Ф. Федоренко, член-корреспондент АН СССР. Гость спросил его шепотом, почему Сталин смешивает красное и бело вино, а остальные товарищи это не делают. Он ответил Мао Цзэ-дуну, что затрудняется объяснить и предложил спросить об этом Сталина.

— Что у вас там за нелегальное перешептывание, от кого утаиваете? — раздался голос Сталина.

— Товарищ Мао Цзэдун интересуется, почему вы смешиваете разные вина, а другие этого не делают, — выпалил Федоренко.

— А почему вы не спрашиваете меня? — старался он пригвоздить Федоренко. — Я давно уже заметил, что он подозревает меня в чем-то, не доверяет.

— Извините, но Мао Цзэдун настаивает этого не делать, считая такое обращение к вам нарушением приличий.

— А вы кого предпочитаете здесь слушать, — не без лукавства Сталин спросил Федоренко. Улыбнувшись из-под своих усов, хозяин стал объяснять гостю, почему он смешивает вина. — Это, видите ли, моя давняя привычка. Каждое вино, грузинское в особенности, обладает своим вкусом и ароматом. Соединением красного с белым я как бы обогащаю вкус, а, главное, создаю букет, как из пахучих степных цветов.

— Какое же, товарищ Сталин, вино вы предпочитаете — красное или белое? — спросил Мао Цзэдун.

— Чаще пользуюсь белым виноградным, но верю в красное, которым как-то, давно это было, во время болезни тифом в ссылке один добрый врач в тюремном госпитале тайком отходил меня — малыми дозами красного вина, кажется, испанского. Спас меня от верной смерти. С тех пор я как-то проникся сознанием его целебности, — задумчиво сказал Сталин.

Вот и повоюй тут «по глобусу»!

Прием в кремле

5 мая 1941 года Советское правительство устроило прием в Кремле в честь выпускников военных академий. В 17 часов 55 минут вышли И.В. Сталин, все члены Политбюро, нарком обороны С.К. Тимошенко, маршалы и адмиралы. Все встали. Раздались бурные аплодисменты. Вскоре нарком обороны поднятием руки предложил всем сесть…

Тимошенко объявил:

— Товарищи! От имени ЦК ВКП(б) и СНК СССР слово предоставляется Иосифу Виссарионовичу Сталину.

Все разом встали. Раздались бурные аплодисменты.

Сталин шел к трибуне быстрым шагом. Его серый китель и седоватые волосы были совершенно одинакового цвета. Можно было подумать, что он специально подобрал китель под цвет волос.

Он начал свою речь очень спокойно, говорил без всякой «бумажки».

— Товарищи! Я поздравляю командование и профессорско-преподавательский состав военных академий и вас, выпускников, с успешным завершением учебы и желаю вам плодотворной работы в войсках и на военных кораблях по укреплению обороноспособности нашей великой Родины. Вы вернетесь в войска, и красноармейцы и командиры зададут вам вопросы: «Что происходит в мире? Почему побеждена Франция? Почему терпит поражение Англия? Действительно ли германская армия всесильна и непобедима? Что может произойти в обозримом будущем в мире?» Я постараюсь вам ответить на эти волнующие всех вопросы, помочь разобраться в причинах этих событий, по своим силам, конечно. (Бурные аплодисменты.)

Я изложу точку зрения на эти события нашей партии и правительства. Германия развязала войну под лозунгами ликвидации кабального Версальского договора за воссоединение немецких земель, которые были отторгнуты у Германии после поражения в Первой мировой войне. Поэтому Германия имела некоторое сочувствие других народов. Международный империализм помогал возрождению германского милитаризма, поверив, что агрессия будет направлена против Советского Союза. Однако наступил новый этап мировой войны. Сейчас Германия ведет агрессивную войну за мировое господство, за порабощение других народов. «Германия — самое могучее государство в мире». «Мы, немцы, самая умная и сильная нация, избранная богом раса, призванная господствовать над всеми другими народами». «Я, Германия, имею самую сильную, непобедимую армию». «Германская армия имеет самое лучшее вооружение». Все это представляет реальную угрозу для всех государств и народов, в том числе для Советского государства и его народов.

Остановившись на причинах поражения Франции, Сталин сказал:

— Уверовав, что у нее после мировой войны самая сильная армия в Европе, а линия Мажино неприступна для немецких войск, она перестала заботиться о своей армии и ее вооружении. К руководству французской армии пришли никому не известные генералы Гамилен, Жуэн и другие. Они обанкротились, занимаясь бизнесом. Потерпели поражение в борьбе за избрание депутатами парламента. Не оправдались их претензии на министерские портфели. Они не смогли стать бизнесменами или министрами, стали генералами и возглавили армию Франции. К военным стали относиться пренебрежительно. Даже девушки перестали выходить замуж за офицеров. (Смех в зале.)

Армия может быть сильной только тогда, когда пользуется исключительной заботой и любовью народа и правительства. В этом величайшая моральная сила армии, залог ее непобедимости. Армию надо любить и лелеять!

(Аплодисменты.)

Далее Сталин дал характеристику германской армии. Армия имеет новейшее оружие, освоила новые приемы ведения войны, приобрела большой опыт ее ведения.

— Надо признать, что пока у Германии лучшая армия в мире. Но немцы ошибаются, что их армия непобедима и ее вооружение самое лучшее в мире. В истории не было непобедимых армий. Карфаген считал, что его армия во главе с великим полководцем Ганнибалом непобедима. Но эта армия была разгромлена римлянами. Наполеон I считал, что французская армия и он, великий полководец, непобедимы. Однако эта великая армия, которая вторглась в Россию, была побеждена русской армией под командованием Кутузова в Отечественной войне 1812 года.

Так же ошибаются немцы, считая, что вооружение их армии самое лучшее в мире, равного которому не имеет ни одна другая армия. Артиллерия — важнейшее средство ведения войны. Мы вооружили Красную Армию артиллерией и минометами, которые не только не уступают, а и превосходят немецкую артиллерию и минометы. Немецкие танки действительно в массе превосходят наши танки. Однако наши талантливые конструкторы создали средний танк «Т-34» и тяжелый танк «КВ», которые превосходят по своим боевым качествам аналогичные немецкие танки. Наша промышленность уже освоила серийное производство этих танков. К сожалению, их еще мало. Партия и правительство, наша промышленность делают все возможное, чтобы эти новые танки заменили устаревшие в кратчайшие сроки. Прошу об этом не болтать!

Авиация! Надо признать, что она пока у немцев лучшая в мире. Однако наши авиаконструкторы знают об этом и в кратчайшие сроки создали образцы самолетов различного назначения, которые превосходят немецкие. Теперь стоит задача всемерно ускорить массовое производство этих самолетов и вооружить ими Красную Армию. Можете не сомневаться, партия, правительство, наша авиационная промышленность эту задачу выполнят. Не только мы, но и Англия и США также изучают опыт войны, немецкую военную технику, создают образцы артиллерийских орудий, танков и самолетов, превосходящие немецкие. Германия упорно игнорирует эти факты, продолжает верить, что ее армия имеет самое лучшее вооружение, и слепо верит, что ни одно государство не способно создать более совершенное вооружение. Такая армия, которая считает себя непобедимой, обладающей самым лучшим вооружением и не верит в силу и возможность противника, обречена на поражение. Германия ведет несправедливую империалистическую войну с целью захвата территории других стран и порабощения их народов. Эти народы оккупированных стран поднимаются на борьбу за свое освобождение, за восстановление свободы и независимости своих стран. Война против Германии неизбежно перерастает в победоносную народно-освободительную войну. Поражение Германии в этой войне предопределено историей.

Товарищи! Вы покинули войска и корабли 3–4 года назад. Вернувшись после учебы, вы не узнаете их. Красная Армия и Военно-Морской Флот изменились. Мы создали качественно новые армию и флот, вооруженные современным оружием, способные защитить свободу, независимость и территориальную целостность нашей великой Родины.

Далее он довольно подробно охарактеризовал количественный и качественный состав различных родов войск: пехоты, артиллерии, бронетанковых войск, авиации, Военно-Морского Флота, войск связи и инженерных войск, кавалерии. В конце предупредил: «Прошу об этом не болтать!»

О компетентности оценок Сталиным различных родов войск и их вооружения, я думаю, можно судить по мнению маршала Г.К. Жукова: «Надо отдать Сталину должное, он неплохо разбирался в качествах основных видов вооружения». Далее Сталин остановился на вопросах подготовки военных кадров.

— Военные академии и училища обязаны вести обучение командных кадров только на новой технике, с обязательным использованием опыта ведения современной войны. У меня есть знакомый, который учился в Артиллерийской академии. Я просматривал его конспекты и обнаружил, что тратится большое количество времени на изучение пушки, снятой с вооружения в 1916 году.

Он считал, что такая практика недопустима. В это время с первых рядов раздалась реплика, которая вызвала раздражение у Сталина. Он сказал:

— Прошу меня не перебивать. Я знаю, что говорю. Я сам читал конспекты слушателя вашей академии. — Потом продолжал: — Необходимо всемерно улучшить качество и эффективность партийно-политической и воспитательной работы в армии и на флоте. Для этого нам необходимо перестроить нашу пропаганду, агитацию, печать.

Далее он сказал, что необходимо проанализировать опыт советско-финской войны 1939–1940 годов.

— Уроки этой войны очень суровые. Надо признать, что они показали — Красная Армия не подготовлена к ведению современной войны. Эти уроки очень внимательно изучаются, и принимаются экстренные меры в целях устранения серьезных недостатков военной техники и боевой подготовки войск.

Он еще раз предупредил: «Прошу об этом не болтать!»

В заключение И.В. Сталин сказал:

— Товарищи! Вам, выпускникам военных академий, предстоит очень ответственная и трудная работа в войсках и на кораблях. Партия и правительство уверены, что вы успешно справитесь с этой работой, умело используя для этого полученные в период учебы знания. Желаю вам успехов в вашей дальнейшей службе по укреплению боеготовности Красной Армии.

Все встали. Раздались громкие аплодисменты. Сталин быстрым шагом вернулся на свое место в президиуме. Тимошенко поднятием руки попросил всех сесть. Когда все сели и в зале наступила тишина, он объявил:

— Товарищи! Партия и правительство приглашают вас на банкет в честь выпускников военных академий.

(Цитируется по: «Нева», 1993, № 7. Энвер Муратов. «Шесть часов сИ.В. Сталиным на приеме в Кремле»)

Быть готовым к нависшей угрозе

На правительственном приеме в Георгиевском зале Кремля в честь выпускников военных академий 5 мая 1941 года И.В. Сталин предложил первый тост за пехоту — царицу полей. «Во всех войнах, — говорил он, — главным родом войск, обеспечивавшим победу, была пехота. Артиллерия, авиация, бронетанковые силы защищали пехоту, обеспечивали выполнение задач, поставленных перед пехотой. Крепости, города и населенные пункты врага считали занятыми только тогда, когда туда вступала нога пехоты. Так было всегда, так будет в будущей войне». Он выпил вино из фужера.

Для следующего тоста Тимошенко опять предоставил слово Сталину. Он провозгласил: «За артиллерию. Артиллерия — главная ударная сила пехоты, прокладывающая путь к победе пехоты. Она сокрушает доты и дзоты, защищает пехоту от танков и авиации. Без серьезной артиллерийской подготовки любое наступление пехоты обречено на неудачу».

Все выпили. Начался концерт. Вдруг с места поднялся генерал Сивков и громко выкрикнул:

— Товарищи! Предлагаю выпить за мир, за сталинскую политику мира, за творца этой политики, за нашего великого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина.

Сталин запротестовал и с сильным грузинским акцентом внятно произнес в затихшем зале:

— Этот генерал ничего не понял. Он ничего не понял. Мы, коммунисты, — не пацифисты, мы всегда были против несправедливых войн, империалистических войн за передел мира, за порабощение и эксплуатацию трудящихся. Мы всегда были за справедливые войны за свободу и независимость народов, за революционные войны за освобождение народов от колониального ига, за освобождение трудящихся от капиталистической эксплуатации, за самую справедливую войну в защиту социалистического отечества. Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне.

Сталин осушил свой фужер. Сидящие в зале выпили.

Концерт продолжился.

Об этом эпизоде тогда много говорили. Во всяком случае, все это дошло до нас, тогда готовящихся к выпускным экзаменам. Правда, говорили, что какой-то генерал наполнил два бокала любимым вином Сталина и, подойдя к нему, произнес свой тост, а Сталин отстранил протянутый ему бокал и произнес слово, обращенное к будущим командирам Красной Армии. Говорили даже сильнее: Сталин выбил бокал из руки генерала, сказав, что генерал должен быть готовым к войне, тогда и мир будет.

Мы, уже входящие в самостоятельную жизнь, обсуждали между собой, что нас может ожидать впереди, и рассказы о подобных событиях подталкивали к пониманию, что с юношеским романтизмом придется быстро расстаться, быть готовым к грядущим испытаниям.

Ни шагу назад!

Вечером 28 июля 1942 года Верховный Главнокомандующий И.В.Сталин, тщательно отредактировав, подписал знаменитый приказ Народного Комиссара Обороны Союза ССР № 227. Его формулировка пронзительна и решительна:

«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население… Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.

Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в избытке, этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.

После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории. Стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.»

Сталин несколько раз подчеркнул эти слова.

«Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самостоятельно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу. Паникеры и трусы должны истребляться на месте».

Далее Сталин редактирует особенно тщательно:

«а) безусловно ликвидировать отступательные настроения.

б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций.

в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников.»

Затем Сталин вновь возвращается к идее, впервые изложенной им в телеграмме всем фронтам 12 сентября 1941 года. Теперь дана такая редакция:

«Сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов. Сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой)… Ставить их на трудные участки армии, чтобы дать возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный Комиссар Обороны И.В. Сталин»

Сталин в Москве

В Москве действовали Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования и минимально необходимый для оперативного руководства страной и Вооруженными Силами партийный, государственный и военный аппарат. На станции метро «Кировская» работал узел связи Генерального штаба Красной Армии. На Старой площади функционировал аппарат Центрального Комитета ВКП(б). В Перхушкове, в 30 кмот Кремля, по Смоленской дороге, находились штаб и командование Западного фронта. Из Сибири начали прибывать новые армейские корпуса, сформированные генералом армии И.Р. Апанасенко.

О создавшемся угрожающем положении в ходе битвы под Москвой говорит такой факт, что даже Г.К. Жуков, командный пункт которого находился близко к линии фронта, обратился к И.В. Сталину с просьбой разрешить перевести командный пункт из Перхушково подальше от линии фронта — к Белорусскому вокзалу или в Арзамас. Сталин заявил: если только Жуков сдвинется с места, то он сам, лично будет командовать Западным фронтом.

Военным Сталин сказал:

— Я остаюсь в Москве. Штаб Западного фронта останется в Перхушково. Ни при каких условиях Москву мы не сдадим!

Работавшие в те дни с И.В. Сталиным утверждают, что он и не собирался покидать Москву. В книге «Рядом со Сталиным» охранник вождя А.Т.Рыбин пишет, что личному водителю А.Кривченкову Иосиф Виссарионович сказал: «Остаюсь с русским народом в Москве. Пока я в Москве, враг не пройдет. Пройдут только через мой труп».

А.Т. Рыбин сообщает, что Сталин «регулярно появлялся на улицах, осматривал их после налетов немецкой авиации. Он проверял посты на улице Горького, на Земляном валу, Смоленской площади. На дежурных бойцов это производило огромное впечатление. Как-то в четыре утра Сталин вышел из машины на Калужской. Под ногами хрустело битое стекло. Вокруг полыхали деревянные дома. Машины «скорой помощи» подбирали убитых и раненых. Нас мигом окружили потрясенные люди. Некоторые женщины были с перепуганными, плачущими детьми. Внимательно глядя на них, Сталин сказал генералу Власику: «А детей надо эвакуировать в глубь страны». Все наперебой стали спрашивать: когда же Красная Армия остановит врага и погонит с нашей земли? Успокаивая москвичей, Сталин улыбнулся: «Будет, будет и на нашей улице праздник!»

Курская битва

«Трудно перечислить весь круг крупных мероприятий, которые были проведены Государственным Комитетом Обороны, Ставкой и Генеральным штабом в интересах подготовки к решающей битве на Курской дуге. Это была огромная, поистине титаническая работа», — писал впоследствии маршал Василевский.

Всеми видами разведки Ставке и фронтам удалось установить время перехода в наступление противника на Курской дуге. Начальник Генштаба А.М. Василевский тотчас доложил об этом Верховному Главнокомандующему.

Ночью 2 июля И.В. Сталин утвердил директивы командующим войсками Западного, Брянского, Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов. Получив сведения от захваченного 4 июля пленного и немецких перебежчиков, что наступление немцев должно начаться утром 5 июля, Жуков, Василевский, Рокоссовский и Ватутин приняли решение провести артиллерийско-авиационную контрподготовку в 2 часа 30 минут утра 5 июля. «Все кругом закрутилось, завертелось, раздался ужасный грохот, — вспоминал Г.К. Жуков, — началось величайшее сражение в районе Курской дуги».

И.В. Сталин ждал сообщений о начале контрподготовки, и когда она уже вовсю шла, позвонил:

— Ну, как? Начали?

— Начали.

— Как ведет себя противник?

Жуков ответил, что противник пытался отвечать на нашу контрподготовку отдельными батареями, но быстро замолк.

— Хорошо. Я еще позвоню.

Захваченные в ходе сражения пленные рассказывали, что обрушившийся на них удар был совершенно неожиданным. Сталин внимательно следил за ходом сражения на Курской дуге.

«Под утро 9 июля, — пишет Г.К. Жуков, — на командный пункт Центрального фронта мне позвонил И.В.Сталин и, ознакомившись с обстановкой, сказал:

— Не пора ли вводить в дело Брянский фронт и левое крыло Западного фронта, как это было предусмотрено планом?

Жуков с этим согласился. Тогда Сталин приказал:

— Выезжайте к Попову и вводите в дело Брянский фронт. Когда можно будет начать наступление Брянского фронта?

— Двенадцатого.

— Согласен.

В тот же день Сталин направил Василевского в войска Ротмистрова и Жадова, действовавшие на прохоровском и южном направлении.

В районе Прохоровки развернулось грандиозное танковое сражение, невиданное в истории человечества.

Победные салюты

Об обстоятельствах, сопутствовавших принятию этого решения, генерал армии С.М. Штеменко писал: «5 августа, когда были взяты Орел и Белгород, в Ставке возникла новая идея. Как только командующие фронтами доложили Верховному о взятии этих городов, генерала Антонова и меня вызвали в Ставку. Сталин только что вернулся с Калининского фронта. Собрались и все остальные члены Ставки.

— Читаете ли вы военную историю? — обратился Верховный к Антонову и ко мне.

Мы смешались, не зная, что ответить. Вопрос оказался странным: до истории ли было нам тогда!

А Сталин меж тем продолжал:

— Если бы вы ее читали, то знали бы, что еще в древние времена, когда войска одерживали победы, то в честь полководцев и их войск гудели все колокола, и нам неплохо бы как-то отмечать победы более ощутимо, а не только поздравительными приказами. Мы думаем, — кивнул он головой на сидевших за столом членов Ставки, — давать в честь отличившихся войск и командиров, их возглавляющих, артиллерийские салюты. И учинить какую- то иллюминацию.

Так было решено отмечать победы наших войск торжественными залпами в Москве, и каждый залп сопровождался запуском разноцветных ракет, а перед тем передавать по всем радиостанциям Советского Союза приказ Верховного Главнокомандующего».

Впервые артиллерийские залпы осветили небо Москвы 5 августа 1943 года в честь войск Брянского фронта, освободивших Орел, и войск Степного фронта, изгнавших немецко-фашистских захватчиков из Белгорода. Салюты проводились по приказам Верховного Главнокомандующего, в которых наряду с кратким изложением боевых подвигов войск перечислялись участвовавшие в боях соединения и части с указанием воинских званий и фамилий особо отличившихся командиров. Всему личному составу объявлялась благодарность от имени Верховного Главнокомандующего.

Приказы передавались центральной радиостанцией Москвы и транслировались всеми радиостанциями СССР. Вести о победных салютах доходили до самых отдаленных уголков великой страны как символы героических подвигов ее сынов и дочерей. На фронте они воспринимались как высшая награда Родины. Они звали войска к свершению новых подвигов.

Первый салют в столице нашей Родины означал нашу твердую уверенность в окончательной победе в ходе Отечественной войны.

С 5 августа 1943 года в Москве было произведено 363 торжественных артиллерийских салюта в честь советских войск, одержавших крупные победы на фронтах — освобождение столиц союзных республик и зарубежных государств, больших городов, важных железнодорожных узлов, форсирование стратегически значимых водных преград и т. д. По каждому из этих салютов Верховный главнокомандующий издавал специальный приказ, в котором отмечались особо отличившиеся воинские части и соединения и их командиры.

Харьковская неудача

В два часа ночи 26 июня 1942 года, после того как Василевский закончил очередной доклад и собирался уходить, Сталин произнес:

— Подождите. Я хочу вернуться к харьковской неудаче. Сегодня, когда я запросил штаб Юго-Западного фронта, остановлен ли противник под Купянском и как идет создание рубежа обороны на реке Оскол, мне ничего вразумительного доложить не смогли. Когда люди научатся воевать? Ведь харьковское поражение должно было научить штаб. Когда они будут точно исполнять директивы Ставки? Надо напомнить об этом. Пусть, кому положено, накажут тех, кто этого заслуживает, а я хочу направить руководству фронта личное письмо. Как вы считаете?

— Думаю, что это было бы полезным, — ответил Василевский.

Архивы сохранили этот документ.

«Военному совету Юго-Западного фронта

Мы здесь, в Москве — члены Комитета Обороны и люди из Генштаба — решили снять с поста начальника штаба Юго-Западного фронта тов. Баграмяна. Тов. Баграмян не удовлетворяет ставку не только как начальник штаба, призванный укреплять связь и руководство армиями, но не удовлетворяет Ставку и как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать в Ставку о положении на фронте. Более того, тов. Баграмян оказался неспособным извлечь урок из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте. В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18–20 дивизий.»

Сталин остановился, замолчал, посмотрел на Василевского, затем вновь стал расхаживать по кабинету и спросил наконец начальника Генштаба.:

— Вместе с Самсоновым тогда, в 1914 году, потерпел поражение генерал русской армии с немецкой фамилией, забыл.

— Ренненкампф, — уточнил Василевский.

— Да, конечно. Пишите дальше.

«Это катастрофа, которая по своим пагубным результатам равносильна катастрофе с Ренненкампфом и Самсоновым в Восточной Пруссии. После всего случившегося тов. Баграмян мог бы при желании извлечь урок и научиться чему-либо. К сожалению, этого пока не видно. Теперь, как и до катастрофы, связь штаба с армиями остается неудовлетворительной, информация недоброкачественная.

Направляем к Вам временно в качестве начальника штаба заместителя начальника Генштаба, тов. Бодина, который знает Ваш фронт и может оказать большую услугу. Тов. Баграмян назначается начальником штаба 28-й армии. Если тов. Баграмян покажет себя с хорошей стороны в качестве начальника штаба армии, то я поставлю вопрос о том, чтобы дать ему потом возможность двигаться дальше.

Понятно, что дело здесь не только в тов. Баграмяне. Речь идет также об ошибках всех членов Военного совета, и прежде всего тов. Тимошенко и тов. Хрущева. Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе — с потерей 18–20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то, я боюсь, что с Вами поступили бы очень круто.

Желаю Вам успеха.

И. Сталин.

26 июня 42 г. 2.00».

Багратион

В марте 1944 года Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин пригласил К.К. Рокоссовского к аппарату ВЧ и в общих чертах информировал относительно планируемой крупной операции и той роли, которую предстояло играть в ней 1-му Белорусскому фронту. «Окончательный план наступления отрабатывается в Ставке 22 и 23 мая, — пишет К.К. Рокоссовский. — Наши соображения о наступлении войск левого крыла фронта на люблинском направлении были одобрены, а вот решение о двух ударах на правом крыле подверглись критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар — с плацдарма на Днепре (район Рогачева), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили.

— Настойчивость командующего фронтом, — сказал он, — доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха».

Десять сталинских ударов

Возвратившись с Тегеранской конференции, И.В. Сталин сказал:

— Рузвельт дал слово открыть широкие действия во Франции в 1944 году.

Думаю, что он слово сдержит.

И после некоторого раздумья, продолжил:

— Ну, а если не сдержит, у нас хватит и своих сил добить гитлеровскую Германию.

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин поставил вопрос о новой форме проведения кампании 1944 года. В узком кругу лиц, собравшихся в кабинете Сталина, было обсуждено, где именно следовало сосредоточить силы и средства для нового поражения основных сил противника и окончательного разгрома фашистского блока.

Таких регионов на всем стратегическом фронте Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин определил десять. Он выдвинул совершенно новую победную концепцию ведения войны против немецко-фашистских захватчиков на огромном пространстве от Баренцева до Черного моря. Это удары по врагу — под Ленинградом и

Новгородом, на Правобережной Украине, в районе Одессы и Крыма, на Карельском перешейке и в районе Ладожского и Онежского озер, в Белоруссии, в районе Львова и Кишинева — Ясс, в Прибалтике и Венгрии, на крайнем северном участке советско-германского фронта. В этих операциях участвовали войска всех 12 существовавших в то время фронтов, Северный, Балтийский и Черноморский флоты, а также ряд речных и озерных флотилий.

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин осуществлял общее руководство подготовкой и проведением наступательных операций фронтов и групп фронтов через Ставку Верховного Главнокомандующего и Генеральный штаб, а также лично. Особенность этих операций заключалась в том, что они наносились по противнику последовательно одна за другой и внезапно в разных районах обширного советско-германского фронта. И в итоге привели к разгрому наиболее боеспособных сил немецко-фашистской армии.

От фашистских оккупантов были полностью освобождены Белоруссия и Украина, большая часть Литвы и ряд районов Латвии, значительная часть территории Польши и др. Во время великого наступления 1944 года И.В.

Сталин подчеркивал: «Но наши задачи не могут ограничиваться изгнанием вражеских войск из пределов нашей Родины. Немецкие войска напоминают теперь раненого зверя, который вынужден уползать к границам своей берлоги — Германии — для того, чтобы залечить раны. Но раненый зверь, ушедший в свою берлогу, не перестает быть опасным зверем. Чтобы избавить нашу страну и союзные с нами страны от опасности порабощения, нужно преследовать раненого немецкого зверя по пятам и добить его в его собственной берлоге. Преследуя же врага, мы должны вызволить из немецкой неволи наших братьев поляков, чехословаков и другие союзные с нами народы Западной Европы, находящиеся под пятой гитлеровской Германии».

Эти десять ударов Красной Армии в 1944 году по праву получили название десяти Сталинских ударов.

В заключительной Берлинской стратегической наступательной операции наиболее ярко проявилась организующая и направляющая роль Ставки Верховного Главнокомандующего и Генерального штаба, полководческое мастерство И.В. Сталина, Г.К. Жукова, И.С. Конева, К.К. Рокоссовского, других талантливых военачальников, героизм командиров и бойцов.

Кто первый ворвется — тот пусть и берет Берлин

1 апреля 1945 года в Москву в Ставку Верховного Главнокомандования были вызваны командующий 1-м Белорусским фронтом Г.К. Жуков и командующий 1-м Украинским фронтом И.С. Конев. Сталин спросил: известно ли им, командующим фронтами, как складывается обстановка? Жуков и Конев ответили, что по тем данным, которыми они располагают у себя на фронтах, обстановка им известна. Тогда Сталин попросил начальника Оперативного управления Генштаба, генерала Штеменко ознакомить их с полученной Генеральным штабом телеграммой, в которой сообщалось, что англоамериканское командование готовит операцию по захвату Берлина раньше, чем это сделает Красная Армия. В телеграмме указывалось, что подготовка к выполнению операции идет вовсю, намечены направления главного удара, происходит стягивание войск и техники, командование группировкой войск для взятия Берлина возложено на фельдмаршала Монтгомери.

После зачтения С.М. Штеменко телеграммы Верховный главнокомандующий И.В. Сталин обратился к маршалам Г.К. Жукову и И.С. Коневу с вопросом:

— Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?

Первым ответил Конев:

— Берлин будем брать мы и возьмем его раньше союзников.

Слегка усмехнувшись, Сталин заметил: — Вот какой вы.

Затем серьезно задал вопрос:

— А как вы сумеете создать для этого группировку?

У вас главные силы находятся на вашем южном фронте, и вам, по-видимому, придется производить большую перегруппировку.

Конев ответил:

— Товарищ Сталин, можете быть спокойны: фронт проведет все необходимые мероприятия, и группировка для наступления на берлинском направлении будет создана нами своевременно.

Жуков доложил, что войска готовы взять Берлин. 1-й Белорусский фронт имеет достаточно войск и техники, прямо нацелен на Берлин, и притом с кратчайшего расстояния. Выслушав Жукова и Конева, Сталин сказал:

— Хорошо. Необходимо вам обоим здесь, прямо в Москве, в Генштабе, подготовить свои планы и по мере готовности, через сутки-двое, доложить о них Ставке, чтобы вернуться к себе на фронты с уже утвержденными планами.

Конев вспоминал впоследствии, что при утверждении проекта операции Сталин провел на карте разграничительную линию вплоть до Люббена, что в 60 километрах от Берлина, но затем ее оборвал и дальше линию не провел. Он ничего не сказал при этом, однако, судя по всему, тем самым молчаливо предложил действовать далее исходя из обстановки. Возможно, в этом обрыве был негласный призыв к соревнованию?

Во время обсуждения в Ставке общего плана предстоящих действий на берлинском направлении в основном были определены цели и задачи 2-го Белорусского фронта. В своих мемуарах Г.К. Жуков отмечает: «Так как 2-й Белорусский фронт операцию начинал на четверо суток позже, маршал К.К. Рокоссовский не был вызван в Ставку для обсуждения Берлинской операции». Однако отдельные авторы до сих пор преподносят факт отсутствия Рокоссовского в Ставке как проявление неприязненного отношения к маршалу со стороны Сталина.

Наступление на Берлин назначалось на 16 апреля 1945 года.

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин сказал:

— Кто первый ворвется — тот пусть и берет Берлин.

Ставил четкие задачи

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин ставил четкие задачи перед командующими фронтов, армиями, соединениями. Показательны в этом отношении его указания от 4 января 1943 года командующему Закавказским фронтом генералу армии И.В. Тюленеву:

— Первое. Противник отходит с Северного Кавказа, сжигая склады и взрывая дороги. Северная группа Масленникова превращается в резервную группу, имеющую задачу легкого преследования противника. Нам невыгодно выталкивать противника с Северного Кавказа. Нам выгоднее задержать его с тем, чтобы ударом со стороны Черноморской группы осуществить его окружение. В силу этого центр тяжести операций Закавказского фронта перемещается в район Черноморской группы, чего не понимают ни Масленников, ни Петров.

Второе. Немедленно погрузите 3-й стрелковый корпус из района Северной группы и ускоренным темпом двигайте в район Черноморской группы.

Масленников может пустить в дело 58-ю армию, которая у него в резерве и которая в обстановке нашего успешного наступления могла бы принести большую пользу.

Первая задача Черноморской группы — выйти на Тихорецкую и помешать, таким образом, противнику вывезти свою технику на запад. В этом деле Вам будет помогать 51-я армия и, возможно, 28-я армия.

Вторая и главная задача Ваша состоит в том, чтобы выделить мощную колонну войск из состава Черноморской группы, занять Батайск и Азов, влезть в Ростов с востока и закупорить таким образом северокавказскую группу противника с целью взять ее в плен или уничтожить. В этом деле Вам будет помогать левый фланг Южного фронта — Еременко, который имеет задачей выйти севернее Ростова.

Третье. Прикажите Петрову, чтобы он начал свое наступление в срок, не оттягивая этого дела ни на час, не дожидаясь подхода резервов. Петров все время оборонялся, и у него нет большого опыта по наступлению. Растолкуйте ему, что он должен дорожить каждым днем, каждым часом.

Четвертое. Немедленно выезжайте в район Черноморской группы и обеспечьте выполнение настоящей директивы».

Под руководством Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина войска Южного фронта (командующий А.И. Еременко) и Закавказского фронта (командующий И.В. Тюленев) при содействии Черноморского флота (командующий Ф.С. Октябрьский) разгромили кавказскую группировку врага, не допустили захвата фашистами Баку^[5]

Вот те и «глобус»

Однажды Г.К. Жуков, будучи командующим Западным фронтом, приехал с докладом в Ставку. Были разложены карты, начался доклад. Сталин, как правило, никогда не прерывал говорящего, давал ему возможность высказаться. Потом выслушивал мнения или замечания присутствующих. Обычно в это время он всегда неторопливо ходил и курил трубку. Сталин внимательно рассматривал карты, а по окончании доклада Жукова указал пальцем место на карте и спросил:

— А это что такое?!

Георгий Константинович нагнулся над картой и, слегка покраснев, ответил:

— Офицер, наносивший обстановку, неточно нанес здесь линию обороны. Она проходит тут, — и показал точное расположение переднего края (на карте линия обороны, нанесенная, видимо, в спешке, частично проходила по болоту).

— Желательно, чтобы сюда приезжали с точными данными, — заметил Сталин.

Для каждого из нас это был предметный урок. Вот и повоюй тут «по глобусу»!

Веские доводы

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин называл маршала К.А. Мерецкова почтительным именем «хитрый ярославец» за умение в любой обстановке действовать смело и решительно, без боязни идти на риск.

В середине февраля 1944 года К.А. Мерецкова срочно вызвали в Ставку Верховного Главнокомандования. Причина вызова оказалась для него неожиданной. «Волховский фронт ликвидировался, его войска передавались Ленинградскому фронту, а я назначался командующим Карельским фронтом. Эта перемена меня не очень-то обрадовала. Я, — пишет он, — уже давно просился на Западное направление. А теперь, когда наши войска стояли у границ Белоруссии, территория которой мне было хорошо знакома еще по довоенной службе, перевод на Север казался мне нежелательным. Такяи сказал в Ставке.

Но И.В. Сталин ответил примерно следующее: «Вы хорошо знаете и Северное направление. К тому же приобрели опыт ведения наступательных операций в сложных условиях лесисто-болотистой местности. Вам и карты в руки, тем более что еще в 1939–1940 годах, во время советско-финляндской войны, вы командовали армией на Выборгском направлении и прорывали линию Маннергейма. Назначать же на Карельский фронт другого человека, совсем не знающего особенностей этого театра военных действий и не имеющего опыта ведения боев в условиях Карелии и Заполярья, в настоящее время нецелесообразно, так как это связано с затяжкой организации разгрома врага. Всякому другому командующему пришлось бы переучиваться, на это ушло бы много времени. А его-то у нас как раз и нет».

Против таких доводов К.А. Мерецков возражать не стал.

Кто начальник Генштаба

Представитель Ставки А.М. Василевский вспомнил эпизод, когда он координировал зимой 1943–1944 годов действия 4-го и 3-го Украинских фронтов, действовавших на Никольском плацдарме. Вместе с командующими фронтов он направил в Ставку запрос о выделении значительного количества сил и средств.

Через день раздался звонок И.В. Сталина:

— Говорит Сталин. Василевский?

— Да. Слушаю вас, товарищ Сталин.

— Скажите, Василевский, кто у нас начальник Генерального штаба?

Что ответить на такой вопрос? Я ответил, что официально начальником штаба по сей день являюсь я. Во всяком случае, я так считаю.

Сталин на это отвечает:

— И я так до сих пор считаю. Но если вы начальник Генерального штаба, почему же вы пишете в Ставку такую ерунду, которую вы написали в своем проекте директивы? Начальник Генерального штаба не имеет права писать такую ерунду. Вы требуете у Ставки того-то и того-то, того-то и того-то, но вы как начальник Генерального штаба должны знать, что у нас этого нет и что нам сейчас неоткуда взять то, что вы требуете.

Я ответил, что мы указали то, что нам необходимо для наступления, и я считаю, что, во всяком случае, часть этого можно взять с других фронтов.

— Другим фронтам тоже надо наступать, — отвечает Сталин, — и вы это знаете как начальник Генерального штаба. А пишите такую ерунду.

Несколько секунд я молчу, и он молчит. Потом он говорит:

— Выходите из положения своими средствами. Ограбьте Толбухина. У него есть авиационный корпус, есть механизированный корпус, в тылу, во втором эшелоне, у него есть армия. Заберите все это у него, ограбьте его, поставьте в оборону весь 4-й Украинский фронт, а все это отдайте Малиновскому. Вы же сами не так давно предлагали решать дело на западном берегу Днепра, вот и решайте дело не сразу обоими фронтами, а последовательно. Ограбьте Толбухина, поставьте его в оборону, отдайте все, чем он располагает, Малиновскому, наносите удар войсками Малиновского, и не откладывая до весны, а сейчас же, зимой, чем раньше — тем лучше. А когда добьетесь успеха и Малиновский продвинется, поставьте его в оборону, ограбьте его, отдайте все Толбухину и всеми силами идите по Крыму.

Форма разговора устроить не могла, но с существом нельзя было не согласиться. Во многих случаях — и чем дальше, тем чаще — Сталин умел правильно и глубоко решать стратегические оперативные вопросы и подсказывал наиболее верные решения. И говоря о нем, этого тоже не следует упускать из виду.

Я поехал к Малиновскому, поговорил с ним, и мы в соответствии с предложением Сталина спланировали операцию, которая впоследствии оправдала себя на деле.

Новые высшие воинские звания

В разгар Сталинградской битвы офицерскую форму дополнили погонами и золотыми галунами. О введении новых мундиров и погон И.В. Сталин уже с осени 1942 года советовался с командующими фронтами и армиями, другими военачальниками. Когда в начале октября члены Политбюро ЦК ВКП(б) и военачальники рассматривали образцы погонов, И.В. Сталин попросил А.М. Василевского, только что возвратившегося из-под Сталинграда, показать, какие он носил погоны как штабс-капитан. А.М. Василевский показал те погоны и высказался за целесообразность введения погонов. Позднее, в 1943 году, в дополнение к новой форме был издан Кодекс правил поведения советского офицера, введены новые воинские уставы.

В январе 1943 года по предложению И.В. Сталина были установлены воинские звания для высшего командного состава Красной Армии — Маршал и Главный Маршал авиации, Маршал и Главный Маршал артиллерии, Маршал и Главный Маршал бронетанковых войск, Маршал и Главный Маршал войск связи, Маршал и Главный Маршал инженерных войск. Для маршалов авиации, артиллерии и бронетанковых войск, войск связи и инженерных войск вводились новые знаки различия — погоны, отличные от погонов Маршала Советского Союза.

В том же году по предложению И.В. Сталина открылись Суворовские военные и Нахимовские военно-морские училища.

Новые назначения

16 ноября 1943 года по приказу И.В. Сталина в Москву был вызван командующий 11-й гвардейской армией генерал-полковник И.Х. Баграмян. На следующую ночь в урочный час доклада обстановки на фронтах Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину Антонов, Баграмян и Штеменко поехали в Ставку.

И.В. Сталин был один и в хорошем настроении.

— Что нового? — спросил он Антонова.

— По сравнению с дневным докладом существенных изменений в обстановке не произошло, — доложил Алексей Иннокентьевич.

И.В. Сталин кивнул и обратился к Баграмяну.

— На Прибалтийских фронтах дела у нас идут неважно, — сказал он, — наступление там затормозилось. Нельзя наступать везде, как иногда думают некоторые.

После небольшой паузы он продолжал:

— Поэтому мы предпринимаем сейчас ряд мер, чтобы выправить положение. Усиливаем 1-й Прибалтийский фронт за счет соседа справа — 2-го Прибалтийского. Но этого, очевидно, мало. Ваша армия сильная и неплохо зарекомендовала себя. Думаем и ее отдать Еременко.

Он опять помолчал и только затем, обращаясь к Баграмяну, закончил мысль:

— А вас хотим назначить командующим фронтом вместо него. Как вы на это смотрите?

Баграмян немного растерялся и, чуть помедлив, промолвил:

— Благодарю за доверие, товарищ Сталин, постараюсь его оправдать.

— Ну, вот и хорошо. А на армию вместо вас поставим тоже опытного командующего — Чибисова. — И, не торопясь, Сталин пошел к столу набивать трубку.

— А зовут его Никандр, что значит «герой-победитель», — воспользовавшись паузой, сказал А.И. Антонов о Чибисове.

Попыхтев несколько раз трубкой, пока табак разгорелся, И.В. Сталин обернулся к молчавшему Баграмяну.

— И что же вы молчите? — сказал он. — Или имеете что против Чибисова? Баграмян еще более смутился, но потом ответил:

— Нет, товарищ Сталин, что вы, ничего не имею. Это опытный командир. Когда он был генерал-лейтенантом, я был всего-навсего полковником. А теперь Чибисов уже генерал-полковник и Герой Советского Союза. Я буду с ним чувствовать себя как-то неудобно. Нельзя ли командармом назначить кого-нибудь другого, ну, например, генерал-лейтенанта Галицкого?

И.В. Сталин внимательно посмотрел на И.Х. Баграмяна.

— Будь по-вашему. Подготовьте директиву о назначении Баграмяна и Галицкого, — коротко бросил он нам и, подойдя к торцу стола, нажал кнопку.

Вошел А.Н. Поскребышев.

— Подготовьте постановление Совнаркома о присвоении звания генерала армии Баграмяну, — сказал ему Сталин.

Поскребышев сделал заметку в блокноте, но не ушел, зная манеру И.В. Сталина отдавать распоряжения не спеша. И.В. Сталин опять помолчал и снова отправился к письменному столу, чтобы разжечь потухшую трубку.

— А Штеменко не легче будет работать, если мы ему присвоим звание генерал-полковника? — раскурив трубку, спросил он Антонова.

— Конечно, легче, товарищ Сталин, — ответил тот, — ведь ему приходится иметь дело даже с маршалами и он часто бывает на фронтах.

— По-моему, надо еще Говорову присвоить звание генерала армии. Ему в Ленинграде тоже нелегко.

Мы промолчали.

— Подготовьте постановление на всех троих, — сказал Верховный Главнокомандующий Поскребышеву.

Новые маршалы

После разгрома противника, окруженного под Яссами и Кишиневом, Генштаб пустил в ход свою зеленую папку, где находились обычно дела, не столько спешные, но, как и другие, важные, в том числе представления к наградам и воинским званиям. Блестящая победа, одержанная 2-м и 3-м Украинскими фронтами, давала к тому повод. При рассмотрении этого вопроса И.В. Сталин сказал, что Р.Я. Малиновский и Ф.И. Толбухин достойны высшего воинского звания — Маршал Советского Союза.

— К тому же при восстановлении государственной границы СССР командующим фронтами это звание нужно присваивать, — добавил Верховный Главнокомандующий. Он был очень доволен успехами фронтов.

Предложение его приняли, и 10 сентября 1944 года Р.Я. Малиновскому, а 12 сентября Ф.И. Толбухину присвоили маршальское звание.

Устав

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин понимал, как важно развивать инициативу командного состава, его умение правильно принимать решение в любой, в том числе и самой сложной обстановке, какую ни один устав предусмотреть не в состоянии. Поэтому в свой приказ, вводящий устав в действие, он внес пункт 4, дающий возможность боевого творчества и широкой инициативы командиров. В нем было записано: «Указания устава надлежит применять, строго сообразуясь с обстановкой».

Оказалось, что без ведома Ставки, командующим артиллерией Красной Армии Главным маршалом артиллерии Н.Г. Вороновым были разработаны и представлены на утверждение два устава: 29 мая 1944 года — Боевой устав зенитной артиллерии, а 18 октября того же года — Боевой устав артиллерии Красной Армии. Оба устава были утверждены Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым.

В назначенный день наш доклад по обстановке на фронтах и по «делу об уставах» начался сразу после заседания Политбюро. И.В. Сталин долго ходил по кабинету и, обращаясь к членам Политбюро, сказал:

— Надо по этому случаю издать приказ. Генштабу, наверное, неудобно писать про двух больших начальников, поэтому мы сами напишем.

— 29 мая 1944 года, — начал диктовать И.В. Сталин, — Главным маршалом артиллерии тов. Вороновым был представлен на утверждение зам. наркома маршала Жукова без предварительного одобрения со стороны Ставки Верховного Главнокомандования Боевой устав зенитной артиллерии Красной Армии (две части).

Затем, посмотрев в уставы, лежавшие у него на столе, продолжил:

— 18 октября 1944 года также без представления и без доклада Ставке Верховного Главнокомандования, тов. Вороновым был внесен наутверждение маршала Жукова Боевой устав артиллерии Красной Армии.

Маршалом Жуковым без достаточной проверки, без вызова и опроса людей с фронта и без доклада Ставке указанные уставы были утверждены и введены в действие.

Немного помедлив, Сталин продолжал:

— Проверка показала, что эти уставы в связи с поспешностью, допущенной при их утверждении, имеют серьезные пробелы, они не учитывают ряда новых систем орудий и не увязаны с планом принятия уставов артиллерии Красной Армии.

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин обычно пояснял причину, вызывающую необходимость того или иного приказа. Так он поступил и сейчас.

— Народный комиссариат обороны исходит из того, что устав — это не приказ, имеющий силу на короткий срок. Устав — это свод законов для Красной Армии на годы. Поэтому требуется перед утверждением устава тщательная его проверка с вызовом товарищей с фронта. В таком порядке был утвержден Боевой устав пехоты. В таком же порядке надо было вести работу при представлении на утверждение и этих уставов, чтобы не допустить ошибок и чтобы попусту не наказывать потом военнослужащих из-за нарушения дефектных уставов. Приходится установить, что тов. Воронов пренебрег этим методом выработки и представления на утверждение уставов, маршал Жуков забыл о нем.

Теперь наступила очередь заключительной части приказа. Все присутствующие внимательно слушали. И.В. Сталинпроизнес:

— В связи с этим. — И затем, чуть помедлив, словно подчеркивая смысл, продиктовал: — Первое. Отменяю, — опять посмотрел в уставы, где были проставлены номера приказов, — приказы № 70 и 77 от 29 мая 1944 года и № 209 от 18 октября 1944 года заместителя наркома обороны СССР маршала Жукова об утверждении и введении в действие Боевого устава зенитной артиллерии и Боевого устава артиллерии Красной Армии.

Второе. Ставлю на вид Главному маршалу артиллерии товарищ Воронову несерьезное отношение к вопросу об уставах артиллерии.

Третье. Обязываю маршала Жукова впредь не допускать торопливости при решении серьезных вопросов.

Приказываю:

Для просмотра и проверки указанных выше уставов образовать комиссии:

а) комиссию по просмотру и проверке Боевого устава зенитной артиллерии;

б) комиссию по просмотру и проверке Боевого устава артиллерии.

Заместителю народного комиссара обороны СССР товарищу Булганину определить состав комиссий и представить мне на утверждение.

Настоящий приказ разослать всем командующим фронтами (округами), армиями, начальниками главных и центральных управлений и командующим родов войск Наркомата обороны СССР.

Можете идти..

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин требовал, чтобы в благодарственных приказах во всем соблюдалась точность.

Однажды во время доклада С.М. Штеменко в Ставке позвонил И.С.Конев и лично И.В. Сталину сообщил об освобождении крупного города. Было 22 часа, но Верховный Главнокомандующий распорядился дать салют, в тот же день была написана «шапка» приказа. Она была утверждена. Штеменко из соседней комнаты, где стояли телефоны, позвонил, чтобы немедленно передали нумерации войск и фамилии командиров, затем на радио о предстоящей передаче приказа, и, наконец, коменданту города — о салюте. «Шапку» занес машинисткам и сел монтировать остальную часть приказа, пользуясь своей рабочей картой и имевшимся списком командиров. Примерно через полчаса мы с Грызловым сверили наши данные. Штеменко опять пошел в машбюро, продиктовал недостающую часть текста, отослал приказ на радио и, вернувшись в кабинет Верховного Главнокомандующего, доложил, что все готово, в 23 часа салют будет.

— Послушаем, — сказал Сталин и включил неказистый круглый динамик на своем письменном столе.

По радио приказ всегда читался с таким расчетом, чтобы не более, чем через минуту по окончании чтения, грохотал салют. Так было и на этот раз. Своим торжественным, неповторимым голосом, Ю.Б.Левитан начал:

— Командующему 1-м Украинским фронтом! Войска 1-го Украинского фронта в результате.

В этот миг Сталин вдруг закричал:

— Почему Левитан пропустил фамилию Конева? Дайте мне текст!

В тексте фамилия Конева отсутствовала. И виноват в этом был Штеменко: когда готовил «шапку», заголовок написал сокращенно — «Ком. 1 УФ», упустив, что имеет дело не с генштабовскими машинистками. В Генеральном Штабе машинистки сами развертывали заголовки. Сталин страшно рассердился.

— Почему пропустили фамилию командующего? — спросил он, в упор. — Что это за безымянный приказ?.. Что у вас на плечах?

Штеменко промолчал.

— Остановить передачу и прочитать все заново! — приказал Верховный Главнокомандующий.

Штеменко бросился к телефону. Предупредил КП не давать залпов по окончании чтения приказа. Потом позвонил на радиостудию, где Левитан уже кончил читать, и попросил, чтобы он повторил все сначала, но обязательно назвал бы фамилию Конева.

Левитан почти без паузы стал читать приказ вторично. Позвонив на КП, распорядился, чтобы давали теперь салют, как полагается. Все это происходило на глазах у Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина. Он, казалось, следил за каждым движением, и, когда удалось наконец исправить ошибку, сердито бросил:

— Можете идти.

Поменяйте командиров полков

Бывший работник Генштаба, полковник П.М. Симченков рассказывает:

«После войны начали расквартировывать войска на постоянное местожительство. Один танкосамоходный полк расквартировали в Тбилиси.

Командовал полком 27-летний холостяк, Герой Советского Союза, подполковник. Однажды вечером он с порученцем пошел в парк на танцы. Танцплощадка была под навесом. Во время танцев ему понравилась какая-то симпатичная грузинка. Он станцевал с ней несколько раз, но к нему подошли грузины и предупредили: «Если ты еще раз ее пригласишь на танец, мы тебя побьем». Он не принял всерьез их угрозу. И грузины побили подполковника, а заодно и его порученца.

Придя в полк, подполковник объявил тревогу, вывел самоходки в парк и дал команду: «По крыше танцплощадки — огонь!» После этого залпа все танцующие разбежались, убитых и раненых не было.

На другое утро первый секретарь Компартии Грузии доложил об этом событии Сталину, который поручил расследовать этот случай маршалу Василевскому.

Сведения оказались достоверными. В Генштабе для доклада Сталину подготовили два варианта наказания провинившегося: первый — понизить в звании до майора и послать служить командиром батальона, второй — лишить звания Героя Советского Союза, разжаловать до лейтенанта и послать служить командиром взвода.

Когда Василевский доложил результаты проверки и предложения Генштаба, Сталин сказал: «Товарищ Василевский! Что бы вы сделали на месте этого командира полка?» Василевский ответил: «То же самое, товарищ Сталин!»

— Тогда зачем же портить жизнь прошедшему от Сталинграда до Берлина Герою Советского Союза из-за каких-то паршивых грузин?.. У вас есть еще такие полки?

— Есть, в Прикарпатье.

— В течение 24 часов поменяйте командиров полков. Это приказание было выполнено с радостью.

Верен присяге

В августе 1941 года три наших армии попали в немецкое окружение и были разгромлены на украинской земле. Раненым, в бессознательном состоянии оказался в плену командарм — генерал-майор Михаил Иванович Потапов.

Гитлеру очень важно было в пропагандистском плане перетянуть на свою сторону хотя бы несколько советских генералов. И вот по приказу офицера к нему доставили Потапова. Было сделано соответствующее предложение.

В ответ генерал Потапов разразился отборной бранью по адресу Гитлера:

— Тебя, поганая свинья, провезут в клетке по московской Красной площади после нашей победы. Хочешь, я тебе морду набью?

— Я присягал Сталину и не изменю ему.

— Проследите, чтобы генерал дожил до конца войны. Когда я, — сказал Гитлер, — буду стоять на Мавзолее и принимать парад в честь нашей победы, пусть его провезут в клетке на Красной площади.

Генерал Потапов все годы войны просидел в концлагере. А его разговор с Гитлером дошел каким-то немыслимым образом до Сталина. И когда войска союзников освободили генерала, за ним тут же прибыл советский самолет. В самолете генерал-майору Михаилу Ивановичу Потапову был приготовлен сюрприз: ему вручили новую форму генерал-лейтенанта. Это был подарок воину, не изменившему присяге.

В Одессе на доме, где жил М.И. Потапов, первый заместитель командующего ОДВО, висит памятная мемориальная доска. Будете в Одессе, поклонитесь светлой памяти настоящего генерала, не изменившего присяге даже под угрозой смерти.

Вернуть барахло

После войны один генерал-полковник докладывал Сталину о положении дел в Берлине. Верховный Главнокомандующий выглядел очень довольным и дважды одобрительно кивнул. Окончив доклад, генерал-полковник замялся. Сталин спросил:

— Вы хотите что-нибудь сказать?

— Да. У меня есть личный вопрос. В Германии я отобрал для себя кое-какие вещи, но на контрольном пункте их задержали. Если можно, я просил бы вернуть их мне.

— Это можно. Напишите рапорт, я наложу резолюцию, — ответил Сталин. Резолюция была такая: «Вернуть полковнику его барахло. И. Сталин». Проситель заметил:

— Тут описка, товарищ Сталин. Я не полковник, а генерал-полковник.

Сталин пыхнул трубкой, усмехнулся и сказал:

— Нет, тут все правильно, товарищ полковник.

Последнее предупреждение

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин умел наводить порядок твердой рукой, кого бы это ни касалось. 17 августа 1943 года он направил грозную телеграмму своему любимцу — начальнику Генерального штаба А.М. Василевскому:

«Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки.

Я уже давно обязал Вас как уполномоченного Ставки обязательно присылать к исходу каждого дня операции специальные донесения. Вы почти каждый раз забывали об этой своей обязанности и не присылали в Ставку донесений.

16 августа является первым днем важной операции на Юго-Западном фронте, где Вы состоите уполномоченным Ставки. И вот Вы опять изволили забыть о своем долге перед Ставкой и не присылаете в Ставку донесений.

Вы не можете ссылаться на недостаток времени, так как маршал Жуков работает на фронте не меньше Вас и все же ежедневно присылает в Ставку донесения. Разница между Вами и Жуковым состоит в том, что он дисциплинирован и не лишен чувства долга перед Ставкой, тогда как Вы мало дисциплинированны и забываете часто о своем долге перед Ставкой.

Последний раз предупредил Вас, что в случае, если Вы хоть раз позволите себе забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта».

Таких телеграмм я, признавался маршал А.М. Василевский, больше уже не получал.

Выговор?

Однажды только что назначенный начальником Генерального штаба Борис Михайлович Шапошников докладывал Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину обстановку на фронтах и вдруг замялся. Затем признался, что о положении на двух фронтах пока ничего сказать не может, поскольку к установленному времени начальники штабов не передали сведений. Сталин тотчас задал вопрос:

— Вы с них потребовали немедленного донесения?

Шапошников заверил, что на этих фронтах знающие свое дело начальники штабов и донесения будут получены. Сталин спросил:

— Вы их наказали? Так нельзя оставлять нежелание предоставлять нам вовремя необходимую информацию.

— Они наказаны строго. Каждому начальнику штаба фронта я объявил выговор, — ответил Шапошников.

— Выговор? — удивленно произнес Сталин. — Да, для генералов — это не наказание. Выговоры объявляют в партячейке.

Борис Михайлович рассказал, что до революции существовал обычай — офицер, получивший выговор от начальника Генерального штаба, обязан был подать рапорт об освобождении от занимаемой должности. Сталин не стал дальше обсуждать случившееся. По мнению Василевского, очевидно, он остался удовлетворенным ссылкой на прошлый опыт.

Признательность

И.В. Сталин уважал и ценил храбрых командиров. Он высоко отзывался, например, об Иване Степановиче Коневе, его инициативных боевых действиях. Так, во время Корсунь-Шевченковской операции мощный танковый клин врага врезался в оборону 27-й армии 1-го Украинского фронта, которым командовал Н.Ф.Ватутин. Предвидя это, И.С.Конев перебросил 5-ю танковую армию на стык с соседом и даже частично в его полосу действий. Ему позвонил Верховный Главнокомандующий.

— В Ставке есть данные, что окруженная группировка прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим. Вы знаете обстановку у вашего соседа?

Конев ответил:

— Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты 5-я гвардейская танковая армия и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно. Сталин спросил:

— Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией вашего фронта.

Конев ответил:

— Да, по своей, товарищ Сталин. На что Сталин сказал:

— Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам позвоню.

Действительно, минут через 10–15 Сталин позвонил вновь. Тогда же директивой Ставки общее руководство всеми войсками, привлекаемыми для уничтожения окруженных на внутреннем фронте, было возложено на командующего 2-м Украинским фронтом И.С. Конева.

А когда операция, вошедшая в историю как «Сталинград на Днепре», пришла к победному концу, Сталин позвонил Коневу.

— Поздравляю с успехом. У правительства есть мнение присвоить вам звание Маршала Советского Союза.

Самолетом И.С. Коневу доставили маршальские погоны, присланные Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым.

Однако Сталин не раз и ругал Конева, когда тот решал дела, которые должны были решать в лучшем случае командиры полков.

Суровая взыскательность

И.В. Сталин был беспощаден к тем, кто не исполнял порученного дела, к нарушителям воинской дисциплины, к разгильдяйству.

При всем почтительном отношении к маршалу К.Е. Ворошилову И.В. Сталин настоял в апреле 1942 года принять постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о работе товарища Ворошилова. В постановлении отмечалось, что он обнаружил свою несостоятельность по руководству армией еще во время войны с Финляндией в 1939–1940 годах, за что и был освобожден от поста наркома обороны страны. Назначенный в начале войны с Германией главнокомандующим Северо-Западного направления, Ворошилов не справился с порученным делом и не сумел организовать оборону Ленинграда. А командированный в феврале 1942 года представителем Ставки на Волховский фронт, вместо того чтобы взять на себя непосредственное командование фронтом, имеющим решающее значение для защиты колыбели революции, маршал с наганом в руке поднял матросов в атаку против фашистов. Было решено:

«Первое. Признать, что товарищ Ворошилов не оправдал себя на порученной ему работе на фронте.

Второе. Направить товарища Ворошилова на тыловую военную работу»

(ЦАМО. ф. 132. оп. 2642. д. 233. лл. 285–286).

В том же 1942 году приказом народного комиссара обороны И.В. Сталина за провал керченской операции и сдачу врагу Керчи, имевшей важное значение для обороны Северного Кавказа, был снят с должности заместителя обороны маршал Г.И. Кулик. Его лишили звания Героя Советского Союза, всех воинских наград и разжаловали до звания генерал-майора.

Эти примеры, с одной стороны, свидетельствуют о твердости руководства Сталина, а с другой — развенчивают миф о какой-то его сверхжестокости.

Голова важна

Во время Туапсинской операции 1942 года тяжелое ранение получил адмирал Иван Степанович Исаков. Долго лечился. В 1946 году народный комиссар обороны И.В.

Сталин предложил И.С. Исакову занять должность начальника Главного штаба Военно-Морского флота СССР. Адмирал стал отказываться и в качестве убедительного довода сказал: «Товарищ Сталин, но у меня нет ноги». На это Сталин ответил:

— У наших адмиралов есть ноги, но не всегда присутствуют головы.

К сожалению, теперь времена другие. Уже первым указом президента от занимаемых должностей были освобождены свыше 50 известных военачальников и флотоводцев. И процесс освобождения высших руководителей Министерства обороны и Вооруженных Сил продолжается.

* * *

Эту же историю рассказывают и по-другому.

В 1946 году Сталин позвонил заместителю наркома ВМФ И.С. Исакову и сказал, что есть намерение назначить его начальником Главного Военно-Морского штаба. Исаков посчитал нужным предупредить:

— Товарищ Сталин, я должен сказать вам — у меня нет одной ноги.

— Это единственный недостаток, о котором вы считаете нужным доложить? — спросил Верховный. И, получив утвердительный ответ, заметил: — У нас раньше начальником штаба работал, можно сказать, вообще безголовый человек. Так что ваш недостаток не столь существенен.

Прага спасена

В последние дни битвы за Берлин Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин позвонил И.С. Коневу:

— Здравствуйте, товарищ Конев.

— Здравствуйте, товарищ Сталин! Поздравляю вас с Первомаем!

— И вас поздравляю, товарищ Конев. Как у вас дела, как празднуете в Берлине?

— Дела идут хорошо, товарищ Сталин. Хороший Первомай.

— Молодцы. Передайте поздравления и вашим войскам. — Сталин помолчал. — Послушай, Конев, ты знаешь, что в Праге готовится восстание?

— Нет, товарищ Сталин.

— Надо помочь нашим братьям. Я хотел, чтобы именно ты взял столицу Чехословакии. Понял?

— Понял, товарищ Сталин. Малиновскому дальше, чем нам.

— При чем тут Малиновский? — возразил Сталин.

— Я о том, что мы ближе, чем наш друг, — сделал ударение Конев на последнем слове, давая понять, что под этим подразумевает союзников, которые тоже стремятся побыстрее войти в Чехословакию.

— Жду от тебя план операции по освобождению Праги, — заключил Сталин.

Разработанный план операции на следующий день был доставлен в Москву. В полночь Коневу позвонил Сталин и сообщил, что план принимается, можно приступать к его реализации. Сталин специально предупредил:

— Город не бомбить. Надо сохранить древнюю столицу от разрушений.

— На рассвете 9 мая 1945 года танкисты Конева ворвались в Прагу и окончательно освободили столицу Чехословакии. Пражане встретили Маршала Советского Союза И.В.Конева возгласами по-русски: «Ура!», громкими аплодисментами и засыпали машину букетами цветов.

После освобождения Праги, в первый день мира, состоялся новый разговор со Сталиным.

— Поздравляю вас, товарищ Сталин, с нашей победой!

— И вас поздравляю, товарищ Конев! Хорошая победа! Очень хорошая победа! — говорил Сталин. — Как с Прагой?

— Прага спасена.

И.С. Конев был вторично удостоен звания Героя Советского Союза. И.С.Коневу было присвоено звание почетного гражданина столицы Чехословакии. На стене древней ратуши установлена памятная бронзовая доска.

Итоги прекрасны

После окончания Великой Отечественной войны Советского Союза на Ближнюю дачу И.В. Сталина привезли карту СССР в новых границах — небольшую, как для школьного учебника. В.М. Молотов и Первый секретарь ЦК Компартии Грузии А.И. Мгеладзе вспоминали:

Приколов карту кнопками на стену, И.В.Сталин сказал:

— Посмотрите, что у нас получилось. На Севере у нас все в порядке, нормально. Финляндия перед нами очень провинилась, и мы отодвинули границу от Ленинграда. Прибалтика — это исконно русские земли! — снова наша, белорусы у нас теперь все вместе живут, украинцы — вместе, молдаване — вместе. На Западе нормально.

Затем он перешел к восточным границам:

— Что у нас здесь? Курильские острова наши теперь, Сахалин полностью наш, смотрите, как хорошо! И Порт- Артур наш, и Дальний наш.

Под конец Сталин провел трубкой по контуру Китая:

— И КВЖД наша, Китай, Монголия — все в порядке. Вот здесь мне наша граница не нравится! — сказал Сталин и показал южнее Кавказа.

Послевоенный Советский Союз Сталин берег, как зеницу ока.

Войне конец

Говорят, что однажды был задан вопрос Сталину: «Когда закончится война, товарищ Сталин?» И.В. Сталин ответил: «Когда диктор Юрий Левитан скажет, тогда и закончится».

Голос Левитана был любим в народе и был олицетворением героики Великой Отечественной войны.

9 мая 1945 года своим торжественным неповторимым голосом Ю.Б. Левитан огласил Обращение И. В. Сталина к народу. Вот его содержание.

«Товарищи! Соотечественники и Соотечественницы!

Наступил великий день Победы над Германией. Фашистская Германия, поставленная на колени Красной Армией и войсками наших союзников, признала себя побежденной и объявила безоговорочную капитуляцию.

Сегодня с утра немецкие войска во исполнение акта капитуляции стали в массовом порядке складывать оружие и сдаваться в плен нашим войскам. Теперь мы можем с полным основанием заявить, что наступил исторический день окончательного разгрома Германии, день великой Победы нашего народа над германским империализмом. Великие жертвы, принесенные нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчислимые лишения и страдания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряженный труд в тылу и на фронте, отданный на алтарь Отечества — не пропали даром и увенчались полной победой над врагом. Вековая борьба славянских народов за свое существование и свою независимость окончилась победой над немецкими захватчиками и немецкой тиранией.

Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи входит расчленение Советского Союза и отрыв его от Кавказа, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других областей. Он прямо заявил: «Мы уничтожим Россию, чтобы она больше никогда не смогла подняться». Но сумасбродным идеям Гитлера не суждено было сбыться — ход войны развеял их в прах.

Советский Союз торжествует победу, хотя он не собирается ни расчленять, ни уничтожать Германию.

Товарищи! Великая Отечественная война завершилась нашей полной победой. Период войны в Европе кончился. Начался период мирного развития.

С победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!

Слава нашей героической Красной Армии, отстоявшей независимость нашей Родины и завоевавшей Победу над врагом!

Слава нашему великому народу, народу-победителю!

Вечная слава героям, павшим в боях с врагом и отдавшим свою Жизнь за свободу и счастье нашего народа!»

Парад Победы

В конце мая 1945 года по предложению И.В. Сталина в ознаменование Победы над фашистской Германией было решено провести в Москве Парад Победы, пригласить наиболее отличившихся героев-солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов. «Эту идею, — вспоминал Г.К. Жуков, — все горячо поддержали, тут же внося ряд практических предложений. Кажется, 18–19 июня, меня вызвал к себе на дачу Верховный. Он спросил, не разучился ли я ездить на коне.

— Нет, не разучился.

— Вот что, вам придется принимать Парад Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский.

Я ответил:

— Спасибо за такую честь, но не лучше ли парад принимать вам? Вы Верховный Главнокомандующий, по праву и обязанности следует вам принимать парад.

И.В. Сталин сказал:

— Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе».

Об этом же рассказывает и К.К. Рокоссовский:

«Когда вся подготовительная работа была проведена, созвали совещание, на которое пригласили командующих фронтами, был доложен ритуал парада. Остался открытым один вопрос: кто будет принимать Парад Победы и кто будет им командовать?

Один за другим выступали маршалы и единодушно предлагали:

— Парад Победы должен принимать товарищ Сталин. Сталин, по своему обыкновению, ходил по кабинету, слушал выступающих, хмурился. Подошел к столу.

— Принимающий Парад Победы должен выехать на Красную Площадь на коне.

А я стар, чтобы на коне ездить.

Мы все горячо стали возражать.

— Почему обязательно на коне? Президент США Рузвельт — тоже верховный главнокомандующий, а на машине парады принимал.

Сталин усмехнулся.

— Рузвельт — другое дело, у него ноги парализованы были, а у меня, слава Богу, здоровые. Традиция у нас такая: на коне на Красную площадь надо выезжать. — И еще раз подчеркнул: — Традиция!

После паузы посмотрел на меня и на Жукова и сказал:

— Есть у нас два маршала-кавалериста — Жуков и Рокоссовский. Вот пусть один командует Парадом Победы, а другой Парад Победы принимает.

По приказу Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади состоялся парад войск Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона».

Генералиссимус

Отмечая исключительные заслуги Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина в достижении Победы в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 годов, предлагалось:

1. Переименовать столицу СССР город Москву в город Сталиндар.

Сталин категорически отверг возможность такого решения. Его поддержал Молотов. И этого оказалось достаточным, чтобы Москва навсегда осталась Москвой.

2. Присвоить И.В. Сталину звание Генералиссимуса Советского Союза.

Вопрос о присвоении звания генералиссимуса обсуждался несколько раз, и каждый раз Сталин убеждал этого не делать.

За присвоение И.В. Сталину звания генералиссимуса выступили маршалы Жуков, Рокоссовский, Василевский, Конев. «Очень интересной была реакция Сталина на наше предложение, — так вспоминал И.С. Конев, — присвоить ему звание генералиссимуса. Это было уже после войны. На заседании Политбюро, где обсуждался этот вопрос, присутствовали Жуков, Василевский, я и Рокоссовский (если не ошибаюсь). Сталин сначала отказывался, но мы настойчиво выдвигали это предложение. Я дважды говорил об этом. И должен сказать, что в тот момент искренне считал это необходимым и заслуженным. Мотивировали мы тем, что по статусу русской армии полководцу, одержавшему большие победы, победоносно окончившему кампанию, присваивается такое звание.

Сталин несколько раз прерывал нас, говорил «Садитесь», а потом сказал о себе в третьем лице:

— Хотите присвоить товарищу Сталину генералиссимуса. Зачем это нужно товарищу Сталину? Товарищу Сталину это не нужно. Товарищ Сталин и без этого имеет авторитет. Это вам нужны звания для авторитета. Товарищу Сталину не нужны никакие звания для авторитета. Подумаешь, нашли звание для товарища Сталина — генералиссимус. Чан Кайши — генералиссимус, Франко — генералиссимус. Нечего сказать, хорошая компания для товарища Сталина. Вы маршалы и я маршал, вы что, меня хотите выставить из маршалов? В какие-то генералиссимусы? Что это за звание? Переведите мне.

Пришлось тащить разные исторические книги и статуты и объяснять, что это в четвертый раз в истории русской армии после Меншикова и еще кого-то и Суворова.

В конце концов он согласился. Но во всей этой сцене была очень характерная для поведения Сталина противоречивость: пренебрежение ко всякому блеску, ко всякому формальному чинопочитанию ивто же время чрезвычайное высокомерие, прятавшееся за той скромностью, которая паче гордости».

Рокоссовский говорил, что Сталин согласие дал после того, как он заявил: «Товарищ Сталин, вы маршал и я маршал, вы наказать меня не можете!»

27 июня 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР И.В. Сталину было присвоено вновь утвержденное звание Генералиссимуса Советского Союза.

Молотов впоследствии не раз говорил: «Сталин жалел, что согласился на генералиссимуса. Он всегда жалел. Сталин только один, имейте в виду, а генералов-то много. Потом было ругался: «Какя согласился?» Вождь всей партии, всего народа и международного движения коммунистического и только генералиссимус. Это же принижает, а не поднимает! Он был гораздо выше этого! Генералиссимус — специалист в военной области. Аон — ив военной, и в партийной, и в международной. Два раза пытались ему присвоить. Первую попытку он отбил, а потом согласился и жалел об этом.

Сталин — сложная очень фигура. У него большие способности, требующие понимания эпохи, обстановки.

Главное в нем — политик. Такую роль он играл в политике страны, в истории. Теперь это затушевывается. Много всякой шантрапы.»

3. Наградить И.В. Сталина вторым орденом «Победа».

4. Присвоить И.В. Сталину звание Героя Советского Союза.

26 июня 1945 года председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин подписал указы о награждении И.В. Сталина вторым орденом «Победа» и о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

Сталина убедили принять второй орден «Победа», поскольку вторым орденом «Победа» были награждены маршал Жуков и маршал Василевский.

Узнав о присвоении звания Героя Советского Союза, Сталин возмутился и решительно отказался принять «Золотую звезду». Сталин заявил: «Подхалимы придворные! Такая высокая награда должна вручаться только воинам, проявившим героизм на поле боя! Я же в атаку с винтовкой наперевес не ходил и героизма не проявлял».

Фотографии И.В. Сталина с двумя Золотыми звездами — Золотой звездой Героя Социалистического труда и Золотой звездой Героя Советского Союза — нет. Это художники рисовали И.В.Сталина с двумя Золотыми звездами. Золотая звезда Героя Советского Союза до конца жизни И.В. Сталина хранилась в Наградном отделе Президиума Верховного Совета СССР. Ее прикрепили к его кителю лишь после смерти перед гражданской панихидой.

Вам не надоел этот, с усами?

В честь Победы советского народа и его армии над фашистской Германией было решено в берлинском Трептов-парке воздвигнуть скульптурный ансамбль-памятник. Постановлением Советского правительства художественным руководителем памятника-ансамбля был утвержден скульптор Е.В. Вучетич, прошедший в годы Отечественной войны путь от война-добровольца до командира батальона. Евгений Викторович рассказывал, что в августе 1945 года К.Г. Ворошилов порекомендовал ему:

— Недавно Потсдамскую декларацию победителей от имени советского народа подписал товарищ Сталин. Значит, в центре ансамбля-памятника должен быть он во весь рост из бронзы, с изображением Европы или глобусным полушарием в руках.

Вучетич сделал соответствующий эскиз. Однако подготовил еще один — «Воин-освободитель» — вдохновленный рассказом о советском солдате, спасшем, рискуя жизнью, немецкую девочку во время штурма Берлина. Оба эскиза выставили для обзора в одном из залов Московского Кремля. Посмотреть работу скульптора пришло много народу. Все столпились около полутораметровой скульптурной фигуры генералиссимуса и громко высказывали свое одобрение. Фигуру солдата с девочкой будто не замечали. Появился Сталин. Не торопясь прошел вокруг эскизов, повернувшись к скульптору, спросил:

— Слушайте, Вучетич, вам не надоел этот, с усами? — Он нацелился мундштуком трубки в лицо полутораметровой фигуры.

— Это пока эскиз, — попытался кто-то заступиться за скульптора.

— Автор был контужен на фронте, но не лишен языка, — прервал Сталин и устремил взгляд на фигуру под целлофаном: — А это что?

— Это тоже эскиз, — ответил Вучетич.

— Тоже и. кажется, не то же, — заметил Сталин. — Покажите.

Вучетич снял целлофан с фигуры солдата. Сталин скупо улыбнулся и сказал:

— Вот этого солдата мы и поставим в центре Берлина на высоком могильном холме. Пусть этот великан в бронзе, победитель, несет на своей груди девочку — светлые надежды народа, освобожденного от фашизма.

Потом добавил:

— Только знаете, Вучетич, автомат в руке солдата надо заменить чем-то другим. Автомат — утилитарный предмет нашего времени, а памятник будет стоять в веках. Дайте ему в руку что-то более символичное. Ну, скажем, меч. Увесистый, солидный. Этим мечом солдат разрушил фашистскую свастику. Меч опущен, но горе будет тому, кто вынудит богатыря поднять этот меч. Согласны?..

— Дайте подумать, — ответил Вучетич.

— Думать никому не запрещено. Думайте. Желаю успеха. Возражений не слышу. Да и нет в них нужды.

Сталин крепко пожал Вучетичу руку.

Так был сооружен широко известный тридцатиметровый бронзовый Воин-освободитель в плащ-палатке, с непокрытой головой, стоящий в полный рост и попирающий сапогом поверженную и разбитую свастику, левой рукой поддерживающий прижавшуюся к его груди девочку, а в опущенной правой руке держащий тяжелый меч.

Памятник воинам Советской Армии, павшим в боях с фашизмом, был открыт 8 мая 1949 года. Между прочим, еще в 1937 году Гитлер хотел здесь, в Трептов-парке, соорудить памятник, прославляющий его эпоху. Венчать ансамбль должен был дворец победы. Тысячи обработанных элементов, некогда предназначавшихся для нацистского памятника, пошли на отделку памятника-ансамбля воинам Советской Армии.

Ордер на квартиру

После войны Герой Советского Союза Алексей Петрович Маресьев с семьей жил в неблагоустроенном доме. Он пытался через городские власти решить свою жилищную проблему, но ничего не получалось. Его, героя книги Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке», сочувственно выслушивали, не отказывали, но и не торопились решить вопрос о жилье.

Как-то ночью Маресьева разбудил настойчивый телефонный звонок. Звонили из Моссовета и просили срочно, прямо ночью, посмотреть несколько квартир на улице Горького. Он поехал, посмотрел, а утром без всяких проволочек ему вручили ордер на новую квартиру.

Таким поворотом событий Алексей Петрович был доволен, но его не оставляла мысль: почему такая оперативность, такая срочность и почему надо было это делать непременно ночью? Позднее все прояснилось. Ему рассказали, что Иван Степанович Конев был на приеме у Сталина. В разговоре было упомянуто имя легендарного летчика.

— А где он сейчас? — поинтересовался Сталин.

— Маресьев в Москве, работает. Хлопочет о квартире, но что-то дело продвигается плохо, — ответил военачальник.

Сталин попросил соединить его по телефону с председателем Моссовета.

— Товарищ Пронин, вы знаете героя-летчика Маресьева? И что он мучается с жильем — тоже знаете? Я попрошу завтра к четырнадцати часам доложить мне, как обстоят дела.

В назначенное время Сталину доложили, что Маресьев получил ордер на квартиру, которая его устраивает.

Покажите, на что способен молодой русский инженер!

Приглашение на чашку чая

Сталин с огромным вниманием, с тщательностью, можно сказать, дотошностью вникал в конкретные проблемы вооружения армии, в оперативно-технические характеристики создаваемой боевой техники. Известный авиаконструктор A.C.

Яковлев пишет об одном из обсуждений, на котором рассматривались вопросы создания новых истребителей.

Когда в боях в Испании обнаружилось, что новый немецкий истребитель «Мессершмитт», да и бомбардировщик «Ю-88» превосходят по ряду показателей наши самолеты, это вызвало сильное беспокойство советского руководства. Господство в воздухе, как известно, определялось качеством и количеством истребителей. Были остро необходимы современные самолеты на поле боя, самолеты-штурмовики, взаимодействующие с войсками — пехотой, танками, артиллерией. В 1939 году были предприняты героические авральные меры по ликвидации отставания в военной авиации.

Вот запись A.C. Яковлева совещания, которое проходило в 1939 году в Кремле: «Сталин спросил меня:

— Ну как, надумали делать истребитель с двигателем Климова?

— Да, я связался с Климовым и получил все данные о его двигателе. Мы детально проработали вопрос, и наше конструкторское бюро может выступить с предложением о постройке истребителя.

Я назвал летные данные будущего истребителя: скорость, потолок и дальность полета.

— Как вы его вооружите? Пушка на нем будет стоять?

— А как же! На нашем истребителе будет стоять пушка калибра 20 миллиметров и два скорострельных пулемета.

— Это хорошо. — ответил Сталин, в раздумье расхаживая по кабинету. — А знаете ли вы, — спросил он, — что мы такие же истребители заказываем и некоторым другим конструкторам, и победителем станет тот, кто не только даст лучший по летным и боевым качествам истребитель, но и сделает его раньше, чтобы его можно было быстрее запустить в серийное производство?

— Я понимаю, товарищ Сталин.

— Понимать мало. Надо машину сделать быстрее.

— А какой срок?

— Чем скорее, тем лучше. К Новому году сделаете?

— Я постройкой таких самолетов не занимался, опыта не имею. Но вот американцы делают новый истребитель за два года, так что.

— А вы разве американец? — перебил меня Сталин. — Покажите, на что способен молодой русский инженер. Вот тогда будете молодцом, и придется мне пригласить вас на чашку чая.

— Спасибо, раз надо — сделаем обязательно. Но разрешите задать один вопрос? Вот пригласили сюда десятка два конструкторов, и каждому дается задание. Разве стране нужно столько истребителей и бомбардировщиков? Разве возможно все их запустить в серийное производство?

Мы и сами прекрасно знаем, — ответил Сталин, — что столько самолетов нам не нужно. Но ведь из всех самолетов, дай бог, получится пять-шесть таких, которые будут годны для серийного производства. А такое количество новых самолетов нас не смущает.

Так побеседовали со всеми приглашенными. Каждый получил задание. Мы разъехались по своим конструкторским бюро возбужденные, заряженные духом творческого соревнования, с твердым намерением победить своих «соперников».

Прямой вопрос

Командующему авиацией дальнего действия А.Е. Голованову на фронте сообщили, что к нему приехал авиаконструктор Андрей Николаевич Туполев.

— А разве он не сидит в тюрьме? И без охраны?

Великолепный оптимист, Андрей Николаевич вошел, улыбаясь.

Мы поговорили о его новом бомбардировщике, о возможности его применения в авиации дальнего действия.

Вскоре Голованов был у Сталина.

Все вопросы были решены, но Сталин чувствовал, когда ему хотят еще что-то сказать. И Голованов прямо спросил:

— Товарищ Сталин, за что сидит Туполев?

— Говорят, что он не то английский, не то американский шпион, — ответил Сталин, но в его голосе не было ни твердости, ни уверенности. — Вот болтлив был. Все хотел, чтобы о нем все знали — и немцы, и англичане, и американцы. Конструктор конструкторам!

— А что шпион, вы верите, товарищ Сталин? — спросил Голованов.

— А ты веришь? — переходя на «ты», спросил Сталин.

— Я — нет, — твердо ответил Голованов.

— Ты знаешь, и я не верю, — сказал Сталин. — До свидания.

На следующий день Туполев был на свободе. О Сталине говорил:

— Масштаб! Размах! Хозяин.

Песок будет

Перемещение промышленных предприятий из западных районов страны на восток, налаживание на них бесперебойной работы находилось под пристальным вниманием Сталина. Он часто звонил на заводы директорам, парторгам с просьбой увеличить производство самолетов, танков, моторов и др. М.С. Комаров — директор одного из авиационных заводов — вспоминает:

«Я был в сборочном цехе, когда диспетчер сообщил мне, что нужно срочно позвонить А.П. Поскребышеву. Вернувшись в кабинет, я набрал номер телефона, который мне дали. Поднял трубку Поскребышев и сказал:

— С вами будет говорить товарищ Сталин, подождите у телефона, я доложу.

Хотя я ждал разговора, но голос Сталина прозвучал как-то неожиданно.

— Здравствуйте, товарищ Комаров, — сказал Сталин. — Может ли вы в ближайшее время увеличить суточный выпуск хотя бы на один мотор?

Я ответил:

— Трудно и даже вряд ли возможно. Сталин отозвался:

— Подумайте. Нужно это сделать. Очень необходимы фронту штурмовики Ильюшина».

Сталин звонил на завод еще не раз. Однажды он спросил М.С. Комарова, что задерживает выпуск моторов?

— Песок, — ответил директор.

— Какой песок? — изумился Сталин.

— На заводе всего двухдневный запас песка, необходимого для формовки, и производство может остановиться.

— Почему ни к кому не обращались?

— Обращался. Но говорят, нет вагонов, чтобы довезти песок.

— Песок будет, — сказал Сталин и повесил трубку.

К исходу следующего дня на завод подали эшелон песка, которого хватило надолго.

Обстоятельный разбор

Стрельба продолжалась. Зрелище, надо сказать, внушительное. Началось с 76миллиметровых пушек и закончилось самыми крупными калибрами. Трудно передать словами всю красоту этой стрельбы — она показывала, насколько мощна наша артиллерия. Когда закончилась стрельба из последнего орудия, Сталин произнес: «Все!» — и отошел от амбразуры. Выйдя из блиндажа, заговорил негромко, как бы думая вслух:

— Орудия хорошие, но их надо иметь больше, иметь много уже сегодня, а некоторые вопросы у нас еще не решены. Надо быстрее решать, и не ошибиться бы при этом. Хорошо, что появились у нас свои кадры, правда, еще молодые, но они уже есть. Их надо растить.

Мы с Махановым шли рядом с ним, но ни я, ни он не произнесли ни слова: понимали, что не с нами ведет этот разговор Сталин.

Через несколько метров он остановился. Остановились и мы. И тут Сталин как-то лукаво произносит:

— Познакомьтесь.

Мы в один голос ответили, что уже давно знакомы.

— Это я знаю, — сказал Сталин, а вы при мне познакомьтесь.

Маханов улыбнулся, и мы пожали друг другу руки.

— Ну, вот и хорошо, — не скрывал своего удовлетворения Иосиф Виссарионович.

Я не мог ничего понять, — пишет В.Г. Грабин. — Сталин приобнял нас, развернув в направлении к нашим пушкам. Сделав несколько шагов, опять остановился:

— Товарищ Маханов, покритикуйте пушки Грабина.

Такого поворота, признаться, никто из нас не ожидал. Подумав, Маханов произнес:

— О пушках Грабина ничего плохого не могу сказать. Не ожидал я такого ответа, даже удивился. А Сталин,

прищурив глаза, уже обращается ко мне:

— А теперь вы покритикуйте пушки Маханова.

Я вынужден был принять правила этой непонятной игры и, собравшись с мыслями, выплеснул: мол, универсальная пушка имеет три органических недостатка. Перечислил их и заключил:

— Каждый из этих недостатков приводит к тому, что пушка без коренных переделок непригодна для армии.

Сказав это, я умолк. Молчали и Сталин с Махановым. Я не знал, как они отнесутся к моим замечаниям, и испытывал некоторый душевный дискомфорт. Но, сознаюсь, ни о чем не сожалел. Не моя же была инициатива, рассудил я про себя, ну, а раз спросили, не врать же в самом деле…

Сделав паузу, Сталин предложил мне:

— А теперь так же принципиально покритикуйте свои пушки.

Это уже было из разряда иррационального, хотя здесь была своя «сермяжная» правда: умел критиковать других, сумей раскритиковать и себя.

И тут меня очень выручило то, что мы всегда объективно оценивали сделанное, в том числе и эти пушки. Я рассказал о недостатках. Перечисляя их, объяснял, как они могут быть устранены, и в заключение сказал, что устранение дефектов значительно улучшит боевые качества пушек. От такого самобичевания я даже вспотел.

Сталин сказал:

— Выходит, что нашли за что критиковать свои пушки. Это похвально. Хорошо, что, создав пушки, вы видите, как их улучшить. Это значит, что ваш коллектив имеет перспективы. А какую из ваших пушек вы рекомендуете принять на вооружение?

Опять неожиданный вопрос. Я молчал. Сталин повторил еще раз.

— Надо бы прежде испытать пушки, а затем давать рекомендации, — заметил я.

— Это верно, но учтите, нужно торопиться. Времени много потеряно, оно нас не будет ждать. И все-таки, какую же вы рекомендуете?

Я отдал предпочтение «желтенькой».

— А почему именно эту, а не другую?

— Она лучше, чем Ф-20.

— Но чем лучше?

— Ф-22 мы проектировали позже, чем Ф-20, учли и устранили многие недостатки.

— Это хорошо. А теперь мы отправим вашу пушку в Ленинград, пусть военные ее испытают. Я правильно понял вас: в ней действительно нет ничего заграничного?

— Да, товарищ Сталин, она создана нашим КБ по своей схеме, из отечественных материалов, да и на нашем оборудовании.

— Это замечательно. — Сталин явно был в настроении.

Товарищи писатели, почему погибла римская империя?

Энциклопедические познания

Формально Сталин не имел университетского образования, хотя Тифлисская православная семинария давала объем знаний, близкий к высшему образованию. Несмотря на суровые кары, И. Джугашвили в семинарии упорно занимался самообразованием — читал классическую русскую и мировую литературу, труды выдающихся естествоиспытателей. Он штудировал марксистские сочинения, особенно «Капитал» Маркса. Как и для многих большевиков, тюрьмы были его университетами. Сталин до 1917 года не раз бывал за границей — в Стокгольме, Лондоне, Кракове, Вене. Так, в венских библиотеках он изучил массу специальной литературы для написания своей работы «Марксизм и национальный вопрос».

И возглавив большевистскую партию, Сталин продолжал неустанно пополнять свои знания. Он создал в кремлевской квартире большую личную библиотеку, включающую труды Маркса, Энгельса и Ленина, книги по важнейшим разделам науки, военной теории, истории и др. Еще дочь Светлана Аллилуева отмечала, что многие книги с пометками Сталина пропали.

Энциклопедичность знаний Сталина подчеркивали видные политики и ученые, писатели и артисты, военачальники и дипломаты. Идеен писал, что Сталин изначально произвел на него впечатление своим умом, прекрасной осведомленностью по всем касающимся его вопросам. Де Голль признавался, что Сталин обладает искусством диалога в большей степени, чем Черчилль с Рузвельтом.

Удивительна была широта научных и художественных интересов Сталина. Объем прочитанного им в день составлял до 500 страниц. Он обладал необыкновенной памятью на факты, высказывания, даты, цифры и т. д. из самых различных областей знания и общественной жизни. Рассказывают, когда перед парадом 7 ноября 1941 года Сталин спросил Буденного про Агапкина, тот удивился: при чем здесь какой-то дворник из фильма «Волга-Волга»? Сталин пояснил: «Вы путаете. У Александрова дворник Охапкин. Я спрашиваю про автора марша «Прощание славянки» композитора Агапкина. Он будет дирижировать оркестром?»

Суждения Сталина по многим экономическим, политическим, научным, нравственным и международным проблемам и сейчас поражают своей основательностью и прозорливостью, продуманностью и осторожностью. К сожалению, эта черта не всегда отличала последующих лидеров страны.

Почему погиб Рим?

Позвонил Сталин в Союз писателей, но ни Фадеева, ни кого-то из других секретарей не оказалось на месте. Секретарь приемной не могла сказать, кто и когда будет. Правда, что знала по интересовавшему вопросу, ответила Сталину.

На состоявшемся заседании Политбюро ЦК партии Сталин спросил:

— Знаете ли вы, товарищи, почему погибла Римская империя?

И, не ожидая ответа, сказал: — Потому что ею стали править случайные люди.

Работая в аппарате ЦК, мне приходилось принимать посетителей в Приемной ЦК КПСС. Давно работавшие товарищи рассказывали, что в 30-х годах в Приемной ЦК ВКП(б) имелся номер телефона И.В. Сталина и ему можно было позвонить. Телефонную трубку снимал сам И.В. Сталин.

Банальный сюжет

В беседах с секретарем Союза советских писателей A.A. Фадеевым и заведующим Отделом культуры ЦК партии Д.А. Поликарповым часто И.В. Сталиным затрагивался один и тот же вопрос: почему стало выходить мало хороших художественных произведений. Они обычно ссылались на то, что одни писатели пьют, другие ждут, когда Литфонд даст ссуду для написания романа, третьи — ищут тему для романа, четвертые не закончили еще «сбор материала» для задуманного произведения.

Сталин сказал, что одному такому писателю посоветовал написать о женщине, которая замужем, имеет ребенка, но влюбляется в молодого, а тот отвергает ее, и женщина кончает самоубийством. И услышал в ответ: это банальный сюжет.

Тогда, говорил Сталин, он ему ответил, что на такой банальный сюжет Лев Толстой написал всемирно известный роман «Анна Каренина». Поэтому не надо выдумывать отговорки.

И сказал широко известную теперь фразу:

— Других писателей у меня нет для вас. Придется работать с теми, которые есть. Русский язык знал отлично

Политики, военные, ученые, писатели, словом, все, кто соприкасался с И.В. Сталиным, отмечали, что он, грузин, превосходно владел русским языком.

Авиаконструктор A.C. Яковлев вспоминал:

«Мне не раз приходилось писать под его диктовку решения по авиационным вопросам. Он диктует и нет-нет да подойдет и через плечо поглядит, как получается. Однажды он остановился, посмотрел написанное и моей же рукой с карандашом поставил запятую.

В другой раз я не совсем удачно построил фразу. Он сказал:

— С подлежащими у вас что-то не в порядке. Вот как нужно! — И поправил.

Степень культуры языка Сталин связывал со степенью культуры мысли. Как-то в беседе он сказал:

— Если человек не может грамотно, правильно изложить свои мысли, значит, он и мыслит так же бессистемно, хаотично. Как же он в порученном деле наведет порядок?

Неоднократно я замечал, что Сталин не терпит безграмотности. Он возмущался при чтении плохо составленного документа».

Вредная теория

Письмо в Детиздат при ЦК ВЛКСМ.

Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина».

Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений.

Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом.

Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики. Книжка льет воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу.

Советую сжечь книжку.

И. Сталин.

16 февраля 1938 г.

Принципиальная критика

В большой редакционной статье газеты «Правда» о стихотворении украинского поэта В.Н. Сосюры «Люби Украину» нашли отражение оценки, данные И.В. Сталиным. Он считал, что стихотворение — это воспевание «Украины вообще», «вне времени и пространства», «извечной Украины». Под таким «националистическим подходом» подпишется «любой недруг украинского народа из националистического лагеря, скажем, Петлюра, Бендера и т. п.». В.Е. Сосюра был обвинен в национализме. Сталинской премии ему не было дано. Однако через несколько лет, в 1948 году, за сборник стихотворений «Чтоб сады шумели» В.Н. Сосюра получил Сталинскую премию.

Революция в философии

Работе большевистской партии по воспитанию научной интеллигенции, партийных и государственных кадров во многом содействовала дискуссия 1947 года по книге Г.Ф. Александрова «История западноевропейской философии», изданной в 1946 году. По книге И.В. Сталин высказал серьезные замечания — и по содержанию, и по манере написания. Книга оторвана от политической борьбы, неверно освещает немецкую классическую философию, особенно реакционную философию Гегеля, которая представляла собой аристократическую (то есть феодальную) реакцию на Великую французскую революцию. Забыта характерная для немецкой философии апологетика прусской монархии и третирование славянских народов. А главное — недооценивается возникновение марксизма как революции в философии. Автор написал книгу безразлично, «как старый перипатетик, скользкий, скользит на лыжах. Надо писать так, чтобы каждая глава имела центр удара. Книга не заряжает. Книга развинчивает.»

На философской дискуссии, проведенной Центральным Комитетом ВКП(б) в июне 1947 года, выступил Секретарь ЦК партии А.А.Жданов. Его доклад был просмотрен и выправлен И.В.Сталиным.

Видеть его — счастье

Силу воздействия Сталина хорошо передал Корней Чуковский. Вот его запись в «Дневнике» от 22 апреля 1936 года, когда он вместе с Борисом Пастернаком присутствовал на X съезде комсомола.

В президиуме появился Сталин с членами Политбюро. «Что сделалось с залом! А ОН стоял немного утомленный, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила ивто же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся: у всех были влюбленные, нежные, одухотворенные и смеющиеся лица. Видеть его — просто видеть — для всех нас было счастьем. К нему все время обращалась с какими-то разговорами Демченко. И мы все ревновали, завидовали — счастливая! Каждый его жест воспринимали с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства. Когда ему аплодировали, он вынул часы (серебряные) и показал аудитории с прелестной улыбкой — все мы так и зашептали: «Часы, часы, он показал часы» — и потом, расходясь, уже возле вешалки вновь вспоминали об этих часах. Пастернак шептал мне все время о нем восторженные слова, а я ему, и оба мы в один голос сказали: «Ах, эта Демченко заслоняет его!..» Домой мы шли вместе с Пастернаком, и оба упивались нашей радостью.»

(Цит. по кн.: К. И. Чуковский. Дневник 1930–1969)

В «петле» ЦК

Выдержки из письма Демьяну Бедному

Письмо Ваше от 8.ХII получил. Вам нужен, по-видимому, мой ответ. Что же, извольте.

Прежде всего о некоторых Ваших мелких и мелочных фразах и намеках. Если бы они, эти некрасивые «мелочи», составляли случайный элемент, можно было бы пройти мимо них. Но их так много и они так живо «бьют ключом», что определяют тон всего Вашего письма. А тон, как известно, делает музыку.

Вы расцениваете решение ЦК как «петлю», как признак того, что «пришел час моей (т. е. Вашей) катастрофы». Почему, на каком основании? Как назвать коммуниста, который, вместо того чтобы вдуматься в существо решения ЦК и исправить свои ошибки, трактует это решение как «петлю»?..

Десятки раз хвалил Вас ЦК, когда надо было хвалить. Десятки раз ограждал Вас ЦК (не без некоторой натяжки!) от нападок отдельных групп и товарищей из нашей партии. Десятки поэтов и писателей одергивал ЦК, когда они допускали отдельные ошибки. Вы все это считали нормальным и понятным. А вот когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике Ваши ошибки, Вы вдруг зафыркали и стали кричать о «петле». На каком основании? Может быть, ЦК не имеет права критиковать Ваши ошибки? Может быть, решение ЦК не обязательно для Вас? Может быть, Ваши стихотворения выше всякой критики? Не находите ли, что Вы заразились некоторой неприятной болезнью, называемой «зазнайством»? Побольше скромности, т. Демьян.

В чем существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлекши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее. Таковы Ваши «Слезай с печки» и «Без пощады». Такова Ваша «Перерва», которую прочитал сегодня по совету т. Молотова.

Вы говорите, что т. Молотов хвалил фельетон «Слезай с печки». Очень может быть. Я хвалил этот фельетон, может быть, не меньше, чем т. Молотов, так как там (как и в других фельетонах) имеется ряд великолепных мест, бьющих прямо в цель. Но там есть еще ложка такого дегтя, который портит всю картину и превращает ее в сплошную «Перерву». Вот в чем вопрос и вот что делает музыку в этих фельетонах.

Судите сами.

Весь мир признает теперь, что центр революционного движения переместился из Западной Европы в Россию. Революционеры всех стран с надеждой смотрят на СССР как на очаг освободительной борьбы трудящихся всего мира, признавая в нем единственное свое отечество. Революционные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему классу, и прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабочих, как признанному своему вождю, проводящему самую революционную и самую активную политику, какую когда-либо мечтали проводить пролетарии других стран. Руководители революционных рабочих всех стран с жадностью изучают поучительнейшую историю рабочего класса России, его прошлое, прошлое России, зная, что, кроме России реакционной, существовала еще Россия революционная, Россия Радищевых и Чернышевских, Желябовых и Ульяновых, Халтуриных и Алексеевых. Все это вселяет (не может не вселять!) в сердца русских рабочих чувство революционной национальной гордости, способное двигать горами, способное творить чудеса.

А Вы? Вместо того чтобы осмыслить этот величайший в истории революции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролетариата, ушли куда-то в лощину и, запутавшись между скучнейшими цитатами из сочинений Карамзина и не менее скучными изречениями из «Домостроя», стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что нынешняя Россия представляет сплошную «Перерву», что «лень» и стремление «сидеть па печке» является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и — русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата.

И Вы хотите после этого, чтобы ЦК молчал! За кого Вы принимаете наш ЦК? И Вы хотите, чтобы я молчал из-за того, что Вы, оказывается, питаете ко мне «биографическую нежность»! Как Вы наивны и до чего Вы мало знаете большевиков.

И. Сталин.

12 декабря 1930 г.

После критики вождя

6 декабря 1930 года Секретариат ЦК ВКП(б) своим постановлением осудил стихотворные фельетоны Бедного «Слезай с печки» и «Без пощады», опубликованные в «Правде», Критика касалась двух тем: «за последнее время в фельетонах т. Демьяна Бедного стали появляться фальшивые нотки, выразившиеся в огульном охаивании „России“ и „русского“»; кроме того, последний фельетон упоминал восстания в СССР и покушения на Сталина, несмотря на запрет обсуждать подобные темы как «ложные слухи».

Писатель пожаловался Сталину, но в ответ получил резко критичное письмо:

«В чем существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлекши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее. [Вы] стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения. что «лень» и стремление «сидеть на печке» является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата».

После критики вождя Бедный стал писать подчеркнуто партийные стихи и басни («Диво дивное коллективное», «Еж» и др.). В стихах 1930-х годов Демьян Бедный постоянно цитирует Сталина, а также использует слова Сталина в качестве эпиграфов. Восторженно приветствовал снос храма Христа Спасителя: «Под ломами рабочих превращается в сор / Безобразнейший храм, нестерпимый позор» (1931, «Эпоха»). В стихотворениях «Пощады нет!» (1936) и «Правда. Героическая поэма» (1937) беспощадно заклеймил Троцкого и троцкистов, назвав их иудами, бандитами и фашистами. К 50-летию (1933) поэт был награжден орденом Ленина.

Тем не менее, партийная критика Демьяна продолжалась, на I съезде советских писателей его обвинили в политической отсталости и вычеркнули из списка награждаемых. В 1932 году Демьяна Бедного выселили из кремлевской квартиры; Сталин после очередной жалобы разрешил ему лишь пользование его оставшейся в Кремле библиотекой. В 1935 году новый скандал и большое недовольство Сталина вызвала найденная НКВД тетрадка с записями оскорбительных характеристик, которые Демьян давал видным деятелям партии и правительства.

В июле 1938 года Демьян Бедный был исключен из партии и из Союза писателей с формулировкой «моральное разложение». Его перестали печатать, но объекты, носившие его имя, переименованы не были. Попавший в опалу Демьян Бедный сочинял новые хвалы Ленину-Сталину, но в разговоре с родственниками крайне негативно отзывался о вожде и остальной партийной верхушке. Сталин знал об этом, но подвергать поэта репрессиям не стал и на этот раз.

С началом Великой Отечественной войны публикации возобновились, сначала под псевдонимом Д. Боевой, потом, к концу войны, под первоначальным псевдонимом. В антифашистских стихах и баснях Бедный, в полном противоречии со своими прежними произведениями, призывал братьев «помянуть старину», утверждал, что верит «в свой народ» и при этом продолжал восхвалять Сталина. Новые «стихи» Демьяна так и остались незамеченными. Не сумел он вернуть и прежнее положение, и расположение вождя.

(Цитируется по Википедии)

Ужасно

В 1943-м, переломном году Великой Отечественной войны, И.В. Сталин начал готовиться к послевоенной денежной реформе. Он поинтересовался мнением наркома финансов А.Г. Зверева. На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) был рассмотрен подробный план подготовки денежной реформы. В одном из разговоров с И.В. Сталиным, педантично относившимся к расходованию финансов, А.Г. Зверев сказал, что ему не нравятся большие гонорары видных писателей, и сказал, что подготовил Докладную записку на этот предмет.

Прочитав записку, Сталин пригласил Зверева и обратился к нему с вопросом: «Стало быть, получается, что у нас есть писатели-миллионеры? Миллионеры-писатели. Ужасно, товарищ Зверев!». Зверев подтвердил: «Да, товарищ Сталин, ужасно». Сталин поинтересовался: «Так сколько же у нас писателей-миллионеров?». Зверев назвал: «Девять писателей-миллионеров, товарищ Сталин». Возвращая Докладную записку, Сталин назидательно указал:

«Ужасно, товарищ Зверев, что у нас так мало писателей-миллионеров. Писатели — это душа нации, память нации. А что они напишут, если не будут ездить, жить с рабочими, колхозниками, учеными, инженерами, да просто будут жить впроголодь? Надо, товарищ Зверев, чтобы у нас было больше писателей-миллионеров, хороших писателей».

Оповестить всех

Однажды летом сорок второго года И.В. Сталин позвонил И.С. Коневу на фронт и спросил:

— Можете ли вы приехать.

— Могу.

— Приезжайте.

Конев прилетел в Москву. Явился к Сталину. У него был Жуков и кто-то еще. Сталин с места в карьер спрашивает:

— Пьесу Корнейчука «Фронт» в «Правде» читали?

— Читал, товарищ Сталин.

— Какое ваше мнение?

— Очень плохое, товарищ Сталин.

— Почему плохое?

— Чувствую, — пишет И.С.Конев, — что попадаю не в тон настроения, но уже начал говорить — говорю дальше. Говорю, что неправильно, вредно так высмеивать командующего фронтом. Если плохой командующий, в вашей власти его снять, но когда командующего фронтом шельмуют, высмеивают в произведении, напечатанном в «Правде», это уже имеет не частное значение, речь идет не о ком-то одном, это бросает тень на всех.

Сталин сердито прервал:

— Ничего вы не понимаете. Это политический вопрос, политическая необходимость. В этой пьесе идет борьба с отжившим, устарелым, с теми, кто тянет нас назад. Это хорошая пьеса, в ней правильно поставлен вопрос.

— По-моему, — сказал Конев, — в ней много неправды. В частности, когда Огнев, назначенный вместо командующего фронтом, сам вручает ему предписание о снятии и о своем назначении, то это, с точки зрения любого военного, не лезет ни в какие ворота, так не делается. — Тут у него сорвалась фраза, что не защищает Горлова, а скорей из людей, которых подразумевают под Огневым, но в пьесе ему все это не нравится.

Тут Сталин окончательно взъелся:

— Ну, да, вы Огнев! Вы не Огнев, вы зазнались. Вы уже тоже зазнались. Вы зарвались, зазнались. Вы военные, вы все понимаете, вы все знаете, а мы, гражданские, не понимаем. Мы лучше вас это понимаем, что надо и что не надо.

Он еще несколько раз возвращался к тому, что я зазнался, и пушил меня, горячо настаивая на правильности и полезности пьесы Корнейчука. Потом он обратился к Жукову:

— А вы какого мнения о пьесе Корнейчука?

Жукову повезло больше, чем мне: оказалось, что он еще не читал этой пьесы, так что весь удар в данном случае пришелся по мне.

Однако — и это характерно для Сталина — потом он дал указание: всем членам Военных советов фронтов опросить командующих и всех высших генералов, какого они мнения о пьесе Корнейчука. И это было сделано.

Уважительная критика

Прочитав роман Э.Г. Казакевича «Весна на Одере», И.В. Сталин был удивлен отсутствием упоминания о Г.К. Жукове. На заседании комиссии по присуждению Сталинских премий И.В. Сталин заметил: «Не все там верно изображено: показан Рокоссовский, показан Конев, но главным фронтом там, на Одере, командовал Жуков. У Жукова есть недостатки, некоторые его свойства не любили на фронте, но надо сказать, что он воевал лучше Конева и не хуже Рокоссовского. Вот эта сторона в романе товарища Казакевича неверная. Есть в романе член Военного совета Сизокрылов, который делает там то, что должен делать командующий, заменяет его по всем вопросам. И получается пропуск, нет Жукова, как будто его и не было. Это неправильно. А роман «Весна на Одере» талантливый».

Э.Г. Казакевич признал, что Сталин правильно почувствовал, совершенно правильно почувствовал недостаток романа, сожалел, что поддался нажиму скорее напечатать. По предложению И.В. Сталина премия за роман Э.Г. Казакевичу была присуждена.

А пьют ли советские философы?

Как, крепкая?

«После совещаний Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин, — вспоминал генерал С.М. Штеменко, — приглашал всех участников на ужин. По давно заведенному порядку на Ближней даче перед ним стоял удлиненной формы красивый хрустальный графин с бесцветной жидкостью и запотевшими боками.

И.В. Сталин перед ужином обычно выпивал одну-две рюмки коньяку, а потом пил только сухое грузинское вино, наливая его из бутылок, этикетки на которых были отпечатаны на машинке. Наполнит бокал на три четверти вином, а остальное, не торопясь, добавит из хрустального графина.

Первое время я, бывая на даче, внимательно наблюдал за всем окружающим и сразу приметил графин. Смешно, конечно, но меня заинтересовало, что в нем. И я подумал: «Какая-то особая водка, чтобы добавлять к вину для крепости. Вот попробовать бы при случае!» Долгое время затея эта не удавалась, поскольку место мое было довольно далеко от графина.

В тот злополучный вечер я опоздал к столу, так как задержался в соседней комнате у телефона — наводил по указанию И.В. Сталина справку о положении на одном из фронтов. Когда вернулся в столовую и доложил, все уже сидели за столом и обычное мое место было занято. Сталин, заметив это, жестом указал на свободный стул рядом с собой.

Ужин затянулся. Разговор, как всегда, шел о фронтовых делах. Каждый сам себя обслуживал — когда нужно было, шел к боковым столикам за очередным блюдом.

«Ну, — думаю, — уж сейчас я эту водку попробую.» Когда Сталин, как и все, встал, чтобы сменить тарелку, я быстро схватил заветный графин и налил полную рюмку. Чтобы соблюсти приличия, дождался очередного тоста и выпил. Вода! Да какая холодная. Получился конфуз: хоть я и быстро сообразил, что к чему, и даже закусил, как другие, все же, видимо, не смог скрыть своего удивления.

Хозяин стола с затаенной усмешкой, прищурившись, посмотрел на меня и немного погодя спросил тихо, чтобы никто не слышал: «Как, крепкая?» Кровь бросилась мне в лицо — так стало стыдно; весь вечер я чувствовал себя неважно и клял свое неуместное любопытство».

(Из книги С. М. Штеменко «Генеральный штаб в годы войны»)

А пьют ли советские философы?

В декабре 1930 года И.В. Сталин принял в кремлевском кабинете группу философов из Института красной профессуры — П.Ф. Юдина, М.Б. Митина и других. Рассказывая об этой встрече, и Юдин, и Митин говорили, что Сталин изложил свою точку зрения по поводу положения в советской философии. По его мнению, «необходимо разворошить и перекопать весь хлам, который навален в вопросах философии и естествознания». Особенно же необходимо «разворошить все, что написано деборинской группой, то есть все, что есть ошибочного в области философии». Школа Деборина, отмечал Сталин, является философской формой ревизионизма, которую можно назвать «меньшевиствующим идеализмом». Сталин сказал, что следует выявлять ошибочные взгляды Плеханова, всегда свысока смотревшего на Ленина. Ленин — и это особо подчеркнул Сталин — возвел диалектический материализм на новую ступень. До Ленина, говорил он, материализм был атомистическим. Опираясь на новые научные открытия, Ленин с марксистской точки зрения проанализировал понятие материи. Хотя Ленин и создал очень много нового во всех разделах марксистской философии, он был скромен и не любил говорить о своем вкладе. Поэтому долг его учеников — освоить новаторскую роль Ленина в философии.

И Павел Федорович Юдин, и Марк Борисович Митин говорили, что беседа была обстоятельной, аргументы Сталина доходчивы и убедительны, он показал глубокие познания в области истории философии, важность преодоления теоретических ошибок и необходимость развернутой борьбы за ленинизм. Беседа затянулась. Сталин сказал им, что пора и пообедать (как известно, Иосиф Виссарионович работал допоздна). Он спросил:

— А что, пьют ли советские философы?

После минутного замешательства, столь естественного в такой обстановке, стало ясно, что они что-то выпьют из предложенных им напитков. Первый тост, понятно, они предложили выпить за марксиста товарища Сталина.

Едва осушили бокалы, как Сталин, лукаво улыбаясь, сказал:

— Вижу, советские философы выпить могут. Не скажу, что умеют пить. Я, прежде чем выпить, съел маслица, а потом и пропустил рюмочку. Вы же, друзья философы, не закусывая, выпили. Таки захмелеть можно быстро. Тогда беседе конец.

Уже позднее и Юдин, и Митин, когда провозглашали тосты, сопровождали их словами: «Пить надо, как учил товарищ Сталин. Вперед закусить — после выпить».

Польза грузинских вин

«Сталин, — говорил Артем Федорович Сергеев — приемный сын Надежды Сергеевны и Иосифа Виссарионовича Сталина, — очень хорошо знал лечебные свойства вин. Он лекарствами почти не пользовался. И в зависимости от того, что нужно лечить, пользовался различными грузинскими винами. А о пристрастиях не знаю. На застольях за вином он разговаривал, и вина были элементом разговора. Не было цели ни напиваться, ни упиваться. Водка была, когда были в гостях ее любители. А за семейным столом — нет. Да и крепленых, портвейна за столом не было.

Вообще, многие интересные разговоры проходили как бы между делом. Вот как-то заговорили о Репине. Пришло сообщение в 1930 году, что он умер. Сталин нам рассказал о нем. Узнав, что тот жил за границей, мы поинтересовались, почему. И Сталин разъяснил. И у меня это записано. А почему у меня записано было? Потому что я всегда рассказывал матери о наших разговорах. А она мне: «Запиши». В частности, этот разговор 1930-го года о Репине. «Так произошло, — сказал Сталин, — Репин там жил. А граница прошла, и он остался на той части, которая отошла к Финляндии. В период гражданской войны он был уже немолодой человек, и ему нелегко было изменить свой образ жизни: тут он жил, тут было привычное место работы, потом так и осталось. Гражданская война окончилась к 1922 году. А Репин был уже старым, ему трудно было переехать. Наверное, он очень хотел приехать, разговоры об этом были. Но не получилось».

Главное богатство — жизнь

Во время авиационного парада на летном поле Центрального аэродрома 2 мая 1935 года Сталин задержался у истребителя И-6. В.П. Чкалов ответил на вопросы о самолете. Сталин уже знал летчика по рассказам. Внимательно выслушав его, спросил:

— А почему вы не пользуетесь парашютом?

— Я летаю на опытных, очень ценных машинах, — ответил Чкалов. — Их надо беречь во что бы то ни стало. Вот и тянешь до аэродрома, стараешься спасти машину.

Сталин сказал серьезно:

— Ваша жизнь нам дороже любой машины. Надо обязательно пользоваться парашютом, если есть необходимость!

На приеме в кремле Сталин подошел с рюмкой к столу, за которым сидел Чкалов:

— Хочу выпить за ваше здоровье, Валерий Павлович!

— Спасибо, оно у меня и так прекрасное, — не стушевался Чкалов. — Давайте лучше, Иосиф Виссарионович, выпьем за ваше здоровье!

В рюмочке Сталина был «Боржоми» или «Нарзан» — видно по пузырькам на стенках. Чкалов налил два фужера водки, взял у Сталина рюмку и, отдавая ему фужер, добавил:

— Выпьем, Иосиф Виссарионович, на брудершафт!

Сталин едва пригубил, Чкалов же выпил все до дна, обнял Сталина за шею. Чекисты, — рассказывал Герой Советского Союза Г.Ф. Байдуков, — побелели, когда на приеме Чкалов полез к Сталину пить на брудершафт. Они попросили меня подействовать на Чкалова, а я им говорю: «Ничего, все образуется».

И действительно, Сталин выпил с ним на брудершафт, и они перешли на «ты».

Лекарством не увлекайся!

Узнав, что Александр Евгеньевич Голованов долго не может вылечиться, Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин позвонил ему:

— Вот что. Врачи, я вижу, вам помочь не могут. Я знаю, вы человек непьющий. Заведите у себя на работе и дома водку. Когда почувствуете себя плохо, налейте водки и сколько можете, выпейте. Я думаю, что это должно вам помочь. О результатах позвоните мне. Всего хорошего.

Лекарство помогло. Но Голованов не звонил. Тогда Сталин позвонил сам и сказал:

— Имейте ввиду, что водка будет вам помогать до тех пор, пока будете пользоваться ею как лекарством. Если вы начнете пить водку, то можете поставить крест на своем лечении. Я хочу предупредить вас об этой возможной опасности.

Как пьют артиллеристы?

Командующие артиллерией фронтов после произнесения тоста за советских артиллеристов подошли к столу, где сидели руководители партии и правительства. Представились по очереди Верховному Главнокомандующему.

— Здравствуйте, товарищ Хлебников, — просто и сердечно сказал Сталин. — Позвольте лично поздравить вас с победой. Что вам налить?

— Водочки, товарищ Сталин!

Он улыбнулся:

— Водочки-то у меня нет. Только вино. Придется одолжить у Михаила Ивановича Калинина. И, обращаясь к сидящему рядом Калинину, сказал:

— Налейте, пожалуйста, артиллеристу, Герою Советского Союза, генерал-полковнику артиллерии Николаю Михайловичу Хлебникову, Михаил Иванович.

Михаил Иванович налил бокал.

Иосиф Виссарионович Сталин продолжал:

— Как это ваши молодцы-артиллеристы говорят — чиста, как слеза божьей матери, крепка, как Советская власть. Так ведь?

— Вы и это знаете, товарищ Сталин?

— Знаю. Положено знать. Молодцы они, наши солдаты, — негромко заявил он. — Твердый народ. Давайте выпьем за них, за наших артиллеристов, и за ваше здоровье!

Засядько норму знает

После Великой Отечественной войны нужен был министр угольной промышленности СССР. На примете у И.В.Сталина был директор одной украинской шахты — Александр Федорович Засядько. Его вызвали в Кремль.

Во время беседы Сталин спросил, что будем пить? Вино? Засядько сказал: «Шахтеры пьют водку». Сталин стал наливать себе и Засядько. Пили вровень. Когда Сталин, улыбаясь, попытался налить водки снова, Засядько остановил:

— Товарищ Сталин, Засядько норму знает.

Сталин предложил кандидатуру Засядько на Политбюро ЦК. Члены Политбюро запротестовали:

— Он пьет!

Сталин ответил:

— Да, но товарищ Засядько норму знает. Александр Федорович Засядько был утвержден министром угольной промышленности СССР.

За здоровье русского народа!

Тост И.В. Сталина на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года

Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост.

Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и прежде всего, русского народа.

Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящая сила Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской Республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: «Вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой». Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего Правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому Правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом.

В главреперткоме — одни дураки!

Тимофей Иванович

У подъезда правительственной ложи Большого театра Сталина встречал гардеробщик Крюков. Сталин спросил, как его зовут. И в другой раз обращался:

— Тимофей Иванович, как вы живете, какие вести получаете из вашей деревни? Однажды, когда Крюков стал подавать Сталину шинель, поинтересовался:

— Тимофей Иванович, сколько вам годков?

— Без малого восемьдесят, товарищ Сталин.

— Это я вам должен подавать, а не вы мне, — сказал Сталин.

При очередном посещении театра Сталин не увидел Крюкова. Администратор объяснил, что Крюкова перевели на другой пост, стал засыпать.

Сталин заметил:

— Кутузов тоже дремал. Однако с одним глазом Бонапарта загнал в угол и разгромил. Восстановите старика в своих правах.

Савва Морозов

В фойе МХАТа среди ведущих артистов театра висел и портрет Саввы Морозова, зрители часто возмущались, почему на почетном месте находится портрет фабриканта.

Снять портрет Морозова решил Н.С. Власик — начальник охраны Сталина. Владимир Иванович Немирович-Данченко решительно запротестовал: «Не позволю снимать портрет Саввы Тимофеевича, пока я жив. Морозов спас наш театр от банкротства».

Власик решил не отступать. Однажды в машине обратился к Сталину:

«Товарищ Сталин, мы хотели снять из фойе МХАТа портрет капиталиста Морозова, но Немирович-Данченко запротестовал. Как быть?»

Сталин сказал: «Владимиру Ивановичу виднее. Власик, вы плохо знаете историю МХАТа. Оставьте в покое эту затею».

— Кто приказал? — главрепертком!

Одним из любимых произведений И.В. Сталина были «Дни Турбиных» М.А. Булгакова. Этот спектакль он смотрел много раз.

Приехав на спектакль «Горячее сердце» А.Н. Островского, беседуя с В.И. Немировичем-Данченко, И.В. Сталин спросил:

— А что у вас «Дни Турбиных» давно не идут?

— Так запретили, Иосиф Виссарионович, — ответил Владимир Иванович.

— Кто приказал? — стал расспрашивать Сталин.

— Главрепертком! — ответил Немирович-Данченко.

— Дураки там сидят, в Главреперткоме! — произнес Сталин.

На следующий день из Главка пришел приказ: «Спектакль «Дни Турбиных» восстановить». А через месяц он вновь появился в репертуаре театра.

Сейчас многие упражняются на теме, что-де Сталин не любил Булгакова. Но Сталин защищал «Дни Турбиных» от нападок злобных критиков. А получив отчаянное письмо Булгакова, позвонил писателю. В ходе телефонного разговора расспросил о положении, в котором он находится. Благодаря личному вмешательству Сталина Булгаков был принят в МХАТ, одновременно получил работу консультанта в Театре рабочей молодежи.

Нет точных сведений об оценке И.В. Сталиным пьесы М.А. Булгакова «Батум» — о раннем периоде деятельности Сталина в Закавказье. Известен факт: когда артисты МХАТа поехали перед генеральной репетицией в Батуми, чтобы познакомиться с историческими местами, живыми участниками этих событий, в дороге они получили телеграмму — возвращаться в Москву. Народный артист СССР Марк Исаакович Прудкин рассказывал: у Сталина возражений против пьесы как таковой не было. Однако он считал, что спектакль играть преждевременно. Силы артистов надо поберечь и занять их репертуарными постановками.

Что касается пьесы «Кабала святош» (Мольер) Булгакова, то после телефонного разговора Сталина с автором она была принята к постановке. И не игралась в МХАТе вовсе не из-за запрета Сталина. Об этом случае в жизни МХАТа М.И. Прудкин говорил мне так: «Спектакль был готов. Главную роль должен был играть народный артист Иван Михайлович Москвин, но он попросил освободить его от участия в спектакле, потому что после развода с Аллой Константиновной Тарасовой считает для себя неэтичным со сцены провозглашать некоторые нравственные максимы. На роль был введен артист Станицын, но Виктор Яковлевич в пьесе не смотрелся, невзирая на все его актерское мастерство».

Человек музыки

Расскажу об одной примечательной беседе с обаятельным человеком — великим тенором Иваном Семеновичем Козловским.

Говоря о Сталине, Иван Семенович делал неподражаемый жест — как бы двумя пальцами разглаживал усы. «Нравственное воздействие Сталина необычно. Сказать «любил музыку» — не сказать ничего. Понимал музыку! Человек музыки, знаю, что такое понимать музыку. Мое счастье, что рано понял, какой дар дал бог — голос. — Он сказал это слово с какой-то особой, присущей только ему интонацией. — Я отвергал минутные жизненные соблазны. Мне известно, какая про меня ходила недобрая, ранящая сердце молва: Козловский капризен — то воздух холоден для его голоса, то зал не такой, то голос пропал. Терпел. Голос сохранил, сознательно, несмотря ни на что, берег его. Поэтому и мог в 87 лет петь моего любимого Ленского. И молодым это бывает не под силу!

— Меня, — говорил Иван Семенович, — жизнь свела с замечательными профессиональными революционерами, кристальными партийцами, учеными. С вами я познакомился у Глеба Максимилиановича Кржижановского. Кржижановский, Керженцев, Луначарский, Чичерин. Это люди одной идеи. Сталин из такой когорты. Я артист, моя жизнь — музыка. Сталин понимал музыку. Сталин жил в политике, в политике мирового масштаба».

Костюм

Иван Семенович Козловский говорил: когда он закончил петь, ему передали, что с ним хочет встретиться товарищ Сталин.

Сталин поздоровался. А потрогав пиджак, полувопросом сказал:

— На правительственный прием можно было построже одеться.

Козловский ответил:

— У меня это единственный костюм.

— Как? — удивился Сталин. — Солист Большого театра, восхитительный тенор, достоин лучшего костюма.

«Мне пошили несколько костюмов», — заключил Иван Семенович.

Козловский вспоминал, что беседы с Иосифом Виссарионовичем Сталиным оставляли в его душе неизгладимый след. «Мне, оперному певцу, — признавался он, — эти беседы помогли в народной музыкальной драме Мусоргского «Борис Годунов» глубже передать певческими средствами образ Юродивого как тяжкое обвинение самодержцу и горестные думы «русского люда, голодного люда» в тяжкую годину испытаний. Думаю, не я один, а и Михайлов, и Барсова и другие певцы с полным основанием могли бы называть Сталина своим сорежиссером. Он понимал музыку, а о проникновении в историю — и речи быть не может: такой глубины суждения я не встречал и у признанных историков».

Иван Семенович говорил мне, как бы приглаживая двумя пальцами усы: «Владимир Васильевич, прекратится ли когда-нибудь глумление над Сталиным? Великий человек. Обаяние его захватывало тебя сразу. А мысль, язык его — это одухотворяло».

Премьеру отменить

Проезжая по улице Горького, И.В. Сталин обратил внимание на аншлаг «Сегодня премьера — «Юность Сталина»! Тот же час вызвал Поскребышева и спросил:

— Что за театр, кто играет?

Поскребышев ответил, что это — Драматический театр имени К.С. Станиславского. Сегодня действительно премьера спектакля «Юность Сталина». Билеты проданы. Часа через два должно начаться представление. Сталина будет играть молодой актер (была названа фамилия).

Сталин попросил срочно узнать, а есть под таким названием пьеса о Ленине?

Наведя необходимые справки, Поскребышев доложим, что такой пьесы нет.

— Позвоните в театр, — сказал Сталин. — Премьеру отменить. Пока нет пьесы «Молодой Ленин» — не может идти пьеса «Молодой Сталин».

Просьба к режиссеру

Артисты Большого театра рассказывали, как И.В. Сталин уговаривал Николая Семеновича Голованова вновь встать за дирижерский пульт оркестра ГАБТа. Дирижером Большого театра Голованов был с 1919 года.

С 1936 года ушел из театра и стал возглавлять другие музыкальные театры.

С его уходом на сцене Большого театра перестали идти оперы М.П. Мусоргского, А.П. Бородина, H.A. Римского-Корсакова. Сталин считал, что русская оперная классика должна непременно быть в репертуаре Большого театра.

Сталин говорил: «Николай Семенович, становитесь за дирижерский пульт оркестра ГАБТа и продолжайте ставить классику».

Голованов отговаривался, что дал клятву матери не возвращаться в Большой театр.

Сталин: «Без вас не идут «Борис Годунов», «Князь Игорь», другие оперы».

Голованов: «Иосиф Виссарионович, я уже стар, болею. Мне не под силу эту ношу брать на свои плечи».

Сталин: «Николай Семенович, я тоже стар, тоже болею, но продолжаю работать. Поработайте и вы. Наладьте там дело, а тогда видно будет, может, одновременно пойдем на пенсию».

Голованов послушался совета Сталина и в 1948 году вернулся в Большой театр.

В репертуаре Большого театра вновь появилась русская оперная классика. Н.С. Голованов был удостоен Сталинской премии в 1949 году за постановку оперы «Борис Годунов», в 1950 году — оперы «Садко», в 1951 году — оперы «Хованщина». Великого дирижера не стало в 1953 году.

Недогляд

До сих пор измываются над Указом Президиума Верховного Совета СССР о судебном преследовании за опоздание на работу более двадцати минут.

После публикации Указа народный артист Василий Иванович Качалов появился во МХАТе с опозданием на целый час.

Директор театра решил попросить указания И.В.Сталина, как ему поступить в этом случае. Ответ последовал в виде приказа Комитета по делам искусств. Директору МХАТа объявлялся строгий выговор «За недоведение до сведения народного артиста тов. Качалова Указа Президиума Верховного Совета СССР об ответственности за опоздание на работу».

Концерт Утесова в кремле

В 1936 году экипаж Чкалова совершил беспересадочный перелет до острова Удд. В честь героев-летчиков был устроен правительственный прием. На него пригласили Утесова с его оркестром. Из их сорокапятиминутного выступления и должен был состоять торжественный концерт.

За кулисами к Утесову подошел Ворошилов и сказал:

— Вы играете на всю железку, а тут о вас ходят дурные слухи.

Утесов, естественно, согласился. Особый восторг аудитории вызвала весьма сентиментальная песенка с незатейливым сюжетом: ивы смотрят в реку, как мы с тобой когда-то, теперь я без тебя грущу у реки.

Этой немудреной песней Сталин был потрясен и аплодировал, стоя. Присутствовавшие последовали его примеру. Эстрада находилась в углу Грановитой палаты.

Вдоль стены шел длинный стол, в центре которого сидел Сталин, по обе стороны от него — члены Политбюро, а напротив — Чкалов и его экипаж. В зале стояли столы для гостей, среди которых было много летчиков.

Все хлопали, глядя на Сталина, определяя по нему меру рукоплесканий, — так как Сталин хлопал долго и энергично, началась овация. Тогда Утесов повторил песню.

Сталин опять встал и долго хлопал, а за ним все остальные. Песня прозвучала в третий раз. Затем к Утесову подошел Ворошилов и попросил его исполнить блатную песню «С одесского кичмана бежали два уркана».

Утесов ответил:

— Мне запрещено петь эту песню с эстрады.

— Кем?

— Одним из руководителей комитета по делам культуры товарищем Млечиным.

— Ничего, пойте, — ответил Ворошилов, — товарищ Сталин вас просит.

Утесов спел. Теперь в восторге были летчики. Они бурно аплодировали, а Сталин их поддерживал. Утесов исполнил песню на «бис».

Через несколько дней Утесов встретил Млечина и сказал ему:

— Вы знаете, я тут на днях выступал с концертом и спел «Одесского кичмана».

— Как! Я же запретил вам петь эту уголовную пошлятину! Я же предупреждал, что за нарушение закрою вам дорогу на эстраду! Запрещаю вам выступать полгода.

— Товарищ Млечин, меня очень просили спеть эту песню!

— Кто смел просить? Какое мне дело до этого? Я же вам запретил!

— Меня просил товарищ Сталин. Ему я не мог отказать. Млечин побелел.

— Что за глупые шутки! — И быстро ушел.

Как же так, без «славься!»?

И.В. Сталин любил и восхищался оперой М.И. Глинки «Иван Сусанин», воспевающей патриотизм русского народа. Приветствуя ее возвращение в репертуар Большого театра, И.В. Сталин, беседуя с главным дирижером театра А.М. Пазовским, поинтересовался, когда же состоится премьера оперы.

Получив неопределенный ответ, заметил:

— Да, если бы и мы на фронте с такой же скоростью продвигались вперед, с какой вы переучиваете «Сусанина», то, пожалуй, далеко еще не добрались бы до Днепра.

А побывав на репетиции и не услышав величественно гимна «Славься!» Глинки, с изумлением произнес:

— Как же так, без «Славься!»? Ведь на Руси тогда были князья, бояре, купцы, духовенство, миряне. Они все объединились в борьбе с поляками. Зачем же нарушать историческую правду?..

Сталин любил слушать оперу «Иван Сусанин» с участием баса Максима Дормидонтовича Михайлова. Узнав, что он, будучи в прошлом протодьяконом, не осмеливается петь в полный голос, Сталин, положив руку на плечо артиста, попросил:

— Максим Дормидонтович, вы не стесняйтесь, пойте в полную силу. Я тоже учился в духовной семинарии. Немного пел. И если бы не избрал путь революционера, кто знает, кем бы стал. Возможно, священнослужителем.

С той памятной беседы Михайлов пел в полный голос. Его талант раскрылся полностью. Сталин считал, что в роли Сусанина Максим Дормидонтович — истинный костромской крестьянин.

Любовь И.В. Сталина к опере «Иван Сусанин» была довольно известна. К примеру, выражая свое нежелание идти в Большой театр, Серго Берия заявлял своей матери Нине Теймуразовне: «Я — не Сталин, чтобы по пятьдесят раз слушать «Ивана Сусанина».

Когда в конце Отечественной войны в Новосибирске был отстроен Театр оперы и балета, И.В. Сталин рекомендовал открыть оперный сезон патриотической оперой Михаила Ивановича Глинки «Иван Сусанин». Тем самым Сталин подчеркивал: врага, напавшего на Россию, ждет один конец — гибель.

Пусть попоет для нас

После освобождения Красной Армией в ноябре 1943 года Киева встал вопрос, как быть с теми, кто в какой-то степени сотрудничал с немецкими оккупантами. Однажды один майор позвонил Н.С. Хрущеву и спросил, что делать с задержанным каким-то певцом Гмырей.

Хрущев решил позвонить Сталину. Рассказал, что за время оккупации города Гмыря пел в театре, его вывозили в Берлин, где он, в частности, пел партию Вольфрама в вагнеровской опере «Тангейзер».

Сталин спросил: «Хорошо ли он поет?» Хрущев ответил, что сам его пения не слышал, но отзывы музыкантов хорошие. Тогда И.В. Сталин сказал: «Ну что ж, что пел для немцев. Раз хорошо поет, то пусть теперь попоет для нас». Судьба певца была решена.

Через непродолжительное время он был приглашен на гастроли в Москву. Его слушал Иосиф Виссарионович. И предложил присвоить Борису Романовичу Гмыре почетное звание Народного артиста СССР, что и было осуществлено в 1951 году.

Обладая голосом широкого диапазона, мягкого, бархатного тембра, Борис Романович Гмыря вошел в плеяду замечательных мастеров советского оперного искусства. Он создал много музыкально-сценических образов, радовал исполнением произведений русских, украинских и западноевропейских композиторов, романсов и народных песен. В 1952 году ему за концертно-исполнитель-скую деятельность была присуждена Сталинская премия.

Кому памятник?

Художники рассказывали мне, как И.В. Сталина пригласили осмотреть готовящийся памятник Юрию Долгорукому, который будет установлен на площади против Моссовета. Сталин приехал, смотрит и молчит. Собравшиеся ждут мнения Сталина, а он молчит. Первыми спросить не решаются. Наконец, Сталин спрашивает:

— Кому этот памятник?

Окружающие недоумевают: Сталина пригласили ознакомиться с макетом памятника Юрию Долгорукому. Говорят:

— Товарищ Сталин, это предполагаемый памятник Юрию Долгорукому.

Сталин повторяет вопрос:

— Кому этот памятник?

Отвечают:

— Товарищ Сталин, это памятник основателю Москвы Юрию Долгорукому. Следует снова тот же вопрос:

— Кому этот памятник?

Поясняют, преодолев очередное замешательство:

— Товарищ Сталин, это будущий памятник основателю Москвы князю Юрию Долгорукому.

— А скажите, с каких это пор русские князья стали ездить на кобылах?

— Коня изваять, товарищ Сталин, не очень эстетично.

Сталин:

— А разве русского князя усадить на кобылу эстетично и исторично?

Товарищ актриса, раньше вы нас развлекали, а теперь… угождаете

О призвании художественной интеллигенции

В 1946–1948 годы И.В. Сталин высказался по широкому кругу научных и идеологических проблем — наряду с философией и по вопросам литературы и музыки. По его инициативе были приняты решения Центрального Комитета партии и проведены свободные дискуссии, позволившие определить дальновидные и решительные меры по развитию советской культуры.

Сталин как политический и государственный деятель видел перспективы и направлял послевоенную духовную жизнь страны. Еще Максим Горький ценил Сталина за умение разбираться в литературных процессах и заботливое отношение к советским писателям, это отмечали Фадеев и Шолохов, Федин и Леонов, другие писатели. Сталин и после войны не изменил своей привычке знакомиться и поддерживать новые талантливые произведения писателей и поэтов, любил и знал Сталин и музыку. Он приглашал музыкантов и певцов в Кремль, пел с ними, как писала В.В. Барсова, русские, украинские и грузинские народные песни. Композитор и дирижер A.B. Александров отмечал, что Сталин помогал ансамблю красноармейской песни и пляски выбирать репертуар, полезны были и его советы по аккомпанировке и оркестровке выбранных произведений. Естественно, выводы и высказывания Сталина о развитии литературы и искусства вошли в постановления Центрального Комитета ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», о репертуаре драматических театров, о кинофильме «Большая жизнь», об опере «Великая дружба» и др.

Когда сейчас пишут о научных и идеологических кампаниях и дискуссиях 1946–1948 годов, то подчеркивают, будто рупором или даже орудием в руках Сталина был A.A. Жданов — член Политбюро ЦК, секретарь ЦК ВКП(б). В «Воспоминаниях» Хрущев пишет, что «Жданов сыграл тогда отведенную ему роль, но все-таки он выполнял прямые указания Сталина, думаю, если бы Жданов лично определял политику в этих вопросах, то она не была бы такой жесткой». Утверждение более чем сомнительное. Политику в области литературы и искусства определяло коллективное руководство партии, а Жданов и Сталин «в этих вопросах» стояли на одной позиции — выступали за художественный реализм и высокую идейность советской литературы и искусства, за то, чтобы у деятелей советской культуры не было других интересов, кроме интересов народа, интересов государства.

Жданов был верным сподвижником Сталина. Будучи разносторонне образованным марксистом, глубоким знатоком художественной литературы и музыки, Жданов непосредственно участвовал в определении политики и выработке действенных мер по развитию духовной сферы жизни советского общества. И ничего необычного нет в том, что Жданов направлял тексты своих выступлений Сталину и получал от него поправки и предложения. Дело шло о выработке установок Центрального комитета ВКП(б) — установок по одному из остросоциальных и деликатных участков творческой деятельности, сложному направлению работы с художественной интеллигенцией.

Сталин любил Жданова, выступал(?) с ним по проблемным вопросам истории. К тому же музыкально одаренный Жданов очаровывал своей игрой на фортепьяно и, обладая красивым голосом, исполнением романсов. После смерти Жданова комнату, где они сиживали часами, Сталин приказал присоединить к большому залу на Ближней даче. Объясняли это так, что Сталин не мог находиться там с кем-либо другим приезжавшим на дачу.

1946–1948 годы — время знаменательное. Советская страна совершала переход на рельсы мирного строительства и закладывала фундамент дальнейшего совершенствования государства и общества.

Сталин добивался, чтобы литература и искусство содействовали упрочению советского общества, оказывали благотворное воздействие на происходящие общественно-политические процессы, чтобы художественная интеллигенция духовно сплачивала советский народ, помогала государству правильно воспитать молодежь.

Предоставляя литературе и искусству возможность свободно развиваться, Центральный Комитет партии выступил против проповеди безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание. ЦК партии выступил против духа низкопоклонства по отношению ко всему иностранному. Это было своевременное и дальновидное предупреждение.

После окончания мировой войны США и страны Запада, видя, что военным путем покончить с Советским Союзом не удалось, сделали ставку на разложение СССР изнутри. Эту ставку с циничной откровенностью изложил ведущий американский разведчик Аллен Даллес:

«... Мы бросим все, что имеем, — все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей. Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению, посеяв там хаос, мы незаметно заменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Литература, театры, кино — все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. мы будем всячески поддерживать и подымать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства — словом, всякой безнравственности. мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов».

В обстановке жесткого противоборства Центральный Комитет ВКП(б) призывал художественную интеллигенцию проникнуться высоким предназначением своего искусства. Речь шла о том, чтобы создавались произведения, будь это литературное произведение или кинофильм, драматический или музыкальный спектакль, которые нужны и народам нашей страны, и всему миру, которые воспитывают человека социальной справедливости, нравственной чистоты и гуманистического отношения к людям. Через эти решения ЦК партии ни Сталин, ни Жданов не навязывали свои вкусы, хотя, признаться, им, как немногим другим, было присуще чувство социально значимого и эстетически красивого. Они — и Сталин, и Жданов — решительно выступали против господства «права творить плохо».

Теперь же «либеральная» пропагандистская машина решения ЦК ВКП(б) по литературе и искусству сводит к оскорблениям известных писателей, композиторов. Да, писатель М. Зощенко назван «пошляком» и «подонком литературы». Назван за то, что советских людей, ведущих самоотверженную борьбу против немецко-фашистских захватчиков уподобил обезьянам, издевался над героической обороной Ленинграда. А что, его нужно было щадить? Чем он отличался от давнего и злобного антисоветчика Черчилля, в 1942 году заявившего: «.Русские не являются человеческими существами. В шкале природы они стоят ниже орангутангов!»

Но одно дело — резкая оценка творчества, другое дело — отношение к писателю, композитору, кинорежиссеру. Композиторы Д.Д. Шостакович, С.С. Прокофьев, А.И. Хачатурян были раскритикованы за «формалистические извращения, антидемократические тенденции в музыке, чуждые советскому народу и его художественным вкусам». Но в эти же годы им было присвоено почетное звание народного артиста РСФСР, присуждались Сталинские премии. Шостакович отмечал: «В моей работе было много неудач и срывов». На совещании деятелей советской музыки, проведенном ЦК ВКП(б), подчеркивалось, что нельзя разрушать храм искусства, созданный великими мастерами музыкальной культуры.

1946–1948 годы убеждают, что деятельность Коммунистической партии и ее выдающихся теоретиков и организаторов Сталина и Жданова была направлена на развитие советской литературы и искусства, на создание высокого уровня культуры, который был необходим социалистическому обществу.

Как «Анка» стала «партийным билетом»

Упорно и много работал с актерами режиссер И.А. Пырьев, чтобы глубже раскрыть характер героев фильма «Анка». Роль Анны блестяще сыграла любимица зрителя Ада Войцик. Однако картину запретили. Но режиссер И.А. Пырьев и сценаристка Е.Н. Виноградская не сдавались, буквально дрались за свое создание.

Фильм показали И.В. Сталину. Свою оценку фильма он выразил двумя словами: «Смелая картина!» Однако посоветовал дать фильму название — «Партийный билет».

Кинофильм «Партийный билет» в 1936 году вышел на широкий экран и был горячо принят восхищенной публикой.

«Веселые ребята»

Музыкальную кинокомедию «Веселые ребята», созданную творческим содружеством режиссера Г.В. Александрова и композитора И.О. Дунаевского, пытались запретить чиновники, на нее обрушилась «Литературная газета» за художественную безвкусицу и «американизм». Максим Горький во время беседы с членами Политбюро ЦК партии предложил посмотреть фильм «Веселые ребята». Картина понравилась. И.В. Сталин после просмотра сказал: «Будто в отпуске месяц побывал». Картина с успехом демонстрировалась и на Западе под названием «Москва смеется».

Гражданин Бывалов

Много раз И.В.Сталин смотрел комедийный фильм Г.В. Александрова «Волга-Волга» (в 1941 году был удостоен Сталинской премии). В 1942 году Сталин послал этот фильм в качестве подарка президенту США Рузвельту.

После одного приема в честь участников декады украинского искусства И.В. Сталин пригласил группу видных деятелей в свой просмотровый зал для просмотра кинокомедии, а сам сел между В.И. Немировичем-Данченко и Г.В. Александровым. «По ходу фильма, — вспоминал кинорежиссер, — Сталин, делясь с нами своим знанием комедии, своими чувствами, обращаясь то ко мне, то к Немировичу-Данченко, полушепотом сообщал: «Сейчас Бывалов скажет: «Примите от этих граждан брак и выдайте им другой». Произнося это, он смеялся, увлеченный игрой Ильинского, хлопал меня по колену. Не ошибусь, если скажу, что он знал наизусть все смешные реплики этой кинокомедии».

Когда на приеме Сталину представили Игоря Владимировича Ильинского, он пошутил:

— Здравствуйте, гражданин Бывалов. Вы бюрократ и я бюрократ, мы поймем друг друга. Пойдемте побеседуем. — И повел его к столу.

Дураки!

Говорят, в фильме «Чапаев» нравился Сталину эпизод, когда Василий Иванович спрашивает Еланя: «Ранен?» Тот отвечает: «Ранен, Василий Иванович». На что Чапаев коротко бросает: «Ну и дурак». Елань пробует оправдаться, что пуля не разбирает — боец или командир. Чапаев заключает: «Пуля-то не разбирает, а ты разбирать должен!»

Видя свои портреты где попало, Сталин иронично произносил:

— Дураки!

А если бы не было Сталина, то и фильма о Грузии не было бы?

Народный художник СССР, президент Академии художеств А.М. Герасимов стал художественным летописцем И.В. Сталина. Еще в 1938 году получила известность его картина «И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов в Кремле». В 1949 году его картину «И.В. Сталин у гроба A.A. Жданова» выдвинули на Сталинскую премию. Посмотрев картину, И.В. Сталин сказал:

— Ничего особенного в картине нет. Герасимов немолодой художник. Поощрялся. Нужны ли еще поощрения? Надо как следует подумать и оценить — достоин ли он еще премии?

Члены комитета по Сталинским премиям не знали, что ответить.

Сталин заключил:

— Потом, нельзя же так: все Сталин и Сталин. У Герасимова — Сталин. У Тоидзе — Сталин. У Яр-Кравченко — тоже Сталин.

Придворным скульптором стал народный художник СССР С.Д. Меркуров. Он получил Сталинскую премию первой степени за монументальное изображение И.В. Сталина для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.

Хотя фильмов «Сталин» нет, образ И.В. Сталина запечатлен во многих игровых кинокартинах. Кроме того, в фильмах тех лет зачастую в кадре или кадрах показывались портреты И.В. Сталина, о нем говорили герои кинолент, цитировались его высказывания. Сохранилось несколько документальных кинохроник, в которых запечатлен И.В. Сталин (доклад о новой Конституции, в годы Отечественной войны, в юбилейных торжествах по поводу 70-летия). Ряд документальных фильмов о себе Сталин запретил выпускать на экран. В документальном фильме о Грузии потребовал снять заголовок «Фильм о родине великого Сталина», заметив: «А если бы не было Сталина, то и фильма о Грузии не было бы снято?» По поводу документального фильма «Сталинский Урал» сказал, что Урал не его собственность, фильм должен быть об Урале.

Щорс

Кинорежиссер А.П. Довженко рассказывал, что И.В. Сталин долго гулял с ним по ночному Арбату, беседуя о важности создания фильма об «украинском Чапаеве», чтобы передать ему свое видение картины, приглашал на просмотр фильма «Чапаев». Сталин хотел, чтобы в будущей картине было много украинского юмора, песен и танцев. Сталин говорил Довженко: «Фильм о Щорсе, по существу, мне представляется как фильм о восставшем украинском народе, о его победоносной борьбе с украинской контрреволюцией и немецко-польскими оккупантами за свое социальное и национальное вызволение. Показывая Щорса и его героев-соратников, нужно показать украинский народ, особенности его национального характера».

Сталин постоянно интересовался, как продвигается работа над фильмом, напоминал ему о данном слове непременно снять картину об отважном украинском командире знаменитого Богунского полка 1-й Украинской советской дивизии. На одной из таких встреч Сталин говорил Довженко: «Ни мои слова, ни газетные статьи ни к чему вас не обязывают. Вы — человек свободный. Хотите делать «Щорса» — делайте, но если у вас имеются иные планы — делайте другое. Не стесняйтесь. Я вызвал вас для того, чтобы вы это знали».

Сценарий картины Довженко писал сам. Сталин, знакомясь со сценарием, делал замечания, высказывал пожелания. Довженко со многим соглашался, но писал в своем художественном стиле. Фильм «Щорс» через четыре года, в 1939 году, вышел на экраны. Зритель тепло встретил картину, правда, с меньшим восторгом, чем фильм «Чапаев». Фильм понравился Сталину. В 1941 году кинорежиссеру А.П. Довженко и исполнителю роли Щорса — артисту Е.В. Самойлову — была присуждена Сталинская премия.

Фильм «Иван Грозный»

Первая серия фильма «Иван Грозный» в 1946 году была удостоена Сталинской премии. Вторая серия фильма подверглась суровой критике в постановлении ЦК ВКП(б) о кинофильме «Большая жизнь». С.М. Эйзенштейн и Н.К. Черкасов обратились с письмом в ЦК. В ответ пришло приглашение прибыть в Кремль для встречи с И.В. Сталиным.

24 февраля 1947 года встреча состоялась в кремлевском кабинете И.В. Сталина. Присутствовали также В.М. Молотов и A.A. Жданов.

— Я получил ваше письмо, — начал Сталин, — получил его еще в ноябре, но в силу занятости откладывал встречу. Правда, можно было ответить письменно, но я решил, что будет лучше переговорить лично. Так что же вы думаете делать с картиной?

Эйзенштейн сказал, что свою ошибку видит в том, что он растянул и искусственно разделил вторую серию фильма еще надвое. Поэтому основные для всего фильма события — разгром ливонских рыцарей и выход России к морю — не попали во вторую серию. Между ее частями возникла диспропорция, оказались подчеркнутыми проходные эпизоды.

Эйзенштейн от волнения говорил с трудом, и Черкасов продолжил объяснение. Исправить картину можно, сказал он, для этого нужно резко сократить заснятый материал и доснять сцены ливонского похода.

— У вас неправильно показана опричнина, — обратился Сталин к режиссеру. — Опричнина — это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамена и уходить с войны, образовалась регулярная армия, прогрессивная армия. У вас опричники показаны как ку-клукс-клан.

Царь у вас получился нерешительный, — продолжал Сталин, — похожий на Гамлета. Все ему подсказывают, что надо делать, а не он сам принимает решения. Царь Иван был великий и мудрый правитель, и если его сравнить с Людовиком XI (вы читали о Людовике XI, который готовил абсолютизм для Людовика XIV?), то Иван Грозный по отношению к Людовику на десятом небе. Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая свою страну от проникновения иностранного влияния. В показе Ивана Грозного в таком направлении были допущены отклонения и неправильности. Петр I тоже великий государь, но он слишком. раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну. Еще больше допустила это Екатерина. И дальше. Разве двор Александра I был русским двором? Разве двор Николая I был русским двором? Нет, это были немецкие дворы.

— Эйзенштейновский Иван Грозный получился неврастеником, — сказал Жданов. Молотов добавил:

— Вообще сделан упор на психологизм, на чрезмерное подчеркивание внутренних психологических противоречий и личных переживаний.

— Нужно показывать исторические фигуры правильно по стилю, — говорил Сталин. — Так, например, в первой серии неверно, что Иван Грозный так долго целуется с женой. В те времена это не допускалось.

— Вторая серия, — заметил Молотов, — очень зажата слободами, подвалами, нет свежего воздуха, нет шири Москвы, нет показа народа. Можно показывать заговоры, но не только это.

— Иван Грозный был очень жестоким, — продолжил Сталин. — Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким. Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не сумел ликвидировать пять оставшихся крупных феодальных семейств, не довел до конца борьбу с феодалами. Если бы он это сделал, то на Руси не было бы Смутного времени. Тут Ивану помешал бог: Грозный ликвидирует одно семейство феодалов, а потом целый год кается и замаливает «грех», тогда как ему нужно было бы действовать еще решительнее!

Конечно, мы не очень хорошие христиане, но отрицать прогрессивную роль христианства на определенном этапе нельзя, — рассуждал Сталин. — Это событие имело очень крупное значение, потому что это был поворот Русского государства на смыкание с Западом, а не ориентация на Восток. Только освободившись от татарского ига, Иван Грозный торопился с объединением Руси.

— Критика помогает, — произнес убежденным тоном Черкасов. — Пудовкин тоже после критики сделал хороший фильм «Нахимов». Мы уверены в том, что сделаем не хуже, ибо я, работая над образом Ивана Грозного не только в кино, но и в театре, полюбил этот образ и считаю, что наша переделка сценария может оказаться правильной и правдивой.

— Ну что ж, попробуем, — с полувопросом обратился Сталин к Молотову и Жданову. Черкасов, торопясь закрепить поворот беседы к лучшему, горячо заверил, что переделка удастся.

— Давай бог, каждый день — Новый год, — ответил Сталин поговоркой и засмеялся.

Тут приободрился и Эйзенштейн. Он спросил, не будет ли еще каких-либо специальных указаний в отношении картины.

— Я даю вам не указания, — спокойно ответил Сталин, — а высказываю замечания зрителя. Нужно правдиво и сильно показывать исторические образы. Вот Александр Невский — прекрасно получился… Режиссер может варьировать в пределах стиля исторической эпохи, может отступать от истории. В первой серии Курбский — великолепен. Очень хорош Старицкий. Будущий царь, а ловит руками мух! Такие детали нужны. Они вскрывают сущность человека. Для актера самое главное качество — уметь перевоплощаться. Вот вы умеете перевоплощаться, — похвалил он Черкасова.

Чувствовалось, что атмосфера беседы несколько разрядилась. Черкасов попросил у Сталина разрешения закурить. Тот любезно удивился: «Запрещения вроде бы не было. Может, проголосуем?» И угостил артиста своими папиросами «Герцеговина-Флор». Черкасов превратил «перекур» в приятную для всех паузу в критическом обсуждении фильма. Он начал рассказ о Чехословакии, куда он ездил на кинофестиваль, о популярности Советской страны в Чехословакии.

— Мы должны были войти в Прагу раньше американцев. Они в Европе бомбили промышленность — конкурентов уничтожали. Бомбили они со вкусом! — заметил Сталин.

После полуночного боя кремлевских курантов Сталин начал завершать беседу, она длилась уже целый час.

— Доделать фильм, — лаконично сказал он. — Передайте Большакову.

Лучшей формулировки нельзя было желать. И Черкасов заторопился с уточнением образных решений во второй серии.

Но когда Эйзенштейн осторожно высказал пожелание: «Не торопить бы.», Сталин ответил:

— Ни в коем случае не торопитесь. И вообще, поспешные картины будем закрывать и не выпускать. Пусть будет меньше картин, но более высокого качества. Зритель наш вырос, и мы должны показывать ему хорошую продукцию. Репин работал одиннадцать лет над «Запорожцами».

Слова Черкасова о том, что он не видел второй серии, и тут же последовавшее признание Эйзенштейна, что ионв окончательном варианте ее не видел, оказались неожиданным эффектом «под занавес» и вызвали большое оживление. Сталин поднялся и со словом «помогай бог» протянул руку Черкасову, потом — Эйзенштейну. На часах было десять минут первого.

«Оборона Царицына»

В 1940 году начал сниматься большой, двухсерийный фильм об обороне Царицына в 1918–1919 годах. Первую серию предполагалось назвать «Поход Ворошилова», вторую — «Оборона Царицына». В 1942 году на экраны вышла первая серия эпопеи — «Оборона Царицына». Вторая серия была запрещена И.В. Сталиным, поскольку, по его мнению, пропагандировала методы ведения войны времен Гражданской войны и не отвечала требованиям Отечественной войны.

В фильме в роли И.В. Сталина снимался М.Г. Геловани. Он играл сдержанно, корректно. При создании образа И.В. Сталина и писатель А.Н. Толстой, и кинорежиссеры Г.П. Васильев и С.Д. Васильев (псевдоним — «Братья Васильевы») опирались на одни и те же опубликованные материалы.

Один эпизод в картине И.В. Сталин решительно вычеркнул. А сцена была такая. В штабной вагон, где находились Сталин, Ворошилов и другие командиры, стремительно влетает один из командиров — грузин Кикнадзе — ив полной панике требует от Сталина немедленно выделить ему подкрепления. Желая его убедить в необходимости срочного подкрепления, он переходит на грузинский язык. Сталин его обрывает: «Я по-грузински не понимаю». Командир останавливается в полной нерешительности и так же порывисто пытается уйти.

Ему вдогонку Сталин спокойно по-грузински говорит: «Грузины никогда трусами не были». Командир совсем обескуражен. Ворошилов спрашивает Сталина: «Что ты ему сказал?» И слышит в ответ: «Нужно иметь на плечах голову, а не тыкву!»

Популярная песня

Читая киносценарий, И.В. Сталин нередко подсказывал необходимость включения в фильм народных напевов, популярных советских песен, а той сам их сочинял. Так, в 30-е годы, как свидетельствуют современники и архивные материалы, И.В. Сталин работал над ставшей в исполнении Л.О. Утесова популярной песней:

Нам песня строить и жить помогает,

Она скучать не дает никогда,

И любят песню деревни и села,

И любят песню большие города

И.В. Сталин требовал и добивался, чтобы каждая кинокартина была высокохудожественной, идейно выдержанной и вдохновляющей зрителя на созидание новой социалистической действительности.

Не принижая исторической правды

И.В. Сталин знал военно-теоретические работы полководца A.B. Суворова «Полковое учреждение» и «Наука побеждать». Он требовал, чтобы и в исторических трудах, и в искусстве была глубоко отражена полководческая практика Суворова, не проигравшего ни одного сражения.

Так, когда режиссеры В.И. Пудовкин и М.И. Доллер создавали в 1939 году фильм «Суворов», по прочтении сценария кинокартины И.В.Сталин писал:

«Сценарий «Суворова» страдает недостатками. Он тощ и не богат содержанием. Пора перестать изображать Суворова как добренького папашу, то и дело выкрикивающего «ку-ка-ре-ку» и приговаривающего «русский», «русский». Не в этом секрет побед Суворова.

В сценарии не раскрыты особенности военной политики и тактики Суворова: 1) Правильный учет недостатков противника и умение использовать их до дна. 2) Хорошо продуманное и смелое наступление, соединенное с обходным маневром для удара по тылу противника. 3) Умение подобрать опытных и смелых командиров и нацелить их на объект удара. 4) Умение смело выдвигать отличившихся на большие посты вразрез с требованиями «правил о рангах», мало считаясь с официальным стажем и происхождением выдвигаемых. 5) Умение поддержать в армии суровую, поистине железную дисциплину.

Читая сценарий, можно подумать, что Суворов сквозь пальцы смотрел на дисциплину в армии (невысоко ценил дисциплину) и что он брал верх не благодаря этим особенностям его военной политики и тактики, а главным образом — добротой в отношении солдат и смелой хитростью в отношении противника, переходящей в какой-то авантюризм. Это, конечно, недоразумение, если не сказать больше.

Эти замечания относятся также к известной пьесе «Суворов», поставленной в ЦТКА».

Режиссеры В.И. Пудовкин и М.И. Доллер учли замечания И.В. Сталина. Его замечания помогли актеру Н.П. Черкасову (Сергееву) убедительно сыграть роль Суворова. Фильм был удостоен Сталинской премии.

Победитель Наполеона

Полководческое искусство М.И. Кутузова высоко ценил И.В. Сталин. Он добивался от историков, писателей и деятелей искусства исторически правдивого и глубокого отображения полководческого искусства М.И.Кутузова. Кинокартина режиссера В.М. Петрова «Кутузов» и артист А.Д.Дикий, исполнитель роли Кутузова, в 1944 году по предложению И.В. Сталина были удостоены Сталинской премии. Вместе с тем И.В. Сталин сурово раскритиковал спектакль Малого театра «Кутузов», главного режиссера театра И.Я. Судакова. «Судаков, — говорил И.В. Сталин, — совершенно исказил Кутузова. Это не полководец, а какой-то больной старик. Ничего не осталось от этого великого человека. Ведь как-никак, он руководил войсками, он вел войну, он был ее организатором. А у Судакова ничего этого и в помине нет. Он совершенно испохабил эту роль».

В годы Отечественной войны И.В. Сталин несколько раз перечитывал роман Л.Н. Толстого «Война и мир». Известны встречи И.В. Сталина с академиком Е.В. Тарле в ходе его работы над трудами «Наполеон» и «Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год», впоследствии удостоенными Сталинской премии. В ноябрьском докладе 1941 года Председатель Государственного Комитета Обороны И.В. Сталин говорил о «великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!» Кодовым названием «Кутузов» была названа в 1943 году Орловская наступательная операция Красной Армии.

В письме к военному историку Е.А. Разину И.В. Сталин, указывая на ошибку Ф. Энгельса в оценке Барклая-де-Толли, писал: «Энгельс говорил как-то, что из русских полководцев 1812 года генерал Барклай-де-Толли является единственным полководцем, заслуживающим внимания. Энгельс, конечно, ошибался, ибо Кутузов как полководец был, бесспорно, двумя головами выше Барклая-де-Толли». И тут же И.В. Сталин сделал примечательное замечание в адрес историков, слепо верящих в авторитеты: «А ведь могут найтись в наше время люди, которые с пеной у рта будут отстаивать это ошибочное высказывание Энгельса».

Великий флотоводец

И.В. Сталин уделял большое внимание созданию фильма «Адмирал Ушаков» режиссером-постановщиком М.И. Роммом. Консультантами картины были выделены военно-морской министр СССР адмирал Н.Г. Кузнецов и адмирал И.С. Исаков. Исполнителем главной роли утвердили артиста И.Ф. Переверзева. Фильм специально просмотрели в Министерстве иностранных дел СССР, поскольку в картине показана двуличная политика правящих кругов Великобритании.

Во время празднования в 1952 году Дня Воздушного флота в Тушино И.В.Сталин пригласил на трибуну адмирала Н.Г.Кузнецова и коротко сказал:

— Ушакова можно показывать.

Фильм «Адмирал Ушаков» получил Сталинскую премию и пользовался огромным успехом у зрителей.

Не принижать героев

В 1944 году режиссер В.И.Пудовкин начал снимать фильм «Адмирал Нахимов». И.В. Сталин сурово раскритиковал сценарий и самого Пудовкина за то, что тот не изучил как следует дело, не изучил флотоводческое искусство Нахимова, а показал два-три бумажных корабля, балы, танцы, разные встречи и еще раз танцы. Получилась картина о танцах с эпизодами о Нахимове. «Нельзя подделываться под отсталые вкусы, — говорил И.В. Сталин. — Вкусы людей развиваются, а, мы, большевики, все сделаем, чтобы они еще сильнее развивались. Пудовкин взялся за фильм о Нахимове, а не знает, что русские были в Синопе, что в Синопском бою была взята в плен целая группа турецких генералов во главе с командующим. Нельзя искажать историческую правду.

Нельзя, чтобы сценаристы, постановщики и режиссеры пачкали нашу жизнь, принижали героев».

Ярославна должна выглядеть княгиней

Сталин всегда был внимателен к артистам, старался в чем-то помочь им.

Однажды, заметив, что заслуженная артистка A.A. Барышевская до предела истощена, а потому из последних сил пропела арию Ярославны, Сталин попросил ее подойти и участливо сказал:

— Александра Андреевна, вы очень исхудали. А по истории княгиня Ярославна должна быть солидней.

Услышав, что она не только голодает, но и не имеет своего угла, Сталин успокоил:

— Квартиру отремонтируем, питание восполним. Вскоре артистам был увеличен паек и прибавлена зарплата.

Золушка

Неграмотная, но трудолюбивая девушка Таня Морозова приезжает в город. Лишившись места домработницы, она находит счастье в учебе и ударном труде на ткацкой фабрике. Ей дают орден и избирают депутатом Верховного Совета. Таков сюжет вышедшего 65 лет назад на экраны Советского Союза фильма «Светлый путь».

После съемок в этом фильме Любовь Орлова стала почетной ткачихой Глуховской ткацкой фабрики. Прообразом главной героини послужили сестры Виноградовы, повторившие достижения Стаханова в текстильной промышленности. А знаменитый режиссер Григорий Александров решил снять по пьесе фильм. Исполнительнице главной роли Любови Орловой к началу съемок уже исполнилось 37 лет. И хотя ей надо было сыграть девушку в два раза моложе, актриса блестяще преодолела возрастные различия. «В какой-то степени я сама вместе с Таней прошла путь, проделанный ею, — вспоминала она позднее. — Для этого мне пришлось учиться ткацкому делу. Три месяца я проработала в Московском НИИ текстильной промышленности под руководством стахановки- ткачихи, успешно сдала техминимум и получила квалификацию ткачихи».

Музыку к фильму сочинил Исаак Дунаевский.

Сталин лично курировал работу над картиной. В последний момент он потребовал изменить ее название. Сценарий Ардова, по его мнению, назывался слишком просто и бесхитростно — «Золушка».

Вождь предложил двенадцать новых заголовков, оставив право выбора за режиссером. Александров остановился на том, который теперь всем известен — «Светлый путь».

Эта замена очень расстроила сотрудников «Главного проката», они уже приготовили к премьере рекламные духи и спички под названием «Золушка».

Сам фильм Сталину не понравился, хотя другие комедии он очень любил. А тут проворчал: «Вы уж слишком «вылизываете» в «Светлом пути» советскую действительность и стелетесь перед ней. Раньше вы нас развлекали, а теперь угождаете».

Зрителям же картина пришлась по душе. А музыка из нее — вальс и «Марш энтузиастов» — долгие годы оставалась одной из самых популярных на Всероссийском радио.

Очень хочет

Обсуждался фильм «Адмирал Нахимов», когда Жданов как председатель комиссии доложил о присуждении этому фильму первой премии и перечислил всех, кому предполагалось дать премию за фильм. Сталин спросил его:

— Все ли по этому фильму?

— Нет, не все, — сказал Жданов.

— Что?

— Вот есть письмо, товарищ Сталин.

— От кого?

Жданов назвал имя очень известного и очень хорошего актера.

— Что он пишет?

— Он пишет, — сказал Жданов, — что будет политически не совсем правильно, если его не включат в число актеров, премированных по этому фильму, поскольку он играет роль турецкого паши, нашего главного противника. И если ему не дадут премии, то это может выглядеть, как неправильная оценка роли нашего противника в фильме, искажение соотношения сил.

Сталин, усмехаясь, спросил:

— Хочет получить премию, товарищ Жданов?

— Хочет.

— Очень хочет?

— Очень хочет.

— Очень просит?

— Очень просит.

— Ну, раз так хочет, раз так просит, надо дать человеку премию, — все еще продолжая усмехаться, — сказал Сталин.

И, став вдруг серьезным, добавил:

— А вот тот актер, который играет матроса Кошку, не просил премию?

— Не просил, товарищ Сталин.

— Но он тоже хорошо играет, только не просит.

— Ну, человек не просит, а мы дадим ему, как вы думаете?

Все согласились.

Долг

Кинорежиссерам и артистам И.В. Сталин предлагал создавать фильмы о выдающихся сынах русского, украинского, грузинского и других народов Советского Союза. Еще в феврале 1935 года во время вручения А.П. Довженко ордена Ленина было сказано Сталиным: «За вами долг — украинский Чапаев». Режиссер обещал создать фильм о герое гражданской войны Николае Щорсе. Печать сразу об этом написала, но Довженко увлекся другим фильмом. Шли годы, Сталин не забыл об обещании и пригласил Довженко. Расспросив о творческих планах, обратился:

— А теперь я вам скажу, для чего вас вызвал. Когда я говорил вам в прошлый раз о Щорсе, я это сказал в плане совета. Я просто думал о том, что вы примерно будете делать на Украине. Ни мои советы, ни газетные статьи ни к чему вас не обязывают. Вы — человек свободный. Хотите делать «Щорса» — делайте, но если у вас имеются иные планы — делайте другое. Не стесняйтесь. Я вызвал вас для того, чтобы вы это знали.

Фильм о героической борьбе народа против буржуазных националистов, за Советскую власть вышел на экраны в 1939 году. Киноэпопея «Щорс», удостоенная в грозовом 1941 году Сталинской премии, звала на борьбу с фашистским зверьем.

Вот теперь на равных

Замечательный артист Алексей Денисович Дикий страдал неким недугом. А когда жена корила, отговаривался:

— За мной придут и арестуют.

В очередной раз, выпив, он распластался на диване. В дверь позвонили. Стройные молодые люди предложили Алексею Денисовичу следовать за ними. Жене в дверях он бросил:

— Я же говорил, что за мной придут и арестуют. Ты все не верила.

Артисту помогли сесть в машину. Очнувшись, он увидел, что его привезли в Кремль. Ничего не поняв, он оказался в приемной И.В. Сталина. Поскребышев предложил пройти в кабинет.

Едва Дикий вошел, Сталин поднялся и ушел в боковую дверь. Сколько он стоял так, вспомнить не мог. Вдруг появился Сталин с бутылкой коньяка и двумя стаканами. Он предложил Дикому сесть за стол. Налил стакан себе и немного для Дикого. Предложил выпить.

— Ну, вот, — сказал Сталин, — теперь мы с вами наравне. Можно и поговорить.

После беседы те же молодые люди посадили артиста в машину. Дикий начал протестовать, что его не туда везут.

Ему вежливо посоветовали сидеть спокойно. Подъехали на Бронную. Дикий говорит:

— Зачем вы меня сюда привезли?

И вдруг видит знакомую мебель. Ее подъемом в дом руководит жена. Алексей Дикий спросил:

— Что все это значит?

Ему ответили: по распоряжению товарища Сталина вам предоставлена новая благоустроенная квартира.

И.В. Сталин высказывался, что артисту Дикому удается передать образ Сталина, особенность его грузино-русского акцента.

Судьба Геловани

Артист Михаил Георгиевич Геловани в 30-50-е годы снимался в роли И.В. Сталина во многих кинофильмах — «Великое зарево», «Человек с ружьем», «Выборгская сторона», «Ленин в 1918 году», «Валерий Чкалов», «Оборона Царицына», «Клятва», «Падение Берлина». Четырежды лауреат Сталинской премии. В 1950 году ему было присвоено почетное звание «Народный артист СССл.

Рассказывают, что И.В. Сталин видел все кинофильмы с участием М.Г.Геловани и каких-либо претензий или замечаний по изображению артистом его образа не высказывал.

А вот легенд родилось много. Говорят, когда загримированный Геловани появлялся на студии, то мгновенно разносился слух, что приехал сам И.В. Сталин, но поскольку он чем-то недоволен, то им будут даны указания о новом характере работы студии, повышена зарплата и т. д. Со временем стали утверждать, что судьба Геловани настолько связана со Сталиным, что он и умер в день смерти Сталина, но через два года — 5 марта 1955 года, — получив известие, что тело И.В. Сталина в Мавзолее начало портиться, и его, Геловани, решили забальзамировать и положить в саркофаг вместо Сталина. Что до действительности, то М.Г. Геловани скончался 21 декабря 1956 года — в день рождения И.В. Сталина и в год произнесения Н.С. Хрущевым «Секретного доклада» на XX партийном съезде.

Примечания

1

Демьян Бедный (настоящее имя Ефим Алексеевич Придворов; 1883–1945) — советский писатель, поэт. В своих стихотворениях превозносил Ленина и Троцкого. — Примеч. ред.

(обратно)

2

Карл Радек — наст. имя: Карл Собельсон (1885–1939 гг.) — Примеч. ред.

(обратно)

3

А.М. Василевский (1895–1977) — советский военачальник, Маршал Советского Союза (1943), начальник Генштаба, член Ставки Верховного Главнокомандования. — Примеч. ред.

(обратно)

4

Емельян Ярославский — настоящие имя и фамилия Миней Израилевич Губельман (1878 года—1943) — революционер, деятель Коммунистической партии, идеолог и руководитель антирелигиозной политики в СССР. Председатель «Союза воинствующих безбожников». — Примеч. ред.

(обратно)

5

Указания товарищ Сталин, действительно, давал четкие. А вот как бездарно выполняли его приказы советские военачальники, см., к примеру, в книге Олега Грейга «Битва за Кавказ» (речь там идет как раз о сражениях на Крымском полуострове и роли Черноморского флота в обороне Кавказа») и др. — Примеч. ред.

(обратно)

Оглавление

«Товарищ Сталин для меня святой!», или Загадки личности «чудесного грузина»

  Тайна рождения

  Дата рождения

  Особая метка

  Семинарист Джугашвили

  Сквозь строй

  В ссылке

  Екатерина Семеновна Джугашвили

  Моя цель — быть учеником

  Народ и партия — ничто?

  Умел прятать иронию

  Человек мысли

  Сталин и Троцкий

  Письмо тов. Шатуновскому

  Смелее экспериментируйте!

  Стиль работы

  Упрямый какой!

  Умные и простой…

  Щедринский бюрократ

  Чьи анекдоты?

  Чудесный грузин

  Психологическая метаморфоза

  Каковы фавориты

  К вопросу о министрах

  Либо нас сомнут…

  Предупреждение партии

  Стахановское движение

  Процессы 1937-го

  Об агентах влияния

  Учебник логики

  Вопросы языкознания

  Не прятаться за мою спину!

  Доверял только порядочным…

  Родительские обязанности

  Согласен с женой Амет-хана!

  Вы кого собираетесь одевать?

  Русские цари

  Ценить людей

  Время спорта

  Время было такое

  Нельзя ли проявить большевистские темпы?

  Со мной вы долго не расплатитесь!

  Обещание

  Собранность и четкость

  Сталинские премии

  Подбор и расстановка кадров

  Возвращаю орден!

  Скромность

  Верните мне мои ботинки!

  В работе и в быту

  Неправедное отмщение

  Звонки редакторам

  Магическая сила вождя

  Лишних слов не любил

  Октябрьский пленум

  Неправильное выступление

Марксист ли Мао, или «Товарищ Сталин, вы бог коммунистического движения!»

  «У вас нет свободы личности»

  Марксист ли Мао?

  Жалость

  Чача — в подарок

  Трубка Иосифа Сталина

  Были и в Париже

  «Факел»

  О свободе личности

  Сочетая большевистский размах с американской деловитостью

  Ялта 1945 года

  За польшу дрался, как лев

  Варшавское восстание

  Чей солдат смелее?

  За Красную Армию

  Союзники не должны обманывать друг друга!

  Какой палец дороже?

  А я вас не утвердил

  Срочное сообщение

  Бекеша

  Цену себе набивают

  Не допустить нового мирового господства

  Сталин и Мао Цзэдун

  Давняя привычка

Вот и повоюй тут «по глобусу»!

  Прием в кремле

  Быть готовым к нависшей угрозе

  Ни шагу назад!

  Сталин в Москве

  Курская битва

  Победные салюты

  Харьковская неудача

  Багратион

  Десять сталинских ударов

  Кто первый ворвется — тот пусть и берет Берлин

  Ставил четкие задачи

  Вот те и «глобус»

  Веские доводы

  Кто начальник Генштаба

  Новые высшие воинские звания

  Новые назначения

  Новые маршалы

  Устав

  Можете идти..

  Поменяйте командиров полков

  Верен присяге

  Вернуть барахло

  Последнее предупреждение

  Выговор?

  Признательность

  Суровая взыскательность

  Голова важна

  Прага спасена

  Итоги прекрасны

  Войне конец

  Парад Победы

  Генералиссимус

  Вам не надоел этот, с усами?

  Ордер на квартиру

Покажите, на что способен молодой русский инженер!

  Приглашение на чашку чая

  Прямой вопрос

  Песок будет

  Обстоятельный разбор

Товарищи писатели, почему погибла римская империя?

  Энциклопедические познания

  Почему погиб Рим?

  Банальный сюжет

  Вредная теория

  Принципиальная критика

  Революция в философии

  Видеть его — счастье

  В «петле» ЦК

  После критики вождя

  Ужасно

  Оповестить всех

  Уважительная критика

А пьют ли советские философы?

  Как, крепкая?

  А пьют ли советские философы?

  Польза грузинских вин

  Главное богатство — жизнь

  Лекарством не увлекайся!

  Как пьют артиллеристы?

  Засядько норму знает

  За здоровье русского народа!

В главреперткоме — одни дураки!

  Тимофей Иванович

  Савва Морозов

  — Кто приказал? — главрепертком!

  Человек музыки

  Костюм

  Премьеру отменить

  Просьба к режиссеру

  Недогляд

  Концерт Утесова в кремле

  Как же так, без «славься!»?

  Пусть попоет для нас

  Кому памятник?

Товарищ актриса, раньше вы нас развлекали, а теперь… угождаете

  О призвании художественной интеллигенции

  Как «Анка» стала «партийным билетом»

  «Веселые ребята»

  Гражданин Бывалов

  Дураки!

  А если бы не было Сталина, то и фильма о Грузии не было бы?

  Щорс

  Фильм «Иван Грозный»

  «Оборона Царицына»

  Популярная песня

  Не принижая исторической правды

  Победитель Наполеона

  Великий флотоводец

  Не принижать героев

  Ярославна должна выглядеть княгиней

  Золушка

  Очень хочет

  Долг

  Вот теперь на равных

  Судьба Геловани

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно