|
|
Глава первая
(Вм?сто введенія)
Герои труда и мученики научнаго прогресса
Великими людьми я называю только т?хъ, которые оказали великія услуги челов?честву.
Вольтеръ.Науки и искусства въ такой же степени, какъ и подвиги героевъ, составляютъ славу народовъ.
Лаканалъ.
Съ самаго д?тства намъ толкуютъ о завоевателяхъ, которымъ народы обязаны вс?ми ужасами войны и въ тоже время ничего не говорятъ о скромныхъ труженикахъ, обезпечивающихъ обществамъ возможность пользоваться матеріальными и духовными благами. Мы хорошо знаемъ, что Ксерксъ сжегъ А?ины, что Помпей и Цезарь пролили моря крови на поляхъ Фарсала; но намъ почти ничего неизв?стно о жизни Эвклида или Архимеда, открытія которыхъ еще до сихъ поръ встр?чаютъ такъ много полезныхъ приложеній въ повседневной жизни.
Однако, своей цивилизаціей мы обязаны не полководцамъ и завоевателямъ, а этимъ великимъ работникамъ вс?хъ странъ и вс?хъ временъ. Они оставили намъ въ насл?діе вертоградъ, который возд?лывался ими въ теченіи многихъ в?ковъ, — мы собираемъ плоды, с?мена которыхъ впервые были брошены ими.
«Изо вс?хъ именъ, которымъ посвящено общественное вниманіе, говоритъ Жоффруа-Сентъ-Илеръ, н?тъ и, по истин?, не можетъ быть бол?е славныхъ, ч?мъ имена великихъ подвижниковъ знанія». Д?йствительно, разв? не им?ютъ права на нашу признательность эти герои труда, эти ученые, эти изсл?дователи, писатели, философы, зав?щавшіе намъ сокровища науки?
Сколько плодотворныхъ поучительныхъ указаній, сколько драгоц?нныхъ прим?ровъ находимъ мы въ исторіи ихъ жизни, ихъ борьбы съ невзгодами, затраченныхъ ими усилій!
Если мы желаемъ знать, какъ совершаются великія д?янія, посмотримъ, какъ работаютъ эти люди, взглянемъ на ихъ энергію и непреклонность, которую они обнаруживаютъ.
Послушаемъ Ньютона и онъ намъ скажетъ, что онъ сд?лалъ свои открытія, «постоянно думая о нихъ». Бюффонъ воскликнетъ: «геній — это терп?ніе». Вс? повторятъ то-же самое. Трудъ и настойчивость — ихъ девизъ.
«Время и терп?ніе превращаютъ тутовый листъ въ шелкъ», гласитъ индійская поговорка. Ньютонъ пятнадцать разъ пересоставлялъ свою Хронологію, прежде ч?мъ нашелъ ее удовлетворительною. Микель-Анджело трудился постоянно, наскоро ?лъ и иногда вставалъ по ночамъ, чтобы приниматься за работу. Въ теченіе сорока л?тъ Бюффонъ ежедневно проводилъ за письменнымъ столомъ пять часовъ утромъ и пять часовъ вечеромъ. Монтескьё, говоря объ одномъ изъ своихъ произведеній, сказалъ какому-то своему другу: «Вы прочтете эту книгу въ н?сколько часовъ, но ув?ряю васъ, что трудъ, котораго она мн? стоила, уб?лилъ мою голову с?динами».
«Кто утверждаетъ, что можно сд?лать что-нибудь безъ труда и заботы, сказалъ Франклинъ, — тотъ развратитель».
Какова-бы ни была ц?ль, къ достиженію которой стремится челов?къ, онъ не долженъ отдаваться всец?ло только работ?; ему еще нужно стараться одержать поб?ду надъ трудностями, потому-что препятствія вс?хъ родовъ заграждаютъ ему путь. Что бы не предпринималъ онъ, ему нужно выдержать борьбу за усп?хъ, за поб?ду на арен? жизненной битвы. А гд? борьба, тамъ и опасность.
Если отважный путешественникъ устремится на завоеваніе новыхъ странъ и пере?зжая черезъ моря, черезъ ц?лыя части св?та, станетъ расширять область географіи, изучать фауну или флору отдаленныхъ м?стностей, то передъ нимъ возстанутъ безчисленныя опасности. На океан? буря преградитъ ему путь, на суш? люди и животныя нападутъ на него, утомленіе и голодъ сд?лаются его спутниками. Онъ долженъ будетъ сражаться со всевозможными препятствіями.
Не мало натуралистовъ, начиная съ Плинія Старшаго и кончая Викторомъ Жакмономъ, пали жертвами желанія вырвать у природы какую-нибудь новую истину. Смерть Плинія — это въ н?которомъ род? в?чная исторія челов?ка, подавляемаго силою стихій. Великій наблюдатель, находясь въ Мицен?, видитъ оттуда, какъ на вершин? Везувія появляется дымъ, выбрасываемый вулканомъ; приказавши снарядить суда, онъ садится и направляется къ домамъ, расположеннымъ почти у самой подошвы кратера, потому-что ему хочется возможно ближе изучить величественное явленіе. Суда оказываются покрытыми дождемъ раскаленнаго пепла, температура котораго повышается по м?р? того, какъ они приближаются къ вулкану; тамъ и сямъ съ шип?ніемъ падаютъ въ волны камни; устрашенный кормчій хочетъ повернуть корабль назадъ и б?жать отъ этихъ опасныхъ м?стъ. Но Плиній отв?чаетъ знаменитой фразой: «Счастье помогаетъ см?лымъ». Натуралистъ сходитъ на берегъ и созерцаетъ издали злов?щіе огни кратера. Ночь онъ проводитъ въ одномъ дом?, оставить который его принуждаютъ въ начал? утра подземные удары и дождь раскаленныхъ камней. Чтобъ предохранить себя отъ д?йствія этой вулканической бомбардировки, Плиній и его спутники, подвязываютъ къ головамъ подушки посредствомъ бинтовъ, сд?ланныхъ изъ б?лья; но потоки лавы уже устремляются со вс?хъ сторонъ и катятся къ морю, наполняя воздухъ пламенемъ и удушливыми газами. Вс? б?гутъ въ смятеніи. Плинія, стоящаго на берегу, охватываетъ облако с?рнистаго пара, онъ чувствуетъ, что задыхается и приказываетъ двумъ рабамъ поддерживать себя. Потомъ онъ падаетъ бездыханный… «На сл?дующій день его т?ло было найдено нетронутымъ, безъ мал?йшей раны, и од?тое такъ, какъ его оставили. Можно было бы принять его скор?е за спящаго челов?ка., ч?мъ за мертваго»[1].
Со времени этого памятнаго событія, любовь къ природ? и преданность наук? им?ли много другихъ жертвъ. Припомнимъ н?которыя изъ нихъ и прежде всего разскажемъ трогательную исторію шведскаго натуралиста Гассельквиста[2]. Его учитель, Линней, какъ-то выразилъ сожал?ніе, что естественная исторія Палестины мало изсл?дована. Гассельквистъ, не смотря на свою бол?зненность, хилость и видимую неспособность къ преодол?нію трудностей утомительнаго путешествія, тотчасъ же р?шилъ восполнить этотъ проб?лъ въ наук?. Онъ употребилъ два года на приготовленіе къ путешествію читая вс? лучшія сочиненія о Левант? и въ то-же время изучая языки т?хъ странъ, пос?тить которыя онъ былъ нам?ренъ. Его пламенное усердіе снискало ему всеобщія симпатіи. Жители Стокгольма и Готенберга сложились, чтобы снабдить его средствами; онъ отплылъ въ Смирну и прибылъ туда 26 ноября 1749. Юный натуралистъ провелъ въ этомъ город? около года, непрерывно совершалъ экскурсіи по Магнезіи и Сипплу (Sipyle), про?халъ черезъ Египетъ, пос?тилъ Розетту, Александрію и отправилъ въ упсальскую и стокгольмскую академіи наукъ множество мемуаровъ о своихъ открытіяхъ и наблюденіяхъ. Оба эти ученыя общества избрали его въ число своихъ членовъ. Онъ былъ кром? того избранъ въ адъюнкты упсальскимъ медицинскимъ факультетомъ, присудившимъ уже ему степень доктора. Въ март? 1751 г. Гассельквистъ покинулъ Каиръ и долго путешествовалъ по Палестин?, гд? изсл?довалъ содомское яблоко, терновникъ Христа и произвелъ интересныя наблюденія надъ саранчею. Упорный кашель, сопровождавшійся частыми геморроидальными припадками, заставлялъ его испытывать невыносимыя страданія; благоразуміе повел?вало ему вернуться на родину; но натуралистъ думалъ, что имъ еще мало сд?лано для науки. Не смотря на то, что онъ влад?лъ уже богатою коллекціей растеній и безчисленными образчиками естественной исторіи страны, онъ хот?лъ побывать еще на Кипр? и зат?мъ опять вернуться въ Смирну для новой жатвы. Пожирающая энергія окончательно подкосила его слабый организмъ: Гассельквистъ умеръ на чужбин?, вдали отъ близкихъ, едва достигнувши тридцати л?тъ.[3]
Еще трогательн?е исторія французскаго натуралиста Филибера Коммерсона[4]. Онъ блистательно учился въ Монпелье и получилъ степень доктора въ 1755. Наклонность къ занятію естественными науками была въ немъ до того неудержима, что его отецъ, думавшій сначала сд?лать изъ него чиновника, предоставилъ ему полную свободу въ выбор? занятій. Посл? экзаменовъ юный Коммерсонъ пос?тилъ Севенскія горы, Пиренеи, Швейцарію и изъ?здилъ все побережье Средиземнаго моря. Онъ гербаризировалъ съ такимъ страстнымъ увлеченіемъ, что если вид?лъ растеніе, котораго не было въ его гербарі?, то доставалъ его за какую бы то ни было ц?ну, рискуя даже жизнью. Однажды Коммерсонъ, какъ Авессаломъ, запутался волосами въ в?твяхъ дерева и такъ повисъ; освободиться изъ этого положенія онъ могъ только упавши въ р?ку, гд? чуть не утонулъ. Въ другой разъ ему удалось изб?жать водопада, скатившись въ пропасть.
Этотъ неутомимый путешественникъ т?мъ не мен?е любилъ семью и домашній очагъ; въ 1760 году онъ женился на молодой д?вушк? дю-Шаролэ. «Знайте, писалъ онъ одному другу, что, начавши въ первый разъ собирать растенія въ этой стран?, я нашелъ тамъ н?который чувствительный цв?товъ и хочу его пом?стить не въ гербарій, а въ брачную комнату». Черезъ два года у него былъ сынъ, рожденіе котораго стоило жизни матери.
Коммерсонъ не замедлилъ стать знаменитостью. Великій Линней предложилъ молодому естествоиспытателю описать для шведской королевы самые любопытные экземпляры рыбъ Средиземнаго моря. Коммерсонъ отв?чалъ т?мъ, что сд?лалъ одну изъ важн?йшихъ ихтіологическихъ работъ XVIII в?ка. Онъ основалъ въ Монпелье великол?пный ботаническій садъ, познакомился съ Лаландомъ и сд?лавшись его другомъ, вскор? зат?мъ принялъ предложенное ему м?сто натуралиста въ кругосв?тной экспедиціи, начальникомъ которой былъ Бугэнвилль.
Въ ту самую минуту, когда Филиберъ Коммерсонъ собирался у?зжать, молодой слуга, Баре, по прозванію Боннфуа (чистосердечный), неотлучно бывшій при немъ въ теченіи двухъ л?тъ и н?сколько ознакомившійся съ растеніями и гербаріями, сталъ умолять его взять его съ собой. Коммерсонъ долго колебался, но наконецъ согласился. Годъ спустя, на Таити, Баре Боннфуа, пользовавшійся не смотря на свою сдержанность, общей любовью на корабл?, встр?тился съ туземцами, которые вдругъ закричали: «Это женщина!» Баре-Боннфуа уб?жалъ, но случившееся, дошло до ушей Бугэнвилля и тогда слуга или, в?рн?е, служанка Коммерсона принуждена была сказать истину:
— Я знала, оправдывалась она, какимъ опасностямъ я подвергала себя; но я — сирота и полюбила науку.
Баре-Боннфуа осталась в?рнымъ слугою. Ее простили. Она продолжала исполнять обязанности ассистента при Коммерсон?, который выказалъ уваженіе къ ней, посвятивши ей новое растеніе подъ именемъ баретіи: «Образъ Діаны колчаноносицы, говорилъ онъ о ней, и мудрой и строгой Минервы!»
Въ Ріо-де-Жанейро, въ Буэносъ-Айрес? Коммерсонъ собралъ настоящія богатства. Посл? двадцати одном?сячнаго плаванія, про?хавши десять тысячъ льё со времени своего вы?зда изъ Рошфора, онъ прибылъ на Иль-де-Франсъ, гд? его удержалъ изв?стный интендантъ колоніи Пуавръ. Французское правительство поручило натуралисту продолжать работы на Мадагаскар?. «Какая удивительная страна! писалъ онъ своему другу Лаланду. Она заслуживаетъ вниманія не одного странствующаго наблюдателя, но ц?лыхъ академій».
Собравши богатую жатву растительныхъ сокровищъ на Мадагаскар?, Коммерсонъ въ 1771 году вернулся на Иль-де-Франсъ. Онъ сталъ приводить въ порядокъ научный матеріалъ, собираясь во Францію, чтобы вкусить отъ плода своихъ трудовъ. Академія наукъ призывала труженика въ свои н?дра, но утомленіе и чрезм?рная д?ятельность разрушили его здоровье. Въ день своего избранія въ члены академіи Коммерсонъ былъ уже мертвъ. Онъ умеръ за нед?лю до этого на Иль-де-Франс?, 21 марта 1773. За н?сколько м?сяцевъ онъ чувствовалъ приближеніе кончины. Сл?дующія строки, взятыя изъ посл?днихъ писемъ его къ своему шурину, звучатъ какъ эхо раздирающей скорби:
«Если я умру, то поручаю вамъ моего сына, а себя самого вашимъ молитвамъ… Прошу васъ тысячу и тысячу разъ, напишите мн? что нибудь о моемъ сиротк?! Мн? кажется, что его уносятъ отъ меня все дальше и дальше и что я стараюсь наслаждаться воспоминаніемъ о немъ въ посл?дній разъ».
Коммерсонъ оставилъ посл? себя для того, чтобы оплакивать его, двухъ свид?телей своей агоніи, двухъ друзей, двухъ прежнихъ сотрудниковъ, рисовальщика Жоссиньи и в?рную Баре-Боннфуа, доставившую въ музей коллекціи несчастнаго натуралиста.
«Коммерсонъ, говорилъ Кювье, былъ челов?къ неутомимо д?ятельный и глубоко св?дующій. Если-бы онъ самъ обнародовалъ свои наблюденія, то занялъ бы одно изъ первыхъ м?стъ въ ряду натуралистовъ… Нельзя не скорб?ть о той небрежности, съ какой отнеслись къ его коллекціямъ; потому-что если-бы изъ нихъ тотчасъ-же извлекли пользу, Франція еще тогда бы стала страною, наибол?е способствовавшей прогрессу естествознанія. Работы Коммерсона необыкновенны. Удивительно, какъ одинъ челов?къ могъ сд?лать такъ много въ такое короткое время и въ такой жаркой стран?. Ничего не можетъ быть трудн?е, какъ разс?кать въ тропическихъ странахъ рыбъ; однакоже Коммерсонъ отдавался этому занятію съ безприм?рной ревностью»[5].
Мы не можемъ говорить о великихъ подвигахъ, на которые вдохновляютъ естественныя науки, не остановившись на Виктор? Жакмон?, этомъ неподражаемомъ ум?, гд? грація и н?жность соединились съ мужествомъ, настойчивостью, любовью къ знанію, этомъ молодомъ челов?к?, умершемъ всего на тридцать первомъ году, вдали отъ дома, къ которому онъ былъ такъ привязанъ, вдали отъ родныхъ, боготворившихъ его. Жакмонъ высадился въ Калькутт? 5 мая 1829 г.; онъ хот?лъ изсл?довать страну, составлявшую въ то время для науки еще загадку. Три съ половиною года путешествовалъ онъ по низменнымъ равнинамъ Индіи и по ея гористымъ м?стностямъ, зат?мъ прибылъ въ Кашмиръ и направилъ свой путь къ долинамъ и высотамъ Гималайскихъ горъ. Кому неизв?стна въ настоящее время изъ писемъ Жакмона эта удивительная эпопея натуралиста Парижскаго Музея, который, получая годичнаго содержанія всего шесть тысячъ франковъ, вдругъ очутился въ вихр? пышной жизни расточительныхъ иностранцевъ, пос?щалъ дворцы государей порабощенной Индіи и ухитрялся вести себя среди этой азіятской роскоши такъ, чтобы не ронять достоинства французскаго имени? Кто не читалъ разсказовъ, ставшихъ безсмертными, благодаря его письмамъ, сценъ, набросанныхъ имъ прелестнымъ слогомъ, гд? поражаешься одинаково блескомъ таланта и зр?лостью ума?
Викторъ Жакмонъ, не смотря на разнообразіе своихъ путевыхъ впечатл?ній, никогда не терялъ изъ виду интересовъ науки. Утомленіе и непріятности странствованія не приводили его въ отчаяніе. Трудъ и ц?ль принятой имъ на себя миссіи были его путеводными зв?здами. Часть путешествія Жакмонъ сд?лалъ верхомъ, сопровождаемый двумя спагами, которые составляли его конвой, причемъ онъ останавливался по временамъ, чтобы занести въ памятную книжку какія-нибудь зам?тки и привести въ порядокъ бумаги своего дневника. Было время, когда упрекали Жакмона за то, что онъ мало д?лаетъ для науки, но съ его памяти скоро было свято это несправедливое обвиненіе. Д?йствительно, въ груд? собраннаго имъ матеріала, какъ писалъ натуралистъ своему отцу, «было надъ ч?мъ поработать». Но судьба не позволила Жакмону воспользовался плодами своихъ долгихъ усилій; въ теченіе бол?е ч?мъ двухъ л?тъ онъ бол?лъ страшной бол?знью, которая свела его, наконецъ, въ могилу[6].
Викторъ Жакмонъ.
Жакмонъ умеръ въ Бомбе? посл? неслыханныхъ страданій, вызывающихъ въ насъ удивленіе въ виду стоицизма, съ какимъ онъ переносилъ эти муки. Спокойная твердость не покинула его даже въ предсмертный часъ. Онъ нашелъ въ себ? еще силы написать письмо своему н?жно любимому брату Порфиру:.. «Конецъ мой, — если только это конецъ, — тихъ и спокоенъ. Если бы ты былъ зд?сь, сид?лъ вотъ тутъ, на моей постели, съ отцомъ и Фредерикомъ, душа моя разбилась-бы и на приближеніе смерти я не смотр?лъ бы съ такою покорностью судьб? и безмятежностью. Ут?шься, ут?шь отца; ут?шьте другъ-друга, милые мои. Но я окончательно ослаб?лъ отъ усилія написать что-нибудь. Пора сказать вамъ — прощайте! Прощайте! О, какъ любилъ васъ б?дный вашъ Викторъ! Прощайте навсегда!»
Смерть положила пред?лъ тоск? Жакмона. Глаза этого путешественника, котораго можно назвать мученикомъ долга, закрылись нав?ки.
Чтобъ привести образчики жертвъ изъ области другихъ наукъ, укажемъ еще на жизнь астронома Шаппъ-д’Отероша, столь д?ятельную, богатую и прерванную такимъ роковымъ образомъ.
Аббатъ Жанъ Шаппъ д’Отеронь[7], одинъ изъ самыхъ молодыхъ членовъ академіи наукъ былъ командированъ ею въ Сибирь, для наблюденія изъ Тобольска за прохожденіемъ Венеры 6 іюня 1761 года. Онъ покинулъ Парижъ въ конц? 1760 года и безъ всякихъ затрудненій прибылъ въ С.-Петербургъ. Но вторая половина его путешествія отъ русской столицы до Тобольска была значительно тяжел?е. Въ дв?надцать дней астрономъ долженъ былъ сд?лать въ саняхъ три тысячи верстъ, посреди всевозможнаго рода препятствій. Перевозка инструментовъ была для него источникомъ тысячи затрудненій и постоянныхъ опасеній. Благодаря своей энергіи и неутомимости, онъ однако во время достигъ м?ста, откуда ему сл?довало, произвести свои наблюденія. 5 іюня солнце весь день было покрыто толстымъ слоемъ облаковъ. Ночью облака не разс?ялись. Аббатъ Шаппъ находился въ смертельномъ страх?. «Этотъ феноменъ, говорилъ онъ, котораго ожидали ц?лое стол?тіе, привлекалъ на себя страстное вниманіе вс?хъ астрономовъ… Вернуться въ Парижъ, не достигши ц?ли моего путешествія; лишиться плода вс?хъ изб?гнутыхъ мною опасностей, трудностей, съ которыми я боролся только въ надежд? на усп?хъ; лишиться его, благодаря какому-то облаку въ тотъ самый моментъ, когда все мн? ручалось за благополучный исходъ, — это такое положеніе, о которомъ невозможно дать понятія на словахъ».
На зар? облака ушли. Шаппъ не могъ вид?ть только начала явленія. Но онъ сд?лалъ наблюденіе надъ вс?ми его остальными фазами.
Путешествуя, астрономъ смотр?лъ не на одн? только зв?зды. Черезъ шесть л?тъ посл? своего возвращенія во Францію, онъ издалъ книгу о своихъ приключеніяхъ, снабженную между прочимъ очень любопытными разоблаченіями внутренней жизни азіятской Россіи… Императрица Россіи, отмстила ему т?мъ, что выступила сама въ качеств? автора. С?верная Семирамида напечатала въ Амстердам? книгу на французскомъ язык? подъ заглавіемъ: «Противоядіе или разборъ скверной книжки, великол?пно напечатанной и названной: Путешествіе по Сибири въ 1761, совершенное Шаппомъ д'Отерошемъ». Достаточно одного заглавія, чтобъ понять, въ какомъ дух? написана эта книга…. Приводимъ изъ нея одно м?сто.
«Его обсерваторія, говоритъ государыня о Шапп?, была расположена въ четверти мили отъ города. Онъ пригласилъ въ нее весь городъ и вс? предм?стья. И д?йствительно, явилось столько народа, что надо приписать чуду, если наблюденіе окажется безошибочнымъ. Потому-что все время, пока оно продолжалось, аббатъ не только наблюдалъ, но и кричалъ на отм?тчика, разсуждалъ съ присутствующими, отв?чалъ на вопросы, которые ему предлагали, шутилъ, строилъ куры дамамъ и спорилъ съ г. Павловскимъ объ Апокалипсис? и конц? міра».
Великая Екатерина была неправа. Можно упрекнуть аббата Шаппа за то, что его наблюденія не абсолютно точны; но нельзя отрицать, что этотъ астрономъ ревностно способствовалъ преусп?янію науки, которой онъ отдалъ свою жизнь.
Въ 1769 году явленіе, наблюдавшееся Шаппомъ въ Сибири, должно было повториться и могло быть видимо на этотъ разъ въ Калифорніи. Шаппъ д’Отерошъ, въ которомъ страстная любовь къ наук? еще не потухла, снова р?шилъ подвергнуть себя вс?мъ б?дствіямъ пребыванія въ стран? почти неизв?стной и дикой, какою она была въ ту эпоху. Калифорнія принадлежала тогда Испаніи. Шаппъ д’Отерошъ вы?халъ изъ Кадикса 18-го сентября 1768, въ сопровожденіи двухъ офицеровъ Карла III. Пере?здъ черезъ океанъ продолжался 77 дней. Посл? страшнаго утомленія, астроному, подавленному физическими страданіями, удалось однако установить свои инструменты и приступить къ наблюденіямъ. 6 іюня 1769 г. небо было зам?чательно чисто и ни одна фаза прохожденія планеты не осталась незам?ченной.
Такимъ образомъ Шаппъ д’Отерошъ еще разъ усп?лъ совершить возложенную на него миссію, но въ Калифорніи свир?пствовала тогда горячечная эпидемія, и онъ забол?лъ. Выдержавъ горячку и не совс?мъ еще оправившись, самоотверженный изсл?дователь захот?лъ во чтобы то ни стало наблюдать затм?ніе 18 іюня. Не смотря на слабость, онъ ц?лую ночь астрономировалъ небо. На сл?дующій день горячка возвратилась, Шаппъ слегъ въ гамакъ и умеръ, исчисляя фазы вид?ннаго имъ затм?нія. Бумага, на которой онъ чертилъ цифры, выпала у него изъ рукъ. «Я знаю, что мн? остается жить только н?сколько часовъ, сказалъ аббатъ передъ этимъ, но я умираю довольный, что выполнилъ свой долгъ»[8].
Реформаторъ, стремящійся просв?тить челов?чество, разрушить безполезные предразсудки, раздвинуть границы ума, и бросить въ него с?мена новыхъ идей, встр?титъ препятствія другаго рода, но они не будутъ страшн?е вышеописанныхъ. Ревность, зависть, ненависть съ остервен?ніемъ накинутся на него, изворотливое нев?жество безпрестанно будетъ его пресл?довать. Галилея гонятъ, Палисси заключаютъ въ тюрьму, Рамуса убиваютъ въ мрачную Варфоломеевскую ночь, Этьенъ Доле погибаетъ въ пламени костра, зажженнаго инквизиціей. Къ несчастью, большинство изъ этихъ геніевъ, начиная съ Сократа, выпившаго ядъ, отдаются преждевременно осуществленію своихъ идеаловъ и, по удачному выраженію Казиміра Делавиня, оказываются виновными, потому-что черезчуръ рано стали правыми.
Физикъ и химикъ, вопрошающіе природу путемъ опыта, знакомы еще съ другими опасностями. Работы, предпринимаемыя ими, подвергаютъ ихъ иногда д?йствію изучаемыхъ элементовъ, или силъ, которыя они употребляютъ при экспериментахъ.
6 Августа 1753 года ученый секретарь С.-Петербургской академіи наукъ, Рихманъ, желая сд?лать наблюденіе надъ электричествомъ облаковъ, подошелъ къ металлическому пруту, который былъ проведенъ въ его рабочемъ кабинет? и выходилъ наружу, поднимаясь своимъ остріемъ надъ кровлей.
При немъ находился художникъ Соколовъ, принимавшій участіе въ опыт? съ ц?лью облегчить его описаніе посредствомъ рисунка. Погода была бурная. Темныя грозовыя облака носились въ воздух?. Рихманъ поднесъ къ металлическому пруту родъ электроскопа. Вдругъ оттуда выскочилъ огненный шаръ голубаго цв?та, величиною съ кулакъ, и поразилъ несчастнаго профессора. Соколовъ тоже упалъ, но мало-по-малу пришелъ въ себя. Рихманъ былъ мертвъ.
Молнія ударила его въ голову, прошла черезъ все т?ло и вышла изъ л?вой ступни. Н?сколько капель крови выступили изъ раны, открывшейся на лбу Рихмана; на л?вой ног? находилось голубое пятнышко въ томъ м?ст?, гд? сожженный башмакъ былъ продыравленъ. Кафтанъ Соколова оказался покрытымъ темными полосками, какъ будто-бы къ нему прикладывали раскаленную жел?зную проволоку[9].
Рихманъ.
30-го Декабря 1840 г. Герви, молодой лаборантъ химіи въ фармацевтической школ?, работалъ надъ сгущеніемъ углекислаго газа, употребляя для этого аппаратъ Тилорье. Все, казалось, шло хорошо, какъ вдругъ раздался страшный взрывъ, всл?дствіе недостаточнаго сопротивленія металлическихъ ст?нокъ внутреннему давленію газа; аппаратъ разлет?лся въ дребезги, оторвавъ у Герви об? ноги. Три дня спустя Герви умеръ.
Челов?къ, предлагающій обществу какое нибудь механическое изобр?теніе, которое можетъ стать новымъ орудіемъ цивилизаціи, встр?чается съ ц?лою арміею рутинеровъ; сл?пые рабы, они возстаютъ противъ того, что можетъ дать имъ свободу. Денисъ Папинъ видитъ, какъ его паровое судно разбиваютъ рейнскіе лодочники. Жакаръ навлекаетъ на себя гн?въ ліонскихъ рабочихъ; но не одна чернь вооружается противъ таланта: люди просв?щенные, даже самые сильные умы увлекаются иногда этимъ потокомъ реакціи и отрицаютъ полезность того или другаго новаго изобр?тенія.
Фультонъ предлагаетъ Директоріи ввести въ употребленіе торпеды, но его не слушаютъ. Однако, по приказанію перваго консула, Вольней, Лапласъ и Монжъ образовали коммиссію для разсмотр?нія предложенія Фультона, который изложилъ предъ ними, въ чемъ состоитъ его изобр?теніе. Были сде?ланы опыты въ Брест?; но, посл? н?сколькихъ неудовлетворительныхъ попытокъ, Бонапартъ навсегда лишилъ изобр?тателя своей протекціи.
Поздн?е Араго совершилъ такую-же ошибку какъ и Наполеонъ: знаменитый астрономъ отрицалъ жел?зныя дороги. Въ бол?е недавнее время Бабине не боялся утверждать, что проектъ погруженія электрическаго кабеля на дно океана — сумасшедшее предпріятіе.
Обязанности профессіональнаго долга точно также не обходятся безъ жертвъ: врачъ во время эпидемій, минеръ въ н?драхъ земли ум?ютъ умирать…
Зр?лище вс?хъ этихъ мучениковъ прогресса, этихъ воиновъ, страдающихъ и гибнущихъ за благородное д?ло, трогаетъ насъ и вызываетъ наше сочувствіе; но оно не должно лишать насъ мужества. Когда отечество въ опасности, кто изъ насъ станетъ колебаться передъ вопросомъ, взяться ему за оружіе или н?тъ, подъ т?мъ предлогомъ, что его страшитъ смерть предковъ, н?когда павшихъ на поляхъ битвъ? Героизмъ нашихъ д?довъ не д?йствуетъ на насъ угнетающимъ образомъ; напротивъ, онъ воодушевляетъ, служа для насъ прим?ромъ…
Фультонъ объясняетъ коммиссіи свой проектъ относительно употребленія торпедъ.
То же должно им?ть м?сто и въ области науки; тотъ былъ-бы нравственный преступникъ, кто отказался-бы открыть руку изъ страха выпустить заключенныя въ ней истины; тотъ былъ бы трусъ, кто отступилъ-бы передъ тяжестью труда и долга, потому только что его предшественники, раньше подвизавшіеся на этомъ поприщ?, испытали неудачи.
Жизнь великихъ работниковъ науки должна возбуждать въ насъ стремленіе къ труду, являя намъ прим?ры настойчивости, неослабной энергіи, что составляетъ тайну усп?ха, иногда тайну генія; во вс?хъ случаяхъ трудъ — неисчерпаемый источникъ силы и ут?шенія.
«Изучая что-нибудь, сказалъ Огюстенъ Тьерри, переживаешь тяжелыя времена, не чувствуя ихъ гнета; д?лаешься самъ господиномъ своей судьбы, направляя свою жизнь къ благородной ц?ли. Будучи сл?пъ и страдая почти непрерывно безъ всякой надежды на облегченіе, я это могу сказать по праву и меня не заподозрятъ во лжи; существуетъ н?что лучшее, ч?мъ матеріальныя наслажденія, ч?мъ богатство, ч?мъ само здоровье, это — любовь къ наук?».[10]
Другое соображеніе также должно намъ дать поддержку. Между причинами, пораждающими мучениковъ науки, есть такія, которыя уже изчезли въ новомъ обществ?: он? берутъ начало не въ стихіяхъ, а въ самомъ челов?к?, въ его предразсудкахъ, въ его нев?жеств?. Гоненія, им?вшія столько жертвъ въ прошломъ, перестали угрожать тому, кто вводитъ что-нибудь новое; никто ихъ не знаетъ въ настоящее время. Мы можемъ еще вид?ть Ливингстоновъ, изнемогающихъ отъ изнурительныхъ бол?зней на театр? своихъ изсл?дованій, но не увидимъ уже больше Христофоровъ Колумбовъ, заковываемыхъ въ ц?пи ненавистью и криводушіемъ. Нельзя не вспомнить съ удовольствіемъ сл?дующихъ ут?шительныхъ словъ Бернардена де Сенъ-Пьерра: «наши предки жили въ жел?зномъ в?к?, в?къ золотой передъ нами»
Два стол?тія тому назадъ Рике[11], прорывшій во Франціи Южный каналъ, соединяющій Атлантическій океанъ съ Средиземнымъ моремъ, умеръ въ нищет?. Это громадное предпріятіе до сихъ поръ еще вызываетъ всеобщее удивленіе. «Рике, — говоритъ Дагессо, — вооруженный, вм?сто всякихъ инструментовъ, плохимъ жел?знымъ компасомъ, отдалъ свою жизнь этой работ?, жизнь генія, руководимаго настойчивостью и в?рою»[12]. Онъ умеръ отъ утомленія, въ моментъ, когда каналъ былъ готовъ къ открытію. Гигантское сооруженіе стоило не мен?е 17 милліоновъ ливровъ. Рике убилъ на него весь свой капиталъ и оставилъ бол?е двухъ милліоновъ долговъ. «Мое предпріятіе, писалъ онъ Кольберу въ 1667 году, самое дорогое изъ моихъ д?тей; въ немъ я вижу славу, вижу, что оно вамъ нравится, но я не вижу въ немъ пользы для себя. Я зав?щаю своимъ д?тямъ почетное имя, но не оставлю имъ денегъ».
Зр?лище челов?ка, умирающаго б?днякомъ въ то время, когда онъ обогатилъ страну, очень печально: но въ нашъ в?къ оно уже больше не встр?чается. Фердинанды Лессепсы, созидающему генію которыхъ міръ обязанъ великими работами, Дарвины, открывающіе уму новыя перспективы, не б?дствуютъ; въ XIX стол?тіи ихъ не пресл?дуютъ: избранные люди, трудящіеся такимъ образомъ во славу своей родины и на благо челов?чества, живутъ окруженные почтеніемъ и удивленіемъ своихъ согражданъ.
Только въ прошломъ, видимъ мы, какъ борются среди опасностей, препятствій и гоненій эти славные мученики прогресса, вызывая въ насъ удивленіе и возбуждая нашу энергію.
Философъ не даромъ сказалъ: «прекрасн?е природы, прекрасн?е искусства, прекрасн?е науки, — челов?къ, оказывающійся сильн?е б?дствій».
Наконецъ, не забудемъ, что, по изреченію Біаса, одного изъ семи греческихъ мудрецовъ, «самый несчастный челов?къ тотъ, кто не ум?етъ выноситъ несчастій».
Глава вторая
Завоеваніе земного шара
Челов?къ смотритъ на землю, какъ бы она далеко не простиралась, какъ на свою неотъемлемую собственность, какъ на поприще своей физической и интеллектуальной д?ятельности.
Вильгельмъ Гумбольдтъ.
Колумбъ, на склон? своихъ дней, писалъ кастильскому королю: «Я началъ плавать съ юношескаго возраста и продолжалъ бороздить моря до посл?дняго времени; это — искусство, которое должны знать вс?, желающіе проникнуть въ тайны міра».
Великій Генуэзецъ говорилъ правду. Тайны нашего міра, научныя истины открываются путемъ изсл?дованія природы. Поэтому первое м?сто среди людей, наибол?е достойныхъ воспоминанія, мы должны отвести т?мъ избранникамъ, которые посвятили свою жизнь завоеванію земного шара.
Потрясающій прим?ръ представляетъ намъ самъ Колумбъ, этотъ удивительный челов?къ, который ц?ною упорной борьбы съ превратностями судьбы и предразсудками современниковъ, пріобр?лъ для челов?чества половину нашей планеты.
Христофоръ Колумбъ былъ сынъ прядильщика и родился въ Гену? въ 1436 году. Вм?ст? съ двумя братьями Варфоломеемъ и Іаковомъ онъ получилъ на родин? хорошее образованіе и съ четырнадцати л?тъ сталъ учиться мореплаванію. Совершивъ экспедицію въ Тунисъ, будущій новаторъ въ 1477 году пос?тилъ Исландію. Передъ этимъ онъ н?сколько л?тъ жилъ въ Лиссабон?, гд? женился на Фелип? Монисъ де Палестрелло, дочери одного искуснаго моряка. Едва ли какая-нибудь другая страна казалась ему бол?е привлекательной, потому что Португалія уже ц?лое стол?тіе изумляла міръ географическими открытіями. Въ его голов? зр?ли великіе планы. Онъ сталъ прилежно изучать пути, вновь проложенные моряками, и вскор? Колумба ос?нила мысль совершить предпріятіе, которое должно было обезсмертить его имя. Его ц?лью не было, какъ ошибочно утверждали, открытіе новаго св?та. Онъ хот?лъ найти путь въ Индію чрезъ Атлантическій океанъ, отыскать, какъ онъ самъ выражался, «востокъ посредствомъ запада».
Этотъ проэктъ, нужно зам?тить, не былъ новостью и занималъ раньше многіе умы: ученый Тосканелли и другіе уже думали о немъ. Но Колумбъ посвятилъ себя всец?ло его осуществленію — онъ сд?лалъ изъ него ц?ль своей жизни.
Христофоръ Колумбъ былъ б?денъ, а его д?ло требовало колоссальныхъ затратъ. Онъ обращался къ своему отечеству, тщетно прося у города Генуи средствъ на путешествіе, и, наконецъ, представилъ свой проэктъ португальскому королю Іоанну II, который передалъ его на разсмотр?ніе двухъ знаменитыхъ космографовъ. Эти ученые нашли, что идея мореплавателя нел?па и вздорна. Т?мъ не мен?е король не разд?лилъ ихъ взгляда и, на мгновеніе, поддался вліянію одного умнаго и образованнаго челов?ка, Петра Норонья, понимавшаго, что, «для возрастанія богатства Португаліи, нужно перер?зать морскія пространства и открыть путь, который позволитъ ей покорить множество различныхъ народовъ»[13].
Но Іоаннъ II, слабодушный и неим?вшій воли, скоро склонился на сторону враговъ Колумба; при этомъ онъ не только отвергнулъ предложеніе великаго географа, но не побоялся поступить съ нимъ еще самымъ низкимъ образомъ. Этотъ безчестный король завязалъ съ Колумбомъ сношенія, потребовалъ у него его карты, планы, приказалъ ему изложить въ присутствіи своего сов?та теоретическую сторону д?ла и, овлад?вши его тайнами, снарядилъ небольшое судно, долженствовавшее переплыть Атлантическій океанъ въ направленіи, указанномъ Колумбомъ, и вырвать такимъ образомъ у этого челов?ка плодъ его генія.
Но судно, посл? четырехдневнаго плаванія по направленію къ западу, постыдно возвратилось въ портъ, потому что шкипера испугались бури.
Христофоръ Колумбъ р?шился покинуть страну, о которой у него могли сохраниться только воспоминанія, полныя горечи. Онъ вторично отправился въ Геную и возобновилъ свои предложенія, но опять безъ усп?ха. Однако, ничто не ослабляло его мужества. Посл? столькихъ непріятностей, Колумбъ былъ еще доведенъ до необходимости стучаться въ дверь за подаяніемъ, и онъ это д?лалъ, гордо поднявъ голову, какъ челов?къ, который выпрашиваетъ для всего челов?чества возможность открыть новый св?тъ.
Великій путешественникъ впалъ въ крайнюю б?дность и ходилъ въ лохмотьяхъ; къ довершенію несчастья, онъ потерялъ жену и долженъ былъ заботиться о своемъ одиннадцатил?тнемъ сын?. Однажды Колумбъ блуждалъ въ окрестностяхъ города Палосъ де Могесъ въ Андалузіи. Случайно онъ очутился у воротъ францисканскаго монастыря, постучался и попросилъ немного воды и хл?ба. Настоятель монастыря Хуанъ Перецъ де Марчена принялъ иностранца, спросилъ у него, пораженный благородствомъ его осанки, кто онъ такой, и пришелъ въ крайнее удивленіе, когда Колумбъ разсказалъ ему свою исторію, изложилъ свои проэкты, под?лился съ нимъ своими надеждами.
Гостепріимство настоятеля уступило м?сто искренней дружб?; Колумбъ, благодаря этому могущественному покровителю, могъ быть принятъ при испанскомъ двор? и, получить аудіенцію у короля Фердинанда и королевы Изабеллы.
Христофоръ Колумбъ отправился въ Кордову, гд? находился король, поглощенный борьбою съ маврами; посл? тщетныхъ ожиданій, длившихся ц?лые м?сяцы, онъ, наконецъ, добился того, что былъ представленъ Фердинанду и Изабелл?. Великій челов?къ держалъ себя скромно, но не роб?я и не чувствуя неловкости: онъ смотр?лъ на себя какъ на «орудіе, избранное небомъ для исполненія его великихъ предначертаній»[14]. Фердинандъ увид?лъ въ широкомъ проэкт? Колумба средство затмить морскую славу Португаліи; но, прежде ч?мъ придти къ окончательному р?шенію, онъ пожелалъ выслушать компетентныхъ судей.
По приказанію испанскаго государя, собрался сов?тъ въ Саламанк?, чтобы разсмотр?ть предложеніе Колумба. Этотъ сов?тъ былъ составленъ изъ ученыхъ монаховъ и церковныхъ сановниковъ, людей, предуб?жденныхъ противъ того, кто осм?ливался учить ихъ. Они съ презр?ніемъ слушали авантюриста.
Христофору Колумбу пришлось возражать не противъ научныхъ доказательствъ, а противъ текстовъ библіи, или противъ такихъ зам?чаній, которыми отрицалась теорія антиподовъ, какъ несогласимая съ в?рой. Ему говорили, что если существуютъ по ту сторону океановъ населенныя земли, то значитъ не вс? люди происходятъ отъ Адама, такъ какъ прежде они не могли же переплывать морей; что, по новому зав?ту, земля плоска и подобна огромному диску; что если бы земля была шарообразна, то подъ тропиками нельзя было бы жить, всл?дствіе чрезм?рно высокой температуры этихъ странъ и т. д., и т. д. Такимъ образомъ, въ конц? концовъ, Христофоръ Колумбъ, доведенный до нищеты, увид?лъ еще, что къ нему относятся, какъ къ сумасшедшему и готовы его предать ана?ем?.
Не теряя мужества, будущій завоеватель новаго св?та послалъ письмо королю англійскому, потомъ опять, въ ма? 1489 года обратился къ Фердинанду и Изабелл?, которые прі?хали въ Кордову посл? похода противъ Малаги. Былъ поднятъ вопросъ о возобновленіи обсужденія его проэкта, но прошли годы и вопросъ оставался не р?шеннымъ. Наконецъ, зимою 1491 года саламанкскій сов?тъ, созванный королемъ, нашелъ, что «проэктъ Христофора Колумба суетенъ и невозможенъ, и не подобаетъ великимъ государямъ заниматься предпріятіями подобнаго рода, основываясь на столь слабыхъ соображеніяхъ, какъ т?, которыя были представлены сов?ту»[15].
Мы не станемъ разсказывать о новыхъ попыткахъ неутомимаго изсл?дователя; мы также ничего не скажемъ о его р?шеніи обратиться къ французскому королю Карлу VIII, а перейдемъ прямо къ тому моменту, когда его настойчивость и упорство ув?нчались усп?хомъ. Въ феврал? 1492 года Христофоръ Колумбъ, благодаря покровительству Людовика Сенъ-Анжела, сборщика податей въ пользу арагонскаго духовенства, который былъ однимъ изъ самыхъ уб?жденныхъ сторонниковъ его взглядовъ, получилъ новую аудіенцію у королевы Изабеллы. Друзья, сопровождавшіе Колумба, защищали его д?ло съ такимъ жаромъ и такъ уб?жденно, что королева склонилась на его сторону и об?щала взять на себя заботу о его предпріятіи.
Колумбъ, посл? двадцатил?тнихъ стараній, получилъ, наконецъ, возможность выйти въ открытый океанъ, съ званіемъ адмирала и съ гарантированной надеждою стать вицекоролемъ или правителемъ вс?хъ странъ и континентовъ, которые ему удастся открыть. Было приказано властямъ порта Палосъ снарядить три каравеллы и снабдить ихъ мужественными моряками, долженствовавшими во всемъ повиноваться своему начальнику. Эти корабли, на сколько мы можемъ судить по дошедшимъ до насъ современнымъ гравюрамъ, были приподняты у кормы и у носа и, за исключеніемъ адмиральской, не им?ли палубъ. Д?лается страшно при мысли о подобной экспедиціи, предпринятой съ такими ничтожными средствами и вышедшей на встр?чу неизв?стности. Невольно испытываешь волненіе, думая, что въ пятьдесятъ шесть л?тъ, когда другіе заканчиваютъ свою карьеру, Колумбъ только положилъ начало своей д?ятельности и что, открывши полушаріе антиподовъ, онъ началъ новую эру въ исторіи челов?чества.
Колумбъ покинулъ портъ Палосъ 3 августа 1492 года. Посл? упорной битвы съ людскимъ нев?жествомъ, онъ долженъ былъ еще бороться съ суев?ріемъ своихъ матросовъ, съ ихъ ужасомъ передъ безпред?льностью океана или растительными мелями Саргассова моря. Въ тоже время ему приходилось поб?ждать бури и торжествовать надъ безчисленными трудностями нев?домаго пути.
12 октября 1492 года, посл? семидесятидневнаго плаванія, Колумбъ въ первый разъ увид?лъ землю, которую онъ принялъ за берегъ Индіи. Это былъ островъ Онъ назвалъ его Санъ-Сальвадоромъ[16]. Туземцы, совершенно голые, съ радостью встр?тили адмирала и его экипажъ. Колумбъ, од?тый въ богатый костюмъ, высадился на землю и овлад?лъ территоріею именемъ короля и королевы Испаніи. Открывъ посл? этого еще три другихъ острова, великій мореплаватель 28-го октября пос?тилъ Кубу, и зат?мъ спустя м?сяцъ — Испаньолу (нын? Гаити). Тамъ онъ построилъ фортъ Нативидадъ, въ которомъ оставилъ коменданта и н?сколько челов?къ гарнизона, посл? чего возвратился въ Испанію.
Это путешествіе навсегда останется славнымъ, представляя собой одно изъ величайшихъ усилій челов?чества, направленныхъ къ обладанію земного шара. Исполненное волею одного челов?ка, оно продолжалось немного дол?е семи м?сяцевъ.
Эффектъ, произведенный имъ, былъ колоссальный. На возвращеніе каравеллъ не разсчитывали; на отъ?здъ моряковъ, принимавшихъ участіе въ этой отважной экспедиціи, смотр?ли съ ужасомъ; океанъ, которому арабы дали названіе Сумрачнаго моря, не иначе представлялся умамъ тогдашнихъ людей, какъ въ вид? безграничной бездны. Поэтому, какъ только разнесся слухъ, что Колумбъ вернулся и что онъ д?йствительно открылъ неизв?стныя страны, неописанный энтузіазмъ охватилъ вс?хъ. Когда адмиралъ показался въ окрестностяхъ Барселоны, гд? его ожидали король и королева, онъ былъ встр?ченъ кортежомъ грандовъ, сопровождавшихъ его до городской черты. Оттуда шествіе открылось шестью инд?йцами, привезенными Колумбомъ изъ Америки. Они были разрисованы различными красками и блистали золотыми національными украшеніями. За ними несли разнаго рода живыхъ попугаевъ, птицъ, чучела неизв?стныхъ животныхъ и р?дкія растенія, которымъ приписывались особенныя качества; народъ съ удивленіемъ смотр?лъ на золотые в?нцы, позволявшіе заключать о богатств? новыхъ странъ. Колумбъ тоже участвовалъ въ процессіи; онъ ?халъ верхомъ на прекрасной лошади, причемъ блестящая кавалькада испанскихъ юношей служила ему свитой. Толпа т?снилась на улицахъ. Окна и балконы были наполнены дамами, и даже крыши домовъ пестр?ли зрителями. Адмирала провели въ обширную залу, гд? его ожидали король и королева, окруженные испанскими грандами. Когда онъ вошелъ, Фердинандъ и Изабелла встали. Онъ преклонилъ кол?но, чтобы поц?ловать ихъ руки и всл?дъ зат?мъ разсказалъ о своемъ путешествіи. Его р?чь вызвала всеобщее волненіе, сдержать которое едва могли внушаемыя имъ почтеніе и удивленіе. Когда онъ кончилъ, королевская чета вм?ст? со вс?ми присутствующими упала на кол?ни и голоса всего собранія слились въ торжественномъ п?ніи Те Deum[17].
Самые трезвые умы не могли не поддаться крайне страннымъ иллюзіямъ: вс? говорили объ открытіи золотой страны, страны богатствъ и осл?пительной роскоши, истиннаго рая на земл?. Самъ Колумбъ разд?лялъ общую в?ру въ неистощимость сокровищъ новыхъ земель.
Онъ былъ на вершин? своего благополучія; но счастье, которымъ онъ наслаждался въ теченіи этихъ немногихъ дней, было единственное, выпавшее на его долю во всю его жизнь.
25-го сентября 1493 года Христофоръ Колумбъ предпринялъ второе путешествіе; на этотъ разъ подъ его непосредственнымъ начальствомъ было четырнадцать каравеллъ и три большихъ корабля. Множество дворянъ приняло участіе въ экспедиціи, число членовъ которой простиралось по крайней м?р? до 1200 челов?къ. Эта экспедиція окончилась открытіемъ Гваделупы, Ямайки, изсл?дованіемъ острова Сэнъ-Доминго и острова Кубы.
Колумбъ вернулся въ Испанію въ 1496 году. Онъ привезъ съ собою 225 пассажировъ и 30 инд?йцевъ. Вторичное возвращеніе его далеко не походило на первое. Испанцы, сопровождавшіе адмирала, утомленные, разбитые нравственно, были возбуждены противъ него. Одушевленные сначала несбыточными надеждами, измученные потомъ бол?знями и доведенные до плачевнаго состоянія, они не переставали горько с?товать на того, кто показалъ имъ въ перспектив? огромныя богатства. Куда д?вался этотъ очаровательный рай, эта об?тованная земля сокровищъ и роскоши? Вм?сто благополучія, путешественники встр?тили одни испытанія. Они могли только разсказывать о своихъ битвахъ съ островитянами, о своихъ лишеніяхъ и потеряхъ. Напрасно Колумбъ старался воспламенить въ нихъ энтузіазмъ. Ярко гор?вшій костеръ былъ засыпанъ пепломъ, удивленіе см?нилось презр?ніемъ.
Т?мъ не мен?е испанская королевская чета приняла адмирала съ жив?йшимъ интересомъ, хотя и не безъ холодности. Когда онъ предложилъ снарядить третью экспедицію, то долженъ былъ зам?тить, что противъ него уже поднялись глухая вражда и низкая зависть и начали нападать на него, подобно злымъ божествамъ героическихъ временъ.
30-го мая 1498 года этотъ челов?къ, челов?къ несравненной твердости характера и жел?зной воли, которой ничто не могло сломить, становившійся еще бол?е великимъ въ несчастій, отплылъ въ шестью кораблями. На этотъ разъ онъ открылъ Тринидадъ, берегъ американскаго материка, изсл?довалъ заливъ Паріа и занесъ на карту острова Зачатія и Успенія. Но ему пришлось подавлять возмущенія испанцевъ, бунтъ гарнизона, оставленнаго имъ на Сенъ-Доминго и, въ отчаяніи отъ безчисленныхъ непріятностей и непрерывныхъ враждебныхъ д?йствій со стороны соотечественниковъ, онъ послалъ въ Испанію пять кораблей съ донесеніями, въ которыхъ излагалъ королю свои жалобы.
Всл?дствіе придворныхъ интригъ, Фердинандъ отправилъ въ Сенъ-Доминго не чиновника и не судью, какъ того требовалъ Колумбъ, а палача, донъ-Франциско де Бобадилла, снабженнаго грамотами, въ которыхъ онъ назначался правителемъ вс?хъ открытыхъ земель. Ему была предоставлена неограниченная власть. Прибывши въ Сенъ-Доминго, Бобадилла, въ качеств? полновластнаго хозяина, поселился въ дом? самаго адмирала, предъявивъ Колумбу копію съ грамоты, которыми ему вв?рялось губернаторство; зат?мъ, безъ всякаго допроса и суда, онъ вел?лъ посадить адмирала въ кр?пость, вм?ст? съ двумя его братьями, остававшимися въ стран?. Обязанность препроводить Колумба въ Испанію Бобадилла возложилъ на одного офицера, по имени Алонзо де Виллехо. Великій мученикъ науки не сопротивлялся и не произнесъ ни одной жалобы. Гремя ц?пями, какъ преступники, Колумбъ и его братья взошли на каравеллу, которая вскор? зат?мъ отправилась въ путь. Виллехо, сочувствуя завоевателю Новаго Св?та, хот?лъ снять съ него ц?пи. Но адмиралъ не допустилъ его до этого. «Я сохраню ихъ, сказалъ онъ, на память о наград?, которую мн? дали за мои заслуги[18]. Эти ц?пи, прибавляетъ Фердинандъ Колумбъ, всегда вис?ли въ кабинет? отца, и онъ зав?щалъ, чтобы посл? его смерти он? были положены съ нимъ въ гробъ»[19].
Колумбъ въ ц?пяхъ.
Когда великій мореплаватель былъ привезенъ въ Испанію, король и королева, которымъ, безъ сомн?нія, стало стыдно за поведеніе Бобадиллы, приказали возвратить пл?нникамъ свободу.
Колумбу все опротив?ло. «Я выдерживалъ всевозможныя нападенія, писалъ онъ, я сопротивлялся всему до сегодня, когда я не могу уже защищаться ни оружіемъ, ни головой. Съ какимъ варварствомъ пустили меня ко дну»[20]. Однако, поддерживаемый религіознымъ чувствомъ, столь характеристичнымъ для его в?ка, который въ посл?дствіи былъ одушевленъ идеею освобожденія святого Гроба, геніальный мореплаватель предпринялъ еще четвертое путешествіе, которое, по его мн?нію должно было несомн?нно обогатить Испанію.
Онъ отплылъ изъ Кадикса 9 марта 1502 года, въ сопровожденіи своего брата Варфоломея. Ему было тогда шестьдесятъ шесть л?тъ. Онъ открылъ островъ Гуанола, обогнулъ Гондурасъ и Москиты, останавливался въ Порто-Белло у Панамскаго перешейка, высаживался въ Верагуас? и нашелъ тамъ богатые золотые рудники, посл? чего пытался основать колонію на р?к? Беленъ. Но на колонистовъ напали туземцы и перебили большую ихъ часть. Колумбъ, желая спасти оставшихся въ живыхъ, выдержалъ на пути страшную бурю и его утлые корабли чуть не разбились въ щепки.
Такія жестокія испытанія не могли не поколебать здоровья, уже подточеннаго л?тами и страданіями. Ему удалось однако освободить товарищей, и онъ направился къ Испаньол?, чтобъ починить тамъ корабли, но зд?сь его ожидали б?дствія еще бол?е страшныя, ч?мъ вс? вынесенныя имъ до этого времени. Экспедицію встр?тили яростные ураганы: казалось, по словамъ Колумба, наступалъ конецъ міра… Противныя теченія увлекли адмиральскій корабль, который, повидимому, долженъ былъ разбиться. Экипажъ возмутился противъ своего начальника; къ довершенію несчастья, адмиралъ забол?лъ и не могъ двинуть ни рукой, ни ногой. Если бы не энергія его брата, онъ, в?роятно, былъ бы умерщвленъ матросами. Т?мъ не мен?е великій путешественникъ прибылъ въ Сенъ-Доминго и 7 ноября 1505 года отправился въ Испанію. Ему было шестьдесятъ девять л?тъ!
По возвращеніи, онъ узналъ, что его «счастливая зв?зда», королева Изабелла, умерла. Призывъ Колумба къ королевскому правосудію остался безъ отв?та. Тягостная бол?знь поразила его страшными муками. Онъ скончался 20 мая 1506 года, воскликнувъ, подобно Христу: «Господи, въ руц? твои предаю духъ мой!..»
Такъ умеръ этотъ мученикъ. Если современники стремились умалить его значеніе, то голосъ потомства заглушаетъ ихъ ропотъ ненависти и зависти. Оно прив?тствуетъ великаго мирнаго завоевателя, поднявшаго зав?су, за которой тысячи л?тъ скрывалась половина земного шара и говоритъ устами Гумбольдта: «Колумбъ оказалъ услугу челов?честву, открывши передъ нимъ ц?лый міръ предметовъ, достойныхъ размышленія; прогрессъ челов?ческой мысли обязанъ ему многимъ… Въ начал? новой эры, на той неопред?ленной границ?, гд? см?шиваются эпохи, возвышается эта величавая личность, господствуя надъ в?комъ, выдвинувшимъ ее и въ свою очередь оживотвореннымъ ею».
На Христофора Колумба можно смотр?ть, какъ на олицетвореніе XV в?ка, эту единственную въ своемъ род? историческую эпоху, этотъ изумительный в?къ, когда вс? усилія направляются къ одной опред?ленной ц?ли, когда Себастіанъ Каботъ, Васко де Гама и другіе многочисленные мореплаватели вс? устремляются, какъ бы одушевленные однимъ и т?мъ же честолюбивымъ чувствомъ, на завоеваніе земнаго шара.
Разъ былъ данъ толчекъ, прогрессивное движеніе не останавливалось, иногда такъ или иначе ускоряемое, но все еще оплачиваемое б?дствіями и несчастіями. Что наприм?ръ, получилъ Фердинандъ Кортецъ[21] за огромныя услуги, оказаныя имъ отечеству? То же что и Христофоръ Колумбъ. Завоеватель Мексики подвергся пресл?дованіямъ и былъ принужденъ вытерп?ть позоръ несправедливаго судебнаго процесса. Его славная карьера кончилась т?мъ, что онъ ц?лыя шесть л?тъ напрасно обивалъ пороги испанскаго королевскаго дворца. Вольтеръ разсказываетъ, что, не им?я возможности даже получить аудіенціи у Карла V, Кортецъ растолкалъ однажды толпу, которая окружала карету императора, и приблизился къ нему. Карлъ спросилъ, кто онъ такой, на что Кортецъ отв?тилъ: «Я тотъ, кто подарилъ вамъ больше царствъ, ч?мъ ваши предки оставили вамъ городовъ».
Фердинандъ Кортецъ.
Посл? открытія Америки, первый совершилъ путешествіе вокругъ св?та португалецъ Фердинандъ Магелланъ. Этому великому челов?ку было едва двадцать л?тъ, когда Христофоръ Колумбъ ступилъ на почву новаго св?та. Какъ справедливо было сказано, Магелланъ «сд?лалъ очевиднымъ для вс?хъ ту истину, которую Колумбъ искалъ въ другомъ порядк? вещей и идей».
Магелланъ, принадлежавшій къ высшему португальскому дворянству, предпринялъ свою первую морскую экспедицію двадцати л?тъ отъ роду; онъ направился къ Индіи и Африк?. По возвращеніи въ Португалію, на него посыпались несправедливыя обвиненія и король принялъ его очень немилостиво. Магелланъ р?шилъ покинуть отечество и предложилъ услуги Кастиліи, чтобы осуществить свои грандіозные замыслы. Карлъ V оказалъ ему покровительство, но чины колоніальной администраціи, отнеслись къ нему враждебно. 22-го октября 1518 года, въ то время, когда Магелланъ работалъ надъ вооруженіемъ своего флота, противъ него поднялась чернь, которой шепнули, что де на борт? его корабля прибитъ португальскій гербъ рядомъ съ кастильскимъ, хотя, въ сущности, тамъ не было совс?мъ португальскаго герба, а его собственный. Магеллана чуть не разорвали на клочки, такъ что во время свалки понадобилось обнажить шпаги.
Карлъ V сд?лалъ выговоръ колоніальному в?домству и вел?лъ экспедиціи отправляться въ путь. Магелланъ сп?шилъ отъ?здомъ, сознавая однако, что его предпріятіе начиналось при самыхъ неблагопріятныхъ признакахъ. Такъ, ему пришлось, подчиняясь вол? короля, допустить въ своемъ экипаж? присутствіе челов?ка, власть котораго почти равнялась его собственной. Этотъ челов?къ былъ Хуанъ де Картагена, облеченный званіемъ генералъ-инспектора и командующаго третьимъ кораблемъ флота Хуанъ де Картагена, креатура одного могущественнаго прелата, ненавид?лъ Магеллана. Великій мореплаватель кром? того долженъ былъ терп?ть пребываніе на борт? еще другого, самого непримиримаго своего врага Эстевама Гомеца. До прибытія въ Испанію новаго адмирала, этотъ Гомецъ разсчитывалъ на полученіе начальства надъ одною экспедиціею, почти въ такой же степени важною. Магелланъ, собираясь плыть вокругъ земного шара, былъ такимъ образомъ окруженъ не преданными друзьями и надежными сотрудниками, но соперниками, питавшими противъ него глухую ненависть.
Какъ только флотъ распустилъ паруса, 20 сентября 1520 года, Хуанъ де Картагена началъ посягать на власть начальника. Встр?чаясь съ Магелланомъ, онъ фамильярно разговаривалъ съ нимъ и старался обращаться съ нимъ, какъ съ равнымъ. Магелланъ съ энергіей требовалъ уваженія къ себ?, какъ къ главному капитану флота. Картагена, не обращая вниманія на это, становился все бол?е и бол?е задорнымъ. Однажды, во время спора, происходившаго въ присутствіи н?сколькихъ матросовъ, онъ возвысилъ голосъ съ угрожающимъ видомъ. Магелланъ понялъ, что надо д?йствовать. Онъ бросился на Хуана де Картагену и съ страшною силою схватилъ его за грудь. «Капитанъ, крикнулъ онъ, я тебя арестую». Эта сцена произвела спасительное впечатл?ніе. Напрасно Картагена взывалъ къ помощи другихъ офицеровъ — Магелланъ приказалъ заковать его, какъ простаго матроса.
Событіе, о которомъ идетъ р?чь, случилось у береговъ Гвинеи. Зат?мъ Магелланъ пере?халъ черезъ Атлантическій океанъ, направился къ Бразиліи и въ декабр? 1520 года проникъ въ бухту Ріо де-Жанейро. Онъ плылъ вдоль береговъ Америки въ надежд? найти проходъ, который, по его предположенію, долженъ былъ находиться на юг? и которому поздн?е навсегда было дано его имя[22]. Приближалась зима. Магелланъ хот?лъ бросить якорь въ порт? Санъ-Жюльянъ, но тутъ не замедлило обнаружиться недовольство его экипажа. Эти пустынныя, печальныя и холодныя страны нав?яли страхъ на матросовъ. Подстрекаемые своими ближайшими начальниками, они требовали возвращенія въ Испанію. Магелланъ былъ непоколебимъ. Ни просьбы, ни угрозы не могли склонить его къ уступкамъ. Онъ объявилъ, что скор?е умретъ, ч?мъ возвратится въ Севилью, покрытый позоромъ. Его энергія и величіе души заставили мятежниковъ проникнуться къ нему уваженіемъ.
Ропотъ прекратился. Но пламя заговора, не перестававшее трепетать въ т?ни, вскор? вспыхнуло, благодаря двумъ офицерамъ — Луису де Мендоз? и Гаспару де Квезад?. Тогда разыгралась плачевная и кровавая драма. Магелланъ, предоставленный своимъ собственнымъ силамъ, увид?лъ, что ему остается одно изъ двухъ — или пасть, или самому нанести первый ударъ. См?лый морякъ предпочелъ второе. Онъ послалъ къ Луису де Мендоз? преданнаго и надежнаго челов?ка, Гонзало Гинеза де Эспинозу. Этотъ посл?дній вручилъ мятежному офицеру бумагу, въ которой генералъ-капитанъ приказывалъ ему возвратиться на свой корабль. Мендоза съ презрительной улыбкой отказался исполнить предъявленное ему требованіе. Тогда Эспиноза бросился на него и вонзилъ въ него кинжалъ. Мендоза упалъ мертвый.
Магелланъ продолжалъ д?йствовать все съ такой же энергіей, ловкостью и см?лостью. Мятежные матросы кораблей «Викторіи» и «Тринидада» выказали повиновеніе. Гаспаръ де Квезада былъ обезглавленъ. Т?ла казненныхъ снесли на берегъ, въ присутствіи всего экипажа, и тамъ одинъ офицеръ произнесъ торжественное слово, понося изм?нниковъ.
Исполнивши этотъ актъ суроваго и, конечно, необходимаго правосудія — хотя было-бы лучше, если бы на имени великаго мореплавателя не тягот?ли кровавыя воспоминанія — Магелланъ покинулъ портъ Санъ-Жюльянъ. Но посл? борьбы съ людьми, онъ долженъ былъ выдержать борьбу со стихіями. Страшная буря налет?ла на его флотъ, едва изб?жавшій гибели. Преодол?вая тысячи препятствій, устраняя тысячи опасностей, Магелланъ достигнулъ Огненной Земли и, наконецъ, открылъ, у крайней точки Южной Америки, проходъ, о существованіи котораго онъ догадывался уже раньше. Экспедиція вышла изъ Магелланова пролива 27-го ноября 1520 года и направилась къ с?веро-западу, плывя по обширному океану, такому спокойному и безмятежному, что ему дали названіе Тихаго. На этомъ долгомъ пути Магелланъ открылъ Маріанскіе острова и зат?мъ присталъ къ острову Зебу, чтобы починить на немъ свои корабли.
Король этого острова принялъ экспедицію необыкновенно прив?тливо. Магелланъ ввелъ зд?сь христіанство и построилъ церковь; но онъ сд?лалъ ошибку, назначивъ короля Зебу сюзереномъ сос?днихъ государей. Посл?дніе, большею частью, съ негодованіемъ отвергнули претензіи чужестранца на верховенство. А одинъ изъ нихъ, король Мактана двинулъ шесть тысячъ воиновъ противъ европейцевъ.
Магелланъ захот?лъ наказать непослушныхъ. Ему казалось, что онъ им?етъ на это право. Онъ отправился съ горстью людей въ походъ и подошелъ къ деревушк?, столиц? мактанскаго королевства. Она была покинута жителями. Тогда онъ приказалъ зажечь ее. Вдругъ появились инд?йцы и вступили въ бой съ испанцами, поражая ихъ камнями и стр?лами. Сначала Испанцы стойко выдерживали натискъ, но вскор? они увид?ли, что число враговъ, безпрестанно получающихъ подкр?пленія, растетъ. Тогда Магелланъ, стоя во глав? горсти изъ пятидесяти челов?къ, понялъ, наконецъ, что онъ черезчуръ скоро поддался порыву своего неустрашимаго мужества. Т?мъ не мен?е отважный предводитель не потерялъ хладнокровія и приказалъ отступать къ берегу. Онъ былъ уже готовъ с?сть въ лодку, когда камень попалъ ему въ ногу и свалилъ его. Инд?ецъ, пресл?довавшій Магеллана, пронзилъ его копьемъ (27-го апр?ля 1521 г.).
Магелланъ былъ убитъ; но его д?ло было сд?лано: великая проблема кругосв?тнаго плаванія была р?шена[23].
По м?р? приближенія къ новой эпох?, традиція этихъ первыхъ морскихъ предпріятій все бол?е и бол?е вдохновляетъ на подвиги новыхъ піонеровъ.
Мы видимъ, какъ увеличиваютъ собою область челов?ческой д?ятельности об? Америки, какъ предъ изумленными взорами изсл?дователей открываются потомъ острова Океаніи, огромный Австралійскій материкъ, какъ таинственная Африка, составлявшая въ теченіи в?ковъ предметъ напряженнаго любопытства, наконецъ, тоже снимаетъ запоры съ своихъ воротъ и наводняется цивилизованными народами, и какъ одни только полюсы, защищаемые самою природою, обнесенные неприступными ледяными ст?нами, противятся еще этому великому завоевательному движенію.
Полярныя страны, лежащія вокругъ крайнихъ точекъ земной оси, эти огромныя пространства суши и воды, куда не проникалъ еще челов?къ, представляютъ въ настоящее время самое обширное поле, подлежащее изсл?дованію. Въ особенности с?верный полюсъ до сихъ поръ является пробнымъ камнемъ мужества мореплавателей. Тамъ по преимуществу были затрачены огромныя усилія и если они р?же ув?нчивались усп?хомъ, ч?мъ въ другихъ м?стахъ земного шара, то сопровождались всегда несравненно большимъ самоотверженіемъ.
Ледяной путь, ведущій къ полюсамъ, можно было бы съ об?ихъ сторонъ установить гробницами павшихъ тамъ героевъ.
Имя мореплавателя Вильгельма Барентса должно быть первымъ внесено въ списокъ этихъ мучениковъ. Барентсъ былъ точный наблюдатель, отважный морякъ, и на него можно смотр?ть, какъ на начальника первой полярной экспедиціи въ настоящемъ значеніи этого слова. Она была предпринята 4 іюня 1594 года. Барентсъ достигнулъ Новой Земли до 73°, 25 с. ш. Тщетно старался онъ проложить путь дал?е сквозь массу полярныхъ льдовъ… Въ другой разъ голландскій мореходъ совершилъ одно изъ самыхъ важн?йшихъ путешествій, какія когда-либо были сд?ланы къ нев?домымъ полярнымъ странамъ (1596). Барентсъ и его экипажъ проникли до с?верозападной оконечности Новой Земли и въ теченіи арктической зимы, которую въ первый разъ пришлось выдерживать европейцамъ, невыносимо страдали. Одинъ членъ экспедиціи, Герритъ де-Вееръ, сталъ ея исторіографомъ, и теперь нельзя читать безъ волненія его безъискусственное и нер?дко наивное описаніе этихъ первыхъ приключеній въ области в?чнаго льда. Голландскіе моряки были захвачены морозами въ бухт?, названной Барентсомъ ледянымъ Гавромъ. «Тамъ они принуждены были, страдая отъ стужи, лишеній и горя, провести всю зиму». Злосчастные путешественники считали себя счастливыми, когда нашли н?которое количество плавучаго л?са. Не смотря на холодъ и голодъ, они принялись за работу и построили домъ, куда перенесли вс? свои запасы. Герритъ де-Вееръ говоритъ, что его товарищи всегда были въ дух?. Они отличались самоотверженіемъ, мужествомъ и дисциплиною. Ихъ соотечественники могли гордиться ими. Импровизированные строители вывели надъ кровлей трубу, поставили въ дом? голландскіе часы и расположили вдоль ст?нъ койки.
Всю зиму слышался глухой и злов?щій вой сн?жныхъ бурь, мрачный ревъ урагановъ. Лишенія были чрезвычайныя. Барентсъ поддерживалъ сначала мужество своихъ товарищей, но потомъ онъ опасно занемогъ. Когда 24 января показалось солнце, отважный капитанъ лежалъ разбитый бол?знью. 14 іюня 1597 года голландцы распустили паруса. Барентсъ не могъ уже стоять на ногахъ, его вынесли изъ дома. Онъ умеръ 19 числа, и открытыя имъ страны послужили ему могилой.
Домъ Барентса стоялъ на берегу Ледяной бухты въ теченіи двухъ сотъ семидесяти восьми л?тъ. Норвежскій капитанъ Эллингъ Карлсенъ совершенно неожиданно открылъ его 7 сентября 1871 года. Онъ былъ еще ц?лъ. Койки, часы, аллебарды, мушкеты, столовая утварь, все это было найдено внутри, въ томъ порядк?, какъ описалъ Герритъ де Вееръ. Понятно, не безъ волненія норвежскій капитанъ вошелъ въ это покинутое жилище, куда почти три в?ка не проникало ни одно челов?ческое существо. Останки его были съ благогов?ніемъ собраны г. Іонгомъ; обнародовавши описаніе вс?хъ предметовъ, относящихся до экспедиціи Барентса (La Науе, 1872), ученый голландецъ т?мъ самымъ воздвигнулъ ей настоящій археологическій памятникъ.
Въ начал? XVII стол?тія англійскій морякъ Генри Гудсонъ обогнулъ на небольшомъ корабл? восточный берегъ Гренландіи и дошелъ до части Шпицбергена, названной имъ Новой Страной. Въ С?верной Америк? онъ открылъ заливъ и р?ку, которые носятъ его имя. Конецъ его былъ ужасенъ. Онъ вошелъ въ новый заливъ и хот?лъ отсюда проникнуть въ глубь с?верной Америки. Но экспедиція была слишкомъ продолжительна и постоянно грозила гибелью, запасы истощались. Экипажъ возмутился и, бросивъ злополучнаго капитана съ его сыномъ и н?сколькими матросами въ шлюпку, предоставилъ его на волю волнъ. Съ т?хъ поръ никто ничего не слыхалъ о несчастномъ мореплавател?, съ которымъ такъ изм?ннически поступили и который нашелъ смерть, подобно Барентсу, на самомъ театр? своей славы[24].
Изъ вс?хъ полярныхъ драмъ н?тъ бол?е потрясающей, какъ смерть капитана Джона Франклина, имя котораго никогда не изчезнетъ въ л?тописяхъ географіи. Трудно найти моряка съ бол?е блистательною карьерою. Въ 1800 году онъ поступилъ на службу въ Англійскій флотъ, былъ въ морскомъ сраженіи, данномъ Нельсономъ предъ Копенгагеномъ, участвовалъ въ ученой экспедиціи въ Австраліи и чуть не погибъ во время кораблекрушенія въ 1803 году. Онъ дрался при Трафальгар? и заявилъ себя съ превосходной стороны.
Въ 1804 году онъ былъ раненъ при осад? Нью-Орлеана, геройскую защиту котораго велъ Джексонъ. Съ 1818 года Джонъ Франклинъ появился на сцен? полярныхъ путешествій. Въ 1819 году, въ сопровожденіи Ричардсона, Гуда, Бака и Гепборна, онъ прошелъ п?шкомъ, не смотря на неслыханныя страданія, все с?верное побережье Америки и изсл?довалъ прилежащія страны на протяженіи 900 верстъ.
Путешественники подвигались очень медленно посреди великихъ сн?жныхъ пустынь, тамъ и сямъ перер?заемыхъ глубокими рытвинами. Они такъ ослаб?ли, что н?которые изъ нихъ стали терять сознаніе. Бакъ долженъ былъ съ тремя людьми пойдти впередъ за помощью въ фортъ Антрепризъ, лежавшій недалеко отъ озера Невольничьяго. Въ это время Франклинъ, возстановивъ свои силы, тоже попытался двинуться впередъ съ остаткомъ отряда. «Въ день онъ могъ д?лать не бол?е пяти или шести миль. Два канадца погибли въ сн?гахъ и ихъ обувь была под?лена между членами экспедиціи. Ричардсонъ, одинъ англійскій матросъ и одинъ изъ Ирокезовъ принуждены были остаться, разбивъ палатку. Франклинъ продолжалъ свой отчаянный путь и потерялъ еще трехъ канадцевъ. Наконецъ, показался фортъ Антрепризъ. Увы! Онъ оказался пустъ и въ немъ нельзя было найдти ничего съ?стнаго; такъ-что всякая надежда погибла въ тотъ самый моментъ, когда несчастные думали, что они спасены. Посл? этого рокового открытія, путники долго смотр?ли другъ на друга, не произнося ни слова, и слезы текли изъ ихъ глазъ. Франклинъ поселился въ форт? съ тремя людьми и сд?лалъ супъ изъ костей, найденныхъ въ куч? нечистотъ. Два дня спустя, въ фортъ явились Ричардсонъ и англійскій матросъ, Гепборнъ съ изв?стіемъ, что ирокезъ Мишель убилъ Гуда. Чтобы наказать убійцу, докторъ Ричардсонъ застр?лилъ его изъ пистолета. Итакъ даже преступленіе присоединило свои ужасы къ ужасомъ голода, холода и одиночества. Перваго ноября умерли въ форт? еще двое канадцевъ. Наконецъ, 7 ноября, когда Франклинъ сталъ уже привыкать къ мысли, что и его постигнетъ такой же ужасный конецъ, прибыли индійцы, посланные Бакомъ, съ обильными запасами провизіи. Нужно прочесть въ отчет? Франклина простой и трогательный разсказъ объ этой экспедиціи, чтобы составить себ? понятіе объ его удивительномъ мужеств?, величіи души и самоотверженности, съ какою онъ, забывая свою скорбь, только и думалъ о гор? другихъ[25]».
Джонъ Франклинъ.
Испытанія, какимъ подвергался Франклинъ и его товарищи, будутъ понятны, если мы постараемся представить себ? положеніе с?вернаго побережья Америки въ ту сравнительно отдаленную отъ насъ эпоху.
Одна англійская компанія, им?вшая ц?лью производить м?новую торговлю съ эскимосами, расположилась въ дрянныхъ деревянныхъ хижинахъ, надъ кровлями которыхъ взвился британскій флагъ. Эти бараки во многихъ отношеніяхъ напоминали африканскіе блокгаузы. Они были разс?яны вдоль огромной ц?пи озеръ, составляющей такую характеристическую черту с?вера великой американской территоріи. Сн?га и морозы увеличивали пустынность этихъ необитаемыхъ ледяныхъ пространствъ. Франклинъ и его спутники иногда довольствовались только «пеммицаномъ»[26], къ которому они прибавляли еще родъ моха, носящаго названіе горныхъ рубцовъ (tripe de roche). Какимъ образомъ люди, подвергавшіеся подобнымъ лишеніямъ, осм?ливались добровольно идти на встр?чу все т?мъ-же опасностямъ? Почти приходишь въ ужасъ отъ этого величаваго презр?нія къ смерти, отъ этой беззаботности на счетъ грядущихъ мукъ и страданій. Джонъ Франклинъ былъ изъ числа т?хъ людей, которые ни предъ ч?мъ не отступаютъ.
Въ 1825 году онъ предпринялъ новую и важную экспедицію, а въ 1845 опять устремился въ нев?домыя страны и, безъ сомн?нія, былъ затертъ льдами такъ какъ съ т?хъ поръ навсегда изчезъ для міра. Изв?стно, съ какой преданностью, настойчивостью и упорствомъ леди Франклинъ, при сод?йствіи всей націи, организовала посл?довательно ц?лый рядъ экспедицій для отысканія своего мужа. Усилія были сд?ланы геройскія, но безполезныя. Только въ 1857 и 1859 годахъ были найдены трупы и многочисленные остатки погибшей экспедиціи въ водахъ Земли короля Вильгельма.
Франклинъ обладалъ не только великимъ мужествомъ, но и необыкновенно доброй душей въ соединеніи съ прекраснымъ характеромъ. Его другъ Парри говорилъ о немъ: «Это былъ челов?къ, который никогда не б?галъ передъ опасностью и который, однако, былъ одаренъ такимъ мягкимъ сердцемъ, что не могъ обид?ть даже мухи».
Во время одной изъ англійскихъ экспедицій, снаряженныхъ для отысканія Франклина и находившейся подъ командой капитана Кеннеди, въ 1851 году, прославились два морскихъ офицера французской службы: Эмиль де-Брей и Рене Белло. Этотъ посл?дній, давши доказательства своего мужества и самоотверженности, возвратился въ Англію при рукоплесканіяхъ вс?хъ своихъ соотечественниковъ. Онъ не замедлилъ принять участіе въ новой экспедиціи, организовавшейся подъ начальствомъ капитана Инглефіельда (1852). Однажды, переходя п?шкомъ черезъ рукавъ Ледовитаго моря съ отрядомъ въ н?сколько челов?къ, Рене Белло былъ унесенъ ледяною горою и погибъ, попавъ въ огромную трещину, разверзшуюся подъ его ногами. Его смерть возбудила всеобщее состраданіе, потому что онъ съум?лъ пріобр?сти уваженіе и дружбу вс?хъ. И въ Англіи, и во Франціи оплакивали этого молодого см?льчака, эту жертву благородной жажды, терзающей великія сердца. Даже эскимосы были привязаны къ нему и, узнавши о его гибели, плакали и причитывали: «б?дный Белло! б?дный Белло!»
Н?сколько л?тъ спустя, посл? смерти злополучнаго Рене, были изданы его путевыя зам?тки, которыя знакомятъ насъ, между прочимъ, съ его біографіей. Любовь къ отечеству и къ семь?, благородство сердца, мужество и скромность высказываются въ каждой страниц? его записокъ, полныхъ наивной прелести. Эти р?дкія качества въ связи съ геройскою кончиною злополучнаго моряка представляютъ намъ прекрасн?йшій образецъ истиннаго самоотверженія.
Белло, сынъ простаго кузнеца, родился въ Париж? въ 1826 году и получилъ свое воспитаніе въ Рошфор?, куда его отецъ перенесъ свою д?ятельность. Онъ вышелъ изъ морской школы однимъ изъ первыхъ учениковъ, былъ раненъ во время мадагаскарской экспедиціи, получилъ двадцати л?тъ орденъ Почетнаго Легіона. Англійскія экспедиціи, отправленныя въ поиски за Франклиномъ, воспламенили его мужество. Ему казалось, что Франція должна участвовать въ столь славномъ предпріятіи, по крайней м?р?, въ лиц? хоть одного изъ своихъ сыновъ. Онъ сталъ хлопотать и получилъ отъ леди Франклинъ позволеніе с?сть безплатно, въ качеств? офицера, на корабль, снаряженный ею на свои собственныя средства.
Белло, какъ Жакмонъ, весь выливается въ своихъ зам?ткахъ, которыя онъ велъ изо дня въ день и которыя иногда заставляютъ плакать — такъ велики и благородны чувства, одушевлявшія этого мученика науки.
Среди полярныхъ пустынь, страдая отъ стужи, онъ писалъ въ своемъ дневник?:
«Не сл?дуетъ ли мн? подумать, что моя обязанность — поддерживать многочисленное и милое семейство, для котораго я составляю единственную надежду? Меня считаютъ честолюбивымъ, — я ув?ренъ въ этомъ; да это и правда. Но можетъ ли честолюбіе молодаго челов?ка им?ть бол?е благородную ц?ль?.. Я часто забываю свое прошлое, упуская изъ виду, что мой отецъ — б?дный работникъ, обремененный семьею, что онъ принесъ для меня большія жертвы, что деньги, издерживаемыя мною, дома принесли бы значительную помощь». Дал?е Белло вспоминаетъ дымную мастерскую, гд? протекло его д?тство. Онъ нер?дко съ тоскою говоритъ о «миломъ шум? горна», о семейныхъ праздникахъ, которые ему приходится проводить вдали, о томъ, какъ онъ составитъ приданое сестрамъ и обезпечитъ мать. «Б?дная матушка! восклицаетъ онъ, сколько безпокойствъ причинялъ я теб? до поступленія въ моряки, сколько тревогъ! А съ т?хъ поръ сколько перечувствовала ты новыхъ страховъ за мою участь, сколько пережила тоскливыхъ минутъ! Почему нельзя вернуть прошлаго! Какой я былъ бы теперь послушный, почтительный и прилежный сынъ. Б?дная, добрая и превосходная матушка, теб? я обязанъ т?мъ, что я знаю, т?мъ, что я вижу… Ахъ! въ состояніи ли я буду хоть когда-нибудь, окруживъ тебя всевозможнымъ вниманіемъ, сд?лать бол?е спокойными, бол?е счастливыми, бол?е пріятными посл?дніе дни твоей жизни, почти всец?ло проведенной въ слезахъ и въ тревогахъ о завтрашнемъ дн?».
Белло до конца остался в?ренъ себ? и посл?днія слова, сказанныя имъ товарищамъ за н?сколько минутъ до своей трагической смерти, звучатъ, какъ поученіе, достойное удивленія: «Онъ намъ объяснилъ, передавалъ одинъ изъ нихъ, что мы должны считать себя бол?е счастливыми, ч?мъ оставшіеся на корабл?, потому что преимущество на нашей сторон?: мы страдаемъ, исполняя долгъ».
Прежде ч?мъ покинуть полярныя страны, упомянемъ еще объ одномъ, французскомъ мореплавател?, Жюл? де Блоссвилл?[27], судьба котораго была схожа съ судьбою Джона Франклина. По окончаніи ученія въ коллеж?, Жюль де Блоссвиллъ сначала совершилъ путешествіе къ Сенегалу и въ Мартинику, въ качеств? морскаго волонтера. Ему было едва двадцать л?тъ, когда, въ 1822 году, онъ принялъ участіе въ ученой экспедиціи, совершенной на корабл? «Раковина» подъ командой капитана Дюперрея. Въ 1827 г. Блоссвилль пос?тилъ моря Индіи и Китая. Въ 1833 году онъ отправился въ Гренландію на корабл? «Лиллуазъ», которымъ самъ командовалъ, и составилъ карту восточной части этой страны, гд? имъ были произведены многочисленныя магнитныя наблюденія. Отъ него были получены изв?стія въ то время, когда онъ собирался въ обратный путь; зат?мъ узнали, что его корабль затертъ льдами и бросилъ якорь въ Вапнафіорд?. Но съ т?хъ поръ Жюль де Блоссвилль и его экипажъ исчезли навсегда. Экспедиціи «Поиска» и «Приключенія» тщетно старались открыть его сл?дъ!
Перейдя отъ ледяныхъ странъ с?вера къ тропическимъ континентамъ, мы едва ли встр?тимъ меньшее число прим?ровъ славной гибели и героическаго самоотверженія. Африка, въ особенности, представитъ намъ сотни ихъ. Остановимся на самыхъ знаменитыхъ жертвахъ жажды изсл?дованія этой части земного шара.
Рене Калье — одинъ изъ первыхъ европейцевъ, проникшихъ въ начал? нашего в?ка въ центральныя страны Африки. Онъ родился 19 сентября 1799 года въ Може, въ департамент? де Севръ. Его отецъ, б?дный булочникъ, умеръ въ молодыхъ л?тахъ, и Рене Калье съ д?тства очутился въ положеніи сироты. Взятый дядею, онъ былъ пом?щенъ имъ въ безплатную школу, гд? и научился грамот?. Пятнадцати л?тъ Рене Калье случайно прочиталъ Робинзона Крузе. Эта знаменитая книга Даніэля Фо воспламенила воображеніе будущаго изсл?дователя и внушила ему страсть къ путешествіямъ. Его призваніе опред?лилось, его судьба была р?шена. Онъ слыхалъ, что карты Африки представляютъ огромные проб?лы, что въ центр? великаго материка существуютъ неизв?стныя страны, — и пустился въ путь. Ему было тогда шестнадцать л?тъ, и все его богатство заключалось въ 60 франкахъ.
Что онъ могъ сд?лать съ такими ничтожными средствами? Его жизнь — ц?лый романъ.
Рене Калье отправился сначала въ Рошфоръ, гд? узналъ, что два корабля — «Луара» и «Медуза» готовятся плыть въ Сенегалъ. По счастливой случайности, молодой путешественникъ попалъ на бортъ перваго фрегата. Попади онъ на второй, его постигла бы участь вс?хъ т?хъ несчастныхъ, которые погибли въ этой страшной морской катастроф?. Крушеніе «Медузы» не будетъ забыто исторіею.
На борт? «Луары» Рене Калье прибылъ въ Сенегалъ, по?халъ въ С.-Луи, пос?тилъ Гваделупу и кончилъ т?мъ, что поступилъ волонтеромъ въ экспедицію Партаррьё, которая должна была пройти черезъ страны іолофовъ, футаховъ и бонду. Это путешествіе не им?ло усп?ха. Рене Калье вернулся во Францію, чтобы избавиться отъ лихорадки. Какъ только здоровье его поправилось, онъ опять прі?халъ въ Сенегалъ и предложилъ свои услуги барону Роджеру, виновнику многихъ великихъ географическихъ открытій. Посл? ц?лаго ряда затрудненій, онъ получилъ, наконецъ, отъ этого администратора кой-какіе товары и отправился съ ними къ маврамъ племени Беракерахъ. Восемь м?сяцевъ блуждалъ Рене Калье изъ лагеря въ лагерь и ему удалось подвинуться бол?е ч?мъ на 200 верстъ къ с?веровостоку отъ Полоса. По возвращеніи въ С.-Луи, см?лый авантюристъ р?шился проникнуть до Тимбукту.
Въ это время Рене Калье былъ почти нищій и не могъ, внушить къ себ? дов?рія. Тщетно просилъ онъ новыхъ товаровъ. Ему даже не дали паспорта на про?здъ въ Гамбію, гд? находились англійскія факторіи. Но упадокъ духа былъ далекъ отъ этой р?шительной и упрямой натуры. Рене Калье пошелъ п?шкомъ, достигнулъ Гореи, Сіерра-Леоне и обратился за сод?йствіемъ къ губернатору Фри-Тоуна. Испытавши униженіе по случаю новыхъ отказовъ, онъ сталъ торговать индиго, скопилъ маленькую сумму, превратилъ ее въ товары, над?лъ арабскій костюмъ, назвался александрійскимъ египтяниномъ и предпринялъ одинъ безъ поддержки, безъ покровительства, безъ всякихъ другихъ источниковъ, кром? твердой воли, экспедицію, выполнить которую не могли другіе путешественники, не смотря на помощь могущественныхъ государствъ.
Рене Калье вы?халъ изъ Какуди 19 апр?ля 1827 года и зат?мъ какъ будто пропалъ безъ в?сти.
Но къ средин? сл?дующаго года весь ученый міръ былъ взволнованъ удивительною новостью. Въ Тулон? высадился какой-то французъ, впервые проникшій въ таинственныя страны центральной Африки. Онъ прі?халъ прямо изъ Тимбукту. Этотъ юный незнакомецъ былъ Рене Калье. Его прибытіе составило ц?лое событіе. Каждый разспрашивалъ путешественника, разр?шившаго своими единичными силами великую проблему. Парижское географическое общество выдало ему награду, об?щанную тому путешественнику, который пос?титъ Тимбукту. Когда узнали, какимъ образомъ Рене Калье удалось достигнуть ц?ли, вс? удивлялись его мужеству и его настойчивости. Пройдя чрезъ страны Инанке, Футахъ-Джіало, Балейа и Амана, отважный авантюристъ въ первый разъ переправился черезъ Нигеръ и вступилъ въ совершенно неизв?стныя земли. Большая рана на ног? заставила его провести пять м?сяцевъ въ Зине, среди негровъ. Зд?сь онъ вынесъ невыносимыя страданія. Недостаточная и вредная пища сд?лали то, что Калье забол?лъ скорбутомъ и лихорадкою. У него выгнила часть нёба, и онъ не умеръ, только благодаря кр?пости своего сложенія и высот? нравственнаго подъема своего духа. 9 января 1828 года, Рене Калье, возстановивши свое здоровье, пустился снова въ путь, совершенно новый въ географическомъ отношеніи. Въ Джіени онъ с?лъ на судно и поплылъ по Нигеру. Плаваніе было бурное, и опасное и продолжалось ц?лый м?сяцъ. Наконецъ, онъ вошелъ въ пред?лы Тимбукту. На обратномъ пути ему пришлось переходить пустыню. Доведенный до нищеты, несчастный Рене Калье присталъ къ одному каравану и долженъ былъ въ теченіи двухъ м?сяцевъ выносить презрительное, а иногда еще худшее обращеніе.
Вернувшись во Францію, Калье нашелъ у своихъ соотечественниковъ награду, достойно ув?нчавшую его усилія. Правительство не замедлило обнародовать разсказъ о его чудесномъ путешествіи[28] дало ему орденъ Почетнаго Легіона и назначило содержаніе, присвоенное одной должности въ администраціи Сенегала. Но онъ не долго наслаждался спокойствіемъ и славой. Жестокая бол?знь, привезенная имъ съ собою изъ Африки, сд?лала изъ него новаго мученика. Онъ умеръ, 39 л?тъ, 17 мая 1838 года.
Двадцать л?тъ спустя, посл? смерти Рене Калье, географическое общество присудило большую медаль двумъ французскимъ путешественникамъ, изсл?довавшимъ страны, расположенныя между Сенегаломъ и Нигеромъ. Это были Мажъ и докторъ Кэнтэнъ. Подобно своему предшественнику Рене Калье, Мажъ умеръ во цв?т? л?тъ. Онъ погибъ во время страшнаго кораблекрушенія. Его имя увеличило собою такимъ образомъ списокъ мучениковъ знанія.
Мажу было тринадцать л?тъ, когда, въ качеств? гардемарина, онъ, на корабл? «Борда», плавалъ уже въ Тихомъ океан?, въ Антильскомъ и Балтійскомъ моряхъ. Въ 1857 году, будучи мичманомъ, Мажъ изъ Бреста отправился въ Габонъ, занималъ тамъ постоянно самыя опасныя м?ста и усердно служилъ интересамъ Франціи. Бол?знь остановила его д?ятельность, но не поколебала его энергіи. Пораженный лихорадкой; онъ пере?халъ въ С. Луи, и едва только выздоров?лъ, тотчасъ же сталъ хлопотать о снаряженіи экспедиціи въ дальнюю Сенегамбію. Въ 1860 году онъ былъ на берегу Казаманса въ рядахъ французской арміи и отличился многими подвигами. Поздн?е, въ экспедицію Геснона, одну изъ самыхъ убійственныхъ въ исторіи Сенегала, Мажъ обратилъ на себя вниманіе своими доблестями. Двадцати четырехъ л?тъ онъ былъ произведенъ въ лейтенанты.
«Когда онъ вернулся во Францію, говоритъ одинъ изъ его біографовъ, б?съ великихъ открытій опять сталъ его мучить. Мажъ началъ домогаться м?ста начальника экспедиціи, планъ которой былъ составленъ генераломъ Федэрбомъ. Нужно было съ Сенегала проникнуть на Нигеръ и пройти черезъ мало изсл?дованныя и нер?дко даже совершенно неизв?стныя страны. Это было предпріятіе, одновременно научное и дипломатическое, и притомъ необыкновенно опасное. Отправившись вм?ст? съ докторомъ Кэнтэномъ, Мажь чуть было не сд?лался жертвою климата и туземцевъ, но всетаки остался поб?дителемъ».
Въ конц? 1869 года Мажъ возвратился во Францію на корабл? «Горгона», находившемся подъ его командой. Ему еще не было тридцати трехъ л?тъ. Совершивъ новую двухгодичную компанію, онъ плылъ въ свое отечество, къ своему очагу, онъ мечталъ, что увидитъ свою молодую жену, которая нетерп?ливо ожидала его. Въ ночь съ 19 на 20 декабря «Горгона» приблизилась къ берегамъ Бретани и готовилась войти въ портъ Брестъ. Но вдругъ разразилась буря, корабль натолкнулся на рифъ въ н?сколькихъ миляхъ отъ порта, и Мажъ вм?ст? съ 120 челов?ками экипажа навсегда погибли въ морскихъ волнахъ!
Однимъ изъ величайшихъ д?ятелей, когда-либо появлявшихся на арен? географическихъ открытій, былъ безспорно Давидъ Ливингстонъ. Онъ по справедливости можетъ быть названъ благородн?йшимъ представителемъ нов?йшей цивилизаціи и прекрасн?йшимъ образцомъ преданности интересамъ науки и челов?чества. Ливингстонъ родился въ Блантайр?, въ Шотландіи, 19 марта 1813 года. Знаменитый путешественникъ самъ написалъ исторію своей жизни и съ гордостью пов?ствуетъ намъ о своихъ предкахъ, которые никогда не нарушали правилъ чести. «Будь честенъ» — вотъ девизъ, которому сл?довали онъ и его предки. Ливингстонъ былъ не только честенъ, но ум?лъ быть великодушнымъ и обладалъ большою силою воли. Съ десятил?тняго возраста юный Давидъ долженъ былъ поддерживать своимъ трудомъ, семью. Онъ исполнялъ самыя посл?днія обязанности чернорабочаго на одной хлопчато-бумажной фабрик? въ Блантайр?. По вечерамъ знаменитый труженикъ учился. Днемъ онъ клалъ книгу на станк? и жадно читалъ ее. Шумъ машинъ не м?шалъ ему. «Своему прошлому, говорилъ онъ впосл?дствіи, я обязанъ т?мъ, что способенъ совершенно отр?шиться отъ суматохи, совершающейся вокругъ меня, и могу читать и писать съ полнымъ комфортомъ среди играющихъ д?тей и даже въ обществ? пляшущихъ и рыкающихъ дикарей».
На 18-томъ году Ливингстонъ получилъ м?сто ткача. Его зад?льная плата стала н?сколько выше, что дало ему возможность по вечерамъ пос?щать курсы медицины и теологіи. Онъ сд?лался глубоко религіозенъ; но его в?ра была всегда в?рой здороваго и мужественнаго челов?ка. Ливингстонъ страстно любилъ отечество и бол?е всего желалъ посвятить себя облегченію б?дствій челов?чества. Наступилъ, наконецъ, день, когда, посл? долгой подготовки, ткачъ былъ сд?ланъ лиценціатомъ медико-хирургическаго факультета.
Ливингстонъ занимался медициною съ ц?лью отправиться въ Китай и сд?латься тамъ врачемъ-миссіонеромъ. Онъ предложилъ свои услуги Лондонскому миссіонерскому обществу въ тотъ самый моментъ, когда Моффа возвратился въ Англію посл? долгихъ странствованій среди африканскихъ народовъ. 27-л?тній медикъ посов?товался съ этимъ знаменитымъ миссіонеромъ и, принявши всл?дъ зат?мъ обязанности, возложенныя на него упомянутымъ обществомъ, отправился въ Африку. Это было въ 1840 году.
Давидъ Ливингстонъ.
Посл? продолжительнаго пере?зда, молодой путешественникъ высадился въ Капской земл?. Зд?сь онъ провелъ н?сколько л?тъ и женился на дочери почтеннаго Моффа. Никогда такой челов?къ не могъ бы встр?тить бол?е достойной подруги, исполненной любви, преданности, неустрашимости и мужества. Ливингстонъ поселился между бечуанами, въ стран?, которой до т?хъ поръ не пос?щалъ ни одинъ европеецъ. Онъ нашелъ нужнымъ, съ самаго начала своего подвижничества, отр?шиться отъ вс?хъ привычекъ европейской жизни и закалить свое здоровье. Съ этой ц?лью онъ предпринялъ рядъ путешествій, въ 150 верстъ каждое, совершаемыхъ то п?шкомъ, то въ тележк?, запряженной быками. Туземцы сначала насм?хались надъ Ливингстономъ. «Онъ слабъ, кричали они, куда ему!» Миссіонеръ слышалъ это и т?хъ, которые им?ли неблагоразуміе выражаться такимъ образомъ, по ц?лымъ днямъ заставлялъ идти за собою. Мало-по-малу энергія и см?лость доктора произвели на дикарей надлежащее впечатл?ніе. Они стали смотр?ть на него, какъ на высшее существо. Окончательно же пл?нилъ онъ бечуановъ т?мъ, что однажды выказалъ величайшее мужество при сл?дующихъ обстоятельствахъ:
Львы постоянно тревожили деревню Курумонъ, гд? онъ жилъ. Туземцы вид?ли по ночамъ, какъ они проникали въ загородки и пожирали тамъ скотъ, но не см?ли м?ряться силами съ такими страшными гостями. Суев?рный ужасъ заставлялъ ихъ смотр?ть на львовъ, какъ на что-то непоб?димое.
Ливингстонъ р?шился предпринять охоту на этихъ животныхъ и убить одного изъ нихъ. Вм?ст? съ Мебуале, м?стнымъ школьнымъ учителемъ, и н?сколькими см?льчаками, онъ аттаковалъ свир?пыхъ хищниковъ ружейными выстр?лами. Удивленные такою дерзостью львы обратились въ б?гство. Но одинъ изъ нихъ укрылся за кустарникомъ. Докторъ приц?лился и пустилъ въ него дв? пули. «Прикончимъ его!» крикнули прочіе охотники. Но докторъ, зам?тивъ, что животное яростно потрясаетъ гривою, приказалъ имъ подождать, пока онъ зарядитъ свою винтовку. Въ это самое мгновеніе левъ бросился на него.
«Онъ схватилъ меня за плечо, говоритъ Ливингстонъ, опрокинулъ меня, и мы покатились по земл?. Я и теперь слышу его страшный ревъ…»
Левъ положилъ одну лапу на затылокъ доктора и впился глазами въ Мебуалё, который приц?лился въ него на разстояніи десяти шаговъ. Ружье школьнаго учителя было кремневое и сд?лало дв? ос?чки. Левъ прыгнулъ на своего новаго врага и укусилъ его за бедро. Но вскор? пули другихъ охотниковъ повалили животное. У Ливингстона было раздроблено плечо и прокушена рука въ одиннадцати м?стахъ. Онъ потомъ всю жизнь не могъ свободно прикладывать къ плечу ложе карабина. Поздн?е, когда Ливингстонъ умеръ, сл?ды этой раны служили признакомъ подлинности его трупа.
Только въ 1849 году Ливингстонъ р?шился проникнуть въ глубь Африки. Въ свое первое путешествіе, совершенное совм?стно съ двумя безстрашными людьми, Мурреемъ и Осуэлемъ, онъ сл?довалъ по Зуг? и достигнулъ озера Нгами, пройдя пространство миль въ триста (4800 верстъ).
Въ 1851 году Ливингстонъ углубился въ неизсл?дованныя области Мекалодо, пос?тилъ Себитуанъ, столицу этой обширной страны, и вид?лъ земли, естественныя красоты и богатства которыхъ вызывали въ немъ удивленіе. Тучныя поля, орошаемыя р?ками и потоками, земля, прор?занная металлическими жилами, пышныя и плодоносныя долины, безчисленныя озера, мирный и промышленный народъ — все это поражало глазъ путешественника.
Всл?дъ зат?мъ Ливингстонъ сталъ совершать открытія за открытіями. Въ 1852 году, посл? многочисленныхъ опасностей, страшной усталости и неслыханныхъ трудностей, онъ дошелъ до западнаго берега Африки и прибылъ въ С.-Поль де Лоанда, португальскую факторію. Не смотря на свою энергію, неутомимый изсл?дователь долженъ былъ зд?сь остановиться. Разбитый путешествіемъ онъ, тяжко забол?лъ и въ теченіе ц?лыхъ м?сяцевъ находился между жизнью и смертью.
Давидъ Ливингстонъ.
Жизнь, однако, осталась поб?дительницею въ борьб? со смертью. Мало-по-малу Ливингстонъ выздоров?лъ. Но посл? вс?хъ этихъ испытаній, онъ всетаки не думалъ о поко? и продолжалъ работать надъ осуществленіемъ своихъ великихъ плановъ. Его честолюбіе заключалось въ томъ, чтобы про?хать въ ширину черезъ весь материкъ. Онъ отправился въ путь и достигъ своей ц?ли въ ма? 1856 года, пройдя до Квилиманы, города, расположеннаго на восточномъ берегу.
Совершивъ этотъ изумительный переходъ, Ливингстонъ возвратился въ Лондонъ, привезя съ собою множество данныхъ. Онъ сд?лался героемъ дня и получилъ большія золотыя медали отъ Парижскаго и Лондонскаго географическихъ обществъ. Первый періодъ его д?ятельности, закончившійся такимъ образомъ, въ скоромъ времени былъ описанъ имъ въ книг?, которая пользовалась всемірнымъ усп?хомъ[29].
Всл?дъ зат?мъ Ливингстонъ предпринялъ новыя изысканія. Изъ нихъ изсл?дованіе Замбезе должно считаться самымъ зам?чательнымъ. Множество неожиданныхъ препятствій встр?тилъ путешественникъ посреди безчисленныхъ притоковъ великой р?ки, орошающей одну изъ богат?йшихъ и любопытн?йшихъ странъ земнаго шара[30]. Эта плодоносная страна была м?стомъ, гд? Ливингстона постигло большое несчастіе. Онъ потерялъ тамъ свою б?дную жену, им?вшую мужество сопутствовать ему.
Въ 1864 году, Ливингстонъ, посл? новаго возвращенія въ Англію, захот?лъ разс?ять туманъ неизв?стности, вис?вшій надъ источниками Заиры. На этотъ разъ онъ навсегда покинулъ родину.
Великій путешественникъ до конца дней своихъ не переставалъ совершать открытія. Во время его посл?дняго путешествія онъ былъ найденъ въ Уджиджи, близь озера Танганаики, репортеромъ «New-York-Herald’a», отважнымъ Стэнли, который былъ посланъ собрать о немъ св?д?нія и оказать ему помощь. Бол?знь окончательно подорвала силы Ливингстона. Но онъ презиралъ требованія плоти, изможденной непосильными трудами. Онъ не кончилъ своего д?ла. Онъ хот?лъ его кончить. Въ 1872 году докторъ изчезъ: годъ прошелъ, а о немъ не было ни мал?йшаго слуха. Вдругъ изв?стіе о его смерти вызвалъ трауръ во всей Европ?.
Въ конц? апр?ля 1873 года Ливингстонъ только-что перешедшій черезъ болота, лежащія между Луапулой и плоскогорьемъ Лобизы, принужденъ былъ остановиться. Духъ его по прежнему былъ бодръ, но т?ло изнемогло отъ лихорадокъ, дизентерій и двадцати-восьми-л?тнихъ трудовъ, путешествій и лишеній. 4 мая 1873 года, окруженный н?сколькими преданными слугами, онъ умеръ на упомянутомъ плоскогорь?. Ему было 57 л?тъ отъ роду.
Четвертая экспедиція, посланная для отысканія великаго путешественника, прибыла въ Занзибаръ за м?сяцъ до его смерти. Лейтенанты Камеронъ и Морфи и докторъ Диллонъ, стоявшіе во глав? этой экспедиціи, нашли только его трупъ. 16 апр?ля 1874 года т?ло Ливингстона было привезено въ Англію, которую онъ оставилъ восемь л?тъ тому назадъ, и осмотр?но Уильямомъ Фергюссономъ. Кости л?вой руки, н?когда смятой львомъ, служили доказательствомъ подлинности драгоц?нныхъ останковъ великаго географа.
18 апр?ля 1874 года, т?ло Ливингстона, въ присутствіи огромной толпы, было съ благогов?ніемъ препровождено къ его посл?дней обители — Уэстминстерскому аббатству.
Когда подумаешь, ч?мъ обязана Ливингстону географія, то останавливаешься въ изумленіи передъ образомъ этого челов?ка. До него въ Африк? существовала неизв?стная площадь, содержавшая въ себ? около 3 милліоновъ квадратныхъ верстъ. Рука простаго гласговскаго рабочаго поставила тамъ в?хи будущей цивилизаціи и эмансипаціи дикарей, для которыхъ онъ былъ въ н?которомъ род? пророкомъ и благод?телемъ.
Смерть великаго географа можетъ быть названа истиннымъ несчастіемъ для челов?чества. Д?йствительно не каждый день встр?чаются такіе избранные люди, одаренные вс?ми доброд?телями; люди — одушевленные высокимъ самоотверженіемъ, презирающіе лишенія, усталость, всевозможныя трудности, опасности и самую смерть, не им?ющіе другой ц?ли, кром? общечелов?ческаго блага и усп?ховъ знанія. Ливингстоны составляютъ р?дкое явленіе.
Изсл?дованіе Африки представляетъ, можетъ быть, самый поразительный прим?ръ жертвъ, требуемыхъ д?ломъ завоеванія знаній земного шара. Съ начала текущаго стол?тія он? насчитываются сотнями. Первый открываетъ списокъ этихъ мучениковъ Мунго Паркъ, убитый или утонувшій въ Буз?, на Нигер?, въ 1805 году; потомъ сл?дуетъ Нахтингаль, умершій въ 1841 году отъ перемежающейся лихорадки, Дюрантонъ, отважный французъ, отправившійся вверхъ по Сенегалу и женившійся на дочери короля Самбала, умершій отъ бол?зни въ 1843 году, Эдуардъ Фогель, н?мецкій ученый, изм?ннически убитый въ 1856 году султаномъ уадайскимъ, и множество другихъ, кости которыхъ разс?яны по вс?мъ угламъ огромнаго континента. Знаменитый французскій географъ Дювёрье привелъ къ одному знаменателю исторію вс?хъ этихъ мучениковъ[31]; онъ записалъ ихъ имена на особенной карт?, изданной въ 1874 году и дающей наглядное представленіе о т?хъ колоссальныхъ усиліяхъ, которыя предпринимались въ разное время энергическими бойцами науки съ ц?лью вырвать у природы н?сколько тайнъ.
Мунго Паркъ.
Гробницы путешественниковъ находятся не только среди ледяныхъ полей с?вернаго полюса или среди африканскихъ пустынь… И въ другихъ м?стахъ кип?ла и кипитъ борьба съ нев?домымъ, и тамъ были жертвы… Славною смертью умирали и въ Азіи. Разскажемъ, какъ погибъ тамъ одинъ изъ самыхъ отважныхъ французскихъ географовъ.
Мы говоримъ о флотскомъ офицер? Франсис? Гарнье. Этотъ см?лый піонеръ европейской цивилизаціи, составляетъ гордость французскаго генія. Онъ палъ жертвою воинскаго долга и патріотизма.
5 іюня 1866 года Гарнье покинулъ Сайгонъ, чтобы начать свое большое изсл?дованіе Индо-Китая, стоящее въ ряду самыхъ зам?чательныхъ и самыхъ важныхъ изсл?дованій, сд?ланныхъ въ настоящее время. Это путешествіе, предпринятое по распоряженію французскаго правительства, подъ управленіемъ капитана фрегата Дудара де Лагре, было ув?нчано преміею Парижскимъ и Лондонскимъ географическими обществами. Въ составъ экспедиціи входили Франсисъ Гарнье, Торель, морской хирургъ, докторъ Жуберъ и Карне, молодой чиновникъ министерства иностранныхъ д?лъ. Дударъ де Лагре умеръ черезъ два года отъ хроническаго страданія печени, и командованіе перешло къ Франсису Гарнье. Самый младшій изъ его спутниковъ, Луи Карне, впосл?дствіи тоже не выдержалъ трудностей трехл?тняго путешествія (1866–1868). «Пылкій, но впечатлительный и н?жный, онъ не могъ переносить испытаній, какимъ подвергалась экспедиція (писалъ въ 1871 году Франсисъ Гарнье) и хотя они не отразились на его нравственномъ состояніи, но, по возвращеніи во Францію, Гарнье сталъ безпрерывно бол?ть. Онъ вынесъ свою бол?знь изъ Индо-Китая. Онъ умеръ, и новая жертва прибавилась къ длинному географическому мартирологу».
Франсисъ Гарнье и его товарищи превосходно вели д?ло предпринятаго ими изсл?дованія, полнаго трудностей и опасностей. Вернувшись, они обнародовали, при помощи морскаго министерства, большой трудъ, спеціально посвященный научнымъ результатамъ ихъ путешествія по этимъ мало изв?стнымъ странамъ, гд? изобилуютъ археологическія богатства, гд? высятся во всемъ своемъ величіи чудовищныя развалины памятниковъ исчезнувшей цивилизаціи (Ангкорскія руины), гд? во множеств? встр?чаются металлургическія сокровища, гд? представляется богат?йшая жатва натуралистамъ, гд?, наконецъ, все ново для географіи.
Едва былъ оконченъ этотъ трудъ, какъ Франсису Гарнье, который четыре года не зналъ ничего, кром? утомленія, лишеній и каторжной работы, пришлось посвятить свои силы защит? осажденнаго Парижа. Пять м?сяцевъ былъ онъ начальникомъ главнаго штаба и адмираломъ-комендантомъ наибол?е страдавшаго отъ осады 8-го монмартрскаго отд?ла, выказавъ при этомъ прим?ры неслыханнаго мужества и героизма, ставшія легендарными. Когда состоялось перемиріе, Франсисъ Гарнье отправился въ Китай, съ ц?лью попытаться изсл?довать одну изъ самыхъ любопытныхъ и наимен?е изв?стныхъ странъ центральной Азіи; но политическія событія въ Тонгъ-Кинг? принудили его отсрочить выполненіе своихъ проэктовъ. Въ посл?дствіи ихъ уничтожила смерть.
Благодаря н?которымъ неожиданнымъ недоразум?ніямъ, возникшимъ между Франціею и аннамскими властями, Франсисъ Гарнье получилъ приказаніе ?хать въ Тонгъ-Кингъ, чтобы открыть для торговли р?ку Бодэ, начиная отъ моря до границы Юнъ-Нанъ. Въ его распоряженіи была только одна канонирка, пятьдесятъ шесть челов?къ экипажа и тридцать солдатъ морской п?хоты. 11 октября 1873 года онъ покинулъ Сайгонъ и вскор? бросилъ якорь въ Куа-Камъ. Аннамскіе чиновники и мандарины встр?тили его очень враждебно и употребили вс? средства, даже самыя отвратительныя, чтобы отд?латься отъ него. Н?сколько разъ они пытались отравить воду, которую пили французы, и поджечь ихъ пороховой магазинъ. Въ виду очевидной слабости французскаго экспедиціоннаго отряда, они не побоялись даже угрожать ему нападеніемъ. Тогда Франсисъ Гарнье, безусловно полагаясь на храбрость своихъ людей, р?шился на героическій шагъ: со ста восемьюдесятью шестью французами онъ приступилъ къ осад? цитадели Га-Нои, насчитывавшей въ своихъ ст?нахъ не мен?е семи тысячъ защитниковъ. Безнаказанно направивши огонь изъ находившейся въ его распоряженіи пушки противъ юговосточныхъ воротъ, см?лый морякъ къ разсв?ту сбилъ ихъ. Зат?мъ, совершивши чудеса мужества и храбрости, онъ занялъ кр?пость. Потери непріятеля состояли изъ 80 убитыхъ и 2000 пл?нниковъ, между которыми было очень много мандариновъ. Эта безприм?рная отвага повела къ тому, что стоило только сд?лать небольшое усиліе и весь полуостровъ Тонгъ-Кингъ призналъ бы надъ собою власть Франціи.
Франсисъ Гарнье не остановился и отличился еще въ новомъ д?л?. Онъ овлад?лъ городомъ Намъ-Динкомъ. Но непріятельскія войска, посл? взятія Га-Нои, вновь собрались съ силами, благодаря стараніямъ предводителя ихъ Сонъ-Тая. Къ нимъ присоединились въ значительномъ количеств? старые китайскіе инсургенты, опустошавшіе с?веръ Тонгъ-Кинга. По цв?ту ихъ знамени они были прозваны «Черными Павильонами». Франсисъ Гарнье узналъ, что эта армія со дня на день становилась все грозн?е и грозн?е, и что она подвигается къ Га-Нои. Тогда онъ посп?шилъ занять цитадель. Будучи въ свою очередь окруженъ со вс?хъ сторонъ, храбрый военачальникъ собралъ своихъ офицеровъ и одному изъ нихъ, Бальни д’Аврикуру, приказалъ пробиться сквозь ряды непріятеля, а самъ аттаковалъ враговъ съ другой стороны.
Желая нанести свои удары внезапно, чтобы сд?лать ихъ бол?е страшными, онъ сталъ во глав? 18 челов?къ и б?глымъ шагомъ бросился на Черныхъ Павильоновъ, укрывавшихся за кустарникомъ около кр?пости. Гарнье обратилъ ихъ въ б?гство и подъ конецъ самъ сталъ пресл?довать непріятеля. Но вдругъ онъ споткнулся и упалъ. Черные Павильоны съ поб?днымъ крикомъ устремились назадъ, бросились на распростертаго врага и пронзили его копьями. Н?сколько минутъ спустя, такая же участь постигла и Бальни д’Аврикура, окруженнаго китайцами.
Франсисъ Гарнье.
Трупъ Франсиса Гарнье, не смотря на чудеса храбрости, оказанныя французами, чтобы отбить его, остался въ рукахъ китайцевъ. Они сняли съ него голову и унесли ее въ качеств? военнаго трофея.
Изсл?дованіе Океаніи, подобно изсл?дованію другихъ частей св?та, тоже не обошлось безъ трагическихъ событій.
Честь открытія Австраліи долгое время приписывалась голландцу, Дирку Гартогу, который, 26 октября 1616 года, присталъ къ западной оконечности материка. Недавно, однако, было доказано, что первенство въ этомъ отношеніи принадлежитъ безансонскому мореплавателю Оронсу Фине, который высадился на неизв?стную землю въ 1531 году[32].
Въ 1642 году Абель Янсенъ Тасманъ обогнулъ, ни разу не высаживаясь на берегъ, «Великую Южную Землю», какъ продолжали называть Австралію, будучи уб?ждены со времени открытій Колумба, что долженъ существовать обширный южный континентъ, представляющій н?что въ род? противов?са об?имъ Америкамъ. На юг? Тасманъ открылъ большой островъ, которому онъ далъ названіе Ванъ-Дименовой Земли въ честь генералъ-губернатора нидерландскихъ влад?ній въ Индіи. Зат?мъ моряки, кажется, не обращали вниманія на Австралію до т?хъ поръ, пока Кукъ (1770), этотъ великій англійскій мореплаватель, не ступилъ на ея восточный берегъ. Посл?дній оставался почти совершенно неизв?стнымъ на пространств? тридцати двухъ градусовъ. Онъ окаймленъ рифами, д?лающими его изсл?дованіе чрезвычайно опаснымъ и затруднительнымъ. Такъ, въ ночь съ 10 на 11 іюня «Попытка» (Endeavour), корабль капитана Кука, попалъ на подводную скалу и нужно было употребить не мен?е двадцати четырехъ часовъ времени и почти нечелов?ческія усилія, чтобы сдвинуть его съ мели.
Имя Джемса Кука должно быть поставлено на ряду съ именами величайшихъ героевъ въ д?л? изсл?дованія земного шара. Одинъ знаменитый французскій адмиралъ выразился о немъ сл?дующимъ образомъ: «Это челов?къ, чуть ли не самый выдающійся изъ той породы людей, совершающихъ открытія, которою такъ богата Англія». Его жизнь представляетъ прим?ръ р?дкаго благородства. Онъ достигъ всего только при помощи воли и энергіи. Остановимся поэтому н?сколько минутъ на его біографіи. Онъ родился въ 1728 году, въ Мортон?, въ Англіи, и сталъ великимъ челов?комъ, благодаря своимъ личнымъ качествамъ. Онъ былъ сынъ одного сельскаго работника и образованіе получилъ у мелочнаго торговца. Карьера его началась съ того, что онъ поступилъ на службу юнгой. Безъ помощи учителя Кукъ научился зд?сь чертить и познакомился съ математикой и астрономіей въ м?р?, въ какой это нужно для мореплаванія. Онъ три раза объ?халъ вокругъ земнаго шара и каждый разъ возвращался съ богатымъ запасомъ новыхъ фактовъ. Во время перваго путешествія, предпринятаго имъ въ 1768 году, его сопровождали ученые Банксъ и Соландеръ, ?хавшіе для наблюденія съ острова Отаити прохожденія Венеры по солнечному диску. Тогда же онъ открылъ Новую Зеландію.
Кукъ вернулся въ Европу, обогнувъ Остъ-Индію. Въ это-то время «Попытка» чуть не разбилась о рифы у береговъ Австраліи. Именемъ короля Георга III великій англійскій морякъ занялъ всю страну, которой онъ далъ названіе Новаго Валлиса.
Вторая экспедиція Кука продолжалась не мен?е трехъ л?тъ. Ему было поручено удостов?риться въ существованіи неизв?стныхъ земель на юг?. Подъ его командой находились два корабля — «Р?шеніе» и «Приключеніе». Онъ дошелъ до 71°ю. ш. Открывши Новую Каледонію и пос?тивши Новые Гебридскіе острова, Кукъ привезъ въ отечество массу научныхъ данныхъ относительно странъ, къ которымъ приставали его корабли, ихъ жителей, фауны и флоры.
Въ 1776 году великій мореплаватель предпринялъ третье путешествіе съ ц?лью узнать, существуетъ ли сообщеніе, на с?вер? Америки, между Европой и Азіей. Онъ объ?халъ вокругъ Новаго Св?та, достигъ с?верозападнаго берега Америки и оттуда хот?лъ проникнуть въ Гудзоновъ заливъ черезъ Беринговъ проливъ, но былъ остановленъ ледяною равниною. Тогда онъ поплылъ на югъ, направился къ Сандвичевымъ островамъ съ т?мъ, чтобы перезимовать на нихъ, и бросилъ якорь въ одной изъ бухтъ острова Овайии, ставшей его могилой.
Сначала отношенія туземцевъ къ экспедиціи были дружественныя. «Я никогда не встр?чалъ, говорилъ Кукъ, дикарей, которые были бы такъ дов?рчивы и которые бы такъ непринужденно держали себя. Вещи, предлагаемыя ими для продажи, они посылали на корабли и тотчасъ же сами подплывали къ намъ, чтобы купить у насъ что нибудь въ обм?нъ. Нужно прибавить къ чести ихъ, что они ни разу не пытались надуть насъ при обм?н? товаровъ».
Эти дружественныя отношенія, къ сожал?нію, продолжались недолго и стали нарушаться частыми кражами: когда же всл?дствіе этого возникли взаимныя пререканія, то дикари приняли угрожающее положеніе. Однажды они вооружились камнями и стали м?шать н?которымъ изъ своихъ помогать англичанамъ тащить на корабль бочку воды Узнавши объ этомъ, Кукъ вел?лъ сд?лать въ островитянъ залпъ изъ ружей. Дикари отв?чали градомъ камней и, обративъ матросовъ въ б?гство, овлад?ли, кром? того, ихъ шлюпкой. «Придется употребить м?ры, воскликнулъ Кукъ: не сл?дуетъ имъ позволять думать, что преимущество на ихъ сторон?». На сл?дующій день онъ высадился на берегъ и р?шилъ взять въ пл?нъ короля острова и главныхъ старшинъ съ т?мъ, чтобы держать ихъ въ качеств? заложниковъ до т?хъ поръ, пока ему не будетъ возвращена шлюпка. Съ нимъ было девять матросовъ и лейтенантъ. Вскор? толпа дикарей окружила англичанъ. Одинъ изъ нихъ погрозилъ Куку. Кукъ выстр?лилъ. Тогда поднялся страшный шумъ. Островитяне бросились на англичанъ, не усп?вшихъ зарядить еще ружей. Кукъ, отличавшійся удивительнымъ мужествомъ и хладнокровіемъ, р?шился прикрыть собою своихъ людей. Пока онъ стоялъ лицомъ къ дикарямъ, ни одинъ изъ нихъ не см?лъ поднять на него руку, считая его сверхъестественнымъ существомъ; но едва онъ, приблизившись къ берегу, обернулся къ матросамъ, чтобы отдать имъ приказаніе, какъ былъ пораженъ въ спину ударомъ ножа и упалъ, устремивъ потухавшіе взоры къ морю. Дикари огласили воздухъ радостными криками, схватили его обезображенное т?ло, потащили по берегу и не переставали наносить ему раны.
Джемсъ Кукъ.
Такъ погибъ капитанъ Кукъ, великій мореплаватель, который, посл? Колумба, пользовался самою громкою популярностью. Его слава можетъ служить м?риломъ его заслугъ. Никогда ничья жизнь не была такъ полна во вс?хъ отношеніяхъ полезною д?ятельностью. Джемсъ Кукъ, казалось, былъ самою судьбою назначенъ для своей роли. При геркулесовской сил? и бодрости духа онъ обладалъ зам?чательнымъ хладнокровіемъ, соединеннымъ съ спокойною и упорною энергіею. Чтобъ дорисовать его портретъ, прибавимъ, что Кукъ былъ бол?е ч?мъ низкаго роста — всего только 21/2 аршина. Въ выраженіи его лица проглядывала суровость. Онъ былъ молчаливъ, упрямъ и грубъ, но необыкновенно справедливъ. Дюмонъ д'Юрвилль сказалъ о немъ: «Это — мореплаватель, равнаго которому не было и не будетъ»[33].
Французъ Лаперузъ[34] — другой мученикъ, нашедшій смерть въ Океаніи. Посл? блестящей военной карьеры, посл? лавровъ, доставшихся на его долю въ морской битв? при Белль-Ил? (20 ноября 1759), гд? Лаперузъ былъ тяжело раненъ и взятъ англичанами въ пл?нъ; посл? того, какъ онъ побывалъ во вс?хъ частяхъ св?та, доблестно сражался въ Америк? противъ англійскаго адмирала Байрона и способствовалъ торжеству французскаго оружія въ борьб? съ учрежденіями англійской компаніи Гудзонова залива, Лаперузъ получилъ чрезвычайно важную миссію, возложенную на него французскимъ правительствомъ, а именно — дополнить изсл?дованія Кука и Клэрка, для чего онъ долженъ былъ ?хать по ихъ сл?дамъ и найти с?верный проходъ, котораго они не могли отыскать. Вм?ст? съ Деланглемъ онъ долженъ былъ открыть и описать новыя страны, собрать данныя о китобойномъ промысл? въ южномъ океан?, у оконечности Америки и возл? Мыса Доброй Надежды, о торговл? м?хами на с?верозапад? Америки, изсл?довать тогда еще мало изв?стные берега восточной Азіи и западной Америки, китайскія и японскія воды, Соломоновы острова, югозападную полосу Австраліи, повсюду составлять ботаническія и минералогическія коллекціи, изучать различные народы и, наконецъ, открыть новые торговые рынки[35].
Для осуществленія этого грандіознаго проэкта были снаряжены въ Брест? два фрегата «Буссоль» и «Астролябія». Первымъ командовалъ Лаперузъ, вторымъ — Делангль. Оба корабля сд?лали множество открытій. Лаперузъ обогнулъ мысъ Горнъ, поднялся вдоль береговъ Америки до горы св. Иліи и открылъ бухту Монти и Портъ-де-Фронсэ. Зд?сь три его шлюпки были унесены теченіями и разбиты бурунами; при этомъ погибли шесть офицеровъ и пятнадцать матросовъ. Зат?мъ экспедиція достигла Сандвичевыхъ острововъ и пос?тила Филиппинскіе острова. Направившись посл? того къ Японіи, она изсл?довала тогда еще почти неизв?стные восточные берега Азіи, открыла новый островъ близь береговъ Кореи съ бухтой на остров? Сахалин? и, наконецъ, бросила якорь, 8 декабря 1787 года, противъ острова Мауна, возвышенные пики котораго господствуютъ надъ архипелагомъ мореплавателей. Делангль вошолъ въ небольшой лиманъ, окаймленный сплошными массами зелени. Съ нимъ находилось н?сколько матросовъ, и онъ готовился наполнить боченки св?жей водой, какъ вдругъ толпа туземцевъ напала на мирныхъ путешественниковъ. Лодка европейцевъ была окружена пиратами, и Делангль палъ первой жертвой б?шеныхъ дикарей. Подъ ударами ихъ палицъ вм?ст? съ нимъ легли еще одиннадцать матросовъ и членъ экспедиціи, превосходный натуралистъ Поль Ламанакъ.
Лаперузъ покинулъ эти несчастныя м?ста и 26 января 1788 года остановился въ Ботанибе?. Отсюда онъ написалъ морскому министру длинное письмо съ изложеніемъ результатовъ своихъ открытій, исторію несчастій, постигшихъ его товарищей, и ув?домилъ, что онъ направляется къ Ильдефрансу.
Это было посл?днее его письмо. Ни на Ильдефранс?, вообще нигд? не вид?ли съ т?хъ поръ великаго мореплавателя. Судьба его экспедиціи оставалась облеченной непроницаемою тайной.
Что-то роковое тягот?ло надъ вс?ми, кто принималъ хоть какое-нибудь участіе въ этой грустной драм?. Дантрекасто, посланный отыскивать Лаперуза, умеръ во время плаванія (1793). Гюанъ де Кермадекъ, который зам?стилъ его, подвергся той-же участи. Неизв?стность царила до 1826 года, когда англійскій капитанъ, Петеръ Диллонъ, нашелъ подъ водою, посреди рифовъ, расположенныхъ на с?вер? Гебридскихъ острововъ, обломки кораблей съ ихъ пушками и якорями. То были остатки «Буссоли» и «Астролябіи», то были безмолвные свид?тели страшной трагедіи, которою закончилось блестящее поприще Лаперуза и его товарищей. Дюмонъ д’Юрвилль, собиравшійся привезти во Францію эти драгоц?нные обломки, самъ погибъ плачевнымъ образомъ въ версальской жел?знодорожной катастроф? (8 мая 1842 года).
Завоеваніе Австраліи, къ бол?е подробной исторіи котораго мы хотимъ перейти теперь, тоже обошлось не безъ жертвъ. Посл? путешествій Филипса въ начал? нын?шняго стол?тія, посл? изысканій Стёрта, совершенныхъ въ 1829 году, изсл?дованій Эйра, проникшаго въ глубь Австраліи въ 1840 году, молодой н?мецкій натуралистъ Лейхардтъ р?шилъ сорвать зав?су съ таинственной части св?та, территорія которой была тогда въ такой же степени неизв?стна, какъ и полярныя страны. Движимый той страстной любознательностью, которая одушевляетъ изсл?дователя, онъ хот?лъ обозр?ть ц?ликомъ всю эту огромную страну. Пытаясь сначала перес?чь ее по діагонали отъ юговостока къ с?верозападу, энергическій путешественникъ въ 15 м?сяцевъ усп?лъ пройти, среди совершенно неизв?стныхъ м?стностей, бол?е 3 тыс. верстъ. Ободренный этимъ первымъ усп?хомъ Лейхардтъ захот?лъ еще большаго и р?шился перер?зать Австралію по длин?, съ одного берега до другого, отъ востока къ западу. Онъ покинулъ Брисбэнъ въ начал? 1848 года и дошелъ до р?ки Кагуна, протекающей внутри материка въ 480 верстахъ отъ берега. Но съ т?хъ поръ объ этомъ мужественномъ изсл?довател? не было никакихъ изв?стій. Десять л?тъ спустя, въ 1858 году, братья Григори напали возл? р?ки Викторіи на сл?ды этой злополучной экспедиціи.
Одновременно съ Лейхардтомъ австралійскій колонистъ, Кеннеди, употребилъ вс? усилія, чтобы изсл?довать восточные берега Карпентаріи. Съ самаго начала путешествія онъ встр?тилъ необыкновенныя затрудненія со стороны степей, покрытыхъ густыми кустарниками. Ничто, однако, не могло остановить его рвенія, и отважный путникъ шелъ безостановочно впередъ, не смотря на то, что запасы его совершенно истощились. Вс? покинули его, за исключеніемъ одного туземца, который до конца остался ему в?ренъ. Кеннеди, не им?я другихъ средствъ, кром? своего мужества, всетаки подвигался еще въ глубь страны. Но тутъ онъ былъ встр?ченъ свир?пыми людо?дами и убитъ ими. Спутникъ его, которому удалось уб?жать, возвратился одинъ и разсказалъ о гибели несчастнаго путешественника.
Смерть героевъ никогда не останавливала порывовъ героизма. Трагическій конецъ Лейхардтовъ и Кеннеди не устрашилъ братьевъ Грегори, Роэ, Остановъ, Баббэджей и Мортоновъ. Эти путешественники изсл?довали центральныя пустыни Австраліи, отъ запада до востока, но слава перваго пере?зда черезъ этотъ материкъ, отъ Мельбурна до Карпентарскаго залива, т. е., отъ южнаго берега континента до с?вернаго, должна принадлежать ирландцу Томасу О'Гара Борку, заплатившаго за это жизнью.
Боркъ вы?халъ изъ Мельбурна 20 августа 1860 года, во глав? богатой и прекрасно снаряженной экспедиціи. Его сопровождали астрономъ-топографъ Уильзъ и 16 другихъ лицъ. Въ его распоряженіи было 25 лошадей и столько же верблюдовъ. Къ концу сентября онъ былъ уже между 25 и 26° ю. ш., въ «великой каменистой пустын?», гд? 15 л?тъ тому назадъ, путешественникъ Ст?ртъ провелъ шесть м?сяцевъ въ затруднительн?йшемъ положеніи и гд? его лейтенантъ, Пуль, умеръ отъ жажды. Боркъ и его спутники были бол?е счастливы. Они безъ особенныхъ препятствій прошли черезъ великую пустыню. Недавніе проливные дожди образовали многочисленныя лужи, вокругъ которыхъ зелен?ла растительность. Путешественники проникли въ долину Яппаръ, и ихъ энергія получила новый толчокъ, когда они узнали, что приближаются къ океану. Присутствіе моря, д?йствительно, давало о себ? знать многими очевидными признаками. Такъ 11 февраля 1861 года члены экспедиціи вид?ли, какъ всл?дствіе прилива поднялся уровень воды въ болотахъ, окаймляющихъ Яппаръ. Экспедиціи оставалось перер?зать еще одну огромную глинистую равнину, но, къ несчастію, частые кустарники д?лали ее недоступною. Путешественники, къ тому же, ослаб?ли, ихъ лошади и верблюды большею частью пали; т? же, которые еще держались на ногахъ, не хот?ли идти. Провизіи не было. Приходилось отказаться отъ надежды достигнуть океана, близость котораго чувствовалась и казалась несомн?нной. Р?шили вернуться. Боркъ и Уильзъ умерли отъ усталости и изнеможенія въ долин? Куперо.
Но путь былъ уже проложенъ. Н?кто, Джонъ Макъ Дуалль Стюартъ, пошелъ по ихъ сл?дамъ и увид?лъ море, шумъ котораго слышалъ несчастный Боркъ.
Благодаря усиліямъ этихъ мучениковъ, благодаря поздн?йшимъ и мен?е злополучнымъ путешествіямъ Лансборо, Мак-Кинлсевъ, Гардвиковъ, Коулей, Эрнеста, Джильса, полковника Уарбуртона, австралійское небо, подобно африканскому, начинаетъ проясняться. Однако, эта часть св?та еще не совс?мъ изв?стна. На с?верозапад?, Тасманова земля, на с?вер? — земля Арнгейма, на с?веровосток? — Карпентарія и полуостровъ Йоркскій — все это еще отрытое поле, ожидающее изсл?дователей. Можно утвердительно сказать, что изъ шести милліоновъ 353 000 квадр. километровъ, составляющихъ поверхность Австраліи, изв?стна только третья часть. Эти цифры свид?тельствуютъ, какъ ничтожны усилія одного челов?ка въ великой работ? изсл?дованія нашей планеты. Но за то сумма этихъ усилій растетъ съ каждымъ новымъ покол?ніемъ. И постепенно совершается такимъ образомъ завоеваніе земнаго шара, составляющее только вопросъ времени.
Глава третья
Изсл?дованіе высшихъ слоевъ атмосферы
Блестящая эпоха началась въ исторіи умственнаго развитія, когда журналы и газеты возв?стили всему міру, что, «наконецъ, челов?къ достигъ возможности подниматься и держаться на воздух?».
Ксавье де Мэстръ.
Высшіе слои атмосферы, гд? зарождаются метеорическія явленія, гд? берутъ начало дождь, градъ и молнія, всегда возбуждали любопытство челов?ка; но восхожденіе на горы составляло въ теченіе долгихъ в?ковъ единственное средство для удовлетворенія этой склонности. Къ тому же остроконечные пики, ледники и высокія горныя вершины долго были предметомъ всеобщаго ужаса. Путешественники, им?вшіе см?лость взбираться на эти высоты, испытывали, подъ вліяніемъ холода и разр?женнаго воздуха, столь тягостныя бол?зненныя ощущенія, что о горахъ составилось самое страшное представленіе. Когда въ 1534 году Педро де Альварадо предпринялъ завоеваніе Перу, то долженъ былъ совершить переходъ черезъ Анды на высот? 16 800 футовъ надъ уровнемъ моря; часть его арміи погибла среди этихъ высотъ:, а т?, которые остались въ живыхъ, до такой степени пострадали отъ разр?женной атмосферы и низкой температуры воздуха, что большая часть изъ нихъ отморозила себ? пальцы. Лица ихъ были бл?дны, какъ у мертвецовъ.
До конца прошлаго стол?тія вс? были уб?ждены, что восхожденіе на Монъ-Бланъ — неосуществимое предпріятіе. Когда въ 1741 году одинъ англичанинъ, по имени Виндгамъ, задумалъ осмотр?ть альпійскіе ледники и подняться до Монтанвера, то жители Шамуни были вполн? ув?рены, что его попытка не можетъ ув?нчаться усп?хомъ. Виндгамъ и его спутники обставили свое путешествіе неслыханными предосторожностями, которыя порядочно насм?шили бы современныхъ туристовъ — можно было подумать, что снаряжается ц?лая экспедиція въ опасныя и отдаленныя страны[36].
Посл? экскурсіи Виндгама, н?сколько м?сяцевъ спустя, трагическая смерть Плантада, казалось, оправдывала опасенія относительно горныхъ восхожденій. Астрономъ Плантадъ, изв?стный своимъ рвеніемъ къ научнымъ занятіямъ, задумалъ произвести ц?лый рядъ барометрическихъ наблюденій на самыхъ возвышенныхъ пунктахъ Пиренейскихъ горъ. 25 августа 1741 года, взобравшись на площадку Пяти Медв?дей, на Пикъ-дю-Миди, онъ тамъ лишился чувствъ и скончался возл? своихъ инструментовъ, на высот? 8400 футовъ надъ уровнемъ моря. Ему тогда было не мен?е 70 л?тъ отъ роду, но его любовь къ научнымъ занятіямъ не ослаб?ла съ годами.
Однимъ изъ піонеровъ, развернувшихъ знамя науки въ высшихъ слояхъ атмосферы, на высот? 17 000 футовъ, былъ простой альпійскій проводникъ, Жакъ Бальма[37], благодаря которому могли осуществиться изв?стныя предпріятія знаменитаго Соссюра и было положено начало восхожденіямъ на горы. Происходя изъ низшаго сословія, Бальма обладалъ сердцемъ героя, р?дкимъ мужествомъ, сильною волей и непоколебимымъ упорствомъ въ пресл?дованіи разъ нам?ченной ц?ли. Посл? тщетныхъ попытокъ Соссюра взобраться на вершину Монъ-Блана, Бальма далъ себ? слово поб?дить этого альпійскаго гиганта. Внезапно оставилъ онъ свою семью и скрылся; въ продолженіи многихъ дней ему пришлось карабкаться на ледники, переправляться черезъ горныя разс?лины и пробираться по сн?жнымъ сугробамъ; ничто не могло остановить его пламеннаго рвенія. Сн?даемый лихорадочнымъ стремленіемъ добиться исполненія своего нам?ренія онъ провелъ однажды четыре ночи подрядъ въ сн?гу, не см?я двинуться впередъ, изъ боязни упасть въ пропасть, мучимый голодомъ и жаждой, страдая отъ невыносимаго холода. Онъ возвратился домой, еле живой отъ усталости, но все-таки не терялъ мужества. Отдохнувъ на с?н?, Бальма съ новыми силами опять кинулся изсл?довать нев?домый міръ. Наконецъ, его энергія ув?нчалась полнымъ усп?хомъ: 9 августа 1786 года онъ вонзилъ свою окованную жел?зомъ палку въ темя самой высокой горы Европы.
Еще раньше Бальма, н?кто Бурри[38] съ необыкновенной страстностью предавался изсл?дованію высшихъ слоевъ атмосферы. Онъ бросилъ свою прежнюю профессію — живопись на эмали — и всец?ло отдался изученію альпійской природы, откуда сталъ черпать вдохновеніе для своихъ картинъ. Соссюръ отдалъ ему должную справедливость, сказавъ: «Бурри былъ еще больше меня заинтересованъ въ поб?д?, одержанной надъ Монъ-Бланомъ». Въ 1812 году Бурри, им?я 80 л?тъ отъ роду, совершилъ свое посл?днее путешествіе въ Шамуни. Онъ возвратился домой, разбитый параличемъ об?ихъ ногъ, отъ котораго уже не поправлялся до самой смерти.
Бальма.
Бальма постигла еще бол?е печальная участь: онъ разстался съ жизнью среди изсл?дованныхъ имъ ледниковъ. Нер?дко онъ уходилъ изъ дома на нед?лю и даже на дв?. Однажды, въ сентябр? 1834 года, Бальма по обыкновенію отправился въ горы: съ т?хъ поръ поръ его никто больше не видалъ. Могилой этого энергичнаго челов?ка, котораго Александръ Дюма назвалъ Христофоромъ Колумбомъ Монъ-Блана, была бездонная пропасть.
Всл?дъ за Бальма и Соссюромъ многимъ изсл?дователямъ, поднимавшимся на высочайшія вершины земнаго шара, удавалось достигать весьма высокихъ слоевъ атмосферы, но усп?хъ ихъ предпріятій покупался ц?ною еще бол?е тяжелыхъ усилій. Самаго высшаго пункта, до котораго когда-либо поднимались люди на земл?, достигли три баварца, братья Шлагинтвейты, взбиравшіеся на высоты Тибета. 19 августа 1856 года эти см?льчаки поднялись на Иби-Гамэнъ, на высоту 24 000 футовъ надъ уровнемъ моря[39]. Годъ спустя, Адольфъ Шлагинтвейтъ былъ убитъ въ Кашгар? мусульманами, воевавшими тогда съ китайцами.
Еще раньше этого, въ 1812 году, Муркрофтъ, желая добраться до озера Манасароваръ, перешелъ черезъ Гималайскій хребетъ и при этомъ поднимался на очень значительныя возвышенности: учащенное дыханіе и сильное сердцебіеніе заставляли его д?лать ежеминутныя остановки. Тщетно старался онъ преодол?ть свою т?лесную слабость; пораженный головокруженіемъ, онъ упалъ на землю. Однако, не смотря на это, у него хватило силъ встать и спуститься внизъ[40].
Въ 1819 году Муркрофтъ въ сообществ? съ Требекомъ предпринялъ новую экспедицію, которая, 6 л?тъ спустя, окончилась смертью обоихъ путешественниковъ[41].
Аэростаты даютъ челов?ку гораздо бол?е надежное средство для изсл?дованія высшихъ слоевъ атмосферы. Но въ сред? воздушнаго океана, какъ и везд?, мы опять встр?чаемся съ жертвами преданности д?лу науки.
Изв?стно, что Пилатръ де Розье, впервые поднявшійся на воздухъ въ монгольфіер? (въ сообществ? съ маркизомъ д’Арландъ, 21 ноября 1783), считается первымъ мученикомъ воздухоплаванія. Набросаемъ въ н?сколькихъ чертахъ исторію этого печальнаго событія, придерживаясь одного изъ лучшихъ разсказовъ о немъ, составленнаго докторомъ Ж.-Б. Бертраномъ[42].
Прошло н?сколько л?тъ съ т?хъ поръ, какъ братья Монгольфьеры изобр?ли воздухоплавательный аппаратъ; множество опытовъ, произведенныхъ одинъ за другимъ въ Аннонэ, на Марсовомъ пол?, въ Тюльери, въ Версали, Ліон?, Дижон? и Милан?, дали этому изобр?тенію всеобщую изв?стность. Пилатръ де Розье задумалъ перелет?ть въ аэростат? черезъ Па-де-Кале; жажда славы, любовь къ наук?, желаніе увеличить усп?хъ лицея, основаннаго имъ въ 1781 году, и упрочить его репутацію — таковы были мотивы, побудившіе его предпринять свое опасное путешествіе. Съ этою ц?лью онъ подалъ прошеніе генеральному контролеру М. де Каллону, ходатайствуя о принятіи на казенный счетъ расходовъ по экспедиціи, которую онъ предлагалъ совершить. Просьба его была уважена: ему было ассигновано на расходы 42 000 франковъ (бол?е 12 000 руб.)
Роменъ, славившійся тогда ум?ніемъ приготовлять аэростаты, присоединился къ Пилатру; онъ обязался изготовить шаръ 30 фут. діаметромъ, или около того, за шесть тысячъ франковъ. Пилатръ взялся выхлопотать необходимое для этого пом?щеніе, и д?йствительно получилъ отъ Тюльерійскаго правительства въ свое распоряженіе манежъ и еще одно зданіе. Работа, начатая въ конц? августа, была окончена черезъ шесть нед?ль; на изготовленіе шара пошло семьсотъ аршинъ тафты; куски выр?зывались и кроились подъ наблюденіемъ Сиго де Лафонъ.
Роменъ держалъ въ тайн? секретъ, какъ придавать тафт? непроницаемость. Этотъ секретъ состоялъ въ томъ, что тафта покрывалась слоемъ льнянаго масла, которое д?лалось высыхающимъ при помощи свинцоваго глета; всякій отд?льный кусокъ матеріи былъ покрытъ бычачьей перепонкой, приклеенной обыкновеннымъ клеемъ, свареннымъ въ см?си меда и льнянаго масла; все это сообщало гибкость матеріи и предотвращало разрывы оболочки.
Роменъ придавалъ большое значеніе своему секрету; онъ приготовлялъ матерію самъ и объ этомъ способ? зналъ одинъ только его товарищъ, безвозмездно помогавшій ему при изготовленіи шара. Подъ конецъ шаръ еще разъ оклеили 2-мъ и 3-мъ слоемъ пузыря. Діаметръ шара, украшеннаго во многихъ м?стахъ государственными гербами, равнялся 331 /2 футамъ, а в?съ вм?ст? съ цилиндрическимъ придаткомъ, назначеннымъ для его наполненія, — 320 фунтамъ. Аэростатъ до такой степени былъ непроницаемъ, что, оставаясь наполненнымъ атмосфернымъ воздухомъ въ теченіе двухъ м?сяцевъ, не далъ ни одной морщинки. Къ концу этого времени шаръ бережно уложили и перевезли въ г. Булонь, который Пилатръ избралъ м?стомъ своего поднятія. Къ шару присоединили еще монгольфіерку (вышиною въ 25 футовъ), которая была предварительно испробована и дала вполн? усп?шные результаты. Пилатръ прибылъ въ Булонь 20 декабря 1784 года. Черезъ два дня посл? своего прі?зда онъ узналъ о приготовленіяхъ, д?лавшихся въ Англіи Бланшаромъ, который нам?ревался совершить такой же полетъ изъ Англіи во Францію; это обстоятельство сильно встревожило Пилатра, опасавшагося, что ему придется повторить только чужой опытъ и лишиться такимъ образомъ славу первенства. Онъ отправился въ Дувръ повидаться съ Бланшаромъ. На минуту ему показалось, что путешествіе его соперника не состоится всл?дствіе крайне дурнаго состоянія его аппарата, который пропускалъ газъ во многихъ м?стахъ. Но вскор? имъ снова овлад?ли тревожныя думы; онъ возвратился въ Булонь, оставилъ зд?сь Ромена съ своимъ братомъ и въ крайне тоскливомъ настроеніи духа по?халъ обратно въ Парижъ.
Въ это самое время (7 января 1785 г.) Бланшаръ и англійскій врачъ Джефрисъ совершили свой полетъ изъ замка Дувра. Въ три съ половиной часа они опустились въ л?су де Гинъ, здоровые и невредимые, изб?жавъ не мало опасностей.
Добравшись до Гаудингена, они отправились въ Парижъ; Пилатръ встр?тилъ ихъ прив?тливо, но внутренно страдалъ, сознавая, что не можетъ бол?е претендовать на славу перваго челов?ка, перелет?вшаго черезъ море. Онъ просилъ освободить его отъ исполненія задуманнаго путешествія; министерство изъявило на это согласіе, но потребовало обратно денегъ, оставшихся, сверхъ расходовъ, по изготовленію шара. Несчастный Пилатръ, ув?ренный въ удач?, давно уже усп?лъ истратить эти деньги. Онъ по?халъ въ Булонь, р?шившись во что бы то ни стало попытать счастья.
Зд?сь Пилатръ занялся приготовленіями къ своему полету; было сд?лано н?сколько опытовъ съ небольшими воздушными шарами, которые постоянно относились обратно на континентъ западными и с?верозападными в?трами. Опыты были повторены много разъ. Все это потребовало много времени, въ теченіе котораго аэростатъ значительно пострадалъ отъ вліянія непогоды, такъ какъ сохранялся въ плохо защищенномъ пом?щеніи около городскаго вала; кром? того, его попортили крысы. Съ т?хъ поръ этотъ воздухоплавательный аппаратъ, изготовленный съ такимъ тщаніемъ и заботливостью, приходилъ все въ большую и большую негодность.
Наконецъ, въ виду установившейся прекрасной погоды и перем?ны в?тровъ, задувшихъ съ югозапада, было р?шено подняться 15-го іюня. Погода стояла крайне жаркая, а потому необходимыя приготовленія начались съ ранняго утра, такъ что къ 71/2 часамъ вс? работы были окончены. Пилатръ де Розье, вм?ст? съ Роменомъ, пом?стился въ лодк?. Не смотря на желаніе маркиза Мезонфора присоединиться къ нимъ, онъ р?шительно воспротивился этому: «мы не можемъ ручаться», сказалъ Пилатръ, «ни за погоду, ни за аппаратъ». Пушечный салютъ возв?стилъ моментъ отправленія въ путь. Подъемъ аэростата въ воздух? представлялъ величественное зр?лище: сначала шаръ шелъ совершенно вертикально, и только достигнувъ изв?стной высоты, приблизительно около 600 саженъ, сталъ медленно направляться къ с?веру и приблизился къ береговымъ утесамъ Креша; въ это время обратный токъ воздуха въ верхнихъ слояхъ атмосферы медленно началъ относить его назадъ къ континенту, — обстоятельство, которое было предусмотр?но опытными плавателями.
Едва прошло четверть часа съ т?хъ поръ, какъ были отпущены канаты, удерживавшіе аэростатъ, еще не усп?ли смолкнуть шумныя восклицанія толпы, еще взоры вс?хъ были обращены на путешественниковъ, какъ вдругъ крики ужаса вырвались у зрителей, которымъ пришлось быть свид?телями страшнаго происшествія. Шаръ лопнулъ и зат?мъ наступило паденіе.
Невозможно описать, съ какой быстротой неслись съ воздушныхъ высотъ лодка и несчастные аэронавты: глазъ не могъ сл?дить за этимъ все бол?е и бол?е ускоряющимся паденіемъ. Дрожь проб?жала по вс?мъ присутствующимъ: умъ отказывался соображать, разсудокъ помрачился при вид? этой потрясающей сцены.
Освободившись отъ первыхъ ощущеній ужаса, значительная часть публики, въ надежд? оказать помощь несчастнымъ воздухоплавателямъ, бросилась б?жать по направленію къ рыбнымъ ловлямъ въ Вимерэ, находившимся въ разстояніи одного лье отъ м?ста поднятія шара. Но, увы! что представилось ихъ взорамъ?.. Пилатръ уже не дышалъ: все его т?ло было раздроблено при паденіи, и переломанныя кости торчали изъ мяса. Роменъ жилъ еще н?сколько секундъ.
Такъ погибли Пилатръ де Розье и Роменъ. Пилатру де Розье было не бол?е 28 л?тъ. Онъ родился въ Мец? 30 марта 1756 года и въ юности переселился въ Парижъ, гд? не замедлилъ пріобр?сти изв?стность своей преданностью наук?. Его первый полетъ доставилъ ему громадную популярность.
Посл? Пилатра де Розье самымъ несчастнымъ мученикомъ воздухоплаванія считается итальянскій графъ Замбеккари.
Замбеккари пришла злополучная мысль, подобно Пилатру де-Розье, соединить вм?ст? монгольфіеръ и аэростатъ, наполненный газомъ, т. е., какъ говорятъ съ т?хъ поръ, подложить огня въ порохъ. Замбеккари н?сколько разъ пытался подняться на воздухъ, въ Болонь?, но всякій разъ испытывалъ неудачу. Публика пресл?довала его насм?шками; на него смотр?ли, какъ на безумца и презр?ннаго лжеца. 7 сентября злополучный Замбеккари хот?лъ еще разъ испытать счастья: не смотря на неудачи, встр?тившіяся при наполнененіи шара, онъ вынужденъ былъ, во что бы то ни стало, совершить свой полетъ, такъ какъ въ противномъ случа? рисковалъ, что его изобьетъ раздраженная толпа. «Нев?жество и фанатизмъ», говорилъ не безъ горечи итальянскій воздухоплаватель, «побудили меня р?шиться на полетъ».
Посл? долгихъ колебаній въ отчаяніи покинулъ онъ, наконецъ, землю. Была полночь. «Изнемогая отъ усталости», говоритъ Замбеккари, «ничего не им?я во рту съ самаго утра, съ горькой улыбкой и сердечной мукой, я поднимался вверхъ, питая одну только ув?ренность, что мой шаръ, который сильно пострадалъ отъ различныхъ перевозокъ, не понесетъ меня далеко».
Замбеккари сопровождали два в?рныхъ его друга: Андреоли и Грассети. Погруженные въ тьму, согнувшись въ своей ладь?, они испытывали сильныя бол?зненныя ощущенія отъ холода. Въ два часа утра путешественникамъ показалось, что они слышатъ шумъ морскихъ волнъ. Ночь была такъ темна, что даже невозможно было наблюдать за показаніями барометра. Посл? ц?лаго часа нравственной пытки, они увидали, что ихъ шаръ носится всего въ н?сколькихъ саженяхъ надъ поверхностью Адріатическаго моря. Путешественники облегчили лодку и вновь поднялись къ верхніе слои атмосферы, гд? ихъ снова охватилъ холодъ. «Я чувствовалъ себя крайне плохо», говоритъ Замбеккари: «у меня сд?лалась сильная рвота. У Грассети шла кровь носомъ, и мы чувствовали ст?сненіе въ груди».
Съ наступленіемъ дня, шаръ еще разъ опустился книзу; Замбеккари разгляд?лъ берегъ, видн?вшійся вдали на горизонт?. Воздушное теченіе внезапно перем?нилось и снова стало относить ихъ въ открытое море, т. е. во власть смерти! Вотъ показалось н?сколько судовъ; но въ т? времена аэростаты составляли р?дкость и для большинства могли составлять только предметъ ужаса; суда, зам?тивъ его, посп?шили удалиться. Однако одинъ изъ капитановъ сжалился надъ положеніемъ погибающихъ. Въ 8 часовъ утра несчастные воздухоплаватели были приняты на бортъ судна: Грассети едва обнаруживалъ признаки жизни, Замбеккари и Андреоли лежали въ обморок?.
Когда Замбеккари очнулся, то увидалъ, что руки его жестоко изранены; ему пришлось отр?зать три пальца.
Н?сколько л?тъ спустя, этотъ мужественный челов?къ, о которомъ одинъ знаменитый русскій путешественникъ сказалъ: «каждый его взглядъ есть мысль»[43], сд?лался жертвой своей неустрашимости. 21 сентября 1812 года онъ былъ вынужденъ ускорить свой полетъ, и недалеко отъ Болоньи его аэростатъ, отъ неосторожнаго обращенія съ огнемъ, воспламенился. Въ окрестностяхъ этого города былъ найденъ обгор?лый остовъ воздухоплавательнаго аппарата и на половину обугленный челов?ческій трупъ. Вотъ все, что осталось отъ Замбеккари и его богатства!
Графъ Франсуа Замбеккари самъ описалъ исторію своихъ неудачъ; его автобіографія всюду проникнута искренней преданностью къ наук? и страстной любовью къ правд?. Казалось, вся его жизнь была обречена на несчастья. Замбеккари началъ свою службу во флот?; въ 1787 году онъ попалъ въ пл?нъ къ туркамъ и до 1790 томился въ Тулонской каторг?. По его собственному признанію, «въ этомъ уб?жищ? несчастія и праздности» онъ пор?шилъ посвятить себя д?лу воздухоплаванія.
Дюпюи Делькуръ, въ качеств? истиннаго друга аэронавтики, издалъ книгу подъ заглавіемъ «Слава и несчастіе», въ которой собраны главн?йшіе драматическіе эпизоды изъ жизни воздухоплавателей[44]; зд?сь, рядомъ съ Замбеккари, встр?чаются имена другихъ мучениковъ, жизнь которыхъ окончилась не мен?е трагично.
25 ноября 1802 года, н?кто Оливари поднялся на монгольфьер? изъ г. Орлеана. Когда шаръ достигъ уже громадной высоты, то лодочка его, сд?ланная изъ ивовыхъ прутьевъ, была охвачена пламенемъ, и воздухоплаватель полет?лъ внизъ и разбился.
7 апр?ля 1806 г. Мосманъ, поднявшись изъ Лилля на воздушномъ шар?, сорвался съ деревянной площадки, зам?нявшей ему лодку. Т?ло его было найдено за городомъ во рву, гд? оно на половину углубилось въ песокъ. 17 іюля 1812 года загор?лся воздушный шаръ Биторфа, когда онъ поднялся надъ Мангеймомъ, въ Германіи. Его трупъ упалъ на городскія крыши.
6 іюля 1819 года погибла также и г-жа Бланшаръ отъ воспламененія ея аэростата. Исторія этой мужественной женщины не мен?е трогательна и драматична, ч?мъ судьба ея знаменитаго мужа. Бланшаръ родился въ Андели (Эйръ) 7 марта 1809 года. Съ ранней юности онъ посвятилъ себя наукамъ и уже шестнадцати л?тъ ему удалось устроить механическій экипажъ, въ которомъ онъ про?халъ около 28 верстъ. Н?сколько л?тъ спустя, Бланшаръ увлекся мыслью, чтобы устроить воздушный корабль, и когда братья Монгольфьеры изобр?ли первый аэростатъ, онъ пламенно посвятилъ себя д?лу воздухоплаванія. Этотъ отважный воздухоплаватель первымъ перелет?лъ на воздушномъ шар? Ламаншскій проливъ вм?ст? съ д-мъ Джефрисомъ (1785), совершилъ множество воздушныхъ путешествій во Франціи, Германіи, Америк? и, наконецъ, погибъ во время своего 66 полета въ Га?, въ феврал? 1808 года. Апоплексическій ударъ поразилъ его въ лодк? аэростата. Посл? этой катастрофы Бланшаръ, разбитый параличемъ, прожилъ еще 14 м?сяцевъ; его в?рная жена окружала его во время бол?зни н?жной заботливостью. Посл?днія средства аэронавта истощились во время этой долгой бол?зни; когда онъ умеръ, вдова его осталась нищей, и чтобы существовать, р?шилась продолжать занятія своего мужа.
Эта неустрашимая женщина совершила по всей Европ?, и всегда одна, ц?лый рядъ воздушныхъ полетовъ, доставившихъ ей огромную изв?стность. Въ настоящее время воспоминанія объ ея полетахъ конечно изгладились, однако мы опишемъ посл?дній полетъ нашей героини, который былъ причиною ея смерти.
Это случилось вечеромъ 6 іюля 1819 года; въ саду Тиволи, гд? теперь находится вокзалъ западной жел?зной дороги, устроено было большое гулянье; оживленная, блестящая толпа зрителей окружала ограду, изъ-за которой долженъ былъ подняться аэростатъ Софьи Бланшаръ. Заиграла музыка: молодая женщина вошла въ лодочку и черезъ н?сколько минутъ шаръ плавно заколыхался надъ головами собравшихся зрителей; достигнувъ изв?стной высоты, Бланшаръ зажгла подъ своей лодочкой фейерверкъ, и вскор? скрылась изъ глазъ зрителей въ блеск? множества огней и искръ: изъ аэростата, какъ будто, ниспадали ц?лые потоки огненнаго дождя. Бланшаръ захватила съ собой еще другой фейерверкъ, прикр?пленный къ парашюту съ зажженной св?тильней. Вся толпа не сводила глазъ съ аэростата Вдругъ вспыхнуло яркое пламя. Не смотря на значительную высоту, на которую шаръ усп?лъ подняться, зам?тно было, что воздухоплавательницей овлад?ло безпокойство; пламя исчезло на мгновеніе, зат?мъ снова появилось уже на самомъ верху аэростата. Публика, считая это новымъ сюрпризомъ, аплодировала и кричала: «браво, браво, Бланшаръ!»
Однако, это загор?лся газъ, которымъ былъ наполненъ аэростатъ, и яркій св?тъ, озарившій весь монмартрскій кварталъ, былъ только мрачнымъ факеломъ похоронъ. Между т?мъ аэростатъ не падалъ, онъ тихо опускался. Шаръ, за которымъ съ ужасомъ сл?дила теперь вся толпа, опускался все ниже и ниже и, наконецъ, упалъ на крышу одного изъ домовъ улицы de-Provence. Онъ медленно скользилъ по ея отлогости… Еще н?сколько минутъ и Софія Бланшаръ спасена.
— Помогите! вскричала она.
Въ ту же минуту небольшая ивовая лодочка зац?пилась за жел?зный крюкъ крыши, перевернулась вверхъ дномъ и несчастная женщина упала на улицу. Ея т?ло разбилось о мостовую, на которую она упала прямо головой[45].
Злополучная воздухоплавательница им?ла всего 41 годъ отъ роду. «Она была», говоритъ Дюпюи Делькуръ, «небольшаго роста, но хорошо сложена: стройная фигура ея производила очень пріятное впечатл?ніе. Она была брюнетка, ея живые и черные глаза блест?ли огнемъ, р?чь ея дышала энергіей и одушевленіемъ».
Мы далеко еще не исчерпали всего списка несчастныхъ жертвъ своей преданности д?лу воздухоплаванія. Въ ма? 1824 года, Гариссъ, офицеръ англійскаго флота, поднялся на аэростат? изъ Лондона, въ сопровожденіи одной молодой женщины. Когда понадобилось спускаться, Гариссъ сталъ открывать клапанъ, но онъ неожиданно лопнулъ и открылъ безпрепятственный выходъ газу. Отъ быстраго опусканія лодочка ударилась объ землю съ такой стремительной силой, что Гариссъ былъ убитъ на м?ст?. Его счастливая спутница отд?лалась легкой царапиной.
Садлеръ, знаменитый англійскій аэронавтъ, погибъ во время настоящей воздушной бури 29-го сентября 1824 года. Его аэростатъ, при опусканіи на землю, былъ унесенъ ураганомъ. Ударившись о трубу высокаго дома, около Болтона, ладья перевернулась и воздухоплаватель упалъ на землю, разбившись до смерти.
Другіе аэронавты сд?лались жертвами насм?шекъ сл?пой жестокости толпы. Такова судьба французскаго воздухоплавателя Арбана. Онъ возв?стилъ о полет? своемъ изъ Тріеста, на 8 сентября 1846 г.
Въ 4 часа пополудни шаръ не только не былъ еще наполненъ газомъ, но благодаря случайной порч? газовыхъ трубъ, эта операція совершалась съ крайней медленностью и трудомъ. Публика подняла ропотъ, произносились угрозы, нетерп?ніе росло. Въ 6 часовъ толпа рокотала подобно громовой туч?, ограда была сломана и аэронавта оскорбили.
Возмущенный вс?мъ этимъ Арбанъ р?шился подняться во что-бы то ни стало. Онъ привязалъ лодочку къ с?тк?, но плохо наполненный шаръ не им?лъ достаточно силы для полета.
Между т?мъ крики толпы усилились; гроза превратилась въ настоящую бурю. Разсерженный воздухоплаватель отвязываетъ свою лодочку, ц?пляется за с?тку и летитъ безъ якоря и другихъ приспособленій, сидя верхомъ на канат?, который онъ привязалъ къ с?тк? шара.
Къ несчастію, шаръ Арбана былъ подхваченъ сильнымъ воздушнымъ теченіемъ и увлеченъ къ Адріатическому морю. Долго сл?дили за нимъ при помощи подзорныхъ трубъ, и даже отправили лодки и суда въ погоню. Однако, все было напрасно. Аэростатъ скоро скрылся въ сумрак? дали. Между т?мъ Арбанъ, все еще держась за веревки, носился въ теченіи 2-хъ часовъ надъ водой и, наконецъ, погрузился въ море. Къ 8-ми часамъ вечера волны стали достигать его, но шаръ продолжалъ тащить его дальше и дальше. Въ 11 часовъ силы начали изм?нять Арбану. Онъ былъ близокъ уже къ гибели, какъ вдругъ внезапно появилась лодка, управляемая двумя отважными рыбаками: Франсуа Салвань и его сыномъ. Оба моряка работали веслами изо вс?хъ силъ и приняли къ себ? на бортъ Арбана, который былъ скор?е похожъ на мертвеца, ч?мъ на живаго челов?ка.
Н?сколько л?тъ спустя посл? этого крушенія Арбанъ поднялся снова изъ Барселоны.
Шаръ его направился къ Средиземному морю и исчезъ навсегда.
Ла-Мунтенъ, прославившійся въ Соединенныхъ Штатахъ своими многочисленными полетами и особенно своею полною драматизма воздушною экспедиціею, во время которой онъ едва не былъ поглощенъ волнами озера Эріо, также погибъ во время одного воздушнаго путешествія самымъ ужаснымъ образомъ.
Этотъ аэронавтъ поднялся въ Іон? въ штат? Мичиганъ 4-го іюля 1873, въ годовщину независимости Соединенныхъ Штатовъ. Тысячи зрителей присутствовали при этомъ.
Несчастному пришла злополучная мысль прикр?пить свою лодочку не къ с?тк? шара, а къ ц?лой систем? независимыхъ другъ отъ друга веревокъ, привязанныхъ къ кругу, укр?пленному на верху шара. Пройдя слой облаковъ, низко стоявшихъ надъ землею, Ла-Мунтенъ все-таки не скрылся изъ глазъ зрителей, продолжавшихъ сл?дить за его полетомъ. Веревки не замедлили сблизиться между собою и в?роятно сдвинулись настолько, что большая часть аэростата стала свободной. Какъ бы тамъ ни было, но верхній кругъ оторвался и шаръ улет?лъ! Ла-Мунтенъ упалъ съ страшной высоты вм?ст? со своей лодочкой и привязанными къ ней веревками. Еще издали было видно, какъ онъ конвульсивно ц?плялся за свою воздушную ладью, которая неслась на землю съ нев?роятной быстротой. Не долет?въ до земли сажень пятидесяти, Ла-Мунтенъ разжалъ руки и его т?ло, въ присутствіи н?сколькихъ тысячъ зрителей, грохнулось на-земь.
Это ужасное происшествіе вызвало слезы изъ глазъ присутствовавшихъ. Почти вс? женщины упали въ обморокъ. Трупъ несчастнаго такъ сильно ударился объ землю, что образовалъ въ ней углубленіе въ н?сколько дюймовъ. Кости размозжились и н?которыя изъ нихъ превратились въ порошокъ. Голова сплюснулась и раскроилась; нижняя челюсть, совершенно отд?ленная отъ лица, покрылась густымъ слоемъ крови.
Отъ такой же неосторожности погибъ въ Лондон?, 9-го іюля 1814 г., Викентій де-Груфъ, прозванный летающимъ челов?комъ. Этотъ см?льчакъ им?лъ глупость подняться при помощи летательнаго аппарата, состоявшаго изъ двухъ крыльевъ, подъ которыми онъ пом?стился на деревянной дощечк?. Груфъ, вм?ст? со своимъ аппаратомъ, приц?пился къ лодк? шара, которымъ управлялъ М. Симонсъ. Достигнувъ высоты 4000 футовъ, шаръ началъ опускаться на землю: на вышин? 50 сажень де Груфъ отц?пилъ себя отъ аэростата. Крылья аппарата вм?сто того, чтобы д?йствовать надлежащимъ образомъ, поднялись кверху и летающій челов?къ упалъ посреди улицы Робертъ-стрита (Чельзей), недалеко отъ лавки бакалейщика. Толпа съ цинизмомъ набросилась на т?ло аэронавта и под?лила между собой остатки погубившаго его механизма. Несчастный еще дышалъ, когда его подняли, но онъ не могъ пошевельнуться ни однимъ членомъ и испустилъ духъ раньше, ч?мъ его доставили въ госпиталь.
Такимъ-же образомъ погибли Кокингъ въ 1836 году и Летуръ въ 1854 г., во время производства опытовъ съ дурно-устроенными парашютами.
Какъ ни ужасна была смерть этихъ несчастныхъ летающихъ людей, которые безспорно были одушевлены стремленіемъ къ открытіямъ и изобр?теніямъ, но не сл?дуетъ упускать изъ виду, что большинство изъ нихъ пало жертвами самонад?янности и нев?жества. Что касается до воздухоплавателей, то хотя они и эксплоатировали любопытство массы, но все-же нельзя не признать, что они работали на пользу прогресса и сод?йствовали развитію ц?лой научной области знанія, при чемъ, однако, смерть ихъ нер?дко являлась, какъ роковое посл?дствіе прибыльнаго ремесла. Потому-то мы и не можемъ поставить ихъ на одну доску съ т?ми людьми, которыхъ двигала единственно безкорыстная преданность наук?. И вотъ почему имена Кроче-Спинелли и Сивеля, этихъ жертвъ катастрофы, случившейся съ аэростатомъ Зенитъ, должны занимать въ нашихъ воспоминаніяхъ первое м?сто, рядомъ съ именами Пилатра де Розье и Ромена.
Іосифъ Кроче-Спинелли родился 10 іюля 1845 г. въ Монбазилак? (Дордонья). Получивъ солидное классическое образованіе, онъ вступилъ, какъ одинъ изъ лучшихъ учениковъ, въ центральную школу искусствъ и ремеслъ. Молодой инженеръ д?йствительно былъ избранной натурой. Отличаясь необыкновенно н?жной любовью къ своей семь?, онъ съ р?дкой отзывчивостью отв?чалъ на вс? самые благородные юношескіе порывы. Жажда славы, порывы пламеннаго патріотизма, любовь къ добру и правд?, в?ра въ прогрессъ, страстная привязанность къ наук? — таковы были чувства, наполнявшія все его существо. Къ его горячности и мужеству прим?шивалась н?котораго рода небрежность; почти женская чувствительность. Все это придавало его личности особенную прелесть. Великодушный, любящій и деликатный, веселый и всегда прив?тливый, онъ отражалъ вс? эти качества въ своихъ большихъ голубыхъ глазахъ и пользовался общей симпатіей.
Кроче-Спинелли оставилъ н?сколько работъ по механик? и заявилъ себя д?льными научно-критическими статьями въ газет? «R?publique Fran?aise», когда ему удалось вступить въ скромный кружокъ н?сколькихъ лицъ, преданныхъ д?лу науки, кружокъ, благодаря которому возникло первое ядро французскаго общества воздухоплаванія. Зд?сь Кроче-Спинелли познакомился съ Сивелемъ.
Теодоръ Сивель родился 10 ноября 1834 года въ общин? Совъ (Гардъ) и долго служилъ въ коммерческомъ флот?. Въ качеств? морскаго офицера онъ пос?тилъ многія отдаленныя страны. Когда море перестало скрывать отъ него свои тайны, его привлекъ къ себ? воздушный океанъ. Онъ горячо полюбилъ аэронавтику. Сивель былъ брюнетъ, его черные глаза блистали особеннымъ пламенемъ, густая грива вьющихся волосъ обрамляла смуглое лицо, полное энергіи. Будучи сангвиникомъ, онъ обладалъ р?дкой физической силой и несокрушимой энергіей. Прямота характера, солидность познаній, доброта сердца и утонченныя манеры выгодно отличали его отъ заурядной толпы. Теодоръ Сивель совершилъ дв?сти полетовъ заграницей (въ Даніи) и сд?лался такимъ-же хорошимъ аэронавтомъ, какъ и морякомъ.
Разъ познакомившись, Сивель и Кроче-Спинелли скоро поняли другъ друга Они пор?шили соединиться и работать сообща на поприщ? изсл?дованія законовъ атмосферы, сл?дуя славному пути, нам?ченному Робертсономъ, Біо, Гэй-Люссакомъ, Баралемъ и Глешеромъ. Въ март? 1874 г. новые друзья науки выполнили, при сод?йствіи французскаго общества воздухоплаванія, развитію котораго они сами значительно способствовали, первый полетъ на значительную высоту, обратившій на себя вниманіе академіи наукъ и заслужившій въ обществ? вполн? заслуженную изв?стность. Путешественники поднялись на высоту 24 000 футовъ, т. е. выше пред?ла, достигнутаго н?когда Гэй-Люссакомъ.
Авторъ настоящей книги, совершившій уже въ то время съ научною ц?лью не мен?е двадцати полетовъ, вскор? сд?лался другомъ и сотрудникомъ этихъ самоотверженныхъ людей. Благополучно окончивъ вм?ст? съ ними въ лодк? аэростата «Зенитъ» самое продолжительное изо вс?хъ изв?стныхъ до сихъ поръ воздушное путешествіе, во время котораго было произведено множество научныхъ наблюденій[46], онъ предпринялъ въ ихъ сообществ? новый полетъ въ высочайшія слои атмосферы, полетъ, который имъ стоилъ жизни. Подробный разсказъ объ этой драм?, единственной въ своемъ род?, можно найти въ другой книг?[47]. Зд?сь будетъ ум?стно лишь упомянуть о т?хъ обстоятельствахъ, которыя сопровождали смерть обоихъ героевъ. 15-го апр?ля 1875 года, въ половин? втораго, лодочка Зенита парила въ высшихъ слояхъ атмосферы. Она достигла уже ледяныхъ пустынь, этихъ безмолвныхъ пространствъ воздушнаго океана, гд? носятся мелкія перистыя облака. Если-бы какой-нибудь наблюдатель могъ вид?ть путешественниковъ въ борьб? съ царящимъ зд?сь разр?женнымъ воздухомъ и сибирской стужей, то онъ нав?рное-бы пришелъ въ ужасъ, зам?тивъ, что ими начинаетъ овлад?вать страшный сонъ, нав?ваемый этой атмосферой, сонъ, служащій первымъ предв?стникомъ смерти. Поднявшись на 28 000 футовъ, — высота, до которой никогда не достигалъ челов?къ, — «Зенитъ» началъ спускаться внизъ, но изъ трехъ его пассажировъ только одному суждено было пробудиться и доставить на землю почерн?вшія т?ла мучениковъ.
Сивель.
Смерть Кроче-Спинелли и Сивеля взволновала всю Европу. Несм?тныя толпы народа провожали ихъ на кладбище, и когда въ могилу были опущены трупы обоихъ молодыхъ людей, трудно было помириться съ мыслью, что такія благородныя, честныя существа, посвятившія съ такимъ героизмомъ вс? свои силы отысканію новыхъ истинъ, должны исчезнуть навсегда.
Н?тъ, такіе люди всец?ло не умираютъ. Они оставляютъ по себ? неизгладимое воспоминаніе. Подобно метеорамъ, разбрасываютъ они на своемъ пути блестящія искры, которыя, посл? ихъ смерти, могутъ еще воспламенить мужество и энергію въ посл?дователяхъ.
Глава четвертая
Открытіе системы міра
Конечно, не повел?ніе Рима, по поводу движенія земли, докажетъ, что она остается въ поко?; и если бы существовали несомн?нныя наблюденія, доказывающія ея вращеніе, вс? люди, вм?ст? взятые, не пом?шали бы ему точно также, какъ не могли бы удержаться отъ вращенія вм?ст? съ нею.
Паскаль.
Астрономія — самая древняя изо вс?хъ наукъ; она родилась вм?ст? съ цивилизаціей. Но представленіе, которое люди сначала могли им?ть о систем? міра, сходно съ т?мъ, какое первый попавшійся неучъ составляетъ себ?, смотря на небесный сводъ.
До XVI-го стол?тія не знали идеи о безконечности, не им?ли никакого точнаго понятія объ устройств? вселенной. Думали, что земля неподвижна въ центр? міра, что солнце, луна и зв?зды вращаются вокругъ земнаго шара, подобно св?тильникамъ, прикр?пленнымъ къ вещественнымъ кругамъ. Воображали, что сводъ небесный есть твердое т?ло.
Для начала изсл?дованія космическихъ тайнъ, нужно было констатировать фактъ громаднаго значенія, совершенно противор?чащій тому, что мы видимъ при помощи обмана нашего зр?нія: нужно было доказать суточное круговращеніе земли и ея годовое движеніе вокругъ солнца. Слава этого великаго открытія принадлежитъ Копернику.
Исторія показываетъ намъ, что люди нелегко воспринимаютъ новыя истины и что, напротивъ, они т?мъ упорн?е отвергаютъ ихъ, ч?мъ бол?е эти истины выходятъ за пред?лы сферы чувствъ. Понятно, что и эта истина упрочилась не безъ усилій и завоевала себ? м?сто не безъ сопротивленія, — такъ сильно заблужденіе старое, какъ и самъ міръ. Теорія движенія земли, главная основа нов?йшей астрономіи, не им?етъ теперь противниковъ; вращательное движеніе земнаго шара теперь есть истина несомн?нная, легко укладывающаяся въ ум? — но она восторжествовала только ц?ною мучительной борьбы.
Коперникъ, однако, изб?жалъ несчастія; онъ жилъ скромно, замкнуто, любилъ уединеніе; его жизнь протекла мирно, разд?ленная между астрономіей и безвозмездной профессіей врача. Созерцаніе истины и добрыя д?ла вполн? удовлетворяли его честолюбіе. Онъ былъ заст?нчивъ, немного робокъ и боялся посл?дствій слишкомъ посп?шнаго посвященія въ свою тайну. Великій астрономъ, если и не умалчивалъ объ истин?, то пропов?дывалъ ее безъ шума и боялся д?лать это публично. Онъ ув?рялъ самого себя, что научныя уб?жденія могутъ обойтись и безъ мученичества. Раздоры и распри церкви пугали его; онъ боялся бури и держался въ отдаленіи отъ нея. Осторожность спасла его отъ пресл?дованія.
Галилей отважился бороться. Онъ сд?лалъ вызовъ, сразился — и пострадалъ.
Этотъ великій итальянецъ посл? Коперника былъ однимъ изъ первыхъ разрушителей той вавилонской башни заблужденій, которая воздвигалась въ теченіи в?ковъ. Если изсл?дователи земли описали форму земнаго шара, поверхность выд?ляющихся на немъ материковъ и пространство морей, его покрывающихъ, то великій астрономъ разорвалъ зав?су, скрывавшую истинное положеніе нашей планеты въ пространств?. Онъ открылъ глазамъ челов?чества все величіе небесныхъ міровъ. Это былъ Христофоръ Колумбъ въ области безконечнаго.
Посл?довательныя открытія привели его къ безсмертію и несчастію. Галилей — одинъ изъ великихъ мучениковъ истины. Онъ родился въ Пиз?, въ великомъ герцогств? Тосканскомъ, 15-го февраля 1564 г., и съ самаго д?тства являлъ поразительн?йшія доказательства зам?чательнаго развитія. Въ возраст?, въ которомъ забавляются пустыми играми, онъ изобр?талъ машины и самъ ихъ строилъ. Онъ удивлялъ своихъ учителей свободой своего критическаго взгляда, живостью постоянно бодрствующаго ума, заботой о самообразованіи. Его способность ко всему, что возвышаетъ духъ, была удивительна; онъ любилъ музыку и живопись, занимался литературой и поэзіей. Въ немъ видимо зр?лъ зародышъ генія.
Его отецъ, обладавшій многочисленной семьей и скромнымъ состояніемъ, хот?лъ, чтобы молодой Галилей посвятилъ себя выгодной профессіи. Онъ отправилъ его въ Пизу изучать медицину и философію. Но лекціи схоластики не могли удовлетворить этого пылкаго и жаждущаго новизны ума. Галилей, не боясь д?лать возраженія противъ преподаваемыхъ ему ученій, отличался уже духомъ независимости и противор?чія. Его призваніе ждало только случая, чтобы обнаружиться. Такой случай скоро представился.
Будущему астроному едва минуло девятнадцать л?тъ, когда однажды, въ Пизанскомъ собор?, его вниманіе было привлечено висячей люстрой, приведенной въ движеніе. Онъ зам?тилъ, что эта люстра, качаясь, совершала свои колебанія въ одни и т? же промежутки времени, какова бы ни была длина описываемыхъ ею дугъ, что она качалась, однимъ словомъ, въ тактъ. Молодой наблюдатель, продолжая изсл?дованіе этого явленія, къ которому до него столько другихъ людей относилось небрежно, дивился такому неуклонному однообразію и тотчасъ же предусмотр?лъ его плодотворныя сл?дствія. Ему пришло въ голову, что возможно изм?рить высоту зданія, зная время качанія веревки, прив?шенной къ его вершин?, и онъ дошелъ такимъ образомъ до открытія законовъ маятника, давшихъ наук? столь драгоц?нное средство для точнаго изм?ренія времени.
Галилей, отдавшись съ т?хъ поръ своей страсти къ наук?, съ жадностью прочелъ сочиненія древнихъ математиковъ; изученіе трактата Архимеда о т?лахъ, плавающихъ въ жидкостяхъ, позволило ему вскор? сд?лать новые гидростатическіе в?сы. Эти первыя работы, уже столь важныя, столь оригинальныя, не замедлили обратить на него всеобщее вниманіе; въ 1589 г. великій герцогъ Фердинандъ назначилъ его профессоромъ математики въ Пиз?. Галилей началъ рядъ совершенно новыхъ опытовъ, относительно движенія т?лъ, производя ихъ съ высоты «падающей башни» въ Пиз?. Руководимый здравой логикой фактовъ онъ созналъ всё ничтожество мнимыхъ законовъ движенія, признаваемыхъ университетомъ. Его умъ созр?валъ такимъ образомъ въ благотворномъ труд? свободнаго изсл?дованія фактовъ; изученіе движенія т?лъ заставило его обратить вниманіе на теченіе т?лъ небесныхъ и направить свой взглядъ на небо.
Онъ принялся за работу съ непоколебимой настойчивостью. Это былъ его первый шагъ къ слав?; но въ тоже время и первый шагъ къ несчастію.
Галилей съ напряженнымъ вниманіемъ изучилъ об? враждующія системы астрономіи: систему Птоломея, съ путаницей ея эксцентрическихъ орбитъ и круговъ и систему Коперника, явно снискавшую себ? своей простотой и своимъ величіемъ приверженцевъ между самыми серьезными изсл?дователями.
Галилей, на котораго вскор? стали смотр?ть въ Пизанскомъ университет?, какъ на безпокойный умъ, возстающій противъ Библіи, не особенно хорошо чувствовалъ себя тамъ и потому охотно принялъ предложеніе венеціанскаго сената занять на шесть л?тъ ка?едру математики въ университет? Падуи. Онъ снова принялся за работу съ несокрушимой энергіей, почти вовсе не зная отдыха. Посл? изобр?тенія термометра, въ 1604 году, онъ наблюдалъ новую зв?зду; въ 1609 г. подарилъ челов?честву телескопъ, этотъ дивный инструментъ, который Мишле такъ удачно назвалъ микроскопомъ безконечности. Услыхавъ разсказъ о томъ, что одинъ голландецъ, при помощи соотв?тственной комбинаціи стеколъ, достигъ возможности, различить предметы, удаленные на очень большое разстояніе, онъ р?шилъ тотчасъ же пров?рить этотъ фактъ. Искать — для него значило найти. Скоро онъ установилъ первую астрономическую трубу на колокольн? св. Марка при рукоплесканіяхъ народа. Но его честолюбіе не удовлетворилось созерцаніемъ издали судовъ, двигавшихся близь лагунъ: небо было единственнымъ поприщемъ, достойнымъ его изсл?дованій[48].
Галилей посп?шилъ направить свой драгоц?нный инструментъ на небесное пространство, — и предъ нимъ предстала вся несм?тность міровъ. Астрономъ навелъ телескопъ на луну — и тотчасъ же понялъ, насколько ошибочно было укоренившееся представленіе о совершенной шаровидности небесныхъ т?лъ и о мнимомъ свойств?, которое имъ приписывали, — св?титься своимъ собственнымъ св?томъ. Онъ увидалъ, что поверхность нашего спутника неправильна и шероховата, ус?яна горами, между которыми расположены глубокія долины. Онъ бросилъ взглядъ на туманныя пятна и млечный путь и зам?тилъ, что они состоятъ изъ миріады солнцъ, изъ «пыли зв?здъ», по прекрасному выраженію его современника, поэта Мильтона. Онъ изсл?довалъ планету Юпитеръ и открылъ четыре зв?зды, составляющія эту систему. Его геній далъ ему возможность тотчасъ понять, что эти зв?зды для Юпитера — то же, что луна — для земли, т. е., его спутники. Онъ наблюдалъ солнце и первый зам?тилъ на немъ пятна, грозный доводъ противъ признававшейся нетл?нности небесныхъ т?лъ. Каждое изъ этихъ великихъ открытій все бол?е и бол?е сближало Галилея съ системой Коперника; каждое изъ нихъ пробивало брешь въ зданіи заблужденій, въ центр? котораго пряталась наука его времени; но каждое изъ нихъ, вм?ст? съ т?мъ, порождало вокругъ него зависть и злобу.
Изсл?дователь неба, увлеченный своими открытіями и поглощенный трудами, не слушалъ ни возраженій своихъ противниковъ, ни заявленій т?хъ, которые противопоставляли его открытіямъ тексты изъ Аристотеля, Библіи и Св. Отцовъ. Какъ истинный христіанинъ, великій астрономъ над?ялся согласить свою покорность католицизму съ влеченіемъ своего генія. Напрасно сов?тывали ему удерживаться, напрасно указывали на усиливавшійся вокругъ него лагерь враговъ. Философъ никого не хот?лъ слушать.
Галилей жилъ въ эпоху, когда простое сомн?ніе въ д?лахъ в?ры губило челов?ка; одно слово могло привести его къ смерти. Слово это: еретикъ. Завистники произнесли его.
Галилей.
Пока Галилей оставался на территоріи Венеціи, злоба его противниковъ была безсильна; но въ 1610 г. онъ оставилъ Падую и вернулся въ Тоскану, а въ 1611 впервые отправился въ Римъ, чтобы отклонить отъ себя подозр?нія, такъ какъ инквизиція начинала роптать противъ него. Одинъ доминиканскій монахъ, Доминикъ Бачини (Baccini), съ ка?едры напалъ на посл?дователей Коперника и, въ особенности, на Галилея. 5-го марта 1616 г. Священный Цензурный Комитетъ Рима наложилъ запрещеніе на книги Коперника и Фоскарини (Foscarini), въ которыхъ заключалось «это ложное ученіе о движеніи земли и неподвижности солнца, совершенно противор?чащее Свящ. Писанію». Галилей не былъ поименованъ въ этомъ указ?, но негласно онъ получилъ строгій выговоръ; такимъ образомъ, въ теченіе долгаго времени, онъ былъ вынужденъ хранить молчаніе.
Появленіе трехъ кометъ на неб?, въ 1618 г., побудило его снова заняться астрономіей и вскор? опять привело его къ систем? Коперника и движенію земли. Въ 1630 г. онъ написалъ свой знаменитый «Діалогъ» (Dialogue), въ которомъ, при помощи прозрачной хитрости, разсуждаетъ о запрещенномъ предмет?. Онъ заставляетъ говорить трехъ лицъ: Сальвіати и Сагредо, сторонниковъ Коперника, и Симплиціо, защитника древняго ученія Птоломея. Этотъ Симплиціо — челов?къ прошлаго, олицетвореніе добровольнаго застоя. Галилей изобразилъ его см?шнымъ и несчастнымъ.
— Будемъ изучать природу, говоритъ ему одинъ изъ собес?дниковъ — Сальвіати.
— Къ чему? отв?чаетъ Симплиціо; такъ утруждать себя крайне безполезно. Мн? нечего д?лать съ природой. Я держусь того, что было сказано нашими отцами; я читаю ученыхъ, говорю за ними — и сплю покойно.
А дал?е Галилей заставляетъ Симплиціо произнести:
— Достаточно быть добрымъ христіаниномъ. Блаженное нев?д?ніе зам?няетъ все. Разоблаченіе вс?хъ тайнъ вовсе не желательно.
«Діалогъ» Галилея блистаетъ столько-же тонкимъ остроуміемъ, язвительностью, сатирическими намеками, сколько и глубокимъ знаніемъ. Эта прекрасная, хотя и забытая книга представляетъ собою не только зам?чательный астрономическій трактатъ, доказывающій движеніе земли, но и пламенную защитительную р?чь въ пользу свободнаго изсл?дованія явленій, произведеніе, достойное Сократа, подвигъ, которому во вс? времена должны будутъ удивляться вс? т?, кому дорога независимость мышленія и прогрессъ мысли. «Это — поб?да, одержанная разумомъ надъ врагами челов?ческаго сознанія»[49].
Урбанъ VIII узналъ себя въ лиц? Симплиціо и понялъ, что онъ изображенъ въ этомъ тип?, который Галилей вывелъ для того, чтобы олицетворить своихъ противниковъ, — въ тип? см?шнаго простака, поклоняющагося всегда тому, что угрожаетъ проклятіемъ и борьбой всякой новой прогрессивной мысли.
Папа, раздраженный противъ ученаго, предалъ его въ руки инквизиціи.
Не смотря на свои преклонныя л?та и слабость, Галилей долженъ былъ отправиться въ Римъ, гд? начался достопамятный процессъ. Прежде всего ученый, по повел?нію инквизиціи, былъ подвергнутъ аресту въ дом? тосканскаго посланника.
«Отецъ-коммиссаръ Ланціо, говоритъ Галилей въ одномъ письм?, адресованномъ къ Реніери, за?халъ за мной на другой день и увезъ меня съ собой въ своей карет?. Дорогой онъ предлагалъ мн? разные вопросы и выказалъ сильное желаніе, чтобы я загладилъ скандалъ, произведенный мною на всю Италію защитой мн?нія о движеніи земли. На вс? основательные доводы и математическія доказательства, приводимые мною, онъ мн? отв?чалъ только: „Terra autem in aeternum stabit, quia terra autem in aeternnm stat“ („земля неподвижна отъ в?ка, такъ какъ она отъ в?ка была неподвижна“), какъ сказано въ Писаніи. Разсуждая такимъ образомъ, мы прі?хали въ замокъ инквизиціоннаго судилища. Отецъ-коммиссаръ тотчасъ-же представилъ меня его высокопреосвященству, ассесору Витричи, котораго я засталъ съ двумя доминиканскими монахами. Они в?жливо объявили мн? приказъ — представить мои доводы въ собраніи всей конгрегаціи, предупреждая, что въ случа?, если я буду признанъ виновнымъ, мн? дозволятъ защищаться».
Посл? долгихъ допросовъ, Галилей былъ арестованъ въ теченіе около двадцати дней. Въ понед?льникъ, 20-го іюня 1632 года, его снова потребовали въ Инквизиціонное Судилище, а въ сл?дующую среду привели въ храмъ Минервы, гд? собрались кардиналы и прелаты конгрегаціи, чтобы объявить ему приговоръ. Этимъ приговоромъ было наложено запрещеніе на его книгу, а самъ онъ присужденъ къ заключенію въ тюрьм? инквизиціи на срокъ, им?ющій быть опред?леннымъ по усмотр?нію его свят?йшества. Галилей долженъ былъ, кром? того, произнести на кол?нахъ сл?дующее продиктованное ему отр?ченіе[50]:
«Я, Галилео Галилей, семидесяти л?тъ отъ роду, на кол?нахъ передъ вашимъ высокопреосвященствомъ и святымъ Евангеліемъ, къ которому прикасаюсь моей рукою, судимый по подозр?нію въ ереси за утвержденіе, что солнце есть центръ міра и неподвижно, а земля не есть центръ и движется, — нын? отрекаюсь отъ помянутаго заблужденія, проклинаю и презираю его».
Галилей.
Утверждаютъ, что когда Галилей поднялся, онъ топнулъ ногой и воскликнулъ: «Е pur si muove!» («А всетаки движется!») Едвали правда, чтобы онъ осм?лился оказать такое неуваженіе своимъ судьямъ, но если эта достопамятная фраза и не вышла изъ устъ его, — она была несомн?нно запечатл?на въ его сердц?. Многіе біографы утверждали, что строгій допросъ инквизиціи былъ ни что иное, какъ пытка. Нравственныя пытки были единственныя, которыя привелось выстрадать великому философу.
Галилей не видалъ бол?е свободы. Папа разр?шилъ ему отправиться въ Сіенну къ архіепископу Пикколомини, зат?мъ въ его виллу Арцетри, близь Флоренціи, гд? онъ оставался въ заключеніи до самой смерти. Знаменитый старецъ долженъ былъ переносить самыя жестокія испытанія; въ апр?л? 1634 г. онъ лишился одной изъ своихъ дочерей, а два года спустя, осл?пъ. Иногда онъ гулялъ въ саду Арцетри, ощупью отыскивая себ? дорогу между деревьями, имъ н?когда насаженными; онъ бродилъ съ палкой въ рук?, опираясь на плечо единственной оставшейся у него дочери, поступившей въ монастырь; потомъ возвращался въ домъ и узнавалъ о какихъ нибудь новыхъ проискахъ со стороны своихъ пресл?дователей. Воздвигали безчисленныя преграды изданію его сочиненій, препятствовали его сношеніямъ и, наконецъ, одному изъ агентовъ инквизиціи было приказано время-отъ-времени наблюдать, окончательно ли смирился Галилей и въ достаточной ли м?р? онъ скучаетъ. Старикъ сд?лался угрюмымъ, увидалъ, что вс? его надежды разбиты и окончательно потерялъ бодрость духа. 8-го января 1642 года, семидесяти восьми л?тъ отъ роду, онъ умеръ.
Кеплеръ, по сил? генія, можетъ быть поставленъ рядомъ съ своимъ современникомъ, Галилеемъ. Онъ родился въ Вейл?, въ королевств? Вюртембергскомъ, 27-го декабря 1571 г., семь л?тъ спустя посл? рожденія Галилея и черезъ двадцать восемь л?тъ посл? смерти Коперника. Тотъ, кого впосл?дствіи можно было назвать законодателемъ неба, дв?надцать л?тъ прислуживалъ въ харчевн?. Мать его, Катерина Гульденманнъ, простая трактирная служанка, не ум?ла ни читать, ни писать. Его отецъ, Генрихъ Кеплеръ, служилъ подъ начальствомъ герцога Альба въ войн? противъ Нидерландъ. По возвращеніи на родину, совершенно раззоренный солдатъ открылъ въ Эльмердинген? харчевню и тотчасъ же взялъ своего сына изъ школы, чтобы тотъ могъ помогать ему въ торговл?. Это былъ хилой ребенокъ, очень слабаго т?лосложенія; его отправили обратно въ школу, предназначая въ богословы. Тринадцати л?тъ молодой Кеплеръ былъ принятъ безплатно въ Маульбронскую семинарію. Такое снисхожденіе легко оказывалось въ протестантской Германіи, гд? уже повсюду въ значительной степени было распространено образованіе. Кеплеръ оказалъ блистательные усп?хи, но, пристрастись къ естественнымъ наукамъ, онъ отказался отъ изученія богословія. Двадцати двухъ л?тъ онъ получилъ ка?едру математики въ Грец?, въ Штиріи, управлявшейся въ то время эрцгерцогомъ Карломъ Австрійскимъ, испов?довавшимъ католическую религію.
Въ кругъ обязанностей Кеплера входило преподаваніе астрономіи. Вскор?, получивъ порученіе составить календарь, онъ принялъ въ немъ грегоріанскій стиль, который его протестантскіе единов?рцы упорно отвергали; между т?мъ великій астрономъ вовсе не поступалъ противъ своихъ религіозныхъ уб?жденій, потому что онъ вид?лъ въ этомъ поступк? только чисто-научный вопросъ. Кеплеръ, чтобы способствовать распространенію своего календаря, рискнулъ пом?стить въ немъ астрологическія предсказанія, изъ которыхъ н?которые осуществились и доставили ему большое дов?ріе. Знаменитый астрономъ, не будучи въ состояніи освободиться отъ вс?хъ предразсудковъ своего времени, твердо в?рилъ, что св?тила небесныя оказываютъ вліяніе на судьбу людей. Онъ говорилъ, что астрологія есть дочь астрономіи и должна поддерживать свою мать. Кеплеръ не думалъ, впрочемъ, обманывать своихъ кліентовъ и, когда спрашивали его сов?та, онъ обыкновенно отв?чалъ, какъ отв?тилъ н?когда Тирезій[51] Одиссею: (Улиссу — римлянъ): «то, что я скажу, можетъ быть, случится, а можетъ быть и н?тъ».
Уже въ первомъ труд? своемъ («Mysierium cosmographium») Кеплеръ далъ доказательства независимости своего образа мыслей: онъ обнародовалъ могущественные доводы въ защиту системы Коперника и высказалъ р?шительно благородное негодованіе противъ суда, наложившаго запрещеніе на книгу великаго поляка: «Когда лезвіе топора, говорилъ онъ, испробовано о жел?зо, онъ не годенъ уже и на то, чтобы рубить дрова».
Въ 1597 г. Кеплеръ женился на красивой дворянк?-вдов?, Варвар? Мюллеръ; но бракъ этотъ не былъ счастливъ. Т?мъ не мен?е, онъ послужилъ поводомъ къ важному труду, въ которомъ астрономъ показалъ, насколько его геній ум?лъ пользоваться мал?йшими обстоятельствами, чтобы внести что-нибудь новое въ исторію прогресса.
Кеплеръ.
«Когда я только-что женился, говоритъ онъ въ предисловіи, сборъ винограда былъ обиленъ и ц?на на вино стояла невысоко, такъ что на мн?, какъ на добромъ отц? семейства лежала обязанность запастись и наполнить имъ свой погребъ. И такъ, я купилъ н?сколько пустыхъ бочекъ, а черезъ н?которое время, ко мн? пришелъ торговецъ, чтобы, опред?ливъ ихъ вм?стимость, назначить ц?ну за вино. Не д?лая никакихъ вычисленій, онъ просто погружалъ жел?зный прутъ въ каждую бочку и немедленно опред?лялъ ея вм?стимость».
Кеплеръ вспомнилъ тогда, что на берегахъ Рейна, гд? вино, безъ сомн?нія, дороже, поступаютъ иначе: опорожнивъ бочку, пересчитываютъ число содержащихся въ ней кружекъ. Но, хотя австрійскій способъ практичн?е и быстр?е, спрашивается, достаточенъ ли онъ? Это-то и нужно было узнать Кеплеру. Ему пришлось р?шить геометрическую задачу, наибол?е трудную изъ вс?хъ т?хъ, которыми когда либо занимались. Онъ пришелъ къ такому оригинальному выводу:
«Подъ вліяніемъ добраго генія, который, безъ сомн?нія, былъ геометромъ, бочары усвоили бочкамъ именно такую форму, которая при одинаковой величин? линейныхъ изм?реній, придаетъ имъ возможно-большую вм?стимость, и такъ какъ уклоненіе maximum’a ничтожно, то оно не производитъ на вм?стимость никакого ощутительнаго вліянія; такимъ образомъ быстрота изм?ренія не вредитъ его точности».
Эта столь многозначительная идея о maxіmum’ахъ (о наибольшихъ величинахъ) поздн?е была развита Ферматомъ (Fermat) и послужила основой для одного изъ величайшихъ трудовъ по математик?.
Въ конц? своего трактата объ искусств? изм?рять бочки, Кеплеръ говоритъ, что, видя, какъ бочари, руководимые только глазомъ и чувствомъ прекраснаго, угадываютъ форму, наибол?е приспособленную для точнаго изм?ренія, — невозможно отрицать, что одна природа, безъ всякихъ умствованій, можетъ научить челов?ка геометріи.
Религіозныя пресл?дованія въ конц? XVI в?ка повергли всю Штирію въ отчаяніе. Кеплеръ былъ одной изъ ихъ жертвъ; изгнанный изъ своего отечества, онъ совершенно раззорился. Напрасно пытались заставить его отказаться отъ своихъ уб?жденій; вс? усилія оказались тщетными — ничто не могло сломить стойкости и прямоты честнаго ученаго. Кеплеръ, по его собственному выраженію, не влад?лъ «искусствомъ притворяться». Онъ немедленно оставилъ Штирію и съ радостью принялъ предложеніе астронома императора Рудольфа, Тихо-де-Браге, который звалъ его въ Прагу въ качеств? своего помощника. Но тамъ Кеплера ожидали новыя разочарованія. Ему об?щали хорошее жалованье, между т?мъ на д?л? онъ принужденъ былъ выпрашивать сл?дующія ему деньги, какъ милостыню, по флоринамъ.
По смерти Тихо-де-Браге, Кеплеръ былъ назначенъ астрономомъ императора Рудольфа, съ содержаніемъ въ 1500 флориновъ: «окладъ, пишетъ онъ одному пріятелю, не оставляетъ желать ничего лучшаго, но касса пуста, и я трачу время, вымаливая подаяніе у дверей государственнаго казначея». Доведенный до нищеты, Кеплеръ, чтобы им?ть какія-нибудь средства къ существованію, долженъ былъ издавать дешевые календари и составлять гороскопы.
Множество данныхъ, собранныхъ трудолюбивымъ Тихо-де-Браге, вскор? позволило Кеплеру предпринять работы въ широкихъ разм?рахъ, и съ этой-то минуты начинается его научная слава. Онъ принялся за изученіе планеты Марсъ, и, посл? девятил?тняго неустаннаго труда и умственнаго напряженія, которое иногда его «утомляло, чуть не до сумасшествія», — ему удалось, наконецъ, точно объяснить движеніе Марса при помощи двухъ зам?чательныхъ законовъ. Эти законы нашли себ? приложеніе и къ орбитамъ другихъ планетъ; они расчистили Ньютону путь къ открытію всемірнаго тягот?нія и навсегда обезсмертили имя Кеплера, ставши краеугольнымъ камнемъ нов?йшей астрономіи.
По смерти императора Рудольфа, его преемникъ, Матв?й, не выказывавшій особеннаго покровительства наукамъ, совершенно забросилъ пражскую обсерваторію, гд? работалъ Кеплеръ. Посл?дній, отказавшись отъ м?ста, которое бол?е не обезпечивало даже пропитанія его семейству, принялъ должность преподавателя гимназіи въ Линц?. Но зд?сь его ожидали новыя несчастія. Жена его забол?ла эпилепсіей, потомъ сошла съ ума и вскор? зат?мъ умерла. Кром? того Кеплеръ потерялъ троихъ д?тей. Наконецъ, онъ узналъ, что его мать — семидесятил?тняя старуха, посажена въ тюрьму по обвиненію въ колдовств?. У б?дной женщины требовали отчета во вс?хъ общественныхъ б?дствіяхъ; говорили, что она училась чарод?йству у одной изъ своихъ тетокъ, сожженной, какъ колдунья; ее обвиняли въ сношеніяхъ съ дьяволомъ; утверждали, что она никогда не смотритъ въ глаза людямъ и что никто не видалъ ея плачущей. Кеплеръ долженъ былъ посп?шить на помощь и, въ продолженіи пяти л?тъ сряду непрестанно бороться, чтобы спасти свою мать. Т?мъ не мен?е судьи показали старух? Катерин? Кеплеръ орудія пытки, грозили ими, чтобы вынудить у нея признаніе. Ничто, однако, не могло поколебать ея мужества и твердости; покорность спасла ее отъ казни, но не смыла безчестія, павшаго на ея сына.
Кеплеръ.
Кеплеръ снова впалъ въ крайнюю нищету; но онъ ум?лъ бороться съ несчастіемъ и забывалъ свои страданія, возносясь мыслію въ небесныя сферы, давая волю своему духу въ безпред?льномъ пространств?, внимая гармоніи, производимой в?чнымъ движеніемъ міровъ, которую его мистическое воображеніе позволяло ему не только чувствовать, но даже, какъ бы, слышать. Эту музыку природы, Кеплеръ пытался изобразить въ своемъ труд? «о гармоніи міра», причудливомъ твореніи, въ которомъ великій умъ то теряется въ химерическихъ мечтахъ, то возносится на крыльяхъ истиннаго генія. Видишь, какъ паритъ вдохновенный мечтатель и внезапнымъ св?томъ озаряетъ мрачныя бездны. И д?йствительно, въ конц? этой книги онъ возвращается къ точному языку науки и открываетъ законъ, который, объединяя вс? элементы нашей планетой системы, устанавливаетъ зависимость между большими осями планетныхъ орбитъ и временемъ обращенія планетъ вокругъ солнца.
Но счастливыя, радостныя минуты, доставляемыя Кеплеру изученіемъ природы, не разъ нарушались невзгодами матеріальной жизни. Фердинандъ Австрійскій, насл?довавшій престолъ по смерти Матв?я, р?шился уничтожить въ Штиріи протестантизмъ. Кеплеру еще разъ пришлось покинуть свой домъ. Онъ у?халъ изъ Австріи и поселился на н?которое время у одного изъ героевъ тридцатил?тней войны — герцога Валленштейна. Тамъ онъ женился во второй разъ на Сюзарин? Риттингеръ, отъ которой им?лъ семерыхъ д?тей. Недостатокъ средствъ и пере?зды изъ одного города въ другой, постоянныя хлопоты и непріятности изъ за жалованья, которое Кеплеру никогда не платили во время, истощили его силы и окончательно разстроили здоровье. Онъ умеръ на 59-мъ году своей жизни и былъ погребенъ въ церкви Св. Петра въ Ратисбонн?, гд? и теперь еще на надгробномъ камн? можно прочесть составленную имъ самимъ эпитафію:
«Я изм?рялъ небесныя пространства, теперь я изм?ряю мракъ земли. Духъ принадлежитъ небу. Зд?сь, въ земл?, покоится только бренный прахъ».
Такимъ образомъ умеръ Кеплеръ, этотъ отважный піонеръ науки, съ первыхъ шаговъ изученія законовъ мірозданія и до самой своей смерти питавшій надежду разгадать тайну природы. Всю жизнь душа его стремилась къ истин? и никогда гордость не осл?пляла его. «Величественный и см?лый на пути къ открытіямъ», говоритъ Бертранъ: «Кеплеръ становился скромнымъ и простымъ, какъ только открывалъ истину и прославлялъ Бога, считая его одного виновникомъ своего торжества. Возвышенная душа Кеплера была лишена честолюбія и тщеславія; онъ не добивался ни почестей, ни людской славы… Слава его была начертана въ небесахъ; усп?хи науки не могутъ ни уменьшить, ни затемнить ее, и небесныя св?тила в?чнымъ и правильнымъ движеніемъ своимъ будутъ передавать о ней изъ в?ка въ в?къ»[52].
Тихо-де-Браге родился въ Корудсторп?, въ Даніи, 15-го октября 1546 года, два года спустя посл? смерти Коперника. Отецъ его, Оттонъ, происходившій изъ древняго и знатнаго рода, им?лъ около десяти д?тей.
Тихо-де-Браге чуть не съ рожденія былъ предназначенъ къ военной карьер?, несмотря на свою антипатію къ ней, потому что родители его только военное поприще считали достойнымъ дворянина. Однако, благодаря настояніямъ дяди Тихо удалось получить университетское образованіе. Въ апр?л? 1559 года онъ былъ отправленъ въ Копенгагенъ и уже въ сл?дующемъ году страстно изучалъ астрономію.
21-го августа 1560 года ожидалось солнечное затм?ніе и Тихо былъ такъ пораженъ точностью и ясностью, съ которою были предсказаны въ астрологическихъ календаряхъ мал?йшія обстоятельства, сопровождавшія это явленіе, что р?шился посвятить себя изученію тайнъ астрономіи.
Въ 1562 году онъ у?халъ въ Лейпцигъ изучать право; но небо привлекало его глаза и пл?няло его умъ гораздо больше, ч?мъ правов?д?ніе. Посвящая все свободное время и вс? сбереженія на изученіе астрономіи, онъ съум?лъ постичь ее самод?ятельно, не руководясь указаніями учителей. Наблюденія его были такъ удачны и точны, что при помощи бывшихъ у него грубыхъ инструментовъ, ему удалось открыть, во время наблюденій Юпитера и Сатурна, въ 1563 году, важныя ошибки, какъ въ Альфонсовыхъ таблицахъ[53], такъ и въ таблицахъ Коперника.
По смерти дяди, Тихо-де-Браге, въ ма? 1565 года, вернулся въ Данію за насл?дствомъ. Но тамъ онъ нашелъ холодный пріемъ. Въ то время заниматься астрономіей считалось неприличнымъ для дворянина, а потому родные и друзья его отнеслись крайне непріязненно къ его страсти. Оскорбленный этимъ, Тихо покинулъ родину, провелъ н?сколько времени въ Виттенберг?, откуда пере?халъ въ Ростокъ, гд? жилъ съ 1566 по 1568 годъ, продолжая настойчиво заниматься изученіемъ небесныхъ явленій. Тамъ онъ дрался на дуэли и при этомъ лишился носа, зам?неннаго ему впосл?дствіи другимъ, такъ искусно сд?ланнымъ изъ золота и серебра, что, говорятъ, его трудно было отличить отъ настоящаго.
Изъ Ростока Тихо пере?халъ въ Аугсбергъ и тамъ, при помощи братьевъ Гайнцель (Hainzel). сд?лалъ великол?пный квадрантъ, съ радіусомъ въ 14 локтей. Возвратясь, въ 1571 году, на родину, онъ нашелъ тамъ преданнаго друга въ лиц? своего дяди Стено Билля (Steno Bille), который не только защищалъ всегда племянника отъ насм?шекъ и порицаній друзей, но даже уступилъ ему часть своего дома для устройства въ ней обсерваторіи. Въ этой обсерваторіи случилось самое выдающееся событіе въ жизни великаго астронома: 11 ноября 1573 года онъ открылъ новую зв?зду въ созв?здіи Кассіопеи. Эта великол?пная зв?зда появилась впервые на неб? в?роятно около 5-го ноября и оставалась видимой шестнадцать м?сяцевъ. Блескъ ея быстро увеличивался, такъ что уже на второй м?сяцъ она превзошла яркостью Юпитеръ и могла быть видима даже днемъ; по потомъ сила ея св?та начала постепенно уменьшаться и въ март? 1574 года она опять исчезла изъ глазъ наблюдателей.
Тихо снова доставилъ непріятность своимъ роднымъ и друзьямъ, женившись въ 1573 году на молодой крестьянк?. Однако заслугами своими онъ усп?лъ снискать расположеніе датскаго короля Фридриха II. Этотъ великодушный монархъ, любившій науку и покровительствовавшій ученымъ, предоставилъ Тихо въ пожизненное пользованіе находящійся близь Копенгагена островъ Гуанъ (Huen).
Островъ Гуанъ, лежавшій въ Зундскомъ пролив?, им?етъ въ окружности около 9-ти верстъ и состоитъ изъ плоской возвышенности, со вс?хъ сторонъ понижающейся къ морю. На ней, по распоряженію короля, была построена большая обсерваторія, удачно приспособленная для астрономическихъ наблюденій, съ пристройками для семейства и прислуги Тихо-де-Браге. Дворъ обсерваторіи былъ окруженъ высокой, толстой ст?ной, образующей четыреугольникъ, каждый уголъ котораго указывалъ страну св?та, а средины сторонъ выступали изъ фасадовъ въ вид? полукружій. На с?верномъ и южномъ углахъ были построены башни, изъ которыхъ въ одной пом?щалась типографія, а въ другой квартиры для прислуги. Великол?пное учрежденіе это, названное Уранибургомъ, представляло дворецъ, въ которомъ роскошь вельможи шла рука объ руку съ потребностями науки.
Обсерваторія.
Кром? музея и библіотеки въ немъ находилось еще подземелье, съ в?чно раскаленными шестнадцатью печами. Тихо-де-Браге значительную часть своего времени посвящалъ занятіямъ алхиміей, въ надежд? найти въ тигляхъ богатство и употребить его для своей любимой науки — астрономіи.
Колодезь, глубиною въ двадцать футовъ, при помощи насосовъ, доставлялъ воду во вс? отд?ленія зданія; на с?вер?, за ст?ной, была мастерская для инструментовъ, а на юг? землед?льческая ферма.
Несмотря на обширное пом?щеніе, зданіе обсерваторіи оказалось малымъ для свободнаго разм?щенія вс?хъ астрономическихъ инструментовъ, а потому, по желанію Тихо-де-Браге, на холм?, лежащемъ къ югу отъ главной обсерваторіи, была построена другая и соединена съ главной подземнымъ ходомъ; ее назвали Штернбергъ (гора зв?здъ). Судя по дошедшимъ до насъ рисункамъ и чертежамъ, оба зданія были построены правильно и чрезвычайно изящно. За то и стоили они не дешево. Король истратилъ на нихъ 100 000 рейхсталеровъ (200 000 рублей) и Тихо-де-Браге, какъ говорятъ, приложилъ къ нимъ такую же сумму. Какъ бы то ни было, но издержки эти разстроили состояніе Тихо-де-Браге и король, чтобы хотя сколько-нибудь вознаградить его, назначилъ ему пожизненную пенсію въ 2000 рейхсталеровъ (въ годъ), далъ им?ніе въ Норвегіи и каноникатъ (участіе въ церковныхъ доходахъ) при церкви Ротшильда, приносившій въ годъ 1000 рейхсталеровъ. Если припомнить, что тогда деньги им?ли несравненно большую ц?нность, ч?мъ теперь, то нужно согласиться, что датскій король обнаружилъ по отношенію къ Тихо-де-Браге зам?чательную щедрость.
Об? обсерваторіи заключали въ себ? превосходную коллекцію инструментовъ, сд?ланную подъ личнымъ наблюденіемъ Тихо-де-Браге. По количеству и совершенству инструментовъ, коллекція эта не им?ла равной себ? въ мір? и отличалась еще бол?е т?мъ, что въ числ? приборовъ находилось много изобр?тенныхъ и сд?ланныхъ самимъ великимъ астрономомъ.
Богатство и роскошь Уранибурга, слава знаменитаго ученаго, работавшаго въ немъ, привлекало къ Тихо-де-Браге огромное число учениковъ, желавшихъ пользоваться уроками такого искусснаго наставника. Одни изъ нихъ содержались на счетъ датскаго короля, другихъ присылали различные города и академіи; находились, наконецъ, и такіе, которыхъ Тихо-де-Браге содержалъ на свой собственный счетъ. Знатные вельможи стекались отовсюду къ великому астроному, чтобы засвид?тельствовать ему свое почтеніе.
Если бы не смерть Фридриха II, покровительствовавшаго Тихо-де-Браге, онъ, в?роятно, мирно окончилъ-бы дни въ своей великол?пной резиденціи на остров? Гуан?. При жизни Фридриха, придворные, наперерывъ другъ передъ другомъ, старались показать пламенную любовь къ астрономіи, но расположеніе короля къ Тихо-де-Браге невольно возбуждало однако въ нихъ зависть. Первые годы посл? смерти короля, они еще выносили присутствіе астронома, но потомъ начали интриговать противъ него у его преемника Фридриха Христіана IV. Совершенно неожиданно несчастный Тихо-де-Браге, лишенный пенсіи и выгнанный изъ занимаемаго имъ пом?щенія, очутился съ женою, пятью сыновьями и четырьмя дочерьми безъ средствъ и безо всякой возможности работать; однако онъ стойко переносилъ свое положеніе до весны 1597 года, когда ему предстояло переселиться въ Копенгагенъ. Но тамъ пресл?дованія, направленныя противъ него, завершились открытымъ нападеніемъ. Одинъ изъ главныхъ его враговъ, президентъ сов?та Вальхендорпъ, прямо напалъ на Тихо-де-Браге. Произошла схватка и одинъ изъ слугъ его былъ раненъ. Тогда Браге, огорченный до глубины души, р?шился покинуть страну, которая не хот?ла оц?нить по достоинству одного изъ величайшихъ своихъ гражданъ, а только пресл?довала и оскорбляла его.
Онъ им?лъ счастье пользоваться дружбой многихъ государей и вельможъ Европы. Въ числ? посл?днихъ былъ графъ Рантцау (Rantzau), жившій въ своемъ замк? Вандесбургъ, близь Гамбурга, и предложившій къ услугамъ Тихо свое жилище. Астрономъ не замедлилъ воспользоваться его приглашеніемъ и отправился туда со своимъ семействомъ, въ конц? 1597 года; тамъ онъ написалъ свою «Astronomiae instauratae mechanica» (Механика обновленной Астрономіи), въ которой заключалось поясненное чертежами описаніе его разнообразныхъ инструментовъ и способовъ ихъ употребленія, а также его работы по химіи. Экземпляръ этого сочиненія съ приложеніемъ «описанія 1000 зв?здъ», былъ посланъ имъ императору Рудольфу II, страстному любителю алхиміи и астрономіи. Государь этотъ, въ отв?тъ, прислалъ приглашеніе къ Тихо-де-Браге прі?хать въ Прагу, об?щая оказать ему тамъ самый радушный пріемъ. Въ 1595 году, Тихо-де-Браге прибылъ съ семействомъ въ Прагу, куда вскор? посл? того была доставлена большая часть его приборовъ. Ему назначили ежегодную пенсію въ 3000 кронъ и предложили для устройства обсерваторіи замокъ Ренахъ. Онъ поселился въ дом? своего умершаго друга Курціуса, купленномъ и подаренномъ ему императоромъ. Въ это то время Кеплеръ, которому было тогда 29 л?тъ отъ роду, жилъ и работалъ совм?стно съ Тихо, по настоянію котораго, какъ мы уже вид?ли выше, онъ былъ назначенъ придворнымъ математикомъ. Не взирая на личное великодушіе Рудольфа II, Тихо-де-Браге глубоко чувствовалъ неблагодарность и несправедливость къ нему Даніи. Силы его угасали изо дня въ день. 13-го октября съ нимъ случился ударъ, отъ котораго онъ уже не оправился и умеръ 24-го числа того же м?сяца 54 л?тъ и 10 м?сяцевъ отъ роду.
Тихо-де-Браге.
По словамъ Давида Брюстера, Тихо-де-Браге «какъ практикъ далеко превзошелъ вс?хъ астрономовъ, древнихъ и нов?йшихъ временъ. Изящество и обиліе его приборовъ, зам?чательная проницательность, которую онъ обнаруживалъ, открывая новые и совершенствуя изв?стные уже до него приборы, его искуство и см?тливость придали его произведеніямъ характеръ и достоинство, которые, будутъ оц?нены самымъ отдаленнымъ потомствомъ».
Тихо-де-Браге, не смотря на свои неоспоримыя заслуги, ставится хотя и въ ряду, но всетаки н?сколько ниже другихъ основателей астрономіи, установившихъ истинную теорію движенія небесныхъ св?тилъ.
Ньютонъ, напротивъ того, долженъ быть поставленъ выше вс?хъ остальныхъ въ этомъ отношеніи. По зам?чанію знаменитаго Лагранжа, этотъ невиданный новаторъ «представляетъ собою высшее проявленіе челов?ческаго разума». Слава его выше всякой похвалы; ему, по выраженію Вольтера, никто не им?етъ права завидовать.
Одаренный необъятнымъ геніемъ, когда д?ло шло о научныхъ открытіяхъ и изсл?дованіяхъ, Ньютонъ обладалъ вс?ми челов?ческими недостатками въ своей обыденной жизни. Характеръ у него былъ безпокойный и крайне раздражительный. Если ему и довелось испытывать невзгоды жизни, то нужно согласиться, что онъ ими былъ обязанъ лишь самому себ?.
Исаакъ Ньютонъ родился 25-го декабря 1642 года въ Вульстроп? (Woolstrop), въ скромной Линкольнширской ферм?, въ Англіи. Онъ былъ такого слабаго сложенія, что вс? считали его недолгов?чнымъ. Однако, мало по малу онъ окр?пъ и превратился даже въ здороваго ребенка. Ньютонъ выучился грамот? въ своей деревенской школ? и дв?надцати л?тъ былъ отданъ въ пансіонъ къ одному аптекарю, для пос?щенія занятій въ Грантэмской (Grantham) коллегіи. Черезъ два года мать взяла его обратно, но скоро уб?дилась, что онъ не им?лъ ни мал?йшей склонности сд?латься фермеромъ. Онъ или читалъ старинныя книги, или сид?лъ по ц?лымъ часамъ, раздумывая о чемъ-то: «О, это будетъ ученый!» говорили о немъ родные. Видя, что Ньютонъ такъ склоненъ къ занятіямъ, родные опять отдали его въ Грантэмъ, для подготовки къ поступленію въ Кэмбриджскій университетъ. Молодой Исаакъ обладалъ д?йствительно зам?чательными способностями для своихъ л?тъ, и вс? близко знавшіе его поражались его необыкновенной способностью къ механик?. Еще будучи ребенкомъ, онъ занимался изученіемъ устройства мельницъ, сд?лалъ часовой механизмъ, приводимый въ движеніе водою, въ свободные праздничные дни занимался приготовленіемъ бумажныхъ зм?евъ огромныхъ разм?ровъ и построилъ солнечные часы на одной изъ ст?нъ родительскаго дома.
19-ти л?тъ Исаакъ Ньютонъ поступилъ въ Кэмбриджскій университетъ и страстно предался изученію математическихъ наукъ. Первые шаги его на избранномъ имъ поприщ? ознаменовались тремя великими открытіями: способа флюкціи (дифференціальнаго исчисленія), разложенія св?та и закона всемірнаго тягот?нія. Юный ученый обладалъ чрезвычайной скромностью, онъ ненавид?лъ огласку, и это чувство всю жизнь было отличительной чертой его характера. Ему было 25 л?тъ, когда онъ сд?лалъ одно изъ величайшихъ открытій въ физик?, именно — разложеніе св?та. Пропуская лучъ св?та черезъ призму, Ньютонъ увид?лъ, что онъ состоитъ изъ семи разноцв?тныхъ лучей неодинаковой преломляемости. Но онъ не остановился на этомъ. Дополняя анализъ синтезомъ, онъ съум?лъ соединить эти семь лучей посредствомъ пропусканія ихъ черезъ новую призму и получилъ первоначальный б?лый лучъ. Это совершенно новое открытіе произвело переворотъ въ діоптрик? и послужило впосл?дствіи основаніемъ спектральнаго анализа, который позволяетъ намъ изучать, посредствомъ изсл?дованія св?товаго луча, строеніе небесныхъ св?тилъ.
Проведя н?сколько л?тъ въ Кембридж?, Ньютонъ вернулся въ свое небольшое пом?стье въ Вульстропъ. Тамъ-то, сидя однажды въ своемъ саду, онъ увид?лъ какъ яблоко, оторвавшись отъ в?тки, упало къ его ногамъ. Благодаря такому простому случаю, умъ его принялся неустанно работать въ обычномъ направленіи. Ньютонъ началъ задавать себ? вопросы: что за таинственная сила заставляетъ вс? т?ла стремиться къ центру земли? Если и неизв?стна сущность этой силы, то им?етъ ли она, все-таки, гд?-нибудь пред?лъ? Изв?стно, что она д?йствуетъ на самыхъ высокихъ горахъ, но будетъ ли она д?йствовать на высотахъ, превосходящихъ ихъ въ 10, 100, 1000 разъ? Простирается ли ея вліяніе до луны? Мыслитель бол?е поверхностный отв?тилъ бы на этотъ вопросъ съ кажущеюся в?роятностью такимъ образомъ: Если-бы луна, которую ничто не поддерживаетъ, стремилась къ земл?, то что могло бы пом?шать ей упасть на землю? Но она не падаетъ, сл?довательно сила, заставляющая т?ла падать на землю, не оказываетъ на нее вліянія. Ньютонъ разсуждалъ наоборотъ: изъ ежедневнаго опыта изв?стно, что снарядъ, брошенный горизонтально, падаетъ т?мъ дальше, ч?мъ съ большей высоты и съ большею скоростью онъ брошенъ. Если мы пом?стимся мысленно на вершин? башни въ 90 000 верстъ высоты, составляющихъ разстояніе луны отъ земли, и пустимъ оттуда ядро со скоростью четверти версты въ секунду, т. е., приблизительно со скоростью движенія луны, то очевидно, что оно упадетъ на разстояніи большемъ ч?мъ радіусъ земли, который равенъ только 15 000 верстъ. Итакъ какъ при этомъ движеніи ядро не теряетъ своей первоначальной скорости, оно будетъ постоянно двигаться въ горизонтальномъ направленіи, такъ что сила тяжести, заставляющая камень падать на поверхность земли, будетъ, напротивъ, удерживать луну постоянно въ одинаковомъ отъ земли разстояніи и не допуститъ ее упасть на землю, разм?ры которой слишкомъ малы.
Исаакъ Ньютонъ.
Разсужденія эти впрочемъ были только первыми шагами на пути къ доказательству найденной истины, и Ньютонъ, не будучи въ состояніи подтвердить ея непреложной в?рности, счелъ недостойнымъ себя обнародовать ее въ этомъ вид?, но ув?ренный въ своихъ силахъ, вид?лъ въ ней прочный фундаментъ зданія, на постройку котораго онъ употребилъ 20 л?тъ[54].
Въ 1669 году Ньютонъ былъ назначенъ профессоромъ Кэмбриджскаго университета, а въ 1672 году избранъ членомъ Королевскаго общества въ Лондон?. Президенту этого общества онъ подарилъ изобр?тенный и сд?ланный имъ самимъ телескопъ, вызвавшій безпред?льное удивленіе современниковъ. Обнародованныя Ньютономъ изсл?дованія о разложеніи св?та произвели большую сенсацію, но встр?тили и противниковъ, между которыми особенно выдавался Робертъ Гукъ. Его возраженія и нападки повергали великаго физика въ большое отчаяніе, такъ что было время, когда онъ едва не оставилъ науку.
Наконецъ въ 1684–1685 годахъ Ньютонъ окончилъ свои «Начала»[55], въ которыхъ изложилъ законы всемірнаго тягот?нія. Этой силой, таинственно связывающей элементы вселенной, знаменитый ученый, такъ удачно прозванный пов?реннымъ тайнъ природы, съум?лъ объяснить вс? главн?йшія явленія, происходящія въ міровомъ пространств?. В?рный принятому р?шенію, Ньютонъ не хот?лъ обнародовать своего сочиненія, по друзья его и въ особенности Галлей (Halley) такъ настаивали на этомъ, что принудили его къ уступк?. Книга была издана въ 1687 году и вызвала вм?ст? съ восторгомъ много возраженій, огорчившихъ Ньютона. Лейбницъ и Гюйгенсъ съ презр?ніемъ отвергли теорію тягот?нія и первый изъ этихъ ученыхъ сд?лался даже ярымъ противникомъ новыхъ идей.
Ньютонъ принялся снова за работу и открытія; но полемика до такой степени разстроила его, что черезъ н?сколько л?тъ, какъ видно изъ его переписки, имъ овлад?ла печаль и бол?зненное настроеніе духа, доходившія до умопом?шательства. Впродолженіи н?сколькихъ л?тъ (около 1692 г.), великій геній былъ близокъ къ сумасшествію. Многія изъ достов?рныхъ его писемъ, относящихся къ этой эпох?, обнаруживаютъ въ немъ настоящее безуміе. Къ счастію, безуміе это было временное, и мало-по-малу разсудокъ вернулся къ неутомимому изсл?дователю. Но онъ не сд?лалъ уже посл? этого ни одного открытія, а ограничился только изданіемъ своихъ работъ, накопившихся за долгіе годы его ученой д?ятельности.
Старость Ньютона протекла счастливо; удивленіе его современниковъ было не меньше, ч?мъ восторгъ потомковъ. Исаакъ Ньютонъ умеръ 84 л?тъ. Хотя, по роду житейскихъ страданій, нельзя причислить его къ жертвамъ науки, мы привели ихъ, однако, какъ прим?ръ невзгодъ, которыя роковымъ образомъ пресл?дуютъ вс?хъ великихъ представителей мысли. Впрочемъ, мы пережили уже эпоху Галлилея и съ этихъ поръ наука о неб?, основанная на великихъ открытіяхъ міровыхъ законовъ, не нуждается бол?е въ мученикахъ.
Глава пятая
Книгопечатаніе
Изобр?теніе книгопечатанія стоитъ на рубеж? древняго и новаго міра; оно открываетъ новые горизонты генію челов?ка.
Амбруазъ Фирменъ Дидо.«
Книгопечатаніе, сказалъ Ламартинъ, сближаетъ и приводитъ въ непосредственное и постоянное общеніе мысль единичнаго челов?ка со вс?ми идеями незримаго міра — прошедшаго, настоящаго и будущаго. Говорятъ, что паръ и жел?зныя дороги уничтожили разстоянія; можно сказать, что книгопечатаніе уничтожило время. Благодаря ему, мы вс? — современники. Я бес?дую съ Гомеромъ и Цицерономъ; Гомеры и Цицероны будущаго, въ свою очередь, будутъ бес?довать съ нами. Такъ что трудно р?шить, составляетъ-ли книгопечатаніе только грубо-вещественную машину, или оно есть въ то-же время воплощеніе духа, возв?щенное челов?честву Гутенбергомъ; потому что, если для него необходимы бумага, чернила, шрифтъ, цифры и буквы, воспринимаемые нашими вн?шними чувствами, то, съ другой стороны, въ немъ принимаютъ участіе мысль, нравственное чувство, в?ра, — другими словами, часть челов?ческой души».
Въ начал? XV в?ка миніатюрная живопись и письмо достигли высшей степени совершенства. Въ то время встр?чались роскошно украшенныя Библіи съ яркими, изящными и нер?дко замысловатыми рисунками, составлявшими рамку текста, искусно начертаннаго на пергамент?. Въ неменьшемъ изобиліи были распространены игральныя карты, привезенныя изъ Венеціи и Флоренціи, куда они были занесены греками изъ Константинополя, задолго до сумасшествія короля Карла VI[56]. Карты эти были искусно разрисованы на золотомъ фон?. Король, дама, валетъ изображались въ роскошныхъ костюмахъ; разукрашенный тузъ представлялъ собою знамя. Фигуры эти держали въ рук?, сообразно своему достоинству, скипетръ или оружіе, отливавшіе серебромъ на золотомъ фон?, и изображались въ пурпурныхъ и голубыхъ одеждахъ. Но карты подобно молитвенникамъ, составляли исключительное достояніе богатыхъ людей: только для нихъ он? могли быть доступны по своей ц?н?.
Кто же первый положилъ начало распространенію этихъ предметовъ, упростивъ ихъ производство и отбросивъ ихъ блестящую и дорогую вн?шность? Это неизв?стно. Достов?рно только, что около этого времени между среднимъ классомъ и простымъ народомъ распространились священныя картины и карты, оттиснутыя черной краской по новому способу. Эти грубыя, неум?лыя, а иногда и забавныя изображенія достойны т?мъ не мен?е нашего вниманія. Ихъ дешевизна впервые сд?лала доступной для народа произведенія челов?ческаго ума. Они гравировались на дерев? и своимъ появленіемъ проложили искусству дорогу въ народныя массы; они же подготовили почву книгопечатанію, распространившему впосл?дствіи знанія въ народ?.
Д?йствительно, изобр?теніемъ книгопечатанія челов?чество обязано гравированію на дерев?. Рельефно выр?занные на доскахъ рисунки сопровождались объяснительными надписями, при чемъ буквы выр?зывались такъ же точно, какъ и самые рисунки. А отсюда до мысли о подвижныхъ буквахъ оставался одинъ только шагъ. Время подготовило Гутенберга: теперь онъ могъ явиться.
Гутенбергъ родился въ вольномъ город? Майнц?, на берегахъ Рейна, въ первый годъ XV стол?тія (1401 г.). Во время торжественнаго въ?зда въ этотъ городъ императора Фридриха III-го, тщеславное стремленіе къ первенству въ общественныхъ церемоніяхъ возбудило соперничество и распри сословій, и девятнадцатил?тній Гутенбергъ, какъ дворянинъ, былъ изгнанъ. Онъ началъ путешествовать изъ одного города въ другой, съ ц?лью изучить памятники старины и пос?тить людей, прославившихся своимъ талантомъ. Онъ побывалъ на берегахъ Рейна, въ Швейцаріи, Германіи и, наконецъ, Голландіи. Въ Гарлем? у него впервые зародилась мысль о книгопечатаніи, а по возвращеніи въ Страсбургъ, посл? долгихъ м?сяцевъ непрерывныхъ изсл?дованій и упорнаго труда, ему удалось наконецъ, приготовить буквы изъ дерева, найти способъ ихъ соединенія и положить такимъ образомъ основаніе новому искусству.
Сознаніе громаднаго значенія сд?ланнаго имъ изобр?тенія въ нравственномъ и промышленномъ отношеніи привело Гутенберга къ мысли о необходимости найти себ? сотрудниковъ, которые облегчили бы ему расходы по производству многочисленныхъ опытовъ; но при этомъ онъ непрем?нно желалъ скрыть конечную ц?ль своихъ работъ, чтобы не дать другому возможности прославиться на его счетъ. Между аристократіей Страсбурга не нашлось желающихъ помочь ему, потому что среди городской знати были слишкомъ сильны предразсудки, м?шавшіе вид?ть въ занятіи ремесломъ что-либо иное, кром? униженія своего достоинства. Въ конц? концевъ Гутенбергу пришлось возстать противъ предразсудковъ, сд?латься работникомъ и слиться съ народомъ, которому онъ открывалъ двери въ область знанія. Гутенбергъ вступилъ съ этою ц?лью въ компанію съ двумя зажиточными жителями Страсбурга, Андреемъ Дрицегеномъ и Іоаномъ Риффомъ, судьею въ Литхенау, а поздн?е съ Фаустомъ серебренникомъ и банкиромъ въ Майнц?.
Желая скрыть отъ своихъ компаньоновъ настоящую ц?ль своего предпріятія, Гутенбергъ сталъ заниматься въ сообществ? съ ними разными искуствами и ремеслами. Онъ гранилъ драгоц?нные камни, полировалъ венеціанскія стекла для оконъ и зеркалъ, но продолжалъ держать въ тайн? свои изысканія по механик? въ прим?неніи къ книгопечатанію. Чтобы изб?жать любопытства и пересудовъ толпы, начинавшей уже обвинять его въ колдовств?, Гутенбергъ пом?стилъ свою мастерскую въ развалинахъ одного стараго и заброшеннаго монастыря — св. Арбогаста (de Saint-Arbogaste). Зд?сь онъ заперся въ одной изъ самыхъ отдаленныхъ келій и работалъ безъ устали, выр?зывая свои подвижныя буквы; зд?сь же Гутенбергъ окончилъ свой первый печатный станокъ — прототипъ нов?йшей типографской машины, приготовляющей въ часъ до 20 000 экземпляровъ печатныхъ листовъ.
Гутенбергъ вскор? сталъ д?лать опыты печатанія священныхъ книгъ; но недостатокъ средствъ вынудилъ его открыть компаньонамъ секретъ своего изобр?тенія для того, чтобы получить отъ нихъ денежную помощь. Компаньоны согласились оказать ему эту услугу съ условіемъ разд?лить съ ними не только барыши, но и славу изобр?тенія. Желая обезпечить усп?хъ своего предпріятія, Гутенбергъ согласился и на это. Его имя исчезло въ фирм? товарищества и онъ сталъ, такъ сказать, не больше какъ однимъ изъ рабочихъ собственной мастерской.
Но это еще не все. Насл?дники одного изъ его компаньоновъ начали противъ него процессъ, оспаривая у него первенство открытія и право пользованія имъ. Положеніе Гутенберга передъ судомъ было крайне затруднительно: онъ боялся раскрыть секретъ своего изобр?тенія, а между т?мъ судьи, сгорая любопытствомъ узнать сущность новаго открытія, осыпали его вопросами. Гутенбергъ предпочелъ осужденіе отреченію отъ своего изобр?тенія. Осуждаемый и раззоренный онъ отправился на родину, въ Майнцъ, чтобы зд?сь возстановить свою славу. Вскор? онъ вступилъ въ товарищество съ Фаустомъ и его зятемъ Шефферомъ, устроилъ новую мастерскую и сталъ печатать, постоянно подъ фирмою своихъ новыхъ компаньоновъ, библіи и псалтири, отличавшіеся зам?чательной четкостью шрифта.
Фаустъ и Шефферъ, въ свою очередь, тоже не преминули начать оспаривать у Гутенберга его славу. При перевод? одной книги Тита Ливія на н?мецкой языкъ, они въ посвященіи этой книги императору Максимиліану сами говорятъ, что «искусство книгопечатанія было изобр?тено въ Майнц? геніальнымъ механикомъ Іоанномъ Гутенбергомъ»; однако спустя н?сколько л?тъ они забыли совс?мъ о своемъ заявленіи и всец?ло приписывали себ? честь этого изобр?тенія.
Гутенбергъ, работающій скрытно въ монастырскомъ подземель?.
Злополучный изобр?татель снова оказался раззореннымъ. Онъ бросаетъ свою родину, теряетъ жену и д?тей; вс? несчастія рушатся разомъ на его голову. Будучи уже старикомъ и не им?я куска хл?ба, онъ дошелъ почти до крайней степени нищеты. Наконецъ, курфирстъ Нассаускій, великодушный принцъ Адольфъ, далъ ему пристанище. Въ Нассау Гутенбергъ снова занялся прежнимъ своимъ д?ломъ, продолжая собственноручно печатать книги.
«Онъ умеръ 69 л?тъ, не оставивъ никакого имущества своей сестр?, но за то зав?щалъ потомству область челов?ческаго ума, доступъ къ которой былъ открытъ и завоеванъ простымъ ремесленникомъ. „Зав?щаю моей сестр? — говоритъ онъ въ своей духовной — вс? книги, отпечатанныя мною въ монастыр? св. Арбогаста“. Б?днякъ! онъ могъ зав?щать той, которая разд?ляла съ нимъ его судьбу, не бол?е какъ обычное достояніе подобныхъ ему геніевъ: затраченную даромъ молодость, жизнь, полную пресл?дованій, свое неизв?стное имя, безсонныя ночи и неблагодарность современниковъ»[57].
Посл? смерти Гутенберга искусство книгопечатанія распространилось повсюду; печатные станки появились почти во вс?хъ главныхъ городахъ Европы; Франція при Людовик? XI, Англія, Голландія, Германія, Италія стали въ широкихъ разм?рахъ пользоваться новымъ изобр?теніемъ и начали во множеств? издавать книги.
Одновременно съ книгопечатаніемъ явилось на св?тъ и гравированіе; искусство соединилось съ наукой, чтобы поднять уровень челов?ческаго знанія. Почти въ то самое время, какъ умеръ Гутенбергъ, явился Альбертъ Дюреръ. Онъ родился въ Нюренберг?, въ 1471 году, въ эпоху, когда гравированіе на дерев? только что начало распространяться. Съ юныхъ еще л?тъ онъ скитался по Нидерландамъ, родин? первыхъ граверовъ, былъ въ Венеціи, гд? грем?ла слава предшественниковъ Тиціана, пос?тилъ В?ну и зд?сь пріобр?лъ расположеніе изв?стнаго соперника Людовика XI и Карла VIII — германскаго императора Максимиліана I. По истин? можно сказать, что Альбертъ Дюреръ силой своего генія влагалъ жизнь въ дерево. Любовь матери св?тится въ величественныхъ образахъ его Мадоннъ; воодушевленіе сверкаетъ и искрится въ торжественныхъ тріумфальныхъ сценахъ; ужасомъ в?етъ отъ его «Апокалипсиса»; его произведенія возбуждаютъ то страхъ, то удивленіе, то, наконецъ, грустное настроеніе.
Альбертъ Дюреръ умеръ 58 л?тъ, и кром? образцовыхъ произведеній, которыя онъ намъ оставилъ въ граверномъ искусств?, мы ему еще обязаны работами по серебреному д?лу, по скульптур? и архитектур?. Знаменитый граверъ былъ не только великимъ художникомъ, но и истиннымъ гражданиномъ съ пылкимъ сердцемъ и стойкою душой. Не смотря на все это, онъ умеръ безпомощнымъ б?днякомъ, какъ объ этомъ свид?тельствуетъ его собственное письмо къ городскимъ властямъ Нюренберга, его роднаго города. Письмо это относится къ посл?днимъ днямъ жизни. Мы приведемъ изъ него сл?дующія трогательныя строки:
«Девятнадцать л?тъ тому назадъ, Венеціанское правительство письменно приглашало меня въ свой городъ, предлагая мн? 200 дукатовъ ежегоднаго жалованья. Антверпенская община, во время недолгаго пребыванія моего въ Нидерландахъ, тоже предлагало мн? триста флориновъ жалованья въ годъ и сверхъ того согласна была отвести для меня прекрасный домъ. Какъ тамъ, такъ и зд?сь предполагалось оплачивать мои работы отд?льной платой; но ото всего этого я отказался изъ любви и расположенія, которыя я питаю къ вамъ, милостивые государи, къ нашему родному городу и къ моему дорогому отечеству. Я предпочелъ быть б?днякомъ, ч?мъ жить въ богатств? и пользоваться изв?стностью на чужбин?». Зд?сь Альбертъ Дюреръ обрисовался весь ц?ликомъ. Въ письм? этомъ, полномъ достоинства, онъ проситъ у властей Нюренберга принять отъ него вкладъ въ тысячу флориновъ — плодъ его трудовъ и сбереженій, и обезпечить ему ежегодную выдачу пятидесяти флориновъ съ этой суммы для него и его жены, «такъ какъ мы оба, прибавляетъ онъ, становимся изо-дня въ день слаб?е и дряхл?е»[58].
Статуя Дюрера въ Нюренберг?.
Прекрасное выраженіе чувства скромности, ум?ренности и благородной гордости, зам?чательное соединеніе великаго характера съ громаднымъ талантомъ!
Первая появившаяся въ св?тъ книга, понятно, должна была навести ужасъ на враговъ просв?щенія; поэтому исторія первыхъ издателей печатныхъ книгъ часто представляетъ собою исторію пресл?дованій. Поневол? зарождается мысль, что всякій шагъ челов?чества впередъ по пути прогресса неизб?жно, долженъ окупаться страданіями и слезами.
Въ 1490 году Альдо Манучи (Alde Manucе) основалъ въ Венеціи свою знаменитую типографію, долго переходившую отъ отца къ сыну и издавшую ц?лую массу весьма ц?нныхъ сочиненій. Семейство Альдовъ для Италіи было т?мъ же, ч?мъ для Франціи семейство Этьенновъ. Мужественные борцы за науку Альды и Этьенны им?ютъ право на всеобщую благодарность.
Альдо Манучи, не смотря на войну, опустошавшую Италію, не смотря на постоянныя затрудненія и пом?хи, не переставалъ печатать полезныя книги и съ изумительною настойчивостью старался оказывать помощь учащейся молодежи.
«Богъ — свид?тель, — говоритъ онъ въ предисловіи къ одной изъ изданныхъ имъ книгъ, — что я желалъ употребить свою жизнь на пользу общества. Спокойствію и довольству я предпочелъ жизнь, полную бурь и труда: мы созданы не для наслажденія, недостойныхъ порядочнаго челов?ка, а для труда, который одинъ можетъ доставить намъ уваженіе. Предоставимъ животнымъ безсмысленное существованіе. Катонъ сказалъ намъ, что жизнь челов?ка им?етъ большое сходство съ жел?зомъ: она блеститъ, когда имъ пользуются, и ржав?етъ, лежа безъ употребленія».
Таковы были благородныя чувства, одушевлявшія этого достойнаго глубокаго уваженія челов?ка. Въ 1495 году Альдо напечаталъ творенія Аристотеля, издалъ въ св?тъ сочиненія ?еокрита и Гезіода, а въ сл?дующемъ году — «Thesaurus cornu соріае», сборникъ греческихъ классиковъ и грамматиковъ, тогда еще неизданныхъ[59]).
Карлъ VIII только что завоевалъ Италію. Въ одномъ изъ своихъ предисловій Альдо писалъ: «Тяжелая задача — печатать исправно латинскія книги, а т?мъ бол?е греческія, и прилагать вс? необходимыя старанія въ такія трудныя времена, когда оружіе предпочитается книгамъ! Вотъ уже семь л?тъ, какъ я взялся за это д?ло и съ т?хъ поръ — клянусь! — я не зналъ ни одного часа покоя».
Въ 1497 году Альдо кончилъ печатаніе полнаго собранія сочиненій Аристотеля. Онъ задался мыслью издать вскор? творенія Платона, Гиппократа и Галіена: «Если Господь продолжитъ мою жизнь, — говорилъ онъ тогда, — я постараюсь не оставить своихъ современниковъ безъ хорошихъ книгъ по части науки и литературы». Альдо Манучи сдержалъ свое об?щаніе и въ теченіе восьми л?тъ сряду неутомимо и страстно отдавался д?лу изданія лучшихъ произведеній древняго міра. Б?дствія, неразлучныя съ войной, опустошавшей тогда Европу и въ особенности Италію, довели, въ 1506 году, его типографію до того, что она должна была совершенно прекратить работу. Унасл?довавъ притязанія французскаго королевскаго дома на Неаполитанское королевство, Людовикъ XII заключилъ союзъ съ Фердинандомъ католикомъ съ ц?лью изгнать Фридриха III и р?шился завлад?ть Генуей и Венеціей. Альдо выпало на долю стать одной изъ невинныхъ жертвъ безпорядка, порожденнаго войною. Будучи ограбленъ, онъ понапрасну только тратилъ время въ разъ?здахъ и безполезныхъ розыскахъ своего имущества. А когда онъ вернулся въ Миланъ, его враги окончательно восторжествовали надъ нимъ. Безъ всякой причины несчастный издатель былъ грубо арестованъ солдатами герцога Мантуанскаго и, какъ какой-нибудь злод?й, брошенъ въ темницу. Зд?сь съ нимъ обращались съ такой возмутительной жестокостью, которая можетъ быть допущена разв? только по отношенію къ разбойнику.
Такое гнусное посягательство на свободу честнаго труженика, составлявшаго славу своего, времени, не замедлило вызвать негодованіе. Всл?дствіе ходатайства своихъ друзей Адьдо былъ освобожденъ, но вышелъ изъ тюрьмы б?днякомъ, безо всякихъ средствъ къ жизни. Только благодаря его настойчивости и энергіи, могла возникнуть снова его типографія: съ 1507 по 1513 годъ онъ издалъ трагедіи Еврипида, труды Плинія, мелкія творенія Плутарха, комментаріи Цезаря, посланія Цицерона, сочиненія Пиндара. Въ предисловіи къ этому посл?днему труду онъ еще разъ указываетъ на т? испытанія, которыя ему пришлось вынести.
Альдо Манучи въ темниц?.
«Вотъ уже четыре года, какъ я вынужденъ былъ пріостановить мои работы, видя Италію жертвой вс?хъ ужасовъ войны. Мн? пришлось оставить Венецію, чтобы принять м?ры къ возврату моихъ полей и садовъ, утеренныхъ не по моей вол?, а всл?дствіи ненормальности самаго порядка вещей».
Альдо старшій, какъ его называютъ въ отличіе отъ его преемниковъ, умеръ 6 февраля 1516 года, шестидесяти шести л?тъ отъ роду. Посл? двадцати пяти л?тъ тяжелыхъ трудовъ, посвятивъ вс? свои силы, энергію, умъ благу своихъ современниковъ, онъ умеръ почти б?днякомъ, не оставивъ своимъ д?тямъ, какъ ув?ряетъ Эразмъ, ничего кром? уваженія къ своему имени.
Павелъ Манучи съ достоинствомъ поддерживалъ славу знаменитой типографіи, основанной его отцемъ. Ему тоже пришлось бороться съ несчастіями и превратностями судьбы.
Въ то время какъ Альды распространяли книги въ Италіи, Этьенны прославили свое имя во Франціи. Генрихъ Этьенъ, первый издатель изъ этого семейства, умеръ въ 1520 году; его сыновья, Франсуа, Карлъ и Робертъ, продолжали его труды; но мы остановимся только на посл?днемъ, потому что его жизнь, не смотря на могущественную поддержку Франциска I и Генриха II, была полна пресл?дованій и несчастій. Изъ подъ печатныхъ станковъ Роберта Этьенна вышло огромное количество прекрасныхъ книгъ, строго пров?ренныхъ, со вкусомъ выбранныхъ и до сихъ поръ вызывающихъ удивленіе библіофиловъ.
Около 1550 года, важныя событія заставили Роберта Этьенна покинуть Францію. Связанный узами общей симпатіи съ вождями реформацій, онъ перевелъ на греческій языкъ, при помощи, своего сына Генриха Этьенна, катехизисъ Жана Кальвина, появившійся въ 1551 году въ Женев?: спокойствіе Роберта съ этихъ поръ было нарушено. Ненависть Сорбонны съ одной стороны, съ другой — все бол?е и бол?е слаб?ющее покровительство короля — заставили Роберта Этьена б?жать безъ оглядки. Онъ бросился въ Женеву, основалъ зд?сь обширную типографію, предоставивъ ея станки для распространенія ученія Реформаціи. Онъ издалъ въ св?тъ подъ заглавіемъ: «Les Censures des Th?ologiens de Paris» — зам?чательную книгу, въ которой, въ живой и сатирической форм?, нарисовалъ подробную картину религіозныхъ войнъ того времени.
«Я хочу, — говоритъ нашъ издатель, — оправдать себя отъ упрека, что я покинулъ свое отечество во вредъ общественному благу, а также отъ обвиненій въ неблагодарности королю, который мн? покровительствовалъ… Прежде всего, я долженъ высказать то, что у меня на сердц?; каждый разъ, какъ я припоминаю свою двадцатил?тнюю борьбу съ Сорбонной, я не могу достаточно надивиться тому, какимъ образомъ такая незначительная и слабая натура, какъ моя, была въ состояніи ее выдержать… И что же я сд?лалъ, въ чемъ я повиненъ? Гд? то преступленіе, которое могло бы вызвать противъ меня гоненія, доходившія до того, что мн? угрожалъ костеръ? Или, меня пресл?довали за изданіе Библіи въ большомъ формат?? Когда Новый Зав?тъ былъ отпечатанъ въ маломъ… какихъ б?дствій не воздвигали они на пути моемъ? Они требовали моего сожженія за изданіе книгъ въ такомъ искаженномъ вид?, называя искаженіемъ то, что въ сущности было очищеніемъ отъ пошлой рутины, съ которой они такъ свыклись».
Робертъ Этьеннъ умеръ въ Женев?. Историкъ де-Ту (de-Thou), описавшій его жизнь, исчисляетъ заслуги, оказанныя этимъ знаменитымъ издателемъ наук? и литератур?, и указываетъ на славу, которою его труды пріобр?ли не только во Франціи, но и во всемъ мір?.
«Трудъ, поб?ждающій челов?ка, — говоритъ его сынъ Генрихъ, — былъ въ свою очередь поб?жденъ Робертомъ Этьенномъ».
Робертъ Этьеннъ, избавившись отъ костра, отд?лался только изгнаніемъ; его же современникъ Долэ былъ несчастн?е въ этомъ отношеніи.
Этьеннъ Долэ (Etienne Dolet) родился въ Орлеан?, 3 августа 1509 года. Получивъ первоначальное воспитаніе въ Париж?, онъ для окончанія своего образованія отправился въ Падуа; а спустя три года сд?лался секретаремъ у венеціанскаго посланника Жана де Ланжака. Долэ прилежно пос?щалъ лекціи Батиста Эгнаціо (Battista Egnazio), объяснявшаго своимъ слушателямъ красоты латинскихъ писателей, Цицерона и Лукреція. Долэ отдался наук? и поэзіи. Любовь, внушенная ему одною венеціанкою, вдохновила его, и изъ подъ его пера вылилось н?сколько прекрасныхъ строфъ. Но когда смерть похитила обожаемую имъ женщину, онъ р?шился вернуться въ Парижъ и отдаться всец?ло наук?. Зд?сь онъ съ жаромъ занялся изученіемъ сочиненій Цицерона и собралъ массу матеріаловъ для своихъ «Коментарій о латинскомъ язык?» (Commmtavres sur la langue Іatіne).
Въ 1532 году мы уже находимъ Этьенна Долэ въ Тулуз?, гд? онъ изучалъ правов?д?ніе. Онъ самъ даетъ намъ объясненіе своей страсти къ перем?н? м?стъ:
Mou naturel est d’apprendre toujours;Mais si ce vient, due je passe aucuns jours,Sans rien appreudre en quelqne lieu et place,Incontinent, il faut que je d?place[60].Талантъ Этьенна Долэ, его чарующая р?чь, изящество фигуры увлекли студентовъ, и они выбрали его своимъ ораторомъ. Долэ не побоялся произнести р?чь, въ которой онъ напалъ на постановленіе тулузскаго парламента, воспретившаго сходки студентовъ. Отв?томъ на эту см?лую р?чь была тюрьма, изъ которой Долэ удалось выйти только благодаря протекціи Жана Дюпена, епископа города Ріё (Rieux). Такое постыдное отношеніе къ Долэ доставило ему огромную популярность; но въ то время, какъ одни превозносили его, со стороны другихъ поднималась ц?лая буря обвиненій. Клевета пресл?довала его повсюду: на него лгали, его безчестили. Д?ло дошло наконецъ до того, что въ одинъ прекрасный день враги его развозили по улицамъ Тулузы тел?жку со свиньей, на спин? которой красовалось имя Этьенна Долэ.
Молодой и пылкій писатель защищался умно и энергично; онъ не торговалъ своими уб?жденіями и потому ум?лъ наносить удары прямо въ сердце врага. Постановленіемъ парламента онъ былъ изгнанъ изъ Тулузы.
Этьеннъ Долэ воротился въ Ліонъ, гд? онъ издалъ свои «Коментаріи о латинскомъ язык?», «капитальный трудъ», которому, какъ говоритъ Фирменъ Дидо, онъ посвятилъ, съ 16 л?тъ своей жизни, свой покой, юношескіе годы, удовольствія и здоровье. Молодой авторъ посвятилъ свое сочиненіе Франциску I, которому онъ былъ представленъ въ Мулен? (Moulins) и который оказалъ ему покровительство, даровавъ право «печатать и издавать въ св?тъ всякаго рода книги, имъ самимъ составленныя и переведенныя».
Случай не замедлилъ вызвать новыя пресл?дованія со стороны его враговъ. Еще въ Тулуз? подсылали къ Долэ убійцъ; теперь эти гнусныя попытки возобновились. Однажды на Долэ напалъ со шпагой въ рук? н?кій Компанини. Этьеннъ, защищаясь, убилъ его, за что и былъ заключенъ въ тюрьму, не смотря на очевидность права самообороны; только благодаря вліянію короля, Долэ удалось еще разъ спастись отъ заточенія.
Желая оправдать вниманіе Франциска I, Долэ р?шился самъ заняться книгопечатаніемъ. «Я буду, — говорилъ онъ, — вс?ми силами способствовать обогащенію литературной сокровищницы; я вызову на св?тъ священныя т?ни древнихъ, тщательно издавая ихъ творенія; я не забуду въ то же время и современныхъ писателей. Но не жал?я труда для образцовыхъ твореній, я буду гнушаться жалкихъ кропаній презр?нныхъ писакъ, составляющихъ позоръ своего времени».
Новый типографъ-издатель сдержалъ свое об?щаніе. Онъ пустилъ въ обращеніе массу прекрасныхъ и полезныхъ книгъ: Хирургію Павла Эгина (La chirurgie de Paul Egine), мелкія произведенія Галіена (Les opuscules de Galien), сочиненія Климента Mapo (Les oeuvres de Cl?ment Marot), Діалоги Платона (Les dialogues de Platon), въ которыхъ предисловіе издателя начинается стихомъ:
«Достаточно блуждали мы во тьм?!»[61]Вс? эти книги им?ютъ изображеніе топора или с?киры въ рук?, выходящей изъ облаковъ и грозящей стволу суковатаго дерева. Этотъ эмблематическій рисунокъ на французскихъ изданіяхъ дополняется еще такимъ эпиграфомъ: «Господи, спаси меня, отъ людской клеветы». (Pr?servez moi, Seigneur, de la calomnie des hommes).
Долэ всец?ло отдался своей типографіи; но враги его не дремали. Въ 1642 году, онъ былъ снова лишенъ свободы подъ предлогомъ, что печаталъ еретическія книги; посл? пятнадцати м?сяцевъ заключенія въ Консьержери, его выпустили изъ тюрьмы, снова благодаря заступничеству короля.
14 февраля 1543 года, новый указъ парижскаго парламента приговорилъ къ сожженію тринадцать сочиненій, написанныхъ и изданныхъ Долэ, «какъ содержащихъ въ себ? вредное, гибельное и еретическое ученіе». Благоразуміе заставило Долэ б?жать и оставить Францію подобно тому, какъ это сд?лалъ Робертъ Этьеннъ, однако любовь къ родин? и сознаніе своей правоты удержали его. Терпя постоянныя пресл?дованія, Этьеннъ Долэ защищался помощью насм?шки. Современникъ Рабле (Rabelais) ум?лъ влад?ть этимъ орудіемъ: писатель въ немъ мстилъ за издателя. Королю и королев? Наварскимъ онъ писалъ письма, въ которыхъ осыпалъ насм?шками своихъ пресл?дователей. Наконецъ, злоба, возбуждаемая противъ этаго пылкаго челов?ка, дошла до посл?днихъ пред?ловъ. Въ перевод? «Axioshus’а» Платона мы находимъ сл?дующія слова, вложенныя имъ въ уста Сократа: «Посл? смерти, ты станешь нич?мъ».
4 ноября 1544 года, сов?тъ парижскаго богословскаго факультета подвергъ эту выходку, признанную еретической и сходной съ духомъ ученія Саддукеевъ и Эпикурейцевъ, строгой цензур?, объявивъ переводъ книги неправильнымъ и противнымъ ученію Платона. Этьеннъ Долэ былъ признанъ атеистомъ и еретикомъ, подвергнутъ обыкновенной и чрезвычайной пытк? съ ц?лью вынудитъ у него указаніе единомышленниковъ, какъ значится въ обвинительномъ приговор?; зат?мъ, онъ былъ пов?шенъ, а т?ло его сожжено на площади Моберта 3 августа 1546 года[62].
Этьеннъ Долэ умеръ съ твердостью, 37 л?тъ отъ роду оставивъ посл? себя въ крайней б?дности любимую имъ жену и ребенка.
Гутенбергъ страдалъ всю жизнь, Этьеннъ Долэ былъ казненъ, но св?тъ, разлитый книгопечатаніемъ, поборолъ т?мъ не мен?е боровшуюся съ нимъ тьму…
Глава шестая
Научный методъ
Милосердый Боже! Если кто-либо и можетъ походить на это зловредное существо, которое намъ непрестанно изображаютъ, разрушающимъ д?ла Твои, — такъ это гонитель.
Вольтеръ.
Наука не всегда занимала должное м?сто въ области знанія; авторитетомъ ея долго пренебрегали, ея выводы оспаривали, ея принциповъ не признавали; въ теченіе многихъ в?ковъ усп?хи ея были медленны и трудны, потому что умъ челов?ческій не всегда влад?лъ искусствомъ наблюдать природу и изучать ее при помощи опыта. До эпохи «Возрожденія» наука была подчинена педантическому авторитету схоластики и, порываясь къ жизни, изнемогала подъ тяжестью гоненій. Коперникъ, отр?шаясь отъ ходячихъ мн?ній и пропов?дуя вопреки ученію римской церкви и учителей его времени, что земля вращается вокругъ солнца; Галилей, открывая передъ челов?чествомъ поразительное зр?лище истиннаго движенія св?тилъ, — подготовили важный переворотъ въ исторіи философіи. Тогда впервые было зам?чено, что челов?къ сбивается съ пути, если ожидаетъ найти истину у другихъ людей, которымъ, какъ и ему, она также неизв?стна, вм?сто того, чтобы искать истину въ природ?, открывающей ее терп?ливому изсл?дователю. Галилей, направляющій зрительную трубу на небо, — вотъ важное событіе въ исторіи прогресса. Это — ученый, отказывающійся разбирать тарабарщину устар?вшихъ учителей; это — новая философія, начинающая новую эру — наблюденій; это — умъ, самъ себя освобождающій отъ путъ.
Въ теченіе вс?хъ среднихъ в?ковъ порабощенная наука подчиняется схоластик?, этой узкой философіи, которая почитаетъ истиннымъ только то, что признано католической церковью и преподано учителями, подчиненными ея догматамъ. Въ настоящее время наука совершенно свободно провозглашаетъ свои истины; новаторъ легко ниспровергаетъ зданіе признанной теоріи, если является вооруженный фактомъ, несовм?стимымъ съ этой теоріей. Но не всегда такъ было; исторія мучениковъ астрономіи представила уже намъ прим?ръ этого.
Бэконъ и Декартъ суть основатели научнаго метода, творцы здравой логики, которая учитъ насъ, по выраженію великаго французскаго философа, «такъ направлять свой разумъ, чтобы искать истину въ знаніи». Декартъ провозгласилъ независимость сужденія, объявивъ, что «не сл?дуетъ ничего признавать за истину, что не можетъ быть ясно и точно познаваемо, какъ истина».
На эту мысль, кажущуюся намъ теперь такой простой, раньше смотр?ли какъ на что-то чудовищное. Ссылаться на доводы чувства и разума, вопреки ученію Аристотеля или правиламъ, преподаваемымъ римской церковью, было преступленіемъ; такимъ образомъ заблужденіе и предразсудки переходили изъ покол?нія въ покол?ніе.
Когда астрономъ осм?лился сказать: «я вид?лъ пятна на солнц? такъ, какъ видишь чернильныя пятна на бумаг?»[63], ему отв?чали: «этого не можетъ быть, наши учители учатъ насъ, что солнце нетл?нно, пятна же были бы признаками тл?нности».
Великое философское движеніе эпохи «Возрожденія» им?ло въ XIII в?к? предтечу, столь же зам?чательнаго по своему генію, какъ и по своимъ несчастіямъ. Мы говоримъ о Рожер? Бэкон?. Знаменитый англійскій монахъ въ самомъ д?л? былъ первый философъ, протестовавшій противъ заблужденій схаластики. «Я бы вел?лъ сжечь, говорилъ онъ, вс? книги Аристотеля, еслибы он? мн? принадлежали, потому что, изучая ихъ, теряешь время; он? служатъ только къ умноженію заблужденій и распространенію нев?жества»[64]. Выражаясь такимъ образомъ, Бэконъ говорилъ не объ Аристотел? древности, но о томъ, что можетъ быть названо Аристотелизмомъ среднихъ в?ковъ.
Рожеръ Бэконъ, родившійся въ Ильчестр?, въ графств? Соммерсетъ, въ 1214 г., первоначально обучался въ Оксфордскомъ университет?, откуда вскор? прибылъ въ Парижскій университетъ, который пользовался тогда большой славой. Получивъ степень доктора богословія, онъ вступилъ въ орденъ Францинсканцевъ въ то время, какъ Людовикъ Святой боролся съ своими западными вассалами. Неизв?стны въ точности обстоятельства его жизни въ эту эпоху; изв?стно только, что проявившаяся наклонность его къ естественнымъ наукамъ и къ изученію природы стоила ему многихъ мученій со стороны его фанатическихъ собратій. Рожеръ Бэконъ принялся сначала за изученіе латинскаго, греческаго, еврейскаго и арабскаго языковъ, чтобы им?ть возможность читать древнихъ въ оригинал?. Изученіе языковъ не м?шало ему заниматься математикой, астрономіей, физикой, химіей и вести занятія вс?ми этими науками одновременно. Онъ полагался прежде всего на свид?тельство опыта и распространялъ свое здравое ученіе между многочисленными молодыми людьми, помогавшими ему въ его изсл?дованіяхъ. Его д?ятельность и умъ не замедлили сд?лать его изв?стнымъ; въ Париж? Рожера Бэкона знали подъ именемъ удивительнаго доктора, — прозваніе, которое онъ заслужилъ многочисленностью и важностью своихъ открытій по вс?мъ отраслямъ наукъ. Бэконъ первый зам?тилъ неточность Юліанскаго календаря по отношенію къ солнечному году; онъ предложилъ пап? Клименту IV исправить его. Эта работа была исполнена только спустя три в?ка посл? его смерти. Онъ первый изучилъ свойства вогнутыхъ и выпуклыхъ стеколъ, сд?лалъ первыя очки для дальнозоркихъ, первый далъ теорію телескопа. Если этотъ великій труженикъ и не открылъ, какъ это ошибочно утверждали, пороха, очень ясно описаннаго 50 л?тъ назадъ Маркомъ Грекомъ (Marcus Groecus), т?мъ не мен?е онъ сод?йствовалъ усовершенствованію производства этого вещества, указавъ способъ очищать селитру, которая, какъ изв?стно, есть одна изъ главныхъ составныхъ частей пороха.
Но Бэконъ жилъ въ эпоху нетерпимости и фанатизма, а потому эти важныя работы послужили поводомъ къ обвиненію его въ магіи. Народное воображеніе сд?лало его героемъ самыхъ сверхъестественныхъ явленій; его считали колдуномъ и разсказывали, будто онъ сд?лалъ изъ стали голову, которая могла говорить и предсказывать будущее. Объ этомъ мы не находимъ ничего въ его сочиненіяхъ, но за то изъ нихъ можно подробно вид?ть, какъ много страданій доставили ему зависть и фанатизмъ его собратьевъ-монаховъ. Начальники его ордена воспретили ему, подъ страхомъ бытъ посаженнымъ на хл?бъ и воду[65], давать кому бы то ни было свои сочиненія. Но Рожеръ Бэконъ нашелъ поддержку въ пап? Климент? IV, который чрезвычайно интересовался чудесными изобр?теніями знаменитаго кордельерскаго монаха. Бэконъ переслалъ пап? черезъ однаго изъ преданн?йшихъ учениковъ своихъ, Жана Парижскаго, рукопись своего сочиненія «Opus majus», а потомъ и свое посланіе «О тайныхъ твореніяхъ искусства и природы»[66].
Книги эти содержатъ въ себ? неисчерпаемыя научныя богатства и выставляютъ Рожера Бэкона однимъ изъ величайшихъ умовъ челов?чества. «Opus majus» трактуетъ почти о вс?хъ наукахъ, даже о лингвистик?. Въ этомъ труд? изложены основанія оптики, теорія зажигательныхъ стеколъ, самыя точныя зам?чанія о явленіяхъ отраженія св?та, объясненіе радуги, указаніе на предвареніе равноденствій. Въ немъ попадаются положительныя откровенія, доказывающія присутствіе въ автор? такой необыкновенной проницательности, что онъ кажется иногда одареннымъ способностью предчувствовать будущее. Такъ, объяснивъ приготовленіе пороха, Рожеръ Бэконъ говоритъ: «Достаточно воспламенить небольшое количество его, чтобы получить яркую вспышку, сопровождающуюся ужаснымъ трескомъ: посредствомъ его можно уничтожить ц?лую армію и даже ц?лый, городъ». Когда Р. Бэконъ говоритъ о физик? и механик?, то кажется, что онъ описываетъ паровыя машины, жел?зныя дороги и указываетъ на возможность воздухоплаванія: «Можно сд?лать машины, говоритъ авторъ, которыя будутъ двигать самый большой корабль быстр?е, ч?мъ ц?лый полкъ гребцовъ, и нуженъ будетъ только одинъ лоцманъ, чтобы править имъ. Можно также заставить двигаться экипажи съ нев?роятной быстротой безъ участія какого-либо животнаго. Наконецъ, есть возможность сд?лать и такія машины, которыя, посредствомъ крылатаго прибора, дадутъ возможность летать по воздуху на подобіе птицъ».
Кром? того, «Opus majus» отличается еще и другими достоинствами. Въ немъ есть великол?пная глава, гд? говорится объ искусств? производить опыты. Опытныя изсл?дованія разсматриваются тамъ, какъ одно изъ главн?йшихъ средствъ, которыя умъ долженъ употреблять для раскрытія истины. Только при помощи опытовъ физики и химіи можно добиться сколько-нибудь значительныхъ открытій. Правда, авторъ, забравшись въ область философіи, теряется среди предразсудковъ своей эпохи: онъ в?ритъ въ возможность получить изъ небольшаго количества драгоц?ннаго металла огромное количество его, в?ритъ въ существованіе средствъ, могущихъ продолжить челов?ческую жизнь, но не сл?дуетъ забывать, что онъ жилъ въ XIII стол?тіи!
Неисполненіе монастырскаго устава, яростная завистливая ненависть монаховъ, порожденная славою Рожера Бэкона, доставили ему много страданій. Пока ему покровительствовалъ папа, нападки, направленные противъ него, значительно сдерживались; за то, по смерти Климента IV они разразились уже не сдерживаемою яростью. Въ 1278 году, когда на папскомъ престол? былъ Николай III, кордельерскіе монахи донесли ему на своего собрата, обвиняя Бэкона въ томъ, что онъ продалъ дьяволу душу и сд?лался магомъ и астрологомъ. Напрасно Рожеръ Бэконъ пытался оправдаться. На обвиненія въ магіи онъ возражалъ письмомъ: «De nullitate magiae». «Вы называете, пишетъ онъ, д?ломъ дьявола мои произведенія потому только, что они недоступны вашему уму. Только по этой причин? нев?жественные теологи и духовные ученые гнушаются ими, какъ порожденіями магіи и считаютъ изученіе ихъ д?ломъ, недостойнымъ христіанина».
Рожеръ Бэконъ.
Но вс? усилія остались безплодными. Осл?пленные фанатики осудили сочиненія Бэкона, какъ содержавшія въ себ? «опасныя и подозрительныя ученія», и авторъ долженъ былъ поплатиться за свою геніальность, просид?въ въ тюрьм? бол?е 15 л?тъ. Ему возвратили свободу только тогда, когда увид?ли, что онъ окончательно истощенъ горемъ, долгою неволею и бол?знями. Несчастный старикъ съ трудомъ дотащился до родной земли. Нужно согласиться, говоритъ одинъ изъ его біографовъ, что онъ былъ слишкомъ несчастенъ, если на смертномъ одр? не могъ удержать горькой жалобы: «Я жал?ю, что доставилъ себ? столько страданій ради интересовъ науки»[67]
Рожеръ Бэконъ значительно опередилъ свой в?къ. Если сочиненія его и получили огласку при его жизни, то только благодаря его изв?стности; но истинные посл?дователи явились у Бэкона только 200 л?тъ спустя посл? его смерти.
Пока не было изобр?тено книгопечатаніе, возраженія ученыхъ, боровшихся противъ порабощенія мысли, не могли найти поддержки. Но когда Гутенбергъ далъ людямъ средство распространять свои мысли, истина пріобр?ла возможность проникать повсюду при помощи книгъ, и философы XVI в?ка, им?я въ рукахъ такое могущественное орудіе, какъ книгопечатаніе, принялись разработывать почву свободнаго изсл?дованія, на которой впосл?дствіи должны были родиться опытныя науки. Борьба, которую имъ пришлось вести, какъ мы увидимъ впосл?дствіи, была ужасна и окончилась торжествомъ истины, но торжество это было еще разъ куплено драгоц?нною кровью новыхъ мучениковъ.
Рамусъ (Pierre La Raui?e) былъ однимъ изъ самыхъ достойныхъ представителей этой великой борьбы, павшихъ въ первомъ ряду борцовъ за истину. Его жизнь, труды и характеръ д?лаютъ честь не только наук?, но и всему челов?честву. Онъ родился въ эпоху «Возрожденія», въ начал? XVI в?ка, въ 1515 году въ Кют? (Cuth), въ скромной деревушк? въ графств? Вермандуа (Vermandois)[68]. Отецъ его, б?дный челов?къ, занимавшійся землед?ліемъ, до такой степени нуждался, что едва могъ прокормить своего ребенка. Но молодой Пьеръ отличался недюжинной энергіей; восьми л?тъ онъ см?ло покинулъ отцовскій домъ и отправился одинъ п?шкомъ въ Парижъ. Нищета скоро выгнала его оттуда, но Рамусъ не унывалъ и чрезъ н?сколько времени снова вернулся въ Парижъ, нанявшись слугой къ одному богатому ученику Наваррской коллегіи. Днемъ онъ прислуживалъ своему хозяину, а часть ночи употреблялъ всегда на занятія.
Скромный Рамусъ досталъ себ? серьезныхъ книгъ, какъ наприм?ръ, сочиненія Ксенофонта и Платона, и съ жадностію читалъ ихъ, а въ часы досуга пос?щалъ лекціи философіи, читавшіяся Жаномъ Геннюэ, епископомъ въ Пуатье. Умъ его особенно легко воспринималъ науки и новыя идеи, получившія уже въ то время названіе «Сократизма», которыя учили судить о вещахъ по ихъ существу и доискиваться истины только путемъ разсужденій. При занятіяхъ своихъ, Рамусъ употреблялъ вс? усилія, чтобы отр?шиться отъ предвзятыхъ идей и изб?гать предразсудковъ своего времени. На 21 году онъ такъ блистательно защищалъ диссертацію на степень «магистра искусствъ», что профессора не могли удержаться отъ аплодисментовъ, хотя тема, имъ выбранная, была очень щекотлива, такъ какъ онъ горячо нападалъ на школу Аристотеля. На сл?дующій годъ Рамусъ началъ читать публичныя лекціи въ Манской (du Mans) коллегіи, привлекавшія съ каждымъ днемъ все больше и больше слушателей. На лекціяхъ своихъ онъ разбиралъ греческихъ и латинскихъ авторовъ. Программа его, обнимавшая собою изученіе философіи и краснор?чія, привела его къ открытію логики, — искусства правильно разсуждать, отыскивая истину; молодой новаторъ хот?лъ приняться вскор? за разр?шеніе задачи объ усовершенствованіи нравственныхъ началъ (les principes). Этого было достаточно, чтобы возбудить къ себ? подозр?ніе.
Когда Рамусъ, желая дополнить свои лекціи, захот?лъ распространять свое ученіе печатно, сочиненія его тотчасъ же были запрещены парижскимъ теологическимъ факультетомъ и первыя изданныя имъ книги (Dialectkae partitiones et Aristotelicae anima adversationes) были приговорены къ уничтоженію королевскимъ указомъ 1-го марта 1544 года. Дошли даже до того, что хлопотали о ссылк? автора на галеры; но философу удалось изб?жать каторги, хотя чтеніе лекцій ему и было запрещено.
«Надо мной насм?ялся весь парижскій университетъ, говоритъ юный профессоръ, онъ осудилъ меня какъ нев?жду, какъ безстыжаго и коварнаго возмутителя и клеветника. Этимъ приговоромъ мн? связали языкъ и руки и мн? было запрещено читать и писать что-бы то ни было публично или приватно».
Въ царствованіе Генриха II, Рамусу довелось увид?ть лучшіе дни, но потомъ пресл?дованія возобновились съ новой силой. «Онъ могъ найти вн? Франціи почетное м?сто; самыя лестныя приглашенія присылались ему изъ Италіи и Германіи, но онъ предпочелъ страдать въ родной стран? и за родную страну»[69].
Въ 1551 году Рамусъ былъ назначенъ профессоромъ въ королевской коллегіи, зат?мъ лишенъ своей ка?едры, снова назначенъ и снова лишенъ. Его принудили вы?хать изъ Парижа, но черезъ н?сколько времени онъ опять вернулся туда. Къ несчастью Рамусъ находился въ Париж? въ знаменитую Вар?оломеевскую ночь. Понятно, его заподозрили въ принадлежности къ протестантизму; одинъ изъ его враговъ, Шарпантье (Charpentier), ярый католикъ, роялистъ и инквизиторъ, началъ его пресл?довать какъ гугенота. «Шарпантье, говоритъ историкъ де-Ту, возстановилъ противъ него общественное мн?ніе и подослалъ наемныхъ убійцъ, которые вытащили его изъ м?ста, гд? онъ спрятался, отобрали у него деньги и, пронзивъ шпагами, выбросили изъ окна на улицу; тамъ разъяренные ученики, возбуждаемые прим?ромъ своихъ учителей, одушевленныхъ такимъ же б?шенствомъ, вырвали у него вс? внутренности, волочили по земл? трупъ, наносили всевозможныя оскорбленія и наконецъ растерзали его въ куски».
Такимъ образомъ погибъ этотъ великій челов?къ эпохи «Возрожденія», см?лый новаторъ, одинъ изъ первыхъ борцовъ на поприщ? эмансипаціи знанія, совершившій въ наук? переворотъ, неменьшій сд?ланнаго Лютеромъ и Кальвиномъ въ религіи: онъ первый осм?лился свергнуть иго схаластики и провозгласилъ еще раньше Декарта разумъ, какъ критерій истины.
Обладая геніальнымъ умомъ и неутомимымъ трудолюбіемъ, Рамусъ задался ц?лью преобразовать вс? челов?ческія познанія. Онъ долженъ былъ начать съ логики и занялся изученіемъ точныхъ наукъ. Его можно считать однимъ изъ первыхъ математиковъ того времени. Онъ перевелъ «Начальныя основанія Эвклида», написалъ ари?метику, геометрію и алгебру, которыя не выходили изъ употребленія впродолженіи ц?лаго в?ка посл? его смерти. Онъ занимался также астрономіей и Коперникъ считалъ его въ числ? защитниковъ своего ученія.
Петръ Рамусъ падаетъ подъ ударами убійцъ.
Его идеи и методы изсл?дованія много способствовали основанію медицины и другихъ наукъ, получившихъ начало въ эту эпоху. Вообще, Рамуса можно считать однимъ изъ предв?стниковъ новаго направленія.
Джіордано Бруно (Giordano Bruno) можетъ быть поставленъ на ряду съ нимъ, какъ одинъ изъ философовъ XVI в?ка, храбро сражавшійся за свободу мысли. Обладая большимъ запасомъ учености и основательнымъ знаніемъ древнихъ писателей, онъ кром? того обратилъ серьезное вниманіе на изученіе математики и физики, что дало ему возможность найти путь къ истинной наук?; воображеніе его было живо, страсть и усердіе въ занятіяхъ — неутомимы.
Бруно родился близь Неаполя, въ половин? XVI стол?тія. Пробывъ н?сколько л?тъ въ Доминиканскомъ орден?, онъ отправился въ Женеву. Сомн?нія, громко высказываемыя имъ по поводу правилъ, преподаваемыхъ теологами, насм?шки надъ монахами, которыя онъ иногда позволялъ себ?, не дали ему возможности безопасно оставаться въ стран?, находившейся подъ игомъ Святой Инквизиціи. Принявши кальвинизмъ, онъ отправился въ Парижъ, гд? изучилъ философію и сталъ съ жаромъ нападать на школу Аристотеля. Онъ изъ?здилъ всю Англію и Германію, оставляя везд? множество сочиненій, химерическаго содержанія и остроумныхъ, но въ которыхъ т?мъ не мен?е проглядывала иногда глубокая ученость. Желаніе увид?ть родную землю снова привело его въ Италію. Онъ поселился въ Венеціанской республик? и прожилъ тамъ въ теченіи 2 л?тъ въ глубокомъ уединеніи.
Арестованіе Джіордано Бруно.
Въ 1598 году Венеціанцы предали его въ руки инквизиціи. По распоряженію губернатора, стража арестовала Джіордано Бруно и онъ былъ отправленъ въ Римъ. Тамъ, ставши жертвой гнуснаго обвиненія, онъ по приговору инквизиціи былъ посаженъ въ тюрьму и оставался въ ней два года, ни за что не соглашаясь отказаться отъ своего ученія. Тогда его опять потребовали на судъ инквизиціи и, стоя на кол?няхъ, онъ выслушалъ чтеніе своего приговора. Несчастный философъ, узнавъ, что его приговорили къ сожженію живымъ, отнесся къ этому приговору хладнокровно. «Приговоръ, произнесенный вами, — сказалъ онъ, обращаясь къ судьямъ, — смущаетъ васъ въ эту минуту, в?роятно, больше ч?мъ меня». 17 февраля 1600 года онъ погибъ на костр?[70].
Джіордано Бруно написалъ н?сколько зам?чательныхъ сочиненій, въ которыхъ разсматривалъ вселенную, какъ н?что безконечное и несоизм?римое, и высказывалъ уб?жденіе, что существуетъ безчисленное множество міровъ. Подобно Рамусу, онъ стоялъ въ ряду защитниковъ системы Коперника. Это-то и послужило поводомъ къ обвиненію его въ преступленіи. Мысли его выражены иногда въ сильныхъ выраженіяхъ, поражающихъ своею см?лостью и величіемъ. По словамъ Виктора Кузена, «Богъ представляетъ для него великую сущность (La grande unit?), проявляющуюся въ мір? и челов?честв?. Нельзя не признать въ немъ геніальности. Хотя онъ и не былъ основателемъ системы, которая держалась продолжительное время, т?мъ не мен?е онъ оставилъ въ исторіи философіи св?тлый, но въ то же время, кровавый сл?дъ»[71].
Другая жертва религіозной нетерпимости, Ванини, родился, подобно Джіордано Бруно, близь Неаполя (въ 1584 году). Онъ серьезно и прилежно занимался науками. Изучивши философію, теологію и медицину, Ванини отправился путешествовать, при чемъ пос?тилъ Германію и Нидерланды, побывалъ въ Женев?, Ліон? и Англіи; несчастная путеводная зв?зда привела его въ Тулузу, единственное м?сто во Франціи, подчиненное власти Инквизиціи. Въ изданныхъ имъ сочиненіяхъ часто попадаются непристойности, кладущія пятно на его память, но въ нихъ же онъ высказывалъ свою ув?ренность въ в?чности вселенной и пропов?довалъ, что движеніе ея не подчиняется разумной вол?, а обусловливается самимъ существомъ матеріи. За это онъ былъ схваченъ, обвиненъ въ атеизм? и 19-го февраля 1619 года приговоренъ къ смерти: ему отр?зали языкъ, посл? чего онъ былъ пов?шенъ и сожженъ.
Если Ванини не им?етъ права на уваженіе потомства, а заслуживаетъ состраданіе только всл?дствіе жестокой казни, которой онъ былъ подвергнутъ, то нельзя сказать того-же самаго про уроженца Калабріи, знаменитаго Кампанеллу. Кампанелла родился въ 1568 году и 14 л?тъ отъ роду вступилъ въ монашескій орденъ доминиканцевъ. Онъ питалъ страсть къ труду, любовь къ наук? и обнаруживалъ истинное стремленіе къ добру. Обладая см?лымъ и независимымъ умомъ, Кампанелла р?шился преобразовать вс? отрасли философіи. Въ его трудахъ и сочиненіяхъ проявляется совершенно новое стремленіе познавать истину главнымъ образомъ не чтеніемъ научныхъ книгъ, а путемъ наблюденія природы. Его можно считать вторымъ предв?стникомъ Бэкона и Декарта.
?ома Кампанелла вначал? занялся преподаваніемъ философіи въ Неапол?, но тамъ новизна его ученія обратила на себя вниманіе и возбудила опасенія, всл?дствіе чего онъ принужденъ былъ спасаться б?гствомъ отъ грозныхъ обвиненій, возбужденныхъ противъ него завистью и клеветою. Втеченіи десяти л?тъ онъ разъ?зжалъ по Италіи, стараясь всюду подорвать авторитетъ Аристотеля, д?лая безпрестанно горячія воззванія къ разуму и пропагандируя опытный методъ, стараясь, по его собственнымъ словамъ, «преобразовать вс? науки сообразно законамъ природы и Священнаго писанія»[72]. Страсть его не знала препонъ: Онъ пос?тилъ во Флоренціи Галлилея и написалъ въ защиту его ученія блистательную апологію[73], см?ло защищалъ систему Коперника, пропов?довалъ всюду ненависть къ тиранніи и лел?ялъ надежду освободить свою родину отъ ига Испаніи. Обвиненный въ составленіи заговора, онъ навлекъ на себя такую бездну страданій, что перо историка не въ силахъ описать ихъ. Къ обвиненію въ политическомъ преступленіи прим?шались еще обвиненія религіознаго и философскаго характера, и Кампанелла ц?лыхъ 27 л?тъ пробылъ въ заточеніи, гд? ему пришлось перенести самыя ужасныя мученія.
Онъ вытерп?лъ такую ужасную, продолжавшуюся 35 часовъ сряду пытку, что «вс? его с?далищныя вены и артеріи были порваны и кровь изъ ранъ текла съ такой неудержимой силой, что ее невозможно было остановить; но онъ вынесъ все это съ зам?чательной твердостью, не произнеся ни одного слова, которое было бы недостойно философа»[74].
Кампанелла сл?дующимъ образомъ перечисляетъ свои страданія: «пятьдесятъ разъ я былъ заключенъ въ тюрьму и семь разъ подвергался самой жестокой пытк?. Посл?дняя пытка длилась 40 часовъ. Меня кр?пко связали веревками, впившимися до костей въ мое т?ло, и съ завязанными назадъ руками подв?сили на заостренный колъ, который изорвалъ мн? т?ло и выпустилъ изъ меня 10 фунтовъ крови. Посл? шестим?сячной бол?зни я какимъ-то чудомъ выздоров?лъ и былъ снова посаженъ въ яму. Пятнадцать разъ меня призывали въ судъ и судили. Когда меня въ первый разъ спросили: „какъ вы можете знать то, чему васъ никогда не учили? Ужь не по дьявольскому-ли это навожденію?“ Я отв?чалъ: „чтобы обладать моими познаніями, мн? пришлось сжечь въ теченіи безсонныхъ ночей больше масла, ч?мъ вы за всю вашу жизнь выпили вина“. Въ другой разъ меня обвинили въ томъ, что будто бы я написалъ книгу „о 3-хъ лжеучителяхъ“, между т?мъ какъ она была напечатана за 30 л?тъ до моего рожденія. Мн? приписывали мн?нія Демокрита, между т?мъ какъ я былъ его противникомъ. Меня обвиняли въ томъ, что я питаю враждебныя чувства къ церкви, тогда какъ я написалъ сочиненіе „о христіанской монархіи“, гд? доказывалъ, что ни одинъ философъ не могъ измыслить республики подобной той, которая была учреждена въ Рим? во времена апостоловъ. Меня называли еретикомъ, тогда какъ я публично возставалъ противъ еретиковъ моего времени. Меня обвинили, наконецъ, въ мятеж? и ереси за предположеніе возможности существованія пятенъ на солнц?, лун? и зв?здахъ, тогда какъ Аристотель считалъ міръ в?чнымъ и нетл?ннымъ. — И за все это я былъ брошенъ, подобно Іереміи, въ преисподнюю, лишенную воздуха и св?та»[75].
Такое продолжительное и тяжкое заключеніе Кампанеллы возбудило во вс?хъ ужасъ. Даже папа Павелъ V былъ пораженъ жестокимъ обращеніемъ и лично ходатайствовалъ предъ испанскимъ королемъ о помилованіи, но Филиппъ III оставался непреклоннымъ[76] и только со смертью этого государя насталъ наконецъ часъ освобожденія Кампанеллы.
По выход? своемъ изъ тюрьмы, онъ встр?тилъ дружескій пріемъ и покровительство у Урбана VIII, насл?довавшаго папскій престолъ посл? Павла V.
Не смотря на перенесенныя имъ мученія, философъ не упалъ духомъ и принялся съ новой горячностью бороться въ защиту своего ученія и опровергъ своихъ противниковъ. Но ч?мъ съ большимъ упорствомъ онъ отстаивалъ свои уб?жденія, т?мъ яростн?е нападали на него враги; они дошли даже до подстрекательства противъ него фанатической черни. Чтобы изб?жать угрозъ неистовой толпы, Кампанелла долженъ былъ, переод?тый, спастись б?гствомъ.
Графъ де-Ноайль (de Noailles), посланникъ Людовика XIII при Римскомъ двор?, помогъ ему у?хать во Францію. Кампанелла прі?халъ въ Парижъ и былъ благосклонно принятъ великимъ кардиналомъ и министромъ Ришелье. Онъ представилъ Кампанеллу королю, который старался ут?шить его въ несчастіяхъ и назначилъ ему пенсію въ 3000 ливровъ. Сочиненія его были одобрены Сорбонной. Съ этого времени философъ велъ спокойную жизнь, но мы вид?ли ц?ною какихъ мученій было имъ куплено это спокойствіе. Впосл?дствіи ему удалось встр?титься въ Голландіи съ Декартомъ и наконецъ 71 года отъ роду онъ умеръ въ Париж? и былъ погребенъ въ доминиканскомъ монастыр?, въ улиц? Сентъ-Оноре.
Сочиненія Кампанеллы весьма важны, умъ его проникалъ въ глубь вс?хъ челов?ческихъ знаній; онъ издалъ классификацію наукъ и выработалъ способы для ихъ изученія. Недостатки, которыми онъ обладалъ, присущи его в?ку и встр?чаются точно также у Рамуса и Джіордано Бруно, одного изъ величайшихъ геніевъ эпохи «Возрожденія», боровшихся за свободу челов?ческаго разума противъ схоластики и рутины. Черезъ три года посл? смерти Кампанеллы появилось сочиненіе Декарта «Discours de la М?tode».
Въ то время, какъ эти философы такъ доблестно сражались за свои идеи, явился зам?чательный мыслитель, нашедшій новый способъ опытнаго изсл?дованія и плодами трудовъ своихъ явно обнаружившій неисчерпаемое богатство этого новаго познанія. Это былъ Бернаръ Палисси, достославный предшественникъ Франциска Бэкона.
Палисси родился въ начал? XVI стол?тія въ скромной деревушк? близь маленькаго городка Бирона, между Ло и Дордонью. Къ сожал?нію, не существуетъ подробнаго описанія его д?тства. Изв?стно только, что въ ранней молодости онъ предпринялъ путешествіе по Пиренеямъ, Фландріи, Нидерландамъ, Арденнамъ и берегамъ Рейна… «Въ качеств? простаго работника, — говоритъ онъ самъ, — переходилъ я съ м?ста на м?сто, занимаясь одновременно ремесломъ стекольщика, горшечника и землем?ра», а главнымъ образомъ присматриваясь къ достоприм?чательностямъ природы, проходя черезъ горы и л?са и пос?щая каменоломни, рудники и пещеры.
Возвратясь на родину, Палисси поселился въ Сент? (Saintes) и женился тамъ. Черезъ н?сколько л?тъ, обремененный семействомъ, подъ тяжелымъ гнетомъ нищеты, онъ принялся съ изумительною настойчивостью изучать глиняное производство, а также приготовленіе фаянса и эмали, обезсмертившее впосл?дствіе его имя.
Бернаръ Палисси разсказываетъ, что увидя однажды красивую фаянсовую чашку, покрытую эмалью, онъ р?шился открыть секретъ этого производства, неизв?стный до т?хъ поръ во Франціи. Онъ обладалъ изящнымъ вкусомъ и чутьемъ художника, и см?ло принялся за работу. Не смотря на свое положительное незнаніе состава глинистой земли, онъ все-таки старался «найти способъ образованія эмали ощупью, какъ челов?къ блуждающій въ потемкахъ». Описанію своихъ трудовъ по глиняному производству Палисси придалъ характеръ эпической поэмы, достойной пера Монтэня. Сочиненія, написанныя имъ на эту тему, живо изображаютъ труды и попытки изобр?тателя, изучающаго совершенно незнакомый ему предметъ. Подобное произведеніе представляетъ собою прекрасн?йшій изъ изв?стныхъ намъ прим?ровъ, показывающій, сколько средствъ можетъ находить геній при опытахъ, производимыхъ трудами собственныхъ рукъ.
Первые опыты, произведенные Палисси надъ различными веществами, были безусп?шны. «Не смотря на постоянныя издержки и значительную потерю труда, — говоритъ онъ, — я т?мъ не мен?е ежедневно занимался толченіемъ и растираніемъ новыхъ веществъ и строилъ новыя печи, безпрестанно расходуя много денегъ и убивая матеріалъ и время». Желая придерживаться правильной и посл?довательной системы при изученіи, Палисси р?шился сначала упражняться въ полученіи только б?лой эмали, оставляя на будущее время изсл?дованія относительно состава для окрашиванія ея.
Бол?е двухъ л?тъ сряду онъ посвятилъ исключительно пос?щенію ближайшихъ стекляныхъ заводовъ, но потомъ, во изб?жаніе потери времени, которое неизб?жно приходилось на постоянные пере?зды, съ м?ста на м?сто, онъ р?шился устроить у себя печь на подобіе т?хъ, какія ему приходилось встр?чать у стекольныхъ фабрикантовъ. Неутомимый труженикъ добился этого съ помощью необычайнаго труда: не им?я средствъ держать хотя-бы одного работника, онъ былъ принужденъ самъ таскать и класть кирпичъ, обжигать известь и носить изъ колодца воду. Наконецъ, печь была готова; оставалось только приготовить эмаль и сплавить ее. Палисси простоялъ однажды 6 дней и 6 ночей передъ огнемъ, не переставая подкладывать дрова. Когда все уже было почти готово и онъ ожидалъ усп?шнаго исхода, онъ увид?лъ вдругъ, что не хватило дровъ. Несчастный изсл?дователь, истребивши вс? подпорки деревьевъ изъ своего сада, дошелъ до того, что сталъ подкладывать въ печь столы и доски изъ пола. Вм?сто помощи вс? стали насм?хаться надъ нимъ и распространять повсюду слухи, что онъ жегъ свой домъ и положительно сошелъ съ ума. Благодаря этимъ слухамъ, онъ потерялъ всякій кредитъ. Находились даже люди, поговаривавшіе, что горшечникъ занимается д?ланіемъ фальшивыхъ денегъ. Б?дный изобр?татель раззорился и очутился на улиц? съ двумя грудными д?тьми, безъ средствъ, по уши въ долгахъ… «Но надежда не покидала меня, — прибавляетъ энергичный труженикъ, — и я принялся снова мужественно работать, усиливаясь сохранять передъ пос?щавшими меня людьми веселый видъ, хотя душевное настроеніе мое было далеко не веселое».
Опыты Палисси вскор? ув?нчались усп?хомъ, но изъ нижеприведеннаго отрывка, заимствованнаго изъ его сочиненія о «Глиняномъ производств?», (l’Art de Terre) мы вид?ли, ц?ною какихъ страданій купленъ этотъ усп?хъ.
«Меня постигло новое несчастіе: подъ вліяніемъ жара, холода, в?тра и дождей испортилась большая часть моей работы, прежде, нежели она была готова, и мн? пришлось раздобыть досокъ, планокъ, черепицы и гвоздей и заняться исправленіемъ ея. Я разломалъ мою печь и сд?лалъ её немного лучше прежняго, что дало поводъ многимъ, напр. чулочникамъ, башмачникамъ, сержантамъ, нотаріусамъ и вообще разному сброду, говорить про меня, что я только т?мъ и занимаюсь, что строю да разрушаю. Они не понимали того, что искусствомъ моимъ нельзя заниматься въ маленькомъ пом?щеніи, и см?ялись надъ т?мъ, что должно было возбудить въ нихъ участіе и сожал?ніе, и порицали меня, когда я ради пріобр?тенія необходимыхъ для моего искусства удобствъ долженъ былъ употреблять вещи, необходимыя въ домашнемъ обиход?… Втеченіи н?сколькихъ л?тъ, не им?я средствъ сд?лать нав?сы надъ моими печами, я проводилъ надъ ними ночи подъ дождемъ и в?тромъ… никто не пришелъ ко мн? на помощь, никто не оказалъ мн? поддержки, ни отъ кого не услышалъ я слова ут?шенія и только мяуканье кошекъ, да вой собакъ услаждали мой слухъ по ночамъ; иногда порывы в?тра и бури были до того сильны, что я бросалъ все, не смотря на потерю труда; иногда случалось, что, промокнувъ подъ дождемъ до костей, я возвращался поздно ночью или на разсв?т? домой, шатаясь какъ пьяный изъ стороны въ сторону, испачканный какъ челов?къ, котораго вываляли во вс?хъ лужахъ города».
Пройдя рядъ такихъ испытаній, Палисси медленно приближался къ ц?ли. Наконецъ насталъ день, когда его великол?пная посуда и красивыя статуэтки были оц?нены по достоинству и раскупались на расхватъ. Горшечникъ заручился покровительствомъ коннетабля Монморанси и получилъ отъ него значительные заказы. Потомъ Екатерина Медичи вызвала его въ Парижъ. Бернаръ Палисси поселился въ Тюильери и занялся отд?лкой королевскихъ дворцовъ.
Бернаръ Палисси.
Въ то время французская школа, покровительствуемая Францискомъ І-мъ, достигла апогея своего величія: Жанъ Гужонъ, Пьеръ Леско, Жерменъ Пилонъ и Дюсерсо соперничали въ искусств? съ Леонардо-да-Винчи, Приматиччіо, Андреа-дель-Сарто и Бенвенуто Челлини. Попавъ изъ деревни прямо въ среду лучшихъ мастеровъ этой школы, Бернаръ Палисси, подобно имъ, сд?лался поклонникомъ итальянскаго искусства. Онъ приготовилъ множество эмальированныхъ вазъ для украшенія садовъ, фонтановъ и роскошныхъ домовъ; зат?мъ великій артистъ занялся отд?лкой Тюильерійскаго дворца, только что построеннаго Екатериной Медичи.
Помимо этого, онъ занимался и другими работами, давшими ему право считаться первымъ профессоромъ естественныхъ наукъ и однимъ изъ основателей современной геологіи. Во время своихъ многочисленныхъ путешествій, онъ обращалъ особенное вниманіе на строеніе скалъ и собиралъ ископаемыя раковины, на которыя смотр?ли въ то время, какъ на вещи, не им?ющія никакого значенія, какъ на странные отпечатки, обязанные своимъ происхожденіемъ случаю или игр? природы.
Простой горшечникъ, не знающій ни греческаго, ни латинскаго языка, созвалъ къ себ? философовъ и ученыхъ и «осм?лился въ Париж?, предъ лицомъ вс?хъ докторовъ наукъ, утверждать, что ископаемыя раковины суть настоящія раковины, осажденныя н?когда моремъ на т?хъ м?стахъ, гд? он? тогда находились, и что отпечатки, получившіеся на нихъ, произошли отъ соприкосновенія съ ними животныхъ и, главнымъ образомъ, рыбъ»[77]
Палисси собралъ предметы, необходимые для своихъ демонстрацій, расположилъ въ изв?стномъ порядк? кристаллы и ископаемыя раковины, найденныя имъ во время путешествій, и основалъ такимъ образомъ, въ 1575 году, первый кабинетъ естественныхъ наукъ. Въ немъ онъ началъ читать свои публичныя лекціи (бес?ды), которыя съ удовольствіемъ пос?щались многими, и продолжалъ ихъ до 1584 года. Его коллекція р?дкостей привлекала многочисленныхъ пос?тителей. «Вс? предметы въ ней были старательно распред?лены по порядку на полкахъ, съ надписями подъ каждымъ, чтобы пос?тители могли поучаться сами, безъ посторонней помощи».
Им?я въ рукахъ в?скія доказательства, Палисси чувствовалъ себя правымъ и былъ непоколебимъ въ своихъ уб?жденіяхъ; онъ готовъ былъ сносить язвительныя насм?шки критики и сл?пую ярость нев?ждъ и см?ло отв?чалъ на вс? нападенія: «Ступайте и приведите мн? теперь латинскихъ философовъ; пусть они представятъ мн? доказательства противнаго».
Для сочиненій своихъ[78], Бернаръ Палисси избралъ форму разговоровъ. Онъ выставляетъ въ нихъ двухъ вымышленныхъ личностей: одна изъ нихъ, подъ именемъ Теоретика, изображаетъ схоластика, нев?жественнаго и упрямаго педагога, часто возбуждающаго къ себ? жалость глупостью своихъ возраженій; другая — Практика, безпрестанно опровергающаго грубыя разсужденія своего собес?дника. Какъ горячо, умно и ловко онъ оспариваетъ предвзятыя мн?нія! Эта неподражаемая книга служитъ однимъ изъ важн?йшихъ литературныхъ памятниковъ XVI стол?тія. Кром? страстнаго вдохновенія, изящества вкуса и краснор?чія авторъ отличается здравымъ, логически посл?довательнымъ изложеніемъ и основываетъ свои воззр?нія на наблюденіяхъ природы. Объ этомъ можно судить изъ нижесл?дующаго отрывка разговора, написаннаго Палисси посл? долгихъ доказательствъ о томъ, что камни не растутъ, какъ это предполагали въ его время.
«Теоретикъ. Гд?-же ты нашелъ это, въ какихъ книгахъ, или, по крайней м?р?, скажи мн?, въ какой школ? ты учился, гд? ты могъ-бы слышать объ этомъ?»
«Практикъ. У меня не было другихъ книгъ кром? неба и земли, книгъ, изв?стныхъ вс?мъ и данныхъ людямъ, чтобы они познавали и читали ихъ. Поэтому я и изучалъ вещества земныя, не им?я возможности изучать т?ла небесныя всл?дствіе того, что я не учился астрологіи».
Читая «Чудесныя разсужденія» («Discours admirables»), невольно удивляешься новизн? и разнообразію наблюденій Палисси относительно строенія горъ и состава различныхъ почвъ, происхожденія минеральныхъ веществъ, объ образованіи и прирост? камней, разсматриваемыхъ имъ съ различныхъ сторонъ, относительно формы, цв?та, сц?пленія частицъ, в?са и плотности. Естественные кристаллы, сталактиты, окамен?лыя деревья, ископаемыя, рухлякъ, раковистый известнякъ, ничто не ускользаетъ отъ его изысканій. В?рный обычному своему методу изсл?дованія, онъ находитъ связь между собранными имъ фактами и разсматриваетъ ихъ съ какой-нибудь общей точки зр?нія, выбирая ее такъ удачно, что почти всегда достигаетъ самыхъ плодотворныхъ результатовъ.
Произведеніе это изобилуетъ широкими и см?лыми взглядами на важн?йшіе научные вопросы. Въ немъ встр?чаются геніальныя мысли, иногда даже предсказанія, которыя наука впосл?дствіи подтвердила почти вс?.
Въ своихъ «Разсужденіяхъ о природ? водъ и источниковъ» Палисси указываетъ средства проводить воду изъ одного м?ста въ другое при помощи насосовъ, трубъ и водопроводовъ; онъ изучаетъ минеральныя воды и приписываетъ ихъ высокую температуру в?чно пылающему подземному огню, указываетъ на важное значеніе неизв?стной еще людямъ силы водянаго пара, могущество котораго онъ узналъ не изъ «книги философовъ», а изъ нагляднаго опыта, кипятя воду въ котелк?. По его взгляду, ключевая вода происходитъ отъ впитыванія въ землю дождей и онъ даетъ полную теорію образованія источниковъ. Онъ утверждаетъ, что воды (источниковъ), находящіяся въ земл?, «питаются сосками Океана», указываетъ, какимъ образомъ можно сд?лать искуственные источники, подражая природ? «по образцу этого несравненнаго творца источниковъ… и т?мъ бол?е, что невозможно подражать въ чемъ бы то ни было природ?, не разсмотр?вши предварительно ея твореній и не взявши ее за наставника».
Въ нижеприведенномъ отрывк? изъ его «Trait? de la Marne» Палисси является истиннымъ изобр?тателемъ артезіанскихъ колодцевъ.
«Мн? кажется, говоритъ онъ, что буравъ легко долженъ проникать сквозь н?которые мягкіе камни и что такимъ образомъ не трудно найти рыхлую землю и даже воду, которая могла бы иногда подниматься выше того м?ста, гд? ее встр?титъ буравъ, и служить для колодцевъ. Это можетъ произойти въ томъ случа?, если вода течетъ съ м?ста бол?е высокаго ч?мъ то, гд? пробуравливается отверстіе».
Будучи физикомъ, химикомъ и агрономомъ въ одно и то-же время, Палисси разсматриваетъ вс? великія научныя задачи своего времени, разъясняетъ ихъ путемъ разсужденій и передаетъ свои мысли самымъ яснымъ и основательнымъ образомъ.
Своими удачными опытами по химіи Палисси старается показать нел?пость тщетныхъ попытокъ современныхъ ему искателей философскаго камня; онъ доказываетъ, что соли далеко не представляютъ, какъ это думали, видоизм?ненія или превращенія воды, и что они вновь кристаллизуются изъ растворовъ. Будучи неумолимымъ противникомъ алхимиковъ, онъ обнаруживалъ посредствомъ изложенія способовъ купеляціи[79] обманъ, который большинство изъ нихъ употребляетъ, съ ц?лью заставить думать другихъ, что они превращаютъ свинецъ въ золото или серебро. Врачамъ Палисси сов?туетъ заниматься химіей и въ особенности изучать предметы, встр?чающіеся въ природ?. Землед?льцамъ онъ даетъ сов?тъ унаваживать землю и указываетъ имъ пользу удобренія; главнымъ образомъ онъ уговариваетъ ихъ не истреблять и беречь л?са. «Если истребить л?са, — говоритъ онъ, — то придется оставить вс? ремесла и ремесленники дойдутъ до того, что будутъ принуждены, какъ н?когда Навуходоносоръ, питаться травой». Вс?мъ онъ преподаетъ самые мудрые сов?ты, основанные на здравой и безъискусственной философіи. Въ великомъ ремесленник? проглядываетъ не только ученый, но иногда Палисси проникаетъ до сферъ, въ которыхъ можетъ парить умъ только величайшихъ мыслителей, что видно изъ его знаменитыхъ изр?ченій: «Наука открывается тому, кто ее ищетъ!», или «Не сл?дуетъ злоупотреблять Божьими дарами и зарывать свой талантъ въ землю, потому что дуракъ, скрывающій свою глупость, стоитъ больше ч?мъ мудрецъ, скрывающій свои познанія».
Въ то время какъ Бернаръ Палисси своими трудами обогащалъ современный ему в?къ, Франція страдала подъ гнетомъ внутреннихъ междуусобій. Къ несчастью для себя, горшечникъ принадлежалъ къ протестанской церкви и во время свир?пствующихъ въ Сентонж? (Saintonge) религіозныхъ войнъ, его арестовали и таскали изъ тюрьмы въ тюрьму то въ Сентъ, то въ Бордо. Благодаря покровительству Екатерины Медичи, онъ спасся отъ смерти въ Вар?оломеевскую ночь, но все-таки религіозная ненависть не пощадила его. Когда Лига завлад?ла Парижемъ въ 1588 году, благородный старецъ былъ схваченъ и посаженъ въ Бастилію. Матьё де Лоне (Mathieu de Launay), одинъ изъ «Шестнадцати»[80], настоятельно требовалъ, чтобы кальвинистъ Бернаръ Палисси былъ приведенъ на «публичное зр?лище» т. е. преданъ смерти. Герцогъ де Майенъ (de Mayenne), покровительствовавшій ему, если и не могъ совс?мъ освободить его, то всячески старался затянуть производимое о немъ сл?дствіе.
Палисси оставался до конца в?ренъ своимъ уб?жденіямъ. Однажды къ нему пришелъ въ Бастилію король Генрихъ III въ сопровожденіи придворнаго вельможи графа Молевріе (Maulevrier).
— «Мой милый, — обратился король къ Палисси, — вы 45 л?тъ служили моей матери и мн?. Мы позволяли вамъ оставаться въ вашей в?р? во время войнъ и убійствъ. Теперь-же я такъ прит?сненъ Гизами и народомъ, что вынужденъ предать васъ въ руки враговъ; если вы не перем?ните религіи, то завтра будете сожжены».
— «Ваше Величество, — отв?тилъ старикъ, — я готовъ отдать жизнь мою для прославленія Бога. Вы говорили неоднократно, что сожал?ете обо мн?, а я самъ считаю васъ достойнымъ сожал?нія за произнесенныя вами слова: „я вынужденъ!“ Слова эти унизительны для короля и ни вы, ни принуждающіе васъ Гизы и народъ не смогутъ восторжествовать надо мной; я съум?ю умереть»[81].
Спустя н?сколько времени, въ 1589 году, Палисси скончался въ одномъ изъ казематовъ Бастиліи.
Всю жизнь его можно охарактеризовать девизомъ: «Б?дность м?шаетъ преусп?янію великихъ умовъ». Подобную-же мысль высказалъ поздн?е Веніаминъ Франклинъ другими словами: «Б?дность часто лишаетъ челов?ка средствъ и возможности привести въ исполненіе задуманное; какъ трудно пустому м?шку стоять прямо, такъ трудно и б?дному достичь желаемаго».
— «Ни король, ни народъ не могутъ восторжествовать надо мной: — я съум?ю умереть!»
Мы могли бы перечислить на ряду съ Палисси еще много знаменитыхъ ученыхъ: Везалій, отецъ анатоміи, Амбруазъ Парэ, великій хирургъ, Парацельсъ, знаменитый химикъ — все это личности, составляющія славу эпохи «Возрожденія». Мы остановимся зд?сь только на одномъ изъ современниковъ Палисси, на несчастномъ Мишел? Серве (Michel Servet), сд?лавшемся жертвой пресл?дованій.
Онъ родился въ 1509 году въ Виллануева (Villanueva) въ Аррагоніи, окончилъ въ Тулуз? курсъ правов?денія и занялся изученіемъ религіозныхъ вопросовъ, возбужденныхъ только что возникшей реформаціей. Въ Базел? и Страсбург? свободой своихъ доктринъ Серве возбудилъ удивленіе однихъ и негодованіе другихъ. Противники называли его «злымъ испанскимъ разбойникомъ». Его «Діалоги» (Dialogues), касавшіеся самыхъ догматовъ религіи, вызвали противъ него въ Германіи такое негодованіе, что онъ вынужденъ былъ н?которое время скрываться подъ вымышленнымъ именемъ Мишеля де Вильневъ и потомъ, воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, уб?жать во Францію.
Въ Париж? онъ получилъ степень доктора медицины, съ усп?хомъ читалъ лекціи въ Ломбардской коллегіи и обратилъ на себя всеобщее вниманіе своими трудами и неутомимымъ усердіемъ къ наук?. Къ несчастію, онъ встр?тилъ Кальвина и началъ съ нимъ открытую борьбу изъ за религіозныхъ вопросовъ, и пос?ялъ, такимъ образомъ, первый зародышъ вражды, превратившійся впосл?дствіи въ ярую ненависть. Находясь всегда въ тревожномъ настроеніи духа, Серве покинулъ Парижъ и пос?тилъ Ліонъ, Шарлье и Авиньонъ, исполняя одновременно обязанности врача и корректора типографіи. Занимаясь постоянно своими религіозными доктринами, онъ хот?лъ уб?дить Кальвина принять его в?рованія, для чего издалъ громадное сочиненіе «Возстановленіе Христіанства» (La Restitution de Christianisme) и съум?лъ ужасн?йшимъ образомъ разсердить своего неумолимаго антагониста. Мишель Серве, какъ и Кальвинъ, былъ протестантомъ, но онъ былъ т?мъ, что мы называемъ теперь «протестантомъ либеральнымъ» (protestant lib?ral), между т?мъ какъ Кальвинъ былъ протестантомъ правов?рнымъ (protestant orthodoxe). Кальвинъ р?шился погубить Серве. Онъ донесъ на него Инквизиціи, всл?дствіе чего Серве былъ посаженъ въ тюрьму въ Ліон?. Ему удалось однако уб?жать. Чтобы пробраться въ Италію, онъ отправился черезъ Женеву, гд? попалъ въ руки своего мстительнаго врага. Благодаря настояніямъ Кальвина, онъ былъ снова арестованъ, причемъ Кальвинъ самъ велъ этотъ несправедливый процессъ, окончившійся осужденіемъ на смерть его соперника.
Мишель Серве погибаетъ на костр?.
27-го октября 1553 года Мишель Серве, какъ еретикъ, былъ сожженъ живымъ, 44 л?тъ отъ роду. Когда онъ приближался къ костру, то Фарель, присутствовавшій при его смерти, уб?ждалъ его отказаться отъ своихъ в?рованій; но философъ остался непоколебимымъ. Онъ мужественно шелъ на встр?чу смерти и только тогда, когда пламя охватило его, испустилъ раздирающій крикъ[82].
Черезъ 10 л?тъ посл? смерти Серве погибъ не мен?е роковымъ образомъ другой знаменитый ученый его времени Пьеръ Белонъ[83], павши однажды вечеромъ въ Булонскомъ л?су отъ руки неизв?стнаго убійцы (въ 1564 году). Белонъ считается однимъ изъ величайшихъ французскихъ естествоиспытателей; покровительствуемый знаменитымъ Манскимъ епископомъ, онъ рано приступилъ къ изученію природы и сд?лался однимъ изъ самыхъ горячихъ защитниковъ новыхъ идей. По возвращеніи его изъ путешествія по Германіи, противъ него начались пресл?дованія. Арестованный подъ ст?нами Тіонвилля въ Люксембургскомъ герцогств?, Белонъ былъ посаженъ въ тюрьму, по подозр?нію въ принадлежности къ посл?дователямъ философскихъ ученій, искупленныхъ уже столькими жертвами. Но благодаря счастливому случаю, на этотъ разъ философа спасъ одинъ изъ его приверженцевъ, заплатившій за него значительный выкупъ.
По освобожденіи, Пьеръ Белонъ отправился въ Парижъ и занялся усовершенствованіемъ своихъ познаній въ естественныхъ наукахъ, подъ покровительствомъ н?сколькихъ кардиналовъ, друзей науки; потомъ онъ предпринялъ большое путешествіе на востокъ съ ц?лью изучить вс? ц?лебныя растенія, существованіе которыхъ было ему изв?стно только изъ книгъ.
Белонъ объ?халъ Грецію, Македонію, Малую Азію, съ?здилъ въ Александрію, побывалъ въ Каир?, пос?тилъ Нижній Египетъ, пробрался въ Палестину и привезъ безчисленное множество документовъ, свид?тельствующихъ о важности этой ученой экспедиціи. Генрихъ II, по возвращеніи его, назначилъ ему пенсію въ 200 экю; впосл?дствіи знаменитый естествоиспытатель находился въ милости у Карла IX и наконецъ смерть, какъ мы уже упоминали, внезапно прекратила его карьеру[84].
Труды Декарта и Франциска Бэкона ув?нчали зданіе натуральной философіи, такъ мужественно отстаиваемой въ XVI в?к?. Считаемъ долгомъ перечислить главныя событія изъ ихъ жизни.
Рене Декартъ.
Первый изъ нихъ, французскій философъ Декартъ[85], прослуживъ въ качеств? волонтера у Морица Саксонскаго и Морица Нассаускаго, пос?тилъ Германію, Голландію, жилъ въ Париж?, въ близкихъ отношеніяхъ съ тамошними знаменитыми учеными и наконецъ удалился въ Голландію, гд? проживалъ въ полн?йшемъ уединеніи. Въ своемъ первомъ сочиненіи «Разсужденіе о вселенной» (Le Trait? du monde) онъ признавалъ, вм?ст? съ Галлилеемъ, вращеніе земли, но посп?шилъ благоразумно уничтожить свою книгу, узнавъ объ осужденіи, постигшемъ его итальянскаго современника. Сочиненія его: «Разсужденіе о Метод?» (Le Discows de la M?thode), «Мысли о первичной философіи» (Les M?dittions sur la philosophic premi?re), «Основы философіи» (Les I'rincipes de la philosophie) над?лали громаднаго шуму. Но вм?ст? съ поклонниками у Декарта явились и враги, искавшіе случая погубить его, обвиняя въ атеизм?. По приглашенію шведской королевы Христины, Декартъ отправился въ Стокгольмъ въ конц? 1649 года, но не перенесъ суроваго климата и умеръ на 54 году своей жизни.
Англійскій философъ, Францискъ Бэконъ[86], сынъ хранителя печати въ царствованіе Елизаветы, Николая Бэкона, былъ сд?ланъ членомъ палаты общинъ, но не совс?мъ честно относился къ своимъ обязанностямъ, ч?мъ объясняются слова Вольтера: «Онъ такой великій челов?къ, что невольно забываешь его недостатки». Въ царствованіе Іакова І-го Бэконъ сд?лался адвокатомъ (соллиситоръ) и потомъ посл?довательно генеральнымъ прокуроромъ, хранителемъ печати и государственнымъ канцлеромъ (1618). Обвиненный палатой общинъ въ лихоимств? и продаж? за деньги правъ и привиллегій, онъ былъ присужденъ къ уплат? милліона франковъ штрафа, исключенію изъ службы, лишенію вс?хъ правъ и заключенію въ лондонской башн?.
Король Іаковъ скоро возвратилъ свободу своему бывшему любимцу, но съ т?хъ поръ Бэконъ жилъ въ уединеніи и не м?шался ни въ какія д?ла. Пытались было снять съ Франциска Бэкона лежавшія на немъ обвиненія; но несомн?нно, что нравственная сторона его остается печальной загадкой для людей, восхищавшихся имъ и желавшихъ уважать его. Поэтому зд?сь мы будемъ вид?ть въ Бэкон? только автора «Новаго Органона» («Novum organum»), этого зам?чательнаго произведенія, одно изъ самыхъ блестящихъ твореній челов?ческаго разума. Въ немъ авторъ представляетъ окончательно основы новой логики и предсказываетъ скорое обновленіе наукъ подъ вліяніемъ безусловнаго авторитета наблюденій, открывающихъ факты, и опыта, изучающаго ихъ.
Посл?дніе годы своей жизни Францискъ Бэконъ почти всец?ло посвятилъ научнымъ опытамъ и старался, главнымъ образомъ, найти полезное прим?неніе наблюдаемыхъ имъ явленій природы.
2-го апр?ля 1626 года бывшій канцлеръ катался въ карет? съ знаменитымъ шотландскимъ врачемъ Вайтербонномъ (Witherbonne) и, обративъ вниманіе на падавшій большими хлопьями сн?гъ, принялся размышлять о возможности прим?ненія его для сохраненія пищевыхъ веществъ. Р?шившись подтвердить немедленно свою мысль на опыт?, онъ приказалъ кучеру остановиться, вышелъ въ ближайшую избу, принадлежавшую б?дной крестьянк?, купилъ у нея курицу и зар?завши ее, обложилъ сн?гомъ, чтобы тутъ-же сд?лать задуманный опытъ. Всл?дствіе этого Францискъ Бэконъ простудился, съ нимъ сд?лался пароксизмъ лихорадки и онъ принужденъ былъ искать пріюта въ сос?днемъ дом? графа Д’Аронделя (d’Arundel), находившагося тогда въ отсутствіи. Онъ написалъ тотчасъ-же очень в?жливое письмо къ этому вельмож?, извиняясь въ томъ, что безъ его в?дома поселился въ его дом?: «Я едва не испыталъ, добавилъ великій философъ, судьбы Плинія Старшаго, который умеръ отъ того, что слишкомъ близко подошелъ къ Везувію съ ц?лью лучше наблюдать его изверженіе». Письмо кончалось изв?щеніемъ, что опытъ со сн?гомъ удался.
Францискъ Бэконъ.
Не будучи въ состояніи, всл?дствіе чрезм?рной слабости, ?хать домой, Францискъ Бэконъ остался у графа Д’Аронделя. Посл? бол?зни, продолжавшейся одну нед?лю, челов?къ, столько сд?лавшій въ пользу опытнаго метода изсл?дованія, умеръ, единственно въ сл?дствіе своего посл?дняго опыта, на 66-мъ году своей жизни[87].
Глава седьмая
Творцы науки
Когда мы въ первый разъ предаемся изученію науки, то становимся, по отношенію къ ней, въ положеніе, сходное съ т?мъ, въ какомъ находятся д?ти.
Лавуазье.
Между людьми, оказавшими неоц?ненныя услуги прогрессу науки, трудно было бы указать на челов?ка бол?е великаго, ч?мъ Паскаль. Если Англія справедливо гордится Ньютономъ, то Франція съ неменьшимъ правомъ можетъ гордиться своимъ великимъ геніемъ, котораго Бейль выразительно называетъ «однимъ изъ высочайшихъ умовъ въ св?т?». Паскалю непришлось бороться ни противъ опасностей изсл?дованія, ни противъ гоненій, но онъ представляетъ намъ прим?ръ челов?ка, бывшаго въ н?которомъ род? мученикомъ собственной своей мысли. Слишкомъ обширныя умственныя способности и напряженная работа мысли должны были сломить его физическую природу, какъ чрезм?рно палящій жаръ раскаляетъ и разрушаетъ ту печь, въ которой заключенъ горючій матеріалъ.
Блэзъ Паскаль, родившійся въ Клермонъ-Феран?, въ провинціи Овернъ, 19-го іюня 1623 года, никогда не им?лъ другаго наставника, кром? своего отца, президента провинціальной податной палаты, челов?ка очень ученаго и весьма хорошаго математика. Его мать была дочерью сенешаля Оверна. Съ ранняго д?тства Блэзъ проявлялъ необыкновенныя умственныя способности и живость ума. Онъ поражалъ вс?хъ, кому приходилось сталкиваться съ нимъ, какъ м?ткостью своихъ отв?товъ, такъ и в?рностью сужденій.
Когда Паскалю не было еще одиннадцати л?тъ, кто-то однажды, ударивъ ножемъ по фаянсовой тарелк?, стоявшей на стол?, зам?тилъ, что ея звукъ тотчасъ прекращается, какъ только рука коснется тарелки. Онъ сталъ размышлять о причин? этого явленія и тотчасъ-же произвелъ ц?лый рядъ самыхъ разнообразныхъ опытовъ, которые потомъ изложилъ въ небольшой брошюр?, зам?чательной по своей серьезности и исполненной основательныхъ наблюденій.
Способъ, какимъ Паскаль научился математик?, представляется просто чудеснымъ. Его отецъ, зам?чая въ немъ необыкновенное расположеніе къ умозрительному мышленію, опасался, что знакомство съ математикой пом?шаетъ ему изучать языки. Онъ отклонялъ своего сына, насколько могъ, отъ мысли о геометріи, пряталъ вс? книги, въ которыхъ о ней трактовалось, изб?галъ даже говорить о ней въ его присутствіи. Онъ не могъ отказать однако настоятельной любознательности сына въ сл?дующемъ, общемъ отв?т?: геометрія есть наука, которая указываетъ способы чертить правильныя фигуры и находить ихъ взаимныя соотношенія. При этомъ, онъ запретилъ Блэзу на будущее время не только говорить о геометріи, но даже думать о ней.
Посл? столь простаго и короткаго указанія, мальчикъ въ часы отдыха началъ размышлять и чертить на полу углемъ фигуры: онъ усиленно сталъ отыскивать отношенія фигуръ между собою и ему удалось самому дойти до опред?леній, аксіомъ и доказательствъ. Окружности у него назывались кружками, а прямыя линіи палочками. Онъ подвинулся такъ далеко въ своихъ изсл?дованіяхъ, что дошелъ до тридцать втораго предложенія первой книги Эвклида. Однажды отецъ засталъ его среди фигуръ и спросилъ, ч?мъ онъ занятъ; ребенокъ отв?чалъ, что онъ «кое-что» отыскиваетъ и это кое-что было именно 31-й теоремой Эвклида. На вопросъ отца, что его навело на подобную мысль, молодой Паскаль отв?чалъ, что это было н?что другое, имъ найденное ран?е; возвращаясь дал?е и дал?е къ предъидущему и объясняя все своими палочками и кружками, онъ дошелъ наконецъ до опред?леній и аксіомъ, которыя самъ себ? составилъ.
Ле Пальёръ, другъ семейства Паскалей, сов?товалъ отцу не препятствовать бол?е Блэзу. Паскаль далъ сыну «Начала» Эвклида, которые тотъ прошелъ совершенно одинъ, не нуждаясь въ вспомогательныхъ объясненіяхъ. Онъ сд?лался вскор? способнымъ правильно сл?дить за еженед?льными конференціями, на которыхъ молодые парижскіе ученые обсуждали научныя работы. Молодой Паскаль съ этихъ поръ участвовалъ тамъ наравн? съ прочими. Не р?же другихъ членовъ онъ доставлялъ въ собраніе что-нибудь новое и иногда отыскивалъ ошибки, не зам?чаемыя другими, въ трудахъ, подвергавшихся обсужденію. Однако, изученію геометріи онъ посвящалъ только часы, свободные отъ своихъ лингвистическихъ занятій съ отцемъ. Такъ какъ Паскаль въ точныхъ наукахъ находилъ истину, которую любилъ со вс?мъ пыломъ юности, то онъ д?лалъ на этомъ поприщ? столь быстрые усп?хи, что въ шестнадцать л?тъ написалъ трактатъ о коническихъ с?ченіяхъ. Этотъ трудъ можно считать за одинъ изъ величайшихъ подвиговъ ума, какое только можно себ? представить. Когда Декартъ прочелъ его и услышалъ, что онъ былъ выполненъ шестнадцатил?тнимъ ребенкомъ, то былъ крайне изумленъ и охотн?е готовъ былъ в?рить, что настоящимъ творцемъ его былъ Паскаль-отецъ.
На девятнадцатомъ году Паскаль изобр?лъ ари?метическую машину, которая по справедливости можетъ считаться однимъ изъ самыхъ необыкновенныхъ произведеній, какія кто-либо изобр?талъ. Обдумываніе и выполненіе этой первой счетной машины стоили ему, въ продолженіе двухъ л?тъ, нев?роятныхъ трудовъ и им?ли посл?дствіемъ разстройство здоровья. Пораженный въ высшей степени этимъ аппаратомъ, исполнявшимъ вс? вычисленія съ помощью однихъ глазъ и рукъ, знаменитый Лейбницъ старался его усовершенствовать. Большая часть открытій Паскаля, какъ и выше приведенное, им?ютъ всеобщій интересъ. Такъ, мы обязаны ему тачкой и тел?жкой съ длинными оглоблями, которая представляетъ счастливое сочетаніе рычага и наклонной плоскости. На двадцать третьемъ году Паскаль далъ теорію барометра. Торричелли, развивая первыя понятія, внесенныя въ науку Галлилеемъ о тяжести воздуха, только что произвелъ въ 1643 году свой изв?стный опытъ надъ равнов?сіемъ столба ртути подъ вліяніемъ атмосфернаго давленія. Паскаль узналъ объ этомъ факт? отъ Мерсена, которому Торричелли сообщилъ о немъ. Этотъ важный опытъ подсказалъ ему мысль, что «пустота не есть что-нибудь невозможное» и что «природа не боится ея», какъ это многіе думали. Въ 1647 году Паскаль вполн? созналъ идею, которую онъ назвалъ: «великимъ опытомъ надъ равнов?сіемъ жидкостей». Ему пришло на мысль прод?лать знаменитый опытъ Торричелли н?сколько разъ въ одинъ и тотъ-же день, съ той-же самой трубкой и съ той-же самой ртутью, но на разныхъ высотахъ, напр. у подошвы горы вышиной отъ 2 до 21/2 тыс. фут. и на ея вершин?, съ т?мъ чтобы узнать: зависитъ ли высота ртути въ трубк? отъ относительнаго повышенія или пониженія положенія прибора надъ уровнемъ моря.
Чтобы осуществить этотъ опытъ, онъ выбралъ гору Пюи-де-Домъ и просилъ своего зятя Перье, сов?тника податной палаты въ Оверн?, произвести его.
«Если окажется, говорилъ Паскаль, что высота ртути въ трубк? меньше на вершин?, ч?мъ у подошвы горы, то надобно будетъ допустить одно изъ двухъ: или, что природа боится пустоты у подножья горы бол?е, ч?мъ на ея вершин? (очевидная нел?пость!), или же единственная причина этого явленія заключается въ атмосферномъ давленіи, такъ какъ изв?стно, что у подошвы горы воздуху бол?е, ч?мъ на ея вершин?».
Это разсужденіе оправдалось на опыт?, о результат? котораго Перье сообщилъ въ достопамятномъ письм? своемъ къ Паскалю отъ 22 сентября 1648 года.
Немного времени спустя, Паскаль повторилъ опытъ надъ тяжестью воздуха на вершинахъ и у подножья колокольни Собора Богоматери и башни Сенъ-Жакъ-ля-Бушери. Съ этого времени наступила эра нов?йшей физики.
Мы не будемъ сл?дить за Паскалемъ, когда онъ покинулъ науку и со страстью предался религіозному сподвижничеству. Сентъ-Бевъ утверждаетъ, что первый толчекъ къ этому Паскалю данъ былъ книгою Янсена «О преобразованіи внутренняго челов?ка». Изученіе челов?ка, размышленіе о нравственномъ мір? заняли въ ум? великаго мыслителя м?сто геометріи и физики. Посл? научныхъ открытій два огромныхъ труда созр?ли въ голов? Паскаля: «Provinciates» и «Pensees».
Съ этого времени физическая жизнь стала для него не бол?е какъ долгимъ рядомъ страданій. Паскаль съ д?тства обладалъ слабымъ т?лосложеніемъ. «Хрупкость здоровья Блэза, говоритъ его сестра m-me Перье, была условіемъ т?хъ недуговъ, которые бол?е его не оставляли; онъ признавался намъ, что съ семнадцати л?тъ жизни не проводилъ ни одного дня безъ какихъ нибудь болей».
Паскаль отказался вскор? отъ всякихъ занятій и научныхъ работъ, «чтобы посвятить себя исключительно тому, говорилъ онъ, что Іисусъ Христосъ называетъ едино же на потребу». Будучи мыслящимъ атомомъ среди «т?хъ безконечныхъ пространствъ, в?чная тишина которыхъ приводитъ его въ трепетъ», великій философъ постоянно ожидалъ увид?ть у своихъ ногъ разверзнувшуюся пропасть. Онъ заговорилъ о ничтожеств? науки: «Мы горимъ желаніемъ все постигнуть и построить башню, поднимающуюся до безконечности. Но все наше зданіе трещитъ и земля открываетъ бездну»[88].
Недуги Паскаля, въ особенности головныя боли, увеличивались по м?р? наступленія зр?лаго возраста[89]. Они вскор? поставили его въ невозможность работать и съ к?мъ-либо вид?ться. Молитвы и чтеніе св. писанія занимали все его время. Онъ задумалъ даже изнурять свою плоть и носилъ на голомъ т?л? жел?зный поясъ, съ колючками, которыя вонзались ему въ кожу. Когда приходили къ нему въ голову суетныя мысли или онъ находилъ гд?-нибудь удовольствіе, то ударялъ себя локтями, чтобы усилить уколы и т?мъ напомнить самому себ? о своемъ долг?.
Вс? мысли Паскаля были направлены теперь единственно къ д?ламъ милосердія и заботамъ о б?дныхъ; онъ отказался отъ всякихъ прихотей и удовольствій и дошелъ даже до того, что въ комнат?, въ которой жилъ, оставилъ только самую необходимую мебель. «Я люблю б?дность — говорилъ онъ, — потому что Іисусъ Христосъ любилъ ее. Богатство-же ц?ню только потому, что оно даетъ средства помогать б?днымъ».
Блэзъ Паскаль.
Посл?дняя бол?знь Паскаля началась съ того, что за два м?сяца до смерти у него явилось какое-то странное отвращеніе къ пищ?. Страданія его были ужасны и только постоянными заботами о б?дныхъ онъ могъ лишь н?сколько заглушать ихъ. При этомъ онъ проявлялъ такое терп?ніе, что удивлялъ вс?хъ окружающихъ. Когда выражали собол?знованіе его страданіямъ, Паскаль, распростертый неподвижно на своей постели, говорилъ: «Не печальтесь за меня: страданіе — уд?лъ христіанина».
Головныя боли все усиливались, но Паскаль переносилъ ихъ героически, какъ и вс? вообще свои страданія. Онъ испов?дался и пріобщился Св. Тайнъ и просилъ перенести себя въ больницу для неизлечимо-больныхъ, желая умереть среди б?дныхъ. На это г-жа Перье, сестра Паскаля, ходившая за нимъ, зам?тила, что доктора находятъ, что онъ не выдержитъ эту переноску. Посл? соборованія, при словахъ: «Да не оставитъ меня Господь Богъ во в?ки!», съ Паскалемъ сд?лались конвульсіи, продолжавшіяся двадцать четыре часа. Паскаль умеръ 19 августа 1662 года въ часъ пополудни, на тридцать девятомъ году своей жизни.
Двадцать два года спустя посл? смерти Паскаля, Людовикомъ XIV былъ совершенъ, подъ вліяніемъ г-жи Ментенонъ, отца Лашеза и Лувуа, изв?стный возмутительный государственный актъ, наложившій пятно и на царствованіе этого государя, и на исторію вообще: мы говоримъ объ отм?н? Нантскаго эдикта (17 октября 1685 года). Протестанты были лишены права публичнаго богослуженія; ихъ священнослужители — изгнаны; они съ этого момента перестали пользоваться правами гражданскаго сословія; д?ти ихъ могли быть у нихъ отняты и переданы на воспитаніе католическимъ священникамъ; искавшіе спасенія въ б?гств? осуждались на галеры.
Насчитываютъ до 300 000 реформатовъ, покинувшихъ Францію и унесшихъ съ собою за-границу ея знанія и искусства. Жестокимъ гоненіямъ подверглись и знаменитые ученые.
Къ числу ихъ принадлежатъ: Денисъ Папинъ, Гюйгенсъ и Н. Лемери.
Голландскій математикъ Гюйгенсъ (Huygens)[90], изв?стный своими открытіями въ области астрономіи и физики, родился въ Гааг? 14 апр?ля 1629 года. Получивъ дома основательное воспитаніе, онъ занялся юридическими науками въ Лейденскомъ университет?, въ то-же время посвящая все свободное время изученію математики и физики, которыя неотразимо привлекали къ себ? его умъ. Еще въ ранней юности онъ обратилъ на себя вниманіе своими зам?тками о геометрическихъ кривыхъ линіяхъ. Двадцати четырехъ л?тъ онъ явился во Францію и получилъ зд?сь степень доктора правъ въ протестантскомъ факультет? въ Анжер?. Возвратясь въ Голландію, онъ вм?ст? съ братомъ своимъ Константиномъ, занялся изученіемъ оптики и астрономіи. Онъ даже самъ сд?лалъ хорошую астрономическую трубу, при помощи которой открылъ перваго спутника Сатурна.
«25 марта 1655 года, — говоритъ Гюйгенсъ въ своемъ прекрасномъ труд? „De Saturni Luna“, — наблюдая Сатурна въ діоптрическую трубу (въ 12 фут. длины), я зам?тилъ по сю сторону кольца Сатурна, на запад? и въ разстояніи трехъ скрупуловъ (минутъ), зв?здочку, лежащую въ плоскости кольца Сатурна. У меня явилась мысль, что эта зв?здочка легко можетъ оказаться небеснымъ св?тиломъ въ род? четырехъ лунъ Юпитера, — и я отм?тилъ взаимное положеніе ея и Сатурна. Я не ошибся: на другой день зв?здочка передвинулась, а наблюденія посл?дующихъ дней дали мн? возможность опред?лить ея положеніе въ каждый данный моментъ».
Съ т?хъ поръ были открыты еще шесть спутниковъ Сатурна. Но, т?мъ не мен?е, Гюйгенсу принадлежитъ честь проложенія дороги для посл?дующихъ наблюдателей. Ему-же принадлежитъ заслуга перваго указанія, что тонкое и плоское кольцо Сатурна не соединяется съ самой планетой, а отд?лено отъ нея кольцеобразнымъ пустымъ пространствомъ. Не лишенъ интереса тотъ способъ, который былъ употребленъ Гюйгенсомъ для опубликованія результатовъ своихъ наблюденій. Сл?дуя укоренившемуся обычаю, астрологи почти постоянно изъяснялись загадочнымъ языкомъ и любили скрывать смыслъ своихъ писаній подъ формой непонятнаго ребуса. Такой способъ прим?нилъ и Гюйгенсъ къ своему изсл?дованію о кольц? Сатурна. Онъ предложилъ ученымъ, своимъ современникамъ, на разр?шеніе сл?дующую анаграмму:
ааааааа ссссс d еееее g h ііііііі llll mm nnnnnnnnn оооо рр q гг s tttt uuuu.Никто не р?шилъ этой загадки, и только три года спустя самъ Гюйгенсъ далъ ея объясненіе въ своей «Sistema Saturninum». Вотъ что означала эта анаграмма:
Annulo cingitur tenui, plano nusquam cohoerente, ad eclipticam inclinato, т. e. она (зв?зда) окружена тонкимъ кольцомъ, не соединяющимся съ зв?здою ни въ одной точк? и наклоненнымъ къ эклиптик?.
Изъ этого эпизода явствуетъ, что у ученыхъ той эпохи не вышли еще изъ употребленія единственные въ своемъ род? способы опубликованія ихъ работъ. Но такой св?тлый умъ, какъ Гюйгенсъ, не могъ переносить равнодушно существованія всякаго старья и хлама въ наук?. Посл? открытія туманнаго пятна Оріона, онъ издаетъ въ св?тъ зам?чательный трудъ «Cosmotheoros», гд? онъ даетъ полный просторъ полету своей мысли. Въ этомъ труд? онъ описываетъ посл?довательно вс? небесныя св?тила и задается ц?лью доказать, что они обитаемы. Его умъ никакъ не могъ помириться съ господствовавшею въ то время идеей, что весь св?тъ существуетъ единственно для нашей планеты, и онъ съум?лъ привести въ доказательство своей гипотезы поражающіе своею геніальностью доводы.
«Согласно-ли съ здравымъ смысломъ, — восклицаетъ Гюйгенсъ, — думать, что вс? небесныя св?тила, среди которыхъ наша планета занимаетъ такое ничтожное м?сто, созданы были только для того, чтобы мы, маленькіе челов?чки, могли пользоваться ихъ св?томъ и созерцать ихъ положеніе и движеніе?»
Сд?лавъ астрономію, заключенную до того времени въ четырехъ ст?нахъ обсерваторій, доступною для вс?хъ, нашъ великій ученый задался мыслью популяризовать ее путемъ сравненій. Съ этою ц?лію онъ опубликовалъ зам?чательную таблицу вычисленія времени, необходимаго для того, чтобы пушечное ядро, д?лая по 100 туазъ (шестифутовая сажень) въ секунду, попало съ планеты на солнце.
Работы Гюйгенса по математик? и физик? зам?чательны не мен?е его астрономическихъ изысканій. Ему ученый міръ обязанъ прекрасными мемуарами о вычисленіи в?роятностей, объ отраженіи и преломленіи, св?та, а также знаменитой Теоріей кривыхъ.
Кром? того, Гюйгенсъ изобр?лъ инструментъ для изм?ренія видимаго діаметра небесныхъ св?тилъ (микрометръ); усовершенствовалъ пневматическую машину и барометръ; далъ в?рную теорію увеличительныхъ стеколъ и соорудилъ планетникъ (изображеніе планетной системы), который привелъ его къ открытію одного весьма важнаго свойства непрерывныхъ дробей.
Но что въ особенности сд?лало популярнымъ имя Гюйгенса, — это изобр?теніе часовъ съ маятникомъ. До него единственными изм?рителями времени были только водяные и песочные часы. Приспособивъ маятникъ Галлилея къ систем? часовыхъ колесъ, Гюйгенсъ оказалъ астрономіи и челов?честву вообще услугу, важность которой не требуетъ доказательствъ.
Съ 1655 по 1663 г. Гюйгенсъ бывалъ часто и во Франціи, и въ Германіи. Кольберъ, только-что основавшій академію наукъ, вызвалъ его въ Парижъ, гд? онъ не замедлилъ принять участіе въ трудахъ французской академіи. Помимо этого, Людовикъ XIV назначилъ ему пенсію въ награду за его обширные труды и далъ превосходное пом?щеніе въ королевской библіотек?.
Къ несчастію, онъ былъ протестантъ и потому оставилъ Францію тотчасъ посл? отм?ны Нантскаго эдикта. Тщетно академія, дворъ и самъ король просили его вернуться. Гюйгенсъ, возмущенный б?дствіями, постигшими его единов?рцевъ, прекратилъ всякія сношенія съ Парижемъ. Съ этого времени онъ сталъ посылать свои труды въ Лондонское Королевское Общество и даже самъ переселился въ Англію, гд? познакомился съ Ньютономъ, н?которыя положенія котораго онъ пытался оспаривать.
Гюйгенсъ умеръ шестидесяти шести л?тъ. Подобно своимъ современникамъ, Декарту, Лейбницу и Ньютону, онъ никогда не былъ женатъ. Посл?днія его минуты были крайне печальны. Въ 1695 году его постигла полная потеря силъ и способностей. Жалко было смотр?ть на когда-то знаменитаго ученаго, въ это время совершенно разбитаго; вплоть до самой смерти у него было только н?сколько св?тлыхъ проблесковъ. Гюйгенсъ всегда влад?лъ порядочнымъ состояніемъ; по своему происхожденію, какъ принадлежащій къ высшему кругу, онъ могъ блистать тамъ своимъ умомъ, но онъ предпочелъ уединиться въ тиши деревенской жизни, гд? онъ и провелъ большую часть своей жизни, предаваясь размышленіямъ и труду.
Н. Лемери[91], простой аптекарскій ученикъ, явился въ Парижъ для изученія химіи. Онъ обратился къ Глазеру, профессору-демонстратору въ Королевскомъ саду, и поселился у него; вскор? однако ученикъ оставилъ Глазера, нам?реваясь составить себ? правильное понятіе о наук? безъ посторонней помощи: три года прожилъ онъ въ Монпеллье у одного аптекаря и зд?сь давалъ уроки химіи, им?вшіе неожиданный усп?хъ: вс? профессора факультета и масса любопытныхъ стремились попасть на его лекціи.
Въ 1672 году Лемери возвратился въ Парижъ, гд? тотчасъ сталъ во глав? ученыхъ обществъ и былъ зам?ченъ принцемъ Конде, который взялъ его подъ свое покровительство. Желая им?ть для себя лабораторію, нашъ молодой химикъ добился званія аптекаря и тотчасъ открылъ лекціи въ улиц? Галяндъ. Его лекціи им?ли громадный усп?хъ. Даже женщины увлекались ими и пос?щали его чтенія. Домъ его былъ переполненъ учениками; по всей улиц? жили одни только его слушатели. Весь Парижъ сб?гался въ его лабораторію; вечеромъ-же у него открывалось н?что въ род? общаго стола для его учениковъ, которые считали за величайшую честь получить приглашеніе къ ужину Лемери.
Усп?хъ Лемери объясняется весьма легко. До него въ химіи царилъ загадочный и варварскій языкъ, затемнявшій науку; пропов?дывались самыя нев?роятныя нел?пости подъ покровительствомъ таинственнаго мрака, которымъ он? были окружены. «Лемери первый, — говоритъ Фонтенель, — очистилъ химію отъ всего, что было въ ней д?йствительно темнаго и что было нарочно затемнено. Онъ свелъ ее къ наибол?е простымъ и яснымъ понятіямъ и вывелъ изъ употребленія ни къ чему не ведущую туманную фразеологію, не дававшую возможности над?яться на полученіе отъ химіи того, что она могла и была въ состояніи исполнить. Вотъ въ чемъ заключается вся тайна громаднаго усп?ха Лемери[92]».
Чтобы расширить свою изв?стность, Лемери въ 1675 г. издалъ въ св?тъ свой «Курсъ Химіи», изданія котораго повторялись изъ года въ годъ и пріобр?ли огромную славу. «Эта книга въ теченіи слишкомъ ста л?тъ была авторитетомъ въ химіи. Выдержавшая двадцать изданій во Франціи, переведенная на большую часть современныхъ языковъ, она стала обязательнымъ кодексомъ и руководствомъ для химиковъ XVIII стол?тія, — и даже посл? возрожденія науки, посл? знаменитой реформы въ химіи, отм?тившей конецъ этой эпохи, еще долгое время въ книг? Лемери искали указаній химическихъ процессовъ и им?ющихъ практическое значеніе частностей, которыхъ въ другомъ м?ст? нигд? нельзя было найти и которыя ц?нились высоко за ихъ ясность, точность и в?рность[93]».
Слава Лемери, котораго уже прозвали великимъ, достигла своего апогея. Слава его ник?мъ не оспаривалась, а аптека давала ему богатыя средства къ жизни. Но такое благополучіе продолжалось не долго: какіе-нибудь десять л?тъ.
«Перенеситесь на десять л?тъ впередъ — говоритъ М. Дюма[94] и вы увидите улицу Галяндъ пустою. Лемери исчезъ; его аппараты проданы или уничтожены. Исчезъ всякій признакъ прежняго оживленія; не стало прежняго блеска; даже слава не спасла отъ наказанія за непростительное преступленіе: Лемери былъ протестантъ!» Вынужденный, въ 1681 году, оставить занятія аптекой и свою профессорскую д?ятельность, онъ удалился въ Англію. Но сн?даемый тоской по родин?, въ 1683 году, онъ снова вернулся во Францію. Зд?сь, лишенный за свои религіозныя уб?жденія возможности продолжать прежнія занятія аптекаря и преподавателя, онъ сд?лался медикомъ, что было для него единственнымъ исходомъ, но что однако спасло его не на долго. Въ 1685 году посл?довала отм?на Нантскаго эдикта; врачебная д?ятельность была запрещена протестантамъ, — и вотъ въ сорокъ л?тъ, безъ всякихъ средствъ къ существованію, Лемери очутился въ безъисходномъ положеніи, обремененный семьей, которой еще такъ недавно судьба сулила завидную будущность.
Удрученный нуждой, Лемери, вм?ст? съ семьей, перешелъ въ католичество; съ этихъ поръ жизнь его стала спокойн?е. Онъ былъ принятъ въ академію наукъ членомъ-сотрудникомъ, издалъ въ св?тъ изсл?дованіе о сюрьм? и готовился къ новымъ работамъ, когда его поразилъ параличъ. Посл? одного изъ ударовъ, онъ умеръ въ 1715 году. «Почти вся Европа училась у него химіи — говоритъ Фонтенель. — Этотъ челов?къ не зналъ отдыха въ работ?; онъ ничего не хот?лъ знать кром? камеры своихъ больныхъ, своего кабинета, лабораторіи и академіи наукъ. Лемери служилъ живымъ доказательствомъ того, что кто не теряетъ времени — всегда будетъ им?ть его достаточно».
Оливье-де-Серръ (род. въ 1539 г.), котораго можно назвать творцемъ агрономіи, былъ одной изъ посл?днихъ жертвъ отм?ны Нантскаго эдикта. Въ своемъ, им?ющемъ громадное значеніе, труд? «Th?atre de l'Agriculture», онъ далъ вполн? в?рныя основы науки сельскаго хозяйства и заявилъ себя поборникомъ раціональной и научной землед?льческой культуры; позже онъ вводитъ во Франціи производство шелка и одно это должно было-бы упрочить ему в?чную благодарность потомства. Съ 1675 года имя Оливье вдругъ перестало появляться въ печати; въ немъ кальвинизмъ м?шалъ усп?хамъ агрономіи. Прежнія льготы для протестантскихъ писателей были уничтожены и въ теченіи 120 л?тъ «Th?atre de l'Agriculture» не печатался во Франціи, гд? печать стала исключительно достояніемъ католиковъ. Оливье-де-Серру подъ конецъ его жизни выпало на долю вид?ть, какъ иностранцы отомстили его родин? за несправедливое забвеніе, которому онъ подвергся со стороны своихъ согражданъ.
Читатель уже вид?лъ въ предъидущихъ главахъ, что основатели астрономіи въ большинств? случаевъ дорого заплатили за пагубный даръ генія. Если мы остановимъ свой взглядъ на творцахъ современной химіи, то увидимъ, что и ихъ жизнь была сопряжена съ большими или меньшими непріятностями.
«Около 1773 года, — говоритъ М. Дюма — на міровой арен? явились три челов?ка, которымъ предназначено было, дать новое направленіе наук?. Разница въ національности, возраст?, положеніи, ум? и степени геніальности не м?шала имъ вс?мъ троимъ работать для одной и той же ц?ли, съ одинаковымъ мужествомъ, въ одно и то-же время, но неодинаково счастливо». Это были: Шееле, Пристлей и Лавуазье.
Шееле родился въ Штральзунд?, въ Шведской Помераніи, 9-го декабря 1742 года. Дв?надцати или тринадцати л?тъ онъ поступилъ въ ученики къ одному аптекарю и пробылъ у него въ этомъ званіи два года.
Жизнь Шееле полна всевозможныхъ непріятностей и лишеній. Можно подумать, что его пресл?довалъ какой-нибуь злой геній. Смирный и тихій, онъ доводилъ свою скромность до крайности, всл?дствіе чего служилъ предметомъ шутокъ для товарищей. Онъ былъ настолько трудолюбивъ, что занимался даже по ночамъ. Однажды одинъ изъ его товарищей, въ вид? школьнической шалости, подложилъ пороху въ т? вещества, надъ которыми тотъ производилъ опыты. Когда Шееле, поздно вечеромъ принялся за продолженіе своихъ опытовъ, произошелъ сильный взрывъ, перепугавшій вс?хъ жильцовъ дома, — и нашъ б?дный экспериментаторъ прослылъ за недалекаго малого и опаснаго сос?да.
Спустя н?которое время, Шееле оставилъ Стокгольмъ и поселился въ Упсал?, гд? съ такимъ блескомъ читалъ химію Бергманъ[95]. Этотъ ученый принадлежалъ къ числу т?хъ избранныхъ натуръ, которымъ обязаны своимъ прогрессомъ вс? отрасли челов?ческаго знанія. Работа сгубила Бергмана. Его слабое здоровье было въ конецъ разстроено усиленными занятіями. Катаясь на лодк?, онъ упалъ въ воду и, не будучи въ силахъ перенести посл?дствій простуды, умеръ (49 л?тъ) отъ сильной горячки.
Когда Шееле находился въ Упсал?, онъ жилъ у Бергмана. Этотъ посл?дній, зам?тивъ дарованія своего ученика, сд?лался его покровителемъ и много способствовалъ ознакомленію Европы съ весьма важными трудами, которыми Шееле обогатилъ науку.
Но если Шееле былъ счастливъ въ своихъ открытіяхъ, то въ частной жизни его постоянно пресл?довали неудачи. Въ то время, какъ его имя грем?ло во Франціи, въ Англіи, въ Германіи, — онъ былъ совершенно неизв?стенъ въ своемъ отечеств?. Когда шведскій король, во время своего заграничнаго путешествія, услыхалъ, что про Шееле говорятъ, какъ про зам?чательнаго химика, онъ захот?лъ оказать знакъ уваженія ученому, такъ блистательно прославившему свою націю, — и потому вел?лъ причислить его къ числу кавалеровъ ордена своего имени. Министръ былъ крайне изумленъ, увидавъ имя Шееле на бумаг?, подписанной королемъ.
— Шееле! Шееле! говорилъ онъ про себя: кто это такой?
Т?мъ не мен?е приказъ ясенъ и Шееле былъ награжденъ орденомъ. Но вотъ что весьма нев?роятно? Крестъ получилъ не Шееле — знаменитый химикъ, а какой-то другой Шееле, крайне удивившійся неожиданной наград?.
Немного спустя посл? этого приключенія, Шееле отправился въ Кенсингъ съ ц?лью жениться на одной вдов?, им?вшей аптеку и небольшой капиталъ. «Когда д?ла приведены были въ ясность, оказалось, что насл?дство обременено долгами и что у б?дной вдовы н?тъ ничего. Такимъ образомъ, вм?сто счастливой будущности, вм?сто тихаго и спокойнаго существованія Шееле предстояла тяжелая трудовая жизнь. Это его не остановило, и онъ безъ ропота понесъ свой крестъ, находя, что если считаешь себя достойнымъ получить что-нибудь, то долженъ быть готовымъ и отдать. Онъ зас?лъ за работу и, д?ля свое время между наукой и аптекой, вс? доходы съ дома употреблялъ на погашеніе долговъ. Изъ 600 ливровъ, зарабатываемыхъ имъ ежегодно денегъ, Шееле оставлялъ на личныя потребности сто ливровъ, а остальное тратилъ на занятія химіей. И этой ничтожной суммы самоотверженному труженику было вполн? достаточно для совершенія работъ, которыя пріобр?ли ему такую славу»[96].
Во всемъ Шееле проявлялъ зам?чательную сноровку: при помощи н?сколькихъ ретортъ, склянокъ и пузырей для добыванія газовъ, онъ сд?лалъ множество настолько важныхъ открытій, что каждое изъ нихъ было-бы въ состояніи прославить жизнь любаго ученаго. Не было вещества, которое онъ не изсл?довалъ-бы. Въ одномъ изъ своихъ ученыхъ мемуаровъ объ окиси марганца, Шееле перечисляетъ три неизв?стныя т?ла: марганецъ, хлоръ и баритъ, и указываетъ на присутствіе въ данномъ случа? кислорода.
Шееле открылъ множество новыхъ кислотъ, изъ числа которыхъ мы назовемъ, какъ наибол?е полезныя въ обыденной жизни: виннокаменную, плавиковую, лимонную, дубильную, и др. «Если бы вы захот?ли познакомиться со вс?ми его открытіями, — говоритъ Дюма, — вамъ необходимо было-бы пройти съ нимъ вс? отрасли химіи, и тогда вы поняли-бы вполн?, насколько гибокъ былъ его геній, плодотворенъ — методъ, в?рна — рука и проницателенъ — умъ, приводившій его всегда къ в?рному заключенію и останавливавшійся тамъ, гд? нужно…»
И въ то-же время какая страсть къ работ?! Разъ, представители Вирли и Эльгюйарта (Elhuyart) пос?тили Шееле уже въ конц? его короткой карьеры. И что-же? Они нашли ученаго, слава котораго грем?ла по всей Европ? и которому они пришли засвид?тельствовать свое уваженіе, за прилавкомъ въ б?ломъ передник?; когда-же онъ узналъ причину ихъ пос?щенія, то съ трогательною простотой возвратился къ своимъ занятіямъ. — Наконецъ Шееле достигъ ц?ли своихъ трудовъ: уплативъ посл?дніе долги своего предшественника, онъ устроился и женился на вдов?, разд?лявшей съ нимъ его судьбу. Но тутъ его неожиданно похитила смерть. Въ день своей свадьбы онъ забол?лъ скоротечной горячкой. Черезъ четыре дня высокопочитаемаго и знаменитаго химика не стало (22 мая 1786 года). Ему тогда было сорокъ четыре года.
Въ то время какъ въ Швеціи Шееле былъ занятъ выполненіемъ своихъ обширныхъ работъ, въ Англіи способствовалъ выработк? основъ современной химіи одинъ ученый, обладавшій поразительной эрудиціей. Это былъ Пристлей, родившійся въ Фильгад?, возл? Лидса, въ Іоркшир?, 30 марта 1733 года. Отецъ его, суконный фабрикантъ, хот?лъ себ? сд?лать изъ сына преемника по своей профессіи, но молодой челов?къ обнаруживалъ больше наклонности къ богословскимъ вопросамъ и проявлялъ съ самыхъ раннихъ л?тъ сильно развитую религіозность. Онъ рано потерялъ мать и нашелъ полное удовлетвореніе своимъ стремленіямъ у одной изъ своихъ тетокъ. Эта добрая женщина сд?лала изъ своего дома сборный пунктъ для представителей вс?хъ в?роиспов?даній и в?роученій! Такимъ образомъ Пристлей росъ среди постоянныхъ религіозныхъ споровъ и преній. Онъ съ жаромъ принялъ въ нихъ участіе, занялся изученіемъ Священнаго писанія, для чего выучился языкамъ халдейскому, сирійскому и арабскому. При этомъ онъ выказалъ необыкновенныя способности какъ къ изученію языковъ, такъ и математики.
Онъ р?шилъ всец?ло посвятить себя священнической карьер? и, какъ только достигъ этого званія — тотчасъ сд?лался пропов?дникомъ духовной общины въ Суффолк?. Но отчасти сухость, отчасти недостатокъ краснор?чія оттолкнули отъ него прихожанъ. Не унывая, Пристлей сталъ пытать счастіе въ другомъ приход? въ графств? Честеръ, въ Найтвич?; зд?сь онъ зав?дывалъ школою и путемъ строгой экономіи съум?лъ пріобр?сти н?сколько физическихъ приборовъ, въ томъ числ? — электрическую и пневматическую машины, д?йствіе которыхъ онъ показывалъ своимъ ученикамъ. Это было первымъ лучемъ св?та, озарившимъ умъ нашего химика.
Т?мъ не мен?е богословскіе вопросы продолжали занимать его, и именно въ это время онъ издалъ въ св?тъ книгу, въ которой пытался доказать, что одной смерти Христа было недостаточно для полнаго искупленія гр?шниковъ.
Изв?стность Пристлея началась съ кружка его приближенныхъ. Въ 1761 году онъ былъ приглашенъ учителемъ древнихъ языковъ въ одно небольшое учебное заведеніе въ Варингтон?; въ это-то время онъ женился на дочери влад?льца жел?зод?лательныхъ заводовъ, миссъ Вилькинсонъ, и сталъ серьезно заниматься наукой.
Сд?ланное Пристлеемъ путешествіе въ Лондонъ окончательно р?шило его участь. Случай помогъ ему сойтись зд?сь съ Бенжаменомъ Франклиномъ, а бес?ды съ этимъ великимъ философомъ внушили ему идею заняться изученіемъ исторіи открытій въ области электричества. Не прошло году и Пристлей уже приготовилъ весьма важный трудъ «Исторію электричества», въ которомъ начало и развитіе этой отрасли физики были изложены ясно и въ строгой систем?. Опыты-же, произведенные самимъ Пристлеемъ, создали ему изв?стность въ ученомъ мір?; онъ получилъ степень доктора и двери Лондонскаго Королевскаго Общества открылись передъ нимъ. — Въ 1767 году Пристлей покинулъ Варингтонъ для того, чтобы стать во глав? диссидентской общины въ Лидс?, гд? онъ продолжалъ свои научныя изысканія на ряду съ богословскими спорами. Сос?дство пивоварни навело его на мысль позабавиться (его собственное выраженіе) производствомъ опытовъ надъ углекислымъ газомъ, выд?ляющемся во время броженія пива; опыты эти привели его къ зам?чательнымъ выводамъ, которые, въ 1772 году, онъ р?шился сообщить Королевскому Обществу въ мемуар? подъ заглавіемъ: «Наблюденія надъ различными видами воздуха». До Пристлея знали только два газа: углекислоту или, какъ тогда называли, огнеупорный газъ, и водородъ или горючій газъ. Пристлей подвергъ подробному изсл?дованію оба эти газа и открылъ много другихъ: азотъ, одинъ изъ составныхъ элементовъ атмосфернаго воздуха; окись азота, въ числ? особенностей которой Пристлей открылъ свойство ея противод?йствовать гніенію; хлороводородный газъ и амміакъ. Закись азота, с?рнистая кислота, даже самый кислородъ стали изв?стны только благодаря ему. 1 августа 1774 года онъ добылъ кислородъ изъ окиси ртути, но только въ сл?дующемъ году ему удалось открыть свойство этого газа — поддерживать дыханіе. Если къ этому присоединить открытіе плавиковой кислоты, окиси углерода, с?рнистаго водорода, маслороднаго газа, — то ясно будетъ, что великій геній Пристлея открылъ вс? т? главные газы въ химіи, свойствами которыхъ наука и промышленность пользуются каждый день. Зам?чательно, что вс? эти важныя открытія совершены такъ легко челов?комъ, который любилъ повторять, что онъ не химикъ и что все, что онъ ни сд?лалъ — сд?лалъ чисто случайно. Но что не договариваетъ самъ Пристлей, то за него договариваютъ его біографы: «Пристлей — говоритъ Томсонъ — обладалъ знаніемъ, поб?ждавшимъ всякое препятствіе, и такимъ талантомъ изсл?дованія, который облегчалъ до-нельзя обобщеніе наблюдаемыхъ явленій среди общей ихъ массы. Онъ былъ такъ точенъ, что отм?чалъ самыя мал?йшія подробности опытовъ. Совершенно искренно, чуждый всякихъ корыстныхъ ц?лей, онъ неустанно стремился къ одной ц?ли во вс?хъ своихъ работахъ, а именно — къ раскрытію истины».
Когда капитанъ Кукъ предпринималъ свое второе кругосв?тное путешествіе, онъ собирался взять съ собой въ качеств? каппелана Пристлея; но, къ счастію для науки, адмиралтейство нашло, что религіозныя мн?нія нашего пропов?дника недостаточно церковны для такой миссіи.
Положеніе великаго химика, обремененнаго семействомъ, было крайне неопред?ленно, какъ вдругъ онъ получаетъ м?сто библіотекаря у лорда Шельбурна, маркиза Лансдоуна, съ жалованьемъ свыше 2000 рублей въ годъ. Пристлей нашелъ въ этомъ великодушномъ вельмож? могущественнаго покровителя, который воодушевилъ его въ работахъ и далъ ему средства къ ихъ продолженію. Пристлей не замедлилъ пос?тить, вм?ст? съ нимъ, Францію, Германію и Нидерланды. Въ Париж? онъ былъ принятъ съ почетомъ учеными и философами, и это было единственное въ своемъ род? зр?лище — разсказываетъ самъ Пристлей — вид?ть среди атеистовъ по профессіи — челов?ка, за которымъ признавали н?которую долю ума и который т?мъ не мен?е не стыдился быть христіаниномъ.
Пристлей оставался у графа Шельбурна до 1780 года. Въ теченіи этого времени онъ издалъ въ св?тъ первый томъ своихъ «Изсл?дованій и наблюденій надъ различными видами воздуха». Онъ готовился выпустить посл?дній, пятый, томъ этого труда, какъ вдругъ оставилъ своего покровителя. Что его привело къ мысли проститься съ такой легкой и спокойной жизнью — неизв?стно. Какъ-бы то ни было, Пристлей захот?лъ быть снова свободнымъ. Онъ переселился въ Бирмингамъ и сталъ тамъ зав?дывать главною церковію диссидентовъ. Переходя отъ Кальвина къ Арменію, отъ Арія къ Социну, увлекаясь и оставляя по очереди вс? наибол?е распространенныя в?роученія, Пристлей кончилъ т?мъ, что создалъ изъ религіи, такъ-же какъ изъ физики, особое ученіе, котораго онъ держался упорно. Не смотря на все это, нашъ единственный въ своемъ род? богословъ, одаренный обширнымъ и свободнымъ умомъ, велъ борьбу съ в?рующими, философами и сектантами, горячо стоялъ за диссидентскія общины и написалъ по этому поводу не мен?е 20 томовъ; причемъ онъ никогда не требовалъ для протестантовъ бол?е того, что было предоставлено католикамъ. Пристлей хот?лъ свободы сов?сти для вс?хъ в?роиспов?даній. Высшее духовенство въ его в?ротерпимости усмотр?ло преступленіе и изв?стные фанатики-министры поклялись отмстить неутомимому ученому. Любовь къ свобод? заставила Пристлея прив?тствовать во Французской революціи начало общественнаго обновленія; его труды въ пользу прогресса в?ротерпимости и въ особенности его «Отв?тъ» на изв?стныя размышленія Борка о в?роятныхъ посл?дствіяхъ революціи, доставили ему честь попасть въ списокъ кандидатовъ въ Національный Конвентъ. Ему поднесли званіе французскаго гражданина и одинъ департаментъ (Орнскій) выбралъ его своимъ депутатомъ. Пристлей отказался отъ сд?ланной ему чести, но всегда съ удовольствіемъ указывалъ на это трогательное доказательство уваженія къ нему со стороны людей первой революціи.
14 іюля 1791 года н?которые изъ друзей Пристлея по политическимъ уб?жденіямъ задумали отпраздновать въ Бирмингем? годовщину взятія Бастиліи. Нашъ великій ученый р?шился не присутствовать на банкет?; но, не смотря на это, ему приписали и идею, и выполненіе его, причемъ подстрекаемая англиканскими епископами и приверженцами правительства толпа ожесточилась противъ Пристлея.
Произошла возмутительная сцена. Сборное м?сто участниковъ въ празднеств? было окружено и разгромлено. Пристлея тамъ не оказалось. Тогда толпа кидается въ его домъ, бывшій очагомъ столь полезныхъ открытій и новыхъ истинъ; главное участіе въ данномъ случа? приняли бирмингамскіе рабочіе, осл?пленные политическою враждою. Они бросились на библіотеку, разнесли въ клочки книги, переломали инструменты, изорвали манускрипты, обратили все въ порошокъ и подожгли домъ. Спрятавшись въ сос?днемъ дом?, Пристлей испыталъ тяжелую долю быть свид?телемъ всей этой ужасной картины; онъ созерцалъ ее невозмутимо и съ спокойствіемъ философа. Свое несчастіе онъ перенесъ безъ всякихъ жалобъ и оно нисколько не омрачило его душу.
Но оставаться дол?е въ своемъ отечеств? для него было невыносимо. 7 апр?ля 1794 года Пристлей переселился въ Америку и поселился тамъ въ Нортумберланд? у истоковъ Сюскеана (Susqueannah), гд? онъ пріобр?лъ въ свою собственность 200 000 акровъ земли. Но и переплывъ море злосчастный ученый не могъ найти себ? покоя; обвиненія со стороны англичанъ продолжали пресл?довать его и нарушать обычное теченіе его жизни до самаго конца его существованія самыми нел?пыми подозр?ніями. Дошло до того, что Пристлея стали выдавать за тайнаго агента, состоящаго на жалованьи у французской республики. Конецъ его жизни полонъ драматизма. Потерявъ жену и младшаго сына, онъ былъ отравленъ на одномъ об?д?; никто изъ об?давшихъ съ нимъ не пострадалъ отъ яда, но упавшія силы престар?лаго и измученнаго Пристлея не выдержали и онъ сошелъ въ могилу. «Его посл?днія минуты — говоритъ Кювье — были ознаменованы проявленіемъ т?хъ добрыхъ чувствъ, которыми полна вся его жизнь и которыя, будучи нев?рно направлены, часто приводили его къ заблужденіямъ»[97]. Умирая, онъ слушалъ чтеніе Евангелія и воздавалъ хвалу Богу за то, что тотъ помогъ ему прожить съ пользою. «Я сейчасъ засну такъ-же, какъ и вы — говорилъ онъ своимъ внукамъ, которыхъ привели къ нему, — но мы проснемся вс? вм?ст?, и я над?юсь, для в?чнаго счастія». Это были его посл?днія слова[98].
Первыя работы Пристлея пом?чены 1770 годомъ. Въ это-же время опубликовалъ результаты своихъ первоначальныхъ изсл?дованій и Шееле. По странной случайности, въ этотъ-же годъ появилось и первое сочиненіе Лавуазье, такъ-что 1770 годъ можетъ считаться началомъ эры для нов?йшей химіи, основанной тремя учеными различныхъ характеровъ и національностей. Сходство между этими безсмертными творцами новой науки проявляется только тогда, когда р?чь идетъ объ ихъ великихъ открытіяхъ или объ ихъ не мен?е великихъ несчастіяхъ.
Лавуазье, этотъ неоспоримо главный основатель нов?йшей химіи, родился въ Париж? 26 августа 1743 г. Отецъ его, богатый негоціантъ, не останавливался ни передъ какими жертвами, чтобы только дать своему сыну наилучшее воспитаніе и самое основательное образованіе. Молодой Лавуазье былъ однимъ изъ лучшихъ учениковъ въ коллегіи Мазарини; кончивъ классическое образованіе, онъ сталъ слушать лекціи Лакайля въ обсерваторіи, работая въ то-же время въ лабораторіи Руеля (Rouelle) въ ботаническомъ саду и сопровождая Бернара Жюссье въ его ботаническихъ экскурсіяхъ. Единственнымъ удовольствіемъ Лавуазье было заниматься вм?ст? съ означенными учеными знаменитостями; поэтому, им?я только 21 годъ отъ роду, онъ уже р?шился самъ явиться соискателемъ на экстраординарную премію Академіи Наукъ, предложившей разработать вопросъ «о лучшемъ способ? осв?щенія улицъ въ большомъ город?». Лавуазье отдался этой работ? съ необычайнымъ жаромъ. Онъ обилъ свою комнату черной матеріей и для того, чтобы лучше опред?лять степень напряженности различныхъ св?товыхъ источниковъ, пробылъ въ этомъ искусственномъ мрак? шесть нед?ль, посл? чего представилъ зам?чательный трудъ, доставившій ему отъ Академіи Наукъ золотую медаль. Ц?лый рядъ мемуаровъ «о горныхъ породахъ», «объ анализ? гипса изъ окрестностей Парижа», «о гром?», «о с?верномъ сіяніи», открылъ ему двери этого ученаго учрежденія уже тогда, когда ему едва минуло 25 л?тъ.
Съ самыхъ раннихъ л?тъ Лавуазье задался ц?лью преобразовать ту науку, которой онъ р?шился посвятить себя. Чтобы выполнить свою первую работу по химіи: «о мнимомъ превращеніи воды въ землю», Лавуазье прим?нилъ в?сы къ производимому имъ химическому анализу; введя въ науку этотъ инструментъ, онъ разоблачилъ заблужденія своихъ предшественниковъ и доказалъ, что вс? химическія явленія въ сущности ничто иное, какъ посл?дствіе превращенія одного вещества въ другое, перем?щенія матеріи. Ничто не создается, ничто не исчезаетъ — вотъ законъ, начертанный имъ неизгладимыми письменами на монумент? нов?йшей химіи.
Ставши членомъ Академіи Наукъ, Лавуазье удвоилъ свое рвеніе къ наук?, такъ страстно имъ любимой. Все свое время и все свое достояніе онъ тратилъ на производство часто весьма дорогихъ опытовъ и потому вскор? задался мыслью, для увеличенія средствъ на производство раззорительныхъ изысканій, добиться м?ста генеральнаго откупщика, что ему и удалось сд?лать въ 1769 году. Въ тотъ-же годъ онъ женился на дочери тоже генеральнаго откупщика Польца (Paulze).
Съ этихъ поръ, большую часть своихъ доходовъ Лавуазье ассигновалъ на расходы по лабораторіи; онъ занимался химіей утромъ и вечеромъ, а время посл? полудня посвящалъ д?ламъ службы. Благодаря зам?чательному порядку во всемъ и удивительнымъ способностямъ ума, Лавуазье хватало на все: и на открытія, и на составленіе мемуаровъ, и на финансовыя служебныя д?ла. Онъ благосклонно прив?тствовалъ молодыхъ людей, посвящающихъ себя химіи; привлекалъ въ свой домъ французскихъ и иностранныхъ ученыхъ и окружалъ себя артистами, сод?йствіе которыхъ ему было необходимо для бол?е точнаго приведенія въ исполненіе своихъ ц?лей. Такимъ образомъ въ дом? Лавуазье образовалась своего рода академія; зд?сь происходили зас?данія, на которыхъ первое слово принадлежало хозяину; зд?сь онъ пробивалъ брешь въ источенномъ зданіи старинной химіи и просв?щалъ своихъ слушателей, проливая св?тъ новыхъ идей.
При министерств? Тюрго нашъ великій химикъ былъ приглашенъ для зав?дыванія производствомъ пороха и селитры: онъ принялся въ Эссон? производить зам?чательные опыты, которые скоро привели его къ возможности въ сильной степени увеличить взрывчатую способность этихъ веществъ. Франція обязана ему уничтоженіемъ закона, на основаніи котораго чиновникамъ пороховаго в?домства предоставлялось право, въ ущербъ общественному спокойствію, безпрепятственно проникать во вс? погреба для извлеченія оттуда земли, содержащей въ себ? селитру. Лавуазье ввелъ въ употребленіе досел? не употреблявшійся способъ добыванія селитры путемъ промыванія, изъ обломковъ и отбросовъ штукатурки и щебня, и учетверилъ добычу селитры.
Избранный, въ 1787 году, членомъ провинціальнаго собранія въ Орлеан?, а въ сл?дующемъ году поступивъ въ учетную кассу, Лавуазье, въ 1790 году, былъ назначенъ членомъ изв?стной коммиссіи о в?сахъ и м?рахъ, работамъ которой онъ много сод?йствовалъ. Въ 1791 году онъ издалъ въ св?тъ свой «Очеркъ земельныхъ богатствъ Франціи»; трудъ этотъ былъ изданъ на государственный счетъ. Все это показываетъ, что Лавуазье и какъ администраторъ, и какъ частный челов?къ, съ достоинствомъ занималъ свой постъ. Какъ ученый и новаторъ, онъ занимаетъ первое м?сто въ длинномъ списк? геніальныхъ людей Франціи; онъ далъ міру теорію гор?нія и дыханія со вс?ми ея подробностями; онъ изложилъ эту теорію въ ц?ломъ ряд? сочиненій, установившихъ окончательно основное его ученіе и доставившихъ ему безсмертную славу.
Будучи занятъ такими важными теоретическими работами, знаменитый ученый въ то-же время предается изысканіямъ, передъ которыми, пожалуй, задумался бы даже химикъ нов?йшаго времени. Ц?лью этихъ изысканій было изучить и анализировать газы, выд?ляемые помойными и выгребными ямами, и т?мъ отыскать средства, могущія предохранить несчастныхъ рабочихъ отъ гибели при вдыханіи этихъ ядовитыхъ міазмовъ, что случалось неоднократно. «Лавуазье — генеральный откупщикъ и милліонеръ, Лавуазье — который въ каждой минут?, отнимаемой отъ изысканій, подтверждающихъ его ученіе, долженъ былъ вид?ть умаленіе своей славы, — этотъ самый Лавуазье съ обычнымъ спокойствіемъ и постоянствомъ отдается новому труду и предпринимаетъ длинный рядъ опытовъ, способныхъ возбудить тошноту своимъ омерзеніемъ. Опыты эти длятся ц?лые м?сяцы, причемъ знаменитый ученый жертвуетъ собой для такой отвратительной работы единственно изъ гуманности, сознавая, что результатомъ ихъ будетъ спасеніе жизни несчастныхъ»[99].
Ничто не можетъ сравниться съ д?ятельностью нашего химика; въ теченіи 14 л?тъ появляются его мемуары одинъ за другимъ и неутомимый работникъ воздвигаетъ, камень за камнемъ, зданіе нов?йшей химіи. Онъ открываетъ составъ атмосфернаго воздуха, который до него считали простымъ т?ломъ; онъ доказываетъ, что воздухъ состоитъ изъ газа, поддерживающаго гор?ніе и дыханіе, кислорода, соединеннаго съ другимъ, нед?ятельнымъ газомъ — азотомъ. Анализу Лавуазье ум?лъ противопоставлять синтезъ; разд?ливши т?ло на составные элементы, онъ ихъ вновь соединялъ и возстановлялъ то, что разрушалъ. Онъ объяснилъ явленіе увеличенія в?са металловъ при прокаливаніи ихъ и положилъ начало уясненію т?хъ процессовъ, съ которыми сопряжено всякое гор?ніе вообще; онъ опред?лилъ истинный составъ воды, доказалъ недостаточность флогистической теоріи, основанной Сталемъ и господствовавшей въ его время; онъ далъ понятіе о состав? углекислоты, изобр?лъ теорію атомическихъ уравненій, преобразовалъ номенклатуру химіи и способствовалъ блестящему состоянію науки, которую онъ укр?пилъ точностью своихъ опытовъ и логичностью своихъ доводовъ.
«Лавуазье можно было найти везд? — говоритъ Лаландъ; по своей изумительной живости и усидчивости, онъ усп?валъ всюду. Казалось-бы, что такой р?дкій и необыкновенный челов?къ долженъ былъ снискать себ? уваженіе со стороны даже самыхъ необразованныхъ и грубыхъ людей». Но этого не было. Жизнь Лавуазье, такая чистая и прекрасная, была испорчена Конвентомъ, въ рукахъ котораго находилась власть съ 1793 года.
Лавуазье былъ генеральнымъ откупщикомъ, поэтому его постигла таже печальная участь, которая тогда грозила вс?мъ его товарищамъ. Великій химикъ оканчивалъ собраніе своихъ сочиненій, когда ему сказали, что Фукье-Тенвиль внесъ противъ него обвинительный актъ въ революціонный трибуналъ.
Лавуазье понялъ, что жизнь его на волоск?; онъ оставилъ свой домъ и розыскалъ одного добраго челов?ка, Люкаса, который спряталъ его въ Лувр?, въ самой отдаленной отъ Академіи Наукъ комнат?. Въ этомъ уб?жищ? несчастный ученый пробылъ двое сутокъ; но когда ему сообщили, что его товарищи — въ тюрьм?, а его тесть арестованъ, — онъ пересталъ колебаться. Сознавая, что на немъ лежитъ священная обязанность разд?лить участь своихъ друзей, Лавуазье оставилъ свое уб?жище и отдался въ руки своихъ враговъ. 6 мая 1794 года знаменитый химикъ былъ осужденъ на смерть «какъ изобличенный — гласитъ гнусный и достойный посм?янія приговоръ — въ составленіи заговора, направленнаго противъ французскаго народа, съ ц?лью способствовать усп?хамъ враговъ Франціи»; въ частности-же въ томъ, что онъ занимался вымогательствами и взятками съ французскаго народа, прим?шивая воду и другіе вредныя для здоровья гражданъ вещества въ табакъ, ставшій предметомъ первой необходимости для населенія.
Черезъ два дня, позорная колесница привезла Лавуазье къ эшафоту, на которомъ погибло такъ много благородныхъ жертвъ. Голова того, кто такъ много сод?йствовалъ добру и прогрессу, покатилась подъ ножемъ гильотины и кровь его покрыла в?чнымъ стыдомъ и позоромъ гнусныхъ палачей, запятнавшихъ своими преступленіями одну изъ лучшихъ страницъ французской исторіи.
Лавуазье умеръ, но д?ло его осталось на в?ки: «вся вселенная непрестанно повторяетъ его имя. Это онъ — говоритъ М. Дюма — заставилъ насъ понять сущность воздуха, воды, земли и металловъ. Единственно ему мы обязаны открытіемъ тайнъ и законовъ гор?нія т?лъ, дыханія животныхъ, броженія органическихъ веществъ. Люди не воздвигли ему памятника ни изъ бронзы, ни изъ мрамора, но онъ самъ себ? воздвигъ памятникъ, несравненно бол?е прочный: этотъ памятникъ — вся химія».
Творца химіи везутъ на казнь.
Иногда судьба мелкихъ изобр?тателей бываетъ схожа съ судьбою самыхъ геніальныхъ людей по несчастіямъ, постигшимъ т?хъ и другихъ. Въ числ? этихъ мелкихъ изобр?тателей укажемъ на Эдуарда Адама, изв?стнаго своею усидчивостью въ химическихъ изысканіяхъ. Изобр?тя способъ перегонки алькоголя, этотъ челов?къ раззорился, стараясь распространить свой способъ, и умеръ отъ истощенія силъ, 39 л?тъ отъ роду, въ 1807 году, оставивъ свое семейство безъ всякихъ средствъ къ существованію.
Въ нищет? же умеръ 27 сентября 1838 года Бернаръ Куртуа, открывшій іодъ, приложенія котораго къ искусству и медицин? по истин? неисчислимы.
Можно было-бы насчитать еще много именъ для нашего списка мучениковъ химіи, но мы вынуждены покинуть эту отрасль науки, чтобы воздать должное н?которымъ изъ знаменитыхъ изобр?тателей, способствовавшихъ ув?нчанію зданія современной промышленности.
Глава восьмая
Промышленность и машины
Если бы долото и челнокъ могли д?йствовать сами собой, то рабство было бы ненужно.
Аристотель.
Зам?на мускульной работы работою машинъ произвела въ современномъ обществ? такой важный экономическій переворотъ, что начало господства промышленности и машинъ можно считать новой эрой въ исторіи челов?чества. Большая часть великихъ открытій въ области современной индустріи относится къ концу прошлаго стол?тія; тогда же, благодаря ц?лой фаланг? мало изв?стныхъ изобр?тателей, получила начало и химическая технологія въ различныхъ родахъ производства. Теперь, когда мы будемъ говорить о множеств? новыхъ изобр?теній, какъ напр., о фабрикаціи искусственной соды, открытіи св?тильнаго газа, машиннаго пряденія и о другихъ великихъ чудесахъ прикладной науки, намъ снова придется напомнить читателю имена давно забытыхъ скромныхъ, гонимыхъ судьбою труженниковъ.
Шапталь, желая показать, какое важное значеніе им?етъ прикладная химія въ промышленности, сказалъ относительно производства с?рной кислоты, что это — настоящій термометръ, посредствомъ котораго можно изм?рять степень коммерческаго благосостоянія даннаго народа. To-же самое сл?дуетъ сказать и о сод?: ч?мъ бол?е производитъ и потребляетъ ее изв?стная страна, т?мъ бол?е развивается и процв?таетъ въ ней промышленность.
Въ соединеніи съ кремнеземомъ и известью эта соль превращается въ стекло, въ соединеніи съ жирными кислотами — въ мыло; растворенная въ вод? она даетъ красильщикамъ драгоц?нную жидкость для выщелачиванія нитокъ и тканей. Стеклянныя фабрики и мыльные заводы всего св?та потребляютъ соду въ громадномъ количеств?, а именно бол?е 25 милліоновъ пудовъ въ годъ и одна только Франція производитъ её бол?е 6 милліон. пуд., Англія же до 10 милліон. пуд.
Открытіе Николаемъ Лебланомъ способа искусственнаго приготовленія соды, которая прежде добывалась изъ золы морскихъ растеній, относится ко времени французской революціи. Это открытіе по справедливости считается однимъ изъ самыхъ блестящихъ, которыя когда-либо были сд?ланы въ прикладной химіи; къ тому-же, обстоятельства, его вызвавшія, придаютъ ему особенный интересъ. Явившись во время сильн?йшаго экономическаго кризиса, искусственная фабрикація соды спасла французскую торговлю отъ неизб?жной гибели и оказала глубокое и благотворное вліяніе на различныя отрасли ея промышленности.
До начала революціи берега Испаніи, сос?дніе съ Аликанте и Малагой, и берега Франціи близь Нарбонны были покрыты морскими растеніями (varechs, salsola, soda, salicornia europaea и пр.), которыя возд?лывались чрезвычайно тщательно. Когда эти растенія достигали изв?стной степени развитія, ихъ разр?зывали на мелкіе куски и сушили на открытомъ воздух?, а потомъ клали въ ямы конической формы и зажигали. Оставшаяся посл? этого въ большомъ изобиліи зола прокаливалась, начинала плавиться и превращалась такимъ образомъ въ стекловидную массу, очень твердую и хрупкую, изв?стную подъ названіемъ неочищенной соды. Истолченная и см?шанная съ водою, эта масса образовала щелокъ, изъ котораго посл? выпариванія и охлажденія получалась чистая сода.
Въ прошломъ стол?тіи Испанія была настоящей родиной соды. Сода, получавшаяся изъ Аликанте и Малаги и содержавшая отъ 25 до 30 % углекислаго натра, оказывалась лучше добываемой въ Нарбонн?, всл?дствіе чего Франція должна была приб?гать къ иностранной производительности для снабженія своихъ фабрикъ. Такое положеніе д?лъ продолжалось до начала революціи. Но открывавшаяся война прервала вн?шнія торговыя сношенія Франціи; ей пришлось жить на собственныя средства и во что-бы то ни стало доставить своимъ стекляннымъ и мыловареннымъ заводамъ необходимую для нихъ соду.
Тогда комитетъ общественнаго спасенія обратился къ французскимъ химикамъ съ воззваніемъ, приглашая ихъ употребить вс? силы своего ума, чтобы найти средство фабриковать соду изъ веществъ, находящихся на родной почв?. Оно и понятно: въ это время непріятель держалъ въ осад? не одинъ какой-нибудь городъ, а всю французскую націю. Воззваніе не осталось безъ отв?та. Коммиссіи, составленной изъ Лельевра, Пеллтье, Жиру и Дарсе, вскор? пришлось разсматривать 25 или 30 проектовъ, присланныхъ въ отв?тъ на воззваніе. Способъ Николая Леблана, б?днаго, неизв?стнаго французскаго хирурга, былъ принятъ единогласно. — Зам?чательный прим?ръ проницательности ученыхъ того времени, съум?вшихъ отличить, не колеблясь, между столь различными способами именно тотъ, который восьмидесятил?тняя практика признала за самый лучшій![100].
Николай Лебланъ не ошибся въ своемъ предположеніи, что морская соль, настоящая натріева руда, есть именно вещество, необходимое для полученія соды. Эта соль, обработанная с?рной кислотой, даетъ с?рнокислый натръ (глауберова соль), изъ котораго Де-ла-Метри, профессоръ Коллежа де-Франсъ (College de France), предложилъ на своихъ лекціяхъ добывать соду, обработывая его углемъ. Испробовавъ эту реакцію, Лебланъ зам?тилъ, что она даетъ с?рнистый натрій и углекислоту, а не соду и с?рнистую кислоту, какъ можно было ожидать. Подъ вліяніемъ какого-то вдохновенія, онъ вздумалъ прибавить м?лу къ этой см?си; и вотъ, благодаря такой находчивости, искусственное приготовленіе соды сд?лалось научнымъ фактомъ. Нельзя не указать на то чрезвычайно странное обстоятельство, что Лебланъ, подобно вс?мъ своимъ современникамъ, не понималъ хорошенько теоріи полученной имъ реакціи, но чудный инстинктъ изобр?тателя руководилъ имъ; и терп?ливо, ощупью, при помощи многочисленныхъ попытокъ и ц?лаго ряда искусно произведенныхъ опытовъ, ему удалось найти точныя дозы, обусловливающія усп?хъ добыванія, такъ что время почти стол?тней фабрикаціи соды ничего не изм?нила въ пропорціи, указанной Лебланомъ.
Въ числ? лицъ, которыя стали эксплуатировать въ большихъ разм?рахъ способъ Леблана, первымъ былъ Ж. Б. Пайенъ, поселившійся, въ 1794 г., въ долин? Гренель, тогда еще пустынной. Кром? того, новымъ открытіемъ посл?довательно воспользовались Альбанъ, Готье-Берреръ и др. Н?сколько л?тъ спустя фабрикація соды приняла такіе разм?ры, что не только не было нужды въ привозномъ продукт?, но правительство впосл?дствіи даже формально запретило ввозъ его изъ-за границы. 20 іюля 1810 года въ «Journal de l'Empіre», былъ напечатанъ сл?дующій декретъ: «Ввозъ иностранной соды и мыла запрещается по всей сухопутной и морской границ? французской имперіи».
Въ Ливерпул? содовый заводъ былъ основанъ только въ 1823 году Джемсомъ Муспраттомъ, который принялъ вполн? систему Леблана. Это одинъ изъ самыхъ большихъ заводовъ какъ въ Англіи, такъ и въ ц?ломъ мір? даже до сихъ поръ.
Николай Лебланъ съ самаго начала оц?нилъ важность своего открытія. «Сл?дствіемъ изобр?тенія искусственной фабрикаціи соды, говоритъ онъ, будетъ то, что Франція, ежегодно потребляющая громадное количество этого продукта и тратящая большія суммы на покупку его заграницей, сбережетъ свои деньги, а искусству и промышленности не будетъ бол?е угрожать опасность лишиться этого предмета первой необходимости всл?дствіи случайностей войны или неурожая морскихъ растеній… Морская соль, составляющая одно изъ нашихъ территоріальныхъ богатствъ, получитъ значительную ц?нность… Мало того, всл?дствіи изобилія и дешевизны сырыхъ матеріаловъ во Франціи, сос?днія націи сд?лаются въ скоромъ времени данницами нашей страны, покупая у насъ обработанные продукты».
Эти надежды осуществились.
Въ жизни Лебланъ не былъ счастливъ. Судя по титульнымъ листкамъ н?которыхъ изъ его сочиненій, онъ былъ «отставной лекарь, химикъ, отставной управляющій департамента Сены, членъ многихъ ученыхъ и артистическихъ обществъ»[101].
Лебланъ пользовался изв?стностью за свои работы по кристаллографіи. Такъ, ему принадлежитъ между прочимъ способъ полученія отд?льныхъ и ц?льныхъ кристалловъ довольно значительнаго объема. Кристаллографіей онъ занимался почти всю жизнь и в?роятно именно такими изсл?дованіями над?ялся пріобр?сти себ? научное реномме. Въ этой отрасли знанія имъ было сд?лано чрезвычайно важное наблюденіе: онъ зам?тилъ, что многіе сульфаты принимаютъ одинаковую кристаллическую форму и могутъ сростаться своими кристаллами. Наблюденіе это можно считать началомъ важной теоріи изоморфизма.
Изсл?дованія Леблана, представленныя имъ Академіи Наукъ съ 1786 по 1788 г., были не разъ пом?щаемы въ «Recueil des savants ?trangers» (Сборникъ иностранныхъ ученыхъ). Въ 1792 г. Добантонъ, Сажъ, Гаю и Бертолетъ въ своемъ доклад? предлагали правительству поручить Леблану составленіе полной коллекціи вс?хъ кристаллическихъ солей. 27 преріаля II года республики комитетъ народнаго просв?щенія національнаго Конвента пригласилъ Леблана написать сочиненіе объ искусственномъ полученіи кристалловъ. Но обстоятельства пом?шали обнародованію этого труда, которому такъ и не суждено было появиться въ печати.
30 термидора X года Гаю и Вокеленъ, въ другомъ доклад? Академіи Наукъ, просили министра внутреннихъ д?лъ «доставить гражданину Леблану необходимыя средства для продолженія его изсл?дованія относительно кристаллизаціи солей и для напечатанія его сочиненія, им?ющаго ц?лью доказать и развить теорію кристаллизаціи, а также для составленія полной коллекціи совершено чистыхъ кристалловъ». Въ заключеніи докладчики настаивали на томъ, чтобы этому ученому дана была возможность отдаться своимъ любимымъ занятіямъ, ученому, у котораго «б?дствія революціи отняли даже средства содержать свою семью».
Николай Лебланъ, подобно многимъ другимъ изобр?тателямъ, сод?йствовавшимъ обогащенію своего отечества, жилъ въ б?дности, но никогда не падалъ духомъ въ несчастій. Вм?ст? съ могучимъ умомъ этотъ великій труженикъ обладалъ сильной волей и жестокія неудачи промышленныхъ предпріятій зад?вали его лишь слегка.
Впрочемъ, это былъ скор?е ученый, ч?мъ промышленникъ. Всю свою жизнь онъ предавался научнымъ изсл?дованіямъ и, понимая громадную важность сд?ланнаго имъ открытія, съум?лъ сохранить на столько твердости, что считалъ личныя несчастія, бывшія какъ бы сл?дствіемъ этого открытія, ч?мъ-то второстепеннымъ въ своей жизни.
«Въ 1802 г., говоритъ Пайенъ, благодаря помощи гражданина Моляра, директора консерваторіи искусствъ и ремеслъ, Лебланъ могъ продолжать свои усиленныя занятія въ одной изъ лабораторій этого учрежденія. Онъ предался имъ всец?ло и, хотя не усп?лъ составить полной коллекціи, какъ ему этого хот?лось, но всетаки представилъ публик? весьма зам?чательные образцы кристалловъ. Эта коллекція была его постоянной и любимой заботой. „Я могъ-бы довести ее до конца впродолженіи бол?е двадцати л?тъ, съ грустью зам?чаетъ онъ; когда нибудь ею займутся снова. Если это искусство можетъ быть возстановлено, пускай за него примется челов?къ бол?е счастливый, наблюдатель бол?е просв?щенный ч?мъ я! Для меня это послужитъ ут?шеніемъ въ томъ, что я не могъ найти средствъ для продолженія своей работы“». О сод? ни одного слова, объ утраченной надежд? на усп?хъ ни одного сожал?нія! Къ сожал?нію, въ сочиненіяхъ, гд? скромный изобр?татель разсказываетъ намъ, съ какимъ терп?ніемъ трудился онъ въ продолженіи двадцати л?тъ, лишь мимоходомъ, въ коротенькой зам?тк? упоминается о двухъ годахъ, посвященныхъ имъ на устройство содоваго завода.
Конечно, Лебланъ им?лъ полное право над?яться на усп?хъ, потому-что еще никогда ни одно открытіе не сопровождалось при своемъ появленіи такими благопріятными обстоятельствами. Тотчасъ посл? полученія патента (привиллегіи), 27 января 1791 г., составилась компанія изъ Леблана, Дизе, Ше и герцога Орлеанскаго. Заводъ устроили въ Сенъ-Дени и барыши казались навсегда обезпеченными для компаньоновъ, какъ вдругъ смерть герцога Орлеанскаго разрушила вс? ихъ надежды. Не смутившись этой первой неудачей, Лебланъ хот?лъ устроить заводъ въ Марсели, около самыхъ мыловаренъ. Однако его счастливой идеей воспользовались впосл?дствіи другіе, а творецъ одной изъ крупн?йшихъ отраслей французской промышленности долженъ былъ ликвидировать д?ла общества. Если ему и не пришлось, подобно Палисси, сжечь свою мебель, то онъ все-таки присутствовалъ при продаж? ея съ аукціона со вс?ми аппаратами и продуктами основаннаго имъ завода.
Сл?дствіемъ гибели завода было раззореніе изобр?тателя. Такъ какъ патентомъ перестали пользоваться, то открытіе Леблана вскор? сд?лалось общимъ достояніемъ и онъ потерялъ свою привиллегію.
Онъ все-таки присутствовалъ при продаж? своей мебели.
Печально и мрачно прошли для изобр?тателя н?сколько л?тъ до VIII года, когда р?шеніемъ министра было возстановлено его право собственности на заводскія строенія въ Сенъ-Дени.
Въ этомъ только и состояло его вознагражденіе. Вс? попытки начать прежнюю фабрикацію оказались тщетными, потому что невозможно было найдти капитала для ремонта полуразрушенныхъ зданій. Творецъ одного изъ величайшихъ открытій прикладной химіи умеръ въ нищет? въ 1806 году[102].
Между т?мъ фабрикація соды все бол?е и бол?е расширялась и, въ то время какъ насл?дники Леблана не получили никакой выгоды отъ его изобр?тенія, множество другихъ заводчиковъ обогатились на ихъ счетъ. Поздн?е у Леблана оспаривалось даже право первенства на это открытіе[103]; и только въ 1856 году вся секція химіи въ академіи наукъ, когда ей пришлось высказать свое мн?ніе по поводу петиціи, адресованной Наполеону III семействомъ Леблана, торжественно признала услуги, оказанныя имъ всей стран?. Вотъ заключеніе, представленное химикомъ Дюма отъ имени коммиссіи:
«Способъ добыванія соды изъ поваренной соли всец?ло принадлежитъ Леблану. Если сл?дуетъ воздать почесть изобр?тателю фабрикаціи соды, то она, по всей справедливости, должна принадлежать памяти Леблана и оставшимся въ живыхъ членамъ его семейства… Лебланъ создалъ новую отрасль промышленности, давшую толчекъ прикладной химіи во всемъ ея объем?».
Не мен?е трогательна судьба Филиппа Лебона, изобр?тателя газоваго осв?щенія.
Когда изучаешь документы, относящіеся къ жизни Лебона, когда сл?дишь за проявленіемъ его генія, когда видишь препятствія, какія ему приходилось преодол?вать, когда узнаешь его сильный характеръ и прекрасныя свойства его души, то невольно удивляешься этому скромному труженику, оказавшему такое великое благод?яніе всему міру.
Филиппъ Лебонъ родился въ Браше (Верхняя Марна) 29 мая 1767 г.; 20 л?тъ спустя онъ былъ принятъ въ инженерную школу, гд? не замедлилъ отличиться своимъ изобр?тательнымъ и пытливымъ умомъ. Его первыя работы относятся къ только что появившейся тогда паровой машин?, такъ что 18 апр?ля 1792 г. молодой инженеръ получилъ національную награду въ 2000 ливровъ «для продолженія начатыхъ имъ опытовъ относительно улучшенія огневыхъ машинъ».
Около того-же времени, живя въ Браше, Филиппъ Лебонъ напалъ на мысль объ осв?щеніи газомъ. Однажды онъ бросилъ горсть древесныхъ опилокъ въ стоявшій на огн? стеклянный сосудъ. Изъ сосуда поднялся густой дымъ и, воспламенившись, далъ прекрасное яркое пламя. Съ этого дня одно изъ величайшихъ и полезн?йшихъ завоеваній науки было сд?лано. Филиппъ Лебонъ зажегъ первый газовый рожокъ. Есть люди, склонные умалять значеніе всякой новой идеи, готовые закидать каменьями челов?ка, въ мозгу котораго блеснула искра изобр?тенія. Эти люди хот?ли отнять и у Лебона славу его открытія, говоря, что онъ былъ обязанъ имъ только случаю. Но мы, съ своей стороны, не в?римъ въ эти случайныя причины и уб?ждены, что случай благопріятствуетъ только настойчивому генію. Правда, паденіе яблока передъ глазами Ньютона, вызвавшее его на размышленіе о притяженіи, была случайность; но разв? случай открылъ великому генію тайны вращенія міровъ? Сильный в?теръ очень часто срываетъ съ деревьевъ яблоки, но часто-ли всл?дствіе ихъ паденія рождаются ньютоновскія идеи.
Сколько химиковъ до Филиппа Лебона вид?ли, какъ горятъ дрова или уголь, и все-таки ни одинъ изъ нихъ не понялъ значенія этого, повидимому, столь простаго факта. Сколько людей смотр?ли, какъ поднимается крышка чайника при кип?ніи въ немъ воды, но одинъ лишь Уаттъ прозр?лъ паровую машину въ такомъ заурядномъ явленіи. Только генію суждено понимать будущее и посредствомъ чуднаго дара вдохновенія усвоивать себ? все способное къ росту. Въ н?сколько дней Филиппъ Лебонъ понялъ важность сд?ланнаго имъ опыта и со свойственной великому уму проницательностью принялся за дальн?йшую работу. Онъ уб?дился, что дерево и другіе горючіе матеріалы отъ д?йствія жара могутъ выд?лять газъ, годный для осв?щенія и отопленія. При этомъ онъ зам?тилъ, что изъ обуглившагося дерева, вм?ст? съ газомъ, выходитъ черноватый паръ, отличающійся ?дкимъ, пригор?лымъ запахомъ. Чтобъ воспользоваться св?тильнымъ газомъ, необходимо было освободить его отъ этихъ постороннихъ прим?сей. Лебонъ провелъ пары черезъ газоотводную трубку въ сосудъ съ водой, куда собирались смолистыя или кислыя вещества, посл? чего газъ получался совершенно чистымъ. Этотъ незат?йливый аппаратъ представляетъ первое зачаточное подобіе газоваго завода и заключаетъ въ себ? три главн?йшія его части: перегонный аппаратъ, газоочиститель и резервуаръ для собиранія газа. Филиппъ Лебонъ продолжалъ свои опыты въ деревн?. Онъ собственными руками изъ кирпичей сд?лалъ приборъ для перегонки дерева и устроилъ простой очистительный водяной кубъ, гд? собиралась смола и уксусная кислота. По выход? изъ этого куба газъ выд?лялся на открытомъ конц? трубки; тутъ его зажигали, и изумленные сос?ди приходили любоваться этимъ яркимъ источникомъ св?та, добывавшимся такъ легко у нихъ на глазахъ.
Черезъ годъ изобр?татель повидался съ Фуркруа, Де-Прона и другими зам?чательными учеными того времени, а 6 вандемьера VIII года (28 сентября 1799 г.) взялъ патентъ на привиллегію, причемъ подробно описалъ свою термолампу, съ помощію которой добывается превосходный св?тильный газъ и въ то-же время получается древесный деготь и уксусная кислота. Зд?сь-же онъ упоминаетъ о каменномъ угл?, какъ о веществ? способномъ зам?нить дерево. Вообще онъ излагаетъ свою систему съ увлеченіемъ и необыкновеннымъ жаромъ; при чтеніи его статей нельзя не вид?ть, что ихъ писалъ челов?къ глубоко уб?жденный въ истин? своихъ словъ и предвид?вшій великую будущность своего открытія.
Къ сожал?нію, Филиппъ Лебонъ не могъ отдаться всец?ло своей иде?. Какъ инженеръ путей сообщенія, безъ всякихъ матеріальныхъ средствъ, онъ долженъ былъ оставаться на служб?. И вотъ, изобр?татель отправляется въ Ангулемъ въ качеств? простого инженера; однако и тамъ онъ не забываетъ своего св?тильнаго газа и сильно скучаетъ о Париж?, называя его «ни съ ч?мъ несравнимымъ очагомъ знанія». Онъ занимается математикой и другими науками и уносится мыслью далеко, далеко отъ своихъ служебныхъ занятій. Вскор? старшій инженеръ находитъ причины въ неудовольствію на Лебона; онъ ему завидуетъ, потому что сознаетъ умственное превосходство этого молодаго челов?ка и, можетъ быть, видитъ въ немъ опаснаго соперника. Скрывая свой замыселъ подъ маской уваженія, онъ хлопочетъ объ увольненіи Лебона отъ должности. Всец?ло поглощенный своимъ проектомъ газоваго осв?щенія, Филиппъ Лебонъ часто прі?зжалъ изъ Ангулема въ Браше, гд? трудился постоянно надъ усовершенствованіемъ своего дорогаго изобр?тенія. Тогда главный инженеръ пожаловался на небрежность Лебона, противъ котораго тотчасъ-же было начато сл?дствіе. Однако, разсмотр?въ поступившія на него жалобы, коммиссія нашла его д?ятельность безукоризненной. Приводимъ письмо Филиппа Лебона къ министру, вполн? характеризующее благородный характеръ этого челов?ка:
«Всл?дствіе смерти моей матери, я принужденъ былъ посп?шно отправиться въ Парижъ… Вотъ въ чемъ состоитъ моя вина. Любовь къ наукамъ и желаніе быть полезнымъ еще бол?е усилили ее. Меня мучила потребность усовершенствовать н?которыя изобр?тенія. Наконецъ, труды мои ув?нчались усп?хомъ, мн? удалось получить помощію одной только теплоты — изъ килограмма дровъ самый чистый св?тильный газъ въ такомъ изобиліи, что по сил? св?та одинъ газовый рожокъ, горящій въ теченіи 2 часовъ, можетъ зам?нить отъ 4 до 5 св?чей. Опытъ такого осв?щенія былъ сд?ланъ мною въ присутствіи гражданина Прони, директора инженернаго училища, гражданина Лакамю, начальника 3-й дивизіи, гражданина Бенара, главнаго инспектора путей сообщенія, гражданина Перара, одного изъ начальниковъ политехнической школы. Я считалъ себя счастливымъ, потому что нам?ревался представить результаты своихъ трудовъ министру. Кром? того я хот?лъ представить Вамъ мемуаръ о направленіи аэростатовъ, получившій одобреніе гражданина Прони и другихъ ученыхъ, когда д?ла заставили меня у?хать въ Парижъ. Насколько они были важны, доказывается уже т?мъ, что я для нихъ бросилъ занятія, составлявшія для меня наслажденіе. Но было-бы ужасно, если бы, всл?дствіе невольной отлучки, мн? пришлось оставить службу въ учрежденіи, начальникамъ котораго угодно было ув?нчать мои первые усп?хи различными наградами и вв?рить мн? преподаваніе различныхъ отд?ловъ наукъ, которые проходятся въ инженерной школ?. Я не допускаю мысли, чтобы меня могло постигнуть такое страшное наказаніе за то, что я со страстью занимался науками, за то, что я желалъ быть полезнымъ своему отечеству и заслужить одобреніе министра, который самъ постоянно занимается науками, покровительствуетъ имъ и поощряетъ къ занятію ими другихъ и который самъ отчасти виновенъ въ моемъ проступк?. Я ?ду въ Парижъ въ сильн?йшей тревог?, но надежда не оставляетъ меня».
Хотя Филиппъ Лебонъ вернулся къ своему посту, но война до того истощила средства Франціи, что республика во время пребыванія Бонапарта въ Италіи не им?ла возможности платить своимъ инженерамъ. Лебонъ писалъ настоятельныя письма министру о выдач? сл?дуемаго ему жалованья и не получалъ отв?та. Тогда жена его по?хала въ Парижъ, но и ея хлопоты были такъ-же безусп?шны. Наконецъ, она написала министру сл?дующее письмо, хранящееся въ архивахъ инженерной школы:
Братство, равенство. — Парижъ 22 мессидора VII г. французской республики единой и неразд?льной. — Жена гражданина Лебона министру внутреннихъ д?лъ.
«Не подаянія, не милости прошу я у Васъ, но справедливости. Впродолженіи двухъ м?сяцевъ я томлюсь вдали отъ моего семейства. Не принуждайте-же дальн?йшей отсрочкой отца этого семейства оставить, всл?дствіи неим?нія средствъ, службу, для которой онъ вс?мъ пожертвовалъ… Войдите въ наше положеніе, гражданинъ; оно б?дственно, а моя просьба справедлива. Этихъ двухъ причинъ слишкомъ достаточно, чтобы уб?дить меня въ усп?х? моего ходатайства передъ министромъ, считающимъ своею обязанностью быть справедливымъ.
Прив?тъ и почтеніе. Преданная Вамъ согражданка,Жена Лебона, урожденная де Брамбиллъ.»Въ 1801 году Филиппъ Лебонъ былъ вызванъ въ Парижъ и прикомандированъ къ Блэну, главному инженеру по устройству мостовыхъ. Тогда онъ взялъ другой патентъ, представивъ при этомъ ц?лое ученое сочиненіе, заключавшее въ себ? множество фактовъ и новыхъ идей. Въ немъ онъ говоритъ о многочисленныхъ прим?неніяхъ св?тильнаго газа и описываетъ, какъ способъ его производства, такъ и вс? принадлежности фабрикаціи: дистилляціонную печь, сгустительный и очистительный аппараты, газовыя гор?лки — ничто зд?сь не забыто, даже паровая машина и аэростаты. Лебонъ предложилъ правительству устроить аппаратъ для отопленія и осв?щенія публичныхъ зданій. Но предложеніе его было отвергнуто. Тогда злополучный изобр?татель, утомленный вс?ми этими напрасными попытками, измученный постоянными неудачами, р?шился обратиться къ обществу, чтобы уб?дить его въ полезности сд?ланнаго имъ открытія. Онъ нанялъ отель Сеньеле въ улиц? С. Доминикъ — С. Жерменъ и открылъ его для публики. Тамъ былъ поставленъ газовый аппаратъ, распространявшій св?тъ и теплоту во вс?хъ комнатахъ и на двор?. Сады осв?щались тысячами газовыхъ рожковъ въ форм? розетокъ и цв?тковъ. Фонтанъ также былъ иллюминованъ, и бившая изъ него вода казалась огненной струей. Публика стекалась со вс?хъ сторонъ и прив?тствовала новое изобр?теніе. Ободренный усп?хомъ Филиппъ Лебонъ издалъ объявленіе (prospectus), н?что въ род? profession de foi, зам?чательное по своей искренности и благородству. Въ немъ онъ съ изумительной точностью предсказываетъ дальн?йшую судьбу своего д?тища и рисуетъ картину, какъ газъ, струящійся по обширнымъ трубамъ, осв?щаетъ вс? улицы будущихъ столицъ.
Лебона находятъ мертвымъ.
Заслуги великаго изобр?тателя были, наконецъ, признаны вс?ми, и коммиссія, назначенная министромъ, объявила, что «прекрасные результаты опытовъ гражданина Лебона превзошли надежды друзей науки и искусства». Вскор? Наполеонъ I далъ Лебону концессію на устройство въ л?су Рувре завода для дистилляціи дерева и фабрикаціи св?тильнаго газа. Къ сожал?нію, Лебону пришлось взяться за н?сколько д?лъ разомъ. Онъ приготовлялъ газъ, добывалъ уксусную кислоту и смолу, которую долженъ былъ отправлять въ Гавръ для смолки кораблей. Не смотря на вс? свои лишенія и невзгоды, для него блеснулъ однако лучъ надежды. Счастіе, казалось, наконецъ улыбнулось ему. Многіе ученые пос?тили его заводъ и между прочимъ русскіе князья Голицынъ и Долгоруковъ (?), предложившіе изобр?тателю отъ имени своего правительства перенести газовые аппараты въ Россію на какихъ угодно условіяхъ. Филиппъ Лебонъ отказался отъ этого блестящаго предложенія и въ порыв? высокаго патріотизма сказалъ, что сд?ланное имъ открытіе принадлежитъ его родин? и что ни одна изъ другихъ странъ не должна воспользоваться плодами его трудовъ.
Усп?хъ Лебона былъ непродолжителенъ. Враги и конкуренты д?лали ему тысячу непріятностей. Самыя стихіи, казалось, возстали противъ него. Скромное жилище его было разрушено бурей, а н?сколько времени спустя пожаръ истребилъ часть завода. Судьба, подобно богин? древности, какъ будто ополчилась на злополучнаго изобр?тателя, но несчастія и неудачи не могли сломить несокрушимаго духа этого челов?ка, поддерживаемаго женой, столь-же твердой и мужественной, какъ онъ самъ. При своей д?ятельности, Филиппъ Лебонъ, можетъ быть, восторжествовалъ-бы надъ вс?ми препятствіями, и время, когда могли осуществиться en grand его проэкты осв?щенія, было уже не далеко, какъ вдругъ трагическая и вм?ст? таинственная смерть положила конецъ вс?мъ его работамъ.
Въ самый день коронаціи императора, 2 декабря 1804 года, изобр?татель былъ подло убитъ; его трупъ нашли въ Елисейскихъ поляхъ съ 13 кинжальными ранами въ груди. Кто нанесъ эти удары — навсегда осталось тайной.
За н?сколько м?сяцевъ до этого происшествія несчастный пылкій и увлекающійся Лебонъ, говорилъ своимъ согражданамъ въ Браше: «Добрые друзья мои, черезъ н?сколько времени я буду осв?щать и отапливать васъ зд?сь, въ Браше, изъ Парижа». И д?йствительно это было возможно; но добрые люди пожимали плечами и говорили другъ другу: «вотъ сумасшедшій!» И въ самомъ д?л?, онъ былъ сумасшедшій, если справедливо, что безуміе и геніальность близко граничатъ между собою. Но это былъ одинъ изъ т?хъ безумцевъ, о которыхъ говоритъ поэтъ:
Combien de temps une pens?e,Vierge obscure, attend son ?poux!Les sots la traitent d’insen?e,Le sage lui dit: Cachez vous!Mais, la rencontrant loin du monde,Un fou, qui croit au lendemain,L’?pouse; elle devient f?condePour le bonheur du genre humain.(«Идея, эта скромная д?вственница, долго, долго ждетъ своего суженаго. Глупцы считаютъ ее безумной, мудрецъ говоритъ ей: спрячься! Но встр?чаетъ ее вдали отъ св?та сумасшедшій, который живетъ надеждой на будущее, соединяется съ ней. Тогда мысль приноситъ плодъ для счастія челов?ческаго рода»).
Филиппъ Лебонъ былъ именно однимъ изъ т?хъ, о комъ говоритъ Беранже. Онъ такъ-же соединился съ великой идеей. Онъ былъ несчастливъ въ жизни и умеръ жертвой самаго гнуснаго преступленія. Но брошенное имъ на ниву открытій зерно дало обильную жатву. Его великая, благородная личность не должна быть забыта. Оставшіеся посл? Лебона портреты представляютъ его стройнымъ и хорошо сложеннымъ, хотя н?сколько сутуловатымъ, всл?дствіе усидчивыхъ занятій, съ блестящими задумчивыми глазами, съ бл?днымъ выразительнымъ лицомъ, съ длинными, спустившимися на лобъ волосами. Пылкій и честный, съ дов?рчивымъ и благороднымъ сердцемъ, онъ легко привязывался къ людямъ, потому что вид?лъ въ нихъ только хорошія стороны, и часто бывалъ обманутъ, потому что не обращалъ вниманія на дурныя. Таковъ нравственный образъ Филиппа Лебона, къ которому можно прим?нить слова Вольтера о своемъ геро?, Задиг?: «ему изумлялись и однакоже его любили». Одинъ изъ почитателей Лебона, совершенно в?рно охарактеризовалъ его жизнь, сказавши, что «онъ съум?лъ пріобр?сти бол?е уваженія, ч?мъ богатства».
Вдова Лебона получила пенсіонъ въ 1200 франковъ и хот?ла продолжать д?ло покойнаго мужа, но не смотря на вс? усилія и настойчивость, она только понапрасну потратила свою энергію, которая разбилась, наконецъ, о новыя неудачи.
Какое развитіе получила теперь фабрикація св?тильнаго газа, открытаго Филиппомъ Лебономъ, видно изъ того, что парижское газовое общество ежедневно доставляетъ его для столицы 125 тысячъ кубическихъ сажень. На завод? общества работаетъ 6 тысячъ челов?къ, не считая 2 тысячъ агентовъ, наблюдающихъ за газопроводными трубами и рожками.
Такимъ образомъ, индустрія доставляетъ обществу не только новые и полезные продукты, но и даетъ средства къ жизни ц?лой арміи рабочихъ. Поразительны результаты распространенія машинъ и развитія промышленности. По оффиціальнымъ статистическимъ документамъ сила паровыхъ машинъ, д?йствующихъ въ настоящее время въ одной только Франціи, доходитъ до 1 500 000 паровыхъ силъ, представляющихъ 4 500 000 лошадиныхъ силъ и равняющихся работ? 32 милліоновъ челов?къ, т. е. числу въ 10 разъ превосходящему способное къ труду промышленное населеніе нын?шней французской республики. Такъ какъ это населеніе доходитъ теперь во Франціи до 8 400 000 челов?къ, считая въ томъ числ? женщинъ, д?тей и стариковъ, то настоящихъ работниковъ сл?дуетъ считать не бол?е 3 200 000.
Если-бы пришлось прясть руками всю хлопчато-бумажную пряжу, которая вырабатывается Англіей въ теченіи года при помощи механическихъ станковъ (self-acting), вытягивающихъ до тысячи нитей заразъ, то потребовалось-бы не мен?е 90 милліоновъ челов?къ т. е. половина населенія Европы. Искусная вязальщица д?лаетъ до 80 петель въ минуту, тогда какъ на круглой вязальной машин? она сд?лаетъ ихъ до полумилліона.
Эти громадныя цифры краснор?чив?е всякихъ разсужденій показываютъ, какимъ почтеніемъ, какой благодарностью мы обязаны энергіи и генію великихъ работниковъ, благодаря которымъ у насъ наступило царство машинъ. А между т?мъ большинство этихъ людей были непризнаны, несчастливы и въ большей или меньшей степени гонимы.
Однимъ изъ прим?ровъ этого рода можетъ служить исторія знаменитаго Престонскаго цирюльника, изобр?тателя прядильной машины.
Ричардъ Аркрайтъ, родившійся въ графств? Ланкастерскомъ въ Англіи, 23 декабря 1732 г., такъ нуждался и б?дствовалъ въ молодости, что долженъ былъ поступить въ услуженіе къ цирюльнику. Скопивъ н?сколько денегъ, онъ открылъ въ Манчестер? собственное заведеніе подъ выв?ской «Подземная цирюльня. Бр?ютъ за 2 коп». Въ виду такой конкурренціи, другіе цирюльники тоже понизили ц?ну. Аркрайтъ не хот?лъ уступить товарищамъ по ремеслу и, чтобы сд?лать всякую конкурренцію не возможной, такъ изм?нилъ свою выв?ску: «Хорошее бритіе за 1 коп.». Но должно быть ремесло было не особенно выгодно при такой ц?н?, потому что Аркрайтъ вскор? сд?лался лошадинымъ барышникомъ. Онъ перепродавалъ лошадей, покупаемыхъ у молодыхъ крестьянокъ и въ то-же время торговалъ краской собственнаго изд?лія. Чувствуя сильную склонность къ механик?, Аркрайтъ посвящалъ вс? свои досуги устройству маленькихъ моделей машинъ. Случайная встр?ча въ город? съ часовщикомъ, по имени Кэ, доставила ему возможность пріобр?сти необходимыя элементарныя св?д?нія и всец?ло посвятить себя любимому занятію. Аркрайтъ былъ чрезвычайно д?ятеленъ. Онъ работалъ каждый день съ четырехъ часовъ утра до девяти вечера и, не смотря на свою нищету (его платье было все въ лохмотьяхъ), ему наконецъ удалось, съ помощью Кэ, устроить первую машину для пряденія хлопчатой бумаги. Онъ выставилъ свое изобр?теніе въ пріемной безплатной школы въ Престон?. Повидимому счастье улыбнулось, наконецъ, настойчивому работнику: въ 1769 году н?сколько богатыхъ промышленниковъ помогли ему своими капиталами. Аркрайтъ взялъ патентъ на изобр?тенную имъ машину и устроилъ бумагопрядильныя фабрики, сначала въ Нотингем?, потомъ въ Кромфорд?, въ Дербишайр? и, наконецъ, неподалеку отъ Чорли. Но ланкаширскіе фабриканты составили противъ него настоящій заговоръ. Подстрекаемые ими рабочіе начали смотр?ть на изобр?тателя какъ на врага, который своими машинами убьетъ ручной трудъ, и р?шились погубить см?лаго новатора. Мастерская Аркрайта была разрушена толпой безумцевъ, но онъ, не смущаясь, продолжалъ свою фабрикацію. Его пряжа была лучше ч?мъ у вс?хъ его конкуррентовъ, и онъ терп?ливо ожидалъ, когда ему будетъ оказана справедливость. Ланкаширскіе купцы отказались покупать его пряжу, перестали употреблять его станки и соединенными усиліями привлекли его къ суду. Но ничто не могло поколебать настойчивости великаго изобр?тателя. Мало-по-малу онъ восторжествовалъ надъ своими врагами, и къ концу своей жизни добился полнаго усп?ха: н?сколько бумагопрядилень прочно организовались подъ его руководствомъ въ н?которыхъ округахъ Шотландіи, посл? чего его конкурренты должны были покориться и ввести у себя изобр?тенный имъ станокъ.
Какой громадной силой воли обладалъ Аркрайтъ видно изъ того, что онъ пятидесяти л?тъ, безъ посторонней помощи, выучился грамматик? и ор?ографіи. Механика и устройство фабрикъ до такой степени поглощали время знаменитаго труженника, что до этого возраста онъ не им?лъ возможности пріобр?сти даже элементарныхъ св?деній по литератур?.
Основатель современныхъ мануфактуръ, одно время, какъ мы уже вид?ли, испытавшій немало пресл?дованій и несчастій, умеръ окруженный почестями и богатствомъ. Посл? его смерти (3 августа 1792 г.) остался капиталъ въ 12 милліоновъ. Изобр?теніе Аркрайта дало такой сильный толчекъ фабрикаціи хлопчато-бумажной пряжи, что ввозъ хлопка въ Англію, едва достигавшій съ 1771 г. по 1780 годъ 6 милліоновъ фунтовъ, поднялся съ 1817–1821 года до 144 милліоновъ, изъ которыхъ 130 обработывались исключительно въ Великобританіи. Невозможно даже приблизительно опред?лить, до какой степени уменьшился ручной трудъ всл?дствіи употребленія станка Аркрайта; но это уменьшеніе дало возможность приготовлять бумажныя ткани въ громадномъ количеств?, немыслимомъ ни въ какой другой отрасли промышленности.
Ч?мъ Аркрайтъ былъ для Англіи, т?мъ явился для Франціи Ришаръ-Ленуаръ. Жизнь этого великаго двигателя промышленности представляетъ настоящую эпопею, подобно тому какъ и жизнь его англійскаго собрата.
Франсуа Ришаръ, сынъ б?днаго фермера, родился 16 апр?ля 1765 г. въ Треле (община Эпинэ, кальвадосскаго департамента). Перебывавъ посл?довательно прикащикомъ въ магазин? новостей, разнощикомъ лимонада въ Руан? и гарсономъ въ парижскомъ кафе, онъ, благодаря своей экономіи, усп?лъ скопить небольшую сумму денегъ и употребилъ ихъ на покупку н?сколькихъ штукъ англійскаго канифаса, который перепродавалъ въ розницу. Черезъ полгода онъ уже им?лъ шесть тысячъ франковъ, но, сд?лавшись жертвой обмана и безчестныхъ поступковъ со стороны какого-то д?льца, принужденъ былъ провести н?сколько л?тъ въ тюрьм? Лафорсъ, куда въ то время сажали за долги. Выйдя на свободу, въ 1790 году, и снова заручившись кредитомъ, Франсуа Ришаръ сталъ бойко торговать полотномъ и вступилъ въ компанію съ молодымъ купцомъ Ленуаръ Дю френомъ. Одна изъ выгодныхъ сторонъ ихъ предпріятія состояла въ перепродаж? бумажныхъ матерій, покупаемыхъ въ Англіи. Ришару пришла тогда см?лая мысль самому ткать эти матеріи. При помощи н?сколькихъ англійскихъ рабочихъ, онъ горячо принялся за д?ло. Усп?хъ превзошелъ его ожиданія. Подъ фирмой Ришаръ-Лену аръ онъ устроилъ прядильню, которая пошла такъ хорошо, что оба компаніона стали получать по 40 тысячъ франковъ въ м?сяцъ чистой прибыли и нажили большое состояніе, освободивъ въ то-же время Францію отъ весьма убыточнаго налога.
Въ 1806 года Ленуаръ умеръ. Ришаръ сохранилъ имя своего компаньона и одинъ продолжалъ начатое ими вм?ст? производство. Когда д?ла его достигли цв?тущаго положенія, онъ вздумалъ заняться еще и разведеніемъ хлопчатника: выписалъ с?мена изъ Америки, пос?ялъ ихъ въ Италіи и въ 1808 году привезъ во Францію бол?е 50 тысячъ тюковъ хлопка. Въ это время у нашего зам?чательнаго предпринимателя было занято не мен?е 20 тыс. рабочихъ и онъ расходовалъ по милліону франковъ въ м?сяцъ. Но вскор?, когда Наполеонъ, желавшій поощрить разведеніе хлопчатника въ южныхъ департаментахъ Франціи, обложилъ ввозъ хлопка пошлиной, для Ришара-Ленуара начались затрудненія. Чтобы не остановить своихъ прядиленъ, онъ принужденъ былъ сд?лать заемъ въ н?сколько милліоновъ. Б?дствія 1813 года еще бол?е пошатнули его д?ла. Во время событій 1814 года онъ, въ качеств? начальника 8-го легіона, выказалъ зам?чательную энергію, что значительно увеличило его популярность. Но въ это-же время повел?ніемъ отъ 23-го апр?ля, вызваннымъ отчасти требованіемъ иностранцевъ, ввозныя пошлины на хлопокъ были уничтожены безъ всякаго вознагражденія для влад?льцевъ плантацій. Это нанесло смертельный ударъ нашему фабриканту. Еще 22 апр?ля Ришаръ считалъ себя обладателемъ 8 милліоннаго капитала, а на другой день онъ сд?лался нищимъ.
Не смотря на всю свою выносливость, энергію и настойчивость, см?лый предприниматель не могъ оправиться посл? такого удара. Глубоко несчастный, принужденный жить на пенсію, выдаваемую ему зятемъ, онъ поселился въ уединеніи и жестоко страдалъ всл?дствіи необходимости сдерживать порывы своей теперь уже безполезной д?ятельности. Онъ умеръ 19 октября 1839 года. Толпа рабочихъ сопровождала гробъ этого б?днаго труженика, которымъ можетъ гордиться французская индустрія[104].
Жакаръ[105], скромный, благородный — еще одинъ изъ т?хъ людей, къ которымъ нельзя относиться безъ уваженія и симпатіи. Уже въ ранней молодости онъ является образцомъ трудолюбія, изобр?тательности и настойчивости. Находясь на служб?, сначала въ переплетной, потомъ въ словолитн?, онъ постоянно наблюдалъ, комбинировалъ и усовершенствовалъ попадавшіеся ему на глаза инструменты. Однажды Жакаръ случайно зашелъ къ ножевщику и зам?тилъ, что ножъ, прежде ч?мъ его прикр?пятъ къ ручк?, долженъ перейти черезъ руки двухъ или трехъ рабочихъ. На другой-же день онъ сд?лалъ чертежъ машины, которая въ пять минутъ могла выполнить работу четырехъ рабочихъ, занятыхъ ц?лый день. Ножевщикъ былъ слишкомъ б?денъ, чтобы заказать себ? такую машину и ограничился только ея моделью, да и ту вскор? уничтожили рабочіе изъ опасенія, что изобр?теніе, упростивъ точеніе, дурно повліяетъ на заработную плату.
Жакаръ родился изобр?тателемъ; идеи усовершенствованія развивались въ его голов? безъ всякихъ усилій, какъбы самопроизвольно. Еще въ ранней молодости онъ обратилъ вниманіе на ткацкое искусство и сталъ мечтать о средствахъ упростить его. Отецъ Жакара занимался тканьемъ парчи и штофа (матерій, затканныхъ серебромъ, золотомъ и шелкомъ), а по смерти матери въ этой работ? принялъ участіе также и сынъ. Черезъ н?сколько времени отецъ умеръ и молодой челов?къ сд?лался совершенно самостоятельнымъ. Получивъ небольшое насл?дство, онъ женился на дочери оружейника Буашона. Хотя Жакаръ и любилъ эту д?вушку, но все-таки разсчитывалъ получить за нею приданое, об?щанное ея отцомъ, въ чемъ однако ошибся. По счастію, скромный ремесленникъ нашелъ въ своей жен? н?что лучшее, ч?мъ богатство: безкорыстную любовь, преданность и твердость въ перенесеніи несчастій. Ему удалось найти себ? подругу, в?рившую въ него и всегда ум?вшую поддержать въ немъ бодрость духа въ трудныя минуты жизни.
Жакаръ вздумалъ устроить мастерскую узорчатыхъ матерій, но не обладая практическимъ умомъ, онъ скоро потерп?лъ неудачу, над?лалъ долговъ, раззорился и поступилъ на службу къ фабриканту извести Де-Лабрессъ. Надо было жить и вотъ, для добыванія насущнаго хл?ба, Жакаръ, превратившійся въ простаго рабочаго, подбрасываетъ дрова въ печи для обжиганія извести, между т?мъ какъ его жена занимается въ Ліон? плетеніемъ соломенныхъ шляпъ.
Но изобр?тателя ожидали еще бол?е тяжкія, бол?е ужасныя испытанія. Начался 1793 годъ. Великая революція, уклонившись отъ своего правильнаго теченія, породила терроръ. Жирондистовъ приговариваютъ къ смертной казни. Въ Ліон?, Каэн? и многихъ другихъ городахъ населеніе ропщетъ и возмущается. Жакаръ тоже въ числ? недовольныхъ. Сторонникъ революціи, но врагъ террора, онъ оставляетъ партію «горы», присоединяется къ своимъ собратьямъ и въ качеств? рядоваго принимаетъ участіе въ той геройской борьб?, которую ліонцы въ продолженіи 60 дней вели противъ Конвента. Ліонцы поб?ждены. Гильотина не перестаетъ работать на площади Терро; вс? участники возстанія подвергаются пресл?дованіямъ и казни. Выданный к?мъ-то, Жакаръ принужденъ скрываться вм?ст? со своимъ семнадцати л?тнимъ сыномъ. Потомъ они оба б?гутъ и поступаютъ въ рейнскую армію. Жакаръ мужественно сражается за Францію. Тутъ ему приходится испытать новое страшное горе: его единственный сынъ смертельно раненъ непріятельской пулей и умираетъ у него на рукахъ.
Отчаяніе сломило силы несчастнаго отца; онъ захворалъ, пролежалъ н?сколько времени въ больниц? и, наконецъ, вернулся въ Ліонъ, гд? узналъ, что домъ его, подобно многимъ другимъ, сд?лался жертвою пламени. Не безъ труда розыскалъ онъ свою жену и сталъ жить съ нею вм?ст?. Волненіе стало утихать, а всл?дъ зат?мъ мало-по-малу возродилась и шелковая промышленность, которой Жакаръ предназначено было дать новый толчекъ.
Идея великаго изобр?тателя, осуществленная имъ лишь посл? многочисленныхъ изысканій, состояла въ томъ, чтобы зам?нить механическимъ двигателемъ взрослую работницу или ребенка, которые при ткань? двигали нитченки[106], родъ снурковъ, привязанныхъ къ веревкамъ. Остроумныя комбинаціи, придуманныя имъ для устройства новаго станка, несомн?нно доказываютъ его геніальную способность къ механик?. Система движущихся стержней и крючковъ зам?няла у него прежнюю утомительную работу дергальщицъ нитченокъ, упрощала наведеніе рисунка въ узорчатыхъ тканяхъ и, устраняя изъ д?ла совершенно непроизводительный трудъ, сокращала расходы фабриканта почти на половину. Новая машина им?ла большой усп?хъ на выставк? произведеній національной промышленности въ 1801 году. Эта выставка показала, что для Франціи наступила эра обновленія труда и капитала. Восторженные отзывы пос?тившаго ее англичанина Фокса могутъ служить м?риломъ важности сд?ланныхъ тогда усовершенствованій. Станокъ Жакара, названный имъ «Tireuse de lacs» получилъ бронзовую медаль. Другая машина того же изобр?тателя — для вязанья морскихъ рыболовныхъ с?тей — была удостоена большой золотой медали.
Жакаръ.
Богатство находилось теперь въ рукахъ Жакара, но онъ имъ не воспользовался; онъ былъ однимъ изъ т?хъ людей, которые предоставляютъ извлекать выгоды изъ своихъ открытій другимъ, а сами предпочитаютъ трудиться надъ новыми изобр?теніями. Къ тому-же Жакаръ больше всего заботился объ усовершенствованіи своего станка и вскор? устроилъ модель его въ Ліон?. Въ 1802 г. этотъ становъ осматривалъ собравшійся въ главномъ город? Ронскаго департамента сов?тъ подъ предс?дательствомъ министра внутреннихъ д?лъ, знаменитаго Карно.
Раньше министръ не хот?лъ в?рить удивительнымъ результатамъ новаго изобр?тенія и не безъ ироніи сказалъ Жакару: «И ты разсчитываешь завязать узелъ на нитк? съ несвободными концами (натянутой)!».
Теперь, къ своему изумленію, Карно уб?дился, что это возможно.
Ронскій префектъ, оц?нившій всю важность Жакардова станка, одобрилъ труды изобр?тателя и помогъ ему отправиться въ Парижъ для продолженія его работъ и изсл?дованій. Жакара опред?лили въ Консерваторію Искуствъ и Ремеслъ, гд? онъ прожилъ бол?е двухъ л?тъ, занимаясь починкой машинъ и моделей. Среда была самая благопріятная для развитія механическихъ талантовъ изобр?тателя: онъ не только разбиралъ и поправлялъ машины, но также усовершенствовалъ, перед?лывалъ, даже нер?дко зам?нялъ ихъ новыми, бол?е удобными. Такъ, Жакаръ построилъ зд?сь ткацкій станокъ для приготовленія бархатныхъ лентъ съ двойной лицевой стороной и машины съ тройнымъ челнокомъ для тканья бумажныхъ матерій. Кром? того онъ трудился надъ исправленіемъ и приведеніемъ въ порядокъ знаменитыхъ приборовъ Вокансона, изв?стнаго механика, приводившаго современниковъ въ изумленіе своими неподражаемыми автоматами.
Вернувшись въ Ліонъ въ 1804 г., Жакаръ встр?тилъ честнаго, вполн? дов?рявшаго ему капиталиста, Камилла Пернона, который р?шился, наконецъ, открыть станку великаго изобр?тателя доступъ въ область практической индустріи. При сод?йствіи Пернона Жакаръ вступилъ въ сношеніе съ Коммерческой палатой и муниципальнымъ сов?томъ. Коммиссія, состоявшая изъ самыхъ опытныхъ фабрикантовъ, разсмотр?ла новую машину и единогласно дала о ней самый благопріятный отзывъ. Вскор? ліонскій муниципалитетъ былъ уполномоченъ императорскимъ декретомъ купить у Жакара привиллегію на его станокъ за годовую ренту въ 3 тысячи франковъ. Такимъ образомъ, патентъ на ткацкій станокъ сд?лался общественнымъ достояніемъ, а несчастный изобр?татель пром?нялъ на кусокъ хл?ба открытіе, стоившее ему 15 л?тъ труда, лишеній и нужды. Онъ просилъ правительство дозволить ему кром? того получать пятьдесятъ франковъ за каждый станокъ его изобр?тенія.
«Вотъ челов?къ, довольствующійся малымъ», воскликнулъ Наполеонъ, подписывая декретъ.
Тогда-то начались ужасныя испытанія для несчастнаго Жакара. Появленіе его машины произвело страшное смятеніе въ рабочемъ класс?. Везд? говорили, что новая машина осуждаетъ на безд?йствіе и нищету вс?хъ, кто добываетъ средства къ жизни тканьемъ узорчатыхъ матерій. Противъ изобр?тателя поднимались угрожающіе крики. Его называли изм?нникомъ, который продалъ б?днаго рабочаго богатому фабриканту и продался самъ иностранцамъ. Б?дный Жакаръ! Онъ продался иностранцамъ! Онъ предалъ своихъ братьевъ и обрекъ ихъ на несчастіе! Вотъ какую награду получилъ самоотверженный труженикъ за свое геніальное изобр?теніе, за свои безсонныя ночи, за свои слезы, за свое безкорыстіе, за свой патріотизмъ!
Ненависть росла вокругъ изобр?тателя подобно бурному потоку, грозившему унести его въ своемъ теченіи. Жакаръ уже не могъ показываться на ліонскихъ улицахъ. Его провожали свистками, его публично оскорбляли. Однажды, возл? Сенклерскихъ воротъ, разъяренная толпа даже бросилась на него и потащила его на берегъ Роны.
— «Топи, топи его!» кричали изступленные ткачи, толкая б?дняка въ воду.
Только энергическое вм?шательство н?сколькихъ сострадательныхъ людей, подосп?вшихъ во время, спасли Жакара отъ неминуемой гибели.
Жакаръ могъ-бы покинуть Ліонъ, гд? ему угрожало столько оскорбленій и опасностей; онъ могъ-бы б?жать изъ своей неблагодарной отчизны и унести съ собою свое открытіе, этотъ в?рный источникъ обогащенія для каждой страны. Но онъ остался. Спокойствіемъ и мудростью онъ съум?лъ побороть ненависть. Жакаръ не сомн?вался, что наступитъ день, когда ему будетъ воздана справедливость; онъ былъ вполн? ув?ренъ, что его машина создастъ изобиліе и дешевизну, что она увеличитъ количество работы, а сл?довательно и количество заработка, что она облегчитъ физическій трудъ рабочихъ и что заслуги его будутъ наконецъ признаны вс?ми. Жакаръ не ошибся въ своихъ ожиданіяхъ.
Нападеніе ткачей на Жакара.
Станокъ системы Жакара произвелъ переворотъ въ ткацкомъ д?л?, упрочилъ фабрикацію шелковыхъ матерій въ Ліон? и открылъ этому городу источникъ мануфактурнаго богатства. Однако не зд?сь только промышленность обязана глубокой благодарностью Жакару, но также и въ Руан?, въ С. Кантен?, Эльбёф?, Седан?, Манчестер?, Берлин?, Москв?, С.-Петербург?, въ Америк?, Индіи и даже въ Кита?.
Заслуживъ снова всеобщее уваженіе, скромный изобр?татель удалился въ Улленъ, недалеко отъ Ліона, и сталъ заниматься тамъ обработкой своего сада. Когда его пос?щали иностранцы, онъ показывалъ имъ свои трофеи — медали и крестъ почетнаго легіона.
Зд?сь, окруженный почтеніемъ и любовью онъ прожилъ до той минуты, когда ему суждено было заснуть в?чнымъ сномъ. Жакаръ умеръ 7 августа 1834 года 82 л?тъ отъ роду[107].
Городъ Ліонъ хотя воздвигнулъ Жакару статую, но не позаботился о его б?дныхъ родственникахъ, которымъ пришлось вскор? сильно б?дствовать. 20 л?тъ спустя посл? смерти Жакара дв? его племянницы жили въ такой нищет?, что были принуждены продать за н?сколько сотъ франковъ золотую медаль, пожалованную Людовикомъ XVIII ихъ дяд?.
Еще печальн?е сложилась судьба изобр?тателя машиннаго пряденія льна.
Филиппъ де Жираръ родился въ Люрмарен? (депар. Воклюзъ) 1 февраля 1775 года. Это была одна изъ т?хъ избранныхъ натуръ, всеобъемлющій умъ которыхъ находитъ повсюду прим?неніе для своей изумительной изобр?тательности. Съ самаго д?тства будущій инженеръ, подобно великому Ньютону, началъ задумываться надъ механическими приспособленіями и устроивать модели въ род?, наприм?ръ, маленькихъ водяныхъ колесъ, приводимыхъ въ движеніе теченіемъ ручья; 14-ти л?тъ онъ придумалъ интересный аппаратъ съ ц?лью утилизировать движеніе волнъ. Жираръ отличался зам?чательными способностями ко вс?мъ наукамъ и искусствамъ; онъ съ одинаковымъ усп?хомъ занимался механикой, ботаникой, живописью, скульптурой и даже поэзіей.
Событія, сопровождавшія Великую Революцію, заставили Жирара покинуть мирную жизнь въ родительскомъ дом?. Посл? своего участія въ борьб? съ революціонерами южныхъ провинцій, будущій изобр?татель долженъ былъ оставить Францію. Принужденный жить и содержать родныхъ исключительно однимъ только физическимъ трудомъ, онъ занялся живописью въ Магон?, на остров? Минорк?, а потомъ устроилъ мыловаренный заводъ въ Ливорно. Уже въ это время Филиппъ де Жираръ, которому было тогда не бол?е 18 л?тъ, обратилъ на себя вниманіе своими открытіями: онъ изобр?лъ машину для гравированія на твердыхъ доскахъ, аппаратъ для приготовленія статуй въ уменьшенномъ разм?р? и электрическій конденсаторъ.
Вернувшись на родину посл? 9-го термидора, онъ основалъ химическій заводъ въ Марсели над?ялся, что, наконецъ, можетъ жить спокойно; но 13 вандемьера принудило его во второй разъ оставить отечество. Молодой инженеръ скрылся въ Ниццу, гд? занялъ ка?едру химіи и только что введенной тогда въ курсъ преподаванія естественной исторіи. По возвращеніи въ Марсель, посл? 18 брюмера, онъ читалъ тамъ курсъ химіи и вскор? отправился въ Парижъ.
Выставка 1806 года наглядно показала зам?чательную изобр?тательность Филиппа де Жирара. Онъ выставилъ новыя ахроматическія стекла, окрашенное подъ лакъ по новому способу листовое жел?зо и знаменитыя гидростатическія лампы съ постояннымъ уровнемъ, которыя произвели тогда настоящую революцію въ д?л? осв?щенія. Он? были впервые снабжены шарами изъ матоваго стекла, впосл?дствіи распространившимися повсюду.
Н?сколько времени спустя, Жираръ получилъ отъ Общества Поощренія (Societ? d’encouragement) большую золотую медаль за паровую машину, устроенную имъ по данной программ?.
Въ 1810 году Наполеонъ, желая нанести посл?дній ударъ англійской хлопчато-бумажной промышленности, для которой ему удалось при помощи континентальной блокады запереть вс? европейскіе порты, издалъ сл?дующій декретъ, появившійся въ «Монитер?», отъ 12 мая.
«Усиленно заботясь о процв?таніи въ нашей имперіи мануфактуръ, для которыхъ ленъ составляетъ матеріалъ первой необходимости и находя, что повсем?стному ихъ развитію существенно препятствуетъ неим?ніе для пряденія льна такихъ машинъ, какія существуютъ для хлопка, мы признали необходимымъ и постановили:
Ст. 1. Назначить премію въ милліонъ франковъ изобр?тателю (къ какой-бы націи онъ ни принадлежалъ) наилучшей машины для пряденія льна.
Ст. 2. Сумма въ милліонъ франковъ, назначенная для этой ц?ли, предоставляется въ распоряженіе нашего министра внутреннихъ д?лъ.
Ст. 3. Декретъ этотъ перевести на вс? языки и отправить нашимъ посланникамъ, министрамъ и консуламъ въ иностранныя государства, для опубликованія.
Ст. 4. Исполненіе настоящаго декрета поручается нашимъ министрамъ: внутреннихъ д?лъ, финансовъ и иностранныхъ д?лъ».
Черезъ н?сколько дней посл? обнародованія этого декрета, Филиппъ Жираръ, которому было тогда 35 л?тъ, гостилъ у своего отца въ Люрмарен?. Во время завтрака принесли газету, гд? былъ напечатанъ декретъ, или в?рн?е вызовъ на состязаніе въ изобр?тательности, обращенный ко вс?мъ народамъ безъ исключенія. «Вотъ, Филиппъ, посмотри, сказалъ Жираръ, передавая газету своему сыну, это по твоей части!» Посл? завтрака Филиппъ Жираръ долго гулялъ одинъ и принялъ твердое нам?реніе разр?шить предложенную задачу. Онъ никогда не занимался той отраслью промышленности, о которой шла р?чь, и поэтому думалъ, не сл?дуетъ ли ему предварительно изучить вс? прежнія системы льнопрядильныхъ машинъ. Но вскор? онъ оставилъ эту мысль, находя, что назначеніе милліонной преміи доказывало полн?йшую несостоятельность такихъ попытокъ. Чтобы сохранить за собой полную самобытность, онъ р?шилъ совс?мъ не знакомиться съ чужими работами. Вернувшись домой, Ф. Жираръ вел?лъ принести въ свою комнату льну, нитокъ, воды, лупу и, разсматривая поперем?нно ленъ и нитки, сказалъ себ?: «изъ перваго должно сд?лать второе». Потомъ онъ долго разсматривалъ ленъ въ лупу, размачивалъ его въ вод? и на другой день за завтракомъ объявилъ своему отцу: «милліонъ за мной». Посл? этого онъ взялъ прядь льна, размочилъ ее въ вод?, чтобы разд?лить на элементарныя волокна и, скрутилъ очень тонкую нить. «Остается только сд?лать механическимъ способомъ то, что я сд?лалъ руками, и машина изобр?тена», сказалъ нашъ пытливый изсл?дователь. Для него она д?йствительно была изобр?тена. Зерно открытія дало ростокъ въ его мозгу[108].
Два м?сяца спустя Филиппъ Жираръ взялъ первый патентъ. Чтобы ознакомиться съ идеей этого изобр?тенія, всего лучше будетъ описать положенный въ основу его принципъ, со словъ самого изобр?тателя:
«Вся моя система машиннаго пряденія льна, говоритъ онъ, зиждется на двухъ главныхъ манипуляціяхъ. Первое — это трепаніе и вытягиваніе льна посредствомъ ряда безконечныхъ подвижныхъ гребней. Оно служитъ основой вс?хъ подготовительныхъ операцій, которымъ подвергается ленъ, начиная съ чесанія и оканчивая пряденіемъ тончайшихъ нитей. Вытягиванье есть единственный, найденный до сихъ поръ способъ однородно располагать по какой угодно длин? волокна чесанаго льна, не нарушая ихъ параллельности. Второй способъ, благодаря которому только и сд?лалось возможнымъ машинное пряденіе льна до неограниченной степени тонины пряжи, состоитъ въ разложеніи сырыхъ волоконъ посредствомъ вымачиванія ихъ въ щелок? или просто въ вод?. При помощи этой операціи, ленъ превращается какъ-бы въ новое вещество, которое можно вытягивать подобно хлопку между сближенными цилиндрами и приготовлять изъ него несравненно бол?е тонкія нити, ч?мъ т?, которыя получались при пряденіи льна невытянутаго, какъ это д?лалось по старинному англійскому способу. Эти два основныхъ принципа, совершенно не изв?стные въ прим?неніи къ пряденію льна до назначенія Наполеономъ преміи, изложены въ первый разъ въ моемъ патент? на изобр?теніе отъ 18 іюля 1810 года».
Машины Филиппа Жирара, устроенныя вскор? на двухъ прядильныхъ фабрикахъ въ Париж?, осуществили эти два основныхъ принципа. Съ т?хъ поръ прошло 70 л?тъ, а первоначальныя изобр?тенія Филиппа Жирара остались нетронутыми; и въ настоящее время, какъ и тогда, они служатъ необходимымъ условіемъ существованія машиннаго пряденія льна.
Вскор? случился гнусный фактъ. Правительство, изумленное т?мъ, что одинъ челов?къ такъ быстро сд?лалъ открытіе, за которое были об?щаны такія громадныя деньги, издало новую программу и, раздробивъ императорскую премію на н?сколько частей, требовало отъ изобр?тателя въ числ? другихъ невозможныхъ условій настоящаго чуда: чтобы 400 тысячъ метровъ пряжи в?сили не бол?е киллограмма[109], и чтобы при этомъ получалась экономія въ 0,8 сравнительно съ ц?ной ручной пряжи. Филиппъ Жираръ протестовалъ, но имперія вскор? пала, и когда наступило время выдачи преміи, то «одного только милліона и не оказалось на лицо», какъ остроумно выразился Тьеръ, говоря о нашемъ несчастномъ геро?.
Не смотря на такую возмутительную несправедливость, Жираръ все-таки продолжалъ посвящать свой геній для блага Франціи. Въ 1813 году, когда ей угрожало вторженіе иноземцевъ, онъ изобр?лъ паровыя пушки, которыя на пробной стр?льб?, въ присутствіи генерала Гуро и н?сколькихъ артиллерійскихъ офицерахъ, оказались вполн? практичными. Эти смертоносныя орудія представляютъ поразительную аналогію съ теперешними митральезами и послужили для нихъ образцомъ. Модель паровой пушки д?лала 180 выстр?ловъ въ минуту, причемъ на разстояніи 10 шаговъ пробивала жел?зную кирасу, а на 100 — деревянную доску въ 11/2 дюйма толщиной. Всл?дствіе благопріятнаго отзыва коммиссіи, правительство предписало устроить такія машины въ большемъ вид? и тотчасъ-же ассигновало на этотъ предметъ необходимую сумму. «Но какъ ни быстро явилось изобр?теніе и осуществленіе его, говоритъ Амперъ, быстрота событій была еще значительн?е».
Чтобъ разработать, какъ сл?дуетъ, машинное пряденіе льна, Филиппъ Жираръ потратилъ на опыты не только вс? свои средства, но также состояніе своихъ братьевъ, гордившихся своимъ участіемъ въ его д?л?. Мало того, этотъ полезн?йшій челов?къ, составлявшій научную славу Франціи, былъ арестованъ въ своей мастерской за долги, сд?ланные имъ для продолженія опытовъ, и посаженъ въ тюрьму Сентъ-Пелажи. Фактъ нев?роятный, но совершенно в?рный!
Тогда-то, измученный равнодушіемъ и несправедливостью соотечественниковъ, изобр?татель принялъ предложеніе Австріи устроить въ В?н? льно-прядильную мануфактуру. Онъ у?халъ съ растерзаннымъ, сердцемъ и увезъ съ собой половину своихъ машинъ, предоставивъ остальныя братьямъ для эксплуатаціи на его неблагодарной родин?. Однако и теперь правительство отказало имъ въ займ?, безъ котораго они не могли поддержать свою маленькую фабрику, которую скоро принуждены были закрыть. Въ В?н? Филиппъ Жираръ былъ принятъ далеко не съ т?мъ сочувствіемъ, на которое им?лъ полное право разсчитывать въ силу данныхъ ему об?щаній. «Т?мъ не мен?е онъ съ изумительной настойчивостью продолжалъ трудиться надъ своими изобр?теніями. Такъ, онъ дополнилъ свою прядильную машину приборомъ для чесанья льна; опередивъ пароходное сообщеніе, существующее теперь на Дуна?, онъ пустилъ по этой р?к? между Пештомъ и В?ной судно, приводимое въ движеніе паровой машиной, къ которой впервые прим?нилъ свое изобр?теніе трубчатыхъ котловъ, д?лающихъ разрывъ паровика безопаснымъ»[110].
Вскор? посл? этого Филиппъ Жираръ былъ приглашенъ русскимъ императоромъ Александромъ I, въ Варшаву, для устройства тамъ большой прядильной мануфактуры. Изобр?татель только узналъ тогда о публичной продаж? вс?хъ насл?дственныхъ им?ній, принадлежавшихъ его роднымъ, которые заложили ихъ въ надежд? на исполненіе декрета 1810 года; онъ тотчасъ же сталъ хлопотать о спасеніи достоянія своей фамиліи.
Въ Польш? Филиппъ Жираръ сд?лался популярнымъ. Получивъ должность главнаго горнаго инженера, онъ однакоже принялъ присягу лишь подъ т?мъ условіемъ, чтобы ему позволили оставаться во французскомъ подданств?. Вокругъ основанной имъ большой прядильной фабрики образовался ц?лый городокъ, названный въ честь его Жирардовымъ. На новой должности Жираръ не переставалъ работать въ прежнемъ направленіи и сд?лалъ безчисленное множество полезныхъ изобр?теній. Такъ, онъ придумалъ аппаратъ для извлеченія и выпариванія свекловичнаго сока, построилъ новое гидравлическое наливное колесо, усовершенствовалъ металлургію цинка, поставилъ на фасад? банка въ Варшав? термометрографъ, а въ обсерваторіи метеорографъ, изобр?лъ аппаратъ для приготовленія ружейныхъ ложъ, машину для вытачиванія сферическихъ т?лъ съ математической точностью, указалъ способъ нагр?ванія воздуха въ доменныхъ печахъ, изобр?лъ большую паровую машину безъ коромысла, особаго рода турбины, уравнительную машину, машины для разборки, вытягиванія и пряденія охлопковъ, динамометрографъ, машину для выд?лки кирпича, усовершенствованные амбары для храненія хл?ба и машину для вытягиванія проволоки.
Въ 1844 г. Жираръ, оставшійся по прежнему б?днякомъ, вернулся во Францію. За 4 года до этого онъ издалъ брошюру подъ заглавіемъ: «Воззваніе къ королю, министрамъ и палатамъ по поводу первенства Франціи въ изобр?теніи машины для пряденія льна», гд? онъ энергически требовалъ возстановленія вс?хъ своихъ правъ. «Я хочу возвратить моему отечеству и себ?, говоритъ Жираръ, изобр?теніе, честь котораго приписываютъ мн? и моей стран? вс? государства Европы, кром? самой Франціи».
Въ 1842 г. Общество Поощренія р?шилось, наконецъ, провозгласить истину, а въ 1844 году, во время промышленной выставки въ Париж?, чесальная машина Жирара возбуждала всеобщее удивленіе. Несчастный изобр?татель былъ тогда уже шестидесяти-девяти-л?тнимъ старикомъ и жилъ исключительно пенсіей, выдаваемой ему Россіей, если не считать н?сколько тысячъ франковъ, данныхъ ему, какъ-бы въ вид? подаянія, обществомъ изобр?тателей. Онъ умеръ въ сл?дующемъ году, 70 л?тъ, не дождавшись креста почетнаго легіона, о которомъ хлопотали для него друзья.
Права Филиппа Жирара были торжественно признаны только въ 1849 г., т. е. четыре года спустя посл? его смерти, а въ 1853 году насл?дникамъ великаго изобр?тателя была дана національная награда, вотированная законодательнымъ корпусомъ. Горькая насм?шка! Жозефу Жирару, старшему брату Филиппа, было тогда 92 года и онъ умеръ черезъ н?сколько м?сяцевъ. Другой братъ его, Фридрихъ, скончался еще раньше[111].
Въ ряду изобр?тателей, сод?йствовавшихъ усовершенствованію машинъ для пряденія, кордеванія (чесанія) и тканья хлопка, мы должны упомянуть Іисуса Гейльмана[112]. Въ противоположность большинству другихъ изобр?тателей онъ былъ челов?къ богатый. Состояніе его, вм?ст? съ приданымъ жены, доходило до 500 тысячъ франковъ, сумма, какъ мы увидимъ впосл?дствіи, не особенно значительная для челов?ка, одержимаго страстью къ изобр?теніямъ. Живя въ центр? эльзасскихъ фабрикъ, Гейльманъ узналъ, что главные фабриканты той м?стности предлагаютъ премію въ 5000 франковъ за изобр?теніе новой машины для чесанія хлопка. Чесальная машина, бывшая тогда въ употребленіи, не могла служить для выд?лыванія ваты изъ хлопка, кром? того при обработк? на ней много матеріала пропадало даромъ. Гейльманъ р?шился принять участіе въ конкурс?, т?мъ больше что онъ и раньше занимался механикой и не только зав?дывалъ машинной фабрикой, но даже самъ сд?лалъ н?сколько открытій. Такъ, онъ изобр?лъ интересную машину для вышиванія, въ которой 20 иголъ работали разомъ, за т?мъ усовершенствованный станокъ и наконецъ дв? машины: одну — для перем?рки и свертыванія тканей, а другую — для навиванія основы. Станокъ его для тканья разомъ двухъ кусковъ бархата обратилъ на себя всеобщее вниманіе. Однако новая задача, предстоявшая Гейльману, оказалась гораздо трудн?е, ч?мъ можно было ожидать. Ему пришлось посвятить н?сколько л?тъ на изученіе предмета; но онъ увлекался этимъ д?ломъ т?мъ сильн?е, ч?мъ трудн?е казалось достиженіе ц?ли. Пришлось д?лать дорогостоящіе опыты, устроивать пробные аппараты и безпрестанно возобновлять ихъ. Расходы были такъ велики, что все состояніе Гейльмана и приданое его жены ушли на предварительныя изысканія. Вскор? изсл?дователь впалъ въ нищету и очутился въ печальной необходимости занимать деньги у друзей даже на свои текущіе расходы. Между т?мъ у него умерла жена и онъ р?шился отправиться въ Англію, чтобъ отыскать себ? тамъ какое-нибудь м?сто, которое дало-бы ему возможность содержать двухъ дочерей. Гейльманъ отправился въ Манчестеръ, но и тамъ мысль о чесальной машин? постоянно занимала изобр?тателя и не давала ему покоя. Онъ сд?лалъ модель ея для одного англійскаго фабриканта, однако надежды его и на этотъ разъ не осуществились. Онъ вернулся во Францію повидаться съ семействомъ, но и зд?сь не переставалъ думать о разр?шеніи задачи, составлявшей его id?е fixe. Однажды вечеромъ, сидя въ кресл? и размышляя о печальной судьб? изобр?тателей, онъ почти безсознательно, но съ большимъ вниманіемъ сталъ наблюдать за т?мъ, какъ его дочери причесывались, какъ он? безъ мал?йшаго затрудненія проводили гребнемъ по своимъ длиннымъ волосамъ. «Если-бъ мн? удалось, думалъ онъ, осуществить въ машин? этотъ способъ удерживать длинные волокна съ одной стороны и отбрасывать короткіе въ другую обратнымъ движеніемъ гребня, задача моя была-бы р?шена»[113]. Гейльманъ снова принялся за работу и посл? семил?тнихъ трудовъ изобр?лъ, наконецъ, повидимому простой, но въ сущности чрезвычайно сложный механизмъ чесальной машины. Еще н?сколько л?тъ потребовалось на то, чтобы довести ее до конца, но тогда она достигла уже такой степени совершенства, что уже не оставляла желать ничего лучшаго. Нужно вид?ть, какъ работаетъ эта удивительная машина, чтобы оц?нить ее и уловить аналогію между механизмомъ и д?йствіемъ, давшимъ изобр?тателю первую мысль устройства ея. Машина Гейльмана, по словамъ одного знаменитаго англійскаго инженера, работаетъ «почти также деликатно, какъ челов?ческіе пальцы». Она чешетъ прядь хлопка съ обоихъ концовъ, разм?щаетъ волокна совершенно параллельно другъ другу, отд?ляетъ длинныя нити отъ короткихъ и собираетъ т? и другіе въ отд?льные пучки.
Гейльманъ нападаетъ на мысль о новой чесальной машин?.
Манчестерскіе прядильщики очень скоро оц?нили достоинства и выгоды новой машины и, когда одинъ изъ главныхъ фабрикантовъ ввелъ ее у себя, то шестеро другихъ сложились и купили у изобр?тателя привиллегію за 300 тысячъ рублей. Шерстяные фабриканты дали ту-же сумму за прим?неніе машины къ чесанію шерсти, а въ Лидс? фабриканты заплатили изобр?тателю 200 тыс. рублей за право воспользоваться ею для обработки льна. Такимъ образомъ, Гейльманъ внезапно разбогат?лъ, но ему не удалось воспользоваться своимъ громаднымъ состояніемъ. Онъ умеръ въ то самое время, когда его многол?тніе труды ув?нчались такимъ блестящимъ усп?хомъ. Сынъ Гейльмана, переносившій вм?ст? съ нимъ нужду и разд?лявшій его труды, сошелъ въ могилу всл?дъ за отцомъ[114].
Въ ряду промышленныхъ открытій нашего в?ка есть много такихъ, которыя, не обладая никакой грандіозностью, представляютъ однако же при всей своей скромности громадный интересъ, всл?дствіе ихъ громаднаго распространенія и неисчислимыхъ услугъ, оказываемыхъ ими въ обыденной жизни. Къ числу такихъ открытій принадлежитъ швейная машина. Разсказывая исторію ея происхожденія, мы познакомимъ читателей съ неудавшейся жизнью скромнаго и мужественнаго ремесленника, настоящаго изобр?тателя этого драгоц?ннаго прибора.
Вар?оломей Тимонье, сынъ ліонскаго красильщика, родился въ Арбрел? (Рона) въ 1793 г. Будучи юношей, онъ учился н?сколько времени въ семинаріи Сенъ-Жанъ, а потомъ сд?лался портнымъ въ Амплепюи, гд? его семейство жило съ 1795 года.
Когда Тимонье былъ еще молодымъ челов?комъ, ему случалось вид?ть вышиванья тамбурнымъ швомъ (крючкомъ), которыми по заказу тарарскихъ фабрикантовъ было занято много рукъ въ горахъ Ліона. Эти вышиванья дали нашему портному первую мысль о машинномъ шить? и онъ придумалъ весьма простой аппаратъ, зам?нявшій руки вышивальщицы и прим?нимый также къ шитью платья.
Въ 1825 г. Тимонье жилъ въ Сентъ-Этьен? (Луара) и занимался ремесломъ портнаго. Не им?я даже элементарныхъ св?д?ній по механик?, страстный изобр?татель постоянно трудился надъ изобр?теніемъ новой машины. Въ продолженіи четырехъ л?тъ онъ едва заглядываетъ въ свою мастерскую, пренебрегаетъ занятіемъ, которое составляетъ единственный источникъ существованія для его семейства, и все время проводитъ въ отд?льномъ павильон?, в?чно погруженный въ какія-то никому непонятныя занятія. Д?ла его приходятъ въ упадокъ, онъ раззоряется, теряетъ кредитъ, слыветъ за съумасшедшаго, но ему все равно…
Въ 1829 году идея его осуществилась; онъ создалъ новое орудіе труда — швейную машину. Въ 1830 г. Тимонье взялъ патентъ на изобр?теніе тамбурной швейной машины.
Въ это время г. Бонье, инспекторъ лоарскихъ шахтъ, про?здомъ черезъ Сентъ-Этьенъ, увид?лъ новую машину въ д?йствіи. Искусный инженеръ угадалъ важность сд?ланнаго открытія и повезъ Тимонье въ Парижъ. Въ 1831 г. фирма Жерменъ, Пти и К° открыла въ улиц? Севръ мастерскую при 80 швейныхъ машинахъ для приготовленія солдатской одежды и пригласила Тимонье къ себ? въ управляющіе.
Въ то время рабочіе не только не вид?ли въ машинахъ полезнаго для себя подспорья, но даже считали ихъ опасными соперницами и часто уничтожали ихъ въ порыв? злобы. Машина Тимонье подверглась той же участи: возмутившіеся портные ворвались въ нему въ мастерскую и переломали тамъ все, что только попадалось имъ подъ руку. Изобр?татель принужденъ былъ искать спасенія въ б?гств?[115]. Черезъ н?сколько м?сяцевъ фирма ликвидировала свои д?ла всл?дствіи смерти г. Бонье, и Тимонье вернулся въ Амплепюи, въ 1832 году.
Два года спустя мы видимъ Тимонье снова въ Париж?, гд? онъ работалъ поштучно, какъ простой портной, на своей швейной машин? и постоянно придумывалъ къ ней новыя усовершенствованія. Прошло еще два года, посл?днія средства изобр?тателя истощились и б?дный рабочій отправился обратно на родину. На этотъ разъ онъ пошелъ п?шкомъ, взваливъ машину на спину и, чтобы кормиться, дорогой показывалъ ее публик?, точно будто какого-то ученаго сурка.
Вернувшись въ Амплепюи, Тимонье началъ д?лать швейныя машины и продалъ ихъ н?сколько штукъ въ окрестностяхъ, но покупателей оказалось мало, потому что машинное шитье не пользовалось сочувствіемъ публики.
Къ 1845 г. Тимонье такъ усовершенствовалъ свою машину, что она д?лала 200 стежковъ въ минуту. Въ это время изобр?татель вступилъ въ компанію съ А. Маньеномъ изъ Виллафранка (департ. Роны), гд? компаньоны устроили мастерскую и начали д?лать машины стоимостью по пятидесяти франковъ за штуку. 5-го августа 1848 г. Тимонье, вм?ст? съ Маньеномъ, взялъ патентъ на усовершенствованіе своей машины, которую назвалъ швейно-вышивальной На ней можно было выкладывать снуркомъ, вышивать и шить все, что угодно, начиная съ кисеи и кончая сукномъ или кожей, со скоростью 300 стежковъ въ минуту. Помощью вертящейся иглы можно было даже вышивать кружки и фестоны, не поворачивая матеріи.
9-го февраля 1848 г. компаньоны взяли англійскій патентъ на свою машину, которая въ это время приготовлялась уже ими изъ металла и достигла значительно большей точности сравнительно съ первыми деревянными образцами. Но революція 1848 г. на этотъ разъ положила конецъ существованію мастерской. Тимонье принужденъ былъ отправиться въ Англію, гд? уступилъ свой патентъ одной манчестерской компаніи. Впрочемъ, онъ пробылъ въ Англіи лишь н?сколько м?сяцевъ и снова вернулся во Францію.
Въ 1851 г. машина Тимонье была послана на лондонскую всемірную выставку, но, всл?дствіи какой-то нев?роятной случайности, осталась на рукахъ у агента и пришла туда уже посл? опред?леннаго для предметовъ крайняго срока, а предназначенное для нея м?сто заняли тоже его-же швейныя машины, но только немного усовершенствованныя американцами, причемъ особенное вниманіе обратили на себя машины Эліаса Гау, съ двумя нитками и челнокомъ. Т?-же усовершенствованія Тимонье пробовалъ сд?лать еще въ 1832 г. и продолжалъ работать надъ этимъ вплоть до 1856 года; но вскор? для нашего изобр?тателя ничего не было нужно. Тридцать л?тъ борьбы, труда и страшныхъ лишеній истощили его силы. 5-го августа 1857 года, въ Амплепюи, Тимонье умеръ въ крайней б?дности, 64 л?тъ.
Вс? попытки устройства швейныхъ машинъ, сд?ланныя до Тимонье, состояли въ прим?неніи н?сколькихъ иголъ (каждая съ однимъ ушкомъ для нитки), и были оставлены какъ непрактичныя.
Первоначальная машина Тимонье, конечно, была далека отъ совершенства; сд?ланная изъ дерева, она приводилась въ движеніе посредствомъ безконечнаго снурка, при чемъ каждый оборотъ колеса давалъ только одинъ стежокъ, тогда какъ нов?йшія машины д?лаютъ ихъ отъ 800 до 1000 въ минуту. Нужно-ли перечислять зд?сь т? услуги, которыя оказываетъ намъ это чудное изобр?теніе на вс?хъ ступеняхъ швейнаго мастерства, начиная отъ приготовленія одежды и окончивая шитьемъ обуви, шляпъ, с?делъ, дорожныхъ вещей и пр. Многочисленныя фабрики во Франціи и Америк? тысячами изготовляютъ и развозятъ ихъ по вс?мъ частямъ земнаго шара. В?роятно уже не далеко то время, когда эти машины, достигнувъ такой-же дешевизны, какою отличаются теперь карманные и ст?нные часы, сд?лаются необходимой принадлежностью каждаго семейства, когда медленное, утомительное и изнуряющее шитье руками будетъ прим?няться только къ штопанью и сметыванью. Машина избавитъ швею отъ т?хъ долгихъ часовъ работы, впродолженіи которыхъ она портила себ? зр?ніе, теряла здоровье, сокращала самую жизнь… и достиженіемъ такого великаго результата мы будемъ обязаны, — не сл?дуетъ забывать этого, — несчастному Тимонье[116].
Если изобр?теніе машинъ было куплено ц?ною безчисленныхъ страданій и стоило жизней многимъ труженникамъ, то исполненіе крупныхъ общественныхъ работъ нисколько не уступаетъ въ этомъ отношеніи открытію новыхъ орудій промышленности. Прим?ръ подобнаго рода мы находимъ въ исторіи прорытія Сенъ-Готардскаго туннеля.
Предприниматель этой гигантской работы, Луи Фавръ, умершій отъ аневризма всл?дствіе непосильныхъ трудовъ и множества неудачъ, былъ геніальный инженеръ, который пробилъ себ? путь и пріобр?лъ высокое положеніе исключительно своими способностями и заслугами.
Сынъ плотника изъ Шэна, маленькаго городка женевскаго кантона, Фавръ, 17 л?тъ, оставилъ свою родину, и какъ простой рабочій, съ м?шкомъ за плечами и н?сколькими экю въ карман?, отправился во Францію, для усовершенствованія себя въ различныхъ ремеслахъ. По прибытіи въ Ліонъ онъ съум?лъ разр?шить самымъ простымъ способомъ, одну чисто практическую задачу, тогда какъ способъ, придуманный для р?шенія ея инженерами, требовалъ громадныхъ расходовъ. Усп?шное выполненіе принятой имъ на себя работы положило начало его блестящей карьер?. Д?йствительно, съ этого времени ему стали поручать все бол?е и бол?е значительныя сооруженія по постройк? жел?зныхъ дорогъ. Собственно, научныхъ знаній у Фавра не было, такъ какъ онъ не получилъ спеціальнаго образованія и прошелъ только курсъ начальной школы; но недостатокъ этотъ зам?нялся въ немъ удивительной практической сметливостью, необыкновеннымъ организаторскимъ талантомъ и несокрушимой энергіей къ достиженію предположенной ц?ли.
Въ н?сколько л?тъ Фавръ составилъ себ? значительное состояніе и купилъ въ окрестностяхъ Женевы прекрасное им?ніе съ нам?реніемъ поселиться тамъ и заняться сельскимъ хозяйствомъ. Но подъ вліяніемъ страсти къ своей профессіи, онъ не могъ устоять противъ искушенія — стать во глав? грандіозн?йшаго въ то время сооруженія: мы говоримъ о прорытіи большаго С. Готардскаго туннеля, который послужилъ источникомъ его несчастій и, вм?ст? съ т?мъ, в?чнымъ памятникомъ его неувядаемой славы. Съ той минуты, когда Фавръ взялся за выполненіе проэкта, жизнь его сд?лалась непрерывнымъ рядомъ заботъ и огорченій, вызываемыхъ не громадностью самаго предпріятія, не трудностью организаціи работъ, не борьбой съ природой, но именно злобой и завистью лицъ, стоявшихъ во глав? компаніи, которыя вели ее къ неизб?жной гибели и не желали, чтобы онъ, Фавръ, им?лъ усп?хъ. Благодаря необыкновенной твердости воли, Фавръ съум?лъ побороть вс? препятствія и былъ ув?ренъ, что увидитъ свой туннель оконченнымъ къ сроку, назначенному имъ еще въ 1872 г. Всл?дствіе семил?тней борьбы и страданій доблестный труженикъ пос?д?лъ, сгорбился, постар?лъ, но все-таки не утратилъ ни мужества, ни энергіи. Мало-по-малу однако-же отношенія между нимъ и компаніей улучшились, къ нему вернулась его прежняя живость и онъ сталъ серьезно подумывать о томъ, чтобы взяться за прорытіе Симплона, какъ только будетъ оконченъ С. Готардскій туннель. Этимъ новымъ предпріятіемъ онъ над?ялся вознаградить себя за убытки, которыхъ ожидалъ отъ своихъ теперешнихъ работъ. Фавръ бес?довалъ съ друзьями о вс?хъ своихъ проэктахъ и у?халъ отъ нихъ полный в?ры въ свою счастливую зв?зду, но, вернувшись въ Гешененъ, внезапно умеръ отъ изнуренія на самой арен? своей славы: сопровождая во внутренность туннеля одного французскаго инженера, онъ вдругъ упалъ къ его ногамъ, точно пораженный громомъ, на разстояніи 1400 сажень отъ выхода[117]. Фавра не стало (іюня 1879).
Вотъ ц?ною какихъ жертвъ выполняются д?ла, составляющія славу нашего времени!..
Глава девятая
Пароходы и жел?зныя дороги
Изобр?теніе паровой машины принадлежитъ не одному челов?ку, но ц?лому покол?нію инженеръ-механиковъ.
Робертъ Стефенсонъ.
Исторія паровой машины, употребленіе которой произвело настоящій переворотъ въ современномъ обществ?, есть въ то-же время исторія безчисленныхъ усилій множества великихъ изобр?тателей. Начиная съ эолипила Герона Александрійскаго и оканчивая могучими двигателями нашихъ пароходовъ и локомотивовъ, сколько рукъ ковали жел?зо, сколько умовъ трудились надъ постепенными усовершенствованіями, какъ зв?нья невидимой ц?пи соединяющими первый зародышъ механическаго генія съ поразительными современными результатами нов?йшей механики! Сколько мощныхъ работниковъ предшествовали Уатту и Стефенсону, сколько тружениковъ прокладывали дорогу великимъ строителямъ нашего времени!
Укажемъ между ними на людей, которые всего бол?е боролись и страдали. Первое м?сто среди этой вольной дружины, какъ по несчастной жизни, такъ и по своему славному имени, принадлежитъ одной изъ французскихъ національныхъ знаменитостей.
Денисъ Папинъ[118] родился въ Блуа 22 августа 1647 года и изучалъ въ Париж? медицину, но непреодолимая склонность къ точнымъ наукамъ и прикладной механик? заставила его отказаться отъ профессіи врача. Великій Гюйгенсъ, о которомъ мы говорили раньше, зам?тивъ способность Папина, сталъ покровительствовать даровитому юнош? и далъ ему средства всец?ло посвятить себя изученію любимыхъ имъ наукъ. Молодой челов?къ помогалъ физику-астроному въ его работахъ и вскор? обратилъ на себя вниманіе остроумнымъ усовершенствованіемъ н?которыхъ деталей въ новой пневматической машин?, только что открытой тогда магдебургскимъ бургомистромъ Отто Герике. Онъ опубликовалъ свои первыя изсл?дованія въ брошюр? «Новый опытъ надъ безвоздушнымъ пространствомъ», которая обратила на себя вниманіе академіи наукъ, тогда еще недавно основанной Кольберомъ.
Будущность юнаго физика была, повидимому, обставлена самыми благопріятными условіями. Парижскіе ученые оказывали ему большое уваженіе, публика относилась къ нему благосклонно; какъ вдругъ онъ у?халъ изъ Парижа въ Лондонъ. Причины этого внезапнаго отъ?зда такъ и остались неизв?стны.
По прі?зд? въ Лондонъ, въ начал? января 1676 г., Денисъ Папинъ былъ представленъ Роберту Бойлю, основателю Лондонскаго Королевскаго Общества. Этотъ знаменитый ученый занимался своими великими изсл?дованіями вдали отъ городскаго шума, въ одномъ изъ своихъ пом?стій и охотно приглашалъ туда вс?хъ знаменитыхъ людей, посвятившихъ себя изученію наукъ. Онъ принялъ молодаго французскаго физика въ свою лабораторію. Въ продолженіи 3-хъ л?тъ Денисъ Папинъ и Робертъ Бойль работали вм?ст?, причемъ много занимались изсл?дованіемъ свойствъ водянаго пара. Черезъ н?сколько времени Папинъ получилъ званіе члена лондонскаго королевскаго общества (въ 1681 году) и ознаменовалъ себя важнымъ открытіемъ котла, названнаго по его имени папиновымъ. Въ немъ впервые былъ прим?ненъ предохранительный клапанъ, сд?лавшійся впосл?дствіи существенной принадлежностью каждой паровой машины.
По всей в?роятности, Денисъ Папинъ принадлежалъ къ числу неуживчивыхъ, такъ называемыхъ, цыганскихъ натуръ. Въ то время какъ въ Англіи, сд?лавшейся для него второй отчизной ему предоставлялись всевозможныя почести, онъ необдуманно согласился занять м?сто въ новой академіи, основанной въ Венеціи, гд? пробылъ однако всего только два года: хотя слава нашего физика росла съ каждымъ днемъ, но матеріальныя средства его были очень скудны; онъ началъ скучать по Англіи и вскор? вернулся въ Лондонъ.
Именно, во время своего вторичнаго пребыванія въ этой стран? Денисъ Папинъ изобр?лъ первую машину, которая привела его къ великому открытію — прим?ненію пара въ качеств? механическаго движителя. Сначала онъ хот?лъ воспользоваться упругостью воздуха, какъ двигательной силой и въ 1687 г. представилъ лондонскому королевскому обществу модель машины, посредствомъ которой можно было утилизировать теченіе р?къ. Эта остроумная машина состояла изъ двухъ большихъ насосовъ, поршни которыхъ приводились въ движеніе паденіемъ воды и вм?ст? съ т?мъ вытягивали воздухъ изъ металлической трубки. Прикр?пленная къ концу поршневаго стержня веревка передавала весьма значительную силу, когда поршень отъ д?йствія сжатаго воздуха быстро вгонялся во внутренность трубки. Эта система представляла въ принцип? механизмъ атмосферной жел?зной дороги, существовавшей н?когда въ Сенъ-Жермен?. Однако новая машина, в?роятно не точно построенная, дала плохіе результаты. Неудача сильно поразила Папина. Положеніе даровитаго изобр?тателя было крайне ст?сненное и онъ снова сталъ подумывать о Франціи; но непреодолимая преграда отд?ляла его отъ отечества. Денисъ Папинъ былъ протестантъ. Вернуться въ Парижъ и вступить въ академію наукъ, онъ могъ лишь подъ условіемъ перем?ны религіи. Но отреченіе казалось ему позоромъ, и онъ, не колеблясь, осудилъ себя на в?чное изгнаніе.
Карлъ, ландграфъ Гессенскій, предложилъ добровольному изгнаннику ка?едру математики въ Марбург?. Папинъ согласился на это предложеніе и по?халъ въ Германію. Зд?сь онъ возобновилъ опыты надъ прим?неніемъ упругости газовъ къ движенію машинъ и над?ялся теперь лучше разр?шить занимавшую его великую задачу, производя пустоту въ насос? не посредствомъ воздуха, какъ прежде, а посредствомъ взрыва пороха подъ поршнемъ.
Папинъ устроилъ свою пороховую машину въ 1688 г. и скоро долженъ былъ уб?диться въ ея неудовлетворительности. Тогда у него явилась новая см?лая мысль воспользоваться водянымъ паромъ для образованія пустоты подъ поршнемъ своего цилиндра. Такимъ образомъ въ мозгу изобр?тателя созр?лъ основной принципъ устройства паровой машины..
Устраиваемыя имъ одна за другою машины оказывались, конечно, грубыми, им?ли много недостатковъ и далеко не оправдывали т?хъ надеждъ, какія возлагалъ на нихъ знаменитый физикъ. Ядовитые нападки и безчисленныя порицанія остановили дальн?йшій ходъ его работъ и заставили бросить ихъ на долгіе годы. Возбудить опять умъ изсл?дователя въ продолженію изысканій могли только вниманіе къ его трудамъ Лейбница и опыты Савери, производившіеся въ его присутствіи. Въ 1707 г. Папинъ издалъ во Франкфурт? маленькую книжку подъ заглавіемъ: «Новый способъ поднимать воду силою огня», гд? описывается новая система паровой машины. Онъ устроилъ ее въ большихъ разм?рахъ и прим?нилъ къ движенію судна. Первые опыты, сд?ланные съ нею на р. Фульд?, им?ли усп?хъ.
Всл?дствіи несогласій съ н?которыми вліятельными лицами въ Марбург?, Денисъ Папинъ р?шился показать свое паровое судно въ Лондон?. Сл?дующее письмо, адресованное Лейбницу, служитъ в?рной характеристикой того положенія, въ которомъ находился тогда нашъ изобр?татель:
«Кассель, 7 іюля 1707 года.
Милостивый Государь!
Вы знаете, какъ давно я жалуюсь на пресл?дованія моихъ могущественныхъ враговъ. До сихъ поръ я терп?ливо переносилъ это, но съ н?котораго времени злоба ихъ достигла такихъ разм?ровъ, что съ моей стороны было-бы слишкомъ большой см?лостью оставаться дольше въ Гессен? и подвергаться различнымъ опасностямъ. Правда, можно быть ув?реннымъ, что въ случа? тяжбы мн? была-бы оказана справедливость. Но я и безъ того уже слишкомъ часто отнималъ у Его Высочества время для своихъ маленькихъ д?лъ, поэтому для меня въ данномъ случа? всего лучше уступить и у?хать отсюда, чтобъ не утруждать ежеминутно своими просьбами такую высокую особу. Я подалъ принцу прошеніе, гд? почтительн?йше ходатайствовалъ о дозволеніи мн? вернуться въ Англію, и онъ согласился на это въ такихъ выраженіяхъ, которая показываютъ, что въ настоящее время, какъ и всегда, Его Высочество относится ко мн? гораздо милостив?е, ч?мъ я того заслуживаю.
Причину своего отъ?зда я объяснилъ принцу т?мъ, что для меня важно испытать устроенное мною новое судно въ такомъ морскомъ порт?, какъ Лондонъ, гд? можно будетъ дать ему достаточное водоизм?щеніе и снабдить механизмомъ, который при помощи огня позволитъ одному или двумъ рабочимъ вести судно съ большей быстротой, ч?мъ это могли-бы сд?лать н?сколько сотъ гребцовъ. Д?йствительно, у меня есть нам?реніе у?хать отсюда на этомъ самомъ судн?, о которомъ я когда-то им?лъ честь говорить съ Вами; этимъ я над?юсь уб?дить вс?хъ, что по выработанному мною типу можно построить другія суда и съ большимъ удобствомъ прим?нить къ нимъ огневую машину. Къ выполненію моего плана служитъ однако-же препятствіемъ то, что суда, выходящія изъ Касселя, не попадаютъ въ Бременъ, такъ какъ по прибытіи въ Мюнденъ, товары перегружаютъ на другія суда, и только эти посл?днія отправляются непосредственно въ Бременъ. Въ этомъ меня ув?рялъ мюнденскій судовщикъ. Кром? того онъ сказалъ мн?, что нужно им?ть особое разр?шеніе для того, чтобы провести судно изъ Фульды въ Везеръ, всл?дствіи чего я и р?шился обратиться къ Вамъ, милостивый государь. Такъ какъ это — частное д?ло, неим?ющее никакого значенія для торговли, то, я ув?ренъ, Вы примите на себя трудъ достать мн? дозволеніе на пропускъ моего судна изъ Лондона, т?мъ бол?е, что мн? изв?стно, какъ много надеждъ Вы возлагаете на прим?неніе огневой машины къ водяному сообщенію…
Д. Папинъ».Тотчасъ по полученіи этого письма Лейбницъ началъ хлопотать у ганноверскаго курфюрста о дозволеніи, но не смотря на все свое вліяніе, не им?лъ никакого усп?ха. Между т?мъ Папинъ д?лалъ рядъ опытовъ съ своимъ огневымъ судномъ, причемъ полученные результаты оказывались блестящими. «Сила теченія до такой степени ничтожна въ сравненіи съ силой моей машины», — пишетъ онъ въ другомъ письм? къ Лейбницу, — «что съ трудомъ можно зам?тить бол?е быстрый ходъ судна внизъ по теченію, ч?мъ вверхъ». Изобр?татель собирался отправиться въ плаваніе со своимъ семействомъ, когда узналъ, что президентъ Мюнхенскаго округа р?шительно отказываетъ ему въ пропуск?. «Я сильно опасаюсь, говоритъ Папинъ, что, не смотря на вс? труды и расходы, какихъ потребовало мое судно, мн? все-таки придется бросить его и такимъ образомъ общество будетъ лишено т?хъ выгодъ, которыя я съ Божьей помощію могъ-бы доставить ему новымъ способомъ сообщенія. Впрочемъ, я примирюсь съ этой неудачей, зная, что она произошла не по моей вин?; мн? никогда и въ голову не приходило, чтобы подобное предпріятіе могло не осуществиться изъ-за какого-то пропуска».
Посл? новыхъ тщетныхъ попытокъ Денисъ Папинъ, раздраженный неудачами, р?шился попробовать нельзя-ли обойдтись безъ «дозволенія». 24 сентября 1707 г. онъ перенесъ на судно все свое скромное имущество, состоявшее изъ кое-какой одежды да жалкой домашней утвари, пом?стилъ на немъ свою жену и д?тей, а самъ сталъ у машины. И вотъ нашъ изобр?татель плыветъ по р?к?, пренебрегая в?трами и волнами… Вскор? путешественники прибыли въ Лоху, при усть? Везера.
Разъяренная толпа судорабочихъ разрушаетъ пароходъ Папина.
Но зд?сь начинается роковая исторія съ ц?хомъ судовщиковъ. О невиданномъ чуд? посп?шно даютъ знать президенту округа Зену; тотъ приб?гаетъ со вс?хъ ногъ и съ любопытствомъ осматриваетъ судно Дениса Папина. Онъ проситъ, чтобы ему объяснили, какимъ образомъ эта странная маленькая машина можетъ заставлять корабли двигаться безъ мачтъ и парусовъ. Но какъ челов?къ робкій и осторожный, Зену не р?шается взять изобр?тателя подъ свое покровительство и вскор? уходитъ. На другой день къ Денису Папину является ц?лая толпа ц?ховыхъ судохозяевъ и они объявляютъ ему, что такъ какъ его судно прошло безъ разр?шенія, то въ силу данныхъ имъ привиллегій оно составляетъ теперь ихъ собственность, всл?дствіе чего они вытащутъ его на берегъ и продадутъ съ публичнаго торга по частямъ. Денисъ Папинъ въ отчаяніи, протестуетъ и сопротивляется, но онъ одинъ противъ вс?хъ. Тщетно изобр?татель проситъ помощи у жителей предм?стьевъ Лоха; судовщики, не желая выпустить изъ рукъ добычу, бросаются на судно и тотчасъ-же начинаютъ ломать его. Съ особенной яростью набрасываются они на машину съ колесами и разомъ поканчиваютъ съ ними въ присутствіи убитаго горемъ старика-изобр?тателя.
Такъ совершился этотъ возмутительный фактъ варварскаго разрушенія, который, отодвинувъ на ц?лое стол?тіе прим?неніе пара къ водяному сообщенію, быть можетъ, изм?нилъ судьбы народовъ!
Поздн?е мы встр?чаемъ Дениса Папина, слабаго и больнаго, въ Лондон?. Робертъ Бойль, его старый другъ, умеръ; новымъ-же членамъ королевской академіи онъ почти совс?мъ не изв?стенъ. Старикъ опять начинаетъ вспоминать о далекой отчизн?; но теперь, въ конц? царствованія Людовика XIV, религіозная нетерпимость больше, ч?мъ когда нибудь, преграждаетъ доступъ туда. Долгое время изобр?татель жилъ почти въ нищет? на скромное жалованье, выдаваемое ему королевскимъ обществомъ, и по недостатку средствъ, не им?лъ уже больше возможности возобновить свои опыты надъ паровой машиной. «Я принужденъ, — говоритъ онъ, въ одномъ изъ своихъ писемъ, — употреблять свои машины на починку камина въ моемъ б?дномъ жилищ?».
Обремененные многочисленнымъ семействомъ Папинъ б?дствовалъ ужасно, но все-таки прожилъ до глубокой старости. Время его кончины съ точностью неизв?стно; несомн?нно только, что онъ долго томился, вс?ми оставленный[119].
Новые опыты надъ прим?неніемъ пара къ навигаціи мы встр?чаемъ только въ 1784 году — годъ спустя посл? освобожденія Соединенныхъ Штатовъ. Впрочемъ, зд?сь сл?дуетъ упомянуть еще о зам?чательной попытк?, сд?ланной раньше однимъ французомъ, маркизомъ Жофруа, въ Ліон?. 15 іюля 1783 года онъ пустилъ по Саон? пароходъ своего изобр?тенія. Не смотря на усп?хъ перваго опыта, Жофруа не встр?тилъ ни въ комъ сочувствія и долженъ былъ отказаться отъ своего предпріятія.
Америка, съ ея громадными р?ками, представляющими тамъ наилучшій способъ сообщенія, казалось, самою природой предназначена была, больше ч?мъ Франція, къ появленію въ ней паровыхъ судовъ. И д?йствительно, именно тамъ они возродились снова посл? давно забытой попытки Папина. Когда-же Джемсъ Уаттъ устроилъ въ Англіи паровую машину двойнаго д?йствія, оставалось только прим?нить ее къ навигаціи. Въ 1781 г. американскій строитель Джонъ Фичъ (Fitch) представилъ генералу Вашингтону модель судна съ обыкновенными веслами, которыя приводились въ движеніе д?йствіемъ пара. Машина вскор? была устроена въ большихъ разм?рахъ и первый опытъ съ нею изобр?татель р?шился сд?лать въ присутствіи публики, что и посл?довало л?томъ 1787 г., въ окрестностяхъ Филадельфіи, на р?к? Делавар?. Вашингтонъ и Веніаминъ Франклинъ, понимавшіе, что такое открытіе должно составить эру въ исторіи прогресса, сочли своимъ долгомъ, вм?ст? съ н?сколькими членами конгресса, принять участіе въ испытаніи новой машины и заняли м?ста на судн? Джона Фича. Когда эта маленькая ладья двинулась въ путь д?йствіемъ пара, публика не могла придти въ себя отъ изумленія. Весла, двигавшіяся безъ помощи гребцовъ, дымъ выходившій изъ высокой трубы, все это казалось ей какимъ-то чудомъ; но изумленіе зрителей увеличилось еще бол?е, когда судно, сд?лавъ поворотъ, пошло противъ теченія со скоростію 51/2 миль въ часъ.
Усп?хъ былъ полный. Въ Филадельфіи тотчасъ образовалась компанія съ Франклиномъ и ученымъ астрономомъ Риттенгаузомъ во глав?, задавшаяся ц?лью утилизировать новое изобр?теніе и внести въ него возможныя усовершенствованія. Въ 1788 году Джонъ Фичъ получилъ отъ американскаго правительства привиллегію на исключительное пользованіе пароходнымъ сообщеніемъ въ пяти штатахъ; въ то-же время національная подписка дала ему средства для производства работъ въ большихъ разм?рахъ. Фичъ р?шилъ поставить свою машину на гальотъ и устроить правильное пароходство между Фильдельфіей и Трентономъ, т. е. на разстояніи 6–7 верстъ. Но когда онъ началъ строить паровую машину большихъ разм?ровъ, то встр?тилъ почти непреодолимыя препятствія. Помощниками ему могли служить только неопытные кузнецы и слесаря; поэтому машина, не смотря на вс? усилія и значительныя издержки, оказалась очень плохаго устройства и дала неудовлетворительные результаты. Паровой гальотъ ходилъ гораздо хуже маленькаго судна, служившаго для опытовъ. Этого было совершенно достаточно, чтобы обезкуражить не Фича, конечно, но помогавшихъ ему капиталистовъ, которые съ ужасомъ вид?ли, что деньги ихъ тратятся даромъ, изобр?теніе-же идетъ не впередъ, а назадъ. Однако, при сод?йствіи н?сколькихъ просв?щенныхъ гражданъ, Джонъ Фичъ могъ снова приняться за д?ло. Онъ об?щался исправить свою машину, такъ чтобы судно могло д?лать 8 миль въ часъ. Годъ спустя изобр?татель былъ уже въ состояніи выполнить данное имъ об?щаніе. Ходъ пароваго гальота былъ торжественно испробованъ въ Филадельфіи. Отъ опред?леннаго пункта на р?к? была отм?рена миля и посл? пов?рки часовъ опред?лено время. Гальотъ прошелъ именно то разстояніе, какое требовалось. Вскор? опытъ былъ повторенъ при еще бол?е торжественной обстановк?, въ присутствіи многочисленной публики и подъ предс?дательствомъ губернатора Пенсильваніи, который собственноручно поднялъ флагъ Американскихъ Соединенныхъ Штатовъ на гальот? Джона Фича.
Можно-ли было думать, что посл? такого усп?ха нашъ механикъ перестанетъ пользоваться сочувствіемъ и поддержкой публики, а между т?мъ это д?йствительно случилось. Всл?дствіе какого-то необъяснимаго заблужденія, общество не в?рило въ будущность новаго изобр?тенія. Въ глазахъ современниковъ Фичъ былъ челов?къ, лишенный практическаго смысла и вс? съ недов?ріемъ относились къ этому энтузіасту, когда онъ говорилъ, что на его пароход? со временемъ «возможно будетъ переплыть Атлантическій Океанъ». Однако Фичъ при помощи одного изъ своихъ надежн?йшихъ друзей, доктора Торнтона, продолжалъ совершенствовать свою машину. 11 мая 1790 г. паровое судно его прошло противъ в?тра изъ Филадельфіи въ Берлингтонъ со скоростію 7 миль въ часъ; но даже и такой удивительный результатъ не могъ возвратить паровому сообщенію дов?ріе массы. Съ финансовой точки зр?нія находили, что въ этомъ д?л? предстоятъ только одни расходы и никакихъ барышей. Акціонеры предпріятія не считали себя обязанными дол?е поддерживать несчастнаго Фича и оставили его. Доведенный до отчаянія изобр?татель тщетно ув?рялъ, что остается сд?лать лишь одно посл?днее усиліе, что работа его созр?ла и что она будетъ приносить плоды. Пресл?дуемый своей id?e fixe онъ везд? говорилъ, что близокъ день, когда пароходы станутъ ходить по Атлантическому Океану. Надъ нимъ см?ялись, его считали мечтателемъ. Непризнанный и оставленный вс?ми, Джонъ Фичъ р?шился у?хать изъ отечества и обратилъ свои взоры къ Франціи.
Въ 1792 г. американскій инженеръ высадился въ Лорьен? (Lorient). Хотя французскій консулъ въ Филадельфіи, Сенъ-Жанъ-дё-Кревекёръ, сообщившій своему правительству о новомъ изобр?теніи, и снабдилъ Фича многочисленными рекомендаціями, однако они мало помогли ему, потому что Франція не представляла тогда благопріятной почвы для научныхъ открытій: въ ней царствовалъ неизб?жный во время войны безпорядокъ. Впрочемъ для Фича на одно мгновеніе блеснулъ лучъ надежды. Въ Фидадельфіи онъ познакомился съ н?кіемъ Бриссо, который былъ теперь депутатомъ Конвента и оказывалъ ему д?ятельное покровительство. Къ сожал?нію, покровитель этотъ сд?лался скоро жертвою террора и умеръ на гильотин? (31 октября 1793 г.). Оставшись совершенно одинокимъ и безъ всякихъ средствъ къ жизни, нашъ изобр?татель вернулся въ Лорьенъ. До какой степени онъ нуждался въ то время, видно изъ того, что онъ принужденъ былъ просить денегъ на про?здъ у консула Соединенныхъ Штатовъ.
Несчастный изобр?татель съ отчаянія бросается въ волны Делавара.
Джонъ Фичъ жилъ исключительно для своей идеи; какъ только ему пришлось отъ нея отказаться, дальн?йшее существованіе теряло для него всякій смыслъ. Имъ овлад?ло мрачное отчаяніе, и онъ началъ пить, чтобы хоть немного забыть свою нищету и страданія. Однажды, вечеромъ, онъ шелъ измученный горемъ по берегу Делавара и полюбовавшись н?сколько времени съ вершины утеса на арену своей прежней славы, злополучный изобр?татель бросился въ воду, проклиная жизнь и людей…[120].
Въ то время какъ Джонъ Фичъ кончилъ жизнь самоубійствомъ, одинъ изъ его соотечественниковъ и бывшихъ компаніоновъ по предпріятію, Рёмсей, испыталъ въ Англіи полн?йшую неудачу въ своихъ попыткахъ прим?ненія пара къ водяному сообщенію. Тогда на пол? битвы появился, наконецъ, новый и уже поб?доносный соотечественникъ этихъ несчастныхъ изобр?тателей, Робертъ Фультонъ.
Но сколько непріятностей, сколько препятствій пришлось ему испытать втеченіи его трудовой и непродолжительной жизни прежде, ч?мъ онъ былъ признанъ поб?дителемъ!..
Фультонъ, родившійся въ 1765 г. въ графств? Ланкастерскомъ, съ ранняго д?тства прошелъ школу всевозможныхъ несчастій. Родители его были б?дные ирландскіе эмигранты. Трехъ л?тъ онъ потерялъ отца, выучился читать и писать и въ ранней молодости отправился въ Филадельфію, гд? поступилъ ученикомъ къ ювелиру. Молодой Фультонъ отличался удивительными способностями къ живописи; все свободное время онъ посвящалъ рисованію картинъ и достигъ въ этомъ искусств? такого совершенства, что въ 17 л?тъ уже пользовался этимъ искуствомъ для добыванія средствъ къ жизни. Будущій творецъ пароходства сд?лался странствующимъ живописцемъ; взявъ съ собой краски и кисти, онъ переходилъ изъ гостинницы въ гостинницу и рисовалъ то пейзажи, то жанровыя сценки, то портреты. Потомъ онъ поселился въ Филадельфіи въ качеств? миніатюриста, составилъ себ? н?которую репутацію и въ короткое время скопилъ сумму денегъ, достаточную для покупки въ графств? Вашингтонъ фермы, куда переселилась его мать доживать остатокъ своихъ дней.
Достаточно иногда случайной встр?чи, чтобъ изм?нить судьбу челов?ка. Такъ было и съ Фультономъ. Богатый американецъ Самуилъ Скорбитъ полюбилъ молодаго челов?ка и снабдилъ его средствами для по?здки въ Лондонъ, гд? рекомендовалъ его одному изъ своихъ друзей, знаменитому тогда живописцу, Веніамину Весту, въ надежд?, что ему пріятно будетъ поддержать нараждающійся талантъ. Вестъ принялъ Фультона какъ друга, но всл?дствіе какой-то необъяснимой случайности молодой художникъ вдругъ бросилъ живопись и со страстью предался изученію механики. Въ продолженіи двухъ л?тъ онъ чертилъ планы машинъ на одной бирмингамской мануфактур?, а потомъ, вернувшись въ Лондонъ, встр?тилъ своего соотечественника Рёмсея, совершенно погруженнаго въ производство опытовъ прим?ненія пара къ навигаціи.
Въ механик? Робертъ Фультонъ нашелъ именно то, что нужно было для его генія. Молодой инженеръ посл?довательно выполнялъ самыя разнообразныя работы. Такъ, онъ составилъ проектъ новой системы канализаціи, устроилъ родъ плуга для прорытія каналовъ, изобр?лъ машину для распиливанія и полировки мрамора и т. д., но ни одна изъ его попытокъ не им?ла усп?ха въ Англіи.
Над?ясь найти большее сочувствіе къ себ? во Франціи, Робертъ Фультонъ, въ 1796 году, отправился въ Парижъ, гд? продолжалъ однако работать для блага своей родины. Торговля Соединенныхъ Штатовъ сильно страдала тогда отъ продолжительныхъ войнъ, опустошавшихъ Европу; Англія, благодаря своему флоту, оказывала тогда сильное давленіе на вс? государства, задерживая товары, ввозимые во Францію другими націями. Фультонъ р?шился освободить свою родину отъ такого унизительнаго рабства. Въ Америк? этотъ великій современникъ Франклина проникся принципами квакеровъ и теперь сд?лался философомъ-гуманистомъ; онъ желалъ обезпечить за вс?мъ міромъ свободное пользованіе морями и сталъ работать, такимъ образомъ, для счастія народовъ. — Но для достиженія такой ц?ли, по его мн?нію, необходимо было нанести ударъ морскому могуществу Англіи. Фультонъ р?шился начать эту отчаянную борьбу одинъ противъ ц?лой націи. Д?йствительно, онъ придумалъ два ужасныхъ орудія, которыя могли сд?лать его повелителемъ вселенной: подводное судно и торпеду, которыя р?шился на погибель Англіи передать въ руки французовъ. Но Фультонъ, какъ мы увидимъ впосл?дствіи, не принялъ въ разсчетъ Бонапарта.
Въ декабр? 1797 года въ Париж?, на Сен?, начались первые опыты, состоявшіе въ томъ, чтобъ направлять подъ водой и взрывать на опред?ленномъ м?ст? наполненные порохомъ ящики или торпеды, предназначенныя для взрыва кораблей. Такъ какъ опыты эти стоили очень дорого и средства Фультона скоро истощились, то онъ обратился къ Директоріи съ просьбой оказать ему правительственную поддержку. Петиція его была отправлена въ военное министерство, но тамъ коммиссія изсл?дованій признала проэктъ американскаго механика неудобоприм?нимымъ. Фультонъ не хот?лъ в?рить такому, ни на чемъ не основанному отказу и устроилъ превосходную модель своего подводнаго судна, над?ясь достигнуть большаго усп?ха при помощи столь нагляднаго аргумента: три года прошли въ тщетныхъ попыткахъ и безплодныхъ ходатайствахъ. Наконецъ Фультонъ обратился къ Голландіи, но и тамъ предложеніе его не было принято. Съ упрямствомъ челов?ка, одержимаго id?e fixe, онъ нашелъ въ себ? достаточно силы продолжать работу безъ всякой посторонней помощи. Припомнивъ, что когда то кисть кормила его, Фультонъ снова взялся за нее, нарисовалъ понораму, возбудившую любопытство всего Парижа, и привлекъ массу зрителей, которые скоро наполнили его тощій кошелекъ. Полученныя такимъ образомъ деньги, Фультонъ обратилъ на производство опытовъ, посл? чего уже, ув?ренный въ себ? и въ своемъ изобр?теніи, обратился къ Бонапарту, только что избранному тогда въ пожизненные консулы. Всл?дствіе благопріятнаго отзыва Вольнея, Монжа и Лапласа, правительство дало ему необходимую сумму, такъ что въ 1800 году онъ построилъ большое подводное судно, которое вскор? подвергнулъ испытаніямъ въ Гавр? и Руан?. «Л?томъ 1801 года Фультонъ привелъ это судно въ Брестъ и сд?лалъ на немъ н?сколько зам?чательныхъ опытовъ. Однажды онъ погрузился въ воду на 40 сажень глубины, пробылъ тамъ 20 минутъ и, пройдя довольно большое пространство, выплылъ на поверхность; потомъ снова исчезъ подъ водой и достигъ того м?ста, откуда отправился; 17 августа 1801 года онъ оставался подъ водой около 4 часовъ и вынырнулъ за 5 миль отъ м?ста погруженія»[121].
Въ Брест?-же онъ съ большимъ усп?хомъ повторилъ опыты надъ торпедами или адскими подводными машинами. Каждая торпеда состояла изъ м?днаго ящика, наполненнаго 100 фунтами пороха, который можно было воспламенить, когда угодно, посредствомъ ружейнаго замка. Весь механизмъ прикр?плялся къ веревк? въ 15 сажень длины и приводился въ д?йствіе съ борта маленькаго судна. Основной принципъ устройства этого аппарата былъ тотъ-же самый, какъ и нов?йшей миноноски. Изобр?тателю удалось взорвать лодку, стоявшую на рейд?, при громкихъ рукоплесканіяхъ толпы народа, привлеченнаго новизной грандіознаго зр?лища. Фультонъ пытался также подойти къ н?которымъ изъ англійскихъ кораблей, крейсировавшихъ близь береговъ, но не усп?лъ въ этомъ къ великому неудовольствію перваго консула. Сторонникъ рутины, Бонапартъ не придавалъ никакого значенія новымъ изобр?теніямъ американскаго инженера и не считалъ даже нужнымъ отв?чать на его настойчивыя ходатайства.
Фультонъ, утомленный борьбой, которую ему пришлось вести впродолженіи 6 л?тъ въ интересахъ осл?пленнаго французскаго правительства, хот?лъ уже вернуться въ Америку, когда бывшій канцлеръ Ньюіоркскаго штата, Ливингстонъ, отговорилъ его отъ этого нам?ренія и предложилъ ему сообща возобновить работу надъ р?шеніемъ великой задачи прим?ненія пара къ мореходству. Изучивъ со свойственной ему энергіей всю техническую литературу по этому вопросу, Фультонъ нашелъ, что его предшественники потерп?ли неудачу всл?дствіе неим?нія достаточно сильной машины. Поэтому онъ перед?лалъ испытанную до него паровую машину, построилъ маленькую модель судна, колеса котораго приводились въ д?йствіе безконечной ц?пью и, испробовавъ его на маленькой р?чк? Огроне, близь Пломбьера, вернулся въ Парижъ. Зд?сь онъ, при сод?йствіи Ливингстона, построилъ судно той-же системы, но гораздо большихъ разм?ровъ. 9 августа 1803 года это паровое судно въ первый разъ прошло по Сен? въ присутствіи значительнаго числа зрителей, въ числ? которыхъ находились Бугенвиль, Боссю, Карно и Перье — делегаты академіи наукъ. Пароходъ шолъ противъ теченія со скоростію 57, футовъ въ секунду.
Это великое событіе прошло почти незам?ченнымъ: парижане, опьяненные изв?стіями о постоянныхъ поб?дахъ Бонопарта, равнодушно смотр?ли на маленькое судно Фультона, долго стоявшее на якор? у береговъ Сены, въ самомъ центр? Парижа. Изобр?татель еще разъ обратился къ первому консулу съ просьбой тщательно изсл?довать машину. Но Бонапартъ продолжалъ третировать Фультона какъ авантюриста и шарлатана, вся ц?ль котораго заключалась въ одномъ только «выманиваніи денегъ».
Трудно пов?рить такой близорукости, однако она несомн?нна. Маршалъ Мармонъ въ своихъ «Мемуарахъ», изданныхъ въ 1857 году, даетъ драгоц?нные документы, в?рно характеризующіе отношенія Бонапарта къ Фультону.
«Американецъ Фультонъ, говоритъ маршалъ, предложилъ прим?нить къ мореплаванію паровую машину, какъ наибол?е могущественный изъ вс?хъ изв?стныхъ намъ двигателей. Бонапартъ, бывшій противъ всякихъ нововведеній всл?дствіе своихъ предразсудковъ, отклонилъ предложеніе Фультона. Это отвращеніе ко всему новому обусловливалось его воспитаніемъ…. Но благоразумная сдержанность — говоря мимоходомъ — не должна переходить въ презр?ніе къ улучшеніямъ и усовершенствованіямъ. Однако Фультонъ продолжалъ настаивать на дозволеніи ему сд?лать опыты и показать результаты того, что онъ называлъ своимъ изобр?теніемъ. — Первый консулъ считалъ Фультона шарлатаномъ и не хот?лъ ничего слышать. Два раза я пытался разуб?дить въ этомъ Бонапарта, но безъусп?шно…. невозможно и опред?лить, что случилось-бы, еслибъ только удалось изм?нить его взгляды…. Фультона послалъ намъ добрый геній Франціи. Не послушавшись его голоса, первый консулъ выпустилъ изъ рукъ свое счастье»[122].
Фультонъ оставилъ Францію, но лишь 4 года спустя (въ 1807 году) его пароходъ Клермонъ въ первый разъ ходилъ въ Нью-Іоркъ, посл? чего прим?неніе пара было уже навсегда обезпечено за судоходствомъ. Водоизм?щеніе Клермона равнялось 150 тоннамъ, а паровая машина, приводившая въ движеніе его колеса — 18 силамъ. Съ этого момента современный пароходъ былъ созданъ…
Когда Фультонъ появился съ своимъ пароходомъ въ одной изъ восточныхъ р?къ Америки, враждебная и нев?жественная толпа встр?тила его безсмысленными насм?шками. Вокругъ него слышались угрожающіе свистки. Но вдругъ пароходъ двинулся съ м?ста и раздавшіеся отовсюду крики восторга заставили великаго механика забыть испытанныя имъ до сихъ поръ оскорбленія. Невозможно передать всеобщаго энтузіазма. «Н?сколько нев?ждъ, лишенныхъ всякаго чувства приличія, пытались еще отпускать грубыя шутки, но и они наконецъ впали въ какое то безсмысленное отуп?ніе; большинство же прив?тствовало поб?ду, одержанную геніемъ, долго несмолкавшими рукоплесканіями»[123].
Робертъ Фультонъ.
Н?сколько дней спустя Фультонъ объявилъ въ газетахъ, что онъ устраиваетъ правильное сообщеніе по Гудзону между Нью-Іоркомъ и Альбани. Клермонъ сд?лалъ эти 240 верстъ въ 32 часа.
Но для по?здки въ Альбани на пароход? Фультона не оказалось желающихъ и только при возвращенія оттуда нашелся одинъ охотникъ. «Это былъ, — говоритъ Луи Фигье, въ своей превосходной исторіи пароходовъ[124], — французъ, по имени Андріе, житель Нью-Іорка. Онъ хот?лъ испытать новое ощущеніе и р?шился вернуться къ себ? домой на Клермон?. Войдя на пароходъ, чтобы условиться въ ц?н? за про?здъ, Андріе не нашелъ тамъ никого кром? самого Фультона, сид?вшаго въ кают? за письменнымъ столомъ.
— Вы отправляетесь въ Нью-Іоркъ на вашемъ пароход?? спросилъ онъ.
— Да, отв?чалъ Фультонъ, я попробую это сд?лать.
— Можете вы взять меня съ собой?
— Конечно, если вы рискнете со мной отправиться.
Андріе спросилъ тогда о ц?н? за про?здъ и заплатилъ требуемые шесть долларовъ.
Фультонъ сид?лъ неподвижно и безмолвно и въ глубокой задумчивости разсматривалъ данныя ему деньги. Пассажиру показалось, что онъ заплатилъ не то, что сл?довало.
— В?дь вы, кажется, назначили именно такую сумму? спросилъ онъ.
При этихъ словахъ Фультонъ поднялъ на незнакомца глаза, полные слезъ.
— Извините меня, сказалъ онъ взволнованнымъ голосомъ, я задумался о томъ, что эти шесть долларовъ составляютъ первую плату, полученную мной за мои долгіе труды надъ устройствомъ пароходнаго сообщенія. Мн? бы очень хот?лось, прибавилъ онъ, взявъ пассажира за руку, въ ознаменованіе этого событія распить съ вами бутылку вина, но я слишкомъ б?денъ, чтобъ позволить себ? такую роскошь».
Введеніе пароходнаго сообщенія въ Соединенныхъ Штатахъ есть одно изъ величайшихъ событій въ исторіи челов?чества. Д?ло это принадлежитъ всец?ло Роберту Фультону, до конца своей жизни не перестававшему бороться за интересы цивилизаціи. Въ 1814 г. онъ построилъ для американскаго правительства громадный, по тому времени, паровой фрегатъ въ 145 футовъ длины. Но изобр?тателю не пришлось увид?ть его спущеннымъ на воду. Возвращаясь изъ Трентона, столицы Нью-Джерси, гд? разбирался процессъ Ливингстона, бывшаго въ компаніи съ Фультономъ, посл?дній былъ застигнутъ на Гудзон? сильными холодами и получилъ жестокую лихорадку, которая свела его въ могилу 24 февраля 1815 года. Ему было тогда не бол?е 50 л?тъ. Конгрессъ Нью-Іорскаго штата почтилъ память великаго гражданина трехдневнымъ трауромъ.
Въ то время какъ Фультонъ, презираемый людьми рутины, у?зжалъ изъ Франціи, уроженецъ этой страны Шарль Дальери[125] пожертвовалъ все свое состояніе на устройство изобр?теннаго имъ маленькаго винтоваго парохода и сталъ надо?дать какъ правительству, такъ и его министрамъ просьбами объ испытаніи своего изобр?тенія. Не добившись ничего, Дальери былъ такъ раздраженъ неудачей, что разъ, утромъ, пришелъ на свой пароходъ, стоявшій на Сен?, близь Берси, и приказалъ рабочимъ изрубить его въ куски, причемъ самъ съ молоткомъ въ рук? принималъ участіе въ разрушеніи своего д?тища.
Шарль Дальери еще раньше обращалъ на себя вниманіе множествомъ изобр?теній. Въ ранней юности онъ занимался приготовленіемъ деревянныхъ ст?нныхъ часовъ, отличавшихся большою точностью, потомъ сталъ д?лать церковные органы и наконецъ придумалъ новый способъ обработки золота для ювелирныхъ ц?лей, ч?мъ открылъ ц?лую отрасль промышленности. Нажитый трудами капиталъ онъ употребилъ на устройство винтоваго парохода, а посл? уничтоженія его собственными руками, снова принялся за скромное ремесло золотыхъ д?лъ мастера и умеръ, въ Жуй, 80-ти л?тъ[126].
Въ 1843 году одинъ инженеръ-механикъ (constructeur) изъ Булони, Фридрихъ Соважъ, предпринялъ рядъ зам?чательныхъ опытовъ надъ употребленіемъ винта, которымъ Дальери воспользовался для своего парохода, какъ подводнымъ двигателемъ. 20 лучшихъ л?тъ своей жизни посвятилъ Соважъ на то, чтобы доказать преимущество винта, отвергавшагося тогда всл?дствіе предразсудковъ и въ настоящее время получившаго право гражданства на вс?хъ моряхъ. Эти изысканія раззорили Соважа. 8 л?тъ спустя онъ, и безъ того уже старый, дряхлый и больной, сошелъ съ ума и былъ пом?щенъ въ одной изъ Парижскихъ лечебницъ. Несчастный изобр?татель постоянно игралъ на скрипк? передъ кл?ткой съ птицами, развлекавшими его своимъ щебетаньемъ. Тутъ лицо его оживлялось; с?дые волосы, в?нцомъ окружавшіе его голову и, меланхолическіе блестящіе глаза снова придавали ему въ такія минуты вдохновенный видъ новатора.
Если исторія пароходства представляетъ не мало драмъ, сюжетомъ которыхъ служатъ страданія великихъ изобр?тателей, то исторія жел?зныхъ дорогъ также полна потрясающихъ картинъ.
Жел?зныя дороги, появившіяся въ Англіи вм?ст? съ первымъ локомотивомъ Стефенсона, были введены во Франціи лишь посл? продолжительной борьбы. Когда Перейръ хот?лъ построить первую жел?зную дорогу между Парижемъ и Сенъ-Жерменомъ, а Пердоне просилъ позволенія проложить рельсовый путь отъ столицы до Руана, то двое изъ даровит?йшихъ людей той эпохи, временно омраченныхъ рутиной — Тьеръ, министръ общественныхъ работъ, и Араго, членъ палаты депутатовъ, — воспротивились осуществленію этихъ проектовъ съ необыкновеннымъ ожесточеніемъ[127].
Посл?днее ут?шеніе Фридриха Соважа.
За шестьдесятъ л?тъ до этого, на первый паровозъ Куньо (1707) смотр?ли въ Париж? какъ на безполезную и курьезную выдумку. Этотъ паровозъ, конечно, былъ очень далеко отъ совершенства, но т?мъ не мен?е стоилъ того, чтобъ обратить на себя вниманіе. Онъ приводился въ движеніе посредствомъ машины высокаго давленія, которую еще и теперь можно вид?ть въ Консерваторіи Искусствъ и Ремеслъ.
Жозефъ Куньо, родившійся въ Вуа, въ Лоррен?, 25 сентября 1725 года, провелъ свою молодость въ Германіи и сд?лался тамъ хорошимъ инженеромъ. Поздн?е онъ служилъ у принца Карла въ Нидерландахъ, а въ 1763 г. прі?халъ въ Парижъ. Въ это время Куньо былъ уже изв?стенъ какъ изобр?татель новой системы ружья и авторъ сочиненія «о Полевой фортификаціи». Въ Париж? онъ принялся за устройство «паровой кареты», которую самъ называлъ ломовой паровой тел?гой и предназначалъ спеціально для перевозки пушекъ и артиллерійскихъ снарядовъ. Опыты были произведены во двор? парижскаго арсенала; д?йствіе машины оказалось не вполн? удовлетворительнымъ; кром? того она разрушила часть ст?ны, на которую наткнулась.
Д?ло такъ и кончилось этимъ опытомъ, потому что самому изобр?тенію не придали того значенія, какого оно заслуживало.
Однако по предложенію генерала Грибоваля Куньо получилъ отъ французскаго правительства пенсію въ 600 ливровъ и пользовался ею до т?хъ поръ, пока революція не лишила его этого скуднаго пособія. Несчастный изобр?татель впалъ въ нищету и, если не умеръ отъ голода, то лишь благодаря состраданію одной дамы изъ Брюсселя. Куньо скончался 79 л?тъ отъ роду въ то время, когда въ Англіи прочно установилось жел?знодорожное д?ло.
Несмотря на вс? затрудненія и препятствія, локомотиву все-таки былъ открыть доступъ во Франціи, благодаря усиліямъ людей прогресса.
Въ настоящее время жел?зныя дороги, проходя во вс?хъ частяхъ св?та, разносятъ на своемъ пути благод?янія науки и цивилизаціи и разс?иваютъ повсюду мракъ предразсудковъ и искусства.
Глава десятая
Врачи
Любовь къ нашей наук? неразд?льна съ любовью къ челов?честву.
Гиппократъ.
Во двор? д?тской больницы въ Париж? взглядъ невольно останавливается на скромномъ памятник? съ написанными на немъ именами сестры милосердія и четырехъ врачей, изъ которыхъ одному было только 20 л?тъ. Н?сколько ниже бросается въ глаза сл?дующая надпись:
Сд?лались жертвами своего самоотверженія, ухаживая за больными д?тьми.
Эту лаконическую надпись невозможно читатъ безъ волненія. Она ув?ков?чиваетъ память о великодушныхъ людяхъ, которые, согласно изр?ченію Гиппократа, не забыли, что любовь къ медицин? должна быть неразлучна съ любовью къ челов?честву.
Крупъ (жаба, дифтеритъ), похищающій столько жертвъ изъ среды д?тей, къ сожал?нію, слишкомъ часто представляетъ врачамъ случаи для проявленія героизма. Эта бол?знь характеризуется образованіемъ ложной перепонки въ дыхательныхъ путяхъ. Ребенокъ чувствуетъ сильную боль въ гортани и какъ будто старается устранить руками препятствіе, м?шающее ему дышать[128]. Трахеотомія (вскрытіе дыхательнаго горла) является тогда единственнымъ средствомъ спасенія. Эта хирургическая операція им?етъ ц?лью установить сообщеніе между дыхательнымъ горломъ и вн?шней средой, ниже гортани. Есть врачи, которые, поб?дивъ въ себ? отвращеніе, даже рискуя умереть отъ д?йствія смертельнаго яда, жертвуютъ жизнью и высасываютъ ложныя перепонки, находящіяся въ только что открытомъ дыхательномъ горл?.
Жильетъ[129], врачъ д?тской больницы, умеръ въ 1866 г. отъ дифтерита, полученнаго именно такимъ образомъ изъ желанія спасти больнаго ребенка. Разсказъ объ самоотверженіи Жильета мы заимствуемъ изъ трогательной р?чи, произнесенной на могил? этого мученика науки его достойнымъ сотоварищемъ, докторомъ г. Рожеромъ.
«Необыкновенно сострадательный къ другимъ и безжалостный къ себ?, говоритъ Рожеръ, не зная покоя ни днемъ, ни ночью, Жильетъ по первому зову являлся всюду, гд? требовалась его медицинская помощь. Такое самоотверженіе, наконецъ, убило его. Жильетъ былъ приглашенъ въ деревню къ ребенку, захворавшему дифтеритомъ. Онъ взялъ больнаго съ собою въ Парижъ, не обращая вниманія на то, что самъ подвергался при этомъ страшной опасности, такъ какъ въ продолженіи н?сколькихъ часовъ ему пришлось дышать зараженнымъ воздухомъ. Д?йствіе смертельнаго яда не замедлило обнаружиться: при всемъ его могучемъ т?лосложеніи, Жильетъ скоро почувствовалъ, что силы его слаб?ютъ и черезъ н?сколько времени, стоически перенося мучительную бол?знь, умеръ на рукахъ ходившаго за нимъ друга. Простившись съ женой и д?тьми, онъ попросилъ ихъ удалиться изъ комнаты, чтобы скрыть отъ нихъ свои страданія. „Теперь, писалъ Жильетъ (говорить онъ уже не могъ) я умру спокойно“». Жизнь его была идеально-прекрасна и благородна, а смерть антично-величава!
Жанъ-Батистъ Жираръ, молодой докторъ медицины, уже н?сколько дней чувствовалъ себя не совс?мъ здоровымъ, когда 28 марта 1875 года, ему пришлось трахеотомировать ребенка, страдавшаго дифтеритомъ. Во время операціи н?сколько капель крови попали доктору въ глазъ и кром? того онъ пор?залъ себ? л?вую руку. Вернувшись домой, Жираръ сказалъ своей жен?, что жизнь его въ опасности, что ему угрожаетъ дифтеритъ. Прошло н?сколько дней и молодаго врача не стало. Онъ умеръ 27 л?тъ съ твердостью истиннаго философа. За н?сколько часовъ до смерти онъ еще сл?дилъ за ходомъ бол?зни, ощупывая помертв?лыми пальцами душившую его опухоль, и спокойно писалъ свои посл?днія распоряженія. Жираръ родился въ Вольвик?, въ Оверни, на родин? великаго Паскаля[130].
Мы могли-бы привести безчисленное множество прим?ровъ, доказывающихъ самоотверженіе, часто никому нев?домое — этихъ мучениковъ долга. Студенты, жертвующіе своими силами и молодостью для облегченія страданій ближняго, хирурги, рискующіе своей жизнью на поляхъ битвъ, врачи, пользующіе заразительныхъ больныхъ — вс? эти люди какъ будто соперничаютъ между собою въ желаніи помогать ближнимъ.
Ограничимся однимъ фактомъ въ этомъ род?.
Жанъ-Батистъ Лаваль, родившійся въ Тулуз? 25 декабря 1824 года, былъ сынъ б?днаго башмачника. Поступивъ въ военную службу солдатомъ, онъ въ промежуткахъ между тяжелой работой и обязанностями строевой службы какъ-то ухитрился найдти время для занятій литературой и науками. Единственно благодаря своимъ блестящимъ способностямъ и настойчивости, ему удалось не только сдать экзаменъ на баккалавра, но и попасть въ госпиталь Валь-де-Грасъ старшимъ врачемъ. По окончаніи Крымской кампаніи, въ которой Лаваль принималъ участіе, онъ узналъ, что на восток? появилась чума и отправился туда для изученія этой ужасной бол?зни. Въ продолженіи 10 л?тъ самоотверженный врачъ лечилъ зачумленныхъ, боролся съ эпидеміей и наконецъ вернулся во Францію. Но ему удалось пробыть тамъ недолго. Въ 1874 году, когда чума появилась на берегу Триполиса, онъ бросилъ все и у?халъ сражаться противъ страшнаго врага. Но чума поб?дила врача. Узнавъ, что зараза свир?пствуетъ въ окрестностяхъ Бенгази, онъ по?халъ туда съ ц?лью оказать помощь пораженному ужасомъ населенію. Но мужественный хирургъ вскор? сд?лался самъ жертвою своего самоотверженія. Онъ захворалъ чумой и умеръ съ удивительнымъ спокойствіемъ.
Если-бъ мы вздумали перечислять зам?чательные подвиги, совершаемые нер?дко хирургами на поляхъ битвъ, то намъ пришлось-бы упомянуть прежде всего о знаменитомъ Деженетъ.
Д?йствительно, говоря о герояхъ, составляющихъ славу медицинской науки, мы не должны забыть Деженета (род. въ 1762 г.). Въ 1793 г. онъ былъ простымъ хирургомъ въ итальянской арміи. Поздн?е Бонапартъ назначилъ его главнымъ врачемъ въ восточную армію. По прибытіи его въ Египетъ, въ войскахъ обнаружилось гибельное вліяніе жаркаго климата, появились признаки чумы. Нужно было, во что-бы то ни стало, удержать распространеніе между солдатами паническаго страха, и Деженетъ выказалъ при этомъ самоотверженіе, р?дкое даже въ историческихъ личностяхъ. Въ присутствіи собравшихся вокругъ него солдатъ онъ привилъ себ? гной изъ чумнаго бубона, сд?лавъ предварительно у себя два разр?за — въ паху и подъ мышкой. Этотъ геройски см?лый поступокъ успокоилъ здоровыхъ и благотворно под?йствовалъ на больныхъ. «Однажды, разсказываетъ докторъ Паризе, Бертолетъ изложилъ Деженету свои соображенія относительно того, какими путями чумные міазмы проникаютъ въ организмъ и сказалъ, что, по его мн?нію, главнымъ изъ такихъ путей служитъ слюна. Въ тотъ-же день, одинъ зачумленный, лечившійся у Дженета и уже близкій къ смерти, началъ умолять его — разд?лить съ нимъ остатки прописаннаго ему л?карства. Деженетъ, ни мало не колеблясь, взялъ стаканъ больнаго, налилъ туда л?карство и выпилъ. Этотъ поступокъ, возбудившій слабую надежду въ зачумленномъ, привелъ въ ужасъ вс?хъ присутствующихъ. Такимъ образомъ, Деженетъ еще разъ, и при томъ бол?е опаснымъ способомъ, привилъ себ? заразу, но самъ повидимому не придавалъ этому поступку никакого значенія»[131].
Въ 1805 году, этотъ знаменитый врачъ былъ командированъ въ Испанію наблюдать за проявленіемъ эпидеміи, опустошавшей тогда Кадиксъ, Малагу и Аликанте. Потомъ онъ сопровождалъ французскія войска въ Пруссію, Польшу, Испанію и принималъ участіе въ несчастной кампаніи 1812 г. Во время отступленія французовъ изъ Россіи Деженетъ былъ взятъ въ пл?нъ непріятелемъ и просилъ у императора Александра своего освобожденія, напомнивъ ему, что онъ всегда оказывалъ помощь русскимъ солдатамъ. По указу императора онъ былъ освобожденъ и въ сопровожденіи почетнаго караула вернулся на французскіе аванъ-посты.
Посл? революціи 1830 года баронъ Деженетъ былъ назначенъ главнымъ врачемъ Дома Инвалидовъ. Онъ умеръ 75 л?тъ.
Во время войны въ Испаніи, въ 1875 году, Леонъ Росъ (Roces),25 л?тъ, былъ убитъ въ кровопролитномъ сраженіи при Кампонесс?. Этотъ молодой челов?къ умеръ геройской смертью. Въ самый разгаръ битвы онъ подавалъ помощь раненымъ, не зам?чая, что находится подъ сильн?йшимъ непріятельскимъ огнемъ. Наконецъ пули начали попадать и въ раненыхъ. Священникъ и его помощникъ удалились, но не могли увести съ собою Роса. Оставшись одинъ, онъ см?ло приблизился къ непріятельской позиціи и закричалъ, махая б?лымъ платкомъ: «пощадите раненыхъ, я требую сохраненія ихъ жизни во имя цивилизаціи и для спасенія чести Испаніи».
Въ ту-же минуту Леонъ Росъ, пораженный н?сколькими пулями, упалъ мертвый.
Биша, одинъ изъ славн?йшихъ представителей медицинской науки во Франціи, умеръ 30 л?тъ отъ роду, также сд?лавшись жертвою любви къ наук?, но лишь въ другомъ род?. 8 іюля 1802 г. онъ трудился въ своей аудиторіи госпиталя H?tel-Dieu надъ изученіемъ т?хъ изм?неній, какія происходятъ при разложеніи кожи. Сосудъ, гд? знаменитый физіологъ вымачивалъ эту посл?днюю, распространялъ такой отвратительный запахъ, что вс? слушатели принуждены были удалиться. Одинъ только Биша, зам?тивъ какое-то явленіе, заслуживавшее особаго вниманія, продолжалъ д?лать наблюденія въ этой убійственной атмосфер?. Но такая жел?зная настойчивость им?ла для него роковыя посл?дствія: когда, по окончаніи опыта, онъ сталъ спускаться съ л?стницы, то упалъ въ обморокъ и черезъ н?сколько дней главы новой физіологической школы не стало. «Биша умеръ, писалъ о немъ Корвизаръ, на пол? битвы, поглотившей уже не мало жертвъ. Никто изъ ученыхъ въ такое короткое время не сд?лалъ столько полезнаго, какъ онъ».
Изучая исторію медицины, мы видимъ, что профессіональныя опасности, которымъ съ такимъ самоотверженіемъ подвергаются истинно-преданные своему д?лу врачи, не исключаютъ однакоже и трудностей, свойственныхъ прогрессу вс?хъ другихъ наукъ. Мы докажемъ это н?сколькими прим?рами изъ жизни т?хъ врачей, которымъ челов?чество обязано открытіемъ основныхъ положеній физіологіи и терапіи.
Везалій[132], им?ющій полное право называться основателемъ анатоміи, изучалъ строеніе челов?ческаго т?ла при такихъ неблагопріятныхъ условіяхъ, что теперь они отбили-бы у большинства студентовъ всякую охоту къ занятіямъ. Въ его время, подъ вліяніемъ религіозныхъ предразсудковъ, вскрытіе труповъ было запрещено закономъ. Но 18-ти л?тній Везалій, увлеченный страстью къ наук?, не останавливался ни передъ какими препятствіями, чтобы достать трупы, необходимые для его работъ. Онъ отправлялся ночью одинъ на кладбище des Innocents или на м?сто казни Montfaucon и оспаривалъ у собакъ ихъ полусгнившую добычу.
Везалій, добывающій себ? трупы для анатомированія.
Везалій занялъ первое м?сто между медиками того времени и долго былъ главнымъ военнымъ хирургомъ Карла V. Посл? отреченія этого императора (1555 г.), онъ посл?довалъ за Филиппомъ II въ Испанію, гд?, какъ говорятъ н?которые писатели, главное судилище инквизиціи приговорило его къ смертной казни; король будто-бы зам?нилъ это наказаніе искупительнымъ путешествіемъ въ Святую Землю. Точныхъ документовъ относительно этихъ весьма темныхъ событій н?тъ; изв?стно только, что Везалій ?здилъ на Кипръ и въ Іерусалимъ. Возвращаясь въ Европу, великій хирургъ потерп?лъ крушеніе у береговъ острова Зандъ и умеръ тамъ отъ нищеты и бол?зней.
Къ числу мучениковъ науки принадлежитъ и великій Гарвей[133], которому физіологія обязана открытіемъ законовъ циркуляціи крови. Геній не гарантировалъ его ни отъ насм?шекъ, ни отъ вражды современниковъ. Когда онъ издалъ сочиненіе о большомъ кровообращеніи, то высказанныя имъ новыя мысли, хотя и основанныя на многочисленныхъ опытахъ и подтвержденные рядомъ точныхъ наблюденій какъ надъ живыми людьми, такъ и надъ трупами, нигд? не встр?тили сочувствія, потому что он? разбивали прочно установившіеся тогда взгляды. Знаменитый Гюи-Патенъ, преемникъ Ріала, декана медицинскаго факультета въ Париж?, съ безпощадной ироніей пресл?довалъ великаго физіолога за его открытія. Безсмертный Мольеръ отомстилъ Гюи-Патену, выставивъ его самого и всю его школу въ своемъ «Мнимомъ Больномъ.». «Что мн? нравится въ немъ, — говоритъ Діафуарусъ о своемъ сын? Томас?, — такъ это именно его способность сл?по держаться за мн?нія нашихъ предковъ. Никогда онъ не хот?лъ ни выслушивать, ни понимать объясненій и доказательствъ, относящихся къ такъ называемымъ открытіямъ нашего в?ка — кровообращенію и т. под. ерунд?». О себ?-же Томасъ Діафуарусъ говоритъ: «Противъ посл?дователей законовъ кровообращенія я написалъ сочиненіе, которое, съ позволенія Monsieur, я осм?люсь представить Mademoiselle, въ знакъ уваженія, какъ первые плоды моего ума» [134].
Соперничество между посл?дователями противоположныхъ медицинскихъ доктринъ бывали иногда причиной самыхъ гнусныхъ преступленій. Германскій анатомъ Георгъ Вирзунгъ открылъ въ Паду?, въ 1642 году, соединительный протокъ панкреатической железы и т?мъ самымъ далъ новую идею относительно строенія челов?ческаго т?ла. Это открытіе доставило Вирзунгу большую изв?стность и въ то-же время возбудило зависть къ нему въ далматскомъ врач? Камбьеръ, занимавшемся въ томъ-же город? врачебной практикой. Камбьеръ сталъ оспаривать открытіе германскаго физіолога и энергически отрицалъ существованіе панкреатическаго канала, но Вирзунгъ публично доказалъ несостоятельность доводовъ своего противника и заставилъ его замолчать передъ подавляющимъ краснор?чіемъ фактовъ. Разбитый на вс?хъ пунктахъ и злобствующій далматинецъ р?шился жестоко отмстить за свое униженіе: вооружившись карабиномъ, онъ подкараулилъ Вирзунга въ то время, когда тотъ выходилъ изъ дома, и выстр?лилъ въ него почти въ упоръ. Несчастный физіологъ упалъ мертвымъ къ ногамъ своихъ учениковъ, которые шли ему на встр?чу.
Почти такимъ-же образомъ погибъ и хирургъ Дельпехъ: 29 октября 1832 г. его застр?лилъ изъ ружья одинъ изъ его кліентовъ, н?кто Демптосъ.
Хотя Жозефъ Домбей и не погибъ отъ руки убійцы, но все-таки кончина его была такъ трагична, а жизнь такъ полна приключеній, что мы считаемъ необходимымъ посвятить н?сколько строкъ памяти этого знаменитаго врача и ботаника. Онъ родился въ Макон? 20 февраля 1742 года. Отецъ и мать его были на столько б?дны, что не могли дать хорошаго воспитанія сыну, и такъ дурно обращались съ нимъ, что онъ, наконецъ, уб?жалъ изъ родительскаго дома въ Монпелье, гд? его и принялъ къ себ? одинъ родственникъ, знаменитый Коммерсонъ[135]. Зд?сь молодой Домбей, пристрастившись къ ботаник?, сталъ заниматься также медициной; и въ 1768 г. получилъ, докторскую степень. Черезъ н?сколько л?тъ Домбей слушалъ въ Париж? лекціи Жюсье и Лемонье и своими оригинальными работами обратилъ на себя вниманіе Тюрго. Великій министръ сначала назначилъ его медикомъ и ботаникомъ Королевскаго Сада, а потомъ поручилъ ему отправиться въ испанскія колоніи Америки для изученія тамъ полезныхъ растеній, способныхъ акклиматизироваться во Франціи.
Домбей с?лъ на корабль въ Кадикс?, 20 октября 1777 года, въ сопровожденіи двухъ испанскихъ ботаниковъ: Рюица и Павона. По прибытіи въ Каллао, знаменитый врачъ началъ свою гербаризацию съ провинціи Перу и сд?лалъ много новыхъ наблюденій надъ хиной. Вскор? онъ отправилъ во Францію результаты своихъ первыхъ работъ; но корабль, увозившій эти научныя сокровища, былъ взятъ англичанами (1780 г.), а грузъ попалъ въ руки разныхъ лицъ. Въ это время у несчастнаго ученаго отобрали въ Каллао вс? принадлежавшіе ему рисунки: испанское правительство захватило ихъ подъ т?мъ предлогомъ, что это были произведенія испанскихъ художниковъ.
Путешествуя по Чили, Домбей пос?тилъ Концепсіонъ въ то время, когда тамъ свир?пствовала какая-то заразительная бол?знь. Вм?сто того, чтобъ тотчасъ-же у?хать изъ зачумленнаго города, онъ остался въ немъ и сталъ помогать жителямъ, какъ своими знаніями, такъ и средствами, не оставляя при этомъ и научныхъ изсл?дованій. Поздн?е, когда Домбей вернулся въ Кадиксъ, принадлежавшіе ему ящики были конфискованы въ пользу испанскаго короля. Въ Париж? знаменитый врачъ, хотя и встр?тилъ радушный пріемъ со стороны Бюффона, но испытанныя имъ несчастія и пресл?дованія отняли, у него всякую охоту добиваться почестей. Онъ отказался отъ выбора въ академію наукъ вм?сто Гешара и удалился въ Дофине, близь Ліона. Въ октябр? 1793 г. Домбей сталъ во глав? ученой экспедиціи, отправлявшейся въ Соединенные Штаты. Но во время плаванія онъ былъ взятъ въ пл?нъ корсарами, заключенъ въ тюрьму Монъ-Серра и умеръ тамъ отъ горя и б?дности[136]. Научныя изсл?дованія Домбея были изданы посл? его смерти стараніями Гритье де Брютеля.
Въ числ? людей, которымъ челов?чество обязано открытіемъ анестезическихъ средствъ, производящихъ искусственное усыпленіе и уничтожающихъ чувство боли, мы должны упомянуть о несчастномъ по своей судьб? и непризнанномъ по заслугамъ ученомъ Горас? Вельс?, который впервые сд?лалъ опыты надъ усыпляющимъ д?йствіемъ эфира посл? зам?чательныхъ результатовъ, полученныхъ Дэви съ закисью азота.
Въ эту эпоху еще никто не подозр?валъ необыкновеннаго д?йствія этихъ средствъ на организмъ и потому опыты великаго химика возбудили всеобщее изумленіе: везд? только и говорили о закиси азота. Это происходило въ 1799 году, когда врачъ Беддесъ основалъ, въ Клифтон?, недалеко отъ Бристоля въ Англіи, Пневматическое заведеніе для изученія свойствъ газообразныхъ т?лъ, только что открытыхъ тогда Кавендишемъ и Пристлеемъ и впосл?дствіи такъ блестяще изсл?дованныхъ Лавуазье. Дэви поручено было изучить химическія свойства изв?стныхъ въ то время газовъ и изсл?довать д?йствіе ихъ на организмъ животныхъ. По странной случайности, знаменитый изсл?дователь началъ изученіе газовъ съ закиси азота.
Слава пневматическаго заведенія вскор? распространилась по всей Европ?. Повсюду въ Англіи и во Франціи явились желающіе дышать закисью азота. Вс?хъ поразило странное свойство новаго газа возбуждать веселость, но лишь немногіе изсл?дователи зам?тили въ немъ другое свойство — уменьшать или даже совс?мъ уничтожать физическія страданія. Такой важный фактъ не ускользнулъ отъ прозорливаго Дэви. «Закись азота, говоритъ великій химикъ, повидимому им?етъ способность уничтожать боль. В?роятно имъ можно будетъ съ усп?хомъ пользоваться при хирургическихъ операціяхъ, не сопровождающихся обильнымъ истеченіемъ крови».
Въ 1844 г. Горасъ Вельсъ, занимавшійся въ Гартфорд?, въ Коннектикут? (Соед. Штаты) профессіей дантиста, вздумалъ пров?рить мн?ніе Дэви. Надышавшись закиси азота, онъ вел?лъ вырвать себ? зубъ и не почувствовалъ при этомъ никакой боли. Потомъ дантистъ возобновилъ этотъ зам?чательный опытъ на н?которыхъ изъ своихъ паціентовъ и привелъ ихъ въ изумленіе полученными результатами. Вельсъ пробовалъ также употреблять с?рный эфиръ какъ анестезическое средство, но предпочелъ держаться веселящаго газа, в?рн?е д?йствовавшаго, по его мн?нію, на организмъ.
Вельсъ отправился въ Бостонъ сообщать эти новые факты медицинскому факультету. Встр?тившись тамъ съ однимъ изъ своихъ прежнихъ компаньоновъ, Мортономъ, и съ докторомъ Джаксономъ, онъ сообщилъ имъ подробную исторію своихъ опытовъ. Вельса пригласили произвести эти опыты публично, въ присутствіи студентовъ бостонскаго госпиталя; онъ разставилъ свои приборы въ операціонномъ зал? и далъ больному, у котораго нужно было вырвать зубъ, вдохнуть завись азота. Но во время операціи непотерявшій сознанія больной началъ отчаянно кричать. В?роятно Вельсъ употребилъ дурно приготовленный газъ. Какъ-бы то ни было, хохотъ слушателей привелъ несчастнаго оператора въ величайшее смущеніе; и эта глупая неудача до того огорчила его, что онъ бросилъ профессію дантиста.
Горасъ Вельсъ ищетъ смерти въ своемъ собственномъ открытіи.
Между т?мъ Мортонъ и Джаксонъ д?лали анестезическіе опыты надъ эфиромъ и закисью азота и съ такимъ усп?хомъ, что получили всеобщую изв?стность своими операціями. Открытіе способа анестезировать больныхъ при операціяхъ посредствомъ эфира было принято съ горячимъ сочувствіемъ во всей Европ?. Тогда Горасъ Вельсъ, имя котораго было вс?ми забыто, отправился въ Англію съ ц?лью доказать свои права на открытіе. Не добившись никакого усп?ха въ Лондон?, онъ въ 1857 г. по?халъ въ Парижъ, гд? его хлопоты точно также оказались безусп?шными. Чтобъ изб?жать грозившей ему нищеты, Вельсъ, глубоко потрясенный своей неудачей, вернулся въ Соединенные Штаты Зд?сь онъ р?шился покончить жизнь самоубійствомъ и въ ванн? вскрылъ себ? артеріи. При осмотр? трупа въ рукахъ самоубійцы оказалась стклянка съ эфиромъ. Несчастный воспользовался своимъ открытіемъ, не давшимъ ему ничего кром? страданій, чтобы покончить съ неудавшейся жизнью.
Смерть его осталась незам?ченною — и надъ его могилой не было высказано ни одного сожал?нія, не было пролито ни одной слезы. Почти въ то-же время Джаксонъ принималъ Монтіоновскую премію изъ рукъ членовъ французскаго Института, а Мортонъ подсчитывалъ барыши, полученные имъ отъ продажи своихъ правъ на открытіе.
«Потомство отнесется къ Вельсу мен?е неблагодарно; оно съ признательностью и съ состраданіемъ вспомнитъ объ этомъ безв?стномъ и несчастномъ молодомъ дантист?, который, оказавъ челов?честву такое благод?яніе, умеръ съ отчаянія въ далекомъ уголк? Новаго Св?та»[137].
Не къ такимъ-ли неоц?неннымъ современникамъ, благод?телямъ челов?чества, относятся прекрасные стихи Барбье:
Sit?t qu’? son d?clin votre astre tut?laire?panche son dernier rayon,Votre nom qui s'?teint sur le flot populaireTrace ? peine un l?ger sillon.Passez, passez, pour vous point de haute statue:Le peuple perdra votre nom;Car il ne se souvient que de l'homme qui tueAvec le sabre ou le canon[138].(какъ только ваша счастливая зв?зда, закатываясь, прольетъ свой посл?дній лучъ, — ваше имя тотчасъ-же бл?дн?етъ въ памяти народа. Идите прочь тогда; вамъ не будетъ воздвигнута величественная статуя; народъ скоро забудетъ васъ, потому что онъ хранитъ воспоминанія лишь о т?хъ людяхъ, которые убиваютъ мечемъ или пушкой).
Глава одиннадцатая
Наука и отечество
Трудности производятъ чудеса.
Ла-Брюйеръ.
Въ доказательство того, какія средства можетъ дать геній ученыхъ для защиты націй отъ вн?шнихъ враговъ, мы не встр?тимъ прим?ра бол?е подходящаго, ч?мъ геройское сопротивленіе Сиракузъ, осажденныхъ римлянами слишкомъ за 2000 л?тъ тому назадъ.
Ужасъ овлад?лъ жителями города, когда армія Марцелла обложила городъ съ двухъ сторонъ. Имъ казалось, что они ничего не могутъ противупоставить такимъ значительнымъ силамъ и со страхомъ ожидали уже сдачи роднаго города.
Но они забыли, что въ ст?нахъ его живетъ великій гражданинъ, геніальн?йшій геометръ и горячій патріотъ.
«Архимедъ, — разсказываетъ Плутархъ, — привелъ въ д?йствіе свои машины; и вотъ на римскую армію посыпался ц?лый градъ стр?лъ и настоящій каменный дождь, падавшій съ ужасной силой. Никто не могъ устоять подъ ударами орудій Архимеда. Они опрокидывали все на своемъ пути и вносили безпорядокъ въ ряды войска. Не мало досталось и флоту. То появлялись съ вершины ст?нъ громадныя бревна, которыя, опускаясь на корабли, топили ихъ собственнымъ в?сомъ, то притягивались къ кораблямъ какія-то ц?пкія жел?зныя лапы и длинные клювы, перевертывали ихъ носомъ кверху, а кормою внизъ и погружали въ морскую бездну, то, наконецъ, что-то заставляло корабли верт?ться на м?ст? и зат?мъ бросало ихъ на подводные камни и вершины скалъ, окаймлявшихъ основаніе ст?нъ. Большая часть бывшихъ на корабляхъ людей погибала при этомъ[139]».
Въ сочиненіяхъ Діодора Сицилійскаго, Гіерона и Паппуса есть указаніе на то, что Архимедъ даже поджегъ римскій флотъ, наведя на него солнечные лучи помощью зажигательныхъ зеркалъ. Точные опыты показали, что если великій механикъ пользовался плоскими зеркалами, то д?ло могло происходить именно такъ, какъ разсказываютъ древніе историки[140].
Все населеніе Сиракузъ сплотилось такъ т?сно, что составило какъ-бы одно т?ло; душею его былъ Архимедъ, руководившій прим?неніемъ машинъ. «Римляне были до того напуганы, — говоритъ Плутархъ, — что при вид? спускавшейся со ст?ны веревки или пол?на, тотчасъ-же обращались въ б?гство съ крикомъ: „это опять какая нибудь машина, придуманная Архимедомъ на нашу погибель!“»
Невозможно сомн?ваться въ справедливости того, что говорится въ исторіи о великомъ защитник? отечества, когда познакомишься съ несомн?нно принадлежащими ему открытіями, свид?тельствующими о его геніальности. Въ самомъ д?л?, по своимъ работамъ Архимедъ занимаетъ первое м?сто въ ряду величайшихъ математиковъ. «Кто въ состояніи понять это, говорилъ Лейбницъ, тотъ уже меньше удивляется величайшимъ открытіямъ нашего времени». Лагранжъ сказалъ объ Архимед?, что онъ былъ творцомъ древней механики.
Архимедъ.
Мы обязаны Архимеду открытіемъ квадратуры, параболы и отношенія между объемомъ шара и цилиндра. Эта посл?дняя теорема есть одна изъ зам?чательн?йшихъ въ геометріи. Ему принадлежитъ также изобр?теніе винта, названнаго. Архимедовымъ, открытіе гидростатическаго закона, носящаго его имя, теоріи рычага и закона плавающихъ т?лъ. Царь Гіеронъ поручилъ ему устроить громадный корабль, описанный Атенеемъ и повидимому представлявшій что-то необыкновенное.
Великій математикъ за минуту до своей смерти обдумываетъ новыя математическія комбинаціи.
Однако геній Архимеда не въ силахъ былъ спасти отечество. Римляне хитростью овлад?ли Сиракузами и, не смотря на запрещеніе Марцелла, великій геометръ былъ убитъ римскимъ солдатомъ. По словамъ Тита Ливія, Архимедъ сид?лъ на площади, погруженный въ глубокую задумчивость, и разсматривалъ начерченныя имъ на песк? фигуры, когда римскій солдатъ занесъ надъ нимъ мечъ и убилъ его.
Оставляя исторію древнихъ временъ и обращаясь къ нашей эпох?, мы и въ ней, особенно во время войнъ первой французской республики, встр?тимъ много указаній на то сод?йствіе, какое оказываетъ наука защит? отечества. Въ ту эпоху, до сихъ поръ еще стоящую уединенно по грандіозности своихъ событій, появлялись д?йствительно великіе характеры, д?лающіе честь всему челов?честву.
Таковъ именно былъ Лазаръ Карно[141]. Выйдя изъ Мезьерской школы инженернымъ офицеромъ, онъ обратилъ на себя вниманіе своими работами по математик?, а именно теоремой о трат? силъ, считающейся однимъ изъ важн?йшихъ открытій механики. «Эта драгоц?нная теорема, говоритъ Араго, изв?стна вс?мъ инженерамъ. Ею руководятся они въ практик? и благодаря ей изб?гаютъ т?хъ грубыхъ ошибокъ, какія д?лали ихъ предшественники»[142].
Въ 1792 г., когда столько опасностей угрожало Франціи, Карно р?шился посвятить вс? свои знанія, вс? силы, всю свою настойчивость защит? отечества.
Въ начал? 1793 года б?дствія см?нялись одно другимъ и Франція, казалось, стояла на краю гибели. Тогда Карно, вступившему въ комитетъ общественнаго спасенія, была поручена администрація войска и высшее руководство военными д?йствіями. Положеніе д?лъ представлялось въ высшей степени затруднительнымъ: всюду царствовалъ безпорядокъ и смятеніе, везд? чувствовался недостатокъ въ съ?стныхъ припасахъ и деньгахъ. Съ с?вера и съ востока, черезъ Пиринеи и черезъ Альпы непріятель проникалъ на французскую территорію. Теченіе Луары находилось въ рукахъ 100 тысячъ возмутившихся Вандейцевъ; въ Ліон? началось возстаніе; Тулонъ сдался Англичанамъ. Французскими войсками, не им?вшими ни оружія, ни припасовъ, овлад?ло глубокое уныніе.
Карно сд?лалъ просто чудеса: силою своего ума, д?ятельности и познаній онъ все исправилъ, все устроилъ и спасъ свое отечество отъ угрожавшей ему опасности. Современники им?ли полное право сказать о немъ, что онъ организовалъ поб?ду; потомство вполн? подтвердило это мн?ніе. Карно бралъ простаго сержанта и въ н?сколько м?сяцевъ создавалъ изъ него сначала дивизіоннаго генерала, а потомъ и главнокомандующаго. Правда, то имя этого сержанта было Гошъ. Если д?ла шли дурно гд? нибудь, стоило только явиться туда Карно и все принимало другой видъ.
Шестидесятитысячная армія подъ предводительствомъ принца Кобургскаго, осадила Мобёжъ. Генералъ Журданъ, командовавшій французскими войсками, получилъ приказаніе отбить осаду, но колебался начать наступательныя д?йствія, потому что его силы были слаб?е непріятельскихъ. Взб?шенный этимъ, Карно самъ тотчасъ отправился въ Мобёжъ и заставилъ Журдана перейти въ наступленіе. Но первыя колонны были отброшены. Тогда Карно немедленно удалилъ главнокомандующаго, схватилъ ружье и, ставъ во глав? одной изъ колоннъ, увлекъ за собою все войско. Черезъ н?сколько минутъ принцъ Кобургскій уже отступалъ, снявъ осаду Мобёжа. Въ теченіи двухъ м?сяцевъ Тулонъ былъ взятъ обратно, Вандейцы разбиты и вс? французскія границы очищены отъ непріятельскихъ войскъ.
Лазарь Карно. Самоотверженный патріотъ увлекаетъ за собой все войско.
Изгнанный во время директорій, Карно возвратился во Францію посл? 18 брюмера и былъ избранъ, въ 1802 году, народнымъ трибуномъ, но вскор? онъ оставилъ общественную службу. Посл? своего вступленія въ Институтъ (академія наукъ) онъ издалъ зам?чательное сочиненіе подъ заглавіемъ: «R?flections sur la methaphysique du calcul infinit?simal». Никогда не заботясь ни о личныхъ удобствахъ, ни о пріобр?теніи богатства, онъ покидалъ свое мирное уб?жище ученаго лишь въ томъ случа?, если общество нуждалось въ его услугахъ. Такъ поступилъ онъ во время б?дствій 1813 года. Наполеонъ назначилъ его губернаторомъ Антверпена, и Карно защищалъ этотъ постъ съ такимъ мужествомъ и съ такимъ усп?хомъ, что онъ остался за Франціей даже посл? заключенія мирнаго трактата.
Во время отреченія Наполеона Карно былъ назначенъ членомъ временнаго правительства; но по возвращеніи бурбоновъ ему опять, какъ и посл? 18 фруктидора, пришлось отправиться въ изгнаніе.
Императоръ Александръ I предложилъ Карно паспортъ на жительство въ Польш?. Знаменитый изгнанникъ д?йствительно пробылъ н?которое время въ Варшав?, а потомъ пере?халъ въ Пруссію, въ Магдебургъ, гд? и оставался до самой смерти.
«Внутренняя жизнь моего отца въ Магдебург?, говоритъ Ипполитъ Карно, нич?мъ не отличалась отъ той, какую онъ велъ везд? и всегда; скромныя средства давали ему возможность удовлетворить вс?мъ своимъ вкусамъ. Я не знаю челов?ка мен?е прихотливаго относительно себя и бол?е щедраго относительно другихъ».
Л. Карно.
Онъ любилъ отдаленныя прогулки и, возвращаясь съ нихъ, почти всегда приносилъ съ собою или поучительную зам?тку, или какое нибудь стихотвореніе. Страстно любя музыку и цв?ты, онъ чувствовалъ себя счастливымъ въ уединеніи, въ обществ? своихъ книгъ. «Когда у меня является потребность говорить, — я пишу, сказалъ онъ о себ?, когда мн? захочется слушать, — я читаю».
Ни одинъ путешественникъ не про?зжалъ черезъ Магдебургъ, не попытавшись увид?ть знаменитаго изгнанника.
Любовь къ отечеству была господствующей страстью Карно до самаго конца его жизни. «Французскій народъ, писалъ онъ за н?сколько дней до своей смерти, лучшій изо вс?хъ народовъ».
Однако здоровье стало изм?нять ему. «Я прозябаю спокойно, говорилъ онъ, какъ старый дубъ, приближающійся къ своему концу»[143].
Онъ умеръ тихо и безъ всякихъ страданій 2 августа 1823 года.
Въ то время, когда Карно руководилъ военными д?йствіями французской арміи, во Франціи было сд?лано необыкновенное изобр?теніе, сильно сод?йствовавшее ея усп?хамъ — воздушный телеграфъ несчастнаго Клода Шаппа.
Клодъ Шаппъ, племянникъ астронома, аббата Шаппа Д’Отерошъ (см. стр. 13), родился въ Брюлон?, въ департамент? Сарты. Какъ младшій членъ многочисленной семьи, онъ поступилъ въ духовное званіе и въ Баньолэ получилъ весьма доходный приходъ, что дало ему средства для производства страстно любимыхъ имъ физическихъ изсл?дованій.
Шаппъ воспитывался въ семинаріи недалеко отъ Анжера, а братья его, которыхъ онъ очень любилъ, жили въ пансіон?, находившемся въ полумил? отъ семинаріи. Сильно скучая о братьяхъ, онъ, чтобъ хоть ч?мъ нибудь ут?шить себя въ этой тяжелой разлук?, изобр?лъ остроумный способъ переговариваться съ ними. Онъ устроилъ приборъ, состоявшій изъ деревянной вращающейся на стержн? линейки, которая была снабжена по концамъ двумя другими подвижными линейками, и посредствомъ этого прибора д?лалъ знаки, соотв?тствовавшіе буквамъ и словамъ. Это д?тское открытіе послужило началомъ воздушнаго телеграфа, изобр?теннаго Шаппомъ впосл?дствіи, во время войнъ Республики.
Желая прим?нить свое изобр?теніе къ нуждамъ французской арміи, Клодъ Шаппъ прі?халъ, въ 1792 году, въ Парижъ. Посл? долгихъ и напрасныхъ попытокъ, онъ наконецъ, получилъ позволеніе установить одинъ изъ своихъ телеграфовъ въ маленькомъ павильон? по л?вой стороны заставы ?toile. Двое братьевъ помогали ему въ его опытахъ, давшихъ самые удовлетворительные результаты.
Испытавшій уже столько затрудненій, изобр?татель думалъ, что теперь онъ достигъ ц?ли и что выгоды новаго изобр?тенія будутъ оц?нены по достоинству. Тщетная надежда! Однажды, ночью, какіе-то не то завистники, не то мошенники, можетъ быть, просто враги всякой новой идеи забрались въ павильонъ и унесли телеграфный аппаратъ.
Это таинственное исчезновеніе телеграфа до того обезкуражило Шаппа и его братьевъ, что они, в?роятно, навсегда отказались-бы отъ своего предпріятія, еслибъ не одно событіе, снова давшее имъ н?которую надежду на усп?хъ. Старшій изъ братьевъ Шаппъ былъ избранъ департаментомъ Сарты въ члены законодательнаго собранія. Разсчитывая на его вліяніе, Клодъ Шаппъ опять прі?халъ въ Парижъ, гд? до сихъ поръ испытывалъ только одн? неудачи, и устроилъ другой телеграфъ въ прекрасномъ парк? Менильмонтана, принадлежавшемъ Лепельтье де Сенъ-Фарго.
Толпа сжигаетъ телеграфный аппаратъ Шаппа.
Братья Шаппъ горячо принялись за усовершенствованіе своего аппарата, какъ вдругъ съ ними случилась новая б?да. Разъ, утромъ, къ нимъ приб?жалъ въ сильн?йшемъ страх? одинъ изъ ихъ помощниковъ и настаивалъ, чтобы они поскор?е скрылись. Д?ло было вотъ въ чемъ: народъ сталъ безпокоиться при вид? постоянныхъ сигналовъ, подававшихся съ телеграфа, и заподозрилъ что-то недоброе въ постоянномъ движеніи этихъ большихъ черныхъ рукъ, то поднимавшихся къ небу, то опускавшихся къ земл?. Въ 1792 г. точно также, какъ и въ 1870, готовы были повсюду вид?ть предательство и шпіонство. Въ новомъ аппарат? заподозрили орудіе тайныхъ сношеній съ королемъ и съ пл?нниками, заключенными въ Тампл?, всл?дствіе чего толпа нев?ждъ не только сожгла телеграфные аппараты, но и требовала головы Шаппа!
Н?сколько времени спустя Шаппъ, до крайности возбужденный такими препятствіями, въ третій разъ сталъ добиваться позволенія установить на свой счетъ новый аппаратъ и усп?лъ въ этомъ, благодаря вліянію своего брата, все еще бывшаго депутатомъ. Онъ устроилъ три станціи, изъ которыхъ одна находилась въ Менильмонтан?, другая въ Экуэн?, третья въ Сенъ-Мартенъ-Дютертр?. Разстояніе между смежными станціями равнялось тремъ милямъ. Такимъ образомъ, въ 1793 году, братьями Шаппъ была окончательно установлена система воздушнаго телеграфа, д?йствовавшаго потомъ во всей Европ? до изобр?тенія электрическаго телеграфа.
Когда зав?дующіе станціями вполн? ознакомились съ пріемами и управленіемъ воздушнаго телеграфа, изобр?татель просилъ правительство назначить экспертизу. Ц?лый годъ не получался отв?тъ: в?роятно прошеніе затерялось во время см?ны различныхъ правительствъ.
Одинъ депутатъ по имени Ромъ, н?сколько знавшій физику, нашелъ объясненіе, приложенное Шаппомъ къ его прошенію, въ канцеляріи министерства народнаго просв?щенія. Пораженный ясностью изложенія и понимая важность этой работы, онъ съ величайшей похвалою отозвался о ней передъ комитетомъ. Рома назначили докладчикомъ по этому проэкту 4-го апр?ля 1793 г. онъ взошелъ на трибуну съ мемуаромъ Шаппа въ рукахъ и добился отъ Конвента 6000 франковъ для производства опытовъ съ воздушнымъ телеграфомъ.
Опыты состоялись 12 іюля того-же года. Доно и Лаканаль, комиссары Конвента, находились въ С. Мартен?, на одной изъ крайнихъ станцій, съ Авраамомъ Шаппомъ; Арбога и н?сколько другихъ депутатовъ въ Менильмонтан? съ Клодомъ Шаппомъ.
Испытаніе продолжалось три дня. На разстояніи семи миль вс? депеши были переданы съ удивительной точностью и быстротой. По возвращеніи въ Парижъ комиссары отдали Конвенту отчетъ, на основаніи котораго Собраніе постановило безъ дальн?йшаго промедленія устроить телеграфную линію изъ Парижа въ Лилль. Исполненіе этого предписанія было поручено Клоду Шаппу. Конвентъ счелъ даже нужнымъ почтить его по этому случаю титуломъ телеграфнаго инженера.
Работы по устройству этой линіи продолжались бол?е года. Нечего и говорить, сколько пришлось преодол?ть препятствій, сколько нужно было выказать терп?нія и настойчивости для осуществленія такого новаго д?ла; только мужество, энергія и согласіе трехъ братьевъ, заинтересованныхъ въ усп?х? предпріятія, слава котораго всец?ло принадлежала имъ, могли восторжествовать надъ вс?ми трудностями.
Въ конц? 1794 г. телеграфная линія между Парижемъ и Лиллемъ была готова; 30 ноября Конвенту даютъ знать по телеграфу о поб?д?, одержанной Кондэ надъ австрійцами.
Телеграмма шла изъ Лилля всего лишь н?сколько минутъ; она была доставлена въ Собраніе и президентъ прочелъ ее при громкихъ аплодисментахъ со вс?хъ депутатскихъ скамей.
Тотчасъ-же по телеграфу послали сл?дующій отв?тъ на депешу: «С?верная армія заслужила благодарность отечества». Въ тоже время былъ отправленъ декретъ о перем?н? фамиліи Кондэ въ Nord-libre (освободитель с?вера).
Депеша, отв?тъ, декретъ — все это передается съ такой удивительной быстротой, что изумленный непріятель спрашиваетъ себя: ужъ не располагаетъ ли республика какими нибудь магическими средствами или ужъ не зас?даетъ ли самъ Конвентъ среди арміи.
Такъ началъ д?йствовать воздушный телеграфъ, оказавшій столько услугъ Франціи и всей Европ?, пока его не см?нилъ телеграфъ электрическій. Подобно открытію фабрикаціи соды, селитры и способа добыванія с?ры изъ с?рнаго колчедана, подобно вообще вс?мъ усп?хамъ нашей индустріи, это открытіе явилось всл?дствіи потребностей, вызванныхъ ужасной войной, повсюду окончившейся поб?дами.
Аббатъ Клодъ Шаппъ умеръ во время первой имперіи. Возвращаясь съ торжественнаго об?да, устроеннаго учеными, и сопровождавшагося обильными возліяніями, Шаппъ упалъ въ колодезь. Изобр?татель воздушнаго телеграфа кончилъ жизнь такимъ же образомъ, какъ астрологъ въ изв?стной басн?.
Сильванъ Бальи (род. 1736 г.) тоже принадлежалъ къ числу знаменитыхъ ученыхъ, пользовавшихся наукой для служенія челов?честву и родин?. Посл? того какъ Бальи сд?лался изв?стенъ своими наблюденіями надъ луной и зодіакальными зв?здами, а также своей «Исторіей древней и новой астрономіи», его избрали въ члены академіи наукъ и онъ занялъ одно изъ почетн?йшихъ м?стъ между первоклассными учеными. Впосл?дствіи ему пришлось занять первенствующее положеніе также и въ іерархіи политической, причемъ онъ однакоже, къ общему сожал?нію, палъ жертвою увлеченій, противъ которыхъ не могъ устоять по своему характеру.
Сильванъ Бальи.
По желанію согражданъ, Бальи занималъ самыя высокія общественныя должности: онъ былъ назначенъ первымъ избирателемъ своего округа, первымъ депутатомъ Парижа въ Генеральныхъ Штатахъ, первымъ президентомъ учредительнаго собранія, первымъ мэромъ столицы. Его же избрали и президентомъ народныхъ представителей въ памятный день присяги въ зал? Jeu de Paume.
Бальи, всегда отличавшійся твердостью, ум?ренностью и гуманностью, былъ осужденъ революціоннымъ трибуналомъ, который немного поздн?е приговорилъ къ смертной казни и знаменитаго Лавуазье, уже знакомаго читателямъ изъ предъидущихъ страницъ нашей книги.
Опьяненный кровью, народъ самъ принималъ участіе въ устройств? эшафота для Бальи. Когда великій ученый всходилъ на него, толпа, еще недавно вид?вшая въ немъ свой кумиръ, осыпала его проклятіями и оскорбленіями. Бальи остался твердъ до посл?дней минуты. Холодный осенній дождь промочилъ его насквозь. Тогда одинъ изъ палачей обратился къ нему со словами: «что небось, дрожишь, Бальи?» — «Да, другъ мой, отв?чалъ тотъ, но лишь отъ холода».
Сильванъ Бальи, 57 л?тъ, былъ гильотинированъ 21-го ноября 1793 года.
Кондорсэ (род. въ 1743 г.), также занимающій видное м?сто среди знаменитыхъ людей той эпохи, несомн?нно принадлежитъ къ числу величайшихъ французскихъ математиковъ и философовъ. Онъ происходилъ изъ благородной и древней фамиліи графства Венесинъ. Мать его, отличавшаяся необыкновенной набожностью, посвятила своего сына Богородиц? и до 8-ми л?тъ од?вала въ женское платье.
Зам?чательныя работы по математик? открыли Кондорсэ доступъ въ Академію Наукъ (1769 г.). Онъ сд?лался ея постояннымъ секретаремъ. Поздн?е его философскіе и литературные труды, им?вшіе такое громадное вліяніе на современниковъ, доставили ему м?сто во французской академіи (1782 г.).
Но не эти философскіе и ученые труды дали Кондорсэ право стать на ряду съ людьми наибол?е достойными уваженія потомства, а то, что онъ, подобно Вольтеру, сд?лался защитникомъ угнетенныхъ и съ негодованіемъ возсталъ противъ казней, что онъ посвятилъ себя благу родины, что изучилъ принципы современныхъ конституцій и подготовилъ французскую революцію.
Въ 1791 г. Кондорсэ былъ избранъ депутатомъ Парижа, а въ сл?дующемъ году членомъ Національнаго Конвента. Благодаря своей ум?ренности, своему таланту и своей твердости, онъ сд?лался самымъ вліятельнымъ членомъ этого собранія, которое поручало ему доклады по важн?йшимъ д?ламъ. Однако эта великая и незабвенная личность сд?лалась жертвой террористовъ 1793 года.
Кровавый трибуналъ, названный революціоннымъ, осудилъ Кондорсэ за преступленія, никогда имъ несовершенныя, точно также, какъ и многихъ другихъ. Два принадлежавшіе ему дома были конфискованы, чтобы отнять вс? средства къ существованію у его жены и дочери. Философъ скрылся въ улиц? Сервандони, у благородной и мужественной женщины, госпожи Вернэ.
Тамъ-то, чтобы забыть о своихъ несчастіяхъ и быть полезнымъ своей партіи, Кондорсэ, безъ книгъ, безъ зам?токъ, руководясь лишь т?мъ, что сохранилось у него въ памяти, началъ писать свой «Очеркъ прогресса челов?ческаго ума» (l'Esquisse des progr?s de l'esprit humain), зам?чательное сочиненіе, въ которомъ отразилась невозмутимость геройскаго духа и великодушіе благороднаго сердца. При своей видимой холодности, Кондорсэ чувствовалъ чрезвычайно горячо и Д’Аламберъ в?рно охарактеризовалъ его, сказавши, что «это былъ покрытый сн?гомъ вулканъ».
Въ март? 1794 года Кондорсэ почувствовалъ, что роковая минута приближается. «Я погибну подобно Сократу и Сиднею, — писалъ онъ, — за то, что работалъ для освобожденія моего отечества». Узнавъ, что за укрывательство изгнанниковъ назначена смертная казнь, Кондорсэ, переод?тый, б?жалъ изъ дома госпожи Вернэ. Когда онъ бродилъ въ окрестностяхъ Парижа, его узнали, арестовали у содержателя кабачка въ Кламар? и заключили въ тюрьму Буръ-Ла-Рен?. На другой день несчастнаго Кондорсэ нашли мертвымъ. Онъ отравился ядомъ, который носилъ всегда съ собою въ перстн?.
Такъ погибъ, 50-ти л?тъ, сд?лавшійся подобно столькимъ другимъ, жертвою революціонной демагогіи величайшій изъ гражданъ Франціи, горячій защитникъ свободы, одинъ изъ основателей принциповъ 1789 г., знаменитый литераторъ и талантливый геометръ[144].
Во время б?дственной франко-прусской войны 1870 г. наука также оказала об?имъ сторонамъ не мало услугъ въ изобр?теніи орудій нападенія и обороны. Если осада Парижа не произвела своего Архимеда, то она дала намъ аэростаты, почтовыхъ голубей и фото-микрографическія депеши, которыя составятъ славную страницу въ исторіи остроумн?йшихъ прим?неній физики къ военному искусству. При осад? Парижа явились также геройскіе защитники, хотя и мен?е счастливые ч?мъ ихъ предки въ 1792 г., но выказавшіе столько-же мужества и самоотверженія.
Густавъ Ламберъ принадлежитъ къ числу героевъ этой эпохи. Онъ былъ начальникомъ французской экспедиціи къ с?верному полюсу и потомъ поступилъ рядовымъ въ 119-й линейный полкъ. Онъ не могъ равнодушно перенести б?дствій своей родины. Когда пруссаки собрали вс? свои силы при выход? изъ Бугенвиля, 19 января 1871 г., Густавъ Ламберъ мужественно, гордо бросился имъ на встр?чу, подставляя грудь подъ непріятельскіе выстр?лы. Сраженный н?сколькими пулями, онъ умеръ черезъ н?сколько дней въ походномъ госпитал? Грандъ-Отеля.
Геройская смерть Густава Ламбера.
Подобно римлянамъ героической эпохи Густавъ Ламберъ предпочелъ смерть пораженію.
Глава дв?надцатая
Рядовые науки
Я вид?лъ людей неспособныхъ къ наук?; но никогда не вид?лъ, чтобы люди были неспособны къ доброд?тели.
Конфуцій.
Говоря о Филипп? Жирар?, Араго воскликнулъ когда то: «Это — главнокомандующій индустріи, погибшій на бреши!».
Это — правда, но главнокомандующіе не могутъ выигрывать битвъ безъ сод?йствія рядовыхъ.
Рядовые науки встр?чаются въ той безчисленной арміи рабочихъ, которая приводитъ въ д?йствіе машины на мануфактурахъ, топитъ печи на заводахъ, см?шиваетъ и комбинируетъ различные продукты на фабрикахъ, добываетъ руду и каменный уголь изъ н?дръ земли. Эти безв?стные труженики также сод?йствуютъ прогрессу и усп?хамъ цивилизаціи. Если они сами и не д?лаютъ открытій, то часто даютъ для этого первое основаніе. Они тоже ум?ютъ умирать за науку, ум?ютъ возвыситься до самопожертвованія, до мученичества.
Одна только исторія жизни рудокоповъ могла бы уже доставить безчисленныя доказательства ихъ мужества и преданности. Недавнія катастрофы въ каменноугольныхъ копяхъ представляютъ также слишкомъ много прим?ровъ самоотверженія рабочихъ. Выберемъ наудачу одну изъ такихъ ужасныхъ драмъ. 11 апр?ля 1877 года въ Тейневиддскомъ рудник?, въ графств? Гламорганъ, въ самомъ богатомъ изъ округовъ Валлиса по количеству добываемаго въ немъ жел?за и каменнаго угля, произошла одна изъ т?хъ катастрофъ, которыя такъ часты въ рудникахъ. Рабочіе уже собирались подняться на поверхность, какъ вдругъ послышался страшный шумъ: всл?дствіе просачиванія воды сос?дней р?ки Ронды проникла въ галлереи рудника и стала наполнять ихъ съ ужасающей быстротой. Рудокопы посп?шно бросились къ подъемнымъ корзинамъ. Сд?лавъ перекличку, по выход? изъ шахты, они зам?тили, что недостаетъ четырнадцати товарищей. Сильн?йшій в?теръ съ яростью вырывался изъ отверстія колодца и подъ землею слышался злов?щій шумъ. Казалось, что не было уже никакой надежды на спасеніе четырнадцати несчастныхъ и что вода должна была поглотить ихъ на дн? пропасти; однако нашлись см?льчаки, р?шившіеся во чтобы ни стало спасти хотя трупы товарищей. Это священный долгъ, передъ исполненіемъ котораго никогда не отступаютъ рудокопы, даже если бы имъ пришлось рисковать собственной жизнью.
Пока рабочіе придумывали, какъ бы проникнуть въ рудникъ, подъ землею послышались учащенные удары. Вс? тотчасъ догадались, что это стучали товарищи, запертые теперь подъ слоемъ угля толщиною около десяти метровъ. Отъ напора воды воздухъ сгустился и не позволялъ ей наполнить шахту, такъ что рабочіе оказались заключенными, какъ-бы въ водолазный колоколъ.
Чтобъ успокоить несчастныхъ пл?нниковъ, рудокопы, прежде всего, отв?тили на ихъ призывъ сильными ударами по земл?, а потомъ, для освобожденія ихъ, принялись пробивать наклонную галлерею. Ц?лые сутки прошли въ упорной, непрерывной работ?; наконецъ оставалось пробить лишь тонкій слой угля. Вс?хъ усердн?е работаетъ при этомъ одинъ рудокопъ по имени Вильямъ Морганъ. Ч?мъ ближе къ ц?ли, т?мъ съ большей энергіей стучитъ онъ своимъ ломомъ и наконецъ, посл?днимъ ударомъ пробиваетъ перегородку, отд?ляющую его отъ товарищей. Тогда сжатый воздухъ съ силою пороховаго взрыва вырывается изъ отверстія и отбрасываетъ Моргана, который падаетъ мертвымъ въ ту самую минуту, когда онъ спасъ жизнь своихъ товарищей. Только что усп?ли освободить ихъ, какъ послышались новые удары. Это давали о себ? знать другіе рабочіе, запертые въ бол?е отдаленныхъ шахтахъ рудника.
Пришлось снова взяться за кирку. Смерть Вильяма Моргана не останавливаетъ его товарищей, которые безъ отдыха продолжаютъ свои раскопки. Проходятъ дни, а работа подвигается медленно; двое героевъ, Геппи Додъ и и Исаакъ Прайдъ, продолжаютъ ее, однако, нич?мъ, не смущаясь. Чрезъ девять дней имъ, наконецъ, удалось пробить отверстіе, черезъ, которое и были вытащены изъ шахты, до половины наполненной водою, пятеро еле-живыхъ пл?нниковъ. Эти несчастные, спасенные теперь отъ смерти, лишь благодаря высокому самоотверженію своихъ товарищей, прожили девять дней безъ всякой пищи, стоя по поясъ въ вод? и дыша сгущеннымъ воздухомъ. Вм?ст? съ ними въ шахт? былъ ребенокъ и, не смотря на свою слабость, они все время держали его на рукахъ изъ опасенія, чтобъ онъ не утонулъ, такъ какъ вода постоянно прибывала.
Рабочіе, погибая сами, стараются спасти ребенка.
Англійская королева наградила мужество Исаака Прайда и Геппи Дода медалями принца Альберта.
Кром? наводненій и обваловъ, причиною ужасныхъ катастрофъ, сопровождающихся гибелью столькихъ жертвъ, бываетъ еще и взрывъ рудничнаго газа. О разм?рахъ такого б?дствія можно судить по сл?дующему разсказу, заимствованному изъ отчета о недавнемъ происшествіи.
«Въ четвергъ 17 апр?ля 1879 г., около 71/2 часовъ утра, произошелъ взрывъ рудничнаго газа въ Аграпскомъ рудник? 2, около Фрамерійской станціи, недалеко отъ Монса въ Бельгіи.
Такъ какъ въ рудник? скоплялось много углеводороднаго газа, то вс? обычныя предосторожности были соблюдены до мельчайшихъ подробностей. Бол?е двухъ сотъ рабочихъ спустились въ него утромъ. Около половины восьмаго было зам?чено, что изъ выходнаго колодца выд?ляется зловонный запахъ. Тотчасъ послали нарочнаго къ инженеру, зав?дующему колодцемъ, чтобы указать ему на это ненормальное явленіе, такъ какъ по колодцу воздухъ долженъ былъ идти внутрь, а не наружу. Но выяснить причины этого явленія такъ и не удалось, потому что пом?щеніе для очистки угля и машинная вскор? наполнились рудничнымъ газомъ. Отъ см?шенія его съ наружнымъ воздухомъ образовался гремучій газъ, который, воспламенившись у печи машиниста, произвелъ страшный взрывъ. Машинистъ былъ убитъ, а 8 пріемщиковъ и 2 ламповщицы, отъ ворвавшейся въ ихъ пом?щеніе струи газа, получили бол?е или мен?е сильные обжоги. Въ то-же время громадное пламя поднялось изъ колодца до самыхъ деревянныхъ построекъ и зажгло ихъ. Въ продолженіи двухъ часовъ былъ виденъ надъ колодцемъ громадный огненный языкъ, доходившій до 81/2 аршинъ въ діаметр?; но огонь не проникъ еще въ подземныя галлереи и оттуда не слышно было взрыва. Это случилось лишь въ 9 1/2 часовъ, когда раздался первый подземный ударъ. Удары стали зат?мъ повторяться черезъ каждыя четверть часа и наконецъ, въ 111/2 часовъ, произошелъ посл?дній и самый сильный взрывъ. Невозможно было узнать, что д?лается внутри рудника, такъ какъ доступъ къ нему загородили горящія бревна, упавшія на воздухопроводный колодецъ, вентиляторъ котораго пересталъ д?йствовать, а также и на выводной. Между т?мъ, чтобъ спасти рудокоповъ, нужно было освободить именно воздухопроводный колодецъ, служившій въ то-же время и выходомъ изъ шахты. Это удалось сд?лать только къ 31/2 часамъ. Но зд?сь было спасено только 87 челов?къ рабочихъ; остальные же спустились глубже, думая что токъ воздуха принялъ, обратное направленіе и опасаясь скопленія въ этомъ м?ст? вредныхъ газовъ, когда вентиляторъ будетъ приведенъ въ д?йствіе. Вс? эти несчастные должны были погибнуть отъ взрывовъ, сл?довавшихъ одинъ за другимъ въ продолженіи 2-хъ часовъ. 4 мая въ Фрамери происходила оффиціальная церемонія раздачи крестовъ Леопольда одиннадцати рудокопамъ въ награду за самоотверженіе, выказанное ими при спасеніи товарищей[145]».
Такіе мученики долга встр?чаются везд?. Фабрикація химическихъ продуктовъ, часто сопряженная съ опасностями для жизни, и взрывы гремучихъ см?сей также уносятъ изъ строя немало этихъ рядовыхъ науки. Потому, оканчивая нашу книгу, мы и сочли своею обязанностью почтить память т?хъ скромныхъ тружениковъ, которые ум?ютъ гордо умирать на пол? чести.
Если они не могутъ равняться съ великими людьми по своей геніальности, то, по крайней м?р?, часто не уступаютъ имъ ни въ трудолюбіи, ни въ способности къ самоотверженію. И вс? мы, скромные и безв?стные работники, могли-бы подражать ихъ прим?ру.
Взрывъ.
Если эта книга произвела впечатл?ніе на читателя, если она возбудила въ немъ благородныя чувства и заставила проникнуться той идеей, что исполненіе долга и упорный трудъ могутъ, не смотря ни на какія препятствія, повести къ великимъ результатамъ, то мы сочтемъ это лучшей для себя наградой и доказательствомъ, что работа наша не была безплодна.
«Трудъ и настойчивость», говорили мы въ начал? этой книги, «есть девизъ вс?хъ великихъ работниковъ науки и мысли».
А въ конц? ея мы дополнимъ этотъ прекрасный девизъ словами Карно:
«Ничто такъ не унижаетъ челов?ка, какъ добровольная, сытая праздность».
Приложеніе
Прим. А. Берингъ, подобно Барентсу, кончилъ жизнь посреди открытой имъ ледяной пустыни. Родился онъ въ 1680 году на полуостров? Ютландіи въ Горсенс? и, уже сд?лавшись знаменитымъ, былъ приглашенъ Петромъ Великимъ въ начальники ученой экспедиціи въ Камчатку. Блестяще закончивъ это богатое результатами путешествіе, Берингъ снова отправился въ путь 4-го іюня 1741 года и высадился на с?веро-западномъ берегу Америки. Бури и открывшійся между экипажемъ скорбутъ лишили его возможности продолжать это путешествіе. Его выбросило на пустынный островъ, названный впосл?дствіи Беринговымъ. Зд?сь измученнаго бол?знью и лишеніями Беринга матросы не могли согр?ть иначе, какъ положивъ его въ яму, покрытую парусомъ. Но ему не суждено уже было встать изъ нея: она же послужила для него и могилой. По имени Беринга былъ названъ проливъ, отд?ляющій Америку отъ Азіи.
Шелеховъ принадлежитъ также къ числу жертвъ полярныхъ экспедицій. Еще въ 1760 г. онъ пос?тилъ сибирскій берегъ у Шелакскаго мыса. Шелеховъ, богатый купецъ, повидимому, со страстью предавался изученію береговъ Сибири къ востоку отъ Лены. Въ 1760 г, онъ дошелъ только до устья Яны, а въ конц? сентября сл?дующаго года достигъ ужа «Святаго мыса». Затертый зд?сь льдами, онъ зашелъ къ устью Колымы и перезимовалъ въ лачужк? на берегу этой р?ки. Въ 1762 г. в?тры и другія препятствія пом?шали ему обогнуть Шелакскій мысъ. Шелеховъ снова перезимовалъ въ той же лачужк? на берегу Колымы и зд?сь былъ брошенъ своимъ экипажемъ, измученнымъ тяжелымъ трехгодичнымъ плаваньемъ. Набравъ въ Москв? другихъ матросовъ и запасшись провизіей, онъ въ 1764 г. снова отправился въ полярныя моря. На этотъ разъ неустрашимый мореплаватель погибъ подобно Франклину и только въ 1823 году одинъ изъ спутниковъ Врангеля нашелъ остатки лачужки и корабля, принадлежавшихъ Шелехову. Ц?лые годы приходилось прежнимъ изсл?дователямъ употреблять на пере?здъ, который Норденшильдъ на пароход? могъ совершить въ четыре-пять дней[146].
Прим. В. Появившіяся въ недавнее время статьи, гд? доказывалось ложность документовъ, свид?тельствующихъ объ осужденіи и пресл?дованіи Галлилея, вызвали много толковъ. Не смотря на то, историческая в?рность главныхъ событій жизни Галлилея не подлежитъ никакому сомн?нію. Что великій астрономъ подвергался гоненію, объ этомъ свид?тельствуютъ многіе изъ его современниковъ. Декартъ р?шилъ не печатать свой «Brait? du monde», когда узналъ объ осужденіи Галлилея, и въ письм?, несомн?нно принадлежащемъ ему, упомянулъ объ этомъ событіи. Онъ разсказываетъ, что экземпляры «Системы міра» были сожжены и авторъ ихъ осужденъ. «Я и не воображалъ себ?, прибавляетъ философъ, чтобы челов?ка можно было осудить за то, что онъ хот?лъ доказать вращеніе земли». Въ свид?тельствахъ такого рода н?тъ недостатка.
Прим. С. Н?которые читатели в?роятно изумятся, не встр?тивъ въ этой книг? имени Соломона Кауса; но мы напомнимъ имъ, что исторія мученической смерти этого знаменитаго челов?ка выдумана сначала до конца. Соломонъ Каусъ никогда не сид?лъ въ Бисетр? и никогда не подвергался пресл?дованіямъ. Пресловутый, совершенно выдуманный разсказъ, долго держалъ публику въ заблужденіи на этотъ счетъ.
Алфавитный указатель именъ, упоминаемыхъ въ книгъ
Адамъ… 232
Альдо-Манучи… 151
Арбанъ… 98
Аркрайтъ… 254
Архимедъ… 330
Бальи… 344
Бальма (Жакъ)… 84
Бальни д’Аврикуръ… 69
Барентсъ (Вильгельмъ)… 43
Белло… 49
Белонъ… 193
Берингъ… 358
Бергманъ… 215
Биша… 319
Бланшаръ… 95
Боркъ (Томасъ)… 79
Бруно (Джіордано)… 170
Бурри… 84
Бэконъ (Рожеръ)… 164
Бэконъ (Францискъ)…195
Ванини… 172
Везалій… 320
Вельсъ… 326
Вирзунгъ… 322
Галлилей… 106
Гарвей… 322
Гарнье (Францискъ)… 66
Гаррисъ… 97
Гассельквистъ… 4
Гейдьманъ… 275
Герви… 18
Груфъ… 100
Гуттенбергъ… 140
Гюйгенсъ… 207
Дальери… 309
Деженетъ… 318
Декартъ… 194
Деланглъ… 76
Дельпехъ… 323
Доддъ… 352
Долэ (Этьенъ)… 157
Домбей… 323
Дударъ де Лагре… 67
Дюрантонъ… 65
Дюреръ (Альбрехтъ)… 149
Жакаръ… 258
Жакмонъ (Викторъ)… 9
Жильетъ… 315
Жираръ… 316
Жираръ (Филиппъ)… 216
Жуфруа… 295
Замбеккари… 92
Калье… 52
Кампанелла… 173
Карне… 67
Карно… 334
Каусъ (Соломонъ)… 359
Кеннеди… 78
Кеплеръ… 116
Кермадекъ… 77
Кокингъ … 100
Колумбъ (Христ.)… 23
Коммерсонъ (Филиберъ)… 6
Кондорсэ… 346
Кортецъ… 36
Кроче-Спинедли… 101
Кукъ… 71
Куньо… 312
Куртуа… 232
Лаваль… 317
Лавуазье… 225
Ламанонъ (Поль)… 77
Ламберъ (Густавъ)… 348
Ла-Мунтенъ… 99
Лаперузъ… 75
Лебланъ (Николай)… 234
Лебонъ (Филиппъ)… 242
Лейхардтъ… 78
Лемери… 211
Летуръ… 100
Ливингстонъ… 57
Магелланъ… 38
Мажъ… 56
Манучи…151
Морганъ (Вильямъ)… 352
Мосманъ… 94
Мунго-Паркъ… 65
Муркрофтъ… 86
Нахтингаль… 65
Ньютонъ (Исаакъ)… 132
Оливари… 94
Палисси (Бернаръ)… 177
Папинъ (Денисъ)… 287
Паскаль… 200
Пилатръ де-Розье… 87
Плантадъ… 83
Плиній старшій… 3
Прайдъ (Исаакъ)… 352
Пристлей… 218
Рамусъ… 165
Рике… 21
Рихманъ… 16
Ришаръ-Ленуаръ… 256
Роменъ… 88
Росъ (Леонъ)… 319
Садлеръ… 97
Серве (Мишель)… 190
Серръ (Оливье де)… 214
Сивель… 102
Соважъ… 310
Тасманъ… 71
Тимонье… 279
Тихо-де-Браге… 124
Требекъ… 87
Уильзъ… 79
Фавръ (Луи)… 283
Фичъ (Джонъ)… 296
Фогель (Эдуардъ)… 65
Франклинъ (Джонъ)… 45
Фультонъ…. 300
Шаппъ (Клодъ)… 339
Шаппъ д’Отерошъ… 12
Шееле… 215
Шелеховъ… 358
Шлагинтвейнъ… 86
Этьенъ (Робертъ)… 155
Примечания
1
Lettres de Pline le jeune, lettre 16.
(обратно)2
Родился въ Швеціи, былъ Линкепинга, въ Тарневелл?, 3 янв. 1722.
(обратно)3
Trait?s de l'Acad?mic des Sciences de Stockholm, 1758. Похвальное слово Гассельквисту.
(обратно)4
Род. въ Шатильон?-ле-Домбъ, 18 ноября 1727.
(обратно)5
Lalande. Eloge historique de Commerson dans les observations sur la physique etl'histoire naturelle, par l'abb? Rozier, 1755. — Magasin pittoresque, 1873. — Nonvele biographie de Firmin Didot.
(обратно)6
Д-ръ Журдане собралъ объ этомъ предмет? чрезвычайно интересные документы, въ своемъ прекрасномъ сочиненіи: La pression de l'air, 2 vol. in-8, G. Masson, 1875.
(обратно)7
Род. въ Моріак? (Овернь), въ 1722.
(обратно)8
M?moires de l'Acad?mie de Paris, 1769. ?loge de Chappe d'Auteroche, par Grandjean de Fouchy.
(обратно)9
Histoire de l'Acad?mie des sciences, 1753.
(обратно)10
Dix ans d'?tudes historiques. 1856.
(обратно)11
Родился въ Безьер? въ 1604. Умеръ въ Тулуз? въ 1680.
(обратно)12
Рике встр?тилъ, роя Южный каналъ, враждебное отношеніе со вс?хъ сторонъ. Зам?чательная вещь, оппозиція главнымъ образомъ шла со стороны южныхъ городовъ, которые больше всего должны были воспользоваться результатами осуществленія великаго предпріятія. Это потому, что частный интересъ заставлялъ забывать общій. Когда былъ поднятъ вопросъ объ осушеніи болотъ Эгъ-Мортъ, то н?которые члены штатовъ Лангедока воспротивились этой работ?. Они боялись, что разъ болота превратятся въ пахатныя земли, ихъ хл?бъ упадетъ въ ц?н?. Кольберъ ум?лъ, однако, не обращать вниманія на эти эгоистическія и скряжническія соображенія.
(обратно)13
La Сl?de, Histoire du Portugal.
(обратно)14
Письмо Колумба къ Фердинанду и Изабелл?, 1501.
(обратно)15
Washington Irving, А History of the life and voyages of Columbus. Londres 1828.
(обратно)16
Санъ-Сальвадоръ составляетъ часть группы Багамскихъ острововъ.
(обратно)17
Washington Irwing. А history of the life and voyages of Columbus.
(обратно)18
Barth. Las Casas, Hist, ind., manuscrit. I. 180.
(обратно)19
Fernand Colomb. Hist. Cap. 86. — Ferd. Hoefer. Nouvelle biograpchie g?n?rale, de Firmin Didot — Edouard Charton. Les Voyageurs anciens et modernis.
(обратно)20
Письмо къ кормилиц? принца донъ Хуана. 1500.
(обратно)21
Онъ положилъ основаніе испанскому владычеству въ Америк?. Род. въ Меделлин?, въ Испаніи, 1485.
(обратно)22
Магеллановъ проливъ.
(обратно)23
Magellan, par Ferdinand Denis (Biographie g?n?rale).
(обратно)24
Смотри приложеніе прим. А.
(обратно)25
Etudes scientifiques, par Auguste Laugel, Paris, 1859.
(обратно)26
Н?что въ род? мясного эстракта.
(обратно)27
Родился въ Руан? 29 іюля 1802.
(обратно)28
«Journal d’un voyage ? Timbouctou et ? Jenn? dans l’Afrique centrale», 3 vol. in — 8°.
(обратно)29
«Missionary travels and research in santh Africa, London», 1857.
(обратно)30
«Narrative of an expedition to the Zambesi and its tribuary». London, 1865.
(обратно)31
«L’Afrique necrologique». «Bulletin de la Soci?t? de g?ographie». 1874. Tome VIII.
(обратно)32
«Further facts in the carly discovery of Australia, par Major».
(обратно)33
«Bulletin de la Soci?t? de g?ographie» 1870. Tome XVII.
(обратно)34
Лаперузъ родился возл? Albi, 22 авг. 1741.
(обратно)35
De Lacase, «Biographie universelle».
(обратно)36
«Ch. Duriez, Le mont Blanc», 1877.
(обратно)37
Родился 19 января 1762 г.
(обратно)38
Родился въ 1735 г.
(обратно)39
См. «Mittheilungen», 1866.
(обратно)40
«Asiatic Researches. Calcutta». 1816.
(обратно)41
Paul Bert, «La Pression barom?trique». 1878.
(обратно)42
«Pr?cis de l'histoire de Boulogne sur mer, par le docteur P. J. B. Bertrand, T. I, ch. VIII», 1828.
(обратно)43
Коцебу, «Воспоминанія о путешествіи въ Ливонію», Римъ и Неаполь. Томъ IV. 1806.
(обратно)44
«Nouveau manu?l complet d'a?rostation par Dupuis Delcourt» 1850.
(обратно)45
Dupuis Delcourt, «Manu?l d’a?rostation».
(обратно)46
Путешествіе 23 и 24 марта 1875 г. продолжалось 23 часа — отъ Парижа до Аркашона, съ А. Тиссандье и Жоберомъ.
(обратно)47
«Histoire de mes ascensions, par G. Tissandier, 1878».
(обратно)48
«Galileo Galil?e par Philar?te Chasles, 1 vоl. in — 18. Paris, 1862».
(обратно)49
Philar?te Chasles «Galileo Galil?e».
(обратно)50
«Les fondateurs de l'astronomies», 1 vol in — 18.
(обратно)51
Тирезій, сынъ Эвра и Хариклеи, ?иванскій, ясновидецъ, осл?пшій 7-ми л?тъ за то, что вид?лъ А?ину въ ванн?. По просьб? матери, богиня, хотя не могла возвратить ему зр?нія, но дала умственное ясновид?ніе и искусство понимать разговоръ птицъ. Зевесъ одарилъ его даромъ пророчества. Въ ?ивахъ его считали богомъ и въ Орхамен? былъ его оракулъ. (Настольный словарь для справокъ, сост. подъ ред. В. Зотова и Толля т. III, стр. 670. Спб. 1864 г.).
(обратно)52
«Les Fondateurs de l'astronomie».
(обратно)53
Альфонсъ X Мудрый, астрономъ и философъ, король Леона и Кастиліи (род. 1221 г., ум. 1284 г.), учен?йшій король своего времени, заботился объ исправленіи Птолемеевыхъ планетныхъ таблицъ, которыя и называны Альфонсовыми. (Настольный словарь для справокъ, сост. подъ ред. Ф. Толля, Спб. 1864 т. I, стр. 88–89).
(обратно)54
Joseph Bertrand, «Les fondateurs de l’astronomie».
(обратно)55
«Philosophiae naturalis principia mathematica».
(обратно)56
Игральныя карты, по мн?нію Дюшена (Duchesne) (Annuaire de la soci?t? de l'histoire de France, 1837), были завезены во Францію въ конц? XIV стол?тія.
(обратно)57
«Gutenberg dans le Civilisateur par Lamartine».
(обратно)58
«Essai sur l'histoire de la gravure sur bois, par Ambroise-Firmin Didot. — Paris. 1863».
(обратно)59
Изданія, вышедшія изъ типографіи Манучи, носятъ названіе альдиновъ и отличаются большими достоинствами.
Прим. переводчика.
(обратно)60
«Въ моей натур? — постоянно учиться; и потому если мн? приходится гд?-либо пробыть, нич?мъ не обогативъ моихъ познаній, — я сп?шу перем?нить м?сто»
(обратно)61
C’est assez vescu en t?n?bres!
(обратно)62
Документы по д?лу Этьенна Доле были найдены въ уголовныхъ д?лахъ парижскаго парламента. Вотъ точный текстъ приговора:
«Вышеупомянутый судъ присудилъ привезти означеннаго Долэ, содержащагося въ тюрьм?, въ сопровожденіи исполнителя высшаго правосудія, въ позорной колесниц? изъ тюрьмы Консьержери въ Парижъ на площадь Моберта, гд? воздвигнуть, на удобномъ и приличномъ м?ст?, вис?лицу, вокругъ которой развести костеръ. Посл? пов?шанія т?ло означеннаго Долэ бросить въ огонь и сжечь вм?ст? съ его книгами, а прахъ его разв?ятъ по в?тру; при этомъ объявляется вс?мъ и каждому, что им?ніе его будетъ отобрано въ пользу короля; передъ исполненіемъ-же казни надъ сказаннымъ Долэ, подвергнуть его обыкновенной и чрезвычайной пытк? съ ц?лью вынудить у него указаніе единомышленниковъ. Къ сему присовокупляется, что въ случа? если сказанный Долэ учинитъ какое-либо зам?шательство или станетъ богохульствовать, — то у живаго будетъ вырванъ и сожженъ языкъ».
Подписано: Лизэ де Монтмирель.Долэ всегда отличался зам?чательною твердостью. Одинъ изъ его современникомъ по поводу этого написалъ сл?дующій латинскій стихъ
Dolet quisque dolet, non dolet ipse Dolet.т. e. «всякій жал?етъ о Долэ, одинъ Долэ не жал?етъ о себ?».
(обратно)63
Выраженіе, употребленное Галилеемъ.
(обратно)64
«Opus majus».
(обратно)65
«Opus majus».
(обратно)66
«Epistola fratris Rog. Baconis de secretis operibus Artis et Naturae et nullitate magiae. Hombourg».
(обратно)67
Hoefer: «Biographie universelle», — V. Leclerc, «Histoire litt?raire de la France, t XX».
(обратно)68
Сначала графство, а потомъ герцогство въ Пикардіи.
(обратно)69
Victor Cousin: «Histoire g?n?rale de la philosophie».
(обратно)70
«Iordano Bruno», par Bartholoro?s 2 vol., 1846.
(обратно)71
«Histoire g?n?rale de la philosophie», par V. Cousin.
(обратно)72
Письмо Кампанеллы къ великому герцогу Фердинанду III. L. Colet, стр. 279.
(обратно)73
«Apologia pro Galilaeo, in — 4. Francf». 1622.
(обратно)74
«Pinacotheca imaginum illustrium. J. — N. Erythreus», 1643–648. Эритреусъ былъ современникъ Кампанеллы, вполн? достойный дов?рія.
(обратно)75
Кампанелла: Предисловіе къ его «поб?д? надъ Атеизмомъ» (Atheismus triumphatus. Romae, 1630). См. также Badalchini, «Vita e filosofia di Tommaso Campanella», 2 vol. in — 8° Napoli 1840–1842 года. Victor Consin.
(обратно)76
Инквизиція продолжала тогда совершать свои зв?рства въ Испаніи. Еще за стол?тіе до Кампанеллы, въ 1492 году, власти ея, съ Торквемадой (Torquemada) во глав?, изгнали съ полуострова подъ страхомъ смертной казни бол?е 200 000 евреевъ. Втеченіи времени съ 1480 до 1498 года этотъ великій инквизиторъ предалъ сожженію 8800 челов?къ, 6000 челов?къ умершихъ или спасшихся б?гствомъ были приговорены къ сожженію заочно, т. е. были сожжены ихъ изображенія; 90 000 челов?къ были приговорены къ пожизненному заключенію въ тюрьм?, къ конфискаціи имуществъ или исключенію изъ службы! (Liorente: «Histoire de l'Inquisition d' Espagne». 4 voі. in 8°, Paris, 1817).
(обратно)77
Fontenelle: «Histoire de l'Acad?mie».
(обратно)78
Не безъинтересно привести подлинное заглавіе сочиненій Палисси во всей ихъ наивной прелести:
Чудесныя разсужденія о природ? водъ и источниковъ естественныхъ и искусственныхъ, о металлахъ, соляхъ, камняхъ, земляхъ, объ огн? и эмаляхъ со многими другими тайнами предметовъ, встр?чающихся въ природ?. Съ прибавленіемъ трактата объ удобреніи земли весьма полезнаго и необходимаго для людей, занимающихся землед?ліемъ, все представленное въ вид? разговоровъ, которые ведутся Теоретикомъ и Практикомъ.
Сочиненіе г. Бернара Палисси, изобр?тателя сельскихъ глиняныхъ произведеній короля и королевы-матери.
(обратно)79
Способъ, употребляемый, для отд?ленія благородныхъ металловъ отъ неблагородныхъ при помощи купели (чашечки), сд?ланной изъ прессованнаго порошка животнаго угля, им?ющаго свойство впитывать въ себя окислы.
Прим?ч. переводч.
(обратно)80
Во Франціи во время религіозныхъ смутъ образовалась сначала въ Пикардіи Лига, им?вшая главною ц?лью защиту и возстановленіе католической религіи; во глав? этой лиги сталъ, 13-го февраля 1576 года, герцогъ Генрихъ Гизъ, причемъ ея сторону принялъ самъ король Генрихъ III. Лига эта, изъ которой впосл?дствіи возникла Лига, составленная парижскимъ гражданиномъ Рошблономъ и названная по числу кварталовъ города «Лигой шестнадцати», защищала интересы католиковъ противъ самаго двора, поддерживала вм?шательство Италіи и силилась удалить отъ правленія Генриха IV.
Прим?ч. переводч.
(обратно)81
Histoire universelle de D’Aubign?. — Oeuvres compl?tes de Bernard Palissy, par. P. A. Cap. — Paris, 1844.
(обратно)82
Saisset: «Revue des Deux Mondes» 1848. — Biographie g?n?rale. — Achille Ch?reau: «Michel Servet et la Circulation pulmonaire, 1 brohure in 8°, Paris, g. Masson». Ученый авторъ этого произведенія доказалъ, что легочное кровообращеніе открылъ впервые не Серве, а Realdo Colembo de Cr?mone.
(обратно)83
Родился около 1517 года близь м?стечка Д’Уазе въ Сартскомъ департамент? (bourg d'Oiz? Sarthe).
(обратно)84
Cuvier: «Histoire des Sciences naturelles, tome III».
(обратно)85
Декартъ родился въ Лагэ (Lahaye) въ Турени, въ 1596 году. Онъ происходилъ изъ аристократическаго рода и воспитывался въ Ла-Флешъ у іезуитовъ.
(обратно)86
Бэконъ родился въ Лондон? въ 1561 году.
(обратно)87
D. Mallet: «Bacon’s Works, 4 vol. in — 4 London, 1740». — «The Works of Fr. Bacon», 16 vol. in — 8. Londres 1834.
(обратно)88
«Pens?es de Pascal, статья IV»
(обратно)89
«Vie de Pascal». Состав, его сестрой М-me P?rier.
(обратно)90
Такое правописаніе имени этого ученаго основано на фактическихъ данныхъ. Гюйгенсъ подписывался по-латыни Hugenius. Во многихъ сочиненіяхъ его времени имя его писалось безразлично: и Huighens и Hughens; но самъ онъ въ своихъ письмахъ подписывался Huygens.
(обратно)91
Родился въ Руан? въ 1645 г.
(обратно)92
Fontenelle: «Eloge de М. Nicolas Lemery» 1715.
(обратно)93
Р. А. Cap.: «Eloge de Lemery» въ «Etudes biographiques pour servir ? l'histoire de France».
(обратно)94
М. Dumas: «Le?on sur la philosophie chimique. 2 ?d. Paris», 1878.
(обратно)95
Родился въ Катеринеберг?, въ Швеціи, 9-го марта, 1735 года.
(обратно)96
«Le?ons sur la philosophie chimique, par Dumas».
(обратно)97
«Eloge de Priestley, lu le 24 juui 1805, ? l’Institut».
(обратно)98
Iohn Corry: «Life of Priestley, Birmingam», 1805.
(обратно)99
Dumas: «Le?ons de philosophie chimique.»
(обратно)100
Объ этомъ есть любопытная брошюра подъ заглавіемъ: «Описаніе различныхъ способовъ для добыванія соды изъ морской соли» (Description de divers proc?d?s pour extraire la soude du sel marin), составленная всл?дствіи постановленія комитета общественнаго спасенія, 8 плювіоза II г. республики.
(обратно)101
«Bulletin de la Soci?t? d'Encouragement». — J. Payen: «Revue des deux Mondes», juin 1866.
(обратно)102
Говорили, что Николай Лебланъ съ отчаянія лишилъ себя жизни, но мы не нашли ни одного документа, оправдывающаго это мн?ніе, на нашъ взглядъ, совершенно ложное.
(обратно)103
Брошюра in 8° подъ заглавіемъ «Reclamations sur l'article du Rapport du jury sur l'admission aux prix d?cennaux, concernant la dicouverte de la fabrication de la Soude artificielle» par J. — J. Dye. Imp. de Delance et Belin, rue des Mathurins, 1810.
(обратно)104
«M?moires de Richard-Lenoir». — «Magasin Pittoresque», 1845.
(обратно)105
Родился въ Ліон? 7 іюля 1752 г.
(обратно)106
Нитченки служатъ для того, чтобы поднимать одинъ рядъ нитей основы и опускать другой, для пропусканія между нитями челнока.
Прим?ч. переводч.
(обратно)107
«M?moires de l’Acad?mie» 1801, 1806. — «Vie de Jacquard par H. Baudrillard Hachette», 1866.
(обратно)108
«Notice n?crologique sur Philippe de Girard par Amp?re», въ «Journal des D?bats du 30 Novembre 1845».
(обратно)109
Киллограммъ около 21/2 Ф.; 400 тысячъ метровъ — м?ра бол?е 180 тысячъ сажень.
(обратно)110
Amp?re: «Notice biographique».
(обратно)111
Эта рента выдавалась потомъ племянницамъ великаго изобр?тателя. — Chaptal: «Histoire de l'industrie fran?aise», t. II. — d.Louvet: «Biographie Universelle»
(обратно)112
Родился въ Мюльгаузен? въ 1796 году.
(обратно)113
Самуилъ Смайльсъ: «Самопомощь».
(обратно)114
«Magasin Pittoresque», 1860.
(обратно)115
Впосл?дствіи возмущеніе было подавлено и виновные понесли заслуженное наказаніе.
(обратно)116
Машина Тимонье очевидно послужила типомъ для вс?хъ нов?йшихъ швейныхъ машинъ. (Отчетъ Жюри всемірной парижской выставки 1835 г., стр. 392). Документами о Тимонье мы обязаны любезности г. Мейсена, секретаря ліонскаго общества промышленныхъ наукъ.
(обратно)117
«Revue scientifique», 2-e s?rie, t. XVII.
(обратно)118
Сынъ врача и родственникъ Николая Папина, изв?стнаго многими научными сочиненіями. См. приложеніе, зам?тка С.
(обратно)119
Arago: «Notices scientifiques». Tome II. — Louis Fig er: «Les Merveilles de la Science». Tome I–Le baron Ernouf: «Denis Papin, sa Vie et son Oeuvre». I vol., in-18, Paris, Hachette et C-ic.
(обратно)120
Pierre Margry: «La navigation de Missisipi» въ «Moniteur Universel» 1859.
(обратно)121
Louis Figuier: «Les Merveilles de la Science».
(обратно)122
«M?moires du mar?chal Marmont», t. II.
(обратно)123
«The life of Robert Fulton, by his friend C. N. Colden». New-Iork 1817.
(обратно)124
«Merveilles de la Science».
(обратно)125
Родился въ Аміен? 4-го сентября 1754 года.
(обратно)126
«Origine de l'h?lice propolseur-directeur, pr?c?d?e d'une notice sur Charles Dallery par Chopin-Dallery», 1 broch. Firmin Didot. 1855.
(обратно)127
Тьеръ сказалъ Пердоне, что если онъ станетъ просить у палаты концессію на устройство руанской жел?зной дороги, то его «сбросятъ cъ трибуны». Араго думалъ, что ?зда по холоднымъ и сырымъ туннелямъ будетъ вредно отзываться на здоровь? путешественниковъ. Это происходило въ 1836 году, когда по жел?зной дорог? изъ Ливерпуля въ Манчестеръ уже въ продолженіи 6 л?тъ ежедневно про?зжали сотни путешественниковъ и когда, сл?довательно, преимущество локомотива было несомн?нно доказано. Многіе интеллигентные люди во Франціи, всл?дствіи какого-то непонятнаго осл?пленія, держались того уб?жденія, что жел?зныя дорого не доставятъ никакихъ выгодъ.
(обратно)128
Littr? et Bobin: «Dictionnaire des sciences m?dicales».
(обратно)129
Эженъ-Матье Жильетъ род. въ Париж?, въ 1800 г.
(обратно)130
Докторъ Каффъ: «Journal des connaissances m?dicales» 1875.
(обратно)131
Parisel: «?loge des membres de l'Acad?mie de m?dicine».
(обратно)132
Род. 31 декабря 1541 г. въ Брюссел?.
(обратно)133
Род. 1 апр?ля 1578 г. въ Фолькстон?, въ Англіи.
(обратно)134
«Мнимый больной», актъ II, сцена II.
(обратно)135
См. выше жизнь Коммерсона.
(обратно)136
Deleuze: «Annales du Mus?um d’histoire naturelle», tome IV.
(обратно)137
Figuier: «Les Merveilles de la Science».
(обратно)138
Auguste Barbier: «Iambes et Po?mes, l'Idole».
(обратно)139
Плутархъ: «Жизнь знаменитыхъ людей. Марцеллъ».
(обратно)140
Бюффонъ пров?рилъ этотъ зам?чательный опытъ въ 1747 году и подтвердилъ д?йствіе Архимедовыхъ зеркалъ. При помощи системы изъ 168 плоскихъ подвижныхъ зеркалъ, направленныхъ въ одну точку, Бюффонъ зажегъ дрова и расплавилъ свинецъ на разстояніи 150 футовъ.
(обратно)141
Род. въ Ноле, маленькомъ городк? Бургони, 13 мая 1753 г.
(обратно)142
Біографія Лазара Карно.
(обратно)143
«M?moires, publi?s par Hippolyte Carnot».
(обратно)144
Isambert: «Condorcet, Biographie g?n?rale».
(обратно)145
Burat: «Bulletin de la Soci?t? d’encouragement».
(обратно)146
См. «la Natur n° 328 du 13 septembre 1879. Lettre de M. Nordenskield page 238».
(обратно)Оглавление
Глава первая (Вм?сто введенія) Герои труда и мученики научнаго прогресса Глава вторая Завоеваніе земного шара Глава третья Изсл?дованіе высшихъ слоевъ атмосферы Глава четвертая Открытіе системы міра Глава пятая Книгопечатаніе Глава шестая Научный методъ Глава седьмая Творцы науки Глава восьмая Промышленность и машины Глава девятая Пароходы и жел?зныя дороги Глава десятая Врачи Глава одиннадцатая Наука и отечество Глава дв?надцатая Рядовые науки Приложеніе Алфавитный указатель именъ, упоминаемыхъ въ книгъ
