Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

От автора

Об уроженке Русского Севера – Вере Алексеевне Зашихиной, жившей в глухой архангельской деревне, знали многие, встретившиеся с бедой, по всей России. Вера Алексеевна была человеком, отмеченным Божьим даром. Долгие годы она безвозмездно помогала людям: недугующим, страждущим, отчаявшимся… Болящие получали исцеление, усомнившиеся укреплялись в вере, опечаленные находили утешение, мятущиеся душою обретали покой, а обречённые – лёгкую и безболезненную кончину. Своей духовной работой, силой молитвы она исцеляла людские недуги, а если была не в силах помочь, сразу говорила об этом.

От своего имени и от имени людей, получивших от Веры Алексеевны помощь, выражаю глубокую благодарность всем, кто помог в создании книги: прежде всего Анатолию и Валентине из Москвы, которые откликнулись одними из первых и взяли на себя основную финансовую нагрузку при первом издании рукописи и оказывали содействие в её подготовке; Василию С. из Сыктывкара; Валентину Александровичу Колодкину и Георгию Джиджоеву из Красноборска.

Выражаю благодарность родственникам Веры Алексеевны, поделившимся своими воспоминаниями о ней, предоставившим материалы и фотографии, а также очень тепло принимавшим меня: сыновьям Александру, Анатолию и Владимиру Зашихиным и их жёнам: Юлии, Марине, Людмиле Зашихиным и Валентине Сметаниной; внучкам Светлане и Вере Зашихиным, Екатерине Зажигиной, Ольге Вилковой (в девичестве Зашихиной); внукам Ивану и Алексею Зашихиным.

Благодарю жителей Белой Слуды и Красноборска: Валентину Павловну Зашихину, Татьяну Петровну Комову, Людмилу Николаевну Борисову за гостеприимство, понимание и помощь; таксиста Александра Жальского за транспортные услуги; архангелогородку Лидию Викторовну Любимову; москвичку Валентину Петрову за компьютерную помощь при подготовке рукописи, а также всех откликнувшихся, нашедших время поделиться в устном или письменном виде своими историями, связанными с Верой Алексеевной.

Спасибо за понимание важности этой книги всем, кто принял участие в её создании.

С уважением, Анастасия Полярная (Полторацкая)

С верой в чудо
Нам не дано предугадать… а она ведала

АНАСТАСИЯ ПОЛЯРНАЯ, КАНДИДАТ ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ НАУК, МОСКВА

10 сентября 2010 года не стало Веры Алексеевны Зашихиной. Имя этой удивительной женщины широко известно по всей Архангельской земле и далеко за её пределами.

Эта простая русская бабушка обладала уникальным даром. Она видела недуг и его причину; лечила людей молитвой и исцеляла. Молва о ней шла не один десяток лет как о самой сильной северной народной целительнице нашего времени. Из разных уголков страны (Архангельска, Северодвинска, Котласа, Вельска, Онеги, Сыктывкара, Усинска, Ухты, Нарьян-Мара, Кирова, Санкт-Петербурга, Москвы и других городов) и даже из-за границы, невзирая на расстояние, люди ехали к ней за помощью с надеждой и верой в чудо. Ехали тогда, когда охватывала безнадёжность: одолевал тяжёлый недуг или душевная боль. «Врачи не всегда знают, что с человеком происходит, а она ведает», – в один голос говорили о ней люди. Как известно, народная молва пустой не бывает.

Более двадцати лет почти каждый день, кроме церковных постов, Вера Алексеевна Зашихина безвозмездно принимала людей.

В райцентре, селе Красноборске, о Вере Алексеевне знал каждый; почти каждый второй житель хотя бы раз бывал у неё за рекой. Паромщики, перевозившие страждущих на другой берег Северной Двины, где жила целительница, считали своей обязанностью объяснять им, как найти её деревню Середовину. Это название было известно далеко не всем, добиравшимся к Вере Алексеевне; ориентиром служило село Белая Слуда.

Дорога на Белую Слуду была знакома и журналистам. Несмотря на то, что Вера Алексеевна избегала широкой огласки, о ней иногда выходили статьи и телепередачи. Но никому не удалось разгадать феномен её дара. Не удаётся это и науке. Знала ли она его сама?

Возможно, этой женщине были доступны древние сакральные знания наших предков, благодаря чему она улавливала в природе тонкие энергии и пропускала через себя. Современным людям трудно судить о том, как это происходит, но некоторые обладатели тонкой душевной организации чувствуют их на уровне интуиции.

Издревле Русский Север – край загадочный, край, который открывается не каждому, с его необъятными просторами, дремучей тайгой, светлыми сосновыми борами, непроходимыми болотами и могучими реками, – хранил накопленное веками наследие. По сию пору здесь живы былинные традиции Древней Руси. Ещё остались в северной заповедной глуши люди, которые чувствуют силу Природы и обладают особым даром целительства, – это и травники, и знахари, и ясновидящие…

О Вере Алексеевне Зашихиной следует говорить особо: эта женщина была глубоко верующим человеком и человеком избранным, которому открыто неподвластное простому смертному.

Она не только исцеляла и облегчала боль силою вверенного ей дара, – ей было дано большее: видеть Истину и вести за собой людей к вере христианской. Вера Алексеевна знала нечто такое, благодаря чему, даруя свет другим, она сама оставалась Светом.

Не случайно так о ней вспоминают люди: «Когда я с ней разговаривала, я ощущала, что со мной что-то происходит: то ли раскрываются глаза, то ли появляется какой-то свет… Мои ощущения были: свет перед глазами, светлая аура. И непередаваемое облегчение…» (из рассказа Светланы Николаевны Неумоевой, село Белая Слуда).

Встреча с Верой Алексеевной стала для меня знаковой: я соприкоснулась в жизни с тем, о чём лишь читала в книгах, преимущественно в литературе житийной, и была поражена, увидев воочию проявление божественной силы.

Перед моими глазами – вереница людей, чудесным образом получивших помощь от Веры Алексеевны. Говорят, что она помогала тем, кто шёл к ней с верой. Но можно ли не уверовать, когда на глазах происходит чудо? И надо ли пытаться его объяснять, искать разгадку целительского дара Веры Алексеевны?

Эти вопросы останутся за пределами моей книги.

Душевное потрясение, укрепившее мою веру в Божественное, Высшее начало в мире и в этой северной бабушке, сподвигло меня рассказать о ней…

* * *

Мне посчастливилось не раз побывать у Веры Алексеевны. Впервые я услышала о ней летом 2004 года на родине художника А. А. Борисова, в селе Красноборске.

«А у нас за рекой, за широкой Двиной, живёт бабушка-знахарка, славная по всей области: к ней едут не только наши архангельские, но из всех уголков страны», – шепнул мне местный рыбак.

Мы смотрели на серую воду, на качающиеся бакены, на далёкие боры за рекой, и разлитое в вечерней природе умиротворение наполняло душу; в ней воцарялись покой и благодать…

Этим тихим прозрачным вечером я почувствовала непреодолимое желание посетить таинственную бабушку.

Паром отчаливал в семь утра.

Дул сильный порывистый ветер.

Мы медленно огибали многочисленные песчаные отмели на Северной Двине, а красноборская пристань оставалась позади.

Где-то через час наш паром причалил в Дябринском полое^[1]. Меня подобрал уазик, едущий в сторону Белой Слуды, прозванной современным царством белого гриба.

Не доезжая до села, водитель затормозил.

Мне оставалось пройти приблизительно шесть километров до деревни Середовины.

Я шла через поля с душистыми злаками и прозрачные сосновые боры, выстланные ковром из лазоревого беломошника, и мною овладевало ощущение, что эта дорога ведёт в далёкое прошлое, к временам первозданного единения человека с Природой: столь непривычные гармония и покой царили повсюду! Невольно вспомнились строки Дмитрия Ушакова:

Я забираюсь в бурелом

И замираю вдруг, опешив, —

Такое таинство кругом.

Я поклоняюсь вновь и вновь

Реке и лесу – двум былинам,

Творящим к родине любовь^[2].

«Сколько же здесь белых грибов! – подумала я. – Неслучайно эти места объявили их царством». Но что же будет здесь лет через двадцать? Не вытопчут ли, не вывезут ли всё? Ведь равновесие в Природе трагически нарушено современным человеком-варваром, устроителем и рабом прогресса…».

А вот и сама Белая Слуда^[3] – красивое село, расположенное на высоком обрывистом берегу Двины. А внизу – насколько хватает взгляда – раскинулись заливные луга с многочисленными озёрами; вдалеке, за пятнадцать километров, виднеется Красноборск, и даже можно разглядеть дальнее село Телегово, в котором некогда находился древний монастырь, а сейчас остались лишь развалины приходского храма.

Иду дальше. Вот и старое сельское кладбище по левую руку. За ним чуть поодаль белеет церковь с разрушающейся кровлей и проржавевшими куполами. От ограды уцелели лишь красивые полуразрушенные столбы старинных ворот.

Церковь в Белой Слуде, построенная в честь Владимирской иконы Божьей Матери

Подхожу к церкви.

Двери оказались незапертыми.

Внутри сохранилось несколько фресок; на сколоченных из досок столах лежали иконы, очевидно принесённые местными жителями. В основном это были иконы святых-целителей, возле них стояли восковые свечи и лежали переписанные от руки тексты молитв. Здесь в основном молились о здравии.

«Может, по пути к Вере Алексеевне люди приворачивают в этот храм», – подумала я.

Вспомнилась связанная с этой церковью трагическая история, которую мне однажды поведала Надежда Ивановна Долгодворова, искусствовед из Сольвычегодска.

* * *

В годы Гражданской смуты в белослудской церкви, воздвигнутой в честь Владимирской иконы Божьей Матери, служил один молодой священник, очень светлый и праведный.

Однажды в эту местность нагрянул отряд Хаджи-Мурата^[4]. Красноармейцы расположились в окрестных деревнях, дабы решать продовольственную задачу, изымая у крестьян хлеб в фонд помощи голодающего пролетариата Центральной России.

Одному из бойцов приглянулась совсем ещё юная девочка – жительница близлежащей деревушки. Неизвестно, хотел ли солдат посвятотатствовать или узаконить церковным браком союз, когда с оравой пьяных сослуживцев силой поволок её в церковь. Хаджи-Мурат тоже принимал участие в этом отвратительном действе. Красноармеец притащил к алтарю рыдающую девчушку под гоготание сотоварищей, но священник, возмутившись святотатством, отказался исполнить обряд и велел толпе не снявших шапки молодчиков немедленно покинуть храм.

Тогда Хаджи-Мурат бесцеремонно вломился в алтарь, выхватил нагайку и несколько раз ударил батюшку по лицу…

Венчание не состоялось. А молодой, полный сил священник стал на глазах угасать и спустя короткое время умер: не перенёс унижения и обиды за грехи детей православных.

Его приходская церковь, святая святых, была осквернена! Что-то происходило, рушилось в мире… Тот священник был последним, кто служил в этой церкви.

Сейчас люди приходят, приносят иконы, молятся, пытаются своими силами восстанавливать храм. Хотят, чтобы он был отреставрирован. И среди них, вероятно, есть внуки и правнуки тех красноармейцев; теперь в этом же храме они, возможно, вымаливают прощение за содеянное их дедами и прадедами, не ведавшими тогда, что творили…

Дорога резко спускалась под гору, затем поднималась в угор^[5]. Вдали показалась берёзовая аллея: стройные ряды деревьев обрамляли грунтовку^[6] с обеих сторон, а их вершины образовывали симметричный парусный свод, словно вырезанный рукою ландшафтного художника. Эта необычная аллея напоминала природные врата к благословенному месту… Позже мне рассказали жители, что березы там никто не сажал; они появились и выросли сами, создав естественным образом на удивление красивую аллею на подъезде к деревне Веры Алексеевны. Почти в самом конце аллеи, рядом с дорогой, стоял самодельный указатель с названием деревни. Свернув на просёлочную дорогу, я увидела фанерный щит, на котором было написано обращение Веры Алексеевны к «добрым людям» с обозначением дней и времени приёма посетителей; в последние годы она принимала несколько дней в неделю: сказывался почтенный возраст – бабушка уставала, расходуя много сил. Временами она болела и не успевала восстанавливаться.

Метрах в пятистах виднелась и сама деревня Середовина. Чуть поодаль от дороги, среди пустыря, была самоорганизована стоянка для машин, заполненная различными средствами передвижения: от новомодных джипов до уазиков, старой разбитой «копейки» и мотоцикла с коляской.

Величественный кедр-исполин и рядом с ним молодая лиственница росли возле крайнего дома. К нему вела тропа, проложенная среди высокой, по пояс, травы.

Подходя к старому бревенчатому дому в три окна, я увидела много людей, ожидавших приёма Веры Алексеевны.

Жилой дом Веры Алексеевны и на дальнем плане – дом, в котором она принимала посетителей

Жилой дом Веры Алексеевны (справа) и дом, в котором она принимала. Вид сзади.

Люди были разные: молодые, зрелые, пожилые, с детьми… На двери белел приколотый листок со списком очерёдности. Здесь было принято записываться и ждать, как оказалось, не менее трёх часов; иные же приезжали заранее и ночевали в деревне.

Записавшись, я решила познакомиться с окрестностями.

Деревня, где жила Вера Алексеевна, старая. Жителей в ней осталось немного: старики поумирали, молодые разъехались. Оставшиеся без хозяев дома тоже стали медленно умирать. Ещё целые и добротные, они расползались и приседали, медленно уходили в землю, стремясь стать с ней единым целым, – с той землёй, на которой простояли не по одной сотне лет…

Палисадники возле домов превратились в своеобразные заросли, скрывающие медленный уход никому не нужных брошенных строений.

Медленно-медленно умирают эти дома, рассчитанные не на одно поколение при постройке; их старые стены ещё помнят бившую в них ключом жизнь…

В этой необычной деревне – древний дух уходящей старины…

Казалось, старые дома чувствуют, что теряют связь с этим миром, которую опосредованно ощущали через своих жильцов; чувствуют, что в них уже никогда не будут звенеть детские голоса, не раздастся громкий молодой смех, что к их косяку не прикоснутся заботливые руки хозяина, а хозяйка не вымоет по весне их глаза-окна.

От созерцания этой картины печаль стала проникать в мою душу, и я решила посидеть среди людей, ожидающих приёма целительницы.

Очередь продвигалась довольно медленно. Люди общались: пытались друг другу помочь, поддержать. Они питали надежду, что Вера Алексеевна поможет и им.

Жилой дом Веры Алексеевны

«Она всё насквозь видит, – говорил один мужчина другому, – мне сразу всё точно сказала. И увидела, что у меня желчный пузырь удалён, сказала: «У тебя, парень, нет одного органа!» И даже причину назвала. Десять лет назад здесь был – помогло. А теперь вновь здоровье пошатнулось…».

«А вы знаете, она в другом доме живёт, что напротив, а в этом только принимает», – рассказывала какая-то женщина.

«Денег она не берёт, предлагать ей не вздумайте, – напутствовала одна из женщин другую, – только кто что из продуктов принесёт от души: чёрный хлеб, в основном, сахар, чай. Берёт не у всех: она видит, кто с чистым сердцем пришёл. А возьмёт у кого – так раздаст нуждающимся: конфеты и всякие вкусности детишкам отдаёт деревенским».

Необычное чувство благоговения и страха, какое посещает в церкви, обуяло меня, когда я зашла в дом, где принимала Вера Алексеевна. Бросилось в глаза, что он срублен из могучего кондового леса огромного диаметра, из какого давно уже не строят. Изнутри чувствовалась сила этого леса. На скамейке, стоявшей для посетителей на мосту, лежали две юбки: для тех женщин, кто не надел. Зашихина принимала в традиционной христианской одежде.

Наступила очередь следующего посетителя, и к Вере Алексеевне повели под руки очень пожилую женщину, у которой, по-видимому, отказали ноги.

Подходил и мой черёд: следом за этой женщиной должна была идти я…

Массивная низенькая дверь в избу открылась, и старушка, которую вели под руки, вышла самостоятельно, прихрамывая и опираясь на костыль.

Подошла моя очередь.

С замирающим сердцем я открыла тяжёлую дверь в избу и робко переступила высокий порог.

В полумраке горело множество восковых свечей у образов православных святых, которыми был заставлен большой деревянный стол. Огромная икона Серафима Саровского, написанная чуть ли не в полный рост, стояла на полу. Воздух в избе был густой, насыщенный запахом горящих свечей.

В красном углу сидела статная, величественная женщина в платке и переднике; в ней чувствовалась уверенность и сила. Это была Вера Алексеевна.

«Проходи и садись на стул, – велела она мне. – Как твоё имя?»

Я села напротив её на указанный мне стул. Вера Алексеевна внимательно посмотрела на меня пронзительным, мудрым взглядом. Перекрестила, зажгла ещё несколько свечей и, долго глядя сквозь пламя, читала молитвы. В те мгновенья у меня было ощущение, что эта бабушка видит моё прошлое и даже читает мысли. Потом она закрыла глаза и, продолжая шептать молитвы, начала делать руками какие-то манипуляции в воздухе вблизи моего тела, как будто соединяя невидимые нити, скрепляла узелки, а иногда что-то «выцепляла» и выбрасывала прочь. Я чувствовала исходящую от неё силу. Затем Вера Алексеевна прочитала ещё какую-то молитву, перекрестила меня вновь и сказала:

«Ступай с Богом! Всё будет хорошо. А конфеты, что ты принесла мне, возьми себе – вместо таблеток. Я их благословила».

Она взяла только хлеб.

Я вышла, ощущая приятную расслабленность, похожую на лёгкое опьянение, и одновременно прилив сил, ликование души и сердца!

На обратном пути до Красноборска меня подвезли посетители Веры Алексеевны. Дорогой мы рассуждали о её удивительном даре, не оставляющем для нас сомнения в том, что он послан ей свыше, и о силе истинной веры. Необычное состояние не покидало меня весь день.

Аллея на выезде из д. Середовины

Эта первая встреча с Верой Алексеевной, как и все последующие, произвела на меня очень сильное впечатление. Впервые в жизни я встретилась с таким человеком. Окунулась в Середовине в атмосферу священной первозданной чистоты и жертвенности. Само время здесь, казалось, замерло, словно столетия не разделяли нас с далёкой былинной Русью…

Я чувствовала, что не раз вернусь в эти места, к удивительной бабушке Вере…

* * *

Так и случилось. Раз в год, летом, я старалась посещать Веру Алексеевну. Испытывала необъяснимую внутреннюю потребность ехать в Середовину… Но попасть на приём удавалось не всегда: случалось, целительница болела. Однажды я стала свидетельницей того, как она расстраивалась и даже плакала оттого, что не могла принять посетителей.

Молодая семейная пара приехала издалека. Узнав, что бабушка не принимает, супруги начали ходить вокруг дома, стучать в окна, проявляя настойчивость… Вера Алексеевна вышла на верандочку, приоткрыла дверь. Они стали умолять её принять их. Вера Алексеевна заплакала. Она болела, у неё не было сил. Со слезами на глазах она повторяла этим людям, что не может помочь в таком состоянии…

Для меня каждая встреча с нею была наделена неким высшим, духовным смыслом, являлась откровением. После посещения я чувствовала озарение, подъём. Позже я осознала эти состояния как движения души к прозрению, к просветлению…

Вера Алексеевна приводила в порядок моё тело и душу: очищала её от «копоти», наполняя светом, а тело напитывала жизненной энергией.

Всякий раз она благословляла меня, и я возвращалась от неё с лёгким сердцем и чистыми помыслами. И даже тогда, когда мне не удавалось попасть на приём, я покидала Середовину с таким светлым чувством, словно бабушка Вера незримо благословила, очистила, помогла, успокоила душу… Было такое ощущение, что само место, на котором стоит её дом, и вся ближайшая округа – благословенны, напитаны молитвой и добрым словом и святой исцеляющей силой, дарующей свет и благодать.

Однажды, глядя на меня сквозь пламя свечи, Вера Алексеевна сказала о каком-то ударе, который я перенесла. В тот момент я не вспомнила о такой ситуации, а после, выйдя от бабушки, долго думала, что же она имела в виду…

Вдруг меня неожиданно осенило: год назад, путешествуя по Пинеге, я угодила в аварию, перевернувшись на лесовозе, и получила многочисленные ушибы, травмы и сотрясение мозга. Потом, лежа в гипсе дома, я вспоминала Веру Алексеевну и думала о том, что она мне поможет.

Когда мама хлопотала в поисках врачей для меня и настаивала на разных обследованиях, я сказала ей: «Летом я поеду на Север, к доброй бабушке-знахарке. Она мне поможет».

Мама спросила: «А где она живет?»

«Она – далеко, в лесах, в чудесном сказочном краю – в Архангельской области».

Вспомнив это, я поняла, о чём говорила мне красноборская бабушка, и поразилась: откуда она могла знать об этом перенесённом мною ударе?!

Приезжая к Вере Алексеевне, я всегда хотела поговорить с ней, но её суровый вид меня останавливал, и я не решалась задерживать целительницу, зная, что за мной ещё столько людей ожидают её помощи…

* * *

Моя последняя встреча с Верой Алексеевной состоялась в июне 2010 года, за два месяца до её смерти.

Обычно она была немногословной; ей тоже не задавали лишних вопросов: слишком строгой и даже суровой казалась Вера Алексеевна. Но в последнюю нашу встречу она вдруг сама захотела поделиться со мной сокровенным и начала разговор, который продлился больше часа. Это был мой последний разговор с Верой Алексеевной. В нём эта удивительная женщина открыла мне свою душу, поведала то, что, возможно, не говорила никому, даже предсказала собственную смерть и дала мне поручение, которое я пообещала ей выполнить.

И только спустя годы, когда стало явью то, о чём она говорила, ко мне пришло осознание того, кем была эта простая, дивная душой русская северная женщина.

…В тот день я попала к Зашихиной «случайно»: она не принимала, но не смогла отказать родственникам с детьми и приехавшей издалека женщине. Она приняла их в своём зелёном жилом доме.

Я решила подождать на улице. Сидя на лавочке, я любовалась отделкой дома Веры Алексеевны: красивыми витыми колоннами у входа, резными наличниками на окнах и чувствовала разливавшуюся в душе гармонию… Со мной была знакомая из Архангельска, молодая учительница рисования, Ирина Ш., страдавшая несколько лет гинекологическим заболеванием.

«Заходите. Вера Алексеевна сказала, что вас примет», – обратилась вышедшая от нее последняя посетительница.

«Откуда она обо мне узнала?» – подумала я удивлённо: ни меня, ни мою знакомую целительница не могла увидеть из окна.

«Не удивляйтесь: она же всё видит, даже болезнь видит на расстоянии. Она так своего сына спасала. Долго не принимала тогда: все силы у неё уходили на его лечение. На расстоянии лечить труднее», – словно прочитав мои мысли, сказала женщина.

Первой отправилась к Вере Алексеевне Ирина. Она пробыла недолго и вышла задумчивая и отрешённая. На её лице я заметила спокойствие и тихую радость. Позже я узнала от Ирины, что после поездки к Вере Алексеевне застарелый недуг перестал её беспокоить.

Я зашла в дом. В этом доме я оказалась впервые; прежде только любовалась им снаружи. В горнице было светло и чисто, висели иконы, белела русская печь; в красном углу стояло старинное потемневшее зеркало, испещрённое множеством царапин и больше напоминавшее лист металла.

Вера Алексеевна сидела у окна на деревянной скамейке, как обычно, в платке и переднике. Перед ней на столе стояли иконы и свечи. У окна – палочка. Целительница указала мне на стул напротив, зажгла свечу и, как и прежде, пронзила меня взглядом, словно сканировала. В такие моменты я всегда ощущала себя как под рентгеновским лучом; наступало оцепенение, пропадал дар речи; я знала, что Вера Алексеевна видит меня насквозь, все мои недуги и помыслы… Потом она смотрела сквозь пламя свечей и молилась, крестила меня, крестилась сама, что-то творила руками в воздухе в нескольких сантиметрах от моего тела: как будто подкручивала невидимые «винтики», проверяла «на прочность» узелки, а появившийся сор «отсоединяла», выбрасывала прочь и снова молилась.

Подлечив меня, Вера Алексеевна не торопилась прощаться. Мне тоже не хотелось уходить от неё. Неожиданно она со мной заговорила. Поймав мой взгляд, обращённый к старинному зеркалу, Вера Алексеевна принялась рассказывать мне его историю.

«Однажды во время сильной грозы в наше окно влетела шаровая молния. Синий светящийся шарик на моих глазах мгновенно пробежал по полу избы и ушёл в землю. Муж мой покойный так и застыл на месте: слова сказать не мог от неожиданности. Зеркало то, что ты видишь, стояло на этом же самом месте. В него ударила молния; остались следы. С тех пор для меня оно стало святым, как икона: сам Илья Громовержец его зарядил! Я подхожу к нему и молюсь, а когда слаба или болею, прикасаюсь к зеркалу – и силы начинают приходить ко мне. Это Илья Пророк помогает: в этом зеркале осталась его святая сила. И, пока я жива, оно будет стоять здесь».

«Вера Алексеевна, а как к вам пришёл дар врачевания?» – осмелившись, спросила я.

«Меня к этому готовили. Мне было лет пять, когда меня посетило первое видение. Было летнее солнечное утро. Я гуляла в поле, любуясь его красотой. И мне было явление Пресвятой Богородицы. И так хорошо на душе мне тогда сделалось: непередаваемое чувство какое-то. Я спросила Её: «Сколько детей у меня будет?» – «Видишь, сколько в этом поле головок льна? Столько и детей у тебя будет», – был мне ответ. Так и получилось: все люди, что ко мне приходят за помощью, – мои дети. Ведь, помогая им, я в ответе за них перед Богом. Вот так, – закончила эта строгая и одновременно очень милая бабушка и, немного помолчав, продолжила: – Меня знакомили со святыми, с травами, учили на скотине: изнутри показывали болезнь. Ведь я сначала работала в колхозе зоотехником, потом в совхозе техником-осеменителем коров. И мне на органах забитого скота было показано, какая бывает боль, отчего. И про болезни рассказывали.

«Я поставил тебя в ту школу, где изучается этот урок», – было мне сказано самим Иисусом Христом.

А в 1989 году, в перестройку, мне было видение почтальона. Почтальон тот принёс мне бумагу, на которой по-старинному, с ятями было написано так: «Мысль ту веди, глаголь добро слово, изживёшь зло. Людям будет покой. Я». С этим я и иду всю дорогу».

Долго мы проговорили в тот день. Вера Алексеевна не спешила. Наряду с силой её духа, я ощущала в ней необыкновенную душевную мягкость, чуткость и доброту. Я сидела потрясённая и слушала её, боясь пропустить даже слово. Мне открывалась внутренняя красота этой женщины.

«Дивен Бог во святых своих», – вспомнились слова. Я читала и знала из рассказов своей крёстной о божественных людях: об Алексие, человеке Божием, о матушке Матроне, Валентине Амфитеатрове и других, но впервые в жизни я общалась с таким человеком, вера которого творила чудеса.

Сама эта бабушка была для меня воплощением чуда!

«Родилась я в деревне Ярокурье, Котласского района, близ села Приводино. У бабушки моей была старинная икона, которой она очень дорожила. Когда бабушка умерла, эту икону забрала Фёкла, чужая старушка. Отец не раз посылал меня к Фёкле за брусникой, когда мы жили на Волоке, и я бежала и всегда видела у неё эту икону в переднем углу. Прошли годы, Фёкла умерла, и я захотела узнать, цел ли тот дом, и найти эту икону.

Одинокий дом доживал свой век, постепенно разрушался. Нигде, даже на чердаке, я не могла найти иконы.

Уже собиралась уходить, как слышу слова: «Вера, возьми! Вера, возьми!» Передо мной – старинный сундук с дырой в крышке. Я его открыла и увидела эту икону».

Вера Алексеевна всегда ощущала связь с Богом, но священный дар открылся ей неожиданно, когда она была уже на пенсии. Она поведала, что в пятьдесят девять лет очень тяжело заболела и думала, что уже не поправится. Но однажды вышла из дома и увидела свою соседку насквозь… С этого началось выздоровление, и начались чудеса, пошла молва, и к ней поехали люди. Обнаружив своё предназначение, Вера Алексеевна начала ездить по церквам и лечить людей.

«В церкви на моей родине в тридцатом году не могли сшибить одного креста. Видно, само Всевидящее Око Господне этот Крест держало», – сказала она.

В тот день Вера Алексеевна поделилась со мной ещё одним удивительным откровением из своей жизни.

«В сорок третьем году в Великом Устюге я встретила Иисуса Христа, – неожиданно сказала она. – Там был организован военный госпиталь, и нас отправили ухаживать за ранеными, писать под диктовку письма и посылать их. Тогда, только на семнадцатом году, мне дали паспорт. Я не сразу поняла, какое мне было послано испытание, кто был тот раненый солдат, за которым я ухаживала. Он лежал. Писем писать не просил. А я думала: «Наверное, семья у этого солдата. Если б знать, что свободен, – уж я ни за что не бросила б раненого». Когда он пошёл на поправку, начал ходить и его стали готовить к выписке, я намеренно перестала ему на глаза попадаться… А однажды случайно увидела его в генеральской форме. Мы, пять девушек-зоотехников, бежали по деревянным мосткам, чтобы посмотреть на того солдата. Он остановился. На нём ремни скрипят новые, в руке – тросточка. А мне, деревенской девушке, стыдно глаза на него поднять. «Ой, наверное, семья у него. Побегу я», – думаю. Поздоровалась с ним и убежала.

А потом, когда стала по церквам ездить, пришла в Устюге на то же самое место.

«Ну, и чего ты стоишь? – слышу. – Это был Я. А ты заметила, какая тросточка у Меня была? – спрашивает. – Я – в тебе, а ты – во Мне. Проси, что хочешь, и Я тебе всё сделаю. Я всегда с тобой» – вот Его слова.

Я встала и пошла.

А теперь я вижу его таким, каким встретила его на том месте – генералом. Это знак того, что всю войну он был в каждом. И придёт такое время, когда наши будущие воины-маршалы будут как двенадцать апостолов», – сказала Вера Алексеевна.

Вспоминала она и о маршале Жукове и особо его выделила; говорила, что его очень чтут на небесах. Упоминала и о Пушкине, о неразгаданном смысле его стихотворений, в которых зашифрована важная информация, пришедшая к поэту от Бога.

Говорила и о политике, о том, что Россию ждут сильные потрясения. И о том, что скоро родится её заступник, наделённый великою Божьей силой. Божьим словом, молитвой он отстоит нашу богохранимую державу. Вера спасёт её и её людей.

Коснулась Вера Алексеевна и экологии: сказала, что будут проблемы с водой; Северная Двина поменяет русло, и нелегко придётся рыбам в загрязнённых реках…

В тот день в доме Веры Алексеевны я пережила истинное потрясение: она говорила иносказательным языком, картинами, образами, при этом оперируя масштабами Вселенной, духовно-философскими понятиями и категориями; речь шла о глобальных проблемах мироздания, о взаимоотношениях человека и Бога, о космосе и судьбах нашей страны…

Слушая её, я чувствовала, что мне приоткрывается великая тайна светлой человеческой души этой избранной женщины, причастной к духовному пространству.

Вера Алексеевна говорила о необычных людях, которые приезжают к ней и пишут ей из разных стран: про тибетских лам, девушку из Австралии и ученицу Джуны из Москвы; две последние её посещали. Мне открывалось столько содержательной информации, что, к сожалению, многое не удалось запомнить.

В конце нашего разговора Вера Алексеевна рассказала вкратце и о судьбах своих родных. Она говорила о них с теплотой и любовью. Двоих из её пятерых сыновей уже не было в живых…

Напоследок она поделилась со мной неожиданным откровением: «У меня должен был быть ещё один ребёнок, но он не родился… Этот ребёнок всегда со мной…». Вера Алексеевна достала из кармана передника икону Казанской Божьей Матери с Младенцем и положила передо мной на стол: «Эту икону я всегда ношу с собой, везде, даже в баню – в память о моём неродившемся шестом ребёнке…».

Узнав о том, что я пишу о людях Русского Севера, она запретила мне писать о ней при её жизни.

«Я скоро умру. Мне осталось истопить всего две бани. Для одной я уже дрова приготовила… Когда меня не станет, можешь написать обо мне. Я тебя благословляю. Я никому не говорила этого. Ты дашь объявление с просьбой, кто ко мне обращался, рассказать свою историю. Ко мне многие отовсюду, даже из Австралии, приезжали. Сделаешь это? – спросила Вера Алексеевна и предупредила: – Будет непросто. Будут препятствия».

И, глядя в глаза этой бабушки, я дала ей слово написать о ней книгу.

«Я благословлю твою руку», – сказала целительница и перекрестила с молитвой мою правую кисть.

«Вера Алексеевна, я приеду к вам в сентябре, и мы всё обсудим, можно?» – попросила я, уже не представлявшая свою жизнь без встреч с этой бабушкой.

«Ты думаешь, я ещё буду жива? – улыбнулась старушка-знахарка. – Да я всё тебе и рассказала. Больше ничего не добавлю».

Что означали эти «две бани», я поняла позднее. Вера Алексеевна знала, когда она умрёт. Я была у неё в конце июня, а не стало её в сентябре. «Две бани» – это два месяца: июль и август.

Догадалась я и о том, почему она запретила писать о себе, пока жива: о таких людях при их жизни не пишут.

«Я буду и оттуда помогать вам, как Матрона Московская. Придёте, подержитесь за крестик, зажжёте свечку, попросите. И я, что смогу, всё сделаю», – прежде чем отпустить меня, добавила Вера Алексеевна.

Я попросила разрешения её сфотографировать, и она нехотя позволила, предупредив, что её снимки получаются не у всех. У меня получились.

Я вышла озарённая, неся в душе новое наполнение, словно невидимый драгоценный сосуд… Эта последняя встреча с Верой Алексеевной для меня обрела священный смысл. С годами она становится всё ценнее: я прибегаю мысленно к Вере Алексеевне, и мне открывается незримый канал: она всегда рядом!.. Эта женщина освятила мою жизнь, подарила возможность по-другому видеть мир, людей… И постепенно обнажается великий сакральный смысл её слов, которые до конца ещё не разгаданы…

Я покидала Веру Алексеевну, получив от нее благословение. Теперь написать о ней я считала своим долгом.

* * *

В октябре 2010 года, ожидая паром на Красноборской пристани, я узнала о том, что Веры Алексеевны не стало…

Я испытала шок: невозможно было представить, что её нет и что к ней уже не приехать.

Церковь в Белой Слуде

Трудно было свыкнуться с этой мыслью… «Не может быть, что Веры Алексеевны нет! Как же так?..» – повторяла я про себя. Умом я осознавала, но была не в силах смириться в душе с этим известием.

«Приходите на мою могилу: я буду помогать вам», – вспомнились слова Веры Алексеевны.

… В тот день я посетила её могилу. Веру Алексеевну похоронили возле церкви в Белой Слуде, чуть в стороне от фамильного захоронения на кладбище, как она и предсказывала, ближе к храму. В этот храм заходили люди по пути к Вере Алексеевне, ставили свечи, молились. Теперь в нём будут молиться о ней, врачевавшей их, и приходить на её могилу. Мимо неё невозможно пройти или не заметить по пути в храм.

Стоя у креста на могиле Веры Алексеевны, я чувствовала умиротворение и покой. У меня было ощущение, будто я общаюсь с ней. Раньше я приезжала к ней живой, теперь же стараюсь хотя бы раз в году побывать на её могиле. И всегда там меня посещает божественная благодать и удивительное чувство, словно бабушка Вера всё слышит и помогает. Обратная дорога бывает лёгкой и удачной.

За долгие годы целительской практики Вера Алексеевна помогла очень многим людям. Она врачевала тело и душу, приводила людей к вере.

Можно по-разному относиться к таким бабушкам и их дару. Обращаться к ним или нет, каждый решает для себя сам. Как известно, Православная Церковь относится с недоверием к народным целителям и их деятельности. На это, безусловно, есть основания: под видом народных врачевателей в большинстве случаев скрываются шарлатаны и люди, прибегающие к магическим действам и ритуалам. Но есть и истинные целители, которые с чистой душой и искренней молитвой выполняют своё жизненное предназначение, определённое им свыше. Далеко не сразу были признаны Церковью и официально канонизированы некоторые святые.

Святая блаженная Валентина (Феодоровна) Сулковская (Минская) (1888–1966) на протяжении многих лет помогала людям, а к лику святых была причислена только в 2006 году Синодом Белорусской Православной Церкви. Не сразу были признаны святыми Матрона Московская и Ксения Петербургская. Судьбы этих святых чем-то похожи.

«И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки» (1 Кор. 12:28).

В жизни есть вещи, не требующие логического доказательства в силу своей природы. Они лежат в иной системе координат и постигаются посредством интуиции, чувства и веры. Они столь же недоказуемы, как аксиомы.

Такой истиной для меня является божественная природа целительского дара Веры Алексеевны. То, что Вера Алексеевна Зашихина – человек от Бога, у меня не вызывало сомнений с момента первой встречи с нею. Стоило посмотреть ей в глаза, чтобы почувствовать это.

Возможно, её дар имеет и научное объяснение. Как знать, может быть, эта деревенская бабушка, работавшая зоотехником, каким-то непостижимым для нас образом была связана с торсионными полями и тонкой земной энергией, с эгрегорами? Может, она выходила в астрал, соединялась с информационным полем Земли? Как знать…

Кстати, до того, как Ньютону упало пресловутое яблоко на макушку, законы земного притяжения не были сформулированы, но они существовали! Как знать, что происходило с Верой Алексеевной, когда она сквозь пламя свечи смотрела на очередного посетителя…

Жительница посёлка Шипицыно, Ольга Анатольевна Антонова, по специальности физик, рассуждая о даре Веры Алексеевны, говорит так: «Человеческий организм состоит, как известно, из положительных и отрицательных частиц. Каждая частица окружена электрическими магнитными полями. Когда у человека начинает заболевать какой-то орган, на нём откладываются отрицательно заряженные частицы. И получается, что у больного органа более высокая плотность электромагнитного поля.

У нас на подушечках пальцев – скопление энергетических частиц, и, следовательно, тоже образуется большая плотность энергии электромагнитного поля. И есть люди, как Вера Алексеевна, которые способны своим электромагнитным полем чувствовать электромагнитное поле другого человека. Им удаётся ощутить повышенную плотность электромагнитного поля в больных местах».

В своих размышлениях Ольга Анатольевна ориентируется на научный подход, но он не вполне себя здесь оправдывает.

Развитие высоких технологий в наше время сближает науку и религию. И я полагаю, что одно объяснение не может исключать другого, скорее, дополняет оное, ибо предмет постижения един; наука и религия освещают лишь разные его стороны, подобно разноцветным сторонам кубика Руби-ка или граням многогранника.

Безусловно, научное объяснение интересно, но оно работает лишь отчасти, ибо возникает вопрос: если при помощи электромагнитного поля Вера Алексеевна диагностировала болезни, то каким образом она избавляла от них людей? Ответ на этот вопрос наука не даёт.

Много раз я мысленно возвращаюсь к последнему разговору с Верой Алексеевной; в ходе работы над книгой узнавала всё больше и больше о её жизни и о тех чудесах, которые она творила. После выхода в свет первого издания книги сын Веры Алексеевны – Александр Зашихин – приоткрыл мне некоторые тайны её жизни. Он поведал о духовных веригах, которые она постоянно носила; одной из них был ежедневный пост. Она вставала, молилась и уходила принимать людей натощак, не позволяя себе даже чашки чая…

Это ещё раз подтверждает, что Вере Алексеевне было уготовано нести такое служение, которое простому человеку не под силу, и было дано видеть то, что не дано обычным людям. По словам Александра, ей требовались фотографии в полный рост, так как она, увидев диагноз, нажимала на определённые точки и обращалась к тому или иному святому или великомученику.

Фотография должна была быть свежей, сделанной в тот период, когда человек болел.

Время снимка было очень важно.

Конечно, Вера Алексеевна могла помочь не всем. И не все шли к ней. Она брала на себя чужую боль. Если говорят, что человек должен отстрадать, а его страдания уходят, возникает вопрос: куда девается боль? Ответ ясен: снимая боль, Вера Алексеевна брала её на себя; она молилась за людей перед Богом, истощая себя. Она просветляла их души и получала в награду для них исцеление…

«Без этого человека мы бы не выжили», «Своим спасением я обязана Вере Алексеевне», «Она открыла мне истинную веру, через эту женщину я пришла к Богу», «Теперь у меня две матери: та, что родила, и Вера Алексеевна, и я всегда две свечки ставлю: за мать и за неё» – так говорят о ней люди из разных уголков страны.

* * *

Родилась Вера Алексеевна Зашихина 20 ноября 1927 года в деревне Ярокурье (Пановском), вблизи села Приводина, Котласского района Архангельской губернии, в семье Алексея Ивановича и Клавдии Тимофеевны Чернорицких. Из всех троих детей Вера была старшей. Отец ходил капитаном на речных судах. Для Веры он был примером, наставником и учителем.

После школы Вера Алексеевна закончила училище в Великом Устюге по специальности зоотехник, осеменитель скота и поступила на работу в совхоз «Красноборский». Спустя какое-то время она вышла замуж за Александра Дмитриевича Зашихина, вернувшегося с Великой Отечественной войны инвалидом, переехала к нему в деревню Середовину и устроилась в совхоз «Белослудский».

Вера Алексеевна отличалась огромным трудолюбием: помимо работы в совхозе ходила по домам, лечила скот. Она и сама держала скотину, кур, пчёл, вела домашнее хозяйство, косила, собирала лечебные травы, увлекалась резьбой по дереву. От родных Веры Алексеевны я узнала, что узоры на наличниках её жилого дома – заслуга её рук. По словам Александра Зашихина, эти узоры из Библии. Они защищают дом и несут религиозный смысл, который можно расшифровать по церковным книгам. Она вырезала их сапожным ножом в полнолуние из старых досок.

На долю Веры Алексеевны выпала нелёгкая участь. Жизнь мужа, Александра Дмитриевича, рано оборвалась. Она осталась с малолетним сыном Николаем на руках в доме свекрови. Приходилось несладко. Из армии вернулся младший брат Александра Дмитриевича, Николай, и сделал Вере Алексеевне предложение стать его женой. Она согласилась, но её жизнь не стала легче.

В браке родилось четверо сыновей: Владимир, Алексей, Анатолий и Александр. Вскоре новое несчастье: трагически погибает старший сын Николай, уже успев жениться и родить сына и дочь. Горести, тяготы и новые потери ожидают Веру Алексеевну… Эта женщина не только смогла выстоять, но давала силы другим – жить, терпеть и молиться… Чем же держалась она сама, что крепило её дух? Ответ на этот вопрос кроется в самой её жизни.

Осмысливая путь этой женщины, я пришла к выводу, что её жизнь во многом напоминает житие: видения, вещие сны, откровения, посещавшие её с самого раннего детства; общение со святыми, чудесный дар, предвидение событий, в том числе собственной смерти; образ жизни аскета и молитвенника. Даже такой эпизод из жизни Веры Алексеевны, как повторное замужество с братом покойного супруга, отсылает к Ветхому Завету, где говорится о надлежащей праведности подобного поступка.

Одевалась Вера Алексеевна очень строго и скромно: платок, передник, старая телогрейка… Однажды, как рассказал Александр Зашихин, она оделась нарядно и вдруг слышит голос: «Что нарядилась? Перед кем ты нарядилась?» Она стала молиться, прощения просить перед Богом: «Прости меня, Господи, прости меня…» И с той поры стала всегда носить простую деревенскую одежду.

Вера Алексеевна всегда ощущала присутствие Бога в своей жизни, она постоянно общалась с высшим миром. Ей было дано не только врачевать, но и предвидеть некоторые события, молитвой предотвращать назревающие катаклизмы и несчастья… В это трудно поверить: само явление такой бабушки представляется чудом. Но люди, бесчисленное множество людей, которым она помогла, знают об этих чудесных исцелениях и хранят бесконечную благодарность этой женщине – Вере Алексеевне Зашихиной! Её дар – одно из чудес Русского Севера, края щедрости и могущества, края, приближенного к небу, к Богу…

Веры Алексеевны не стало. Но она не ушла от нас; все её духовные чада остались под её незримым покровительством. И чудеса продолжаются: люди приходят, приезжают из дальних городов на её могилу – и получают помощь.

В трудные моменты я сама обращаюсь к ней за помощью и благословением и всегда чувствую её участие и присутствие в своей жизни.

После выхода первого издания книги мне позвонила жительница деревни Борок, близко знавшая Веру Алексеевну, Валентина Павловна Зашихина, и поведала такой случай: «Недавно ко мне пришла соседка Нина Леонидовна Лавренёва и рассказывает. Заболела сильно: давление, общее состояние плохое. Взяла книгу о Вере Алексеевне и стала на её фотографию молиться: смотрит на фотопортрет, молитвы читает и просит целительницу о помощи. А ночью ей Вера Алексеевна явилась во сне, причём никогда раньше она

Нине не снилась. Сон был такой: будто чувствует соседка, что кто-то на неё смотрит. Видит, Вера Алексеевна! Подошла к ней сзади, обняла за плечи и говорит: «Давай я тебя полечу». Проснулась с хорошим самочувствием и прекрасным давлением. После этого сна давление нормализовалось. Вот так Вера Алексеевна и через книгу помогает!» Услышав этот рассказ, я ещё раз убедилась в неслучайности великой духовной миссии Веры Алексеевны Зашихиной.

Осознав всё, что связано с этой замечательной женщиной, я почитаю её как сподвижницу Божию и посвящаю ей эту книгу.

«Никогда не забудем эту женщину! <…> Для нас этот человек – святой. И книга о ней должна быть в каждом доме» – этими словами северянка Ангелина Лаврентьева выразила мнение многих.

Я обращаюсь ко всем, кто посещал великую северную целительницу, был знаком с ней лично или о ней слышал: люди, не забывайте Веру Алексеевну! Поминайте её в церквах, приходите на её могилу, помолитесь о той, кто молился о вас и в ином мире молится сейчас!

* * *

Замечательный северный писатель, уроженец Архангельской области Владимир Личутин в эссе «Душа неизъяснимая»^[7], рассуждая о женщинах-спасительницах Руси, на примере образов из фильмов Клавдии Хорошавиной выделяет особо Веру Алексеевну. Он рассматривает явление этой сильной духом, просветлённой, не от мира сего женщины в плане философском, охватывающем понятие Руси, русской жизни, русского характера. Личутин связывает образ этой северной знахарки – хранительницы традиционных христианских ценностей с понятием ВЕРЫ, столь много значащей для русского человека; рассуждает об особенностях его национального самосознания.

Соглашаясь с Личутиным, хочу заметить, что само рождение Веры Алексеевны – женщины, отмеченной Богом, на Русском Севере, «святой обители природы», как сказал об этих землях Николай Рубцов в одном из своих стихотворений^[8], – видится мне не случайным.

Север – нечто большее, чем природный край или сторона света; он подобен живому существу, наделённому сверхсилой, величием, определённой властью. Северу присуще то, что характеризует развитое живое создание: у него есть свой дух и своя «телесность»; он способен вершить судьбы и выносить нравственные оценки, а значит, обладает определённым сознанием и философией.

Сакральность^[9] и мистицизм – его отличительные черты. «Север – это метафизическое явление, существующее в ином плане бытия, доступном человеческому (земному, здешнему) восприятию только в особом экстатическом состоянии прорыва, выхождения из себя, достигаемом в мистическом озарении. Мистицизм Севера скрыт в его запре-дельности, недоступности, неподвластной законам «земного тяготения». Мистика Севера невыразима в понятийно-рассудочной форме, в сухих построениях логического мышления. Стихия Севера открывается человеку лишь в состоянии особого синергического настроя его души, в экстатическом устремлении, в мифопоэтическом творчестве. Поэтому не случайно, что Север – это край Шаманов и Поэтов, творцов и хранителей его заповедной сокровенной тайны»^[10], – пишет профессор Н. М. Теребихин.

Ф. Шеллинг в своём видении «четырёх сторон света философии» связывает Север с идеализмом: «… в системе координат сакральной географии движение на Север воспринимается как восхождение на вершину мировой горы, к центру мира, к небу и Богу, а обратное направление к югу расценивается как нисхождение в глубины ада…»^[11].

Как верно замечает Н. М. Теребихин, «<…> Поморье – это душа России, то запредельное северное пространство, где решаются все последние вопросы русской идеи <…>. «Зов Севера» для русского народа – это зов его собственной души…»^[12].

Принимая во внимание эти высказывания, я думаю, можно говорить о неслучайности глубинных связей явления Веры Алексеевны с Русским Севером, её веры и веры людей ей, её видений и её целительского дара.

Привожу текст эссе Владимира Личутина^[13].

* * *

«Архангельский режиссёр Клавдия Хорошавина сняла серию замечательных фильмов о Русском Севере. Даже не верится, ибо «тоскующие» московские журналисты наши души заилили унынием, всю плешь проели своим скепсисом, дескать, Русь катится в тартарары, народ изредился и выродился, впал в неуёмную пьянь и лень, и как залёг с революции семнадцатого года на русскую печь, так и слезать не хочет, только переваливается с боку на бок, продирая глаза лишь для того, чтобы потянуться за бутылкой. А когда изо дня в день оглушающе воют нам в ухо толковщики-переметчики и чёрная немочь о бессмысленной русской жизни, то и невольно поверишь, что последние дни настали на дворе.

Но Клавдия Хорошавина с любовным сердцем поглядела в Русь – и обнаружила столько прекрасных душевных людей, кто и о пользе Отечества печётся, и семью свою пестует, и душу строит, и с Богом советуется, и в грядущее пытается проникнуть благочестивым взором, – и вот, всматриваясь в эти светлые лица, в этот бесконечный поток жизни на экране, невольно как бы живой водой омоешься и Русь нашу святую увидишь трезвым рачительным взглядом. Временщики их принуждают выживать, а они – живут; их гнут через коленку, а они – не ломаются; крестьянские лица полны достоинства, глаза – любви и северной строгой прямоты, как бы спрашивают с экрана: не солжёшь ли, не с кривой ли душой прибыл к ним?

Они деятельны, и руки их постоянно ищут заботы. Мужики затейливы во всяком ремесле, бабы-певуньи и стряпухи, уж года вроде поджимают, а глаза не обмелели… Вельск и Виледь, Каргополь и Онега, Лешуконье и Мезень. Русские коренные вотчины, где выстоялся особенный национальный характер, но вот эти-то земли и хотят запустошить, а народ согнать с исторических палестин. Но чем большее насилие от кремлёвских очарователей, чем невыносимее гнетея, тем сильнее жажда сопротивления, внутреннее упорство. Пьют? – да, но и душою-то плачут, страждут, что пьют, и болезни своей не рады. Вросли в землю кореньем, будто цепями прикованы. Один «грех» нестерпимый тешат в себе: торговать не умеют и не хотят, и этой своей национальной привычкою, «лавочной неотёсанностью» особенно нетерпимы и невразумительны для устроителей земного рая для избранных.

Удивительна по силе воздействия картина. За столом – крестьянин, крепкий и весь какой-то ладно скроенный, не исгорбаченный, не скособоченный, не изморщиненный, без привычных клешнятых ладоней плотника-отходника, а рядом мостятся шестеро сыновей, как на подбор, целая дружина, парни головастые, плечистые, этакие боровики-толстокореныши без единой червивинки. Тут же и мать, мудрая женщина со светлым взором, речистая. Говорит: «Надо так семью строить, чтобы дети уже до двенадцати лет наработались. Только труд воспитывает и крепит человека, без работы человек изгнивает, ещё не вырастя. А другой науки не придумано. Вот внушают нам, дескать, всё для детей, всё для них. А я учу своих: дети – всё для родителей… Дети должны быть поклончивы перед нами… Вот сыновья мне купили путёвку в санаторий. Мама, поезжай, отдохни. Я говорю, спасибо, детки. И поехала. Мне хорошо было, а деткам моим и того сердечней, что мамке подноровили, добро сделали».

Порою невольно воскликнешь, глядя на разбой и разор в стране: эх, заскорбели мы умом, оплошали, помрачились, не разглядели сразу недотыкомку, близко подпустили подпазушного клеща к народному телу, захворали; но зачем же прежде времени в смертную постелю валиться?

А не стоит ли, братцы, озаботиться собою и ближней роднею и, потиху устрояя, укрепляя переменчивый мир, двинуться дальше по большаку в своё будущее, уготованное Богом для каждого народа. Если впереди много исторического времени, то и не стоит торопиться, ибо всегда успеешь совершить всё заповеданное; но если последний срок подошёл, – тем более не надо спешить, но озаботиться о своей душе. А нас торопят, подталкивают закоперщики лиха ко краю, нас улещивают сладкими словами, дескать, как мирно и ладно лежать в могилке-то; но мы не поддадимся обманчивым посулам, но растопыримся локтями и саму чёрную немочь, что грает над нами, сживем со свету в ямку…

Как ни грустно помыслить, но простой народ даже в Боге живёт от нас, умственников, как бы осторонь, не припускает к себе близко, то ли остерегается проказы и обманки, то ли устал от переменчивой господской науки.

Деревня к Богу подходит просто, без особого искуса и литературного тумана, не старается проткнуться в сердцевину книжной веры, чтобы не ошалеть, не задохнуться в ней.

По их беззатейной православной вере восседает вживе в небесной горенке бородатый Дедко, сам Бог Саваоф, а возле на лавке притулились Иисус Христос со Святым Духом и дозирают с горних вышин за тобою, чтобы не сблудил ты, не оплошал.

Крестьянину ведомо, что каждая из овчушек великого земного стада видна Господу, и бич Пастуха, пока безмолвствуя, лежит возле локтя, поджидая Судного дня… Но в этой земляной простоте таится древняя мудрость, до сей поры ещё не понятая глубоко ни священством, ни просвещённым горожанином, мистически ускользающая «меж пальцев».

В картинах Хорошавиной много женщин, молодых и изжитых. Женщины-роженицы более цепко связаны чувствилищем с матерью-землею и, несмотря на внешнюю закорелость, исполнены глубинной мистики чрева.

Одна из них – травница Вера Алексеевна Зашихина из Белой Слуды. Издалека к ней попадает народ, чтобы снять недуги. Ещё с детства жило в Зашихиной крохотное зёрнышко «причуды», лежало в груди, не прорастая. Однажды, в девчонках ещё, играли на лугу, подружки сплели венок и возложили Вере на голову, и она вдруг заплакала: «Ой, что же вы наделали, сорвали цветы, а они ведь живые. Цвели бы и цвели, никому не мешая!».

Вера Алексеевна жила на белом свете неприметная, как все, многие годы до пенсии работала в совхозе «осеменатором», не зная о своём даре. Но постоянно переживала, осеменяя коров, что делает не Божью работу. И вот случилось, заболела так тяжело, что с кровати долго не могла подняться.

Только полегчало, вышла на крыльцо, а мимо идёт соседка, и Вера вдруг как бы по-особенному прозрела и увидела женщину насквозь: вот сердце бьётся, вот почки, селезёнка…

С той поры открылся не только дар ясновидения, но стала женщина слышать голос Бога.

«Однажды лечу мужика и слышу громкий гудок, и явственно вижу, как идёт по морю белый пароход. А мужик-то и не знает, что мне видение. – Зашихина рассказывает каким-то раздумчивым учительным тоном, без спотычек и бунчанья, лишь на время плотно закрывая глаза и погружаясь в себя. – И мне тут голос: «Смотри, дочь моя, вот сейчас судно может потерпеть крушенье». – «Но там так много народу и все они погибнут». И голос мне: «Найдётся среди них человек, что поднимет руки, попросит помощи у меня ради будущей жизни, и все будут спасены». А я говорю: дескать, берег вижу недалеко… Какие-то вроде мерещат острова. А голос-то мне: «Какие, ты думаешь, острова? – и сам подсказал: – Соловки». И после добавил: «Когда Русскому Северу станет очень тяжело и придёт беда, тогда найдётся молитвенник, поднимет руки к небу, попросит Бога, и все будут спасены». Вот такой был у меня потаённый разговор с Богом…».

…Но кто будет этим праведником? Где, в каком глухом засторонке России, в какой скрытне, в каком образе потаённо обитает молитвенник, ничем не выказывая себя и дожидаясь своего часа, – ясновидящая не сказала, умолкла на полуслове; будто знает по Божьему благословению, где он, но пока не пришла пора явить народного заступника. Значит, не так тяжко ещё на Руси и терпению не наступил предел? Может, неясно, слишком робко уповают на него и худо, неотчётливо пока верят в Бога?

…Россия погрузилась в себя, выстраивая душу. И ждёт русского героя».

Рассказы знавших целительницу и встречавшихся с ней

В этом разделе приведены правдивые жизненные истории людей, обращавшихся к Вере Алексеевне и поделившихся со мной ими лично, письменно или в телефонном разговоре. Некоторые рассказы публикую почти дословно, иные – в авторской редакции. Стилистика повествования обусловливается тем, что эти рассказы принадлежат разным людям: разного возраста, профессий и должностей; разного мировоззрения и уровня эрудиции. Стремясь не только максимально достоверно передать содержание, но сохранить индивидуальный стиль рассказчика, звучащее живое слово, я публикую рассказы людей, оставляя в них диалектизмы, особые обороты речи и народные выражения. Это касается и некоторых медицинских диагнозов. Например, название заболевания пупочная грыжа в рассказах людей звучало как пуповая грыжа. Как автор я надеюсь на понимание со стороны читателей с учётом указанных стилистических особенностей.

Она была и будет всегда с нами

С Анатолием и Валентиной я познакомилась благодаря газете «Вечерний Котлас», в которой была опубликована моя статья о Вере Алексеевне.

Анатолий и Валентина – москвичи, солидная семейная пара. О Вере Алексеевне они говорили с глубокой благодарностью и тёплым искренним чувством – как о человеке феноменальном, обладательнице чудесного Божественного дара и женщине необычайной душевной чистоты, истинной христианской сподвижнице, всю себя отдававшей людям.

Столь трогательное и трепетное чувство вызвала в их сердцах эта северная бабушка, суровая на вид, немногословная, сыгравшая неоценимую роль в их жизни. Своим спасением, ни больше ни меньше, Анатолий и Валентина считают себя обязанными именно ей. Но не только врачевательницей, знахаркой была для них Вера Алексеевна; эта женщина стала им поистине близкой, родной, как член семьи. Она незримо присутствовала (и продолжает присутствовать!) в их жизни, что я явно почувствовала, будучи у них в гостях.

«Мы всегда её помним, мы обращаемся к Вере Алексеевне мысленно, просим её совета, помощи и чувствуем эту незримую связь», – делились со мной Анатолий и Валентина. Такое же чувство испытываю и я сама по сей день.

Анатолий и Валентина поддержали идею издания книги о Вере Алексеевне, внесли значительный вклад и оказали мне существенную помощь. Эти душевные, отзывчивые люди стали для меня близкими. Редкое в наши дни, ценнейшее качество – душевное благородство отличает Анатолия и Валентину. Думаю, что встречу с ними, как и ещё со многими замечательными людьми, мне подарила Вера Алексеевна.

Воспоминания Анатолия

«Впервые я узнал о Вере Алексеевне Зашихиной в конце 1990-х годов из статьи в газете «Московский комсомолец»: журналист описывал встречу с этой удивительной женщиной и сообщал о том, что через некоторое время после поездки к Вере Алексеевне в архангельскую деревню Белую Слуду произошло чудесное исцеление его и фотокорреспондента газеты, который вместе с ним побывал у целительницы.

Побывав в различных центрах нетрадиционной медицины в Москве и в Московской области, я относился к народным целителям с некоторым недоверием, но всё же показал публикацию жене Валентине, которая больше меня в это верила. На этот раз интуиция меня не подвела. Прочитав статью, мы сразу стали искать эту бабушку. Но чтобы попасть к ней, нужно было узнать, где она живёт, как туда добраться, найти людей, которые о ней знают или хотя бы что-то слышали… Из статьи было известно только то, что она живёт где-то в Архангельской области. Нам помогло то, что незадолго до этого я служил на Севере и у меня остались сослуживцы в Архангельске.

Я позвонил своему товарищу и попросил его узнать о красноборской целительнице. К счастью, среди знакомых этого сослуживца нашёлся человек родом из Красноборска, который знал Веру Алексеевну.

Моя жена в то время страдала заболеванием сердца. Однажды после того, как у неё случился приступ стенокардии, решено было безотлагательно ехать к Вере Алексеевне.

Я взял билеты на самолёт до Архангельска жене и младшему сыну, у которого тоже были некоторые проблемы со здоровьем. Родные улетели, а я остался: тогда у меня ещё имелись определённые сомнения…

Друзья встретили жену и сына в Архангельске, разместили на ночлег, а рано утром нужно было выезжать в Белую Слуду на военной машине. Получилось так, что с ними поехал и мой сослуживец, и тот человек, который знал Веру Алексеевну.

Дорога была и долгой, и тяжёлой. Только поздно вечером они добрались до Красноборска, где и переночевали у местной жительницы Надежды Николаевны. Рано утром нужно было переправляться на пароме на другой берег Северной Двины и проехать ещё больше двадцати километров по просёлочной дороге.

Приехали в деревню Середовину, расположенную в шести километрах от села Белая Слуда, заняли очередь. Пришлось долго ждать, так как было очень много посетителей. Многие приезжали с вечера, занимали очередь и ночевали в машинах, а местные жители говорили, что иногда собиралось столько желающих попасть к Вере Алексеевне, что приёма приходилось ждать по несколько дней.

Моим жене и сыну повезло: им в тот же день удалось попасть на приём. Остановлюсь на последнем моменте встречи супруги с целительницей.

Перед уходом Валентина сказала Вере Алексеевне, что у меня периодически возникают сильные боли в спине, и целительница спросила, есть ли у неё моя фотография. На счастье, у жены оказалась небольшая фотография, размером 3 х 4. Жена показала её, и Вера Алексеевна сразу поставила мне диагноз: две позвоночные грыжи – одна большая, а другая поменьше. И сказала: «Если ляжет на операцию, останется на всю жизнь инвалидом, а если есть желание, то пусть приезжает. Я его вылечу».

Выйдя от Веры Алексеевны, жена сразу же стала чувствовать себя хорошо. После Валентина рассказывала, что, когда после посещения целительницы они вернулись в Красноборск к Надежде Николаевне, у которой до этого ночевали, её начало сильно клонить ко сну, и она крепко уснула, о чём Вера Алексеевна её предупредила. Проспала долго, а затем они доехали до станции Ядриха, что в шестидесяти километрах от Красноборска, и отправились в Москву. Приступов стенокардии у жены больше не было.

Когда по приезде домой Валентина рассказала о диагнозе, который заочно поставила мне Вера Алексеевна, я на следующий день поехал в военный госпиталь к своему давнему знакомому, заведующему отделением, и изложил ему свою историю. Он дал мне направление на рентген. На снимке у меня действительно обнаружили две грыжи: одна 12 миллиметров, а другая – 8. Я тогда находился на военной службе и с таким диагнозом был бы вынужден её оставить. Мы со знакомым договорились, чтобы это обследование было неофициальным. Ещё он предложил съездить в Грузию к народному целителю, которого хорошо знал, но я отказался и решил ехать в Белую Слуду.

Через несколько дней я уже был в поезде. Доехал до Ядрихи, где меня встретил сослуживец и отвёз в деревню Борок, находящуюся неподалёку от Белой Слуды, к своим родственникам, Леониду Васильевичу и Валентине Павловне Зашихиным. С тех пор мы стали друзьями с этими прекрасными людьми на долгие годы.

Валентина Павловна накануне договорилась с Верой Алексеевной, чтобы она приняла меня, и рано утром мы выехали к ней в деревню Середовину. Мы подошли к старинному, немного покосившемуся дому, где принимала посетителей целительница. Этот дом был расположен рядом с другим домом, в котором она жила. А сама деревня практически и состояла из нескольких домов… Вокруг сосновый лес, а рядом с домом – огромный кедр… Мы зашли в дом. В просторных сенях на самодельных деревянных лавках сидели люди, ожидавшие приёма Веры Алексеевны.

Дождавшись своей очереди, я вошёл в избу. Она была большая, с русской печью, с множеством икон. За столом, заставленным горящими свечами, сидела красивая русская женщина.

Она пригласила меня сесть на стул, спросила, как зовут и с какими проблемами приехал. Я сказал. Отдал привезённые церковные свечи и гостинцы: чёрный московский хлеб, крупы и ещё какие-то продукты.

Позже я узнал от самой Веры Алексеевны, что продукты, которые ей привозили посетители, она отдавала нуждающимся. Народная целительница большими, натруженными руками зажгла принесённую мною свечу, посмотрела на меня пронзительным взглядом…

В этот момент мне показалось, что она меня видит насквозь, даже знает все мои мысли, и наверное, так оно и было на самом деле. Целительница попросила положить руки ладонями кверху. Затем она стала называть те болезни и проблемы, которые я даже не озвучивал.

Прочитала молитвы, молча перекрестилась перед иконами, сказала: «Я тебя подлечила, и всё у тебя будет нормально со спиной» и что желательно ещё раз приехать через год. И добавила, что ей нужно обязательно верить и не обращаться к другим целителям: тогда и будет хороший результат лечения. «Если человек обращается ко мне и не верит в мою помощь, то толку не будет никакого». Благословила меня на обратную дорогу. Я её поблагодарил, и на этом мы попрощались.

Я вышел от Веры Алексеевны какой-то окрылённый. На душе было легко: вселились вера и надежда в то, что действительно всё будет хорошо, и не осталось никаких сомнений в исцелении. В дальнейшем это подтвердилось.

Мы заехали к Валентине Павловне. Она накормила вкусным обедом, рассказала много историй о чудесных исцелениях людей после посещения ими Веры Алексеевны. Вот одна из них.

Рядом с домом Веры Алексеевны приземлился вертолёт, и на носилках вынесли человека, который несколько лет был парализован и прикован к постели. После одного сеанса лечения он вышел от неё своими ногами.

Вера Алексеевна спасла и саму Валентину Павловну.

Я уехал в Москву, а в душе остались самые тёплые впечатления от встречи с Верой Алексеевной и от знакомства с новыми людьми – семьёй Зашихиных. Только в северном краю, в этих красивых и суровых местах, где течёт широкая и могучая Северная Двина, могут жить такие прекрасные, исключительно бескорыстные и добрые люди!

После моей поездки к Вере Алексеевне все члены семьи стали её посещать регулярно. Раз в год – обязательно, а иногда и чаще. Появилась какая-то потребность и желание приехать в Белую Слуду и пообщаться с северной целительницей. Мы приезжали и одни, и с близкими друзьями.

Однажды поздней осенью мы в очередной раз поехали семьёй к Вере Алексеевне. В Котласе взяли такси до Красноборска; как раз в тот год только открыли мост через Северную Двину у Котласа, а до этого ходил паром. Река ещё полностью не стала, виднелись промоины, и нужно было переправляться на другой берег пешком, а там нас встречала машина: Леонид Васильевич и Валентина Павловна, как обычно, договорились с местными жителями.

Переночевав у Зашихиных, мы рано утром поехали к Вере Алексеевне. Нам тогда очень повезло: из-за распутицы у неё на приёме никого не было, и после лечения с ней можно было посидеть и поговорить на разные темы: от политики до реальной жизни. Вера Алексеевна была очень интересным собеседником и хорошим рассказчиком. Она поведала немало историй. К сожалению, многие из них в деталях не запомнились, а искажать не хотелось бы. На некоторых остановлюсь. Кроме того что Вера Алексеевна была целительницей, она была ещё и прорицательницей. Она предсказала ещё тогда, что скоро у нас «президент сменится, и придёт молодой. Будет жизнь меняться к лучшему. Потом он подберёт себе преемника, и они будут меняться на этом посту друг с другом».

Я тогда не придал значения её словам, а сейчас жизнь сама показывает их истину… С течением времени я всё больше и больше удивляюсь её феноменальной способности предвидеть будущее. Тогда же она поведала, что к ней периодически приезжают различные милицейские начальники и что она сама просила их передать руководству МВД, чтобы к ней привезли высокопоставленного военного, который получил тяжелейшее ранение в Чечне и долгие годы находится в коме. Говорила: «Вижу, что его мозг не повреждён, и знаю, что надо сделать, чтобы вернуть его к жизни. Но его всё не везут».

И вот однажды приезжают к ней сотрудники милиции на машинах с мигалками и говорят, что привезут его, и называют фамилию. На следующий день подъезжают те же машины и микроавтобус. Она говорила, что никогда не выходила навстречу, а здесь, зная его положение, сама вышла и подходит к микроавтобусу. Открывается пассажирская дверь: там сидит мужчина.

Она говорит: «Ты не тот человек, кого я ждала». Этот мужчина оказался его однофамильцем – атаманом Казачьего войска. Он получил ранение в Чечне, после которого у него отказали ноги, и он был много лет прикован к постели. Вера Алексеевна положила руку ему на колено, и он как закричал и подпрыгнул. Целительница сказала, что после этого у него начала циркулировать кровь, и он действительно встал, вышел из машины и пошёл самостоятельно.

Думаю, нашим читателям, которые никогда не встречались с Верой Алексеевной, покажутся эти события невероятными. Я тоже в самом начале нашего знакомства во многом сомневался, но в дальнейшем убедился на себе и членах моей семьи, что Вера Алексеевна действительно творила чудо, которое ничем невозможно объяснить. Самые чудесные истории рассказывали местные жители, и самое главное: всё, что она делала, всё было бескорыстно.

В наших беседах Вера Алексеевна рассказывала, что работала зоотехником-осеменатором в совхозе и, когда ушла на пенсию, очень серьёзно заболела.

Долгое время она лежала и не выходила на улицу, не общалась с людьми. И в этот период однажды ей явилась Пресвятая Богородица и сказала, что она выздоровеет и будет лечить людей, и всё у неё получится; что её давно готовили к этому делу.

И действительно, Вера Алексеевна вскоре выздоровела, вышла на улицу, и в это время к ней подошла соседка, и целительница увидела её насквозь – все органы, и сказала, что ей нужно лечить. И с этого момента появилась северная целительница – Вера Алексеевна Зашихина.

Слухи и легенды о ней ушли далеко за пределы не только Красноборского и Котласского районов, но и Архангельской области и всех близлежащих земель. К ней приезжали не только со всей России, но и из-за границы. Ей не нужна была никакая реклама: люди из уст в уста передавали рассказы о чудесах исцеления, и нескончаемый поток людей отовсюду устремлялся к Вере Алексеевне с последней надеждой и верой в её помощь. И она помогала людям.

Каждый раз, когда я ехал на машине в Белую Слуду, лишь только пересекал границу Вологодской области, люди заговаривали со мной на остановках: спрашивали, куда мы едем. И, когда узнавали, что в Красноборск, тут же сами уточняли: «К бабушке-целительнице едете?» – и интересовались её здоровьем, принимает она или нет. Такой удивительной популярностью пользовалась на Севере Вера Алексеевна!

Как-то спустя несколько лет у жены снова начались серьёзные проблемы с сердцем – после того, как в результате долгой болезни скоропостижно умер её отец. Дважды в году Валентину направляли в госпиталь в отделение неотложной кардиологии. Обследования выявили серьёзные перебои в работе сердца: до 1200 в сутки, и была обнаружена «дырка в перегородке между желудочками сердца». Врачи сказали, что требуется операция на сердце, и жену должны были через несколько дней отправить на обследование в Медицинский центр сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Был выходной день, и я находился на даче. Я собрался и приехал к Валентине. Она встретила меня без настроения. Оно и понятно: какое может быть настроение у больного человека, тем более если впереди обследование и, как говорили врачи, неминуемая операция! И конечно же в первую очередь мы вспомнили о Вере Алексеевне. В одну из наших встреч целительница сказала, что может лечить по фотографии и нужно в следующий раз их привезти и оставить у неё, а если возникнут какие-либо проблемы, позвонить ей по телефону, и она поможет.

Мы так и сделали. Я прямо из палаты позвонил по мобильному телефону Вере Алексеевне, и она, на наше счастье, сразу ответила. Вообще-то, в те места очень трудно дозвониться: то связи нет, то другие сложности. Но мне повезло. Я объяснил ей ситуацию. Она сказала, что вечером посмотрит по фотографии и скажет, что делать дальше. Нужно позвонить ей вечером или завтра утром. Я постеснялся беспокоить Веру Алексеевну вечером: подумал, что, возможно, она отдыхает, и решил дождаться утра. А когда дозвонился на следующий день, она сказала, что посмотрела: «Проблемы серьёзные, но я подлечила, и через несколько дней всё будет нормально». Я поблагодарил целительницу и сразу перезвонил жене, передал ей суть нашего разговора с Верой Алексеевной, после чего Валентина немного успокоилась.

Через четыре дня жену отвезли в Медицинский центр сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева и там обследовали более двух часов. Я тоже подъехал туда, чтобы узнать результаты обследования и отвезти её обратно в госпиталь. Валентина вышла из Центра, и я заметил, что она довольная. Жена села в машину и сказала, что в результате обследования не было обнаружено выявленное ранее отверстие в перегородке между желудочками сердца и в операции отпала необходимость. Я отвёз её в госпиталь, она показала результаты обследования лечащему врачу. Врачи очень удивились и сказали, что, по-видимому, ошиблись с диагнозом. Жена ничего не стала объяснять врачам. На самом деле знали только мы, что это чудо исцеления сделала Вера Алексеевна, понять и объяснить которое для нас невозможно.

Через несколько дней Валентина вернулась домой. Я позвонил Вере Алексеевне, рассказал ей, что произошло, и от всей души её поблагодарил за то, что вернула жену к жизни! И это же сделала Валентина. Прошло уже немало лет, жена не раз обследовалась после того случая, но от былых проблем не осталось и следа.

Однажды уже после увольнения со службы и я попал в тяжёлую жизненную ситуацию: возникли очень серьёзные проблемы на работе. Не буду их описывать, но скажу, что тогда я не видел никакого выхода из сложившейся ситуации и позвонил Вере Алексеевне, а потом сразу к ней поехал. В обоих случаях она сказала, чтобы не переживал: всё будет хорошо. И, когда после посещения Веры Алексеевны я заехал к Зашихиным, Леонид Васильевич подтвердил, что будет так, как она сказала: «Она никогда не ошибается». Я ещё долго не мог поверить в это, сильно переживал, и на этой почве начали проявляться серьёзные проблемы со здоровьем. И снова на помощь пришла северная целительница.

В последние годы жизни Вера Алексеевна много болела, и в эти периоды она не могла принимать людей. Однажды весной 2010 года, позвонив Валентине Павловне, я с радостью узнал, что Вера Алексеевна поправилась и снова лечит. Я собирался ехать в Белую Слуду, но почему-то всё время откладывал. В июне этого же года мы с женой поехали отдыхать на Чёрное море в Геленджик, и во второй половине нашего отдыха у меня стало очень сильно болеть сердце: сказались те проблемы, о которых я писал ранее. Мы вернулись в Москву, и я сказал жене и сыну Алексею, что едем к Вере Алексеевне. Домашние немного сопротивлялись, но я всё же настоял на поездке.

Мы собрались и поехали. И правильно сделали: я себе даже не мог представить, что эта встреча с Верой Алексеевной будет последней. Мы выехали ранним утром, но уже очень скоро, ещё не доехав до Ярославля, поняли, что возникли проблемы с машиной: перестало работать сцепление, с трудом включались передачи. Это показалось нам очень странным: у меня хорошая, проходимая машина, и она никогда не подводила в эксплуатации. Но всё-таки решено было ехать дальше.

Стояла неимоверная жара. Проезжая по Вологодской области, мы увидели, что вдоль дороги на десятки километров, как ножом, почти под корень свален смерчем сосновый лес. Такого зрелища я никогда не видел. Затем мы свернули с Архангельской трассы на дорогу, которая ведёт на родину Деда Мороза – в Великий Устюг и в Котлас. На этой трассе мы пробиваем колесо – впервые за долгие годы эксплуатации нашей машины!

Зачем я это подробно описываю, станет известно позже. Поздним вечером мы всё же добрались до Красноборска, подъехали к парому: а там – огромная очередь. Пришлось пропустить несколько паромов, пока, наконец, мы перебрались на другой берег Северной Двины.

К Зашихиным добрались уже за полночь. Они нас радушно встретили; у них в гостях были их дочери: старшая Марьяна и младшая Аня. Хлебосольные хозяева накрыли на стол, и мы вместе поужинали. За ужином Валентина Павловна сказала, что договорилась с Верой Алексеевной, она нас ждёт с утра, и что слышала от людей, которые недавно встречались с нею, что ей осталось прожить «две бани». Тогда мы не поняли, что это означало; только сейчас открылся смысл этих слов… Вера Алексеевна часто высказывала мысли, которые потом, спустя долгие месяцы, а то и годы, начинаешь понимать…

После ужина Алексей и девчонки пошли погулять по деревне Борок. Они уже давно были хорошо знакомы. Тогда как раз стояли белые ночи и, несмотря на позднее время, было светло; спать молодёжи не хотелось; мы же легли спать. Проснулись рано и начали собираться к Вере Алексеевне. Алёша крепко спал: ребята вернулись под утро, и мы решили пока его не будить. Вдруг часов в семь раздаётся телефонный звонок, и Валентина Павловна снимает трубку. Звонила Вера Алексеевна и спрашивала о нас, когда мы приедем. Мы с женой стали будить Алёшу, что было сделать непросто. Всё же, когда нам это удалось, мы быстро собрались и поехали.

Приезжаем к Вере Алексеевне, а там уже стоят около десятка машин, и люди толпятся возле дома. Уже с утра было очень жарко, и вокруг жужжали целые тучи слепней. Мы зашли в сени её жилого дома; в последние годы она принимала в нём: второй было уже тяжело содержать. Валентина Павловна прошла к Вере Алексеевне и сказала ей, что мы приехали. В ответ она распорядилась: «Пусть заходят москвичи, а потом остальные». Мы зашли в горницу. Вера Алексеевна сидела рядом со столом, заставленным иконами и горящими свечами. Рядом, возле окна, стояла палочка – свидетельство её недавней болезни. Целительница радушно встретила нас. Я сразу извинился, что в спешке забыл у Валентины Павловны привезённые свечи. На что она ответила: «Что с безработного возьмёшь?» А у меня тогда действительно был период, когда я не работал. Она показала несколько пачек свечей и достала несколько штук из одной пачки. Сказала, что у неё в старом доме большое количество мешков со свечными огарками и что просила кого-то из приезжающих прислать машину, чтобы отправить их на переплавку и изготовление новых свечей. Я рассказал ей, с каким трудом мы добирались до Белой Слуды, и о своих приключениях в дороге, на что она ответила: «Это нечистая сила не пускала тебя ко мне и отпустила только тогда, когда проехал церковь», имея в виду ту, что находится недалеко от ее дома. Вот объяснение наших препятствий, которые постоянно возникали в дороге!

Перед тем как приступить к лечению, Вера Алексеевна мне сказала, что ей немного осталось жить на этом свете, всего «две бани», что её похоронят на территории церкви, и люди будут приходить к ней на могилу, и она им будет помогать. Я начал что-то говорить о том, что ещё рано об этом думать: «Живите, вы нужны людям…», на что она ответила, что ей уже много лет и она знает, что будет именно так.

Спросила у меня, с какими проблемами я приехал, и я ответил, что болит сердце. И она сразу сказала: «Ещё бы: у тебя лопнула мембрана сердца и образовался «залив», и поэтому сердце не может работать нормально. Но не надо переживать, я тебе это вылечу». И начала лечение. После говорит: «Я тебя бросила в огонь, но ты не сгорел. Я тебе поменяла кровь, и после того, как ты побывал в огне, я тебе заменила органы: печень, почки и другие. Теперь у тебя всё будет нормально». И потом спросила: «У тебя бабушка была очень верующим человеком?» Я это подтвердил, на что она ответила: «Я это вижу».

Потом, в самом конце нашей встречи, Вера Алексеевна рассказала, что весной к ней приезжал Василий, сын Валентины Павловны, с недавно родившимся сыном; что она его посмотрела и сказала: «Через меня прошло огромное количество детей, но такого я вижу впервые: очень хороший ребёнок». И добавила: «В нашем полку прибыло». Нужно ещё время, чтобы понять смысл этих слов, но то, что он был заложен, нет никаких сомнений. Мне не хотелось уходить от Веры Алексеевны, но для неё время было дорого: ещё много людей ожидало, когда она их примет. Напоследок она сказала, чтобы я купил маленькую иконку Пресвятой Троицы и отправил ей. Она её освятит и пришлёт мне обратно. «И когда тебе будет тяжело или возникнут какие-либо проблемы, попроси её, и она тебе поможет». И ещё она благословила меня на обратную дорогу и сказала, что мы доберёмся домой без проблем. И так оно и было. Если бы я знал, что видел эту прекрасную женщину последний раз в жизни!..

Добрались мы в самом деле благополучно, хотя и были проблемы с машиной, которые мы сразу по приезде в Москву устранили. А мне действительно стало легче: я стал значительно лучше себя чувствовать. Как и напутствовала Вера Алексеевна, я купил несколько маленьких карманных икон Пресвятой Богородицы, Троицы, Николая Чудотворца и отправил ей.

Через две недели сердце у меня снова начало болеть, и я позвонил Вере Алексеевне. Она сказала, что подлечит. Ещё я сообщил, что выслал иконки, на что она ответила, что уже получила, всё нужное сделала и направила через почтальона мне. Но, к сожалению, иконки так и не пришли: видно, где-то затерялись в дороге. Очень жаль, что не довелось иметь иконку, заряженную энергией Веры Алексеевны! И этот телефонный разговор был последним. Вскоре Веры Алексеевны не стало.

В двадцатых числах августа 2010 года мне начали сниться очень нехорошие сны. И так три дня подряд. Позже уже от врачей я узнал, что у меня открылась язва, началось кровотечение в желудке. И в это время позвонила Валентина Павловна и сообщила, что Вера Алексеевна заболела и находится в коме. Я очень расстроился и о ней, и о том, что не могу попросить о помощи Веру Алексеевну. Не находил себе места, чувствовал себя плохо, но обращаться к врачам почему-то не торопился. И непрестанно думал о Вере Алексеевне, мысленно разговаривал с ней. Так прошли две недели. Плохие сны снова начали посещать меня. И вдруг кровотечение прекратилось само собой! Я обрадовался, но радость омрачило сообщение Валентины Павловны о кончине Веры Алексеевны. К тому времени я уже взял направление в госпиталь: нужно было обследоваться и лечиться. На похороны Веры Алексеевны приехать не смог, так как чувствовал себя очень плохо. И я до сих пор не знаю, есть ли какая-то связь с тем, что кровотечение у меня началось, когда Вера Алексеевна впала в кому, и прекратилось, когда она ушла из этой жизни, практически совпало день в день.

Врачи меня отругали, что тянул почти три недели и не ложился в госпиталь, но сказали: «Тебе очень повезло, что остановилось кровотечение, язва начала затягиваться, иначе без операции бы не обошлось». Врачи, конечно, были удивлены. Там же во время комплексного обследования я узнал от кардиолога, что у меня был инфаркт, остался рубец на сердце. Язву долечили, и я выписался домой. Во всех трудных ситуациях я мысленно обращался к Вере Алексеевне, просил о помощи и получал её.

Спустя год после смерти Веры Алексеевны в Интернете появилась статья, которая была напечатана в газете «Вечерний Котлас», написанная журналисткой из Москвы Анастасией Полторацкой. Она очень тепло и душевно написала о Вере Алексеевне. В конце статьи была приписка, что она собирается написать книгу о знаменитой северной целительнице, получила на это благословение во время последней встречи с Верой Алексеевной и ей нужен материал от её близких и тех людей, кто был с нею знаком. Меня это заинтересовало, мы созвонились, встретились в Москве и обсудили вопросы, связанные с изданием книги.

Прошло уже более трёх лет, как нет с нами Веры Алексеевны. И несмотря на это, мы часто вспоминаем в семье эту прекрасную и сильную русскую женщину, которая всю свою жизнь прожила в суровом северном краю и смогла помочь огромному количеству людей, и в первую очередь вселяла веру в исцеление и веру в лучшее будущее. Молва о Вере Алексеевне жила и продолжает жить по всей Архангельской земле и далеко за её пределами.

Когда мы с женой заезжаем в храм, обязательно пишем записки и поминаем Веру Алексеевну, ставим за неё свечи, и благодарим её за всё хорошее, что она нам сделала. И осталась вера, что, несмотря на то что Вера Алексеевна уже далеко, она всё равно с нами и продолжает помогать, поддерживать и постоянно присутствует в нашей жизни.

Этим летом планируем съездить в Белую Слуду на могилу Веры Алексеевны и низко поклониться ей. Спасибо, что она была и будет всегда с нами… И вечная ей память!»

Близкий и дорогой человек
Рассказ Валентины

«О Вере Алексеевне Зашихиной муж узнал из газеты «Московский комсомолец»: о том, что в глухой деревне Архангельской области есть пожилая женщина, Вера Алексеевна Зашихина, которая лечит людей от многих болезней, и что она вылечила от заикания приехавшего к ней, чтобы взять интервью, журналиста. У нашего сына Алексея с детства тоже были проблемы со здоровьем; мы его везде пытались лечить – всё безрезультатно. И мы решили найти эту северную целительницу. Вспомнили, что в Архангельске служит бывший заместитель мужа Александр Георгиевич Вялов. Муж позвонил ему: как бы найти Веру Алексеевну? Может, кто-нибудь слышал, где она живёт? Оказалось, что в этой части даже служит земляк Веры Алексеевны, Андрей К., из соседней деревни. Он знает, где она живёт и как туда проехать. Мы договорились и взяли билеты на самолёт до Архангельска.

А накануне с утра мне стало плохо, я не поехала на дачу, осталась лежать дома. Потом мне сделалось ещё хуже, вызвали скорую. Оказалось, что у меня случился приступ стенокардии, причём впервые, и мужу даже пришлось вернуться с дороги. Врачи оказали помощь, и мне стало лучше. Вылет в Архангельск решили не откладывать.

Прилетели, переночевали, и в семь часов утра выехали в Красноборск на машине. С нами ехала ещё одна женщина (имя её не помню), жена офицера. Дорога на уазике заняла часов двенадцать, была очень тяжёлой. Приехали в Красноборск к сестре нашей спутницы, Надежде Николаевне, замечательной, внимательной женщине. Она нас сердечно встретила, истопила баню, накормила и уложила спать нашу многочисленную компанию. К этой гостеприимной женщине мы ещё не раз приезжали с сыном, а потом уже и с мужем. Она очень выручала: договаривалась, чтобы нас встречали на машине и провожали на поезд.

У неё были славные сыновья. Мне особенно запомнился сын Женя, который тогда был ещё маленьким. Он нам всем очень полюбился. Мы переночевали у неё, а рано утром стали добираться в деревню Белую Слуду к Вере Алексеевне: переправились на пароме через Северную Двину, а там недалеко и деревня. Нам сказали, что Вера Алексеевна за лечение не берёт ни денег, ни подарков; только чёрный хлеб, крупу и сахар. И не надо нести большие сумки. Ещё надо иметь церковные свечи. Мы так и сделали.

Приехали к Вере Алексеевне, а там так много народу! Мы заняли очередь, часам к двенадцати попали на приём. Встретила нас строгая пожилая женщина с внимательными глазами. Посмотрела, выслушала меня и сына. Полечила его, сказала, что у Алексея всё будет хорошо. А про меня сказала, что я вовремя приехала: сердечный клапан почти закрылся. Сказала, что вылечит, сердечные болезни она хорошо лечит. Я пожаловалась ещё и на то, что давно болела нога. Вера Алексеевна ответила, что причина глубоко внутри ноги: с сосудом проблемы, и официальная медицина это не лечит: операцию надо делать, сосуд надо менять, но она и так вылечит. Я пожаловалась также на постоянную непонятную боль в ухе. Вера Алексеевна сказала, что кровеносный сосуд в ухе загнулся, от этого боль, но она исправит это. Сказала, что «заменила кровь» нам с сыном. Приехать велела через год.

После лечения мы приехали к Надежде Николаевне, я уснула мертвецким сном и спала час-два.

Вернувшись домой, я заметила, что перестала мёрзнуть: обычно у меня всегда мёрзли руки и ноги, ещё с детства. Было такое ощущение несколько дней, как будто мурашки по телу бегали, словно кровь бурлит в теле.

Через год мы снова приехали к Вере Алексеевне. Она, посмотрев сына, спрашивает: «А что же вы не говорите, что у него была травма головы не так давно?» Действительно, на сына напали хулиганы и избили, когда он провожал из театра девочек. Его пинали ногами по голове. Вроде всё зажило, мы даже забыли ей об этом сказать. А Вера Алексеевна увидела, что в голове образовался тромб, и, если бы мы не приехали, всё закончилось бы плохо. Ещё она у него увидела повышенную радиацию и удалила её. Вылечила сына.

Мой муж, Анатолий, с нами не поехал, несмотря на мои уговоры. Он и не собирался ехать никогда, а у него были сильные боли в спине; он даже несколько дней не вставал с постели. Я спросила Веру Алексеевну, может ли она помочь в этом случае. Она спросила: «Есть ли фотография мужа?» Я ей показала маленькую фотографию – 3 х 4. Вера Алексеевна посмотрела и сказала, что у моего мужа две позвонковые грыжи и что, если будет делать операцию, станет инвалидом, но может приехать к ней, и она его вылечит.

Приехали домой, я рассказала об этом мужу; он поехал в госпиталь, проверился. Выяснилось, что действительно грыжи есть. Врачи сказали ему, что их можно лечить только оперативным путём. А мы знали, что даже при благоприятном исходе такой операции люди после неё заново учатся ходить в течение года и получают инвалидность в любом случае, что, естественно, влечёт увольнение с воинской службы.

Поехал Анатолий к Вере Алексеевне. Познакомился, поговорил с ней, полечился. Ездил ещё несколько раз. Проверился снова в госпитале: всё в порядке! Служба продолжалась. Вера Алексеевна, кстати, ему сказала: «Вижу, как ты поднимаешься по ступенькам. Будет тебе повышение по службе от президента». Мы так ещё недоверчиво выслушали, подумали: «При чём здесь президент и какое повышение?» А спустя некоторое время Анатолий получил новое, высокое звание, подписанное президентом.

К тому времени мы познакомились с Валентиной Павловной и Леонидом Васильевичем Зашихиными, замечательными, душевными людьми; останавливались у них. С ними подружились, стали они нам как родственники… Мы обменивались посылками. Они нам посылали лесные ягоды, грибы. Поздравляли друг друга с праздниками. Сын подружился с её детьми: Василием, Марьяной и Аней. Мы знали Василия подростком, а теперь он офицер, женился, имеет сына.

Так мы постоянно, один раз в год – в два года, стали приезжать к этой замечательной женщине – Вере Алексеевне. Лечила она нам появляющиеся болезни, а если что-то возникало срочное и не было возможности тут же приехать, так как лёд не позволял весной или осенью, мы ей звонили. Вера Алексеевна велела прислать фотографию и лечила по фотографии. И не только лечила, но и помогала в различных жизненных ситуациях… Она нам стала близким и дорогим человеком, как родственница. Мы ей посылали открытки к праздникам, посылки к дню рождения. Она даже видела, когда мы ей свечку в церкви ставим за здравие. Мне говорила: «Стала ты часто в церкви бывать».

Потом вроде бы болезни подлечили, и я долго не была у Веры Алексеевны, а муж к ней ездил. И однажды после долгой болезни и смерти моего отца я попала в госпиталь, в отделение неотложной кардиологии. У меня обнаружили перебои в сердце – 1200 в сутки и отверстие в перегородке между желудочками сердца. Может, я неправильно это сформулировала, но мне объявили врачи, что нужно делать операцию, зашивать это отверстие. Я очень напугалась. Позвонила мужу из госпиталя. Он сразу позвонил Вере Алексеевне, она пообещала, что вечером займётся моим лечением. Вечером у меня были боли в сердце. Я понимала, что идёт лечение. Через несколько дней меня направили в Медицинский кардиологический центр им. Бакулева для уточнения диагноза. Как сказала лечащий врач: «Неизвестно, сколько отверстий в перегородке, наша аппаратура увидела только одно, а их может быть несколько, невидимых нам, а зашить нужно все». В институте им. Бакулева никаких дырок в перегородке сердца не обнаружили. Доктора сказали: «Видимо, наши диагносты ошиблись». Я им, конечно, не стала говорить про Веру Алексеевну: меня бы подняли на смех. В госпитале мне выписали таблетки, которые сказали пить пожизненно. Но мы сразу поехали к Вере Алексеевне, поблагодарили её, она закрепила своё лечение.

После госпиталя, согласно предписанию, я наблюдалась в поликлинике у кардиолога: таблетки, которые мне было предписано пить пожизненно, врачи отменили.

Всё же регулярно, раз в полгода, я проверяюсь у кардиолога, делаю в поликлинике электрокардиограмму и эхограмму сердца. Врач находит только «следы» от былых болезней, а я вспоминаю с благодарностью Веру Алексеевну.

Теперь у нас есть цветная фотография Веры Алексеевны; она у нас дома, на рабочем столе мужа. Мы очень рады, что успели повидаться с этой чудесной женщиной до того, как её не стало. Но Вера Алексеевна сказала нам, что к ней можно будет обращаться и после её смерти, прийти на её могилу, и она поможет.

Собираемся поехать, навестить её могилку.

Мы её помним и будем помнить всегда.

Светлая ей память!»

Бог был, бог есть, бог будет
Рассказ Василия С., Сыктывкар

Человек по имени Василий нашёл меня, прочитав мою статью, опубликованную в газете «Вечерний Котлас». Он с удовольствием поделился своей историей, тем сокровенным, что долгие годы связывало его с замечательной северной целительницей Верой Алексеевной Зашихиной, к которой по сей день испытывает огромную благодарность.

В голосе Василия, в интонациях и в самом содержании его рассказа чувствовалась истинная вера человека, сумевшего принять посланные страдания с христианским смирением и с философским пониманием их назначения…

Эта истая, неподдельная вера пришла к нему, по его словам, через Веру Алексеевну. А его отношение к собственной болезни мне видится как христианский подвиг, как своего рода мученичество…

Василий нёс его достойно, прошёл через искушения и, благодаря своей вере, укоренённой в нём Верой Алексеевной, исцелился.

Вот его история.

«В 2001 году я был назначен на высокую должность в органах госбезопасности.

Однажды стою под душем, и меня как молнией вдруг пронзило с ног до головы. Я ночь не спал. На следующий день пошёл на службу и получил испуг. Домой прихожу, жена говорит: «Что-то с тобой не так». В результате у меня развилось психическое заболевание. «Реактивный параноидальный синдром» – звучал мой диагноз. Пришлось госпитализироваться.

В больнице я начал принимать психотропные таблетки, и постепенно моё состояние стабилизировалось. Но было тяжело. Года через три я поехал к целителю Рамилю Шанхирахмановичу Гарифулину в Набережные Челны. Он сказал, что моё лечение обойдётся в 2000 долларов. Для нашей семьи это была солидная сумма, но жена достала эти деньги и заплатила ему.

Узнав, что за дополнительную плату Гарифулин мог предсказать будущее, она спросила его, пройдёт ли моя болезнь? Гарифулин сказал: пройдёт. И меня это очень ободрило. Я был на подъёме и повторял себе: «Всё у меня хорошо: жена, двое детей, служу в органах». И в самом деле, на первый взгляд у меня всё вроде бы шло неплохо, но я чувствовал, что живу как овощ: хожу, пишу, с детьми играю, но глубоко мыслить не могу.

Однажды я услышал о бабушке Вере. Вообще-то я всегда верил в таких бабушек. В своё время моя мама обращалась к бабушке, и она ей помогла.

В 2004 году я случайно встретил старого друга, с которым мы поругались. Встретились – как ни в чём не бывало.

Я ему говорю: «Олег, я много переживал».

Он: «И я. Забудем?» – «Забудем!»

В разговоре выяснилось, что он ездил к бабушке Вере, и я попросил его отвезти меня к ней. Олег не отказал, и в назначенный день мы выехали.

Я сел на переднее сиденье, а жена с дочкой – на заднее. Дочку я тоже хотел показать этой бабушке, так как она инвалид по ортопедии.

Едем, едем. Дорогой я начал анализировать своё состояние после лечения у Гарифулина: панкреатит, язва, простатит, киста левой почки, ухо (контузия)… Был и диабет в скрытой форме, правда я о нём тогда не знал, но чувствовал тревожные симптомы.

Утром приезжаем на берег Северной Двины. Постояли, перекусили. И в это время я почувствовал, что у меня всё как будто нормализовалось в организме. Я не испытывал привычной сухости во рту; даже бодрячок появился. И так хорошо мне тогда было на берегу этой реки, необычное состояние посетило…

Дождались парома, переправились. Подъехали к деревне Середовине. Это было по осени. Моросило. У дома стояла небольшая очередь. Я написал все свои болезни на бумажке, и мы стали ждать. Нас заранее предупредили: «Возьмите с собой две свечки и покушать что-нибудь», и мы это сделали.

Подошла наша очередь. Я ещё посмотрел так: иконы, свечи… Перекрестился. Она говорит: «Заходите». Спрашиваю: «Кого сейчас: меня или ребёнка?» «Ребёнка», – говорит. Свету посадили на стул. Бабушка спрашивает: «Что с ней?» Мать сказала: «Пандолистез, то есть искривление позвонков и по горизонтали, и по вертикали». Она посмотрела и про себя, видимо, молится. Сказала: «Бедный ребёнок». Света встала со стула. Потом села жена. Бабушка Вера её посмотрела. Жена перечислила болезни. Бабушка помолилась, перекрестила её. Потом жена встала, сел я. «Ты не читай по бумажке», – сказала бабушка и взяла у меня бумажку. Смотрит на меня и говорит: «У тебя ещё диабет, и голова болит». Я услышал это и не выдержал, прямо там же при ней, на этом стуле, расплакался… Сижу и плачу. Она на меня смотрит и слушает и успокаивает меня. Глаза закрыты. Я обратил внимание: руки у неё тёплые-тёплые, большие руки. И почему-то зубы её запомнились: белые зубы. А в её глаза я боялся смотреть. Она обратилась к Богу, как я понял, а потом говорит: «Уверуй в Слово Божье. У тебя пройдёт и простатит, и киста левой почки уйдёт». И я ушёл, ушёл с очень большой надеждою.

С того момента у меня организм весь перевернулся. Перенастроился. Я опять пошёл служить. И не могу понять, что со мной случилось: я служу-служу, а у меня отзывается – процесс выздоровления пошёл и, как следствие, влияние на мозги. Я схожу потихоньку с ума: нападают испуг, страх, ужас… Ухожу куда-то из дома, боюсь людей… Я не понимаю, что со мной; хочу уйти, жена меня не пускает.

Однажды при очередном приступе сел в машину. Жена побежала за мной: «Я тебя не брошу» – и тайком дала мне таблетки. А таблетки-то я не пил. Я спросил у бабушки, чем лечиться? Пить ли таблетки?

«Нет, таблетки не пей. Вот тебе лекарство».

Свечи она взяла, а еду, что я ей принёс, перекрестила и мне же назад вручила: «Это тебе лекарство будет, Василий». И с тех пор я таблеток не пил, а до этого раньше максимум десять дней мог без них обходиться.

А у меня организм-то борется. Я таблетки принял и уснул. И выспался. И на следующий день обратился к старшему психологу. Он сказал мне: «В больницу иди». А утром я хотел выпрыгнуть из окна. Жена чудом спасла меня! Она как чувствовала: не подпускала меня к окну и в критический момент успела оттащить! Потом дала мне сильнодействующее снотворное, чтобы мозг отдохнул. Я проглотил его и снова успокоился и уснул. Около трёх недель находился на больничном, потом выписался.

Шло время. Я жил своей жизнью, но этот случай запал в сердце. И я чувствовал, что меня тянет к Вере Алексеевне.

В 2004 году я ушёл из органов. Живу, устроился в гражданскую организацию. С другом поддерживаю отношения. На следующий год летом прошу его: «Олег, поедем опять в Белую Слуду». А жена в штыки восприняла Веру Алексеевну. «Ты опять поехал?» – говорит. Поехали. Подъезжаем к реке, а я уже не чувствую того тепла, как тогда, когда мы впервые к этой реке подъехали. Так хорошо тогда было…

Приехали в Середовину, зашли в дом с Олегом. Она меня так же перекрестила, снова полечила и опять отдала продукты.

Как домой приезжаю – ясная мысль: внутренний процесс идёт. Я держался десять дней, не пил таблеток. Через десять дней – опять то же: испуг, ужас… И снова – таблетки. И параллельно хожу в больницу.

Поехали в третий раз. Это было в промежутке с четвёртого по десятый год. Приезжаем. Народу много. Люди собираются. Люди разные. Все свечи несут. В очереди и внук Веры Алексеевны сидит. Он пятерых человек всегда впереди себя пропускал. Пока сидим, разные разговоры ведутся. Интересно так. Спрашивает один: «Скажите, она помогает? То ли верить, то ли нет, народ?» «Конечно, помогает, – говорю. – Вы верьте, люди». И зашёл к ней…

Перед десятым годом я позвонил внуку Веры Алексеевны Алексею, с которым однажды познакомился в очереди. Он говорит: «Бабушка Вера больна. Не принимает». У меня всё упало: «Как же так?» Через какое-то время опять созвонились. «Можно приехать в индивидуальном порядке?» – спрашиваю. «Приезжай», – говорит.

Поехали мы по весне. Я взял с собой в этот раз сына. Вера Алексеевна принимала уже в жилом доме. Было ей тяжело. Подошла наша очередь. Заходим. Она спрашивает: «Кто?». – Отвечаю: «Сын». – «Что с ним?». Сын стал перечислять недуги: «Рука болит, то, сё…» и назвал астму. Вера Алексеевна говорит: «Это не астма». Сынка ушёл, а она свечи жжёт и говорит: «Бесштанные пришли».

Я не понял тогда её этой фразы и долго думал над нею. И уехал с этими мыслями.

И только дома меня осенило: открылся смысл её изречения. Оно означало: «Это черти пришли». А потом оказалось, что она просто заболела. А у меня болезнь обострилась до крайности. Звоню Вере Алексеевне; мне говорят, что она в больнице.

В этот период на нашу семью все беды разом обрушились: дочку увозят в Санкт-Петербург на операцию, а у меня галлюцинации начинаются. Смотрю на людей и вижу, будто у них рога появляются. В то время (с 2004 года) я начал ходить в церковь и потихоньку постигал азы Православия.

Чувствую, приходит какой-то кризис, конец, всё… Я Олега «заряжаю»: «Поехали!» Он говорит: «Я не поеду: скользко». Уговорил всё же. Поехали. Приезжаем. Вера Алексеевна Олега приняла, меня принимает. Крест наложила мне на лицо и между ног. «Что это было?» – спрашиваю. – «А у тебя петля была и на шее, и там. Тебя отравили». И благословила меня на прощанье.

Домой приехал. Как раз приближалась Пасха. Дочка на операции. Я дома один. Перед Пасхой купил для жены кулончик с образом Божьей Матери. Положил этот кулончик на полочку перед другими иконами и три дня не наблюдал за ним: просто чувствовал, что что-то должно произойти. Утром в Пасху встаю, надо в церковь идти на службу. Посмотрел на кулончик – вижу: на груди у Божьей Матери две белые рамочки образовались, как напоминание о моих детях. И таким удивительным было для меня это чудо! И радость, и испуг за детей испытал… И вдруг у меня такое презрение к самому себе возникло и к своим негожим мыслям. Я понял, что недостоин держать этот кулончик. Взял его и отнёс в церковь, отдал сторожу: там будут молиться…

Пасха проходит, а у меня состояние прежнее. Десять дней прошли – и опять плохо: страх, ужас, я снова в агонии… Снова надо принимать таблетки. Уезжаю в Санкт-Петербург. Начинается бессонница. В церковь зашёл, свечки поставил. Назад улетел. Домой прилетаю. И замечаю: у меня началась борьба, страх ушёл. И я понял, что могу жить без таблеток! Я таблетки больше не принимал! Я уже жил без них. Замечаю, у меня простатит проходит. Вспомнил слова Веры Алексеевны, что она в первый раз сказала: «Трудно будет. Терпи». Я поверил. А все болезни стали обостряться. Потом я понял: это следствие лечения. Надо было себя побороть: так болезнь проходила.

И если бы я ещё тогда, когда впервые к ней съездил, справился с собой, выздоровел бы гораздо раньше…

Первый раз мы ехали к ней долго, через Коряжму, Котлас. Дороги размытые, грязь… Плохо идти по ним на легковой машине. Накануне мне снится сон. Женщина в чёрном приснилась. Будто пальцем указательным щёку мою задела. И я проснулся от этого. И на реке, когда реку переезжали, у меня слюна появилась. Процесс пошёл, словно за щеку меня кто-то рукой тронул. Если бы я с первого раза себя переборол, я бы уже тогда кардинально пошёл на поправку. Я спросил тогда Веру Алексеевну: «А надо ещё приезжать?» А она сказала: «Нет, не надо». А я не выдержал натиск болезни. И у меня так плавно исцеление шло с 2004 по 2010 год, а болезнь пришла в 2001-м.

После Пасхи у меня ничего не болело. Язва зарубцевалась. Я сделал специально узи. С этим узи поехал опять к Вере Алексеевне. Говорю ей: «Язва прошла. Документ показать? Может, оставить, может, вам пригодится?» Она: «Мне не надо этих документов». У меня прошёл простатит, и я жил уже без таблеток. Диабет остался, но он управляем. Киста значительно уменьшилась. Мне Иисус Христос передал через Веру Алексеевну. «Как жить?» – спросил я её. Вера Алексеевна ответила: «По законам Божьим живи». Я набрался храбрости тогда и спросил: «Как вы лечите, Вера Алексеевна?». – «Когда лечу мужчину, обращаюсь к Иисусу Христу. Когда женщину – к Матери Божьей». – «Я хочу так же лечить, как вы, – говорю. – Хочу, чтобы люди выздоравливали». Она сказала: «У тебя этого нет, ты не можешь, Василий».

Последний раз я к ней приезжал в июне или в июле 2010 года. В очереди сидели две пары. У одного мужчины был рассеянный склероз. Он сомневался, поможет ли ему Вера Алексеевна. Я говорю ему: «Верьте: бабушка Вера Алексеевна вылечит, если возьмётся». Когда подошла его очередь, я видел: он в косяк не может войти ровно, шатается, руки расставляет. А выходил обратно – гораздо лучше. Олег поддержал меня и сказал: «Если она не может вылечить, она так и говорит» – и рассказал про своего родственника, который страдал эпилепсией. Вера Алексеевна сразу сказала: «Я не могу его вылечить».

Подошла моя очередь. Вера Алексеевна спросила: «Как?» – «Пришёл, Вера Алексеевна». – «Ну, слава Богу!». Она мне говорит: «Что сказать хочешь?». – «Господа Иисуса Христа хочу поблагодарить и попросить у Него прощения. Чем я могу помочь, принести пользу людям?». – «От помощи, – говорит, – нельзя отказываться. У церкви есть люди, которые просят милостыню. Если у тебя есть рубль, то отдай им этот рубль».

Помню этот наказ на всю жизнь. Теперь я часто хожу в церковь и даже чаще для того, чтобы поделиться с нищими, с теми, кто стоит на паперти…

В июне я уехал в отпуск. Хотел опять попасть к Вере Алексеевне. Позвонил её внуку Алексею, и он сказал, что она умерла.

Она такая же святая, как и Матрона Московская. Только она неканонизированная. Она перевернула жизнь мою: я стал таким настоящим, просветлённым; я в церковь пришёл и своих детей направляю. Сначала, думая о своей болезни, я переживал: почему я? Почему меня эта болезнь застала? Как мне выйти из этого состояния? Сначала мысли были о самоубийстве…

А потом я стал думать: «Это хорошо, что со мной это всё случилось: я узнал Силу Божью, я узнал Бога, но не Самого, а через Его людей, через такого человека, как Вера Алексеевна». Я и другим это же прививаю. Это, это, это всегда будет, это всегда останется. Это – мысли вслух.

Теперь у меня две матери: моя мать и Вера Алексеевна. И я всегда две свечки кладу: за мать и за неё.

Я навсегда запомнил Веру Алексеевну: всегда открытая, собранная, настоящая русская женщина!

В тот раз, когда она с чертями разговаривала, она сказала: «Бог был, Бог есть», я добавил: «Бог будет!». Она посмотрела так значимо. А в последний раз – это моё глубоко личное… Я сказал: «Бог был, Бог есть…» – «Бог будет!» – закончила Вера Алексеевна».

Наша чудесная целительница
Рассказ Надежды Николаевны Зубаревой, сотрудницы Леспромхоза, С. Красноборск

В Красноборске я разыскала Надежду Николаевну Зубареву, у которой когда-то останавливались Анатолий и Валентина (москвичи). Она оказалась очень приятной женщиной, сотрудницей леспромхоза.

Услышав о том, что я собираю материал для книги о Вере Алексеевне, Надежда Николаевна сразу согласилась встретиться. Наша беседа проходила в красноборской библиотеке, работники которой по просьбе Надежды Николаевны любезно предоставили нам отдельный кабинет.

Надежда Николаевна поделилась со мной очень интересными подробностями, связанными с жизнью Веры Алексеевны.

«Свой рассказ я начну с того, как к Вере Алексеевне пришёл дар целительства. После смерти сестры Вера Алексеевна пошла в красноборскую церковь её отпеть и поставить свечи. Стала у иконы Божьей Матери, молится… И вдруг видит: по иконе катится слеза… Икона плачет!.. Вера Алексеевна вышла на улицу, стала у берёзки… К ней подошла бабушка. Вера Алексеевна рассказала ей о своём видении. А бабушка ей сказала: «К тебе придёт дар. Ты будешь лечить, помогать людям, больным людям; страдающим людям ты будешь приносить пользу. Это очень редко бывает, когда икона плачет». Тогда впервые она задумалась… Это она мне сама лично рассказывала.

По роду работы Вера Алексеевна была знакома с медициной. Она лечила животных во всей округе. А потом стала лечить людей. Она рассказывала: «Снится ночью человек и органы: этот – справа, этот – слева. Я писала всё в тетрадь».

Когда Вера Алексеевна только начинала лечить, она принимала людей понемногу и в двенадцать часов заканчивала приём. На приёме она была очень серьёзной, не такой, как в обычной жизни; каждого спрашивала: «Как тебя звать?», «Крещён ты или нет?». Сначала она принимала только крещёных, а потом стала принимать всех. Сказала: «Мне дал право Боженька самой выполнять этот обряд. Я достигла того, что я сама могу это сделать». Я спросила: «А как вы это делаете?». – «Дотрагиваюсь до фаланги пальца – и человек крещён».

Вера Алексеевна была немногословной. Диагностику она проводила руками: проведёт и определяет вслух, словно с кем-то беседует: «Так, голова, сосуды, почки, суставы, ноги…», «прощупывает» человека, будто видит его насквозь.

Были и такие случаи, когда люди выходили неудовлетворёнными. Оно и понятно: в первую очередь надо быть самим к этому расположенными.

Вера Алексеевна вела подсчёт посетителям. Она ломала спички, сколько приняла людей, а потом внучка их считала и говорила ей: «Бабушка, смотри, сколько ты людей приняла!» Доходило до шестидесяти. Очереди к Вере Алексеевне были бешеные: людей – скопище, машин – куча. Она говорила: «Как я могу отказать? Люди в такую даль ехали». Дорожники к ней и дорогу очистят, и дров подвезут.

Первый раз я поехала к Вере Алексеевне со знакомыми; у них были проблемы с сыном. Мальчику было около пяти лет. У него на голове слева появилось какое-то образование наподобие круглого шарика; кроме того, при малейшем ударе синел носогубный треугольник, и ребёнок плакал от боли. Иногда во время таких приступов у него перехватывало дыхание. Мать вызывала «скорую», но, когда приезжала бригада, ребёнок уже хорошо себя чувствовал.

Врачи направили его в Архангельск. Там сделали снимок и сказали, что круглое образование надо удалять, и поставили мальчика на учёт.

Знакомая решила, прежде чем класть сына на операцию, показать его бабушке Вере, нашей чудесной целительнице, и мы поехали к ней все вместе.

Бабушка зажгла свечи, посмотрела мальчика и сказала матери: «Успокойся. У него просто сужение сосудов головного мозга. Ничего страшного. Я сейчас сосуды ему расширю, и всё будет хорошо. А так ты могла потерять его в любую минуту. Побежал бы, упал – и кровоизлияние в мозг». Все были в шоке: она своими словами подтвердила диагноз, который ребёнку поставили архангельские врачи: «Спазмы сосудов левого полушария головного мозга».

Мальчик подошёл к бабушке Вере и дал ей шоколадку, которую мать купила для неё заранее. Вера Алексеевна его благословила: «Иди, дитятко, с Богом, всё у тебя будет хорошо» – и вручила ему поллитровую банку мёда. Нам так неудобно брать было, мы заотказывались, а она настояла:

«Это вам на лечение». Она держала пчёл, и мёд этот – свой, целебный. Проблем, с которыми они обращались, больше у ребёнка не было: и шарик исчез, и приступов не стало. Больше они не ходили с ним ни к каким врачам.

А когда подошло время ему служить в армии, он решил провериться.

Врачи сказали: «Всё нормально. Незначительные отклонения присутствуют, но это считается нормой; нет «шариков» никаких». И мальчик пошёл в армию. Служил на Новой Земле. Сейчас ему 26 лет.

Расскажу про одного из своих сыновей. Он служил в Питере. Приехал в отпуск, сказал: «Мама, мне надо за речку к бабушке съездить, к Вере Алексеевне». Поехали. Приехали. Она его посмотрела и спрашивает: «Ты где служишь?» – «В Питере». – «Там рядом памятник Пушкину есть?». – «Да». – «Дедовщина в армии есть?» – Вера Алексеевна спрашивает. Сын молчит. «Ты мне ничего не говори, – сказала. – Двое тебя бьют: один высокий, второй – пониже. Высокий бьёт, а второму жалко тебя. Ты лежал в больнице». Сын возразил: «Я не лежал в больнице». – «Нет, лежал». – «В госпитале лежал». – «У тебя было два ребра сломано». – «Одно». – «Да что ты мне говоришь: два!» И ещё сказала: «С тобой служит мальчик, он дальний мальчик, не наш. (Из дальних краёв, значит.) У него на голове нет волос. В нём очень много радиации. Ему бы ко мне надо. Я бы с ним поработала». Так и не знаю, приезжал ли к ней тот паренёк.

В 1999 году у меня очень сильно прихватило поясницу: я с трудом передвигалась. Сделала в Архангельске снимок: оказалось, три грыжи и смещение позвонков. Врачи выписали только обезболивающие.

Поехала к бабушке Вере. Она сразу определила: «Да, вот у тебя тут грыжа, тут грыжа… Этот позвонок смещён, этот… Ну, ничего, выведем всё. Нормально всё будет. Всё будет хорошо. Они не нужны тебе, эти грыжи. Мы от них избавимся. Живи ты с Богом. Всё будет хорошо».

Прошло уже столько лет, и всё хорошо. Спина не болит, хоть физические нагрузки как были, так и остались.

На сеансах Вера Алексеевна была строгая, а после работы с людьми у неё даже взгляд менялся; она и пошутит, и посмеётся, когда «выходила из зоны лечения».

Она интересно рассказывала: «Бывает, надвигается туча-гроза. Я выйду на улицу, обойду вокруг дома… И туча обойдёт, не затронет» или: «В лес уйдём; у всех сапоги сырые, а у меня-то – сухие».

Однажды мы, несколько женщин-леспромхозовцев, пришли к Вере Алексеевне; после сеанса она нас оставила. Сидим общаемся с ней, вдруг в какой-то момент она говорит: «Вы можете посидеть тихо-спокойно: мне нужно поработать с девочкой со зрением». Оказалось, ей привозили слепую девочку из Архангельска. Её привозили один раз, а потом Вера Алексеевна работала с нею на расстоянии.

Расскажу ещё о нескольких известных мне случаях.

Как-то раз к Вере Алексеевне приехала одна из сотрудниц нашего леспромхоза, женщина по имени Ия. Вера Алексеевна её спрашивает: «Как тебя звать?» Она отвечает: «Ия». Вера Алексеевна смотрит на неё и говорит: «Нет, тебя не так звать. По роду ты не так названа. Тебе было дано другое имя». Через некоторое время эта женщина признаётся: «Я вспомнила: меня первоначально Гелей назвали. А в церкви сказали, что такого имени нет, и записали Ия». Вера Алексеевна ей диагноз поставила: «У тебя проблемы сердечные: заужена сердечная аорта. – И тут же успокоила: – Я тебе её расширю, и ты поживёшь. Не переживай». С тех пор прошло много времени, и у этой женщины всё хорошо.

Однажды приехали ко мне из Архангельска сестра с мужем. Её муж служил в Пянже, в Афганистане. Когда они узнали о Вере Алексеевне, им захотелось к ней съездить. У Фёдора Фёдоровича, мужа моей сестры, была язва желудка, и сводило мышцы на ногах. Приехали, зашли, сели. Вера Алексеевна сказала Фёдору Фёдоровичу, чтобы он положил руки на колени и смотрел ей в глаза. «Вижу, как бомбы вокруг вас рвутся», – была её фраза. В конце лечения Вера Алексеевна сказала: «Мне тяжело вам помочь, потому что у вас очень сильное биополе». Она была готова помочь в любой ситуации, но не всегда это удавалось… «Не знаю, может, она и помогла: спустя пять-шесть лет у меня всё прошло», – сказал потом Фёдор Фёдорович.

У моей сестры была травма шеи: в детстве она упала на корыто. Сестра поехала к Вере Алексеевне за советом. Приехала, спрашивает: «Вера Алексеевна, может, мне прооперироваться?» Вера Алексеевна говорит в ответ: «Тебе сколько лет? Муж есть, дети есть, чего тебе ещё надо? Живи и радуйся какая ты есть», – был ответ. Прошло уже 25 лет с того разговора!

Одной из женщин Вера Алексеевна сказала:

«Я тебе сейчас сделаю переливание крови. И всё у тебя будет нормально».

Вначале Вера Алексеевна не брала оперированных.

Спрашивала, была ли операция. А потом лечила всех.

Вера Алексеевна делала только хорошее. Когда к ней приходили люди, которым что-то было наведено, она это чувствовала на расстоянии. Однажды к ней приехала женщина, у которой всё тело покрылось нарывами. Вера Алексеевна её приняла, а потом говорит: «У вас в машине сидит ещё один человек, но вы её ко мне не заводите: ей сделано злое. У меня изба чистая». – «Что же ей делать?» – «Ищите бабушку». – «Ну, к какой же бабушке обратиться?» – «Спрашивайте у людей. Люди всё знают».

Однажды я спросила Веру Алексеевну, лечит ли она от алкоголя. «Не могу, – был ответ. – Не могу мужа вылечить. По его роду было сделано сильнее меня: он был проклят кем-то по роду. Я с этим справиться не могу». Она объяснила, что родственное проклятие обладает большой силой.

С Верой Алексеевной было очень интересно общаться, слушать, как она рассказывает…

В трудные 1990-е годы она говорила: «Сейчас мы ещё неплохо живём. Подойдёт ещё сложное время».

Вера Алексеевна рассказывала о своей жизни, когда работала в совхозе и всюду ходила пешком, и на работу, и по домам: «Бреду пешком: снег не снег, дождь не дождь… Приду вся сырая, на русскую печку заброшу свою одежду. А утром опять мне надо идти…»

Она сквозь время видела

Рассказ Валентина Александровича Колодкина, бывшего директора леспромхоза «Красноборский»

С Валентином Александровичем Колодкиным, бывшим директором Красноборского леспромхоза, мне посоветовали встретиться местные жители, так как он часто навещал Веру Алексеевну, направлял к ней многих людей, очень её уважал и считал близким человеком.

Несмотря на свою занятость, Валентин Александрович сразу же откликнулся на мою просьбу встретиться и поделиться воспоминаниями о Вере Алексеевне.

Валентин Александрович – степенный мужчина с умным, внимательным взглядом – производил впечатление человека ответственного, честного и мыслящего. В нём чувствовалась серьёзность и доскональное знание лесного дела. Валентин Александрович оказался интересным собеседником и творческой личностью. Беседуя с ним, я поняла, что передо мной не только высокопрофессиональный специалист и талантливый руководитель; передо мной человек, искренне болеющий за свою Родину, за судьбу людей и государства. Он жил, думая о проблемах страны, о лесной отрасли, о своих сотрудниках. Этот человек привык всегда так мыслить, радея о других; принципы чести остались для него главными. Может быть, именно поэтому Валентин Александрович и был так близок Вере Алексеевне: возможно, видя в нём эти качества, она его привечала.

О Вере Алексеевне он говорил искренно, эмоционально, с теплотой и любовью; даже посвятил ей стихи… Было ясно, как много она для него значила. В каждом слове Валентина Александровича звучали почитание и благодарность.

Познакомился я с Зашихиной Верой Алексеевной в начале мая 1993 года. До этого времени я был наслышан от людей, что есть такая бабушка в деревне Середовине, что в 15 км от Дябрино, которая лечит. Также знал, что начальник Красноборского ДРСУ, Гнатюк Виктор Петрович, с ней в очень хороших отношениях. А муж Веры Алексеевны, Николай Дмитриевич, работал на тот момент в ДРСУ.

И вот весной 1993 года ко мне приехал мой друг, Косенчук Николай Григорьевич, который сильно простыл и месяц отлежал в больнице г. Котласа, но легче ему не стало. Николай Григорьевич переночевал у меня, а утром собирался лететь домой в п. Куликово. Видя, как тяжело ему было, я предложил съездить к Вере Алексеевне. Он ответил: «Давно к ней хотел съездить, но как попасть?»

Я позвонил Виктору Петровичу Гнатюку, спросил, как зовут эту бабушку и есть ли у неё телефон (мобильной связи в то время не было). Виктор Петрович назвал номер телефона, но добавил: «Вряд ли она ответит, чаще телефон держит выключенным, а то звонят отовсюду, покоя не дают».

Тем не менее я решил позвонить. Время было семь часов утра. Но вот чудо! Ответила сама Вера Алексеевна. Я сказал, что звонит Валентин Колодкин, что сильно болеет друг, и спросил, можно ли приехать. Она ответила: «Друг? Простыл? Ну что, приезжайте».

В тот же день мы добрались до этой деревни, постояли в очереди, и Николай попал на приём. После него я зашёл поблагодарить Веру Алексеевну. Я сказал ей, что это я звонил утром, и сказал: «Спасибо, что приняли». Она мне тут же говорит: «Ну-ка садись, посмотрю тебя».

Перекрестила меня и открытыми ладонями на некотором расстоянии от меня (сантиметров 15–20) повела от головы до пояса. И через секунду: «Ой, парень, да у тебя порок сердца!» Я был ошарашен.

Ни слова не спросив, где, что болит, она безошибочно ставит диагноз. Дело в том, что на приписной комиссии в 9 классе (1967 год) мне хотели выдать «белый билет», т. е. «годен к нестроевой», именно из-за порока сердца. Меня ни в пот, ни в дрожь, но в какое-то непонятное состояние бросило – как она так может? Ведь даже у врача на приёме спрашивают: «На что жалуетесь?» Или назначают обследование от рентгена до анализов. А тут?

Вера Алексеевна сказала: «Это у тебя кровь застаивается в желудочке сердца, не прокачивает. Сейчас я поправлю». Проделав несколько манипуляций руками и шепча какие-то слова, она вновь перекрестила меня. Вся эта операция прошла за 5–7 минут.

Потом она говорит: «Ну, теперь иди с Богом».

А ровно через год она через женщин управления леспромхоза, которые ездили к ней на приём, передала: «Колодкин всех вас направляет ко мне, а ему самому надо приехать». Я немного посомневался: а чего ехать-то? Я ведь уже был у неё. Но в душе что-то толкало: а как ослушаться-то? Ведь приглашает что-то?

Приехал, отстоял очередь, захожу к Вере Алексеевне и от порога: «Здравствуйте, Вера Алексеевна, я ведь у вас уже был в прошлом году». Она мне: «Садись иди, не разговаривай! Я тебя лечила, да не долечила, у тебя ещё желудок больной».

А ведь и это правда. Так порой прижимало, что ни таблетки, ни альмагель не помогали. То ли гастрит, то ли язва была. Но идти к врачам и глотать трубку мне было страшно… И опять мне стало гораздо лучше! Чудеса! Да какие!

И таких чудес за всё время наших встреч с Зашихиной Верой Алексеевной просто не перечислить. Причём не только лично со мной или с членами моей семьи, но и с людьми, которых я возил к Вере Алексеевне.

Расскажу сначала о своих родных. Когда моей старшей внучке Даше был годик (а сейчас ей 14 лет), она попала в реанимацию с каким-то отравлением. Моя дочка, Маша, перепугалась: «Папа, давай свозим в Москву, на обследование». Я ей говорю: «Маша, для поездки в Москву нужно кучу денег, а у нас их нет. Давай-ка, дочка, съездим за реку, к Вере Алексеевне».

Приезжаем. Неприёмный день оказался, но Вера Алексеевна нас приняла. Занялась с дочкой сначала. Я сел у русской печки, внучка у меня на коленях. Вдруг малышка слезает с колен, подбегает к Вере Алексеевне, за руку её подержала – и ко мне. Вера Алексеевна говорит: «Держи-держи: половицы неровные».

Как вела себя внучка у Веры Алексеевны – надо было видеть! Непоседа! А тут сидит у матери на коленях, внимательно смотрит на бабушку Веру, не боится, не плачет. После приёма Вера Алексеевна говорит мне: «Всё будет хорошо, не придерживайтесь никаких диет, всё можно есть». А ведь доктора ограничили: рыбы жареной нельзя, конфет нельзя, апельсинов, мандаринов нельзя, мёду нельзя и ещё кучу всяких «нельзя».

Я же втихаря от жены и дочки угощал внучку и мёдом, и цитрусовыми, и прочими «нельзя». Дочка сначала возмущалась: «Папа, зачем ты ей даёшь? Ей же это нельзя!» Мой ответ: «Ешь, Даша, всё. Бабушка Вера сказала можно, значит, ешь!»

Никакой реакции у ребёнка не было. Светлая память Вере Алексеевне. Что я ещё тут могу добавить?

Однажды я спросил: «Можно привезти к вам, Вера Алексеевна, маму?» Я слышал, будто она тех, кто старше её, не принимает. Вера Алексеевна говорит: «Привози». Свозили, и у мамы больше не было кризов. Даже жена не поверила.

Жену мучил насморк сильнейший. Капала нафтизин литрами. Убедил: «Галь, ну давай съездим». И повёз. Помогло! И нафтизина уже лет семь не покупаем. А раньше сразу в аптеке брал по двадцать бутылочек.

Всяких подобных фактов, как помогла Вера Алексеевна людям, предостаточно. Ехали к ней больные со всей страны великой.

Лечила она не за деньги. Мне она сказала, что продукты, которые ей приносили люди, она отдавала в близлежащие деревни, где в пору чубайсовской «приватизации» от нужды люди себе на еду заваривали комбикорма, предназначенные скоту.

Я как-то сказал ей: «Вы бы повесили ящичек у дверей и пусть, у кого сколько душа даст, положат денежку. У вас бы тогда все четверо сыновей давно бы на иномарках ездили». Она засмеялась и ответила: «Это Он (Бог) дал мне бесплатно (т. е. дар лечения). А на иномарки пусть сами зарабатывают».

Со временем у меня сложились с ней очень тёплые отношения. Бог знает почему. Может быть, она чувствовала людей, которых я привозил или направлял к ней по записке, без личной выгоды, а может, в силу других причин. Но факт, что она принимала их вне очереди (хотя я порой говорил ей, что пусть постоят), говорит о её отношении. Её ответ был таков: «От тебя, Колодкин, я приму людей в любое время». А насчёт очереди: «Я никого сюда не приглашаю, кто недоволен, пусть идут в больницу, а здесь я хозяйка».

Всех, кого я привозил, не считал, но человек 200–300 наверняка будет. Вера Алексеевна всегда называла меня по фамилии, но рассказывала такие вещи, которыми делиться могут только очень близкие люди, т. е. относилась ко мне, как к сыну.

Как удавалось ей лечить людей? Это тайна. На взрослых можно подействовать внушением, гипнозом и пр.

Но как воздействовать на детей? А случаев с детскими заболеваниями я знаю несколько. Об одном (с внучкой Дашей) я упоминал выше.

Второй пример: у моего троюродного брата шестимесячной внучке врачи определили паховую грыжу. Предложил я ему: «Алексей, давай свозим внучку к Вере Алексеевне, жаль такую кроху под нож!» Свозили. Через месяц поехали на приём к врачам. Все удивились: куда девалась грыжа?

У полуторагодовалой дочки моего друга, Руснакова Георгия, врачи областной больницы нашли какую-то опухоль в голове. Сколько раз ни убеждал товарища, что давай сначала к Вере Алексеевне, а потом к врачам, ответ был таков: «Жена и тёща настаивают вести к профессорам, а не к какой-то бабушке-знахарке».

И повёз он всех троих на своей машине в Архангельск. Дело было в марте 2007 года. По дороге машина сломалась, пришлось возвращаться домой. В тот же день я всё-таки убедил друга свозить ребёнка к бабушке Вере. Без всякого звонка, без предупреждения съездили к Вере Алексеевне, она приняла.

Через два-три дня поехали они в Архангельск. И опять чудо! Врачи не могли найти никакой опухоли.

У двух– или трёхлетнего сынишки подружки моей дочери Маши было какое-то заболевание глаз: зрачки закатывались или что-то в этом роде…

По моей записке эта женщина привозила ребёнка из Коряжмы в Середовину. Сколько благодарных слов услышала моя дочь в мой адрес! Я же отвечал одно: «Благодарите Веру Алексеевну, моя-то невелика заслуга».

Как-то в одной из бесед Вера Алексеевна сказала мне: «Я всем бы рада помочь, но по-разному это происходит. Вот только знаю, что в соседней деревне живёт одна женщина и неоднократно бывала у меня, да толку нет. А что я-то поделаю, если у неё (той женщины) в каждом углу черти напёханы». Я это перевёл так: просто эта женщина не желает добра людям. Зависть её одолевала. Выглянет в окошко, увидит, что у соседа хорошая картошка уродилась или ещё какая-то причина, и костит соседа на чём свет стоит. Вот и все дела. Не приставало к этой «даме» доброе слово Веры Алексеевны.

Или ещё подобный пример. Однажды генеральный директор Архангельского ЛДК «Ленино» Сасс Альберт Эдгарович позвонил мне с просьбой узнать, как попасть к Вере Алексеевне: у него были проблемы с позвоночником. Я обратился к Брилину Геннадию Владимировичу, начальнику запани «Дябрино», так как в то время он общался с Верой Алексеевной ближе. Брилин с нею договорился и организовал эту поездку.

Сасс приехал с одним из своих заместителей, назовём его Щ., и с водителем, Ильиным Василием Егоровичем.

Приехали. Вера Алексеевна выглянула, спрашивает: «Кто от Брилина?» Первым забежал заместитель Щ. и не выходил очень долго. Лето, жарища, народу приехало два автобуса, с детьми, а он всё сидит, не выходит. Обычно Вера Алексеевна принимала недолго: минут 5, 10, 15, а этого всё нет и нет. Наконец, через 40 минут выходит довольный: «Я её обо всём расспросил!» А он всегда себе на уме был, мужик хитроватый, и поехал скорее из любопытства. Он не очень верил в её дар, проверить хотел, может, бабушка чудит.

Следом зашёл Сасс. Вдруг дверь открывается, Вера Алексеевна спрашивает: «Кто с ним? Зайдите». Василий Егорович пошёл. Оказывается, Сасс упал в обморок. Через некоторое время он выходит, за голову держится, водитель его придерживает. «Ох и много я у неё взял энергии!» – Сасс сказал. Он потом мне звонил, говорил: «Где я только не лечился, у каких только светил медицины не бывал, и по заграницам ездил, и никто не мог помочь. А она мне помогла. Я просто обязан к ней сейчас съездить поблагодарить!» Это было 22 года назад; тогда ему 64 года было. В прошлом году Альберт Эдгарович приезжал поклониться могиле Веры Алексеевны. Мы вместе туда ездили.

А мне в тот раз она сказала про Сасса: «Смотри, дед-то повеселел!» Она говорит: «Хоть и не верит твой дед, что я ему помогла. У него же был рак лёгкого». А мне было сказать неудобно.

Проходит полгода, звонит мне Щ.: «Устрой мне опять встречу с Верой Алексеевной. Брат у меня болеет, у жены руки немеют». Этот Щ. был человек своеобразный: высокомерный, будто не зам, а чуть ли не министр! Отношения у меня с ним не складывались.

И получилось так, что он съездил туда без меня: ехал на родину в Яренск с братом и женой и по пути заехал к Вере Алексеевне. Но не признался, что бывал у неё. Решил проверить: «А что же эта бабушка мне на сей раз скажет». Или решил «черпануть здоровья» не ложкой, а ковшом. Я об этом не знал. Звоню ему: «Ну, поедешь за реку?». Говорит: «Мы были уже». – «Ну, как, помогла Вера Алексеевна?» Ответ: «Нет, никому не помогла: ни мне, ни брату, ни жене». Я был несколько обескуражен. Обычно помогает, а тут…

Каково же было моё удивление, когда я узнал, что к Вере Алексеевне приезжали с того же лесозавода водитель, Ильин Василий Егорович, который возил этого зама, и мастер по приёмке древесины. Они побывали на приёме у бабушки, и оба были поражены её провидением. Василий Егорович рассказывал: «Она посмотрела меня, поправила радикулит спины, шеи и спросила: «А что, парень, у тебя с руками?» На что он ответил: «Не знаю, может, от соляры или химикатов, когда ими мою машину». А Вера Алексеевна сказала:

«Нет, парень, не от этого. У тебя просто начальник плохой. Ведь был второй раз и не признался, что бывал у меня. Приезжал зимой с женой и братом».

Как это можно вычислить, кто чей водитель, кто чей начальник???

Мельников, мастер по приёмке древесины, вышел от неё потрясённый: «Как она могла знать?» Вера Алексеевна сама случай давнишний из его жизни ему рассказала: «Тебе по голове удар был сильный. Мать была в обмороке». «Так всё и было. Строил с отцом баню на даче. Стропила не укрепили. Я наклонился за топором отцу дать – и стропила падает. А мать видит в окне, испугалась и присела даже».

Вот и думайте и делайте выводы. Бескорыстие, видение людей у неё было. Вера Алексеевна сама рассказывала: «Приехал богатенький один. Решил схитрить: «Я ехал, бабушка, к тебе издалека. Денег нет, машина сломалась». И подъехал к дому. «Ну, пятак-то найдёшь?» – «Как пятак?» – «Ну, простые пять рублей?» – «Ну, ещё пятак есть». Испугался, может, хочет, подумал, пять тысяч. «Так вот, у божницы эти пять рублей и лежат», – она от души смеялась.

Она умела читать мысли.

Однажды приехал к ней, она за стол пригласила: «Ну-ка, садись: скоро внуки приедут картошку копать». Достала пирожки, молоко налила. Я знал, что она коз держит, и подумал про себя: «Козье? Я козье не пью». Вера Алексеевна стояла за моей спиной, лица моего не видела. «Не бойся, – говорит, – молоко-то от коровы. Мне приносят».

Она всё видела.

Как-то раз, когда я был у неё, она стала мне что-то рассказывать, а я в это время пытался себе представить, какая же она была в молодости. Вдруг она резко оборвала свой рассказ и говорит: «Ой, парень, да ты не о том думаешь».

Ещё случай был такой. Привёз я людей. Вера Алексеевна ведёт приём, а Николай Дмитриевич, муж её, возле дома сидит на скамеечке. Меня увидел, пригласил: «Заходи, заходи, чаю попьём». Я зашёл в дом, а он рюмку водки наливает. Вера Алексеевна-то очень не любила, когда он выпивал. А мне и отказаться было неловко. Выпил рюмку. Вижу, выходят мои посетители из того дома, где она принимала. Я пошёл, спрашиваю: «Вы всё?» – «Мы-то всё, но она вас приглашает». Я не ожидал, не знаю, что делать: и выпил, и ослушаться нельзя. Неудобно. «Нет, пойду», – решил. Подхожу, возле дома стоят женщины. «Я, милые женщины, – говорю, – не на приём». Она выглянула: «Иди, иди!» Захожу. За руку взяла меня и говорит: «Ты зачем с ним выпил?» Я стою и не знаю, куда смотреть: ей в глаза – стыдно, в пол – неудобно». Как себя вести не знаю. Вера Алексеевна говорит: «Вот запомни, больше никогда с ним не выпивай, потому что он этим мне вредит». А она в другом доме находилась и видеть не могла, что мы по рюмке выпили.

Известного казачьего атамана к ней привозили. Не мог ходить. Принесли на носилках. Она ему помогла. Все были очень благодарны. Ушёл с приёма на своих ногах.

Ещё был случай с моим знакомым подполковником Александром Ивановичем Бавацким. Привёз сына Женьку. Тот в пятый класс ходил. Были проблемы какие-то. Вера Алексеевна приняла его прямо на мосту. Приезжал я потом к нему в Комарово. «Как сынишка?» – спрашиваю. «Парень мой замечательно. Смотри, бегает, играет». Потом привозил он к Вере Алексеевне жену. У неё было заболевание какое-то по-женски. В какие только больницы она не ездила! Звонит потом: «Жена у меня поправилась».

Как-то я спросил у Веры Алексеевны: «Вы не ведёте запись, сколько людей приняли?» Оказывается, она тростинки клала из одной кучки в другую.

Когда я был у неё в первый раз, она ножом по пламени свечи стала проводить, и такой треск раздался, будто на печку соль сыпет. Отчего – так и не знаю: сила молитвы сказалась или что? Это меня поразило. А потом я и от людей слышал, что когда она ножом так проводит – всегда треск раздаётся.

А однажды Вера Алексеевна приболела. Поправилась. Говорит мне: «Ты думаешь, я болела? Это я общалась с Богом. На каждый праздник в семи церквах бываю: в своей родной, Христа Спасителя в Устюге, и ещё в пяти…», – я уж позабыл, а она называла.

Некоторым людям она кровь меняла и группу крови даже! Такие вот чудеса! И будущее видела, и прошлое.

Как-то приезжаю к ней, говорю: «Я ведь не директор теперь». Вера Алексеевна в ответ: «Да знаю я. Но тот, который сейчас директор, сбежит и пятки смажет». Так всё и вышло: он и четырёх лет не отработал.

Говорила она иносказаниями. Когда ещё не было у нас покупной воды в пластиковой таре, Вера Алексеевна говорит: «Вот, я общаюсь, смотрю, как рыбе тяжело в воде. Вижу рыб подо льдом: все рты пооткрывали. Тяжело рыбам: вода плохая. Скоро будет воды-то не напиться ладом^[14]… И вперёд ничего не вижу хорошего…». И сказала, что будут водой торговать. Я тогда подумал: «Куда-то ты, бабушка, не туда. Как это, водой торговать?» А сейчас всё это сбывается.

Однажды Вера Алексеевна предсказала: «Будет авария большая на мосту». Речь шла о строящемся автомобильном мосте через Северную Двину в районе Котласа.

Так и случилось. Выше моста сорвало понтоны, течением понесло вниз и бросило на опоры. Каждый понтон весил по шесть тонн; к тому же на них намёрз слой льда, и, несмотря на то, что звенья понтонов были разорваны, удар получился приличный. У одной из опор отбило бетон.

Вера Алексеевна предсказала и аварию на газопроводе в Приводино. Тогда погиб один человек.

Может быть, она предотвратила последствия этих происшествий, которые могли стать куда более серьёзными!

Она сквозь время видела и творила чудеса. Как она это делала – для нас загадка. И надо ли объяснять? Есть вещи в жизни необъяснимые, которые можно только принять на веру, прочувствовать. Как схождение Благодатного огня – никто не знает, как оно происходит. Или святая вода, которую можно зачерпнуть из любого водоёма, и она не испортится, или яйцо, взятое на Пасху из церкви, будет храниться до следующей Пасхи! Это необъяснимо и поддаётся только вере. Таким добрым, редкостным человеком была Вера Алексеевна. Своим добром, верою она побеждала болезни! Я храню святую память о ней. И не один я, а многие искренне, от души, с благодарностью вспоминают её, приходят на её могилу. Я преклоняюсь перед этим человеком. Всю свою жизнь она посвятила добру, отдала её людям; жила аскетично, ничего не желала для себя».

* * *

Зашихиной Вере Алексеевне

За Двиной, в Середовине^[15],

Добра бабушка живёт.

Лет с десяток и поныне

К ней народ идёт, идёт…

С виду – бабушка серьёзна,

Я б сказал, суровый вид.

Поймёт каждый рано, поздно,

Эту строгость ей простит.

К ней спешат больные люди,

Молодые и в годах.

Тут врачей судить не будем,

Для меня больница – страх.

Кто бывал у нас в больнице,

Тот сейчас меня поймёт.

Не курорт. Не Гагры, Ниццы,

А зимой на стенах лёд.

На обед – брикетный супчик,

Чтобы ног не протянул.

«Что? Не нравится, голубчик?

Жидкий суп – не жидкий стул».

А бельё-то ё-моё!

Ржавого всё цвета.

«Приносите всё своё,

Коль плохое это».

Да для многих недоступна

Операции цена.

Кто и дал бы деньгу крупну,

Не берёт только она (З. В.А.).

Кто-то с сердцем, кто-то с язвой,

Кто-то с болями в спине…

Да, болезнь – вопрос не праздный,

Не утопишь боль в вине!

И порой, поверив в чудо,

Обойдя уж сто врачей,

Ищут люди Белу Слуду.

Что? Двина? Полой? Ручей?

С Украины, Приднестровья,

И с Кавказа, из Москвы

К бабе Вере за здоровьем, —

Всем помочь готовы Вы.

Без анализов, рентгена,

Без вопроса: «Что болит?»

Образа святых на стенах,

Да лампадочка горит.

Вот действительное чудо!

На себе проверил сам.

Сколько жить на свете буду —

Я молю здоровья Вам.

Всё, конечно, не расскажешь,

В рифму вовсе не сказать:

Чудо есть! И Бог есть даже!

Вы их дочь. Любви всей мать.

Без любви и врач не лечит,

Без любви и жизни нет.

Дай Вам Бог здоровья крепче

И родным на много лет!

24 ноября 2002 г.

* * *

Я Вас люблю как маму

И счастлив тем вполне,

Что устоять средь хамов

Даёте силы мне.

Средь тех, кому всё мало —

Богатства и наград,

Лобзать кого попало…

А я любви лишь рад.

Любви к родным и близким

И к тем, кто прост душой.

Всем им поклон мой низкий,

Мне с ними хорошо.

Любовь к простому люду

Вы с мамой дали мне;

Не поддаваться блуду

И не тонуть в вине.

Сказали Вы когда-то:

«Чем проще, тем родней,

Чем больше денег, злата —

Его душа бедней».

Добра желать всем людям,

Уменьшить чью-то боль,

Бог весть самим что будет —

Всей жизни Вашей соль.

Так пусть в окошке Вашем

Горит любви той свет.

Добра, любви нет краше.

Без них и счастья нет.

8 июня 2010 г.

Как такое может быть?

РАССКАЗ МИХАИЛА ВИТАЛЬЕВИЧА ОЖЕГОВА, С. КРАСНОБОРСК

Своими воспоминаниями о Вере Алексеевне и впечатлениями от встреч с нею со мной поделился заместитель главы администрации с. Красноборска Михаил Витальевич Ожегов.

«О Вере Алексеевне Зашихиной я узнал от отца. Мой отец много лет занимался пчеловодством. Вера Алексеевна тоже всегда держала пчёл. Отец к ней обращался как к пчеловоду. Вера Алексеевна давала ему улья, рамки, необходимый инвентарь и делилась полезными советами.

Однажды отец рассказал мне, что за рекой живёт такая бабушка-знахарка, которая работает то ли ветеринаром, то ли зоотехником. Пришло время, и я познакомился с этим замечательным человеком.

В связи со здоровьем я к ней обратился только один раз, но возил многих своих родных и знакомых.

Впервые я поехал к Вере Алексеевне по просьбе жены, повёз её знакомую с дочкой и заодно решил показаться сам. Природа здоровьем меня не обделила – грех жаловаться, но как раз в тот момент у меня сильно болела поясница.

Вера Алексеевна посмотрела и сказала: «У тебя пуп сорван. Сейчас я поправлю, и у тебя ничего не заболит».

Потом она минут пять водила руками вдоль моей пуповины, сделала пассы и благословила: «Иди давай с Богом». Боль ушла, обострение прошло, и после этого спина меня вовсе не беспокоила несколько лет.

Потом иногда после физических нагрузок я стал ощущать спину, но этот дискомфорт – ничто по сравнению с той болью, от которой меня избавила Вера Алексеевна. Тогда у меня, скорее всего, было ущемление позвоночника: прижало так сильно, что отнималась нога.

Девочке, которую я возил с матерью, Вера Алексеевна тоже помогла. Девочке было лет четырнадцать. Она страдала сильнейшей аллергией на воду. От любого контакта с водой ей становилось плохо, кожа покрывалась незаживающими корками. Девочка не могла по-человечески вымыться: даже руки ей приходилось только протирать влажной тряпочкой. Это становилось невыносимо: физически тяжело, психологически сложно… Мать испугалась и повезла дочку в Середовину. Вера Алексеевна помогла ей. Результат последовал сразу. Когда они вернулись домой, дочка сказала: «Мама дай ведро, я хочу помыть пол». Аллергия затихла, всё нормализовалось в организме. И до восемнадцати лет она больше не страдала от аллергии. А потом снова начались проблемы.

К моему удивлению, Вера Алексеевна сразу диагностировала у человека облучение. Она чувствовала исходящие от него изотопные излучения.

Однажды к ней приехала группа мастеров по ремонту подводных лодок из Северодвинска. Не успели они зайти, едва перешагнули порог, Вера Алексеевна спрашивает: «Наверное, вы с Северодвинска?» Сразу радиацию почувствовала. Она снимала её попутно, устраняя основное заболевание – то, с которым к ней обращались.

Многим Вера Алексеевна лечила онкологию, купировала каким-то образом раковые клетки. Некоторых исцелить она не могла, особенно тех, кто перенёс хирургическое вмешательство. Но в 90 процентах случаев помогала. Помогала она даже тем, кто был уже безнадёжным: снимала боль, облегчала участь…

Расскажу об одном известном мне случае. Виталий Андреевич Панов, полковник ракетных войск в отставке, страдал сердцем. После инфаркта он каждый год регулярно ложился в госпиталь. Однажды он посетил Веру Алексеевну и через год после этого посещения поехал в очередной раз на общее обследование в госпиталь.

Врачи сделали ему электрокардиограмму и не поверили, что эта кардиограмма – его. Сказали: «Это не ваша кардиограмма: у вас был инфаркт. Он оставляет рубец на сердце, который всегда виден на кардиограмме, а здесь его нет». Кардиограмму тут же переделали и удивились ещё больше. Результат тот же: никакого рубца не обнаружено! Врачи недоумевали: «Как такое может быть?» Оказалось – может.

Я всегда интересовался феноменом целительского дара Веры Алексеевны, но так и не сумел найти ему объяснение. Представители Церкви относились к ней неоднозначно, но знаю, что туровецкий батюшка, отец Василий Яворский, её уважал.

Вера Алексеевна помогла очень многим. На мой взгляд, если ей был дан дар врачевания, его надо было реализовать, то есть она занималась своим призванием – помогала людям. Ещё в молодости Вере Алексеевне были даны особые способности.

Она рассказывала: «К больной корове меня подведут, а я уже знаю, что надо лечить». Каким-то природным чутьём она определяла болезни и удивлялась, почему другим это не дано. Потом начала помогать людям: снимать зубную боль, и всё больше и больше…

У меня была идея, которую, к сожалению, так и не удалось воплотить: у входа в дом, где принимала Вера Алексеевна, повесить ящик и попросить людей опускать в него листочки с кратким анонимным рассказом о том, как им помогла целительница.

В завершение своего рассказа хочу заметить, что Вера Алексеевна, наверное, недаром держала пчёл: пчёлы заряжают человека, поддерживают его энергетику. Благодаря им в организме появляются живительные силы. И я думаю, что пчёлы помогали и Вере Алексеевне очищать свой организм от негативной энергии».

Оранжевый шар

ИЗ БЕСЕДЫ С ВАЛЕНТИНОЙ ПАВЛОВНОЙ ЗАШИХИНОЙ, Д. БОРОК

Собирая материалы для книги о Вере Алексеевне, я ездила по северным деревням, расспрашивала людей, записывала их истории. В деревне Борок, находящейся неподалёку от Белой Слуды, я познакомилась с замечательной северянкой Валентиной Павловной Зашихиной, которая близко знала Веру Алексеевну.

Валентина Павловна, простая женщина с добрым приветливым лицом, встретила меня радушно, сразу повела за стол, угостила традиционными северными кушаньями – запечёной рыбкой, солёными грибами, ягодными шаньгами – и поделилась со мной воспоминаниями о Вере Алексеевне.

С Валентиной Павловной я встречалась не раз, ночевала в её доме, познакомилась с её родными и соседями. Привожу выдержки из наших бесед.

«С Верой Алексеевной Зашихиной мы вместе работали в совхозе «Белослудский» в 1972 году. Мы однофамильцы. Девичья фамилия Веры Алексеевны – Чернорицкая. Она вышла замуж и взяла фамилию мужа. Муж прошёл всю войну, был ранен и вернулся инвалидом. Но прожил недолго. После его смерти к Вере Алексеевне посватался его брат. У неё на руках остался маленький сынишка Коля, и Вера Алексеевна вышла замуж за Николая Дмитриевича. Она была с двадцать седьмого года, Николай Дмитриевич – с тридцать первого. У них родилось в браке четверо сыновей. Но жизнь в доме свекрови далеко не была счастливой… Судьбы детей сложились по-разному. Её старший сын Николай получил серьёзные травмы: его придавило деревом на работе, и он ушёл из жизни. А несколько лет назад в Приморском крае умер ещё один сын Веры Алексеевны, Лёня. У остальных сыновей – Саши, Толи и Володи – давно свои семьи, жизнь налажена. Саша и Толя у неё «двойничные». Я их даже раз перепутала: на пароме здороваюсь с Толей, а он говорит: «Я не Толя, я Саша».

Я знала Веру Алексеевну довольно близко. Я ей своим спасением обязана. Она лечила и всю нашу семью. Мужу моему постоянно помогала. Чуть что случится – мы сразу же к ней обращались. Лечила многих наших знакомых. Выручала всегда нас. У меня с Верой Алексеевной сложились очень тёплые отношения. Иногда она мне рассказывала о себе доверительно. В 1988 году у неё открылся целительский дар. А предшествовало этому одно загадочное, я бы даже сказала исключительное, событие: 10 августа 1988 года в небе над Белой Слудой появился большой оранжевый шар.

Вскоре Вера Алексеевна очень тяжело заболела, болела долго и однажды почувствовала, что с ней что-то происходит: на лбу появились две твёрдые шишки, как рога, и такие же отвёрдыши, наподобие коросты, на ладонях. Потом она стала слышать голоса. Сперва её учили на овцах, наставляли: «Вот так и людей потом будешь лечить».

Как-то она мне рассказывала: «У моей овцы был инфаркт. Думала: сдохла. Оказалось, не сдохла. А потом, когда зарезали, шов был. Мне приказывали: «Делай так вот, делай так. Половину овец извела уже! Я на них тренировалась. Мне показывали: «Так же и людям будешь делать».

Лечила Вера Алексеевна двадцать два года. Сначала помогала только знакомым, а потом молва пошла, и все стали ездить. В среднем она принимала по 400 человек за месяц. К ней ночами сидели, костры жгли… Очень много людей приезжало. Ехали с разным. Силы у неё много было. Она вся аж темнела, а меня трясло даже.

Сердечные пороки она многим-многим вылечивала. Свою невестку, жену сына Александра, вылечила. Та на учёте по сердцу стояла. После лечения Веры Алексеевны у неё всё прошло, и её сняли с учёта.

Сама Вера Алексеевна говорила, что эти способности у неё – духовно-космические. Я так связываю их с влиянием того шара, со святыми и с космосом. По-научному это не объяснить, но её дар сомнений не вызывает. Я в этом на себе убедилась, когда Вера Алексеевна меня спасла от смерти!

А было так. Однажды на работе сотрудники тащили корову к машине. Корова была привязана при помощи здорового металлического крюка; он как хомут: к таким лошадей привязывают. И вдруг под натугой этот крюк разогнулся, спружинил, пролетел через весь двор, ударил в вакуумную трубу сарая для дойки, отрикошетил и, как будто меня искал, угодил мне в височную кость.

В тот же миг я потеряла сознание. Очнулась, доярки орут: «Убили! Убили!» Потрогала голову: у виска – дыра, кровь течёт. Муж поехал к Вере Алексеевне. Дело было в июне. Она картошку окучивала. Муж на колени упал: «Спаси, Христа ради!»

Через три дня боль спала, рана начала затягиваться, и наступило заметное улучшение. Вера Алексеевна лечила меня на расстоянии. Отец посмотрел. «Нормально, – сказал, – у тебя, девка. У нас по полголовы в войну сносило, а у тебя тут ранка небольшая».

Зрачок тогда у меня был во весь глаз! Врачи пророчили, что глаз провалится. Я приехала к Вере Алексеевне. Она увидела мой зрачок и сказала: «Сейчас поправлю. Будет у тебя глаз». И у меня на этом глазу сохранилось угловое зрение. Если бы мы к Вере Алексеевне не обратились, я бы уже, как она сама говорила, «или живой бы не была, или осталась так уродом». Так бы и было: у меня же была височная кость пробита и сетчатка оторвана.

Вера Алексеевна всегда мне помогала. Я в больнице-то не бывала, пока она жива была. Два раза в год съезжу к ней – и живу нормально. Сяду у неё на приёме на табуретку, и в голове будто волны ходят.

А до того случая, пока по голове не попало, я к ней не ходила. А потом чуть что – сразу к ней шла.

Купила раз порошок. Постирала им, и руки у меня посинели, покрылись прыщами, а пальцы перестали сгибаться. Поехала на приём к доктору. Показала свои руки, как из фильма ужасов, и сразу поняла, что доктор испугалась. Не было такого случая в её практике. Ничего толком не выписала и отправила домой. А у меня с руками всё хуже и хуже. У нас корова была, так я её даже доить не могла, муж доил. Он сказал: «Давай к Вере Алексеевне съездим». Приезжаем. Вера Алексеевна сказала: «Через три дня всё пройдёт». Всё прошло, и с тех пор не было никакой аллергии.

Говорили мы с ней о разном. Ей был и юмор присущ. Однажды мы поехали на почту получать для Веры Алексеевны посылку из Москвы. У нас мотоцикл «Днепр» был; на нём и поехали. Забрали посылку, назад едем, вдруг мотоцикл заглох. Муж говорит: «Оттолкни и запрыгивай».

Я толкнуть толкнула, а запрыгнуть-то не успела! Мотоцикл несётся, муж кричит: «Беги наперерез!» Потом я Вере Алексеевне шуткой рассказываю: «Плохо ты меня полечила: не могла на мотоцикл запрыгнуть!» Она до слёз смеялась. Я и теперь хохочу, как вспомню. Этот случай у меня как анекдот стал.

Муж мой очень больной был, астматик. Вера Алексеевна лечила ему сердце. Сказала: «Ещё немного, и клапан у тебя бы закрылся. Дверца бы закрылась у тебя».

Не могла она лечить тромбы. Но говорила, что поможет. И помогала. Когда мужу совсем плохо было, помогала. В Верхнюю Тойму врач приехал, срочную операцию сделали. А она на расстоянии поддерживала. Иначе бы ему ногу отняли.

Как-то раз моего сына Васю, когда он был школьником, сильно побил один драчун. У сына была трещина ребра и задета диафрагма. Он не спал всю ночь.

А наутро мы повезли его к Вере Алексеевне. Съездили, вернулись домой – он почти поправился. Бегать побежал!

Вася часто ходил на рыбалку. Однажды его укусило какое-то насекомое за ухо. Стала расти шишка. Сын пошёл к хирургу, а тот направил его к онкологу. Но прежде чем ехать в город, мы решили показать Васю Вере Алексеевне. Приехали. Она посмотрела, сказала: «Отсохнет и отвалится». Так и вышло вскоре: эта шишка у него отвалилась и потекла кровь. Звоню Вере Алексеевне. Она сказала: «Сейчас приду». А сама дома сидит и по телефону всё сделала – провела лечение, и всё прошло. Вася поговорил с ней по телефону и уснул. Это было уже девять лет назад. И больше у него это ухо не болело.

Васю она не раз лечила на расстоянии. Мозоли на ногах ему убирала.

Когда он учился на первом курсе в Калининграде, от него долго не было вестей. Потом приходит коротенькое письмо: «Я в госпитале. Схватил воспаление лёгких». Я пошла к Вере Алексеевне. И она ему помогла: сын быстро пошёл на поправку.

А однажды ему экзамен предстоял тяжёлый. Я поехала к Вере Алексеевне. «Сдаст», – сказала. Звоню, говорит: «Сдал лучше всех».

Многих своих родных и знакомых я возила к Вере Алексеевне.

Племяннику моему она предсказала: «Пошлют на войну в Чечню. Будет тебе тяжело». Дала молитву и сказала: «Эту молитву читай. Спасёшься сам и спасёшь товарищей». И так всё и было.

Мой брат облучился на подводной лодке. Поехали к Вере Алексеевне. Он поначалу не верил в её способности. Я его еле уговорила к ней обратиться. Общались они наедине. Брат вышел от неё серьёзный, задумчивый. Спрашиваю его: «Ну, как?» – «Поверил, – говорит. – Эта бабушка стала мне такие вещи из моей жизни рассказывать, которые я никому вообще не открывал. А ещё она мысли читает. Только я подумал: «Не буду пить, раз нельзя. Только на Новый год выпил бы», – она мне говорит, да ещё так сурово: «Слушай, я тебя зачем тогда лечу, если ты собрался пить на Новый год?» После этого брат даже бросил курить. Вера Алексеевна ему посоветовала: «Ты грызи что-нибудь».

У сестры было венозное расширение. Она съездила к Вере Алексеевне – и после стала хорошо себя чувствовать, даже забегала.

У брата двоюродного, Павлина, однажды начала синеть рука. До этого он был у Веры Алексеевны: она сняла ему облучение. Звонит как-то мне из Северодвинска, на руку жалуется, просит: «Сходи к Вере Алексеевне».

Я пошла к ней с его фотографией, и она его вылечила. Всё прошло, выписали.

Раз племянница из Красноборска очень сильно прищемила палец. Звонит мне: «Боль страшная, не могу вся». Я к Вере Алексеевне поехала. Вернулась домой, позвонила племяннице. «Как палец?» – спрашиваю. Говорит: «Боль прошла моментально, будто кто-то рукой снял». Это было как раз в то время, когда я у Веры Алексеевны находилась. После этого всё прошло у племянницы: этот палец её больше не беспокоил.

Приезжали ко мне погостить двоюродный брат с племянником. У племянника, Саши, были проблемы с головой, он не работал. К Вере Алексеевне он ни за что не хотел идти, как я его ни уговаривала. «Не пойду, не пойду, не пойду!» – твердил. Однажды мы всё же поехали к ней втроём на машине. Я зашла к Вере Алексеевне, говорю: «Саша к вам идти ни в какую не хочет». А поехали-то ради него главным образом. Вера Алексеевна стала к стене напротив лужайки, где стояла машина, рукой провела: «Сейчас зови, сейчас прибежит». Я пошла позвала: он бегом бежит!

Сейчас – нормальный парень. Она сняла с него бесов. Сказала: «Приезжай каждый год на могилу».

Она снимала чертей. Рассказывала: «Один приехал – весь обвешанный бесами. Не может в калитку войти. Хочет и не может. Я же тогда забыла отмолиться. Вышла – и они у меня на ногах».

А потом после таких посетителей ей самой тяжело бывало, приходилось восстанавливаться. Говорила: «Когда и лежу сутками».

Раз пришла к ней, она забранилась: «Никого не принимаю, Валя. Надоело всё уже». Говорю: «Ну, ладно, Вера Алексеевна» – и хотела уйти. Она останавливает: «Ну, заходи». Я погладила её по спине. Говорит: «Тебе разрешаю: ты – добрая. Меня одна погладила – вся спина бородавками покрылась».

Вера Алексеевна научила меня класть топор остриём к порогу, чтобы защитить дом от недоброго. Сказала мне: «Ты всех во двор^[16] не пускай. Сама выноси порося».

Иногда к ней приезжали и экстрасенсы. Один экстрасенс хотел её загипнотизировать. Как ни пытался, ничего у него не получилось. Удивлялся: «Чего тебя не берёт-то?» А она сказала ему: «Ты, парень, не умеешь, так не берись».

Был случай с дальними родственниками. Жена мучилась от псориаза. Никто ей не мог помочь, куда только она ни обращалась. Муж убедил её съездить к Вере Алексеевне. Съездили – и псориаз у неё прошёл. С тех пор они стали ездить каждый год.

Вера Алексеевна вылечила ей астму. Потом сказала про грыжу: «А это лечу теперь». Поставила диагноз. А её мужа вылечить не смогла: рак крови. Тогда она ещё не лечила лейкемию; начала лечить её позже. Вере Алексеевне постепенно открывалось всё больше и больше. Она так и говорила: «Это дано, а это – нет».

Муж этой женщины, Вил Дмитриевич, был хорошим человеком, служил в военно-морском флоте. Вера Алексеевна ему всё облегчила. Он прожил 65 лет, а его жена – 80. Она рассказывала, что после его смерти ей не раз чудилось, будто кто-то стучится в форточку, хочет пройти и не может. Она закрывала форточку на ночь. А утром словно капельки крови снаружи на форточке видела.

Помню, однажды приехала к ней 15 февраля. Вера Алексеевна вышла, говорит: «Сегодня праздник Христовый – Сретенье. Надо в церкви стоять, а они все ко мне». Увидела меня: «Ты-то чего тут сидишь?» – «А вот, женщину привезла: у неё ребёнок умирает». – «Пропустите её!» – велела она очереди. У мальчика была черепно-мозговая травма, он находился чуть ли не в коме. И Вера Алексеевна его спасла.

Одна женщина приехала ко мне из Чебоксар, чтобы попасть к Вере Алексеевне. Я повела её к ней. Пришли – приёма нет. Постучались. Вера Алексеевна выглянула, заругалась: «Баню я топлю. Никого не принимаю». Потом вышла: «Валя, ты? Ну, благослови вас Господь! Не принимаю». Вышли мы на дорогу, идём и ревём. Вдруг мужик на машине останавливается – сам, будто она его послала: «Садитесь, подвезу».

У моей соседки двоюродная сестра болела: миома. Вера Алексеевна её спасла от операции. Обошлось всё.

Из Питера мужчина приезжал. Он сидеть не мог: у него после аварии срослись неправильно рёбра. Потом он приехал опять. Вера Алексеевна говорит: «Я не принимаю». А он: «Я не на приём, я поблагодарить приехал».

Всё срослось у него, даже стыков на снимке не видно, будто не было переломов! Ему не поверили, сказали: «Это – подставное лицо».

Как-то мне позвонил из Северодвинска спортивный тренер. Он не раз бывал у Веры Алексеевны: она ему кости складывала. А на этот раз ученик из его команды упал с брусьев и получил черепно-мозговую травму. Впал в кому. Врачи сказали: «Спасёт только чудо». Тренер попросил меня договориться с Верой Алексеевной, чтобы она приняла родителей этого мальчика. Я договорилась. Они привезли ей его фото. Едут обратно на пароме – им позвонили, сказали, что мальчик пришёл в сознание и уже позвонил друзьям. Спасла его Вера Алексеевна!

Приезжала семья из Северодвинска: муж, жена, тёща и ребёнок. У мужа была опухоль головного мозга. Благодаря Вере Алексеевне он прожил до 52 лет; а без её помощи прожил бы только до 45.

Вера Алексеевна умела на расстоянии видеть. Один из её сыновей жил в Приморском крае, где-то далеко, под Владивостоком. Однажды на работе он упал в котлован, переломал руки-ноги и получил много других травм на теле. Сноха звонит, что он в реанимации. Так Вера Алексеевна его за три дня на ноги подняла! Врачи сделали повторные снимки и очень удивились: на месте серьёзных переломов оказались совсем мелочи. Его готовили к операции, а перелом сросся! Тогда она много сил потеряла; не принимала никого в это время. Она на расстоянии видела, чувствовала и помогала. Ей ещё не позвонили, а она уже всё знала. Закроет глаза, говорит: «Вижу комнату, их квартиру, и вижу, где он лежит». Она точно знала и когда он умер. Перед этим за год или за два этот сын приезжал к ней с внучкой, со своей младшей дочкой. До этого он не был у неё много лет. Она знала, что он приехал попрощаться.

Однажды к ней откуда-то издалека приехал артист с испугом. Он сказал, как Вера Алексеевна рассказывала: «У меня коллектив 50 человек. Выступаю, и перехватывает горло, кашель». Она говорит: «Это от испуга». Крестит и считает, сколько лет назад испугался. Сосчитала, сказала ему, и он вспомнил, как это произошло: «Когда закончил институт, поехал на Азовское море, полез купаться, поплыл и испугался. Кричу, а голоса нет. И теперь, когда заволнуюсь перед аудиторией, пропадает голос». Вера Алексеевна сняла испуг, благословила.

У неё до семидесяти машин скапливалось. Она вела учёт посетителям. Примет человека – и спичку откладывает. Не принимала тех, кто ехал к ней без проблемы. «Что я вам – узи?» – говорит. К ней и из-за рубежа приезжали: из Италии какие-то певцы, девушка из Австралии. На вертолёте газовики прямо в поле садились; спрашивали в Белой Слуде: «Как в Плакуново^[17] к бабушке проехать?» Находили, у кого машина есть: тот по дороге едет – показывает, где свернуть на Плакуново, а вертолёт вдоль дороги летит.

Однажды на носилках заносили. Тогда ещё муж Веры Алексеевны был жив. Он увидел и говорит: «Дохлых уже носить начали!» А через некоторое время этот больной уже бежит впереди носилок. «Ничего себе, – говорит, – ожил!»

И таких случаев, когда к ней заносили неходячих на носилках или на одеяле, немало. Я столько раз видела, как Вера Алексеевна выходила к машине и садилась на заднее сиденье лечить, если человек не мог до неё дойти самостоятельно.

Всяких привозили. Однажды был случай: женщина умерла, не дождавшись очереди.

Генерала Романова ждала Вера Алексеевна.

Говорила, что может его вылечить. Кто ей верил, тому и её лечение помогало. Говорила так: «Веры нет – значит, и помощи не будет».

Один раз Вера Алексеевна вышла, заругалась: «Уберите ребёнка! Змеи ползают». А ей ответили: «Это не наш, это твой ребёнок». Она ведь хорошо лечила бесплодие!

Однажды муж Веры Алексеевны, Николай Дмитриевич, случайно ошпарил голову кипятком. Вся голова была в пузырях. Вера Алексеевна за ночь вылечила!

Как-то сын её Толик руку себе повредил на рыбалке: что-то у мотора отломилось, и он поранился. Она его сразу вылечила. А ещё был случай: он глотать не мог, и она его за сутки вылечила. «Я всю ночь, – говорит, – сидела, за него глотала».

Знаю такой случай. У одной женщины из Сыктывкара десятилетняя дочь заболела лейкемией и умерла. Женщина очень переживала. Говорила: «Мне стало казаться: я иду, а она навстречу. Я стала везде её видеть: идёт среди девочек, идёт по мосту…» Поехала к Вере Алексеевне, спрашивает: «Что делать?» Вера Алексеевна сказала: «Она уйдёт. Ты просто её не можешь отпустить». Позже я узнала от знакомых, что видения у этой женщины прошли.

Была у Веры Алексеевны кошка пёстрая. Эту кошку трактором переехало. Видят, лежит в колее и не дохнет. К Вере Алексеевне притащили. Кошка оправилась, бегает. Вера Алексеевна сказала: «Я её сложила».

И скотину лечила тоже.

Ей и письма писали, посылали фотографии, и она по возможности отвечала людям.

Последнее время Вера Алексеевна говорила, что ей такая сила дана, в любой точке земного шара она может лечить по фотографии.

А её деревня вообще глухая. Вера Алексеевна жила в ней одна в последние годы. И теперь туда только дачники приезжают. У нас-то волки стаями ходят! А там совсем глушь… Но Вера Алексеевна никогда себя не чувствовала одинокой. Она никогда не бывала одна. До смерти всё сама делала. Никому ничего не давала. Сама колола дрова, сама траву косила. Жила ведь одна. Одна во всей деревне.

Денег она не брала. Брала только продукты – не у всех, а у тех лишь, кто ей от чистого сердца принёс. Она видела. Чёрный хлеб брала, свечи. Ей принесут всего, она часть возьмёт, остальное перекрестит и назад отдаст, скажет: «Это тебе вместо таблеток». Как-то раз у неё дрова заканчивались. Сказала: «Как дрова закончатся, не буду принимать». Мужчина спросил: «Сколько телега дров стоит? – Деньги положил и сказал: – Только лечи людей». Это единственный раз было.

Вера Алексеевна видела будущее. Сестрёнка моей снохи, Галина, рано овдовела. Спросила у Веры Алексеевны: «Найду я мужа?» Был ответ: «Пока мать жива, жить тебе с матерью». Так и живёт.

Однажды Вере Алексеевне из Америки посылка пришла. Она прочитать не может. Я ей прочитала. Она поняла, от кого: «А, была она у меня! Не забыла! Наверное, мануфактурой торгует. Кофты всякие…» А я спросила: «Откуда узнали?» А она говорит: «Есть какой-то Интернет».

Одна женщина из Белой Слуды отдала ей икону.

Вера Алексеевна принесла её мне и говорит: «Помыть её надо. Святая вода у тебя там-то. А ведь и платочек ситцевый у тебя там-то».

Спрашиваю: «А в чём помыть-то?» – «А там у тебя чашечка с каёмочкой».

Всё точно сказала! Откуда она это знала?

О муже моём сказала, когда он очень сильно болел: «Ещё поживёт. А умрёт: отравится лекарством». Предупредила. Так и случилось.

Мне Вера Алексеевна внуков предсказывала. «Будет, будет, – говорит, – мальчик голубоглазый». Всё видела насквозь. Так и вышло. Мальчик Ваня сейчас растёт.

Когда ему был месяц, я возила его к Вере Алексеевне. Ванечка плохо спал. Она взглянула на него и обрадовалась: «Мне сказали: «В нашем полку прибыло!» Так мне ещё не говорили».

А с внучкой Варенькой мы были уже у Веры Алексеевны на могилке.

Смерть она сама себе предсказала: говорила, что в конце августа умрёт. Умерла дома. Очень рада была, что из больницы домой забрали. Сноха Марина сказала: «Поедем домой?» Она обрадовалась, за руку взяла. А накануне её смерти моей родственнице Ольге приснился пророческий сон. Лучше об этом она сама расскажет.

Когда мы прощались с Верой Алексеевной, рука у неё была тёплая.

«Приходите на мою могилу. За крестик подержитесь – и выздоровление будет», – говорила она незадолго до смерти. И ещё говорила, чтоб приходили возле дома к ней на полянку: «Посидите на лавочке там, попросите меня, и я помогу». Так и есть.

Из жизни своих родных расскажу. Приезжала племянница. У девки с работой были сложности, муж лупил. Сходила на могилу – вскоре работу нашла и семейная жизнь наладилась.

Другая племянница в Саратове живёт. У неё умерла мать от рака. Это заболевание, очевидно, передалось по наследству и дочке. Она звонит мне, плачет: так и так. Я ей посоветовала сходить на могилу Веры Алексеевны и попросить здоровья. Племянница приезжала и, пока жила у меня, ходила каждый день на могилу Веры Алексеевны. Ей сделали три операции – и значительно полегчало.

Когда Веры Алексеевны не стало, её сноха Марина подарила мне на память её полотенце. Теперь, если у меня голова заболит, я это полотенце кладу – и боль проходит. А когда умер муж, медичка почему-то взяла именно это полотенце и подложила ему под шею.

Когда Вера Алексеевна умерла, много чудес происходило. В день похорон лесная сорока, такая цветная, нечастая птица, на сосне сидела. А сын Владимир видел в Москве на девятый день точно такую же. И на годовщину опять такую птицу на кладбище видели. Будто душа Веры Алексеевны этой птицей оборачивалась. А после годин не стала уже прилетать.

Дар её несомненно от Бога. Много было в её жизни всяких вещих знаков и событий.

В Приводино в старом доме она нашла икону в сундуке. Говорила: «Меня к ней привело».

Ещё когда Вера Алексеевна осеменяла искусственно коров, у неё был выход 100 %. Уже тогда она чем-то таким владела. На похоронах её племянник рассказывал, что у неё это от дядьки.

Пять лет он монашествовал на Соловках. И у него был дар врачевания. Потом он стал лечить в деревне людей. И дар этот сначала передал сыну, а сын – Вере Алексеевне.

В ту осень 2010 года, когда Вера Алексеевна умерла, грибов в лесу не было. Сноха Веры Алексеевны, Марина, рассказывала: «Приехала внучка Веры Алексеевны. Пошли с ней в лес. Ходим, ходим – грибов нет. Грустно.

Внучка и обратилась к бабушке Вере: «Бабушка, так без тебя плохо: и грибов нет, и денег не хватает!»

И вдруг на такое место грибное вышли. Там столько белых было! Будто грибы сами из-под земли вылезали. Мы их четыре дня не могли вывезти!»

В августе 2012 года в Белой Слуде, напротив могилы Веры Алексеевны, случилась авария.

Машина ехала вперёд, её развернуло, крутануло два раза и водителя ударило головой о руль. Повезло: он лишь лоб маленько разбил, оказалось! Это Вера Алексеевна его уберегла: так мы все думаем!

Как-то раз на могиле у Веры Алексеевны я встретила незнакомую женщину. Разговорились.

Она рассказала: «У моего ребёнка врачи обнаружили двойной порок сердца. Была назначена операция. Но я узнала о Вере Алексеевне и решила, прежде чем отдавать ребёнка под нож, свозить к ней. Мы съездили, и Вера Алексеевна за один раз всё вылечила. И теперь, когда она умерла, я каждый год приезжаю к ней на могилу».

Видела сквозь годы

ИЗ БЕСЕДЫ С ЕКАТЕРИНОЙ ДМИТРИЕВНОЙ КОСТИНОЙ, СОТРУДНИКОМ СЕЛЬСОВЕТА БЕЛОЙ СЛУДЫ

По моей просьбе Валентина Павловна познакомила меня с Екатериной Дмитриевной Костиной, отзывчивой, активной женщиной, которая не раз обращалась к Вере Алексеевне и направляла к ней родных и знакомых.

«Когда моей дочке было три годика, у неё образовалась пуповая грыжа. Это было в 90-м году. Вера Алексеевна тогда только-только начинала лечить. Мы не сразу к ней обратились, сперва побежали к врачам. Врачи поставили диагноз, «острый гастрит». Я этому диагнозу не поверила: откуда гастрит у ребёнка? У нас сенокос, корова, огород, продукты все натуральные, кормим вовремя! Повезла дочку ещё к одному врачу. Врач посмотрела её, говорит: «Никакого гастрита нет. У девочки пупок разошёлся – грыжа ущемлённая. Надо искать бабушку». Встречаю Веру Алексеевну, спрашиваю: «Где нам найти бабушку?» А она говорит: «Не надо вам бабушку. Я сама её полечу. Я умею». И заговорила ей грыжу.

С каждым годом дар Веры Алексеевны развивался. Она рассказывала, что сначала видела в чёрном цвете все внутренности у животных и у людей, а потом стала видеть в цветном. Говорила: «Закрываю глаза – и всё вижу». У неё были помощниками святые.

Сестре моей, Валентине, Вера Алексеевна лечила почки. У сестры было опущение почки на 4 см, камни и песок. Она лежала в госпитале в Архангельске. После того как её выписали, она приехала сюда, и мы отправились к Вере Алексеевне. Она её полечила и сказала: «Через неделю можешь повторить снимок». Сестра поехала делать рентген. Врач удивился: почки одинаковые, никаких камней нет, ни песка, всё чисто. Звоню Вере Алексеевне. А она рассказывает: «Я раскрываю почку, как стручок гороха, выковыриваю и выбрасываю всё лишнее». Но раз в год, сказала, к ней нужно ездить: будет песок образовываться и накапливаться – такое свойство организма. «Приедет – я опять всё почищу».

Другая моя сестра в 58 лет попала в автомобильную аварию: машина перевернулась. У сестры 4-й, 5-й и 6-й позвонки были сломаны. Она три месяца лежала в больнице; носила корсет согласно предписаниям врачей. Я обратилась к Вере Алексеевне. И она начала лечить сестру по фотографии. Уже через две недели сестре стало значительно лучше. Когда её выписали из больницы, она стала ездить к Вере Алексеевне. Поездила – и боли ушли.

Лечила Вера Алексеевна и нашу маму. В то время она со старшей сестрой жила на Украине. Однажды, когда маме было 73 года, она запнулась пальцем за порог, и у неё почернел ноготь. Хирург сказал: «Надо ампутировать палец». Мама расстроилась. Она сама медик; жалко палец удалять: не будет хорошей устойчивости. Звонит мне: «Не могла бы Вера Алексеевна полечить?» Я поехала к Вере Алексеевне с маминой фотографией. Вера Алексеевна всегда требовала фотографию во весь рост, чтобы были видны все суставы. Колени, локти, кисти – ей надо было видеть. Она сразу говорила, может помочь или нет. Приезжаю, рассказываю. Вера Алексеевна спрашивает: «А на какой ноге палец, на правой?» А я не спросила. Призналась: «Не знаю». Она закрыла глаза: «Сейчас посмотрю». Через какое-то время определила: «На правой». Потом говорит: «Операцию делать не будут. Я полечила. Забудь». Мама про этот палец и правда забыла! Звонит через месяц. Я спрашиваю: «Как палец?» – «Всё прошло».

Позже, когда я перевезла маму сюда насовсем, мы поехали к Вере Алексеевне. Мама страдала астмой. Сердце ей поддерживали. Вера Алексеевна говорит: «Первый раз вижу такое сердце. Как она живёт с ним? Оно же как плёнка прозрачная, что у берёзы на ветру трепыхается! Ладно, полечу. Год даю гарантии». Мама после этого девять лет прожила; умерла в возрасте 85 лет! Иногда она говорила: «Мне Вера Алексеевна приснилась. Ты ей позвони».

Как-то раз муж сломал руку. Гипс сняли, а рука болит. Думал, не сможет косить горбушей. Вера Алексеевна его подлечила, сказала: «Нормально будешь косить». И всё оправдалось.

Мне самой Вера Алексеевна очень помогала. Хрустнуло колено однажды. Боль была адская! Кое-как до медпункта доползла. Начала подниматься по лестнице – бинт спал. Я плотно ногу перевязала, идти не могу: колено иголкой колет, а надо корову доить. Звоню Вере Алексеевне. Она: «Я сейчас полечу. Приложи трубку минут на десять». Приложила. Боль стала уходить. Я Веру Алексеевну спрашиваю: «Так что там у меня?» – «Иди, не бойся», – говорит. Колено всё было синее. Снимок сделала – ничего нет.

У меня был сильный цистит. Стояли морозы, и, видимо, застудилась. Даже ходила в туалет по-маленькому с кровью. Медики сказали, что требуется длительное лечение.

И я поехала к Вере Алексеевне. Вернувшись от неё, я заметила, что у меня уже нет крови, а моча – прозрачная, как дистиллированная вода. Всё прошло, как рукой сняло!

В который раз я на себе её силу испытала!

Однажды Вера Алексеевна пришла к нам в администрацию: ей надо было сделать ксерокопию. А у меня как раз возникла проблема. В деревне во все времена были и есть старухи, которые порчу наводят, килы^[18] садят, пакости делают всякие. Тогда, накануне 8 Марта, и мне посадили на грудь килу. А тут сама Вера Алексеевна заходит! У меня даже зрачки расширились. Я подошла к ней, своей бедой поделилась: «У меня, похоже, кила». Вера Алексеевна говорит: «Я тебя здесь не буду лечить. Здесь скверное место, в администрации. И даже икон нет. У тебя М. С. была?» – «Была». Я сразу вспомнила: эта женщина сквозь зубы со мной разговаривала. Ветеранам дрова вполцены возили: половину соцзащита возмещала. А получилось так, что впереди бабушка отказалась, и М. С. эта заспорила из-за своей очереди. И недобро так высказалась, а потом я и занедужила. Вера Алексеевна говорит: «Приходи ко мне. Полечу». Мы отксерили ей что требовалось. В тот раз она впервые увидела ксерокс и удивилась так, говорит: «И всё? Ничего не понимаю!» А на другой день я поехала к ней. Она мне прикрыла ладонью больное место и всё сняла.

А потом к ней ещё одна женщина из нашей деревни с той же проблемой приезжала. Стала спрашивать, кто ж ей килу насадил? Вера Алексеевна сразу всё поняла, говорит: «Приходи завтра, увидишь, кто ко мне поедет. Кто посадил – к тому и придёт». Женщина и поехала: интересно ей. Видит: её соседка приехала, а та ей всегда завидовала: то у неё урожай лучше, то скотина дородней.

Вера Алексеевна и будущее, и прошлое видела: когда было и где. Видела испуг, который случился и двадцать, и тридцать лет назад. У моей сестры было сон расстроился. Ночью спать не могла, встанет и ходит в окна заглядывает, спит днём. Поехали к Вере Алексеевне. Она подсказала, в чём дело. Однажды ехала сестра на Украину. Ночью мужики уронили сигарету у тамбура, и загорелся вагон. Пассажиры побежали к проводнику. Проводник дёрнул стоп-кран. Принесли ведро, пожар сразу залили, а пьяного пассажира высадили из вагона. И с того дня у сестры был испуг.

Вера Алексеевна сквозь годы видела.

К ней приезжал Анатолий Ефремов, бывший губернатор Архангельской области. На выборах на второй срок он неожиданно проиграл Киселёву. Приезжал он с женой и с сыном. Я договорилась с Верой Алексеевной, что она его позовёт без очереди. Приезжаем. Она сразу дверь открывает: «Пропустить». Он пошёл к ней один. Я с его родными дожидалась его в машине. Вернувшись, он сказал: «Я просто в шоке! Я в шоке от того, что она сказала, в какой момент меня обманули. Она сказала дословно речь, когда я один на один говорил с человеком». Он был действительно поражён. Как оказалось, обманул его ближний человек. И он не поверил. И тогда Вера Алексеевна дословно повторила речь. «Неужели такое возможно?» Вера Алексеевна открыла ему глаза. Сказала: «Не расстраивайся. Ты найдёшь работу…». Это было уж лет десять назад.

Однажды моя внучка очень испугалась пьяного. И после стала бояться пьяных мужчин на улице. Вера Алексеевна сказала: «Привози». Приехали. Очереди она сказала: «Пропустите». Дело было зимой. У неё топилась печка-буржуйка. И ребёнок ручкой раскалённую печку потрогал. Девчушке было три годика. Вера Алексеевна сразу её подхватила: «Сейчас, сейчас, сейчас – пройдёт…» Лампадным маслом намазала тут же. И ожога не было; ручка только чуть розовая стала. И ребёнок даже не заплакал и не вспомнил об этом!

Она ей и боль, и испуг, и ожёг сняла. И сделала так, чтобы всё забылось. Домой вернулись, дочка спрашивает: «Больно?» «Не больно», – девочка говорит.

Всё это через молитву происходит. Чудо на глазах, наяву!

К Вере Алексеевне обращалось много наших знакомых. Часто у нас ночевали люди, приезжавшие к ней издалека. Расскажу о нескольких известных мне случаях.

Василий и Галя из Красноборска жили восемь лет, а детей у них не было. Звоню Вере Алексеевне, спрашиваю, можно ли им приехать. Она сказала: «Пусть приезжают». Сейчас у них девочка.

У знакомой семнадцать лет назад был сильный стресс. После этого она не могла родить и всё хворала. Съездила к Вере Алексеевне – и стала хорошо себя чувствовать. Ездила к ней три раза и вскоре забеременела.

С Нарьян-Мара к ней парня слепого привозили. Она ему сделала внутреннее зрение. Теперь он всё чувствует. Вера Алексеевна говорила: «Я сама печку топлю – не заглядываю туда ведь».

Два раза приезжал к ней парень из Якутска. Он сильно заикался, не мог на работу устроиться. Приехал первый, а потом – через два года снова. Когда он приезжал вторично, я его встретила. Он уже разговаривал. Немного, не спеша, но разговаривал! Сказал, что уже работает на алмазодобыче. Неторопливо – с ним можно было общаться. А заикаться он начал от испуга в детском возрасте.

Вера Алексеевна лечила много детей. Рассказывала: «Когда я беру ребёнка, он затихает у меня на руках. Я вижу, что, когда я беру ребёнка, то это Богородица на руки берёт».

В Белой Слуде горел двенадцатиквартирный дом. В одной из квартир взорвался телевизор, а там – двое маленьких детей. Детей вынесли, но двухлетняя девочка получила очень много ожогов. Её тут же в машину – и сразу повезли к Вере Алексеевне. Дело было зимой; к дому не подъехать: всё снегом завалило. И очередь большая была, много машин. Все машины стоят на дороге. К Вере Алексеевне прибежали, сказали: «Ребёнка с ожогами привезли». И она всех бросила, пошла, села в машину и стала лечить. Испуг, стресс, боль сняла. Всё у малышки зажило, и следов не видно.

Она хорошо справлялась с ожогами, как, впрочем, и с иными недугами: многим лечила сердце, снимала головную боль, много бесплодия вылечивала.

Лечила Вера Алексеевна и онкологию, если вовремя успевали обратиться, не на последней стадии. Был нездешний мужчина; она ему вылечила рак горла. Он к ней потом приезжал, ещё зонтик забыл. Если на ранней стадии обращались, вылечивала, а если на предпоследней или уже на последней, спасти не могла. Но облегчала: человек умирал без наркотиков и без боли!

В деревне мужчина болел раком. Сделали операцию. Вера Алексеевна помогла ему справиться с болью. Ему уколов не делали.

Есть молитва об умирающем. Когда человек болеет неизлечимо, нужно читать эту молитву. Это имеет очень большое значение: человек не ощущает боль и не жалуется. Это ведь тоже многое значит! Именно эта молитва помогает уйти безболезненно.

К Вере Алексеевне приезжали наши знакомые из Сыктывкара, муж с женой. У жены был рак. Операцию сделали, но шансов не было. Последней надеждой оставалась для них Вера Алексеевна. Спустя какое-то время я им звоню: «Это Юра? Как у вас дела?» «А вы знаете, – говорит, – мы очень благодарны: жена умерла в полной уверенности, что она выздоровеет, а она просто ослабла после операции и тихо, спокойно уснула».

Не говорила она в таких случаях, если человек обречён и помочь ему уже ничем нельзя. Наоборот, успокаивала: «Всё будет хорошо». Она говорила мне: «Как я могу сказать человеку: ты помрёшь через месяц? Он же смотрит на меня глазами, он жить хочет! Иногда знаю, а не говорю». Человек уходит с надеждой.

Вот и Юра сказал мне: «Я так благодарен: жена не намучилась. Помочь ей нельзя было, уже всё. Но она умерла с чувством, что весна наступит и она поправится. Непостижимое, невероятное творила Вера Алексеевна!»

Очень многих она лечила по фотографиям. Отвечала на письма, когда, какого числа было проведено лечение. Иногда видела: пока письмо шло, человек уже умер. Рассказывала: «Смотрю, а человек уже неживой. Ничего не отвечаю, откладываю в сторону. У людей и так горе, зачем писать».

Принимала Вера Алексеевна не всех. Бывало, говорила: «Уходите, я вас не приму. Или он уходит, или на сегодня приём окончен». Так было, когда она чувствовала, что человек к ней с недобрыми намерениями приехал: что-то выпытать хочет или вовсе от сатаны. Это она сразу чувствовала. Бывало, такого выгонит, а он на другой день опять приезжает.

Тогда Вера Алексеевна выходит и говорит: «Так, опять тот вчерашний явился? Или уходит, или я прекращаю приём». Гостинцы Вера Алексеевна брала не у всех и что-то чисто символическое: масло, крупы, фрукты. Не любила лимоны. И продукты-то эти она раздавала, отправляла посылками в детские дома, бедным помогала. Всю еду благословит – и забирай вместо таблеток.

Я всегда ей возила помидоры. Мои помидоры ей нравились. Она говорила: «Таких вкусных, как твои, нигде нет. Такие сладкие, такие мясистые!»

Вера Алексеевна довольна была, когда ей ручки, тетрадки, конверты привозили. Это всё ей было нужно: она много писала, а в деревне где купишь? Ей привозили это и свечи везли. Коробки, сумки всюду подпихивали.

Зачастую те, кто побывал у Веры Алексеевны однажды, приезжали к ней во второй, в третий раз.

Приезжала девушка из Мурманска. У неё был жених. Юноша служил на подводной лодке. Он должен был прийти с моря, и вскоре они собирались справить свадьбу. Но судьба распорядилась иначе. Этой свадьбе не суждено было состояться: жених оказался на «Курске» в момент трагедии… Девушка пережила сильнейший стресс. На нервной почве она облысела, у неё выпали брови и ресницы. Дважды она приезжала к Вере Алексеевне и останавливалась у меня. Когда приезжала во второй раз, спустя два года, у неё уже появились брови, ресницы и пушок на голове.

После гибели «Курска» она так сильно переживала, что попала в психиатрическую больницу. И, приехав к Вере Алексеевне во второй раз, она мне сказала: «Меня уже считали безнадёжной. А сейчас у меня даже стали расти брови, значит, и волосы вырастут».

Приезжала женщина с девочкой месяцев восьми. У ребёнка вместо одного глаза была щёлочка 2–3 мм, а второй глаз – сросшийся. Златой звали.

Мать – нотариус из какого-то города. Спрашивает Веру Алексеевну: «Увидит ли дочка хоть одним глазом?»

Она сказала: «Ребёнок подрастёт – поправится: сделай операцию – и она одним глазом видеть будет, а второй можно поставить искусственный».

В 1990-е годы была сильная коррупция. Коснулась она и паромной переправы.

Однажды хозяина парома очень сильно избили. Он попал в реанимацию.

Врачи сомневались, будет ли он жить: мужчина находился в критическом состоянии.

Жена взяла его фотографию и поехала к Вере Алексеевне, попросила помочь.

Вера Алексеевна сказала: «Через три дня домой придёт».

И так и вышло.

Жена приехала поблагодарить, а она говорит: «Мне ничего не надо».

Он потом поправился и приехал сам, привёз холодильник и телевизор, выгрузил перед домом Веры Алексеевны, оставил и уехал.

К Вере Алексеевне стремилось попасть столько людей, что она физически не могла всех принять. Нередко её буквально осаждали…

Как-то она рассказывала: «В бане помыться не дадут. Дома – замок; в бане моюсь. И в баню стучат: «Дак вы будете принимать или не будете?» – «Дайте мне помыться-то! Что я, раздетая буду принимать?»

И такое бывало!»

«Иди и лечи, народ тебя ждёт»

РАССКАЗ РАИСЫ ПАВЛОВНЫ ЗАШИХИНОЙ, Д. БОРОК

Приехав в очередной раз в Белую Слуду, я застала у Валентины Павловны Зашихиной, которая принимала меня как родную, её сватью Раису Павловну Зашихину. Эта милая пожилая женщина тут же откликнулась на мою просьбу рассказать о Вере Алексеевне. Раньше Раиса Павловна жила постоянно в деревне Борок и хорошо её знала.

«Вера Алексеевна приехала в Середовину вскоре после войны. Её привёз муж Александр. Он был с 24-го года, а она – с 27-го. У них родился сын Коля. Александр прожил недолго: пришёл с войны инвалидом, болел, в конце концов нервы не выдержали – застрелился.

Через какое-то время вернулся из армии его брат Николай и посватался к Вере Алексеевне. Она вышла за него замуж. Родилось ещё четверо сыновей.

В мостах в зелёном дому у них была зимовочка^[19]. Она маленькая, её надо меньше отоплять. И когда людей много, там живут. Коля, старший сын, жил у неё в этой зимовочке.

Вера Алексеевна сначала работала просто зоотехником, потом научилась осеменять коров: ходила по домам, по скоту.

Лечить она начала, будучи уже в годах. Она у человека все внутренности видела. Так и говорила: «Я вижу человека насквозь».

Я её спросила однажды: «Вера Алексеевна, как к вам это пришло?» «А это мне Господь послал свыше: что лечить надо». И космос упомянула. Руку вверх подняла, показала. «Я в человеке, – говорит, – всё вижу». Я знаю, что у её свекрови лечила свекровь. Кое-чему она научила Веру Алексеевну.

Раз по весне приехала ко мне золовка Мария. Был праздник, наверное Николин день. Вода большая^[20] была. Золовка попросила сводить её к Вере Алексеевне. Приходим. Вера Алексеевна одета красиво, по-праздничному: на ней нарядный передник, платочек цветной. Говорит: «Ой, Павловна, так не хотелось мне сегодня идти-то. Смотрю: народ-то ходит… А мне Господь-то говорит: «Иди! Народ тебя ждёт. Иди и лечи».

Я бывала у Веры Алексеевны каждый год. Приду к ней, она сажает на стул, а сама читает молитвы какие-то и говорит, говорит с кем-то. Мне непонятно было… Лечит-лечит меня и, бывает, вдруг вся аж как вздрогнет, аж передёрнет её; глазами и головой потрясёт, словно столкнулась с чем-то нечистым, будто ужаснулась чему-то… Она даже в лице в эти моменты менялась!

Я к ней часто с ногами обращалась: сильно болели. Схожу – полечит, и лучше становится. Она говорила: «Ну, ничего, полечим опять, полечим ещё… Поживёшь, походишь, Павловна, ещё». Побываю у неё, и потом целое лето на ногах хожу, да ещё огородом занимаюсь.

Каждый раз возвращаюсь от неё домой – и в сон. Я могла целый день спать после её лечения. А потом просыпалась свежая. Сразу становилось легко, будто она что-то с меня снимала тяжёлое… Она молилась, крестилась. Ей что-то Господь давал. Я в это верю. Я верю Господу Богу. Есть какая-то сила, есть. И сама я молюсь каждый день. Помолишься, попросишь Господа – и на душе станет легче.

Однажды, когда мне было чуть больше двадцати, мне приснился сон. Я никогда этот сон не забуду: будто я иду где-то по улице, и ко мне с небес спускается Господь Бог. Он из облаков выходит постепенно. И на Нём вроде как плащаница накинута. Он ко мне подходит, как наяву, и слова: «Надо в церковь ходить», – слышу…

Вера Алексеевна жила с Богом. Я всегда верила ей и верила в её дар. Она говорила всё про иконы, про Господа Бога и что-то про космос. Наставляла: «Надо прощать человека. Надо не обижаться. Пусть тебе человек делает зло, надо прощать». Все деревни: Верховина, Уфтюга, Берёзо-Наво-лок, Куликово, Комарово – все по больницам не ездили, все у Веры Алексеевны лечились. Люди даже на лодке к ней ездили под самую деревню.

От нас ходила к ней женщина. Вера Алексеевна потом мне говорит: «Вот, Градислава Ивановна была от вас. От жалуется. А ты знала отца её, Ивана Дмитриевича? Как не знала? Он и церковь-то разрушил на Белой Слуде». А он в самом деле был здесь в войну каким-то начальником. Человек был жестокий, грубый, над людьми издевался, принижал и над святыней глумился… На него все люди в обиде были. Вера Алексеевна говорит о Градиславе-то Ивановне: «А ведь у неё всё нутро больное. Она вся больная. И пришла. Я ей сказала: из бани икону убери! В баню вместо рамки в окошко её поставили. Убери икону – и болеть не будешь. А он, отец её, лежит и над вами над всеми смеётся!»

Мне потом это Градислава рассказывала. Пришла домой и сразу в баню побежала. Смотрит, в самом деле, вместо окошка киот от иконы встроен! На нём – украшения: узор церковный, а самой иконы не было. Граня была поражена: откуда Вера Алексеевна знала, что этот оклад у неё вместо окна стоит в бане? И убрала его немедленно.

Первое время Вера Алексеевна не лечила людей старше себя. А потом стала лечить. Она рассказывала, что ей Боженька сказал: «А если б твоя мать пришла?»

Я бывала у Веры Алексеевны с дочкой и с внучкой. Внучку мучила аллергия на все цветы и на кошек и собак. Весной она особенно болела, когда всё зацветает. Пошли к Вере Алексеевне. Она принимала тогда в зелёном доме, в жилом. Сказала нам: «Заходите. Я полечу вас». После посещения Веры Алексеевны внучке стало значительно легче. Правда, на собачью шерсть всё-таки реакция осталась, а в целом помогло. Сейчас бывают только какие-то отголоски: нет-нет чихнёт, слёзы из глаз покажутся.

И дочке помогло.

Дом, в котором Вера Алексеевна стала потом принимать, ей достался от дальней родни; там жили сёстры Орехины, Фаина и Агния. Когда Агния умерла, дом перешёл к Вере Алексеевне. А ещё там же неподалёку жил старовер. Кажется, его звали Андреем, но чаще люди называли старовером. Он был добрый дедушка, держал пчёл и делал деревянные ложки. В доме у него было много икон. Он разрешал ребятишкам их посмотреть, угощал мёдом и дарил ложки. Вера Алексеевна помогала ему по-соседски.

Моя золовка, Мария Ивановна Бурдачева, ездила к Вере Алексеевне каждый год. У неё и спина болела, и ноги; аллергия на лекарства была – она не могла пить таблетки. И Вера Алексеевна её лечила. Она обычно ездила по весне. Съездит Мария Ивановна к ней – и всё лето хорошо себя чувствует.

Но, видимо, годы берут своё… У золовки случился первый инсульт, и она настояла, чтобы мы свозили её к Вере Алексеевне. Она не могла руки поднять, а после того, как съездила, ей помогло. Она говорила: «Как съезжу, я себя много лучше чувствую». Моя золовка – ровесница Вере Алексеевне. Недавно у неё произошёл второй инсульт. Сейчас она сокрушается: «Ой, Веры нет Алексеевны! Она бы меня опять полечила».

Помогала Вера Алексеевна не каждому. Не всем, но большинству помогала. Однажды на одеяле к ней занесли мужчину. Его из-за реки привезли. Говорит: «Мне так было тяжело от этого мужчины. А тут я столько с ним билась. Жалко его». Что-то на неё влияло, мешало его лечить. Потом он встал, пошёл. После этого как не верить в Господа Бога? Есть Господь Бог.

Вера Алексеевна очень любила преснечики^[21]. Я ей их носила. Приду к ней. Она: «Павловна, что, опять с ноженьками? Садись, давай, полечимся. Полечим – походишь лето-то». Полечит-полечит меня. Я ей гостинцы поставлю, а она говорит: «Вот преснечики возьму твои. Остальное всё забирай».

Когда мне было уже за семьдесят, стало сердечко прихватывать: износилось, видно. Раз пришла я к Вере Алексеевне. Она меня полечила, потом говорит: «Ты, Павловна, до восьмидесяти-то лет проживёшь». Я: «Ну, ладно», – говорю. И я не боялась помереть. И живу: вот уже 82, 83 скоро будет.

О себе же Вера Алексеевна говорила: «Я сама себе не могу помочь». Предсказала: «От третьего инсульта я умру. Третий инсульт меня убьёт». Говорила: «Умру – ко мне на могилку приходите. Помогу. Кому смогу, всё помогу». Для меня Вера Алексеевна до сих пор жива. Я часто её представляю: как она что-нибудь рассказывает».

В ноги кланяюсь

РАССКАЗ ОЛЬГИ ИВАНОВНЫ ЗАШИХИНОЙ, Д. БОРОК

В одну из встреч с Валентиной Павловной Зашихиной она по моей просьбе пригласила свою сноху – Ольгу Ивановну Зашихину, которая близко общалась с Верой Алексеевной. Мужья Ольги Ивановны и Валентины Павловны были родными братьями.

«Вера Алексеевна для меня святой человек. Она не раз спасала моих родных! Мужа моего она постоянно лечила. Я сама к ней нередко обращалась. Низкий ей поклон! Расскажу обо всём по порядку.

По профессии я – зоотехник. Закончив отделение звероводства, я сперва работала в Мурманской области в зверосовхозе «Кольский», а потом здесь, начальником отделения связи. Жила я здесь же, в деревне Борок, где и теперь провожу лето. Фамилия моя такая же, как и у Веры Алексеевны, – Зашихина. Зашихиных на этой стороне много. Многие из нас уже считаются сейчас однофамильцами, но старые люди до десятого колена были как-то связаны. Как только возникала необходимость, я сразу шла к Вере Алексеевне.

У сыночка моего, Тимы, в пять лет были сильные сердцебиения. Медик испугалась. И мы с мужем повезли его к Вере Алексеевне. Она посмотрела Тиму, сказала: «У него западает клапан левого желудочка» – и всё поправила. Потом велела мужу: «Садись и ты: у тебя то же самое». Почистила ему кровь и объяснила, что у него на костях килы. Они были посажены ещё в юности через деревенское пиво. «Ты у бабушки друга выпил пиво», – сказала. Из-за этих кил у него с возрастом начали меняться кости.

Вера Алексеевна ему всё поправила, полечила его и у меня спрашивает: «Девушка, колешься?» – «Да», – говорю. У меня были проблемы с сердцем: мне кололи карбоксилазу. – «Вот проколешься две недели, приезжай ко мне». И сказала мне между прочим: «Знаешь, почему я с уважением к роду Зашихиных отношусь? Когда я приехала, свекровь меня пустила, не отказала». И налила нам с собой трёхлитровую банку мёда.

Проходит неделя, и я чувствую: у меня рука начала неметь. Поехала к Вере Алексеевне. И она меня прооперировала. У меня всё внутри шевелилось, передвигалось. На шее была цепочка с крестиком. Вера Алексеевна в то время ещё не лечила некрещёных, говорила: «Некрещёным не помогаю». А я сразу призналась: «Я не знаю, крещена я или нет. Родители были партийные, время безбожное». Вера Алексеевна полечила, и мы ушли. А приехали мы к ней на мотоцикле. На обратном пути я почувствовала сильное сердцебиение, поняла, что оно связано с лечением. И когда мы ехали, цепочка с крестиком в меня вливалась огнём. Я думала, она прожжёт меня всю насквозь».

И после этого у меня всё нормализовалось с сердцем. Это было лет двадцать назад; мне тогда было лет сорок примерно. И с тех пор я от сердца ничего не принимаю, и врачи не прописывают.

И сыну Вера Алексеевна всё вылечила за единственный раз. Он теперь в ВДВ служит.

Потом я опять поехала к Вере Алексеевне с мужем. У него был диабетический синдром стоп. Когда Саша встал, она говорит мне: «Оля, садись, давай я тебя хоть немножко подлечу. Да садись ведь!»

Я-то ради него приехала, но Вера Алексеевна настояла: сказала, что ещё в прошлый раз меня не долечила, что надо ещё полечить желудок. Желудком я страдала с четырнадцати лет; тогда даже лежала в красноборской больнице. Болезнь была запущена; прогрессировал гастрит с нулевой кислотностью, который почти перешёл в язву.

Много-много раз выручала нас Вера Алексеевна. Однажды у мужа образовался огромный нарыв на пальце. Поднялась температура. Мы к Вере Алексеевне поехали. Она его полечила, сказала мужу: «Вы чего так редко ездите? Ты езди почаще». А он стеснялся: ему было неудобно её отрывать. Ведь к ней всегда много народа. И на всех нужны силы.

Потом я ходила к Вере Алексеевне с поджелудочной. Был хронический панкреатит. Вера Алексеевна мне облегчила состояние, сказала: «Диету надо».

Когда умерла моя свекровь, на поминках ко мне подошла одна недобрая женщина и приобняла за спину. После этого меня всю начало крутить, и я сразу поняла, что она что-то сделала. Так мне плохо было: я думала, что с ума сойду… Пришла к Вере Алексеевне, рассказываю: «Меня всю ломает. Ничего не могу». Вера Алексеевна глянула: «Ой, тебе сделали. Наверное, сама знаешь кто». – «Да, знаю». – «Ну, сейчас всё ей вернём обратно. Нечего хорошим людям гадить. Ну, ты её берегись», – предостерегла и всё сняла мне.

Приезжал к ней из Берёзо-Наволока мой брат Алексей с маленькой дочкой. Она их полечила и спрашивает: «Вы к сестре или домой?» Решили ехать домой. «Ну, немножко пройдёте, километра два, и машина вас подберёт», – сказала. Так и было. После поездки брату стало намного легче. Вера Алексеевна кровь у него прочистила, сердце подлечила. Она сказала ему: «Красных кровяных телец у тебя в крови почти не было».

Моя подруга с мужем приезжала из Мурманска. Ехали специально, чтобы попасть к Вере Алексеевне. У подруги была грыжа и проблемы с щитовидкой. Мы с Сашей привезли их к Вере Алексеевне. Они втроём пошли, я в машине осталась. Зашли в коридор. Вера Алексеевна только на них глянула. «Нет, нет! – закричала. – Думаете только сами о себе!» Это так и есть: эта женщина действительно слишком уж прагматичная, у неё и с сыном контакта нет. Вера Алексеевна всё видела, но не захотела говорить им. Первый раз она их не приняла. А потом приняла одну жену. Позже она мне сказала: «Есть люди, которым моё лечение не пойдёт. Они сами себе вредят. Невозможно таких людей вылечить». Она у неё не взяла ни молоко, ни творог – всё выставила. Эта подруга у меня спрашивает: «Почему Вера Алексеевна тебе всё по полочкам раскладывает, а мне – нет?»

Мой муж очень серьёзно болел. Положили его в больницу в Котласе. Врачи настаивали на ампутации ноги. Уже готовили мужа к операции. Но случилось непредвиденное: ему укололи какое-то лекарство, от которого мужу стало плохо с сердцем. Врачи испугались, применили электрошок. Мне потом его соседи по палате рассказывали, что под этими разрядами Саша на полтора метра от кровати отскакивал; они думали, что он не выживет. Узнав, что муж в реанимации, я побежала к Вере Алексеевне. Она говорит: «Оля, я людей приму и Саше всё сделаю». На другой день мужа перевели из реанимации в палату. И там медсёстры опять что-то напутали. Врач прибежал: «Что ж вы делаете? Я его с того света вытаскивал, а вы – назад!» Вера Алексеевна помогала: возвращала его из реанимации в палату. Чуть что – я ей сразу звонила или бежала к ней. Саше прочистили и заживили ногу. Всё быстро зажило: это тоже делала Вера Алексеевна. Врачи сказали: «Всё, он не жилец», но благодаря ей Саша ещё шесть лет прожил. Вера Алексеевна чистила Саше кровь, и ему становилось легче.

Когда муж не мог приехать к ней, она лечила его на расстоянии. Я ей предлагала: «Давайте, Вера Алексеевна, я его фотографию привезу». Говорит: «Да не надо мне фотографии его. Я его и так представляю». Вера Алексеевна вела приём до обеда. Но Саше, моему мужу, бывало, помогала и позже.

Мне она говорила: «Оля, ты сильная, ты всё преодолеешь. Наверное, планида у тебя такая – родственникам помогать».

Однажды мужу стало совсем плохо. Я побежала к соседу Саше Точилину, попросила отвезти нас к Вере Алексеевне. Приехали, а у неё – народу! Вся веранда полна людей, люди из калитки стоят и по ограде… Я захожу, реву. Встала к двери. В очереди на меня зашипели, я – на них. Захожу со следующим пациентом. Вера Алексеевна спрашивает: «Оля, что?» – «Я Сашу привезла». – «Где?» – «В машине». Она пошла в машину. Домой приехали, он ожил, начал летнюю кухню обивать!

Спустя какое-то время мужа снова положили в больницу. Там от него все врачи открестились, не помогли, мне сказали: «Всё, забирай домой, готовь домовище». У мужа сахарный диабет протекал в очень тяжёлой форме. Нога до колена была красная. Я забрала его домой и еле уговорила съездить к Вере Алексеевне. Приехали, он её спрашивает: «Вера Алексеевна, я со своими ногами в гроб лягу?» – «Саша, со своими, со своими». Спрашивает: «Сколько я лет поживу?» – «До отцовских-то лет доживёшь», – Вера Алексеевна сказала. Потом, когда он на мосты^[22] вышел из комнаты, она меня спрашивает: «Оль, ты веришь?» Я ответила: «Вера Алексеевна, ничего не говорите мне, а то я не выдержу».

Незадолго до смерти врачи направили мужа в Архангельск. Вера Алексеевна ему говорила: «Может, Саша, никуда не поедешь?» – «А как не ехать? Я же на инвалидности». А она видела, что не стоит ему ехать: бесполезно уже. Дважды съездил и третий раз должен был ехать в начале сентября, а 12 августа умер.

Накануне я уже предчувствовала, что всё. Приходит Валя (Валентина Павловна Зашихина. – А. П.): «Я у Веры Алексеевны была. Вера Алексеевна тебе велела передать, что Саша у тебя сегодня помрёт. Сказала: «Я уже ничего не могла сделать. У него уже нечего было чистить: у него вместо крови уже одни лекарства бегут по кровеносным сосудам». Я сказала: «Я знаю». И он в тот день к вечеру умер.

Иногда я предчувствую некоторые события, вижу сны. Например, накануне смерти младшей сестры я увидела сон, будто умершая старшая сестра наряжает её невестой, в подвенечное белое платье.

У сестры уже был рак поджелудочной, IV стадия. Вера Алексеевна не могла ей помочь: видимо, обратились поздно. Когда мы были у неё и сестра вышла, Вера Алексеевна спросила: «Наташа-то замужем?» – «Нет, она разведена, у неё двое детей». – «Ну, пусть идёт с Богом».

Вера Алексеевна знала всё без слов. Она всё видела, что происходит в моей жизни. У меня мама лежала парализованная; приходилось мне нелегко.

Бывает, я ещё только-только хочу рот раскрыть, а Вера Алексеевна говорит: «Да, знаю, Оля, знаю я, всё знаю…».

Однажды она мне сказала: «Ой, девка, судьба у тебя – не позавидуешь. Но зато Ангелов-хранителей у тебя много».

Она видела болезни. Первое время просила разуть обувь и просматривала ноги руками. А потом она уже могла это делать и так: разуваться было не нужно. Она мне сказала: «Ведь у тебя – летучий ревматизм, болят суставы, да? Мне его не вылечить; облегчить я могу». А диагноз у меня и был такой: деформирующий остеоартроз суставов.

Иногда я рассказывала Вере Алексеевне свои сны.

Вижу однажды такой сон: будто дом у Веры Алексеевны пополам разделён. Одна половина жилая, а вторая вроде как магазин. И там, где магазин, все ушли, а меня попросили: «Ты постой за прилавком». Я согласилась. А Вера Алексеевна меня зовёт: «Ты заходи, чаю попей». Я захожу, а от неё выходит женщина. Вера Алексеевна мне говорит: «Вот видишь, чего приходить к нам? Грешат-грешат… Я ведь не Господь Бог, чтобы их грехи отпускать. И моё лечение им не поможет. И ничьё не поможет». Я так и не поняла, кто была та женщина: лица её не увидела, видела только со спины.

Однажды, это было уже после смерти мужа, я поехала к Вере Алексеевне со знакомым. Этот мужчина за мной ухаживал, поддержал меня в трудный момент. Вера Алексеевна ему сказала: «Ты ведь не знаешь, какую женщину хочешь себе взять». Он ей в ответ: «Знаю. Я её с детства люблю».

Спустя какое-то время приходит ко мне Валя и говорит: «Вера Алексеевна велела, чтоб ты приехала». Поехала. Приезжаю, она меня спрашивает: «Ну, как твои дела с Валерием Ивановичем?» – «А никак, – говорю. – Саша, муж, его увёл». – «Как увёл?» – «Мне сон приснился: стоим мы втроём у нашего дровяника, и Саша сводит наши руки с Валерием Ивановичем… И когда уже какой-то сантиметр остаётся, муж его руку отводит и уводит его». Вера Алексеевна говорит: «Это тебе такой сон приснился? Надо же, значит, это он и оттуда тебя оберегает. Не оставь парня безо всего. Он непростой человек».

Через какое-то время мне снова снится сон: на вокзале в Котласе Валерий Иванович то ли куда-то меня провожает, то ли мы с ним вместе ехать собрались… Появляется Саша и уводит его в совершенно чёрный вагон. А мне – светлая дорога, и я в поезд сажусь и уезжаю. Этот сон – вновь как предостережение. И Вера Алексеевна мне не раз говорила: «Оля, научись разгадывать свои сны». Тогда я и подумала: «Нет уж, мне не по пути с этим человеком: не зря мне такие сны снятся».

Однажды Вера Алексеевна мне сказала: «Видела-видела, что в церковь ходила, свечку ставила…» И теперь, когда я за неё ставлю свечку, свеча начинает трещать, и пламя поднимается, словно Вера Алексеевна чувствует. Прихожу на кладбище, говорю с ней мысленно: «Ну, вот, Вера Алексеевна, я пришла к вам на могилу. Теперь вы – мой Ангел-хранитель, который направляет меня…»

Последний раз я была у Веры Алексеевны с сыном. Я за него очень переживала: сын учился в ВДВ. Однажды при учебном прыжке он спутался стропами с другим парашютистом. Они приземлились на одной запаске. Один – левую ногу сломал, другой – правую. Ещё у сына был случай: парашют не раскрылся, и его бросило на купол другому парню. Сын как закричит: «Тяни правые стропы, сбрось меня, а то – два трупа!» Оба чудом остались живы… Сын приехал, и мы пошли с ним к Вере Алексеевне. Она уже не принимала: у неё сильно болели ноги. Я пошла вокруг дома, а Тима постучался в окошко. Она вышла: «Кто?» Сын сказал: «Это я, Тимоха». Я ему ещё говорю: «Да, Вера Алексеевна так тебя и помнит: были-то в детстве!» Говорю: «Вера Алексеевна, это я, Ольга». – «С Борку?» – «Да». – «Заходи. Я ждала. Я знала, что ты приедешь». Она уже слаба была. Последнее время я редко её беспокоила. И всегда, когда от неё уходила, ей в ноги кланялась. Я сказала ей: «Я не знаю, как выразить вам свою благодарность, в ноги кланяюсь! Вера Алексеевна, мне было очень тяжело к вам прийти: знаю, что вы тратите такие силы, и самим вам тяжело. Но если с сыном что-то случится, я сойду с ума». Она говорит: «Я знаю». Я рассказывать ей ничего не стала про Тиму. Сижу, про себя молитву читаю. Она сына спрашивает: «Ну, так что, Тимофей, просил Бога-то?» Он не понял сначала, о чём идёт речь. Вера Алексеевна уточняет: «Когда парашюты спутались, просил Бога о помощи?» – «Да…». Она мне сказала: «Не переживай, Оля. Всё будет хорошо. Закончит учёбу, и всё будет у него хорошо».

Я всё хотела у Веры Алексеевны спросить: «Своих-то внуков понянчу?» Спросила. Она говорит: «Всё будет хорошо. И сын женится, и внучата будут. Но много понянчиться не дадут, но увидеть – увидишь своих внуков».

Я спросила ещё: «Долго ему учиться?» – «Да, – говорит. – Единственное, ты приедь ко мне, когда он закончит учёбу. Я ему помогу. – И вдруг спохватилась: – Нет, мне, вообще-то, уже две бани осталось… Одну-то баню я сама помоюсь, а вторую, наверное, меня уже вымоют… Придёшь на могилку, зажжёшь свечки, попросишь, о чём хочешь, и я тебе оттуда помогу». Я на колени встала и в пол ей поклонилась: «Как же люди будут без вас жить?» – «Да всё будет нормально».

Обратно мы с сыном шли потрясённые: откуда она могла знать про парашюты?! Тиму я водила к Вере Алексеевне всего два раза: в пять лет и в двадцать два года.

Когда Веру Алексеевну привезли из больницы домой, мне приснился сон: будто мы с Валей пришли к ней в гости, она сажает чай пить. У неё белая скатерть постелена, и сахар колотый, кусочками. Валя говорит: «Я домой пойду». Я тоже засобиралась: «Ну, и я с тобой». А Вера Алексеевна говорит мне: «Останься. Мне надо с тобой поговорить». А я заотнекивалась: «Ой, Вера Алексеевна, далеко идти» – и вышла вместе с Валей. Слышу, Вера Алексеевна стучит в окно и мне рукой машет: вернись обратно… Вижу в окне её лик – так явно – и слышу: она стучит, машет рукой… А я не вернулась! Так и неизвестно осталось, о чём в том сне она хотела со мной поговорить…

И вскоре то ли сон, то ли явь… Вижу, лики святых в цветном изображении проплывают по небу в сторону деревни Середовины, где жила Вера Алексеевна. Проплывают по голубому небу! А через какое-то время обратно – плывут храмы… И хорошие храмы, и обветшалые… Я тогда подумала: «Наверное, в каком храме какая икона показано». А с обеда Валя говорит: Вера Алексеевна умерла. Сколько жить буду, не забуду эти два сна… И после смерти она мне снится, когда о чём-то предупреждает…

Каждый год я хожу к ней на могилу. Приду и спрашиваю: «Вера Алексеевна, зачем вы меня звали?» А иногда смотрю на её портрет, а когда поднимаю глаза к небу от памятника, происходит такое, что я и объяснить не могу: на небе появляется лик Веры Алексеевны… Небольшой, как икона. Лицо – в платочке, как она всегда ходила, и как будто она на меня смотрит…

«Никогда не молись о плохом…»

РАССКАЗ ЛЮДМИЛЫ НИКОЛАЕВНЫ БОРИСОВОЙ, С. КРАСНОБОРСК

«Вера Алексеевна жила в пяти километрах от своей работы. К пяти утра и к пяти вечера ей надо было идти на дойку коров. Она была простой, отзывчивой, доброй женщиной; ни с кем никогда не ссорилась.

В 1995 году у меня после родов очень заболело сердце. Врачи назначили капельницы, уколы, таблетки… Мне ставили диагноз «предынфарктное состояние». Весь год я жила на одних лекарствах. Мама предложила сходить к Вере Алексеевне.

Я до сих пор помню, как пришла к ней первый раз: кругом – чистота, в доме уютно, светло. Она сидит – спокойная, читает. Спросила, как мы живём, про родителей, а потом начала меня смотреть, лечить. И каково было моё удивление, когда оказалось, что боли у меня не от сердца, а «сорван» пупок. «Забудь про таблетки, – сказала Вера Алексеевна. – Вот сейчас тебе пупок поправлю, и забудешь про боли в сердце».

Поначалу к ней ходило не так много народа, и мы могли просто побеседовать. Вера Алексеевна рассказывала, что, когда у неё ещё были овцы, одна овечка не могла родить. Говорит: «Вижу, два ягнёнка идут хорошо, а третий – больной, никак не развернётся. Вот и решила помочь». А я спрашиваю: «Как?» А она: «А руками взяла да выправила».

Потом про кошку рассказала: «Принёс сын котёнка: передними лапами чапается, а задняя часть раздроблена. Оказывается, котёнок под машину попал. Жалко стало. Стала косточки складывать. Целые сутки с ним работала. Кишечник зашила. Несколько операций сделала. Смотри, вон как прыгает!» И правда, только она это сказала, я увидела, как очень красивая кошка, величаво сидевшая на диване, через минуту соскочила и начала играть с бумажкой, да так резво, что даже трудно представить, что каких-то шесть месяцев назад она чуть не погибла!

Рассказывала Вера Алексеевна интересно, неторопливо; смеялась заразительно, от души. Я бывала у неё часто: то детей привозила, то мужа, то с мамой ездила.

Однажды у мамы заболела корова: на вымени и ногах появились нарывы. Корова слабела, ей становилось хуже и хуже, и уже она даже плохо вставала. Мы взяли сметану и поехали к Вере Алексеевне. Мама плачет. А Вера Алексеевна прямо с порога спросила: «Что? Корова болеет?» Взяла сметану, стала что-то шептать. Потом повернулась к нам и говорит: «Кому в руки молоко дала? Кто приходил за молоком?» Мы вспомнили, что один раз приходила женщина с трясущимися руками и попросила банку с молоком дать в руки, и больше ни разу не бывала, будто растворилась, хотя в деревне она ещё жила долго… Ну, да Бог ей судья!.. Коровушка мамина через неделю уже на лугу паслась, а до этого мы её чем только не лечили!

Саму Веру Алексеевну охраняла сила. Ей не страшен был тот, кто приходил с плохими намерениями: его не пустят.

Эта сила хранила её и от природных явлений… Как-то летом Зашихины решили перекрыть крышу на доме, в котором она принимала. Крышу разобрали, а ночью пошёл дождь. Вера Алексеевна взмолилась: «Господи! Там же иконы… Давайте укрывайте, ребята». И услышала голос: «Не волнуйся: всё будет хорошо». А утром приходит: все иконы сухие, как будто над домом был зонт.

Однажды Вера Алексеевна мне сказала: «Ты первый раз коснулась Божьего благословения, когда церковь была разрушена и там был склад… А вот тогда, девушка, Боженька тебя по головке погладил».

И так странно мне было это слышать… Я вспомнила, что когда-то зашла в старую, полуразрушенную церковь. В советское время в ней устроили склад. Я увидела исписанные стены, и мне стало от этого больно… Мне так было жаль этих стен, икон!..

Вера Алексеевна говорила про Иисуса Христа, что она с Ним общалась. Говорила, что Он не такой, каким Его пишут, изображают, что Он небольшого роста, светлый, глаза у Него светлые. Рисуют Его не таким» и что наиболее похож на Него образ, который находится в летней красноборской церкви. Описывая Иисуса Христа, она прежде всего подчёркивала, что Он добрый.

Рассказывала, что впервые Его увидела, ещё будучи в девках. «Идут два парня. Один сказал: «Давай познакомимся». Я ответила: «А чего мне знакомиться, у меня жених есть». А когда выходила замуж, вновь появился Тот парень, такой рыжеволосый. Думала, все его видят. И куда ни пойду, Он рядом ходит». Когда она начала лечить, обращалась к иконе Матери Божьей, а потом – напрямую к Иисусу Христу. Однажды Он ей явился в видении и сказал: «А помнишь тех двух парней? Один был Я». Рассказывала это мне и вдруг заулыбалась: «Ой, ну-ка, говорит, всё разболтала». – «Кто говорит?» – «Иисус Христос».

С Иисусом Христом она постоянно общалась. Он у неё Проводником был.

Она говорила: «Я сейчас подключусь». Объяснила: «У каждого человека есть своя звезда, и я подключаюсь к той звезде. Одна женщина приехала, спрашиваю имя. Говорю: тебя не так зовут».

Делилась со мной: «Как-то я проснулась ночью и заговорила стихами. Прёт и прёт из меня, прямо стихами. Дома кто-то из детей был. Говорю: записывайте за мной». И тогда же ей голос был: «Иди на чердак и найди икону». Она рассказывала: «Пошла на чердак – ну нигде нет. Не знаю, где искать. Мне говорят: «Ищи там». И она нашла картонку в окладе, пришла домой, протёрла её и увидела, что там оказался не образ, а стихи. И это были стихи, которые она читала наизусть. И она прочитала мне несколько строк. Необычные стихи.

Рассказывала, что там, в высшем мире, собираются святые на какое-то мероприятие. И она всё видит. «Меня туда приглашают». Я говорю: «Вера Алексеевна, вам ещё рано…» – «Нет, – говорит, – я дверь немножечко приоткрываю и смотрю».

Мы с ней поговорим-поговорим, потом Вера Алексеевна спохватится: «Меня там ждут». Ведь у её дома очередь с полночи занимали.

Как пришёл к Вере Алексеевне её дар? Ей было видение Иисуса Христа. Он сказал: «Будет тебе дано травами лечить». Вера Алексеевна знала каждую травинку: какая что лечит. А на каждый большой церковный праздник Господь добавлял ей силушки, знаний в лечении. На Ильин день ей дано было лечить зрение. Она рассказывала: «Прихожу в храм, Иисус Христос сказал: «Посмотри на Меня. Видишь, на иконе – здоровый Ребёнок, чистые очи! Вот теперь и ты будешь лечить глаза. И у людей будут становиться светлые очи!»

За свой труд она брала немного продуктов, а иногда перекрестит и отдаст обратно. А когда пойдёт домой, часто находила в коридоре пакеты с гостинцами. Люди оставляли сознательно. Один мужчина после того, как она его вылечила, заявил: «Давай я тебе, Вера Алексеевна, машину кирпича привезу?» – «Зачем мне?» – засмеялась она.

Рассказывала, что её невестка долго не верила в её дар. «Ну, не верю! Ну, не верю и всё. Вот я поверю, если ты того-то вылечишь». «Ну, вот я вылечила». Сложно, конечно, было поверить.

Вера Алексеевна показывала мне фото оперного певца из Москвы, которому она вернула голос: у него было что-то не в порядке со связками.

Она была безотказной. Однажды мы приехали к ней под осень. Она убирала в огороде листву. Говорит: «Просила Господа дать мне сегодня выходной, не присылать никого». Но приняла всех. Мы предложили ей помочь: весь двор вычистить, пока она людей принимает, а она в ответ: «Сама всё сделаю» – и даже грабли унесла с собой.

Вера Алексеевна была против разводов и против супружеских измен. Раз пришла к ней женщина, которая встречалась с женатым мужчиной. Только она зашла к ней, Вера Алексеевна и говорит: «А ты чего пришла сюда? С чужим мужиком живёшь! Уходи обратно». Та – в слёзы.

В 1999 году, летом, я очень сильно заболела. Плеврит. Мама поехала к Вере Алексеевне: «Девка, наверное, умрёт у нас». Она говорит: «Всё нормально будет».

А я больная лежу и вижу в простенке икону: будто наклоняется Младенец. Потом всё потемнело, как звёздное небо. Я понять ничего не могу. Открыла глаза, очнулась, поняла, что лежу на раскладушке. Значит, жива…

А в этот вечер Вера Алексеевна молилась за меня, чтобы выздоровела. Это было 28 августа, в день Успенья Пресвятой Богородицы. И я поклялась, что, когда поправляюсь, найду эту икону.

Меня увезли в Архангельск, откачали жидкость, и я выздоровела. Вернувшись домой, пришла в церковь. Мне иконы показывают: одну, вторую, третью – и всё не та, не та, не та… Собралась уходить уже, и вдруг сотрудница мне маленькую иконку достаёт: «Не эта?» – «Да! Она». – Я обрадовалась. Это был такой точно образ, как я видела. Образ Владимирской Божьей Матери.

Маме моей Вера Алексеевна много раз помогала. Раньше они вместе работали, у них были общие темы, было о чём поговорить, что вспомнить… «Мы с тобой ещё поскрипим», – говорила баба Вера и, благословив, провожала нас.

Однажды моему старшему брату предстояла сложная операция, а к Вере Алексеевне он ехать не хотел. Мы не могли его уговорить и поехали к ней сами. «Что вы волнуетесь? Он ещё пять лет проживёт», – сказала Вера Алексеевна.

Но тогда этим её словам мы не придали значения, так как волновались только о том, чтобы нормально прошла операция. Операция прошла успешно.

А спустя несколько лет брат погиб в лесу. Мы стали считать и поняли, что прошло ровно пять лет! Видимо, от судьбы не уйдёшь.

А одному мужчине Вера Алексеевна сказала: «Если бы ты не пришёл, ты бы сейгод^[23] утонул». А он тонул не раз. В какой-то мере она была властна над судьбой, хоть и не всегда могла помочь.

Отец этого мужчины однажды забрал перину, на которой кто-то умер. Вера Алексеевна сказала: «Все мужики, кто спал на этой перине, будут тонуть». И его отец утонул, и ему такая же участь.

Как-то раз моего младшего брата скрутил радикулит. У него были адские боли. Лежачего, его доставили к Вере Алексеевне. Он даже в дверь не мог зайти. Она стала перед ним на колени, поводила руками вдоль тела. «Ну, что ты так себя довёл?» – ворчала незлобно… Он лежал минут тридцать. Потом она сказала ему: «Вставай, вставай!» Он встал и обратно уже сам за рулём поехал.

А впереди нас тоже привезли лежачего. Его два мужика занесли к Вере Алексеевне. Он побыл там, и мы его потеряли из вида, а обратно едем, видим – этот мужик идёт и руками машет. И идёт так бойко, без носилок.

Жена брата тоже ездила к Вере Алексеевне: когда была беременна около двух месяцев, хотела узнать, кто родится. Вера Алексеевна сказала: «Парень родится». Родился мальчик Валера.

Вера Алексеевна дважды сама мне звонила: «Приходи ко мне, надо с тобой поработать», то есть полечить меня. «Иди, я тебя успокою. Иди, я восстановлю твои силы».

Прихожу. Сажусь на стул напротив её. Она зажигает свечу, закрывает глаза и начинает работать. Смотрю, а она плачет. Спрашиваю: «Что, всё так плохо у меня?»

А она: «Очень много зла на земле, зависти много у людей! Не думают о душе своей, а ведь за грехи свои на том свете надо расплачиваться. А на тебе опять много негатива «намотано». Сейчас всё сделаю, поправлю».

Шептала молитвы, вздыхала, неторопливо поправляла платок; она всегда была в платочке. И как-то потихоньку проходил страх, уходила боль, на душе становилось спокойно. И слава Богу, что именно у нас, в Белой Слуде, жила такая чудесная баба Вера!

Однажды мне сон приснился: захожу я домой к ней, где она жила, и вижу священников, а Веры Алексеевны нет дома. Спрашиваю: почему они без хозяйки в дом зашли и что тут делают? А они ставят икону в угол и говорят, что это святая Вера. Я рассказала ей про этот сон. «Такая икона со временем будет», – сказала Вера Алексеевна.

Однажды я привела к ней своих детей. Уж очень они шкодничали: то в бочку залезут, то в печку – вылезают как черти; то всю морковку повыдёргивают, только на потолке не были! Вера Алексеевна посмотрела каждого и говорит: «Теперь они будут слышать хорошо». Я удивилась: «Вера Алексеевна, так они слышат хорошо». – «Нет, теперь они тебя будут слышать». И через полгода я заметила, что они взрослеют.

Но… дети есть дети! Раз один из сыновей спрыгнул с двухэтажного сарая. Моя свекровь была парашютисткой и подарила ему маленький парашют. Сын всё порывался его испробовать, несмотря на мои предупреждения, что это не парашют, а имитация, и как-то раз всё же осуществил своё желание.

Идёт-хромает, говорит: «Парашют не раскрылся». Рентген показал трещину на пятке. Сына освободили от занятий физкультурой, давали лекарство, но пятка по-прежнему болела. Повезла его к Вере Алексеевне.

Она сказала: «Ладно, сложу», – и смеётся: «Хорошо, что в Белой Слуде высоких домов нет». А у сына тем временем боль прошла. Он потом и забыл про пятку.

Я его спрашиваю: «Ну что, Гришенька, у тебя пятка болит?» – «Нет!»

Порой к Вере Алексеевне ехали просто за благословением: удачно съездить в отпуск, за товаром или перед тем, как поступать в учебное заведение.

Она рассказывала: «Открываю газету, вижу: генерал сидит, а у него инфаркт назревает. А у него – уже два инфаркта. Если третий будет – всё, не выкарабкается. Звоню сыну: «Ты знаешь этого генерала?» – «Знаю». – «Позвони ему и скажи, что он перенёс два инфаркта. Если третий будет – то всё… Пусть ко мне едет». Этот генерал прилетал. Вера Алексеевна сказала ему про два инфаркта, а он говорит: «Нет, был один инфаркт». Тогда она говорит: «А помнишь, ты сидел в ванне, тебе стало плохо, тебя еле вытащили?» Он и не знал, что тогда у него первый инфаркт случился. Вера Алексеевна говорила, что он уехал от неё довольный.

Моей родственнице врачи поставили диагноз «рак груди». «Если увижу у него (у рака) башку, то я ему её отверну», – говорила Вера Алексеевна. Когда мы пришли к ней потом, она полечила родственницу и сказала: «Всё, пусть живёт спокойно: я всё убрала». И в самом деле, когда через два месяца она поехала на проверку, врачи ничего понять не могли: онко точно было, а вместо него стало что-то спёкшееся! Эта женщина по сей день жива и здорова.

Многим не удавалось сразу попасть на приём к Вере Алексеевне, и на ночлег останавливались у нас: и родные, и знакомые, а иногда просто чужие люди.

Однажды в девяностые годы как-то под осень приехали четыре семьи военных из Савватии^[24]. В тот день им не удалось попасть к Вере Алексеевне, и они остановились у нас. На следующий день рано утром папа поехал занимать к ней очередь. С её мужем, Николаем Дмитриевичем, они были давно знакомы: вместе работали, а как вышли на пенсию, стали редко видеться. Ну, тут, как говорят, сам Бог велел за встречу «стопарь опрокинуть». Ну, и набрались… А Вера Алексеевна почувствовала, что муж её «под градусом», сразу прекратила приём; идёт и ругается: кто её мужа напоил? Отец моментально уехал. А она поняла. «Ах, паразит», – она даже ругалась ласково. На другой день поехали снова очередь занимать. Одна женщина из числа этих военных перенесла восемь операций на позвоночнике. Вера Алексеевна ей помогла: операций больше не делали, хоть она и прихрамывала. У другой женщины-военнослужащей была онкология. Ей сказали, что уже «пятьдесят на пятьдесят», делали химиотерапию. Она была худющая! На следующий год она приехала снова, выглядела уже лучше, поправившись…

Вера Алексеевна говорила, что к ней приезжало много ребят, участвовавших в Чеченской войне.

Она чистила кровь многим и снимала негатив. Говорила: «Идут – такие… ой!..».

Многих она лечила заочно. Это отнимало у неё больше сил. Когда её сын, который жил на Дальнем Востоке, получил серьёзные травмы, Вера Алексеевна об этом узнала на расстоянии. Она рассказывала: «Веду приём, чувствую, что-то с Лёней случилось. Информация пришла. Позвонили потом. Вечером села и стала собирать косточки. Весь вечер сижу и собираю, собираю… Врачи ему сказали потом: «Как мы тебе хорошо ногу-то собрали»». В тот период она никого не принимала: все силы уходили, чтобы помочь сыну.

Однажды приехала женщина с ребёнком. Вижу: идут уставшие, мы разговорились. Выяснилось, что им идти некуда. Я их пригласила к себе. Мальчик был очень худой; мать сказала, что периодически у него случаются приступы непрекращающейся рвоты.

На другой день после приёма эта женщина рассказала, что Вера Алексеевна изгоняла чертей из неё и из её сына. Сначала смотрела Галину – маму; в ней сидела чертовка-мать. И, когда Вера Алексеевна стала уничтожать чертовку, та начала плакать: мол, меня убьёшь, так хоть оставь сына-чёрта. Галина спросила: «Где сын-чёрт?» А Вера Алексеевна ей говорит: «Сын-чёрт – в твоём сыне сидит и все органы у ребёнка отдавил; оттого и худой такой, и плечи согнуты, и спина горбом – ведь тяжело носить такую тяжесть». Потом стала сына лечить. В конце сказала: «Я сына твоего вылечила и с тебя сняла. Смотри, какой у неё озадок – какая она толстая! Надо всю семью привести. И мужа. А то опять поймаете».

Они пришли ко мне; состояние у них было шоковое! Такое просто не укладывалось в голове. Я тоже была под впечатлением! Просто что-то из мира фантастики. Через два года мне суждено было с ними встретиться. Парнишка расцвёл, плечи расправились – не узнать!

Вера Алексеевна ставила преграду от того дома, где водятся черти.

Иногда она говорила: «Я тот дом почищу». Говорила, что если на человеке есть сильнейший негатив, то у него после сна скручивается простынь. Говорила: «Я зло отправляю обратно». А нечистую силу она уничтожала, чтоб она не плодилась на земле.

Она видела все мысли людей, читала их душу… Видела плохих людей. Как-то мы к ней приехали; перед нами зашла женщина…

Потом Вера Алексеевна мне говорит: «Я ведь её не приняла. У неё было от ведьмы. Я сказала: «Чего ты ко мне пришла? Убирайся. Нечего тебе тут делать».

Батюшку одного она тоже на место поставила. «Я вижу, – говорит, – что он поступает не по-церковному». И так и оказалось. Он приход потерял.

Она делала только во благо. И всё бескорыстно.

Был такой случай.

Однажды я купила сыну мотоцикл. И у него украли сиденье с номером. Сын приехал расстроенный. Я подумала: «Надо покарать вора».

Открыла печку и молюсь на огонь.

Потом поехала к Вере Алексеевне. Рассказываю ей: «У Гришки сиденье от мотоцикла украли, и я молилась, чтобы наказать вора». Она: «Ты? Никогда больше этого не делай! Ты прилепилась к Богу, и ты такое делаешь? Никогда не молись о плохом! – строго так сказала. – Ой, девка, терпи. Ой, да надо потерпеть».

Однажды во сне я увидела икону Николая Чудотворца. И слышу голос: «Когда тебе плохо, молись этому святому!»

При встрече с Верой Алексеевной я рассказала ей, что собираюсь в Турцию или в Италию, в город Бары, где хранятся мощи Николая Чудотворца.

А она сказала, как отрезала: «Незачем туда ехать. Купи масло, освящённое от мощей святителя Николая, в церкви и пользуй, а ещё молись, как сказано тебе. Молитва, если она от души идёт, всегда будет принята».

В одну из последних встреч с Верой Алексеевной мы долго разговаривали.

Я заметила у неё на стене иллюстрацию к сказке Пушкина. Вера Алексеевна сказала, что большинство стихов Пушкина зашифровано. Мне запомнилось, что речь шла о «Сказке о царе Салтане». Называла она и «Сказку про Ивана-царевича и Серого Волка». Говорила, что со временем его сказки расшифруют.

Ещё она сказала: «Со временем река пересохнет. Воды будет мало. Вообще, с водой будут проблемы».

Напутствовала: «Если до меня не дойдёшь, сходи в церковь, поставь свечку к Распятию Иисуса Христа. Там мало кто молится. Постой там, всё расскажи, как будто у меня побывала. Я всё услышу. Приходи на мою могилу. Буду всем помогать, кто придёт с просьбой».

Я всегда буду помнить эту замечательную женщину, сделавшую для всех нас так много!..»

Хочу спасибо сказать

ЛЮБОВЬ АЛЕКСЕЕВНА, С. КРАСНОБОРСК

«Первый раз я к ней обратилась, когда меня направили в Архангельск на операцию. Был май 1998 года. Я приехала в Середовину и вижу: возле дома стоит лошадь, Вера Алексеевна сажает огород.

Я расстроилась: «Господи, чего же я тут приехала!»

Она говорит: «Ну, ладно, приехали так приехали». Была сурова, но не отказала в приёме.

Сделала всё и говорит: «Поди с Богом».

Я уехала домой, а через некоторое время у меня очень сильно разболелся живот. Звоню ей. Она не всегда подходила к телефону, так как было слишком много звонков.

Но в этот раз подняла трубку. Говорю: «Вера Алексеевна, я у вас была…» Она: «Помню». Сказала ей, так и так. Говорит: «Ты, девушка, наверное, что-то поделала». – «Так, да, с картошкой управлялась». – «Дак, девушка, я же тебе операцию сделала. Надо было похраниться! Я тебе всё убрала. Ты не расстраивайся. Уверуешь, когда на узи сходишь».

В конце июня я поехала на узи. Врач смотрит: «Кисты нет». Я говорю: «Вы по-хорошему посмотрите!» – «Нет, нет кисты! Куда-то делась!»

В сентябре я была за рекой и заехала к Вере Алексеевне её поблагодарить. Она увидела меня, спрашивает: «Вы чего?» Говорю: «Я спасибо сказать». – «Очень хорошо, что приехала. Редко, когда приезжают. А то уедут и всё». Она была очень довольна. Но коробку конфет, которую я ей привезла, брать не хотела. Я всё же её уговорила: ведь от чистого сердца везла!

У свекрови была онкология. Она была обречена, так как спохватились уже на поздней стадии. Вера Алексеевна сказала: «Два года она у вас проживёт ещё». Так и было. Мы думаем, что Вера Алексеевна продлила ей жизнь.

Когда моей маме было лет семьдесят или семьдесят пять, у неё образовалась пуповая грыжа. Она доставляла маме огромный дискомфорт. Мама жаловалась и в конце концов поехала к Вере Алексеевне. Съездила, но грыжа не уходила и по-прежнему продолжала беспокоить. Мама решила, что ей не помогло лечение. А однажды в бане она увидела, что грыжи нет: исчезла!

Вот пример того, когда Вера Алексеевна помогала не сразу, а немного позднее.

Однажды Вера Алексеевна показала мне свои руки: «Вот, посмотри руки: видишь шишки? Болят, болят, болят… Это вначале я на себе должна перенести, а потом уже лечить».

Вера Алексеевна была человек от Бога! Я очень ей благодарна!»

«Буду жить здесь до последнего…»

МАРИНА КОПЫЛОВА, МЕДРАБОТНИК, С. КРАСНОБОРСК

«Середовина, в которой жила Вера Алексеевна, – моя родная деревня. Там наш родовой дом. Мои родители в нём выросли, а теперь приезжают туда на лето. Я очень люблю свою деревню, провожу там отпуск и навещаю её при любой возможности.

Когда Вера Алексеевна была с нами, я по приезде обязательно к ней приходила. Вера Алексеевна была таким человеком, к которому можно было просто прийти спросить совет. Она всегда могла его дать, разложить по полочкам ситуацию. Вера Алексеевна легко входила в контакт, а главное – видела, о чём думает человек, видела тебя насквозь. Она мне не раз говорила: «Ты о том-то, Марина, думаешь». Я удивлялась: «Откуда вы знаете?» А она видела. Говорит, например: «А зачем ты так поступила тогда-то?»

У Веры Алексеевны можно было и немножко спросить про будущее. Она никогда не отказывала. Мне всё рассказала о ребёночке, предрекла: «Ты родишь в срок». Так и было.

Дар к Вере Алексеевне пришёл, когда она была уже на пенсии. Работала она осеменатором коров. И её муж, Николай Дмитриевич, тоже работал в совхозе.

Вера Алексеевна очень любила Середовину. Из этой деревни она не хотела никуда уезжать. Говорила: «Я буду жить здесь до последнего. Я общаюсь с Богом. Бог мне помогает». Она сама косила траву у дома и коварные борщевики.

К Вере Алексеевне обращалось очень много людей. Стояли огромные очереди. Люди на бумажке записывались, кто во сколько приехал. Деревня была насыщена людьми. Люди приезжали разные, многие с маленькими детьми; много привозили детишек, больных ДЦП. Однажды женщина привезла к ней ребёнка. Вера Алексеевна спрашивает: «А вы чего пришли?» – «У нас диатез». – «Когда исполнится год, всё пройдёт», – сказала.

Кому-то она помогала и с онкологией. Вселяла надежду, что нужно жить, несмотря ни на что.

Мой папа часто ходил к Вере Алексеевне. Он её очень уважал и никогда ей не отказывал вспахать поле.

В какой-то год очень много людей жило в палатках возле её дома. Вера Алексеевна вышла однажды и говорит: «Я в глазах вижу одни деньги. Всё. Я не буду принимать. Уходите все. Идите к врачам». И все уехали.

Вера Алексеевна очень любила своих сыновей и внуков. Все они труженики. Она ими гордилась.

В 2007 году проводили праздник деревни Середовины. Её официальное название – Плакуново. Собрались все жители. Как раз в это время к Вере Алексеевне приехали сыновья, Володя и Александр Зашихины. Было очень жарко. Они отправились за водой к колодцу. Идут мимо нас. Мы им говорим: «Давайте мы вам потом воды нальём, приходите к нам!» Вера Алексеевна не принимала участия в праздничном мероприятии, но их благословила сходить на праздник, сказала: «Раз вы хотите идти, идите». Праздник удался. Было очень весело, прямо на улице накрыли столы, была конкурсная программа, выбирали «главного комара» и «комариху», а вечером ходили под угор жечь костёр.

…Когда Веры Алексеевны не стало, деревня опустела. Осиротела. Здесь были живые люди. Они ночевали, жили в палатках, ждали… Всем нужна была её помощь. У неё в доме стояли мешки писем! На приём приходило до восьмидесяти человек в день.

Люди ехали, не зная, куда они едут, где эта деревня – Середовина… Узнают о Вере Алексеевне – и едут к ней; их не останавливало ни то, что они не ведали, как добираться, как преодолевать реку в межсезонье, ни повышенная цена за внеплановую переправу, ни неизвестность касательно транспорта и ночлега… Помню: ноябрь, уже лёд, распута. Люди на катере с баржой. Спрашиваем: «Куда вы едете? Вы видите, что на реке творится?» Отвечают: «К бабушке Вере». – «Как назад добираться будете? Подумали?» – «Главное – к ней попасть. А обратно как-нибудь попадём». – «Ведь катер может уже не пойти из-за ледостава. Или запросит дорого». – «Не посмотрим на цену!» – «Где ночевать-то будете? Осень глубокая!» – «Где получится…» – «Вы узнали, принимает ли она?» – «Нет, не узнавали, но мы очень надеемся…» – «Хоть знаете, как к ней ехать?» – «Господь приведёт».

Люди ехали к ней, невзирая ни на что.

Люди ехали к ней с надеждой. Ждали, ночевали кто где: в палатках, в машинах…

Я к Вере Алексеевне ходила каждый год. Мне просто хотелось её увидеть. Когда побываешь там, душа очищается. Мне хотелось петь, когда я от неё выходила!

Приду к ней, она говорит: «Ну, здравствуй. Ну, давай, садись, рассказывай, как ты живёшь».

Мне Вера Алексеевна тоже кое-что рассказывала, в том числе о своей жизни. Она очень долго жила со свекровью. Тяжело было жить…

Делилась Вера Алексеевна и некоторыми предсказаниями. Предостерегала: «Со временем река сменит своё русло, обмелеет. И вы будете ходить пешком в Красноборск. Паромной переправы не будет».

«В Уфтюге^[25] найдут какие-то месторождения полезных ископаемых».

«Нашу деревню Середовину нужно беречь от пожаров. В дальнейшем она может сгореть. Будут войны, будут пожары… Никто не будет косить, опахивать…»

5 июня 2010 года я родила дочку. Приехала в деревню и думаю: «Надо мне сходить к Вере Алексеевне с ребёнком». Она не принимала.

Я постучалась. «Марина?» – «Вы у меня Ульянушку, доченьку, посмотрите?» – «Неси давай, неси!»

Она читала долго молитву к Пресвятой Богородице, потом сказала: «Всё у вас будет хорошо». Перекрестила. Дочка даже не просыпалась.

Тогда я видела Веру Алексеевну в последний раз. Осмелилась, отважилась сходить к ней, несмотря на то, что она болела. Предлагала всегда помочь ей что-то.

Она отвечала: «Не надо. Я сама». Или: «Толя приедет – сделает».

Преснечиков напечём – и ей всегда несём. Она их очень любила. Но к нам она не приходила: наверное, некогда ей было в гости ходить…»

Жила в тишине и в чистоте

АЛЕКСАНДР ХАБАРОВ, Д. СЕРЕДОВИНА – Г. ХОТЬКОВО, МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ

«Каждое лето мы семьёй ездили в деревню на три месяца. У нас там свой дом: моя мама, Мария Ивановна Хабарова, в девичестве Зашихина, была уроженкой Середовины. По приезде мы всегда заходили к Вере Алексеевне поздороваться, а перед отъездом – попрощаться и взять благословение.

Вера Алексеевна приходится нам родственницей: её муж, Николай Дмитриевич, был двоюродным братом моей мамы. Сыновья Веры Алексеевны – мои троюродные братья.

Меня тянуло в Середовину. Тётя Вера всегда принимала по-доброму: что-то подскажет, посоветует, научит; обо всём расспросит, расскажет о себе; вдохновит всегда. Приедем с детьми на рыбалку – даст команду сыну Толику: «Давай сходи покажи, где рыбачить».

Я воспринимал её в первую очередь не как знахарку или целительницу, а как мудрого человека. Я понимал её, зная, какую она прожила жизнь. То, что она помогала людям, её дар – это лишь приложение: это не главное в её жизни; но для людей, конечно, она была как спасательный круг. Она отличалась природной мудростью и добротой.

Чудеса, которые она совершала, были для нас обыденностью, чем-то вполне естественным и само собой разумеющимся. В нашей семье серьёзных проблем со здоровьем, слава Богу, не было; мы приходили к ней в основном пообщаться.

«Какие чистые у вас дети!» – говорила мне тётя Вера.

Знаю, что она ездила в храмы, ночевала в Красноборске. Батюшки к ней приезжали из Великого Устюга, привозили матушек.

Раньше тётя Вера держала скотину, пчёл. А лечить начинала с животных. Было ей это дано. Она сама удивлялась, что получается. Постепенно, поэтапно всё приходило. Через Христа это всё шло и от Матери Божьей. Общаться с ней было очень интересно. Зная тётю Веру, я могу с уверенностью сказать, что она не стала бы что-то придумывать, фантазировать. Она жила в тишине и в чистоте. Мужем своим, дядей Колей, она никогда не руководила, принимала его таким, каким он был.

Тётя Вера говорила, что она должна была ещё жить… Ушла она преждевременно.

Расскажу один памятный случай. У меня была машина уазик-буханка. Так как мы уезжали в деревню надолго, везли с собой тёплые вещи и запас продуктов. Однажды тётя Вера нас, как всегда, благословила. Мы доехали до Вологды, и я увидел, что отключился генератор, а подзарядки у меня не было. Невероятно, но мы от Вологды доехали до Хотьково на одном аккумуляторе, что невозможно! Подъехали к гаражу, и машина заглохла. Я позвонил знакомому, он подключил аккумулятор, и я заехал в гараж.

Тётя Вера имела дар. Была она редким человеком.

К ней всегда можно было прийти посидеть, поговорить, попить чаю…

Я всегда думал: «Слава Богу, что есть тётя Вера, которая может помогать, исцелять людей».

Раньше в нашей деревне по-другому ощущалась жизнь. В Середовину сходились на вечера и с Вершины, и с Белой Слуды. В нашей деревне были такие люди – странники-молитвенники: осенью они уходили, а весной возвращались. Они носили с собой лёгкую лодку, – чтобы, где надо, переправляться через реки, – и отправлялись по монастырям. Их провожали всей деревней, плакали, молились, ждали. Есть версия, что отсюда и пошло её официальное название – Плакуново. Раньше люди с молитвою жили, с верой…»

Покровительница нашей деревни

ИЗ БЕСЕДЫ С АНДРЕЕМ ХАБАРОВЫМ, СЫНОМ АЛЕКСАНДРА ХАБАРОВА, Д. СЕРЕДОВИНА – Г. ХОТЬКОВО, МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ

«Мы всегда приезжали на лето в Середовину. С раннего детства я любил сказки. И для меня эта деревня сызмальства представлялась какой-то сказочной. Проезжая берёзовую аллею, я замечал куполок под её сводом. И хоть в то время я ещё не был столь близок к церкви, во мне уже жило творческое начало, и всякий раз, видя это купол, я удивлялся: как берёзы могли так симметрично вырасти?

Уже на пароме, когда мы переезжали на нашу сторону, меня посещало это таинственное чувство, русский сказочный дух и ощущение, будто мы уже здесь, у себя… Сперва мы заезжали к бабушке в Дябрино, а потом ехали в наш дом в Середовину; ходили здороваться с односельчанами и заходили к бабушке Вере.

Мне запомнилась не только она сама, но и всё её семейство. Настолько добрые эти люди! С ними всегда было приятно общаться. Однажды дядя Володя приехал в отпуск к бабушке Вере и пришёл к нам с видеокамерой, стал нас снимать. А потом подарил нам кассету с записью. По тем временам это было чудо!

Мы часто ходили в лес: за ягодами, за грибами… От деревни идут три тропки: одна влево – в Белую Слуду; другая – по центру, по ней в основном ходили за черникой; а третья – к деревне Вершине, она ведёт мимо дома бабушки Веры. Мы обычно брали корзины и шли этой тропкой. Проходя через дворик бабушки Веры, мы испытывали такое чувство, какое бывает, когда идёшь в храм, – благоговение.

И запомнилась всегда ровно сложенная поленница у её дома. Ровно-ровно. И аккуратная, как ковёр, лужайка из муравы перед домом. Там рос тополь в три-четыре обхвата. Всё это казалось мне сказочным. И сама бабушка Вера. Тогда ещё к ней приезжало не так много людей. Всё было тихо, и бывало, что и мы к ней иногда заходили. Нас пятеро братьев, и она благословляла всех на учёбу. Перекрестит нас, правую руку перекрестит, чтобы мы добрые дела делали. Бывало, посидим у неё в зелёном домике.

Когда у неё появились большие возможности исцелять людей, в деревню хлынул огромный поток людей и машин. У меня это обстоятельство вызывало скорее дискомфорт: уезжаешь из города в тишину, а уединиться не удаётся. Ещё я стал замечать, что бабушке Вере было тяжело. Утром она была бодрая, а вечером шла уставшая.

В детстве я её немного побаивался. На вид бабушка суровая, но скажет одно слово – и сразу становится ясно, что внешность обманчива и насколько в душе она добрый человек!

Она работала на огороде и занималась хозяйством.

В конце лета перед отъездом в Хотьково мы всегда заходили к бабушке Вере.

Помню, когда мне было лет пятнадцать, мы, как обычно, зашли к ней перед дорогой. Бабушка Вера посмотрела на меня и говорит: «Поздно ты женишься: тебе тридцать лет будет». Тогда я не придал её словам серьёзного значения: ну, сказала и сказала. Наверное, отнёсся так потому, что обычно ребята в этом возрасте ещё не задумываются всерьёз о будущем.

…Время идёт, я взрослею, а девушку, которая пришлась бы мне по душе, всё не удаётся повстречать. Я заканчиваю колледж, потом Академию; годы идут, а близкого, родного человека так и нет рядом. Однажды я поймал себя на мысли: «И вот мне уже тридцать, и через полгода будет тридцать один, а я ещё не встретил свою половинку».

И вскоре неожиданно в моей жизни появляется девушка, которая близка мне в душе. Скоро у нас будет свадьба! Мне нет ещё тридцати одного года; сбылось пророчество бабушки Веры: так сложились жизненные события; я специально ничего не подгадывал.

Второе предсказание в отношении меня бабушка Вера сделала, когда я учился в колледже. Тогда она мне сказала: «Вот, ты будешь церковным заниматься. Будут такие иконы новые, и ты будешь делать к ним орнаментальные рамки». В то время я ещё не думал об этом; колледж, в котором я учился, был художественно-промышленный, но я специализировался на резьбе по кости; моя будущая специальность так и называлась – «художник, мастер резьбы по кости». К тому же я не был настолько воцерковлён, хотя и посещал храм каждое воскресенье.

Лет через пятнадцать жизнь подтвердила слова бабушки Веры. Я закончил факультет живописи церковно-исторического отделения Академии художеств имени Репина в Санкт-Петербурге и стал искать работу. И мне посчастливилось начать свою трудовую деятельность в Троице-Сергиевой Лавре: доверили выкладывать мозаичный орнамент, обрамляющий изображение Богородицы с Младенцем, Сидящей на троне, с предстоящими, расположенное над входом в Лавру. Несмотря на то что были и другие специалисты, это ответственное задание поручили именно мне. И я вспомнил слова бабушки Веры и ещё раз убедился в том, что она видит: к ней приходят видения, и она их описывает и говорит. Хотя мозаика – очень древняя техника, она не распространена в наших северных краях. И бабушка Вера, живя в деревне, вероятно, не имела о ней определённых знаний, но она видела, как я выкладываю этот орнамент, и своими словами об этом сказала.

Мозаику я выложил. В нынешнем году должны открыть это изображение. Потом мне снова предлагали выполнять мозаичные работы. Так осуществлялось в жизни то, о чём говорила мне бабушка Вера. Я понимаю это как чудо предсказания.

Она говорила: «Вижу тебя: что ты стоишь в большой аудитории. Вокруг тебя много людей, которые тебя слушают».

В моей жизни был период, когда я писал диплом и устроился на работу в художественную школу-студию для детей и взрослых. И однажды всплыло в памяти, что бабушка Вера мне говорила о преподавании.

У неё были и другие предсказания касательно меня, но это – дело далёкого будущего.

Расскажу ещё случай, который произошёл со мной дома, в городе Хотьково, когда я учился в колледже. Мне был двадцать один год. Однажды я сплю ночью и слышу сквозь сон, что заскрипела дверца шкафа; я не проснулся окончательно, но успел подумать: «Странно: все братья спят, а дверца скрипит». Я был старшим из братьев. Тем утром просыпаюсь, сажусь на кровати и вижу: рядом со шкафом лежит листок; на нём нарисованы картинки – квадратики с сюжетными композициями, отражающими какие-то происходящие за день события. Всего было 15 квадратиков. Этот листок принадлежал моему знакомому. Я взял листок и подумал: «Странно: почему он лежит рядом со шкафом? Как он здесь оказался?» Положил его в папку и пошёл на учёбу. В колледже показал листок товарищу, спросил: «Твоё?» «Да. Странно, что он у тебя», – удивился знакомый. Спустя какое-то время я подумал, что надо показать этот листок бабушке Вере: она точно скажет, к чему так произошло. Я попросил его у товарища и, когда мы поехали в деревню, показал его ей и рассказал: «Так и так: просыпаюсь, листок лежит. Чувствую: просто так это не может быть». Она говорит: «Это тебе Ангел-хранитель послал этот листок. Мне когда-то тоже был листок послан. И он был помятый, изжёванный. И жизнь у меня такая трудная. А у тебя – ровный, гладенький. На этом листке – твоя жизнь. Она с нижнего правого уголка начинается. Пройдёт событие – ты его перекрести, этот квадратик». Я спросил: «А как я определю? И когда картинки закончатся, выходит, закончится моя жизнь?» Она посмотрела благосклонно, но ничего не ответила. А потом говорит: «Меня не станет, к моей могиле приходите. Вас буду исцелять». Многим она это сказала.

Прошло 9 или 10 лет, и я не заметил каких-то совпадений. Изображённые картинки не появлялись в жизни. И я как-то задумался: «Пока что всё, что бабушка Вера говорила, осуществлялось. Зачем этот листок был послан? Наверное, для укрепления в вере. То, что будет со мной, – всё условно. Это Ангел-хранитель послал, чтобы подтвердить, что я не один в мире; со мной рядом всегда кто-то есть; есть высшие силы».

Однажды, когда мне было лет 18, мы пришли к бабушке Вере перед отъездом. И она рассказала: «Приходили ко мне странницы и принесли мне молитву». И показала листок с рукописным текстом. Я переписал эти тексты.

МОЛИТВА ЕДИНОЙ РЕЛИГИИ

Господи! Боже Милостивый!

Да святится Имя Твоё

На Небесах и на Земле,

От края и до края Вселенной!

Господи! Укрепи силы

В противостоянии

С силами мрака,

Дабы не только противостоять ему,

Но и очищать Землю-Матушку

От мусора сего.

Научи отделять благо от зла

И пребывать в спокойствии

И твёрдости духа,

Дабы достойно творить

Меж людей Волю Твою.

Укрепи силы братьев и сестёр моих,

Как близких, так и неведомых мне.

Да узрят они истинную Славу Твою,

Исполнятся любви в сердце своём

И одолеют преграды телесные,

В движении по пути к Свету,

И да протянут друг другу руки свои

И отдадут безмерно тепло души!

Господи! Да свершится Воля Твоя!

И пребудет на Земле Единой народ,

Любящий Матерь свою – Природу,

Воссоединённый с Тобою

Любовью своей и идущий

По Пути Истинного Духовного Развития,

Опираясь на Последний Завет Твой.

И две молитвы:

Утром:

Благослови, Господи, на деяния для грядущего, и да будут встречены трудности его ярко, как подобает идущим под Светом Твоим. Аминь.

Вечером:

Восполни, Господи, утраченные силы на благо, дабы уготовиться к встрече дня будущего. Аминь.

В плане здоровья нам тоже бабушка Вера помогала. Всех нас перекрестит, ладонями проведёт и отпускает.

Однажды, когда мне было года 23, я пришёл к ней. Сажусь перед ней на стул. Она спрашивает: «Может, что-то болит?» – «Нет, ничего не болит». – «Как не болит? Ты упал, ударился сильно». Я вспомнил: «Да, действительно падал». Бабушка Вера увидела, что со мной произошло.

Единственно, что не совпало из того, что она мне говорила: «Ты будешь делать орнаменты. Ты привезёшь их ко мне в деревню и мне покажешь». Я узнал о кончине бабушки Веры, думаю: «Как же, я же должен был приехать показать ей. Она должна была ещё жить…». С уходом её атмосфера в деревне изменилась: пропала живая струя, дарившая нам те ощущения… Жизнь бабушки Веры была как биение сердца в деревне. Безмолвная тишина теперь. Идёшь через её двор, и нет того ощущения… Люди остались жить, но без бабушки Веры жизнь уже пошла по-другому.

Я прихожу на кладбище к родственникам и захожу к бабушке Вере. Смотрю на её фотографию на памятнике, и возникает такое ощущение: чувствуется её внутренняя сила, сила её души во взгляде. Памятник простой и настолько удачный образ передал мастер в фотографии! Думаю, что всё сделано так, как нужно. Люди приходят на её могилу и будут приходить и молиться.

В деревню Середовину мне всегда хочется вернуться. И не только из-за грибов-ягод. Меня многое связывает с этой деревней, в том числе детские воспоминания. В ней были мои друзья, ребята из Северодвинска. Я всегда ждал с нетерпением лета: что я приеду и с ними встречусь. Мы мастерили трёхколёсные автомобили, гоняли на них с угоров, делали качели, тарзанки, привязывали на высоких берёзах. Словом, жизнь была ближе к природе, естественней… А ещё у нас жила замечательная женщина, покровительница нашей деревни – бабушка Вера…

Светлая вечная память ей! Мы всегда её будем помнить!»

Всё будет хорошо

Очень тёплыми словами вспоминали о Вере Алексеевне все члены семьи Хабаровых, с которыми мне довелось пообщаться. Брат Андрея, Коля Хабаров, рассказал такой случай.

«О бабушке Вере у меня сохранились самые добрые воспоминания. Мы всегда приходили к ней за благословением. В десятом году, когда она серьёзно заболела, я часто думал

о ней; мне хотелось получить её благословение. И однажды мне бабушка Вера приснилась: будто пришла и меня благословила. А на следующий день нам сообщили, что она умерла».

Супруга Александра, Елена Хабарова, рассказала о том, что однажды, когда она пришла к Вере Алексеевне с маленьким сыном Сергеем и попросила его посмотреть, целительница, взяв на руки ребёнка, зажгла свечи, закрыла глаза и сказала ей, что у мальчика всё хорошо: «Его же сам Сергий Радонежский на руках держит».

После поездки

РАССКАЗ ВИТАЛИЯ БРЫЗГУНОВА, С. КРАСНОБОРСК

«Дочка моя ни с того ни с сего падала в обморок.

Я привёз её к Вере Алексеевне в половодье на лодке.

Вера Алексеевна говорит: «Заходи».

Достала стебель засохшей травы, поводила им, поводила. Говорит: «Тебе-то ничего, а дочку можно некрещёной смотреть до семи лет. У дочки живот болит, – и объясняет: – Вот у тебя там кишочки…»

Не знаю, что помогло, но после этой поездки болезнь у дочки прошла.

Однажды, когда я возил гравий в Берёзо-Наволок, тормозит меня мужик, спрашивает, где спускаться на ледовую переправу.

Я подвёз его.

По дороге он мне рассказывает: «Я еду в Середовину. Временами есть не мог: не мог глотать ничего – наступало удушье. Съездил до бабы Веры – и стал нормально питаться».

С бедой в середовину

РАССКАЗ ШАДРИНОЙ АННЫ ВЛАДИМИРОВНЫ, С. КРАСНОБОРСК

«К Вере Алексеевне не раз ездила моя мама. Однажды Вера Алексеевна ей сказала: «Сама сколько раз приезжала, а дочь что, решила погубить?» Меня мучили головные боли, были ужасные спазмы. С этой бедой я и поехала в Середовину. Вера Алексеевна посадила меня на стульчик, свечку зажгла и надо мной водила руками: как будто что-то переливала из сосуда в сосуд. Потом она мне сказала: «Я поменяла тебе кровь. Сдай анализ крови на гемоглобин».

Я вернулась домой и пошла сдавать анализ. Врач, Анна Ивановна Боковикова, сказала: «Гемоглобин такой – хоть в космос». Позже выяснилось, что и группу крови мне Вера Алексеевна изменила; анализ три раза переделывали.

После этого посещения у меня прошли головные боли».

Мы все под ее защитой

РАССКАЗ ТАТЬЯНЫ ПЕТРОВНЫ КОМОВОЙ, С. БЕЛАЯ СЛУДА

Удивительным гостеприимством и отзывчивостью отличается директор Белослудского Дома культуры Татьяна Петровна Комова. Она любезно откликнулась на мою просьбу поделиться своими воспоминаниями, связанными с Верой Алексеевной Зашихиной. С необычайным душевным теплом и благодарностью говорила Татьяна Петровна о ней.

«Родом я из Архангельска, но живу в Белой Слуде давно. Сюда меня направили по распределению по окончанию культпросветучилища в Архангельске. В Белой Слуде мне очень нравится. Я ни дня не пожалела о том, что осталась в этой деревне.

У нашей уникальной целительницы, Веры Алексеевны Зашихиной, я бывала много раз, привозила к ней своих родных и знакомых. Вера Алексеевна спасла мою дочь.

В первый раз я поехала к Вере Алексеевне с младшей дочерью. Девочке было лет шесть. Она постоянно болела, недомогала, и врачи не могли понять, что с ней. В тот день у дочки поднялась температура до 41, и я повезла её к Вере Алексеевне.

Мы приехали в Середовину, дождались своей очереди. Мне запомнилась очень низкая дверь в доме: заходишь – кланяешься; стол с иконами, горящие свечи… Строгая на вид женщина в платке и переднике сидела за столом. Я узнала её по голосу: однажды в магазине она стояла за мной в очереди. Тогда я впервые услышала её голос: суровый, медленный, властительный. Этот голос мне запомнился.

Вера Алексеевна зажгла свечи, посмотрела на дочку и сказала сочувственно: «Какая же она больная у тебя! Как она вообще у тебя ходит!» И рассказала, что, когда дочке было полтора годика, она упала с крыльца и у неё повернулся сердечный клапан. И от этого началась её болезнь. Полечила её, почитала молитвы, потом говорит мне: «Садись, девка». А я-то ради дочки поехала; сама и не собиралась лечиться, хоть меня и мучил радикулит, после того как ходила полоскать бельё на речку и, видимо, там простыла. Я начала рассказывать об этом Вере Алексеевне, а она говорит: «Да вижу. Садись». Она поводила руками вблизи моего тела и сказала: «Радикулита у тебя больше не будет. А вены – это тебе от матери по наследству достались, но я сделала всё, что могла». Вены на ногах у меня тоже болели, вздувались. Я поблагодарила Веру Алексеевну, отдала ей принесённые гостинцы. А она мне сказала, будто зная о моём тяжёлом в тот момент положении: «Не носи последнего».

Когда я уходила от Веры Алексеевны, и это потом повторялось при каждом моём посещении, у меня было ощущение, будто я выхожу из церкви… Мы вернулись домой, дочка сразу уснула и спала двое суток. После этого она пошла на поправку. А болела до этого дочка с раннего детства, до шести лет стояла на учёте. Её не мог вылечить ни один врач, медики уже хотели выводить ребёнка на группу, а Вера Алексеевна за один раз всё сняла! До этого я с дочкой не выходила из больниц, возила её на курорты – ничто не помогало. А после того, как мы побывали у Веры Алексеевны, дочь поправилась! Радикулитом после этого посещения я больше не мучаюсь уже двадцать два года. И моя болезнь вен перестала развиваться; вены даже немного втянулись. Как только у меня или моих родных появлялись проблемы со здоровьем, мы шли к Вере Алексеевне.

Однажды у младшей дочки случился приступ грыжи. Медик сказала: срочно в больницу! Дело было поздним вечером. Я позвонила Вере Алексеевне. Она сказала: «Приходи завтра». И мы решили наутро к ней ехать. Ночью дочке стало полегче. А утром мы отправились в Середовину. Приходим – очередь несметная! Подошла молодая женщина с грудным ребёнком и попросила пропустить её. Но одна бабка заворчала: «Не пущу!» и встала у двери. Я говорю ей: «Моя дочка – уже большой ребёнок; она может потерпеть, а это же малютка совсем! Пропустите их». – «Не пущу!» Подходит её очередь. Она зашла. Не прошло и минуты, тут же дверь открывается – и как вылетит назад! Вера Алексеевна видела людей, видела их мысли. С ней нужно было только начистоту говорить, только искренно: её никогда не обманешь – она всё видела!

Подошла наша очередь. Мы зашли с дочкой. Я сказала: «Вера Алексеевна, что-то дочка уже и не жалуется». А она говорит: «А я её ещё вечером полечила».

Три или четыре раза Вера Алексеевна чистила сыну кровь от радиации. Он служил в ракетных войсках, а там не избежать облучения. Сейчас у него всё хорошо.

Мужу моему она сказала: «Тебе пора повернуть туда – к Богу! Брось пить. Не бросишь – потеряешь всё». Так и получилось. К сожалению, он пить не перестал и в результате потерял семью, домашний очаг и очень многое…

В моей жизни возникла трудная ситуация. Всё к тому и шло. Три дня я ревела, а потом пошла к Вере Алексеевне с надеждой и верой, что только она мне сможет помочь. Она меня выслушала и говорит: «Дак ведь я лечу» – мол, я пришла к ней не с той проблемой… Я чуть не отчаялась, воскликнула: «А мне-то кто поможет?» И тогда Вера Алексеевна стала со мной разговаривать. Она говорила, как хороший психолог. И после этого разговора я не упала, не растерялась, не поддалась тоске, а потихонечку стала подниматься. Вера Алексеевна благословила меня на жизнь, и после этого ко мне постепенно вернулись силы и всё наладилось.

Вера Алексеевна очень мне помогла и постоянно поддерживала. К ней я обращалась и со своей старшей дочкой. Она инвалид, родилась с серьёзными патологиями: черепно-мозговая грыжа, гидроцефалия… Врачи не брались её оперировать. Наконец в Архангельске нашёлся один хирург, по фамилии Кудрявцев, который согласился сделать дочери операцию. Прошла операция удачно, но у девочки взяли спинной мозг, и после этого отказали ноги. Три года она жила со мной; я носила её на руках, делала всё, что могла, но болезнь стала прогрессировать, и у меня уже не было сил ухаживать за дочерью. С болью в сердце мне пришлось её устроить в интернат. Я не могла успокоиться, очень сильно переживала это в душе; каждую минуту старшая дочь была в моих мыслях, была рядом со мной…

В конце концов я пошла к Вере Алексеевне. Она спросила: «Где у тебя старшая дочь?» Я ей всё рассказала. Вера Алексеевна выслушала меня и сказала: «Я ей буду боль снимать». Затем она очень долго куда-то смотрела; наконец говорит: «Чёрта схватила; клянётся-божится: «Да, я голову попутал, но ноги не трогал». Потом Вера Алексеевна мне сказала: «Твоей вины здесь нет. Ни один врач её не поставил бы на ноги. Хватит реветь. Я сейчас всё это сниму с тебя». И добавила: «У них – свой мир. В этом мире такие дети не выживают. Пока я жива, она боль чувствовать не будет».

После этой поездки мне стало намного легче: Вера Алексеевна сняла с меня тоску и боль. Объяснила мне, что дочь – избранная: она мучается за чужие грехи. Ей выпала такая участь, и с этим ничего не поделать. Помогла она и доченьке: дочь жила и не жаловалась на боль. Никогда не жаловалась. Вера Алексеевна хранила её.

И только с осени, когда не стало Веры Алексеевны, дочь начала угасать; ей удалили почку… И через два года после того, как Вера Алексеевна умерла, её тоже похоронили. Прожила дочь тридцать три года.

Я это всё выдержала только благодаря Вере Алексеевне.

Я близко общалась с одной пожилой женщиной, часто заходила к ней в гости. Она мне как мать была. Как-то раз сижу у неё и телефонный звонок раздаётся. Звонит Вера Алексеевна, спрашивает: «Как у Татьяны дела?» – «Да вот, сидит у меня». – «Да вижу, что сидит, потому и звоню. Я как спать-то лягу, всех своих переберу».

Что касается здоровья, Вера Алексеевна очень выручала меня и моих родных. Бывало, что она помогала не сразу, в тот же миг, а постепенно.

Однажды у меня сильно болела нога. Я поехала к Вере Алексеевне. Съездила, а нога всё болит. А потом я отвлеклась, начала что-то делать и забыла о боли. Опомнилась: у меня нога-то прошла!

Внучке моей в три месяца сделали прививку, и у неё атрофировались мышцы. Я привезла Вере Алексеевне две фотографии внучки. Вера Алексеевна посмотрела одну, говорит: «Здесь она – совершенно здорова». Взяла вторую в руки: «А тут – после прививки. Ну, не реви. Будем помогать ей. Будет всё хорошо. Поднимем мы вашего ребёнка! И в садик пойдёт, и в школу, но помогайте! Только не пускайте её до девяти лет в школу. Отпустите – потеряете». Потом она поставила свечку к иконе и сказала: «Всё, я её отдала под покровительство Богородицы». Теперь у дочки такое чувство, будто мою внучку кто-то ведёт. Знаю, что это Вера Алексеевна ведёт нашу девочку!

Спасла она и моего племянника Мишу из Архангельска. Однажды, когда Миша учился в первом классе, он упал и ударился головой о металлический бордюр. Мишу положили в больницу, но врачи были не в силах его вылечить. У мальчика продолжались рвоты, он не мог заниматься. Его хотели уже ставить на группу. И тогда я рассказала родным о бабушке Вере и посоветовала показать ей племянника. Родные отправили его сюда, и мы поехали в Середовину. Дождались приёма. Вера Алексеевна стала смотреть племянника; смотрит руками и комментирует, словно разговаривает с кем-то: «С правой стороны – всё хорошо, в левой – тоже. А в центре неправильно срослись сосуды. Сейчас поставлю всё на место. Ты иди отсюда», – сказала мне, а с ним ещё минут двадцать занималась. Когда племянник наконец вышел, я спросила его: «Мишенька, ну как?» – «Я как заново родился» – у него эти слова прямо из души шли.

Домой приехали, он говорит: «Можно я посплю?» И после этого посещения бабушки Веры Миша больше не принимал таблеток, поправился, и всё хорошо стало.

Вера Алексеевна и людей, и животных видела насквозь.

Это, несомненно, дано ей от Бога! Всё неслучайно. И даже аллея перед её деревней. Эту аллею словно кто-то вычертил! Однажды летом семьдесят восьмого года я поехала с односельчанами на мотоциклах в деревню Вершину на танцы. И в этом месте над дорогой мы увидели круглое оранжевое зарево; по краям оно было светлей, в середине – тёмного, насыщенного цвета. Зарево медленно опускалось на дорогу; не на поле, не на дома, а именно на дорогу. Мы испугались, закричали и повернули назад. А потом в этом месте наросли берёзы. Их никто не сажал. И так ровно, так аккуратно, как по линеечке! Эта аллея – самые настоящие врата. Это – знак. Вере Алексеевне всё было свыше послано. Вскоре её кто-то посетил… И после этого она начала лечить.

Люди приезжали к ней в огромном количестве. Бывало, до 150 машин собиралось! Многие ожидали приёма по несколько дней и ночевали у меня; набиралось по пятнадцать человек. Люди приезжали из разных мест, не только с Севера: из средней полосы, из Коми, из Карелии, с Украины… Своими историями делились со мной нечасто. Расскажу о нескольких случаях, которые я знаю.

Однажды приехала супружеская пара из Северодвинска. Мужу, наверное, не было ещё и пятидесяти; работал каким-то начальником. У него во рту образовалась раковая опухоль. Им кто-то посоветовал съездить к Вере Алексеевне. Жена всё бросила и повезла его. Они переночевали у меня, а утром поехали на приём.

Я ожидала их дома. Супруги очень долго не возвращались. Наконец приезжают. Вид у него совершенно другой: не потухший, не сникший, а наоборот: щёки – розовые, в глазах – надежда. Вера Алексеевна сказала ему: «Ты будешь жить. Купите килограмм сухих грибов. Вот как съешь грибы – следов не останется».

Однажды я собиралась ложиться спать. Вдруг слышу: какие-то стоны. И пошла посмотреть, в чём дело. Вижу: у меня в прихожей на полу лежит незнакомая женщина, вся извивается и стонет. Очень плохо ей. Я дала ей воды, как могла успокоила, стала спрашивать, что случилось. Оказалось, она приехала к Вере Алексеевне с такой проблемой: её муж ушёл к другой женщине; она и не противилась, но однажды у неё стало ломать всё тело, крутить, и от этого она очень страдала… Утром она ушла к бабушке, а вернулась от неё совсем в другом состоянии: её уже не трясло, не крутило, и появилась надежда…

Однажды, приехав к Вере Алексеевне, я увидела, что по дороге идёт к её деревне пожилая женщина с палочкой. Мы разговорились. Оказалось, эта женщина приехала из Архангельска поблагодарить Веру Алексеевну. Переехав на пароме Северную Двину, она шла пешком до Середовины! Эта женщина рассказала мне свою историю.

Много лет она была прикована к постели. Первый раз её привезли к Вере Алексеевне лежачую. Вера Алексеевна дала ей молитву и четыре свечи, велела поставить их по углам кровати и читать эту молитву. «Я читала молитву и однажды почувствовала, что у меня зашевелилась одна нога. Потом – другая. Потом я села. А потом встала и начала ходить. И сейчас я иду к ней, чтобы её поблагодарить за то, что я встала! Иду пешком, чтобы показать ей, что я иду», – сказала мне эта женщина.

К Вере Алексеевне привозили детей с самыми разными недугами. Однажды привезли мальчика, у которого было что-то с позвоночником; ребёнок был словно деревянный. Вера Алексеевна сказала: «Всё равно подниму его!»

Вера Алексеевна так уставала после сеансов, что потом лежала пластом: она отдавала людям очень много энергии, и у неё не оставалось сил.

Она была очень интересным, думающим человеком. С ней было интересно поговорить. Она рассуждала о жизни. В девяностые годы было всем очень трудно.

Вера Алексеевна говорила: «Потерпите, ну, потерпите, девочки: будем так хорошо жить! Будет всё, но купить не сможете».

К ней приезжало много высокопоставленных людей. Не раз её звали переехать в Москву, но Вера Алексеевна отказалась, сказала: «Я своих не брошу».

Когда Вера Алексеевна умерла, люди стали ездить к ней на могилу. Многие по-прежнему останавливаются у меня. Елена и Николай из Ухты каждый год приезжают летом ей поклониться. Они приезжали уже три раза, ночевали у меня. Говорят, благодарны ей.

И я тоже очень ей благодарна. Скажу больше: без Веры Алексеевны мы бы не выжили! Мы были все под её защитой, как под покровом. И сейчас я чувствую эту защиту…

Однажды, когда Веры Алексеевны уже не было с нами, у моей знакомой заболел сват. Я сказала: «Пойдём-ка в церковь. Мы сходили с ней в церковь на Петров день. Постояли, я ей говорю: «А теперь бери свечку и пойдём к Вере Алексеевне». Пришли на могилу. Она зажгла свечку, стояла-стояла… Вдруг слеза у неё потекла. И свечка сначала притухла, а потом вдруг как зажглась, как разгорелось пламя! Я сказала: «Она тебя услышала!»

Светлая, вечная память этому Человеку!»

* * *

С Татьяной Петровной Комовой у меня сложились очень тёплые отношения. Эта творческая, увлечённая своим делом женщина не раз организовывала встречи автора этой книги с жителями Белой Слуды и окрестных деревень, за что выражаю ей огромную благодарность.

Не верь сердцу, слушай душу

РАССКАЗ ФАИНЫ МИХАЙЛОВНЫ ШЕСТАКОВОЙ, БЫВШЕГО ДИРЕКТОРА ДОМА КУЛЬТУРЫ, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«Вера Алексеевна была удивительным человеком, человеком от Бога!

У неё помимо целительского дара случались вещие сны, видения; она могла предсказывать события.

Однажды ей приснился сон, будто в старом доме родственников, недалеко от Приводина, где-то на подволоке^[26] лежит икона. И эта икона с нею заговорила: «Забери меня! Забери меня!» Вера Алексеевна рассказывала: «Я поехала в родную деревню. В доме искала-искала икону – не нашла. Через какое-то время снова икона снится: опять говорит: «Забери меня! Забери меня!» Снова поехала и нашла эту икону. Ведь икона-то прозрела и заговорила».

И такие случаи с нею происходили… Но сначала я расскажу о том, как она помогала мне и моим близким.

Первый раз я пришла к ней с рожей. Ноги покрылись пятнами и очень болели, я с трудом передвигалась с палкой. Вера Алексеевна на меня глянула и говорит: «Ой, девка, я ведь не могу тебя вылечить. Поезжай-ка ты в больницу». Я поехала в больницу. Там меня продержали два месяца, толком ничего не помогли и выписали больную. Я опять пошла к Вере Алексеевне. Она сказала: «А теперь я тебя вылечу. Сверху на тебя пришла установка: как тебя лечить». И всё сняла. Через неделю я забыла, что болела. Это было больше десяти лет назад. И с тех пор я никогда не страдала рожистым воспалением.

Постепенно Вере Алексеевне открывались всё большие и большие возможности. Первое время она лечила не всё. Например, не могла помочь с глазными болезнями. Потом с ней кто-то поговорил из верхнего мира, может быть, её отец… Ей дали наводку: на иконе у Богородицы засветились глаза, и после этого Вера Алексеевна начала лечить зрение.

Сначала она принимала только крещёных, а позже стала принимать всех. Мы, жители окрестных деревень, по больницам не ходили: только к ней.

Нашу семью она очень поддерживала. Она была у нас как личный доктор. Мы обращались к ней за помощью постоянно. У меня очень серьёзно болел муж. Вера Алексеевна очень много с ним работала, держала его очень долго! Потом всё-таки ему отняли ногу. Она мне сказала: «Ты мне позвони: я ему заживлю». Мужу не повезло: медсестра выдернула дренаж, и нога загноилась. Я – к Вере Алексеевне.

Она говорит: «Я ему помочь не могу. Но я попробую. На вечерней я помолюсь». За ночь у мужа все отёки спали. И рана опять быстро зажила. Вернувшись из больницы, он уже через два месяца поехал с протезом в Архангельск за рулём грузовой машины.

Вера Алексеевна теряла много энергии, когда лечила тяжёлых пациентов. Заживляя однажды ногу моему мужу, она упала в обморок. Потом она мне сказала об этом: «Я сама упала в обморок».

Вера Алексеевна видела весь диагноз, где и что у человека болит. Она читала руками. Проводит, смотрит тебя и приговаривает, будто с кем-то общается: «Слышу, слышу, слышу… Да-да. Ну-ка, слышу, слышу… Да-да…». Руками видит. Просмотрит всё. А лечит – не она, лечат сверху. Говорила мне: «Знаешь, Фаина, как людей лечат? Там – ног-то, рук, «запчастей» – целая гора навалена! А сварки-то там работают: целые искры летят! Как сказки посмотришь!»

О том, что у меня была грыжа, я узнала только тогда, когда приехала к Вере Алексеевне. Мне было чуть за двадцать. Она сказала: «У тебя грыжа с молодости». И всё мне поправила, всё убрала.

У меня были проблемы с сердцем. Я обращалась к Вере Алексеевне. Но она, пытаясь избавить меня от недуга, сталкивалась с каким-то серьёзным препятствием. Говорила: «Лечу, лечу тебя – не получается».

А однажды сказала: «Твоя мать умершая не даёт лечить». Через какое-то время она всё-таки справилась с моим сердечным заболеванием.

Потом у меня возникла новая проблема: заболела поджелудочная.

Я сильно мучилась. Прежде чем ехать в больницу, поехала к Вере Алексеевне. Вера Алексеевна сказала: «Сейчас сделаем операцию, а потом ты можешь сдать анализы». Всё встало на место. Врач-терапевт в Красноборске сам отправлял людей к ней. Он ей верил.

После кесарева сечения у меня образовались спайки. Вера Алексеевна помогла и с этим: всё вылечила, вычистила.

Как-то мне на ноги посадили килы. Я провела местный праздник – и к ней. Еле шла: ноги так сильно болели, что я их с трудом поднимала. Вера Алексеевна говорит: «Ну, вот, девка, тебе опять и поддали. Ладно, девка, не хотела тебе говорить кто, но покажу и сделаю так, что она тебя больше не достанет». Пока домой ехали, всё прошло, краснота сошла. Я и забыла про килы! Наутро та женщина пришла ко мне, спрашивает: «Ты не знаешь, кто снимает килы? У сына появились одиннадцать штук».

Один раз Вера Алексеевна лечила мне зубы по телефону. Боль была жуткая, я места себе не находила. Звоню Вере Алексеевне. Она спрашивает: «Какой?» – «Крайний третий нижний». – «Поезжай, девка, – говорит, – дёргать надо». Но боль сняла. Я уснула, и утром в больницу поехала.

Потом я ходила к ней с новой хворью: мне предстояла плановая операция. Вера Алексеевна всё убрала, всё прошло. Врачи удивились: как такое может быть, куда всё делось? И сняли меня с учёта.

Сыну моему Вера Алексеевна вылечила гайморит и помогла с суставом: у него выпадал мениск. Она мениск на место поставила. Когда сын служил в армии, она его оберегала своей молитвой.

Однажды она мне сказала: «Фаина, а ты ведь к Богу повернулась. А что тебя заставило?» Я ответила: «Меня заставила жизнь».

Вера Алексеевна меня напутствовала: «Никогда не верь сердцу; слушай душу». Я задумалась над её словами, начала ко многому прислушиваться, и всё совпадало. Однажды мы с мужем были в очередной раз у Веры Алексеевны. Оттуда нам надо было ехать за реку в Красноборск. Внутренний голос сказал мне: «Не бойся: сейчас пойдёт машина, и вы переедете». Всё оправдалось.

Однажды мы у себя в старом доме нашли икону. Икона небольшая, старинная. На ней был не один лик изображён: на одной стороне, кажется, Николай Чудотворец и на другой – кто-то из святых. Эту икону мы решили отдать Вере Алексеевне. Потом Вера Алексеевна рассказывала: «Эту икону я отшоркала^[27]. Ты знаешь, икона заговорила…»

Вере Алексеевне было дано видеть потусторонний мир. Иногда она кое-что мне рассказывала. Однажды такой эпизод: «Еду на лошади, а на дереве сидит чёрт. И говорит: «Отдай мне своего сына». – «Нет. Я тебе его не отдам».

Расскажу ещё случай. Один мужик знался с чертями. Считается, что, когда такой человек умирает, его нельзя трогать руками, иначе это всё перейдёт к тому человеку, который до него первым дотронется.

Когда этот человек умер, его жена, естественно, к нему прикасалась: куда ей от этого было деться? А когда копали могилу, её даже развернуло поперёк. Это черти развернули. И детям его не было в жизни счастья. Когда пришёл час его жены и она лежала при смерти, Вера Алексеевна передала через меня её дочери: «Умрёт мать-то, пусть дочь-то ко мне придёт. Она первая подойдёт, я это всё с неё сниму». Дочь ходила. Говорила: «У нашей-то семьи нет счастья-то ни у кого».

Плохих людей Вера Алексеевна сразу отправляла. Она видела. И могла предвидеть события.

Однажды в нашей деревне к одним людям приехали гости издалека. Вера Алексеевна их предупредила: «Поезжайте в это место. Но не позже и не раньше: будет крушение поезда». Это она предрекла: в названные дни в России произошла крупная железнодорожная авария.

Предсказывала: «Будет землетрясение». И ураган предсказала. Говорит: «Я вижу, что ураган идёт. Выбежала на крыльцо и начала молиться. Иисус Христос говорит: «Не бойся: с Белой Слуды даже доска не упадёт»». Ураган вдруг повернул на Берёзо-Наволок. Там повалило всё, посрывало крыши…

Однажды Вера Алексеевна рассказывала, что они у себя крышу на доме перекрывали, и вдруг – дождь. Говорит: «Я забегала: «Это что же такое?» Слышу голос: «Не бойся. Не затопит твой дом». Над всеми домами – дождь, а над нашим – нет».

Раз сено убирали. Вдруг небо нахмурилось: того и гляди дождь хлынет некстати. И снова ей голос: «Не бойся: ни одна капля не упадёт». Мы всегда Веру Алексеевну спрашивали, когда сено заготавливать. Она говорила: «Вот, робята, в эти дни вёдро^[28] будет – заготовляйте». И мы всегда по сухой погоде сено заготавливали. У нас никогда не было дождя в это время: 15–20 метров в сторону – идёт, а у нас – нет.

Предупреждала она и о том, что Гольфстрим изменит течение, и о возможном землетрясении в Архангельске, о том, что Соловки могут уйти под воду.

Она знала многое наперёд. И болезни людские видела. Говорила: «Приду в магазин, вижу: у женщины болезнь, знаю: всё равно ко мне придёт».

У моей сестры болячку увидела. Сказала: «Пусть ко мне придёт». А сестра в больницу пошла, на операцию. Вера Алексеевна говорила: «Если б она ко мне сходила, я бы убрала». И рану ей заживила: всё тут же зажило.

Один раз я пришла к Вере Алексеевне с мужем, а она в подполе картошку перебирает.

Думаю: «Ну, не вовремя мы к ней пришли».

А она говорит: «А я знала, что вы придёте. Установка пришла. Я ждала вас».

С сыном Веры Алексеевны, Анатолием, однажды произошло несчастье: перевернулся на «буране», выбил челюсть и зубы. Они жили тогда в Вершине, соседней деревне. Вера Алексеевна рассказывала: «Я выбежала на дорогу, а мне говорят сверху: «Не торопись: сейчас машина пойдёт, тебя увезёт». Тут же машина едет… В зубы я ему пихала ложку, а сама глотала. И всё заживила». Она ему все зубы выправила и поставила челюсть на место.

Рассказывала Вера Алексеевна много интересного. Например, такой случай. Говорит: «Мне захотелось по нужде. Я иду, а Иисус Христос на лошади едет с востока. В полушубке, в серых валенках, в шапке с ушами, сидит в санях. Остановился. А я даю лошади сахар. Она ест, лошадь. Иисус Христос вышел ко мне и сказал: «Вы обо Мне ещё узнаете». А потом сел обратно в сани, и потом поднялась, поднялась вверх лошадь… Ведь как в сказке!»

Рассказывала, что встречалась с Пушкиным. Они разговаривали, и она с ним даже спорила: в чём-то не согласна была. Я уж подробности-то забыла… Говорила: «Я и сама, как Пушкин, стихами заговорила. У меня и рифмы-то рождаются. Да кто поверит!»

И это так и было. Она ещё говорила что-то про Дантеса. К сожалению, я позабыла, но вроде бы речь шла о том, что Пушкина убил не он…

Ещё необычный случай вспоминала. Однажды видит: пчёлки летают-летают возле неё и что-то щебечут. Говорит: «Слышу, они говорят: «А мы пчёлки-сестрички, прилетели вам помочь». Как в сказке! Никто же ведь мне не поверит».

Вера Алексеевна помогала очень многим. Продукты, которые ей привозили, она раздавала многодетным. Говорила: «Пошлите то того, то того ко мне…»

Вся её жизнь для людей была.

Знаю, что у себя на родине, в деревне под Приводино, Вера Алексеевна принимала людей в церкви. Специально туда ездила.

Она очень многих лечила. Однажды мужчина приехал к ней – весь в шерсти. Он был в Чернобыле при аварии. Она эту шерсть с него снимала. Многим лечила грыжи, сердце лечила, помогала и с душевным недугом…

Раз интересный случай с её мужем был: она за сутки его омолодила однажды. Я зашла к ней в дом, вижу: сидит за столом молодой мужчина. Присмотрелась: да это же Николай Дмитриевич! Вера Алексеевна сама над ним хохочет: «Видишь, мужик-то как омолодился!» Оказалось, что в бане она его ненароком ошпарила: вылила на голову кипяток. Рассказывала: «Я испугалась и второй-то раз ему вылила… Я у него прощения просила и в ногах-то валялась… Весь ожог сняла с него!»

Вера Алексеевна предчувствовала свою смерть. Она говорила, что умрёт в Успение. И говорила, что её похоронят именно у церкви, так, что она будет её видеть…

Она говорила: «Ой, умру-то, дак приходите. Помогу». И после смерти она продолжает помогать людям. Расскажу произошедший случай с моим мужем. У мужа лопнул желчный пузырь. Врачи сказали, что при такой ситуации выживает только один процент.

В это время Веры Алексеевны уже с нами не было… И я вспомнила её слова о том, что, когда её не станет, к ней можно прийти на могилу и попросить о помощи. Я взяла свечку и пошла на могилу. Зажгла свечку, посидела у неё. И загадала: если свечка догорит, всё будет хорошо. Муж нормально перенёс операцию, пошёл на поправку, и всё зажило. Врачи сказали: «Это чудо!»

Пока была жива Вера Алексеевна, мы все чувствовали какую-то защищённость. Она говорила: «Ночами всех пересмотрю вас: у кого что болит – всё подлажу…»

Я через неё стала верить в Бога. Моя вера в душе от неё пошла. Мне она помогла, и возникла вера. Нас воспитывали в другое время, не учили этому всему.

Вера Алексеевна всегда с нами. Бывает, мне её голос говорит: «Всё будет хорошо».

Светлая ей память и низкий поклон! Этот человек и после смерти помогает всем нам».

«Давай бабушку с собой заберём»

РАССКАЗ ТАТЬЯНЫ АНАТОЛЬЕВНЫ НАЛЁТОВОЙ, С. БЕЛАЯ СЛУДА

Татьяна Петровна Комова, директор Дома культуры в Белой Слуде, рассказала мне об уникальном мальчике и посоветовала с ним познакомиться. Толе четырнадцать лет, он инвалид, в школу не ходит; но при этом несколько лет назад у него открылись способности к рисованию.

Его рисунки выставляются в Доме культуры. Навестив в Белой Слуде Толю, я познакомилась и с его бабушкой, Татьяной Анатольевной Налётовой, которая рассказала мне о своём общении с Верой Алексеевной. О Вере Алексеевне она отзывалась тепло, с искренней благодарностью.

«Первый раз я поехала к Вере Алексеевне с дочкой. У неё в левой груди образовался шарик, и свекровь посоветовала съездить в Середовину. Мы приезжали к Вере Алексеевне два раза. После второго посещения шарик стал уходить и прошёл.

Потом я поехала к ней с внуком. Толе было шесть лет. Идти к Вере Алексеевне он не хотел ни в какую, упирался, будто бы его кто-то не пускал к ней. Мы его на руках заносили. Вера Алексеевна поводила руками, закрыла глаза и стала разговаривать с иконой. У икон горят свечи, а она тихонько разговаривает… Положила Толе руку на голову, спросила: «Он у тебя инвалид?» Я призналась: «Не знаю». Она сказала: «Он у тебя в школу ходить не будет. У него половина головы работает, а половина – нет. Сонная артерия была передавлена после родов. Жить-то будет, а в школу не пойдёт. Что смогу – помогу, а вылечить я не в силах». У Толи было на груди, где сердце, красное пятно. Оно росло. Вера Алексеевна это пятно убрала. На ногах была сыпь; тоже убрала её. Стали уходить, Толя говорит мне: «Давай бабушку с собой заберём».

Толины родители погибли в 1998-м на реке. Проводили гостей и возвращались на вёслах. Налетел шторм, вихрь, буря поднялась страшная. Лодку потом принёс ветер, а тела родных так и не были найдены.

Сестра зятя, Надежда, приезжала из Северодвинска, нанимала катер с водолазами, но найти их так и не удалось. Она поехала к Вере Алексеевне. Вера Алексеевна сказала ей: «Не ищи, Надя, их: они уже преданы земле». О дочке моей она так сказала: «Не о том думала, да и не успела она: вода ледяная».

Вера Алексеевна только посмотрит на человека и всё ему говорит. Вредным в приёме отказывала. Пока зайдёшь к ней в избу, она уже всё про тебя знает… Она и животных лечила.

Коля Кабанчик на Борке живёт. У него лошадь была. Он рассказывал: «Как ни напьюсь крепко, меня лошадь сама домой привезёт. Но нужен сахар: не пойдёт без сахара». Съездили к Вере Алексеевне. Рассказывал: «Вера Алексеевна вышла из избы, походила возле лошади и говорит: «Иди, лошадь здоровая, чего тебе ещё надо?» – «А она без сахара домой не идёт». Помогла им Вера Алексеевна: лошадь перестала требовать сахар.

Вере Алексеевне я очень благодарна. Никогда не забуду её светлое, доброе лицо».

Ангелочек для Веры Алексеевны

РАССКАЗ ВЕРЫ НИКОЛАЕВНЫ ПОНОМАРЁВОЙ, С. БЕЛАЯ СЛУДА

Осенью 2014 года, после выхода в свет первого издания книги о Вере Алексеевне, в один из моих приездов в Белую Слуду меня нашла местная жительница, очень доброжелательная, обаятельная, общительная женщина по имени Вера. Она поделилась со мной своей историей отношений с Верой Алексеевной Зашихиной, рассказала несколько удивительных случаев.

«Поначалу я была не очень воцерковлённым человеком: нас воспитывали в другое время, в традициях атеизма…

Через Веру Алексеевну я пришла к вере. Разные жизненные ситуации стали мне научениями, через Веру Алексеевну обратили меня к Богу. Позже я поняла, что всё в жизни не случайно, не просто так посылаются нам испытания…

В 1995 году у моего трёхмесячного сына Андрюши появилась сыпь. Сначала мы с мужем подумали, что это потница, начали купать ребёнка в травах, но ему стало ещё хуже. Тогда я впервые позвонила Вере Алексеевне, спросила, можно ли к ней приехать.

Она сказала: «Подожди, не приезжай, я тебе позвоню. Я узнаю, позволят ли мне его вылечить. Я спрошу». Через три дня она позвонила: «Вера, не надо ко мне ездить. Я не смогу его вылечить». Когда я это услышала, у меня началась истерика. Вера Алексеевна говорит: «Не плачь, поезжай к врачам».

Год мы с сынишкой мыкались. Через год говорю мужу: «Толя, поехали к Вере Алексеевне». Он возразил: «Она же сказала, что не будет его лечить». «А я всё равно, – говорю, – посажу его в коляску и отвезу». Настояла. Поехали. Приезжаем. А она с мужем достаёт картошку из ямы. Я Андрюшку держу. Мы приблизились. Николай Дмитриевич говорит ей: «Вера, к тебе пришли». – «Кто?» – «Толя Пономарёв». – «Ну, ладно, я сейчас вылезу». Увидела нас и сказала не с радостью: «Ну, пойдём в избу».

Мы пошли. Она идёт и мне говорит по дороге: «Не могу я сейчас лечить. Мне не вылечить. Медицина сейчас вперёд идёт». А я иду за ней, как уточка убитая. «Ну, пожалуйста, посмотрите», – прошу её.

Завела в зелёный дом. Я поднесла к ней Андрюшу. Он её то за руку, то за платок трогает. Вера Алексеевна говорит: «Да, ладно, пусть: он же ребёнок». Потом сказала: «Особо не помогу, но хоть бы ему кровь почищу». Потом остановилась, смотрит за комод и говорит: «Я тебе говорила, чтобы ко мне домой не приходил!» И ко мне обращается: «Вот, свёкор твой пришёл на внука посмотреть». А он уже три года как умер.

После этого посещения мне начали сниться необычные сны; стала сниться Вера Алексеевна. Вижу однажды, будто я прихожу к ней домой.

А у неё весь дом в иконах. Вера Алексеевна берёт меня за руку и подводит к зеркалу. Вижу, в нём появляется церковь с крестом, потом мечеть с полумесяцем, потом – костёл. Три здания. И небо – голубое-голубое.

Цветной сон, яркий. И Вера Алексеевна меня за руку берёт и говорит: «Смотри, Верушка: там Господь Бог наш живёт». И рукой провела.

Снится второй сон: мы с Верой Алексеевной пишем красками икону на дороге, на перекрёстке, где детьми ворожили – бегали.

Это место считалось у нас самым заколдованным. Дело происходит зимой: мы пишем икону кистями на снегу. И Вера Алексеевна даёт мне большую старинную книгу со словами: «Я тебе её подарю. Я вижу, ты любишь всё это».

Вскоре ко мне сестра Татьяна из Северодвинска приехала. Она свято верила Вере Алексеевне, говорила, что ощущает на себе её силу, что она ей очень помогает: «Схожу к ней – и год летаю на крыльях после её посещения!» Татьяна уговорила и меня поехать с ней к Вере Алексеевне. Повёз нас мой муж, и по дороге мы подобрали ещё одну знакомую женщину по имени Нина.

Когда мы приехали, Нина сказала: «Я не буду ждать очередь. Пойду попрошу». И пошла проситься. Потом рассказывает: «Вера Алексеевна спросила: «Чего, Анатолий Палыч тебя привёз?» Я сказала: «Да». «А жена его приехала?» А я говорю: «Я не знаю». «А смугленькая такая сидит?» Вот и думай, что хочешь!

Таня говорит мне: «Иди первая». Я зашла, села к ней. Сижу – не знаю, чего мне ждать. Говорю: «У меня ничего не болит, Вера Алексеевна». Она покрутила около пупа. Пуп был сорван. Потом говорит: «Всё хорошо будет! Да ты не переживай».

Я ей говорю: «Вы знаете, вы мне снитесь, Вера Алексеевна». И про эти сны рассказала. А она улыбается. Я смутилась. Она говорит: «Не переживай. Всё нормально. Просто у нас с тобой одна святая и Ангел-хранитель один. Не бойся. Ничего страшного нет».

У мужа болело горло. Она сказала: «У него килы насажены. Народу всякого полно». Дала кексики и велела: «Кексики сам чтобы съел!» Я скормила мужу эти кексики, и больше он горлом не маялся.

Однажды я поехала к ней по просьбе знакомой с фотографиями двух женщин.

Вера Алексеевна говорит мне: «Садись».

Я села на стул, а она продолжает: «Вот смотри на икону». У неё стояла большая икона Богородицы. «Вот смотри на Неё, – говорит. – Она ко мне является ночью. В разных нарядах: то в голубом, то в розовом… А последние дни – всё в сером. Её бы помыть надо. А я боюсь притронуться к святому своими грешными руками! Похожу, посмотрю и боюсь… А Она явилась ко мне ночью и говорит: «К тебе, Вера, женщина приезжала из Якутска, привезла фарфоровую чашечку и блюдечко. Достань, помоешь и потом пей из неё чай».

И достала эту чашку, взяла платочек ситцевый, обтирает эту икону и говорит: «Вот, видишь, Она даже улыбаться начала». Вера Алексеевна мыла при мне икону из этой чашки, словно говорила мне: «Ты посмотри другим-то взглядом, другими глазами…»

Закончив с иконой, Вера Алексеевна взяла фотографии. Про одну женщину, у которой был рак груди, сказала: «Она проживёт не больше четырёх месяцев. Тем более что у неё была сделана операция. А вторая женщина пусть не оперируется, пусть едет ко мне. И я ей помогу». И так и было.

Лет восемь или девять назад моя дочурка Маша с ребятами попала в аварию.

Случилось это 23 сентября.

Мы сидели дома, вдруг звонит мама Андрюши Пономарёва: «Вера, у нас ребята упали с моста в Лахому!»

Лахома – река коварная: в ней тёмная вода и много омутов. И все, кто падал с этого моста в Лахому, погибали.

Я как зареву: «Толя, у нас ведь ребята с моста упали! Их найти надо».

Мы немедленно туда поехали. На берегу – ни души; стоит избушка рыбацкая. Вдруг слышу: Маша моя кричит! Мы к избушке бросились: ребята там! Живые…

Когда машина упала в реку, ребята выдавили заднее стекло. Маша ударилась и даже не поняла, как её вынесло водой. Каким-то чудом ребята выплыли. Их крики услышали рыбаки и пришли на помощь, затащили в избушку…

Ребята получили серьёзные травмы. Андрей сломал о руль позвоночник. Говорил: «Я дышать не могу». У Маши тоже была травма и испуг.

У меня стресс был ужасный. Ребят возили к Вере Алексеевне.

Не проходит и месяца, Вера Алексеевна звонит моей соседке, тёте Клаве. Она всегда звонила родственникам, если что-то видела. Тётя Клава передаёт: «Вера, привези Машу. Посмотреть, полечить она её хочет».

Привезла я к ней дочку. Вера Алексеевна её полечила, помолилась, а снедь, которую мы ей привезли, отдала обратно. Наказала, что это Маше лечение.

Дочка вскоре поправилась. Мы были Вере Алексеевне очень благодарны. Мне хотелось что-то подарить ей на память такое, что могло бы ей пригодиться, как та чашка от женщины из Якутска.

Я поехала в Котлас что-нибудь поискать и купить Маше иконку Марии, её иконку. Такую иконку она носила с собой, и эта иконка утонула тогда вместе с сумочкой. Походила я по иконным лавкам, но, к сожалению, ничего не нашла подходящего. Решила зайти ещё в одну лавку – на берегу. Захожу туда и вижу: продаётся керамический подсвечник с крестиком (в центре этого крестика место, чтобы ставить свечку) и высокий фарфоровый Ангелочек. Подсвечник мне сразу же приглянулся. Я помнила, что у Веры Алексеевны есть керамическая церквушка с башенками для свечей. Она у неё на столе стояла, и я ещё любовалась этой церквушкой. И увидев этот подсвечник, я подумала, что свезу его Вере Алексеевне: он очень хорошо подойдёт к церквушке. «А это для чего?» – спросила у продавщицы про Ангелочка. – «Свечи тушить». Подсвечник и иконку Марии я купила, а Ангелочка почему-то не стала брать: подумала, что он Вере Алексеевне ни к чему. И уехала.

Вернулась домой и думаю: «Что же я Ангелочка-то не купила! Ангелочек бы подошёл ей как раз тушить свечки: она их то пальцами, то ножницами тушит». И не выходит у меня из головы этот Ангелочек… Заболела душа: надо мне этого Ангелочка! Звоню Маше: «Сходи в лавку – там стоит Ангелочек. Купи». А сама ещё ночью думала: «Хоть бы она купила этого Ангелочка! Хоть бы он ещё был там». На другой день звоню ей: «Купила?» – «Купила». – «Спрячь, – прошу, – от Насти (внучки пятилетней)».

Эти подарки я Вере Алексеевне отвезла. На лавку положила. Говорю: «Вера Алексеевна, я вам подарочки тут оставила».

Проходит время. Я к ней с братом Платоном поехала. Брат был неверующий. Судьба у него не сложилась. С алкоголем проблемы были…

Вера Алексеевна очень тихо с ним разговаривала, дала ему масло елея, полечила. Он встал. Она мне говорит: «Подожди, задержись». У меня сердце в пятки ушло…

«Присядь, – говорит. – Вот скажи, пожалуйста, на здоровье, кто тебя надоумил купить мне этого Ангелочка?»

Я смотрю-смотрю, удивилась ещё: а часовенки-то нет на столе керамической!

Я и говорю: «Никто, Вера Алексеевна, не надоумил. Видела у вас часовенку такую: подумала, как раз и Ангелочек к ней подойдёт». – «Не было у меня, – говорит, – такой часовенки». – «Как не было? Да вот здесь же стояла!» «У меня нет», – говорит. «Как же? Я же видела, я её помню…» И описала её. Говорит: «У меня не было никогда часовенки».

Удивилась я очень сильно и говорю: «Видела, как вы тушите свечи пальцами… Теперь Ангелочек пригодится». И рассказала, как он у меня из головы не выходил.

Она заулыбалась. И вот что мне рассказала: «Так вот, слушай. Я и в неприёмные дни захожу в этот дом, молюсь за всех.

Однажды захожу сюда утром и слышу голос: «Ну, здравствуй, Верушка! Вот теперь мы вместе будем». Я: «Ой, кто это?» – «А ты открой коробку».

Я это слушаю, и у меня волосы поднимаются! Я села. А она продолжает рассказывать.

«Открываю. А Ангелок говорит: «А помнишь меня? А помнишь, ты меня хотела забрать? Через столько лет я к тебе пришёл. Ну, вот теперь по жизни мы с тобой всё время будем вместе идти».

И мне рассказывает: «Знаешь, Вера, когда мы жили в Приводино, у нас разрушили церковь. И мы детьми маленькими по руинам бегали. И были Ангелы отколотые в церкви. И я домой притащила голову. Мне тогда было года три или пять. У меня ни кукол, ничего не было. Я маленькая его притащила!

Меня татька наругал. Он меня так наругал! «Да какая это тебе «кукла»? Это – святое! Унеси обратно, туда, где оно должно быть».

Я поныла, но унесла.

И Ангелочек этот сказал: «Ты, прежде чем за людей молиться, ставь сама за себя свечи в этот крестик».

Вот такой был удивительный случай!

Теперь про брата Платона расскажу. У него не складывалась жизнь. Брат был парень видный; его и девушка из армии дождалась, а жизнь не складывалась.

Брату не нравилось его имя. Он стеснялся его. Из-за этого имени над ним и в школе, и в армии посмеивались. Он переживал.

Я у Веры Алексеевны спросила: «Ну, почему у него не складывается жизнь?» И она сказала: «Он живёт не свою жизнь. Вы молитесь за Антона, а не за Платона». И рассказывает: «Изначально всё не складывается. И парень хороший, но то его оставляют, то он.

Отец не разрешил его крестить, а мать с бабушкой крестили втихаря.

Священник спросил: «Каким именем вы его нарекаете?» Бабушка сказала: «Антон». А отец не понял, что его Антоном крестили, не знал, что крестили. И не то имя услышал отец и записал Платоном, а в церкви он – Антон».

Отец наш был коммунистом, крестить детей не давал. Бабушка крестила тайком. А остальное нам Вера Алексеевна рассказала. Вот и судьба, наверное, отсюда несчастливая. Умер Платон в сорок пять лет.

Я водила и вторую дочь, Свету, к Вере Алексеевне. Света сказала: «Мама, ты со мной не ходи». Вышла оттуда заплаканная. Мне не призналась, в чём дело. Только потом однажды сказала: «Мама, помнишь, ты меня спрашивала? Вера Алексеевна сказала: «Не выходи замуж. Близок локоть, а не укусишь». Так и вышло: с тем молодым человеком они расстались…

Коля, сосед, сын тёти Клавы, к ней ездил. У него болела рука. Она сказала ему: «Ну, и чего мне тебя лечить, если ты не веришь?»

А я, повторюсь, к вере благодаря ей пришла! Очень благодарна я Вере Алексеевне. Низкий ей поклон и светлая память!»

Чудо будет!

РАССКАЗ НИКОЛАЯ КОЧУРОВА, Д. ВЕРШИНА (ВЕРХОВИНА), КРАСНОБОРСКОГО РАЙОНА

Супруги Николай и Раиса Кочуровы связались со мной после выхода в свет первой книги о Вере Алексеевне. Эти люди испытывают огромную благодарность целительнице, свершившей для них чудо. «С Верой Алексеевной мы с 1993 года. Она дала нам сына и всегда говорила: «Это – мой», когда мы к ней приходили. Ему уже шестнадцать лет. Славный парень вырос», – написал мне Николай.

Осенью 2014 года я встретилась с супругами Кочуровыми в Белой Слуде. Эти обаятельные люди поделились со мной своей историей и историями своих родных и знакомых, обращавшихся к Вере Алексеевне.

«В 1982 году мы поженились по большой взаимной любви. Жили душа в душу, но для полного счастья в семье не хватало ребёнка. Господь никак не посылал нам малыша.

В 1993 году мы узнали о Вере Алексеевне и отправились к ней в Середовину. На вид бабушка показалась суровой. Строго спросила: «Вы от кого?» Мы назвали человека, который её посоветовал. «Нет, такого не было», – сказала она и ушла. Мы растерялись: не знаем, что делать, – то ли уходить, то ли продолжать ждать.

И вдруг Вера Алексеевна вернулась и окликнула Раю. Посмотрела её, спрашивает: «Была в воде?» – «Была». – «Ну, вот и получила испуг». И рассказала ей о том, как Раиса в лодке перевернулась.

Случилось это давно на Северной Двине, в Виноградовском районе. Перевернулась моторная лодка, в которой была Рая. Этой лодкой её накрыло. Она сильно испугалась: думала, утонет. К счастью, в это время поблизости проходил катер. Он подоспел на помощь; людей вытащили и взяли на борт.

Откуда Вера Алексеевна могла знать об этом случае?.. Потом она говорит Рае: «Сына в руках держать будешь».

Мы ушли от неё обнадёженные. Живём дальше. Проходит год, а ребёнка всё нет. Мы уже веру потеряли. Жизнь друг без друга не мыслим, а дитя хотелось… И в 1999 году мы решаем ребёнка усыновить.

Решено – сделано. Взяли из детского дома малыша. Мы знали, что история этого ребёнка плачевная: мать никудышная, бродяжничала. Его брала тётка, сестра матери, но не справилась: мальчик хулиганил: бил стёкла, чуть дом не спалил – одним словом, рос бандитом.

Но нам было его жаль. И мы его усыновили. Было непросто: мальчик рос сложный, с тяжёлым характером… У меня начались проблемы с сердцем. И мы решили опять поехать к Вере Алексеевне.

Приехали, рассказали обо всём. Она стала нас ругать: «Зачем взяли чужого ребёнка? У вас свои дети будут! Он хоть слушается?» Говорим: «Да всякое бывает». Принять его она категорически отказалась.

В 1996 году мы к ней поехали снова. В этот раз Вера Алексеевна сказала Рае: «Зачем взяли ребёнка из детского дома? Я же тебе говорила!..» И сказала ещё: «Чудо будет».

Мы уже не надеялись… И чудо произошло! Дождались. Будто Провидение вмешалось! В 1998 году у нас родился сынок Саша. Вера Алексеевна сказала: «Покажите мне моего внука!» Рае говорит: «Я тебе всё время говорила: будет, будет… Ты не восприняла всерьёз».

Теперь, осознавая всё это, я понимаю, что всё в жизни меняется, и мировоззрение тоже. Первый раз я вышел от Веры Алексеевны просветлённым, чистым, словно ребёнок! Не было прежней тяжести на душе. Попробовал жить по-другому, в новом состоянии. День, два, три жил так; потом чувствую – непривычно. И я не решился так продолжать. Ведь то, что она несла нам, сулила, можно и воспринять, и оттолкнуть. Я взял и оттолкнул… И всё вернулось на круги своя: эта тяжесть, боль. А в следующий раз я не стал отталкивать.

В те времена было плохо с работой. Жили то здесь, то у жены в Нарьян-Маре. Я пришёл к Вере Алексеевне с надеждой: «Хоть бы устроиться простым плотником». Через три месяца был уже бригадиром, а после стал мастером.

Однажды отцу хотел помочь. Веру Алексеевну спросил. Она посмотрела и сказала: «Он в помощи не нуждается».

Вера Алексеевна всегда руку протянет, обеими руками обхватит – и так хорошо!..

Таланты после неё пробуждались. Однажды стихи сами собой пришли. Я записывал четверостишия. И образ Христа появлялся.

Но по призванию я скорее строитель, чем поэт. Мне ближе выражение в фактуре. Можно творчески подойти ко всему: я и печки кладу с душой, стараюсь находить нестандартные решения, ледяные фигуры в деревне строю. Когда жили в Нарьян-Маре, построил экзотичное кафе «Лукоморье» с башнями из калиброванного бревна.

К Вере Алексеевне обращались наши родные и знакомые. Очень многие звонили из Нарьян-Мара, спрашивали, можно ли приехать, присылали фотографии жене. Об этом лучше расскажет Раиса.

В 2006 году мы были у Веры Алексеевны в предпоследний раз. У друга-башкира возникли проблемы с кишечником. Решили съездить. Заходим. Вера Алексеевна зовёт. Захожу. Она руку протянула. Я говорю: «Вера Алексеевна, у меня ничего не болит».

Думаю, что она меня охраняла. Были ситуации, когда я мог погибнуть или остаться инвалидом… Был период, когда я работал вахтами. В 2005 году в посёлке Варандее произошёл несчастный случай: упал самолёт Ан-24, погибло много людей. Среди них мог оказаться и я, но беда обошла меня стороной.

А 22 июня 2007 года я попал в аварию. Машина трижды перевернулась. Находившаяся в ней болванка весом в 90 кг ударила мне по голове. Я потерял сознание. Когда пришёл в себя – машина всмятку, бензин течёт, голова болит. Я других оттащил и чувствую – вновь теряю сознание, левый глаз заплывает… Оказалась черепно-мозговая травма. Я полгода провёл на больничном. Постепенно всё восстановилось, но у Веры Алексеевны я не был, так как, раз она сказала: «Всё будет хорошо», значит, так тому и быть. Я ей верил. Мне не хотелось её тревожить.

Последний раз мы были у неё в 2010 году.

Я всю жизнь буду благодарен Вере Алексеевне.

Сейчас наш приёмный сын Андрей работает учителем в Нарьян-Маре. Не спорит, не ругается. Мы нашли его тётю и бабушку. Матери не стало в 1996-м. Хорошо, что мы его усыновили и он в семье вырос: выровнялся его характер. Он отслужил в морской пехоте, а вернувшись, пошёл дальше учиться.

Думаю, и в этом Вера Алексеевна помогла. А Саша, наш младшенький, ей как внук был. Она так и говорила всегда: «Это – мой!» Всегда его обнимет…

Она мне и сейчас помогает. Однажды у меня было чувство, что она мне ночью сделала операцию на сердце. Я чувствовал во сне, будто вскрыта грудная клетка. А утром уже ничего не болело. Раньше у меня повышалось давление, а теперь, после её лечения, самочувствие стало гораздо лучше. Мой сосед говорит, что Вера Алексеевна приходит и лечит его во сне.

Я обращаюсь к ней мысленно. В октябре ходил на болото, простыл. Заболели почки. Сходил на могилу к Вере Алексеевне – и всё нормализовалось.

Светлая, вечная память этому Человеку!»

Господи, помоги!

РАССКАЗ РАИСЫ КОЧУРОВОЙ, Д. ВЕРШИНА (ВЕРХОВИНА), КРАСНОБОРСКОГО РАЙОНА

«Первое время я испытывала перед Верой Алексеевной страх. Меня к ней «на аркане» тащили: я не знала, как себя вести.

Она предсказала нам сына, Сашу. Мы уж было отчаялись – и вдруг радостная весть!

Когда я Сашу рожала, возникли сложности. Врач сказала: «Кесарить будем». Я говорю: «Нет, нет, я сама». – «Замучаешься ведь». – «Нет, я сама», – настояла. Родила, а мальчик не дышит! Ему скорей кислородную маску! И он закряхтел. И тогда, в тот момент, я мысленно к Вере Алексеевне обращалась, взывала к ней: «Помоги! Ради Бога помоги! Чтоб он жил только! Господи, помоги! Вера Алексеевна, помоги!» Все мысли, какие были в голове: только бы жил ребёнок, лишь бы спасли его. Все думы поворачивались в ту сторону, к Вере Алексеевне.

Нам в жизни очень повезло: дал Бог такую бабушку!

Она нас вела по жизни. И помогала многим родным, знакомым.

В декабре 1994 года позвонили из Нарьян-Мара.

У молодого парня – лейкемия. Пришёл из армии с этим диагнозом. Лежал в больнице в Архангельске. Я к ней сходила. Она не принимала. Договорились, что его примет.

5 января его привезли сюда. Посетил Веру Алексеевну. После этого парень женился и до сих пор жив. Мать его говорит: «Я всю жизнь Веру Алексеевну буду благодарить! У него не было шансов – врачи говорили».

Ещё один парень из Нарьян-Мара ездил к ней три года подряд. У него был рак горла. Он в неё сразу поверил. Сказал: «Я в Архангельск, в больницы к врачам, ездить не буду. Только к ней». Одной ей верил. И она его вылечила!

Знаю ещё юношу, который болел сахарным диабетом и в восемнадцать лет потерял зрение. Привезли к Вере Алексеевне. Она сказала: «Внутреннее зрение сделаю. Я же не смотрю в печку, когда дрова ложу. Я так ложу». И что могла, сделала. Теперь он по деревне идёт, и люди даже не догадываются, что у него проблемы со зрением.

Мой брат страдал недержанием. Мама с ним замучилась. Приехали сюда, пошли к Вере Алексеевне. Только зашли, она говорит: «Да всё будет хорошо. Я ему перекрою этот кран». И с тех пор больше никогда не бывало с этим проблем.

Муж моей сестры отбывал срок заключения. Однажды, когда сидеть ему оставалось недолго, его отпустили на две недели. Он поехал к Вере Алексеевне. Она спрашивает: «Ну, с чем пришёл?» Он говорит: «Я скоро освобожусь». Она:

«Тебе ещё полтора года сидеть». Он очень удивился: «Как так? Мне же выходить совсем скоро». Но так и получилось, как она предвидела. Он по пьянке подрался, и ему увеличили срок заключения на полтора года.

Много было подобных случаев. А был и такой. В 1998-м году двое школьников (8 и 9 класса) повздорили с семилетним мальчиком и бросили его в реку, а сами ушли и дома ничего не сказали взрослым. Когда ребёнок не пришёл домой, родители спохватились, подняли тревогу. Его стали искать всей деревней. Прочёсывали всё. Найти не могли. И поехали к Вере Алексеевне. Она сказала: «Он уходит. Он уходит от деревни». Его продолжали искать, но по-прежнему найти не могли. Опять пошли к Вере Алексеевне. Она сказала: «Найдёте. Он сидит под деревом. И больше ничего не скажу». Прошло три дня. Мальчишки, которые его бросили в реку, сознались. И мальчонку наконец обнаружили: под деревом, в сидячем положении, неживого…

Очевидно, он утонул, и его прибило течением к дереву… Всякие случаи были. Вера Алексеевна, несомненно, владела Божественным даром. Ей сила была дана. Мы ей по сей день благодарны!»

Она всегда рядом с нами

АНГЕЛИНА ВИКТОРОВНА ЛАВРЕНТЬЕВА, Д. ВЕРШИНА (ВЕРХОВИНА)

«В эти края я приехала в 1987 году после окончания Вельского сельхозтехникума (специальность «агроном по растениеводству»). С Верой Алексеевной познакомилась благодаря своей подруге, её снохе Марине.

Когда я впервые увидела Веру Алексеевну, первое моё впечатление было: мама! Она стала для меня близким, родным человеком. Мы часто заезжали к ней с Мариной: то картошку поможем сажать, то ещё что-то… И всё это было с радостью, в удовольствие. Бывало, Вера Алексеевна могла и пошутить. Очень добрая была. С ней было интересно разговаривать. Она говорила о серьёзных вещах. Мы беседовали про сельское хозяйство и про веру. Она говорила, что три раза встречалась с Иисусом Христом. Одной женщине она так сказала: «Радуйтесь каждой земной травинке: скоро ни одной зелёной травинки не увидите».

Я к ней приезжала как к своей, как к родной женщине!

Обращалась к ней и за помощью.

В ноябре 1998 года сын-школьник получил травму. Делал из серных спичечных головок «пугашки»; они взорвались и попали ему в глаза. Глаза воспалились.

Я побежала к Марине. Она позвонила Вере Алексеевне. Вера Алексеевна сказала: «Ту серу, что попала в зрачки, мне не удалить. Поезжайте к окулисту».

В это время как раз река вставала: шла шуга. Мы кое-как между торосами, между полыньями пробирались. Добрались на тот берег, сходили к окулисту. Он серу удалил. После Вера Алексеевна сказала сыну: «Клянись мне, что больше никогда никакого оружия не возьмёшь в руки». Но после армии он устроился в полицию.

Старшего сына однажды укусил клещ. Сын жил у бабушки. Мы приехали через неделю, а у него – высокая температура. Оказался клещевой энцефалит.

Мы возили сына к Вере Алексеевне, и она ему помогла. Болезнь протекала в лёгкой форме. Он пролежал месяц в больнице, а осенью пошёл в школу. Мы считаем, что благодаря Вере Алексеевне выздоровление наступило. Она свечи за него ставила и молилась.

У мужа сильно болела спина. Он ездил к Вере Алексеевне два раза. Последний раз от неё в холодном поту приехал; его как электрическим током бьёт. Оказалось, она ему сказала: «Почто мать-то при жизни обижал? Вижу, как покойница-то плачет». А со спиной помогла. У мужа больше не было таких болей. Но после того случая он боялся к ней ездить.

Выручала нас Вера Алексеевна и с коровой. После родов корова повредила задние связки, не могла встать на ноги. Я поехала к Вере Алексеевне. Она дала для коровы хлеб, помолилась и сказала: «Всё будет хорошо». Вечером корова встала. У нас решился вопрос с её реализацией, и она самостоятельно дошла до бойни.

Вера Алексеевна помогает нам и сейчас, когда её не стало. Мысленно к ней обращаемся, и приходит помощь. Муж ездил в Берёзо-Наволок покупать каракат^[29]. Всё сложилось удачно: люди помогли, подсказали, и в результате мы купили каракат в два раза дешевле, чем ожидали. Нам подсказали человека, который перевёз его в Вершину; повезло с переправой: понтоны ещё не убрали. Только муж успел переехать, как их сняли.

Недавно мы ездили на болото за клюквой, и там нам Вера Алексеевна помогала. Никогда не забудем эту женщину! Она всегда рядом с нами. Для нас этот человек – святой! И книга о ней должна быть в каждом доме».

Верила и до сих пор верю

СВЕТЛАНА НИКОЛАЕВНА НЕУМОЕВА, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«К Вере Алексеевне меня привела Екатерина Дмитриевна Костина. Мы с ней вместе работали в сельской администрации. Однажды мне Катя сказала: «Пойдём, тебя Вера Алексеевна зовёт».

Первое моё ощущение от встречи с ней было связано со страхом: и руки, и ноги подрагивали. Вера Алексеевна посмотрела – и меня будто током пробило… Она, наверное, это почувствовала: стала расспрашивать, как мы живём и тому подобное. А у меня словно речь отняли. Потихоньку пришла в себя; поразговаривали, посмеялись. Она прочистила мне организм. Вышли, я Кате говорю: «Ну, я страху-то натерпелась».

Потом однажды ходила в лес, насобирала много голубики. Разговаривала с мамой по телефону, и она попросила ягод. Я решила отправить ей ягоды с кем-нибудь из жителей её деревни Комарово. Так и сделала. И вскоре у меня заболело в боку, да так сильно, что пришлось ехать к Вере Алексеевне.

Она посмотрела и говорит: «Ну, что, наскакала себе килу!» Я удивилась: «Что?» – «Килу в левом боку тебе наставили». Говорю: «Я ведь нигде не скакала!» – «Скакала, скакала с баночкой». Я вспомнила, что ходила в лес, и точно ведь, собирала ягоды в баночку! А Вера Алексеевна продолжает: «Вспомнишь, так узнаешь, кто насадил. Так будешь носить в руке крестики».

Ещё у меня голова часто болела. Она полечит, и становилось лучше.

Муж ездил несколько раз.

Однажды в 1992 или 1993 году мне приснился необычный сон. Будто передо мной приземлилась летающая тарелка. На ней огоньки светятся. И появляется женщина в светлом, блестящем платье. Она говорит: «Я сюда приехала. Мне бы надо молодых людей с собой увезти».

А я была идейная, партийная. Возражаю ей: «Каких молодых людей? У нас и так не хватает механизаторов в колхозе!» Она мне говорит: «Так, пойдём со мной!» – «Нет, никуда я не пойду». Тогда она произносит: «Ну, давай я тебе немного помогу: сниму у тебя головную боль».

И ведёт по мне рукой. Я лежу. И вдруг я как соскочила и открыла глаза: никого нет.

Я рассказала свой сон Вере Алексеевне. Она спросила об этой женщине: «Она в каком платье была?» – «В белом, блестящем». – «А что ты с ней на контакт не пошла?» – «Я побоялась». – «Сон-то неплохой. Зря».

И после этого меня очень долго головные боли не беспокоили.

В 1997 или 1998 году сильно прихватило спину. Меня согнуло крюком: ни туда, ни сюда не могу разогнуться. Сыну говорю: «Как хочешь, вези меня к Вере Алексеевне». Он сперва съездил к ней один, договориться. Она сказала: «Привози до приёма людей». И на следующий день он повёз меня. Приезжаем, а там – столько машин, столько народу! Все заворчали: «Куда без очереди!» Вера Алексеевна идёт: «Не шумите! У меня тут не больница».

Я зашла еле-еле к ней. Она говорит: «Так сядешь на стул-то?» А я сесть не могу. «Нет», – говорю. «Почему не сядешь?» Я боком стала. Она: «Ну, ладно». Свечку зажгла, спрашивает: «А ты знаешь, как у тебя второе имя?» Я говорю: «Знаю: Фатима». – «О, да, знаешь».

И я села-таки перед ней на стул. Она водит руками, шепчет, глаза закрыты… Потом говорит: «Встань». А я: «Ой, Вера Алексеевна, я не могу». Она: «Ну, ладно, сиди». И продолжает: руками шевелит, шепчет. Я уже стала по сторонам смотреть. У неё по-прежнему глаза закрыты. Потом говорит: «Вставай». Я поднялась. Она спрашивает: «Ну, чего?» Говорю: «Ой, не знаю». Чувствую, вроде лучше. Она опять меня посадила и продолжает лечить. Потом опять встать велела. Говорит: «Как ходите на такую-то в клуб буги-вуги – жопой-то вертеть». Я попробовала – тяжело. Она: «Снова садись». Потом опять: «Встань». Я уже в одну сторону могу повернуться, а в другую – нет. Я встала. Сама беспокоюсь: народу-то много приёма ждут. Говорю: «Ну, Вера Алексеевна, представление, что ли, даёшь?» Говорит: «Вот не отпускает. Не долечила девку-то. Не отпускает». И ещё руками поделала-поделала… Покрестила меня. Говорит: «Вот, полечила. Всё вроде нормально. Вот небольшой у тебя вроде гастритик-то был. Хотела оставить. Не дают».

Я ей банку огурцов привезла. «Вера Алексеевна, это вам». А она: «Ты же знаешь: я ничего не беру!» – «Нет, это я от всего сердца, от всей доброты». «Ну, ладно, возьму, – говорит, – банку, съем».

Когда моей маме было около семидесяти, я возила её к Вере Алексеевне. Зашли, мама ей говорит: «Ну, вот, я приехала к тебе. А ведь я-то тебя постарше».

Мама знала, что Вере Алексеевне было тяжело лечить тех, кто старше её. «Ну, давай садись, бабка, я тебя полечу». Полечила, покрестила и говорит: «Ну, давай, поди, бабка, с Богом! Бегай!»

Веры Алексеевны который уж год нет, а бабка всё бегает! Мама говорит: «Веры Алексеевны нет, а меня вылечила!»

Когда муж заболел онкологией, мы поехали к ней. Вера Алексеевна с ним поработала, говорит ему: «Ладно, можешь идти. Поправишься». А мне: «Останься. Я тебя ещё посмотрю». Он вышел, она мне говорит: «Придётся тебе поухаживать за Сашей-то… Позвоночники мы, – говорит, – не кроим». Видит, я сейчас зареву, говорит: «Боли-то я ему сниму. Дак не плачь. Не намучает он тебя. Жить-то ему осталось недолго».

Муж прожил полгода. Диагноз Веры Алексеевны подтвердился: у него пошли метастазы по позвоночнику, и уже ничего нельзя было сделать. Муж всю жизнь работал на тракторе механизатором; видимо, его работа отразилась на здоровье.

Вера Алексеевна помогла: он не чувствовал боли. Медики даже не делали ему уколов, и таблетки он тоже не принимал.

Вера Алексеевна не могла его вылечить, но облегчила ему уход…

Я знаю, к ней три или четыре раза приезжала женщина из Коряжмы с каким-то заболеванием. И живёт до сих пор!

Мой сын Андрей к ней ездил. И она ему помогла. Он возил к ней людей.

Однажды у нас останавливалась семья: привезли девочку с ДЦП. Всю ночь она плакала. А когда они вернулись от Веры Алексеевны, ребёнок не проронил ни звука.

Вера Алексеевна отправляла посылки в детские дома; просила от неё отправить. Говорила: «Вот, ребятам опять отправила».

Мне было жалко Веру Алексеевну: она очень сильно уставала. Я замечала, какое лицо у неё утром, до приёма людей: воодушевлённое, улыбка… А после она была совсем другим человеком: словно вся состарившаяся в одночасье, усталая на вид. Люди рассказывали, что после сеансов у неё бывало очень тяжёлое состояние; она обессиливала. Я спросила её как-то: «Вера Алексеевна, вам ведь тяжело, наверное?» Она говорит: «Это мой долг».

Иногда она заходила в сельсовет. Я чувствовала её энергетику, силу. Когда я с ней разговаривала, я ощущала, что со мной что-то происходит: то ли раскрываются глаза, то ли появляется какой-то свет… Мои ощущения были: свет перед глазами, светлая аура. И непередаваемое облегчение, когда от неё выходишь. Я подолгу спала после её лечения.

Как-то я ей пожаловалась на сон: «Вера Алексеевна, я ведь очень плохо сплю». Она: «Как курочка на насесте?» – «Да». – «У тебя сонная артерия пережата. Я немножечко её расширю, но больше убрать не могу. Там узкий канал между сосудами идёт. Это у вас врождённое, наследственное. Вот это я тебе убрать не могу».

После того как она меня полечила, я долго не бывала у врачей, не ходила по больницам.

Её нет уже четыре года, и мы все чувствуем, как не хватает этого человека…

Я всегда захожу к ней, когда иду в церковь. Подержусь за памятник: и то ли она, то ли церковь помогает… Я верила ей. И до сих пор верю.

Бывает, не спится, думаешь – и придёт она на ум. Обращаюсь к ней – и приходит она. Помогает заснуть.

Каждый день почти я её вспоминаю. Её имя всплывает в памяти. Много добра она людям сделала!

Однажды я ей сказала: «Вера Алексеевна, я не знаю, как вас поблагодарить. Можно я вас обниму?» – «Ну, давай хоть пообнимаемся!» – говорит.

Я почувствовала её крепкие руки, объятия. В тот момент у меня было ощущение, что она даёт мне силу. Шло тепло от неё материнское, как будто я с мамой пообнималась…»

Светлый человек

ИЗ БЕСЕДЫ С ТАМАРОЙ ВАСИЛЬЕВНОЙ НЕЧИТАЕВОЙ, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«Мои дедушка с бабушкой, Константин Кузьмович и Дарья Логиновна Сметанины, жили в Середовине.

В семье было девять детей; держали хозяйство: две коровы, лошадь, поросят…

Дедушку раскулачили; тогда он ушёл в лес, так как могли забрать и сослать куда-то. Писали Сталину.

Сталин ответил, чтобы преследование прекратили. Это письмо хранилось в сельсовете, и о нём не сообщали. Но всё-таки кто-то сказал, и преследовать деда перестали.

В то время говорили, что многих раскулаченных и церковников вывозили в Белое море, загоняли в трюмы и топили. Забрали маминого брата, дядю Ивана.

Он так и пропал: наверное, его уничтожили… Последний раз его видел другой мамин брат, дядя Вася, в Котласе.

Их под конвоем заводили в столовую. Он лишь успел сказать дяде Васе: «Там нас бьют!» И больше его не видели…

Мой дед был каким-то дальним родственником Вере Алексеевне по линии свекрови.

Муж Веры Алексеевны, Александр, был маминым крестником. Он работал в совхозе. Там же работал их сын, Николай, пока не уехал в Воронежскую область.

Моя мама жила в Кулиге^[30]. Когда Вера Алексеевна работала в совхозе, она ходила в Кулигу, брала хлеб на пекарне: полный рюкзак – для себя и для женщин. Зимой приходила на лыжах.

Иногда по-подгоре приходила к нам в гости её свекровь Анна. Посидит, поговорит с мамой…

В Середовине в доме дедушки и бабушки я ни разу не бывала: там никто не жил, а потом этот дом сельсовет распилил на дрова. Иногда меня мама посылала в деревню с какими-то поручениями. В детстве две или три ночи я ночевала у двух бабушек, в том доме, где потом стала принимать людей Вера Алексеевна. Бабушки были очень добрые, хорошие! По соседству жил дедушка. Я зашла к нему; он угощал меня мёдом…

Позже, во взрослом возрасте, я не раз обращалась к Вере Алексеевне.

Когда я жила в Москве, у меня прихватывало сердце. Заходила в метро – становилось дурно.

Пошла к Вере Алексеевне. Она сказала, что у меня кровь запущена. Поводила руками, покрестила… Почистила кровь. Стало лучше.

Я ходила к ней не раз. Ходила с соседкой, Серафимой Васильевной, с братом бывала. Брату она помогла с сердцем и тоже чистила кровь.

Потом я привозила к ней сына. У сына сильно болела спина. Думали, радикулит. Вера Алексеевна сказала, что у него надорван в спине какой-то нерв. И она этот нерв сшила. После этого спина перестала болеть.

Я приводила к ней и внука. Ему было лет десять, он страдал аллергией. Вера Алексеевна полечила – аллергия ушла. А она сказала, что к шестнадцати годам пройдёт полностью.

Вера Алексеевна очень нам помогала! Теперь я хожу к ней на могилу, ставлю свечи. Она и оттуда помогает.

Однажды пришла, вижу: на могиле у Веры Алексеевны сидит женщина. Видимо, приехала издалека. Она спросила у меня: «Вы не знаете, где здесь можно переночевать?» Я пригласила её к себе. И с того времени она стала ко мне ездить. Оказалось, эта женщина из Северодвинска, зовут Галиной. Она приезжала к Вере Алексеевне…

Она и теперь приезжает, просит на могиле здоровья, разговаривает с ней. Как-то звонит мне: пожаловалась на головные боли, попросила сходить на могилу. Я сходила. Только домой прихожу – звонок. Галина звонит. «Я уже сразу почувствовала, что ты ходила!» – сказала.

Светлый, от Бога человек была Вера Алексеевна. Всем нам очень её не хватает».

Чей-то дух пришел!

ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ ПОДШИВАЛОВ, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«В 1972 году я познакомился с Николаем, мужем Веры Алексеевны. В 1982-м устроился в лесхоз, где Вера Алексеевна состояла пасечником, хоть она и была уже на пенсии. Мы с ней общались по пасечным делам.

Однажды у меня сильно заболела спина. Я обратился к Вере Алексеевне. Она спросила, крещён ли я. Полечила меня и сказала, что сделала операцию. После этого мне стало намного лучше.

В 1990 году моего сына Сашу призвали в армию. Его определили в морские пограничные войска. Сын проходил учебку в Анапе. И несколько месяцев от него не было писем. Мы забеспокоились. Жена сказала: «Съезди к Вере Алексеевне. Люди говорят, что она может узнать». Я сел на мотоцикл и поехал. Приехал. Говорю: «Так и так, у меня что-то с парнем. Три месяца нет письма». Она спрашивает: «Он крещён?» – «Нет». – «А надо было крестить: защита Бога. Ну, ладно, выйди. Я сейчас сама тут…» Я вышел. Потом захожу, она говорит: «Не беспокойся. Парень у тебя жив. Скоро домой вернётся».

Вскоре приходит из военкомата анкета; в ней вопросы про сына: «Чем он занимается, какие привычки, курил ли, пил ли, употреблял ли наркотики?» Я поехал в военкомат узнавать, почему мне такую анкету прислали. Пришёл, спрашиваю: «Что это такое?» Мне говорит военный: «Наверное, скоро сын дома будет».

Я обрадовался: «Ну, ладно». И точно. Вскоре сват, Владимир Иванович Корняков, звонит из Красноборска: «Саня приехал!» В это время мороз, ледостав, а на парне кителёк и бескозырка. А ведь к нам добираться-то через реку! Сват сказал ему: «Не отпущу. Пока живи у меня».

Когда парень наконец-то домой приехал, мы пошли вместе в баню. Он разделся, я вижу, у него шрам на позвоночнике. Понял: брали пункцию… Говорю: «Давай рассказывай, что случилось». Он молчит.

Я жене рассказал. А жена говорит: «Своди его к Вере Алексеевне». Поехали. День оказался неприёмный. Она вышла: «Ну, чего?» – «Вот, парень пришёл. Вы говорили. А что случилось, молчит. Вы бы его посмотрели: как здоровье». – «Ну, сейчас. Иди к тому дому. Там у меня лучше получается».

Пришла, запустила его в дом и сама заходит. И я с ними зашёл, сел у печки; сын – на стул. Она на него посмотрела и говорит: «Саня, ты ведь весь светишься. У тебя радиации нахватано! Ну, ладно, это дело я поправлю. Сниму радиацию». И рассказывает: «Знаешь, где схватил? Вы переносили какие-то фонари. Они радиацию излучают. И от этих фонарей получили облучение. Но это я исправлю своим путём. Врачи не сделают, а я могу». Полечила его, покрестила и не отпускает: «Ну, теперь давай дальше. У тебя голова болит?» – «Да». – «У тебя ущемление левого полушария мозга. Тебя по голове били? У тебя кровь плохо циркулирует – оттого у тебя голова болит. Врачи не могут помочь, а я могу». Что-то, как обычно, поделала, поделала и говорит: «Ну всё, иди. Всё будет нормально».

Весной сын надумал жениться. Я к Вере Алексеевне поехал: «Можно парню жениться?» Она посмотрела по своему календарю и сказала: «Да, в этот день можно». И всё хорошо у него. Работает на тимберджеке в лесу. Родился внук.

Приезжал мой земляк с Онежского района. Его лошадь помяла. Я отвёз его к Вере Алексеевне, а сам на работу поехал. В обед приезжаю: друг уже от неё вернулся. Спрашиваю: «Что так быстро?» – «Очередь подошла. Вера Алексеевна тебя спрашивала. Говорит: «Да ты скажи, чтоб он ко мне зашёл, выбрал время».

Я поехал. Увиделся с Николаем Дмитриевичем. Пока очередь идёт, мы присели на чурки от тополя. Сидим считаем кольца – года, а она меня не видит.

Очередь подошла. Захожу. Она спрашивает: «Ты чего с моим мужем? Ты не вздумай ещё вина привезти». Посмотрела на меня. «У тебя время-то есть?» – спрашивает. – «Есть». – «Мне сейчас столб привезут к дому. Надо помочь выгрузить шофёру». – «Конечно, помогу». Она мне поправила пуп, перекрестила. И мы расстались.

Сахар, который я ей принёс, назад отдала, сказала: «Не надо никакого сахару. Этот сахар я зарядила. Ты его ребятам дашь». Деткам обоих сыновей: один писался, а у другого были проблемы со зрением. Я так и сделал. И уже через неделю ребятишки подладились. Тот, кто писался, перестал.

Когда Вера Алексеевна умерла, я уже был на пенсии. В тот год 10 сентября у одного из моих сыновей была назначена регистрация. Я собирался присутствовать. Вдруг утром звонят из Онеги: говорят, что мой брат умер. Я не знаю, что делать. За сутки до этого его жене уже сказали ошибочно, что он умер. Оказалось, что нет. А на этот раз – правда. И в тот же день жена мне сказала, что умерла Вера Алексеевна.

19 октября, в день сороковин брата, я пошёл в церковь поставить свечи. Зашёл через ворота: вижу – могила свежая. Но не понял, чья. Поставил в церкви свечи, обратно иду и решил подойти к этой могиле. Подхожу: Вера Алексеевна!

Я остолбенел. Не знаю, что делать-то. «Вера Алексеевна, извините, – объясняю. – У меня брат с вами в один день умер. Я все деньги опустил в ящик на пожертвование». Не было денег, чтобы ей свечку поставить! И пошёл домой.

А вечером звонят: у сына ребёнок родился! Семи месяцев, девочка! Значит, чей-то дух пришёл! Как будто нам её Вера Алексеевна послала! Сейчас всё хорошо, подрастает малышка. Думаю, неспроста она в такой день родилась».

«Слава тебе, господи!»

СЕРАФИМА ВАСИЛЬЕВНА РЕБЕНОК, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«К Вере Алексеевне я обращалась не раз: и сама, и со своими родными.

У дочери в 24 года возникли серьёзные проблемы с сердцем. Иногда она даже падала в обморок. Врачи выписали таблетки.

Когда дочь приехала ко мне, мы отправились к Вере Алексеевне. Вера Алексеевна сказала: «Я ей всё сделаю». И сделала ей операцию на сердце.

С тех пор обмороки у дочери прекратились, сердце болеть перестало. Дочь съездила на узи: оказалось, всё в порядке. Вера Алексеевна её вылечила!

С сердцем обращалась к ней и моя родственница. У неё были проблемы с клапаном. Врачи сказали, что нужна операция. И Вера Алексеевна сделала ей операцию и очистила кровь. Ей стало лучше, стало легче дышать.

Повторные исследования показали улучшения, что клапан расширился на 2–3 мм.

Я и с внуком к ней ездила. Мальчик писался бесконца. Мне уже надоело стирать пелёнки. Она его посадила, перекрестила. Говорит мне: «И если не описается, скажи: «Слава Тебе, Господи!» С той поры внучок ни разу не описался.

Мне самой Вера Алексеевна тоже сердце лечила, чистила кровь. Как-то почувствовала недомогание, пошла к ней. Спрашиваю: «Вера Алексеевна, может, у меня рак?» – «Иди, иди, – засмеялась. – У тебя всё нормально».

Вера Алексеевна очень много сделала всем добра. Мы её никогда не забудем.

Вечная ей память!»

Помогла с сердцем

ВАЛЕНТИНА ИВАНОВНА ЕРИНА, ЛЕОНИД ЕГОРОВИЧ ЕРИН, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«Мы обращались к Вере Алексеевне с сердцем. Сердце прихватывало и у меня, и у мужа. Вера Алексеевна сажала на стул и начинала что-то делать. Я думаю, что она общалась с Богом. Говорит: «Я тебе сейчас помогу. У тебя то-то, то-то…» Чувствовалась помощь её. С сердцем помогла нам очень! Полечила, и всё прошло.

А вот со зрением не могла помочь…

Благословляла всегда: «Поди с Богом». Ничего не брала: всё покрестит и обратно отдаст.

Мы ей очень благодарны!»

Спасла на расстоянии

ЕВГЕНИЯ АЛЕКСЕЕВНА ВОЛЫХИНА, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«Первый раз мы ездили к Вере Алексеевне с родственниками. У меня были проблемы с печенью и желчным пузырём.

Мы приехали на мотоцикле. Народу оказалось немного. Подошла наша очередь, и меня отправили первой. Вера Алексеевна говорит: «Давай садитесь».

Я села на стул. Она перекрестилась, зажгла свечку и сразу мне говорит: «А у тебя мама-то богомольная!»

Я как услышала, меня даже на стуле приподняло: откуда она это знает? А Вера Алексеевна продолжает: «И у тебя дома много икон».

И это – правда! У меня и бабушка, и мама были очень верующие. Родом я из Верхнетоемского района. В нашей деревне Бутырской (её ещё Монастырёк называют) стояли две церкви: кирпичная и каменная. В одной из них находился уникальный колокол. Когда я была маленькая, ещё до войны, коммунисты сорвали этот колокол. Когда его срывали, было слышно даже в Архангельске! Церковь разорили, и бабушка взяла в дом некоторые иконы, чтобы их спасти.

И я удивилась, как Вера Алексеевна это увидела! Она полечила меня, и мне помогло. Как видите, до сих пор живу!

Родным тоже стало лучше после нашей поездки.

В тот раз с нами ездила ещё одна женщина, Валентина В. Она всё время болела. Ей Вера Алексеевна сказала: «Потому что вы в лодку не пустили. Реку переезжали, и какая-то женщина попросилась в лодку… Потому ты болеешь. Вот, не пустила в лодку, вот теперь ты и майся». А она и не помнит: «Не знаю, кого я не пустила…» Ей Вера Алексеевна помогла всё-таки.

Последний раз мы с Верой Алексеевной посидели-поговорили. Народу было порядочно, и мне было неловко задерживать очередь. Я ей сказала: «Народу-то много. Неудобно». «Сиди. Народ каждый день», – говорит. И стала мне рассказывать, кому она помогла. Рассказала, как моряка спасла на судне. То ли шторм был, то ли авария; ей позвонили, и она спасла. На расстоянии. Один пьяница к ней ездил. Она сказала: «Что толку? Я пьяниц не принимаю».

Так мы поговорили, она благословила, и я ушла.

Однажды испекла для неё каравай. Вера Алексеевна обрадовалась. «Это уж я возьму», – говорит.

Молочка принесла ей как-то. Она заотказывалась: «Девка, пост ведь, пост». Зять всё ей веники приносил. Дорогу ей разгребал зимой. Она его после инфаркта лечила…

Расскажу ещё один случай с семьёй моих соседей из Верхней Тоймы. У соседки, Галины Филипповны Родионовой, был сын. Отслужил в армии, учился в Ленинграде, а потом его направили работать в Краснодар. Женился.

Однажды звонит его жена: «Саша с работы не пришёл». Не вернулся он ни на другой день, ни на третий, ни через неделю… Отец поехал в Краснодар его искать. Сына не нашёл, узнать о нём ничего не удалось, и вернулся обратно. В то время я собиралась ехать сюда, в Белую Слуду, к дочери Нине. Галина Филипповна говорит: «Евгения, возьми с собой моего мужа, может, съездите к Вере Алексеевне. Может, она что-то сможет». Ну, мы и поехали. Приехали к Вере Алексеевне. Я к ней вместе с ним зашла, одного не отпустила: вдруг что-то скажет, а ему худо станет. Он рассказал о несчастье. Сел на стул. Она перекрестилась, свечку зажгла, стала перед иконой и говорит: «Вот, – показывает, – вот ваш сын с работы шёл в курточке. И вот-вот, вот стоят с ножом… И тут стоит трактор-бульдозер. И вот они его схватили, вырыли канаву бульдозером и зарыли. А он сказал ещё: «Ребята, не надо». Он шёл, и они его туда и зарыли». Павлину стало худо, он весь побелел. И меня трясёт: «Господи, куда же Сашку зарыли!»

Мы вернулись домой. Галина Филипповна спрашивает: «Ну, как съездили? Что Вера Алексеевна сказала?» А Павлин-то ничего ей не сказывает. Она: «Раз не сказываешь, сама поеду». И поехала. И Вера Алексеевна сказала ей то же самое, что ему. С тех пор уже годов восемь прошло, наверное… И ничего о нём так и неизвестно официально…

Я Веру Алексеевну очень уважала. Сколько она дала людям, скольких вылечила!»

Всё пройдёт

НИНА ЛЕОНИДОВНА ЛАВРЕНЁВА, ДОЧЬ ЕВГЕНИИ АЛЕКСЕЕВНЫ ВОЛЫХИНОЙ, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«После ячменя у меня на глазу образовалось затвердение. Оно не пропадало, глаз был опухший, и я не знала, что делать. Поехала к Вере Алексеевне. Она говорит: «Ой да, Нина, это ерунда! Пройдёт всё. Как хорошо таких здоровых лечить!» И действительно, дня через три всё исчезло. У меня была аллергия на холод. Стоило попасть под дождь или пополоскать бельё, как руки и ноги тут же краснели, распухали и начинали сильно чесаться. Я обратилась к Вере Алексеевне. Она помолилась, полечила, и этот недуг у меня прошёл. Теперь всё в порядке. Я очень благодарна этому замечательному человеку!»

Всё будет хорошо

МАРИЯ НИКОЛАЕВНА БАРМИНСКАЯ, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«Однажды мы с мужем были в гостях у знакомых, Симаревых. Вера Алексеевна присутствовала там же и сказала моему мужу: «У тебя сердце больное». Он приехал к ней. Она его полечила и сказала: «Всё теперь нормально». С тех пор муж больше на сердце не жаловался.

Мне она тоже сердце лечила. Мы каждый год к Вере Алексеевне ездили. Обращались с сыном Андреем. У него болел желудок. И она помогала.

Внук наш родился шестимесячным; весил 600 граммов. В восемь месяцев его сюда привезли. Он не ворочался. Мы поехали с ним к Вере Алексеевне. Она сказала: «Сейчас кровь поменяю, всё будет хорошо». Сейчас парню двадцать лет. Жив-здоров.

Корову нашу она не раз лечила. У коровы парез был, ноги отказывали. Вера Алексеевна говорила: «Принесите баночку коровьего масла». Мы принесём, она наговорит, и потом помажем вымя корове. И помогало.

Иногда придёшь к ней, она в окно посмотрит и сама позовёт. Мы-то, местные, старались ходить нечасто: неудобно было. Если уж сильно заболит, тогда шли. Она всегда благословляла на дорогу: «Всё будет у вас хорошо». Она никогда не отказывала, и даже последнее время, когда болела. Всегда сама всё расскажет, какие болезни, будто читала.

Однажды одного мужчину муж Веры Алексеевны отправил за водкой. А Вера Алексеевна почувствовала. Когда он вернулся, вышла и говорит: «Ты вот столько-то купил бутылок, зачем?»

Если ей предлагали деньги, она выгоняла.

Она хороший человек была; всех помнила.

Светлая память ей!»

Полечим-полечим

ВАСИЛИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ БАРМИНСКИЙ, МУЖ МАРИИ НИКОЛАЕВНЫ БАРМИНСКОЙ, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«Двадцать лет назад комиссия из Архангельска у меня обнаружила шумы в сердце. Вера Алексеевна тогда принимала только своих, в своём жилом дому. Я пришёл к ней. Она сказала: «У тебя порок сердца. Полечим-полечим». Помогла мне. Потом пуп срывал. Дома мучился: есть не мог. Поехал к Вере Алексеевне. Так плохо было, я даже к забору у неё прислонился, пока очередь ждал… Она посмотрела, поправила. И мне сразу так есть захотелось!

Она помогала людям. Теперь очень её не хватает».

Будто рукой сняло

ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВНА МАКАРОВА, С. БЕЛАЯ СЛУДА

«У Веры Алексеевны часто бывал мой муж. Она ему говорила: «Будешь пить – не будет хорошего».

Однажды у меня сильно заболела спина, и муж повёз меня к Вере Алексеевне. Приехали рано утром: там огромная очередь, а я ни сидеть, ни стоять не могу от боли.

Пропустила одного человека и зашла вместе со следующим. Вера Алексеевна посмотрела на меня и, ни слова не говоря, взяла мою руку. Зажгла свечку, пошептала молитвы, а потом сказала: «Можешь идти». Мы уехали. А у меня спина разболелась невыносимо. Боль была адская…

На следующий день встала утром – от боли и следа не осталось; всё будто рукой сняло!

Знаю одного парня, которому Вера Алексеевна очень помогла. У него была сложная жизнь: избивал отчим. И на этой почве у юноши что-то произошло с организмом; он чуть не умер. Вера Алексеевна ему всё поставила обратно. Сейчас всё хорошо у него, он даже выбился в начальники.

Одна девушка связала судьбу с наркоманом, с парнем из Сергиева Посада. Вышла за него замуж по любви, но очень мучилась в браке. Уходила от него, потом жалела его, возвращалась – и снова уходила… Она не знала, что ей делать и, когда стало совсем тяжело, поехала к Вере Алексеевне. Бабушка Вера сказала ей: «Ты – избранная. Ты будешь с ним жить, пока он жив. Вернись к нему. У него очень короткий век. И когда он умрёт, прекратятся все твои беды. И ты потом успокоишься. Выйдешь замуж. Вернись к нему».

В жизни так всё и получилось. Этот парень прожил ещё совсем недолго. Видимо, эта девушка была предназначена для него, чтобы быть ему опорой в его короткой жизни… Потом она вышла замуж, родился ребёнок, и теперь всё хорошо в её жизни.

Вера Алексеевна была очень хорошей женщиной!

Хорошо, что Господь Бог послал нам этого замечательного человека!»

Необъяснимое чудо

РАССКАЗ АНАТОЛИЯ, БЫВШЕГО МАШИНИСТА, Д. КОМАРОВО

Мужчина в годах, по имени Анатолий, однажды подвозил меня до переправы на Красноборск, находящейся вблизи деревни Дябрино. Пока мы ждали парома, он предложил посидеть в машине и рассказал небольшой эпизод из своей жизни, связанный с Верой Алексеевной.

«К Вере Алексеевне ездили со всех наших деревень: Белой Слуды, Вершины (ещё её Верховиной называют), Берёзо-Наволока, Комарова, Куликова…

Сам я был у неё один раз. Я работал машинистом на узкоколейке: вывозил лес. Моя работа была связана с физическими нагрузками, и однажды я сорвал спину. Боль была такая, что я не мог ни сидеть, ни лежать, ни ходить… Съездил к Вере Алексеевне. Она меня полечила. И уже наутро, к своему удивлению, я почувствовал себя гораздо лучше. А ещё через день вообще забыл, что у меня что-то болело. Это было необъяснимое чудо! После этой поездки несколько лет я не знал со спиной горя. Да и потом таких сильных приступов больше не случалось.

Мне помогла Вера Алексеевна! Конечно, она обладала даром. Это от Бога, ведь она делала людям только добро. Нам сейчас её очень не хватает».

«Ты должна приносить пользу людям»

РАССКАЗ ВАСИЛИЯ ВИЛЕЖАНИ, Г. КОТЛАС

Знакомством с котласским краеведом Василием Вилежаней я благодарна опять же «Вечернему Котласу». Вот что поведал мне этот интересный человек, писатель, о Вере Алексеевне.

«Когда Вера Алексеевна была помоложе, она принимала почти каждый день; только один или два дня были неприёмными. Однажды меня попросили знакомые из Архангельска, муж и жена, отвезти их к ней.

Мы выехали из Котласа около пяти утра. Они сидели сзади и переговаривались. На пароме один из пассажиров, молодой парень, тоже ехал к Вере Алексеевне. Он очень сильно заикался. Мы взяли его с собой.

Приехали. На столбе объявление: неприёмный день. Что делать? Они решили поговорить с Верой Алексеевной в надежде, что она им не откажет, так как они издалека. Женщина ехала к ней не впервые. Они втроём зашли в дом, я остался в машине. Сижу дремлю. Вскоре они возвращаются. «Всё?» – «Всё».

Едем обратно. Парень как заикался, так и заикается. Они между собой говорят: «Да ты что? А она вон как сказала? А она про этого как сказала?..» И всё что-то обсуждают. Настроение у всех было очень хорошее. Возбуждённые: явно встретились с чем-то неожиданным. Стало мне интересно: обычно люди, которых я возил к Вере Алексеевне, таких разговоров не вели. «Что там такое? Расскажите мне», – говорю. «Да ты знаешь, что она рассказала?» – «Что?» – «Маленькой девочкой она шла по льняному полю. И, как волны, в этом поле лён заколышется вдруг: он ведь очень густо растёт. И то ли голос, то ли кто-то сказал ей: «Ты должна приносить пользу людям. Дела твои здесь. Пока всё не сделаешь, я тебя к себе не возьму». Она спросила: «А сколько дел?» – «Ты должна столько добрых дел на земле сделать, сколько на этом поле головок льна». А потом рассказывала, что она просила смерти у Бога. Но Господь её не отпускает с этой земли».

Спрашиваю: «А что ещё она вам говорила?» – «Говорила: «Грядут очень сильные катаклизмы. Очень много поверхности земли утонет; от Англии останутся только крыши высоких домов. Алтай, Байкал под воду уйдут. Останется только северная часть, и там возникнет новая идея, вера, и люди будут жить оттуда. А ещё говорила, что там, наверху, уважают маршала Жукова».

Я был очень удивлён: это был первый случай, когда я услышал, что Вера Алексеевна разговаривала с пациентами на общие темы, тем более на такие, и причём заговорила сама. Она могла что-то сказать о болезни и, как правило, была немногословной. Этот необычный случай запал мне в душу.

Сам я у неё не был, но людей возил много. Кто в машине ночевал, кто в палатке, а кто у соседей останавливался. Много было машин. Однажды рядом две машины стояли с номерами Архангельска и Ставрополя. Очереди были, записывались.

Как-то раз я в тот дом заглянул, где она принимала: лежит куча юбок, сидят люди. Такова была общая обстановка.

Должен сказать, что она была не всемогуща. Однажды туда знакомую отвёз: у неё ребёнок очень больной: проблемы с сердцем, а ему и года не было. В Котласе, в Коряжме ходили по врачам – без толку. Попросила отвезти. Привёз. Ушла – идёт обратно. Вера Алексеевна сразу сказала: «Не тяни, езжай в Москву в институт Бакулева на операцию». Не занималась она шарлатанством».

Сила молитвы

ИЗ РАЗГОВОРА С ВАЛЕНТИНОЙ Ф., П. ПРИВОДИНО

В посёлке Приводино мне удалось разыскать женщину, которая близко общалась с Верой Алексеевной. Увидев эту женщину, я поняла, что она могла бы рассказать очень многое… Но, к сожалению, в силу каких-то неведомых мне причин она не стала открываться. И всё же кое-что мне удалось узнать в ходе короткого разговора.

«Вера Алексеевна была очень интересным человеком. С ней можно было поговорить на разные темы.

Она всегда была в курсе того, что происходит в мире, следила за политикой, смотрела новости и выписывала много прессы.

Несмотря на то, что она была простой деревенской женщиной, она рассуждала о серьёзных мировых проблемах, анализировала, делала выводы…

Её интересы были очень разнообразными. Например, Вера Алексеевна увлекалась резьбой по дереву. Наличники на своём жилом доме она вырезала сама.

Я приезжала к Вере Алексеевне часто. Помню такой случай: приехал один мужчина, который, мягко сказать, невежливо вёл себя в очереди. Что вы думаете? На обратном пути он проколол все четыре колеса! Разве возможно такое совпадение? Все по этой дороге ездили, а проколол именно он, причём не одно колесо, а четыре! Это вмешательство Божьего Промысла, и никак иначе.

С Верой Алексеевной я общалась очень близко. Мы с мужем возили её в родную деревню – Ярокурье. Вера Алексеевна принимала людей у церкви в Ярокурье. Знаю, что она ездила и по другим церквам и тоже лечила.

Её родной дом в Ярокурье не сохранился. На его месте стоит только тополь…

У Веры Алексеевны был поистине Божественный дар врачевания. Ей постепенно давали всё большие и большие возможности. Она могла и предвидеть. Однажды силой молитвы Вера Алексеевна предотвратила крупную аварию в Приводино, связанную с утечкой газа. И такой случай был не единственный. Для меня этот человек – святой. В Великом Устюге в Свято-Гледенском монастыре есть в иконостасе маленькая икона, это икона Веры Алексеевны».

«Давай заходи, шумкой»

РАССКАЗ ШКОЛЬНИЦЫ АЛИНЫ СОЛОВЬЁВОЙ, П. УДИМА, КОТЛАССКОГО РАЙОНА

«Всё началось с того, что мой дедушка заболел астмой. Болезнь стремительно развивалась, случались сильные приступы удушья. Родные узнали про бабушку Веру из Белой Слуды и решили незамедлительно к ней ехать. Это было лет шесть или семь назад. Вместе с бабушкой Леной и дедушкой Колей поехали и мои родители. Выехали ночью из Удимы и к утру были в Красноборске. С первым паромом переправились на ту сторону, где жила эта бабушка-знахарка.

Приехали они ещё до начала приёма, заняли очередь. И, ожидая бабушку Веру, родные увидели её издалека: она шла, сгорбившись и опираясь на палочку, к домику, в котором принимала.

Когда подошла очередь родных и они зашли к бабушке, она была уже не такая, какой они её видели на тропинке, – весёлая, шустренькая, как молодая!..

Мама не знала, что к ней, как в церковь, надо было надевать юбку и платок, и зашла в брюках. Бабушка-знахарка её отругала. Сказала: «Разве в церковь ты так ходишь? А ко мне что в штанах пришла?» Но она помогла маме. У мамы в носу образовался полип. Вера Алексеевна сделала ей операцию: убрала этот полип. И потом, когда мама пошла к врачу, выяснилось, что всё прошло.

Когда заходил к целительнице папа, она уже увидела его характер: бойкий, разговорчивый; говорит: «Давай заходи, шумкой». «Шумкой» – то есть шустрый.

Папа работал в лесу вальщиком. В то время он валил лес пилой. А бабушка Вера ему предсказала, что он будет валить машиной. И сказала, что лес будет худенький, как карандаши. Сейчас и рубят ёлки – пятнадцать сантиметров диаметром.

Те годы были трудными… Она папе сказала, что всё в жизни наладится, он будет хорошо зарабатывать и машины в семье появятся. И всё это подтвердилось.

Дедушке Коле она сказала: «Ещё поживёшь». Она ему продлила жизнь на пять лет. После поездки дедушка стал лучше себя чувствовать, боли уменьшились.

Бабушка Вера видела людей насквозь.

Родные привезли ей масло, песок и конфеты. Она себе этого не взяла; песок и конфеты благословила и отдала обратно, а масло велела вылить, не употреблять.

Все мои родные были под сильным впечатлением от поездки к бабушке Вере.

А потом ещё папа рассказывал об одном знакомом, который тоже ездил в Белую Слуду. Этот мужчина работал на стройке и однажды получил сильную травму. Папа говорил, что на нём не оставалось живого места: он весь был переломан. А после того, как он съездил к бабушке Вере, через год-два забегал, как будто никаких травм у него не было.

Многим, кто был помоложе моего дедушки Коли, она вылечивала и астму. Папа говорил, что приезжали люди из Ярославля и из Москвы…

Мы считаем, что бабушка Вера очень помогла нашей семье. Мы очень ей благодарны!»

Люди идут и идут

ВАЛЕНТИНА ПАВЛОВНА, Г. ВЕЛИКИЙ УСТЮГ

«Моя сватья отдыхала в санатории «Солониха». Женщины рассказали ей о Вере Алексеевне. Они ездили к ней, но не попали: она их не приняла. А попасть они очень хотели. Загорелась и сватья. А время было неудобное: шла шуга^[31] по реке. Было очень тяжело перебраться. И эти женщины не решились ехать. Я поехала с ней.

Мы с трудом переправились. Добрались до Середовины на попутках. Вера Алексеевна нас приняла. Принимала всех по отдельности и по очереди. Я зашла, сказала, что у меня болело: в шее что-то постукивало. Вера Алексеевна зажгла свечку. Было необычное состояние. Шло тепло. Благодать шла. Она очень хорошей энергией обладала. Так было хорошо, я даже как будто заснула. И всё прошло. Проблем нет. Я её спросила: «Вера Алексеевна, а можно я к вам ещё приеду?» – «Приезжай». Она сама пригласила.

Зашла сватья. Вера Алексеевна сама ей стала её недуги называть: она и так видит. Полечила её.

Сватья попросила: «Вера Алексеевна, если к вам две женщины приедут из «Солонихи», с курорта, вы их примете?» – «Приму. Пусть приезжают».

Возвратилась сватья на свой курорт, сказала им: «Поезжайте. Договорённость есть: вас примут». И они поехали. Возвращаются недовольные, ворчат: «Она ведь нас не приняла». В первый раз она их не пустила. «Вон отсюда», – прогнала. И была недовольна. И опять не приняла! Почувствовала, увидела их энергетику.

Потом я приезжала к ней сама. Приехала с мужчиной. Он вдовый. Я пошла, он в машине сидел.

Она говорит: «Он не нужен тебе, не нужен. Это не твоё. Только с Богом».

Я сидела у неё в зелёном доме. Мы поговорили с ней даже. «Ты откуда?» – она спросила. – «Из Устюга». – «А я и сейчас там, где Прокопий Праведный».

У неё много писем лежало. Свежие, и из Иерусалима, всякие…

Показала мне эти письма, говорит: «Я ответы не в силах писать. Люди идут и идут. Я уставать очень стала».

В третий раз я поехала к Вере Алексеевне с парализованной сестрой. Сестра настояла свозить её к ней. Свозила. Сестра говорит, что ей помогло. Она и теперь прихрамывает, но её состояние куда лучше. Даже в Турцию летала!

Вера Алексеевна точно обладала чем-то. Она была Богом помечена. Это ей дар от Бога. У неё всегда свечки горели, они успокаивали. Денег она не брала. Она свою энергию людям отдавала. Но она чувствовала и отрицательных людей. «Если б нам Бог дал читать мысли другого человека, мы бы сошли с ума», – сказала однажды.

Приезжал из Сыктывкара друг моего зятя с женой. У неё что-то с позвоночником было. Попросились съездить к Вере Алексеевне. Поехала с ними. Я зашла первая. Посидели, побеседовали. Потом она заходит. Вышла зарёванная: Вера Алексеевна её отругала, что без юбки. Съездили зря. Теперь всё хорошо. Ирина жива-здорова».

Девочка или мальчик?

РАССКАЗ АНТОНИНЫ ПЕТРОВНЫ БОНДАРЕВОЙ, Г. СОЛЬВЫЧЕГОДСК

Антонину Петровну Бондареву, сотрудницу Сольвычегодской столовой, я знаю несколько лет – не только как замечательного кулинара, но и как человека – искреннего, прямого, отзывчивого и творческого. Узнав о том, что я собираю материалы для книги о Вере Алексеевне, Антонина поделилась со мной своей историей.

«Я ездила к Вере Алексеевне один раз. Мы поехали с мужем и деверем. Это было довольно давно. Тогда я была беременна первым ребёнком. Мне хотелось узнать его пол, я мечтала о девочке.

Мы приехали в деревню, отстояли очередь и прошли на приём. Целительница сидела в переднике и платке. Горели свечи. Она перекрестила меня, спросила, как зовут; потом сказала сама: «А ты ведь беременна, девка». Но это уже можно было и так заметить. Я спросила Веру Алексеевну о том, кто у меня будет: девочка или мальчик; мне было только это от неё нужно. Она сказала: «Девка, девка у тебя будет!» И в полной уверенности, что родится девочка, я уехала домой.

Начались роды. Я лежала на столе, рожала и уверяла акушерку: «Знаю, что девочка, у меня будет девочка, девочка!»

А акушерка мне говорит: «А вот, Тоня, ты и ошиблась: у тебя мальчик родился!» Я была очень удивлена. А позже у меня родилась и девочка.

У мужа была проблема с плечевым суставом. Ему приходилось терпеть боль и постоянно вправлять сустав полотенцем. После поездки к этой бабушке сустав стал на своё место: вправлять его больше не понадобилось.

А у деверя были проблемы с ногой: она гнила изнутри. После поездки в Белую Слуду его болезнь прекратила развиваться, и ему стало значительно лучше».

Ночь под козырьком

РАССКАЗ НИНЫ НИКОЛАЕВНЫ ВЕЛЬМИСОВОЙ, Г. СОЛЬВЫЧЕГОДСК

«К Вере Алексеевне каждый год приезжал мой родственник, Борис Николаевич. У него были проблемы с коленями. Он говорил, что Вера Алексеевна ему «закачивала жидкость в суставы». Её лечения хватало на год. Потом он снова приезжал к ней, чтобы она обновила коленную жидкость.

Однажды я поехала к Вере Алексеевне со знакомыми. К сожалению, у неё оказался неприёмный день. Стояла глубокая осень, шёл дождь, было холодно. Но, несмотря на это, люди ждали её приёма. Одна женщина приехала из Москвы. Она укрылась от дождя под козырьком бани; сказала, что будет стоять там всю ночь в ожидании приёма.

Одна моя знакомая болела раком груди. Пройдя курс лечения в Архангельске, она поехала к Вере Алексеевне. Эта женщина жива до сих пор.

К моей подруге, Надежде Ивановне Долгодворовой, приезжала из Москвы погостить молодая пара. У мужа были вредные зависимости. Надежда Ивановна предложила своим гостям съездить к Вере Алексеевне, и они её посетили.

Потом подруга рассказывала, что Вера Алексеевна сказала ему о том, что его судьба в его руках, и, если он сам не захочет избавиться от алкоголизма, она ему не поможет. Но её слова не были восприняты: тут же на обратном пути они заехали в магазин и купили ящик пива. Этот молодой человек сделал свой выбор и прожил, к сожалению, очень недолго…

Надежда Ивановна рассказывала мне об одном случае, когда Вера Алексеевна оказалась не в силах помочь. По словам подруги, в деревне потерялись двое детей. Их не нашли и побежали к Вере Алексеевне. А она не смогла указать местонахождение этих ребятишек, и всё печально закончилось…

Но говорят, что большинству людей Вера Алексеевна помогала. К ней приезжало очень много людей; её знали и в Архангельске, и в Санкт-Петербурге, и в Москве… Если бы эта бабушка не помогала, я думаю, что столько людей не ехало бы к ней из разных концов страны.

Даже если бы Вера Алексеевна помогла только одному человеку, это уже великое благо, и за это ей низкий поклон и огромная благодарность!»

Жизнь наладилась

РАССКАЗ ВЕРЫ С. (ИМЯ ИЗМЕНЕНО), КОТЛАССКИЙ РАЙОН, АРХАНГЕЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ

Ещё при жизни Веры Алексеевны одна моя знакомая женщина из небольшого городка под Котласом рассказала удивительный случай, произошедший с её мужем. Назову его Олегом (имя изменено). Привожу её рассказ своими словами.

У Олега долго не складывалась личная жизнь. С первой женой прожили недолго. Родился сын. Вскоре жена ушла от него, причём не к мужчине, а к женщине. Сына забрала с собой и не позволяла Олегу с ним общаться.

Олег очень переживал, начал пить. В то время он работал дальнобойщиком, ездил по области. И однажды в посёлке Харитоново заприметил девчушку. Молоденькая, только школу окончила, смазливая, как говорится, кровь с молоком… И влюбился в неё без памяти. Всё чаще и чаще стал в Харитоново наведываться. А однажды предложил ей руку и сердце. Не знаю, были ли они официально женатыми, но привёз он её в свой дом, и стали они жить как муж и жена.

Только и на этот раз у Олега семейная жизнь не заладилась. Он в рейс уезжал, а жена молодая скучала: то к цыганам сходит, выпьет-покурит с ними, то в бар пойдёт… А однажды узнал Олег, что она ему вовсю изменяет, и выгнал восвояси. Только не мог он без этой девицы: прикипел к ней. «Умом понимаю, – говорил, – а меня прямо так к ней и тянет!» Пробовал с другими отношения строить – ничего не получалось: она перед глазами… Стал ездить к ней опять, просил вернуться. Только он ей не нужен был. Пить стал Олег по-чёрному, на себе крест поставил. Не мог в жизни счастья найти, считал себя никому не нужным… Уже и петлю на шею накидывал, да успели спасти.

Рассказали ему о Вере Алексеевне и посоветовали туда съездить. И Олег к ней поехал.

Она посадила его на стул, свечку зажгла, долго-долго на него смотрела, помолилась, а потом говорит: «Сделаешь так, как я скажу». И дала ему, кажется, свечку, а может, он в церкви купил, восковую, главное, слова дала и велела со свечкой, с молитвой и с этими словами весь дом обойти и в углах постоять особенно – почистить.

Он вернулся домой, зажёг свечу и стал наказ исполнять. Вдруг свеча как затрещит, затрещит над его кроватью, пламя трепещет… Олег присмотрелся: в стене незаметно игла воткнута, прямо над его изголовьем. Он эту иглу вытащил и выбросил вон. И истолковал для себя, что, видимо, эта девушка его «присушила», чтоб он жить не мог без неё: вот он мчался к ней, как заколдованный, о других и думать не мог.

Вскоре после того, как он обнаружил и выбросил иголку, его перестало тянуть в Харитоново. Стала жизнь у него налаживаться. Депрессия проходить начала. Однажды он познакомился с Верой (имя изменено), с той женщиной, которая мне эту историю рассказала. Полюбил её с первого взгляда. Сказал ей: «Я тебя к себе увезу». А у Веры самой жизнь не ладилась… И сказочный принц Олег приехал за ней однажды и увёз в свой дом. Вера стала ему верной женой, заботливой, хозяйственной, домовитой. Сажает огород и много цветов на участке, за домом следит, чтобы везде было чисто, и готовит так, что пальчики оближешь! Олег прекратил неумеренно пить, нашёл работу путёвую, и живут они душа в душу уже тринадцатый год.

Помогла им обоим Вера Алексеевна!

Подобных случаев я лично знаю несколько. У одного коряжемского журналиста отец страдал радикулитом: нога отказывала. Съездил к Вере Алексеевне, стало значительно лучше.

Одна моя близкая знакомая из Сольвычегодска ездила к Вере Алексеевне. Её мучили частые мигрени. Вера Алексеевна с порога сказала ей: «Ой, девка, какая у тебя плохая кровь». Зажгла свечки, помолилась. Иногда мигрени по-прежнему у неё случаются, но общее состояние неплохое. Спустя несколько лет после поездки к Вере Алексеевне она почувствовала недомогание и обратилась к врачу. Анализ крови показал низкий гемоглобин. «Значит, я была, наверное, этому подвержена. И Вера Алексеевна помогла, и довольно продолжительное время всё было в порядке», – решила она. Гемоглобин поднялся, и сейчас у этой женщины всё хорошо.

Как-то под осень я поехала к Вере Алексеевне со своей близкой подругой из Архангельска и её знакомым, который нас и повёз на своей машине. В. Б. – мужчина лет сорока пяти, бизнесмен – был настроен скептически. Он не верил в способности Веры Алексеевны. Дорогой он шутил. В какой-то момент я его даже одёрнула. Мы ехали на авось, в надежде, что попадём к Вере Алексеевне. Переночевали в Красноборске и утром отправились в Белую Слуду. К счастью, Вера Алексеевна принимала.

Когда низенькая дверь в горницу открылась и В. Б. вышел от Веры Алексеевны, мы с подругой его не узнали: он явно был чем-то шокирован и растерян. Нам он не сказал ничего, за исключением того, что представлял себе всё совершенно иначе: и Веру Алексеевну, и то, что она делает, и не ожидал увидеть то, что увидел, и почувствовал, что она действительно чем-то владеет. На обратном пути он в основном молчал, сосредоточившись на своих мыслях. Позже он признался, что Вера Алексеевна произвела на него сильное впечатление.

Однажды, сидя в очереди к Вере Алексеевне, я услышала, как один мужчина рассказывал о себе. У Веры Алексеевны он был десять лет назад. Его мучила сильная, не поддающаяся никакому лечению аллергия: на теле появлялись кожные высыпания, которые очень чесались. После поездки в Середовину аллергия прошла, и на десять лет он забыл о ней. А потом опять появились какие-то проявления, и он понял, что надо ехать к Вере Алексеевне снова.

Нужна сила

РАССКАЗ ЕВГЕНИИ Я., П. ДВИНСКОЙ БЕРЕЗНИК

Евгения Я. нашла меня в Сольвычегодске, где она отдыхала на курорте. Она рассказала, что увидела мою первую книгу о Вере Алексеевне в городской библиотеке и, прочитав, захотела ее приобрести, а также купить икону: так сложилось, что долгие годы в доме у Евгении не было икон. Евгения купила икону Божьей Матери «Семистрельная». В ходе беседы Евгения поделилась со мной своей историей.

«О Вере Алексеевне у нас знает каждый. Я бывала у нее трижды. Мы ездили всей семьей: я с мужем, сыном и дочерью. Я всегда ехала к ней с молитвой, но обращалась к Богу своими словами: «Господи, если нам это нужно, то пусть дорога наша будет хорошая. А если нам это не так уж важно, то верни нас обратно». И все наши поездки складывались удачно: и дорога была легкой, и парома ждали недолго.

Когда мы приехали в первый раз, нам пришлось ночевать в деревне. Хозяева выделили нам домик. Кто-то из нас спал на печке, кто-то на полу. Пришлось долго ждать нашей очереди, так как было много народа. Люди записывались, и строго соблюдалась очередность. Все заходили по одному.

Мы привезли с собой крупу, сахар и сгущенку. Мы знали, что бабушка Вера все видит, даже читает мысли и продукты берет не у всех. Волновались.

Подошла наша очередь. Сын взял крупу и зашел к ней. Спустя какое-то время он вышел довольный, без крупы. Потом он рассказал, что бабушка Вера спросила его: «Что там у тебя?» – «Бабушка, это вам крупа гречневая». – «Ну ладно, поставь». У него болела спина. И после этого посещения прошла.

Мужу моему тоже Вера Алексеевна помогла со спиной. А у дочери было посерьезнее…

Последний раз мы ездили к Вере Алексеевне лет десять назад. Она, видимо, была после болезни, слабенькая. Помню, идёт на приём из своего дома и приговаривает: «Ну, что вы все ко мне едите: ехали бы в больницу!» И рукой машет. А перед домом очередь выстроилась, люди друг с другом общаются. Она всех разогнала: велела у дома не собираться.

«Вы мешаете», – говорит. Люди ушли дожидаться своего приёма в поле. Списки писали двойные: один около дома, другой – в поле. За порядком очерёдности следили двое дежурных: один был приставлен возле дома, другой – в поле. К дому пропускали по трое человек. Дежурные строго сверяли фамилии и ставили галочки в обоих списках.

В то время у меня в жизни была тяжёлая полоса. Умер отец, дочка попала в больницу, у сына обнаружили камень в почке, пришлось делать операцию. Я чувствовала, что истощена и нет сил бороться… Думала: «Как я поеду к бабушке? Нужна сила». А жизненных сил мне в этот период очень не хватало.

Дождалась своей очереди. Захожу. Села напротив бабушки Веры. Она смотрит на меня и говорит: «Тебе нужна сила». И на меня ладонь навела. Ладонь у неё широкая. И перекрестила меня. Я почувствовала, как сила из её ладони вошла в меня. Я внутренне наполнилась энергией и светом.

Я вышла от неё и заплакала. Муж испугался и спрашивает: «Что такое?» Я отвечаю: «Всё хорошо, у меня теперь есть сила. Я со всем справлюсь». Так и было: я всё преодолела.

И до сих пор я чувствую, как бабушка Вера наводила ладонь и как я обрела от неё силу. Я знала, что должна её принять, надо верить. Без веры ничего бы не вышло, не удалось бы воспринять нужную мне силу».

Посмотрите, какое чудо!

ВАЛЕНТИНА ПАВЛОВНА ШАДРИНА, ПОЧТАЛЬОН, Д. ЕВДА, КРАСНОБОРСКОГО РАЙОНА

«Вера Алексеевна была удивительной женщиной, труженицей. Она всю жизнь работала в совхозе зоотехником. И вот однажды ей приснился сон: «Ты должна лечить людей». Это было где-то после 50 лет. Вот тут-то у Веры Алексеевны открылся дар врачевателя. Опишу несколько случаев.

В 1997 году я впервые поехала к Вере Алексеевне со своим сыном, Сашей. Ему тогда было 12 лет; врачи ставили порок сердца. В тот день мы не попали – было столько народу! Возле дома стояло больше 30 машин! Мы прошли на второй день. Когда зашли к Вере Алексеевне, она говорит: «Слушаю». Мы всё рассказали подробно, что у нас. «Теперь, – она говорит, – слушайте меня. Я порока сердца не вижу, но у него какие-то изменения в одном клапане. Я вам сделаю небольшое соединение. Сейчас я проволочку найду и два лахтака свяжу. Сейчас я быстренько найду проволочку». Она стала лечить его сердце, а по моему телу пошёл холод. Было всё таинственно. «Сейчас, – говорит, – заменю один лахтак на другой, соединю новой нитью, и будет всё новое. Не переживай, и в армию пойдёшь». Приехали домой. Сын вскоре набрал в весе. Однажды говорит: «Мама, мне так дышать стало легко!» Подошло время идти в армию, врачи ничего не нашли у сына, спросили, где и чем он лечился… Сын сходил в армию, отслужил в десанте. Недавно проверялся – всё в порядке. Тогда ему лет 18 было, а сейчас уже 35.

Ещё был случай с Сашей. Однажды у него сильно стала болеть спина. Мы поехали к Вере Алексеевне. Она говорит: «Сейчас, красавчик, приведём тебя в порядок. Ты где так закрутился в жгут? Стой спокойно, я на тебя надеваю обруч». И, видимо, мысленно это делает. Я смотрю: мой Саша весь покраснел, сморщился. Она говорит: «Сейчас все узелки уберу, все твои лахтаки поштопаю – и всё». Минут через десять Саша заулыбался – всё прошло. И сейчас спина его не беспокоит.

С дочкой Наташей поехали. Ей после болезни дало осложнение на почки. Приехали, попали на приём. Вера Алексеевна говорит: «Рассказывай, что беспокоит». Наташа начала говорить: «Болят почки». Она говорит: «Стоп. У тебя болит одна почка – левая. Сейчас я её почищу, подниму и всё встанет на место. Ты, – говорит, – её стряхнула, когда упала». Я вспомнила: да, она в садике маленькая упала с горки. Вера Алексеевна действовала быстрыми движениями рук вверх, вниз, влево, вправо, что-то одновременно наматывала на руку, как нить мотают. Спрашивает: «А сейчас болит?» Наташа говорит: «Нет». – «Ну-ко попрыгай». – «Не болит». – «Ну, вот и всё».

Прошло 23 года, ничего не беспокоит.

Случай с подругой был такой. Она тоже туда поехала и сказала, что почки болят. Вера Алексеевна говорит ей: «Болит одна, а вторая вообще опустилась и блуждает. Сейчас всё отрежу лишнее, быстро всё свяжу, да ещё узелки покрепче сделаю, и всё будет нормально». Прошло 25 лет. Всё хорошо.

Такой случай был. Сидим ждём приёма. Стук в дверь. Заходят молодая женщина с мужем; на руках у отца маленький ребёнок. У малыша ДЦП. Мама вся заплаканная. Мы их сразу же без очереди пропустили. Они приехали из Карелии. Все сидели, затаив дыхание. Прошло минут 40, открывается дверь – и это просто чудо! Малыш идёт сам, потихоньку покачиваясь. Он вышел своими ногами! А сзади мама и папа на коленях, они не могли просто стоять на ногах, на колени упали: вы посмотрите, какое чудо! А у него – глаза, полные счастья! Это произошло всё у нас на глазах.

А как Вера Алексеевна лечила спину одним щелчком – и ты снова в строю!

Брат моего мужа сорвал спину. Привезли мы его на носилках. Она обошла кругом и говорит: «Чего лежишь, вставай!» Он: «Я не могу». – «Ты всё можешь». Он и в самом деле встал и пошёл. Одно движение руки и нажатие на позвоночник на поясе!

Родственница из Архангельска возила к Вере Алексеевне дочку. Дочка испугалась собаки, не могла ни слова связать.

Ездили везде, даже в Питер, – всё бесполезно. Решили, наконец, сюда съездить: «Ах, поехали съездим, тётка говорит, хуже не будет».

Вера Алексеевна посадила её на стул, раз 11 провела по позвоночнику. Сказала: «Ты дыши глубоко, а потом дыхание задержи». Сняла ей испуг. И потом всё наладилось. Они очень благодарны были ей.

Вера Алексеевна была немногословной и очень сильной женщиной. У нас в деревне на Евде дачники с Севера приезжали на лето. Баба Валя говорит: «Свозите меня к вашей целительнице, ноги болят». Поехали мы в Белую Слуду к Вере Алексеевне. Она посмотрела её и говорит: «Я ничего делать не буду, ты больше меня знаешь». Уговаривали. Так и ничего. Она всё видела. Она могла предотвратить беду. Приехали знакомые из Котласа на лодке. Она их приняла, полечила: у одного грыжу убрала, другого трясло. И говорит: «Обратно не ездите, не надо. Быть беде». Так и случилось. Один не поверил, поплыл, хорошо, его тут же спасли.

И таких чудес было много».

Сухарики

ВАЛЕНТИНА БОРИСОВНА ГОРУЛЕВА, С. КРАСНОБОРСК

«У Веры Алексеевны я была несколько раз. Первый раз я поехала к ней с печенью: были сильные боли.

Но что сразу обратила внимание – у Веры Алексеевны добрые, ласковые глаза, полные желания помочь. До сих пор помню их! Я к ней и теперь хожу, на её могилу.

Она сразу сказала: «У тебя печень». А я гепатитом переболела лет 20 назад. Она водила руками и говорила, говорила… И всё, больше я с печенью не страдала. А раньше куда только не обращалась, по санаториям везде ездила.

Потом ещё несколько раз я была у Веры Алексеевны и возила своих родных. Меня мучили очень сильные головные боли. Я приехала от неё, часа три поспала – и всё. Таких болей у меня больше не было. Ушли.

А самое сокровенное – история с родственником. Однажды они попали в серьёзную аварию. У родственника были переломаны 8 рёбер и тазобедренный сустав. Несколько дней он лежал в реанимации без сознания, на искусственном дыхании. Мы взяли его фотографию и поехали к Вере Алексеевне.

Она всё рассказала: где, в какой палате лежит – точно, как есть. И велела: «Выпишут – везите его ко мне». Привезли. Он на костылях. Она приняла без очереди. Вышла и говорит: «Пропустите, очень тяжёлый есть». Назавтра он с костылей перешёл на тросточку. И когда поехали на исследование в Котлас, прибор показал: рёбра срослись, не было даже стыков.

Знакомые к ней обращались с раковыми заболеваниями. Где только не лечились. Но, когда приехали сюда, она сказала всё от и до. Конечно, жизнь была недолгая у этого человека. Надо было приехать раньше. Очень поздно обратились. Но она делала так, что боли уходили. Иногда она говорила: «Он обречён». Но дни продлить могла и боли убирала.

Я сама испытала её силу: идёт по тебе, по органам, и всё, что может, всё исправляет. Очень много людей её вспоминают с благодарностью. Не было неотвеченного письма. Она и на расстоянии видела. Однажды говорит: «У сына так зубы болели вчера. А он в командировке в Москве». По фотографии всё делала.

Был случай. Маленькому ребёнку поставили диагноз с почками: не жилец. Поехали к Вере Алексеевне, потом второй раз и через какое-то время снова. А потом в больницу положили. И сейчас этой девочке двадцать один год, и всё прошло – ничего нет.

Человеколюбие у неё было огромное! Как сейчас, вижу её глаза, морщинки. Я, наверное, уйду в землю с этим человеком. Я считаю, что люди, кто помогает другим так всецело, святые при жизни. Она чудеса творила. Даже меняла группу крови, когда нужно.

Как-то там я сорок семь машин насчитала: это больше ста человек!

Принесут ей хлебушка, конфет. Она благословит – и обратно: «Я вам зарядила. Хлебушек изрежете на сухарики. Когда заболит, тогда и скушаете».

А её сухарики я храню как святое. Для меня этот человек – святой!»

Это всё от бога

ВАЛЕНТИНА ПАВЛОВНА ДАНИЛОВА, Д. ЕРШЕВСКАЯ (ФЕРМА 1)

«Будешь ты лечить» – так сказали Вере Алексеевне, когда ей пять лет было.

…Какое-то время Вера Алексеевна работала в совхозе «Красноборский»; одно из его отделений находилось в Евде^[32]. У Веры Алексеевны был муж Александр и сын Коля. Муж на войне сражался, ранение получил и стал инвалидом. Хромал. В 1953 году он застрелился. Сыну велел: «Коленька, поди в ту комнату: сейчас страшно будет». Мальчик запомнил: «Бах!» – и мать над гробом ревёт. Ему два годика было. Это в зелёном доме произошло.

Немного погодя брат мужа, Николай, демобилизовался. И они решили пожениться. Родилось четверо ребят: Саша, Толик, Володя и Лёня.

Работала Вера Алексеевна зоотехником-осеменителем. Ходила пешком в Кулигу осеменять коров. Она очень много читала. Ходила с тёткой моей коров доить, дорогой ей рассказывала: «Я такую-то книгу прочитала». Очень много выписывала прессы.

А потом дар пришёл – лечить начала. За лечение не брала никаких денег, а продукты, кто приносил, раздавала. В доме – переднем, в котором принимала, – она не жила. А жила в другом, рядом. Держала пчёл. Щедрая была.

Теперь о себе расскажу. В 1992 году дочь попала в аварию. У меня сильно заболело сердце.

В чудеса Веры Алексеевны я сперва не верила. Но всё же пошла к ней. И она мне сделала три операции: все – руками. Сказала: «У тебя порок сердца с детства. Вот разрезаю, вот вынимаю. Клапан подтягиваю». Случилось это в 1994-м. Я ведь до того и двух шагов пройти не могла – останавливалась. А благодаря ей до 1997 года ещё работала.

Я до того долго не верила. И сын её Толик говорил: «Что у нас мама – уже повернулась?»

Знаю двух людей лично, которых она от онкологии вылечила. Рак горла у девочки был. Сделали операцию. Облучили. Лежала в Архангельске на круглосуточных капельницах. Давали наркотик. На глазах угасала.

Решили везти к Вере Алексеевне.

Приехали, Вера Алексеевна говорит: «Вот коновалы, что натворили! Нет бы вам привезти её до операции!» Коновалы – врачи то есть. «Всё сожгли», – говорит. И стала лечить руками.

Жива-здорова девочка. Живёт сейчас в Коряжме.

И второй случай. У Веры Горбуновой, у дочери Тамары, IV стадию онкологии обнаружили. Лет пятнадцать назад это было. Такая стала худая, всё с себя поснимала. Я звоню ей: «Съезди к Вере Алексеевне, съезди!»

Вера Алексеевна её даже не приняла, раз только благословила: «Всё будет хорошо. Поди, благословила». До сих пор жива и здорова! Чудеса! Это всё от Бога.

Знаю, что из Бельгии, Венгрии больные к ней приезжали. Женщина вышла за бельгийца. Он сильно очень болел, и Вера Алексеевна его вылечила. Потом он стал к ней каждый год приезжать. И Тамару Трапезникову из Комарово она от онкологии вылечила.

Строгая была. И резкая бывала: «Я не приму, не стучите». Ведь в день к ней по 30–50 человек приезжало.

Как-то зашла к ней. Она устала после приёма. А я по делу: сын Пашка у меня стал какой-то худой, мурной…

Сказала: «Валя, я очень устала» – и молчит минут 15–20. Думаю, может, она уснула или обиделась, что я не вовремя.

Потом говорит: «Я всё просмотрела. Всё у него хорошо. Он здоровый вырастет».

С Пашей я была у неё несколько раз. Я думала, у него испуг, а она сказала: «Нет испуга, есть стресс. Близко к сердцу всё принимает».

Один раз я к ней ездила с дочкой Леной. Она посмотрела: «Сердце, Лена, у тебя надорвано».

Принимала Вера Алексеевна так: сидит на стуле, а рядом пустой стул. Однажды сказала мне: «Вот на этом стуле стоит стул. Там сидит Ангел».

Знала она, какие святые что лечат. Желудок, например, – Параскева Пятница. «Если я вижу, что помогу, – говорила, – лечу сама. Если нет – у Ангела спрашиваю. Если Ангел не может помочь, обращаюсь к святым. Если святые не могут – выхожу на Богородицу или на Иисуса Христа». Однажды ей приснилось солнце и Богородица выше солнца.

Во время приёма она всегда зажигала свечку и откладывала укроп, а потом клала его в топку.

Вера Алексеевна видела потусторонний мир. С сыном её, Колей, случилась беда: он задавился.

Вера Алексеевна говорит: «Ведь Коля ко мне ходит. До калитки дойдёт, а дальше ему ходу нет. Здесь иконы».

Ещё случай расскажу. Была у неё женщина с Дябрина – Анна Васильевна Григорьева. У неё камни были. Врачи её отправили к Вере Алексеевне. Вера Алексеевна полечила.

Потом в больницу приходит – никакого камня нет! Вера Алексеевна все камушки убрала.

Лечила она и от этого. Только большие камни убрать не могла, а маленькие дробила своим биополем. Бывало, не раз сами врачи пациента посмотрят и говорят: «Съездите к Вере Алексеевне».

Как-то рассказывала она мне: «Вот, Валя, сплю и проснулась. Ничего не знаю, но чувствую: что-то случилось. Случилось с Лёнькой… А потом узнаю: он упал, у него очень много переломов». Было это на Дальнем Востоке. Она его лечила на расстоянии!

Случались у неё и чудачества. Она и на сеновале что-то видела. И ещё видения были…

А про деревню её Середовину интересно так говорят: «Середовина – до Москвы середина, а Кулига да Борок – Москвы уголок».

В этой же деревне Середовине была Верушка. Её все звали просто Верушка. Она десять лет в Соловках сидела. Была она портнихой. Обшивала всю область, а брала пятьдесят копеек, рубль. У неё на стене икона висела: Соловки, вид сверху. Наверху – Ангелы. Это я запомнила. Взгляд её. И в религию я пришла через эту Верушку».

Как на операции

ГАЛИНА ЛЕОНИДОВНА ТЮКАЧЕВА, С. КРАСНОБОРСК

«В первый раз мы были у Веры Алексеевны в 1995 году 26 ноября, в последний день поста. Ударил мороз 20 градусов. Шли через реку пешком.

…Там народ стоял. Дождались. В основном люди были из Питера, из Красноборска 2–3 человека, остальные – с дальних мест. К ней даже из Белоруссии приезжали.

Я поехала по поводу головной боли: у меня постоянно голова то болела, то кружилась.

Поделаю что-то, поделаю, отлежусь и опять продолжаю. Видимо, кислорода не хватало.

Захожу. Свечи стоят везде, иконы. Вера Алексеевна показывает на стул. Села. «Что у вас?» – «Голова болит».

Она свечку зажгла и сказала: «Сейчас посмотрю все органы». И в самом деле, такое чувство, как будто она у меня все органы доставала и смотрела на ощупь. Вынимает, смотрит, щупает и говорит: «Лёгкое – нормально, печень – нормально». Потом вдруг сказала: «У вас гастрит». Я удивилась: «Да?» – «А вы что, не знаете?» А через полгода меня положили в больницу с язвой желудка. Насчёт головы она объяснила, что на сердце есть какая-то выемка, и поэтому кислород плохо поступает к голове. «Сейчас всё это уберу», – сказала. И всё: я больше головой не страдала.

Второй раз мы ездили с дочкой. Ей было восемь лет. Она переболела воспалением почек, получила осложнение. Её из больницы направили в Архангельск на операцию. А мне предчувствие или интуиция подсказывает: «Я пока у бабушки Веры не побываю, не повезу ребёнка в больницу на операцию». И поехали к Вере Алексеевне. Было это лет через пять после моего первого обращения к ней.

В этот раз Вера Алексеевна уже ничего не спрашивала, не говорила, только руками делала. Потом сказала: «Да, у неё почки болели, но сейчас всё в норме».

Я спросила и о себе: всё ли нормально? Нужно ли ещё приезжать? Говорит: «Человек-то не застрахован: может, сегодня одно заболит, завтра – другое».

Поехали в Котлас в детскую больницу, врачи там сказали: «Всё в порядке». И с тех пор у дочки с почками проблем нет. А до поездки к Вере Алексеевне каждый год в больнице лежали. Подруга моя к ней ездила. Вышла, говорит: «У меня полное ощущение было, будто мне операцию сделали. Я даже звон инструментов слышала».

Сила великая

РАССКАЗ ЛАРИСЫ НИКОЛАЕВНЫ ТОРОПОВОЙ, С. КРАСНОБОРСК

«К Вере Алексеевне я ездила дважды. Первый раз приехала – народу тьма тьмущая! И второй – не меньше. К ней всегда очень много людей приезжало: была у неё сила великая! Люди тянулись к ней, так как проблемы со здоровьем решались. Там на глазах происходили чудесные вещи.

Поделюсь своими впечатлениями. Я зашла. Иконы мне показались странными, не такими, как в храме. У неё были редкие иконы: манера письма плоскостная. Это необычным показалось.

Я страдала сколиозом – искривлением позвоночника. Села на стул и сразу поняла, что Вера Алексеевна обладает очень сильным биополем. Она поднесла ко мне руку, спросила: чувствую что-то я или нет? А меня в этот момент словно огнём охватило. Это воздействие её биополя чувствовалось. Столб позвоночный мой весь был охвачен жаром. После почувствовала заметное облегчение.

Она видит и определяет, был ли человек у неё раньше. Я к ней и с мужем ездила. Он обратился с сердцем: четыре года назад он горел на морском танкере, и это повлияло на сердце. Вера Алексеевна посмотрела, сказала: «Сейчас я тебе поделаю что-то…» Уехали – стало ещё хуже. Пришлось через 2–3 дня возвращаться.

Она всё увидела и сама рассказала ему, почему мы пришли снова. Объяснила: «Все органы связаны невидимыми ниточками». А она, оказалось, забыла ему что-то «привязать» по нервной системе. У него сердце выскакивало, он боялся пошевелиться. Когда она то, что нужно, доделала, у него всё нормализовалось. Поначалу-то он, может, и не доверял, а потом поверил, что она помогает.

Люди шли к ней в ожидании чуда. Многим она говорила: «Не пугайтесь. Это пройдёт». И всё, что говорила, напутствовала, всё сбывалось.

Как-то подруга моя поехала. Приехали они, оказался неприёмный день. Вера Алексеевна говорит: «Уходите, иначе будет, как в сказке». И ехали они обратно, как в сказке. Домой вернулись – не помнят, как вернулись. И такое случалось».

Своими ногами

ТАТЬЯНА СЕРГЕЕВНА СУХАНОВА, С. КРАСНОБОРСК

«Вера Алексеевна реально помогала людям. Она читала мысли, даже на расстоянии.

Муж повёз к ней двух женщин. Едет через реку, про себя думает: «Интересно, чего она лечит? Ой, да всё это ерунда. Интересно, узнает, нет, что у меня в мыслях?» Женщин она приняла и его зовёт. Говорит: «А я знаю, о чём ты думал», – и рассказала. Он обалдел. «Береги себя, – говорит. – Не побережёшь…» – и замолчала.

Решила я к ней со своей проблемой обратиться. Приезжаю. Дождалась очереди, захожу. Она спрашивает: «Что вас беспокоит?» – «Не знаю. Проходила узи и все исследования». – «Сейчас посмотрим, девонька». Она закрыла глаза и, не задевая руками, остановилась. «Я у тебя это уберу». Увидела, назвала диагноз. Всё убрала то, что было. А до этого я ведь валялась на полу от боли во время приступов!

Съездила – всё исчезло. Пошла на компьютерную проверку: нет. И до сих пор нет этого диагноза.

Однажды поехали с двумя женщинами за реку. А народу много. Вижу, она вышла из своего дома, идёт людей принимать. А я про себя говорю: «Баба Вера, мы от Марины, от снохи». Она поворачивает: «Идите сюда», – позвала нас.

А сейчас расскажу про внучку. Всё было сперва нормально и вдруг стала бояться людей: на улицу выйдет и как заверещит. Понять не можем, что такое.

Поехали. Она на бабушку взглянула: «Бабушка вспотела!» Вера Алексеевна говорит: «Одно яичко, а всё испорта-чено». И после этого посещения стало всё у внучки нормально. Может быть, Вера Алексеевна с энергиями поработала.

Ещё случай знаю. У сына подруги было белокровие. Он всё лежал по больницам и очень страдал. Она послала фото.

Вера Алексеевна сказала: «Я чем смогла, тем помогла». Он три месяца прожил, не ощущая боли, и умер во сне.

Вера Алексеевна ещё сказала: «Обязательно пусть приедет его мама».

Видимо, она через сына почувствовала, что ей нужна помощь. Настаивала: «Обязательно, чтобы мама его приехала!» Она страдала и умерла. После его смерти прожила от силы два года.

Бабушка Вера как бы и резковата была, но душой очень-очень добрая. Платочек обычно на ней зелёненький был. Так я её и запомнила.

Когда мы первый раз были, помню, парень на костылях потихоньку идёт к дому.

И две женщины разговаривают: «Я к бабушке еду шестой раз. У нас сын не ходил. На первый сеанс водили, а на втором он встал и начал делать шаги. Ему всё лучше и лучше». И он хоть и на костылях, но шёл! А ему был диагноз поставлен, что он никогда не будет ходить. Парализовало. Вот такие чудеса!»

Дерево в окне

ЕЛЕНА ВАСИЛЬЕВНА, С. КРАСНОБОРСК

«В 1997 году у меня стало болеть сердце. Три недели в больнице лежала – никакого улучшения: как болело, так и болит. Сестра рассказала про бабушку за рекой, что лечит – у неё была её дочка, и ей помогло.

Делать нечего, поехали к этой бабушке. Выждала очередь. Говорят: «Проходите». Захожу в дом. Сразу в глаза бросилось: брёвна огромной ширины. На мосту лежат юбки: в брюках нельзя к ней. Все ехали со свечами, заходили, клали на кровать – от души что кто принёс.

Очень много икон у неё было, весь стол в иконах! На столе чаша свеч. А в окне – дерево запомнилось. Такое необычное, я таких деревьев в жизни не видела! Оно такое ветвистое всё. Странное дерево. И листьев не было.

Она сразу: «Проходите, садитесь». «Меня беспокоит сердце», – я ей сказала. Она зажгла свечку. Посмотрела на меня. И говорит: «Это мы сейчас исправим». И минут пять на меня смотрела. Я засвеченная сидела. И говорит: «У тебя сосудик там какой-то отстал». Рукой провела по свечке, что-то поделала и опять говорит: «Минут десять посидеть». Я посидела и еле до машины дошла. Шла как пьяная. И после этого сердце у меня больше не баливало.

А дочь сестры страдала эпилепсией. Её всю трясло часто. Врачи сделать ничего не могли. Как к Вере Алексеевне съездили – легче стало намного. Приступы не прошли, но стали куда слабее! Ребёнку было 7 лет, а сейчас уже 25!

Сосед мой тоже к ней ездил. Но ему она сразу сказала: «От алкоголя не лечу».

Знаю ещё, она вылечила от рака лёгких юношу. Он сначала лежал в больнице, думали, безнадёжен. А она его спасла. Он очень ей благодарен. Это дар у неё. От Бога.

Сколько людей к ней ездило! По двое суток в очереди на машинах стояли, спали-ночевали там. И немудрено: не помогала бы людям – не приезжали бы! Значит, правда сила была, и эта сила людей спасала, лечила тело, душу, на ноги ставила! Как нам сейчас её не хватает, нашей Веры Алексеевны».

Служба под охраной

А. М., С. КРАСНОБОРСК

«Многих ребят, которые служили в армии, особенно в горячих точках, Вера Алексеевна «брала под охрану». Одна женщина пришла к ней, когда сын ушёл в армию.

Вера Алексеевна ей сказала: «Ты оставь у меня его фотографию. Оставь мне его под охраной. Я за него буду молиться».

Она принесла ей фотографию сына. Вера Алексеевна положила её в старинное Евангелие со словами: «Вот Евангелие, и его фото там под охраной». Сын отслужил, вернулся, и они пошли к Вере Алексеевне. А она и говорит: «Ты знаешь, что у тебя сын-то чуть не погиб?» Оказалось, что действительно у них была дедовщина и ему приходилось тяжело. Когда мать с сыном пришли к ней, она сказала: «Вот теперь я тебя отпускаю» – и отдала фотографию.

Ещё одна женщина отправила сына в армию и пришла к Вере Алексеевне за благословением. Вера Алексеевна ей тоже сказала: «Давай я возьму его под охрану». Сын служил в Чечне. Когда он вернулся, рассказывал: пули летали мимо, и ни одна из них его не задела.

Вот такие чудеса творила наша необыкновенная, дорогая бабушка Вера Алексеевна Зашихина! Мы все под её охраной ходили!»

Жить будет

НАДЕЖДА АЛЕКСАНДРОВНА, С. КРАСНОБОРСК

«Сын Иван пришёл из армии больной. Рак. Врачи в Архангельске сказали: «Такие не живут». Повезла его к Вере Алексеевне. Она полечила его, сказала: «Я ему кровь почистила» – и через год велела приехать.

Вернулись домой. Он лёг и спал после этого сутки. Сутки выспал и на вторые завернулся.

Потом ездили к ней ещё, как она сказала. С тех пор прошло десять лет. Всё нормально».

«Идите в храм»

ТАТЬЯНА КЛАВДИЕВНА ПОПОВА, С. КРАСНОБОРСК

«Однажды мама моя ни с того ни с сего стала хворать. Непонятно отчего. Поехала к Вере Алексеевне. Приехала, говорит: «Что-то стала вдруг плохо себя чувствовать. Почему, не знаю». Вера Алексеевна ей сказала: «Твоя подруга тебя очень сильно злит. И злит она тебя через церковь». Мама так удивилась: «Кто же это?» – «А ты должна знать, кто». – «Да я стараюсь ни с кем не ругаться». – «А она с тобой очень дружно разговаривает». И назвала её имя. Мама: «О Боже!» И всё. «Живёшь^[33] – все тебе завидуют и по ветру делают. Ой, ложку соли не одну сразу проглотишь… Ты абсолютно здорова, – говорит. – Тебе делают плохо. Через храм. Ходят в храм молятся и одновременно делают плохо».

Такой случай был. Как она это видела?

Вера Алексеевна всегда говорила: «Идите в храм! Ты давно в храме-то не была…». Туровецкий батюшка^[34] её уважал. Она ведь столько добра людям сделала! Ходила и помогала на сенокосе, хозяйственными делами помогала заниматься. И огромный дар был. Творить добрые дела не каждый может».

Куда всё делось?

ЛАРИСА ЮРЬЕВНА РАЗДОБУРДИНА, С. КРАСНОБОРСК

«Первый раз я приехала к Вере Алексеевне – народу несметно. Все ждут, когда она подойдёт. Вышла, наконец, из жилого дома, идёт, на палку опирается. И с таким недовольством, с усталостью, идёт и ворчит: «Как вы мне надоели! Зачем приехали? Ходили бы все по больницам!..»

Дошла очередь до меня. Мне дисплазию ставили. Она говорит: «Я тебе поправлю. Недели две не ходи в больницу».

Я так и сделала. Потом сдала вторичный анализ: ничего не подтвердилось. Всё исчезло куда-то. У Веры Алексеевны я была 10 мая, а 31 пошла на приём в Архангельске. Врач удивился: «Куда же всё делось? Вас только студентам показывать!»

Заново родился

ТАТЬЯНА, ЖИТЕЛЬНИЦА С. КРАСНОБОРСКА

«Однажды сынок травмировал колено на тренировке. Снимок показал, что кость цела, но боль не прекращалась. Я повезла его к Вере Алексеевне. Она посмотрела, говорит: «Да, там от хряща что-то отломилось. Я тебе сейчас подправлю: прицеплю этот осколочек на место». Помолилась, руками что-то поделала – словом, полечила его.

После этой поездки парень словно заново родился!

Всё прошло.

И наш Красноборск, и весь тот берег – все лечились у Веры Алексеевны.

Чуть что случись, к ней шли. Корова заболеет – к ней. Где-то какой-то катаклизм – к ней. Если ехал ребёнок поступать учиться – тоже ехали к ней: «Вера Алексеевна, благословите!»

…А сейчас мы ездим к ней на могилку, зажигаем свечку и просим о своём.

И Вера Алексеевна оттуда помогает».

Вера бабушке Вере

АЛЁНА А., С. КРАСНОБОРСК

«У меня с детства был отит. Лет десять назад поехала к Вере Алексеевне. У сестры тоже дочка болела. Всема и поехали.

Приехали очень рано. Шли в порядке очереди. Все общались. Сначала ждали на поляне, потом ближе к дому, чуть ли не на лавочке.

Принимала она в обычном стареньком домике. Туда то ли юбку, то ли платок надо было надеть. Те же действия, как в церковь, когда заходишь.

Подошла наша очередь. Все по одному заходили.

Зашли, поздоровались. Сели перед бабушкой Верой на стул. Она свечку зажгла, поставила. Поговорила.

Я считаю, что помогла. У меня болели уши, а теперь – редко. Думаю, что Вера Алексеевна вмешалась, полечила.

Человек хороший эта бабушка. Был дар у неё. Это дар, не самозванство.

Вера бабушке Вере у нас всегда была».

Приехали всей семьёй

ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА, С. КРАСНОБОРСК

«Я была у Веры Алексеевны один раз в 2010 году. Мы приехали всей семьёй, с ребёнком. Я не надела юбку и зашла к ней. Вера Алексеевна сидела на стуле.

Увидев меня в штанах, она попросила выйти, да так грозно: «Иди, иди, иди!»

А вот с мужем хорошо побеседовала. Он тогда только начинал на машине ездить. Опыта не было. Она спрашивает: «Ты на машине ездишь?» И заговорила его, чтобы у него не тряслись руки. У него голова болела сильно. После этого посещения болеть перестала.

У среднего сына живот сильно болел. Помогло. Надо было ещё приехать. Но я побоялась: больно сурово она со мной с самого порога поговорила.

Наверное, у неё был дар. Приезжало столько народа! Очередь занимали с вечера.

Перед нами одну семью она очень долго, чуть ли не час принимала».

Загадка

ТАТЬЯНА АЛЕКСАНДРОВНА ВЕЗОНЕН, С. КРАСНОБОРСК

«В 1996 или 1997 году у меня случился сильный приступ: я страдала камнями в желчном пузыре, и камень забил проток; пузырь не функционировал. Меня всем домом спасали. В больницу увезли. В больнице я лежала долго. Холецистит, гастрит – все диагнозы, кроме онкологии, поставили. Приходит врач Данилин, я его прошу: «Дайте мне направление в Архангельск». А он говорит: «Направление-то дадим, но я вам рекомендую съездить сначала к Вере Алексеевне. Хуже вам не будет, но кто его знает…»

И мы поехали. Было начало июля. День выдался жаркий. Мы не сразу нашли её дом. На улице сидели, ждали очередь. Муж отправил меня первой: «Иди ты, как самая больная». А мне и правда тогда говорили, что краше в гроб кладут: я такая бледная, измученная была.

Зашла. Села, где она показала, на стул. Она долго-долго смотрела на меня и спрашивает: «С чем вы ко мне пожаловали?» Я всё рассказала. Вера Алексеевна говорит: «Не бойтесь, ничего страшного. Можете через месяц провериться – ничего у вас через месяц не будет».

Я вышла. Зашёл муж. Выходит. Говорит мне: «Она о тебе расспрашивала». У мужа фурункулы были. После этого посещения эти фурункулы все прошли. И я тоже долго больше не мучилась. Через месяц пошла на узи: камни в желчном пузыре были меньше. Но врач сказал, что с ними живут, не нужна операция.

Мама моя к Вере Алексеевне тоже ездила. Она мучилась бессонницей, депрессией. Съездила – стала спать ночами без таблеток. Была ещё одна удивительная деталь: Вера Алексеевна и маме моей, и тётке, и Володе всю подноготную о них рассказала. Откуда она всё знала – загадка».

Душевное беспокойство

ГАЛИНА САФОНОВА, С. КРАСНОБОРСК

«Я была у Веры Алексеевны три раза. Первый раз где-то в восьмидесятые годы. У меня болели почки.

Она разговаривала немного, конкретно. Глаза закрыты, как у Матроны Московской. Помолясь, говорит она: «Там что-то упало». – «Где?» – «За кроватью. Что-то лежит».

А видеть она никак не могла. Я пошла посмотреть: лежит газетка. Уже тогда я точно поняла, что она видит. Про почку сказала: «Она у вас тёмная». Объяснила, что у меня изгиб мочеточника: «Мочеточник прижат к позвоночнику. Плохо фильтруется почка». Когда я от неё вышла после лечения, было ощущение лёгкости, как будто на крыльях. После поездки всё стало лучше. Но не сразу, не резко я перестала ощущать эту почку. Потом ездила с дочкой. А потом ещё с сыном. «Какие у неё добрые глаза!» – сын сказал, когда мы вышли. Мне она тоже что-то поделала. Нам она помогла. Вера Алексеевна – святой человек для меня несомненно. Было за всех в ней душевное беспокойство».

Установка такая

ГАЛИНА УЛЬЯНОВНА БУБИЧ, С. КРАСНОБОРСК

«У Веры Алексеевны я была два раза в 2003 году: сперва в январе, потом в марте. Первый раз мы на машине приехали. Зашла к ней. Она сидит в фартуке, в платке. Посмотрела на меня и сразу сказала: «Ей в больницу, причём срочно».

Второй раз ездили с Валентином Александровичем Колодкиным. На этот раз она посадила меня на стул, спросила: «Резана?» – «Да, резана была». – «Ну, а чего приехала? Надо, значит, в больницу». Резаных-то она не шибко принимала. А я перенесла не одну операцию: щитовидка, аппендицит… Но не прогнала меня, начала всё своё делать: свечи зажигать, иконам молиться и руками что-то делала, но в глаза ничего не говорила. Потом сказала: «Иди». А мужу Жорику велела: «А ты останься». Денег она, естественно, не брала.

Я к ней с онкологией обращалась и считаю, что она мне помогла. Во многом помогла. Она подсказала, что за болезнь. И всё равно надо было ехать оперироваться.

Десять лет прошло, одиннадцать даже. Значит, она дала такую установку организму. Сразу сказала: «Не дам развиться болезни». И не дала ей меня одолеть. Я очень благодарна Вере Алексеевне!»

Аллергия ушла

АННА С., С. КРАСНОБОРСК

«К Вере Алексеевне Зашихиной я обращалась три или четыре раза по поводу детей. Мучила аллергия.

Народ к ней отовсюду ездил. Очередь занимали с утра. Сначала она не очень нас, дябринцев, воспринимала: не так, как приезжих.

Сперва принимала тех, кто приехал издалека.

Я подошла к ней с просьбою: «Ради Бога детей вылечи!» И она помогла.

Поездили, и потом ничего: аллергия ушла.

Потом ездила к ней с внучкой. Она ей правила пуповинку. И ещё возила родственницу: у её ребёнка ДЦП был.

Тут она сразу сказала, что не поможет. «Эту болезнь я не знаю», – сказала».

Ждать долго

ВАЛЕНТИНА БОРИСОВНА, С. КРАСНОБОРСК

«Месяца четыре не было писем от сына. Была как-то у Веры Алексеевны, а она сама мне говорит: «Чего о Саше не спрашиваешь? Он придёт. Но тебе ждать придётся долго». А потом так и получилось. Оказалось, что он уехал в Югославию по контракту. Она всё видела на расстоянии».

Такие чудеса

В. Г., С. КРАСНОБОРСК

«Мой племянник попал под кран. Была открытая рана. В ней гной копился, и рана эта никак не заживала. Отправили его фотографию Вере Алексеевне. И всё вскоре зарубцевалось. Вот такие чудеса в жизни бывают!»

Как всё началось

БАБУШКА ЖЕНЯ (ЕВГЕНИЯ ПАВЛОВНА ЗАОЗЕРСКАЯ), Д. ЕРШЕВСКАЯ (ФЕРМА 1)

«Жила я в то время в Середовине. Вера Алексеевна сначала в совхоз «Телеговский» приехала, а потом переехала в Середовину. Была она неразговорчива. Однажды по деревне разговоры пошли: «Верка лечит». Мы удивились. А народ-то к ней начал ходить. Принимала она сначала в своём дому. Я пошла к ней однажды. Села. «Посмотрю, – говорит. – Ты здорова». Я спросила её, как это всё началось. Сказала, к Вовке^[35] съездила и ходила в церковь, и там что-то с ней сотворилось. Начала постничать, постничать. А муж ест всё. «Я ему, – говорит, – отдельно варю».

Народу к ней всегда полно было. Приезжали каждый день. Раньше-то больше ездили на мотоциклах. Ночевали».

Из любопытства

ОЛЬГА АЛЕКСЕЕВНА ЗАОЗЕРСКАЯ, Д. ЕРШЕВСКАЯ, РУКОВОДИТЕЛЬ ДЕТСКОГО САДА СП «УЛЫБКА», С. КРАСНОБОРСК

«Я была у Веры Алексеевны совсем юной. Скорее из любопытства поехала. Родом я из тех мест, из деревни Патинской, что на той стороне реки, где и Белая Слуда.

Интересно было, что за бабушка такая. Дай, думаю, взгляну, вот и поехала.

Бабушка усадила меня на стул, посмотрела строго. «У тебя сердечный пупок развязался», – вот что она мне сказала. А я растерялась и толком ничего не сказала. Спросила только: «Бабушка Вера, скажите, пожалуйста, я не делаю плохо людям?»

Она задумалась, говорит: «Нет».

С тем я и ушла».

Сама всё увидела

НИКОЛАЙ ЗАОЗЕРСКИЙ, Д. ЕРШЕВСКАЯ, БЫВШИЙ СОТРУДНИК МИЛИЦИИ

«Ездили мы за реку в деревню. Заодно заехали к Вере Алексеевне. Принимала она всех по одному. Нас человек пять было. Меня она сама пригласила: «Заходи. Я проверю». Минут десять был.

Она рассказала, какие болезни были. Всё рассказала.

Это она сама всё увидела. Читала молитвы про себя, свечи зажигала.

Потом говорит: «Теперь здоров. Не волнуйся». Мы немного поговорили, поблагодарили её и уехали дальше».

Икона святой веры

ИВАН СУЧКОВ, МЕДРАБОТНИК, П. ШИПИЦЫНО

«К Вере Алексеевне ездил и я, и мои родные.

Мне она предсказала будущее: сказала, что я будущий врач, что буду донором. И буду много писать. Всё, что она сказала, сбывается. Я работаю на «скорой помощи».

Вера Алексеевна была необычным человеком: она обладала очень сильной энергетикой. Каждый раз, когда я заходил к ней в дом, меня брало волнение…

В Спасо-Гледенском монастыре, близ Великого Устюга, есть удивительная икона. Она находится по левую сторону от входа. Икона святой Веры. Святая стоит на полусфере. Икона очень красивая.

Это изображение Веры Алексеевны. Однажды она сказала: «Я изображена в Гледенском монастыре» – и почему-то добавила: «Москвичи сдержали своё слово: выпустили книгу». Второй её фразы я не понял».

Об этой иконе Веры Алексеевны, находящейся в Спасо-Гледенском монастыре, мне также уже рассказывала Валентина Ф., жительница посёлка Приводино.

Письма-воспоминания

Несколько писем пришли мне по электронной почте.

Публикую их полностью.

* * *

«К Вере Алексеевне Зашихиной мне пришлось обращаться в 1997 году в связи с тяжёлым заболеванием жены. Предварительно я написал письмо, спрашивал разрешения на приезд. Ответ был краток: «Приезжайте, если смогу – помогу».

В 7 часов утра мы были в деревне Середовине у дома Веры Алексеевны. Мы рассчитывали приехать одними из первых, учитывая, что была зима. Принимать Вера Алексеевна начинала в 8 часов. Но оказалось, что перед нами еще 12 машин, и в каждой по 3–4 человека. Разве это не говорит о популярности Веры Алексеевны? О том, насколько верили ей люди? В общем, на приём мы попали только в 12-м часу. Причём приём проходил строго по очереди. Приехали цыганки и в силу национальных особенностей, я бы сказал, своего характера, попытались с ходу пройти на приём, но были быстро выставлены Верой Алексеевной в общую очередь.

Увы, мою жену Вера Алексеевна спасти не смогла: слишком тяжёлой была болезнь, – хотя, может быть, и облегчила её страдания. А у меня конкретно прошли гипертонические головные боли, хотя до этого приходилось даже вызывать «скорую». Ни одного криза за 14 лет! Я до сих пор с огромной благодарностью вспоминаю замечательную русскую женщину Веру Алексеевну Зашихину, вижу её простое деревенское и, на первый взгляд, суровое лицо. Хотя, мне кажется, в душе она была добрейшим человеком. Злой человек не может сделать столько добра людям, чтобы о нём знали далеко за пределами Архангельской области, знали, любили и помнили.

Я уверен, что с того света Вера Алексеевна Зашихина помогает нам, поддерживает и спасает.

Светлая Вам память, Вера Алексеевна!»

Плаксин В. П., г. Котлас, Архангельской области

* * *

«История такая. История трогательная…

Замужество в 23 года. «Скоропостижно», даже преждевременно, хочется ребёнка. После года предохранения жду: вот сейчас, сейчас, а не случается. На работе не складывается, 23 года – метания. Выгодно было бы уйти в декретный отпуск, чтобы в голове, мозгах устаканилось, чего хочу и как достичь. Казню себя, в больницу как на работу: проверила все органы (рентгены, узи, энцефалограммы и т. д.). Здорова, вперёд делать ребенка! Мужу мягко, очень мягко намекаю, что нужно провериться и ему. Буря, шторм: если ты не здорова, то не значит, что все больны! Чтобы отвлечь меня, а больше удовлетворить тягу к приключениям, мягко предлагает мне поехать к бабушке целительнице. Я на небесах от счастья. Но не всё так просто: поедем мы к ней на велосипедах. При абсолютном отсутствии средств к существованию (оба уволились с работы по собственному желанию) с абсолютно новой фиолетовой палаткой за 70 рублей по тем деньгам (1993 год) мы на велосипедах направляемся из Котласа в Белую Слуду к Вере Алексеевне Зашихиной.

Приехали, от соседей узнали, что к Вере Алексеевне приехали дети из Москвы, а они не очень одобряют, что она принимает людей. Разочаровавшись, что зря крутили колёса, останавливаемся на ночлег, потому что паром через речку только завтра. На задах у дома Веры Алексеевны натягиваем свою новую яркую, как флаг, на фоне деревенского спокойного домашнего пейзажа, палатку, муж включает примус, наводит тесто и преспокойненько в своём репертуаре на лоне природы начинает печь блины.

Минут через десять после описанного действа через щёлочку в палатке я наблюдаю, как к нашему бивуаку направляется бабушка: «Ребятушки, что это вы тут делаете?» Отвечаем: «Бабушка, мы к вам приехали. У нас ребёночек не получается». – «Летом-то не принимаю, пост, да и ребятки мои с Москвы приехали, сейчас в лес пошли за грибами, но уж больно я люблю помогать, чтоб деточки-то были». На простых словах с применением медицинских терминов рассказала: «Ну вот смотри, милая, сперматозоид-то бежит, а некуда ему бежать, маточка загнута, сейчас всё исправим».

Ну, вот и всё. Даже сказала, когда ждать. После Вашей статьи 23 августа 2011 года съездила на могилу Веры Алексеевны со своим долгожданным первенцем, дочкой Дарией (причём, соблюдая традицию, на велосипедах)!»

* * *

«Здравствуйте, Анастасия!

Вспомнил о Вере Алексеевне и нашёл в который раз Ваш очерк с фотографией в Интернете.

Действительно, она говорила приходить на её могилку: «Придите ко Мне все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас».

Некоторые моменты из диалогов:

Передо мной к ней зашёл мальчик, было похоже на то, что в нём присутствует какой-то «вьюн».

– Вера Алексеевна, а что с ним?

– Бес в нём, я Христу его отдала, он его перекрестил, бес и вышел. Раньше я надеялась на саму себя, а как ослабела, так Христос сильнее во мне стал, всю работу за меня делает. А есть и другие детки. Однажды пришёл ко мне мальчик, принёс ветку кедра: «На, бабушка, возьми ветку кедра лучистого». – «А где же ты взял?» – «Вон от того кедра», – показал на один из тех, которые росли рядом. Деревья – это проводники энергии. Если святой посадил дерево, то и энергию оно излучает Божественную, а если плохой человек посадил, то будут мешать людям, как те два тополя, которые постоянно скрипят. – Она показала на другие деревья. – Вот этот мальчик и почувствовал эту энергию». После я ходила этой энергией подпитываться от корней дерева. Однажды там лежала змея, хотела не пустить меня, но я подождала и она уползла.

– Вера Алексеевна! А творите ли вы Иисусову молитву и когда?

– Да, и утром, и вечером, а иногда и днём – как душа требует. Я уже в Христе, а Он во мне.

– Вера Алексеевна, а как молиться?

– Сначала у Боженьки просишь прощенья, а потом разговариваешь с Ним.

– Вера Алексеевна, а война будет?

– Нет, какая война, китайцы уже до Урала дошли. Я уж и плакала, и молилась. Но Бог Россию не оставит. Однажды я услышала: «Включай телевизор, такой-то канал, смотри»: показывали российского космонавта, которого отстранили от полёта по непонятной причине, и вместо него «позорную операцию» выполнял американский космонавт. Бог русских любит и не позволяет покрывать русского человека позором. (Закрывает глаза.) А военное потрясение в 2015 году будет. Скоро будет не хватать воды, многие водоёмы будут искусственные, реки пересохнут. Военные переоденутся снова в старую форму, а в Москве откроют памятник – Василий Тёркин с гармонью на пне, а сапог Тёркина будет на змие. Однажды я познакомилась с патриархом Тихоном. Я открыла брошюрку с Донским монастырём и увидела изображение святителя – патриарха Тихона, а он сказал мне: «Давай знакомиться».

– Вера Алексеевна, а каких местных святых Вы знаете? Знаете Прокопия Великоустюжского, святителя Стефана Великопермского?

– Да. Приехал как-то мужчина из Коми или из Кировской области, они граничат, я его приняла, а он на прощание попросил помолиться за него, чтобы благополучно добраться – были проблемы с правами или что-то ещё. До границы Кировской области я за него молилась – вела его, а дальше мне тяжело стало, и я попросила святителя Стефана Великопермского; он и помог, так как он ответственный за тот край.

Отдали однажды мою фотографию московским экстрасенсам, они сказали, что они сделать со мной ничего не могут, «у неё сила от природы»; оккультисты любят Бога на слово «природа» подменять.

Были и другие моменты и диалоги, а пока на этом всё, поисследовав окружение (на личном общении) и жизнь этой бабушки, а также прочитав много книг, записи о блаженных, святых, я пришёл к выводу, что Вера Алексеевна была и остаётся блаженной молитвенницей за людей. «Придите ко Мне всетруждающиеся и обременённые, и Я успокою вас».

Alex

* * *

Человек по имени Александр прислал мне следующее письмо. Привожу текст:

«Здравствуйте, Анастасия!

Мой рассказ сможет Вам пригодиться для работы над книгой о Вере Алексеевне. Многие благодарные люди часто вспоминают Веру Алексеевну хорошим словом за её молитвы и неоценимую помощь, которую она от чистого сердца оказывала. У меня несколько историй, которые, кроме как чудесными, не назвать. Я посылаю их, потому что знаю людей из этих историй и сам в них участвовал.

1. У одного 50-летнего мужчины из Сыктывкара были серьёзные проблемы с сердцем, которые вылились в транс-муральный инфаркт; при этом сердце практически не работало, и 3 года человек восстанавливался. По словам врачей, изменения в сердце были очень серьёзными, а прогнозы неутешительными.

В 2000–2001 годах этот мужчина, его зовут Николай, бледный и больной приехал к Вере Алексеевне. Накануне вечером он немного посидел в бане в близлежащей деревне у знакомых, и ему стало так плохо, что он думал, что погибнет…

Утром в тяжёлом состоянии он всё-таки приехал к Вере Алексеевне. Когда до него дошла очередь, Вера Алексеевна помолилась и начала разговаривать о нём и себе… Она рассказала ему о своей жизни, о том, как начала лечить людей и в разговоре неожиданно спросила Николая, откуда родом его мама. Николай смутился от неожиданного вопроса, тем более что он плохо себя чувствовал.

Вера Алексеевна сказала ему, что нехорошо не знать точного места рождения родителей и рассказала в точности, откуда он и где он живёт, а также откуда была родом его мама и многие другие подробности его жизни. Все они были верны, а некоторые и сам Николай только тогда припомнил…

До этого Вера Алексеевна его не знала; она видела его впервые и всё о нём ведала. Они очень тепло попрощались, и Николай приехал к ней позже с другом, которого мучили сильные головные боли. К этому времени сердце самого Николая уже не болело, и у него не было никаких других серьёзных проблем со здоровьем. Он даже перестал пить лекарства вовсе! А друга его она тоже вылечила: он перестал чувствовать постоянную головную боль.

2. Однажды к Вере Алексеевне привезли на носилках капитана из Архангельска, которого выписали из больницы с последней стадией рака горла (гортани?) домой умирать. Друзья не оставили его и привезли к Вере Алексеевне. От неё он вышел на своих ногах и приехал ещё раз уже сам через год (эту историю мне рассказали).

3. Александр начал страдать из-за щитовидной железы. Она распухла и болела. У мужчины была слабость, и болела шея. Врачи прописывали йод и множество препаратов. Александр долгое время ими лечился. Он знал Веру Алексеевну, но не хотел её беспокоить. Всё же приехать ему пришлось, и после первой же встречи он начал поправляться, и всё прошло. А врачи не могли объяснить, в чем дело…

4. Когда тёте Тамаре было под пятьдесят, она стала себя очень плохо чувствовать: у неё ужасно болела голова, она была очень бледной и испытывала слабость. Её привезли в районную больницу, где взяли анализ крови. Гемоглобин 60 при норме от 110, то есть тяжелейшая анемия… То, что выписывали ей врачи, не помогло, переливать кровь ей почему-то не стали. А вот Вера Алексеевна ей помогла. Сейчас тёте Тамаре 80 лет, и она румяная и очень активная. А об анемии и не вспоминает. После того как её муж, дядя Леня, отвёз её к Вере Алексеевне, она быстро поправилась без переливаний крови и таблеток.

5. Молодому человеку был 21 год. В крещенские морозы 1998–1999 годов он с отцом и с другом поехал к Вере Алексеевне. Мы знали, что она принимает с утра, а время было уже около пяти-шести вечера, и на улице стоял мороз под сорок. Молодой человек страдал тяжёлой болезнью крови. Диагноз поставить врачи не могли. У него не хватало всех клеток крови. Была тяжёлая панцитопения. Из-за низкого содержания клеток крови, ответственных за свёртываемость (тромбоцитов), у него непрестанно кровоточили дёсны. Гемоглобин тоже был очень низкий. Парень был бледен и слаб. Также у него был очень ослаблен иммунитет.

Дорога лежала через Северную Двину по ледовой переправе. Иногда им встречались прохожие, но машина была полной, они никого не могли взять. Где жила Вера Алексеевна, мы не знали, и намеревались спросить об этом у жителей ближайших деревень. По дороге шёл парень, который, как и многие, начал голосовать. Этот парень ничем не отличался от других, а машина, как я сказал, была полной. Мы должны были проехать мимо, но почему-то вдруг решили потесниться и подвезти его… Это оказался внук Веры Алексеевны, который направлялся к ней. А идти было ещё километров пять-семь!

Мы приехали к Вере Алексеевне домой, а она принимала больных в отдельном доме, не в том, в котором жила. Приём окончился для всех, но нас она приняла. Больной молодой человек стоял позади своих спутников, но она, посмотрев на всех, обратилась к нему: «А ты, молодой парень, иди сюда». Он подошёл, и она усадила его напротив и, взяв за холодные руки, начала спрашивать о жизни, о нём самом и многом другом. А потом назвала страшный диагноз, в который невозможно было поверить и который смертелен – лейкемия. Сказала, что врачи не смогут ничего найти, потом найдут и будут много лечить, в том числе химией, но это не поможет… Она стала молиться Пресвятой Богородице и Спасителю, а после начала крестить парня и через какое-то время благодарить Бога и была очень рада. Это было заметно по её виду. Молодому человеку она велела приехать через год и рассказала, что он выздоровеет и его группа крови поменяется на другую, и назвала, какую. Парень часто ездил к ней и начал крепнуть. Стал меньше болеть, кровить; кровь улучшилась по составу, но он болел. Диагноза так и не было. Врачи понять ничего не могли, а о диагнозе Веры Алексеевны Александр (так звали парня) не говорил никому. Мы знаем, что группа крови не меняется, а лейкемия – смертный приговор. Но Александр жил. Лейкемия устанавливается с точностью практически 100 процентов. А тут и группа крови… В 2007 году Александр последний раз приехал к Вере Алексеевне. 10 сентября 2010 года она умерла…

При тщательном обследовании в Санкт-Петербурге у Александра обнаружили тяжёлую и очень опасную болезнь – апластическую анемию. Летальность её очень высока – до 80 процентов, а без лечения и переливаний крови практически выжить невозможно. С 2008 по 2012 год его лечили, в том числе тяжелейшей химией, несколько раз он чуть не погиб… Врачи ничего не могли сделать, разводили руками. Оставалось только одно средство, но очень опасное и в перспективе для Александра неблагоприятное по многим причинам – трансплантация костного мозга.

Её ему сделали, взяв костный мозг у донора из Германии. У Александра поменялась группа крови, именно на ту, о которой говорила Вера Алексеевна, и он выздоровел! Апластическая анемия часто (в 20–40 процентов случаев), если люди не умирают от неё, трансформируется в лейкемию. С апластической анемией, которую не лечили, вряд ли кто-то живёт. Это подтвердили ведущие гематологи – профессора и кандидаты наук в Санкт-Петербурге.

Огромное спасибо Вере Алексеевне! Хотя мы знаем, что чудеса делает Господь, её роль в этом тоже есть. Какая – нам не узнать. Один святой сказал о врачах: «Так устроил Господь, что руками ближних нам подаётся от Него исцеление». О Вере Алексеевне можно ещё добавить: и их молитвами. Но никогда мы её не забудем. Вечная ей память! Упокой Господи душу рабы Божьей Веры, даруй ей Царствие Небесное и прости ей все согрешенья!»

Воспоминания родных

Лечить она начала давно и для всех неожиданно

ИЗ БЕСЕДЫ С АНАТОЛИЕМ И МАРИНОЙ ЗАШИХИНЫМИ, С. КРАСНОБОРСК

В Красноборске я разыскала сына Веры Алексеевны – Анатолия Зашихина. Он оказался гостеприимным, очень похожим чертами на Веру Алексеевну. Анатолий пригласил меня в дом, напоил чаем и поделился кое-какими воспоминаниями. Привожу нашу беседу.

Анатолий и Марина Зашихины

А. П. Анатолий, расскажите, пожалуйста, о своих родных.

А. З. Мамина родная деревня, Пановское, она же Ярокурье, находилась неподалёку от села Приводина. Мамин отец ходил капитаном на судне и работал на судоверфи. У моего отца была тётка, Агния Зашихина, а её отец был губернатором Вологодской губернии. В её доме в Середовине мама принимала людей после её смерти. Мама была в семье самой старшей. У неё ещё был брат Герман и сестра Лида. Она была младше матери на двенадцать лет. Герман жив и сейчас, а Лида умерла. Мама больше общалась со своим отцом. Он был примером для неё в жизни: не пил, учил её добру, никогда не кричал, всегда говорил спокойно, тихим голосом. По соседству с ними жила бабушка-травница Фёкла. Мама к ней заходила.

А. П. Анатолий, Вы помните, как пришёл дар к Вере Алексеевне? Как Вы отнеслись к этому дару?

А. З. Поначалу мы с женой всё это не воспринимали всерьёз. Мама много рассказывала, но я не интересовался, не придавал её рассказам значения и не запоминал их. Поначалу нам так дико всё это было, что я уходил от этих разговоров. А сейчас и рад бы припомнить, да мало что в памяти осталось… У мамы дома было старинное зеркало. Однажды была сильная гроза. Мама стояла возле зеркала, и в дом залетела молния и ударила в это зеркало. Оно всё стало чёрным, полосами сделалось. С этого всё началось. У неё после этого начал дар проявляться.

А. П. Вы могли бы рассказать о каких-то случаях?

А. З. Много историй было, но я был далёк от этого. Что в памяти осело, расскажу. Начну с нашей семьи. Однажды мы с женой поехали в Котлас. Матери не сказали, не стали к ней заезжать. Уехали, и там у меня очень сильно заболел зуб. Такие боли были – не передать! Крутился, крутился, а вечером раз – и всё снялось. Назавтра мы поехали домой. Я предложил жене: «Давай заедем к матери: как они там живут?» Приехали. Она говорит: «Что, в Котлас ездили?» – «Ездили». – «А зуб у тебя болел?» – «Болел». – «А вечером не заболел? Ну вот. А ты всё матери не веришь». Мы поразились! Ещё расскажу. У меня была операция на кишечнике. После этой операции не заживала рана. Я заметил: как съезжу к матери, ночую у неё – у меня через день уже всё наполовину затягивалось. Не знаю, почему. Съездил в деревню два раза – и всё как рукой сняло.

Мать благословляла меня на охоту: на медведя, кабана, лося… Благословит – и удача всегда была. И теперь я перед охотой еду к ней на могилу.

У одних был ребёнок больной: даун не даун… Одним словом, больной. Она стала с ним заниматься, и пошло-поехало к улучшению.

Знаю случай с семьёй москвичей. У них не было детей, а они хотели ребёнка. Мама им сказала: «В таком-то году у вас появится ребёнок». И в прошлом году они приезжали и привезли чашу цветов, разноцветные мелкие цветы, и голубую ель привезли. Посадили возле могилы.

Однажды мама предсказала моему другу судьбу. Он к ней поехал со своим приятелем. Сказала, что один будет процветать, у второго бизнес рухнет.

А. П. Всё подтвердилось?

А. З. Да, так и было. Маме приходило письмо от ламы из Тибета. Её звали в Тибет. Там то ли конференция, то ли что-то подобное проходило. Письма шли и из Америки, Австралии, Израиля…

Приезжало по 60 машин. Люди сутками ночевали в машинах. Были единицы, кого она не принимала. Мама работала без перерыва: утром уйдёт, чаю не попьёт даже. Некоторым она говорила: «Тебе надо на следующий год ещё приехать». Выходили оттуда счастливые. Кого-то заносили к ней и на носилках – а назад они сами шли.

А. П. Что Вы можете сказать о характере Веры Алексеевны?

А. З. Мать была строгая, но справедливая женщина. Беспокоилась всегда, чтоб всё было хорошо, нормально.

С работы вернулась жена Анатолия, Марина. Взглянув на эту женщину, я удивилась, как она похожа на Веру Алексеевну! Забегая вперёд, я скажу, что в одну из наших встреч я поделилась этим наблюдением с Мариной. Она не удивилась, сказала: «Между прочим, это многие замечают. Одна женщина была уверена, что Вера Алексеевна – моя мать. И со временем это сходство усиливается».

У меня сразу возникло ощущение, что я знаю Марину давно. С ней было легко и очень приятно общаться: она оказалась очень доброй, гостеприимной и отзывчивой женщиной. Каждый раз, когда я бываю в их доме, Марина в первую очередь усаживает меня за стол и начинает потчевать вкусными северными яствами: свежепойманной рыбкой, грибочками, картошкой… Глядя на Марину, я вспоминаю Веру Алексеевну – столь явным становится это сходство!

Накормив меня в первую нашу встречу, Марина рассказала мне о Вере Алексеевне. Она отзывалась о ней с такой душевной теплотой, как о своей родной маме; я даже была удивлена: нечасто складываются такие искренние, близкие отношения между снохой и свекровью! Марина называла её мамой.

М. З. В конце 1980-х годов Вера Алексеевна повезла меня с моими сыновьями, Лёшей и Ваней, креститься в Свято-Троицкий храм в с. Красноборск. Там меня с сыновьями окрестили в один день. Вера Алексеевна была крёстной у внука Вани. Она всегда говорила: «Бог терпел и нам велел». Бывало, я чем-то расстроюсь, она говорит: «Марина, потерпи, потерпи…»

Лечить она начала давно и для всех неожиданно. Мужу, Анатолию, уже лет за тридцать было. Сначала нам это дико показалось. Поначалу она больше лечила животных, советовала. Потом пошла молва, люди начали ездить.

В первую очередь мама Вера принимала тех, кто издалека. Когда она болела, а люди приезжали, просились, мама Вера плакала, что не может их принять. Первое время народу приезжало немного: по несколько человек в день, а потом как поехали-поехали… Мы удивлялись: думали, это у неё так, несерьёзно.

А началось всё с того, что при ней ударила молния в зеркало. Мама Вера говорила, что она стала многое видеть, слышать, что с ней кто-то разговаривает, управляет. «Со мной кто-то говорит, я слышу голоса, мне видится Иисус Христос…» И всё больше, больше… И чужие люди ей сначала поверили. А потом мы.

А. П. А некрещёных Вера Алексеевна принимала?

М. З. Принимала и некрещёных. Иногда мама Вера говорила стихами. Говорила, что слышала голос Иисуса Христа: Он сказал ей, что «нужно вернуть к церкви людей, чтобы они верили в Бога: от того и Россия поднимется». Ей открывали точки на человеческом теле. За каждую точку отвечает святой или великомученица. Говорила, на голове у неё были антенны, а с небом она рукой связывалась.

Мама Вера рассказывала, будто бы в образе её отца к ней однажды приходил Бог: высокий, седовласый, с бородой, Бог Отец, наверное.

И постоянно через какой-то период времени её «укрепляли в лечении»: давали большие возможности. Она говорила: «Раньше просила раздеть немного одежды, а теперь умею и так». Открывали ей эти возможности постепенно. Рассказывала: «Сегодня одно разрешили, завтра – операции на сердце». Бывало, говорила больному: «Помочь не могу». Но так было нечасто.

Мама Вера любила читать вслух, часто читала детям.

Она знала травы. В Бога она всегда верила. Всегда была с Богом. Когда в Великом Устюге училась на зоотехника, всегда заходила в церковь. Однажды она попросила нас свозить её туда. Мы возили. Она ездила по церквам и лечила: принимала возле церкви людей.

Знаю случай: из Нарьян-Мара к ней приехала семейная пара. Не могли родить ребёнка и взяли из детдома мальчика. Мама Вера сказала: «Ты родишь». И родили сына. Он стал крестником Веры Алексеевны.

С Новодвинска приезжал тренер хоккейной команды. На него в суд за что-то несправедливо подали. После встречи с Верой Алексеевной он суд выиграл и справедливость восторжествовала.

Иногда люди поражались. Был у неё один наш знакомый. Вышел обескураженный: «Как она узнала обо мне это? У меня этого даже мать не знала!»

Случалось, врачи сами к ней отправляли.

И губернатор Ефремов был у неё; вертолёты садились чуть ли ни к дому…

А. З. Привёз ей раз раненую кошку: у неё лапы в разные стороны были. Мать сделала её нормальной кошкой!

М. З. У неё были курицы. Помню, бегают по двору и у народа на ногах оводов клюют!

В 2007 или 2008 году мы с приятельницами из Красноборска поехали в Середовину за грибами. Приехали во второй половине дня, пришли к маме Вере; она отдыхала. Мы перекусили, попили чайку и отправились в лес.

Ходить по лесу – одна благодать: кругом сосны и белый мох… Мы собирали грибы и не заметили, как начало смеркаться. Пора идти домой, а мы не можем понять, по какой из лесных дорог нам идти: их было много; дорожки эти пересекались, сближались и разбегались по лесу…

Мы выбрали одну из дорожек наугад и пошли по ней. Идём – нервничаем, и вдруг видим незнакомую женщину, идущую нам навстречу. Мы очень обрадовались, спросили у неё, как выйти к деревне. И она показала дорогу, а сама пошла дальше в лес…

Мы вышли из леса и сразу пошли к маме Вере. Пришли, а она говорит: «Что, заблудились? И вам женщина помогала?» Мы были поражены.

Ещё тогда мы удивились, зачем эта незнакомая женщина идёт в лес на ночь глядя… Видимо, для того, чтобы мы вышли из леса…

Добираться до парома из деревни всегда трудно: автобусное сообщение на том берегу только раз в день. Всегда, когда я навещала Веру Алексеевну, она говорила: «Марина, иди на дорогу, я помолюсь, попрошу у Господа, и ты уедешь».

И каждый раз, когда мне надо было попадать к переправе, я благополучно добиралась: только выйду на дорогу, немного пройду – и идёт попутка. Дорога домой всегда была лёгкой.

Мама Вера лечила людей и лично, и по фотографиям. На фотографии больной должен быть снят во весь рост, и снимки не должны быть старыми. Она зажигала свечу перед иконой Иисуса Христа и начинала работать с фотографией. Ей приходило очень много писем. Она сначала пыталась отвечать, но потом просто не могла физически. Писем шло много и с благодарностью.

Однажды мне позвонили: «Вере Алексеевне плохо!» Её все боготворили, перепугались. Сделалось худо в том доме, где она принимала.

Я знала, что у неё аритмия. Лекарств она никаких не пила, говорила: «Так Богу угодно. Умру так умру». Приехала к ней: она лежит посреди пола. Около неё две или три женщины. Она лежала и плакала. Я подняла её, отвела домой. Она бледная. Выяснилось: из-за одного дедушки плакала, что не может победить зло.

Бывало, лечит, и слёзы катятся. И она плакала потому, что злые силы не отпускали…

Уйдёт лечить к восьми и, бывало, только в три часа иной раз вернётся! Ляжет, полежит. А потом что-то покушает.

А бывало, встанет – нет сил. И расстраивается: «Как я пойду к людям? Обманывать их?»

Ей везли столько всего! Она это бедным людям, детям из Вершины, из Белой Слуды раздавала. Назад отдавала, не брала. А ей всё равно где-нибудь оставляли. Как-то она пошла в баню: «Боже мой, и тут пакеты какие-то стоят».

Нас она так смешно благословляла. Стукнет в лоб, перекрестит: «Ступай с Богом!» А водителям крестила ещё руки, чтобы крепче держали руль.

Толя – заядлый рыбак и охотник. Он живёт этим. Всегда, с юности был отчаянный. Очень часто он попадал в опасные ситуации и был на волосок от гибели… Таких случаев – бесчисленное множество. И каждый раз его спасало чудо. Наверное, это мама его оберегает.

Я её спрашивала: «Мама, тебе не скучно одной? Поехали к нам жить». – «Нет. Я не одна. Со мной всегда кто-нибудь есть».

Она была мудрая, милая свекровь. Не любила лжи, подхалимства… Не держалась за жизнь. Говорила: «Как Богу угодно». Нам её очень не хватает!

Читала сказки Пушкина и видела в них пророчества.

Очень хотела навестить родную деревню, Ярокурье. Сейчас там от дома одно дерево осталось. Хотела съездить посидеть возле него. Так и не получилось.

Смерть свою она предсказала: про «две бани» говорила и нам.

А. З. Я был на охоте. Вечером поехал, заехал к ней. Она спрашивает: «Где ночевать будешь?» – «К тебе приеду». Утром побежал к ней проститься: «Мама, мама!» Тишина. Глаза приоткрыла чуть-чуть. Я понял, что её прихватило. Позвонили в Белую Слуду. Медики приехали. Уколы поделали, увезли в больницу. Ночевал с ней. Она не давала ничего делать, сопротивлялась лечению.

М. З. Сын Александр взял её за руку: «Поехали домой?» – спрашивает. Она поняла, по глазам вижу, обрадовалась, руку сжала его так благодарно… Дома хотела умереть. Так и вышло.

В день похорон птица – лесная сорока прилетела. Сидела на сосне на кладбище. Она две недели летала. И такую же точно на девятый день сын Владимир видел под Москвой на даче. Такая птица здесь-то редко бывает, а откуда она в Москве взялась? И на годовщину опять сюда прилетала…

Такое есть в жизни – необъяснимое…

Маме Вере не раз предлагали пробурить скважину, но она категорически отказывалась и запрещала это делать. Мы отступились. А недавно всё-таки решили, что скважина нужна: в деревню и мы приезжаем, и Алёша с семьёй, и родные из Архангельска, и Володя из Москвы… Все делают заготовки, а к колодцу за водой не набегаться.

Пригласили работников, выбрали место, начали бурить, а ничего не получается: под тонким слоем земли оказался гравий! Мы очень удивились: откуда он здесь взялся, ведь в деревне песчаная почва!

Стали бурить в другом месте. И опять то же самое! Мы подумали: видимо, мама Вера не даёт строить скважину. Отложили это дело и решили спустя какое-то время в последний раз попробовать: если опять не получится, значит, не будем больше и пытаться – наверное, не хочет Вера Алексеевна. Я помолилась перед иконой, попросила: «Мама Вера, разреши нам пробурить скважину». После этого затея удалась: нашли подходящее место, но, правда, не там, где мы хотели, а поодаль от дома, возле старого колодца, который копали Вера Алексеевна с Николаем Дмитриевичем.

Я поблагодарила Марину и Анатолия. В тот день они свозили меня в Белую Слуду на могилу Веры Алексеевны. Дело было зимой. Несмотря на морозы, к могиле Веры Алексеевны вела расчищенная тропка, и было очевидно, что эту могилу регулярно посещают.

Я стояла, смотрела на огромный портрет русской деревенской бабушки в платке, немного суровой на вид, с исполненными доброты и сочувствия глазами, и мне казалось, что она меня видит и чувствует всё то, что я хочу ей сказать.

На её могиле мне было удивительно спокойно, в душе воцарилась гармония. Казалось, окружающий мир на время перестал существовать, и, когда мои спутники позвали меня, я не сразу услышала их голос…

Уходить не хотелось. Будто я побывала у Веры Алексеевны – такое было чувство.

P. S. На память об этой чудесной женщине Марина подарила мне её икону Казанской Божьей Матери и шаль. Эта икона всегда помогает мне в трудные минуты, когда я мысленно обращаюсь к Вере Алексеевне. А её шаль согревает меня и лечит, если что-то болит.

Вера Алексеевна всегда рядом со мною и меня оберегает.

Бабушкина молитва всегда помогала

РАССКАЗ ИВАНА ЗАШИХИНА, ВНУКА ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ

Внук Веры Алексеевны, Ваня Зашихин, сын Марины и Анатолия, напомнил мне его бабушку: во взгляде доброта, готовность прийти на помощь. Общаясь с Ваней, я вспоминала Веру Алексеевну: частица её, несомненно, присутствует в её детях и внуках.

«Я бывал у бабушки часто, так как мы жили в шести километрах от её дома, в деревне Вершине. Вместе с родителями я помогал ей по хозяйству.

Бабушка всегда нам радовалась, пекла очень вкусные пироги. Она была доброй, всегда говорила спокойным голосом.

Когда я учился в школе, мы иногда заходили к бабушке с одноклассниками. Она всегда угощала нас чем-нибудь вкусным, поила чаем, давала с собой в дорогу гостинцы, и с полными карманами конфет и сушек мы шли радостные домой.

Лечить людей она начала, когда я был ещё маленьким. Помню, если я ушибусь или поранюсь, бабушка что-то нашепчет, перекрестит и скажет: «Иди с Богом» – и боль уходила. Помню её руки: добрые; она ими гладила по голове, и становилось как-то очень легко…

Летом у нас на повети стоял полог. Когда я был школьником, родители держали корову. Однажды ставили сено. Я прыгал, его уминал и упал на дышло, которое крепится к телеге. Повредил себе спину и шею. Бабушка меня полечила, и всё прошло. У меня до сих пор не болит ни спина, ни шея.

Бабушка моя была очень добрая. Она держала пчёл. Мёд гнали флягами. Пчёлы её почему-то не жалили. Бабушка любила косить. Часто сама всё сено покосит… Вообще, она любила работать. Иногда она была строгой. Случалось, и поругается… В дорогу всегда благословляла, и, действительно, всё хорошо складывалось.

Бабушка говорила, что, когда она лечит, появляется положительная энергия.

Однажды я упал с сарайки спиной на песок. Сильно ударился, даже не мог встать. Меня кое-как подняли, привезли к бабушке. Она полечила, и в тот же вечер всё как рукой сняло.

Когда я уходил служить в армию, бабушка благословила и дала мне иконку Ивана воина. В самые тяжёлые минуты эта иконка и бабушкина молитва мне очень помогали.

Я видел, сколько людей приезжали к бабушке за исцелением, и слышал от них множество благодарностей. Бабушка помогала и многим моим коллегам.

Одному парню она дала полотенце и сказала: «Придёшь домой – под подушку положи». У этого парня болела голова. Он бабушкиным полотенцем утёр пот, и после этого его голова перестала беспокоить.

Бабушку буду помнить всегда, да думаю, и люди будут её помнить, так как много добра она для всех сделала».

Она всегда с нами

РАССКАЗ АЛЕКСЕЯ, ВНУКА ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, СЫНА АНАТОЛИЯ И МАРИНЫ, С. КРАСНОБОРСК

«Бабушка была строгой; от одного её взгляда я понимал, что сделал что-то не так. Она не любила сентиментальностей, поцелуйчиков, но её доброта всегда чувствовалась.

Помню, в детстве мы ходили с ней в лес за грибами, за ягодами. Принесём черники, и бабушка напечёт пирогов. До сих пор я помню вкус бабушкиных пирогов…

Бабушка радовалась, когда я приезжал. Я помогал ей по хозяйству: косил траву, колол дрова, вместе с ней ходил полоскать на озеро, а когда заболел дедушка, помогал водить его в баню.

С бабушкой мне всегда было интересно общаться. Она рассказывала жизненные истории, любила читать вслух интересные публикации в прессе. Когда бабушка начала лечить, людей приходило вначале немного, а потом – всё больше и больше. После приёма бабушка звала меня к себе, в тот дом, где она принимала, и просила сосчитать спички: так она отмечала, сколько человек приняла за день. Иногда количество спичек составляло более 80 штук.

К бабушке приезжали разные люди: и высокопоставленные, и богатые, и простые… В ожидании очереди они ночевали у соседей, в машинах, в палатках. Больные были разные: и тяжёлые, и не очень. Люди шли к ней со всякими проблемами: матери привозили детей-наркоманов, алкоголиков, игроманов. Приходили и такие, которым было просто любопытно. Бабушка всем старалась помочь, но физически принять столько людей за день было тяжело.

Люди приезжали отовсюду, приходило и много писем.

Когда я приезжал навестить бабушку, я общался с людьми, приезжавшими к ней; слышал слова благодарности в её адрес, удивления: как она может знать что-то личное о тех, с кем никогда раньше не общалась? Но были и те, которым бабушка помочь не могла.

Даже после её смерти люди звонили и спрашивали, в какие дни принимает Вера Алексеевна. Последний звонок был в 2013 году. Узнав, что она умерла, люди плакали.

Для меня и моей семьи бабушка была и есть Ангел-хранитель. Я очень жалею, что она не успела прийти в мой дом и благословить его. Бабушка предсказала мне, что я перейду на более перспективную работу, родится сын Илья и другое… Я всегда заезжаю на её могилу и кланяюсь ей. Приезжая в дом, где она жила, я чувствую её присутствие: она никуда не ушла, она всегда с нами».

Боль и испытания даны ей богом

ИЗ БЕСЕДЫ С АНАСТАСИЕЙ ОЛЕГОВНОЙ ЗАШИХИНОЙ, ЖЕНОЙ ВНУКА АЛЕКСЕЯ, С. КРАСНОБОРСК

С Настей, женой Алексея Зашихина, внука Веры Алексеевны, я познакомилась позднее, в доме Анатолия и Марины в Красноборске. Хлебосольные хозяева потчевали меня различными угощениями, и тем временем к ним зашла Настя. Я попросила её поделиться своими воспоминаниями о Вере Алексеевне.

– Первый раз я увидела Веру Алексеевну неожиданно. Мы приехали в Середовину с Алексеем, остановились в Аннушкином доме, что за зелёным домом находится, в котором она жила. Аннушка, соседка, оставила Вере Алексеевне этот дом. В нём обычно жили гости. Там мы и остановились.

– Это не тот дом, в котором принимала Вера Алексеевна?

– Нет. Тот дом – старушки Агнии. Она приходилась тётушкой моему свёкру.

– В том доме, Агнии, мы с Толей праздновали свадьбу, – сказала Марина.

– Так вот, – продолжала Настя. – Мы приехали в деревню, остановились. Муж отправился на рыбалку. К Вере Алексеевне мы хотели идти вместе, когда он вернётся, так как я её поначалу побаивалась. Я осталась в доме одна и не думала, что эта встреча произойдёт раньше. Вдруг заходит Вера Алексеевна. Она показалась мне строгой, но я почувствовала, что я ей с первого взгляда понравилась. Это значило, что Вера Алексеевна приняла меня в семью. Я её так и называла – бабушкой. Мы долго с ней разговаривали. Она сказала, что с мужем у нас всё будет хорошо. Предсказала, что родится Илья, что он будет особенным мальчиком. И дочку она предсказывала. Так всё и оправдалось: Ульяне уже шесть годиков, а Илюше исполнилось два. Он был долгожданным ребёнком и родился уже после смерти бабушки. Мы съездили на могилку, и я попросила у Веры Алексеевны второго ребёнка. И недели через две забеременела Илюшей.

До встречи с бабушкой Верой Алексеевной я временами страдала недомоганием. Бабушка Вера это увидела и в первую же встречу меня вылечила. Больше не мучаюсь.

Мы много с нею беседовали. Она рассказывала о своей жизни. Было много личных моментов, в которые я не стану углубляться… О своей жизни она говорила так: «Это всё мне дано Богом: все испытания, вся боль. Я должна выстоять». Говорила про экологию, беспокоилась, что будет с природой плохо. «Река пойдёт другим руслом, – предрекала. – Пожарище будет большое». И про конфликт военный говорила.

К ней разные люди приезжали, много людей. Были и высокопоставленные: губернатор Ефремов приезжал, Павленко, мэр Архангельска.

Бабушка помогала и многим нашим друзьям. Тем, кто не мог забеременеть, говорили: «Вам прямая дорога к Вере Алексеевне». Сейчас у них по двое-трое детей!

Подружка моя из Москвы приезжала. У неё с мужем жизнь не ладилась. Вера Алексеевна сказала: «В 33 года у тебя будет семья, пойдут дети». И сейчас всё сходится.

Многие наши друзья к ней привозили детей, если они болели. И бабушка Вера действительно помогала.

Её старший сын, Саша, сначала при МВД в пожарной части работал. Начинал с младшего звания. Летом приезжает в деревню, спрашивает у неё: «Ну, что меня, мама, ждёт? Буду я майором?» Вера Алексеевна говорит: «Да, будешь». Так и пошло. Звание майора получил, приезжает, спрашивает: «Мама, буду я подполковником?» – «Будешь». – «А полковником?» – «Будешь и полковником». Стал он и полковником. Приезжает, смех смехом, спрашивает: «Генералом-то буду?» Она сидела-сидела, потом говорит: «Нет, Саша, генералом не будешь».

С Алёшей много случаев было. Однажды школьником он пришёл к папе в гараж заправить мотоцикл. И спичку зажёг посмотреть, есть ли бензин во фляге. Бензин вспыхнул. Алёша схватил флягу и выскочил из гаража. И при этом сильно обжёгся. Это было в Вершине, в соседней деревне за Середовиной. И Вера Алексеевна почувствовала: побежала туда, в Вершину. И у Алёши всё очень быстро зажило.

Как-то Толя на рыбалке наскочил винтом от мотора на руку. И она тоже почувствовала и его вылечила. Она всегда чувствовала, когда что-то случалось с близкими.

А я что первого, что второго ребёночка рожала быстро и очень легко. Со мной иконка бабушкина была. Она мне помогала. Сами врачи удивлялись. Я всегда ей молилась: «Бабушка, помоги мне, пожалуйста!» И она всегда помогала.

Она радовалась за нас с Алексеем. Хотела приехать и благословить наш дом. Но так и не смогла: не успела. Так и не побывала в нём. После смерти бабушки тёте Юле^[36] снится сон: бабушка говорит ей: «Сходи в дом, возьми икону и пройдись там со свечкой со словами…» – и слова озвучила. И тётя так и сделала.

– Что ещё вы можете рассказать о бабушке?

– Она всегда разделяла работу и обычную жизнь. На приёме была серьёзной, сосредоточенной. В жизни не лишена была юмора, всегда понимала шутки. Говорила ровным, убедительным голосом, как и её отец. Мылась подолгу в бане. По два часа могла мыться. Для неё это было своеобразное действо… Что ещё сказать? Прекрасный она была человек. И свекровью была идеальной. Мы все её очень любили.

Спасибо её молитве

ШУМИЛОВА ЗИНАИДА АНАТОЛЬЕВНА, МАМА МАРИНЫ ЗАШИХИНОЙ, ЖЕНЫ АНАТОЛИЯ, СЫНА ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, Д. ПЕРМОГОРЬЕ

«С Верой Алексеевной я познакомилась, когда наши дети – Марина и Анатолий – решили пожениться. Мы встречались нечасто, так как я живу за рекой. При встрече Вера Алексеевна была радушной хозяйкой, отношения между нами, сватьями, были очень хорошие.

Когда она стала заниматься лечением людей, нам с мужем это было удивительно, но действие её дара я ощутила на себе. Как-то раз (это было в выходные, и больница не работала) у меня сильно разболелся зуб. В это время позвонила дочь Марина, и я рассказала ей о своей беде. Марина сказала, что они как раз собираются ехать к Вере Алексеевне и она скажет ей об этом. Не прошло и часа – боль стала уходить, и мне не пришлось ехать в больницу.

В 1992 году со мной случилась беда: я заболела полинейропатией – осложнение после гриппа. Состояние моё с каждым днём ухудшалось, и в итоге случился паралич мышц.

Меня срочно отправили на лечение в областную больницу. Для меня и родных это было ударом. Дочери Марине Вера Алексеевна сказала: «Не расстраивайся: у мамы всё восстановится постепенно, будет она ходить». Так оно и случилось, спасибо медицине и молитве Веры Алексеевны!

Народу к ней приезжало очень много, даже мне звонили, спрашивали, как к ней попасть. Эта женщина для людей сделала много добра!»

Испытал на себе

ВОСПОМИНАНИЯ АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА ЗАШИХИНА, СЫНА ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, Г. АРХАНГЕЛЬСК

Когда я впервые позвонила сыну Веры Алексеевны, Александру, он воспринял меня с долей недоверия, но дал свой адрес, и мы договорились о встрече.

…Крепкий высокий мужчина с тёмно-русыми волосами и добрыми глазами открыл мне дверь. Взглянув на него, я была приятно удивлена сходству Александра с Верой Алексеевной.

Жена Александра, Юлия, милая, обаятельная женщина, встретила меня приветливо, сразу повела за стол, угостила вкусными блинчиками с вареньем. В квартире Зашихиных чувствовалась атмосфера тепла и уюта. Красивая пушистая кошечка, добродушно урча, вскарабкалась ко мне на колени… После ужина мы перешли в комнату. Моё внимание привлекла висевшая на стене небольшая картина, написанная масляными красками: знакомая деревня, дорога, дом в три окошка… Ставшие до боли родными места!.. Мне казалось, будто я нахожусь там, что вот-вот откроется дверь и выйдет добрая бабушка, Божья целительница Вера. Юлия с удовольствием поделилась тёплыми и искренними воспоминаниями об этой прекрасной женщине. Александр был немногословен, сохранял внешнюю суровость, но чувствовалась внутренняя доброта этого человека, так походившего своими чертами на маму…

Юлия показала мне чудотворную икону Казанской Божьей Матери с трещиной посредине – ту самую, о которой говорила ей Вера Алексеевна. Когда я уходила от Зашихиных, Юлия благословила меня этой иконой.

В ходе работы над книгой я регулярно перезванивалась с Зашихиными. Каждый раз, приезжая в Архангельск, я приходила к ним в гости. Эти замечательные, отзывчивые и надёжные люди стали мне близкими и дорогими. Юлия всегда благословляет меня иконой, и после этого я чувствую поддержку и помощь от Веры Алексеевны.

«На моей памяти мама начала лечить в начале 1990-х годов. Мне, как и моим братьям, не верилось, что наша мама вдруг стала целительницей и что она разговаривает со святыми. К ней постоянно отовсюду ехали люди. Меня это часто даже раздражало: приезжаю в отпуск, а вокруг дома ходят посторонние люди. Приезжаешь из города отдохнуть, а тут как в городе: много машин и полно людей. Мама чувствовала мою реакцию на происходящее и говорила: «Что делать, сынок? Не могу я людям отказать и не имею права. Придётся нести свой крест до конца жизни».

Были дни, когда мама принимала до 70 человек с 8 до 14 часов, и на следующий день оставались люди, которые ходили вокруг дома и искали возможность поговорить с ней. Приходилось их убеждать, что мама не всесильна, объяснять им, что она очень устала и ей необходимо отдохнуть, чтобы утром с новыми силами принимать людей.

Сам я убедился, что мама стала обладать феноменальными способностями, когда испытал это на себе. Приблизительно в 35 лет у меня всё в жизни как-то не заладилось: возникли сложности в семье, на службе; я стал раздражительным, чувствовал постоянную усталость.

Я подумал, что заболел.

Приближался мой отпуск, и я решил не ходить к врачам, а обратиться к маме: пусть она полечит.

Приехал к маме в деревню и рассказал ей, что со мной происходит что-то неладное. Мама усадила меня на табурет перед иконами и села сама напротив, перекрестила меня, закрыла глаза (она лечила только с закрытыми глазами, с открытыми она ничего не видела) и, когда открыла их, сказала: «Что, клад в лесу нашёл? Зачем ножичек-то взял? Вот и подобрал чертёнка. В тебе уже целая семья живёт. Сейчас уберу их, и всё будет хорошо». Я так удивился её словам! Да, действительно, осенью в конце сентября я с другом ходил на болото за клюквой и, подходя к болоту, увидел под ёлкой прикрытый ветками железный короб, почти сгнивший от старости. Я его вытащил, открыл и обнаружил перочинный ножичек, спички, разные крупы, свечки и консервы. Кроме ножичка, ничего не стал брать, а короб положил на прежнее место. Для чего я его взял, сам не знаю: видимо, для того, чтобы пройти через неприятности и поверить в необыкновенные мамины способности… После маминой помощи у меня всё сразу наладилось. Мама потом мне поведала: «Много людей таких через меня проходит, человек здоровый, а вовремя не помочь – погибнет. Вот и приходится помогать».

Мама мне предсказала, что я буду полковником. Я не верил: ведь в то время я ещё был лейтенантом. И действительно, я дослужился до звания полковника и занимал высокую должность.

Как-то в разговоре мама предсказала, что при жизни она похоронит ещё одного сына и после смерти мужа будет жить вдовой еще пять лет, предсказала и свою смерть. И действительно, сначала мой средний брат умер; в августе 2004 года умер папа, а в сентябре 2010 года не стало и мамы. Так тоскливо стало в родном доме без родителей!

Ещё я хочу рассказать про удивительную красивую птицу, которую увидел на похоронах мамы и на второй день после её похорон. Эта птица встретила нас у могилы. Когда мы пошли в церковь поставить свечи, она провожала нас до ворот. На девятый день мы с женой не были на кладбище, так как уже вернулись домой в Архангельск, и вдруг увидели на даче такую же птицу, как и на кладбище в Белой Слуде! Она около часа сидела на ирге и не улетала и даже местные вороны стали её прогонять.

Я позвонил в Москву брату Володе и рассказал ему о птице. А он мне говорит: «У нас на даче тоже такая же птица прилетала и сидела там очень долго». Как одна и та же птица в один день могла появиться в Красноборске, в Москве и в Архангельске? Для нас всех это загадка. Нам остаётся строить предположения. Мы со старшим братом не смогли приехать на могилу на девятый день. Возможно, поэтому птичка и облетела нас, чтобы успокоить материнскую душу, что у нас всё нормально…»

В моё сознание вошла духовная жизнь

ВОСПОМИНАНИЯ ЮЛИИ ЗАШИХИНОЙ, НЕВЕСТКИ ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, Г. АРХАНГЕЛЬСК

«С Верой Алексеевной я познакомилась в июле 1996 года. Первое впечатление, которое она на меня произвела, – суровая, замкнутая и усталая женщина, озабоченная трудностями деревенской жизни. Но, поговорив с ней непродолжительное время, я поняла, что передо мной добрая, душевная бабушка, готовая общаться на любые темы, делиться жизненным опытом, направлять мысли и дела на светлый путь истины и добра.

Об этой удивительной женщине можно написать не один том светлых воспоминаний. В том, что она помогала людям, попавшим в беду, сомнений у меня не было. Я очень любила слушать её рассказы, и в те моменты мне казалось, что я маленькая девочка, а Вера Алексеевна – моя родная бабушка, рассказывающая перед сном сказки. Упомяну о самых ярких моментах в наших взаимоотношениях.

Вера Алексеевна очень любила мои пирожки на дрожжевом тесте с различными начинками. Когда я приезжала в Середовину, я часто их пекла. Эти пирожки в русской печке получаются особенно вкусными. Как-то вечером я решила, что завтра напеку пирогов, и сказала об этом Вере Алексеевне, на что она мне и говорит: «Я как-то не научилась пироги печь на дрожжевом тесте. Некогда было. Вечером обряжусь (все домашние дела сделаю), ребят спать уложу, – налеплю сочней, а утром по-быстрому шаньги с капустой, с творогом или картошкой напеку – и на работу. Сама их ела с удовольствием, и ребята очень любили и до сих пор просят шанег напечь». Я тоже пробовала её шаньги: очень вкусные!

Однажды рано утром я, как обычно, замесила тесто и поставила на печь подниматься. Пока печь топилась, готовила начинки для пирожков. Но, на удивление, прошло больше часа, а тесто и не думало подниматься. Такого у меня никогда не случалось. Что делать? Не выбрасывать же тесто и начинку, да и печь зря, что ли, истопили? Налепила пирожков – и в печку. Но тесто и в печке не поднялось, как будто я дрожжей в него не положила.

Вера Алексеевна в тот день, как обычно, помолившись утром, ушла принимать больных в соседнюю избу. Уходила она в восемь утра сразу после молитв, никогда не завтракала и даже не пила воду.

Вернувшись, Вера Алексеевна, едва переступив порог, с лукавой улыбкой на лице меня спрашивает: «Что, пироги не удались, тесто не поднялось?» Я застыла от удивления, так как сама хотела известить её о своей неудаче. «Как вы узнали об этом?» – спрашиваю. Вера Алексеевна отвечает: «Ефимушка, домовёнок мой, на пороге встретил и рассказал, что тесто умял, и пироги получились, как ты печешь, тоненькие. Так что не твоя вина, что тесто не поднялось. Это Ефимушка вечером наш разговор подслушал, вот и помог тебе пироги такие испечь».

В этот день я окончательно поверила в её феноменальные способности не только исцелять болезни, но и в то, что она общается с кем-то или с чем-то, что незримо нашему глазу… Я понимала, что некоторые её рассказы мы воспринимали как сказки, а она это чувствовала. Поэтому в своих рассказах не раз произносила: «Ох, ребята! Если бы вы видели то, что я вижу, тогда бы вы мне поверили».

Я знаю, что Церковь отвергает народное целительство. Но я уверена, что Вера Алексеевна лечила и помогала людям справиться с бедой или недугом силой молитвы. И кто уверовал и следовал её убеждениям, тот и получал Божью помощь. Я с помощью моей уникальной свекрови поверила в силу молитв. А произошло это так.

До общения с Верой Алексеевной я была совершенно неграмотной в религиозном плане. Однажды я задала ей глупый вопрос: «Почему Иисус Христос один, а Богородиц много – Казанская, Владимирская, Иверская и другие?» Вера Алексеевна молча ушла в свою комнату, где молилась ежедневно утром и перед сном, а вернулась со старенькой книгой, подала ее мне и сказала: «Почитай и найдёшь ответ на свой вопрос. А после моей смерти эту книгу забери себе». В её словах и во взгляде я почувствовала, что не я виновата, что задала ей столь глупый вопрос. Название этой книги – «Земная жизнь Пресвятой Богородицы и описание святых чудотворных икон».

Кроме книги, что дала почитать Вера Алексеевна, она подарила мне молитвенник для православной женщины и иконы с изображением Иисуса Христа и Казанской Божьей Матери. Прочитав книгу, я почувствовала, что у меня возникла потребность в чтении основных молитв утром и вечером. Я стала посещать церковь не с целью эстетического наслаждения – полюбоваться на иконы, росписи и церковное убранство, а с желанием помолиться в храме и побывать на Божественной Литургии, и не только в великие праздники, но и в воскресные дни.

Я купила Закон Божий и с удовольствием прочитала. Меня заинтересовали книги о жизни святых великомучеников. Раньше я была далека от всего этого, у меня не было желания что-то узнать. И только благодаря Вере Алексеевне в мое сознание вошла духовная жизнь.

Я приняла крещение в мае 1990 года. Произошло это так.

Когда моего сына Эдуарда призвали в ряды Советской армии, он перед уходом принял самостоятельное решение креститься. Тогда впервые я пошла с ним в церковь, так как знала, что при крещении должны присутствовать крёстные родители. В церкви мне сказали, что я не могу быть крестной матерью, а если сын самостоятельно решил принять таинство Крещения, так и я должна быть крещёной. Я покрестилась вместе с сыном в 38 лет, не осознавая, что это такое и к чему таинство Крещения обязывает. Я не посещала церковь и даже не знала ни одной молитвы! И наверное, не узнала бы никогда, если бы судьба не подарила счастье выйти замуж за Александра, сына Веры Алексеевны, и стать снохой такой уникальной свекрови.

Моя последняя встреча с нею состоялась в феврале 2010 года. Тогда мы с мужем и не думали, что разговариваем с матерью в последний раз.

В тот вечер она мне напомнила, что я должна забрать книгу, о которой я уже рассказала. А ещё мне Вера Алексеевна сказала: «Ты должна взять икону, очень старую, с трещиной на образе Богоматери. Она со мной заговорила и велела тебе её передать. Она и с тобой заговорит, а ты за помощью будешь к ней обращаться, когда меня рядом не будет. Сейчас бы отдала, но её не достать». Икона находилась в соседней избе, где Вера Алексеевна лечила больных. В феврале было по пояс снега: в избу не пройти. В тот день Вера Алексеевна разговаривала с нами, будто в последний раз: давала какие-то наказы, советы на будущее…

Ещё в августе 2009 года она предчувствовала приближение своей кончины. Мы вместе с Верой Алексеевной ездили на кладбище навестить могилы родственников. Она показала, куда её похоронить. Я её спросила: «Почему не рядом с мужем или старшим сыном Николаем?» Она ответила: «Так надо: здесь и церковь будет мне видно». Я часто задумывалась над её словами и поняла, что её душа будет помогать людям и после смерти.

После смерти Веры Алексеевны мы раздали людям иконки и головные платочки, которые она берегла; говорила, это милостыня Божья. Потом многие люди нам рассказывали, что подаренные платочки приносят им облегчение при различных болях. Я и сама пользуюсь таким платочком, когда болит голова, при ушибах и простудах, и лечу своих домочадцев. Нам очень помогает.

А теперь хочу рассказать об иконе, которая досталась нам в наследство. Это старинная небольшая икона Казанской Божьей Матери. Однажды вечером, когда уже прошло полгода после похорон Веры Алексеевны, я молилась перед иконами. Мой взгляд упал на икону, которую Вера Алексеевна нам передала. Я подумала: «Что же она со мной не говорит? Да и как она мне может помогать?» И в ту же ночь мне приснилась Вера Алексеевна как живая: на голове у неё был не обычный платок, а накидка, как на иконах у Богородицы. Она мне говорит: «Хочешь, чтоб с тобой икона заговорила и помощь получать от неё, а сама когда в церкви-то в последний раз была?» И я проснулась. Сходила в церковь, поставила свечи к иконе Казанской Божьей Матери. Однажды после этого икона со мной «заговорила». Это не значит, что она говорит человеческим голосом, но я чувствую интуитивную связь. Расскажу, как икона помогает.

У моей подруги родилась внучка с врождённым пороком сердца. Врачи сказали, что, когда девочке исполнится год, ей будет необходима платная операция на сердце. Девочку записали на очередь, а родители её стали копить деньги. Подруга поделилась своим горем, и в шесть месяцев мы свозили девочку к Вере Алексеевне. Она её вылечила, и всё обошлось без операции.

А в 2011 году с этой девочкой Полиной произошло несчастье. Она получила в школе травму шейных позвонков. Её лечили почти шесть месяцев, но ничего не помогало. Подруга опять рассказала мне о своём горе и сказала: «Вера Алексеевна была бы жива, вылечила бы опять Полину».

После разговора ночью мне снова снится в том же образе Вера Алексеевна и говорит, что необходимо купить икону Божьей Матери «Умиление», прочитать молитву об исцелении больного и три раза перекрестить этой иконой девочку. Я рассказала об этом подруге.

Она привела ко мне внучку. Я всё сделала, как велено, и у Полины всё прошло.

Однажды ко мне пришла сестра, у неё сильно болели суставы. Она тоже вспомнила Веру Алексеевну и сказала: «Теперь некому помочь мне».

Я ей предложила обезболивающие таблетки. А ночью мне опять является тот же образ и говорит: «Таблетки сестре предложила! Лучше бы под икону посадила да молитву прочитала». После этого случая мне этот образ долго не появлялся.

Но всё же через какое-то время икона опять стала помогать. Как-то муж говорит мне, что завтра пообещал соседу на своей машине свозить его в Емецк, это 170 км от Архангельска.

А ночью мне опять явился тот же образ и сказал голосом свекрови: «Саша, не надо тебе ездить в Емецк». Я проснулась, и мне как-то не по себе стало. Утром я мужу говорю: «Мне приснилась мама твоя и сказала, что ехать тебе не надо». Он мне ответил, что пообещал соседу и всё равно поедет. Вернувшись домой, муж сказал: «Зря съездили: сосед не смог открыть замок, и мы не попали в дом, не привезли то, зачем ездили».

Вот ещё такой случай. 19 ноября 2010 года мужу дали сертификат на получение жилья, так как жили мы с ним в однокомнатной служебной квартире при пожарной части.

В этот же день я прочитала перед иконой молитву перед началом всякого дела. Во сне мне опять является тот же образ и говорит: «У Бога просишь помощи, а вы-то с Сашей положили денег хоть за один кирпичик на строительство храма в Архангельске?»

Деньги мы на строительство храма положили, и ровно через месяц у нас в руках были ключи от новой квартиры. А Сашин коллега по службе, в один день с ним получивший сертификат, только через полгода приобрёл квартиру.

И вообще, когда мы представили отчёт о реализации сертификата в жилищную комиссию, нам сказали, что никому ещё не удавалось получить по сертификату квартиру.

Это не все случаи, о которых я рассказала. Я верю, что и в дальнейшем буду обращаться к иконе. И даст Бог, получать помощь будем долго.

Мне не дано понять, кто нам помогает. Икона творит чудеса либо добрая душа Веры Алексеевны рядом с нами? Для меня это остаётся загадкой.

Кто-то, прочитав эту книгу, подумает, что это просто случайные совпадения, а я верю в силу молитвы, с которой приходит Божья помощь к человеку. И веру эту я обрела благодаря Вере Алексеевне Зашихиной – уникальной красноборской бабушке.

Светлая ей память!»

СТИХИ ЮЛИИ ЗАШИХИНОЙ, ПОСВЯЩЁННЫЕ ВЕРЕ АЛЕКСЕЕВНЕ

О БАБЕ ВЕРЕ

В деревеньке красноборской

Жила бабушка одна;

Творила всем на удивленье

Исцеленья чудеса.

Где врачи в глухой деревне?

А болячки – тут как тут!

В деревнях по всей округе

Всем покоя не дают.

Без рекламы пустозвонной

К ней людская шла толпа:

Ведь за чудны исцеленья

Она денег не брала.

Вот и едет к бабе Вере

Полечиться стар и мал.

Она лечила добрым словом,

Что Господь ей открывал.

Так пошла молва людская

По российским городам

О молитвах бабы Веры

За больных, и кто страдал.

Не жалея сил телесных,

Она всех богословит —

Словом Божьим, добрым сердцем

Хворь, беду предотвратит.

Многим веру в исцеленье

Эта бабушка дала,

С Божьей помощью лечила,

Людям здравие несла.

Однажды бабушка устала —

От нас ко Господу ушла.

Опустела деревенька,

Густой травою заросла.

Не ходят люди по тропинке

К бабе Вере, как к родной.

Но вблизи деревни той

Появилась вновь тропинка —

На кладбище она ведёт —

К милой бабушки могилке.

К ней народ идёт,

Идёт…

ПИСЬМА НАДЕЖДЫ К БАБУШКЕ ВЕРЕ

Горят под образами свечи,

Сидит старушка за столом.

А перед нею – стопка писем,

И в каждой строчке – слёзы, стон…

Читает бабушка и плачет,

То вдруг затихнет и глядит

На образ светлый и с надеждой

Молитву Божию творит.

Молясь усердно, просит Бога:

Как справиться с чужой бедой?

Помочь как парню молодому,

Всему избитому войной?

А вот – семья: хотят ребёнка,

А Бог детишек не даёт,

Врачи помочь ничем не могут,

И эта пара чуда ждёт.

Ещё письмо – семья страдает:

«Ребёнок маленький больной.

Что делать? Я совсем не знаю,

Вы справитесь с моей бедой!»

Ей так близка беда чужая:

Немало бед пережила.

В жизни всякое бывало,

Детей достойных подняла.

Темнеет, свечи догорают…

А бабушка ещё не спит:

Она в молитве просит Бога

За всех, кто с верой к ней спешит…

Всем пишет бабушка ответы,

Вселяя веру, укрепляя дух:

Молитва искреннего сердца

Способна одолеть любой недуг.

Сама на почту отнесёт конверты,

Благословивши каждое письмо.

И будет ждать заветные ответы

В надежде, что больной уже здоров.

И письма вновь вернутся к ней,

Как птицы – в своё родное, старое гнездо.

В них горя уже нет;

В них благодарность Богу

И ей: за это и за то.

И вновь зажглись под образами свечи,

С молитвой бабушка над письмами сидит:

Отца Небесного и Богородицу Пречистую

За помощь людям от души благодарит.

РОЖДЕНИЕ ВЕРЫ

На Севере России в Архангельской губернии,

В таёжной глуши, в Пановском, деревне,

Что у истока Северной Двины,

Поморы жили, гордые и смелые.

В одной семье семь лет дитя супруги ждали,

Господь не посылал. Они очень желали,

И свято верили Клавдия с Алексеем,

Что счастье долгожданное должно войти в их дом.

И чудо совершилось одним ноябрьским днём!

В осеннее ненастье дочурка родилась,

Послал Господь им счастье – награду из наград.

Назвали Верой девочку и, видимо, не зря:

Ведь вера и любовь им доченьку дала.

Счастливые родители не ведали тогда,

Какая же их дочери назначена судьба…

Что чудный дар Божественный их дочка обретёт

И силою молитвы начнёт лечить народ.

Нелёгкая на долю ей выпала судьба,

Но жизненные тяготы она перенесла.

И жизнь с любовью к Богу достойно прожила!

Апрель 2014 г.

Всё тут же сбывается

После выхода в свет первого издания книги о Вере Алексеевне Александр Зашихин поделился со мной некоторыми откровениями.

Как-то раз Вера Алексеевна лечила знакомую их семьи. Когда женщина пошла на узи, врач очень удивилась и сказала ей, что почему-то не видит ни её печени, ни почек… А потом, спустя несколько дней, на повторном узи всё было в порядке. Когда об этом рассказали Вере Алексеевне, она сказала: «Всё верно. Ведь в это время её печень и почки у меня были», то есть она их лечила.

Однажды, когда Зашихины приезжали в деревню с дочкой Катей, она захотела арбуз. Говорит бабушке Вере: «Бабушка, хоть бы кто арбуз привёз». На другой день Вера Алексеевна зовёт сына: «Саша, иди помоги». Оказалось, что привезли такой огромный арбуз, что и унести непросто! Вера Алексеевна улыбнулась, говорит: «Мне и подумать нельзя: всё тут же сбывается!»

Вера Алексеевна предсказала своему сыну Александру и его жене Юлии, что они переедут в другую квартиру: то есть в ту, в которой я бывала у них в гостях.

В ходе беседы я узнала от Александра интересный факт: оказывается, полное имя его брата, жившего на Дальнем Востоке, было не Леонид, как я думала, а Алексей. Лёней его называли близкие от уменьшительного: Алёша – Лёша – Лёня. Александр получил высокое звание, занимал ответственную должность. В свободное от работы время он изготавливал из дерева, корня, металла удивительно изящные поделки, требующие кропотливости. Вера Алексеевна благословила сына творить эти поделки. Александр их раздаривал людям. Кое-что из его уникальных работ радует глаз в квартире Зашихиных: искусные вазочки, подстаканники, конфетницы, напоминающие металлическое кружево… В одном из своих писем^[37] к сыну Александру и его семье Вера Алексеевна говорит о том, что ей давали свыше напутствия, связанные с этими поделками…

Любуясь работами Александра, я подумала, что эти изделия не только отражают тонкую душу их создателя, но несут в себе какой-то важный, ещё не раскрытый духовный смысл. Ведь неслучайны напутствия и благословение, данные Верой Алексеевной Александру.

Позови меня – и я приду

ИЗ БЕСЕДЫ С ЕКАТЕРИНОЙ ЗАЖИГИНОЙ, ВНУЧКОЙ ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, Г. АРХАНГЕЛЬСК

С внучкой Веры Алексеевны Екатериной Зажигиной я встретилась в Архангельске.

По моей просьбе она приехала в Библио-кафе. Катя – стройная, приветливая девушка с честным, открытым взглядом – сразу расположил к себе.

Мы долго беседовали, и у меня возникло чувство, будто я знаю Катю давно. Она мне всё больше и больше напоминала Веру Алексеевну – некоторыми чертами характера, которые мне открывались. Катя поделилась со мной своими воспоминаниями.

Привожу наиболее интересные выдержки из нашей беседы.

«Мои родители очень сильно хотели ребёнка, но сначала у них не получалось. Долгожданный ребёнок родился 16 сентября в Архангельске.

Точно не помню, с какого возраста я начала ездить в деревню к бабушке, наверное, лет с 6 или 7. Все три летних месяца я находилась в деревне. Маленькой я очень часто и подолгу болела. Бабушка говорила родителям: «Привезите мне её на лето! Чего вы её держите в городе? Она в городе чахнет». И наконец, меня привезли. Сначала мне было некомфортно без папы, без мамы. Но делать нечего: поревела и перестала.

У бабушки были козы, овцы, корова, пчёлы, и она всё успевала. Раньше я это воспринимала как вполне нормальное явление. А сейчас поражаюсь только, как бабушка успевала: на ней было все хозяйство. Дедушка в основном занимался ремонтом, строительными работами.

В доме на стене висело радио 60-х годов. Каждое утро в 6 часов звучала музыка – марш. Эта музыка настраивала на интересный день. Когда я просыпалась рано, наблюдала за бабушкой: она вставала, молилась перед иконами, в углу спальни, потом одевалась, умывалась, готовила еду скотине и выгоняла её пастись.

Бабушка всегда была в платье или юбке – на голове платок. Мне нравилось смотреть, как она доит коз.

На завтрак был обычно свежий белый хлеб с молоком. Я ещё удивлялась, когда бабушка успевает сходить в магазин за этим свежим хлебом? Оказалось, что вечером. До магазина идти около четырёх с половиной километров. Бабушка покупала шесть-восемь буханок и приходила домой. Хлеб привозили в магазин два раза в неделю. Он шёл и для людей, и для животных. Бабушка любила долго распивать чай из блюдца.

В 1990-е годы, когда в городе еды не хватало, у нас в семье был творог, мясо, мёд, солёные и сушёные грибы. Нам всегда помогали дядя Толя с тётей Мариной: дядя Толя привозил с охоты дичь. Недостатка в еде я не замечала.

Я завтракала и убегала на улицу. В деревне – свобода, простор: бегай где хочешь! В городе этого очень не хватает. Вспоминаются поля, засеянные горохом, как сидишь в поле наедаешься гороха. Полдня я бегала, в основном играла с одной девочкой. С утра и после работы дедушка обычно сидел на скамеечке под окошком. Наблюдал. Я с дедушкой часто играла в прятки. В свободные дни – вторник и субботу (эти дни были для уборки дома и посещения бани) – бабушка тоже позволяла себе посидеть с ним на скамеечке.

В начале лета я метров сто пробегала и задыхалась. А под конец уже, не чувствуя усталости, носилась с угора на угор с ребятами. Я была бойкая. Мы играли, устраивали «облавы» для машин.

Когда бабушка сердилась, она называла меня по имени – Катерина. Однажды я заигралась и не пришла обедать. За это бабушка меня выругала так, что я на всю жизнь запомнила. С тех пор я усвоила: если время подходит, а я что-то обещала, то должна это сделать, и в своей жизни я придерживаюсь этого правила.

Бабушка не любила ходить в гости; гости, как правило, приходили к ней. И мне она говорила, если я в гостях засиживалась: «Катя, марш домой! Нечего сидеть в гостях долго». После проведённого в деревне лета я возвращалась в город совсем другим ребёнком: крепкой, повзрослевшей, здоровой.

Спокойные, милые, яркие детские мои воспоминания… Вечерами до шести часов я должна была уже быть дома. Каждый вечер после рабочего дня вечером бабушка с пяти до шести лежала. Я приставала к ней: «Бабушка, поиграй со мной! Что ты лежишь?» Она отвечала: «Кать, дай мне отдохнуть, восстановить силы. Я их очень много потеряла». А в шесть она вставала бодрая: «Ну что, посмотрим кино?» Каждый вечер с шести до полвосьмого у нас был семейный просмотр новостей и фильмов (телесериалов). Так было заведено. И я знала: запланировано – значит, должно быть.

Бабушка держала пчёл. Приносила рамки с сотами в коридор, где стояла машина для откачки меда – медогонка. А я с головой накроюсь одеялом и смотрю, как десятилитровое ведро наполнялось мёдом. Мёда было очень много.

Я им объедалась. За зиму уходило ведро мёда. У бабушки был большой огород, где росли все овощи и садовые ягоды. Бабушка всё делала своими руками; она очень много трудилась. А когда прикладываешь усилия, всё получается.

До девяти вечера я должна была заснуть. В девять бабушка молилась. А утро вновь начиналось с маршевой музыки. Я спала в гостиной, а бабушка с дедушкой – в спальне. Дедушка частенько выпивал. Бабушка относилась к нему и к пьяному, и к трезвому одинаково. Могла поворчать, но не кричала. Когда он переставал пить, для неё это было счастье.

Один из дней недели был отведён для стирки. В этот день надо было первым делом с утра затопить баню, наносить воду, вылить, нагреть. Бабушка говорила: «Катя, когда стираешь, экономь воду». Стиральную машину «Малютка» она заводила раз десять, вынимала вещи, складывала их в большие тазы, корзины. Вешала корзину на плечо, брала таз под мышку и шла полоскать на речку метров триста.

Я поражалась её богатырской силе! Ведь ещё спускаться с горы, а потом подниматься обратно в угор! Раньше люди были намного здоровее физически.

Я тоже бегала за бабушкой полоскать на речку. И до того привыкла к этому, что, когда, будучи уже взрослой, ездила к подруге в гости в Коношский район, я тоже полоскала бельё на речке.

Бабушка всё делала сама. А когда вкладываешь усилия, все получается. Косил траву дедушка, но и бабушка иногда косила. Надо было метать стога и закидывать наверх сено. Когда я вилы взяла, мне от одних вил тяжело стало!

Деревню вспоминаю с теплом. В бане бабушка меня мыла, отправляла к дедушке, а потом шла сама и полтора-два часа мылась. После бани все вместе укладывались на диван и смотрели новости и кино. В жизни была распланированность. Бабушка любила эту жизнь, которой жила. Она никуда не торопилась и всё успевала.

Стоит в голове один случай. Коза родила козлёнка. Бабушка разрешила с ним побегать. На следующий день бабушка встаёт с утра и говорит: «Козлёнок умер». Я всё думала: «Что же произошло? Он умер от перегрузки, потому что много играл со мной или от чего-то другого?»

Однажды на моих глазах зарезали овцу. Я думала: как же мы будем это мясо есть? Ревела, конечно. Но не было слишком страшно: я понимала, что это для блага всех: в то время не было другого мяса.

Недалеко от нашей деревни, за полем – лес; там мы собирали и чернику, и бруснику, и клюкву. В лес мы ходили вдвоём с бабушкой. Бабушка говорила: «Катя, не ходи одна, а то съест волк». Она меня учила: «Этот гриб такой, а этот такой». В голове только её уроки остались. Сейчас, когда вижу в лесу незнакомый гриб, думаю: «А бабушка про эти грибы мне ничего не говорила, поэтому я их брать не буду». Мне вполне хватает того набора грибов, с которым меня познакомила бабушка. Когда собираю грибы, я до сих пор ем ножку от сыроежки, как когда-то в детстве у бабушки.

Свой путь целительский бабушка начинала с трав. Собирала, заговаривала. Лечилась ими сама. Но никогда меня не учила травоведению. Не объясняла, чем эти травы могут помочь.

Лечить людей бабушка начала неожиданно. Была обычная бабушка – и вдруг с ней что-то произошло: она стала принимать людей! Я знала: бабушка работает, это её работа. Сначала я не проявляла к этому интереса, просто знала: так надо. А потом мне стало интересно. Иногда я забиралась на полати, лежала и смотрела. Бабушка знала: «Ничего не говори, просто смотри».

Мне было странно: откуда она понимает, где у человека проблема? Бабушка была авторитетом, и я не спрашивала, как она это делает, почему. Она говорила: «Ангелы-хранители этих людей ко мне приводят. Я их слушаю».

Однажды перед ней на коляске сидел пациент; потом он встал и пошёл. Главное – вера. Была вера, которую она давала людям. Человек имел эту веру за пазухой у себя и с ней шёл дальше по жизни.

С 1998 года я приезжала к бабушке недели на три, а позже еще на меньше. Стала советоваться с ней: «Не знаю, куда идти дальше, чем заниматься в жизни?» Она сказала: «Кать, а ты будешь учиться на 4 и на 5». И дальше так всё и было: я с одной тройкой закончила одиннадцатый класс, а остальные 4 и 5. Бабушка предсказала: «Папа укажет тебе дорогу после университета».

Так и получилось: он устроил меня на работу.

Когда я приезжала в деревню, дня три привыкала к бабушке. Пожив дольше, я понимала, что с ней можно и поболтать, и начинала её спрашивать. Иногда она что-то рассказывала.

Многое из её рассказов я, к сожалению, не запомнила. Желание всё это понять появилось позднее… Бабушка иногда приходила и говорила: «А я сегодня на ноги человека подняла». Для неё это означало, что «день прожит не зря». Я так и воспринимала: ну, бабушка на работе. А все говорили про чудеса. А я не понимала: какие чудеса? Бабушка просто работает.

Я воспринимала бабушку и дедушку прежде всего как моих любимых родных. Бабушка была очень авторитетным человеком и при этом, можно сказать, оригинальной бабушкой.

Она нервничала, когда не могла вылечить мне сопли. Они идут и идут. И я только со временем поняла, почему так было. Был конец лета, и мне хотелось поскорее уехать. И я не верила. Отец говорил: «Мама, у неё всё время сопли. Надо вылечить». А она не могла. А я не верила, что это можно сделать без лекарств. Тогда мне 12–13 лет было, я уже занималась спортом.

Став старше, я начала более реально смотреть на жизнь. И мне хотелось укрепить, доказать своё понимание жизни. Помогла одна женщина. Она сказала: «Посмотри, что делает бабушка! Это состояние идёт изнутри. Людей можно читать». Я потом поняла, что это за состояние – сущностное состояние.

С той поры я поняла, что без веры ничего не будет. Тогда я начала экспериментировать и впервые в жизни осознала, что бабушка может многих вылечить, кроме своей внучки, потому что я перестала верить. Папа говорил: «Ты должна поверить», а я внутри себя табу поставила: «Я не хочу верить», – и стояла на своём. И теперь, если у меня идут сопли, это значит: или я очень сильно расстроена, или взяла на себя много всего…

Вспоминаю открытое спокойное лицо моей бабушки… Деревню, где происходило моё становление.

Я начала заниматься конькобежным спортом, появились успехи. Каждый год приезжала, рассказывала бабушке: «У меня то-то, то-то, то-то…» И бабушка говорила: «Молодец!» Это высшая от неё для меня награда! Кроме бабушки, в моей жизни не было человека, кто бы твёрдо, настойчиво и в то же время деликатно, мягко помог бы мне в себе утвердиться, что будет именно так, поверить в свои силы.

У многих людей проскальзывает неуверенность. Бабушка мне говорила: «Когда встанешь на старт, подумай обо мне, и я тебе силы дам». И я думала о ней, когда выполняла нормативы, позволяющие присвоить спортивный разряд, звание. Тренер сразу увидел, что у меня хорошие данные.

И в 2001 году я выполнила норматив, позволяющий присвоить звание «мастер спорта». В моей душе была вера в бабушку.

Бабушка говорила: «Позови меня, и я приду». В трудных ситуациях я так и делала, и приходило спокойствие. Только подумаю о бабушке – и сразу спокойствие.

Бабушка всегда была оптимистом. Говорила: «Всё будет хорошо. Если не будет хорошо, то мы сделаем, что будет хорошо».

Говорила мне: «Кать, я вижу человека насквозь. Вот это – сердце, вот – печень. Вижу, что надо полечить. Вот косточки, вот нервишки. Вот кишечник: я его растянула», – разводит руки в стороны…

Она предсказала мне дочку, свою правнучку. Сейчас растёт девочка!

Лечила бабушка и на расстоянии по фото. Но последнее время она старалась на расстоянии не лечить: сил не было.

Сначала бабушка принимала в жилом доме, а позже стала вести приём в другом доме. В жилом доме она принимала редко, так как разделяла дом и работу.

Потом мы очень редко стали общаться. У меня постоянно учебно-тренировочные сборы, соревнования, работа, семья… Но я знаю, я чувствую, что бабушка со мной, рядом!»

Дар идёт через церковь

ИЗ БЕСЕДЫ С ЛЮДМИЛОЙ ВАЛЕРЬЕВНОЙ ЗАШИХИНОЙ, ПЕРВОЙ ЖЕНОЙ АЛЕКСАНДРА ЗАШИХИНА

На следующий день после моей беседы с Катей Зажигиной её мама, Людмила Валерьевна, сама захотела со мной пообщаться. Мы встретились в том же Библио-кафе. Вот что она мне поведала.

Л. В. По рассказам Веры Алексеевны, её жизнь сложилась очень непросто. Первый муж умер, когда сын Николай был ещё невелик. Она осталась жить в доме мужа со свекровью. Свекровь была очень тяжёлым человеком. Из армии вернулся младший брат мужа – Николай, и она вышла за него замуж. Как она говорила: «Сыну нужен был отец. Так получилось». Со вторым мужем ей тоже было непросто… Часто в разговорах она называла дом, в котором прожила много лет, осиным гнездом. У Веры Алексеевны было пятеро детей: старший Николай (от первого брака) и четверо от второго: Володя, Лёня и Саша с Толей – двойняшки. Она ждала ещё одного ребёнка – девочку. Вышло так, что ей не суждено было родиться: «Вот, Людушка (она так часто называла меня), жизнь-то какая!»

А. П. Что Вера Алексеевна говорила о своём даре?

Л. В. Вера Алексеевна с удовольствием рассказывала об этом. «Ты не поверишь, но это – правда есть!» – уверяла она. Говорила, что слышит голоса, что с ней разговаривают; она спрашивает – ей отвечают; говорят стихами. Уверенность в силах целительства приходила к ней постепенно.

«Первое время приходил мужчина весь в белом. Мы с ним разговариваем. Он меня учит. Сегодня опять ко мне приходили». Не всё она мне могла говорить: «Мне нельзя. Мне запрещено».

Говорила, что это космическое, но всё связывала с Богом. «Дар этот идёт через церковь».

Рассказывала: «Приходит ко мне, стоит передо мной молоденький, белобрысенький юноша. Не один, разные приходили. Они из космоса спускались и обратно уходили. И как вижу: звёздочка падает, значит, оттуда придут», – и показывает пальцем на небо.

В 1991 году она говорила: «По космическим меркам я девчонка совсем, лет пяти. Они меня учат. Прилетают они ночью, когда все спят». Говорила, что это Ангелы.

Иногда утром, когда мы просыпались, Вера Алексеевна рассказывала: «Ко мне-то опять вчера приходили, рассказывали, показывали». Раньше она многих лечила по фотографиям. Приходило много писем. Вера Алексеевна сожалела, что на всех не хватит времени. По телефону она говорила: «Лучше приезжайте».

Говорила порой, что устала. Но получала ответ свыше: «Твоя участь – лечить людей». Она говорила: «Не лечить не могу: народу много. Когда я перестаю лечить, я заболеваю. Надо лечить, надо лечить». Люди оставляют гостинцы где-нибудь у порога: «Мне нельзя брать что принесут. Ну вот как людям сказать, что нельзя!» – возмущалась она.

Помню в перерывах между приёмами посетителей Вера Алексеевна любила попить крепкий горячий чай в прикуску с кусочком сахара. Я садилась рядом и слушала её рассказ: «Вот этот пришёл с тем-то, а этот – с тем-то…»

Как-то я попросила её: «Можно мне посмотреть, как ты принимаешь людей?» – «Да, пожалуйста». Помню, девушки молодые приходили. Вера Алексеевна рассказала им, какие у них будут женихи, сколько будет ребятишек. Описывала: «Если такого встретишь – твой».

Приходили на приём мужчина с женщиной, муж и жена. Мужчина сидит, Вера Алексеевна его просматривает руками. Потом говорит: «Идите с Богом». Вышли они, а Вера Алексеевна говорит: «Я пока принимать не буду». Минут пять сидела молча. Повернулась ко мне: «Людушка, мужчине три месяца жить осталось». «А что с ним?» – удивилась я. «У него всё очень запущено, но говорить ему об этом нельзя». – «Что можно сделать?» – «Я только так могу помочь, что, когда придёт время, он уйдёт спокойно, умиротворённо и не больно».

Расскажу ещё один случай. К Вере Алексеевне обратилась наша общая знакомая. У неё уже был сын, но она очень хотела ещё детей. Врачи категорически заявляли: «У вас детей больше не может быть». Она поехала к бабушке Вере. После поездки к ней женщина забеременела, но почему-то испугалась и решила прервать беременность.

Ещё один случай. Моя племянница – инвалид, муковисцидоз. В наше время эта болезнь неизлечима. Врачи говорили: жить ей до семи лет, не больше. Дольше не живут. Отец её не раз приезжал к Вере Алексеевне, а она его успокаивала: «Всё будет хорошо». Сейчас этой девушке уже 22 года!

Говорила ещё: «Если суждено человеку ко мне попасть, он попадёт в любом случае: принимаю, не принимаю. А не суждено – не попадёт, хоть три месяца будет у порога стоять». Люди ей были очень благодарны!

А. П. Как Вы относились к целительству Веры Алексеевны?

Л. В. Поначалу я в это не верила, но мне было интересно и любопытно.

А. П. Людмила, какой Вы запомнили Веру Алексеевну? Как она строила отношения с Вами?

Л. В. Я её называла бабушкой. Она была неласковая: не обнимет, не приласкает; ходила всегда в платочке. Мне было очень интересно и удивительно смотреть на Веру Алексеевну, когда она рассматривала подарки, привезённые кем-либо, вспоминала, кто и что подарил, любовалась. Это состояние, присущее каждой женщине.

Каждый раз перед отъездом домой каждого из нас она просматривала и благословляла.

У Веры Алексеевны была своя пасека. Летом, когда мы всей семьей приезжали в деревню в отпуск, качали мёд. Это был целый ритуал. Сначала надевали на себя всё, что могли, чтобы пчёлы не кусали. Вера Алексеевна уходила на пасеку и приносила нам рамки с сотами. Наша задача была откачать мёд. Там я впервые увидела, как наполняются мёдом десятилитровые вёдра. «Берите ложки и ешьте», – говорила бабушка. У неё была любимая козочка. И что же в ней было особенного, что бабушка Вера ею так дорожила? Не знаю. Козочка как козочка. Когда её зарезали, бабушка даже мяса не стала есть.

Однажды Вера Алексеевна сказала: «Мне надо съездить в Москву в такой-то храм». Но съездить удалось не сразу, как она хотела: держали дом, огород, скот…

Бабушка Вера увлекалась резьбой по дереву. На её доме резные наличники сделаны её руками.

В начале целительства Вера Алексеевна занималась сбором трав. Помню цветы, прозванные в народе золотыми шарами, росли у неё перед окном. Они ей нравились.

Вера Алексеевна могла предсказывать будущее, которое нам было неведомо.

Разговаривали на эту тему обычно за ужином. Иногда у неё можно было что-то спросить. Бабушка Вера всегда отвечала нам.

Редкий случай, когда не сбывалось. Я спрашивала про себя. Получила ответ: «У тебя будет один ребёнок». А я спросила ещё: «А какого роста будет?»

Я-то невысокая, а муж высокий.

Бабушка Вера говорит: «Она будет между вами».

Всё так и есть.

Иносказательно Вера Алексеевна предупреждала о взрыве в Архангельске.

И, когда мы получили новую квартиру, она расспрашивала нас в мельчайших подробностях о местонахождении дома, этаже и расположении квартиры.

Тогда мне это показалось странным, так как Вера Алексеевна никогда не интересовалась подобными вопросами. А после трагедии я поняла смысл её слов.

При последней встрече со мной, где-то в 1997 году, Вера Алексеевна сказала: «Люда, ты не приедешь больше сюда. Тебе здесь не бывать».

Я подумала: «Ну, не бывать так не бывать, значит, судьба такая».

Так и вышло.

Я уважала Веру Алексеевну и к ней хорошо относилась. Я благодарна ей.

Загадочная птица

ИЗ БЕСЕДЫ С ВЛАДИМИРОМ НИКОЛАЕВИЧЕМ ЗАШИХИНЫМ, СЫНОМ ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, Г. МОСКВА

С огромным гостеприимством и радушием меня принимали Владимир Николаевич Зашихин, сын Веры Алексеевны, и его жена Валентина Алексеевна Сметанина. Владимир, высокий седой человек могучего сложения с добрыми глазами, напомнил мне бабушку Веру: осанкой, речью, теплотой во взгляде и какой-то особой северной душевностью.

В. Н. Поначалу я ни во что это не верил и, когда мама что-то начинала рассказывать, уходил от подобных разговоров. Мне это было неинтересно. Мы приезжали ненадолго: пособирать грибов, сделать заготовки на зиму, порыбачить, убрать урожай. Мама занималась своим делом, мы – своими делами.

С годами моё отношение к происходящему изменилось… Люди приезжали непрерывно на протяжении многих лет, вплоть до маминой смерти. Наверное, если бы мама не помогала, то к ней бы не ездило так много людей. Причём это происходило не на протяжении двух-трёх лет, а очень долгий период. Я слышал об исцелениях, о том, что она помогала, но лично со мной был один случай.

Я работал водителем, а у тех, кто много сидит за рулём, спина – слабое место. Периодически у меня прихватывало спину. Как-то осенью мы были у мамы в деревне, и я слёг с радикулитом. Очень сильно прихватило. А нам надо было уезжать в Москву. Обычно мы увозили картошку. Я думал, что не смогу участвовать в погрузке: такая боль была – не пошевелиться!

Мама меня посадила на стул. Полечила, как это она обычно делала: свечку зажгла, помолилась Богу. И после этого я встал и не чувствовал никакой боли. Я грузил картошку и забыл про боль! И больше у меня таких сильных приступов не случалось. Раньше я со спиной очень мучился: брал больничный, мне кололи уколы. Мама помогла. Как она это сделала, я не знаю.

A. П. Владимир, расскажите о загадочной птице, которую видели в день похорон Веры Алексеевны.

B. Н. Да, это было. Это очень редкая лесная сорока; на Севере её называют кукшей. Она прилетала на кладбище в день похорон, а на девятый день мы видели такую же птицу у себя на даче. Она появилась у нас за забором и стала очень громко кричать, привлекая к себе внимание. Мы удивились: откуда под Москвой кукша?! Она на Севере-то нечасто людям показывается! И теперь иногда эта птица к нам прилетает, навещает нас. Мы даже кормушку повесили. Вот, пожалуй, и всё.

A. П. Владимир, спасибо за рассказ. Может быть, Вы вспомните что-то ещё?

B. Н. От людей я конечно же слышал истории. Не хочу пересказывать, так как будет рассказ неточным. Лично со мной, повторюсь, не было такого. Моей второй жене мама помогла.

Зову – и она приходит

СВЕТЛАНА ЗАШИХИНА, Г. МОСКВА

Внучка Веры Алексеевны, Света Зашихина, дочь сына Владимира, сама меня разыскала. Мы встретились в одном из московских кафе. Света показалась мне девушкой серьёзной, ответственной, с добрыми глазами. Она сразу напомнила мне Веру Алексеевну. Вот её рассказ.

«Точно не помню, с какого возраста меня начали возить в деревню к бабушке, наверное, лет с двух. В то время бабушка ещё не лечила. Она была обыкновенной бабушкой. И вдруг, когда мне было лет шесть, с ней произошла перемена. Случилось это резко. Был голос, и после этого бабушка начала лечить.

Сначала к ней шли все знакомые. Потом начали обращаться люди из близлежащих деревень, знакомые знакомых, просто соседи. А потом помню: огромные очереди, длинные вереницы машин – от дороги до самого дома. Некоторые люди даже ставили палатки и ночевали в них, ожидая своей очереди.

Однажды мы увидели девушку; она сидела прямо на крыльце дома. Бабушка вышла к ней, они долго беседовали, стоя на крыльце. Вернувшись, бабушка была очень расстроена; сказала, что ей очень жаль эту девушку, но она не может ей помочь. Девушка была наркозависимая и просила о помощи, но бабушке не разрешили её лечить, как и других, обратившихся с подобными проблемами.

Бабушка видела человека насквозь. И очень хорошо видела прошлое. Её невозможно было обмануть. Однажды к бабушке пришла женщина лечиться. Бабушка долго с нею сидела, смотрела на неё, а потом сказала: «Ты хочешь здоровья, а в семье ребёнок не от мужа». Женщина эта была в шоке: откуда она узнала? Об этом вообще никто не знал, кроме неё. Она рассказала нам, и мы все тоже были крайне удивлены.

Сколько раз я сама убеждалась, уже будучи и постарше, что бабушка видит на расстоянии и всё обо мне знает! От неё невозможно было что-нибудь утаить!

Мою двоюродную сестру Лену, дочь дяди Лёни из дальневосточного города Арсеньева, бабушка лечила в письмах. Последнее время бабушка вела с ней очень активную переписку и говорила, что в письмах она могла что-то делать.

Однажды бабушка приезжала к нам в Москву. К ней на лечение приходили все наши знакомые, соседи. В то время я была ещё маленькой. Мне запомнилось, что тогда я очень хорошо засыпала. Мне не хотелось спать, но бабушка подходила, делала какой-то жест рукой, и я засыпала. И это было последнее, что я помнила за день.

Теперь мне бабушка часто снится… Снится всегда к чему-то. Я не сразу понимаю, к чему. А потом становится ясно: она предупреждает.

Однажды снится мне сон: вижу кровь и окровавленного человека. Не могу понять, кто это. Я веду его к бабушке. Дверь открывает папа. Я говорю: «Мне срочно надо к бабушке». Папа говорит: «Бабушка уже уехала. Сейчас мы спросим, возьмёт она с собой этого человека или нет». И я просыпаюсь. А через месяц моя другая бабушка, мамина мама, попала в больницу: её сбил мотоцикл. Я вспомнила тот сон: в нём было не ясно, заберёт она с собой или нет. И вспомнила, что, когда в 2008 году я последний раз была в деревне у бабушки, она дала масло и сказала, что оно должно мне помогать. Я взяла его к бабушке в больницу, мазала её этим маслом, и она говорила, что у неё проходит боль. Сейчас она ходит. А у неё были серьёзные переломы, ей вставляли в сустав металлические пластины.

Когда что-то случается, я чувствую, что бабушка Вера оттуда мне помогает. Масло защищает от негативного воздействия.

К сожалению, я не очень много общалась с бабушкой Верой. Я воспринимала её прежде всего как бабушку. Когда я была маленькой, мне было интересно, что бабушка делает; она много рассказывала, но я уже этого не помню. Помню, бабушка учила меня точкам на теле. Например, она показывала, где надо нажать, чтобы боль прошла. Сейчас я уже ничего этого не могу точно вспомнить и очень жалею, что тогда, при её жизни, я так мало общалась с ней. Когда я стала старше, к бабушке приезжала крайне редко. Но сейчас я ощущаю с ней какую-то связь: через сны, через мысли, через что-то такое незримое, необъяснимое силами науки.

Когда мне было лет восемь, мы с бабушкой договорились, что, если мне будет плохо, надо её позвать с определённой интонацией: «Бабушка!» И она меня услышит. В какой-то момент я об этом вспомнила и сейчас иногда к ней обращаюсь. Позовёшь – и она приходит, и спокойно становится. Мне кажется, что она слышит и помогает.

Когда бабушка была жива, со мной произошёл такой реальный случай. Однажды у меня вдруг сильно заболел живот. Мне тогда было лет одиннадцать-двенадцать. Я не знала, что делать. И я её позвала. И боль прошла. Это было в Москве. А потом, когда мы приехали летом в деревню, бабушка сказала: «Ты ж меня звала!» Я удивилась, что она знает, я же никому не говорила об этом.

В 2008 году, когда я последний раз была у бабушки, мы с ней поехали на могилу к дедушке. Бабушка положила свою руку сверху моей на могилу и сказала, что через неё дедушка что-то мне передаст. Она сказала, что моя жизнь очень сильно, кардинально изменится через три года. И… у меня произошёл такой момент в жизни. В 2011-м были очень сильные потрясения, большие проблемы со здоровьем… А потом, пройдя сквозь эти трудности, я почувствовала, что моя жизнь как будто началась заново! Всё наладилось, пришла удача, работа, всё изменилось к лучшему.

Сегодня, мне кажется, я общаюсь с бабушкой даже больше, чем при её жизни. Обращаюсь к ней в трудные моменты – и сразу ощущаю спокойствие. Я даже не могу сказать, что мне не хватает бабушки, потому что я чувствую её присутствие в своей жизни: она всегда рядом…».

Со Светой мы встречались неоднократно. И продолжаем поддерживать отношения. Эта надёжная, чуткая девушка не раз меня выручала. И я благодарна Вере Алексеевне за знакомство со Светой.

Это не совпадения

ДИАЛОГ С ВЕРОЙ ЗАШИХИНОЙ – ВНУЧКОЙ ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, Г. МОСКВА

С внучкой Веры Алексеевны – Верой Зашихиной, дочкой сына Владимира – я пообщалась по телефону. Привожу нашу беседу в форме диалога.

В. З. Когда я была маленькой, я очень любила ездить в деревню к бабушке: там можно было уединиться, побыть в тишине и спокойствии, отдохнуть от городской суеты и подумать о чём-то своём… Со временем к бабушке стало ездить очень много людей, и ощущение «отрезанности» заповедного уголка природы, где можно побыть одной, ушло. Возле бабушкиного дома в округе люди организовывали палаточный лагерь; жили там в ожидании приёма. Одни уезжали, другие приезжали… И ездить в деревню мне расхотелось.

Мы общались с бабушкой мало, так как она была очень неразговорчивой, строгой. Раньше, когда я была маленькой, дороги, по которой сейчас все ездят, не было. Дядя Толя встречал нас на тракторе, так как проехать по той стороне, за рекой, ни на чём, кроме трактора, было невозможно. Эту дорогу – новую – построили позже. Говорят, что построили её потому, что за реку стало ездить очень много людей.

A. П. Не трудно догадаться, куда они ехали… Если люди ездили – значит, Вера Алексеевна, несомненно, им помогала.

B. З. Думаю, что да. Навряд ли бы люди ездили просто так, если бы это было бесполезно…

A. П. Вера, как вы относитесь к дару вашей бабушки?

B. З. Для меня подобные явления не неожиданность. Это в жизни есть. Я верю в такие вещи. Ведь мир не ограничивается материей; в нём есть очень много духовного… Поэтому для меня её целительские способности представляются вполне естественными. Мне было странным другое: осознавать, что такой человек – моя собственная бабушка…

A. П. Вера, бабушка вам рассказывала, как к ней пришёл её дар?

B. З. Однажды ночью была сильная гроза. Бабушка проснулась и вдруг… стала извиваться не по своей воле. И какой-то дух ей начал что-то говорить. Рядом спал дед. Он решил, что она сошла с ума… Потом бабушка стала общаться с Ангелами. Она говорила, что не только их слышит, но и видит.

A. П. Этот случай был после того, как в окно влетела шаровая молния?

B. З. Сначала влетела молния, кажется, так. Может быть, это произошло даже в тот же день. Точно сказать не могу. Иногда бабушка что-то рассказывала, но случалось это редко, в силу того, что я не ездила к ней в последнее время, потому что много работала.

A. П. Вера, а вас лечила бабушка?

B. З. Да, она пыталась меня лечить. Но, видимо, у нас оказались несовместимые биополя. Когда бабушка со мной работала, у меня возникло какое-то очень неприятное ощущение, словно меня связали.

A. П. Как вы считаете, вам помогло лечение?

B. З. В детстве я перенесла воспаление лёгких, которое дало осложнение. От этого у меня были проблемы с лёгкими. А потом всё прошло. Сейчас этих проблем нет. Я не берусь ничего утверждать: она ли помогла, или прошло само… Не знаю, но сейчас всё в порядке. А моего двоюродного брата она вылечила. У него были проблемы со зрением; он носил очки. И бабушка его вылечила: сейчас он ходит без очков.

Знаю ещё случай. Моя знакомая с мужем ездили к бабушке. Этой знакомой было под сорок. Она не могла забеременеть. Съездила к бабушке – и в сорок три года родила ребёнка!

Для меня два эти случаи – такой наглядный, яркий пример того, как бабушка помогала людям, как проявлялся её дар! Я не сомневаюсь в том, что это не совпадения.

Цветы для Веры Алексеевны

РАССКАЗ ВАЛЕНТИНЫ АЛЕКСЕЕВНЫ СМЕТАНИНОЙ, ЖЕНЫ СЫНА ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, ВЛАДИМИРА ЗАШИХИНА, Г. МОСКВА

«Мы приезжали в деревню ненадолго, дней на десять, обычно под осень. Надо сказать, места там действительно благодатные! Я познакомилась с Верой Алексеевной в 2002 году. Она была идеальной свекровью. К ней всегда можно было обратиться с любым вопросом.

Что касается врачевания, меня поразил один случай. В 2010 году она посадила меня на стул, очень долго на меня смотрела, потом сказала, что у меня опущение правой почки. Я не поверила.

Решила ради интереса сделать узи. Записалась. И пока ждала очереди, забыла об этом узи. Примерно через год мне позвонили из поликлиники и сказали, что подошла моя очередь. Меня обследовала женщина-врач.

Посмотрела на аппарате и озвучила диагноз: «У вас опущение правой почки на девять сантиметров».

Я была поражена: «Надо же! Ведь Вера Алексеевна мне говорила об этом! Как она могла это видеть?» И сказала ещё: «Всё будет нормально». Наш разговор был в мае, незадолго до её смерти.

Прошло два года. Я решила сходить ещё раз на узи, провериться. Делал узи другой врач.

Он сказал: «Есть опущение небольшое – 5 сантиметров, но это считается нормой». Я удивилась и решила сходить к тому врачу, которая смотрела меня первый раз. Я пришла к ней и попросила: «Посмотрите, пожалуйста, мне только правую почку. Меня только она интересует». Врач посмотрела: «Опущение на 5 сантиметров».

Я удивилась, говорю ей: «А в прошлый раз вы мне ставили опущение на 9 сантиметров. Что же, почка на место поднялась?»

Врач удивилась, сказала: «Сейчас ещё раз посмотрю». Посмотрела повторно и согласилась: «Ну, да, да, на 9».

Но я-то уверена, она так сказала специально: для того, чтобы не показаться непоследовательной в глазах пациента.

Дар, безусловно, был у Веры Алексеевны от Бога. Никакая это не магия! Свыше это дано. Она сама говорила: «За меня Ангел всё делает».

…День похорон Веры Алексеевны был пасмурный, зябкий; кажется, даже временами накрапывал мелкий дождь.

А когда мы возвращались, на небе над кладбищем появилась огромная яркая радуга, игравшая разными цветами.

Не помню, кто первый обернулся и её заметил, но все отметили это необычное явление природы: мы поняли его как Божий знак.

Нам очень теперь не хватает Веры Алексеевны! С ней чувствовалась какая-то защита…

Один человек из Москвы к ней приезжал каждый год. Они беседовали. Он очень её любил.

Теперь в день смерти из любой точки России он всегда приезжает в Середовину с охапкой белых хризантем.

Первым делом идёт в дом и оставляет их в доме. Если дома никого нет, оставляет цветы где-нибудь на пороге.

А потом идёт на могилу.

Вера Алексеевна сказала ему: «Приезжай ко мне. Я буду дома».

Поживём – увидим

ИЗ БЕСЕДЫ С ОЛЬГОЙ НИКОЛАЕВНОЙ ВИЛКОВОЙ (В ДЕВИЧЕСТВЕ ЗАШИХИНОЙ), ВНУЧКОЙ ВЕРЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, Г. МОСКВА

С внучкой Веры Алексеевны Ольгой, дочерью старшего сына Николая, я встретилась в одном из московских кафе. Ольга, очень приятная молодая женщина, пришла с мужем и дочкой Ариной и поделилась со мной удивительными случаями.

«При бабушкиной жизни, к сожалению, мы общались немного, так как я жила далеко, в Липецке. В 2008 году я приезжала к ней в деревню со старшим ребёнком, Даниилом. Тогда произошло чудо, которое я связываю с бабушкой: она остановила болезнь моего сына, сделала то, что не могли врачи. Когда Даниилу было четыре года, в детском саду ему сделали прививку от гриппа, которая была сыну противопоказана. Прививку делали всей группе без разбора. У сына в тот же вечер поднялась температура. Спустя какое-то время он стал жаловаться на боли в коленях.

Сначала я не придала этим жалобам особого значения, зная, что у детей бывает с коленками всякое. Но ребёнку становилось всё хуже и хуже. Пришлось обращаться к врачам. Врачи поставили сыну серьёзный диагноз: ювенильный хронический артрит (ЮХА). Это заболевание дало осложнение на глаза. На одном глазу сыну поставили искусственный хрусталик; на другом развивалась катаракта. Несколько раз в год ребёнку откачивали жидкость. Врачи назначили Даниилу принимать серьёзные лекарства пожизненно, давали жуткие прогнозы…

В 2008 году мы поехали к бабушке. Она не любила принимать родственников, но приняла меня вместе с сыном. Даниил сел на стул напротив бабушки, а я на скамейку у неё за спиной так, чтобы его видеть.

Она зажгла свечку, закрыла глаза и стала его лечить. И вдруг произошло такое, что я испугалась. Я никогда в жизни не видела ничего подобного: смотрю на ребёнка, а у него белки сами собой вокруг своей оси закрутились, забегали… Бабушка меня предупредила: «Сиди, не переживай, не лезь: всё хорошо».

Потом она мне сказала: «Про свои проблемы вы забудете. Удачный врач попался. Вы именно к тому попали, к кому надо». После этого сыну только один раз откачали жидкость. Его состояние улучшилось и держится на этом уровне. Он даже прекратил принимать лекарство, но врачам мы об этом решили не говорить. Мы считаем, что это бабушка ему помогла.

В то время у меня самой были проблемы с желчным пузырём: был камень. В деревне я не устояла: съела копчёной рыбки, и в ту же ночь у меня случился приступ. Мне было так плохо, не передать: хоть на стенку лезь! Утром дядя Володя сразу пошёл к бабушке.

Она меня посадила на стул и стала лечить. В это время я чувствовала, как бабушка перебирала внутри мои внутренние органы; я каждую кишочку чувствовала. Она назвала все мои заболевания.

А потом сказала: «Ты забудешь про все свои болезни. Но как только я умру, тебе придётся оперироваться».

Всё так и подтвердилось. Пока бабушка была жива, я ни разу не обращалась к врачу. Ела всё подряд, диету не соблюдала и чувствовала себя хорошо.

10 сентября в 2010 году бабушки не стало, и я сразу почувствовала, что вернулись былые проблемы со здоровьем.

А 10 января 2011 года меня прооперировали: удалили желчный пузырь. Наверное, бабушка сколько могла, меня держала.

В то время, когда я приезжала в 2008 году, она рассказала мне такие вещи из жизни наших родных и моей жизни, о которых она, живя в деревне, никак не могла знать. Для меня это было удивительным откровением.

Когда я спросила бабушку, как ей удаётся лечить людей, она сказала: «Мне Божья Матерь говорит, я повторяю за Ней. Сама я ничего не делаю. Это всё Божья Матерь».

Ещё она сказала: «Захочешь меня вспомнить, когда я умру, захочешь ко мне обратиться, подходи к иконе Богородицы. Всё ей расскажи. Она всё мне передаст, я всё услышу».

Когда мы уезжали, бабушка сказала: «Оля, больше мы с тобой не увидимся». Я не поверила: «Как же так? Не может быть, я обязательно приеду!» «Нет, – сказала, – больше мы не увидимся».

Летом 2010 года я собиралась приехать, но не получилось. И когда бабушка умерла, тоже приехать не удалось: меня не отпустило руководство.

Но связь с бабушкой я чувствую постоянно. Чувствую её и с отцом. Бабушка это видела, говорила мне: «У тебя твой хранитель Николай, отец».

Я считаю, что бабушка оберегает меня оттуда. Недавно произошёл такой случай. Я приехала на работу, по дороге заправилась.

После рабочего дня собралась ехать домой: не могу завести машину. Что ни делаю – без толку: не заводится и всё! Понять не могу, в чём дело. Позвонила в сервисный центр, ко мне прислали диагноста.

Он посмотрел и говорит: «Очень сильный у тебя Ангел-хранитель». Оказалось, что стёрлась прокладка на топливной системе и бензин потёк на стартер. Когда подставили руку, он лился достаточно сильной струёй. В таких случаях машины часто взрываются. И какая-то сила не давала мне завестись…

Всегда, когда я мысленно обращаюсь к бабушке, она мне помогает.

Ещё хочу рассказать об одном её предсказании.

У меня есть племянник, сын брата Дмитрия. Он родился на Николин день, и я очень хотела, чтобы его назвали Николаем. Просила брата: «Назовите Николаем».

Но брат назвал сына Тихоном. Я рассказывала об этом бабушке.

И она сказала: «Правильно, что назвали Тихоном. Он будет как Тихон Московский. Вспомните мои слова через много лет. Он будет очень известный».

Тихон растёт очень своеобразным мальчиком. Ему, как и моей дочке, восемь лет, но он не по годам серьёзный, сосредоточенный, задумчивый, очень много размышляет. Он очень любит ходить в церковь, тянет туда бабушку, мою маму, стоит на службах.

Интересно наблюдать за ним. А дальше время покажет; поживём – увидим».

* * *

Родные Веры Алексеевны – сын Александр и его жена Юлия Зашихины – передали мне выдержку из неизданной монографии Дмитрия Румянцева, написанной на основе его магистерской диссертации по религиоведению в университете Манчестера в 1998 году на отделении религиоведения и теологии, под названием «Russian Koldovstvo in XIX–XX c.».

Выдержка сделана на русском языке; данные книги, к сожалению, не сохранились, поэтому привожу текст в том виде, в котором я его получила.

Я не совсем согласна с автором в терминологии: явление целительского дара он называет колдовством; на мой взгляд, подобная трактовка относительно Веры Алексеевны неуместна, но я сохраню авторский вариант, так как, возможно, Д. Румянцев допустил неосознанную оплошность.

СОВРЕМЕННОЕ КОЛДОВСТВО

В этой главе я расскажу о моём собственном опыте, касающемся современного колдовства. Всё это произошло в 1997 году. Чтобы придать большую вероятность этим рассказам, я укажу точное местоположение и даты этой встречи без имён, без хронологического порядка.

Первая колдунья В. А. Мы остановились в Красавино, когда услышали о бабке. Я встретил её 5 июля в Белой Слуде около Котласа Архангельской области. Переехав реку на пароме, мы знали, что бабка не работает в тот день, и решили ждать следующего утра.

Первый паром шел в 8.30. Вдоль села от реки – 17–18 километров.

Пока я шёл, меня обогнали около 30 машин, направлявшихся в Белую Слуду. Очередь была около 50 человек, но оказалось, что уже 20–25 человек прошло.

Войдя в комнату, я увидел сидящую В. А. в центре комнаты, смотрящую на меня. Ей было около 60 (66 лет, как оказалось), крепкого сложения, с серыми глазами и седыми волосами, с сильным взглядом.

Множество морщин на её лице говорило о её доброте, взгляд демонстрировал сильную волю. Одета она была в повседневное деревенское платье. Она смотрела на меня несколько секунд, а затем сказала, что я пришёл из чистого любопытства.

«У вас родимец и сильные головные боли».

Это была правда, кроме родимца (по-деревенски это – испуг). В комнате было много икон, среди них – огромная икона в метр высотой.

Уже горело четыре свечи, пятую В. А. зажгла для меня. Затем она начала молиться. В комнате повисло молчание, воздух потяжелел, меня окутал странный покой. Она молилась с закрытыми глазами, бормоча слова.

Казалось, что её окружает что-то более лёгкое, чем воздух, не свет, а что-то предрассветное.

Она открыла глаза, велела мне сидеть спокойно, начала лечение. Вознесла руки, стала ими водить в 50 сантиметрах от моего тела. Волны. В конце каждой «волны» она как бы стряхивала что-то с рук, как будто был лёгкий ветер. Я начал чувствовать лёгкость в теле.

Одновременно мне казалось, что я дремлю, и я пытался скинуть дремоту, тряся головой.

Она удивилась и засмеялась. Я почувствовал облегчение как ребенок. Если бы я не был в помещении, то я бы запрыгал и побежал.

Я поцеловал руки В. А. в благодарность. Выйдя на улицу, я видел, что очередь увеличилась до 6 человек.

В. А. начала свою практику лечебную в 1959 году, после видения Серафима Саровского, который ей приказал лечить больных и обещал в этом помочь. Она не берёт денег за работу. Её знают по всей стране вплоть до Казахстана».

Ниже привожу текст письма автора этой книги Вере Алексеевне, которое мне также передали её родственники.

«Дорогая, любимая наша Вера Алексеевна!

Только что поговорил с Вами по телефону и – не утерпел – разбудил Джану, чтобы поделиться. Очень рад был Вас услышать. Приятно помнить, что Вы по-прежнему принимаете столько людей.

Простите, что мы пропали так надолго, но я почему-то был уверен, что Вы по-прежнему в силах.

Этим летом мы купили дом в деревне (до этого мы вместе жили в городе, и к этому дому, кроме общего ремонта, я пристроил библиотеку, куда и перевёз все книги из Англии (около пяти тысяч числом).

Теперь занимаюсь, изучаю те темы из истории и религии, что ещё не успел изучить.

Джана занимается политикой, а я скромно преподаю историю в деревенской школе и даю уроки английского – так и перебиваемся.

Англию я оставил окончательно, хотя и не без некоторых сожалений, но мне приятно осознавать, что в библиотеках английских университетов осталась небольшая научная работа, с главным посвящением – Вам. Теперь её будут читать те, кто интересуется историей этого вопроса. Научные работы хранятся бессрочно. И я очень горжусь, что именно я имел честь первым описать Вас в истории религиоведения.

Спасибо Вам, спасибо.

Хотели вырваться к Вам летом, но эта стройка отняла у нас почти все силы и время. А мы переехали в Онгудай, это около 200 км от Горно-Алтайска в сторону монгольской границы.

Дорогая Вера Алексеевна! Если только Вам что-нибудь понадобится, звоните или дайте телеграмму: мы перезвоним или приед ем.

И я, и Джана будем счастливы сделать для Вас всё, что сможем. Много раз мы с благодарностью вспоминали Вас, и Ваши глаза, и Ваши руки. Огромное Вам спасибо! Для нас обоих огромное счастье знать Вас!

Очень надеемся, что летом мне удастся (Бог даст) – и вместе с Джаной мы выберемся увидеть Вас ещё разочек.

С глубочайшим уважением и искренней любовью, Дима и Джана.

21 ноября 2001 года».

СВЯТАЯ ВЕРА

В. П. САМСОНОВА, ВОЛОГДА

Завершаю этот раздел посвящённым Вере Алексеевне стихотворением В. П. Самсоновой из Вологды, которое мне передали её родные. Это стихотворение отражает то, что люди питают в душе к Вере Алексеевне, нашей великой северной заступнице.

Она – посланница Небесного Отца,

Как Ванга и Московская Матрона,

Врачующая души, плоть, сердца,

Достойная народного поклона.

Бог дал ей дар целительства от хвори,

От наговоров, приворотов, колдовства.

Сколь колосков льняных растет на поле, —

Вот стольким и помочь она должна.

Так повелел Господь, явившись,

Ум молодой девчушки озарив.

Она, Всевышнему всецело покорившись,

Несет свой крест, покорно возлюбив

Всех страждующих. Молитвой исцеляет

Под образами царственных икон.

Всю энергетику чужую принимает,

Народ российский лечит, бережет.

Стоят к ней толпы обреченных,

Приехавших со всех концов страны

Хронически больных неизлеченных,

Попавших цепко в лапы сатаны.

Не может врач, профессор, академик

Диагноз предсказать, определить.

Святая Вера – вылечит без денег:

Дан дар великий – Господу служить.

Она несет свой крест Господний

На протяжении уж многих-многих лет.

Вот очередь стоит к ней и сегодня,

И отдыха целительнице нет.

Далее идет текст письма:

«Дорогая Вера Алексеевна! С уважением и поклоном к Вам. Действительно, для меня и моей семьи Вы – святая. Это стихотворение я напечатаю в следующей, очередной своей книге. Спасибо Вам за все добро. Храни Вас Господь!

Вологжанин Валентин и моя семья. 05.03.2009».

Письма Веры Алексеевны Зашихиной

* * *

Родные Веры Алексеевны любезно предоставили мне для публикации в книге некоторые её письма, за что выражаю им огромную благодарность – от себя и от будущих читателей.

Эти письма приоткрывают нам изнутри эту чудесную, отмеченную Богом женщину, великую целительницу северной земли… Я сохраняю текст Веры Алексеевны, подкорректировав знаки препинания.

* * *

«Здравствуйте, Саша, Люда и Катенька.

Ну, вот и собралась написать. Посылки получили, спасибо за всё. 27/V, т. е. завтра, пойду в Кулигу, пошлю тебе деньги, а, Люда, тебе, когда приедете, то дам простыней, т. к. ты израсходовалась на обшивку посылок материалом. А теперь основное.

Саша, получила я твои поделки^[38] – взяла в руки и сказано было всё, теперь уже забывать стала, отцу говорила сразу же всё в стихотворной форме, как напутствие в жизни. Например, в таком стиле – мне говорят, я повторяю только: «Златую нить

Ты знать, сын, будешь в жизни своей.

Ты лик святыни сделать сможешь

Из нити той.

Дано тебе всё это будет в жизни.

Начнёшь с того,

Какой узор тебе я дам».

У меня есть картинка, я, бывало, Сашке Хабарову предлагала начать с неё, но, оказывается, после получения от тебя этих поделок, говорят, что я Александру не тому предлагала, надо сыну Александру. Но ведь я не знала, что ты способен на это будешь. В общем, приедешь, всё скажу.

Со мной всё время кто-то есть; я не одна, но я не вижу его, это – Ангел мой хранитель. «Спрашивай, – говорит, – я отвечу». Ответ получаю сразу; очень интересная жизнь у меня. Вижу в человеке всё, все внутренности, и покажут, что где болит. Вот, получила письмо и фото женщины, что ты послал. Получила, взяла в руки её письмо и чувствую, что помогу ей, но сеанса не делала сегодня. Вот буду писать ей, задамся вопросом таким. Связь будет только через тебя и вот что: на Севере – Люда, в Москве – тоже связь через неё.

Запомни: я работаю на духовном космическом канале; ещё должны посланы быть ко мне 2 человека, т. е. с четырёх сторон: север, юг, восток и запад, должны быть у меня, что ли, связные. Вот так и живём потихоньку.

Вот опять предупреждена, что у меня много будет народу, что должны послать будут, с кем буду работать, лечить; идти в церковь и ставить свечи всем святым, иконе, чем больше поставишь свечей к иконам, тем лучше. Вот такие дела. И ты пойдёшь, дак не жалей денег на свечи. Господь больше даст. Ну, когда приедешь, поговорим, и сам увидишь.

Москвичи приезжают 30/V, Люда с девчонками.

Саша, я напишу той женщине письмо, адресую тебе, ты передашь ей. И ещё я Володе говорила и в письме писала, чтоб нашли там человека, приговорённого к смерти от радиации. И вот, звонит мне женщина из Москвы и говорит, что работает с Володей. И у неё есть брат 54 лет, больной – рак лёгких. Ну, я сказала ей, чтоб фотографию послали. Теперь послали и фотографировали, и ответ получат тогда. И вот я говорю с ней немного погодя, наш разговор подслушали и поступает мне информация: «У него одно, говорят, лёгкое поражено». Совсем перед глазами моими лёгкое: половина его чёрная, а вторая половина – уже тоже мало хорошего, но сказать вылечу или нет, информации не поступило, пока не получу фото. Вот такие дела.

Ну, до свидания. Будьте здоровы.

Мама. 26/V-91 г.».

* * *

«Саша, Люда и Катя, здравствуйте.

Писать много некогда, а народу много, провороту нет. А я не принимала никого до 1 мая. Даже приезжали из деревни, из дома, и то – не приняла. Отец пьёт. Саша, я писала, что не езди, это ведь я. Если ты привёз кого, что я не приняла. Сил нет, и я не должна ослушаться Пославшего меня. Пишу, тороплюсь, почтальон ждёт. Вот и всё, до свидания.

22/III-94 г.».

* * *

«Здравствуйте, Саша, Люда и Катя.

В посылку никакой записки не пришлось засунуть. Приехала женщина больная из Коряжмы. Облысение, сердце и горло. Опять исток болезни – радиация, химия и испуг. Вот так вот, занялась ей, опять отложила всё. Нового нет в деревне ничего, а у меня что ни день, то чудеса. Теперь могу видеть внутри человека, показывают цветное изображение, но не каждый раз. А так – чёрно-белое изображение.

Даны точки, может, в том письме вам писала уже. Для меня это точки вызова связи:

1. Николая Чудотворца

2. Высшей силы

3. Высший разум.

2-м пользуюсь, когда из могилы приходится вытаскивать, т. е. больного, приписанного к смерти. А 3-м боюсь, это в крайнем случае обращусь, когда невыносимо будет, а то как – да у разбитого корыта останешься. И, наверное, поэтом я буду, т. к. Пушкин предупредил: «Не стремись быть столбовою дворянкой, будь крепостною крестьянкой».

Пообдумать, дак очень интересна из «Сказки о золотой рыбке». В общем всего не переписать: новое каждый день. Приедете, расскажу. Письмо с Катиными фото получили.

Саша, ещё я получила письма во сне, запомнила все знаки, это – церковные буквы. А фамилия девичья. Я встала, взяла Библию и расшифровала. Получилось очень интересно. Это письмо писано мне было до 18 лет. Ещё возраст мне был, а получила только через 45 лет. Долго не вручалось. Очень всё интересно.

Ну, писать некогда, приедете – расскажу.

До свидания.

Посылки завтра только, в понедельник, понесу на почту, т. е. 17/II-92 г.

С приветом, мама.

За 2 дня написала 7 писем, завтра понесу».

* * *

«Здравствуйте, Саша, Люда и Катя.

Саша, ты мне потом не говори, что кто-то приедет ко мне на лечение в такой-то день, а то получается плохо. Ждала Таню в пятницу, субботу, воскресенье и понедельник. И знаю, что ей там было плохо. Мне не дают расстраиваться – моя космическая охрана, – а дают толчок туда, кто расстроил, чтоб спешила. Но труден путь будет ей ко мне, но без меня ей не вылечиться. Теперь уже знаю, где она получила эту боль. Нарисовали картинку. Ты ей перешлёшь, я отдельно напишу.

Насчёт, Люда, того, что посылали мне прочитать, что какой-то на востоке объявился и там растёт спаситель, – не верьте, этого не будет там. Будет, но в другом месте. Вы доживёте, увидите всё; продолжение жизни будет на Земле.

Дальше вы интересуетесь, чего нового. Много нового есть: на Покров 14/Х даны мне точки лечения болезней; показано на мне, где и как лечить, что делать. Это очень интересно. Пришлось ночью вставать и записывать, как закончили. Сначала даны 3 точки, потом позже ещё 3. Из Москвы только что получила письмо от Ольги; с отцом приезжала, фото послала ребят – лечить. А с отцом 2 раза было плохо, был без сознания. Я ей написала причину всего этого. Сами, говорю, себя не жалеете, не хотите себе здоровья. А причина была в том, что я всё думала, почему так долго молчат, не пишут – вот этот толчок и дают в их головы. Если обещал, то не обманывай, а делай – не тяни. Вот это и с Таней произошло, думаю.

Потом приезжала Светлана с Леной. Я её лечить не стала, отказали лечить её, и всю правду ей выговорила, всё признала, что так. У неё загривок болит. А мне говорят: она весь груз на себя взвалила, дочь лишила здоровья, отняла у неё любовь, женственность. А получилось так, что, когда у Лены появилась менструация, то она, мать, постирала это всё у неё, не дала ей самой сделать и не осуждать, как она это сделала. У неё это было, мне кажут цифры 1 и 2, я говорю: в 12 лет, а мать говорит: Светлане 10 лет и 2 месяца. Ведь она ещё была ребёнок. Она плачет и так говорит, если б я это знала. Из-за этого детей у неё не будет, но сказать я ей не сказала этого. Люда, ты тоже мать, и не сделай так, как Светлана! А Лене – почему болеет она – то картинку нарисовала им: был выпускной вечер, 10 класс. Она – в светлом платье. Но оно не такое, как у всех, у неё одной – такое, и покрой какой сказала им, всё признали: «Да, она одна была в таком платье». И вот всё сказала, что сделать, а платье то уже Вере Володиной отдано. Идите, обратно берите. Тебе, говорю, под мышками будет давить. Поставишь и наденешь наверх его пальто и пойдёшь в церковь в такой же день, когда был выпускной. Вспомнить должна. И ещё ей дала одно поручение для неё же. А назавтра докопали картошку, я лодок^[39] из голбца положила на огород и говорю: «Ну, слава Богу, закончили». И наступила на что-то, а голос мне: «Возьми это: я положил тебе. Это звёздный камень яхонт». Я и говорю: «Какой-то известняк, вроде как». – «Нет, – говорит, – это вы, земляне, не видите ничего, вы – слепые. Возьми – пригодится». – «На что он мне?» – «А меня, – говорит, – отдаёшь, а мне от тебя уходить не хочется. Вот это – память обо мне. Возьмёшь с молитвой в руки – и проси, что я скажу». Положила я его в головы, под подушку, и боюсь, дед увидит под подушкой, скажет: всё бабка помешалась, убить камнем меня, наверное, хочет, так что повезут меня в дурдом в Архангельск. Дак, вы уж заберите меня. Мы со Светланой да Леной смеялись. Они говорят: «Положи к иконе». А я: «Нет, тут должен лежать». Сказал, что тот, кто дал мне, зовут Зилат. Родина его – река Евфрат. Писать много не буду, некогда. Это очень интересно – что было дальше и продолжается по сей день.

И ещё. Приходила ко мне Павла, Анны Гулиной сестра, соседка. Вот, говорит: «Дочь у меня в Архангельске всё болеет, и не знают врачи, что и лечить». А лечить я её не буду, но сказать – сказала Павле. «Ты, – говорю, – её родила вне брака, в общем, нагуляла. А бабка хитрая была, чтоб девке, т. е. Павле не обернулось ещё раз родить, она младенца в решето положила и взвесила на безмене. Вот, говорю, сколько бабка навесила, столько и годков она жить должна». – Павла говорит: «5 фунтов навешала». Вот, говорю: «50 лет – будет самое страшное для неё, спасти сможет только мать: твой грех». Ну, и как сделать, сказала ей. «А что, – говорю, – из решета крошится – негодное всё». Дак ей-то, что в решете была, у неё плод будет. А у детей её, что из решета высеваются, не будет детей, и они не будут любимы; на них не будут на девок обращать внимания ребята, – а их 2 у неё, у дочери Павлы. «Но уж этого помочь не могу», – сказала ей. То интересно, с чего я знала, что решето и бабка. А Павла говорит: «Всё так и было».

Ещё из Киева фото пришли, тоже интересно. Из Ленинграда, это от тебя узнали, у неё – рак грудей обеих внутри. Тоже интересно, она – гулька хорошая, и вот по 3 года должна ездить ко мне. Пока я дурь эту из неё не выведу, здорова не будет. Интересно, тоже призналась, что такая.

Насчёт Тани – она получила болезнь, когда у неё был 1 ребёнок. И тот – как будто с бабкой в это время, местность как сельская, как наша Кулига, центральная усадьба совхоза, строений много… У неё болезнь летучий ревматизм. Она испугалась пожара, но дом тот не сгорел. Она видела проводку от включателя или как, когда вытащили из розетки вроде или как, то было на проводе так: болтается только это и дым. Спроси, было ли это? Её не вылечит никто, кроме меня».

* * *

«Здравствуйте, Саша, Люда и Катенька. Вот собралась вам написать. У нас всё по-прежнему. А я работаю усердно. Письма идут, спрашивают, просят ответить. Вот и не знаю, а просьбы все выполняю.

Вот, была в Москве. Через мои руки прошло 36 человек; разные боли, разные судьбы… У Володи мне уделена была квартира, та комната, где они спали. Вот мы в ней были со Светланой, ночевали. В день приходили по 5 человек. 1 день даже 7 было. Люда вела список, кто когда должен прийти. Были и врачи, были даже артисты семья: отец, мать и дочь-школьница – и все больные. Отец – Никольский Глеб, он – артист Большого театра, бас, ну, не знаю, какой-то ещё заслуженный, ну какой-то с заслугами, а мать тоже артистка. Начала я с дочери. У дочери – испуг. Сказала, где испугалась и сколько ей было лет, и место даже, где это было, и какой собаки. Всё припомнили. Всё сделала с ней. Мать живёт сейчас, не помню, что у неё, даже имени не помню… С ней контакт хороший был, и помогла ей. А отец, рост 2 м, у дверей оставил обувь 46 размера. Сватья приходит с работы, глянула и говорит: «Ещё таких не было. Вор какой-то, наверное». А я его стала смотреть внутренности: всё здоровое, голова нормальная, по шее повела, сигнал на шее левая сторона – голосовая связка нарушена от перенапряжения. Вот тогда он и сказал, что я певец и бывает так, что не могу петь, срывается голос. Сделала, но на раз не смогла. Ещё дома работала с ним, когда приехала. Уж очень они удивлены моими способностями. Написала свой адрес, а он чего-то пишет, потом подаёт бумажку мне. Ну, я взяла, думаю, адрес. Он говорит: «Давай поедем к нам». А они приехали на «Мерседесе» каком-то, машины для меня все одинаковы, легковушка. У нас, говорит, концерт. Мы вас увезём и привезём, и погостишь у нас, где-то в Москве, на улице Неждановой живут. Я говорю: «Куда мне, старухе-телятнице с Севера? Я и приехала – валенки с галошами. А у вас ведь надо шпильку, мне – лапоть». Так что не бывала, не видала и не бывать в том концерте. Им смешно над моей говорей, все болезни я говорю им на нашем деревенском языке. Когда их провожать пошла, когда они успели положить на стол шоколад и 2 сотенных. Я увидела, дак Люда в тапках выбежала по лестнице на улицу, отдала им эти деньги, машину застала. Они так удивлены были, что ничего не беру за лечение. «Ведь мы, говорит, только что приехали с гастролей из-за границы. У нас деньги есть». А я и говорю: «Если легковушку имеете, то, конечно, есть». Им опять смешно. А уехали, Люда и говорит: «Оставили ли адрес?» Я говорю: «Вон, какую-то дали, не читала, бумажку». Она посмотрела и говорит: «Это визитка». А мне – всё равно. «Это говорит, в Большой театр пойдёшь, то в кассе билет – без очереди, только визитку покажи». Я говорю: «Забирайте себе, да и пойдите только». – «Нет, говорят, отчёт деду повези». Вот такие дела.

А ещё интересный случай был. Письмо мне было. Больной мужик, там от них не так далеко. Приехали: он лежачий. Я зашла. Володя уселся в коридоре, а я взглянула на него. Он уже желтеть начал, и вижу: у него полностью разложилась предстательная железа, и уже выходит всё наружу, нарывами, сидеть не может. А мне нужна икона в доме, без неё я как без рук, а иконы нет. Я в слёзы: «Как вы так живёте: ведь уже старые, а Бога не знаете?! А я иначе не могу помочь». Володя у меня убежал на улицу. Ну, думаю, уедет, пусть пешком уйду, дорогу запомнила. «Была, – говорят, – икона, да хоронили бабушку и положили в гроб, и схоронили». Пообещала жена, что завтра же сходит в церковь и всё сделает, как я велела. А мне его жаль, а сами они оба крещёные. «В общем проси, – ему говорю, – что от меня хочешь». – «Здоровья», – говорит. Ну, всё сделала. Жена назавтра звонила, что выполнила всё. А теперь я вижу его, что он сидит уже на диване. Но помогла я ему, приговорённому к смерти. Всё сделала, пошла. Володя в коридоре стоит. «Как не стыдно тебе так распоряжаться в чужом дому? Дурак – повёз тебя». Ну ладно, молча приехали домой. Он молчит, и я молчу. Люда спрашивает: «Ну, как поездили?» Смех надо мной у них и грех.

В общем, не переписать, каждый день всё новое. Люда за голову возьмётся и говорит: «На год хватит переваривать». А телефон звонил, как на телефонной станции.

Ну, пожалуй, всё. Приедете, расскажу.

До свидания.

С приветом, Бабушка».

Из дневников Веры Алексеевны

От родных Веры Алексеевны я узнала о том, что она вела дневники, делала записи посещавших её откровений, видений, зарисовывала некоторые образы. Её рукописи представляют собой уникальный материал.

С согласия родных Веры Алексеевны планирую их издать. Привожу несколько фрагментов из рукописи Веры Алексеевны.

* * *

«22 апреля ночью пробудилась. Ветер на улице восточный.

«Вставай, – говорит голос, – иди на поветь: там дверь открыть ветром может».

А я помню, что я закрыла дверь. Холодно, идти не хочу.

Не послушалась. Утром только пришла во двор, 2-е ягнят мёртвые: «Видишь, как не слушаться!»

Я говорю: «Поняла тебя, больше никогда не буду».

Говорит: «Звёзды помогают, связь имеешь, солнце тоже и месяц, сегодня должна со мной у тебя встреча, ты не послушалась – вот получи».

«Что, – говорю, – теперь делать мне, чтоб поправить?»

Это вот он ветер, какой показан: белый весь и борода и волосы, даже брови белые, и он в облаках сам.

Ветер говорит: «С четырёх сторон в течение трёх суток будет перекрёсток ветров на твоем дому, – всё, как на рисунке. – Дом перекрещен, а ты на встречу меня не пришла».

Я пришла на завтра, просила прощения, что больше не буду так делать, и теперь и с ветром связь имею».

* * *

«3 февраля 1992 года, утро, 9 часов утра, иду из хлева и слышу, на левый глаз положена та же льдинка, холодная-холодная.

Это так же, как в Москве после Богоявленского собора на губу была положена, вот сейчас на глаз.

Вижу, подняв руки к небу, между руками слой воздуха как у летящей ракеты.

Пишу, сижу, а меня поцеловали за правду: правильно пишу.

7 февраля под утро, сплю, и вижу, приносят почту.

Я беру из рук газету «Волна» архангельскую, а на ней письмо. Распечатала, писанины не понимаю, поразбирала похожие первые буквы, как морской флаг или речной, а я думаю: как так, от кого, кто же это пишет: ведь ниже написана девичья фамилия.

Подумала, пишет кто-то из больных, просит помощи.

После молитвы взяла лист бумаги и буквы эти нарисовала, а шифровала по Библии, вот оно:

Вот такое письмо, пришедшее из детства или юности зашифрованное, данное мне по Божьей воле.

Слава Тебе, Господи, за это!..»

Послесловие

* * *

Вера Алексеевна покинула земную обитель, но к ней по-прежнему можно прийти, посетив заповедный уголок Русской северной земли. В этих местах ощущается присутствие в Природе Божественных сил. Каждый раз по дороге к Вере Алексеевне я любовалась берёзовой аллеей на подъезде к её деревне, а потом другой аллеей, на выезде. Обе аллеи очень красивые, но вторая незначительно уступает в совершенстве формы первой аллее, встречающей человека. Недавно я, навещая Белую Слуду, решила дойти пешком до дома Веры Алексеевны, меня осенила мысль, что не одна, а обе эти аллеи создают природные врата в священное место.

На могилу Веры Алексеевны «не зарастает народная тропа»: в любое время года люди идут сюда… Зимой к могиле и к церкви ведёт расчищенная тропинка.

На могиле всегда обилие цветов и церковных свечей. Люди идут сюда не только о чём-то просить; они идут почтить память Веры Алексеевны, поклониться её могиле. С портрета на памятнике смотрит пожилая женщина в строгой простой одежде – Вера Алексеевна Зашихина, – такая, какой она была в жизни. Из любой точки, где ни станешь, чувствуешь её глубокий пронзительный взгляд. Возникает ощущение, что она и здесь видит тебя насквозь и всё слышит; ощущение её присутствия. Памятник Вере Алексеевне – с крестом; на обратной стороне памятника изображён образ Богородицы.

«Вера Алексеевна Зашихина

20.11.1927 – 10.09.2010

Жизнь свою ты свершила

Достойно и просто

Во имя любви к людям»

Так гласит надпись. Точно и ёмко – вся её жизненная суть уложилась в этих трёх строках.

Веры Алексеевны не стало… Но она не покинула нас, она продолжает помогать людям, обращающимся к ней с молитвой. И невольно задумываешься: кем же надо быть, какою обладать силой, чтобы нести добро даже после своей смерти? Можно пытаться строить гипотезы с опорой на физику, космоэнергетику или парапсихологию, но ни одна из этих дисциплин не может дать исчерпывающего ответа на вопрос о природе дара, которым владела эта женщина, и механизмах его воплощения. Это необъяснимое именуется чудом. И те сакральные сферы, которые были доступны Вере Алексеевне, – лишь снова и снова подтверждают то, что наш мир состоит не только из реалий, постижимых средствами научного познания. Есть что-то большее – Божественное…

В ходе работы над книгой я встречалась со многими людьми, посещавшими Веру Алексеевну. Они вспоминали её с благоговением, говорили о ней с благодарностью и рассказывали о чудесах, происходивших после её смерти и происходящих по сей день. Слушая эти жизненные истории, я вновь и вновь вспоминала об известных случаях из жизни святых, признанных Церковью после смерти… Будет ли так в случае с Верой Алексеевной – вопрос к церковной епархии. Но в народном сознании она почитается как святая.

Разные люди говорят о ней в один голос, одними словами: «видела насквозь», «её дар – от Бога», «для нас она – святая». Приведу слова Александра Хабарова, уроженца Середовины: «Я воспринимал её в первую очередь не как знахарку или целительницу, а как мудрого человека, старца. Я понимал её, зная, какую она прожила жизнь. <…> Её дар – лишь приложение: это – не главное в её жизни; но для людей она была как спасательный круг. <…> Чудеса, которые она совершала, были для нас обыденностью, чем-то вполне естественным и само собой разумеющимся. <…> Через Христа это всё шло и от Матери Божьей».

Не каждому дано нести тот крест, который несла в своей жизни Вера Алексеевна. Похоронив двоих сыновей, эта женщина находила силы не только жить, но и своей жизнью нести свет другим, ставить на ноги, искупать, молиться… Что или Кто давал ей такие силы, что держало её, что питало? Её, которой было открыто священное знание и знание событий: неотвратимости смерти двоих сыновей. Спасая других, она не могла предотвратить эту беду и приняла выпавшую участь, как Волю Божью, смиренно, как и подобает христианке…

Когда Вера Алексеевна умерла, многие ещё не знали об этом, продолжали приезжать, звонить в надежде попасть к ней на приём. Узнав о том, что Веры Алексеевны не стало, люди плакали. Для многих эта весть стала настоящим горем: «Как же мы теперь будем жить без неё?» – говорили люди. Вся Белая Слуда пришла её хоронить, несметное количество людей пришло с нею проститься. «Я вспоминаю её каждый день. Я этого человека никогда не забуду!» – сказал мне мужчина по имени Александр из г. Сыктывкара по прошествии трёх с лишним лет с момента её смерти. Кто-то, возможно, назовёт это совпадением, но очевидный факт: Веру Алексеевну похоронили в Белой Слуде около церкви, и церковь ожила, стала возрождаться силами местных энтузиастов, возле неё начали строить часовенку.

Однажды, придя на могилу, я услышала звук церковного колокола. Колокольный звон был совсем рядом, но он не мог доноситься из церкви: в ней разрушена звонница! Я поняла этот звон как знак. Зажгла свечку. День выдался ветреный, я думала, что огонёк задует, но этого не произошло: моя свечка горела на могиле ровным, спокойным пламенем всё время, пока я сидела на скамеечке и мысленно общалась с бабушкой Верой. Здесь, на могиле Веры Алексеевны, можно просидеть долго: на душе становится светло и спокойно, сердцем овладевает благодать, время останавливается, и не хочется покидать это место. Посещая могилу, я всегда ухожу с таким чувством, будто побывала у Веры Алексеевны, пообщалась с ней, как и прежде. В том, что незримая связь сохраняется и после смерти, у меня не остаётся сомнений. Зажжённый Верой Алексеевной огонь горит в сердцах её духовных детей, тех, кому она помогла и продолжает помогать. Её частица живёт в каждом, кто к ней обращался.

Собирая материал для книги, я с радостью общалась с родными целительницы: в каждом из них узнаются её черты: у кого-то одно, у кого-то другое… Как и Вера Алексеевна, все её дети и внуки – очень трудолюбивые, работящие и состоявшиеся в жизни люди. Каждый из них по-своему в чём-то талантлив. Все они многого достигли: сын Александр – полковник МЧС; Анатолий – заядлый рыбак и охотник; Владимир – искусный автомеханик; Алексей был строителем; Николай – трактористом в совхозе. Внучата все тоже при деле: Иван работает в пожарной охране; Алёша – в народном суде; Вера – художница; Катя – спортсменка и майор МЧС; Света – заместитель гендиректора в сфере недвижимости; старший внук Дмитрий (от сына Николая) служит в полиции; его сестра Ольга – оператор заправочной станции; Лена (дочь Алексея) задействована в сфере управления… У внука Алексея растёт сын Илья – правнук Веры Алексеевны, которого она ему предсказала, и дочка Ульяна; у Кати – дочь Настя; у Ольги – Даниил и Арина; у Дмитрия – Тихон. Общаясь с родными Веры Алексеевны, я убедилась в том, что их всех отличает необыкновенная внутренняя доброта. Многие из них стали мне по-настоящему дороги.

Для меня Вера Алексеевна всегда остаётся живой. И я чувствую, что с годами меня будет ещё сильнее тянуть в эти места, на святую могилу Веры Алексеевны и к тем добрым людям, согревающим душу своей теплотой и бескорыстием, с которыми благодаря ей меня свела судьба.

Таких людей в Архангельской глубинке много. И слава Богу, что они есть, – те, кто хранит духовные ценности и нравственные устои, на которых ещё держится Русь… И я благодарна Вере Алексеевне за встречи с такими людьми – и северянами, и москвичами, которых она мне послала уже после смерти. Вечная, светлая память и благодарность великой русской целительнице, хранительнице и заступнице, Божьей посланнице Вере Алексеевне Зашихиной!

В завершение ещё раз выражаю глубокую благодарность всем, принявшим участие в создании книги. Эта книга о Вере Алексеевне будет не последней. Обращаюсь ко всем, кто может что-то добавить, поделиться своими историями, связанными с этой замечательной женщиной, для последующего переиздания книги. Прошу присылать материалы по адресу: nastya-poltor@yandex.ru или связаться с автором по телефонам: 89523096012, 89154239371.

И ещё раз низкий поклон Вере Алексеевне!

С уважением, Анастасия Полярная (Полторацкая)

Исцеление тела и души

Во все времена находились на Руси люди, которые занимались целительством. Истории о чудесных исцелениях можно встретить в летописях, житиях святых. Почти каждый деревенский житель может вспомнить о бабушке или дедушке, которые заговаривали болячки, правили пупы. На селе всегда было трудно с медицинским обслуживанием, поэтому и исполняли знахари и знахарки обязанности медицинской службы. Среди них немало шарлатанов, неумеек, возомнивших, что они способны исцелять. Но есть и те, в ком действительно заложен Божий дар. Их мало. Единицы на сотни. Они не считают себя всемогущими и не лечат от всех болезней, но то, что они умеют делать, оказывается эффективным при ряде заболеваний.

Не зря мануальная терапия и остеопатия, которыми мне как неврологу приходится заниматься, переняла ряд оздоровительных воздействий и манипуляций. Не буду много говорить о силе веры и внушения, которая помогает исцелять души и тела, но этим в основном и объясняется успешность народных целительниц. Способность лечить некоторым дается от Бога, и этому они посвящают свою жизнь.

Об одной из таких целительниц Анастасия Полярная (Полторацкая) и написала свою книгу. Когда я работал в Котласской отделенческой больнице неврологом, мне часто приходилось сталкиваться с пациентами, которые рассказывали о Вере Алексеевне Зашихиной, проживавшей под селом Белая Слуда Красноборского района Архангельской области. Постепенно врачебное недоверие сменилось уважением к Вере Алексеевне. Она многое умела. Ей многое дал Бог, и дар свой она использовала, чтобы помогать людям.

Александр Тутов, врач-невролог, мануальный терапевт

Вера 5 лет с отцом Алексеем Ивановичем Чернорицким 1899 года рождения; умер в 1952 году

 Мама Веры Алексеевны Клавдия Тимофеевна Чернорицкая; умерла 1 сентября 1991 года

Вера Алексеевна Зашихина в разные годы жизни

С сыном Александром

Первый сын Веры Алексеевны, Коля 5 лет

С внуком Алексеем

С сыном Владимиром

Дом Веры Алексеевны слева и дом, в котором она принимала, – правее

Первый сын Веры Алексеевны – Николай Александрович

Вера Алексеевна Зашихина с мужем Николаем Дмитриевичем, внуками Алексеем, Катей, Ваней и невестками: Людмилой и Мариной

С сыновьями Анатолием и Александром

С мужем Николаем Дмитриевичем и внучкой Катей

С мужем Николаем Дмитриевичем, сыновьями Александром и Владимиром, и внучкой Верой

С внучкой Верой

С внуками: Светланой, Верой, Алексеем

С внучкой Светланой

С внучкой Катей

С сыновьями: Алексеем и Александром и невесткой Юлией

Сыновья Веры Алексеевны: Алексей (слева), Александр (справа), Наталья, жена Алексея (слева), Лена, их дочь (внучка Веры Алексеевны) и Юлия (жена Александра)

Сыновья Веры Алексеевны: Анатолий, Алексей и Александр Зашихины

Сыновья Веры Алексеевны: Александр и Алексей с дочерьми Катей и Леной

С внучками Светланой и Верой

С невестками Юлей и Валей

С внучкой Катей

С внучками Светланой и Верой

С внучкой Катей

Вера Алексеевна косит

Вера Алексеевна дома

Брат Веры Алексеевны Герман Алексеевич Чернорицкий и её сыновья Владимир, Анатолий и Александр

Последний поход в лес за грибами. Вера Алексеевна с сыном Александром

С племянниками, сыновьями брата Германа Алексеевича Чернорицкого: Сергеем и Колей

Вера Алексеевна с известным оперным певцом Глебом Никольским

С невесткой Юлией Зашихиной (женой сына Александра)

Юлия Зашихина на могиле у Веры Алексеевны

Внуки Веры Алексеевны: Дмитрий и Ольга, дети сына Николая

Внучка Веры Алексеевны Ольга (дочь сына Николая)

 Ольга с дочкой Ариной

Правнуки Веры Алексеевны: Арина и Даниил (дети внучки Ольги)

Правнуки Веры Алексеевны: Арина и Даниил (дети внучки Ольги)

Тихон, правнук Веры Алексеевны (сын внука Дмитрия)

Даниил у бабушки

Ульяна, правнучка Веры Алексеевны (дочь внука Алексея)

Илья, правнук Веры Алексеевны (сын внука Алексея)

Так выглядела прежде церковь в Белой Слуде, построенная в честь Владимирской иконы Божьей Матери. Эту фотографию передал Анастасии Полярной житель Белой Слуды Леонид Петрович Подшивалов

Церковь в Белой Слуде. 2010 г. Фото автора

Могила Веры Алексеевны. Фото автора

По дороге в Середовину; впереди берёзовая аллея. Фото автора.

Анаcтасия Полярная в Середовине

В окрестностях Середовины

Примечания

1

Полой – ответвление от основного русла реки (сев.). – Здесь и далее прим. автора.

(обратно)

2

Из стихотворения Д. Ушакова «Который год по тропкам росным…».

(обратно)

3

Слово «слуда» означает «обрывистый берег».

(обратно)

4

Имеется в виду Хаджи-Мурат из Дзарахохов – предводитель красноармейских отрядов.

(обратно)

5

Угор – холм, возвышенность (сев.).

(обратно)

6

Грунтовка – грунтовая дорога.

(обратно)

7

В. Личутин. Душа неизъяснимая. – «Завтра», 23 марта 2005 г., № 12 (591).

(обратно)

8

Н. Рубцов. В святой обители природы.

(обратно)

9

Сакральный [от лат. sacer (sacri) – священный] – здесь: относящийся к вере, религиозному культу.

(обратно)

10

Теребихин Н.М. Метафизика Севера. Монография. – Архангельск, Поморский ун-т, 2004. С. 140.

(обратно)

11

Теребихин Н.М. Метафизика Севера. Монография. – Архангельск, Поморский ун-т, 2004. С. 70.

(обратно)

12

Там же, с. 43.

(обратно)

13

Цит. по: В. Личутин. Душа неизъяснимая. – «Завтра», 23 марта 2005 г., № 12 (591).

(обратно)

14

Ладом – по-хорошему, вволю.

(обратно)

15

Стихи Валентина Колодкина, посвящённые Вере Алексеевне.

(обратно)

16

Двор – помещение для скота.

(обратно)

17

Плакуново – официальное название деревни; Середовина – название народное.

(обратно)

18

Кила – огромный чирий.

(обратно)

19

Зимовка – зимняя изба.

(обратно)

20

Вода большая – половодье.

(обратно)

21

Преснечики – разновидность выпечки: пресные булочки, готовятся на сковородке.

(обратно)

22

На мосты – в коридор.

(обратно)

23

Сейгод – в этом году (сев.).

(обратно)

24

Савватия – посёлок вблизи г. Котласа.

(обратно)

25

Уфтюга – деревня, находящаяся в километре от Середовины.

(обратно)

26

На подволоке – под крышей.

(обратно)

27

Шоркать – мыть, чистить.

(обратно)

28

Вёдро – хорошая погода.

(обратно)

29

Каракат – разновидность вездехода.

(обратно)

30

Кулига – деревня, входящая в состав Белой Слуды.

(обратно)

31

Шуга – рыхлый лёд в период ледохода.

(обратно)

32

Деревня, расположенная в нескольких километрах от Красноборска.

(обратно)

33

Имеется в виду «живёшь хорошо».

(обратно)

34

Покойный священник Василий Яворский.

(обратно)

35

Вероятно, к сыну Владимиру.

(обратно)

36

Жена сына Александра.

(обратно)

37

См. в разделе «Письма Веры Алексеевны Зашихиной», с. 326.

(обратно)

38

Речь идёт о поделках, которые делал сын веры Алексеевны – Александр. По рассказам родственников, он дарил ей подсвечники и другие собственные изделия.

(обратно)

39

Лодок – деревянное приспособление, с помощью которого спускают в подполье картошку.

(обратно)

Оглавление

От автора

С верой в чудо Нам не дано предугадать… а она ведала

Рассказы знавших целительницу и встречавшихся с ней

  Она была и будет всегда с нами

  Воспоминания Анатолия

  Близкий и дорогой человек Рассказ Валентины

  Бог был, бог есть, бог будет Рассказ Василия С., Сыктывкар

  Наша чудесная целительница Рассказ Надежды Николаевны Зубаревой, сотрудницы Леспромхоза, С. Красноборск

  Рассказ Валентина Александровича Колодкина, бывшего директора леспромхоза «Красноборский»

  Как такое может быть?

  Оранжевый шар

  Видела сквозь годы

  «Иди и лечи, народ тебя ждёт»

  В ноги кланяюсь

  «Никогда не молись о плохом…»

  Хочу спасибо сказать

  «Буду жить здесь до последнего…»

  Жила в тишине и в чистоте

  Покровительница нашей деревни

  Всё будет хорошо

  После поездки

  С бедой в середовину

  Мы все под ее защитой

  Не верь сердцу, слушай душу

  «Давай бабушку с собой заберём»

  Ангелочек для Веры Алексеевны

  Чудо будет!

  Господи, помоги!

  Она всегда рядом с нами

  Верила и до сих пор верю

  Светлый человек

  Чей-то дух пришел!

  «Слава тебе, господи!»

  Помогла с сердцем

  Спасла на расстоянии

  Всё пройдёт

  Всё будет хорошо

  Полечим-полечим

  Будто рукой сняло

  Необъяснимое чудо

  «Ты должна приносить пользу людям»

  Сила молитвы

  «Давай заходи, шумкой»

  Люди идут и идут

  Девочка или мальчик?

  Ночь под козырьком

  Жизнь наладилась

  Нужна сила

  Посмотрите, какое чудо!

  Сухарики

  Это всё от бога

  Как на операции

  Сила великая

  Своими ногами

  Дерево в окне

  Служба под охраной

  Жить будет

  «Идите в храм»

  Куда всё делось?

  Заново родился

  Вера бабушке Вере

  Приехали всей семьёй

  Загадка

  Душевное беспокойство

  Установка такая

  Аллергия ушла

  Ждать долго

  Такие чудеса

  Как всё началось

  Из любопытства

  Сама всё увидела

  Икона святой веры

Письма-воспоминания

Воспоминания родных

  Лечить она начала давно и для всех неожиданно

  Бабушкина молитва всегда помогала

  Она всегда с нами

  Боль и испытания даны ей богом

  Спасибо её молитве

  Испытал на себе

  В моё сознание вошла духовная жизнь

  Всё тут же сбывается

  Позови меня – и я приду

  Дар идёт через церковь

  Загадочная птица

  Зову – и она приходит

  Это не совпадения

  Цветы для Веры Алексеевны

  Поживём – увидим

Письма Веры Алексеевны Зашихиной

Из дневников Веры Алексеевны

Послесловие

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно